Прибалтийский плацдарм в международной политике Москвы (1918-1939 гг.) 9785906798244

Table of contents :
Введение
Часть первая. УТРАТА (1917—1920 гг.)
Революционный хаос
Советско-германские переговоры
Германское наступление в Прибалтике
Брест-Литовский договор и Прибалтика
Советско-германские отношения
Ситуация в Прибалтике
Поход на Запад
Перелом в Эстонии
Последний рывок
В новой обстановке
Весенние операции
Удар на Петроград
По ту сторону фронта
Контрнаступление Красной армии
Передышка
Новый поход Юденича
По ту сторону фронта: II
Разгром Юденича
Дипломатический фронт
Договоренность с Латвией
Договоренность с Литвой
Часть вторая. СОСЕДСТВО (1921—1939 гг.)
От войны к миру
Территориальные проблемы Литвы и Советский Союз
СССР, Прибалтика и Рурский кризис
Восстание в Таллине
Переговоры о договорах о ненападении
Польско-литовские проблемы и Советский Союз
Советский Союз и Прибалтика в конце 1920-х — начале 1930-х гг.
Переговоры о «Восточном пакте» и Прибалтика
Советский Союз и Клайпедский (Мемельский) вопрос
Нарастание кризиса в Европе и Прибалтика
Прибалтика в новой международной обстановке
СССР, Прибалтика и политический кризис 1939 г.
Прелюдия войны
Заключение
Примечания

Citation preview

мидии

МЕ1ЫЙШ

ПРИБАЛТИЙСКИЙ ПЛАЦДАРМ

В МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИКЕ МОСКВЫ (1018-1939 ГГ.]

Москва

алгоритм 2015

УДК 327(1-87) ББК 66.5 M 48

Мельтюхов M.И. M 48 Прибалтийский плацдарм в международной политике Москвы (1918-1939 гг)/М. И. Мельтюхов. - М . : Алгоритм, 2015. -608 с. ISBN 978-5-906798-24-4 Книга посвящена изучению сложных советско-прибалтийских отношений 1918-1939 гг. Во второй половине XX века в советской историографии эти события изучались с учетом политической конъюнктуры и все наиболее сложные темы упоминались вскользь, а то и просто замалчивались. Затем в постсоветской историографии превалировал резко критический подход к описанию этих проблем. Однако по мере расширения доступа к документам того периода появилась возможность непредвзято взглянуть на советско-прибалтийские отношения в их динамике. Читатель узнает о том, как в Прибалтике возникли и были уничтожены Советские республики, какие силы стояли за созданием там «независимых» республик в 1918-1920 гг. Впервые подробно рассмотрены политические и экономические взаимоотношения Советского Союза и стран Прибалтики в 1920е — 1930-е гг. на фоне развития международных отношений в Европе. Показано значение этого региона для внешней политики СССР в первые годы после заключения мирных договоров и в условиях революционного кризиса в Германии в 1923 г., стремление Москвы к нормализации двусторонних отношений и заключению договоров о ненападении. Исследуются советско-прибалтийские военные контакты и советская поддержка Литвы в ее отношениях с Польшей и Германией. Основное внимание уделяется событиям кануна Второй мировой войны, когда с помощью политики «коллективной безопасности» СССР стремился противодействовать усилению влияния Германии в Прибалтике. Книга предназначена не только для специалистов, но и для всех любителей вдумчивого чтения, интересующихся историей своей страны.

УДК 327(1-87) ББК 66.5

ISBN 978-5-906798-24-4

© Мельтюхов М.И., 2015 © Фонд «Историческая память», 2015 © ООО «ТД Алгоритм», 2015

ВВЕДЕНИЕ Прибалтика, включающая сегодня Эстонию, Латвию и Литву, является издревле населенной территорией. Правда, большая часть древнейшей истории этого региона скрыта от нас из-за отсутствия письменных источников и известна лишь археологически. К середине I тысячелетия н.э. по побережью Балтийского моря от устья Вислы до устья Западной Двины (Даугавы) и вглубь материка вплоть до среднего течения Днепра и верховьев Оки жили различные балтские племена. С севера их соседями были финно-угорские, а с юга — славянские племена, которые со временем все шире расселялись по Восточно-Европейской равнине, постепенно ассимилируя местное население. На Балтийском море господствовали жившие на его южном побережье варины (вэринги) и руги (русы), двумя главными центрами которых были острова, ныне называющиеся Рюген (Ругия) и Сааремаа (Роталия). Сложившееся в IX—X вв. Древнерусское государство со столицей в Киеве включало в свой состав как славянские, так и различные финно-угорские и балтские племена, по р. Западная Двина шел торговый путь от верховьев Днепра к Балтийскому морю. Русские князья периодически старались облагать данью жившие в Прибалтике племена. В 1030 г. после победы над чудью (эстами) киевский князь Ярослав Владимирович основал город Юрьев, в 1038 г. совершил поход на ятвягов, а в 1040 г. «иде на Литву». Следующий поход на Литву зафиксирован в летописи почти 100 лет спустя в 1131 г. В середине XI в. летопись называет данниками Киева чудь, литву, земгалов, куршей и ливов. Естественно, местные племена старались избавиться от дани. Так, в 1054 г. эсты разбили новгородскую рать. В 1060 г. киевский князь Изяслав Ярославич нанес им поражение и увеличил дань, но в 1061 г. эсты вновь восстали, взяли и сожгли Юрьев. По мере распада Древней Руси на удельные княжества отношения с прибалтийскими племенами оказались преимущественно в руках Новгородской республики, периодически взимавшей дань с эстов и населения восточной Латгалии, и Полоцкого княжества, которое контролировало также среднее и нижнее течение р. Западная Двина. Конечно, этот контроль не был постоянным. Например, в 1166 г. земгалы разгромили полоцкую рать. Эсты и новгородцы также периодически совершали взаимные набеги в 1111—1116, 1130—1134,1177,1190 и 1191—1192 гг.

В последней четверти XII в. Прибалтика стала очередным объектом германского «натиска на Восток». В 1158 г. буря прибила в устье Западной Двины корабль немецких купцов, которые открыли неизвестный край, населенный немногочисленными племенами язычников, у которых можно было выгодно выменивать товары. В 1168 г. датчане взяли столицу Ругии Аркону, что вызвало переселение непокоренных ругов на восточное побережье Балтийского моря. В 1170 г. руги, курши и эсты совершили набег на датские владения на острове Эланд. В 1184 г. бременский архиепископ Гартвик II послал на Двину каноника Мейнарда, чтобы учредить на русских землях архиепископство. Получив разрешение полоцкого князя Владимира на проповедь христианства, немцы в 1186 г. построили крепости Гольм и Икскюль, но обратить ливов в католичество не удалось. Тогда в 1196 г. римский папа Целестин III провозгласил крестовый поход, «дав полное отпущение грехов тем, кто пойдет на восстановление первой церкви в Ливонии». Тем временем в 1185/86 г. шведы совершили набег на эстов, которые в ответ при поддержке ругов в 1187 г. разграбили Сигтуну. К эстам посылались католические миссионеры, но без особого успеха. В 1193 г. крестоносцы высадились на западном побережье Эстонии, но были вынуждены уйти. В 1194,1196 и 1197 гг. на ругов и эстов совершали набеги датчане. В 1198 г. в устье Западной Двины прибыл епископ Бертольд с рыцарямикрестоносцами, однако вскоре ливам удалось изгнать «проповедников». Тогда 5 октября 1199 г. папа Иннокентий III объявил крестовый поход против прибалтийских язычников, договорившись о поддержке с германским императором и датским королем. Весной 1200 г. в устье Западной Двины прибыло 23 корабля с рыцарями во главе с епископом Альбертом. Обманом захватив знать ливов, крестоносцы заставили ее креститься. В 1201 г. на месте торгового селения ливов Земгальская гавань в устье реки Альберт заложил крепость Ригу, а в 1202 г. был основан немецкий рыцарский Орден меченосцев. Заключив в 1201—1202 гг. мирные договоры с литвой, куршами и земгалами, Орден сумел изолировать ливов и вынудил их креститься. В 1203 г. полоцкий князь и литовцы совершили самостоятельные походы в окрестности Риги, однако разгромить захватчиков не удалось. Немецкое завоевание Прибалтики сопровождалось жестоким истреблением местного населения, захватом его земель, закрепощением и порабощением жителей. В 1206 г. ливы восстали, но немцам удалось удержать полоцкого князя от выступления на помощь восставшим, которые 4 июня были разбиты. Совершенный в итоге полоцким князем поход завершился вялой осадой Гольма. В том же году датчане высадились на острове Сааремаа, но были разбиты ругами и эстами. В 1207—1209 гг. рыцари взяли расположенные в среднем течении Западной Двины русские крепости Кукенойс и Герцике. Однако, столкнувшись с ожесточенным сопротивлением местного населения и стремясь не допустить его взаимодействия с русскими, Орден меченосцев в 1210 г. заключил мир с Полоцким княжеством и в 1210—1212 гг. платил ему дань, которую ранее вносили ливы. В 1212 г. полоцкий князь в обмен на «вечный мир» с Орденом и свободный путь для купцов по р. Западная Двина отказался от своих прав на Ливонию. Продвигаясь на северо-восток от Риги, крестоносцы в 1208 г. вторглись в земли эстов, которые в 1210 г. нанесли им поражение на р. Юмера. Будучи частично данниками Новгорода, эсты обратились к нему за помощью.

В 1209, 1210 и 1212 гг. новгородское войско совершило походы в земли эстов для сбора дани, демонстрируя свои права на эту территорию. Однако новые успехи крестоносцев привели к складыванию в 1216 г. союза эстов и Новгорода. В 1217 г. Орден впервые совершил набег на новгородские земли, в ответ русские в марте взяли построенную рыцарями в 1216 г. крепость Оденпе. Стремясь не допустить соединения отрядов эстов и новгородского войска, рыцари 21 сентября разбили эстов севернее Феллина. Объявление в 1217 г. крестового похода против пруссов и литовцев способствовало постоянному притоку рыцарей из Европы, что не позволяло остановить крестоносную агрессию. В 1218 г. новгородцы нанесли поражение рыцарям на р. Вяйке-Эмайыги и осаждали Венден. Со своей стороны Орден обратился за помощью к Дании. В 1219 г. на южном побережье Финского залива высадились датские рыцари, которые захватили укрепление эстов Линданисе и построили на его месте свою крепость Ревель. Племена эстов оказались зажаты захватчиками с севера и юга. В 1220 г. шведы захватили Лихулу, но руги и эсты отбили замок, вынудив шведов уплыть домой. В 1221 г. покоренные датчанами эсты восстали и попытались взять Ревель, а новгородское и литовское войска совершили походы соответственно на Венден и в окрестности Риги. В 1222 г. Орден совершил набег на северо-западные новгородские земли, а датчане попытались закрепиться на острове Сааремаа, но руги и эсты смогли изгнать захватчиков. Результатом этой победы стало всеобщее восстание эстов против датчан, и в 1223 г. новгородцы вместе с эстами неудачно осаждали Ревель. Итогом этого похода стал союз Дании с Орденом против русских и язычников, разгром эстов на р. Имере и взятие Феллина, где были повешены все русские пленники. В 1224 г. крестоносцы захватили Юрьев, где так же не пощадили ни одного русского. Город был переименован в Дерпт. В 1227 г. рыцари завоевали остров Эзель (Сааремаа) и захватили датские владения на южном побережье Финского залива. Правда, внутренний конфликт между Орденом и рижским епископом привел к 10-летнему снижению активности крестоносцев. Однако в 1233 г. рыцари захватили Изборск, но русские отбили город. В ответ новгородская рать при поддержке войска Владимиро-Суздальского княжества под командованием князя Ярослава Всеволодовича в 1234 г. разгромила рыцарей в сражении на р. Эмайыге. Орден был вынужден признать права Новгорода на Латгалию и часть земель эстов и выплачивать дань за город Юрьев. Тем временем в 1226 г. мазовецкий князь Конрад пригласил для борьбы с пруссами Тевтонский орден, передав ему в лен Хелминскую область на нижней Висле. Пока крестоносцы завоевывали пруссов и ливов с куршами, на территории Литвы в первой половине XIII в. сложилось раннефеодальное государство во главе с князем Миндовгом (1236—1263 гг.). Собственно, уже с первой трети XIII в. начались набеги литовцев на русские княжества и их участие в междоусобицах русских князей. Основным объектом литовских набегов стало Полоцкое княжество. Правда, усиление угрозы со стороны Ордена и опасения, что русские князья объединятся в отпоре литовским набегам, вынудили Литву заключить договоры о ненападении с Новгородом (1213 г.) и Галицко-Волынским княжеством (1219 г.). Впрочем, это не мешало литовцам продолжать набеги на Полоцкое, а затем и на Смоленское княжества, которое отвечало тем же. В 1235 г. литовцы разбили союзную рать ряда русских

князей при Могильно в районе впадения р. Дитвы в Неман. Объединение литовских племен позволило им более активно сопротивляться агрессии Ордена меченосцев, который, замирившись с Новгородом, усилил натиск на Литву, но 22 сентября 1236 г. рыцари, поддержанные псковским отрядом, потерпели сокрушительное поражение при Сауле (Шяуляе). Эта победа литовцев спровоцировала восстание куршей и земгалов и привела к слиянию в 1237 г. Ордена меченосцев с Тевтонским орденом, северо-восточным филиалом которого стал вновь образованный Ливонский орден. Узнав о походе монголов Бату-хана на Русь, папа Григорий IX решил, что шведы, датчане и ливонцы смогут принудить Новгород к принятию католичества. Согласно заключенному при посредничестве римской курии 7 июня 1238 г. в Стенби договору южное побережье Финского залива возвращалось под управление датского короля, а более южные земли отходили Ливонскому ордену. При этом обе стороны получали право на новые завоевания на востоке. Первыми на призыв папы откликнулись шведы, высадившиеся на Неве в устье р. Ижора. Однако новгородский князь Александр Ярославич быстрым контрударом 15 июля 1240 г. нанес поражение крестоносцам, которые решили вернуться восвояси. Тем не менее отношение новгородцев к князю было далеко не однозначным, чем не преминули воспользоваться ливонцы. В конце августа — начале сентября 1240 г. войско Ливонского ордена захватило Изборск, разбило псковское ополчение, осадило, а затем при поддержке части местных бояр захватило Псков. Потом ливонцы в союзе с датчанами двинулись к побережью Финского залива, захватили крепость Копорье и стали грабить окрестности Новгорода. В марте 1241 г. в Новгород вернулся Александр Ярославич, который сумел выбить рыцарей из Копорья. В начале 1242 г. на помощь новгородцам прибыли дружины из Владимира. Соединенное новгородско-владимирское войско выбило противника из Пскова и Изборска, а 5 апреля разгромило войско Ливонского ордена на льду Чудского озера. В итоге Орден отказался от своих завоеваний в Новгородской земле и признал ее права на сбор дани с Латгалии, которая собиралась до 1284 г. Завоевание Прибалтики крестоносцами и отражение крестоносной агрессии Литвой создало ситуацию трехстороннего соперничества между Ливонским орденом, Литвой и русскими княжествами. При этом стороны периодически создавали тактические союзы, действуя друг против друга. Ведя постоянную борьбу с Ливонским орденом, Литва в то же время стремилась распространить свою власть на близлежащие русские княжества, что давало ей возможность усилить свои войска против крестоносцев. В 1239 г. литовцы взяли Смоленск, но были выбиты из города владимиро-суздальским князем Ярославом Всеволодовичем. Затем по р. Шелонь были построены укрепления, которые должны были затруднить литовским отрядам совершение набегов на юго-западные подступы к Новгороду. Тем не менее к началу 1250-х гг. Литва подчинила себе Черную Русь — самые западные пограничные земли Полоцкого княжества. В 1245 г. литовские отряды вновь вторглись в Полоцкие и Смоленские земли и двинулись на Бежичи и Торжок. Однако объединенные дружины ряда русских князей под общим командованием Александра Ярославича в сражениях под Жижецей севернее Смоленска и Усвятовым восточнее Полоцка нанесли им поражения, отбив награбленную добычу. В 1248 г. литовские отряды вновь совершили набег, завершившийся неудачной для них битвой под Зубцовым недалеко от границы Смоленского

княжества. Учитывая поддержку части литовской аристократии новому походу Ливонского ордена, Миндовг в 1251 г. принял католичество, что, впрочем, не мешало ему оказывать поддержку язычникам жемайтам в борьбе с Орденом. В 1252 г. датские рыцари построили крепость Везенберг на полпути между Ревелем и р. Наровой, а немцы в 1253 г. — Мемель. В 1253 г. рыцари осадили Псков, но ушли, опасаясь подходившего новгородского войска, которое само совершило ответный набег на Ливонию и пограбило датские владения. В 1256 г. датчане построили крепость Нарву. В 1253 г. литовцы совершили поход на Торопец, а в 1258 г. — на Торжок и Смоленск. Русские князья обратились за помощью к Орде, и зимой 1 2 5 8 — 1259 гг. ордынско-русское войско совершило поход на Литву. 13 июля 1260 г. литовцы разгромили рыцарей у оз. Дурбе, что стало поводом к восстанию против Ливонского ордена пруссов, земгалов, куршей и ругов. Одновременно Миндовг отрекся от католичества и в 1261 г. заключил союз с владимирским князем Александром Ярославичем, в результате которого в 1262 г. литовско-полоцкое войско осаждало Венден, новгородско-владимиро-суздальская рать осаждала Дерпт, а жемайтийский князь Тройнат взял Пернов и на обратном пути 9 февраля 1263 г. разбил рыцарей у Динамюнде. Однако убийство в 1263 г. Миндовга (5 августа) и смерть Александра Ярославича (14 ноября) положили конец антикрестоносному союзу. В Литве началась борьба за власть, в ходе которой отдельные представители литовской элиты находили убежище на Руси. В 1265—1266 г. псковское войско под командованием бежавшего из Литвы князя Довмонта совершило 3 похода на территории, контролировавшиеся его литовскими врагами. Осенью 1267 г. новгородское войско безуспешно осаждало Везенберг. 18 февраля 1268 г. в ходе нового похода псковско-новгородско-владимиро-суздальского войска на подступах к Везенбергу произошло сражение, завершившееся разгромом ливонскодатских рыцарей, оставивших поле боя за русскими. В ответ в мае — июне 1268 г. рыцари при поддержке Ганзы взяли Изборск и осадили Псков, но вылазки псковичей и подход новгородцев привели к заключению перемирия. В итоге, опасаясь втягивания в войну Орды, Орден в 1269 г. пошел на мир, подтвердивший имеющиеся границы и торговые права сторон. В 1274 г. в среднем течении р. Западная Двина рыцари построили крепость Динабург. В 1283 г. немцы завершили завоевание Восточной Пруссии, а в 1289—1290 гг. — Курляндии, из которых непокоренные роды пруссов и земгалов ушли в Литву, продолжавшую войну с Орденом. В 1298 г. войска Ордена вновь осаждали Псков. В 1300 г. шведы высадили десант в устье р. Невы и заложили крепость, но новгородская рать выбила их оттуда. В 1323 г., заключив договор с Новгородом, Ливонский орден совершил поход на Псков, а псковское и литовское войска совершили ответный набег на Ливонию. В 1 3 4 0 — 1343 гг. Новгород был вынужден отражать очередной натиск Ордена, которому вновь удалось продвинуть границу к востоку и построить на захваченных землях крепости Нейгаузен и Мариенбург. 23 апреля 1343 г. в датских владениях в Прибалтике вспыхнуло восстание эстов. Не имея возможности самостоятельно подавить его, датский король обратился за поддержкой к Ливонскому ордену. 14 мая повстанческие отряды эстов были разбиты около Ревеля. В ответ на призыв эстов о помощи псковичи в мае совершили поход на Оденпе, а литовцы — на Валку. В 1346 г. после подавления восстания Дания продала свои владения в Прибалтике Ордену. В 1348—1349 гг. Орден и Псков-

екая земля обменялись взаимными набегами. В 1367—1371 гг. Орден вновь воевал с Новгородской землей, которой удалось отстоять свои границы. Тем временем, учитывая усиление литовского натиска и фактическое подчинение Полоцкого княжества Литве, Смоленское княжество в 1274 г. добровольно подчинилось Орде. В 1275 г. Орда и русские князья совершили поход на Литву. Ордынско-русские походы на Литву повторялись в 1287,1315 и 1325 гг., однако в основном ограничивались разорением населенных пунктов, тогда как население пряталось в лесах. Тем временем в 1307 г. Полоцкое княжество вошло в унию с Литвой. Продолжая экспансию на территорию русских княжеств и учитывая возможность вмешательства Орды, литовский князь Гедимин 2 октября 1323 г. заключил мирный договор с Ливонским орденом и Данией, дав согласие на католическое крещение Литвы. Воспользовавшись этим, Литва усилила свое влияние в Волынском княжестве. В 1324 г. Гедимин разбил коалицию русских князей у р. Ирпень и взял Киев, оставив там вассального князя. К началу 40-х гг. XIV в. в состав Литовского княжества входили Черная Русь, Белая Русь, Полесье, Берестейская и Витебская земли. Официально княжество именовалось Литовским и Русским. Литовские правители использовали стремление правящей элиты западных и юго-западных русских княжеств максимально дистанцироваться от влияния Золотой Орды. Хотя и после присоединения к Литве эти территории далеко не сразу переставали быть данниками Орды. В ходе продолжавшейся войны между Литвой и Тевтонским орденом 2 февраля 1348 г. литовцы потерпели поражение в сражении на р. Стрева. Воспользовавшись этим, Польша в 1349 г. захватила Галицкое и большую часть Волынского княжеств. В 1350 г. Литва отвоевала захваченные поляками земли Волынского княжества. В условиях возможного вмешательства Орды, которая поддержала Литву, в 1352 г. был заключен польско-литовский договор о разделе Галицкого и Волынского княжеств. В 1356 г. Литва захватила Ржеву и Белую, в 1359 г. — Мстиславль, Брянск и земли на р. Березине, среднем Днепре и Соже, а в 1362 г. — Торопец. В ходе продолжавшейся войны с Орденом Литва отражала неоднократные походы рыцарей, которые в апреле 1362 г. осадили и взяли штурмом замок Ковно. Впрочем, это не помешало Великому князю Литовскому Ольгерду присоединить восточную часть Волыни и Подолии, северную часть Смоленского княжества, а после разгрома осенью 1362 г. у Синих Вод трех татарских мурз — Киевскую и Чернигово-Северскую земли. Претендуя на объединение под своей властью всех русских земель, литовский князь попытался нанести поражение Московскому княжеству, которое со своей стороны так же претендовало на объединение русских земель. В 1368 г. Литва в союзе с Тверским княжеством так разорили Московскую землю, что «такого зла и от татар не бывало». В 1370—1371 гг. литовское войско вновь безуспешно осаждало Москву, а в 1372 гг. после разгрома литовцев под Любутском Ольгерд признал права московского князя Дмитрия Ивановича на великокняжеский престол. Тем не менее в 1373 г. подвластные Литве полочане совершили поход на Переяславль. В 1375 г. Мамай восстановил свою власть над Подолией и Северской землей, но в конце 1379 г. московский князь Дмитрий Иванович совершил поход на Киев и подчинил себе киевского и черниговского князей. Подписав в конце 1 3 7 9 — начале 1380 г. мирные договоры с Тевтонским орденом, Литва в 1380 г. заключила союз с ю

Мамаевой ордой, но умелый маневр Дмитрия Ивановича и сопротивление населения Северской земли не позволили союзникам вовремя соединиться. 8 сентября на Куликовом поле Мамай был разбит, а литовские войска ограничились нападениями на отдельные русские отряды, возвращавшиеся домой после битвы. Обострение борьбы за власть в Литве в начале 1380-х гг. привело к тому, что 14 августа 1385 г. между Польшей и Литвой была заключена Кревская уния, согласно которой литовский князь Ягайло, женившись на польской королеве Ядвиге, получал польскую корону, но обязывался ввести католичество в Литве и навсегда присоединить к Польше все земли Великого княжества Литовского. В 1387 г. началась христианизация Литвы по католическому обряду, Ягайло подтвердил права феодалов-католиков, начал охотно предоставлять земли католическому духовенству, стал все чаще назначать польских феодалов на высшие должности. Обеспокоенная этим литовская знать выступила против Ягайло. В итоге 5 августа 1392 г. в г. Острове было заключено соглашение, согласно которому князь Витовт стал пожизненным правителем Литвы, но признавал себя вассалом польского короля. Великое княжество Литовское вновь попыталось завершить объединение всех русских земель. 28 сентября 1395 г. литовцы захватили Смоленск, но рязанский князь Олег Иванович выбил их из города и активно противостоял новым набегам. Для сосредоточения своих сил на востоке Витовт 12 октября 1398 г. на о. Салин на нижнем Немане подписал договор с Орденом, согласно которому граница переданной ему еще в 1382 г. самой западной части Литвы — Жемайтии отодвигалась на восток. Кроме того, Литва признавала Псковщину будущим владением Ордена, а Орден признал Новгородскую землю будущим владением Литвы. Бежавший в Литву из Орды после разгрома Тимуром хан Тохтамыш обещал Витовту за помощь в возвращении на трон уступить свои права на Русь. Однако поход в степь закончился 12 августа 1399 г. полным разгромом литовского войска на р. Ворскла. В итоге Витовту пришлось 18 января 1401 г. подписать Виленскую унию о польско-литовском союзе, правда, при сохранении государственной автономии Литвы. В 1401—1403 гг. Литва предприняла неудачную попытку отбить у Ордена Жемайтию. В итоге в мае 1404 г. ПольскоЛитовское государство на переговорах с Орденом подтвердило Салинское соглашение и продолжило экспансию против русских земель. В 1402 г. Литва попыталась укрепиться в Рязани, в 1404 г. окончательно захватила Смоленское княжество, а в 1406 г. предприняла поход на Псков. Ответный поход псковичи совершили на Полоцк. В августе того же года против Пскова выступил и Ливонский орден. Однако попытки рыцарей захватить город не удались. Со своей стороны псковичи совершали ответные походы в Ливонию. В 1408—1409 гг. Орден и Литва совместно воевали против Пскова и грабили новгородские земли, но Новгород сохранял нейтралитет. Блокировав попытки литовской экспансии в Рязанское княжество, Москва в 1406 г. выступила на помощь Пскову. В ходе продолжавшейся до 1408 г. московско-литовской войны Московскому княжеству при поддержке Орды удалось отстоять свои границы и при заключении перемирия добиться отказа Литвы от прямых посягательств на Псков. Кроме того, немало православных литовцев перешло на сторону Московского княжества. Обострение ливонско-литовских 11

отношений привело к тому, что летом 1409 г. Орден и Псков подписали мирный договор. Это был период максимального расширения Тевтонского ордена, владения которого охватывали территорию Западной и Восточной Пруссии, Жемайтии и Ливонии. В 1409 г. в Жемайтии вспыхнуло восстание против Ордена, поддержанное Литвой, а 6 августа Тевтонский орден объявил войну Польше, которая обратилась за поддержкой к Великому княжеству Литовскому. 9 июля 1410 г. польско-литовское войско перешло границу Тевтонского ордена, и 15 июля у Грюнвальда произошло генеральное сражение, в ходе которого орденское войско было разгромлено. С 25 июля по 20 сентября союзное войско осаждало столицу Ордена Мариенбург, а затем отошло к Торуни. Там 1 февраля 1411 г. был заключен мирный договор, согласно которому Тевтонский орден возвращал Польше Добржинскую землю, а Литве на время правления Витовта — Жемайтию. На фоне заметного ослабления влияния Ордена Литва в 1414 г. подписала с Псковом и Новгородом договоры, усиливавшие ее влияние в северо-западных землях Руси. Правда, добиться присоединения этих территорий Вильно так и не удалось, не помогли и прямые военные столкновения в 1426 г. с Псковом, а в 1428 г. с Новгородом. Со своей стороны, готовясь к реваншу, Тевтонский орден заключил в феврале 1421 г. «вечный мир» с Новгородом. Однако новые столкновения с Литвой окончились неудачей, и 27 сентября 1422 г. Орден окончательно отказался от Жемайтии. Затем Тевтонский орден попытался сблизиться с Литвой, надеясь добиться ее отказа от унии с Польшей. Однако к середине 1430-х гг. эта политика провалилась и по заключенному 31 декабря 1435 г. вечному миру с Польшей Орден взял на себя обязательство не вмешиваться в литовские дела. Все это время Ливонский орден старался поддерживать мирные отношения с русскими землями. Даже когда в 1424—1425 гг. Ганза ввела запрет на торговлю с Новгородом, Орден отказался поддержать экономическую блокаду, но все же ввел запрет на продажу русским металлов, необходимых для производства оружия. Однако приглашение Новгородом служилых князей из Литвы и различные мелкие конфликты между купцами подталкивали руководство Ливонского ордена к организации нового похода против русских. Самое мощное Московское княжество было в это время занято династической феодальной войной, а с Псковом в сентябре 1443 г. Орден подписал 10летний мир. Обезопасив свои юго-восточные границы, Ливонский орден осенью 1443 г. попытался захватить Ям, в ответ новгородское войско в марте 1444 г. ходило под Нарву. В ноябре 1444 г. стороны заключили двухлетнее перемирие. Получив военную поддержку от Тевтонского ордена, экономическую поддержку от Ганзы, запретившей торговлю с Новгородом, и заключив с королем Дании, Норвегии и Швеции Христофом III соглашение о союзе против Новгорода, Ливонский орден рассчитывал в 1447 г. добиться победного завершения войны. Однако возобновление новгородско-псковского союза расширило фронт боевых действий и позволило Новгороду сосредоточить у Нарвы свои основные силы. В результате в сражении 3 июля орденское войско так и не смогло переправиться через р. Нарову, в устье которой 6 июля новгородский флот захватил 3 орденских корабля и 84 пленных. Ливонский поход вглубь новгородской территории был сорван, а осада Яма в августе 12

1447 г. завершилась безрезультатно. В итоге 27 февраля 1448 г. было подписано перемирие, а 25 июля — мирный договор на 25 лет. В 1459 г. началась война Пскова с Дерптским епископством из-за притязаний ливонцев на несколько пограничных населенных пунктов. Осенью 1460 г. стороны подписали 5-летние перемирие, но в 1463 г. военные действия возобновились. 31 марта псковичи разбили рыцарей и осаждали Нейгаузен. В августе 1463 г. стороны подписали перемирие на 10 лет, по условиям которого подтверждались права русских купцов и сохранение православных церквей в Дерпте, а также фиксировалось обязательство епископа вносить так называемую Юрьевскую дань за город. Складывавшееся Русское централизованное государство было озабочено обеспечением торговых путей по Балтийскому морю. 1469 г. великий князь Иван III совершил набег на Ливонию в качестве репрессии за нападение на русских купцов на ее территории. В 1471 г. Орден совершил ответный набег на Псков, который получил поддержку Москвы, что позволило ему в 1474 г. заключить мирный договор с Орденом на 20 лет. После присоединения Новгорода к России русские войска в декабре 1479 г. совершили поход в Ливонию в ответ на задержание псковских купцов. 1 января 1480 г. войска Ордена вторглись в Псковскую землю. Связанный мятежом младших братьев и войной с Большой Ордой, московский князь был не в состоянии оказать псковичам значительную помощь. В августе 1480 г. немцы осаждали Псков, но взять город не смогли. Только договорившись с братьями и нанеся поражение хану Ахмату, Иван III смог заняться укреплением северо-западной границы. В феврале 1481 г. русские войска вступили в Ливонию, взяли Тарваст и Каркуз, осадили Феллин, с которого взяли большую контрибуцию, и выходили на подступы к Риге. 1 сентября между Ливонским орденом и Россией было заключено перемирие на 10 лет, согласно которому были закреплены льготы русским купцам в ливонских городах и права русской колонии в Дерпте. В ходе переговоров в 1491—1493 гг. договор о перемирии был продлен еще на 10 лет. Тем временем в 1492 г. на р. Нарова напротив Нарвы был заложен Ивангород, ставший стратегической и экономической базой России на Балтийском море. В начале XV в. Великое княжество Литовское простиралось от причерноморских степей на юге до верховьев Оки на востоке и Балтийского моря на севере. При этом оно продолжало оставаться нецентрализованным полиэтничным образованием. Традиционное сохранение «старины» создавало базу для обособления земель, а магдебургское право — для обособления городов. Широкие полномочия феодалов сужали сферу деятельности великого князя, чья внешняя политика была направлена преимущественно лишь на сохранение в пределах княжества русских земель. Преобладание восточного направления во внешней политике Литовского княжества было связано с формированием Русского государства со столицей в Москве. Формальное обретение независимости в 1480 г. позволило России поставить вопрос о возвращении населенных русским православным населением земель, принадлежавших Великому княжеству Литовскому. В 1487—1494, 1500—1503, 1 5 0 7 — 1509, 1512—1522 гг. велись войны, в результате которых Россия возвратила себе Смоленскую, Черниговскую и Новгород-Северскую земли. В дальнейшем до 1562 г. неоднократно продлевалось соглашение о перемирии. Это в свою очередь определило общий вектор отношений России и Польско-Ли13

товского государства на века вперед. Понятно, что в условиях войн со своим западным соседом Россия стремилась к сохранению мирных отношений с Ливонским орденом, который с середины 1490-х гг. активно пропагандировал версию об угрозе «русского нашествия». В качестве доказательства данного утверждения Орден обычно ссылался на передвижения русских войск недалеко от его границ в ходе русско-шведской войны 1495—1497 гг. Война с Россией вынудила Литву обратиться за поддержкой к Ливонскому ордену, который 21 июня 1501 г. заключил с ней договор о союзе. Начав войну, рыцарское войско 27 августа разбило русских на р. Серица в 10 верстах от Изборска, который затем был обстрелян, а 7 сентября взяло Остров. Однако, отразив ливонский набег на Псков, русские войска вступили в Ливонию и разбили рыцарей 24 ноября при Гельмете, а поддержка местного населения (эстов) облегчила их поход вглубь вражеской территории вплоть до Ревеля. В 1502 г. немцы попытались 9 марта захватить Ивангород, затем 2 сентября — Изборск, а 6 — 9 сентября — Псков, но были отбиты. 13 сентября при оз. Смолин рыцари нанесли поражение преследовавшей их псковской рати, но и сами покинули поле боя, отступив в Ливонию. 2 апреля 1503 г. между Ливонским орденом и Россией был заключен договор о 6-летнем перемирии, предусматривавший свободный проезд русских купцов в Европу и выплату Дерптским епископом так называемой Юрьевской дани за город Дерпт (Юрьев). В дальнейшем перемирие продлевалось в 1509, когда орден взял на себя обязательство расторгнуть и не иметь более союза с Литвой, а также в 1521 и 1531 гг. Тем временем в 1510 г. Псковская земля вошла в состав России. В 1517—1518 гг. ливонское посольство вело в Москве переговоры о финансовой поддержке Россией войны Ливонского ордена с Польшей. Москва согласилась, но до войны дело так и не дошло. Учитывая, что к середине 1550-х гг. в Ливонском ордене все более усиливалось влияние Польско-Литовского государства, русская дипломатия в ходе начавшихся русско-ливонских переговоров о продлении перемирия вновь старалась связать Орден обязательством не заключать союзного договора с его южным соседом. Кроме того, Россия была недовольна разорениями своих купцов в Риге, Ревеле, Дерпте и Нарве, а также захватом православных церквей местными протестантами. 24 июня 1554 г. был подписан договор о 15-летнем продлении перемирия, который предусматривал выплату Юрьевской дани с недоимками на третий год действия перемирия, предоставление торговых льгот русским купцам, восстановление «русских концов» (кварталов) в ливонских городах. Однако хотя власти Ордена ратифицировали этот договор, он фактически не выполнялся. Епископ Дерптский категорически отказывался выплачивать дань, Ревель, Рига, Дерпт не признавали свободы русских купцов, разоренные православные церкви не были возвращены православным, притеснения которых продолжалось. Во время русско-шведской войны 1554—1557 гг. Швеция пыталась склонить Орден к союзу, но местное руководство не решилось перевести свою традиционно антирусскую политику в прямое столкновение с Россией. Со своей стороны Польско-Литовское государство также было заинтересовано в получении портов на Балтийском море и стремилось подчинить Ливонский орден путем продвижения на руководящие посты в нем сторонников пролитовской ориентации. Открыто вмешавшись в спор между Ливонским орденом и Рижским епископом и подтянув войска к границе, король 14

Сигизмунд II Август добился подписания 14 сентября 1557 г. договора о союзе между Ливонским орденом и Польско-Литовским государством. Однако набег Крымского ханства в конце 1557 г. на Волынь и Подолию отвлек внимание польско-литовского руководства от Прибалтики. Одновременно шли русско-ливонские переговоры о выполнении условий договора 1554 г. При этом русская сторона была склонна к компромиссу и намеревалась с помощью военной демонстрации всего лишь добиться выполнения Орденом взятых на себя обязательств. Одновременно Москва предлагала Польско-Литовскому государству союз против Крымского ханства. В январе — феврале 1558 г. 40-тыс. русская армия вступила на территорию Ливонии, опустошив ее восточные приграничные и центральные районы. Наметившаяся возможность переговоров была сорвана обстрелом Ивангорода со стороны Нарвы в начале апреля 1558 г. В мае 1558 г. русские войска вновь перешли границу и к октябрю взяли 20 крепостей, в том числе Нарву (11—12 мая), Нейшлос (25 мая), Нейгаузен (30 июня) и Дерпт (18 июля). Однако все это время русская сторона пыталась путем переговоров добиться нового перемирия и согласия Ордена на выполнение условий договора 1554 г. и признание своего вассалитета по отношению к России. Лишь после разгрома рыцарей 17 января 1559 г. при Тирзене и нового похода русских по южным районам Ливонии вдоль р. Западная Двина до Риги и Митавы в марте — апреле 1559 г. была достигнута русско-датская договоренность о руссколивонском перемирии до ноября. Со своей стороны Дания гарантировала, что за это время в Москву прибудет ливонское посольство для переговоров. В условиях возросшей угрозы нового крымского набега русская дипломатия надеялась, что это перемирие удастся превратить в мирное соглашение на основе русского протектората над Ливонским орденом. Одновременно Москва пыталась привлечь в антикрымскую коалицию Польско-Литовское государство. Воспользовавшись передышкой, власти Ливонского ордена 31 августа подписали с польско-литовским королем Сигизмундом II Августом соглашение о передачи территории Ордена под его протекторат. 15 сентября был подписан договор о военном союзе между Ливонией и Польско-Литовским государством. 26 сентября Дания установила протекторат над о. Эзель (Сааремаа) и северной частью Курляндии. В сентябре 1559 г. ливонцы нарушили перемирие с русскими, попытавшись отбить Дерпт. В январе 1560 г. русская армия вновь вступила в Ливонию и 14 февраля взяла крепость Мариенбург. 2 августа орденские войска были разгромлены под Эрмесом, затем русские осадили и 21 августа взяли крепость Феллин. Значительную роль в этих успехах русской армии сыграла поддержка местного эстонского и латышского населения, жестоко угнетавшегося немецкими феодалами. Одновременно велись русско-польско-литовские переговоры, на которых Литва требовала вывода русских войск из Ливонии. Тем временем Литва пыталась склонить Крымское ханство к возобновлению набегов на Россию. В этих условиях 4 июня 1561 г. Ревель признал власть шведского короля, а 28 ноября между Ливонским орденом и Польско-Литовским государством был подписан виленский договор о разделе территории Ордена. На левобережье р. Западная Двина возникло Курляндское герцогство, ставшее вассалом литовского князя, территория Лифляндии отошла к Великому княжеству Литовскому, а территория Эстляндии с о. Даго (Хийумаа) — к Швеции. Вступившие в Ливонию польско-литовские войска 1 сентября 1561 г. взяли кре15

пость Тарваст, но затем были разбиты русскими недалеко от Пернова. 5 марта 1562 г. Ливонский орден прекратил свое существование. В июне 1562 г. шведы выбили поляков из Пернова, а затем взяли Виттенштейн. В течение 1562 г. русские и польско-литовские отряды совершали лишь небольшие взаимные набеги. Естественно, что русская дипломатия попыталась создать благоприятные условия для продолжения войны. 7 августа 1562 г. был подписан русско-датский договор, который разграничил сферы интересов обеих стран в Прибалтике. Россия признала права Дании на о. Эзель и северную часть Курляндии, а в ответ получила признание своих прав на территорию, занятую русскими войсками, и Лифляндию, находившуюся в руках польско-литовского короля. Кроме того, Дания обязывалась не оказывать помощи Польско-Литовскому государству и Швеции в войне против России. В том же году было ратифицировано подписанное годом ранее 20-летнее перемирие между Россией и Швецией, которая обязалась не оказывать помощи ни Польско-Литовскому государству, ни Ливонскому ордену. Затем в 1563—1570 гг. новая датско-шведская война отвлекла внимание обеих стран от Прибалтики. 31 января 1563 г. русская армия осадила, а 15 февраля взяла Полоцк. Дальнейшее продвижение русских войск в сторону Вильно проходило на фоне усиления борьбы боярских группировок против политики Ивана IV и переходом на сторону противника ряда русских воевод. В итоге, не дойдя до Вильно, русская армия повернула обратно. Вскоре было заключено перемирие до 1 сентября, которое обе стороны постарались использовать для решения насущных проблем. Россия договорилась с Крымским ханством о мире. У польско-литовского короля возникли проблемы со сбором войск. В итоге перемирие было продлено до 6 декабря. 26 января 1564 г. русская армия потерпела поражение в сражении с литовскими войсками на р. Улла, что вынудило другую русскую рать отойти от Орши. 16 сентября — 4 октября польско-литовские войска предприняли неудачную осаду Полоцка, которая была скоординирована с набегом крымского хана на Рязань. В дальнейшем вялотекущие русско-литовские переговоры продолжались на фоне столь же нерешительных военных столкновений. Продолжалась и шведско-польская война. 7 августа шведы взяли Гапсаль, а 21 ноября было подписано русскошведское семилетнее перемирие, по условиям которого за Швецией признавались Ревель, Пернов, Вейсенштейн и Каркус, а русские и шведские купцы получили свободу судоходства. 9 июня 1565 г. поляки выбили шведов из Пернова. На русско-литовских переговорах в и ю н е — июле 1566 г. обсуждалась возможность заключения мира на базе раздела Ливонии и антишведского союза, но, переоценив свои силы, Москва отклонила эту идею. 16 февраля 1567 г. был подписан русско-шведский союзный договор, по которому Россия признала все шведские завоевания в Прибалтике, а Швеция снимала экономическую блокаду Нарвы. Однако в связи с государственным переворотом в Стокгольме 29 сентября 1568 г. это соглашение так и не вступило в силу, а русско-шведскому сближению пришел конец. 11 января 1569 г. литовский отряд внезапно захватил Изборск, отбитый русскими 2 недели спустя. Убедившись в невозможности выиграть войну с Россией в одиночку, Великое княжество Литовское 28 июня 1569 г. заключило с Польшей Люблинскую унию, которая означала создание нового союзного государства — Речи Посполитой, с которым Россия 24 июня 1570 г. подписала трехлетнее перемирие. 16

