Вестник экономической безопасности. Вып. 5. 2016

Citation preview

ВЕСТНИК ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

№ 5 • 2016 РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

EDITORIAL BOARD

С.В. Алексеев, доктор юридических наук, профессор, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, Почетный работник науки и техники РФ

S.V. Alekseev, doctor of legal sciences, professor, Honorary worker of higher professional education of Russia, Honorary worker of science and technology of Russia

Ю.М. Антонян, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ

Yu.М. Antonyan, doctor of legal sciences, professor, Honored worker of science of Russia

Ю.Т. Ахвледиани, доктор экономических наук, профессор, академик РАЕН

Yu.Т. Akhvlediani, doctor of economic sciences, professor, member of RANS

А.В. Барков, доктор юридических наук, профессор

А.V. Barkov, doctor of legal sciences, professor

И.С. Барчуков, доктор педагогических наук, профессор

I.S. Barchukov, doctor of pedagogical sciences, professor

А.Р. Белкин, доктор юридических наук, профессор, академик РАЕН

А.R. Belkin, doctor of legal sciences, professor, member of RANS

Е.В. Богданов, доктор юридических наук, профессор

Е.V. Bogdanov, doctor of legal sciences, professor

Р.П. Булыга, доктор экономических наук, профессор

R.P. Bulyga, doctor of economic sciences, professor

Ю.В. Гнездова, доктор экономических наук, доцент

Ju.V. Gnezdova, doctor of economic sciences, associate professor

М.Т. Громкова, доктор педагогических наук, профессор

M.T. Gromkova, doctor of pedagogical sciences, professor

Л.П. Дашков, доктор экономических наук, профессор, Заслуженный работник высшей школы РФ, академик РАЕН

L.P. Dashkov, doctor of economic sciences, professor, Honored worker of higher school of Russia, member of RANS

Д.В. Дианов, доктор экономических наук, профессор

D.V. Dianov, doctor of economic sciences, professor

О.Д. Жук, доктор юридических наук, профессор, Почетный работник прокуратуры РФ, академик РАЕН

O.D. Zhuk, doctor of legal sciences, professor, Honorary prosecutor of Russia, member of RANS

С.В. Иванцов, доктор юридических наук, профессор

S.V. Ivantsov, doctor of legal sciences, professor

О.Ю. Ильина, доктор юридических наук, профессор

О.Yu. Ilyina, doctor of legal sciences, professor

Р.В. Илюхина, доктор экономических наук, профессор

R.V. Ilyuhina, doctor of economic sciences, professor

Н.Г. Кадников, доктор юридических наук, профессор

N.G. Kadnikov, doctor of legal sciences, professor

Г.М. Казиахмедов, доктор экономических наук, профессор

G.M. Kaziahmedov, doctor of economic sciences, professor

Р.А. Каламкарян, доктор юридических наук, профессор

R.А. Kalamkaryan, doctor of legal sciences, professor

И.А. Калиниченко, кандидат педагогических наук

I.A. Kalinichenko, candidate of pedagogical sciences

ВЕСТНИК ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

№ 5 • 2016 В.П. Камышанский, доктор юридических наук, профессор, Почетный работник высшего образования РФ

V.P. Kamyshanskiy, doctor of legal sciences, professor, Honorary worker of higher education of Russia

В.Г. Когденко, доктор экономических наук, профессор

V.G. Kogdenko, doctor of economic sciences, professor

Н.А. Колоколов, доктор юридических наук, профессор

N.А. Kolokolov, doctor of legal sciences, professor

М.А. Комаров, доктор экономических наук, профессор

М.А. Komarov, doctor of economic sciences, professor

И.И. Котляров, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ

I.I. Kotlyarov, doctor of legal sciences, professor, Honored lawyer of Russia

А.А. Крылов, доктор экономических наук, профессор

А.А. Krylov, doctor of economic sciences, professor

Е.И. Кузнецова, доктор экономических наук, профессор

E.I. Kuznetsova, doctor of economic sciences, professor

Н.П. Купрещенко, доктор экономических наук, профессор

N.P. Kupreshchenko, doctor of economic sciences, professor

А.А. Ласкин, доктор педагогических наук

A.A. Laskin, doctor of pedagogical sciences

А.Н. Левушкин, доктор юридических наук, доцент

А.N. Levushkin, doctor of legal sciences, associate professor

И.А. Майбуров, доктор экономических наук, профессор

I.А. Mayburov, doctor of economic sciences, professor

Н.П. Майлис, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ, Заслуженный деятель науки РФ

N.P. Maylis, doctor of legal sciences, professor, Honored lawyer of Russia, Honored worker of science of Russia

М.М. Максимцов, доктор экономических наук, профессор, Почетный работник высшего профессионального образования РФ

М.М. Maksimtsov, doctor of economic sciences, professor, Honorary worker of higher professional education of Russia

В.П. Малахов, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный работник высшей школы РФ

V.P. Malakhov, doctor of legal sciences, professor, Honored worker of higher school of Russia

В.Б. Мантусов, доктор экономических наук, профессор

V.B. Mantusov, doctor of economic sciences, professor

Е.В. Матвеева, доктор экономических наук, доцент

E.V. Matveeva, doctor of economic sciences, associate professor

Г.Б. Мирзоев, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ

G.B. Mirzoev, doctor of legal sciences, professor, Honored lawyer of Russia

А.Л. Миронов, кандидат юридических наук, доцент

А.L. Mironov, candidate of legal sciences, associate professor

Н.В. Михайлова, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный работник высшей школы РФ

N.V. Mikhaylova, doctor of legal sciences, professor, Honored worker of higher school of Russia

Р.С. Мулукаев, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ, академик РАЕН

R.S. Mulukaev, doctor of legal sciences, professor, Honored worker of science of Russia, member of RANS

ВЕСТНИК ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

№ 5 • 2016 Ф.Г. Мышко, доктор юридических наук

F.G. Myshko, doctor of legal sciences

А.М. Осавелюк, доктор юридических наук, профессор

А.М. Osavelyuk, doctor of legal sciences, professor

А.Ю. Олимпиев, кандидат юридических наук, доктор исторических наук

А.Yu. Olimpiev, candidate of legal sciences, doctor of historical sciences

В.С. Осипов, доктор экономических наук, профессор

V.S. Osipov, doctor of economic sciences, professor

Г.Б. Поляк, доктор экономических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ, академик РАЕН

G.B. Polyak, doctor of economic sciences, professor, Honored worker of science of Russia, member of RANS

А.С. Прудников, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ

А.S. Prudnikov, doctor of legal sciences, professor, Honored lawyer of Russia

А.А. Реан, доктор педагогических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ

A.A. Rean, doctor of pedagogical sciences, professor, Honored worker of science of Russia

В.Ф. Родин, доктор педагогических наук, профессор

V.F. Rodin, doctor of pedagogical sciences, professor

С.Г. Симагина, доктор экономических наук, доцент

S.G. Simagina, doctor of economic sciences, associate professor

А.В. Симоненко, доктор юридических наук, профессор

A.V. Simonenko, doctor of legal sciences, professor

А.М. Столяренко, доктор психологических наук, доктор педагогических наук, профессор, Заслуженный работник высшей школы РФ

A.M. Stolyarenko, doctor of psychology sciences, doctor of pedagogical sciences, professor, Honored worker of higher school of Russia

Л.В. Туманова, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ

L.V. Tumanova, doctor of legal sciences, professor, Honored lawyer of Russia

И.В. Ульянова, доктор педагогических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ

I.V. Ulyanova, doctor of pedagogical sciences, professor, Honored worker of science of Russia

Е.Н. Хазов, доктор юридических наук, профессор

Е.N. Khazov, doctor of legal sciences, professor

О.В. Химичева, доктор юридических наук, профессор

О.V. Khimicheva, doctor of legal sciences, professor

Н.М. Чепурнова, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист РФ

N.М. Chepurnova, doctor of legal sciences, professor, Honored lawyer of Russia

А.П. Шергин, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ

А.P. Shergin, doctor of legal sciences, professor, Honored worker of science of Russia

Н.Д. Эриашвили, кандидат исторических наук, кандидат юридических наук, доктор экономических наук, профессор, лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники

N.D. Eriashvili, candidate of historical sciences, candidate of legal sciences, doctor of economic sciences, professor, winner of an Award of the Government of Russia in the field of science and technology

Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия. Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС77-27627 от 16 марта 2007 г. Перерегистрировано: Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС77-62944 от 31 августа 2015 г. Научный редактор, ответственный за издание, лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники, доктор экономических наук, кандидат юридических наук, кандидат исторических наук, профессор Н.Д. Эриашвили E-mail: [email protected] Тел. 8 (499) 740-68-30 РЕДАКЦИЯ: Главный редактор А.Л. Миронов кандидат юридических наук, доцент В подготовке номера участвовали: И.И. Кубарь кандидат юридических наук, М.И. Никитин, Л.С. Антоненко, Д.Е. Барикаева, М.Е. Киселева УЧРЕДИТЕЛЬ: ФГКОУ ВО «Московский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В.Я. Кикотя» 117437, г. Москва, ул. Академика Волгина, д. 12 Адрес редакции: 109028, Москва, Малый Ивановский пер., д. 2 Тел. 628-57-16 Индекс по каталогу Агентства «Роспечать» – 81108 Подписано в печать 30.12.2016 г. Цена свободная

ВЕСТНИК ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

Содержание

№ 5 • 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

Международная научно-практическая конференция «Уголовное судопроизводство: современное состояние и стратегия развития (к 15-летию принятия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации)»����8 ФЕДОРОВИЧ В.Ю. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: к 15-летнему юбилею�����������������������������������������������������������������������������������������������������������11 ГАВРИЛОВ Б.Я. Протокольная форма досудебного производства — генезис, современное состояние, перспективы развития����������������������������������������������������������������12 КОЛОКОЛОВ Н.А. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: модернизационный ресурс���������������������������������������������������������������������������������������������������19 ГРИГОРЬЕВ В.Н. Конституционный суд Российской Федерации о внестатусном статусе некоторых участников уголовного производства�������������������������������������������������24 АГУТИН А.В. Идеологический статус концепции прав и свобод человека и гражданина и духовность российского народа в доктрине отечественного уголовного судопроизводства����������������������������������������������������������������������������������������������28 ЕНДОЛЬЦЕВА А.В. Добровольное возмещение подозреваемым, обвиняемым причиненного преступлением вреда как одно из средств восстановления нарушенных прав потерпевшего�����������������������������������������������������������������������������������������33 ЗАЙЦЕВ О.А., ПАСТУХОВ П.С. Использование информационных технологий в Российском уголовном судопроизводстве�����������������������������������������������������������������������40 СУМИН А.А. ЗАдержание по подозрению в совершении преступления: некоторые правовые вопросы�����������������������������������������������������������������������������������������������������������������43 ГРИНЕНКО А.В. Предпосылки и результаты расширения апелляции в Российском уголовном судопроизводстве�����������������������������������������������������������������������46 ПОБЕДКИН А.В. Как одухотворить уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации?����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������49 ХИМИЧЕВА О.В. Судебное производство с участием присяжных заседателей: некоторые проблемы в сравнительно-правовом аспекте��������������������������������������������������55 РОССИНСКИЙ С.Б. Почему для вынесения решения о личном обыске задержанного по подозрению в совершении преступления установлен особый (упрощенный) порядок?�������������������������������������������������������������������������������������������������������59 ШАРОВ Д.В. Защита законных интересов потерпевшего в уголовном судопроизводстве������������������������������������������������������������������������������������������������������������������63 БУЛАНОВА Н.В. Соблюдение прав человека в сфере уголовного судопроизводства: состояние, проблемы, средства обеспечения�������������������������������������66 ШИШКОВ А.А. Возвращение судом уголовного дела прокурору: нестабильность института�������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������69 СОПНЕВА Е.В. Определение подозреваемого лица в уголовном процессе: современное и возможное состояние����������������������������������������������������������������������������������73 ГУРДИН С.В. Обеспечения прав участников уголовного процесса при производстве следственных действий�������������������������������������������������������������������������76 ПЕТРАКОВ С.В. Гипертрофированное обеспечение прав обвиняемого — фактор дестабилизации правоохранительной системы и угроза безопасности государства�����79 ХИМИЧЕВА Г.П. К вопросу о корректировке принципа презумпции невиновности����83 ВОЛОДИНА Л.М. Уголовное судопроизводство: состояние и проблемы развития����86 ВОЛЫНСКИЙ А.Ф. Мифы и предубеждения в основе организации расследования преступлений по УПК России�������������������������������������������������������������������89 КАЧАЛОВА О.В. Современное российское уголовное судопроизводство: пути оптимизации��������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������95 МИЧУРИНА О.В. Процессуальное руководство начальника органа дознания и начальника подразделения дознания: конкуренция или взаимодействие?������������������98 КАЧАЛОВ В.И. О характере судебной деятельности на этапе исполнения приговора и иных итоговых судебных решений��������������������������������������������������������������102 КЛЕЩИНА Е.Н., АРХИПОВ А.С. Об изменениях, внесенных законодателем в статью 6.1 УПК РФ�������������������������������������������������������������������������������������������������������������106 НЕВСКИЙ С.А. Производство дознания по военно-судебному уставу 1867 г.����������109 РЫЖАКОВ А.П., ЗАЛИВИН А.Н. Совершенствование статуса начальника органа дознания�������������������������������������������������������������������������������������������������������������������112 ЕСИНА А.С., ЖАМКОВА О.Е. Мера уголовно-правового характера в виде судебного штрафа как новое основание прекращения уголовного дела или уголовного преследования������������������������������������������������������������������������������������������114 МИРОНОВА А.В. Реализация права граждан на участие в отправлении правосудия в уголовном судопроизводстве: реформа и перспективы дальнейшего развития��������118 ВОЛЫНСКАЯ О.В., ФЕДОРОВ М.И. Особенности процессуального статуса потерпевшего, заявившего гражданский иск (гражданского истца) в уголовном судопроизводстве, по законодательству отдельных стран����������������������������������������������122 РУДИЧ В.В. Изменение правового статуса потерпевшего в процедуре избрания меры пресечения по решению суда������������������������������������������������������������������125

• Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов публикаций. Ответственность за содержание публикаций и достоверность фактов несут авторы материалов В первую очередь редакция публикует материалы своих подписчиков.

• При перепечатке или воспроизведении любым способом полностью или частично материалов ссылка на журнал обязательна.

• В соответствии со ст. 42 Закона РФ от 27 декабря 1991 г. № 2124-1 «О средствах массовой информации», письма, адресованные в редакцию, могут быть использованы в сообщениях и материалах данного средства массовой информации, если при этом не искажает смысл письма. Редакция не обязана отвечать на письма граждан и пересылать эти письма тем органам, организациям и должностным лицам, в чью компетенцию входит их рассмотрение. Никто не в праве обязать редакцию опубликовать отклоненное ею произведение, письмо, другое сообщение или материал, если иное не предусмотрено законом.

Формат 60x84 1/8. Печать офсетная. Тираж 1500 экз. (1-й завод — 300). Отпечатано в типографии «Буки Веди» ООО «Ваш полиграфический партнер» Москва, Ильменский пр-д., д. 1, корп. 6 Тел. 8 (495) 926-63-96

ГРИГОРЬЕВА Н.В. К вопросу о ведомственном процессуальном контроле в уголовном судопроизводстве���������������������������������������������������������������������������������������������128 ИВАНОВ Д.А. Значение прокурорского надзора за деятельностью следователя, дознавателя по возмещению причиненного преступлением вреда��������������������������������132 ВАСЮКОВ В.Ф., СЕМЕНОВ Е.А. Правовая основа применения технических средств при производстве следственных процессуальных действий����������������������������135 БЕКЕТОВ М.Ю., САМОРОКА В.А. Обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства по уголовным делам, предварительное расследование по которым производится в форме дознания�����������������������������������������140 ТРЕФИЛОВ А.А. Проверочные производства в уголовном процессе швейцарии и России: сравнительно-правовой аспект�������������������������������������������������������������������������143 ПУШКАРЕВ В.В. Теоретико-правовые закономерности уголовно-процессуальных статусов должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование��������������������145 ТЕРЕХОВ М.Ю., ЕРОХИНА О.С. Осмотр и прослушивание фонограммы, полученной при производстве контроля и записи телефонных и иных переговоров: проблемы правоприменения����������������������������������������������������������������������������������������������149 ТУТЫНИН И.Б. Развитие мер процессуального принуждения имущественного характера в условиях действия УПК РФ 2001 года��������������������������������������������������������152 АЛЕКСЕЕВ И.М. Право на суд присяжных: цель или средство?��������������������������������155 УГОЛЬНИКОВА Н.В. Всесторонность, полнота и объективность оценки доказательств как гарантия состязательности уголовного судопроизводства��������������158 СИДОРЕНКО М.В. Правовые коллизии норм, регламентирующих отдельные виды дознания в уголовно-процессуальном законодательстве��������������������������������������160 ФАДЕЕВ П.В. Понятия уголовно-процессуального законодательства и их влияние на правоприменительную практику�����������������������������������������������������������163 ПРОХОРОВА Е.А. О задачах стадии возбуждения уголовного дела���������������������������166 АЛПАТОВ Ю.М., ГРУДЦЫНА Л.Ю. Основы классификации современных судебных систем������������������������������������������������������������������������������������������������������������������170 АХМЕДОВ Р.М., ЭРИАШВИЛИ Н.Д. Кафедра гражданского и трудового права, гражданского процесса: история и современность����������������������������������������������174 БЫКОВ Б.А. Актуальные вопросы административно-правовых исследований в сфере обеспечения экономической безопасности и противодействия коррупции подразделениями полиции�������������������������������������������������������������������������������������������������180 ВОЛЫНСКАЯ О.В., ГРАШИЧЕВА О.Н. К вопросу о судебном контроле за производством следственных действий в случаях, не терпящих отлагательства���������184 ГЛУШАЧЕНКО С.Б. К вопросу о содействии служащих железных дорог железнодорожной жандармерии����������������������������������������������������������������������������������������188 ЖЕЛУДКОВ М.А. Особенности реализации в россии международного опыта по защите от корыстных преступлений, совершаемых в киберпространстве��������������191 ЖУРАВЛЕВА Г.В., ХАКИМОВА Э.Р. К вопросу о причинах и условиях, способствующих совершению присвоения и растраты чужого имущества�����������������196 ИВАНОВ С.А. Иерархические связи нормативных актов с иными источниками российского права���������������������������������������������������������������������������������������������������������������199 КУРСАЕВ А.В. К вопросу о месте совершения нарушения правил безопасности на взрывоопасных объектах (статья 217 УК РФ)�������������������������������������������������������������201 МАИЛЯН С.С. Влияние государственных органов на государственное управление���������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������211 МЕДУШЕВСКАЯ Н.Ф. Свобода права и собственность (Российский контекст)�����213 ОБЫДЕНОВА Т.В. Некоторые вопросы профилактики детской безнадзорности и беспризорности����������������������������������������������������������������������������������������������������������������217 ПОГОРЕЛОВА Г.М. Понятие, значение и сфера применения договора в механизме гражданско-правового регулирования��������������������������������������������������������221 ПРОКОПОВИЧ Г.А. О частноправовой ответственности, применяемой к нарушению публично-правовой обязанности������������������������������������������������������������������225 САЗОН К.Д., ХАЗОВ Е.Н. Доктринальные подходы определения места миграционного права в правовой системе государства: на примере Российской Федерации и Республики Беларусь�����������������������������������������������������������������������������������229 СВИРИДОВ С.В. Объективные признаки фальсификации доказательств по уголовному делу������������������������������������������������������������������������������������������������������������������235 СТАРОВЕРОВА О.В. О кодификации гражданского законодательства в Российской Федерации: состояние и перспективы развития���������������������������������������241 ХАДИСОВ Г.Х., ПОКОЗИЙ В.В. Административно-правовое обеспечение прав и свобод граждан в деятельности сотрудников полиции���������������������������������������244 ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ ЛИТВИНЕНКО А.Н. Аудит эффективности использования ресурсов как инструмент выбора областей оптимизации расходов в МВД России��������������������247 ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ САМОЙЛОВ В.Д., ТУРЧЕНЮК И.Н. Подготовка офицерских кадров стратегического и оперативного уровней государственного и военного управления���251 СЫСОЕВ А.А., АРХИПОВСКИЙ А.Н. Скоростно-силовая подготовка сотрудников полиции. Средства и методы развития скоростно-силовых способностей�����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������254

The journal is registered by Federal Surveillance Service for Compliance with the Legislation in Mass Media and Cultural Heritage Protection Registration certificate PI № FS77-27627 dated 16.03.2007 Reregistered: Registration certificate PI № FS77-62944 dated 31.08.2015 Scientific editor, responsible for the publication, the winner of the award of the Government of the Russian Federation in the field of a science and technics, doctor of economics, candidate of law sciences, candidate of historical sciences, professor N.D. Eriashvili E-mail: [email protected] Tel. 8 (499)740-68-30 EDITORIAL STAFF: Editor-in-Chief A.L. Mironov candidate of law sciences, associate professor This issue has been edited by: I.I. Kubar candidate of law sciences, M.I. Nikitin, L.S. Antonenko, D.E. Barikaeva, M.E. Kiseleva FOUNDER: Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russian Federation named after V.YA. Kikot 117437, Moscow, Akademika Volgina, d. 12 Editorial Staff adress: 109028, Moscow, Malyj Ivanovskij per., d. 2 Tel. 628-57-16 Zip Code at the List of the Agency «Rospechat» — 81108 It is sent for the press 30.12.2016 The price is not fixed

VESTNIK ECONOMICHESKOI BEZOPASNOSTI

Contents

№ 5 • 2016

JURISPRUDENCE International scientific and practical conference «Criminal legal proceedings: the current state and the development strategy (to the 15 anniversary of adoption of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation)»����������������������������������������������8 FEDOROVICH V.YU. The code of criminal procedure Russian Federation: the 15-year anniversary�����������������������������������������������������������������������������������������������������������11 GAVRILOV B.YA. Protocol form of pre-trial proceedings — genesis, the current state and prospects of development����������������������������������������������������������������������������������������12 KOLOKOLOV N.A. Code of criminal procedure: modernizing resource��������������������������������������������������������������������������������������������������������������19 GRIGORYEV V.N. The constitutional court of vnestatusnom status of some of the participants of criminal proceedings�����������������������������������������������������������������������������24

AGUTIN A.V. Ideological concept status of rights and freedoms and civil rights and spirituality russian people doctrine of domestic criminal proceedings������������������������������������������������������������������������������������������������������ 28

ENDOLTSEVA A.V. Voluntary compensation by the suspect, the accused for the harm caused by the crime as a means of restoring the victim’ infringed rights������������������������������������������������������������������������������������������������������33 ZAYTSEV O.A., PASTUCHOV P.S. Use of information technology in the Russian criminal trial����������������������������������������������������������������������������������������������������40 SUMIN A.A. Detention on suspicion of committing of crime: some legal issues���������������������������������������������������������������������������������������������������������������������43 GRINENKO A.V. Assumptions and results of the extension of the appeal in the Russian criminal proceedings���������������������������������������������������������������������������������������46 POBEDKIN A.V. How to spiritualize the Russian Federation code of criminal procedure?������������������������������������������������������������������������������������������������������������49 KHIMICHEVA O.V. Trial by jury: some problems in comparative legal aspect���������������55 ROSSINSKIY S.B. Why to make a decision about a personal search of the suspect there is the special procedure?���������������������������������������������������������������������������������������������������������59 SHAROV D.V. Protection of the legitimate interests of the victim in criminal proceedings�����������������������������������������������������������������������������������������������������������63 BULANOVA N.V. Respect for human rights in criminal proceedings: status, problems and means of ensuring���������������������������������������������������������������������������������66 SHISHKOV A.A. The return of the court the criminal case to the prosecutor: institute of instability��������������������������������������������������������������������������������������������������������������69 SOPNEVA E.V. Determination of the suspected person in criminal procedure: current and possible state��������������������������������������������������������������������������������������������������������73 GURDIN S.V. Trends of security person in criminal procedure��������������������������������������������76 PETRAKOV S.V. Ensuring the rights of the accused exaggerated — a factor of destabilization of the law enforcement authorities and state threat������������������������������������79 KHIMICHEVA G.P. To the question about the adjustment the principle of the presumption of innocence���������������������������������������������������������������������������������������������83 VOLODINA L.M. The development issues and condition of criminal procedure���������������86 VOLYNSKY A.F. Myths and prejudices the organization of investigation of offenses in the criminal procedure code Russia�����������������������������������������������������������������89 KATCHALOV O.V. Modern Russian criminal procedure: the path optimization���������������������������������������������������������������������������������������������������������������95 MICHURINA O.V. Procedural aspects of the chief of body of inquiry and the chief of division of inquiry: competition or cooperation?������������������������������������������98 KACHALOV V.I. The nature of judicial activity at the stage of execution of the sentence or other final court decisions���������������������������������������������������102 KLESCHINA E.N., ARKHIPOV A.S. To the question of the validity of some of the changes to section 6.1 Criminal procedure code of the Russian Federation������������������������106 NEVSKY S.A. Performing inquiry according to the military court code of 1867���������������109 RYZHAKOV A.P., ZALIVIN A.N. Improvement of the status of the head of a body of inquiry�����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������������112 ESINA A.S., ZHAMKOVA O.E. The measure of criminal-legal character in the form of court fine as new grounds for termination of criminal case or criminal prosecution���������������������������������������������������������������������������������������������������������114 MIRONOVA A.V. The realization of the right of citizens to participate in the administration of justice in criminal proceedings: reform and prospects for further development��������������������������������������������������������������������������������������������������������118 VOLYNSKAYA O.V., FYODOROV M.I. Features of procedural status of the victim, who said civil action (civil claimant) in criminal proceedings, according to the laws of individual countries�����������������������������������������������������������������������122 RUDICH V.V. Change of the legal status of victim the procedure to elect a preventive measure by the tribunal’s decision�������������������������������������������������������125

• The opinion of editorial staff may not coincide with the point of view of the authors of publications. The responsibility of publications maintenance and reliability of the facts lies on authors. First of all editorial staff publishes materials of the subscribers.

• At a reprint or reproduction by any method, in full or in part journal materials the reference to the journal is obligatory.

• In accordance with the Law of the Russian Federation «About mass media» of 27 December 1991 № 2124-1, letters addressed to the editorial staff, may be used in messages and materials of mass media, if it does not distort the meaning of the letter. Editorial staff is not obliged to answer letters of citizens and to remit these letters to those bodies, the organizations and officials, whose competence includes their considaeration. Nobody has the right to oblige editorial staff to publish the product, the letter, other message or a material that has been dismissed earlier, if other is not statutory.

Format 60x84 1/8. Offset printing Circulation 1500 copies (1st release–300) It is printed in Company «Buki Vedi» LLC «Your Publishing Partner» Moscow, Ilmensky pr-d, d. 1, bldg. 6 Ph. 8 (495) 926-63-96

GRIGOREVA N.V. To the question of departmental procedural control in criminal proceedings���������������������������������������������������������������������������������������������������������128 DMITRY A.I. The value of prosecutorial supervision over the activities of the investigator on compensation for crime damage��������������������������������������������������������132 VASYUKOV V.F., SEMENOV E.A. The legal basis of use of technical means in case of production of investigative and legal proceedings�����������������������������������������������135 BEKETOV M.YU., SAMOROKA V.A. The problems of the organization the safety measures of the participants of criminal cases that perform in the form of inquiry in Russian criminal procedure����������������������������������������������������������������������������������������������140 TREFILOV A.A. Checking productions in criminal procedure of switzerland and Russia: comparative and legal aspect����������������������������������������������������������������������������143 POUSHKAREV V.V. Theoretical and legal laws of criminal procedure the status of officials engaged in criminal proceedings������������������������������������������������������������������������145 TEREKHOV M.YU., EROKHINA O.S. Inspection and listening phonograms gained in production monitoring and recording of telephone and other conversations: law enforcement��������������������������������������������������������������������������������������������������������������������149 TUTYNIN I.B. Development of measures of procedural compulsion of material nature under the criminal procedure code of the Russian Federation, 2001�����������������������������������152 ALEKSEEV I.M. The right to a jury trial: goal or means?�������������������������������������������������155 UGOLNIKOVA N.V. Comprehensiveness, completeness and objectivity of evidence as the guarantee of adversarial criminal proceedings����������������������������������������158 SIDORENKO M.V. Conflict of law, regulating certain types of inquiry the criminal procedure legislation�����������������������������������������������������������������������������������������160 FADEEV P.V. Concepts of the criminal procedure legislation and their influence on law-enforcement practice�������������������������������������������������������������������������������������������������163 PROKHOROVА Е.A. About the objectives a stage of initiation of criminal proceedings���������������������������������������������������������������������������������������������������������166 ALPATOV YU.M., GRUDTSYNA L.YU. Bases of classification of modern judicial systems���������������������������������������������������������������������������������������������������170 AKHMEDOV R.M., ERIASHVILI N.D. Department of the civil and labor law, civil process: history and present������������������������������������������������������������������������������������������174 BYKOV B.A. Actual issuesof administrative and legal research in the area of economic security and anti-corruption police units��������������������������������������������������������������������������������������������180 VOLYNSKAYA O.V., GRASHICHEVA O.N. To a question of judicial control of production of investigative actions in cases, being urgent�����������������������������������������������184 GLUSHACHENKO S.B. About assistance of the serving railroads of railway gendarmerie���������������������������������������������������������������������������������������������������������188 ZHELUDKOV M.A. Features of realization in Russia of the international experiment on protection against the crimes for profit committed in kiberprostransta���������������������������191 ZHURAVLEVA G.V., KHAKIMOVA E.R. To the question about the causes and conditions conducive to the Commission of assignment and waste of another’s property��������������������������������������������������������������������������������������������196 IVANOV S.A. The hierarchical relationship of regulations with other sources of russian law��������������������������������������������������������������������������������������������������199 KURSAEV A.V. On the issue of the place of violation of safety rules in explosive areas (article 217 of the criminal code)���������������������������������������������������������������������������������201 MAILYAN S.S. Influence of public authorities on public administration�����������������������������������������������������������������������������������������������������������������������211 MЕDUSHEVSKAYA N.F. Freedom of the right and property (Russian context)��������������213 OBYDENOVA T.V. On the prevention of child neglect police commissioners����������������217 POGORELOVA G.M. The concept, significance and scope of the agreement in the mechanism of civil-law regulation������������������������������������������������������������������������������221 PROKOPOVICH G.A. About the private-law responsibility applied to violation of a public obligation������������������������������������������������������������������������������������������������������������225 SAZON K.D., KHAZOV E.N. Doctrinal approaches for determining location of migration law in the legal system of the state: the example of the Russian Federation and the Republic of Belarus�������������������������������������������������������������������������������229 SVIRIDOV S.V. Objective signs of falsification of proofs on criminal case���������������������235 STAROVEROVA O.V. On the codification of civil law in the Russian Federation: state and prospects of development��������������������������������������������������������������������������������������241 HADISOV G.H., POKOZY V.V. Administrative legal support of the rights and freedoms of citizens in activity of police officers����������������������������������������������������������244 ECONOMIC SCIENCE LITVINENKO A.N. Performance audit of the use of resources as a tool of choice cost optimization in MIA Russia������������������������������������������������������������247 PEDAGOGICAL SCIENCE SAMOILOV V.D., TURCHENYUK I.N. The training of officers of the strategic and operational levels of state and military control��������������������������������������������������������������251 SYSOEV A.A., ARKHIPOVSKIY A.N. Speed-power training of police officers. Tools and methods for development of speed-strength abilities�������������������������������������������254

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ «УГОЛОВНОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО: СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ И СТРАТЕГИЯ РАЗВИТИЯ (К 15-ЛЕТИЮ ПРИНЯТИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ)»

27 октября 2016 г. в Московском университете МВД России имени В.Я. Кикотя состоялась Международная научно-практическая конференция «Уголовное судопроизводство: современное состояние и стратегия развития (к 15-летию принятия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации)». Конференцию открыл заместитель начальника Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя по научной работе, кандидат юридических наук, доцент, полковник полиции  В.Ю. Федорович, отметив значение принятия в 2001 г. нового уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации для судебноправовой реформы.

8

В работе конференции помимо представителей кафедр уголовного процесса и предварительного расследования Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя приняли участие ведущие ученые-процессуалисты образовательных организаций (МГИМО МИД России, МГЮА имени О.Е. Ку-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ тафина, Российский государственный университет правосудия, Академия Генеральной прокуратуры России, Академия управления МВД России, СанктПетербургский университет МВД России, Краснодарский университет МВД России и др.) и научно-исследовательских учреждений (ВНИИ МВД России, НИИ Академии Генеральной прокуратуры России, Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации), сотрудники МВД стран СНГ (Кыргызской Республики, Республики Таджикистан, Республики Армения). На конференции обсуждались актуальные проблемы современного уголовного судопроизводства, концептуальные подходы к реформированию как уголовного процесса в целом, так и его отдельных положений. В своем выступлении доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист России Б.Я. Гаврилов (Академия управления МВД России) затронул проблемы дифференциации форм уголовного судопроизводства, их современное состояние и перспективы развития.

№ 5 / 2016

Оживленную дискуссию вызвало выступление доктора юридических наук, профессора А.В. Агутина (Академия Генеральной прокуратуры России) на тему «Идеологический статус концепции прав и свобод человека и гражданина и духовность российского народа в доктрине отечественного уголовного судопроизводства». Доктор юридических наук, профессор И.А. Антонов (Краснодарский университет МВД России) привлек внимание к ошибкам законодателям и отметил их влияние на правоприменительную практику по уголовным делам. Модернизационный потенциал современного уголовно-процессуального кодекса был раскрыт в докладе доктора юридических наук, профессора Н.А. Колоколова (председатель редакционного совета журнала «Уголовное судопроизводство»). Вопросам судебного производства посвятил свое выступление доктор юридических наук, профессор А.В. Гриненко (МГИМО МИД России), коснувшись проблем апелляционного производства по уголовным делам.

Вестник экономической безопасности

9

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ

Прикладные аспекты производства личного обыска задержанного по подозрению были затронуты в сообщении доктора юридических

10

наук, доцента С.Б. Россинского (МГЮА имени О.Е. Кутафина). Широкий круг актуальных вопросов досудебного и судебного производства получил освещение в выступлениях других участников конференции. Подвела итоги конференции начальник кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, профессор О.В. Химичева, которая отметила, что пятнадцатилетний период применения уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации позволяет утверждать о жизнеспособности его основных институтов, однако, не свидетельствует об окончании реформы уголовного судопроизводства.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

УГОЛОВНОПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: К 15-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ ВАСИЛИЙ ЮРЬЕВИЧ ФЕДОРОВИЧ, заместитель начальника Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя по научной работе, кандидат юридических наук, доцент Научная специальность 12.00.12 — криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматриваются общие проблемы становления современного уголовно-процессуального закона

России, перспективы его дальнейшего совершенствования. Ключевые слова: уголовно-процессуальный закон, гуманизация уголовного судопроизводства, упрощение уголовного судопроизводства. Abstract. The article deals with the general problems of formation of the modern criminal procedure law in Russia, the prospects for its further improvement. Keywords: criminal procedure law, the humanization of criminal justice, the simplification of criminal justice.

Международная научно-практическая конференция «Уголовное судопроизводство: современное состояние и стратегия развития» посвящена 15-летию принятия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации принят в сложный исторический период преобразований во всех сферах общественной жизни. Одной из важнейших задач судебно-правовой реформы в России являлось создание нового уголовно-процессуального закона, который бы отразил происходящие в стране перемены и стал гарантом прав участников уголовного судопроизводства. В уголовно-процессуальном кодексе нашли воплощение требования Конституции Российской

№ 5 / 2016

Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права, определяющие общедемократические ценности. На этой основе возник целый ряд новых производств, которые за период действия этого закона получили распространение в правоприменительной практике. Среди них такие формы уголовного судопроизводства как особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением и при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве. За пятнадцатилетний период действия уголовно-процессуального кодекса в него вносились многочисленные изменения и дополнения. Это свидетельствует о том, что реформа уголовного судопроизводства продолжается.

Вестник экономической безопасности

11

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Так, существенно изменился предмет ведомственного контроля и прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия. Изменения коснулись стадии возбуждения уголовного дела, судебных стадий, порядка производства дознания, применения мер пресечения, порядка производства отдельных следственных действий, процессуального положения потерпевшего, других участников уголовного судопроизводства. Только в 2016 г. были внесены существенные поправки, касающиеся принципов уголовного судопроизводства, рассмотрения уголовных дел с

участием присяжных заседателей, предусмотрено новое производство о назначении меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа при освобождении от уголовной ответственности. В настоящее время в теории уголовного процесса и среди практических сотрудников продолжаются дискуссии по проблемам совершенствования уголовно-процессуального кодекса. Важны продуманные решения законодателя с учетом потребностей современного общества, правоприменительной практики, результатов фундаментальных научных исследований.

УДК 34 ББК 67

ПРОТОКОЛЬНАЯ ФОРМА ДОСУДЕБНОГО ПРОИЗВОДСТВА — ГЕНЕЗИС, СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ, ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ БОРИС ЯКОВЛЕВИЧ ГАВРИЛОВ, Заслуженный юрист Российской Федерации, профессор кафедры управления органами расследования преступлений Академии управления МВД России, доктор юридических наук, профессор Email: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Статья посвящена проблемам становления протокольной формы расследования, современного состояния сокращенного дознания и перспективам возвращения в уголовное судопроизводство протокольной формы с учетом возможного введения в России уголовного проступка. Ключевые слова: разумный срок, сокращенное дознание, протокольная форма, досудебная подготовка материалов, уголовный проступок. Abstract. Article is devoted to problems of formation of a protocol form of investigation, the current state of the reduced inquiry and the prospects of return to criminal trial of a protocol form taking into account possible introduction in Russia of criminal offense. Keywords: the reasonable term, the reduced inquiry, a protocol form, pre-judicial preparation of materials, criminal offense.

12

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Внесение, особенно в последнее десятилетие, многочисленных (порядка 190 федеральными законами) изменений в уголовно-процессуальное законодательство, нередко несистемных, а в отдельных случаях — противоречащих как нормам Конституции РФ, так и действующего УПК РФ, поставило перед законодателем и представителями юридической науки задачу выработки концепции дальнейшего развития уголовно-процессуального законодательства, как одного из основополагающих факторов повышения эффективности деятельности правоохранительных органов России. В этой связи следует отметить, что в целом проблемы совершенствования уголовной политики обсуждались на Парламентских слушаниях в Совете Федерации РФ 18 ноября 2013 года1. О необходимости разработки концепции развития досудебного производства активная научная дискуссия имела место 24 июня 2014 г. на заседании «круглого» стола в Совете Федерации, на Бабаевских чтениях, организованных в мае 2015 г. Нижегородской Академией МВД и Нижегородской правовой академией, Кутафинских чтениях в апреле 2016 г. (г. Москва) и ряде других научных форумов. Это обуславливается и тем обстоятельством, что, несмотря на произошедшие в России за три последних десятилетия экономические и социальноправовые изменения, современное уголовно-процессуальное законодательство, включая досудебное производство, является сегодня, с одной стороны, чрезвычайно затратным, а с другой — не обеспечивает реализацию задачи борьбы с преступностью, сформулированную в ст. 6 УПК РФ как назначение уголовного судопроизводства. В этой связи автор обращается к проблеме прошлого, настоящего и будущего развития дознания, в т.ч. так называемой протокольной формой расследования непосредственно полицией преступлений, не обладающих признаком значительной общественной опасности и при очевидности факта противоправного деяния, отсутствии сложности в его доказывании, что представляется особенно актуальным при условии возвращения в российское законодательство уголовного проступка, о чем сегодня идет активная научная дискуссия2. При этом, одной из наиболее актуальных является проблема так называемого полицейского

№ 5 / 2016

дознания. Этапность его реформирования, как и в целом полиции, описаны одним из известных ученых-профессором И.Т.  Тарасовым3. В этой связи следует отметить, что в отдельные временные периоды полиция обладала всей полнотой не только полицейской, но и судебной власти. При этом основной этап реформирования процессуальных функций полиции пришелся на период с 1860 по 1910 гг. С принятием в мае 1860 г. Закона о судебных следователях полиция была устранена от производства следствий по преступлениям и проступкам, подлежащим рассмотрению судебных уголовных мест и за нею оставлено только производство дознаний. Следующий этап обусловлен принятием 20 ноября 1864 г. Устава уголовного судопроизводства, а завершение дореволюционного реформирования уголовно-процессуальных функций полиции, определение их соотношения с судебными следователями, органами юстиции, включая прокурорский надзор, имело место с принятием Инструкции прокурора Московской Судебной Палаты г. Степанова от 15.10.1909, вступившей в силу с 1 января 1910 г.4 (далее — Инструкция). Дореволюционным законодательством расследование уголовных дел о преступлениях и проступках было возложено на полицию и производилось как путем производства дознания, так и заключалось в обнаружении виновных, а в отдельных случаях допускалось производство следственных действий. С введением в действие Инструкции, конкретизировавшей положения Устава уголовного судопроизводства и уточнившей алгоритм действий чинов полиции при выполнении процессуальных действий, производство дознаний полицией и выполнение надзорных функций органами прокуратуры приобрели единообразный и упорядоченный характер и как следствие сложилась окончательная модель процессуальной деятельности и функций полиции5. Тем самым процессуальной формой деятельности полиции по расследованию уголовных правонарушений было дознание, а судебный следователь и прокурор или его товарищ осуществляли формальное расследование уголовных дел. Так, в ст. 252 Устава уголовного судопроизводства (далее — УУС) говорилось о том, что «когда ни судебного следователя, ни прокурора или его товарища нет на

Вестник экономической безопасности

13

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ месте, то полиция, сообщая им о происшествии, заключающем в себе признаки преступного деяния, вместе с тем производит надлежащее о нем дознание»6. Необходимо также отметить, что в ст. 250 УУС за полицией была закреплена обязанность «о всяком происшествии, заключающем в себе признаки преступления или проступка немедленно и никак не позже суток по получении о том сведений, сообщать судебному следователю и прокурору или его товарищу», одновременно ст. 251 Устава уголовного судопроизводства предусматривала передачу полицией сведений о совершенных преступлениях и проступках мировым судьям по делам, отнесенным к их подследственности. Говоря о процессуальных средствах осуществления дознания, в ст. 254 УУС отмечается, что «при производстве дознания полиция все нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесными расспросами и негласным наблюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах». На полицию также возлагается обязанность принять меры к сохранению следов преступления и пресечению уклонения подозреваемого от расследования» (ст. 256 УУС), а согласно ст. 258 УУС полиции предоставлялось право в отсутствие судебного следователя произвести не терпящие отлагательства следственные действия, как осмотр, освидетельствование, обыск, выемка. Однако правом допроса свидетелей чины полиции не наделялись. Таким образом, правовой режим дознания предусматривал использование указанных выше процессуальных средств доказывания, при производстве которых полиция соблюдает во всей точности правила, постановленные для производства предварительного следствия» (ст. 259 УУС)7. С учетом этого производство полицией дознания выглядело в значительной мере разновидностью предварительного следствия, отличаясь от него по субъекту расследования и категориям расследуемых дел. Важной составляющей производства дознания являлась форма фиксации полицией добытых ее сведений. Указанная выше Инструкция прокурора Московской судебной палаты г. Степанова определяла, что «Все собранные сведения записываются от имени лица, производящего дознание, в один об-

14

щий акт (протокол), с точным указанием источника, из которого они получены. Будучи исключительно личным расследованием, дознание не требует подписи допрошенных лиц, а представляет собою изложение за единоличной подписью лица, производившего дознание, предпринятых им действий и добытых сведений» (п. 21 Инструкции). В этом же пункте Инструкции чинам полиции рекомендуется: «При всяком дознании необходимо отделить существенно важное от бесполезных мелочей и подробностей; поэтому нет надобности собирать сведения об оттенках проступка или преступления, которые не имеют влияния на подсудность дела, или о том, что делали свидетели до или после совершившегося факта, являющегося предметом расследования и т.д. Для чинов полиции вполне достаточно, если они укажут виновных, подозреваемых, причины подозрения, лиц, могущих дать положительные и полезные для дела показания и в каком смысле»8. Переходя к исследованию упрощенных форм предварительного расследования на постсоветском пространстве, автор обращается к протокольной форме досудебной подготовки материалов (ст. 414—419 УПК РСФСР 1960 г.), отмечая при этом, что основной задачей являлось максимальное приближение наказания к моменту совершения преступления, а с позиции сегодняшнего дня — это и обеспечение права потерпевшего на скорейший доступ к правосудию и возмещению причиненного вреда. Следует отметить и высокую эффективность просуществовавшей 15 лет данной формы расследования, по которой в 1995—1996 гг. направлялось в суд порядка 300 тыс. уголовно-наказуемых деяний. И еще столько же уголовных дел органами дознания направлялось в суд, расследованных в форме дознания (в порядке ст. 120 УПК РФ). Не включение в УПК РФ протокольной формы досудебной подготовки материалов было обусловлено, с одной стороны, позицией судейского сообщества о ее непринятии после известного Постановления Конституционного Суда РФ в связи с обращением Каратузского районного суда Красноярского края от 28 ноября 1996 г., когда суды более, чем в половине субъектов РФ стали возвращать органам дознания без разрешения указанные протоко-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ лы (в 2000—2001 гг. в суд направлялось всего порядка 30 тыс. материалов по протокольной форме), а с другой стороны, ограничением права потерпевшего, как участника уголовного процесса. Современный этап совершенствования досудебного производства характеризуется необходимостью реализации требований правоприменителя об упрощении расследования указанной выше категории уголовных дел, что и обусловило собой введение Федеральным законом от 04.03.2013 № 23-ФЗ9 в уголовно-процессуальное законодательство сокращенного дознания. Это вызвало к нему значительный научный интерес и, одновременно, его неоднозначную оценку10 в научном сообществе и среди практикующих юристов из-за весьма сущностных проблем. Кроме позиции правоприменителей, необходимость введения в досудебное производство сокращенного дознания обусловлено еще рядом обстоятельств: • первое, состоит в крайней заформализованности современного уголовного судопроизводства России; • другой фактор обусловлен введением в уголовный процесс нормы-принципа (ст. 61 «Разумный срок уголовного судопроизводства»), которая нуждается в научном обосновании и в выработке конкретных законодательных мер, направленных на сокращение сроков досудебного производства по уголовным делам о преступлениях, обстоятельства которых достаточно очевидны (совершившее преступление лицо задержано с поличным и, соответственно, расследование обстоятельств противоправного деяния не представляет сложности в доказывании. Сегодня срок предварительного следствия и последующего судебного разбирательства уголовных дел до вступления приговора в силу по которым обвиняемый, подсудимый содержится под стражей, составляет в среднем 5 месяцев, а дознания — порядка 3 месяцев11, что снижает эффективность уголовного правосудия в отношении лица, совершившего преступление, а также реализацию предусмотренных ст. 52, 53 Конституции РФ прав потерпевших на доступ к правосудию и возмещение причиненного преступлением вреда.

№ 5 / 2016

Разрешение перечисленных выше проблем предварительного расследования в форме дознания возможно, во-первых, путем дальнейшего совершенствования норм УПК РФ, регламентирующих предусмотренные в Федеральном законе № 23-ФЗ процессуальные правила производства дознания в сокращенной форме и, во-вторых, за счет возвращения в УК РФ «уголовного проступка»12. Его расследование предлагается осуществлять по протокольной форме, но не на «бумаге», как сегодня, дознания в сокращенной форме (определенная аналогия протокольной формы досудебной подготовки материалов)13. В ноябре 2011 г. для выработки соответствующих предложений в Академии управления МВД России был проведен «круглый стол» с широким привлечением ученых-процессуалистов и практиков из регионов Российской Федерации за счет использования возможностей видеоконференцсвязи и опубликования материалов «круглого стола»14. Особо в этом плане следует выделить научную дискуссию после внесения в Государственную Думу РФ проектов федеральных законов: один от 21 ноября 2011 г. № 33012-615 (разработан в Администрации Президента РФ при участии Следственного комитета РФ) и второй законопроект от 21 ноября 2011 г. № 632173-516 (внесен Советом Федерации РФ), который содержал озвученные на круглом столе в Академии управления предложения о введении сокращенного расследования преступлений независимо от формы предварительного расследования (о последнем сегодня, к сожалению, забыли). Анализ приведенных выше законопроектов приведен в публикациях В.В.  Кальницкого, К.В. Муравьева, а также В.А. Семенцова17. Правоприменительная практика действия Федерального закона от 04.03.2013 № 23-ФЗ подтвердила опасения о том, что реализация его положений в части сокращенного дознания будет существенно затруднена, что подтверждено научным анализом его правоприменения, например, С.И.  Гирько утверждает, что «в уголовном судопроизводстве, по сути, восстановлена процессуальная форма унифицированного досудебного производства, как таковое дознание — основной «процессуальный инструмент» осуществления полицией своих процессуальных

Вестник экономической безопасности

15

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ полномочий». Данным автором, при этом, высказаны ряд замечаний, обсуждение которых и выработка необходимых практических шагов возможны, по его мнению, в ходе системного мониторинга данного Закона18. Подробный анализ указанного Федерального закона приведен А.П.  Кругликовым на основании имеющегося негативного опыта деятельности в СССР «несудебных органов», «особых совещаний», «троек»19, А.А. Суминым20, А.Р. Белкиным21 и др. С учетом своего видения путей совершенствования расследования в форме дознания автор также высказывает собственные замечания по реализации Федерального закона № 23-ФЗ, с учетом статистических данных о результатах расследования уголовных дел в форме сокращенного дознания. К их числу автор относит необоснованность позиции законодателя о расследовании в форме сокращенного дознания исключительно в зависимости от ходатайства подозреваемого, который может использовать его, как часть тактики, чтобы избежать уголовной ответственности. Автору22 представляется также необходимым указать и на ряд следующих обстоятельств действия Федерального закона № 23-ФЗ: • первое, законодателем через положения сделан очередной шаг к исключению из УПК РФ процессуальных правил, регламентирующих возбуждение уголовного дела (ст. 146), поскольку с принятием данного Закона до возбуждения уголовного дела разрешено: 1) получение от лица, в т.ч. в отношении которого проводятся проверочные действия в связи с возможным подозрением его в совершении преступления, объяснения, которое при соблюдении процессуальных норм, может явиться доказательством по уголовному делу; 2) изъятие предметов и документов по правилам УПК РФ и их осмотра; 3) назначение и производство судебной экспертизы и др. Тем самым до возбуждения уголовного дела в настоящее время разрешено, по сути, производство основных следственных действий23; • второе, сбылись опасения о низкой результативности расследования в сокращенной форме (Глава 321 УПК РФ). Так, в 2014 г. в суд направлено всего 32 тыс., в 2015 г. — 55,6 тыс. и

16

в 2016 г. — 88,4 уголовных дел), однако по экспертным оценкам автора их количество должно составлять не менее 250 тыс. в год. С учетом недостаточной эффективности производства расследования в форме сокращенного дознания автор полагает возможным дознание в сокращенной форме построить по принципиально иной схеме, имея ввиду следующее: 1) форма предварительного расследования должна устанавливаться вне зависимости от подследственности и определяться обстоятельствами, свидетельствующими об очевидности совершенного преступления; 2) решение о производстве расследования по сокращенной форме должно исходить исключительно из положений УПК РФ и определяться лицом, производящим расследование, и, соответственно, не может зависеть от волеизъявления подозреваемого; 3) предоставленное потерпевшему право возражать против производства дознания в сокращенной форме (подп. 6 ч. 1 ст. 226.2 УПК РФ) может быть реализовано только при расследовании уголовных дел частного и по ряду составов преступлений — по делам частно-публичного обвинения. На необоснованность предоставления потерпевшему согласования о принятии органом расследования решения о производстве дознания в сокращенной форме указывает и профессор А.С.  Александров24. В свою очередь, И.А. Попов считает целесообразным получать согласие потерпевшего в письменной форме только один раз при удовлетворении ходатайства подозреваемого о производстве дознания в сокращенной форме25, с чем лично автор согласиться не может; 4) при расследовании преступлений по сокращенным правилам доказывания обязательным условием является начало производства дознания по уголовному делу, минуя этап вынесения процессуального решения о возбуждении уголовного дела и проверки сообщения о преступлении; 5) автор не может согласиться с позицией законодателя, установившего в ч. 1 ст. 2266 УПК РФ срок производства дознания в сокращенной форме — 15 суток со дня вынесения дознавателем постановления о производстве дознания по этой форме расследования. Тем более, что указанный срок

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ расследования увеличивается за счет двух суток, предоставляемых подозреваемому для заявления ходатайства о производстве дознания в сокращенной форме после разъяснения ему данного права, и еще увеличивается на 24 часа для принятия дознавателем решения о расследовании в форме сокращенного дознания (ч. 2 и 3 ст. 2264 УПК РФ). При этом в указанный време6нной период не включается время после возбуждения уголовного дела и до первого допроса подозреваемого, которое может длиться несколько суток, этот срок законодатель не ограничил (ч. 1 ст. 2264 УПК РФ). По мнению автора, представляется необоснованным и законодательное решение о возможности продления прокурором срока дознания до 20 суток. С учетом приведенных выше обстоятельств, предлагаются следующие компоненты реально сокращенного дознания (протокольной формы досудебного производства) и судебного разбирательства уголовных дел26: • первое, незамедлительное (в течение 24 часов с момента регистрации сообщения о преступлении) начало расследования без вынесения постановления о возбуждении уголовного дела, которое считается возбужденным с момента приема дознавателем, органом дознания указанного сообщения; • второе, в качестве оснований производства дознания в сокращенной форме должны быть: расследование в отношении конкретного лица по признакам преступления; признание подозреваемым факта совершенного деяния, причиненного вреда и согласие с правовой оценкой совершенного им преступления, а также учет обстоятельств, исключающих расследование в сокращенной форме, предусмотренных п. 1—5 ч. 1 ст. 2262 УПК РФ; • третье, должны быть принципиально изменены правила расследования в связи с переходом на протокольную форму и введением формализованного бланка протокола, предусматривающего возможность фиксации в нем необходимых следственных действий: осмотра места происшествия, допроса подозреваемого, потерпевшего с разъяснением им процессуальных прав, изъятие вещественных

№ 5 / 2016

доказательств и приобщение их к уголовному делу, назначение судебной экспертизы только в случае обязательного ее производства (ст. 196 УПК РФ); • четвертое, в УПК РФ следует включить правовую норму, не допускающую производство иных, кроме указанных выше, следственных действий, предусматривающую при этом возможность приобщения справки с указанием свидетелей в случае необходимости их вызова в судебное заседание, и справки о судимости, и возможно иных документов, необходимых, по мнению органа расследования, в судебном разбирательстве; • пятое, срок расследования предлагается ограничить двумя сутками, что в условиях очевидности совершенного преступления и, исходя из реальной практики расследования большинства противоправных деяний (в будущем — уголовных проступков) является достаточным; • шестое, для обеспечения исполнения приговора подозреваемое лицо (около 200 тыс. в год дополнительно к числу задерживаемых сегодня 130 тыс.) в обязательном случае подлежат задержанию (за определенными исключениями) в установленном ст. 91, 92 УПК РФ порядке на срок до 48 часов, что призвано способствовать сокращению, в основном, за указанные преступления числа находящихся в федеральном розыске лиц (сегодня 150 тыс.); • седьмое, при поступлении уголовного дела в суд назначается судебное заседание и одновременно в соответствии с п. 3 ч. 7 ст. 108 УПК РФ, с учетом внесения в данную норму незначительных изменений, суд продлевает задержание подозреваемого на срок не более 72 часов, в течение которого разрешает уголовное дело; • восьмое, с учетом изложенных обстоятельств право расследования уголовных дел по протокольной форме должно быть, наряду с дознавателями, предоставлено иным должностным лицам органа дознания (участковые уполномоченные, оперуполномоченные полиции). Принятие законодателем разработанного автором соответствующего проекта призвано обеспечить расследование по предлагаемой протоколь-

Вестник экономической безопасности

17

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ной форме и последующее судебное разбирательство порядка 250—300 тыс. преступлений в год (в 1995—1996 г. ежегодно направлялось в суд порядка 300 тыс. материалов по протокольной форме досудебной подготовке). Дело за российским законодателем.

1   Стенограмма парламентских слушаний «Уголовная политика в Российской Федерации: проблемы и решения» от 18 ноября 2013 года // интернет ресурс http://genproc.gov.ru/ genprokuror/appearances/document-85492/ (дата обращения 03.11.2016). 2   Гаврилов Б.Я., Рогова Е.В. Уголовный проступок в контексте реформирования российского уголовного закона // Российская юстиция. 2016. № 11. С. 2—5; Гордиенко В.В. Законодательное установление уголовного проступка и исключение института отказных материалов // Российский следователь. 2010. № 15. С. 11. 3   Полиция в эпоху реформ. Исследование профессора И.Т. Тарасова. М., 1885. 4   Инструкция чинам полиции по обнаружению и исследованию преступлений Прокурора Московской Судебной Палаты // Сборник и руководство к составлению полицейских протоколов с приложениями. СПб., 1911. С. 108. 5   Гирько С.И., Скударева Н.И. «Прокурорское дознание» в уголовном судопроизводстве российской империи и возможность его имплементации в современных условиях // Научный портал ВНИИ МВД России. 2012. № 3. С. 3—8; они же. Дознание в органах внутренних дел: история и современность, 2006. 232 с.; они же. Прошлое, настоящее и перспективы развития досудебного производства в форме дознания в уголовном процессе России: Материалы международной научно-практической конференции «150 лет Уставу уголовного судопроизводства России: современное состояние и перспективы развития уголовно-процессуального законодательства 9—10 апреля 2014 г. М. Академия управления МВД России. 2014. ч. 1. С. 200—215. 6   Российское законодательство Х—ХХ веков. том 8 / под ред. Б.В. Виленского. М.: Юрид. литер., 1991. С. 145. 7   Тот же источник. С. 145—146. 8   Инструкция чинам полиции по обнаружению и исследованию преступлений прокурора московской судебной палаты // Тот же источник. 9   О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 04.03.2013 № 27-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2013. № 9. Ст. 875. 10   Гаврилов Б.Я. Сокращенное дознание: проблемы правоприменения и перспективы законодательного совершенствования: материалы международной конференции «Уголовный процесс и криминалистика: история и современность» памяти Н.И. Порубова // Академия МВД Республики Беларусь. 2015. Ч. 1. С. 71—77. 11   Гаврилов Б.Я. Правовое регулирование защиты конституционных прав и свобод личности. Монография. М.: «Мир», 2005. С. 90—91. 12   Рогова Е.В. Понятие и сущность уголовного проступка // Труды Академии управления МВД России. 2012. № 3. С. 7—9.

18

  Гаврилов Б.Я. Сокращенное дознание: проблемы правоприменения и перспективы законодательного совершенствования: материалы международной конференции «Уголовный процесс и криминалистика: история и современность» памяти Н.И. Порубова // Академия МВД Республики Беларусь. 2015. Ч. 1. С. 71—77. 14   Юридический консультант: М.: «Юрмис, л. 2», 2012. № 3. С. 10—23. 15   Проект Федерального закона от 21 ноября 2011 г. «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации № 33012-6» // Сайт «Российская газета». 2012. 11 марта. 16   Проект Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 6321735 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института сокращенной формы уголовного судопроизводства» // Интернет-портал «Право.ru». 17   Кальницкий В.В., Муравьев К.В. Законопроект о сокращенном дознании концептуально эклектичен // материалы межд. науч.-практ. конф. «Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях», 2—3 ноября 2012 г. Тюмень. С. 292—297; Семенцов В.А. Сокращенная форма расследования // материалы межд. науч.-практ. конф. «Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях», 2—3 ноября 2012 г. Тюмень. С. 378—380. 18   Гирько С.И. Производство по уголовному делу дознания в сокращенной форме: прогнозы и суждения // Российский следователь. 2013. № 21. С. 2—5. 19   Кругликов А.П. Дополнение УПК РФ новой Главой о дознании в сокращенной форме и некоторые проблемы дифференциации уголовного судопроизводства // Российская юстиция, 2013. № 7. С. 45—49. 20   Сумин А.А. Сокращенное дознание: мертворожденное дитя реформаторов уголовного процесса // Адвокат. 2013. № 10. С. 5—8. 21   Белкин А.Р. Новеллы уголовно-процессуального законодательства — шаги вперед или возврат на проверенные позиции? // Уголовное судопроизводство. 2013. № 3. С. 4—12. 22   Гаврилов Б.Я. Сокращенное дознание: проблемы правоприменения и перспективы законодательного совершенствования: материалы международной конференции «Уголовный процесс и криминалистика: история и современность» памяти Н.И. Порубова // Академия МВД Республики Беларусь. 2015. Ч. 1. С. 71—77. 23   Гаврилов Б.Я. Современные проблемы досудебного производства и меры по их разрешению // Российский следователь. 2013. № 21. С. 3. 24   Александров А.С., Сафин Р.Р., Юнусов Р.Р. К вопросу о сокращенной форме досудебного производства по уголовному делу // Актуальные проблемы экономики и права. 2012. № 4. С. 264—265. 25   Попов И.А. Дознание в сокращенной форме: достоинства, недостатки и первые результаты // Уголовное судопроизводство. 2013. № 3. С. 19, 22. 26   Гаврилов Б.Я. Сокращенное дознание: проблемы правоприменения и перспективы законодательного совершенствования: материалы международной конференции «Уголовный процесс и криминалистика: история и современность» памяти Н.И. Порубова // Академия МВД Республики Беларусь. 2015. Ч. 1. С. 71—77. 13

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

УГОЛОВНОПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: МОДЕРНИЗАЦИОННЫЙ РЕСУРС НИКИТА АЛЕКСАНДРОВИЧ КОЛОКОЛОВ, судья Верховного Суда РФ в отставке, доктор юридических наук, профессор

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. УПК РФ (2001), его основа УПК Франции (1809) — рассматривается как правовые система, созданная 200 лет назад в эпоху промышленной революции, безнадежно устаревшие к началу информационной революции. Рассматриваются перспективы модернизации УПК РФ. Ключевые слова: УПК РФ (2001), модернизация, ресурс, Алгоритмы SMART и Lifhacking Abstract. Code of Criminal Procedure (2001), the basis of its Code of Criminal Procedure of France (1809) — is regarded as the legal system established 200 years ago in the era of the industrial revolution, is hopelessly outdated to the beginning of the information revolution. The prospects of modernization of the Russian Federation Code of Criminal Procedure. Keywords: Code of Criminal Procedure (2001), modernization, resource SMART algorithm and Lifhacking

Корни УПК РФ (2001) легко угадываются в УПК Франции (1809), сказанное означает, что в качестве алгоритма судопроизводства пол уголовным делам мы имеем правовую конструкцию, отпраздновавшую двухсотлетний юбилей. В этом месте будет уместным признать, что все без исключения существующие в мире системы судебной организации, включая производство по уголовным делам, свойственные их функционированию технологии — порождение эпохи индустриальной (века прошлого, а то в значительной степени и позапрошлого). В постиндустриальном в обществе — УПК аля творение Наполеона — уже очевидный анахронизм. На смену традиционным «офисам» следователя, прокурора и судьи стремительно идет тоже «офис», но уже виртуальный. Смена систем мысли неизбежно ведет к смене всех прочих стратегических схем и систем, в ряду которых система контрольно-надзорной деятельности в уголовном процессе.

№ 5 / 2016

В текущий момент времени человечество стоит перед выбором: похоронить правовые институты эпохи промышленной революции или пока ограничиться их глубокой модернизаций. Авторы, рассуждающие на данную тему, далеко не всегда уделяют достаточное внимание вопросам значимости инфраструктуры системы уголовной юстиции, а также среде, в которую таковая погружена. Вместе с тем, именно несовершенство первой, а в ряде случаев не то, что ее фрагментарность, но и ее полное отсутствие второй составляющей не позволяет обществу в полной мере задействовать заблаговременно созданные им «мощности» системы уголовного процесса. Эмпирическим путем давным-давно доказано, что его эффективность зависит не от филологических качеств закона, о которых так много и подробно пишут российский авторы, а от уровня подготовки участников конфликта, понимания ими сути процесса судебного разбирательства, знания его особенностей.

Вестник экономической безопасности

19

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Например, пусть это и звучит парадоксально, в суде первостепенное значение имеет не судья, а стороны, ибо невежество последних с легкостью «похоронит» самое совершенное процессуальное законодательство. В постсоветских обществах господствуют идеи иждивенчества, их члены замерли в ожидании, когда судья их рассудит. В таких случаях процесс, в лучшем случае, вырождается в одну из форм административного управления. Делая правильный вывод о необходимости усовершенствования алгоритмов управления системой уголовного судопроизводства, которую образует совокупность таких институтов процесса, как дознаватель, следователь, прокурор, судья и адвокат, а равно ее самоуправления, российские авторы далеко не всегда четко отграничивает стратегический и тактический аспекты проблемы. Хотелось бы также, чтобы апологеты УПК РФ не забывали, что система уголовного судопроизводства — не более чем одна из государственных подсистем, причем в их ряду далеко не самая важная. У государства не одна цель, а их иерархия. Следовательно, эффективность работы системы (фактически подсистемы) УПК РФ напрямую зависит от схемы сложения активностей всего ряда подсистем. В этой связи от отечественных исследователей хотелось бы получить ответ: может ли быть эффективным функционирование системы УПК РФ (социальной подсистемы) если в конкретный исторический период времени не эффективна государственная политика в целом. Например, со всех сторон в адрес следователей, прокуроров и судей слышатся упреки в отсутствии эффективности, более того, многие критики утверждают, что отсутствие эффективной уголовной юстиции препятствует развитию общества. Совершенно очевидно, что подобные утверждения «от лукавого», попытка увести общества от поиска истинных причин плохой работы всего государственного механизма. Не удается отечественным авторам обозначить и четкую позицию относительно роли личности в организации уголовного судопроизводства. Вместе с тем, именно идеология кадрового корпуса чиновников и адвокатов, вовлеченных в механизм уголовного процесса — одна из основ эффективности функционирования этой системы.

20

Что же мы хотим видеть в качестве алгоритма уголовного процессе? Возможна ли в текущий момент времени его модернизация, каковы пределы ее глубины. Вспомним, модернизация (англ. modern — современный, передовой, обновленный) — это приведение объекта в соответствие с новыми требованиями и нормами, техническими условиями, показателями качества. Ключевое значение в данной фразе имеют категории: «новые требования (нормы, условия, показатели качества). Сформулированы ли таковые? Анализ видимой социальной действительности пока не позволяет сделать вывод, что ответ на данный вопрос имеется. Далее, модернизация — это макропроцесс перехода от  чего-то традиционного  к  современному. Применительно к УПК — максимум, о чем пока идет речь, так это о трансформации письменного процесса в «электронный». Вспомним: понятие «модернизация» рассматривается преимущественно в трех значениях: 1) как эволюционное внутреннее, пусть и инновационное, развитие (Западная Европа и Северная Америка); 2) догоняющее развитие, которое практикуют страны, не относящиеся к ведущим державам мира, но стремящиеся в отдаленной перспективе их догнать (Государства СНГ и Восточной Европы); 3) революционное развитие (государства, народы которых только осваивают технологии политического регламента ведущих держав). Как видим, модернизация — перманентный процесс, осуществляющийся посредством проведения реформ и инноваций, что сегодня означает переход к постиндустриальному обществу. Изучением модернизации занимается  теория модернизации, применительно к УПК РФ таковая пребывает на этапе становления. Естественно, что модернизация УПК — процесс полной или частичной реконструкции системы аккумулированных в нем норм с целью ускорения развития уголовного процесса. В теории модернизации УПК выделяют два направления: либеральное и консервативное. Либеральная теория — по сути «вестернизации». Представители этого направления исходят из универсальной картины общественного развития. Считается,

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ что все страны развиваются по единой схеме. База такой модернизации — открытое общество, информационные технологии, рациональность, демократия, права человека. Такой подход к модернизации критикуется радикалами и консерваторами. Первые указывают на экспансию западных ценностей, непригодных, по их мнению, для др. цивилизаций. Консерваторы опасаются утраты стабильности и порядка. Составляющие процесса модернизации УПК — экономическая, то есть интенсификацию процесса, которая достигается благодаря росту  дифференциации, оборудования производства, превращения науки уголовно-процессуальное право в производственную (экономическую) силу. Ее составляющие: 1) замена человека машиной; 2) отделение процессуальной деятельности от традиционалистского окружения; Модернизация  УПК предполагает создание определенных правовых институтов, которые должны способствовать реальному участию населения во властных структурах и влиянию народных масс на принятие конкретных процессуальных решений. Ее составляющие: 1) приближение к дифференцированной процессуальной структуре с высокой специализацией политических ролей и институтов; 2) эволюция процессуальной системы в направлении создания современного алгоритма разрешения социальных конфликтов на основе норм права. Неизбежны возникновение и рост процессуальной бюрократии, превращение рациональной деперсонифицированной бюрократической организации в доминирующую систему управления и контроля. Ослабление традиционных процессуальных элит и их легитимности, усиление модернизаторских элит. Модернизация может быть и экзогенной (в ее имитационных, имитационно-симуляционных и симуляционных вариантах), осуществляемая на основе заимствований при отсутствии собственного основания. Она характерна для большинства бывших колоний, в то время как эндогенно-экзогенная происходит преимущественно в поясе стран, окру-

№ 5 / 2016

жающих западные. Известно крайне мало примеров модернизации исламских стран, одним из самых успешных считается пример советских республик Центральной Азии. Все российские проблемы УПК и предлагаемые решения строятся вдоль шкалы, где за верхний уровень принимаются идеологические ценности и культурные практики некоего обобщенного  Запада. Такая модернизация — будь то в Петровскую эпоху или в наше время — всегда опирается на импорт, быструю ассимиляцию продвинутых иностранных технологий и организационных моделей. Но этого недостаточно. С нашей наукой технологиями проблем не было. Проблема всегда заключалась в самом обществе. И.В. Сталин  — единственный руководитель страны, который успешно справился с исторической задачей модернизации России. Если модернизация смешивается с  вестернизацией, речь идет об уничтожение традиционной культуры производства, ее замене западным вариантом. Впрочем, считается, что «модерновость» УПК не зависит от культуры и может быть адаптирована к любому обществу. Пример — Япония. Впрочем, и Япония стала заметно более западной в результате ее модернизации. Ресурс  (франц. ressource «вспомогательное средство») — все, что может быть использовано. Ресурсы бывают задействованными, резервными и потенциальными. Алгоритмы SMART и Lifhacking — приемы традиционно используемые российскими практиками в рамках уголовного судопроизводства. Используя общепризнанные алгоритмы — SMART, как метод, и Lifhacking, как — контрметод, авторы их анализирующие, доказывают, что организуя систему УПК, важно правильно своевременно определиться с целями ее функционирования. SMART — мнемоническая аббревиатура. Она обычно используется в менеджменте, проектном управлении для определения целей и постановки задач. Аббревиатура SMART имеет следующие значения: S — Specific (конкретный), что необходимо достигнуть в рамках работы системы УПК РФ, например, «минимизировать число следственных, прокурорских и судебных ошибок».

Вестник экономической безопасности

21

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ M — Measurable (измеримый) — в чем будет измеряться результат. Например, цель снижение отмен судебных решений кассационной инстанцией. A — Attainable, Achievable (достижимый). Мы должны уяснить, за счет чего планируется достижение цели, возможно ли ее достигнуть вообще. R — Relevant (актуальный). Определение истинности цели. Действительно ли выполнение данной задачи позволит достичь желаемой цели? T — Time-bound (ограниченный во времени). Очевидно, что времени на модернизацию УПК РФ уже не осталось Lifhacking (лайфхак) — термин из IT-лексикона. Он соединяет в себе понятия life (жизнь) и hack (взлом). Наиболее близки русские эквиваленты: «смекалка», «рецепт», «находка», маленькая хитрость, уловка, если более серьезно, то — полезный совет, помогающий решать различные проблемы, в нашем случае в уголовном процессе, экономя тем самым время и ресурсы. Фактически lifhacking — набор методик и приемов «взлома» традиционной процессуальной жизни, упрощения процесса для достижения поставленных его субъектом целей при помощи хитрых трюков. Обычно лайфхакер ничего нового не создает, он использует уже существующие методики, апробированные его коллегами. Читатель, скорее всего, поинтересуется, ходом модернизации. Попытаемся ответить ему на примере. 2008 год. Органы предварительного расследования предъявили Б. обвинение в совершении преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 105 и п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Судья Челябинского областного суда пришел к выводу, что Б. должно было быть предъявлено обвинение в совершении более тяжкого преступления — по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ, после чего направил уголовное дело прокурору для восполнения недостатков предварительного расследования. В обоснование своих выводов он указал, что «фундаментально нарушены права потерпевших, суд лишен возможности постановить справедливый приговор». Прокурор, заявил, что суд устанавливает виновность лица в пределах предъявленного обвинения, и потребовал, чтобы суд рассмотрел уголовное дело в пределах обозначенных стороной обвинения (следователь, прокурор).

22

Судебная коллегия по уголовным дела Верховного Суда РФ постановление судьи Челябинского областного суда отманила, констатировав, что обозначенные судом первой инстанции категории «фундаментальные нарушения прав потерпевших», справедливость приговора» — не основаны, ибо не основаны на требованиях закона (Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 5 июня 2008 года № 48-008-32). 2016 год. Конституционный Суд РФ, рассмотрев запрос Курганского областного суда, констатировал: Основной Закона нашего государства наделяет суд правом требовать от прокурора предъявления обвинения, соответствующего фактическим обстоятельствам дела (Определение КС РФ от 14.01.2016 № 15-О). Причина такого прочтения процессуального закона? Курганский областной суд, оказавшись в аналогичной ситуации, проявил принципиальность — закрывать глаза на прокурорский произвол не стал, а обратился в КС РФ с запросом о проверке конституционности. *** Из материалов уголовного дела следует, что В. совершил преступления, предусмотренные п. «в» ч. 4 ст. 162, п. «в», «д», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Согласно уголовному закону наказание за данные действия — вплоть до пожизненного лишения свободы. Шумихинский районный суд Курганской области строго в рамках предъявленного обвинения по приговору от 26.06.2015 года осудил В. по ч. 1 ст. 105 УК РФ к 10 годам лишения свободы. Прокурор и потерпевший принесли на данное решение соответственно апелляционное представление и жалобу и просили наказание усилить. Действительно, где же логика? Совершены квалифицированные убийство и особо квалифицированное разбойное нападение, сторона обвинения скромно расценивает эти действия всего лишь как рядовое убийство, при этом ее не устраивает наказание, равное 2/3 от максимума санкции? Ошибка должна быть исправлена независимо от того, что послужило причиной неправосудности судебного решения: неправомерные действия судьи или иные обстоятельства, объективно влияющие на его законность, обоснованность и справедливость. Иное препятствует самостоятельному и независи-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ мому выбору судом подлежащих применению норм уголовного закона, противоречит принципам справедливости и равенства перед законом и судом (Постановление КС РФ от 02.07.2013 № 16-П). Иное свидетельствует о невыполнении судом возложенных на него Конституцией РФ функций, придании неопределенности правовым нормам, нарушении конституционных принципов верховенства права, справедливости и равенства и, как следствие, приводит к снижению авторитета суда и доверия к нему как органу правосудия. Производство по уголовному делу, имеющее своим назначением как защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, так и защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод, а равно уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания либо отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания (ст. 6 УПК РФ) не могут осуществляться в противоречии с положениями уголовного закона. В этом контексте неправильное применение положений Общей и Особенной частей УК РФ, неправильная квалификация судом фактически совершенного обвиняемым деяния, а потому неверное установление основания уголовной ответственности и назначения наказания (хотя и в пределах санкции примененной статьи) влекут вынесение неправосудного приговора, что недопустимо в правовом государстве, императивом которого является верховенство права. Именно к постановлению такого приговора приводило бы продолжение рассмотрения дела судом после того, как им были выявлены допущенные органами предварительного расследования процессуальные нарушения, которые препятствуют правильному разрешению дела и которые суд не может устранить самостоятельно, а стороны об их устранении не ходатайствовали. Мораль вышеприведенных рассуждений такова: правосудие не должно страдать из-за отсутствия надлежащей квалификации у отдельных следователей и прокуроров. Как видим, закон один, а практика применения разная. Чем в подобных случаях должен руководствоваться суд, не слишком ли мы в таких случаях переоцениваем потенциал российского суда?

№ 5 / 2016

Здесь следует отметить такое важное явление, как отношение в суду россиян, причем не важно, в начале ХХ века или сто лет спустя. В одной стороны, мы очень много говорим о независимости суда, сетуем за заурегулированность производства. С другой — требуем от суда строгого исполнения законов, совершенство которых весьма спорно даже по признаниям самого «законодателя». Совершенно очевидно, что второе требование полностью перечеркивает первое. Иными словами: принципы «законности» и «независимости» суда несовместимы. Что в таких случаях делают суды? Они «держат нос по ветру», дующему со стороны высших судебных инстанций. Лучше всего по этому поводу писал современник П.И. Люблинского — Г.Ф. Шершеневич: «Прошлая юрисдикция не оставила нам в наследство руководящих начал и прецедентов»; «Наступила рознь между теорией и практикой. Вместо научной теории практики определяют свою деятельность самостоятельными началами судебной практики»; «Недостаток практики восполняется прецедентами кассационных палат Правительствующего Сената», базируется исключительно «на иерархическом отношении низших инстанций к высшим». Ниже Г.Ф. Шершеневич приводит пример, в котором Виленская судебная палата попыталась преодолеть пробел в праве, опираясь на науку. Нижестоящий суд тут же был одернут коллегией Правительствующего Сената. Высшая судебная инстанция констатировала: территориальный суд вместо общепринятого (?), правильного (?) способа изложения судебных решений в нарушение Устава судопроизводства допустил ссылки на «так называемую теорию права», без всякой там надобности употребил совершено не свойственные русскому выражения: «абсолютная и релятивная симулятивность, фиктивность. Г.Ф. Шершеневич расценил данные замечания как неприличные. Изменилось ли что-то с тех пор, стоит модернизировать то, что еще по-настоящему не задействовано, судить просвещенному читателю. Литература 1. Колоколов Н.А. Уголовная политика: загадочная очевидность. М., 2014. 2. Колоколов Н.А. Уголовно-процессуальная политика: должное и реальное. М., 2017.

Вестник экономической безопасности

23

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

КОНСТИТУЦИОННЫЙ СУД РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ О ВНЕСТАТУСНОМ СТАТУСЕ НЕКОТОРЫХ УЧАСТНИКОВ УГОЛОВНОГО ПРОИЗВОДСТВА ВИКТОР НИКОЛАЕВИЧ ГРИГОРЬЕВ, профессор кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, профессор E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В последние годы предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации оказались ряд ситуаций, в которых обнаружена недостоточность нормативного регулирования статуса некоторых участников уголовного производства. Причем, эти ситуации отличаются от обычных встречающихся с пробелами в законодательном регулировании тем, что в них участник процесса с одним статусом (либо вовсе без такового) обретает элементы статуса другого участника процесса. В этом усматривается появление нового инструмента правового регулирования — определение внестатусного статуса отдельных участников уголовного производства. В статье обозначены причины возникновения внестатусных ситуаций и перспективы дальнейшего развития их правового оформления. Ключевые слова. Конституционный Суд Российской Федерации, система уголовно-процессуального права, пробелы в законодательном регулировании, участники уголовного процесса, статус участника уголовного процесса. Abstract. In recent years, the subject of the Constitutional Court of the Russian Federation were a number of situations in which the detected nedostotochnost regulatory status of some participants in criminal proceedings. Moreover, these situations differ from those commonly found with gaps in the legislative regulation of the fact that they process the participant with a status (or at all without it) finds another process participant status the elements. In this is seen the emergence of a new instrument of legal regulation — vnestatusnogo definition of the status of individual participants in criminal proceedings. The paper marked the causes vnestatusnyh situations and prospects for further development of their legal registration. Key words: the Constitutional Court, the system of criminal procedure, the gaps in the legislative regulation, participants in the criminal process, criminal procedure participant status.

В последние годы выявились ряд ситуаций, в которых обнаружена недостоточность нормативного регулирования в действующей системе уголовно-процессуального права, которые от-

24

личаются от обычных встречающихся с пробелами в законодательном регулировании тем, что в них участник процесса с одним статусом (либо вовсе без такового) обретает не характер-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ные для него элементы статуса другого участника процесса. Речь идет о следующих ситуациях: 1) недостаточность прав близких родственников умершего подозреваемого (обвиняемого) для защиты законных интересов в случае прекращения уголовного дела в связи с его смертью; 2) недостаточность прав для защиты законных интересов лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или гражданскими ответчиками по уголовному делу, право собственности которых ограничено наложением ареста на принадлежащее им имущество; 3) разностатусность прав и обязанностей обвиняемого по уголовному делу, выделенному в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве, при его участии в рассмотрении основного уголовного дела. Все эти ситуации стали предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации. Пользуясь имеющимися полномочиями, он сформулировал ряд правовых позиций, содержащих правовую оценку сложившихся ситуаций и варианты решения выявленных проблем обеспечения прав и законных интересов вовлеченных в них лиц. Так, в ситуации прекращения уголовного дела в связи со смертью подозреваемого (обвиняемого) Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 14 июля 2011 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 4 части первой статьи 24 и пункта 1 статьи 254 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.И. Александрина и Ю.Ф. Ващенко»1 обоснованно заметил, что защита прав и законных интересов близких родственников умершего подозреваемого (обвиняемого), имеющая целью его реабилитацию, должна осуществляться в уголовно-процессуальных формах путем предоставления им необходимого правового статуса и вытекающих из него прав (п. 5). И далее сделал вывод, что при заявлении возражения со стороны близких родственников подозреваемого (обвиняемого) против прекращения уголовного дела в связи с его смертью орган предварительного расследования или суд обязаны

№ 5 / 2016

продолжить предварительное расследование либо судебное разбирательство. При этом указанным лицам должны быть обеспечены права, которыми должен был бы обладать подозреваемый, обвиняемый (подсудимый), аналогично тому, как это установлено частью восьмой статьи 42 УПК Российской Федерации применительно к умершим потерпевшим (п. 6). Федеральному законодателю предписано внести в действующее правовое регулирование изменения, направленные на обеспечение государственной, в том числе судебной, защиты чести, достоинства и доброго имени умершего подозреваемого (обвиняемого) и прав, вытекающих из принципа презумпции невиновности, в том числе конкретизировать перечень лиц, которым, помимо близких родственников, может быть предоставлено право настаивать на продолжении производства по уголовному делу с целью возможной реабилитации умершего, процессуальные формы их допуска к участию в деле и соответствующий правовой статус, предусмотреть особенности производства предварительного расследования и судебного разбирательства в случае смерти подозреваемого, обвиняемого (подсудимого), а также особенности решения о прекращении уголовного дела по данному нереабилитирующему основанию (п. 6). В ситуации наложения ареста на имущество лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или гражданскими ответчиками по уголовному делу, Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 21 октября 2014 года № 25-П «По делу о проверке конституционности положений частей третьей и девятой статьи 115 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью «Аврора малоэтажное строительство» и граждан В.А. Шевченко и М.П. Эйдлена»2 отметил, что система действующего законодательства и правоприменительная практика не могут быть признаны эффективным средством защиты прав собственника арестованного имущества (п. 3.2). В этой связи Федеральному законодателю предписано внести в действующее правовое регулирование изменения, направленные на ограничение срока (продолжительности) применения наложения аре-

Вестник экономической безопасности

25

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ста на имущество лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми и гражданскими ответчиками по уголовному делу, разумность и необходимость которого должны определяться судом в процедурах, обеспечивающих собственников арестованного имущества процессуальными правами, необходимыми для защиты их права собственности от необоснованного или чрезмерно длительного ограничения (п. 4). В ситуации, когда обвиняемый по уголовному делу, выделенному в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве, участвует в рассмотрении основного уголовного дела, Конституционный Суд Российской Федерации в резолютивной части Постановления от 20 июля 2016 г. № 17-П «По делу о проверке конституционности положений частей второй и восьмой статьи 56, части второй статьи 278 и главы 40.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Д.В. Усенко»3 отмечает, что такое лицо в силу особенностей своего правового положения в уголовном процессе не является подсудимым (обвиняемым) по основному уголовному делу и в то же время как обвиняемый по выделенному уголовному делу, в силу заключенного им досудебного соглашения о сотрудничестве связанный обязательством сообщать сведения, изобличающие других соучастников преступления, по своему процессуальному статусу не является свидетелем по основному уголовному делу (ч. 1 п. 1). И далее исходя из этого устанавливает, что на обвиняемого по уголовному делу, выделенному в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве, при его допросе в судебном заседании по основному уголовному делу в целях получения показаний в отношении других соучастников преступления не распространяются требования статей 307 и 308 УК Российской Федерации об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний или дачу заведомо ложных показаний и, соответственно, предусмотренные Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации правила о предупреждении допрашиваемых лиц о такой ответственности (ч. 2 п. 1). В описанных ситуациях участник уголовного процесса с одним статусом (либо вовсе без тако-

26

вого) обретает элементы не характерного для него статуса другого участника процесса. В этом усматривается появление нового правового инструмента правового регулирования — определение внестатусного статуса отдельных участников уголовного производства. Внестатусность означает выход за пределы статуса, определяемого обычно в соответствии с функциями участника уголовного процесса. Причины возникновения внестатусных ситуаций разные. Это может быть появление новых институтов, не вполне вписанных в действующую систему права (третья ситуация) либо значительный рост стандартов защиты прав и законных интересов граждан, требующий соответствующего правового механизма (первая и вторая ситуации). Перспективы дальнейшего развития правового оформления внестатусных ситуаций представляются многовекторными. Прежде всего, они находят необходимое отражение в решениях Конституционного Суда. Конституционный Суд Российской Федерации, усматривая в означенных ситуациях очевидную пробельность в обеспечении прав и законных интересов участников уголовного производства, наделенный полномочиями, сформулировал соответствующие правовые позиции, способные восполнить пробелы в правовом регулировании. Одновременно он предписал сделать это Федеральному законодателю. Далее, рассмотренные Конституционным Судом ситуации должны быть надлежащим образом урегулированы федеральным законодательством. Мы наблюдает это на практике. Характерным примером является Федеральный закон от 29 июня 2015 года № 190-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»4, которым в УПК РФ внесены многочисленные изменения, направленные на отражение конституционно-правового смысла правовых положений, сформулированных в указанном выше Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 21 октября 2014 года № 25-П. В настояшее время Минюст России разработал законопроект «О внесении изменения в Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации в части установления порядка допроса обвиняемо-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ го, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве»5, которым уточняется порядок допроса лица, заключившего досудебное соглашение о сотрудничестве, в соответствии с правовыми позициями, изложенными в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 20 июля 2016 г. № 17-П. В связи с внесением в статус соответствующих участников уголовного процесса внестутсных элементов логичным является дальнейшее усложнение архитектоники нормативно-правового регулирования статуса соответствующих участников уголовного процесса. Возможным вариантом дальнейшего развития законодательного регулирования статуса отдельных участников уголовного процесса является ликвидация сложных нормативно-правовых иерархий за счет предоставления гражданам безусловных правовых возможностей, не связанных тем или иным конкретным статусом. Так произошло, например, с проблемой определения момента допуска защитника в уголовный процесс и предлагается решить проблему момента признания лица подозреваемым6. Наконец, нельзя исключать ликвидацию насистемных институтов, благодаря чему возникшие проблемы с внестатусным статусом отдельных участников уголовного процесса отпадут сами собой. Литература 1. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2011 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 4 части первой статьи 24 и пункта 1 статьи 254 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.И. Александрина и Ю.Ф. Ващенко» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2011. № 30 (2). Ст. 4698. 2. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 октября 2014 года № 25-П «По делу о проверке конституционности положений частей третьей и девятой статьи 115 Уголовно-процессуального кодекса Российской

№ 5 / 2016

Федерации в связи с жалобами общества с ограниченной ответственностью «Аврора малоэтажное строительство» и граждан В.А. Шевченко и М.П. Эйдлена» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2014. № 44. Ст. 6128. 3. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 июля 2016 г. № 17-П «По делу о проверке конституционности положений частей второй и восьмой статьи 56, части второй статьи 278 и главы 40.1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина Д.В. Усенко» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2016. № 31. Ст. 5088. 4. Федеральный закон от 29 июня 2015 года № 190-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. 2015. № 27. Ст. 3981. 5. Григорьев В.Н. Обретение лицом уголовно-процессуального статуса подозреваемого: в чем проблемы? // Вестник Московского университета МВД России. 2016. № 4. С. 41—46. 6. Паспорт проекта федерального закона «О внесении изменения в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части установления порядка допроса обвиняемого, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением досудебного соглашения о сотрудничестве» // Федеральный портал проектов нормативных правовых актов // http://regulation. gov.ru/projects#npa=55867 [дата обращения 19.10.2016].   Собрание законодательства Российской Федерации. 2011. № 30 (2). Ст. 4698. 2   Собрание законодательства Российской Федерации. 2014. № 44. Ст. 6128. 3   Собрание законодательства Российской Федерации. 2016. № 31. Ст. 5088. 4   Собрание законодательства Российской Федерации. 2015. № 27. Ст. 3981. 5   С текстом законопроекта и материалами к нему можно ознакомиться на Федеральном портале проектов нормативных правовых актов (ID: 01/05/10-16/00055867). 6   См.: Григорьев В.Н. Обретение лицом уголовно-процессуального статуса подозреваемого: в чем проблемы? // Вестник Московского университета МВД России. 2016. № 4. С. 41—46. 1

Вестник экономической безопасности

27

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

ИДЕОЛОГИЧЕСКИЙ СТАТУС КОНЦЕПЦИИ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА И ДУХОВНОСТЬ РОССИЙСКОГО НАРОДА В ДОКТРИНЕ ОТЕЧЕСТВЕННОГО УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ АГУТИН, профессор кафедры прокурорского надзора за исполнением законов в оперативно-розыскной деятельности

и участия прокурора в уголовном судопроизводстве Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Статья посвящена осмыслению идеологического статуса концепции прав и свобод человека и гражданина в российской доктрине уголовного судопроизводства. Определено влияние концепции прав и свобод человека и гражданина на правосознание в уголовно-процессуальной сфере. Обращено внимание на духовность российского народа как системообразующего основания российского уголовного судопроизводства. Ключевые слова: концепция, права, свобода, человек, гражданин, идеология, статус, культура, духовность, уголовное судопроизводство. Abstract. The article is devoted to understanding the ideological status of the concept of rights and freedoms of man and citizen in the Russian doctrine of criminal proceedings. The influence of the concept of rights and freedoms of man and citizen for justice in the criminal procedure sphere. Attention is drawn to the spirituality of the Russian people as a strategic base of the Russian criminal proceedings. Keywords: concept, rights, freedom, people, citizen, ideology, status, culture, spirituality, criminal justice.

Концепция прав и свобод человека и гражданина является одной из форм правовой идеологии либерализма. В основе либеральной правовой идеологии лежит идеология западного общества. Идеология (буквально: учение об идеях) — это «некоторая совокупность идеалов, ценностей, целей и взглядов, посредством которых определенная общность людей выражает свое отношение к существующей социальной реальности, отдельным ее проблемам и конфликтам»1. Ценность идеологии, как инструмента исследования, заключается в ни-

28

жеследующем. По идеологическим убеждениям того или иного человека можно судить о его характеристики, как личности. Это, с одной стороны. С другой стороны — с достаточной точностью, при необходимости, описывать его деятельность2. С позиции психологии управления и социальной (общественной) психологии инструментальная ценность идеологии заключается еще и в том, что она является способом (формой) проведения ценностей одной общности в среду функционирования другой общности3.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Концепция «прав и свобод человека и гражданина» является западной правовой идеологией. Будучи таковой, она имеет в качестве своих оснований ценности западного общества, проявляющиеся в правовых взглядах, распространенных в этом обществе. В этих взглядах отражается отношение западноевропейских людей к своему действующему праву, их представление о своих правах и обязанностях, о правомерности или неправомерности того или иного поведения, о справедливости и несправедливости правовых норм применительно к западному обществу. Идеологический статус концепции прав и свобод человека и гражданина в юридической литературе не обсуждается и не исследуется. В основном мы наблюдаем, многочисленные поклоны в адрес концепции прав и свобод человека и гражданина, пожалуй, за исключением ряда работ, в которых данная теория подвергнута обоснованной критике4. Обратим внимание наших читателей и на следующий факт: концепция прав и свобод человека и гражданина способна функционировать в безнравственном, бездуховном и несправедливом обществе. В силу чего, для развертывания ее потенциала должны быть созданы соответствующие условия. В этом смысле концепция прав и свобод человека и гражданина является одной из множества возможных правовых идеологий. Российское уголовное судопроизводство (особенно в законодательном его начертании) выступает в качестве основного фактора дезорганизации российской общности. Причиной тому является чуждость концепции прав и свобод человека духовности российского народа. Это приводит к невозможности действенного обеспечения устойчивости, определенности и стабильности российской общности. Более того, под агрессивным воздействием концепции прав и свобод человека и гражданина идет создание необоснованного (по своей сути искусственного) противостояния между двумя составляющими единого целого российской общностью и нашим государством. Мы не одиноки в своих суждениях. Профессор В.Н. Григорьев, анализируя концептуальные основы УПК РФ, пишет: «…УПК нельзя признать просто плохим кодексом. Он технологически неприемлем ни с точки зрения соответствия

№ 5 / 2016

теоретическим представлениям о законодательной технике консолидации правовых норм, ни тем более с точки зрения его практического применения. В силу того что этот акт является средоточением несогласованностей и противоречий, применяющие его следователи, судьи становятся заложниками ситуаций, в которой, чтобы они не предприняли, никогда не могут быть безупречными. А это неисчерпаемый источник для волюнтаризма, злоупотреблений, коррупции, ренессанса телефонного права и подмены правовой ситуации командно-административной»5. Проведение красной нитью концепции прав и свобод человека и гражданина в систему уголовно-процессуального законодательства привело к тому, что УПК РФ стал противоречить тому явлению, которое обозначается словом «жизнь». УПК РФ не только противоречит жизни, но и не может даже быть механизмом, обеспечивающим реализацию конституционных прав, например, право граждан на доступ к правосудию. Наверное, имеет много причин тому, что УПК РФ является плохим и технологически неприемлемым для жизни кодексом. В настоящей статье мы не будем заниматься их перечислением, а укажем на одну, которая, на наш взгляд, имеет концептуальную основу — УПК РФ избрал в качестве ценностно-мировоззренческого основания не только чуждую, но и вредоносную для российской общности идеологию — концепцию прав и свобод человека и гражданина. Ценностно-мировоззренческие основания концепции прав и свобод человека и гражданина в своей значительной части опирается на либеральную теорию (доктрину) права, по своей сути антидуховную доктрину права6. В отечественной юридической науке ее еще называют иногда «либертарно-юридической концепцией права». Суть ее понимания состоит в нижеследующем. Либеральная теория права (она же и «либертарно-юридическая концепция права») понимает право в качестве всеобщей формы и равной нормы (меры) свободы индивидов7, вовсе игнорируя фундаментальные, метафизические и мировоззренческие ценности человеческих общностей, включая и общность, созданную культурой российского народа. Либеральная теория права в свой объем включает ряд более частных теории и концепции. К их числу, относится и концепция прав и свобод чело-

Вестник экономической безопасности

29

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ века и гражданина. Не менее важным является и то обстоятельство, что концепция прав и свобод человека и гражданина не соответствует духовности российской общности, включая и ее ценностно-мировоззренческие основания. По этой причине любые попытки обеспечить действенность уголовного судопроизводства в отрыве от духовной составляющей российской общности обречены на неудачу. В отечественной теории права на это обстоятельство косвенно указывает В.Н. Синюков. Он пишет: «… политическое заимствование идеологий, придание им генерализующих для России значений не только не способны радикально улучшить отечественное правосознание и правовую культуру, но и наносят реальный ущерб российской государственности»8. Со своей стороны, мы не только согласны, но и солидарны с приведенным суждением В.Н. Синюкова. Духовность российского народа является источником (критерием) не только обеспечения действенности уголовного процесса, но жизни наших сограждан как таковых. В этой связи у оппонента может возникнуть вопрос. Что понимает по духовность российского народа сам автор настоящей статьи? Ответ на данный вопрос не может быть однозначными. Это объясняется тем, что данный вопрос не подвергались непосредственному исследованию в юридической науке. В тех же работах, которые проблема духовности российского народа рассматривалась в контексте науке организации правоохранительной деятельности, они исследовались либо на философском уровне, либо сквозь призму религиозного мировоззрения9. В своей сущности российский народ10 является нравственным народом. В нем доминируют нравственные начала. В качестве своего идеала российский народ рассматривает «правду-истину». В совокупности эти обстоятельства дают нам основание вести речь о том, что в своей основе российский народ является народом высокого нравственного сознания. Отторжение им права в основном происходит по той причине, что версия права является плодом не российской, а западноевропейской культуры. В этом смысле западноевропейская концепция прав и свобод человека и гражданина способна подобно ржавчине разъедать как культурно-историческое наследие нашего народа, так и его духовность. Она является основой в деле формирования ложных от-

30

ношений в нашем обществе, в котором на протяжении уже нескольких веков формируется фундамент для разнообразных ухищрений и манипуляций сознанием русского народа. Эти ухищрения и манипуляции объяснимы методологией западноевропейского мышления. Так, согласно постулатам этой методологии, «…в любой системе важнейшей точкой приложения рычага служат убеждения людей, образующих систему, потому что именно убеждения поддерживают систему таковой, какова она есть»11. Точкой приложения концепции прав и свобод человека и гражданина является изменения убеждений законодателей, правоприменителей и народонаселения нашего государства. В этом отношении основная задача такого приложения является формирование системы убеждений в отрыве от системы фундаментальных ценностей нашей общности. Под воздействием концепции прав и свобод человека и гражданина в сфере уголовного судопроизводства формируется система ложных убеждений. Она способна привести к тому, что цели уголовно-процессуальной деятельности будут не соответствовать целям, которые возлагаются российской общностью в целом на отечественное уголовное судопроизводство. Подобное несоответствие целей способно привести к противопоставлению ментальных и мировоззренческих установок российской общности с либерально-правовыми догмами, проявленными в законодательной доктрине УПК РФ. Попросту говоря, рассматриваемое несоответствие иначе можно назвать «духовным рабством» в уголовно-процессуальной сфере12, где в роли духовного рабовладельца выступает надбиологическая программа — концепция прав и свобод человека и гражданина. Творчески и концептуально опираясь на эту мысль, предлагаем обратить внимание наших читателей на нижеследующее. Культурная система российской общности оказывает существенное влияние на целеполагание в ходе осуществления уголовно-процессуальной деятельности. Она является внешним проявлением менталитета, лежащего в основе всего бытия нашего народа. Не является исключением из этого правила и уголовно-процессуальная деятельность. Менталитет российского народа выступает в качестве своеобразной матрицы, элементы которой и образуют организационную сетку (структуру) уголов-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ но-процессуальной деятельности. Он во многом обуславливает мотивацию уголовно-процессуальной деятельности. Мотивация уголовно-процессуальной деятельности13 (уголовного судопроизводства), будучи порождением менталитета, является надежным способом управления надындивидуальными и индивидуальными мотивами в рассматриваемой сфере. Сама по себе мотивация уголовного судопроизводства уязвима и «во многом определяется теми внешними и внутренними условиями, в которых она функционирует»14. Отсюда нетрудно высказать суждение о том, что начала (истоки) уголовно-процессуальной деятельности обусловлены менталитетом. Без учета ментальной составляющей вообще невозможно вести какой-либо серьезный разговор о действенности отечественного уголовного судопроизводства. Менталитет, будучи сущностью духовности нашего народа, оказывает непосредственное влияние на уголовно-процессуальную деятельность в ходе целеполагания. Целеполагание в отечественном уголовном судопроизводстве — это мыслительнологический процесс, характеризующейся формированием образа предстоящей уголовно-процессуальной деятельности на основе знания о ней, среде ее функционирования, а также средств, необходимых для объективизации сформированного образа. Он теснейшим образом взаимосвязан и взаимообусловлен не только с культурной системой, как проявлением менталитета, но и духовной составляющей. Духовная составляющая процесса формирования образа уголовно-процессуальной деятельности составляет внутреннюю силу целеполагания. Предположительно, духовная составляющая является врожденным качеством нашего народа. Она не подвергается преобразование. В случае попытки управленческого (организационного) воздействия на духовную составляющую уголовно-процессуальной деятельности имеется серьезная опасность ее разрушения. Духовная составляющая составляет суть того, что в обиходе юридической общественности и образует жизнь («практику») русского уголовного процесса. Без духовной составляющей в уголовно-процессуальной сфере нет правды (истины) в уголовно-процессуальной сфере. Отсутствие последней является важным показателем (признаком) того, что ложны как сама уголовно-процессуальная

№ 5 / 2016

деятельность, так и среда его функционирования, особенно в части так называемой «элиты общества». Сама эта элита ложна в своем основании15. У нее нет внутренней силы (жизни). Она связана между собой или кровными узами или узами знакомства. Вследствие чего в уголовно-процессуальной сфере, наряду с чужеродной для нашего народа версией публичного права, в субсидиарной связке с ней функционирует право, основанное на отношениях знакомства. Вопрос духовности российского народа требуют целостного понимания. Его утилитарное рассмотрение не может принести ничего здесь позитивного. Ведь понимание сущности духовности российского народа возможно только на уровне смысла. Установление смысла того, что скрывается под термином «духовность» возможно только на основе философского «озарения» и религиозного откровения. Все иные попытки установления смысла духовности будут сродни научному лукавству. В этой связи исходим из того, что в своем видении понимания духовности российской общности используем накопленный опыт. Духовность российского народа является метафизическим явлением. Она обеспечивает действенность отечественного уголовного судопроизводства как на уровне ценностно-мировоззренческих оснований, так и уровне методологии уголовного процесса. Духовность российского народа теснейшим образом взаимосвязана и взаимообусловлена культурной системой, а также менталитетом российского народа. Культурной системе российского народа свойственна специфическая духовность российской общности. Она является началом энергии, творческой силы, и управления активной волей в уголовно-процессуальной сфере16. Без духовности российской общности отечественное уголовное судопроизводство не способно ни предвидеть, ни концентрировать силы, ни воспринимать совершенное, не осуществлять его. Фактически духовность российского народа в сфере уголовного судопроизводства проявляется в способности как должностных лиц, осуществляющих уголовный процесс, так и лиц, вовлеченных в уголовно-процессуальную деятельность, сознательно управлять собой и своим поведением, осмысленно производить процессуальные действия

Вестник экономической безопасности

31

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ и принимать соответствующие решения. Особенности духовности нашей общности проявляются в мировоззрении и менталитете российского народа. Именно в особенностях российского мировоззрения и российского менталитета проявляется наша духовность в уголовно-процессуальной сфере. Она основывается на духовной солидарности лиц, имеющих общность взглядов по ключевым вопросам бытия. Духовность выступает в качестве основы формирования внутренней мотивации в уголовнопроцессуальной сфере. На уровне целого духовность нашего народа является основой бытия и стержнем отечественного уголовного судопроизводства. Она является действенным фактором нейтрализации возможности для проявления в уголовно-процессуальной сфере индивидуализма, цинизма и эгоизма. Кроме того, духовность российского народа является залогом устойчивости, определенности и ясности нашего уголовного процесса. Этим она отличается от имитации и суррогата духовности, носящей имя «концепция прав и свобод человека и гражданина». Будучи такой по существу она разрушительна для отечественного уголовного судопроизводства. И не только для уголовного судопроизводства. Концепция прав и свобод человека и гражданина своим потенциалом способна нейтрализовать устойчивость и стабильность государственной власти как таковой. Духовность российского народа в отечественном уголовном судопроизводстве должна выступать в качестве системообразующего начала. Духовность российской общности должна выступать не только в качестве системообразующего начала, права, но и быть фундаментальной основой нашего уголовного судопроизводства. Литература 1. Агутин А.В. К вопросу об организационных основаниях мотивации уголовно-процессуальной деятельности // Проблемы качества юридического образования в современной России: Материалы Международной научно-практической конференции (Нижний Новгород, 25 ноября 2011 г.). Н. Новгород, 2011. 2. Агутин А.В. К вопросу о роли культуры и духовно-нравственных основ российского народа в формировании действенности отечественного уго-

32

ловного судопроизводства // Тенденции развития уголовного и уголовно-процессуального законодательства: материалы международной научно-практической конференции, посвященной 80-летию Заслуженного юриста РФ, д.ю.н., профессора Махова В.Н. Москва, 20 ноября 2015 г. / Отв. ред. Л.А. Буклерова. Москва: РУДН, 2016. 3. Агутин А.В. Организационно-правовой механизм формирования внутреннего убеждения: ценностно-мировоззренческие основания и методология / А.В. Агутин, И.Е. Адаменко, А.И. Бажанов / Под ред. В.Н. Григорьева. Краснодар, 2013. 4. Агутин А.В., Батраков Д.А. Национальные интересы российского государства как предмет воздействия политического экстремизма // Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. 2016. № 3. 5. Агутин А.В., Трошкин Е.З., Рязапов Д.Т. Мотивация уголовно-процессуальной деятельности: монография. М., 2012. 6. Алексеев П.В. Социальная философия: Учебное пособие. М., 2003. 7. Григорьев В.Н. Назрела необходимость в разработке новой редакции УПК РФ // Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 2. 8. Дойников И.В. Грозящая катастрофа и как с ней бороться: проблемы создания концепции развития предпринимательского (хозяйственного) законодательства // История. Политика. Право. 2011. № 2. 9. Зиновьев А.А. Запад: избранные сочинения / А.А. Зиновьев; вступ. статья Г.В. Осипова; составление Ю.Н. Солодухина. М., 2008. 512 с. 10. Ильин И.А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России: В 2 т. М., 1992. 11. Кравцов Ф.И. К вопросу о нравственной природе правового нигилизма в уголовно-процессуальной сфере // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 3. 12. Нерсесянц В.С. Различение и соотношение права и закона как междисциплинарная проблема // Вопросы философии права. М., 1973. 13. О’ Коннор Дж. Искусство системного мышления: Необходимые знания о системах и творческом подходе к решению проблем / Джозеф О’ Коннор и Иан Макдермотт; Пер. с англ. М., 2006.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ 14. Синюков В.Н. Российская правовая система. Москва, 2010. 15. Ферихем А. Личность и социальное поведение / А. Ферихем, П. Хейвен. СПб., 2001. 16. Философский словарь. М., 2001. 1   Шевченко В.Н. Идеология // Философский словарь. М., 2001. С. 199. 2   См.: Ферихем А. Личность и социальное поведение / А. Ферихем, П. Хейвен. СПб., 2001. С. 142. 3   См.: Алексеев П.В. Социальная философия: Учебное пособие. М., 2003. С. 99. 4   Например, см.: Зиновьев А.А. Запад: избранные сочинения / А.А. Зиновьев; вступ. статья Г.В. Осипова; составление Ю.Н. Солодухина. М., 2008. 512 с. 5   Григорьев В.Н. Назрела необходимость в разработке новой редакции УПК РФ // Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 2. С. 64. 6   Подробнее, см.: Агутин А.В., Батраков Д.А. Национальные интересы российского государства как предмет воздействия политического экстремизма // Вестник Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского. 2016. № 3. С. 112—115. 7   Например, см.: Нерсесянц В.С. Различение и соотношение права и закона как междисциплинарная проблема // Вопросы философии права. М., 1973. 8   Синюков В.Н. Российская правовая система. Москва, 2010. С. 29. 9   См.: Агутин А.В. Организационно-правовой механизм формирования внутреннего убеждения: ценностно-мировоззренче-

ские основания и методология / А.В. Агутин, И.Е. Адаменко, А.И. Бажанов / Под ред. В.Н. Григорьева. Краснодар, 2013. 244 с. 10   Кравцов Ф.И. К вопросу о нравственной природе правового нигилизма в уголовно-процессуальной сфере // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 3. С. 212. 11   О’ Коннор Дж. Искусство системного мышления: Необходимые знания о системах и творческом подходе к решению проблем / Джозеф О’ Коннор и Иан Макдермотт; Пер. с англ. М., 2006. С. 47. 12   См.: Агутин А.В. Организационно-правовой механизм формирования внутреннего убеждения в отечественном уголовном судопроизводстве: ценностно-мировоззренческие основания и методология / А.В. Агутин, И.Е. Адаменко, А.И. Бажанов / Под ред. В.Н. Григорьева. Краснодар: Краснодарский университет МВД России, 2013. С. 151—167. 13   Под мотивацией уголовно-процессуальной деятельности в настоящей статье понимаются обусловленные целью уголовного процесса и вытекающие из его принципов надындивидуальные мотивы, определяющие выбор алгоритма (модели) и целенаправленности уголовно-процессуальной деятельности. См.: Агутин А.В., Трошкин Е.З., Рязапов Д.Т. Мотивация уголовно-процессуальной деятельности: монография. М., 2012. С. 37. 14   Агутин А.В. К вопросу об организационных основаниях мотивации уголовно-процессуальной деятельности // Проблемы качества юридического образования в современной России: Материалы Международной научно-практической конференции (Нижний Новгород, 25 ноября 2011 г.). Н. Новгород, 2011. С. 25. 15   См.: Дойников И.В. Грозящая катастрофа и как с ней бороться: проблемы создания концепции развития предпринимательского (хозяйственного) законодательства // История. Политика. Право. 2011. № 2. 16   См.: Адаменко И.Е. К вопросу о фундаментальных основаниях устава уголовного судопроизводства от 20 ноября 1684 года // Уголовная юстиция. 2015. № 1 (5). С. 20—23.

