КУПЕЧЕСКАЯ СЕМЬЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВВ.

Citation preview

Гончаров Юрий Михайлович — кандидат исторических наук, доцент кафедры отечественной истории Алтайского государственного университета, автор более 80 научных работ. Родился 10 июня 1968 г. в с. Красногорском Алтайского края. В 1992 г. окончил исторический факультет АГУ. Там же в 1997 г. защитил кандидатскую диссертацию. Область научных интересов — семья горожан Сибири XIX–начала XX в., история предпринимательства, новые информационные технологии в исторических исследованиях. Все отзывы и замечания о книге автор просит направлять по адресу: Россия, 656099, г. Барнаул, пр-т Ленина, 61, АГУ, ИФ; E-mail: [email protected]

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ЭТНОЛОГИИ И АНТРОПОЛОГИИ РАН МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ АЛТАЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Ю.М. ГОНЧАРОВ

КУПЕЧЕСКАЯ СЕМЬЯ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX-НАЧАЛА XX ВВ. (по материалам компьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири)

МОСКВА – 1999

ББК 63.3(2Р537)+63.59 Г 657 Серия «Новые исследования по этнологии и антропологии» Ответственный редактор серии:

доктор исторических наук С.В. Чешко Ответственный редактор выпуска:

доктор исторических наук В.А. Скубневский Рецензенты:

доктор исторических наук Д.Я. Резун доктор исторических наук А.Р. Ивонин Редакционно-издательская группа: С.С. Крюкова, Г.А. Носова, Е.А. Пивнева

Книга подготовлена и издана при финансовой поддержке Московского общественного научного фонда в рамках программы «Российские общественные науки: новые перспективы» (грант № 106, 1998) и Российского гуманитарного научного фонда (проект № 97-01-00227)

Гончаров Ю.М. Купеческая семья второй половины XIX–начала XX в. (по материалам компьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири). – Москва: Институт этнологии и антропологии РАН, 1999. – 244 с.

В монографии впервые в отечественной историографии дан комплексный анализ эволюции семьи сибирского купечества. Подробно рассмотрены источники и историография истории купечества, социально-правовое положение и личный состав сословия купцов, демографическое развитие купеческой семьи и семейный купеческий быт. Книга рассчитана на научных работников, преподавателей и студентов исторических факультетов и представляет интерес для широкого круга читателей, интересующихся историей Сибири.  Гончаров Ю.М., 1999  Институт этнологии и антропологии РАН  Алтайский государственный университет

ВВЕДЕНИЕ Разработка истории сибирского купечества имеет большое значение для изучения Сибири второй половины ХIХ–начала ХХ в., поскольку в силу специфического социального состава населения региона купечество играло весьма важную роль в жизни края. В настоящее время проблемы истории купеческого сословия, вопрос о его месте в обществе, привлекают пристальное внимание исследователей. Как было отмечено Н.А. Миненко: “Городские сословия – купечество, предприниматели, служилые люди все более прочно утверждаются на историографическом поле” [1]. Очевидна необходимость объективного и всестороннего подхода к изучению истории купечества, при этом, такой подход предполагает анализ тех сторон жизни и деятельности гильдейцев, которые раньше оставались в тени. Сибирская купеческая семья второй половины ХIХ–начала ХХ в. еще не становилась предметом специального изучения. В то же время, при изучении купечества исследование семьи приобретает особое значение, определяющееся той ролью, которую семья играла при производстве и воспроизводстве жизни, накоплении имущества, передаче социально-психологических представлений. Кроме того, возрождение предпринимательства, вся хозяйственная практика последних лет, противоречивые социально-демографические процессы побуждают специалистов к углубленному изучению данной проблемы. Исследование купеческой семьи относится к важным аспектам изучения истории предпринимательства, социального облика предпринимателей, их материальных и духовных интересов. Это обусловлено значением семьи в жизни общества, тем, что “семейная принадлежность является важной социальной координатой, характеризующей социальное положение индивида в социальном пространстве и обуславливающей линию его поведения” [2]. Как и любая другая, купеческая семья представляет собой сложную систему связей: брачных и родственных, хозяйственных и правовых, нравственных и психологических, а внутрисемейные отношения, в свою очередь, были тесно связаны с социальными, экономическими, национальными отношениями общества в целом. С точки зрения гуманитарных наук, семья представляет собой малую, первичную социальную группу, которая, в то же время, имеет

–3–

все признаки социального института, включенного в нормативную систему общества и представляющего собой ценностно-нормативный комплекс, посредством которого регулируется поведение членов семьи и определяются присущие им социальные роли и статус. Известный социолог П.А. Сорокин подчеркивал, что для индивида семья является “... первым его скульптором, придающим ему основные социальные нормы, первым учителем и воспитателем”, а от характера семейной организации, в свою очередь, “зависят исторические судьбы населения, общественная жизнь людей, организация сложного социального агрегата и течение общественных процессов” [3]. Самостоятельную значимость имеют демографические аспекты изучения купеческой семьи, так как купечество являлось одним из городских сословий, а демографические процессы в сибирском городе периода капитализма изучены слабо. В ходе исторического развития семья не остается статичной. Купеческая семья была подвержена изменениям, которые обуславливались динамичным развитием в регионе товарно-денежных отношений, причем эти изменения касались не только сферы хозяйственной деятельности, но и взаимоотношений поколений, структурно–количественных характеристик семьи и характеризовались коррозией и даже разрушением веками устоявшихся патриархальных традиций внутрисемейной жизни. Историко–демографическое изучение семьи может выявить процессы, происходившие в ней под влиянием развития общества. При этом уже было отмечено, что путь исследования демографических процессов в обществе на уровне микроструктур: семьи, фамильного “клана” и т.п. оказался в последние годы наиболее результативным [4]. Особое значение имеют также источниковедческие аспекты темы. Это обусловлено слабой изученность источниковой базы по истории сибирского купечества и городского населения периода капитализма. Повышение интереса историков к купеческому сословию нередко приводит к тому, что исследователи привлекают в своих работах материалы, не прошедшие стадию источниковедческого анализа. Краткие обзоры источников, которые, как правило, присутствуют в работах любого уровня, явно недостаточны. Серьезное изучение источниковой базы истории сибирского купечества до сих пор не проводилось. Введение в научный оборот новых документов далеко опережает их изучение. Поэтому весьма актуальными становятся сейчас задачи выявления круга источников по истории купечества, их систематизации и источниковедческого анализа.

–4–

Таким образом, актуальность темы определяется слабой изученностью истории сибирского купечества при значительной роли сословия в жизни региона, важностью семьи в жизни гильдейцев, а также большой значимостью историко-демографических и источниковедческих аспектов темы. Выделение в качестве объекта исследования сибирской купеческой семьи обусловлено, с одной стороны, особой ролью семьи в купеческой среде и, с другой стороны, неизученностью данной проблематики, в особенности, неразработанностью источниковедческих и историко-демографических аспектов темы. Кроме того, важность купеческой семьи как объекта исследования определяется тем, что именно семья, олицетворявшая единый купеческий капитал, являлась главной единицей административного и фискального учета гильдейцев. При этом в нашей работе принимались во внимание только семьи купцов в формально-юридическом смысле, т.е. записанных в одну из купеческих гильдий. Целью исследования является анализ демографических и социальных процессов, протекавших в купеческой семье Сибири во второй половине ХIХ–начале ХХ вв. и выяснение взаимосвязи этих процессов с социально-экономическим развитием страны и региона. В ходе достижения этой цели необходимо решить целый ряд конкретных задач. Прежде всего, комплекс задач данной работы включает вопросы источниковедческого характера. Купечество, в силу специфики своей деятельности, привлекало к себе пристальное внимание со стороны государства, церкви и органов городского самоуправления. Поэтому информация о купечестве содержится в огромном количестве самых разнообразных источников, многие из которых до сих пор не изучены и не вовлечены в научный оборот. Обширность и разнородность источниковой базы по истории купеческой семьи делают особенно важной источниковедческую разработку темы. Таким образом, необходимость историко-демографического изучения купеческой семьи выдвигает на первый план задачи систематизации, классификации и источниковедческого изучения существующих документов. В русле комплексного источниковедческого подхода к изучению сибирской купеческой семьи важной задачей работы являлось создание компьютерной базы данных купеческих семей Томской губ. второй половины ХIХ–начала ХХ вв. В ходе создания базы данных необходимо выяснить степень структурированности, формализованности и полноты источниковой информации; произвести анализ информационного поля

–5–

для создания базы данных и осуществить организацию базы данных, ориентированной на решение цели исследования. Важной задачей работы является выявление основных социально-экономических и правовых факторов, влиявших на развитие купеческой семьи, характеристика социального статуса купечества. Также ставятся задачи изучения личного состава купеческого сословия: выяснение исторической динамики численности купеческих капиталов, анализ полового состава, социального происхождения сибирских купцов, доли потомственного купечества, генеалогической продолженности купеческих родов, национально-конфессионального состава гильдейцев региона, времени пребывания в гильдиях. Следующая группа задач работы — это вопросы демографического исследования истории купеческой семьи Сибири. При анализе людности купеческой семьи автор останавливался на изучении общей людности, людности детей, внуков, мужчин, женщин в географических и национальных различиях, а также выяснении исторической динамики людности и факторов, ее определявших. Изучения брачно-возрастных особенностей купеческих семей предполагает анализ семейного положения глав купеческих семейств, исследование возраста вступления в брак мужчин и женщин среди гильдейцев Сибири, разницы возраста мужчин и женщин, кратности браков в купеческих семьях, соотношения внутрисословных и межсословных брачных связей в купеческой среде, а также выяснение исторической динамики брачности. Обращение к структуре сибирской купеческой семьи ставит задачи восстановления внутренней и поколенной структуры семей сибирских купцов в национально-конфессиональных различиях. Заключительная группа задач работы – изучение семейного быта сибирского купечества. В работе рассматриваются занятия, жилище, пища, одежда купечества, дается характеристика внутрисемейных отношений, досуга и развлечений гильдейцев региона. Территориальные рамки работы включают Западную Сибирь в пределах Тобольской и Томской губерний. Место и роль купечества этих губерний среди купеческого сословия Сибири оставляют вполне возможным распространить некоторые выводы работы и на весь регион. Необходимость ограничения территориальных рамок масштабами двух губерний была продиктована трудностью работы с большим объемом сложно организованной информации — компьютерной базой данных купеческих семей.

–6–

На территории Западной Сибири в рассматриваемый период существовал целый ряд мелких, средних и крупных городов. Крупные торговые центры располагались на территории Тобольской губернии. Это прежде всего Тюмень и Курган. Сам Тобольск в данный период в значительной степени утратил былое значение центра транзитной сибирской торговли, однако в губернском центре вплоть до начала XX в. оставался представительный отряд купечества. Кроме того, купеческие традиции поддерживались и в более мелких городах губернии – Ишиме, Таре, Ялуторовске. Очень представительным было купечество главного торгового и административного центра Томской губернии – Томска. В этом городе еще в начале XIX в. сложилась устойчивая группа потомственного купечества. Поскольку город располагался на главных торговых путях Сибири, томское купечество играло далеко не последнюю роль во всей сибирской торговле. Развитие томского купечества имело много общих черт с историей купеческого сословия других крупных сибирских городов. Старым купеческим городом был также Бийск, через который проходила транзитная торговля с Монголией, контролировавшаяся бийскими купцами. Соединяя в себе черты торгового и административного центра среднего масштаба, Бийск был достаточно типичным для Сибири уездным городом, потому изучение бийского купечества позволяет судить о купечестве уездных сибирских городов. Довольно крупным торговым центром становится на рубеже XIX–XX вв. и Барнаул – центр Алтайского округа (до 1896 г. – Алтайский горный округ). Значительное количество купцов в изучаемый период насчитывали и некоторые мелкие города Томской губ., в частности Каинск и Мариинск. В силу своего выгодного расположения на Транссибирской магистрали, эти города имели довольно большой торговый оборот. Мариинск, кроме того, являлся центром золотопромышленного района. Можно предположить, что черты развития купеческого сословия Каинска и Мариинска были достаточно типичными для небольших сибирских городов. Собственное купечество, занятое в основном торговлей, сложилось и в других малых городах Томской губ.: Кузнецке, Колывани, Нарыме. Многие купцы губернии проживали также в крупных торговых селах и горнозаводских поселках: Змеиногорске, Камне (стал городом в 1915 г.), Бердском и др. Так как формально они входили в состав купечества одного из городов, они не будут рассматриваться отдельно.

–7–

Тип молодого, быстрорастущего торгового города был представлен в начале XX в. в Томской губ. Новониколаевском, однако, по истории новониколаевского купечества сохранилось очень мало источников. Хронологические рамки работы охватывают вторую половину ХIХ–начало ХХ вв. (1863–1917 гг.). Нижняя граница исследования обоснована тем, что в 1863–1865 гг. правовое положение купечества претерпело значительные изменения: была отменена 3-я гильдия, изменился порядок взимания торгово-промышленных сборов. Кроме того, середина ХIХ в. в отечественной историографии является традиционным рубежом. С начала 1860-х гг. в обществе начинается новый этап социально-экономического развития, что не могло не сказаться на процессах, протекавших в купеческой семье. Естественной верхней границей исследования является 1917 год как момент отмены сословного устройства общества и ликвидации купеческого сословия. Категориальный аппарат работы, в силу того, что данное исследование является пограничным для целого ряда исторических дисциплин, включает в себя понятия, достаточно широко употребляемые в конкретно-исторических, источниковедческих, историко–демографи-ческих, социологических, статистических трудах, а также в работах по исторической информатике. При этом, автор старался употреблять термины, которые наиболее активно используются в исследованиях последних лет («людность» вместо «количественный состав семьи»). В тех случаях, когда применяются равноупотребимые понятия («малая семья» — «нуклеарная семья»), оговаривается их идентичность. В некоторых случаях, когда автор применял еще не совсем устоявшуюся терминологию («база данных», «высоко–структурированные источники», «документы, включающие данные»), дана необходимая дефиниция понятий. В течение долгого времени изучение купеческой семьи Сибири периода капитализма и, в частности, демографических аспектов структуры, функционирования и развития семьи, правового положения купечества, купеческого быта не было выделено историками в качестве самостоятельной задачи. Тем не менее, существует довольно обширная литература, затрагивающая отдельные аспекты избранной темы. Кроме того, в отечественной литературе отсутствуют специальные обобщающие работы, посвященные историографии купеческого сословия России. Все это побудило автора выделить историографический обзор в отдельную (первую) главу работы.

–8–

Источниковую базу исследования составили преимущественно неопубликованные архивные документы, сохранившиеся в фондах сибирских и центральных архивов: Центре хранения архивных фондов Алтайского края (17 фондов), Государственном архиве Кемеровской области (7 фондов), Государственном архиве Новосибирской области (8 фондов), Государственном архиве Томской области (5 фондов), Тобольском филиале Государственного архива Тюменской области (12 фондов) и Российском государственном историческом архиве (3 фонда). Весь массив использованных источников можно подразделить на несколько групп: законодательные акты, делопроизводственная документация, акты учета населения, документы юридического происхождения, статистические источники, периодическая печать, документы личного происхождения. Поскольку создание компьютерной базы данных купеческих семей как комплексного источника делает необходимым тщательное источниковедческое изучение использованных материалов, подробный источниковедческий анализ основных групп источников произведен во второй главе работы. Вопрос о методологической базе современного исторического исследования не может решаться так однозначно, как это было в предыдущий период развития отечественной историографии. В настоящее время налицо кризис традиционных теоретических основ советской историографии, оцениваемый многими историками как кризис самой исторической науки [5]. Сложность ситуации усиливает и обновление проблематики исследований отечественных историков. Все это привело специалистов к поиску дополнительных подходов к изучению истории России и Сибири. Наблюдается расширение профессионального инструментария исследователей – главным образом за счет заимствования приемов и методик других социальных наук. Сибиреведы предпринимают попытки использовать в качестве концептуальной модели теории модернизации и регионализма, а также модели, выдвинутые представителями “новой городской истории”. Эту ситуацию Н.А. Миненко охарактеризовала как “движение к теоретико–методологическому плюрализму” [6]. В последнее время повышение внимания исследователей к различным аспектам истории предпринимательства и предпринимателей привело к тому, что в поисках теоретической базы внимание историков обратилось к концепциям Ф. Броделя, М. Вебера, Н.А. Бердяева и С.Н. Булгакова [7]. Очень интересна работа М. Оссовской “Рыцарь и буржуа”, в которой затрагиваются вопросы истории буржуазной этики и

–9–

морали [8]. Однако, несмотря на ценность работ этих авторов для теоретического осмысления феномена предпринимательства, при изучении сибирской купеческой семьи периода капитализма их построения вряд ли могут быть применены. Семья вообще как первичная социально-экономическая ячейка общества изучалась как отечественными, так и зарубежными демографами, экономистами и социологами. Тем не менее, работы в этой области носили преимущественно прикладной характер и не привели к созданию более или менее релевантной теории института семьи и механизма взаимосвязи общественных отношений с этим институтом [9]. При работе с источниками и литературой применялись общенаучные принципы исследования – принцип системности, принцип историзма и сравнительный подход. Принцип системности применялся при выявлении взаимосвязи демографических процессов, происходивших в сибирской купеческой семье, со сферами социальной и правовой жизни купечества и с социально-экономическими процессами, протекавшими в обществе в исследуемый период. Принцип историзма предопределил изучение демографических аспектов истории купеческой семьи в исторической динамике, выявление демографических процессов, протекавших в семье сибирского купечества. Купеческая семья рассматривается в развитии: прослеживаются важнейшие процессы, протекавшие в купеческой семье в ходе социально–экономического развития России; выделяются периоды в ее эволюции; характеризуются изменения, происходившие в ней; развитие семьи связывается с изменениями условий жизни и деятельности купечества, а также с процессами эволюции семьи как социального института. Сравнительный подход позволил выяснить общие закономерности и особенности развития семей в географических и национальных различиях. Людность и структура сибирской купеческой семьи по ряду важнейших показателей сравнивается с результатами историко-демографического анализа сибирского крестьянского домохозяйства в исследуемый период. Обширность и разнообразность источниковой базы по истории сибирской купеческой семьи делают особенно важной источниковедческую разработку тематики. Поэтому в методологическом плане автору показался перспективным комплексный источниковедческий подход к теме в рамках активно развивающегося компьютерного источниковеде-

– 10 –

ния. В границах этого подхода большие возможности для исследовательской работы предоставила созданная автором база данных купеческих семей Томской губ. второй половины ХIХ–начала ХХ в. База данных, построенная на основе большого комплекса разнотипных исторических источников, представляет собой новый комплексный источник (метаисточник), ориентированный на решение конкретной исследовательской задачи – историко-демографического изучения сибирской купеческой семьи. В процессе создания базы данных на первый план выдвигались источниковедческие проблемы установления полноты и достоверности источниковой информации, а также выявления взаимосвязи источников. Поэтому, в исследовательском аппарате работы важное место занимают методы источниковедческого анализа. При создании компьютерной базы данных использовались специальные методы информатики и технологии баз данных [10]. В исследовании также использовались ставшие уже традиционными количественные методы исторического исследования. Применяются часто используемые в статистике и демографии методы статистического (формально-количественного) анализа: методы построения динамических рядов, методы типологических, факторных и структурных группировок, метод средних величин [11]. Статистические подсчеты дополняются и корректируются содержательным анализом ситуации с применением как общенаучных, так и собственно исторических методов исследования: историко-генетического, историко-системного, историко-сравнительного, историко-типологического и методов диахронного анализа социально-демографической реальности [12]. Пользуясь случаем, автор хотел бы поблагодарить В.Н. Владимирова, Д.В. Колдакова и В.В. Шишкина за искреннюю и бескорыстную помощь при работе над этой книгой.

ПРИМЕЧАНИЯ 1. Миненко Н.А. Урал и Сибирь конца XVI–первой половины XIX в. в новейшей отечественной историографии // Культурное наследие Азиатской России. Материалы I Сибиро–Уральского исторического конгресса. Тобольск, 1997. С. 30. 2. Сорокин П.А. Система социологии. Т. 2. Социальная аналитика: Учение о строении сложных социальных агрегатов. М., 1993. С. 138. 3. Там же. С.139-140. 4. Миненко Н.А. Указ. соч. С.29.

– 11 –

5. См. Советская историография. М., 1996; Афанасьев Ю.Н. Феномен советской историографии // Отечественная история. 1996. № 5. С. 146-148. 6. Миненко Н.А. Указ. соч. С.25. 7. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV–XVIII вв. М., 1988. Т. 2. Игры обмена; Вебер М. Избранные произведения. М., 1990; Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М., 1989; Булгаков С.К. Философия хозяйства. М., 1890. 8. Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали. М., 1987. 9. Демографические проблемы семьи. М., 1978; Щепаньский Я. Семья как фактор общественного развития // Социологические исследования. 1977. № 2; Семья как объект философского и социологического исследования. Л., 1974; Волков А.Г. Семья – объект демографии. М., 1986. Комаров М.С. Введение в социологию. М., 1994. 10. Гарскова И.М. Базы и банки данных в исторических исследованиях. М., 1994; Бородкин Л.И. Методы прикладной математики и информатики в исторических исследованиях. Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. д.и.н. М., 1993; Перевертень В.А. Разработка информационной системы для просопографических исследований. Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. к.т.н. М., 1996. 20 с. 11. Кащенко С.Г. Статистические методы в исторических исследованиях. Л., 1989. 12. Ковальченко И.Д. Методы исторического исследования. М., 1987; Миронов Б.Н. Историк и социология. Л., 1984; Зверев В.А. Семейное крестьянское домохозяйство в Сибири эпохи капитализма (историко-демографический анализ). Новосибирск, 1994. С. 11–13.

– 12 –

Города Западной Сибири в XIX веке

Глава 1. Историография проблемы Купеческое сословие не всегда привлекало пристальное внимание исследователей. Тем не менее, имеется определенный круг литературы, в которой рассматривались вопросы численности, формирования буржуазии, предпринимательской и общественно-политической деятельности как российского в целом, так и сибирского купечества периода капитализма. В этой литературе можно отметить лишь отдельные заметки, касающиеся некоторых моментов избранной темы. Гораздо лучше изучено сибирское крестьянство и крестьянская семья [1]. В дореволюционный период история купеческой семьи не становилась объектом специального изучения. Однако в работах общего характера, относящихся к экономическому развитию Сибири, содержится определенный фактический материал. М.И. Боголепов в своих работах исходил из теории государственной школы о закрепощении и раскрепощении сословий и формировании “общих классов” в соответствии с их сословной службой государству. Изучая сибирскую торговлю, он подчеркивал преимущественно торгово-ростовщический характер сибирской буржуазии [2]. Исходя из концепции об особом пути развития Сибири, Г.Н. Потанин говорил о бесклассовом характере сибирского общества, отрицая закономерности процесса формирования буржуазии. Тем не менее, ему принадлежит много ценных наблюдений о жизни сибирского купечества. Так, Г.Н. Потанин отмечал: “Купечество … не дает устойчивых фамилий … капризы торговли то внезапно возводят фамилию из низов общества в самые верхи его, то после двух – трех поколений снова возвращают ее в низы” [3]. Автор неоднократно подчеркивал заслуги купечества в распространении просвещения, в благотворительности. В очерке “Города Сибири” он дал образные характеристики купечеству крупнейших сибирских городов [4]. Г.Н. Потанину удалось заметить происходившую на его глазах эволюцию сибирского купечества, тенденцию к “окультуриванию” купцов, которая в 1880-е гг. уже стала прослеживаться достаточно отчетливо. “В настоящее время в Сибири начинает проявляться класс людей, которых можно назвать “благородной буржуазией”. Это ряды – 14 –

жертвователей по убеждению, люди, сами принимающие участие в трудах интеллигенции”, — писал он в 1883 г. [5] Точку зрения Потанина о бесклассовом составе сибирского общества разделял и Н.М. Ядринцев, считавший что “граней между сибирскими сословиями было менее … сибирское население составляет как бы одну народную массу” [6]. Тем не менее, Ядринцев обратил внимание на рост сибирской буржуазии, ее стремление к господству в обществе. Определяя дворянство как сословие, уходящее с исторической сцены, он видел восхождение нового класса — буржуазии, чья историческая роль, по мнению автора, — развить сибирскую промышленность, а в будущем уступить место артельной организации общества. Г.Б. Баитов опубликовал материал о социально-экономическом развитии Барнаула и деятельности барнаульской городской думы, автор отмечал активное участие купечества в муниципальной жизни города [7]. Объектом внимания И.С. Левитова было хищническое предпринимательство сибирских винокуренных заводчиков, торговцев, судовладельцев [8]. Вместе с тем он идеализировал деятельность сибирского купечества, считая возможным установление “культурных” и “народных” методов хозяйствования, устранение мрачных сторон капитализма. В дореволюционной литературе встречаются также работы, посвященные истории отдельных купеческих семей. В частности, А.В. Адрианов воссоздает судьбы “наиболее любопытных фигур” томского купечества: Ф.А. Горохова, И.Д. Асташева, Поповых. Он с сожалением отмечал, что даже об одной из самых знаменитых купеческих фамилий Томска — Поповых “до сих пор не написано монографии, на которую они имеют право, не написано даже очерка их жизни и деятельности” [9]. Автор уделял большое внимание роли семейнородственных связей в предпринимательской деятельности гильдейцев. В частности, А.В. Адрианов заметил, что начальной точкой в становлении капитала одного из крупнейших томских купцов — А.Ф. Горохова была женитьба на дочери золотопромышленника А.Е. Филимонова. Некоторые из дореволюционных авторов обращали внимание на уровень образования и грамотности сибирских купцов. Так, неизвестный автор в работе “Исторический ход народного просвещения в Томской губернии”, отмечал, что далеко не все купцы стремились дать своим детям образование. Он заметил, что в середине XIX в. в томской – 15 –

гимназии купеческие дети составляли меньшинство и почти все они выходили из гимназии из младших классов, не окончив курса [10]. П.М. Головачев, в свою очередь, утверждал, что в большинстве своем “купцы и посадские люди жили без книг, без чтения” [11]. Довольно распространенным в дореволюционной литературе было мнение, восходившее к трудам А.П. Щапова о господстве “корыстного интереса”, семейно-родового эгоизма над общественными и культурными интересами сибиряков [12]. Проблемы истории сибирского купечества в досоветской историографии нашли также отражение в исследованиях А.А. Кизеветтера, С.В. Бахрушина, В.П. Сукачева и других, посвященных истории промышленности, торговли, проблеме первоначального накопления капиталов [13]. Выводы и наблюдения, сделанные этими авторами, помогают оценить роль и место купечества в социально-экономическом развитии Сибири. В целом, есть основание констатировать слабое внимание дореволюционных авторов к проблемам истории купечества и городов Сибири периода капитализма [14]. Можно сделать вывод о том, что в дореволюционной историографии отсутствовали попытки специального рассмотрения истории сибирской купеческой семьи. Большинство дореволюционных публикаций представляют собой довольно поверхностные очерки экономической или общественно-политической деятельности тех или иных групп буржуазии, основанные на ограниченной документальной базе. Методология работ не предусматривала глубокого анализа взаимосвязи развития общества и семьи. Тем не менее, некоторые аспекты темы находили освещение в работах авторов. В этот период шло накопление и обобщение архивных документов и личных наблюдений. Были поставлены проблемы о месте и роли сибирского купечества и о судьбах его отдельных родов. В советский период проблемы истории купечества отошли на задний план, уступив место истории рабочего класса и крестьянства, что обусловило отсутствие специальных работ по истории российского купечества. Работы 20–50-х гг., рассматривавшие отдельные аспекты истории буржуазии, носили чаще всего описательный характер и основывались на узкой источниковой базе. В это время поднимались вопросы о функционировании торгового, монополистического и иностранного капитала в экономике Сибири, изучались отдельные отрасли промышленности. – 16 –

Из работ этого времени можно отметить книгу П.А. Берлина, появившуюся в 1922 г. и представлявшую собой первую попытку освещения истории русской буржуазии с начала XVIII и до XX в. [15]. Автор рассматривал предпринимательские организации, торговопромышленные съезды и их деятельность; во второй части книги Берлин характеризует буржуазию пореформенного времени. Работа дает общее представление о развитии общественно-политических взглядов в предпринимательской среде. Особенно высоко автор оценивал политическую сознательность и общественную активность московской буржуазии в конце XIX в., противопоставляя ее остальной русской буржуазии, которая, по мнению Берлина, “тонула во мраке политической темноты и бессознательности”. Помимо ограниченности источниковой базы, к числу слабостей данной работы можно отнести и игнорирование автором органической взаимосвязи между социальными и экономическими процессами. Новый этап в отечественной историографии начался в 19501960-х гг. Большое значение для дальнейшего изучения истории буржуазии и купечества в России имела дискуссия по проблеме перехода от феодализма к капитализму, развернувшаяся в 60-е гг. В ходе дискуссии изучение русской буржуазии и главного источника ее формирования — купечества было поставлено в число вопросов, требующих основательной разработки [16]. Общественно-политическая роль купечества в середине XIX в. характеризовалась Ш.М. Левиным в его монографии [17]. Из работ этих лет также можно выделить статью А.С. Нифонтова, в которой он обстоятельно осветил пути формирования московской буржуазии во второй половине XIX в. и роль купечества в этом процессе [18]. Статья посвящена проблеме разложения сословного строя и формирования общественных классов в России в период капитализма. Основным источником работы послужили материалы однодневных городских переписей. Историк одним из первых обратил внимание на динамику численности купечества и изменения состава сословия. Автор акцентировал внимание на процессах обновления состава гильдейцев в 1860–70-х гг., выделил основные источники пополнения сословия. Заслуживает внимания вывод Нифонтова о том, что, по сравнению с другими сословиями, в купечестве “сравнительно слабо выражены процессы разложения”. Г.А. Дихтяр, в своей монографии “Внутренняя торговля в дореволюционной России” (М., 1960), рассмотрел условия развития тор– 17 –

говли в стране, систему налогообложения торговцев, динамику товарооборота и развитие розничной торговой сети в России периода капитализма. В частности, по его расчетам видно, что плотность розничной торговой сети в Сибири была выше, чем в среднем по стране и уступала только столичным губерниям, Прибалтике и Северному Кавказу [19]. Данная работа не лишена недостатков, например, вызывает недоумение то обстоятельство, что автор называет купечество периода капитализма классом. Одним из первых к русской буржуазии периода капитализма как к объекту специального исследования обратился И.Ф. Гиндин [20]. В своей статье “Русская буржуазия в период капитализма, ее развитие и особенности” ученый систематизировал имевшиеся в то время в литературе оценки и, опираясь на собственные изыскания, определил особенности русской буржуазии с 1861 по 1917 г., к числу которых, в частности, относил слабую предприимчивость и недостаточную инициативность. Работа историка является первым опытом разработки общей концепции социально-экономического развития крупной российской буржуазии. Автор попытался установить генеральные черты и специфические особенности, характеризовавшие развитие высшего слоя российских капиталистов в конце XIX–начале XX в., рассмотрел общественно-политическое развитие крупной буржуазии, взаимоотношение крупной буржуазии и царизма, а также условия развития российской буржуазии в пореформенный период, остановился на особенностях формирования крупной буржуазии Москвы и Петербурга. Далеко не со всеми оценками ученого можно согласиться, в частности, трудно принять утверждение Гиндина о том, что “источники для изучения российской буржуазии в период капитализма невелики” [21]. Важные проблемы истории русской буржуазии периода империализма были поставлены и решены в монографии В.И. Бовыкина “Зарождение финансового капитала в России” (М., 1967). Автор показал, как на основе концентрации производства в 80–90-х гг. XIX в. возникали ранние монополии и началось сращивание банков с промышленностью. Ученый привел также интересные материалы о возникновении ранних региональных монополий в винокуренной промышленности Сибири. При изучении сибирской буржуазии в эти годы значительное место занимали проблемы становления машинного производства и промышленности, роста торговли и кредита, образования монополий. – 18 –

Собственно купечеству и буржуазии было уделено гораздо меньше внимания. Своеобразным итогом развития историографии Сибири в этот период стала многотомная “История Сибири”. Третий том этого издания посвящен периоду 1861–1917 гг. Особо можно отметить параграф “Торговля и пути сообщения. Торговая и промышленная буржуазия” в первом разделе тома, автором которого является А.П. Бородавкин [22]. В параграфе кратко охарактеризован состав сибирского купечества, источники пополнения буржуазии, взаимоотношения последней с администрацией. Во втором разделе книги — “Сибирь в период империализма” параграф о буржуазии отсутствует. Характеристика сибирской буржуазии дана в одном абзаце, где подчеркивается преобладание торговцев. Эта работа дает общее представление об уровне изучения истории буржуазии и купечества Сибири к концу 1960-х гг. В целом изучение истории буржуазии в советское время имело слишком схематический, односторонний характер [23]. Отечественные историки единодушны в своей оценке слабой изученности данной проблематики [24]. Историография по проблемам купечества периода капитализма до сих пор остается скудной. При этом характерной чертой историографии советского времени было то, что главное внимание уделялось классам, а не сословиям, несмотря на то, что сословный строй в Российской империи существовал вплоть до 1917 г. Поэтому российское купечество периода, в том числе и сибирское, изучалось в отечественной литературе в основном в рамках исследования процессов классообразования и формирования буржуазии. Тем не менее, в 70–80-е гг. появляется целый ряд интересных исследований о российской буржуазии и купечестве. Особенно активно изучалось купечество периода феодализма. Так Н.Б. Голикова проанализировала состав русского купечества второй половины XVII– первой четверти XVIII в. [25], процесс разложения сословий и формирования классовой структуры городского населения в первой половине XIX в. изучался С.И. Сметаниным [26], социально–политический облик русского купечества XVII в. нашел отражение в работах Н.В. Козловой [27], факторы воспроизводства торговых фамилий были исследованы А.В. Донских [28]. Н.А. Миненко одну из своих работ специально посвятила городской семье Западной Сибири на рубеже XVII–XVIII вв. На основе дозорных и переписных книг она исследовала бытовавшие формы – 19 –

семьи, зависимость численности и структуры семьи от ее сословной принадлежности, брачно-возрастные особенности городской семьи [29]. Хотя в данной работе ничего не говорится о собственно купеческой семье, поскольку на рубеже XVII–XVIII вв. правового оформления купеческого сословия еще не произошло, тем не менее, для нашего исследования эта статья имеет большое значение, прежде всего в методическом плане. Русская купеческая семья Сибири периода феодализма стала предметом изучения в ряде статей и кандидатской диссертации Е.А. Зуевой. Историк исследовала вопросы численности и структуры семей русских гильдейцев региона, историю отдельных купеческих родов Сибири, институт опеки и попечительства в купеческой среде, большое внимание уделила внутрисемейным отношениям купечества [30]. Предпринимательская деятельность алтайских купцов, а также численность, источники формирования и преемственность купеческих капиталов в конце XVIII–первой половине XIX вв. рассматривались в ряде статей В.Н. Разгона [31]. Не остались без внимания и проблемы демографического развития русского города периода феодализма, активно разрабатывавшиеся Б.Н. Мироновым. Кроме того, для данной работы большое значение имели статьи Б.Н. Миронова, посвященные источниковедческому анализу некоторых видов церковных актов учета населения [32]. Историко-демографические проблемы городов Западной Сибири периода феодализма также активно изучались. В частности, можно отметить появившиеся в последнее время статьи Д.Я. Резуна, М.Г. Рутц, В.П. Шпалтакова и А.Р. Ивонина [33]. При изучении истории буржуазии и купечества России периода капитализма в эти годы разрабатывались преимущественно проблемы происхождения и состава предпринимателей, финансовой политики и финансового капитала, первоначального накопления, роли иностранного капитала в экономике страны. Процесс комплектования крупной московской буржуазии и ее состав детально изучались М.Л. Гавлиным, главная идея статей которого – это вывод о консолидации капиталистов как класса буржуазного общества. Автор отметил процессы обновления сословия, увеличения доли выходцев из крестьян и мещан среди гильдейцев, проследил динамику численности купеческих капиталов. Для нашей работы интересны наблюдения автора о роли сибирских купцов, в частности – 20 –

А.Ф. Второва, в формировании буржуазии Москвы [34]. М.Л. Гавлин одним из первых попытался исследовать национальный состав гильдейцев на основе данных об их религиозной принадлежности. Однако, заявив об использовании вероисповедания купцов как основы изучения национальной принадлежности гильдейцев, историк сгруппировал последних скорее по географическому признаку, выделив выходцев из прибалтийских губерний, выходцев из губерний “черты еврейской оседлости” и т.д., что не может не вызывать удивления. Тем не менее, вывод автора о росте доли выходцев из национальных окраин среди купечества Москвы заслуживает внимания [35]. Из довольно значительного числа работ, появившихся в это время, необходимо отметить монографию В.Я. Лаверычева “Крупная буржуазия в пореформенной России” (М., 1974). В этой книге автор попытался определить место буржуазии в экономической жизни страны, в политической системе российского абсолютизма и ее удельный вес в социальной структуре пореформенного общества. Важнейшие вопросы, поставленные Лаверычевым: пути и особенности формирования крупной российской буржуазии в класс буржуазного общества, особенности развития торгового и промышленного капитала, общественно-политическая роль крупных капиталистов и их отношение к политике царизма. Наибольшее значение для нашего исследования имеет вторая глава книги “Торгово-промышленная буржуазия и ее организации” и особенно первая часть главы — “Численность, состав и облик крупной буржуазии”. Главным критерием при определении численности крупной буржуазии страны автор избрал количество выбранных сословных купеческих свидетельств. Лаверычев рассмотрел динамику численности купеческого сословия во второй половине XIX в., источники пополнения купечества. При характеристике облика крупной буржуазии автор отметил “недостаточное образование и замкнутость в кругу семейных и узкокастовых интересов”, причиной которых, по мнению историка, являлись “патриархальные нравы, царившие среди купечества” [36]. Монография является первой попыткой комплексного анализа экономических и социальных сторон истории буржуазии в пореформенный период. Однако, при всей ценности данной работы, не все оценки автора являются бесспорными, в частности тезис о “крайней замкнутости и ограниченности” российского купечества, а также вывод о том, что “разложение купечества как сословия началось еще до реформы 1861 г.” [37]. – 21 –

Торгово-промышленную политику царизма изучал Л.Е. Шепелев, посвятивший две монографии этой проблеме [38]. В своих работах автор детально рассмотрел правовые условия развития промышленности и торговли, торгово-промышленное налогообложение в России периода капитализма, а также обратил внимание на правовой статус предпринимателей. Работы Шепелева являются наиболее полными исследованиями по этим вопросам. Особое значение имеет анализ правового положения купечества и, в частности, вывод историка о том, что “к 1890-м годам сословная обособленность купечества в значительной степени утратила свое реальное значение и стала анахронизмом” [39]. Купечество, как одно из городских сословий, изучалось также в русле этнографических исследований русского города. Так М.Г. Рабинович в книге “Очерки этнографии русского феодального города” (М., 1978) среди прочих вопросов рассмотрел бытовавшие среди городского населения формы семьи, Л.А. Анохина и М.Н. Шмелева в монографии “Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем” (М., 1977) рассмотрели особенности купеческого быта. Г.В. Жирнова в своей работе “Брак и свадьба русских горожан в прошлом и настоящем” обратила внимание на специфику свадебных обрядов купечества, а также остановилась на возрасте вступления в брак и разнице в возрасте супругов в мещанской и купеческой среде [40]. Из работ последних лет можно выделить монографию А.И. Куприянова “Русский город в первой половине XIX века: общественный быт и культура горожан Западной Сибири” (М., 1995). Первой работой, специально посвященной не классу буржуазии, а собственно купеческому сословию периода капитализма стала статья А.Н. Боханова “Российское купечество в конце XIX–начале XX в.” (История СССР, 1985, № 4). Главное внимание в этой работе уделялось общим тенденциям развития российского купечества и особенностям функционирования купеческих корпоративных организаций. Основным источником исследования Боханова являлись материалы гильдейского налогообложения Москвы, Петербурга и Одессы за последние годы XIX–началоXX в. По мнению автора, спецификой купеческого сословия периода капитализма являлось то, что в это время данная сословная группа начинает объединять представителей всех видов предпринимательской деятельности. Исследователь анализирует процессы, происходившие в купеческом сословии после принятия – 22 –

Положения о промысловом налоге 1898 г. Он отметил резкое сокращение численности купечества в начале XX в., изменение качественного состава гильдейцев и превращение купеческого сословия в “корпоративную организацию, объединявшую узкий слой имущих лиц, в значительной степени не связанных непосредственно с предпринимательской деятельностью” [41]. Автор заметил признаки социальнодемографического застоя, проявившиеся в предвоенный период у первогильдейского купечества. В другой своей работе А.П. Боханов одним из первых поднял вопрос об участии предпринимателей в культурной жизни страны [42]. Большое значение для нашей работы имела также монография А.П. Боханова “Крупная буржуазия России (конец XIX в.–1914 г.)”. На богатом документальном материале, с привлечением большого числа статистических данных автор попытался установить место буржуазии в сословно-иерархической системе, определить и проанализировать главные социально-экономические показатели, отражающие ее структуру, источники рекрутирования и численность. В работе прослеживается эволюция купечества в последние годы XIX в. и до начала первой мировой войны, превращавшегося в этот период, по мнению историка, в “сословие-призрак” [43]. Большой вклад в изучение городского самоуправления в России периода капитализма внесла В.А. Нардова, опубликовавшая две монографии по этой проблеме [44]. Она исследовала разработку и проведение городских реформ 1870 и 1892 гг., состав и численность избирателей в городах, городские бюджеты, отдельно остановилась на роли купечества в органах городского самоуправления. В 1970–начале 1990-х гг. активно развивается также и изучение истории буржуазии Сибири периода капитализма. Пожалуй, наибольший вклад среди сибиреведов в разработку данной проблематики внес Г.Х. Рабинович, главной темой исследования которого являлась именно история сибирской буржуазии. Исследователь выявил и впервые ввел в научный оборот многочисленные архивные материалы из личных и семейных фондов предпринимателей, фондов окружных судов и судебных палат, частных банков и т.д. Он проанализировал численность, источники формирования, состав, основные сферы предпринимательской деятельности буржуазии. Ряд статей ученого посвящен буржуазии крупнейших сибирских городов [45]. Большое значение имели также источниковедческие работы Г.Х. Рабиновича, посвященные анализу малоизученных источников по истории буржуазии [46]. – 23 –

Итоги работы ученого были обобщены в его докторской диссертации и монографии “Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца ХIХ–начала ХХ вв.” (Томск, 1975), получившей высокую оценку в нашей стране и за рубежом. В работах исследователя неоднократно затрагивались вопросы о семейном характере купеческих предприятий в Сибири, о генеалогической продолженности купеческих родов, история отдельных купеческих семейств. Главные интересы И.Г. Мосиной были сосредоточены на изучении политической истории сибирской буржуазии. Однако она изучала также вопросы состава и численности предпринимателей Сибири, объемов и форм сибирской торговли [47]. Мосина впервые предприняла попытку определить численность крупной городской буржуазии Сибири, хотя, по мнению Г.Х. Рабиновича завысила ее, отождествив количество предпринимателей с числом выбранных промысловых свидетельств [48]. Автором ряда интересных работ, посвященных сибирской буржуазии периода капитализма является В.П. Бойко. Он исследовал процесс формирования крупной буржуазии в Сибири, состав и численность сибирского купечества, социально-психологический облик буржуазии. Одна из его работ была посвящена источниковедческому анализу сибирской периодической печати как источника по истории крупной буржуазии [49]. Исследователь также впервые поставил вопрос о национальном составе сибиряков — гильдейцев, сделал ценное наблюдение о том, что “ядро сибирской буржуазии составляло купечество, состоявшее в гильдиях не меньше одного — двух поколений и переплетенное между собой системой родства, что усиливало их влияние на экономическую и общественную жизнь региона” [50]. Особо можно выделить монографию В.П. Бойко “Томское купечество в конце XVIII–XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии” (Томск, 1996). Эта работа посвящена вопросам формирования одного из крупных и мощных отрядов сибирского купечества. В ней анализируется динамика численности, социального, национального и отраслевого состава томского купечества, его социально–психологический облик и менталитет. Автором сделана попытка показать как сильные стороны, так и историческую ограниченность купечества на протяжении более чем века [51]. Историю крупной буржуазии Восточной Сибири успешно разрабатывал Ю.П. Колмаков. Особенно ценным является проведенный – 24 –

исследователем анализ источников пополнения и состава 150 крупнейших восточносибирских предпринимателей. Колмаков выделяет специфику сибирской буржуазии, довольно резко противопоставляя капиталистов Сибири и центральных районов страны [52]. Источники формирования крупной городской буржуазии Дальнего востока в период капитализма анализировала Н.А. Троицкая. Автор на примере 372 персоналий крупных предпринимателей региона исследовала их сословное и географическое происхождение, пути и методы накопления капиталов, выделила особенности формирования дальневосточной буржуазии, к числу которых отнесла “высокий процент представителей дворянства и ссыльнопоселенцев” [53]. Продолжает изучаться также и буржуазия других регионов Сибири. В качестве примера последних работ можно привести труд А.Г. Киселева “Миней Мариупольский и другие (50 омских капиталистов)” (Омск, 1995), посвященный предпринимательской деятельности крупнейших представителей торгово-промышленной буржуазии Омска начала XX в. Автор отмечает, что гильдейское купечество, вплоть до начала первой мировой войны, составляло наиболее влиятельный слой, верхушку омского делового мира, выделяет купеческие династии Омска [54]. Большой вклад в изучение сибирского купечества внес В.А. Скубневский. Им исследовались сферы предпринимательства купцов, развитие торговли и промышленности в Сибири, торговая инфраструктура сибирского города, прослеживались судьбы отдельных купеческих семей, роль купечества в развитии образования [55]. В ряде работ ученый дает развернутую характеристику формирования буржуазии Алтая [56]. Кроме того, В.А. Скубневский первым из исследователей затронул проблему историко-демографического изучения купеческой семьи периода капитализма [57]. Вопросы динамики численности купеческого сословия, доли купечества в населении сибирского города рассматривались в русле демографического изучения городов. Здесь можно отметить работы Н.М. Дмитриенко, Д.Я. Резуна, В.А. Скубневского и А.В. Старцева. Н.М. Дмитриенко в серии статей и кандидатской диссертации исследовала социальный состав населения, промышленность, торговлю и управление Томска, а также социальную структуру населения Бийска периода капитализма [58]. Исследователь разрабатывала и источниковедческие проблемы изучения сибирского города [59]. – 25 –

Сюжеты по истории купечества были в числе главных при демографическом изучении городов Алтая В.А. Скубневским [60]. Им были рассмотрены проблемы численности, состава, социального и географического происхождения купечества, динамика обновления личного состава сословия. Удельный вес купечества в составе городского населения на примере конкретного сибирского города выявил А.В. Старцев [61]. Заслугой автора также является анализ социально-правового положения предпринимателей, что стало предметом специального исследования в одной из его работ [62]. Отдельно хотелось бы выделить работу Д.Я. Резуна “Русские в среднем Причулымье в XVII–XIX вв.” (Новосибирск, 1984). Книга посвящена проблемам социально-экономического развития малых городов Сибири на примере Ачинска. Данная работа является единственным в своем роде опытом комплексного анализа социальноэкономической истории конкретного малого города на протяжении трех веков. В книге содержится анализ динамики численности купечества, определена доля сословия в городском населении, много внимания автор уделяет роли гильдейцев в социально-экономической жизни сибирского города. Определенное значение для нашей работы имели также исследования Д.Я. Резуна, посвященные истории сибирского города периода феодализма. В целом ряде статей и монографий автор анализировал состояние источниковой базы и исследованность истории городов Сибири на основе методов и приемов современной урбанистики. Д.Я. Резун рассматривает различные аспекты городоведения: экономогеографический, статистический, демографический, экологический и др. Историк поднимает немало методологических и конкретно-исторических вопросов, в силу своей важности и сложности, заслуживающих пристального внимания и углубленного изучения [63]. Не остались без внимания историков и специальные источниковедческие исследования, посвященные источниковой базе по истории буржуазии и городов периода капитализма. В этом плане можно отметить работы М.К. Шацилло, М.Л. Гавлина, В.В. Галахова, А.Д. Колесникова, В.В. Рабцевич и др. [64]. В работах этих исследователей были рассмотрены некоторые группы и отдельные виды источников, проведен их анализ, выявлены частные источниковедческие особенности документов по истории городского населения. – 26 –

В последние годы отечественные историки все более активно обращаются к изучению истории собственно купеческого сословия. Можно отметить целый ряд конференций, специально посвященных истории купечества и предпринимательства, по результатам которых были изданы сборники материалов [65]. Появляются публикации по истории отдельных купеческих родов, биографиям конкретных предпринимателей [66]. Тем не менее, широкое изучение истории купечества России периода капитализма еще только начинается. При этом следует отметить, что большинство исследователей разрабатывают в основном проблемы благотворительности, менталитета, общественной деятельности гильдейцев. В частности, из последних работ можно привести работу Т.В. Копцевой, посвященную духовной культуре купечества Зауралья. [67]. В то же время широкий спектр социальных, демографических, генеалогических, этнографических аспектов истории купеческого сословия периода капитализма остается слабо разработанным. Необходимо отметить, что изучение истории купеческой семьи в других регионах также оставляет желать лучшего. Интерес исследователей к изучению истории предпринимательства и предпринимателей, возросший в последнее время, ограничивается довольно узким кругом проблем. Из работ последнего времени, посвященных купечеству отдельных регионов, выделяется монография И.Г. Кусовой “Рязанское купечество: Очерки истории XVI–начала XX в.”, в которой на большом архивном материале впервые осуществлено комплексное исследование истории купеческого сословия отдельного города на протяжении более чем трех столетий [68]. В этой работе выясняется происхождение рязанских купцов, их торгово-промышленная, общественная и благотворительная деятельность, быт и нравы. И.Г. Кусова останавливалась и на некоторых аспектах семейной жизни купечества, в частности, она рассмотрела среднюю величину купеческих семей Рязани и бытовавшие в купеческой среде типы семей. Это позволило сравнить некоторые результаты исследования сибирской купеческой семьи с аналогичными данными по одному из городов Европейской России. Таким образом, в отечественной историографии был затронут ряд проблем по истории сибирской купеческой семьи периода капитализма: рассмотрены динамика численности купечества, исследованы социальное и географическое происхождение сибирских купцов, сде– 27 –

ланы важные наблюдения о семейном характере предпринимательской деятельности купечества и о периодическом обновлении личного состава сословия, установлена доля купечества в населении сибирских городов, прослежены судьбы отдельных купеческих семей. Зарубежные исследователи также уделили довольно много внимания истории русской буржуазии. Имеется целый ряд работ, в которых рассматриваются исторические судьбы и специфика формирования буржуазии в нашей стране [69]. При этом большинство исследователей значительно внимание уделяют тем изменениям, которые произошли в социально-экономической жизни страны в 80-90-е гг. XIX в. Два последних десятилетия прошлого столетия рассматривается ими как важный этап в формировании российской буржуазии. Так, американский исследователь Дж. Уолкин следующим образом характеризует поколение капиталистов, взошедшее на предпринимательскую сцену к началу XX в.: “Новое поколение купцов было европеизированным и образованным, быстрый рост промышленности и торговли сделал их богаче, влиятельнее и более склонными к проявлению собственной инициативы” [70]. В то же время многие исследователи отмечают, что о российском купечестве 50-70-х гг. XIX в. нельзя говорить как о буржуазии в западном понимании. Очень характерна в данном случае позиция известного американского историка Р. Пайпса, который в своей работе “Россия при старом режиме” соответствующий раздел озаглавил “Буржуазия, которой не было”. Характеризуя сословие торговцев, исследователь отмечал, что: “Восточная ориентация русского купечества ярче всего проступала в его обличьи и бытовых привычках” [71]. Сходные точки зрения у зарубежных исследователей господствуют и в работах обобщающего характера по истории России [72]. Так как зарубежная историография истории русской буржуазии уже рассматривалась [73], не имеет смысла останавливаться на ней подробно, тем более что в работах зарубежных авторов содержатся только отдельные замечания, касающиеся купеческой семьи. В зарубежной литературе существует также довольно обширная библиография работ по истории семьи, так как данное направление в современной западной историографии бурно развивается [74]. Из работ этого направления можно выделить монография Райхарда Зидера "Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII- XX вв.)", которая была переведена на русский язык. Четвертая глава этого исследования специально посвящена истории буржуазной – 28 –

семьи. Автор рассматривает экономику семьи, буржуазный идеал любви и брака, взаимоотношение родителей и детей, буржуазное жилище. Выводы ученого дают интересный материал для сравнения с результатами нашего исследования [75]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что история сибирской купеческой семьи второй половины ХIХ–начала ХХ в. остается малоизученной. В литературе получили освещение лишь отдельные ее фрагменты, но и они, как правило, излагались в контексте решения более общих проблем. Практически вне поля зрения исследований остались проблемы численности, внутренней и поколенной структуры семьи, брачно-возрастных и национальных особенностей купеческих семей, купеческого быта, а также многие другие аспекты истории семьи гильдейцев Сибири. Явно недостаточной можно признать и изученность источниковой базы по истории купечества и купеческой семьи. Ряд работ, посвященных отдельным видам источников и источниковедческие сюжеты, присутствующие в ряде конкретно-исторических трудов, не дают основания говорить о сколько-нибудь серьезной источниковедческой разработке истории купечества. Источниковедческая неразработанность тематики, безусловно, негативно сказывается на уровне конкретно-исторических работ.

ПРИМЕЧАНИЯ 1. Горюшкин Л.М. Аграрные отношения в Сибири периода империализма (1900-1917 гг.). Новосибирск, 1979; Крестьянство Сибири в эпоху капитализма. Новосибирск, 1983; Зверев В.А. Семейное крестьянское домохозяйство в Сибири эпохи капитализма. Новосибирск, 1991 и др. 2. Боголепов М.И. Торговля в Сибири // Сибирь, ее современное состояние и ее нужды. СПб., 1908. С.169–200; К вопросу о сибирской торговле // Сибирский наблюдатель. Томск, 1902. Кн.10. 3. Потанин Г.Н. Нужды Сибири // Сибирь, ее современное состояние и ее нужды. С. 289. 4. Потанин Г.Н. Города Сибири // Там же. С. 235–260. 5. Письма Г.Н. Потанина. Т. 3. Иркутск, 1989. С. 230. 6. Ядринцев Н.М. Культурное и промышленное состояние Сибири. СПб., 1884. С. 37. 7. Баитов Г.Б. Очерки муниципального Барнаула. Томск, 1906. 156 с.

– 29 –

8. Левитов И. Сибирские монополисты. СПб., 1892. 16 с.; Он же. Сибирские коршуны. СПб., 1894. 47,VI с. 9. Адрианов А.В. Томская старина // Город Томск. Томск, 1912. С.103– 179. 10. Н. Исторический ход народного просвещения в Томской губернии // Памятная книжка Томской губернии на 1884 г. Томск, 1884. Ч. 1; 1885. Ч. 2. 11. Головачев П.М. Сибирь в Екатерининской комиссии. Этюд по истории Сибири. М., 1889. 12. Щапов А.П. Собр. соч. Иркутск, 1937. Т. дополн. С.147-170, 238254. 13. Кизеветтер А.А. Девятнадцатый век в истории России. Ростов на Дону, 1903; Сукачев В.П. Иркутск. Его место и значение в историческом и культурном развитии Восточной Сибири. М., 1891.; Бахрушин С.В. Научные труды. М., 1955. Т.3. Ч.1–3. 14. Дмитриенко Н.М. Дореволюционные авторы о городах Западной Сибири эпохи капитализма // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. Томск, 1985. С.98–109. 15. Берлин П.А. Русская буржуазия в старое и новое время. М., 1922. 16. Переход от феодализма к капитализму в России. М., 1969. 17. Левин Ш.М. Общественное движение в России в 60–70 гг. XIX в. М., 1958. 18. Нифонтов А.С. Формирование классов буржуазного общества в русском городе второй половины XIX в. // Исторические записки. Т.54. М., 1955. С. 239–250. 19. Дихтяр Г.А. Внутренняя торговля в дореволюционной России. М., 1960. С.91–92. 20. Гиндин И.Ф. Русская буржуазия в период капитализма // История СССР. 1963. № 2. С.57–80; № 3. С.37–60. 21. Гиндин И.Ф. Указ. соч. № 2. С.57. 22. История Сибири. Т.3. Л., 1968. 23. Рабинович Г.Х. Малоизученные источники по истории буржуазии в России // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Томск, 1972. С. 193. 24. Бовыкин В.И. Эпоха капитализма (середина XIX в. — 1917 г.) в современной советской историографии // Новое в исторической науке. М., 1984; Алексеев В.П. Проблема формирования российской буржуазии периода капитализма в дореволюционной и советской историографии // Генезис капитализма в России в отечественной историографии. Ярославль, 1981. 25. Голикова Н.Б. К вопросу о составе русского купечества во второй половине XVII–первой четверти XVIII в. // Русский город. Вып.3. М., 1980. С. 37–65.