Тем временем обострились русско-шведские отношения. С 21 августа 1570 г. по 16 марта 1571 г. русские войска безуспешно осаждали Ревель. Расчет на помощь датского флота для блокады города не оправдался, поскольку Дания заключила со Швецией мирный договор. Кроме того, снижение активности русских войск в Прибалтике было связано с отражением крымских набегов на Москву и Рязань в 1571—1573 гг. 11 января 1573 г. русские войска штурмом взяли опорный пункт шведов в Прибалтике — крепость Вейсенштейн, но затем 23 января проиграли сражение при Лоде. В январе — марте 1574 г. русским удалось удержать осаждавшиеся шведскими войсками крепости Везенберг и Тольсбург, 9 июля 1575 г. — взять Пернов, в 1576 г. — Гапсаль и Падис. В ходе нового похода русских войск в 1577 г. были взяты Мариенгаузен (16 июля), Люцин (24 июля), Розитен (27 июля), Динабург (11 августа) и Венден (5 сентября). Таким образом, русские войска заняли большую часть территории Ливонии на правобережье р. Западная Двина, кроме окрестностей Риги и Ревеля, который вновь безуспешно осаждался с 22 января по 10 марта 1577 г. Тем временем, нормализовав отношения с австрийскими Габсбургами, Крымским ханством и Османской империей, король Речи Посполитой Стефан Баторий в 1578 г. подписал союзный договор со Швецией и активизировал военные действия в Ливонии. Польские войска в ноябре 1577 г. взяли Динабург и при поддержке шведов в декабре заняли Венден, совместно отбив 21—22 октября 1578 г. контратаку русских войск. Существенно пополнив свою армию за счет немецких, венгерских, датских и шотландских наемников, польский король решил перенести военные действия на территорию России. Следует отметить, что активная антирусская пропаганда Ливонского ордена и Швеции (протестантская), а также и Речи Посполитой (католическая) привела к формированию стойкой русофобии в европейском общественном сознании, а новый поход против России приобрел характер общеевропейского крестового похода. 11 августа 1579 г. войско Стефана Батория осадило и 30 августа взяло Полоцк. Затем 7 августа 1580 г. взяло Велиж и 27 августа осадило Великие Луки, которые были взяты 5 сентября. Отражение русскими польского похода к Смоленску в октябре 1580 г. не повлияло на действия армии Батория. 29 сентября польско-литовские войска взяли Невель, 23 октября — Заволочье и, наступая вдоль р. Ловать, заняли в январе 1581 г. Холм, а в марте Старую Руссу. Затем польско-литовское войско двинулось вдоль р. Великая, 17 августа осадило Остров, взятый 21 августа, а 26 августа осадило Псков, гарнизон и жители которого выдержали пятимесячную осаду до 4 февраля 1582 г. На фоне этих событий начались русско-польские переговоры, завершившиеся 15 января 1582 г. заключением в Яме Запольском 10-летнего перемирия, согласно которому Лифляндия и Курляндия отошли к Речи Посполитой, а Россия передала ей Себеж и Велиж с окрестностями. Кроме того, еще в 1581 г. под власть Речи Посполитой перешла Рига с округой. Тем временем Швеция также активизировала военные действия. 27 сентября — 10 октября 1579 г. шведская армия безуспешно осаждала Нарву. 4 ноября 1580 г. шведы взяли крепость Корелу, а в декабре — Падис. В 1581 г. шведские войска перешли в наступление в Эстляндии, где 4 марта заняли Везенберг, 9 августа — Гапсаль, 6 сентября — Нарву, а 24 ноября и Вейсенштейн. Затем шведы вторглись на территорию России, захватили 17 сентября Ивангород, 28 сентября Ям и 14 октября Копорье. Однако в феврале 1582 г. шве17

ды потерпели поражение под Лялицами, а с 11 сентября по 7 ноября неудачно осаждали крепость Орешек. В итоге 10 августа 1583 г. недалеко от Нарвы на берегу р. Плюсса было заключено трехлетнее русско-шведское перемирие, по условиям которого Швеция получила Нарву, Ивангород, Ям, Копорье, Корелу и северное побережье Ладожского озера. Таким образом, Ливонская война завершилась для России неудачно. Следует отметить, что между Швецией и Речью Посполитой не заключалось какого-либо договора о разграничении территории бывшего Ливонского ордена, поскольку Варшава считала себя его правопреемником и не собиралась признавать Эстляндию шведской территорией. В результате войны между Данией и Речью Посполитой в 1583—1585 гг. датский король за 30 тыс. талеров уступил Варшаве северные районы Курляндии. В 1585 и 1586 гг. действие русско-шведского перемирия продлевалось. Однако избрание в 1587 г. королем Речи Посполитой Сигизмунда III Ваза (сына шведского короля) создало угрозу польско-шведского союза против России. Правда, выбирая его на престол, польские магнаты выставили в качестве непременного условия передачу Речи Посполитой шведской Эстляндии. Понятно, что Стокгольм не спешил выполнять это условие. Весной 1589 г. шведские войска разорили несколько пограничных районов России, а шведский король под угрозой возобновления войны потребовал прислать на границу послов для переговоров о мире. Швеция рассчитывала на поддержку Речи Посполитой, однако сейм высказался против начала войны с восточным соседом. Кроме того, в Подолию вторглась татарская орда, а турецкая армия стала концентрироваться у Хотина, и у Варшавы возникли более насущные проблемы. В этих условиях Швеция выразила готовность продлить перемирие, но теперь русские дипломаты потребовали передать России Нарву. Естественно, договориться не удалось. В январе 1590 г. русские войска перешли границу и заняли Ям, Копорье и Ивангород. Однако угроза войны еще и с Речью Посполитой, которая сама претендовала на Эстляндию, вынудила Москву подписать 25 февраля годовое перемирие со шведами. В январе 1591 г. было продлено до 1602 г. русско-польское перемирие, согласно которому Москва не могла воевать в Эстляндии, а Варшава обязывалась не помогать противникам России. В 1591 г. шведские войска безуспешно осаждали русские крепости, но и русская осада Выборга в 1592 г. завершилась неудачей. В итоге в январе 1593 г. было подписано перемирие, и начавшиеся переговоры привели к подписанию 18 мая 1595 г. Тявзинского мирного договора, согласно которому России удалось вернуть Ивангород, Ям, Копорье и Корелу. Швеция брала на себя обязательство сохранять нейтралитет в случае русско-польской войны. Однако иностранные суда могли вести торговлю только в Ревеле и Выборге. Правда, в связи с обострением польскошведских отношений Россия так и не ратифицировала этот договор. Тем временем в 1592 г. после смерти отца Сигизмунд III Ваза взошел и на шведский престол. Швеция и Речь Посполитая оказались связаны личной унией. С 1594 г. отношения Стокгольма и Варшавы обострились из-за Эстляндии, которая находилась под управлением Сигизмунда III. Польская знать требовала от своего короля присоединения этой территории к Речи Посполитой, а шведская — ее сохранения в составе Швеции. Однако в 1595 г. шведская знать изгнала короля из Стокгольма, а в 1599 г. низложила его с престола. В ходе начавшейся войны между претендентами на шведский престол в 18

октябре 1599 г. прибывшие из Выборга шведские войска заняли Нарву, а в феврале 1600 г. пропущенные через русскую территорию из Финляндии отряды начали отвоевание Эстляндии у Сигизмунда. Со своей стороны польский король заверил в феврале 1600 г. сейм, что он готов инкорпорировать Эстляндию в состав Речи Посполитой. В результате война между претендентами на шведский престол переросла в сентябре 1600 г. в шведско-польскую войну, которая стала очередной схваткой в борьбе за господство на Балтийском море. К концу 1600 г. шведы взяли Пернов, Феллин, Каркус и Дерпт, а к марту 1601 г. заняли всю Лифляндию, кроме Риги и Кокенгаузена. Теперь Стокгольм стремился захватить входившую в состав Речи Посполитой Лифляндию, а Варшава претендовала на шведскую Эстляндию. В условиях начавшейся войны Россия попыталась сблизиться с Речью Посполитой, обещая ей помощь войсками в обмен на признание Варшавой русских прав на Эстляндию, Пернов, Феллин и Дерпт. Одновременно шведское посольство добивалось в Москве ратификации Тявзинского договора, но русская сторона была готова сделать это лишь при условии получения Нарвы и Дерпта. В итоге 1 марта 1601 г. была достигнута договоренность о продлении русско-польского перемирия до 1622 г., причем оговорка о запрете ввода русских войск в Эстляндию не была включена в текст соглашения. Правда, при ратификации договора 7 января 1602 г. король Речи Посполитой Сигизмунд III Ваза заявил, что продолжает считать города Эстляндии своими. Это заявление сделало невозможным русско-польское сближение. Тем временем польские войска смогли отбросить шведов в Эстляндию, и война свелась к взаимным набегам. Руководство Речи Посполитой постаралось использовать возникший в начале XVII в. внутренний кризис в России для усиления своего влияния. В Варшаве полагали, что поддержка Лжедмитрия и его вступление на престол в Москве позволит воевать со Швецией, не опасаясь вмешательства России. Естественно, подобная политика Речи Посполитой привела к обострению русско-польских отношений. Это в свою очередь вынудило Варшаву отказаться от крупных операций в Эстляндии, что дало Швеции передышку для реорганизации армии и закрепления в Прибалтике. Однако воюющие стороны не забывали отслеживать развитие ситуации в России, надеясь использовать ее в своих интересах. 28 февраля 1609 г. русское правительство заключило договор со Швецией, по которому Россия обязалась не нарушать Тявзинского договора, уступала город Корелу и отказывалась от притязаний на Ливонию, но за это для борьбы с отрядами Лжедмитрия II получала шведское войско в 5 тыс. человек, на содержание которого русская сторона должна была выплатить 100 тыс. ефимков (талеров). Учитывая, что Швеция находилась в состоянии войны с Речью Посполитой, польский король использовал русско-шведский договор для объявления войны России, прикрытой фактом приглашения королевича Владислава на русский престол сначала тушинцами, а затем и Советом семи бояр в Москве. В этих условиях Речь Посполитая и Швеция в 1611 г. заключили перемирие, сохранявшееся до июля 1617 г. За это время Варшава активизировала интервенцию в Россию, а Швеция в 1611 —1613 гг. в очередной раз воевала с Данией, но ничего не добилась. Лишь консолидация русского общества, нашедшего наконец-то основу для компромисса, позволило в 10-х годах XVII в. завершить Смуту и отбиться от западных соседей. В 1613—1615 гг. русские войска активизировали бои со 19

шведскими интервентами. Заключенный 27 февраля 1617 г. в Столбово русско-шведский договор позволил России возвратить Новгородскую землю, но передавал Швеции Ижорскую землю с р. Невой и города Ивангород, Ям, Копорье, Орешек и Корела. Русским купцам запрещалось ездить через шведские владения в Европу, а также вести на шведской территории торговлю с иностранными купцами. В 1618 г. было подписано польско-шведское перемирие на 2 года. Тем не менее в 1619—1620 гг. Россия и Швеция зондировали друг друга на предмет заключения союза против Речи Посполитой. Тем временем по условиям русско-польского Деулинского перемирия, заключенного 1 декабря 1618 г. на 14,5 лет, Речь Посполитая получила Смоленскую и Черниговскую земли. 16 сентября 1621 г. шведы взяли Ригу, а 27 ноября 1622 г. было подписано новое польско-шведское перемирие до 1 июня 1624 г. Однако попытки продлить перемирие не удались и летом 1625 г. польско-шведская война возобновилась. 15 июля шведы взяли Кокенгаузен, 16 августа — Дерпт, з а т е м — Нейгаузен и Мариенбург, в сентябре— Митаву, а в июне 1626 г. высадились на территории Восточной Пруссии, где нанесли ряд поражений полякам. В результате подписанного 26 сентября 1629 г. Альтмаркского перемирия на 10 лет с Речью Посполитой Швеция присоединила Эстляндию и Лифляндию с Ригой, а в Мемеле, Пиллау, Эльбинге и Гданьске оставались шведские гарнизоны, взимавшие налоги с товарооборота портов, что давало до 30% годового дохода шведского бюджета. В составе Речи Посполитой осталась только Латгалия с Динабургом. Оправившись от Смуты, Россия попыталась использовать события Тридцатилетней войны в Европе для возвращения земель, утраченных по Деулинскому перемирию. Однако переговоры со Швецией и Османской империей о союзе против Речи Посполитой завершились безрезультатно. Тем не менее, в 1632—1634 гг. Россия попыталась вернуть Смоленск, но потерпела поражение. Правда, по подписанному 4 июня 1634 г. Поляновскому миру польская сторона отказалась от притязаний на московский престол. Вступившая в Тридцатилетнюю войну Швеция заключила 12 сентября 1635 г. с Речью Посполитой Штумдорфский мирный договор на 25 лет, согласно которому шведские гарнизоны покинули оккупированные города Восточной и Западной Пруссии. Со своей стороны Варшава отказалась от Лифляндии и от притязаний на шведский престол. В результате датско-шведской войны 1643—1645 гг. Швеция получила острова Готланд и Эзель, а также восточный берег пролива Каттегат. Таким образом, большая часть территории бывшей Ливонии оказалась в руках Швеции. В XVII в. Речь Посполитая, как и вся Западная цивилизация, оказалась затронута Реформацией, породившей невиданную ранее религиозную нетерпимость, которая чуть позже приобрела и социальную окраску. В Речи Посполитой объектом этой нетерпимости стало именно русское православное население. Понятно, что этнические, религиозные и социальные различия должны были рано или поздно ярко проявить себя, что и произошло. Уже в конце XVI в. на русских окраинах Речи Посполитой неоднократно вспыхивали восстания, а с 1647 г. началась национально-освободительная борьба русского населения под руководством Б.М. Хмельницкого. Общая ситуация, в которой оказалась Малороссия, зажатая между Речью Посполитой и Крымским ханством, предопределила обращение за помощью к России. 8 января 1654 г. Переяславская Рада приняла решение о воссоединении Малороссии с Россией — началась 20

новая русско-польская война 1654—1667 гг. Осенью 1654 г. русские войска заняли Люцин и Режицу в Латгалии. 4 — 1 6 мая 1655 г. они неудачно осаждали Динабург, затем 31 июля заняли Вильно, а 6 августа — Ковно. Воспользовавшись поражением поляков, Швеция 8 июля 1655 г. начала войну с Речью Посполитой. 9 июля шведские войска захватили Динабург, 29 августа взяли Варшаву, а 7 октября — Краков. Польско-литовская шляхта раскололась на три группировки, одна из которых выступала за сохранение Речи Посполитой, тогда как две другие заключили новые унии со Швецией и с Россией. Таким образом, наряду со сложившимися благоприятными условиями для окончательного освобождения всех русских земель, входивших в состав Речи Посполитой, возникла угроза шведско-литовской унии, что дало бы Стокгольму прекрасную возможность для вмешательства в решение этого вопроса. В итоге, переоценив свои военные успехи, Москва решила заключить перемирие с поляками и начать войну со шведами за Прибалтику. В ходе начавшейся в мае 1656 г. русско-шведской войны русские войска безуспешно осаждали Кексгольм (Корелу) и Нотебург (Орешек), взяли Ниеншанц (6 июня), Дерпт (12 октября), Динабург (31 июля), Кокенгаузен (14 августа) и с 21 августа по 5 октября безуспешно осаждали Ригу. 9 июня 1657 г. русские войска потерпели поражение в сражении при Валке. 7 июля — 10 августа шведы неудачно осаждали Дерпт, а 15 сентября были разбиты под Гдовом. В 1658 г. русские безуспешно осаждали Копорье, Ниеншанц и Нарву, 6 января взяли Нейшлос и 22 января — Ям без внутренней крепости. 20 декабря 1658 г. в Валиесаре было подписано трехлетнее перемирие, по которому России отходила территория на северном и западном берегу Чудского озера и полоса территории вдоль шведско-польской границы до Кокенгаузена на р. Западная Двина с городами Дерпт, Нейгаузен и Мариенбург. Однако измена казачьего гетмана И.А. Выговского в Малороссии, возобновление в 1658 г. войны с Речью Посполитой и Крымским ханством вынудили Россию к подписанию 21 июня 1661 г. в Кардисе мирного договора со Швецией, согласно которому Москва отказалась от всех своих завоеваний в Прибалтике, а Стокгольм обязался ни коем образом не помогать Речи Посполитой. Русско-шведская война была частью Северной войны 1655—1660 гг., в ходе которой сначала Швеция в союзе с Бранденбургом воевала против Речи Посполитой, затем против Швеции в 1657 г. выступила Австрия и замирившийся с Речью Посполитой Бранденбург, а с 1658 г. также и Дания. Учитывая занятость шведской армии на разных театрах военных действий, оправившаяся от поражений Речь Посполитая смогла нанести шведам ряд поражений. По подписанному 3 мая 1660 г. в Оливе польско-шведскому миру Речь Посполитая окончательно отказалась от притязаний на шведский престол и признала Лифляндию и Эстляндию шведскими владениями. Следующая попытка передела Прибалтики была предпринята через 40 лет. На этот раз антишведская коалиция включала Данию, Саксонию, Речь Посполитую и Россию. Начавшаяся в 1700 г. новая Северная война, несмотря на первоначальные военные успехи Швеции, затянулась. Пока шведский король Карл XII воевал с польским королем Августом II, русские войска, оправившись от поражения, понесенного 19 ноября 1700 г. под Нарвой, вступили в Лифляндию и 29 декабря 1701 г. нанесли поражение шведам при Эрестфере. 18 июля 1702 г. русские опять разбили шведов при Гуммельсдорфе, 25 августа взяли Мариенбург, а 11 октября — Нотебург (Орешек). 1 мая 1703 г. 21

русские войска взяли Ниеншанц, ниже которого в устье р. Невы был заложен Санкт-Петербург, 14 мая был взят Ям, а 27 мая — Копорье. В 1704 г. в Прибалтике русские взяли Дерпт (14 июля) и Нарву (9 августа). Шведское нашествие на Россию завершилось 27 июня 1709 г. Полтавской битвой, которая окончательно поставила крест на возможности Швеции выиграть войну. Продолжая наступление в Прибалтике, русские войска взяли 4 июля 1710 г. Ригу, 14 августа Пернов и Аренсбург на о. Эзель, а 29 сентября Ревель. Согласно подписанному 30 августа 1721 г. Ништадтскому русско-шведскому мирному договору к России отходили северное побережье Ладожского озера, Карельский перешеек, Ингерманландия, Эстляндия, Лифляндия и Моонзундские острова. При этом Швеция получила право беспошлинно закупать в Риге и Ревеле хлеба на 50 000 рублей в год, а за Лифляндию Россия должна была выплатить ей компенсацию в 2 000 000 ефимков (талеров). Граница Российской империи в Прибалтике оставалась неизменной более полувека. Однако по первому разделу Речи Посполитой в 1772 г. Россия получила Латгалию и правобережье р. Западная Двина, а по третьему разделу в 1795 г. — Курляндию и Литву, за исключением западного берега р. Неман до Гродно, отошедшего к Пруссии. Затем в 1807 г. эта часть Литвы была включена в состав герцогства Варшавского, а в 1815 г. как часть Царства Польского вошла в состав Российской империи, которой с этого момента принадлежала вся Прибалтика1. Однако, как известно, ничего вечного нет, и в результате Первой мировой войны и Революции 1917 г. в России вновь возник вопрос о политическом переделе Восточной Европы. Одним из важных аспектов этого вопроса была проблема статуса Прибалтики, на территории которой возродилось Литовское, и впервые возникли Латвийское и Эстонское государства. В результате Советская Россия утратила стратегически важный прибалтийский регион, в борьбе за овладение которым в предыдущие века были принесены неисчислимые жертвы. С начала 1920-х гг. Прибалтика стала частью антисоветского «санитарного кордона». В стратегическом плане особенностью Прибалтийского плацдарма является его неравноценность для Российского государства и его потенциальных противников из западных великих держав. Обладание этим плацдармом дает западным державам исключительные возможности для вторжения в центральные районы России. Тогда как контроль над этим регионом со стороны России необходим, прежде всего, для обеспечения безопасности страны, но не давал ей возможности создать серьезную угрозу западным державам, за исключением восточно-прусской провинции Германии. Понятно, что интересы национальной безопасности СССР требовали, чтобы Прибалтийский плацдарм не мог использоваться враждебно настроенными державами. В зависимости от своих возможностей и общего развития международных отношений советское руководство пыталось решить эту проблему. Однако только в 1940 г. Прибалтика вошла в состав Советского Союза. В предлагаемой читателю книге подробно рассмотрены основные этапы советско-прибалтийских отношений 1918—1939 гг. в контексте борьбы Советского государства за обеспечение собственной безопасности и возвращение статуса «великой державы». Заключительной частью проведенного исследования является наша книга «Прибалтийский плацдарм (1939—1940 гг.). Возвращение Советского Союза на берега Балтийского моря» (М., 2014), посвященная ана22

лизу советско-прибалтийских отношений в условиях начавшейся Второй мировой войны. Сложные советско-прибалтийские отношения 1918—1940 гг., зародившиеся в условиях Гражданской войны в России и завершившиеся вступлением Эстонии, Латвии и Литвы в состав Советского Союза, изучались во второй половине XX века в советской историографии с учетом политической конъюнктуры. При этом все наиболее сложные темы, как правило, упоминались вскользь, а то и просто замалчивались. Политические изменения конца 1980 — начала 1990-х гг. в СССР придали этим слабоизученным темам чисто политическое звучание, что сделало их скорее элементом политической борьбы, нежели объектом научного исследования. Однако за последние десятилетия в научный оборот были введены многие недоступные ранее документы, а исчезновение жесткого моноидеологического давления позволило более всесторонне исследовать их. В отечественной историографии события гражданской войны на территории Прибалтики изучены гораздо лучше, чем советско-прибалтийские отношения 1920-х — 1930-х годов, в которых исследовались лишь отдельные сюжеты. Поэтому главной целью данного исследования является более подробное и систематическое описание советской политики в отношении Прибалтики на фоне развития международных отношений межвоенного периода. Представляется, что изучение военно-политических аспектов внешней политики Советского Союза в отношении стран Прибалтики является актуальным как в силу состояния историографии данной темы, так и ее политического значения в современном информационном пространстве. В последние годы в российской литературе идет переоценка многих событий межвоенной истории XX века. В том числе этот процесс затронул и изучение советско-прибалтийских отношений. Однако, к сожалению, нередко здесь основным мотивом служит не желание углубить наши знания о том периоде истории, а лишь стремление к огульному очернению советской внешней политики. Для этого, как правило, используются абстрактные моральные оценки, без учета конкретных исторических реалий и менталитета эпохи. Поэтому, на наш взгляд, следует попытаться непредвзято взглянуть на советскоприбалтийские отношения в их динамике через призму развития Версальской системы международных отношений и генезиса Второй мировой войны. Автор полагает, что каждое государство имеет право проводить любую внешнюю политику, но это вовсе не означает, что в оценке этой политики следует исходить только из политической конъюнктуры. Более того, именно далекая перспектива позволяет более объективно оценить прошедшие события. Кроме того, не следует разрывать цепь событий, что также искажает их восприятие. Именно поэтому, по нашему мнению, важно рассмотреть советско-прибалтийские отношения за весь межвоенный период. P.S. Одной из проблем изучения событий в Прибалтике в XX веке является довольно частое переименование местных населенных пунктов. Поэтому, как правило, в авторском тексте приводятся географические названия на момент описываемых событий, а в круглых скобках указываются их современные названия. При цитировании созданных в 1921—1939 гг. документов, в которых используются более ранние названия, автором при их первом упоминании приводятся в квадратных скобках современные названия в том слу23

чае, если их удалось установить. В ряде случаев автор исправлял ошибочные варианты написания географических названий, встречающиеся в документах, что также показано квадратными скобками. В остальном написание географических названий полностью соответствует оригиналам цитируемых документов. P.P.S. Кроме того автор хотел бы выразить признательность сотрудникам Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива экономики, Российского государственного военного архива, Российского государственного архива социально-политической истории, Российской государственной библиотеки, Российской государственной публичной исторической библиотеки, Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы и библиотеки Министерства иностранных дел Российской Федерации, благодаря самоотверженному труду которых по сохранению исторического наследия нашей страны и становятся возможными исследования актуальных проблем отечественной истории XX века. Москва Июнь 2005 — декабрь 2014 гг.

Часть первая УТРАТА (1917—1920 гг.)

Революционный хаос Хотя местные власти попытались скрыть от населения отречение императора Николая II, революционные события в Петрограде всколыхнули Прибалтику. Уже 3 (16) марта 1917 г. местный Совет был создан в Ревеле (Таллине), в Нарве и Балтийском порту (Палдиски), 4 (17) марта — в Юрьеве (Тарту) и Гапсале (Хаапсалу), 4—6 (17—19) марта — в Валке, 5—8 (18—21 ) марта — в Аренсбурге (Курессааре), 6—10 (19—23) марта — в Кертеле (Кярдле), 7 (20) марта — в Риге, 8—9 (21—22) марта — в Пернове (Пярну), 12 (25) марта — в Феллине (Вильянди), а 30 апреля (13 мая) — в Верро (Выру). 4 (17) марта Временное правительство приняло постановление об отстранении от должности всех губернаторов и вице-губернаторов с возложением их обязанностей на председателей и заместителей председателей губернских земских управлений, которые стали называться губернскими комиссарами. Однако в Прибалтике не существовало земств, поэтому новым властям пришлось опираться на представителей национальной буржуазии и деятелей городских управ. 5 (18) марта ревельский городской голова И. Поска был назначен губернским комиссаром Эстляндии, а рижский городской голова А. Красткалнс — губернским комиссаром Лифляндии. В ходе этих революционных событий в Эстонии погибло около 20 офицеров, полицейских и представителей старой администрации2. В Ревеле популяризовалась идея объединения всех территорий, населенных эстонцами, в рамках одной губернии. 9 (22) марта было решено создать Ревельский союз эстонских обществ. 23 марта (5 апреля) Петроградский эстонский республиканский союз (К. Лутс, Ю. Сельямаа, А. Вальнер и др.) организовал демонстрацию эстонцев в поддержку самоуправления губернии. 26 марта (8 апреля) в Петрограде и Эстляндии был организован «праздник революционной свободы и автономии». 30 марта (12 апреля) был издан декрет Временного правительства, включавший в состав Эстляндской губернии Юрьевский, Верроский, Феллинский, Перновский, Эзельский уезды Лифляндской губернии, ликвидировавший сословные привилегии, распускавший рыцарские органы самоуправления (ландтаги) и учреждавший Временный губернский земский совет, который должен был избираться на основе всеобщего избирательного права3. Новые власти приступили к созданию милиции и организации административных структур с опорой на национальную буржуазию. Общую настороженность как представителей эстонских и латышских национальных кругов, так и Советов вызывали местные прибалтийские (остзейские) немцы, составлявшие около 7% населения и являвшиеся ранее 25

привилегированным сословием. 23 мая (5 июня) в сельских местностях Эстляндии прошли выборы Губернского земского совета (Маапяэв), в которых приняли участие 29% избирателей, проголосовавших в основном за представителей кулачества. При этом идея автономии Латвии, высказанная в сентябре 1917 г. делегацией латышских меньшевиков и Крестьянского союза, не нашла поддержки в Петрограде, так как, по мнению председателя Временного правительства, они допустили большевизацию латышских стрелков4. 2 (15) марта ЦИК Петроградского Совета издал приказ № 1 о создании в армии выборных солдатских комитетов, в распоряжении которых должно было находиться все вооружение5. Именно этот приказ положил начало дезинтеграции армии по политическому, а затем и национальному признаку, что самым негативным образом сказалось на ходе событий в 1917 г. Уже 9 (22) марта в 12-й армии был создан Исполком Совета солдатских депутатов (Искосол-12), в котором преобладали меньшевики и эсеры. 2 7 — 2 9 марта (9—11 апреля) возник Исполком Объединенного Совета латышских стрелковых полков (Исколастрел), в котором довольно быстро установилось влияние Социал-демократии Латышского края (СДЛК), поддерживающей большевистскую платформу. 12 (25) мая в Риге открылся Большой Совет латышских стрелковых полков, принявший 17 (30) мая большевистскую резолюцию о передаче всей власти Советам. Соответственно в новом выбранном составе Исколастрела преобладали сторонники большевиков. Понятно, что латышские национальные партии осудили это решение стрелков и вместе с меньшевиками и эсерами попытались добиться отказа полковых Советов от этой резолюции. Однако латышские стрелки 30 мая (12 июня) вновь подтвердили свое решение. Тогда была предпринята попытка вывести полки в тыл для расформирования. Естественно, что латышские полки заявили об отказе покидать фронт, а поддержка со стороны соседних частей и населения Риги делала невозможным силовое воздействие на них. Тем более что еще 11 (24) мая Рижский Совет также поддержал лозунг «Вся власть Советам!». После событий 3 — 5 ( 1 6 — 18) июля 1917 г. в Петрограде Временное правительство решило дискредитировать латышских стрелков. Для этого в Риге несколько раз устраивались стычки между «батальонами смерти» и латышскими стрелками, которых поддержали сибирские полки. Понятно, что в этих условиях среди латышских стрелков лишь закреплялось недовольство Временным правительством6. Тем временем в марте 1917 г. эвакуированные в тыл представители литовских партий создали Литовский национальный совет, который образовал Временный комитет по управлению Литвой, рассматривавшийся ими как зародыш будущего правительства. В апреле 1917 г. стал создаваться Союз литовских воинов, имевший целью формирование литовских батальонов. В конце мая 1917 г. прошел I съезд Союза, на котором 78 делегатов представляли около 16 тыс. военнослужащих литовского происхождения. Однако съезд высказался против образования отдельных литовских частей, так как это «раскалывает силы революционной армии» и является «в настоящее время нецелесообразным и вредным для будущего Литвы». Впрочем, это не помещало ЦК союза продолжать свою деятельность, в результате которой в Витебске, Смоленске и Ровно были созданы литовские батальоны, а в Валке — кавалерийский эскадрон. Однако после провозглашения Советской власти II съездом Советов большая часть личного состава этих частей влилась в ряды Красной армии7. 26

Эстляндские власти также попытались реализовать возникшую еще в 1915 г. идею о создании национальных эстонских частей. Для этого в Ревеле было создано Бюро эстонских военнослужащих во главе с К. Пятсом. К началу мая 1917 г. в городе находилось до 4 тысяч военнослужащих-эстонцев, из которых, вопреки мнению командования Русской армии, намеревались сформировать эстонский полк. 29 апреля (12 мая) Ревельский Совет принял решение о ненужности этого формирования, которое ведет к расколу армии по национальному признаку. 1 (14) мая эстонские военные провели демонстрацию против Совета. В качестве компромисса военный министр А.Ф. Керенский дал согласие на формирование 1-го эстонского полка в Везенберге (Раквере)8. 18—22 июня ( 1 — 5 июля) в Ревеле прошел I съезд эстонских военнослужащих, на котором был избран Верховный комитет эстонских военнослужащих во главе с К. Пятсом. В сентябре — октябре 1917 г. были созданы 2-й эстонский полк в Ревеле и эстонский запасной батальон в Юрьеве, в которых преобладало большевистское влияние. В прибрежные районы Эстляндии в апреле 1917 г. перебрасывались новые воинские части, поскольку войск на Моонзундском архипелаге было мало. В итоге гарнизон островов вырос с 7,5 до 17 тысяч человек. В Западной Эстляндии находилась Прибрежная группа войск в составе 4-й пехотной, 4-й Донской казачьей дивизий, 5-го бронедивизиона, 1-го эстонского полка и других частей общей численностью до 20 тысяч человек. В Везенберге находился 49-й армейский корпус общей численностью 20 тысяч человек в основном призванных из Малороссии. В районе Мойзекюль— Валка дислоцировался 1-й кавалерийский корпус, а в Пернове — дивизион бронемашин. Всего же на территории Эстляндии находилось до 200 тысяч военнослужащих Северного фронта. Тем временем 16—17 (29—30) апреля в Ревеле состоялась I конференция Северо-Балтийских организаций РСДРП(б) (38 делегатов представляли более 2 тысяч членов партии), на которой был создан Северо-Балтийский комитет партии, одобрены Апрельские тезисы В.И. Ленина, поддержаны идеи о создании Красной гвардии и национализации земли. Конференция выступила против создания национальных эстонских частей, поскольку это разжигало национальную рознь9. Происходила консолидация и других политических сил — местных меньшевиков и эсеров. Эстонская народная партия (местные кадеты), переименованная с 1 (14) мая в Эстонскую демократическую партию, выступила с требованиями автономии Эстляндии в составе Российской Федеративной республики. Крупные и средние землевладельцы создали Эстонский союз землевладельцев, выступивший против национализации земли и за неприкосновенность выкупленных хуторов, что обеспечило ему поддержку зажиточных крестьян. Другая часть земельных собственников объединилась в рамках Крестьянского союза Эстонии, который выдвинул требование об ограничении крупного помещичьего землевладения 300 десятин. По мере нарастания кризиса в деревне все более популярной становится идея национализации земли. Однако по вопросу о дальнейшем ее использовании высказывались разные мнения. Одни считали необходимым раздать землю крестьянам, другие предлагали создавать на ней крупные коллективные хозяйства. Аграрный вопрос обсуждался и в Латвии. 16—18 апреля (29 апреля — 1 мая) в Вольмаре (Валмиере) состоялся съезд безземельных крестьян Латвии, который выразил поддержку СДЛК, популяризировавшей идею национализации земли. Это было связано с тем, что в Прибалтике крупная земельная 27

собственность находилась в руках преимущественно остзейских немцев. Так, в их собственности к лету 1914 г. находилось 91,3% земель в будущих границах Латвии. В Эстонии 57,9% земель находилось в собственности крупных помещиков, из которых 90% составляли остзейские немцы10. 1 (14) июля в Ревеле состоялось первое заседание Эстляндского губернского земского совета, председателем которого был избран А. Вальнер. 2 (15) июля в городе открылся «Народный конгресс», председателем которого избрали К. Пятса, но левые партии покинули это собрание, что резко снизило его влияние среди населения. 31 июля (13 августа) состоялся «Национальный конгресс», выдвинувший лозунг об автономии Эстляндии в составе Российской Федерации. Однако Ревельский Совет организовал 40-тыс. демонстрацию, под давлением которой этот конгресс объявил себя частным совещанием. 13—16 (26—29) августа в городе состоялись II конференция Северо-Балтийских организаций РСДРП(б) и конференция безземельных Эстляндии. Оба собрания поддержали идею широкой автономии и самоуправления Эстляндии в рамках единого Российского государства, но высказались против федерации, которая рассматривалась как буржуазная выдумка. По аграрному вопросу было решено поддержать идею передела земли, однако вопрос о судьбе мелких хуторов не получил ясного решения из-за отсутствия единства среди крестьян. Северо-Балтийский комитет был переименован в Эстляндскую организацию РСДРП(б). Тем временем 9 — 1 9 июля (22 июля — 1 августа) в Риге состоялся V съезд СДЛК, который решил переименовать партию в Социал-демократию Латвии (СДЛ), высказался за создание Советского временного правительства, выход из империалистической войны, демократизацию армии, передачу земель крестьянам, организацию борьбы с хозяйственной разрухой и собственническими инстинктами буржуазии и создание единой автономной Латвии в составе демократического Российского государства11. Учитывая ситуацию в России, германское руководство еще 10 (23) апреля 1917 г. приняло решение о том, что оккупированные Курляндия и Литва должны быть присоединены к Германии и что следует стремиться также к захвату остальной части Прибалтики — Лифляндии и Эстляндии12. Для выполнения этой задачи германское командование решило, прежде всего, захватить Ригу, на подступах к которой оборонялась русская 12-я армия (командующий — генерал-лейтенант Д.П. Парский) Северного фронта, занимавшая 100-километровый фронт от Рижского залива до Фридрихштадта по линии Франкендорф— О л а й — Борземюнде— р. Западная Двина. 14 (27) июля по приказу командующего Северным фронтом войска были отведены с Икскюльского плацдарма на южном берегу Западной Двины, а в начале августа — на южном берегу Рижского залива на 12—15 км в сторону Риги. В составе русских войск насчитывалось 161 тысяча человек, 1 149 орудий и более 1 900 пулеметов. Против них действовала 8-я германская армия (командующий — генерал от инфантерии О. фон Гутьер), в которой насчитывалось около 60 тысяч человек, 2 тысячи орудий и минометов и около 2 тысяч пулеметов. Замысел германского командования состоял в том, чтобы нанести главный удар на 15-километровом участке юго-восточнее Риги, форсировать р. Западная Двина и окружить в районе города основные силы 12-й русской армии. Русское командование довольно точно установило не только намерения противника, но и время его перехода в наступление. Однако политическая борьба в русском военном руководстве и желание Верховного глав28

нокомандующего генерала от инфантерии Л.Г. Корнилова использовать неудачи на фронте для обвинения Временного правительства в неспособности противостоять внешнему врагу, развале армии и нежелании навести порядок на фронте и в тылу, привели к тому, что для отражения вражеского наступления практически ничего сделано не было. Состояние войск 12-й армии, как и всей Русской армии, было сложным. Пополнения из тыла не прибывали, военнослужащие старших возрастов были уволены домой на полевые работы, украинцы ушли на Украину или требовали переброски туда частей, в которых они служили, численность рот сократилась, командный состав утратил влияние на солдат. В войсках нарастала и политическая дифференциация военнослужащих. На участке, где германское командование намеревалось прорвать русский фронт, находилась 186-я пехотная дивизия, усиленная 130-м Херсонским полком. В резерве располагались 110-я пехотная дивизия и 2-я латышская стрелковая бригада. В 4 часа утра 19 августа (1 сентября) германские войска в районе Икскюля начали мощную артподготовку с применением химических снарядов, в ходе которой им удалось уничтожить несколько артиллерийских складов и вызвать панику в подразделениях 186-й русской дивизии. В 7 часов 2-я германская гвардейская дивизия начала наводку трех понтонных мостов через Западную Двину и захватила плацдарм на ее северном берегу. Однако попытки германцев прорваться в глубину обороны русских не удались. На второй оборонительной линии по р. Малый Эгель развернулась 2-я латышская бригада, которая оказала ожесточенное сопротивление и почти на сутки задержала продвижение противника. Командование 12-й армии решило эвакуацию Риги не проводить, стянуть резервы к месту прорыва и восстановить фронт. Однако 20 августа (2 сентября) в наступление перешли части 205-й германской пехотной дивизии, которые попытались прорваться к Риге вдоль берега Рижского залива. Атакованные немцами войска 6-го Сибирского корпуса оказались захвачены врасплох и отошли на вторую линию обороны. Сюда были подтянуты резервы, в бой вступили орудия Усть-Двинской крепости. В итоге прорвать оборону русских не удалось. На Икскюльском плацдарме противник продолжал безуспешно атаковать 2-ю латышскую бригаду, которая к исходу дня была отведена на третью линию обороны по р. Большой Эгель ввиду неприбытия ожидавшихся резервов. Тем самым окружение войск 12-й армии было сорвано. Однако несколько полков противника, продвигавшихся вдоль северного берега Западной Двины на Ригу, встретили лишь слабое сопротивление 110-й русской пехотной дивизии. Нараставшие в русских войсках паника и разложение привели к тому, что дивизия оказалась увлечена отступающими частями и не выполнила приказа об активизации боевых действий. Части 186-й, 24-й пехотных и 5-й кавалерийской дивизий без боя отошли в тыл. Кроме того, в ночь на 21 августа (3 сентября) командование Северного фронта приказало 12-й армии отвести войска на Венденские позиции. В соответствии с этим приказом в тот же день русские войска оставили рижский плацдарм и Ригу. Германская пехота и конница со стороны Икскюля сдерживались 2-й латышской бригадой, да и вообще действовали довольно нерешительно. Однако германская авиация активно атаковала отходящие колонны и беженцев, вызывая большой беспорядок. До 24 августа (6 сентября) русские войска отходили на Венденские позиции, а 186-я и 109-я пехотные дивизии 29

оказались даже в районе Пскова. Однако противник резко снизил свою активность. Продвинувшись на 3 0 — 6 0 км, германские части 24 августа (6 сентября) прекратили продвижение и начали окапываться на линии Петерс-Капелле (Саулкрасти) — Хинценберг (Инчукалнс) — Лембург (Малпилс) — Сунцель (Сунтажи) — р. Западная Двина. Одновременно началась переброска части германских войск на Западный и Итальянский фронты. Со своей стороны русские войска также прекратили отход и стали создавать новую линию обороны. В этих боях 12-я армия потеряла 25 734 человека (из них 8 806 убито и пропало без вести и 16 928 ранено), германские потери составили 5 тысяч человек. Немцы захватили 273 орудия, 256 пулеметов, 185 бомбометов, 48 минометов13. По мере углубления общенационального кризиса в России происходила радикализация политических взглядов населения. Выборы в органы местного самоуправления в городах Прибалтики показали, что популярность большевиков и их сторонников растет. Так, например, в ходе состоявшихся 20 августа (2 сентября) 1917 г. выборов в Лифляндский губернский земский совет большевики из 40 мест получили 24, «Крестьянский союз» — 15, эсеры — 1. То же происходило и на выборах в уездные земские советы. 27 августа (9 сентября) большевики получили 7 1 % голосов в Валкском уезде, 10 (23) сентября — 76% в Вольмарском уезде, а 17 (30) сентября — 74% в Венденском уезде14. В новой Ревельской городской думе по предложению депутатов-большевиков делопроизводство стало вестись на русском и эстонском языках. В ходе Корниловского мятежа Ревельский Совет 30 августа (12 сентября) принял решение о создании рабочих боевых дружин — Красной гвардии. В условиях подготовки к выборам Российского Учредительного собрания в Эстляндии активизировалась националистическая пропаганда. Серьезной силой в политической борьбе против Временного правительства в частях Северного фронта стали латышские стрелки, недовольство которых властями в Петрограде осенью 1917 г. значительно усилилось. Этому способствовало и то, что хотя в ходе Рижской операции латышские стрелки оказали противнику ожесточенное сопротивление и смогли задержать его продвижение на 2 суток, потеряв при этом 25% своего личного состава, их же и обвинили в сдаче Риги. Понятно, что когда 16 (29) октября в Валке состоялась Чрезвычайная конференция СДЛ, на которую прибыл представитель ЦК РСДРП(б) и Петроградского Военно-революционного комитета (ВРК) В.А. Антонов-Овсеенко, обратившийся к представителям латышских стрелков с просьбой о поддержке в случае восстания в Петрограде против Временного правительства, те с удовольствием согласились15. Тем временем германское командование решило захватить Моонзундский архипелаг. Для этого был создан Морской отряд особого назначения под командованием вице-адмирала Э. Шмидта в составе 10 линкоров, 1 линейного и 9 легких крейсеров, 57 эсминцев, 11 миноносцев, 6 подводных лодок, 94 самолетов и 6 дирижаблей, который должен был обеспечить высадку на архипелаг десантного корпуса под командованием генерала Г. фон Катена общей численностью 24,6 тыс. человек при 125 орудиях и минометах и 225 пулеметах. Общее руководство операцией осуществлял командующий 8-й германской армией генерал О. фон Гутьер. Главный удар следовало нанести по о. Эзель (Сааремаа), а затем захватить острова Моон (Муху) и Даго (Хийумаа). Русские морские силы Рижского залива состояли из 2 линкоров, 3 30