УДК 343.13 ББК 67.410.2

ДОБРОВОЛЬНОЕ ВОЗМЕЩЕНИЕ ПОДОЗРЕВАЕМЫМ, ОБВИНЯЕМЫМ ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ ВРЕДА КАК ОДНО ИЗ СРЕДСТВ ВОССТАНОВЛЕНИЯ НАРУШЕННЫХ ПРАВ ПОТЕРПЕВШЕГО АЛЛА ВАСИЛЬЕВНА ЕНДОЛЬЦЕВА, профессор кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, профессор Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В настоящей статье речь идет о расширении возможностей реализации права потерпевшего на возмещение вреда, причиненного преступлением, за счет позитивного поспреступного поведения лица, совершившего преступление.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

33

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Автором выделяется ряд условий, при которых решение о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования в случаях, предусмотренным ст. 75, 76, 761 и 762 Уголовного кодекса Российской Федерации, будет обоснованным. Делается вывод о том, что в практической деятельности органов предварительного расследования и суда необходимо не только правильно применять поощрительные нормы уголовного права, чтобы соответствующее процессуальное решение о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования было законным, обоснованным и мотивированным, но и нацеливать подозреваемого, обвиняемого, подсудимого на позитивное постпреступное поведение по добровольному возмещению вреда, причиненного преступлением. Ключевые слова: Возмещение вреда, причиненного преступлением, добровольное возмещение вреда, причиненного преступлением, обеспечение возмещения потерпевшему вреда, причиненного преступлением, поощрительные нормы уголовного права, назначение иной меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа, денежная компенсация вреда, причиненного преступлением потерпевшему, позитивное постпреступное поведение лица, совершившего преступление, прекращение уголовного преследования. Abstract. This article deals with expanding possibilities to exercise the victim’s right to compensation for harm caused by the crime, due to the perpetrator’s positive postcrime behavior. The author defines some of the conditions under which the decision on criminal case termination and (or) criminal prosecution in cases prescribed by article 75, 76, 761 and 762 of the Criminal code of the Russian Federation, are justified. It is concluded that in practical activities of preliminary investigation bodies and the court it is necessary not only to apply the incentive provisions of the criminal law correctly in order to make sure a procedural decision on termination of criminal case and (or) criminal prosecution to be lawful, justified and motivated, but also to encourage the suspect, accused or defendant’s positive postcrime behavior as far as voluntary compensation of harm caused by the crime concerned. Keywords: Compensation of harm caused by the crime, voluntary compensation for the harm caused by the crime, to make reparation to the victim for the harm caused by the crime, incentive provisions of criminal law, the appointment of other measures of criminal-law character in the form of court fines, monetary compensation of the harm caused by crime to the victim, postcrime positive behavior of the perpetrator, the termination of criminal prosecution.

Современное уголовное судопроизводство, как известно, имеет своим назначением защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (п. 1 ч. 1 ст. 6 УПК РФ). Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания, несомненно, отвечают интересам не только государства, но и потерпевших от преступных деяний. Однако лицо, обращаясь в правоохранительные органы, в большинстве случаев преследует цель возмещения ему причиненного преступлением ущерба. В связи с этим потерпевший крайне заинтересован в деятельности компетентных должностных лиц и государственных органов по обеспечению возмещения вреда1, причиненного преступлением. Такая деятельность и ее правовая регламентация свидетельствует об эффективности принимаемых мер по защите гарантированных прав и свобод человека в Российской Федерации. Прежде всего, обозначим, что государство в соответствии со статьей 52 Конституции Российской Федерации обеспечивает потерпевшим не только

34

доступ к правосудию, но и компенсацию причиненного ущерба. Частью 3 статьи 42 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК России) потерпевшему обеспечивается возмещение имущественного вреда уголовно-процессуальной деятельностью. Возмещение вреда, причиненного в результате совершения преступления, осуществляется на всех основных стадиях уголовного процесса: возбуждения уголовного дела, предварительного расследования, судебного разбирательства, исполнения приговора. Уголовно-процессуальный закон регламентирует различные формы обеспечения возмещения ущерба или иным образом заглаживания вреда, причиненного преступлением потерпевшему. Следователь, дознаватель при наличии достаточных данных о причинении преступлением вреда обязан произвести необходимые процессуальные действия, направленные на возмещение потерпевшему причиненного ущерба. К ним относятся: установле-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ние характера и размера вреда, причиненного преступлением, установление лиц, несущих материальную ответственность за причиненный вред, выемка имущества, изъятого из владения потерпевшего лицом, совершившим преступление, розыск имущества, подлежащего взысканию, наложение ареста на это имущество и принятие мер по его сохранности для обеспечения исполнения приговора и др. Полагаем, что такая деятельность следователя должна осуществляться независимо от того, будет ли соответствующее волеизъявление потерпевшего или нет, поскольку в соответствии с ч. 2 ст. 44 УПК России гражданский иск может быть предъявлен после возбуждения уголовного дела и вплоть до окончания судебного следствия при разбирательстве уголовного дела в суде первой инстанции. Вместе с тем, далеко не всегда, несмотря на соответствующие правовые предписания, вред, причиненный преступлением потерпевшему, возмещается. Так, в рамках уголовного дела практически не осуществляется деятельности по обеспечению возмещения причиненного вреда потерпевшему, если уголовно-наказуемое деяние совершил невменяемый. Не урегулирован в российском законодательстве механизм защиты прав и законных интересов потерпевшего в случае, если в ходе досудебного производства по уголовному делу не установлено лицо, совершившее преступление; если уголовное дело прекращено в связи с истечением срока давности совершенного преступления или в связи со смертью подозреваемого или обвиняемого. Кроме того, у подозреваемого, обвиняемого может и не быть средств для возмещения вреда, причиненного им потерпевшему в результате совершенного преступления. Тема возмещения вреда, причиненного преступлением, и проблем, возникающих в связи с этим при производстве по уголовному делу, объемна и, несомненно, была и еще долгое время будет направлением научных исследований, поэтому остановимся лишь на некоторых вопросах обеспечения возмещения потерпевшему вреда, причиненного преступлением. Речь пойдет о расширении возможностей реализации права потерпевшего на возмещение вреда, причиненного преступлением, за счет средств или действий виновного в рамках уголовно-правовых

№ 5 / 2016

отношений о добровольном возмещении вреда, которое в научной литературе рассматривается как позитивное поспреступное поведение лица, совершившего преступление. Напомним, что уголовный закон предусматривает поощрительные нормы, применяемые к лицу, добровольно возместившему ущерб или иным образом загладившему вред, причиненный преступлением. Такие нормы, предусмотренные гл. 11 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК России), позволяющие в связи с позитивным постпреступным поведением лица, совершившего преступление, освободить его от уголовной ответственности, появились в уголовном законе уже в момент его принятия. Отрадно, что уже в 1996 году законодатель был ориентирован на создание материальноправовых возможностей защиты права потерпевшего на возмещение ему вреда, причиненного преступлением. В 2001 году, в связи с принятием УПК России, были закреплены процессуальные средства реализации таких уголовно-правовых норм. Так, одним из элементов деятельного раскаяния как основания возможного освобождения лица от уголовной ответственности в соответствии с ч. 1 ст. 75 УК России является, как известно, возмещение лицом, совершившим впервые преступление небольшой или средней тяжести, причиненного ущерба или иным образом заглаживание вреда, причиненного этим преступлением. В случаях, предусмотренных ч. 1 ст. 75 УК России, уголовное преследование в отношении подозреваемого или обвиняемого может быть прекращено на основании ст. 28 УПК России. В соответствии со ст. 76 УК России лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобождено от уголовной ответственности, если оно примирилось с потерпевшим и загладило причиненный потерпевшему вред. В таких случаях решение о прекращении уголовного дела принимается в соответствии со ст. 25 УПК России. Если лицо совершило преступление тяжкое или особой тяжести, или в отношении него правоприменителем не было принято решение о прекращении уголовного преследования в порядке ст. 28 или ст. 25 УПК России, то добровольное возмещение имущественного ущерба и морального вреда, при-

Вестник экономической безопасности

35

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ чиненных в результате преступления, а также иные действия, направленные на заглаживание вреда, причиненного преступление, являются обстоятельством, смягчающим такому лицу наказание (п. «к» ч. 1 ст. 61 УК России), что влечет за собой назначение наказания, не превышающего двух третей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса (ч. 1 ст. 62 УК России). Предусмотрев такие поощрительные нормы, законодатель пошел дальше, определив дальнейшие перспективы восстановления правоотношений, существовавших до совершения преступления, нарушенных лицом, его совершившим. Так, Федеральным законом от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ2 гл. 11 УК России дополнена ст. 761, в которой в ч. 1 предусмотрено освобождение от уголовной ответственности лица, впервые совершившего преступление, предусмотренное 198-199 УК России, если ущерб, причиненный бюджетной системе Российской Федерации в результате преступления, возмещен в полном объеме. В ч. 2 данной статьи речь идет об освобождении от уголовной ответственности лиц, совершивших конкретные (указанные в данной норме) преступления в сфере экономической деятельности, возместивших ущерб, причиненный гражданину, организации или государству при условии соблюдения дополнительных условий, предусмотренных в ч. 2 ст. 761 УК России. Уголовно-процессуальный кодекс этим же федеральным законом был соответственно дополнен ст. 281, предусматривающей прекращение уголовного преследования по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности. И, наконец, совсем недавно, Федеральным законом от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ3 гл. 11 УК России вновь подверглась изменениям, поскольку дополнена еще одной новой нормой: в ст. 762 предусмотрено возможное освобождение от уголовной ответственности с назначением судебного штрафа лица, впервые совершившего преступление небольшой или средней тяжести, если оно возместило ущерб или иным образом загладило причиненный преступлением вред. Кроме того, в разд. VI Уголовного кодекса «Иные меры уголовно-правового характера» введена новая глава «Судебный штраф» (гл. 152).

36

В УПК РФ в связи с этим появилась норма, предусматривающая возможность прекращения уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа (ст. 251), а также введена новая гл. 511, регламентирующая производство о назначении меры уголовно-правового характера при освобождении от уголовной ответственности. Во всех перечисленных случаях речь идет о добровольном возмещении лицом, совершившим преступление, причиненного им вреда, сущность которого выражается в добровольном восстановлении нарушенных преступлением прав потерпевшего. Вместе с тем, уголовно-процессуальной основы рассматриваемой формы возмещения вреда, причиненного преступлением, по-прежнему, не имеется. В частности, ч. 3 ст. 212 УПК РФ предусмотрено, что если в ходе расследования будут установлены основания, предусмотренные ст. 251 УПК России, следователь или дознаватель принимает предусмотренные гл. 511 УПК России меры по направлению в суд ходатайства о прекращении уголовного дела или уголовного преследования с назначением подозреваемому, обвиняемому меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа. Однако из содержания уголовно-процессуального закона неясно, каким образом следователю, дознавателю необходимо процессуально фиксировать факт добровольного возмещения вреда потерпевшему при производстве по уголовному делу. Авторами неоднократно высказывались предложения закрепить на уровне закона формы добровольного возмещения вреда, причиненного преступлением, чтобы повысить эффективность деятельности органов предварительного следствия и дознания по восстановлению имущественных интересов потерпевшего. По нашему мнению, не стоило бы перегружать закон теми вопросами, которые могут быть урегулированы иначе. Полагаем, что процессуальные формы закрепления действий, представляющих собой позитивное постпреступное поведение подозреваемого, обвиняемого, могли бы быть отражены в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации. К сожалению, в Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующе-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ го основания и порядок освобождения от уголовной ответственности»4, несмотря на то, что оно раскрывает некоторые процессуальные особенности применения норм гл. 11 УК России, ответов на данный вопрос не дается. Исследование материалов уголовных дел5, прекращенных по основаниям, не влекущим право подозреваемого, обвиняемого на реабилитацию, показало, что способами возмещения им в период предварительного расследования причиненного преступлением имущественного вреда являлись: компенсация стоимости имущества в денежном выражении (64% случаев); предоставление вещи того же рода и качества (14%); возвращение похищенного имущества (9%). Кроме того, имели место и другие способы, например, в 14% случаев — это выплата задолженности в связи со злостным уклонением от уплаты средств на содержание детей. В 8% случаев вред, причиненный в результате преступления, был заглажен принесением потерпевшему извинения, а в 2% случаев виновный посадил новые деревья, уплатив штраф за незаконную порубку деревьев. Отметим, что самый распространенный способ добровольного возмещения подозреваемым, обвиняемым причиненного потерпевшему вреда является денежная компенсация. Денежная компенсация является универсальным способом возмещения вреда, когда он не может быть возмещен потерпевшему в ином виде. В деятельности органов предварительного расследования и суда возмещение потерпевшему причиненного вреда в виде денежной компенсации стоимости похищенного, уничтоженного или поврежденного имущества, а также денежной компенсации за причиненный физический или моральный вред может производиться подозреваемым, обвиняемым в различных формах: путем внесения денег на депозитный счет органа предварительного расследования или суда, который будет рассматривать уголовное дело; внесения денег на счет потерпевшего; вручения потерпевшему денежных средств под расписку и т.д. Однако добровольное возмещение вреда потерпевшему со стороны лица, совершившего в отношении него преступление, возможно при условии принятия потерпевшим средств, компенсирующих

№ 5 / 2016

причиненный ему вред. Волеизъявление потерпевшего имеет при этом решающее значение, поскольку одной из проблем такой формы обеспечения восстановления нарушенных преступлением прав потерпевшего является его отказ принять что-либо от лица, совершившего в отношении него преступление, поскольку зачастую он считает, что в данном случае преступник подкупает его, в связи с чем в последующем уйдет от уголовной ответственности и наказания за содеянное. В литературе уже давно говорится, и мы с этим полностью согласны, о необходимости обязать следователя, дознавателя процессуально оформлять сам факт добровольного возмещения потерпевшему причиненного преступлением вреда, например, соответствующим протоколом. Однако в данном случае, конечно же, следует закрепить данный вопрос законодательно. Отметим, что и сама процедура возмещения должна проходить либо в присутствии следователя, дознавателя, либо путем предоставления им для приобщения к уголовному делу соответствующих документов, свидетельствующих о таком поведении подозреваемого или обвиняемого (расписки, квитанции и т.д.). Наличие в уголовном деле доказательств факта добровольного возмещения причиненного преступлением вреда или иным образом его заглаживания и позволяет следователю, дознавателю, а также суду принять обоснованное решение о прекращении уголовного дела по ст. 25, 251, 28 и 281 УПК России. К сожалению, на практике это требование не всегда соблюдается. А ведь в соответствии с ч. 4 ст. 7 УПК России определение суда, постановление судьи, прокурора, следователя, органа дознания, начальника органа дознания, начальника подразделения дознания, дознавателя должны быть не только законными, но и обоснованными, и мотивированными. В связи с этим выделим еще ряд условий, при которых принятое решение о прекращении уголовного дела и (или) уголовного преследования по основаниям, не влекущим право лица на реабилитацию, будет обоснованным: 1) добровольность действий лица, совершившего преступление, по возмещению вреда, причиненного преступлением. При этом не имеет значения, совершены ли такие действия по инициативе лица, совершившего преступление, или же под

Вестник экономической безопасности

37

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ влиянием других лиц, например, работников правоохранительных органов, разъяснивших правовое значение этого обстоятельства. При этом их воздействие не должно быть принуждением и ограничивать свободу воли и действий субъекта; 2) активность действий лица, совершившего преступление. Возмещение вреда, причиненного потерпевшему преступлением, должно быть произведено подозреваемым или обвиняемым собственными силами и средствами. Если же оно осуществляется с помощью других лиц (родственников, знакомых), необходимо, чтобы лицо, совершившее преступление, принимало в этом сознательное участие, т.е., чтобы это происходило по его просьбе или с его согласия. Пассивное поведение не может быть поставлено ему в заслугу, например, когда имущество, добытое (нажитое) преступным путем, было изъято при проведении обыска, выемки или ущерб от преступления был ликвидирован по иным обстоятельствам, независящим от воли виновного. В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 19 разъясняется, что возмещение ущерба и (или) заглаживание вреда (ст.  75-761 УК РФ) могут быть произведены не только лицом, совершившим преступление, но и по его просьбе (с его согласия или одобрения) другими лицами, если само лицо не имеет реальной возможности для выполнения этих действий (например, в связи с заключением под стражу, отсутствием у несовершеннолетнего самостоятельного заработка или имущества). В случае совершения преступлений, предусмотренных ст. 199 и 199.1 УК РФ, возмещение ущерба допускается и организацией, уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с которой вменяется лицу (примечание 2 к ст. 199 УК РФ). Обещания, а также различного рода обязательства лица, совершившего преступление, загладить вред в будущем вне зависимости от наличия у него объективной возможности для их выполнения не являются обстоятельствами, дающими основание для освобождения этого лица от уголовной ответственности6. Между тем, в ряде случаев дознаватели и следователи ошибочно учитывают отсутствие ущерба от преступления как основание освобождения от уголовной ответственности лица, хотя его заслуги в заглаживании причиненного вреда не было. Так, П. был задержан и доставлен в дежурную часть ор-

38

гана внутренних дел, где при досмотре у него были изъяты похищенные вещи из салона автомашины, принадлежащей гр. М., которые впоследствии были возвращены потерпевшему. Действия П. органом дознания квалифицированы по ч. 1 ст. 158 УК РФ. Уголовное дело было прекращено в связи с деятельным раскаянием. В постановлении о прекращении дела были отмечены следующие основания принятия такого решения: преступление, совершенное П., не представляет большой общественной опасности, совершено впервые, П. характеризуется положительно, ущерб возместил полностью и вину загладил7. Представляется, что решение о прекращении уголовного дела (а вследствие этого освобождение от уголовной ответственности) дознаватель принял неправомерно. Хотя ущерб потерпевшему был возмещен, это произошло не по инициативе виновного, а благодаря тому, что преступник был задержан работниками правоохранительных органов с похищенным имуществом, которое было у него изъято. То есть фактически деятельного раскаяния, выразившегося в возмещении причиненного ущерба либо совершении иных действий, направленных на заглаживание вреда, причиненного в результате преступления, не было либо оно было выражено в других действиях виновного, однако в постановлении о прекращении уголовного дела этих обстоятельств отражено не было; 3) полнота заглаживания вреда, причиненного преступлением. В законе не указано, полностью или частично должен быть возмещен ущерб, причиненный преступлением. Согласно проведенному исследованию по прекращенным органами уголовным делам в связи с деятельным раскаянием, в 82% случаев ущерб виновным был возмещен полностью и в 18% — частично (при этом на прекращение уголовных дел было получено согласие потерпевших). По нашему мнению, частичное возмещение ущерба будет, безусловно, являться деятельным раскаянием. Однако правовые последствия разной степени возмещения причиненного ущерба также должны быть различными. На наш взгляд, применять ст. 75 УК России можно лишь тогда, когда вред, причиненный преступлением, подозреваемым или обвиняемым возмещен полностью. Частичное же возмещение причиненного преступлением вреда является обстоятельством, смягчающим наказание лица, со-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ вершившего преступление (п. «к» ч. 1 ст. 61 УК России). Однако если виновный возместил причиненный потерпевшему ущерб частично, а тот ходатайствует о прекращении уголовного дела в отношении такого лица в связи с их примирением, то в данном случае возможно прекращение уголовного дела в соответствии со ст. 25 УПК России. К сожалению, названное ранее Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации не дает рекомендаций по данному поводу (применительно к ст. 75 и 76 УК России). Вместе с тем, по вопросу освобождения от уголовной ответственности по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности (ст. 761 УК России) в нем постановляется, что частичное возмещение ущерба, равно как и полное возмещение ущерба, произведенное после назначения судом первой инстанции судебного заседания, может быть учтено в качестве обстоятельства, смягчающего наказание. Для освобождения от уголовной ответственности за преступления, указанные в ч. 2 ст. 76.1 УК России, возмещение ущерба, а также перечисление в федеральный бюджет дохода и денежных возмещений должны быть произведены в полном объеме. При этом также разъясняется, что в случае совершения преступления небольшой или средней тяжести в сфере экономической деятельности выполнение не всех или не в полном объеме действий, предусмотренных ст. 76.1 УК РФ, препятствует освобождению лица от уголовной ответственности по правилам не только указанной нормы, но и ст. 75 и 76 УК РФ8; 4) способ возмещения или заглаживания вреда, причиненного преступлением, может быть любым, но он должен отвечать требованиям законности9. Например, не будет считаться деятельным раскаянием добровольное возмещение ущерба средствами, добытыми в результате преступной деятельности. В заключение отметим, что актуальность и важность проблемы возмещения вреда, причиненного преступным посягательством, подтверждена многочисленными работами ученых и правоприменителей. Реалии сегодняшнего дня рисуют, на наш взгляд, не радужные перспективы расширения возможностей реализации права потерпевшего на возмещение вреда, причиненного преступлением, с точки зрения возложения бремени по возмещению потерпевшим вреда, причиненного преступлени-

№ 5 / 2016

ем, на государство. В этой связи следует позитивно оценить поощрительные нормы Уголовного кодекса, стимулирующие позитивное постпреступное поведение лиц, совершивших преступления, которые являются действенным средством восстановления нарушенных прав потерпевших от преступных деяний, а в практической деятельности органов предварительного расследования или суда необходимо не только правильно применять эти нормы, чтобы процессуальное решение было законным, обоснованным и мотивированным, но и нацеливать подозреваемого, обвиняемого, подсудимого на позитивное постпреступное поведение по добровольному возмещению вреда, причиненного преступлением. Несомненно, велика в такой работе деятельность защитника в лице адвоката, поскольку такое поведение его подзащитного, выразившего согласие с предъявленным обвинением, соответствует не только интересам потерпевших от преступлений, но и интересам обвиняемого (подозреваемого), рассчитывающего на смягчение его участи со стороны лиц, осуществляющих уголовное преследование или правосудие.   В рамках данной статьи под «вредом» понимается как имущественный ущерб, так и физический и моральный вред, причиненные преступлением потерпевшему. 2   Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Российская газета от 9 декабря 2011 г. № 278. 3   Федеральный закон от 3 июля 2016 г. № 323-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации по вопросам совершенствования оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности» // Российская газета от 8 июля 2016 г. № 7017. 4   Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, август 2013 г., № 8. 5   Автором настоящей статьи проанализировано 160 уголовных дел, прекращенных следователями и дознавателями в порядке ст. 25, ч. 1 ст. 28 УПК России в г. Москве и г. Рязани. 6   Пункт 3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, август 2013 г., № 8. 7   Материалы уголовного дела № 94812. Архив ЗИЦ ГУВД г. Москвы. 8   Пункты 14, 15 и 16 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, август 2013 г., № 8. 9   Пункт 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 19 «О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации, август 2013 г., № 8. 1

Вестник экономической безопасности

39

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ИНФОРМАЦИОННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

ОЛЕГ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЗАЙЦЕВ,

доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, член Научно-консультативного совета Верховного Суда РФ, Вице-президент Союза криминалистов и криминологов E-mail: [email protected]; ПАВЕЛ СЫСОЕВИЧ ПАСТУХОВ, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Пермского государственного национального исследовательского университета, доктор юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Анализируются проблемы реформирования уголовно-процессуального законодательства в сфере доказывания в условиях развития информационных технологий. Обосновываются преимущества и определяются некоторые угрозы, сопряженные с внедрением информационных технологий в российском уголовном судопроизводстве. Ключевые слова: информационные технологии, уголовное судопроизводство, доказательства, доказывание. Abstract. The problems of reforming the criminal procedural law in the field of proof in terms of information-precision manufacturing techniques. Substantiates the benefits and identifies some of the threats associated with the introduction of information technologies in the Russian criminal ship-production. Keywords: information technology, criminal justice, to-proof, proof.

В современном мире посредством информационных технологий управляются практически все отрасли экономики, внедряется электронное управление в органах государственной власти, правоохранительных органах, осуществляются коммуникации между юридическими и физическими лицами. По мере развития и проникновения информационных и телекоммуникационных технологий во все сферы общественной жизни государственные органы активно используют их для организации эффективного управления своей деятельностью и повышения качества услуг, предоставляемых населению. Применение таких технологий в современном информационном обществе является необходимым усло-

40

вием обеспечения соответствия государственного управления ожиданиям и потребностям населения1. В последнее время отмечается значительный рост количества юридических и физических лиц, использующих разнообразные электронные технические устройства, автоматизированные сети и системы для создания, обработки и передачи информации. Совершение гражданско-правовых сделок при помощи электронных средств требует применения новых средств правового регулирования. Формируются принципы правового регулирования электронных сделок: юридическое равенство участников электронных сделок, свобода договора, беспрепятственное осуществление электронных

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ сделок, свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств на всей территории Российской Федерации, а также гарантия судебной защиты прав участников электронных сделок. Создаются специальные правила обмена электронными данными в электронных сделках, в том числе о порядке отправления, получения, хранения электронных данных, а также услугам информационных посредников по передаче электронных данных, а также предоставлении участнику электронной сделки доступа к сетям. В гражданском законодательстве многих стран и в международном праве уже закреплены принципиально новые институты: сделки с использованием электронных средств, электронный договор, электронная подпись, электронные платежи и т.д. Отечественное гражданское право развивается в этом же направлении. Гражданское право и гражданский процесс объективно оказываются более гибкими к восприятию новых информационных технологий, в том числе к использованию электронных доказательств для установления юридических фактов. Но поскольку система права — это более или менее равновесная и однородная система, постольку неминуемы изменения в сфере уголовно-процессуального регулирования. Это означает, что аналогичные гражданским процессуально-правовые инструменты рано или поздно приникнут и в уголовно-процессуальную деятельность. Если юридические факты можно устанавливать электронными средствами в гражданско-правовой сфере, то, наверное, то же самое можно делать и в уголовно-процессуальной сфере. Федеральный закон от 27.07.2006 № 149-ФЗ (ред. от 28.12.2013) «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»2 содержит основы правового регулирования информации и информационных технологий, которые должны быть, на наш взгляд, общими для всего правового пространства. Его универсальные понятия относительно правового регулирования отношений в сфере информации, информационных технологий и защиты информации (статьи 3—5) объективно сказываются и на информационных процессах, происходящих в уголовном судопроизводстве. В частности, это касается таких категорий, как «свобода поиска, получения, передачи, производства и распространения информации любым законным спо-

№ 5 / 2016

собом», «открытость информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления», «свободный доступ к такой информации, кроме случаев, установленных федеральными законами» и пр. Информационные технологии проникают в сферу уголовного судопроизводства, в отношения участников уголовно-процессуального доказывания. Это не может не сказаться на доктрине доказательственного права, пересмотре его следственных канонов. В информационном обществе подавляющее количество документов должны создаваться, взаимодействовать и уничтожаться в рамках электронного взаимодействия без какого-либо участия человека. Эти документы создаются на основе жестких детерминированных алгоритмов программ. Человек перестает формировать документы и ограничивается созданием правил формирования и преобразования электронного документа компьютером3. По нашим оценкам, наиболее принципиальное изменение в способе формирования фактуры доказывания будет связано с внедрением технологий бездокументарного обращения информации. На смену бумажным неминуемо придут информационные технологии, основанные на использовании средств электронно-вычислительной техники и электросвязи, одним из продуктов которых являются электронные доказательства. Можно прогнозировать усиление тенденции на стирание границы между публичной и частной речью в Интернете. В глобальном информационном пространстве появляются почти безграничные возможности по поиску информационных источников, причем субъекты познания — пользователи уравниваются в возможностях по установлению и фиксации значимых для них фактов. Происходит объективное уравнивание субъектов доказывания в вопросе о получении, собирании «электронных доказательств». Разница между следственным и иными способами получения электронных документов (электронной-цифровой информации) становится несущественной — позиции возможностей верификации полученной информации, удостоверения в ее аутентичности, достоверности. А это уже должно влиять на модернизацию уголовно-процессуальной правовой конструкции: она становится все более состязательной. Очевиден переход от следственной трактовки доказательства к максимально широкой,

Вестник экономической безопасности

41

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ где упор в определении понятия доказательства делается на относимость и достоверность сведений. Разумеется, нельзя не видеть и того, что в уголовно-правовой сфере электронная информация стала объектом, предметом и орудием совершения преступления. Выявление и раскрытие компьютерных, киберпреступлений нельзя себе представить без использования «электронных доказательств», применения информационных технологий в производстве расследования. По мере роста числа компьютерных преступлений возрастает и доля электронной информации в средствах уголовно-процессуального доказывания. Между тем, надо осознавать и некоторые угрозы, сопряженные с внедрением информационных технологий в уголовном судопроизводстве. Главная из них состоит в том, что программы и компьютеры становятся источниками доказательств, они производят новые доказательственные факты. Еще более опасна идея доверить машине оценку доказательственной информации: чтобы она проверила и оценила доказательства и вынесла суждение по делу. К сожалению, в науке есть сторонники такого рода идей. Мы считаем, что окончательная оценка доказательств, в том числе электронных, должна делаться только судьей по внутреннему убеждению. Главное в доказательственном праве не в научнотехнических изобретениях. Ключевым остается человеческий и правовой факторы организации судебного дискурса. В центре правосудия был, есть и останется судья (присяжный заседатель). Информационные технологии существенным образом преобразовали документооборот, повлияли на визуализацию следов преступления, но они не могли и никогда не смогут проникнуть в сознание преступника; субъективная сторона преступления всегда должна оставаться предметом познания судьи путем интроспекции. Поэтому мы не разделяем мнения, согласно которому информационные технологии изменят природу уголовного судопроизводства. Примером, когда отсутствие данных об умысле подсудимого при доказанности его действий привело к прекращению уголовного преследованию подсудимого, может быть следующее уголовное дело, в котором основу доказательственной базы составляла электронная информация из различных источников. Как было установлено судом проведенной по уголов-

42

ному делу экспертизой, не было достоверно определено содержание информации на считывающем устройстве, которое Р. использовал для получения сведений, составляющих банковскую тайну. Эксперт сделал лишь вероятностный вывод о том, что содержащаяся в микросхеме памяти представляемого устройства информация является данными с магнитных полос платежных пластиковых карт. При таких обстоятельствах исследованные доказательства не позволили установить факт копирования компьютерной информации. Из показаний Р. в суде следует, что полученную информацию, составляющую банковскую тайну, он намеревался продать через Интернет. При таких обстоятельствах вывод о том, что Р. совершил приготовление к краже чужого имущества — денег, содержащихся на счетах держателей банковских карт, не основан на исследованных доказательствах4. Если рационализации, технологизации подлежат приемы и методы досудебного уголовного производства: выявления, раскрытие, расследование преступления, то судебное следствие должно оставаться по существу неизменным. Оно должно по-прежнему определяться принципами непосредственности, гласности, устности, состязательности и пр. Внедрение видеоконференцсвязи, применение мультимедийных средств презентации электронных доказательств не меняет природы судоговорения — устной речи, через которую проговариваются и тем самым «объективизируются» факты. На современных технологиях доказывания сказывается и повышенное внимание законодателя к обеспечению прав личности. Это проявилось через разработку тематик «законности», «допустимости доказательств», установление нового типа формализма в доказательственном праве, основанном на формальном признании равенства прав состязующихся в уголовно-правовом споре. Однако, обратной стороной стремления к обеспечению прав человека и гражданина в условиях следственного процесса приводит к формализации доказательственного права, обрастанию процедур доказывания бесполезными (с познавательной точки зрения) формальностями в виде запретов, ограничений и пр. Самый яркий из них — запрет, сформулированный в ст. 89 УПК РФ. В заключение следует отметить, что рационализация доказывания, процессуальная экономия, це-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ лесообразность ведут к такому феномену, как дифференциация формы доказывания. Но не по линии разделения уголовно-процессуального доказывания и оперативно-розыскного способа получения информации как неравноправных технологий формирования доказательств, а по линии разграничения досудебного и судебного доказывания. Далее, очевидно, что внедрение новых информационных технологий объективно ведет к упрощению, рационализации, технологизации досудебного доказывания, как деятельности по формирования фактического материала, из которого в суде будут экстрагированы судебные доказательства. Размышление над этими явлениями дает повод некоторым исследователям призывать к «обесформливанию» досудебного доказывания — переводу доказывания в судебную плоскость, проведению реформы предварительного расследования, усилению состязательности в доказывании. Так, по мнению А.А. Алимирзаева, универсальный код правового регулирования познания должен быть сменен со следственного на состязательный. Структурная перестройка отече-

ственного процесса включает в себя три требования: а) проведение доказывания-поиска любыми допустимыми федеральным законом способами, б) непосредственное представление сторонами первоисточников своих доказательств и их исследование в суде, в) состязательная форма судебного доказывания5.   Распоряжение Правительства РФ от 06.05.2008 № 632-р (ред. от 10.03.2009) О Концепции формирования в Российской Федерации электронного правительства до 2010 года // СЗ РФ. 2008. № 20. Ст. 2372 /СПС КонсультантПлюс. Дата обращения 20 мая 2016 г. 2   Федеральный закон от 27.07.2006 № 149-ФЗ (ред. от 28.12.2013) «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.02.2014) // СЗ РФ. 2006. № 31 (1 ч.). Ст. 3448 /СПС КонсультантПлюс. Дата обращения 20 мая 2016 г. 3   См.: Зигура Н.А. Компьютерная информация как вид доказательств в уголовном процессе России // Дис… канд. юрид. наук. Челябинск, 2010. С. 26. 4   Уголовное дело № 1-255/2014 // Архив Индустриального районного суда г. Перми. 2014 г. 5   См.: Алимирзаев А.А. Доказывание в сокращенных формах уголовного судопроизводства по делам публичного обвинения // Дис. … канд. юрид. наук. М., 2014. С. 10. 1

УДК 343.13 ББК 67.410.2

ЗАДЕРЖАНИЕ ПО ПОДОЗРЕНИЮ В СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ: НЕКОТОРЫЕ ПРАВОВЫЕ ВОПРОСЫ АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ СУМИН, профессор кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматриваются проблемы правового регулирования полномочия граждан по задержанию лица, подозреваемого в совершении преступления. Сделан вывод, что данное полномочие относится к институту уголовно-процессуального права и на основе дальнейшего сравнительно-правового исследования этого института следует внести необходимые изменения в Уголовно-процессуальный кодекс России. Ключевые слова: уголовно-процессуальный закон, задержание подозреваемого, сравнительное правоведение.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

43

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Abstract. The article explores the problems of legal regulation of citizens’ power to detain persons suspected of committing a crime. It was concluded that such power is an institution of criminal procedural law. On the basis of further comparative legal study of the Institute should make the necessary changes to the Criminal Procedural Code of Russia. Keywords: Criminal Procedure Law, the detention of the suspect, comparative law.

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации1 (далее — УПК России) дает основание к оценке задержания лица по подозрению в совершении преступления как длящегося уголовно-процессуального действия, начальным моментом которого является момент фактического задержания (п. 15 ст. 5 УПК России), а завершающим — составление протокола задержания (ч. 1 ст. 92 УПК России) или освобождение доставленного в орган дознания или к следователю. Совершенно очевидно, что момент фактического задержания может иметь место до возбуждения уголовного дела, а составление протокола задержания — только после принятия указанного процессуального решения. Таким образом, теоретически субъектом действия по фактическому лишению свободы передвижения лица в связи с подозрением в совершении преступления может являться любое лицо, в т.ч. не являющееся сотрудником правоохранительных органов. Субъектом «процессуального» задержания может выступать только дознаватель, орган дознания или следователь, причем обязательно при наличии в их производстве уголовного дела. В рассматриваемом аспекте представляется целесообразным рассмотреть вопрос о правовой основе фактического задержания, произведенного обычным гражданином, например, очевидцем преступления. Обычно при обосновании такого права принято ссылаться на положение ч. 2 ст. 45 Конституции Российской Федерации и ст. 37 и 38 УК России; последняя правовая норма не признает преступлением причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании для доставления органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений, если иными средствами задержать такое лицо не представилось возможным и при этом не было допущено превышение необходимых для этого мер. Однако здесь необходимо выделить два дискуссионных момента. Во-первых, в названных нормах Общей части УК России речь идет об отсутствии основания уголовной ответственности задерживающего лица, но никак не о возмож-

44

ности ограничения свободы лица гражданами, не имеющими права на применение мер принуждения к личности, в отношении которой действует конституционный принцип презумпции невиновности. Во-вторых, ч. 2 ст. 45 Конституции Российской Федерации говорит о праве граждан защищать всеми способами, не запрещенными законом, своих прав и свобод, а не прав и свобод иных лиц или интересов общества и государства. В-третьих, согласно ч. 3 ст. 17 Конституции Российской Федерации осуществление конституционных прав и свобод не должно нарушать конституционные права и свободы других. И поскольку изъятие из этой нормы установлено лишь в отношении защиты только своих прав и свобод (ч. 2 ст. 45), то по мнению автора, можно констатировать, что УК России освобождает от уголовной ответственности лицо, действия которого не охватывается названной конституционной нормой. Но даже если пренебречь таким «расширением» и считать его допустимым, то все же необходимо отметить также, что положение ч. 2 ст. 38 УК России крайне нечетко определяют тот круг условий, выход за пределы которых образует превышение необходимых для задержания мер. В определенной степени целый ряд возникших вопросов нашел разрешение в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 сентября 2012 г. № 19 «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление», однако по изложенным выше основаниям автор полагает отсутствие у этого постановления конституционной основы в части допущения возможности «гражданского ареста» лица, действия которого не затронули права и свободы задерживающего. В связи с изложенным представляется целесообразным обратиться к регулированию этой процедуры, получившей название «гражданский арест» в некоторых иностранных государствах. Если обратиться к зарубежному законодательству, регулирующему «гражданский арест», то в

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ нем проявляется определенное различие. Так, в ряде стран данный правовой институт регулируется нормами материального права: в Австралии — ст. 3z Закона о преступлениях (Crimes Act 1914)2, в Канаде — ст. 494 Уголовного кодекса (Criminal Code)3, в Швеции — глава 24 § 7 Уголовного кодекса (Brottsbalken)4. Существует немногочисленная группа стран, в которых правовое регулирование «гражданского ареста» осуществляется нормами специальных законов. Например, Великобритании право гражданского ареста предусмотрено ст. 24А Закона о полиции и доказательствах по уголовным делам (Police and Criminal Procedure Act 1984), в Израиле — нормами не собственно сводного текста Уголовно-процессуального закона (‫]בלושמ חסונ[ ילילפה ןידה רדס קוח‬, ‫ב»משת‬-1982)5, который в определенной степени можно рассматривать как аналог УПК России, а специальным нормативным актом «Уголовно-процессуальный закон (полномочия правоохранительных органов по аресту) 1996 г.» (‫ילילפה ןידה רדס קוח‬ (‫)םירצעמ הפיכא תויוכמס‬, ‫ ו"נשת‬1996)6. Другие государства идут по пути включения норм о «гражданском аресте» в уголовно процессуальное законодательство. В Австралийском Союзе право гражданский арест («power of arrest without warrant by other persons», дословно — полномочие на арест без ордера другими гражданами) предусмотрено ст. 3Z Закона о преступлениях 1914 г.7 (в ред. от 8 октября 2015 г.), являющегося по своему содержанию уголовно-процессуальным законом этого государства. Согласно указанной правовой норме, лицо, не являющееся констеблем, может без ордера, арестовать другого человека, если он или она считает, на разумных основаниях, что другое лицо совершает или только совершило уголовное преступления. При этом гражданин, задержавший другого человека, должен как можно скорее организовать доставление задержанного и найденного при этом имущества в распоряжение констебля. В Федеративной Республике Бразилия декрет об уголовном процессе8 от 3 октября 1941 г. № 3689 (в ред. от 30 ноября 2012 г.) не содержит какого-либо подробного регулирования, указывая в ст. 301, что любой человек может, а правоохранительные органы и их должностные лица должны арестовать любого застигнутого на месте преступления.

№ 5 / 2016

В ст. 82 УПК КНР9 производство гражданского ареста регулируется в несколько более развернутом виде. Так, если имеет место одно из следующих обстоятельств: 1) лицо совершает преступление или обнаружено сразу после его совершения; 2) лицо находится в розыске; 3) лицо бежало из заключения; 4) лицо преследуется за совершение преступления, — любой человек, осведомленный об этих обстоятельствах должен задержать такое лицо и передать его органу общественной безопасности, народной прокуратуре или народному суду. Статья 73 УПК Франции10 устанавливает, что, лицо имеет право задержать преступника на месте преступления, наказуемого лишением свободы, и доставить его в ближайший судебного пристава либо вызвать полицию к месту задержания. Согласно ч. 1 § 127 УПК ФРГ11 «если кто-либо застигнут при совершении преступного деяния или преследуется по горячим следам, каждый уполномочен задержать его также без постановления суда, если существует подозрение, что он попытается скрыться или его личность не может сразу быть установлена». В Японии основания и процедура «гражданского ареста» регулируется статьями 212—214 УПК Японии12. В соответствии с этими правовыми нормами любое лицо вправе без ордера задержать человека при совершении им преступления или непосредственно после этого в процессе погони, а также при наличии видимых следов преступления на его теле либо при обнаружении у этого человека оружия или имущества, в отношении которого можно сделать разумное предположение о получении их преступным путем. Задержанный должен быть немедленно передан местному прокурору или полицейскому либо судебному чиновнику. «Гражданский арест» регулируется нормами уголовно-процессуального права также в Республике Венгрия, Греческой Республике, Королевстве Дания, Республике Индия, Республике Ирландия, Королевстве Испания, Итальянской Республике, Королевстве Норвегия, США, Турецкой Республике, Финляндии и др. странах. Таким образом, в национальном законодательстве большинства зарубежных государствах «гражданский арест» вполне обоснованно рассматривается как уголовно-процессуальный институт.

Вестник экономической безопасности

45

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Поскольку задержание по подозрению в совершении преступления ограничивает конституционную свободу личности, процедура «гражданского ареста» в России, как полагает автор, должна регулироваться нормами уголовно-процессуального закона, а не имеющим силу закона судебным актом. Представляется, что с учетом ранее изложенных факторов существует объективная предпосылка дополнительного изучения в рамках сравнительного правоведения проблем задержания лица по подозрению в совершении преступления с целью использования полученных результатов для совершенствования отечественного уголовно-процессуального закона. 1   Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации. Федеральный закон от 18 декабря 2011 г. № 174-ФЗ (в ред. от 8 марта 2015 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921. 2   Официальный сайт Федерального реестра законодательства Австралии. URL: https://www.legislation.gov.au/Series/ C1914A00012. В настоящее время действует в редакции закона № 45 от 1 июля 2016 г. 3   Официальный сайт министерства юстиции Канады. URL:

http://laws-lois.justice.gc.ca/eng/acts/C-46/section-494.html.   Официальный сайт Парламента Королевства Швеция. URL: http://www.riksdagen.se/sv/dokument-lagar/dokument/svenskforfattningssamling/brottsbalk-1962700_sfs-1962-700. 5   Сайт юридического факультета университета Хайфы. URL: http://weblaw.haifa.ac.il/he/Research/ResearchCenters/ SocietyAndCrime/cls%20legislation/%D7%97%D7%95%D7%A7_ %D7%A1%D7%93%D7%A8_%D7%94%D7%93%D7%99%D7% 9F_%D7%94%D7%A4%D7%9C%D7%99%D7%9C%D7%99.pdf. 6   Сайт израильской национальной правовой базы данных. URL:. http://weblaw.haifa.ac.il/he/Research/ResearchCenters/ SocietyAndCrime/cls%20legislation/%D7%97%D7%95%D7%A7_%D 7%94%D7%9E%D7%A2%D7%A6%D7%A8%D7%99%D7%9D.pdf. 7   Crimes Act 1914 // Сайт Австралийского института правовой информации (Australasian Legal Information Institute). URL: http://www.austlii.edu.au/au/legis/cth/consol_act/ca191482/. 8   Código Processo Penal - Decreto-lei 3689/41. // Сайт правовой информации Бразилии (JusBrasil) http://presrepublica.jusbrasil.com.br/ legislacao/91622/codigo-processo-penal-decreto-lei-3689-41#art-301. 9   Сайт правовой информации КНР. URL: http://www. lawinfochina.com/display.aspx?lib=law&id =9247&CGid=中华人民共和国刑事诉讼法(2012修正). 10   Code de procédure pénale // Сайт правовой информации Правительства Франции. URL: http://www.legifrance.gouv.fr/ affichCodeArticle.do?idArticle=LEGIARTI000006575113&cidText e=LEGITEXT000006071154&dateTexte=20100705&oldAction=re chCodeArticle. 11   Strafprozeßordnung // Правовая информационная система ФРГ (Informationssysteme «dejure.org»). URL: http://dejure.org/ gesetze/StPO/127.html. 12   Официальный сайт правовой информации Правительства Японии. URL: law.e-gov.go.jp/htmldata/S23/S23HO131.html. 4

УДК 343.13 ББК 67.410.2

ПРЕДПОСЫЛКИ И РЕЗУЛЬТАТЫ РАСШИРЕНИЯ АПЕЛЛЯЦИИ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ АЛЕКСАНДР ВИКТОРОВИЧ ГРИНЕНКО, профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и криминалистики Московского государственного института международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор E-mail: а[email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье проведена оценка положений российского уголовно-процессуального законодательства, расширивших апелляцию. Предложены меры по совершенствованию данной процедуры. Ключевые слова: уголовное судопроизводство, уголовное дело, судебное разбирательство, апелляционное производство, суд, судья. Abstract. In the article estimation of provisions of the Russian criminal procedure legislation to expand the appeal. Proposed measures to improve the procedure. Keywords: criminal proceedings, criminal proceedings, appeals, court, judge.

46

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Право осужденного лица на пересмотр вынесенного в отношении его приговора закреплено на международном уровне. Так, в соответствии с ч. 5 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.1 прямо закреплено, что каждый, кто осужден за какое-либо преступление, имеет право на то, чтобы его осуждение и приговор были пересмотрены вышестоящей судебной инстанцией согласно закону. В отечественном законодательстве аналогичное право лица содержится в ч. 3 ст. 50 Конституции РФ. В настоящее время не вызывает сомнения тот факт, что апелляционное производство по уголовным делам обеспечивает гораздо большую степень защиты прав и законных интересов лиц, вовлеченных в соответствующие правоотношения, нежели ранее существовавшая кассация. Вместе с тем введение в УПК РФ процедуры, позволяющей рассматривать в апелляционном порядке приговоры всех без исключения судебных органов, а не только мировых судей, вызвало и новые проблемы. Данные проблемы, на наш взгляд, обусловлены не только неточностями и пробелами в действующем и вновь принятом законодательстве, но и тем, что многие правила, призванные регламентировать апелляционное производство, «наложились» на процедуру апелляции, появившуюся гораздо ранее в отношении приговоров мировых судей. Во-первых, нельзя однозначно ответить на вопрос о том, кто и в какой части вправе обращаться с апелляционной жалобой или апелляционным представлением. В ст. 389.1 УПК РФ закреплено правило, согласно которому право апелляционного обжалования в числе прочих участников уголовного судопроизводства принадлежит «иным лицам в той части, в которой обжалуемое судебное решение затрагивает их права и законные интересы». Данная норма, на первый взгляд, сомнений не вызывает, однако в уголовно-процессуальной науке и правоприменительной практике общепризнанным является то, что к подобным лицам относятся лишь лицо, в отношении которого было прекращено уголовное преследование, лицо, в отношении которого ведется или велось производство о применении принудительных мер медицинского характера. Вместе с тем заметим, что к ним могут быть причислены и те лица,

№ 5 / 2016

которые требовали, чтобы им был предоставлен тот либо иной процессуальный статус, однако этого сделано не было. Например, если лицо участвовало в процессе в качестве свидетеля, а его ходатайство о наделении статусом потерпевшего не было удовлетворено, то такое лицо также должно быть наделено правом обращаться с апелляционной жалобой. Суд апелляционной инстанции, обнаружив соответствующие основания, должен принимать жалобу к рассмотрению и одновременно предоставлять такому заинтересованному лицу права потерпевшего, с возложением на него соответствующих обязанностей. Весьма актуальным является и вопрос об участии защитника в апелляционном производстве. По общему правилу, закрепленному в ч. 2 ст. 49 УПК РФ, в производстве по уголовным делам в качестве защитников допускаются адвокаты. Но по определению суда или постановлению судьи в качестве защитника могут быть допущены наряду с адвокатом один из близких родственников обвиняемого или иное лицо, о допуске которого ходатайствует обвиняемый. При производстве у мирового судьи указанное лицо допускается и вместо адвоката. Таким образом, лицо, которое не было адвокатом, но участвовало в суде первой инстанции в качестве защитника, также должно быть наделено правом обжаловать приговор или иное судебное решение в апелляционном порядке. Но в случаях, когда апелляционное производство осуществляется в отношении приговора или иного решения мирового судьи, такое лицо вправе участвовать в пересмотре только наряду с адвокатом. Следующая проблема состоит в том, что в ст. 389.2 УПК РФ установлена возможность апелляционного обжалования различных судебных решений. По общему правилу в этом порядке могут быть обжалованы решения суда первой инстанции, не вступившие в законную силу. Однако ряд промежуточных судебных решений может быть обжалован в апелляционном порядке лишь одновременно с обжалованием итогового решения по делу. Заметим, что проблемой является то, что в ч. 2 ст. 389.2 перечислен лишь примерный перечень данных решений (о порядке исследования доказательств, об удовлетворении или отклонении ходатайств участников судебного разбирательства), что на практике может вызвать применение их «расширенного списка» и,

Вестник экономической безопасности

47

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ как следствие, нарушение прав сторон на обращение с апелляционными жалобами. Далее, при подготовке уголовного дела к апелляционному рассмотрению суд апелляционной инстанции обязан проверить, были ли извещены заинтересованные лица о принесенных жалобе или представлении и направлены ли им копии соответствующих документов. Отметим, что в круг этих лиц должны быть включены как заинтересованные участники уголовного судопроизводства, так и иные лица, права и законные интересы затрагивает апелляционное жалоба или представление, независимо от наличия у них того либо иного процессуального статуса. Весьма важная проблема возникает в связи с определением срока апелляционного обжалования постановлений судьи об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. По общему правилу, закрепленному в ст. 389.4 УПК РФ, апелляционные жалоба, представление на приговор или иное решение суда первой инстанции могут быть поданы в течение 10 суток со дня постановления приговора или вынесения иного решения суда, а осужденным, содержащимся под стражей, — в тот же срок со дня вручения ему копий приговора, определения, постановления. Наряду с этим в ч. 11 ст. 108 УПК РФ указано, что постановление судьи об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста и о продлении их срока либо об отказе в этом может быть обжаловано в апелляционном порядке в течение 3 суток. В этот же срок жалоба подлежит рассмотрению. Хотелось бы заметить, что законодатель в данном случае поступил не вполне последовательно. С одной стороны, установление 3-суточного срока для апелляционного рассмотрения жалобы в достаточной степени обеспечивает право лица, заключенного под стражу, на доступ к правосудию, и возможность отмены незаконного и необоснованного судебного решения. Но, с другой стороны, уменьшение срока апелляционного обжалования таких решений с 10 до 3 суток существенно ограничивает право лица, в отношении которого было принято решение о его заключении под стражу. В этой связи представляется целесообразным, чтобы в УПК РФ была закреплена возможность лица обжаловать решение о его заключении под стражу в

48

10-суточный срок, с оставлением 3-суточного срока рассмотрения такой жалобы судом апелляционной инстанции. В ч. 7 ст. 389.13 УПК РФ закреплено правило о том, что суд апелляционной инстанции с согласия сторон вправе рассмотреть апелляционные жалобу, представление без проверки доказательств, которые были исследованы судом первой инстанции. В целом содержание данной нормы сомнений не вызывает, однако, по нашему мнению, она является недостаточно гибкой, поскольку предусматривает либо полное повторное исследование доказательств, либо полный отказ от этого. На практике возможны не прописанные в законе ситуации, когда стороны считают, что некоторые доказательства не требуют проверки, а некоторые — требуют. Поэтому суд должен выяснять мнение сторон относительного того, какие доказательства, исследованные судом первой инстанции, необходимо проверить, а для каких такая проверка не требуется. С согласия сторон суд должен иметь полномочие рассмотреть апелляционную жалобу или представление как с повторным исследованием доказательств, так и без исследование доказательств или с исследованием некоторых из них. Весьма проблемным является правило, закрепленное в ст. 39.32 УПК РФ, согласно которому в числе прочих решений суд апелляционной инстанции вправе по жалобе стороны обвинения отменить оправдательный приговор и вынести приговор обвинительный. С формальной позиции такое действие было бы вполне допустимым, поскольку в суде апелляционной инстанции исследование доказательств осуществляется по тем же правилам, что и при первоначальном судебном разбирательстве. Однако, будучи постановленным в апелляционной инстанции, обвинительный приговор сразу же вступит в законную силу, поскольку кассационное производство представляет собой пересмотр приговоров и иных судебных решений, уже вступивших в законную силу. Тем самым будет нарушаться право лица на пересмотр приговора вышестоящим судом, закрепленное в ч. 3 ст. 50 Конституции РФ. В этой связи представляется целесообразным установить законодательный запрет на замену оправдательного приговора приговором обвини-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ тельным и предусмотреть в УПК РФ обязанность суда апелляционной инстанции возвращать в таких случаях уголовное дело на новое судебное разбирательство в суд первой инстанции. Таким образом, разрешение вышеуказанных проблем позволит повысить эффективность и пол-

ноту апелляционного производства по уголовным делам, расширить гарантии соблюдения прав и законных интересов лиц, вовлеченных в соответствующую сферу деятельности.   Ведомости ВС СССР. 1976. № 17. Ст. 291.

1

УДК 343.13 ББК 67.410.2

КАК ОДУХОТВОРИТЬ УГОЛОВНОПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ? АЛЕКСАНДР ВИКТОРОВИЧ ПОБЕДКИН, профессор кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, профессор Е-mail: apobedkin71@ mail.ru Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье в качестве одной из причин недостаточной эффективности уголовно-процессуальной деятельности обосновывается недостаточное влияние принципов на содержание и применение уголовно-процессуального закона. Предлагается схема новой системы принципов, основанных на духовно-нравственных ценностях россиян. Предлагается изменение подхода к тексту УПК с «механистического» на «духовно-нравственный». Ключевые слова: принципы уголовного судопроизводства, духовно-нравственные ценности, совесть, законность, справедливость, истина. Abstract. In the article settles the insufficient influence of principles to the content and application of the criminal procedure law as one of the reasons for the insufficient efficiency of the criminal procedure. It is provided the new system of principles which based on spiritual and moral values of the Russians. The article is proposed to change the approach to the text of the Criminal Procedure Code from «mechanistic» to «spiritual and moral». Keywords: principles of criminal procedure, spiritual and moral values, conscience, legality, justice, truth.

«Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу: Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам». А.С. Пушкин С момента принятия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации1 прошло достаточно

№ 5 / 2016

времени для того, чтобы трезво оценить, насколько действенным инструментом повышения качества уголовного судопроизводства он стал. Вряд ли нужно доказывать, что УПК не является сегодня нормативным актом, позволяющим обеспечить эффективное уголовное судопроизводство. Причин тому много и, прежде всего, это идейная эклектичность закона. Время показало, что пере-

Вестник экономической безопасности

49

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ вод отечественного уголовного процесса на традиционную западную (в большей степени англосаксонскую) «договорную» основу повлек за собой деградацию уголовно-процессуальной формы, выхолащивание содержания заявленных принципов уголовного процесса. Некоторые из них (законность, презумпция невиновности, свобода оценки доказательств) не раскрываются системой норм УПК. Другие не являются идеями2, концептуального уровня, достойными категории принципов уголовного процесса, и представляют собой фактически набор рядовых регулятивных уголовно-процессуальных норм или субъективных прав и обязанностей участников судопроизводства (разумный срок уголовного судопроизводства, охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве, обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту). Такой подход к принципам уголовного процесса не может обеспечить их системообразующую роль, определяющую направления развития уголовнопроцессуального права и его правильное применение. Вполне объяснимо, что в науке новые обороты набирает бинарный взгляд на принципы уголовного процесса, впервые сформулированный Р.Х. Якуповым, сущность которого — в наличии исключений из принципов3. Признавая, что такой взгляд имеет право на существование, особенно в питательной среде хаотичной правки УПК, его трудно разделить безоговорочно. В условиях непреодоленного еще правового нигилизма он способен повлечь игнорирование принципов, увлечение «исключениями», субъективный подход к их доле в системе уголовно-процессуальных норм и институтов. Не это ли наблюдаем и сейчас, когда УПК настолько утратил свойство стабильности, что Е.Б. Мизулина, возглавлявшая рабочую группу по разработке УПК, сегодня абсолютно серьезно предлагает запретить вносить изменения в УПК чаше одного раза в год4! Справедливости ради нужно заметить, что начало маховику поправок было положено самими разработчиками УПК, с легкой руки которых первые массовые изменения были внесены в УПК, еще не вступивший в силу. Это результат забвения подлинного значения принципов уголовного процесса. Переход на механистическую, по сути — беспринципную (с ударе-

50

нием на втором слоге, хотя не исключается и ударение на третьем) модель закона положительных результатов не принес. УПК не только не создал стабильную систему правового регулирования, но и как важнейший правовой акт, позволяющий ограничивать самые значимые для человека права и свободы, уважения к себе не снискал. Стать уважаемым законом УПК сможет только если его требования будут ясными, непротиворечивыми, соответствующими лучшим отечественным духовно-нравственным качествам и традициям. Только тогда они будут приниматься к исполнению не только ввиду возможного принуждения, но и по внутреннему велению. Одухотворить УПК до уровня документа величайшей ценности можно только новой системой принципов. Эта система должна включать идеи, прежде всего, выраженного нравственного характера (сейчас в своем большинстве принципы — это правовые ценности, связь которых с нравственными категориями, ясными каждому, еще нужно доказывать). Идеи-принципы уголовного судопроизводства не могут иметь никаких исключений. Они должны усматриваться в каждом уголовно-процессуальном институте, каждой уголовно-процессуальной норме. Есть мнение, что законодательная система принципов сегодня «чужда той сфере, в которой она призвана упорядочивать отношения, и разрешать возможные противоречия»5, поскольку не опирается на отечественные духовно-нравственные ценности. В этом есть доля правды. Дело конечно, не в том, что принципы, закрепленные сегодня в главе 2 УПК, отрицательно влияют на качество закона и правоприменительной практики в связи с западным генезисом, а в том, что многие из них не могут претендовать на роль принципов не только в связи с их откровенно юридическим регулятивным характером, но и по причине неспособности поднять содержание уголовно-процессуального права до уровня российской духовной ценности, заставляющей каждого, кто читает УПК, проникаться духом гордости за собственную страну, ощущением причастности к великому нравственному процессу. Речь не о том, чтобы изгнать из УПК западные правовые ценности. Как можно обойтись, например, без презумпции невиновности? Даже авторы,

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ которые прямо пишут, что презумпция невиновности — инородное тело в российском праве, что пружиной отечественного уголовного судопроизводства является идея виновности, которая корнями уходит в русскую старину6, вряд ли всерьез полагают, что презумпцию невиновности нужно заменить презумпцией виновности. Скорее, в идее виновности они усматривают присущую россиянам идею осознания виновности, истинного раскаяния. Действительно совершивший преступление, если по совести, не должен бы использовать презумпцию невиновности как способ ухода от ответственности. Лучше бы он раскаялся, повинился. Именно к такому покаявшемуся нужно проявить милосердие. Такая «милость к падшему», по Д. Гранину, «требует пушкинского мужества и веры….К ней надо призывать и призывать, чтобы растревожить совесть, чтобы лечить глухоту души»7. Такое милосердие — лекарство для всех. Обмен же согласия с предъявленным обвинением на более мягкий приговор — это не то раскаяние, которое соседствует с милосердием. Это грубая сделка, нередко с совестью, и не только обвиняемых, но и судей. Конечно, о наборе традиционных отечественных духовно-нравственных ценностей, которые следовало бы реализовать в принципах уголовного судопроизводства, можно спорить. Однако, представляется, что в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации8 основные из них отражены правильно: приоритет духовного над материальным, защита человеческой жизни, прав и свобод человека, семьи, созидательный труд, служение Отечеству, нормы морали и нравственности, гуманизм, милосердие и справедливость9. Очень важно, что в числе таких ценностей в Стратегии указано и на защиту прав и свобод человека, поскольку традиционно считалось, что уважение к праву и соблюдение его требований никогда не входило в число черт, присущих российскому народу. Основная правовая проблема России, будем честны, сегодня не в плохом качестве законов (эта проблема, конечно, тоже существует), а в небрежном отношении россиян к их общеобязательным требованиям. Конечно, собственные отечественные традиции не исключают необходимости «западного»

№ 5 / 2016

отношения к необходимости соблюдать правовые требования. Право — явление мирового масштаба, проявление социальной закономерности и следование ему — обязательное условие существования, стабильности или выживания общества, а потому должно стать внутренней потребностью и нравственной ценностью. В.Д. Зорькин, отвечая на вопрос почему в начале прошлого века страна не использовала шанс на мирное развитие, а люди «олицетворявшие собой идеи народной свободы и государственной силы», не нашли общий язык, главную причину справедливо видит в том, что в России не было устойчивого правосознания, массового доверия к праву и закону10. Отрадно, что в УПК впервые сказано о значении совести. Речь идет о требовании руководствоваться совестью при оценке доказательств (ч. 1 ст. 17 УПК). Это требование подчеркивает нравственную основу уголовно-процессуальной деятельности. Руководствоваться совестью — значит принимать такие решения при оценке доказательств, за которые не будет стыдно и не нужно оправдываться перед самим собой. Требование законодателя руководствоваться совестью при оценке доказательств — это признание на уровне государства, что бессовестным людям не место в числе должностных лиц, наделенных полномочиями по применению уголовно-процессуального права. Однако руководствоваться совестью нужно, конечно, не только при оценке доказательств. Мало того, именно велением совести должно стать неуклонное соблюдение закона. В УПК нужно прямо предусмотреть, что принципом уголовного процесса является принцип совести (можно подумать над его именованием). Сегодня формулировка принципа законности неудовлетворительна, от должностных лиц даже прямо не требуется соблюдать уголовно-процессуальный закон. В статье же, посвященной принципу совести, должно быть сказано, что все участники уголовного судопроизводства в его ходе руководствуются совестью, неукоснительно соблюдая требования уголовно-процессуального закона. В число принципов уголовного судопроизводства обязательно нужно включить идею о необходимости стремления к истине. Пришло время переболеть представлениями об истине в уголовном

Вестник экономической безопасности

51

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ судопроизводстве как причине нарушений прав участников уголовного судопроизводства, и, тем более, пыток, применяемых к обвиняемым (подозреваемым). Именно истина как нравственная ценность, возвращенная в уголовный процесс, способна стать своеобразной «совестью уголовно-процессуального права», которая не позволит выхолостить из него присущий только ему метод уголовно-процессуального регулирования. Поскольку до трех четвертей уголовных дел в отечественных судах рассматриваются в особых порядках судебного разбирательства, все стали постепенно и прочно забывать, что метод уголовно-процессуального регулирования состоит в обязанности должностных лиц правильно устанавливать обстоятельства, необходимые для правильного разрешения уголовного дела, невзирая на личные интересы участников судопроизводства в его исходе. Важность истины косвенно признают даже те авторы, которые по разным причинам не считают возможным определять ее как цель доказывания или как принцип процесса. Так, В.А. Лазарева подчеркивает, что «Не нацеленное на достижение истины уголовное судопроизводство не способно служить средством защиты прав и свобод человека и гражданина», однако оговорившись, что «приняв категорию истины в качестве идеальной и нравственной цели уголовного судопроизводства, мы не можем отождествлять стремление суда к познанию истины с обязанностью эту истину установить»11. Н.А. Колоколов, резко отрицательно настроенный к ориентации правоприменителя на поиск истины, фактически вынужден признать, что без нее задачу уголовного процесса не решить. Так он пишет, что для «умиротворения общества» (это и есть, по его мнению, задача уголовного процесса) — истина не нужна, а нужна уверенность в том, что зло справедливо наказано и не повторится: «… для москвичей неважно, сколько жертв у битцевского маньяка, важно, что под их списком подведена черта»12. Полагаем, что задача уголовного процесса — все же не умиротворение общества, а формирование его убежденности в надежной защищенности как в целом, так и каждого его члена. Но в любом

52

случае подвести черту под списком преступлений преступника можно только при условии правильного установления обстоятельств по уголовному делу, в том числе и выявления действительно виновного. Это и есть установление истины. Стоит прислушаться к словам Московского митрополита Филарета, сказанным почти два века назад: «истину, хотя бы и самую печальную, надобно видеть, и показывать, и учиться от нее, чтобы не дожить до истины более горькой, уже не учащей, но и наказующей за невнимание к ней»13. Что же касается пыток и других нарушений прав должностными лицами, осуществляющими уголовный процесс, то причина их не в поисках истины и вообще не в содержании уголовного процессуального права. Она проще и кроется в необузданности животных инстинктов, извращенном воспитании, садистских наклонностях, бескультурье. С прискорбием приходится согласиться с А.И. Ковлером (долгие годы представлявшем России в Европейской суде по правам человека в качестве судьи): «…увы, правоприменительная практика далеко отстала от предложений методологии. Более того, общая правовая культура и, если угодно, профессиональные инстинкты значительной части правоприменителей требуют таланта М.А. Булгакова для их характеристики»14. Трудно представить Россию без оценки любых действий и решений по критерию справедливости. Каждый россиянин ощущает и осознает их справедливость или несправедливость почти на инстинктивном уровне. Нельзя не согласиться с В.Д. Зорькиным, в том, что «базисом нормативного социального поведения в любой стране являются укоренившиеся в обществе массовые представления о должном, благом и справедливом»15. Конечно, сформулировать понятие справедливости, удовлетворяющее всех, в том числе специалистов в различных отраслях науки, вряд ли когдато удастся. Однако нет серьезных препятствий для того, чтобы сформулировать приемлемое понятие для целей уголовного судопроизводства. Не вызывает же сегодня серьезных возражений понятие справедливости приговора, вытекающее из ст. 297, п. 4 ч. 1 ст. 398.15, ч. 2 ст. 389.18 УПК. Приговор несправедлив, если назначенное наказание не соответствует тяжести преступления, личности осуж-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ денного, если оно чрезмерно мягкое или чрезмерно суровое. Зерно справедливости — в получении человеком заслуженных благ или воздаяний. Справедливость — воздаяние равным за равное, она связана с равенством всех перед законом и судом16, как широкая философская категория предопределяет такое равенство (Л.М. Володина, напротив, полагает, что равенство всех перед законом и судом предпосылка справедливости17). Справедливость в уголовном процессе, конечно, не может быть сведена к характеристике требований, предъявляемых к приговору. Справедливым должен быть весь уголовный процесс. Процессуальная форма и практика ее применения должны обеспечивать равное и объективное отношение к каждому участнику уголовного судопроизводства, позволять правильно устанавливать значимые обстоятельства (устанавливать истину), выявлять действительно виновных, назначать наказание, соответствующее тяжести совершенного деяния и личности осужденного, не позволять осуждать невиновного, и обеспечивать возмещение вреда, причиненного потерпевшим. Принцип справедливости должен найти отражение в системе принципов уголовного процесса и стать важным мерилом допустимости разного рода процедур, зачастую не содержащих необходимых гарантий справедливости, а потому именующимися процессуальными лишь по традиции. УПК должен олицетворять справедливый процесс, тогда возможно доля должностных лиц, верящих в высшую справедливость больше чем в нормы права (по данным С.И. Захарцева и В.И. Сальникова из 700 опрошенных следователей и оперативных работников 502 заявили, что при расследовании и раскрытии преступлений в высшую справедливость верят больше, чем в нормы права18), станет не столь пугающей. Уголовно-процессуальное право — отрасль права, самостоятельное существование которой объясняется социальной потребностью в безопасности общества в целом и каждого его члена. Эта потребность предопределяет и особый метод уголовно-процессуального регулирования, который даже в отдельных случаях не должен подменяться методами, допускающими возможность превали-

№ 5 / 2016

рования частных интересов над общественными и государственными19. В этом смысле публичность, т.е. обеспечение общественных интересов — основная функция уголовного судопроизводства. Отсутствие в системе принципов идеи о предназначении уголовного судопроизводства чревато слиянием уголовного процесса с иными видами юридического процесса, утерей им самобытности, а значит и нужности. Этой идее нужно найти место в УПК. Вопрос юридической техники в данном случае второстепенен. Вполне органично данная идея могла бы смотреться и в статье УПК, посвященной назначению уголовного судопроизводства, как полагает, например Л.М. Володина20. Видимо, подход к принципам, как к идеям, одухотворяющим уголовный процесс, вынудит пересмотреть и хрестоматийную попытку упрощенного объяснения студентам, что принцип, в отличие от целей, задач, функций отвечает на вопрос: «как осуществляется уголовно-процессуальная деятельность». Принцип-идея может согласовываться с любым вопросом («как», «зачем», «с какой целью»), если раскрывает сущностные характеристики уголовного процесса, его «станового хребта». О конкретных отечественных духовно-нравственных ценностях, подлежащих отражению в УПК, следует думать. Однако, видимо, не стоит бояться называть их своими именами прямо в тексте закона. Не стоит сомневаться, что родные россиянам понятия — правды, честности, истины, справедливости, милосердия, совести, долга и другие понятия того же ряда, — понимаются в России единообразно. Каждый участник уголовного судопроизводства сможет безошибочно, до тончайших сфер определить реализуются эти идеи в уголовном судопроизводстве или только формально закреплены. Варианты нормативного закрепления духовнонравственных начал в качестве принципов уголовного судопроизводства могут быть разными. Скорее всего, достаточно ограничиться общей формулировкой идеи, понятной даже для неподготовленного к восприятию сложных юридических текстов человека. Попытки исчерпывающе изложить в одной статье содержание принципа и все следствия из него неизбежно превратят идею в обычную регулятивную норму и снизят общее одухотворяющее

Вестник экономической безопасности

53

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ воздействие и системообразующую роль принципаидеи. К сожалению, пока дело обстоит именно так. Литература 1. Агутин А.В., Агутина Н.В. Теоретические и нравственные основания принципов в современном отечественном уголовном судопроизводстве. М.: Изд-во Московского гуманитарного университета, 2009. 2. Безруков С.С. Принципы уголовного процесса: автореферат на соискание ученой степени доктора юридических наук. М.: ВНИИ МВД России, 2016. 3. Володина Л.М. Требование справедливости в уголовном судопроизводстве // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2015. № 5 (23). 4. Гранин Д. Завещание Пушкина. Два лика. СПб.: Союз писателей Санкт-Петербурга, ООО «Журнал «Звезда», 2013. С. 169. 5. Захарцев С.И., Сальников В.И. О конвергенции уголовно-процессуального права России и зарубежных государств // Библиотека криминалиста. 2015. № 2(19). 6. Зорькин В.Д. Опыт и уроки первой Государственной Думы // Российская газета. 2016. 29 апреля. 7. Зорькин В.Д. Россия и Страсбург // Российская газета. 2015. 21 октября. 8. Колоколов Н.А. Учебник «Уголовно-процессуальное право: прошлое, настоящее и будущее» // Библиотека криминалиста. 2015. № 1 (18). 9. Кони А.Ф., Толстой Л.Н. // Петербург: Очерки. СПб.: Издательская группа «Лениздат», «Команда А», 2014. 10. Ковлер А.И. Незамеченный юбилей // Права человека. 2013. № 6 (87). 11. Петров И. Поправьтесь // Российская газета. 2016. 24 октября. 12. Победкин А.В. Об основной функции уголовного судопроизводства и методе уголовно-процессуального регулирования // Библиотека криминалиста. 2915. № 1 (18). 13. Победкин А.В. Содержание уголовно-процессуального права как выражение объективной социальной потребности // Библиотека криминалиста. 2016. № 3 (26). 14. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации: утв. Указом Президента Рос-

54

сийской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности // Российская газета. 31 декабря 2015 г. 15. Томин В.Т. Уголовный процесс: актуальные проблемы теории и практики. М.: Юрайт, 2009. 16. Теория уголовного процесса: презумпции и преюдиции / под ред. Н.А. Колоколова. М.: Юрлитинформ, 2012.   Далее — УПК.   Автор безоговорочно придерживается взгляда на принципы уголовного процесса как на идеи. См., например: Томин В.Т. Уголовный процесс: актуальные проблемы теории и практики. М.: Юрайт, 2009. 3   Безруков С.С. Принципы уголовного процесса: автореферат на соискание ученой степени доктора юридических наук. М.: ВНИИ МВД России, 2016. 4   Петров И. Поправьтесь // Российская газета. 2016. 24 октября. 5   Агутин А.В., Агутина Н.В. Теоретические и нравственные основания принципов в современном отечественном уголовном судопроизводстве. М.: Изд-во Московского гуманитарного университета, 2009. С. 29. 6   Агутин А.В., Агутина Н.В. Указанная работа. С. 24—25. 7   Гранин Д. Завещание Пушкина. Два лика. СПб.: Союз писателей Санкт-Петербурга, ООО «Журнал «Звезда», 2013. С. 169. 8   Далее — Стратегия. 9   Стратегия национальной безопасности Российской Федерации: утв. Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности // Российская газета. 31 декабря 2015 г. 10   Зорькин В.Д. Опыт и уроки первой Государственной Думы // Российская газета. 2016. 29 апреля. 11   Теория уголовного процесса: презумпции и преюдиции / под ред. Н.А. Колоколова. М.: Юрлитинформ, 2012. С. 68. 12   Колоколов Н.А. Учебник «Уголовно-процессуальное право: прошлое, настоящее и будущее» // Библиотека криминалиста. 2015. № 1 (18). С. 361. 13   Кони А.Ф., Толстой Л.Н. // Петербург: Очерки. СПб.: Издательская группа «Лениздат», «Команда А», 2014. С. 288. 14   Ковлер А.И. Незамеченный юбилей // Права человека. 2013. № 6 (87). С. 13. 15   Зорькин В.Д. Россия и Страсбург // Российская газета. 2015. 21 октября. 16   См.: Володина Л.М. Требование справедливости в уголовном судопроизводстве // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2015. № 5 (23). С. 220. 17   Там же. С. 220. 18   См.: Захарцев С.И., Сальников В.И. О конвергенции уголовно-процессуального права России и зарубежных государств // Библиотека криминалиста. 2015. № 2(19). С. 33. 19   Подробнее см.: Победкин А.В. Об основной функции уголовного судопроизводства и методе уголовно-процессуального регулирования // Библиотека криминалиста. 2915. № 1 (18). Победкин А.В. Содержание уголовно-процессуального права как выражение объективной социальной потребности // Библиотека криминалиста. 2016. № 3 (26). 20   См.: Володина Л.М. Требование справедливости в уголовном судопроизводстве // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2015. № 5 (23). С. 222—223. 1 2

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

СУДЕБНОЕ ПРОИЗВОДСТВО С УЧАСТИЕМ ПРИСЯЖНЫХ ЗАСЕДАТЕЛЕЙ: НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ В СРАВНИТЕЛЬНОПРАВОВОМ АСПЕКТЕ ОЛЬГА ВИКТОРОВНА ХИМИЧЕВА, начальник кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, профессор E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.11 — судебная власть, прокурорский надзор, организация правоохранительной деятельности

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Реформирование судебного разбирательства с участием присяжных заседателей в Российской Федерации целесообразно осуществлять с учетом опыта, имеющегося в других государствах. Статья посвящена вопросам постановления присяжными заседателями вердикта, обеспечению его обоснованности и возможностям пересмотра вышестоящими судебными инстанциями. Ключевые слова: судебное разбирательство с участием присяжных заседателей, коллегия присяжных заседателей, вердикт присяжных. Abstract. The reform of the judicial proceedings with the participation of jurors in the Russian Federation it is expedient to take into account the expertise available in other States. The article is devoted to resolution by jury verdict, to ensure its validity and possible revision by higher courts. Keywords: trial by jury, a panel of jurors, the verdict of the jury.

Существование суда с участием присяжных заседателем несомненно является неотъемлемым признаком демократического правового государства. В России еще в период самодержавия государственная власть пришла к выводу о необходимости обеспечения справедливости правосудия, что далеко не всегда достижимо в условиях функционирования только назначаемых этой властью профессиональных судей. Характеризуя значение суда присяжных, известный русский юрист Н.Н. Полянский писал: «В России суд присяжных, введе нный Судебными Уставами 1864 г., наряду с земским самоуправлением, был первым опытом обращения правительства

№ 5 / 2016

к самодеятельности русского общества. Как и земское самоуправление, он пробивал первую брешь в строго полицейской системе управления страной, требующей полной бездеятельности и безгласности общественных сил»1. И.Я. Фойницкий отмечал: «институт присяжных заседателей введе н у нас не как вынужденная народом у правительства уступка, а добровольным его актом как видоизменение прежних, уже устаревших форм народного участия, идея которого глубоко коренится в нашей жизни и неразрывна с нашим национальным воззрением на правосудие»2 и что «будучи установлением судебным, а не политическим, присяжные заседатели должны быть приглашаемы

Вестник экономической безопасности

55

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ к суждению в тех делах, в которых участие их обеспечивает наиболее полное достижение целей правосудия»3. По мнению В.Д. Спасовича, «самой сердцевине государства пробным камнем по вопросу об удаче Реформы был институт присяжных заседателей»4. Целую хвалебную оду суду присяжных воспел знаменитый А.Ф. Кони в свое м докладе «Судебная реформа и суд присяжных», прочитанном 28 ноября 1880 г. в Петербургском юридическом обществе5. Представляется не случайным, что возрождение в 90-х гг. ХХ столетия суда присяжных в российской уголовном процессе не вызвало неприятия в обществе. Время показало не только жизнеспособность данной формы правосудия, но и необходимость ее дальнейшего развития, что, в частности, проявилось в предстоящем с 1 января 2018 г. введении суда с участием присяжных заседателей в судах районного звена6. Однако, как и в пореформенный период после принятия Устава уголовного судопроизводства 1864 г., возрожде нный в нормах УПК РФ институт суда присяжных обнаружил ряд проблем теоретического, правового и правоприменительного характера. Так, есть мнение, что судопроизводство с участием присяжных заседателей осуществляется в условиях неравенства сторон. Например, В.Т. Батычко считает, что «сторона обвинения и сторона защиты не находятся в равных условиях. Как правило, адвокат, принимающий участие в суде с участием присяжных заседателей в качестве защитника участвует в том же качестве и на проведении предварительного расследования и очень хорошо знает обстоятельства дела, так как сам порой активно решает вопросы, связанные с формированием доказательственной базы по уголовному делу. Прокурор, участвуя в качестве обвинителя, в лучшем случае прочитал материалы уже готового дела»7. Вместе с тем, данный вывод сам по себе никак не свидетельствует о ненадлежащем состоянии правового регулирования производства в суде с участием присяжных заседателей, поскольку автор, в сущности, отмечает организационный аспект проблемы — подготовленность государственного обвинителя к надлежащему выполнению своих обязанностей. Кроме того, по мнению подавляющего большинства

56

российских уче ных-процессуалистов состязательность и равноправие сторон проявляется в полной мере именно в условиях суда присяжных. Вместе с тем, уче ными совершенно справедливо отмечается, что существенное, приче м отрицательное, влияние на эффективность суда присяжных оказывает целый ряд факторов. Во-первых, это широкомасштабный правовой нигилизм в обществе, влияние которого на состояние уголовного процесса в целом очень подробно раскрыл А.В. Победкин8. Вследствие недоверия к правовым предписаниям, а иногда и прямого их отрицания, следования личным интересам и негативному жизненному опыту присяжные заседатели нередко выносят вердикты, противоречащие законам логики и общепринятым нормам морали. Во-вторых, существует проблема корректного понимания и соотнесения присяжными заседателями вопросов, поставленных в вопросном листе, тем доказательствам, которые были исследованы в судебном заседании. Данная проблема возникает в связи с тем, что присяжные заседатели, не являясь специалистами в области уголовного права, зачастую не в состоянии адекватно осознать юридические различия формы вины (умысел, неосторожность), между тем они обязаны дать ответ о виновности подсудимого. Значительные трудности могут возникнуть при ответе на этот и другие вопросы вследствие неумения отличить виды соучастия, неоконченное преступление от покушения на его совершение и т.д. Этим обусловлено вынесение присяжными заседателями, неискушенными в юриспруденции, справедливых, на их взгляд, но незаконным или необоснованных вердиктов9. В-третьих, отсутствие требования обоснования и мотивировки вердикта присяжных заседателей объективно обусловливает его неопровержимость, выраженную в законодательном запрете апелляционного обжалования приговора, основанного на обвинительном вердикте, ввиду несоответствия выводов, изложенных в приговоре, установленным фактическим обстоятельствам дела (ст. 38927 УПК РФ). Между тем, еще Н.Н. Полянский вполне обоснованно отмечал, что «обязанность суда мотивировать свой приговор есть одна из закономерностей его деятельности и вместе с тем тщательной оценки всех представленных по делу доказательств»10.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Эти, а также некоторые иные, связанные с ними, проблемы известны не только российским законодателям и правоприменителям. И отдельных государствах правовое регулирование разбирательства в суде с участием присяжных заседателей приобрело формы, существенно отличающиеся от российских. Одним из таких государств является Франция. Так, в Париже и каждом департаменте действуют суды ассизов, которые согласно ст. 240 Уголовно-процессуального кодекса Франции состоят из суда и жюри. Статьи 243, 254 — 267 УПК Франции определяют, что суд ассизов функционирует в составе тре х профессиональных судей (президент и двух судей-заседателей) и жюри в составе шести человек, отбираемых на основе избирательных списков данного региона. Основной особенностью разбирательства в суде ассизов является то, что, хотя опросный лист для жюри составляется и напутственное слово президента формируется и произносится порядке, примерно аналогичном предусмотренному ст. 338 и 339 УПК РФ, профессиональные судьи и жюри совещаются одновременно в одной совещательной комнате (ст. 355 УПК Франции). При этом, роль членов жюри сводится к голосованию на специально подготовленных бюллетенях по оглаше нным ранее и повторяемых в каждом бюллетене вопросам президента суда, приче м при голосовании каждый присяжный заседатель делает отметку «да» или «нет» по каждому вопросу таким образом, чтобы другие члены жюри и профессиональные судьи не могли наблюдать его ответы. До начала голосования члены жюри вправе получать разъяснения президента по непонятным им вопросам. Если результаты голосования позволяют вынести приговор (есть необходимое единодушие по поставленным вопросам, отсутствует противоречие в ответах), судьи приступают к обсуждению и составлению приговора. Изложенный весьма схематично процессуальный порядок позволяет обеспечить органическое единство окончательного судебного решения как по вопросам «факта», так и вопросов «права» и минимизировать возможность неосознанного решения жюри. Иначе решен этот вопрос в российском уголовно-процессуальном законе. Статья 340 УПК РФ запрещает председательствующему в какой-либо

№ 5 / 2016

форме выражать свое мнение по вопросам, поставленным перед коллегией присяжных заседателей, хотя в напутственном слове он разъясняет присяжным основные правила оценки доказательств в их совокупности; сущность принципа презумпции невиновности; положение о толковании неустраненных сомнений в пользу подсудимого; положение о том, что их вердикт может быть основан лишь на тех доказательствах, которые непосредственно исследованы в судебном заседании, никакие доказательства для них не имеют заранее установленной силы, их выводы не могут основываться на предположениях, а также на доказательствах, признанных судом недопустимыми11. Фактическое отсутствие во французском уголовно процессе самостоятельного вердикта присяжных, подобного тому, который предусмотрен уголовно-процессуальным правом России, привело к тому, что в соответствии с французским законом об усилении защиты презумпции невиновности и прав жертв12, допускается апелляционное обжалование приговора, вынесенного судом ассизов по первой инстанции. Поскольку, как отмечалось, приговор суда ассизов представляет собой единство решения членов жюри и профессиональных судей, то фактически предметом обжалования является решение и по вопросу «факта», и по вопросу «права». Для рассмотрения таких жалоб создаются Апелляционные суды ассизов. Дела рассматриваются составом из тре х профессиональных судей и девяти членов жюри (ст. 296 УПК Франции), приче м неблагоприятное для осужде нного решение в Апелляционном суде ассизов может быть вынесено не менее чем восьмью голосами (ст. 360 УПК Франции). Апелляционное производство осуществляется по тем же процессуальным правилам, что и разбирательство в суде ассизов по первой инстанции. Решение данного суда можно обжаловать в кассационном порядке в Кассационный суд Франции. Можно в целом согласиться с мнением А.С. Камнева, исследовавшего судопроизводство с участием присяжных заседателей во Франции, который правильно отметил, что «вердикт присяжных заседателей не является объектом пересмотра судей-профессионалов в суде вышестоящей инстанции, поскольку вопросы факта либо вообще не подлежат

Вестник экономической безопасности

57

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ пересмотру в суде кассационной инстанции, либо подлежат пересмотру новой коллегией присяжных заседателей в суде апелляционной инстанции» и сделавшего вывод «о стремлении законодателя сохранить незыблемость вердикта присяжных заседателей» и это стремление «находит свое воплощение в создании особых условий пересмотра приговоров суда присяжных в виде ограничений судей-профессионалов на пересмотр вердикта присяжных заседателей или установления возможности его пересмотра только новой коллегии присяжных заседателей в суде апелляционной инстанции»13. В России незыблемость вердикта присяжных обеспечена полным исключением его обжалования. Полагаем необходимым дополнительное тщательное изучение механизма апелляционного обжалования приговора суда ассизов во Франции, дающего потенциальную возможность исправить ошибочное решение суда первой инстанции. Данный механизм в определе нной степени позволил бы обеспечить более полную реализацию предусмотренного ч. 3 ст. 50 Конституции Российской Федерации права осужде нного на обжалования приговора, вынесенного на основе вердикта присяжных заседателей. Этот вопрос приобретает особую актуальность в связи с предстоящим существенным расширением круга уголовных дел, рассматриваемым судом с участием присяжных заседателей. Литература 1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. (в редакции от 6 июля 2016 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации, 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921. 2. Федеральный закон от 23 июля 2016 г. № 190-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с расширением применения института присяжных заседателей» // Собрание законодательства Российской Федерации, 2016. № 26 (Часть I). Ст. 3859. 3. Федеральный закон от 23 июля 2016 г. № 209-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации, 2016. № 26 (Часть I). Ст. 3878.

58

4. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 ноября 2005 г. (в ред. Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2015 г.) «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей» // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2006. № 1. 5. Уголовно-процессуальный кодекс Франции // Code de procédure pénale // официальный сайт правовой информации Министерства юстиции Франции. URL: http://www.legifrance.gouv.fr/ affichCode.do?cidTexte= LEGITEXT000006071154 6. Абдрахманов Р.С., Химичева Г.П. Прошлое и настоящее суда присяжных в России: Лекция. М.: ЮИ МВД РФ, 1995. 7. Батычко В.Т. Современные проблемы осуществления в России правосудия с участием присяжных заседателей // Известия Южного федерального университета, 2009. № 3. Том 92. 8. Камнев А.С. Формы и основания пересмотра приговоров, постановленных судом с участием присяжных заседателей, во Франции // Вестник Томского государственного университета, 2015. № 396. 9. Кони А.Ф. Собрание сочинений. Том 4. М.: Юридическая литература, 1967. 10. Победкин А.В. Уголовный процесс: состояние вне права: Монография. М.: «Юрлитинформ», 2013. 11. Полянский Н.Н. Уголовный процесс. Уголовный суд, его устройство и деятельность. Лекции. М.: Т-во И.Д. Сытина, 1911. 12. Спасович В.Д. Речь о прошедшем и будущем Судебных уставов в общем собрании Юридического общества при С.-Петербургском университете 20 ноября 1899 г. // Избранные труды и речи: теоретические работы. Несудебные речи. Очерки. Сообщения. Исследования. Тула, 2000. 13. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. I и II. Издание третье, пересмотренное и дополненное. С.-Пб.: Сенатская типография, 1910.   Полянский Н.Н. Уголовный процесс. Уголовный суд, его устройство и деятельность. Лекции. М.: Т-во И.Д. Сытина, 1911.

1

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ С. 58. 2   Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Том I. Издание третье, пересмотренное и дополненное. С.-Пб.: Сенатская типография, 1910. С. 139. 3   Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Том II. Издание третье, пересмотренное и дополненное. С.-Пб.: Сенатская типография, 1910. С. 128. 4   Спасович В.Д. Речь о прошедшем и будущем Судебных уставов в общем собрании Юридического общества при С.Петербургском университете 20 ноября 1899 г. // Избранные труды и речи: теоретические работы. Несудебные речи. Очерки. Сообщения. Исследования. Тула, 2000. С. 380. 5   Кони А.Ф. Собрание сочинений. Том 4. М.: Юридическая литература 1967. С. 121—222. Дата доклада указана по старому стилю. 6   См.: Федеральный закон от 23 июля 2016 г. № 190-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с расширением применения института присяжных заседателей» // Собрание законодательства Российской Федерации, 2016. № 26 (Часть I). Ст. 3859; Федеральный закон от 23 июля 2016 г. № 209-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О присяжных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации, 2016. № 26 (Часть I).

Ст. 3878.   Батычко В.Т. Современные проблемы осуществления в России правосудия с участием присяжных заседателей // Известия Южного федерального университета, 2009. № 3. Том 92. С. 193. 8   Победкин А.В. Уголовный процесс: состояние вне права: Монография. М.: «Юрлитинформ», 2013. 9   На это обстоятельство указывали и другие авторы. См.: Абдрахманов Р.С., Химичева Г.П. Прошлое и настоящее суда присяжных в России: Лекция. М.: ЮИ МВД РФ, 1995. С. 6. 10   Полянский Н.Н. Указ. соч. С. 62. 11   См. также п. 33 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 ноября 2005 г. (в ред. Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 декабря 2015 г.) «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей». 12   Сайт правовой информации Правительства Франции. URL: https://www.legifrance.gouv.fr/affichTexte.do?cidTexte=JORFTE XT000000765204. Доступ 5 ноября 2016 г. 13   Камнев А.С. Формы и основания пересмотра приговоров, постановленных судом с участием присяжных заседателей, во Франции // Вестник Томского государственного университета, 2015. № 396. С. 125—126. 7

УДК 343.13 ББК 67.410.2

ПОЧЕМУ ДЛЯ ВЫНЕСЕНИЯ РЕШЕНИЯ О ЛИЧНОМ ОБЫСКЕ ЗАДЕРЖАННОГО ПО ПОДОЗРЕНИЮ В СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ УСТАНОВЛЕН ОСОБЫЙ (УПРОЩЕННЫЙ) ПОРЯДОК? СЕРГЕЙ БОРИСОВИЧ РОССИНСКИЙ, доцент кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В настоящей работе поднимаются проблемы процессуальной регламентации механизма принятия решения о производстве личного обыска задержанного по подозрению в совершении преступления. Рассматривая данные вопросы в контексте единых подходов к применению государственного принуждения, принципов уголовного судопроизводства и общих правил проведения следственных действий, автор приходит к выводу о недопустимости существующего в настоящее время упрощенного порядка принятия решения о личном обыске задержанного. Ключевые слова: задержание подозреваемого, личный обыск, обыск, следственные действия.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

59

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Abstract. This article raises problems of procedural regulation of the mechanism of adopting a decision on making a personal search of the person detained on suspicion of committing a crime. Having considered the given issues within the context of unified approaches to application of public enforcement, criminal judicial procedure principles and general rules of conducting investigation activities, the author comes to the conclusion on inadmissibility of the current simplified procedure for adoption of a decision on personal search of the detainee. Keywords: detention of suspect, personal search, search, investigation activities.

Личный обыск — это следственное действие, которое заключается в принудительном обследовании тела человека, его одежды, обуви и аксессуаров в целях отыскания и изъятия скрываемых предметов, документов или ценностей, имеющих значения для уголовного дела. Возможность производства личного обыска задержанного по подозрению в совершении преступления и его процессуальные особенности вытекают из системного единства ст. 93, 182 и 184 УПК РФ. На целесообразность его осуществления и его высокий доказательственный потенциал указывают ученые, посвятившие свои работы данной проблематике1. Вместе с тем многие уголовно-процессуальные аспекты личного обыска остаются практически неисследованными; освещение этих вопросов носит преимущественно описательный характер и сводится к пересказу соответствующих статей УПК РФ2. Создается впечатление, что это следственное действие не вызывает никаких ощутимых процессуальных проблем? Разве что извечный вопрос о возможности его проведения до возбуждения уголовного дела. Однако это не совсем так. Личному обыску задержанного по подозрению в совершении преступления присущ целый ряд неразрешенных вопросов и доктринального, и нормативно-правого, и практического характера. Один из них – это вопрос о процессуальном механизме принятия решения об его производстве. Вообще обыск согласно ч. 1 ст. 164 и ч. 2 ст. 182 УПК РФ проводится на основании мотивированного постановления следователя / дознавателя. Подобная правовая конструкция весьма логична и обоснована. Она выражает единый законодательный подход, в соответствии с которым, следственные действия, характеризующиеся возможностью применения государственного принуждения, проводятся на основании соответствующего постановления как государственно-властного акта, ограничивающего определенные права и свободы участников уголовно-процессуальных правоотношений.

60

Вместе с тем, ч. 2 ст. 184 УПК РФ устанавливает своеобразный упрощенный порядок вынесения решения о личном обыске задержанного по подозрению в совершении преступления – без вынесения соответствующего постановления. Кстати, близкие по смыслу положения содержатся и в уголовно-процессуальных законах некоторых государств, возникших на постсоветском пространстве (например, Беларуси, Казахстана и др.). Подобная позиция законодателя, представляется более чем странной ввиду своей противоречивости и несоответствия единой логике правовой регламентации следственных действий. Вполне очевидно, что адресованное следователю (дознавателю) требование о вынесении постановления – это не прихоть государства, не пустая формальность. Это теоретически обоснованное положение, соответствующее общим принципам применения принудительных мер в сфере публично-правового регулирования. Ведь если исходить из общеизвестного доктринального постулата о сущности государственного принуждения как формы ограничения прав и свобод, властного воздействия на лицо против его воли, связанного с наступлением неблагоприятных последствий и т.д., то в сфере уголовного-процессуальной деятельности оно может быть реализовано лишь на основании специального юрисдикционного решения, отвечающего требованиям законности, обоснованности и мотивированности, коим в досудебном производстве как раз и является постановление следователя (дознавателя). Пытаясь понять подобный замысел законодателя, мы постарались изучить историю этой правовой позиции и ее научную обоснованность. Впервые на законодательном уровне упрощенный порядок принятия решения о личном обыске был закреплен в ст. 172 УПК РСФСР 1960 г. При этом анализ специальной литературы позволяет констатировать не только отсутствие каких-либо соответствующих теоретических исследований, но и вообще фактически полное игнорирование этих вопросов. До принятия УПК РСФСР 1960 г., уче-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ные в принципе не выделяли никаких правовых особенностей личного обыска3. Тогда как в более поздних работах об указанной специфике говорилось уже как о само собой разумеющейся4. Научная обоснованность данной процессуальной особенности личного обыска отсутствует и в современной литературе, написанной в контексте действующего УПК РФ5. Специальная норма о проведении личного обыска задержанного без необходимости вынесения соответствующего постановления в принципе лишена доктринальной основы. Поэтому в настоящее время уже достаточно сложно понять, чем руководствовался законодатель, вводя в 1960 г. данное положение в систему уголовно-процессуального регулирования. Здесь может возникнуть лишь одно предположение: очевидно разработчики УПК РСФСР, а вслед за ними и авторы действующего УПК РФ просто не придавали большого значения различиям между личным обыском как следственным действием и личным обыском как режимным мероприятием, направленным на изъятие у подозреваемого предметов, запрещенных к хранению и использованию в изоляторах временного содержания. Ведь если первый имеет сугубо познавательный характер и может проводится строго при наличии предусмотренных ч. 1 ст. 182 УПК РФ оснований, то второй связан лишь с необходимостью кратковременного помещения лица под стражу. Кстати, именно в этой связи складывается весьма порочная практика. Она заключается в том, что, хотя формально каждое из этих мероприятий преследует свои собственные цели, однако фактически они дублируют друг друга, на что совершенно справедливо указывает В.Н. Григорьев6. Выдвинутое предположение подтверждается и самой формулировкой ч. 2 ст. 184 УПК РФ, где указано, что личный обыск может быть проведен без соответствующего постановления не только при задержании лица, но и при его заключении под стражу в порядке ст. 108 УПК РФ. Более того, факт недопонимания законодателем различий между личным обыском как следственным действием и как режимным мероприятием вполне очевиден исходя из комплексного анализа ч. 4—5 ст. 182 и ч. 1 ст. 184 УПК РФ. Ведь по общему правилу до начала активной фазы (рабочего этапа) обыска следователь обязан предъявить постановление (судебное решение) о его производстве и предложить выдать

№ 5 / 2016

искомые предметы, документы и ценности в добровольном порядке. Однако специальные правила личного обыска подобного предписания не предусматривают. Зачем устанавливать подобную дифференциацию, если личный обыск – это не более чем разновидность обыска? Зачем искусственно лишать человека права на добровольную выдачу искомых объектов, тем самым априори подвергая его необоснованному принуждению? Видимо потому, что при режимном мероприятии, с которым законодатель путает личный обыск как следственное действие, изъятию подлежат не предметы, документы или ценности, имеющие значение для уголовного дела, а те самые пресловутые часы, шнурки, ремень и другие объекты, запрещенные к хранению и использованию в изоляторах временного содержания. Представляется, что в настоящее время нет никаких причин для сохранения на законодательном уровне особого правового режима принятия решения о производстве личного обыска задержанного по подозрению в совершении преступления. Формальным основанием для проведения этого следственного действия может быть только вынесенное в соответствии с общими требованиями законное, обоснованное и мотивированное постановление. Оно должно предъявляться обыскиваемому лицу вместе с предложением о добровольной выдаче искомых предметов, документов или ценностей. Это поспособствует не только надлежащему обеспечению прав подозреваемого и избавлению от необоснованного принуждения, но и позволит более аргументированно обжаловать в судебном порядке обоснованность проведения данного следственного действия. Внесенные нами предложения невольно актуализируют еще две проблемы теории, нормативного регулирования и практики уголовного судопроизводства. Первая из них связана с некоторым усложнением и без того слишком сильно заформализованной процедуры досудебного производства. Ведь необходимость вынесения отдельного постановления о производстве личного обыска задержанного неизбежно повлечет за собой лишние временные затраты и организационно-технические трудности. Следователи (дознаватели), которые и без того проводят задержания в условиях процессуального цейтнота и перегружены бременем составления множества документов, получат дополнительную работу.

Вестник экономической безопасности

61

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Вторая проблема, возникающая в связи с необходимостью вынесения постановления о производстве личного обыска задержанного, – это проблема судебного контроля, необходимость которого вытекает из системного единства п. 6 ч. 2 ст. 29, ч. 2 ст. 164, ч. 3 ст. 182 УПК РФ и ч. 1 ст. 184 УПК РФ. И если при существующей в настоящее время специальной процедуре производства личного обыска задержанного его судебное санкционирование не требуется, то внесенные нами предложения невольно упираются в данный вопрос. Прекрасно понимая потенциальные практические сложности, связанные с реализацией вносимых нами предложений, мы, мы тем не менее, считаем их разумными и отвечающими «высокому» назначению уголовного судопроизводства, ради которого, собственно говоря, и предусмотрена установленная законом процессуальная форма. Однако ограниченный объем настоящей публикации не позволяет остановиться на этом вопросе более подробно. Тем более, что указанные проблемы и наше к ним отношение уже были подробно освещены в некоторых других наших работах7. В любом случае, изложенные в настоящей статье аргументы позволяют сделать общий вывод о том, что процедура принятия решения о личном обыске задержанного по подозрению в совершении преступления не должна носить упрощенного характера. Ее следует подчинить общим требованиям, установленным ч. 2 ст. 182 УПК РФ в ее системном единстве со ч. 1 ст. 164 УПК РФ. Кстати в этой связи. Закономерно возникает и более глобальный вопрос: а нужна ли вообще самостоятельная статья 184 УПК РФ? Ведь если исключить упрощенные процедуры принятия решения о личном обыске, ее правовая ценность будет сводиться лишь к требованию о принадлежности участвующих лиц к одному полу с обыскиваемым человеком. Ответ на данный вопрос мы постараемся дать в наших следующих публикациях. Литература 1. Григорьев В.Н. Задержание подозреваемого. М.: ЮрИнфор, 1999. 2. Громов В.Л. Дознание и предварительное следствие. Теория и техника расследования преступлений: руководство для органов дознания и народ-

62

ных следователей; под ред. Н.В. Крыленко. 2-е изд. М.: НКЮ РСФСР, 1926. 3. Корнуков В.М., Валиев Р.Ш. Личный обыск и его роль в уголовно-процессуальном доказывании. Саратов: СГАП, 2007. 4. Михайлов А.И., Юрин Г.С. Обыск. М.: ВНИИ Прокуратуры СССР, 1971. 5. Попов В.М. Обыск. Алма-Ата: Казахский госуниверситет имени С.М. Кирова, 1959. 6. Ратинов А.Р. Обыск и выемка. М.: Госиздат, 1961. 7. Россинский С.Б. Допустим ли упрощенный порядок принятия решения о личном обыске задержанного по подозрению в совершении преступления? // Российский следователь. 2016. № 17. 8. Семенцов В.А. Следственные действия: учебное пособие. Екатеринбург: УрГЮА, 2003. 9. Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 2. М.: Наука, 1970. 10. Строгович М.С. Уголовный процесс. М.: Минюст СССР, 1946. 11. Советский уголовный процесс / под ред. Д.С. Карева. М.: Высшая школа, 1968. 12. Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. М.: Госюриздат, 1951. 13. Шейфер С.А. Следственные действия. Основания, процессуальный порядок и доказательственное значение. М.: Юрлитинформ, 2004.   Например: Корнуков В.М., Валиев Р.Ш. Личный обыск и его роль в уголовно-процессуальном доказывании. Саратов: СГАП, 2007. С. 84. 2   Например: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 2. М.: Наука, 1970. С. 119; Шейфер С.А. Следственные действия. Основания, процессуальный порядок и доказательственное значение. М.: Юрлитинформ, 2004. С. 75—77; Семенцов В.А. Следственные действия: учебное пособие. Екатеринбург: УрГЮА, 2003. С. 49 и многие другие работы. 3   Например: Громов В.Л. Дознание и предварительное следствие. Теория и техника расследования преступлений: руководство для органов дознания и народных следователей; под ред. Н.В. Крыленко. 2-е изд. М.: НКЮ РСФСР, 1926. С. 156; Строгович М.С. Уголовный процесс. М.: Минюст СССР, 1946. С. 248— 248; Чельцов М.А. Советский уголовный процесс. М.: Госюриздат, 1951. С. 269—271; Попов В.М. Обыск. Алма-Ата: Казахский госуниверситет имени С.М. Кирова, 1959. С. 48—49 и т.д. 4   Например: Ратинов А.Р. Обыск и выемка М.: Госиздат, 1961. С. 159; Советский уголовный процесс / под ред. Д.С. Карева. М.: Высшая школа, 1968. С. 225; Михайлов А.И., Юрин Г.С. Обыск. М.: ВНИИ Прокуратуры СССР, 1971. С. 7—8 и т.д. 5   Корнуков В.М., Валиев Р.Ш. Личный обыск и его роль в уголовно-процессуальном доказывании … С. 150. 6   Григорьев В.Н. Задержание подозреваемого. М.: ЮрИнфор, 1999. С. 184. 7   Россинский С.Б. Допустим ли упрощенный порядок принятия решения о личном обыске задержанного по подозрению в совершении преступления? // Российский следователь. 2016. № 17. С. 25—30. 1

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

ЗАЩИТА ЗАКОННЫХ ИНТЕРЕСОВ ПОТЕРПЕВШЕГО В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ

ДЕНИС ВАСИЛЬЕВИЧ ШАРОВ,

заместитель начальника кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье констатируется факт, что проводимая в России судебная реформа в целом, и уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации, в частности, больше ориентированы на охрану прав обвиняемых, нежели чем на защиту потерпевших. Рассматриваются причины такого положения дел. Предлагается направление изменения создавшейся ситуации путем провозглашения защиты законных интересов потерпевшего в качестве основной цели деятельности стороны обвинения в уголовном процессе. Ключевые слова: потерпевший, жертва преступления, защита законных интересов потерпевшего, назначение уголовного судопроизводства. Abstract. The article states the fact that the Russia judicial reform in general and criminal procedure code of the Russian Federation, in particular, are more focused on protection of the rights of persons subject to criminal prosecution rather than protection of victims of crime. Analyzes the reasons for this situation. It is proposed to change the direction of the current situation through the proclamation of protection of the legitimate interests of the victim as the main purpose of the prosecution in the criminal procedings. Keywords: the victim of the crime, the protection of the legitimate interests of the victim in criminal proceedings, the purpose of criminal proceedings.

В соответствии со ст. 1 Конституции Российской Федерации (далее — Конституция РФ) наша страна является правовым демократическим государством. Правовое государство по своей сути может признаваться таковым лишь при условии, что оно обеспечивает безопасность граждан, охрану и защиту их прав и законных интересов, эффективное восстановление в правах1. Согласно ст. 2 Конституции РФ, человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а признание, соблюдение и защита его прав и свобод — обязанностью государства.

№ 5 / 2016

Указанные права и свободы признаются и гарантируются согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, они определяют смысл, содержание и применение законов и обеспечиваются правосудием. Наиболее остро вопрос о защите прав и свобод человека и гражданина встает при производстве по уголовным делам. Причем, справедливость уголовного судопроизводства должна быть обращена не только на обвиняемого, но и на потерпевшего. И даже в первую очередь на потерпевшего, поскольку государство не смогло обеспечить его естественные неотчуждае-

Вестник экономической безопасности

63

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ мые права: право на жизнь, на здоровье, защиту его собственности2. К сожалению, и проводимая в России судебная реформа в целом, и уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее — УПК РФ), в частности, остаются больше ориентированными на охрану прав лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, нежели чем на защиту потерпевших от преступлений. Принятый в 2001 году УПК РФ нацелен, прежде всего, на обеспечение более гуманного и справедливого отправления правосудия в отношении граждан, преступивших закон. Безусловно, это одно из важнейших направлений уголовно-процессуальной деятельности, однако, на наш взгляд, не меньшее внимание должно быть уделено защите интересов потерпевших. По данным ЦСИ ФКУ «ГИАЦ МВД России» в 2015 году в органах внутренних дел зарегистрировано 2 388 476 преступлений, по 1 047 099 преступлениям лица, их совершившие, не установлены. Материальный ущерб только по оконченным производством уголовным делам составил 436 492 001 руб. Миллионы граждан, пострадавших от преступления, не получили реальной помощи от государства3. Казалось бы, являясь жертвой преступления и в силу этого имеющий все основания претендовать на центральное место в системе уголовного производства, потерпевший фактически оказался на его периферии, представляя собой не более чем источник доказательств для органов, осуществляющих расследование. С одной стороны, это объективно связано с тем, что цели системы уголовного правосудия, в соответствие с Рекомендацией Комитета министров Совета Европы «О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса» от 28 июня 1985 года № R (85) 11, «традиционно выражались в терминах, которые касаются, главным образом, отношения между государством и правонарушителем»4. Действительно, в рамках традиционного подхода к проблеме защиты прав человека в уголовном процессе, в центре внимания всегда и неизменно оказывались интересы лица, привлекаемого к уголовной ответственности, либо виновного в совершении преступления.