– 30 –

26. Сметанин С.И. Разложение сословий и формирование классовой структуры городского населения России в 1800–1861 гг. // Исторические записки. Т. 102. М., 1978. 27. Козлова Н.В. К вопросу о социально-политической характеристике русского купечества в XVIII в. // Вестник МГУ. Сер.8. История. 1987. № 6. С. 47–55. 28. Донских А.В. Русское купечество XVII — XVIII вв.: факторы воспроизводства торговых фамилий // Проблемы взаимодействия социальной структуры и воспроизводства населения в России и СССР. М., 1988. С.44–45. 29. Миненко Н.А. Городская семья Западной Сибири на рубеже XVII — XVIII вв. // История городов Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1977. С.175–195. 30. Зуева Е.А. Русская купеческая семья в Сибири конца XVIII–первой половины XIX в. Дисс. ... к.и.н. Новосибирск, 1992. 307 с.; Она же. «Книга записи городовых обывателей» г. Тюмени как источник по истории сибирского купечества // Студент и научно-технический прогресс. Новосибирск, 1985. С. 34–37; Она же. Размеры и структурно-поколенный состав семьи тобольского купечества по данным 3-й ревизии (1762–1764 гг.) // Студент и научнотехнический прогресс. Новосибирск, 1988. С. 24–28; Она же. Опека и попечительство у сибирского купечества в последней четверти XVIII–первой половине ХIХ в. // Социально-культурное наследие Сибири. Новосибирск, 1991. С. 25–33; Она же. Купеческая семья и собственность: Семейные разделы и наследования в среде купцов-сибиряков в последней четверти XVIII–первой половине XIX в. // Российское купечество от средних веков к новому времени. М., 1993. С. 104–107; Она же. Баснины. Сибирская купеческая династия. Преемственность поколений // Социально-политические проблемы истории Сибири. Новосибирск, 1994. С. 21–26. 31. Разгон В.Н. Частное предпринимательство на Алтае в XVIII– первой половине XIX в. // Предпринимательство на Алтае. XVIII в.– 1920-е годы. Барнаул, 1993. С. 11–30; Он же. Купечество Барнаула в конце XVIII– первой половине XIX в.: численность, источники формирования, преемственность капиталов // Историко-демографические проблемы Сибири. Барнаул, 1995. С. 27–57. 32. Миронов Б.Н. Социальная мобильность российского купечества в XVIII–начале XIX в. // Проблемы исторической демографии в СССР. Таллин, 1977; Он же. Исповедные ведомости – источник о численности и социальной структуре православного населения России XVIII — первой половины XIX в. // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1989. Т. XX. С. 102–117; Он же. Русский город в 1740–1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие. Л. 1990. 272 с.; Он же. Метрические ведомости XVIII–XIX вв. важнейший источник по исторической демографии России // Источниковедение отечественной истории. М., 1990. 33. Резун Д.Я. Городское население Тобольской губернии на рубеже XIX в. // Демографическое развитие Сибири периода феодализма. Новоси-

– 31 –

бирск, 1991. С. 38–47; Рутц М.Г. Социальный состав городского населения Западной Сибири в первой половине XIX в. // Демографическое развитие Сибири … С.91-105; В.П. Динамика численности и структура городского населения Западной Сибири в дореформенный период (1795-1860) // Проблемы исторической демографии СССР. Томск, 1982. Вып. 2. С.61–71; Ивонин А.Р. Население городов юга Западной Сибири в дореформенную эпоху по данным церковного учета православного населения // Историко-демографические проблемы … С. 3–26. 34. Гавлин М.Л. Роль центра и окраин Российской империи в формировании крупной московской буржуазии в пореформенный период // Исторические записки. Т.92. 1973; Он же. Социальный состав крупной московской буржуазии во второй половине XIX в. // Проблемы отечественной истории. Ч.I. М., 1973. С. 73–92. 35. Гавлин М.Л. Московский торгово-промышленный капитал в конце XIX в. // Русский город. Вып.4. М., 1981. С. 52–62. 36. Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России. (1861–1900). М., 1974. С. 77. 37. Там же. С. 64. 38. Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX в.: Проблемы торгово-промышленной политики. Л., 1981. 276 с.; Он же. Царизм и буржуазия в 1904–1914 гг.: Проблемы торгово-промышленной политики. Л., 1987. 272 с. 39. Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX в. С. 229. 40. Жирнова Г.В. Брак и свадьба русских горожан в прошлом и настоящем (по материалам городов средней полосы РСФСР). М.: Наука, 1980. С. 22–25. 41. Боханов А.П. Российское купечество в конце XIX–начале ХХ вв. // История СССР. 1985. № 4. С 106–118. 42. Боханов А.П. Коллекционеры и меценаты в России. М., 1989. 43. Боханов А.П. Крупная буржуазия России (конец XIX в.– 1914 г.). М., 1992. 44. Нардова В.А. Городское самоуправление в России в 60–90-е гг. ХIХ в. Л., 1984. 260 с.; Она же. Самодержавие и городские думы в России в конце ХIХ–начале ХХ в. СПб., 1994. 160 с. 45. Рабинович Г.Х., Скубневский В.А. Буржуазия города Барнаула (1861–середина 90-х годов ХIХ в.) // Из истории Сибири. Вып.1. Томск, 1970. С.70–107; Рабинович Г.Х. Из истории буржуазии города Томска (конец ХIХ в.–1914 г.). // Из истории Сибири. Вып.6. Томск, 1973. С.133-164.; Он же. Крупная буржуазия Новониколаевска (Новосибирска) в период капитализма. // Из истории Алтая. Томск, 1978. С. 68–94 и др. 46. Рабинович Г.Х. Малоизученные источники … С.195. 47. Мосина И.Г. Состав и численность буржуазии Сибири в период империализма // Ученые записки Томского пед. института. Томск, 1969. С.83 -

– 32 –

101; Она же. Развитие промышленности и товарно-денежных отношений в Сибири в начале ХХ в. // Вопросы истории Сибири. Вып.3. Томск, 1967. и др. 48. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия … С. 45. 49. Бойко В.П. Крупная буржуазия Западной Сибири во второй половине ХIХ в. (1861 - середина 1890-х гг.). Дисс. на соиск. учен. степ. к.и.н. Томск, 1985 г. ; Он же. Сибирская периодическая печать как источник по изучению крупной буржуазии Западной Сибири второй половины ХIХ в. // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. Томск, 1985. С.53–63. 50. Бойко В.П. Место генеалогии в изучении сибирской буржуазии ХIХ в. // Генеалогия. Источники. Проблемы. Методы исследования: Тез. докл. и сообщ. науч. конф. М., 1989. С. 130. 51. Бойко В.П. Томское купечество в конце XVIII–XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии. Томск: Водолей, 1996. 320 с. 52. Колмаков Ю.П. Крупная торгово-промышленная буржуазия Восточной Сибири в период монополистического капитализма (1898 — март 1917). Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. к.и.н. Иркутск, 1970. 25 с.; Он же. К проблеме формирования торгово-промышленной буржуазии Восточной Сибири в период империализма // Очерки истории Сибири. Вып.2. Иркутск, 1971. С.58–72. 53. Троицкая Н.А. Источники формирования крупной городской буржуазии Дальнего Востока в период капитализма // Вопросы социально-экономического развития Сибири в период капитализма. Барнаул, 1984. С. 58–72. 54. Киселев А.Г. Миней Мариупольский и другие (50 омских капиталистов). Омск, 1995. С. 17. 55. Скубневский В.А. Города Сибири пореформенного времени в освещении современной советской историографии // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. Томск, 1985. С. 84–97.; Он же. Камень–на–Оби в конце ХIХ–начале ХХ в. // Алтайский сборник. Вып. ХVI. Барнаул, 1995. С. 54–66.; Он же. Барнаул купеческий // Алтай. 1994, № 4. С. 141–148.; Он же. Торговый центр Алтая // Былое. 1993. № 5.; Он же. Барнаульские купцы Суховы – предприниматели и меценаты: историко-социологический очерк // Актуальные проблемы социологии, психологии и социальной работы. Барнаул, 1993. С. 141–150; Он же. Роль купечества в развитии народного образования Барнаула во второй половине XIX–начале XX в. // Культурное наследие Сибири. Барнаул, 1994. С. 46–56. 56. Очерки истории Алтайского края. Барнаул, 1987. С.144-151; История Алтая. Ч. I: Учебное пособие. Барнаул, 1995. С.211-226, 291-300. 57. Скубневский В.А. Купеческая семья начала ХХ в. (по материалам г. Барнаула). // Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири. Барнаул, 1994. С. 187–190. 58. Дмитриенко Н.М. Демографическая структура сибирского города эпохи капитализма (на материалах Томска) // Проблемы истории дореволюционной Сибири. Томск, 1989. С. 113–124.; Она же. Промышленность Томска

– 33 –

в эпоху капитализма // Вопросы истории дореволюционной Сибири. Томск, 1983. С. 62–84.; Она же. Торговля Томска в период капитализма // Торговля городов Сибири конца ХVI–начала ХХ в. Новосибирск, 1987. С. 135-142. ; Она же. Социальная структура населения Бийска в конце ХIХ–начале ХХ вв. // Вопросы социально-экономического развития Сибири в период капитализма. Барнаул, 1984. С. 50–57 и др. 59. Дмитриенко Н.М. Материалы хозяйственно-экономического обследования 1913 г. как источник по истории сибирских городов периода капитализма // Источники по истории освоения Сибири в период капитализма. Новосибирск, 1989. С. 124–132. 60. Скубневский В.А. Население города Барнаула во второй половине ХIХ в. // Актуальные вопросы истории Алтая. Барнаул, 1980. С. 104–129; Он же. Города Алтая второй половины ХIХ в. – центры торговли // Города Алтая. Барнаул, 1986. С. 135–149.; Он же. Городское население Сибири по материалам переписи 1897 г. // Проблемы генезиса и развития капиталистических отношений в Сибири. Барнаул, 1990. С. 98–118. 61. Старцев А.В. Численность и состав населения города Бийска во второй половине ХIХ в. // Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири. Барнаул, 1994. С. 183–185. 62. Старцев А.В. Торгово-промышленное … С. 3–21. 63. Резун Д.Я. Очерки истории изучения сибирского города конца XVI–первой половины XVIII века. Новосибирск: Наука, 1982. 220 с.; Он же. Летопись сибирских городов. Новосибирск: Кн. из-во, 1989. 303 с.; Он же. Очерки истории изучения сибирского города, XVIII в. Новосибирск: Наука, 1991. 208 с.; Он же. Родословная сибирских фамилий: История Сибири в биографиях и родословных. Новосибирск: Наука, 1993. 249 с. 64. Шацилло М.К. Источники по социальной структуре российской буржуазии начала ХХ в. Автореферат на соиск. учен. степ. к.и.н. М., 1986; Галахов В.В. Статистические материалы промыслового обложения как исторический источник // Некоторые вопросы историографии и источниковедения истории СССР. М., 1977. С. 114–124; Колесников А.Д. Материалы по генеалогии как историко-демографический источник (на примере Сибири ХVII– ХIХ вв.) // Проблемы взаимодействия социальной структуры и воспроизводства населения в России и СССР. М., 1988. С. 68–70; Рабцевич В.В. «Обывательские книги» как источник изучения сибирского города // Вопросы методологии истории, историографии и источниковедения. Томск, 1984. С. 121– 122. 65. Российское купечество от средних веков к новому времени. Hаучн. конф. Москва, 2–4 ноября 1993 г. Тезисы докладов. М., 1993; Предпринимательство в Сибири: Материалы научн. конф. (Барнаул. 7–9 сентября 1993 г.) Барнаул, 1994; К истории предпринимательства в Сибири (материалы всероссийской научн. конф. Новосибирск, 1995). Новосибирск, 1996. 66. Кузмичев А., Петров Р. Русские миллионщики. Семейные хроники. М., 1993; Примаченко П.А. Русский торгово-промышленный мир. М., 1993;

– 34 –

1000 лет русского предпринимательства: Из истории купеческих родов. М., 1995. 67. Копцева Т.В. Духовная культура купечества Зауралья (вторая половина XVIII–середина XIX в.). Автореф. дис. ... к.и.н. Екатеринбург, 1998. 19 с. 68. Кусова И.Г. Рязанское купечество: Очерки истории XVI — начала XX в. Рязань: Март,1996. 160 с. 69. Bill V.T. The forgotten class. (The Russian bourgeoisie from the earliest beginning to 1900). New York, 1959. XIII, 229 p.; Owen T.C. The Moscow Merchants and the Pablic Press, 1858–1868 // Jahrbucher fur Geschichte Osteuropas. 1975. Bd. 23. H. 1.; Owen T.C. Capitalism and Politics in Russia: A Social History of the Moscow Mercants. 1855–1905. Cambridge, 1981. IX, 295 p. 70. Walkin J. The Rise of Democracy in Pre-revolutionary Russia. Political and Social Institution under the Last Czars. New York, 1962. P . 95-96. Цит. по: Разгон В.Н. Современная американская и английская историография российской буржуазии. Барнаул, 1988. С. 42-43. 71. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С.270. 72. Treadgold D.W. Twentieth Century Russia. Chicago, 1959; Pares B. A History of Russia. New York: Dorset press, 1991. 524 p.; Riasanovsky N.V. A History of Russia. New York-Oxford: Oxford university press, 1993. 436 p. 73. Крупина Т.Д. Теория “модернизации” и некоторые проблемы развития России конца XIX–начала XX вв. // История СССР. 1971. № 1. С. 191205; Поткина И.В. Россия эпохи капитализма на страницах “Кембриджской экономической истории Европы” // История СССР. 1981. № 4. С.180-189; Разгон В.Н. Современная американская и английская историография российской буржуазии. Барнаул, 1988. 87 с.; Боханов А.П. Крупная буржуазия России, конец XIX в.–1914 г. М., 1992. 264 с. 74. См: History of the Family and Kinship: A Select International Bibliography / Ed. By G.L. Soliday. New York, 1980; Milden J.W. The Family in Past Time. A Guide to the Literature. New York, 1977. 75. Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVII–XX вв.). М., 1997. С.124-142.

– 35 –

Глава 2. Источники по истории купеческой семьи 2.1. Анализ источников При исследовании темы использовался обширный круг письменных источников. В зависимости от происхождения, способа использования исследователем и формы отражения исторических реалий можно выделить следующие их виды: законодательные акты, статистические материалы, делопроизводственная документация, акты учета населения, документы юридического происхождения, периодическая печать, справочная литература, материалы личного происхождения. Значительная часть конкретно-исторических источников выявлена впервые и извлечена из центральных и местных архивов. Так как государство строго регламентировало жизнь купечества и состав купеческой семьи, сохранилось довольно значительное количество законодательных актов, связанных с жизнью купеческого сословия. В работе преимущественно использовались акты, опубликованные в ПСЗРИ–II, ПСЗРИ–III, а также в других сводах законов: “Своде законов Российской империи” (СПб., 1899. Т.IX. Законы о состояниях; Т. X. Законы гражданские и межевые; Т. XI. Свод уставов гражданского благоустройства.), “Своде законов о состояниях” (СПб., 1911), “Полном своде законов для купечества” (М., 1873) и в собрании “Российское законодательство Х–ХХ вв.” (М., 1986). Наиболее важными для работы законодательными актами являются: “Положение о пошлинах на право торговли и других промыслов” от 1 января 1863 г.; манифест от 10 апреля 1832 г., регулировавший порядок причисления к потомственному почетному гражданству и поправки к нему от 11 февраля 1865 г.; комплекс законодательных актов 1860– 1890-х гг., регулировавших семейно–брачные отношения в купеческой среде; законодательные акты, регулирующие права купцов еврейской национальности; городовые положения 1870 и 1892 гг.; закон о промысловом налоге 1898 г.; законы 1869–1882 гг., регулировавшие наследственное право, и некоторые другие. Источниковая ценность законодательных актов заключается в том, что они позволяют судить о изменениях в правовом положении – 36 –

купечества и о переменах в политике государства по отношению к купеческому сословию. Одной из характерных черт законодательства изучаемого периода был значительный разрыв между принятием закона и сроком его введения. Так, “Положение о пошлинах на право торговли и других промыслов”, принятое в 1861 г., было утверждено только с 1 января 1863 г., а введено на местах иногда еще позднее. Кроме того, следует отметить, что некоторые законодательные акты на территории Сибири вступали в действие позднее, чем на территории Европейской России. В частности городовое положение 1870 г. во многих сибирских городах вступило в действие на несколько лет позже [1]. Важное значение законодательные акты имеют при источниковедческом изучении других видов источников, в частности, при выяснении обстоятельств происхождения и степени достоверности источниковой информации. С этой целью в работе использовались также законодательные акты ХVIII–первой половины ХIХ вв., в частности, “Жалованная грамота городам” 1785 г., указы Сената и Синода о введении тех или иных документов. Делопроизводственная документация представляет собой один из самых многочисленных и разнообразных типов исторических источников. Во второй половине ХIХ–начале ХХ вв. количество делопроизводственных материалов резко возрастает [2]. Делопроизводственные документы этого времени часто не существуют единично, организуя целые системы. Среди делопроизводственной документации периода капитализма принято выделять несколько комплексов и групп документов в связи с их происхождением. Выделяются три группы делопроизводственных документов периода капитализма: документация государственных учреждений, документация частных фирм и коммерческих банков и документы делопроизводства городских магистратур. Для изучения истории купеческой семьи наиболее ценную информацию содержат материалы делопроизводства городских магистратур — городских дум и управ. Комплекс делопроизводственной документации органов городского самоуправления очень разнообразен. В нашей работе были использованы архивные фонды органов городского самоуправления крупнейших купеческих городов Тобольской и Томской губерний — Тобольска, Тюмени, Томска, Барнаула, Бийска, Мариинска, Колывани и Новониколаевска. Именно в этих городах было сосредоточено большинство купеческих капиталов Западной Сибири. – 37 –

Весь комплекс делопроизводственной документации городских магистратур можно разделить на несколько групп. Первая группа, которую мы рассмотрим, характеризует личный состав купеческого сословия. К этой группе относятся купеческие (капитальные) книги, а также заявления купцов на выкуп торговых и сословных документов. Купеческие книги достаточно известный источник, который неоднократно использовался исследователями. Эти книги представляют собой посемейные списки купцов, выбиравших сословные гильдейские свидетельства. Обычно книги составлялись в канцеляриях городских управ. Заглавие источника могло в значительной степени варьироваться. Встречаются такие заглавия: “Список купцов города Барнаула, имеющих сословные гильдейские свидетельства” [3], “Ведомости о лицах, возобновивших и не возобновивших документы о купеческом звании на 1912 г. г. Тобольска” [4], “Ведомость о выдаче торговых свидетельств купцам города Колывани” [5] и др. Сохранность купеческих книг различна по разным городам Сибири. Так, по Томску и Бийску книги отложились начиная с 60–70-х гг. ХIХ в., а по Барнаулу они сохранились только за 1909–1916 гг. В купеческих книгах регистрировались купцы, выкупившие сословные гильдейские свидетельства, что являлось обязательным для причисления к купеческому сословию [6]. В источнике указывались фамилия, имя, отчество и возраст купца, имя, отчество и возраст его жены, а также имена и возраст детей. В случаях причисления к купеческому семейству других родственников обязательно оговаривалась степень родства с главой семьи. Иногда в книгах указывается кратность брака, вдовство и место проживания купцов. Встречаются в источнике и другая информация, например о возведении купца в почетное гражданство или о награждении. Так, в “Ведомостях о объявивших капиталах купцами города Томска на 1865 год” на полях, напротив имени томского 2-й гильдии купца Валгусова, было указано: “за усердное прохождение общественных должностей предоставлено генерал-губернатором Западной Сибири купцу Валгусову наименование “Степенной”, о чем распубликовано в губернских ведомостях 20 марта 1864 года, номер 12-й” [7]. Записанному в купеческие книги выдавалось особое гильдейское свидетельство на гербовой бумаге [8]. Недостатком некоторых купеческих книг, относящихся к 60-м и 70-м гг. ХIХ в., является то, что в них не указывался возраст всех членов семьи и имена женщин, а отмечалось лишь количество лиц женского пола. – 38 –

Информация, содержащаяся в купеческих книгах, позволяет исследовать широкий спектр историко-демографических характеристик сибирской купеческой семьи. Информационный потенциал купеческих книг можно оценить как высокий. Кроме того, несомненным достоинством этого источника является то, что его сведения хорошо сопоставимы с данными других источников, в частности, обывательских книг и исповедных росписей [9]. Следующий вид документов составляют прошения (заявления, объявления) купцов о выдаче свидетельств на право торговли, гильдейских свидетельств и паспортов. Для всех этих видов источников характерна свободная форма. Содержание сведений этой группы источников сходно с данными купеческих книг. В частности, в прошениях о выдаче паспортов, также как и в купеческих книгах, содержится информация об именах, отчествах, степени родства и возрасте всех членов семьи. Заявления на покупку гильдейских свидетельств (встречаются заглавия “Объявление на получение сословных купеческих свидетельств”) по своим информационным возможностям практически идентичны купеческим книгам, поскольку последние как раз и составлялись на их основе. Исключение составляют только объявления капиталов сохранившиеся в фонде Томской городской управы за 90-е гг. ХIХ–первое десятилетие ХХ в. В это время Томская управа завела практику подачи купцами заявлений на типографских бланках. Эти бланки имели следующий формуляр — после указания номера и разряда выкупленного промыслового свидетельства купец должен был сообщить о себе следующие сведения: “1) лет от роду, 2) веры такой-то, 3) проживаю в Томске столько-то лет, 4) женат таким-то браком на такой-то, имею таких-то детей, которых вместе с женой прошу внести в свидетельство, 5) имею такое-то промышленное или торговое заведение” [10]. Такой формуляр источника позволяет дополнить данные купеческих книг ценной информацией. Следующая группа источников, которую мы рассмотрим, характеризует недвижимое имущество, находившееся в собственности купечества. К этой группе относятся алфавитные книги домовладельцев. Списки владельцев городских недвижимых имуществ позволяют выделить верхушку домовладельцев – представителей сибирского купечества. Эти материалы сохранились в фондах городских управ. Алфавитные книги домовладельцев велись городскими управами с целью контроля за сборами, которые выплачивались с недвижимости в городской бюджет. Книги обычно составлялись отдельно по частям го– 39 –

рода. Так, в ГАТО отложились книги домовладельцев Воскресенской, Юрточной и Сенной частей Томска [11]. В источнике указывались: регистрационный номер дома, фамилия, имя, отчество владельца, его сословная принадлежность, сумма оценки домовладения либо сумма оценочного налога. Алфавитные книги домовладельцев позволяют судить о размерах богатства отдельных купеческих семей, характеризуют недвижимость как сферу приложения купеческих капиталов. Заслуживает внимания и то, что нередко недвижимое имущество числилось в собственности не самих купцов, а принадлежало членам их семей, что дает материал для анализа внутрисемейных экономических отношений в купеческой среде. Важной для исследователя группой источников являются дела связанные с личным составом городских органов самоуправления. К этой группе относятся списки избирателей, списки членов городских магистратур и служебные формуляры гласных городских дум и членов управ. В списках лиц, имеющих право голоса на выборах в городскую думу, указывались: фамилия, имя, отчество избирателя, его сословная принадлежность и звание, а также в отдельных графах сумма налога с недвижимого имущества и сумма, уплаченная за торговые документы и гильдейские свидетельства [12]. Списки избирателей составлялись в несколько этапов. При этом на каждом этапе они подвергались проверке, что позволяет оценить информацию источника как обладающую высокой степенью достоверности. Более подробные сведения содержат списки личного состава городских управ и дум. По своему формуляру списки дают информацию о фамилии, имени, отчестве, вероисповедании, сословной принадлежности и звании, образовании, возрасте, недвижимом имуществе, времени проживания в городе, а также о предыдущем исполнении выборных должностей и получаемом денежном содержании. Уникальными по своим информационным возможностям источниками являются личные формулярные списки (служебные формуляры) купцов, служивших по выбору. Формулярные списки образуют одну из разновидностей массовой документации официального происхождения. В них содержатся подробные сведения о социальном происхождении, имущественном положении, возрасте, образовании, вероисповедании, составе семьи, что дает широкие возможности для изучения купечества. К использованию формулярных списков как массового источника историки – 40 –

уже обращались [13]. Однако, до сих пор источниковедческого изучения этого вида источников не производилось. Формулярные списки являются основным документом, отражавшим служебный статус каждого офицера, чиновника или лица, служившего по выбору. Впервые формулярные списки появились в середине ХVIII в., когда увеличение численности государственных служащих вызвало необходимость строгой системы контроля за их деятельностью. 31 января 1764 г. был издан специальный указ “О присылке в Сенат из присутственных мест послужных списков через каждые 1/2 года” [14]. При указе был помещен образец послужного списка, формуляр которого впоследствии претерпел изменения. Указом Сената от 16 июля 1849 г. была введена новая форма послужного списка, которая включала 15 граф [15]. Этот формуляр образца 1849 г. практически без изменений просуществовал вплоть до 1917 г. После городской реформы 1892 г. формулярные списки стали заводить на всех членов городских магистратур, в том числе и на купцов. Должностные лица городского самоуправления были приравнены к государственным чиновникам, им присваивались соответствующие классы государственной службы [16]. Спецификой формулярных списков купцов является то, что в них, в графе о прохождении службы, записывались все факты благотворительности с указанием: когда, с какой целью, какая сумма или другое имущество были пожертвованы [17]. Формулярные списки отложились в фондах местных архивов и в коллекции формулярных списков чинов гражданского ведомства в РГИА (фонд 1349). Этот источник принадлежит к разряду документов, формуляр которых, в соответствии с установленными правилами делопроизводства, заполнялся весьма тщательно. Официальный характер этих документов предполагает большую степень достоверности информации. К сожалению, списки личного состава городских магистратур и личные формулярные списки, обладающие значительным информационным потенциалом, охватывают только наиболее социально активную, т.е. достаточно узкую часть купечества, к тому же далеко не все из них сохранились. Кроме рассмотренных групп массовых источников фонды городских дум и управ содержат еще немало ценных документов по истории купеческой семьи. Отдельно можно остановиться на разного рода переписках. В частности, важную информацию дает переписка Томской го– 41 –

родской управы с томским купеческим старостой за 1872-1876 гг. [18]. Здесь сохранились ежегодные посемейные реестры купцов, не выбравших в соответствующий год гильдейских свидетельств. Кроме того, большую ценность представляют отношения, которые посылались управой купеческому старосте по поводу каждого изменения в личном составе томского купечества, будь то причисление к купечеству других городов, выкуп гильдейского свидетельства в Томске купцом из другого города, выбывание из сословия, либо причисление в купечество нового предпринимателя. В последнем случае обязательно указывалось из какого сословия происходит вновь причисленный купец. Все эти документы содержат полное описание состава семьи с указанием возраста и степени родства. Ценность этой информации заключается в том, что она позволяет исследовать социальную и географическую мобильность купечества, а также заполнить пробелы в сведениях других источников. При работе с комплексом делопроизводственной документации городских магистратур бывает полезно обращать внимание на маргиналии. Они чаще всего представляют собой карандашные пометки на полях различного рода книг, реестров и ведомостей. Иногда маргиналии дают достаточно значимую информацию. Например, в купеческой книге Томска за 1865 г. отмечены те купцы, которые в разное время состояли под судом или следствием, а в подобной же ведомости за 1877 г. у многих купцов указан приблизительный размер капитала [19]. Кроме источников, на которых мы остановили внимание, фонды городских магистратур содержат огромное количество разнообразной документации, которая дает информацию о всех аспектах семейной жизни купечества. Однако, так как для нашей работы важны прежде всего массовые источники, характеризующие структурно-количественный состав купеческих семей, было бы нецелесообразным рассматривать другие документы. Кроме того, это было бы невозможно из-за ограниченных рамок данной работы. Важной группой источников для изучения купеческой семьи является также документация частных предприятий и коммерческих банков. Прежде всего необходимо остановиться на книгах и ведомостях торговых домов и товариществ. К этой же группе относятся списки торговых товариществ и договора регистрации предприятий. В них содержится информация о личном составе компаньонов или пайщиков предприятия, об основном капитале предприятия и паях каждого из участников, времени основания и роде деятельности. Как правило, эти материалы сохранились в – 42 –

фондах городских управ тех городов, где они проходили регистрацию и частично в фондах нотариальных контор. Ценность информации содержащейся в этих документах повышается тем, что в Сибири, даже в начале ХХ в. многие из акционерных и паевых предприятий носили семейный характер [20]. Наибольшее число таких документов сохранилось в ГАНО, поскольку в Новониколаевске такие формы организации капитала были более развиты, чем в старых купеческих городах губернии [21]. Сведения этой группы документов позволяют уточнить состав купеческих семей, выявить родственные связи купцов. Некоторые документы настолько богаты по содержанию, что позволяют восстановить всю историю купеческой семьи и семейного дела. Например, сохранившиеся документы об организации Торгового дома “Иван Суриков и сыновья” содержат информацию о составе семьи барнаульского, а затем новониколаевского купца Ивана Тимофеевича Сурикова, о сферах предпринимательства торгового дома, о семейном капитале, о недвижимом имуществе и деятельности семейной фирмы на протяжении десятилетия. Кроме того, эти документы ценны тем, что позволяют судить о внутрисемейных отношениях, так как в них имеются сведения об изменениях доли сыновей в семейном капитале с течением времени, строго фиксируется сумма, которую каждый член семьи может потратить, устанавливаются расходы фирмы на воспитание малолетней дочери Клавдии [22]. Документация коммерческих банков также содержит важную информацию о купечестве. Среди комплекса документации банков необходимо прежде всего выделить клиентские списки банков [23] и личные дела клиентов [24]. Достоверность сведений, содержащихся в этой группе источников, различна. Однако, можно сделать вывод о достаточно высокой степени достоверности информации о личном составе предприятий, о родственных связях и семейных отношениях. Многие источники этой группы являлись документами, официально заверенными нотариусом, что необходимо учитывать при анализе каждого конкретного документа. Достаточно представительна также группа делопроизводственных материалов государственных учреждений, поскольку купечество всегда привлекало пристальное внимание государства. К этой группе относится разнообразная документация казенных палат, акцизных и полицейских управлений, губернского по городским делам присутствия и некоторых других учреждений. В документации государственных учреждений содержится разнообразная информация, дополняющая сведения других источников. – 43 –

В фондах полицейских управлений сохранились различные ведомости и списки: ведомости о торговых и промышленных заведениях, с указанием имен владельцев, списки купцов, списки домовладельцев, списки избирателей, списки плательщиков промыслового налога, адресные книги, а также прошения купцов на получение различных свидетельств и паспортов [25]. Подобная документация отложилась и в фондах податных инспекторов [26]. Поскольку источниковедческие возможности подобных документов уже рассматривались, нет необходимости останавливаться на этом повторно. Фонды акцизных управлений содержат в основном материалы характеризующие предпринимательскую деятельность купечества: списки владельцев питейных заведений, винокуренных и пивоваренных заводов, документы о проверке предприятий и т.п. [27]. Сопоставление этих материалов за разные годы позволяет уточнить состав купеческих семей, а в отдельных случаях восстановить историю некоторых семей. Так, например, документы о проверке пивоваренного завода, принадлежавшего кузнецкому купцу 2-й гильдии Ивану Матвеевичу Красимовичу позволили установить даты его жизни, состав его семьи, родственные связи и историю его семейного дела [28]. Документация, отложившаяся в фондах губернских по городским делам присутствий, касается прежде всего функционирования городских органов самоуправления [29]. Наиболее важными источниками, сохранившимися в фонде являются списки избирателей в городские думы, сведения о личном составе городских магистратур и формулярные списки купцов, служивших по выборам. Для историко-демографического анализа сибирской купеческой семьи большое значение имеют материалы учета населения. Комплекс актов учета населения включает две группы документов — церковные и государственные материалы. К церковным материалам относятся исповедные росписи, метрические книги и брачные обыски. Исповедные росписи были введены в Российской империи в 1737 г. по указу Синода, в котором предписывалось “во всех градских и уездных приходах учинять именные прихожанам всякого звания мужеска и женска пола людям книги” [30]. Росписи учитывали явившихся и не явившихся на исповедь прихожан, описывая их по дворам (семьям) с соблюдением четкого деления по сословиям. Они представляли собой первичные материалы церковного учета населения и составлялись непосредственно приходскими священниками. Заглавие источника могло в – 44 –

значительной степени варьироваться. Встречаются заглавия “исповедные росписи”, “исповедные ведомости”, “клировые ведомости”. Вне зависимости от заглавия в формуляре источника строго соблюдалась дифференциация по сословиям: “духовные и их домашние”, “статские и их домашние”, “купцы и их домашние” и т.д. Под этими заголовками следовало подворное (посемейное) описание состава семей в следующем порядке: дворохозяин (глава семьи) с указанием имени, отчества, фамилии и возраста, далее — жена и остальные члены семьи для которых указывались степень родства с главой семьи, имя (для жены также отчество) и возраст. При этом освещалась не только прямая линия родства (отец — сын — внук), но и боковые (дядя — племянник). Обязательно указывалось вдовство и оговаривались случаи второго и третьего брака. Исповедные ведомости составлялись ежегодно. На основе первичных материалов готовились сводные таблицы — так называемые “Экстракты” по уездам и губерниям [31]. Исповедные росписи за интересующий нас период отложились в фондах духовной консистории, духовных правлений и отдельных церквей [32]. Эти документы имеют значительные информационные возможности для исследования большого комплекса историко-демографиче– ских проблем. Данные исповедных росписей позволяют посредством применения количественных методов исторического исследования изучить людность купеческой семьи в ее исторической динамике, восстановить поколенную и половозрастную структуру семей сибирского купечества. Наличие данных за длительный период времени дает материал для изучения изменений личного состава сословия, социальной мобильности гильдейского купечества, генеалогической продолженности купеческих родов. Сходство обстоятельств происхождения и однородность содержания росписей за разные годы позволяет проводить сравнительное изучение их данных. Особенно большую ценность имеют сведения источника за 60–80-е гг. ХIХ в., поскольку данные других источников о составе купеческих семей за эти годы зачастую недостаточны. Как уже отмечалось, исповедные росписи составлялись непосредственно приходским священником, т.е. тем человеком, который знал прихожан лично, а также вел записи рождений, браков и смертей прихожан в метрических книгах. Поэтому, можно сделать вывод о большой степени достоверности сведений источника. К подобному же выводу пришла и М.М. Громыко, которая отмечала возможность использования росписей для восстановления генеалогии сибирского крестьянства [33]. – 45 –

Сравнение исповедных книг одного прихода за разные годы показывает, что источник внутренне непротиворечив, так как возраст членов купеческих семей нарастает пропорционально прошедшему периоду времени. Недостатком этого источника является то, что в исповедных росписях учитывались купцы с семьями только православного вероисповедания. Купцы других конфессий, доля которых в некоторых городах Сибири была довольно значительной, по исповедным росписям не проходили. Существовали аналоги исповедных росписей для российских подданных исповедовавших иудаизм и мусульманство. Однако, нам не удалось их обнаружить, по причине того, что архивы мечетей и синагог сохранились гораздо хуже, чем архивы учреждений православного культа. Иногда в росписях православных храмов учитывались и сектанты, несмотря на то, что они не посещали православные храмы. В этих случаях оговаривалась принадлежность человека к той или иной секте. Так, например, в 60–70-х гг. ХIХ в. в книгах Одигитриевской церкви Барнаула указывалась семья купцов старообрядцев Пешковых, при этом отмечалось, что они к исповеди не являются и не причащаются [34]. В исповедных росписях учитывались только люди, проживавшие непосредственно в данном приходе. Поэтому те купцы, которые проживали в сельской местности, не отмечались в росписях приходов тех городов, в которых они выбирали гильдейские свидетельства. Кроме того, в росписях довольно часто встречаются ошибки и разночтения в написании фамилий и имен. Несмотря на отмеченные недостатки, можно говорить о большой ценности исповедных росписей как исторического источника. Исповедные росписи, представляющие собой массовый исторический источник с большими информационными возможностями, оказались практически вне сферы внимания исследователей. Использовались только сводные ведомости — «экстракты» по губерниям при изучении этнического состава населения России [35], а также отдельные росписи в качестве дополнительного материала при изучении сибирского купечества периода феодализма [36]. Массовые первичные материалы исповедных росписей до сих пор остаются не вовлеченными в научный оборот, хотя, в последние годы историки все активнее начинают работать с этим источником [37]. При этом достоверность, полнота и непротиворечивость данных, широкий временной охват этого источника позволяет активно использовать его при разработке широкого круга историко-демографических вопросов. Еще в прошлом веке отечественны– 46 –

ми статистиками отмечалась ценность информации исповедных росписей: “записи по христианским исповеданиям не были настолько дурными, чтобы не могла ими пользоваться статистическая наука” [38]. Ценность исповедных росписей при исследовании сибирской купеческой семьи повышается тем, что данные о составе семей, которые предоставляют источник, хорошо совмещаются со сведениями других видов источников — купеческих книг, заявлений на выкуп торговых и сословных документов, обывательских книг. Не менее ценными для исследователя является и другая разновидность церковных актов учета населения — метрические книги. Метрические книги появились в нашей стране также в начале ХVIII в. Они являлись одним из основных актов гражданского состояния: “акты, коими по представленным доказательствам удостоверяется состояние каждого лица суть: 1) приходские (метрические) книги и ведомости …” [39]. Это обстоятельство обусловило очень хорошую сохранность источника. Метрические книги, даже после их отмены, тщательно собирались и хранились. Они отложились в местных архивах, в фондах духовных правлений, отдельных церквей и в специальных фондах — коллекциях метрических книг. Так, в ЦХАФАК, в двух фондах отложились метрические книги церквей Барнаула и Бийска за весь интересующий нас период, общим количеством 109 дел [40]. В ГАНО, также в двух фондах, сохранились метрические книги по всем городам Томской губ., всего 188 дел [41]. Не менее полно представлен этот источник и в других архивах Сибири [42]. Хорошая сохранность документов положительно сказывается на их источниковой ценности. Метрические книги составлялись ежегодно по каждому церковному приходу. Ответственность за составление лежала непосредственно на приходском священнике. Заглавие книг было однотипным, например: “Метрическая книга данная из Томской духовной консистории причту градо Кузнецкого Преображенского собора на 1877 г.” [43]. Каждая метрическая книга состояла из трех частей : “Часть первая о родившихся”, “Часть вторая о бракосочетавшихся” и “Часть третья о умерших”. Все части имели свой формуляр. Формуляр первой части состоял из 7 граф: 1) “Счет родившихся мужеска и женска пола”, 2) “Месяц и день рождения и крещения”, 3) “Имена родившихся”, 4) “Звание, имя отчество и фамилия родителей и какого вероисповедания”,5) “Звание, имя, отчество и фамилия воспреемников”, 6) “Кто совершал таинство крещения” и 7) “Рукоприкладство свидетелей по желанию” [44]. В некоторых – 47 –

случаях в первой части книг указывалась также девичья фамилия жены, так, в метрической книге Успенской церкви г. Бийска за 1901 г. читается: “Бийская купеческая жена Вера Ивановна Сычева, в девичестве Берта–Гортензия–Адель Ивановна Фальк, лютеранского вероисповедания” [45]. Последняя графа первой части практически всегда оставалась незаполненной. Сведения первой части метрических книг дают ценную информацию о составе и структуре купеческих семей. Часто эти сведения позволяют уточнить и дополнить данные других источников, в частности купеческих книг, так как иногда в купеческие книги дети заносились только через 2–3 года после рождения. Последнее, возможно, объясняется очень высоким уровнем смертности среди новорожденных, значительная часть которых умирала в течение первых лет жизни. Важную информацию несет графа, в которой указывались воспреемники новорожденных. Обычно в роли воспреемников выступали члены семьи или близкие родственники, что также позволяет уточнить состав семей и дает материал для восстановления системы родственных связей в купеческой среде. В формуляре второй части “О бракосочетавшихся” насчитывалось 9 пунктов: 1) “Счет браков”, 2) “Месяц и день”, 3) “Звание, имя, отчество, фамилия, вероисповедание жениха и которым браком”, 4) “Лета жениха”, 5) “Звание, имя, фамилия, отчество, вероисповедание невесты и которым браком”, 6) “Лета невесты”, 7) “Кто совершал таинство”, 8) “Кто был поручителем” и 9) “Подпись свидетелей по желанию”. Это наиболее информативная часть метрических книг. Сведения части “о родившихся” позволяют уточнить половозрастную структуру семьи, исследовать семейно-брачные отношения в купеческих семьях, в частности: средний возраст вступления в брак в купеческом сословии, долю вторых и третьих браков. Очень важна информация о сословном происхождении невесты. Эти данные дают возможность исследовать внутрисословные и межсословные родственные связи купцов. Так, например, “окончивший курс Императорского Московского университета сын купца Сергей Владимирович Горохов” в 1908 г. венчался в Троицкой церкви г. Колывани с потомственной почетной гражданкой Екатериной Евграфовной Жернаковой, дочерью Николая Евграфовича Жернакова [46]. Таким образом, оказались породненными две фамилии из числа крупнейших предпринимателей региона. Немаловажное значение имеют также сведения о поручителях, в качестве которых чаще всего выступали родственники или близкие дру– 48 –

зья (торговые партнеры) родителей жениха и невесты. В большинстве случаев они также принадлежали к купеческому сословию. Реже среди поручителей при венчании купцов выступают мещане и дворяне. Эта информация позволяет выявить внутрисословные и межсословные связи купечества. Соответственно, формуляр части третьей “О умерших” содержал следующие графы: 1) “Счет умерших” (отдельно “мужеска” и “женска” пола), 2) “Месяц и день” (указывался как день смерти, так и день погребения), 3) “Звание, имя, отчество и фамилия умершего”, 4) “Лета умершего”, 5) “От чего умер”, 6) “Кто исповедовал и приобщал” и 7) “Кто совершал таинство”. Третья часть метрических книг дополняет комплекс сведений, необходимых для демографического анализа купеческой семьи. В частности, она позволяет уточнять годы жизни купцов, дает возможность установить среднюю продолжительность жизни в купеческом сословии. При работе с частью “О умерших” очевиден очень высокий уровень детской смертности в то время. Так, при изучении метрических книг церквей г. Колывани за 1894–1908 гг. обнаружено, что из 19 детей, родившихся за этот период в купеческих семьях, 5, т.е. более 1/4, умерли в возрасте до 3 лет [47]. Не меньшим был уровень детской смертности и в купеческих семьях других сибирских городов. Поскольку метрические книги являлись одним из основных актов гражданского состояния, сохранность этого вида источников очень хорошая. Это позволяет собрать интересующую нас информацию за длительный период времени. Несомненной ценностью является и большая достоверность информации метрических книг, что обусловливается как официальным характером источника, так и тем, что составлялись книги непосредственно приходскими священниками, которые хорошо знали своих прихожан. Некоторыми исследователями даже было высказано мнение, что по точности данные метрических книг превосходят аналогичные известия других источников [48]. Метрические книги, несмотря на свою ценность, в качестве исторического источника почти не использовались исследователями. Одной из причин этого, по-видимому, является сложность работы с метрическими книгами. В книгах не проводилась группировка прихожан по сословиям, поэтому, например, для того, чтобы обнаружить две-три записи, касающиеся купцов, необходимо просмотреть дело насчитывающее несколько сотен листов. Сложности при использовании этого вида ис– 49 –

точников в процессе изучения купечества заключаются также в том, что в книгах отмечались только некоторые изменения в купеческих семьях (рождения, браки, смерти). Поэтому часть купеческих семей, в которых таких изменений не происходило, могли не проходить по метрическим книгам на протяжении десятилетий. Можно сделать вывод, что ценность информации метрических книг тем выше, чем больше комплекс использованных книг. Именно массовое использование этого источника необходимо при решении историко-демографических задач. Метрические книги в Российской империи велись не только в православных церквях, но и в синагогах и мечетях. Формуляр их был сходен с православными. Различие касалось только чисто религиозных обрядов (так, например в книгах иудеев указывалась не дата крещения, а дата обрезания и т.п.). Заполнялись книги обычно на двух языках (русском и еврейском у иудеев, русском и арабском у мусульман). В Западной Сибири компактно сохранились метрические книги синагоги г. Мариинска, где существовала крупная иудейская община. В них содержится информация по мариинским купцам еврейской национальности [49]. Ценным источником для изучения купеческой семьи являются также брачные обыски. Брачные обыски представляют собой журналы регистрации заявлений для венчания в церкви. Брачные обыски велись с целью предотвратить заключение незаконных браков (браков несовершеннолетних, неразведенных и т.п.). Этот документ содержит сведения о дате подаче заявления, о возрасте и сословии жениха и невесты, о том, что оба находятся в здравом уме и о том, что “между ними духовнаго или плотскаго родства и свойства, возбраняющего по установлению Св. Церкви брак, никакого нет”, а также сведения о поручителях желающих обвенчаться [50]. К группе актов учета населения государственного происхождения относятся обывательские книги и дела о возведении купцов в потомственное почетное гражданство. Обывательские книги были введены в 1785 г. в соответствии с положениями Жалованной грамоты городам, одного из важнейших законодательных актов царствования Екатерины II [51]. В эти книги вносились сведения о постоянных жителях города, принадлежавших к городским сословиям. Создание книги поручалось выборному старосте и 2 депутатам. Процедура составления книги проходила в три этапа. Сначала составлялись алфавитные списки жителей по частям города. Затем, в – 50 –

городском собрании готовился черновик книги. Заключительным актом составления книги являлось утверждение окончательного варианта приговором собрания городского общества, которое собиралось 1 раз в 3 года в зимнее время. В основу структуры книги положено разделение горожан на 6 категорий — разрядов. Купцы всех гильдий относились ко второму разряду и, соответственно, были записаны во второй части книги [52]. Формуляр книги записи городских обывателей включал 7 граф: 1) “Имя и прозвание”, 2) “Холост или женат и на ком или вдов”, 3) “Много ли детей мужеска и женска пола и их имена и лета”, 4) “Есть ли в городе за ним дом”, 5) “В городе живет или в отлучке”, 6) “Какого он промысла” и 7) “В каких градских или иных службах был”. Такой формуляр определил широкие информационные возможности источника. Содержание второго и третьего пунктов формуляра позволяет полностью восстановить состав семей сибирских купцов, что дает широкие возможности для историко-демографического исследования купеческой семьи. Особенно интересным является то, что в обывательских книгах указывалось сословное происхождение купеческих жен. Эта информация позволяет изучить внутрисословные и межсословные связи купечества. Четвертый, пятый и шестой пункты формуляра позволяют дополнить сведения о купеческих семьях информацией хозяйственноэкономического характера. Данная информация позволяет попытаться выявить возможную корреляцию семейного состава, структуры семьи, генеалогической продолженности купеческих фамилий с различными хозяйственно-экономическими факторами. Ценность информации, содержащейся в обывательских книгах, очевидна [53]. Не вызывает сомнения и большая степень достоверности этой информации, поскольку книги записи городских обывателей являлись официальными актами записи гражданского состояния. Однако, к сожалению, количество сохранившихся обывательских книг незначительно. После введения городового положения 1870 г. книги уже не составлялись. Наиболее поздней книгой, которая имеется в нашем распоряжении является городская обывательская книга Мариинска, составленная в 1876 г. [54]. К тому же книги, составленные в 50-х и 60-х гг. ХIХ в. сохранились далеко не везде. По Бийску, например, не осталось ни одной книги, а в Барнауле, в связи с особым статусом горного города, они, по-видимому, не составлялись вообще. – 51 –

Важное место среди государственных актов учета населения занимают дела о возведении в почетное гражданство, которые характеризуют состав верхушки купеческого сословия. Они отложились в фонде Департамента герольдии Сената в РГИА [55]. В фонде хранятся дела, позволяющие проследить генеалогию семей крупнейших сибирских купцов (Второвых, Валгусовых, Колмогоровых, Немчиновах, Пиленковых, Серебренниковых, Смолиных, Суховых, Толкачевых, Цыбульских) на протяжении ряда поколений. В них имеются сведения о времени причисления в купечество, переходе из одной гильдии в другую и т.д. Фонд является ценным источником для изучения истории купечества Сибири и всей России, так как он содержит массовый материал о происхождении нескольких тысяч крупнейших предпринимателей страны. Институт почетного гражданства был введен в России императором Николаем I манифестом от 10 апреля 1832 г. с целью поощрения верхушки купечества. По аналогии с дворянским достоинством, существовали две категории почетных граждан – личные и потомственные: “права почетного гражданства приобретаются лицами, не имеющими прав высшего состояния, или лично пожизненно, или навсегда потомственно” [56]. Звание почетного гражданина давало ряд привилегий: освобождение от рекрутской повинности, подушного оклада, телесных наказаний и др. Почетные граждане пользовались правом именоваться как дворяне, “ваше благородие” [57]. Таким образом, звание почетного гражданина было выше купеческого, но, естественно, ниже дворянского. Помимо лиц, получивших ученые степени, выпускников некоторых учебных заведений, художников, почетное гражданство могли получить купцы, пожалованные званиями Коммерции и Мануфактур — советника, купцы, получившие один из российских орденов, а также “купцы и купеческие семейства”, которые состояли непрерывно 10 лет в первой гильдии или 20 лет во второй. При этом, необходимыми условиями были, чтобы купцы и члены их семейств за весь срок пребывания в купечестве ни разу не были объявлены несостоятельными должниками и не состояли под судом и следствием. Обязательным условием было также то, чтобы купец и вся его семья не принадлежали к “вредным сектам” [58]. При этом, гильдейцы могли просить о причислении их в почетное гражданство даже в том случае, если отец просителя или другой предыдущий “начальник семейства” умер до истечения установленных сроков пребывания в гильдиях, при условии, что все семейство продолжало нераздельно состоять в купечестве. – 52 –

Позднее, в связи со значительным ростом сословия, срок непрерывного пребывания в 1-й гильдии, необходимый для того, чтобы претендовать на причисление к потомственному гражданству, был увеличен до 20 лет, а купцы 2-й гильдии были лишены этого права [59]. Кроме того, правила о возведении купцов в потомственное почетное гражданство были распространены и на евреев [60]. Для причисление к почетному гражданству купцы должны были обратиться с соответствующей просьбой в Сенат и представить соответствующие документы, подтверждающие их права. Рассмотрением этих просьб занимался Департамент герольдии Сената. Причисление к потомственному почетному гражданству считалось в купеческой среде очень престижным. Почетные граждане имели целый ряд льгот и привилегий, которые сохранялись впоследствии вне зависимости от пребывания в купеческом сословии. Дела о причислении купцов, отложившиеся в соответствующем фонде (РГИА. Ф. 1349. Оп. 39, 40.), сохранились очень хорошо. В фонде находятся дела о сотнях крупнейших представителей сибирского купечества. В этих делах содержится ряд документов, представляющих большую ценность для исследования купечества. Обычно открывает дело личное прошение купца, составленное по всем правилам делопроизводства того времени. В прошениях прежде всего указывались основания для причисления. Так, “томский 1-й гильдии купец Гавриил Игнатьев сын Елисеев … состоя в купечестве города Томска по 1-й гильдии с 1852 г. сряду и непрерывно 10 лет и объявив капиталы на сей 1862 год, … приобрел право на исходатайствование звания потомственного почетного гражданина” [61]. Просьба сопровождалась обширными ссылками на соответствующие законодательные акты. Обязательно указывался состав купеческой семьи. К прошению прилагались документы, призванные подтвердить права купца. Свидетельство, выданное органом городского самоуправления (городской ратушей, городской думой или управой), подтверждало факт пребывания необходимого срока в гильдиях. В свидетельстве сообщалось “по собранным от разных присутственных мест сведениям” о времени вступления купца в гильдию, городе причисления, а также о всех случаях перехода купца из гильдии в гильдию и из одного города в другой. Кроме того, этот документ содержал описание состава семьи, часто с указанием степени родства и возраста. Обязательно указывалось, что никто из членов купеческой семьи не объявлялся несостоятельным и не находился под судом. – 53 –

Кроме свидетельства городской думы в делах находятся метрические свидетельства о рождениях и бракосочетаниях всех членов семьи. По своим информационным возможностям они аналогичны метрическим книгам. Обязательным документом также было свидетельство, подписанное губернатором, о том, что все члены купеческой семьи “вероисповедания православного и ни к каким вредным сектам не принадлежат” [62]. В том случае, если купец претендовал на возведение в потомственное почетное гражданство на основании награждения орденом, в деле присутствовала выписка из орденского статуса с указанием за какие заслуги и каким орденом он награжден. Завершались дела выпиской из протокола заседания Сената, содержавшей записку с изложением дела и решением. Далеко не все купцы, претендовавшие на получение потомственного почетного гражданства, добивались желаемого. Причинами отказа могли быть признание прерывности пребывания в гильдиях, выбывание в низшую гильдию, недостаточный срок нахождения в гильдиях, подсудность или просто неправильно оформленные документы. Некоторые купеческие семьи претендовали на возведение по несколько раз, получая отказы по тем или иным причинам. Так, например, неоднократно подавали прошения томские купцы Валгусовы, тобольские Пиленковы, нарымские Родюковы, барнаульские Федченко [63]. Таким образом, дела о возведении купцов в потомственное почетное гражданство состоят из целого комплекса документов, содержащего самую разнообразную информацию о купеческих семьях. Информационный потенциал и достоверность этих документов различна, что необходимо учитывать при работе с ними. Так, например, выписки из метрических книг и ревизские сказки купцов содержат более достоверную информацию чем другая документация. В каждом конкретном случае проблемы источниковедческого анализа того или иного документа должны решаться отдельно. В целом, можно согласиться с мнением Г.Х. Раби-новича о том, что эти материалы требуют критического отношения, так как в отдельных случаях купцы, стремясь приобрести права потомственного почетного гражданства, могли приукрасить свою генеалогию [64]. Следующая группа использованных источников можно условно классифицировать как документы юридического происхождения. В эту группу объединены источники, возникавшие вследствие вступления купцов и членов их семей в различные отношения юридического характера. К документам юридического происхождения относятся завещания – 54 –

и материалы по их утверждению, описи имущества, вексельные документы, судебно-следственные материалы и материалы сиротских судов. Среди источников, относящихся к актовому материалу, особо следует отметить завещания и материалы по их утверждению окружными судами и судебными палатами [65]. Эти документы являются важными массовыми источниками для изучения купечества. Завещание представляло собой законное объявление воли владельца о его имуществе после смерти [66]. Переход имущества после смерти того или иного лица (наследодателя) к другим лицам (наследникам) в дореволюционной России регулировался отдельной отраслью права — наследственным правом. Существовала целая система правил регламентировавших порядок наследования [67]. Признавалось наследство по закону и по завещанию. В купечестве бытовали как письменные, так и устные завещания. Письменные завещания могли быть как нотариально заверенными, так и “домашними”. При составлении завещания соблюдались определенные правила. Завещание должно быть написано в “здравом уме и твердой памяти”, на цельном листе бумаги, обозначать имущество и наследников четко и конкретно, подчистки и поправки в тексте необходимо было оговаривать и заверять подписью завещателя [68]. Распространенность в купеческой среде завещаний отражала права главы семьи на распоряжение общесемейной собственностью. Часто в завещаниях подчеркивается, что воля завещателя – закон для наследников. Каких-либо строго установленных правил при распределении наследства не существовало. Каждый из купцов по-своему определял дальнейшую судьбу своей собственности, круг наследников и долю каждого. Приоритет при распределении наследства был на стороне родственников мужского пола – сыновей и внуков. Их доля в наследстве обычно была значительнее, чем у других членов семьи. Дети, живущие отдельно и неотделенные, могли получить различные доли в наследстве. Это объясняется тем, что первые, еще при отделении от родительской семьи, получали во владение определенную часть состояния. Встречались также случаи, когда сын, получив еще при жизни отца денежный выдел, должен был в письменной форме отказаться от прав на остальное наследство. Так, сын барнаульского купца Игнатий Вонифатьевич Бодунов в 1901 г. получил от своего отца Вонифатия Григорьевича Бодунова выдел в сумме 2500 руб. и дал подписку в том, что он отказывается от права на наследство отца [69]. – 55 –

Многие из завещаний ярко характеризуют семейно-брачные взаимоотношения в купеческой среде. Так, купец мог поставить определенные условия для получения наследства своей женой: “не переменять моей фамилии, в случае если моя жена выйдет замуж, то все мое имущество определить по благоугодным местам” [70]. Женщины могли получить свою часть имущества и при наличии в семье мужчин. Обычно доля дочерей была значительно меньше, чем доля сыновей. В большинстве случаев наследниками основного состояния выступали близкие родственники: жена, дети, внуки. Роль родственного начала подтверждается тем, что наследниками становились и малолетние дети, при наличии взрослых родственников по боковым линиям родства. Обязательной статьей купеческих завещаний были благотворительные пожертвования. Объектами таких пожертвований чаще всего выступали церкви, монастыри, школы, больницы, богадельни. Нередки были и пожертвования в пользу городов. Так, по завещанию умершего в 1911 г. А.Ф. Второва полагалось передать по 10 тыс. руб. в те города, где у него имелись магазины, в том числе в Барнаул [71]. При этом случалось, что наследники купца не торопились выплачивать оговоренные в завещании пожертвования. Так, умерший в 1895 г. тюменский купец 1-й гильдии Иван Петрович Колокольников завещал в разные церкви и монастыри 1400 руб. Однако его вдова, Мария Дмитриевна Колокольникова, отказывалась платить, мотивируя тем, что умерший якобы еще при жизни жертвовал церковную утварь на ту же сумму. Это ей не удалось и Тобольская консистория деньги истребовала [72]. Завещание, единожды составленное, могло с течением времени претерпевать изменения. Мотивы изменения завещания могли быть различными: увеличение капитала, рождение новых детей, изменение объекта благотворительности. Так, например, барнаульский купец Александр Степанович Хомутов объяснял причины составления нового завещания: “когда детей у меня не было, определено имущество было мной завещано по богоугодным местам, так как теперь имею своих родных детей Ивана, Александру, Владимира, Лидию, Августу, Николая, Михаила, все завещаю им” [73]. Вопрос о круге наследников и их доле имущества после смерти главы семьи, не оставившего завещания, решался на основе обычного права и на основе закона (“наследство по закону”). Наследство по закону признавалось как “совокупность имуществ, прав и обязательств, оставшихся после умершего без завещания” [74]. В наиболее состоятель– 56 –

ных семьях переход имущества “по закону” имел место довольно редко. Как правило, наследодатель оставлял после себя духовное завещание, в котором объявлял свою волю о собственном имуществе [75]. В то же время, вплоть до конца ХIХ в., в купечестве еще существовало предубеждение о том, что если человек напишет завещание, то после этого он вскоре умрет [76]. Купец мог полностью распоряжаться только благоприобретенным имуществом, которое он мог завещать кому угодно. Недвижимость, которая досталась наследодателю в свое время по наследству, относилась к категории родового имущества, порядок наследования которого регламентировался особыми правилами. Так, при наличии прямых родственников мужского пола, наследодатель не мог завещать родовое имущество кому бы то не было другому. В противном случае права наследника по закону были предпочтительнее прав наследника по завещанию. Так, умерший в 1912 г., барнаульский купец Вонифатий Григорьевич Бодунов все свое родовое недвижимое имущество, доставшееся ему от отца Григория Матвеевича Бодунова и оцененное в 53801 руб. 70 коп., завещал своей внучке Анне Ивановне Куратовой в обход своего сына Игнатия. Последний возбудил иск по опротестованию завещания и добился отчуждения спорного имущества в свою пользу [77]. Формуляры духовных завещаний не совпадают по количеству, содержанию и последовательности расположения пунктов. Для того, чтобы завещание вступило в силу и титул собственности перешел от завещателя к наследникам, оно должно было быть представлено к исполнению окружным судом в годичный срок. Завещания утверждались окружными судами, а в случае несогласия казенных палат с решениями окружных судов передавались на рассмотрение судебных палат. Материалы об утверждении духовных завещаний сохранились в массовом порядке. Они отложились в архивных фондах окружных судов и казенных палат [78]. Судебные органы собирали информацию о положении дел наследодателя. Банки обязаны были давать суду сведения о текущих счетах умерших клиентов. Долги наследодателя также должны были быть подтверждены документально. Юридическая процедура ввода в наследство была призвана затруднить сокрытие имуществ от уплаты наследственной пошлины и защитить права кредиторов покойного. Наследникам необходимо было получить титул собственности на переходящее имущество, т. е. юридическое, а вместе с ним и фактическое право распоряжаться им. – 57 –

Завещания и материалы по их утверждению являются ценными массовыми источниками по истории купечества. Значение этих документов увеличивается компактностью их расположения и массовостью. В завещаниях и материалах по их утверждению содержатся сведения о составе купеческих семей, о размерах и структуре семейного капитала, о датах жизни купцов. Эти материалы дают ценную информацию о внутрисемейных взаимоотношениях. Достоверность сведений завещаний с некоторыми оговорками можно оценить как высокую. При низких ставках наследственных пошлин у наследников не было значительных стимулов к резкому занижению действительных размеров наследства. Кроме того, во многих случаях, опись и оценка имущества производилась судебными исполнителями. Отдельную группу среди актового материала составляют описи имущества. Они также как и завещания являются массовыми источниками. Описи имущества составлялись по разным поводам и отложились в различных архивных фондах. Дела об оценке недвижимых имуществ купцов откладывались в фондах городских магистратур в тех случаях, когда имущество переходило в собственность города по завещанию, либо за необъявлением наследников в установленный срок, или в случае заклада имущества в общественный банк. Эти дела представляют собой выполненную в свободной форме опись имущества с указанием суммы оценки. При закладывании имущества в банк, кроме того, в деле обязательно присутствовала подробная калькуляция суммы залога. Описи имущества составлялись и по другим поводам: после смерти купца, при учреждении опеки, при продаже имущества за долги и т.д. Иногда эти описи очень подробны и содержат детальное перечисление всего недвижимого и движимого имущества, от золотых часов до старого поношенного пиджака [79]. Такие описи незаменимы при изучении быта купеческой семьи. В большинстве случаев описи производились официальными лицами в присутствии нескольких свидетелей. Обстоятельства происхождения этого вида источников позволяют с доверием относиться к тем сведениям, которые в них содержатся. Немаловажное значение для изучения купечества и купеческой семьи имеют судебно-следственные материалы. Состав этой группы документов также разнороден. В нее входят доносы, допросные речи, протоколы судебных заседаний и решения судов. В каждом конкретном – 58 –

случае состав документов и, соответственно их информационные возможности, определяются характером дела и местом судопроизводства. Судебно-следственные материалы, использованные в работе, касаются конфликтных ситуаций, возникавших в купеческой среде. Причиной таких конфликтов могли быть неуплаченный долг, имущественные претензии, семейные разделы и т.п. Купечество довольно часто участвовало в судебных разбирательствах. Так, например, в 1865 г. из 120 томских купцов в разное время состояли под судом и следствием 22 [80]. Среди купцов были и свои “рекордсмены” по судебным разбирательствам. Так, в материалах Колыванского торгового словесного суда в качестве ответчика перед своими контрагентами неоднократно выступал колыванский купец Федор Кириллович Кривцов [81]. Были случаи совершения купцами и уголовно наказуемых поступков. Так, сыновья томского купца 2-й гильдии Моисея Исаевича Прейсмана Исай и Лев находились под следствием “об обидах, нанесенных священнику Орлову с порицанием Православной Христианской веры”, за что и были подвергнуты заключению, первый на полтора года, второй на 3 месяца “с потерей некоторых личных прав” [82]. Судебно-следственные материалы дают возможность проследить ход расследования дела на всех этапах и во всех судебных инстанциях. Судебно-следственная документация дает разнообразную информацию о всех аспектах семейной жизни купечества. Достоверность и ценность сведений, даваемых этими документами, определяется в каждом конкретном случае отдельно, в зависимости от характера дела. В источниковедческом плане изучение судебно-следственной документации явно недостаточно [83]. Отдельную группу источников составляют материалы сиротских судов. Сиротские суды в дореволюционной России являлись специально учрежденными органами опеки и попечительства. Поводом для установления опеки являлось полное или частичное отсутствие у опекаемого правовой или хозяйственной дееспособности. Причины этого могли быть различными: несовершеннолетие опекаемого, его неспособность вести свои хозяйственные дела, затянувшиеся споры по разделу имущества между наследниками и т.д. Под опекой сиротских судов находились лица всех сословий кроме дворянства, которое имело отдельные органы опеки. Лица купеческого сословия часто фигурировали в материалах опекунских судов. Это – 59 –