крейсеров, 33 эсминцев, 3 подводных лодок и 30 самолетов. Гарнизон островов состоял из 107-й пехотной дивизии генерал-майора Ф.М. Иванова (13,4 тыс. человек при 64 орудиях и 118 пулеметах). Кроме того, на островах имелось 16 береговых батарей (54 орудия калибра 75—305-мм). Русское командование знало о намерениях противника и времени высадки десанта, но, так как войска армии и флота были ослаблены «демократизацией», никаких мер по укреплению обороны архипелага предпринято не было. Утром 29 сентября (12 октября) 7 германских линкоров подавили русские артиллерийские батареи, прикрывавшие вход в бухту Тага-Лахт. К 8 часам 1-й эшелон германского десанта завершил высадку и начал наступление вглубь о. Эзель. Одновременно юго-западнее Памерорта (Паммана) высадился другой десант. 1 (14) октября противник овладел Аренсбургом, а русские войска на острове оказались рассечены на две части. В юго-восточной и восточной части острова завязались ожесточенные бои с отходившими русскими войсками. Германская эскадра в составе 1 линкора, 1 крейсера, 17 эсминцев и нескольких тральщиков была направлена в пролив Соэлозунд для артиллерийской поддержки своих десантников. Однако там ее встретили 4 русских эсминца и I канонерская лодка. 1 (14) октября на Кассарском плесе завязалось ожесточенное сражение, в ходе которого 4 германских эсминца получили повреждения и вышли из строя. С русской стороны был поврежден эсминец «Гром», который потерял ход и был затоплен экипажем. Германская эскадра ушла в море, не выполнив своей основной задачи. Тем временем десантный отряд противника стал приближаться к батареям на полуострове Сворбе (Сырве), которые препятствовали проникновению германского флота в Рижский залив. Не имея возможности длительно сопротивляться, гарнизоны батарей 2 (15) октября взорвали орудия и эвакуировались на остров Моон. 3 (16) октября в Рижский залив вошла германская эскадра вице-адмирала П. фон Бенке в составе 2 линкоров, 2 крейсеров и 17 эсминцев с задачей высадить 2-й эшелон десанта в Аренсбурге и прорваться в пролив Моонзунд. Командование русских морских сил Рижского залива решило дать противнику бой на минно-артиллерийской позиции у южного входа в пролив. Навстречу немцам вышли 2 линкора, 1 крейсер и 8 эсминцев. Около 10 часов 4 (17) октября завязался упорный бой, в результате которого русские корабли были вынуждены отойти на север вглубь пролива. В ночь на 5 (18) октября противник сломил сопротивление на восточной оконечности Эзеля и ворвался на остров Моон, гарнизон которого взорвал батареи и эвакуировался на материк. В тот же день немцы высадили десант и на острове Даго. Еще 4 (17) октября командование Балтийского флота с согласия Центрального комитета Балтийского флота (Центробалта) приняло решение оставить архипелаг. Во второй половине дня 6 (19) октября корабли и суда морских сил Рижского залива с остатками гарнизона островов на борту взяли курс на базы Финского залива. Получивший тяжелые повреждения линкор «Слава» был взорван и с еще 4 затопленными судами надежно заградил фарватер Моонзундского пролива. В тот же день германское военно-морское командование отказалось от прорыва флота в Финский залив и отвело свои основные морские силы из Балтийского в Северное море16. Понятно, что эти события на фронте слабо волновали российское общество, в котором нарастала политическая борьба. 12 (25)—14 (27) октября на II съезде Советов Эстляндии оформился союз большевиков и левых эсеров 31

и был избран Исполком Советов Эстляндии во главе с Я.Я. Анвельтом. 16 (29) октября в Валке состоялась Чрезвычайная конференция СДЛ, которая поддержала сообщенное представителем ЦК РСДРП(б) В.А. Антоновым-Овсеенко решение в ближайшее время начать вооруженное восстание и высказалась за передачу земли крестьянам, обращение к народам воюющих стран с предложением демократического, революционного мира и принятие самых решительных революционных мер против капиталистов. В ночь на 19 октября (1 ноября) был создан подпольный ВРК района 12-й армии во главе с заместителем председателя Исколастрела Я. Чаринем, а 22 октября (4 ноября) в Ревеле был создан Эстляндский ВРК. 25—26 октября ( 7 — 8 ноября) Ревельский, Нарвский и Юрьевский Советы взяли власть в свои руки. 27 октября (9 ноября) уполномоченный ВРК Эстляндии В. Кингисепп принял дела у губернского комиссара И. Поска. На фронте ВРК района 12-й армии силами латышских стрелков 25 октября (7 ноября) блокировал железные дороги, не позволив перебросить в Петроград войска, которые могли выступить в поддержку Временного правительства. В Петроград был направлен сводный батальон латышей для охраны ВЦИК и СНК РСФСР в Смольном. 27 октября (9 ноября) латышские стрелки заняли Венден, 29 октября (11 ноября) — Вольмар, а 7 (20) ноября — Валку, где не позволили штабу 12-й армии разогнать армейский ВРК17. Созванный 14 (27) ноября Чрезвычайный съезд Советов 12-й армии высказался в поддержку СНК РСФСР. Аналогичные решения приняли 30 октября — 6 ноября (12—19 ноября) съезды Советов 1 -й армии, а 18—20 ноября ( 1 — 3 декабря) — 5-й армии. 28 ноября (11 декабря) — 2 (15) декабря в Пскове состоялся I съезд солдатских депутатов Северного фронта, заявивший о признании Советской власти и избравший Управление фронтом в составе Б.П. Позерна, А.Д. Щербакова и М.В. Крутова. Тем временем 2 (15) ноября 1917 г. СНК РСФСР принял «Декларацию прав народов России», которая признавала их право «на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельного государства»18. 3 — 4 (16—17) декабря 1917 г. в Режице (Резекне) состоялся Общелатгальский съезд представителей всех национальностей, политических и профессиональных организаций, который высказался за отделение этой территории от Витебской губернии и присоединении ее к Латвии. Своим декретом СНК РСФСР одобрил это решение19. Новой ситуацией решила воспользоваться и Финляндия. Еще 5 (18) июля финляндский сейм принял закон о верховной власти, по которому в связи с отсутствием в России монарха вся законодательная и исполнительная власть в Финляндии, кроме вопросов внешней политики и военного управления, переходила к сейму. Однако 18 (31) июля Временное правительство распустило сейм. Новый состав избранного 1 8 — 19 сентября ( 1 — 2 октября) сейма, в котором преобладали представители правых партий, выдвинул идею о передаче ему Временным правительством России власти в Финляндии. В ноябре 1917 г. практически все политические силы Финляндии высказались за провозглашение независимого государства. 13 (26) ноября сейм утвердил Сенат во главе с П. Свинхувудом, который принял 21 ноября (4 декабря) декларацию о независимости Финляндии. 23 ноября (6 декабря) финляндский сейм утвердил эту декларацию, заявив о незаконности «советского правительства, которая и уничтожает всякую преемственную связь между старой Россией и Финляндией»20. Финляндское правительство решило продолжить сближение с Германией, но та заявила, 32

что признает Финляндию «лишь в том случае, если такое признание последует со сторону русского правительства». Схожую позицию заняли Швеция и Норвегия. В этой ситуации финляндское руководство стало зондировать почву в Петрограде. 25 ноября (8 декабря) В.И. Ленин заявил делегации финских социал-демократов о готовности признать независимость Финляндии, если ее правительство обратится с такой просьбой. 15 (28) декабря официальная делегация Финляндии вручила соответствующее обращение правительству РСФСР. 18 (31 ) декабря СНК, а 22 декабря (4 января 1918 г.) ВЦИК РСФСР одобрили признание независимости Финляндии21. В тот же день Финляндию признала Швеция, 5 января (новый стиль) — Франция, а 7 января — Германия. В Финляндии находились гарнизоны русских войск общей численностью около 40 тысяч человек, общее настроение которых сводилось к ожиданиям скорой демобилизации. 10—12 (23—25) января 1918 г. отряды шюцкора напали на небольшие русские гарнизоны в северной Финляндии, захватили склады и оружие, разоружили Сайменскую флотилию. Бои между красными и белыми финнами в Выборге привели к блокаде русского гарнизона, который 11 (24) января занялся разоружением противоборствующих сторон. Белые отказались сложить оружие, и были вытеснены из города. 14 (27) января в Гельсингфорсе власть взял Рабочий исполнительный комитет, на следующий день было сформировано революционное правительство — Совет народных уполномоченных под председательством К. Маннера. 16 (29) января правительство РСФСР заявило о том, что русские войска не будут вмешиваться во внутренние дела Финляндии, но будут защищаться в случае нападения на них. Предлагалось начать переговоры о выводе русских войск из страны. В начавшейся гражданской войне в Финляндии советское руководство оказывало материальную поддержку красным финнам, поставляя оружие и продовольствие. Из Петрограда и его окрестностей в Финляндию было направлено около 5,5 тысяч красногвардейцев, около 50 тыс. винтовок, до 50 орудий, 200 пулеметов и боеприпасы22. Тем временем в Прибалтике, как и по всей стране, 12 (25)—14 (27) ноября прошли выборы в Учредительное собрание России, результаты которых свидетельствуют о политических настроениях населения. В Эстляндской губернии большевики получили 40,4% голосов, в войсках Северного фронта за них проголосовало 56,2%, а на Балтийском флоте большевики и левые эсеры получили 85,5% голосов23. Эстонская трудовая партия получила в губернии 2 1 % голосов, а Демократический б л о к — 22,5% голосов. Голосование в эстонских полках показало, что 60,4% голосов было подано за большевиков, а за националистов только 27,1% голосов. Из 136 080 человек, участвовавших в выборах в Учредительное собрание на территории Латвии, 97 781 (72%) отдали свои голоса кандидатам от СДЛ, 31 253 (23%) проголосовали за «Кресть24 янский союз» и 7 046 (5,2%) — за меньшевиков . Опираясь на результаты выборов, местные Советы в Прибалтике активизировали свою политику. Уже 12 (25) ноября Исполком Советов Эстонского края принял решение о роспуске Эстляндского губернского земского совета и объявил о проведении выборов в Эстляндское Учредительное собрание 21—22 января ( 2 — 3 февраля) 1918 г. Но 15 (28) ноября Земский совет провел очередное заседание, в ходе которого заявил, что «признает себя единственным носителем высшей власти в Эстляндии», и постановил, чтобы местные органы власти не выполняли никаких приказов, исходящих от других организаций. Однако демонстра33

ция ревельских рабочих и солдат 3-го эстонского полка привела к тому, что через 25 минут заседание Земского совета было закрыто. Правда, его руководящий орган — Совет старейшин — нелегально действовал и в дальнейшем. Эти события в городе наглядно показали, что 3-тысячный эстонский гарнизон поддерживает блок большевиков и левых эсеров25. 19 ноября (2 декабря) была распущена губернская управа во главе с К. Пятсом 26 .19—21 ноября (2—4 декабря) Красная гвардия пресекла в Юрьеве попытку антисоветского мятежа националистов. 8 (21)—9 (22) ноября Валкский Совет и Исколат заявили об установлении в Латвии Советской власти и постановили ликвидировать все другие органы местного самоуправления. Однако 19 ноября (1 декабря) в Валке антисоветскими организациями был создан Временный национальный совет Латвии во главе с В. Замуэлсом. Этот Национальный совет объявил себя «высшим учреждением власти будущей Латвии» и на получаемые от стран Антанты средства пропагандировал идею национальной независимости. В 1917 г. Англия передала ему 400 тысяч рублей, а Франция — 100 тысяч рублей и 71 тысячу франков. 17 (30) декабря Национальный совет обратился к Швеции с просьбой принять Латвию под свой протекторат, однако Стокгольм отклонил эту просьбу, сославшись на свой нейтралитет27. 16 (29)—18 (31) декабря в Вольмаре состоялся II съезд Советов рабочих, солдатских и безземельных депутатов Латвии, который провозгласил себя высшим органом власти в Латвии, избрал Исполнительный комитет Совета (Исколат) во главе с Ф. Розинем и утвердил Декрет о земле28. Новое Советское правительство Латвии распустило кулацкий «Крестьянский союз», 19 декабря 1917 г. (1 января 1918 г.) запретило деятельность Временного национального совета Латвии и начало конфискацию помещичьего землевладения. В этих условиях часть латышского кулачества поддержала остзейских баронов, поскольку опасалась за свои земли. Понятно, что остзейские немцы все свои надежды возлагали на Германию и организовали сбор подписей под петицией германскому императору с просьбой о «защите» Прибалтики. Естественно, потерявшие власть буржуазные круги активизировали пропаганду национализма и критику Советов как примера «русского засилья». Именно в это время эстонские и латышские националисты стали все более склоняться к идее создания независимых от России государств. 27 декабря (9 января 1918 г.) представители Национального совета Латвии обратились к английским дипломатам в Петрограде с вопросом об отношении Англии к возможной независимости Латвии. В ответ им было заявлено, что «Латвия должна остаться в тесном единстве с Россией, ибо России нужно море... Латвия была бы маленьким государством, которое попало бы под влияние Германии»29. Тем не менее перебравшийся в Петроград Временный национальный совет Латвии 17 (30) января принял решение о необходимости отделения от России и создания независимого государства30. Тем временем 14 (27) ноября 1917 г. городская управа Нарвы обратилась в СНК РСФСР с просьбой выделить город и прилегающие населенные пункты из Петроградской губернии и присоединить к Эстляндской губернии. 16 (29) ноября СНК принял декрет о проведении этих мероприятий при осуществлении референдума среди местного населения. Состоявшийся 10 (23) декабря референдум показал, что 80% его участников высказались за передачу города Эстляндии. Соответственно, 21 декабря (3 января 1918 г.) Исполком Совета Эстляндии включил эту территорию в состав губернии31. В декабре 1917 г. в Эст34

ляндии началась конфискация помещичьих земель и к февралю 1918 г. было конфисковано 7 2 — 7 5 % имений. Однако местные большевики были сторонниками создания на базе этих имений крупных социалистических хозяйств. С одной стороны, это было результатом излишне догматичного подхода к марксистским лозунгам, но, кроме того, имелись опасения, что раздача земли безземельным крестьянам, не имевшим инвентаря и семян, приведет к голоду. Как бы то ни было, в условиях, когда крестьяне питали надежды на раздел помещичьих земель, это решение привело к сокращению сторонников Советской власти в деревне. На 21 — 2 2 января (2—3 февраля) 1918 г. были назначены выборы в Эстляндское Учредительное собрание, которое должно было подготовить основы будущего общественного устройства и вынести их на всенародное голосование. Эстонские большевики были сторонниками автономии Эстонии в составе РСФСР. Однако ЦК РСДРП(б) выступал за создание Советской федерации, и В.И. Ленин еще в декабре 1917 г. советовал эстонским товарищам провозгласить Эстонскую ССР. Однако, несмотря на двукратное обсуждение этого предложения (в конце декабря 1917 г. и в начале 1918 г.), эстонские большевики отклонили его32. Всеми этими ошибками эстонских большевиков не преминули воспользоваться эстонские националисты. Германские агенты организовали сбор подписей под петицией от прибалтийских немцев, латвийской и эстонской буржуазии о независимости от России, гарантируя им признание этой независимости со стороны Германии. Еще 17 (30) ноября подпольный дворянский комитет Эстляндии, представлявший остзейских немцев, принял резолюцию о «независимости» губернии и обратился к германскому правительству с просьбой взять ее под свою «защиту»33. 11 (24) декабря Совет старейшин Эстляндского губернского земского совета образовал внешнюю делегацию в составе Я. Тыниссона, Ю. Вильмса, И. Поски и Ю. Сельямаа, которая имела задачей установить контакты с Германией. 31 декабря 1917 г. (13 января 1918 г.) на нелегальном заседании Совета старейшин и представителей буржуазных партий было решено объявить независимость Эстонии, но прежде следовало дождаться прихода немцев. Естественно, что, пропагандируя идею независимости, эстонские националисты умалчивали о Германии. Попытки внешней делегации найти поддержку планам независимости Эстонии в посольствах держав Антанты в Петрограде встретили довольно прохладный прием. В этих условиях эстонские националисты предпочли ориентироваться на Германию, и 13 (26) января в Стокгольме начались переговоры о «независимости» Эстонии, которая должна была быть занята германским войсками34. Тем временем в ходе подготовки к выборам Эстляндского Учредительного собрания политические партии активизировали свою агитацию. Местные эсеры высказались за провозглашение Эстонской трудовой республики, но местные большевики увидели в этой идее угрозу Всемирной республике Советов и предложили создать Эстляндскую трудовую коммуну как автономную часть РСФСР. Буржуазные партии создали Эстонский демократический блок, который выступил за передачу власти Учредительному собранию, конфискацию поместий за вознаграждение и против коммун в сельском хозяйстве. Эстонская трудовая партия высказалась за раздел помещичьих земель. В прошедших 21—22 января ( 2 — 3 февраля) 1918 г. выборах в Эстляндское Учредительное собрание приняли участие 74,6% избирателей. Большевики получили 37,1% голосов, трудовики — 29,8%, а Демократический блок — 35

23,2% голосов35. В это время местные немецкие бароны готовили заговор с целью при помощи Германии оккупировать Эстонию 15 февраля в день открытия Учредительного собрания. Заговор был раскрыт, с 24 часов 27 января (8 февраля) в городах Эстонии было введено осадное положение, около 300 остзейских немцев были арестованы и в связи с начавшимся наступлением германских войск 20 февраля высланы в Енисейскую губернию36. Естественно, это вызвало недовольство Германии. В условиях революции в России Берлин решил прикрыть свои захватнические планы заявлениями различных органов и групп прибалтийского населения о желании присоединиться к Германии. Еще в 1915 г. оккупированные территории Белоруссии, Литвы и Курляндии были объединены в «Область управления верховного командующего Восточным фронтом», власти которой опирались на остзейских немцев. С целью привлечения немецких переселенцев планировалось создать колонизационный фонд земель. В Курляндии был восстановлен дворянский ландрат (из 106 его членов 78 были немцами), который еще 16 (29) августа 1915 г. принял решение, что каждый помещик, чьи владения достигают 360 га, обязан продать 1/3 земель обществу «Курляндия» по довоенной цене37. Возникла идея конфисковать в этот фонд землю тех крестьян, которые эвакуировались с Русской армией. На заседании 8 (21) сентября 1917 г. в Митаве (Елгаве) Курляндский ландрат принял решение об отделении от России и создании Курляндского герцогства, связанного в военном и таможенном отношении с Германией. В Литве, находившейся с 1915 г. под германской оккупацией, не было заметного числа остзейских немцев. Поэтому 19 июня (2 июля) 1917 г. германские власти заявили о создании из пользующихся доверием оккупантов литовцев «Совета доверенных лиц», который должен был передавать немцам пожелания местного населения. Однако в обстановке массовой ненависти к оккупантам реализовать эту идею не удалось. В этих условиях Виленский литовский комитет во главе с А. Сметоной предложил Берлину более гибкий план создания некоего совещательного органа. На проходившей 5 — 9 ( 1 8 — 22) сентября 1917 г. в Вильно 1-й Литовской конференции с согласия оккупационных властей была создана Литовская Тариба (Совет). Естественно, ни о какой самостоятельности этого марионеточного органа, утвержденного 23 сентября командующим войсками германского Восточного фронта и существовавшего на деньги оккупантов, не было и речи. В условиях все большей популярности лозунга о праве наций на самоопределение и публикации СНК РСФСР «Декларации прав народов России» Германия 1 декабря «посоветовала» Тарибе принять декларацию о независимости. 11 декабря Литовская Тариба приняла угодную германским оккупационным властям декларацию, в которой, ссылаясь на право наций на самоопределение, заявлялось «о восстановлении независимого литовского государства со столицей в Вильно и о прекращении всяких государственных связей, которые когда-либо существовали между Литвой и другими государствами». Далее в декларации говорилось, что «Литовская тариба просит защиты и помощи Германской империи. [...] Литовская тариба высказывается в пользу вечного и прочного союза литовского государства с Германской империей, который должен, главным образом, найти свое воплощение в военном, транспортном, таможенном и монетном единении»38. 36

22 декабря 1917 г. (4 января 1918 г.) в Риге состоялось заседание созванного по указке оккупантов «Латышского национального собрания», принявшего решение об отделении от России и создании самостоятельного Балтийского герцогства и просившего Германию взять на себя защиту интересов Латвии на переговорах в Брест-Литовске. Аналогичное решение приняла 27 декабря (9 января 1918 г.) и Рижская городская дума, полномочия депутатов которой истекли еще в августе 1917 г.39. Понятно, что все эти решения сохранялись в секрете от местного населения. Зато германская делегация, требовавшая на переговорах в Брест-Литовске отторжения южной Прибалтики от России, получила возможность ссылаться на эти «волеизъявления народа». Тем временем 24 декабря 1917 г. (6 января 1918 г.) исполком Совета рабочих, солдатских и безземельных депутатов Латвии и ЦК СДЛ опубликовали «Декларацию о самоопределении Латвии», в которой, в частности, говорилось: «Представители буржуазно-юнкерского правительства Германии только издеваются над принципом самоопределения народов. Латышский пролетариат и трудящиеся Латвии составляют 80 процентов населения страны. Это огромное большинство населения при всеобщих демократических и тайных выборах в Видземский земский Совет, в Учредительное собрание и при выборах городских дум отдало свои голоса представителям СДЛ. Исполнительный Комитет Совета рабочих, солдатских и безземельных депутатов Латвии, облеченный доверием народных масс, заявляет, что пролетариат Латвии никогда и нигде не выражал стремления отделиться от России, прекрасно понимая, что самостоятельность такого небольшого народа, как латышский, в окружении империалистических держав является пустой иллюзией, которая будет раздавлена как мыльный пузырь». В декларации предлагалось вывести из Латвии как немецкие, так и русские войска и разрешить всему местному населению свободно самоопределиться40.6 (19) января 1918 г. в Риге состоялась 6-тысячная демонстрация против оккупантов и за сохранение Латвии в составе России41. Германские войска усилили меры безопасности, и новая демонстрация 21 января (3 февраля) была расстреляна силами «самоохраны» остзейских баронов.

Советско-германские переговоры Принятый II съездом Советов 26 октября (7 ноября) 1917 г. Декрет о мире стал публичным предложением Советского правительства всем воюющим странам о заключении трехмесячного перемирия для заключения мира без аннексий и контрибуций42. 7 (20) ноября СНК РСФСР приказал исполняющему обязанности Верховного главнокомандующего Русской армии генералу H.H. Духонину начать переговоры о перемирии с военным командованием стран Четверного союза43. Однако генерал отказался выполнить этот приказ, и 9 (22) ноября СНК обратился к войскам с телеграммой, которой разрешил им самим договариваться с противником о перемирии. Духонин был снят с должности главковерха, на которую был назначен Н.В. Крыленко44. Советские отряды двинулись в Могилев к Ставке, которую заняли 20 ноября (3 декабря). Тем временем 8 (21) ноября СНК РСФСР обратился к США, Англии, Франции, Италии, Сербии и Бельгии с нотой, в которой предложил реализовать Декрет о мире на всех фронтах45. 10 (23) ноября начальники британской, 37

французской, итальянской, японской и румынской военных миссий при Ставке главковерха заявили H.H. Духонину протест против нарушения условий договора от 23 августа (5 сентября) 1914 г. о незаключении сепаратного мира46. Этот протест был отклонен советской стороной. В тот же день СНК РСФСР через нейтральные страны обратился с предложением о перемирии к странам Четверного союза47. 13 (26) ноября Н.В. Крыленко направил парламентеров для установления контакта с германским командованием о возможном перемирии48. 14 (27) ноября была достигнута договоренность о начале переговоров о перемирии в Брест-Литовске49. В этой обстановке Советская Россия 15 (28) и 17 (30) ноября вновь предлагала всем воюющим странам присоединиться к этим переговорам, начало которых было намечено на 19 ноября (2 декабря)50. 28 ноября (н. ст.) в Париже открылась конференция стран Антанты, на которой обсуждался вопрос о практических мерах «ввиду нарушения Россией союзных обязательств». Союзники заявили, что они готовы обсудить цели войны и условия мира при наличии «устойчивого правительства в России». Поскольку советское правительство ими не признавалось, было решено усилить поддержку тех политических сил, которые выступали за его свержение и продолжение войны. Однако послам стран Антанты было разрешено вступить в контакт с СНК РСФСР с целью постараться затормозить переговоры с Германией51. 16—17 (29—30) ноября Германия и Австро-Венгрия официально заявили о своем согласии на вступление в переговоры о перемирии. 20 ноября (3 декабря) в Брест-Литовске начались переговоры между РСФСР и странами Четверного союза о перемирии. Советская делегация предложила заключить перемирие на 6 месяцев, установить демаркационную линию по линии фронта, вывести германские войска с Моонзунда и запретить переброски войск на другие фронты. Однако германская сторона отказалась от этого предложения. Было подписано временное перемирие на 10 дней. В условиях полного нежелания солдат Русской армии воевать командование фронтов было вынуждено вступить с противником в переговоры о перемирии. 21 ноября (4 декабря) перемирие было подписано на Западном фронте, 24 ноября (7 декабря) — на Юго-Западном, 26 ноября (9 декабря) — на Румынском, а 2 (15) декабря в Брест-Литовске было подписано общее перемирие на всем Восточном фронте52. Перемирие заключалось на период с 4 (17) декабря 1917 г. по 1 (14) января 1918 г. При этом стороны сохраняли за собой право объявить о прекращении перемирия за 7 дней, если же этого не сделано, то оно автоматически продлевалось до заявления одной из сторон о его прекращении. По условиям перемирия до 1 (14) января 1918 г. запрещались переброски войск с Восточного фронта, кроме тех частей, чья переброска уже началась. Пока вырабатывались эти условия, германское командование успело начать передислокацию целого ряда соединений. Это позволило ему в ноябре перебросить с Восточного фронта на Западный 10 дивизий, в декабре — 12 дивизий, в январе 1918 г. — 3 дивизии, в феврале — 5 дивизий, а в марте — 15 дивизий53. В декабре 1917 г. норвежская социал-демократическая партия предложила Нобелевскому комитету присудить В.И. Ленину премию мира за 1917 г., поскольку «до настоящего времени для торжества идеи мира больше всего сделал Ленин, который не только всеми силами пропагандирует мир, но и принимает конкретные меры к его достижению». Конечно, Нобелевский комитет 38

отклонил это предложение, сославшись на то, что срок рассмотрения кандидатур уже истек54.9 (22) декабря 1917 г. в Брест-Литовске начались переговоры о мире между РСФСР и странами Четверного союза, в ходе которых выяснилось, что общие декларации об отказе от аннексий и контрибуций никого не интересуют55.10 (23) декабря Англия и Франция подписали секретное соглашение о разделе России на сферы влияния. К английской зоне были отнесены Север России, Кавказ, Кубань, Туркестан и восточная часть Донской области, а к французской — Украина, Крым, Польша и западная часть Донской области56. На переговорах в Брест-Литовске советская делегация 14 (27) декабря предложила взаимный вывод войск сторон с оккупированных территорий, чтобы дать населению этих областей самостоятельно решить вопрос о своем присоединении к тому или иному государству или об образовании самостоятельного государства. «Впредь до решения этого вопроса управление этими областями находится в руках избранных на демократических началах представителей самого местного населения»57. В ответ делегация Четверного союза согласилась вывести свои войска в случае, если Россия согласится с решениями различных марионеточных «самоуправлений» на оккупированной территории о «независимости». 15 (28) декабря переговоры были приостановлены на 10 дней для того, чтобы дать странам Антанты возможность принять в них участие. Собственно, это было пустой отговоркой, которую советская сторона использовала для затягивания переговоров. Тем не менее, 17 (30) декабря РСФСР вновь предложила странам Антанты принять участие в переговорах58, но, как и ожидалось, ответа на это предложение не последовало. 27 декабря (9 января 1918 г.) переговоры возобновились, а с 28 декабря (10 января 1918 г.) в них принимала участие делегация Украинской народной республики (УНР). 5 (18) января делегация Четверного союза потребовала провести границу по существующей линии фронта, что приводило к отторжению от России Польши, Литвы, Курляндии, Риги, Моонзундских островов (около 160 тыс. кв. км). Было также заявлено, что о линии границы южнее Брест-Литовска Четверной союз будет договариваться с УНР. Столь откровенно аннексионистская программа вынуждала советское правительство тянуть время. 15 (28) января СНК РСФСР принял Декрет об организации Рабоче-Крестьянской Красной армии, а 29 января (11 февраля) — Декрет об организации Рабоче-Крестьянского Красного флота. Вооруженные силы Советской России должны были комплектоваться на добровольческих началах. 15 февраля 1918 г. Исколастрел постановил, что латышские полки не будут демобилизованы, а после очищения от нежелательных элементов станут частью социалистической Красной гвардии. Тем временем 20 декабря 1917 г. (2 января 1918 г.) СНК РСФСР предложил Центральной Раде УНР начать переговоры об урегулировании отношений, которые так и не состоялись, поскольку Германия решила сыграть на противоречиях Петрограда и Киева. 11 (24) января 1918 г. УНР объявила о своей независимости, которая была тут же признана Германией. В итоге 27 января (9 февраля) был подписан мирный договор УНР со странами Четверного союза, согласно которому Киев получал Холмщину и должен был в первой половине 1918 г. поставить в Германию и Австро-Венгрию 60 млн пудов хлеба, 2 750 тыс. пудов мяса, 400 млн штук яиц, а также другие сельскохозяйственные товары и промышленное сырье59. Другой серьезной проблемой для Петрогра39

да было то, что Русская армия в ходе перемирия все более разлагалась. Фактически страна уже лишилась регулярной армии, хотя формально она еще существовала. Так, 4 (17) января начальник штаба Верховного главнокомандования М.Д. Бонч-Бруевич докладывал в СНК о том, что на Северном, Западном фронтах и в Особой армии «многие участки фронта совершенно оставлены частями и не охраняются никем. При таких условиях фронт следует считать только обозначенным»60. Укрепления ветшали, колья от полос колючей проволоки были в значительной степени пущены на дрова, тогда как германскому командованию удавалось поддерживать в войсках дисциплину. В конце января 1918 г. главнокомандующий Н.В. Крыленко доложил В.И. Ленину о том, что «сведения о состоянии армии дают картину катастрофы». Поэтому «необходимость заключения мира диктуется теперь уже не невозможностью оказать сопротивление, а невозможностью произвести организованный отход и спасти стоящую миллиарды материальную часть. Это заставляет отвергнуть как совершенно неприемлемый выход решение — войны не вести и мира не подписывать и мы обязаны подписать мир»61. Однако в советском руководстве не было единства по столь важному вопросу. Многие влиятельные члены СНК РСФСР и ЦК РСДРП(б), исходя из идеологических лозунгов, выступали против подписания мира с «империалистическими хищниками», что, по их мнению, привело бы к подрыву международного авторитета Русской революции среди европейского пролетариата. Например, выступая на заседании ЦК 11 (24) января, М.С. Урицкий упрекал В.И. Ленина в том, что «он смотрит на дело с точки зрения России, а не с точки зрения международной»62. Кроме того, многие вообще считали, что Германия не меньше России нуждается в мирном соглашении, а германские войска не смогут предпринять широкого наступления. В этой ситуации Ленин, являвшийся сторонником заключения формального мира, был вынужден поддержать идею Л.Д. Троцкого тянуть время, а в случае ультиматума со стороны Четверного союза заявить об отказе от подписания грабительского мира и одностороннем выходе из войны. Со своей стороны Троцкий согласился в случае немецкого наступления, в возможность которого он практически не верил, поддержать позицию Ленина о заключении мира. Кроме того, советская делегация должна была добиться, чтобы вместо делегации УНР в переговорах приняла участие делегация Советской Украины. Соответственно, следовало не допустить заключения договора между странами Четверного союза и УНР. Со своей стороны германское руководство под давлением военного командования 23 января (5 февраля) решило достичь мира с УНР, а «затем свести к концу переговоры с Троцким независимо от того, положительным или отрицательным будет результат». Соответственно, заключив договор с УНР, Германия вечером 27 января (9 февраля) выдвинула ультиматум о подписании советской делегацией предложенного ей мирного договора. В ответ глава делегации Л.Д. Троцкий заявил на вечернем заседании 28 января (10 февраля), что Россия прекращает войну, но мира не подпишет, а армию демобилизует63. Поначалу создалось впечатление, что страны Четверного союза молчаливо согласятся с этой советской формулой. Советская делегация покинула Брест-Литовск, а Ставка Главковерха отдала приказ о демобилизации армии. Узнав утром 29 января (11 февраля) об этом приказе, В.И. Ленин попытался его отменить, и в ночь на 30 января (12 февраля) СНК приказал Став40

ке оповестить всех о задержке телеграммы за подписью Троцкого и Крыленко, поскольку мир еще не заключен64. Однако в советском руководстве единства по этому вопросу также не было, к тому же к этому времени телеграмма уже была передана в войска, и остановить вспыхнувшую демобилизацию без опасения возникновения бунта никто не мог65. Всего к 16 февраля уже было демобилизовано свыше 43% личного состава старой армии66. С другой стороны, заявление советской делегации освободило немцев от соблюдения дипломатического декорума. В самом германском руководстве шли споры о возможности навязать России новые границы: кайзер Вильгельм II требовал добиться присоединения всей Прибалтики до линии Нарва — Двинск, тогда как дипломаты сомневались в достижимости этого рубежа в ходе переговоров. Теперь же руки у Берлина были развязаны, что усилило позиции военных. Еще 23 декабря 1917 г. (5 января 1918 г.) командование германского Восточного фронта (главком — генерал-фельдмаршал принц Леопольд Баварский) начало разработку плана наступления на Петроград. Согласно плану операции «Фаустшлаг» предполагалось наступать от Риги вдоль железной дороги на Венден — Валк— Псков при одновременном вторжении с Моонзундских островов в Эстляндскую губернию. Расширение гражданской войны на Украине и неудачи войск УНР привели к тому, что Центральная Рада 30 января (12 февраля) обратилась за поддержкой к Германии. В этих условиях германское руководство 31 января (13 февраля) решило начать наступление на Восточном фронте. В 19.30 16 февраля германская делегация в Брест-Литовске заявила о том, что с 12 часов 18 февраля перемирие будет прекращено. Протесты русских представителей, ссылавшихся на то, что о прекращении перемирия следовало сообщить за 7 дней, были отклонены германским командованием ссылкой на заявление Троцкого. 17 февраля германские самолеты разбрасывали в Прибалтике листовки, в которых заявлялось, что германская армия действует только против большевиков и Красной гвардии. Операция по захвату Прибалтики с выходом на линию Нарва — Чудское озеро была возложена на германскую группу армий генерал-фельдмаршала Г. фон Эйхгорна в составе 8-й, 10-й армий и армейской группы «Д» (24 пехотные и 4,5 кавалерийские дивизии)67. К операции в Прибалтике привлекались 13 пехотных и 3 кавалерийских дивизии 8-й армии и армейской группы «Д», которые должны были ударами на Псков, Юрьев, Ревель и Нарву окружить и разбить русские войска. Главный удар от Двинска на Режицу и Остров и от Риги на Валк должны были наносить 53-й, 46-й армейские корпуса армейской группы «Д» и 48-й армейский корпус 8-й армии. Вспомогательный удар на Ревель и Нарву следовало нанести с Моонзундских островов частями Северного корпуса. Вся подготовка к операции и развертывание войск были проведены еще в период переговоров в Брест-Литовске. Для наступления германское командование создавало сводные мобильные отряды, поскольку считало необходимым сохранить высокий моральный дух войск и ограничить большевистскую агитацию. Так, например, из состава германского Северного корпуса в наступлении участвовало 2 пехотных полка, 5 батальонов мотоциклистов и самокатчиков, 2 снайперских батальона, 3 дивизиона полевой артиллерии, 2 эскадрона кавалерии, 3 пулеметные и 3 саперные роты. Применение мобильных отрядов позволяло «молниеносно сломить сопротивление и помешать русским защищать свои позиции». Вслед за этими частями двигались основные силы войск68. 41

Прибалтику обороняли войска русского Северного фронта, которому главковерх Н.В. Крыленко еще 30 декабря 1917 г. (12 января 1918 г.) поставил задачу в случае нового немецкого наступления «преградить неприятелю доступ к жизненным районам республики — Петрограду, Ревелю и Смоленску»69. 14 (27) января в развитие этого общего указания Управление Северного фронта издало директиву № 218/Б о задачах войск на случай возобновления военных действий с Германией: «1. 42[-му] армейскому корпусу защищать подступы к Петрограду вдоль северного берега Финского залива и от Николайстада, сосредоточив главные средства обороны в районе Вильманстранд — Саккиярви — Выборг. 2. Войскам Ревельского укрепленного района ни в коем случае не допустить высадки противника по побережью Моонзунда и Финского залива в пределах района. Кроме того, надлежит иметь в виду, что, в случае угрозы высадки противника где-либо в районе Моонзунда, в состав укрепленного района будет включен правофланговый корпус 12[-й] армии, туда же будут направлены в первую очередь батальоны Красной Армии. Вследствие чего на войска укрепленного района будет возложена общая задача по защите подступов к Ревелю и Петрограду с побережья Моонзунда и Рижского залива от Шпитгам до р. Орро — Иегго с частными задачами: а) не допустить высадки неприятеля на всем побережье фронта; б) оборонять феллинский район и линию Ревель — Вейсенштейн — Юрьев. 3. 12[-й] армии ставится общая задача защищать направление Рига — Псков главными силами и Рига — Нарва правофланговым корпусом. В связи с нынешним состоянием армии наибольшие средства обороны в случае наступления противника надлежит сосредоточить на линии Валк — Шваненбург, удерживая ныне занимаемые позиции авангардами и сторожевыми отрядами. 4. 1[-й] армии, в случае наступления противника, сдерживать его продвижение в направлении от Якобштадта на Псков и Остров, для чего использовать укрепленные линии венденских и шваненбургских позиций, сосредоточив там наибольшие средства обороны, а также иметь в виду возможность занятия траверсных позиций на линии Ливенгоф — оз. Лубан — Остров. 5. Войскам 5[-й] армии иметь общей задачей сдерживать наступление противника по путям на восток, а также к северо-востоку на Остров и к юговостоку на Полоцк. Так как нет основания ожидать глубокого проникновения противника на фронте 5[-й] армии за неимением серьезного объекта действий, исключая Двинск, частями армии надлежит более упорно отстаивать существующие позиции и ряд тыловых, из которых укрепленную линию оз. Лубан — оз. Разно — Креславка — Браслав — Шарковщизна считать за главный рубеж, где должно быть оказано упорное сопротивление. 6. В резерв фронта назначаются: а) 49[-й] армейский корпус, расположенный в районе Тапс — Везенберг; б) 4[-я] Донская казачья, 3[-я] Финляндская стрелковая и 16[-я] кавалерийская дивизии, расположенные в районе Пскова, Порхова, Луги, Новосокольники; в) 17[-й] армейский корпус, расположенный в районе Невель, Городок, и г) 184[-я] пехотная дивизия, расположенная в районе Ржева. Все перечисленные части, подчиняясь Управсеву в оперативном отношении, входят в состав тех армий, в коих они числятся и ныне. 7. Во всех армиях, корпусах и в округах немедленно приступить к формированию полков Красной Армии, группируя их в районах армий на главных оборонительных рубежах. Надлежит иметь в виду, что формируемые в тылу 42

фронта и во внутренних губерниях красноармейские батальоны и полки будут, в зависимости от обстановки, вливаться в формируемые части армий и фронтового резерва»70. 13 февраля 1918 г. управление Северного фронта провело совещание командного состава Ревельского укрепленного района совместно с представителями ряда военных и советских органов. Открывая совещание, член военного совета Северного фронта Б.П. Позерн высказал предположение, что вряд ли немцы смогут открыть широкие военные действия, но они в состоянии предпринять наступление на Ревель в виде «карательной экспедиции за баронов». Комендант Ревельского укрепрайона бывший генерал П.И. Изместьев доложил, что сухопутные войска фактически перестали существовать: 44-я дивизия личного состава не имеет, а ее материальная часть находится на крепостных складах. «Вообще сопротивление оказать некем... Никаких надежд на сопротивление со стороны солдат ни настоящей, ни Красной армии не возлагает, так как масса читала все приказы и директивы, в которых война объявлена оконченной, а поэтому теперь никто не поверит, что Россия вынуждена продолжать войну». В этих условиях немцы наверняка предпримут наступление и могут за 5—6 дней захватить Ревель. Начальник 1-й бригады крейсеров сообщил, что из-за малочисленности личного состава некому обслуживать крейсера, и бригада небоеспособна, она может лишь эвакуироваться в Гельсингфорс. Однако часть военных и советских работников считала, что немцы не смогут предпринять широкого наступления, а отряды Красной гвардии, собрав несколько тысяч бойцов, в состоянии дать отпор немецкой карательной экспедиции, направленной против Ревеля. Вместе с тем совещание не приняло никаких конкретных мер по организации защиты укрепрайона и по ускорению эвакуации кораблей и военного имущества из города71. 17 февраля Коллегия Наркомата по морским делам направила Военному отделу Центробалта директиву о принятии мер по обороне подступов к Петрограду с моря. В ней указывалось, что пока перемирие с Германией продолжает действовать, но не исключено возобновление военных действий. Поэтому на балтийском театре «приходится считать вероятным производство смешанной операции от островов Моонзунда на материк с целью захвата Ревеля и Эстляндии с сухого пути при широком содействии германского флота в Финском заливе, к западу от центральной позиции». Впредь до получения общих директив о контрмерах этому следовало провести следующие мероприятия: «1. Теперь же сосредоточить в районе Ревеля и Гельсингфорса все ледокольные средства, состоящие при флоте... 2. Теперь же увезти из Ревеля в Гельсингфорс все те боевые и вспомогательные суда, наличие команды на которых, а равно и техническое их состояние не допускают выхода их в море по первому требованию». Военному отделу Центробалта следовало обеспечить все или наиболее важные батареи Береговой обороны Финского залива и Або-Аландской укрепленной позиции «минимальным числом личного состава, допускающим их стрельбу». Требовалось «подготовить к уходу из Гельсингфорса в Кронштадт все те суда 2-й и 3-й категорий, кои могут быть без ущерба для них проведены в колотом льду» и «в зависимости от состояния льда и готовности судов усилить минирование центральной позиции». Так же следовало принять все меры к тому, чтобы в случае появления неприятельского флота за пределами демаркационной линии с явным намерением идти в Финский залив, суда 1-й категории могли бы по первому требованию вый43

ти на центральную линию для ее охраны. «Сверх изложенного теперь же надлежит принять меры к возможному переводу запасов флота из Ревеля в Гельсингфорс и Кронштадт»72. Получив сведения о том, что германское командование официально заявило о прекращении перемирия с 12 часов 18 февраля, командование Северного фронта 17 февраля отдало своим войскам директиву, которая требовала «защищать всеми силами и средствами завоевания рабоче-крестьянской революции. Если бы армиям, в случае нападения противника, невозможно было вести регулярную войну за расстройством войсковых частей, предлагаем вести малую войну, действуя отдельными партизанскими отрядами, немедленно выделив их из пехотных, кавалерийских, артиллерийских и других частей». Прекрасно понимая расстроенное состояние подчиненных ему войск, командование фронта указывало: «В случае натиска значительных сил противника разрешаем войскам отходить, уничтожая за собой все военные запасы и еще невывезенную материальную часть артиллерии, причем: 1) Ревукру [Ревельскому укрепленному району] удерживать морскую крепость постольку, поскольку необходимо дать время выйти частям, занимающим гапсальское, вердерское и перновское направления на линии Ревель — Вейсенштейн. 2) 12[-й], 1 [-й] и 5[-й] армиям, действуя в общем в духе директивы № 218/Б, при отходе сосредоточиться: 12[-й] армии, за исключением правофланговых частей, за изборскими позициями; 1 [-й] армии — за островскими позициями и 5[-й] армии — за режицкими позициями. Армиям немедленно усилить вывоз в тыл самого ценного имущества и материальной части артиллерии»73. К началу февраля 1918 г. Красная гвардия Эстляндии насчитывала более 5 тысяч бойцов, которые, однако, не были достаточно подготовлены в военном плане и не представляли единого объединения, а были разбросаны по всей территории губернии. Побережье Рижского залива к северу от Пернова до устья р. Казари было передано в подчинение Ревельского укрепрайона и практически не было занято войсками. Находившаяся в районе Гапсаля 45-я пехотная дивизия, численность личного состава которой сократилась до полка, была в начале февраля отведена к Нарве. На ее место был переведен 1-й эстонский полк. Как уже упоминалось, 44-я пехотная дивизия была в январе расформирована, а в 118-й пехотной дивизии осталось лишь около 800 совершенно необученных ополченцев. На острове Вормс находилась рота морской десантной бригады, а севернее Гапсаля у Дирхами — береговая батарея № 37 с небольшой командой обслуживания. Гарнизон Ревельской морской крепости был в основном демобилизован, остались лишь небольшие команды. Береговые батареи с малочисленными командами не представляли собой серьезной военной силы. Вечером 18 февраля на совещании командного состава Ревельского укрепрайона выяснилось, что из-за фактической демобилизации гарнизона защищать крепость с суши некому. Реально возможно лишь организовать разведку и выставить заслоны на узловых станциях на подступах к городу. Основное внимание следовало обратить на эвакуацию в тыл вооружения и военного имущества. 19 февраля на заседании Ревельского и Эстляндского Советов была образована коллегия из 12 человек по управлению укрепрайоном и городом. Усилился набор добровольцев в отряды Красной гвардии, которые уже вечером 18 февраля стали отправляться из города на фронт. 44