64

С другой стороны, в соответствии с той же Рекомендацией Комитета министров Совета Европы «О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса», а также в русле Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью (принятой Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1985 года 40/34)5, основной функцией уголовного правосудия должно быть удовлетворение запросов и охрана интересов потерпевшего. Это диктует необходимость постепенного переноса акцента с доминирующей охраны прав правонарушителя на приоритетную защиту жертвы преступления, уделения интересам потерпевшего в уголовном процессе как минимум не меньшего внимания, нежели чем интересам обвиняемого. До тех пор, пока защита законных интересов потерпевшего не станет главным критерием оценки работы правоохранительных органов, пока не произойдет смена сложившегося стереотипа мышления практических работников, и соответствующим образом не изменится их отношение к потерпевшему, вообще нельзя всерьез говорить об удовлетворении его потребностей в уголовном судопроизводстве. К сожалению, в настоящее время, правоприменительная практика далека от подобного понимания положения потерпевшего в уголовном процессе. Отчасти это связано с провозглашением в УПК РФ функции обвинения в качестве основной уголовно-процессуальной функции и отнесением следователя, дознавателя, прокурора исключительно к стороне обвинения. Сейчас мы не будем говорить о целесообразности предпринятой попытки внедрения состязательности в досудебное производство по уголовным делам и превращения следователя из исследователя в обвинителя. Достаточно проанализировать предмет доказывания, что бы понять, что из этого мало что получилось6. Как и ранее, несмотря на удаление из УПК РФ одноименного принципа, следователь не может не исследовать обстоятельства уголовного дела всесторонне, полно и объективно. Следует согласиться с коллегами из МГУ имени М.В. Ломоносова, что подход, имеющий место в действующем уголовно-процессуальном законе, нельзя признать теоретически состоятельным, по-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ скольку он не соответствует ни цели, ни основным задачам предварительного расследования, поэтому более верной представляется доктринальная точка зрения, в соответствии с которой следователь и дознаватель осуществляют функцию расследования7. Однако ярлыки наклеены. Согласно УПК РФ следователь, дознаватель, прокурор сегодня — сторона обвинения, осуществляющая функцию уголовного преследования. В результате подобного структурирования уголовно-процессуальной деятельности защита законных интересов потерпевшего по определению не может являться главной целью их деятельности, и лицо, потерпевшее от преступления, неизбежно оказывается по сути на «задворках» уголовного процесса. Вместе с тем, фундаментальные основы качественного изменения отношения к потерпевшему со стороны государственных органов и должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, изначально заложены в УПК РФ. Речь идет о ст. 6 уголовно-процессуального закона, согласно которой основным назначением уголовного судопроизводства является защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений. Именно защита законных интересов потерпевшего в его широком понимании, включающем в себя не только физических и юридических лиц, но государство и общество в целом, и должна стать безоговорочно главной целью деятельности следователя, дознавателя, прокурора8. Целью, для достижения которой, собственно, возбуждается уголовное дело и производится уголовное преследование. Статья 6 УПК РФ ставит перед так называемой стороной обвинения совершенно иные задачи, не содержащие обвинение в качестве самостоятельной цели деятельности. Обвинение должно представлять собой не более чем средство, используемое для достижения действительного назначения уголовного судопроизводства, а именно защиты законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, а также государства и общества в целом. Иными словами, следователь и дознаватель должны позиционироваться вовне, а главное, внутренне ощущать себя не как обвинители обвиняемо-

№ 5 / 2016

го, а как защитники потерпевшего, использующие функцию уголовного преследования как средство защиты его интересов. Должно прийти осознание того, что потерпевший является не просто источником доказательств, не досадной помехой расследованию, как это часто происходит сегодня, а, действительно, центральной фигурой уголовного судопроизводства, фигурой ради удовлетворения потребностей которого это расследование, собственно, и производится. Понятно, что это процесс не быстрый, требующий длительного времени и, безусловно, политической воли, однако если мы хотим добиться реальной защиты законных интересов потерпевшего в уголовном процессе, то рано или поздно начинать его все равно придется. В противном случае потерпевший, всегда будет находится на второстепенных ролях, что не отвечает основному назначению уголовного судопроизводства и противоречит интересам подавляющего большинства граждан.   Постановление Конституционного Суда РФ от 21.11.2002 № 15-П «По делу о проверке конституционности положений подпункта 1 пункта 3 и абзаца первого пункта 6 статьи 9 Закона Российской Федерации «О вынужденных переселенцах» в связи с жалобой гражданина М.А. Мкртычана» // «Вестник Конституционного Суда РФ», № 1, 2003. 2   Володина Л.М. Проблемы возмещения вреда потерпевшему в уголовном судопроизводстве // Возмещение вреда потерпевшему в уголовном судопроизводстве: организационные, правовые и криминалистические проблемы: Сб. матер. междунар. науч.практ. конф.: В 2-х ч. М.: Академия управления МВД России, 2016. Ч. 1. С. 93—94. 3   ЦСИ ФКУ «ГИАЦ МВД России». Статистические сборники «Состояние преступности в России за январь—декабрь 2015 г.». 4   Рекомендация Комитета министров Совета Европы «О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса» от 28 июня 1985 года №R (85) 11 // Зарубежный опыт правового регулирования по вопросам защиты участников уголовного судопроизводства и практика его применения. М., 2000. С. 16. 5   Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью // Зарубежный опыт правового регулирования по вопросам защиты участников уголовного судопроизводства и практика его применения. М., 2000. 6   Подробнее см. Шаров Д.В. Предмет доказывания в уголовном судопроизводстве: исторический опыт и современные проблемы // Актуальные проблемы российского права № 11, 2014. С. 2063—2067. 7   Курс уголовного процесса / Под. ред. д.ю.н., проф. Л.В. Головко. М.: Статут, 2016. С. 625. 8   Причем, именно законные интересы потерпевшего, на наш взгляд, являются основополагающей категорией, определяющей его стремления и потребности в уголовном производстве. Категорией более фундаментальной нежели права потерпевшего, представляющие собой лишь средство защиты его основных законных интересов, инструмент их достижения. 1

Вестник экономической безопасности

65

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

СОБЛЮДЕНИЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В СФЕРЕ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА: СОСТОЯНИЕ, ПРОБЛЕМЫ, СРЕДСТВА ОБЕСПЕЧЕНИЯ НАТАЛЬЯ ВИКТОРОВНА БУЛАНОВА,

доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье проанализировано состояние законности в досудебном производстве по уголовным делам и рассмотрена возможность введения в России института следственных судей как меры способствующей повышению качества расследования и соблюдению прав человека. Ключевые слова: права человека, прокурорский надзор, следственный судья, прокурор, законность предварительного расследования. Abstract. The article analyzes the state of the law in pre-trial proceedings in criminal matters and examined the possibility of introducing in Russia investigating judges of the Institute as a measure to enhance the quality of investigation and observance of human rights. Keywords: human rights, public prosecutor’s supervision, the investigating judge, the prosecutor, the legality of the preliminary investigation.

Состояние законности и соответственно соблюдение прав человека в сфере уголовного судопроизводства далеко от идеального. Число допускаемых нарушений закона в данной сфере весьма высоко. Например, в 2012 г. число выявленных прокурорами нарушений, допущенных органами дознания и органами предварительного следствия в досудебном производстве, превысило 5 миллионов (что на 17,6% больше, чем в 2011 г.), в 2013 г. составило более 4 миллионов 860 тысяч, а в 2014 г. — 5 миллионов 921 тысячи, в 2015 г. — 4 миллиона 908 тысяч. Большая часть таких нарушений (более 2/3) допускается при приеме, регистрации и проверке сообщений о преступлениях. В то же время с 2015  г. отмечается улучшение следственной работы, наблюдается сокращение

66

общего числа выявленных прокурорами нарушений в работе следственных подразделений, улучшилась раскрываемость тяжких и особо тяжких преступлений. В частности, на 17,1% сократилось число выявленных прокурорами нарушений закона, допущенных органами предварительного расследования в досудебном производстве. Это обстоятельство с удовлетворением отметил Генеральный прокурор Российский Федерации Ю.Я.  Чайка, выступая на 23 марта 2016 г. на расширенном заседании коллегии Генеральной прокуратуры Российской Федерации1. Одновременно Генеральный прокурор Российской Федерации обратил внимание и на существующие серьезные проблемы: затяжной характер следствия более чем по трети уголовных дел, рост числа обвиняемых, длительное время содержащихся под

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ стражей, нарушения, допущенные при принятии решений о приостановлении предварительного следствия. Необходимость построения такой системы уголовного судопроизводства, которая с одной стороны, отвечала бы критериям соблюдения прав и свобод человека, законности и соразмерности ограничения прав участников уголовного процесса, обеспечения реализации принципа презумпции невиновности, а с другой, позволяла быстро и эффективно устанавливать фактические обстоятельства содеянного, лиц, совершивших уголовно-наказуемые деяния, их виновность в совершении преступления, привлекать их к уголовной ответственности, возмещать потерпевшим причиненный преступлением имущественный и моральный вред общепризнанна. Однако этот общепризнанный тезис вызывает жаркие дискуссии о путях построения такой системы. В связи с этим нельзя оставить без внимания вопрос о введении в России института следственных судей. Несмотря на то, что эта идея не нова2, сейчас дискуссия по данному вопросу получила новый импульс и разделила научное сообщество на его сторонников и противников3. Целью создания данного института провозглашается коренная модернизация российского уголовного процесса в целях реализации требования Конституции Российской Федерации о состязательном построении судопроизводства (ч. 3 ст. 123). Задача следственного судьи должна состоять в осуществлении активного судебного контроля за расследованием, но без принятия на себя функции уголовного преследования4. В качестве одного из доводов в пользу этого института указывается то обстоятельство, что это позволит исключить обвинительный уклон досудебного производства. Судебная функция должна осуществляться следственным судьей дискретно в форме судейских следственных действий или в форме состязательных судебных слушаний, в промежутках между которыми расследование в установленном порядке будут осуществлять стороны. Благодаря такой системе, процесс должен стать полностью состязательным, становится реальным введение параллельного адвокатского расследования. В настоящее время суд наделен полномочиями, позволяющими в рамках различных институтов обе-

№ 5 / 2016

спечить контроль за соблюдением органами предварительного расследования конституционных прав и свобод человека в досудебном производстве. Среди них принятие решения об избрании и продлении мер пресечения (заключения под стражу, домашнего ареста, залога), о применении мер процессуального принуждения и производстве следственных и иных процессуальных действий, ограничивающих конституционные права участников процесса, рассмотрение жалоб на действия (бездействие) и решения прокуроров, следователей, дознавателей, органа дознания. В то же время на сторону обвинения возложено бремя доказывания обвинения, которое включает обязанность доказывания фактических обстоятельств совершенного преступления, виновность лица в его совершении, доказывание иных обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела судом, а также бремя опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого, обвиняемого, подсудимого (ч. 2 ст. 14, ст. 73 УПК РФ). Соответствующие правовые позиции были неоднократно сформулированы Конституционным Судом Российской Федерации5. Признание в российской доктрине права на проведение «адвокатского расследования» неизбежно поставит на повестку дня вопрос о перераспределении бремени доказывания и возложении на защитника обязанности по доказыванию позиции защиты. Но готово обществе в целом и адвокатское сообщество в частности к этому? Ведь очевидно, что расходы, связанные с его проведением лягут тяжелым бременем на подозреваемых и обвиняемых. Справедливы слова о том, что защитник, при современном положении уголовного судопроизводства России, не может являться альтернативой прокурору и следователю, ставить положение обвиняемого в зависимость от его профессиональных и нравственных качеств недопустимо6. Нельзя не принимать во внимание, что введение адвокатского расследования невозможно и ввиду отсутствия у адвоката властных полномочий, а «наделение его такими полномочиями невозможно, исходя из того, что он — не представитель власти и таковым стать не может в силу своего статуса»7. Опыт зарубежных государств, где существует аналогичный институт, различен, при этом даже в

Вестник экономической безопасности

67

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ странах, где он имеет значительную историю (например, Франция), высказываются сомнения в его эффективности и предложения по его реорганизации. Кроме того, согласно УПК Франции следственный судья является органом предварительного следствия, а не юрисдикционным судебным органом, призванным осуществлять проверку законности и обоснованности актов предварительного следствия. В целях разграничения собственно следственных и юрисдикционных функций следственного судьи в 2000  г. принят «Закон, укрепляющий защиту презумпции невиновности и права потерпевшего», в соответствии с которым наряду со следственным судьей в уголовном судопроизводстве Франции введена должность «судьи по свободам и заключению», основной функцией которого является санкционирование заключения под стражу, продление срока содержания под стражей и рассмотрение ходатайств об освобождении из-под стражи. Действительно в настоящее время большинство стран Балтии и ряд стран СНГ ввели либо планируют ввести в уголовное судопроизводство фигуру специализированного следственного судьи. Однако расценивать их опыт как положительный преждевременно, поскольку он непродолжителен и нуждается в изучении и осмыслении. В то же время, например, согласно УПК Латвии следственным судьей является судья, которому поручено контролировать соблюдение прав человека в уголовном процессе. К его основным функциям относится принятие решений о применении, изменении или отмене мер пресечения, а также рассмотрение жалоб. В то же время полагаем, что вполне обоснованным является положение о необходимости исключения возможности рассмотрения уголовного дела по существу тем же судьей, который принимал решение в ходе досудебного производства по уголовному делу (ч. 2 и 3 ст. 29 УПК РФ). Более того, целесообразно возложить на этих судей только осуществление контроля за законностью предварительного расследования, изъяв из их компетенции рассмотрение уголовных дел по существу. В этом случае они и сформируют самостоятельный корпус следственных судей, осуществляющий контроль за законностью предварительного расследования путем принятия решений об избрании мер пресечения и иных

68

мер процессуального принуждения, производства следственных и иных процессуальных действий, ограничивающих конституционные права участников уголовного судопроизводства (ст. 108, 165 УПК РФ), рассмотрение жалоб на действия (бездействие) и решения органов предварительного расследования и прокурора (ст. 125 УПК РФ). Участие следственного судьи в доказывании должно быть ограничено дачей согласия на производство следственных и иных процессуальных действий, ограничивающих конституционные права участников уголовного процесса и проверкой законности действий органов предварительного расследования, если в случаях нетерпящих отлагательства, указанные следственные действия были произведены на основании постановления следователя без судебного решения. Представляется заслуживающим внимание предложение о введении института депонирования доказательств, согласно которому органами расследования перед судом возбуждается ходатайство о допросе лица в качестве свидетеля (потерпевшего) до фактического рассмотрения уголовного дела судом8. В дальнейшем при рассмотрении дела по существу, показания данного лица при невозможности по каким-либо объективным причинам обеспечить его явку в суд, оглашаются. При этом подозреваемый, обвиняемый и его защитник вправе участвовать в судебном заседании. Производство таких процессуальных действий можно было бы возложить на следственного судью. Обсуждение института следственных судей, на наш взгляд, со всей очевидностью высветило иные проблемы: проблему процессуальной самостоятельности следователей и проблему обеспечения законности без прокурорского надзора. Представляется, что оптимизация предварительного расследования может быть достигнута путем усиления процессуальной самостоятельности следователей при сильном внешнем постоянном прокурорском надзоре за законностью расследования и соблюдение прав и свобод участников уголовного судопроизводства (без вмешательства в тактику и методику предварительного расследования).   http://genproc.gov.ru/smi/news/genproc/news-1067532/ обращения 30 марта 2016 г.).

1

Вестник экономической безопасности

(дата

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ 2   Маркин А.И. Состязательность на предварительном следствии. Дисс…канд.юрид.наук. С-Петербург, 2001. С. 9; Тришева А.А. Институт следственных судей — необходимое условие состязательного судопроизводств // Законность, 2009, № 7. 3   Морщакова Т.Г. О компетенции и порядке формирования института следственных судей в РФ. Предложения Руководителя Постоянной комиссии по гражданскому участию в правовой реформе Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека // Электронная библиотека Сибирского федерального университета. Систем, требован.Adobe Acrobat Reader URL: http://law.sfu-kras. ru/data/method/e-library-kup/Raznoe/prilozhenye%20%E... (дата обращения 07.04.2015); О следственных судьях. Предложения Руководителя Постоянной комиссии по гражданскому участию в правовой реформе Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Т.Г. Морщаковой «О компетенции и порядке формирования института следственных судей в РФ». Мнение Генеральной прокуратуры РФ [Электронный ресурс]://Международная ассоциация содействия правосудию URL: http://www.genproc.gov.ru/upload/ iblock/64d/2.doc (дата обращения: 15.04.2015); Лазарев В. Непредвзятая судебная защита. О формировании института следственных судей //Новая адвокатская газета №  6/2015(191). URL:http://www.advgazeta.ru/arch/191/1553 (дата обращения: 05.04.2015); Головко Л.В. Следственные судьи или очередной раунд американизации российского уголовного процесса // http:// www.zakon.ru (дата обращения 17.03.2015); Его же. Институт следственных судей: американизация путем манипуляции // http://www. Rapsinews.ru (дата обращения 22.03.2015); Смирнов А.В. Вокруг института следственных судей: манипуляции с «американизацией» и «объективной истиной» // http://www. rapsinews.ru (дата обращения 23.03.2015); Шамардин А.А., Боро-

дай Н.С. К вопросу о статусе судьи, осуществляющего функции судебного контроля и судебного санкционирования в уголовном процессе// http://www.iuaj.net/node/1892 (дата обращения 01.12.2015); Михайлов М.А. О необходимости учета крымского опыта при решении вопроса о создании института следственных судей в РФ // http://www.iuaj.net/node/1777 (дата обращения 08.12.2015). 4   h t t p : / / g e n p r o c . g o v. r u / d o c u m e n t s / n a u k a / e x e c u t i o n / document-622573 (дата обращения 22.12.2015). 5   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 29.06.2004 № 13-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связя с запросом группы депутатов Государственной Думы» // Собрание законодательства Российской Федерации, 05.07.2004, № 27, ст. 2804; определение Конституционного Суда Российской Федерации от 21.12.2004 № 467-О «По жалобе гражданина Пятничука Петра Ефимовича на нарушение его конституционных прав положениями статей 46, 86 и 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации, 2005, № 3. 6   Пиюк А. Процессуальный статус прокурора в уголовном судопроизводстве // Законность, 2012, № 6. 7   Шейфер С.А. О некоторых проблемах судебной реформы // Российская юридическая доктрина в XXI веке: проблемы и пути их решения: Научно-практическая конференция (3—4 октября 2001 г.) / Под ред. А.И. Демидова. Саратов: СГАП, 2001. С. 78. 8   Воскобитова Л.А. Состязательность: две концепции участия адвоката в доказывании. Статья 2. Программа // Уголовное судопроизводство, 2012, № 4. С. 9—17; Малофеев И.В. Разумный срок как принцип уголовного судопроизводства. Автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 2014. С. 12.

УДК 34 ББК 67

ВОЗВРАЩЕНИЕ СУДОМ УГОЛОВНОГО ДЕЛА ПРОКУРОРУ: НЕСТАБИЛЬНОСТЬ ИНСТИТУТА

АНДРЕЙ АЛЬБЕРТОВИЧ ШИШКОВ,

профессор кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Статья посвящена становлению института возвращения судом уголовного дела прокурору для устранения препятствий его рассмотрения в судебном заседании. Отмечается влияние правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации на формирование данного института. Высказывается мнение, что многочисленные изменения и дополнения норм ст. 237 УПК Российской Федерации, по сути, вернули институт дополнительного расследования, известный советскому уголовному судопроизводству. Ключевые слова: дополнительное расследование, возвращение уголовного дела прокурору, изменение обвинения судом, правовая позиция Конституционного Суда Российской Федерации.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

69

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Abstract. The article is devoted to the establishment of the Institute returning the criminal case to the prosecutor by the court to remove obstacles consideration in court. It notes the impact of the legal positions of the Constitutional Court on the formation of this institution. You-affects the view that numerous changes and additions to the rules of Art. 237 Criminal Procedure Code of the Russian Federation, in fact, returned to institute further investigation known Soviet criminal proceedings. Keywords: further investigation, the return of the criminal case to the prosecutor, the charges change the court, the legal position of the Constitutional Court of the Russian Federation.

За 15 летний период действия УПК РФ было принято более 200 федеральных законов, изменивших первоначальный облик кодифицированного акта, регулирующего уголовное судопроизводство современной России. Таким вниманием со стороны законодателя мог бы похвастаться не каждый Кодекс. Считается, что подобная нестабильность уголовно-процессуальных норм изначально была предопределена, поскольку их содержание — синтез различных правовых систем, порой противоречивых и не свойственных традиционным отечественным представлениям о порядке уголовного судопроизводства. Надо сказать, что в целом изменения и дополнения в УПК позитивно отразились на состоянии правового регулирования уголовного судопроизводства. Одни федеральные законы создавали новые институты, ранее неизвестные отечественной правовой системе, другие дополняли и вносили изменения в уже существующие. Но отдельные уголовно-процессуальные институты за это время так трансформировались, что можно смело сказать о возврате к положениям УПК РСФСР. Институт возвращения судом уголовного дела прокурору был создан на обломках института возвращения дела для дополнительного расследования (ст. 232 УПК 1960 г.). Еще в период действия этого кодекса законодатель под влиянием правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации вынуждено изменял работавшие годами нормы о дополнительном расследовании. В итоге к моменту принятия УПК РФ сформировалось устойчивое мнение о том, что полномочия суда возвращать уголовные дела прокурору для восполнения неполноты предварительного расследования либо для изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающиеся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном за-

70

ключении, противоречит положениям Конституции Российской Федерации, поскольку позволяли суду инициировать продолжение следственной деятельности по обоснованию обвинения, т.е. по сути, реализовывать не свойственную ему обвинительную функцию. Разумеется, рабочая группа по подготовке УПК РФ не могла не учитывать правовую позицию Конституционного Суда о новой роли суда в уголовном судопроизводстве и не отразить это в ст. 237 УПК РФ. В результате нормы УПК РФ на момент введения его в действие не предусматривали возможность по возвращенному судом уголовному делу производить процессуальные действия с целью восполнения неполноты предварительного расследования и усиления обвинения. Одной из гарантий такого запрета выступала обязанность прокурора по возвращенному ему уголовному делу обеспечить устранение допущенных нарушений в течение 5 суток. А в июле 2003 года законодатель дополнительно вводит еще две гарантии: 1) запрещает производство каких-либо следственных или иных процессуальных действий, не предусмотренных ст. 237 УПК РФ; 2) доказательства, полученные по истечении 5 суток либо производстве процессуальных действий, не предусмотренных ст. 237 УПК РФ, признаются недопустимыми. Таким образом, стабильность института была нарушена спустя год после введения УПК РФ в действие. При этом первые изменения и дополнения были направлены на усиление запрета производить по возвращенному уголовному делу процессуальные действия с целью восполнения полноты произведенного расследования и усиления обвинения, т.е. еще раз подтверждалась правовая позиция Конституционного Суда РФ, сформулированная еще в 1999 году Постановлением 7-П1. Не успел правоприменитель адаптироваться к новым положениям ст. 237 УПК РФ, как появилась

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ обновленная правовая позиция Конституционного Суда РФ, отраженная в Постановлении 18-П2. Теперь норма, ограничивающая возможность производства следственных и процессуальных действий по возвращенному прокурору уголовному делу, признавалась не соответствующей Конституции Российской Федерации. В результате законодатель вынужден был пересмотреть действующие положения рассматриваемого института, упразднив в 2008 году часть 4 ст. 237 УПК РФ. При этом интересно заметить, что Постановлением 7-П возможность проведения дополнительных следственных действий по возвращенному по инициативе суда уголовному делу оценивалось как продолжение следственной деятельности по обоснованию обвинения. Одновременно со снятием запрета на производство следственных и процессуальных действий утратили силу и другие две гарантии, содержавшиеся в ч. 2 и 5 ст. 237 УПК РФ. Таким образом, спустя 6 лет после вступления УПК РФ в действие институт возвращения судом уголовного дела прокурору существенно трансформировался. Позднее были еще неоднократные изменения и дополнения ст. 237 УПК РФ, связанные в основном с совершенствованием форм предварительного расследования, в частности, появление сокращенной формы дознания. Но принципиально новый облик институт возвращения уголовного дела прокурору приобрел в июле 2014 года в результате реализации законодателем еще одной правовой позиции Конституционного Суда РФ, отраженной в Постановлении от 2 июля 2013 г. № 16-П3. В частности, была признана не соответствующей Конституции РФ ч. 1 ст. 237 УПК РФ, ограничивающая возможность суда инициировать изменение обвинения в сторону, ухудшающую положение обвиняемого или подсудимого. Мотивируя свое решение, Конституционный Суд РФ отметил, что направляя уголовное дело прокурору, суд не осуществляет уголовное преследование, он лишь указывает на существо ущемляющих права участников уголовного судопроизводства нарушений, которые не могут быть устранены в судебном заседании и препятствуют разрешению уголовного дела судом, и тем самым не подменяет сторону обвинения. Иными словами, цель возвра-

№ 5 / 2016

щения уголовного дела прокурору — восстановление нарушенных прав участников уголовного судопроизводства. При этом не важно, ходатайствуют ли об этом сами участники процесса. Возможно, что их вполне устраивает правовое и фактическое отражение обстоятельств в материалах уголовного дела. В этой связи интересно еще раз напомнить о правовой позиции, отраженной в Постановлении 7-П, где полномочия суда о направлении дела прокурору, в том числе по собственной инициативе для предъявления другого обвинения в т.ч. более тяжкого почему-то оценивалось как проявление обвинительной функции. Ну, даже если признать объективно необходимым возвращение суду право по своей инициативе возвращать уголовное дело для усиления обвинения, то важно, чтобы вывод о принятии такого решения следовал в результате исследования фактических обстоятельств дела в стадии судебного разбирательства, а не на этапе подготовки к судебному заседанию. Однако законодатель иначе сформулировал новое основание возвращения уголовного дела прокурору. В частности, теперь суд вправе возвращать уголовные дела прокурору, если установит, что фактические обстоятельства, изложенные в итоговом процессуальном документе предварительного расследования (обвинительное заключение, обвинительный акт (постановление), свидетельствуют о наличии оснований для квалификации действий обвиняемого, как более тяжкого преступления либо в ходе предварительного слушания или судебного разбирательства установлены фактические обстоятельства, указывающие на наличие оснований для квалификации действий указанных лиц как более тяжкого преступления (п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ). Не трудно заметить, что эти основания законодатель разделил союзом «либо» на две части. В первом случае речь идет о случаях, когда суд в стадии подготовки к судебному заседанию или судебном разбирательстве обнаружит ошибку (в т.ч. техническую) в формулировании обвинения. Например, следователь, дознаватель неверно квалифицировал преступление, при этом правильно описал его фактические признаки или присутствует расхождение в обвинительных тезисах постановления

Вестник экономической безопасности

71

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ о привлечении в качестве обвиняемого и обвинительного заключения и т.п. Такое возвращение не связано с оценкой совокупности доказательств, имеющихся в материалах уголовного дела. Судья здесь не берет под сомнение доказанность обстоятельств преступления, не сомневается в результатах расследования, вместе с тем, его не устраивает отражение в процессуальных документах в целом правильных выводов следователя, дознавателя. В общем-то такая ситуация и не требовала дополнительной регламентации в законе, поскольку могла быть разрешена положениями п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, которые уже вполне успешно применяются судами. Вторая часть основания возвращения уголовного дела прокурору для усиления обвинения связана с установлением непосредственно судом фактических обстоятельств, указывающих на наличие оснований для квалификации действий обвиняемого как более тяжкого преступления. Из правильного прочтения этого основания следует вывод, что суд может вернуть уголовное дело прокурору, только если лично путем непосредственного исследования доказательств установит фактические обстоятельства, требующие усиления обвинения. Однако, как известно, фактические обстоятельства в системе действующего законодательства могут быть установлены либо в ходе предварительного расследования, либо в процессе судебного разбирательства. Вопрос о том, может ли суд при проведении предварительного слушания устанавливать фактические обстоятельства, весьма дискуссионный. Вместе с тем законодатель почему-то в п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ предусмотрел возможность возникновения второго основания возвращения прокурору уголовного дела не только в ходе судебного разбирательства, но и в процессе проведения предварительного слушания. Эта ошибка обусловлена тем, что законодатель редакцию п. 6 ч. 1 ст. 237 УПК РФ почти дословно воспринял из резолютивной части постановления № 16-П, в котором Конституционный Суд РФ, на наш взгляд, не совсем верно оценил предварительное слушание как этап судебного разбирательства, на котором может быть принято решение о возвращении уголовного дела прокурору на основании обнаружения новых фактических данных,

72

указывающих на необходимость усиления обвинения. В действительности же, если оценивать постановление № 16-П в контексте всего документа, в т.ч. ситуации, послужившие поводами для рассмотрения дела, то видно, что Конституционный Суд РФ своим решением говорит о том, что вывод суда о необходимости усиления обвинения возникает в результате судебного разбирательства после исследования доказательственной базы, когда им установлены фактические обстоятельства, указывающие на наличие оснований для квалификации действий лица как более тяжкого преступления. Поэтому в стадии подготовки к судебному заседанию суд может вернуть уголовного дело прокурору с целью усиления обвинения только лишь по первому основанию, т.е. фактические обстоятельства, установленные в ходе предварительного расследования не вызывают сомнения, но их изложение в обвинительных документах ошибочное и свидетельствует о наличии в действиях обвиняемого признаков более тяжкого преступления. А это, как уже было отмечено, вполне можно было реализовывать путем применения положений п. 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ. Во всех иных случаях, когда у суда возникает сомнение в результатах расследования, необходимо назначать судебное заседание и устанавливать фактические обстоятельства дела в судебном следствии. Изложенное свидетельствует, что институт возвращения судом уголовного дела прокурору несмотря на все уже внесенные изменения и дополнения еще нуждается в совершенствовании, а значит по прежнему не приобрел стабильного состояния.   Постановление Конституционного Суда РФ от 20.04.1999 года № 7-П «По делу о проверке конституционности положений статей 232, 248 и 258 УПК РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород». 2   Постановление Конституционного Суда РФ от 08.12.2003 года № 18-П «По делу о проверке конституционности положений статей 125, 219, 227, 229, 236, 237, 239, 246, 254, 271, 378, 405 и 408, а также глав 35 и 39 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросами судов общей юрисдикции и жалобами граждан». 3   Постановление Конституционного Суда РФ от 02.07.2013 года № 16-П «По делу по делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 237 УПК РФ в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б.Т.  Гадаева и запросом Курганского областного суда». 1

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПОДОЗРЕВАЕМОГО ЛИЦА В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ: СОВРЕМЕННОЕ И ВОЗМОЖНОЕ СОСТОЯНИЕ

ЕЛЕНА ВЛАДИМИРОВНА СОПНЕВА,

начальник кафедры уголовного процесса Ставропольского филиала Краснодарского университета МВД России, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Подозреваемый — участник уголовного судопроизводства, чье появление в уголовном деле «замаскировано» под различные решения и действия, чем искажается его процессуальное положение. Теоретическая и практическая востребованность подозреваемого обязывает обеспечить его самостоятельным процессуальным определением. Ключевые слова: определение, способы, подозреваемый, закон, теория, практика, проблематика. Abstract. The suspect is the participant of criminal trial whose appearance in a criminal case “is disguised” under various decisions and actions, that destroys its procedural provision. The theoretical and practical demand of the suspect obliges to provide it with independent procedural determination. Keywords: determination, methods, suspect, law, theory, practice, perspective.

Современный период существования статуса подозреваемого связан с принятием Уголовно-процессуального кодекса РФ в 2001 году, который некоторым образом изменил его процессуальную характеристику, но не решил проблему его законодательного регулирования. Применительно к действующему установлению уголовно-процессуального закона подозреваемого можно определить как лицо, в отношении которого принято одно из решений, предусмотренных частью 1 статьи 46 УПК РФ. Если рассматривать определение как систематизированное общее представление, позволяющее идентифицировать участника уголовного судопроизводства, то используемый вариант нацеливает правоприменителя на познание не сущности подозреваемого, а способов его легализации в уголовном деле. Вместе с тем, рассмотрев каждый из способов (возбуждение уголовного дела в отношении кон-

№ 5 / 2016

кретного лица, задержание по подозрению в совершении преступления, применение меры пресечения, уведомление о подозрении) создания процессуального статуса подозреваемого, с точки зрения теоретического понимания, законодательного воплощения, практики реализации, и целеполагания укажем на их процессуальную несостоятельность. Приведем некоторые из подтверждающих положений. Итак, теория. Ученые высказывают критику и формулируют предложения, направленные на изменение современного статуса подозреваемого. И. Овсянников пишет, что отсутствие в законе конкретных оснований появления подозреваемого при возбуждении уголовного дела может способствовать как преждевременному вовлечению в уголовный процесс подозреваемых, так и неоправданному отказу от наделения лица статусом подозреваемого1. В. Быков предлагает ч. 1 ст. 46 УПК РФ дополнить

Вестник экономической безопасности

73

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ п. 4 следующего содержания: «либо допрошенное дознавателем, следователем или прокурором в связи с наличием доказательств о причастности к совершению преступления»2. О. Науменко указывает на применение меры пресечения в отношении заподозренного в совершении преступления, который затем приобретает статус подозреваемого3. В свою очередь, в законе и практике сложилась следующая ситуация. При реализации п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ решение о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица является актом, легализующим подозреваемого. Тогда основания возбуждения уголовного дела совпадают с основаниями появления подозреваемого. Анализ структуры и содержания бланка постановления о возбуждении уголовного дела, в части реализации статуса подозреваемого, свидетельствует, что он не соответствует правовой природе подозреваемого, а выполняет миссию, возложенную на него названием и содержанием соответствующего процессуального решения. Кроме того, провозглашение названного акта в отношении конкретного лица создает значимые процессуальные последствия по реализации возникших прав подозреваемого (знать, в чем он подозревается, давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении него подозрения). При принятии решения о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица уполномоченные лица незамедлительно уведомляют лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело (ч. 4 ст. 146 УПК РФ). В данном тезисе не усматриваются, какие либо действия, свидетельствующие о разъяснении подозрения. Рассматриваемая формулировка не содержит четкого указания на объем информации, подлежащей сообщению подозреваемому. Можно констатировать, что подозрение как таковое лицу не разъясняется. Задержание как способ создания процессуальной фигуры подозреваемого (п. 2 ч. 1 ст. 46 УПК РФ), на наш взгляд, несколько сомнителен. Так, при задержании лица оно, скорее всего, выступает в роли заподозренного. Кроме того, в статье 91 УПК РФ закреплены основания задержания подозреваемого, которые можно подвергнуть критике как основания создания подозреваемого. Анализ уголовных дел позволяет привести следующую статистику: в 19% лицо было задержано во время

74

совершения преступления, в 35% после его совершения (такое лицо можно назвать заподозренным); в 44% на него указали как на лицо, совершившее преступление (такую информацию можно получить в рамках вне процессуальной деятельности); в 31% на нем были обнаружены следы преступления (если в 54% лицо задержано в момент совершения преступления или непосредственно после этого, то такая информация получена в рамках до процессуальной деятельности); в 2% у лица не было постоянного места жительства (такую информацию нельзя признать основанием создания статуса подозреваемого)4. Иные данные, указание на которые содержится в ч. 2 ст. 91 УПК РФ вряд ли могут быть положены в основу инициирования подозреваемого, но позволительны для задержания. Например, если лицо пыталось скрыться, то его необходимо задержать. Задержание в данном случае выступает в качестве способа фактического «сохранения» участника уголовного процесса, чем выполняет свое непосредственное назначение. Анализ появления подозреваемого в связи с применением меры пресечения (п. 3 ч. 1 ст. 46 УПК РФ) позволяет выделить несколько положений, препятствующих успешной реализации его статуса. Так, ряд мер пресечения избираются с согласия лица, в отношении которого они применяются. Это относится к личному поручительству (ч. 2 ст. 103 УПК РФ), наблюдению командования воинской части (ч. 2 ст. 104 УПК РФ). В таких случаях появление подозреваемого связано с усмотрением лица, совершившего преступление, и не является волеизъявлением субъекта расследования уголовного дела. Или же одним из оснований заключения под стражу является нарушение обвиняемым обязательств, принятых в ходе других мер пресечения (п. 3 ч. 1 ст. 108 УПК РФ). Вряд ли указанное основание избрания меры пресечения может служить основанием для подозрения лица. Кроме того, среди условий заключения под стражу — необходимость изоляции лица, возможность применения в виде наказания лишения свободы сроком свыше трех лет (ч. 1 ст. 108 УПК РФ) и другие, которые не могут играть основную роль при провозглашении статуса подозреваемого. Ибо нельзя связать изоляцию лица с необходимостью его подозрения, или наоборот от-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ сутствие необходимости изоляции лица не должно влечь отказ от подозрения. Подозреваемым является лицо, которое уведомлено о подозрении в совершении преступления в порядке, установленном статьей 223.1 УПК РФ (п. 4 ч. 1 ст. 46 УПК РФ). Однако названная норма адресована дознавателю и используется при возбуждении уголовного дела по факту совершения преступления, что существенно суживает ее процессуальные возможности. Уведомление о подозрении также можно назвать лишь попыткой разрешить ситуацию со статусом подозреваемого лица, но не ее решением. Итак, рассмотренные способы трансформации гражданина в подозреваемого имеют существенные отличия от его правовой природы, в них заложены препятствия для качественной реализации положения подозреваемого. Тогда уместно сформировать идею о необходимости изменения подхода к пониманию подозреваемого. Именно подозрение является основанием создания процессуального статуса подозреваемого. При таком подходе подозреваемый — это лицо, в отношении которого установлены достаточные данные, позволяющие предположить его причастность к преступлению, и привлечь в качестве подозреваемого.

Литература 1. Быков В.М. Проблемы правового положения подозреваемого // Адвокатская практика. 2007. № 4. 2. Науменко О.А. Гарантии прав подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и дознавателя при производстве дознания // Российский юридический журнал. 2012. № 3. 3. Овсянников И. Уголовно-процессуальные гарантии прав подозреваемого // Юридический мир. 2005. № 10. 4. Сопнева Е.В. Исторические, современные и перспективные представления о подозрении в уголовном судопроизводстве: учебное пособие / Ставрополь: Издательско-информационный центр «Фабула», 2016.   Овсянников И. Уголовно-процессуальные гарантии прав подозреваемого // Юридический мир. 2005. № 10. 2   Быков В.М. Проблемы правового положения подозреваемого // Адвокатская практика. 2007. № 4. 3   Науменко О.А. Гарантии прав подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и дознавателя при производстве дознания // Российский юридический журнал. 2012. № 3. 4   Сопнева Е.В. Исторические, современные и перспективные представления о подозрении в уголовном судопроизводстве: учебное пособие / Ставрополь: Издательско-информационный центр «Фабула», 2016. 316 с. 1

Правоохранительные органы: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция». Гриф Минобрнауки РФ. Гриф УМЦ «Профессиональный учебник». Гриф НИИ образования и науки / Под ред. И.И. Сыдорука, А.В. Ендольцевой, О.Д. Жука. 10-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2016. 463 с. В учебнике рассмотрены вопросы правового статуса судебных и правоохранительных органов Российской Федерации и правоприменительных органов зарубежных стран. Особенности правового регулирования деятельности правоохранительных органов Российской Федерации представлены с учетом положений таких доктринально-концептуальных документов, как Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 г., Концепция общественной безопасности Российской Федерации и др. Вопросы судоустройства в Российской Федерации рассмотрены с учетом последних изменений и дополнений, касающихся введения с сентября 2015 г. в Российской Федерации Кодекса административного судопроизводства. Для бакалавров и магистров, изучающих основы правоведения.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

75

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

ОБЕСПЕЧЕНИЯ ПРАВ УЧАСТНИКОВ УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА ПРИ ПРОИЗВОДСТВЕ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

СЕРГЕЙ ВАЛЕРЬЕВИЧ ГУРДИН, доцент кафедры уголовного процесса

Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Уточняются современные направления обеспечения прав участников уголовного процесса вообще и при производстве следственных действий в частности; освещаются проблемные вопросы, возникающие при этом. Автор подвергает анализу указанные выше проблемные вопросы и предлагает свое видение того, как их разрешить. Выводы, представленные в статье, основаны на всестороннем изучении позиций других ученых и действующем уголовно-процессуальном законодательстве. Ключевые слова: обеспечение прав личности в уголовном процессе; следователь; обвиняемый; потерпевший; принуждение; специальные знания. Abstract. Refines the modern trends to ensure the rights of participants in criminal proceedings in general and investigative actions in particular; highlights the problematic issues that arise in this case. The author analyzes the above-mentioned concerns and offers his vision of how to solve them. The findings presented in this article are based on a comprehensive study of the position of other scientists and current criminal procedure legislation. Keywords: provision of individual rights in criminal proceedings; investigator; the defendant; the victim; compulsion; expertise.

Российская Федерация, является демократическим правовым государством, поэтому очень бережно относится к правам и свободам человека. Такое отношение соответствующим образом закреплено в ст. 2 основного закона страны — Конституцией РФ, где сказано, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства. Совершенно ясно, что такое положение дел касается в особенности такой специфической сферы государственной деятельности как уголовно-процессуальная, так как при ее осуществлении права некоторых ее участников достаточно ощутимо за-

76

трагиваются, а в строго установленных законом случаях и вовсе ограничиваются. Именно при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности в полной мере применяются меры государственного принуждения, производятся следственные действия, некоторые из которых в значительной степени затрагивают права человека, вовлеченного в орбиту уголовного судопроизводства в том или ином качестве, а также других граждан, чьи интересы затронуты совершенным преступлением. Несомненно, что права участников уголовного процесса нуждаются в надлежащем их обеспечении, причем в соответствии с современными тре-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ бованиями международных стандартов по осуществлению уголовного судопроизводства. Очевидно, что процессуальный статус различных участников уголовного судопроизводства, несомненно, различается в зависимости от их заинтересованности в исходе дела. Соответственно этому дифференцируется степень непосредственного обеспечения их прав, в том числе и процессуального характера. Совершенно понятно, что, прежде всего, следует обеспечить права таких участников уголовного процесса, которые имеют в деле личную заинтересованность в благополучном для них исходе производства по уголовному делу, — подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика. При этом в большей степени нуждаются в защите интересы лица, обвиняемого в совершении преступления, так как именно это лицо может быть ограничено в информации, находиться в местах временной изоляции от общества, ограничено в других своих, в том числе и конституционных правах. Понятно, что такая позиция, в том числе и законодателя, вызывает не однозначную реакцию общественности, нет единого мнения по этому поводу и среди ученых-процессуалистов. Такое положение дел, возможно, объяснить следующим. Поскольку в отношении обвиняемого существует реальная угроза подвергнуться наказанию со стороны государства, то именно в отношении обвиняемого с теоретической точки зрения возможно проявление факта наивысшей степени несправедливости из всех, которые могут иметь место в уголовном процессе, а именно постановление незаконного, необоснованного, несправедливого приговора суда. Таким образом, на месте осужденного за совершение виновного, противоправного, общественно опасного и наказуемого деяния — преступления оказывается невиновный в его совершении. В свою очередь, потерпевший как гражданин, права которого нарушены преступлением, интересы которого государство в лице своих специально созданных правоохранительных органов не сумело уберечь от преступного посягательства, вправе ожидать от него действий, направленных на вос-

№ 5 / 2016

становление его нарушенных прав, включая возмещение причиненного преступлением вреда. При этом над потерпевшим, в отличие от обвиняемого, не нависает тех угроз, о которых было сказано выше. Именно по этой причине законодатель вполне определенно закрепил в УПК РФ общие правила производства следственных действий, неуклонное соблюдение которых лицами, уполномоченными их производить, несомненно, приведет в конечном итоге к обеспечению в полном объеме прав участников уголовного процесса и, что немало важно получению полноценных доказательств по уголовному делу. Вместе с тем, законодатель не ограничивается только лишь общими правилами производства следственных действий. В случаях, когда речь заходит о следственных действиях, которые напрямую затрагивают, конституционные права участников уголовного процесса (осмотр жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц, обыск или выемка в жилище, выемка заложенной или сданной в ломбард вещи, выемка предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях, контроль и запись телефонных и иных переговоров, получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами) законодатель предусматривает более сложную, содержащую в себе очень серьезные процессуальные гарантии процедуру их производства весьма подробно изложенную в ст. 165 УПК РФ. Действительно, основу уголовно-процессуальной деятельности на досудебных стадиях составляет производство следственных действий, большинство которых как было отмечено выше, связано с ограничением конституционных прав участников таких действий. Отдавая себе отчет в этом, законодатель посредством детально урегулированной процедуры производства следственных действий стремится обеспечить права лиц участвующих в их производстве, в том числе и конституционные, ограничение которых возможно только на основании судебного ре-

Вестник экономической безопасности

77

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ шения, именно об этом, по сути, идет речь в ст. 165 УПК РФ. При этом анализ УПК РФ и юридической литературы1 позволяет выделить ряд мер способствующих обеспечению прав личности при их производстве. К ним в частности относятся следующие положения: производство следственных действий возможно только по конкретному уголовному делу, находящемуся в производстве специально уполномоченного на то должностного лица или органа; производство следственных действий должно быть направлено на получение новых знаний лишь о конкретном вполне определенном событии преступления; признание доказательств недопустимыми если они получены в результате производства следственных действий, произведенных с нарушениями требований уголовно-процессуального закона. Глубокий анализ быстро развивающегося, уголовно-процессуального законодательства и существующих в юридической литературе мнений ученых-процессуалистов позволяет определить некоторые направления обеспечения прав участников уголовного процесса при производстве следственных действий и не только, которые сводятся: а) к уточнению существующих и привнесению в закон новых прав отдельных участников уголовного процесса2; б) к дифференциации процессуальной формы, в том числе и формированию отдельных видов процессуального производства по уголовному делу3; в) обеспечению прав участников уголовного процесса при производстве следственных действий на уровне международных стандартов4; г) совершенствованию основ процессуального контроля и надзора за производством следственных действий5; д) повышению эффективности и дальнейшей разработке основ использования в процессе производства следственных действий специальных знаний6. Еще одним направлением обеспечения прав участников уголовного процесса, бесспорно, является развитие законодательства, позволяющего устранить пробелы в правовом регулировании, а

78

также постепенное устранение правовых неопределенностей, неточностей в уже действующих нормах уголовно-процессуального законодательства, регламентирующего производство следственных действий. Далее следует отметить, что должностные лица и органы, уполномоченные производить следственные действия, обязаны обеспечивать права их участников. При этом под обеспечением прав участников уголовного процесса при производстве следственных действий понимается совокупность правовых средств и способов, определяющих цель конкретного следственного действия не противоречащую назначение уголовного процесса в целом, являющих собой единую, систему регламентации правового статуса того или иного участника следственного действия. Говоря иначе, это формально определенное уголовно-процессуальным законодательством множество последовательно сменяющих друг друга процессуальных решений и действий, производимых специально уполномоченными на то должностными лицами и органами, осуществляющими уголовное судопроизводство, направленное на соблюдение, недопущение нарушения прав, а также, создание благоприятных условий, при которых участник производства того или иного следственного действия может беспрепятственно реализовывать, предусмотренные УПК РФ права и добросовестно исполнять свои обязанности. Полагаем, что изложенные выше положения должны снизить риск не надлежащего обеспечения прав участников уголовного процесса при производстве следственных действий.

Литература 1. Алонцева Е.Ю. Полномочия следователя по производству следственных действий, выполняемых с разрешения суда: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. 2. Гурдин С.В. Участие специалиста-кинолога на досудебных стадиях уголовного процесса: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. 3. Гурдин С.В. Участие специалиста-кинолога на досудебных стадиях уголовного процесса: моно-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ графия. М.: Академия управления МВД России, 2007. 4. Кондрат И.Н. Охрана прав участников уголовного процесса в досудебном производстве: международные стандарты и механизм реализации в Российской Федерации. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2014. 5. Химичева О.В. Концептуальные основы процессуального контроля и надзора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства: дис. ... д-ра. юрид. наук. М., 2004.   См. например: Алонцева Е.Ю. Полномочия следователя по производству следственных действий, выполняемых с разреше1

ния суда: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006.   Так в период с 2013 по март 2015 гг. законодатель существенно упрочил процессуальное положение потерпевшего, посредством внесения десяти изменений и дополнений в ст. 42 УПК РФ. 3   Введение в УПК Федеральным законом от 04.03.2013 № 23ФЗ Главы 32.1. Дознание в сокращенной форме. 4   Кондрат И.Н. Охрана прав участников уголовного процесса в досудебном производстве: международные стандарты и механизм реализации в Российской Федерации. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2014. 5   Химичева О.В. Концептуальные основы процессуального контроля и надзора на досудебных стадиях уголовного судопроизводства: дис. ... д-ра. юрид. наук. М., 2004. 6   Гурдин С.В. Участие специалиста-кинолога на досудебных стадиях уголовного процесса: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001., Гурдин С.В. Участие специалиста-кинолога на досудебных стадиях уголовного процесса: монография. М.: Академия управления МВД России, 2007. 2

УДК 343.13 ББК 67.410.2

ГИПЕРТРОФИРОВАННОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРАВ ОБВИНЯЕМОГО — ФАКТОР ДЕСТАБИЛИЗАЦИИ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ И УГРОЗА БЕЗОПАСНОСТИ ГОСУДАРСТВА СЕРГЕЙ ВИКТОРОВИЧ ПЕТРАКОВ, доцент кафедры предварительного расследования Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук, доцент, E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматриваются причины приоритета прав обвиняемого. Делается вывод о влиянии международно-правовых актов на дестабилизацию отечественного уголовного судопроизводства. Ключевые слова: обвиняемый, уголовный процесс, безопасность государства, назначение уголовного процесса. Abstract. The article deals with the causes of the priority rights of the accused. The conclusion is that the international legal instruments to influence the destabilization of the national criminal proceedings. Keywords: accused, criminal proceedings, state threat, purpose of criminal proceedings.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

79

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Нормативным назначением уголовного судопроизводства является как защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, так и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Вместе с тем, уже традиционной, в научных кругах, стала критика современного уголовного процесса, как обеспечивающего права подозреваемого (обвиняемого) в ущерб иным социально значимым факторам. И.Г. Смирнова делает ввод, что «смещение приоритетов исключительно в сторону гарантированного обеспечения прав и свобод личности приводит к явному дисбалансу частных, общественных и государственных интересов, нуждающихся в синхронизации и охране»1. Смещение приоритетов, обусловлено, по мнению указанного автора, «положением государства на внешнеполитической арене, которое во многом определяется тем, какова степень гарантированности прав личности в государстве, что выступает своеобразным указателем политической состоятельности государства»2. Данный тезис во многом соответствует действительно, по сравнению с отдельными, достаточно идеалистическими, позициями представителей общей теории права3. Импульс к смещению нормативно закрепляемых ценностей права в сторону прав и свобод личности по отношению к обществу и государству произошел во второй половине ХХ века, как одно из последствий итогов Второй Мировой войны4. Основной целью нормативного закрепления на международном уровне обеспечения естественных и иных прав, непосредственно связанных со свободной личностью, являлось предотвращение в будущем мировых войн и тотального пренебрежения к правам личности. Еще до международноправового характера закрепления соблюдения прав личности, соответствующие положения нашли свое воплощение на внутригосударственном уровне, в том числе и в сфере уголовного судопроизводства. Так, в соответствии с УПК РСФСР 1922 и 1923 годов следователь не имел права домогаться показаний или сознания обвиняемого путем насилия, угроз и других подобных мер (ст. 139 и 136, соответственно). Несмотря на предназначение международно-правовых норм, вышеуказанный импульс, как

80

представляется, на протяжении десятков лет задал тенденцию к деформации самой сути приоритета прав и свобод личности в правовом государстве. Ограничение прав и свобод личности государством стало рассматриваться как угроза нарушения естественных прав человека. Эти тенденции сразу же коснулись сферы уголовного судопроизводства, как одной из самых репрессивных по отношению к правам человека. Существенному принуждению со стороны государства подвергается подозреваемый (обвиняемый). В результате уже правоохранительные органы государства, специально созданные для защиты прав и свобод человека, в первую очередь — законопослушного, стали рассматриваться как агрессор по отношению к предполагаемому субъекту преступления. И это предположение сдвинуло в уголовном судопроизводстве приоритет прав и свобод личности в целом, в сторону субъекта преступного деяния. На современном этапе сложилась ситуация когда государство защищает преступника, как потенциального, так и реального5 от самого себя в лице правоохранительных органов, реализующих его же (государства) правоохранительную функцию. В результате уголовный процесс как элемент механизма обеспечения государством собственной и общественной безопасности стал «выступать инструментом разрешения правовых конфликтов, создавать и обеспечивать правопорядок, в котором заинтересованы граждане, общество, государство»6. В научных исследованиях делался акцент на обеспечении безопасности как назначении уголовного процесса, но обеспечении безопасности, при этом, понималось узко, лишь «в смысле защищенности упорядоченного, справедливого и демократического порядка разрешения конфликтов по поводу совершенного преступления на основе равноправия граждан, защиту публичного характера самой возможности осуществлять уголовное судопроизводство»7. Как бы ни идеалистичны были приведенные в статье позиции теоретиков права о назначении государства к правам и свободам каждой отдельно взятой личности, правоприменительная деятельность уголовного судопроизводства активно стремится к идеалу, но в большей части применительно к субъекту преступления. Нормативно закрепляемое эталонное поведение правоохранительных

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ органов по отношению к указанному субъекту стороны защиты, на практике искажается и приобретает крайние формы воплощения8. Как понимаем закон (эталонное закрепление правового положения личности), не требует совершения подобных действий. В итоге мы имеем, что закон один, а практика его применения в регионах разная. Практически сложно и как представляется невозможно установить, как на местах на территории всей России искажается достижение приоритета прав личности по отношению к интересам общества и государства. В большей части уже не норма, а излишне широкое усмотрение правоприменителя приводит к дисбалансу интересов личности, общества и государства. Как представляется, причина тому, страх руководителей правоохранительных органов, включая прокуратуру, что совершаемые действия не достаточно полно обеспечат соблюдение прав подозреваемого (обвиняемого), что в дальнейшем может привести к оправданию подсудимого, изменении квалификации или возвращению уголовного дела, с последующей возможной реабилитацией лица со всеми вытекающими последствиями или наложением дисциплинарных взысканий на руководителей указанных органов. Возможность множественного обжалования судебных решений со стороны подсудимого может порождать уже неуверенность судьи в правильности принимаемого им решения в части обеспеченности прав указанного субъекта стороны защиты. Судьи, как мы знаем, так же не свободы от дисциплинарного воздействия в связи с отменой выносимых ими актов. Но это лишь внутригосударственные причины искажения предназначения уголовного процесса. Если же рассматривать обозначенную в статье проблематику шире, то можно установить, что периодические импульсы, порождающие внутригосударственные причины, поступают из области международно-правовых отношений, одну из ключевых позиций в которых занимают решения Европейского суда по правам человека (далее — ЕСПЧ), так сказать, первопричина. Изучение публикаций о решениях ЕСПЧ, принятых против России, приводит к выводу, что указанный Суд может признать те или иные положения национального уголовно-про-

№ 5 / 2016

цессуального законодательства не соответствующим Конвенции о защите прав человека и основных свобод9. Естественно, что решения ЕСПЧ по уголовным делам принятые против России единичны в рамках всей страны, но даже это может дестабилизировать деятельность всех органов правоохранительных органов государства10. При этом стоит учитывать, что заявителями, как правило, выступают субъекты преступления. Как представляется заданный на международно-правовом уровне вектор приоритетного обеспечения прав и свобод личности, породил жалобы стороны защиты в ЕСПЧ о нарушенных национальным законодательством прав обвиняемых в сфере уголовно-правовых отношений. Исходя из непредсказуемости позиции ЕСПЧ относительно несоответствия внутригосударственного уголовно-процессуального законодательства положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и суд, и прокуратура и органы предварительного расследования, вынуждены обеспечивать права обвиняемого, в ущерб правам, как иных физических лиц, так и общества, в целом. Кроме того, скрупулезность обеспечения прав обвиняемого, как наиболее слабой стороны дела в правоотношениях с правоохранительными органами, на нормативном и правоприменительном уровнях внутри самого государства, может так же ущемлять законные интересы общества и государства и дестабилизировать саму правоохранительную деятельность. Гипертрофированное понимание приоритета прав личности на большом промежутке времени, может стать внутренней угрозой безопасности самого государства, выражающейся в неспособности правоохранительных органов эффективно противостоять преступности. Литература 1. Исаев М.А., Курицын С.Я., Воробьев В.П. Болезни государства. Диагностика патологий системы государственного управления и права. М.: Изд-во МГИМО, 2009. 471 с. // Государство и право. 2010. № 3. 2. Карамышева О.В. Позиции ЕСПЧ по вопросам сроков судопроизводства и нарушения права на защиту: практика 2010—2011 годов // Уголовный процесс. 2012. № 3.

Вестник экономической безопасности

81

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ 3. Карамышева О.В. Нарушение прав человека при производстве по уголовным делам, выявленные ЕСПЧ в 2011—2012 годах // Уголовный процесс. 2012. № 11. 4. Козявин А.А. Социальное назначение и функции уголовного судопроизводства: Дис. … к-та юрид. наук. Курск, 2006. 5. Кононов И.С. Защита неприкосновенности жилища при проведении обыска: рекомендации ЕСПЧ // Уголовный процесс. 2012. № 5. 6. Марченко М.Н. Правовое государство и гражданское общество (теоретико-правовое исследование). Учебное пособие. М.: «Проспект», 2015. 7. Смирнова И.Г. Социальная ценность российского уголовного судопроизводства: Автореф. … дис. д-ра юрид. наук. Томск, 2006. 8. Трубникова Т.В. Право обвиняемого допрашивать на показывающих против него свидетелей: подходы ЕСПЧ // Уголовный процесс. 2014. № 3. 1   Смирнова И.Г. Социальная ценность российского уголовного судопроизводства: Автореф… дис. д-ра юрид. наук. Томск, 2006. С. 22. 2   Смирнова И.Г. Указ. соч. С. 24—25. 3   Марченко М.Н. указывает на приоритете прав и свобод человека (или, более узко, гражданина), как на одном из сущностных аспектов правового государства, которые становятся в конечном счете основной целью его существования, ибо неотчуждаемые (естественные) права человека объявляются абсолютной гуманистической ценностью. См.: Марченко М.Н. Правовое государство и гражданское общество (теоретикоправовое исследование). Учебное пособие. М.: «Проспект», 2015. С. 328. Куриц С.Я. и Воробьев В.П. утверждают, что «целеполагание эталонной системы государственного управления состоит в низведении государственной власти к роли civil servants, обслуживанию потребностей и желаний граждан и жителей государства на основе создания оптимальных условий для наиболее полной реализации их человеческого потенциала», выдвигая в качестве аргумента «не человек — для государства, а государство — для человека». См.: Исаев М.А., Курицын С.Я., Воробьев В.П. Болезни государства. Диагностика патологий системы государственного управления и права. М.: Изд-во МГИМО, 2009. 471 с. // Государство и право. 2010. № 3. С. 122—123. 4   Так, Генеральная Ассамблея ООН в преамбуле к Всеобщей декларации прав человека, указала, что признание равных и неотъемлемых прав всех членов человеческой семьи является основой свободы, справедливости и всеобщего мира, права человека должны охраняться властью закона, так как пренебрежение и презрение этих прав привели к варварским актам. Провозглашая Всеобщую декларацию прав человека, Генеральная Ассамблея ООН в качестве задачи ставила обеспечение всеобщего и эффективного признания и осуществления провозглашенных в ней прав, путем национальных и международных прогрессивных мероприятий. В преамбуле Конвенции о защите прав человека и основных свобод, достаточно четко излагается, что

82

подписавшие Конвенцию Правительства, считают, что одним из средств достижения цели Совета Европы — достижение большего единства между членами Совета, является защита и развитие прав человека и основных свобод. Также указывается, что члены Совета подтверждают, что приверженность основным свободам является основой справедливости и всеобщего мира, а соблюдение свобод обеспечивается подлинным демократическим политическим режимом и всеобщим пониманием, и соблюдением прав человек. 5   Даже осужденному государство должно создавать условия для отбывания наказания в условиях, которые отсутствуют у значительной части потерпевших (Прим. авт.). 6   Смирнова И.Г. Указ. соч. С. 18. 7   Козявин А.А. Социальное назначение и функции уголовного судопроизводства: Дис. … к-та юрид. наук. Курск, 2006. С. 205. 8   Так, например, в ходе опроса сотрудников следственных подразделений г. Санкт-Петербурга, автор получил данные о том, что в отношении всех лиц, сбывающих наркотические средства или психотропные вещества и состоящих на учете у нарколога, в обязательном порядке назначается судебная наркологическая экспертиза. Если эксперт признает лицо зависимым от указанных средств или веществ, то обязательно назначается судебная психиатрическая экспертиза по поводу того, мог ли субъект осознавать свои действия или руководить ими. Прокуратура отдельного района стала требовать от органов предварительного расследования получения судебного решения на осмотр мобильного телефона, поскольку усмотрела в таком осмотре ограничение конституционного права на тайну переписки. 9   Так, например, констатировав причину длительности сроков производства активными действиями самого обвиняемого, ЕСПЧ указал, что данному лицу «не может быть поставлено в вину, что он в полном объеме использовал предоставленные национальным законодательством возможности для защиты своих интересов». См.: Карамышева О.В. Позиции ЕСПЧ по вопросам сроков судопроизводства и нарушения права на защиту: практика 2010-2011 годов // Уголовный процесс. 2012. № 3. С. 58—65; Также ЕСПЧ посчитал, «что основной причиной перенаселенности следственных изоляторов является чрезмерно частое использование в России заключения под стражу в качестве меры пресечения и чрезмерная длительность содержания под стражей». См.: Карамышева О.В. Нарушение прав человека при производстве по уголовным делам, выявленные ЕСПЧ в 2011—2012 годах // Уголовный процесс. 2012. № 11. С. 60—69; Кроме того ЕСПЧ толковал понятие «жилище» шире, чем это предусмотрено в отечественном законодательстве со всеми вытекающими последствиями для решений и действий правоохранительных органов; См.: Кононов И.С. Защита неприкосновенности жилища при проведении обыска: рекомендации ЕСПЧ // Уголовный процесс. 2012. № 5. С. 53—55; В ряде решений констатировалось, что «Россией было допущено нарушение ст. 6 Конвенции в результате необеспечения права обвиняемого на допрос показывающих против него свидетелей». См.: Трубникова Т.В. Право обвиняемого допрашивать на показывающих против него свидетелей: подходы ЕСПЧ // Уголовный процесс. 2014. № 3. С. 36—45; По мнению ЕСПЧ сторона обвинения должна доказывать на отсутствие провокации при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий. См.: Карамышева О.В. Позиции ЕСПЧ по вопросам ареста и ОРД: практика 2013 года // Уголовный процесс. 2014. № 3. С. 14—23. 10   Так, например, в 2013 г. ЕСПЧ в 28 своих постановлениях констатировал незаконное продление срока содержания под стражей, в 12 — длительность содержания под стражей, в 16 — длительность рассмотрения судом вопроса правомерности заключения под стражу, в 13 — несправедливость судебного разбирательства. См.: Карамышева О.В. Позиции ЕСПЧ по вопросам ареста и ОРД: практика 2013 года // Уголовный процесс. 2014. № 3. С. 14—23.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

К ВОПРОСУ О КОРРЕКТИРОВКЕ ПРИНЦИПА ПРЕЗУМПЦИИ НЕВИНОВНОСТИ ГАЛИНА ПЕТРОВНА ХИМИЧЕВА, профессор кафедры уголовного процесса и криминалистики Московского педагогического государственного университета, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Презумпция невиновности в уголовном судопроизводстве должна распространять действие не только на обвиняемого и подозреваемого, но и любое иное лицо, изобличаемое в совершении преступления. Ключевые слова: презумпция невиновности, обвиняемый, подозреваемый, лицо, изобличаемое в совершении преступления. Abstract. The presumption of innocence in criminal proceedings must extend not only to the accused and the suspect, but also any other person, expose a crime. Keywords: the presumption of innocence, the accused, the suspect, person exposed a crime.

Принципы уголовного судопроизводства не случайно закреплены не только в уголовно-процессуальном законодательстве, но и на конституционном уровне. Конституция Российской Федерации для всех направлений государственной деятельности имеет определяющее значение, поскольку устанавливает основы конституционного строя Российской Федерации, основные права и свободы человека и гражданина, которые не могут быть изменены иначе как в порядке, установленном Конституцией Российской Федерации (ч. 1 ст. 16, ст. 64). Незыблемость положений Основного закона не случайна и служит гарантией стабильности правовой системы государства, и даже в случаях объективной необходимости внесения изменений в конституционные предписания к их реализации следует относиться крайне осторожно. Вот почему несмотря на широкомасштабную судебно-правовую реформу, поправки к главе 2 УПК РФ, регламентирующей принципы уголовного судопроизводства, вносятся не с той интенсивностью, как в иные разделы уголовно-процессуального закона. Для уголовно-процессуального права Конституция Российской Федерации — основной источник, определяющий принципы уголовного судопроизводства, важнейшие уголовно-процессуальные институ-

№ 5 / 2016

ты, формирующий основы процессуального положения участников уголовного процесса. В связи с этим наличие пробелов и неточностей в конституционных нормах, несоответствие им предписаний норм уголовно-процессуального законодательства во многом препятствует реализации полномочий и прав участников уголовного процесса, исполнению ими процессуальных обязанностей. Отмеченное обстоятельство имеет значение и для органов и должностных лиц, на которые возложено осуществление уголовнопроцессуальной деятельности, и для лиц, участвующих в ней в том или ином процессуальном статусе. Важнейшим конституционным положением, определяющим правовое положение обвиняемого, подозреваемого в уголовном судопроизводстве, выступает презумпция невиновности. Долгое время этот важнейший принцип не получал признания в уголовном процессе, он не был предусмотрен ни в процессуальном законодательстве, ни в Основном законе. В результате процессуальное положение обвиняемого оказалось ущербным и даже закрепленные права не всегда возможно было использовать должным образом. Презумпция невиновности на протяжении долгих лет вызывала научные дискуссии как в части ее

Вестник экономической безопасности

83

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ места в правовой системе, так и содержания, границ реализации и правовых следствий. В результате в нормативных актах нашли закрепления весьма различные формулировки этого правового положения. В первую очередь это касается определения субъекта, на которого распространяется презумпция невиновности. Уголовно-процессуальный закон, закрепляя принцип презумпции невиновности, прежде всего, продублировал предписание ст. 49 Конституции Российской Федерации, согласно которому обвиняемый считается невиновным, пока его виновность в совершении преступления не будет доказана в предусмотренном УПК РФ порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ч. 1 ст. 14 УПК РФ). Обратим внимание, что в этих нормах речь идет об обвиняемом. В то же время ч. 2 ст. 14 УПК РФ указывает на отсутствие обязанности не только обвиняемого, но и подозреваемого доказывать свою невиновность, предусмотрев, что «бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту подозреваемого или обвиняемого, лежит на стороне обвинения». Таким образом, правило о презумпции невиновности в уголовном судопроизводстве сформулировано гораздо шире соответствующего конституционного положения и распространяется не только на обвиняемого, но и на подозреваемого. Процессуальный статусы подозреваемого и обвиняемого (ст. 46, 47 УПК РФ) не идентичны, обладают существенной спецификой; как известно, лицо, поставленное в процессуальное положение подозреваемого, может так и не стать обвиняемым по данному уголовному делу, а потому действие презумпции невиновности в отношении обоих субъектов чрезвычайно важно для уголовного судопроизводства. Вместе с тем, если исходить из ст. 49 Конституции Российской Федерации и ч. 1 ст. 14 УПК РФ, то принцип презумпции невиновности распространяет свое действие исключительно на обвиняемого. Уголовно-процессуальное понятие «обвиняемого» зафиксировано в ч. 1 ст. 47 УПК РФ: это лицо, в отношении которого вынесено постановление о привлечении его в качестве обвиняемого, вынесен обвинительный акт или составлено обвинительное постановление. Следовательно, обвиняемым считается участник уголовного процесса, в отношении

84

которого стороной обвинения собраны доказательства, изобличающие его в совершении преступления, и в процессуальном документе — постановлении — сформулировано обвинение. Однако справедливо ли, что подозреваемый не включен в сферу действия презумпции невиновности, основного принципа, определяющего правовое положение лица, изобличаемого в совершении преступления? Кто же такой подозреваемый? Исходя из ч. 1 ст. 46 УПК РФ, это лицо, в отношении которого возбуждено уголовное дело, задержанное, к которому применена мера пресечения до предъявления обвинения, либо уведомленное о подозрении. Вместе с тем, нельзя забывать, что фактически в уголовном судопроизводстве к категории подозреваемых относится гораздо более широкий круг лиц. Так, ст. 46 УПК РФ не называет к качестве подозреваемого лицо, в отношении которого указанные процессуальные решения не вынесены, но проводятся следственные и иные процессуальные действия по изобличению его в совершении преступления. На практике распространены ситуации, когда следователь часто до последнего момента производства по уголовному делу не ставит лицо в процессуальное положение подозреваемого, обвиняемого, чтобы не допустить противодействия расследованию с его стороны или со стороны его защитника. Лицо фигурирует в качестве свидетеля или вовсе не обладает каким-либо процессуальным статусом, хотя в отношении него фактически осуществляется уголовное преследование. Процессуальный документ, на основании которого лицо приобретает статус обвиняемого и получает возможность использовать соответствующие права, выносится лишь на заключительном этапе расследования, когда все материалы об обстоятельствах совершения преступления собраны, получены доказательства, подтверждающие виновность лица в его совершении. По этому поводу Конституционным Судом Российской Федерации еще в 2000 г. была сформулирована четкая правовая позиция о том, что «факт уголовного преследования и, следовательно, направленная против конкретного лица обвинительная деятельность могут подтверждаться не только актом о возбуждении в отношении данного лица уголовного дела, но и проведением в отношении

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ него следственных действий (обыска, опознания, допроса и др.) и иными мерами, предпринимаемыми в целях его изобличения; выявлением фактов и обстоятельств, уличающих лицо, в отношении которого ведется уголовное преследование или свидетельствующих о наличии подозрений против него (в частности, разъяснением в соответствии с ч. 1 ст. 51 Конституции Российской Федерации права не давать показаний против себя самого)»1. Неслучайно поэтому уголовно-процессуальный закон все же защищает лиц, формально не являющихся подозреваемыми или обвиняемыми, но в отношении которых фактически осуществляется уголовное преследование: ч. 3 ст. 49 УПК РФ допускает защитника к участию в уголовном деле с момента начала осуществления иных мер процессуального принуждения или иных действий, затрагивающих права и свободы лица, подозреваемого в совершении преступления, с момента объявления лицу, подозреваемому в совершении преступления, постановления о назначении судебно-психиатрической экспертизы, а также с момента начала осуществления процессуальных действий, затрагивающих права и свободы лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении. Нужно в связи с этим констатировать, что сформулированное в ч. 1 ст. 46 УПК РФ понятие подозреваемого постепенно «размывается». В настоящее время в уголовном судопроизводстве действуют, помимо подозреваемого, также и иные изобличаемые в совершении преступления участники: «лицо, подозреваемое в совершении преступления», «лицо, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении». Но каков процессуальный статус этих лиц? В уголовно-процессуальном законе о правовом положении «лица, подозреваемого в совершении преступления», и «лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении» четко не говорится, хотя очевидно, что положения т. 46 УПК РФ на них не распространяются. И далее, возникает вопрос: распространяется ли презумпция невиновности на таких лиц? Полагаем, презумпция невиновности, как конституционное предписание и как принцип уголовного судопроизводства, должно применяться не только в отношении обвиняемого и подозреваемого в рамках понятий, определенных в ст. 46 и 47 УПК

№ 5 / 2016

РФ, но и на всякое лицо, невиновность которого ставится под сомнение. Такая точка зрения достаточно распространена в процессуальной науке. В частности, есть мнение о необходимости включения подозреваемого в конституционную формулу презумпции невиновности2; другие авторы полагают, что презумпция невиновности должна распространяться вообще на всех лиц, вовлеченных в уголовное судопроизводство, и ее действие не следует ограничивать конкретными процессуальными фигурами3. Необходимость формирования общеправового положения о презумпции невиновности вызвана тем, что презумпция невиновности закреплена не только в УПК РФ, но и в ряде других отраслевых нормативных правовых актов. Так, в Кодексе Российской Федерации об административных правонарушениях в ст. 1.5. под названием «Презумпция невиновности» определено следующее: «Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, считается невиновным, пока его вина не будет доказана в порядке, предусмотренном настоящим Кодексом, и установлена вступившим в законную силу постановлением судьи, органа, должностного лица, рассмотревших дело». В Налоговом кодексе Российской Федерации также закреплено, что «лицо считается невиновным в совершении налогового правонарушения, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке» (ч. 6 ст. 108). Очевидно, эти предписания не вполне вписываются в существующую редакцию конституционного правила о презумпции невиновности. В силу общеправового характера Конституции Российской Федерации сфера применения рассматриваемого правового положения не должна ограничиваться лишь уголовным судопроизводством; презумпция невиновности должна действовать в отношении не только обвиняемого или подозреваемого, но и каждого лица, изобличаемого в совершении преступления или иного правонарушения. Литература 1. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 г. № 11-П по делу о проверке конституционности положений части 1 статьи 47 и части 2 статьи 51 УПК РСФСР в

Вестник экономической безопасности

85

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ связи с жалобой гражданина В.И. Маслова // СЗ РФ. 2000. № 27. Ст. 2882. 2. Химичева О.В., Химичева Г.П. О совершенствовании принципов уголовного судопроизводства // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 4 (41). С. 625—630. 3. Петрухин И.Л. Презумпция невиновности — конституционный принцип советского уголовного процесса // Сов. государство и право. 1978. № 12. 4. Касумов Ч.С. Презумпция невиновности в советском праве. Баку, 1984. 5. Гуляев А.П. Социально-политический аспект презумпции невиновности // Сов. государство и право. 1988. № 4.

6. Либус И.А. Презумпция невиновности в советском уголовном процессе. Ташкент: Узбекистан, 1981. С. 58.   См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2000 г. № 11-П по делу о проверке конституционности положений ч. 1 ст. 47 и ч. 2 ст. 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова // Собрание законодательства Российской Федерации. 2000. № 27. Ст. 2882. 2   См., напр.: Петрухин И.Л. Презумпция невиновности – конституционный принцип советского уголовного процесса // Советское государство и право. 1978. № 12. С. 18; Касумов Ч.С. Презумпция невиновности в советском праве. Баку, 1984. С. 20. 3   См., напр.: Гуляев А.П. Социально-политический аспект презумпции невиновности // Советское государство и право. 1988. № 4. С. 30; Либус И.А. Презумпция невиновности в советском уголовном процессе. Ташкент: Издательство «Узбекистан», 1981. С. 58. 1

УДК 343.13 ББК 67.410.2

УГОЛОВНОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО: СОСТОЯНИЕ И ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ ЛЮДМИЛА МИЛЬТОНОВНА ВОЛОДИНА, профессор кафедры уголовно-процессуального права

Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, профессор E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Действующий уголовно-процессуальный закон представляет собой конгломерат разрозненных идей, представленных не всегда продуманными решениями законодателя. Современное состояние уголовного судопроизводства требует разработки концепции уголовно-процессуального закона. Необходимо уточнение назначения уголовного судопроизводства, концептуальное решение вопросов обеспечения прав потерпевшего, изменения статуса прокурора, устранения противоречий в регламентации возбуждения уголовного дела. Ключевые слова: уголовное судопроизводство, концепция, уголовная политика, назначение уголовного судопроизводства, принципы. Abstract. The current criminal procedural law stands as an aggregation of disconnected ideas represented by the decisions of a legislator that are not always circumspect. The current condition of criminal procedure requires the development of the conception of criminal procedural law. It is necessary to specify the assignment of the criminal procedure. The conceptual settlement of the issues of ensuring the rights of a complainant, the change in the status of the prosecutor and removement of the contradictions in regulation of initiation of the criminal case are needed as well. Keywords: criminal procedure, conception, criminal policy, assignment, principles, prosecutor.

Еще до введения в действие УПК РФ, наряду с позитивной оценкой нового уголовно-процессуального закона, все более нарастала волна крити-

86

ческих высказываний. Критике подвергался общий подход к определению назначения уголовного судопроизводства и отказ от закрепления его задач,

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ критически был воспринят отказ от принципов публичности, независимости суда, гласности, всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств уголовного дела, равенства всех перед законом и судом. Неоднозначное восприятие принципа состязательности было связано прежде всего с отказом от принципов публичности и всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств уголовного дела. Не поддавалась пониманию идея законодателя об обязательности дачи согласия прокурором на возбуждение каждого уголовного дела. Критическому обсуждению подвергались и другие вопросы регламентации стадии возбуждения уголовного дела. Вызвало волну очередной дискуссии внедрение института принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением. Не до конца последовательно решались вопросы обеспечения прав потерпевшего и возмещения причиненного ему вреда. Изменения уголовно-процессуального закона начались до введения его в действие и продолжаются до сих пор: в общей сложности принято более 200 Федеральных законов, направленных на его изменения и дополнения. Ныне действующий уголовнопроцессуальный закон представляет собой конгломерат разрозненных идей, представленных не всегда продуманными, страдающими непоследовательностью решениями законодателя. Спонтанность изменений закона нередко приводит к их последующему пересмотру и новому изменению или к частичному возврату к старому варианту. Примером тому служат «метания» законодателя в регламентации статуса прокурора, регламентации стадии возбуждения уголовного дела. Объяснение этой непоследовательности, как представляется, лежит в отсутствии глубоко продуманной концепции уголовного судопроизводства, которое, в свою очередь, объясняется отсутствием концепции единой уголовной политики. Уголовный процесс — особый вид деятельности, отражающий как в зеркале соответствующую эпоху. Уголовному судопроизводству отведена роль соответствующего эпохе инструментария, призванного воплощать в жизнь волю власти: будь то первые установления на уровне примитивных представлений о справедливости разрешения тяжбы, будь то современная правовая регламентация, направленная на обеспечение доступа каждого к справедливому

№ 5 / 2016

правосудию. Человеческое общество в силу своего существования так или иначе вынуждено было решать вопросы, связанные с защитой прав и законных интересов потерпевшего, вопросы, касающиеся преступления и, соответственно, ответственности и наказания виновного. И уголовно-процессуальное право призвано упорядочить этот особый вид государственной деятельности, сопряженной с раскрытием преступления, установлением виновного в его совершении, применением к нему наказания и восстановлением нарушенных прав потерпевшего. В ходе дискуссий уже достаточно давно высказывается мнение о необходимости принятия нового УПК РФ взамен действующего «лоскутного» уголовно-процессуального закона. Однако принятию нового закона, как представляется, должно предшествовать, во-первых, обсуждение широкой юридической общественностью единой концепции уголовной политики. Во-вторых, необходима разработка концепции собственно уголовно-процессуального закона, которая должна осуществляться также при участии широкого юридического сообщества страны. Разработка концепции уголовно-процессуального закона требует прежде всего четкой формулировки назначения уголовного судопроизводства и продуманности системы принципов уголовного судопроизводства: она должна быть подвергнута серьезному анализу и переосмыслению с точки зрения критериев, предъявляемых к ней с позиций общечеловеческих ценностей и традиций российского права. Говоря о назначении уголовного судопроизводства нельзя забывать, что уголовный процесс рожден потребностью защиты общества от явлений преступного характера: назначение уголовного судопроизводства по сути своей есть ничто иное, как цель уголовно-процессуальной деятельности, направленная на обеспечение защиты физических и юридических лиц, общества и собственно государства. Трудно объяснить непоследовательность позиции законодателя и понять его отказ от защиты интересов общества: любое преступление есть общественно-опасное деяние, государство обязано защищать от преступных посягательств и человека, и общество в целом. Потребность в регламентации конкретных общественных отношений возникает в социуме в ходе их развития и, являясь побудительной силой развития этих отношений, реализуется в праве. Назначением

Вестник экономической безопасности

87

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ (целью) уголовного судопроизводства прежде всего является защита прав потерпевших (физических и юридических лиц), защита интересов общества и государства от преступления и его последствий. Вместе с тем, общая конструкция назначения уголовного судопроизводства должна быть подкреплена действенным обеспечительным механизмом, гарантирующим достижение цели защиты прав потерпевшего. В этой связи необходимо обратиться к не раз высказываемой идее разработки и внедрения в закон института гражданского иска в уголовном процессе. Справедливость как свойство уголовного судопроизводства, заложенное в его смысл и содержание, упоминается в ст. 6 УПК РФ лишь в соотношении с назначением наказания. Но понятие справедливости имеет более широкое смысловое значение: совершенно очевидно, справедливость правосудия — не прерогатива обвиняемого, справедливость судебного решения прежде всего (должна быть!) направлена на защиту прав потерпевшего в силу того, что государство не сумело обеспечить его безопасность. Справедливость как всеобщее требование должно распространяться в целом и на уголовно-процессуальные процедуры. В УПК следует четко закрепить и задачи уголовного судопроизводства. Цели и задачи уголовного судопроизводства, безусловно, взаимосвязаны: решение конкретных задач, возложенных на правоохранительные органы и суд (а они различны в силу специфики функций, возлагаемых и осуществляемых ими), выступают в заданном отношении средством достижения цели. Анализируя существующие определения принципов уголовного судопроизводства, в которых говорится о том, что принципы отражают его сущность, следует обратить внимание на некоторое смещение установок. Конечно, принципы как основные правовые начала не могут не отражать сущности и содержания уголовного процесса, однако было бы точнее говорить о том, что принципы не только и не столько «отражатели» этого вида деятельности, — они более значимы по своему содержанию, они несут на себе груз определяющих начал уголовно-процессуальной деятельности. Конечно, они характеризуют исторический тип уголовного процесса, характеризуют уровень защиты прав и свобод человека, как носители современной эпохи и определенного этапа раз-

88

вития общественных отношений. И все же принципы — квинтэссенция уголовного судопроизводства: они не только выражают его природу, они формируют ее. Правовые конструкции систем принципов вырастают из общественно-социальных потребностей времени, с другой стороны, конструкция системы — субъективная воля законодателя. Безусловным ориентиром в данном направлении работы служит содержание Конституции Российской Федерации, а потому основой системы принципов должны быть все положения Конституции, отражающие требования международно-правовых стандартов, относящиеся своим содержанием к обеспечению прав и свобод человека и гражданина, которые подвержены возможности их ограничения в силу специфики уголовно-процессуальной деятельности. В связи со сказанным было бы целесообразно, на наш взгляд, выделить в УПК названную группу норм в разделе (главе) «Конституционные основы уголовного судопроизводства», включая в том числе «забытые» законодателем принцип свободы доступа к правосудию (право каждого на справедливую судебную защиту), принцип гласности уголовного судопроизводства (а не общее условие судебного разбирательства), действующий равным образом на всех этапах движения уголовного дела, принцип равенства всех перед законом и судом1. С другой стороны, любая отрасль права, регламентирующая особый круг общественных отношений, имеет собственное содержание, опирающееся на основополагающие начала, определяющие специфику данной отрасли, служащие вектором деятельности. Эти начала могли бы быть выделены в самостоятельный подраздел отраслевых нормпринципов, формирующих, определяющих и обеспечивающих ответственность властных субъектов уголовного процесса за надлежащее исполнение обязанностей в ходе производства по уголовному делу. К таковым следовало бы отнести: принцип публичности, всесторонность, полноту и объективность исследования обстоятельств уголовного дела, свободу оценки доказательств, язык уголовного судопроизводства, свободу обжалования действий и решений органов и должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу. В пылу реформирования статуса прокурора, его полномочия законодатель «урезал» до минимума,

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ но, опомнившись, начал кое-что из них возвращать… Проблема статуса прокурора заключается прежде всего в необходимости возвращения ему основного полномочия — возбуждать уголовное преследование. В Рекомендациях Комитета министров Совета Европы от 6 октября 2000 г. N R (2000) 19 утверждается: прокуроры как представители государственной власти во всех системах уголовного правосудия решают вопрос о возбуждении или продолжении уголовного преследования. «Око государево» должно быть зрячим, а полномочия прокурора — действенными. В рамках разработки концепции должны быть устранены противоречия и решены проблемы ста-

дии возбуждения уголовного дела в части приема и регистрации первичной информации о совершенном (готовящемся) преступлении, предоставления прокурору дополнительных полномочий, дающих возможность оперативно реагировать на допущенные на этой стадии нарушения закона, должны быть конструктивно решены проблемы формирования доказательственной базы для принятия решения о начале производства по делу.

  См. более подробно: Володина Л.М., Володина А.Н. Уголов-

1

ное судопроизводство: право на справедливую и гласную судебную защиту. М.: Изд. «Юрлитинформ». 2010.

УДК 34 ББК 67

МИФЫ И ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ В ОСНОВЕ ОРГАНИЗАЦИИ РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПО УПК РОССИИ АЛЕКСАНДР ФОМИЧ ВОЛЫНСКИЙ, профессор кафедры криминалистики Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя доктор юридических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье автор рассматривает мифы и предубеждения, лежащие в основе организации расследования преступлений по УПК России. Автор полагает, что мифы и предубеждения прошлого повлияли на настоящее и предопределяют будущее. Ключевые слова: организация раскрытия и расследования преступлений, следователь, взаимодействие, судебная экспертиза. Abstract. In this article the author examines the myths and prejudices that underlie the organization of the investigation of crimes under the Criminal Procedure Code of Russia. The author believes that the myths and prejudices of the past influence the present and determine the future. Keywords: organization of detection and investigation of crimes, investigator, interaction, forensics.

Анализ исторического опыта формирования системы современного отечественного судопроизводства, а соответственно, теории и практики раскрытия и расследования преступлений, свидетельствует о том, что за прошедшие 15 лет, как был принят действующий УПК РФ, по данным некоторых ученых, в него внесено не то две, не то две с половиной тысячи поправок, что само по себе свидетельствует о

№ 5 / 2016

несовершенстве не только отдельных предписаний этого основополагающего для организации раскрытия и расследования преступлений Закона, но и в целом его концепции1. Еще при подготовке проекта УПК РФ в дискуссиях о его концепции активно эксплуатировались два, по существу взаимоисключающих мифа: а) о традициях отечественного (читай советского)

Вестник экономической безопасности

89

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ уголовно-процессуального законодательства и необходимости их сохранения; б) о важности заимствования многовекового опыта борьбы с рыночной преступностью в странах западной Европы и США. В конечном итоге, как там у них, в нашем УПК были обозначены принципы уголовного судопроизводства, позаимствованы подходы к его демократизации, гуманизации, но оставлена без изменений (какой была в УПК РСФСР) система доказательств и средств доказывания, то что как раз и определяет возможности правоохранительных органов раскрывать и расследовать преступления. Более того, под влиянием мифов несколько иного порядка и при старании адвокатского лобби эта система оказалась еще более извращенной. По существу мы имеем один из классических примеров, когда мифы и предубеждения прошлого повлияли на настоящее и предопределяют будущее2. Не без связи с этими обстоятельствами само понятие организации раскрытия и расследования преступлений в нашей криминалистической и уголовно-процессуальной литературе представляется теоретико-философски с акцентом на деятельность следователя, без учета реалий следственной практики. Некоторые ученые определяют ее как «рациональный выбор расстановки и приложения сил, орудий и средств»3. Другие утверждают, что это процесс «создания умственной модели предстоящей и осуществляемой деятельности»4 или «процессуальное руководство следователя ходом расследования и его участниками»5. Между тем такую характеристику организации раскрытия и расследования преступлений, по нашему мнению, следует давать, исходя из научно осмысленного, методологически выверенного определения «организации» в энциклопедических изданиях, где она представляется как «внутренняя упорядоченность, согласованность взаимодействия более или менее дифференцированных и автономных частей целого, обусловленного его строением»6. При этом очевидно, что применительно к организации раскрытия и расследования преступлений как «целого» в качестве «автономных частей» выступают такие виды деятельности, как процессуальная, оперативно-розыскная, технико-криминалистическая, судебно-экспертная, а в

90

определенной мере — административная. В этом же перечне следует обозначить деятельность органов, осуществляющих функции надзора и контроля за предварительным следствием. Объединяет эти виды деятельности конечная цель — раскрытие и расследование преступлений, поэтому взаимодействие осуществляющих их служб, аппаратов учреждений представляется как основа организации в целом7. Такое понимание организации раскрытия и расследования преступлений неизбежно ведет к выводу, что ее совершенствование, с учетом современных вызовов преступности, по существу «меганаучная проблема». В рамках любой отдельно взятой науки уголовно-правового цикла, в том числе криминалистики, она нерешаема. Предметами таких наук как известно, определяются рамки их исследований, линии их разграничения, что важно для их самоопределения и самоутверждения в системе себе подобных, для совершенствования присущих им методов, средств и форм деятельности. Но организация раскрытия и расследования преступлений, как целое, характеризуется своим, общим для названных наук предметом деятельности и, соответственно, присущими ему комплексными, межнаучными проблемами, несомненно более сложными (по сравнению с узкопредметными), а вместе с тем чрезвычайно актуальными, по сути своей прорывными. Нам всем необходимо осознать, что исторически сложившаяся мифологированная межнаучная черезполосица в сфере указанных наук отрицательно сказывается на подготовке кадров следователей и оперативных работников в учебных учреждений правоохранительных министерств и ведомств, а следовательно, на эффективности их практической деятельности. Такое положение выгодно в уголовном процессе стороне защиты, но противоречит интересам стороны обвинения. По этой причине, следует признать, представители наук уголовно-правового цикла и видов деятельности, определяющих содержание «частей» организации раскрытия и расследования преступлений как «целого» не смогли консолидировано противостоять принятию крайне противоречивого УПК РФ и ничего не смогли предложить, кроме огромного множества, зачастую не согласованных

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ между собой и с основным текстом этого Закона, поправок в него. Напомним, что ключевым словом в определении организации расследования преступлений является «взаимодействие». Ясно, что эффективность «целого» предопределяется эффективностью деятельности каждой из его «частей», но только при их должном взаимодействии «целое» приобретает качественно иное состояние. При этом очень важно, понимать взаимодействие следователя с оперативным работником как совместные действия. Так оно осуществляется в странах ЕС, где оперативнорозыскные мероприятия в виде отдельной главы о специальных следственных действиях включены в их УПК. По УПК РФ (ст. 38. ч. 2, п. 4) основная форма взаимодействия указанных субъектов выражена в праве следователя «давать органу дознания… обязательные для исполнения письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий». Отсутствие такой переписки в уголовном деле рассматривается лицами, осуществляющими процессуальный надзор за его расследованием, как серьезное упущение, влекущее порой дисциплинарное наказание. Во избежание подобных последствий, следователи (дознаватели) нередко пишут поручение, а вместе с тем и ответ на него. В результате, по данным различных исследований, до 80% ответов представляют собой формальные отписки. Можно ли говорить при этом о взаимодействии — большой вопрос. Такое отношение к взаимодействию следователя с оперативными работниками сформировалось у нас под влиянием мифа о «зловредной роли» оперативно-розыскной деятельности во время культа личности. При этом меньше всего обращается внимание, что это регламентированная законом деятельность государственных органов, что она не имеет никакого отношения к «доносительству» и «стукачеству» как способам расправы над политическими противниками — «врагами» господствовавшей в то время власти. Влияние этого мифа сказалось на содержании ст. 89 УПК РФ, фактически запрещающей использование данных ОРД в процессе доказывания, и ст. 163, ч. 2 УПК РФ, в которой как-то стыдливо и противоречиво отмечается, что «к работе след-

№ 5 / 2016

ственной группы могут быть привлечены (а могут быть не привлечены? А.В.) должностные лица, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность». И это при том, что без ОРД не раскрывается ни одно тяжкое и особо тяжкое преступление, что на практике для этого по-прежнему создаются следственно-оперативные группы, а нередко и постоянно действующие8. Впрочем, эта проблема настолько же сложна, насколько злободневна. Она требует самостоятельного межнаучного исследования, в том числе с позиций экономики. Нельзя же признать нормальным положение, пишет по этому поводу В.Ф. Статкус, когда на аппараты, осуществляющие ОРД, государство тратит денег больше, чем на гласные следственные органы, а результаты их деятельности не находят отражения и должного признания в процессе доказывания и в приговорах судов по уголовным делам — «деньги на ветер» — заключает ученый9. 4. Своеобразные мифы и предубеждения проявляются в решении проблем организации и правового регулирования использования в раскрытии и расследовании преступлений современных достижений науки и техники, трансформируемых через криминалистику и судебную экспертизу. Под их влиянием до сих пор сохраняется почти 100 лет назад сформировавшаяся организация деятельности экспертно-криминалистических подразделений органов внутренних дел (ЭКП ОВД), которая сегодня оказалась в жестком противоречии с уровнем развития используемой ими техники собирания следов преступления, их исследования и использования, прежде всего, в форме современных информационно-поисковых систем криминалистического назначения типа «Папилон», «Автопоиск», «Опознание», «Оружие» и др. Потенциальные возможности таких систем сегодня не раскрываются в полной мере, поскольку они не обслуживаются должным образом подготовленными специалистами в текущем режиме времени (без чего система лишена достоинств системы). Соответственно, явно усложнились и возросли по объему задачи, связанные с обслуживанием такой техники, с содержанием ее в состоянии готовности к практическому применению. Очевидна необходимость специальной подготовки и более основательной специализации используе-

Вестник экономической безопасности

91

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ мых ее экспертов и особенно специалистов. Но это невозможно при совмещении их функций в одном лице. Иначе говоря, экстенсивный путь развития ЭКП ОВД (расширение их сети, увеличение их штатной численности, выделение дополнительных денежных средств на их техническое оснащение и т.п.) себя окончательно исчерпал. Как ни странно, но при этом бытует и широко используется в дискуссии на эту тему миф, что лучше эксперта-криминалиста функцию специалиста никто не исполнит. Согласиться с таким мнением можно лишь в том смысле, что специалист-криминалист должен иметь профессиональную подготовку по собиранию и экспрессисследованию следов преступлений на уровне эксперта. Но при этом, в отличие от эксперта, он должен иметь навыки работы не только с отдельными, различными по природе и механизму образования следами, но и с их «картиной», помогая следователю в установлении механизма и иных обстоятельств преступления, а оперативному работнику в его раскрытии по горячим следам. Именно в этом смысле не без оснований утверждается, что самая сложная, комплексная и самая важная для раскрытия и расследования преступлений «экспертиза» — это исследование места происшествия. Отсюда возникает далеко не риторический вопрос, а готовы ли в общей массе эксперты ЭКП ОВД профессионально выполнять такую «экспертизу», если сегодня почти половина из них не имеет системной криминалистической подготовки — это эксперты-химики, бухгалтера, биологи, автотехники и т.п. Справедливости ради заметим, в основе своей они великолепные, но узкопрофильные судебные эксперты, а на месте происшествия необходимы специалисты-универсалы, обладающие навыками работы с функционально разнообразной поисковой техникой, конструктивно отличающейся от той, которая используется в лабораторных условиях при производстве экспертиз. Этим, по нашему мнению, объясняется крайне низкая результативность работы экспертов ЭКП ОВД в качестве специалистов — с их участием в этом следственном действии изымается в среднем немногим более одного следа преступления (данные ЭКЦ МВД за 2009 г.). В зарубежных странах, где функции экспертов (научная полиция) и специалистов (техническая полиция)

92

организационно разделены, этот показатель выше в 3—4 раза. В этой связи уместно напомнить, что судебноэкспертные учреждения и экспертно-криминалистические подразделения уже реформированы даже в союзных с Россией государствах — в Республике Беларусь и в Казахстане. 5. В части взаимодействия следователя с оперативными работниками, с экспертами и специалистами-криминалистами положение еще более сложно во вновь созданных правоохранительных министерствах и ведомствах. Показательна в этом отношении ситуация в Следственном комитете России, призванного раскрывать и расследовать тяжкие и особо тяжкие преступления. Однако непосредственно в его распоряжении для этого ничего нет, разумеется, кроме мозгов следователей, которым остается только одно, надеяться на помощь соответствующих служб других министерств и ведомств. Но надо ли доказывать, что межведомственное взаимодействие еще более сложно, противоречиво и менее эффективно, чем внутриведомственное. Имея в виду данное обстоятельство, три года назад (в 2013 г.) на научно-практической конференции в Академии МВД России мной был задан вопрос выступавшему с сообщением референту правового управления администрации Президента России (фамилию не называю по соображениям корректности): «Не считаете ли Вы, по крайней мере, небесспорным формирование в нашей стране полисистемы организационно разобщенных правоохранительных министерств и ведомств, в то время как преступность глобализируется, расширяет географию своей деятельности, выходя на международный уровень, демонстрирует все более высокую организованность, мобильность, техническую оснащенность и вооруженность?» «Нет, — категорически ответил он, и добавил, — в США автономно действует полтора десятка различных правоохранительных служб и ведомств…..». Ответ довольно наглядно свидетельствует о формальной оценке зарубежного опыта и его явно не удачного механического переноса на почву российских реалий борьбы с преступностью. При этом не учитывалась сущая «мелочь». В США полицейское расследование, в отличии от нашего предварительного, предполагает реализацию в пол-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ном объеме всего арсенала гласных и негласных методов и средств, имеющихся в распоряжении полиции, вне зависимости от ее ведомственной принадлежности и профиля деятельности, а получаемые при этом доказательства оцениваются судом. Следует учитывать и то, что наша страна, в отличие от США окружена множеством не всегда дружественных стран. Судя по тому, что в систему МВД РФ возвращены службы по контролю за миграционным процессом и за незаконным оборотом наркотических средств, ошибочность таких решений осознается и нашим Правительством. Между тем Следственный комитет РФ, стремясь хоть как-то поправить положение, начал формировать свою систему ЭКП. Но при этом он пошел по пути формального клонирования организации деятельности этих подразделений, по образцу и подобию, действующей в МВД РФ, включая совмещение функций экспертов и специалистов-криминалистов, не учитывая концептуальные различия техникокриминалистической и судебно-экспертной видов деятельности10. Уже сегодня МВД РФ и Минюст РФ не могут согласовать единую классификацию судебных экспертиз, обеспечить стандартизацию методик их проведения. Можно представить, что будет, если «свои» судебно-экспертные учреждения или экспертно-криминалистические подразделения создадут другие правоохранительные министерства и ведомства. Это неизбежно повлечет возрастающее количество повторных экспертиз и, как следствие, увеличение сроков расследования. При этом можно с уверенностью прогнозировать многократное увеличение расходов на весьма дорогостоящую экспертно-исследовательскую технику и крайне низкий коэффициент ее использования. А рынок обязывает учитывать и этот фактор. Очень важно, чтобы организационно-структурные изменения в системе судебно-экспертных учреждений, включая ЭКП ОВД, сопровождались соответствующими изменениями в уголовно-процессуальном законодательстве. В частности, специалистов, организационно обособленных от экспертов, следует наделить правом производства исследований, результаты которых должны иметь доказательственное значение. Такая практика получила

№ 5 / 2016

всеобщее признание и широкое распространение в странах ЕС. В некоторых из них соотношение судебных экспертиз и исследований определяется: один к девяти. Экспертизы назначаются только в случаях, когда заключение специалиста вызывает сомнение. Таким образом, возможно сокращение значительного объема работы, формально дублируемой в настоящее время специалистами и экспертами, так решается актуализировавшаяся в последнее время проблема процессуальной независимости судебных экспертов11. Очевидно, что и эта «часть целого» — деятельности по раскрытию и расследованию преступлений нуждается в целевом межнаучном исследовании и реформировании, в том числе с учетом опыта Республики Беларусь и Казахстана. 6. Серьезное влияние на организацию раскрытия и расследования преступлений в нашей стране оказывают органы прокуратуры и суды, осуществляющие функции процессуального надзора и контроля. Необходимость такой деятельности, как «части» в системе «целого» сама по себе не вызывает сомнения. Однако в условиях формирования рыночных социально-экономических отношений и реформирования нашего уголовного судопроизводства, под влиянием тех же мифов и предубеждений, а также не всегда критически оцениваемого опыта зарубежных стран, система процессуального надзора и контроля за следствием приобрела чрезвычайно сложный, а вместе с тем малоэффективный характер. Эту систему можно представить в виде пирамиды, в основании которой следователи и оперативные работники, а над ними их начальники, начальники начальников, прокуроры по надзору за следствием, их руководители, наконец суды, не говоря уже о службе собственной безопасности, об адвокатах и т.д. В основе этой системы системное недоверие и формирование по этой причине многоступенчатого механизма «контроля за контролерами». Но хорошо известно, чем сложней такая система, тем больше она подвержена коррупции, и при этом оказывается, что «у семи нянек дитя без глазу», не говоря уже о принципе ее экономичности. И при этом, вот уж все разумное сокрушающее влияние мифов, высказываются предложения о необходимости создания еще одного элемента с контрольно-надзорными функциями — института

Вестник экономической безопасности

93

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ следственных судей, не меняя основанные на мифах и предрассудках упомянутые выше положения УПК РФ о доказательствах и процессе доказывания. Такой институт имеется в ряде зарубежных стран, но основная его функция заключается, в обеспечении законности и конспиративности в осуществлении специальных (негласных) следственных действий, включая санкционирование их проведения. Очевидно, что эту систему так же следует, если не реформировать, то упорядочить, преследуя цель сокращения надзорно-контрольных инстанций и наделения следователей возможно широкой процессуальной самостоятельностью и независимостью, с одновременным определением комплекса мер, направленных на совершенствование их профессиональной подготовки, на стимулирование их труда и, конечно, на повышение их ответственности. Литература 1. Ищенко Е.П. Реформой правит криминал. М.: Изд-во «Юрлитинформ». 2013. С. 18—60; его же. О концептуальных недостатках уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // О криминалистике и не только. Избранные труды. М.: «Проспект». 2016. С. 90—98. 2. Волынский А.Ф. Социальные функции и задачи наук уголовно-правового цикла в условиях реформирования уголовного судопроизводства // Наука и практика. «Актуальные проблемы юридической науки и практики». Материалы международной научно-практической конференции 26 февраля 2004 г. Орел: ОрЮИ, 4(20). 2004. С. 8—11. 3. Ларин А.М. Я следователь. М.: Издательский дом «Автограф». 2008. С. 343. 4. Зеленский В.Д. О понятии и содержании организации расследования преступлений // Проблемы организации расследования преступлений. Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Краснодар, 21—22 сентября 2006 г.) Краснодар, 2006. С. 21. 5. Ищенко Е.П. Об организации предварительного расследования преступлений // Криминалистическое учение об организации расследования преступлений: формирование и практическая реализация. Материалы межвузовского научно-практического семинара. (Москва, 25 марта 2014 г.). М., 2014. С. 18—19.

94

6. БСЭ. 3-е изд. Т. 18. М., 1974. С. 1407; Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 463. 7. Волынский А.Ф. Организация раскрытия и расследования преступлений: проблемы и пути решения // Российский следователь. № 1. 2016. С. 7—11. 8. Приказ Следственного комитета Прокуратуры РФ от 02.09.2008 г. № 79. 9. Статкус В.Ф. Следователь по особо важным делам. М.: Интеркрим-пресс. 2007. С. 43. 10. Волынский А.Ф. Судебно-экспертная и криминалистическая виды деятельности: общее и особенное // Эксперт-криминалист. № 2. 2013 С. 18—20. 11. О состоянии законности в деятельности государственных экспертных учреждений (подразделений) и негосударственных экспертов // Информационно-аналитический бюллетень Генеральной прокуратуры Российской Федерации. № 1 (5). М., 2014. С. 50.   Ищенко Е.П. Реформой правит криминал. М.: Изд-во «Юрлитинформ». 2013. С. 18—60; его же. О концептуальных недостатках уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации // О криминалистике и не только. Избранные труды. М.: «Проспект». 2016. С. 90—98. 2   Волынский А.Ф. Социальные функции и задачи наук уголовно-правового цикла в условиях реформирования уголовного судопроизводства // Наука и практика. «Актуальные проблемы юридической науки и практики». Материалы международной научно-практической конференции 26 февраля 2004 г. Орел: ОрЮИ, 4(20). 2004. С. 8—11. 3   Ларин А.М. Я следователь. М.: Издательский дом «Автограф». 2008. С. 343. 4   Зеленский В.Д. О понятии и содержании организации расследования преступлений // Проблемы организации расследования преступлений. Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Краснодар, 21—22 сентября 2006 г.) Краснодар, 2006. С. 21. 5   Ищенко Е.П. Об организации предварительного расследования преступлений // Криминалистическое учение об организации расследования преступлений: формирование и практическая реализация. Материалы межвузовского научно-практического семинара. (Москва, 25 марта 2014 г.). М., 2014. С. 18—19. 6   БСЭ. 3-е изд. Т. 18. М., 1974. С. 1407; Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 463. 7   Волынский А.Ф. Организация раскрытия и расследования преступлений: проблемы и пути решения // Российский следователь. № 1. 2016. С. 7—11. 8   Приказ Следственного комитета Прокуратуры РФ от 02.09.2008 г. № 79. 9   Статкус В.Ф. Следователь по особо важным делам. М.: Интеркрим-пресс. 2007. С. 43. 10   Волынский А.Ф. Судебно-экспертная и криминалистическая виды деятельности: общее и особенное // Эксперт-криминалист. № 2. 2013 С. 18—20. 11   О состоянии законности в деятельности государственных экспертных учреждений (подразделений) и негосударственных экспертов // Информационно-аналитический бюллетень Генеральной прокуратуры Российской Федерации. № 1 (5). М., 2014. С. 50. 1

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

СОВРЕМЕННОЕ РОССИЙСКОЕ УГОЛОВНОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО: ПУТИ ОПТИМИЗАЦИИ ОКСАНА ВАЛЕНТИНОВНА КАЧАЛОВА, заведующая отделом проблем уголовного судопроизводства Российского государственного университета правосудия, кандидат юридических наук, доцент, E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматриваются основные направления рационализации современного российского уголовного судопроизводства. Делается вывод о том, что наиболее важными направлениями оптимизации уголовного судопроизводства выступают дальнейшее развитие упрощенных форм при расследовании и разрешении уголовных дел, информатизация уголовного судопроизводства, широкое распространение примирительных процедур по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести, отказ от отдельных процессуальных норм, усложняющих излишним образом процесс производства по уголовным делам. Ключевые слова: оптимизация уголовного судопроизводства, упрощенные уголовно-процессуальные формы, информатизация производства по уголовным делам, особый порядок судебного разбирательства, возвращение уголовного дела прокурору. Abstract. In the article the basic directions of the rationalization of the modern Russian criminal proceedings. The conclusion is that the most important areas of optimization of criminal proceedings are the further development of simplified forms in the investigation and resolution of criminal cases, computerization of criminal justice, widespread conciliation procedures in cases of crimes small and moderate, non-specific procedural rules, complicating excessive way production process in criminal cases. Keywords: optimization of criminal justice, criminal procedure simplified form, information in criminal cases, a special order of the trial, the return of the criminal case to the prosecutor.

Сфера уголовной юстиции, как и иные сферы современного постиндустриального информационного общества объективно развивается в сторону рационализации. Еще в 1987 г. в Рекомендации № 6 r (87) 18 Комитета министров Совета Европы «Относительно упрощения уголовного правосудия» были определены основные направления оптимизации уголовнопроцессуальной деятельности: дискреционное преследование; суммарное производство, альтернативы уголовному преследованию, введение упрощенных процедур; упрощение обычных судебных процедур. Профессор И.Я. Фойницкий писал, что уголовный «процесс, кроме моральной основы, состоящей в направлении его к правильному разрешению дела,

№ 5 / 2016

имеет основу…экономическую; как институт практической жизни он должен сообразоваться с наличными средствами государства, и при построении его весьма важно соблюдать экономию времени, личных сил и денежных затрат»1. Споры и сомнения всегда касались лишь количественных и качественных аспектов оптимизации уголовного судопроизводства, допустимых ее пределов. Общий критерий пределов возможной оптимизации уголовного судопроизводства был обозначен отечественной наукой более 30 лет назад: И.Л. Петрухин, Г.П. Батуров и Т.Г. Морщакова высказались за то, что «…снижать уровень социальных издержек в судопроизводстве можно и нужно лишь при усло-

Вестник экономической безопасности

95

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ вии, что это не отразится на его качестве», экономия может привести к ухудшению качества правосудия, в этом случае велик риск причинения вреда охраняемым ценностям нематериального характера, еще боли важным, чем материальные2. Определяя современные пути и направления развития рационализации современного российского уголовного судопроизводства, следует отметить, на наш взгляд, наиболее важные их них: применение упрощенных форм при расследовании и разрешении уголовных дел, информатизация уголовного судопроизводства, широкое распространение примирительных процедур по делам о преступлениях небольшой и средней тяжести, отказ от отдельных процессуальных норм, усложняющих излишним образом процесс производства по уголовным делам. Наиболее распространенной из форм оптимизации уголовного судопроизводства является применение упрощенных уголовно-процессуальных форм: дознания в сокращенной форме (гл. 32.1 УПК РФ) с последующим рассмотрением дела в особом порядке (гл. 40 УПК РФ), и двух разновидностей особого порядка судебного разбирательства — порядка, предусмотренного гл. 40 УПК РФ и особого порядка судебного разбирательства, следующего за заключением досудебного соглашения о сотрудничества в порядке гл. 40.1 УПК РФ. Количество дел, рассмотренных российскими судами в сокращенном порядке, из года в год неуклонно растет3. Задачи рационализации уголовного судопроизводства настоятельно требуют формирования новой модели ускоренного досудебного производства, которая будет применяться при расследовании преступлений, не представляющих большой общественной опасности, совершенных в условиях очевидности и не представляющих сложности в расследовании. Дознание в сокращенной форме, предусмотренное гл. 32.1 УПК РФ, является в силу целого комплекса причин неэффективным, не способным оптимизировать процесс расследования и разрешения уголовных дел, облегчить доступ граждан к правосудию, обеспечить разумные сроки уголовного судопроизводства при расследовании уголовных дел. В качестве необходимых процессуальных признаков новой модели ускоренного досудебного про-

96

изводства следует рассматривать возможность применения упрощенной формы вне зависимости от позиции участников уголовно-правового конфликта и признания вины лица, совершившего преступление, сокращение сроков расследования таких преступлений. Однако обстоятельства, подлежащие доказыванию по таким делам, не должны быть существенно сокращены по сравнению с теми, которые устанавливаются по другим уголовным делам. Другим важнейшим направлением рационализации уголовного судопроизводства является его информатизация: • введение электронной формы уголовного дела и отдельных его элементов в электронной форме4; • переход участников предварительного следствия на смс-оповещения. Извещение участников уголовного судопроизводства допускается, в том числе посредством CMC-сообщения в случае их согласия на уведомление таким способом и при фиксации факта отправки и доставки СМС-извещения адресату5; • щирокое использование аудио и видео технологий в процессе расследования и разрешения дел, в том числе и для управления движением дел и получения доказательств и обеспечения обмена данными и информацией между судом и сторонами. Успешный опыт подобного рода существует в ряде европейских стран; • переход на аудиовизуальную фиксацию судебного заседания. К числу иных процессуальных возможностей оптимизации уголовного судопроизводства следует отнести отказ от отдельных процессуальных норм и процедур, излишним образом усложняющих производство по уголовным делам: • сокращение оснований для возвращения уголовного дела прокурору. Отсутствует серьезная необходимость возвращать уголовное дело прокурору, если при ознакомлении обвиняемого с материалами уголовного дела ему не были разъяснены права, предусмотренные ч. 5 ст. 217 УПК РФ. Речь не идет о том, чтобы обязанность следователя разъяснять обвиняемому положения ч. 5 ст. 217 УПК возложить на суд. Имеются в виду только те редкие случаи, когда следователь по каким-то причинам не выполнил или некачественно выполнил эту обязанность6.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Нуждаются в изменении и положения п. 2 ч. 1 ст. 237 УПК РФ, предусматривающего необходимость возвращения уголовного дела прокурору ввиду невручения копии обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления. Данное нарушение, по нашему мнению, может быть и должно устранено без возвращения уголовного дела прокурору. Поскольку возвращение уголовного дела прокурору осуществляется через предварительное слушание (п. 2 ч. 2 ст. 229 УПК РФ), которое проводится с участием сторон, можно было бы обеспечить вручение копии обвинительного заключения, обвинительного акта или обвинительного постановления прокурором в ходе предварительного слушания в присутствии суда, который непосредственно в этом убеждается. Если же место пребывания обвиняемого неизвестно, либо обеспечение его явки проблематично, суд в порядке предварительного слушания может приостановить производство по делу, не возвращая при этом его прокурору, одновременно обязывая его установить место пребывания обвиняемого, обеспечить его явку и вручить копию обвинительного заключения, постановления или акта: • возможное установление дифференцированных сроков для рассмотрения дела судом. Наиболее эффективный способ в организации судами рассмотрения уголовных дел предполагает определенную дискрецию в выборе приоритетов. Подход к длительности судебного процесса из серии „всех под одну гребенку» является контрпродуктивным как с точки зрения процессуальной эффективности, так и справедливости, поскольку препятствует должной подготовке к рассмотрению более сложных дел7; • предоставление мотивировочной части судебного решения по уголовным делам о преступлениях небольшой и средней тяжести только по ходатайству стороны; • отказ от практики автоматического вручения копий судебного решения, даже если оно изготовлено в полной мотивированной форме; • отказ от практики обязательного изготовления протокола судебного заседания при наличии обязательной видеозаписи хода судебного заседания;

№ 5 / 2016

• введение запрета на обжалование по определенным незначительным категориям дел (что применяется в ряде европейских стран). Литература 1. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 сентября 1975 г. № 5 «О соблюдении судами Российской Федерации процессуального законодательства при судебном разбирательстве уголовных дел». 2. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2004 г. № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации». Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 декабря 2006 г. № 60 «О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел». 3. Абдулвалиев А.Ф. Предпосылки и перспективы внедрения электронной формы уголовного дела в деятельность судебных органов // Вопросы права и политики. 2013. № 5. 4. Качалова О.В., Цветков Ю.А. Электронное уголовное дело — инструмент модернизации уголовного судопроизводства // Российское правосудие. 2015. № 2. 5. Колосович М.С., Колосович О.С. Электронная форма заявления как повод для возбуждения уголовного дела // Вестник Волгоградской академии МВД России. Волгоград: Изд-во Волгогр. акад. МВД России, 2011, № 3 (18). 6. Кувычков С.И. Использование в доказывании электронной информации // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. Нижний Новгород: Изд-во Нижегор. акад. МВД России, 2012, № 2. 7. Петрухин И.Л., Батуров Г.П., Морщакова Т.Г. Теоретические основы эффективности правосудия. М., 1979. 8. Тришева А.А. Возвращение уголовного дела прокурору и разумный срок уголовного судопроизводства // Законность, 2011, № 5. 9. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996. Т. 1. 10. Франс ван дер Долен, Георг Става. Эффективность судебных разбирательств // Совместный Проект Европейского Союза и Совета Европы «Вве-

Вестник экономической безопасности

97

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ дение апелляционного порядка пересмотра судебных решений в Российской Федерации». 11. Халиуллин А.И. Электронная подпись в уголовном процессе России //Актуальные проблемы российского права. 2014, № 6. 1   Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1996. Т. 1. с. 141. 2   Петрухин И.Л., Батуров Г.П., Морщакова Т.Г. Теоретические основы эффективности правосудия. М., 1979. С. 185. 3   В 2010 году в особом порядке было рассмотрено 553 099 уголовных дел (51,5% от общего числа рассмотренных уголовных дел), в 2011 — 567 330 дел (56,8%), в 2012 — 573 003 дел (60,8%), в 2013 — 589 230 дел (62,5%), в 2014 — 598 807 дел (64,2%), в 2015 626 77 дел (65,2%) // Сайт Судебного департамента при Верховном Суде РФ. URL: http://www.cdep.ru/index. php?id=79&item=2883 4   См. об этом, например: Качалова О.В., Цветков Ю.А. Электронное уголовное дело — инструмент модернизации уголовного судопроизводства // Российское правосудие. 2015. № 2; Абдулвалиев А.Ф. Предпосылки и перспективы внедрения электронной формы уголовного дела в деятельность судебных органов // Вопросы права и политики. 2013. № 5. C. 150—164; Халиуллин А.И. Электронная подпись в уголовном процессе России // Актуальные проблемы российского права. 2014, № 6; Кувычков С.И. Использование в доказывании электронной информации // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. Нижний Новгород: Изд-во Нижегор.