связано со спецификой деятельности купечества, основным источником существования которого была торговля. В семьях купцов все нити торговых операций сходились в руках главы семьи, “хозяина”. После его смерти, в случае отсутствия взрослых мужчин в семье, вдова и малолетние дети начинали испытывать нужду в стабильном, гарантированном источнике доходов, поскольку далеко не всегда вдова могла заниматься торговлей в силу некомпетентности, некоторых правовых ограничений, загруженности работой по дому. Поэтому заботу о сохранении имущества малолетних наследников до их совершеннолетия брали на себя опекуны и попечители [84]. Сиротские суды были введены в России в 1775 г. согласно “Учреждениям для управления губерниями Всероссийской империи”. Они должны были действовать при магистратах каждого города [85]. Все члены сиротского суда, как предусматривалось законом, должны были регулярно переизбираться на конкурсной основе. На заседаниях сиротского суда заслушивались прошения различных организаций и частных лиц об учреждении опеки над вдовами и сиротами. Прошение подавалось от лица вдовы, ближайших родственников вдов и детей, городского головы или двух посторонних людей и приходского священника. При этом в качестве просителей часто выступали кредиторы умершего купца, так как до учреждения опеки они не имели возможности истребовать свои долги [86]. Сиротский суд назначал опекунов, при этом опекун мог отказаться от выполнения своих обязанностей только по очень серьезной причине. Чаще всего опекунами над лицами купеческого сословия назначались купцы. На заседаниях сиротских судов также заслушивались ежегодные отчеты опекунов, рассматривались различные просьбы лиц, состоящих под опекой, разбирались спорные вопросы по опекам, составлялись отчеты вышестоящим учреждениям о состоянии опекаемых имуществ. Все движимое и недвижимое имущество, поступавшее в опеку, подлежало учету и оценке. Этим занималась специальная комиссия, в которую входили члены сиротского суда, родственники вдов и сирот, если таковые имелись, два посторонних свидетеля, в некоторых случаях приглашалась и полиция [87]. Контроль над опекунами со стороны сиротских судов не гарантировал от злоупотреблений. Так, состояние умершего в 1882 г. томского купца 1-й гильдии Д.И. Тецкова пополнило имущество опекунов над его малолетними детьми [88]. Г.Х. Рабинович – 60 –

считал опекунство над малолетними детьми богатых родителей одним из источников первоначального накопления [89]. На каждого опекаемого в сиротском суде заводилось отдельное дело, которое велось до конца срока опеки. Эти дела сохранились в соответствующих фондах местных архивов [90]. В них делах содержатся следующие виды документации: журналы заседаний сиротского суда с изложением докладов и определений по рассмотренному на заседании вопросу, ежегодные “книги на записку прихода и расхода имения и денег по опеке”, копии завещаний, описи имущества, а также переписка с различными учреждениями по вопросам опеки. Материалы сиротских судов имеют значительный информационный потенциал, слабо востребованный исследователями купечества. Они содержат информацию о составе купеческих семей, системе родственных отношений, датах жизни купцов, внутрисемейных взаимоотношениях, о размере и структуре капиталов, быте купеческой семьи и многих других аспектах семейной жизни купечества. Обстоятельства происхождения этой документации дают основание говорить о высокой степени достоверности информации источников. Источниковую ценность материалов сиротских судов повышают их массовый характер, компактность хранения и хорошая степень сохранности. Данные этих материалов хорошо сопоставимы со сведениями других источников. Вспомогательное значение для изучения истории купеческой семьи имеет разнообразная документация нотариальных контор и присяжных поверенных [91]. Это разного рода переписка, различные нотариальные акты, договоры о создании торговых домов и товариществ, вексельные документы, крепостные акты на недвижимость и т.п. документация. Эти материалы содержат информацию о предпринимательской деятельности купечества, о недвижимости принадлежавшей купцам, а также иногда позволяют уточнить состав купеческих семей. Важной группой документов являются статистические источники. Состав их довольно разнообразен. Данные о динамике численности купеческого сословия, о людности купеческой семьи и личном составе гильдейцев содержатся в широком круге изданий. Ценными источниками являются опубликованные материалы Центрального статистического комитета, в частности серия “Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г.” (СПб., 1897–1905). Справочно-статистическая литература: “Памятные книжки” Тобольской и Томской губерний, “Обзоры губернии”, составленные губерн– 61 –

скими статистическими комитетами, содержат информацию о числе выбранных гильдейских свидетельств, численности сословия и некоторые другие сведения. К числу статистических материалов относятся и опубликованные материалы однодневных городских переписей [92]. В Западной Сибири однодневные переписи проводились в Тобольске в 1882 г., Томске в 1866, 1880 и 1912 гг., в Барнауле в 1866 и 1895 гг., в Мариинске в 1876 г. и т.д. Сохранились только обработанные и опубликованные материалы этих переписей [93]. Методика проведения переписей была различной, соответственно различались и характер полученных данных. Выгодно отличается от других однодневная перепись, проведенная в Томске в 1880 г. по инициативе Николая Кострова, возглавлявшего в то время губернский статистический комитет. Данные переписи позволяют анализировать не только количественный состав купеческого сословия, но также и соотношение мужчин и женщин в купеческих семьях, людность купеческой семьи, долю сословия в составе населения города [94]. Очень ценными источниками, относящимися к этой группе, являются переписные листы Первой Всероссийской переписи населения Российской империи 1897 г. Переписные листы по Тобольской губернии практически полностью сохранились в фонде Тобольского губернского статистического комитета ТФ ГАТюмО (Ф. 417. Оп. 2). Формуляр переписного листа содержит 14 граф: 1) Фамилия, имя, отчество. 2) Пол. 3) Как записанный приходится главе хозяйства и главе своей семьи. 4) Сколько минуло лет или месяцев от роду. 5) Холост, женат, вдов или разведен. 6) Сословие, состояние или звание. 7) Здесь ли родился, а если не здесь, то где именно. 8) Здесь ли прописан, а если не здесь, то где именно. 9) Обыкновенно проживает: здесь ли, а если не здесь, то где именно. 10) Отметка об отсутствии, отлучке и о временном здесь пребывании. 11) Вероисповедание. 12) Родной язык. – 62 –

13) Грамотность: а) умеет ли читать, б) где обучался. 14) Занятия, ремесло, промыслы, должность или служба: а) главное, то есть то, которое доставляет главные средства для жизни, б) 1. побочное или вспомогательное 2. положение по воинской повинности. Переписные листы заполнялись переписчиками отдельно по каждому домохозяйству или квартире и каждый проживавший (временно или постоянно) в данном домохозяйстве (включая прислугу, рабочих, квартирантов и т.п.) описывался по этим 14 пунктам. Информационные возможности этого источника очень высоки. При этом необходимо отметить, что хотя материалы переписи 1897 г. уже использовались сибиреведами [95], но первичные документы – непосредственно переписные листы в массовом порядке до сих пор не были вовлечены в оборот. Эти материалы содержат важную информацию для исследования сибирской купеческой семьи. При этом некоторую информацию (о прислуге в купеческих семьях, об образовании купцов и членов их семей, о родном языке, о месте рождения) очень трудно извлечь из других источников. Ценность документов повышается их массовостью и компактностью хранения. Переписные листы, сохранившиеся в ТФ ГАТюмО, дают сведения практически о всех купеческих семьях Тобольской губ. за 1897 г. [96]. К сожалению, по Томской губ. эти документы не сохранились. К статистическим материалам относятся также различные ведомости некоторых государственных учреждений: о числе жителей по сословиям, о количестве выбранных гильдейских свидетельств, а также статистические отчеты. Эти источники отложились в фонде губернского статистического комитета, а также в фондах городских дум и управ и в фондах полицейских управлений. Отчеты для губернского статистического комитета составлялись в основном полицейскими управлениями как на основании собственных данных, так и с использованием сведений, испрашиваемых у городских дум и церквей. Копии статистических отчетов и ведомостей оставались, в соответствии с правилами делопроизводства, в том учреждении, где они были составлены. Поэтому в фондах городских дум, управ и поли– 63 –

цейских управлений сохранились ежегодные статистические отчеты, составлявшиеся на протяжении десятилетий [97]. Отчеты, присылаемые из всех городов губерний, отложились в фондах губернских статистических управлений [98]. Сохранность этих отчетов различна по разным городам. Лучше всего сохранились отчеты крупных городов – Тобольска, Томска, Барнаула и Бийска. Следующим этапом было составление сводных отчетов по губернии для отправки в ЦСК. Копии статистических сведений по Тобольской и Томской губерниям также сохранились. Из разнообразной информации, содержащейся в статистических материалах, для изучения купеческой семьи интерес представляют данные о числе выбранных гильдейских свидетельств, о численности купеческого сословия и количестве мужчин и женщин в сословии. Наличие этих сведений за несколько десятилетий позволяет исследовать динамику численности сословия по губернии и отдельным городам, динамику средней людности купеческих семей и динамику полового состава сословия. Статистические материалы периода капитализма имеют значительное число недостатков. При этом недостатки проявляются как в достоверности, так и в полноте, представительности и сопоставимости источниковой информации. Статистические ведомости и отчеты, рассматриваемые здесь, представляют собой агрегированные материалы. Местные статистические органы, как уже отмечалось, располагали весьма ограниченными штатами и средствами. Это приводило к тому, что к сбору статистической информации привлекались сотрудники административно-полицейского аппарата: полицейские чины, чиновники местных органов власти, служащие аппарата местного самоуправления, — т.е. неподготовленные лица. Кроме того, статистика населения в системе статистических органов дореволюционной России часто осуществлялась путем обобщения текущих данных учета населения как церковных, так и государственных, без какой-либо проверки. При этом единых способов и методов сбора информации не существовало. В итоге численность населения в целом и отдельных сословных групп определялась приблизительно. В результате, сведения, имеющиеся в статистической документации, зачастую неточны, неполны и просто несопоставимы как между собой, так и с информацией других видов источников. Для того, чтобы правильно обрабатывать и использовать статистические материалы, – 64 –

необходимо тщательно производить отбор и проверку данных, сопоставление с информацией других источников. Для определения численности и состава сибирского купечества имеют значение различные справочные издания: “Сибирские торговопромышленные календари”, издававшиеся в Томске в 1894–1911 гг., “Адрес-календарь Тобольской губернии на 1900 г.” (Тобольск, 1899), “Сибирский торгово-промышленный ежегодник” (СПб., 1913), издание “Вся Сибирь. Справочная книга” (СПб., 1908) и др. В нашей работе использовались помещенные в этих изданиях списки купцов 1-й и 2-й гильдий по городам и уездам. Подобные справочные издания имелись и в отдельных сибирских городах. В частности, наибольший интерес для нас представляли различного рода справочные книги и адрес-календари: “Адрес-календарь г. Барнаула на 1910 г.” (Барнаул, 1910), “Справочник по городу НовоНиколаевску” (Ново-Николаевск, 1912), “Весь Томск: адресносправочная книга на 1911–1912 гг.” (Томск, 1911). Существенную роль в исследовании играла периодическая печать. Информационные возможности периодической печати как источника по истории сибирской буржуазии очевидны [99]. В Сибири издавалось довольно большое количество газет, содержащих информацию о разных сторонах жизни купечества. Можно отметить следующие издания: “Жизнь Алтая” (Барнаул, 1911–1916), “Сибирский коммерсант” (Ново-Николаевск, 1910), “Сибирский вестник” (Томск, 1895–1899), «Сибирский листок» (Тобольск, 1894–1904). Интерес представляют также “Губернские ведомости”, издававшиеся в Томске и Тобольске с 1857 г. В периодической печати содержится богатый материал по истории сибирского купечества. Для нас наибольший интерес представляют сведения о семьях отдельных предпринимателей, материалы статистического характера, сведения о быте горожан. Документы личного происхождения (мемуары, дневники, письма) дают мало информации для историко–демографического изучения купеческой семьи, но содержат очень интересный материал по семейному быту и внутрисемейным отношениям. В работе были использованы: опубликованные мемуары П.А. Бурышкина “Москва купеческая” (М., 1991), Е. Авдеевой-Полевой “Записки и замечания о Сибири” (Иркутск, 1990), воспоминания и дневники помощника бийского окружного полицейского исправника Е.П. Клевакина [100], дневники и письма бийского купца А.Д. Васенева [101], неопубликованная работа известного алтай– 65 –

ского краеведа С.И. Гуляева “Заметки о Барнауле” [102], переписка новониколаевского купца К.А. Полякова [103] и др.. Рассмотренные источники по истории купеческой семьи второй половины ХIХ–начала ХХ в. содержат информацию о всех сторонах семейной жизни купечества. Информация различных групп документов позволяет восстановить состав и историю семей гильдейцев Сибири и дает ценный материал для широкого историко-демографического, социального и этнографического изучения сибирской купеческой семьи. Характер рассмотренных исторических источников разнообразен. Разнообразие видов, характера, обстоятельств происхождения и делового назначения использованных источников несомненно повышают ценность информационного поля, создаваемого ими. Данные источников различных видов сопоставимы, можно отметить высокую степень преемственности и взаимодополняемости информации рассмотренных видов источников, что очень важно при создании машиночитаемой базы данных купеческих семей [102]. Информационное поле, создаваемое использованными источниками характеризует купеческие семьи по большому набору признаков: состав семьи, возраст членов семьи, вероисповедание, кратность брака, время пребывания в купечестве, сферы приложения капиталов и многое другое. Все вышесказанное позволяет сделать вывод о возможности создания компьютерной базы данных купеческих семей периода капитализма по материалам Томской губ., основанную на большом комплексе разнообразных материалов, ориентированную на историко-демографическое изучение сибирской купеческой семьи и позволяющую исследовать широкий спектр структурно-количественных характеристик семей сибирских купцов: людность, внутреннюю, поколенную и половозрастную структуру в географических и национальных различиях и в исторической динамике, а также решить другие задачи исследования. 2.2. База данных как комплексный источник Изучение истории российского купечества и, в частности, истории купеческих семей является в настоящее время тем благодатным полем, на котором активизируется деятельность отечественных историков. Применение информационных технологий компьютерного источниковедения представляет в данной области значительные перспективы. – 66 –

Анализ сохранившихся источников по истории купеческой семьи Сибири периода капитализма выявил специфику источниковой базы, заключающуюся в обширности и разнородности существующих источников, многие из которых до сих пор не были введены в научный оборот. Выявление комплекса документов, выяснение степени сохранности и полноты информации, содержащейся в источниках, а также установление достоверности источниковой информации и выявление взаимосвязи источников (преемственности и сопоставимости информации), создали условия для построения машиночитаемой компьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири второй половины XIX–начала XX вв., являющейся комплексным источником для анализа демографических процессов, протекавших в купеческой семье Сибири [103] . Всего при создании базы данных было использовано более 600 архивных единиц хранения и 60 опубликованных источников, при этом практически все материалы относятся к группе номинативных исторических источников, т.е. источников, содержащих определенный набор сведений о конкретных (поименованных) лицах. Источники базы данных приведены в Приложении 1. Использование столь разнообразных исторических источников определяется тем, что для изучения истории семей в нашей стране не существует какого бы то ни было “базового” источника, в отличие, например, от западноевропейских метрик, которые, по сравнению с отечественными метрическими книгами, значительно более репрезентативны в демографическом, генеалогическом и историко-биографическом отношениях [104]. Таким образом, отсутствие достаточно репрезентативных однотипных источников диктуют применение метода контаминации, т.е. свода данных основных и вспомогательных источников, дающих сходную, хронологически преемственную информацию. База данных купеческих семей Западной Сибири периода капитализма (разработчики – Ю.М. Гончаров и Д.В. Колдаков, Алтайский государственный университет) представляет собой особым образом организованное и хранящееся в электронном виде в памяти компьютера описание семей гильдейцев региона по строго определенным формаль-

 Электронная база данных купеческих семей Западной Сибири создана при поддержке Московского общественного научного фонда (проект № 048история / грант 97).

– 67 –

ным признакам – структурно-количественным характеристикам и некоторым биографическим данным. Данная БД по типу использованных объектов относится к просопографическим. Под просопографией в специальной литературе понимается область исторической науки, которая занимается изучением характерных черт определенных групп людей на основе их индивидуальных биографических данных. Предметом просопографических исследований является изучение одного или нескольких аспектов “коллективных биографий” различных социальных, профессиональных или иных групп людей [105]. Таким образом, просопография занимается исследованием динамических аспектов избранного социума в целом, а не биографий отдельных личностей. К просопографическим задачам относятся изучение динамики обобщенных характеристик выделенного социума, выявление закономерностей его формирования, построение динамических рядов по основным показателям анализируемой совокупности персоналий и др. Решение просопографических задач требует рассмотрения множества характеристик сотен, а то и тысяч биографий при широком пространственно-временном охвате и в информационном плане сопряжено с огромными объемами данных, которые необходимо упорядоченно хранить и которыми необходимо эффективно оперировать. Поэтому при просопографических исследованиях актуален отказ от “карандашно-бумажной” технологии обработки информации и внедрение в процесс исторического исследования современных компьютерных технологий. В данном подходе сведения представляют наибольший аналитический интерес именно в агрегированном виде, как основа определенных динамических группировок, т.е. для нас представляют интерес именно статистические результаты, обобщенные на уровне конкретной социальной группы персоналий в изучаемой совокупности, их структуры и динамике. Для подобного подхода в отечественной литературе было предложено название “от просопографии к статистике” [106]. Для создания БД необходимо отобрать из всего комплекса информации, которую дают существующие источники, те характеристики, описывающие объект изучения, которые необходимы для данного исследования и организовать их таким образом, который наиболее подходит для решения проблемы. Такая БД будет уже являться новым, агрегированным источником со своей собственной структурой, не связанной со структурой исходных документов. Ценность такого ин– 68 –

тегрального источника заключается как раз в том, что характер, структура и организация информации в нем подчинены конкретной исследовательской задаче. Таким образом, созданная БД является проблемноориентированной, исследовательской и не является простым переводом источника в машиночитаемый вид [107]. Сложность проблемы организации историко-исследовательской информации заключается в большом её объеме и нестандартности. Круг источников по истории купечества очень широк. При создании интегрированного источника на основе этих документов большое значение имеют чисто источниковедческие проблемы полноты, достоверности и сопоставимости сведений из различных источников. Важным этапом работы является определение степени структурированности и формализованности используемых источников, поскольку структуризация информации источников – это необходимый момент при создании проблемно-ориентированной базы данных. Поэтому при создании базы данных центральное место занимали источниковедческие и технические проблемы [108]. По степени структурированности среди использованных источников выделяются две основные группы. Первая группа получила в зарубежной литературе название highly structured historical sources (высокоструктурированные исторические источники) [109]. В традиционном источниковедении эти источники обычно называются формулярными. Это, как правило, массовые источники, имеющие стандартизованную, единообразную форму (формуляр). Именно такие источники уже изначально имеют четкую структуру, что делает их наиболее удобными для перевода в машиночитаемый вид в формате базы данных [110]. К структурированным источникам относится часть делопроизводственной документации: формулярные списки, анкеты, личные дела; большинство материалов учета населения: метрические книги, исповедные росписи, брачные обыски, первичные материалы переписей. При этом не вид описания, а наличие структуры описания отличает структурированные источники от остальных. Можно выделить две основные особенности этой группы документов - это отсутствие агрегирования информации и соединение разнотипной информации (текстовой, числовой, логической) в одном формуляре [111]. Другой тип источников, который выделяется по уровню структурированности получил название “документы включающие данные” [112]. Эти документы имеют, как правило, административное или юри– 69 –

дическое происхождение. К этой группе относятся завещания, описи имущества, судебно-следственные материалы и другая документация с нестандартизованным содержанием. Эти документы содержат много чисто фактических сведений о различных людях и событиях, в них присутствует некая нечеткая структура (дата создания документа, архивные реквизиты, тип документа, имена людей и т.д.). Все эти элементы включены в текст, из которого их можно выделить, однако они не имеют достаточно четкой структурной связи друг с другом. Данные, содержащиеся в этих источниках, можно формализовать для использования в просопографической базе данных, однако, если при работе со структурированными историческими источниками элементы их структуры можно использовать при создании комплексного источника, то структура базы данных никак не может быть связана с информацией, извлеченной из документов включающих данные. Проблема формализованности источников также связана с проблемой стандартизации информации, которая возникает при создании БД, основанной на комплексе разнотипных источников. В частности, при создании просопографической БД одной из главных является проблема идентификации имен. Так, например, в источниках встречается 5 вариантов написания фамилии барнаульского купца Ельдештейна [113]. При решении проблем идентификации персоналий необходимо привлекать весь комплекс известной информации – даты жизни, место жительства, сфера предпринимательства, родственные связи купца и т.д. Кроме того, источник часто может содержать ошибки, описки, разночтения и другие неточности. Это ставит проблемы, связанные с возможностью последующего анализа, поскольку цели анализа требуют стандартизации данных, кодирования и последующего агрегирования для получения некоторых обобщений [114]. Важную роль при создании БД играет степень сопоставимости и взаимодополняемости сведений источников, а также проблема преемственности информации различных видов источников за разные промежутки времени. Информационный потенциал использованных источников достаточно большой. Сохранившиеся документы позволяют характеризовать с той или иной степенью полноты значительную часть купеческих семей Западной Сибири второй половины XIX–начала XX вв. Наиболее полную информацию мы имеем о купечестве крупных городов – Тобольска, Тюмени, Томска, Барнаула и Бийска. Так сохранилась информация о всех купеческих семьях Томска за 1854, 1865, 1868, 1873, – 70 –

1877, 1887, 1899-1904 гг. При этом полнота информации о купечестве отличается за разные годы. По Бийску мы располагаем сведениями о всех купеческих семьях за 1867, 1884, 1910 и 1916 гг. Полные по охвату сословия данные о барнаульских купцах имеются за 1867 и 1909-1917 гг. Кроме того данные материалов церковного учета населения позволяют восстановить состав около 60% купеческих семей Барнаула за весь исследуемый период. Хорошо сохранились также сведения о купечестве такого значительного торгового центра как Мариинск. Архивные документы, отложившиеся в ГАКО, дают представление о всех купеческих семьях Мариинска за 1860-1868, 1871, 1876, 1888, 1892, 1897, 1904 и 1908 гг. Сведения о купечестве других городов Западной Сибири сохранились значительно хуже. Так, в нашем распоряжении находятся данные о составе купеческих семей Колывани, Тары, Ялуторовска, Тюкалинска только за отдельные годы . По городам Новониколаевску, Нарыму, Сургуту можно пользоваться информацией только об отдельных семьях купцов за разные годы, а по Березову, Кузнецку и Каинску практически не сохранилось сведений, которые бы представляли интерес для данной работы. Неоднородно распределение данных и по структуре информации. Наиболее полно сохранились сведения о составе купеческих семей: количестве членов семьи, мужчин и женщин, именах и возрасте глав купеческих семей. Несколько менее полно представлены сведения о именах и возрасте других членов купеческих семей, особенно женщин. Далеко не всегда можно восстановить национальность (вероисповедание) сибирских купцов. Сложности возникают также при характеристике имущественного положения отдельных купцов (размера капиталов и кредитов, стоимости недвижимого имущества, нормы прибылей). БД с точки зрения информатики представляет собой информационное отображение (информационную модель) некоторой предметной области, совокупности объектов – сущностей реального мира. Эти объекты могут обладать довольно большим набором признаков – атрибутов. Далеко не все из возможных атрибутов исследуемых объектов могут быть восстановлены по данным исторических источников. Поэтому создание базы данных начинается с этапа инфологического проектирования, т.е. с определения предметной области, круга объектов и описывающих их атрибутов [115]. В нашем случае в качестве сущностей – объектов реального мира выступают семьи купцов Тобольской и Томской губ. второй половины XIX–начала ХХ вв. В исторической инфор– 71 –

матике исследователь вынужден строить, собственно, не модель исторической реальности, а модель источника или группы источников, некоторым образом свидетельствующих об этой реальности. Поэтому этап концептуального моделирования БД в нашем случае связан с выявлением и оценкой информационного потенциала тех источников, которые привлекаются для создания физической базы данных в памяти компьютера. В нашей работе концептуальная модель не может опираться на какой-то один источник или группу источников – ни один из использованных источников не дает всего набора интересующих нас атрибутов. Поэтому, созданная БД фактически является новым комплексным источником – “метаисточником”, структура которого практически не связана со структурой исходных документов. В основе любой модели данных лежит определенная структура. Наиболее подходящей для поставленных целей исследования, несомненно является реляционная структура. Реляционная модель данных состоит из таблиц. Таблица данных представляют собой двумерный массив типа “объекты – признаки”, удовлетворяющий некоторым специальным требованиям [116]. Реляционная база данных, как правило, состоит из нескольких таблиц. Каждой таблице соответствует отдельный файл базы данных. Просопографические БД имеют свою специфику. По определению Л. Стоуна, “просопографией называется изучение характерных черт определенных групп людей на основе их индивидуальных биографических данных” [117]. В силу этого, просопографические данные содержат динамическую информацию, связанную с различными моментами в жизни человека. Всё это, как нельзя более, относится к изучению купеческой семьи, поскольку семья не остается статичной даже в рамках жизни одного индивида. Работа с динамической информацией требует специального подхода к организации базы данных, цель которого – нормализация информации. Действительно, поскольку БД является динамической информационной моделью предметной области исследования и отдельная купеческая семья может отражается в источниках и в базе данных неоднократно, то некоторые характеристики этой семьи (фамилия, имя, отчество, год рождения главы семьи и т.п.) могут также неоднократно повторяться. Выйти из этого положения можно если вынести все в принципе неизменяемые данные о семье в отдельную таблицу. Динамические данные (количество членов семьи, возраст и т.п.) – 72 –

группируются в одну или несколько других таблиц. В таблице, содержащей статичные данные, каждой купеческой семье будет соответствовать только одна запись. В остальных таблицах может содержаться несколько разновременных записей, посвященных одной и той же семье. Тип связи, когда одному объекту может соответствовать несколько записей, называется в литературе отношением “один ко многим” [118] . Для оптимизации данных в этом случае прибегают к отделению “одного” от “многих”, т.е. данных, которые необходимо записать всего лишь один раз для каждого купца, от данных, которые изменяются с течением времени. Поэтому необходимо разместить эти данные в разных таблицах. Для того, чтобы разделить данные об одной и той же купеческой семье на несколько таблиц, необходим способ, позволяющий связать записи одной таблицы с записями другой. Таблицы связываются путем использования общего ключевого поля, которое присутствует в обеих таблицах. Именно принцип связанности таблиц и дал название этому типу БД – реляционные базы. Поскольку все записи в таблицах неотличимы друг от друга по структуре описывающих их атрибутов, различаясь лишь конкретными значениями, необходимо ввести в набор атрибутов один уникальный, который однозначно определял бы объект, поскольку в противном случае при совпадении всех значений атрибутов может происходить “сливание” тех объектов, все значения атрибутов у которых совпадает. Этот уникальный атрибут называется идентификатором. При определении идентификатора перед нами встает проблема отличия одной купеческой семьи от другой. Этот вопрос не так прост, как кажется. С течением времени каждая семья может изменяться как количественно, так и качественно. Кроме того, семьи могут распадаться, дробиться, сливаться и т.п. Поэтому необходимо выбрать критерий, при изменении которого можно говорить об образовании новой семьи, которой будет соответствовать уже другая запись в базе данных. На наш взгляд наиболее подходящим критерием является личность главы семьи. Поэтому будем считать, что семья существует до тех пор, пока ее возглавляет один и тот же человек, вне зависимости от каких-либо количественных или качественных изменениях в её составе. В то же время при смене главы семьи, даже если изменения в составе и структуре семьи, происшедшие при этом, незначительны, мы будем говорить об образовании новой семейной ячейки. Преемственность капиталов и генеалоги– 73 –

ческие связи между семьями в данном случае необходимо выражать специальными способами. Тем не менее уникальным идентификатором в нашем случае не может быть ни фамилия главы семьи, ни даже фамилия вместе с именем и отчеством, так как у разных людей все они могут совпадать. Поэтому, для отличия объектов – купеческих семей – друг от друга необходимо ввести специальный личный номер для каждого главы купеческой семьи. Этот личный номер – код, внесенный в число атрибутов, и будет являться в нашем случае идентификатором. Для удобства работы был принят буквенно-цифровой код, состоящий из двух латинских букв, обозначающих город, в купечестве которого впервые отмечен нами данный купец (Br – Барнаул, Bs – Бийск, Is – Ишим, Kl – Колывань, Kr – Курган, Kz – Кузнецк, Mr – Мариинск, Nn – Новониколаевск, Nm – Нарым, Tb – Тобольск, Tk – Тюкалинск, Tm – Тюмень, Tr – Тара, Ts – Томск, Yl – Ялуторовск) и трехзначного цифрового номера. При создании многотабличной БД удобнее всего принять за ключевое поле, посредством которого связываются таблицы, именно то поле, в котором записано значение кода - идентификатора. Таким образом, в таблице, содержащей статическую информацию, каждой купеческой семье будет соответствовать одна запись. В других же таблицах записей, отмеченных кодом одной семьи, может быть несколько. Количество записей в первой таблице будет соответствовать количеству персоналий в базе данных. Весь набор атрибутов, по которым характеризуются исследуемые объекты, в БД принято называть матрицей базы данных. Понятно, что при использовании многотабличной БД весь набор атрибутов будет разделен между несколькими таблицами. Для удобства работы, а также по техническим причинам, было принято решение разделить атрибуты, описывающие купеческие семьи на 5 таблиц. Эти таблицы получили названия “Анкета”, “Семья”, “Глава”, “Социал” и “Дело”. Центральной (основной) таблицей в структуре БД является таблица содержащая, статическую информацию о главах купеческих семей. Эта таблица получила наименование "Анкета" (файл "Form.db" базы данных). Она содержит 16 полей: 1) Код анкеты (идентификатор), 2) Фамилия, 3) Имя, 4) Отчество, 5) Пол главы семьи, 6) Год рождения, 7) Место рождения, 8) Код места рождения, 9) Социальное происхождение, 10)Социальная судьба, 11) Кратность купеческого поколения, 12) Год причисления в сословие, – 74 –

13) Год отчисления из сословия, 14) Время пребывания в гильдиях, 15) Генеалогия и 16) Справка. Необходимо дать некоторые комментарии полям. Разделение фамилии имени и отчества по разным полям диктовалось необходимостью сортировки и группировки купцов по значениям их личных имен. Поле “Пол главы семьи” необходимо потому, что далеко не всегда “начальником купеческого семейства” выступал мужчина. Поле “Код места рождения” необходимо для того, чтобы машина смогла группировать купцов по их географическому происхождению, в то время как поле “Место рождения” является текстовым информационным полем, которое выполняет справочные функции. Выяснение социального происхождения купцов является традиционным в литературе, в то время как под социальной судьбой в данном случае подразумевается явление обратное социальному происхождению [119]. Поле “Кратность купеческого поколения” введено для исследования доли потомственного купечества и факторов генеалогической устойчивости купеческих фамилий. Соответственно поля “Год причисления в сословие” и “Год отчисления из сословия”, “Время пребывания в гильдиях” нужны для анализа времени пребывания в купечестве, возраста вступления в сословие и некоторых других моментов. При этом, если нет возможности точно выяснить эти даты жизненного пути купцов, то в качестве значений этих полей принимались первое и последнее упоминание человека в источниках в качестве купца. Поле “Генеалогия” введено для установления генеалогических связей между купеческими семьями, отраженными в базе данных. В поле “Справка” записывается дополнительная информация о купцах, не отраженная в других полях. Это поле важно при использовании базы данных в качестве информационно-поисковой системы. Таблица “Глава” (файл “Head.db” базы данных) содержит динамическую информацию о главах купеческих семей. В эту таблицу, также как и в другие таблицы базы данных, содержащие динамическую информацию, обязательно включено поля, в которые записываются код анкеты для связи с таблицей “Анкета” и год, которому соответствует запись изменяемой информации. Таблица “Глава” имеет 12 полей: 1)Код анкеты, 2) Год, 3) Город, 4) Губерния, 5) Возраст, 6) Место жительства, 7) Год поселения, 8) Вероисповедание, 9) Образование, 10) Уровень образования, 11) Наличие родственных связей с купцами, 12) Родственные связи. – 75 –

В полях “Город" и “Губерния” указывается город и губерния причисления в купеческое сословие. Поле “Место жительства” необходимо потому, что далеко не все купцы проживали в тех городах, в купечестве которых они числились. Соответственно в поле “Год поселения” указывается время, с которого тот или иной купец проживает в данной местности. Поле “Вероисповедание” включено в таблицу, содержащую динамическую информацию, потому, что вероисповедание глав купеческих семей могло меняться. Причины изменения вероисповедания могли быть различными. Например, старообрядцев не возводили в потомственное почетное гражданство. Поэтому для того, чтобы претендовать на это звание, купец должен был обязательно перейти в православие. В то же время, будучи возведенным в потомственное почетное гражданство, купец мог по прошествии некоторого срока вновь перейти в старообрядчество. Подобную религиозную “эволюцию” прошел, например, барнаульский купец Пешков. Кроме того, известно довольно много случаев перехода в православие иудеев, мусульман, католиков или протестантов, а также их обратное “выкрещивание”. Так, например, перешел в православие известный томский купец Ельдештейн. Поле “Уровень образования” введено для группировки купцов по соответствующему признаку, а текстовое поле “Образование” играет справочно-информационную роль. Подобным образом введены и поля “Наличие родственных связей с купечеством” (для выяснения роли этого фактора в генеалогической устойчивости купеческих родов и некоторых других моментов) и “Родственные связи” (выполняющее справочные функции). Структурно-количественные характеристики семьи сгруппированы в таблицу “Семья” (файл “Kinsfolk.db” (используемая программа Paradox не позволяет присваивать файлам БД имя "Family"). Эта таблица состоит из 17 полей: 1) Код анкеты, 2) Год, 3) Семейное положение, 4) Людность, 5) Количество мужчин, 6) Количество женщин, 7) Количество детей, 8) Количество внуков, 9) Число поколений, 10) Тип семьи, 11) Кратность брака, 12) Сословное происхождение супруга, 13) Возраст супруги главы семьи, 14) Возраст вступления в брак главы семьи, 15) Возраст вступления в брак супруги главы семьи, 16) Количество брачных пар в семье, 17) Разница в возрасте супругов. Поле “Семейное положение” может принимать 4 значения: “холост” (холостая), “женат” (замужем), “вдовец” (вдова) или “разведен” (разведена). В поле “Людность” записывается количественный состав семьи. Также для фиксации количественных характеристик купеческих семей введены поля 5-8. Поле “Число поколений” предназначено для – 76 –

изучения поколенной структуры купеческих семей. В поле 10 записывается тип семьи, который определяется по методике использованной В.А. Зверевым [120]. Поля 11-17 введены для исследования семейно-брачных отношений в купеческой среде: доли кратных браков, межсословных и внутрисословных брачных связей, возраста вступления в брак и т.д. Возраст вступления в брак супругов далеко не всегда можно точно установить. О нем дают информацию только метрические книги и брачные обыски, которые далеко не всегда находятся в нашем распоряжении. Тем не менее, возраст вступления в брак часто можно довольно точно восстановить, отнимая от возраста супруги возраст старшего ребёнка и единицу. О том, что подобные вычисления довольно точны, говорит то обстоятельство, что вычисленный возраст вступления в брак часто совпадает с фактическим, в том случае, когда о последнем есть сведения в источниках. В пользу применимости такого метода оценки говорит также достаточно ранние даты вступления в брак женщин, получаемые методом расчета: 16-18 лет. Две последние таблицы – “Социал” и “Дело” играют вспомогательную роль. Таблица “Социал” (файл “Social.db”) отражает социальное положение и общественную деятельность купечества. Она содержит 10 полей, большинство из которых являются текстовыми и выполняют справочно-информационные функции: 1) Код анкеты, 2) Год, 3) Гильдия, 4) Почетное гражданство, 5) Год возведения в почетное гражданство, 6) Суд, 7) Общественные должности, 8) Самоуправление, 9) Благотворительность, 10) Награды. Таблица “Дело” (файл “Business.db”), включающая 7 полей, содержит информацию о предпринимательской деятельности купечества: 1) Код анкеты, 2) Год, 3) Сфера предпринимательства, 4) Размер капитала, 5) Размер кредитов, 6) Недвижимость и 7) Форма организации капитала. Эта таблица создана с целью попытаться установить существование и характер взаимосвязи предпринимательской деятельности купечества и демографических характеристик купеческой семьи, а также выяснить факторы генеалогической устойчивости купеческих фамилий. Таким образом, созданная БД состоит из 5 основных таблицфайлов, кроме того она содержит более 50 файлов, содержащих агрегированную информацию. Структура базы данных представлена в приложении 2. Общий объем БД в электронном виде – 1,5 MB. Всего в базе данных содержатся сведения о более чем 1300 купеческих семьях Том– 77 –

ской и Тобольской губ., при этом количество записей в динамических таблицах составляет более 2200. Главной особенностью данной БД как источника является ее динамический характер, поскольку она содержит данные о каждом купце и его семье в различные моменты времени, позволяющие изучать изменения, касающиеся не только отдельных персоналий, но и основных национальных, географических, возрастных иных групп в структуре личного состава купечества Западной Сибири. Важную роль при создании БД играет выбор программного обеспечения или, по терминологии информатики, системы управления базой данных (далее – СУБД). Выбор конкретной СУБД из большого множества разработанных программных продуктов определяется прежде всего характером организации данных и потребностями работы с базой данных. Важными для пользователя характеристиками СУБД являются: дружественный интерфейс, уровень реляционности, возможность обмена данными с другими системами, средства создания прикладных систем [121]. В нашем случае было принято решение воспользоваться стандартной коммерческой СУБД Paradox. Данная СУБД имеет целый ряд преимуществ: принятое в пакете представление базы в виде привычной всем таблицы, наглядность операции формирования запроса, легкость связывания таблиц, система защиты данных. Сильными сторонами пакета являются также экранные формы ввода и вывода данных и возможность строить самые разнообразные графики [122]. СУБД Paradox заслужила популярность среди историков и достаточно активно ими используется [123]. БД, изначально созданная как практически новый, интегрированный источник, имеющий структуру, сконструированную исходя из целей и характера исследования, предоставляет исследователю значительные возможности для работы. БД купеческих семей Западной Сибири середины XIX–начала ХХ в. позволяет изучить широкий спектр структурно-количественных характеристик сибирской купеческой семьи: людность, внутреннюю и половозрастную структуру в географических, национальных различиях и в исторической динамике. Кроме того, представляет большой интерес возможность установить корелляцию различных признаков (в том числе и социально-экономических), характеризующих купеческие семьи региона. Большое значение имеет также возможность применения базы данных в качестве информационно– 78 –

поисковой системы. Организация БД позволяет постоянно пополнять ее новыми сведениями, расширять географически и исторически. В заключение хотелось бы сказать о том, что база данных купеческих семей Западной Сибири пригодна также для вторичного использования, поскольку значительный объем информации, количество возможных операций, использование стандартного коммерческого пакета программ, а главное – легкость ее использования и доступность будут способствовать работе с базой данных, в том числе и других исследователей. ПРИМЕЧАНИЯ 1. Корягин Б.Г. Городская реформа в Западной Сибири // Из истории Сибири. Вып.4. Красноярск, 1971. С. 42–60. 2. Митяев К.Г. История и организация делопроизводства в СССР. М., 1959. 3. ЦХАФ АК. Ф.219. Оп.1. Д.81. 4. ТФ ГАТюмО. Ф.8. Оп.1. Д.346. 5. ГАНО. Ф.79. Оп.1. Д.5. 6. Свод законов о состояниях. СПб., 1911. С. 157. 7. ГАТО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 2631. 8. Болдина Е. Деловые бумаги // Былое. 1993. № 1. 9. Гончаров Ю.М. Исповедные росписи как массовый источник по истории купеческой семьи на Алтае в конце ХIХ–начале ХХ в. // Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири. Барнаул, 1994. С. 187. 10. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 827. 11. ГАТО. Ф. 233. Оп. 1. Д. 31; Оп. 5. Д. 88, 1137. 12. ГАТО. Ф. 127. Оп. 3. Д. 3; Ф. 233. Оп. 2. Д. 1237. 13. Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в ХIХ в. М., 1978. С. 9. 14. ПСЗРИ–I. СПб., 1830. Т. 14. № 12030. 15. ПСЗРИ–II. СПб., 1850. Т. 24. Отд. 2. № 23401. 16. Нардова В.А. Самодержавие и городские думы в России в конце ХIХ–начале ХХ века. СПб., 1994. С. 13. 17. ГАТО. Ф. 233. Оп. 1. Д. 177. 18. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 51.

 В настоящее время инфомация о базе данных купеческих семей Западной Сибири выставлена на WWW сервер исторического факультета Алтайского государственного университета, (http://hist.dcn–asu.ru/faculty/kupets).

– 79 –

19. ГАТО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 2631; Ф. 233. Оп. 5. Д. 177. 20. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца ХIХ–начала ХХ в. Томск, 1975. С. 53. 21. ГАНО. Ф. 97. Оп. 1. Д. 63, 103, 128, 193, 227, 269. 22. ГАНО. Ф. 97. Оп. 1. Д. 103. 23. РГИА. Ф. 638. Оп. 1. Д. 83, 210. 24. ЦХАФ АК. Ф. 82. Оп. 1. Д. 5, 8, 11, 29, 31 и др. 25. ТФ ГАТюмО. Ф.1; ЦХАФАК. Ф. 170; ГАНО. Ф. 70. 26. ЦХАФ АК. Ф. 192. 27. ТФ ГАТюмО. Ф.23, 582, 583; ГАНО. Ф. 93, 94, 96. 28. ГАНО. Ф. 93. Оп. 1. Д. 117. 29. ТФ ГАТюмО. Ф.152. Оп.36; ГАТО. Ф. 48. 30. ПСЗРИ–III. Т. VI. СПб., 1980. С. 739. 31. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 2. Д. 2. 32. ТФ ГАТюмО. Ф.156; ЦХАФАК. Ф. 26.; ГАТО. Ф. 170. 33. Громыко М.М. Социально-экономические аспекты изучения генеалогии непривилегированных сословий феодальной Сибири // История и генеалогия М., 1977. С. 204. 34. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп.1. Д. 758, 760, 767. 35. Кабузан В.М. Народы России в первой половине ХIХ в. М., 1992. С. 81. 36. Зуева Е.А. Источники по истории русской купеческой семьи в Сибири в последней четверти ХVIII–первой половине ХIХ в. // Проблемы истории Сибири: источниковедение и историография. Бахрушинские чтения 1992 г. Новосибирск, 1992. С. 23. 37. Ивонин А.Р. Население городов юга Западной Сибири в дореформенную эпоху по данным церковного учета православного населения // Историко–демографические проблемы Сибири. Барнаул, 1995. С.3-26. 38. Статистический временник Российской империи. Т. II. Вып. 8. СПб., 1872. С. VI. 39. ПСЗРИ–II. Т. IX. № 1559. 40. ЦХАФ АК. Ф. 26, 144. 41. ГАНО. Ф. 92, 156. 42. ТФ ГАТюмО. Ф.77, 80, 82, 86, 88, 156, 189; ГАТО. Ф. 170, 173, 263, 264; ГАКО. Ф. 60. 43. ГАКО. Ф. 60. Оп.1. Д. 205. 44. ГАНО. Ф. 156. Оп. 1. Д. 156. 45. ЦХАФ АК. Ф. 144. Оп. 6. Д. 300. Л. 2об.–3. 46. ГАНО. Ф. 156. Оп. 1. Д. 846. Л. 23об.–24. 47. ГАНО. Ф. 156. Оп. 1. Д. 14, 15, 55, 56, 85, 127, 210, 242, 247, 316, 371, 376, 436, 593, 754, 755, 845, 846. 48. Зуева Е.А. Указ. соч. С. 23. 49. ГАКО. Ф. 60. Оп. 1. Д. 364, 365, 396, 428, 480, 538, 629, 741, 765, 799, 826, 854, 872. Оп. 4. Д. 2 и др.

– 80 –

50. ГАКО. Ф. 60. Оп. 1. Д. 370; ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 651, 660, 666 и др. 51. ПСЗРИ–I. Т. XXII. № 16188. 52. Полный свод законов для купечества. М., 1873. С. 85. 53. Рабцевич В.В. «Обывательские книги» как источник изучения сибирского города // Вопросы методологии истории, историографии и источниковедения. Томск, 1984. С. 121–122. 54. ГАКО. Ф. 22. Оп. 1. Д. 11. 55. РГИА. Ф. 1349. Оп. 39, 40. 56. Свод законов Российской империи. СПб., 1899. Т. IX. № 5284. 57. Шепелев Л. Титулы, мундиры, ордена // Былое, 1993. № 2. С. 5. 58. Полный свод законов для купечества. М., 1873. Ст. 582. С. 170. 59. Свод законов о состояниях. СПб., 1911. Ст. 514. пункт 5. С. 148. 60. Свод законов Российской империи. СПб., 1899. Т. IX. № 41789. Ст 1. 61. РГИА. Ф. 1349. Оп. 39. Д. 1516. Л. 1. 62. РГИА. Ф. 1349. Оп. 39. Д. 4311. Л. 3. 63. РГИА. Ф. 349. Оп. 39. Д. 711, 712, 4109, 5047, 5049, 5050. 64. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца ХIХ–начале ХХ вв. Томск, 1975. С. 28. 65. Рабинович Г.Х. Малоизученные источники по истории буржуазии в России // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Томск, 1972. С. 206–211. 66. Зуева Е.А. Завещание // Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири. Т. 2. Кн. 1. Новосибирск, 1995. С. 28. 67. ПСЗРИ–III. Т. Х. Ч. 1. С. 1104–1116; Законы о духовных завещаниях. М., 1880. 68. Зуева Е.А. Завещание. С. 28. 69. ЦХАФ АК. Ф. 34. Оп. 1. Д. 174. Л. 8. 70. ЦХАФ АК. Ф. 34. Оп.1. Д. 239. Л. 5. 71. ЦХАФ АК. Ф. 219. Оп. 1. Д. 27. 72. ТФ ГАТюмО. Ф.156. Оп. 27. Д.1298. Л.1. 73. ЦХАФ АК. Ф. 34. Оп. 1. Д. 135. Л. 21об. 74. ПСЗРИ–III. Т. Х. Ч. 1. С. 1104. 75. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия … С. 29. 76. Зуева Е.А. Завещание. С. 31. 77. ЦХАФ АК. Ф.34. Оп.1. Д.174. Л.5-7об. 78. ТФ ГАТюмО. Ф.154, 158. 79. ЦХАФ АК. Ф.34. Оп.1. Д.204а. Л.3-15. 80. ГАТО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 2543. Л. 1324–1360. 81. ГАНО. Ф. 70. Оп. 1. Д. 2. Л. 24–39об. 82. РГИА. Ф. 1343. Оп. 39. Д. 5973. Л. 5–7. 83. Воронкова С.В. Проблемы источниковедения истории России периода капитализма. М., 1985. С. 37.

– 81 –

84. Зуева Е.А. Опека и попечительство у сибирского купечества в последней четверти XVIII–первой половине ХIХ в. // Социально - культурное наследие Сибири. Бахрушинские чтения 1991 г. Новосибирск, 1991. С. 26. 85. Российское законодательство Х–ХХ веков. Т. 5. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987. С. 233. 86. ЦХАФ АК. Ф. 34. Оп. 1. Д. 135, 174 и др. 87. Зуева Е.А. Опека и попечительство … С. 29. 88. ГАТО. Ф. 235. Оп. 1. Д. 504. Л. 3. 89. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия … С. 77. 90. ТФ ГАТюмО. Ф. 12; ЦХАФ АК. Ф. 34; ГАКО. Ф. 47. 91. ГАНО. Ф. 38; ТФ ГАТюмО. Ф. 442, 439, 590; ЦХАФ АК. Ф. 84. 92. Цепляев Л.Н., Шипилов Б.П. Однодневные переписи как исторический источник для изучения городов Западной Сибири в эпоху капитализма // История городов Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1977, С. 45–51. 93. Однодневная перепись населения города Тобольска 11 апреля 1882 г. // Памятная книжка Тобольской губернии на 1884 г. Тобольск, 1884. С.351–408; Костров Н. Однодневная перепись населения города Томска 16 марта 1880 г. Томск, 1880.; Алтайский сборник. Т. II. Вып. I–II; Город Барнаул по переписи 26 марта 1895 г. Барнаул, 1898 ; Мультановский П.М. Население г. Томска по данным переписи 2 декабря 1912 г. Томск, 1915. 94. Костров Н. Однодневная перепись населения города Томска 16 марта 1880 г. Томск, 1880. С. 16–36. 95. Скубневский В.А. Городское население Сибири по материалам переписи 1897 г. // Проблемы генезиса и развития капиталистических отношений в Сибири. Барнаул, 1990. С.98–119. 96. ТФ ГАТюмО. Ф. 417. Оп. 2. ДД. 1-38 (Тобольск), 606–612 (Ишим), 1202–1216 (Курган), 1729–1784 (Тюмень), 2103–2115 (Тара), 2668–2672 (Туринск), 2936–2937 (Тюкалинск), 3336–3341 (Ялуторовск). 97. ЦХАФ АК. Ф. 170. Оп. 1. Д. 156, 376, 387, 522, 586 и др.; Ф. 174. Оп.1. Д. 349, 438, 496, 513 и др.; ТФ ГАТюмО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 656, 670, 700, 818, 879, 999, 1045 и др. 98. ТФ ГАТюмО. Ф. 417; ГАТО. Ф. 234. 99. Бойко В.П. Сибирская периодическая печать как источник по изучению крупной буржуазии Западной Сибири второй половины ХIХ в. // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. Томск, 1985. С. 53–63. 100. ЦХАФ АК. Ф. 77. Оп. 1. Д. 9, 11, 23-30. Воспоминания Клевакина частично опубликованы: Клевакин Е. Барнаульские письма // Алтай. 1996. № 1– 2. С. 177–184; Старцев А.В. Е.П. Клевакин. Очерки из бийской жизни // Культурное наследие Алтая. Барнаул, 1994. С. 114–126. 101. Сибирский купец А.Д. Васенев. Ч. I. Дневники. Барнаул, 1994. 195 с.; Ч. II. Документы и письма / Сост., вступ. ст., примеч., библиография А.В. Старцева. Барнаул, 1994. 112 с. 102. ЦХАФ АК. Ф. 163. Оп. 1. Д. 214, 214а, 214б.

– 82 –

103. ГАНО. Ф.73. Оп.1. Д.7, 9, 10, 12-14. 102. Гончаров Ю.М. Источниковедческие проблемы создания базы данных купеческих семей Западной Сибири второй половины ХIХ — начала ХХ вв. // Деловая Россия: история и современность. СПб., 1996. С. 81–83. 103. См: Гончаров Ю.М., Колдаков Д.В. Купеческая семья Западной Сибири середины ХIХ–начала ХХ вв. (к проблеме создания комплексного источника) // Информ. бюллетень ассоциации "История и компьютер". 1995. № 14. С.42-43; Гончаров Ю.М. Источниковедческие проблемы создания базы данных купеческих семей Западной Сибири второй половины ХIХ–начала ХХ веков // Деловая Россия: история и современность. СПб., 1996. С.81-83; Гончаров Ю.М. Документы делопроизводства городских магистратур как источник по истории сибирской купеческой семьи конца ХIХ–начала ХХ в. // Источник. Метод. Компьютер. Барнаул, 1996. С.59-72: Гончаров Ю.М., Колдаков Д.В. Источники и методы историко-демографического изучения сибирской купеческой семьи середины XIX–начала XX в. // К истории предпринимательства в Сибири (материалы всероссийской научной конференции. 1995). Новосибирск, 1996. С.58-62; Гончаров Ю.М. Сибирская купеческая семья второй половины XIX–начала XX в. (по материалам компьютерной базы данных купеческих семей Томской губернии). Диссертация на соиск.учен.степ. к.и.н. Барнаул,1997. С.52-89. 104. Антонов Д.Н. Восстановление истории семей (родов). Возможности идентификации информации по данным метрических книг и ревизских сказок // Информационный Бюллетень Ассоциации "История и компьютер". М.,1994. № 10, апрель 1994. С.62; Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги: время собирать камни // Отечественные архивы. 1996. № 4,5. 105. Перевертень В.А. Разработка информационной системы для просопографических исследований. Автореферат дисс. на соиск.учен. степ. к.т.н. М., 1996. С.1. 106. Гарскова И.М. От просопографии к статистике: Методика анализа баз данных по источникам, содержащим динамическую информацию // Источник. Метод. Компьютер. Барнаул, 1996. С.123-124. 107. Гарскова И.М. Исследовательские базы данных: Специфика создания, архивирования и каталогизирования // Информационный бюллетень Ассоциации "История и компьютер". М., 1996. № 17, март 1996. С.34. 108. Соколов А.К., Бонюшкин Л.Е., Мякушев С.Д. База данных как путь к историческому синтезу // Информационный Бюллетень Ассоциации "История и компьютер". М.,1996. ¹ 17, март 1996. С.18. 109. Eden or Babylon? On Future Software for Highly Structured Historical Sources / J. Oldervoll (ed.). Scripta Mercaturae Verlag. St.Katharinen. 1992. 110. Гарскова И.М. Базы и банки данных в исторических исследованиях. Goettingen, 1994. С.95-96. 111. Историческая информатика. /Под ред. Бородкина Л.И., Гарсковой И.М. М., 1996. С. 59-60.

– 83 –

112. Брере Л. реляционные базы данных и свободный текст: Contradictio in terminis ? // История и компьютер: новые информационные технологии в исторических исследованиях. Scripta Mercaturae Verlag, St.Katharinen, 1993. С.40-41. 113. ЦХАФ АК. Ф.26. Оп.1. Д.767-771. 114. Гарскова И.М. Базы и банки данных ... С.99-100. 115. Историческая информатика. С.147. 116. Гарскова И.М. Базы и банки данных ... С.69. 117. Stone L. Prosopography. // Daedalus, 100, 1974. P.46. 118. Сигель Ч. Paradox - это очень просто. М., 1993. С.246. 119. Аксенов А.И. Генеалогия московского купечества XVIII в. (из истории формирования русской буржуазии). М., 1988. С.13. 120. Зверев В.А. Семейное крестьянское домохозяйство в Сибири эпохи капитализма (историко-демографический очерк). Новосибирск, 1991. С. 40-41. 121. Гарскова И.М. Базы и банки данных ... С.78-82. 122. Андерсон Л.В., Клюшкин И.В. Применение систем управления реляционными базами данных в области исторического знания // ИБ АИК. М., 1996. № 17, март 1996. С.26-27.

123. Гарскова И.М.. Базы и банки данных ... С.83.