Германское наступление в Прибалтике 18 февраля германские войска возобновили наступление по всему фронту74. В тот же день командование Северного фронта приказало своим войскам «в случае появления автомобильных частей противника принять самые решительные меры к уничтожению всех мостов» на Рижском и Двинском шоссе75. Около 16 часов 18 февраля немцы без боя заняли Двинск. Штаб 5-й русской армии был захвачен, гарнизон города разбежался. С железнодорожной станции удалось вывезти около 600 вагонов, а 15 паровозов и остальные вагоны были захвачены противником. В разговоре по прямому проводу член Управсева А.Д. Щербаков доносил Н.В. Крыленко: «Двинск занят немцами, части 5-й армии отходят к Режице, члены армискома находятся в Режице. Сопротивление на режицких позициях оказано быть не может. Организуются партизанские отряды для охраны станции и заставы на шоссейных дорогах. Приняты все меры к разрушению железных и шоссейных дорог. Из Двинска казначейство с 14 миллионами денежных знаков вывезено. В районе 12-й армии наступление также началось, немцы действуют маленькими отрядами. Разбрасывают воззвания, призывая население оставаться на своих местах. Передайте это по телефону в Смольный и спросите, имеют ли что они передать нам»76. Общая ситуация на Северном фронте, сложившаяся в результате германского наступления, отражена в сводке Оперативного управления штаба Главковерха от 20—21 февраля 1918 г. 12-я армия докладывала о том, что «части армии продолжают отходить, причем отход носит самый беспорядочный характер». В условиях начавшейся демобилизации фронт практически перестал существовать. Например, начальник штаба 109-й пехотной дивизии, расположенного на станции Лигат (на железной дороге Рига — Валк) доложил, что «к 13 часам от всей дивизии... остались командиры 433-го и 434-го полков, их адъютанты, по два телеграфиста и шесть разведчиков. В 13 часов 30 минут после короткого обстрела германской артиллерией» станция была занята германским разъездом из 12 человек. «Оставшимся чинам штабов полков, о которых упоминалось выше, удалось отступить к пос. Лигат, где они присоединились к штабу дивизии. После этого штаб дивизии со штабами полков отошли на Венден для дальнейшего следования в м. Смилтен. Паровоз и два вагона со взрывчатыми веществами, прибывшие для взрывов и порчи станционных сооружений на ст. Лигат, по имеющимся сведениям, остались у немцев, и путь взорвать не удалось». О том же докладывало командование 43-го армейского корпуса, от дивизий которого остались одни штабы. Однако ни о них, ни о красноармейских ротах сведений не имелось. «Штакор 43-го армейского утром выступил в Смилтен и далее на Гоппенгоф. Части 6[-го] Сибирского корпуса направляются в район Валка и прошли уже Вольмар. Штакор 6[-го] Сибирского корпуса переходит в Валк. 10[-я] Туркестанская стрелковая дивизия из района Гайнаша не выступила. Дивизия совершенно разложилась. В 37[-м] и 38[-м] полках постановлением комитета и командиров полков отпущены домой все солдаты сроков службы до 16-го года включительно. Все имущество дивизии оставлено, вывезти его средств нет. 10[-й] корпус подчинен командиру 49[-го] корпуса. 2[-й] Сибирский корпус переходит [на] изборские позиции. 45

Точных сведений о противнике нет. Все сведения о передвижении противника поступают совершенно случайно от железнодорожных служащих, телефонных барышень и местных жителей. По последним сведениям, германцы подходят к Вольмару. Создается общее впечатление, что остатки 12[-й] армии отступают перед немецкими разъездами даже без всякой перестрелки. Что происходит на Псковском шоссе, неизвестно. Из района Вердера последнее донесение получено утром 20 февраля, в котором было сказано, что германцы, заняв Вердер, медленно двигались к Леалю». К вечеру 20 февраля стало известно, что «в районе моонзундской позиции противник занял Вердер и окрестные дороги. Небольшие передовые части германцев заняли Венден и ст. Рамоцкое. На фронте 1 [-й] армии, в районе Фридрихштадт— Якобштадт, движения противника не обнаружено. На фронте 5[-й] армии, по непроверенным сведениям, противник занял ст. Антонополь, что в 20 верстах юго-западнее ст. Режица». Схожая ситуация сложилась и на фронте 1-й армии, где части 21-го армейского корпуса «начали отход, не установив соприкосновения с противником». У Бальбери противник захватил врасплох и взял в плен большую часть конной заставы 22-й пехотной дивизии. 96-й Омский полк 24-й пехотной дивизии самовольно двинулся походным порядком на Псков. «Солдаты 60[-й] дивизии самовольно разошлись, остались штаб дивизии, штабы полков и часть комитетов. По сведениям, штадив 60-й — в районе Марцена, и б[лиже] к противнику царит паника. По сведениям командира 1[-го] корпуса, вся артиллерия корпуса погружена и часть ее уже отправлена». Полки Выборгской бригады 28-го корпуса рассеялись. По сведениям местных жителей, противник начнет наступать в районе Крейцбурга (Крустпилса) не ранее чем через 2—3 дня. «На ст. Борх брошено 6 полевых орудий с передками, зарядными ящиками и патронами, там же оставлены 15—20 походных кухонь и около 100 повозок с лошадьми. Армиском 5-й около полудня 20 февраля сообщил, что 12 немецких броневиков проследовали через Рушоны на Режицу. Начальник этой станции сообщает, что ст. Антонополь в 18 часов 20 февраля занята германцами. В 10 часов над ст. Режица летали германские аэропланы, которые обстреливали город из пулеметов. Офицер для связи 28[-го] корпуса сообщил, что в 7 верстах к западу от Режицы показался окруженный мотоциклистами германский грузовой автомобиль с посаженными на нем пехотинцами, у которых имелись пулеметы. Очевидно, это была разведка. Приближение автомобиля вызвало среди солдат необычайную панику. Солдаты, находившиеся на дороге к Режице и в самом городе, с криком "спасайся" бросились бежать, бросая на пути ружья и пулеметы. Германский автомобиль был встречен нашим автомобилем, в котором ехали наши делегаты из Петрограда. Члены делегации, пересев в германский автомобиль, уехали по направлению к Двинску. Для противодействий наступлению германцев со стороны Двинска в Режицу брошена вся пехота 2[-го] корпуса (81 [-я] дивизия). Некоторые данные позволяют полагать, что 322[-й] полк с четырьмя орудиями двинулся на защиту Режицы. Точных сведений о судьбе Режицы нет, по слухам, там царит страшная паника»77. Как писал позднее в своих воспоминаниях Н.В. Крыленко, «армия бросилась бежать, бросая и сметая все на своем пути, сметая и 46

те части, которые двигались для защиты из центра, наспех мобилизованные внутри страны»78. В 14 часов 20 февраля в Наркомвоене состоялось совещание, на котором присутствовали нарком Н.И. Подвойский, главковерх Н.В. Крыленко, нарком по морским делам П.Е. Дыбенко, член коллегии Наркомвоена Э.М. Склянский, член коллегии наркоммордел Ф.Ф. Раскольников, помощник начальника Главного Морского штаба В.М. Альтфатер и ряд военных специалистов. Сделав обзор ситуации на фронте, Крыленко указал, что позиции на линии Нарва — Псков находятся в неудовлетворительном состоянии, а для их занятия необходимо 30—50 тысяч красногвардейцев, которые следует послать из Петрограда, но лишь после того, когда схлынут отступающие с фронта части. В Ревельском укрепленном районе войск практически нет, а краевой Совет Эстляндии не разрешает коменданту крепости проводить эвакуацию. Солдаты отказываются сражаться, пока им не докажут, что все средства достижения мира исчерпаны, а многие твердо убеждены в том, что мир заключен и никакого боя не будет. Представители флота сообщили о подготовке к эвакуации кораблей из Ревеля в Гельсингфорс, а затем в Кронштадт. Было принято решение о дальнейшем отводе войск с фронта на линию Нарва — Псков— Жлобин— Бердичев— Одесса. Следовало также организовывать партизанские отряды для борьбы в тылу врага и перевести оперативный отдел Ставки Верховного главнокомандования из Могилева в Петроград79. Естественно, что в этих условиях командование Северного фронта 21 февраля приказало войскам «продолжать отход на восток согласно приказов, отданных армиям. По достижении изборских и островских позиций приказываем всем частям 12-й и 1-й армий остановиться, организовать упорную оборону и не допустить врага до внутренних губерний России. Немедленно командировать от всех дивизий этих армий команды в районы означенных позиций на участки дивизий для встречи и распределения полков по своим участкам. Частям, входящим в состав 49[-го] армейского корпуса, постепенно отходить на линию Ревель — Вейсенштейн — Юрьев, принять срочные меры к обороне Тапса и Везенберга как важных узлов железнодорожных и грунтовых путей. В дальнейшем частями 49[-го] армейского корпуса занять и упорно оборонять наровскую позицию. Частям 5[-й] армии отходить в район Новосокольники, Невель и Великие Луки, где управлению армии» следовало «принять энергичные меры к восстановлению расстроенных частей и приведению их в полный порядок. Управлению 5[-й] армии принять меры к организации упорной обороны Люцина, Себежа, ст. Идрица и всего железнодорожного узла Новосокольники, Невель, Великие Луки»80. На 13-й армейский корпус возлагалась задача обороны Феллина (Вильянди), на 6-й Сибирский корпус — Валка и прикрытие направления на Юрьев и Нарву. 49-й армейский корпус должен был подчинить себе все отходящие от Ревеля войска и правофланговые части 12-й армии по достижении ими линии Вейсенштейн (Пайде) — Феллин — Юрьев и организовать оборону сначала на Феллинских, а затем на Нарвских позициях. Однако командование 6-го Сибирского корпуса не сумело организовать оборону Валка, а стало отводить остатки войск корпуса на Гдов через Теплое озеро, находящееся между Чудским и Псковским озерами. Командованию 49-го корпусы было сооб47

щено, что «приказ об обороне района Юрьева, а затем линии Нарвы корпус выполнить не в состоянии». Командование 13-го корпуса уехало в тыл, а остатки войск без соприкосновения с противником отходили к Нарве и Гдову. Соответственно, части 49-го корпуса так и остались малочисленными и вместо обороны в районе Тапса и Везенберга отходили к Нарве и далее к Ямбургу. Естественно, что в такой обстановке сплошной линии фронта не существовало, а сопротивление наступавшим германским войскам оказывали лишь разрозненные группы. 19 февраля северо-восточнее Риги сопротивление наступающим немцам оказал 2-й красноармейский полк из добровольцев 6-го Сибирского пехотного полка под командованием бывшего штабс-капитана А.И. Черепанова. 20 февраля немногочисленные защитники станции Венден (Цесис) отступили на восток, повредив железную дорогу и мосты. 21 февраля латышские стрелки и местные красногвардейцы закрепились на подступах к Вольмару (Валмиере). Только после напряженных ночных боев на улицах города он был занят немцами к утру 22 февраля. Захваченные в плен 20 красногвардейцев и член уездного исполкома Совета А. Дилле были казнены оккупантами. В тот же день немцы захватили Валк. 24 февраля немцам удалось захватить врасплох и пленить 4-ю роту 7-го Бауского латышского полка. Пленных отправили в Юрьев и там расстреляли, удалось спастись лишь троим. 21 февраля СНК РСФСР принял декрет-воззвание «Социалистическое отечество в опасности!»81, был создан Чрезвычайный штаб Петроградского военного округа, город переведен на осадное положение82 и была объявлена революционная мобилизация, приостанавливающая демобилизацию старой армии. 22 февраля Комитет революционной обороны решил организовать из частей гарнизона Петрограда и Красной гвардии два отряда по 1 тыс. человек в каждом и направить их в Псков и Ревель. В тот же день командование Северного фронта приказало «приостановить демобилизацию и прекратить увольнение в отпуск». Требовалось «части с большим некомплектом людей сводить в более мелкие боевые единицы» и приступить к расчистке и приведению в боеспособность окопов на изборских и островских позициях»83. 22 февраля начальник штаба Верховного главнокомандующего М.Д. БончБруевич обратился к командованию Северного и Западного фронтов и Советам городов прифронтовой полосы с призывом, в котором отмечал, что «наши войска отходят, не оказывая сопротивления. Именем Верховного главнокомандующего ставлю целью всем отходящим частям одуматься и понять позор отступления». В Нарве, Пскове, Острове, Невеле и других городах следовало привести «бегущих в порядок с целью удержать эти пункты»84. Советское руководство опасалось, что наступающие немцы будут двигаться от Пскова к городам Дно и Бологое, что отрежет Петроград от остальной страны85. Были приняты решения о создании обороны на подступах к столице. 23 февраля оперативный отдел штаба Петроградского военного округа потребовал от полков столичного гарнизона немедленно отправиться в район Пскова, Ревеля и Дно. Однако оказалось, что далеко не все воинские части готовы выполнять этот приказ. Одни откровенно его саботировали, другие посылали в лучшем случае отдельные отряды добровольцев. Для активизации записи добровольцев в Красную армию этот день был объявлен в столице «Днем защиты социалистического Отечества». Всего с 19 февраля до начала марта 1918 г. в Петрограде записалось в Красную армию не менее 38 тыс. 48

человек, из которых 17—18 тыс. были отправлены на фронт. 25 февраля главковерх Н.В. Крыленко приказал Северному фронту стянуть «сохранившие порядок части в районы следующих пунктов: Ревель, Валк, Псков, Дно, Себеж», назначить «в каждом из названных пунктов» ответственного общего начальника «с возложением на него организации: 1) упорной обороной на подступах к названным пунктам; 2) настойчивых нападений особыми отдельными сильными партиями на наступающие части противника в целях уничтожения их или оттеснения; 3) упорного задерживания наступления неприятеля в случае невозможности остановить его в указанных районах»86. Наступавшие от Риги на Псков войска германской 8-й армии 22—23 и 24 февраля натолкнулись в районах Валка и Верро на сопротивление латышских стрелков, ряда частей старой Русской армии, красногвардейских и красноармейских отрядов и были вынуждены несколько замедлить свое продвижение. Однако части 53-го армейского корпуса из состава армейской группы «Д» практически беспрепятственно двигались от захваченной 21 февраля Режицы (Резекне) к Пскову и в 6 часов утра 23 февраля заняли Пыталово. В то же утро по прямому проводу представитель Управсева сообщал наркомвоену: «Сегодня и завтра надеемся во всяком случае быть в Пскове, организуем оборону, послали по всем направлениям подрывников. Здесь сейчас штаб 12-й армии. Немцы заняли Пыталово и это самое угрожаемое для нас направление; двигаются сюда с ужасной быстротой, думаем сделать задержку у Острова»87. Однако около 18 часов того же дня немцы после небольшого боя заняли Остров. Около 21 часа Б.П. Позерн докладывал по прямому проводу Н.И. Подвойскому: «Немцы в 25 верстах от Пскова и идут броневиками по шоссе и по железной дороге поездом. Очевидно, будут в Пскове через несколько часов. [Подвойский]: — Хотя бы у вас осталось 10 человек, непосредственные подступы к Пскову и Псков вы не должны сдавать. Пошлите против немцев товарный поезд с паровозом позади поезда и устройте крушение поезда там, где нельзя будет взорвать путь. Сообщите точную картину взятия Пыталово и Острова и дальнейшее продвижение [противника]. Поняли относительно того, как сделать крушение поезда? [Позерн]: — Поняли. Пыталово и Остров заняты немногочисленными отрядами, но борются решительно и неотступно находятся в готовности. [Подвойский]: — Нужно давать сведения через каждый час. Помните, что необходимо взрывать железную дорогу через каждые две — три версты. Неисполнение этого приказа повлечет за собой расстрел виновных. Все ненужное для обороны Пскова эвакуировать по железной дороге, лошадьми, моторами, для чего объявить поголовную транспортную повинность как по погрузке, так и вывозу, привлечь за плату соседние деревни. Продовольствие вывезти, возможно вывезти все, за исключением потребности одного дня. Если бы пришлось покидать Псков, все военное имущество и продовольствие [должно быть] уничтожено, все подъездные пути к Пскову взорваны, [также] вокзалы. Скажите, проверены ли эти слухи: в 2 часа нам сообщили, что немцы заняли Пыталово? Для нас непонятно, чтобы немцы осмелились на это. [Позерн]: — Пыталово занято в 6 часов утра. Остров занят часа три назад. Немцы, очевидно, гонят вовсю, желая произвести панику внезапным нападе49

нием. Силы у нас есть, но все они в состоянии организации. Боюсь, что захватят голыми руками весь Псков. [Подвойский]: — У вас есть подрывники? Встречайте их движение взрывом всех абсолютно мостов, виадуков и полотна через каждые две — три версты; для броневиков взрывайте почаще шоссе. Сдавать подступы к Пскову не имеете права. Помните, что к вам подходят силы. Выводите навстречу немцам наиболее отважные и инициативные отряды. Задержите наступление хотя бы до 8—9 часов утра. Помощь высылается. Неужели не найдется взводов, отрядов по 30—50 человек, которые бы не пошли на подвиги для взрывов поезда и броневиков. Нужно, наконец, кликнуть клич на героев и такие, несомненно, найдутся. Пусть агитаторы остановят бегущие части»88. Переброшенный по железной дороге из Вольмара 2-й красноармейский полк, возросший до 1 200 бойцов, во взаимодействии с отрядом псковских красногвардейцев под командованием Я.Т. Леонова и отрядом солдат железнодорожных войск под командованием Базилевича заняли оборону на подступах к Пскову по р. Череха у железнодорожной станции и сорвали попытку противника с ходу ворваться в город. Затем подошли еще 2 роты и пулеметная команда 2-го латышского полка. К вечеру 24 февраля советские части смогли подбить у противника бронемашину с пулеметом, который был ими использован для отражения атаки немецкой пехоты вдоль железнодорожного полотна. В ходе ночного боя противник также не смог продвинуться вперед. В донесении Управсева от 24 февраля сообщалось, что «пути к Пскову подорваны, мосты разрушены, вперед к югу посланы кавалерийский и пехотные отряды», требовались подкрепления89. Однако создать сплошную линию обороны защитникам Пскова не удалось. Это позволило немцам обойти их левый фланг и, выйдя на шоссе Псков — Луга, к 18—19 часам 24 февраля ворваться в Псков. Как докладывал на следующий день начальник Чрезвычайного штаба ст. Новоселье Черный, «немцы прошли проселочными дорогами, обошли Красную гвардию и местами заняли ст. Псков-1, где были встречены сильным огнем латышских стрелков, которыми были опрокинуты. Вскоре подошли подкрепления к немцам, к которым присоединились белая гвардия, пленные и организованная буржуазия, которые обезоружили и арестовали Совдеп и заняли Псков. Дальнейшее продвижение их не замечается»90. Одновременно немцы воспользовались неповрежденной и не охранявшейся железной дорогой Валк — Псков и с юго-западной стороны также продвинулись к ст. Псков-1. В этих условиях советским отрядам, сражавшимся на р. Череха, угрожало окружение, и они вынуждены были сначала отойти в район Крестов, а затем отступить по петроградской дороге к ст. Торошино, разрушив несколько километров железной дороги и мосты. Тем временем в Пскове разгорелись уличные перестрелки, особенно ожесточенные на Сергиевской и Великолукской улицах, по которым от вокзала продвигались немцы. Им на помощь выступили местные белые, которым удалось предотвратить взрыв Ольгинского моста через р. Великую. К ночи от Валка к Пскову подошел 7-й латышский полк, которому удалось сбить охранение противника на мосту через р. Великую и с боем пробиться через город на Лужское шоссе. Около 22 часов местным красногвардейцам удалось подорвать склад с пироксилином на станции Псков-2, в результате чего погибло 270 и было ранено и контужено свыше 400 военнослужащих германской армии. Тем не менее немцам удалось к 2 часам ночи 25 февраля занять центр города, но на се50

веро-восточной окраине бои продолжались до 28 февраля. В городе немцы расстреляли около 140 пленных красногвардейцев, партийных и советских работников. Из города удалось эвакуировать 72 состава и до 4 тыс. вагонов различных грузов. Можно было вывести из города и остальной подвижной состав, но подрывники поторопились взорвать железную дорогу и мосты. После захвата города противник не предпринимал активных действий, ограничиваясь воздушной и наземной разведкой на глубину до 20—30 км 91 . Со своей стороны советское командование стягивало к Пскову отряды, создававшиеся в Петрограде и других населенных пунктах, во главе которых был поставлен бывший полковник И.Г. Пехлеванов, еще 25 февраля получивший задачу: «Выбить немцев из Пскова и преследовать до Изборска и Острова, который должен быть занят»92. Однако сосредоточение отрядов затянулось, так как точных сведений о противнике не имелось даже в Луге. Только 27—28 февраля посланной разведке удалось установить, что немцы из Пскова не выходили. Каждый день 27, 28 февраля и 1 марта М.Д. Бонч-Бруевич торопил Пехлеванова с атакой города, который, в конце концов, заявил, что если его действия не устраивают Петроград, то он готов подать в отставку. 1 марта начальник Псковских отрядов докладывал в штаб Главковерха: «Сила отряда — 1 300 штыков, 87 пулеметов, 63 конных разведчика, 4 легких орудия. В течение дня прибыло еще 110 человек при двух пулеметах Кронштадтского матросского отряда и 168 человек при 4 пулеметах огнеметного химического батальона... Авангард отряда продвинулся со ст. Новоселье на ст. Торошино, которая прочно занята нами. При переходе через железную дорогу у ст. Торошино паровоз бронированного поезда сошел с рельс. Приняты меры к поднятию паровоза и исправлению моста. Направлена разведка в район Торошино — устье р. Великой — г. Псков — р. Череха до устья Кепи — р. Кепь — Торошино»93. Нерешительные действия Псковских отрядов были связаны не только с опасениями в недостатке своих сил, но и с тем, что в эти дни прошел слух о том, что мир с Германией подписать не удалось. Естественно, что командование не могло не задумываться о подготовке обороны. 2 марта Пехлеванов информировал начальников Гдовского и Дновского отрядов о том, что авангард его отряда «вошел в непосредственное соприкосновение с противником, уничтожив его заставы у ст. Черняковицы и дер. Яхново. Сегодня ожидаются столкновения наших партизан на всем фронте охранения противника под Псковом, где немцы сосредоточили до 6 полков пехоты с артиллерией и конницей. Авангард моего отряда находится у ст. Торошино, главные силы у ст. Новоселье, конница направляется в район дер. Жуковицы, штаб отряда на ст. Струги Белые. Ожидается возобновление действий противника. Ближайшая задача отряда — овладеть г. Псковом. При создавшейся обстановке обязательное выступление отрядов из Дно и Гдова в направлении на Псков является крайне необходимым»94. Нападения на немецкое охранение и уничтожение ряда передовых постов показало германскому командованию, что период беспрепятственного продвижения закончился. Более того, немцам пришлось оттянуть свои войска к городу. 3 марта начальнику Псковского отряда И.Г. Пехлеванову была поставлена задача предпринять атаку Пскова95, но в связи с подписанием Брестского мирного договора военные действия были прекращены96. 51

Тем временем эстонские националисты вступили в контакт с германскими войсками. В ночь на 18 февраля по заданию К. Пятса командир 1-го эстонского полка Э. Пыдер направил из Гапсаля в Аренсбург двух представителей в штаб командира германского Северного корпуса генерал-лейтенанта А. фон Зекендорфа, сообщив ему о готовности полка сдаться немцам, если они высадятся в Гапсале. Немцам было предложено двигаться из Гапсаля прямо на Ревель, что позволит быстро ликвидировать Советскую власть по всей Эстонии. Соответственно, германское командование прислушалось к этой информации и решило направить части Северного корпуса не на Пернов для соединения с наступающими с юга войсками, а прямо на Ревель. В 6 часов утра 20 февраля части Северного корпуса начали наступление с Моонзундских островов на материк, заняли Вердер (Виртсу) и двинулись к Леалю (Лихуле). Помогая немцам, 1-й эстонский полк обезоружил прибывшую с острова Вормс роту десантной бригады и команду батареи № 37, а также арестовал руководителей местного Совета в Гапсале. В ночь на 21 февраля немцы с о. Даго по льду двинулись на материк и в 6 часов утра 21 февраля заняли Гапсаль, а к вечеру вышли на линию Линнамяэ — Киррифер (Кирбла). В Ревеле еще не было известно о высадке на материк германских частей. Считалось, что в 1-м эстонском полку произошел контрреволюционный переворот и полк движется к городу. Для выяснения обстановки в сторону Гапсаля 21 февраля был выслан эшелон красногвардейцев силой около 170 человек. На следующий день вслед за ними был послан отряд в составе 400 красногвардейцев с 5 пулеметами под командованием члена исполкома Эстляндского Совета, бывшего штаб-капитана A.M. Пыльда. Фактически это были отдельные группы мобилизованных добровольцев с различных предприятий Ревеля. Тем временем 22 февраля примерно в 10 км южнее станции Ристи произошло первое столкновение выступившего из Леаля 5-го немецкого батальона самокатчиков с прибывшим из Ревеля отрядом эстонских красногвардейцев, которые были отброшены на север. Однако перестрелки продолжались и севернее Ристи. Из Ревеля в этот район по железной дороге перебрасывались подкрепления. К вечеру 22 февраля на станцию Ризенберг (Рийзипере) прибыл эшелон с 83 добровольцами из Ревельской отдельной морской бригады. Однако немцам удалось атаковать моряков сразу же после того, как они выгрузились на станции. Перестрелка быстро переросла в штыковую схватку, которую немцы не выдержали и отошли под прикрытие своих пулеметов. Открытая местность у станции не позволяла красногвардейцам закрепиться и они, погрузившись в эшелон, отошли к станции Кегель (Кейла). В ночь на 23 февраля на станции Иленемме (Вазалемма), находящейся между Ризенбергом и Кегелем, отряд Пыльда встретил эшелон моряков, отходивший после перестрелки с немцами. Только теперь стало ясно, кто является реальным противником. Эшелон с моряками отправился в Ревель, а отряд Пыльда занял оборону на станции Кегель. Красногвардейцы ожидали приближения противника по железной дороге, однако немцы двигались по шоссе и около 14 часов 23 февраля неожиданно натолкнулись на красногвардейцев. После начавшейся неорганизованной перестрелки немецкий авангард отсту52

пил. Пыльда попытался окружить авангард противника, разделив свой отряд на три части. Однако немцы подтянули силы, и сами атаковали красногвардейцев. Пулеметный и особенно артиллерийский огонь противника привел к тому, что значительная часть отряда Пыльда спешно погрузилась в эшелон и отступила в сторону Ревеля. Общие потери красногвардейского отряда составили до 40 человек убитыми и 15 пленными (в плен попал и Пыльда). После этого боя немцы несколько замедлили свое продвижение, подтягивая отставшие части для штурма Ревеля. Тем временем утром 23 февраля в разговоре по прямому проводу председатель исполкома Советов Эстляндии Я.Я. Анвельт сообщал Н.И. Подвойскому: «У нас полнейший развал в регулярной армии, единственная наша опора — Красная гвардия и красноармейцы Эстонии. Всех их в общей сложности в Ревеле более 3 000, но выслать вчера смогли 500 красногвардейцев, которые в окрестностях Кегеля производили разведку по направлению линий Мерьям (Мярьямаа) и Ризенберг. Хотели двинуть несколько легких пушек, но не оказалось принадлежностей. Быть может кое-что сегодня соберем и пошлем... Принимаем меры, чтобы станция Тапс (Тапа) и вся линия до Нарвы осталась бы крепко в наших руках»97. В 13.30 в очередном разговоре по прямому проводу с Я.Я. Анвельтом и председателем Военной коллегии Ревельского укрепрайона Засульским Н.И. Подвойский потребовал, чтобы «Ревель и подступы к Ревелю защищались до последней возможности. Петроградский Совет и мы мобилизуем сегодня во всех заводах и казармах добровольческие отряды. Первые ряды из них будут посланы на помощь Ревелю. Призовите к оружию и обороне всех способных драться, буржуазию отправляйте на работы по укреплению подступов к Ревелю и на нарвские позиции. Организуйте летучие отряды, чтобы не дать эстонской белой гвардии сорганизовать большие отряды и сосредоточиться. Достаточно ли у вас винтовок для общей мобилизации Красной Армии?» Анвельт ответил, что «винтовки, патроны есть, снаряды артиллерийские также. Быть может, разыщем и прочее необходимое снаряжение. Все разбросано». Он просил выслать на помощь регулярные части из Гельсингфорса. «Обороняясь до последней возможности, — указывал Подвойский, — вы должны самым энергичным образом производить эвакуацию ненужного для обороны артиллерийского и инженерного имущества, продовольствия, паровозов, подвижного состава, ценных металлов и машин. Все ненужное для обороны должно быть вывезено, а оставшееся взорвать после того, когда будут исчерпаны все возможности защиты». Вступивший в разговор Засульский просил прислать денег. Подвойский обещал выслать деньги «сегодня же. Белогвардейцам не давать пощады. По отношению к ним должен быть применен самый жестокий террор и беспощадное массовое истребление». Анвельт сообщил, что «только что приехали члены волостного рабочего Совета из Мерьяма, верст 80 отсюда. Там ночью появились мотоциклисты немецкие. С Управсевом уже три дня не имеем связи, не получали никаких указаний. Также нет сведений о Валке и вообще о южном фронте Эстляндии». Подвойский ответил на это: «Около Валка геройски дерутся латыши. Остров будет защищаться до последней возможности. Пыталово сдано. Пока не удастся установить связь с Управсевом, руководствуйтесь нашими указаниями, данными мною сейчас. Запрашивайте нас чаще, помните только об одном: мобилизация, еще раз мобилизация наших сил. Питер вчера весь всколых53

нулся. Будут большие результаты подъема. Мы смотрим на положение серьезно, но не безнадежно. Если дух сил, которые находятся непосредственно в близости к немцам, укрепится, положение через несколько дней резко изменится». Далее Анвельт сообщил о том, что «сейчас за Кегелем идет перестрелка. Более точных сведений не имею. Если большие силы, мы сопротивления оказать не можем. Тут полнейший развал. Русские части все имущество бросили. Ввести эвакуацию разбросанного имущества в надлежащее русло положительно невозможно. Применять репрессии, чтобы заставить работать буржуазию, нет возможности, ибо не имеется такого числа штыков. Если будут более точные данные, сообщу»98. В это время в Ревельском порту матросы и рабочие лихорадочно готовили корабли к походу в Гельсингфорс. Первый караван в составе 2 подводных лодок, 2 транспортов и ледокола «Ермак» вышел из города 22 февраля. Во второй половине дня 24 февраля эстонские националисты захватили в Ревеле Балтийский вокзал и, чтобы воспрепятствовать сосредоточению в городе Красной гвардии, передали по железнодорожной связи на все станции линии Ревель— Нарва сообщение о том, что на восток движутся 3 эшелона с германскими войсками и белоэстонцами. Пока красногвардейцы вели бои на подступах к городу, белоэстонцы захватили штаб Красной гвардии и стали вооружать добровольцев из местной националистически настроенной молодежи. Только вмешательство судового комитета крейсера «Адмирал Макаров», пригрозившего открыть огонь из орудий, позволило красногвардейцам отойти в порт и погрузиться на корабли. 25 февраля в Ревель вступили германские отряды, и корабли Балтийского флота двинулись в Гельсингфорс, пробиваясь через 60—70-сантиметровый лед. Всего из города на 62 кораблях и судах эвакуировалось более 4 тыс. красногвардейцев и советских активистов. Представители германского командования попытались воспрепятствовать уходу флота, но орудия главного калибра крейсеров были слишком серьезным аргументом, и немецкие части на всякий случай отошли из порта в город. Вечером 25 февраля последние корабли покинули внешний рейд. Тем временем 22 февраля немцы захватили Валку и двинулись по железной дороге на Юрьев и Верро (Выру). В обоих городах в это время шли столкновения между сторонниками и противниками Советской власти. 24 февраля германский отряд прибыл в Верро и в течение 4 часов был вынужден вести бой в городе с местной Красной гвардией и отрядом из частей Русской армии. Продолжавшиеся несколько дней столкновения между красногвардейцами и белоэстонцами в Юрьеве завершились тем, что в ночь на 22 февраля советские отряды были вынуждены отступить из города. К вечеру 23 февраля в город, находившийся в руках эстонских националистов, прибыл немецкий отряд. Двигаясь далее по железной дороге, немцы вечером 25 февраля захватили Лайсгольм (Йыгева), а в ночь на 26 февраля — Асе (Килтси). Похожая ситуация сложилась и в Феллине, который был захвачен местными националистами 22 февраля, а 25 февраля туда вступили немцы. Ожесточенные бои между Красной гвардией и белоэстонцами начались в полдень 26 февраля в районе Ампель (Амбла) — Орина. 28 февраля туда прибыли германские части, столкнувшиеся с тем, что красногвардейцы располагают серьезным вооружением. По мнению офицера германского штаба X. Каупиша, этот бой был одним «из крупнейших против Красной гвардии, в распоряжении которой были пулеметы и минометы»99. Вместе с тем, в условиях явного численного превосходства противника советскому отряду пришлось под покровом 54

темноты рассеяться по округе и отступать на восток. 26 февраля прибывший из Ревеля немецкий отряд практически беспрепятственно занял Тапс. В Везенберге местные националисты 26 февраля также попытались захватить город до прихода немцев, но были отбиты Красной гвардией, которой при приближении немцев все же пришлось отступить на восток. 27 февраля подошедшие германские войска заняли этот важный железнодорожный узел. Части 49-го армейского корпуса Русской армии, на который была возложена оборона этого района, спешно отступали в сторону Гатчины. Поэтому Красной гвардии также пришлось отходить к Нарве. 27 февраля председатель Нарвского исполкома А.Я. Нейбут по прямому проводу докладывал в Петроград о том, что «в городе пока благополучно, но нужна поддержка. Мы не могли выслать достаточно сил в сторону Тапса, почему отряд из Везенберга под напором белой гвардии отступил до Иевве (Йыхви). Нам нужна сильная поддержка и если она не будет дана вовремя, то мы не сможем исполнить возложенную задачу по обороне нарвского железнодорожного узла. Ничего из обещанного в течение этих дней мы не получили... Проходящие через Нарву войсковые части абсолютно не помогают и только дезорганизуют наши отряды и держат в страхе все население. Если мы сдадим этот опорный пункт, то дорога будет открыта до Гатчины. Нужны силы красногвардейцев, нужны летчики, взрывщики с материалом, нужны подвижные составы, деньги и продовольствие». Пока же в город прибыло только 50 красногвардейцев100. 27 февраля в Иевве из Петрограда прибыл отряд из 700 красногвардейцев с блиндированным поездом, вооруженным пулеметами и 2 орудиями. Утром 28 февраля немецкие части заняли полустанок Сомпа, где находился передовой пост советских отрядов из 18 бойцов. Входе почти 4 часового боя немцы захватили 12 раненых красногвардейцев, в основном путиловских рабочих, которые были отправлены в Везенберг и там повешены. Однако подошедшие советские отряды выбили противника из Сомпы, отбросив его до Ней-Изенгофа. Командир немецкого отряда ротмистр граф Эйленберг запросил подкреплений. Сосредоточив дополнительные силы, немцы 1 марта вновь захватил Сомпу и продвинулись до Иевве. В произошедших там боях красногвардейцы потеряли 2 своих орудия и после обхода противником флангов начали отходить к станции Вайвара. В тот же день из Петрограда в Нарву был отправлен сводный отряд моряков Балтийского флота под командованием П.Е. Дыбенко, насчитывавший до 1 600 бойцов при 28 пулеметах. Начальником Нарвского боевого участка был назначен бывший командующий 12-й армией генерал-лейтенант Д.П. Парский. После прибытия отряда Дыбенко в Нарву председатель Военного комитета города A3. Дауман 2 марта сообщал в Петроград: «Положение Нарвы из критического превратилось в обнадеживающее. Балтийцы, перекусив, сейчас же двинулись в поход. Собираем местные силы»101. К этому времени у Нарвы было сосредоточено около 4 тысяч советских бойцов. Кроме того, в районе Гдова находился отряд под командованием Я.Ф. Фабрициуса, в котором насчитывалось до 1 300 человек. 2 марта крупное сражение развернулось на высотах у станции Вайвара в 35 км к западу от Нарвы. Наступавшие немецкие войска поддерживались броневиками, но их атака была отбита. Из Нарвы прибывало пополнение, однако отсутствие у красных артиллерии не позволяло создать устойчивой обороны. Кроме того, советские отряды действовали без общего командования и связи друг с другом. Это позволяло противнику обходить очаги сопро55

тивления, продвигаясь по шоссе или по бездорожью. Один из таких отрядов продвинулся в район станции Корф (Аувере) в 15 км западнее Нарвы. Прибывший туда эшелон с отрядом Дыбенко попал под артиллерийский обстрел противника. Матросы были вынуждены выгрузиться из эшелона и атаковать немцев, несколько потеснив их. Однако продвижение по открытой местности под артиллерийско-пулеметным огнем, вызванные этим потери и отсутствие связи с другими советскими отрядами не способствовали сохранению высокого боевого духа. В этих условиях Дыбенко около 19 часов приказал отходить за р. Нарову. В ночь на 3 марта советские отряды отошли и заняли оборону на принарвских возвышенностях. У станции Солдино в 4 км от города красногвардейцы при поддержке бронепоезда атаковали противника и вынудили его отступить. Однако отход эшелона с отрядом Дыбенко, который около 12 часов 3 марта проследовал через Нарву в сторону Ямбурга, привел к тому, что во многих советских отрядах возникла паника и они отступили до Гатчины, оставив без защиты Ямбург и всю железнодорожную линию Нарва — Гатчина. Со своей стороны германские войска приостановили наступление для подтягивания частей перед решительным штурмом Нарвы. В тот же день сводный отряд под командованием Новикова (220 сабель при 8 пулеметах) из состава Гдовского отряда ударом из засады в д. Самолва разгромил полуторатысячный отряд интервентов, перешедший на восточный берег Теплого озера (между Чудским и Псковским озерами). После захвата Ревеля немцами в советском командовании возникла идея высадки в городе морского десанта в 1 тыс. человек с линкора «Республика» при поддержке артиллерии крейсера «Рюрик». С суши на город должен был наступать сводный отряд моряков Дыбенко. Соответственно, 3 марта наштаверх М.Д. Бонч-Бруевич направил в Нарву на имя П.Е. Дыбенко телеграмму, в которой сообщил о назначении Д.П. Парского начальником Нарвского оборонительного района и поставил отряду моряков задачу: «развитие самых энергичных партизанских действий против Иевве с глубоким обходом с юга во фланг и с тыла с тем, чтобы единым молодецким напором отбросить наглого врага на Везенберг и тем обеспечить подготовку обороны в районе Нарвы». В дальнейшем отряду Дыбенко предписывалось «энергичное продвижение на запад, дабы совместными действиями с моря и отряда с суши овладеть крепостной твердыней Ревеля». Дыбенко следовало ежедневно сообщать о действиях своего отряда102. Впрочем, неизвестно, получил ли Дыбенко эту чрезмерно оптимистичную телеграмму. В любом случае, без значительных организационных усилий по наведению хотя бы минимального порядка в действовавших на подступах к Нарве отрядах и сосредоточении соответствующих сил выполнить подобные задачи было невозможно. К тому же ледовая обстановка не позволяла реализовать и морскую часть этой операции. В 23 часа 50 минут 3 марта прибывший на станцию Веймарн начальник Нарвского оборонительного района Д.П. Парский доложил в Петроград о том, что «около 16 часов в нескольких верстах впереди Нарвы шел бой, в котором почти исключительно принимали участие красногвардейцы и матросы, теперь город, по-видимому, очищен. Наши войсковые эшелоны преимущественно 49[-го] корпуса беспорядочно идут один за другим [к] Гатчине. Артиллерия нескольких корпусов 12[-й] армии отходит по шоссе. Попытки задержать не удаются. Никакой вооруженной силы при себе не имею. Постараюсь проникнуть в Ямбург, куда, по сведениям, направился Дыбенко, войти с ним 56

в связь и организовать оборону района Ямбурга. Необходима присылка подкрепления на станции Веймарн и Волосово — нужны бронированный поезд и хотя бы небольшая конная часть. Если не удастся прикрыть Ямбург, то приложу все усилия организовать оборону где-либо на линии ст. Веймарн, чтобы задержать неприятеля, прикрыть направление на Гатчино и от Волосово на ст. Мшинскую, ведущее в тыл Псковскому отряду... Сведения о неприятеле получить пока не удалось. По-видимому, крупных сил нет, преимущественно конные и белогвардейские части и вероятно бронированный поезд и автомобили. Если удастся собрать силы, то попытаюсь вновь занять Нарву»103. Прибыв в Ямбург и получив более точные сведения об обстановке, Д.П. Парский в 7 часов утра 4 марта доложил о том, что «отступающие от Нарвы войска утомлены предшествующими боями, подходят, а частью и подошли уже к Ямбургу, совершив 20-верстный переход. Под рукою у меня в Ямбурге находится 200 человек и 30 пулеметов 177[-го] полка, 120 человек и 4 пулемета 22[-го] Финляндского полка и 2—3 батареи 45[-й] артиллерийской бригады. Последние две части, следовавшие в тыл, задержаны мною вследствие боевой необходимости. Конных частей под рукой никаких, отходящий гусарский эскадрон до сих пор не найден. В таких трудных обстоятельствах единственно возможным решением считаю сосредоточить все, что у меня имеется под рукой, на позиции впереди Ямбурга, задерживая неприятеля по возможности у дер[евень] Комаровка и Дубровка. Уставшие войска приказал собрать в Ямбурге и образовать из них резерв. Гдовскому отряду, против которого немцы предприняли небольшие действия у истоков р. Наровы, приказал постепенно отходить в направлении озера Самро, в районе которого задержаться, служить связью с Псковским отрядом и, пользуясь случаем, тревожить неприятеля нападением во фланг и тыл»104. Тем временем в ночь на 4 марта и всю первую половину дня в Нарве не было никаких войск. Лишь во второй половине 4 марта она была без боя занята германским отрядом. В городе в районе вокзала и у пожарного депо в Ивангороде произошли перестрелки с отходившими на восток местными красногвардейцами. Выставив посты на подступах к мостам через реку Нарову, немцы прекратили продвижение в связи с выполнением поставленной задачи и заключением Брест-Литовского мира. Вечером того же дня Д.П. Парский доложил в Петроград о том, что противник не продвигается далее деревни Комаровки между Нарвой и Ямбургом. «Все матросские эшелоны отправились с комиссаром Дыбенко [к] Гатчине. Оборонять позицию у Ямбурга были несклонны. Красногвардейские части отправляю из Ямбурга вслед за матросами. По примеру последних и красногвардейцы стали колебаться; больше никаких вооруженных сил под рукой у меня нет»105. Лишь утром 6 марта в распоряжении Парского оказались «сводный отряд Красной Армии Наумова, партизанский отряд Окулова, ямбургский партизанский отряд Годлевского, нарвский партизанский отряд Даумана, особый отряд Красной Армии Клявс-Клявина, партизанский отряд Павлова, комиссара Дыбенко общей численностью около трех тысяч с пулеметами. Спешно приступают к организации отрядов. В Ямбург прибыл обоз 1[-й] пехотной дивизии, отставший от своих частей и пришедший в Ямбург через линию германских войск»106. В это время Нарвский и Гдовский отряды насчитывали около 5 тысяч человек при 50 пулеметах и 3 орудиях107. Однако в соответствии с мирным договором военные действия на линии Нарва — Псковское озеро были прекращены в 17 часов 3 марта 1918 г. 57