акад. МВД России, 2012, № 2; Колосович М.С., Колосович О.С. Электронная форма заявления как повод для возбуждения уголовного дела // Вестник Волгоградской академии МВД России. Волгоград: Изд-во Волгогр. акад. МВД России, 2011, № 3 (18). С. 124—130 и др. 5  См. об этом: п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 сентября 1975 г. № 5 «О соблюдении судами Российской Федерации процессуального законодательства при судебном разбирательстве уголовных дел» (с изменениями, внесенными постановлениями Пленума от 20 декабря 1976 г. № 7, от 20 декабря 1983 г. № 10, от 27 августа 1985 г. № 7, от 24 декабря 1985 г. № 10, от 21 декабря 1993 г. № 11, от 6 февраля 2007 г. № 7); п. 15.1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 марта 2004 г. № 1 «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» (с изменениями, внесенными постановлениями Пленума от 5 декабря 2006 г. № 60, от 11 января 2007 г. № 1, от 9 декабря 2008 г. № 26, от 23 декабря 2008 г. № 28, от 23 декабря 2010 г. № 31); п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 5 декабря 2006 г. № 60 «О применении судами особого порядка судебного разбирательства уголовных дел» (с изменениями, внесенными постановлениями Пленума от 24 февраля 2010 г. № 4, от 23 декабря 2010 г. № 31) и др. 6   См. например: Тришева А.А. Возвращение уголовного дела прокурору и разумный срок уголовного судопроизводства. // Законность, 2011, № 5. 7   Франс ван дер Долен, Георг Става. Эффективность судебных разбирательств.// Совместный Проект Европейского Союза и Совета Европы «Введение апелляционного порядка пересмотра судебных решений в Российской Федерации».

УДК 343.13 ББК 67.410.2

ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ РУКОВОДСТВО НАЧАЛЬНИКА ОРГАНА ДОЗНАНИЯ И НАЧАЛЬНИКА ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ ДОЗНАНИЯ: КОНКУРЕНЦИЯ ИЛИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ? ОКСАНА ВАЛЕРЬЕВНА МИЧУРИНА, профессор кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, профессор E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Когда органом дознания выступает какой-либо государственный орган, тогда он традиционно представляет собой систему, состоящую из двух, а иногда и более субъектов: руководителя и подчиненного ему должностного лица (или нескольких лиц). Государственный орган не может сам непосредственно осуществлять конкретные действия, принимать процессуальные решения. Фактически это может сделать только физическое лицо. Учитывая данное обстоятельство, в нормативный оборот введены субъекты, являющиеся структурными элементами системы «орган дознания»: начальник органа дознания (п. 17 ст. 5, ст. 40.2 УПК РФ), начальник подразделения дознания (п. 17.1 ст. 5, ст. 40.1 УПК РФ) и дознаватель (п. 7 ст. 5, ст. 41 УПК РФ). В такой системе руководителем выступает начальник органа дознания. А какова роль другого начальника — начальника подразделения дознания? Он полноценно осуществляет процессуальное руководство? И нет ли конкуренции в полномочиях этих двух руководителей?

98

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Ключевые слова: дознание; процессуальное руководство; процессуальный контроль; начальник органа дознания; начальник подразделения дознания; дознаватель. Abstract. When the body of inquiry serves the public authority, whereas traditionally it is a system consisting of two, and sometimes more subjects: the manager and his subordinate officer (or more persons). A public agency may not itself directly implement any specific actions to take procedural decisions. In fact, it can only do an individual. Given this fact, the law introduces the subjects, which are structural elements of the system «body of inquiry»: the chief of a body of inquiry (p. 17 of art. 5, art. 40.2 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation), the chief of division of inquiry (p. 17.1 of art. 5, art. 40.1 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation) and the investigator (p. 7 of art. 5, art. 41 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation). In this system, the head serves as the chief of body of inquiry. And what then is the role of another head — the chief of division of inquiry? And whether there is no competition here in the powers of the two leaders? Keywords: inquiry; рrocedural мanual; рrocedure control; chief of body of inquiry; chief of division of inquiry; investigator.

Руководство в какой-либо сфере есть деятельность управленческая. И как об этом свидетельствует само слово, осуществляется руководителями. Обращена такая деятельность, прежде всего, внутрь системы на подчиненных сотрудников, то есть управляемую подсистему с целью ее наилучшей организации. Органы внутренних дел в качестве органа дознания тоже представляют собой систему, состоящую из руководителя и подчиненного ему должностного лица (или нескольких лиц). Таким образом, руководство в сфере дознания осуществляется руководителем дознания (управляющей подсистемой) в отношении дознавателей (управляемой подсистемы). В юридической литературе по отношению к органам предварительного расследования принято различать два вида руководства: процессуальное и непроцессуальное (организационное)1. В первом случае управляющее воздействие руководителя строго урегулировано уголовно-процессуальным законом, осуществляется во время производства по конкретному уголовному делу и реализуется в процессуальной форме на основе возникающих правоотношений. Организационное руководство отличается тем, что представляет собой непроцессуальное управление. Здесь организующее воздействие субъекта управления на подчиненных ему лиц реализуется в административно-правовых и иных формах. При организационном руководстве влияние на процессуальную деятельность, безусловно, оказывается, но лишь опосредованным путем, тогда как процессуальное руководство воздействует на нее непо-

№ 5 / 2016

средственно. Подобное различие процессуального и организационного руководства применимо также и к дознанию. Процессуальное руководство в сфере дознания, являясь персонифицированной деятельностью руководителя, направлено на предотвращение отклонений процесса расследования от установленного законом порядка, его объем и содержание определяются и регламентируются в предоставленных уголовно-процессуальным законом полномочиях руководителя. Организуют такую работу и несут персональную ответственность за ее состояние, соблюдение законности и конечные результаты начальник органа дознания и начальник подразделения дознания. Система прямых связей в органе дознания — это жесткая структура, при которой каждый случай передачи команды управления, минуя непосредственно подчиненную систему, нежелателен, так как способен нарушить ритм ее функционирования. Вот почему начальник органа дознания является субъектом управления по отношению к дознавателю и любому другому должностному лицу органа дознания, в том числе начальнику подразделения дознания. В связи с чем, последнего нельзя уравнивать по статусу с начальником органа дознания. Их взаимоотношения являются отношениями субординации. Надо заметить, что любой аппарат государственных служащих внутри государственного органа строится на принципах субординации, то есть соподчинения одних работников другим. Каждое

Вестник экономической безопасности

99

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ должностное лицо здесь обычно обладает четко определенной компетенцией внутри иерархического разделения труда и ответственности за свою деятельность перед вышестоящим должностным лицом. Не избежал субординационного построения и орган дознания. К примеру, все сотрудники, реализующие полномочия органа дознания имеют, как правило, четко определенные обязанности и права в сфере уголовного судопроизводства и несут по ним ответственность перед начальником органа дознания. Сотрудники подразделения дознания, помимо аналогичного подчинения начальнику органа дознания, ответственны за осуществление уголовно-процессуальной деятельности и перед начальником подразделения дознания. Последний, в свою очередь, несет также ответственность перед начальником органа дознания за весь объем работы, выполняемый дознавателями. Причем такая субординация соблюдается ими именно в сфере уголовно-процессуальной деятельности, а не только в силу служебной подчиненности. Так, указания начальника подразделения дознания по уголовному делу обязательны для исполнения дознавателем, но могут быть обжалованы им начальнику органа дознания или прокурору (ч. 4 ст. 40.1 УПК РФ). Что же касается отношений начальника подразделения дознания внутри системы «орган дознания» с сотрудниками, осуществляющими другие полномочия органа дознания, то они имеют не субординационный, а скорее координационный характер в силу отсутствия не только служебной, но и процессуальной соподчиненности друг с другом. Процессуальное руководство начальника органа дознания и начальника подразделения дознания складывается из реализации ими полномочий, закрепленных в уголовно-процессуальном законе. Объем и содержание этих полномочий различны, но по справедливому мнению О.В. Гладышевой, их объединяет одна общая цель — обеспечение всестороннего, полного и объективного расследования преступлений в форме дознания, а также защита прав и законных интересов его участников2. При этом начальник органа дознания осуществляет процессуальные полномочия для надлежащей организации деятельности не только дознавателя, но и любого другого должностного лица органа дознания. Что же касается начальника подразделения

100

органа дознания, то его полномочия ограничены только сферой дознания и вверенным ему подразделением. Иными словами, руководство начальника подразделения распространяется лишь на находящихся в его подчинении дознавателей, что подтверждается ч. 1 ст. 40.1 УПК РФ: «Начальник подразделения дознания по отношению к находящимся в его подчинении дознавателей уполномочен…». Проведенное нами изучение уголовных дел, находившихся в производстве дознавателей подразделений дознания органов внутренних дел, показало, что исключительно все решения дознавателя (начиная с постановления о возбуждении уголовного дела и вплоть до вынесения окончательного решения) контролируются начальником подразделения дознания. Вместе с тем, нельзя не отметить, что УПК РФ не требует утверждения начальником подразделения дознания процессуальных решений дознавателя. Только начальник органа дознания может придавать юридическую силу отдельным решениям дознавателя: он утверждает обвинительный акт или обвинительное постановление по уголовному делу (п. 10 ст. 40.2 УПК РФ). Об утверждении каких-либо решений дознавателя начальником подразделения дознания речи в законе не ведется. На практике такая ситуация считается неправильной. Анкетирование дознавателей органов внутренних дел по вопросу о необходимости утверждения обвинительного акта или обвинительного постановления показало, что больше половины респондентов (62,7%) высказалось за их утверждение именно начальником подразделения дознания, а не начальником органа дознания. Аналогичное мнение отражено и в юридической литературе3. А отдельные авторы пошли дальше в своих рассуждениях относительно эффективности существования двух руководителей в сфере дознания и видят необходимость в лишении начальника органа дознания процессуального руководства, с предоставлением всех его полномочий начальнику подразделения дознания4. Обоснованы ли эти предложения? Перекладывание утверждения процессуальных решений дознавателя на начальника подразделения дознания нам представляется не совсем верным. И вот почему. В большинстве случаев дознание про-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ изводится штатными дознавателями, контролируемыми начальником подразделения дознания. Но штатная единица дознавателя не равнозначна процессуальному понятию «дознаватель». Этот статус должностное лицо органа дознания приобретает при наличии возложения на него производства дознания начальником органа дознания. Сам законодатель допускает такую возможность, сформулировав в п. 7 ст. 5 УПК РФ различные моменты наделения должностного лица органа дознания полномочиями на производство дознания. Кто должен осуществлять процессуальное руководство, когда предварительное расследование в форме дознания, наряду с должностными лицами подразделений дознания, будет производиться сотрудниками иных служб органов внутренних дел (внештатными дознавателями)? На них процессуальный контроль начальника подразделения дознания не распространяется. Отсюда понятна логика законодателя: именно начальник органа дознания должен отвечать за итоговые решения по уголовному делу, независимо от того каким из дознавателей оно принято, а начальник подразделения дознания — осуществлять промежуточный контроль. Поэтому о конкуренции тут вряд ли можно вести речь. Эти же аргументы лежат и в основе нецелесообразности сокращения руководителей в сфере дознания путем ликвидации начальника органа дознания. Лишившись начальника органа дознания, мы потеряем их надлежащее взаимодействие. Процессуального руководства лишатся не только внештантые дознаватели, те, кого начальник органа дознания уполномочил на производство дознания. Вне сферы контроля останется деятельность органа дознания по производству неотложных следственных действий, выполнению обязательных для исполнения письменных поручений следователя о проведении оперативно-розыскных мероприятий, производстве отдельных следственных действий, об исполнении постановлений о задержании, приводе, об аресте, о производстве иных процессуальных действий. Итак, уголовно-процессуальный закон наделил начальника органа дознания и начальника подразделения дознания комплексом полномочий в одной сфере — сфере руководства дознанием. Между тем, это не дает нам право считать, что начальник подразделения дознания подменяет или заменятет на-

№ 5 / 2016

чальника органа дознания. Свое процессуальное руководство начальник подразделения дознания осуществляет только по отношению к дознавателям специализированных подразделений и не вправе реализовывать в отношении дознавателей, уполномоченных начальником органа дознания. Тогда как полномочия начальника органа дознания распространяются на всех должностных лиц системы «орган дознания», в том числе и на самого начальника подразделения дознания. Литература 1. Арепьева Т.А. Начальник подразделения дознания в российском уголовном процессе: дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2013. 2. Гладышева О.В. Полномочия начальника органа дознания и начальника подразделения дознания в досудебных стадиях уголовного судопроизводства // Общество и право. 2012. № 5 (42). С. 165—171. 3. Гуткин И.М. Вопросы совершенствования процессуального и организационного руководства в сфере дознания // Совершенствование уголовнопроцессуальной деятельности органов внутренних дел. М., 1984. 4. Кузембаева М.М. Функциональная характеристика деятельности дознавателя и органа дознания в уголовном процессе России: дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2006. 5. Митькова Ю.С. К вопросу о процессуальных полномочиях начальника подразделения дознания // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2011. Вып. 4 (19). С. 93—97.

1   См.: Гуткин И.М. Вопросы совершенствования процессуального и организационного руководства в сфере дознания // Совершенствование уголовно-процессуальной деятельности органов внутренних дел. М., 1984. С. 3. 2   См. об этом: Гладышева О.В. Полномочия начальника органа дознания и начальника подразделения дознания в досудебных стадиях уголовного судопроизводства // Общество и право. № 5 (45). 2012. С. 165. 3   См., например: Кузембаева М.М. Функциональная характеристика деятельности дознавателя и органа дознания в уголовном процессе России: дис. ... канд. юрид. наук. Омск, 2006. С. 78; Арепьева Т.А. Начальник подразделения дознания в российском уголовном процессе: дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2013. С. 96. 4   См.: Митькова Ю.С. К вопросу о процессуальных полномочиях начальника подразделения дознания // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2011. Вып. 4 (19). С. 96.

Вестник экономической безопасности

101

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

О ХАРАКТЕРЕ СУДЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НА ЭТАПЕ ИСПОЛНЕНИЯ ПРИГОВОРА И ИНЫХ ИТОГОВЫХ СУДЕБНЫХ РЕШЕНИЙ ВИКТОР ИВАНОВИЧ КАЧАЛОВ, профессор кафедры уголовно-процессуального права им. Н.В. Радутной Российского государственного университета правосудия, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматриваются особенности судебной деятельности на этапе исполнения приговора и иных итоговых судебных решений. Делается вывод о том, что судебная деятельность в стадии исполнения приговора является правосудием, содержание этой деятельности составляет судебный контроль, корректирующий итоговые судебные решения. Ключевые слова: исполнение приговора, правосудие, судебная деятельность, судебный контроль, корректирующая функция суда. Abstract. The article discusses the features of judicial activity at the stage of execution of the sentence or other final court decisions. The conclusion is that the judicial activities at the stage of execution of sentence is justice, the content of this activity is judicial control, correction of the final court decision. Keywords: execution of the sentence, justice, judicial activism, judicial review, the court correcting function.

При рассмотрении вопросов, предусмотренных УПК РФ, в стадии исполнения приговора и иных итоговых судебных решений (постановления о применении принудительных мер медицинского характера, постановлении о применении принудительных мер воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетнего), правовой спор о квалификации отсутствует, уголовно-правовой конфликт уже разрешен на предыдущих стадиях уголовного судопроизводства. В связи с этим в науке уголовно-процессуального права спорным является вопрос о том, является ли судебная деятельность, осуществляемая на данном этапе производства по делу, правосудием. Для разрешения данного вопроса обратимся к анализу характера и правовой природы деятельности суда на стадии исполнения приговора и иных итоговых судебных решений. Уголовно-процессуальная деятельность суда в стадии исполнения итоговых судебных решений направлена на защиту прав, свобод а также законных

102

интересов осужденных лиц, несовершеннолетних, совершивших преступление, а также лиц, в отношении которых разрешается вопрос о прекращении, об изменении или о продлении применения принудительных мер медицинского характера, а также защиту прав и свобод других субъектов уголовно-процессуальных отношений, в первую очередь, потерпевшего. В связи с этим уместно говорить о защите частного интереса на данном этапе производства по делу. Кроме того, суд, посредством уголовно-процессуальной деятельности осуществляет защиту законных интересов общества и государства, что может быть обозначено как защита публичного интереса. Во-первых, при рассмотрении всех вопросов, связанных с исполнением итоговых судебных решений, суд производит процессуальные действия и принимает процессуальные решения, которые могут затрагивать права и законные интересы субъектов уголовно-процессуальных отношений.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Во-вторых, все процессуальные действия и принимаемые процессуальные решения суда в стадии исполнения итоговых судебных решений в соответствии со ст. 6 УПК РФ должны быть направлены на защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления, а также защиту лиц от необоснованного ограничения их прав и свобод. К примеру, освобождая условно-досрочно осужденного от отбывания наказания в соответствии со статьей 79 УК РФ либо заменяя неотбытую часть наказания более мягким видом наказания в соответствии со статьей 80 УК РФ и т.д., суд осуществляет защиту прав осужденных. При этом суд при принятии процессуального решения, опирается на цели уголовного наказания — ст. 43 УК РФ (в части возможности их достижения без реального отбывания назначенного наказания), должен учитывать характер преступления, степень общественной опасности совершенного преступления для защищаемых Конституцией Российской Федерации и уголовным законом ценностей, характер совершенного преступления, причины и иные обстоятельства его совершения, а также данные о лице, совершившем преступление. В случае, когда суд совершает процессуальные действия и принимает процессуальные решения при замене наказания в случае злостного уклонения от его отбывания (п. 2 ст. 397 УПК РФ), при изменении вида исправительного учреждения, назначенного по приговору суда осужденному к лишению свободы, в соответствии с ч. 4 ст. 78 и ст. 140 УИК РФ (п. 3 ст. 397 УПК РФ) и т.д., осуществляется защита публичных интересов1. При исполнении итоговых судебных решений публичный интерес в уголовном судопроизводстве также связан с целями наказания. Ч. 2 ст. 43 УК РФ определяет, что наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений. В случае установления обстоятельств, свидетельствующих о том, что цели наказания не достигнуты применительно к конкретному осужденному, суд принимает решение о принуждении в отношении данного лица, защищая тем самым публичный интерес. В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда РФ, суд вправе заменить неотбытое на-

№ 5 / 2016

казание по приговору суда и исполняемого осужденным наказания его эквивалентом, исполнение которого может быть осуществлено принудительно. При этом решение, принимаемое судом, не может быть произвольным, а должно основываться на учете как характера преступления, за которое лицо осуждено, так и личности виновного, а также причин, по которым назначенное судом наказание не исполнялось2. Таким образом, при исполнении итоговых судебных решений уголовно-процессуальная деятельность суда осуществляется в форме правосудия. Осуществляя правосудие в стадии исполнения итоговых судебных решений, суд, осуществляет делает это посредством судебного контроля либо корректировки вступивших в законную силу итоговых судебных решений. Однако единого мнения среди ученых-процессуалистов по данному вопросу, нет. Ряд авторов рассматривают деятельность суда в стадии исполнения итоговых судебных решений как судебный контроль. При этом они не связывают сам судебный контроль с правосудием при исполнении итоговых судебных решений3. Другие авторы рассматривают деятельность суда в стадии исполнения итоговых судебных решений (исполнение приговора), как судебный контроль, но связывают данную деятельность суда с формой правосудия4. При этом судебный контроль, по их мнению, заключается в рассмотрении судьей вопросов, перечисленных в ст. 397 УПК РФ и ч. 1 ст. 20 УИК РФ5. А.Ф. Амануллина рассматривает судебный контроль при исполнении приговора как форму правосудия. Однако видит в нем комплексную судебную деятельность, основанную на системе процессуальных действий и решений участников уголовного судопроизводства со стороны  обвинения, защиты, компетентных органов государства, осуществляемая с целью судебной защиты конституционных прав осужденных, оправданных и  реабилитированных  физических и юридических лиц, при исполнении судебных, иных процессуальных решений6. Некоторые авторы рассматривают деятельность суда в стадии исполнения итоговых судебных решений в качестве правосудия, называя ее корректировочной7. В обоснование своей позиции они указывают, что наказание как составная

Вестник экономической безопасности

103

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ часть приговора носит характер индивидуального криминологического прогнозирования, которое возможно только на вероятностном уровне, а поскольку в ходе реализации наказания могут происходить изменения личности осужденного, содержащееся в приговоре суда, решение о наказании постоянно должно корректироваться, подправляться с тем, чтобы в максимальной степени соответствовать существующим на конкретный момент условиям8. Не ставя перед собой задачу подробного вышеуказанных позиций, рассмотрим, каким же образом реализуется правосудие при исполнении итоговых судебных решений. Полагаем уместным говорить о судебном контроле на данном этапе производства по уголовному делу. К такому выводу можно прийти в связи с тем, что деятельность суда направлена на защиту нарушенных или оспариваемых прав, свобод либо правовых интересов лиц, участвующих в стадии исполнения итоговых судебных решений, осуществляется посредством познавательной деятельности суда (доказывания) обстоятельств дела, по вопросам, которые должны быть разрешены при исполнении итоговых судебных решений. В результате осуществления судебного контроля используется определенная система процессуальных действий, осуществляемых судом, которая позволяет корректировать вступивший в законную силу приговор либо иное итоговое судебное решение по уголовному делу. При этом корректировка осуществляется для защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод либо правовых интересов заинтересованных лиц. В результате корректировки итоговых судебных решений суд не вмешивается в саму сущность вступившего в законную силу итогового судебного решения. Он поправляет итоговые судебные решения, внеся в них соответствующие корректуры, которые стали возможными в результате исследованных в ходе судебного заседания имеющихся обстоятельств. Поэтому мы согласны с мнением таких авторов, как А.Н. Павлухин, И.А. Давыдов, Н.Д. Эриашвили, которые пишут о том, что предметом судебного контроля при исполнении приговора, в том числе и при исполнении иных итоговых судебных решений, будут являться: своевременность приведения к исполнению приго-

104

вора в целях обеспечения наиболее эффективного процесса исполнения наказания; вопросы, возникающие в процессе исполнения наказания и требующие для них разрешения вмешательства суда и т.д.9. Все эти обстоятельства представляют собой самостоятельный предмет доказывания при исполнении итоговых судебных решений. Корректировка итогового судебного решения это, в первую очередь, способ, при помощи которого осуществляется судебный контроль в данной стадии уголовного процесса. Уголовно-процессуальная деятельность суда в стадии исполнения итоговых судебных решений должна осуществляться в процессуальной форме посредством проведения судебного заседания. Процессуальным результатом этой деятельности является вынесение общеобязательного, законного, обоснованного и мотивированного судебного акта (постановления судьи). Реализация данного акта обеспечивается принудительной силой государства. Все вышесказанное позволяет прийти к выводу о том, что этот акт в полной мере может рассматриваться как акт правосудия. Уголовно-процессуальную деятельность суда при исполнении итоговых судебных решений необходимо отделять от административно-процессуальной деятельности, которая также осуществляется в форме правосудия посредством судебного контроля на данном этапе производства по уголовному делу (ч. 2 ст. 20 УИК РФ), однако в этом случае имеют место не уголовно-процессуальные правоотношения, а административные. В этом случае предметом судебного заседания выступают, в первую очередь, действия администрации учреждений и организаций, исполняющих уголовное наказание либо исполняющих иную меру уголовно-правового характера, а также условия содержания осужденных или иных лиц, медицинское обслуживание и т.д. Процессуальный порядок такой деятельности суда регламентируется КАС РФ. Литература 1. Определение Конституционного Суда РФ от 24.06.2008 № 376-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Ячменевой Марины Владимировны на нарушение ее конституционных

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ прав частью третьей статьи 49 Уголовного кодекса Российской Федерации» // СПС Консультант Плюс. 2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 16 февраля 2006 года № 62-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Северского городского суда Томской области о проверке конституционности части первой статьи 50 Уголовного кодекса Российской Федерации». // СПС Консультант Плюс. 3. Александров А.С. Принципы уголовного судопроизводства // Правоведение. 2003. № 5. 4. Амануллина А.Ф. Судебный контроль в стадии исполнения приговора: автореферат дис. … канд. юрид. наук. М., 2009. 5. Багаутдинов Ф. Отражение публичных и личных интересов в принципах уголовного судопроизводства // Уголовное право. 2002. № 4. 6. Воронин О.В. Исполнение приговора по УПК РФ. Учебное пособие. Томск. НТЛ. 2006. 7. Головко Л.В. Принципы неотвратимости ответственности и публичности в современном российском уголовном праве и процессе // Государство и право. 1999. № 3. 8. Качалова О.В. Ускоренное производство в уголовном процессе: дис. … докт. юрид. наук. М., 2016. 9. Ломаев А.Ю. Публичный интерес как правовая категория: автореф. дис. … канд. юрид. наук. Казань, 2012. С. 11. 10. Масленникова Л.Н. Методология познания публичного и частного (диспозитивного) начал в уголовном судопроизводстве. М., 2000. 11. Павлухин А.Н., Давыдов И.А., Эриашвили Н.Д. Судебный контроль за исполнением уголовных наказаний. М., 2008. 12. Петрухин И.Л. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе // Российская юстиция. 1999. № 3. 13. Рябцева Е.В. Соотношение принципа разумности, публичности и диспозитивности в уголовном процессе // Общество и право. 2011. № 5. 14. Свиридов М.К. Сущность и предмет стадии исполнения приговора. Томск, 1978.

№ 5 / 2016

15. Хатуаева В.В. Соотношение публичного и частного (диспозитивного) начал в современном уголовном судопроизводстве // Общество и право. 2011. № 1. 16. Шадрин В.С. Обеспечение прав личности и принцип публичности в уголовном процессе // Государство и право. 1994. № 4.

1   Более подробно о публичном интересе см.: Ломаев А.Ю.Публичный интерес как правовая категория: автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Казань, 2012. С. 11; Качалова О.В. Ускоренное производство в уголовном процессе: диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. М., 2016. С. 71—72; Александров А.С. Принципы уголовного судопроизводства // Правоведение. 2003. № 5. С. 34; Багаутдинов Ф. Отражение публичных и личных интересов в принципах уголовного судопроизводства // Уголовное право. 2002. № 4. С. 55; Головко Л.В. Принципы неотвратимости ответственности и публичности в современном российском уголовном праве и процессе // Государство и право. 1999. № 3. С. 66; Масленникова Л.Н. Методология познания публичного и частного (диспозитивного) начал в уголовном судопроизводстве. М., 2000. С. 24—26; Петрухин И.Л. Публичность и диспозитивность в уголовном процессе // Российская юстиция. 1999. № 3. С. 24— 25; Рябцева Е.В. Соотношение принципа разумности, публичности и диспозитивности в уголовном процессе // Общество и право. 2011. № 5. С. 10; Шадрин В.С. Обеспечение прав личности и принцип публичности в уголовном процессе // Государство и право. 1994. № 4. С. 97; Хатуаева В.В. Соотношение публичного и частного (диспозитивного) начал в современном уголовном судопроизводстве // Общество и право. 2011. № 1. С. 11—12 и др. 2   Более подробно об этом см.: Определение Конституционного Суда РФ от 24.06.2008 № 376-О-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Ячменевой Марины Владимировны на нарушение ее конституционных прав частью третьей статьи 49 Уголовного кодекса Российской Федерации»; Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 16 февраля 2006 года № 62-О «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Северского городского суда Томской области о проверке конституционности части первой статьи 50 Уголовного кодекса Российской Федерации». // СПС Консультант Плюс. 3   См.: Муратова Н.Г. Указ. соч. С. 13, 39—40; Воронин О.В. Исполнение приговора по УПК РФ. Учебное пособие. Томск. НТЛ. 2006 г. С. 9; Павлухин А.Н., Давыдов И.А., Эриашвили Н.Д. Судебный контроль за исполнением уголовных наказаний. М., 2008. С. 24—28. 4   См.: Николюк В.В. Указ. соч. С. 79 и др. 5   См.: Николюк В.В. Указ. соч. С. 79. 6   См.: Амануллина А.Ф. Судебный контроль в стадии исполнения приговора: автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2009. С. 10. 7   См.: Свиридов М.К. Сущность и предмет стадии исполнения приговора. Томск, 1978, С. 17—18, 135. 8   См.: Там же. С. 17—18. 9   См.: Павлухин А.Н., Давыдов И.А., Эриашвили Н.Д. Судебный контроль за исполнением уголовных наказаний. М., 2008. С. 24—25.

Вестник экономической безопасности

105

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

ОБ ИЗМЕНЕНИЯХ, ВНЕСЕННЫХ ЗАКОНОДАТЕЛЕМ В СТАТЬЮ 6.1 УПК РФ ЕЛЕНА НИКОЛАЕВНА КЛЕЩИНА, профессор кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, доцент; АЛЕКСЕЙ СЕРГЕЕВИЧ АРХИПОВ, заместитель начальника отдела полиции № 3 (по Северному району) управления МВД России по городу Орлу, кандидат юридических наук

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье анализируются изменения, внесенные законодателем в ст. 6.1 УПК РФ, за период ее действия. Авторами поднимается вопрос о том, в какой мере интересам потерпевшего соответствует реализация принципа разумного срока уголовного судопроизводства. Ключевые слова: разумный срок уголовного судопроизводства, потерпевший, достаточность, эффективность. Abstract. The article discusses changes made by the legislator in article 6.1 of the code of criminal procedure, for the period of its validity. The authors raised the question of the extent to which the interests of the victim corresponds to the implementation of the principle of reasonable time of criminal proceedings. Keywords: reasonable time, victim, sufficiency, efficiency.

В период с 2014 по 2016 г.г. ст. 6.1 УПК РФ была дополнена тремя новыми частями: 3.1, 3.2, 3.3. Новыми нормами расширяется сфера действия принципа разумного срока уголовного судопроизводства, ими сформированы условия для защиты прав и законных интересов большего числа участников уголовного судопроизводства. Так, ч. 3.2 ст. 6.1 УПК РФ создает правовые предпосылки для защиты права на разумный срок уголовного судопроизводства лица, на имущество которого наложен арест, не являющегося подозреваемым и обвиняемым и не несущим по закону материальную ответственность за их действия. Данное лицо, не получая статус подозреваемого (обвиняемого), может рассматриваться таковым в широком, например, конституционно-правовом смысле. Начиная с решения по жалобе В.И. Маслова от 27.06.20001, Конституционный Суд Российской Федерации предлагает рассматривать фактическое положение лица, испытывающего на себе действие мер уголовно-процессуального принуждения или иных мер, обязательно сопутствующих уголовному

106

преследованию, обеспечивая такому лицу доступ к процессуальным средствам защиты. Основываясь на данной позиции, судебная практика пошла по пути признания действий по наложению ареста на имущество лиц, не являющихся подозреваемыми (обвиняемыми), свидетельствами осуществления уголовного преследования2. С учетом этого, предусмотренная ч. 3.2 ст. 6.1 УПК РФ норма лишь дополняет, не изменяя коренным образом, первоначальную концепцию разумного срока уголовного судопроизводства, первоисточником которой является положение ч. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 04.11.1950 (далее по тексту — Конвенция), обеспечивая ее приспособление к практике российского уголовного судопроизводства. Как гласит Конвенция: «Каждый …при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на… разбирательство дела в разумный срок…». Прилагательное «любой» в данном случае позволяет рассматривать «обвинение» в наднациональном смысле, учитывая все факты и обстоятельства, свидетель-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ствующие о том, что лицо подвергается уголовному преследованию3. В отличие от ч. 3.2 ст. 6.1 УПК РФ, нормы частей 3.1 и 3.3 ст. 6.1 УПК РФ несут в себе более глубокие изменения юридического содержания принципа разумного срока уголовного судопроизводства, развивая его за рамками первоначальной концепции. Данными нормами предписывается определение разумности сроков периодов досудебного производства: со дня подачи заявления, сообщения о преступлении до дня принятия решения о приостановлении предварительного расследования по уголовному делу по основанию, предусмотренному п. 1 ст. 208 УПК РФ (ч. 3.1) и с того же дня до момента принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела либо о прекращении уголовного дела по основанию, предусмотренному п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ (ч. 3.3). Как известно, Конвенция и Европейский Суд по правам человека (далее по тексту — ЕСПЧ) соответственно не наделяют потерпевшего и не требуют обеспечивать ему право на разумный срок уголовного судопроизводства. В то же время, стремление федерального законодателя создать на территории Российской Федерации более высокий уровень защиты прав человека в уголовном судопроизводстве, чем предусмотрено Конвенцией, не может кем-либо осуждаться, что особенно подчеркивается Верховным Судом Российской Федерации4. Идея признания за потерпевшим и иными, помимо подозреваемого, обвиняемого, лицами права на разумный срок в уголовном судопроизводстве учитывалась законодателем при определении первоначального содержания ст. 6.1 УПК РФ и некоторых иных норм. Неслучайно положения о разумном сроке получили статус процессуального принципа, а в ч. 2 ст. 123 УПК РФ указано, что нарушение разумных сроков затрагивает интересы различных участников уголовного судопроизводства. В то же время, ч. 3 ст. 6.1 УПК РФ предписывала определять разумность только сроков уголовного преследования подозреваемого и обвиняемого, тем самым создавая условия для защиты рассматриваемого права данных участников. С включением в указанную статью ч.ч. 3.1 и 3.3, потерпевшему были созданы аналогичные процессуальные гарантии. Одновременно с этим усложнился правовой механизм определения разумности сроков досу-

№ 5 / 2016

дебного производства: потребовалось учитывать дополнительные обстоятельства уголовного дела и оценивать разумность практически всего времени проверки заявления, сообщения о преступлении и производства предварительного расследования. Однако нами ставится под сомнение не столько эффективность измененного механизма оценки разумности сроков в досудебном производстве, сколько необходимость самостоятельной оценки разумности продолжительности процессуальной деятельности, направленной на обеспечение прав и законных интересов потерпевшего. За более чем полвека существования ЕСПЧ и его предшественников, в компетенцию которых входило разрешение вопросов толкования и применения Конвенции, идея наделения потерпевшего правом на разумный срок уголовного судопроизводства не получила какого-либо развития. Конечно, потерпевший заинтересован в скором разрешении уголовноправового конфликта, напрямую затрагивающим его интересы. Но требование разумности сроков уголовного судопроизводства, если рассматривать его всесторонне, лишь отчасти согласуется с интересами потерпевшего, а в основном направлено на защиту прав обвиняемого (подозреваемого). Учитывая противоположность позиций данных участников уголовного судопроизводства, возможность наличие любого универсального средства одновременного обеспечения их законных интересов всегда должно ставится под сомнение. На сегодняшний день развитие научных представлений о сущности разумных сроков уголовного судопроизводства достигло понимания его прямой зависимости от достаточности и эффективности действий представителей судебной или следственной власти по своевременной реализации предоставленных им полномочий5. Если данную зависимость рассматривать абстрактно, то разумный срок уголовного судопроизводства (в той мере, в какой он является прямым следствием достаточных и эффективных действий полномочных субъектов уголовного процесса) полностью соответствует интересам потерпевшего. Но потерпевший заинтересован прежде всего в достаточности и эффективности действий по расследованию совершенного в отношении него преступления, а лишь во вторую очередь в разумности

Вестник экономической безопасности

107

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ сроков такого расследования. С другой стороны, обвиняемого в первую очередь интересует скорейший выход из того состояния неопределенности, в котором он пребывает в ходе осуществления в отношении него уголовного преследования, а не эффективность расследования, его завершение установлением всех обстоятельств дела. Следствием превышения разумных сроков уголовного судопроизводства может являться полный отказ от уголовного преследования или его ограничение. В соответствии с ч. 3 ст. 5 Конвенции, содержащийся под стражей имеет право на разбирательство дела в разумный срок или освобождение из-под стражи. В уголовно-процессуальном законодательстве некоторых стран нарушение разумных сроков производства по делу является основанием полного прекращения уголовного преследования6. В УПК РФ такой выход из ситуации, связанной с нарушением разумных сроков уголовного судопроизводства, прямо не предусмотрен. В то же время, анализ последних тенденций, наметившихся в правоприменительной практике, показывает, что решения о продлении сроков предварительного следствия могут отменяться судами по жалобам в порядке ст. 125 УПК РФ подозреваемого (обвиняемого), его защитника в случаях, когда доказано нарушение разумности продлеваемых сроков7. Такие отмены нередко исключают возможность дальнейшего производства по делу. Очевидно, что рассмотренный вариант развития событий не отвечает интересам потерпевшего, который в случае нарушения разумных сроков вообще лишается возможности защиты своих прав, нарушенных преступным посягательством. В ст. 13 Конвенции предусмотрено право каждого, чьи законные интересы нарушены, в том числе в результате совершения преступления, на эффективное средство правовой защиты. В ходе рассмотрения ЕСПЧ жалоб на нарушения данного положения Конвенции в досудебном производстве, были детально определены критерии достаточности и эффективности действий полномочных субъектов уголовного процесса по рассмотрению сообщения о преступлении и производству предварительного расследования8. Учитывая пример успешной имплементации в российском законодательстве и правоприменительной деятельности положений Конвенции о раз-

108

умном сроке уголовного судопроизводства и практики ЕСПЧ по их применению, нами предлагается включить в УПК РФ требование достаточности и эффективности действий уполномоченных органов и должностных лиц по проверке заявлений, сообщений о преступлении и производству предварительного расследования. Основываясь на практике ЕСПЧ, установить обстоятельства, учитываемые при оценке достаточности и эффективности таких действий. Создание гарантий достаточности и эффективности действий государственных органов и должностных лиц, уполномоченных проводить проверку заявлений, сообщений о преступлении и производить предварительное расследование, по нашему мнению, в большей мере соответствовало бы интересам потерпевшего, чем обеспечение разумности сроков процессуальной деятельности по защите лица, пострадавшего от преступления, в досудебном производстве.

  О проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова. Постановление Конституционного Суда РФ от 27.06.2000 № 11-П // Собрание законодательства РФ. 03.07.2000. № 27. Ст. 2882. 2   Определение Верховного Суда РФ от 22.02.2011 № 5-Г1114[Электронный ресурс: СПС «КонсультантПлюс]. 3   Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Заключена в г. Риме 04.11.1950) (с изм. от 13.05.2004) //Собрание законодательства РФ. 8 января 2001 г. № 2. Ст. 163. 4   Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней». Российская газета. 2013. № 6121. 05 июля. 5   Аширбекова М.Т., Некенова С.Б. Разумный срок уголовного судопроизводства как правовое понятие // Научные труды. Российская академия юридических наук. Выпуск 14: в 2 т. Т. 2. М.: ООО «Издательство «Юрист». 2014. С. 732—735. 6   Казак С., Белых Г. Право на рассмотрение дела в уголовном процессе в Латвии в разумные сроки // Особенности теории и практики нормативно-правового регулирования общественных отношений и правоприменения в различных правовых семьях мира в призме использования их рационального опыта в правовой системе России, в том числе в системе МВД России. Материалы международной научно-практической конференции 13 мая 2011г. [Сайт]: Калининградский институт МВД России. Режим доступа: http://www.klimvd.ru/files/mejd_opit/Kasaka.pdf. Дата доступа: 17.10.2016. 7   Обзор судебной практики суда Чукотского автономного округа по уголовным делам за I квартал 2015 года (утв. Постановлением президиума суда Чукотского автономного округа от 18.03.2015) [Электронный ресурс]: СПС «КонсультантПлюс». 8   Постановление ЕСПЧ от 29.07.2010 по делу «Копылов (Kopylov) против Российской Федерации» (жалоба № 3933/04) «Бюллетень Европейского Суда по правам человека», 2011, № 6. 1

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

ПРОИЗВОДСТВО ДОЗНАНИЯ ПО ВОЕННО-СУДЕБНОМУ УСТАВУ 1867 Г. СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ НЕВСКИЙ, главный научный сотрудник ФГКУ «ВНИИ МВД России», доктор юридических наук, профессор E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматриваются основные положения производства дознания в соответствии с Военно-судебным уставом 1867 г. Указаны случаи, при которых производилось дознание, требования, предъявлявшиеся к офицерам, назначенным для производства дознания, полномочия военных начальников при назначении и окончании дознания. Отдельно рассмотрен вопрос о производстве полицией дознания в отношении деяний военнослужащих. Ключевые слова: дознание, военнослужащие, преступления и проступки, офицеры, военный начальник, полиция. Abstract. The article examines the fundamentals of performing inquiry according to the Military Court code of 1867. The author points out certain cases when inquiry was performed, requirements that the officers assigned to perform inquiry had to meet and the powers of military chiefs with regards to initiating and ending inquiry. The issue of the police performing inquiry with respect to the deeds of the military is viewed separately. Keywords: inquiry, military, crimes and misdemeanors, officers, military chief, police.

Военно-судебный устав был разработан специальной комиссией на основе «Основных положений преобразования военно-судебной части»1 и утвержден императором Александром II 15 мая 1867 г. Впоследствии Военно-судебный устав подвергался неоднократным изменениям и дополнениям, наиболее существенные из которых были внесены в 1869 г.2. Порядку производства дознания в Военно-судебном уставе посвящено отделение второе «О дознании» главы третьей «О предварительном производстве». В соответствии со ст. 312 устава дознание назначалось при наличии законного повода «к начатию» дела для собрания надлежащих сведений о преступлениях и проступках, а также о происшествиях, в которых возможно содержались признаки преступного деяния. Ст. 314 устава установила случаи, при которых военным начальством производилось дознание:

№ 5 / 2016

1) при нарушении военнослужащими законов дисциплины и военной службы даже при участии в этом гражданских лиц, а также когда преступления и проступки военнослужащих не относились к нарушению законов дисциплины и военной службы, но совершены в местах, состоявших в исключительном ведении военного начальства; 2) при совершении преступлений и проступков, не относившихся к нарушению законов дисциплины и военной службы, в местах, не состоявших в исключительном ведении военного начальства, но между воинскими чинами во время исполнения обязанностей по службе; 3) при совершении преступлений и проступков лицами гражданского ведомства в местах, состоящих в исключительном ведении военного начальства. Дознание назначалось полковыми командирами или лицами, пользовавшимися с ним одинаковыми

Вестник экономической безопасности

109

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ правами, а также старшими в порядке подчиненности начальниками. При этом дознание производилось по распоряжению военного начальника, в исключительном ведении которого находилось место совершения преступного деяния. При совершении деяния в месте, находившемся в ведении гражданских властей, дознание назначалось по распоряжению воинского начальника, в подчинении которого состояло обвиняемое или подозреваемое лицо (ст. 315, 316). В соответствии со ст. 318 устава дознание возлагалось военными начальниками на подчиненных им офицеров при соблюдении следующих правил: 1) назначенный для производства дознания офицер должен быть чином старше лица, в отношении деяний которого производилось дознание, или в одном чине, но иметь старшинство по производству в чин; 2) назначаемый для производства дознания офицер должен был удовлетворять требованиям ст. 13 устава (не состоять под следствием или судом за преступления и проступки, не подвергаться по судебным приговорам содержанию на гауптвахте, с ограничением некоторых прав и преимуществ по службе, или иному более строгому наказанию. Не назначались также для производства дознания офицеры, ранее бывшие под судом за преступления или проступки, влекшие за собой такие наказания, но не оправданные судебными приговорами), не состоять с участвующими в деле лицами в отношениях, признаваемыми законом поводами для отвода военных следователей и судей. В военных учреждениях, в которых не имелось офицеров, производство дознания могло быть поручено гражданским чиновникам военного ведомства при соблюдении указанных требований. Военный начальник при передаче лицу, назначенному для производства дознания, всех имевшихся по делу сведений имел право дать ему письменные или устные указания «обстоятельств, подлежаших разследованию». Ст. 319 устава определила, что при назначении дознания, а также в ходе его производства, военный начальник при необходимости принимал меры пресечения в отношении подозреваемого. В отношении военнослужащих применялись следующее меры:

110

1) «отдача под ближайший надзор начальства, 2) домашний арест, 3) арест в местах заключения военного ведомства и содержание под стражей в местах заключения гражданского ведомства» (ст. 470). К лицам гражданского ведомства, обвинявшимся в совершении преступлений или проступков, применялись меры пресечения в соответствии со статьями 416—431 Устава уголовного судопроизводства (ст. 477). В случае, если лицо, производившее дознание, считало необходимым применить в отношении подозреваемого меру пресечения, то оно докладывало об этом начальнику, назначившему дознание (ст. 328). Лицо, производившее дознание, как регламентировала ст. 325 устава, собирало «все нужныя, для разъяснения дела, сведения посредством розысков, словесными разспросами, не делая ни обысков, ни выемок в домах». Показания каждого опрошенного лица записывались производившим дознание отдельно, «по возможности, собственными словами спрошеннаго, без изменений, пропусков и прибавлений» (ст. 326). Лицо, производившее дознание, обязывалось принять меры, необходимые для предупреждения уничтожения следов преступления (ст. 327). В соответствии со ст. 332 устава наблюдение за «правильностью и скоростью» производства дознаний возлагалось на военного начальника, назначившего дознание. Последний разрешал сомнения, возникавшие при производств дознания, а также жалобы, поданные обвиняемым или подозреваемым и другими лицами. Материалы оконченного дознания представлялись военному начальнику, его назначившему. Если военный начальник признавал, что дознание произведено с достаточной полнотой, то в соответствии со ст. 334 устава делал одно из следующих распоряжений: 1) о передаче подлежащим властям гражданского ведомства материалов дознания о преступлениях и проступках, совершенных в местах, состоявших в исключительном ведении военного начальства, но не подсудных военному суду; 2) о прекращении дознания о преступлениях и проступках, подсудных полковому суду, при недостаточности доказательств или улик про-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ тив обвиняемого, а также при наличии законных причин к прекращению дела. В противном случае производилось разбирательство в пределах полномочий, предоставленных дисциплинарным уставом, или обвиняемый предавался полковому суду; 3) о прекращении дознания о преступлениях и проступках, подсудных полковому суду, по которым не был обнаружен виновный, если они не влекли наказаний, соединенных с лишением всех прав состояния или с потерей всех и некоторых особенных, лично и по состоянию или званию присвоенных, прав и преимуществ, а также о прекращении дознания о происшествиях, в которых не оказалось признаков преступного деяния. Одновременно об этом ставился в известность военный начальник, которому было доложено о происшествии; 4) о предании обвиняемого суду в результате произведенного дознания о преступлениях и проступках, подсудных военно-окружному суду, но не влекших за собой лишения всех прав состояния или всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ, а также в результате дознаний об относившихся к нарушению обязанностей военной службы преступлениях и проступках, хотя и влекших за собой указанное лишение прав, но совершенных военнослужащими без участия лиц гражданского ведомства, в случаях, когда обстоятельства дела выяснены с достаточной полнотой и преступление или проступок являлись настолько очевидными, что не было необходимости в производстве предварительного следствия. Если это выходило за пределы власти военного начальника, то он представлял материалы дознания тому начальнику, от власти которого зависело предание обвиняемого суду; 5) во всех иных случаях судебному следователю гражданского ведомства сообщалось о производстве предварительного следствия или об отданном распоряжении о его производстве военным следователем, даже если дознанием не были выявлен обвиняемый или подозреваемый совершении преступного деяния. Кроме того, военный начальник был вправе сделать распоряжение о производстве «через военного следователя» отдельных следственных действий, если преступление или проступок

№ 5 / 2016

совершены при условиях, предусмотренных п. 1 и 2 ст. 314 устава, и для «разъяснения» дела необходимо произвести «обследование» лишь некоторых его обстоятельств. Военно-судебный устав также предусматривал возможность производства дознания о преступлениях и проступках, совершенных военнослужащими, полицией. Полицией, в соответствии со ст. 321 устава, производилось дознание о преступлениях и проступках, не касавшихся нарушений обязанностей по военной службе и дисциплины, совершенных военнослужащими в местах, не состоявших в ведении военного начальства, за исключением случаев, подпадающих под действие п. 2 ст. 314 устава. При этом ст. 322 определила, что дознания о преступлениях и проступках военнослужащих производились полицией по правилам, установленным Уставом уголовного судопроизводства. Полиция обязывалась сообщать военному начальству необходимые сведения о начатом дознании и о передаче материалов дознания судебному следователю или мировому судье. Полицией дознание передавалось непосредственно военному начальству во всех случаях, когда противозаконные действия военнослужащих не требовали производства предварительного следствия судебным следователем и не подлежали разбирательству мировым судьей (ст. 323). При неисполнении полицией обязанностей по производству дознания по делам о преступлениях и проступках военнослужащих, подсудных военному суду, или по собиранию дополнительных по этим делам сведений, запрашиваемых военным начальником, последний сообщал об этом местному прокурору гражданского ведомства или его товарищу (ст. 324).

  Кутафин О.Е., Лебедев В.М., Семигин Г.Ю. Судебная власть в России: история, документы. В 6 т. Т. III. От Свода законов к судебной реформе 1864 г. / Отв. ред. А.В. Наумов. М.: Мысль, 2003. С. 684. 2   Далее по тексту — Военно-судебный устав, устав. При написании статьи использовалось следующее издание: Свод военных постановлений 1869 г. Книга XXIV. Устав военно-судебный. Изд-е четвертое (по 1 Января 1913 года). СПб.: Государственная типография, 1913 (при цитировании сохранены, по возможности, стиль и орфография документа). 1

Вестник экономической безопасности

111

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ СТАТУСА НАЧАЛЬНИКА ОРГАНА ДОЗНАНИЯ АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ РЫЖАКОВ, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Тульского филиала ОЧУ ВО «Международный юридический институт», кандидат юридических наук, профессор, Заслуженный работник высшей школы РФ Е-mail: [email protected]; АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ЗАЛИВИН, доцент кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент, Заслуженный сотрудник органов внутренних дел РФ Е-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Федеральным законом от 30.12.2015 № 440-ФЗ усовершенствованы редакции некоторых статей УПК РФ, в том числе определение «начальник органа дознания». В настоящей публикации представлен анализ некоторых изменений закона. Ключевые слова: начальник органа дознания, начальник подразделения дознания, дознаватель, учреждение. Abstract. The Federal law from 30.12.2015 No. 440-FZ, refined the wording of some articles of the code of criminal procedure, including the definition of “the chief of body of inquiry”. This publication presents an analysis of some of the law changes. Keywords: the chief of the inquiry body, the chief of division of inquiry, the investigator, the institution.

Федеральным законом от 30 декабря 2015 г. № 440-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части уточнения полномочий начальника органа дознания и дознавателя»1 изменены акценты в определении понятия «начальник органа дознания». Ранее, главным сущностным критерием в дефиниции названного участника уголовного процесса было его полномочие «давать поручения о производстве дознания и неотложных следственных действий, осуществлять иные полномочия, предусмотренные» УПК РФ. Теперь, основной понятийный признак — организационная составляющая статуса начальника органа дознания — то обстоятельство, что именно он возглавляет (является заместителем такового), учреждение наделенное статусом органа дознания.

112

В настоящее время, органом дознания законодатель именует не только учреждения (органы внутренних дел и входящие в их состав территориальные, в том числе линейные, управления (отделы, отделения, пункты) полиции, а также иные органы исполнительной власти, наделенные в соответствии с федеральным законом полномочиями по осуществлению оперативно-розыскной деятельности, органы Федеральной службы судебных приставов, органы государственного пожарного надзора федеральной противопожарной службы), но и некоторых должностных лиц (командира воинской части, соединения, начальника военного учреждения или гарнизона и др.2. В случае наделения статусом органа дознания должностного лица, возглавлять его вряд ли кто-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ либо может, кроме него самого. Поэтому, когда органом дознания является должностное лицо, его статус включает в себя не только полномочия органа дознания, но и некоторые права (обязанности, ответственность) начальника подразделения дознания и даже дознавателя. Согласно ч. 3 ст. 40.2 УПК РФ в органах внутренних дел Российской Федерации полномочия начальника органа дознания осуществляют также заместители начальника полиции. Это «уточнение» касается тех случаев, когда орган внутренних дел не является территориальным управлением (отделом, отделением, пунктом) полиции. Управление (отдел, отделение, пункт) полиции возглавляет начальник полиции. Соответственно его заместитель в соответствии с п. 17 ст. 5 УПК РФ не только обладает полномочиями начальника органа дознания, он таковым является. Органом внутренних дел, не являющимся управлением (отделом, отделением, пунктом) полиции, руководит начальник этого органа. Начальником полиции в этом случае является не он сам, а его заместитель, у которого имеются свои заместители. Именно им дополнительно ч. 3 ст. 40.2 УПК РФ и предоставляет право осуществлять полномочия начальника органа дознания. Согласно ч. 2 ст. 40.2 УПК РФ начальник органа дознания по отношению к дознавателям, уполномоченным им осуществлять предварительное расследование в форме дознания, обладает полномочиями начальника подразделения дознания, предусмотренными ст. 40.1 УПК РФ. Поэтому изменения статуса начальника подразделения дознания также повлияли на формирование правового положения начальника органа дознания. В связи с этим, несколько слов следует сказать и о правах начальника подразделения дознания. И раньше начальники подразделения дознания вынуждены были проверять материалы проверки заявлений (сообщений) о преступлении у подчиненных им дознавателей. Теперь же это полномочие прямо закреплено в п. 1 ч. 3 ст. 40.1 УПК РФ, в которой ранее речь шла о проверке лишь материалов уголовного дела на стадии предварительного расследования. Причем даже не уточнялось, чьи уголовные дела вправе проверять начальник подразделения дознания. Начальник подразделения дознания вправе

№ 5 / 2016

«проверять материалы проверки сообщения о преступлении и материалы уголовного дела, находящиеся в производстве дознавателя». «Проверить» означает «удостовериться в правильности» чего-нибудь или же «подвергнуть испытанию для выяснения» чего-нибудь3. «Проверять» — «устанавливать правильность, точность» чего-нибудь или же «делать» что-нибудь «с целью выяснения свойства, качества» чего-нибудь4. Соответственно проверка, о которой идет речь в новой редакции п. 1 ч. 3 ст. 40.1 УПК РФ, это специфический как мыслительно-логический, так и иного рода процесс, осуществляемый начальником подразделения дознания, в целях установления законности, всесторонности, полноты и объективности осуществляемой дознавателем на досудебных стадиях деятельности, посредством ознакомления и рассмотрения, оформленных и собранных дознавателем документов (предметов), которые в своей совокупности и составляют «материалы проверки сообщения о преступлении» и «материалы уголовного дела». Как материалы проверки сообщения о преступлении, так и материалы уголовного дела могут быть в производстве не только дознавателя. Уголовно-процессуальное производство по таковым вполне может осуществлять созданная из дознавателей, входящих в штат подразделения дознания, группа дознавателей. Несмотря на то, что прямо в законе эта возможность не прописана, а равно на то, что решение о производстве дознания группой дознавателей (об изменении ее состава) принимает начальник органа дознания (п. 7 ч. 1 ст. 40.2, ч. 2 ст. 223.2 УПК РФ), полагаем, начальник подразделения дознания вправе также проверять материалы, полученные при проверке сообщения о преступлении и материалы уголовного дела, находящиеся в производстве данной группы дознавателей. И еще одна возможность, наличие которой «напрашивается» по аналогии с закрепленным в новой редакции п. 1 ч. 3 ст. 40.1 УПК РФ правилом. Внесением изменений, а также дополнением в п. 1 ч. 3 ст. 40.1 УПК РФ (п. 8 Федерального закона от 30.12.2015) законодатель расширил полномочия начальника подразделения дознания. Заложенная в него идея, думается, заключается в том, что на-

Вестник экономической безопасности

113

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ чальнику подразделения дознания предоставлены полномочия проверять материалы любого осуществляемого подчиненным ему дознавателем уголовно-процессуального производства. Однако виды таковых не ограничиваются проверкой сообщения о преступлении и предварительным расследованием, находящегося в производстве дознавателя уголовного дела. Когда органу дознания следователем (другим органом предварительного расследования) дается поручение о производстве процессуальных действий, выполняет таковое конкретный дознаватель. В предложенной ситуации, у дознавателя имеется материал исполнения соответствующего поручения, который затем от имени органа дознания будет направлен следователю (другому органу предварительного расследования), поручение которого вы-

полнялось. Последовательным, полагаем, является заключение, что и такого рода материал начальник подразделения дознания вправе проверить, когда он оформляется подчиненным ему дознавателем. По меньшей мере, указанный вывод совершенно логичен и в полной мере отвечает общей идее совершенствования вышеперечисленных статей УПК РФ.   См.: Собр. законодательства РФ. 2016. № 1 (Часть 1). Ст. 60. 2   См.: Правоохранительные органы: учебник. 2-е изд. М.: «ИНФРА-М», 2004. С. 365. 3   См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка / С.И. Ожегов; под ред. Л.И. Скворцовой. 24-е изд., испр. М.: Издательство «Оникс». 2007. С. 784. 4   См.: Краткий толковый словарь русского языка / Сост. И.Л. Городецкая, Т.Н. Поповцева, М.Н. Судоплатова, Т.А. Фоменко; Под ред. В.В. Розановой. 4-е изд., стереотип. М.: Рус. Яз., 1985. С. 155. 1

УДК 34 ББК 67

МЕРА УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ХАРАКТЕРА В ВИДЕ СУДЕБНОГО ШТРАФА КАК НОВОЕ ОСНОВАНИЕ ПРЕКРАЩЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА ИЛИ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ

АЛЛА СЕРГЕЕВНА ЕСИНА,

Начальник кафедры предварительного расследования Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected]; ОЛЬГА ЕВГЕНЬЕВНА ЖАМКОВА, Старший преподаватель кафедры уголовного процесса Московского университета Министерства внутренних дел Российской Федерации имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук E-mail: [email protected] Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматривается новое для российского уголовного судопроизводства основание прекращения уголовного дела или уголовного преследования в виде назначения меры уголовного правового характера — судебного штрафа, а также анализируются проблемы применения норм главы 51.1. УПК РФ. Ключевые слова: судебный штраф, мера уголовно-правового характера, прекращение уголовного дела, судебное решение.

114

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Abstract. The article discusses the Russian criminal proceedings the grounds for termination of criminal case or criminal prosecution in the form of appointment of measures of criminal legal nature, judicial fines as well as analyzes the problems of application of norms 51.1. Code Of Criminal Procedure. Keywords: judicial fines, the measure of criminal law, the termination of the criminal case, the judicial decision.

15 лет действует Уголовно-процессуальный кодекс РФ, а процесс совершенствования его норм только активизируется. Если в первые годы применения УПК РФ дополнялся отдельными понятиями или предложениями, то с годами законодатель инкорпорирует в текст закона новые правовые институты. Безусловно, имеют место быть объективные причины объясняющие и обосновывающие подобный процесс. Вместе с тем, следует признать, что не все новеллы законодателя безупречны с точки зрения законодательной техники изложения закона и понятны по механизму правоприменения. Федеральным законом от 03.07.2016 № 323-ФЗ Уголовно-процессуальный кодекс РФ был дополнен новым основанием прекращения уголовного дела или уголовного преследования в связи с назначением меры уголовно –правового характера в виде судебного штрафа. (ст. 25.1. УПК РФ, глава 51.1 УПК РФ). Данное положение закона, направленное на дальнейшую гуманизацию и либерализацию уголовного-процессуального законодательства, является продолжением уголовной политики по совершенствованию оснований и порядка освобождения от уголовной ответственности в Российской Федерации. На фоне постоянного снижения количества уголовных дел, поступающих на рассмотрение в суды, и сокращения общего числа лиц, осуждаемых за совершение преступлений, имеет место увеличение в общей структуре судимости доли лиц, осужденных за совершение преступлений небольшой и средней тяжести. Такое положение стало складываться начиная с 2002 года, то есть задолго до того, как законодатель в 2011 году внес изменения в статью 15 УК РФ и к преступлениям небольшой тяжести отнес деяния, максимальное наказание за которые не превышает трех лет лишения свободы, что объективно увеличило число преступлений небольшой тяжести,

№ 5 / 2016

предусмотренных Уголовным кодексом Российской Федерации. Только за первое полугодие 2016 года из общего числа осужденных — 400 792 тыс., за преступления средней тяжести было осуждено 91 231 (за первые 6 месяцев 2015 года данный показатель составил 88 933тыс), небольшой тяжести — 204  165 тыс. (в 2015 году — 162 200 тыс.)1. В 2015 году за преступления средней тяжести было осуждено 185 390 тыс. человек, за небольшой тяжести — 353 909. Для сравнения в 2014 году, соответственно, за преступления средней тяжести было осуждено — 180 191 тыс., небольшой — 341 268 тыс. Таким образом, практически каждое второе лицо осуждается за преступление небольшой тяжести. Негативные последствия от судимости в таких случаях (причем не только для самого осужденного, но и для его близких родственников) не вполне адекватны характеру этих деяний или личности осужденного. В этой связи появление такого института как меры уголовного- правового характера в виде судебного штрафа как основание освобождения от уголовной ответственности позволяет избежать негативных последствий, связанных с наличием судимости. Следует отметить, что применение для достижения целей уголовного наказания к освобожденным от уголовной ответственности лицам разного рода мер государственного принуждения, менее строгих по своему характеру, чем уголовное наказание, не ново для законодательства нашей страны. В настоящее время, например, допускается освобождение от уголовной ответственности несовершеннолетних с применением к ним принудительных мер воспитательного воздействия. Уголовный кодекс РСФСР 1960 года наряду с такими же мерами для несовершеннолетних (статья 63 УК РСФСР) предусматривал возможность освобождения от уголовной ответственности взрослых лиц с привлечением их к административной ответственности (статья 501 УК РСФСР).

Вестник экономической безопасности

115

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Следует отметить, что новелла уголовно-процессуального законодательства действует с июля текущего года и пока преждевременно говорить о активной практике применения норм нового правового института. Однако есть основание предполагать, что данное основание прекращения уголовного дела будет востребовано у правоприменителей. Положительный момент нововведения состоит в том, что основная нагрузка в превенции правонарушений ляжет на иные меры уголовно-правового характера, а механизм уголовной ответственности будет включается только в случае когда применение иных мер уголовно-правового характера не достигло своих целей и не оказало достаточного превентивного воздействия на правонарушителя; потерпевшие от преступлений получат дополнительные возможности возмещения вреда, причиненного им в результате преступления, а лица, совершившие преступления небольшой и средней тяжести, — дополнительные возможности освобождения от уголовной ответственности, что позволит тем из них, к кому будет применена статья 251 УПК РФ, избежать негативных последствий, связанных с судимостью. Суммы полученные в виде уплаты судебного штрафа пополнят бюджет страны. Вместе с тем, отдельные положения норм главы 51.1 УПК РФ требуют разъяснения и осмысления с точки зрения их практического применения. Например, в соответствии со ст. 446.2. УПК РФ, определяющей порядок прекращения уголовного дела или уголовного преследования и назначения меры уголовно-правового характера в виде судебного штрафа, в качестве условия для применения данной меры указывается: степень тяжести совершенного преступления и факт возмещения ущерба или иным способом заглаживание подозреваемым, обвиняемым причиненного преступлением вреда (ст. 25.1.УПК РФ). По мнению авторов статьи для применения судебного штрафа перечисленных условий не достаточно. Полагаем, что подобный порядок не эффективен и вряд ли будет служить в полной мере достижению целей и соблюдению принципов уголовного судопроизводства. Условия при которых возможно применение судебного штрафа должны быть расширены. Так, в качестве обязательного условия для применения судебного штрафа должно стать:

116

признание подозреваемым (обвиняемым) своей вины, согласие (не оспаривание) с квалификацией содеянного, согласие на прекращение уголовного дела с применением судебного штрафа. Полагаем, что данные правовые позиции в обязательном порядке должны выясняться следователем (дознавателем) до принятия решения о возбуждении ходатайства перед судом о прекращении уголовного дела, что будет способствовать эффективности применения данной меры. Аргументируем нашу позицию. Полагаем, что нововведение обусловлено не только стремлением законодателя сократить количество лиц, имеющих судимость и таким образом гуманизировать уголовную политику. Не менее важным для законодателя является факт уплаты судебного штрафа, а также факт исполнения решения органа судебной власти. Следовательно, ещё в ходе досудебного производства должны быть приняты меры к обеспечению исполнения решения судебного органа. Возможно ли добиться исполнения судебного решения от лица, чья правовая позиция осталась невыясненной? Устанавливается порядок, при котором ни в ходе предварительного расследования, ни в ходе судебного производства никто не обязан устанавливать факт признания лицом, совершившим преступление, своей вины, согласия с квалификацией содеянного. Этого не требует законодатель! Однако мы полагаем, что даже если обвиняемый (подозреваемый) согласен избежать уголовной ответственности посредством судебного штрафа, но факт привлечения к уголовной ответственности в его судьбе остается и ему не безразлично: какая статья УК РФ будет фигурировать в его биографии. Если же, в качестве обязательного условия к прекращению уголовного дела будет указано — полное признание лицом своей вины, согласие с квалификацией содеянного и с самим фактом прекращения уголовного дела путем применения судебного штрафа, то, безусловно, это миниминизирует случаи отказа от исполнения судебного штрафа. Исследовав этот вопрос, авторы статьи нашли подтверждение своим предложениям в судебной практике. 23 августа 2016 года исполняющий обязанности мирового судьи судебного участ-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ка №219 Реутовского судебного района Московской области вынес решение о прекращении уголовного дела в отношении Конаркова Д.В., обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 158 УК РФ. В ходе судебного заседания защитником Алябьевым В.А. было заявлено ходатайство об освобождении  Конакова Д.В. от уголовной ответственности по ч. 1 ст. 158 УК РФ с назначением судебного штрафа, поскольку подсудимый в трехкратном размере возместил ущерб причиненный преступлением, полностью признал свою вину, раскаялся в содеянном, не возражал против прекращения уголовного дела на основании ст. 25.1 УПК РФ. В этом же ходатайстве защитник предложил суду сумму и срок выплаты судебного штрафа подчеркнув, что эти вопросы не вызывают возражения у обвиняемого. Суд, обсудив ходатайство, выслушав мнение сторон, учитывая отсутствие возражений со стороны государственного обвинителя — удовлетворил ходатайство защитника и освободил Конаркова от уголовной ответственности, применив к нему меру уголовно-правого характера2. Таким образом, не смотря на отсутствие некоторых положений в тексте уголовно-процессуального закона судебная практика применения идет по пути установления тех обстоятельств, на которые указали авторы статьи. Обращаем внимание, что суд согласовал с обвиняемым сумму и срок выплаты штрафа перед принятием судебного решения окончательно. Считаем, что способствовать эффективности применения судебного штрафа могла бы и такая мера как введение уголовной ответственности за неисполнение судебного решения по аналогии со ст. 17.14 КоАП РФ «Неисполнение законодательства о исполнительном производстве». В этом случае, суд, при ситуации, когда лицо не выплатило штраф в установленные сроки, по ходатайству судебного пристава не только отменяет постановление о прекращении уголовного дела и направляет его для возобновления предварительного расследования, но также обязывает органы расследования при дополнительном производстве по делу собрать доказательства для вменения обвиняемому лицу ещё одного состава преступления — не уплата судебного штрафа (или неис-

№ 5 / 2016

полнение судебного решения в виде судебного штрафа). Далее в тексте ст. 25.1 УПК РФ не указана обязанность устанавливать материальное положение лица в отношении которого планируется прекращение уголовного дела путем применения судебного штрафа, а также наличие у него постоянного заработка или иных материальных доходов, которые позволили бы ему исполнить судебное решение и выплатить судебный штраф. Максимальная сумму штрафа, которая может быть назначена судом — 250 тысяч рублей!!! Сумма достаточно большая для многих категорий граждан. Однако, полагаем, что применение этой меры уголовно-правового характера не должно провоцировать лицо, освобожденное от уголовной ответственности, к совершению новых преступлений с целью уплаты судебного штрафа. В этой связи считаем необходимым дополнить ст. 25.1. УПК РФ положением, в котором обязать следователя устанавливать в ходе расследования реальные возможности лица по уплате судебного штрафа. В случае если будет установлено, что лицо не имеет возможности уплатить судебный штраф, то принимать решение о прекращении уголовного дела по данному основанию нельзя, и даже следует считать это незаконным. Вышесказанное актуализирует необходимость дополнения нового правового института предложениями, сформулированными авторами выше, а именно: предусмотреть уголовную ответственность за неуплату судебного штрафа, примененного в порядке главы 51.1 УПК РФ; дополнить текст ст. 25.1 УПРК РФ положением о том, что прекращение уголовного дела возможно: если лицо полностью признает себя виновным, согласен с квалификацией содеянного и согласен с прекращением уголовного дела по данному основанию, вменить в обязанность следователя (дознавателя) установление источников доходов и возможности уплаты судебного штрафа лицом, в отношении которого принимается решение о прекращении уголовного дела.   Основные статистические показатели деятельности судов общей юрисдикции за 2016 год // www.cdep.ru. 2   https://rospravosudie.com/court 1

Вестник экономической безопасности

117

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.1 ББК 67.410.21

РЕАЛИЗАЦИЯ ПРАВА ГРАЖДАН НА УЧАСТИЕ В ОТПРАВЛЕНИИ ПРАВОСУДИЯ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ: РЕФОРМА И ПЕРСПЕКТИВЫ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ АННА ВАЛЕНТИНОВНА МИРОНОВА, начальник кафедры уголовного процесса Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматриваются формы народного представительства при отправлении правосудия в уголовном судопроизводстве в связи с реформированием суда присяжных в Российской Федерации. Анализируются некоторые проблемы введения судов присяжных в районных судах общей юрисдикции и изменения количества присяжных заседателей в коллегии присяжных. Обосновывается мнение о необходимости возрождения суда с участием народных заседателей. Ключевые слова: суд присяжных, присяжные заседатели, народные заседатели. Abstract. The article discusses the forms of popular representation in the administration of justice in criminal proceedings in connection with the reform of trial by jury in the Russian Federation. Examines some problems of introduction of jury trials in the district courts of General jurisdiction and changes in the number of jurors on the jury. Justifies the opinion about the necessity of the revival of the court with the participation of people’s assessors. Keywords: jury trial, the jury, lay judges.

На современном этапе развития уголовного судопроизводства практически единственной формой реализации конституционного права граждан участвовать в отправлении правосудия (ч. 5 ст. 31 Конституции Российской Федерации) является суд с участием присяжных заседателей. В связи с проведением в Российском государственном университете правосудия 19.02.2015 совместно с Верховным Судом РФ круглого стола на тему «Перспективы реформирования суда присяжных в Российской Федерации», а также в связи с принятием федерального закона от 23.06.2016 № 190-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с расширением применения института присяжных заседателей»1 был высказан целый ряд точек зрения на то, каким должен быть суд присяжных в России, какие еще формы участия граждан в отправлении

118

правосудия целесообразно ввести в отечественный уголовный процесс. Анализ научных трудов и точек зрения, высказанных в период действия Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК  РФ), авторами, среди которых научно-педагогические работники, работники судов, органов прокуратуры, адвокатуры, органов предварительного расследования и лица, деятельность которых непосредственно не связана с правоохранительной областью, позволил обозначить ряд направлений, которые предлагают исследователи по развитию института участия граждан в отправлении правосудия. Во-первых, практически каждое высказывание исследователей, профессионально оценивающих суд присяжных заседателей, связано с необходимостью его упрощения, «удешевления»2. Предложения по уменьшению расходов на финансирование

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ из бюджетных средств формирования и функционирование в ходе судебного разбирательства коллегии присяжных заседателей, высказанные в научных трудах, были учтены законодателем. С 1 июня 2018 года состав коллегии присяжных заседателей сократится до восьми присяжных заседателей в судах уровня субъектов Российской Федерации и приравненных к ним военных судах, а в районных судах — до шести присяжных заседателей. Их вышеуказанного следует не только то, что уменьшается количественный состав коллегии присяжных заседателей, но и то, что состав суда с их участием будет функционировать не только в судах уровня субъектов Российской Федерации и приравненных к ним военных судах, но и в районных судах. Такую новеллу можно приветствовать с точки зрения доступности для подсудимого суда с участием присяжных заседателей. По поводу укорачивания «скамьи» присяжных заседателей необходимо отметить, что действительно, нет научного обоснования для количества присяжных заседателей, положенного в основу норм ст. 30 УПК РФ «Состав суда». На количественный состав судей в уголовном судопроизводстве Российской Федерации оказывали влияние и зарубежный опыт, и отечественные правовые традиции. У величины 12 присяжных заседателей есть даже и религиозный подтекст. В предлагаемом законодателем составе 6-8 присяжных заседателей сохранена коллегиальность и возможность оправдательного вердикта при общем равенстве голосов «за» и «против» признания лица виновным. Однако есть все же опасения по поводу того, что меньшей коллегией легче управлять и воздействовать на нее профессиональным судьей. Кроме того, большее количество присяжных представит и больший «срез» общества представителями разных профессий и социальных групп, что соответствует идее суда присяжных. Ведь положительной чертой суда присяжных является то, что он служит пространством диалога государства и гражданского общества, казенного и народного представления о праве3. Суд присяжных как правовой институт формирует активную гражданскую позицию и правосознание у граждан, снижает их недоверие к суду и правоохранительной системе4. Согласимся с этими утверждениями, поскольку суд присяжных является демократическим

№ 5 / 2016

правовым институтом, наличие которого является альтернативой межведомственной «солидарности» судей, прокуроров, следователей и т.п. и поэтому внушает определенное доверие к правоохранительной системе. Вместе с тем, реализация такого необходимого института как суд присяжных требует и финансовых затрат, которые в условиях экономического кризиса вызывают проблемы. Это и проблема формирования коллегии присяжных в судах районного уровня, обусловленная тем, что большинство граждан под любыми предлогами, хотят избежать обязанности участвовать в отправления правосудия. Для преодоления этой проблемы государству необходимо проводить просветительскую работу с целью формирования правосознания, взглядов на ценность и значение работы присяжных заседателей для повышения их авторитета в обществе. В районах с небольшим количеством населения высока вероятность того, что подсудимый будет знаком присяжным заседателям или их близким, особенно в республиках, где большая часть населения связана между собой родственными или свойскими отношениями. Для решения этой проблемы необходимо предусмотреть возможность формирования коллегии присяжных из числа граждан, проживающих в других субъектах Российской Федерации. Проблемой является и размещение коллегии присяжных в залах судебных заседаний зданий районных судов, которые строились без комнат для совещания присяжных заседателей и без места для скамьи присяжных заседателей. Вторым предложением, высказываемым в дискуссии, посвященной судам присяжных, которое хотелось бы обозначить, это участие профессионального судьи в ходе совещания присяжных заседателей после удаления их для вынесения вердикта. Есть мнение, что такое участие поможет присяжным заседателям разобраться в деталях дела, требующих юридической подготовки5. Однако в данном случае теряется смысл суда присяжных видеть в уголовном процессе состязающиеся на равных стороны, не считать подсудимого заблаговременно виновным, разрешать дело с точки зрения разума и справедливости. Суд присяжных провозглашающий вердикт, который писан не под диктовку судьи, является формой объективного суда.

Вестник экономической безопасности

119

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Судья в процессе работы с судом присяжных получает опыт доведения сведений из уголовного дела в форме доступной для понимания всех участников процесса. Должностных лиц органов предварительного расследования участие в уголовном судопроизводстве присяжных заседателей мобилизует для более качественного сбора и оформления доказательств. Третьим направлением вышеуказанной дискуссии является вопрос о возможном внедрении в российский уголовный процесс, широко распространенного в советский период института народных заседателей или заимствовать суд шеффенов (по образцу континентальной Европы). Суд с участием народных заседателей по своему замыслу был простой, экономичной, понятной для народа формой представительства граждан при отправлении правосудия. Представая перед судом с народными заседателями, подсудимый видел, что его судят граждане, обычные люди, значит, он может рассчитывать не только на законное, но и на справедливое решение суда. Однако, как иногда бывает, хорошая идея была постепенно искажена и получила негативную оценку все тех же представителей народа. По наблюдениям профессора Ю.К. Якимовича, который сам когда-то в течение нескольких лет был народным заседателем, отрицательной тенденцией развития института народных заседателей явилось следующее: • народные заседатели постепенно из представителей народа, всех его слоев, стали представлять лишь пенсионеров; • народные заседатели превращались в постоянных судей, участвовали в осуществлении правосудия вместо двух недель в году, как было предусмотрено Федеральным законом «О народных заседателях федеральных судов общей юрисдикции в Российской Федерации» от 02.01.2000 № 37-ФЗ (утратил силу с 1 февраля 2003 года), в течение многих лет подряд без перерыва; • в результате длительного и тесного взаимодействия с профессиональными судьями народные заседатели утрачивали черты, которые присущи народным представителям: отсутствие служебной заинтересованности в исходе дела, знание народной жизни и т.д., у них, как и професси-

120

ональных судей происходила так называемая профессиональная деформация6. Если не допустить «сращивания» народных представителей с судейским корпусом, предусмотреть законодательством систему голосования и подсчета голосов, которая не позволит игнорировать мнение народных заседателей, и внимательно отнестись к отбору кандидатов для участия в суде и «воспитывать» профессиональных судей в духе уважения к мнению народных заседателей, то возможно сформировать альтернативу суду присяжных. Например, в Германии суд шеффенов (народных представителей) имеет большой авторитет, поскольку любое решение в смешанном суде, состоящем из профессиональных судей и шеффенов (возможны пропорции 1:2, 2:2; 3:2 и другие) принимается большинством в две трети голосов. Это означает, что в суде, состоящем из трех профессиональных судей и двух шеффенов для принятия решения требуется как минимум четыре голоса. Таким образом, два шеффена по существу имеют в этих судах право вето7. Положительными чертами суда с участием народных заседателей можно назвать следующие: за ним может быть закреплена более широкая подсудность; может функционировать на уровне районных судов, повысив тем самым уровень доступности судебной власти с участием граждан в отправлении правосудия; предполагает участие народных представителей в исследовании доказательств и вынесении приговора; более экономичен в сравнении с судом присяжных. С учетом того, что функционирование судов присяжных сталкивается с проблемами длительности процесса формирования коллегии присяжных, и судебного следствия, небольшой подсудности уголовных дел такому суду, дороговизны, возрождение суда с участием народных заседателей и его современное развитие поможет решить некоторые из названных проблем. Литература 1. Головко Л.В. Прекращение дела после расследования — такое же ценное решение, как раскрытое преступление с обвинительным заключением // Уголовный процесс. 2016. № 1.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ 2. Давыдов В.А. Мы предлагаем существенно расширить участие граждан в отправлении правосудия // Уголовный процесс. 2015. № 5. 3. Качалова О.В. Перспективы реформирования суда присяжных в Российской Федерации Уголовный процесс. 2015. № 4. 4. Пашин С.А. Аргументы за суд присяжных // Уголовный процесс. 2015. № 4. 5. Руденко В.Н. Институт жребия в формировании состава шеффенских судов в Германии // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2010. Вып. 10  // Научная библиотека КиберЛенинка URL:  http://cyberleninka.ru/article/n/institutzhrebiya-v-formirovanii-sostava-sheffenskih-sudov-vgermanii#ixzz4O2UmG6zN 6. Тенденции и проблемы развития института суда присяжных в России (Тарасов В.Н.) // Судья. 2016. № 5. 7. Шабанов А. Реформа суда присяжных // ЭЖ-Юрист. 2016. № 25 URL: http://primelegal.ru/ files/publication-jury-court-reform.pdf 8. Якимович Ю.К. Выборность судей и коллегиальность рассмотрения уголовных дел в Российской империи, СССР и Российской Федерации; суд

присяжных или суд шеффенов? // Уголовная юстиция. 2014. № 2(4).   Федеральный закон от 23.06.2016 № 190-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с расширением применения института присяжных заседателей» (Вступает в силу с 1.06.2017, за исключением отдельных положений, вступающих в силу с 1.06.2018) // Собрание законодательства РФ. 27.06.2016. № 26 (Часть I). Ст. 3859. 2   См. например: Качалова О.В. Перспективы реформирования суда присяжных в Российской Федерации Уголовный процесс. 2015. № 4. С. 17; Решетова Н.Ю. Участие граждан в отправлении правосудия: суд присяжных и другие возможности // 23-34; Шабанов А. Реформа суда присяжных // ЭЖ-Юрист. 2016. № 25 URL: http://primelegal.ru/files/publication-jury-court-reform.pdf 3   Пашин С.А. Аргументы за суд присяжных // Уголовный процесс. 2015. № 4. С. 42. 4   Тенденции и проблемы развития института суда присяжных в России (Тарасов В.Н.) // Судья. 2016. № 5. 5   Давыдов В.А. Мы предлагаем существенно расширить участие граждан в отправлении правосудия // Уголовный процесс. 2015. № 5. С. 19; Решетова Н.Ю. Указ. раб. С. 28; Головко Л.В. Прекращение дела после расследования — такое же ценное решение, как раскрытое преступление с обвинительным заключением // Уголовный процесс. 2016. № 1. С. 25. 6   Якимович Ю.К. Выборность судей и коллегиальность рассмотрения уголовных дел в Российской империи, СССР и Российской Федерации; суд присяжных или суд шеффенов? // Уголовная юстиция. 2014. № 2(4). С. 31. 7   Руденко В.Н. Институт жребия в формировании состава шеффенских судов в Германии // Научный ежегодник Института философии и права Уральского отделения Российской академии наук. 2010. Вып.10 // Научная библиотека КиберЛенинка URL: http:// cyberleninka.ru/article/n/institut-zhrebiya-v-formirovanii-sostavasheffenskih-sudov-v-germanii#ixzz4O2UmG6zN 1

Адвокатская этика. Учебник. Гриф УМЦ «Профессиональный учебник. Гриф НИИ образования и науки. / Под ред. Г.Б. Мирзоева, Н.Д. Эриашвили. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2016. 303 с. Раскрываются содержание и социальная ценность профессиональной этики адвоката. Всесторонне рассматриваются этико-психологические особенности личности и деятельности адвоката, морально-психологические аспекты оказания им консультационных услуг, защиты прав и интересов граждан в суде. Даются практические рекомендации по формированию профессионального имиджа, преодолению профессиональной деформации, использованию методов правомерного психологического воздействия на участников уголовного и гражданского процесса. Освещаются вопросы истории этических установок в адвокатской деятельности и отношения к адвокатской профессии. Для студентов и аспирантов, преподавателей юридических вузов, практикующих адвокатов, стажеров и помощников адвокатов, слушателей курсов повышения квалификации.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

121

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

ОСОБЕННОСТИ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО СТАТУСА ПОТЕРПЕВШЕГО, ЗАЯВИВШЕГО ГРАЖДАНСКИЙ ИСК (ГРАЖДАНСКОГО ИСТЦА) В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ, ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ ОТДЕЛЬНЫХ СТРАН1

ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА ВОЛЫНСКАЯ,

профессор кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, профессор; МИХАИЛ ИВАНОВИЧ ФЕДОРОВ, преподаватель кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Авторы статьи на основании исследования опубликованных в юридической литературе источников, законодательных норм и анализа правоприменительной практики попытались обратить внимание на особенности процессуального статуса потерпевшего, заявившего гражданский иск (гражданского истца) в уголовном судопроизводстве, по законодательству отдельных стран. Ключевые слова: законодатель, норма, права, потерпевший, гражданский истец, преступление, статус, ущерб, УПК РФ. Abstract. Authors of the article based on the study published in the legal literature sources, legislation and assessment practices have attempted to draw attention to the peculiarities of the procedural status of the victim, who said civil action (civil claimant) in criminal proceedings under the laws of individual countries. Keywords: legislator, the rule of law, victim, civil plaintiff, the crime, the status of damage, Code of Criminal Procedure.

Критический анализ содержания норм, регламентирующих процессуальный статус потерпевшего и гражданского истца (ч. 1 ст. 42 и ст. 44 УПК РФ), свидетельствует o их частичном совпадении в части урегулирования проблем, связанных с возмещением имущественного ущерба. Данное обстоятельство позволило авторам в настоящей статье рассматривать особенности правового положения потерпевшего, заявившего гражданский иск в едином контексте. Одним из основных правовых документов, определяющих положение личности в уголовном процессе на уровне международных общепринятых стандартов следует считать «Всеобщую декларацию прав человека, принятую и провозглашенную резолюцией № 217A (III) Генеральной Ассамблеей ООН от 10.12.1948 года. В юридической литературе отмечается, что указанный нормативный акт имел «ряд крупных недостатков. Главный из которых заключается в его

122

формально-юридическом характере и в отсутствии в этом процессе каких бы то ни было мероприятий, которые были бы способны содействовать осуществлению провозглашенных…основных свобод и прав человека»2 к числу которых, несомненно, должны относиться и права потерпевшего. Это мнение породило дискуссию по определенным вопросам в российском научном сообществе. Принятая на основе Декларации «Европейская конвенция o защите прав человека» от 04.11.1950 года, не только закрепила и дала детальное разъяснение основным правам и свободам личности, но и упорядочила необходимость создания Европейского суда по правам человека, окончательные решения которого в рассматриваемой сфере считаются обязательными и на сегодняшний день. A в соответствии со ст. 46 Конституции РФ, любой гражданин, в том числе и потерпевший от преступления, вправе обращаться в международные (меж-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ государственные) органы, в том числе в Европейский суд за реализацией своего права на защиту прав и законных интересов вследствие того что скорость принятия решения о возмещении вреда необыкновенно важна, поскольку задержка в возмещении вреда, наоборот, влечет дискредитацию самой идеи правового регулирования. Тем самым отечественное уголовно-процессуальное законодательство, в соответствии с действующим УПК РФ, акцентировалось на состязательности процесса в сфере соблюдения баланса в обеспечении и осуществлении конституционных прав граждан, a именно: «обвиняемый» — «потерпевший (гражданский истец)». Но это реалия сегодняшнего дня. Отмечается, что Европейский Суд в тот период времени, основывался на том, что потерпевший не обладает правом «подачи заявления o возбуждении уголовного дела», что предполагает ориентированность уголовного судопроизводства прежде всего на процессуальную фигуру обвиняемого. Однако мировое европейское сообщество не поддержало эту правую идею, чему способствовало принятие в 1985 году «Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью» (1985 г.), согласно которой потерпевший, как жертва преступления должен иметь возможность на реализацию права o доступе к правосудию и компенсации вреда, причиненного преступлением. Уместно отметить, что в названном нормативном акте впервые было определено, кто понимается под «жертвой преступления». Последующие международно-правовые документы отражают в себе конкретные рекомендации по стабилизации процессуального статуса потерпевшего, получение соответствующей практикоюридической помощи (консультации); информации o ходе производимого расследования; o характере и размере выявленного от преступления ущербе и т.д. Эти положения в той или иной степени нашли отражение в нормах действующего УПК РФ. С точки зрения российского законодателя, положительный для потерпевшего результат урегулирования правового конфликта должен основываться на нормах международной системы права с использованием его апробации в рамках национального правоприменительного опыта, одним из важнейших вопросов которого является проблема возмещения вреда, причиненного преступлением.

№ 5 / 2016

Очевидно, что способы возмещения ущерба потерпевшим (гражданским истцам) весьма разнообразны в соответствии с законодательством большинства государств. Однако отдельным из них присущи свои особенности. Так на основании § 403 УПК ФРГ «потерпевший» или его наследник вправе предъявить в уголовном процессе к обвиняемому имущественное требование, вытекающее из совершенного преступления. Одновременно с этим потерпевший или его наследник вправе требовать от органов уголовного судопроизводства сведения, касающиеся возмещения причиненного им ущерба. При этом потерпевшему должно быть указано на возможность предъявления своего требования в уголовном процессе. В соответствии с законодательством ФРГ возмещение вреда потерпевшему производится посредством конфискации имущества и денег подсудимого, в первую очередь приобретенных противоправным путем. Для этого в соответствии с § 111b—111n УПК ФРГ производится обеспечение сохранности предметов и имущества, конфискация денежных сумм, штрафа или издержек путем их изъятия или ареста. Изъятое движимое имущество может быть возвращено соответствующим лицам в случае немедленной уплаты стоимости вещи (п. 1 абз. 6 § 111c УПК ФРГ), если на эту сумму был возмещен вред потерпевшему. Если лицо, совершившее противоправное деяние, добровольно не исполняет предписание суда или прокуратуры по обеспечению претензий потерпевших, вытекающих из вреда, причиненного таким деянием, то возмещение вреда потерпевшему производится принудительным путем (абз. 1 § 111g УПК ФРГ). Когда возмещение вреда потерпевшему преступником невозможно, так как конфисковать у него нечего (что зачастую происходит и в России), то возмещают вред потерпевшему третьи лица. Однако возвращение этого имущества, в том числе залога, происходит, если обвиняемый признан невиновным, либо если ходатайство потерпевшего признано судом необоснованным (§ 405 УПК ФРГ)3. Интересно, что в законодательстве Испании вопросы возмещения потерпевшему вреда от преступлений регулируются Уголовным кодексом. Согласно ст. 113 УК Испании компенсация материального и морального вреда означает возмещение вреда, причиненного не только потерпевшему, но и его родственникам или третьему лицу4. На наш взгляд,

Вестник экономической безопасности

123

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ это совершенно справедливо, так как родственники и близкие люди также испытывают стресс, который в определенных случаях может переживаться ими не менее остро, а это, в свою очередь, может негативно сказаться на их здоровье, а иногда и на работоспособности. Соответственно такая ситуация отразится на экономическом положении работодателя (третьего лица), где работает потерпевший либо его родственники. Суд или Трибунал Испании, постановив о гражданской ответственности лица, определяет размер ущерба и его компенсации, указывая это в своем решении. Данному вопросу законодатель посвятил главы II, III, IV Уголовного кодекса, состоящие из 11 статей (ст. 116—126). Сходные черты можно проследить и в законодательстве Австрии. Законодатель США делении разграничил понятие «потерпевшего» и «жертва», акцентируя внимание, в большей степени на последнем и определил его на региональном, a не на федеральном уровне, что нашло отражение в Федеральном законе «O защите жертв преступлений» (1982 г.). К числу основных принципов, составляющих содержание названного Закона относились оказание им первоочередной и срочной медицинской помощи; — разъяснение их роли и места в уголовном процессе; — представление информации о мерах, которые могут быть предприняты правоохранительными органами для защиты, а также о задержании и аресте обвиняемого, о его освобождении до рассмотрения дела в суде, о прекращении или об отказе в возбуждении уголовного дела; — уведомление администрации предприятия, на котором работают потерпевший или свидетель, о его сотрудничестве с правоохранительными органами — оказание иной помощи, включая предоставление транспорта, бронирование мест в гостиницах и т.д. Законодатель, исследовав совокупный опыт правоприменения в этой сфере, в том числе и инициативы, поступающие от отдельных штатов, на Конгрессе США, принял «Билль o правах жертв» (1990 г.), акцентируя внимание на правилах регистрации при возмещении ущерба. Названный нормативный акт установил ряд положений, среди которых имеются весьма интересные для отечественного правоприменителя. К примеру: 1) на справедливое и уважительное отношение

124

с соблюдением достоинства личности и конфиденциальности; 2) на необходимую защиту от обвиняемого; 3) быть информированным о судебном заседании; 4) представлять свои интересы и быть выслушанным на всех этапах рассмотрения дела; 5) советоваться с государственным обвинителем на всем протяжении процесса; 6) на возмещение ущерба виновным (право на реституцию); 7) на информацию об обвиняемом, о вынесенном ему приговоре, об отбывании им наказания и освобождении его из заключения. Возвращаясь к инициативам отдельных штатов США, хотелось бы обратить внимание на права потерпевших, определенные в основном законе o правах жертв преступлений. Принятый в 1992 г. Конгрессом Пенсильвании, которые по нашему мнению имеют перспективу для реформирования российского законодательства и среди них следующее: получать всю информацию о видах помощи и сфере услуг, предоставляемых жертвам преступлений; в случае причинения им физического или материального ущерба вносить до вынесения приговора свои предложения и ходатайства по поводу его путей и размера его возмещения; на возмещение ущерба, как в порядке реституции, так и в порядке выплачиваемой государством компенсации ущерба; на быстрейшее возвращение предметов собственности, изъятых в качестве вещественных доказательств по делу; вносить в органы расследования свои предложения по изменению формулы обвинения, возможному снижению наказания или оправданию виновного (что оставляет возможность примирения сторон)5. Нами сознательно акцентировалось внимание на отдельных аспектах правоприменения в рамках института потерпевшего с точки зрения международных стандартов, поскольку проблема весьма многогранна и требует длительного исследования.   Поясняем, что когда в тексте статьи мы используем терминологию «потерпевший», под ним понимается то лицо, которое заявило гражданский иск o возмещении имущественного вреда, причиненного преступлением. 2   Фоменко А.Н. «К вопросу о правовом положении жертвы преступления в международно-правовых актах» // «Бизнес в законе. Экономико-юридический журнал» № 5. 2012. С. 36. 3   См.: Уголовно-процессуальный кодекс Федеративной Республики Германии. С изменениями и дополнениями на 1 января 1993 г.: Перевод с немецкого / Пер., предисл.: Филимонов Б.А. М.: Манускрипт, 1994. С. 164—166. 4   Уголовный кодекс Испании / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и Ф.Н. Решетникова. М., 1998. 5   Квашис В.Е., Вавилова Л.В. Зарубежное законодательство и практика защиты жертв преступлений. М., 1996. С. 52—53. 1

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

ИЗМЕНЕНИЕ ПРАВОВОГО СТАТУСА ПОТЕРПЕВШЕГО В ПРОЦЕДУРЕ ИЗБРАНИЯ МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ ПО РЕШЕНИЮ СУДА

ВАЛЕРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ РУДИЧ,

доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин Уральского института экономики, управления и права, кандидат юридических наук E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Статья посвящена проблемам формирования правового стандарта участия потерпевшего в процедурах, связанных с принятием решений о применении мер пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога при разрешении судом соответствующих ходатайств органов предварительного расследования. Анализируются правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации и Верховного Суда Российской Федерации в рассматриваемой сфере уголовно-процессуальной деятельности. Ключевые слова: потерпевший, правовой статус, меры пресечения, заключение под стражу, домашний арест, залог. Abstract. The article is devoted to problems of formation of the legal standard of victim participation in proceedings related to decision-making on the use of preventive measures in the form of detention, house arrest, bail court in resolving the relevant motions of bodies of preliminary investigation. Analyzes the legal position of the Constitutional Court of the Russian Federation and of the Supreme Court in this area of criminal procedure. Keywords: the victim, the legal status, a measure of restraint, detention, house arrest, bail.

В современном российском уголовном судопроизводстве назрела необходимость формирования правового стандарта участия потерпевшего в процедурах, связанных с принятием решений о применении мер пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога при разрешении соответствующих ходатайств органов предварительного расследования. Основу данного правового стандарта составляют (как и предписывает статья 15 Конституции РФ) общепризнанные международно-правовые принципы и нормы. Так, Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью закрепляет обязанность

№ 5 / 2016

государств содействовать тому, чтобы судебные и административные процедуры в большей степени отвечали потребностям жертв преступлений путем обеспечения возможности изложения и рассмотрения мнений и пожеланий жертв на соответствующих этапах судебного разбирательства в тех случаях, когда затрагиваются их личные интересы, без ущерба для обвиняемых и согласно соответствующей национальной системе уголовного правосудия1. В Рекомендации № R (85) 11 Комитета министров Совета Европы «О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса» подчеркивается важность повышения доверия потерпевшего к

Вестник экономической безопасности

125

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ уголовному правосудию и поощрения его на сотрудничество с органами уголовной юстиции во всех стадиях уголовного процесса. Последние обязаны в наибольшей степени учитывать запросы потерпевшего от преступления2. Подобного рода положения закреплены и в других рекомендациях Комитета Министров Совета Европы правительствам государств — членов3. Позиция Европейского Суда по правам человека относительно участия потерпевшего в судебной процедуре основывается на том, что «…принцип равноправия и состязательности сторон … требует «справедливого баланса между сторонами», причем каждой стороне должна быть предоставлена разумная возможность представить свою позицию по делу в условиях, которые не ставят его в существенно менее выгодное положение по сравнению со своим оппонентом…»4. Участие потерпевшего в судебной процедуре как представителя сторон обвинения в деле является необходимым условием обеспечения баланса интересов и обеспечения права лица на судебную защиту своих интересов. По мнению Конституционного Суда РФ, участие в уголовном преследовании является для потерпевшего средством защиты его собственных прав и интересов5. Потерпевший, реализуя свое право на участие в уголовном преследовании, предусмотренное п. 47, 55 ст. 5, ч. 2 ст. 42 УПК РФ, может использовать и процедуру, регламентированную ст. 108 УПК РФ. В соответствии с ч. 6 ст. 108 УПК РФ, явившимся в судебное заседание потерпевшему, его представителю или законному представителю суд должен разъяснить их права и обязанности и заслушать их мнение по рассматриваемому вопросу. Аналогичную позицию занимает Пленум Верховного Суда РФ, который указывает, что установленный ч. 4 ст. 108 УПК РФ порядок рассмотрения судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу не исключает участие в судебном заседании потерпевшего, его представителя, законного представителя. Данные участники уголовного процесса вправе довести до сведения суда свою позицию относительно избрания, продления, изменения, отмены меры пресечения в от-

126

ношении подозреваемого или обвиняемого, а также обжаловать судебное решение. Также разъясняется необходимость выяснения в судебном заседании того, что обвиняемый (подозреваемый) действительно представляет опасность для потерпевшего: об этом могут свидетельствовать наличие угроз потерпевшему со стороны обвиняемого (подозреваемого), его родственников, предложение потерпевшему выгод материального или нематериального характера с целью фальсификации доказательств по делу и пр.6. Следует подчеркнуть то, что потерпевший вправе лично участвовать в заседании суда первой инстанции, а равно в стадии подготовки к судебному разбирательству, стадии апелляционного производства, и довести до суда свою позицию относительно целесообразности применения той или иной меры пресечения к обвиняемому как лично, так и через своего представителя или законного представителя. Уголовно-процессуальным законодательством обязанность извещать участников процесса возложена на суд. Это в частности следует из положений ст. 232 УПК РФ, согласно которой судья дает распоряжение о вызове в судебное заседание лиц, указанных в его постановлении, а также принимает иные меры по подготовке судебного заседания. На реализацию обязанности суда об извещении потерпевшего направлено разъяснение Верховного Суда РФ, содержащееся в пункте 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 (ред. от 24.05.2016 г.), согласно которому суд, рассматривая ходатайство об избрании в качестве меры пресечения заключения под стражу, должен выяснить сведения о потерпевшем. В соответствии с ч. 1 ст. 389.1 УПК РФ потерпевший, его представитель, законный представитель вправе обжаловать судебное решение о мере пресечения в отношении подозреваемого или обвиняемого независимо от того, принимали ли указанные лица участие в судебном заседании. В связи с чем, суду подлежит копию постановления суда вручать потерпевшим, либо направлять по почте. Заметим, что рассматриваемый нами стандарт находится в системной связи с другими

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ стандартами справедливого судебного разбирательства: гласностью, состязательностью, равноправием сторон и другими. В частности, своевременное извещение потерпевшего о месте и времени рассмотрения ходатайства об избрании меры пресечения, а также последующее участие потерпевшего в этой процедуре обеспечивает ее гласность. Стандарт гласности (публичности) является одним из принципов справедливого судебного разбирательства, провидимого Европейским Судом по правам человека в своих решениях. Его нарушение недопустимо с точки зрения положений о равенстве процессуальных возможностей, состязательности и обеспечения права на справедливое судебное разбирательство (ст. 6 Конвенции)7. Рассмотрение ходатайства об избрании подозреваемому, обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу (как и о продлении срока содержания под стражей) проводится в открытом судебном заседании, за исключением случаев, указанных в ч. 2 ст. 241 УПК РФ. Полагаем, что тенденция правового развития такова, что роль потерпевшего в судебных процедурах, связанных с применением мер пресечения (других процедурах, проводимых судом в ходе досудебного производства по уголовным делам) будет возрастать. Литература 1. Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью (принята 29 ноября 1985 г. резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН) [Электронный ресурс] // СПС КонсультантПлюс. 2. О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса: рекомендация № R(85)11 Комитета министров Совета Европы: (принята 28 июня 1985 г.) // Сборник документов Совета Европы в области защиты прав человека и борьбы с преступностью. М., 1998. 3. Постановление ЕСПЧ по делу «Бацанина против России» от 26 мая 2009 г. Европейский Суд [Электронный ресурс] // СПС Консультант Плюс. 4. Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 (ред. от 24.05.2016) «О прак-

№ 5 / 2016

тике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» // Российская газета. 2013. 27 декабря. № 294. 5. Определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 5 дек. 2003 г. № 446-О по жалобам граждан Л.Д. Вальдмана, С.М. Григорьева и региональной общественной организации «Объединение вкладчиков «МММ» на нарушение конституционных прав и свобод рядом положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации // СПС Консультант Плюс. 6. Никонов М.А. Применение меры пресечения в виде заключения под стражу: правовые позиции ЕСПЧ и КС РФ // Уголовный процесс. 2014. № 4.

  Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью (принята 29 ноября1985 г. резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи ООН) [Электронный ресурс] // СПС КонсультантПлюс (дата обращения — 21 июня 2016 года). 2   О положении потерпевшего в рамках уголовного права и процесса: рекомендация № R (85) 11 Комитета министров Совета Европы: (принята 28 июня 1985 г.) // Сборник документов Совета Европы в области защиты прав человека и борьбы с преступностью. М., 1998. С. 114—116. 3   См. там же. С. 118. 4   См., напр.: постановление ЕСПЧ по делу «Бацанина против России» от 26 мая 2009 г. Европейский Суд [Электронный ресурс] // СПС КонсультантПлюс (дата обращения — 21 июня 2016 года). 5   Определение Конституционного Суда Рос. Федерации от 5 дек. 2003 г. № 446-О по жалобам граждан Л.Д. Вальдмана, С.М. Григорьева и региональной общественной организации «Объединение вкладчиков «МММ» на нарушение конституционных прав и свобод рядом положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации и Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации // СПС КонсультантПлюс (дата обращения — 29 октября 2016 г.). 6   Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 41 (ред. от 24.05.2016) «О практике применения судами законодательства о мерах пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста и залога» //Российская газета. 2013. 27 декабря. № 294. 7   Подробнее см.: Никонов М.А. Применение меры пресечения в виде заключения под стражу: правовые позиции ЕСПЧ и КС РФ // Уголовный процесс. 2014. № 4. С. 59. 1

Вестник экономической безопасности

127

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

К ВОПРОСУ О ВЕДОМСТВЕННОМ ПРОЦЕССУАЛЬНОМ КОНТРОЛЕ В УГОЛОВНОМ СУДОПРОИЗВОДСТВЕ НАТАЛЬЯ ВЛАДИМИРОВНА ГРИГОРЬЕВА, доцент кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Статья посвящена ведомственному процессуальному контролю как средству обеспечения прав и свобод участников уголовного судопроизводства. Рассматривается понятие ведомственного процессуального контроля. Предлагается оценивать ведомственный процессуальный контроль как относительно самостоятельную функцию уголовного судопроизводства. Ключевые слова: уголовное судопроизводство, ведомственный процессуальный контроль, руководитель следственного органа, начальник органа дознания, начальник подразделения дознания. Abstract. The article is devoted to departmental procedural control as a means of ensuring the rights and freedoms of participants in criminal proceedings. Discusses the concept of departmental procedural control. It is proposed to evaluate departmental procedural control as a relatively independent function of criminal proceedings. Keywords: criminal proceedings, departmental procedural control, the head of the investigative body, the chief of body of inquiry, head of the unit of inquiry.

Одним из средств обеспечения прав и свобод участников уголовного судопроизводства на досудебных его стадиях наряду с судебным контролем и прокурорским надзором выступает ведомственный процессуальный контроль, который заключается в полномочиях руководителя следственного органа, начальника органа дознания и начальника подразделения дознания влиять на ход предварительного расследования. В теории уголовно-процессуального права нет единства по вопросу о существовании такой функции уголовного судопроизводства как ведомственный процессуальный контроль, осуществляемый должностными лицами в отношении следователя, дознавателя, органа дознания, а понятие ведомственного процессуального контроля рассматривается в основном применительно к деятельности руководителя следственного органа1 и как уголовно-процессуальная деятельность, а не как средство обеспечения законности следственной деятельности2.

128

Однако сегодня, не только руководитель следственного органа, но и начальник органа дознания, начальник подразделения дознания обладают полномочиями процессуального характера, посредством реализации которых они осуществляют контроль за деятельностью, подчиненных им следователей или дознавателей, с тем, чтобы она была в рамках закона, при соблюдении прав и свобод участников уголовного судопроизводства. Полагаем содержание ведомственного процессуального контроля определяется рядом факторов: а) спецификой работы; б) значимыми задачами, стоящими перед органами предварительного следствия и дознания в целом; в) конкретными правами и обязанностями подразделений и лиц, осуществляющих ведомственный процессуальный контроль. Понятие «ведомственный процессуальный контроль» может быть определено как относительно самостоятельная функция уголовного судопроизводства, осуществляемая в досудебных стадиях

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ уголовного процесса руководителем следственного органа, начальником органа дознания, начальником подразделения дознания в пределах, установленной законом компетенции, и состоящая в наблюдении, проверке, согласовании процессуальных действий следователя или дознавателя и даче им указаний, обязательных для исполнения, в целях обеспечения законности и достижения целей уголовного судопроизводства3. Ряд авторов в понятие ведомственного процессуального контроля также включают полномочия, направленные на устранение выявленных нарушений закона4. Основными чертами ведомственного процессуального контроля являются: 1) непрерывность (часто ежедневность) контрольной деятельности со стороны руководителя (начальника); 2) возможность оперативно реагировать на выявленные нарушения закона и устранять их; 3) возможность применения к лицам, допустившим несущественные нарушения закона, мер дисциплинарного воздействия; 4) приближенность к объекту контрольной деятельности; 5) персональная ответственность руководителя (начальника) за допущенные нарушения закона, обусловливающая необходимость повышения качества контрольной деятельности5. В уголовно-процессуальной литературе имеется точка зрения, согласно которой следует отличать организационный (административный) и ведомственный процессуальный контроль6, первый реализуется руководителями в рамках организации процесса расследования, второй реализуется участниками уголовного процесса в процессуальных формах и на основе возникающих процессуальных правоотношений. Поскольку организационный и процессуальный контроль тесно взаимосвязаны и трудноразделимы, некоторые авторы7 не делают различий между ними. Тем не менее, необходимо различать контроль руководителей органов, осуществляющих предварительное расследование и дознание, за соблюдением административно-правовых предписаний, связанных с предварительным расследованием, и процессуальный контроль, непосредственно связанный с реализацией норм уголовно-процессуального законодательства по расследованию преступлений, включающий в себя функции по руководству деятельностью следователей и дознавателей8.