– 84 –

Глава 3. Социально-правовое положение и состав купеческого сословия 3.1. Социально–правовое положение купечества Исследование социально-правового положения купеческого сословия представляет одну из наиболее сложных и слабо разработанных проблем истории отечественного предпринимательства. Анализ законов и постановлений, в соответствии с которыми осуществлялась торговопромышленная и общественная деятельность главного торгового сословия, необходим для того, чтобы определить правовое поле, в рамках которого действовали гильдейцы, а также для того, чтобы выяснить изменения в политике государства по отношении к ним. Подобный аспект проблемы очень важен, поскольку, как отмечал И. Дитятин, “В сущности, история нашего города есть ничто иное, как история регламентации, преобразований торгово-промышленного городского населения со стороны верховной власти, – при этом, – ход этих преобразований определяется воззрениями, какие верховная власть имела на государственные интересы” [1]. Кроме того, как справедливо было замечено А.В. Старцевым, “права и обязанности деловых людей, определяемые законодательством, оказывали влияние на социальный статус предпринимателей и на отношение к последним различных социальных групп, считавших государственную власть в общем и целом выразителем интегрированных общественных интересов” [2]. При изучении купеческой семьи исследование торговопромышленного законодательства и социального статуса купечества приобретает большое значение, так как государство стремилось детально регламентировать состав гильдий, а также место сословия торговцев в социальной системе общества, что в свою очередь не могло не сказаться на семейных отношениях в купеческой среде. Торгово-промышленная деятельность купечества находилась в поле постоянного внимания государства, а забота о развитии отечественных промыслов и торгов относилась к числу важнейших функций государственной власти. Понимание того, что “купечеством всякое государство богатитца, а без купечества никакое и малое государство быть не может”, – как выразился Посошков [3], находило выход в указах, ус– 85 –

тавах, положениях и других законодательных актах, издававшихся правительством. Р. Пайпс справедливо заметил, что “русское правительство впервые начало заботиться о благосостоянии своего делового класса в середине XVII в. и с тех пор неустанно поощряло частное предпринимательство и пестовало местную буржуазию” [4]. Систематизация правового положения горожан началась со времен Петра I. По Уставу Главного магистрата 1721 г. все городское население России было поделено на 3 “части”: первую и вторую гильдию и “подлых” людей. К первой гильдии относились “знатные” купцы, которые имели большие отъезжие торги и торговали разными товарами в торговых рядах, а также доктора, аптекари и т.п. Во вторую гильдию включались купцы, торговавшие мелочными и “харчевыми” припасами, ремесленники и прочие. Позже (в 1842 г.) купечество было разделено на 3 гильдии [5]. В Сибири, в отличие от европейской части России, купечество, как особая сословная группа, появляется только в середине ХVIII в. При этом состав купцов-сибиряков выглядел довольно пестро. Так, в 1-й гильдии числились как владельцы крупных по тем временам капиталов (10–20 тыс. руб.), так и мелкие торговцы (100–200 руб.). Среди записанных во 2-ю и 3-ю гильдии были такие, которых собственно купцами было трудно назвать, поскольку они не только не занимались торговопромышленной деятельностью, но даже не в состоянии были выплачивать за себя подушную подать [6]. Сословная организация гильдейского купечества окончательно была оформлена в результате городских реформ 70–80-х гг. ХVIII в., которые положили начало новой сословно-податной системе в городах [7]. В соответствии с Манифестом 17 марта 1775 г. были четко зафиксированы размеры купеческих капиталов, необходимые для причисления к гильдиям, подушная подать, выплачиваемая “на круг”, была заменена взносом в казну платы в размере 1% с объявленного капитала. Знаменитая “Жалованная грамота городам” 1785 г. уточнила и расширила сословные права купцов. В результате этих реформ купечество становится не только наиболее сильной в экономическом отношении частью торгово-промышленного населения, но и самым привилегированным после дворянства и духовенства сословием [8]. В целом во второй половине XVIII–первой половине XIX вв., несмотря на постоянные попытки правительства стабилизировать состав и правовое положение купечества, оно, по выражению Р. Пайпса “пребы– 86 –

вало в состоянии беспрестанных перемен” [9]. Верхушка купечества стремилась сочетать своих детей браком с дворянами, поскольку это давало им более высокий социальный статус, доступ к государственной службе и право на покупку крепостных. Купцы, не уплатившие ежегодных гильдейских пошлин, выбывали в сословие мещан. Мелкие предприниматели из крестьян, мещан и ремесленников, сколотив минимальный капитал, необходимый для перехода в купеческое сословие, вступали в гильдии, внуки их могли стать уже дворянами. Таким образом, купечество в социальном плане являлось своего рода перевалочным пунктом для всех, кто двигался вверх или вниз по общественной лестнице. Во второй половине ХIХ в. в правовом положении купечества происходят значительные изменения. Отмена крепостного права и перемены в социально-экономической жизни общества неизбежно повлекли за собой изменения в торгово-промышленной политике и в правовом статусе предпринимателей. 1 января 1863 г. вступило в силу “Положение о пошлинах на право торговли и других промыслов”, а законом от 9 февраля 1865 г. в него были внесены некоторые уточнения [10]. В соответствии с этими законодательными актами, права купцов предоставлялись гражданам, уплатившим патентные и билетные торговопромышленные сборы. Число купеческих гильдий сокращалось до двух, соответственно, торговые патенты, позднее получившие название гильдейских купеческих свидетельств, подразделялись на 2 разряда – гильдии. Открывать и содержать торговые и промышленные заведения можно было только после получения гильдейского свидетельства. Свидетельство 1-й гильдии давало право производить оптовую торговлю российскими и иностранными товарами на всей территории империи, содержать фабрично-заводские заведения и принимать повсеместно подряды без ограничения суммы. Соответственно, купец 2-й гильдии мог производить розничную торговлю в пределах города и уезда, содержать фабрично-заводские заведения и принимать подряды на сумму не более 15 тыс. руб. [11]. Только человек, выкупивший сословное гильдейское свидетельство, имел право именоваться купцом. Вновь вступавший в купеческое сословие предприниматель, получивший на свое имя свидетельство одной из гильдий и “при взятии оного представивший квитанцию, свидетельствующую о полной уплате им всех ... повинностей, принимает наименование купца и, вместе с членами семейства его, в свидетельство внесенными, вступает в состав купечества того места, где он записан” [12]. По одному купеческому свидетельству разрешалось в той местно– 87 –

сти, на которую распространялось его действие, содержать неограниченное количество торговых и промышленных заведений с приобретением на каждое из них отдельного билета. Купеческие свидетельства выбирались только в городах. Поэтому купец, живший и торговавший, например в с. Локтевском Бийского уезда и выбравший гильдейское свидетельство в Бийске, именовался бийским купцом. Необходимо отметить, что в Сибири довольно значительное количество купцов (по подсчетам В.А. Скубневского – примерно 1/4) проживало в сельской местности. Особенно сельское купечество было характерно для земледельческий районов с развитой сельской торговлей, примером которых в Западной Сибири является Алтайский горный округ. При этом, как правило, купцы в сельской местности проживали в крупных селах, где проводились ярмарки, имелись удобные пути сообщения, а в некоторых случаях и промышленные заведения. Как отмечал В.А. Скубневский, развитие некоторых из этих негородских торговых центров привело в дальнейшем к преобразованию их в города (Новониколаевск, Боготол, Камень, Черемхово и др.) [13]. Все города Российской империи были разделены на 5 классов местностей. Стоимость свидетельства зависела от установленного класса местности того города, где купец записывался в сословие [14]. Например, в Западной Сибири только Томск относился к 3-му классу местностей, к 4-му классу относились такие города как Тюмень и Барнаул, а большинство сибирских городов считались местностями последнего, 5го класса. Право торговли, а также другие сословные права, приобретенные по свидетельству, утрачивалось, если свидетельство не возобновлялось в установленный срок, при объявлении купца несостоятельным должником, а также в случае совершения купцом преступления, которое, согласно Уложению о наказаниях, лишало виновного всех прав состояния. Лица, не принадлежавшие ранее к купеческому сословию и выкупившие свидетельства, могли либо причислиться к купечеству, либо сохранить свое прежнее звание. Однако, поскольку сословные права купцов были значительными, правом сохранить свое прежнее звание пользовались немногие, преимущественно дворяне. Наоборот, стремясь получить сословные купеческие привилегии, в гильдии записывались лица, не обладавшие крупными капиталами [15]. – 88 –

Кроме того, существовала категория так называемых “временных купцов”. Во временные купцы зачислялись предприниматели других сословий – крестьяне, мещане, дворяне. Иногда в эту категорию записывались купеческие родственники, например купеческие сыновья, представлявшие торговые интересы отцовской фирмы в другом городе. Временные купцы, выбрав купеческое свидетельство, приобретали торговые права, но при этом продолжали числиться в своем прежнем сословии. Многие из временных купцов впоследствии пополняли состав гильдий. Эта правовая система с незначительными изменениями существовала вплоть до конца 90-х гг. ХIХ в. При этом, в результате реформ 1860-х гг. и под воздействием изменившихся социально-экономических отношений, изменяется состав и численность купеческого сословия. Тем не менее, во второй половине ХIХ в. гильдейское купечество продолжает составлять основную по численности и значимости часть предпринимателей. После городской реформы 1870 г. купечество сохранило за собой возможность активно участвовать в органах городского самоуправления, где купцы по-прежнему играли ведущую роль. По Городовому положению 1870 г. был введен буржуазный бессословный принцип организации городского самоуправления. Городская дума формировалась путем выборов, в которых участвовали все российские подданные мужского пола достигшие 25-летнего возраста и обладавшие налоговым цензом, т.е. платившие оценочный сбор с недвижимости или выбиравшие на свое имя промысловые свидетельства, включая свидетельства на мелочный торг и свидетельства приказчиков [16]. Минимальный имущественный ценз Городовым положением не устанавливался, однако были приняты меры, для того чтобы значительно ограничить влияние на выборах малоимущих граждан. В этих целях выборы проводились по так называемой трехразрядной системе. Она предусматривала деление избирателей на три группы, численно неравные, но с суммарным равенством налоговых платежей. На этом основании каждый из трех разрядов получил право избирать в думу одинаковое число гласных. Таким образом, небольшая группа наиболее состоятельных людей, вносившая 1/3 часть налогов, делегировала в общественное управление столько же своих представителей, сколько избирала основная масса избирателей. Так как в Сибири большинство состоятельных людей были купцами, трехразрядная система обеспечивала их преобладание в городских магистратурах. Например, в Томске, на вы– 89 –

борах 1890 г. к первому разряду было отнесено 28 человек, при этом 20 из них были купцами. Во втором разряде из 218 избирателей в гильдиях состояли 98, а всего из 700 с лишним человек, обладавших правом голоса, к купеческому сословию относились 211 [17]. Исследователями отмечено, что в целом по Сибири представители купеческого сословия доминировали по численности в составе городских дум [18]. Активность купцов в органах городского самоуправления объясняется тем, что они более других были заинтересованы в улучшении жизненных условий города, торговли и промыслов. При этом, несомненно, что часть гильдейцев стремилась использовать общественную службу в личных интересах. Так, после первых выборов в Западной Сибири было отмечено много злоупотреблений, таких как укрывательство от налогов в городской бюджет, незаконный захват городской земли и т.п. В то же время источники позволяют отметить у ряда сибирских купцов искреннее желание помочь не только себе, но и наиболее обездоленным слоям города. Изменения, внесенные Городовым положением 1892 г., ограничили число избирателей путем введения высокого имущественного ценза. С его помощью правительство рассчитывало обеспечить такой социальный и имущественный состав избирателей, который с большой гарантией мог выделить из своей среды общественных деятелей, способных наладить эффективную работу дум и вместе с тем не вызывавших сомнений в их полной лояльности режиму [19]. Ценз был неодинаков для городов разных разрядов. Для обладания избирательными правами необходимо было владеть недвижимым имуществом по оценке, определенной для взимания налога в пользу города, в губернских, областных и наиболее значительных уездных городах на сумму 1000 руб., в прочих – не менее 300 руб. Кроме владельцев недвижимых имуществ избирательное право получали лица, общества, товарищества и компании, содержащие в пределах города торговопромышленные предприятия, требующие выборки гильдейских купеческих свидетельств. Естественно, что при таком высоком избирательном цензе купечество только укрепило свои ведущие позиции в городском самоуправлении. В городах Сибири это было особенно заметно, так как здесь, в отличие от Европейской России, большинство крупнейших собственников недвижимости в городах составляли купцы [20]. Так, например, если в 1887 г. в бийской городской думе купцы составляли 26,9% гласных, то в 1895 г., после выборов по новому Городовому по– 90 –

ложению, этот показатель увеличился до 55% [21]. На рубеже веков в Сибири во многих городах купечество составляет подавляющее большинство в органах самоуправления. В частности, в Томске в четырехлетии 1898-1902 гг. из 50 гласных городской думы 33 или 66% были купцами [22]. Таким образом, несмотря на сравнительную малочисленность (в пределах 1% – 3% городского населения), купечество играло важную роль в жизни сибирского города. Купцам принадлежала большая часть торгово-промышленных заведений, значительная доля недвижимого имущества. Так, из 20 крупнейших владельцев недвижимости были купцами в Бийске в 1894 г. – 16 [23], в Томске в 1895 г. – 12 [24], в Барнауле в 1890 г. – 13 [25]. Купечество играло ведущую роль в органах городского самоуправления. Многие купцы активно участвовали в общественной и культурной жизни городов, чаще всего в форме благотворительности [26]. Для поощрения предпринимательской и общественной деятельности купечества в Российской империи существовала целая система отличий, получение которых могло существенно повысить социальный статус. Купцу могло быть пожаловано почетное наименование “Степенной”, звание “Коммерции советник” или “Мануфактур советник”. Например, Коммерции советником был известный томский купец Евграф Иванович Королев. Одной из самых распространенных наград были серебряные или золотые медали для ношения на груди или на шее. Медали чеканились в форме диска диаметром 4 – 5 см. с профилем императора на лицевой стороне и носились на специальной орденской ленте. Наконец, купец мог быть пожалован орденом. Из российских орденов чаще всего для наград купцам использовали ордена Станислава и Анны низших степеней, но иногда “за отличное усердие и особые труды” купец мог получить и орден Владимира. Одну из самых представительных коллекций наград среди сибирских гильдейцев имел бийский купец 2-й гильдии М.С. Сычев, который за многолетнюю общественную и благотворительную деятельность был награжден тремя золотыми медалями “За усердие” на станиславской и анненской лентах, орденом Станислава 2-й степени, Анны 2-й степени и Владимира 4-й степени [27]. Три ордена и несколько медалей имел бийский купецпервогильдеец А.Ф. Морозов; купец Н.И. Ассанов был награжден 5 медалями “За усердие”, медалью Красного Креста, орденами Станислава и – 91 –

Анны 3-й степени, а также китайским орденом Двойного Дракона 4-й степени [28]. Награждались не только купцы-мужчины, но и женщины. Так, купчиха 1-й гильдии Е.Г. Морозова была награждена медалью в память царствования императора Александра III, а также в 1893 г. получила от имени великой княжны Марии Павловны золотой браслет с сапфиром и бриллиант стоимостью 1000 руб.; жена купца Н.И. Ассанова Мария Андреевна имела серебренную медаль “За усердие” на владимирской ленте, 2 золотые на станиславской и александровской лентах и медаль Красного Креста [29]. В отличие от других сословий пребывание в купечестве не было пожизненным. Купец обязан был выбирать гильдейское свидетельство ежегодно. Если же в установленный срок он не возобновлял свидетельство, то вместе с членами своей семьи выбывал из гильдии. В сословном купеческом свидетельстве указывались все члены семьи купца. При этом, все родственники, записанные в свидетельство, считались причисленными к купеческому сословию и обладали, таким образом, всеми сословными правами и привилегиями, к числу которых относились: освобождение от телесных наказаний, свобода передвижения (так называемая паспортная льгота), право при определенных условиях получить личное или потомственное почетное гражданство, право на участие в сословном самоуправлении и некоторые другие. Законом четко определялся круг родственников, которые могли быть внесены в состав купеческой семьи. Так, в сословное купеческое свидетельство, выдаваемое на имя мужа, могла быть внесена жена, а в выданное на имя жены свидетельство муж внесен быть не мог. При отце или матери могли быть внесены в одно с ними свидетельство их сыновья и незамужние дочери. Внуки включались в состав семьи только в том случае, если их отцы также числились в семействе и не производили торговлю от своего имени. Допускалось, кроме того, включение в состав семьи и усыновленных законным порядком детей. Случаи усыновления в купечестве были не такими уж и редкими. Чаще всего это происходило в тех семьях, где не было собственных детей. Кроме того, разрешалось включать незамужних сестер в состав семьи их брата – “начальника семейства”, а также купец мог зачислить в свое семейство вместе с женой детей от ее первого брака: сыновей до совершеннолетия, дочерей до замужества. Купеческой вдове предоставлялось право включить в свою семью детей ее умершего мужа от его первого брака наравне с ее собственными детьми, в том случае, если ее бывший муж состоял с ней во – 92 –

втором или третьем браке. Все остальные родственники не могли быть внесены в состав купеческой семьи и имели право состоять в сословии только от своего имени [30]. Членам купеческого семейства, записанным в одно свидетельство на имя “начальника семейства”, разрешалось заниматься его торговыми делами. Сын или дочь, достигшие совершеннолетия, могли выбрать свидетельство на свое имя, однако в этом случае они должны были выписаться из свидетельств своего отца или матери и самостоятельно несли ответственность по своим торговым делам [31]. Столь детальная регламентация состава купеческой семьи диктовалась фискальными интересами государства, для того, чтобы ограничить круг лиц, имевших право торговать неразделенным капиталом и предотвратить, таким образом, возможность уклонения от выплаты гильдейских сборов. Некоторой спецификой отличалось правовое положение торговцев еврейской национальности. В Российской империи вплоть до начала XX в. для евреев занятие торговлей вне черты оседлости, включавшей некоторые приграничные губернии и области, было сопряжено с немалыми трудностями. Для того чтобы противостоять проникновению еврейского капитала во “внутренние губернии”, в XIX в. был разработан ряд законодательных актов, согласно которым право выезда за черту получали только те торговцы, которые не менее 5 лет состояли в 1-й купеческой гильдии. Как только купец еврей выбывал из 1-й гильдии, он автоматически терял право пребывания вне черты оседлости. Лишь десятилетнее пребывание в первой гильдии давало евреям право последующего свободного проживания в любом месте Российской империи. Кроме того, долгое время купцов евреев было запрещено возводить в почетное гражданство, было ограничено их право участие в городском самоуправлении [32]. Значительные изменения в правовом положении купечества произошли после принятия “Положения о государственном промысловом налоге” от 8 июня 1898 г., которое вступило в действие с 1 января 1899 г. [33]. В соответствии с новым законом, для занятий предпринимательской деятельностью становилось необязательным выкупать гильдейское свидетельство, достаточно было выкупить промысловое свидетельство определенного разряда. Сословные купеческие права приобретались при выполнении двух условий: 1) выборки промыслового свидетельства на торговые, промышленные или пароходные предприятия высших разрядов и 2) взятии сословного купеческого свидетельства. – 93 –

Права купцов 1-й гильдии могли получить лица, выбравшие промысловые свидетельства: на торговые предприятия 1-го разряда с оборотом более 300 тыс. руб., с уплатой основного промыслового налога 500 руб. в год; на промышленные предприятия одного из 3-х первых разрядов, а также на пароходные предприятия, на содержание которых уплачено более 500 руб. в год основного промыслового налога. Права купцов 2-й гильдии, соответственно, могли получить лица, выбравшие свидетельства на торговые предприятия второго разряда с оборотом от 50 до 300 тыс. руб. или промышленные предприятия 4–5 разрядов. Принятие закона 1898 г. определялось необходимостью перехода к подоходно-прогрессивной системе налогообложения предпринимателей. В отличие от прежних сборов, промысловый налог 1898 г. делал объектом обложения не предпринимателя, а предприятие. В связи с изменением порядка налогообложения, неизбежно изменялся и социальноправовой статус купечества. К 90-м годам ХIХ в. сословные привилегии купечества имели уже небольшое значение. В период подготовки реформы налогообложения поднимался вопрос о целесообразности сохранения сословных купеческих прав. Однако, в результате обсуждений, было решено сохранить существующие привилегии, но отделить их от права на занятие предпринимательской деятельностью. Это как раз и нашло отражение в разделении свидетельств на промысловые и гильдейские [34]. Гильдейский сбор, таким образом, из основного промыслового налога превратился в плату исключительно за принадлежность к купеческому сословию. Поэтому предприниматели, желавшие пользоваться сословными правами и привилегиями, должны были одновременно с выборкой промыслового свидетельства взять на свое имя и сословное купеческое свидетельство. Реформа налогообложения привела к заметному снижению численности купеческого сословия в начале ХХ в. Сокращение числа выбранных гильдейских свидетельств объясняется, прежде всего, тем, что промысловые свидетельства высших разрядов, дающие права выбирать купеческие свидетельства, могли выкупать только действительно очень богатые люди [35]. Кроме того, в это время многие крупные предприниматели, незаинтересованные в дополнительных сословных правах, не выбирали купеческие свидетельства и оставались в мещанском или крестьянском сословии. С другой стороны, в это время стали появляться – 94 –

так называемые “неторгующие” купцы, т.е. лица, не занимавшиеся предпринимательской деятельностью, но пользовавшиеся соответствующими сословными правами, так как выкупили гильдейское свидетельство и уплатили ежегодный промысловый налог. Тем не менее, купеческое сословие продолжало существовать и после 1898 г., хотя количество купцов и уменьшилось. В целом, результаты реформы 1898 г. были двояки. С одной стороны, купец получил возможность значиться купцом, не занимаясь торгово-промышленной деятельностью и не боясь при этом лишиться своего звания. А поскольку купеческое звание все еще давало определенные преимущества и социальный статус купцов был выше, чем крестьян или мещан, то гильдейские свидетельства стали повсеместно выкупаться людьми, желавшими получить купеческие права, но не имевшими к предпринимательству никакого отношения. Это имело значение, в частности, для евреев, чьи гражданские права в Российской империи были ограничены. Кроме того, предпочитали формально числиться в купеческом сословии также члены бывших купеческих семейств – купеческие вдовы с малолетними детьми, незамужние купеческие сестры и дочери, которые продолжали записываться в купечество по семейной традиции. Увеличение с конца XIX в. в составе гильдий лиц, не занимавшихся предпринимательством, как раз и привело к появлению специальной категории “неторгующих купцов”, которые в правовом отношении ничем не отличались от купечества торгующего. С другой стороны, вследствие необязательности записи в гильдии для занятий предпринимательской деятельностью, стало значительно сокращаться число выбираемых купеческих свидетельств, при этом удельный вес купечества среди предпринимателей с начала XX в. быстро уменьшается. В Сибири это особенно заметно на примере молодого, быстро растущего города – Новониколаевска, где не сложилось значительной группы собственного купечества и в предпринимательской среде сословные купеческие ценности не играли большой роли. Так, например в Новониколаевске из 97 человек, выкупивших в 1916 г. промысловые свидетельства высших разрядов, дававшие право на причисление в гильдии, только 6 человек пожелали записаться в купеческое сословие [36]. Изменение количественного и качественного состава гильдий дали основание некоторым исследователям сделать вывод о том, что в конце XIX–начале XX в. шел активный процесс “размывания российского купеческого сословия”, когда не только резко снижается число – 95 –

купцов, но и само сословие в большой степени утрачивает свое торговопромышленное значение и превращается в “некую нишу для людей, приобретавших купеческое звание совсем не для того, чтобы заниматься предпринимательством” [37]. Не оспаривая этого тезиса, необходимо отметить, что в Сибири в большинстве старых торговых городов купечество и в начале XX в. в значительной степени сохраняло свои экономические и социальные позиции. Исследователи неоднократно отмечали, что купеческие семейные предприятия в Сибири продолжали преобладать вплоть до начала XX в. [38]. Последним законодательным актом, затрагивавшим купечество, был большевистский декрет от 11 ноября 1917 г., упразднивший все российские сословия. Таким образом, можно заключить, что купеческое сословие являлось объектом пристального внимания со стороны государства. Состав гильдий и купеческих семейств детально регламентировался российским законодательством. Во второй половине XIX–начале XX вв. купеческое сословие было самым привилегированным после дворянства и духовенства. Благодаря своему достаточно высокому социально–правовому положению и экономической силе, купечество играло весьма значительную роль в жизни русского пореформенного города. В Сибири, в силу специфики социального состава населения (незначительного количества дворян и чиновников), социальная и экономическая роль купечества была еще выше. Кроме того, в сибирских условиях купечество более прочно удерживало свои позиции и в значительной степени сохранило их даже в начале XX в., когда сословное устройство общества стало уже анахронизмом.

3.2. Личный состав купечества Сибири Для исследования купеческой семьи многое может дать изучение динамики численности купечества, выяснение доли потомственного купечества, выявление процессов обновляемости личного состава сословия, социального происхождения, а также полового и конфессионального состава гильдейцев. Динамика численности сибирского купечества во второй половине XIX–начале XX вв. показательна для анализа тенденций развития сословия. Реформы начала 60-х гг. XIX в. четко регламентировали со– 96 –

став купеческого сословия. Изменения в правовом положении купечества не могли не сказаться и на численности гильдейцев. Отмена 3-й гильдии и достаточно высокие платежи, необходимые для причисления к сословию, привели к тому, что купцом мог стать только состоятельный человек. Тем не менее, резкого снижения численности купеческих капиталов в начале 1860-х гг. не произошло. Так, в Кургане в 1862 г. было объявлено 77 купеческих капиталов, а в 1879 – 61 [39]. В Барнауле в 1860 г. насчитывалось 34 купеческих капитала, а в 1867 г., в городе числилось, по данным исповедных росписей, 30 купеческих семей [40]. В Мариинске в 1861 г. насчитывалось 39 купеческих капиталов, а в 1867 г. — 34 [41]. Если в городовой обывательской книге Томска за 1854 г. числилось 64 купеческих семьи, то в ведомости об объявленных капиталах на 1864 г. количество томских купцов составило 139 [42]. Однако последние две цифры сравнивать нельзя, потому что в обывательской книге были записаны только постоянно проживающие в городе купцы, а ведомости учета купеческих капиталов содержат сведения также обо всех купцах проживавших в уезде и других городах. Тем не менее, нет оснований говорить о резком сокращении количества купеческих капиталов в первые годы после отмены 3-й гильдии, несмотря на то, что до 1863 г. купцы 3-й гильдии составляли большинство в сословии. Наблюдение о том, что отмена 3-й гильдии не привела к сокращению сословия, согласуется с данными других исследователей. Так, А.С. Нифонтов, а вслед за ним и В.Я. Лаверычев отметили рост числа выбранных гильдейских свидетельств в Москве и после 1863 г. [43]. Количество купеческих капиталов по отдельным городам Западной Сибири было различным, в зависимости от величины города и его роли в торговых операциях. Наибольшее количество купеческих семей было сосредоточено в губернском центре Томске — 150–200 капиталов. Примерно такое же количество купеческих семей проживало в Тюмени. Около 100 купцов насчитывалось в Кургане. Несколько меньше купцов было в торговых городах меньшего масштаба: в Бийске и Тобольске 60– 70, в Барнауле 35–40 капиталов. Значительные отряды купечества региона сосредотачивались в Колывани, Кузнецке, Таре, Ишиме, Каинске и Мариинске. В Нарыме, Березове, Ялуторовске, Тюкалинске, которые к середине XIX в. уже утратили свое прежнее торговое значение, проживало всего несколько купеческих семей. Открытие Транссибирской магистрали не могло не повлиять на размещение сословия в регионе. Так, колыванские купцы постепенно переносят свою деятельность в другие – 97 –

города. После получения Новониколаевском статуса города, появляются новониколаевские купцы. Динамика численности выбранных купеческих свидетельств определялась целым рядом факторов. В приложении 2 показано изменение численности купеческих семей по некоторым городам Западной Сибири. Нетрудно заметить общее во временных колебаниях численности купцов по городам разных типов. Количество купеческих капиталов растет в 1870-х гг., достигает пика около 1880 г., затем происходит некоторый спад и вновь рост численности вплоть до пика в 1898/99 гг., после которого опять следует спад. При этом такая закономерность прослеживается по всем городам Западной Сибири, по которым удалось собрать данные: по Тобольску, Тюмени, Кургану, Томску, Барнаулу, Бийску, Мариинску. Тот факт, что динамика численности купцов совпадает по столь разным городам, говорит о присутствии общей закономерности. Сходные наблюдения были сделаны по отношению к купечеству городов Европейской России. В частности, М.Л. Гавлин отмечал тенденцию к сокращению численности московского купечества в 1880х гг., причину чего историк видел в “кризисе 80-х гг.” [44], рост сословия в 1890-х гг. отмечал В.Я. Лаверычев на материалах Москвы [45] и Ю.П. Колмаков на примере Восточной Сибири [46], повсеместное снижение численности гильдейцев в начале XX в. было замечено А.Н. Бохановым [47]. Таким образом, можно сделать вывод о том, что динамика численности выбранных гильдейских свидетельств имела общий характер по всей территории страны и слабо зависела от специфики регионов. При этом, увеличение числа купцов в 1870-х гг. является следствием дальнейшего развития товарно-денежных отношений в эти годы, а также в какой-то мере объясняется отменой крепостного права, что облегчило пополнение состава купцов за счет выходцев из крестьянства, поскольку реформа 1861 г., освободив крестьян Европейской Росси от личной зависимости, открыла им широкую дорогу в предпринимательство. Спад численности гильдейцев после 1880 г., по-видимому, объясняется не столько “кризисом 80-х”, сколько принятием в 18801885 гг. целого ряда законодательных актов, изменивших систему налогообложения предпринимательства. В частности, в декабре 1880 г. ставки обложения были увеличены почти вдвое: за свидетельства 1-й гильдии с 265 до 600 руб., за свидетельства 2-й гильдии с 25–60 руб. до 30– 100 руб. Соответственно увеличились и билетные торгово-промышлен– ные сборы. Закон от 6 июня 1884 г. ввел новые оклады. При этом если – 98 –

плата за свидетельство 1-й гильдии несколько снизилась — до 565 руб., то за свидетельство 2-й гильдии, к которой принадлежало подавляющее большинство купечества, стало необходимо платить больше — 40–120 руб. И, наконец, в 1885 г. были введены дополнительные процентные и раскладочные сборы, достигавшие 5% с чистой прибыли [48]. Значительное увеличение налогообложения купечества в начале 1880-х гг. и определило сокращение количества выбираемых купеческих свидетельств. В конце 80-90-х гг. XIX в. вновь наблюдается рост числа купеческих капиталов, который продолжался вплоть до 1899 г. Эта дата не случайна — с 1 января 1899 г. вступило в силу “Положение о государственном промысловом налоге” [49]. Принятие этого закона в значительной степени изменило социально-правовой статус купечества. С этого времени для занятия предпринимательской деятельностью стало необязательным выкупать сословное купеческое свидетельство. Кроме того, к рубежу веков сословный строй в России уже во многом не соответствовал потребностям общества. Все это и привело к тому, что после 1898 г. численность выбранных купеческих свидетельств во всех сибирских городах начинает устойчиво снижаться и эта тенденция продолжается вплоть до отмены сословий в 1917 г. Таким образом, налицо связь динамики численности купечества с изменениями социально-правовых условий деятельности предпринимателей. Последнее утверждение верно и по отношению к обновляемости личного состава сословия. Метод пофамильного сравнения купцов за разные годы позволяет выявить изменения в личном составе купечества. При этом необходимо различать личную и фамильную обновляемость. Во втором случае к числу новых не относятся те купцы, отцы или другие близкие родственники которых состояли в купеческом звании в том году, с которым проводится сравнение, т.е. в тех случаях, когда преемственность капиталов не нарушена. В данном случае, говоря об обновляемости сословия, мы будем иметь в виду именно обновление фамильного состава. Исследование личного состава сословия показывает, что в пореформенные годы в составе сибирского купечества происходят большие изменения (см. приложение 3). Так, например, к 1883 г. по сравнению с 1867 г. состав бийских купцов обновился на 76%. Из 61 семьи купцов, торговавших в 1867 г., к 1883 г. в сословии осталось только 14 [50]. Значительное обновление состава купечества в конце 1860–1870-х гг. происходило во всех городах Сибири. Так в Томске, только за 6 лет, с – 99 –

1866 по 1872 г., произошло обновление фамильного состава сословия на 43%, в Барнауле с 1867 по 1873 — на 40%, в Мариинске с 1867 по 1872 гг. — на 50%. Сходные процессы наблюдались и в европейской части России. По утверждению А.С. Нифонтова, в 1873 г. менее половины московских купцов 1-й гильдии принадлежали к сословию до реформы, а большая их часть приписалась к гильдии за 12 пореформенных лет [51]. По подсчетам В.Т. Билль, в конце XIX в. большинство из ведущих деловых семей Москвы происходили из деревни, половина вышла из крестьян, а другая половина представляла собою потомков мелких ремесленников и купцов, перебравшихся в Москву совсем недавно [52]. Резкое обновление состава сословия в 60–70 гг. XIX в. объясняется реформой правового положения купечества, проведенной в середине 1860-х гг., а также изменившимися условиями предпринимательской деятельности в пореформенной России, к которым далеко не все купцы смогли приспособиться. Многие купцы конца 1860-х гг., по-видимому, представляли собой остатки отмененной 3-й гильдии, которые безуспешно пытались остаться в купеческом звании. Этот тезис подтверждает и сделанное выше наблюдение о том, что резкого сокращения общей численности купечества в первые годы после отмены 3-й гильдии не произошло, несмотря на то, что на рубеже 1850–1860-х гг. подавляющее большинство купцов состояли именно в 3-й гильдии [53]. Тем не менее, на протяжении исследуемого периода заметна тенденция к снижению уровня обновляемости купечества. Так, если в Томске в 1866–1872 гг. средняя ежегодная обновляемость фамильного состава купечества составляла 7,2%, то в 1872–1877 — 6,5%, в 1877–1887 — 5,0%, 1887–1899 — 3,2%, а в 1899–1904 — 3,1%. В Барнауле происходит постепенное снижение ежегодной обновляемости с 6,7% в год в 1867–1873 гг. до 1,9% в 1905–1910 гг.; в Бийске с 4,8% в год в 1867– 1884 гг. до 1,9% в 1910–1916 гг.; в Мариинске с 10% в 1867–1872 гг. до 2,4% в 1904–1908 гг. Динамика средней ежегодной обновляемости сословия представлена в приложении 3. Для сравнения можно отметить, что личный состав рязанского купечества в этот период обновлялся по подсчетам И.Г. Кусовой на 5–10% в год [54]. Необходимо отметить одну общую закономерность в изменении уровня обновляемости состава гильдий во всех городах Западной Сибири. Если в 1860–1890-х гг. происходит плавное снижение средней ежегодной обновляемости сословия, то в начале XX в. этот показатель везде стабилизируется на уровне 2–3% в год. В целом же, за исследуемый пе– 100 –

риод средняя ежегодная обновляемость купеческого сословия в сибирских городах снизилась в 2–3 раза. Снижение скорости обновления сословия в 1880-х гг. говорит о том, что состав сибирского купечества в 1890–1910-х гг. был гораздо более стабильным, чем в предыдущее двадцатилетие. Если в 1860–1870-х гг. основную часть сословия составляли выходцы из бывшей 3-й гильдии, безуспешно пытавшиеся закрепиться в купечестве, то в 1880-х гг. на смену им приходит новая генерация купцов. При этом костяк новой генерации устойчиво держался в сословии долгие годы. Так, в 1904 г., 46 из 89 семей томских купцов , т. е. 51.7%, числились в купечестве еще в 1887 г., а в 1910 г. 51% семей бийских купцов состояли в сословии как минимум с 1883 г. Еще более устойчивым в 1880–1910-х гг. был состав купцов в Барнауле — в 1905 г. здесь насчитывалось 62,1% купеческих семейств 1885 г.; и в Мариинске, где с 1888 по 1908 гг. устойчиво держались в сословии 71,4% семей. Таким образом, повсеместно более половины купеческих семейств новой генерации, причислившиеся в сословие в 1880-х гг., сохраняли свои позиции на протяжении десятилетий. Так, только в Бийске более 30 лет числились в купечестве Бодуновы, Воробьевские, Осиповы, Пискаревы, Притчины, Рыбаковы, Рождественские, Сычевы, Мокины, Огуровы, Морозовы, Поликарповы, Мальцевы [55]. Сходные явления прослеживаются и в европейской части страны – сохранение устойчивого «ядра» старомосковского потомственного купечества в конце XIX в. отмечал М.Л. Гавлин [56]. Одной из важных и наиболее трудных задач является анализ сословного происхождения гильдейцев. Выяснить сословное происхождение купцов далеко не всегда представляется возможным по причине отсутствия данных. При этом следует отметить, что долю купцов, занимающихся предпринимательством во 2–3 поколении выяснить проще, чем определить выходцев из других сословий. Поэтому при выяснении доли потомственного купечества вычислялась доля последних от общего числа купцов, а не от тех, сословное происхождение которых было известным. Вследствие этого полученные данные могут быть несколько ниже действительных, тем не менее, они достаточно точны для определения некоторых тенденций в изменении сословного происхождения сибирских купцов. Доля потомственных гильдейцев в течение всего периода была значительной. Так, например, среди томских купцов потомственными являлись в 1866 г. — 21,4%, в 1877 г. — 24,7%, в 1899 г. — 27,0%. Еще – 101 –

более высокой была доля потомственного купечества в других городах Томской губ. — в Бийске: в 1910 г. — 35,5%, в 1916 г. — 38,5%; в Барнауле: в 1879 г. — 25,9%, в 1890 г. — 34,6%, в 1900 — 43,8%, в 1905 — 51,8%; в Мариинске в 1876 г. — 31,0%, в 1888 г. — 36,1%, в 1897 г. — 50,0%, в 1908 г. — 57,1%. Результаты исследования доли потомственного купечества в регионе приведены в приложениях 4 и 5. Очевидна тенденция к увеличению доли потомственного купечества в сословии. В целом по рассмотренным городам Сибири эта доля выросла с 19,6% в 1866/67 гг. до 34,9% в 1904/05 гг. В начале XX в. более трети сибирских купцов, а в отдельных городах и более половины гильдейцев состояли в сословии во втором и более поколении. Тенденция к увеличению доли потомственного купечества объясняется с одной стороны, отмеченным выше закреплением в сословии новой “волны” купеческих семей, и, с другой стороны, тем обстоятельством, что в конце XIX–начале XX вв. многие из предпринимателей уже не имели необходимости выбирать сословные купеческие свидетельства. Уже был отмечен факт, что в конце XIX в. доля гильдейского купечества среди крупной буржуазии региона снижалась [57]. После принятия закона о промысловом налоге 1898 г. выборка купеческого свидетельства становится необязательной, плата за гильдейское свидетельство фактически становится платой только за право именоваться купцом. Это привело к тому, что в купеческом звании предпочитали оставаться только люди, ориентированные на сословные ценности, большинство из которых, естественно, были потомственными купцами. Данный вывод согласуется с наблюдением А.Н. Боханова о том, что в начале XX в. в Москве в основном “в составе сословия остались лица, традиционно, на протяжении нескольких поколений носившие купеческое звание ... что объяснялось социальной психологией, формировавшейся в рамках строгой иерархической структуры общества” [58]. Вопрос о доле выходцев из других сословий в составе купечества решить сложнее. Однако, очевидно, что в формировании сословия в изучаемый период активное участие принимали выходцы из крестьян и мещан. В частности, как показывают подсчеты Г.Х. Рабиновича, в начале XX в. из 724 крупнейших капиталистов Сибири (в основном купцов первой гильдии) более 40% происходили из мещанского сословия и более 25% — из крестьянского [59]. При этом некоторые исследователи отмечали значительное увеличение удельного веса выходцев из крестьян среди гильдейского купечества России в конце XIX в. [60]. – 102 –

Необходимо также остановиться на проблеме генеалогической продолженности купеческих родов. Стало уже правилом подчеркивать тот факт, что “купечество … не дает устойчивых фамилий” [61]. Известный предприниматель и общественный деятель В.П. Рябушинский писал, что “средний период процветания рода 70 лет, от силы 100 лет ... Говорю это не по статистике, а по опыту, до столетий доживают немногие” [62]. Однако проблема генеалогической устойчивости купечества не так проста. Подсчеты показывают, что доля купцов в третьем и более поколении была довольно значительна. Практически во всех городах Сибири в исследуемый период были купеческие династии, насчитывающие 4 поколения. В Барнауле, как показывает приложение 5, доля купцов, роды которых насчитывали как минимум 3 поколения, составляла 10–20% от числа всех купеческих семейств и от 1/3 до 1/2 потомственных купцов. Это говорит о том, что купеческие династии, вплоть до начала XX в., сохраняли важные позиции в экономической жизни региона. Факторами генеалогической устойчивости, по-видимому, являлась не экономическая сила предпринимателей, а “различного рода связи с торговопромышленными и административными кругами края, открывавшие возможность получать выгодные заказы и кредитоваться” [63]. Это приводило к тому, что в Сибири, как указывал Г.Х. Рабинович, потомственная буржуазия была “наиболее экономически сильной группой в составе крупных предпринимателей” [64]. С вопросом продолженности купеческих родов связан также вопрос о продолжительности пребывания купцов в гильдиях. Состав купеческого сословия не был постоянным. Одни купцы, разорившись, выбывали из сословия, другие занимали их место. Нередко встречались случаи, когда человек неоднократно переходил из купеческого сословия в мещанское и обратно. Бывало, что тот или иной купец числился в сословии всего 1–2 года, а затем не возобновлял выборку свидетельства. В то же время существовала значительная группа купцов, которые устойчиво держались в купеческом звании на протяжении десятилетий. При исследовании времени пребывания в купеческом сословии было принято считать самый ранний год, в котором человек проходил по источникам как купец, годом его причисления в сословие и, соответственно самый поздний год, в котором фамилия купца встречается в документах, годом отчисления из сословия. Разницу между этими годами и было принято считать временем пребывания в гильдиях. При всей условности полученных таким путем данных, они представляют опреде– 103 –

ленный интерес при изучении продолжительности пребывания купцов в сословии. Группировка данных по временным интервалам показывает, что довольно значительное число купеческих семейств недолго задерживалось в сословии. Так, среди томских купцов, записанных в ведомость купеческих капиталов в 1866 г., 60 человек или 42.9% за свою жизнь числились в гильдиях не более 5 лет. В дальнейшем эта группа уменьшалась — из купцов 1877 года 5 лет и меньше были в гильдиях 29,3%, в 1888 г. — 28%, в 1899 г. — 17,4% и в 1904 г. — 24,7%. В то же время, как уже отмечалось, выделяется группа удачливых предпринимателей, которым удавалось длительное время сохранять свои капиталы. Более 20 лет числились в купечестве 19% томских купцов 1872 г., 21,3% купцов 1877 г., 33% купцов 1888 г. и 24,3% купцов 1899 г. Для сравнения можно указать, что в Барнауле доля купцов, торговавших более 20 лет, была еще выше — 45% в 1873 г., 44,4% в 1879 г., 52,4% в 1885 г. , 42,3% в 1890 г. и 40% в 1895 г. Результаты исследования продолжительности пребывания купцов в гильдиях представлены в приложениях 6 и 7. Необходимо отметить, что высокий удельный вес гильдейцев, длительное время сохранявших свои капиталы, не был характерен для всей России. В частности, А.Н. Боханов подсчитал, что среди московского купечества число предпринимателей, состоявших в гильдиях 20 лет и более, составляло в 1899 г. 23%, а к 1912 г. снизилось до 10% [65]. Среди сибирских купцов были и свои рекордсмены по продолжительности пребывания в гильдиях. Несколько десятков глав купеческих семей состояли в сословии непрерывно 30 лет и более. Это тобольские купцы: Корякин А.Ф., Григорьев Я.И., Трухин А.А., Ершов Я.А.; барнаульские: Пешков В.И., Федулов И.И., Морозовы В.Ф. и А.Г., Хмелев В.И.; мариинские: Савельев Т.Т., Блинов А.П., Ольховский И.Р.; томские: Пушников Ф.Х., Еренев И.А., Фуксман И.В., Шумилов И.И., Некрасов М.И., Валгусов М.Ф., Хмелев И.В. и многие другие [66]. Среди томских купцов было и несколько особенных долгожителей, состоявших в сословии более 40 лет — Селиванов Ф.Н., Шерцингер И.И., а “абсолютный рекорд” пребывания в гильдиях принадлежит томскому купцу Василию Никифоровичу Вытнову, который, по имеющимся у нас сведениям, числился в купеческом звании 51 год [67]. Средняя продолжительность пребывания в купеческом сословии колебалась по разным городам Сибири. Так, например среди барнаульских купцов, выбиравших свидетельство в 1873 г. среднее время пребы– 104 –

вания в гильдиях равнялось 19,6 лет, в 1885 г. — 20,0 лет, а в 1900 г. — 16,7 лет. В губернском центре Томске этот показатель был несколько ниже — в 1877 г. 13,1 лет, в 1899 г. 14,0 лет, а в 1904 г. — 11,9 лет [68]. Различия в средней продолжительности нахождения в купеческом сословии, по-видимому, объясняются спецификой условий предпринимательской деятельности в различных городах Сибири. До сих пор в специальной литературе слабо исследован вопрос о женщинах-главах купеческих семей. В купеческой семье все нити торговых операций сходились в руках мужчины. Однако иногда во главе семейного дела могла оказаться и женщина. В большинстве случаев это происходило по причине смерти мужа, в том случае, если жена и дети продолжали семейную предпринимательскую деятельность. При этом нередки были случаи, когда вдова купца официально становилась главой купеческого семейства даже при наличии взрослых детей мужского пола, особенно, если в семье оставался не 1, а несколько сыновей. Некоторым из женщин–купчих удавалось довольно успешно заниматься предпринимательством. Так, после смерти в 1894 г. бийского купца А.Ф. Морозова, во главе семейного дела встала его вдова – Елена Григорьевна. Несмотря на то, что ей к этому моменту было уже 62 года и она была практически неграмотна, Е.Г. Морозова в течение 14 лет руководила фирмой, при этом сумела значительно упрочить свои позиции в деловом мире Алтая и Сибири, превратив торговую фирму в торговопромышленную [69]. Необходимо отметить, что правовое положение женщин-глав купеческих семей имело некоторые особенности. Женщины – “начальники купеческого семейства”, – также как и мужчины могли заниматься предпринимательской деятельностью в тех рамках, которые предполагала принадлежность к той или иной гильдии. Однако, если такая женщина выходила замуж и продолжала выбирать гильдейское свидетельство на свое имя, то она не имела права причислить в состав своего семейства и, соответственно, в состав сословия, своего мужа. Так, например долгое время не входил в состав купеческого сословия известный томский предприниматель Евграф Королев, поскольку свидетельство на свое имя выбирала его жена Евпраксия Семеновна, бывшая вдова купца Ненашева [70]. Кроме того, законодательство Российской империи не запрещало каждому из супругов выбирать отдельное купеческое свидетельство на свое имя, чем неоднократно пользовались сибирские купцы. В частности, в 1887 г., одновременно выбирали гильдейские свидетель– 105 –

ства 2-й гильдии томский купец Рафаил Александрович Бейлин и его жена Глафира Борисовна. При этом последняя в “Ведомостях об объявивших капиталы по Томску на 1887 г.” указывалась дважды — первый раз в составе семьи своего мужа и второй раз как самостоятельно выбиравшая свидетельство [71]. Факты возможной выборки свидетельств одновременно обоими супругами необходимо учитывать при исследовании доли женщин-глав купеческих семей, поскольку та же Глафира Борисовна Бейлина, выкупив сословные документы, не являлась главой отдельной купеческой семьи. Удельный вес женщин-глав купеческих семей в изучаемый период колебался в пределах 10–15%. В Томске среди глав купеческих семей женщины составляли в 1866 г. 12.1% (17 из 140), в 1872 г. 10.2% (14 из 137), в 1877 г. 6,0% (9 из 150), в 1887 г. 5,0% (5 из 100), в 1899 г. 6,0% (7 из 115) и в 1904 г. 6,7% (6 из 89). Несколько выше этот показатель был в Мариинске – до 16,7% в 1872 г. и Барнауле – 26,7% в 1867 г., 25% в 1873 г., 19% в 1885 г., 11,4% в 1913 г. (см. приложение 8). По данным, приведенным в приложении 8, можно заметить, что доля женщин среди глав купеческих семейств имела в 1860–1890-х гг. тенденцию к снижению (с 12,0% до 5,0% в Томске, с 16,7% до 5,4% в Мариинске, с 26,7% до 6,3% в Барнауле и с 13,1% до 3,4% в Бийске), а с рубежа веков заметно увеличение этого показателя (до 6,7% по Томску, до 11,4% по Барнаулу, до 9,9% по Мариинску и до 11,5% по Бийску). Это наблюдение подтверждают и агрегированные сведения по четырем городам Томской губернии, приведенные также в приложении 8. Наши данные согласуются с наблюдениями И.Г. Кусовой, которая отмечала, что купчихи Рязани заметно активнее стали проявлять себя на рубеже XIX–XX вв. По ее сведениям, если в середине XIX в. участие женщин в торговле было единичным, то к началу XX в. женщины составляли около 10% рязанских торговцев [72]. При изучении купечества очень важной является проблема национального состава сословия. В литературе вопрос о национальном составе сибирского купечества разработан слабо. Г.Х. Рабинович отмечал, что в начале XX в. в Восточной Сибири более половины гильдейских капиталов принадлежало купцам еврейской национальности [73]. Более подробно на данном вопросе остановился В.П. Бойко в своей кандидатской диссертации. Он определил, что в 1860-х гг., среди всей крупной буржуазии Западной Сибири 87% составляли русские, 6,7% евреи, 4,0% татары и 2,3% поляки. Исследователь также отметил тен– 106 –

денцию к общему увеличению предпринимателей нерусской национальности за пореформенный период [74]. В.А. Скубневский в одной из последних статей рассмотрел национальный состав купечества Сибири по опубликованным данным переписи 1897 г. [75]. Сложность изучения национального состава купечества периода капитализма заключается в том, что вплоть до конца XIX в. в Российской империи почти не проводился учет населения по национальному признаку. Сословно-податная статистика пореформенной России не выделяла национальных групп предпринимателей. Население учитывалось в основном по вероисповеданию. Поэтому в качестве данных, позволяющих определить, к какой из национальных групп принадлежит тот или иной предприниматель, можно использовать указание его религиозной принадлежности. Впервые, таким образом попытался определить национальный состав купечества на материалах Москвы М.Л. Гавлин. Однако, заявив об использовании данных о вероисповедании купцов как основы изучения национальной принадлежности гильдейцев, историк сгруппировал последних скорее по географическому признаку, выделив выходцев из прибалтийских губерний, выходцев из губерний “черты еврейской оседлости” и т.д., что не может не вызывать удивления [76]. В.П. Бойко также использовал сведения о религиозном составе купечества для изучения национального состава сибирской буржуазии, условно отождествив православных с русскими, иудеев с евреями, католиков с поляками, а мусульман с сибирскими татарами [77]. Однако необходимо отметить условность данной методики. Действительно, не все купцы, исповедовавшие православие, были русскими. В частности, православными были евреи – томский купец А.Е. Ельдештейн и барнаульский купец Е.В. Ельдештейн [78], в Сибири также встречались православные купцы из коренных народов. Следует также отметить, что далеко не все католики были поляками, особенно если говорить не о 1860-х годах, когда в Сибири отбывали ссылку большое количество поляков. Кроме того, среди сибиряков встречались также купцы других конфессий, в частности, лютеране, (например известный колыванский купец В.Т. Жилль [79]) многие из которых были выходцами из Прибалтики, Германии. Тем не менее, при изучении национального состава купечества Западной Сибири подобная методика вполне оправдана, поскольку основные религиозные группы региона почти полностью совпадали с основными национальными группами. Тем не менее, на наш взгляд, корректней говорить не об исследовании собственно национального – 107 –

состава, а об изучении национально-конфессионального состава купеческого сословия. Более точно национальный состав купеческого сословия можно определить по материалам переписи 1897 г. В анкетах переписи вопрос о национальности не ставился, но имелся вопрос о родном языке. Как отметил В.А. Скубневский, данные о родном языке дают более точную картину национального состава населения, чем данные о вероисповедании [80]. К сожалению, перепись 1897 г. дает только одномоментные, статичные данные о национальном составе купеческого сословия. Тем не менее, вместе с материалами по конфессиональной принадлежности сибирских гильдейцев, они позволяют исследовать национальный состав купеческого сословия Сибири и его изменение на протяжении второй половины XIX-начала XX в. Национально-религиозный состав сибирского купечества не был однородным. Во многих сибирских городах, кроме того, имелись свои особенности. Однако, несмотря на различия, присутствовали и общие для всей Сибири черты. Одной из таких черт было преобладание практически во всех городах купцов русской национальности, которые, за редким исключением, составляли абсолютное большинство. Так, в Томске, в 1866 г. из 140 купцов 115 или 82,1% были русскими (православными или сектантами) [81]. Несколько меньше в 1860-х гг. русских насчитывалось среди мариинских купцов — 75–79%, в то же время в Барнауле этот показатель был практически равен 100% [82]. Как нетрудно заметить по приложению 9, доля русских (православных) в томском купечестве в 1860–1880-х гг. оставалась практически неизменной, колеблясь в переделах 81–83%. В 90-х гг. XIX в. начинается быстрое уменьшение доли купцов русской национальности. С 1887 по 1904 гг. этот показатель снизился с 83 до 66%. Еще более значительным этот спад оказывается, если сравнивать с данными 1854 г., когда среди томского купечества совокупная доля православных и сектантов составляла 96,8%. Таким образом, есть все основания согласиться с наблюдением В.П. Бойко о постепенном увеличении числа предпринимателей нерусской национальности. Этот процесс несомненно связан со строительством Сибирской ж.д. и массовым переселением в Сибирь из Европейской части России. Следует также заметить, что среди томского купечества уменьшалась и доля татар (мусульман). Если в 1860–1880 гг. в числе томских купцов постоянно присутствует 2–3% сибирских татар, часть из которых – 108 –

были потомственными купцами, чьи предки торговали еще в первой половине XIX в., например, Вахитовы, то в начале XX в. из 89 томских купцов нет ни одного мусульманина [83]. Сходная ситуация наблюдалась и в Тобольске. Если в XVIII–начале XIX в. в столице Сибири существовали целые фамильные гнезда купцов, исповедовавших мусульманство (бухарцев и сибирских татар), то уже в конце XIX столетия в списках тобольских купцов не значится ни одного мусульманина [84]. Падение доли православных и сектантов (русских), а также мусульман (татар) происходило за счет увеличения количества иудеев (евреев), католиков и лютеран (немцев). Особенно резко росла численность купцов еврейской национальности. Если в 1854 г. в числе томских купцов не было ни одного еврея, в 1860–1880-х гг. их доля составляла 12– 15%, то к 1904 г. среди томских купцов насчитывается уже 28% евреев [85]. С рубежа веков быстро растет доля купцов евреев и в Тобольске. В 1897 г. они составляли 12 %, а через 15 лет, в 1912 г. уже 34,5% [86]. Можно отметить, что в Восточной Сибири доля евреев в гильдиях была еще выше, чем в Западной. Так, по материалам переписи 1897 г. евреи составляли в купеческом сословии: в Тобольской губернии – 5,6%, в Томской – 16,5%, в Енисейской – 19,7%, в Иркутской – 26%, в Забайкальской области – 38% [87]. Не трудно заметить, что процент евреев в гильдиях стабильно повышается с запада на восток. Исследователи сибирской буржуазии Г.Х. Рабинович и Ю.П. Колмаков отмечали, что большинство купцов-евреев Восточной Сибири являлись потомками ссыльных и кантонистов [88]. В.А. Скубневский считает, что аналогичной была причина высокой доли евреев среди купцов Каинского и Мариинского округов Томской губернии [89]. Довольно значительно за изучаемый период выросла также доля католиков и лютеран – по Томской губернии увеличение с 0,7% в 1866 г. до 5,6% в 1904 г. При этом, основной рост количества католиков и лютеран произошел в конце 1890–1910-х гг. Тенденция увеличения числа купцов нерусской национальности особенно заметна на примере купечества Мариинска. Так, если в 1860х гг. русские купцы составляли около 4/5 сословия города (в 1861 г. 71,8% православных и 7,7% сектантов, в 1867 г. соответственно 70,6% и 5,9%), то к концу первого десятилетия XX в. их уже насчитывалось менее 1/4 (23,8% в 1908 г.). Снижение коснулось как православных (максимум в 1861 г. – 71,8%, минимум 1908 г. – 23,8%), так и сектантов (максимум 1872 г. – 16,7%, после 1892 г. нет совсем) и мусульман (мак– 109 –

симум 1876 г. – 6,9%, после 1897 г. нет совсем). Среди мариинских купцов росла только доля исповедовавших иудаизм – с 15,4% в 1861 г. до 76,2% в 1908 г. Hаиболее быстрыми темпами число купцов еврейской национальности росло в конце 1870-х–начале 1890-х гг. Это особенно заметно на примере Мариинска, изменения религиозного состава купечества которого представлены в приложении 10. Можно заметить, что среди купечества города за весь изучаемый период не отмечено ни одного католика и лютеранина. Последние явно предпочитали селиться в губернском центре. Интересно отметить, что единственный из колыванских купцов, исповедовавших лютеранство – В.Т. Жилль, хотя и выбирал свидетельство в Колывани, но практически все время жил и торговал в Томске [90]. Увеличение удельного веса предпринимателей нерусской национальности среди купечества в конце XIX–начале XX в. не было специфическим сибирским явлением. М.Л. Гавлин отметил резкое возрастание в пореформенный период абсолютной и относительной численности гильдейцев “из губерний еврейской оседлости”, доля которых среди московских купцов 1-й гильдии увеличилась с 1,1% в 1865 г. до 29,3% 1898 г. [91]. И.Г. Кусова обратила внимание на появление в последней трети прошлого века евреев среди рязанского купечества, которые “сумели в течение недолгого времени занять лидирующее положение в городе по числу первогильдейских капиталов” [92]. Специфичен был национально-конфессиональный состав купечества Барнаула. Особенностью города являлось то, что на протяжении всего изучаемого периода практически все барнаульские купцы были русскими (православными). Единственное исключение, которое можно отметить, это Е.В. Ельдештейн, сын томского купца, который, повидимому, осуществлял представительство торговых интересов семейной фирмы в Барнауле, но и он был православным как минимум во втором поколении, женился на русской и его можно считать практически обрусевшим [93]. Причина мононационализма барнаульского купечества кроется в специфике города – центра Алтайского горного округа. Дело в том, что до конца XIX в. на территории округа было запрещено не только причисление евреев к городским обществам, но даже временное их проживание [94]. Кроме того, спецификой Алтая было то, что здесь еще в прошлом веке сложилась довольно значительная старообрядческая община. Многие из алтайских старообрядцев стали купцами, обладавшими значи– 110 –

тельной экономической силой. В Барнауле даже сложилось несколько купеческих династий старообрядцев – Морозовы, Волковы, Козловы. Среди купечества города старообрядцы занимали довольно значительную долю – от 5 до 15% всех купеческих семей Барнаула [95]. Материалы переписи 1897 г. позволяют точно восстановить национальный состав купеческого сословия в этом году. Приложение 12 показывает состав гильдий по городам Тобольской губернии. Здесь можно отметить более высокий по сравнению с Томской губернией процент русских купцов (в Кургане, Таре и Туринске они составляли в конце XIX в. 100%) и более низкую долю гильдейцев польской и еврейской национальностей. Кроме того, изучение национального состава купечества показало, что вплоть до начала XX в. коренные народы Сибири (за исключением татар) еще фактически не стали заметным источником формирования купечества [96]. Таким образом, результаты анализа личного состава гильдейцев региона показывают процессы развития купеческого сословия в конце XIX–начале XX в. Изменения происходившие в личном составе купечества Сибири в данный период, определялись прежде всего социальноэкономическими процессами в обществе, среди которых главную роль играло утверждение и развитие капитализма. Процессы изменения личного состава купеческого сословия, обновляемости состава гильдий, динамика численности сословия, изменение национальноконфессионального и полового состава купечества региона, перемены в продолжительности пребывания купцов в гильдиях и в степени генеалогической устойчивости купеческих родов были непосредственно связаны с изменениями в социально-правовом положении купцов, с условиями развития товарно-денежных отношений в регионе, колебаниями рыночной конъюнктуры и процессами массовых миграций, объектом которых активно выступала в данный период Сибирь. При этом изменения, происходившие в составе гильдейцев–сибиряков, в основном носили тот же характер, что и в европейской части страны. Результаты анализа личного состава купеческого сословия региона создают основу для изучения демографических процессов, протекавших в сибирской купеческой семье периода капитализма и позволяют исследовать структурно-количественные характеристики семей гильдейцев в исторической динамике.

– 111 –

ПРИМЕЧАНИЯ 1.Дитятин И. Устройство и управление городов России. СПб., 1875. Т. I. С. 109. 2. Старцев А.В. Торгово-промышленное законодательство и социально– правовой статус предпринимателей в России в ХVIII–начале ХХ в. // Предприниматели и предпринимательство в Сибири (XVIII–начало ХХ в.). Барнаул, 1995. С. 3. 3. Посошков И.Т. Книга о скудости и богатстве // Вслед подвигам Петровым ... М., 1988. С. 410. 4. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С. 274. 5. ПСЗРИ–I. СПб., 1830. Т. 6. № 3708; Т. 7. № 4624. 6. Зуева Е.А. Русская купеческая семья в Сибири конца ХVIII–первой половины ХIХ в. Дисс. на соиск. учен. степ. к.и.н. Новосибирск, 1992. С. 46. 7. Рындзюнский П.Г. Сословно-податная реформа 1775 г. и городское население // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 87. 8. Зуева Е.А. Указ. соч. С. 4. 9. Пайпс Р. Указ. соч. С. 286. 10. ПСЗРИ–II. Т. XXXVII. № 39118; T. XL. № 41779. 11. Болдина Е. Деловые бумаги // Былое. 1993, № 1. С. 5. 12. Свод законов о состояниях. СПб., 1911. С. 159. Ст. 159. 13. Скубневский В.А. Купечество Сибири по материалам переписи 1897 г. // Предприниматели и предпринимательство в Сибири. Вып. 2. XVIII в.– 1920-е гг. Барнаул, 1997. С. 47-49. 14. Старцев А.В. Указ. соч. С. 11. 15. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца ХIХ–начала ХХ вв. Томск, 1975. С. 47. 16. Нардова В.А. Городское самоуправление в России в 60-х–начале 90-х годов ХIХ в. Л., 1984. 17. ГАТО. Ф. 233. Оп. 2. Д. 1237. Л. 1–30. 18. Лен К.В. Из истории введения городского самоуправления в Западной Сибири // Образование и социальное развитие региона. 1996. № 1. С.100106. 19. Нардова В.А. Самодержавие и городские думы в России в конце ХIХ–начале ХХ века. СПб., 1994. С. 8–18. 20. См.: Литягина А.В. Городские думы как представительные организации торгово-промышленных кругов доревлюционной Сибири (по материалам Томской губ.) // Предприниматели и предпринимательство в Сибири. Вып. 2. XVIII в.–1920-е гг. Барнаул, 1997. С. 183-202. 21. Алтай: Историко-статистический сборник по вопросам экономического и гражданского развития Алтайского горного округа. Томск, 1890. С. 302; ГАТО. Ф. 48. Оп. 1. Д. 114. Л. 69-86. 22. ГАТО. Ф. 233. Оп. 10. Д. 6. Л. 62-74.

– 112 –

23. ГАТО. Ф. 48. Оп. 1. Д. 50. 24. ГАТО. Ф. 233. Оп. 2. Д. 1237. 25. Рабинович Г.Х., Скубневский В.А. Буржуазия города Барнаула (1861–середина 90-х гг. XIX в.) // Из истории Сибири. Вып. 1. Томск, 1970. С.103. 26. Старцев А.В. Общественная и культурная деятельность предпринимателей Алтая // Предпринимательство на Алтае XVIII в.–1920-е гг. Барнаул, 1993. С. 113-128. 27. ЦХАФ АК. Ф. 174. Оп. 1. Д. 290. 28. ЦХАФ АК. Ф. 179. Оп.1. Д. 130. 29. Старцев А.В., Гончаров Ю.М. Купеческая семья Бийска середины XIX–начала XX вв. Историко–демографический очерк // Образование и социальное развитие региона. 1996. № 3-4. С. 232. 30. ПСЗРИ–II. Т. XXXVII. № 41779; ПСЗРИ–III. Т. 5. № 7525. 31. Свод законов о состояниях. СПб., 1911. С. 159-160. Ст. 536-539. 32. Систематический сборник законов о евреях, составленный Л.М. Роговиным. СПб., 1913. 33. ПСЗРИ–III. Т. XVIII. № 15601. 34. Старцев А.В. Торгово-промышленное законодательство... С. 14–15. 35. Рабинович Г.Х. Указ. соч. С.47–48. 36. ГАНО. Ф. 97. Оп. 1. Д. 252. 37. Кусова И.Г. Рязанское купечество: Очерки истории XVI–начала XX в. Рязань, 1996. С. 12. 38. Рабинович Г.Х. Указ. соч. С. 51. 39. Памятная книжка для Тобольской губернии на 1864 год. Тобольск, 1864. С.86; Обзор Тобольской губернии за 1879 год. Тобольск, 1879. С. 4. 40. ГАТО. Ф. 196. Оп. 28. Д. 83, 97; ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 760. 41. ГАКО. Ф.44. Оп.1. Д.12, 96. 42. ГАТО. Ф.233. Оп.5. Д.10.; Ф.127. Оп.1. Д.2631. Л.1324–1364 об. 43. Нифонтов А.С. Формирование классов буржуазного общества в русском городе второй половины XIX в. // Исторические записки. Т. 54. М., 1955. С. 244–245; Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России (1861–1900 гг.). М., 1974. С. 64. 44. Гавлин М.Л. Роль центра и окраин Российской империи в формировании крупной московской буржуазии в пореформенный период // Исторические записки. Т. 92. 1973. С. 345. 45. Лаверычев В.Я. Указ. соч. С. 67. 46. Колмаков Ю.П. Крупная торгово-промышленная буржуазия Восточной Сибири в период монополистического капитализма. Автореф. дис. … к.и.н. Иркутск, 1971. С. 16–17. 47. Боханов А.Н. Российское купечество в конце XIX–начале XX в. // История СССР.1985. С. 107.

– 113 –

48. Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия во второй половине XIX в. Проблемы торгово-промышленной политики. М., 1981. С. 98; Старцев А.В. Торгово-промышленное законодательство ... С. 12. 49. Свод законов Российской империи. Т. IX. СПб., 1899. Ст. 531. 50. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 761; Ф. 174. Оп. 1. Д. 442. 51. Нифонтов А.С. Указ. соч. С. 246. 52. Bill V.T. The Forgotten Class (The Russian Bourgeoisie from the earliest beginning to 1900). New York, 1959. p. 153. 53. Зуева Е.А. Указ. соч. С. 99. 54. Кусова И.Г. Рязанское купечество: Очерки истории XVI — начала XX в. Рязань, 1996. С. 36. 55. ЦХАФ АК. Ф.26. Оп. 1. Д. 761, Ф. 174. Оп. 1. Д. 442. 56. Гавлин М.Л. Московский торгово-промышленный капитал в конце XIX в.// Русский город. Вып. 4. М., 1981. С. 63. 57. Бойко В.П. Крупная буржуазия Западной Сибири во второй половине XIX в. (1861–сер. 1890-х гг.). Дисс. … к.и.н. Томск, 1985. С. 43. 58. Боханов А.Н. Указ. соч. С. 107. 59. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия ... С. 53–54. 60. Гавлин М.Л. Роль центра и окраин … С. 344. 61. Потанин Г.Н. Нужды Сибири // Сибирь, ее современное состояние и ее нужды. СПб., 1908. С. 289. 62. Рябушинский В.П. Старообрядчество и русское религиозное чувство. Москва; Иерусалим, 1994. С.165-166. 63. Бойко В.П. Указ. соч. С. 43. 64. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия... С. 62. 65. Боханов А.H. Указ. соч. С. 111. 66. ТФ ГАТюмО. Ф. 8. Оп. 1. Д. 346, 348; ЦХАФ АК. Ф. 219. Оп. 1. Д. 81, Ф. 26. Оп. 1. Д. 758; ГАКО. Ф. 44. Оп. 1. Д. 12, 40, Ф. 22. Оп. 1. Д. 90, 102 и др. 67. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 10, 827. 68. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 760, 767, 771; ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 177, 827, 1022. 69. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 10.; Ф. 127. Оп. 1. Д. 2543. 70. Старцев А.В. Торгово-промышленная фирма Морозовых // Предприниматели и предпринимательство в Сибири. Вып. 2. XVIII в.–1920-е гг. Барнаул, 1997. С.63-65. 71. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 403. 72. Кусова И.Г. Указ. соч. С. 120. 73. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия... С. 70–71. 74. Бойко В.П. Указ. соч. С.55–57. 75. Скубневский В.А. Купечество Сибири ... С. 51-53. 76. Гавлин М.Л. Роль центра и окраин … С. 351–352. 77. Бойко В.П. Указ. соч. С. 56–57. 78. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 777.