Брест-Литовский договор и Прибалтика Тем временем, получив 17 февраля сведения о разрыве немцами перемирия с 18 февраля, советское руководство в 13.42 запросило Берлин, соответствует ли эта информация действительности, ведь оповещение о разрыве перемирия должно было быть сделано за 7 дней до этого108. Кроме того, в Петрограде не было ясности относительно позиции Австро-Венгрии, а в городе еще продолжали находиться германские дипломатические представители. В этих условиях часть советского руководства полагала, что немцы лишь угрожают наступлением. Поэтому вечернее заседание ЦК РСДРП(б) 6 голосами против 5 отвергло предложение В.И. Ленина о немедленном согласии подписать германские условия мира. Было решено подождать с возобновлением мирных переговоров до тех пор, пока не начнется германское наступлением и не обнаружится его влияние на пролетарское движение в Европе. Это решение, как и позиция Л.Д. Троцкого в Брест-Литовске, были помимо всего прочего связаны с необходимостью опровержения слухов о том, что большевики являются германскими агентами и ведущиеся переговоры — просто комедия. В ответ на советский запрос германское командование 18 февраля заявило, что «в связи с тем, что русское правительство отказалось заключить мир с Германией, Германия считает себя свободной от любых обязательств и оставляет за собою право прибегнуть к тем мероприятиям, которые она сочтет нужными». Новое заседание ЦК РСДРП(б) утром 18 февраля вновь показало, что партийное руководство не готово к миру с Германией. Лишь вечером того же дня после продолжительных споров и под воздействием германского наступления, 7 голосами против 5 предложение Ленина было принято. Это решение было поддержано и ЦК ПЛСР. Не дожидаясь решения ВЦИК, СНК РСФСР в ночь на 19 февраля направил в Берлин радиограмму о «согласии подписать мир, на тех условиях, которые были предложены делегациями Четверного союза в Брест-Литовске»109. Со своей стороны германское руководство, прекрасно осведомленное о практически беспрепятственном продвижении своих частей на восток, решило тянуть время и в ответ на телеграмму СНК заявило, что ему необходимо письменное согласие советского правительства. Тем временем 19 февраля в Петрограде возникли новые сложности. Объединенное заседание большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИК РСФСР, несмотря на двухчасовую речь В.И. Ленина, высказалось за сопротивление до последней возможности. В этих условиях СНК РСФСР одобрил текст телеграммы, посланной Германии, но поручил Военной комиссии изучить вопрос «о возможности организации обороны» и «ведения революционной войны, если революция будет поставлена перед этой необходимостью». Дискуссии с «левыми коммунистами» продолжались и в последующие дни. 23 февраля Германия выдвинула новый ультиматум, ужесточив свои прежние территориальные требования. Помимо передачи Германии Польши, Литвы, Курляндии и Моонзундских островов, русские войска должны были быть выведены из Финляндии, Лифляндии, Эстляндии и Украины; РСФСР обязывалась заключить договор с УНР, демобилизовать армию и флот, возвратить Турции территории в Закавказье и восстановить действие русско-германского торгового договора 1904 г.110. В свою очередь это породило новый виток внутриполитической борьбы в 58

советском руководстве. В конце концов, Ленину удалось получить 7 голосов членов ЦК РСДРП(б) в поддержку немедленного заключения мира (4 проголосовали против и 4 воздержались). Это только радикализировало позицию «левых коммунистов», добившихся права на широкую пропаганду своей позиции в партии. В 3 часа утра 24 февраля заседание ВЦИК РСФСР 116 голосами при 85 против и 26 воздержавшихся приняло решение о принятии германского ультиматума. Об этом было сообщено странам Четверного союза, которые потребовали подписать мир в течение трех дней с момента прибытия советской делегации в Брест-Литовск. В ночь на 25 февраля советская делегация во главе с Г.Я. Сокольниковым выехала в Брест-Литовск, куда прибыла 28 февраля, задержавшись почти на сутки под Псковом. В ходе начавшихся переговоров Германия отклонила советское предложение о прекращении военных действий. Соответственно германское командование приказало войскам ускорить наступление. В итоге советскому правительству пришлось в 17 часов 3 марта 1918 г. подписать в Брест-Литовске мирный договор, предложенный ей странами Четверного союза. Западная граница Советской России устанавливалась по линии Рига — Двинск — Друя — Дрисвяты — Михалишки — Дзевинишки — Докудова — р. Неман — р. Зельвянка — Пружаны — Видомль. Согласно договору РСФСР обязалась вывести свои войска с территории Финляндии и УНР, а также из Эстляндии и Лифляндии, которые «будут заняты германской полицейской властью до тех пор, пока общественная безопасность не будет там обеспечена собственными учреждениями страны и пока не будет там установлен государственный порядок». Восточная граница Эстляндии и Лифляндии была установлена примерно по линии р. Нарова, Чудское и Псковское озера, оз. Лубан, Ливенгоф (Ливаны) на р. Западная Двина. Германские войска оставались на оккупированных ими территориях значительно восточнее этой линии до заключения всеобщего мира и полной демобилизации русской армии. Кроме того, Россия обязалась освободить и возвратить арестованных и уведенных лиц из Эстляндии и Лифляндии (речь шла об остзейских баронах)111. Несмотря на подписание мирного договора, внутриполитическая борьба в советском руководстве относительно ратификации этого документа не прекратилась. На состоявшемся 6—8 марта VII экстренном съезде РСДРП(б) в ходе ожесточенной дискуссии большинство голосов получила компромиссная резолюция о необходимости передышки, явившаяся формальным согласием партии на ратификацию Брестского договора. Зная о сложной внутриполитической обстановке в Петрограде, командование германского Восточного фронта 5 марта приказало войскам готовить наступление на Петроград и Москву в случае отказа РСФСР от ратификации мирного договора. 7 марта начальник штаба Главнокомандующего германским Восточным фронтом генерал М. Гофман записал в дневнике: «Мы ждем, согласится ли Россия ратифицировать мир. Они должны это сделать через 13 дней, иначе мы пойдем на Петербург»112. 9—11 марта СНК РСФСР переехал из Петрограда в Москву, где 14—15 марта состоялся IV Чрезвычайный съезд Советов, который 784 голосами против 261 при 115 воздержавшихся ратифицировал мирный договор с Германией113. Под лозунгом восстановления Восточного фронта английские войска 6 марта высадились в Мурманске. 19 марта Антанта выразила протест против мирного договора в Брест-Литовске. Впрочем, это не помешало Германии 26 марта ратифицировать договор. 59

В отличие от политиков и партийных активистов, склонных, как правило, к проявлению идейного максимализма, военные профессионалы воспринимали ситуацию более спокойно. Например, профессор Академии Генерального штаба бывший генерал-лейтенант В.Е. Борисов в подготовленных 27 февраля тезисах «Общая военная программа на период от заключения мира России с Германией до заключения всеобщего мира» указывал, что «к ныне заключаемому сепаратному миру можно отнестись спокойнее, если иметь в виду полную возможность изменить его условия в тот момент, когда Германия попросит мира у наших бывших союзников». К этому времени нам следует воссоздать сильную армию, ибо, в противном случае, «мы проиграем и останемся в полном распоряжении Германии, которая не преминет усиливать на нас свое военное давление». Причем «мы должны это сделать в расчете к октябрю 1918 года, когда, видимо, наступит момент склонности Германии к миру после военных ее неудач за нынешнее наступающее лето (а неудачи ее военные не подлежат сомнению)»114. Нельзя не отметить высокую точность этого прогноза. 5—13 марта в Нарве проходили переговоры об установлении демаркационной линии между германскими и советскими войсками. В ходе переговоров советские представители предлагали провести эту линию западнее Нарвы через ст. Иевве, а германские — восточнее города по р. Луга. В итоге германским представителям надоела эта игра, и они пригрозили возобновлением военных действий. После этого советская сторона согласилась на установление демаркационной линии по р. Нарова, правда, ширина нейтральной полосы доходила до 8 км. В 15 часов 5 марта советский парламентер Зенкевич выехал в Псков и, вернувшись в 1 час ночи 6 марта, сообщил о заключении перемирия с германским командованием. На 13 часов 7 марта были назначены переговоры представителей сторон об установлении нейтральной полосы. В конце концов, после достаточно бурных переговоров советское правительство 17 марта согласилось отвести войска на 10 км от Пскова, и 19 марта была установлена демаркационная линия южнее города. 7 марта было заключено перемирие в районе Себежа, а 8 марта — в районе Острова. 26 марта Высший Военный совет передал в Наркомат иностранных дел (НКИД) РСФСР сведения об установленной демаркационной линии. 2 апреля было приказано организовать в каждом отряде контрольно-пропускные пункты, а 12 апреля началось введение «во всей пограничной полосе тщательного военного контроля»115. Вместе с тем, следует помнить, что договоры представителей военных командований сторон, определявших начертание демаркационной линии на различных участках, имели лишь местное значение. Как правило, срок их действия не оговаривался, и для аннулирования соглашения было достаточно за 5—10 дней уведомить о таком желании противоположную сторону. Соответственно, германское командование под разными предлогами «исправляло» демаркационную линию в свою пользу. Понятно, что советское правительство старалось добиться точной фиксации прохождения демаркационной линии116. Пока на территории Эстляндии шли бои, совет старейшин Губернского земского совета 19 февраля на закрытом заседании принял манифест о независимости Эстонии. В нем отмечалось, что государственная власть в России пала и «по равнине Сарматии распространяется разрушительная дезорганизация, угрожая погрести под собою все народы, находящиеся в преде60

лах бывшего русского государства. С Запада приближаются победоносные войска Германии, чтобы потребовать себе часть наследства России, а прежде всего, — захватить именно прибрежные страны Балтийского моря». В этих условиях манифест провозглашал Эстонию независимой демократической республикой, единственным высшим органом распорядительной власти объявлялся Комитет спасения Эстонии и декларировался нейтралитет в происходящих военных действиях117. Для провозглашения независимости члены Комитета спасения Эстонии К. Пяте, Ю. Вильмс, А. Саар и Й. Юхтунд решили отправиться в Гапсаль. Однако добраться туда им не удалось, поскольку они встретили отряд из состава 1-го эстонского полка, который после вступления в город немцев отказался подчиняться оккупантам и отходил на восток. Бойцы посоветовали членам Комитета вернуться в Ревель, что те и сделали. Независимость Эстонии была впервые провозглашена около 20 часов 23 февраля в Пернове, занятом 3-м батальоном 2-го эстонского полка. В Ревеле манифест о независимости был обнародован 25 февраля. Комитет спасения издал несколько приказов, согласно которым упразднялись все советские учреждения, Советская власть объявлялась ликвидированной, эстонцам запрещалось участвовать в борьбе против немцев, все отчужденное имущество следовало возвратить прежним владельцам, и было создано Временное правительство во главе с К. Пятсом. Однако, когда 25 февраля К. Пяте, Ю. Вильмс и К. Коник как представители эстонского правительства попытались получить аудиенцию у командира германского 68-го (Северного) армейского корпуса генерал-лейтенанта А. фон Зекендорфа, они не были приняты. Генерал приказал передать им, что никакой Эстонской республики не существует, и у них нет права считать себя каким бы то ни было правительством, а вся власть находится в руках военных властей Германии. Поэтому, когда 1 марта К. Пятсу пришлось посетить генерала в качестве приглашенного для переговоров члена Ревельской городской думы, он заявил: «Мы рады тому, что миссия, которую Ваше превосходительство на себя взяли, — восстановить в нашей стране мир и порядок — полностью отвечает нашим стремлениям, вот почему мы от имени слоев народа, которые мы представляем, заявляем о своем желании помогать в этом отношении военным властям любыми возможными средствами»118. Таким образом, «независимость» осталась на бумаге, а деятельность Временного правительства была запрещена оккупационными властями, которые несколько позднее распустили и эстонские национальные части. Германские власти восстановили административное деление Прибалтики на Эстляндию, Лифляндию и Курляндию, а Моонзунд был объявлен самостоятельной административной единицей, которая примыкала непосредственно к Германии. Высшей властью в Прибалтике стало командование 8-й германской армии, штаб которой разместился в Риге. Эстляндия управлялась командованием 68-го (штаб в Ревеле), северная часть Лифляндии — 60-го (штаб в Юрьеве), а южная часть — 67-го (штаб в Двинске) армейских корпусов. В городах местные немцы получили привилегированное положение. В качестве полиции использовались созданные из прибалтийских немцев и эстонских националистов отряды «Омакайтсе» под командованием эстонского генерала А. Ларка. Германские оккупационные власти отменили все решения местных Советов относительно земельной собственности. Вместе с тем начался неприкрытый грабеж оккупированных территорий. В результате, уже в марте 61

1918 г. эстонская промышленность лишилась сырья и была практически полностью парализована. В сельских районах все зерно свыше 50 фунтов на человека подлежало реквизиции, свободная продажа сельскохозяйственных продуктов запрещалась. Естественной реакцией крестьянства стало сокращение сельскохозяйственного производства. Городские жители столкнулись с проблемой нехватки продуктов питания. Учитывая, что в Прибалтике проживало около 225 тысяч немцев, германские власти ввели немецкий язык в качестве официального. Из Юрьевского университета был изгнан ненемецкий профессорско-преподавательский состав, который переехал в Воронеж. Сам университет был передан немцам и должен был стать центром культурной германизации Прибалтики. Было также решено начать колонизацию Курляндии. Еще 17 июня 1917 г. начальник генштаба германских войск генералфельдмаршал П. фон Гинденбург издал приказ о передаче в собственность общества «Курляндия» государственных земель (200 тыс. га) и 1/3 помещичьих земель (360 тыс. га) по средним ценам 1914 г. Общество также получило исключительное право на приобретение земель беженцев в Россию (около 500 тыс. га). Затем эти земли должны были предоставляться немцам, желающим поселиться в Прибалтике. Поначалу германские власти развернули репрессии в отношении активистов или сторонников Советской власти, которых либо расстреливали, либо заключали в лагеря. Однако с середины 1918 г. оккупанты стали преследовать и тех националистических деятелей, которые не проявляли должного восторга германской политикой. В частности, были арестованы К. Пяте, А. Пеэт и другие деятели бывшего Временного правительства, которые не были удовлетворены принципами построения Балтийского герцогства. Все это вызывало рост всеобщего недовольства. Нелегальное Временное правительство «в июле пришло к выводу, что не следует вступать ни в какие переговоры с Германией»119. Теперь эстонские националисты все более стали ориентироваться на Антанту. Еще в феврале 1918 г. зарубежная делегация Эстонского временного земского совета во главе с Я. Тыниссоном в Стокгольме установила контакт с посольствами стран Антанты. 5 мая Англия уведомила делегацию, что готова временно признать Эстонский земский совет де-факто до тех пор, пока на международной конференции не будет решен вопрос о будущем государственном устройстве Эстонии. Аналогичную позицию заняли Франция и Италия120. Находившиеся в Петрограде в качестве политических эмигрантов Й. Лайдонер и Ю. Сельямаа создали в городе бюро Эстонской военной миссии, которое организовало направление эстонских офицеров в Мурманск и Архангельск в расположение интервенционистских сил Антанты. С другой стороны, эстонские большевики в Петрограде создали Временное Центральное бюро Эстонских секций РКП(б), которое вело организаторскую, политико-идеологическую и культурную работу среди отступивших с боями или эвакуировавшихся из Эстонии, а также проживавших в различных местах России эстонцев. В Эстонии налаживалось подполье, которое вело антигерманскую пропаганду и издавало нелегальные газеты и листовки. Соответствующая агитационная литература поступала и из РСФСР. 11 мая при Наркомате национальностей был образован Эстонский отдел, который вел работу среди эстонцев в России и собирал информацию из Эстонии. Эти материалы активно использовались в деятельности НКИД РСФСР. В районе Петрограда и Нарвы из отступивших из Эстонии красногвардейских отрядов стали формироваться эстонские красноармейские части. 5 марта из Гель62

сингфорса в Петроград прибыл по железной дороге Эстонский отдельный коммунистический батальон, сформированный из эвакуированных из Ревеля сторонников Советской власти. В ближайшем тылу советско-германской демаркационной линии началось формирование 15-го Юрьевского коммунистического пехотного полка и других частей. Прошедшая 13—15 мая конференция эстонских секций РКП(б) приняла решение форсировать создание эстонских частей в Красной армии. В результате к октябрю 1918 г. были созданы 1-й Ревельский и 2-й Феллинский эстонские полки, в которые вступали также русские и латыши121. 13—15 июля в Москве состоялась конференция эстонских коммунистов, на которой была принята резолюция о независимости Эстонии. «Коммунистической партии в Эстонии надо бороться не за Эстонскую демократическую республику, а за Эстляндскую Советскую республику ...за то, чтобы власть перешла не к прислужнице международного империализма — эстонской буржуазии, а к трудящимся Эстонии», отмечалось в постановлении конференции. «Долой Балтийское герцогство! Долой буржуазную «независимость»! Да здравствует Эстонская Советская республика!»122. Конференция призвала всех эстонских трудящихся, находящихся в Советской России, вступать в Красную армию. Схожую позицию заняло и командование латышских стрелковых полков. В марте 1918 г. Исколастрел принял решение о переформировании всех полков в добровольческие части Красной армии. После реализации этого решения в начале апреля, Наркомвоенмор РСФСР 13 апреля издал приказ № 263, согласно которому все латышские полки объединялись в Латышскую стрелковую дивизию — первую дивизию РККА. В ней сохранялись выборные полковые комитеты123. Как заявил на I Всероссийском съезде военных комиссаров военком Латышской дивизии К. Петерсон, «хотя мы как будто объединены по национальному признаку, но на самом деле все, как один, проникнуты духом Интернационала. Мы не связываем своих действий с какой-нибудь территорией, но за долгие месяцы ожесточенной борьбы за социализм, за Советскую Россию, спаялись в одну семью... Мы — интернационалисты и доказываем это не словами, а делом»124. К ноябрю 1918 г. в Латышской дивизии насчитывалось 23—24 тыс. человек (из них около 9 тыс. штыков и 2 тыс. сабель), свыше 400 пулеметов, около 80 орудий, 20 самолетов125. Следует отметить, что ЦК СДЛ с пониманием отнесся к решению СНК РСФСР подписать мирный договор с Германией, заявив 28 февраля о том, что «латышские коммунисты не хотят, чтобы русские рабочие и крестьяне, измученные трехлетней войной, приносили новые кровавые жертвы на алтарь мировой войны, ставили на карту свою социалистическую республику хотя бы и для освобождения малых наций от гнета империализма»126. Состоявшаяся 7 апреля подпольная конференция СДЛ заявила, что основным лозунгом по-прежнему остается «Обратно к социалистической Советской России!»127. Тем временем, оккупировав всю Прибалтику, германское командование стало предпринимать меры для окончательного присоединения этих территорий к Германии. 8 марта в Митаве было созвано расширенное заседание Курляндского ландтага, названное Курляндским земским советом. Подавляющая часть из входивших в его состав 80 человек состояла из остзейских немцев и крупных землевладельцев, которые, естественно, приняли решение о создании Курляндского герцогства. 15 марта Берлин признал «новое самостоятельное государство» при условии его тесной военно-экономической связи с Германией. Поначалу в Лифляндии и Эстляндии оккупанты попыта63

лись собрать подписи под документом с требованием о принятии их в состав Германской империи, однако добиться широкого участия в этом начинании эстонцев и латышей не удалось. Тогда 23 марта 1918 г. по инициативе эстляндского рыцарства был созван ландтаг, который постановил созвать земский собор. Созванный 9 апреля земский собор Эстляндии, на котором были представлены в основном остзейские немцы и прогермански настроенные эстонцы, проголосовал за отделение от России и присоединение к Германии. Было решено образовать ландесрат Прибалтики, который должен был решить ее дальнейшую судьбу. Еще 30 марта в Риге был созван прежний состав городской думы, в которой в основном заседали рижские немцы и богатые горожане, хотя его полномочия истекли в августе 1917 г. Новый состав думы был разогнан оккупантами, многие депутаты были репрессированы. Послушная оккупантам дума проголосовала за создание Прибалтийского государства во главе с прусским королем. 10 апреля в Риге такие же решения «принял» Лифляндский ландтаг. Прибалтийский ландесрат (Совет прибалтийских земель) открылся 12 апреля. В его составе было 57 делегатов (34 делегата представляли 114 тысяч местных немцев, 13 делегатов представляли 880 тысяч эстонцев и 10 делегатов выступали от имени 570 тысяч латышей). Ландесрат принял решение об отделении Прибалтики от России и обратился с просьбой к германскому императору принять ее под свою постоянную защиту. После ожесточенных дебатов было принято решение создать на территории Эстляндии, Лифляндии, Курляндии, Моонзундских островов и г. Рига Балтийское герцогство, «связанное с Германией на основе личной унии с прусским королем»128. Это решение, представленное как волеизъявление всего населения Прибалтики в соответствии с его правом на самоопределение, было 13 мая направлено правительству РСФСР через его дипломатического представителя в Берлине A.A. Иоффе. Естественно, Москва неоднократно заявляла протесты против действий Германии, направленных на отделение Эстляндии и Лифляндии от России без свободного волеизъявления всего населения129. С протестом «против того, что германские военные власти для решения судьбы Эстонии создают именем эстонского народа учреждения, отвечающие только интересам ничтожного по численности класса крупных землевладельцев баронов-немцев», выступили представители 34 в основном небольшевистских эстонских партий и обществ в Петрограде, Москве и других городах России130. Конечно, эти протесты никого в Берлине не интересовали. Напротив, ссылаясь на решение ландесрата, Германия стала требовать официального отказа РСФСР от Прибалтики. В соответствии с Брест-Литовским мирным договором германские войска в Прибалтике должны были выполнять лишь полицейские функции. Юридически территория к северу от реки Западная Двина оставалась в составе России. Однако 27 августа 1918 г. был подписан Добавочный договор к Брестскому мирному договору между РСФСР и Германией. Он предусматривал установление демаркационной линии с нейтральной полосой между германскими и советскими войсками. По вопросу о Прибалтике в договоре было зафиксировано: «Считаясь с фактически существующим положением в Эстляндии и Лифляндии, Россия отступается от верховной власти над этими областями, равно как и от всякого вмешательства в их внутренние дела. Их будущая судьба будет определена в согласии с их населением. Для Эстляндии и Лифляндии из их прежней принадлежности к России не будет вытекать ни64

каких обязательств по отношению к России». Советская Россия обещала принять все меры для изгнания из своих северных районов войска Антанты. Германия обязалась не предпринимать враждебных действий против РСФСР, не вмешиваться в ее внутренние дела и удержать от таких шагов Финляндию, а также в короткий срок очистить оккупированную часть Псковской губернии и Белоруссии восточнее реки Березина. Кроме того, в течение 2 лет РСФСР должна была выплатить Германии 6 млрд золотых рублей компенсации на содержание русских военнопленных и для возмещения убытков от аннулирования займов и национализации германской собственности в России131. Уже 10 и 30 сентября 1918 г. Германия получила от РСФСР 2 взноса — 93 536 кг золота и 204 535 тыс. рублей в кредитных билетах, обеспеченных золотом132. В Вильно начала работу комиссия по определению «границ Эстляндии и Лифляндии и установления сроков и порядка очищения германскими войсками временно оккупированных ими территорий». В ходе переговоров 12—15 сентября был подписан протокол о порядке отвода германских войск с территории восточнее р. Березина. Отвод войск должен был происходить в соответствии с выплатой РСФСР денежных взносов по договору от 27 августа и продолжаться до 28 февраля 1919 г.133. Уже 28 сентября 1918 г. советские войска вошли в Лепель, а 31 сентября — в Могилев. Правда, переговоры в Пскове 18 сентября показали, что германская сторона не спешит с выводом войск из этого района134. Тем временем 22 сентября германский император Вильгельм II подписал государственный акт о признании Прибалтики «самостоятельным государством», в котором носителем суверенной власти должен был стать ландесрат. Официальное провозглашение Балтийского герцогства намечалось на 17 октября, а его главой должен был стать Адольф-Фридрих Мекленбургский. Однако запланированное провозглашение Балтийского герцогства не состоялось из-за начавшейся революции в Германии. Тем временем 16 февраля 1918 г. Литовская тариба приняла «Акт независимости Литвы», в котором решение вопроса о связях Литвы с другими государствами было предоставлено Учредительному сейму. Берлин 21 февраля заявил, что не признает суверенитета Литвы на основании этого акта. 28 февраля Тариба просила Германию признать новое государство, поскольку содержание новой декларации не противоречит акту от 11 декабря 1917 г. 20 марта в Берлин прибыла делегация Тарибы во главе с А. Сметоной, которая обратилась к Вильгельму II с просьбой признать независимость Литвы на таких же основах, «какие сформулированы в решении Совета от 11 декабря 1917 г.». Только после этого 23 марта германское правительство заявило о признании Литвы де-юре на основе акта от 11 декабря 1917 г. Правда, это признание ничего не изменило, поскольку вся власть продолжала оставаться в руках оккупационных властей. 4 июня Тариба решила объявить Литву монархией, а 11 июля было заявлено об избрании на престол вюртембергского князя Вильгельма фон Ураха под именем Миндовга II. Еще 1 июля фон Урах дал принципиальное согласие на это предложение, однако в связи с нарастанием революции в Германии это решение не было реализовано135. Еще одной проблемой Южной Прибалтики стал вопрос о взаимоотношениях разных политически активных национальных групп. Так, действовавшая в Вильно городская Белорусская рада стремилась к соглашению с Литовской тарибой о создании федерации. Однако переговоры весны 1918 г. показали, что Литва не готова к подобному соглашению. В Минске Белорусская народная рада 24 марта провозгласила Белорусскую народную республику (БНР), кото65

рая не была признана Германией. Лишь 27 сентября между Литовской тарибой и Виленской белорусской радой было достигнуто устное соглашение о создании федеративного Литовско-Белорусского государства. Однако дальше общих разговоров дело не пошло, так как любые попытки белорусских политиков договориться о реализации автономных прав населенных белорусами территорий не встречали поддержки у литовских националистов. К апрелю 1919 г. этот проект потерял актуальность в связи с изменением военно-политической ситуации136. Весной 1918 г. Германия активизировала свое вмешательство в гражданскую войну в Финляндии. В октябре 1917— марте 1918 гг. она ограничивалась лишь материальной помощью финским националистическим формированиям, которые получили 147 тысяч винтовок, 32 орудия, 280 пулеметов, а также 403 подготовленных в Германии офицера и 724 унтер-офицеров137. Теперь же, когда стало ясно, что Советская Россия подпишет мир в Брест-Литовске, германское командование 2 марта приказало генералу Р. фон дер Гольцу сосредоточить его Балтийскую дивизию в Данциге и подготовить ее для переброски в Финляндию. 7 марта был подписан договор о поддержке между Финляндией и Германией и 7—10 марта германские войска заняли Аландские острова. 3 апреля в Гангэ (Ханко) высадилась Балтийская дивизия под командованием генерала фон дер Гольца в составе 10—12 тысяч человек при 18 орудиях и 165 пулеметах. 5 апреля РСФСР заявила протест против этих действий Германии, естественно, оставшийся без ответа. 7 апреля в районе Ловизы высадился прибывший из Ревеля 3-тысячный германский отряд полковника О. фон Бранденштейна. Появление германских войск резко изменило ситуацию в Финляндии. Финская Красная гвардия была вынуждена окончательно перейти к обороне. После ожесточенных боев 11—14 апреля белофинские и германские части заняли Гельсингфорс138.20 апреля они заняли Свеаборг, а 2 мая — Выборг. Красные финны были вынуждены с боями отступать в Советскую Россию, куда ушло около 10 тысяч красногвардейцев. 18 мая сейм утвердил регентом Финляндии германофила П. Свинхувуда. Тем временем в соответствии с приказом Высшего Военного Совета от 12 марта из Гельсингфорса в Кронштадт стали уходить корабли и суда Балтийского флота. Первый отряд флота в составе 4 линкоров и 3 крейсеров в сопровождении 2 ледоколов совершил переход в Кронштадт еще 12—17 марта. Второй отряд в составе 2 линкоров, 2 крейсеров и 3 подводных лодок в сопровождении 2 ледоколов перебазировался 5—10 апреля. Одновременно 7—11 апреля по шхерному фарватеру в Кронштадт двигались 167 мелких кораблей и судов. Позднее в Кронштадт прибывали вспомогательные суда флота и пароходы финской Красной гвардии. Всего в главную базу Балтийского флота пришло 236 судов, в том числе 6 линкоров, 5 крейсеров, 59 эсминцев и миноносцев, 12 подводных лодок и 30 сторожевых кораблей, тральщиков и минных заградителей. Часть судов и запасы флота общей стоимостью в 17,5 млрд золотых рублей были захвачены финнами. 9 октября финляндский сейм провозгласил Финляндию монархией и пригласил на престол германского принца Фридриха-Карла Гессенского. Естественно, это вызвало недовольство Англии и Франции, которая даже заявила об отказе от признания независимости Финляндии. Однако в условиях все более очевидного поражения Германии монархическая идея не была реализована. Началась переориентация финляндского руководства на Антанту, и 12 декабря сейм утвердил регентом генерала К. Маннергейма139.

Советско-германские отношения После подписания Брест-Литовского мирного договора советское руководство стало принимать меры для прикрытия внутренних областей страны от возможного дальнейшего продвижения германских войск и с целью создания базы для формирования Красной армии. Постановлением Комитета революционной обороны Петрограда от 3 марта штаб Северного фронта был упразднен, и создавались отряды завесы. Отряды в Нарве, Пскове, Дно и Старой Руссе объединялись в Петроградскую группу140. Однако в 15.15 5 марта Высший Военный Совет уточнил это решение и издал директиву о создании Западного и Северного участков отрядов завесы. Штаб Северного участка создавался на базе штаба Северного фронта141. Одновременно согласно приказу от 9 марта проходила демобилизация оставшихся частей старой армии на территории Петроградского военного округа. Руководство отрядами завесы возглавляли Военные советы, состоявшие из военного руководителя и двух политических комиссаров. Это было связано с привлечением на командные посты значительного числа военных специалистов старой армии, многие из которых предпочитали служить своей стране в пограничных формированиях, а не участвовать в разгоравшейся гражданской войне. Военным руководителем Северного участка отрядов завесы стал A.B. Шварц (с 26 мая — Д.П. Парский, с 8 августа — В.М. Гиттис), при котором был создан небольшой штаб. Формирование завесы пришлось начать с выяснения дислокации, организации и фактической численности подчиненных ей отрядов. В начале апреля 1918 г. произошло объединение Ямбургского и Гдовского, Новоржевского и Новосокольнического отрядов, были определены границы их действий. Основные группировки сосредотачивались на путях возможного продвижения противника, вдоль шоссе и железных дорог. На остальных участках приходилось ограничиваться лишь периодическим наблюдением демаркационной линии. Понятно, что эти отряды не могли служить надежной защитой от серьезного наступления со стороны Германии. Поэтому было решено переформировать отряды завесы в регулярные соединения Красной армии. В связи с продолжающимся германским наступлением на Украине НКИД РСФСР 26 апреля направил Германии ноту, в которой указал, что «Советское правительство сочло себя вынужденным мобилизовать необходимые силы для обеспечения свободы и независимости Российской республики, угрожаемой ныне в тех пределах, которые определены были Брест-Литовским договором»142. Высший Военный Совет разработал план создания Красной армии в составе 88 стрелковых дивизий, из которых 28 предусматривалось сформировать в западной приграничной полосе и ближайшем ее тылу из отрядов завесы и Московского района обороны. На Северном участке отрядов завесы формировались Олонецкая, 1-я, 2-я, 3-я, 4-я Петроградские, 1-я и 2-я Новгородские и Псковская дивизии. Создавая эти формирования, советское руководство должно было не дать Германии повода обвинить ее в нарушении условий Брестского договора, поэтому штабы фронтов, армий или корпусов не создавались. 67

143

Таблица 1. Численность Северного участка отрядов завесы на 18 мая 1918 г.

I

I

Отряды

I

т

СО

Î &

Ü

Карельский Ямбургский Новгородский Старорусский

Новоржевский Петроград Итого

LÛ

4 666 4 882 3 267

3 341 3 860 1 210

185 589 104

1 830 4 242 10 373 29 260

1 148 3 504 4 438 17 501

220 291 295 1 754

35 24

84 51 98

45 128

40 49 23 345

О О. LÛ

СО Ü

15

46 61

Понятно, что в условиях разгоравшейся гражданской войны реализовать в полном объеме этот план не удалось. Тем не менее в июле 1918 г. на Северном участке отрядов завесы были образованы первые регулярные соединения Красной армии: 3-я Петроградская, 2-я Новгородская и Псковская дивизии. Хотя их численность была еще далека от штатной, они уже представляли собой организованные соединения со сложившимися органами управления. Кроме того, важной проблемой было сдерживание личного состава отрядов завесы в условиях довольно частых провокаций германских частей и их грабежей местного населения. Так, в первой половине июня 1918 г. в связи с рядом столкновений на демаркационной линии германское правительство выдвинуло ультиматум, потребовав от советской стороны недопущения ее нарушения. Понятно, что Москва отклонила обвинения в провоцировании напряженности144, но была вынуждена приказать войскам «строжайше соблюдать условия перемирия и ни в коем случае не брать на себя инициативу нарушения демаркационной линии. В случае же перехода отдельных германских отрядов в наступление строго стоять на почве демаркационной линии и давать наступающим решительный отпор»145. Наиболее критическим моментом советскогерманских отношений 1918 г. стало убийство 6 июля германского посла в Москве В. Мирбаха. Эта ситуация давала Германии прекрасный повод для выдвижения новых требований к РСФСР. В частности, 14 июля Берлин потребовал права ввести в Москву пехотный батальон для охраны германской миссии. Советское правительство отклонило это требование, но самыми решительными мерами боролось с угрозой обострения ситуации на демаркационной линии146. Одновременно было приказано провести перегруппировку войск завесы для того, чтобы они могли оказать сопротивление в случае немецкого наступления. К концу месяца «июльский кризис» был преодолен147. В начале августа 1918 г. германское командование предложило кайзеру нанести удар по Петрограду силами 6—7 дивизий, но это предложение было отклонено148. Этому способствовало и изменение положения Германии, которой не удалось добиться перелома на Западном фронте. Партизанская вой68

на на Украине и нарастание революции в Австро-Венгрии склоняли германское руководство к более мягкой политике в отношении РСФСР. Со своей стороны советское руководство, обеспокоенное развитием военных действий в Поволжье, требовало переброски наиболее боеспособных частей отрядов завесы на Восток. Военные специалисты выступили с критикой этого решения, но их мнение было отклонено, и в августе 1918 г. началась переброска войск. Соответственно, численность Северного участка отрядов завесы, составлявшая на 21 июня 17 782 человек пехоты и 669 человек кавалерии при 57 орудиях, 383 пулеметах, 3 бронепоездах, 6 бронеавтомобилях и 15 самолетах, сократилась к 15 сентября до 7 552 человек пехоты, 495 человек кавалерии и 741 человека в других родах войск при 31 орудии, 321 пулемете и 2 бронеавтомобилях149. Тем временем 29 мая было опубликовано постановление ВЦИК РСФСР «О принудительном наборе в Рабоче-Крестьянскую Армию». Соответственно 29 июня СНК РСФСР принял декрет о призыве в армию граждан 1896—1897 годов рождения. Окончательно переход к обязательной военной службе был закреплен решением V Всероссийского съезда Советов150. 2 сентября ВЦИК принял решение об объявлении Советской республики единым военным лагерем и создании Революционного Военного Совета Республики (РВСР) во главе с Л.Д. Троцким151.6 сентября РВСР назначил главнокомандующим Красной армии И.И. Вацетиса152. 11 сентября приказом РВСР создавались Северный, Восточный и Южный фронты и Западный район обороны153. Управление Северного отряда завесы было обращено на формирование управления Северного фронта, а его войска вошли в состав 7-й армии (командующий — Е.А. Искрицкий, с 28 ноября — Е.М. Голубинцев, с 5 декабря — Н.В. Хенриксон, члены РВС М.И. Розен, СП. Нацарениус, СП. Восков), формирование которой началось согласно приказу РВСР от 30 октября 1918 г.154. К 7 октября в войсках Петроградской группы (2-я и 3-я Петроградские дивизии) насчитывалось 6 686 человек (2 656 штыков, 408 сабель) при 186 пулеметах, 20 орудиях, 2 бронеавтомобилях и 12 самолетах. В составе Южной группы (2-я Новгородская и Псковская дивизии) — 3 389 человек (1 482 штыка, 105 сабель) при 99 пулеметах, 9 орудиях и 2 бронепоездах155. Со своей стороны германское командование в ходе продолжавшихся с августа 1918 г. переговоров с представителями русских белогвардейцев 9 октября согласилось оказать финансовую и материальную поддержку формированию в районе Пскова «Псковского добровольческого корпуса Северной армии». Всего Германия выделила 4 млн рублей, 5—6 тыс. винтовок, 1 млн патронов, 15—20 пулеметов, 8 легких и 8 тяжелых орудий, около 100 лошадей и 1 импровизированный бронепоезд. В этой ситуации в расположенных на северо-западе частях Красной армии ускорилось политическое размежевание среди личного состава. Например, готовился переход на сторону белых в 1-м Лужском партизанском конном полку бывшего ротмистра С.Н. Булак-Балаховича, в котором к 25 октября насчитывалось 1121 человек, 600 винтовок, 4 пулемета и 2 орудия. Ободренные поддержкой Германии, 22 октября «белогвардейцы заняли Талабские острова и пытались высадить десант на восточном берегу Псковского озера, в районе дер. Егорьевщины, на двух барках и лодках, всего до 150 человек. Огнем сторожевого охранения завесы барки и лодки были отогнаны и возвратились на острова. На островах белогвардейцы арестовали местные советские власти, к ним присоединилось до 300 местных жителей. 26 октября 1[-й] эскадрон особого конного полка Балаховича, входящего в состав 3[-й] 69

Петроградской дивизии, с командиром [B.C.] Пер[ми]киным устроили в Елизарьевском монастыре (на восточном берегу Псковского озера против Талабских островов) празднество и пьяная часть эскадрона разоружила роту 16[-го] Гдовского полка и в полном вооружении, захватив большую часть лучших лошадей эскадрона, направилась в Псков, куда пришли 27 октября. По дороге к ним присоединилось до 500 человек белогвардейцев из центральной зоны. Пер[ми]кин с несколькими преданными ему людьми до перехода арестовал членов коллектива коммунистов, которые доставлены им в Псков. 28 октября начальник Чудской флотилии [бывший капитан 2 ранга Д.Д.] Нелидов с четырьмя пароходами перешел на сторону белогвардейцев и вышел от мыса Раскопель. Пароход «София» с оставшимися верными матросами остался в Гдове и открыл огонь по уходящим пароходам, причем один из них сел на мель. Брат Нелидова с частью белогвардейцев, переправлявшихся на лодках, задержаны и доставлены в Гдов. По сведениям из Двинска, в Псков прибыл соединенный отряд, по-видимому, казаков, в черных папахах, около 500 человек всех родов войск с одним орудием. Для ликвидации выступления приняты следующие меры: образован полевой революционный штаб в Луге с подчинением ему всей 3[-й] Петроградской дивизии, Чудской флотилии и красноармейских частей Гдовского, Лужского и Псковского уездов и пограничной охраны. Указанные уезды и участки железных дорог объявлены на осадном положении. Из Петрограда в распоряжение революционного штаба направлены две роты с пулеметами, полтора эскадрона, артиллерийский взвод, пулеметный броневик»156. Попытка С.Н. Булак-Балаховича поднять антисоветское крестьянское восстание не удалась, и тогда в ночь на 6 ноября его отряд со станции Струги Белые двинулся к Пскову и около Карамышево перешел демаркационную линию. Однако, узнав об измене командира, часть красноармейцев повернула назад. Всего в Псков пришло 446 человек при 10 пулеметах и 2 орудиях. После получения столь заметного пополнения Северная армия начала устраивать набеги на советскую территорию вдоль берега Псковского озера и около Острова157. Понятно, что Москва заявила протест против поддержки Германией белогвардейских формирований158, однако Берлин фактически игнорировал это требование. Вечером 4 ноября на Силезском вокзале Берлина при переноске советского дипломатического багажа один из ящиков «согласно плану раскололся» и был арестован германской железнодорожной полицией. Как было заявлено германской стороной, в багаже находились революционные прокламации на немецком языке. Вся эта инсценировка потребовалась германскому руководству для разрыва дипломатических отношений с РСФСР, и 6 ноября советские дипломаты покинули Германию159. Тем самым германское руководство пыталось заявить о себе как борце с большевистской опасностью и добиться смягчения условий перемирия с Антантой. Со своей стороны СНК РСФСР 5 ноября направил войскам радиограмму, в которой указывалось: «Хотя нет признаков, заставляющих ожидать военного наступления на нас Германии, следует быть наготове на случай всяких неожиданностей с ее стороны. Вполне вероятно наступление на нас белогвардейцев, и против нападения последних все меры должны быть немедленно приняты»160. В тот же день Главнокомандующий Красной армии И.И. Вацетис направил командованию Северного фронта, Западного района обороны и Петроградского военного округа директиву о подготовке к возможным военным действиям со стороны Германии и белогвардейцев. В ней предписывалось «в кратчайший 70

срок довести до боевого состава» все формируемые дивизии и «усилить разведку по фронту и в тылу противника, тщательно следя за его передвижениями и группировкой», проверить подготовку всех важнейших железнодорожных сооружений на западной границе к взрыву, иметь на всех железных дорогах бронепоезда. Следовало также провести дополнительную мобилизацию, а также задержать отправку подкреплений из Ярославского военного округа на Восточный фронт161. Однако кроме нескольких инцидентов германское командование не смогло предпринять каких-либо активных действий против РСФСР в связи с революцией в Германии. 11 ноября в Компьене было подписано перемирие между Антантой и Германией, завершившее Первую мировую войну. По свидетельству представителя Германии в комиссии по перемирию генерал-майора Д. фон Винтерфельдта, «первоначальный текст условий перемирия требовал немедленного отвода германских войск с оккупированной ими русской территории. Однако немецкие представители предложили временно оставить там немецкие войска». Это предложение было результатом обсуждения магнатами германской тяжелой промышленности с правительством вопроса о ситуации в Прибалтике и внешнеполитическом курсе в новых условиях. В итоге статья 12 Компьенского перемирия была сформулирована в следующей редакции: «В целях обеспечения восстановления мира и хорошего управления в балтийских провинциях все германские войска, которые в настоящее время находятся на назначенных территориях, возвратятся внутрь границ Германии, как только правительства главных союзных держав сочтут момент уместным, сообразуясь с внутренним положением этих территорий». Статья 16 предусматривала свободный доступ войск Антанты «на территории, эвакуированные немцами на восточных границах» в целях поддержания порядка. Кроме того, Германия отказалась от Брест-Литовского договора162. Всего германские и австро-венгерские войска на Восточном фронте насчитывали к середине ноября 1918 г. более 750 тысяч человек. Однако, поскольку все наиболее боеспособные части из этих войск были отправлены на Западный фронт, «постепенно возникала состоявшая из военнослужащих старших возрастов армия, в которой лишь немногие кадровые кавалерийские полки и отдельные пулеметные роты еще располагали относительно боеспособным кадровым составом. Если пополнение вообще прибывало, оно состояло преимущественно из ограниченно годных, почти не обученных военнообязанных старших возрастов или едва ли еще годных к военной службе выздоравливающих. Из офицеров, за исключением высших штабов, почти все сколько-нибудь годные к строевой службе были отправлены на Запад. Работоспособность оставшихся ограничивалась преклонным возрастом или последствиями болезней и ранений»163. В Эстляндии, Лифляндии и Курляндии находилась 8-я германская армия в составе 5 дивизий, 2 пехотных и 1 кавалерийской бригад и 9 полков ландштурма (см. таблицу 2), в которых насчитывалось около 75 тысяч человек164. В результате усиливающегося разложения в частях, командование Восточного фронта 11 ноября приказало занимавшей Белоруссию 10-й армии начать отвод войск за р. Березина. 15 ноября Военное министерство издало приказ об отводе войск с Восточного и Южного ТВД на территорию Германии. 19 ноября командование Восточного фронта приказало отвести войска из западной Эстляндии, Ревеля и района Режицы, а 29 ноября правительство Германии распорядилось выводить войска из России по мере возможности165. 71

Таблица 2. Группировка германских войск в Прибалтике и Белоруссии в середине ноября 1918 г.166 Армии

8-я

Корпуса

Дивизии, бригады

60-й

5-я запасная, 19-я ландверная дивизии, 9-я ландверная пехотная, 17-я кавалерийская бригады

67-й

17-я, 23-я ландверные дивизии

68-й

205-я пехотная дивизия, 29-я смешанная ландверная пехотная бригада

Сводный резервный 10-я

Ландверный

46-я (саксонская) ландверная дивизия 4-я ландверная дивизия 85-я ландверная дивизия

68 ак

\Иеве оН арва

:

УСЛОВНЫЕ ЗНАКИ Советско-германская

! :

демаркационная линия на 16.11.18 г.