№ 5 / 2016

Руководитель следственного органа, начальник органа или подразделения дознания выступают в роли не только процессуального, но и административного руководства. Административные полномочия, по отношению к процессуальным, носят обеспечительный характер. Несмотря на то, что предварительное следствие и дознание — две формы одной и той же процессуальной деятельности — предварительного расследования, законодатель предусмотрел совершенно неравные правовые полномочия при осуществлении процессуального контроля руководителем следственного органа (максимальный объем) и начальником подразделения дознания, начальником органа дознания (минимальный объем)9. Кроме того, поскольку руководитель следственного органа, начальник органа дознания и начальник подразделения дознания представляют одну сторону со следователем или дознавателем, это порождает дискуссии по поводу справедливости, выносимых ими решений. Нами поддерживается точка зрения Г.П. Химичевой, которая указывает, что достоинством процессуального контроля руководителя следственного органа служит его непосредственная близость к объекту контроля (действиям и решениям, предпринимаемым следователем), создающая необходимые условия для непрерывной проверки соблюдения требований закона и неотложного реагирования на выявленные нарушения и просчеты»10. Данное утверждение в полной мере относится и к ведомственному процессуальному контролю начальника органа дознания и начальника подразделения дознания. Большое внимание в юридической литературе уделяется вопросам соотношения процессуального ведомственного контроля и прокурорского надзора на основе разработанных теорией общих критериях различия правовых институтов контроля и надзора11. Во-первых, существенным образом отличаются задачи, стоящие перед прокурором и руководителем следственного органа (начальником органа или подразделения дознания), различны и присущие им процессуальные функции. Во-вторых, контроль со стороны руководителя (в отличие от надзора прокурора) носит внутриведомственный характер, сочетает процессуальные и административные возможности влияния на следователя (дознавателя).

Вестник экономической безопасности

129

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ В-третьих, надзор за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия и дознания — это только одно из направлений многоплановой деятельности прокуратуры. Изменения, внесенные в УПК в последние годы, повлекли известное перераспределение полномочий между прокурором и руководителем следственного органа, в пользу последнего, что вызвало дискуссию в юридической литературе. Одни авторы полагают, что ведомственный процессуальный контроль, осуществляемый руководителем следственного органа, не может служить равноценной заменой прокурорскому надзору12. Другие считают позитивным передачу руководителю следственного органа части полномочий прокурора по руководству деятельностью следователей и негативным лишение прокурора его надзорных функций13. Третьи пришли к выводу, что принятые изменения способствовали повышению процессуального статуса и самостоятельности следователя, улучшились показатели законности в деятельности следственного аппарата14. По нашему мнению, перераспределение надзорных полномочий прокурора в пользу процессуального контроля руководителя следственного органа объективно вызывает определенные трудности в возможностях прокурора по незамедлительному устранению нарушений закона со стороны следователя, руководителя следственного органа и восстановлению нарушенных прав участников уголовного судопроизводства и иных лиц, чьи права были нарушены (ограничены) незаконным действием (бездействием) или решением указанных должностных лиц. В сфере прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов дознания такая ситуация не возникает. С другой стороны, не следует забывать о том, что деятельность руководителя следственного органа и следователя находится под постоянным прокурорским надзором. Прокурор является ответственным не только за качество проведенного расследования, но и за законность самого процесса расследования15. Вопрос установления границ (пределов) надзора и контроля, сущности контрольных и надзорных полномочий требует дальнейшей разработки. Таким образом, ведомственный процессуальный контроль в уголовном судопроизводстве игра-

130

ет очень важную роль, поскольку главное его назначение определено соблюдением законности при производстве по уголовному делу. Ведомственный процессуальный контроль необходимо выделить в качестве самостоятельного направления уголовнопроцессуальной деятельности и закрепить в уголовно-процессуальном законодательстве данное понятие как средство обеспечения прав и свобод участников уголовного судопроизводства в досудебном производстве по уголовным делам. Литература 1. Белозеров Ю.Н., Чувилев А.А. Проблемы обеспечения законности и обоснованности возбуждения уголовного дела. М., 1977. 2. Безрядин В.И. О некоторых вопросах соотношения полномочий надзора и процессуального контроля руководителя следственного органа в досудебном производстве // Юридическая наука: история и современность. 2015. № 1. 3. Буланова Н. Правовая регламентация прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия // Уголовное право. 2009. № 3. 4. Гаврилов Б.Я. О восстановлении процессуальных и надзорных полномочий прокурора на предварительном следствии // Юридический консультант. 2008. № 9. 5. Капранов А.В. Организационные и процессуальные аспекты контрольно-надзорной деятельности на досудебных стадиях // Юристъ — Правоведъ. 2013. № 4 (59). 6. Ковалева М.Г. Возбуждение уголовного дела и обеспечение его законности и обоснованности: Автореф. дисс. ... канд. юр. наук. СПб., 2005. 7. Назаров А.Д. Влияние следственных ошибок на ошибки суда. СПб., 2003. 8. Олефиренко Т.Г. Ведомственный процессуальный контроль как основное средство руководителя следственного органа по обеспечению законности предварительного расследования // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики Тамбов: Грамота, 2014. № 2 (40): в 2-х ч. Ч. II. 9. Табаков С.А. Ведомственный процессуальный контроль за деятельностью следователей

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ и дознавателей органов внутренних дел: Автореф. дисс. … канд. юр. наук. Омск, 2009. 10. Спирин А.В. Полномочия прокурора по надзору за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия: вопросы теории, практики, законодательного регулирования. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. - Екатеринбург, 2014. 11. Сумин А.А. Актуальные проблемы обеспечения законности в досудебных стадиях уголовного судопроизводства. М.: Московский университет МВД России, 2013. 12. Татьянина Л.Г. Уголовно-процессуальные правоотношения прокурора и руководителя следственного органа: проблемы и пути их решения // Российское право в Интернете. 2009. № 5 (Спецвып.). 13. Татьянина Л.Г. Уголовно-процессуальные правоотношения прокурора и руководителя следственного органа: проблемы и пути их решения // Уголовное судопроизводство. 2010. № 1. 14. Химичева Г.П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности: монография. М.: Экзамен, 2003. 1   Табаков С.А. Ведомственный процессуальный контроль за деятельностью следователей и дознавателей органов внутренних дел: Автореф. дисс. … канд. юр. наук. Омск, 2009. С. 14. 2   Олефиренко Т.Г. Ведомственный процессуальный контроль как основное средство руководителя следственного органа по обеспечению законности предварительного расследования // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и прак-

тики Тамбов: Грамота, 2014. № 2 (40): в 2-х ч. Ч. II. С. 148—150.   Сумин А.А. Актуальные проблемы обеспечения законности в досудебных стадиях уголовного судопроизводства. М.: Московский университет МВД России, 2013. С. 71. 4   Табаков С.А. Ведомственный процессуальный контроль за деятельностью следователей и дознавателей органов внутренних дел: Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Омск, 2009. С. 15. 5   Ковалева М.Г. Возбуждение уголовного дела и обеспечение его законности и обоснованности: Автореф. дисс. ... канд. юр. наук. СПб., 2005. С. 25. 6   Белозеров Ю.Н., Чувилев А.А. Проблемы обеспечения законности и обоснованности возбуждения уголовного дела. М., 1977. С. 110—111. 7   Назаров А.Д. Влияние следственных ошибок на ошибки суда. СПб., 2003. С. 147. 8   Капранов А.В. Организационные и процессуальные аспекты контрольно-надзорной деятельности на досудебных стадиях // Юристъ — Правоведъ. 2013. № 4 (59). С. 82—85. 9   Сумин А.А. Актуальные проблемы обеспечения законности в досудебных стадиях уголовного судопроизводства. М.: Московский университет МВД России, 2013. С. 16. 10   Химичева Г.П. Досудебное производство по уголовным делам: концепция совершенствования уголовно-процессуальной деятельности: монография. М.: Экзамен, 2003. С. 288. 11   Спирин А.В. Полномочия прокурора по надзору за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия: вопросы теории, практики, законодательного регулирования. Автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2014. с. 17; Татьянина Л.Г. Уголовно-процессуальные правоотношения прокурора и руководителя следственного органа: проблемы и пути их решения // Уголовное судопроизводство. 2010. № 1. С. 23. 12   Буланова Н. Правовая регламентация прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия // Уголовное право. 2009. № 3. С. 73. 13   Татьянина Л.Г. Уголовно-процессуальные правоотношения прокурора и руководителя следственного органа: проблемы и пути их решения // Российское право в Интернете. 2009. № 5 (Спецвып.). 14   Гаврилов Б.Я. О восстановлении процессуальных и надзорных полномочий прокурора на предварительном следствии // Юридический консультант. 2008. № 9. С. 5—11. 15   Безрядин В.И. О некоторых вопросах соотношения полномочий надзора и процессуального контроля руководителя следственного органа в досудебном производстве // Юридическая наука: история и современность. 2015. № 1. С. 105—111. 3

Теоретико-методологические и правовые основы регулирования миграционных процессов (На примере России и государств–членов Европейского Союза): Монография / Прудникова Т.А. М.: Изд-во ЮНИТИ, 2016. В монографии раскрываются развитие миграционных процессов и основы их административно-правового регулирования. Анализируется опыт международно-правового регулирования миграционных процессов. Рассматриваются основные направления совершенствования национального законодательства, регулирующего миграционные процессы. Для аспирантов юридических вызов, практических работников системы правоохранительных органов, а также студентов, курсантов, слушателей образовательных учреждений МВД России юридического профиля.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

131

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

ЗНАЧЕНИЕ ПРОКУРОРСКОГО НАДЗОРА ЗА ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ СЛЕДОВАТЕЛЯ, ДОЗНАВАТЕЛЯ ПО ВОЗМЕЩЕНИЮ ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ ВРЕДА ДМИТРИЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ИВАНОВ, Заместитель начальника кафедры предварительного расследования Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье раскрывается значение прокурорского надзора за деятельностью органов предварительного расследования по возмещению вреда, причиненного преступлением. Обоснован вывод о том, что прокурорский надзор является эффективным методом повышения качества работы следователей, дознавателей по созданию условий возмещения причиненного преступлением вреда и восстановления прав лиц, ставших жертвами преступных деяний. Ключевые слова: прокурор, надзор, возмещение вреда, потерпевший, органы предварительного расследования, следователь, дознаватель. Abstract. The article reveals the importance of prosecutorial supervision over the preliminary investigation activities to compensate for damage caused to crime. The conclusion that the public prosecutor’s supervision is an effective method to improve the quality of the work of investigators, investigators to establish the conditions of compensation of harm caused crime and restore the rights of victims of criminal acts. Keywords: Attorney, supervision, compensation for harm, the victim, pre-trial investigation authorities, the investigator, the investigator.

Считаем своевременным и обоснованным рассмотреть вопрос о значении прокурорского надзора за процессуальной деятельностью должностных лиц, осуществляющих предварительное расследование, в том числе по обеспечению ими условий и создания гарантий возмещения вреда, причиненного преступлением. Начиная уже со стадии возбуждения уголовного дела, следует отметить необходимость прокурорского надзора за содержанием материалов доследственной проверки. Действующий уголовно-процессуальный закон предоставляет для этого прокурору ряд полномочий. В частности, рассмотрение жалоб на отказ в приеме сообщения о преступлении (ч. 5 ст. 144 УПК РФ); получение копий постанов-

132

лений о возбуждении уголовного дела и об отказе в возбуждении уголовного дела (ч.  4 ст. 146, ч. 4 ст. 148 УПК РФ). В то же время, резонно будет указать, что наряду с проверкой законности принятых решений об отказе в возбуждении уголовного дела прокурорами должны проверяться не только признаки наличия состава преступления, но не менее важно, уделять особое внимание обстоятельствам, характеризующим характер и размер причиненного преступлением вреда. Даже если на данном этапе сведения о характере и размере причиненного преступлением вреда максимально точно не установлены, прокурор при проверке указанных материалов не должен исключать наличие фактов необоснованности принятых решений.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Видятся последовательными в данном вопросе аргументы Н.П.  Печникова, который указывает, что «проверяя законность и обоснованность постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, прокурор по надзору, изучая материалы проверок сообщений о преступлениях, должен обращать внимание на объективность и полноту их проведения, в том числе путем опроса заинтересованных лиц и специалистов»1. Однако, развивая и дополняя мнение вышеназванного автора, небезосновательно отметить, что прокурор в рамках проверки материалов на основании которых вынесено решение об отказе в возбуждении уголовного дела, должен обращать внимание также на данные о характере и размере вреда, причиненного заявителю. Говоря о реакции прокурора, на выявленные нарушения уголовно-процессуального закона со стороны должностных лиц, полномочных принимать процессуальные решения на стадии возбуждения уголовного дела, следует сказать, что его надзор в данном плане необходим и востребован. В случаях, когда речь идет о проверке отказных материалов на предмет установления характера и размера причиненного преступлением вреда, прокурор является, пожалуй, единственным объективным участником уголовного судопроизводства и компетентным должностным лицом, способным повлиять на ситуацию в корне. При этом он должен принять меры с целью изменить сформировавшуюся тенденцию относиться к жертвам преступных посягательств как к «носителям проблем» для изменения «красивой» статистики раскрываемости преступлений. Прокурор способен средствами прокурорского реагирования повлиять на ситуацию и акцентировать внимание должностных лиц, органов предварительного расследования на проблемы жертв преступлений, установлению всех обстоятельств совершенного деяния, и как следствие, способствовать обеспечению возмещения причиненного вреда. Нормативные правовые акты также прямо указывают прокурору на данную обязанность и предоставляют довольно широкий круг властных полномочий. В частности, положения совместного приказа Генеральной прокуратуры Российской Федерации и ряда других правоохранительных ведомств «Об усилении прокурорского надзора и ведомственного

№ 5 / 2016

контроля за законностью процессуальных действий и принимаемых решений об отказе в возбуждении уголовного дела при разрешении сообщений о преступлениях» декларируют следующую императивную норму: «проверяя законность и обоснованность постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела, тщательно изучать материалы всех проверок сообщений о преступлениях, устанавливать полноту и своевременность их проведения. В необходимых случаях лично получать объяснения от заинтересованных лиц и специалистов, а равно заявителей, изменивших свою первоначальную позицию, с приобщением результатов опросов к материалам проверок»2. Причем относительно заявителей, изменивших свою позицию, подразумевается, что она касается не только самого факта совершения уголовно наказуемого деяния, но и ухода от ответа на вопрос о характере и размере причиненного преступлением вреда. Данные обстоятельства в силу п. 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ нуждаются в точном установлении при принятии законного и обоснованного решения на стадии возбуждения уголовного дела. В этой связи в целях обеспечения всесторонности, полноты и объективности проверок сообщений о преступлениях и своевременного принятия соответствующих закону решений прокурорам необходимо организовать систематический упреждающий процессуальный контроль за их проведением до истечения срока предусмотренного ст. 144 УПК РФ. Изучая следственную практику на предмет исследования проблем оценки имущественного вреда, причиненного преступлением, автором установлено, что в процессе расследования следователю, дознавателю приходится неоднократно перепредъявлять обвинение, особенно по многоэпизодным преступлениям, связанным с различными формами хищений. Обусловлено это тем, что на первоначальном этапе расследования зачастую затруднительно установить точное количество, наименование и стоимость всего имущества, являющегося предметом хищения. Результатом таких ошибок являются многочисленные факты направления прокурорами уголовных дел для производства дополнительного расследования. Так, по уголовному делу по обвинению

Вестник экономической безопасности

133

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ А. в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ, не установлен размер имущественного вреда, причиненного преступлением, в целях его определения не назначена товароведческая экспертиза3. Вызывает недоумение факт того, что уголовное дело дважды возвращалось прокурором в СО при ОВД по Рязанскому району г. Москвы из-за неустранения следователем противоречий о сумме причиненного имущественного вреда, указанной в обвинительном заключении и заявлении о совершенном преступлении4. Заглядывая в корень проблемы, и анализируя подобные недочеты и процессуальные ошибки, допускаемые сотрудниками органов предварительного расследования, следует указать, прежде всего, на недостаточный процессуальный контроль со стороны непосредственных руководителей. В то же время, в связи с большой нагрузкой количества уголовных дел, находящихся в производстве следователей, дознавателей, повлиять на данную негативную тенденцию исключительно карательными мерами прокурорского реагирования вряд ли возможно. При этом отметим, что прокурорский надзор в данном плане должен быть не только инструментом наказания, но что более важно, осуществлять функцию наставничества, которая предполагает такие аллегорические термины и словосочетания, как «обучение», «консультирование», «работа над ошибками». Ученая общественность пытается проанализировать проблемные вопросы, обозначенные нами относительно данного аспекта и предложить пути их решения. В частности, среди причин неэффективности деятельности по обеспечению возмещения вреда в досудебном производстве по уголовным делам В.Н.  Титова небезосновательно отмечает слабую организацию прокурорского надзора по выявлению нарушений, допускаемых органами предварительного расследования5. При этом, убедителен С.А. Синенко, который предлагает «кроме усиления контрольно-надзорной деятельности, …искать и другие приемы, например, разработку соответствующих методических рекомендаций, нацеленных на повышение тактической грамотности следователя»6. В то же время, активная деятельность в данном направлении со стороны надзирающих прокуроров не кажется нам излиш-

134

ней, и позволит повысить эффективность работы по возмещению вреда, причиненного преступлением, начиная с досудебных этапов уголовного судопроизводства. В качестве положительного опыта, исходя из обозначенного контекста проблемы, можно привести пример взаимодействия правоохранительных органов одного из регионов Российской Федерации. Например, в ГСУ ГУ МВД России по Иркутской области в соответствии с Инструкцией по организации информационного взаимодействия в сфере противодействия легализации (отмыванию) денежных средств и иного имущества, полученного преступным путем, утвержденной совместным приказом Генеральной прокуратуры России, МВД России, других правоохранительных ведомств и Росфинмониторинга от 5  августа 2010 г. № 309/566/378/318/1460/43/207, с целью выявления в действиях лиц, привлеченных в качестве обвиняемых по уголовным делам коррупционной направленности по признакам преступления, предусмотренного ст. 174.1 УК РФ, разработана единая форма запроса. Данная унифицированная форма рекомендована для использована следователями при обращении в подразделения Росфинмониторинга с целью получения информации о движении денежных средств по счетам физических и юридических лиц. В указанном подразделении также наработана практика выездных семинаров с участием представителей прокуратуры, суда, экспертов-бухгалтеров, экспертов-строителей по темам, касающимся деятельности следователей и оперуполномоченных по возмещению вреда, причиненного преступлением7. В заключение отметим, что только четко выстроенный и системный прокурорский надзор за деятельностью органов предварительного расследования позволит гарантировать восстановление прав лиц, ставших жертвами преступных деяний и обеспечить реальное и полноценное возмещение вреда, причиненного преступлением.   Печников Н.П. Проблемы теории и практики прокурорского надзора за процессуальной деятельностью органов предварительного следствия // Вопросы современной науки и практики. Университет им. В.И. Вернадского. 2012. № С38. С. 102. 2   См.: Пункт 2.3. приказа Генеральной прокуратуры Россий1

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации, Федеральной службы безопасности Российской Федерации, Следственного комитета Российской Федерации, Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков, Федеральной таможенной службы, Федеральной службы исполнения наказаний, Министерства обороны Российской Федерации, Федеральной службы судебных приставов, Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий от 26 марта 2014 года № 147/209/18 7/23/119/596/149/196/110/154 «Об усилении прокурорского надзора и ведомственного контроля за законностью процессуальных действий и принимаемых решений об отказе в возбуждении уголовного дела при разрешении сообщений о преступлениях» // Российская газета от 13 августа 2014 г. № 6453 (181). 3   Из материалов уголовного дела № 43574, расследованного в СО при ОВД по району Восточный г. Москвы в 2011 году / Аналитические данные контрольно-методического управления ГСУ ГУ МВД России по г. Москве за 2011 год. 4   Из материалов уголовного дела № 278406, расследованного в СО ОМВД России по Рязанскому району г. Москвы в 2014 году /

Аналитические данные контрольно-методического управления ГСУ ГУ МВД России по г. Москве за 2014 год. 5   Титова В.Н. Применение законодательства о возмещении вреда, причинённого преступлением // Вестник академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2013. № 6 (38). С. 38. 6   Синенко С.А. Обеспечение прав и законных интересов потерпевшего в уголовном судопроизводстве: теоретические, законодательные и правоприменительные проблемы: Дисс. … докт. юрид. наук. Москва. 2014. С. 133. 7   См.: Информационно-аналитическая справка Следственного департамента МВД России за 2015 год «Об эффективности использования процессуальных инструментов по установлению имущества обвиняемых (подозреваемых) по уголовным делам о преступлениях коррупционной направленности с целью наложения ареста или применения судом конфискационных санкций» // Письмо Заместителя Министра — начальника Следственного департамента МВД России от 15 июня 2016 г. № 17/1-14556 «О  неотложных мерах по возмещению ущерба, причиненного в результате совершения преступлений».

УДК 34 ББК 67

ПРАВОВАЯ ОСНОВА ПРИМЕНЕНИЯ ТЕХНИЧЕСКИХ СРЕДСТВ ПРИ ПРОИЗВОДСТВЕ СЛЕДСТВЕННЫХ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ДЕЙСТВИЙ ВИТАЛИЙ ФЕДОРОВИЧ ВАСЮКОВ, старший преподаватель кафедры криминалистики и предварительного расследования в ОВД Орловского юридического институт МВД России имени В.В. Лукьянова, кандидат юридических наук E-mail: [email protected]; ЕВГЕНИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ СЕМЕНОВ, старший преподаватель кафедры уголовного процесса Орловского юридического института МВД России имени В.В. Лукьянова, кандидат юридических наук E-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье авторами проводится исследование технических средств, применяемых специалистами при расследовании преступлений, определяются нормативная база их использования Ключевые слова: технические средства, стенографирование, фотографирование, киносъемка, аудио- и видеозапись, электронный документ, привлечение специалиста, следственные действия Abstract. In article authors conduct a research of the technical means used by specialists in case of investigation of crimes, are determined the regulatory base of their use. Keywords: technical means, shorthand, photography, filming, audio- and video, electronic document, involvement of the specialist, investigative actions.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

135

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ В соответствии с ч. 6 ст. 164 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) при производстве следственных действий могут применяться технические средства и способы обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления и вещественных доказательств. Правовой основой применения технических средств при производстве следственных и процессуальных действий в процессе расследования преступлений являются нормы УПК РФ, регулирующие правила производства следственных действий и порядок оформления хода и результатов этих действий. Исчерпывающего перечня видов технических средств, которые могут применяться при производстве следственных действий, УПК РФ не содержит. Закрепление в законе такого перечня было бы нецелесообразным ввиду поступательного характера развития науки и техники, наличия тенденции постоянного совершенствования существующих и создания новых видов технических средств. Отсутствие в законе перечня технических средств означает, что при производстве следственных действий могут применяться любые технические средства и способы обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления и вещественных доказательств, использование которых обеспечивает достижение указанных в законе целей их применения и которые отвечают определенным законом требованиям1. В литературе понятие «технические средства» толкуется в узком и широком смысле слова. Так, по мнению А.В. Белоусова, «в узком смысле под ними понимаются приборы, инст­рументы, различного рода приспособления и материалы, способствующие реше­нию задач уголовного судопроизводства путем их применения для обнаружения, фиксации, изъятия и исследования доказательств, фиксации хода и результатов следственных и судебных действий, а также предупреждения преступлений. В широком смысле в данное понятие включаются также методы (способы, прие­мы) и методики применения технических средств»2. Другая группа процессуалистов к техническим средствам относит различные устройства, имеющие как бытовое назначение, так и специальное криминалистическое назначение. При этом такие сред-

136

ства, отмечают авторы, многообразны и классифицируются по различным основаниям3. Третья группа ученых определила понятие «технические средства криминалистической видеозаписи», как любую современную портативную видеозаписывающую, телевизионную и видеопроекционную аппаратуру, а также носители информации (магнитные ленты, DVD диски, карты памяти и т.п.)4. Необходимо отметить, что в части 2 статьи 166 УПК РФ перечислены способы фиксации следственных действий, через которые раскрывается содержание соответствующих технических средств: фотографирование, киносъемка, аудиовидеозапись. Стоит сказать, что киносъемка в силу определенных обстоятельств (дороговизна материалов, сложность и трудоемкость их обработки) не нашла широкого применения в уголовном процессе и криминалистике, а в настоящее время, ввиду появления и освоения более эффективных и доступных средств аудиовидеозаписи, ее вообще не применяют. Несмотря на то, что в теории уголовного процесса достаточно давно ставится вопрос об исключении киносъемки из уголовно-про­цес­суального кодекса, законодатель настойчиво предписывает в действующем УПК РФ использовать киносъемку (см. ст. п. «а» ч. 2 ст. 82; ч. 2 ст. 84; ч. 2, ч. 5 и ч. 8 ст. 166; ч. 5 ст. 179; ч. 4 ст. 189; ч. 3 и ч. 4 ст. 190; ч. 4 ст. 192; ч. 5 ст. 241; ч. 5 ст. 259; ч. 1 и ч. 3 ст. 276; ч. 1 и ч. 5 ст. 281 УПК РФ). При этом возникает, по крайней мере, два вопроса: первый по поводу тех следственных действий, при проведении которых законодатель допускает использование киносъемки, в частности, почему в их числе освидетельствование, допрос, а не осмотр, очная ставка или предъявление для опознания; второй, зачем необходимо перечислять технические средства в статьях, посвященных отдельным следственным действиям, если это уже сделано в ст. 166 УПК РФ применительно ко всем следственным действиям. Полагаем, там же и следовало бы изложить все требования, предъявляемые к применению технических средств. Считаем, что предписания о киносъемке в статьях УПК РФ следует убрать. Конечно же, они не влияют на процесс расследования преступлений, но явно дискредитируют закон и не дела-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ют чести законодателю. В этой связи следовало бы уточнить редакцию указанных статей УПК РФ, исключив из них упоминания о киносъемке и киноленте. В нормах УПК РФ содержатся указания на основные виды технических средств, применяемых при производстве следственных и иных процессуальных действий. В соответствии со ст. 176 УПК РФ — это технические средства фиксации хода и результатов производства следственных действий. Некоторые виды технических средств фиксации следов преступления и вещественных доказательств перечислены в ч. 2 ст. 166 УПК путем указания на целевую направленность их применения. Это технические средства стенографирования, фотографирования, киносъемки, аудио- и видеозаписи. Подобные же указания на средства фотографирования, киносъемки, аудио- и видеозаписи содержатся в ст. 82, 179, 189, 190 УП РФ, на средства записи телефонных и иных переговоров и средства для прослушивания фонограмм — в ст. 186 УПК РФ. Ст. 185 УПК РФ предусматривает возможность снятия копий с задержанных почтово-телеграфных отправлений при их осмотре и выемке, то есть возможность применения технических средств копирования, которые также относятся к средствам фиксации. В нормах УПК РФ содержатся также указания на виды носителей информации, на которые фиксируются результаты применения технических средств. Согласно ч. 8 ст. 166 УПК РФ к ним относятся фотографические негативы и снимки, киноленты, диапозитивы, фонограммы допроса, кассеты видеозаписи, носители компьютерной информации, чертежи, планы, схемы, слепки и оттиски следов, выполненные при производстве следственного действия. Данный перечень носителей информации также не является исчерпывающим. Таковыми могут быть также цифровые носители информации, используемые в цифровой аппаратуре и компьютерной технике. Однако применение технических средств при производстве следственного действия не является, за некоторым исключением, императивным требованием закона. Фотографирование, видео и аудиозапись, киносъемка, осуществляемые с помощью технических средств, являются, как это вытекает

№ 5 / 2016

из анализа ч. 6 ст. 164 УПК РФ, факультативными способами фиксации хода и результатов следственного действия, поскольку их проведение закреплено в законе в альтернативной форме. Из этого правила имеются лишь некоторые исключения. Обязательному фотографированию подлежат неопознанные трупы (ч. 2 ст. 78 УПК РФ). В обязательном порядке фотографируются или снимаются на видеоили кинопленку вещественные доказательства в виде предметов, которые в силу громоздкости или иных причин не могут храниться при уголовном деле (ст. 82 УПК РФ). Технические средства фиксации хода и результатов производства следственного действия применяются в обязательном порядке также в случае его производства без участия понятых, когда такое участие обязательно (ч. 3 ст. 170 УПК РФ). Прямых требований к техническим средствам фиксации следов преступления и вещественных доказательств при производстве следственных действий уголовно-процессуальный закон не содержит. Но поскольку применение технических средств входит в структуру следственных действий, то и требования к ним идентичны с требованиями, предъявляемыми законом к следственным действиям и их результатам — доказательствам. Данные требования выявляются путем системного анализа правовых норм, регламентирующих основания, условия и порядок производства следственных действий и норм, определяющих свойства доказательств. При производстве следственных действий и, соответственно, при применении технических средств в ходе их производства, должны быть соблюдены требования, вытекающие из установленных законом принципов уголовного процесса, в частности, таких, как: законность при производстве по уголовному делу (ст. 7 УПК РФ), уважение чести и достоинства личности (ст. 9 УПК РФ), неприкосновенность личности (ст. 10 УПК РФ), охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11 УПК РФ). Технические средства, применяемые при производстве следственных действий, должны обеспечить соблюдение указанных принципов. Требования, вытекающие из принципов уголовного процесса, конкретизированы в ст. 164 УПК РФ,

Вестник экономической безопасности

137

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ регламентирующей общие правила производства следственных действий. Согласно ч. 3 и 4 данной статьи при производстве следственных действий недопустимо применение насилия, угроз и иных незаконных мер, а равно создание опасности для жизни и здоровья участвующих в них лиц; производство следственного действия в ночное время не допускается, за исключением случаев, не терпящих отлагательства. Следовательно, технические средства, применяемые при производстве следственных действий, должны отвечать требованиям безопасности и не создавать опасности для жизни и здоровья лиц, участвующих при производстве следственных действий. Требования безопасности к техническим средствам разрабатываются и утверждаются федеральными органами исполнительной власти, осуществляющими контроль за качеством и безопасностью товаров (работ, услуг), и определяются техническими регламентами5. Производство следственных действий и, соответственно, применение технических средств при их производстве, должно обеспечить получение доказательств, обладающих в соответствии со ст. 88 УПК РФ свойствами достоверности и допустимости. Достоверность как свойство доказательства, означает точное его соответствие по содержанию объективной действительности, адекватность заключенной в доказательстве информации ее источнику. Исходя из этого, технические средства фиксации, применяемые при производстве следственных действий, должны обеспечить адекватность фиксируемой информации ее источнику и ее последующую сохранность. Применение технических средств, не отвечающих данному критерию, допускающих возможность искажения информации при ее фиксации и не позволяющих обеспечить ее сохранность в последующем недопустимо. В связи с этим в уголовном судопроизводстве допустимо применение только тех видов технических средств, которые прошли соответствующие испытания и имеют знак и сертификат соответствия. Согласно ст. 2 Федерального закона 27 декабря 2002 г. № 184 «О техническом регулировании»6, знак соответствия — это обозначение, служащее для информирования приобретателей о

138

соответствии объекта сертификации требованиям системы добровольной сертификации или национальному стандарту; а сертификат соответствия — это документ, удостоверяющий соответствие объекта требованиям технических регламентов, положениям стандартов, сводов правил или условиям договоров. Наиболее часто применяемые при производстве следственных действий в процессе расследования и упоминаемые в нормах УПК РФ виды технических средств — технические средства фиксации и воспроизведения образной и звуковой информации, в частности, бытовая вычислительная и множительная техника, входят в утвержденный Постановление Правительства РФ от 1 декабря 2009 г. № 982 перечень товаров, подлежащих обязательной сертификации7. В то же время законом не предъявляются какие-либо требования к техническим решениям, с помощью которых обеспечивается безопасность применяемых при производстве следственных действий технических средств и достоверность фиксируемой с их использованием информации. Принципы устройства и механизм действия технических средств фиксации, их конструктивные особенности, форма представления в них фиксируемой информации находятся за пределами правового регулирования8. В настоящее время в уголовном судопроизводстве все более широкое применение находят технические средства фиксации, в которых информация о фиксируемых объектах получает отражение и хранится в электронно-цифровой форме, в форме электронного документа. Информация в электронной форме, подписанная простой электронной подписью или неквалифицированной электронной подписью, в соответствии со ст. 6 Федерального закона от 6 апреля 2011 г. № 63-ФЗ «Об электронной подписи»9, признается электронным документом, равнозначным документу на бумажном носителе, подписанному собственноручной подписью. Кроме того, Федеральным законом от 23 июня 2016 г. № 220-ФЗ, вступающим в силу с 1 января 2017 года, наименование раздела XIX УПК РФ излагается в новой редакции «Использование в уголовном судопроизводстве электронных доку-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ментов и бланков процессуальных документов», а содержание главы 56, включенной в указанный раздел, также претерпевает изменения в части изложения форм подачи ходатайств, заявлений, жалоб, представлений в суд. Согласно ст. 471.1 УПК РФ такой формой может теперь служить электронный документ, подписанный лицом, направившим такой документ, электронной подписью в соответствии с законодательством Российской Федерации. Представляется, подобная форма представления, обеспечивающая высокое качество фиксации информации, ее достоверность, а также компактность, надежность, быстродействие и удобство в применении технических средств, уже в ближайшее время позволит усовершенствовать процедуру документооборота в уголовно-процессуальной деятельности, упростить процессуальный порядок отображения процесса расследования лицами, ведущими производство по уголовному делу.

Орел: ОрЮИ МВД России имени В.В. Лукьянова, 2016. 6. Криминалистика: учебник для студентов вузов / под ред. проф. А.Ф. Волынского, проф. В.П. Лаврова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИДАНА: Закон и право, 2008. 7. Семенов Е.А. Особенности применения технических средств специалистами при расследовании преступлений // Криминалистика: вчера, сегодня, завтра: сб. науч. тр. Вып. 6. Иркутск: ФГКОУ ВПО ВСИ МВД России, 2015. 8. Шолохов С.В., Коргин А.В., Васюков В.Ф. К вопросу о роли использования техникокриминалистических средств в доказывании по уголовным делам // Сборник материалов Всероссийской конференции «Современное уголовно-процессуальное право России — уроки истории и проблемы дальнейшего реформирования». 2015.   Шолохов С.В., Коргин А.В., Васюков В.Ф. К вопросу о роли использования технико-криминалистических средств в доказывании по уголовным делам // Сборник материалов Всероссийской конференции «Современное уголовно-процессуальное право России — уроки истории и проблемы дальнейшего реформирования». 2015. С. 343—348. 2   Белоусов А.В., Белоусов А.В. Проблема фиксации доказательств в досудебных стадиях уголовного процесса России: дис. ... канд. юрид. наук. М.: РГБ, 2003. С. 43. 3   Семенов Е.А. Особенности применения технических средств специалистами при расследовании преступлений // Криминалистика: вчера, сегодня, завтра: сб. науч. тр. Вып. 6. Иркутск: ФГКОУ ВПО ВСИ МВД России, 2015. С. 193. 4   Криминалистика: учебник для студентов вузов / под ред. проф. А.Ф. Волынского, проф. В.П. Лаврова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2008. С. 176. 5   Васюков В.Ф. Изъятие электронных носителей информации: нерешенные проблемы практики // Уголовный процесс. 2016. № 2 (134). С. 54—57. 6   СЗ РФ. 2002. № 52 (ч. 1). Ст. 5140. 7   Постановление Правительства РФ от 1 декабря 2009 г. № 982 (ред. от 26.09.2016) «Об утверждении единого перечня продукции, подлежащей обязательной сертификации, и единого перечня продукции, подтверждение соответствия которой осуществляется в форме принятия декларации о соответствии» // СЗ РФ. 2009. № 50. Ст. 6096. 8   Клевцов В.В. Некоторые особенности производства следственных действий на первоначальном этапе расследования преступлений различных категорий // Всероссийская научнопрактическая конференция «Уголовно-процессуальные и криминалистические проблемы борьбы с преступностью», сборник материалов. Орел: ОрЮИ МВД России имени В.В. Лукьянова, 2016. С. 157—161. 9   Федеральный закон от 6 апреля 2011 г. № 63-ФЗ (ред. от 30.12.2015) «Об электронной подписи» // СЗ РФ. 2011. № 15. Ст. 2036. 1

Литература 1. Федеральный закон от 6 апреля 2011 г. № 63-ФЗ (ред. от 30.12.2015) «Об электронной подписи» // СЗ РФ. 2011. № 15. Ст. 2036. 2. Постановление Правительства РФ от 1 декабря 2009 г. № 982 (ред. от 26.09.2016) «Об утверждении единого перечня продукции, подлежащей обязательной сертификации, и единого перечня продукции, подтверждение соответствия которой осуществляется в форме принятия декларации о соответствии» // СЗ РФ. 2009. № 50. Ст. 6096. 3. Белоусов А.В. Белоусов А.В. Проблема фиксации доказательств в досудебных стадиях уголовного процесса России: дис. ... канд. юрид. наук. М.: РГБ, 2003. 4. Васюков В.Ф. Изъятие электронных носителей информации: нерешенные проблемы практики // Уголовный процесс. 2016. № 2 (134). 5. Клевцов В.В. Некоторые особенности производства следственных действий на первоначальном этапе расследования преступлений различных категорий // Всероссийская научно-практическая конференция «Уголовно-процессуальные и криминалистические проблемы борьбы с преступностью», сборник материалов.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

139

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

ОБЕСПЕЧЕНИЕ БЕЗОПАСНОСТИ УЧАСТНИКОВ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА ПО УГОЛОВНЫМ ДЕЛАМ, ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ ПО КОТОРЫМ ПРОИЗВОДИТСЯ В ФОРМЕ ДОЗНАНИЯ1 МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ БЕКЕТОВ, доцент кафедры уголовного процесса Московского университета МВД РФ имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected]; ВИКТОР АНАТОЛЬЕВИЧ САМОРОКА, доцент кафедры уголовного процесса Московского университета МВД РФ имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье авторами рассматриваются вопросы обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства по уголовным делам, предварительное расследование по которым производится в форме дознания. Обосновывается необходимость применения непроцессуальных мер безопасности только в тех случаях, когда показания защищаемых лиц позволяют привлечь к уголовной ответственности участников организованных преступных групп, а также лиц совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. Ключевые слова: участник уголовного судопроизводства, меры безопасности, дознание, дознаватель. Abstract. In the article the authors consider the problems of the applying safety measures ofthe participants of criminal cases that perform in theform of inquiry in Russian criminal procedure. It is substantiated the necessity of using the non-procedural security measures only in cases where the evidence allow to bring to account the members of organized criminal groups, as well as, those who have committed the grave crimes and capital offences. Keywords: the participants of the criminal procedure, safety measures, inquest, inquiry officer.

Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации2 (ч. 3 ст. 11) и Федеральным законом от 20.08.2004 № 119-ФЗ «О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»3 (ч. 2 ст. 3) предусмотрена возможность осуществления государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства по уголовным делам, предварительное расследование по которым производится в форме дознания. Согласно статистическим данным количество поступивших в подразделения органов внутренних

140

дел по обеспечению безопасности лиц, подлежащих государственной защите4, постановлений (определений) о применении государственной защиты в отношении потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства в 2014 году составило1 597, а в 2015 — 1 537 постановлений, определений. Из них дознавателями в 2014 году вынесено 165 постановлений, а в 2015 — 127 постановлений, что составляет 10,33% и 8, 26%, соответственно. В 2015 году больше всего мер безопасности по уголовным делам дознания применялось в Чеченской Республике (25 случаев). Среди лидеров

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ также Челябинская область и Удмуртская Республика (по 9 случаев). Приведенная статистика свидетельствует о том, что меры безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства по уголовным делам, по которым расследование производится в форме дознания, применяются значительно реже, нежели при предварительном следствии. Вместе с тем, в настоящий момент существует недостаточная определенность в вопросах правового регулирования применения мер безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства по уголовным делам, предварительное расследование по которым производится в форме дознания. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 11 УПК РФ меры безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства вправе принять в пределах своей компетенции орган дознания, начальник органа дознания, начальник подразделения дознания и дознаватель. В ФЗ № 119 должностным лицом, наделенным правом принимать решение о применении мер безопасности по уголовным делам, предварительное расследование по которым производится в форме дознания, определен только начальник органа дознания. Данное несоответствие вызывает определенные сложности у правоприменителя, так как участники уголовного судопроизводства руководствуются в своей деятельности положениями УПК РФ, а сотрудники подразделений государственной защиты — нормами ФЗ № 119. В соответствии с ч. 3 ст. 11 УПК РФ орган дознания, начальник органа дознания, начальник подразделения дознания и дознаватель при наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю или иным участникам уголовного судопроизводства, а также их близким родственникам, родственникам или близким лицам угрожают убийством, применением насилия, уничтожением или повреждением их имущества либо иными опасными противоправными деяниями, принимает в пределах своей компетенции в отношении указанных лиц предусмотренные УПК РФ меры безопасности5, а также иные меры безопасности, предусмотренные законодательством Российской Федерации.

№ 5 / 2016

Под иными (непроцессуальными) мерами безопасности подразумеваются меры безопасности, предусмотренные ФЗ № 119. Согласно ч. 1 ст. 6 данного закона для обеспечения защиты жизни и здоровья защищаемых лиц и (или) сохранности их имущества органами, обеспечивающими безопасность, с учетом конкретных обстоятельств могут применяться одновременно несколько или одна из следующих мер безопасности: • личная охрана, охрана жилища и имущества; • выдача специальных средств индивидуальной защиты, связи и оповещения об опасности; • обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице; • переселение на другое место жительства; • замена документов; • изменение внешности; • изменение места работы (службы) или учебы; • временное помещение в безопасное место. Согласно ч. 3 ст. 7 ФЗ № 119 осуществление ряда мер безопасности (переселение на другое место жительства, замена документов, изменение внешности, изменение места работы (службы) или учебы) возможно только по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях, то есть по уголовным делам, по которым предварительное расследование производиться в форме дознания в большинстве случаев могут быть применены только следующие из указанных мер безопасности: • личная охрана, охрана жилища и имущества; • выдача специальных средств индивидуальной защиты, связи и оповещения об опасности; • обеспечение конфиденциальности сведений о защищаемом лице; • временное помещение в безопасное место. Несмотря на то, что институт защиты участников уголовного судопроизводства позаимствован нами из законодательства и практики деятельности правоохранительных органов зарубежных стран, мы как всегда выбрали свой путь и пошли дальше своих иностранных коллег. В зарубежных странах применение специальных, финансово затратных мер безопасности во многом зависит от степени общественной опасности совершенного преступления и от ценности показаний даваемых участником уголовного судопроизводствапретендующим на государственную защиту.

Вестник экономической безопасности

141

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Так, в § 3521 Закона о контроле за организованной преступностью, принятого в 1970 году в США, (OrganizedCrimeControlActof 1970) указывается, что Генеральный атторней может распорядиться о переселении или других мерах защиты свидетеля или потенциального свидетеля со стороны федерального правительства или правительства штата в официальном процессе, касающемся организованной преступной деятельности или других тяжких преступлений. Там же говориться, что в обязанности защищаемого лица входит давать свидетельские показания и предоставлять информацию всем уполномоченным сотрудникам правоохранительных органов во всех необходимых процедурах. В Италии также государственная защита предоставляется свидетелям преступлений, виновные в совершении которых наказываются лишением свободы на срок от 5 до 20 лет, а также членам семей свидетелей, сотрудничающих с органами юстиции6. Как отмечается А.А. Суминым в ФРГ и США в отличие от Российской Федерации, государственной защите подлежат лишь те свидетели, которые дают показания по серьезным преступлениям или против преступных организаций. В какой-то степени это оправдано, так как защита даже одного свидетеля достаточно дорогостоящая процедура, поэтому государство стремиться как можно больше средств направить на защиту свидетеля, который своими показаниями может помочь привлечь к уголовной ответственности опасных преступников7. В нашем же законодательстве подобных критериев не содержится. Любой участник уголовного судопроизводства в адрес которого поступают угрозы, вне зависимости от тяжести расследуемого преступления и значимости его показаний для разрешения дела, вправе обратиться с соответствующем заявлением, после рассмотрения которого и установления реальности поступающих угроз должно быть принято решение о применении мер безопасности, предусмотренных в том числе и ФЗ № 119. На наш взгляд, такой подход изначально не верен. Предусмотренные ФЗ № 119 меры безопасности должны использоваться только в исключительных

142

случаях, когда речь идет о важных для правосудия показания участников уголовного судопроизводства позволяющих привлечь к уголовной ответственности участников организованных преступных групп, а также лиц совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. В остальных случаях защитой участников уголовного судопроизводства должны заниматься территориальные подразделения полиции, используя возможности предусмотренные УПК РФ, Федеральным законом от 07.02.2011 № 3-ФЗ «О полиции», Федеральным законом от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». Необходимость применения мер безопасности предусмотренных Законом о государственной защите только в указанных исключительных случаях обуславливается: • значительными финансовыми затратами при осуществлении мер безопасности, • организационными сложностями применения мер безопасности, • небольшой штатной численностью подразделений, осуществляющих рассматриваемые меры безопасности. Литература 1. Иванов И.С. Переселение защищаемого лица на другое постоянное место жительства в отечественном и зарубежном праве // Российский следователь. 2013. № 6. 2. Сумин А.А. Применение мер безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства: учебное пособие / А.А. Сумин; М.Ю. Бекетов; В.А. Саморока. М.: Московский университет МВД России, 2012.

  Данная работа выполнена при информационной поддержке Компании «КонсультантПлюс». 2   Далее — УПК РФ. 3   Далее — ФЗ № 119. 4   Далее — подразделения государственной защиты. 5   Далее — процессуальные меры безопасности. 6   См.: Иванов И.С. Переселение защищаемого лица на другое постоянное место жительства в отечественном и зарубежном праве // Российский следователь. 2013. № 6. С. 46. 7   Сумин А.А. Применение мер безопасности в отношении участников уголовного судопроизводства: учебное пособие / А.А. Сумин; М.Ю. Бекетов; В.А. Саморока. М.: Московский университет МВД России, 2012. С. 48. 1

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.13 ББК 67.410.2

ПРОВЕРОЧНЫЕ ПРОИЗВОДСТВА В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ ШВЕЙЦАРИИ И РОССИИ: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ АЛЕКСАНДР АНАТОЛЬЕВИЧ ТРЕФИЛОВ, старший научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации, кандидат юридических наук E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В данной статье рассматриваются проверочные процедуры в уголовном процессе Швейцарии с учетом вступления в силу нового УПК этой страны 2007 года. Автор анализирует систему проверочных производств, их доктринальную классификацию, а также отдельные виды: жалобу, апелляцию и ревизию. Указанные вопросы рассмотрены в сравнительно-правовом аспекте, не исключая из него и российское судопроизводство. Работа выполнена на основе оригинальных нормативных и доктринальных источников, ранее не переводившихся на русский язык. Ключевые слова: Уголовно-процессуальный кодекс, проверочные процедуры, жалоба, апелляция, ревизия. Abstract. In this article checking procedures in criminal procedure of Switzerland taking into account entry into force of the new Criminal Procedure Code of this country of 2007 are considered. The author analyzes system of checking productions, their doctrinal classification, and also separate types: claim, appeal and audit. The specified questions are considered in comparative and legal aspect, without excluding from it and the Russian legal proceedings. Work is performed on the basis of the original standard and doctrinal sources which were earlier not translated into Russian. Keywords: Criminal procedural code, verification procedures, plea, appellation, revision.

Профессор М. Питт пишет, что уголовная юстиция, несмотря на все гарантии, «остается рискованным (отчаянным) делом (предприятием)» (riskantes Unterfang)1. Вследствие этого ст. 32 Конституции Швейцарии предусматривает требование, согласно которому каждый постановленный судом приговор по уголовному делу может быть обжалован в вышестоящую инстанцию. Сопоставляя подходы швейцарского и российского законодателя к проверочным производствам, можно обнаружить следующие различия между ними. Во-первых, УПК Швейцарии предусматривает более узкий перечень проверочных производств в сравнении с российским Кодексом. Так, в отличие от нашей страны, в рассматриваемом правопорядке не существует дуализма апелляции и кассации.

№ 5 / 2016

К проверочным производствам относятся только жалоба, апелляция и ревизия. Последняя близка к предусмотренному в УПК РФ возобновлению производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств. Отсутствует надзорное производство, являющееся чисто советской конструкцией. Во-вторых, УПК Швейцарии предусматривает, что многие процессуальные действия (бездействия) и решения не могут быть обжалованы, в частности: 1) решение по ходатайству частного обвинителя (ч. 2 ст. 125); 2) решение суда по ходатайству о снятии пломбы (ч. 3 ст. 248); 3) постановление прокуратуры об открытии предварительного следствия (ч. 3 ст. 309); 4) решение прокуратуры об окончании предварительного следствия (ст. 318); 5) предъявление обвинения (абз. 2 ст. 324); 6) решение

Вестник экономической безопасности

143

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ о передаче дела на рассмотрение по существу (ч. 2 ст. 334); 7) решение об открытии производства по делу (ст. 300); Перечень данных документов существенно более емкий, чем в российском уголовном процессе2. Способы обжалования. Итак, УПК Швейцарии, как и большинство действовавших ранее кантональных процессуальных кодексов, предусматривает три формы обжалования: 1) Жалоба (ст. 393—397) 2) Апелляция (ст. 398—409) 3) Ревизия (ст. 410—415). Жалоба (Beschwerde). Сопоставление швейцарского института жалобы и российского обжалования решений и действий суда и должностных лиц, осуществляющих судопроизводство (гл. 16 УПК) позволяет выявить между ними следующие различия. Швейцарский законодатель не устанавливает 5-дневного срока рассмотрения жалоб на решения и действия органов досудебного производства (в отличие от ч. 3 ст. 125 УПК РФ). По его замыслу, торопить суд нельзя. Как говорили римские юристы, кто быстро судит, тот быстро раскаивается. При этом закрепленный в УПК Швейцарии принцип ускорения подлежит обязательному принятию во внимание в ходе всех процедур, относящихся к уголовному процессу, включая и ту, о которой сейчас идет речь. В то время, как российский УПК предусматривает рассмотрение поданной жалобы в судебном заседании с соблюдением принципа устности, швейцарский законодатель устанавливает ее разрешение в письменном производстве (ч. 1 ст. 397). Какиелибо слушания с участием сторон данный Кодекс не предусматривает. Возможно, данный подход направлен на соблюдение разумных сроков судебного разбирательства, так как письменное производство технически проще и быстрее устного (в частности, не нужно тратить время на вызов сторон и их заслушивание). УПК Швейцарии не дифференцирует процедуру рассмотрения жалоб, в то время как российский Кодекс предусматривает особенности рассмотрения отдельных категорий жалоб (ст. 125.1). В исследуемом правопорядке все поданные жалобы рассматриваются по одним и тем же процессуальным правилам.

144

Апелляция (Berufung). Сопоставление апелляции в Швейцарии и в России позволяет выявить между ними следующие различия. В рассматриваемом правопорядке апелляционное производство может быть как устным, так и письменным (ст. 405—406); в России проведение слушаний на данной стадии является обязательным (ст. 389.13). Данная особенность показывает, что швейцарское апелляционное производство, если оно ведется только письменно, существенно отличается от устного рассмотрения дела в суде первой инстанции. В Швейцарии документом, возбуждающим апелляционное производство, независимо от того, кто его подал, является только апелляционная жалоба (ст. 399), а в России — апелляционная жалоба или апелляционное представление (ст. 389.6). Удвоение указанных терминов в отечественном уголовном процессе, как представляется, не имеет под собой какого-либо научного обоснования и только усложняет судопроизводство. Различен объект обжалования. В Швейцарии апелляция допустима только в отношении приговоров судов первой инстанции, которыми производство по делу разрешено полностью или частично (ч. 1 ст. 398). В России могут быть обжалованы в апелляционном порядке любые не вступившие в силу решения суда первой инстанции (ст. 389.1). В Швейцарии апелляционная жалоба может быть подана в устной форме с занесением в протокол (ч. 1 ст. 399). Российский кодекс предусматривает только письменную форму (ст. 389.6). УПК Швейцарии предусматривает более узкий круг решений, которые принять суд по итогам апелляционного производства. Он вправе либо оставить приговор в силе, либо постановить новый приговор, либо возвратить дело в суд первой инстанции со своими указаниями (ст. 408—409). В отличие от России, не предусмотрена возможность изменения обжалуемого судебного акта (п. 9 ч. 1 ст. 389.20). УПК Швейцарии, в отличие от российского Кодекса (ст. 389.10) не предусматривает конкретных сроков начала рассмотрения дела в суде апелляционной инстанции. Ревизия (Revision). Можно обнаружить следующие различия между швейцарской проверкой (реви-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ зией) и российским пересмотром дела ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств. Швейцарский законодатель, как отмечено выше, не разграничивает новые и вновь открывшиеся обстоятельства, а российский, напротив, разделяет их на две самостоятельные группы (ч. 3 и ч. 4 ст. 413). УПК Швейцарии предусматривает, что ходатайства о проверке должны быть направлены в письменной форме и с соответствующим обоснованием в апелляционный суд. В России, напротив, право возбуждения производства ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств, за одним единственным исключением, принадлежит прокурору, а поводами для этого являются сообщения граждан, должностных лиц, а также данные, полученные в ходе предварительного расследования и судебного рассмотрения других уголовных дел (ст. 415). Следо-

вательно, в Швейцарии, в отличие от России, при обнаружении указанных обстоятельств необходимо обращаться, минуя прокурора, непосредственно в суд. В Швейцарии пересмотр дела в порядке проверки (ревизии) осуществляет суд апелляционной инстанции (в большинстве случаев — Верховный суд кантона). В России же ч. 1 ст. 417 УПК предусматривает более широкий перечень судебных органов, обладающих данным полномочием. В Швейцарии, в отличие от России, проверочное производство может быть только письменным (ч. 1 ст. 412 УПК).   Pieth M. Schweizerisches Strafprozessrecht. Basel. 2009. S. 226.   Перечень актов, обжалование которых не допускается в российском уголовном процессе, приводит П.А. Лупинская (Уголовно-процессуальное право // под ред. П.А. Лупинской. М., 2009. С. 822—824). 1 2

УДК 343.13 ББК 67.411

ТЕОРЕТИКО-ПРАВОВЫЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ СТАТУСОВ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ, ОСУЩЕСТВЛЯЮЩИХ УГОЛОВНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ВИКТОР ВИКТОРОВИЧ ПУШКАРЕВ, доцент кафедра предварительного расследования Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье раскрываются закономерности процессуальных статусов должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование. Формулируется понятие уголовно-процессуального статуса, фиксируется и описывается его структура. Исследуются сущностные свойства структуры процессуального статуса, раскрываются закономерности взаимовлияния системы его элементов друг на друга, на иные институты уголовно-процессуального права, при изменении их правового содержания. Ключевые слова: уголовное преследование, обвинение, уголовно-процессуальный статус, досудебное производство. Abstract. The article reveals the laws of the procedural status of officials engaged in criminal prosecution. Formulated the concept of criminal procedural status is recorded and described its structure. We study the intrinsic properties of the procedural status of the structure, disclosed patterns of mutual influence of elements of the system at each other in the other institutions of the criminal procedure law, changing their legal content. Keywords: the criminal prosecution, the criminal and the procedural status, the pre-trial proceedings.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

145

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Положения принципа состязательности сторон, закрепленные в ст. 15 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее по тексту — УПК РФ), предполагают разрешение вопроса о функциях уголовного судопроизводства, процессуальных статусах его участников и обеспечении процессуального равенства средств, им предоставленных. Функция уголовного преследования (обвинения), реализуемая должностными лицами, осуществляющими предварительное расследование, проявляет социальное назначение конкретного должностного лица, выступает основным направлением его процессуальной деятельности и реализуется для достижения назначения уголовного судопроизводства в процессе ее осуществления. Анализ генезиса отечественного уголовно-процессуального законодательства убедительно вскрывает ряд существенных закономерностей уголовнопроцессуальных статусов должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование. В качестве первой следует назвать очевидную преемственность уголовно-процессуальных норм, регламентирующих уголовно-процессуальные статусы должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, в ретроспективно-правовом смысле. Даже смена фундаментальных общественных отношений и политических режимов в России показала их универсальный характер, значимость и востребованность со стороны правовой системы. Во-вторых, структура уголовно-процессуальных статусов должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, зиждется на устойчивой системе элементов, обеспечивающих должный уровень функционирования и потенциал развития данного института, а именно: уголовно-процессуальная функция, компетенция и ответственность. Данный конструкт уголовно-процессуального статуса должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, является универсальным и позволяет описывать все уголовно-процессуальные отношения, в которые вступает конкретный участник уголовного судопроизводства, особенности его процессуальной деятельности, характер процессуального взаимодействия и влияния на состояние и развитие иных норм и правоотношений.

146

Выделенные закономерности обусловливают следующий объективный факт, в соответствии с которым, структура уголовно-процессуального статуса участника уголовного судопроизводства всегда носит неизменный характер, что отнюдь не цементирует содержание системных элементов уголовнопроцессуального статуса. Напротив, оно динамично и эта потенциальная изменчивость позволяет обоснованно, с точки зрения науки и практики, предполагать то, каким образом новая модель процессуального статуса повлияет на характер создаваемых, изменяемых или прекращаемых уголовно-процессуальных отношений. Данная закономерность уголовно-процессуального статуса оказывает значимое влияние на правотворчество и должна учитываться при совершенствовании уголовно-процессуального законодательства. Ограниченный объем изложения не позволяет автору настоящей статьи раскрыть в ней все содержание уголовно-процессуального статуса должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование. Однако, представляется возможным сформулировать дефиницию искомого понятия и раскрыть содержание системных элементов его структуры. Представляется, что уголовно-процессуальный статус должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, — есть установленная нормами уголовно-процессуального права система элементов, определяющих его (участника уголовного судопроизводства) процессуальную функцию, компетенцию и ответственность. По замечанию А.В. Гриненко, природа связей между элементами внутри системы отлична от других видов связей, например, от причинно-следственной, поэтому можно говорить о наличии особой системной связи, которая формирует всю ее структуру1. Кроме того, как было показано автором выше, она предполагает возникновение закономерностей, отражающих существенные связи между системными элементами уголовно-процессуальных статусов, а также с другими институтами уголовнопроцессуального права. Сущность и назначение функции уголовного преследования (обвинения) выступают в качестве основной идеи и базовой процессуальной основы, на которой конструируется все правовое содержа-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ние уголовно-процессуального статуса конкретного участника уголовного судопроизводства. Она позволяет описывать и обосновывать все особенности его процессуальной деятельности, моделировать и научно прогнозировать степень влияния видоизмененной структуры процессуального статуса участника на процессуальный статус других участников уголовного судопроизводства, характер складывающихся между ними уголовно-процессуальных отношений. Процессуальная компетенция должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, является следующим системным элементом структуры их уголовно-процессуальных статусов и представляет собой совокупность полномочий, прав и обязанностей конкретного участника. Процессуальная компетенция конкретного должностного лица, осуществляющего уголовное преследование, собственно и является содержательной основой его уголовно-процессуального статуса. Для принятия процессуальных решений и совершения процессуальных действий в интересах других лиц при осуществлении уголовного преследования в досудебном производстве, должностным лицам, осуществляющим уголовное преследование, законом предоставляются процессуальные полномочия. Должностные лица, осуществляющие уголовное преследование наделяются определенными процессуальными правами, под которыми понимается охраняемая возможность совершать процессуальные действия без ограничений. Процессуальные обязанности должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование — это процессуальные действия, результатом неисполнения или ненадлежащего исполнения которых является наступление ответственности. Процессуальные права и обязанности должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, соотносятся с процессуальными правами и обязанностями других участников уголовного судопроизводства. Процессуальная компетенция должностного лица, осуществляющего уголовное преследование, не может быть полностью изложена в одной, конкретной, статье уголовно-процессуального закона. Так, традиционно в УПК РСФСР 1960 года2

№ 5 / 2016

и в действующем УПК РФ 2001 года при нормативном выражении процессуального статуса лиц, осуществляющих уголовное преследование, в соответствующих статьях закрепляются процессуальные полномочия, вытекающие из общих задач уголовного судопроизводства, а для изложения их процессуальной компетенции, а также конкретных прав и обязанностей используется отсылочный способ. Такой подход следует признать правильным, однако несомненно, что процессуальные полномочия должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, необходимо подвергнуть не только ревизии, но и теоретико-практическому переосмыслению. Например, задача возмещения вреда, причиненного преступлением3, никаким образом не отражена в ст. 37, ст. 38, ст. 39, ст. 40, ст. 40.1, ст. 40.2 и ст. 41 УПК РФ в качестве одного из основных процессуальных полномочий, предоставленных должностным лицам уголовно-процессуальным законом при осуществлении уголовного преследования по уголовному делу для принятия процессуальных решений и совершения процессуальных действий в интересах лиц, которым этот вред был причинен. Во-вторых, достижение назначения уголовного судопроизводства, по мнению автора, невозможно без закрепления в системе полномочий лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство, обязанности оказания правовой помощи, что, как правильно утверждает П.В. Фадеев, есть форма содействия участникам уголовного процесса в защите и охране их прав и законных интересов4. Также в настоящее время не решен вопрос о процессуальной самостоятельности следователя. В отношении процессуальной самостоятельности дознавателя ситуация еще более сложная. Несмотря на то, что она закреплена в п. 3 ч. 2 ст. 38 УПК РФ и в п. 1 ч. 3 ст. 41 УПК РФ, соответственно, в качестве их процессуального полномочия, реальный процессуальный механизм ее осуществления практически отсутствует. Некоторые авторы справедливо полагают, что в действующем уголовнопроцессуальном законе фактически резюмируется, что дознаватель не способен самостоятельно принять законное и обоснованное решение и все свои действия и решения должен постоянно согласовы-

Вестник экономической безопасности

147

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ вать5 [2, с. 13]. В связи с чем, необходимо постулировать, что процессуальная самостоятельность следователя и дознавателя должна стать основополагающей идеей уголовного процесса и подлежит закреплению в системе принципов уголовного судопроизводства. Такое изменение уголовно-процессуального законодательства, несомненно, повлечет трансформацию процессуального статуса следователя и дознавателя, потребует нормативного выражения процессуальной компетенции следователя и дознавателя в новом достаточном объеме для повышения эффективности предварительного расследования. О таком системном элементе уголовно-процессуального статуса должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, как ответственность, в соответствующих статьях УПК РФ даже не упоминается. В связи с этим необходимо отметить, что таким образом нарушены правила описания уголовно-процессуального статуса в статье нормативного правового акта. Может сложиться впечатление, о том, что прокурор, следователь, руководитель следственного органа, орган дознания, начальник подразделения дознания, начальник органа дознания, дознаватель не несут никакой ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение своих процессуальных обязанностей при реализации своей процессуальной функции уголовного преследования. Следует обратить внимание на ч. 7 ст. 60 УПК Республики Казахстан6, где, как и ранее в ч. 1 ст. 127 УПК РСФСР 1960 года, закреплен данный системный элемент процессуального статуса следователя и, в частности, говорится о том, что следователь несет полную ответственность за законное и своевременное исполнение своих процессуальных решений при производстве досудебного расследования. Следует положительно отметить стремление казахского законодателя к полноценному отражению структуры уголовно-процессуального статуса следователя в соответствующей статье уголовно-процессуального закона7. Не вызывает никаких сомнений, что правило об ответственности должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, следует нормативно выразить в ст. 37, 38, 39, 40, 40.1, 40.2, 41 УПК РФ, указав, что соответствующее долж-

148

ностное лицо, осуществляющее уголовное преследование, несет полную ответственность за свои процессуальные решения и действия. Для конкретизации санкции может быть применен бланкетный способ изложения предлагаемой правовой нормы. В заключение необходимо отметить, что на степень совершенства и зрелости уголовно-процессуального законодательства, его высокий качественный уровень, указывает должное нормативное выражение структуры и содержания системы уголовно-процессуальных статусов должностных лиц, осуществляющих уголовное преследование, что создает благоприятные условия для эволюционного повышения эффективности уголовного преследования в точном соответствии с назначением уголовного судопроизводства. Литература 1. Гриненко А.В. Система принципов и цель производства по уголовному делу // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2000. № 6 (233). С. 179—192. 2. Есина А.С., Федулова И.И. К вопросу о процессуальной самостоятельности дознавателя // Вестник Московского университета МВД России. 2013. № 2. С. 12—15. 3. Иванов Д.А. К вопросу о значении и способах оценки имущественного вреда, причиненного преступлением // Вестник Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя. 2015. № 9. С. 184—188. 4. Пушкарев В.В. Формирование теоретических основ уголовно-процессуального статуса следователя в целях унификации его структуры для нормативного выражения // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Юриспруденция. 2016. № 2. С. 115—123. 5. Фадеев П.В. Оказание правовой помощи как функция уголовного судопроизводства // Вестник Московского университета МВД России. 2014. № 6. С. 157—162.   Гриненко А.В. Система принципов и цель производства по уголовному делу // Известия высших учебных заведений. Правоведение. 2000. № 6 (233). С. 182.

1

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ   Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 27.10.1960) // Ведомости ВС РСФСР, 1960. № 40. ст. 592. 3   См. более подробно об этом: Иванов Д.А. К вопросу о значении и способах оценки имущественного вреда, причиненного преступлением // Вестник Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя. 2015. № 9. С. 184—188. 4   Фадеев П.В. Оказание правовой помощи как функция уголовного судопроизводства // Вестник Московского университета МВД России. 2014. № 6. С. 159. 5   См.: Есина А.С., Федулова И.И. К вопросу о процессуальной 2

самостоятельности дознавателя // Вестник Московского университета МВД России. 2013. № 2. С. 13. 6   Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 4 июля 2014 года №  231-V // Казахстанская правда от 10.07.2014 г. № 133 (27754). 7   Пушкарев В.В. Формирование теоретических основ уголовно-процессуального статуса следователя в целях унификации его структуры для нормативного выражения // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: Юриспруденция. 2016. № 2. С. 121.

УДК 343.13 ББК 67.410.2

ОСМОТР И ПРОСЛУШИВАНИЕ ФОНОГРАММЫ, ПОЛУЧЕННОЙ ПРИ ПРОИЗВОДСТВЕ КОНТРОЛЯ И ЗАПИСИ ТЕЛЕФОННЫХ И ИНЫХ ПЕРЕГОВОРОВ: ПРОБЛЕМЫ ПРАВОПРИМЕНЕНИЯ

МИХАИЛ ЮРЬЕВИЧ ТЕРЕХОВ,

Врио заместителя начальника кафедры уголовного процесса Московского университета МВД Росси имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук E-mail: [email protected]; ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА ЕРОХИНА, преподаватель кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В данной статье рассматриваются проблемы правоприменения осмотра и прослушивания телефонных и иных переговоров. Авторы обращают внимание на необходимость участия при осмотре и прослушивании фонограммы лиц, чьи переговоры записаны, а также целесообразность уничтожения фонограммы, если она не содержит сведений, имеющих значение для уголовного дела. Ключевые слова: уголовное судопроизводство, следственные действия, прослушивание телефонных и иных переговоров, осмотр и прослушивание фонограммы. Abstract. This article discusses the problem of law enforcement inspection and interception of telephone and other conversations. The authors draw attention to the need to participate during the inspection and listening to a soundtrack of those whose talks are recorded, as well as the feasibility of destruction of a phonogram, if it does not contain any information relevant to the criminal case. Keywords: criminal proceedings, investigations, interception of telephone and other conversations, viewing and listening to soundtracks.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

149

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ В ходе расследовании уголовных дел о преступлениях средней тяжести, тяжких и особо тяжких преступлениях при наличии достаточных оснований полагать, что телефонные и иные переговоры подозреваемого, обвиняемого и других лиц могут содержать сведения, имеющие значение для уголовного дела, их контроль и запись производятся на основании судебного решения. Целью данного следственного действия может являться не только получение доказательств. При наличии достаточных данных о том, что потерпевшему, свидетелю, их близким родственникам, родственникам и близким лицам угрожают совершением насилия, вымогательства и других преступных действий контроль и запись переговоров выступает процессуальной мерой безопасности, принимаемой в отношении указанных лиц, и допускается по письменному заявлению указанных лиц (при отсутствии такового — по решению суда). В этом случае цель производства рассматриваемого следственного действия — обеспечение безопасности участников уголовного судопроизводства. Независимо от цели контроля и записи телефонных и иных переговоров следователь в течение всего срока их производства вправе в любое время истребовать от органа, их осуществляющих, фонограмму для осмотра и прослушивания. Она передается следователю в опечатанном виде с сопроводительным письмом, в котором должны быть указаны даты и время начала и окончания записи указанных переговоров и краткие характеристики использованных при этом технических средств (ч. 6 ст. 186 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации1). Согласно ч. 7 ст. 186 УПК РФ о результатах осмотра и прослушивания фонограммы следователь с участием специалиста (при необходимости), а также лиц, чьи телефонные и иные переговоры записаны, составляет протокол, в котором должна быть дословно изложена та часть фонограммы, которая, по мнению следователя, имеет отношение к данному уголовному делу. Формулировка анализируемой нормы (ст. 186 УПК РФ) порождает некоторые сложности в правоприменительной практике. Помимо подозреваемого, обвиняемого субъектами, подпадающими под контроль и запись пере-

150

говоров, как отмечалось ранее, являются также потерпевший, свидетель, их родственники и близкие лица (при необходимости обеспечения их безопасности). Производство контроля и записи телефонных и иных переговоров устанавливается на срок до 6 месяцев и лицо, чьи переговоры прослушиваются, может общаться с десятками, а то и сотнями людей. При этом, законодатель не дает однозначного ответа об обязательности при осмотре и прослушивании фонограммы участия лиц, чьи телефонные и иные переговоры записаны. В связи с этим, у практических работников органов предварительного расследования возникают сложности в определении круга лиц, присутствие которых необходимо обеспечить при осмотре и прослушивании фонограммы. В юридической литературе высказываются различные точки зрения по данному вопросу. Существует мнение (Ю.В. Гаврилин), что необходимо только устанавливать круг лиц принимавших участие в зафиксированном на фонограмме разговоре, но не обеспечивать их присутствие при осмотре2. Представляется, что соответствующее подразделение, которое производит контроль и запись переговоров, не может определить, чьи голоса записаны, подозреваемого с защитником или еще с кем-либо (например, друзьями, родственниками, коллегами по работе и т.п.). Уголовно-процессуальный закон не предусматривает предварительного прослушивания следователем произведенных записей для цели отбора относящейся к делу информации3, а также определения круга лиц, чьи переговоры записаны. Г.И. Загорский отмечает, что следователь, после получения фонограммы, производит ее осмотр в целях определения внешнего состояния, а также прослушивание с участием (при необходимости) специалиста, а так же лиц, чьи телефонные и иные переговоры записаны. При этом автор акцентирует внимание на важности привлечения к прослушиванию лиц, чьи переговоры записаны, для использования его результатов в ходе допроса с предъявлением доказательств4. Телефонные и иные переговоры при расследовании преступлений могут вестись также между защитником и подзащитным. В таком случае прослушивание переговоров, по мнению Г.И. Загорского, вообще недопустимо, так как оно являлось бы на-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ рушением охраняемых федеральным законом тайны защитника и подзащитного и противоречило бы принципу состязательности в уголовном процессе5. Указание автора на возможность противоречия прослушивания переговоров принципу состязательности сомнительно. Если и вести речь о принципах уголовного судопроизводства в подобной ситуации, то, скорее всего, в качестве такого принципа будет выступать принцип обеспечения обвиняемому права на защиту. В.В. Кальницкий и Е.Г. Ларин полагают, что при осмотре и прослушивании фонограммы участие лиц, чьи телефонные и иные переговоры записаны, обеспечивается следователем лишь при наличии такой возможности. В уголовно-процессуальном законодательстве некоторых зарубежных стран, предусматривающем производство данного следственного действия, участие лиц при осмотре и прослушивании фонограммы не закреплено. Так, в ст. 259.5 Уголовно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики содержится лишь указание на то, что «о перехвате переговоров или сообщений, имеющих отношение к делу, составляется протокол краткого содержания, который приобщается к материалам уголовного дела»6. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь предусматривает, что осмотр и прослушивание фонограммы проводятся следователем, лицом, производящим дознание, при необходимости с участием специалиста, о чем составляется протокол, в котором должна быть дословно воспроизведена часть фонограммы переговоров, имеющая отношение к уголовному делу (ч. 6 ст. 214)7. В соответствии с ч. 7 ст. 196 Уголовно-процессуального кодекса Республики Таджикистан осмотр и прослушивание фонограммы производятся следователем с участием понятых и, при необходимости — специалиста, о чем составляется протокол, в котором должна быть дословно воспроизведена часть фонограммы переговоров, имеющая отношение к делу8. Предыдущая редакция ст. 186 УПК РФ предусматривала, что о результатах осмотра и прослушивания фонограммы следователь составляет протокол «с участием понятых и при необходимости специалиста, а также лиц, чьи телефонные и иные

№ 5 / 2016

переговоры записаны» (курсив авторов), в котором должна быть дословно изложена та часть фонограммы, которая, по мнению следователя, имеет отношение к данному уголовному делу. Исходя из смысловой нагрузки данной формулировки, представляется, что законодатель наделял следователя правом, а не обязанностью обеспечивать присутствие лиц, чьи переговоры записаны. Таким образом, при осмотре и прослушивании фонограммы необходимость участия лиц, чьи переговоры записаны, определяется должностным лицом, в производстве которого находится уголовное дело. Следователь в любое время вправе истребовать фонограмму для осмотра и прослушивания, после производства чего фонограмма приобщается к материалам уголовного дела в полном объеме (ч. 8 ст. 186 УПК РФ). Однако, целесообразно ли приобщение фонограммы в полном объеме, если в результате ее осмотра и прослушивания не выявлено сведений, имеющих значение для уголовного дела? Ответа на данный вопрос законодатель так же не дает. В.В. Кальницкий полагает, что следователь имеет право истребовать записи по своему усмотрению, остальные вправе признать подлежащими уничтожению. Все официально поступившие к нему фонограммы должны быть в установленном порядке осмотрены с участием понятых, либо с применением в качестве дополнительного средства фиксации видеозаписи путем внешнего обследования и прослушивания9. В уголовно-процессуальном законодательстве ранее приводимых нами стран, например, содержится указание о том, что фонограмма приобщается к протоколу, при этом ее часть, не имеющая отношения к делу, уничтожается, но уже после окончания производства по уголовному делу (ст. 259.5 Уголовно-процессуального кодекса Азербайджанской Республики, ч. 6 ст. 214 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь) либо после вступления приговора в законную силу или прекращения дела (ч. 7 ст. 196 Уголовно-процессуального кодекса Республики Таджикистан). Полагаем, если в результате осмотра и прослушивания фонограммы, не получены сведения, имеющие значение для уголовного дела, то должно быть принято решение об ее уничтожении. В связи

Вестник экономической безопасности

151

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ с этим следует внести соответствующие изменения в УПК РФ, касающиеся процессуального порядка уничтожения такой фонограммы. Таким образом, представляется, что при осмотре и прослушивании фонограммы, полученной в результате контроля и записи переговоров, участие лиц, чьи переговоры записаны, необязательно. Однако следователь по своему усмотрению вправе их привлечь. В случае, если истребованная фонограмма не содержит сведений, имеющих значение для уголовного дела, она подлежит уничтожению, о чем составляется соответствующее постановление. Литература 1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (ред. от 06.07.2016) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. № 52. Ст. 4921. (с последующими изменениями и дополнениями). 2. Гаврилин Ю.В. Контроль и запись переговоров: Понятие, сущность, процессуальная характеристика (научно-практический комментарий к ст. 186 УПК РФ) // СПС КонсультантПлюс. 3. Кальницкий В.В., Ларин Е.Г. Следственные действия: учеб. Пособие / В.В. Кальницкий, Е.Г. Ла-

рин. Омск: омская академия МВД России, 2015. С. 88. 4. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под науч. Ред. Г.И. Загорского. М.: Проспект, 2016. С. 676. 5. http://www.legislationline.org/ru/documents/ section/criminal-codes.   Далее — УПК РФ.   Гаврилин Ю.В. Контроль и запись переговоров: Понятие, сущность, процессуальная характеристика (научно-практический комментарий к ст. 186 УПК РФ) // СПС КонсультантПлюс. 3   Кальницкий В.В., Ларин Е.Г. Следственные действия: учеб. Пособие / В.В. Кальницкий, Е.Г. Ларин. Омск: омская академия МВД России, 2015. С. 88. 4   Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под науч. Ред. Г.И. Загорского. М.: Проспект, 2016. С. 676. 5   Там же. 6   Уголовно-процессуальный кодекс Азербайджанской Республики [Электронный ресурс]. URL: http://www.legislationline. org/ru/documents/section/criminal-codes (дата обращения: 25.10.2016). 7   Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь [Электронный ресурс]. URL: http://www.legislationline.org/ru/ documents/section/criminal-codes (дата обращения: 25.10.2016). 8   Уголовно-процессуальный кодекс Республики Таджикистан [Электронный ресурс]. URL: http://www.legislationline.org/ru/ documents/section/criminal-codes (дата обращения: 25.10.2016). 9   Кальницкий В.В., Ларин Е.Г. Следственные действия: учеб. Пособие / В.В. Кальницкий, Е.Г. Ларин. Омск: омская академия МВД России, 2015. С. 88. 1 2

УДК 34 ББК 67

РАЗВИТИЕ МЕР ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ ИМУЩЕСТВЕННОГО ХАРАКТЕРА В УСЛОВИЯХ ДЕЙСТВИЯ УПК РФ 2001 ГОДА ИГОРЬ БОРИСОВИЧ ТУТЫНИН, доцент кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Автор анализирует изменения в регламентации мер процессуального принуждения имущественного характера, предлагает перспективы их развития. Ключевые слова: уголовное судопроизводство; меры процессуального принуждения имущественного характера. Abstract. The author analyzes the changes in the regulation of procedural compulsion measures of material nature, offers perspectives of their development. Keywords: criminal proceedings; measures of procedural compulsion of material nature.

152

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Попытки определить вектор развития отечественного уголовно-процессуального закона предпринимаются с момента вступления УПК РФ 2001 г. Высказываются мнения, что часть изменений имела целью «pacширить права стороны зашиты и этим укрепить состязательность судопроизводства»1. Другие авторы оценивают эти модификации как политическое прикрытие корыстным мотивам, носящие в большей степени «лоскутный, рефлексирующий, коррупционный или «пожарный» характер»2. По мнению Л.Н. Масленниковой, за 16 летний период внесенные изменения и дополнения УПК РФ разбалансировали уголовно-процессуальное законодательство3. Высказываются мнения о том, что необходима разработка нового уголовно-процессуального кодекса4. В связи с оценкой изменений уголовно-процессуального закона предлагаем обратиться к положению наиболее ярких представителей мер процессуального принуждения имущественного характера. Наше внимание к ним не случайно. Значение институтов, призванных обеспечить защиту имущественных прав частных лиц, государства, аккумулирующих в себе одновременно свойства публичного и частного, демонстрирует приверженность к «защитительной» или «карательной» функции юстиции в нормативной модели уголовного судопроизводства. Статья 115 УПК РФ, посвященная регламентации наложения ареста на имущество, неоднократно подвергалась корректировке5. Это не самым лучшим образом отразилось в статистических данных 2002—2015 годов, когда практика применения данной меры ежегодно уменьшалась6. Такая динамика свидетельствовала о нежелании органов юстиции и государства в целом возмещать (компенсировать) причиненный преступлениями вред, а также о затруднениях в применении ареста имущества, вызванных, в том числе законодательным процессом. Оценивая изменения и дополнения регламентации данной меры принуждения в законодательстве, мы пришли к выводу, что она претерпела противоречивые и разнонаправленные изменения. Причем выявить однозначные концепции проводимых изменений, ясного понимания цели и последствий стимулируемых государственной властью институциональных трансформаций не удалось. Хотя отдельные изменения свидетельствуют о возможном

№ 5 / 2016

пересмотре прежних взглядов на соотношение обеспечения интересов государства и личности в сфере уголовного судопроизводства, в то же время, полагаем необходимым скорректировать в законе цель применения правоограничения и содержание описательно-мотивировочной части процессуального решения об аресте имущества, перераспределить полномочия по реализации такого судебного решения, а также создать новые гарантии лиц, имущество которых подвергается аресту. Изменения в регламентации залога как меры пресечения касались перераспределения полномочий и процедуры принятия непосредственного решения об этом7. Так впервые было предоставлено дознавателю право возбудить ходатайство перед судом о применении этой меры пресечения, предусмотрены особенности применения залога на стадии предварительного расследования и на стадии судебного производства, скорректированы возможный предмет залога, особенности судебной процедуры принятия судом решения о залоге, минимальный размер суммы заложенного имущества, имущество, которое не может быть предметом залога, срок внесения залога и последствиях своевременного его невнесения. Появилось правило о возможности избирать в отношении подозреваемого или обвиняемого меры пресечения в виде залога как альтернативы заключению под стражу и домашнего ареста в случае отказа судьи в удовлетворении соответствующего ходатайства. Считаем, что и этого не достаточно. Регламентация залога как меры пресечения не отличается необходимой вариативностью выбора степени принуждения, не достаточно точно определены требования по ограничению имущества, которое не может быть предметом залога, ошибочно определен минимальный размер залоговой суммы в зависимости от тяжести преступления, отсутствуют отдельные предпосылки для отстаивания прав и интересов залогодателя, не являющегося подозреваемым, обвиняемым и др. Правовое регулирование наложения денежного взыскания после введения в действие УПК РФ также подверглось изменениям и дополнениям8, но и это не привело к решению всех проблем. Законодательная регламентация данного института уголовного судопроизводства не отличается четкостью, полнотой и внутренней согласованностью. Настаиваем на том,

Вестник экономической безопасности

153

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ что следует изменить перечень лиц, к которым возможно применять денежное взыскание как меру процессуального принуждения, скорректировать ее размер и процедуру принятия об этом решения. По нашему мнению, развитие процессуального принуждения имущественного характера в уголовном судопроизводстве коррелирует с политическими, экономическими, социокультурными и иными изменениями. Лишь при эффективных ответах на вызовы современности такое принуждение может успешно развиваться как эволюционирующий феномен, но сохраняющий основополагающие качества уголовного судопроизводства. Попытки выявить причины неприменения (ненадлежащего применения) процессуального принуждения имущественного характера из возможных политических, экономических, социальных, культурных, национальных и международных факторов не закончены, поэтому не могут привести к положительным результатам. В настоящий момент предстоит создать стратегию по повышению эффективности и оптимизации процессуального принуждения имущественного характера, которая будет зависеть от состояния как внутренних, так и внешних условий функционирования государства и его публичных институтов, прежде всего качество кадрового состава правоприменителей, ориентиров правоприменительной практики. Проанализировав изменения в регламентации мер процессуального принуждения имущественного характера в УПК РФ 2001 г., приходим к выводу, что данные меры находится под пристальным вниманием законодателя. Совокупность таких институтов, с учетом установлений не только УПК РФ, но ГК РФ, ГПК РФ, УИК РФ, УК РФ, а также иных законов, претерпела противоречивые изменения, в первую очередь свидетельствующие об изменении соотношения частных и публичных начал в регулировании защиты права собственности. Отдельные изменения указывают на пересмотр государственной властью прежних взглядов на соотношение обеспечения интересов государства и личности в сфере уголовного судопроизводства. Но и этого не в полной мере достаточно для достижения целей, поставленных перед правоприменителями. Одной из предпосылок эффективности и оптимальности системы мер процессуального при-

154

нуждения имущественного характера является преодоление стереотипа формального (отчасти пренебрежительного) отношения к необходимости соблюдать и обеспечивать реализацию государством и представляющими его органами и должностными лицами имущественных прав и интересов, которые рассматриваются как менее значимые (второстепенные) по сравнению с иными. Значительные надежды нами возлагаются на вариативность регламентации мер процессуального принуждения имущественного характера. Примером тому служат новые разновидности «старых» мер (новые виды залога, поручительства, наложения ареста на имущество, денежного взыскания и др.), детальная регламентация процедуры их применения. Перспективно появление в законодательстве нового представителя системы мер процессуального принуждения имущественного характера — предлагаемое нами «иное правоограничение» в виде: временного ограничения права владеть оружием и боеприпасов к нему, управления автотранспортным средством, водным или воздушным судном, осуществления предпринимательской и иной деятельности, с запретом трудоустройства на аналогичную должность; приостановления деятельности, требующей в соответствии с федеральным законодательством соответствующей лицензии; мер по обеспечению сохранности оставшегося без присмотра имущества и жилища подозреваемого или обвиняемого, задержанного или заключенного под стражу, лица, помещенного в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебно-медицинской или судебнопсихиатрической экспертизы; запрета участвовать в гражданско-правовых сделках и другие ограничения имущественных прав и интересов лиц, в том числе запрета учитывать акции при голосовании и определении кворума, а также запрета на участие в голосовании; мер обеспечения сохранности заложенного имущества, не являющегося денежными средствами, при применении меры пресечения в виде залога; запрета на изменение и распоряжение своей телесной субстанцией. Литература 1. Григорьев В.Н. Фемида в поисках удобной формы (о некоторых современных тенденциях в

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ развитии уголовно-процессуальной формы) // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 12. 2. Доказывание и принятие решений в состязательном уголовном судопроизводстве: монография / отв. Ред. Л.Н. Масленникова. М.: Норма: ИНФРА-М, 2017. 3. Лунеев В.В. Проблемы юридических наук криминального цикла // Государство и право. 2007. № 5. 4. Шейфер С.А. Каким может стать российский уголовный процесс (мысли о векторе развития уголовно-процессуального законодательства) // Материалы международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы теории, законодательства, практики применения». М., 2007. 1   Шейфер С.А. Каким может стать российский уголовный процесс (мысли о векторе развития уголовно-процессуального

законодательства) // Материалы международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы теории, законодательства, практики применения». М. 2007. С. 124. 2   Лунеев В.В. Проблемы юридических наук криминального цикла // Государство и право. 2007. № 5. С. 39. 3   Доказывание и принятие решений в состязательном уголовном судопроизводстве: монография / отв. Ред. Л.Н. Масленникова. М.: Норма: ИНФРА-М, 2017. С. 377. 4   Григорьев В.Н. Фемида в поисках удобной формы (о некоторых современных тенденциях в развитии уголовно-процессуальной формы) // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 12. С. 116—122. 5   См.: Федеральные законы от 29.05.2002 г. № 58-ФЗ, 8.12.2003 г. № 161-ФЗ, от 4.07.2003 г. № 92-ФЗ, от 27.07.2006 г. № 153-ФЗ, от 5.06.2007 г. №87-ФЗ, от 04.04.2013 г. № 23ФЗ, от 28.07.2014 г. № 179-ФЗ, от 31.12.2014 г. № 530-ФЗ, от 08.03.2015 г. № 40-ФЗ, от 29.06.2015 г. № 190-ФЗ. 6   См.: Судебная статистика [Электронный ресурс] // официальный сайт Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. URL: http://www.cdep.ru/ (дата обращения 05.10.16) 7   См.: Федеральные законы от 29.05.2002 № 58-ФЗ, от 05.06.2007 № 87-ФЗ, от 02.12.2008 № 226-ФЗ, от 07.04.2010 № 60-ФЗ (ред. от 06.12.2011), от 04.06.2014 № 141-ФЗ. 8   См.: Федеральные законы от 29.05.2002 г. № 58-ФЗ, от 24.07.2002 г. № 30-ФЗ, от 4.07.2003 г. № 92-ФЗ, от 05.06.2007 № 87-ФЗ, от 11.06.2008 № 85-ФЗ, от 07.04.2010 № 60-ФЗ.

УДК 343.13 ББК 67.410.2

ПРАВО НА СУД ПРИСЯЖНЫХ: ЦЕЛЬ ИЛИ СРЕДСТВО? ИГОРЬ МИХАЙЛОВИЧ АЛЕКСЕЕВ, преподаватель кафедры уголовного процесса Краснодарского университета МВД России, кандидат юридических наук E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье исследуются вопросы определения места прав и свобод человека в системе ценностных ориентиров современного общества. Право на суд с участием присяжных заседателей рассматривается с позиции формы защиты прав. Автором анализируются правовые позиции Конституционного Суда РФ, сформулированные по данному вопросу. Ключевые слова: Конституция РФ; Конституционный Суд; уголовный процесс; права и свободы; форма защиты прав; нравственные основы; суд с участием присяжных заседателей. Abstract. The article examines issues of determining the place of the rights and freedoms of the individual in the system of values of modern society. Right to trial by jury is considered from the position of the forms of protection rights. The author analyzes the legal positions of the constitutional Court of the Russian Federation, formulated on the issue. Keywords: Constitution; Constitutional Court; the criminal process; rights and liberties; protection of rights; moral foundations; the court with participation of jurors.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

155

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Предметом нашего исследования являются права человека как ценностный ориентир современного общества. Поводом для размышлений на данную тему послужило Постановление Конституционного Суда РФ № 6-П от 25 февраля 2016 года по делу о проверке конституционности пункта 1 части третьей статьи 31 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки А.С. Лымарь1. Анализ указанного Постановления привел нас к парадоксальному, на мой взгляд, умозаключению — гуманизация законодательства привела к дискриминации прав. Права человека, как высшая ценность, упорно отстаиваются Европейской цивилизацией. Начиная с Эпохи Возрождения выдающиеся мыслители «Запада» обосновали концепцию естественных прав человека принадлежащих ему от рождения и определяющих суть и смысл законов принимаемых государством (позитивного права). Однако, прогрессивные, для того времени, идеи со временем стали изживать себя. Право стало восприниматься как самодостаточная ценность, оно стало восприниматься в отрыве от своего «носителя» — человека. В этой связи хотелось бы вспомнить слова Святейшего Патриарха Кирилла, обращенные к верующим: «Мы видим, как во многих процветающих странах предпринимаются усилия утвердить на законодательном уровне право выбора любого пути, в том числе самого греховного, идущего вразрез со словом Божиим. Это опасное явление в жизни современного человечества получило название «дехристианизация». Наверное, подобные философские взгляды нельзя было бы назвать ересью, если бы многие христиане их не приняли и не поставили права человека выше, чем слово Божие. Поэтому мы говорим сегодня о глобальной ереси человекопоклонничества — нового вида идолопоклонства, исторгающего Бога из человеческой жизни»2. Действительно, права воздвигли на пьедестал, невзирая на традиции, нравственные устои общества. Эфемерная цель защиты прав неопределенного круга лиц стала основой для экспансии «Запада» на «Восток», невзирая на цену. Пропаганда идеологии правового государства в совокупности с низкой правовой культурой привели к тому, что простой обыватель, лишившись традиционных для него нравственных ориентиров, стал

156

воспринимать окружающий мир через призму прав, которыми он наделен, забыв о своих обязанностях, в том числе по отношению к другим людям. Указанные выше причины привели к гипертрофированному пониманию правосудия и его места в механизме обеспечения прав и свобод. Считаем необходимым напомнить, что в статье 18 Конституции РФ указано, что права и свободы обеспечиваются (Курсив наш — И.М.) правосудием. Соответственно правосудие выступает в качестве гарантии защиты прав от нарушений, как со стороны государства, так и со стороны иных лиц. В свою очередь правосудие делится на виды (конституционное, административное, гражданское и уголовное) и формы (одной из которых является рассмотрение уголовного дела в составе судьи федерального суда общей юрисдикции и коллегии из двенадцати присяжных заседателей). Таким образом, суд присяжных — это форма реализации правосудия как способа защиты права на жизнь, лица вовлеченного в сферу уголовного судопроизводства от его нарушения, со стороны органов осуществляющих уголовное преследование. В случае если риску подвергаются иные права и свободы (например, право на свободу и личную неприкосновенность), то законодатель имеет право установить иные формы осуществления правосудия. Поскольку в отношении женщин нарушение их прав неправосудным приговором не повлечет столь серьезных последствий как смертная казнь или пожизненное лишение свободы, постольку законодатель определил более «простую» форму осуществления правосудия как достаточное средство защиты их прав на свободу и личную неприкосновенность. Право на судебную защиту необходимо рассматривать в качестве возможности выбора формы защиты права. Соответственно право на суд с участием присяжных заседателей, закрепленное в части 2 статьи 47 Конституции РФ — это возможность выбора формы защиты права на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22 Конституции РФ) обвиняемого в совершении преступления. Законодатель вправе устанавливать форму осуществления правосудия, исходя из принципа целесообразности, основываясь на нравственных устоях российского общества.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Таким образом, сам по себе запрет на доступ к определенной форме правосудия, одной из которых является суд с участием присяжных заседателей, в том числе по гендерному признаку, не может расцениваться как дискриминация. Дискриминацией данный запрет можно будет считать, только если он направлен на ослабление или сводит на нет признание, пользование или осуществление женщинами, независимо от их семейного положения, на основе равноправия мужчин и женщин прав человека и основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной, гражданской или любой другой области3. Более того, запрет на назначение наказания в виде пожизненного лишения свободы или смертной казни является дискриминационным по отношению к самим женщинам, поскольку создает исключение по признаку пола, которое сводит на нет осуществление женщинами, на основе равноправия мужчин и женщин, права на суд с участием присяжных заседателей. Однако необходимо заметить, что указанный вывод будет верен только в том случае, если мы рассматриваем суд с участием присяжных заседателей как право человека, а не как форму его защиты. Кроме того, дифференциация подсудности, в зависимости от возможности назначения наиболее строгого вида наказания, признана Конституционным Судом РФ допустимой, однако, поскольку она нарушает принцип юридического равенства мужчин и женщин, постольку она не позволяет, по мнению Конституционного Суда РФ, достичь цели реализации принципов гуманизма и справедливости. Соответственно, необходимо просто уровнять мужчин и женщин в правах на судебную защиту и все вновь станет «хорошо». Если рассматривать право на судебную защиту как самостоятельную ценность без привязки к цели, которой оно должно служить, то позиция Конституционного Суда РФ выглядит безупречно. Однако правосудие и право на доступ к нему не могут выступать в качестве самостоятельных целей. Они призваны защитить права и свободы граждан. Например, если законодатель, следуя принципам, сформулированным в Постановлении, продолжит гуманизацию уголовного законодательства, не изменяя формы защиты прав и свобод, то будет нарушен баланс между значимостью права и способом его защиты. По нашему мнению, неверен сам подход.

№ 5 / 2016

Ввиду чего, возможны два варианта решения указанной проблемы: Первый: когда мы признаем, что дифференциация, несмотря на нарушение принципа юридического равенства при доступе к правосудию, позволяет достичь цели реализации принципов гуманизма и справедливости и соответствует Конституции РФ. Второй: дифференциация не позволяет достичь цели реализации принципов гуманизма и справедливости, из-за нарушения принципа юридического равенства, что должно повлечь за собой признание противоречащим Конституции РФ закона, устанавливающего препятствие к осуществлению человеком его права (в нашем случае — это положения УК РФ, устанавливающие запрет на применение смертной казни и пожизненного лишения свободы в отношении женщин). Причем, если возьмем за основу второй вариант решения проблемы, то это приведет к уравниловке, поскольку любая дифференциация — это, в определенном смысле, проявление неравенства. Литература 1. Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин от 18 декабря 1979 года. Доступ из справочно-правовой системы «Гарант». 2. Постановление Конституционного Суда РФ № 6-П от 25 февраля 2016 года по делу о проверке конституционности пункта 1 части третьей статьи 31 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки А.С. Лымарь. URL: http://www.ksrf.ru. 3. Слово Святейшего Патриарха Кирилла в праздник Торжества Православия после Литургии в Храме Христа Спасителя. URL: http://www. patriarchia.ru/db/text/4410951.html.   Постановление Конституционного Суда РФ № 6-П от 25 февраля 2016 года по делу о проверке конституционности пункта 1 части третьей статьи 31 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки А.С. Лымарь. URL: http://www.ksrf.ru (дата обращения 25.05.2016). 2   Слово Святейшего Патриарха Кирилла в праздник Торжества Православия после Литургии в Храме Христа Спасителя. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/4410951.html (дата обращения 25.05.2016). 3   Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин от 18 декабря 1979 года. Доступ из справочноправовой системы «Гарант». 1

Вестник экономической безопасности

157

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.140.02 ББК 67.311

ВСЕСТОРОННОСТЬ, ПОЛНОТА И ОБЪЕКТИВНОСТЬ ОЦЕНКИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ КАК ГАРАНТИЯ СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА НАТАЛЬЯ ВИКТОРОВНА УГОЛЬНИКОВА, доцент кафедры уголовного процесса Московского университета имени В.Я. Кикотя МВД России, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В данной статье автор остановится на рассмотрении наиболее дискуссионных вопросов, возникающих при обсуждении всесторонности, полноты и объективности оценки доказательств. Ключевые слова: всесторонности, полноты и объективности оценки доказательств, объективная истина, состязательность уголовного процесса. Abstract. In this article the author thinks about the most controversial issues that arise when discussing a comprehensive, complete and objective evaluation of the evidence. Keywords: comprehensive, complete and objective evaluation of the evidence, objective truth, the adversarial criminal process.

В последнее время регулярно на обсуждение находится вопрос о объективной истине в уголовной процесс. Этот вопрос перешел из разряда теоретических обсуждений в практическую плоскость с момента разработки в 2012 г. Следственным комитетом Российской Федерации законопроекта под руководством А.И. Бастрыкина о введении объективной истины в уголовное судопроизводство. 29 января 2014 г. проект Федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу» (законопроект № 4400058–6)1 был внесен депутатом А.А. Ремезковым на рассмотрение Государственной думы, принят к рассмотрению. Профильный комитет палаты по законодательству провел парламентские слушания, на которых инициативу обсудили ученые-юристы и практикующие адвокаты. Их мнения «за» и «против» разделились примерно поровну. 03.04.2015 к рассмотрению принят измененный текст законопроекта. 06.10.2016 вновь

158

назначен профильный комитет палаты по законодательству для подготовки законопроекта к первому чтению. Наибольшее количество споров возникло в рамках обсуждения таких вопросов как: понятие объективной истины, изменения концепции состязательности процесса, обязанности суда по установлению объективной истины и др. Авторы проекта в пояснительной записке2 предлагают введение объективной истины в качестве цели доказывания. При этом в проекте предлагается следующее определение объективной истины: «соответствие действительности установленных по уголовному делу обстоятельств, имеющих значение для его разрешения». Критикуя данную позицию, оппоненты указывают на то, что термин «объективная истина» не является правовым, не употребляется в законодательстве Российской Федерации, в том числе в процессуальном законодательстве. Сам по себе процесс установления объективной истины носит субъективный характер, поскольку осущест-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ вляется человеком, обладающим теми или иными субъективными качествами: убеждениями, моральными и деловыми принципами, квалификацией и т.п.3 с этой позицией согласны Л.Н. Масленникова, Т.Г. Морщаковой, Г.М. Резника4. Стоит отметить, что современный российский уголовный процесс направлен на установление юридической истины. Юридическая истина формируется на основании всестороннего, полного и объективного исследования всех доказательств. Поэтому в этом следует согласится с оппонентами законопроекта. Еще больше критических отзывов повлекло предложение обязать публично-правовых субъектов доказывания и прежде всего суда принять все меры к всестороннему, полному и объективному выяснению обстоятельств, подлежащих доказыванию5. В частности оппоненты6 указывают на внутреннее противоречие ст. 161 УПК РФ (пункт 2 статьи 1 проекта)7, поскольку, с одной стороны, ее часть первая возлагает на суд, прокурора, должностных лиц и органы предварительного расследования обязанность принять все меры к всестороннему, полному и объективному выяснению обстоятельств, подлежащих доказыванию для установления объективной истины по уголовному делу, с другой стороны, часть вторая этой же статьи обязывает, в частности, суд принимать все необходимые меры к установлению действительных фактических обстоятельств в целях обеспечения отправления справедливого правосудия только при наличии сомнений в истинности мнения сторон. При этом одновременно предусматривается, что суд не связан мнением сторон. С этой критикой необходимо согласится и дополнить, что возложения на суд целей установления истины лишит его беспристрастности и нейтралитета в споре, невольно поставив на сторону защиты либо обвинения. Активные полномочия суда в вопросе восполнения предварительного следствия, которые предлагаются авторами законопроекта (дополнения ст. 237 Проекта направлены на расширение перечня оснований возвращения уголовного дела следователю) противоречат концепции состязательности процесса. Безусловно следует согласиться со многими авторами8, что низкое качество расследования не должно компенсироваться наличием обвинительных функций суда. Еще один проблемный вопрос — это сроки возвращения дела для дополни-

№ 5 / 2016

тельного расследования. Законопроект ч. 1 ст. 237 таких сроков не указывает, то есть уголовное дело будет переходить от прокурора в суд и обратно неопределенный период времени, а лица оставаться в статусе обвиняемого. Такое положение противоречит принципу разумности сроков. Однако в пылу обсуждений наиболее дискуссионных положений законопроекта необходимо обратить внимание на некоторые положения, которые достаточно очевидно отвечают динамики развития регламентации порядка доказывания в уголовном процессе и находятся в русле состязательности процесса. Вернемся к основному постулату проекта — введение института объективной истины в уголовный процесс. Ратуя за необходимость объективной истины, авторы проекта связывают этот институт с назначением уголовного судопроизводства, установленного ст. 6 УПК РФ. При этом авторы уточняют, что реализация этого назначения невозможна без выяснения обстоятельств уголовного дела такими, какими они были в действительности, то есть установления по делу объективной истины. Таким образом, ориентированность процесса доказывания по уголовному делу на достижение объективной истины, является, по мнению авторов проекта, необходимым условием правильного разрешения уголовного дела и отправления справедливого правосудия. Действующее законодательство в ст. 88 УПК РФ раскрывая правила оценки доказательств, среди свойств подлежащих оценки указывает и достоверность. Достоверный согласно толковому словарю — соответствующий действительности9. Таким образом действующее законодательство уже содержит требования о соответствии действительности собранных доказательств, но на ином уровне юридического значения, чем предлагают авторы проекта. Авторы предлагают поднять указанный институт на уровень нормы — принципа и одновременно задачи уголовного судопроизводства (см. ст. 16.1 и ст. 17 Проекта). Частично с предложением изменения юридического статуса нормы о достоверности доказательств можно согласиться. Изменения ч. 1 ст. 17 УПК РФ , предложенные авторами проекта расширяют принцип свободы оценки доказательств: «…убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном исследовании всех обсто-

Вестник экономической безопасности

159

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ятельств уголовного дела в их совокупности,..». Указанное дополнение вполне логично в свете анализа правил оценки доказательств установленных процессуальными кодексами в сфере административного права, гражданского и арбитражного. Статья 84 КАС РФ, статья 71 АПК РФ, статья 67 ГПК РФ предусматривают оценку доказательств основанною на всестороннем, полном, объективном исследовании. Таким образом, с предположением авторов проекта о модернизации часть первой статьи 17 УПК РФ можно согласиться.

  Далее проект.   Пояснительная записка к проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу» [Электронный ресурс].URL:http://www.duma.gov.ru/systems/law/ 3   Заключение по проекту федерального закона № 440058-6 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу», внесенному депутатом Государственной Думы А.А. Ремезковым. Комитет Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству [Электронный ресурс].URL: http:// www.duma.gov.ru/systems/law 1 2

  Масленникова Л. Нужны ли УПК философские категории // Адвокатская газета. 2014. № 4 (165). С. 469—494. 5   Пояснительная записка к проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу» [Электронный ресурс].URL:http://www.duma.gov.ru/systems/law 6   Заключение по проекту федерального закона № 440058-6 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу», внесенному депутатом Государственной Думы А.А. Ремезковым. Комитет Государственной Думы по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству [Электронный ресурс].URL: http:// www.duma.gov.ru/systems/law 7   Проект ФЗ №440058-6 «О внесении изменений в Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу» [Электронный ресурс].URL:http://www.duma.gov.ru/ systems/law 8   Масленникова Л. Нужны ли УПК философские категории // Адвокатская газета. 2014. № 4 (165). С. 469—494; Мезинов Дмитрий Анатольевич Необходимо ли закрепление понятия «Объективная истина» в уголовно-процессуальном законе? // Вестн. Том. гос. ун-та. Право. 2013. №2 (8). URL: http://cyberleninka.ru/ article/n/neobhodimo-li-zakreplenie-ponyatiya-obektivnaya-istinav-ugolovno-protsessualnom-zakone-1; Копылова Ольга Петровна, Медведева Светлана Валентиновна Конституционный суд РФ об объективной истине в уголовном процессе // Science Time. 2014. №11  (11). URL: http://cyberleninka.ru/article/n/konstitutsionnyysud-rf-ob-obektivnoy-istine-v-ugolovnom-protsesse и др. 9   Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. М.: Русский язык, 2000. 4

УДК 343.13 ББК 67.410.2

ПРАВОВЫЕ КОЛЛИЗИИ НОРМ, РЕГЛАМЕНТИРУЮЩИХ ОТДЕЛЬНЫЕ ВИДЫ ДОЗНАНИЯ В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

МАРИЯ ВАСИЛЬЕВНА СИДОРЕНКО,

консультант Московского института государственного управления и права, кандидат юридических наук E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Приводятся конкретные примеры правовых коллизий норм, предусматривающих процедуру дознания в российском уголовно-процессуальном законодательстве. Делается вывод о том, что суммарная суть отдельных видов дознания нивелирована системой несбалансированных новаций, которые привели к утрате первоначального назначения упрощенных форм досудебного производства. Ключевые слова: стабильность права, конкуренция норм, коллизия права, правосознание и установки субъектов правовых отношений.

160

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Abstract. Specific examples of conflicts of law rules, pre-investigation procedure under consideration in the Russian criminal procedure legislative-ment. The conclusion is that the total essence of certain types of inquiries leveled Wang unbalanced system innovations that have led to the loss of the original purpose of simplified forms of pre-trial proceedings. Keywords: stability rights, competition rules, conflict of rights, the right of conscience and the installation of subjects of legal relations.

В современном российском уголовном судопроизводстве имеются серьезные правовые коллизии норм, регламентирующих отдельные виды дознания. Во-первых, ни доктрина, ни практика не могут однозначно определиться в вопросе о том, сколько именно видов дознания установлено действующим правовым регулированием. Предметом дискуссии являются нормы ст. 157 УПК РФ и пп. 7—8 ч. 3 ст. 151 УПК РФ. Применительно к первым, безоговорочно констатирован тезис о том, что предписания указанной нормы нельзя рассматривать как один из видов дознания, ибо законодатель отнес исследуемые предписания к системе общих условий предварительного расследования (гл. 21 УПК РФ)1. Значительно больше коллизий вызывает форма дознания, предусмотренная пп. 7 и 8 ч. 3 ст. 151 УПК РФ, ибо впервые для доктрины и практики сформирована столь «гибридная» форма расследования, по сути которой субъектом расследования определен следователь, а формой реализации последнего — дознание. Как итог, на практике объективирована система неразрешимых коллизий в оппозиции отношений «следователь — прокурор», при которой, с одной стороны, практически нивелированы властно-распорядительные полномочия прокурора по надзору за этой формой дознания. С другой стороны, поставлены под сомнение фактические результаты указанной деятельности, как формы расследования легитимной и изначально определенной, по сути. Укажем и то, что функционирование данной формы дознания в принципе не обусловлено реальными потребностями практики, а отказ от нее — был бы во благо2. Состоянием коллизии характеризуется и внутреннее содержание каждого из установленных видов дознания. К примеру, для ординарной его формы, регламентированной нормами гл. 32 УПК РФ, предметом дискуссий в доктрине и негативных конфликтов в практической плоскости служит:

№ 5 / 2016

• оправданность перманентных новаций по максимально возможному увеличению сроков реализации этой формы расследования (чч. 4 и 5 ст. 223 УПК РФ), производству дознания группой дознавателей (ст. 223.2 УПК РФ), регламентации порядка приостановления и возобновления производства дознания (чч. 3.1, 3.2, 3.3 ст. 223 УПК РФ). В сугубо ведомственной «борьбе» за процессуальные полномочия утратилась сама суть этой формы расследования, как производства максимально оперативного, упрощенного, близкого (по сути) к известным аналогам суммарного производства3; • легитимность установленного порядка, при котором о реальной юридической и фактической сути обвинения обвиняемый узнает лишь из текста обвинительного акта, ибо ранее ему обвинение не предъявлялось и не разъяснялось. Между тем доктрина и судебная практика практически однозначны в вопросе о том, что безусловным и существенным нарушением права на защиту от обвинения является процессуальный порядок, при котором дело направляется в суд при фактически невыясненной позиции обвиняемого по сути инкриминируемого ему обвинения. Действующая регламентация дознания, как видим, напротив, не обязывает дознавателя допросить обвиняемого по сформированному обвинению (ст. 226 УПК РФ), выяснить итоговое к нему отношение, зафиксировать и проверить доводы обвиняемого, призванные к опровержению указанного обвинения4. Те же проблемы возникают при сокращенной форме дознания, регламентированной гл. 32.1 УПК РФ. Достаточно двусмысленным с позиций конституционного принципа невиновности выглядит и требование закона о безусловном признании подозреваемым вины в совершении преступления, как одно из условий для реализации сокращенной формы дознания (п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ). В отли-

Вестник экономической безопасности

161

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ чие от особого порядка судебного разбирательства (гл. 40 УПК РФ), где аналогом указанного условия закреплена необходимость добровольного признания обвинения, в рамках сокращенной формы дознания законодатель просто вынужден апеллировать к категории «вины». Причины указанного, полагаем, известны. Поскольку при этой форме расследования обвинения нет, и не «предвидится» вплоть до завершения производства по делу (чч. 1—3 ст. 226.7 УПК РФ), остается требовать признания именно «вины». Равным образом неуместны в структуре главы 32.1 УПК РФ, неоднократно повторенные, требования законодателя (ч. 2 ст. 226.2 УПК РФ) к переходу на ординарный режим дознания при обнаружении оснований для реализации в отношении подозреваемого производства о применении принудительных мер медицинского характера (п. 2 ч. 1 ст. 226.2 УПК РФ). Как известно, единственно легитимной формой расследования в указанном случае является предварительное следствие (ч. 1 ст. 434 УПК РФ); отсюда, «рекомендуемые» законом переходы на ординарный режим дознания — суть изначальная нелигитимность фактических его результатов и существенное нарушение прав заинтересованных лиц в указанном производстве. Несогласованными также видятся нормы, по сути которых, с одной стороны, подозреваемому, вносящему ходатайство о сокращенном порядке, категорически запрещено оспаривать вину и правовую оценку деяния, приведенную в постановлении о возбуждении уголовного дела (п. 2 ч. 2 ст. 226.1 УПК РФ). С другой стороны, он безусловно вправе рассчитывать на удовлетворение ходатайств «о производстве дополнительных следственных и иных процессуальных действий, направленных к восполнению пробелов в доказательствах, собранных в объеме, достаточном для обоснованного вывода о событии преступления, характере и размере причиненного им вреда, а также о виновности обвиняемого в совершении преступления» (п. 2 ч. 6 ст. 226.7 УПК РФ). Не разрешен российской уголовно-процессуальной доктриной и практикой также вопрос о необходимости реализации акта привлечения в качестве обвиняемого (ст. 171—175 УПК РФ) в той ситуации, когда решением прокурора уголовное

162

дело с обвинительным актом или обвинительным постановлением направляется для производства предварительного следствия. Поскольку и фактически и юридически (пп. 2, 3 ч. 1 ст. 47 УПК РФ) уголовно преследуемые лица уже не только находятся в статусе обвиняемого, но и обвинение им юридически предъявлено, коллизия (повторного привлечения в качестве обвиняемого) приобретает весьма осязаемое практическое и, отчасти, решающее значение5. Можно далее приводить примеры коллизий, в той или иной мере объективирующих себя при реализации «упрощенных» форм познания в современном российском уголовном процессе. Но, представляется, можно с высокой степенью достоверности резюмировать и вывод о том, что суммарная суть указанных производств нивелирована системой несбалансированных, как правило, ведомственно «окрашенных» новаций, утратив первоначальное свое назначение. Как следствие можно понять и призывы отдельных ученых-процессуалистов к отказу от этой формы расследования, к переходу исключительно на режим предварительного следствия, как формы максимально оптимальной, эффективной, законодательно выверенной. Увы, но и при этой форме расследования проблем и коллизий не меньше; свидетельством чему перманентно оживляющиеся дискуссии и инициативы об очередной реформе следственного аппарата России, введении фигуры «судебного следователя» или «следственного судьи», практической «оптимизации» процесса и средств доказывания, изыскании законодателем более упрощенных познавательных форм. Литература 1. Гусейнов Н.А. Латентная дифференциация дознания в уголовном судопроизводстве России по нормам УПК РФ // Российский следователь. 2016. № 4. 2. Ковтун Н.Н., Юнусов А.А. Правотворческие ошибки в контексте юридических коллизий уголовного судопроизводства России // Следователь. 2008. № 12. 3. Морозкина И.А. Роль совершенствования института дознания в концепции совершенствования досудебного производства по уголовным делам // Российский следователь. 2007. № 6.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ 4. Мичурина О.В. Концепция дознания в уголовном процессе Российской Федерации и проблема ее реализации в органах внутренних дел: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2008. 5. Мусеибов У.А. Производство дознания следователем: проблемы правового регулирования // Российский следователь. 2013. № 9. 6. Сидоренко М.В. О правовой определенности статуса лиц, в отношении которых фактически реализуется уголовное преследование // Российский следователь. 2016. № 5. 7. Францифоров Ю.В. Актуальные проблемы производства предварительного расследования в форме дознания // Уголовное судопроизводство. 2010. № 2.