– 114 –

79. ГАТО. Ф. 233. Оп. 10. Д. 6. 80. Скубневский В.А. Купечество Сибири ... С.51. 81. ГАТО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 2543. 82. ГАКО. Ф. 44. Оп. 1. Д. 42; ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 767. 83. ГАТО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 2631; Ф. 233. Оп. 5. Д. 827. 84. ТФ ГАТюмО. Ф. 8. Оп.1. Д. 49, 62; Ф. 417. Оп. 2. Д. 1-38. 85. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 10; 1022. 86. ТФ ГАТюмО. Ф. 417. Оп. 2. Д. 1-38; Ф. 8. Оп. 1. Д. 346. 87. Скубневский В.А. Купечество Сибири ... С. 52. 88. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия... С. 70-71; Колмков Ю.П. К проблеме формирования торгово-промышленной буржуазии Восточной Сибири в период империализма // Очерки истории Сибири. Вып. 2. Иркутск, 1971. С. 69. 89. Скубневский В.А. Купечество Сибири ... С. 52. 90. ГАТО. Ф. 233. Оп. 10. Д. 6. 91. Гавлин М.Л. Роль центра и окраин … С. 352–353. 92. Кусова И.Г. Указ. соч. С. 37. 93. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 767. 94. ЦХАФ АК. Ф. 3. Оп. 1. Д. 575. Л. 130. 95. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 771, 773–775, 777. 96. Скубневский В.А. Купечество Сибири ... С. 53

– 115 –

Глава 4. Демографическое развитие сибирской купеческой семьи 4.1 Людность купеческой семьи

Людность или количественный состав семьи является одним из важнейших показателей при изучении структурно-количественных характеристик семейной ячейки. При этом важно не только изучение общей людности семей, но и исследование людности мужчин, женщин, детей, внуков в семье, выяснение зависимости данных параметров от географических, национальных и других особенностей, а также восстановление исторической динамики людности. Отечественные исследователи установили взаимосвязь количественного состава семейной ячейки с хозяйственной деятельностью семьи, ее социальным положением, образом жизни, внутрисемейными отношениями и другими аспектами семейной жизни [1]. Известно, что в конце XVIII–первой половине XIX в. происходило заметное уменьшение общей людности сибирских купеческих семей. Если в 1795 г. она составляла около 9 чел. на семью, то к середине XIX в. 5–6 чел. обоего пола. По материалам 9-й ревизии (1851 г.) средняя численность купеческих семей в разных городах Сибири составляла от 5,3 до 7,7 чел. [2]. По данным И.Г. Кусовой численность семей рязанского купечества в этот период снизилась с 6,8 чел. в 1782 г. до 4,9 чел. в 1830 г. [3]. К сожалению, нет данных о характерных для эпохи феодализма региональных и конфессиональных особенностях купеческих семей. Во второй половине XIX в. размеры и состав купеческих семей региона в основном уже определялся буржуазными производственными отношениями. Развитие капитализма, а также постепенное отмирание сословного строя в Российской империи не могли не сказаться и на количественном составе семей купечества – основного торговопромышленного сословия. База данных купеческих семей Западной Сибири позволяет исследовать на примере этого региона особенности и динамику количественно– 116 –

го состава сибирских купеческих семей периода капитализма. В ходе обработки данных выяснилось, что средняя людность купеческой семьи Сибири в период капитализма колебалась в пределах 5–7 чел. на семью (см. приложения 13–16). При этом наблюдаются довольно значительные колебания средней людности в зависимости от времени и конкретного города. Так, наименьшим был средний размер купеческой семьи в Тюмени – в 1897 г. он составлял 3,5 чел. на семью [4]. Небольшими размерами отличались также семьи гильдейцев Томска — 4,6–5,1 чел. [5]. Это объясняется тем, что в городах, которые представляли собой крупнейшие торговые центры западносибирского региона, издавна сложился костяк потомственного купечества. Вследствие этого, по-видимому, традиции иметь много детей, жить большими патриархальными семьями в купечестве старых торговых городов играли уже значительно меньшую роль, чем в других городах Сибири, где доля выходцев из крестьянства среди купеческого сословия была выше, а переход к городскому образу жизни еще не завершился. Сходным был уровень средней людности в купеческих семьях другого губернского центра – Тобольска. Здесь он составлял 4,1–5,2 чел. на семью [6]. Наиболее высокая средняя людность купеческой семьи зафиксирована в Мариинске — 6,1–7,3 чел [7]. Необходимо заметить, что столь большие средние размеры семей мариинских купцов держались на протяжении всего периода, никогда не опускаясь ниже 6 чел. В данном случае специфика Мариинска объясняется, прежде всего, особенностями национального состава мариинского купечества, на чем мы остановимся ниже. Довольно высокой была людность купеческих семей Барнаула — 5–6,5 чел. на семью [8], что обусловливалось относительно высокой долей выходцев из крестьян в купеческом сословии города, меньшей развитостью городского образа жизни. В Бийске, в отличие от Барнаула, средняя людность купеческой семьи была несколько ниже — 4,6–5,5 чел. на семью (за исключением 1867 г., когда этот показатель составил 7,0 чел., однако, подобный результат можно отнести на счет специфики источника, использовавшегося при определении людности за этот год — исповедных росписей, в которых данные могли быть несколько завышены) [9]. Относительно низкая людность купеческих семей Бийска также может быть объяснена спецификой города. Хотя Бийск имел меньшее население и меньшее административное значение чем Барнаул, тем не менее, в Бийске раньше сложился отряд потомственного купечества, численность бийского ку– 117 –

печества была на протяжении всего изучаемого периода больше, чем в Барнауле, и многие процессы в развитии купеческого сословия вообще и семьи в частности протекали в Бийске быстрее, чем в Барнауле. Это, повидимому, и объясняет близость показателя средней людности бийской купеческой семьи к данным по старым торговым центрам – Тюмени и Томску. Сходный с Бийском уровень средней людности семей гильдейцев отмечен в Кургане (5,1–5,5 чел.), что, по-видимому, указывает на схожесть демографических процессов в этих городах [10]. Можно привести данные о средней людности купеческой семьи по другим городам Западной Сибири. Так, людность купеческой семьи Колывани в 1866 г. составляла 7,6 чел. (288 чел. в 38 семьях) [11], а в Нарыме в 1866 г. аналогичный показатель составлял 5,2 чел. (67 чел. в 13 семьях) [12]. В 1897 г. в Тюкалинске уровень средней людности купеческой семьи составлял 6,3 чел. на семью [13]. По данным И.Г. Кусовой во второй половине XIX в. средняя численность купеческих семей Рязани колебалась в пределах 5,6–6,3 чел.[14]. А.Н. Боханов, согласно данным учетных книг Петербургской и Московской купеческих управ, определил, что средняя численность одной купеческой семьи начала XX в. в этих городах составляла 5–6 чел. [15]. Наибольший размер семьи купца в Западной Сибири, по собранным данным, отмечен в 1867 г. у бийского гильдейца Андрея Фомича Онданова. Его семья состояла из 34 чел. [16]. В семью Онданова входили его жена Ирина Мартыновна и семь сыновей: Макар, Михаил, Ефим, Тимофей, Спиридон, Архип, Даниил, каждый из которых был в свою очередь женат и имел собственных сыновей. Внуков в этой семье насчитывалось 19 (см. приложение 17). По другим городам Западной Сибири наибольший зафиксированный размер семей составлял: в Томске — у купца Моисея Исаевича Прейсмана в 1866 г. — 33 чел. [17]; в Мариинске — у купчихи Ульяны Ефимовны Золотаревой в 1897 г. — 32 чел. [18]; самая большая семья среди барнаульских купцов была в 1879 г. у Григория Матвеевича Бодунова — 19 чел. [19]. Количество больших купеческих семей, насчитывавших 15 и более человек, было незначительным. Об этом говорит, в частности, группировка купеческих семей Томска по размерам, представленная в приложении 18. Как видно из представленной в приложении таблицы, подавляющее большинство купеческих семей насчитывали от 1 до 5 чел. Доля таких семей составляла около 2/3 от общего количества. Значительно меньше была доля семей насчитывавших от 6 до 10 чел. — 30– – 118 –

35%. Семей же, в которых людность была 11 чел. и более, насчитывалось всего 3–6%. Подобные семьи не были характерными для купеческого сословия Сибири. Сходное распределение семей по группам численности было отмечено И.Г. Кусовой для рязанского купечества первой половины прошлого века. Так, по ее данным, в 1825–1832 гг. семьи купцов Рязани, насчитывавшие 6–10 чел. составляли 22,1%, а семьи с численностью более 10 чел. всего 5,7% [20]. Пропорционально общей людности различаются по городам губернии и показатели детской людности, которая в Томске составляла 1,6–2,9 детей на семью, в Бийске — 1,8–3,5 , в Барнауле — 1,8–3,7 и в Мариинске 2,5–4,2 (приложения 13-16). Очевидно, что репродуктивность купеческих семей зависела от специфики конкретного города, в частности, от времени складывания потомственного купечества и развитости городского образа жизни. В тех городах, где среди купечества более высокой была доля выходцев из крестьянства, традиции иметь много детей в семье существовали дольше, чем в старых торговых центрах. Значительное количество детей в семьях мариинских купцов определялась особенностями национального состава купечества города. О различной степени сохраняемости патриархальных семейных традиций говорит и различие в средней людности третьего поколения – внуков в купеческих семьях городов региона. Так, количество внуков на семью составляло в изучаемый период в Томске — 0,2–0,4; в Бийске — 0,2; в Барнауле — 0,3–1,7 и в Мариинске 0,5–1,8 (приложения 13-16). Интересно соотношение средней людности мужчин и женщин в купеческих семьях Сибири. Необходимо отметить, что в целом по сословию в регионе, соотношение полов было пропорциональным, т.е. количество мужчин и женщин было примерно равным. При этом, как уже отмечал В.А. Скубневский, соотношение по полу в составе купечества Сибири принципиально не отличалось в сравнении с купечеством Европейской России. В частности, по материалам переписи 1897 г. к мужчинам относились 47,9% сибирских купцов (в Европейской России – 48,6%), к женщинам, соответственно, 51,1% и 51,4% [21]. По нашим данным, преобладание того или иного пола в купечески семьях в изучаемый период не превышало 7–8%, в среднем же составляло 2–3%. В то же время, можно отметить, что на протяжении всего периода количество мужчин было больше количества женщин в купеческих семьях Томска и Мариинска, в Тюмени, Тобольске и Бийске в – 119 –

разные годы было больше то женщин, то мужчин, а в Барнауле отмечено постоянное преобладание женщин [22]. Вопрос об исторической динамике общей людности сибирской купеческой семьи не решается однозначно. Нет оснований говорить об устойчивом сокращении или увеличении купеческой семьи за изучаемый период. В то же время, можно отметить некоторые общие черты в исторической динамике людности купеческих семей в разных городах Сибири. Наибольшая средняя людность семей сословия отмечена в Тюмени, Кургане и Томске на конец 1860–начало 1870-х гг.; в Барнауле на конец 1870–начало 1880-х; в Бийске на 1867 г., в Мариинске также на конец 1860–начало 1870-х гг. После этих пиков средней людности практически по всем городам губернии отмечается некоторый спад данного показателя. Очевидно, что рост людности купеческой семьи в конце 1860–начале 1880-х гг. связан с процессами обновляемости сословия. Как уже было отмечено выше, в этот период обновляемость сословия была наиболее высокой. Вновь причислившаяся к сословию в эти годы новая генерация купцов принесла в сословие традиции других социальных групп, в частности крестьянства, что, в конечном счете, и привело к росту средней людности купеческих семей. Необходимо заметить, что в других регионах страны характер изменения средней людности купеческих семей мог быть иным. Так, например, И.Г. Кусова, при изучении купеческих семей Рязани отметила, что “на протяжении всего периода 1860–1910-х гг. наблюдается устойчивая тенденция к снижению их численности” [23]. Кроме географических особенностей людности купеческой семьи не менее важными являются национальные особенности, поскольку семейно-брачные отношения у различных национальностей имеют свою специфику, что обязательно отражается и на количественных характеристиках семей. Результаты анализа национально-конфессиональных особенностей общей людности купеческих семейств представлены в приложениях 19–21. Так, например, можно отметить, что томские купцы иудейского вероисповедания на протяжении всего изучаемого периода имели в среднем более крупные семьи, чем православные купцы. В частности, в 1866 г. средний размер семей православных купцов Томска равнялся 4,2 чел. на семью, а размеры еврейской купеческой семьи в тот же год были более чем в 2 раза больше — 8,8 чел. В 1877 г. данные показатели соотносились как 4,3 чел. и 7,1 чел., в 1887 г. соответственно 4,7 и 5,4 чел., в 1899 г. — 4,6 и 5,5 , и в 1904 г. — 4,6 чел. в православных семьях и 6,0 в – 120 –

семьях иудеев. Значительное превышение размеров семей купцов евреев над семьями русских гильдейцев заметно и в других городах Сибири. Так, по данным переписи 1897 г., средняя людность купеческих семей евреев и русских составляла, соответственно, в Тобольске 5,3 и 4,6 чел., в Тюмени 5,0 и 3,5 чел, в Ялуторовске 7,5 и 5,2 чел. [24]. Значительное превышение средней людности купеческой семьи иудеев (евреев) над аналогичным показателем по семье православных (русских) свидетельствует о том, что в еврейских семьях патриархальные семейные традиции играли большую роль, чем в семействах русских. В еврейских семьях традиционно рождалось больше детей — обычно не меньше 4–5, против 2–3 в семьях русских. Кроме того, взрослые еврейские дети позже отделялись от отцовских семей, чем русские. Сыновья еврейских купцов, даже женившись, более продолжительное время оставались в семье родителей. Все эти традиции и определили большую среднюю людность в семьях еврейских купцов Сибири. Тем не менее, необходимо отметить, что с течением времени разница в средней людности еврейских и русских купеческих семей сокращалась. Так, например, если в 1860–70-х гг. семьи иудеев были в среднем больше семей православных почти в 2 раза (на 3–4 чел.), то в конце XIX–начале XX в. разница уже составляла 1–1,5 чел. на семью. Процесс сглаживания различий в средней людности еврейских и русских купеческих семейств был вызван, по-видимому, сближением образа жизни представителей столь разных конфессиональных групп, а также общими демографическими процессами распада сложных семей и разложения традиций патриархального семейного быта, которые, безусловно, действовали и в купеческих семьях сибирских евреев. Особенно заметно разница в размерах семей купцов иудеев и православных на примере Мариинска (приложение 20). Так, в 1872 г. людность семей православных купцов в Мариинске составляла 5,5 чел. и, соответственно, людность еврейских купеческих семей — 9,4 чел. в среднем на семью. В 1888 г. разность составляла 6,6 и 7,1 чел., в 1908 г. — 5,4 и 6,5 чел. Приведенные цифры говорят о том, что в Мариинске, также как и в Томске, с течением времени наблюдается тенденция к сглаживанию разницы в средней людности купеческих семей православных и евреев. Спецификой конфессионального состава купцов Мариинска, кроме того, как уже было отмечено выше, являлось наличие в этом городе довольно значительного количества купцов, относящихся к суб– 121 –

ботнической секте. Приведенные в приложении 20 цифры средней людности купеческих семейств Мариинска разных конфессий показывают также превышение средней людности семей сектантов над семьями православных (6,6 и 5,5 чел. на семью соответственно). Семей купцов мусульманского вероисповедания (сибирских татар) в Западной Сибири было значительно меньше, чем представителей двух вышеназванных конфессий, тем не менее, имеющиеся данные позволяют говорить о том, что семьи мусульман, также как и семьи иудеев, были заметно больше семей православных купцов. Так, в Томске, в 1866 г. отмечено 4 семьи купцов мусульман, при этом общее количество членов их семей было 29 чел., что составляет в среднем 7,3 чел. на семью, в то время как у православных — всего 4,2 чел.. В 1877 г. в губернском центре было 5 мусульманских купеческих семей общая численность которых составляла 27 чел. или 5,4 чел. на семью, при том что в семьях православных купцов в том же году этот показатель равнялся 4,3 чел. (приложение 19). Семья тарских купцов, потомственных почетных граждан Алтычкиных (татары) в середине 1890-х гг. насчитывала 10 чел. [25]. Семьи католиков и лютеран часто также не уступали в численности семьям православных. Например, в Томске, в начале XX в., когда доля купцов этих конфессий увеличилась, средняя людность их семей составляла 4,7 чел. в 1899 г. и 6.2 чел. в 1904 г. при средней людности православных купеческих семей соответственно 4,6 и 4,6 чел.. В Тюкалинске, в 1897 г. в 3-х купеческих семьях польских католиков насчитывалось 24 чел. (в среднем 8,0 чел), в то время как в семьях православных гильдейцев – 5,3 чел [26]. Конфессиональные особенности купеческих семей Барнаула, приведенные в приложении 21, показывают различие в размерах семей православных и старообрядцев. На Алтае в прошлом веке существовала довольно значительная старообрядческая община, при этом многие старообрядцы стали купцами, обладавшими крупными капиталами. Среди алтайских купцов-старообрядцев можно назвать Г.Е. Морозова, Р.Г. Козлова, И.А. Волкова и многих других. Как показывают результаты исследования людности семей барнаульских купцов, семьи старообрядцев значительно превышали по своим размерам семьи православных. Так, в 1885 г. средняя людность старообрядческих купеческих семейств города составляла 8,3 чел. (у православных — 6,2), в 1905 г. 9,0 чел. на семью (православные — 4,5), а в 1916 г. 12,5 против 5,0 у православных – 122 –

купцов. Столь значительные различия позволяют говорить о гораздо большей устойчивости патриархальных семейных традиций в среде старообрядческих купцов по сравнению со всеми другими конфессиональными группами. Характерно, что, в отличие от иудеев, у старообрядцев разница в средней людности по сравнению с православными не имела никакой тенденции к уменьшению. Очевидно, что старообрядцы представляли собой гораздо более замкнутую и самодостаточную общность, придерживавшуюся специфического образа жизни и испытывавшую значительно меньшее влияние со стороны других религиозных общин. Демографические процессы в купеческих семьях старообрядцев протекали, по-видимому, значительно медленнее. Это наблюдение согласуется с выводом, сделанным ранее В.Я. Лаверычевым о том, что “патриархальные нравы, царившие среди купечества … особенно устойчивыми были в старообрядческих купеческих семьях. Патриархальные традиции, цементируемые властью денег, сохранялись и в начале века и являлись иногда источником семейных трагедий” [27]. Сравнение средней людности купеческой семьи Сибири с данными о людности семейного крестьянского домохозяйства, полученными В.А. Зверевым при изучении последнего, может быть полезно для характеристики демографических процессов, протекавших в семьях сибирских купцов. Людность сибирского крестьянского домохозяйства составляла в конце XIX–начале XX в. 5,7–6,2 чел. на семью [28]. Заметно, что наиболее близкими к этим показателям являются синхронные данные, полученные нами о людности купеческих семей Барнаула (5,9–6,3 чел. на семью в начале XX в.). По-видимому, сходство в данном случае объясняется более значительной долей выходцев из крестьянской среды в купечестве Барнаула. Вероятно, в семьях многих барнаульских купцов начала века, не так давно вступивших в гильдию, во многом еще сохранялись семейные традиции, свойственные крестьянскому сословию. В то же время в городах, где еще в первой половине XIX в. сложились устойчивые группы потомственного купечества, людность купеческих семей была ниже, чем в крестьянской среде региона. Так, в Бийске в начале века средний размер купеческих семей колебался в пределах 5,2–5,5 чел. на семью, а в Томске этот показатель был еще ниже — 4,8–5,1 чел. При анализе людности купеческой семьи Сибири в период капитализма нельзя не остановиться на факторах, определявших динамику людности. Изучение людности семей сибиряков–гильдейцев показало развитие в купеческих семьях определенных демографических процес– 123 –

сов. Несомненно, что относительно низкий уровень общей людности в старых купеческих городах (Тобольск, Тюмень, Томск), тенденция к снижению этого показателя в таких городах как Барнаул, Курган, уменьшение национально-конфессиональных различий людности связаны с социально-экономическими процессами происходившими в Сибири во второй половине XIX– начале XX в., т.е. с процессом развития капитализма, ростом товарно-денежных отношений, складыванием в сибирских городах специфического городского образа жизни. 4.2. Брачно-возрастные особенности сибирской купеческой семьи Тема брачных отношений и возрастного состава семей очень обширна. Поэтому здесь мы остановимся прежде всего на некоторых количественных характеристиках сибирской купеческой семьи, важных для историко-демографического изучения последней, а также рассмотрим специфику брачного поведения в среде сибирских торговцев. В частности, будут затронуты: возраст вступления в брак в купеческой среде, разница в возрасте мужей и жен, сословное происхождение купеческих жен, изменение уровня брачности, кратность браков, а также средний возраст глав купеческих семей. В той степени, в которой это позволяют источники, сделана попытка выяснить зависимость этих факторов от географических и национально-конфессиональных особенностей и их историческая динамика. Первый вопрос, который стоит затронуть, характеризуя брачные отношения в сибирской купеческой семье, это вопрос о семейном положении сибиряков–гильдейцев. Сведения источников, касающиеся семейного положения купцов, достаточно полны, что, конечно же, нашло отражение в созданной базе данных. При исследовании семейного положения купцов–глав семей был применен метод типологических группировок. Результаты анализа семейного положения купцов по некоторым городам Томской губ. представлены в приложениях 22–25. Группировка была произведена по четырем вариантам: “холост (холостая)”, “женат (замужем)”, “вдовец (вдова)” или “разведен (разведена)”. Прежде всего, обращает на себя внимание тот факт, что в купеческой среде практически не бытовали разводы. Действительно, как показывают таблицы, во всей Томской губернии на протяжении 50 лет, отмечен только один случай, когда купец был разведенным – томский купец Павел Максимович Горбачев. Причиной практически полного отсутствия разводов – 124 –

было отрицательное отношение к последним православной церкви. Для того чтобы получить развод была необходима санкция не иначе как Синода, при этом необходимо было иметь очень серьезную причину для расторжения брака. Так, например, в данном случае, в архиве сохранилось уведомление, гласившее: “по решению Святейшего Синода брак томского второй гильдии купца Павла Максимовича Горбачева с женой его Анной Ефимовой, урожденной Афиногеновой, вследствие неспособности его к супружеской жизни расторгнуть и он оставлен навсегда в безбрачном состоянии” [29]. Большинство сибирских гильдейцев состояло в браке. Доля женатых (замужних) купцов составляла от 70% до 90%. Довольно значительной была доля вдовцов и вдов – от 10% до 20% (приложения 22-25). Следует отметить, что в отличие от других групп, среди вдовых гильдейцев довольно значительной была доля женщин. Так, например, в Барнауле в 1867 г. из 9 вдовствующих членов гильдий 8 являлись женщинами [30]. Большинство женщин-глав купеческих семейств являлись купеческими вдовами, самостоятельно продолжавшими дело мужа. Доля холостых глав семейств в купеческом сословии была незначительной и обычно не превышала 5–10%. Большинство холостых купцов, торговавших от своего имени, были молодыми, по преимуществу потомственными купцами. При примерно равных группах купцов с различным семейным положением по всей губернии, в некоторых городах можно отметить некоторые особенности в распределении глав купеческих семейств по группам семейного положения. Так, в Томске (приложение 22), на протяжении всего периода процентное соотношение групп практически не менялось, колебания в ту или другую сторону были незначительны. Это позволяет говорить о стабильности семейных отношений в купечестве Томска. Семейное положение купцов Барнаула (приложение 23) отличалось незначительной долей холостяков (0–3%) и довольно большой долей вдовцов – до 25–30%. Относительно высокая доля вдовых гильдейцев отличала и Бийск (приложение 25), где последние составляли до 20– 25%. Однако, необходимо сказать, что столь высокие доли вдовых купцов по Барнаулу и Бийску объясняются, по-видимому, спецификой использовавшегося за 1860–1880-е гг. источника – исповедных росписей, в которых иногда в раздел о купцах могли быть отнесены купеческие вдовы, не выбиравшие гильдейских свидетельств и не являвшиеся формально купцами, но, тем не менее, по привычке продолжавшиеся запи– 125 –

сываться в исповедные росписи как купчихи. Кроме того, в Бийске в начале XX в. можно отметить некоторое снижение доли женатых купцов (до 61,6%). При изучении брачности в купеческих семьях Сибири, было рассмотрено количество брачных пар в семьях купцов. Группировка купеческих семей по количеству брачных пар представлена в приложениях 26–29. Анализ распределения купеческих семейств по группам показывает, что в течение всего периода преобладали семьи, содержащие всего одну брачную пару. Таких семей было 60–80%. Значительная доля семей гильдейцев не содержала ни одной брачной пары. Они составляли около 20% от общего количества. В эту группу входили семьи холостых купцов, а также семьи вдовцов с холостыми детьми. Семьи, насчитывавшие 2 брачные пары, также были довольно распространенными в купеческой среде, но их доля обычно не превышала 10–15%. Реже встречались семьи с 3 парами супругов, их доля составляла около 3–5%. Семьи, содержавшие 4 и более брачных пар встречались очень редко, обычно таких семей было 1–2 на весь город. Так, например, за весь исследуемый период в Томске отмечена только 1 семья, насчитывавшая 4 брачные пары – семья купца 1-й гильдии Чевелева Ксенофонта Михайловича, в которой были женатыми сам купец и 3 его сына [31]. Наибольшее количество брачных пар в одной семье – 8, отмечено у бийского купца А.Ф. Онданова, где кроме главы семьи имели жен все 7 его сыновей [32]. Из особенностей распределения купеческих семей по количеству брачных пар в разных городах Западной Сибири можно отметить, что семьи, насчитывавшие 2 и более супружеские пары, наибольшую часть составляли в Барнауле (приложение 27) и Мариинске (приложение 29). В Бийске (приложение 28) зафиксировано наибольшее по губернии количество семей, не содержавших ни одной брачной пары – в 1916 г. они составляли 34,6% от всего числа семей. Результаты исследования исторической динамики средней брачности купеческих семей Западной Сибири представлены в приложении 30. Данные об изменении среднего количеств брачных пар на семью свидетельствуют о тенденции к сокращению брачности в купеческой среде региона. Так, по Томску среднее количество брачных пар на семью сократилось с 1,06 в 1866 г. до 0,89 в 1904 г.; в Барнауле сокращение произошло с 1,38 в 1879 г. до 1,00 в 1916 г.; в Мариинске данный показатель уменьшил– 126 –

ся с 1,52 в 1872 г. до 0,90 в 1908 г. Наиболее сильно сократилась средняя брачность в купеческих семьях Бийска — с 1,52 в 1867 г. до 0,69 в 1916 г. Интересен вопрос о возрасте вступления в брак в купеческой среде. В 1830 г. специальным указом в Российской империи был установлен минимальный возраст вступления в брак: для жениха – 18 лет, для невесты – 16 лет [33]. Тем не менее, как показывают источники, встречались случаи, когда девушки выходили замуж и в 15-летнем возрасте. Результаты исследования возраста вступления в брак купцов на примерах Томска и Барнаула отражены в приложениях 31 и 32. В рассматриваемый период большинство лиц, вступавших в брак, имели возраст около 20 лет у женщин и около 28 лет у мужчин. При этом характерно, что на протяжении всего изучаемого периода средний возраст вступления в брак у обоих полов практически не изменялся, колеблясь по отдельным годам незначительно. В частности, в Томске наибольший средний возраст вступления в брак у мужчин составлял 28,8 лет (1904 г.), а наименьший – 27,9 лет (1866 г.), соответственно у женщин этот показатель составлял максимально 20,9 лет в 1904 г. и 20,2 лет в 1872 г. Колебания среднего возраста брака в купеческом сословии Барнаула были несколько большими, но также незначительными – у мужчин максимально 31,4 лет в 1866 г. и минимально 26,4 лет в 1890 г.; соответственно у женщин – максимально 22,1 лет в 1867 г. и минимально 18,8 лет в 1885 г. Несколько большая изменчивость показателя по Барнаулу обусловилась меньшим набором вариант по сравнению с Томском, что и определило меньшее поглощение случайных колебаний средних величин. Полученные данные согласуются со сведениями Г.В. Жирновой, изучавшей брачные отношения горожан прошлого века на материалах городов средней полосы России. По ее подсчетам в купеческой среде “абсолютный брачный возраст у мужчин приходился обычно на 26–35 лет, у женщин на 17–20 лет” [34]. При стабильности среднего показателя возраста вступления в брак, размах вариаций возрастов был довольно значительным. При этом можно заметить, что размах вариаций возраста брака у мужчин был гораздо больше, чем у женщин. Так, как показывает приложение 30, минимальный возраст купеческих невест Томска составлял 15–16 лет, а максимальный 23–29 лет. В то же время у их женихов минимальный возраст равнялся 19–21 году, а максимальный 41–51 году. Такое же положение было и в Барнауле – минимальный возраст невест колебался в пределах 15–18 лет, максимальный в пределах 24–31 года, в то время – 127 –

как у мужчин размах вариаций был гораздо выше: минимально 17–21 год, максимально – 36–51 год. Поскольку средний возраст вступления в брак был у мужчин выше, чем у женщин, у большинства супружеских пар старшим по возрасту был мужчина. Так, например, в Барнауле в 1867 г. из 24 браков только в двух женщины были старше мужчин, в 3 браках супруги были ровесниками и в 19 браках мужья были старше своих жен [35]. В Бийске в 1867 г. в 44 брачных парах женщины были старше мужей в 6, являлись ровесниками в 7 и мужчины были старше в 31 брачной паре [36]. Размах вариаций разницы в возрасте супругов был довольно большим. Например, в Барнауле он составлял от 3 лет в пользу женщин до 27 лет в пользу мужчин в 1879 г.; от 5 лет в пользу женщин до 28 лет в пользу мужчин в 1900 г. и от 1 года в пользу женщин до 27 лет в пользу мужчин в 1913 г. [37]. Результаты анализа средней разницы в возрасте супругов в купеческом сословии Барнаула и Бийска представлены в приложениях 33 и 34. При подсчетах средних величин разница в пользу женщин принималась отрицательной, в пользу мужчин – положительной. Из приложения видно, что средняя разница в возрасте супругов в купеческой среде составляла от 6 до 10 лет в пользу мужчин. Более высокий возраст мужчин в брачных парах, несомненно, был отражением экономических отношений внутри купеческих семей, когда все нити торговых операций – экономической основы жизнедеятельности семьи – сходились в руках мужчины. А поскольку достижение какой-то степени экономической самостоятельности мужчиной требовало определенного времени, то мужчины в большинстве своем могли позволить себе жениться только к 30 годам. Купцы, живущие на доходы с капитала и стремившиеся, прежде всего, упрочить свое экономическое положение, считали, что женитьба хороша лишь после того, как налажено дело и пущен в оборот наследственный капитал. Подобные представления, по-видимому, и определяли высокий брачный возраст мужчин этого сословия. В купеческой среде ранние браки у мужчин были чрезвычайно редкими. При этом необходимо сказать, что разница в возрасте, составлявшая 5–7 лет в пользу мужчины, считалась вполне нормальной и такие браки не считались неравными. Неравным браком принято считать супружеские пары, в которых мужчина старше жены на 10 лет и более [38]. Г.В. Жирнова отмечала, что среди всех городских сословий именно среди купечества был “самый большой возрастной разрыв у брачующихся, нередко доходивший до 10 и более лет”, – 128 –

в то время как у мещан подобный показатель был значительно ниже, составляя в большинстве случаев всего 2–3 года [39]. В приложениях 33 и 34 отражена зависимость разницы в возрасте супругов от кратности брака. В первых браках, которых было подавляющее большинство, средняя разность в возрасте супругов была ниже, чем в среднем по сословию и составляла обычно 4–8 лет в пользу мужчины. В то же время разница в возрасте во вторых и третьих браках была уже более значительной, составляя 15-20 лет в пользу мужчины. Подавляющее большинство вторых и третьих браков купцов можно признать неравными. В отдельных случаях разница в возрасте супругов достигала и больших величин. Так, числившийся в 1884 г. бийский купец 2-й гильдии Александр был старше своей жены Анфисы Павловны на 28 лет, а купец того же города Сулейман Сейфуллин имел разницу в возрасте со своей женой в 35 лет [40]. Для изучения степени распространенности в купеческой среде Сибири повторных браков была применена группировка семей по кратности брака. Результаты группировки представлены в приложениях 35– 38. Подавляющее большинство купеческих супружеских пар состояли в первом браке, их доля составляла от 80% до 95%. Количество вторых браков было меньше, чем первых, но все же довольно значительным, доходя до 15–20% от общего числа супружеских пар. Столь высокий показатель свидетельствует о том, что, овдовев, многие купцы довольно быстро женились повторно. В некоторых случаях промежуток времени между смертью жены и вторичным заключением брака вдовцом был даже меньше, чем официально установленный годичный срок траура. Например, жена колыванского купца Якова Стефановича Старцева умерла в феврале 1895 г., а уже в апреле того же года Старцев обвенчался с мещанской дочерью девицей Павлой Александровной, 23 лет от роду, причем самому купцу в то время шел уже пятьдесят второй год. Правда столь непочтительный для памяти покойной срок между смертью жены и повторным браком мог объясняться тем, что первая жена умерла, как записано в метрической книге “от спиртных напитков” [41]. Тем не менее, очевидно, что многие из овдовевших купцов женились повторно. Это, по-видимому, объясняется большой ролью жены в семейном хозяйстве купцов. Жены купцов вели все домашнее хозяйство, многие из них были активными помощницами мужей в торговых делах, например, заменяя последних в лавке во время их коммерческих отлучек [42]. Вот, например, как объяснял свое желание жениться повторно – 129 –

ялуторовский купец Василий Иванович Ушаков: “Оставшись вдовым после первого брака в цветущем возрасте, я, по моему семейному положению и условиям хозяйственных и торговых дел, а также и привычке к семейной регулярной жизни – вступил в брак с шадринской купеческой дочерью Анной Афанасьевной Смирновой” [43]. Доля третьих браков в купеческих семьях была незначительной, обычно не превышая 5%. Однако эта цифра достаточно большая, чтобы иметь основания сделать вывод о том, что факт женитьбы купца в третий раз не считался чем-то из ряда вон выходящим. Четвертых браков в купеческой среде отмечено не было и тому есть достаточно веское основание. Дело в том, что православной церковью четвертые браки были запрещены вне зависимости от каких бы то ни было жизненных обстоятельств. Ни один православный священник не взялся бы венчать кого бы то ни было четвертым браком. В том же случае, когда человек обманным путем вступал в четвертый брак, на него налагалась тяжелая епитимья. Распределение купеческих семейств по кратности брака в разных городах Сибири имело свои особенности. В Томске (приложение 35) и Барнауле (приложение 36) картина распределения была схожей — в обоих городах, практически на протяжении всего интересующего нас периода, в первом браке состояло 80–90% супружеских пар, во втором 10–15%, и в третьем 2–5%. При этом в обоих городах можно отметить некоторое снижение с течением времени доли первых браков и небольшой рост браков вторых. Так, по Барнаулу доля первых браков снизилась с 95,0% в 1867 г. до 73,9% в 1913 г.; соответственно по Томску снижение произошло с 93,8% в 1866 г. до 79,7% в 1904 г. В то же время повторные браки выросли в Томске с 6,2% в 1866 г. до 15,9% в 1904 г., а в Барнауле в 1913 г. вторые браки составляли 21,7%. К тому же, по таблицам отчетливо заметно, что если в 1860–начале 1880-х гг. третьи браки встречались очень редко, то уже в 90-х гг. прошлого и в начале нынешнего века третьи браки являются уже обычным делом. Увеличение распространенности вторых и третьих браков в купеческой среде, несомненно, говорит о возраставшей терпимости в обществе к повторным бракам, что, по-видимому, также являлось одним из следствий разрушения патриархальных семейных традиций. Наибольшей доля вторых браков была в начале XX в. в Бийске — в 1916 г. вторые браки составили почти треть от общего числа супружеских пар (приложение 37). Спецификой же Мариинска (приложение 38) было очень незначительное количество вторых браков и практически – 130 –

полное отсутствие третьих. По-видимому, это объясняется особенностями национально-конфессионального состава купечества города, значительную долю которого составляли евреи и сектанты субботники, в семьях которых патриархальные традиции были более устойчивы. К сожалению, источники не сохранили достаточно полных данных о сословном происхождении купеческих жен. Так, из 2185 записей в таблице “Семья” базы данных, только 87 содержат сведения о сословном происхождении жен купцов, преимущественно томских, конца 1870–1880-х гг. Поэтому мы имеем возможность только приблизительно оценить матримониальные связи купцов. Так, из тех жен купцов, о которых мы имеем соответствующие сведения, 2 (2,3%) были дворянками или дочками чиновников, 3 (3,5%) происходили из семей урядников и унтер-офицеров, 12 (13,8%) из семей крестьян, 31 (35,6%) из купеческих дочерей и самое большое количество — 39 (44,8%) из сословия мещан. Полученные данные очень близки к сведениям о социальном составе жен купцов, восстановленном нами по информации городской обывательской книги Томска за 1854 г. В этом году в Томске из всех женатых купцов 46,9% были женаты на мещанских дочерях, 31,3% жен происходили из купеческой среды, 12,5% из крестьянства и 9,3% из других сословий [44]. Анализ сословного происхождения купеческих жен показывает, что внутрисословные брачные связи были характерны только для 1/3 купцов, а большинство браков в купеческой среде были межсословными. Эти подсчеты не согласуются с утверждением Г.В. Жирновой о том, что “у купцов смешанные браки были единичны” [45]. Широкое бытование у сибирского купечества межсословных браков не позволяет говорить о купечестве как о замкнутой касте. В то же время, можно отметить и тенденцию к сословной брачной эндогамии у значительного числа купцов. Эта тенденция была обозначена достаточно ясно и объясняется стремлением гильдейцев Сибири путем установления родственных связей укрепить коммерческие связи со своими контрагентами, заручиться поддержкой собратьев по сословию и таким образом упрочить свои предпринимательские позиции и материальное положение. Кроме того, нельзя не отметить тот факт, что абсолютное большинство купцов (более 80%) женилось на представительницах городских сословий, при этом есть все основания предположить, что большинство купцов, женатых на крестьянских дочках, сами вели свое происхождение из крестьянства. А поскольку выходцы из крестьян становились купцами в уже достаточно – 131 –

зрелом возрасте, обычно значительно большем, чем обычный возраст вступления в брак, то и жены их по преимуществу также были крестьянского происхождения. Таким образом, анализ брачно-возрастных особенностей сибирской купеческой семьи второй половины XIX–начала XX вв. позволил охарактеризовать важные черты семейно-брачных отношений в купеческой среде региона, а также выявить некоторые демографические процессы, происходившие в купеческих семьях. 4.3. Структура сибирской купеческой семьи Процессы, протекавшие в купеческих семьях Сибири периода капитализма, полнее позволяет характеризовать анализ структуры семей. При этом, прежде всего, интересны внутренняя и поколенная структуры. При изучении внутренней структуры купеческой семьи возникают значительные трудности, связанные с недостаточной теоретической разработанностью данной проблематики. Поэтому, прежде чем приступить к рассмотрению структурного состава и распространенных в купечестве типов семей, следует подробнее остановиться на некоторых определениях и используемой типологии семей. В специальной литературе не сложились общепринятые точки зрения на понятия “малая” и “большая” семья. Практически у всех исследователей наблюдаются значительные расхождения в их понимании [46]. Не существует также общепринятой типологии семей по внутренней структуре. Так, например, при выделении простейших семей сосуществуют понятия “малая семья”, “нуклеарная семья”, “простая семья” и “несложная семья”; для моногамных семей сложных форм употребляются понятия “сложная семья”, “большая семья” и “неразделенная семья”. Каждый из этих двух основных типов семей, в свою очередь может подразделяться на несколько видов. В некоторых случаях использовавшиеся исследователями типологии насчитывают несколько десятков видов семей. Разнообразие используемых в литературе систем классификаций семей по типам часто приводит к тому, что данные различных исследований бывают просто несопоставимы друг с другом. В частности А.Г. Волков в монографии “Семья – объект демографии” приводит 10 типологических систем семьи, используемых современными исследователями, значительно отличающихся друг от друга [47]. В нашей работе применяется типология семей, использованная В.А. Зверевым при исследовании крестьянской семьи Сибири периода – 132 –

капитализма. Эта типология предусматривает выделение 6 типов семей. Под простыми семьями понимаются состоящие из одной супружеской пары с неженатыми (незамужними) детьми или без детей. Расширенными называются семьи, образующиеся в случае женитьбы одного из представителей младшего поколения в простой семье, рождения детей в новой брачной паре. Сложная отцовская семья состоит из брачной пары супругов — родителей и двух или более супружеских пар, основанных их детьми, со всем потомством. Под сложной братской семьей понимается ячейка, состоящая из совместно живущих без родителей братьев и сестер с их семьями. Линейная семья включала три и более брачные пары, связанные между собой прямой линией родства. Кроме того, отдельно выделяются одиночки, т. е. семьи, состоящие из одного человека [48]. Использование данной типологии определено несколькими обстоятельствами. Во-первых, полученные результаты могут быть сопоставимы с данными о крестьянских семьях периода капитализма, полученными В.А. Зверевым. Во-вторых, применение более сложных систем при изучении достаточно узкого круга объектов – купеческих семей, лишало бы исследование наглядности, поскольку имеет мало смысла распределение трех десятков семей по двадцати типам. В последнем случае было бы трудно выявить какие-либо тенденции в изменении структуры купеческих семей Сибири. В-третьих, при значительном увеличении круга исследуемых объектов, данная типология имеет все возможности расширения, путем выделения в каждом типе наряду с полными семьями и неполных, в которых отсутствует один из супругов в любой из брачных пар. Группировка купеческих семей по типам внутренней структуры в различных городах Сибири представлена в приложениях 39–42. Анализ распределения семей с различным типом внутренней структуры показывает, что в купеческом сословии Сибири практически за весь изучаемый период большинство составляли предельно простые ячейки. Довольно значительное количество купцов являлись одиночками — вплоть до 10– 15% от общего количества семей. Самой многочисленной группой семей были простые семьи, их доля составляла от 50% до 80%. Определенную долю составляли варианты расширенной семьи, в которых с родителями (часто с одним из оставшихся в живых) жили дети, при этом старший сын был женат, имея иногда и собственных детей. Процент таких семей был небольшим, колеблясь в пределах 5–15%. Сложные по типу внутренней структуры семьи (отцовские и братские), таким образом, – 133 –

составляли меньшинство, их совокупная доля не превышала 5–10%. Линейные семьи в купеческой среде встречались очень редко, даже не во всех городах губернии. При этом, анализ источников показывает, что действительно очень сложные и крупные семьи насчитывавшие 15 и более человек и состоявшие из 4 и более супружеских пар, были исключением для купеческой среды – за весь изучаемый период их насчитывалось не более 10. В распределении купеческих семей по типам внутренней структуры в разных городах Сибири можно отметить некоторые особенности. Так, например, в Томске (см. приложение 39) доля сложных семей (братских и отцовских), начиная с 1870-х гг., была ниже, чем в других городах. Линейные семьи в Томске полностью отсутствовали. Соответственно, доля простых семей уже с начала 1870-х гг. превышала 70%, а доля купцов — одиночек была наибольшей в губернии, и с конца 70-х гг. прошлого века не опускалась ниже 10%. В Барнауле (приложение 40), при преобладании простых семей, их доля была, тем не менее, несколько ниже, чем в губернском центре — 40-60% и только в начале XX в. достигла уровня Томска — 75–80%. К числу особенностей Барнаула можно также отнести и низкую долю купцов-одиночек, самую низкую по губернии. Соответственно, совокупная доля высокоструктурированных семей в центре Алтайского горного округа была выше, чем в Томске, хотя семей линейного типа здесь также не отмечено. В Бийске (приложение 41), где также преобладали простые семьи, можно отметить довольно значительную по сравнению с другими городами долю одиночек (до 15%) и расширенных семей (до 20%). Очень своеобразно распределение по типам внутренней структуры купеческих семей Мариинска (приложение 42). До конца 1880-х гг. здесь отмечается очень большая доля семей со сложной структурой, совокупная общность которых достигала 30%. Именно в Мариинске насчитывалось наибольшее количество семей линейной структуры. Кроме того, в 1870–1880-х гг. можно отметить незначительное количество расширенных семей - около 20%. Однако в начале XX в. положение меняется. Купеческие семьи со сложной структурой в Мариинске практически перестают встречаться, а группа простых семей становится самой большой, составляя более 85%, что являлось наивысшим показателем по губернии. – 134 –

Очень важным является вопрос об исторической динамике в распределении купеческих семей по типам. Анализ изменений, происходивших среди бытовавших типов купеческих семей региона, показывает, несмотря на особенности отдельных городов, наличие общей тенденции изменения внутренней структуры сибирской купеческой семьи. Наиболее отчетливо эта тенденция заметна на примере Томска, где была сконцентрирована значительная часть купеческого сословия губернии. Итак, в Томске с 1866 г. по 1904 г. стабильно увеличивалась доля одиноких купцов (с 2,3% до 12,4%), а также наиболее простых семейных ячеек (с 53,5% до 77,5 %) и одновременно уменьшались доли всех остальных типов семей: расширенных (с 14,0% до 5,6%), сложных отцовских (с 11,6% до 3,4%), сложных братских (с 18,6% до 1,1%). Приведенные цифры говорят о стойкой тенденции к упрощению внутренней структуры купеческих семей, распаду сложных семей. Совокупная доля низко структурированных семей (одиночки и простые семьи) увеличилась в Томске в период 1866– 1904 гг. с 55,8% до 89,9%, соответственно, доля семей с более сложной структурой сократилась за тоже время с 44,2% до 10,1%. Тенденция к упрощению внутренней структуры купеческих семей действовала и в других городах Сибири. Так, например, в Барнауле доля простых семей увеличилась с 40,7% в 1879 г. до 79,3% в 1916 г., соответственно, в те же годы, уменьшались доли более сложных семей: расширенной с 44,4% до 10,3%; сложной братской с 7,4% до 6,9% и сложной отцовской с 7,4% до 0. В Бийске наблюдалась похожая картина — с 1867 по 1916 гг. группа купцов-одиночек возросла с 8.2% до 15.4%, группа простых семей с 49,2% до 65,4%, а остальные группы уменьшались: расширенные семьи с 21,3% до 11,5%, семьи сложной структуры в целом с 21.2% до 7.6%. Наиболее бурно процессы упрощения структуры купеческих семей происходили в Мариинске. Если в 1860–1880-х гг. в Мариинске, как указывалось выше, была наибольшая по губернии доля расширенных и сложных семей (48,3% в 1876 г.), то в начале XX в. среди мариинских купцов уже никто не имел семей со сложной структурой, а доля расширенных составляет всего 4,8% от общего числа – все остальные семьи – одиночки и предельно простые семейные ячейки. Поскольку семейные отношения имеют значительные вариации в зависимости от национального состава, это неминуемо должно отражаться на национально-конфессиональных особенностях внутренней структуры купеческих семей, поскольку среди сибирского купечества выделялось несколько национально-религиозных групп. В силу того, – 135 –

что среди представленных среди сибирского купечества национальноконфессиональных групп далеко не все имели достаточное представительство для использования математического анализа, подробно мы остановимся только на особенностях внутренней структуры двух наиболее представленных среди купечества Сибири конфессиональных групп – православных и иудеях. Результаты анализа национально-конфессиональных особенностей внутренней структуры купеческих семей на материале Томска представлены в приложении 43. Полученные данные позволяют выявить два момента в развитии внутренней структуры семей сибирских гильдейцев православного и иудейского вероисповедания. Во-первых, очевидны отличия между семьями вышеупомянутых конфессиональных групп. Так, например, можно отметить, что долгое время распространенность бытовавших в купеческой среде типов семей была различной у православных (русских) и иудеев (евреев). В частности, доля сложных семей у купцов иудейского вероисповедания была гораздо выше: в 1866 г. сложные семьи (отцовские и братские) у иудеев составляли 66,7%, а у православных всего 15,6%, в последующие годы данный показатель составлял соответственно: в 1872 г. — 37,5% и 11,5%, в 1877 г. 21,5% и 2,4%, в 1899 г. 3,7% и 3,7%, в 1904 г. 8% и 3,4%. Кроме того, соразмерно изменялись и совокупные доли низко структурированных семей (одиночки и простые семьи): в 1866 г. у иудеев последние составляли 33,3%, а у православных купцов — 65,6%, в 1872 г. — показатели соотносились так: 62,5% у иудеев и 81,9% у православных, в 1877 г. 71,4% и 89,4%, в 1899 г. 88,9% и 87,8%, в 1904 г. — 92,0% и 90,0%. Приведенные цифры свидетельствуют о том, что и в той и в другой группе в изучаемый период происходят процессы упрощения внутренней структуры, очевидно, что у православных и у иудеев эти процессы протекали поразному. Меньшая доля низко структурированных семей и большая доля сложных семей у иудеев в 1860–1870-х гг. говорят о том, что в сибирских семьях купцов иудейского вероисповедания традиции сохранения патриархального семейного быта были значительно более устойчивыми, чем в среде православных купцов. Специфика еврейской купеческой семьи, по-видимому, как раз и заключалась в том, что демографическое развитие семей (выражавшееся в общей тенденции к распаду сложных семей и упрощению структуры семей) тормозили национальные особенности семейного быта евреев. В то же время, приведенные выше цифры позволяют говорить о том, что национально-конфессиональные разли– 136 –

чия православных и иудеев в распределении купеческих семей по типам внутренней структуры с течением времени сглаживались и относительно начала XX в. уже нет никаких оснований подобные различия отмечать. Действительно, если в 1866 г. доля сложных семей у купцов– иудеев Томска была более чем в 4 раза выше, чем у православных (66.7% и 15.6%), то к 1899 г. разница практически сгладилась (по 3,7% у обеих конфессиональных групп). Подобная тенденция свидетельствует, по-видимому, о сближении образа жизни сибирских купцов разных вероисповеданий и о сглаживании национально-конфессиональных особенностей демографических характеристик купеческих семей в процессе развития капитализма в Сибири. Сравнение результатов анализа группировки сибирских купеческих семей с аналогичной работой, проделанной в отношении сибирского крестьянского домохозяйства, говорит о том, что процессы упрощения структуры купеческих семейств шли несколько быстрее, чем аналогичные тенденции среди семей крестьянских. Так, например, у крестьян Тобольской губ. доля простых семей в 1897 г. составляла 53,2% [49], в то время как среди купеческих семейств аналогичный показатель равнялся 70–80% (приложения 39–42). Причины этого различия, повидимому, коренятся в специфике экономической функции семьи. В купеческой среде семья соответствовала одному самостоятельному предпринимателю. При этом на экономические возможности купеческой семьи почти никаким образом не влияли ресурсы физического труда семейной ячейки, которые были очень важны для семейного крестьянского домохозяйства. Поэтому объективные процессы упрощения семьи, которые действовали в обществе в целом под влиянием развития капитализма и городского образа жизни, в купеческой среде развивались гораздо быстрее, чем среди крестьянства, для которого необходимость постоянной мобилизации непосредственных физических ресурсов домохозяйства как экономической ячейки играли гораздо большую роль, являясь сдерживающим фактором в процессах разложения сложной патриархальной семьи. Действительно, если в крестьянских семьях экономический потенциал хозяйственной ячейки зависел прежде всего от производительной силы хозяйства, т.е. был связан с уровнем развития производительных сил (в частности: агротехники, технических орудий сельского хозяйства, трудовых резервов и т.п.), и, таким образом, был непосредственно взаимосвязан с людностью, а значит и структурированностью домохозяйства, то в купечестве основа экономической жиз– 137 –

недеятельности семьи — торговых операций сходились в руках одного человека – купца, формального главы семьи. Таким образом, для формирования экономической основы жизнедеятельности купеческой семьи производственные отношения играли гораздо более непосредственную роль, чем для крестьянского домохозяйства, для которого в первую очередь был важен уровень развития производительных сил. Вследствие этого, процессы развития капиталистических отношений в Сибири действовали на купеческую семью в большей степени, чем на крестьянское домохозяйство. В данном случае следует обратить внимание на различие терминов “семья” и “домохозяйство”. Привязанность обоих терминов к конкретной сословной общности также имеет экономическое обоснование, поскольку, в силу вышеупомянутых обстоятельств, для экономической жизнедеятельности крестьянского домохозяйства большое значение имели любые рабочие руки вне зависимости от родственных отношений, поэтому в домохозяйство включались и экономически привязанные к нему не родственники (батраки, работники и т.д.), что и определило использование термина “домохозяйство” исследователем последнего В.А. Зверевым [50]. В то же время в купеческой среде специфика экономической жизнедеятельности отдельной хозяйственной ячейки приводила к тому, что непосредственные физические трудовые ресурсы семьи играли гораздо меньшую роль, чем в крестьянстве. Все это определяет, с одной стороны, употребление терминов “семья” и “домохозяйство” по отношению к купечеству и крестьянству, а с другой стороны вышеупомянутые моменты играли определяющую роль в степени развития отдельных демографических процессов в купеческом и крестьянском сословиях. Иными словами именно хозяйственноэкономические особенности определили разные темпы снижения общей людности, упрощения внутренней и поколенной структуры, распада сложных патриархальных семей, которые параллельно происходили и в купеческой семье, и в крестьянском домохозяйстве. При изучении структуры конкретно-исторической семьи большое значение имеет также поколенная структура семьи. Последняя, также как и внутренняя, достаточно показательно характеризует историкодемографические процессы, протекавшие в нашем случае в семьях сибирских гильдейцев. Результаты анализа распределения купеческих семей Западной Сибири по группам, соответствующим числу поколений, представлены в приложениях 44–47. – 138 –

Анализ семей, сгруппированных в зависимости от числа поколений, показывает, что в Западной Сибири, среди купеческих семейств одно поколенные составляли около 20%, двупоколенные — 50–70%, трехпоколенные от 5% до 30%, а семьи насчитывавшие 4 поколения совместно проживавших родственников встречались очень редко и не превышали 4% от общего количества купеческих семей. При этом следует отметить, что особенности отдельных городов в поколенной структуре проявляются в меньшей степени, чем при группировке по внутренней структуре, что отчетливо заметно по приложениям 44–47. Анализ временных изменений в поколенной структуре сибирской купеческой семьи разных городов говорит о наличии общих тенденций в исторической динамике этого показателя. Так, например, следует отметить, что доля однопоколенных семей по всем представленным городам за весь изучаемый период изменялась незначительно (по Томску с 1866 по 1904 г. — с 22,9% до 23,6%, по Барнаулу с 1873 по 1913 г. — с 20% до 17,1%, по Бийску с 1867 по 1916 г. — с 16,4% до 19,2%, и по Мариинску с 1867 по 1908 г. с 26,5% до 14,3%). В то же время, очевиден устойчивый рост числа двупоколенных семей за счет сокращения доли семей, насчитывавших 3 поколения. Четырехпоколенные семьи среди сибирского купечества, как показывают подсчеты, были исключительно редкими, встречались только в отдельных городах и только в 60–80-е гг. XIX в. В начале XX в. четырехпоколенные семьи практически не встречаются среди купечества Сибири. Так, по городу Барнаулу с 1873 г. до 1910 г. доля двупоколенных семей увеличилась с 40% до 70,7%, за тот же период количество трехпоколенных семей сократилось с 40% до 14,6% (приложение 45). В Бийске (приложение 46) в период 1867– 1916 гг. процент двупоколенных семьей увеличился с 49,2 до 73,1% , а доля трехпоколенных и четырехпоколенных семей снизилась с 34,4% до 7,7%, при этом после 1867 г. ни одной четырехпоколенной семьи не отмечено. Аналогичные процессы происходили в семьях гильдейцев Мариинска — с 1867 г. по 1908 г. налицо рост двупоколенных семей (с 50% до 80,9%) за счет уменьшения трехпоколенных (с 20,6% до 4,8%) и исчезновение семей, насчитывавших 4 поколения, которые в начале XX в. в Мариинске не отмечены в купеческой среде. Сходные процессы развивались и в семьях купцов Европейской России. Так И.Г. Кусова отметила, что с середины XIX по начало XX в. доля трехпоколенных семей среди рязанского купечества “стала намного меньше” [51]. – 139 –

Необходимо отметить специфику исторической динамики распределения купеческих семей по числу поколений в Томске (приложение 44). Практически за весь изучаемый период группировка семей по поколениям в губернском центре оставалась стабильной. Так, как показывает таблица, практически за все годы доля однопоколенных семей составляла около 20%, двупоколенных – около 60% и трехпоколенных – около 10%. Подобная стабильность данных объясняется, по-видимому, спецификой состава гильдейцев города. Поскольку в Томске уже в начале XIX в. сложилась группа потомственного купечества, а пополнение сословия происходило в основном за счет выходцев из мещанства, а не из крестьянства, как в более мелких городах, и в Томске раньше произошел переход к специфическому городскому образу жизни, то процессы упрощения семейной структуры, распада сложных семей, сокращения числа многопоколенных семей развивались быстрее и уже в середине XIX в. достигли определенного стабильного уровня. Последний вывод подтверждает также то, что картина распределения купеческих семей по поколениям, характерная для Томска еще в середине прошлого века, в других городах губернии, в которых большую долю в купечестве составляли выходцы из крестьянства, сложилась только к началу XX столетия. Изучение национально-конфессиональных особенностей поколенной структуры купеческих семей показало некоторые отличия в распределении семей по количеству поколений между семьями православных купцов (русских) и иудеев (евреев) (приложение 48). Результаты анализа показывают, что, например среди православных томских купцов на протяжении всего изучаемого периода доля однопоколенных семей была значительно выше, чем среди иудеев: в 1866 г. соответственно 24,3% и 10%, в 1872 г. — 37,5% и 19%, в 1877 г. 33,3% и 5,3%, в 1899 г. 28,9% и 14,8%, в 1904 г. 25,0% и 24,0%. Кроме того, показателем отличия купеческих семей православных и иудеев является значительно большая совокупная доля однопоколенных и двупоколенных семей среди православных: в 1866 г. одно- и двупоколенные семьи православных составляли 93,9% от общего числа, а иудеев только 80%. В последующие годы эти показатели составляли соответственно: в 1872 г. 93,8% и 76,2%, в 1877 г. 95,9% и 94,7%, в 1899 г. 92,8% и 88,9%, в 1904 г. 93,3% и 88,0%. Подобные различия связаны, по-видимому, с тем, что в семьях купцов иудеев патриархальный уклад разрушался медленнее, чем в семьях православных. Именно – 140 –

большей традиционностью семейных отношений у евреев объясняются, очевидно, те структурно-количественные особенности семей купцов иудеев, которые нами отмечены в данной работе. Тем не менее, нельзя не заметить, что хотя вышеупомянутые особенности имели место вплоть до начала XX в., на протяжении изучаемого периода наблюдалась тенденция к сглаживанию структурно-количественных различий между православными и иудейскими купеческими семьями Сибири. Так, если в 1860–1870-х гг. доля однопоколенных православных семей Томска превышала соответствующий показатель семей иудеев в 2–3 раза, то в 1904 г. разница составляла всего 1%. Поскольку другие национально-конфессиональные группы среди купечества губернии были представлены меньше, не представляется возможным применить математический аппарат для исследования особенностей их поколенной структуры. Тем не менее, можно отметить, что большинство семей мусульман насчитывали 2 поколения: так в 1866 г. из четырех томских купцов, исповедовавших мусульманство, 2 семьи состояли из двух поколений, и по одной из одного и трех поколений [52], в 1877 г. из 5 семей того же города 4 были двупоколенными и 1 трехпоколенной [53], обе семьи татарских купцов г. Тары Алтычкиных, исповедовавших мусульманство, также насчитывали 2 поколения [54]. Преобладание двупоколенных семей характерно было также и для купцов католиков и лютеран. Так, в 1899 г. из 6 купеческих семей томских католиков и лютеран 4 были двупоколенными и по одной семье насчитывали 1 и 3 поколения [55], а в 1904 г. в том же городе отмечено 4 двупоколенных и 1 трехпоколенная семья купцов, исповедовавших католицизм или лютеранство [56], из семей купцов католиков (поляков) г. Тюкалинска в 1897 г. 1 насчитывала 3 поколения, 2 – 2 поколения [57]. Кроме того, можно отметить, что при изучении конфессиональных особенностей поколенной структуры купеческих семей Барнаула обнаружено, что практически все семьи купцов-старообрядцев насчитывали 2 или 3 поколения [58]. Нами не было отмечено ни одной купеческой семьи старообрядцев, состоящей из 1 поколения. Это говорит о том, что процессы разложения патриархальной семьи, упрощения структуры семей в среде старообрядцев развивались медленнее, чем у православных. Сравнение поколенной структуры сибирской купеческой семьи с данными анализа семейного крестьянского домохозяйства Сибири, полученными В.А. Зверевым, показывает, что в конце XIX в. доля однопо– 141 –

коленных купеческих семей была значительно выше, чем однопоколенных крестьянских (соответственно 20% и 5%), а доля трехпоколенных ниже (около 10% и 36%) [59]. При этом следует отметить, что наиболее близким к данным по крестьянству было распределение по поколениям купеческих семей Барнаула, где в купеческом сословии доля выходцев из крестьян была значительной (крестьянские семьи Сибири в 1897 г.: одно поколение — 5,3%, два поколения — 57,7%, три поколения 36,2%, четыре поколения — 0,8%; купеческие семьи Барнаула в 1895 г.: одно поколение — 12%, два поколения — 60%, три поколения — 28%, четыре поколения — 0%) [60]. Таким образом, рассмотрев развитие сибирской купеческой семьи периода капитализма на примере Томской и Тобольской губерний, можно констатировать, что в ходе утверждения и развития капитализма в Сибири действовали тенденции распада и сегментации сложных неразделенных семей, упрощения их внутренней и поколенной структуры. В начале XX в. в регионе среди купеческого сословия преобладали простейшие, как по типу внутренней структуры, так и по поколенному составу семейные ячейки. При этом национальноконфессиональные структурные различия в купеческой среде, довольно значительные в 1860–1870-х гг., с течением времени имели тенденцию к сглаживанию, что свидетельствует о сближении образа жизни семей гильдейцев разных конфессий. Сравнение с аналогичными процессами, происходившими в крестьянских семьях Сибири, показывает, что процессы разложения патриархальных семейных традиций в купеческом сословии протекали гораздо быстрее, что объясняется прежде всего различиями в экономической основе жизнедеятельности купечества и крестьянства.