А

армия

ак

армейский корпус

пд

пехотная дивизия

лд

ландверная дивизия запасная дивизия

смешанная слпбр ландверная пехотная бригада ландверная пехотная

Схема 1. Дислокация германских войск в Прибалтике и Белоруссии в ноябре 1918 г. 72

Со своей стороны ВЦИК РСФСР 13 ноября аннулировал Брест-Литовский мирный договор, что сделало «уступки территорий и областей» недействительными, и призвал трудящихся оккупированных территорий самим решить свою судьбу на основе социалистического самоопределения, обещая бескорыстную помощь и поддержку167. В тот же день войскам было приказано установить пограничными частями строгое наблюдение за демаркационной линией168. Еще накануне советское командование получило сведения о том, что 16 ноября начнется отвод германских войск к границам 1914 г. Поэтому на совещании РВСР 13 ноября было решено немедленно приступить к введению советских войск в районы, откуда будут выводиться германские войска. В директиве Главного командования Красной армии от 16 ноября 7-й армии приказывалось немедленно занять Псков и Нарву, а Западной армии — выслать глубокую разведку в направлении Режицы, Полоцка, Борисова, Бобруйска, Гомеля и в случае возможности занять их169. При этом советское правительство требовало, чтобы Красная армия избегала всяких конфликтов с германскими войсками, а использовала революционные настроения среди немецких солдат. Контакты с созданными в германской армии Солдатскими советами показали, что они готовы сохранять нейтралитет в гражданской войне в России, но опасаются угрозы попадания в плен и невозможности вернуться на родину. В этой обстановке от советских войск требовалось ни в коем случае не вступать в бои с немцами, «чтобы пункты, находящиеся в оккупированных областях, занимались исключительно путем соглашения с германским командованием и властями, но отнюдь не занимать этих пунктов без их согласия»170. Соответственно, НКИД РСФСР 27 ноября сообщил исполкому Берлинского совета о том, что «мы отдали нашим войскам приказ строго избегать всяких конфликтов с германскими войсками. Мы ожидаем, что аналогичные приказы будут отданы также германским войскам»171. Учитывая, что в оккупированных Германией областях широко пропагандировалась версия о том, что Советская власть устанавливается лишь силами извне, советское руководство 13 ноября решило перебросить на Запад с Северного фронта 1-й и 6-й латышские полки и 15-й Юрьевский полк, а с Восточного фронта все финские и эстонские части из состава 1-й и 3-й армий. В район Витебск, Смоленск, Могилев переводились части Западной дивизии, сформированной в Московском военном округе из лиц польской, литовской и белорусской национальности. Основным лозунгом готовящегося наступления стала фраза: «Мы идем к себе домой!». Кроме того, на усиление 7-й армии из Вятки направлялась 10-я стрелковая дивизия и армии подчинялась 6-я дивизия, формируемая на базе 3-й Петроградской. Получив 13 ноября приказ Главкома о подготовке продвижения войск на запад, командование Западного района обороны приказало подчиненным войскам быть в полной готовности к этому походу. На следующий день стали создаваться военные советы для организации временной власти в городах. 15 ноября Западный район обороны был переименован в Западную армию (командующий — А.Е. Снесарев, члены РВС — A.M. Пыжев и И.Я. Алибегов), которая объединяла 17-ю и Псковскую дивизии172. Новое фронтовое объединение не создавалось, чтобы не давать националистической пропаганде повода для обвинения РСФСР в «красном империализме». 18 ноября И.И. Вацетис поставил общей задачей 73

советских войск в Прибалтике продвижение от Ямбурга и Нарвы на Ревель, от Пскова — на Валк, а от Полоцка — на Крейцбург и Двинск173. Цели планируемого наступления прекрасно видны из доклада И.И. Вацетиса о стратегическом положении, представленного в РВСР в конце ноября 1918 г. Главком отметил, что «защита северо-западной части Республики с центром ее Петроградом от действий противника возможна лишь в том только случае, если мы отодвинем линию нашей обороны от Петрограда и главнейших железнодорожных узлов до естественных рубежей и образуем между собою и противником пространство, в котором противник на каждом шагу может встретить сопротивление. Ввиду крайне благоприятно сложившейся обстановки на западной границе и ухода немцев, нам представляется теперь возможность занятия оккупированных немцами областей своим выдвижением в Прибалтийском крае до Рижского залива и, по крайней мере, до Западной Двины. Этим выдвижением вперед мы удалим линию обороны от жизненных наших центров северо-западного района на 500—600 верст и, выйдя к естественным рубежам, создадим свободный плацдарм для маневрирования, в случае десантов противника на побережье Рижского залива». Соответственно, Северному фронту ставилась новая задача: «наступление при содействии Балтийского флота в нарвском и псковском направлениях для последовательного занятия Нарвы и Ревеля, Пскова, Валка, Риги и Двинска. Движение по этим направлениям предположено этапами, с захватом главнейших железнодорожных узлов и переправ и с закреплением за собою рубежей: а) Нарва — Псков; б) Ревель — Валк — Мариенбург — Остров; в) Рига — р. Двина — Двинск». Западной армии ставилась задача: «1) постепенное продвижение (по мере очищения от германских войск) в направлениях: Люцин — Режица, Полоцк — Двинск, Полоцк — Вилейка, Орша — Борисов — Минск — Жлобин — Гомель; 2) военно-административное устройство занятых областей; 3) организация вооруженных сил из местного населения». Для решения этих задач главком предлагал усилить войска 7-й и Западной армий за счет переброски подкреплений174. Готовя наступление Красной армии с целью освобождения Белоруссии и Прибалтики, советское руководство действовало в тесном контакте с Центральным бюро коммунистических организаций оккупированных областей. 19—24 октября 1918 г. в Москве проходила конференция коммунистических организаций оккупированных областей, в которой участвовали представители от подпольных партийных организаций Белоруссии, Литвы, Латвии, Польши, Эстонии и Финляндии. Центральным вопросом конференции стал вопрос о подготовке вооруженного восстания, которое должны были готовить подпольные коммунистические организации. В резолюции по национальному вопросу отмечалось, что национальная буржуазия на Украине, в Литве, Латвии, Эстонии, Польше и Финляндии сделает все, чтобы обмануть народные массы обещаниями создать независимые государства. Буржуазная независимость фактически означала бы подавление революционного движения и передачу окраин под власть империалистов. Задачей рабочего класса было установление диктатуры пролетариата, активная борьба против «своей» буржуазии и помещиков175. 24 октября ЦК эстонских секций РКП(б) созвал совещание, на котором было решено создать всеэстонский подпольный партийный центр в Ревеле и подготовиться к воссозданию Советов для взятия власти. 74

Ситуация в Прибалтике В условиях близящегося поражения в войне Германия решила создать в оккупированных районах Прибалтики гражданские правительства, и германские власти стали более терпимо относиться к местным националистам. 22 октября начальником «Омакайтсе» был назначен И. Питка, во все отделения организации стали назначаться эстонские офицеры. Из тюрем были выпущены члены Комитета спасения К. Коник, О. Штрандман и другие, с которыми теперь налаживалось сотрудничество. Тем временем 20 октября исполком объединенного земского собрания Лифляндии, Эстляндии, Риги и острова Эзель провозгласил себя верховной властью в стране и обратился к Германии с просьбой не выводить войска176. 5 ноября в обстановке нарастания беспорядков в Германии в Риге собралось объединенное собрание ландесратов Прибалтики и Курляндии, которое 7 ноября провозгласило образование единого Балтийского герцогства, объединявшего всю Эстонию и Латвию. Для управления был избран Регентский совет из 10 членов во главе с бароном А. фон Пилхау. Однако в связи с началом Германской революции Регентский совет 28 ноября официально прекратил свою деятельность177. Тем временем 7—10 ноября в Ревеле прошла забастовка, а также митинги и демонстрации с требованиями улучшения экономического положения горожан. 9 ноября вспыхнуло восстание на кораблях германского флота в порту Ревеля, а посланные на его подавление германские солдаты отказались стрелять в своих соотечественников и стали создавать в частях Советы солдатских депутатов, требовавшие скорейшей отправки в Германию178. В этих условиях командир 68-го армейского корпуса генерал-лейтенант А. фон Зекендорф 10 ноября в беседе с И. Поска дал устное согласие на созыв Земского совета и Временного правительства Эстонии. 11 ноября состоялось первое легальное заседание Временного правительства, которое опубликовало сообщение о взятии им власти в Эстонии и восстановлении прежних органов самоуправления. 12 ноября в Ревель прибыл предводитель Эстляндского рыцарства Э. Деллинсгаузен, который попытался убедить командование оккупационных войск не признавать Временное правительство, поскольку в Риге уже создано Балтийское герцогство. Однако генерал А. фон Зекендорф не стал вступать в открытую конфронтацию с эстонским правительством. Он лишь уведомил его, что хотя он разрешает созвать Земский совет, но не собирается признавать его власти и законности. Однако капитуляция Германии заставила генерала 13 ноября передать Временному правительству власть в Северной Эстонии179. Со своей стороны Временное правительство обещало «снабжать оккупантов до тех пор, пока они остаются в границах Эстонского государства». В дальнейшем правительство неоднократно обращалось к странам Антанты с просьбой, чтобы германские войска не покидали Эстонию без его согласия. Эти просьбы были вполне понятны, так как объявленная 16 ноября эстонским правительством добровольная мобилизация в армию провалилась. 19 ноября в Риге между новым германским правительством и Временным правительством Эстонии был заключен договор о передаче последнему с 21 ноября административной власти во всей стране. В ведении германских властей оставалась железная дорога, телеграф, телефон, Юрьевский универ75

ситет и реквизированное имущество и сырье. Эстонское правительство обязалось снабжать германские войска продовольствием180. В тот же день в Ревеле были приняты временные административные законы, которые в основном восстанавливали юридическую базу Временного правительства России и ряд постановлений оккупационных властей. Было объявлено о предстоящих выборах в Учредительное собрание Эстонии, которое должно решить будущее страны. 20 ноября освобожденный германскими властями из лагеря принудительных работ К. Пяте вновь занял пост председателя правительства. В качестве вооруженной силы правительства выступил созданный оккупантами «Бюргервер», переименованный в «Кайтселийт», в котором в конце ноября 1918 г. насчитывалось около 11 тысяч человек. Тем временем 11 ноября в Ревеле было опубликовано воззвание эстонских коммунистов с критикой Временного правительства — ставленника международного империализма. Выдвигались лозунги: «На вооруженное восстание!», «Да здравствует Эстонская Советская республика!» 12 ноября в Ревеле и Нарве возобновили работу Советы рабочих депутатов, в городах начали создаваться рабочие отряды, а рабочие ряда предприятий Ревеля организовали демонстрацию под лозунгом «Долой буржуазное правительство!». Однако Временное правительство смогло получить поддержку от германских частей, которым было сообщено, что демонстрация направлена против них. В итоге войска рассеяли демонстрантов. 19 ноября Ревельский Совет провел первое легальное заседание и, объявив себя высшей властью в городе, обратился к трудящимся Советской России с призывом о совместной борьбе с империализмом. «Ревельский совет рабочих депутатов приветствует пролетариат России как могучий авангард социалистической революции, который более года в тяжелых условиях сражался против империалистов всего мира и сумел отстоять свою свободу... Нам официально заявили, что германские оккупационные войска не покинут Эстонию до тех пор, пока англо-американские империалисты не сочтут, что внутреннее положение в стране этому благоприятствует. Приспешники и агенты буржуазного правительства заявляют, что из английских гаваней в Ревель вскоре прибудут новые отряды усмирителей. Эстонская буржуазия выдала нас иноземным насильникам. Эстонская буржуазия вступила в тесный контакт с англо-американскими империалистами. Эстонский же трудовой народ протягивает свою братскую руку русскому трудовому народу для борьбы против общего врага за Эстонскую Советскую Республику»181. 20 ноября Временное правительство Эстонии запланировало созвать Земский совет. Протестуя против этого, Ревельский Совет организовал политическую стачку. 20—22 ноября в городе прошли демонстрации и столкновения рабочих с отрядами «Кайтселийта». В этой ситуации в состав Временного правительства были включены лидеры правых социал-демократов А. Рей, Н. Кёстнер и А. Тульп, что должно было по замыслу националистов расколоть рабочее движение. Но, конечно, самым сильным аргументом в пользу Временного правительства было наличие в Эстонии германских войск. Тем временем 15 ноября на заседании ЦК эстонских секций РКП(б) в Петрограде был создан Временный революционный комитет Эстляндии (ВРКЭ) под председательством Я.Я. Анвельта. Переехав 19 ноября в Ямбург, ВРКЭ 21 ноября провозгласил, что в связи с аннулированием Брестского мира власть германских 76

оккупантов и буржуазного эстонского Временного правительства объявляется свергнутой и трудовой народ восстанавливает Советскую власть. Также сообщалось, что комитет обратился к русским трудящимся с просьбой оказать своим эстонским братьям по классу помощь в борьбе с контрреволюцией. «У нас общие интересы, общая борьба, вместе мы куем себе свободное будущее. Выступим сообща и превратим Эстонию в надежный оплот Советов, чтобы вместе с Российской Советской Республикой она могла противостоять бурному натиску мирового империализма»182. В Риге германские оккупанты также решили создать местные органы власти. 31 октября ряду прогермански настроенных политиков было предложено образовать «Народный совет» вместо «Национального совета», который явно ориентировался на Антанту. Кроме того, в Латвии началось воссоздание местных Советов. Уже 12 ноября был образован Совет в Валке, а 15 ноября — в Либаве (Лиепае). 17 ноября в Риге состоялось собрание более 3 тысяч рабочих, которое приняло обширную резолюцию, хорошо показывающую настроения значительной части населения. Собравшиеся приветствовали «социалистическую революцию в России и Германии и их вождей Карла Либкнехта, Ленина, Розу Люксембург и др. Мы считаем, что Германская революция не поколебала основы власти прибалтийских юнкеров и богачей. Белогвардейцы и черносотенцы, поддержанные местным немецким военным начальством, еще организуются. Полиция, старое чиновничество, ландраты, царские думы еще продолжают существовать, что серьезно угрожает дальнейшему развитию революции. Поэтому мы требуем: 1) Разогнать все созданные оккупационной властью учреждения, а также созданный в последнее время «Национальный Совет», и всю власть передать Советам рабочих и безземельных депутатов; 2) Разоружения и расформирования всех белогвардейцев, жандармов, полицейских и черносотенцев и создания рабочей милиции; 3) Мы требуем вооружить рабочих, ибо только рабочие могут поддержать революционный порядок; 4) Мы требуем вывода немецких оккупационных войск и протестуем против вступления в Латвию банд англо-французских империалистов; 5) Мы приветствуем латышских революционных стрелков, которые борются в России за международную революцию, и только их желаем иметь своими защитниками и вооруженной силой; 6) Мы требуем освобождения всех политических заключенных, разрешения эмигрантам возвратиться в Латвию, неограниченных гражданских свобод, неприкосновенности личности, свободу слова, организаций, печати, собраний и демонстраций без каких-либо заявлений и разрешений полиции; 7) Мы считаем нужным сейчас же приступить к созданию Совета рабочих депутатов, поэтому выбираем представителей в организационный комитет; 8) Мы признаем революционную латышскую социал-демократию выразительницей и защитницей наших классовых интересов и протестуем против какого-либо ограничения ее деятельности со стороны буржуазных правительственных учреждений»183. 18—19 ноября в Риге состоялась XVII конференция СДЛ, которая выдвинула главной задачей «пролетариата оккупированных областей — объединить все силы для свержения оккупационного режима и власти своей бур77

жуазии путем вооруженного восстания. Чтобы объединиться с социалистической революцией в России, пока не появились банды англо-американского империализма, необходимо взять всю власть в руки рабочих и безземельных крестьян». Было решено усилить революционную пропаганду и агитацию среди германских солдат и местного населения и приступить к воссозданию Советов, борясь с попытками меньшевиков и эсеров превратить их в придаток буржуазного правительства184. После конференции началась подготовка к восстанию. ЦК СДЛ создал Военно-революционный комитет (ВРК) Латвии во главе с Я. Шилфом и Я. Зуковским. ВРК создавались и в некоторых городах — в Риге, Вольмаре, Валке и других. Тем временем 31 октября германский полномочный представитель в Прибалтике А. Винниг стал настоятельно советовать латвийским националистам создать «Народный совет» и временное правительство. Соответственно он «сообщил германскому гражданскому управлению о возможности провозглашения свободной Латвии и потребовал, чтобы ее терпели и чтобы с этими людьми разговаривали спокойно и шли на соглашение, как с настоящим правительством»185. 11 ноября Англия решила временно до постановлений Парижской мирной конференции признать латвийский «Национальный совет» де-факто, а 17 ноября — направить свои корабли в Балтийское море и передать часть вооружений антисоветским формированиям в Прибалтике186. В тот же день получивший от германских властей карт-бланш К. Ульманис смог собрать 39 представителей различных антисоветских политических организаций Латвии и образовать «Народный совет», который 18 ноября провозгласил Латвийскую демократическую республику и создал временное правительство во главе с Ульманисом. Германское командование не препятствовало этому, поскольку прекрасно понимало, что с одной стороны, по меткому выражению Виннига, «деятельность этих лиц напоминала опереточное представление», а с другой стороны «независимость» Латвии позволяла сохранить германское влияние в регионе. Тем более что это правительство существовало на деньги Германии, которая только за период 22 ноября 1918 г. — 4 января 1919 г. передала ему 3 750 тысяч марок187. Даже 12 апреля 1919 г. член американской миссии Грант-Смит отмечал в своем донесении, что «нынешнее правительство де-факто Латвии крайне слабо и не представляет латышского населения. Оно было бы немедленно свергнуто, если бы состоялись народные выборы. Оно является самозваным правительством, созданным партийными вождями и людьми, которые взяли дела в свои руки в Риге и впоследствии были изгнаны из города наступлением большевиков». Однако «это единственная организация, с которой мы имеем дела, и оно должно быть поддержано как национальное правительство де-факто или организация Латвии, но не должно быть признано в настоящее время»188. Конечно, правительство было необходимо, чтобы создать видимость законности приглашения интервентов. Организации остзейских немцев попытались убедить Англию стать протектором Прибалтики, но в Лондоне их воспринимали как главных реакционеров и опасались, что тесная связь с ними плохо скажется на образе Англии — борце за свободу народов. А главное, оставались опасения, что остзейские немцы могут переметнуться на сторону Германии. В итоге было решено использовать их вооруженные формирования против большевиков189. Поэтому эти отряды были объявлены вооруженными силами правительства К. Уль78

маниса. Уже 1 декабря 1918 г. они разогнали заседание Рижского городского Совета, тогда же подобные эксцессы имели место и в других городах190. В результате Советы перешли на нелегальное положение, а в общественном мнении «правительство Ульманиса» стало восприниматься в качестве немецкой марионетки. 30 ноября германское командование приступило к формированию «Железной» дивизии из добровольцев для, как было заявлено, обеспечения плановой эвакуации германских войск. 7 декабря А. Винниг заключил договор с Ульманисом о создании ландесвера в составе 18 латышских, 7 немецких и 1 русской рот при 5 батареях общей численностью в 6 тысяч человек191. Деньги на содержание этих войск также предоставляла Германия, выделившая сразу же 2 250 тысяч марок. 17—20 декабря правительство Ульманиса объявило в Риге мобилизацию офицеров и унтер-офицеров, по которой явилось 300 человек. Однако предложения об объявлении общей мобилизации были отклонены правительством, поскольку «латышский народ настроен резко большевистски, что не позволит создать надежную армию»192. 29 декабря Ульманис подписал договор о предоставлении немецким солдатам, которые не менее 4 недель сражались против большевиков, латвийского гражданства и наделении их после войны землей в Латвии193. Пока же германские войска продолжали охранять военные склады и «эвакуировать» из Латвии все, что попадалось под руку. Еще 27 ноября в Балтийское море отправилась английская эскадра контрадмирала Э. Александера-Синклера в составе 5 легких крейсеров, 9 миноносцев, транспортного судна и тральщиков, которая 1 декабря прибыла на рейд Либавы. На следующий день английские корабли двинулись к Ревелю, но 5 декабря северо-западнее мыса Суроп попали на русское минное поле, на котором подорвался и затонул легкий крейсер «Кассандра». Погибло 11 моряков. Эскадра развернулась и направилась в Копенгаген, куда 6 декабря прибыла еще и эскадра контр-адмирала У. Коуэна в составе 2 легких крейсеров и 5 эсминцев. Лишь 9 декабря английские корабли вновь прибыли в Либаву, куда для переговоров с англичанами из Ревеля приехал полковник Й. Лайдонер вместе с лоцманами. Вечером 17 декабря 2 английских крейсера с миноносцами прибыли вУсть-Двинск194. Схожие процессы происходили и в Литве. 1—3 октября в Вильно на I съезде была создана подпольная Коммунистическая партия Литвы и Белоруссии195. 20 октября германские власти разрешили Литовской Тарибе создать правительство. Соответственно 28 октября было принято решение о формировании правительства во главе с германофилом А. Вольдемарасом. 2 ноября Тариба аннулировала решение о воссоздании в Литве монархии и приняла первую временную литовскую конституцию, объявившую Тарибу временным высшим органом власти. Окончательно вопрос о государственном устройстве должен был решить Учредительный сейм. Очевидное вскоре поражение Германии вынудило руководителей Тарибы установить контакты с Антантой, с молчаливого согласия которой 9 ноября было создано правительство Вольдемараса. Литовское правительство тут же обратилось к западным союзникам с просьбой о помощи против большевиков. В ответ Антанта «порекомендовала» Германии выделить 100 млн марок для создания литовской армии. 10 ноября на совместном заседании ЦК КП(б)Литвы и Виленского комитета компартии был создан ВРК для подготовки вооруженного восстания. 79

Поход на Запад В ночь на 17 ноября части Псковской, 17-й стрелковой и 2-й пограничной дивизий перешли демаркационную линию и в эшелонах двинулись вслед за отходящими германскими войсками. Однако оказалось, что большинство магистральных путей было перешито немцами на европейскую колею, поэтому красноармейцам пришлось оставить эшелоны и двинуться походом. Как правило, продвижению советских войск предшествовали соглашения с германскими солдатскими Советами. Хотя это и не ускоряло продвижение, зато оно было мирным. Германское командование сообщило советскому командованию рубежи отвода своих войск, соответственно Западной армии 23 ноября было приказано занять эти территории196. При этом Главное командование Красной армии в своей директиве от 25 ноября напоминало, что «занятие железнодорожных узлов и важных пунктов должно производиться по взаимному соглашению с германским командованием». Получив 2 декабря сообщение о том, что в ряде мест германские войска отказываются передавать города и селения неорганизованным повстанческим отрядам и заявляют о готовности беспрепятственно передать их регулярным частям Красной армии, ЦК РКП(б) вновь напомнил партийным, советским и военным органам освобождаемых территорий о необходимости достигнуть соглашения с немецкими солдатскими Советами, приняв все меры к предупреждению столкновений. «Объясните немецким солдатам, что Россия не хочет проливать ни капли немецкой крови и с удовольствием пропустит их на родину»197. 28 ноября на территории Смоленской, Витебской, Могилевской, Минской и Виленской губерний был создан Минский военный округ, переименованный 14 декабря в Западный. С этого момента Западная армия выполняла лишь оперативные задачи. К 1 декабря 1918 г. в Западной армии насчитывалось 7 620 штыков, 220 сабель при 204 пулеметах и 18 орудиях198. Продвигаясь вслед за арьергардами отводимых соединений германской 10-й армии199, войска Западной армии 21 ноября заняли Полоцк и Жлобин, 24 ноября — Дриссу, 27 ноября — Новогрудок, 28 ноября — Бобруйск, 2 декабря — Борисов, 8 декабря — Слуцк. Однако продвижение в сторону Двинска задерживалось как из-за слабости выделенного отряда из состава Псковской дивизии, так и из-за медлительности германского командования, которое не торопилось с эвакуацией города. В связи с тем, что главное командование настаивало на ускорении занятия Двинска, в РВС армии было решено вступить в переговоры с солдатским Советом Двинского гарнизона, ультимативно потребовав либо освобождения города, либо ввода в него советских частей. В противном случае предполагалось 8 декабря перейти в наступление и овладеть Двинском. Однако 5 декабря командование Западной армии получило от НКИД телеграмму, в которой отмечалось, что «в Двинске складывается политическое положение, крайне благоприятное для соглашения о передаче города и для дальнейшего сближения с германскими армиями. В настоящий момент нападение на Двинск расстроило бы эту конъюнктуру и повредило бы революционному сближению с немцами. Надо действовать осмотрительно. Неосторожные шаги принесут величайший вред. Надо вести линию революционного соглашения и братания»200. В этих условиях командование Западной армии при80

остановило выполнение приказа о переходе в наступление. В конце концов, после переговоров с германским солдатским Советом Двинск был занят без боя 9 декабря201, а 10 декабря Красная армия вступила в Минск. К 12 декабря Западная армия занимала почти 900-километровый фронт. Тем временем 16 ноября главком Красной армии И.И. Вацетис приказал командованию Северного фронта и 7-й армии немедленно освободить Нарву и Псков. В приказе главкома от 18 ноября намечалось наступать от Ямбурга и Нарвы на Ревель, а от Печор на Валку. При этом командующий армией получил право самостоятельно определить сроки перехода в наступление202. ВРКЭ издал листовку к немецким солдатам, в которой разъяснял, что Красная армия с ними не воюет и позаботится об их скорейшем возвращении домой. Получив 15 ноября приказ занять Псков и Нарву, командование 7-й армии разработало план операции. Войска армии разделялись на три боевых участка. Войска Нарвского участка (1 800 штыков при 20 орудиях) должны были перейти демаркационную линию, занять Нарву и выдвинуть авангарды на ст. Корф, продолжая охранять восточный берег Чудского и Псковского озер до Талабских островов. Войскам Псковского участка (2 500 штыков при 14 орудиях) следовало перейти демаркационную линию, занять Псков и выдвинуть авангарды на западный берег р. Великой. Войскам Островского участка (2 900 штыков при 8 орудиях) надлежало действовать в направлениях на Псков и Остров и, заняв эти города, выдвинуть авангарды на западный берег р. Великая203. Первоначально командование 7-й армии намеревалось действовать против Нарвы и Пскова одновременно, но 19 ноября в разговоре по прямому проводу главком Красной армии потребовал быстро занять эти города, которые являлись важными железнодорожными узлами и политическими центрами, имевшими «большое значение для продвижения в Прибалтийский край. Доминирующее значение имеет пока требование политики, диктующее быстрый захват этих городов, как рабочих центров, где мы встретим несомненное сочувствие». Соответственно, 20 ноября командарм-7 приказал начинать наступление по мере готовности каждого боевого участка. 22 ноября командование Северного фронта отдало приказ об энергичном наступлении на Нарву и Псков204, тем более что разведка докладывала о подготовке германских войск к эвакуации. Сосредоточенные под Нарвой войска 6-й стрелковой дивизии (начдив— И.Н. Иванов) 7-й армии были разделены на две группы. Правая (Ямбургская) колонна под командованием А.Г. Кеппена, в состав которой входили Феллинский и Юрьевский коммунистические эстонские стрелковые полки, насчитывала около 6 тысяч штыков при 107 пулеметах, 13 орудиях, 1 бронепоезде, 2 бронемашинах и 2 самолетах. Левая (Гдовская) колонна, которой командовал А. Тюрин, состояла из 2 рот 49-го стрелкового полка, роты 47-го полка, роты Гдовского военного комиссариата, роты Чудской пограничной охраны, отряда Чудской флотилии и красного финского батальона и насчитывала до 1 340 человек при 7 орудиях. В районе Нарвы подразделения германской 205-й пехотной дивизии насчитывали свыше 4 тысяч штыков (кроме того, в белоэстонских частях имелось до 1 100 человек) при 24 орудиях, 12 минометах, 68 пулеметах и 1 бронепоезде. Некоторые германские подразделения по решению своих солдатских Советов ушли с фронта, но в других офицерам удалось сохранять относительно высокую боеспособность, играя на страхе солдат перед русским пленом и невозможностью вернуться на родину. Согласно приказу А.Г. 81

Кеппена, Ямбургский отряд должен был занять Нарву и выставить заставы западнее города. В течение 21 ноября боевые части отряда перешли демаркационную линию и приблизились к германским укреплениям. В 5 часов утра 22 ноября советские части, не открывая огня, пошли на сближение с противником. Предполагалось, что германские войска не окажут сопротивления или это сопротивление будет незначительным. Однако немцы открыли огонь и отбили атаки советских войск, которые к вечеру отошли на восток, потеряв 11 человек убитыми. После боя немецкие парламентеры передали советскому командованию следующее письмо немецкого солдатского Совета в Нарве: «Сегодня утром вы напали на наших сотоварищей. Мы усматриваем в этом преступление, достойное проклятья, так как желаем жить с вами в мире. Скоро мы покидаем Эстляндию, до того времени каждое нападение будет кровью отражено. Будьте благоразумны и подождите со вторжением в Эстляндию, пока мы не покинем страны». Узнав о письме, 64-й и 47-й стрелковые полки Красной армии отказались от наступления и направились в Ямбург. Из 500 человек удалось разоружить 200, остальных пришлось вразумлять с боем. Другая часть числом до 200 человек пыталась переправиться через Лугу. В целом пришлось принять серьезные политико-воспитательные меры, чтобы навести порядок205. Со своей стороны 27 ноября ВРКЭ сообщил германскому командованию, что Советская власть в Эстонии все равно будет восстановлена, и требовал не разрушать мосты и здания и беспрепятственно допустить советские войска в Нарву. Германским войскам было обещано свободное возвращение на родину206. Советские войска Псковского боевого участка (начальник— М.Н. Васильев) состояли из 2-й Новгородской стрелковой дивизии, 48-го полка 6-й стрелковой дивизии, 49-го, 50-го, 61-го полков 2-й бригады и 54-го полка 3-й бригады и насчитывали 4 800 штыков и 3 эскадрона конницы при 43 пулеметах и 29 орудиях207. Им противостоял белогвардейский Отдельный Псковский добровольческий корпус (командующий — полковник Г.Г фон Неф), в котором насчитывалось 4 153 человек при 36 пулеметах и 9 орудиях208.18 ноября белое командование объявило Псковский, Островский и Режицкий уезды на осадном положении, а 21 ноября попыталось провести в Островском уезде мобилизацию209. 24 ноября штаб корпуса получил сведения о подготовке на 26 ноября наступления Красной армии на Псков и 25 ноября попытался договориться с командованием 5-й германской запасной дивизии об обороне города. Однако в ходе совещания выяснилось, что германская кавалерия и артиллерия уже эвакуировались из города, германские солдаты не хотят воевать и будут лишь защищаться. В этих условиях белые двинули практически все имевшиеся части к демаркационной линии. В 13 часов 40 минут 25 ноября войска Псковского боевого участка 7-й армии перешли в наступление. К сожалению, наступление велось без какойлибо координации действий отрядов, что привело к медленному продвижению вперед. Однако к 12 часам 26 ноября германские войска были отведены с восточного берега р. Великой и занялись эвакуацией. Это позволило советским частям обойти неприкрытый фланг противника. Так как основные силы белых находились на фронте, в городе вспыхнуло восстание, участники которого разгромили штаб Псковского добровольческого корпуса, захватили почту и телеграф. Южная группа 7-й армии отбросила отряд Булак-Балаховича, и около 17.30 26 ноября в Псков вступил 49-й стрелковый полк под 82

командованием Н.К. Блинова. Однако на псковском вокзале советские отряды столкнулись с последней германской ротой, ожидавшей эшелона. Завязалась перестрелка, в ходе которой противник остановил продвижение Красной армии, что позволило эвакуироваться из города тыловым подразделениям белых и всем желающим. Лишь к утру 27 ноября город был полностью занят советскими войсками, трофеями которых стали около 4 млн патронов. В ночь на 27 ноября советские части освободили Остров, 28 ноября —Талабские острова, а 29 ноября — Изборск, в окрестностях которого произошло восстание крестьян против оккупантов210. Командование отступавшего Северного (бывшего— Псковского) добровольческого корпуса было 30 ноября уведомлено о том, что Германия отказывается от его поддержки, не рекомендует отступать в Латвию, а советует договориться с эстонцами. Стремившееся любыми способами увеличить свои силы белоэстонское командование 6 декабря подписало с Северным корпусом, которым с 3 января 1919 г. командовал полковник А.Ф. Дзерожинский, договор о борьбе против большевиков. Согласно условиям соглашения корпус, максимальная численность которого до прибытия союзников устанавливалась в 3,5 тысячи человек, обязался не вмешиваться во внутренние дела Эстонии, подчиняться эстонскому командованию на его территории, а содержание корпуса засчитывалось в долг России. Контакты командования корпуса с англичанами в Риге 16 декабря 1918 г. показали, что Англия прохладно относится к этому формированию и не заинтересована в его поддержке. Впрочем, и большинство офицеров корпуса не были склонны к сотрудничеству с Антантой. К середине декабря 1918 г. корпус начал реально взаимодействовать с белоэстонской армией. Его Восточный сводный отряд (960 человек при 5 орудиях) был сосредоточен юго-западнее Юрьева, а Западный сводный отряд (около 1 100 человек) — северо-западнее Валки211. Тем временем 27 ноября советское командование намечало начать новое наступление на Нарву. На южном фланге 2-й Феллинский полк еще вечером 26 ноября начал обходной маневр с задачей выйти к устью р. Плюсса и форсировать р. Нарову, чтобы зайти во фланг и тыл Нарвской группировки противника. Однако ночной 10-километровый переход по болотистой местности, усталость бойцов и отсутствие переправочных средств заставили отложить операцию до утра 28 ноября. Кроме того, прибытие транспортов с десантным отрядом в сопровождении крейсера «Олег», миноносцев «Меткий», «Спартак» и «Автроил» также задерживалось. После артобстрела в 8 часов утра 28 ноября основные силы Ямбургской колонны (3-й Юрьевский полк и две роты 1-го батальона 46-го Нарвского полка) начали наступление на Нарву, завязав бой на подступах к Ивангороду. Переправившись ночью через р. Нарова и уничтожив сторожевую заставу противника, Феллинский полк двинулся к Нарве, но ночной поход вновь затянулся. Лишь днем 28 ноября полк вышел на южную окраину города, но был встречен сильным огнем быстро сорганизовавшегося противника и, потеряв 54 бойца убитыми, 39 без вести пропавшими и 30 ранеными, вынужден отойти на исходные позиции. Тем временем в 13.30 28 ноября в Гунгербурге (Нарва-Йыэнсуу) высадился отряд моряков под командованием В. Пусса в составе 650 человек (в основном это были эстонцы и финны), который был поддержан двумя пограничными ротами и местными жителями. Крейсер «Олег» обстрелял западные окраины Нарвы и станцию Вайвара. Немецкий отряд на 83

побережье принял советские корабли за английские и никакого противодействия высадке десанта не оказал. Когда же ситуация прояснилась, 100 немецких солдат сдались в плен, а остальные отступили, оставив советскому отряду 15 пулеметов и много боеприпасов. Создалась угроза выхода советских частей на железную дорогу западнее Нарвы. К вечеру части Красной армии вышли на непосредственные подступы к Ивангороду, а германское командование, опасавшееся окружения, стало отводить из Нарвы подразделения 205-й пехотной дивизии, предварительно взорвав мосты через Нарову. В 22 часа разведчики Тартуского и Нарвского полков вошли в Ивангород. В ночь на 29 ноября советские отряды стали переправляться в Нарву, где оживились местные партизанские отряды, в нескольких местах обстрелявшие отходящие немецкие колонны и занявшие ряд общественных зданий. Утром 29 ноября Нарва была полностью освобождена. К исходу дня советские войска продвинулись до станции Корф в 13 км западнее города. Трофеями Красной армии стали 11 орудий, 50 пулеметов и 5 тыс. винтовок. В этих боях погибло 57 красноармейцев, 30 пропали без вести и 47 было ранено212. 1 декабря Германия заявила протест против насильственных действий советских войск. Однако в своем ответе НКИД РСФСР 2 декабря указал, что советские действия были вынужденными из-за сопротивления белогвардейцев, о соглашении с которыми не было и речи. «Не от русских войск зависело, если некоторые контрреволюционные или сагитированные таковыми элементы из рядов германской армии остались вместе с белогвардейцами с тем, чтобы бороться против русских войск и помешать им занять очищенные местности, пока не явятся армии контрреволюционного англо-французского и американского империализма с целью принятия на себя в оккупированных местностях роль жандарма против революции»213. Получив сведения об освобождении Нарвы, В.И. Ленин 29 ноября направил главкому Красной армии телеграмму, в которой указал, что «с продвижением наших войск на запад... создаются областные временные Советские правительства, призванные укрепить Советы на местах. Это обстоятельство имеет ту хорошую сторону, что отнимает возможность у шовинистов Украины, Литвы, Латвии, Эстляндии рассматривать движение наших частей как оккупацию. .. Просим дать командному составу соответствующих воинских частей указание о том, чтобы наши войска всячески поддерживали временные Советские правительства Латвии, Эстляндии, Украины и Литвы, но, разумеется, только Советские правительства»214. Тем временем в Нарве в ходе открывшегося в 12 часов 29 ноября заседания ЦК эстонских секций РКП(б) и ВРКЭ было принято решение о создании Эстляндской Трудовой Коммуны (ЭТК) и сформировании советского правительства во главе с Я.Я. Анвельтом. В тот же день Совет ЭТК «от имени революционных трудящихся и революционных красноармейцев Эстонии» издал манифест, в котором сообщал о восстановлении Советской власти и провозглашении Эстонской Советской Социалистической Республики. «Товарищи рабочие! — говорилось в манифесте. — В ходе международной пролетарской революции настал момент, когда трудовой народ Эстонии берет свою судьбу в свои руки. Пали оковы, которыми алчный германский империализм вместе с кровожадными прибалтийскими баронами и эстонскими белогвардейцами сковывал ваши руки... Каждый эстонский рабочий понимает, что «Временное правительство Эстонии» обивает пороги английских империа84

листов не из-за свободы и прав широких масс трудящихся и с помощью чужих штыков пытается сохранить то, что эстонский трудовой народ вырывает из его рук. Правительство Пятса и Поска надеется взамен германских войск, которые теперь в беспорядке бегут от Красной Армии, получить из Англии новые оккупационные войска...». Правительство ЭТК объявило о низложении власти «временного правительства Эстонии». Все законы, постановления, договоры, распоряжения, изданные буржуазным правительством, были отменены. Совет ЭТК требовал выполнения декретов Советской власти. В манифесте говорилось, что как только германские оккупанты будут изгнаны из Эстонии и на всей территории будет восстановлена Советская власть, Совет ЭТК созовет всеэстонский съезд Советов, отчитается перед ним в своих действиях и передаст ему власть. «Товарищи рабочие, безземельные крестьяне, красноармейцы, все трудящиеся в городах, поселках, деревнях и поместьях! Вы сами теперь кузнецы своей свободы и благополучия! Только вы сами сможете укрепить Советскую республику в Эстонии, очистить родину трудового народа от его кровных врагов и защитить ее от их нападения»215. Кроме того, Совет ЭТК обратился по радио ко всем рабочим мира: «Теперь эстонский пролетариат при поддержке отважной Красной Армии Российской Советской Социалистической Республики восстал против своих поработителей, свергнул их кабалу и восстановил в Эстонии советскую власть. Рабочие и солдаты Германии, Австрии, Англии, Франции, Америки, Японии, всех стран! К вам обращается правительство трудящихся Эстонской Советской Республики с благородным призывом о помощи в деле освобождения рабочих нашей небольшой страны от рабства капитализма. Мы просим вас помочь нашей революции всеми имеющимися в ваших руках средствами»216. 5 декабря Совет ЭТК принял решение о национализации всех имений и создании на их базе советских хозяйств217. 7 декабря СНК РСФСР принял декрет о признании независимости Эстонской Советской республики. Согласно этому документу, все военные и гражданские власти северо-западных районов РСФСР должны были «оказать Эстляндскому Советскому правительству и его войскам всяческое содействие в борьбе за освобождение Эстляндии от ига буржуазии», так же ЭТК предоставлялся заем на 10 млн рублей218.15 декабря в «Правде» была опубликована статья И.В. Сталина, в которой он писал, что «Советская Россия никогда не смотрела на западные области, как на свои владения. Она всегда считала, что области эти составляют неотъемлемое владение трудовых масс населяющих их национальностей, что эти трудовые массы имеют полное право свободного определения своей политической судьбы. Разумеется, это не исключает, а предполагает всемерную помощь нашим эстляндским товарищам со стороны Советской России в их борьбе за освобождение трудовой Эстляндии от ига буржуазии»219. Освобождение Нарвы, начавшаяся массовая эвакуация германских войск, революционный настрой значительной массы населения Эстонии и слабость эстонских националистических отрядов создавали благоприятные условия для освобождения всей губернии. Однако 6-я стрелковая дивизия, занимавшая линию Удриа (Утриа) — Аувере, в течение 4 дней после освобождения Нарвы не предпринимала никаких наступательных действий, поскольку командование дивизии пыталось организовать восстановление мостов через р. Нарову. До 2 декабря дивизия даже не имела соприкосновения с противником. Тем временем на линии станция Орро (Ору) — Кюнапе (Кюн85