  См.: Морозкина И.А. Роль совершенствования института дознания в концепции совершенствования досудебного производства по уголовным делам // Российский следователь. 2007. № 6. С. 21—23; Мичурина О.В. Концепция дознания в уголовном процессе Российской Федерации и проблема ее реализации в органах внутренних дел: Дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2008. С. 21, 477; и др. 2   См., напр.: Мусеибов У.А. Производство дознания следователем: проблемы правового регулирования // Российский следователь. 2013. № 9. С. 12—13; Францифоров Ю.В. Актуальные проблемы производства предварительного расследования в форме дознания // Уголовное судопроизводство. 2010. № 2. С. 10—13; и др. 3   См.: Гусейнов Н.А. Латентная дифференциация дознания в уголовном судопроизводстве России по нормам УПК РФ // Российский следователь. 2016. № 4. С. 17—21. 4   См., напр.: Ковтун Н.Н., Юнусов А.А. Правотворческие ошибки в контексте юридических коллизий уголовного судопроизводства России // Следователь. 2008. № 12. С. 9—16. 5   Подробнее см.: Сидоренко М.В. О правовой определенности статуса лиц, в отношении которых фактически реализуется уголовное преследование // Российский следователь. 2016. № 5. С. 23—25. 1

УДК 34 ББК 67

ПОНЯТИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА И ИХ ВЛИЯНИЕ НА ПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНУЮ ПРАКТИКУ ПАВЕЛ ВЛАДИМИРОВИЧ ФАДЕЕВ, профессор кафедры предварительного расследования Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент Е-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В работе исследуются основные понятия уголовно-процессуального права «обеспечение», «охрана», «защита», «помощь», а также проблемы соотношения и определения их характерных свойств, применения в уголовно-процессуальной деятельности. Ключевые слова: обеспечение, охрана, защита, помощь, участники уголовного судопроизводства, права и законные интересы. Abstract. In work the basic concepts of the criminal procedure right «providing», «protection», «protection», «help», and also problems of a ratio and definition of their characteristic properties, applications in criminal procedure activity are investigated. Keywords: providing, protection, protection, help, participants of criminal legal proceedings, right and legitimate interests.

Реформирование отечественного уголовно-процессуального законодательства предполагает совершенствование не только действующих механизмов правового регулирования, различных институтов уголовно-процессуальной деятельности, но и ос-

№ 5 / 2016

новных понятий уголовно-процессуального права. Очень часто от правильного понимания сущности того или иного термина зависит законность принятия процессуального решения или производства следственного действия, реализации прав и закон-

Вестник экономической безопасности

163

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ных интересов участников уголовного судопроизводства. По нашему мнению, наибольшее влияние на уголовно-процессуальную деятельность оказывают понятия «обеспечение», «охрана», «защита» и «помощь». Указанные термины широко применяются для обозначения или разъяснения соответствующих принципов, целей и задач того или иного вида деятельности, обязанностей и ответственности различных субъектов уголовно-процессуальных отношений. Вместе с тем разграничить эти понятия по их целям, характеру или содержанию до сих пор представляется проблематичным, так как законодатель использует данные категории без учета их сущности и особенностей. Так, в ч. 1 статьи 6 УПК РФ в качестве назначения уголовного судопроизводства определяются: 1) защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; 2) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. То есть защита прав и законных интересов участников уголовного процесса является, с одной стороны, основной целью деятельности должностных лиц органов уголовного судопроизводства, профессиональных юристов — адвокатов (защитников, представителей), иных уполномоченных лиц независимо от того, какие уголовно-процессуальные функции они выполняют. С другой — предполагает не только пресечение нарушения прав и законных интересов жертв преступлений, их восстановление в случае нарушения, но и недопущение нарушения прав, создание условий для их реализации. Анализ статьи 11 УПК РФ «Охрана прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве» показывает, что охрана охватывает деятельность, связанную не только с принятием мер по недопущению нарушений прав и законных интересов участников уголовного процесса, но и с их защитой (принятие мер безопасности, возмещение вреда — ч. 3 и 4), оказанием помощи (разъяснение прав, обязанностей и ответственности) и обеспечением прав (ч. 1). Исследование статьи 16 УПК РФ свидетельствует, что обеспечение включает в себя деятельность, направленную на защиту прав подозреваемого и обвиняемого лично, с помощью защитника и (или) законного представителя, разъ-

164

яснение их прав и обязанностей со стороны суда, следователя и дознавателя, а также предоставление защитника и (или) законного представителя. Понятие «помощь» находит свое отражение в статьях, определяющих уголовно-процессуальные отношения по оказанию юридической помощи со стороны адвоката (защитника, представителя) или порядок взаимодействия судов, прокуроров, следователей и органов дознания с соответствующими компетентными органами и должностными лицами иностранных государств и международными организациями. Указанную проблему не решает и статья 5 УПК РФ, в которой сформулированы основные понятия уголовного судопроизводства. Более того, некоторые понятия, содержащиеся в данной статье, отличаются по смыслу от схожих терминов, отраженных в иных статьях УПК РФ. Как справедливо отмечается в литературе, такой результат является, в одних случаях, своего рода приемом законодательной техники, когда в какой-то юридической формуле применяется весь порядок родственных терминов — «обеспечение», «защита», «охрана», «помощь», чтобы не было повторений, тавтологии и т.д.; в других, — в правовом акте указывается конкретный термин как способ редактирования, в котором логичнее читать и зрительно воспринимать какое-то устоявшееся в литературных источниках словосочетание1. Кроме того, процесс формирования и совершенствования уголовно-процессуального законодательства очень часто зависит от мнения ученых, принимающих участие в разработке нормативных правовых актов. В настоящее время нет единого суждения на многие аспекты уголовно-процессуальной деятельности, связанной с обеспечением, охраной и защитой прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, оказанием им правовой помощи. При этом наличие множества точек зрения по определению сущности понятий уголовно-процессуального права, отсутствие убедительной научной аргументации по их содержанию и соотношению друг с другом и иными понятиями, существенно затрудняет принятие соответствующего правового акта. Как показывает анализ, в юридической литературе доминируют точки зрения ученых, которые доказывают главенство охраны или защиты. Одни

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ юристы полагают, что по своему содержанию охрана шире защиты2, в том числе и обеспечения3. Другие — считают, что защита включает в себя охрану4. Как полагает В.Ю. Мельников, под защитой прав личности в уголовном судопроизводстве понимается «совокупность преимущественно охранительных норм права, направленных на восстановление прав, реализацию субъективных прав участников в случае их нарушения или ограничения, осуществление комплекса мер, направленных на устранение обстоятельств, препятствующих осуществлению прав, а также деятельность государственных органов и должностных лиц по реализации указанных норм права»5. Такой подход способствует тому, что должностные лица органов уголовного судопроизводства испытывают затруднения при определении содержания деятельности, связанной с обеспечением, защитой, охраной прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, оказанием им юридической или международной помощи. По их мнению, в содержание деятельности по защите прав и законных интересов участников уголовного процесса входит деятельность по пресечению преступлений и восстановлению прав в случае их нарушения (60,5%), профилактике и недопущению нарушений прав (46,8%). В то же время охрана прав и законных интересов включает деятельность по профилактике и недопущению нарушений прав (44,5%), пресечению преступлений и восстановлению прав лиц в случае их нарушений (40,5%). Содержанием обеспечения прав и законных интересов являются: создание условий защищаться всеми не запрещенными законом способами (38,5%); разъяснение прав участникам уголовного процесса (37,8%); право осуществлять защиту с помощью профессионального юриста (33%); пресечение преступлений, восстановление прав в случае их нарушения (27%); профилактика и недопущение нарушений прав (26%); оказание юридической помощи (20%); право осуществлять защиту с помощью законного представителя (19%); оказание международной правовой помощи (12%). Правовая помощь включает в себя: оказание юридической помощи участникам уголовного процесса со стороны адвоката, защитника, представителя (16%); международное сотрудничество отдельных государств по уголовным делам (30%); правовое (юридическое)

№ 5 / 2016

содействие (помощь) участникам уголовного процесса со стороны государственных органов уголовного судопроизводства, профессиональных юристов — адвокатов (защитников, представителей) и иных уполномоченных лиц в целях защиты, охраны и реализации их прав и законных интересов (69%). Наиболее предпочтительной, на наш взгляд, является подход, в котором, во-первых, обеспечение, охрана, защита и помощь представляются самостоятельными правовыми категориями, наделенными различным содержанием, хотя и соприкасающимися друг с другом по многим параметрам; во-вторых, термин «обеспечение» признается родовым по отношению к понятиям «охрана», «защита», «помощь» и затрагивает интересы всех участников уголовного судопроизводства. Представляется, что категория «обеспечение» не только характеризует деятельность различных субъектов права, но и позволяет разграничить указанные понятия. По мнению В.С. Шадрина, охрана и защита — это «разные аспекты обеспечения прав личности, характеризующиеся тесными связями и взаимопереходами, в отдельных случаях сближающиеся и совпадающие, в других относительно обособленные и существующие вполне самостоятельно»6. Заслуживает одобрения определение понятия «обеспечение», данное А.В. Стремоуховым. По его мнению, под обеспечением прав человека понимается деятельность органов государственной власти и местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц по созданию благоприятных условий («гарантий») — для правомерной и неуклонной их peaлизации и правовой защиты7. Положительным моментом в данном определении представляется указание в числе признаков, во-первых, наличие деятельности уполномоченных на то субъектов права, во-вторых, цели, направленной на реализацию прав личности и их правовую защиту. При этом под правовой защитой понимается не только охрана и защита прав, но и юридическая помощь, оказываемая адвокатурой, нотариатом, общественными объединениями, правительственными организациями и учреждениями8. Поэтому термин «обеспечение» является родовым не только по отношению к понятиям «защита» и «охрана», но и к категории «помощь». Сказанное предполагает необходимость осмысления и комплексного исследования основных по-

Вестник экономической безопасности

165

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ нятий уголовного судопроизводства, которое важно не только с научной, но и с практической точки зрения, поскольку, с одной стороны, способствует пониманию основных механизмов обеспечения, защиты, охраны, реализации прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, оказания им международной правовой и квалифицированной юридической помощи. С другой стороны, — учесть интересы как жертвы преступления, так и интересы государственных органов уголовного судопроизводства, профессиональных юристов, а также иных лиц.

  См.: Терехин В.А. Суд в государственно-правовом механизме обеспечения прав и свобод человека: теория и практика: монография. М.: Юрлитинформ, 2013. С. 19. 2   Багаутдинов Ф.Н. Обеспечение публичных и личных интересов при расследовании преступлений. М.: Издательство «Юрлитинформ», 2004. С. 38. 3   Кондрат И.Н. Охрана прав участников уголовного процесса в досудебном производстве: международные стандарты и механизм реализации в Российской Федерации / И.Н. Кондрат. М.: Юстицинформ, 2013. С. 51. 4   Зайцев О.А. Государственная защита участников уголовного процесса. / О.А. Зайцев. М.: Экзамен, 2001. С. 13. 5   Мельников В.Ю. Обеспечение прав граждан в ходе досудебного производства. М.: ИД «Юриспруденция», 2006. С. 82. 6   Шадрин В.С. Обеспечение прав личности при расследовании преступлений: М.: ООО Издательство «Юрлитинформ», 2000. С. 46. 7   Стремоухин А.В. Правовая защита человека. СПб.: Изд-во СПбГУП, 2007. С. 16. 8   Стремоухин А.В. Указ. соч. С. 13. 1

УДК 343.13 ББК 67.410.2

О ЗАДАЧАХ СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА ЕКАТЕРИНА АЛЕКСАНДРОВНА ПРОХОРОВА, Заместитель начальника кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Статья посвящена задачам стадии возбуждения уголовного дела. Сделан вывод о наличии специфических задач стадии возбуждения уголовного дела, отличающихся от задач стадии предварительного расследования. Ключевые слова: стадия возбуждения уголовного дела, задачи стадии возбуждения уголовного дела, задачи стадии предварительного расследования. Abstract. The article is devoted to the objectives a stage of initiation of criminal proceedings. It concluded that the stage of initiation of criminal proceedings has the specific objectives which differ from the objectives of investigation stage. Keywords: stage of initiation of criminal proceedings, objectives a stage of initiation of criminal proceedings, objectives of investigation stage.

Одним из признаков каждой стадии уголовного процесса является наличие собственных задач. Несмотря на то, что такие задачи вытекают из общего назначения уголовного судопроизводства, сформулированного в ст. 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации1, тем не менее, они уникальны и требуют решения имен-

166

но на данной стадии, не предполагают переноса на последующие этапы уголовно-процессуальной деятельности. Не является исключением и возбуждение уголовного дела, задачи которой, как правило, выделяются большинством авторов учебных и научных публикаций2.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Вместе с тем, в последнее время активизировалась позиция ученых, отрицающих наличие специфических задач, присущих этапу возбуждения уголовного дела и, как следствие, делающих вывод об утрате самостоятельного значения рассматриваемой стадии и предлагающих ее ликвидацию. Так, А.С. Каретников и С.А. Коретников полагают, что провозглашаемое в качестве основной задачи рассматриваемой стадии выявление наличия признаков преступления есть не что иное, как установление события преступления, то есть одного из обстоятельств предмета доказывания (п. 1 ч. 1 ст. 73 УПК РФ), что является задачей не только первоначального этапа уголовного процесса, но и стадии предварительного расследования. Более того, авторы отмечают, что в практической деятельности с момента поступления сообщения о преступлении начинается установление и всех других обстоятельств, входящих в предмет доказывания по уголовному делу. Соответственно, выделение самостоятельного предмета исследования в стадии возбуждения уголовного дела, отличающегося от предмета исследования другой досудебной стадии, искусственно разрывает на части единый познавательный процесс совершенного события3. И.В. Елинский считает, что в последнее время к стоящей перед стадией возбуждения уголовного дела узкой задаче по срочному разрешению сообщения о преступлении в виде установления достаточных данных, указывающих на признаки преступления, а также поиску указанных в законе обстоятельств, препятствующих возбуждению уголовного дела, были добавлены задачи, должные быть решенными в следующей стадии, например, задача по сохранению следов преступления, предусмотренная ч. 3 ст. 145 УПК РФ, что свидетельствует о том, что институт возбуждения уголовного дела теряет свое самостоятельное значение, сращиваясь со стадией предварительного расследования и подчиняясь ее задачам4. Частично соглашаясь с приведенными доводами, отметим, что авторы неоправданно категоричны в своих рассуждениях и делают из них неверные, на наш взгляд, выводы. В частности, тот факт, что установленные на стадии возбуждения уголовного дела данные, указывающие на признаки преступления, будут затем

№ 5 / 2016

исследоваться и на стадии предварительного расследования с целью выявления всех элементов состава преступления, не означает идентичность задач досудебных стадий. Различия состоят, во-первых, в объеме устанавливаемых сведений, во-вторых, в характере знаний о выявляемых фактах и, в-третьих, в принимаемых на основе этих данных решениях. Объем устанавливаемых на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования данных бесспорно не совпадает. Под данными, указывающими на признаки преступления, следует понимать сведения о том, что действительно имело место общественно опасное деяние, что это деяние является противоправным, оно в качестве преступления обозначено в соответствующей статье Уголовного кодекса Российской Федерации5, и наказуемым, то есть за его совершение предусмотрена уголовная ответственность. Событие преступления, виновность лица в совершении преступления, характер и размер ущерба, причиненного преступлением, и другие обстоятельства, характеризующие элементы состава преступления, входят в предмет доказывания по уголовному делу и подлежат доказыванию в ходе предварительного расследования6. Сложившаяся правоприменительная практика, когда признаки преступления отождествляются с понятием «состав преступления»7, а следователи и дознаватели сразу после получения сообщения о преступлении стремятся «установить все признаки состава преступления, доказать виновность будущего обвиняемого и собрать наиболее полные доказательства»8 должна быть подвергнута справедливой критике. Различие в характере знаний об устанавливаемых на стадиях возбуждения уголовного дела и предварительного расследования фактах состоит в том, что для стадии возбуждения уголовного дела характерно принятие решений, в основу которого положено вероятное знание, поскольку бесспорное установление факта совершения преступления — задача стадии предварительного расследования9. Разумеется, в данном случае речь идет о достаточности вероятного знания для принятия решения о возбуждении уголовного дела, не являющегося итоговым для уголовного судопроизводства в целом. В случае же принятия решения об отказе в возбужде-

Вестник экономической безопасности

167

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ нии уголовного дела знание об отсутствии признаков преступления либо о наличии предусмотренных ст. 24 УПК РФ оснований должно быть достоверным, не предполагающим его дополнения в последующих стадиях. Как отмечалось выше, различие задач стадий возбуждения уголовного дела и предварительного расследования состоит и в принимаемых на основе полученных знаний решениях: о возбуждении уголовного дела либо отказе в возбуждении уголовного дела — на первой и о направлении уголовного дела в суд либо о прекращении уголовного дела — на второй. Таким образом, задача стадии возбуждения уголовного дела по установлению признаков преступления и задача стадии предварительного расследования по доказыванию обстоятельств, входящих в предмет доказывания, не являются тождественными. Некоторое сходство и преемственность указанных задач обусловлены тем, что они вытекают из общего назначения уголовного судопроизводства и направлены на обеспечение условий эффективного осуществления правосудия по уголовным делам10. Изложенное объясняет и выделение некоторых задач, решаемых на первоначальном этапе уголовного судопроизводства, смежных с задачами последующего этапа досудебного производства: принятие мер по сохранению следов преступления, первоначальная квалификация деяния, установление органа или должностного лица, полномочного решить вопрос о возбуждении уголовного дела и осуществлять последующее производство по уголовному делу. Кроме того, указанные задачи свидетельствуют о том, что стадии уголовного судопроизводства, будучи относительно обособленными, образуют систему, элементы которой обладают единством и взаимосвязью. Наряду с рассмотренными задачами стадии возбуждения уголовного дела, которые условно можно назвать относительно самостоятельными, поскольку они в той или иной мере пересекаются с задачами предварительного расследования, существуют и абсолютно самостоятельные задачи начальной стадии. К таковым, прежде всего, относится определение законного повода для возбуждения уголовного дела. Именно регламентированные ст. 140—144 УПК РФ перечень, требования, порядок приема и оформления источников поступившей информации о совершенном или готовящемся преступлении

168

гарантируют законность и единообразие деятельности по началу уголовного процесса. Правовое регулирование данных вопросов на уровне подзаконных нормативных правовых актов, выведение их из категории уголовно-процессуальных, как это произошло в последнее время в некоторых зарубежных государствах11, представляется неприемлемым. В этой связи особенно актуальным видится выделение в качестве задачи стадии возбуждения уголовного дела обеспечения прав и законных интересов заявителя, лица, в отношении которого проводится проверка сообщения о преступлении, а также иных лиц. Закрепленные в главах 19—20 УПК РФ гарантии прав личности12, которых лишены аналогичные институты начала досудебного расследования в государствах, упразднивших стадию возбуждения уголовного дела, свидетельствуют о том, что обозначенная задача не осталась без внимания законодателя. И наконец, важнейшей задачей стадии возбуждения уголовного дела является предотвращение расследования фактов, не содержащих в себе признаков преступления, решение которой способствует экономии сил и средств правоохранительных органов и защите личности от необоснованного уголовного преследования. Таким образом, стадия возбуждения уголовного дела имеет свои собственные задачи, что свидетельствует о самостоятельности данного этапа уголовнопроцессуальной деятельности и невозможности его слияния со стадией предварительного расследования. Литература 1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. (в редакции от 6 июля 2016 г.) // Собрание законодательства Российской Федерации, 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921. 2. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 г. № 5-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В.К. Борисова, Б.А. Кехмана, В.И. Монастырецкого, Д.И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью «Моноком». 3. Григорьев В.Н., Новиков А.В., Прохорова Е.А., Слабкая Д.Н. Актуальные проблемы возбуждения уголовного дела: Учебное пособие.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ М.: Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, 2016. 4. Григорьев В.Н., Прохорова Е.А. Возбуждение уголовного дела: старые проблемы, современные материалы, разные варианты решений // Всероссийский научный журнал «Вопросы правоведения». 2015. № 5 (33). 5. Гриненко А.В. Механизм возбуждения уголовного дела: Монография. М.: Юрлитинформ, 2016. 6. Елинский И.В. К вопросу о задаче доказывания на стадии возбуждения уголовного дела // Российский следователь. 2016. № 5. 7. Калиновский К.Б., Чечетин А.Е. Защита прав потерпевших от преступлений в стадии возбуждения уголовного дела российского уголовного процесса // Российский следователь. 2015. № 9. 8. Каретников А.С., Коретников С.А. Назначение стадии возбуждения уголовного дела: декларируемое и действительное // Российский следователь. 2015. № 3. 9. Прохорова Е.А. Защита прав личности на стадии возбуждения уголовного дела: исторический опыт и перспективы совершенствования // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 12 (49). 10. Уголовно-процессуальное право (Уголовный процесс): Учебник для студентов вузов, обучающихся по направлению подготовки «Юриспруденция» / под ред. А.В. Ендольцевой, О.В. Химичевой, Е.Н. Клещиной. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2014. 11. Уголовно-процессуальный кодекс Украины от 13 апреля 2012 г. № 4651-VI. 12. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 4 июля 2014 г. № 231-V. 13. Филиппов Д.В. Обеспечение прав и законных интересов потерпевшего на стадии возбуждения уголовного дела: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2013. 14. Чамуха А.А. Проблемы доказывания и принятия процессуальных решений на стадии возбуждения дела // III Московский юридический форум. Международная научно-практическая конференция, посвященная 95-летию профессора Полины Абрамовны Лупинской «Современные проблемы доказывания и принятия решений в уголовном процессе. Социальные технологии и правовые институ-

№ 5 / 2016

ты» (г. Москва, Университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА), 8 апреля 2016 г.): материалы конференции / отв. ред. С.Б. Россинский. М.: Оригинал-макет, 2016. 15. Яшин В.Н., Победкин А.В. Возбуждение уголовного дела. Теория, практика, перспективы: Учебное пособие для вузов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2002.   Далее — УПК РФ.   Яшин В.Н., Победкин А.В. Возбуждение уголовного дела. Теория, практика, перспективы: Учебное пособие для вузов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2002. С. 9; Уголовно-процессуальное право (Уголовный процесс): Учебник для студентов вузов, обучающихся по направлению подготовки «Юриспруденция» / под ред. А.В. Ендольцевой, О.В. Химичевой, Е.Н. Клещиной. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2014. С. 284; Григорьев В.Н., Новиков А.В., Прохорова Е.А., Слабкая Д.Н. Актуальные проблемы возбуждения уголовного дела: Учебное пособие. М.: Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, 2016. С. 11; Гриненко А.В. Механизм возбуждения уголовного дела: Монография. М.: Юрлитинформ, 2016 и др. 3   Каретников А.С., Коретников С.А. Назначение стадии возбуждения уголовного дела: декларируемое и действительное // Российский следователь. 2015. № 3. С. 18—19. 4   Елинский И.В. К вопросу о задаче доказывания на стадии возбуждения уголовного дела // Российский следователь. 2016. № 5. С. 13—14. 5   Далее — УК РФ. 6   Григорьев В.Н., Прохорова Е.А. Возбуждение уголовного дела: старые проблемы, современные материалы, разные варианты решений // Всероссийский научный журнал «Вопросы правоведения». 2015. № 5 (33). С. 115. 7   Филиппов Д.В. Обеспечение прав и законных интересов потерпевшего на стадии возбуждения уголовного дела: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2013. С. 27. 8   Калиновский К.Б., Чечетин А.Е. Защита прав потерпевших от преступлений в стадии возбуждения уголовного дела российского уголовного процесса // Российский следователь. 2015. № 9. С. 13. 9   Чамуха А.А. Проблемы доказывания и принятия процессуальных решений на стадии возбуждения дела // III Московский юридический форум. Международная научно-практическая конференция, посвященная 95-летию профессора Полины Абрамовны Лупинской «Современные проблемы доказывания и принятия решений в уголовном процессе. Социальные технологии и правовые институты» (г. Москва, Университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА), 8 апреля 2016 г.): материалы конференции / отв. ред. С.Б. Россинский. М.: Оригинал-макет, 2016. С. 524. 10   Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 г. № 5-П «По делу о проверке конституционности положений статьи 133, части первой статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В.К. Борисова, Б.А. Кехмана, В.И. Монастырецкого, Д.И. Фуфлыгина и общества с ограниченной ответственностью «Моноком». 11   Например, Уголовно-процессуальный кодекс Украины от 13 апреля 2012 года № 4651-VI, Уголовно-процессуальный кодекс Республики Казахстан от 4 июля 2014 года № 231-V. 12   См. об этом подробнее: Прохорова Е.А. Защита прав личности на стадии возбуждения уголовного дела: исторический опыт и перспективы совершенствования // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 12 (49). С. 2857. 1 2

Вестник экономической безопасности

169

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

ОСНОВЫ КЛАССИФИКАЦИИ СОВРЕМЕННЫХ СУДЕБНЫХ СИСТЕМ ЮРИЙ МИХАЙЛОВИЧ АЛПАТОВ, доктор юридических наук, член-корреспондент Российской академии естественных наук, Президент Регионального общественного фонда содействия защите прав граждан «Взаимодействие», Почетный адвокат России E-mail: [email protected]; ЛЮДМИЛА ЮРЬЕВНА ГРУДЦЫНА, доктор юридических наук, профессор, эксперт РАН, профессор кафедры «Гражданское право» Финансового университета при Правительстве РФ, ведущий научный сотрудник кафедры судебной власти, правоохранительной и правозащитной деятельности Юридического института РУДН, действительный член РАЕН, член Научно-консультативного совета при Федеральной палате адвокатов РФ, Почетный адвокат России E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. На основе анализа международного опыта, предложены характеристики особенностей судопроизводств иностранных государств, которые позволяют сформулировать наиболее полную общую классификацию судебных систем. Предложена классификация судебных систем. Ключевые слова: судебные системы, классификация, виды, критерии, международный опыт, судебное право. Abstract. Based on the analysis of the international experience, characteristics of features of trial of the foreign states which allow to formulate the fullest general classification of judicial systems are offered. Classification of judicial systems is offered. Keywords: judicial systems, classification, types, criteria, international experience, judicial right.

Прежде чем приступить к классификации судебных систем современности, заметим, что судебное право является комплексной сложносоставной наукой, зрелость которой зависит, в конечном счете, от зрелости составляющих ее наук. Поскольку комплексность судебного права предопределена комплексным предметом и методом, то можно сделать вывод о том, что в сложной и молодой науке судебного права еще не установилось приблизительно communis opinio о сущности предмета и метода. Именно поэтому изложенная ниже классификация судебных систем современности также является условной и формирующейся в наши дни.

170

Серьезный анализ судебных систем был проведен М.В. Яровой, по мнению которой среди основных характеристик судебных систем целесообразно выделить: а) полиструктурность, б) полифункциональность, в) поливариантность1. Сравнительный анализ показывает, что судебные системы государств многоальтернативны, характеризуются множественностью состояний. Благодаря наличию у судебной власти собственных механизмов целеполагания судебные системы самостоятельно формируют свои цели, направления движения и программы. Кроме того, судебные системы обладают свойствами адаптивности и сохранения своей самобытности.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Если в основу ставшей классической типологизации правовых систем Рене Давида положен источник права (закон или судебный прецедент), то основы типологизации судебных систем современности по своей природе и методологии сложнее. Представляется, что наиболее полная классификация судебных систем современности может быть проведена с учетом следующих характеристик судебных систем и особенностей судопроизводств современных стран мира: а) место и роль судебной системы в системе разделения властей, структуре государственного управления; б) правовые механизмы и особенности взаимодействия звеньев (элементов) судебной системы друг с другом; в) наличие (централизация) или отсутствие (раздробленность) единого сверхполномочного судебного органа (высшей судебной инстанции); г) сложность и множественность судебных инстанций и юстиций, их взаимодействие с другими органами государственной власти; д) место и роль института прокуратуры в деятельности звеньев судебной системы (в частности, принадлежность прокуратуры к исполнительной власти, наделение прокуроров большими полномочиями и пр.); е) место и роль адвокатуры и адвокатов в судопроизводстве (в частности, института оказания бесплатной юридической помощи). Исходя из пирамидального построения судебной системы, места и роли судебной власти в системе разделения властей и значения судебного прецедента в национальной правовой системе в мире выделяются пять типов судебных систем («судебных семей»): 1) романо-германское (континентальное) судебное право: а) централизованное судебное право, когда формирование судебной системы в государстве и судопроизводство являются прерогативой федеральной власти. Соответственно, в стране функционируют только федеральные суды, а субъекты (земли, округа и т.д.) не имеют своих (региональных) судебных органов (например, Австрия, Княжество Андорра, Ирландия, Кипр, Республика Молдова, Хорватия).

№ 5 / 2016

Например, в Хорватии Высшей судебной инстанцией является Верховный суд Республики Хорватия, обеспечивающий в этом качестве единообразное применение законов и равенство граждан. В Чешской Республике Конституционный суд является самостоятельным органом, а не инстанцией, входящей в судебную систему страны. Представляется, что чем более централизована судебная система в государстве, тем больше судебных юрисдикций она, как правило, имеет. Например, в Германии судебные юрисдикции, будучи частью централизованной сложной судебной системы, образуют несколько ветвей. кроме конституционной, в немецкой судебной системе существуют общая, административная, финансовая, юрисдикция по трудовым делам и юрисдикция по социальным вопросам. Все эти юрисдикции действуют и на уровне земель, и на федеральном уровне, где каждую из них возглавляет и высшая инстанция — Верховный суд. Иначе говоря, система германских судов имеет двойную структуру­ вертикальную (суды в землях и федеральный суд на высшем уровне) и горизонтальную (суды различных юрисдикций). б) партикулярное (децентрализованное) судебное право, когда на региональном (окружном, субъектном) уровне действует своя система судов (например, Бельгия, Венгрия, Дания, Литва, Нидерланды, Норвегия, Румыния, Словакия, Словения, Эстония). Например, в Эстонии уездные, городские и административные суды являются судами первой инстанции. Уездные и городские суды рассматривают все гражданские и уголовные дела, в то время как административные суды рассматривают только дела в сфере свой компетенции, установленной законом. Административные суды обычно создаются при уездных и городских судах. в) смешанная система судебного права, при которой элементы и признаки централизованного судебного права перемешиваются с элементами партикулярного судебного права. Например, наличие в государстве трехступенчатого судебного деления (судоустройства), два низших звена которого определяются в основном в зависимости от суммы иска в споре, а высшее звено представлено исключительно инстанцией по пересмотру судебных решений нижестоящих судов, что частично присуще

Вестник экономической безопасности

171

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ среднему звену, но при сохранении контроля со стороны вышестоящего суда это отражает в организационном плане принцип, согласно ко­торому один и тот же судья не может участвовать в рассмотрении одного и того же дела в различных звеньях судебной системы (например, Княжество Люксембург, Финляндия). К примеру, в Исландии компетенция Верховного суда, в который могут направляться апелляционные жалобы на решения окружных судов, не ограничена в географическом отношении. Вместе с тем, юрисдик­ция суда по трудовым спорам распространяется на всю территорию Исландии. К особому (сложному) виду смешанной системы судебного права можно отнести Швейцарию, где не существует суда со специализированной юрисдикцией по налоговым вопросам, равно как и по другим социальным вопросам, не считая социального страхования. Не существует и такого института, как счетная палата. В то же время существует ряд независимых контрольных комиссий, сходных с судами, выполняющих некоторые судебные функции, но не входящих в швейцарскую судебную систему. 2) англо-саксонское (прецедентное) судебное право (Англия и Уэльс) является структурным элементом системы англо-саксонского (общего) права (правовой семьи), в центре которого — судебный прецедент, традиционно рассматривающийся, с одной стороны, как акт, в отношении которого ранее принятые высшими судебными инстанциями страны решения имеют характер «правоположений» и служат правовой основой для его формирования и функционирования, а с другой — как акт, оказывающий «связующее» воздействие на все последующие, соотносящиеся с ним судебные решения. 3) дуалистическое судебное право (Франция, Швеция) — наличие нескольких звеньев судов (например, судов общей юрисдикции и административных судов) при отсутствии самостоятельной конституционной юстиции (конституционного звена) судебной системы и судопроизводства. Например, в Швеции не существует отдельного конституционного суда. Судебная система Швеции, подобно французской, является дуалистической, поскольку включает в себя суды общей юрисдикции и административные суды. Однако в ней отсутствуют

172

конституционные суды, что соответствует английской традиции. Специализация шведских судов (по земельным, жилищным правам, по экологическим преступлениям, по трудовым спорам) также близка судебной системе Англии. Во Франции система административных судов состоит из административных трибуналов, административных апелляционных судов и на самой вершине — Государственного совета, который по причинам историческим и юридическим может выступать и как суд первой инстанции, и как апелляционный суд, и, наконец, как кассационный суд, что в настоящее время составляет его главную судебную функцию. 4) религиозно-нравственное судебное право подразумевает важную роль религии (религиозного течения, обычаев, традиций) в развитии общества и правовой системы государства. Возможна условная классификация религиозно-нравственного судебного права на следующие подвиды: а) мусульманское (исламское) судебное право (Албания, Турция, Азербайджан, Афганистан, Египет, Казахстан, Кыргызстан, Ливия, ОАЭ, Пакистан, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан, Сирия) — не содержит четкости и строгости формулировок, которые могут быть как из религиозных источников, так и из нормативно-правовых актов. Основным источником права является Коран. Труды ученых (богословов и юристов), зафиксированные в Иджме, а также в учебниках, имеют обязательную силу и защищаются судами. Различить, где религиозная, а где юридическая доктрина, весьма трудно.  Для мусульманского права (сунна, кийяс) характерна достаточная степень казуистичности и множественность трактовок. В религиозных источниках нет структурированности и системности. Применительно к мусульманскому праву невозможно вести речь о четком выделении отраслей права. В параллельной светской системе права деление на отрасли все же просматривается. Выделяют уголовное, гражданское, судебное право, а также властное право — государственное и административное. Но и в светской системе права  отсутствует понятие о частном и публичном праве. К особому типу мусульманского судебного права следует отнести Турцию и Азербайджан, в этих странах  религия законодательно отделена от госу-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ дарства и свобода вероисповедания гарантирована каждому жителю. б) иудейское судебное право (Израиль) — наличие в единой судебной системе гражданских судов общей юрисдикции (мировые, окружные суды и Верховный суд), религиозных судов (равинские суды, мусульманский, христианский и друзский религиозные суды) и некоторых специализированных судов, в частности, суда по трудовым конфликтам, транспортных судов, арбитража). в) иные виды религиозно-нравственного (сепарационного) судебного права — в государствах, где религия играет заметную роль в обществе (ей может быть придан особый государственный статус, при условии свободного существования других религий), но не является де-юре частью государства (системы государственного управления). К таким религиям можно условно отнести индуизм в Индии, Пакистане, Индонезии, Малайзии, Сингапуре; буддизм в Тайланде, Шри-Ланке, Камбоджи, Монголии, Калмыкии, Непале, Тибете, Гималаях. г) иные, сопряженные с той или иной религией (религиозной мыслью, традициями, обычаями), религиозно-нравственные национальные судебные си-

стемы. Например, иранские религии (зороастризм, манихейство, маздакизм и др.), религии Восточной Азии (синтоизм, даосизм). Обобщая изложенную выше авторскую классификацию судебных систем современности, следует отметить, что особенностью структуры аппаратов судебной власти государств, относимых к романской и германской типам судебных систем, является множественность высших судов, большинство из которых представляют собой вершины автономно существующих судебных пирамид. Для данных государств и их судебных систем характерна еще одна особенность: наличие административного и финансового контроля над судами со стороны министерств юстиции. В рамках данного вида деятельности органы исполнительной власти осуществляют контроль за кадровой политикой судов, проводят аттестацию судей, принимают меры к повышению их квалификации, занимаются материально-техническим снабжением судов.

  См.: Яровая М.В. Типология судебных систем современных европейских государств // Вестник МГПУ. Серия «Юридические науки». 2008. № 1(21). С. 49—50. 1

Уголовно-процессуальное право (уголовный процесс) Учебник. Под ред. А.В. Ендольцевой, О.В. Химичевой, Е.Н. Клещиной. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2015. 727 с. Учебник соответствует требованиям рабочих учебных программ по специалитету и бакалавриату по всем специальностям, используемых преподавателями и курсантами (слушателями) при преподавании и изучении дисциплины «Уголовно-процессуальное право (Уголовный процесс)» в Московском университете МВД РФ. Авторы учебника поставили перед собой задачу раскрыть общие положения уголовного процесса, содержание всех его стадий (этапов). Отдельные главы учебника посвящены производствам у мирового судьи и в суде с участием присяжных заседателей, особым порядкам принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением и при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, особенностям судебного производства по уголовному делу, дознание по которому производилось в сокращенной форме, а также особенностям производства по отдельным категориям уголовных дел, международному сотрудничеству в сфере уголовного судопроизводства, уголовному процессу зарубежных стран. Для курсантов (студентов), адъюнктов (аспирантов), преподавателей юридических вузов, практических работников правоохранительных органов.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

173

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

КАФЕДРА ГРАЖДАНСКОГО И ТРУДОВОГО ПРАВА, ГРАЖДАНСКОГО ПРОЦЕССА: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ РУСЛАН МАРАТОВИЧ АХМЕДОВ, начальник кафедры гражданского и трудового права, гражданского процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected]; НОДАРИ ДАРЧОЕВИЧ ЭРИАШВИЛИ, профессор кафедры гражданского и трудового права, гражданского процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор экономических наук, кандидат юридических наук, кандидат исторических наук, профессор, лауреат премии Правительства Российской Федерации в области науки и техники E-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Рассматриваются исторические этапы и современное состояние развития кафедры гражданского и трудового права, гражданского процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя. Ключевые слова: история, кафедра, МВД России, начальник, профессор, доцент, 40-летие. Abstract. This article presents the historical stages and current state of development of the Department of civil and labor law and civil process of the Moscow University of the MIA of Russia named after V.J. Kikot. Keywords: history, Department of the interior Ministry of Russia, head, Professor, associate Professor, 40 years.

Служебно-трудовая биография кафедры гражданско-правовых дисциплин Московской высшей

174

школы милиции МВД СССР началась 3 декабря 1976 г. Первым руководителем кафедры стал Орловский Юрий Петрович Заслуженный деятель науки Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор, полковник милиции. Первоначальный научно-педагогический состав кафедры состоял из 8 сотрудников, из них один профессор, три доцента, четыре кандидата юридических наук. За несколько лет кафедра заняла ведущее место в системе вузов МВД СССР. Она разрабатывала типовые учебные программы, учебники, учебные пособия по большинству преподаваемых дисциплин. Имена таких авторов стали известны во всех вузах МВД СССР.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ В последующем жизнь и деятельность кафедры гражданско-правовых дисциплин неоднократно кардинально менялась от разделения на профильные структурные подразделения такие как как кафедра гражданского права и процесса, кафедра трудового права и экологического права до объединения коллективов профильных кафедр образовательных учреждении МВД России, которые вошли в состав Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя. В соответствии с Приказом МВД России № 829 от 15 августа 2015 г. «Об организационно-штатных вопросах образовательных организации МВД России» в 2015 году образована кафедра гражданского и трудового права, гражданского процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя. Основы, сложившихся традиции деятельности кафедры гражданского и трудового права, гражданского процесса заложили следующие руководители кафедр образовательных учреждении вошедших в состав Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя: • Автаева Нина Евдокимовна — начальник кафедры гражданско-правовых дисциплин Московской высшей школы МВД СССР кандидат юридических наук, доцент, полковник милиции; • Алексий Петр Васильевич — начальник кафедры гражданского права и процесса Московского университета МВД России кандидат юридических наук, профессор полковник милиции; • Антропов Роман Александрович — начальник кафедры гражданского права и процесса Академии экономической безопасности МВД России кандидат юридических наук, доцент подполковник полиции; • Ахмедов Руслан Маратович — начальник кафедры трудового права и экологического права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя кандидат юридических наук, доцент подполковник полиции; • Боголепов Руслан Дмитриевич — начальник кафедры гражданско-правовых дисциплин Юридического института МВД России кандидат юридических наук, профессор, полковник внутренней службы; • Гандилов Тофик Мир Таги оглы — исполняющий обязанности начальника кафедры граждан-

№ 5 / 2016

ского права и процесса Московского университета МВД России, доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации; • Грачева Елена Юрьевна — начальник кафедры гражданско-правовых дисциплин Московского института МВД России доктор юридических наук, профессор, полковник милиции; • Гришин Иван Павлович — начальник кафедры гражданско-правовых дисциплин Московского института МВД России кандидат юридических наук, профессор, полковник внутренней службы; • Еремичев Иван Андреевич — начальник кафедры гражданского права Московского университета МВД России кандидат юридических наук, профессор, полковник милиции; • Ермаков Евгений Геннадьевич — начальник кафедры гражданского права и процесса Академии экономической безопасности МВД России кандидат юридических наук, доцент подполковник милиции; • Кириллов Василий Александрович — начальник кафедры гражданско-правовых дисциплин Московского института МВД России полковник внутренней службы; • Коршунов Николай Михайлович — начальник кафедры гражданско-правовых дисциплин Юридического института МВД России Заслуженный юрист Российской Федерации, доктор юридических наук, профессор полковник милиции; • Курочкина (Баранова) Вера Викторовна — начальник кафедры трудового права и экологического права Московского университета МВД России кандидат юридических наук, доцент, полковник милиции; • Рыжих Игорь Викторович — начальник кафедры гражданского права и процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя кандидат юридических наук, подполковник полиции. Вглядываясь в страницы истории становления и развития деятельности кафедры, хочется вспомнить слова Юрия Петровича Орловского, который в интервью корреспонденту школьной газеты «Наши кафедры» в октябре 1982 года сказал следующие слова: «Кафедра — это ее люди. В коллективе работают преподаватели с большим трудовым стажем, знающие все «секреты» профессионального и личного общения со слушателями, и молодые педагоги, пришедшие в высшую школу по призванию».

Вестник экономической безопасности

175

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ В разные годы на кафедре работали и внесли большой вклад в подготовку специалистов для органов внутренних дел: к.ю.н. Абрамов С.Г.; к.ю.н. Акимов М.Г.; Андреева Т.В.; Астапов В.Е.; к.ю.н. Бобров К.О.; к.ю.н. Борисов А.В.; к.ю.н. Борисова С.В.; к.ю.н. Бровкин А.В.; к.г.н. Брылов Д.С., Быстров А.В.; к.ю.н., доцент Булаевский Б.А.; к.г.н., Волкова И.Н.; к.ю.н. Волков В.И.; к.г.н., Ганова С.Д.; к.ю.н., доцент Гацкий М.А.; к.ю.н., доцент Голышев В.Г.; к.ю.н. Гусев Н.Н.; к.ю.н., доцент Даньшина Ю.А.; д.ю.н., профессор Дойников И.В.; к.ю.н., доцент Долгов С.Г.; к.ю.н., доцент Донцов Е.М.; к.ю.н. Заточный М.С.; к.ю.н. Залюбовская Н.В.; к.ю.н. Звездкина А.С.; к.э.н., доцент Карасева М.В.; к.ю.н. Кириллова Н.С.; к.ю.н. Кирсанов В.А.; Кириллова И.А.; к.ю.н. Киртаев А.С.; к.ю.н. Кожевников А.И.; к.ю.н. Кокорина М.С.; к.ю.н. Короткова М.В.; Котов П.А.; к.ю.н. Кукушкин С.Н.; д.ю.н., профессор Куракин А.В.; Лапшова Е.В.; к.ю.н. Максютин М.В.; к.ю.н., доцент Муратова С.А.; д.ю.н. Мышко Ф.Г.; к.ю.н., доцент Нарозников Н.К.; к.ю.н. Неруш М.Ю.; Осичкина Н.Е.; к.ю.н. Осьтрикова Л.К.; Панина А.О.; к.ю.н., доцент Первова Л.Т.; к.ю.н. Розанцева Д.Н.; к.ю.н. Сизов С.Ю.; к.ю.н. Степанова Е.Н.; Соколова Г.В.; к.ю.н., доцент Скуратовская М.М.; к.ю.н. Страунинг Э.Л.; к.ю.н. Сухов А.С.; Тимофеев И.А.; Тузов М.А.; к.ю.н., доцент Тыртычный С.А.; к.ю.н., доцент Угрин Т.С.; к.ю.н. Уткин Д.В.; Фирсов Ю.В.; к.ю.н., доцент Хо-

176

рев А.А.; к.ю.н., доцент Хохлова Т.Н.; к.ю.н., доцент Чечулина И.В. В настоящее время кафедрой гражданского и трудового права, гражданского процесса руководит кандидат юридических наук, доцент полковник полиции Руслан Маратович Ахмедов. Заместителем начальника кафедры является к.ю.н. полковник полиции Рыжих Игорь Викторович. Заслуженным авторитетом у коллектива кафедры и обучающихся в Университете пользуются специалисты, имеющие богатый педагогический и практический опыт работы по подготовке высококвалифицированных кадров для органов внутренних дел Российской Федерации, а именно: • доктор исторических наук, к.ф.н., профессор Баркалова Ольга Имануиловна; • доктор юридических наук, профессор, Заслуженный юрист Российской Федерации Гандилов Тофик Мир Таги оглы; • кандидат юридических наук, доцент Комзолов Андрей Иванович; • кандидат юридических наук, доцент Кондрат Елена Николаевна; • доктор юридических наук, профессор Кузбагаров Асхат Назаргалиевич; • доктор юридических наук, профессор Соловьев Владимир Николаевич; • доктор юридических наук, доцент Староверова Ольга Валентиновна;

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ • доктор юридических наук, профессор Ткачев Валентин Николаевич; • доктор экономических наук, кандидат юридических наук, кандидат исторических наук, профессор, лауреат премии Правительства Российской Федерации в области науки и техники Эриашвили Нодари Дарчоевич; • Абилова Ф.А., к.ю.н. Анохин С.А., к.ю.н. Асташкина А.В.; Бородин Г.З.; Березко О.В.; к.ю.н. Гук В.А.; к.ю.н. Джабуа И.В.; к.ю.н., доцент Ильясов М.-С.З., к.ю.н. Иванова Ю.А., к.ю.н. Кондаков Д.А.; к.ю.н. Крысанова-Кирсанова И.Г.; к.ю.н., доцент Лебединец О.Н.; Левкина Е.С.; Максимова И.А.; к.ю.н. Макарчук С.О., к.ю.н. Мамонтов В.А.; к.ю.н. Рассказова Е.Н., к.ю.н. Рыбенцов А.А.; к.ю.н. Рогачев Е.С.; к.ю.н. Хазова В.Е.; к.ю.н., доцент Щербачева Л.В.; к.ю.н., доцент Юзефович Ж.Ю. Основным направлением деятельности кафедры является обеспечение преподавания учебных дисциплин, закрепленных за кафедрой, а также разработка теоретических основ применения гражданского, гражданско-процессуального, арбитражного, семейного, трудового, экологического и земельного законодательства в деятельности органов внутренних дел. В настоящее время кафедра обеспечивает преподавание 21 учебной дисциплины на всех факультетах очной и заочной форм обучения, разделы в спецкурсах на факультете переподготовки и повышения квалификации, разделы на факультете подготовки научных и научно-педагогических кадров. Учебно-методическая деятельность кафедры реализуется в виде деятельности предметно-методи ч е с к и х секции: • секция гражданскоправовых дисциплин; • секция гражданскопроцессуальных дисциплин; • секция спецкурсов гражданско-правовой направленности;

№ 5 / 2016

• секция трудовых, земельных и экологических правоотношений; • секция по подготовке научно-педагогических кадров и повышению квалификации. В рамках деятельности предметно-методических секций, профессорско-преподавательским составом регулярно проводится работа по обновлению материалов учебно-методического обеспечения учебных дисциплин, изучаются обзоры судебной практики, анализируются периодические научные и учебные издания, новеллы в отечественном и международном законодательстве. Представляются кандидаты из числа состава кафедры для участия в конкурсе на лучшую учебно-методическую разработку Университета, лучший преподаватель Университета. Результаты учебно-методической деятельности кафедры неоднократно оценивались и поощрялись руководством МВД России, образовательных учреждении. 25 ноября 1976 года кафедра провела первую научно-практическую конференцию среди слушателей на тему: «Актуальные вопросы советского гражданского и семейного права в деятельности органов милиции», которые в последующем стали для кафедры традиционными. В настоящее время на базе кафедры регулярно проводятся различные научные, научно-практические конференции, семинары, круглые столы, тема-

Вестник экономической безопасности

177

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ тические олимпиады с участием ведущих российских ученых-юристов, практических работников органов внутренних дел и других правоохранительных органов, видных общественных деятелей России, обучаемых. Научно-педагогический состав кафедры принимает активное участие в работе межвузовских и общеуниверситетских научных мероприятиях по наиболее актуальным проблемам правоприменения гражданского, гражданско-процессуального, арбитражного, семейного, трудового, экологического и земельного законодательства. Участвует в выполнении научных исследований по ведомственным целевым заданиям. Осуществляет творческое взаимодействие с профильными научными и образовательными учреждениями. Коллектив кафедры являются авторами и разработчиками классических учебников, учебных пособий, рекомендованных Министерством образования и науки Российской Федерации для подготовки спе-

178

циалистов, обучающихся в высших образовательных учреждениях по дисциплинам «Гражданское право», «Трудовое право», «Гражданский процесс», «Экологическое право», «Земельное право», «Правовое регулирование труда несовершеннолетних», «Основы гражданского права», «Арбитражный процесс», «Право интеллектуальной собственности», «Право социального обеспечения» и т.д. Результаты кафедральных научных исследований нашли свое отражение в методических рекомендациях, обзорах законодательства, комментариях законодательства, сборниках научных трудов, используемых в практической деятельности специалистами в области юриспруденции и при подготовке обучаемых в высших учебных заведениях. Неоценимый вклад в научно-исследовательскую деятность кафедры и Университета, в подготовку научно-педагогических кадров вносит Нодари Дарчоевич Эриашвили, который является научным редактором журналов «Вестник Московского университета МВД России», «Вестник экономической безопасности», «Международный журнал конституционного и государственного права» и ряда других, газеты «Служу Закону», также является главным редактором издательства «ЮНИТИ-ДАНА». Под его непосредственным руководством подготавливаются и многократно издаются учебники, учебные пособия, монографии, альбомы схем, практикумы по дисциплинам, преподаваемым кафедрой. На кафедре сформировалось научное мировоззрение большого количества молодых ученых, успешно осуществивших диссертационные исследования по научной специальности: 12.00.03 — гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право. Плеяду научных учеников в различных областях юриспруденции, включая гражданско-правовую сферу воспитали такие видные ученые как Алексий Петр Васильевич, Гандилов Тофик Мир Таги огы, Грачева Елена Юрьевна, Еремичев Иван Андреевич, Коршунов Николай Ми-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ хайлович, Кузбагаров Асхат Назаргалиевич, Эриашвили Нодари Дарчоевич. Профессорско-преподавательский состав кафедры уделяет большое внимание организации научноисследовательской работы курсантов и слушателей Университета. Созданные на кафедре научные кружки привлекают большое число курсантов и слушателей Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя. Научные работы курсантов и слушателей, выполненные под руководством преподавателей кафедры, занимают призовые места на внутривузовских, межвузовских и всероссийских конкурсах. В целях совершенствования своей профессиональной квалификации и создания качественного практико-ориентированного учебного процесса для подготовки высококвалифицированных кадров для правовых подразделений МВД России, профессорско-преподавательский состав кафедры активно взаимодействует с представителями Договорно-правового Департамента МВД России, правовыми подразделениями ГУ МВД России по г. Москве, правовыми подразделениями ГУ МВД России по Московской области, Арбитражным судом г. Москвы. Сотрудники кафедры активно участвовали и участвуют в крупных мероприятиях по охране общественного порядка, оказывая методическую и практическую помощь слушателям при несении ими службы. Так, в период проведения в 2014 году в г. Сочи Олимпийских игр от кафедры в составе сводного отряда, созданного из личного состава МосУ МВД России для обеспечения порядка и безопасности в Олимпийской деревне принимал участие старший преподаватель кафедры майор полиции Мамонтов В.А. За образцовое исполнение служебных обязанностей, за высокие показатели в служебной деятельности, за большой вклад в подготовку высококвалифицированных кадров для органов внутренних дел, а также за активное участие в ветеранском движении, большой вклад в патриотическое, профессиональное и нравственное воспитание молодых сотрудников органов внутренних дел профессорско-преподавательский состав кафедры неоднократно поощрялся руководством Министерства

№ 5 / 2016

внутренних дел Российской Федерации, Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, федеральных органов государственной власти Российской Федерации, образовательных учреждений. В настоящее время кафедра является одной из ведущих кафедр Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, участвующих в фундаментальной правовой подготовке высококвалифицированных специалистов для работы в правовых подразделениях органов внутренних дел. Начав свой первый учебный год в составе 8 человек, сейчас профессорско-преподавательский состав насчитывает 37 человек. Ее коллектив объединяет признанных ученых в области гражданского права и гражданского процесса, а также специалистов, имеющих значительный опыт практической работы в органах внутренних дел и иных правоохранительных органов. Сформированный педагогический и научный потенциал сотрудников и работников кафедры гражданского и трудового права, гражданского процесса позволяет эффективно решать задачи по подготовке сотрудников органов внутренних дел. В декабре 2016 года кафедре исполняется 40 лет. С признательностью вспоминая сотрудников и работников, стоящих у истоков ее большого пути, по достоинству оценивая результаты труда их последователей, в этот юбилейный год уместно задуматься над существующими проблемами жизнедеятельности кафедры. Основные из них, как и прежде, связаны с оптимизацией содержания и структуры преподаваемых дисциплин, с совершенствованием форм и методов обучения. Поиск и реализация путей их решения позволит профессорско-преподавательскому составу кафедры оставить свой достойный след в ее истории.

Вестник экономической безопасности

179

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ В СФЕРЕ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЕЗОПАСНОСТИ И ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КОРРУПЦИИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМИ ПОЛИЦИИ БОРИС АНДРЕЕВИЧ БЫКОВ, адъюнкт заочной формы обучения Академии управления МВД России E-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье обоснована необходимость проведения и обозначены приоритетные направления административно-правовых исследований в сфере совершенствования деятельности полиции по обеспечению экономической безопасности и противодействия коррупции. Кроме того, автором определено предметное поле административно-правовых исследований в данной сфер и проведено его отграничение от смежных наук. Ключевые слова: административное право, экономическая безопасность, коррупция, исследование, полиция, государственное управление. Abstract. The article is about the necessity of carrying out and designated priority areas of administrative and legal research in the field of police work on the improvement of economic security and anti-corruption. The same time, the author determined the subject field of administrative and legal research in this field and conducted its delimitation of the related sciences. Keywords: administrative law, economic security, corruption, investigation, the police, public administration.

Гарантированная Конституцией Российской Федерации защита прав и свобод человека и гражданина, иных законных интересов на территории страны неизбежно диктует государству в лице его органов необходимость определения основных направлений государственного развития и мер, связанных с их обеспечением. Стратегия национальной безопасности, утвержденная Указом Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015  г. №  683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» обоснованно указывает на взаимосвязь и взаимозависимость национальной безопасности Российской Федерации и социально-экономического развития страны (п. 5). Особая роль стабильного и поэтапного развития экономики подчеркивается в 7, 9, 13, 24, 25 и др. пунктах Стратегии. Экономический рост страны воспринимается в Стратегии в качестве стратегического национального приори-

180

тета обеспечивающего достижение национальных интересов. Вместе с тем, следует констатировать, что до настоящего времени экономический рост страны существенно затормаживается не только из-за деструктивных внешнеполитических и внешнеэкономических процессов последнего времени, но и из-за внутренних факторов касающихся состояния правопорядка в сфере экономики. Статистические сведения в данной области показывают, что в стране имеет место огромное количество совершаемых ежедневно правонарушений и преступлений экономической направленности, в том числе, коррупционного характера, что не может не отражаться негативно на динамике экономического роста. Особенно данная угрожающая ситуация проявляется в инновационных сферах усиления гражданской и деловой активности, за-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ трагивает вновь открывающиеся сферы бизнеса, производства товаров и услуг, развивающихся финансовых, банковских, кредитно-денежных отношениях. Только в период январь–июль 2016 г. «правоохранительными органами выявлено 78,2 тыс. преступлений экономической направленности. Удельный вес этих преступлений, в общем числе зарегистрированных составил 5,8%, а материальный ущерб от указанных преступлений (по оконченным уголовным делам) составил 234,2 млрд руб. Подразделениями органов внутренних дел выявлено 67,1 тыс. преступлений экономической направленности, что составляет почти 86% от общего массива»1. Несмотря на общую динамику падения количества зарегистрированных преступлений экономической направленности, проявляющуюся в последние годы (за исключением 2015  г., в котором отмечен прирост на 3,7%), их количество остается недопустимо высоким. Вместе с тем, обращает на себя внимание тот, факт, что при падении общего уровня зарегистрированных преступлений данной категории, причиняемый ими ущерб ежегодно растет. Только за первое полугодие 2016 г. он составил около 234,2 млрд рублей. Данные тенденции свидетельствуют о том, что экономическая преступность, как и любое системное явление реагирует на изменения внешней среды, в частности правоохранительное давление государства, и, в связи с этим приобретает иные по качеству черты: преступления становятся более продуманными, скрытыми, трудно выявляемыми, и что немаловажно — более «выгодными», поскольку все более явная угроза государственного преследования приводит к «удорожанию» криминальных схем. Как справедливо замечает, на основании проведенных ВНИИ МВД России исследований, А.П. Алегин: «Правоприменительная практика свидетельствует о том, что многие экономические преступления совершаются компетентными преступниками, сочетающими экономические, юридические, технические знания, с целью как получения стабильного дохода, так и уклонения от ответственности»2. В подобных условиях необходима выработка своевременных мер государственного воздействия

№ 5 / 2016

на лиц, совершающих противоправные деяния в рассматриваемой области. При этом научная проработка механизмов административно-правового регулирования в сфере обеспечения экономической безопасности и противодействия коррупции, а также проработка мер, направленных на устранение причин и условий, способствующих совершению правонарушений экономической и коррупционной направленности, а также повышение эффективности охранительного механизма правопорядка будет являться прямым решением задачи обозначенной в п.  47 Стратегии, обосновывающем необходимость совершенствования структуры и деятельности федеральных органов исполнительной власти. Представленные рассуждения дают основания утверждать, что в качестве средства правового воздействия на состояние общественных отношений в сфере обеспечения экономической безопасности и противодействия коррупции, в том числе способного реализовать задачи, поставленные в Стратегии, наиболее востребованным является сектор административного законодательства. Это позволяет и одновременно обязывает предпринимать усилия по его проработке в рамках административно-правовой науки. Экстраполируя рассматриваемые общественные отношения в административно-правовом контексте, следует отметить, что вопрос о предмете административного права достаточно долгое время был одним из наиболее спорных в административно-правовой науке. Широчайший спектр общественных отношений, которые она изначально в себя включала, не позволял ученым-административистам представить достаточно лаконичную и одновременно емкую формулировку способную однозначно отграничить его от предмета иных юридических и даже общественно-политических наук. Следствием этого явилось существование значительного количества определений предмета административного права, различающихся той или иной степенью полноты. Наиболее ранние из них связывали рассматриваемое понятие с самой сущностью исполнительной власти. В частности, М.М. Сперанский указывал на то, что «Существо исполнительной власти требует по всей необходимости единства. Поэтому нет сомнения, что в России вся исполнительная власть

Вестник экономической безопасности

181

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ должна принадлежать власти державной»3. Державность здесь, скорее всего, должна восприниматься в качестве могущественной незыблемой государственной силы обладающей верховной властью и подтверждаемой аппаратом принуждения, что вполне ложится в контекст административно-управленческих отношений. В наши дни, профессор Д.Н. Бахрах в предмет административного права включает: • «внутриаппаратные отношения, связанные с организацией исполнительной власти, организацией службы, компетенцией органов и служащих, с формами и методами внутриаппаратной работы в государственных и муниципальных органах; • взаимоотношения административной власти с гражданами, государственными и негосударственными организациями»4. Профессор Ю.А. Тихомиров представляет более широкую трактовку и включает в предмет административного права «организацию и функционирование государственного управления, регулирование функционально-юридических режимов, обеспечение юрисдикционно-охранительной деятельности и участие в данных сферах граждан»5. Профессора Л.В. Коваль, И.И. Веремеенко, В.Е. Севрюгин и А.П.  Шергин6 в своих научных изысканиях отмечали важнейшую для нашего исследования особенность содержания предмета административного права, которая заключается в дуализме входящих в его состав правоотношений. Указанное проявляется в наличии в предмете административного права не только управленческих отношений (с которыми многие исследователи ранее ассоциировали предмет административного права), но и правоотношений, связанных с совершением правонарушений или дисциплинарных проступков, составляющих так называемое административноделиктное право. На основании изложенных суждений можно сделать вывод, что совокупность общественных отношений, связанных с выполнениеморганами внутренних делцелого ряда исполнительно-распорядительных функций в сфере экономической безопасности и противодействии коррупции является частью предмета административного права. При этом проведение административно-правовых ис-

182

следований в указанной области диктует насущную необходимость добиться четкой определенности с объектом и предметом каждого конкретного исследования. Философское осмысление категорий объекта и предмета, позволяет выявить их различие, соотносимое с такими понятиями как статика и динамика объективной реальности. Их различие можно также обозначить в виде различия между описанием внешней стороны явления и его внутренней структурой. В настоящее время — в период проведения административной реформы и коренного реформирования деятельности полиции (начатого еще в 2011  г.) наиболее актуальными для рассмотрения в административно-правовом контексте представляются такие вопросы как: теоретические, административно-правовые и организационные проблемы деятельности ОВД в сфере обеспечения экономической безопасности и противодействии коррупции; особенности организационного построения ОВД; совершенствование административно-правовых норм в рассматриваемой сфере, а также совершенствование иных элементов механизма административно-правового регулирования, выработка системы оценки эффективности деятельности ОВД в сфере обеспечения экономической безопасности, взаимодействие их с иными элементами системы обеспечения безопасности и др. Следует подчеркнуть, что исходя из положений ст. 9 (Общественное доверие и поддержка граждан) Федерального закона № 3-ФЗ от 7 февраля 2011  г. «О полиции», особое внимание исследователей должно быть приковано к рассмотрению вопросов правового обеспечения деятельности подразделений полиции в рамках обеспечения экономической безопасности и противодействия коррупции, целевых и компетенционных элементов их правового статуса, внутренней организационной работы, а также их правоприменительной деятельности, в которой проявляется активная роль государства и всех его органов в обеспечении действия правовых норм и реализации прав и законных интересов граждан в экономической сфере. Отдельным актуальным звеном такого рода исследований могут стать вопросы формирования сектора административно-деликтно-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ го законодательства и вопросов реализации административной ответственности в сфере экономической безопасности и деятельности ОВД на этом направлении, поскольку в настоящее время превентивный потенциал законодательства об административной ответственности в данной области реализован не в полном объеме. Определяя обеспечение экономической безопасности и противодействие коррупции в качестве,несомненно, актуального направления всевозможных административно-правовых исследований, необходимо, на наш взгляд, провести разграничение объектно-предметной области от возможного рассмотрения в рамках иных наук, в частности науки государственного управления. Действительно, связь административного права и науки государственного управления в вопросах организации деятельности службы ОВД настолько сильна, что на первый взгляд может произойти смешение этих специализаций. Дабы не допустить этого подчеркнем, что в рамках административно-правовых исследований должен осуществляться анализ юридического аспекта управленческой деятельности, в то время как рассмотрение проблематики в рамках науки государственного управления предполагало бы рассмотрение структурных, социологических характеристик управления, его содержание, принципы, методы и стили. Как весьма точно описал известный специалист в области государственного управления профессор Н.И. Захаров объектом данных вопросов, с точки зрения науки управления, являлись бы: «состояние общественного мнения, организационное поведение, корпоративные аспекты, коммуникативные отношения в системе власть-народ, руководитель-подчиненный, специфика управленческой среды и иные вопросы в рассматриваемой области связанной с обеспечением ОВД экономической безопасности и противодействия коррупции7, что кардинально отличалось бы от целей и задач, поставленных в рамках административно-правовой науки. При этом, по его мнению, предметом науки государственного управления в отличие от административного права «являются связи, механизмы, функции, тенденции, принципы, закономерности развития и функционирования управленческих отношений в государстве и обществе»8, что также

№ 5 / 2016

позволяет провести четкую границу между подобным подходом и рассмотрением заявленной проблематики в рамках административно-правового исследования. Литература 1. Алегин А.П. Использование гласных источников информации в борьбе с преступностью в сфере экономики: Монография. М.: ВНИИ МВД России, 2007. С. 4. 2. Бахрах Д.Н. Административное право. Учебник. Часть Общая. М.: БЕК, 1993. С. 3. 3. Государственное и муниципальное управление. Учебник // Под ред. проф. Н.И. Захарова. М.: ИНФРА-М., 2014. 4. Данные официального сайта МВД России, раздел «Статистика» https://xn--b1aew.xn--p1ai/ folder/101762/item/8306504 5. Коваль Л.В. Административно-деликтное отношение. Киев, 1979; Веремеенко И.И. Механизм административно-правового регулирования в сфере охраны общественного порядка. М.: ВНИИ МВД СССР, 1981; Севрюгин В.Е. Теоретические проблемы административного проступка: Автореф. дис.. докт. юрид. наук. М., 1994; Шергин А.П. Проблемы административно-деликтного права // Гос. и право. 1994. № 8—9. 6. Сперанский М.М. Проекты и записки. М.Л.,1961. С. 171. 7. Тихомиров Ю.А. Курс административного права и процесса. М.: 1998. С. 79. .   Данные официального сайта МВД России, раздел «Статистика» https://xn--b1aew.xn--p1ai/folder/101762/item/8306504 2   Алегин А.П. Использование гласных источников информации в борьбе с преступностью в сфере экономики: Монография. М.: ВНИИ МВД России, 2007. С. 4. 3   Сперанский М.М. Проекты и записки. М.-Л.,1961. С. 171. 4   Бахрах Д.Н. Административное право. Учебник. Часть Общая. М.: БЕК, 1993. С. 3. 5   Тихомиров Ю.А. Курс административного права и процесса. М.: 1998. С. 79. 6   Коваль Л.В. Административно-деликтное отношение. Киев, 1979; Веремеенко  И.И. Механизм административно-правового регулирования в сфере охраны общественного порядка. М.: ВНИИ МВД СССР, 1981; Севрюгин В.Е. Теоретические проблемы административного проступка: Автореф. дис.. докт. юрид. наук. М., 1994; Шергин А.П. Проблемы административно-деликтного права // Гос. и право. 1994. № 8—9. 7   Государственное и муниципальное управление. Учебник // Под ред. проф. Н.И. Захарова. М.: ИНФРА-М., 2014. 8   Там же. 1

Вестник экономической безопасности

183

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

К ВОПРОСУ О СУДЕБНОМ КОНТРОЛЕ ЗА ПРОИЗВОДСТВОМ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ В СЛУЧАЯХ, НЕ ТЕРПЯЩИХ ОТЛАГАТЕЛЬСТВА ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА ВОЛЫНСКАЯ, профессор кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, профессор; ОЛЬГА НИКОЛАЕВНА ГРАШИЧЕВА, старший преподаватель кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук Е-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.09 — уголовный процесс

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Анализируется порядок и участие лиц при рассмотрении судом постановления о производстве следственного действия в случаях, не терпящих отлагательства. Ключевые слова: уголовное судопроизводство, суд, следственные действия. Abstract. The order is analyzed, and the participation of individuals in considering the Court about investigative actions in cases of emergency. Keywords: criminal proceedings, сourt, investigative actions.

В соответствии с п. 5 ст. 165 УПК РФ в случаях, не терпящих отлагательства, некоторые следственные действия, а именно: производство осмотра жилища, обыска и выемки в жилище, личного обыска, а также выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи, наложение ареста на имущество, указанное в ч. 1 ст. 104.1 УК РФ, могут быть произведены на основании постановления следователя или дознавателя без получения обязательного при производстве указанных выше процессуальных действий судебного решения. При этом следователь или дознаватель не позднее 3 суток с момента начала производства следственного действия должны уведомить судью и прокурора о производстве следственного действия, приложив к нему копии постановления о производстве следственного действия и протокола следственного действия для проверки законности решения о его производстве. Судья в срок не позднее 24 часов с момента получения такого уведомления, должен проверить законность произведенного следственного действия и

184

вынести постановление о его законности либо незаконности. В теории уголовного судопроизводства судебный контроль за производством следственных действий разграничивается на два вида: предварительный и последующий. Предварительный судебный контроль состоит в рассмотрении и разрешении судом ходатайства следователя, дознавателя о получении разрешения на проведение соответствующего следственного действия. Последующий судебный контроль осуществляется, когда процессуальное действие уже проведено. Он охватывает проверку проведенных органом предварительного расследования действий, а также действий и решений, обжалованных заинтересованными лицами в связи с возможным нарушением законности этим органом. Последующий судебный контроль осуществляется в двух видах. В первом случае он происходит по инициативе лиц, чьи интересы затронуты решением или действием органа расследования, в связи с об-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ращением в суд с жалобой на незаконность или необоснованность решений о проведении следственных действий и нарушение процедуры их осуществления. В другом случае последующий судебный контроль за законностью следственных действий осуществляется в связи с необходимостью следователя и дознавателя проведения этих действий как не терпящих отлагательства без разрешения суда, т.е. при получении судьей уведомления [1]. Процессуальный порядок как предварительного, так и последующего судебного контроля закреплен в отдельных статьях действующего уголовно-процессуального законодательства: ч. 1—4 ст. 165 УПК РФ и ст. 125 УПК РФ, ч. 5 ст. 165 УПК РФ. При этом следует отметить, что четкий, законодательно закрепленный, алгоритм действий при проверке законности произведенного следственного действия в случаях, не терпящих отлагательства, фактически отсутствует, что подтверждает критический анализ ч. 5 ст. 165 УПК РФ. В связи с этим возникают проблемы как теоретического характера, так и практического применения норм УПК РФ. В частности, к проблемным вопросам следует отнести следующее: 1) какую цель преследовал законодатель, устанавливая обязанность следователя (дознавателя) уведомлять прокурора о произведенном в порядке неотложности следственном действии без получения соответствующего судебного разрешения; 2) при осуществлении судебного контроля кто из участников уголовного судопроизводства присутствует на судебном заседании. Вышеупомянутая ч. 5 ст. 165 УПК РФ не содержит такого разъяснения. Анализ ч. 3 ст. 165 УПК РФ свидетельствует, что при рассмотрении ходатайства о производстве следственного действия, ограничивающего конституционные права граждан, прокурору, следователю, дознавателю предоставляется право на участие в судебном заседании. По мнению В. Наседкина в целях оптимизации участия прокуроров в судах, следует отменить их обязательное участие при рассмотрении ходатайств следственных органов и закрепить такое участие только в реально необходимых ситуациях [2]. Думается, что поскольку по вынесенному ходатайству о производстве такого следственного действия должно быть получено дознавателем пред-

№ 5 / 2016

варительное согласие от прокурора и следователем от руководителя следственного органа, которые в рамках прокурорского надзора и ведомственного контроля ознакамливаются с материалами уголовного дела, то участие указанных лиц действительно не представляется обязательным в судебном заседании. Однако в случаях проверки законности вынесенных постановлений о производстве следственных действий в случаях, не терпящих отлагательства, участие прокурора, на наш взгляд, необходимо. Во-первых, без участия прокурора в судебном заседании, его уведомление о произведенном следственном действии без получения согласия суда, становится бессмысленным. Несмотря на то, что согласно п. 6 ч. 2 ст. 37 УПК РФ прокурор обладает полномочиями по отмене незаконного или необоснованного постановления дознавателя в том числе и в отношении следственного действия, произведенного в порядке неотложности окончательное решение о его законности принимает суд в рамках последующего судебного контроля. Кроме того, реализовать такое полномочие, как требование направленное органам предварительного следствия по устранению допущенных нарушений уголовно-процессуального законодательства (п. 3 ч. 2 ст. 37 УПК РФ), прокурор вправе лишь после рассмотрения этого вопроса судом и вынесения им постановления о законности или незаконности произведенного следственного действия. Во-вторых, его участие в судебном заседании обеспечивает реализацию полномочий в части осуществления надзора за процессуальной деятельностью как органов дознания, так и органов предварительного следствия, в частности, в целях поддержания обоснования законности вынесенного постановления. Кроме того, в судебном заседании целесообразно участие лица, вынесшего такое постановление, а именно следователя, дознавателя в целях дополнительного обоснования вынесения постановления о производстве следственного действия в случаях, не терпящих отлагательства. При проверке законности вынесенного постановления должно быть удостоверено не только наличие основания произведенного следственного действия, но и отраженные в этом постановлении обстоятельства, не терпящие отлага-

Вестник экономической безопасности

185

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ тельства. Отсутствие указания на такие обстоятельства может явиться препятствием для признания постановления законным. При признании постановления незаконным, указанные должностные лица, присутствующие в зале судебного заседания непосредственно воспринимают основания вынесения такого решения суда и обязаны руководствоваться ими при производстве по уголовным делам в аналогичных ситуациях. К сожалению, как показывает судебная практика, при рассмотрении постановлений о производстве процессуального действия в случаях, не терпящих отлагательства, в судебном заседании участие следователя, дознавателя и даже прокурора не обеспечивается судом [3]. Участие в зале судебного заседания иных участников уголовного судопроизводства (подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, лица, в чьем жилище производится обыск и др.), чьи интересы затрагиваются при производстве процессуальных действий, в том числе и в случаях, не терпящих отлагательства, не представляется целесообразным. С одной стороны их участие не запрещено нормами действующего УПК РФ, хотя и прямо не предусмотрено. С другой стороны они не обладают какими-либо правами при рассмотрении вопроса о законности постановления о производстве процессуального действия в случаях, не терпящих отлагательства, и не могут повлиять на решение суда. Кроме того, после проведения следственного действия лицам вручается копия протокола, в частности при производстве обыска, выемки. Некоторые процессуалисты полагают, что должностное лицо органа предварительного расследования должно непосредственно после проведения следственного действия обеспечить реальную возможность участникам уголовного судопроизводства обжаловать его в судебном порядке. Соответственно, следователь, дознаватель обязаны разъяснить лицу, у которого производилось следственное действие, порядок, сроки, с указанием суда для принесения жалобы [4]. То есть лица, чьи права и законные интересы были нарушены при производстве следственного действия, могут обжаловать его в порядке ст. 125 УПК РФ. Проведенное изучение кассационной практики в части проверки судебных постановлений, вынесенных в соответствии со

186

ст. 125 УПК РФ показало, что в большинстве случаев кассационная инстанция отменяла решения нижестоящего суда именно по причинам непринятия им мер к истребованию материалов, послуживших основанием для решения или действия должностного лица, а также иных данных, необходимых для проверки доводов жалобы. На это ориентирует нижестоящие суды и п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля № 1, где разъяснено, что при подготовке к рассмотрению жалобы судья истребует по ходатайству лиц, участвующих в судебном заседании, или по собственной инициативе материалы, послужившие основанием для решения или действия должностного лица, а также иные данные, необходимые для проверки жалобы [5]. Однако, в отношении лица, у которого производилось следственное действие в случае, не терпящих отлагательств, нарушен не только общий процессуальный порядок получения судебного решения, но и его конституционные права. Кроме того, такие лица просто могут не знать время рассмотрения судом постановления и принятое в его результате решение, поскольку их оповещение о судебном рассмотрении не предусмотрено законом, что затрудняет не только возможность их участия в нем, но и своевременное информирование о постановленном решении суда, что препятствует возможности своевременного обжалования. Указанные обстоятельства требуют установления дополнительных гарантий обеспечения прав этих участников уголовного судопроизводства. В целях их обеспечения, думается целесообразно по результатам рассмотрения соответствующего постановления, копию судебного решения направлять лицу, у которого производилось следственное действие, что позволит ему обжаловать принятое судебное решение. Об этом же свидетельствует и практика Конституционного Суда РФ [6]. В случаях, когда судья признает произведенное следственное действие незаконным, все доказательства, полученные в ходе такого следственного действия, признаются недопустимыми в соответствии со ст. 75 УПК РФ. В юридической литературе встречаются мнения, согласно которым в рассматриваемых ситуациях, суду необходимо указать на

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ обязанность следователя, дознавателя уничтожить собранные доказательства при вынесении судебного постановления о незаконности производства следственных действий, в результате которых такие доказательства были получены [7]. Полагаем, такая позиция неоправданна. Суд не вправе вмешиваться в процессуальную деятельность органов предварительного расследования и давать указания при его производстве. В ходе досудебного производства суд может лишь признать действие (бездействие) или решение должностных лиц предварительного расследования незаконным и необоснованным и обязать устранить допущенное нарушение (ч. 3 ст. 29, п. 1 ч. 5 ст. 125 УПК РФ). Признать недопустимыми полученные доказательства после вынесения судом постановления о признании произведенного следственного действия незаконным могут прокурор, следователь, дознаватель (ч. 2, 3, 4 ст. 88 УПК РФ). Суд же обладает такими полномочиями только в судебных инстанциях — со стадии подготовки к судебному заседанию (п. 4, 6 ст. 228, п. 1 ч. 2 ст. 229, ст. 235 УПК РФ). Таким образом, в целях единообразного осуществления судебного контроля за производством следственных действий в случаях, не терпящих отлагательства, предлагается внести соответствующие изменения в ч. 5 ст. 165 УПК РФ. Изменить редакцию части статьи на: «Получив указанное уведомление, судья в порядке и срок, предусмотренные частями второй и третьей настоящей статьи, проверяет законность произведенного следственного действия и выносит постановление о его законности или незаконности», добавив следующее: «Копия постановления направляется лицу, у которого было произведено следственное действие». Предложенные изменения в нормы УПК РФ позволят не только в едином порядке рассматривать в суде постановления о производстве процессуальных действий в случаях, не терпящих отлагательства, но и защитить права и законные интересы участников уголовного судопроизводства и иных лиц, вовлеченных в данную сферу уголовного процесса. Литература 1. Шейфер С.А. Следственные действия. Основания, процессуальный порядок и доказатель-

№ 5 / 2016

ственное значение. Издательство «Самарский университет». 2004. С. 123. 2. Наседкин В. Оптимизация процедуры поддержания в судах ходатайств следственных органов — действенный способ повышения эффективности прокурорского надзора на досудебной стадии уголовного судопроизводства // Законность. № 3. 2016. С. 3—4. 3. К примеру, в Постановлении Президиума Самарского областного суда от 26 апреля 2013 г. № 44у-108/2013 указывалось, что постановление о признании незаконным обыска, произведенного в жилище в ходе расследования уголовного дела, отменено, материал передан на новое судебное рассмотрение в ином составе в тот же суд, поскольку в исключительном случае, когда производство обыска не терпело отлагательств, он мог быть произведен на основании постановления следователя без получения судебного решения; неявка следователя в судебное заседание не является основанием для признания следственного действия незаконным. 4. Тенсина Е.Ф. Конституция РФ как гарант неприкосновенности жилища при расследовании преступлений. Вестник Удмуртского университета. Серия Экономика и право. 2014. № 2—1. С. 210. 5. Николюк В.В., Волынский В.В. Судебный контроль за деятельностью органов предварительного расследования на стадии возбуждения уголовного дела: монография. Орловский юридический институт МВД России имени В.В. Лукьянова. Орел. 2013. С. 124—125. 6. Ч. 3 и 5 ст. 165 УПК РФ не предоставляют суду возможность отказать в удовлетворении ходатайства лица, в отношении которого проводился обыск, и его защитника об участии в судебном заседании по проверке законности проведенного обыска, и не освобождают суд от обязанности направить им копию судебного решения для обеспечения права на его обжалование. Определение Конституционного Суда РФ от 16 декабря 2008 г. № 1076-О-П. 7. Хатуаева В.В., Рябцева Е.В. Безотлагательность и исключительность как детерминирующие признаки неотложных следственных действий // Законы России: опыт, анализ, практика. № 2. 2015. С. 34—35.

Вестник экономической безопасности

187

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

К ВОПРОСУ О СОДЕЙСТВИИ СЛУЖАЩИХ ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОЙ ЖАНДАРМЕРИИ СЕРГЕЙ БОРИСОВИЧ ГЛУШАЧЕНКО, заведующий кафедрой государственного права Российского государственного педагогического университета имени И.А. Герцена, доктор юридических наук, профессор

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье показаны проблемы в реализации на практике требований ст. 185 Общего Устава Российских железных дорог о содействии служащих железных дорог чинам жандармских полицейских управлений в исполнении служебных обязанностей. Ключевые слова: Министерство путей сообщения, железная дорога, Отдельный Корпус жандармов, жандармское полицейское управление, железнодорожные служащие, унтер-офицер. Abstract. The article shows the problems in putting into practice the requirements of Article 185 of the General Rules of the Russian railways on the promotion of railways serving reasons gendarme police departments in the line of duty. Keywords: Ministry of Railways, railway, Special Corps of Gendarmes, gendarmerie police department, railroad employees, non-commissioned officer.

История взаимоотношений чинов Отдельного корпуса жандармов (ОКЖ) с железнодорожными служащими берет начало с создания полицейских управлений на первых в Российской империи железных дорогах. Первоначально полномочия железнодорожной полиции законодательно были закреплены 27 июля 1861 года в Положении о полицейских управлениях на Санкт-Петербурго-Варшавской и Московско-Нижегородской железных дорогах1. В этот период полицейские управления железных дорог подчинялись непосредственно министерству путей сообщения (МПС) и находились в полной служебной и финансовой зависимости от местного железнодорожного начальства. По отзывам самих жандармов на этом этапе они являлись «бесполезным органом правительственного надзора»2. Страх за свое зависимое положение сковывал инициативу, обязанности исполнялись пассивно, служащих железных дорог старались не трогать даже в случаях, когда те могли быть виновны в правонарушениях или происшествиях. Решение Александра II3 об изъятии полицейских управлений железных дорог из ведения Министерства путей сообщения и передача их в полное

188

подчинение с 1867 года командиру корпуса жандармов качественно изменило характер отношений между жандармерией и чинами железных дорог. Железнодорожные жандармы стали более самостоятельными в принятии решений, более требовательными к поведению железнодорожных служащих и их отношению к служебным обязанностям. Однако отсутствие четкого нормативного регулирования полномочий железнодорожной жандармерии существенно ограничивало инициативу правоохранителей, провоцировало конфликтные ситуации с железнодорожными агентами. Разрешить многие проблемы, возникавшие во взаимоотношениях жандармов и служащих железных дорог, был призван утвержденный 12 июня 1885 года «Общий Устав Российских железных дорог» (Устав)4. Устав содержал нормы, регламентировавшие правила поведения на железных дорогах граждан, а также правила, которые должны были соблюдать сами железнодорожники. Контроль за исполнением этих правил возлагался на чинов жандармских полицейских управлений (ЖПУ). Служащим железных дорог вменялось в обязанность

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ содействовать жандармам в исполнении лежащих на них обязанностей, информировать их обо всех замеченных правонарушениях и происшествиях, предоставлять нужные сведения, а в необходимых случаях охранять следы преступления. При обсуждении в Государственном Совете проекта Общего Устава РЖД признавалось необходимым закрепить в отдельным законе вопросы содействия железнодорожной жандармерии. В частности, речь шла о способах содействия со стороны служащих дороги, об определении их полномочий в зависимости от должностного положения, а также о мерах ответственности за неисполнение обязанностей. Однако эта работа не была доведена до конца. Разработка Департаментом полиции и МПС «Положения о железнодорожных служащих» так и не была доведена до конца. Не вносило ясности в отношения взаимодействовавших структур и наличие в действовавшем законодательстве «сбивчивых редакций» отдельных статей. Начальник штаба ОКЖ в 1897 году отмечал, что в содержании ст. 692 кн. III Свода Военных Постановлений 1869 г. (изд. 2) после переподчинения железнодорожной жандармерии командиру ОКЖ, остались неотмененными нормы, обязывающие жандармские полицейские управления принимать к исполнению обращенные к ним предписания МПС и требования инспекций железных дорог. В 1897 году в МВД была развернута активная работа по подготовке предложений по реформированию железнодорожной жандармерии. Штабом ОКЖ был собран и проанализирован большой фактический материал о состоянии полицейской службы на железных дорогах Империи, были выявлены актуальные проблемы в деятельности региональных жандармских подразделений. Наиболее чувствительными оказались вопросы, связанные с неисполнением служащими железных дорог требований статьи 185 Устава РЖД об оказании содействия и помощи жандармам по обеспечению законности и поддержанию порядка на железных дорогах. Между тем железнодорожная полиция остро нуждалась в помощи со стороны железнодорожников. Дело в том, что жандармские полицейские подразделения были немногочисленны. Например, в штате сформированного Омского жандармского полицейского управления Сибирской железной дороги

№ 5 / 2016

в 1894 году было всего 178 нижних чина5, протяженность железнодорожного участка, закрепленного за одним унтер-офицером, доходила до 27—28 верст6. Однако агенты дороги, чины администрации нередко не только отказывали в помощи чинам железнодорожной жандармерии, но и сами становились фигурантами уголовных дел по фактам краж грузов или имущества дороги или участвовали в мошеннических схемах. По сведениям, поступившим в ОКЖ, в ходе следственных действий за 1896 год было установлена виновность железнодорожных служащих в 1601 случае краж, что составляло 34% от общего числа совершенных краж7. Начальник Омского жандармского полицейского управления полковник С.И. Каханов неоднократно поднимал перед руководством Сибирской железной дороги (СЖД) вопрос о недобросовестном отношении ряда должностных лиц дороги к обязанностям по оказанию помощи жандармам. Иногда дело доходило до ультиматумов. Так, в 1897 году в очередной раз, обращаясь к начальнику дороги, он указывал, что снимает с себя ответственность «за не розыск виновных», так как начальник мастерских, несмотря на его просьбы, своевременно не оказывал жандармам надлежащего содействия8. Начальник штаба корпуса, выражая мнение начальников ЖПУ железных дорог отмечал, что упрочение полицейской власти на железных дорогах возможно, только если каждому железнодорожному служащему станет ясно, что «отказ или небрежное содействие железнодорожной полиции ведет за собой всегда законную кару»9. В условиях отсутствия правового регулирования представители взаимодействовавших ведомств выстраивали отношения, опираясь на свой служебный опыт и устоявшийся за долгие годы порядок. Офицерами жандармских полицейских управлений почти повсеместно был установлен следующий порядок сношений и обращений с чинами железнодорожной администрации: начальник ЖПУ с начальником (управляющим) дороги, начальник отделения с начальниками служб и ниже до местных старших агентов включительно, унтер-офицеры с местными младшими и низшими агентами. Архивные документы свидетельствуют о многих успешных оперативных мероприятиях, проведенных жандармами совместно с железнодорожными служа-

Вестник экономической безопасности

189

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ щими. Сложная криминогенная обстановка требовала от руководителей взаимодействующих подразделений на местах принимать меры к налаживанию тесного сотрудничества. Так, например, начальник Сибирской железной дороги 7 марта 1908 года издал приказ № 113 «Об обязанностях агентов дороги по отношению чинов железнодорожной жандармской полиции», где потребовал от подчиненных безусловного содействия жандармам в исполнении «лежащих на сих чинах обязанностей»10. В 1909 году участились случаи нападения злоумышленников на станционные кассы. Руководство СЖД совместно с начальником жандармского управления полковником В.Н. Деболи разработали «Инструкцию о распределении обязанностей между железнодорожными служащими на станциях, полустанциях и разъездах для отражения нападений и задержания грабителей»11, где подробно расписали алгоритм действий всех должностных лиц, начиная от стрелочника и заканчивая начальником станции и жандармским унтер-офицером на случай отражения нападения. Активная правотворческая и организаторская работа руководителей взаимодействующих органов на местах приносила положительные результаты. Например, в 1907 году на станции Тайга СЖД совместными усилиями жандармов и администрации железной дороги были раскрыты мошеннические схемы получения денежных средств при реализации претензий к железной дороге12. Слаженные действия чинов железнодорожной, общей полиции и дежурного по разъезду агента до-

роги позволили 17 июня 1915 года нейтрализовать в районе станции Черемхово двух опасных вооруженных грабителей13. Таким образом, было очевидно, что борьба с преступностью может быть результативной только при условии тесного сотрудничества всех заинтересованных структур. Однако неповоротливость российской «законодательной машины», бюрократизм ряда чиновников не позволяли своевременно принимать необходимые меры к урегулированию вопросов взаимодействия жандармерии и служащих железных дорог, что существенно влияло на качество исполнения обязанностей железнодорожной жандармерией.   Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собр. 2. Т. XXVI. Отд. II. № 37289. 2   Всеподданнейший доклад шефа жандармов министра внутренних дел (проект) «Об изменении порядка организации и устройства жандармско-полицейского надзора на железных дорогах // Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 110. Оп. 4. Ед. хр. 1057. Л.39. 3   «Об обязанностях и подчинении жандармских полицейских управлений железных дорог»//ПСЗРИ. Собр. 2. Т. XLI. Отд. II. № 44071. 4   ПСЗРИ. Собр. 3. Т. V. № 3055. 5   Общий состав управлений и чинов Отдельного корпуса жандармов. Испр. по 15-е июля 1894 г. СПб., 1894. С. 94—96. 6   Исторический архив Омской области (ИАОО). Ф. 272. Оп. 2. Д. 176. Св. 10. Л. 1, 2. 7   Мнение начальника штаба Отдельного корпуса жандармов по вопросу об изменении порядка организации и устройства жандармского полицейского надзора на железных дорогах // ГАРФ. Ф. 110. Оп. 4. Ед. хр. 1057. Л. 114. 8   Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 215. Оп. 2. Д. 2. Л. 31. 9   ГАРФ. Ф. 110. Оп. 4. Ед. хр. 1057. Л. 115 об. 10   ГАРФ. Ф. 110. Оп. 22. Д. 338. Л. 43. 11   ИАОО. Ф. 272. Оп. 3. Ед. хр.188. Л. 237. 12   ГАТО. Ф. 215. Оп. 2. Д.10. Л. 2. 13   ГАТО. Ф. 434. Оп. 1. Д. 7. Л. 223-223 об. 1

Актуальные проблемы конституционного права России: учебник для студентов вузов, обучающихся по направлению подготовки «Юриспруденция». Гриф НИИ образования и науки. Гриф УМЦ «Профессиональный учебник». (Серия «Magister»). / Под ред. Б.С. Эбзеева. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2016. 479 с.

Рассмотрены проблемные вопросы, относящиеся к предмету науки конституционного права. Цель учебника — раскрыть теоретическое содержание актуальных проблем основных разделов предмета, основы конституционного законодательства и правоприменительной практики по важнейшим проблемам государственного строительства в России. Для студентов, магистрантов, адъюнктов и аспирантов юридических вузов.

190

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.375 ББК 67

ОСОБЕННОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ В РОССИИ МЕЖДУНАРОДНОГО ОПЫТА ПО ЗАЩИТЕ ОТ КОРЫСТНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, СОВЕРШАЕМЫХ В КИБЕРПРОСТРАНСТВЕ МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ ЖЕЛУДКОВ, профессор кафедры уголовного права и прикладной информатики в юриспруденции юридического института Тамбовского государственного технического университета, доктор юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Реализация мер по предупреждению корыстных преступлений совершаемых в киберпространстве предполагает наличие определенной стратегии действий субъектов правового поля с учетом основополагающих понятий и положений сформированных в данной области. В научной статье исследуется комплекс вопросов соотношения и взаимосвязи норм кибербезопасности в национальной и международной системе защиты от преступности. Ключевые слова: киберпреступление, киберпространство, кибербезопасность, компьютерная преступность, предупреждение преступности, международные документы. Abstract. Implementation of measures to prevent acquisitive crime Sauveur-Shai in cyberspace requires a certain strategy of action the legal field of subjects, taking into account the basic concepts and provisions formed in this area. The scientific article is devoted to the complex question of the relationship and the relationship of cybersecurity standards in national and international system of protection against crime. Keywords: cybercrime, cyber, cyber security, computer crime, crime prevention, international documents.

Тема, положенная в основу данной статьи, представляется весьма актуальной. Понятие киберпространства сегодня используется не только в компьютерных и философских отраслях знаний, но и в сегменте массового потребления и в предупреждении преступности. Широкое развитие мобильных устройств, с выходом в интернет, относительно невысокая стоимость подключения к сети, перевод экономических взаимоотношений в виртуальное пространство, а также возможности новых компьютерных технологий создали предпосылки для быстрого незаконного, бесконтактного изъятия денежных средств и распространения новых корыстных преступлений против собственности в виртуальном пространстве. Так, например, при совершении мошенничества виновные лица оперативно реагируют на конъюнктуру рынка и используют различные технические новации1. При этом, современное киберпространство становится не просто удобным

№ 5 / 2016

способом предоставления и описания объектов, но и местом, где преступники реально причиняют существенный материальный ущерб потерпевшим, а кибербезопасность становится проблемой № 1, не только для граждан, но и для финансовой системы государства в целом. Для обоснования подобного посыла приведем данные исследователей изложенные на сайте компании РосБизнесКонсалтинг. Например, «объем ущерба, который киберпреступники нанесли России в 2015 году, составил около 70 млрд руб. ($1 млрд), заявил первый заместитель председателя Сбербанка Лев Хасис на пресс-конференции «Лаборатории Касперского». Государство не до конца понимает уровень угрозы от киберпреступлений, а ответственность за них недостаточно серьезная. Ежегодные потери мировой экономики от кибератак Всемирный банк (World Bank) оценивает в $445 млрд. По расчетам экспертов исследовательской компании Allianz Global Corporate & Specialty,

Вестник экономической безопасности

191

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ который был опубликован в сентябре 2015 года, наибольший ущерб от действий хакеров приходится на США — $108 млрд, второе и третье места занимают Китай ($60 млрд) и Германия ($59 млрд) соответственно. Россия занимает восьмое место в рейтинге крупнейших экономик по масштабу ущерба от действий хакеров. Ее ежегодный ущерб оценивается в $2 млрд, или 0,1% ВВП»2. Нельзя сказать, что правоохранительные органы не занимаются данной проблематикой. Например, в 2015 году МВД России выявило организованную преступную группу, поставившую под угрозу безопасность всей банковской системы страны. «Как заявил глава управления «К» по борьбе c преступлениями в сфере компьютерной безопасности МВД России Алексей Мошков, мошенники пытались совершить хищение 1,5 млрд рублей практически из всех банков России. Ключевым направлением деятельности группы было осуществление атак на процессинговые центры российских и мировых банков, а также пункты обмена межбанковскими сообщениями. Им удалось скомпрометировать крупнейшие международные платежные системы. Более того, в целях облегчения вывода денежных средств они создали в соответствии с международными правилами собственную платежную систему и активно ей пользовались»3. Но, несмотря на отдельные успехи правоохранительных структур, по открытым источникам и опросам экспертов можно подметить, что существенный объем преступлений совершаемых в этой сфере, нередко остается вне действия уголовного закона, а при выявлении совершенных деяний возникают проблемы правовой оценки деятельности виновных. «В недостаточной эффективности профилактической работы по данным преступлениям отражена не только слабость правоохранительных или судебных органов. Проблема состоит и в том, что в содержание современных программ предупреждения, борьбы или профилактики, изначально закладываются трудно решаемые задачи, где одна цель подменяется другой более крупной»4. Слабо ставятся конкретные задачи в системе практических координат. Например, по телефонным мошенничествам или хищению денежных средств с банковских карт, а также по сбыту поддельных денег существенные трудности вызывает момент определения терри-

192

ториальной подследственности при возбуждении уголовного дела5. Проверочные материалы следственные органы не принимают, ссылаясь на необходимость установления места совершения преступления или места его окончания при получении денежных средств. Суды, не имея перед собой разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, отказывают в проведении оперативно-розыскных мероприятий. Кроме того, сложно проследить каков объем проверочных материалов находится в движении по территориальной подследственности в правоохранительных органах, без принятия окончательного решения о возбуждении уголовных дел. В качестве примера приведем данные с форума сотрудников МВД России. «В г. Тольятти Самарской обл. в 2015 году вышли на группу лиц занимающихся обманом при продаже авиабилетов, при обыске изъяли большое количество вещественных доказательств. Установили, что участники данной группы при совершении преступлений использовали следующие подложные сайты: biletforyou.ru, aviaticketsbuy.ru, votpuskdeshevo.ru, discountaero.ru. В процессе совершения незаконных деяний были использованы абонентские номера операторов связи ООО «СИПАУТНЭТ» — Пермский край, переадресации на номера оператора связи ОАО «МТС» — Самарская область, оператора связи ОАО «МТС» — Оренбургская область, кошельки «Яндекс. Деньги», карты ЗАО «Связной Банк». Однако отдельные преступные эпизоды деятельности данной группы находятся в процессе передачи материалов по подследственности с 2014 года»6. Подобные примеры и другие анализируемые сведения, свидетельствуют о том, что показанные корыстные киберпреступления обладают не только значительной латентностью, но и предъявляют высокие требования к профессионализму сотрудников оперативных и следственных подразделений правоохранительных органов. При их расследовании важно иметь алгоритм действий для сотрудников правоохранительных органов, а также соответствующее нормативное обеспечение процесса предупреждения показанных деяний. Возможно, одной из составляющей проблем в этой области является то, что законодатель и правоприменитель, так и не определились с понятийным аппаратом применяемом в предупреждении кибер-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ преступлений. В то время как, отдельные ученые правильно указывают, что «прежде чем сформировать концепцию или создать программу определенных мероприятий, нужно разобраться в дефинициях»7. «Дать надлежащую форму, определяющую термин, — это иногда может иметь значение не меньшее, чем иное даже серьезное техническое открытие»8. Так, понятие «киберпространство» сегодня употребляется только в зарубежном законодательстве или в литературной интерпретации. Суждение о слове «cyber» взято из английского языка, при переводе на русский язык оно имеет содержательное значение «связанное с компьютерами, информационными технологиями, «Интернетом»9. Отдельные авторитетные ученые (В.А. Номоконов, Т.Л. Тропина) предлагают не переводить данный термин, а использовать в применяемых понятиях просто приставку «кибер»10. По мнению других авторов (В.Г. СтепановЕгиянц, Р.И. Дремлюга), использование термина «киберпространство» в российской криминологической науке пока под вопросом11, и во избежание заимствования слов из английского языка предлагается разработать свое терминологическое значение подобных понятий12. Не вступая в терминологические споры, тем не менее, попытаемся понять, каким образом возможно совершенствование российского законодательства при использовании уже состоявшихся соображений международного права. Учитывая, что кибербезопасность затрагивает интересы многих государств, а киберпреступность сложно разграничить по отдельным территориальным пространствам, полагаем, что имплементация международных норм в этой сфере позволит реализовать практически теории и идеи, закрепленные в мировой юридической практике, но с учетом юридической техники России. Среди основных международных документов, определяющих вопросы международной борьбы с подобной преступностью, выделим Рекомендацию № R 89 (9) Комитета Министров стран-членов Совета Европы о преступлениях, связанных с компьютером, которая была принята 13 сентября 1989 г. Многие ученые считают, что данный документ выглядит успешной попыткой определить область «преступлений, связанных с использованием компьютерных технологий»13

№ 5 / 2016

Однако обращаясь к первоисточнику, на сайте Совета Европы находим, что данная рекомендация представлена только на одной странице. В ней отражены направления адекватного и быстрого реагирования на новый вызов компьютерной преступности. Показано, «что компьютерная преступность часто имеет трансграничный характер. Осознавая связанную с этим необходимость дальнейшей гармонизации законодательства и практики, и для улучшения международно-правового сотрудничества, рекомендуется правительствам государств-членов: 1. Учитывать при рассмотрении своего законодательства или инициировать новое законодательство, с учетом доклада по компьютерной преступности, разработанного Европейским Комитетом по проблемам преступности, и в частности руководящие принципы для национальных законодательных органов. 2. Доклад Генерального секретаря Совета Европы об учете законодательства, судебной практики и опыта международно-правового сотрудничества в отношении компьютерной преступности»14. Как видим, понятийный аппарат по преступлениям в сфере компьютерной информации закреплен не в указанной рекомендации, а в других документах, что несколько снижает ее юридическую значимость. Тем не менее, с учетом представляемых докладов можно установить, что международное сообщество «в перечень правонарушений, рекомендованных к обязательному включению во внутригосударственное уголовное законодательство, относит: а) Компьютерное мошенничество. b) Компьютерный подлог. c) Причинение ущерба компьютерным данным или компьютерным программам. d) Компьютерный саботаж. e) Несанкционированный доступ. f) Несанкционированный перехват. g) Несанкционированное воспроизведение охраняемой авторским правом компьютерной программы. h) Несанкционированное воспроизведение микросхемы. К факультативному перечню были отнесены: а) Изменение компьютерных данных или компьютерных программ. b) Компьютерный шпионаж. c) Несанкционированное использование компьютера.

Вестник экономической безопасности

193

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ d) Несанкционированное использование охраняемой законом компьютерной программы»15. Простое изыскание показывает, что не все подобные деяния нашли свое отражение в отечественном уголовном законодательстве, хотя актуальность проблемы их предупреждения никем не оспаривается. Среди других документов имеющих важное предупредительное значение отметим Резолюцию № 56/261 от 31 января 2002 года, принятую на 93-м пленарном заседании 56-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН. В этом документе, среди различных общих вопросов о преступности и правосудии, содержатся прямые призывы к усилению борьбы именно с компьютерной преступностью. Вновь отмечена необходимость развития в национальных законодательных основах стран-членов ООН обширных мер уголовной ответственности за киберпреступления. Предложено разработать комплексный характер борьбы с преступлениями, связанными с использованием высоких технологий и компьютеров16. Представленный документ отражает посыл о том, что проблема киберпреступности выходит за пределы отдельных стран, она является серьезной угрозой мировой безопасности, наряду с международным терроризмом и торговлей наркотиками. Однако если обратиться к национальному российскому законодательству, отмечаем тот факт, что государство так и не определилось с комплексным нормативным регулированием предупреждения указанных деяний. Неудачной попыткой преодолеть эту проблему следует считать, разработанный проект Концепции Стратегии кибербезопасности Российской Федерации, который был размещен на сайте Совета Федерации в 2014 году17. В данном проекте были отражены отдельные вопросы информационной безопасности и кибербезопасности, однако весь документ в целом вызывает противоречивое отношение. Даже в его названии заложены ошибки, которые в дальнейшем могут создать существенные противоречия в предупредительной деятельности. Концепция и стратегия, как возможно эти два разных понятия включить в одно определение? Концепция (от лат.  conceptio — понимание, система) — это определенный способ понимания, трактовки каких-либо явлений, основная точка зрения, руководящая идея для их освещения; система взглядов на явления в мире, в природе, в обществе18.

194

Стратегия — это искусство руководства общественной, политической борьбой, а также вообще  искусство планирования руководства, основанного на правильных и далеко идущих прогнозах19. По мнению отдельных экспертов, «стратегия (др. — греч. στρατηγία — «искусство полководца») — общий, не  детализированный план  какой-либо  деятельности, охватывающий длительный период времени, способ достижения сложной цели»20. Возникает вопрос, предложенный проект в Совете Федерации РФ предусматривает под собой план деятельности или систему взглядов на подобный план? Объединить два разных содержательных аспекта в одном документе очень сложная задача. Ведь концепция кибербезопасности — это идеи, которые при их реализации отражают определенное состояние киберзащищенности объекта, где ему не может угрожать опасность. Состояние характеризуется тем, что описывает переменные свойства, какие-либо положения объекта. Создать план «состояния» юридически невозможно. В данном случае напрашивается план обеспечительных мероприятий защищенности объекта. Необходимо разрабатывать именно стратегию действий на определенный период, так как различные концепции кибербезопасности не дают полноценной возможности для предупредительной работы правоохранительных органов в данном направлении. В содержание предлагаемой стратегии необходимо включить основные положения Европейской Конвенции по киберпреступлениям (преступлениям в киберпространстве), принятой Советом Европы в Будапеште 23 ноября 2001 года (далее: Будапештская конвенция). Данная Конвенция не была подписана Российской Федерацией, так как многие ее положения противоречат национальному законодательству России и нарушают ее интересы. В частности, в статье 12 показанной Конвенции закреплена коллективная ответственность, где юридическое лицо должно нести ответственность за уголовное преступление, «которое совершено для его выгоды любым физическим лицом, действующим либо индивидуально, либо как часть органа юридического лица, и которое занимает руководящее положение в рамках юридического лица». Именно данная норма, а также и некоторые другие (например, статья 32 «Трансграничный доступ к компьютерным данным, находящимся в си-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ стемах общего доступа, либо при получении соответствующего разрешения») служат камнем преткновения для принятия этой конвенции в России. В свою очередь, нельзя не отразить и момент того, что с 2001 года и по настоящее время именно данный документ предоставляет для европейцев необходимые правила предупреждения преступлений в киберпространстве. В нем отражены необходимые властные полномочия субъектов правоохранительной деятельности, терминология киберпреступности и кибербезопасности, а также совокупность мер для выявления, раскрытия, расследования и предупреждения «правонарушений, направленных против конфиденциальности, целостности и доступности компьютерных систем, сетей и данных, а также неправомерного использования указанных систем, сетей». Учитывая то, что в Российской Федерации национальная стратегия кибербезопасности находится лишь в проекте, показанный документ представляет исходные положения для разработки подобной стратегии и для совершенствования уголовного законодательства. Не разработав стратегию, не закрепив терминологический аспект, нельзя подходить и к реформе уголовного права в этой направлении. Таким образом, можно сделать вывод о том, что несогласованность российского и международного нормативного регулирования указанных процессов предопределяет слабую эффективность защиты объектов от корыстных киберпреступлений. В различных государствах сформированы свои направления уголовно-правовой политики в этой сфере. Не останавливаясь на их анализе, тем не менее, считаем, что уголовно-правовое регулирование кибербезопасности, невозможно без соответствующей стратегии предупредительной деятельности, без реальной оценки угроз от киберпреступности, которая проявляется на различных временных промежутках и в различных сферах общественной жизни Российского государства.   См.: Осокин Р.Б. Способы совершения мошенничества: теоретический анализ // Актуальные проблемы юридической науки и практики. М.: Юрист, 2002. С. 65; Осокин Р.Б. Обман и злоупотребление доверием как способы совершения мошенничества // Правовое обеспечение устойчивого развития российского общества: доклады и сообщения III Международной научно-практической конференции. М.: Российский государственный гуманитарный университет, 2003. С. 389; Осокин Р.Б. Уголовно-правовой анализ субъективных признаков мошенничества // Научные труды. Российская академия юридических 1

№ 5 / 2016

наук. М.: Юрист, 2003. С. 576; Осокин Р.Б. Уголовно-правовая характеристика способов совершения мошенничества: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 3; Осокин Р.Б. Уголовноправовая характеристика способов совершения мошенничества: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 3; Амельчаков И.Ф., Осокин Р.Б. Хищение путем обмана или злоупотребления доверием (мошенничество): история, элементы и признаки состава, квалификации. Тамбов: Тамбовский филиал МосУ МВД России, 2005. С. 4; Осокин Р.Б., Клещенко Ю.Г. Проблемы квалификации налогового мошенничества по субъективным признакам // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2008. № 6 (62). С. 357—360; Осокин Р.Б., Немтинов Д.В. К вопросу о признаках преступлений в сфере экономической деятельности, совершаемых путем обмана и (или) злоупотребления доверием // Общество и право. 2016. № 2 (56). С. 121—128. 2   Сбербанк оценил годовой ущерб России от киберпреступлений в $1 млрд. // URL: http://www.rbc.ru/technology_and_media/09/ 12/2015/566837819a7947e4cbc991b6 (дата обращения 22.03.2016). 3   МВД рассказало о попытке хищения денег у большинства российских банков // URL: http://www.rbc.ru/politics/04/02/2016 /56b30b459a7947a50a165a79 (дата обращения 22.03.2016). 4   Желудков М.А Новый взгляд на концепцию объекта защиты от корыстных преступлений против собственности // Вестник Воронежского института МВД России. 2011. № 1. С. 47—51. 5   Осокин Р.Б. Проблемы определения территориальной подследственности по делам о сбыте поддельных денег // Первые милицейские чтения, посвященные 5-летию Московского университета МВД России: сборник статей. М.: Московский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации им. В.Я. Кикотя, 2007. С. 109—111; Осокин Р.Б. Актуальные вопросы определения территориальной подследственности по делам о сбыте поддельных денег // Российский следователь. 2007. № 4. С. 8—11. 6   Форум сотрудников МВД РФ // URL: https: // police russia. Com / showthread. php? t= 65617&page=24 (дата обращения 12.07.2016). 7   Манилов В.Л. Научно-методологические основы безопасности России // Научные основы национальной безопасности Российской Федерации : материалы семинара. М., 2005. С. 22—26. 8   Полянский Н.Н. О терминологии советского закона // Проблемы социалистического права. 1938. № 5. С. 132. 9   Дворецкий М.Ю., Копырюлин А.Н. Оптимизация уголовной ответственности и проблемы квалификации преступлений в сфере компьютерной информации: монография. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2006. С. 15. 10   См.: Простосердов М.А. Экономические преступления, совершаемые в киберпространстве, и меры противодействия им: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2016. С. 15. 11   См.: Дремлюга Р.И. Интернет-преступность: монография. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2008. С. 42. 12   См.: Степанов-Егиянц В.Г. Преступления сфере безопасности обращения компьютерной информации: сравнительный анализ: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 11. 13   Волеводз А.Г. Противодействие компьютерным преступлениям: правовые основы международного сотрудничества. М.: Юрлитинформ, 2001. С. 120. 14   Сайт Совета Европы // URL: https: // search.coe. int / cm / Pages / result_details. aspx? ObjectID = 09000016804f1094 (дата обращения 22.07.2016). 15   Волеводз А.Г. Указ. соч. С. 121—122. 16   См.: Резолюция № 56/261 Генеральной Ассамблеи ООН «Планы действий по осуществлению Венской декларации о преступности и правосудии: ответы на вызовы XXI века» // URL: http://base.consultant.ru/cons/cgi/online. cgi?base=INT&n=33114&req=doc (дата обращения 22.07.2016). 17   См.: Концепции стратегии кибербезопасности Российской Федерации // URL: http: // forum.razved.info (дата обращения 12.07.2016). 18   См.: Википедия — свободная энциклопедия // URL: https:// ru.wikipedia.org. (дата обращения 12.07.2016). 19   См.: Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь Ожегова. М., 1949—1992. 20   Богуш-Данд Л. Стратегия или план? // URL: http: // www. training. com.ua / live / release / strategija_ili_plan (дата обращения 22.08.2016).