ПРИМЕЧАНИЯ 1. Миненко Н.А. Городская семья Западной Сибири на рубеже XVII– XVIII вв. // История городов Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1977. С.175-195; Зверев В.А. Семейное крестьянское домохозяйство в Сибири эпохи капитализма. Новосибирск, 1991. 148 с. 2. Зуева Е.А. Русская купеческая семья в Сибири конца XVIII–первой половины XIX в. Дисс. ... канд. ист. наук. Новосибирск, 1992. С. 99. 3. Кусова И.Г. Рязанское купечество: Очерки истории XVI–начала XX в. Рязань, 1996. С. 110. 4. ТФ ГАТюмО. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1729-1784.

– 142 –

5. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 92, 827, 1022. 6. ТФ ГАТюмО. Ф. 8. Оп. 1. Д. 345, 353. 7. ГАКО. Ф. 44. Оп. 1. Д.12, 93, 96, 171. 8. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д.660-664. 9. ЦХАФ АК. Ф. 174. Оп. 1. Д. 321, 442, 444, 627. 10. ТФ ГАТюмО. Ф. 417. Оп. 1. Д. 1202-1216. 11. ГАНО. Ф. 79. Оп. 1. Д. 6. Л. 22. 12. ГАТО. Ф. 234. Оп. 1. Д. 117. Л. 128. 13. ТФ ГАТюмО. Ф. 417. Оп. 2. Д.2936-2937. 14. Кусова И.Г. Указ. соч. С. 115. 15. Боханов А.Н. Крупная буржуазия России (конец XIX в.–1914 г.). М., 1992. С. 42. 16. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 761. 17. ГАТО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 2631. Л. 1326. 18. ГАКО. Ф. 22. Оп. 1. Д. 274а. 19. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 767. 20. Кусова И.Г. Указ. соч. С. 110. 21. Скубневский В.А. Купечество Сибири по материалам переписи 1897 г. // Предприниматели и предпринимательство в Сибири. Вып. 2. XVIII в.–1920е гг. Барнаул, 1997. С. 47. 22. Памятная книжка для Тобольской губернии на 1864 год. Тобольск, 1864. С. 11-127; ТФ ГАТюмО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 700, 752, 835, 879, 929, 981, 1014, 1077, 1108, 1123; См. также приложения 13-16. 23. Кусова И.Г. Указ. соч. С. 116. 24. ТФ ГАТюмО. Ф. 417. Оп. 2. Д. 1-38, 1729-1784, 3336-3341. 25. ТФ ГАТюмО. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2104. 26. ТФ ГАТюмО. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2936. 27. Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России (1861– 1900 гг.). М., 1974. С. 77. 28. Зверев В.А. Указ. соч. С. 17. 29. ГАТО. Ф. 233. Оп. 2. Д. 51. Л. 163–163об. 30. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 760. Л. 62об.–118. 31. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 827. 32. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 761. Л. 48об. 33. ПСЗРИ–II. Т. 5. Отд. 1. № 3807. С. 740; Свод законов гражданский. СПб., 1909. Ч. 1. Ст. 3. С. 2. 34. Жирнова Г.В. Брак и свадьба русских горожан в прошлом и настоящем (по материалам городов средней полосы РСФСР). М., 1980. С. 25. 35. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 760. 36. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 761. 37. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 767, 773; Ф. 219. Оп. 1. Д. 90. 38. Зуева Е.А. Указ. соч. С. 107. 39. Жирнова Г.В. Указ. соч. С. 25–26. 40. ЦХАФ АК. Ф. 174. Оп. 1. Д. 442, 444.

– 143 –

41. ГАНО. Ф. 156. Оп. 1. Д. 55. 42. Зуева Е.А. Указ. соч. С. 116–131. 43. ТФ ГАТюмО. Ф. 156. Оп. 28. Д. 1614. Л. 1. 44. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 10. 45. Жирнова Г.В. Указ. соч. С. 22. 46. См.: Миненко Н.А. Указ. соч. С. 175–195; Рабинович М.Г. К структуре большой семьи у русских горожан в начале XVIII в.; Ганцкая О.А. Семья: структура, функции, типы // Семья как объект философского и социологического исследования. Л., 1974. С.16–26; Зверев В.А. Указ. соч. С.37–65.; Зуева Е.А. Указ. соч. С. 83–85. 47. Волков А.Г. Семья – объект демографии. М., 1986. С. 35–46. 48. Зверев В.А. Указ. соч. С. 39–40. 49. Там же. С. 40. 50. Там же. С. 10. 51. Кусова И.Г. Указ. соч. С. 116. 52. ГАТО. Ф. 127. Оп. 1. Д. 2631. 53. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 177. 54. ТФ ГАТюмО. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2140. 55. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 827. 56. ГАТО. Ф. 233. Оп. 5. Д. 1022. 57. ТФ ГАТюмО. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2936. 58. ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 771–774. 59. Зверев В.А. Указ. соч. С. 38. 60. Там же. С. 38.

– 144 –

Глава 5. Быт купеческой семьи Изучение купеческой семьи не может ограничится только социально-правовыми и демографическими аспектами. В последние годы отечественные ученые большое внимание проявляют к быту семьи, ее роли в экономической и духовной жизни общества. При этом быт купечества вызывает особенный интерес, в силу специфического социального, правового и экономического положения этого сословия. Исследователи истории купечества уделяли внимание в основном общественной деятельности и общественному быту купечества [1]. В целом бытовая культура купечества остается малоисследованной. Причина этого кроется в довольно узком круге сохранившихся источников по купеческому быту. Для гильдейцев не было характерно хранить семейные архивы, писать дневники и мемуары, которые, как известно, являются основным источником при изучении данного вопроса. В купеческой среде к формированию семейных архивов не располагала также и относительно невысокая генеалогическая устойчивость купеческих родов. Можно предположить, что многие черты жизни купечества отдельных городов являются общими для купеческого сословия всей страны или отдельных больших регионов. Вместе с тем, трудно не согласиться с мнением В.П. Бойко о том, что у купечества отдельных регионов в период капитализма “проявлялись особенности и существенные отличия, которые определялись историей формирования экономики края, происхождением и источниками пополнения купечества, его численностью, национальным, отраслевым и возрастным составом” [2]. Попыткой выявить эти особенности в семейно-бытовой сфере жизни сибирских купцов, и является данная глава. Специфику как семейного, так и общественного быта сибирского купечества определяли два обстоятельства. Первое заключается в специфическом социальном составе населения региона. Сибирское купечество (наряду с чиновничеством и духовенством) во многом определяла тенденции общественной, культурной, бытовой жизни региона. Вот как об этом отзывались сами современники: “Дворян здесь нет, чиновники же вообще люди без состояния, живущие одним жалованием и коекаким хозяйством, но господствующий класс есть купцы. Эти люди из– 145 –

вестны, по их стремлению к богатству, к деньгам, а как маленький везде подражает большому, то и выходит, что общий характер здешних жителей есть купеческий. Повсюду видна излишняя бережливость, везде стремление к деньгам с пренебрежением чести” [3]. Другой современник говорил прямо – “сословие купцов составляло аристократию Иркутска” [4]. Таким образом, у сибирского купечества фактически не было того социального ориентира, каковым являлось дворянство в Европейской части России для их “собратьев по сословию”. Второй особенностью было то, что состав купеческого сословия был слишком непостоянен, потомственных купцов было не так уж много, большинство гильдейцев были предпринимателями в первом поколении и, следовательно, несли с собой бытовые и культурные традиции тех сословий и социальных групп, из которых они происходили. В силу того, что купечество было тесно связано своим происхождением с крестьянством и малозажиточными слоями городского населения, это не могло не наложить отпечаток на образ жизни и быт купеческих семей. Понятие быта слишком широко, чтобы в рамках данной работы претендовать на полное его исследование. Тем не менее, мы остановимся на некоторых сферах бытовой жизни сибирской купеческой семьи. Здесь будут рассмотрены: занятия, жилище, пища, одежда, внутрисемейные отношения, досуг и развлечения, а также некоторые другие аспекты бытовой культуры купечества. 5.1. Занятия, жилище, пища, одежда Отечественными исследователями уже была отмечена самая тесная связь занятий с домашним бытом [5]. В купеческой среде основным занятием, конечно же, являлась торговля. Торговали обычно с утра до вечера, при этом очень часто тут же, при доме купца, где обычно выделялось помещение для лавки или склада. Одной из особенностей торговли в Сибири являлось отсутствие специализации отдельных купцов на том или ином ее виде. В.М. Флоринский, характеризуя сибирское предпринимательство, отмечал, что “большая часть магазинов не имеет специальной торговли, а держит всего понемногу, так, например, в одной и той же лавке вы найдете и фарфоровую посуду, и железные изделия, и закуску, и мануфактуру, и свечи. Этим, говорят, они сильно привлекают покупателей и конкурируют друг с другом” [6]. На эту особенность обращали внимание многие из современников. Так, АвдееваПолевая писала: “тут есть все, начиная от предметов роскоши до самых – 146 –

грубых изделий; но нет такого разделения лавок, как в России. В одной лавке найдете вы сукно, шелковые материи, холст, чай, сахар и разные мелочи” [7]. Просыпались в купеческих семьях очень рано, осенью и зимой до рассвета, пили чай, после чего мужчины отправлялись по своим делам. В праздничные дни время торговли обычно сокращалось. В воскресные дни лавки и магазины закрывались на насколько часов раньше. По большим праздникам многие торговые точки вообще не работали. Обычно на рождество не работали два дня, на пасху – три дня, на троицу и масленицу были открыты лишь некоторые магазины. В торговле и ее организации участвовал как сам купец, так и члены его семьи (чаще всего жена и старшие сыновья). Это было необходимо, так как специфика купеческого труда и выполнение общественных служб требовали периодических отлучек главы семьи. Во время этих отлучек руководство выполнением торговых и домашних дел брали на себя старший в семье мужчина или жена купца. Купеческая семья, таким образом, была не только средством воспроизводства, но здесь также возникали дополнительные отношения компаньонов в предпринимательском семейном деле [8]. Необходимо отметить, что семейность торговых занятий купечества, семейный характер торгово-промышленной жизни был характерен как для Сибири, так и для России в целом. П.А. Бурышкин так описывал семейственность московской буржуазии: “И фабрики и торговые фирмы оставались зачастую собственностью той семьи, члены которой дело создали, сами им руководили и передавали его по наследству членам своей же фамилии ... эта форма “семейных предприятий” была характерна для Москвы” [9]. В Сибири же, по мнению Г.Х. Рабиновича, семейные капиталистические предприятия преобладали вплоть до 1900-х годов [10]. Однако справиться со всеми делами только силами членов семьи удавалось немногим, и большинство купцов использовали наемных приказчиков, лавочных сидельцев, а также так называемых “мальчиков” – подростков, которых родители или родственники отдавали в услужение для приобретения навыков торговой деятельности. “Мальчики” обычно служили бесплатно, “из харчей и науки”. Такой мальчик, исполняя разные поручения хозяев, должен был прислуживать и в доме, поэтому в купеческих семьях очень редко служили специальные лакеи. Служба мальчиков была тяжелой и не всякий ее выдерживал, хотя неко– 147 –

торым удавалось, с течением времени, дослужиться до приказчика, а затем и завести собственное дело. Так, например, именно мальчиком при лавке начинал свою карьеру один из крупнейших бийских купцов А.Д. Васенев [11]. Существовал целый ряд категорий торговых служащих. Мальчик, отработав пять-шесть лет и оказавшись верным и расторопным, получал первый чин торговой иерархии – становился “молодцом”, ему уже поручали дела большей важности, а его место занимали другие. Более высоким считалось положение лавочного сидельца, т.е. продавца в лавке. Практически во всех предприятиях служили приказчики, ну а на вершине иерархии служащих находились доверенные [12]. Условия труда торговых служащих были тяжелыми, рабочий день мог достигать 12 и даже 15 часов [13]. Тем не менее, именно из приказчиков и доверенных – верхушки торговых служащих, нередко выходили новые предприниматели, такие как, томские купцы П. Михайлов и Д. Малышев, барнаульский И. Федулов, бийский Палабужев [14]. Кроме торговых служащих при магазинах и лавках использовались другие категории наемных работников: рабочие, дворники, караульные и т.п. В некоторых заведениях тем, кто работал за прилавком, выдавалась особая форменная одежда: куртка, пояс, фуражка, однако подобная практика была принята в основном в крупных магазинах в начале XX в. Организацией домашнего быта в купеческих семьях занималась женщина – хозяйка, ей помогали в домашних делах и другие члены семьи, особенно дочери. Сам хозяин редко вникал в домашние дела, хотя и требовал, чтобы “дом” велся на соответствующем уровне. Труд наемных работников также использовался в различных домашних работах, хотя специальную прислугу для домашнего хозяйства держали далеко не все торговцы. Так, о жене одного из богатейших бийских купцов конца XIX в. современник писал: “Старуха Сычева при полумиллионном капитале мужа сама везде поспевает по домашности и хотя ей за пятьдесят лет, но она сама для своей семьи варит даже щи и готовит кушанье” [15]. Некоторые сибирские купцы, особенно те, кто победнее, держали в хозяйстве коров, имели огород или сад при доме. Журналист и краевед В. Ильин писал в середине XIX в., что дома в Тобольске построены довольно редко и “почти при каждом из них находятся садики с лесными деревьями, кустарниками и незатейливыми цветниками...” [16]. – 148 –

Распространенным видом дополнительного дохода был заработок от сдачи жилья внаем. Особенно часто практиковали это купеческие вдовы, но были и купцы, имевшие специальные “доходные дома”. Вообще недвижимости у купечества было много, кроме того, некоторые купцы, занимаясь ростовщичеством, ссужали деньги под залог домов и таким образом могли стать собственниками нескольких десятков домов, как, например, томский купец Е.И. Королев. У крупных торговцев занятия могли носить только административный характер и сводиться к нескольким часам пребывания на складе или в конторе. Встречались и такие, кто практически целиком устранялся от дел, поручая их заботе доверенных или управляющих. В целом, для крупной буржуазии было характерно большее по сравнению с другими группами количество свободного времени, которое использовалось по собственному усмотрению [17]. Особое место в жизни купечества занимал собственный дом. При этом для владельца он был не просто жилищем, а также символом богатства и даже мерилом общественного положения. До революции купеческие особняки и магазины – кирпичные с мощными стенами или деревянные, отделанные богатой резьбой, определяли облик сибирского города, служили его украшением. Во многих сибирских городах сохранились традиционные деревянные купеческие особняки. Купеческий дом часто был одновременно и жильем, и лавкой, и магазином, и конторой, а также складом товаров, заводом, банком, местом проведения праздников. Неудивительно, что купеческие особняки были обычно основательными, просторными, как правило, двухэтажными, с большими окнами, часто с балконами или лоджиями на втором этаже. Излюбленный дом сибирского купца – деревянный двухэтажный, на каменном полуподвале, или комбинированный (первый этаж каменный, второй – деревянный). На втором этаже обычно жил сам купец со своей семьей, на первом располагалась лавка, контора, кухня, жили дальние родственники и прислуга. Само здание было как правило крыто железом, богато украшено резьбой по дереву. Стоимость дома сибирского купца средней руки составляла от 3 до 10 тыс. руб., но, конечно же, были дома и побогаче. Так, томский купец В. Вытнов закладывал в 1899 г. “имение … состоящее из: а) каменного одноэтаж–ного дома, крытого железом с полуподвальным этажом со сводами и пристроенными к нему с двух сторон каменных пристроек, б) деревянных: навесом, завознею и сараями и в) земли … всего 544 1/4 кв. саженей”. Все это имущество было оценено по городской оценке в 13772 руб. 62 коп., при – 149 –

этом указывалось, что реальная стоимость дома с землей составляет 27814 руб., а застраховано оно на сумму 30000 руб. [18]. А вот как описывал дома томичей японский путешественник, побывавший в Сибири в 1911 г.: “Огромные дома обиты железными крышами, обнесены изгородью из толстых плах, построены, в большинстве случаев, в два–три этажа. На каждый из них ушло столько материала, сколько хватило бы на пять–десять японских жилищ с полным хозяйственным оборудованием. Издали постройки кажутся крепостями” [19]. Интересны и впечатления от сибирских городов, описанные одним из европейских путешественников: “Западная Сибирь возможно наиболее населенная, благоустроенная и наиболее цивилизованная часть страны, однако приграничные города, подобно Бийску, также имеют проблемы. В дождливую ночь город был тоскливым местом. Мокрые деревянные пешеходные дорожки, проложены через пласты глубокого черного болота. Большие дикие собаки лаяли от домов и рвали свои цепи, в то время как ноги путешественников чувствовали скользкие доски, положенные над пропастями летней сибирской грязи” [20]. Для отопления домов употреблялись русские печи, а иногда голландские с лежанками. Стены комнат белились известкой, иногда оклеивались шпалерами (обоями). У богатого купечества, подражавшего образу жизни "благородных", встречались многокомнатные жилища с характерной анфиладой парадных комнат. Своеобразен интерьер купеческого дома. Из сеней проходили в “переднюю”, где у зеркала можно было “оправить голову и платье”, затем в зал и гостиную. В зале столы, стулья, расставленные по стенам, настенные часы. В гостиной обязательно располагался круглый стол, диван, тяжеловесные кресла, ломберный столик. Над диваном – большое зеркало, на стенах картины “по состоянию”. Третья комната по фасаду – чайная или столовая, убиралась попроще. Здесь располагались комод, горка или шкаф с чайным сервизом, серебряной посудой, иногда с хрусталем. По заднему фасаду дома размещались спальни, в которых обычно находились комод с бельем, туалетный столик, а у задней стены – постель под пологом. Часто рядом со спальнями располагался и кабинет хозяина, где стояли стол под сукном, кресло, у задней стены – диван, стулья, на стене – портреты хозяев.

– 150 –

Однако, несмотря на городской образ жизни, на большие и богатые свои жилища, многие сибирские купцы, по мнению В.П. Бойко, “во многом сохранили крестьянский, народный уклад жизни и не любили парадных апартаментов” [21]. Вот какие наблюдения о купеческих жилищах приводят современники: “Хозяева теснились в задних апартаментах, воздух которых насыщен смесью запахов от лампадного масла и рыбного пирога” – писал Г.Н. Потанин в известной статье “Города Сибири” [22]. С ним был согласен и Н.М. Ядринцев: “Кухня всегда была местопребыванием хозяйки дома и ее местожительством, даже у богатых купцов. Это существовало даже тогда, когда строились обширные каменные палаты, в которых анфилады комнат были только парадными покоями для приема гостей” [23]. Кроме жилых комнат все купеческие дома имели подсобные помещения, состав и размеры которых были различны. Так, подвалы и полуподвалы использовали как кухни, мастерские, кладовые, в чуланах хранились сундуки с одеждой, съестные припасы, утварь. К дому примыкал двор с амбарами, сараями, конюшней, баней, погребами. В начале XX в. многие состоятельные купцы все чаще строят для себя респектабельные кирпичные особняки. На Ленинском проспекте Барнаула (до революции – Московском) сохранился торговый корпус, построенный в 1913 г. купцом 1-й гильдии Иваном Ивановичем Поляковым. Усадьба Полякова состояла из двух мощных кирпичных корпусов, складов, овчинно-шубной и пимокатной фабрики, собственной электростанции. Семья купца проживала на втором этаже одного из торговых корпусов (на первом размещался чайный магазин). Во двор усадьбы Полякова вели кирпичные ворота с декоративными башенками [24]. Электрическое освещение жилых и торговых зданий в Сибири также появляется только в начале XX в. В Барнауле хотя и не было городской электростанции, зато одна за другой возникают небольшие частные купеческие электростанции – в 1898 г. купцов Суховых, в 1900-м Платонова, позже – И.Ф. Смирнова и И.И. Полякова. Самой крупной в городе была электростанция винозаводчика Платонова, она находилась на Московском проспекте, рядом с домом владельца. Электростанция Платонова давала энергию для освещения во многие центральные магазины, учреждения, в том числе и в Народный дом. Самым большим магазином дореволюционного Барнаула был "Пассаж И.Ф. Смирнова", который занимал целый квартал между ули– 151 –

цами Пушкина и Гоголя. Первый этаж двухэтажного кирпичного здания с башенками по углам занимали магазины, на втором располагались контора владельца, шляпная мастерская и отделение банка. Огромные окна первого этажа, заполненные товарами, закрывались от перегрева в летнее время специальными маркизами из плотной ткани, а на ночь на них опускались массивные металлические ставни. В начале XX в. существовала особая “купеческая кладка”, для которой употребляли красный фигурный кирпич, стараясь сделать фасады домов более приметными, выделить их на фоне окружающих зданий. Для украшения кирпичных купеческих особняков широко применяли металлические ажурные решетки, консоли и парапеты [25]. Для многих сибирских городов этого времени были характерны целые усадебные комплексы, совмещающие в себе жилые дома купцов, торговые лавки и магазины, различные хозяйственные строения (навесы, амбары, склады и даже электростанции). Купеческие строения этого времени, особенно торговокоммерческие, отличаются крупными размерами, рациональностью в построении объемов, планов, декора, что во многом обуславливалось функциональными потребностями зданий [26]. Каменные купеческие дома и магазины строились во многих городах Сибири. В Камне-на-Оби сохранился двухэтажный каменный дом купцов Винокуровых, гордость винокуровской семьи; Бийск украшают пассаж Второва–Фирсова, дома купцов Ассанова, Измайлова, Рождественского, Игнатьева, Сычевых. В Тобольске до сих пор стоит дом купцов Корниловых, построенный в начале XX в. – “почти столичный образец модного в то время “протореннесанса”, настоящий домдворец” [27]. Купеческие строения образовывали особую структуру, формирующую торговые зоны города, входящие в состав его общегородского центра. Роль купечества в формировании облика сибирских городов выражалась в том, что многие влиятельные купцы своими именами и фамилиями дали название городским улицам и переулкам. В Томске, например, в честь купцов были названы улицы: Евграфовская, Большая и Малая Королевская, Дроздовская, Ереневская, Завьяловская; переулки Макушинский, Серебренниковский, Тецковский – всего более 50 улиц и переулков. Напрямую были связаны с деятельностью купечества такие топонимы: Базарная и Соляная площади, улицы Миллионная, Торговая, Магистратская и др. [28]. – 152 –

Нужно отметить, что гильдейская купеческая семья не обязательно проживала в одной усадьбе. Некоторые семьи имели по нескольку домов и дач. Это относится, например, к барнаульским купцам Морозовым. Возглавлял семейное дело Андрей Григорьевич Морозов – один из богатейших предпринимателей Алтая в начале XX в. Его взрослые сыновья самостоятельно крупных коммерческих дел не вели, а входили вместе с отцом в торговый дом "А.Г. Морозов с сыновьями". Обороты торгового дома в 1913 г. составляли около 4 млн. руб. Однако, дома и другое недвижимое имущество было разделено и отец, также как и каждый из сыновей, жили в своих собственных домах, хотя и числились в одном купеческом семействе [29]. В сибирских городах купеческие особняки и магазины в это время играли роль градостроительного ядра. Специалист по истории сибирской архитектуры Т.М. Степанская отмечала, что торговля и развивающаяся промышленность во второй половине XIX–начале XX вв. становятся основными градообразующими факторами городов Сибири [30]. Добротные и основательные постройки купцов подчеркивали своеобразие купеческого быта, который во многом сохранял черты патриархальности и консерватизма. Можно согласиться с мнением В.П. Бойко о том, что “в таких жилых и производственных помещениях формировались такие качества купцов, как ответственность родителей перед своими потомками, так как здания строились не столько для себя, сколько для наследников, и рассчитаны были на века, стремились выделиться среди других величиной, качеством и добротностью постройки, уважением к человеку, который будет жить и работать в доме” [31]. Питание как элемент организации материальной жизни тесно связано с социальным положением и позволяет составить представление об образе жизни сибирского купечества. Об отношении сибиряков к пище современники составили в целом одинаковое суждение: “Сибиряки и поесть любят хорошо”, при этом отмечались такие особенности питания как обилие жирной пищи и пристрастие сибиряков к чаепитию [32]. Увлечение чаепитием распространилось в среде сибирского купечества еще в первой половине XIX в. Удовольствие это было для того времени довольно дорогим и в чаепитии выражалось отличие купцов от простых горожан и крестьян. Позднее, во второй половине XIX в., с развитием чаеторговли и появлением дешевых сортов чая, потребление этого напитка в Сибири становится повсеместным, однако, по – 153 –

замечанию В.П. Бойко, “только купцы могли позволить себе выпивать огромное количество чая” (до 40 стаканов в день) [33]. Чай пили не менее 3-4 раз в день. Чаепитие сопровождалось молоком, булками, вареньем, пряниками. Этот напиток был обязателен при приеме гостей. К концу XIX в. чаепитие в Сибири становится непременным атрибутом деловой беседы, отдыха, семейных вечеров и т.п. В Сибири был распространен так называемый “кирпичный” чай, байховый пили гораздо реже. Купцы-старообрядцы предпочитали чаи липовые, малинные, морковные. Сортов этого напитка было много. В воспоминаниях современников упоминаются: байховый, черный, “сквозник”, зеленый, кирпичный, цветочный чай разных сортов [34]. Другой особенностью сибирской кухни было обилие мучных блюд. Повсеместно были распространены пироги, шаньги, блины, оладьи, калачи. Хлеб в состоятельных семьях предпочитали пшеничный, причем белый хлеб в Сибири называли “крупчатым”. В будние дни вставали очень рано, пили чай и завтракали зимой и осенью при свечах. Обедали в будние дни, когда было много дел, около двух часов, часа в четыре или пять снова пили чай, а часов в восемь или девять ужинали. В рационе сибиряков постоянно присутствовали овощи, особенно в постные дни. Однако в зажиточных семьях, имевших разнообразный стол, практически не ели картофель, только изредка он шел на гарнир, гораздо большее значение имели соленые огурцы и квашеная капуста, особенной популярностью пользовавшиеся в постные дни. Надо сказать, что постных дней набиралось в году довольно много, почти столько же, сколько и “мясоедных”, но, по отзывам современников, в конце XIX в. посты соблюдались уже не очень строго. Тем не менее, в постные дни, даже на званых обедах, наряду со скоромными “подаются, кроме того, почти столько же блюд постных, так как некоторые именитые купцы в постные дни скоромного не едят” [35]. Во второй половине XIX и даже в начале XX в. фрукты в Сибири были редкостью, так как местное садоводство было очень слабо развито, а цены на все привозные продукты были очень высокими. Даже в купеческих семьях фрукты нечасто появлялись на столе – в основном по большим праздникам. Интересно, что фрукты и сладости вообще были доступны только богатым. Как отмечали современники, в Сибири “человек достаточный может иметь все: варенье, обсахаренные плоды, сухие фрукты, вина; даже шампанское и ром ..., но все это очень дорого” [36]. – 154 –

Ежедневно употреблялись в пищу продукты мясо–молочного рациона, так как в Сибири они были очень дешевы и доступны даже для небогатых людей. Специфическими сибирскими блюдами были пельмени и так называемая “провесная говядина”. Пельмени готовили только зимой, обычно заготавливали по несколько мешков сразу и хранили на морозе в деревянных коробах. Вот какие строки посвятил сибирским пельменям Н.М. Ядринцев: “... пельмени составляют по местному вкусу всю суть сибирской еды, совершенство кулинарного искусства, предмет благоговения и поклонения. Когда подаются пельмени, то все блюда бывают поражены паникой и не смеют являться на стол, присутствующие не смеют отказываться, сколько бы их не подавали. Со стороны кажется, – с юмором добавляет автор, – что пельмени наполнили все, что человек сыт до верха горла, берет боязнь, что они как из мортиры, под влиянием упругости и натиска, станут делать обратные изо рта выстрелы. Но это только так кажется. Сибиряк, потребивший их, только краснеет, и лицо его сияет удовольствием...” [37]. Мороженые пельмени были очень удобной пищей во время зимних поездок. Николай Щукин писал: “купцы и приказчики их, отправляясь в дорогу, запасаются мерзлыми пельменями. Приехав на станцию, кипятят воду, кладут в нее пельмени, и через полчаса кушанье готово” [38]. “Провесную говядину” готовили таким образом: в январские морозы вешали на подставки, устроенные на кровле дома, куски говядины, слегка посоленной. Там мясо висело до пасхи, пока морозом и ветром ее не высушивало, придавая особенный вкус. Провесную говядину брали с собой в дорогу, подавали на закуску [39]. Популярным видом пищи была свежая и соленая рыба, которая в постные дни заменяла мясо. С рыбой пекли пироги, из нее варили уху, ее жарили, солили. Практически во всех семьях делались заготовки продуктов на год. Авдеева-Полевая писала: “В достаточных домах все заготовляется впрок, годовое: мука, разная крупа, семя конопляное, орехи кедровые, брусника, масло коровье; на зиму заготовляли солонину, капусту многими манерами, огурцы, грузди, рыжики, обварные грибы, варенье разное, овощи, коренья: к лету приготовляли ветчину, рыбу, языки, говядину провесную. Во многих домах макали свечи, два раза в год: осенью и в марте; делали свой солод; посылали служителей за дровами, за вениками” [40]. Кроме чая пили и другие напитки – кисели, квас, мед (“медовуха”) и пиво. При этом в отличие от крестьянских семей, где пиво варили – 155 –

свое, купечество предпочитало пиво покупное. В Сибири, на местных заводах вываривалось 3 сорта пива – русское, баварское и портер [41]. В начале XX в. во многих городах Сибири появляются заводы искусственных минеральных и фруктовых вод. Их продукция пополнила ассортимент напитков. Водку в Сибири пили как простую, так и со всякими специями, которую здесь называли “специальною” или “настойкою”. В отличие от простонародья, пившего “простое вино” (спирт, разбавленный до крепости 40°), купечество предпочитало “очищенную”. Водочных заводов, в отличие от винокуренных, в регионе было мало, но их продукция отличалась высоким качеством. Можно привести факт, что наливка “нектарин из китайских яблочек”, изготовленная мастером Невлером на барнаульском водочном заводе И.К. Платонова, получила в 1896 г. на Всероссийской Нижегородской выставке медаль за высокое качество [42]. Купцы часто по воскресеньям и праздникам ходили в ресторан, чтобы выпить чаю и встретиться с деловыми партнерами и друзьями. Праздничные обеды были очень обильными. Для званых обедов готовили множество блюд. На стол ставили пиво, квас, мед, вино, наливки. Порядок блюд был такой: сначала подавали холодные закуски, затем суп и щи, потом соусы и жаркое. Большие чаши с супом и щами подавали на стол и кто-нибудь из родственников разливал по тарелкам. Обилие и разнообразие блюд праздничного обеда сибирского купца трудно вообразить в наше время. Вот как описывает такой обед Авдеева-Полевая: “Окорок ветчины целый; кость у него обвита мелко выстриженною бумагою и завязана ленточкою; окорок свежей свинины или буженины, убранный таким же образом, поросенок, обсыпанный яйцами; курицы, тоже обсыпанные яйцами; утки, убранные таким же образом. Дичина, тетерки, глухие тетерева, обложенные лимонами. К холодным блюдам подавали лимонный сок, уксус и горчицу. К супу и щам подавали пирожки, более жаренные в масле, их называли спускными. Соусы подавали сначала кислые, потом сладкие: с говядиной, в виде небольших круглых котлет, с луком – красный; с почками тоже красный, кислый, с курицей – белый соус. Пшенник, в соуснике запеченный, с яйцами и сахаром. Жаркое всех родов подавали каждое разно. К жаркому огурцы соленые, огурчики в тыкве, грузди и рыжики соленые, капуста свежая шинкованная, летом зеленый салат, арбузы и дыни соленые. Пирожные: пирог сладкий, слоеный; торты разными манерами, слоеные, их называли тарки; вафли, кольца, кудри, стружки, трубочки, розочки, наливашники двух сортов; бисквиты, большой бисквит, испе– 156 –

ченный в кастрюле; миндальное разное, в формах печеное, крестиками, с вареньем; желе и бламанже” [43]. Продукты обычно в семьях купцов закупали большими партиями, что было более выгодно. Цены на продукты питания в Сибири были очень низкими. Так в Тобольске, в 1890 г. по данным городского полицейского управления, мука пшеничная стоила 80 коп. за пуд, ржаная – 70 коп. Ведро картофеля продавалось за 11 коп., 100 штук моркови за 65 коп, ведро квашеной капусты за 25 коп. Свинина и говядина первого сорта стоили не дороже 2 руб. 25 коп. пуд. Рыба стоила в зависимости от сорта: пуд стерляди 7 руб. 50 коп., окуня 2 руб. 30 коп., щуки 1 руб. 50 коп. Привозные же продукты были дороже: пуд риса, также как и пуд сахара, можно было приобрести за 7 руб. 50 коп., фунт чая за полтора рубля [44]. Цены на спиртное были такими: в 1890 г. в Барнауле ведро (12,3 литра) вина в 40° стоило в среднем 1 руб. 50 коп., а водочные изделия, в зависимости от качества от 5 руб. 20 коп. до 16 руб. ведро. Оптовые цены на пиво составляли от 80 коп. до 2 руб. за ведро, портер стоил дороже – 3-4 рубля [45]. Для приготовления пищи во многих купеческих семьях пользовались услугами наемных кухарок и стряпух. Некоторые богатые гильдейцы держали выписанных из столиц поваров. Интересен вопрос об одежде купцов. Одежда является важным элементом быта, она указывает на национальную и сословную принадлежность человека, его имущественное положение. В литературе часто можно встретить указание на существование какой-то специфической купеческой одежды. Так, английский путешественник Уоллес Маккензи отмечал, что “Русский купец никогда не высказывал желания быть не тем, чем он есть. Он обыкновенно носит платье, указывающее на его социальное положение” [46]. Однако, в действительности предметы одежды сибирского купечества, особенно повседневной, были в основном те же, как у крестьян и мещан, только богаче и лучше по качеству и больше по количеству. Как отметил В.П. Бойко, “В парадных случаях купцы вынуждены были отдавать дань европейской моде, облачаясь в сюртуки, жилетки, туфли, а иногда и во фраки и цилиндры. Но лучше и естественнее они чувствовали себя в сапогах с высокими голенищами, картузе и в длиннополых, утепленных, из толстого сукна сюртуках” [47]. В Сибири приобретение одежды для каждого социального класса имело определенные источники. Верхушка чиновничьего аппарата и крупнейшие представители буржуазии могли позволить себе заказать – 157 –

платье или костюм в лучших швейных мастерских Москвы и Петербурга, владельцы которых покупали образцы платьев у лучших портных Парижа или выполняли их по рисункам из модных журналов, которые получали из столицы моды каждые две недели. В крестьянском быту платье изготовлялось в большинстве случаев собственными силами семьи. Основная же масса купечества, как и большинство горожан, платье и обувь заказывали у местных мастеров [48]. В сибирских городах существовала целая сеть небольших портняжных мастерских и одиночек–ремесленников. Только в Томской губернии в 1881 г. количество ремесленников, занимавшихся приготовлением одежды, составляло 389 человек [49]. Плата за шитье была довольно высокой: так, за шитье сюртука брали 8 руб., брюк – 2 руб. 50 коп., жилета – 2 руб., пальто – от 5 до 8 руб. [50]. С течением времени увеличивался привоз в Сибирь готового платья из Европейской России. Особенно усилилась конкуренция в 90-е гг. XIX в., после проведения Сибирской железной дороги и увеличения производства готового платья на российских фабриках. Цены на готовое платье на Нижегородской ярмарке, с которой осуществлялось снабжение Сибири, в 1899 г. составляли: на дамские жакеты 5-15 руб., мужской полный костюм 6-15 руб., сюртук и жилет 11-20 руб., брюки – 1руб. 50 коп., пальто драповое или бобриковое на вате – 9-12 руб., пальто на барашковом меху – 18-30 руб. [51]. Однако фабрики готового платья обслуживали в основном средние и малосостоятельные слои, тогда как богатая клиентура, не терпящая шаблонности и требующая выполнения субъективных капризов, долгое время оставалась верной портному. Излюбленной одеждой купцов был костюм с поддевкой – коротким кафтаном с застежкой на крючках, часто без рукавов, одевавшимся под верхнюю одежду [52]. Летом короткая поддевка из тонкого сукна сочеталась с жилетом, плисовыми шароварами, заправленными в смазанные сапоги. Любимым цветом сукна у гильдейцев был темно-синий. Для зимы шили сюртуки в виде пальто на вате или на меху. Поверх сюртука надевали суконную “чуйку” или шубу. Чуйки, популярные в купечестве, представляли собой мужской длинный кафтан без воротника и отворотов, сшитый обычно из сукна, с отделкой по вырезу горловины и низу рукавов полосками меха или ткани [53]. Даже среди богатого московского купечества, еще не отказавшегося от традиционного костюма, чуйки из дорогого сукна с ценным мехом были даже предметом щегольства. Например, московский купец– 158 –

мануфактурщик Заборов “зимой и летом ходил в чуйке и высоких сапогах бутылками, голову покрывал картузом с большим лакированным козырьком” [54]. Характерными для купцов были также длиннополые, утепленные, из толстого сукна сюртуки, прозванные “сибирками”. Сибирка по своему назначению была универсальной и выполняла роль летнего пальто и представительского костюма. Известный специалист по истории русского костюма Р.М. Кирсанова писала, что сибирки, вплоть до начала XX в., оставались “признаком мелкого, часто провинциального купечества, мещан, лавочников, уличных торговцев” и, в то же время, “старинная сибирка или чуйка служили “миллионщикам” средством эпатажа, нарочито выражающим стремление подчеркнуть свою сословную принадлежность” [55]. Зимние шубы крыли сукном или драдедамом (плотной хлопчатобумажной тканью). На торги часто ездили в простых полушубках. По всей Сибири пользовались популярностью полушубки – “барнаулки” черного цвета, которые производились в Барнауле [56]. В непогоду или в дороге поверх шубы или другого верхнего платья надевали овчинный тулуп. Обычной обувью для сибирской зимы были валенки (“пимы”) чаще всего белые. В качестве головного убора мужчины носили летом картузы, зимой – меховые шапки. Некоторые купцы, особенно старообрядцы, предпочитали высокие, дорогие бобровые шапки. Волосы стригли “в кружок” или “под скобку”. В праздничные дни было в обычае смазывать волосы растительным маслом. Известный историк Р. Пайпс так характеризовал внешний облик купцов: “В отличие от дворянства, которое шло на поводу у Запада и утратило все черты восточного наследия, купцы оказались более косными и до начала XX века сохранили типично восточный внешний вид: борода (теперь обычно подстриженная), сюртук, являвший собой видоизмененный кафтан и застегивавшийся на левую сторону, высокая шапка, мешковатые штаны и сапоги” [57]. Женская одежда в купеческой среде отличалась большим разнообразием. Самым распространенным женским костюмом купчих было платье с длинными рукавами из шерсти, шелка, кисеи, поверх которого надевалась короткая кофта без воротника, парчевая или шелковая. Широко распространенным украшением был жемчуг. Купчихи носили жемчужные нити на шее, жемчужные серьги. – 159 –

Вот как описывает Е. Авдеева-Полевая одежду сибирских купчих: “Прежде все купчихи носили юбки и кофты, а на головах платки; платки были парчевые, глазетовые, тканные, с золотыми каймами, шитые золотом, битью, канителью; бывали платки по сто пятидесяти рублей; дома носили в достаточных и бедных домах бумажные вязаные колпаки. Ныне все молодые женщины, купчихи, одеваются точно так же, как и в столице. Кто приедет прямо из Москвы или Петербурга, тот мало заметит разницы в одежде” [58]. Зимой носили салопы, шубы и шубки на заячьем, лисьем, куньем мехах. Женские шубы были очень разнообразны, они отличались покроем и могли быть крыты сукном, штофом, нанкой, плисом, бархатом [59]. Необходимо отметить, что стремление к роскоши и “барскому” образу жизни не было типично для сибирского купечества. Желая самоутвердится, некоторые богатые гильдейцы стремились обеспечить себе почет и уважение с помощью денег, строили особняки и дачи в виде поместий, с домашним оркестром и оранжереями, с собственной охотой. Однако сами же купцы относились к таким, “выбивавшимся” из своего сословия собратьям достаточно негативно. Так, например, томский купец З.М. Цибульский, который вел подобный образ жизни, резко выделялся среди местного купечества. Томские купцы Цибульского недолюбливали, считали его гордецом, необщественным человеком, “похожим скорее на сановника, чем на купца” [60]. Трудно согласится с американским историком Р. Пайпсом, который писал о русском купце: “стоило монархии издать законодательство, направленное на охрану частной собственности, как он стал выставлять напоказ свои вульгарные повадки, ел и пил без меры и забивал дом мебелью” [61]. Среди сибирского купечества любители показной роскоши и разгульного образа жизни встречались нечасто. Можно сделать вывод, что быт сибирского купечества был значительно ближе к быту средних городских слоев (мещанства), чем в европейской части страны. Если в Европейской России на протяжении второй половины XIX–начала XX в. отмечена тенденция переориентации в образе жизни купечества, когда объектом для подражания выступало сначала дворянство, а затем интеллигенция [62], то в Сибири ориентация на быт других сословных групп была выражена в значительно меньшей степени.

– 160 –

5.2. Внутрисемейные отношения, досуг и развлечения Семейные отношения играли весьма важную роль в купеческой среде, отражаясь не только на сфере семейной жизни, но и на предпринимательской и общественной деятельности гильдейцев. Поэтому необходимо хотя бы кратко остановиться на системе отношений внутри купеческой семьи. В литературе неоднократно отмечалось, что главной особенностью купеческих семей являлась патриархальность внутрисемейных отношений. Так, например, по отзывам одного из современников, Ивана Калашникова: “Вообще иркутские семейства были крепки взаимною любовию и уважением своих членов. Семейные распри, в особенности между братьями и сестрами, было явление самое несбыточное. Отцы семейства пользовались глубокой покорностию. Молодое поколение смотрело на старших как на опытных путеводителей, и руководствовалось их советами” [63]. Живучесть патриархальных отношений обуславливалась как социально–правовыми, так и экономическими факторами. Характер внутрисемейных отношений в дореволюционной России регулировался законом. В соответствии с российским законодательством, женщина находилась в зависимом от мужчины положении. При выходе замуж она принимала звание и сословное положение мужа. Жена была обязана “повиноваться мужу своему как главе семейства”, “пребывать к нему в любви, почтении и неограниченном послушании”, оказывать ему “всякое угождение и привязанность аки хозяйка” [64]. Глава семьи ведал всеми торговыми делами, выбирал гильдейские свидетельства, отвечал перед государством за выполнение повинностей и выплату податей. Он, таким образом, являлся не только добытчиком средств к существованию, но и посредником между семьей и государством, “своего рода гарантом принадлежности остальных членов семьи к купеческому сословию” [65]. Главной обязанностью жены в семье была организация семейного быта, в то время как мужчина был главой семьи, хозяином всего движимого и недвижимого имущества, руководителем торговых операций. При этом зависимость жены от мужа увеличивалась еще и тем, что мужья обычно были значительно старше своих жен. Зависимому положению женщины во многом также способствовало признание единственной формы брака – церковного, а по нему жена была обязана всюду следовать за своим мужем, и могла быть по суду – 161 –

принуждена сделать это. Жена могла получить паспорт только с разрешения мужа. Нарушение супружеской верности могло повлечь тюремное заключение. Характерно, как отметила Е.А. Зуева, что еще в течение первой половины XIX в. в купеческих семьях Сибири, особенно в тех, где это позволял материальный достаток, женщины все более устранялись от непосредственного выполнения домашних дел, оставляя за собой только функции распорядителей и контролеров [66]. Эта тенденция продолжалась и в последующий период, о чем говорит увеличение количества прислуги в купеческих семьях конца XIX–начала XX в. В тех случаях, когда торговые дела заставляли главу семьи отправляться в поездки, жена часто принимала на себя часть обязанностей мужа: следила за состоянием дел в лавке или магазине, вносила необходимые платежи и т.п. Взаимопомощь супругов в предпринимательских делах Е.А. Зуева определила как “дух экономического партнерства, присущий супружеским отношениям в купеческой среде” [67]. Роль женщины-хозяйки в купеческих семьях нашла отражение и в практике наследования капиталов. Нередко глава семьи завещал все имущество и управление делами после своей смерти жене даже при наличии взрослых детей мужского пола. Встречаются примеры, когда после смерти мужа вдова брала в свои руки семейное дело. Она выбирала на свое имя купеческое свидетельство, несла ответственность за торговые операции, без ее разрешения из общего капитала не могли выделиться взрослые сыновья со своими семьями. Некоторым из купеческих вдов удавалось в течение долгих лет умело управлять семейным делом, поддерживать на должном уровне семейные капиталы и коммерческую репутацию. Несмотря на главенство мужчины в семье, имущество супругов было раздельным. Приданное или имущество, приобретенное женой самостоятельно, считалось ее собственностью. Супруги даже могли вступать друг с другом в сделки и обязательства как самостоятельные партнеры. Как показывает анализ алфавитных книг домовладельцев сибирских городов, значительная часть недвижимости принадлежала купеческим женам [68]. В некоторых случаях женщины даже самостоятельно вступали в гильдию и торговали от своего имени отдельно от своих мужей. Разводы в купеческих семьях были чрезвычайно редки, при этом разрешение на развод давалось только с санкции Святейшего Синода и причи– 162 –

на для развода должна была быть весьма весомой. Дела о разводах отложились в фондах Духовных консисторий. Для расторжения брака необходимо было подать соответствующее прошение, в котором нужно было обосновать свою просьбу. В прошениях лиц купеческого сословия о разводе указывались, например, такие причины: “ссылка супруга за убийство далее в Сибирь”, “невозможность исполнения супружеского долга” и т.п. Но самой распространенной причиной развода была “прелюбодейная жизнь” одного из супругов. При этом в большинстве случаев инициаторами разводов были мужчины. Так, ялуторовский купец Василий Иванович Ушаков в 1905 г. писал в прошении: “Оставшись вдовым после первого брака в цветущем возрасте, я, по моему семейному положению и условиям хозяйственных и торговых дел, а также по привычке к семейной регулярной жизни – вступил в брак с шадринской купеческой дочерью Анной Афанасьевной Смирновой ... Но через некоторое время жена выказала себя разными предосудительными поступками, во всех отношениях настолько несообразно и грубо, что вызвало во мне опасение за сохранение благополучия в нашей жизни” [69]. Один из современников, Всеволод Вагин так описывал семейные отношения сибирских горожан в середине XIX в.: “Отношения между полами и семейные были, может быть, не строже, но лицемернее нынешних. Уход жены от мужа был тогда неслыханным делом; женщина, которая решилась бы на такой шаг, подверглась бы всеобщему презрению. Незаконные связи замужних женщин были большой редкостью. Мужчины, разумеется, были гораздо развратнее” [70]. Необходимо признать, что имевшие место конфликтные ситуации чаще старались уладить в кругу семьи, “полюбовно”, “не вынося сор из избы”, чтобы не подорвать репутацию семейного предприятия. В купеческой среде отношение к детям носило традиционный характер. В детях видели продолжателей рода и опору в старости. При этом по правовым нормам, родители были обязаны заботиться о здоровье и нравственности детей. Наставления родителей, даваемые в купеческих завещаниях, показывают беспокойство за судьбы детей. Так, томский купец С.С. Прасолов в своем завещании предписывал детям: “Да будет последняя воля моя исполнена всеми так свято, как завещаю, и жить в любви и согласии, оказывать матери своей должное послушание и почтение, равным образом братьям и сестрам оказывать взаимное друг другу искреннее расположение, молясь пред Всевышним о упокоении души моей” [71]. – 163 –

В своих завещаниях купцы стремились предвосхитить конкретные действия и поступки детей, ставили им определенные условия, чтобы предостеречь их от разбазаривания наследства или побудить к преумножению его. Известный томский купец И.Е. Кухтерин, например, предписывал своим сыновьям Алексею и Иннокентию по достижении ими 25 лет вступить в семейный торговый дом [72]. Забота о состоянии и здоровье детей лежала на матери, которая должна была следить за тем, чтобы дети были обуты, одеты, накормлены. В обязанности отца входило религиозно-нравственное наставление детей, в основном же он был связан с сыновьями в рамках семейного “дела”. При этом дети должны были добросовестно выполнять все данные им родителями поручения. Покорность детей старшим освещалась выработанной веками традицией сыновней почтительности, стойкостью патриархальных отношений. Кроме того, в купеческих семьях дети не шли вопреки воле родителей, опасаясь попасть в немилость и потерять свою долю наследства или приданного. В сыновьях видели, прежде всего, преемников семейного дела. До зрелых лет о молодом человеке заботились, постепенно вводя его в курс торговых дел, обеспечивали ему определенный уровень благосостояния. Заниматься мелочной торговлей в лавке мальчики начинали с раннего возраста и к 15-16 годам могли уже совершать самостоятельные коммерческие поездки в другие города, вести конторские книги, покупать и продавать партии товаров. Тем не менее, интересы коммерческих дел требовали концентрации капиталов, а главы купеческих семейств нередко сомневались в деловых качествах своих сыновей или не хотели выпускать дело из своих рук. Поэтому бывало обычным, что купеческие сыновья до старости носили это звание, не имея возможности получить статус самостоятельного предпринимателя без родительского согласия. Некоторые из них только к 40-45 годам становились самостоятельными предпринимателями, что как раз и влияло на очень высокий средний возраст глав купеческих семейств, отмеченный в предыдущей главе. В то же время, можно привести ряд примеров, когда еще при жизни главы семьи некоторые из сыновей получали свою долю наследства – “выдел” в виде денежной суммы или дела, например одну из лавок. Уже отмечалось, что деловые отношения с отделенными и неотделенными сыновьями строились по разному [73]. Неотделенные дети могли торговать только от имени главы семьи, который и отвечал за все – 164 –

их обязательства. При этом родственные отношения в большой семье не только обеспечивали преемственность в делах, но и открывали возможность для разделения труда внутри семейного дела, когда дальние коммерческие поездки могли выполнять молодые, а старшие руководили складом или магазином. Ну а деловые отношения с отделенными детьми строились как с самостоятельными партнерами, в рамках коммерческих интересов. Образование мальчиков ограничивалось в большинстве случаев элементарной грамотностью. По воспоминаниям Щукина в Якутске: “Чтением книг почти не занимаются, я нашел между здешними купцами только одного молодого человека, жаждущего европейской образованности” [74]. Ярко отношение к образованию в купеческой среде передает монолог одного из иркутских торговцев, который приводит в своих воспоминаниях М. Александров: “у нас в торговом быту больших наук не требуется. Самое главное цифирь и счеты. Здесь и столбовое купечество не больше занимается науками. Научился записывать приход и расход товаров, да и за прилавок. Тут уж не избалуешься, не то, что в школе” [75]. Американский историк Р. Пайпс так высказался по этому поводу: “Мысль о том, что сын может быть ученей отца, была нестерпима для патриархальной натуры русского купечества, поэтому детям не давали образования” [76]. Однако это высказывание известного ученого нужно признать чересчур резким и не соответствующим действительности. Кроме того, отношение купцов к образованию менялось с течением времени. К концу XIX в. уже многие гильдейцы стараются дать своим детям образование, в том числе и высшее. Колыванский 2-й гильдии купец Петр Николаевич Чердынцев еще в конце 1860-х гг. неоднократно обращался с просьбами разрешить его сыну Иннокентию поступать в университет [77]. Учились в Московском университете и сыновья богатого томского купца Владимира Горохова Сергей и Александр [78]. Со временем в пользу школьного образования заработала и семейная традиция. Когда у купцов, в свое время обучавшихся в учебных заведениях, дети достигали школьного возраста, у них уже не было предубеждения против школ. Поэтому они охотно отдавали сыновей в училища и гимназии. Можно привести примеры, когда с каждым последующим купеческим поколением уровень образованности повышался. Барнаульский купец 1-й гильдии Н.Т. Сухов был неграмотным, его сыновья – грамотными, а один из внуков Павел Дмитриевич уже учился в Московском коммерческом училище, правда, не окончил полного курса. – 165 –

Другой барнаульский купец А.Ф. Ворсин имел домашнее образование, а его сын Николай окончил Рижский политехнический институт [79]. Надо сказать, что в массе образовательный уровень купечества в конце XIX в. оставался низким. По данным переписи населения 1897 г. грамотность купечества Томской губернии составляла у мужчин 40%, а у женщин еще ниже – 19,6%. При этом доля лиц с высшим образованием не достигала и 1%, а с образованием выше начального была у мужчин 7,9% [80]. В то же время многие купцы, зачастую сами неграмотные, активно поддерживали развитие образования в регионе, жертвовали на школы, были попечителями учебных заведений [81]. По другому, чем мальчиков, строили воспитание девочек. Их с малых лет старались приучить к хозяйству. Дочери купцов должны были помогать матери следить в доме за порядком, присматривать за младшими детьми. Их обучали вязать кружева, шить, готовить приданное, знакомили с обязанностями хозяйки дома. Как писала Авдеева-Полевая, “девицы особенно занимались разными рукодельями: вышивали щелками, золотом, фольгой, в тамбур и гладью; вышивали разными узорами полотенцы” [82]. Образование, грамотность женщин вплоть до начала XX в. считалось необязательным. Николай Щукин отмечал: “Воспитание девиц ограничивается умением читать и писать; о приятных искусствах здесь понятия не имеют. В собраниях каждый сидит чинно на своем стуле, не вставая с места: ходить по комнатам считается неприличным, говорить женщине с мужчиною – преступлением. Здесь рассуждают: о чем, кроме худого, может говорить мужчина девице” [83]. Подобная точка зрения не могла устоять при дальнейшем социально-экономическом и культурном развитии общества. Начиная с середины XIX в. в Сибири начинает развиваться сеть женских учебных заведений. Создание школ для девочек являлось важным социокультурным явлением городской жизни. Поскольку жизненный путь женщины из городских сословий практически не был связан со службой или общественной деятельностью и протекал почти исключительно на семейном поприще, которое не требовало получение школьного образования, то развитие женских учебных заведений во многом означало постепенный отход от прагматического видения мира, свойственного купечеству. После замужества дочерей и перехода в дом мужа, их связь с родительской семьей не прекращалась. Они часто бывали друг у друга в гостях, вместе справляли праздники. В лице родителей им приходилось – 166 –

искать защиту от возможных обид и притеснений со стороны мужа и его родителей. Как уже упоминалось, в купеческих семьях имелись приемные дети. Кроме того, в составе семей гильдейцев нередко встречались “воспитанники” – дети, отданные на воспитание несостоятельными родителями, сироты, взятые от умерших родственников, незаконнорожденные. Все они по своим правам отличались от законных детей. Незаконнорожденные и воспитанники не имели права на фамилию своего воспитателя и долю в наследстве. Для того чтобы на них распространились все права, их необходимо было в законном порядке усыновить или удочерить. В литературе присутствуют различные оценки общего характера внутрисемейных отношений в купечестве. Встречаются резко негативные оценки супружеских отношений в среде торговцев. По мнению В.Я. Лаверычева, “патриархальные традиции, цементируемые властью денег, сохранялись и в начале века и являлись иногда источником семейных трагедий” [84]. В последние годы появились работы в значительной степени пересматривающие образ купечества. Так, Е.А. Зуева говорит о том, что в купеческих семьях “в целом, господствующими ... были уважение, согласие и взаимопомощь” [85]. Т.В. Копцева пишет, что в купеческой среде “семейные взаимоотношения строились в обстановке доброжелательности и взаимной поддержки” [86]. По нашему мнению, эти противоположные позиции являются слишком крайними, чтобы касаться всех гильдейцев. Купечество было разнообразным и в среде гильдейцев встречались как самодуры, державшие в страхе всю семью, так и люди, уважавшие своих близких. Если же говорить об изменениях в характере внутрисемейных отношений у сибирских купцов, то есть все основания признать, что и в этой сфере наблюдались процессы разложения старых патриархальных традиций. Так бийский полицейский чиновник Е.П. Клевакин в своих “Отрывках из бийской жизни” приводил факты о том, что в конце XIX в. встречались случаи, когда сыновья купцов женились уже без благословения (фактически против воли) родителей. Таким образом вступил в законный брак с дочерью отставного военного офицера сын богатого бийского купца Александр Михайлович Сычев [87]. Хотя подобные случаи еще не стали в то время общепринятыми и вызывали негативное отношение, сам факт женитьбы против воли родителей, неслыханный ранее, говорит о многом. – 167 –

В литературе советского времени содержались довольно резкие и нелицеприятные характеристики купеческого досуга. Например, в “Очерках истории города Томска” (Томск, 1954) говорилось о посещении театра: “Большим успехом у купцов пользовались душераздирающие драмы с непрерывными убийствами. Ложи театра напоминали стойла конюшни. Купцы покрывали эти ложи коврами, а посреди ставили стол с самоваром и чайным прибором, и во время представления купечество наслаждалось любимым чаепитием, непременно с более “существенными” напитками” [88]. Известный историк, изучавший сибирскую буржуазию, Г.Х. Рабинович писал в одной из своих статей: “Свое время они делили между пышными приемами, молебнами в церквях, дикими попойками, поездками за товаром и развлечениями в Нижний, Ирбит, Москву. Устои дикости и патриархальности крепко держались в семьях томской буржуазии” [89]. В.П. Бойко в своей монографии отмечает: “характерной чертой томского купечества было пристрастие к разгульному образу жизни” [90]. Вообще о русском купце уже давно сложился негативный стереотип: купец невежа, вне конкуренции по употреблению спиртного и по обжорству, деспот в семье и т.д. Во многом эта традиция была основана русской художественной литературой и публицистикой XIX–начала XX в., как убедительно показал в своих мемуарах П.А. Бурышкин [91]. Можно вспомнить яркие “образы” купцов из произведений Островского, Гоголя, Салтыкова–Щедрина, Шишкова и многих других писателей и публицистов, как дореволюционных, так и советских. Безусловно, подобные персонажи встречались в купеческой среде, хотя, необходимо признать, что господствующее мнение о купцах было несправедливо. В конце XIX–начале XX в. многие из ведущих купеческих семейств, в том числе и сибирских, достигли весьма высокого культурного уровня. Судя по ряду свидетельств, во многих купеческих домах в начале XX в., даже в небольших сибирских городках или крупных торговых селах, вели вполне светский образ жизни. В.А. Скубневский приводит воспоминания Агнессы Всеволодовны, внучки крупного барнаульского купца А.И. Винокурова, которая говорила, что в их домах в Камне (тогда еще селе) нередко проходили семейные вечера, во время которых женщины играли на фортепиано, Василий Адрианович Винокуров любил вслух читать Чехова, и все его слушали с большим удовольствием, дети учили французский язык. Хорошую библиотеку, в которой были и энциклопедии, в том числе и детская, имел отец Агнессы – Всеволод – 168 –

Петкевич, любила читать ее мать – Феозва Адриановна – дочь А.И. Винокурова. Для детей в этой семье выписывали специальные журналы. Домашние библиотеки имелись и в домах других алтайских купцов – Вершининых, Ворсиных [92]. Долгое время сибирские купцы в проведении досуга и в развлечениях были верны старинным обычаям. В.П. Бойко пишет о развлечениях томских купцов прошлого века – “по своей сути они были глубоко народными и имели форму азартных соревнований, демонстрации своей силы и молодчества. Кроме холодного расчета, в коммерции нужно было иметь смелость, часто принимать рискованные решения, уметь постоять за себя не только перед грозным чиновником, но и перед лихими людьми на большой дороге. Поэтому купцы были любителями, ценителями, а то и участниками молодецких забав: кулачных боев, единоборств, поднятия тяжестей, лошадиных бегов и т.д. Спортивный азарт был как бы продолжением азарта коммерческого” [93]. Кулачные бои и единоборства были популярной забавой горожан в XIX в. В 1880-х гг. на всю Сибирь кулачными бойцами славились не только Томск, но и Тюмень, и Иркутск. Распространенной забавой купечества были конские бега, и катания на лошадях. На масленицу катания приобретали массовый характер, и купцы имели возможность показать роскошь своих экипажей и резвость лошадей. Сибирские купцы были большими любителями и ценителями лошадей, так как их торговая деятельность требовала переездов на огромные расстояния. В купеческих конюшнях были и ездовые лошади, способные покрывать за сутки 50–70 верст, и беговые, для праздничных гуляний и развлечений. Большие расстояния и необходимость ездить не только днем, но и ночью, привели к появлению в Сибири особых экипажей, приспособленных к местным условиям. Зимняя повозка в Сибири была более длинной, с косым изгибом бортов, специально для защиты седока от холода она была снабжена особым фартуком и козырьком, а внутри обшивалась киргизской кошмой [94]. Вот описание типичного катания на лошадях молодежи из зажиточных кругов Бийска в 1880-х гг.: “собирается кавалькада молодых людей кататься верхами, но в городе грязь, так едут на гору, на берег долины реки, при которой расположен город. Там устраивают скачки, иногда отчаянные, но без заранее задуманных препятствий... Люди посолиднее ездят туда же на линейках и смотрят на молодых людей” [95].