напыхья) белоэстонский отряд в составе 350 человек с 8 пулеметами спешно строил оборонительную линию. Подобная медлительность начдива-6 привела к тому, что 3 декабря Я.Я. Анвельт по телефону просил Петроградский Совет оказать воздействие на командование 7-й армии, чтобы оно приняло меры для ускорения операции. В это время командование Северного фронта опасалось, что финские войска перейдут в наступление на Карельском перешейке и создадут угрозу захвата Петрограда220. Лишь 3 декабря оно приказало командующему 7-й армии принять «меры к энергичному продвижению на линию Тапс — Валк. Валк занят местными организациями, сочувствующими нам, которые готовы оказать нам помощь. Занятие Валка важно для дальнейших операций в Прибалтике, как центрального узла железных дорог»221. В тот же день бронепоезд белоэстонцев занял станцию Вайвара, оттеснив слабый советский авангард. Контратаковав противника, советские части вновь заняли станцию, но далее не продвигались. Тем временем белоэстонцы спешно проводили мобилизацию, что позволило им увеличить свои силы до 2 500 человек. 4 декабря Вацетис приказал 7-й армии одновременно с занятием Ревеля занять и остров Нарген222. Лишь 5—6 декабря 6-я стрелковая дивизия перешла в наступление и в ходе трехдневных боев, при поддержке артиллерии Балтийского флота, сбила противника с оборонительного рубежа Орро — Кюнапе — Силламяги (Силламяэ). Основной удар наносился вдоль южного побережья Финского залива в направлении Ревеля вдоль железной дороги и шоссе Нарва — Ревель. Ближайшей целью было занятие Везенберга, стратегически важного железнодорожного узла, промежуточной целью был город Тапс и затем Ревель. Всего в советских войсках на этом направлении насчитывалось 3 550 бойцов и 16 орудий (из них 2 550 штыков и 12 орудий приходилось на эстонские коммунистические части). Тем временем 5 декабря последние германские войска были эвакуированы по морю с Моонзундского архипелага, а 9 декабря — из Ревеля. 10—12 декабря в городе сложилась благоприятная обстановка для восстания под руководством городского Совета. В Балтийском порту (Палдиски) стояло наготове судно, которое должно было в случае необходимости эвакуировать Временное правительство Эстонии. Однако местные большевики не решились начать восстание, а прибытие 12 декабря в Ревель английской эскадры адмирала Э. Александера-Синклера (3 легких крейсера, 9 эсминцев, 1 транспорт) изменило политическую обстановку. Поэтому 13 декабря было решено отложить восстание до подхода Красной армии. Со своей стороны Временное правительство Эстонии вздохнуло с облегчением. «Наконец, после долгого, терпеливого ожидания 12 декабря на таллинском рейде появилась английская эскадра, — радостно заявил в интервью для иностранных журналистов министр иностранных дел временного правительства Эстонии И. Поска. — Кроме того, эскадра доставила нашей армии много тысяч винтовок и значительное число пулеметов, которых у нас почти не было». Всего в декабре 1918 г. Эстония получила от Англии 207 легких пулеметов, 6 500 винтовок, боеприпасы и другое снаряжение223. Даже спустя 20 лет Й. Лайдонер считал, что «если бы в декабре 1918 года в Таллин не прибыла английская эскадра, судьба нашей страны и народа была бы совершенно иной, чем теперь: мы попали бы в круговорот большевизма, и я уверен, что судьба и других прибалтийских стран была бы иной, чем теперь»224. В это время на вооружении белоэстонской армии имелось всего 5 тысяч винтовок и 20 орудий225. 86

12—15 декабря в Ревеле прошли выборы в Совет, в ходе которых большинство мест (44 из 49) получили большевики и сочувствующие им депутаты. Однако уверенное в поддержке Антанты правительство Эстонии решило навести порядок. 17 декабря в Ревеле была расстреляна и разогнана демонстрация с требованиями передачи власти Совету и изгнания английских интервентов. Рабочие организации были запрещены. 18 декабря белоэстонские вооруженные отряды разогнали и сам Ревельский Совет, а также подавили восстание на канонерской лодке «Лембит»226. Эстонским большевикам грозил военно-полевой суд, что вынудило их уйти в подполье, что, впрочем, не мешало им вести активную агитацию. Естественно, что сохранение власти было непременным желанием Временного правительства Эстонии. 16 декабря была утверждена инструкция его представителю в Париже, в которой выражалась готовность, в случае непризнания эстонской независимости, вступить в унию с Финляндией, образовать союз прибалтийских народов, признать Эстонию частью белой России или превратить ее в протекторат Антанты. 17 декабря эстонская делегация в Швеции просила Англию и США как можно скорее прислать пехотный полк и артиллерию. «Временное правительство до принятия определенного решения на мирной конференции передает Эстонскую республику под защиту союзных держав. Быстрые действия союзников позволят спасти склады различных товаров, стоимость которых достигает миллионов»227. Хотя 20 декабря Временное правительство приняло решение о безвозмездном наделении землей солдат, сражавшихся против большевиков и проявивших при этом «беспримерную доблесть», а также получивших ранения и семьям погибших228, местное эстонское население старалось всячески уклониться от снабжения белоэстонской армии и мобилизации. Выступая в Государственной думе в 1922 г., Й. Лайдонер рассказывал о событиях декабря 1918 г.: «Когда я и еще двое старших военных обошли казармы Таллина — а тогда в казармах Таллина было примерно 3 000 солдат— то мы призывали солдат, не хочет ли кто из них добровольно принять участие в этой национальной войне. Когда мы вышли из последней казармы, то среди этих трех тысяч нашли только трех человек, которые нам ответили положительно и согласились с нашим предложением». Таким же было «положение в Вильянди 23 и 24 декабря. Когда я был там и спросил полковника Пускара, сколько у него имеется преданных и храбрых людей, то он мне ответил, что имеется 12 человек. Видите ли, это было в целом Вильяндиском гарнизоне, а в это время, как известно, Вильянди кишмя кишел солдатами»229. По свидетельству К. Пятса, в конце 1918 г. «наша армия должна была воевать также против внутреннего врага, который окружал ее со всех сторон. Всюду нашей армии наносился вред, всюду подрывался ее дух... Вы послушали бы, что говорили наши гимназисты, возвращаясь с фронта. Усталые, голодные, заходили они в избы просить хлеба, но им ничего не давали; когда же они говорили, что они красные, то сразу же им выносили и хлеб и прочее»230. 24 декабря 2-й батальон 6-го белоэстонского полка в Феллине отказался выступить на фронт. Когда офицеры попытались националистическими речами побудить мобилизованных выступить против Красной армии, солдаты ответили: «Что нам защищать, среди нас нет ни одного хуторянина или кулацкого сынка, большевики вовсе не враги нам...»231. Выступая на заседании Земского Совета 27 декабря, К. Пяте рассказал о попытках создать боеспо87

собную армию: «Объявили добровольную мобилизацию, когда она не помогла — принудительную. Но и она не оправдала надежд. Следовало ожидать, что зажиточные слои, у которых есть причина защищать свое добро, помогут нам в первую очередь, но именно они заколебались. Пришлось издать указы, как указ о 15-летней каторге для тех, кто уклоняется от военной службы. Это помогло собрать людей, но не бойцов. Они дали себя снарядить — и разбежались». Ознакомившись с ситуацией на фронте, Земский Совет на этом заседании принял секретное обращение к Англии с просьбой «оккупировать и взять под свой военный протекторат территорию Эстонской республики, подчинив своему верховному командованию все военные силы, которые уже созданы, а также те, которые будут созданы в будущем в Эстонии, для их наиболее эффективного использования в борьбе против большевизма...». 29 декабря этот меморандум был передан адмиралу Э. АлександеруСинклеру, который 7 января 1919 г. доложил в Лондон о полнейшей неспособности «временных правительств Эстонии и Латвии справиться с создавшимся кризисом». Однако Англия решила воевать чужими руками, и Эстонии пришлось остаться «независимой»232. Тем временем на фронте в Северной Эстонии 9 декабря 1918 г. советские части заняли Иевве, а затем, почти не встречая сопротивления, 10 декабря вступили в Кохтель. Местное население в основном благожелательно встречало советские войска, кое-где создавались партизанские отряды, действовавшие в тылу белоэстонцев. Однако на подступах к Везенбергу сопротивление белоэстонцев, которым эвакуирующиеся немцы передали второй бронепоезд, заметно возросло. На южном берегу Финского залива, занятом Красной армией, противник начал высаживать мелкие диверсионные группы. Это требовало от советских войск организации охраны побережья, что сковывало часть и без того небольших сил 6-й дивизии. 15—16 декабря после упорных боев советские войска вступили в Везенберг и Порт-Кунду. В Везенберге трофеями Красной армии стали 5 тысяч винтовок, 5 минометов, 6 бомбометов, 2 пулемета, 50 ящиков снарядов, 1 500 бомб для бомбометов, 100 тысяч патронов, 800 ручных гранат. Советские части пополнялись за счет добровольцев из местного населения. После напряженных боев 21—23 декабря советские части сломили сопротивление противника и заняли станцию Тапс. Однако белоэстонцы контратаковали, и красным бойцам пришлось отступить. Лишь подтянув силы, утром 24 декабря части 6-й стрелковой дивизии заняли Тапс. В этих условиях белоэстонское командование решило путем диверсий на приморском фланге задержать наступление Красной армии. В 10.40 23 декабря в Порт-Кунде под прикрытием артиллерийского огня с трех белоэстонских кораблей был высажен десант в 40 человек. Контратака советского отряда в 45 бойцов была отбита корабельной артиллерией. С наступлением темноты десант вернулся на корабли, захватив с собой 8 пленных, в том числе командира и комиссара гарнизона порта. В ходе этого столкновения советские части потеряли 4 человек убитыми, белоэстонцы потерь не имели. Около 18 часов корабли ушли в Ревель. Для прикрытия прибрежного фланга советских войск в море вышли корабли Балтийского флота. 25 декабря специальный отряд советского Балтийского флота, состоявший из линкора «Андрей Первозванный», крейсера «Олег» и эсминцев «Автроил» и «Спартак», получил задание председателя РВСР Л.Д. Троцкого выяснить наличие военно-морских сил противника в 88

Ревеле, обстрелять порт и рейд, вступить в бой с кораблями противника и по возможности уничтожить их. Походом руководил член РВС Балтфлота Ф.Ф. Раскольников. Согласно плану, «Автроил» и «Спартак» должны были в случае превосходства противника отступить от города с тем, чтобы заманить вражеские корабли под артиллерийский огонь «Олега» и «Андрея Первозванного». Однако реализовать этот план не удалось. Корабли рассеялись, связь между ними была слабой. Основные силы группы — «Олег» и «Андрей Первозванный» так и не приняли участия в сражении. Утром 26 декабря эсминец «Спартак» обстрелял острова Вульф (Аэгна) и Нарген (Найссаар) и захватил финский пароход с грузом бумаги. Около 13 часов он решил зайти на ревельский рейд, но увидел выходящие в море английские корабли и стал отходить на восток. В ходе преследования английским отрядом противника произошла артиллерийская дуэль, правда, ни та, ни другая сторона не добилась ни одного попадания. Однако в 13.40 «Спартак» сел на мель и был захвачен англичанами. 27 декабря около 13 часов английские корабли восточнее острова Нарген окружили и принудили сдаться эсминец «Автроил». Корабли и их экипажи (240 человек) были по приказу английского адмирала переданы белоэстонцам. Из них около 80 человек пошли на службу в вооруженные силы Эстонии или были освобождены. Остальных отправили в концлагерь на острове Нарген, где 3 января и 4 февраля 36 коммунистов были казнены, а около 100 матросов умерли от голода. Ф.Ф. Раскольников и комиссар «Автроила» Я.Д. Нынюк были вывезены в Англию и в мае 1919 г. обменены через Финляндию на находившихся в Советской России 17 пленных англичан233. Тем временем части 2-й стрелковой дивизии 7-й армии продолжали наступление от Пскова на запад, освободив 2 декабря Печоры. Германские войска и здесь быстро отказались от ведения военных действий и эвакуировались234. 7 декабря советские войска вступили в Мариенбург (Алуксне). 8 декабря части 1-го и 4-го латышских стрелковых полков заняли Верро, который был сдан частями германской 19-й ландверной дивизии без боя, согласно договоренности с советским командованием. Попытка белоэстонцев оказать сопротивление была быстро подавлена. В тот же день Главное командование Красной армии распорядилось свести все латышские части на западе в особую «группу Латвии» под командованием Г.П. Андреева и включить ее в состав Западной армии. 10 декабря советские войска, продвигавшиеся от Двинска вдоль р. Западная Двина, освободили Крейцбург, а 11 декабря — Якобштадт. 10 декабря И.И. Вацетис поставил войскам 7-й армии задачу «энергично продолжать наступление на Ревель и Валк, а после овладения Валком — на Пернов и Ригу, причем конечной задачей ставится овладение всем рижским побережьем и закрепление его за собой приведением в оборонительное состояние ревельских укреплений и бывшей крепости Усть-Двинск. Латвийские части должны действовать в направлении на Валк, Ригу... Западной армии, по закреплении на линии Крейцбург — Двинск, продолжать наступление на Митаву, Поневеж, Вильно, Лиду, Барановичи, Пинск, Мозырь, Якобштадт, Двинск и Минск должны быть приведены в оборонительное состояние, причем в Якобштадте и Двинске использовать старые укрепления»235. 11 декабря командование Северного фронта приказало 7-й армии «по овладении Валком необходимо обратить внимание на его прочное закрепление за нами, как центрального железнодорожного узла Прибалтики, а также на продвижение отрядов соответствующей силы по линиям Валк — Тапс 89

и Валк — Ревель для содействия операциям на нарва-ревельском направлении»236. 15 декабря И.И. Вацетис приказал командованию Северного фронта и Западной армии «в ближайшие дни энергичными действиями в сторону Прибалтийского края овладеть Митавой и Ригой»237. В тот же день в Валке вспыхнуло просоветское восстание, которое было подавлено латышскими и эстонскими националистами. Однако повстанцы успели захватить и выслать навстречу советским войскам эшелон. Тем временем немецкому солдатскому Совету в Валке было направлено требование в 24 часа эвакуировать город. Поскольку немцы явно затягивали переговоры, 16 декабря 7-й армии было приказано «прекратив всякие переговоры, занять немедленно Валк»238. В тот же день советские части выбили противника с ближних подступов к Валке, и на следующий день подразделения германской 19-й ландверной дивизии ушли из города. В ночь на 18 декабря 1-й красный латышский полк на приведенном повстанцами поезде прибыл в город. От Валка латышские части повели наступление на Ригу, а 9-й Новгородский и 48-й полки б-й дивизии продвигались в направлении Пернова и Феллина. Тем временем от Печор на Юрьев наступали части 2-й бригады б-й дивизии, в которых насчитывалось около 1 500 штыков, 300 сабель и 3—4 орудия. Около Юрьева были сосредоточены 2-й белоэстонский полк (821 солдат и офицер) и кавалерийский отряд С.Н. Булак-Балаховича, в составе которого было 650 штыков и сабель при 13 пулеметах и 5 орудиях. Всего же силы противника в этом районе составляли 2 700 штыков и 220 сабель при 18 пулеметах и 5 орудиях, а также до 2 тысяч кайтселийтчиков239. При приближении советских войск к городу в нем 20 декабря вспыхнуло восстание, в котором приняли участие не только рабочие, но и насильно мобилизованные солдаты 2-го эстонского полка. 21 декабря власть в городе перешла в руки восставших, создавших Революционный совет. Утром 22 декабря в Юрьев вступили советские части, радостно встреченные населением. При освобождении южной Эстонии трофеями Красной армии стало 70 орудий, 10 млн патронов, 140 паровозов и 2 тысячи вагонов. 23 декабря из южной Эстонии были эвакуированы последние германские части. Вместе с тем германское командование считало, что «ни в национальном, ни в экономическом отношении Германия не заинтересована в быстрой эвакуации восточных областей, в особенности Украины и Прибалтики...». Так как германская армия была деморализована и отказывалась сражаться, командование 8-й армии 21 ноября 1918 г. издало распоряжение о формировании добровольческих частей из военнослужащих, соглашавшихся продолжать воевать. Так, в частности, возникла «Железная» бригада, штаб которой был сформирован на основе 405-й пехотной бригады 205-й пехотной дивизии240. В Южной Эстонии и Северной Латвии действовали войска левого крыла 7-й армии под командованием М.Н. Васильева. Главный удар здесь наносился в направлении Риги, куда после взятия Верро и Валки повернула 2-я латышская бригада, поддержанная всеми броневыми силами левого крыла армии. В результате в Южной Эстонии действовал 1 полк и Юрьевская группа (1 стрелковый полк, 2 эскадрона и 2 батареи), возглавлявшаяся командиром 2-й бригады б-й дивизии Травинским. Красная армия не получала в это время почти никаких пополнений, в результате чего соотношение сил все время менялось не в ее пользу. Если в начале декабря 1918 г. части 7-й армии на территории Эстонии насчитывали 10 тысяч человек, то к 3 января 1919 г. их 90

численность сократилась до б 500 человек, а к б января до 5 800 человек при почти 150 пулеметах и около 30 орудиях. Примерно три четверти этих сил располагались в Северной Эстонии. Армейские резервы насчитывали более 3 тысяч человек, но находились далеко в тылу и не могли быть быстро переброшены на фронт. Еще 18 декабря Совет ЭТК объявил мобилизацию, однако ее проведение затянулось. Тем не менее советские войска все еще продолжали продвижение и к 3 января 1919 г. находились в 30—35 км от Ревеля на линии Салмисту, Приска, ст. Кедер (Кехра), Ветла и Сайа, Матей (Ярва-Мадизе), Роосна-Аллику, Петри, Мюйслери, Керкюля (Кырккюла), Саренгоф (Аиду), оз. Выртсъярв, Кярстна, Каркус (Каркси), Мойзекюль241. Тем временем в связи с продвижением Красной армии в центральные районы Латвии следовало решить вопрос о создании правительства. Поначалу латышские социал-демократы высказывались за автономию Латвии в составе РСФСР, но 23 ноября на внеочередном заседании Российского бюро ЦК СДЛ в Москве нарком по делам национальностей РСФСР И.В. Сталин сообщил о предложении В.И. Ленина образовать независимую советскую республику Латвию. Российское бюро поддержало эту идею и сообщило о ней в ЦК партии в Ригу. После согласования вопроса с Рижским, Либавским и Валкским Советами ЦК СДЛ 4—5 декабря принял решение о создании временного латвийского советского правительства во главе с П.И. Стучкой. 10 декабря нелегальное собрание Рижского Совета одобрило это решение. 17 декабря правительство опубликовало Манифест о переходе власти в руки Советов, в котором подчеркивалось, что «за нами стоит Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика, с которой и впредь мы останемся тесно связанными не только внешними узами. И за нами стоит Коммунистическая революция, которая не только в Германии, но и в остальной Европе в самом скором времени приведет к всеобщему Союзу Социалистических Советских Республик, составной частью которого будем и мы»242. Советское правительство обещало решить аграрный вопрос, изъяв землю у остзейских баронов. 18 декабря Латвийское советское правительство прибыло в Валку. 22 декабря СНК РСФСР признал независимость Латвийской Советской республики243. Утром того же дня 2-я латышская бригада Красной армии после боев с германской «Железной» бригадой вступила в Вольмар, где советскими трофеями стали 50 орудий без замков, большие запасы снарядов и винтовочных патронов еще из царских складов, а также паровоз и 52 вагона. Советские войска продолжали продвижение, которое сопровождалось мелкими стычками с отдельными антисоветскими отрядами. 23 декабря латышские стрелки вступили в Венден, население которого для встречи советских войск соорудило триумфальную арку. В тот же день в рижском порту на борту транспортного судна «Принцесса Маргарита» произошло совещание английского и германского уполномоченных в Прибалтике, в ходе которого англичане потребовали от немцев «содержать в Прибалтике достаточно сил для воспрепятствования дальнейшего продвижения большевиков» на линии Валк, Вольмар, Венден, Фридрихштадт, Бауск (Бауска), Митава, нанеся контрудары для возвращения уже потерянных пунктов244. На следующий день Германии была передана нота стран Антанты с требованием оставить войска в Прибалтике245. 24 декабря части Красной армии заняли Руен, откуда на север в сторону Пернова отошел Северный белогвардейский корпус. 91

27 декабря «группа Латвии» была передана из Западной армии в состав Северного фронта и заняла Скривери. 28 декабря правительство Советской Латвии потребовало от Берлина вывода германских войск246.30 декабря красные латышские стрелки отбросили заслоны противника у ст. Лигат (Лигатне) и Зегевольде (Сигулда). 31 декабря начались бои с «Железной» бригадой и немецкими ротами ландесвера у Хинценберга, где противник использовал оборонительные позиции времен Первой мировой войны. Попытка направить на фронт 29 декабря из Риги три белолатышские добровольческие роты привела к тому, что две из них восстали. Против восставших были брошены части ландесвера, поддержанные орудиями английского эсминца «Виндзор». После часового артиллерийского обстрела казарм восставшие сдались. 200 человек было заключено в крепость, а 20 активистов расстреляны. 1 и 3 января 1919 г. правительство Советской Латвии протестовало против присутствия английских кораблей в Риге и против подавления англо-германскими войсками восстания в ульманисовской армии247.1 января при помощи местных батраков, показавших пути в тыл противника, сопротивление немцев у Хинценберга было сломлено, и, потеряв 35 человек убитыми, 4 орудия и много пулеметов248, они стали отступать к Риге. Обсуждая в тот же день ситуацию, правительство Ульманиса констатировало, что «держаться на фронте невозможно и падение Риги ожидается в скором времени. Англичане, которые еще вчера намеревались принять участие в защите Риги, теперь свое обещание берут назад. Поэтому приходится соглашаться на эвакуацию»249. На рассвете 2 января правительство Ульманиса бежало в Митаву, а затем в Либаву, откуда сам глава правительства 11 января выехал в Данию для переговоров с представителями Антанты о предоставлении помощи250. Вместе с германскими войсками из Риги уходили все желающие. В ночь на 3 января в городе началось восстание, в ходе которого 18 боевых рабочих дружин и перешедшие на их сторону солдаты 1-й, 2-й и 4-й рот ульманисовских войск (всего около 1 200 человек) смогли захватить вокзал со стоящим там бронепоездом и железнодорожный мост через Даугаву. К вечеру в город вступили красные латышские стрелки, которые в течение 4 января заняли всю Ригу. Как писал очевидец, «их встречали ликованием. Александровская улица от Воздушного моста до улицы Калькю была переполнена людьми... Всеобщая радость была совершенно понятной, ибо шли победители, шли освободители..., герои нашего народа...»251. Население Курляндии также с нетерпением ожидало советские войска. Так, еще 29 декабря 1918 г. в Митаве состоялась конференция рабочих и безземельных крестьян Курляндии, которая признала правительство Советской Латвии и объявила себя высшей властью в Курляндии252. 4 января 1919 г. «группа Латвии» была преобразована в Армию Советской Латвии (командующий — до 10 марта И.И. Вацетис, помощник командующего— П. Авен, член РВС— Ю. Данишевский), перед которой на следующий день была поставлена задача: «овладение Митавой и всем рижским побережьем (Гайнаш — Усть-Двинск — Виндава — Либава). По выполнении этой задачи необходимо будет приступить к занятию острова Эзеля, прикрывающего вход в Рижский залив»253. Дальнейшему продвижению советских войск в значительной степени способствовало то, что отступавший на запад деморализованный противник предпочитал не ввязываться в серьезные бои, ограничиваясь лишь репрессиями против всех, кто был заподозрен в симпатиях к красным. 92

На территории Литвы в конце ноября — начале декабря 1918 г. так же стали создаваться местные Советы, а войска германской 10-й армии заняли позицию невмешательства. В соответствии с директивой ЦК РКП(б) 8 декабря в Вильно было создано нелегальное Литовское временное революционное рабоче-крестьянское правительство во главе с B.C. Мицкявичусом-Капсукасом 254 .15 декабря начал свою работу Виленский Совет, из 202 депутатов которого 96 были коммунистами или им сочувствующими. Совет объявил себя единственной властью в городе, а 1 б декабря опубликовал манифест, провозгласивший в Литве установление Советской власти. В манифесте заявлялось, что «впредь будем идти рука об руку с Советской Россией и со всеми другими странами, вставшими на путь мировой социалистической революции»255. Многочисленные демонстрации в поддержку Советской власти прошли 16 декабря в Вильно и Шавли, 17 декабря — в Ковно, 19 декабря — в Поневеже (Паневежисе) и других городах. Однако 18 декабря солдатский Совет 10-й германской армии в Вильно издал приказ о сохранении исполнительной власти в руках германского командования, а в городе были арестованы несколько советских активистов и железнодорожников256. Со своей стороны Виленский Совет опубликовал объявление о том, что он является «единственной полномочной властью»257. 24 декабря в городах Литвы прошла всеобщая забастовка под лозунгами «Долой власть немцев и тарибы!» и «Вся власть Советам!». Это вынудило оккупантов 25 декабря освободить арестованных258. Тем временем 18 декабря войска Западной армии вступили в Молодечно. 22 декабря Совет Обороны обязал И.И. Вацетиса остановить продвижение советских войск у этнических границ Польши259. В тот же день СНК РСФСР признал независимость Литовской Советской Республики, пообещав ей всяческое содействие260. 23 декабря ВЦИК РСФСР принял постановление, утвердившее декреты о признании Эстонской, Латвийской и Литовской Советских Республик, в котором выразил «твердую уверенность, что только ныне, на почве признания полной свободы самоопределения и перехода власти в руки рабочего класса, создается свободный, добровольный и нерушимый союз трудящихся всех наций, населяющих территорию бывшей Российской империи». РСФСР готова «оказать всю необходимую помощь и поддержку трудовым классам Эстляндии, Латвии, Литвы и Украины в их борьбе против строя эксплуатации и угнетения и в защите их свободы и независимости от попыток иностранных завоеваний»261. 21 декабря Ковенский Совет заявил о взятии власти в городе. 27 декабря Поневежский Совет объявил себя властью в городе и уезде и добился эвакуации немецких войск 7 января 1919 г. На следующий день боевой отряд рабочих разоружил подчиненную Тарибе милицию, которой немцы оставили немало оружия. Понятно, что в этой обстановке радикальная пропаганда большевиков находила обширную аудиторию. Со своей стороны Литовская Тариба обратилась за поддержкой к Германии и Антанте. 26 декабря было создано коалиционное правительство во главе с М. Слежявичусом, которое пообещало решить аграрный вопрос и призвало население сплотиться против хаоса. Польское население Литвы и Белоруссии создало систему самообороны во главе с генералом В. Вейтко, действовавшего под руководством Комитета защиты восточных окраин (КЗВО). Естественно, что генерал обратился за помощью к Варшаве. Это позволило Ю. Пилсудскому обосновать свои экспансионистские планы лозунгом защиты поляков. 21 декабря в Вильно местные поляки 93

создали Временную комиссию управления округом Северной Литвы, которая только в декабре 1918 г. получила от Польши 20 млн марок. Понятно, что создание этой организации вызвало негативную реакцию как советских, так и националистических литовских властей. 28 декабря в Вильно прошел «Съезд поляков всей Литвы», который принял резолюцию о присоединении к Польше. Для Варшавы этот шаг стал политическим прикрытием захвата Вильно: приказ об этом войска получили еще 19 декабря. 29 декабря отряды польской самообороны в Вильно были включены в состав Войска Польского. В тот же день Пилсудский просил Францию оказать влияние на Германию, чтобы она пропустила польские войска в Вильно и выделила необходимое количество оружия. Военное руководство Антанты поддержало эту просьбу262. Виленский Совет переоценил революционные настроения в германских частях и надеялся использовать их для разоружения поляков. 31 декабря — 4 января 1919 г. германские войска эвакуировались из Вильно, передав полякам по требованию Вейтко 10 тысяч патронов и значительные суммы денег. Вместе с немцами уехало в Ковно и правительство Тарибы. Воспользовавшись ситуацией, отряды польской самообороны (свыше 1 тысячи бойцов) в ночь на 1 января напали на городской Совет, 84 защитника которого почти сутки отбивали все атаки противника. Вильно был объявлен польским городом. 3 января командование 17-й стрелковой дивизии доложило в штаб Западной армии, что из Вильно «коммунисты просят помощи... Немцы очистили город, занимают только вокзал... 145[-му] и 14б[-му] полкам приказано спешно подойти к Вильно». Подошедшие с трех сторон к Вильно советские части перешли в решительное наступление и в 19 часов 30 минут 5 января заняли его предместье — Заречье. «В 22 часа 30 минут был занят центр города и в 2 часа б января окончательно занят весь город. Продвижение по городу шло с боем...». Одна из небольшевистских городских газет писала на следующий день: «Нескольких дней господства польских легионеров было достаточно, чтобы обратить вступление Красной Армии в город во всеобщий праздник. Все улицы и переулки засияли точно в день праздника. Вильно освободилось от оккупации легионеров. Настроение сегодняшнего дня показывает, что огромное большинство виленского населения является серьезнейшим врагом польской реакции»263. Тем временем 1 января местный Совет в Шавли взял власть в свои руки и 8 января организовал силами боевого рабочего отряда разоружение немецкого гарнизона. В городе стал создаваться отряд Красной гвардии, развернутый позднее в Жемайтийский полк Красной армии. 6 января главком Красной армии указал командованию Западной армии на необходимость «продвигаться на вилькомирском направлении для овладения железной дорогой Шавли — Радзивилишки и Кейданы — Янов». Требовалось также «со стороны Вильно вести усиленную разведку в направлении Ковно — Олита и Гродно, войдя в связь с немецкими солдатами и их советами о возможности занятия этих пунктов в ближайшее время»264.12 января Западной армии была поставлена задача продолжать наступление на запад, закрепиться «на линии Ковно — Олита — Гродно — Мосты — Слоним — Лунинец» и вести разведку «в направлении на Мемель — Тильзит — Вержболово — Сувалки — Белосток — Брест-Литовск»265. Продолжая наступление, советские войска к середине января вышли на линию Шавли, Поневеж, Вильно, Лида, Слоним, Лунинец, Мозырь. Всего за период с ноября 1918 г. по январь 1919 г. Красная армия освободила территорию площадью около 198 тысяч кв. верст266. 94

Перелом в Эстонии Тем временем Временное правительство Эстонии с конца ноября 1918 г. начало добиваться помощи от Финляндии и скандинавских стран. 23 ноября на заседании правительства военный министр А. Парка подчеркивал необходимость получения помощи из Финляндии в виде двух полков пехоты, оружия и боеприпасов. Однако переговоры с Финляндией показали, что финское руководство не считает возможным посылку своих войск в Эстонию. Однако оно пообещало прислать оружие, предоставило заем и разрешило вербовку в Финляндии добровольцев-наемников. Первый транспорт с оружием прибыл в Ревель уже 29 ноября, следующий — в начале декабря. Из Финляндии было получено 24 орудия, 5 033 винтовки с патронами, 17 пулеметов и три займа на общую сумму в 21,5 млн марок, большая часть которых была потрачена на выплаты добровольцам. Успешное продвижение советских войск по южному берегу Финского залива вызвало беспокойство в Финляндии. 20 декабря в Гельсингфорсе был создан Главный комитет помощи Эстонии, заключивший 23 декабря с представителем эстонского правительства соглашение о формировании в течение 3 недель двух воинских частей общей численностью 2 тысячи человек267. Поскольку эстонское правительство в конце декабря ежедневно просило Гельсингфорс ускорить формирование частей, первая рота наемников прибыла в Ревель уже 30 декабря. Затем в начале января 1919 г. в Эстонию прибыли остальные подразделения сформированного батальона под командованием майора М. Экстрема. Всего за время нахождения в Эстонии в батальон прибыло 1 157 человек. 12—26 января в Эстонию прибыл полк «Сыны Севера» под командованием подполковника X. Калма в составе двух батальонов (всего б рот), одной пулеметной роты и артдивизиона (3 батареи), в котором насчитывалось 326 офицеров и унтер-офицеров и 1 788 солдат. Оружие полку было предоставлено эстонскими властями. Командующим всеми финскими наемниками был назначен генерал-майор М. Ветцер. Более половины наемников составляла финская националистическая молодежь от 12 до 20 лет, но были среди них авантюристы и уголовные элементы, грабившие и терроризировавшие местное население. Вербовка наемников велась также в других скандинавских странах. Из Дании прибыло 225 человек, из них 25 офицеров. Командиром этого хорошо вооруженного отряда стал капитан Р.Г. Боргелин. Из Швеции с 13 февраля по 13 апреля прибыло 178 наемников под командованием майора С.А. Мотандера и капитана С.Г. Малмберга. В основном это были авантюристы, воевавшие на стороне белофиннов в гражданской войне в Финляндии, а также уголовники. Из Норвегии не прибыло ни одного наемника. Из-за широкого движения протеста пролетариата кампания вербовки наемников в странах Скандинавии в основном провалилась. В Стокгольме, Осло, Копенгагене и других городах состоялись массовые митинги в защиту Советской России. Подобная позиция населения привела к тому, что правительства Швеции, Дании и Норвегии, в конце концов, в большей или меньшей степени стали препятствовать вербовке наемников. Всего же с конца 1918 г. до весны 1919 г. из стран Скандинавии в Эстонию прибыло 4 100 наемников, большая часть из которых была из Финляндии. Из Финляндии и государств Антанты прибывали и инструкторы, которые сыграли существенную роль в формировании артиллерийских и авиационных частей белоэстонской армии268. 95

В декабре 1918 г. Временное правительство Эстонии предприняло серьезные усилия по созданию собственной армии. 14 декабря был образован оперативный штаб, начальником которого стал полковник Й. Лайдонер, который 23 декабря был назначен главнокомандующим войсками. Оперативный штаб был реорганизован в штаб главнокомандующего, который возглавил полковник Я. Соотс. Наряду с мобилизацией мужчин с 21 до 35 лет, которая продвигалась медленно и не давала устойчивого контингента, стали создаваться добровольческие части. 28 декабря главнокомандующий приказал, чтобы каждый город и уезд сформировал бы за неделю по одному добровольческому батальону («батальон обороны») для отправки его на фронт. 17 декабря военное министерство буржуазной Эстонии заключило с американским подданным эстонского происхождения Гарри Рейссаром, принимавшим ранее участие в антипартизанской борьбе на Филиппинах, соглашение о формировании одной роты. Сформированная в Феллине рота затем была развернута в «Скаутский батальон». На базе спортивных организаций Ревеля во второй половине декабря 1918 г. прапорщик Л. Тыниссон сформировал «Калевскую дружину», которая после кратковременного обучения 2 января 1919 г. была отправлена на фронт. В тот же день в Ревеле приступили к формированию морского десантного батальона, и в течение нескольких дней были созданы две десантные роты. Начальник «Кайтселийта» Юрьевского уезда лейтенант Ю. Куперьянов организовал из добровольцев так называемый партизанский отряд. Были сформированы и направлены на фронт 6 артиллерийских батарей. Созданный кавалерийский полк в начале января 1919 г. насчитывал 615 человек, половина из них — без лошадей. Военно-морской флот Эстонии поначалу состоял из полученных от немцев сторожевого корабля «Лаутербах» и канонерской лодки «Бибер» (бывший «Бобр»), получившие новые названия «Лайне» и «Лембит». В конце декабря 1918 г. англичане передали белоэстонскому военно-морскому командованию захваченные советские эсминцы «Спартак» и «Автроил», которые были переименованы в «Вамбола» и «Леннук» и стали основной ударной силой эстонского флота. К концу 1918 г. положение белоэстонских войск было очень сложным. 30 декабря в ходе совещания в штабе 1-й дивизии обсуждался план отступления в район Гапсаля и оттуда на острова. Командир дивизии генерал Л. Тыниссон следующим образом охарактеризовал обстановку: «При нынешнем незнании ситуации красные могут в любую минуту ворваться из-за спины даже в штаб фронта. Из Ревеля в течение всего дня нет никаких известий. Там положение может быть самым отчаянным — правительство свергнуто и местные красные у власти». В такой обстановке главной задачей 7-й советской армии было сохранение темпа наступления. Однако по мере продвижения на запад войска армии, практически не получавшей подкреплений, все более редели. Передовые части б-й стрелковой дивизии понесли в более чем месячных непрерывных боях тяжелые потери и были измотаны. Плохое снабжение, низкая дисциплина неизбежно вели к снижению боеспособности частей, а слабая разведка не позволяла командованию Северного фронта, опасавшемуся удара по Петрограду из Финляндии269, объективно оценить обстановку на фронте в Эстонии270. Пытаясь пополнить советские войска, Совет ЭТК еще 18 декабря 1918 г. издал декрет о мобилизации в эстляндскую Красную армию, но его реализа96

ция началась лишь 12 января 1919 г. Всего с декабря 1918 г. по апрель 1919 г. в советские части поступило 2 800 добровольцев и 2 000 мобилизованных271. В прифронтовой зоне в резерве было только 2 батальона, а в Везенберге формировался эстонский красный кавалерийский полк. Армейские резервы (четыре стрелковых полка и два эскадрона, а также формировавшийся эстонский полк революционной обороны) находились в Нарве или еще восточнее, и введению их в бой препятствовал все еще не восстановленный нарвский железнодорожный мост. Белоэстонское же командование сумело сосредоточить силы и начать нанесение контрударов в районе железной дороги, где действовали его бронепоезда. Вступление в боевые действия английской эскадры создало угрозу для действовавших на южном берегу Финского залива частей б-й стрелковой дивизии. Против войск 7-й армии действовали белоэстонские войска в составе 1-й и 2-й дивизий, б-го пехотного полка и 1-го финского добровольческого отряда. В Северной Эстонии эти войска поддерживались 3 бронепоездами, 4 батареями и 1 кавалерийским полком. В Южной Эстонии действовали 1 бронепоезд и 2 батареи. Кавалерийский полк поддерживала полубатарея конной артиллерии. В тылу, особенно в Ревеле, все время формировались новые части, а из Финляндии прибывали подразделения наемников. Если 3 января 1919 г. белоэстонские части на фронте насчитывали 4 800 человек при 147 пулеметах и 21 орудии, то уже б января их численность возросла до б 100 человек (из них 2 830 штыков и сабель) при 166 пулеметах и 26 орудиях. Всего же в белоэстонской армии в это время было 13 106 человек, а продолжавшаяся мобилизация позволила уже к 24 января увеличить численность армии до 22 893 человек. Создав необходимый местный перевес сил и используя ошибки командования советской 7-й армии, белоэстонские войска в начале января перешли в контрнаступление. 4 января батальон 54-го Юрьевского полка Красной армии продолжал наступление на Кехра, где размещался штаб 1-й дивизии противника. В нескольких километрах к востоку от станции Кехра батальон натолкнулся на белоэстонский бронепоезд, открывший у хутора Харудевахе огонь и высадивший в тыл батальона десант. Вскоре прервалась связь батальона со штабом полка и соседними частями. Используя рельеф местности, эстонские красные стрелки все же избежали окружения и отступили мелкими разрозненными группами. «Этот прорыв белых в центре северной войсковой группировки б-й стрелковой дивизии имел решающее значение и вызвал вскоре отступление частей дивизии с севера и юга от железной дороги». 6 января белоэстонские войска развили свой успех. Бронепоезда захватили Шарлотенгоф (Аэгвийду) и продвинулись до деревни Ляпи, прижав 54-й Юрьевский полк к Тапсу. При этом десант с бронепоезда захватил орудия 1-й эстонской легкой батареи, не имевшей пехотного прикрытия. На правом крыле 5-й пехотный полк белоэстонцев вышел к имению Лехтметса. Вырвавшийся из кольца окружения сводный батальон 54-го полка отошел под Ампель. 6 января инициатива перешла к белоэстонским войскам и к северу от железной дороги. На правом крыле 52-го Ревельского полка был высажен десантный батальон противника. Для того чтобы остановить его наступление, командование советской 6-й дивизии выдвинуло б января из тыла в район железной дороги один батальон 50-го стрелкового полка. Из Везенберга в Тапс были направлены три роты 47-го стрелкового полка и 200 сабель из эстон97

ского красного кавалерийского полка. Больше на этом участке прифронтовых резервов не было. 6 января остановилось и наступление левой колонны 6-й дивизии Красной армии. Приближавшаяся к Оберпалену (Пылтсамаа) группа натолкнулась 2 января на сильное сопротивление в деревне Аиду, которая была тщательно укреплена б-м пехотным полком противника. В продолжавшихся до 4 января боях части Красной армии не сумели захватить Аиду и перешли в ночь на 5 января к обороне. На Вейсенштейнском направлении наступление левой колонны продолжалось до 5 января. Затем, потесненные в первую очередь кавалерией противника, части левой колонны б-й дивизии начали отходить в направлении северо-западной оконечности Чудского озера. Бои в Южной Эстонии носили в то время второстепенный характер. С обеих сторон здесь действовали сравнительно слабые части, имевшие мало резервов. Наступление Красной армии на территории Эстонии в это время вообще выдохлось, продолжаясь лишь в направлении Терва (Тырва) — Феллин главным образом силами 49-го полка. Для отражения наступления Красной армии командир 2-й дивизии белоэстонской армии сосредоточил на этом участке достаточно крупные силы. Основные бои развернулись вокруг хорошо приспособленного к обороне имения Кярстна, переходившего из рук в руки. 6 января, когда противник получил артиллерийское подкрепление, подразделения советского 49-го стрелкового полка вынуждены были оставить имение. 6 января главнокомандующий белоэстонских войск полковник Й. Лайдонер приказал начать общее контрнаступление. Основной удар наносила в направлении Нарвы 1-я дивизия при поддержке бронепоездов. На левом фланге дивизии в бой вводились морские силы, в задачу которых входило угрожать десантами и бомбардировками правому крылу б-й дивизии Красной армии, в то время как ее левый фланг должна была охватить кавалерия. Контрнаступление началось 7 января, наиболее успешно развиваясь вдоль железной дороги, где Красная армия против 3 бронепоездов могла выставить только присланную из Юрьева бронеплатформу с одним орудием. 9 января бронепоезда прорвали советский фронт и захватили Тапс. С падением этой станции группировка Красной армии в Северной Эстонии потеряла железнодорожное сообщение с Южной Эстонией, что заметно усложнило обстановку. 8 января командующий Северным фронтом отдал 7-й армии распоряжение остановить наступление противника. Одновременно было указано на необходимость введения в бой резервов и подчеркнуто, что колонну А.Г. Кеппена следовало ранее усилить. «Если точно установлено присутствие финнов на ревельском направлении, прикажите принять меры готовности на Карельском перешейке согласно плану обороны»272. Получив сведения об отходе Ревельской группы войск, главком Красной армии 9 января приказал: «1. Усилить ревельскую группу войсками из имеющихся резервов, особенно участок у Тапса. 2. Усилить наблюдение и меры противодействия десантам противника у заливов Монтевик, Каспервик и особенно у порта Кунда, где минировать проходы в залив. 3. Немедленно организовать, используя железные дороги, подвижные резервы. 4. Ускорить переброску на запад резервов фронта. 98

5. Имеющиеся силы и средства Балтфлота направить к пунктам высадки противника с задачей разведки и, при возможности, препятствия десантам, если условия плавания это позволяют. 6. Поставить войскам ревельской группы задачей — разбить наступающего противника и его десант и продолжить наступление на Ревель. 7. Принять меры к усилению и ускорению укреплений Тапса, Везенберга и Нарвы»273. Как Главное командование Красной армии, так и командование Северного фронта считали, что наступлением из района Валки на север можно затормозить продвижение противника к Нарве274. В связи с переходом белоэстонцев в контрнаступление, командование 7-й армии решило сдерживать их атаки силами 6-й стрелковой дивизии у Тапса, перейти к обороне в районе Риги и перебросить в район Валки 10-ю и 2-ю стрелковые бригады латышских стрелков и резерв для энергичного наступления в направлении Феллина и Пернова. Командование приступило к сосредоточению резервов, однако их сосредоточение шло медленно, 6-я стрелковая дивизия не смогла удержать фронт, а под Ригой продолжалось наступление. События развивались стремительно, и согласованного наступления частей Красной армии, находившихся в Северной и Южной Эстонии, организовать не удалось. К тому же некоторые военные, руководившие боевыми действиями Красной армии в Эстонии, оценивали обстановку слишком оптимистично. Например, начальник штаба Северного фронта H.H. Доможиров сообщал 11 января Главному командованию Красной армии, что о судьбе Нарвы нет причин беспокоиться275. Тем временем 8 января на правом фланге 6-й дивизии в заливе Попонвик (Хара-Лахт) у Локсы высадился десантный батальон противника, подкрепленный ротой финских наемников, который вынудил 52-й Ревельский коммунистический полк к отступлению. К сожалению, «на этом этапе боев в действиях командования и штаба 6-й стрелковой дивизии проявились растерянность и ослабление оперативности. Вновь организовать имевшиеся силы для отпора врагу они не сумели»276. В таких условиях продолжалось отступление 6-й дивизии. Белоэстонский десант с бронепоездов окружил к югу от железной дороги 46-й стрелковый полк. Ценой больших потерь полк сумел к вечеру 10 января отойти на подступы к Везенбергу, будучи прикрыт 4-м эскадроном 2-го Петроградского кавалерийского полка, тоже понесшим серьезные потери. На правом крыле 6-й дивизии 1-й батальон 4-го пехотного полка белоэстонцев вместе с финнами осуществил глубокий прорыв, захватив 11 января после ожесточенного сражения Хальяль. Одновременно в Порт-Кунде высадился десантный батальон, нанесший удар с севера на юг. В результате этого группировка Красной армии попала в клещи между морем и железной дорогой и понесла при прорыве тяжелые потери. Охваченные с обоих флангов, части 6-й дивизии в ночь на 12 января оставили Везенберг. Теперь инициатива перешла к белоэстонцам. Левый фланг 6-й стрелковой дивизии отошел 12 января в районе Сыренца (Васкнарвы) за реку Нарова, открыв фронт кавалерии противника, которая глубоким охватом устремилась на Иевве. При этом один эскадрон 13 января занял Черное (Муствеэ), а 15 января — Сыренец. Правый участок фронта 6-й дивизии Красной армии 13 января держался еще на рубеже реки Пурце (Пуртсе), но силы красноармейцев таяли в тяжелых боях. Боеспособность подошедших из тыла резервов оказалась низкой. Части, направленные 13 января в район береговой 99