Вестник экономической безопасности

195

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.7 ББК 67.408.121.3

К ВОПРОСУ О ПРИЧИНАХ И УСЛОВИЯХ, СПОСОБСТВУЮЩИХ СОВЕРШЕНИЮ ПРИСВОЕНИЯ И РАСТРАТЫ ЧУЖОГО ИМУЩЕСТВА ГАЛИНА ВАСИЛЬЕВНА ЖУРАВЛЕВА, Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, доцент кафедры уголовного права, кандидат юридических наук E-mail: [email protected]; ЭЛЬМИРА РОБЕРТОВНА ХАКИМОВА, Уфимский юридический институт МВД России, доцент кафедры уголовного права и криминологии, кандидат юридических наук E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье анализируются социально-экономические, социально-психологические, правовые и технические причины и условия совершения присвоения и растраты вверенного имущества. Ключевые слова: преступления против собственности, формы хищений, присвоение, растрата, вверенное имущество, причины совершения присвоения и растраты. Abstract. The article analyzes socio-economic, socio-psychological, legal, and technical reasons for committing misappropriation and embezzlement of entrusted property. Keywords: crimes against property, forms of theft, misappropriation, embezzlement of entrusted property, reasons for committing embezzlement.

Деятельность сотрудников органов внутренних дел непосредственно сопряжена с предупреждением и пресечением правонарушений и преступлений. Знание, выявление и устранение причин и условий совершения противоправных деяний является одним из эффективных условий их успешной профессиональной деятельности. Различные ученые определяют термины «причины» и «условия» преступности по-разному, но большинство авторов сходятся в одном: причины и условия — это некая совокупность социальных явлений, процессов, детерминирующих преступность… Причины преступности — это те социальные явления и процессы, которые порождают преступность. Условия преступности — это социальные явления и процессы, которые способствуют в той или иной мере действию ее причины, играют роль катализатора преступности, но сами ее не вызывают1.

196

Учитывая широкую градацию критериев причин и условий преступности, выработанных в криминологии2, мы полагаем более эффективно проанализировать причины и условия, способствующие совершению присвоению и растрате вверенного имущества, по их содержанию. Так, выделяют социально-экономические, социально-психологические, организационно-управленческие, правовые и технические причины и условия преступности. К социально-экономическим факторам совершения присвоения и растраты вверенного имущества необходимо отнести следующие. Безрезультативное проведение реформ, кризис 2008 и 2014 годов только увеличили разницу в доходах граждан Российской Федерации — пропасть между лицами, находящимися за чертой бедности и людьми со сверхприбылью, что и привело к желанию обогатиться любыми способами, в том числе и противо-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ правными3. Таким образом, низкий уровень доходов большой части населения, высокий уровень безработицы, недостаточная заработная плата лиц, занятых в торговле, не способность государства выполнять свои обязательства по обеспечению социальной защищенности безработных граждан — способствуют совершению присвоений и растрат вверенного имущества. Согласно проведенным нами опросам, 43% лиц, совершивших присвоение или растрату вверенного имущества, среди причин совершения хищений называли «желание жить не хуже других», «содержать свои семьи на должном уровне». Среди социально-психологических факторов совершения присвоения и растраты вверенного имущества необходимо выделить: 1) в современном обществе пропагандируются материальные ценности, культ зажиточности, материального благополучия. И это вполне обоснованно, так как уровень образования, социального и медицинского обслуживания, карьера, даже межличностные отношения соотносятся с материальными возможностями лиц; 2) все более считаются допустимыми любые способы обогащения, моральные, правовые, религиозные регуляторы перестают учитываться в обществе. В свою очередь Р.Б. Осокин, акцентирует внимание, что в России издавна играли первостепенную роль именно нравственные, духовные, религиозные и иные ценности, а также такие регуляторы, как совесть, честь, долг и т.д., которые оказывали и оказывают мощное определяющее воздействие на поведение людей, профилактику противоправного поведения4. Помимо указанных причин хищений также выделяются недостаточная правовая просвещенность, разложение социальных, нравственных и моральных норм в обществе, неспособность быстрой адаптации к изменяющимся условиям в экономике страны5. Проведенный нами опрос лиц, совершивших присвоение или растрату вверенного имущества (52%), к условиям, способствующим их совершению, отнесли недостаточный управленческий контроль6. В частности, было отмечено, что плохо отлаженный учет и контроль за поступлением товара, денежных средств — явились катализатором к совершению хищений. Плохое состояние учета и

№ 5 / 2016

контроля, способствующие присвоению и растрате вверенного имущества, может выражаться в: • недостатках ведения бухгалтерских документов, не оформлении операций по движению имущества или денежных средств; • недобросовестном выполнении обязанностей по приемке товара, материальных ценностей, денег; • отсутствии или неполный контроль со стороны руководства; • недостаточном контроле и учете начисления и выдачи премий, заработной платы и других выплат. Как показал анализ уголовных дел, возбужденных по ст. 160 УК РФ, более половины хищений совершались путем искусственного создания недостач товарно-материальных ценностей, что выявлялось только в ходе ревизии. Большинство расхитителей рассчитывали на некачественно проведенную ревизию, недобросовестное отношение ревизоров к работе. Таким образом, именно нерегулярность проведения проверок, нарушение сроков, дружеские отношения с проверяющими — причины, облегчающие совершение присвоений и растрат вверенного имущества. Также стоит отметить, что 30% опрошенных обвиняемых в присвоении или растрате имущества в анкетах указали, что одним из важных толчков к совершению хищения явилась ненадежная охрана товарно-материальных ценностей, что позволяло им изымать товар и вывозить за территорию. Кроме этого, следователи отметили причины и условия совершения присвоения и растраты: 1) для правильной квалификации деяний по ст. 160 УК РФ необходимы экономические познания, знание бухгалтерских проводок, специфические бухгалтерские навыки и умения. А в настоящее время среди сотрудников правоохранительных органов прослеживается дефицит квалифицированных опытных кадров; 2) невысокая раскрываемость присвоений и растрат вверенного имущества; 3) нецелесообразный подбор и расстановка кадрового состава, когда хранение, учет, перевозку товарно-материальных ценностей осуществляют лица ранее судимые (например, за хищения или другие преступления). К правовым причинам и условиям, способствующим совершению присвоения или растраты, необходимо отнести следующие:

Вестник экономической безопасности

197

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ 1) отсутствие в Уголовном кодексе законодательных определений понятий вверенное имущество, присвоение, растрата, значительный ущерб, злоупотребление полномочиями и др.; 2) наличие в ст. 160 УК РФ оценочных признаков (например, значительный ущерб гражданину в ч. 2 ст. 160 УК РФ). Исходя из этого, следует согласиться с точкой зрения Р.Б. Осокина, который утверждает, что одной из форм реализации уголовной политики является совершенствование уголовного законодательства7. Анализ доктринальных точек зрения показывает, что диспозиции некоторых (значительного количества) статей УК РФ являются несовершенными и требуют законодательного урегулирования8. Под техническими причинами присвоений и растрат вверенного имущества необходимо, по нашему мнению, понимать следующее: • недостаточная правовая разработка специфики выявления, расследования, раскрытия и пресечения хищений в формах присвоения и растраты имущества, отсутствие единой базы данных; • упущения в индивидуально-профилактической работе по предупреждению совершения рассматриваемых хищений. Также необходимо отметить, что около 90% правоприменителей, расследующих присвоения и растраты вверенного имущества, среди сложностей квалификации назвали несвоевременность исследования финансово-хозяйственной деятельности организаций. И в первую очередь это связано с тем, что часто изъятию подлежат значительное количество бухгалтерских документов, в том числе и в организациях, расположенных на территории других субъектов Российской Федерации. Из-за нехватки выделяемых бюджетом денежных средств на проведение следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, не представляется возможным провести их своевременно. Подводя итог, отметим, что присвоение и растрата вверенного имущества — латентные формы хищений. Существует множество причин и условий, способствующих их совершению. И только своевременный выбор форм и средств противодействия со стороны правоохранительных органов позволит во-

198

время выявлять, пресекать, расследовать и раскрывать противоправные проявления преступности.   См., например: Гаухман Л.Д. Методические материалы по дисциплине «Криминология». М.: Академия МВД СССР, 1988. С. 47. 2   См., например: Криминология: учебник / под ред. В.Н. Кудрявцева и В.Е. Эминова. М.: Юристъ, 2006. С. 126; Гаухман Л.Д. Методические материалы по дисциплине «Криминология». М.: Академия МВД СССР, 1988. С. 48. 3   Каримов Р.Р. Причины и условия совершения преступлений // Евразийский юридический журнал. 2015. № 3. С. 23—24. 4   Осокин Р.Б. О необходимости разработки концептуальных основ противодействия преступлениям против общественной нравственности // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 3 (95). С. 236. 5   См., например: Киреев Х.С. Кризис духовно-нравственных ценностей и приоритетов как угроза национальной безопасности России // Безопасность Евразии. 2005. № 2. С. 194—207; Тасаков С.В. Охрана общественной нравственности — задача уголовного закона // Российская юстиция. 2008. № 10. С. 39; Осокин Р.Б. Уголовно-правовая охрана общественной нравственности: история и зарубежный опыт противодействия: монография. Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2013. С. 4; Волков Ю.Г., Дакоро М.А., Сагалаева Е.С., Таланова К.С. Духовно-нравственный кризис в России: статические характеристики // Социально-гуманитарные знания. 2014. № 12. С. 7—13; Кручинин С.В. Духовно-нравственный кризис современного общества: сущность, причины и возможные пути преодоления // Глобальный научный потенциал. 2015. № 10. С. 107—109. 6   См.: Хакимова Э.Р. Присвоение и растрата: уголовно-правовой и криминологический аспекты. Дис. … канд. юрид. наук. М., 2009. С. 61. 7   Осокин Р.Б. Декриминализация клеветы и оскорбления как одна из форм реализации уголовной политики // Социально-экономические явления и процессы. 2012. № 7—8 (41-42). С. 196. 8   См., например: Осокин Р.Б. К вопросу об уголовно-правовой характеристике некоторых терминов и понятий, используемых при определении хищения в УК России // Актуальные вопросы юридической практики и информационно-технического обеспечения современного социально-гуманитарного развития России. Тамбов: Тамбовский филиал юридического института МВД России, 2001. С. 53—59; Почивалова К.Н. Проблемы законодательной техники и правоприменительной деятельности, связанные с преступлениями против семьи и несовершеннолетних: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-н/Д., 2004. С. 9—12; Джинджолия Р.С. Оценочные признаки составов преступлений против личности // Уголовное право. 2005. № 1. С. 17—23; Ляшева Ю.А. Уголовная ответственность за незаконную добычу водных биологических ресурсов: проблемы законодательной техники и правоприменения: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2006. С. 8—9; Джинджолия Р.С. Унификация оценочных признаков при квалификации преступлений против личности: монография. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2010. С. 173; Артамонова М.А. К вопросу о влиянии оценочных признаков на разграничение экологических преступлений и проступков // Российский ежегодник уголовного права. 2011. № 3—5. С. 144—146; Осокин Р.Б., Чибизов А.В. К вопросу о предмете жестокого обращения с животными // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 9 (101). С. 361—364; Христенко Е.В. Оценочные признаки фиктивного банкротства по УК РФ // Вестник Российского нового университета. 2011. № 3. С. 66—69; Осокин Р.Б. К вопросу о предмете надругательства над телами умерших и местами их захоронения // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2012. Вып. 6 (110). С. 271—273; Бородин А.В. Развитие уголовно-правовой ответственности в России за преступления против культурных ценностей // Социально-экономические явления и процессы. 2015. Т. 10. №. 11. С. 176—181; Кокорев В.Г. О причинах введения уголовной ответственности за оскорбление религиозных чувств верующих в Российской Федерации // Развитие юридической науки в новых условиях: единство теории и практики: сборник тезисов по материалам Международной научно-практической конференции, посвященной 100-летию со дня основания Южного федерального университета. Ростов-н/Д.: Издательство Южного федерального университета, 2015. Т. 2. С. 222. 1

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

ИЕРАРХИЧЕСКИЕ СВЯЗИ НОРМАТИВНЫХ АКТОВ С ИНЫМИ ИСТОЧНИКАМИ РОССИЙСКОГО ПРАВА СТАНИСЛАВ АЛЕКСАНДРОВИЧ ИВАНОВ, доцент кафедры теории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент Email: [email protected] Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве.

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Иерархические связи между различными видами нормативных актов в российской правовой системе носят разорванный характер, они опосредованы главным образом различными видами нормативных договоров. Ключевые слова: источники права, нормативный акт, нормативный договор, иерархические связи. Abstract. The hierarchical relationship between different types of norm alternative acts in Russian legal system are broken, they are mediated mainly by different types of regulatory up-dialects. Keywords: sources of law, regulation, regulatory agreement, hierarchical relationships.

Выражением принципа законности является общетеоретическое положение о нормативном закреплении различных видов источников права в национальной правовой системе и их соотношении друг с другом1. Основные характеристики российских источников права определены главным образом в Конституции РФ, в которой нашли закрепление не только множественность источников права, но и наличие между ними определенных видов связей, в первую очередь иерархических. Благодаря иерархической соподчиненности источников российского права обеспечивается формально-логическая непротиворечивость и согласованность всех правовых норм, имеющих самые различные формы выражения и закрепления. Отправной точкой в установлении иерархических связей между источниками российского права следует признать положение Конституции РФ о том, что «законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции РФ» (ч. 1 ст. 15)2. В данной юридической формуле закреплена общая характеристика зависимости от Конституции РФ не только различных видов законов, но и зависимость от нее всех остальных источников российского права, являющихся

№ 5 / 2016

правовыми актами по определению. Ни в названии, ни в первом разделе, где размещена статья 15, не закреплено название Конституции РФ как Основного Закона. Напротив, в различных статьях данного раздела Конституция РФ дистанцируется от законов, используя устойчивые словосочетания «Конституция РФ и законы», «Конституция РФ и федеральные законы» (9 раз), «Конституция РФ, федеральные законы и указы Президента РФ» (4 раза) и т.п. В этой связи, при установлении связей Конституции РФ с другими источниками права относить ее к одному из видов законов будет не верно. Это особенно важно для понимания другой конституционной формулировки о соотношении нормативных актов с таким источником права как международные договоры РФ, которая закреплена в той же статье 15 следующим образом: «если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» (ч. 4). Так как Конституция РФ не относится ни к одному из видов законов, то в данном случае установлена иерархическая зависимость федеральных конституционных законов, федеральных законов, законов субъектов РФ от разнородной группы международных дого-

Вестник экономической безопасности

199

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ воров РФ. Поскольку международный договор РФ является одной из разновидностей правовых актов, а его подписание, принятие, утверждение, ратификация, присоединение к международному договору РФ является составной частью процесса принятия правового акта, то международные договоры будут находиться в зависимости от Конституции РФ, т.к. не должны ей противоречить в соответствии с ч. 1 ст. 15 Конституции РФ. Установить какое-либо исключение для положения международных договоров РФ из общего правила, закрепленного в ч. 1 ст. 15, не представляется возможным. Итак, иерархическая связь Конституции РФ и группы международных договоров РФ является одной из первых в иерархии источников российского права и носит относительно устойчивый характер, закрепляя зависимость международных договоров РФ от принятой на всенародном голосовании Конституции РФ. Среди конституционных формулировок есть как минимум одна формулировка, которая может устанавливать исключение из общего положения о соотношении Конституции РФ с другими источниками российского права: «в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией» (ч. 1 ст. 17). Вот только понятия «согласно» и «в соответствии» в данной формулировке не имеют таких различий, которые позволили бы указать на иерархическое превосходство одного источника права над другим, т.е. в данной формулировке отсутствуют отношения зависимости между двумя указанными в ней источниками права, отсутствует указание на их различное положение не только в правовой системе России в целом, но и даже по вопросу признания и гарантированности прав и свобод человека. Между двумя данными источниками права установлены не иерархические связи, а связи координационные, которые позволяют декларировать соответствие Конституции РФ общепризнанным принципам и нормам международного права по одному вопросу — по вопросу признания и гарантированности прав и свобод человека. В п. 1 Раздела 2 закреплена устойчивая иерархическая связь Конституции РФ с другой группой нормативных договоров — группой внутригосударственных нормативных договоров (Федеративный

200

договор 31 марта 1992 года, договоры о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ, договоры между органами государственной власти субъектов РФ). Так, в случае несоответствия положениям Конституции РФ положений указанных договоров «действуют положения Конституции РФ». В такой формуле иерархическая связь двух источников права (Конституции РФ и указанных видов внутригосударственных договоров) выражена определенно: данная группа внутригосударственных договоров зависит от Конституции РФ. Зависимость указанной группы внутригосударственных договоров от группы международных договоров РФ в Конституции РФ не определена, поэтому говорить о том, что иерархическая связь между Конституцией РФ и данной группой внутригосударственных договоров опосредована другим источником — международными договорами РФ, нельзя. В данном случае установлена непосредственная иерархическая связь Конституции РФ с группой внутригосударственных договоров. Несмотря на то, что внутригосударственные договоры и международные договоры РФ являются разновидностями одного источника права — нормативного договора, тем не менее, для каждой из разновидностей установлены свои варианты иерархических связей с вышестоящим источником права. К сожалению, иерархическая связь Конституции РФ с группой внутригосударственных договоров в последующем была разрушена, а точнее, опосредована группой федеральных законов. В частности, в Федеральном законе от 06.10.1999 № 184-ФЗ (ред. от 03.07.2016) «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации»3 была закреплена зависимость группы договоров о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ от группы федеральных законов. Цель в данном случае понятна — сохранение федерации, представляется, что и средства оправданны, но в какой мере установление иного варианта связи соответствует самой Конституции РФ, сказать сложно.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Рассмотрение иерархических связей между нормативными актами и другими источниками российского права позволяет говорить о разорванном характере данных связей между различными видами нормативных актов, их опосредовании отдельными видами нормативных договоров, что объясняется необходимостью признания естественных прав и свобод человека, государственно-правовых гарантий его обеспечения. Литература 1. Иванов С.А. О соотношении федеральных законов и подзаконных нормативных правовых актов в Российской Федерации: Монография. М., 2003.

2. Толстик В.А. Иерархия источников российского права: Монография. Н. Новгород, 2002.

  Лазарев В.В. Нормативная природа судебного прецедента. // Журнал российского права. 2012. № 4. С. 99; Гарашко А.Ю. Особенности системных свойств источников права. Дис. … к.ю.н. М., 2013; Иванов С.А. О соотношении федеральных законов и подзаконных нормативных правовых актов Российской Федерации: Монография. М., 2003. С. 8; Зивс С.Л. Источники права. М., 1981. С. 35 и др. работы. 2   Конституция Российской Федерации. Принята всенародным голосованием 12 декабря 1993 года (в редакции ФКЗ № 11-ФКЗ от 21.07.2014 г.). // Собрание законодательства РФ. 2014. № 31. Ст. 4398. 3   Российская газета. 19.10.1999 г. 1

УДК 343.6 ББК 67.308

К ВОПРОСУ О МЕСТЕ СОВЕРШЕНИЯ НАРУШЕНИЯ ПРАВИЛ БЕЗОПАСНОСТИ НА ВЗРЫВООПАСНЫХ ОБЪЕКТАХ (СТАТЬЯ 217 УК РФ) АЛЕКСАНДР ВИКТОРОВИЧ КУРСАЕВ, заместитель начальника отдела Департамента государственной службы и кадров МВД России, кандидат юридических наук E-mail [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье анализируются отдельные элементы объективной стороны преступления, предусмотренного статьей 217 УК РФ. Раскрывается содержание терминов «взрывоопасный объект» и «взрывоопасный цех». Обращается внимание на их связи с используемой в законодательстве категорией «опасный производственный объект». Ключевые слова: нарушение правил безопасности, взрывоопасный объект, взрывоопасный цех. Abstract. The article analyzes the individual elements of the objective side of the crime provided by article 217 of the criminal code. The content of the terms «hazardous object» and «explosive manufacturing». Pay attention to their use in the legislative category of “hazardous production facilities». Keywords: violation of safety rules, explosive object, explosive manufacturing.

Статьей 217 УК установлена уголовная ответственность за нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах. Причины криминализации данного деяния очевидны — многие производства в силу особенностей технологического процесса обладают потенциально высокой степенью опасности причинения вреда. Указанное обуславливает

№ 5 / 2016

необходимость применения при обращении с ними особых мер предосторожности, невыполнение которых может влечь при определенных обстоятельствах и уголовную ответственность. Судебная статистика свидетельствует о небольшой распространенности данного преступного деяния. Так, в 2002 г. было зарегистрировано 12 пре-

Вестник экономической безопасности

201

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ступлений, в 2003 — 12, в 2004 — 20, в 2005 — 34, в 2006 — 26, в 2007 — 15, в 2008 — 15, в 2009 — 14, в 2010 — 24, в 2011 — св. нет, в 2012 — 18, в 2013 — 17, в 2014 — 17, в 2015 — 18, за первое полугодие 2016 — 4. Коэффициент латентности — 3,31. При этом было осуждено: в 1997 г. — 10 чел., в 1998 — 10, в 1999 — 12, в 2000 — 4, в 2001 — 12, в 2002 — 10, в 2003 — 2, в 2004 — 9, в 2005 — 16, в 2006 г. — 15, в 2007 — 9, в 2008 — 3, в 2009 — 3, в 2010 — 2, в 2011 — св. нет, в 2012 — 3, в 2013 — 2, в 2014 — 2, в 2015 — 7, за первое полугодие 2016 — 8. Деяние выражается в нарушении правил безопасности во взрывоопасных объектах и взрывоопасных цехах. Таким образом, диспозиция статьи является бланкетной и для привлечения виновного к ответственности необходимо установить, относится ли данный объект или цех к числу взрывоопасных. Таким образом, место совершения преступления (взрывоопасные объекты и цеха) является одним из конститутивных признаков для данного состава. Место совершения преступления является факультативным признаком объективной стороны состава преступления. Место совершения преступления является существенной уголовно-правовой характеристикой деяния, с которой все без исключения правовые системы нередко связывают как наличие уголовной ответственности, так и ее вид и размер. Акоев К.Л. отмечает, что место совершения преступления должно рассматриваться с позиции двух взаимосвязанных аспектов этого понятия. В широком смысле место совершения преступления — это часть физического пространства, территория, на которую распространяется уголовная юрисдикция того или иного государства. В узком — пространственная характеристика преступления, непосредственно указанная или подразумевающаяся в диспозициях уголовно-правовых норм и влияющая на квалификацию преступления и индивидуализацию уголовной ответственности и наказания2. Аналогичного мнения придерживаются 3 В.Б. Малинин и А.Ф. Парфенов . В научной и учебной литературе имеются и иные определения понятия места совершения преступления.

202

Так, А.Н. Попов4 и А.И. Чучаев5 понимают под местом совершения преступления территорию, в пределах которой начато, продолжено или окончено деяние или наступили общественно опасные последствия. По мнению В.С. Комиссарова, под местом совершения преступления понимается конкретная территория (сухопутная, водная или воздушная), на которой совершено преступление. Как один из признаков объективной стороны место совершения преступления может выступать в качестве обязательного признака конкретного состава преступления, если оно включено в уголовно-правовую норму. В остальных случаях место совершения преступления является факультативным признаком, влияющим зачастую на степень опасности деяния, что учитывается судом при решении вопроса о наказании6. Букалерова Л.А. также отмечает, что место совершения преступления как признак объективной стороны — это юридически значимые особенности территории и местности, где было совершено преступление. Место совершения преступления имеет ряд значение: как конструктивный признак состава преступления; как обстоятельство, влияющее на степень общественной опасности деяния; как смягчающее или отягчающее обстоятельство7. Пудовочкин Ю.Е., комментируя положение о месте совершения преступления в науке уголовного права, делает вывод о том, что место совершения преступления, как признак состава преступления, представляет собой пространственную характеристику преступления, непосредственно указанную в диспозиции стати Особенной части УК РФ, которая влияет на квалификацию содеянного и дифференциацию ответственности. Место — это участок территории, на котором была выполнена объективная сторона преступления8. Иные дефиниции места совершения преступления в целом повторяют определения, приведенные выше. Так, место совершения преступления — это «место (территория), где преступление закончено или пресечено»9, «определенная территория, на которой совершено преступное деяние»10, «определенная территория, на которой имело место событие преступления»11, «определенная местность, территория, где совершается преступление»12, опреде-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ленное пространство (территория), где совершается преступление»13. Таким образом, место совершения преступления находится в тесной функциональной связи с другими признаками состава преступления, в особенности с признаками объективной стороны, ввиду чего оказывает существенное влияние на уяснение их содержания. Установление места совершения преступления является необходимым условием правильной квалификации содеянного и назначения справедливого и целесообразного наказания. Место совершения преступления является обязательным признаком статьи 217 УК. Место совершения преступления выражается в данном случае через термины взрывоопасные объекты и взрывоопасные цеха. Поскольку уголовная ответственность установлена за деяние, посягающее на безопасность не любого производства, а лишь производства на взрывоопасных объектах или во взрывоопасных цехах, важно определить сферу функционирования общественных отношений, охраняемых данной нормой, то есть место совершения преступления. Как правильно отмечает И.П.  Лановенко, наименование и содержание статьи 217 УК показывает, что в данном случае предусмотрена ответственность за посягательство на безопасность той части производства, которая регламентируется специальными правилами. В этой связи им делается вывод, что непосредственным объектом рассматриваемого преступления является безопасность производства на взрывоопасных предприятиях или взрывоопасных цехах как составной части организации труда14. Можно согласиться с тезисом, что нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах характеризуется более высокой степенью опасности по сравнению с нарушениями таких правил при производстве различных работ, кроме работ на объектах атомной энергетики. Именно поэтому законодатель сконструировал состав преступления, предусмотренный статьей 217 УК как состав поставления в опасность15. Как и для любого преступление в сфере использования техники (технического преступления), статья 217 УК характеризуется комплексом особых признаков, которые отличают его от других преступлений, предусмотренных УК. К их числу относятся: 1) по объекту они представляют посягательства

№ 5 / 2016

на общественную безопасность в сфере использования техники; 2) этот объект материализуется в источнике повышенной опасности, с использованием которого или в сфере действия которого совершаются технические преступления; 3) субъектами технических преступлений являются лица, управляющие или обслуживающие эти источники повышенной опасности («операторы технических систем»), либо лица, оказывающиеся в сфере их деятельности и обязанные сообразовывать с ними свое поведение; 4) с объективной стороны технические преступления представляют собой нарушение специальных, нормативно закрепленных правил безопасности; 5) нарушение этих правил привело полностью или частично к выходу источника повышенной опасности из-под контроля управляющего им лица, что и создало возможность или реально повлекло причинение опасных для общества последствий; 6) эти последствия причиняются субъектом технического преступления по неосторожности (но нарушение правил безопасности может быть и осознанным)16. Указанные признаки вытекают из необходимости учета при конструировании состава преступления в связи с научно-технической революцией. Законодатель, с нашей точки зрения вполне обоснованно, отказался от идеи конструировании общего состава «поставления в опасность». Общий состав поставления в опасность не дает возможность определить конкретные признаки состава преступления, что не отвечает принципу законности. С учетом этого в УК законодатель старается раскрыть конкретные признаки деяний, описывая их объективные и субъективные признаки, в том числе, как в статье 217 УК, и место совершении преступления. В связи с этим отнесение объекта к числу взрывоопасного, а также установление того, какие именно правила были нарушены — непременное условие привлечения лица к уголовной ответственности. Так, В.С. Комиссаров полагает, что объекты (предприятия, цеха) считаются взрывоопасными (опасными производственными объектами) тогда, когда осуществление в них технологических процессов связано с использование в твердом, жидком или газообразном виде веществ, способных при достижении уровня определенной концентрации под воздействием внешних факторов (удара, искры,

Вестник экономической безопасности

203

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ повышенной температуры и т.п.) к самопроизвольному взрыву. К ним относятся объекты, на которых получаются, используются, перерабатываются, образуются, хранятся, транспортируются и уничтожаются воспламеняющиеся, окисляющиеся, горючие и взрывчатые вещества17. Впрочем, понимание взрывоопасных объектов и взрывоопасных цехов как место совершение преступления оспаривается отдельными учеными. Так, Л.Л. Кругликов указывает взрывоопасные объекта в качестве предмета преступления18. Нам данная точка зрения представляется неверной. Предметом преступления является то, на что направлено преступное посягательство. Взрывоопасный объект или взрывоопасный цех являются местом совершения преступления и характеризуют физическое пространства, в пределах которых произошло наступление соответствующих правил, повлекших причинение вреда. Предметом же преступления являются применительно к данному составу не взрывоопасные объекты и цеха, а, как отмечает Р.В. Закомалдин, источники взрывоопасности соответствующих производственных объектов (взрывчатые вещества, взрывоопасные смеси, взрывоопасное производственное оборудование, взрывоопасная продукция, взрывоопасные установки, взрывоопасные отходы и т.п.)19. Елисеев С.А., Прозументов Л.М. и Шеслер А.В., проводя уголовно-правовой анализ статьи 217 УК, под взрывоопасным объектом понимают помещение или участок местности, на которых находятся взрывоопасные вещества (порох, тротил, пиротехнические изделия, бензин, керосин и т.д.), обладающие способностью к самопроизвольному взрыву под воздействием факторов внешней среды (детонации, повышения температуры, возгорания и т.д.). Взрывоопасный цех является одной из разновидностей взрывоопасного объекта. Эти объекты предназначены для производственных и иных целей. В соответствии с Федеральным законом от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» (с изменениями) на этих объектах получаются, используются, перерабатываются, образуются, хранятся, транспортируются и уничтожаются опасные вещества (воспламеняющиеся, окисляющиеся, горючие и взрывчатые)20.

204

Тяжкова И.М. полагает, что взрывоопасными являются помещения и наружные установки, в которых по условиям технологического процесса могут образовываться взрывоопасные смеси горючих газов или паров с воздухом либо с кислородом или горючей пыли, волокон с воздухом. Взрывоопасные помещения, по ее мнению, делятся на несколько видов. За основу классификации берется, во-первых, характер образуемых взрывоопасных смесей, вовторых, порядок их образования при нормальной обстановке или в аварийных условиях21. Сверчков В.В. к взрывоопасным объектам относит участки местности (помещение, хранилище), на котором размещаются взрывоопасные вещества, такие как порох, тротил, нитроглецирин, и имеющие в своем составе изделия, в частности, боевые припасы, пиротехнические изделия, взрывчатые устройства и т.п. Взрывоопасный же цех представляет собой участок местности, оснащенный производственным оборудованием, на котором осуществляются работы, связанные с производством или использованием взрывоопасных веществ и изделий, в состав которых входят данные вещества22. В литературе к взрывоопасным объектам (и цехам) предлагается также относить не только те, где производятся, хранятся, используются взрывчатые вещества как таковые, но и иные опасные вещества, способные вызвать взрыв самостоятельно либо во взаимодействии с другими веществами (например, объекты по хранению и переработке зерна, сосуды, работающие под давлением, котлы, трубопроводы), либо используются технологии высокого давления. Под предметом преступления в данном случае понимаются: в узком смысле — взрывчатые вещества, в широком — взрывчатые и все иные опасные вещества23. По мнению Л.Л. Кругликова, под взрывоопасными объектами понимаются производственные предприятия, организации, цеха или технологические установки, где используются или производятся взрывчатые вещества, выделяются взрывчатые газовые смеси либо ведутся работы при наличии взрывоопасной среды24. Схожего мнения придерживается и Р.В. Закомалдин. К взрывоопасным производственным объектам он относит объекты, на которых произво-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ дятся, используются, перерабатываются, хранятся, транспортируются, уничтожаются взрывчатые вещества, а также используется оборудование, работающее под избыточным давлением или температурой нагрева, ведутся взрывоопасные работы или используются взрывоопасные технологии. Таковыми могут быть помещения, здания, сооружения, хранилища, наружные установки. К взрывоопасным цехам относятся обособленные помещения, в которых выполняются отдельные взрывоопасные производственные процессы25. Антипов В.И. к взрывоопасным предприятиям относил промышленные, сельскохозяйствен­ные, транспортные и иные предприятия, а также их очереди и пусковые комплексы, признанные в установленном порядке опасными вследствие возможности при опреде­ленных условиях взрыва обращающихся на них газов, паров, пыли, волокон или других веществ. Взрывоопасными же цехами он считал основные (цехи, участки, отделения и т.п.) и вспомогательные (склады, лаборатории и т.п.) подразделения, а также наружные установки и другие обособленные части промышленных, сельскохозяйствен­ных и иных предприятий, признанные в установленном порядке опасными ввиду воз­можности взрыва обращающихся на них газов, паров, пыли, волокон или других ве­ществ26. Лановенко И.П. отмечает, что взрывоопасными считаются такие предприятия и цеха, где по технологическим условиям и при наличии взрывоопасных материалов существует реальная опасность особо тяжких последствий от нарушений правил техники безопасности и производственной дисциплины. Взрывоопасность производства должна подтверждаться соответствующим Положением, которое определяет режим работы предприятия или цеха27. Однако все указанные определения являются доктринальными и основаны на казуистичном перечислении признаков взрывоопасного объекта или цеха. В нормативных правовых актах термин «взрывоопасный объект» не используется. Данный термин, по сути, является анахронизмом и представляет собой не совсем удачную попытку законодателя ввести обобщающий термин к используемым в статье 216 УК РСФСР понятиям «взрывоопасное предприятие» и «взрывоопасный цех», которые также

№ 5 / 2016

определялись через казуистичное перечисление их признаков28. Более того, при использовании данных терминов нарушены и законы логики. Цех представляет собой основное производственное подразделение промышленного предприятия. В связи с этим взрывоопасный цех является по сути частным случаем взрывоопасного объекта. В связи с этим в уголовно-правовой литературе ставился вопрос о возможности выработки общего определения для признания объекта взрывоопасным и критериях, которые могут быть положены в его основу. В частности, И.Ф. Крылов вопрос о наличии взрывоопасности предлагал решать исходя из конкретных условий предприятия или цеха29. Сахаров А.Б., наоборот, рекомендовал для этого обращаться к соответствующему положению, определяющему режим работы конкретного предприятия30. При этом, как отмечается в литературе, остается неясным, кто должен решать вопрос о взрывоопасности производства, какие конкретные условия должны учитываться и какими конкретно положениями следует руководствоваться31. Полагаем, что при отнесении конкретного объекта или цеха к числу взрывоопасных необходимо учитывать технические критерии взрывоопасности производства. Так, согласно пункту 1 статьи 2 Федерального закона от 21 июля 1997 г. № 116-ФЗ «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» опасными производственными объектами являются предприятия или их цехи, участки, площадки, а также иные производственные объекты, указанные в Приложении 1 к данному Федеральному закону. Опасные производственные объекты подлежат регистрации в государственном реестре. К категории опасных производственных объектов относятся в том числе объекты, на которых получаются, используются, перерабатываются, образуются, хранятся, транспортируются, уничтожаются опасные вещества следующих видов: воспламеняющиеся вещества; окисляющие вещества; горючие вещества; взрывчатые вещества; токсичные веществ; вещества, представляющие опасность для окружающей среды.

Вестник экономической безопасности

205

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Образовывать явление взрыва способны первые из четырех указанных выше веществ. Для отнесения объекта к числу взрывоопасных необходимо учитывать категорию веществ, которые используются на данном объекте, на предмет их отнесения к числу взрывоопасных. Кроме того, в законодательстве Российской Федерации помимо критерия взрывоопасности веществ, используемых на объекте, взрывоопасными признаются и отдельные сферы производственной деятельности человека в зависимости от взрывоопасности технологического процесса. Так, постановлением Правительства Российской Федерации от 21 марта 1994 г. № 223 «О сертификации безопасности промышленных и опытно-экспериментальных объектов предприятий и организаций оборонных отраслей промышленности, использующих экологически вредные и взрывоопасные технологии» утвержден перечень взрывоопасных технологий, которые используются на промышленных и опытно-экспериментальных объектах предприятий и организаций оборонных отраслей промышленности. Однако технологический процесс не всегда связан с производством взрывчатого вещества или его использованием в промышленном производстве. Взрывоопасные вещества могут просто храниться. Так, в ходе проведения огневых работ по замене клапанов на узле стандартизации емкости Т-7 склада формалина корпуса 1609 произошел взрыв емкости товарного формалина позиции Т-7, в результате которого слесарь М.Л. погиб, Л.А., К.Д., Д.В., Б.Д., Б.В. причинен легкий вред здоровью, а Т.А. и С.А. тяжкий вред здоровью. Кроме того, ОАО «М» разрушением емкости Т-7 и повреждением оборудования причинен ущерб в крупном размере. Суд обоснованно пришел к выводу, что работы на трубопроводе следовало расценить как газоопасные в соответствии с пунктом 1.4 инструкции 03-9 «По организации безопасного проведения газоопасных работ», поскольку емкость Т-7 на момент проведения работ была пуста, а согласно декларации промышленной безопасности проведение огневых работ при отсутствии продукта в емкостях является наиболее опасным для производства формалина, так как в емкости образуется скопление взрывоопасных газов. Кроме того, емкость Т-7 непосредственно соединяется с

206

трубопроводом, на котором планировалось проводить ремонтные работы. Поскольку заглушка между местом проведения работ и емкостью не была установлена, каких-либо распоряжений по ее установке в соответствии с инструкциями начальником цеха не было дано и не разработано с ответственным за проведение подготовительных работ лицом, работы на трубопроводе следовало расценить как газоопасные32. Использование взрывоопасных веществ может и не являться основным направлением деятельности предприятия. Так, к уголовной ответственности по части 1 статьи 217 УК был привлечен П., являющийся директором ООО, одним из видов деятельности которого является перевозка пассажиров автотранспортом. 14 ноября 2012 года на территории машинного двора произошло возгорание металлической емкости, в которой хранился сжиженный газ. На тушение пожара на автомашине прибыли сотрудники пожарной части (ПЧ-44) Новоусманского района Воронежской области. В процессе тушения газ, находящийся в емкости, взорвался и огонь перекинулся на пожарную автомашину, в результате чего произошло ее возгорание. На территории, занимаемой вышеуказанными Обществом, находилась автомобильная газозаправочная станция сжиженного углеводородного газа, не зарегистрированная в установленном законом порядке в органах Ростехнадзора, в которой при перекачке газа произошла разгерметизация газового шланга с последующим воспламенением газовоздушной смеси, а затем и взрыв стационарной емкости с сжиженным углеводородным газом33. Указанный пример также показывает, что взрывоопасность является объективной категорией. В связи с этим не вполне обоснованным применительно ко всем случаем, встречающимся на практике, является утверждение А.А. Евдокимова о том, что взрывоопасность есть наличие опасности взрыва на предприятии или в цехе, факт которого фиксируется в установленном порядке компетентными органами и их должностными лицами34. Данное утверждение является правильным, так как согласно пункту 12 части 1 статьи 12 Федерального закона от 4 мая 2011 г. № 99-ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности» эксплуатация взрывопожароопасных и химически опас-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ных производственных объектов I, II и III классов опасности подлежит лицензированию. Однако как быть в случае, при котором факт наличия взрывоопасного устройства, используемого в производстве, не согласован с органами, контролирующими безопасность производства? Полагаем, что подобные случаи не должны исключать квалификацию по статье 217 УК. В связи с этим отнесение предприятий или цехов к взрывоопасным зависит от особенностей осуществляемых в них технологических процессов и наличия взрывоопасных материалов. Данные критерии должны быть взаимосвязаны. В тех случаях, когда правила безопасности нарушены посторонними лицами, не знакомыми с технологическими правилами, ответственность по статье 217 УК исключается. Указанное вытекает из тезиса о том, что вопрос о наличии или отсутствии взрывоопасности «решается на основе конкретных условий данного пред­приятия или отдельного цеха»35. Так, в ходе кражи оборудования из цветного металла в цехе, где ранее перерабатывалось взрывчатое вещество пироксилин, воры пренебрегли указаниями на табличках в цеху о недопустимости курения. В результате произошел взрыв смеси из газов и пироксилиновой пыли, скопившейся в закрытом помещении. В результате погибли три человека. К., закуривший сигарету, был привлечен к ответственности по статье 109 УК за неосторожное причинение смерти по неосторожности36. В то же время принадлежность предприятия (цеха) к числу взрывоопасных для целей статьи 217 УК определяется не характером наступивших последствий, а категорией и классом производства по взрыво- и пожароопасности, установленными техническими регламентами. Взрывоопасное производство следует отличать от взрывоопасных работ. Взрывоопасные работы совершаются вне границ взрывоопасного объекта или цеха. Отсутствие признаков взрывоопасности самого производства исключает квалификацию преступления по статье 217 УК, в том числе и тогда, когда несчастный случай стал следствием взрывоопасной работы. В частности, Н.Д. Дурманов подчеркивал, что «по статье 216 УК РСФСР (статье 217 УК РФ) наказываются нарушения, имевшие место на предприя-

№ 5 / 2016

тиях или в цехах, где сам характер производства таков, что при несоблюдении установленных правил возможны взрыв или пожар… Поэтому по одному делу Верховный Суд СССР признал, что преступление работника театра, нарушившего противопожарные правила, в результате чего сгорел театр, не может быть квалифицировано по рассматриваемой статье, так как театр не является взрывоопасным предприятием. Если же по характеру производства, например, при устройстве железнодорожного пути, производятся взрывные работы, это не означает, что само предприятие является взрывоопасным»37. Специальные нормы и правила включают в число взрывоопасных лишь те предприятия и цеха, в которых имеется опасность только химического, а не иного взрыва38. В связи с этим возможность взрывного выделения электрической, кинетической, тепловой, ядерной энергии, а также энергии упругого сжатия не явля­ется признаком взрывоопасного предприятия или цеха. В частности, тепловые взрывы и взрывное выделение энергии упругого сжатия происходят на производствах с использованием сосудов, работающих под давлением, — паровых котлов, водонагревателей, баллонов со сжатыми газами. Оценка данных деяний иногда вызывает затруднения — квалифицируются ли данные деяния по статье 143 или 217 УК? На колебания в судебной практике по делам о нарушении правил безопасности в паросиловых цехах, отопительных котельных и т.п. справедливо указывал А.Б. Сахаров.  По его мнению, указанные колебания объясняются недостаточной разработкой вопроса о том, какие виды производств следует считать взрывоопасными39. Более того, некоторые авторы40 высказали идею о том, что взрывоопасность предприятий и цехов может определяться по признаку наличия на них сосудов, аппаратов и трубопроводов, работающих под давлением. На основании технических норм паросиловые цехи, отопительные котельные и т.п. не относятся к взрывоопасным производствам. Сосуды большого давления являются устройствами, а не взрывоопасными веществами. Разрыв сосудов обусловлен не взрывной реакцией, а кинетическим давлением газа. В литературе отмечается, что сосуды большого давления являются устройствами, опасность кото-

Вестник экономической безопасности

207

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ рых для окружающих строго локализована определенными границами в пространстве, и поэтому легко может быть ограничена по объему. Например, если взрыв горючих газов может произойти в любом месте предприятия (цеха), то взрыв баллона со сжатым газом или парового котла возможен лишь там, где он расположен. Тяжесть последствий взрывов сосудов высокого давления может быть снижена путем установки таких сосудов вдали от скоплений людей и сосредоточения материальных ценностей41. При взрывах сосудов давления страдают, как правило, только лица, обслуживающие соответствующие установки. Поэтому общественная безопасность не выступает в качестве объекта данного преступления. Нарушение пра­вил техники безопасности при использовании сосудов давления не создает угрозы общественной безопасности и должно квалифицироваться по статье 143 УК либо по статьям о должностных преступлениях или преступлениях против личности42. Анализу проблем квалификации получили и случаи взрыва ядерных котлов. Их, в отличие от взрывов паровых котлов и других сосудов, работающих под давлением, нельзя локализовать. Однако технологические процессы с использованием ядерных реакторов рассчитываются таким образом, чтобы свести к абсолютному минимум возможность аварии с ядерным взрывом. Технические правила и регламенты с учетом этого не относят производства с ядерными реакторами к числу взрывоопасных. Кроме того, опасность ядерной аварии заключается не в угрозе ядерного взрыва как такового, а в действии поражающих факторов ядерного взрыва, в первую очередь радиоактивного излучения и радиационного облучения людей и участков местности. Соответственно и взрыв ядерного реактора не может быть квалифицирован по статье 217 УК, а место его нахождения не может быть признано в качестве места нахождения взрывоопасного объекта43. Нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики с учетом этих соображений и было выделено законодателем в самостоятельный состав (статья 215 УК). В судебной практике в качестве места совершения преступления по статье 217 УК признаются и водные суда, нагруженные различными взрывоопасными веществами (нефть, мазут), а также воен-

208

ные объекты, на которых хранятся взрывчатые вещества (снаряды и боеприпасы)44. В практике могут иметь место случаи, когда взрыв имел место при проведении горных работ. В данном случае не утратило своей актуальности разъяснение, данное в пункте 12 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 5 декабря 1986 г. № 16 «О практике применения судами уголовного законодательства, направленного на охрану безопасных условий труда и безопасности горных, строительных и иных работ», согласно которому при рассмотрении дел о преступлениях, связанных со взрывами или опасностью взрывов на шахтах и других объектах горных работ, а также на стройках, суды должны учитывать, что в тех случаях, когда виновным нарушены правила (инструкции), предусматривающие меры безопасности от взрывов и сопутствующих им пожаров, отравлений и иных тяжких последствий, содеянное должно квалифицироваться по ст. 215 УК РСФСР (ст. 217 УК РФ) и соответствующим статьям УК других союзных республик, а не как нарушение правил безопасности горных или строительных работ, если иное не предусмотрено законодательствам союзной республики. Нарушение правил безопасности при обращении со взрывчатыми вещества на объектах, не относящихся к взрывоопасным, состава комментируемого преступления не образует. Содеянное при наличии соответствующих признаков может быть квалифицировано по статьям 216, 219, 238 УК или как преступления против личности или собственности. Определенную сложность вызывает квалификация пожара на взрывоопасных объектах. Верховный Суд Российской Федерации в пункте 4 Постановления Пленума от 5 июня 2002 г. № «О судебной практике по делам о нарушении правил пожарной безопасности, уничтожении или повреждении имущества путем поджога либо в результате неосторожного обращения с огнем» разъяснил, что если причиной возникновения пожара явилось нарушение правил безопасности на объектах атомной энергетики, на взрывоопасных объектах, при ведении горных, строительных или иных работ либо нарушение правил учета, хранения, перевозки и использования взрывчатых, легковоспламеняющихся веществ, пиротехнических изделий и т.п., содеян-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ное охватывается специальными составами преступлений (статьями 215, 216, 217, 218 УК РФ и др.) и дополнительной квалификации по статье 219 УК РФ не требует. Ответственность за нарушение требований пожарной безопасности (статья 219 УК) наступает и в случае причинения тяжкого вреда здоровью человека. Между тем статьей 217 УК такого последствия не предусмотрено. С учетом данного Верховным Судом Российской Федерации разъяснения причинение тяжкого вреда здоровью человека исключает возможность квалификации деяния по совокупности по статьям 217 и 219 УК. В связи с этим отдельными авторами предлагается рассмотреть возможность квалификации подобных деяний по совокупности статьей 118 и 217 УК45. Евдокимов А.В., анализируя статью 217 УК, приходит к выводу о нецелесообразности привязки понятия «взрывоопасный объект» применительно к какому-либо конкретному производственному подразделению. Взрывобезопасность подвергается угрозам не только в пределах границ перечисленных выше производственных объектов. Решение данной задачи видится им в изменении формулировки «взрывоопасный объект» на «объект, на котором производятся взрывоопасные работы»46. Антипов В.И. ранее также считал целесообразным учесть особенности данных понятий в самом уголовном законе и определить состав преступления, предусмотренного частью 1 статьи 216 УК РСФСР (статья 217 УК РФ), как «нарушение производственно-технической дисциплины или правил, обеспечивающих безопасность взрывоопасного производства». Предлагаемая редакция, по его мнению, во-первых, более точно соответствует правилам безопасности, на которые делается ссылка в этой бланкетной норме, во-вторых, закрепляет сложившуюся судебную практику по делам данной категории47. Замечание, безусловно верное, и более точно описывает суть совершаемого деяния. Действительно, ущерб отношениям взрывобезопасности производства может быть нанесен и деяниями, совершенными вне пределов взрывоо-

№ 5 / 2016

пасных предприятий (при проектировании взрывоопасных производств, при изготовлении и ремонте взрывоопасного оборудования и в некоторых других случаях). Кроме того, это может объяснить, почему к взрывоопасным объектам и цехам относят шахты, опасные в связи с угрозой взрыва угольной пыли48, нефтеперерабатывающие предприятия, предприятия по изготовлению химических препаратов. В то же время оно касается совершенствования только одной статьи — статьи 217 УК РФ. Между тем принятие Федерального закона «О промышленной безопасности опасных производственных объектов» совершенно по иному определило круг общественных отношений, охраняемых уголовным законом. Помимо взрывоопасных объектов и цехов существуют и иные опасные производственные объекты. При этом их градация построена не по принципу взрывоопасности, а в зависимости от уровня потенциальной опасности аварий на них для жизненно важных интересов личности и общества. Выделяется четыре класса опасности. В связи с этим, по нашему мнению, в диспозиции стати 217 УК следует отказаться от термина «взрывоопасные объекты» и «взрывоопасные цеха» и заменить его обобщающим термином «опасные производственные объекты». Указанное позволит обеспечить единообразие при привлечении к уголовной ответственности за аналогичные деяния, не допуская их «раздробления» в зависимости от может быть и правильных, но второстепенных признаков, а также обеспечит реализацию принципа справедливости. Достижение данного принципа будет в таком случае осуществлено как на стадии законотворчества (путем кодификации уголовно-правовых норм), так и на стадии правоприменения (путем назначения соотносительного размера наказания за идентичные по своей сущности деяния). По такому пути пошел белорусский законодатель, установивший в статье 302 УК Республики Беларусь 1999 года ответственность за нарушение правил производственно-технической дисциплины, правил безопасности на взрывоопасных предприятиях или во взрывоопасных цехах либо правил безопасности взрывоопасных работ49.

Вестник экономической безопасности

209

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Напротив, в УК Азербайджанской республики 1999 года (статья 223), УК Республики Армения 2003 года (статья 231) и УК Республики Молдова 2002 года (статья 301) не восприняли данную идею и установили уголовную ответственность за нарушение правил безопасности на взрывоопасных объектах и (или) взрывоопасных цехах. В статье 257 УК Республики Узбекистан 1994 года законодатель пошел дальше и предусмотрел ответственность за нарушение правил охраны труда, под которыми понимается нарушение правил по технике безопасности, промышленной санитарии или иных правил охраны труда лицом, ответственным за их соблюдение, повлекшее средней тяжести или тяжкое телесное повреждение. Однако при этом в статье 258 сохранена уголовная ответственность за нарушение правил безопасности горных, строительных или взрывоопасных работ. 1   Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности / Под ред. С.М. Иншакова. М., 2013. С. 367. 2   Акоев К.Л. Место совершения преступления и его уголовноправовое значение: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М. 1989. С. 8. 3   Малинин В.Б., Парфенов А.В. Объективная сторона преступления. СПб., 2004. С. 182—183. 4   Уголовное право России. Общая часть / Под ред. В.В. Лукьянова, В.С. Прохорова, В.Ф. Щепелькова. СПб., 2013. С. 173. 5   Уголовное право России. Общая часть / Под ред. А.И. Чучаева, Н.А. Нырковой. Ростов н/Д. 2009. С. 173. 6   Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая: Сравнительно-правовое исследование / Под ред. В.С. Комиссарова, А.И. Коробеева, Хе Бинсуна. СПб., 2009. С. 107—108. 7   Общая часть уголовного права: состояние законодательства и научной мысли / Под ред. Н.А. Лопашенко. СПб., 2011. С. 324. 8   Пудовочкин Ю.Е. Учение о составе преступления. М., 2009. С. 116—117. 9   Российское уголовное право. Общая часть / Под ред. В.С. Комиссарова. СПб., 2005. С. 174. 10   Полный курс уголовного права / Под ред. А.И. Коробеева. Т. I. Преступление и наказание. СПб., 2008. С. 367. 11   Осокин Р.Б. Уголовное право в схемах (общая часть): учебное пособие / под ред. Н.Г. Кадникова и В.И. Динеки. М., 2006. С. 27; Уголовное право России. Т. 1. Общая часть / Под ред. А.Н. Игнатова, Ю.А. Красикова. М., 2008. С. 178. 12   Уголовное право Российской Федерации. Общая часть / Под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай. М., 2005. С. 107. 13   Уголовное право Российской Федерации /Под общ. ред. И.А. Бобракова, А.А. Телегина. Брянск. 2008. С. 74. 14   Лановенко И.П., Чангули Г.И. Уголовно-правовая охрана трудовых прав граждан. Киев, 1989. С. 205. 15   Тяжкова И.М. Неосторожные преступления с использованием источников повышенной опасности. СПб., 2002. С. 244—245. 16   Совершенствование мер борьбы с преступностью в условиях научно-технической революции / Отв. ред. В.Н. Кудрявцев. М., 1980. С. 229. 17   Полный курс уголовного права. Т IV. Преступления против общественной безопасности. С. 187.

210

  Уголовное право России. Особенная часть / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. М., 2005. С. 323. 19   Закомалдин Р.В. Преступные нарушения специальных правил и требований безопасности. Тольятти, 2013. С. 54. 20   Елисеев С.А., Прозументов Л.М., Шеслер А.В. Уголовноправовая характеристика нарушения правил безопасности на взрывоопасных объектах // Вестник Томского государственного университета. 2015. № 1. С. 66. 21   Тяжкова И.М. Указ. соч. С. 245. 22   Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.А. Чекалин; под ред. В.Т. Томина, В.В. Сверчкова. М., 2007. С. 765. 23   Учебный Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А.Э. Жалинский. М. 2005. С. 652; Уголовное право Российской Федерации: учебник / под общ. ред. И.А. Бобракова, А.А. Телегина. Брянск, 2008. С. 469; Уголовное право России. Общая часть. Особенная часть: учебник / под общ. ред. Н.Г. Кадникова. М., 2013. С. 621. 24   Уголовное право России. Часть Особенная / Отв. ред. Л.Л. Кругликов. М., 2004. С. 323. 25   Энциклопедия уголовного права. Т. 21. Преступления против общественной безопасности и общественного порядка. СПб., 2013. С. 792. 26   Антипов В.И. Понятие «взрывоопасное предприятие» и «взрывоопасный цех» в технике и уголовном праве // Правоведение. 1984. № 2. С. 71. 27   Лановенко И.П., Чангули Г.И. Указ. соч. С. 205. 28   Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР / Под ред. Ю.Д. Северина. М., 1984. С. 450. 29   Крылов И.Ф. Советский закон на страже соблюдения техники безопасности. М., 1956. С. 32. 30   Сахаров А.Б. Уголовно-правовая охрана безопасности условий труда в СССР. М., 1958. С. 177. 31   Антипов В.И. Указ. соч. С. 68. 32   Определение Пермского краевого суда от 20 августа 2009 г. по делу № 22-5135 // Документ опубликован не был. 33   Апелляционное определение Воронежского областного суда от 10 июня 2014 г. № 33-3094 // Документ опубликован не был. Доступ из СПС «Консультант Плюс». 34   Евдокимов А.А. Нарушение специальных правил безопасности в уголовном праве России. М., 2012. С. 107. 35   Крылов И.Ф. Указ. соч. С. 32. 36   Тяжкова И.М. Указ. соч. С. 248. 37   Дурманов Н.Д. Уголовная ответственность за преступления против общественной безопасности, общественного порядка и здоровья населения. М., 1962. С. 46. 38   Антипов В.И. Указ. соч. С. 69. 39   Сахаров А.Б. Указ. соч. С. 177. 40   Бороданков А.П., Глистин В.К. Охрана безопасности труда. Л,. 1975. С. 152. 41   Евдокимов А.А. Нарушение специальных правил безопасности в уголовном праве России. М., 2012. С. 104; Антипов В.И. Указ. соч. С. 70. 42   Антипов В.И. Указ. соч. С. 71. 43   Медведев Е.В. Понятие взрывоопасного объекта // Право и безопасность. 2011. № 2. С. 87; Антипов В.И. Указ. соч. С. 71. 44   Медведев Е.В. Указ. соч. С. 88. 45   Фазылов Р.Р. Некоторые проблемы постановлений Пленумов Верховного Суда РФ и Верховного Суда СССР о судебной практике по делам, связанным с нарушениями специальных правил // Актуальные проблемы экономики и права. 2008. № 2. С. 150. 46   Евдокимов А.А. Указ. соч. С. 107—108. 47   Антипов В.И. Указ. соч. С. 71. 48   По подсчетам И.П. Лановенко, на территории Украины около 90% всех дел, возбуждаемых по статье 220 УК РСФСР (статья 217 УК РФ), относятся к происшествиям в шахтах. 49   Уголовный кодекс Республики Беларусь. СПб., 2001. С. 344. 18

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

ВЛИЯНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОРГАНОВ НА ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ САМВЕЛ СУРЕНОВИЧ МАИЛЯН, Заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессеор

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматриваются вопросы как государственного управления, так и правоохранительных органов. Дает критерий классификации угроз, которые влияют на формирования системы правоохранительных органов. Также рассматривается взаимозависимость правоохранительных органов от государственного управления и наоборот. Ключевые слова: правоохранительные органы, государственное управление, угроза, безопасность. Abstract. In article are considered questions of governance and law enforcement. A classification of threats that affect the formation of the system of law enforcement. Also consider the interdependence of law enforcement and public management and Vice versa. Keywords: law enforcement, management, risk, security.

Для раскрытия этого вопроса, считаю необходимым дать определение дефинициям «государственное управление» и «правоохранительные органы», так как в зависимости от вложенной сути в эти определения, зависит сама по себе роль одного института в системе другого института. Итак, как мы знаем, государственное управление имеет два значение. В науке принято это разделять как узкое понятие и широкое понятие. Под узким понятием понимается государственное управление как функция исполнительной власти, а в широком понимание, как функция всей структуры государственных органов, как исполнительных, так и законодательных, и судебных органов. Одним из основных функций государства — это обеспечение безопасности на всей территории государства, а в некоторых случаях и за ее пределами1. Данная безопасность осуществляется через органы законодательной, исполнительной и судебной ветвей власти. Следует указать, что в законодательстве нет понятия правоохранительного органа, нет и перечня тех органов, которые относятся к правоохранительным. Однако, термин «правоохранительные

№ 5 / 2016

органы» можно встретить в ряде нормативноправоохранительных органов, таких как УК РФ (ст. 317 «Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа» ст. 320 «Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирующего органа»), Федеральный закон от 17 января 1992 г. № 2202-1 (в действующей редакции) «О прокуратуре Российской Федерации» (ст. 8 Координация деятельности по борьбе с преступностью»), Федеральный закон от 2 апреля 2014 г. № 44-ФЗ «Об участии граждан в охране общественного порядка» (ст. 8 «Содействие органам внутренних дел (полиции) и иным правоохранительным органам»), Указ Президента РФ от 18 апреля 1996 г. № 567 (в действующей редакции) «О координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью»; приказ Генерального прокурора РФ от 29 августа 2014 г. № 454 «Об организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о противодействии коррупции»; указание Генерального прокурора РФ от 9 июня 2014 г. № 307/36 «Об усилении прокурорского надзора за исполнением законов при предупреждении, выявлении, раскрытии и рассле-

Вестник экономической безопасности

211

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ довании преступлений в сфере лесопользования и т.д. В связи с этим в юридической литературе выработан ряд признаков, которым должен соответствовать государственный орган для того, чтобы его можно было считать правоохранительным. 1. Правоохранительный орган уполномочивается законом для осуществления правоохранительной деятельности. Как правило, это закон, специально посвященный задачам организации и деятельности этого органа. 2. Правоохранительный орган осуществляет свою деятельность не в произвольной форме, а с соблюдением установленных законом правил и процедур. Нарушение этих правил сотрудниками правоохранительных органов влечет дисциплинарную, административную, материальную или уголовную ответственность. 3. Правоохранительные органы в процессе своей деятельности имеют право применять меры государственного принуждения к лицам, допустившим правонарушение. Эти меры различаются в зависимости от компетенции органа и тяжести совершенного правонарушения. 4. Законные и обоснованные решения, принятые правоохранительными органами, подлежат обязательному исполнению должностными лицами и гражданами. Неисполнение этих решений образует самостоятельное правонарушение, влекущее дополнительную ответственность. Как и с термином государственное управление, термин «правоохранительные органы» имеет широкий и узкий смысл. В узком смысле в систему правоохранительных органов входит Следственный комитет РФ, ФСБ РФ, МВД РФ, ФТС РФ, прокуратура Российской Федерации. Такой список органов государственной власти принято относить к правоохранительным органам, так как они непосредственно осуществляют правоохранительную деятельность. Но считаю необходимым и правильным в рамках рассматриваемого вопроса рассматривать термин «правоохранительные органы» в широком смысле. А в этом смысле к ним следует относить суды, органы прокуратуры, органы дознания и предварительного следствия, органы юстиции, но-

212

тариат, адвокатуру2, органы частной детективной и охранной деятельности. Итак, как было сказано выше, одной из функций государства — это обеспечение безопасности. Соответственно необходимо разобраться, что понимается под системой безопасности. Деятельность субъектов по обеспечению безопасности неоднородна, в ней выделяется ряд основных направлений (функций): • выявление и прогнозирование внутренних и внешних угроз жизненно важным интересам объектов безопасности, осуществление комплекса оперативных и долговременных мер по их предупреждению и нейтрализации; • создание и поддержание в готовности сил и средств обеспечения безопасности; • управление силами и средствами обеспечения безопасности в повседневных условиях и при чрезвычайных ситуациях; • осуществление системы мер по восстановлению нормального функционирования объектов безопасности в регионах, пострадавших в результате возникновения чрезвычайных ситуаций; • участие в мероприятиях по обеспечению безопасности за пределами Российской Федерации в соответствии с международными договорами и соглашениями, заключенными и признанными Российской Федерацией3. В соответствии с вышеизложенным, важное значение имеет определение не только самих внешних и внутренних угроз, но и определение этих угроз, исходя из временных параметров. Такие угрозы можно делить на длительные и краткосрочные. Почему важно определять не только угрозы с точки зрения внешних и внутренних, но длительных и краткосрочных, потому что от этого зависет необходимость формирование правоохранительной системы. Итак, те угрозы, которые исходят от иностранного государства или иностранных граждан, такие угрозы принято классифицировать как внешние, а те грозы, которые из со стороны самого государства или его граждан, то такие угрозы нужно классифицировать как внутренние. Несомненно, что деление гроз на такие виды имеет практическое значение, хотя в последнее

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ время, сложно однозначно отнести к одной из этих двух видов, скорее всего эти угрозы будут носить трансграничный характер. Также важно, разделять угрозы на реальные и потенциальные. Потенциальная угроза — это совокупность предпосылок возможности нанесения вреда, в то время как реальная угроза — это совокупность факторов, когда для причинения вреда не хватает всего одной или нескольких условий. Почему важно разделять угрозы по вышеописанным критериям. Во-первых это позволяет прогнозировать и предупреждать возможность нанесение вреда на различных стадиях формирования угрозы. Во-вторых, при появлении реальной угрозы перед системой обеспечения национальной безопасности возникает задача создания таких условий, которые позволили бы снизить остроту угрозы и перевести ее в потенциальную. В-третьих, в зависимости от нескольких критериев угрозы, таких как, внутренняя или внешняя, временная или посто-

янная, реальная или потенциальная, формируется правоохранительная система государства. Таким образом, можно констатировать, что роль правоохранительных органов в системе государственного управления сложно переоценить. Вопервых, исходя из направления государственного управления формируется система правоохранительных органов. Во-вторых, сама правоохранительная система призвана обеспечивать систему государственного управления, которая должна соответствовать нормативно-правовым актам. В-третьих, одной из важнейших функций правоохранительных органов — это обеспечение безопасности государства, как от внешних угроз, так и от внутренних.   Например, если речь идет о гражданах страны, которые находятся за ее пределами. 2   Более подробно см.: Миронов А.Л. Реализация конституционного права человека и гражданина на получение квалифицированной юридической помощи при осуществлении правосудия. Дис. … канд. юрид. наук. М., 2009. 3   Актуальные проблемы конституционного права России / под редакцией Б.С. Эбзеева. М., 2016, С. 447. 1

УДК 340 ББК 67.0

СВОБОДА ПРАВА И СОБСТВЕННОСТЬ (РОССИЙСКИЙ КОНТЕКСТ) НАТАЛЬЯ ФЕДОРОВНА МЕДУШЕВСКАЯ, профессор кафедры философии Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, доцент Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве Рецензент: доктор философских наук, профессор Д.И. Грядовой

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматривается динамика отношения к собственности в России, показыватся, что она играла и продолжает играть функциональную роль, в русской правовой культуре понятие собственности не сформировалось, в стране существует не право свободы, а свобода, что воспроизводит произвол в хозяйственной жизни с коррупцией, воровством и мошенничеством. Ключевые слова: собственность, право, государство, правовая культура, свобода, служение, ценность. Abstract. The article deals with the dynamics of the relationship to property in Russia, shows that it has played and continues to play a functional role in Russian legal cultur, idea of property is not formed, in the country exists freedom of right, вut not right of freedom, it reproduces the arbitrariness in the economic life with corruption, theft and fraud. Key words: property, right, state. legal culture, freedom, service, value.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

213

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Для западного общества одним из важнейших принципов созидания системной целостности общественной жизни и общества становится собственность, которая понимается как основание независимости и достоинства личности. Более того, наличие частных собственников — один из признаков гражданского общества, дает возможность для осуществления контроля за деятельностью государства, поскольку экономически независимого, свободного человека трудно превратить в средство для осуществления политических целей, в объект манипулирования государственной властью. В Новое время в результате европейских революций социальные группы, завоевав свободу, получали и политические права, став полноправными субъектами политической жизни1. «Принцип «священного и неприкосновенного права собственности» генетически и систематически связан с принципом «священных и неприкосновенных прав человека», т.е. миросозерцанием индивидуалистического либерализма»2, который вступал в резкое противоречие и даже конфронтацию с традиционными российским ценностями и соборно-патриархальным укладом общественной жизни. В отличие от западной правовой культуры, которая признает самостоятельность и независимость частных собственников и экономическую свободу, отечественная правовая культура, ориентированная на православные ценности, не наполняет собственность самостоятельным аксиологическим содержанием. Одна из причин такого отношения к частной собственности кроется в татаро-монгольском иге, в связи с которым А.И. Герцен писал, что московские самодержцы переняли монгольские принципы управления. «То же монгольское право на землю» было усвоено Московским князем и распространено на всю Московскую Русь. Татарское иго было сломлено, внешний враг отброшен от границ государства. Москва перестала платить дань. Но осталась привычка к поборам…»3. Земля принадлежала хану, а, следовательно, была ничья или общая. Теоцентризм, свойственный российскому правосознанию, не видит в частной собственности носителя духовных ценностей. В эпоху средневековья Вассиан Патрикеев связывает освобождение человека с уничтожением подчинения церкви или государ-

214

ству. Видя идеал человеческого сосуществования в общине, он отрицательно относится к частной собственности, считая, что в социальной организации, основанной на общей собственности, как в общине, все люди равны и называются духовными братьями. Вассиан не только взывал к этой форме социальной организации, но и стремился активно содействовать воплощению данного идеала в жизнь, за что слыл «злым деятелем». Религиозность русского человека способствовала формированию в его правовом менталитете противостояния жизни по законам Духа существованию по законам материального благополучия. Нил Сорский в своем произведении «Устав» пишет, что бороться со злом следует через очищение своего сознания: «Истинная победа над сребролюбием и вообще вещелюбием состоит в том, чтобы не только не иметь, но и не желать никаких стяжаний»4. Для Л.Н. Толстого вся неправда социальной жизни связана началами личной собственности, денежным хозяйством и городской культурой. В своем дневнике писатель писал: «Всемирно-историческая задача России состоит в том, чтобы внести в мир идею общественного устройства земельной собственности. Русский народ отрицает собственность, самую прочную — земельную. (…) Разрешить земельный вопрос упразднением земельной собственности и указать другим народам путь разумной, свободной и счастливой жизни — вне промышленного, фабричного, капиталистического насилия и рабства — вот историческое призвание русского народа…»5. Соединение крепостной зависимости и личного рабства не привело россиянина к пониманию смысла частной собственности и ее значения для общества и человека. Как пишет П.Б. Струве, «крестьяне оказались не имеющими собственности, не проникнутыми ни ее идеей, ни ее ощущениями, и за это и русское крестьянство, и вся Россия поплатилась множеством человеческих жертв и великим разорением страны»6. Поэтому нашим лозунгом должны стать два слова — «отечество и собственность». Придавая духовный смысл понятию «собственность» философ замечает, что русский крестьянин имел землю, но не обладал правом собственности на нее, не видел ее глубокого духовного содержа-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ния: «Нужно создавать собственность, создавать ее как прочное настроение и устремление народных масс»7. Для России характерна относительная, или функциональная собственность: «частная собственность должна быть утверждена в своей свободе и неотъемлемости, чтобы обеспечить свободу и личную инициативу отдельных классов общественного организма, но она вместе с тем должна быть проникнута идеей служения, иметь не абсолютное, а функциональное значение»8. Поэтому государство позволяет себе вмешиваться в права собственника, может ограничить его свободу и даже лишить права собственности, если он своими действиями наносит вред общественному целому. Право частной собственности связано с гражданскими свободами, а государство путем правового регулирования призвано обеспечить благополучие граждан, создав систему охраны прав собственника. В связи с этим нельзя не упомянуть судебную реформу 1864 г., создавшую эффективную систему судов и судопроизводства, новое уголовное законодательство, которое могло обеспечить защиту собственности в суде. Для формирования российской правовой культуры этот факт имел огромное значение. Но в целом в России частная собственность рассматривалась не индивидуалистически, а с точки зрения imperium, т.е. государства. «Такая интерпретация собственности предполагает, прежде всего, обязанности, связанные с ее использованием, т.е. подчеркивает функциональное значение собственности»9. В государствах с авторитарными способами управления, при тиранических режимах практически не могло быть и не было действительно свободных частных собственников. На отсутствие понимания в собственности духовной компоненты обращает внимание и Н.А. Бердяев: «Собственность, по природе своей, есть начало духовное, а не материальное. Она предполагает не только потребление материальных благ, но и более устойчивую и преемственную духовную жизнь личности в семье и роде. Начало собственности связано с метафизической природой личности, с ее внутренним правом в семье и роде»10. Собственность связана с бессмертием человека, она преодолевает

№ 5 / 2016

время как любая форма хозяйственной деятельности с его правами над материальной природой, которые простираются и после смерти индивида. Поэтому не только факт наличия частной собственности в законодательстве определяет особенности правовой культуры того или иного социума. Важным является и то, какие ценностные основания лежат в ее основе. Так, ориентация на собственность как на источник наслаждения порождает стяжатальство, эгоизм, отсутствие общечеловеческих моральных принципов. Путь к духовной свободе личности есть не преодоление материального, вещного, а способ отыскания в частной собственности воплощения культурной ценности, поскольку собственность есть свободное самовыражение человека через собственный труд. В целом в русской правовой культуре понятие собственности не сформировалось и не имеет такой долгой истории, как в западной. Там право частной собственности связано с гражданскими правами, а в российском государстве свободным было лишь одно сословие — дворянство, и то только со времен Екатерины II. Во второй половине XIX в. российские законодатели многое сделали для оформления гражданского законодательства, основанного на принципах равенства и свободы, дальнейшую разработку и юридическое закрепление получило право частной собственности, хотя по-прежнему в сфере правотворчества большое место занимали социоцентристские ориентации с элементами теоцентризма. Многие инициативы так и остались декларативными и в практическом отношении не были реализованы, поэтому к Октябрьской революции категория собственности еще не успела укрепиться в правосознании россиян как значимая духовная ценность. В дальнейшем предубеждение против частной собственности, сохранившееся в крестьянской общине, совпало с антисобственническими акциями советского государства. И когда оно ликвидировало сам институт частной собственности, объявив его антинародным и эксплуататорским, население восприняло это как должное и необходимое, как освобождение от старого прогнившего мира. Вместе с тем, «Право собственности — отмечает С.Л. Франк — … не есть право на свободное удовлетворение корысти, а право на свободную

Вестник экономической безопасности

215

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ и прочно-интимную связь человека с его делом и с необходимыми ему благами; а это последнее право, в свою очередь определено обязанностью свободного служения обществу и осуществления правды»11. Поэтому, защищая частную собственность и выступая против индивидуализма, философ отмечает, что в защите частной собственности главное — это «защита собственника как хозяина и труженика». В наше время происходит резкая дифференциация общества, увеличивается пропасть между богатыми и нищими, медленно формируется средний класс. Стремление личности выдвинуться расценивается большинством негативно, осуждается преобладание личных интересов над общественными. Конечно, появление слоя очень богатых людей подчас связано с незаконными формами приобретения собственности, воровством, коррупцией, присвоением общественного богатства. Но отсутствие в России уважения частной собственности, уравнительные формы общественной жизни сформировали в русском человеке желание отнять и поделить чужую собственность независимо от тех форм, какими она была добыта. В настоящее время в российском обществе в нынешнем поколении россиян начинают преобладать западнические настроения с их индивидуализмом и частными интересами, с ценностями денег, эффективности, первенства, агрессивности. Но граждане России так же далеки от западного образа жизни с его организованностью и дисциплиной, как и от Востока с его традиционализмом, ритуальностью, иерархичностью, церемониальностью, долгом. В России сохранилось противопоставление общественной и личной жизни, протекающей в сфере повседневно-бытовых отношений. Частная жизнь человека регулируется религиозными, нравственными, обычно-повседневными нормами, при этом как в прошлом, так и в настоящем постоянно ощущается стремление воздействовать на эту жизнь нормами государственного права, необоснованное вмешательство в личную жизнь индивида. Вместе с тем, правовое регулирование должно охватывать функциональный, внешний аспект частной жизни: защиту и ограничение доступа в частную жизнь, нарушения охраняемых прав и свобод, ограждая внутренние аспекты жиз-

216

ни граждан от общественного и государственного регулирования. Между россиянином и государством издавна существовало онтологическое единство. Российское государство и государственность воспринимались человеком как носитель и защитник идей общего блага, справедливости, солидарности (коммюнотарности — Н.А. Бердяев). Метафизическое и аксиологическое измерение государственности приходило в противоречие с реальностью его исторического воплощения. Россиянин воспринимал государство не в его существовании, а как некий идеал, трансцендентную модель. Несоответствие желаемого идеала и исторической явленности порождало между государством и человеком непреодолимый перманентный антагонизм, нередко инициирующий бунты, террор, восстания и революции. Эта лиминальность (пороговость), понимаемая как испытание пределом, чрезвычайно опасна для современной ситуации. В целом метафизическая устремленность и нацеленность на некую предельность составила одну из коренных черт русского национального характера, глубоко проникнув в природу личности, породив неизбывную склонность к социальному, в том числе и правовому экспериментированию. Функциональное отношение к собственности сопровождается в российском государстве инструментальным отношением к праву, в котором В.В. Бибихин видит «постоянное обновление законодательства, нестабильность юстиции, постоянные переделы собственности, неограниченную власть административной бюрократии на местах, далекую от законопослушности поведение населения, приноровившегося к такому порядку и ищущего в нем лазейки»12. В России сила всегда находилась на стороне власти, а право играло подчиненную роль, выполняя заказы государства и обеспечивая его своим принуждением. По мнению В.В. Бибихина, право, заимствованное из Византии, уже содержало в себе некую свободу, которая широко «развернулась» в нашей стране, поскольку власть в России оставалась авторитарной и более централизованной, нежели в Византии. Эта «свобода права» нашла свое воплощение и в отношении частной собственности, которая была у нас условна, могла быть отнята (экспроприирована) или подвергнута переделу, по-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ скольку, как метко заметил И.В. Киреевский, «общество слагалось не из частных собственностей, к которым приписывались лица, но из лиц, которым приписывалась собственность»13. Поскольку свобода есть элемент правовой культуры, то и собственность должна иметь аксиологическое содержание. Трудно не согласиться с Н.А. Бердяевым, что право владения и распоряжения собственностью есть проявление свободы духовой культуры человека, лишить человека этого права означает лишить собственность ее духовного начала, а без него она будет способствовать развитию корысти, склонности к наживе, следовательно, и безответственности, что, в конечном счете, приведет к разрушению личности. 1   Сигалов К.Е. Право, собственность, цивилизация // Право и образование. 2013. № 8. С. 55—63. 2   Франк С.Л. Собственность и социализм // К. Исупов, И. Савкин. Русская философия собственности (XVII—ХХ вв.). СПб.: СП «Ганза», 1993. С. 311.

  Кантор В.К. Между произволом и свободой. К вопросу о русской ментальности. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007. С. 42. 4   Исаев И.А., Золотухина Н.М. История правовых учений России: Хрестоматия. М.: Юристъ, 2003. С. 46. 5   Зеньковский В.В. Русские мыслители и Европа. М.: Республика, 2005. С. 95. 6   Струве П.Б. Отечество и собственность // К. Исупов, И. Савкин Русская философия собственности (XVII—ХХ вв.). СПб.: СП «Ганза», 1993. С. 267. 7   Там же. С. 268. 8   Франк С.Л. Собственность и социализм // К. Исупов, И. Савкин. Русская философия собственности (XVII—ХХ вв.). СПб.: СП «Ганза», 1993. С. 326. 9   Соколова Р.И., Спиридонова В.И. Государство в современном мире. М.: ИФРАН, 2003. С. 44. 10   Бердяев Н.А. Философия неравенства. Письма к недругам о социальной философии // Русское зарубежье. Из истории социальной и правовой мысли. Л.: Лениздат, 1991. С. 215. 11   Франк С.Л. Собственность и социализм // К. Исупов, И. Савкин. Русская философия собственности (XVII—ХХ вв.). СПб.: СП «Ганза», 1993. С. 328. 12   Философия права в России: из опыта ХХ века: монография / отв. ред. В.Г. Графский. М.: Норма: ИНФРА-М, 2016. С. 199. 13   Киреевский И.В. Духовные основы русской жизни. М.: Институт русской цивилизации, 2007. С. 208. 3

УДК 34 ББК 67

НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПРОФИЛАКТИКИ ДЕТСКОЙ БЕЗНАДЗОРНОСТИ И БЕСПРИЗОРНОСТИ ТАТЬЯНА ВИКТОРОВНА ОБЫДЕНОВА, доцент кафедры административного права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Предметом исследования являются проблемы правового и организационного характера связанные с административно-правовым регулированием профилактики детской безнадзорности. Объектом исследования являются детская беспризорность и безнадзорность. Автор подробно рассматривает также правовое регулирование детской безнадзорности и беспризорности и имеющихся форм организации профилактики в России и за рубежом. Особое внимание в исследовании уделяется разработке методов и методологии административно-правового регулирования профилактики детской безнадзорности и беспризорности, обращаясь к имеющемуся международному опыту устройства детей, которые остались без родительской опеки. Методологическую основу статьи составили современные достижения теории познания. В процессе исследования применялись общефилософский, теоретический, общефилософские методы (диалектика, системный метод, анализ, синтез, аналогия, дедукция, наблюдение, моделирование), традиционно правовые методы (формально-логиче-

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

217

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ский), а также методы, используемые в конкретно-социологических исследованиях (статистические, экспертные оценки и др.). Основной вывод, который сделан по итогам исследования, состоит в необходимости использования международного опыта устройства детей, оставшихся без родительской опеки. Автором статьи анализируются направления деятельности специализированных субъектов, осуществляющих деятельность по профилактике беспризорности и безнадзорности в России. Новизна статьи заключается в разработке предложений по развитию форм и методов административно-правового регулирования профилактической деятельности безнадзорности беспризорности и постепенном отказе государства от интернатных форм с ориентацией на создание и поддержку семейных форм. Ключевые слова: детская беспризорность, безнадзорность, дети-сироты, интернатные учреждения, усыновление, опека, попечительство, приемные семьи, детские дома, родительская опека. Abstract. The article is devoted to legal and organizational measures related to administrative and legal regulation of prevention of child neglect. The author analyzes legal regulation and the existing forms of organization of prevention of child neglect and homelessness. The main attention is paid to the development of methods and methodology of administrative-legal regulation of prevention of child neglect and homelessness, taking into account international experience of the device of children without parental care and a gradual refusal of the state from institutional forms with a focus on creating and maintaining a family. The methodological basis of article was made by modern achievements of the theory of knowledge. In the course of the research all-philosophical methods (dialectics, a systemic method, the analysis, synthesis, analogy, deduction, observation, modeling), traditionally legal methods (formal and logical), and also the methods used in concrete and sociological researches were applied allphilosophical, theoretical (statistical, expert estimates, etc.). Valid conclusion about need of use of the international experience of the device of the children who were left without parent guardianship. The author of article analyzes activities of the specialized subjects which are carrying out activities for prophylaxis of homelessness and neglect in Russia. Novelty of article consists in development of offers on development of forms and methods of administrative and legal adjustment of preventive activity of neglect of homelessness and gradual refusal of the state of residential forms with orientation to creation and support of family forms. Keywords: children’s homelessness, neglect, orphans, orphanages, adoption, custody, guardianship, foster families, children’s homes, parental custody.

Происходящие в нашей стране глобальные социально-экономические, политические преобразования, коснувшиеся всех областей общественной жизни сегодня, наряду с положительными изменениями, привели к увеличению негативных явлений в обществе. Изменение общественного устройства и экономический кризис обусловили рост детской беспризорности и безнадзорности. Следует заметить, что в последние десятилетие в России вдвое увеличилось количество детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки [5]. Понятие «дети-сироты» дано в федеральном законе от 21.12.1996 года № 159-ФЗ, где дети-сироты — это лица в возрасте до 18 лет, у которых

218

умерли оба или единственный родитель и которые остались без попечения родителя или обоих родителей в связи с лишением их родительских прав, ограничением их в родительских правах, признанием родителей безвестно отсутствующими, недееспособными (ограниченно дееспособными), объявлением их умершими, установлением судом факта утраты лицом попечения родителей, отбыванием родителями наказания в учреждениях, исполняющих наказание в виде лишения свободы, нахождением в местах содержания под стражей, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, уклонением от воспитания своих детей или от защиты их прав и интересов, отказом роди-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ телей взять своих детей из образовательных организаций, медицинских организаций, организаций, оказывающих социальные услуги, а также в случае, если единственный родитель или оба родителя неизвестны [4]. Подавляющее большинство таких детей, как, правило, определяются в интернатные учреждения. Кроме этого, существуют формы семейного устройства детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки. По их приоритетности перечень следующий — усыновление, опека (попечительство), приемные семьи, детские дома семейного типа. Надо признать, что воспитанники интернатных учреждений отличаются от детей, которые воспитываются в семьях, состоянием здоровья, развитием интеллекта и личности в целом, что подтверждено специальными психологическими исследованиями современных ученых. Конечно, ребенок в государственных учреждениях получает комплекс образовательных, медицинских, социальных услуг, но, к сожалению, наблюдаются значительные отклонения в процессе социализации воспитанника, которые проявляются в отсутствии навыков самостоятельной жизни, неумении самостоятельно строить отношения в семье и открытом коллективе. Социологические исследования показывают крайне неутешительную картину результатов воспитания детей в таких учреждениях. Только по выпускникам детских домов и интернатов статистика приводит следующие данные: 40% — зарегистрированные правонарушители; 30% — алкоголики и наркоманы; 10% — суициденты [6]. Но даже те, кто не входит в эти статистические показатели, как правило, с трудом могут, покинув стены сиротских учреждений, самостоятельно адаптироваться к жизни в обществе, найти в ней свое место, устроить быт, создать семью. Поэтому, традиционные подходы к организации жизни, воспитанию и обучению детей-сирот в существующих образовательно-воспитательных учреждениях сегодня не удовлетворяют изменившееся общество. Существующая в России система государственных социально-воспитательных институтов ориентирована на коллективные формы воспитания детей, и в современных условиях не может

№ 5 / 2016

обеспечить выпускникам необходимые навыки самостоятельной жизни, профессиональной ориентации, способности адаптироваться в новом, открытом социальной среде. У ребенка, который воспитывается вне семьи, наблюдается нарушение в развитии: отклонения физического и психического здоровья, деформация личности ребенка, развитие асоциальных установок, криминальные проявления. В этой связи возникает вопрос о необходимости разработки новых форм содержания и воспитания детей, находящихся в особо сложных и дискомфортных условиях. Прежде всего, это касается детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки. Роль семьи для ребенка чрезвычайно важна. Дети должны расти в семьях родных родителей, но, если это невозможно, альтернативой биологической семье может служить другая семья. Семейные формы устройства обеспечивают социальную защиту, защиту имущественных и жилищных прав ребенка, уход, воспитание, коррекцию и компенсацию развития, решения медицинских проблем, преодоление психологических травм, удовлетворения ежедневных потребностей ребенка, оставшегося без попечения родителей, ребенкасироты и ребенка, лишенного родительской опеки, формирования его личности в условиях семейного попечительства. Представляется, что введение семейных форм содержания детей-сирот основывается на гуманистических принципах педагогической науки, психологии и социологии и позволяет решать такую важную проблему, как социализация личности, лишенной семейного окружения и воспитания. Семейными формами опеки считаются законодательно определенные формы организации жизнеобеспечения детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки, которые предусматривают их содержания и воспитания в семье: усыновление, опека (попечительство), детские дома семейного типа, приемные семьи. Приоритетными направлениями государственной политики сегодня являются: становление альтернативных форм опеки, законодательные изменения, направленные на государственную поддержку семейных форм воспитания, новые возможности и риски, связанные с созданием и развитием института приемной семьи и детских домов семей-

Вестник экономической безопасности

219

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ ного типа. Детский дом семейного типа и приемная семья — это социальные институты становления личности ребенка, лишенного родительской опеки, выполняющие социальные функции, аналогичные функциям, которые обеспечивает биологическая семья: воспитательные, рекреативные, коммуникативные, регулятивные, фелицитологичные [9], экономические. В то же время, их социальная сущность приобретает специфическую окраску относительно влияния на детей, которые некоторое время подвергались «семейной» депривации [10]. Хотелось бы обратить внимание на то, что эффективность деятельности детских домов семейного типа и приемных семей зависит от социального сопровождения, осуществляемого соответствующими уполномоченными органами. Однако, социально-педагогические условия воспитания детей в детских домах семейного типа и приемных семьях требуют определенной подготовки потенциальных родителей — воспитателей, обеспечиваемой прохождением ими системы специальной подготовки. Основная цель таких занятий — это приобретение навыков, которыми должны обладать потенциальные приемные родители для того, чтобы находить взаимопонимание с приемными детьми, активно с ними сотрудничать, уметь направлять свой опыт, знания на создание наилучших условий жизни и воспитания детей, которые придут в семью. Преимущества воспитательного потенциала инновационных форм опеки над детьми, лишенными родительской заботы, связанны с естественностью процесса воспитания; эмоциональными контактами ребенка с родителями-воспитателями, основанных на доверии ребенка к взрослым, с воспитанием в малой группе, с общением детей между собой в условиях многодетной семьи. В наше время, опека детей, оставшихся без родителей, является одной из серьезных социальнопедагогических проблем, стоящих на государственном уровне. Усыновление, опека и попечительство над детьми — проверенные временем формы семейного воспитания детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки, тогда как альтернативные формы, которые получили развитие в последнее время — приемная семья и детский дом семейного типа, является новацией семейного законодательства России.

220

По нашему мнению, целью создания приемных семей должно стать обеспечение надлежащих условий для воспитания в семейном окружении детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки. Заметим, что приемные дети устраиваются в семью до достижения восемнадцатилетнего возраста или до окончания обучения профессионально — технических или высших учебных заведений, но не позже достижения ими 23-летнего возраста. Как свидетельствует практика, создание приемных семей позволяет решать вопросы временного устройства судьбы ребенка, родители которого при определенных обстоятельствах (болезнь, осуждение и т.п.) на определенный промежуток времени не могут заниматься воспитанием. В таком случае ребенок устраивается в приемную семью на тот промежуток времени, пока семья не справится с проблемами, не позволяющими биологическим родителям заниматься ребенком, обеспечивать необходимый уровень жизни и развития. Таким образом, хотелось бы обратить внимание на то, что ввиду гуманизации социальной политики в отношении детей-сирот следует учесть международный опыт устройства детей, оставшихся без родительской опеки, свидетельствующий о постепенном отказе государства от интернатных форм и ориентацию на создание и поддержку семейных форм. Представляется необходимым обратить внимание на следующее: • существующая нормативная база, регулирующей устройства детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки в семьи граждан, на сегодняшний день не приведена в соответствие с реальными потребностями новой системы и демонстрирует необходимость создания и юридического определения единого механизма государственной системы социальной защиты таких детей. Основная причина медленной адаптации международного опыта — недостаточная профессиональная состоятельность и компетентность российских социальных работников для реализации поставленных задач — восприятию и широкому внедрению альтернативной формы — приемной семьи [11].

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Литература 1. Конституция (Основной закон) Российской Федерации. М., 1993; Федеральный закон от 10.12.1995 № 195-ФЗ (ред. от 21.07.2014) «Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации» 10 декабря 1995 года. 2. Конвенция ООН о правах ребенка. Принята резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи от 20 ноября 1989 года. 3. ФЗ № 223 от 29.12.1995 «Семейный кодекс РФ». 4. ФЗ № 159 от 21.12.1996 г. (ред. от 28.11.2015 г.) «О дополнительных гарантиях по социальной поддержке детей-сирот, оставшихся без попечения родителей» Ст. 1. 5. Федеральный Закон № 44-ФЗ «О Государственном Банке Данных о детях, оставшихся без попечения родителей» от 16.04.2001 г. (ред. 08.03.2015 г.). 6. http://www.gks.ru «Федеральная служба государственной статистики».

7. Сборник материалов из опыта работы по реализации федеральной программы «Дети сироты» Текст. / Ред. — составитель Г.В. Семья. М., 2010. 8. Дармоделин С. Безнадзорность детей в России // Педагогика. 2011. № 5. 9. Владимирова Л. Дети и общество // Грани общества. 2011. август. https://ru.wikipedia. Фелицитологический (от лат. felicitas — счастье) описывающий счастье. 10. https://ru.wikipedia. Депривация (лат. deprivatio — потеря, лишение) — негативное психическое состояние, вызванное лишением возможности удовлетворения самых необходимых жизненных потребностей (таких как сон, пища, жилище, секс, общение ребенка с отцом или матерью, и т.п.), либо лишением таких благ, к которым человек долгое время был привычен. 11. Обыденова Т.В. Правовая и педагогическая профилактика в деятельности подразделений по делам несовершеннолетних // Административное и муниципальное право. 2014. 8. C. 832—837. DOI: 10.7256/1999-2807.2014.8.12514.

УДК 34 ББК 67

ПОНЯТИЕ, ЗНАЧЕНИЕ И СФЕРА ПРИМЕНЕНИЯ ДОГОВОРА В МЕХАНИЗМЕ ГРАЖДАНСКО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ ГАЛИНА МАТВЕЕВНА ПОГОРЕЛОВА, профессор кафедры гражданского права факультета (командного) Санкт-Петербургского военного института внутренних войск МВД России, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье освещаются вопросы посвященные договору, его понятию и значению в механизме гражданскоправового регулирования. Проведен анализ взглядов ученых цивилистов о понятии договора, его сущности. Ключевые слова: договор, соглашение, воля, волеизъявление. Abstract. The article discusses issues regarding the Treaty, its concept and importance in the mechanism of civil-legal regulation. The analysis of the views of civil law scholars on the concept of a contract, its essence. Keywords: contract, agreement, will, will.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

221

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Гражданско-правовой (имущественный) оборот, являясь юридическим выражением товарных, денежных и иных экономических отношений, создается из многих конкретных актовых действий по отчуждению и присвоению имущества (товара), которые совершаются собственниками или иными законными обладателями имущества, которые проявляют согласованную волю и оформляются в виде договора. Договор — один из главных рычагов регулирования хозяйственных связей, так как участвующие в этих договорных отношениях лица, будучи собственниками, самостоятельно, исходя из своей воли и волеизъявления, определяют направленность и последовательность использования вещи (имущества). В качестве товаропроизводителей «собственники самостоятельно организуют производство и сбыт своей продукции (товаров, работ, услуг) путем заключения и исполнения договоров со своими контрагентами, тем самым определяя характер и содержание отношений, составляющих экономический оборот». Условия договоров в большинстве случаев формируются самими сторонами и отражают баланс их частных интересов, учитывающий конкретную экономическую ситуацию. Таким образом, экономические отношения подвергаются саморегулированию их участников с помощью договоров — наиболее эффективных способах обеспечения деятельности хозяйствующих субъектов. Конечно, «граждане и юридические лица, свободны в заключении договора» (п. 1, ст. 421 ГК РФ)1, но «договорное саморегулирование всегда опирается на силу закона, т.е. на силу публичной власти (государства)2. Однако, последняя как свидетельствует весь исторический, и прежде всего, отечественный опыт, не может произвольно допускать или исключать договор (и стоящий за ним товарноденежный обмен) в экономике в целом и даже в ее отдельных сферах, не рискуя при этом получить крайне негативные экономические последствия»3. С этой точки зрения государственного вмешательства в договорную деятельность хозяйствующих субъектов «договор предстает как экономико-правовая категория, в которой экономическое содержание (акт товарообмена) получает объективно необходимое

222

ему юридическое (гражданско-правовое) оформление и закрепление»4. Таким образом, желая выявить юридическую суть, в первую очередь, необходимо говорить не о правоустанавливающем характере договора, что делает ряд авторов5, а о сущности договорных отношений и согласии контрагентов по условиям договора6. Именно их согласие, основанное на воле и самостоятельности волеизъявления, говорит о специфике договора не как о правовом институте, а как самостоятельном разделе, предопределяющем возможность, значение и особенность договорной формы взаимоотношений7. По мнению Ю.А. Суханова, «Будучи порождением, необходимой формой товарообмена, цивилистическая категория договора и ее правовое оформление развивались и усложнялись по мере соответствующего развития самого оборота (обмена)»8. Рассматривая классическое римское право можно отметить, что уже тогда различались понятия ««соглашение» (сonventio) как согласованное волеизъявление сторон и «договор» (сontraсtus) как основа возникающих между ними обязательственных отношений (от лат. сontrahere — стягивать, вступать в обязательство путем соглашения). Поэтому и стороны договорных отношений обычно именуются контрагентами»9. Формальное соглашение считалось у римлян правовой категорией, которая и признавалась правом цивилистики (цивильным правом) и обеспечивалась исковой защитой. Соглашение неформальное защитой такой не пользовалось. Юристами Древнего Рима выделялись следующие элементы договоров: «а) согласное выражение воли двух или более сторон, достигаемое в виде соглашения; б) соглашение должно быть направлено на установление правовой связи в виде обязательства; в) данное соглашение должно признаваться правом, то есть не противоречить ему, и защищаться им; г) соглашение должно быть облечено в требуемую правом форму»10. Рассматривая современное российское гражданское право, можно отметить, что «само понятие договора стало многозначным»11.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Во-первых, «договор рассматривается как совпадающее волеизъявление (соглашение) его участников (сторон), направленное на установление либо изменение или прекращение определенных прав и обязанностей». С этой точки зрения договор «является сделкой — юридическим фактом, главным основанием возникновения обязательственных правоотношений (п. 2 ст. 307 ГК РФ). Исходя из этого, всякая двух- или многосторонняя сделка считается договором (п. 1 ст. 154 ГК РФ), а к самим договорам применяются соответствующие правила о сделках, в том числе об их форме (п. 2 ст. 420 ГК РФ)»12. Во-вторых, «понятие договора применяется к правоотношениям, возникшим в результате заключения договора (сделки), поскольку именно в них существуют и реализуются субъективные права и обязанности сторон договора. Когда, например, речь идет о договорных связях, об исполнении договора, ответственности за его неисполнение и т.п., имеются в виду договорные обязательства. На данные правоотношения распространяются общие положения об обязательствах (п. 3 ст. 420 ГК РФ). Наконец, в-третьих, договор часто рассматривается и как форма соглашения (сделки) — документ, фиксирующий права и обязанности сторон»13. Таким образом, гражданско-правовой договор в работах как советского, так и настоящего периода употребляется в трех значениях: под ним понимают и юридический факт14, лежащий в основании возникновения обязательств, и само обязательство как правоотношение, и документ, в котором закреплен факт установления обязательственного правоотношения15. Приведенное много понятийное представление о договоре весьма четко выражено в исследованиях О.С. Иоффе. Признавая договор соглашением двух или нескольких лиц о возникновении, изменении или прекращение гражданских правоотношений, О.С. Иоффе, вместе с тем, отмечал: «Иногда под договором понимается самое обязательство, возникающее из такого соглашения, а в некоторых случаях этот термин обозначает документ, фиксирующий акт возникновения обязательства по воле всех его участников»16. Р.О. Халфина указывала, что «в понятие договора помимо согласования воли двух или нескольких

№ 5 / 2016

лиц должны быть включены их взаимные права и обязанности». При этом она обращала внимание на то, что «права и обязанности, принимаемые на себя каждой из сторон, как правило, различны, но они должны быть взаимно согласованы, должны в своей совокупности дать единый правовой результат»17. Аналогичную позицию занимает и Н.Д. Егоров. Он подчеркивал, что «под договором, понимают и юридический факт, лежащий в основе обязательства, и само договорное обязательство, и документ, в котором закреплен факт установления обязательственного правоотношения»18. Д.И. Мейер, определяя понятие договора, подчеркивал, что «заключение договорного соглашения должно порождать право на чужое действие. В то же время правоотношение, в котором одно лицо или оба одновременно имеют право на чужое действие противоположной стороны, характеризуется в науке гражданского права как обязательство»19. Пункт 1 статьи 307 ГК РФ, определяя обязательство, указывает на сами действия, которые необходимо совершить обязанному лицу: «передать имущество, выполнить работу, уплатить деньги и т.п.». Что позволяет сделать следующий вывод, договор — сделка, являющаяся базисом, на основании которого возникают обязательственные отношения. Г.Ф. Шершеневич связывал договор и обязательства следующим образом: «В громадном большинстве случаев договор направлен к установлению обязательственного отношения, так что договор и обязательство чаще всего находятся в связи как причина и следствие. В данной цитате следует очень верно на наш взгляд указано: договор направлен к установлению обязательственного отношения, и является его причиной, однако это не повод считать договор самим обязательством»20. По мнению В.В. Меркулова, «для возникновения договора требуется соглашение вступающих в него лиц, в виде совпадения встречной воли двух или нескольких лиц, которая реализуется в виде их действий». Нельзя с ним не согласиться, что «в определении сделки ключевым является слово «действие», а договора — «соглашение»»21. А.Д. Корецкий предполагает, что «сделка и договор представляют собой разные понятия и в первую очередь находит подтверждение этому в их расположении в разных главах: сделкам посвяще-

Вестник экономической безопасности

223

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ на глава 9 подраздела I ГК РФ, а договорам — главы 27—29, входящие в подраздел 2 раздела III ГК РФ»22. Стало быть, основным словом в легальном понятии договора служит «соглашение», которое и дает жизнь договору23. Данные основные положения договорного права в современных экономических условиях закреплены в статье 421 Гражданского кодекса РФ. Можно сказать, что с точки зрения права договор, как документ и значение со временем мало изменился, что видно из анализа источников, посвященных договору российских цивилистов Д.И. Мейера и Г.Ф. Шершеневича. Область использования договоров очень широка. Договор может применяться различными субъектами гражданских правоотношений. В то же время, регламентация и условия договора имеет обусловленные, иногда существенные, различия, отражающие особенности сферы его применения. В институте договорного права выделяются три большие группы договорных отношений: а) между предпринимателями; б) с участием граждан, в) внешнеторговые, или внешнеэкономические, договоры. В настоящее время, в связи с принятием Федерального закона № 42-ФЗ24, вступившего в силу с 1 июня 2015 года под «предпринимателями» подразумеваются не  только индивидуальные предприниматели, но  и  коммерческие организации (т.е. все участники предпринимательских отношений). 1   Гражданский кодекс Российской Федерации. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 31.01.2016) / Собрание законодательства РФ, 05.12.1994, № 32, ст. 3301. 2   Гончаров С.И., Хазов Е.Н. Основные элементы юридического механизма реализации прав, свобод и обязанностей человека. В сборнике: Актуальные проблемы административного и административно-процессуального права. Сборник тезисных статей. Министерство внутренних дел Российской Федерации. Московский университет. М., 2003. С. 58—60. 3   Эриашвили Н.Д., Горелик А.П., Курбанов Р.А., Алексий П.В., Муратова С.А., Борякова С.А., Миронов А.Л., Саркисян А.Ж., Щербачева Л.В., Ломакина Л.А., Эриашвили М.И., Болотина М.В., Юзефович Ж.Ю., Лебединец О.В., Верстов В.В., Хазова В.Е., Самойлова М.В. Наследственное право. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. М., 2013. Сер. Dura lex, sed lex (6-ое издание, переработанное и дополненное). 4   См.: Гражданское право: учеб.: в 3 т. Т. 1. 6-е изд. перераб. и доп. / Н.Д. Егоров, И.В. Елисеев [и др.]; отв. Ред А.П. Серге-

224

ев, Ю.К. Толстой [Текст]. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2006. 776 c. С. 587 5   Долгов С.Г., Хазова В.Е., Щербачева Л.В., Юзефович Ж.Ю. Альбом схем по гражданскому процессу. Предназначено для лиц, обучающихся в образовательных учреждениях системы МВД России / М., 2014. 6   Эриашвили Н.Д., Аникеева Т.М., Курбанов Р.А., Рыжих И.В., Горелик А.П., Долгов С.Г., Макарчук С.О., Гук В.А., Батрова Т.А., Каменева З.В., Хазова В.Е., Джабуа И.В., Алексий П.В., Рогачев Е.С., Рыбенцов А.А., Никонорова Ю.В. Гражданское право. учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / М., 2016. Сер. Dura lex, sed lex (5-е издание, переработанное и дополненное). 7   Кузбагаров А.Н., Эриашвили Н.Д., Ахвледиане Ю.Т., Богданов Е.В., Алексий П.В., Власов А.А., Григорьев В.Н., Рассолова Т.М., Архипов А.П., Джабуа И.В., Хазова В.Е., Дудкин А.Ю., Никулина Н.Н. Страховое право. Учебник для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности юриспруденция» / Под редакцией В.Н. Григорьева, А.Н. Кузбагарова, В.В. Шахова. М., 2014. Сер. Dura lex, sed lex (Пятое издание, переработанное и дополненное). 8   См.: Российское гражданское право: Учебник: в 2 х т. Т. II: Обязательственное право / отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд. Стереотип. М.: Статут, 2011. 1208 с. С. 35—38. 9   См.: Погорелова Г.М. Деликты и договоры — источники обязательственных отношений в Древнем Риме: монография. [Текст]. СПб.: Издательство СПб ГУСЭ, 2010. 155 с. С. 43. 10   См.: Погорелова Г.М. Указ. соч. С. 44. 11   Российское гражданское право. С. 36. 12   См.: Договорное право. Книга первая: Общие положения. 3-е изд., стер. [Текст]. М.: Статут, 2011. 847 с. С. 116—121. 13   См.: Сергеев А.П.,. Толстой Ю.К. Указ. соч. С. 583. 14   Гончаров С.И., Хазов Е.Н. Роль юридического факта в реализации прав человека. В сборнике: Актуальные проблемы административного и административно-процессуального права.  сборник тезисных статей. Министерство внутренних дел Российской Федерации. Московский университет. М., 2003. С. 85—86. 15   Хазова В.Е. Культурные ценности как объекты права собственности. Вестник Московского университета МВД России. 2006. №  4. С. 68—69; Хазова В.Е. Международно-правовые формы борьбы с посягательством на национально-культурное достояние народов. диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 2006. 16   См.: Иоффе О.С. Обязательственное право. [Текст] М., Статут. 2007. 652 с. С. 172. 17   См.: Халфина Р.О. Значение и сущность договора в советском социалистическом гражданском праве. [Текст] М., Изд-во АН СССР. 1952. 478 с. С. 156. 18   См.: Сергеев А.П., Толстой Ю.К. Указ. соч. С. 584. 19   См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право (В 2-х ч.). [Текст]. М., Статут. 2000. С. 497. 20   См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник Русского гражданского права. [Текст]. М., Статут. 2002. С. 150. 21   См.: Меркулов В.В. Гражданско-правовой договор в механизме регулирования товарно-денежных отношений. Монография. [Текст]. Рязань, РВШ МВД РФ. 2007. 22   См.: Корецкий А.Д. Договорное право России. [Текст]. М., ИКЦ Март, 2004. 672 с. С. 42. 23   Хазова В.Е. Частная собственность в Российской Федерации и ее конституционно-правовое обеспечение. В сборнике: Актуальные вопросы эволюции полицейского права как характерного типа Российского права.  сборник профессорско-преподавательского состава и адъюнктов. М., 2015. С. 194—199. 24   О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации [Текст]: федер. закон от 08.03.2015 № 44-ФЗ // Собрание законодательства РФ, 09.03.2015, № 10, ст. 1412.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 334 ББК 67

О ЧАСТНОПРАВОВОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ, ПРИМЕНЯЕМОЙ К НАРУШЕНИЮ ПУБЛИЧНО-ПРАВОВОЙ ОБЯЗАННОСТИ ГАЛИНА АЛЕКСЕЕВНА ПРОКОПОВИЧ, профессор кафедры теории государства и права имени Г.В. Мальцева Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, доктор юридических наук, доцент E-mail: [email protected]

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье исследуется институт астрента и проблемы его применения в законодательстве России; рассмотрен судебный опыт Франции и Италии; проведен анализ правоприменительной практики в указанной сфере. Ключевые слова: астрент, судебная неустойка, судебный штраф, правоприменение. Abstract. In article the institute of an astrent and problem of its application in the legislation of Russia is researched; judicial experience of France and Italy is considered; the analysis of law-enforcement practice in the specified sphere is carried out. Keywords: astrent, judicial penalty, judicial penalty, law enforcement.