– 169 –

Общественная жизнь купечества сосредотачивалась вокруг городского и сословного самоуправления, культурно–просветительских дел и благоустройства. Дела городских дум и управ, в которых в Сибири решающую роль играли купцы, сводились к решению сугубо хозяйственных вопросов, при этом деятельность органов городского самоуправления было под постоянным контролем администрации. По существовавшим в Российской империи законам, сословное самоуправление купечества осуществлялось купеческой управой или старостой. Купеческого старосту ежегодно избирали на общем собрании сословия из числа зажиточных гильдейцев. Он должен был заниматься попечением о сословных делах, следить за исполнением казенных указов, вести ведомости о составе гильдий, следить за сбором податей, выдавать удостоверения для получения паспорта и т.п. Однако в Сибири купеческие общества действовали лишь в немногих крупнейших городах и не играли заметной роли в жизни купечества региона. Для общественной жизни купечества была характерна филантропическая деятельность разнообразных благотворительных обществ и попечительств. Основные средства от благотворительности шли на пособия для школ, покупку одежды для приютов, бесплатные столовые, ночлежные дома, богадельни. Благотворительность для богатого купечества часто являлась одним из путей повышения социального статуса, приобретения наград, потомственного почетного гражданства и т.п. В начале XX в. по всей стране распространились общества трезвости. Во многих городах Сибири открываются публичные библиотеки и народные дома. Большую роль в быту купеческой семьи играло участие в религиозных обрядах: посещение церкви, прием священника, который делал обход прихода раза 4 в год, крестные ходы, крещение детей и т.д. Каждое воскресенье ходили к заутрене или к обедне. В церкви богатые обычно стояли впереди, при этом сначала женщины, а мужчины за ними. Многие современники отмечали большую религиозность сибирского купечества. Так Щукин писал: “Во многих видна набожность, состоящая в частом хождении в церковь, ставлении свеч перед образами и земных поклонах. Некоторые из купцов построили на свой счет церкви, сделали в них богатые вклады и вообще радят о церковном благолепии; но о добрых делах они толкуют по-своему. Первым добрым делом считают соблюдение постов, в строгом смысле неедения скоромного; воздержание же, по их мнению, дело другое” [96]. – 170 –

Показательным для отношения горожан к церкви является практика приема причта в дни важнейших религиозных праздников. Обходы домов приходским духовенством имели давнюю традицию. Посещение домов прихожан в дни религиозных торжеств сопровождались угощением и денежным подношением, составлявших в богатых купеческих домах уездных городов в середине XIX в. 5 руб. серебром [97]. Крестные ходы, празднование важнейших праздников были крупными событиями в жизни горожан. Один из современников, Иван Калашников отмечал, что “всякая духовная процессия была торжеством целого города. Дух религиозности проникал равно во все сердца” [98]. Купцы и их семьи были активными участниками всех религиозных церемоний. Во время крестных ходов купечество города занимало почетное место сразу же за чиновниками [99]. При праздновании именин, свадеб, крестин в среде сибирского купечества в значительной степени сохранялись традиции и обряды русского народа. В некоторых районах Сибири эти традиции были особенно живучи. Авдеева-Полевая, описывая праздники и развлечения иркутян, отмечала: “Все это принесено из России; заезжие русские жители сохранили свои обычаи, поверья, обряды, и они поддерживались в самобытной простоте, так что многих коренных русских обычаев нельзя встретить нигде, кроме Сибири” [100]. Обед в праздники был рано. После обеда старшее поколение отдыхало, а молодежь ехала кататься или в гости. Как вспоминает Авдеева-Полевая, в Иркутске на именины пекли утром множество пирогов, которые женщины разносили по родственникам, с приглашением на празднование. Вечером, когда приезжали гости, подавали вина, кофе и чай с пирожными. В комнате, где сидели гости, стоял стол, уставленный вареньями и фруктами; мужчинам подавали после чаю вина и пунш. Они говорили о торговле, о вновь полученных известиях, о том, что пишут в газетах. Иногда вечер оканчивался танцами или ужином [101]. А вот как описывает званый обед в купеческом доме Н. Щукин: “Гостей посадили за стол по чинам и отношениям, надобно заметить, что все они или родственники, или хорошо знакомы между собой. Я думал, что ... завяжутся общие разговоры или какой-нибудь говорун обратит на себя внимание. Ничего не бывало. Каждый сидел молча, углубив нос в тарелку, изредка кидая недоверчивые взгляды на соседей; или, сказав слова два, осматривался на все стороны, не подслушивает ли кто – 171 –

его. Обед был огромный, во вкусе наших предков, и продолжался часа четыре. После стола нас всех пригласили на вечер. Вечерние собрания оживляются европейскими танцами” [102]. Праздник рождества начинался духовными обрядами: ходили к заутрене, к обедне; после обедни с поздравлениями к старшим. Дочери после обеда ездили с мужьями и детьми к родителям. На другой день делали визиты старшим родственникам и принимали у себя гостей. На святки молодежь увлекалась играми и гаданьями. После святок начиналась пора свадеб. В это время традиционными русскими забавами были катанья по улицам на лошадях, катальные горки. К празднику пасхи готовились в сибирских городах “богатый как хочет, а бедный как сможет”, но повсеместно пекли куличи, красили яйца, делали сыры. В богатых домах шили для всего семейства обновки. Святую неделю проводили в кругу родных и знакомых. В купеческих домах традицией было посылать в это время провизию в остроги и богадельни. Весна приносила новые забавы для молодежи: “Из всех увеселений, известных в столицах, на святой неделе только качели ставят на площади. Тут бывают качели круглые, большие, с сиделками и коньки; народ качается, ездит, другие смотрят” [103]. На праздник пасхи повсеместно принято делать визиты и самим принимать гостей. Е.П. Клевакин оставил описание этого обычая: “Пасхальные дни. Весь город веселится на праздниках. Только кончаются обедни, начинают путешествовать по улицам. Аристократы городские на лошадях ездят, делают визиты. Люди среднего класса, зажиточные подражают аристократии, а те, кто не имеет лошадей, но располагает хоть бы одним рублем, ездит на извозчиках ... В каждом доме, в течение недели не убираются со стола пасхальная закуска и вино. На улицах грязь невылазная, но и она не останавливает от шатания праздных людей” [104]. Однако необходимо отметить, что у купечества в пасхальные праздники было принято делать учет товарам, подсчитывать баланс торговли и для “торгового сословия, особенно у такого, у которого большой запас товаров, этот праздник – страдная пора” [105]. Летом по воскресеньям или праздникам, любимым развлечением сибиряков были гуляния по живописным окрестностям города. Излюбленным местом гуляния в Иркутске была река Ушаковка. Вот как это выглядело: “все семейство, иногда и не одно, собираются в воскресенье или какой праздник гулять на Ушаковку, пить чай и купаться. Всю ношу – 172 –

разделяют по частям: один несет самовар, другой чашки, третий булки, калачи, пироги, ведут и несут детей” [106]. Вообще семейный досуг у купечества вплоть до конца XIX в. был достаточно традиционным. Как отмечали современники: “Семейные удовольствия, кроме именин, крестин и свадеб, состояли в святочных вечерах зимой и загородных гуляньях летом. В среднем кругу, особенно у купечества, были еще в употреблении святочные игры” [107]. Пьянки и карточные игры не были чужды сибирским гильдейцам. Так, Калашников в своих записках отмечал: “нравы купечества были крайне оригинальны. Сказывают, что попойки были господствующим увеселением и ни одна пирушка не обходилась без драки” [108]. Другой современник, Всеволод Вагин так описывал подобные развлечения: “На другом таком же гулянье какой-то купец (забыл фамилию) пустил пулю в столоначальника главного управления Парнякова и прострелил ему руку; делу не было дано огласки, но купец порядочно поплатился. Все это, разумеется, делалось в пьяном виде. Между мелким купечеством ... было почти поголовное пьянство. Нередко оно сопровождалось и дракой. Раз я попал в кружок пирующего купечества и был рад не рад, что незаметно унес ноги, когда мои компаньоны принялись расправляться между собой уж где-то на заднем дворе” [109]. Однако здесь же Вагин, справедливости ради замечает, что было и много исключений из общего пьянства и что “почетные купцы вели себя очень степенно” [110]. По свидетельству И.В. Кулаева, “сибирский купец того времени любил повеселиться нараспашку, по-своему, в теплой купеческой компании, зело хорошо выпить, в беседе не стеснялся в выражениях – в виде всем известного тогда томского купца Евграфа Ивановича Кухтерина” [111]. Провинциальный город был небогат развлечениями. Это во многом и способствовало разгульной жизни. Современники отмечали: “При пустоте общественной жизни карты были всеобщим развлечением” [112]. Страсть к картам была характерна практически для всех сибирских городов. Е.П. Клевакин писал о Бийске: “игра в карты преобладающее развлечение общества”. У бийского купечества картежная игра была главным времяпрепровождением даже во время семейных праздников: именин, крестин и т.д.: “С 12 часов дня съезжаются поздравлять. Гостям подают чай, просят закусить и конечно, прежде всего, выпить. А тут уже приготовлены, раскинутые с зеленым, а в некоторых домах и черным сукном ломберные столы, на которых лежат по колоде карт, щетки, мелки и пепельницы” [113]. Ничем не лучше своих бийских собратьев по сословию были купцы Тюмени: “Среди тюмен– 173 –

ского купечества героями всегда фигурировали картежные игроки крупных ставок. Всякие интересы и разговоры часто вертелись только на том, кто у кого какую карту убил и как проигравший посылал к себе домой с ключами за новой пачкой денег” [114]. Тем не менее, представление о купце как о гуляке и картежнике было бы неверным. Купцы, чрезмерно увлекавшиеся бутылкой и ломберными столами, быстро разорялись и выбывали из сословия. В источниках нередко указывается, что наиболее именитые, богатые гильдейцы вели достаточно скромный образ жизни. Кроме того , старообрядцы, которых было немало среди сибирских купцов, и в семейном, и в общественном быту придерживались весьма жестких правил. На рубеже XIX–XX веков во всех сферах жизни России происходят значительные изменения. Новое поколение предпринимателей было уже носителем нового, капиталистического менталитета, что не могло не повлиять и на изменение старокупеческих бытовых традиций. Американский исследователь Дж. Уолкин следующим образом характеризует поколение капиталистов, взошедшее на предпринимательскую сцену к началу XX в.: “Новое поколение купцов было европеизированным и образованным, быстрый рост промышленности и торговли сделал их богаче, влиятельнее и более склонными к проявлению собственной инициативы” [115]. В это время в сибирских городах появляются новые виды развлечений – цирк, кинематограф, развивается театр. Например, в Барнауле самый первый синематограф открыла купчиха Лебзина на Пушкинской улице, рядом с пассажем купца Смирнова. А с 1910 г. Пушкинскую улицу Барнаула можно было назвать “улицей синематографов”, которые носили броские названия – “Иллюзион”, “Триумф”, “Каскад” [116]. Разгульные кутежи купцов постепенно уходят в прошлое. К числу новых видов досуга сибирских горожан начала XX в. можно отнести различные общественные праздники. Например, в Барнауле в начале столетия сложилась традиция проведения литературных праздников: в 1902 г. – 50-летие со дня смерти Н.В. Гоголя, в 1909 г. – 100-летие со дня его рождения. Именно с литературными юбилеями связано переименование ряда улиц в Барнауле: Иркутской в Пушкинскую (1899 г.), Кузнецкой в Гоголевскую (1902 г.), Большой Тобольской в улицу имени Льва Толстого. Кроме литературных дат в Барнауле весьма пышно отметили 100-летний юбилей Отечественной войны 1812 г. Вновь открытой мужской гимназии было присвоено имя Александра – 174 –

Благословенного, 26 августа во всех церквах города прошла торжественная литургия, праздник продолжался на Соборной и Демидовской площадях, в городе были вывешены национальные флаги, устроена иллюминация [117]. Общественные праздники широко распространялись во многих городах Сибири. По воспоминаниям современников разнообразные праздники устраивались в Иркутске, Тюмени, Томске [118]. Это соответствовало всероссийской тенденции конца XIX–начала XX в. В организации и финансировании этих праздников большую роль играло купечество. Таким образом, в значительной степени благодаря купечеству в Сибири прививалась новая культура городского досуга. Кулачные бои, которыми славились сибирские города в 1860–1880-х гг., уходили в прошлое. Подводя итоги краткого очерка купеческого быта, необходимо отметить такую особенность сибирских городов, как близость семейного и общественного быта горожан разных сословий. Историками уже отмечалось, что “внутренняя динамика общественного быта тяготела в большинстве городов Западной Сибири к единству общественной жизни и досуга верхов торгово-промышленного населения и чиновничества” [119]. В то же время, значительное число выходцев из крестьянства и мещанства в среде сибирского купечества приводило к близости бытовой культуры гильдейцев и малозажиточных городских слоев. Говоря о сибирской буржуазии второй половины XIX в., В.П. Бойко писал: “В образе жизни и поведения она (буржуазия) подражала дворянству и чиновничеству, прослеживаются и остатки крестьянской психологии. В среде сибирской буржуазии преобладала единая для всех жажда наживы, удовлетворяемая любыми средствами и способами, но в сфере духовных и культурных интересов имели место существенные различия между отдельными ее группами” [120]. Бытовая культура купечества Сибири второй половины XIX– начала XX в. не имела яркой сословной специфики. В то же время очевидна ориентация части гильдейцев, в основном потомственных, именно на сословные ценности. Сибирское купечество в 60–90-х гг. XIX в. постепенно отходило от народных традиций и обычаев, вырабатывало свои ценностные ориентации, нормы поведения и образ жизни. В начале XX в., в связи с ускорением социально-экономических процессов в стране, происходит уже размывание прежних сословных границ и сословных ценностей.

– 175 –

ПРИМЕЧАНИЯ 1. Зуева Е.А. Вопросы общественно-семейного быта сибирского купечества XVIII–середины XIX в. в работах современных исследователей // Изучение Сибири в современную эпоху. Бахрушинские чтения 1987. Новосибирск, 1987. С.142-147. 2. Бойко В.П. Томское купечество в конце XVII–XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии. Томск, 1996. С.179. 3. Щукин Н. Житье сибирское в древних преданиях и нынешних впечатлениях // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С. 212. 4. Калашников И. Записки иркутского жителя // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С. 269. 5. Анохина Л.А., Шмелева М.Н. Быт городского населения средней полосы РСФСР в прошлом и настоящем. М., 1977. С.72-73. 6. Флоринский В.М. Заметки и воспоминания (1875-1880) // Русская старина. 1906. Кн.4. С.154. 7. Авдеева-Полевая Е. Записки и замечания о Сибири // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С.13. 8. Зуева Е.А. Русская купеческая семья в Сибири конца XVIII-первой половины XIX в. Дисс. ... канд. ист. наук. Новосибирск, 1992. С.123. 9. Бурышкин П.А. Москва купеческая: Мемуары. М., 1991. С.79-80. 10. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца XIX-начала XX вв. Томск, 1975. С.51. 11. Сибирский купец А.Д. Васенев. Ч. I. Дневники. Барнаул, 1994. С.8. 12. Старцев А.В. Служащие торговых фирм Сибири в начале XX в. // Буржуазия и рабочие России второй половины XIX-начала XX в. Иваново, 1994. С.98-100. 13. Галиева Р.Д. Условия труда торговых служащих Сибири в начале XX в. // Актуальные вопросы истории Сибири. Научные чтения памяти проф. А.П. Бородавкина. Барнаул, 1998. С. 182. 14. Рабинович Г.Х. Указ. соч. С.75. 15. ЦХАФ АК. Ф. 77. Оп. 1. Д. 9. Л. 23 об. 16. Ильин В. Город Тобольск // Памятная книжка для Тобольской губернии на 1861 и 1862 г. Тобольск, 1861. С. 238. 17. Анохина Л.А., Шмелева М.Н. Указ. соч. С.76. 18. ГАТО. Ф. 233. Оп. 7. Д. 145. Л. 28. 19. В столице Сибири или похождение японца по томским трущобам // Сибирская старина. 1992. ¹ 1. С.22. 20. Swayne H. Siberia’s Place in Asia // Journal of the Manchester Geographical Society. Vol. 35 (1919). P. 26. 21. Бойко В.П. Указ. соч. С.194. 22. Потанин Г.Н. Города Сибири // Сибирь, ее современное состояние и ее нужды. СПб., 1908. С.242.

– 176 –

23. Ядринцев Н.М. Цит. по: Бойко В.П. Указ. соч. С. 194. 24. Степанская Т.М. Архитектура Алтая XVIII–начала XX в. Барнаул, 1994. С. 74. 25. Скубневский В.А. Купеческая застройка Барнаула. Конец XIX– начало XX вв. // Охрана и изучение культурного наследия Алтая. Ч. 2. Барнаул, 1993. 26. Беседина О.Н. Население и социальный аспект застройки Иркутска XIX в. // Демографическое развитие Сибири периода феодализма. Новосибирск, 1991. С. 148. 27. Заварихин С.П. В древнем центре Сибири. М., 1987. С. 168. 28. Лясоцкий И.Е. Прошлое Томска (в названиях его улиц, построек и окрестностей). Томск, 1952. С. 14-26. 29. ГАТО. Ф.219. Оп.1. Д.50. Л.103. 30. Степанская Т.М. Указ. соч. С. 67. 31. Бойко В.П. Указ. соч. С. 194. 32. Горьковская З.П., Катионов О.Н. Пища русских крестьян Сибири в повседневной жизни (период капитализма) // Культурный потенциал Сибири в досоветский период. Новосибирск, 1992. С. 56. 33. Бойко В.П. Указ. соч. С. 197. 34. Авдеева-Полевая Е. Указ. соч. С.14. 35. Клевакин Е.П. Очерки из бийской жизни // Культурное наследие Сибири. Барнаул, 1994. С. 118. 36. Там же. С.12. 37. Ядринцев Н.М. Сибирское хлебосольство. Цит. по: Бойко В.П. Указ. соч. С.196 38. Щукин Н. Житье сибирское ... С. 137. 39. Горьковская З.П., Катионов О.Н. Указ. соч. С. 58. 40. Авдеева-Полевая Е. Указ. соч. С. 16. 41. Мариупольский А.М. Винокурение и виноторговля на Алтае во второй половине XIX в. // Предпринимательство на Алтае XVIII в.–1920-е годы. Барнаул, 1993. С.57. 42. Скубневский В. Барнаул купеческий // Алтай. 1994. № 4. С.145. 43. Авдеева-Полевая Е. Указ. соч. С. 53-54. 44. ТФ ГАТюмО. Ф.1. Д.1. Л.3. 45. Мариупольский А.М. Указ. соч. С.56-57. 46. Уоллес Маккензи. Россия. Т. I. СПб., 1880. С.215. 47. Бойко В.П. Указ. соч. С.195. 48. Алешина Т.С. К истории производства готового платья в Москве в середине XIX–XX вв. М., 1988. С.134. 49. Гальских Е.В. К истории производства и торговли готовым платьем в Западной Сибири во второй половине XIX в. // Предприниматели и предпринимательство в Сибири (XVIII–начало XX вв.). Барнаул, 1995. С.96. 50. ГАТО. Ф.233. Д.339. Л.2-46. 51. Гальских Е.В. Указ. соч. С.99.

– 177 –

52. Кирсанова Р.М. Костюм в русской художественной культуре 18– первой половины 20 вв.: Опыт энциклопедии. М., 1995. С.218-219. 53. Там же. С.318-320. 54. Слонов И.А. Из жизни торговой Москвы. М., 1898. С.76. 55. Кирсанова Р.М. Указ. соч. С.254. 56. Скубневский В. Барнаул купеческий. С.144. 57. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М., 1993. С.270. 58. Авдеева-Полевая Е. Указ. соч. С. 8-9. 59. Анохина Л.А., Шмелева М.Н. Указ. соч. С. 173. 60. Бойко В.П. Социально-психологические особенности сибирской буржуазии второй половины XIX в. (по мемуарным источникам) // Вопросы истории дореволюционной Сибири. Томск, 1983. С. 102. 61. Пайпс Р. Указ. соч. С. 287. 62. Кусова И.Г. Рязанское купечество: Очерки истории XVI–начала XX в. Рязань, 1996. С. 118. 63. Калашников И. Указ. соч. С. 335. 64. Свод законов Российской империи. Спб., 1832. Т.10. Ч.1. С.19-20. Цит. по: Зуева Е.А. Русская купеческая семья... С.116. 65. Бойко В.П. Томское купечество ... С.204. 66. Зуева Е.А. Русская купеческая семья... С.125. 67. Там же. С.126. 68. ГАТО. Ф. Д. 69. ТФ ГАТюмО. Ф.156. Оп.28. Д.1614. Л.1. 70. Вагин В. Сороковые года в Иркутске // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С. 469. 71. ГАТО. Ф. 235. Оп. 1. Д. 471. Л. 21. Цит. по: Дмитриенко Н.М. Завещания томских купцов XIX–начала XX в. как источник // К истории предпринимательства в Сибири. Новосибирск, 1996. С. 49. 72. Щукин Н. Указ. соч. С. 217. 73. Калашников И. Указ. соч. С. 409. 74. Авдеева-Полевая Е. Указ. соч. С. 20. 75. Щукин Н. Указ. соч. С. 217. 76. Пайпс Р. Указ. соч. С. 287. 77. ГАНО. Ф. 79. Оп. 1. Д. 2. 78. ГАНО. Ф. 156. Оп. 1. Д. 846. 79. Скубневский В.А. Заметки о духовном мире барнаульского купечества // Образование и социальное развитие региона. 1995. № 2. С. 113. 80. Там же. С. 114. 81. Скубневский В.А. Роль купечества в развитии народного образования Барнаула во второй половине XIX–начале XX в. // Культурное наследие Сибири. Барнаул, 1994; Рощевская Л.П. Вклад купцов-меценатов в развитие культурной жизни Тюмени в XIX в. // Менталитет и культура предпринимателей России XVII–XIX вв. М., 1996. С. 139-151. 82. Дмитриенко Н.М. Указ. соч. С. 49.

– 178 –

83. Зуева Е.А. Русская купеческая семья ... С. 139–141. 84. Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России (1861– 1900 гг.). М., 1974. С. 77. 85. Зуева Е.А. Русская купеческая семья ... С. 130. 86. Копцева Т.В. Духовная культура купечества Зауралья (вторая половина XVIII–середина XIX в.). Автореф. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 1998. С.16. 87. ЦХАФ АК. Ф. 77. Оп. 1. Д. 9. Л. 22об. 88. Очерки истории города Томска (1604-1954). Томск, 1954. С. 56. 89. Рабинович Г.Х. Из истории буржуазии города Томска (конец XIX в.– 1914 г.) // Из истории Сибири. Вып.6. Томск, 1973. С. 164. 90. Бойко В.П. Томское купечество ... С. 198. 91. Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С. 50-70. 92. Скубневский В.А. Заметки о духовном мире ... С. 116. 93. Бойко В.П. Томское купечество ... С. 200-201. 94. Там же. С.202-203. 95. Клевакин Е.П. Очерки из бийской жизни // Культурное наследие Сибири. Барнаул, 1994. С. 117. 96. Щукин Н. Указ. соч. С. 216. 97. Куприянов А.И. Русский город в первой половине XIX века: общественный быт и культура горожан Западной Сибири. М., 1995. С. 38. 98. Калашников И. Указ. соч. С. 265. 99. ЦХАФ АК. Ф. 77. Оп. 1. Д. 9. Л. 7. 100. Авдеева-Полевая Е. Указ. соч. С. 39. 101. Там же. С. 22. 102. Щукин Н. Указ. соч. С. 213-214. 103. Авдеева-Полевая Е. Указ. соч. С. 41. 104. Клевакин Е.П. Указ. соч. С.116. 105. ЦХАФ АК. Ф. 77. Оп. 1. Д. 9. Л. 23. 106. Авдеева-Полевая Е. Указ. соч. С. 42. 107. Вагин В. Сороковые года в Иркутске // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С. 464. 108. Калашников И. Указ. соч. С. 270. 109. Вагин В. Указ. соч. С. 468-469. 110. Там же. С. 469. 111. Кулаев И.В. Под счастливой звездой. Воспоминания. Тяньцзин, 1938. С. 248. Цит. по: Бойко В.П. Социально-психологические особенности... С.102. 112. Вагин В. Указ. соч. С. 471. 113. ЦХАФ АК. Ф. 77. Оп. 1. Д. 9. Л. 25. 114. Чукмалдин Н.М. Записки о моей жизни. М., 1902. С. 119. 115. Walkin J. The Rise of Democracy in Pre-revolutionary Russia. Political and Social Institution under the Last Czars. New York, 1962. P. 95-96. Цит. по: Разгон В.Н. С.42-43.

– 179 –

116. Степанская Т.М. Указ.соч. С.85-86. 117. Скубневский В.А. Заметки о духовном мире ... С.116-117. 118. Куприянов А.И. Специфика общественного быта горожан Западной Сибири на третьем этапе освоения края русскими (первая половина XIX в.) // Исторический опыт освоения Сибири. Новосибирск, 1986. С.35. 119. Рощевская Л.П. Указ. соч.; Романов Н.С. Летопись города Иркутска за 1881–1901 гг. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1993. 120. Бойко В.П. Социально-психологические особенности... С. 106.

– 180 –

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Вторая половина XIX–начало XX вв. – период значительных изменений в российском обществе. Развитие капитализма привело к преобразованиям во многих сферах жизни Российской империи. Активно протекали в это время и демографические процессы. Купечество, как основное сословие предпринимателей, не могло остаться незатронутым этими процессами. При этом именно историко-демографическое изучение купеческой семьи позволяет характеризовать основные тенденции и направления демографического развития сословия. Рассмотренные источники дают значительный и разносторонний материал для изучения сибирской купеческой семьи второй половины ХIХ–начала ХХ вв. Выявление комплекса документов, выяснение степени сохранности и полноты информации, содержащейся в источниках, а также установление достоверности источниковой информации и выявление взаимосвязи источников (преемственности и сопоставимости информации), создали условия для построения машиночитаемой компьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири второй половины XIX–начала XX вв., представляющей собой комплексный источник для анализа демографических процессов, протекавших в купеческой семье региона. Электронная база данных купеческих семей Западной Сибири, содержащая динамическую информацию по более чем 1300 семейств гильдейцев, предоставила широкие возможности для историкодемографического изучения сибирской купеческой семьи периода капитализма. Результаты анализа личного состава гильдейцев региона показывают процессы развития купеческого сословия в конце XIX–начале XX вв. Процессы изменения личного состава купеческого сословия, обновляемости состава гильдий, динамика численности сословия, изменение национально-конфессионального и полового состава купечества региона, перемены в продолжительности пребывания купцов в гильдиях и в степени генеалогической устойчивости купеческих родов были непосредственно связаны с изменениями в социально-правовом положении купцов, условиями развития товарно-денежных отношений в регионе, колебаниями рыночной конъюнктуры и процессами массовых миграций, объектом которых активно выступала в данный период Сибирь. В частности, повсеместное снижение численности купеческих капиталов – 181 –

в начале 1880-х гг. было вызвано значительным ростом ставок налогообложения, а аналогичный процесс, происходивший в начале XX в. — отменой обязательности выкупа сословных свидетельств в соответствии с “Положением о государственном промысловом налоге” 1898 г. Анализ обновляемости личного состава сословия позволил сделать вывод о резком обновлении последнего в 60–70-х гг. прошлого века и о тенденции к снижению обновляемости в последующий период и стабилизации состава гильдейцев в конце XIX–начале XX в. Таким образом, костяк новой генерации купцов, влившихся в гильдии на рубеже 1880-х гг., устойчиво сохранял свои позиции в сословии на протяжении десятилетий. Явления демографической стагнации купеческого сословия в начале XX в., объяснявшиеся процессами разложения сословного строя и сокращением притока новых предпринимателей в гильдии, выразились также в тенденции к увеличению доли потомственных купцов в это время. Изучение национально-конфессионального состава глав купеческих семей показало, что на протяжении всего изучаемого периода число предпринимателей нерусских национальностей в Сибири постоянно увеличивалось. Особенно резким было увеличение доли купцов-евреев, которые в начале XX в. в отдельных сибирских городах составляли большую часть сословия. Следует отметить, что изменения, происходившие в составе гильдейцев–сибиряков, в основном носили тот же характер, что и в европейской части страны. Результаты анализа личного состава купеческого сословия региона создали основу для изучения демографических процессов, протекавших в сибирской купеческой семье периода капитализма и позволили исследовать структурно-количественные характеристики семей гильдейцев в исторической динамике. Историческая динамика людности купеческой семьи в исследуемый период была связана с изменениями социальных, правовых и экономических условий жизни купечества, приводившими к значительному притоку в сословие выходцев из других социальных групп, приносивших с собой иные семейные традиции, с развитием специфического городского образа жизни, а также с изменениями национальноконфессионального состава купечества региона. Эти факторы определяли разные тенденции в изменении людности, имевшие место в период капитализма: с одной стороны рост общей людности во время значительного обновления сословия за счет притока из других сословных (крестьянство) и национальных (евреи) групп, которым была свойствен– 182 –

на относительно высокая людность, и, с другой стороны, сокращение людности в период стабилизации личного состава сословия, а также за счет сближения образа жизни купцов различных конфессий, связанного с развитием специфических черт городского быта. Диахронное изучение брачно-возрастных особенностей купеческих семей показало, с одной стороны, устойчивость некоторых патриархальных семейных традиций в купеческой среде, в частности, более поздний возраст вступления в брак у мужчин и значительную разницу в возрасте супругов и, с другой стороны, сохранение общей направленности демографических процессов в сторону разложения патриархального семейного уклада, что проявлялось в сокращении количества брачных пар в семьях купцов и во все более терпимом отношении к повторным бракам в купеческой среде. Изучение брачности купеческих семей Сибири показало абсолютное преобладание семей, содержащих всего одну брачную пару. При этом исследование исторической динамики средней брачности выявило повсеместную устойчивую тенденцию к сокращению брачности в семьях гильдейцев. Анализ брачно–возрастных особенностей купеческих семей позволил выделить специфику брачного поведения в купеческой среде, которая как раз и проявлялась в позднем возрасте вступления в первый брак у мужчин и большой разнице в возрасте супругов. Изучение брачных связей купечества показало, что внутрисословные браки были характерны только для 1/3 гильдейцев, при этом абсолютное большинство купцов женилось на представительницах городских сословий. Перемены, происходившие в личном составе купечества Сибири, динамика людности купеческой семьи, изменения брачно-возрастных особенностей семей сибирских гильдейцев и демографической структуры семейных ячеек, протекавшие в Сибири во второй половине XIX– начале XX в., определялись прежде всего развивавшимися в обществе социально-экономическими процессами, среди которых главную роль играло утверждение и развитие капитализма. Разложение патриархального семейного уклада в семьях гильдейцев Сибири наиболее ярко проявлялось в изменениях демографической структуры купеческих семей: во все большей распространенности простейших типов семей, упрощении поколенной структуры, постепенном исчезновении сложных, больших по составу семей в купеческой среде. Анализ изменений, происходивших среди бытовавших типов купеческих семей региона, показал, несмотря на особенности отдельных горо– 183 –

дов, наличие общей тенденции в изменениях внутренней и поколенной структуры сибирской купеческой семьи. При этом процессы упрощения структуры семей среди гильдейцев русской национальности развивались быстрее, чем среди купцов евреев. В исследуемый период людность и внутренняя демографическая структура купеческих семей заметно различались, постепенно нивелируясь в различных региональных и конфессиональных группах купечества. Особенности демографических показателей купеческой семьи того или иного сибирского города были обусловлены спецификой географического положения, административного статуса, степени развития торговли, национально-конфессионального состава гильдейцев, наличия сложившихся групп потомственного купечества. Эти различия позволяют выделить группы городов, в которых структурно-количественные характеристики купеческих семей имели общие черты. В частности в старых купеческих городах, к которым можно отнести Томск, Тобольск и Тюмень, отмечается большая доля потомственных купцов, меньшая средняя людность семей гильдейцев, преобладание простейших по своей структуре семейных ячеек. Для Барнаула и Кургана – центров крестьянской колонизации, была характерна значительная доля выходцев из крестьян среди купечества, вследствие чего купеческие семьи города по своим показателям были довольно близки к крестьянским. Спецификой городов, располагавшихся в Алтайском горном округе, являлось почти полное отсутствие купцов нерусских национальностей, в то же время характерной чертой Мариинска и Каинска, было преобладание купцов-евреев. Изучение национальных различий демографических характеристик купеческих семей региона показало значительную национальноконфессиональную специфику семейно-брачных отношений среди гильдейцев, в частности, большую устойчивость патриархальных традиций среди евреев и особенно старообрядцев. Специфика семей купцов евреев, также как и русских старообрядцев, по-видимому, заключалась в том, что демографическое развитие семьи в данный период (выражавшееся в общей тенденции к распаду сложных семей и упрощению их структуры) тормозилось национально-конфессиональными особенностями семейного быта евреев и старообрядцев. Тем не менее, в изучаемый период отчетливо была заметна тенденция к сглаживанию региональных и конфессиональных различий и приближению демографических показателей во всех городах к уровню старых торговых центров, примером которых может служить Томск. – 184 –

Изучение купеческого семейного быта показало, что в целом стремление к роскоши и “барскому” образу жизни не было типично для сибирского купечества, при этом в Сибири ориентация на быт других сословных групп была выражена в значительно меньшей степени, чем в Европейской России. Бытовая культура купечества Сибири второй половины XIX– начала XX вв. не имела яркой сословной специфики. В то же время очевидна ориентация части гильдейцев, в основном потомственных, именно на сословные ценности. Сибирское купечество в 60–90-х гг. XIX в. постепенно отходило от народных традиций и обычаев, вырабатывало свои ценностные ориентации, нормы поведения и образ жизни. В начале XX в., в связи с ускорением социально-экономических процессов в стране, происходит уже размывание прежних сословных границ и сословных ценностей. Таким образом, в период капитализма в купеческой семье Сибири протекали интенсивные демографические и социальные процессы, при этом главными тенденциями были разложение патриархального уклада и нивелирование региональных и конфессиональных различий, происходившие под воздействием процессов утверждения и развития капитализма в Сибири.

– 185 –

Библиография Источники Авдеева-Полевая Е. Записки и замечания о Сибири // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С.7-124. Адрес–календарь г. Барнаула на 1910 г. Барнаул, 1910. Адрес-календарь Тобольской губернии на 1900 год. Тобольск, 1899. Александров М. Воздушный тарантас // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С.397-448. Алтай: Историко-статистический сборник по вопросам экономического и гражданского развития Алтайского горного округа. Томск, 1890. Будни и праздники горного округа. Из фонда Е.П. Клевакина // Судьбы: воспоминания, дневники, письма, путевые заметки, протоколы допросов. Барнаул: Управление архивного дела при администр. Алтайского края, 1996. Бурышкин П.А. Москва купеческая: Мемуары. М.: Высшая школа, 1991. Вагин В. Сороковые года в Иркутске // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С.449-482. Весь Томск: Адресно-справочная книга на 1911 - 1912 гг. Томск, 1911. Вся Сибирь. Справочная книга. СПб., 1908. Город Томск. Томск, 1912. Калашников И. Записки иркутского жителя // Записки иркутских жителей. Иркутск, 1990. С. 225-396. Клевакин Е.П. Очерки из бийской жизни // Культурное наследие Сибири. Барнаул, 1994. С.114-127. Клевакин Е. Барнаульские письма // Алтай. 1996, № 1-2. С.177-184. Костров Н.А. Статистика Барнаула // Томские губернские ведомости. 1868. N 11. Костров Н.А. Историко-статистическое описание городов Томской губернии. Томск, 1872. Костров Н.А. Однодневная перепись населения города Томска 16 марта 1880 года. Томск, 1880. Организация самоуправления в Тобольской губернии (вторая половина XIX–начало XX в.). Сб. документов и материалов. Тюмень, 1995. Памятная книжка Тобольской губернии на 1864 г.Тобольск, 1864.

– 186 –

Памятная книжка Тобольской губернии на 1884 г. Тобольск, 1884. Памятная книжка Тобольской губернии на 1912 г. Тобольск, 1912. Памятная книжка Томской губернии на 1871 г. Томск, 1871. Памятная книжка Томской губернии на 1884 г. Томск, 1884. Памятная книжка Томской губернии на 1885 г. Томск, 1885. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т. 78, Тобольская губ. СПб., 1905.; Т. 79, Томская губ. СПб. 1904. Полное собрание законов Российской империи. Собр. II. СПб., 1830– 1881. Полное собрание законов Российской империи. Собр.III. СПб., 1884– 1916. Полный свод законов для купечества. Изд. канцелярии его имп. величества. М., 1873. Романов Н.С. Летопись города Иркутска за 1881–1901 гг. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1993. Романов Н.С. Летопись города Иркутска за 1902–1924 гг. Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1994. Свод законов о состояниях. Изд. И.И. Зубкова, СПб., 1911. Свод законов Российской империи. СПб., 1899. Т.IX. Свод законов о состоянии.; Т.X. Законы гражданские и межевые.; Т.XI. Свод уставов гражданского благоустройства. Систематический сборник законов о евреях, составленный Л.М. Роговиным. СПб., 1913. Сибирский купец А.Д. Васенев. Ч.I. Дневники. Барнаул, 1994. 195 с.; Ч.II. Документы и письма / Сост., вступ. ст., примеч., библиография А.В. Старцева. Барнаул, 1994. Сибирский торгово-промышленный календарь. Томск, 1894–1911. Сибирский торгово-промышленный ежегодник. СПб., 1911. Слонов И.А. Из жизни торговой Москвы. М., 1898. Справочник по городу Ново-Николаевску. Ново-Николаевск, 1912. Тобольские губернские ведомости. Тобольск, 1861–1917. Томские губернские ведомости. Томск, 1857–1917. Томск // Журнал министерства внутренних дел. 1852. Кн.39. N 8. С.191-219. Флоринский В.М. Заметки и воспоминания (1875-1880) // Русская старина. 1906. Кн.4. Щвецов С.П. Город Барнаул по переписи 26 марта 1895 г. // Алтайский сборник. Т.2. Барнаул, 1898.

– 187 –

Справочная и библиографическая литература История Сибири: Текущий указатель литературы. Новосибирск, 1966–1997. Кирсанова Р.М. Костюм в русской художественной культуре 18– первой половины 20 вв.: Опыт энциклопедии. М.: Большая российская энциклопедия, 1995. Краткая энциклопедия по истории купечества и коммерции Сибири: в 4-х т. /под ред. Д.Я. Резуна, Д.М. Терешкова. Новосибирск, 1994-1998 (продолжающееся). Литература об Алтайском крае: Библиографический указатель. Барнаул, 1986. Барнаул: Летопись города. Барнаул, 1995. Материалы к указателю литературы о Сибири на европейских языках с 1917 по 1930 гг. Л., 1931. Межов В.И. Сибирская библиография: Указатель книг и статей о Сибири на русском языке и одних только книг на иностранных языках за весь период книгопечатания. Т. 1–3. СПб., 1891–1903. Русский и зарубежный город: Указатель советской литературы. М., 1990. Скубневский В.А., Иванченко Н.В., Задонских З.И. История Алтая в эпоху капитализма (1861–1917 гг.): Библиографический указатель. Барнаул, 1992. Скубневский В.А., Старцев А.В., Гончаров Ю.М. Предприниматели Алтая. 1861–1917 гг.: Энциклопедия. Барнаул: Демидовский фонд. 1996. Сибирская советская энциклопедия: в 3-х т. Новосибирск, 1929– 1932. Сибирская торговля в XIX–начале XX века: Библиографический указатель отечественной литературы. Томск, 1994. Страницы истории Алтая: Библиографический указатель. Барнаул, 1990. Энциклопедия Алтайского края. Т. 1-2. Барнаул, 1996.

Исследования Адрианов А.В. Томская старина // Город Томск. Томск, 1912. С. 103–179. Аксенов А.И. Генеалогия московского купечества XVIII в. М.: Наука, 1988.

– 188 –

Алексеев В.П. Проблемы формирования российской буржуазии периода капитализма в дореволюционной и советской историографии. // Генезис капитализма в России в отечественной историографии. Ярославль, 1981. С. 86–93. Алисов Д.А. Социально-культурный облик губернских центров Сибири в условиях начальной урбанизации и индустриализации (1880-е–1916 г.) // Проблемы культуры городов России. Ч. I. Омск, 1996. С.6-9. Антонов Д.Н., Антонова И.А. Метрические книги: время собирать камни // Отечественные архивы. 1996. № 4, 5. Баитов Г.Б. Очерки муниципального Барнаула. Томск, 1906. Бардина П.Е. Быт русских сибиряков Томского края. Томск, 1995. Башкатова З.В. Архивные материалы Омского государственного архива по истории купечества Западной Сибири конца XVIII–XIX вв. // К истории предпринимательства в Сибири (материалы всероссийской научной конференции, Новосибирск, 1995). Новосибирск, 1996. С. 15–17. Берлин П.А. Русская буржуазия в старое и новое время. М., 1922. Беседина О.Н. Население и социальный аспект застройки Иркутска XIX в. // Демографическое развитие Сибири периода феодализма. Новосибирск, 1991. С. 137-162. Бойко В.П. К вопросу о социальной психологии крупной российской буржуазии второй половины ХIХ в. // Из истории буржуазии в России. Томск, 1982. С. 33–36. Бойко В.П. Происхождение и состав томского купечества в конце ХVIII–начале ХIХ в.// Российское купечество от средних веков к новому времени. М., 1993. С. 92–93. Бойко В.П. Социально-психологические особенности сибирской буржуазии второй половины ХIХ в. // Вопросы истории дореволюционной Сибири. Томск, 1983. Бойко В.П. Сибирская периодическая печать как источник по изучению крупной буржуазии Западной Сибири второй половины ХIХ в. // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. Томск, 1985. С. 53–63. Бойко В.П. Материальные и духовные потребности томского купечества в XIX в. // Из истории революций в России. Вып. 1. Томск, 1996. С.112-120. Бойко В.П. Томское купечество в конце XVIII-XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии. Томск: Водолей, 1996.

– 189 –

Бородавкин А.П., Говорков А.А. К истории торговли и торговоростовщического капитала в Сибири (1861–середина 90-х гг. XIX в.) // Вопросы истории Сибири. Вып. 2. Томск, 1965. С. 37–60. Боханов А.П. Российское купечество в конце XIX–начале ХХ вв. // История СССР. 1985. № 4. С. 106–118. Боханов А.П. Коллекционеры и меценаты в России. М., 1989. Боханов А.П. Крупная буржуазия России, конец XIX в.–1914 г. М., 1992. Булгаков М.Б. О статистике численности купечества русских городов в предреформенный период // Российское купечество: От средних веков к новому времени. Научная конференция. Москва, 2–4 ноября 1993 г. Тезисы докладов. М., 1993. С. 61–64. Быков А.В. Благотворительная деятельность томского купечества // История мировой культуры. Новосибирск, 1995. Васильева Э.К. Семья и ее функции (статистико-демографический анализ). М., Статистика, 1975. Воденикова Л.Г. Зауральское купечество во второй половине XIX в. // Земля курганская. Вып. 10. Курган, 1995. Волков А.Г. Семья – объект демографии. М.: Мысль, 1986. Гавлин М.Л. Социальный состав крупной московской буржуазии во второй половине XIX в. // Проблемы отечественной истории. Ч. 1. М., 1973. С. 73–92. Гавлин М.Л. Роль центра и окраин Российской империи в формировании крупной московской буржуазии в пореформенный период // Исторические записки. Т. 92. 1973. С. 336–355. Гавлин М.Л. Московский торгово-промышленный капитал в конце XIX в. (по материалам гильдейского налогообложения) // Русский город. Вып. 4. М.: Из-во МГУ, 1981. С. 43–65. Ганцкая О.Я. Семья: структура. функции, типы // Советская этнография. 1984. № 6. С. 16–28. Гарскова И.М. Базы и банки данных в исторических исследованиях. Gottingen, 1994. Гарскова И.М. От просопографии к статистике: Методика анализа баз данных по источникам, содержащим динамическую информацию //Источник. Метод. Компьютер. Барнаул, 1996. С. 123–143. Герасимова И.А. Структура семьи. М., 1976. Гиндин И.Ф. Русская буржуазия в период капитализма // История СССР. 1963. № 2, 3.

– 190 –

Голикова Н.Б. К вопросу о составе русского купечества во второй половине XVII–первой четверти XVIII в. // Русский город. Вып. 3. М.: Изд-во МГУ, 1980. С. 37–65. Гончаров Ю.М. Специфика обыденного уровня общественного сознания алтайского купечества XIX в. // Межвузовский научный семинар “Актуальные проблемы философии и политологии”: Тезисы докладов. Рубцовск, 1994. С. 22–24. Гончаров Ю.М., Колдаков Д.В. Купеческая семья Западной Сибири середины XIX–начала XX в. (к проблеме создания комплексного источника) // ИБ АИК. № 14, апрель 1995. С. 39–42. Гончаров Ю.М. Демографические процессы в купеческой семье Западной Сибири второй половины XIX–начале XX в. // Предпринимательство в Сибири: генезис, опыт развития и перспективы. Красноярск, 1996. С. 227–281. Гончаров Ю.М. Документы делопроизводства городских магистратур как источник по истории сибирской купеческой семьи конца XIX–начала XX в. // Источник. Метод. Компьютер. Барнаул, 1996. С. 59–73. Гончаров Ю.М. Источниковедческие проблемы создания базы данных купеческих семей Западной Сибири второй половины XIX–начала XX в. // Деловая Россия: История и современность. СПб.: С-ПГТУ, 1996. С. 81–83. Гончаров Ю.М., Колдаков Д.В. Источники и методы историко-демографического изучения сибирской купеческой семьи середины XIX– начала XX в. // К истории предпринимательства в Сибири: Материалы Всероссийской научной конференции. Новосибирск, 1995. Новосибирск: Институт истории СО РАН, 1996. С. 58–62. Гончаров Ю.М. К вопросу о брачно-возрастных особенностях сибирской купеческой семьи (вторая половина XIX–начало XX в.) // Горный Алтай. Исторический сборник. Вып. 1. Горно-Алтайск: Г-АГУ, 1997. С. 38–46. Гончаров Ю.М. Сибирская купеческая семья периода капитализма (по материалам актов церковного учета населения) // Известия АГУ. 1996. Вып. 2. С. 42–44. Гончаров Ю.М. Состав купеческого сословия Сибири второй половины XIX–начала XX в. (по материалам базы данных купеческих семей Томской губернии) // Компьютер и экономическая история. Барнаул, 1997. С. 56–83. Гончаров Ю.М. Структурные процессы в сибирской купеческой семье второй половины XIX–начала XX в. // Известия АГУ. 1997. № 2. С.14-17.

– 191 –

Гончаров Ю.М, Колдаков Д.В. База данных купеческих семей Томской губернии второй половины XIX–начала XX в. // Предприниматели и предпринимательство в Сибири. Вып.2. XVIII в.–1920-е гг. Барнаул: АГУ, 1997. С.20-44. Гончарова Г.С., Савельева А.Я. Статистический анализ структурных и демографических характеристик семей. перепринт № 27. СО АН СССР. Новосибирск, 1985. Горелов В.А. Структура и численный состав семьи // Быт и искусство русского населения Восточной Сибири. Новосибирск: Наука, 1971. Ч. I. С.96–105. Города Алтая. Барнаул: АГУ, 1986. Городская культура Сибири: история, памятники, люди. Новосибирск: НГУ, !993. Горюшкин Л.М., Бочанова Г.А., Цепляев Л.Н. Новосибирск в историческом прошлом (конец XIX–начало XX в.). Новосибирск: Наука, 1978. Горюшкин Л.М. Историография Сибири (период капитализма). Новосибирск: Наука, 1979. Горюшкин Л.М., Миненко Н.А. Историография Сибири дооктябрьского периода (конец XVI–начало ХХ в.). Новосибирск: Наука, 1984. Громыко М.М. Сибирские купцы Корнильевы. // Известия СО АН СССР. 1972. № 6. Вып. 2. Громыко М.М. Социально-экономические аспекты изучения генеалогии податных сословий феодальной Сибири // История и генеалогия. М.: Наука, 1977. С. 197–236. Демографические проблемы семьи. М.: Наука, 1978. Дмитриенко Н.М. Социальная структура населения Бийска в конце ХIХ–начале ХХ в. // Вопросы социально-экономического развития Сибири в период капитализма. Барнаул, 1984. С. 50–57. Дмитриенко Н.М. Дореволюционные авторы о городах Западной Сибири эпохи капитализма // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. Томск, 1985. С. 98–108. Дмитриенко Н.М. О социальном составе населения Томска (конец ХIХ в.–1917 г.) // Рабочие Сибири в конце ХIХ–начале ХХ вв. Томск, 1980. С. 134–154. Дмитриенко Н. Купечество старого Томска // Томская старина. 1991. № 1. С. 2–3.

– 192 –

Дмитриенко Н.М., Зиновьев В.П. Купеческая семья Кухтериных // Предприниматели и предпринимательство в Сибири (XVIII–начало ХХ в.). Барнаул, 1995. С. 191–203. Дмитриенко Н.М. Демографическая структура сибирского города эпохи капитализма (на материалах Томска) // Проблемы истории дореволюционной Сибири. Томск, 1989. С. 113–124. Дмитриенко Н.М. Завещания томских купцов XIX–начала XX вв. как источник // К истории предпринимательства в Сибири (материалы всероссийской научной конференции. Новосибирск, 1995). Новосибирск, 1996. С. 47–53. Донских А.В. Русское купечество XVII–XVIII вв.: факторы воспроизводства торговых фамилий // Проблемы взаимодействия социальной структуры и воспроизводства населения в России и СССР. М., 1988. С. 44–45. Емельянов Н.Ф. Город Томск в феодальную эпоху. Томск, 1984. Жирнова Г.В. Брак и свадьба русских горожан в прошлом и настоящем. М.: Наука, 1980. Заварихин С.П. В древнем центре Сибири. М.: Искусство, 1987. Задорожная О.А. Купечество Западной Сибири (конец XVIII-первая половина XIX в.) Автореф. ... канд. ист. наук. Казань, 1995. Зверев В.А. Семейное крестьянское домохозяйство в Сибири эпохи капитализма (историко-демографический анализ). Новосибирск, 1991. Зидер Р. Социальная история семьи в Западной и Центральной Европе (конец XVIII-XX вв.). М.: Владос, 1997. Зуева Е.А. Ведомости учета купеческих капиталов как исторический источник // Массовые источники по истории Сибири. Новосибирск, 1987. С. 98–107. Зуева Е.А. Опека и попечительство у сибирского купечества в последней четверти XVIII–первой половине ХIХ в. // Социальнокультурное наследие Сибири. Бахрушинские чтения 1991 г. Новосибирск, 1991. С. 25–33. Зуева Е.А. Источники по истории русской купеческой семьи в Сибири в последней четверти XVIII–первой половине XIX в. //Проблемы истории Сибири: источниковедение и историография. Бахрушинские чтения 1992 г. Новосибирск, 1992. С. 18–30. Зуева Е.А. Русская купеческая семья в Сибири конца XVIII–первой половины XIX в. Дис. на соиск. учен. степ. к.и.н. Новосибирск, 1992. Зуева Е.А. Численность сибирского купечества // Роль Сибири в истории России. Новосибирск, 1993.

– 193 –

Зуева Е.А. Купеческая семья и собственность: Семейные разделы и наследования в среде купцов-сибиряков в последней четверти XVIII– первой половине XIX в. // Российское купечество от средних веков к новому времени. М., 1993. С. 104–107. Иванов Л.М. О сословно-классовой структуре городов капиталистической России // Проблемы социально-экономической истории России. М., 1971. С. 312–340. История Алтая. Ч. I: С древнейших времен до 1917 года. Барнаул, 1995. Керов В.В. Рябушинские: династия старообрядцев-предпринимателей // Старообрядчество: История, культура, современность. Вып. 3. М., 1995. С. 9–15. Кизеветтер А.А. Гильдия московского купечества. М., 1915. Киселев А.Г. Миней Мариупольский и другие (50 омских капиталистов). Омск: МИП “Литер”, 1995. Коваленко О.М. Купечество Иркутской губернии первой четверти XIX в. Автореферат дис. на соск. учен. степ. к.и.н. Л., 1950. Козлова Н.В. К вопросу о социально-политической характеристике русского купечества в XVIII в. // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1987. № 6. С. 47–55. Колесников А.Д. Рост, сословный состав и занятость населения дореволюционного Омска // История городов Сибири. Новосибирск, Наука, 1977. С. 231–252. Колесников А.Д. Материалы по генеалогии как историкодемографический источник (на примере Сибири XVII–XIX вв.) // Проблемы взаимодействия социальной структуры и воспроизводства населения в России и СССР. М., 1988. С. 68–69. Колмаков Ю.П. К проблеме формирования торгово-промышленной буржуазии Восточной Сибири в период империализма // Очерки истории Сибири. Вып. 2. Иркутск, 1971. С. 58–72. Копцева Т.В. Купец в представлениях русского народа // Культурное наследие Азиатской России. Тобольск, 1997. С.87. Копцева Т.В. Духовная культура купечества Зауралья (вторая половина XVIII–середина XIX в.) Автореф. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 1998. Кузмичев А., Петров Р. Русские миллионщики. Семейные хроники. М., 1993. Куприянов А.И. Русский город в первой половине XIX века: общественный быт и культура горожан Западной Сибири. М.: “АИРО–XX”, 1995.

– 194 –

Кусова И.Г. Рязанское купечество: Очерки истории XVI–начала XX в. Рязань: Март, 1996. Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России. (1861– 1900). М.: Мысль, 1974. Лясоцкий И. Прошлое Томска. Томск, 1952. Менталитет и культура предпринимателей России XVII-XIX вв. М., 1996. Миненко Н.А. Городская семья Западной Сибири на рубеже XVII– XVIII в. // История городов Сибири досоветского периода. Новосибирск: Наука. 1977. С. 175–195. Межевкина Е.В. Национальный состав купечества городов Енисейской губернии середины XIX в.// Материалы XXXIV международной научной студенческой конференции: История. Новосибирск, 1996. Мирзоев В.Г. Историография Сибири (домарксистский период). М.: Мысль, 1970. Миронов Б.Н. Социальная мобильность российского купечества в XVIII– начале XIX в. // Проблемы исторической демографии в СССР. Таллин, 1977. Миронов Б.Н. Русский город в 1740–1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие. Л. 1990. Мосина И.Г. Состав и численность крупной сибирской буржуазии // Ученые записки Томского педагогического института. № 25, Томск, 1969. С. 83–101. Мосина И.Г., Рабинович Г.Х. Буржуазия в Сибири в 1907–1914 гг. // Из истории буржуазии в России. Томск, 1982. С. 109–125. Нифонтов А.С. Формирование классов буржуазного общества в русском городе второй половины XIX в. // Исторические записки. Т. 54. 1955. Ноздрин Г. Русское купечество и Сибирь // Деловая Сибирь. 1993. № 18. С. 13. Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали. М., 1987. Очерки истории Алтайского края. Барнаул: Алтайское книжное изво, 1987. Очерки истории города Томска (1604–1954).Томск, 1954. Очерки истории Камня-на-Оби. Камень-на-Оби, 1996. Панкеев И.А. Русские праздники. М.: Яуза, 1998. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.:Независимая газета, 1993.

– 195 –

Пергамент А.И. Основы законодательства о браке и семье. М.: Знание, 1969. Потанин Г.Н. Города Сибири // Сибирь, её современное состояние и её нужды. СПб., 1908. Предпринимательство и предприниматели России: От истоков до начала XX в. М.: РОССПЭН, 1997. Рабинович Г.Х., Скубневский В.А. Буржуазия города Барнаула (1861– середина 90-х гг. XIX в.) // Из истории Сибири. Вып. 1. Томск, 1970. С. 70–107. Рабинович Г.Х., Скубневский В.А. Буржуазия города Барнаула (середина 90-х гг. XIX в.–1914 г.) // Из истории Сибири. Вып. 3. Томск, 1971. С. 143–167. Рабинович Г.Х. Малоизученные источники по истории буржуазии в России // Методологические и историографические вопросы исторической науки. Томск, 1972. С. 192–218. Рабинович Г.Х. Архивные источники по проблеме генезиса буржуазии в Сибири // Материалы научной конференции, посвященной 50летию образования СССР. Томск, 1972. С. 77–79. Рабинович Г.Х. Из истории буржуазии города Томска (конец ХIХ в.– 1914) // Из истории Сибири. Вып.6. Томск, 1973. С. 133–166. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия и монополистический капитал в экономике Сибири конца XIX–начала XX в. Томск, 1975. Рабинович Г.Х. Крупная буржуазия Новониколаевска (Новосибирска) в период капитализма // Из истории Алтая. Томск, 1978. С. 68–94. Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города. М., 1978. Рабинович М.Г. К структуре большой семьи у русских горожан в начале XVIII в. // Русские: семейный и общественный быт. М.: Наука, 1989. С. 84–90. Разгон В.Н. Современная американская и английская историография российской буржуазии. Уч. пос. Барнаул: АГУ, 1988. Разгон В.Н. Купечество Барнаула в конце XVIII–первой половине XIX в.: численность, источники формирования, преемственность капиталов // Историко-демографические проблемы Сибири. Барнаул, 1995. С. 58–71. Разумов О. Сибирский самородок // Сибирская старина. Томск, 1993, № 3. С. 16–17.

– 196 –

Резун Д.Я. Русские в среднем Причулымье в XVII–XIX вв. (проблемы социально-экономического развития малых городов Сибири). Новосибирск: Наука, 1984. Резун Д.Я. Очерки истории изучения сибирского города, XVIII в. Новосибирск: Наука. 1991. Резун Д.Я. Сибирское купечество (60-е гг. XVIII–начало XIX в.) // ЭКО: экономика и организация производства. 1993. № 3. С. 171–176. Рубакин Н.А. Россия в цифрах: Страна. Народ. Сословия. Классы. СПб., 1912. Русские: семейный и общественный быт. М., 1989. Русский торгово-промышленный мир. М.: “Планета”, 1993. Рындзюнский П.Г. Утверждение капитализма в России. 1850– 1880 гг. М., 1978. Саврасова Т.В. К истории благотворительности в Томске (конец XIX–начало XX в.) // Культура отечества. Томск, 1995. Солопий Л.А. Крупная буржуазия Забайкальской области в XIX в. Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. к.и.н. Томск, 1987. Скрябина Л.А. Русские Притомья. Историко–этнографические очерки (XVIII–начало XX в.). Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997. Скубневский В.А. Население города Барнаула во второй половине XIX в. // Актуальные вопросы истории Алтая. Барнаул, 1980. С. 104–129. Скубневский В.А. Города Сибири пореформенного времени в освещении современной советской историографии // Вопросы историографии и источниковедения Сибири периода капитализма. Томск, 1985. С. 84–97. Скубневский В.А. Городское население Сибири по материалам переписи 1897 г. // Проблемы генезиса и развития капиталистических отношений в Сибири. Барнаул, 1990. С. 98–119. Скубневский В.А. Барнаульские купцы Суховы – предприниматели и меценаты: историко-социологический очерк // Актуальные проблемы социологии, психологии и социальной работы. Барнаул, 1993. Вып. 2. С. 141–155. Скубневский В.А. Купеческая семья начала XX в. (по материалам г. Барнаула) // Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири в древности и средневековье. Барнаул, 1994. С. 187–190. Скубневский В. Барнаул купеческий // Алтай. 1994, № 4. С. 141–148. Скубневский В.А. Роль купечества в развитии народного образования Барнаула во второй половине XIX–начале XX в. // Культурное развитие Сибири. Барнаул, 1994. С. 46–56.