Характеризуя публично-правовую ответственность, отметим, что она, прежде всего, решает задачи охранительного характера, т.е. ее санкции направлены на сохранение и поддержание необходимых обществу правоотношений, безотносительно имущественных последствий их нарушения [1]. Частноправовая ответственность отличается от публично-правовой тем, что носит преимущественно компенсационный характер и ориентирована на возмещение правонарушителем имущественного убытка пострадавшему лицу, соответственно, и ее санкции носят имущественный характер [2, С. 26—28]. А возможно ли применить меру частноправовой ответственности к нарушителю публично-правовой обязанности? Статья 308.3 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает такую возможность, разрешая присуждать кредитору по его требованию денежную сумму на случай неисполнения судебного акта об исполнении обязательства в натуре. Пленум Верховного Суда РФ называет это судебной неустойкой, тогда как в доктрине и иностранном праве аналогичное явление известно как астрент. Суды нижестоящих инстанций чаще всего под термином «астрент» понимают штраф за несво-

№ 5 / 2016

евременное исполнение судебного решения или санкцию, которая стимулирует должника к скорейшему исполнению обязательства. В иных случаях суд говорит о частноправовом судебном штрафе, который присуждается в пользу взыскателя за неисполнение судебного акта по неимущественному требованию. Так чем же на самом деле является астрент в российском законодательстве? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо провести сравнение с судебной практикой иностранных государств, где указанный институт существует достаточно давно. Применение мер косвенного принуждения должника к исполнению требований иностранных судов связано с тем, что судьи не только должны разрешать споры, но и обязаны обеспечивать исполнение вынесенного решения, налагая штраф, размер которого они определяют сами с учетом финансовых возможностей ответчика, степени его добросовестности и желания (или нежелания) исполнить обязательство [3]. Указанные меры: • применяются для стимулирования должника к скорейшему исполнению, если имеются

Вестник экономической безопасности

225

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ факты неуважительного отношения к решению суда; • способствуют формированию правовой культуры и ответственному отношению к исполнению установленной обязанности. Меры, носящие штрафной характер, были включены в Принципы международных коммерческих договоров (УНИДРУА 2010 — ст. 7.2.4 [4]). Не остался безучастным к ним и Европейский Суд по правам человека. Так, в п. 31 и 36 постановления от 08.11.2007 по делу «ООО ПКГ «Сиб-ЮКАСС» (OOO PKG «Sib-YUKASS») против Российской Федерации» (жалоба № 34283/05) [5] он отметил, что исполнение судебных решений в пользу заявителя со значительной задержкой влечет нарушение ответчиком: п. 1 ст. 6 «Право на справедливое судебное разбирательство» Конвенции о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04.11.1950 г.) и ст. 1 «Защита собственности» протокола № 1 к этой Конвенции. Европейский Суд по правам человека также подчеркнул, что компенсация не будет адекватной, если при ее установлении не учтены различные обстоятельства, влекущие снижение ее ценности (например, длительная задержка с исполнением). Желая более глубоко разобраться в проблемах исполнения судебных актов, проведем исследование истории названного вопроса на примере двух европейских стран — Франции и Италии, где мерой штрафной ответственности за неисполнение судебного акта является астрент. Появился указанный институт во Франции достаточно давно: он явился творением французского преторского правосудия, которое восходит к концу XIX века. Следует заметить, что в то время законодательного закрепления астрент не получил, поскольку выступал лишь факультативным средством давления на должника и подлежал применению только в случае невозможности исполнения решения стандартными способами [6]. Со временем астрент стал рассматриваться в качестве наказания, а нормативное закрепление приобрел в Законе № 72-626 от 5 июля 1972 года, а также в Законе от 9 июля 1991 года и Декрете о порядке его применения от 31 июля 1992 года. По гражданскому праву Франции астрент представляет собой обязанность выплаты, уве-

226

личивающейся на определенную сумму за каждый день просрочки исполнения основного обязательства. Таким образом, он выступает мерой устрашения, имеющей целью побудить должника исполнить свои обязательства в добровольном порядке. Особенностью французского астрента является: • вспомогательный характер (например, астрент не будет применяться, если решение суда было отменено в апелляционном порядке); • независимый от возмещения убытков и уплаты процентов характер (судья не выясняет вопрос о понесенном кредитором ущербе); • является средством побуждения к добровольному исполнению (имеет целью только побудить должника добровольно исполнить взятое на себя обязательство); • изначальная неопределенность, диспозитивность регулирования астрента (у судьи имеются полномочия по своему усмотрению вынести решение о применении астрента при отсутствии требования его применить или отклонить таковое. Также судья самостоятельно определяет размер и срок астрента). Размер астрента не зависит от понесенных истцом убытков или начисленных процентов и взыскивается лишь для того, чтобы наказать обязанную сторону. Именно поэтому суды не выясняют вопрос причинения кредитору какого-либо ущерба, а наиболее эффективно применяют астрент, как средство принуждения к исполнению решений судов в натуре. Астрент во Франции существует в двух формах: временной и окончательной. Разница между ними в том, что размер окончательного астрента не может быть изменен при его уплате, в то время как размер временного астрента может увеличиваться или уменьшаться судьей по своему усмотрению. Астрент может быть срочным и бессрочным. Установление даты вступления в силу решения о присуждении астрента оставлено на усмотрение судьи. Для возможности уплаты астрента решение, предусматривающее его выплату, должно оставаться неисполненным. При этом любая просрочка в исполнении предписания, сопровождаемого решением о применении астрента, может также служить основанием для его уплаты [7].

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ А в Италии институт астрента начал применяться совсем недавно (до 2009 года итальянский закон не предусматривал астрента) и в более ограниченном объеме, чем во Франции. Так, итальянские суды не вправе налагать его по своему усмотрению, в то время как французскому правосудию такое право предоставлено [8]. Выделив и сравнив характерные черты астрента в законодательстве рассматриваемых стран, мы приходим к выводу об их реальной схожести. Добавим только еще тот факт, что во Франции и Италии нормы об астренте включены в процессуальное законодательство. А что же представляет собой «астрент» в российском законодательстве и практике? Отечественной доктрине этот термин известен достаточно давно. Еще в 1940 г. М.М. Агарков писал об этом институте, указывая на его эффективность: «Astrente представляет собой присуждение ответчика к уплате истцу определенной суммы денег за каждый день (неделю, месяц) неисполнения должником судебного решения, присуждающего его совершить какое-либо действие или воздержаться от определенного действия. Применение astrente представляет собой весьма действенное средство сломить упорство должника, не желающего исполнять это обязательство...» [9, С. 241]. Первая попытка введения астрента в нашей стране была предпринята в 2007 г. в проекте Исполнительного кодекса РФ, подготовленного в рамках государственного контракта на выполнение научноисследовательских работ для Министерства юстиции Российской Федерации. В частности, ст. 101 и 102 проекта предусматривали введение такой меры стимулирования, как постоянно возрастающий штраф [10, С. 63–65, 80]. В проекте кодекса раскрывались санкции за неисполнение исполнительного документа в срок, а также процедуры принудительного исполнения в рамках производств по неимущественному исполнению. Основной целью мер стимулирования и косвенного воздействия на должника такого рода является экономия физических и материальных средств административного ресурса органов принудительного исполнения и создание условий для заинтересованности в скорейшем исполнении исполнительных документов должниками вне за-

№ 5 / 2016

висимости от применения мер принудительного исполнения. В этом ракурсе Постановление Пленума ВАС № 22 от 04.04.2014 г. представляется логичным: именно в нем астрент получил статус специального правового механизма, который должен побуждать к установленному судом сроку исполнить судебный акт и компенсировать ожидание его исполнения. Однако отметим, что указанное Постановление только инициировало новую дискуссию юристов-практиков, которые критиковали ВАС РФ за то, что он в данной ситуации выступил в роли законодателя, по причине чего институт астрента начал толковаться судами неоднозначно [11]. Итог этой дискуссии подвел законодатель. Федеральным законом от 8 марта 2015 г. № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации» [12] была введена ст. 308.3. «Защита прав кредитора по обязательству», в соответствии с п. 1 которой суд по требованию кредитора вправе присудить в его пользу денежную сумму (п. 1 ст. 330) на случай неисполнения указанного судебного акта в размере, определяемом судом на основе принципов справедливости, соразмерности и недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения (п. 4 ст. 1). Таким образом, данная мера является способом защиты прав кредитора, представляет собой неустойку особого рода, взыскиваемую на случай неисполнения судебного акта, или судебную неустойку, выполняющую стимулирующую и компенсационную функцию. В литературе отмечается спорный характер судебной неустойки [13, С. 25— 29]. Противоречие, на наш взгляд, заключается в том, что мера частноправовой ответственности (неустойка) применяется к нарушению публично-правовой обязанности исполнить судебный акт. Судебную неустойку суды нередко называют судебным штрафом, направленным на понуждение стороны к исполнению судебного акта. Однако, исходя из постулатов теории государства и права, между этими двумя понятиями существует огромная разница. Так, например, положениями Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации определено, что лицо может быть подвергнуто судебному штрафу в случае:

Вестник экономической безопасности

227

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ • непредставления заключения эксперта в суд в срок, установленный в определении о назначении экспертизы; • неисполнения определения об обеспечении иска лицом, на которое судом возложены обязанности по исполнению обеспечительных мер; • нарушения порядка в судебном заседании или неподчинения законным распоряжениям председательствующего; • неявки в судебное заседание лиц, участвующих в деле, если их явка в соответствии с настоящим Кодексом была признана обязательной арбитражным судом; • неявки в суд эксперта, свидетеля, переводчика по причинам, признанным судом неуважительными. При этом судебные штрафы, предусмотренные в главе 11 настоящего Кодекса, взыскиваются в доход федерального бюджета. А вот нормы Гражданского кодекса Российской Федерации предоставляют суду право присудить в пользу взыскателя денежную сумму на случай неисполнения судебного акта об исполнении обязательства в натуре (ст. 308.3.). Таким образом, в отличие от судебного штрафа, который взыскивается в доход федерального бюджета на основании норм процессуального права, судебная неустойка присуждается в пользу кредитора по правилам гражданского (материального) права. Устанавливаться она должна на основе принципов справедливости, соразмерности и недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения сторон обязательственных правоотношений. При этом судебная практика исходит из того, что «астрент» не применяется в случае, когда за неисполнение соответствующих обязанностей нормами процессуального права предусмотрено взыскание штрафа. В заключение хотелось бы отметить, что при реформировании гражданского законодательства в сфере обязательственного права законодатель учитывал и зарубежный опыт. При этом новое законодательство России все в большей степени ориентируется на правовые системы именно европейских государств, что в ситуации расширения международных учебных и научных связей особенно важ-

228

но для студентов, аспирантов и молодых ученых России. Литература 1. Прокопович Г.А. Теоретическая модель юридической ответственности в публичном и частном праве. Диссертация на соискание ученой степени доктора юридических наук / Санкт-Петербургский юридический институт. Санкт-Петербург, 2010. 2. Прокопович Г.А. Юридическая ответственность как межотраслевой (комплексный) институт в системе права // Закон и право. 2004. № 6. С. 26—28. 3. Конт В. Справка о французском режиме astreinte // Адвокат Парижской Коллегии Адвокатов, 7 марта 2013 г. 4. Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010: Пер. с англ. А.С. Комарова. М.: Статут, 2013. С. LXXIV. 5. «Вестник ВАС РФ», № 6, 2009. 6. Конт В. Справка о французском режиме astreinte // Адвокат Парижской коллегии адвокатов, 7 марта 2013 г. 7. Статьи L131-1 — L131-4, Code des procedures civilies d’execution. 8. Christian Di Mauro. Christelle Coslin. Новые итальянские правила, регулирующие финансовые санкции, налагаемые в целях принудительного исполнения судебных решений: сходства и различия с правовым режимом во Франции // Парижский международный судебный бюллетень. 9. Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Избранные труды по гражданскому праву. М., 2002. 10. Исполнительный кодекс Российской Федерации. Проект / Под ред. В.М. Шерстюка и В.В. Яркова. М., 2008. 11. Ярков В.В. Соотношение новелл ГК РФ и исполнительное производство (на примере астрэнта/присуждения денежных средств) // Вестник исполнительного производства. 2015. № 1. 12. Официальный интернет-портал правовой информации. URL: http://www.pravo.gov.ru, 09.11.2016. 13. Нестолий В.Г. Астрент и обязательство // Юрист. 2016. № 5. С. 25—29.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

ДОКТРИНАЛЬНЫЕ ПОДХОДЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ МЕСТА МИГРАЦИОННОГО ПРАВА В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ ГОСУДАРСТВА: НА ПРИМЕРЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ КОНСТАНТИН ДМИТРИЕВИЧ САЗОН, доцент кафедры конституционного и международного права Академии МВД Республики Беларусь, кандидат юридических наук; ЕВГЕНИЙ НИКОЛАЕВИЧ ХАЗОВ, начальник кафедры конституционного и муниципального права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, доктор юридических наук, профессор

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматриваются доктринальные подходы определения места миграционного права в правовой системе Российской Федерации и Республики Беларусь. Обосновывается комплексный характер миграционного права как института законодательства. Ключевые слова: правовая система, право, миграционное право, законодательств, миграция. Abstract. The article examines doctrinal approaches of determining the place of migration law in the legal system of the Russian Federation and the Republic of Belarus. Substantiates the complex nature of immigration law as a legal institution. Keywords: legal system, law, migration law, legislation, migration.

Миграционный кризис в Западной Европе свидетельствует о необходимости поиска оптимальной модели правового регулирования миграционных отношений, позволяющей обеспечить согласование интересов интеграционных образований с национальными интересами государств и интересами личности1. В современном мире значительное влияние на развитие всех государств оказывают процессы глобализации и регионализации2, которые обусловливают усиление миграционной активности населения3. В этой связи представляется целесообразным исследование особенностей функционирования правовой системы Республики Беларусь в контексте обеспечения национальных интересов в миграционной сфере. Исследование сущности и содержания понятия «правовая система» занимает особое место в общеправовой теории. В работе не ставится задача разрешения имеющего место в юридической науке спора о разграничении содержания понятий «система права» и «правовая система». Ряд ученых отождест-

№ 5 / 2016

вляют указанные понятия4, другие обосновывают их содержательное различие5. При этом большинством авторов признается сложный элементный состав понятия «правовая система». Так, профессор С.Г. Дробязко под правовой системой в широком смысле понимает «закономерно связанную целостность» 1) устойчивого правосознания, 2) всех правовых норм, 3) форм их выражения (источников) и реализации, 4) правотворческих и правореализующих процедур. Правовая система в узком смысле, по мнению ученого, — это «закономерно связанная целостность» 1) всех правовых норм, 2) форм их выражения (источников), 3) институтов и отраслей, предназначенных для упорядочивания общественных отношений с целью обеспечения социального прогресса народа, имеющего свою государственность6. Таким образом, к неотъемлемым элементам правовой системы можно относить правовые нормы и формы их объективации. Необходимо также отметить, что правовая система нуждается в постоянном совершенствовании

Вестник экономической безопасности

229

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ в связи с необходимостью соответствовать предъявляемым требованиям в конкретный исторический период7. В этой связи проблемы обеспечения эффективности и стабильности функционирования правовой системы в контексте поиска методологических оснований ее построения является неотъемлемой частью современного правового дискурса. Ведущими учеными России и Республики Беларусь выдвигаются различные концепции и доктрины, призванные обосновать направления совершенствования правовой системы. Ряд исследователей раскрывают фундаментальное значение отдельных элементов правовой системы. В этой связи заслуживает внимание точка зрения профессора А.Г. Тиковенко, который обосновывает, что особое место в правовой системе принадлежит правовым принципам и Конституции. Значение правовых принципов, по мнению ученого, проявляется в том, что они скрепляют правовую систему, обеспечивают ее целостность, определяют общий вектор ее развития, а также методы и основные направления правового регулирования. В свою очередь Конституция является важнейшей органической частью правовой системы России и Республики Беларусь, поскольку занимает в ней главенствующее положение, оказывает воздействие на все ее элементы, является мощным правообразующим фактором8. С подобным подходом трудно не согласиться, поскольку правовые принципы, тем более принципы конституционные, на наш взгляд, представляют собой выражение базовых идейных установок, положенных в основу правового регулирования, отражающего ценностную ориентацию общества и государства. Другими учеными обосновывается, что развитие отечественной правовой системы предполагает изменение традиционной парадигмы регулирования общественных отношений, посредством замены иерархической связи «норма — институт — отрасль» на конфигурацию различных правовых средств. Такими правовыми средствами, по мнению В.И. Павлова, являются «ценностно-правовое ядро, содержащее базовые правовые основания аутентических антропологических практик и соответствующей цивилизационно-культурной модели, прежде всего нравственно-правовые, культурные, хозяйственные основания правовой жизни», и правовая периферия, представляющая собой «новые комплексы право-

230

вых норм и институтов, выступающие реакцией права на постоянно разветвляющиеся регулируемые правом виды общественных отношений»9. Подход В.И. Павлова отличается своей направленностью на сохранение и отражение в правовой системе культурно-исторических кодов, посредством их легитимации в правовом ядре. С этой точки зрения в современных условиях правовое ядро, на наш взгляд, может восприниматься как вместилище конституционных ценностей. Полагаем, что применение конфигуративного (пластичного) способа построения правовой системы позволит не только нивелировать тенденцию «постоянного галопирования законодательства», выражающегося, по мнению В.И. Павлова, в частом внесении изменений и дополнений в нормативные правовые акты10, но и будет способствовать согласованной систематизации правового инструментария по отношению к новым группам общественных отношений. Несмотря на методологическое разнообразие предлагаемых юридической теорией концепций определения сущности правовой системы, направлений ее развития, их единство, на наш взгляд, проявляется в незыблемости значения, придаваемого правовым нормами их общностям (отрасли права, правовые институты) и формам их объективации (законодательство) как основным элементам правовой системы. Позиция В.И. Павлова в свою очередь вызывает поддержку, поскольку позволяет обеспечить адекватное своевременное реагирование правовой системы на появление новых социальных практик посредством формирования соответствующего инструментария правового воздействия на возникающие общественные отношения. Полагаем, что к числу таких «новых» социальных практик следует относить миграционные отношения, которые в настоящее время оказывают значительное влияние на функционирование практически всех сфер жизнедеятельности общества и государства11. С этой точки зрения видится необходимым исследовать особенности отражения правовых норм, регулирующих общественные отношения в миграционной сфере, с целью определения их места в правовой системе России и Республики Беларусь. Учеными в рамках исследования особенностей развития правовой системы России отмечается, что в настоящее время сформировалось обособленное

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ нормативное образование, подчиненное определенным принципам, общим положениям, формирующим в целом самостоятельную правовую общность, предметом регулирования которой выступают миграционные отношения, — миграционное право12. Отдельные авторы данную общность правовых норм именуют «иммиграционное право»13. Учитывая близость правовых систем Беларуси и России, проявляющуюся в высокой степени гармонизации и унификации правовых институтов, полагаем, что подобное явление характерно и для правовой системы Республики Беларусь. С целью обоснования данной гипотезы рассмотрим сложившиеся подходы определения места миграционного права в правовой системе государства и попытаемся установить особенности проявления данного феномена в белорусской практике. Проблема правового регулирования миграционных отношений получила должное освещение в научной литературе. В контексте заявленной тематики укажем, что особенности становления и развития миграционного права находят свое отражение в работах Л.В. Андриченко, А.Д. Брик, М.Р. Вокуева, Н.А. Ворониной, А.Н. Жеребцова, И.В. Плюгиной, А.Н. Сандугея, Т.Я. Хабриевой и др. Несмотря на фундаментальный характер проведенных исследований на уровне диссертаций, монографий и научных статей, в настоящее время юридической теорией не предложено единого подхода определения места миграционного права в правовой системе государства. Проведенный сравнительно-правовой анализ специальной литературы позволил выделить несколько направлений установления природы и сущности миграционного права. В рамках первого направления миграционное право предлагается рассматривать в качестве самостоятельной отрасли права. В одной из первых диссертационных работ по заявленной проблеме М.Р. Вокуев определил миграционное право как «систему юридических норм, регулирующих миграционные отношения, связанные с въездом в страну, выездом из страны, пребыванием или проживанием на ее территории», и выдвинул гипотезу о самостоятельности его отраслевого выражения14. Большинством авторов подобный подход подвергается критике в силу несоответствия миграционного права научно обоснованным кри-

№ 5 / 2016

териям формирования отрасли права15. В этой связи отдельные ученые полагают, что миграционное право сегодня можно считать лишь формирующейся отраслью системы права16. Представителями второго направления отстаивается точка зрения, согласно которой миграционное право представляет собой структурный элемент (подотрасль, институт) отрасли национального права. Однако в рамках данного подхода отсутствует единство взглядов по вопросу отраслевой принадлежности данного структурного элемента. Ряд авторов полагают, что миграционное право относится к числу элементов системы отрасли конституционного права17. Другие указывают, что миграционное право относится к числу элементов системы отрасли административного права18. Обоснованию данной позиции служат выявленные особенности регулирования миграционных отношений, выраженные в режиме власть — подчинение, построенном на наличии у субъектов реализации миграционной политики властной компетенции и императивности актов, что, по мнению А.Н. Сандугея, является чертами административного права19. При этом условием «окончательного» отнесения миграционного права к числу подотраслей административного права указанным автором называется необходимость объединения миграционных норм посредством их кодификации. Полагаем, что объективный характер формирования правовых общностей по признаку регулируемых общественных отношений не позволяет поддержать суждение ученого об обусловленности этого процесса систематизацией правовых норм. Следует согласиться с Л.Р. Ибрагимовой в том, «в рамках современных исследований последних лет прослеживается идея о необходимости выделения миграционного права из состава административного законодательства в самостоятельный элемент системы права»20. Однако не следует оставлять без внимания и тот факт, что миграционное право, не являясь структурным звеном административного права, испытывает влияние его методов, принципов и субъектного состава21. Необходимо признать, что «развивающиеся общественные отношения все чаще стали приобретать сложный комплексный характер, поэтому они не всегда укладываются в существующие формы систематизации права»22. В этой связи заслуживает

Вестник экономической безопасности

231

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ внимания третье направление определения природы и сущности миграционного права, в рамках которого его предлагается рассматривать как комплексное правовое явление. Одним из основателей данного подхода следует назвать академика Т.Я. Хабриеву. В фундаментальной монографии «Миграционное право России: теория и практика» автором на доктринальном уровне обоснована преждевременность признания самостоятельности миграционного права в качестве отрасли национального права в силу отсутствия полноценного комплекса системообразующих для отрасли права факторов23. Познание сущности миграционных процессов и особенностей механизма правового регулирования общественных отношений позволили ученому разработать научно обоснованный подход, вскрывающий межсистемные связи правовых норм, регулирующих отношения в сфере миграции, и обосновать вывод о том, что миграционное право следует рассматривать в качестве комплексного межотраслевого института24. Такой подход получил поддержку у российской научной общественности25. Так, Г.Н. Чеботарев и А.А. Мишунина, продолжая рассуждения Т.Я. Хабриевой, в своей совместной статье обосновывают вывод, что по своей структуре миграционное право представляет собой особый комплекс норм, которые под воздействием норм конституционного права приобретают конституционно-правовую направленность. При этом ученые полагают, что комплексный характер института миграционного права свидетельствует о недостаточности исследования его в качестве подразделения административного права26. Завершая аналитический обзор представленных подходов, на наш взгляд следует согласиться с Т.Я. Хабриевой, Г.Н. Чеботаревым, А.А. Мишуниной о том, что миграционное право сегодня не может уместиться в предметные границы, признаваемые за традиционными отраслями права. В этой связи считаем верным утверждение о том, что миграционное право в современных условиях представляет собой комплекс правовых норм. Исследование показало, что миграционное право представлено совокупностью правовых норм, относящихся к различным отраслям права. Например, правовой статус субъектов миграционных отношений, к числу которых мы относим иностранных граждан и лиц без гражданства, устанавливается нормами кон-

232

ституционного права, контроль пребывания (проживания) — нормами административного права, меры юридической ответственность — нормами административного права, уголовного права27. Следовательно, в настоящее время не представляется возможным относить миграционное право к одной из традиционных отраслей права. Принимая во внимание, что формой выражения права является законодательство, которое формируется в большей степени по субъективной воле законодателя28, считаем возможным рассмотреть вопрос о принадлежности миграционного права системе законодательства как элементу правовой системы Республики Беларусь. С этой целью обратимся к системе законодательства Российской Федерации и Республики Беларусь. В Республике Беларусь систематизация и кодификация законодательства осуществляется в соответствии с Единым правовым классификатором Республики Беларусь29 (далее — ЕПК). ЕПК представляет собой иерархическую систему понятий, соответствующих не только сложившимся отраслям права, но и отражающих комплексные понятия правового регулирования различных общественных отношений, что, по мнению специалистов, позволяет отразить предметное и отраслевое деление нормативных правовых актов, составляющих законодательство Республики Беларусь (иерархическое строение классификации), и обеспечить соответствие уровня рубрик классификатора определенной предметной области, отрасли или подотрасли права, правовому институту30. Отметим, что подобное формирование ЕПК соответствует доктринальным представлениям о построении отраслей законодательства на основе объединения нормативных правовых актов по отраслям31. Применительно к заявленной проблеме укажем, что в соответствии с ЕПК конституционное законодательство содержит рубрику «Население», включающую в себя законодательство о гражданстве, о правовом положении иностранных граждан и лиц без гражданства, о миграции и о национальных и иных общностях. Таким образом, на нормативном уровне устанавливается принадлежность источников права, регулирующих миграционные отношения, системе отрасли конституционного законодательства, которое, по мнению специалистов, было и остается ключевой отраслью законодательства, фундаментом правовой системы Беларуси32.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Однако следует согласиться с тем, что система конституционного законодательства все еще остается не достаточно изученной33. В этой связи обратимся к научным разработкам И.И. Пляхимовича, который исследует систему конституционного законодательства с позиции его общесистемных, иерархических и институциональных особенностей. В контексте решаемых задач нас интересуют выводы ученого о том, что одним из институтов исследуемой отрасли законодательства является институт основ правового статуса личности, включающий в себя следующие субинституты: права, свободы и обязанности личности; гражданство; правовое положение иностранных граждан и лиц без гражданства; право убежища, беженцы, миграция34. Отметим, что подобный подход в целом вызывает одобрение за исключением отдельных замечаний. Объединение в один субинститут актов законодательства о праве убежища, беженцах и миграции приводит к отождествлению явлений общего и особенного порядка, что не в полной мере соответствует представлениям о типологизации миграции, поскольку вынужденная миграция, представляющая собой переселение лица с целью получения убежища или статуса беженца, является лишь одной из разновидностей миграции наряду с внутренней, международной, добровольной, сезонной, трудовой и т.д. С этой точки зрения более уместным представляется действующий вариант систематизации законодательства посредством включения в ЕПК рубрики «миграция». Таким образом, логика изложенных рассуждений позволяет сделать очевидный вывод, что миграционное право, как элемент правовой системы Республики Беларусь, следует рассматривать в качестве института отрасли конституционного законодательства. Полагаем, что с подобным умозаключением можно было бы согласиться. Однако следует принимать во внимание, что предметом правового регулирования миграционного права являются не только общественные отношения, относящиеся к предмету конституционного права, но и отношения, включаемые в предмет других отраслей права, о чем говорилось выше. Это подтверждается признанием на доктринальном уровне направленности миграционного права регулировать не только порядок перемещения, регистрации, контроля пребывания

№ 5 / 2016

иностранцев (административное право), но и определять содержание правового статуса мигрантов (конституционное право)35. В этой связи комплексный характер миграционного права обусловливает необходимость вести речь о его самостоятельности в системе законодательства в качестве межотраслевого института, представленного совокупность нормативных правовых актов, систематизированных по признаку регулирования миграционных отношений. К числу таких актов, на наш взгляд, следует относить нормативные правовые акты, регулирующие отношения по вопросам гражданства; регистрации по месту пребывания (проживания); въезда-выезда за пределы территории государства, включая высылку, депортацию, реадмиссию; пребывания (проживания) мигрантов на территории государства; осуществления мигрантами трудовой деятельности; контроля соблюдения мигрантами правовых предписаний36. Подводя итог изложенному, необходимо отметить, что правовая система с точки зрения юридической теории представляет собой согласованную совокупность элементов, необходимыми из которых являются правовые нормы и их общности (отрасли права, правовые институты), а также формы выражения правовых норм (акты законодательства). В настоящее время отсутствует единство научных взглядов о правовой природе миграционного права и его месте в правовой системе государства. Анализ доктринальных представлений позволяет признать, что миграционное право является комплексным межотраслевым институтом, нашедшим отражение в соответствующем институте законодательства. В правовой системе Российской Федерации и Республики Беларусь миграционное право представляет собой комплексный институт законодательства, включающий в себя нормативные правовые акты, закрепляющие права, свободы и обязанности субъектов миграционных отношений (статусные нормы) и регулирующие порядок их реализации в связи с въездом-выездом, пребыванием (проживанием) на территории России и Республики Беларусь (процессуальные нормы).   Хазов Е.Н. Конституционное право зарубежных государств М., 2015; Хазов Е.Н., Зубов И.Н., Василевич Г.А., Прудников А.С., Белоновский В.Н., Деметрашвили А., Виноградов В.А., 1

Вестник экономической безопасности

233

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ Шаповал В.Н., Осавелюк А.М., Калина В.Ф., Зинченко Е.Ю., Эриашвили Н.Д., Миронов А.Л., Егоров С.А., Павлов Е.А., Кирсанов А.Ю. Конституционное право зарубежных стран. учебник для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению подготовки 030900.62 «Юриспруденция»: квалификация (степень) «бакалавр» / М., 2013. Сер. Юриспруденция для бакалавров. 2   Мицкевич В.В. Становление и развитие права современной Беларуси // Pravo.by. 2015. № 4. С. 10. 3   Плюгина И.В. Ответственность за нарушение миграционного законодательства: правовые проблемы и пути их преодоления // Журнал российского права. 2015. № 4. С. 112. 4   Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / В.С. Нерсесянц. М.: Норма: Инфра-М, 2012. С. 450; Белоновский В.Н., Хазов Е.Н., Эриашвили Н.Д., Чихдадзе Л.Т., Миронов А.Л., Кальгина А.А., Опалева А.А. Актуальные проблемы конституционного права России. Учебник для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению подготовки «Юриспруденция»; по научной специальности 12.00.02 «Конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право» / М., 2016. Сер. Magister. С. 88—106. 5   Общая теория государства и права: учебник / А.Ф. Вишневский, Н.А. Горбаток, В.А. Кучинский. Минск: Акад. МВД, 2014. С. 210. 6   Дробязко С.Г. Системные свойства права и закономерности развития национальнйо правовой системы: общее и особенное // Право в современном белорусском обществе: сб. науч. тр. / Нац. Центр законодательства и правовых исследований Респ. Беларусь; редкол.: В.И. Семенков (г. Ред.) [и др.]. Минск: Белпринт, 2014. Вып. 9. С. 59. 7   Мицкевич, В.В. Становление и развитие права современной Беларуси // Pravo.by. 2015. № 4. С. 8. 8   Тиковенко А.Г. Конституционные принципы как основа динамизма конституционно-правового регулирования общественных отношений // Вестник Конституционного Суда Республики Беларусь. 2015. № 2. С. 85. 9   Павлов В.И. Современная методология права и развитие национальной правовой системы // Право.by. 2015. № 2. С. 14—15. 10   Павлов В.И. Современная методология права и развитие национальной правовой системы // Право.by. 2015. № 2. С. 13. 11   Хазов Е.Н., Прудников А.С., Грудцына Л.Ю., Белоновский В.Н. Муниципальное право: учебник. М., 2013. 12   Сандугей А.Н. Некоторые теоретические вопросы миграционного права России в отечественной правовой системе // Российский следователь. 2008. № 23. С. 37. 13   Саломатин А.Ю., Манцерев К.А. Иммиграционная правовая политика (сравнительный анализ моделей развития): Монография. М.: РИОР: ИНФРА-М, 2013. 94 с. 14   Вокуев М.Р. Миграционное право современной России: теоретико-правовой анализ: дисс. … канд. юрид. наук: 12.00.01 / Вокуев Муса Рукманович. Ростов н/Д. 2006. 175 с. 15   См. подробнее: Хабриева Т.Я. Миграционное право как структурное образование российского права // Журнал российского права. 2007. № 11. С. 3—16. 16   Телешина Н.Н. Понятие и место миграционного права в системе права Российской Федерации // Российская юстиция. 2012. № 1. С. 13. 17   Брик А.Д. Эволюция российского миграционного законодательства: проблемы и противоречия // Юристъ – Правовед. 2014. № 3 (64). С. 65. 18   Шумилов О.В. Концепция международного миграционного права СНГ // Государство и право. 2007. № 8. С. 119. 19   Сандугей А.Н. Некоторые теоретические вопросы миграционного права России в отечественной правовой системе // Российский следователь. 2008. № 23. С. 38. 20   Ибрагимова Л.Р. Институциональные тенденции миграционного законодательства Российской Федерации на современном этапе // Вестник экономики, права и социологии. 2015. № 1.

234

С. 101.   Ибрагимова Л.Р. Институциональные тенденции миграционного законодательства Российской Федерации на современном этапе // Вестник экономики, права и социологии. 2015. № 1. С. 104. 22   Хабриева Т.Я. Современное правотворчество и задачи юридической науки // Журнал российского права. 2015. № 8. С. 7. 23   Хабриева Т.Я. Миграционное право России: теория и практика. М., 2008. С. 17. 24   Хабриева Т.Я. Миграционное право как структурное образование российского права // Журнал российского права. 2007. № 11. С. 16; Габричидзе Б.Н., Эриашвили Н.Д., Белоновский В.Н., Чернявский А.Г., Кузнецов С.М., Хазов Е.Н., Галузо В.Н. Система органов государственной власти России: учебное пособие. М., 2013. Сер. Magister (3-е издание, переработанное и дополненное). С. 235. 25   Мишунина А.А. Системный подход к регулированию миграционных отношений в Российской Федерации // Журнал российского права. 2010. № 8. С. 33—41; Суюнчалиева О.Т. Миграционные правоотношения: понятие, структура, субъекты и модели развития // Альманах современной науки и образования. 2012. № 6. С. 151—154. 26   Чеботарев Г.Н., Мишунина А.А. Основные направления развития комплексного межотраслевого института миграционного права // Конституционное и муниципальное право. 2009. № 14. С. 8. 27   Габричидзе Б.Н., Эриашвили Н.Д., Белоновский В.Н., Чернявский А.Г., Кузнецов С.М., Хазов Е.Н., Галузо В.Н. Система органов государственной власти России: учебное пособие. М., 2013. Сер. Magister (3-е издание, переработанное и дополненное). С. 235. 28   Морозова Л.А. Теория государства и права: учебник / Л.А. Морозова. 4-е изд., перераб. и доп. М.: Эксмо, 2011. С. 278. 29   Об утверждении Единого правового классификатора Республики Беларусь: Указ Президента Респ. Беларусь, 4 янв. 1999 № 1: в ред. Указа Президента Респ. Беларусь 17.07.2015 № 328 // Консультант Плюс: Беларусь. Технология 3000 [Электронный ресурс] / ООО «ЮрСпектр», Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Минск, 2016. 30   Гриневич М.Г. О роли Единого правового классификатора Республики Беларусь в формировании национальной системы законодательства // Право.by. 2010. № 1. С. 9—10. 31   Хабриева Т.Я. Миграционное право в системе права Российской Федерации // Государство и право. 2007. № 10. С. 23. 32   Мательский А.Ф. Развитие конституционного законодательства и дебюрократизация государственного аппарата как ключевое направление государственной политики [Электронный ресурс] / Национальный правовой интернет-портал Республики Беларусь. Режим доступа: http://pravo.by/main.aspx?guid=13261. Дата доступа: 28.03.2016. 33   Пляхимович И.И. Система конституционного законодательства Беларуси // Вестник Конституционного Суда Республики Беларусь. 2008. № 2. С. 65. 34   Пляхимович И.И. Система конституционного законодательства Беларуси // Вестник Конституционного Суда Республики Беларусь. 2008. № 2. С. 70. 35   Чеботарев Г.Н., Мишунина А.А. Основные направления развития комплексного межотраслевого института миграционного права // Конституционное и муниципальное право. 2009. № 14. С. 8. 36   Богданов А.В., Хазов Е.Н. Актуальные вопросы незаконной миграции как одно из видов организованной преступности в современной России. Вестник Московского университета МВД России. 2014. № 2. С. 98—101; Богданов А.В., Хазов Е.Н. Роль место и значение оперативно-розыскной деятельности по противодействию организованной преступности в сфере незаконной миграции на территории России. Вестник Московского университета МВД России. 2014. № 5. С. 142—145. 21

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 343.3/.7 ББК 67.408.1

ОБЪЕКТИВНЫЕ ПРИЗНАКИ ФАЛЬСИФИКАЦИИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПО УГОЛОВНОМУ ДЕЛУ СТАНИСЛАВ ВЛАДИМИРОВИЧ СВИРИДОВ,

адъюнкт факультета подготовки научно-педагогических и научных кадров Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право Научный руководитель: доктор юридических наук, доцент Р.Б. Осокин Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Рассматриваются объективные признаки фальсификации доказательств по уголовному делу (ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ). Указывается, что родовым объектом этого преступления являются общественные отношения, связанные с обеспечением общественной безопасности и общественного порядка, а видовым объектом данного деяния являются общественные отношения, связанные с нормальным функционированием правосудия. Касательно непосредственного объекта преступления, сопряженного с фальсификацией доказательств по уголовному делу, автор приходит к выводу, что данное деяние имеет основной, дополнительный и факультативный непосредственный объект. Указывается, что предметом преступления, предусмотренного ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ, могут быть вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий, а также иные документы, обладающие признаками, предусмотренными ч. 1 ст. 74 УПК РФ и признанные в качестве доказательств по уголовному делу в силу положений УПК РФ, либо в порядке, установленном УПК РФ. Также в статье раскрывается, что следует понимать под объективной стороной рассматриваемого деяния с учетом предыдущих отечественных уголовных законов, а также УК зарубежных стран и доктринальных точек зрения. Ключевые слова: вещественные доказательства, доказательство по уголовному делу, доказательства в уголовном судопроизводстве, преступления против правосудия, фальсификация доказательств. Abstract. In article objective signs of falsification of proofs on criminal case are considered (pp. 2 and 3 аrt. 303 of the Criminal Code of the Russian Federation). It is specified that a patrimonial object of this crime the public relations connected with ensuring public safety and public order, and specific subject to this act are the public relations connected with normal functioning of justice are. Concerning a direct object of the crime integrated to falsification of proofs on criminal case, the author comes to a conclusion that this act has the main, additional and facultative direct object. It is specified that a subject of the crime provided physical evidences, protocols of investigative and judicial actions, and also other documents possessing the signs provided p. 1 by art. 74 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation and recognized as proofs on criminal case owing to provisions Codes of Criminal Procedure of the Russian Federation or in the order established by the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation can be the 2 and 3 art. 303 of the Criminal Code of the Russian Federation. Also in article reveals that it is necessary to understand taking into account the previous domestic penal statutes, and also UK of foreign countries and the doctrinal points of view as the objective party of the considered act. Keywords: physical evidences, the proof on criminal case, proofs in criminal trial, crimes against justice, falsification of proofs.

В настоящее время объективные признаки фальсификации доказательств по уголовному делу рассмотрены на доктринальном уровне не достаточно подробно. В связи с этим особую актуальность представляет более обстоятельное изучение объективных признаков рассматриваемого деяния. Так, первоначально необходимо указать, что объективные признаки любого преступления включают в себя: объект, предмет (при условии,

№ 5 / 2016

если он указан в диспозиции соответствующей статьи Особенной части УК РФ) и объективную сторону. Исходя из анализа доктринальных точек зрения объектом преступления являются только охраняемые уголовным законом общественные отношения, которым запрещенное уголовным законом деяние причиняет вред либо создает угрозу причинения данного вреда [4, с. 106; 5, с. 85].

Вестник экономической безопасности

235

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ В теории уголовного права традиционно рассматривается деление объектов преступления на общий, родовой, видовой и непосредственный. Общий объект указывает, к какой группе преступных посягательств относится совершенное противоправное деяние. Согласно ч. 1 ст. 2 УК РФ полный закрытый список содержит охрану прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества. Родовой объект определяется по названию разделов Особенной части УК РФ. В связи с тем, что рассматриваемое нами преступление располагается в разделе 9 УК РФ, родовым объектом являются общественные отношения, связанные с обеспечением общественной безопасности и общественного порядка. Видовой объект содержится в названии глав Особенной части УК РФ, их 18 (гл. 16—34). Отечественный законодатель закрепил ст. 303 УК РФ в качестве регламентирующей ответственность, в частности за фальсификацию доказательств по уголовному делу в гл. 31 «Преступления против правосудия» УК РФ, тем самым обозначив принадлежность по видовому объекту изучаемого нами деяния к общественным отношениям, связанным с нормальным функционированием правосудия. Однако при характеристике непосредственного объекта этого общественно опасного деяния в доктринальных точках зрения присутствует дискуссия. Одни полагают, что в рассматриваемом нами деянии присутствует только один непосредственный объект (имеется в виду, что нет дополнительного и факультативного) [1, с. 14; 2, с. 14; 8, с. 11], другие выделяют основной, дополнительный и факультативный непосредственный объект фальсификации доказательств по уголовному делу [9, с. 188], третьи считают, что в рассматриваемом преступлении есть только основной и факультативный непосредственный объект [6, с. 14; 25, с. 789], четвертые указывают, что у данного преступления есть только основной и дополнительный непосредственный объект [3, 13; 7, с. 171]. Обобщая изложенные доктринальные позиции, укажем, что мы придерживаемся точки зрения о многообъектности данного состава преступления,

236

так как совершение деяния, сопряженного с фальсификацией доказательств по уголовному делу (ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ), причиняет вред нескольким видам общественных отношений. Так, основным непосредственным объектом рассматриваемого нами деяния следует считать совокупность общественных отношений в области особенности соблюдения установленного порядка сбора, а также исследования и оценки доказательств, производящихся как в период предварительного следования, так и при осуществлении правосудия по уголовным делам. Дополнительным непосредственным объектом этого преступления выступают общественные отношения в области обеспечения процессуальных прав, свобод и законных интересов участников уголовного судопроизводства, к ним же относятся лица, имеющие статус подозреваемых, обвиняемых, подсудимых или осужденных. Факультативными объектами фальсификации доказательств по уголовному делу (ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ) следует считать урегулированные ст. 82 УПК РФ [30], а также подзаконными актами и некоторыми ведомственными нормативными актами [11—17] общественные отношения, относящиеся к порядку хранения и учета предметов и документов, которые определены доказательствами в ходе досудебного производства по уголовному делу, а также в процессе рассмотрения дела судом. Кроме того, необходимо учитывать специальный характер охранительных норм, предусмотренных в ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ, а также то, что они обслуживают закрепленную в ч. 1 ст. 2 УК РФ задачу охраны прав и свобод человека и гражданина, а также другие общественные отношения от преступных посягательств [41]. Присутствие факультативного объекта в деянии, сопряженном с фальсификацией доказательств по уголовному делу, находится в прямой зависимости от момента совершения общественно опасного деяния. Если фальсификация доказательств предшествует их выявлению, собиранию и приобщению к материалам дела, то названные общественные отношения вреда не претерпевают. Проанализировав объект (родовой, видовой и непосредственный; также определив, что кроме основного следует выделить также дополнительный и факультативный непосредственный объект, поскольку совершение деяния, сопряженного с фальсификацией доказательств по уголовному делу, причиняет вред не-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ скольким видам общественных отношений, поэтому непосредственный объект этого преступления следует рассматривать как многообъектный), переходим к рассмотрению предмета рассматриваемого деяния. Прежде чем непосредственно приступить к анализу предмета фальсификации доказательств по уголовному делу (ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ), необходимо определить, что в теории уголовного права под ним понимаются вещи материального мира, на которые воздействует преступник, причиняя им вред или создавая угрозу причинения вреда [18, с. 12; 20, с. 361; 10, с. 39; 26, с. 187]. Диспозиция ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ носит смешанный характер, так как предписания этих диспозиций непосредственно регламентирует запрет на фальсификацию доказательств как предмета рассматриваемого преступления, но при этом не содержит определения «доказательство по уголовному делу», тем самым указывая логическую, но не формальноюридическую отсылку к ст. 74 УПК РФ [30]. В результате юридического анализа названной статьи, а также иных статей гл. 10 УПК РФ «Доказательства в уголовном судопроизводстве» при их сопоставлении с нормами гл. 31 УК РФ «Преступления против правосудия» можно сделать вывод, что отечественный законодатель выбрал казуальноабстрактный подход к определению понятия «доказательство», а также регламентирует дифференцированный подход к уголовной ответственности за фальсификацию различных доказательств. Таким образом, с учетом указанных правил можно сделать следующее заключение: предметом преступления, предусмотренного ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ, могут быть только вещественные доказательства (п. 4 ч. 2 ст. 74 УПК РФ), протоколы следственных и судебных действий (п. 5 ч. 2 ст. 74 УПК РФ), а также иные документы (п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ), обладающие признаками, предусмотренными ч. 1 ст. 74 УПК РФ [30], и признанные в качестве доказательств по уголовному делу в силу положений УПК РФ, либо в порядке, установленном УПК РФ. Рассмотрев объект и предмет деяния, сопряженного с фальсификацией доказательств по уголовному делу, переходим к изучению объективной стороны этого деяния. Так, под объективной стороной преступления понимается совокупность юридически значимых призна-

№ 5 / 2016

ков, характеризующих внешнюю сторону уголовно-наказуемого деяния [19, с. 60—61; 10, с. 40; 28, с. 145]. Исходя из того, что в ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ содержится простая диспозиция, в результате чего не возможно определить легальную дефиницию термина «фальсификация», а также выявить круг признаков действий и бездействий в отношении предмета и объекта, запрещенных ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ под угрозой наказания. Однако в настоящее время имеется законодательный пробел, вызванный отсутствием постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации, разъясняющий положения о должной единообразной практике применения данной охранительной нормы. При этом доктринальные мнения касательно рассматриваемого нами преступления достаточно широко дифференцированы. Так, Р.А. Сабитов акцентирует внимание на констатации широкого круга действий, посредством которых может быть совершена фальсификация доказательств по уголовному делу [23, с. 600]. По мнению В.Н. Кудрявцева, объективная сторона ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ выражается в таких действиях, как искажение, уничтожение, сокрытие либо искусственное создание доказательств [24, с. 453]. Лаконичность приведенных и иных доктринальных позиций [22, с. 842; 27, с. 516] свидетельствует преимущественно о казуальном характере действий, образующих фальсификацию доказательств, в результате чего возникают трудности при разработке концепции понимания объективной стороны рассматриваемого нами состава преступления. По нашему мнению, исходя из доктринальных точек зрения, а также из определений этого преступления, позднего дореволюционного [49, с. 277; 29, с. 201—204] и советского отечественного уголовного законодательства [42—44], а также УК зарубежных стран, регламентирующих ответственность за подобное деяние [31, с. 301—302; 32, с. 321; 33, с. 364—365; 34, с. 140—143; 35; 36, с. 418—419; 37; 38; 39, с. 359—360; 40, с. 259—260; 45; 46, с. 410— 411; 47, с. 266—273; 48, с. 108—115; 120, 121], под объективной стороной состава фальсификации доказательств по уголовному делу (ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ) следует понимать действия, выраженные в уничтожении, краже, сокрытии, изменении доказательства, изготовлении заведомо ложного доказательства, а также как бездействие, выраженное

Вестник экономической безопасности

237

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ в умолчании субъектом преступления о существовании доказательства по уголовному делу, которое было совершенно в целях искажения объективных сведений о юридически значимых обстоятельствах. Подводя итог рассмотренным положениям, можно сделать следующие выводы: 1. Родовым объектом фальсификации доказательств по уголовному делу являются общественные отношения, связанные с обеспечением общественной безопасности и общественного порядка. Видовым объектом рассматриваемого деяния являются общественные отношения, связанные с нормальным функционированием правосудия. Деяние, сопряженное с фальсификацией доказательств по уголовному делу, имеет основной непосредственный объект, который включает в себя совокупность общественных отношений в области обеспечения соблюдения установленного порядка собирания, а также исследования и оценки доказательств, как в ходе предварительного расследования, так и в период осуществления правосудия по уголовным делам. Дополнительным непосредственным объектом рассматриваемого преступления выступают общественные отношения в области обеспечения процессуальных прав, свобод и законных интересов участников уголовного судопроизводства, к ним же относятся лица, имеющие статус подозреваемых, обвиняемых, подсудимых или осужденных. Факультативным объектом этого деяния следует считать общественные отношения, относящиеся к порядку хранения и учета предметов и документов, признанных доказательствами в ходе досудебного производства по уголовному делу, а также в процессе рассмотрения дела судом. 2. Характер диспозиции ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ не позволяет точно определить предмет фальсификации доказательств по уголовному делу, оставляя тем самым широкое поле для следственного и судебного усмотрения. Однако, с нашей точки зрения, предметом преступления, предусмотренного ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ, могут быть вещественные доказательства (п. 4 ч. 2 ст. 74 УПК РФ), протоколы следственных и судебных действий (п. 5 ч. 2 ст. 74 УПК РФ), а также иные документы (п. 6 ч. 2 ст. 74 УПК РФ), обладающие признаками, предусмотренными ч. 1 ст. 74 УПК РФ, и признанные в качестве доказательства по уголовному делу в силу положе-

238

ний УПК РФ, либо в порядке, установленном отечественным уголовно-процессуальным законом. 3. В настоящее время согласно содержанию диспозиции ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ нет точного определения пониманию объективной стороны фальсификации доказательств по уголовному делу. В свою очередь, по нашему мнению, под объективной стороной фальсификации доказательств по уголовному делу (ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ) следует считать действия, выраженные в уничтожении, краже, сокрытии, изменении доказательства, изготовлении заведомо ложного доказательства, а также как бездействие, выраженное в умолчании субъектом преступления о существовании доказательства по уголовному делу, которое было совершенно в целях искажения объективных сведений о юридически значимых обстоятельствах. Литература 1. Благодарь И.С. Фальсификация доказательств: ответственность и вопросы квалификации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. 22 с. 2. Будаева Ю.В. Уголовно-правовые проблемы борьбы с фальсификацией доказательств : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. 22 с. 3. Веденеева Т.А. Уголовно-правовая характеристика фальсификации доказательств: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011. 19 с. 4. Ветров Н.И. Уголовное право. Общая часть: учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002. 398 с. 5. Винокуров В.Н. Интересы как способ конкретизации непосредственного объекта преступления // Журнал российского права. 2009. № 5. С. 85—92. 6. Волкова И.А. Ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. 20 с. 7. Емеева Н.Р. Уголовная ответственность за преступления против правосудия, совершаемые судьями и должностными лицами правоохранительных органов: дис. … канд. юрид. наук. Казань, 2005. 221 с. 8. Иванов И.С. Уголовная ответственность за фальсификацию доказательств по уголовному делу: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2005. 22 с. 9. Идрисов К.Р. Преступления против правосудия, совершаемые должностными лицами органов предварительного расследования и суда: дис. … канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2007. 262 c.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ 10. Кочои С.М. Уголовное право. Общая и Особенная части: краткий курс. М. : Контракт: Волтерс Клувер, 2010. 416 с. 11. О порядке реализации или уничтожения предметов, являющихся вещественными доказательствами, хранение которых до окончания уголовного дела или при уголовном деле затруднено: постановление Правительства Рос. Федерации от 23 августа 2012 г. № 848: в ред постановления Правительства Рос. Федерации от 28 сентября 2015 г. № 1027 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 36, ст. 4900; 2015. № 41, ч. II, ст. 5652. 12. Об условиях хранения, учета и передачи вещественных доказательств, относящихся к категории наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов и прекурсоров, сильнодействующих и ядовитых веществ, а также инструментов и оборудования, находящихся под специальным контролем и используемых для производства и изготовления наркотических средств и психотропных веществ: постановление Правительства Рос. Федерации от 12 апреля 2010 г. № 224: в ред. постановления Правительства Рос. Федерации от 7 декабря 2011 г. № 1013 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2010. № 16, ст. 1911; 2011. № 51, ст. 7256. 13. Об условиях хранения, учета и передачи вещественных доказательств по уголовным делам : постановление Правительства Рос. Федерации от 8 мая 2015 г. № 449 // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2015. № 20, ст. 2915. 14. Об утверждении Временной инструкции о порядке учета, хранения и передачи вещественных доказательств, ценностей и иного имущества по уголовным делам в органах прокуратуры Российской Федерации [Электронный ресурс]: приказ Генеральной прокуратуры Рос. Федерации от 7 июня 2006 г. № 29. Документ опубликован не был. Доступ из справочно-правовой системы «Гарант». 15. Об утверждении Инструкции о порядке изъятия из незаконного оборота наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, инструментов и оборудования, находящихся под специальным контролем и используемых для производства и изготовления наркотических средств и психотропных веществ, а также их учета, хранения, передачи, использования и уничтожения: приказ МВД Рос. Федерации № 840, Минюста Рос. Федерации № 320,

№ 5 / 2016

Минздрава Рос. Федерации № 388, Минэкономики Рос. Федерации № 472, ГТК Рос. Федерации № 726, ФСБ Рос. Федерации № 530 и ФПС Рос. Федерации № 585 от 9 нояб. 1999 г. // Экспресс-Закон. 2000. № 2. 16. Об утверждении Инструкции о порядке изъятия, учета, хранения и передачи вещественных доказательств, ценностей и иного имущества по уголовным делам в Следственном комитете Российской Федерации [Электронный ресурс]: приказ Следственного комитета России от 30 сентября 2011  г. №  142. Документ опубликован не был. Доступ из справочно-правовой системы «Гарант». 17. Об утверждении Инструкции о порядке изъятия, хранения, учета, передачи и уничтожения предметов и документов по уголовным делам и материалам проверок сообщений о преступлениях в таможенных органах Российской Федерации: приказ Федеральной таможенной службы России от 30 декабря 2015 г. № 2692 // Таможенные ведомости. 2016. № 3. 18. Осокин Р.Б. Уголовное право в схемах (общая часть): уч. наглядное пособие. М.: Щит-М, 2006. 86 с. 19. Осокин Р.Б., Журавлева Г.В. К вопросу о понимании объективной стороны состава преступления // Актуальные проблемы уголовного права, криминологии, уголовного процесса и уголовно− исполнительного права: теория и практика: материалы Международной научно-практической конференции (10—11 апреля 2012 г.). Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2012. С. 59—61. 20. Осокин Р.Б., Чибизов А.В. К вопросу о предмете жестокого обращения с животными // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2011. Вып. 9 (101). С. 361—365. 21. Уголовное право Армении и России. Общая и Особенная части / отв. ред. С.С. Аветисян, А.И. Чучаев. М.: КОНТРАКТ, 2014. 800 с. 22. Уголовное право России. Общая часть. Особенная часть: учебник / под общ. ред. Н.Г. Кадникова. М.: Юриспруденция, 2013. 944 с. 23. Уголовное право России. Особенная часть: учебник / отв. ред. Р.А. Сабитов. 2-е изд., перераб. и доп. Тюмень: Тюменский институт повышения квалификации сотрудников МВД России, 2013. 688 с. 24. Уголовное право России. Особенная часть: учебник / под ред. В.Н. Кудрявцева, В.В. Лунеева, А.В. Наумова. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2005. 543 с.

Вестник экономической безопасности

239

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ 25. Уголовное право России. Особенная часть: учебник / под ред. Ф.Р. Сундурова, М.В. Талан. М.: Статут, 2012. 943 с. 26. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: учеб пособие / авт.-сост. С.С. Худяков. Тамбов: Издательский дом ТГУ им. Г.Р. Державина, 2009. 480 с. 27. Уголовное право Российской Федерации: учебник / под общ. ред. И.А. Бобракова, А.А. Телегина. Брянск: МосУ МВД России, 2008. 627 с. 28. Уголовное право. Общая часть / отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова. М.: НОРМАИНФРА·М, 1999. 516 с. 29. Уголовное уложение 1903 г. // Полное собрание законов Российской Империи. Собрание Третье. Отделение 1. 1903 г. СПб.: Государственная типография, 1905. Т. XXIII. С. 177—274. 30. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ (в ред. от 19.12. 2016 г.): принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 22 ноября 2001 г.: одобр. Советом Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации 5 декабря 2001 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2001. № 52, ч. 1, ст. 4921; Рос. газ. 2016. 23 дек. 31. Уголовный кодекс Азербайджанской Республики / науч. ред., предисловие И.М. Рагимова; пер. с азерб. Б.Э. Аббасова. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. 325 с. 32. Уголовный кодекс Голландии / науч. ред. Б.В. Волженкин; пер. с англ. И.В. Мироновой. 2-е изд. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. 510 с. 33. Уголовный кодекс Грузии / науч. ред. 3. К. Бигвава; вступ. статья В.И. Михайлова; обзорн. статья О. Гамкрелидзе; пер. с грузинского И. Мериджанашвили. СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. 409 с. 34. Уголовный кодекс Дании / науч. ред. и предисловие С.С. Беляева; пер. с датского и англ. С.С. Беляева, А.Н. Рычевой. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. 230 с. 35. Уголовный кодекс Кыргызской Республики: принят законодательным собранием Жогорку Кенеша Кыргызской Республики 18 сентября 1997 г. URL: http://www.kenesh.kg/RU/Articles/7307ugolovnyj_kodeks_kyrgyzskoj_respubliki_v_red_ ZKR_10_ot_1032012g. (дата обращения: 18.12.2016 г.). 36. Уголовный кодекс Республики Беларусь: принят Палатой представителей 2 июня 1999 г.;

240

одобрен Советом Республики 24 июня 1999 г. / предисл. Б.В. Волженкина, обзорная статья А.В. Баркова. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. 474 с. 37. Уголовный кодекс Республики Казахстан от 9 июля 2014 г. URL: http://prokuror.gov.kz/sites/default/ files/uk_rk_rus.doc (дата обращения: 16.12.2016 г.). 38. Уголовный кодекс Республики Молдова. Принят Парламентом Республики Молдова 18 апреля 2002 г. URL: http://lex.justice.md/ru/331268/ (дата обращения: 17.12.2016 г.). 39. Уголовный кодекс Республики Таджикистан // предисл. А.В. Федорова. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. 410 с. 40. Уголовный кодекс Республики Узбекистан // вступ. статья М.Х. Рустамбаева, А.С. Якубова, З.Х. Гулямова. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. 338 с. 41. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63−ФЗ (в ред. от 19.12.2016 г.): принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 24 мая 1996 г.; одобр. Советом Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации 5.06.1996 г. // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2954; Рос. газ. 2016. 23 дек. 42. Уголовный кодекс РСФСР от 1 июня 1922 г. // СУ РСФСР. 1922. № 15, ст. 153 43. Уголовный кодекс РСФСР от 22 ноября 1926 г. // СУ РСФСР. 1926. № 80, ст. 600 ; 44. Уголовный кодекс РСФСР от 27.10.1960 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1960. № 40, ст. 591. 45. Уголовный кодекс Федеративной Республики Германии (в ред. от 13. 11. 1998 г.) // Юридическая Россия: [сайт]. URL: http://law.edu.ru/norm/norm.asp?n ormID=1242733&subID=100102942,100102944,100103 635,100103969#text (дата обращения: 16.12.2016 г.). 46. Уголовный кодекс Франции / науч. ред. Л.В. Головко, Н.Е. Крыловой; пер. с франц. и предисл. Н.Е. Крыловой. СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. 650 с. 47. Уголовный кодекс Швейцарии / научное ред., предисл. и пер. с нем. А.В. Серебренниковой. СПб.: Юридический центр Пресс, 2002. 350 с. 48. Уголовный кодекс Швеции / науч. ред. Н.Ф. Кузнецова и С.С. Беляев; пер. на рус. язык С.С. Беляева. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. 320 с. 49. Уложение о наказания уголовных и исправительных 1845 г. // Российское законодательство X—XX веков. Законодательство первой половины XIX века. М.: Юрид. лит., 1988. Т. 6. С. 174—309.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 34 ББК 67

О КОДИФИКАЦИИ ГРАЖДАНСКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА В РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ОЛЬГА ВАЛЕНТИНОВНА СТАРОВЕРОВА, доктор юридических наук, главный научный сотрудник НИИ образования и науки, E-mail: [email protected]

Научная специальность 12.00.03 — гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье на основе анализа состояния юридической литературы и законодательства определены состояние и перспективы развития одной из отраслей законодательства Российской Федерации. Ключевые слова: Российская Федерация, систематизация, кодификация, законодательство, гражданское законодательство, Гражданский кодекс РФ (Часть первая, Часть вторая, Часть третья, Часть четвертая). Abstract. In article on the basis of the analysis of the state of legal literature and legislation defined the status and prospects of development of one of the branches of legislation of the Russian Federation. Keywords: Russian Federation, systematization, codification, legislation, civil legislation, Civil code of the Russian Federation (Part one, Part two, Part three, Part four).

Научные дискуссии о кодификации гражданского права не прекращаются с середины прошлого века. Не зря выступление еще А.В. Венедиктова1, посвященное такой практической задаче как выработка системы построения нового советского Гражданского кодекса послужила началом развития гражданского законодательства, определяющим круг отношений, входящих в сферу действия гражданского законодательства и устанавливающим границы самого гражданского права как одной из отраслей советского права2. Научные дискуссии о концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации ведутся российскими учеными постоянно в своих устных и печатных выступлениях. Нельзя не согласиться с Е.А. Сухановым, который считает, что Концепции развития гражданского законодательства РФ станет шагом законодательной реализации основных предложений, направленных на необходимое совершенствование ГК РФ и ряда других российских законов с целью более эффективного оформления и регулирования активно развивающихся рыночных отношений, постепенно ликвидируя его «переходный» характер3.

№ 5 / 2016

Еще в 2008 году Д.А. Мед­ведев подчеркивал, что «сложившаяся система гражданского законода­ тельства нуждается не в переустройстве, коренном изменении, как предлагают некоторые специалисты применительно к части четвертой Гражданского кодекса, а в совершенствовании, раскрытии ее потенциала и выработке механизмов реализации. Гражданский кодекс уже стал и должен оставаться основой становления и развития в государстве цивилизованных рыночных отношений… Кодекс не требует коренных изменений, но даль­нейшее совершенствование гражданского законодательства необходимо». По словам Д.А. Медведева, «условием совершенствования Гражданского кодекса является обеспечение стабильности гражданско-правового регулирования. Изменения Кодекса не должны затрагивать его систему и структуру, влечь кардинальные изменения его понятийного аппарата»4. Вместе с тем, он отметил, что «… стабильность Гражданского кодекса … не означает, что он не нуждается в совершенствовании. При всех его многочисленных достоинствах … не следует забывать, что и первая, и вторая части Кодекса разрабатывались в те годы, когда Российская Федерация только делала первые

Вестник экономической безопасности

241

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ шаги по пути рыночного развития. В это время никто еще не представлял в полной мере всего многообразия форм, в которых будет реализовываться провозглашенная Конституцией свобода экономической деятельности и, главное, не представлял, каковы должны быть пределы этой свободы в нашей стране»5. Итак, кодификация всякой отрасли законодательства требует научного обоснования, на что нами уже обращалось внимание6. Так, сфокусировав внимание на «систематизации нормативных актов», В.М. Сырых определяет одну из разновидностей систематизации — «учет законодательства и иных нормативных актов»: «деятельность по их сбору, хранению и поддержанию в контрольном состоянии, а также по созданию поисковой системы, обеспечивающей нахождение необходимой правовой информации в массиве актов, взятых на учет»7. М.Н. Марченко не только определяет понятие «система законодательства («совокупность существующих в том или ином государстве нормативноправовых актов (законов, указов, статутов, декретов, постановлений правительства и др.), подразделяющуюся в соответствии с различными критериями на качестве определенные составные части»), но и не допускает его отождествления с иным понятием — «система права» («По сравнению с системой права, имеющей объективный характер, система законодательства в значительной мере подвержена целенаправленному воздействию со стороны правотворческих органов. Она не только создается, но и в своем развитии направляется ими. Во многом ее существование и функционирование обусловливаются волей и нормотворческим устремлением законодателя»8. А.С. Пиголкин «деятельность по приведению нормативных актов в единую, упорядоченную систему» именует «систематизацией законодательства»9. Этот же автор «в понятие систематизации законодательства» включает «четыре самостоятельных формы правовой деятельности: 1) сбор государственными органами, предприятиями, фирмами и другими учреждениями и организациями действующих нормативных актов, их обработка и расположение по определенной системе, хранение, а также выдача справок для заинтересованных органов, учреждений, отдельных лиц по их запросам (учет нормативных актов); 2) подготовка и издание различного рода собраний и сборников нормативных актов

242

(инкорпорация законодательства); 3) подготовка и принятие укрупненных актов на базе объединения норм разрозненных актов, изданных по одному вопросу (консолидация законодательства); 4) подготовка и принятие новых актов (типа кодексов), в которые помещаются как оправдавшие себя нормы прежних актов, так и новые нормативные предписания (кодификация законодательства)»10. По мнению Ю.А. Свирина речь должна идти о «кодификации гражданского исполнительного права», что представляется неверным по двум основаниям: смешение разных отраслей права и допустимость кодификации не отрасли права, а отрасли законодательства11. Совокупность нормативных правовых актов, содержащих гражданско-правовые нормы, принято именовать гражданским законодательством12. В системе гражданского законодательства выделяется кодифицированный нормативный правовой акт, по юридической силе приравниваемый к федеральному закону РФ. Определение места ГК РФ в системе нормативных правовых актов позволит эффективно осуществлять комплексное правоприменение13. Речь идет о Гражданском кодексе РФ, который в Российской Федерации14 принимался поэтапно. Так, 21 октября 1994 г.15 в Российской Федерации был принята Часть первая Гражданского кодекса РФ, введенная в действие с 1 января 1995 г.16. 22 декабря 1995 г.17 была принята Часть вторая Гражданского кодекса РФ, введенная в действие с 1 марта 1996 г.18. 1 ноября 2001 г.19 была принята Часть третья Гражданского кодекса РФ, введенная в действие с 1 марта 2002 г.20. И, наконец, 24 ноября 2006 г.21 была принята Часть четвертая Гражданского кодекса РФ, введенная в действие с 1 января 2008 г.22. Иначе говоря, кодификация гражданского законодательства в Российской Федерации осуществляется поэтапно. Также правомерно возникает вопрос: является ли ГК РФ единым нормативным правовым актом? По нашему мнению, ответ отрицательный, ибо всякая часть ГК РФ (Часть первая, Часть вторая, Часть третья, Часть четвертая) представляет отдельный нормативный правовой акт, а именно федеральный закон (Федеральный закон от 21 октября 1994 г., Фе-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ деральный закон от 22 декабря 1995 г., Федеральный закон от 1 ноября 2001 г., Федеральный закон от 24 ноября 2006 г.). Также правомерны вопросы: завершена ли кодификация гражданского законодательства в Российской Федерации?; если кодификация не завершена, то каковы ее перспективы? Неопределенно на этот счет суждение выше упоминавшегося В.А. Белова: «Структурное завершение кодификации российского гражданского права не означает автоматического снятия и всех ее содержательных вопросов»23. Отличается некоторой политизированностью суждение И.В. Дойникова: «Задача … кодификации российского права — переосмысление либеральнозападного научного багажа, преодоление растерянности и преклонения перед западной юридической наукой, развитие идей национальной философии хозяйствования, проведение исследований актуальных народнохозяйственных проблеем учетом принципа экономической безопасности, формирование новых научных направлений на основе национально-государственного подхода и обеспечение в стране экономического публичного правопорядка»24. Таким образом, кодификация именно гражданского законодательства в Российской Федерации продолжалась относительно продолжительный период. Поэтому действующий Гражданский кодекс РФ фактически представляет совокупность нескольких федеральных законов, имеющих равную юридическую силу. Вышеизложенное позволяет нам высказать несколько суждений. Во-первых, кодификация гражданского законодательства в Российской Федерации осуществлена поэтапно посредством принятия четырех федеральных законов РФ. Во-вторых, Гражданский кодекс РФ представляет совокупность четырех частей (Часть первая, Часть вторая, Часть третья, Часть четвертая), каждая из которых введена в действие отдельным федеральным законом РФ. В-третьих, процесс кодификации гражданского законодательства в Российской Федерации следует считать завершенным. В-четвертых, процесс же совершенствования отдельных федеральных законов РФ, специально

№ 5 / 2016

предназначенных для регулирования гражданскоправовых отношений, продолжается.   Ведениктов А.В. О системе Гражданского кодекса СССР. Советское государство и право, 1954, № 2, С. 26—33. 2   Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права». М.: «Статут», 2000, 777 с. (Серия «Классика российской цивилистики»). 3   Суханов Е.А. О концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации // Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 2010. № 5. С. 7—26. 4   Медведев Д.А.  О кодификации гражданского законодательства (извлечения из пуб­ликаций) // Вестник гражданского права. 2008. № 3. 5   Там же. 6   Староверова О.В. О соотношении терминов «гражданское право» и «гражданское законодательство» в Российской Федерации // Вестник Московского университета МВД России. 2014. № 12. С. 217—218; Староверова О.В. О некоторых проблемах развития гражданского законодательства в Российской Федерации // Вестник Московского университета МВД России. 2015. № 4. С. 71—72. 7   Сырых В.М. Теория государства и право: Учебник для вузов. 6-е изд., перераб. и доп. М.: Юстицинформ, 2012. С. 221, 222. 8   Марченко М.Н. Теория государства и права: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2016. С. 564. 9   См.: Общая теория государства и права: Академический курс в трех томах. 4-е изд., перераб. и доп. / Отв. ред. М.Н. Марченко. М.: Норма; ИНФРА-М, 2013. С. 623. 10   См.: Общая теория государства и права: Академический курс в трех томах. 4-е изд., перераб. и доп. / Отв. ред. М.Н. Марченко. М.: Норма; ИНФРА-М, 2013. С. 624. 11   Свирин Ю.А. О некоторых проблемах институционализма и кодификации законодательства гражданского исполнительного права // Арбитражный и гражданский процесс. 2010. № 9. С. 10—12. 12   Белов В.А. Гражданское право: Учебник. 2-е изд, перераб. и доп. Т. I. Введение в гражданское право. М.: Юрайт, 2012. С. 159—160. 13   О правилах комплексного правоприменения подробнее см.: Якупов Р.Х. Правоприменение в уголовном процессе России (юридические проблемы): Монография. М.: МВШМ МВД РФ, 1993; Якупов Р.Х. Правоприменение в уголовном процессе России (юридические проблемы): Автореф. дис. … докт. юрид. наук. М.: ЮИМВД РФ, 1993. 14   Мы полагаем, что с 25.12.1991 г. для наименования государства необходимо использовать исключительно этот термин, что предопределено принятием Закона РСФСР от 25.12.1991 г. №2094-1 «Об изменении наименования государства Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика» (см.: Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. № 2. Ст. 62). 15   См.: СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301. 16   См.: Федеральный закон от 30.11.1994 № 52-ФЗ (ред. от 30.03.2016) «О введении в действие части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3302. 17   См.: СЗ РФ. 1996. № 5. Ст. 410. 18   См.: Федеральный закон от 26.01.1996 № 15-ФЗ (ред. от 09.04.2009) «О введении в действие части второй Гражданского кодекса Российской Федерации» // СЗ РФ. 1996. № 5. Ст. 411. 19   См.: СЗ РФ. 2001. № 49. Ст. 4552. 20   См.: Федеральный закон от 26.11.2001 № 147-ФЗ (ред. от 11.11.2003) «О введении в действие части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации»// СЗ РФ. 2001. № 49. Ст. 4553. 21   См.: СЗ РФ. 2006. № 52 (часть I). Ст. 5496. 22   См.: Федеральный закон от 18.12.2006 № 231-ФЗ (ред. от 29.06.2015, с изм. от 30.12.2015) «О введении в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» (с изм. и доп., вступ. в силу с 01.07.2015) . // СЗ РФ. 2006. № 52 (часть I). Ст. 5497. 23   Белов В.А. Гражданское право: Учебник. 2-е изд, перераб. и доп. Т. I. Введение в гражданское право. М.: Юрайт, 2012. С. 162. 24   Дойников И.В. Современный этап кодификации гражданского и предпринимательского законодательства (итоги и проблемы) // Российский судья. 2009. № 5. 1

Вестник экономической безопасности

243

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 342.951 ББК 67.401.02

АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРАВ И СВОБОД ГРАЖДАН В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ СОТРУДНИКОВ ПОЛИЦИИ ГАЗИЯВДИБИР ХАДИСОВИЧ ХАДИСОВ, заместитель начальника кафедры административного права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент; ВАСИЛИЙ ВИКТОРОВИЧ ПОКОЗИЙ, профессор кафедры административного права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Рецензент: кандидат юридических наук В.И. Ковшевацкий

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье рассматриваются вопросы, связанные с административно-правовым обеспечением прав и свобод граждан в деятельности сотрудников полиции, вносятся конкретные предложения по повышению качественного уровня административно-правового регулирования общественных отношений, складывающихся по поводу правоприменительного взаимодействия сотрудников полиции и граждан. Ключевые слова: права, свободы, административно-правовое обеспечение, сотрудник полиции, политические гарантии, юридические гарантии, экономические гарантии. Abstract. The article considers the issues related to the administrative and legal support of the rights and freedoms of citizens in the activities of the police, made concrete proposals to improve the quality level of the administrative and legal regulation of social relations that are emerging about the enforcement cooperation of the police and citizens. Keywords: rights, freedoms, administrative and legal support, police officer, political guarantees, legal guarantees economic guarantees.

Основное предназначение административно-правового обеспечения в Российской Федерации заключается в обеспечении действия 2 статьи Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства». Все, что в административно-правовом регулировании не направлено на реализацию названного предназначения должно, безусловно, исключаться. В то же время все, что способствует указанному процессу необходимо активно внедрять в действующее законодательство. В настоящее время в административном законодательстве, в том числе касающимся деятельности

244

сотрудников полиции, имеются пробелы, противоречия, разночтения и другие юридические изъяны. Данное обстоятельство в отрицательном смысле ощутимо влияет на степень юридической защищенности граждан от незаконных деяний сотрудников полиции. Для существенного повышения качественного уровня административно-правового регулирования общественных отношений в сфере административной деятельности сотрудников полиции, а значит и увеличения степени юридической защищенности граждан от служебного произвола, допускаемого ими, необходимо следующее: • дальнейшее упорядочивание юридических норм, регулирующих общественные отношения, возникающие между сотрудниками по-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ лиции и гражданами в ходе административной деятельности. Во-первых, необходимо исключить из нормативного регулирования те нормы, которые фактически существуют, но не обладают юридической, т.е. официальной силой. К названным нормам следует относить нормы: • принятые с превышением должностных полномочий; • принятые с нарушением установленного порядка их принятия; • принятые с недопустимыми наименованиями; • принятые с несоблюдением порядка их оформления; • не зарегистрированные в органах юстиции в случаях, предусмотренных действующим законодательством; • неопубликованные официально в указанных случаях; • содержательно несоответствующие нормативным документам большей юридической силы; • противоречащие руководящим разъяснениям высших судов России. Во-вторых, максимально возможная, прежде всего процессуальная, детализация содержания тех норм, которые названной силой обладают. В-третьих, формирование подробных политических, экономических, юридических и организационных гарантированных механизмов реализации прав, свобод и законных интересов граждан в рассматриваемой сфере. Под политическими гарантиями предлагаем понимать высокий уровень политической культуры власти, выражающийся в выработке тактического и стратегического курса развития государства, направленного на максимальное сокращение принудительной управленческой составляющей и расширение сегмента государственных услуг. В качестве экономических гарантий, представляется необходимым назвать свободу экономической деятельности, в том числе предпринимательства, равенство государственной и частной форм собственности, их равная юридическая защита. Юридические гарантии выражаются, прежде всего, в возможности защиты прав, свобод и законных интересов всеми, не запрещенными в законе способами, получения своевременной квалифицированной юридической помощи, доступа к право-

№ 5 / 2016

судию и компенсации причиненного физического, имущественного и морального ущерба. В качестве организационных гарантий выступают такие организационные основы государственного управления, принципы определения, распределения и перераспределения компетенции органов государственной власти, которые обеспечивают максимальную реализацию положений статьи 2 Конституции России. • анализ системы юридических средств, применяемых гражданами в рамках противодействия незаконным деяниям сотрудников полиции, с целью их усовершенствования. В дополнение к этому целесообразна оптимизация механизма использования названных средств. По каждому из элементов рассматриваемого административно-правового инструментария необходимо предусмотреть основания, порядок, пределы, субъектов его применения, а также порядок и сроки оформления результатов реализации указанных элементов; • конкретизация и усиление административной ответственности сотрудников полиции за превышение полномочий, допускаемое ими во взаимоотношениях с гражданами. Представляется обязательным предусмотреть самостоятельную административную ответственность за незаконное ограничение каждого, из предусмотренных во второй главе Конституции Российской Федерации, прав или свобод гражданина; • модернизация административно-процессуальной составляющей действующего законодательства, регулирующего обеспечение прав и свобод гражданина в административной деятельности сотрудников полиции. В частности, предусмотреть обязательным своевременное процессуальное оформление каждого деяния сотрудника полиции, ограничивающего права, свободы и законные интересы гражданина, с последующей выдачей копии составленного процессуального документа лицу, в отношении которого ограничение применялось; • перенос акцента в административно-правовом регулировании деятельности сотрудников полиции с принудительной составляющей на обслуживающую права, свободы и законные интересы граждан. Речь в данном случае идет обо всех взаимоотношениях сотрудника полиции и граж-

Вестник экономической безопасности

245

ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ данина, не обусловленных административными правонарушениями, спорами о праве и другими юридическими конфликтами; • обязательная официальная регистрация всех юридически значимых действий сотрудников полиции, осуществляемых ими в отношении граждан. Под названной регистрацией понимается такая фиксация указанных действий, которая влечет наступление юридических последствий; • уравнивание административно-правовых возможностей взаимного, в том числе принудительного, воздействия сотрудника полиции и

гражданина в процессе их официального общения. Необходимо сформировать такой баланс взаимных юридических возможностей, при котором каждому праву сотрудника полиции, корреспондирует право гражданина, а любой обязанности гражданина, соответствует обязанность сотрудника полиции. Таким образом, административно-правовое обеспечение прав и свобод граждан в деятельности сотрудников полиции является одной из составляющих юридической категории «правовое государство» и гарантирует надежную защиту граждан от служебного произвола указанных лиц.

Обстоятельства, исключающие преступность деяния. Учебное пособие. Гриф УМЦ «Профессиональный учебник». Гриф НИИ образования и науки. Смирнов А.М. и др. Изд-во ЮНИТИ, 2016. 168 стр.

Учебное пособие предназначено для формирования у читателей полного представления о социально-правовой природе обстоятельств, исключающих преступность деяния, как одного из основных институтов российского уголовного права. Для студентов, курсантов, слушателей вузов, обучающихся по направлению подготовки «Юриспруденция», а также специальности «Юриспруденция», для научно-педагогических работников и практикующих юристов.

Налоговая безопасность: монография для магистров вузов // под ред. О.А. Мироновой. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2017. 463 с. (Серия «Magister»). Монография подготовлена коллективом ведущих ученых и специалистов в сфере налогообложения с целью формирования новой дисциплины магистратуры и профессионального курса аспирантуры. Содержит развернутое теоретическое и методологическое обоснование проблем налоговой безопасности государства на всех уровнях управления, хозяйствующих субъектов и личности. Сформулированы новые концептуальные положения и систематизирован методический инструментарий отдельных областей деятельности по обеспечению налоговой безопасности. Предложены оригинальные методические разработки по анализу и оценке налоговой безопасности на региональном уровне и уровне предприятия. Для магистрантов, аспирантов, преподавателей экономических и налоговых дисциплин вузов, а также специалистов-практиков.

246

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 33 ББК 65

АУДИТ ЭФФЕКТИВНОСТИ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ РЕСУРСОВ КАК ИНСТРУМЕНТ ВЫБОРА ОБЛАСТЕЙ ОПТИМИЗАЦИИ РАСХОДОВ В МВД РОССИИ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ЛИТВИНЕНКО, профессор кафедры экономической безопасности и управления социально-экономическими процессами Санкт-Петербургского университета МВД России, доктор экономических наук, профессор E-mail: [email protected] Научная специальность 08.00.05 — экономика и управление народным хозяйством (экономическая безопасность)

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье проанализирована проблема сокращения расходов на содержание МВД России с использованием аудита эффективности. Ключевые слова: аудит эффективности, дефицит бюджета, области оптимизации, расходы бюджета, финансовый контроль. Abstract. The article analyzes the problem of reducing the cost of maintenance of the Russian Interior Ministry using the performance audit. Keywords: performance audit, the budget deficit, the optimization of budget expenses, financial control.

Сегодня недофинансирование текущего обеспечения деятельности органов внутренних дел (ОВД) уже стало фактом. Речь идет и о величине кредиторской задолженности, и о дополнительных средствах, необходимых для решения вопросов текущего содержания до конца 2016 года, и о недостаточности средств — как в доведенных на 2017 год предельных объемах, так и в бюджетных проектировках. Представляется, что в этой ситуации необходимо решение двух задач: • первая — она является политической, и связана с формированием федерального бюджета; для нас сегодня это решение Правительственной комиссии по бюджетным проектировкам, согласно которому в качестве «базовых» приняты бюджетные ассигнования, предусмотренные в федеральном бюджете на 2016 год; • вторая — техническая, внутриведомственная, сводящаяся к разумному расходованию имею-

№ 5 / 2016

щегося ежегодного в распоряжении Министерства триллиона рублей. О подходах к решению второй задачи и пойдет речь в рамках настоящей статьи. Обозначим границы для анализа «применимости» возможных вариантов рационального расходования бюджетных средств Первое. Ключевой «посыл» выступления Президента страны на Совете по стратегическому развитию и приоритетным проектам [1] — нам нужно  разумно перераспределить те доходы, которые имеются. И за счет этого обеспечить решение поставленных к 2019 г. задач. Речь идет о проектном подходе как инструменте. Его суть — концентрация административных и финансовых ресурсов на достижении четко описанных результатов, применении специальных управленческих технологий и четкой фиксации ответственности. Это предполагает дополнение программно-целевого принципа формирования бюджета МВД Рос-

Вестник экономической безопасности

247

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ сии — используемого сегодня — еще одним подходом — проектным. Второе. Позиция Счетной палаты состоит в следующем: • одобрить предложение Минфина о замораживании номинальных расходов для МВД России на три года на уровне 2016 года; • проводить дальнейшие корректировки расходов в процессе работы с каждым министерством для решения задачи по оценке внутренней структуры будущих расходов; • повышать эффективность использования государственных расходов.  Представляется, что необходимо руководствоваться мнением руководителя Счетной палаты РФ (не учитываются резервы оптимизации внутри федерального бюджета) и поэтому такую работу — определиться, где и на чем можно сэкономить — провести на опережение, перераспределив средства, но оставив их у себя, внутри министерства. Третье. При модернизации существующего набора социальных гарантий следует исходить из того, чтобы формируемая система была эффективной с двух позиций: • во-первых, с т. зр. адекватности уровню жизни современного российского общества (т.е. «вес» социальных гарантий должен быть соотнесен с качеством жизни в конкретном субъекте федерации); • во-вторых, с позиций воздействия на результаты работы органов внутренних дел (при этом должна быть обеспечена реальная связь в цепи «мотивация — результат»). Как эти базовые принципы касаются руководителей территориальных органов? В этой работе важно наличие достоверной информации «с мест» для лиц, принимающих решения на федеральном уровне. Что мы можем предпринять в условиях дефицита федерального бюджета? За последние два года уже неоднократно названы традиционные статьи возможного сокращения расходов (аренда, закупки, связь, командировки). Однако главным, по нашему мнению, является то, что — с учетом ежегодного сокращения бюджетных ассигнований — возможности прямого (подчерки-

248

ваю) изыскания внутренних резервов по восполнению имеющегося дефицита средств полностью исчерпаны. Представляется необходимым переосмыслить и источники доходов, и направления расходов. Дополнительных источников увеличения доходов бюджета, сегодня, в принципе, два. Первый — изменение организационно-правовой формы. Возврат статуса бюджетных учреждений ряду казенных организаций, в том числе образовательным учреждениям МВД России, позволит средства, получаемые от приносящей доход деятельности, направлять на формирование материально-технической базы. Эта идея не нова, и мы ее разделяем. Второй — «либерализация» взаимоотношений МВД России с субъектами федерации. Цель предлагаемых послаблений состоит в использовании потенциала региональных бюджетов для финансирования деятельности ОВД. В н. вр. нормы федерального законодательства, в которых закреплено их финансирование, служат барьером (зачастую просто психологическим) для поисков имеющихся возможностей в дополнительном финансировании за счет средств региональных бюджетов. На этом пути наиболее реалистичными считаем два варианта решения: • либо — внесение дополнений в действующее законодательство, упрощающее порядок финансирования деятельности ОВД за счет средств региональных бюджетов (хотя бы на период экономического кризиса); • либо — увеличение числа проектов регионального и федерального уровней по линии МВД России, совместно финансируемых из бюджета субъекта РФ и федерального бюджета (в рамках принятого проектного подхода). Реалистичность такого обоснования — не зависимо от уровня дотационности региона — обусловлена необходимостью осуществления мероприятий, направленных на поддержание правопорядка и обеспечения общественной безопасности на территории заинтересованного в этом субъекта. И, наконец, о направлениях расходов. Считаю важным сформулировать и решить ряд действи-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ тельно оптимизационных задач для повышения экономности и результативности использования средств. При этом под оптимизацией будем понимать выбор из всех возможных вариантов использования ресурсов тех, которые дают наилучшие результаты.  Собственно, выбор наиболее значимых областей оптимизации определяется двумя критериями: доля расходов и удельный «вес» отдельных выполняемых ими функций. Затем задача выбора варианта использования  меньших ресурсов,  дающего  не меньший результат, ставится и решается в рамках отдельного проекта (названного выше проектного подхода). К числу такого рода возможных проектов для территориальных подразделений можно отнести следующие: • распределение кадровых ресурсов между основными (правоохранительными) и вспомогательными функциями (должностями); • распределение штатной численности территориальных и функциональных подразделений, исходя из показателей оперативной обстановки на обслуживаемой территории; • формирование целевых показателей деятельности отдельных служб для целей премирования личного состава (например, в разрезе учета и оценки выполнения отдельных функций). Применительно к ведомственным вузам речь также может идти о нескольких проектах: • распределение учебных специальностей между вузами МВД России; пример т.н. «малых» специальностей (с годовым набором менее 300 чел. во все вузы) позволяет выделить недостатки существующего подхода. К чему это приводит: главное — к малочисленности контингента обучающихся по отдельным образовательным программам; как следствие — к малому количеству преподавателей блока профессиональных дисциплин, и — к значительному количеству дисциплин, читаемых одним преподавателем; и как результат — снижению качества подготовки. Поэтому в конечном итоге речь идет о поиске компромисса между региональным принципом комплектования и обеспечением качества подготовки.

№ 5 / 2016

• организационные решения по переходу к реализации в вузах основных образовательных программ. Его суть: считаю, что нужен переход от кафедрального построения структуры вуза к введению должностей руководителей образовательных программ. Только так мы — речь идет о среднесрочной перспективе — сможем реально реализовать компетентностный подход в наших учебных планах на основе соединения двух существующих стандартов: профессиональных стандартов и образовательных стандартов. В ведущих вузах страны эта работа уже началась. Есть опыт, который может быть оценен применительно к нам; • обоснование периода нахождения обучающегося в статусе «курсант-полицейский». Этот вопрос долгое время остается дискуссионным в разных ведомствах решается по-разному. Главное состоит в том, что он может стать объектом самостоятельного анализа. Универсальным проектом может стать анализ функций во всех структурных подразделениях в части выявления их дублирования. Названные проекты являются не более чем возможными областями для проведения анализа. Кто и как должен проводить этот анализ? В контексте поиска механизмов экономии бюджетных ассигнований считаю, что инструментом достижения этой цели может послужить внедрение внутреннего аудита. Подчеркиваю, не финансового аудита, а внутреннего аудита. А вот «промежуточной целью» может стать обоснованное аудиторами решение Министра о плановом перераспределении бюджетных ассигнований. Конечно, есть ведомственный финансовый контроль. Он результативно решает проблему поиска и устранения нарушений финансово-экономического характера в работе всех ведомственных структур. Однако при всей эффективности этого апробированного инструмента финансовый контроль имеет недостаток — отсутствие функциональной ориентированности. Методика проведения такого контроля фактически сводится к выделению ряда фиксированных параметров, которые принимаются априори и для проверки, и для выработки практических рекомендаций.

Вестник экономической безопасности

249

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ НАУКИ Важно, что выявить скрытые противоречия в организации «экономической жизни» такой инструментарий не в силах. Нужен иной подход к организации аудита — подход, основанный на функциональной независимости. Только с использованием методов внутреннего аудита можно выполнить требования Постановление Правительства РФ от 17 марта 2014  г. №  193 о повышении экономности и результативности использования бюджетных средств [1]. Организационно для решения данной проблемы необходимо создание независимого субъекта, на которого будут возложены обязанности только по осуществлению внутреннего аудита — отдельно от ведомственного финансового контроля. Это позволит устранить и сложившееся сегодня противоречие: оценку надежности ведомственного финансового контроля и подготовку рекомендаций по повышению его эффективности производит один и тот же субъект (Контрольно-ревизионное управление МВД России). То есть субъект оценивает надежность и подготавливает рекомендации по повышению эффективности своей же работы, что нарушает принцип проведения аудита — независимость. Собственно, применительно к объекту анализа настоящей статьи — выбору областей оптимизации в структуре расходов МВД РФ — представляется целесообразным говорить не о финансовом контроле, не об эффективности финансового контроля, а об аудите эффективности использования государственных ресурсов [2, с. 82]. Постановку задач такого уровня возможно вменить в обязанности по должности аудитора МВД России. Речь может идти о нескольких должностях аудиторов, замещаемых людьми с высокими профессиональными компетенциями в нескольких сферах интересов ОВД. Таким образом, основой финансово-экономической политики МВД России — посредством реализации проектов аудита эффективности расходов на функциональные процессы и аудита вложений средств — должна стать организация эффективного управления бюджетными ресурсами, направленная на обеспечение стабильного функционирования подразделений, решающих задачу министерства по

250

обеспечению в стране правопорядка и безопасности граждан. В условиях действующей схемы финансирования и степени самостоятельности — финансовой — для территориальных органов МВД России задачи остаются прежние: контроль за кассовым исполнением расходов; минимизация содержащихся материальных запасов; уменьшение дебиторской и кредиторской задолженностей; в целом — исполнение решений руководства Министерства о порядке и приоритетности расходования бюджетных средств. А вот сохранить и «не уронить» уровень выполнения функций ОВД в условиях дефицита финансово-экономического обеспечения можно только усилиями «сверху», за счет реальной оптимизации расходов. Литература 1. Постановление Правительства РФ от 17 марта 2014 г. № 193 «Об  утверждении правил осуществления главными распорядителями (распорядителями) средств федерального бюджета, главными администраторами (администраторами) доходов федерального бюджета, главными администраторами (администраторами) источников финансирования дефицита федерального бюджета внутреннего финансового контроля и  внутреннего финансового аудита и о внесении изменения в п. 1 правил осуществления ведомственного контроля в  сфере закупок для обеспечения федеральных нужд, утвержденных постановлением Правительства Российской Федерации от 10  февраля 2014  г. № 89». 2. Заседание Совета по стратегическому развитию и приоритетным проектам 13 июля 2016 г. (http://kremlin.ru/events/president/news/52504). Дата обращения 25.10.2016. 3. Интервью Председателя Счетной палаты Татьяны Голиковой телеканалу «Россия-24». 20.10.2016 (http://audit.gov.ru/press_ center/interview/28402). Дата обращения 25.10. 2016. 4. Рябухин С.Н. Аудит эффективности использования государственных ресурсов / С.Н. Рябухин. М.: Наука, 2004. 284 с.

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 378147 ББК 74.04

ПОДГОТОВКА ОФИЦЕРСКИХ КАДРОВ СТРАТЕГИЧЕСКОГО И ОПЕРАТИВНОГО УРОВНЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОГО И ВОЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ ВАСИЛИЙ ДМИТРИЕВИЧ САМОЙЛОВ, профессор Московского технологического университета (МИРЭА), доктор педагогических наук, кандидат военных наук E-mail: [email protected]; ИГОРЬ НИКОЛАЕВИЧ ТУРЧЕНЮК, начальник кафедры государственного управления и национальной безопасности Военной академии Генерального штаба ВС РФ Рецензент: генерал армии, доктор военных наук, профессор, начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР (1991) В.Н. Лобов

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. В статье представлены особенности совершенствования подготовки офицерских кадров стратегического и оперативного уровней государственного и военного управления в Российской Федерации. Ключевые слова: государственное управление, военное управление, система высшего образования, подготовка офицерских кадров. Abstract. The article presents features of improvement of the officers training strategic and operational levels of state and military administration in the Russian Federation. Keywords: public administration, military administration, higher education and officer training.

В соответствии с паспортом и формулой специальности 13.00.08 «Теория и методика профессионального образования», областями исследований темы научно-квалификационной работы «Совершенствование подготовки офицерских кадров оперативно-стратегического уровня военного и государственного управления» актуально определены:  подготовка специалистов в высших (образовательных организациях) учебных заведениях (4); переподготовка и повышение квалификации работников и специалистов (8); подготовка специалистов в системе многоуровневого образования (10); современные технологии профессионального образования (11); сравнительно-сопоставительный анализ профессионального образования в различных странах мира (15); отбор и структурирование содержания (18), диагностика качества профессионального образования (21); проблемы изучения и реализации инновационного опыта профессионального образо-

№ 5 / 2016

вания (26); государственно-общественный характер управления профессиональным образованием (32); формирование профессионального мировоззрения (33); компетентностный подход в профессиональной подготовке специалиста (36). Практически автором избрана треть областей указанной научной специальности, которые при их отборе составляют структурированное содержание подготовки офицерских кадров высших звеньев управления. Подготовка специалистов высших звеньев государственного и военного управления в образовательных организациях (далее — ОО) страны осуществляется в звене ВАГШ ВС РФ — ОА ВС РФ в соответствии с действующими ФГОС ВО [1, Ст. 2]. Переподготовка и повышение квалификации работников и специалистов — управленцев в российской системе высшего образования осуществляется

Вестник экономической безопасности

251

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ периодически согласно предъявляемым требованиям, а именно не позднее одного раза в пять лет. Подготовка компетентных специалистов — военных управленцев в системе многоуровневого образования организована в соответствии с действующим законодательством [1, Ст. 2] и направлена на формирование у обучающихся универсальных, общекультурных, общепрофессиональных и профессиональных компетенций. В связи с этим в системе высшего образования офицерских кадров государственного и военного управления кафедрами разрабатываются учебно-методические комплексы (УМК) и рабочие программы учебных дисциплин (РПУД), как фундамент для аттестации и аккредитации специальностей подготовки обучающихся. В частности, кафедрой государственного управления и национальной безопасности разработаны УМК и РПУД для преподавания учебной дисциплины Педагогика высшей школы, целью освоения которой определены: развитие у слушателей ВАГШ ВС РФ профессионального педагогического мышления; формирование у них научных военно-педагогических знаний, умений, навыков и компетенций в системе высшего образования, необходимых для их профессиональной деятельности, реализации универсальных, общепрофессиональных и профессиональных компетенций. Однако компетентностный подход в профессиональной подготовке специалиста военного и государственного управленца охватывает как циклы учебных дисциплин, так и практики. Наиболее качественно такой подход проявляется на завершающем этапе подготовки, а именно в ходе итоговой государственной аттестации (ИГА) выпускников ВАГШ ВС РФ [2, 3, 5]. Кроме того, задачами освоения учебной дисциплины являются: а) ознакомление обучающихся с сущностью и содержанием объекта и предмета педагогики высшей школы в системе высшего образования; б) формирование знаний об историкопедагогическом и современном состоянии высшего образования в России, тенденциях его развития, особенностях будущей профессиональной деятельности в системе военного управления; в) формирование основ методологической культуры для ее внедрения в системе образовательных организаций МО РФ; г) формирование научных ориентиров для осу-

252

ществления исследований философских, социально-экономических, педагогических и иных объектно-предметных областей для решения актуальных проблем обучения и воспитания в образовательных организациях МО РФ; д) способствовать освоению ими сущности и содержания профессиональной этики военного педагога, пониманию его личной ответственности за установление с разными категориями обучающихся взаимоотношений творчества и партнерства; е) стимулирование активной познавательной деятельности обучающихся для овладения ими основами научных знаний, формирования умений и навыков, развития мышления и личных творческих способностей, выработки профессионального мировоззрения и нравственно-эстетической культуры. Разработка и оперативное внедрение современных информационно-образовательных технологий в систему образования офицеров-управленцев требует подготовку высококвалифицированных научно-педагогических и андрогогических кадров [5]. Однако подготовка современных адъюнктов, хотя и переведена на трехгодичный срок, но реализуется, по сути, по недавнему прошлому (на первом году обучения). Второй и третий годы адъюнктской подготовки ориентируют будущих научно-педагогических работников (далее — НПР) на взаимодействие со структурами, к которым они прикреплены. Аудиторные занятия с ними проводят НПР структур (кафедр, отделов и др.). С целью совершенствования подготовки офицерских кадров высших звеньев государственного и военного управления России, несомненно, необходимо осуществить сравнительно-педагогический (андрогогический) анализ профессиональной подготовки зарубежных офицерских кадров, в том числе в системе российского высшего образования [2, 4, 5]. Вместе с тем для реализации вышеизложенных аспектов следует реализовать процедуры отбора и структурирования содержания образования российских офицерских кадров высших звеньев военного управления. Для чего требуется создание эффективно функционирующих научных и учебно-методических структур в военных ОО [4, 5]. Диагностика качества профессионального образования, как показал анализ совокупности предъ-

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ являемых требований и рекомендаций, реализуется в процессе аккредитации разработанных образовательных программ, прежде всего на основе результатов самообследования. Завершающим этапом для подготовки офицерских кадров высших звеньев государственного и военного управления является ИГА [2, 4]. Вместе с тем для совершенствования подготовки офицерских кадров деятельность НПР должна быть направлена на решение проблем изучения и реализации инновационного опыта военно-профессионального образования [5]. В этом убеждает системный и структурно-функциональный анализ условий современных вооруженных конфликтов (факторов и обстоятельств их предупреждения, возникновения, развития и завершения), включая Афганистан, Ирак, Ливию, Сирию, другие государства. Президентские выборы в США, завершившиеся победой республиканца Дональда Трампа, несомненно внесут определенные коррективы в российскоамериканские отношения, в том числе в сфере военного сотрудничества. Государственно-общественный характер управления системой военного образования на ее высших уровнях соответствует современным реалиям международных и российских условий, обусловленных детерминирующими объективными и субъективными факторами и обстоятельствами [1, 2, 4 — 5]. Формирование компетентностно-мировоззренческого подхода в подготовке офицерских кадров оперативно-стратегического уровня военного и государственного управления представляет собой от-

носительно новую область в системе военного образования [5]. В связи с этим автором разработана концепция подготовки офицерских кадров оперативно-стратегического уровня военного и государственного управления, осуществляется ее апробация и частичное внедрение в системе обеспечения государственной безопасности страны. Выводы: теория и методика профессионального образования с целью подготовки офицерских кадров оперативно-стратегического уровня военного и государственного управления в системе российского военного образования объективно нуждается в своем концептуальном совершенствовании. Литература 1. Федеральный закон от 29 декабря 2012 г. № 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» // Российская газета. 2012. 31 декабря. 2. Зеленская Н.В. Педагогическая концепция управления качеством подготовки офицерских кадров: дис. …д-ра пед. наук. СПб., 2008. 385 с. 3. Марченков В.И. Совершенствование образовательного процесса в ввузах МО РФ: автореф. дис. … канд. пед. наук. М., 2002. 22 с. 4. Самойлов В.Д. Совершенствование системы высшего образования офицеров Вооруженных Сил Российской Федерации: дис. д-ра пед. наук. М., 2003. 534 с. 5. Самойлов В.Д. Андрогогические основы педагогики и психологии в системе высшего образования России: учебник. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2015. 295 с.

Российское книгоиздание. Тенденции. Стратегии. Перспективы. Монография. Гриф УМЦ «Профессиональный учебник». Гриф НИИ образования и науки. Ординарцев И.И.; под ред. Н.Д. Эриашвили. Изд-во ЮНИТИ, 2015. 135 с.

Автором предпринята попытка проанализировать современное состояние российской отрасли книгоиздания. Выявлены ключевые факторы успеха, определены стратегии и перспективы развития рынка книгоиздания. Предложена авторская концепция развития отрасли.

№ 5 / 2016

Вестник экономической безопасности

253

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ УДК 37 ББК 6

СКОРОСТНО-СИЛОВАЯ ПОДГОТОВКА СОТРУДНИКОВ ПОЛИЦИИ. СРЕДСТВА И МЕТОДЫ РАЗВИТИЯ СКОРОСТНО-СИЛОВЫХ СПОСОБНОСТЕЙ А.А. СЫСОЕВ, доцент кафедры физической подготовки УНК СП Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, кандидат юридических наук; А.Н. АРХИПОВСКИЙ, адъюнкт кафедры физической подготовки УНК СП Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя, старший лейтенант полиции

Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН Аннотация. Современные средства и методы, которые используются в учебно-тренировочном процессе сотрудников полиции во время физической подготовки, предназначены для развития основных физических качеств, которые в свою очередь положительно влияют на уровень осуществления сотрудниками полиции профессиональной деятельности. Ключевые слова: сила, скоростно-силовые способности, скоростно-силовая подготовка, средства и методы скоростносиловой подготовки. Abstract. Modern tools and techniques that are used in the training process of police officers during physical training, designed for development of basic physical qualities, which positively influence the level of implementation by the police of professional activity. Keywords: strength, speed-strength abilities and speed-power training, means and methods of speed-strength training.

Проведение реформы МВД России, реорганизация милиции в полицию, последующее становление полиции с характерными повышенными к ней требованиями по физической подготовке — все это привело к пристальному вниманию ученых и практиков к развитию различных видов физических качеств у сотрудников полиции. Особое внимание было уделено силовой и скоростно-силовой подготовке. Это связано с особенностью, как важности данных видов подготовки в практической деятельности сотрудников полиции при осуществлении противоборства правонарушителям, так и необходимостью сдачи контрольных нормативов сотрудниками полиции именно по данным физическим качествам. Обладание способностью по проявлению значительных мышечных усилий в кратчайший промежуток времени (взрыв) позволяет сотруднику полиции совершить на доли секунды опережение преступника, выполнить техническое действие (прием), и тем самым осуществить как спасение собственной

254

жизни, так и жизни окружающих, а также успешно провести действия по задержанию правонарушителя (ей). Следует еще раз отметить важность развития высокого уровня силовых, скоростно-силовых качеств, которые столь необходимы при выполнении оперативно-служебных задач, но при этом хотелось бы отметить и положительное влияние специальной силовой подготовки в целом на всю профессиональную деятельность сотрудника полиции. Какие же мышечные группы наиболее важны и необходимы при осуществлении полицейским деятельности по противоборству правонарушителю? К числу «наиболее важных» и наиболее задействованных следует отнести следующие пять мышечных групп человека: • разгибатели позвоночного столба; • сгибатели позвоночного столба и тазобедренных суставов; • разгибатели ног;

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ • разгибатели рук; • большая грудная мышца. Особое внимание при рассмотрении нашего вопроса по развитию силы следует уделить группе мышц брюшного пресса и группе мышц поясничной области человека. Это связывается с тем, что данные мышцы: • участвуют в осуществлении большинства действий; • при наличии хорошего мышечного корсета, который охватывает брюшную полость, создаются условия по нормальному функционированию внутренних органов и, следовательно, предпосылки по улучшению здоровья человека; • при должной силе мышц брюшного пресса создаются условия по предупреждению грыжи; • при должной силе мышц поясничной области, создаются предпосылки по профилактике травматизма данной области, ввиду больших нагрузок на нее при переносе тяжестей. Если проанализировать Программы по физической подготовке для сотрудников полиции, а также курсантов и слушателей Образовательных организаций МВД России, то можно заметить, что в них не в полном объеме отражается подготовленность данных категорий сотрудников, и это связывается с тем, что нормативы, которые предлагаются в них далеко не всегда отражают уровень подготовленности всех профессионально важных мышечных групп. В частности в программах присутствуют следующие нормативы по физической подготовке: подтягивание на перекладине, сгибание-разгибание рук в положении лежа, подъем корпуса в положении лежа (сотрудники женского пола), бег с в/с 5000 м (1000 м курсанты женского пола), челночный бег 10х10 м (4х20 м), полоса препятствий, бег на лыжах 5000 м, плавание вольным стилем, жим гири. Все они в целом отражают развитие основных физических качеств: силы, быстроты, выносливости, гибкости, координационных возможностей. Основными нормативами для определения уровня развития силы предлагаются: норматив по подтягиванию на перекладине из виса хватом сверху, либо замена его сгибанием-разгибанием рук в упоре лежа, либо жимом гири (подъемом корпуса в положении лежа для сотрудников женского пола). Очевидным является то, что все эти тесты отража-

№ 5 / 2016

ют подготовленность отдельных мышечных групп, и в случае положительной подготовленности одних мышечных групп совсем не означают, что та же подготовленность есть и у других. Кроме того абсолютно игнорируется тестирование (нормативы) некоторых важных мышечных групп, которые безусловно являющихся профессионально важными для сотрудников полиции, это и мышцы разгибатели и сгибатели позвоночного столба, и разгибатели ног. Для определения уровня подготовленности сотрудника полиции очевидна необходимость коррекции соответствующего тестирования и перечня нормативов. Ведь при отсутствии данных нормативов по силовой подготовке с учетом профессионально важных мышечных групп, на наш взгляд, практически невозможно определить подготовленность сотрудника полиции к рукопашной схватке, что является важным недостающим звеном его профессиональной подготовки. Рассмотрим также средства и методы, используемые при силовой подготовке сотрудников полиции. Средства воспитания силовых способностей, условно можно подразделить на основные средства и дополнительные. Основные средства, используемые при подготовке сотрудников полиции: это упражнения с отягощениями, упражнения с использованием веса собственного тела; упражнения с использованием тренажеров, прыжковые упражнения, специальнобеговые упражнения. К дополнительным средствам относят: упражнения с отягощением под воздействие внешней среды, упражнения с отягощением под сопротивлением упругих предметов, упражнения в противодействии с партнером, и др. В процессе развития силовых способностей сотрудников полиции следует использовать следующие методы: Метод повторной тренировки — характеризуется многократным выполнением упражнений с высоким уровнем определенной качественной характеристики движения (силовой способности, скорости и т.д.). Количество повторений, характер и продолжительность пауз отдыха определяются уровнем подготовленности сотрудников и задачами тренировки, а также режимом выполнения упражнения.

Вестник экономической безопасности

255

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ НАУКИ Метод круговой тренировки — характеризуется непрерывным выполнением определенного комплекса упражнений разных по характеру с определенной мощностью и очередностью повторения для каждого из них. При выполнении упражнения в работу последовательно вовлекаются основные группы мышц. Задания подбираются индивидуально для каждого сотрудника (объем или интенсивность). Метод интервальной тренировки — характеризуется упражнениями, выполняемыми с определенной мощностью и с определенными интервалами для работы и отдыха. Сопряженный метод — характеризуется развитием скоростно-силовых способностей в рамках структуры приема техники или его отдельных звеньев. Соревновательный метод — характеризуется целостным выполнением соревновательного упражнения на максимально высоком, но при этом освоенном сотрудником уровне интенсивности, при этом учитываются условия и правила соревновательной деятельности. Метод комплексной тренировки — характеризуется одномоментным (одно занятие) или последовательным (смежные тренировочные занятия) согласованным и сбалансированным по объему сочетанию средств ФП скоростно-силовой направленности, но с различным характером и силой тренирующего воздействия. В заключение следует отметить, что среди физических качеств, максимальный уровень развития которых достигается с помощью оптимальных средств и методов по их развитию и во многом определяет

физическую подготовленность сотрудников органов внутренних дел, особое место следует отдать силовым и скоростно-силовым качествам. Но при этом должное развитие силовых возможностей должно сочетаться с развитием этих возможностей у наиболее важных и необходимых при осуществлении противоборства правонарушителю мышечных групп. Литература 1. Ахматгатин А.А., Гальцев С.А. Методика скоростно-силовой подготовки сотрудников органов внутренних дел: учебно-методическое пособие. М.: ИМЦ ГУК МВД России, 2004. 2. Вдовиченко В.П., Лавров В.Н. Содержание силовой подготовки слушателей учебных заведений МВД СССР: Межвуз. сб. науч. статей. Минск: Минск. ВШ МВД СССР, 1985. 3. Зациорский В.М. Физические качества спортсмена (основы теории и методики воспитания). 2-е изд. М.: Физкультура и спорт, 1970. 4. Непомнящий С.В. Средства и методы профессионально-прикладной физической подготовки работников отдельных подразделений: Атореф. дис. ... канд. пед. наук. М., 1989. 5. Подлипняк Ю.Ф., Яншин В.В. Проблемы профессионально-прикладной физической подготовки слушателей вузов МВД СССР: Сб. науч. статей / Под ред. Г.П. Коваленко, В.Ф. Комара, Ю.Ф. Подлипняка. Минск: ВШ МВД СССР, 1985. 6. Физическая культура и физическая подготовка: учеб. для вузов / под ред. В.Я. Кикотя, И.С. Барчукова. М.: Юнити-Дана, 2011.

Психология: Учебное пособие, Цветков В.Л., Калиниченко И.А., Хрусталева Т.А. // Изд-во ЮНИТИ, 2016. Современная психология — один из основных ресурсов профессиональной деятельности сотрудника полиции. Учебное пособие разработано в соответствии с требованиями Федерального государственного стандарта по специальностям «Правовое обеспечение национальной безопасности» и «Правоохранительная деятельность». Знание общей и юридической психологии, владение приемами использования этих знаний в профессиональной деятельности обеспечивают качественное выполнение служебной деятельности сотрудниками правоохранительных органов. Для курсантов и адъюнктов высших образовательных учреждений системы МВД России.

256

Вестник экономической безопасности

№ 5 / 2016