– 197 –

Скубневский В.А. Грамотность городского населения Сибири (К истории вопроса) // Актуальные проблемы социологии, психологии и социальной работы. Вып. 3. Барнаул, 1994. С.242–248. Скубневский В.А., Гончаров Ю.М. Купеческая семья второй половины XIX-начала XX в. (по материалам Барнаула) // Историкодемографические проблемы Сибири. Барнаул, 1995. С.72-91. Скубневский В.А. Заметки о духовном мире барнаульского купечества // Образование и социальное развитие региона. Барнаул, 1995. № 2. С.113-119. Скубневский В.А. Купечество Сибири по материалам переписи 1897 г. // Предприниматели и предпринимательство в Сибири. Вып.2. XVIII в.–1920-е гг. Барнаул, 1997. С.45-54. Скубневский В.А. Купечество Алтая в конце XIX–начале XX в. (некоторые характеристики сословной группы) // Сибирь XVI–XX веках: Экономика, общественно-политическая жизнь и культура. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 1997. Сметанин С.И. Разложение сословий и формирование классовой структуры городского населения России в 1800–1861 гг.// Исторические записки. Т. 102. М., 1978. Старцев А.В. Меценаты. Штрихи к социальному портрету алтайского купечества // Алтайский сборник. Вып. 14. Барнаул, 1991. Старцев А.В. Общественная и культурная деятельность предпринимателей Алтая // Предпринимательство на Алтае. XVIII в.–1920-е гг. Барнаул: День, 1993. С.113–128. Старцев А.В. Численность и состав населения города Бийска во второй половине ХIХ в. // Палеодемография и миграционные процессы в Западной Сибири. Барнаул, 1994. С. 183–185. Старцев А.В. Торгово-промышленное законодательство и социальноправовой статус предпринимателей в России в XVIII–начале ХХ в. // Предприниматели и предпринимательство в Сибири ( XVIII–начало ХХ вв. ). Барнаул, 1995. С. 3–21. Старцев А.В. Торгово-промышленная фирма Морозовых // Предприниматели и предпринимательство в Сибири. Вып.2. XVIII в.–1920-е гг. Барнаул, 1997. С.55-74. Старцев А.В., Гончаров Ю.М. Купеческая семья Бийска середины XIX–начала XX в.: Историко-демографический очерк // Образование и социальное развитие региона. 1996. № 3-4. С.230-238.

– 198 –

Степанская Т.М. Архитектура Алтая XVIII–начала XX в. Барнаул: АГУ, 1995. Тагаров Ж. Кяхтинское купечество (XVIII–начало XX в.) // Былое. 1995. № 11. Троицкая Н.А. Источники формирования крупной городской буржуазии Дальнего Востока в период капитализма // Вопросы социальноэкономического развития Сибири в период капитализма. Барнаул, 1984. С. 58–72. Харчев А.Г. Некоторые методологические проблемы исследования брака и семьи // Семья как объект философского и социологического исследования. Л., 1974. С. 3–11. Хорькова Е.П. История предпринимательства и меценатства. М., 1998. Цепляев Л.Н., Шипилов Б.П. Однодневные переписи как исторический источник для изучения городов Западной Сибири в эпоху капитализма // История городов Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1977. С. 45–52. Шахеров В.П. Экономико-правовые аспекты классово-сословной структуры сибирского города в период позднего феодализма // Экономическая политика царизма в Сибири в XIX–начале ХХ в. Иркутск, 1984. С. 3–14. Шацилло М.К. Источники по социальной структуре российской буржуазии начала ХХ в. Автореферат дисс. на соиск. учен. степ. к.и.н. М.,1986. Шейнфельд М.Б. Историография Сибири (конец XIX–начало ХХ в.). Красноярск, 1973. Шепелев Л. Титулы, мундиры, ордена // Былое. 1993. № 2. Шпалтаков В.П. Купеческий капитал Сибири в первой половине XIX в. // Экономические и социальные проблемы истории Сибири. Томск, 1984. С. 58–72. Шпалтаков В.П. Рост торговой буржуазии в Западной Сибири в первой половине XIX в. // Из истории Томской области. Томск, 1988. С. 53–61. Юмашева Ю.Ю. Человек и машина. Просопографические базы данных // Информационный Бюллетень Комиссии по применению математических методов и ЭВМ в исторических исследованиях. № 4. 1991. Юмашева Ю.Ю. Источниковедческие проблемы создания просопографических баз данных // Информационный Бюллетень Комиссии по применению математических методов и ЭВМ в исторических исследованиях. № 7, декабрь 1992.

– 199 –

Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. СПб., 1892. Яковцевский В.Н. Купеческий капитал в феодально-крепостнической России. М., 1953. Янкова З.А. Городская семья. М., 1979. 1000 лет русского предпринимательства: Из истории купеческих родов. М., 1995.

Литература на иностранных языках Bill V.T. The Forgotten Class (The Russian Bourgeoisie from the earliest beginning to 1900). New York, 1959. Bulst N. Prosopografy and the Computer: Problems and Possibilities. // History and Computing III. Manchester University Press, 1990. Collins David N. British Interest and Interests in Siberia. 1900-1922 // Revolutionary Rassia. Vol. 9. ¹ 2. December 1996. P. 206-233. Eden or Babylon? On Future Software for Highly Structured Historical Sources / J. Oldervoll (ed.). Scripta Mercaturae Verlag. St.Katharinen. 1992. Fedor T. Patterns of Urban Crowth in the Russian Empire during the Nineeteenth Century. University of Chicago. 1975. Hartland P., Harvey C. Information Engineering and Historical Databases. // History and Computing II. Manchester University Press. Manchester / New York, 1989. Nygaard L. Name Standardization in Record Linking: An Improved Algorithmic Strategy. // History and Computing, Vol. 4. 1992, ¹ 2. Owen T.C. Capitalism and Politics in Russia: A Social History of the Moscow Mercants, 1855–1905. Cambridge, 1981. Pares B. A History of Russia. New York: Dorset press, 1991. Riasanovsky N.V. A History of Russia. New York-Oxford: Oxford university press, 1993. Statistics for Historians: Standart Packages and Specific Historical Software. St. Katharinen, 1995. Swayne H. Siberia’s Place in Asia // Journal of the Manchester Geographical Society. Vol. 35 (1919). Wallace D. The Times Book of Russia: Finance, Commerce and Industres. London, 1916.

– 200 –

ПРИЛОЖЕНИЯ Приложение 1. Описание базы данных (стандарт документирования машиночитаемых данных Банка данных по российской истории). A1. База данных купеческих семей Западной Сибири (вторая половина XIX–начало XX в.). B2. Разработчики: Ю.М. Гончаров, Д.В. Колдаков (исторический факультет Алтайского государственного университета; 656099, Барнаул, ул. Димитрова 66, Алтайский государственный университет, исторический факультет). С3. Источники: база данных создана на основе комплекса разнообразных архивных материалов, опубликованных документов и исторических исследований. Были использованы следующие архивные материалы: а) Делопроизводственная документация – купеческие (капитальные) книги, заявления купцов на выборку торговых и сословных документов, алфавитные списки домовладельцев, паспорта, избирательные списки, списки членов городских магистратур, формулярные списки, отношения городских магистратур. б) Акты учета населения — обывательские книги, ревизские сказки, материалы однодневных городских переписей, материалы первой всероссийской всеобщей переписи населения 1897 г., дела о возведении в потомственное почетное гражданство, метрические книги, исповедные росписи, брачные обыски. в) Документы юридического происхождения — описи имущества, завещания, материалы по утверждению завещаний, отчеты сиротских судов, договора о создании торговых предприятий, материалы нотариальных контор, вексельные документы. г) Опубликованные документы и статистические материалы - справочные книги, адрес-календари, опубликованные итоги статистических исследований. д) Материалы периодической печати - публикации в сибирских газетах, в которых содержатся сведения о купечестве. е) Справочные издания - энциклопедии и энциклопедические словари, содержащие сведения о купцах Томской губернии периода капитализма. ж) Исследования по истории сибирского купечества, содержащие фактическую информацию о купцах Томской губернии периода капитализма. C4. Реквизиты хранения архивных источников: Российский государственный исторический архив (РГИА): Ф.1343 – Департамент герольдии Сената. Оп.39. Д.711, 712, 1516, 1861, 3239, 3283, 3314, 3664, 4109, 4311, 4379, 4384, 4385, 4703, 4802, 4839, 4840, 5047, 5050, 5252, 5465, 5657, 5672, 5764, 5973, 5974.Оп.40. Д.1763, 4038, 4254.

– 201 –

Центр хранения архивных фондов Алтайского края (ЦХАФ АК): Ф.26 – Барнаульское духовное правление. Оп.1. Д.651, 655, 658, 660, 662, 666, 758, 759, 760, 761, 768, 769, 767, 770, 771, 772, 773, 774, 775, 776, 777, 778, 779, 856. Оп.2. Д. 2, 6, 15, 26. Ф.34 – Барнаульский сиротский суд. Оп.1. Д. 45, 69, 135, 158, 174, 175, 187, 204, 204а, 239, 240, 259, 385. Ф.69 – Томская казенная палата. Оп.1. Д.160, 181, 226, 233, 460, 462, 465, 471, 473, 475, 476, 478, 483, 485, 488, 490, 522, 530. Ф.82. – Барнаульское отделение государственного банка. Оп.1. Д.5, 8, 11, 29, 31, 37, 41, 60, 114, 134. Ф.84 – Нотариальная контора. Оп.1. Д.4, 10. Ф.141 – Барнаульский окружной суд. Оп.1. Д.4, 14, 49. Ф. 144 – Коллекция метрических книг. Оп.6. Д.211, 295, 300, Ф.170 – Бийское уездное полицейское управление. Оп.1. Д.7, 61, 69, 82, 113, 156, 187, 198, 236, 246, 346, 376, 387, 396, 406, 438, 419, 510, 522, 586, 680, 956, 959, 962. Ф.174 – Бийская городская управа. Оп.1. Д.1, 79, 282, 321, 349, 438, 442, 444, 496, 513, 619, 621, 627. Ф.175 – Бийская городская дума. Оп.1. Д.1, 3, 4, 7. Ф.192 – Податной инспектор Бийского участка. Оп.1. Д.1, 2, 9, 17, 33, 34, 66, 70 - 74, 76, 83, 84, 97, 101, 112, 138, 142, 164, 168, 172, 181, 195, 210, 204, 229, 235. Ф.217 – Бийская судная контора. Оп.1. Д.9, 34, 135, 239, 259. Ф.219 – Барнаульская городская управа. Оп.1. Д.81, 82, 83, 86, 90, 95, 102, 159. Государственный архив Кемеровской области (ГАКО): Ф.22 – Мариинская городская управа. Оп.1. Д.11, 22, 39, 50, 66, 81, 85, 89, 90, 97, 100, 102, 104, 115, 121, 129, 135, 140, 144, 146, 147, 151, 160, 169, 176, 182, 183, 194, 210, 219, 237, 255, 274, 274а, 307, 310, 346, 353, 355, 356, 371, 381, 391, 411, 424, 450. Ф.23 – Мариинское уездное казначейство. Оп.1. Д.261, 298, 388. Ф.28 – Кузнецкий окружной суд. Оп.2. Д.200. Ф.44 – Мариинское городовое хозяйственное управление. Оп.1. Д.12, 25, 32, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 53, 60, 68, 72, 86, 93, 96, 103, 110, 122, 150, 166, 171, 185, 188, 209. Ф.45 – Мариинский словесный суд. Оп.1. Д.25, 32, 33. Ф.53 – Кузнецкая городская ратуша. Оп.1. Д.1, 2. Ф.60 – Метрические книги. Оп.1. Д.171, 172, 177, 203, 204, 205, 765, 799, 826, 854, 872. Оп.4. Д.2. Оп.6. Д.370. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО): Ф.70 – Колыванское городское полицейское управление. Оп.1. Д.2, 3.

– 202 –

Ф.73 – Поляков К.А. Оп.1. Д.3, 5, 7, 9, 10. Ф.79 – Колыванская городская дума. Оп.1. Д.2, 5, 6, 7, 8, 10, 13, 16. Ф.92 – Церковные книги записи рождений и брака. Оп.1. Д.2, 3, 23, 25, 35, 42, 48, 71, 89, 97, 133, 137, 147, 157, 158. Ф.93 – Управление 2-го акцизного округа Томской губернии и Семипала-тинской области. Оп.1. Д.10, 41, 43, 54, 62, 73, 117, 118, 121, 132. Ф.94 – Управление 3-го акцизного округа Томской губернии и Семипала-тинской области. Оп.1. Д.22, 34, 39, 54, 80, 111. Ф.97 – Новониколаевская городская управа. Оп.1. Д.1, 2, 5, 63, 103, 122, 128, 193, 227, 252, 269, 281, 343. Ф.156 – Книги записей актов гражданского состояния населения Новосибирской области. Оп.1. Д.14, 15, 55, 56, 85, 127, 210, 242, 247, 316, 371, 376, 436, 593, 675, 674, 754, 755, 845, 846, 940, 941, 1041, 1042, 1140, 1258, 1259, 1260, 1401, 1402, 1544, 1546, 1704, 1705, 1843, 1844, 1849, 2078, 2079. Государственный архив Томской области (ГАТО): Ф.48 – Томское губернское по городским делам присутствие. Оп.1. Д.41, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 72, 94, 114. Ф.127 – Томская городская дума. Оп.1. Д.2543, 2631, 2692, 2700, 2857. Оп.3. Д.3. Ф.170 – Томская духовная консистория. Оп.2. Д.184, 215, 416, 453, 514, 578, 609, 613, 619, 621, 813, 848, 1461, 1475, 1719, 1768, 1850, 2336, 2451, 2476, 2588, 2599, 2602, 2622, 2635, 2808, 2830, 2831, 3153. Оп.4. Д.42, 113, 127, 247. Оп.7. Д.94, 305, 316, 846. Оп.8. Д.2. Ф.233 – Томская городская управа. Оп.1. Д.31, 123, 177. Оп.2. Д.51, 52, 207, 209, 489, 606, 894, 1237.Оп.5. Д.10, 88, 92, 117, 272, 403, 468, 827, 969, 996, 1022, 1137.Оп.7. Д.145. Оп.10. Д.6. Ф.234 – Томский губернский статистический комитет. Оп.1. Д.11, 39, 85, 117, 144, 221, 238, 252, 250, 291, 346, 453. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области (ТФ ГАТюмО): Ф.1 – Тобольская городское полицейское управление. Оп.1. Д. 656, 670, 695, 700, 752, 818, 835, 879, 929. 981, 1014, 1061, 1077, 1108, 1123. Ф.8 – Тобольская городская дума. Оп.1. Д. 49, 62, 117, 145, 159, 177, 284, 285, 308, 315, 317, 323, 328, 343, 345, 346, 348, 353. Ф.12 – Тобольский сиротский суд. Оп.1. Д.3, 4, 5. Ф.152 – Тобольское общее губернское управление. Оп.36. Д.41, 58, 81, 82-86, 122, 130, 156, 447. Ф.154 – Тобольская казенная палата. Оп.8. Д.840, 863, 874, 898а, 926, 956, 988, 995. Оп.15. Д.605, 607, 615, 628, 642, 699, 754, 807, 1484, 2588, 2609. Оп.20. Д.1830, 1831. Ф.156 – Тобольская духовная консистория. Оп.26. Д.389, 600, 905, 1298,

– 203 –

1399. Оп.28. Д. 1474, 1477, 1579, 1614. Оп. 29. Д. 2247. Ф.417 – Тобольский губернский статистический комитет. Оп.1. Д. 183, 219, 266, 492, 492а, 497, 504, 506, 652. Оп.2. Д.1-38, 606-612, 1202-1216, 17291784, 2103-2115, 2668-2672, 2936, 2937, 3336-3341. C5. Данные использованных источников относятся к 1854–1917 гг. C6. Географические рамки использованных источников — Западная Сибирь в границах Томской и Тобольской губерний. C7. Фондообразователи архивных материалов: городские думы и управы городов Западной Сибири, полицейские управления, акцизные управления, губернские статистические комитеты, губернские управления, казенные палаты, духовная консистории, духовные правления, церкви, сиротские суды, отделения государственного и коммерческих банков, департамент герольдии Сената, нотариальные конторы, торговые словесные суды, податные инспектора, Томский купеческий староста. C8. Целевое предназначение использованных источников при их создании было различным: фискальные, контрольные, полицейские функции, регистрация гражданского состояния, правовая фиксация отношений различного рода и т.д. C9. Качественная характеристика источников различна: таблицы разного типа, документы включающие данные, свободный текст. C10. Всего использовано более 600 архивных единиц хранения и 54 опубликованных источника. C11. Пропуски в данных касаются прежде всего социального происхождения купцов и их жен, а также некоторых экономических аспектов деятельности купеческих семей: размера капиталов, оборотов торговли, величины прибыли. D.12. Структура базы данных: база данных представляет собой реляционную многотабличную базу данных. Данные организованы в 5 основных таблиц. Центральной таблицей в структуре базы данных является таблица, содержащая статическую информацию о главах купеческих семей. Эта таблица получила наименование “Анкета”. Она содержит 16 полей: 1) Код анкеты (идентификатор), 2) Фамилия, 3) Имя, 4) Отчество, 5) Пол главы семьи, 6)Год рождения, 7) Место рождения, 8) Код места рождения, 9) Социальное происхождение, 10) Социальная судьба, 11) Кратность купеческого поколения, 12) Год причисления в сословие, 13) Год отчисления из сословия, 14) Время пребывания в гильдиях, 15) Генеалогия и 16) Справка. Количество записей в таблице — 1354. Таблица “Глава” содержит динамическую информацию о главах купеческих семей. Таблица “Глава” имеет 10 полей: 1) Код анкеты, 2) Год, 3) Город, 4) Губерния, 5) Возраст, 6) Место жительства, 7) Год поселения, 8) Вероисповедание, 9) Образование, 10) Уровень образования, 11) Наличие родственных связей с купцами, 12) Родственные связи. Количество записей в таблице — 2185. Структурно-количественные характеристики семьи сгруппированы в таблицу «Семья». Эта таблица состоит из 17 полей: 1) Код анкеты, 2) Год, 3) Семейное положение, 4) Людность, 5) Количество мужчин, 6) Количество женщин,

– 204 –

7) Количество детей, 8) Количество внуков, 9) Число поколений, 10) Тип семьи, 11) Кратность брака, 12) Сословное происхождение супруга, 13) Возраст супруги главы семьи, 14) Возраст вступления в брак главы семьи, 15) Возраст вступления в брак супруги главы семьи, 16) Количество брачных пар в семье, 17) Разница в возрасте супругов. Количество записей в таблице — 1761. Четвертая таблица “Социал” отражает социальное положение и общественную деятельность купечества. Она содержит 10 полей, большинство из которых являются текстовыми и выполняют справочно-информационные функции: 1) Код анкеты, 2) Год, 3) Гильдия, 4) Почетное гражданство, 5) Год возведения в почетное гражданство, 6) Суд, 7) Общественные должности, 8) Самоуправление, 9) Благотворительность, 10) Награды. Таблица “Дело”, включающая 7 полей, содержит информацию о предпринимательской деятельности купечества: 1) Код анкеты, 2) Год, 3) Сфера предпринимательства, 4) Размер капитала, 5) Размер кредитов, 6) Недвижимость и 7) Форма организации капитала. D.13. В машиночитаемый вид переведены только те объекты и показатели источников, которые были необходимы для изучения интересующей группы проблем. D.14. Использовалась кодировка следующих показателей: географическое происхождение купцов, уровень образования, социальное происхождение купцов, социальное происхождение купеческих жен, социальная судьба. D.15. Массив может пополняться как путем привлечения новых источников, так и путем расширения географических и временных рамок. D.17. Объем информации 5-ти основных файлов — 1500 KB. D.18. Тип ЭВМ: IBM-совместимый персональный компьютер. D.19. Программное обеспечение: СУБД «Paradox» (возможен импорт в dBASE, LOTUS, а также хранение в формате ASCII). D.20. Носитель информации — гибкие магнитные диски. E.21. Данные использовались для изучения историко-демографического развития купеческой семьи Сибири во второй половине XIX– начале XX в. E. 22. Публикации по созданному массиву данных: Гончаров Ю.М., Колдаков Д.В. Купеческая семья Западной Сибири середины ХIХ — начала ХХ вв. (к проблеме создания комплексного источника) // Информ. бюллетень ассоциации «История и компьютер». 1995, № 14. С. 42–43; Гончаров Ю.М. Документы делопроизводства городских магистратур как источник по истории сибирской купеческой семьи конца ХIХ–начала ХХ в. // Источник. Метод. Компьютер. Барнаул, 1996. С.59–72: Гончаров Ю.М., Колдаков Д.В. База данных купеческих семей Томской губернии середины XIX–начала XX в. // Предприниматели и предпринимательство в Сибири. XVIII–1920-е гг. Вып.2. Барнаул, 1997. С.20-44.

– 205 –

Приложение 2 Динамика численности купеческих капиталов в городах Западной Сибири Год

Тобольск

1860/62

62

Томск

Барнаул

Бийск

34

Мариинск 39

1867

140

30(18)

61

34

1870/72

137

59(20)

72

30

150

(27)

1877/78

48

1883/84 1888/89

30

100

1892/94 1897/99

47

1904/05

29

(21)

87

37

(26)

52

36

(25)

35

115

(32)

38

89

(29)

28

1909/10

41

1912/13

48

35(23)

1916

39

31

31

21

26

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1. Примечание. По Барнаулу в скобках указаны данные о численности купеческих семей в приходе Одигитриевской церкви, составлявшие около 60% семей города.

– 206 –

Приложение 3. Средняя обновляемость фамильного состава купечества (в % в год) Томск годы обновл.

Барнаул годы

Бийск

обновл. Годы обновл.

Мариинск годы

обновл.

1866/72

7,2

1867/73

6,7

1867/84

4,8

1867/72

10,0

1872/77

6,5

1873/79

5,6

1884/94

2,7

1880/88

4,5

1877/87

5,0

1879/85

4,8

1894/10

1,9

1888/92

4,2

1887/99

3,2

1885/90

3,8

1910/16

1,9

1892/97

3,9

1899/04

3,1

1890/95

3,2

1897/04

2,6

1895/05

2,0

1904/08

2,4

1905/10

1,9

1910/13

2,1

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 207 –

Приложение 4 Доля потомственного купечества в городах Западной Сибири Томск год 1866

потом. купцы 21,4

1872

Барнаул год 1867

потом. купцы 20,0

21,9

1879

1877

24,7

1887

Бийск год 1867

потом. купцы 13,1

25,9

1910

1885

23,8

1916

22,0

1890

1899

27,0

1904

23,6

Мариинск год

по 4 городам

1867

потом. купцы 11,8

год 1866/67

потом. купцы 19,6

35,5

1872

26,7

1876/78

25,8

38,5

1876

31,0

1886/88

25,4

34,6

1880

29,7

1897/99

34,6

1900

43,8

1888

36,1

1904/05

34,9

1905

51,8

1892

42,9

1897

50,0

1908

57,1

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 5 Генеалогическая продолженность купеческих родов г. Барнаула годы кол-во капиталов

купцы во 2-м поколении

купцы в 3-м и более поколении: абс.

1867 1890 1895 1900 1905 1910 1913 1916

30 26 25 32 29 41 35 31

3 6 5 14 10 6 6 4

3 3 2 5 5 7 6 3

В % от всех в % от потомст. купцов Купцов 10,0 50,0 11,5 33,3 8,0 28,5 9,4 35,7 17,3 33,3 17,1 53,8 17,1 50,0 9,8 42,9

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 6 Продолжительность пребывания в гильдиях купцов г. Томска Период

1866 1872 1877 1888 1899 1904 абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % до 6 лет 60 42,9 29 21,1 44 29,2 28 28,0 20 17,4 22 24,7 6–10 14 10,0 42 30,7 30 20,0 0 – 42 38,5 38 42,7 11–15 45 32,1 29 21,1 37 24,7 23 23,0 14 12,2 2 2,2 16–20 5 3,6 11 8,1 7 4.7 15 15,0 11 9,6 9 10,1 21–25 8 5,7 26 19,0 10 6,7 11 11,0 6 5,2 5 5,6 25–30 0 – 0 – 7 4,7 8 8,0 8 6,6 4 4,5 > 30 8 5,7 0 – 15 10,0 14 14,0 14 12,2 8 9,0 Итого: 140 100 137 100 150 100 100 100 115 100 89 100 Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 209 –

Приложение 7 Продолжительность пребывания в гильдиях купцов г. Барнаула Период

1873 абс. %

до 6 лет 6–10 11–15 16–20 21–25 26–30 > 30 Итого:

2 3 4 0 4 3 2 20

10,0 15,0 20,0 – 20,0 15,0 10,0 100

1879 аб % с. 7 25,9 3 11,1 2 7,4 3 11,1 5 16,9 5 16,9 2 7,4 27 100

1885 абс. %

1890 абс. %

1895 абс. %

3 2 2 3 4 4 3 21

2 5 2 6 3 5 3 26

3 5 2 5 3 4 3 25

14,3 9,9 9,9 14,3 19,0 19,0 14,3 100

7,9 19,2 7,9 23,1 11,5 19,2 11,5 100

12,0 20,0 8,0 20,0 12,0 16,0 12,0 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 8 Доля женщин — глав купеческих семей Томск Барнаул Бийск Мариинск год доля год доля год доля год доля женщин женщин женщин жен(в %) (в %) (в %) щин (в %) 1866 12,1 1867 26,7 1867 13,1 1867 5,9 1872 10,2 1873 25,0 1872 16,7 1877 6,0 1879 11,1 1876 10,3 1887 5,0 1885 19,0 1884 3,4 1892 5,7 1899 6,0 1895 8,0 1810 9,9 1897 7,9 1904 6,7 1913 11,4 1916 11,5 1908 9,9

по 4 городам год доля женщин (в %) 1866/67

13,2

1876/79 1884/88 1897/00 1904/05

7,3 4,9 4,0 8,9

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 210 –

Приложение 9 Конфессиональный состав купечества Томска Конфессия православ. старооб. и сектанты иудеи мусульмане католики лютеране Итого:

1854 1866 1872 1877 1887 1899 абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % 60 92,5 114 81,4 112 81,8 124 82,7 83 83,0 84 73,0 1 0 1 1 0 63

1,6 0 1,6 1,6 0 100

1 20 4 1 0 140

0,7 14,3 2,9 0,7 0 100

1 20 3 1 0 137

0,7 14,6 2,2 0,7 0 100

1 18 5 2 0 150

0,7 12,0 3,3 1,3 0 100

0 15 1 0 1 100

0 15,0 1,0 0 1,0 100

0 24 1 2 4 115

0 20,9 0,9 1,7 3,5 100

1904 абс. % 59 66,3 0 25 0 1 4 89

0 28,0 0 1,1 3,5 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 10 Конфессиональный состав купечества Мариинска Конфессия православ. старооб. и сектанты иудеи мусульмане католики лютеране Итого:

1861 1867 1872 1880 1892 1897 абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % 29 74,4 24 70,6 15 50,0 20 54,0 11 31,4 11 28,9 3 6 1 0 0 39

7,7 15,4 2,6 0 0 100

2 7 1 0 0 34

5,9 20,6 2,9 0 0 100

5 8 2,6 0 0 30

16,7 26,7 7 0 0 100

1 15 1 0 0 37

2,7 40,5 2,7 0 0 100

1 22 1 0 0 35

2,9 62,9 2,9 0 0 100

0 26 1 0 0 38

0 68,4 2,6 0 0 100

1908 абс. % 5 23,8 0 16 0 0 0 21

0 76,2 0 0 0 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 11 Конфессиональный состав купечества Барнаула Конфессия

1873

1879

1885

1895

1900

1910

1916

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

19

95,0

24

88,9

18

85,7

22

88,0

28

87,5

39

95,1

29

93,5

и сектанты

1

5,0

3

11,1

3

14,3

3

12,0

4

12,5

2

4,9

2

6,5

прочие

0

0

0

0

0

0

0

0

0

0

0

0

0

0

итого:

20

100

27

100

21

100

25

100

32

100

41

100

31

100

православ. старооб.

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 12 Национальный состав купеческого сословия Тобольской губернии в 1897 г. Город

всего

русские

евреи

поляки

немцы

чел.

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

Тобольск

244

221

90,6

12

4,9

11

4,5

–

0

Курган

256

256

100

–

0

–

0

–

0

Березов

19

7

38,9

11

57,9

1

5,2

–

0

Ишим

82

65

79,1

7

8,9

10

12,1

–

0

Тара

54

54

100

–

0

–

0

–

0

Туринск

54

54

100

–

0

–

0

–

0

Тюкалинск

55

43

78,2

–

0

12

21,8

–

0

Тюмень

281

250

89,9

26

9,4

1

0,4

4

2,3

Ялуторовск

50

36

72,0

13

26,0

–

0

1

2,0

Итого:

1095

986

90,0

69

6,3

35

3,2

5

0,5

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 214 –

Приложение 13 Людность купеческой семьи Томска Год

кол-во семей

1854 1866 1872 1877 1887 1899 1904

63 140 137 150 100 115 89

мужчины

женщины

абс. ср. абс. Ср. 127 2,0 107 1,7 351 2,5 329 2,4 345 2,5 283 2,1 372 2,5 325 2,2 236 2,4 233 2,3 298 2,6 249 2,2 245 2,7 211 2,4

дети

внуки

абс. ср. абс. ср 100 1,6 12 0,2

248 297 248

2,5 2,6 2,9

26 0,2 29 0,3 33 0,4

всего по сословию абс. ср. 234 3,7 690 4,9 628 4,6 697 4,7 469 4,7 547 4,8 456 5,1

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 14 Людность купеческой семьи Барнаула Год

1867 1873 1879 1885 1890 1895 1900 1905 1910 1913 1916

кол-во мужчины женщины дети семей абс. ср. абс. ср. абс. ср. 30 20 27 21 26 25 32 29 41 35 31

63 53 87 69 81 62 82 69 123 110 96

2,1 68 2,7 56 3,2 95 3,3 67 3,1 85 2,5 73 2,6 83 2,4 80 3,0 125 3,1 111 3,1 87

2,3 55 2,8 35 3,5 76 3,2 59 3,3 67 2,9 55 2,6 73 2,7 72 3,0 127 3,2 128 2,8 102

1,6 1,8 2,8 2,8 2,6 2,1 2,3 2,5 3,0 3,7 3,3

внуки ср абс. 15 33 34 21 23 23 12 11 13 13 13

0,5 1,7 1,3 1,0 0,9 0,9 0,4 0,4 0,3 0,4 0,4

всего по сословию абс. Ср. 131 109 182 136 168 135 165 149 248 221 183

4,4 5,5 6,7 6,5 6,4 5,4 5,2 5,1 5,9 6,3 5,9

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1. – 215 –

Приложение 15 Людность купеческой семьи Бийска Год кол-во мужчины семей абс. ср. 1867 61 202 3,3 1884 87 188 2,2 1910 31 83 2,7 1916 26 76 2,9

женщины абс. 222 209 77 66

ср. 3,7 2,4 2,5 2,5

дети абс. 155 160 90 90

внуки

всего по сословию абс. ср. 424 7,0 397 4,6 160 5,2 142 5,5

ср. абс. ср 2,5 85 1,4 1,8 21 0,2 2,9 7 0,2 3,5 4 0,2

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 16 Людность купеческих семей Мариинска Год

1861 1867 1872 1876 1880 1888 1892 1897 1908

кол-во семей 39 34 30 29 37 36 35 38 21

мужчины абс. 141 130 109 101 118 128 122 131 73

женщины ср. абс. ср. 3,6 111 2,9 3,8 111 3,3 3,6 95 3,2 3,5 100 3,4 3,2 109 2,9 3,6 112 3,1 3,5 91 2,6 3,5 103 2,7 3,5 58 2,7

дети

внуки

абс. 125 90 77 73

ср. 3,2 2,6 2,6 2,5

абс. 21 46 49 33

ср 0,5 1,4 1,6 1,1

121 122 119 88

3,4 3,5 3,1 4,2

25 17 24 3

0,7 0,5 0,6 0,1

всего по сословию абс. ср. 252 6,5 241 7,1 204 6,8 201 6,9 227 6,1 240 6,7 213 6,1 234 6,2 131 6,2

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 216 –

Приложение 17 Состав семьи бийского купца А.Ф. Онданова в 1867 г. Имя, отчество 1. Андрей Фомич 2. Ирина Мартыновна 3. Макар Андреевич 4. Екатерина Петровна 5. Евдокия Макаровна 6. Евдокия 2-я Макаровна 7. Ефим Макарович 8. Евгения Макаровна 9. Михаил Андреевич 10. Минодора Гавриловна 11. Федор Михайлович 12. Иван Михайлович 13. Яков Михайлович 14. Антон Михайлович 15. Ефим Андреевич 16. Федосья Яковлевна 17. Агриппина Ефимовна 18. Татьяна Ефимовна 19. Иннокентий Ефимович 20. Федор Ефимович 21. Тимофей Андреевич 22. Параскева Васильевна 23. Трифон Тимофеевич 24. Анна Тимофеевна 25. Спиридон Андреевич 26. Вера Федоровна 27. Андрей Спиридонович 28. Дементий Спиридонович 29. Христина Спиридоновна 30. Архип Андреевич 31. Параскева Григорьевна 32. Илья Архипович 33. Даниил Андреевич 34. Евдокия Николаевна

Родственные отношения отношения глава семьи его жена сын сноха внучка внучка внук внучка сын сноха внук внук внук внук сын сноха внучка внучка внук внук сын сноха внук внучка сын сноха внук внук внучка сын сноха внук сын сноха

ЦХАФАК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 761.

– 217 –

Возраст 56 58 35 38 13 12 8 6 34 33 10 7 6 4 31 27 9 8 4 3 29 26 4 3 27 25 6 4 2 25 23 2 24 24

Приложение 18 Размеры купеческих семей Томска Кол-во че-

1866

1872

1877

1887

1899

1904

ловек абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

1–5

93

66,4

92

67,2

97

64,7

64

64,0

74

64,3

50

56,2

6–10

42

30,0

37

27,0

47

31,3

31

31,0

34

29,6

34

38,2

> 10

5

3,6

8

5,8

6

4,0

5

5,0

7

6,1

5

5,6

Итого:

140

100

137

100

150

100

100

100

115

100

89

100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 19 Национально-конфессиональные особенности людности купеческих семей Томска Конфессия

Православные сектанты иудеи мусульмане католики и лютеране Итого:

семей 114 1 20 4

1866 чел. ср. семей 478 4,2 124 1 1,0 1 175 8,8 18 29 7,3 5

1 7 140 690

1877 1887 чел. ср. сечел. ср. семей мей 534 4,3 82 381 4,7 84 1 1,0 – – – – 127 7,1 15 80 5,4 24 27 5,4 1 4 4,0 1

7,0 2 8 4,9 150 697

4,0 2 4 4,7 100 469

1899 чел. ср. семей 383 4,6 59 – – – 132 5,5 25 4 4,0 –

2,0 6 28 4,7 115 547

4,7 4,8

1904 чел. ср. 274 – 151 –

4,6 – 6,0 –

5 31 89 456

6,2 5,1

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 20 Национально-конфессиональные особенности людности купеческих семей Мариинска Конфессия

1872

1888 чел.

ср. семей

1908

семей

чел.

15

82

5,5

14

93

6,6

11

71

6,5

ники)

5

33

6,6

1

4

4,0

1

3

3,0

–

иудеи

8

75

9,4

20

141

7,1

22

137

6,3

16

мусульмане

2

14

7,0

1

2

2,0

1

2

2,0

–

30

204

6,8

36

240

6,7

35

213

6,1

21

Православные

ср. семей

1892 чел. ср.

семей

чел.

ср.

5

27

5,4

–

–

сектанты (суббот-

Итого:

104 – 131

6,5 – 6,2

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 21 Национально-конфессиональные особенности людности купеческих семей Барнаула Год

православные семей

чел.

1867

29

124

1885

18

1890

старообрядцы ср.

всего по сословию

семей

чел.

ср.

семей

чел.

ср.

4,3

1

7

7,0

30

131

4,4

111

6,2

3

25

8,3

21

136

6,5

23

142

6,2

3

21

7,0

26

168

6,4

1900

28

132

4,7

4

33

8,3

32

165

5,2

1905

25

113

4,5

4

36

9,0

29

149

5,1

1916

29

146

5,0

2

25

12,5

31

183

5,9

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 22 Семейное положение купцов Томска Семейное положение

1866

1872

1877

1887

1899

1904

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

холост (холостая)

11

7,9

7

5,1

13

8,7

7

7,0

6

5,2

6

6,7

женат,(замужем)

113 80,7

112

81,8

122

81,3

83

83,0

88

76,5

69

77,5

вдовец,(вдова)

16

11,4

18

13,1

14

9,3

10

10,0

21

18,3

14

15,7

разведен (разведена)

–

0

–

0

1

0,7

–

0

–

0

–

0

137

100

150

100

100

100

115

100

89

100

Итого:

140 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 23 Семейное положение купцов Барнаула Семейное положение холост (холостая) женат, (замужем) вдовец, (вдова) разведен (разведена) Итого:

1867

1879

1885

абс. % абс. % абс. 1 3,3 1 3,7 -

1890

% абс. 0 -

% 0

1895

1900

1905

абс. % абс. % абс. 1 4,0 1 3,1 -

% 0

1910

1916

абс. % абс. % 1 2,4 1 3,2

20 66,7 23 85,2 16 76,2 23 88,5 19 76,0 27 84,4 22 75,9 38 92,7 23 74,2 9

30,0

3

11,1

5

23,8

3

11,5

5

20,0

4

12,5

7

24,1

2

4,9

7

22,6

-

0

-

0

-

0

-

0

-

0

-

0

-

0

-

0

-

0

30

100

27

100

25

100

29

100

41

100

31

100

100 21

100 26

100 32

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 24 Семейное положение купцов Мариинска Семейное положение холост (холостая) женат, (замужем) вдовец, (вдова) разведен (разведена) Итого:

1867

1872

1880

абс. % абс. % абс. 8 23,5 3 10,0 1

1888

% абс. 2,7 2

1892

% абс. 5,6 3

21 61,8

20 66,7

31 83,8

30 83,3

5 14,7

7 23,3

5 13,5

4 11,1

– 34

0 100

– 30

0 100

– 37

0 100

– 36

0 100

1897

% абс. 8,6 3

30 85,7 2 – 35

100

% абс. 7,9 2

32 84,2

5,7 0

1904

3 – 38

100

% абс. 7,1 1

24 85,7

7,9 0

1908

2 – 28

18 85,7

7,1 0 100

% 4,8

2

9,5

– 21

0 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 25 Семейное положение купцов Бийска Семейное положение

1867

холост (холостая) женат, (замужем) вдовец, (вдова) разведен (разведена) Итого:

1884

1910

абс. 5 44 12 –

% 8,2 72,1 19,7 0

абс. 5 76 6 –

% 5,7 87,4 6,9 0

61

100

87

100

абс. % 4 12,9 22 71,0 5 16,1 – 0 31

100

1916 абс. 3 16 7 –

% 11,5 61,6 26,9 0

26

100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 26 Брачность купеческих семей Томска Кол-во брачн. пар

1866

абс. % 4 11, 4 1 25 71, 4 2 6 17, 2 3 – 0 >3 – 0 Итого: 35 100 0

1872

1877

абс. % 6 9,0

5

80, 6 7,4

абс. % 18 18, 2 76 76, 8 5 5,0

2 – 67

3,0 0 100

– – 99

54

1887

1899

1904

абс. % абс. 16 16,0 22

% 19,1

абс. 17

% 19,1

74

74,0

84

73,0

67

75,3

7

7,0

5

4,3

2

2,2

2,6 0,9 100

3 – 89

3,4 0 100

0 2 0 1 100 100

2,0 3 1,0 1 100 115

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 225 –

Приложение 27 Брачность купеческих семей Барнаула Кол-во брачных

1867

1879

1885

1890

1895

1900

1905

1913

1916

пар

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс

%

абс

%

абс

%

абс.

%

0

8

26,7

2

7,7

2

9,5

1

3,8

3

12,0

2

6,3

4

13,8

6

17,1

5

16,1

1

19 63,3 17 65,4 13 61,9 21 80,8 16 64,0 23 71,9 20 69,0 25 71,4 23 74,2

2

2

6,7

6

23,1

4

19,0

1

9,8

5

20,0

6

18,8

4

13,8

1

2,9

2

6,5

3

1

3,3

1

3,8

1

4,8

2

7,8

1

4,0

1

3,1

1

3,4

2

5,7

–

0

>3

–

0

1

3,8

1

4,8

1

3,8

–

0

–

0

–

0

1

2,9

1

3,2

Итого:

30

100

26

100

21

100

26

100

25

100

32

100

29

100

35

100

31

100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 28 Брачность купеческих семей Бийска Кол-во брачных пар 0 1 2 3 >3 Итого:

1867 абс. 11 27 11 9 3 61

1884 абс. 8 67 10 1 1 87

% 18,0 44,3 18,0 17,8 4,9 100

1910 абс. 6 21 3 1 – 31

% 9,2 77,0 11,6 1,1 1,1 100

1916 абс. 9 16 1 – – 26

% 19,4 67,7 9,7 3,2 0 100

% 34,6 61,5 3,9 0 0 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 29 Брачность купеческих семей Мариинска Кол-во

1867

1876

1888

1892

1897

1904

1908

брачных пар

абс % абс % абс % абс %

абс

%

абс.

%

абс.

%

0

9 26,5 3 10,3 4 11,1 4 11,4

5

13,2

3

10,7

3

14,3

1

16 47,1 15 51,7 24 66,7 27 77,1 29 76,3 23 82,1

17

81,0

2

2

3

4 11,8 4 13,8 –

>3

3

5,9

6 20,7 5 13,9 2

5,7

2

5,3

2

7,2

1

4,7

0

1

2,9

1

2,6

–

0

–

0

8,3

1

2,9

1

2,6

–

0

–

0

Итого: 34 100 29 100 36 100 35 100

38

100

28

100

21

100

8,8

1

3,5

3

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1. – 227 –

Приложение 30 Динамика средней брачности купеческих семей Западной Сибири Год

Томск Барнаул семей брач, ср, на семей брач, ср, на пар семью пар семью 1866/67 35 37 1,06 30 26 0,87 1872 67 70 1,04 1879/80 26 36 1,38 1884/85 21 28 1,33 1887/88 100 95 0,95 1890/92 26 33 1,27 1895/97 25 29 1,16 1899/00 115 107 0,93 32 38 1,18 1904/05 89 79 0,89 29 31 1,07 1908/10 1913 35 37 1,06 1916 31 31 1,00

61

Бийск брач, пар 93

87

94

31

30

0,97

26

18

0,69

семей

Мариинск ср, на семей брач, ср, на семью пар семью 1,52 34 46 1,35 27 41 1,52 27 35 1,30 1,08 36 47 1,30 35 39 1,11 38 40 1,05 28 21

27 19

0,96 0,90

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 31 Возраст вступления в брак среди купеческого сословия Томска Год 1866 1872 1877 1887 1899 1904

мужчины женщины минимум максимум средний минимум максимум средний 21 44 27,9 15 23 20,7 21 44 28,4 15 25 20,2 19 44 28,1 16 26 20,4 19 41 28,3 15 28 20,3 19 51 28,3 15 26 20,5 19 51 28,8 15 29 20,9

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 32 Возраст вступления в брак среди купеческого сословия Барнаула Год 1867 1873 1879 1885 1890 1895 1900 1905 1910 1913 1916

мужчины женщины минимум максимум средний минимум максимум средний 17 45 31,4 18 28 22,1 17 40 30,0 17 28 21,4 17 48 30,2 17 28 20,1 21 48 29,6 16 24 18,8 19 36 26,4 16 25 19,1 19 34 27,6 16 25 19,9 17 53 27,6 16 31 21,2 17 53 27,7 16 31 21,3 17 53 28,9 15 31 21,5 17 51 27,3 15 24 19,9 17 51 28,1 16 24 19,8

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1. – 229 –

Приложение 33 Разница в возрасте супругов в купеческих семьях Барнаула Год в первом во втором в третьем

всего по сословию

браке

браке

браке

минимум максимум в среднем

1867

7,6

–

20,0

-3

24

8,0

1879

8,5

14,7

–

-3

19

9,3

1890

5,9

12,0

–

-2

20

6,7

1900

4,0

23,0

13,0

-5

28

5,8

1910

5,3

16,3

14,5

-2

27

7,4

1916

6,1

16,3

16,0

-1

27

8,5

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 34 Разница в возрасте супругов в купеческих семьях Бийска Год в первом во втором в третьем

всего по сословию

браке

браке

браке

минимум максимум в среднем

1867

2,5

13,0

–

-4

15

2,9

1884

5,1

19,3

21,0

-7

35

6,8

1910

8,4

15,8

–

-2

24

10,5

1916

6,5

14,2

–

-2

21

8,9

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1. – 230 –

Приложение 35 Кратность браков в купеческих семьях Томска Крат-ть

1867

1872

1877

1887

1899

брака абс. % абс. % абс. % абс. %

1904

абс.

% абс. %

1

106 93,8 104 92,9 115 94,3 72

86,8

69

78,4 55 79,7

2

7

6,2

8

7,1

7

5,7

9

10,8

16

18,2 11 15,9

3

–

0

–

0

–

0

2

2,4

3

3,4

88

100 69 100

Итого: 113 100 112 100 122 100 83 100

3

4,4

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 36 Кратность браков в купеческих семьях Барнаула Крат-ть

1867

1879

1895

1905

брака абс. % абс. % абс. % абс. %

1910

1916

абс.

% абс. %

1

19 95,0 20 87,0 16 84,2 19 86,4

30

78,9 19 73,1

2

–

0

3

3

1

5,0

–

13,0 3

15,8

2

9,1

6

15,8

6 23,1

0

1

4,6

2

5,3

1

Итого: 20 100 23 100 19 100 22 100

38

100 26 100

0

–

3,8

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 231 –

Приложение 37 Кратность браков в купеческих семьях Бийска Крат-ть

1867

1884

1910

1916

брака

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

1

42

95,5

67

88,2

16

72,7

11

68,8

2

2

4,5

8

10,5

6

17,3

5

31,2

3

–

0

1

1,3

–

0

–

0

Итого:

44

100

76

100

22

100

16

100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 38 Кратность браков в купеческих семьях Мариинска Крат-ть

1867

1872

1888

1892

брака абс. % абс. % абс. % абс. %

1904

1908

абс.

%

абс.

%

1

20 92,2 19 95,0 27 90,0 26 86,7

22

91,7

17

94,4

2

1

7,8

1

5,0

3

10,0

4

13,3

2

8,3

1

5,6

3

–

0

–

0

–

0

–

0

–

0

–

0

24

100

18

100

Итого: 21 100 20 100 30 100 30 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 232 –

Приложение 39 Внутренняя структура купеческих семей Томска Тип семьи

1866

1872

1877

1887

1899

1904

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

одиночки

1

2,3

5

6,4

13

12,6

10

10

14

12,2

11

12,3

простые

23

53,5

55

70,5

76

73,8

79

79

87

75,7

69

77,5

расширенные

6

14,0

4

5,1

9

8,7

9

9

10

8,7

5

5,6

сл. отцовские

5

11,6

9

11,5

2

1,9

2

2

4

3,4

3

3,3

сл. братские

8

18,6

5

6,4

3

2,9

–

0

–

0

1

1,1

линейные

–

0

–

0

–

0

–

0

–

0

–

0

Итого:

43

100

78

100

103

100

100

100

115

100

89

100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 40 Внутренняя структура купеческих семей Барнаула Тип семьи

1867

1879

1885

1895

1905

1910

1916

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

абс.

%

одиночки

3

10,0

–

0

1

4,8

–

0

1

3,4

–

0

1

3,4

простые

18

60,0

11

40,7

9

42,9

13

52,0

17

58,6

31

75,6

23

79,3

расширенные

5

16,7

12

44,4

7

33,3

6

24,0

6

20,7

6

14,6

3

10,3

сл. отцовские

1

3,3

2

7,4

3

14,3

4

16,0

3

10,3

1

2,4

2

6,9

сл. братские

3

10

2

7,4

1

4,8

2

8,0

2

6,9

3

7,3

–

0

линейные

–

0

–

0

–

0

–

0

–

0

–

0

–

0

Итого:

30

100

27

100

21

100

25

100

29

100

41

100

29

100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 41 Внутренняя структура купеческих семей Бийска Тип семьи

1867 абс. % 5 8,2 30 49,2 13 21,3 11 18,0 1 1,6 1 1,6 61 100

одиночки простые расширенные сл. отцовские сл. братские линейные Итого:

1884 абс. % 4 4,6 58 66,7 18 20,7 3 3,4 4 4,6 – 0 87 100

1910 абс. % 3 9,7 20 64,5 6 19,4 1 3,2 1 3,2 – 0 31 100

1916 абс. % 4 15,4 17 65,4 3 11,5 1 3,8 1 3,8 – 0 26 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 42 Внутренняя структура купеческих семей Мариинска Тип семьи

1867 абс.

%

одиночки

6 17,6

простые

16 47,1

1876 абс. –

1888

%

абс.

0

2

1897

%

абс.

5,6

3

1904

%

абс.

7,9

%

абс.

7,1

9,5

15 51,7

24 66,7

1

2,9

6 20,7

7 19,4

2

5,3

сл. отцовские

6 17,6

4 13,8

2

5,6

1

2,6

–

0

–

0

сл. братские

4 11,8

3 10,3

1

2,8

0

–

0

–

0

линейные

1

1

2,6

–

0

–

0

Итого:

34 100

3,4

29 100

–

0

36 100

– 1

38 100

24 85,7

2

%

расширенные

2,9

31 81,6

2

1908

2

18 85,7

7,1

28 100

1

4,8

21 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 235 –

Приложение 43 Национально-конфессиональные особенности внутренней структуры купеческих семей Томска Год

тип семьи

одиночки простые 1866 расширенные сл. отцовские сл. братские

1 20 6 1 4

3,1 62,5 18,8 3,1 12,5

3,1 65,6 84,4 87,5 100

– 3 – 4 2

иудеи % накоплен. общность 0 0 33,3 33,3 0 33,3 44,5 77,8 22,2 100

одиночки простые 1872 расширенные сл. отцовские сл. братские

3 47 4 4 3

4,9 77,0 6,6 6,6 4,9

4,9 81,9 88,5 95,1 100

2 8 – 5 1

12,5 50,0 0 31,3 6,2

12,5 62,5 62,5 93,8 100

одиночки простые 1877 расширенные сл. отцовские сл. братские

11 65 7 1 1

12,9 76,5 8,2 1,2 1,2

12,9 89,4 97,6 98,8 100

1 9 1 1 2

7,1 64,3 7,1 7,1 14,4

7,1 71,4 78,5 85,6 100

одиночки простые 1899 расширенные сл. отцовские сл. братские

10 62 7 3 –

12,2 75,6 8,5 3,7 0

12,2 87,8 96,3 100 100

3 21 2 1 –

11,1 77,8 7,4 3,7 0

11,1 88,9 96,3 100 100

одиночки простые 1904 расширенные сл. отцовские сл. братские

7 47 4 1 1

11,7 78,3 6,6 1,7 1,7

11,7 90,0 96,6 98,4 100

4 19 – 2 –

16,0 76,0 0 8 0

16,0 92,0 92,0 100 100

абс.

православные % накоплен. общность

абс.

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 236 –

Приложение 44 Поколенная структура купеческих семей Томска Число

1866

1872

1877

1887

1899

1904

поколе- абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % ний одно 32 22,9 48 35,0 44 29,3 28 28,0 29 25,2 21 23,6 два

96 68,6 76 55,5 99 66,0 63 63,0 76

66,1

60

67,4

три

12

8,7

8

9,0

четыре

–

0

–

0

89

100

8,6 13 0

–

9,5

7

4,7

9

0

–

0

–

9,0 10 0

–

Итого: 140 100 137 100 150 100 100 100 115 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 45 Поколенная структура купеческих семей Барнаула Число

1873

1885

1895

1905

1910

1913

поколе- абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % ний одно 4 20,0 2 9,5 3 12,0 3 10,3 6 14,6 6 17,1 два

8

40,0 12 57,1 15 60,0 20 69,0 29

70,7

24

68,6

три

8

40,0

7

14,6

5

14,3

четыре

–

0

–

0

–

0

100

35

100

33,3 7 0

–

28,0

6

0

–

20,7 6 0

–

Итого: 20 100 21 100 25 100 29 100 41

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1. – 237 –

Приложение 46 Поколенная структура купеческих семей Бийска Число 1867 поколе- абс. % ний одно 10 16,4

1884 абс. %

1910 абс. %

1916 абс. %

19

21,8

7

22,6

5

19,2

два

30

49,2

53

60,9

20

64,5

19

73,1

три

20

32,8

15

17,2

4

19,2

2

7,7

четыре

1

1,6

–

0

–

0

–

0

Итого:

61

100

87

100

31

100

26

100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

Приложение 47 Поколенная структура купеческих семей Мариинска Число 1867 1876 1880 1892 1897 1908 поколе- абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % абс. % ний одно 9 26,5 4 13,8 6 20,0 10 28,6 11 28,9 3 14,3 два три

17 50,0 16 55,2 20 66,7 22 62,9 24 63,2

17

80,9

7 20,6

8 27,6

3

10

3

8,6

2

5,3

1

4,8

1

1

1

3,3

–

0

1

2,6

–

0

Итого: 34 100 29 100 30 100 35 100 38 100

21

100

четыре

2,9

3,5

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 238 –

Приложение 48 Национально-конфессиональные особенности поколенной структуры купеческих семей Томска Год

число поколений

абс.

православные % накоплен. абс. общность

иудеи % накоплен. общность

1866

1 2 3

28 80 7

24,3 69,6 6,1

24,3 93,9 100

2 14 4

10,0 70,0 20,0

10,0 80,0 100

1872

1 2 3

42 63 7

37,5 56,3 6,2

37,5 93,8 100

4 12 5

19,0 57,2 23,8

19,0 76,2 100

1877

1 2 3

41 77 5

33,3 62,6 4,1

33,3 95,9 100

1 17 1

5,3 89,4 5,3

5,3 94,7 100

1899

1 2 3

24 53 6

28,9 63,9 7,2

28,9 92,8 100

4 20 3

14,8 74,1 11,1

14,8 88,9 100

1904

1 2 3

15 41 4

25,0 68,3 6,7

25,0 93,3 100

6 16 3

24,0 64,0 12,0

24,0 88,0 100

Таблица составлена на основе базы данных купеческих семей Западной Сибири. Источники базы данных см. в приложении 1.

– 239 –

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ БД — База данных ГАКО — Государственный архив Кемеровской области ГАНО — Государственный архив Новосибирской области ГАТО — Государственный архив Томской области ИБ АИК – Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер» ПСЗРИ — Полное собрание законов Российской империи РГИА — Российский государственный исторический архив СУБД — Система управления базой данных ТФ ГАТюмО – Тобольский филиал Государственного архива Тюменской области ЦХАФ АК – Центр хранения архивных фондов Алтайского края

– 240 –

SUMMARY The monograph «Merchant’s family in second part of 19th– beginning of 20th centuries (on materials of computer data base for merchant families of Western Siberia in Russia)» by Ph.D. Yury M. Goncharov presents itself the fast attempt in Russian historiography to give the complex analysis of merchant’s family development on materials of this great region. Author pays his special attention to merchant’s family because this one played a great role in producing and reproducing of life, accumulation of property, transmitting of social-psychological ideas. Apart from some factors of contemporary Russia, such as renaissance of enterprising, business practice of last years and contradictory social and demographic processes induce to deep studding of this problem. Great attention Yury M. Goncharov gave to historiography of history of Russian bourgeoisie, analysis of sources for history of guild families, social and legal situation of this estate. Based on numerous archive documents and published sources the prosopographic data base of merchant families of Western Siberia was created. Electronic data base including dynamic information for more then 1300 merchant’s families gave wide possibilities for historic-demographic study of Siberian merchants family of the epoch of capitalism. The results of analysis for personal structure of guilders in Siberia shows the processes of merchants estate’s development in the end of 19th–beginning of 20th centuries. These processes where immediately connected with changes in social and legal state of merchants, conditions of development of monetary and commercial relations in Siberian region, hesitations of market conjuncture and processes of popular migrations, the object of which in this period was Siberia in a great measure. The study of national and confessional structure of heads of merchants families showed that the number of non-Russian employers – 241 –

in Siberia increased during all period in second part of 19 th–beginning of 20th C. The percent of Jewish merchants was most considerable from all. They consist of largest part of merchants estate in some Siberian towns. It is necessary to note that changes occurred among Siberian guilders had the same character in European Russia. Historical dynamics of merchant families dimension in this period was connected with changes of social, legal and economical conditions of merchants life, that evoked a great wave to this social strata from another estates. New merchants brought with themselves another habits and traditions. The development of specific urban’s manner of life and change of national structure of merchants in Siberia were characteristic features of this strata. These factors determined different tendencies in changing of middle dimensions of family, which took place in the period of capitalism: from one part it was increase during considerable renewal of merchant estate because of another social strata’s (peasantry) and national groups (Jewish), which were characterized by numerous members within , and from another part reduction in the period of stability of personal structure of merchant estate, the rapprochement the manner of life of merchants from different religions. The diachronic study of matrimonial and aged peculiarity of merchant families demonstrated stability of some patriarchal families tradition in merchant circles, in particular, much late age of married men and great age between husband and wife. From another part the general directory of demographic processes to decomposition of ancient family’s traditions kept that signed by reduction of married couple’s quantity within merchant families and tolerant attitude to repeated marriages in merchant society. The study of the marriage character of merchant families in Siberia Showed absolute predominance of one couple family. The marriages within merchant estate were characteristic points only for one third of guilders, absolute majority of them married for inhabitants of cities. The process of simplification of family’s – 242 –

structure among guilders of Russian nationality developed much more quickly then among Jewish merchants. The specific features of Jewish merchants families consist in demographic development of family in this period, which was resisted by national and confessional peculiarities of family’s way of life. Nevertheless the tendency for smoothing of regional and confessional differences and rapprochement of demographic index in all Siberian cities for level of ancient trade centers (for example Tomsc city) was very clear. Special study of merchant’s way of life showed that aspiration to luxury and splendid manner of life wasn’t typically for Siberian merchants. The orientation for way of life of another estate groups (nobles) in Siberia was expressed in a more little measure then in European Russia. The popular culture of Siberian merchants in this period didn’t have significant specific of this estate. At the same time there is a strong orientation of the part of guilders, mainly hereditary, only for estate values. Siberian merchants in 60-90 years of 19th century gradually went away from popular habits and traditions, elaborated their own values, rules of behavior and manner of life. At the beginning of 20 th century, when social-economic processes accelerated in Russia, there was wiping of ancient estate frontiers and values. So intensive demographic and social processes took place in Siberian merchant’s family in the period of capitalism. The main of them were decomposition of ancient way of life and smoothing of regional and confessional differences, which occurred because of development of capitalism in Siberia.

– 243 –

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ...................................................................................... ....3 Глава 1. ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОБЛЕМЫ.......................................14 Глава 2. ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ КУПЕЧЕСКОЙ СЕМЬИ....36 2.1. Анализ источников...........................................................36 2.2. База данных как комплексный источник.........................66 Глава 3. СОЦИАЛЬНО-ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ И ЛИЧНЫЙ СОСТАВ КУПЕЧЕСКОГО СОСЛОВИЯ..............................85 3.1. Социально-правовое положение купечества.................85 3.2. Состав купеческого сословия.........................................96 Глава 4. ДЕМОГРАФИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СИБИРСКОЙ КУПЕЧЕСКОЙ СЕМЬИ....................................................116 4.1. Людность купеческой семьи..........................................116 4.2. Брачно-возрастные особенности..................................124 4.3. Структура семьи...........................................................132 Глава 5. БЫТ КУПЕЧЕСКОЙ СЕМЬИ...........................................145 5.1. Занятия, жилище, пища, одежда..................................146 5.2. Внутрисемейные отношения, досуг и развлечения......161 ЗАКЛЮЧЕНИЕ................................................................................181 БИБЛИОГРАФИЯ............................................................................186 ПРИЛОЖЕНИЯ................................................................................201 ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ..........................................................240 SUMMARY.......................................................................................241

Научное издание

Ю.М. Гончаров Купеческая семья второй половины XIX – начала XX вв.

Подписано в печать 04.01.99. Формат 60 х 84 1/16 Объем 15,9 п.л. Тираж 200 экз. Зак. № 49 Цена договорная Отпечатано в типографии РАН