полосы, отступили при первом столкновении с противником, что заставило отойти всю 6-ю дивизию. Несмотря на подтягивание подкреплений, положение советских войск не улучшалось. Как верно отметил И. Типнер, «количество штыков позволило бы теперь уже организовать более прочную оборону и даже предпринять наступательные действия. Но часть войск была сильно расстроена, а части левого боевого участка, которые отошли за реку Нарову, вообще никакой боевой силы собой уже не представляли»277. 14 января командование Северного фронта приказало 7-й армии сосредоточить «все свободные резервы в районе Нарвы для отпора наступающего противника на наровских позициях и для перехода в наступление свежими силами. Необходимо увеличить артиллерию нарвской группы. Примите меры по обеспечению Гдова и железной дороги Нарва — Псков. Отряду Васильева энергично продвигаться в направлениях Юрьев — Тапс, использовав 85[-й] полк, хотя бы пришлось его разделить по-батальонно. Предлагаю обратить внимание на усиление группы, действующей в направлении Валк — Юрьев, как получившей наибольшее значение для колонны Васильева. Ввиду восстановления сообщения через Нарову необходимо в колонну Иванова направить бронепоезд хорошей боеспособности»278. Неудачи на фронте и неприкрытый левый фланг вели к подрыву боевого духа красноармейцев и неустойчивости войск. К северу от железной дороги 6-я дивизия в бою под деревней Ярве отразила атаку противника, но общей обстановки это не изменило. На южном крыле 6-й дивизии в тот же день 5-й полк белоэстонцев вместе с Балтийским батальоном окружил в имении Паггар (Пагари) 7-ю роту 50-го полка, которая почти вся погибла. Вместе с 5-м полком в тыл располагавшихся в Иееве частей Красной армии прорвался и вражеский кавалерийский полк. Чтобы избежать окружения, красноармейские части вечером 16 января без боя оставили Иевве и отошли на позиции Вайвара — Силамегги. Туда был направлен и один полк 10-й дивизии, только что развернувшийся для прикрытия Гунгербурга от морского десанта. 17 января английский флот в районе Удриа и Мерикюль (Мерекюла) северо-западнее Нарвы высадил белоэстонский десантный батальон вместе с отрядом финских наемников общей численностью примерно в 1 тысячу человек и обстрелял ст. Вайвара. Оборонявший этот район 47-й стрелковый полк отступил после того, как английские корабли своим огнем подавили поддерживавшую полк батарею и построенный в Нарве бронепоезд. Командование 6-й дивизии выдвинуло против десанта 86-й стрелковый полк, дислоцировавшийся в Вайвара, и только что прибывший в Нарву 7-й Петроградский полк. 86-й полк не выполнил боевого приказа и сдался. Тяжесть предательства усугублялась тем, что полк занимал построенные еще во время Первой мировой войны полевые укрепления. Боеспособность 7-го Петроградского полка оказалась также низкой. В это время советские войска отходили от Везенберга на Вайварские позиции, и появление противника в тылу привело к возникновению в некоторых частях паники и беспорядочному отходу. 18 января под Лагена (Лаагна) был послан сводный батальон 53-го Феллинского полка под командованием К. Кангера, который в жестоких боях приостановил продвижение противника. 54-й Тартуский полк занял вместе с одной ротой Феллинского полка позиции в предместьях Нарвы для защиты эвакуированных. В этот же день по отремонтированному железнодорожному мосту прибыл и 2-й Петроградский бронепоезд. Но все эти меры не смогли уже 100

изменить хода сражения. Вечером 18 января под покровом темноты разведывательные группы белофиннов ворвались в Нарву. Завязались уличные бои, в ходе которых части 6-й дивизии отошли из северных кварталов города. Поскольку деревянный мост обстреливался, артиллерия и обозы Красной армии эвакуировались по железнодорожному мосту. 3-я эстонская батарея, попытавшаяся отойти по деревянному мосту, попала под вражеский огонь и потеряла большое количество орудий и лошадей. Разрушив мосты, части Красной армии оставили город. Последним под утро 19 января Нарву покинул 54-й Юрьевский полк. После падения Нарвы части 6-й дивизии Красной армии заняли оборону на рубеже реки Нарова, за исключением вражеских плацдармов в Гунгербурге, Ивангороде и Криуши. После неудачных атак белоэстонцев фронт в течение января стабилизировался по реке Нарова и бои приняли позиционный характер. В 15 часов 15 минут 24 января И.И. Вацетис потребовал от командования Северного фронта «принять все меры к задержанию противника на нарвском направлении и к восстановлению положения под Нарвой. У вас достаточно имеется войск, необходимо их привести лишь в боеспособный вид»279. Однако слабо организованные советские атаки оказались безрезультатными. Теперь белоэстонское командование получило возможность сосредоточить свои силы в юго-восточной части Эстонии. Белоэстонское руководство развернуло в своем тылу активную пропаганду «освободительной войны», убедительность которой поддерживалась террором против всех, заподозренных в сочувствии к красным280. Последний рывок Пока в Эстонии происходили все эти бурные события, Армия Советской Латвии продолжала наступление в Курляндии. Тем более что этому способствовали многочисленные восстания местного населения. Так, например, восставшие рабочие 4 января заняли Туккум (Тукумс), 6 января — Тальсен (Талей), 7 января — Кандау (Кандаву), 9 января — Митаву. 5 января советские войска вступили в Усть-Двинск (Даугавгриву), 9 января — в Поневеж и Вилькомир (Укмерге), 10 января — в Туккум и Бауск, 15 января — в Доблен (Добеле), 22 января — в Шрунден (Скрунду), 27 января — в Гольдинген (Кулдигу), 28 января — в Тельше (Тельшяй), а 30 января вместе с восставшими рабочими выбили противника из Виндавы (Вентспилса). Западнее р. Виндава в районе Либавы у противника насчитывалось около 2 тысяч человек с 2 орудиями. По мнению белолатвийского руководства, «невозможно остановить наступление большевиков на более или менее продолжительное время, если не будет прислана помощь... Наши силы ослабляют... большие банды местных большевиков, которые действуют очень активно и нападают на отдельные посты даже в нашем тылу»281. Командование немецких добровольческих частей все еще было вынуждено считаться с солдатскими Советами и просило представителей Антанты держать в Либаве военные суда282. Определенный интерес к событиям в Прибалтике проявила и Швеция, которая предложила за 1 млн крон ежемесячно прислать 10—15 тысяч добровольцев, при том, что вооружение и снаряжение этих войск должна была взять на себя Англия. Однако ни Лондон, ни тем более Берлин не поддержали эту идею283. 101

Со своей стороны командование Армии Советской Латвии в определенной степени привыкло, что противник перед ним постоянно отступает, и главную угрозу видело на севере, куда и перебрасывались основные части. 14 и 16 января главком Красной армии приказал перебросить часть войск в район Валки для поддержки 7-й армии284. 26 января И.И. Вацетис вновь потребовал от командования Армии Советской Латвии активизировать действия в Южной Эстонии на юрьевском и феллинском направлениях285. В результате приказ о наступлении на Либаву так и не был отдан, и либавский плацдарм остался в руках немецкого командования, которое продолжало перебрасывать туда подкрепления из добровольцев. Вместе с тем следует отметить такую особенность Армии Советской Латвии как сохранение в ней выборного комитетского начала, уже изжитого в Красной армии. В этих условиях Исколастрел претендовал на участие в управлении армией наряду с РВС армии и вел широкую агитацию в частях за углубление выборного начала. Понятно, что наличие пяти выборных организаций разного рода, претендующих на власть, помимо РВС армии, командного и комиссарского состава создавало неблагоприятные предпосылки для нормальной организационной и оперативной работы в армии. «Воинские части относились к штабам недоверчиво, так как в них сидели назначенные сверхулица, в то время как войсковые единицы имели свои выборные органы»286. Особенно сложной стала ситуация в период формирования по приказу главкома от 13 января 2-й латышской стрелковой дивизии287, которая представляла собой, согласно докладу инспектора армии Латвии от 8 февраля, «группки вооруженных людей под названием рот, батальонов, полков и дивизий без организации, без дисциплины, без малейшей боевой выдержки». Фактически это была вооруженная «митингующая толпа», чье снабжение также было организовано явно недостаточно. Первоначально в условиях практически всеобщего благожелательного настроения населения к продвигающимся на запад советским войскам внутреннее состояние Армии Советской Латвии не играло существенной роли. Однако в дальнейшем это в значительной степени сказалось на ее боевых возможностях. 13—15 января в Риге открылся I съезд Советов Латвии, на который съехалось 705 делегатов из всех уездов страны. Съезд принял решение об установлении Советской власти и Конституцию Латвийской советской республики, объединявшей Видземе, Курземе и Латгалию. По вопросу о взаимоотношениях с РСФСР было заявлено, что «трудовой народ Латвии своей героической борьбой за Советскую Латвию открыл путь к свободному и добровольному союзу нашей страны с братским пролетариатом России и созданной им Российской Советской Федеративной Социалистической Республики». Съезд поручил правительству выработать основные положения о взаимоотношениях с РСФСР, «исходя из единодушного мнения латышского трудового народа, что Латвия и Советская Россия должны жить в самом тесном братском союзе и совместно бороться против вмешательства иностранных империалистов и за всеобщую победу власти трудового народа»288. 8 февраля правительство Советской Латвии обратилось к Англии и Германии с предложением о заключении мира. Естественно, ответа на это предложение не последовало289. 11 февраля советское правительство Латвии опубликовало Декрет о земле, согласно которому она была национализирована. Стремясь избежать голода, правительство сделало ставку на создание в конфискованных поме102

щичьих имениях площадью свыше 100 га 239 советских хозяйств. Хозяйства менее 100 га стали арендными, что должно было оформляться ежегодными договорами290. Однако ситуация на фронте Армии Советской Латвии оставалась сложной. Отступление Красной армии из Северной Эстонии дало белоэстонскому командованию возможность сосредоточить свои силы против советских войск в Южной и Юго-Восточной Эстонии. После тяжелых боев под Кярстна белоэстонские войска попытались в первой декаде января 1919 г. развить успех на южном фронте в направлении Терва — Валка и Мойзекюль — Руен (Руйена), где оборонялись подразделения двух стрелковых полков Красной армии. Вытеснив 8 января при поддержке бронепоездов 9-й Новгородский полк из Мойзекюля, 6-й полк противника в тот же день занял Руен. Для ликвидации опасного прорыва командование Красной армии направило на этот участок дополнительно 48-й полк 6-й стрелковой дивизии, который, действуя совместно с местным партизанским отрядом, 15 января выбил противника из Руена, однако взять обратно Мойзекюль не удалось. Одновременно белоэстонцы комбинированным фронтально-фланговым ударом попытались взять Терву, но эта попытка была отбита с помощью подошедших свежих резервов. Правда, недостаточная организованность войск и нехватка артиллерии привели к тому, что 18 января советские части оставили Руен. Кроме того, под Юрьевым для советских частей сложилась неблагоприятная обстановка. Уже 11 января полковник Й. Лайдонер приказал 2-й дивизии, усиленной всеми свободными резервами и 2 бронепоездами, захватить Юрьев. После падения Тапса бронепоезда противника прорвались в тыл действовавших под Вейсенштейном красных частей и захватили Ракке и Лайсгольм (Йыгева). В связи с тяжелой обстановкой под Юрьевым туда был направлен 6-й красный латышский полк, прибывший на место в ночь на 14 января. Однако оборона города была организована наспех. Латышские красные стрелки еще не успели наладить связь с другими частями, как уже утром 14 января бронепоезда противника с десантом пехоты ворвались в город. «Пришлось принять бой в неблагоприятных условиях, когда отсутствовало взаимодействие между оборонявшими город частями»291. В результате Юрьев пал. Брошенный в последний момент в бой 8-й Новгородский стрелковый полк вместе с дивизионом саперов сумел пробиться лишь до Эльвы, но изменить обстановку не удалось. Из Юрьева белые стали развивать наступление в направлении Верро и Валка, что создавало большую угрозу как для единственной действовавшей железной дороги Псков — Валка — Рига, так и для всего тыла Армии Советской Латвии. В связи с этим 14 января была образована Валкская группа армии Советской Латвии, в состав которой вошли 2-я и 3-я латышские бригады (командиры Р. Лиелбаксис и 3. Штейн). Учитывая, что «операции в Эстляндии в настоящий момент сводятся к действиям противника в двух важнейших направлениях: Тапс — Нарва, Тапс — Юрьев», командующий Северным фронтом 15 января приказал 7-й армии, сосредоточив резервы в нарвском районе, «перейти в наступление на Тапс. Со стороны Валка необходимо занять Юрьев, прочно его удерживать, так как, только сохраняя это исходное положение, можно рассчитывать на продвижение к Ревелю и обеспечение Валка. По железным дорогам Нарва — Тапс и Валк — Юрьев должны действовать два — три бронепоезда на каждой, причем желательно их вооружить дальнобойной артиллерией»292. 103

16 января помощник командующего Армии Советской Латвии П.Я. Авен доложил И.И. Вацетису о том, что приказал своим войскам в Курляндии перейти в решительное наступление, но ситуация на левом фланге 7-й армии вынудила перебросить к Валку 6-й, 7-й и 8-й латышские полки. Латышское командование просило обеспечить северный фланг для успеха операции на Виндаву и Либаву. В ответ Вацетис указал, что «Валк надо отстоять во что бы то ни стало. Если в направлении Курляндии, на Либаву — Виндаву, надеетесь достигнуть успеха, то надо наступать и в Курляндии, и на Шавли. Особенно прошу следить за направлениями от Валка на Юрьев и от Валка на Феллин»293.16 января командованию Армии Советской Латвии подчинили и действующие в Южной Эстонии полки 2-й Новгородской и 10-й стрелковых дивизий, раньше входившие в состав 7-й армии. Всего же в течение января для обороны Валка были сконцентрированы 4 стрелковых полка, с помощью которых удалось ликвидировать достигнутый противником успех. В 17.46 20 января главком Красной армии отдал приказ Армии Советской Латвии: «Ввиду неудачи красных эстонских частей на ревельском направлении, вынужденных под давлением превосходных сил белых эсто-финнов с суши и моря отступить за Нарву, является неотложно необходимым восстановить положение в Прибалтийском крае решительным наступлением с юга, со стороны Верро и Валка. В силу этой необходимости, а также для наилучшего обеспечения северных границ Латвии, красным советским войскам Латвии ставятся следующие боевые задачи: 1. Сосредоточив свои силы в районах Печоры, Верро и Валка, перейти в решительное наступление в направлениях Юрьев, Тапс, Феллин, Ресель, Руен, Пернов, Гапсаль с целью ударом во фланг и тыл противника облегчить переход в наступление частей 7[-й] армии. 2. Обеспечить район Риги и путей сообщения к ней прочным занятием линии Гайнаш — Усть-Двинск — Туккум — Митава — Шавли — Поневеж, выдвинув разведку в направлениях к мысу Домеснес, Виндаве, Либаве, Полангену. 3. Прибывающие резервы сосредоточивать к Валку». 2-я Новгородская и два полка 10-й стрелковой дивизии передавались в состав Армии Латвии294. «Эта задача, видимо, была не по силам армии Советской Латвии. Кроме того, положение на других фронтах не позволяло усилить части 7-й армии в районе Нарвы»295. В итоге наступление не состоялось. Тем временем противник, в частях которого насчитывалось 6 779 штыков и сабель при 25 орудиях296, усилил нажим особенно в направлении стратегически важного железнодорожного узла Валка. 20 января его бронепоезда смогли пройти по отремонтированному Эльваскому железнодорожному мосту и вместе с подразделениями пехоты двинулись дальше на Валку. 23 января эта ударная группа прорвалась на стыке флангов Юрьевской и Феллинской группировок Красной армии и заняла на следующий день Эльву. Это вынудило Армию Советской Латвии 24 января разделить Валкскую группу на две — Печорскую и Вольмарскую (командующие соответственно М.Н. Васильев и Р. Лиелбаксис). В первую группу вошла 2-я Новгородская дивизия, которой была поставлена задача оборонять подступы к Пскову и Верро-Пыталовское направление. В Вольмарскую группу входили главным образом латышские красные стрелки, которые получили приказ оборонять подступы к Валке297. 104

Упорным сопротивлением в районах Гельмет (Хелме) — Терва и Ринген (Рынгу) — Боккенгоф (Пука) части Красной армии заставили противника бросить в бой свежие силы. 25 января генерал-майор Й. Лайдонер назначил финского генерал-майора М. Ветцера командующим южным фронтом. Только что прибывший полк финских наемников ввели в бой вместе с бронепоездами на центральном участке фронта, где под командованием полковника X. Калма была образована ударная группа для наступления вдоль железной дороги Юрьев — Валка. Всего белоэстонские части насчитывали 10 тысяч человек при 36 орудиях, 210 пулеметах и 7 бронепоездах. По приказу генерала Ветцера начало общего наступления было назначено на 30 января. К этому времени части Красной армии в Южной Эстонии, несмотря на полученное подкрепление, насчитывали всего 6 500 человек при 46 орудиях и 120 пулеметах. Самые ожесточенные бои развернулись в направлении железной дороги Юрьев — Валка, где Красную армию, наконец, поддержали два бронепоезда. Основным местом боев стало имение Паю, раскинувшееся вместе с парком на пологой возвышенности и окруженное открытым пространством. Имение Паю белые захватили утром 30 января сравнительно легко, но вечером за этот, последний перед Валкой, опорный пункт начались ожесточенные бои. Чтобы удержать этот железнодорожный узел, командование Красной армии направило в помощь уже находившимся на фронте 4 полкам еще 2 латышских полка и 1 резервный батальон, а также 1 полк из 10-й дивизии. Задача вернуть имение Паю была поставлена 3-му батальону 7-го латышского полка во главе с Э. Витолсом. В ожесточенном бою, потеряв более половины личного состава, батальон при поддержке 3-й роты полка выполнил к 23 часам боевой приказ и в двадцатиградусный мороз штыковой атакой занял имение Паю. На следующий день в 12.40 белоэстонцы открыли по имению артиллерийский огонь и перешли в атаку. Однако противник сразу же попал под сильный огонь латышских стрелков и бронепоезда и был прижат к земле. Смертельное ранение получил командир батальона. Цепи все же дошли до парка имения, однако латышские стрелки контратакой отбросили противника. Вслед за тем в дело вступили финны, но и они были отброшены. Однако 3-му батальону 7-го латышского полка становилось все труднее оборонять имение. Из строя выбыли два командира рот и большинство взводных и командиров отделений. Лишь в сумерках части противника после ожесточенной рукопашной схватки сумели ворваться в имение. Бой за имение Паю был одним из самых кровопролитных за всю войну. Одновременно с наступлением на Валку с севера противник угрожал и флангам Красной армии, оборонявшим город. Слева сильная войсковая группа противника вытеснила 30 января 9-й латышский полк из Тервы и заняла на следующий день железнодорожную станцию Педделн (Педеле), перерезав железнодорожное сообщение между Валкой и Руеном. На правом крыле противник захватил 31 января железнодорожный мост в Тудерна и перерезал железную дорогу между Верро и Печорами. 1 февраля П.Я. Авен сообщил главкому о том, что войска Армии Советской Латвии упорно обороняют Валк и сумели отбросить ворвавшийся в Печоры отряд противника. Однако «части 80[-го] и 85[-го] полков совершенно к бою не способны и отходят массами назад или сдаются в плен. Благодаря таким действиям означенных полков путь к Пскову остается никем не защищенным. Из Пскова уже взят Псковский полк ЧК. Он более способен к бою, но весь прорыв нельзя удер105

жать одним полком. Необходимы надежные полки — не менее одной бригады, чтобы удержать и закрепить за собой Псков, Печоры и Верро. В Курляндии встречаем сильное препятствие на р. Виндаве, где местами белые переходят к активным действиям. В резерве армии нет ни одного полка, почему очень прошу дать обстрелянные и боевые части, чтобы противника отогнать от линии Псков — Верро — Вал к». И.И. Вацетис обещал перебросить резервы за счет новых формирований298. Измотанные непрерывными боями латышские стрелки нуждались в пополнении, но каких-либо серьезных резервов в ближайшем тылу не было, а обстановка на фронте не позволяла маневрировать наличными силами. В результате 1 февраля город Валка был сдан без боя, в тот же день пал Верро, а 4 февраля Печоры. Вольмарская группа Красной армии заняла новые позиции по реке Седда, а Печорская группа отошла в район Изборска, заняв оборону на подступах к Пскову299. Во второй половине января 1919 г. И.И. Вацетис направил В.И. Ленину доклад о стратегическом положении республики и качестве резервов, в котором, касаясь Прибалтийского направления, в частности, указывал на угрозу Петрограду со стороны Финляндии и Эстляндии, которые могут стать плацдармом для войск Антанты. «События на эстляндском театре войны показывают, что наши успехи там докатились до пределов своего развития: со стороны Ревеля за последние дни был настолько сильный нажим противника, что наши войска вынуждены были отступить уже за Нарву. В последние дни отмечено особенно сильное применение противником десантных операций восточнее Ревеля, на южном берегу Финского залива». Создавшаяся угроза для Петрограда может быть устранена только разгромом противника в западной части Эстляндии. Обстановку на фронте армии Латвии, «имевшей задачу постепенно овладеть всей Курляндией», главком оценивал более оптимистично. Указывая на уход английской эскадры из Усть-Двинска, он полагал, что возможность крупного десанта противника на территории Латвии в настоящее время не велика. Более реальную угрозу советским войскам в Латвии Вацетис видел с севера из Эстляндии и с юго-запада из Литвы, где могут действовать войска из Восточной Пруссии. На фронте Западной армии очередной задачей «являлось занятие линии р. Неман, крепость Ковно и Гродно». Угроза столкновения с войсками Антанты на этом направлении была в момент составления доклада не ясна300. Очень скоро выяснилось, что главком Красной армии не ошибся в своем прогнозе. Еще 10 января германские части Сводного резервного корпуса в Ковно арестовали 47 членов городского Совета, а 13 января полностью разогнали этот орган самоуправления и стали готовить оборону города. В тот же день советские войска заняли Кошедары (Каишядорис) в 37 км восточнее Ковно, и Западной армии была поставлена задача на «дальнейшее продвижение на направлениях Уцяны — Вилькомир — Россиены, Вильно — Ковно, Вильно — Олита, Вильно — Ораны — Гродно, Лида — Гродно, Лида — ст. Мосты на Немане, Барановичи — Сломим, Барановичи — Доманово (на Шаре), Лунинец — Пинск». По достижении указанных пунктов войска должны были закрепиться «на линии Ковно — Олита — Гродно — Мосты — Слоним — Лунинец... пользуясь естественными рубежами по рекам Неману, Шаре, Огинскому каналу, Ясельде и Припяти». В дальнейшем следовало «вести разведку в направлении на линию Тильзит— Вержболово — Сувалки — Белосток — Брест-Литовск»301. Тем временем германские части разогнали Советы в Россиенах (Рассейняй), Таурогене (Таураге), Кретинге, Мариамполе, Вильковиш106

ках, Кальварии, Лождзее (Лаздияе) и Шаки (Шакяе) 3 0 2 .16—22 января в Ковно прошла 2-я Литовская конференция, которая приняла решение обратиться за помощью к Антанте против красных303. 23 января А. Сметона признал, что правительство Литовской Тарибы «никак не сумеет защититься», и требовал поддержки германских войск304. Тем временем 18 января на переговорах с немцами о передаче советским войскам Гродно и Ковно выяснилось, что германское командование отдало приказ «удержать линию Ковно — Олита — Гродно» даже «силой оружия». Отказавшись отводить свои войска, командование германской 10-й армии развернуло на р. Неман хорошо оснащенные Сводный резервный и Ландверный корпуса общей численностью в 11 тыс. человек, которые приступили к укреплению обороны. 23 января германское командование потребовало от советских войск очистить Шавли. Естественно, что в ответ на это наглое требование РВС Литвы заявил, что территории, оставленные германскими оккупантами, принадлежали, принадлежат и будут принадлежать Советской Литве и предложил переговоры о времени окончательного вывода германских войск с территории республики. Однако Германия не собиралась вступать в подобные переговоры, тем более что Антанта требовала от Берлина силой возвратить оставленные германскими войсками пункты. Получив сведения об отказе германского командования от переговоров и приведении в боеготовность фортов Ковно и Гродно, Главное командование Красной армии 31 января приказало Западной армии возобновить «военные действия по линии Ковно — Гродно, включительно до захвата названных пунктов открытой силой»305. 4 февраля командование Западной армии доложило главкому, что Литовская и Западная дивизии имеют около 10,5 тысяч штыков при 22 легких орудиях на 400-километровом фронте, что вряд ли позволит разгромить противника. Поэтому предлагалось организовать восстание на западном берегу р. Неман, что могло бы облегчить операцию по занятию этой части Литвы. Однако концентрация германских войск на р. Неман не позволила реализовать эту идею. Перейдя в наступление, советские войска 8 февраля заняли Стоклишки, Бутрыманцы (Бутримонис) и Езно (Езнас), 12 февраля — Пуне, а 13 февраля — Олиту (Алитус) и Меречь (Мяркине). Максимальным продвижением войск Западной армии стал выход на линию Кейданы — Янов (Ионава) — Кошедары — Пуне — Олита — Меречь — Марцинканцы (Марцинконис) — Новый Двор — Щучин — Рожанка — р. Шара. Однако, сосредоточив «на всех пунктах превосходные силы пехоты с артиллерией, двумя бронепоездами, броневиками и конницей», немецкие добровольцы 13—16 февраля отбросили части Красной армии от Немана на восток306. 22 февраля A.A. Иоффе докладывал в Москву из Вильно, что военное положение «почти безнадежно». «Немецкие отряды имеют громадное преимущество перед нами не только в виду своей организованности, но главным образом потому, что у них есть артиллерия... Наши отступают на всех фронтах... Части разлагаются с каждым днем. В некоторых полках принимаются резолюции бросить позиции и отправиться по домам; мы мол, псковские, новгородские, олонецкие — пусть литовцы сами защищаются...»307. К сожалению, Главное командование Красной армии не смогло усилить войска Западной армии, поскольку все резервы в это время отправлялись на Восточный и Южный фронты. К середине февраля 1919 г. продвижение Красной армии в Прибалтике окончательно завершилось. 107

Пока в Прибалтике происходили все эти бурные события, на юге региона у Красной армии появился новый противник— Польша. Еще 30 декабря 1918 г. Варшава заявила Москве, что наступление Красной армии в Литве и Белоруссии является агрессивным актом в отношении Польши, вменяющим «польскому правительству в обязанность реагировать самым энергичным образом». Поэтому в ближайшем будущем оно готовится к защите «территорий, заселенных польской нацией». 7 января 1919 г. Москва в ответ заявила, что советские войска нигде не вступили на территорию, «которая могла бы быть рассматриваема как принадлежащая Польской Республике». Соответственно, 8 февраля нарком иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерин указал представителям НКИД в Минске на необходимость удержать польских добровольцев Красной армии от вступления в польские области308. Тем временем 1 января 1919 г. была провозглашена Белорусская ССР. 3 февраля съезд Советов БССР высказался за федерацию с РСФСР. 10 февраля Москва вновь предложила Варшаве установить нормальные отношения309. 16 февраля советские власти Литвы и Белоруссии предложили Польше договориться о границах, но Варшава промолчала310. 18—20 февраля в Вильно состоялся I Вселитовский съезд Советов, на котором присутствовал 221 депутат, из которых 166 были коммунистами. В соответствии с принятым 16 января ЦК РКП(б) решением 27 февраля была создана Литовско-Белорусская ССР со столицей в Вильно311. Тем временем польские войска двинулись на восток и ликвидировали украинскую администрацию на Холмщине, в Брест-Литовске, Жабинке, Кобрине и Владимире-Волынском. Уже 16 января советские войска в 26 км западнее Лиды вошли в соприкосновение с польскими легионерами, а 28 января польские отряды общей численностью свыше 1 тысячи бойцов появились в 20—30 км северо-западнее Слонима. 25 января Франция обратилась к Германии с требованием предоставить полякам «полную свободу передвижения в интересах организации сопротивления большевикам». 2 февраля было подписано германо-польское соглашение, в котором указывалось, что «германское правительство заверяет Антанту в том, что оно будет поддерживать борьбу Польши против большевизма». 5 февраля под давлением Франции в Белостоке было подписано германо-польское соглашение об эвакуации германских войск из Литвы и Белоруссии и их замене польскими войсками312.9— 14 февраля германские войска пропустили две польские оперативные группы (до 10 тысяч человек) через свои порядки до линии р. Неман до Скиделя — р. Зельвянка — р. Ружанка — Пружаны — Кобрин. Затем поляки заняли Белосток, откуда ушли германские части. 18 февраля под нажимом Франции было подписано германо-польское перемирие в Познани, что позволило полякам перебросить войска на восток. С февраля 1919 г. возник сплошной советско-польский фронт от р. Неман до р. Припять.

В новой обстановке В отличие от Северной Эстонии, где на рубеже реки Нарова бои приняли позиционный характер, боевые действия в Южной Эстонии оставались маневренными. Действовавшие на фронте между Псковским озером и Рижским заливом части Красной армии были в феврале 1919 г. сведены в три войсковые группы — Псковскую, Мариенбургскую и Вольмарскую. Псковская груп108

па, которую часто называли по имени возглавлявшего ее командира 10-й дивизии группой М.Н. Васильева, занимала фронт к западу от Псковского озера до района Ней-Хаузен (Вастселийна) и должна была действовать на Раппинско-Верроском направлении. К западу от Псковской группы на Верроском и Валкском направлениях действовала Мариенбургская, а еще западнее Вольмарская группы Армии Советской Латвии. 6 февраля Армия Советской Латвии была «временно в оперативном отношении» подчинена командующему Северным фронтом313. В спланированной в феврале 1919 г. наступательной операции главная роль отводилась Псковской и Мариенбургской группам. 13 февраля командование Северного фронта приказало «7[-й] армии и армии Латвии, исполняя ранее поставленные задачи на других участках их фронта, очистить территорию Эстляндии, северной части Латвии от белоэстонских войск. 1. 7[-й] армии, наступая в направлениях Нарва — Везенберг— Псков — Верро — Юрьев, выдвинуться на линию порт Кунда — Везенберг — Оберпаллен — Феллин. Армии Латвии, по овладении Руеном — Валком — Ильценом, наступать на Феллин и Пернов. 2. Для выполнения этой операции необходима одновременность наступления на всех указанных направлениях, дабы не дать возможность противнику переброской войск, достигая численного перевеса, бить наши силы по частям. В действиях левого фланга 7[-й] армии (группы Васильева) и правого фланга армии Латвии требуется согласованность, вплоть до закрепления армией Латвии за собой железнодорожной линии Валк — Боккенгоф и занятия последнего пункта группой Васильева... 4. Время наступления будет указано особым приказом... 6. При продвижении войск обеих армий вперед оказывать всемерное содействие восстанавливаемым на местах советским учреждениям и войти в соглашение с представителем советского эстляндского правительства Анвельтом по вопросам снабжения местными средствами и по урегулированию взаимоотношений с местным населением»314. Однако в это же время к наступлению на всем южном фронте готовилось и белоэстонское командование. В начале февраля 1919 г. белоэстонская армия, поддерживаемая финскими наемными частями, вышла в Южной Эстонии к этническим границам Эстонии, а на некоторых участках, например в районе Руена, вторглась и на территорию Латвии. Белоэстонское командование решило продвигаться дальше на юг и восток. Согласно директивам главнокомандующего войсками от 8 февраля и командующего фронтом от 11 февраля белоэстонские части получили приказ продвигаться в направлении Риги, захватить город Вольмар и железную дорогу Гайнаш (Айнажи) — Вольмар. Части, наступающие из Верро, должны были занять Мариенбург (Алуксне), а частям, наступающим из Печор, была поставлена задача захватить район Изборска и разрушить мосты на реке Великой. В начале февраля белоэстонская армия имела на южном фронте примерно 11 тысяч штыков и сабель при 242 пулеметах, 12 минометах, 43 орудиях, 4 ширококолейных и 3 узкоколейных бронепоездах и 1 бронеавтомобиле. Во второй половине февраля 1919 г. бронепоезда были сведены в отдельный дивизион, который сыграл большую роль в развернувшихся в Южной Эстонии боях. Относительно развитые пути сообщения позволяли командованию белоэстонской армии легко маневрировать своими силами. Наступление белоэстонцев началось по 109

всему южному фронту 14—15 февраля. В зоне побережья Рижского залива были захвачены районы Гайнаш и Залисмюнде (Салацгрива). Продвигавшиеся по железной дороге Валка — Вольмар части 3-го пехотного полка встретили упорное сопротивление латышских стрелков и достигли очень незначительного успеха. Белые части, наступавшие на Псковском направлении, заняли 14 февраля станцию Изборск и окрестные деревни. Для облегчения положения Армии Советской Латвии, части красной Эстляндской дивизии в тот же день контратаковали противника на Псковском участке фронта и сумели отбросить его на северо-запад. 17 февраля помощник командующего Армии Советской Латвии П.Я. Авен доложил начальнику Полевого штаба РККА Ф.В. Костяеву о том, что «противник сосредоточил значительные силы в районе Гайнаш, Валк и Верро и со вчерашнего дня перешел в общее наступление, под давлением которого части, не выдержав боя, отошли на новую линию у Гайнаша, у Стаккельна и вдоль железной дороги Валк— Мариенбург. Получились значительные прорывы, которые сейчас нечем заполнить, так как армия в своем распоряжении не имеет никаких резервов, несмотря на мои многие ходатайства о присылке таковых. Обещанные части остались на бумаге и ни одна не в состоянии прибыть, как неготовые. От непрерывных боев части сильно устали и изнервничались, устойчивость их очень слабая. Благодаря таким обстоятельствам создалась непосредственная угроза Вольмару, Вендену и даже Риге. Убедительно ходатайствую в спешном порядке направить боеспособные части, не менее двух бригад, дабы задержать наступление противника. В Курляндии противник проявляет активные действия, видимо, получил подкрепления. Считаю, что на этом фронте также необходим резерв, так как иначе нельзя будет занять Либаву. Общая обстановка армии крайне тяжелая, так как нет ни одной части в резерве для принятия какого-либо маневра. Убедительно прошу еще раз дать поскорее резервы». Понятно, что общие обещания Костяева не могли заменить полноценных резервов315. 17 февраля наступавшие на Мариенбург белоэстонские части заняли ст. Апе. В тот же день 7-й армии и Армии Советской Латвии было приказано: «Перейдите в более интенсивное наступление на нарвском направлении и к активным действиям под Псковом, дабы ограничить сосредоточение сил белых в районе Валка и остановить их нажим в направлении Валк— Вольмар»316. Тем временем командование Красной армии разрабатывало варианты реорганизации управления войсками на Западном ТВД. 6 февраля начальник Полевого штаба РККА направил в РВСР доклад о необходимости образования Западного фронта от Ладожского озера и Финского залива до границ с Украиной. Управление нового фронта предлагалось сформировать на основе РВС Северного фронта, а 6-я армия становилась отдельной317. После одобрения этого предложения РВСР, главком Красной армии 12 февраля подписал директиву о формировании с 19 февраля Западного фронта, «в составе 7[-й] армии, армии Латвии и Западной армии», командующим которым с 23 февраля был назначен Д.Н. Надежный, членами РВС — P.A. Римм и А.Я. Семашко 318 .18 февраля совместным постановлением РВСР, РВС 7-й армии и Совета ЭТК была создана Эстляндская армия (командующий — М.Н. Васильев, члены РВС — Р. Изак, М. Керрес, начальник штаба — А.И. Корк) в составе Эстляндской, 6-й и 10-й стрелковых дивизий. В распоряжение этой армии из других частей передавались красноармейцы-эстонцы. 110

Таблица 3. Численность войск Западного фронта на 15 февраля 1919 г.3 Войска 7-я армия Армия Советской Латвии Западная армия Итого

Штыки 22 700 11 900 43 700 78 300

Сабли 830 180 2 150 3 160

Орудия 309 39 145 493

Пулеметы 282 196 548 1 026

22 февраля главком Красной армии отдал следующий приказ: «На Западном фронте противник наибольшую активную деятельность проявляет в Прибалтийском крае, на вольмарском и псковском направлениях, перейдя к обороне на Нарове. [...] Южнее Латвии противник перешел в частичное наступление на Немане, между Ковно и Гродно, и в брест-литовском районе — в направлениях на Барановичи и Пинск. В связи с общей обстановкой на войска Западного фронта возлагаются следующие задачи: 1. Развить наибольшее напряжение активных действий в Прибалтийском крае, имея целью согласованным энергичным наступлением от линии Псков — Гайнаш на север и от Наровы на запад восстановить исходное положение для операции на Ревель. [...] 3. На западных направлениях прочно закрепиться на занятых рубежах по линии Туккум — Шавли — Поневеж— Вилькомир — Жосли — Ораны — Лида — Слоним — р. Шара — Огинский канал — Пинск — Сарны, продолжая, соответственно обстановке, продвижение авангардных и разведывательных частей в направлениях Либава — Тильзит — Ковно — Гродно — Волковыск— Брест-Литовск— Ковель и Ровно. Особое внимание обратить на подготовку к упорной обороне главнейших узлов — Риги, Митавы, Вильны, Лиды, Барановичей и Лунинца»320. 23—25 февраля И.И. Вацетис подготовил для главы советского правительства очередной доклад о стратегическом положении РСФСР. В докладе отмечалось, что с наступлением весны Красной армии предстоит «борьба на всем Западном фронте от Карельского перешейка до Ровно против соединенных сил Финляндии, Эстляндии, Германии и Польши при активном содействии Антанты». В докладе вполне определенно подчеркивалось, что «наиболее важный из фронтов — Западный», главной задачей которого является восстановление положения на севере Латвии и в Эстляндии и продвижение к р. Неман, где на Ковенском направлении установлена активность германских добровольческих частей. Главком считал необходимым перебросить на Западный фронт резервы на случай совместного выступления против РСФСР Финляндии, Эстонии и Германии при содействии Антанты321. Организация интервенции в Прибалтике являлась важной составной частью общего плана Антанты, который заключался в том, чтобы «раздробить на части Красную армию»322. По мнению французского генерального штаба, в районе Петрограда и финской границы «большевистские войска — немногочисленные по своему составу и не обладают высокими боевыми качествами. Генерал Маннергейм считает, что он легко сможет взять Петроград собственными силами, если союзники будут готовы поддержать его и снабдить продовольствием город»323. 25 февраля в Париже Совет десяти одобрил предложенный маршалом Ф. Фошем «план широкого наступления на Советскую Россию финнов, эстонцев, латышей, литовцев, поляков, чехов, т.е. всех народов,

которые живут на окраинах России под общим военным руководством союзников. Польша должна была быть основной базой этих сил»324. По сведениям представителей Антанты, к началу марта 1919 г. Финляндия располагала армией в составе 3 пехотных дивизий и 1 кавалерийской бригады (общей численностью около 50 тысяч человек), в Эстонии имелось 5 эстонских полков (около 13—15 тысяч человек), 8 финских рот ( 2 — 3 тысячи человек) и 8 русских рот ( 2 — 3 тысячи человек), в армии Латвии насчитывалось около 2,8 тысяч человек, а литовская армия состояла из 800 человек325. Все эти войска, по оценке представителей Антанты, хотя и недостаточно организованные, но «поставленные под единое командование», могли «представлять собой общую силу, достаточную, чтобы разгромить войска большевиков и оккупировать их территорию»326. Предполагалось, что по мере укрепления этих формирований отпадет необходимость в использовании в Прибалтике немецких добровольческих частей. Для усиления этих местных военных формирований Антанта увеличила военные поставки. Только из Англии Эстония получила 45 тысяч винтовок, 280 пулеметов, 67 млн патронов и военное снаряжение. В силу непризнания независимости Эстонии все эти сделки оформлялись как частные договора с членами ревельского правительства. 8 апреля в Париже было подписано соглашение К. Ульманиса с Американской администрацией помощи (АРА), и за 1919—1920 гг. он получил американского продовольствия на сумму в 2 600 тысяч долларов327. 13 февраля 1919 г. в Литве была объявлена мобилизация, однако до середины апреля удалось набрать лишь 7 821 человека328. Тем не менее, Англия поставила литовским войскам 15 000 винтовок, 500 пулеметов, 9 батарей артиллерии, 12 танков, 10 самолетов, 5 бронеавтомобилей и 50 млн патронов329. Тем временем белоэстонским частям, наступавшим по линии железной дороги на Мариенбург (полк финских наемников, узкоколейные бронепоезда и др.), удалось 21 февраля захватить город. 24 февраля войска Псковской и Мариенбургской групп Красной армии перешли в контрнаступление. Противник не только упорно оборонялся, но, поддерживаемый бронепоездами, нередко переходил в контратаки, многие населенные пункты неоднократно переходили из рук в руки. Тем не менее вечером 28 февраля советские части выбили противника из Мариенбурга, а 11—12 марта 1-я бригада Эстляндской дивизии освободила Печоры. Для развития достигнутого успеха начальник 10-й дивизии А.Г. Кеппен отдал 13 марта приказ, в котором говорилось, что целью войск Псковского участка фронта является освобождение Верро и дальнейшее продвижение на северо-запад и север для освобождения Юрьева. В то же время командование белоэстонской армии, получив пополнение и увеличив свой боевой состав до 15 872 штыков и сабель, готовилось к контрнаступлению, которое началось утром 14 марта. На Псковском направлении с 11 по 28 марта сражался полк финских наемников, насчитывавший 1 700 штыков и сабель при 8 пулеметах и 10 орудиях. В результате упорной обороны и контратак частей Красной армии полк потерял свою боеспособность. Солдаты стали требовать, чтобы их отвели на отдых и даже отправили домой. 28 марта финские части покинули фронт, а вскоре и Эстонию. В направленной финскому руководству телеграмме К. Пяте отметил, что «финские войска стали вести себя как на побежденной земле, встречаются 112

случаи разбоя, народ уже стонет под их лютостью и насилием, поэтому и приходится их в таком большом количестве отпускать»330. Используя наступление Псковской группы, к наступательной операции в середине марта 1919 г. готовилось и командование Армии Советской Латвии. Войска Мариенбургской группы получили приказ освободить железную дорогу Валка— Псков. Наступление началось 17 марта, причем главный удар наносился на Валку. Уже к вечеру того же дня части Армии Советской Латвии вышли к Рауге (Рыуге). Положение белоэстонской армии под Верро стало угрожающим. К 20-м числам марта советские войска вышли на фронт Фирценхоф (Тсоору), Рауге, Ней-Хаузен, Константинова (Серга), Печоры, Оррава, Виллусте (Вериора), Левака (Лээваку), Раппин (Ряпина). Командование южного фронта белоэстонцев распорядилось 22 марта перейти в контрнаступление. На этот раз оно планировало прорвать фронт Красной армии в районе Менцен (Мынисте), чтобы окружить и разбить наступающие на Верро советские части. В начавшемся 23 марта контрнаступлении приняли участие 3 узкоколейных бронепоезда и целый ряд ударных частей. Однако упорное сопротивление латышских стрелков позволило войскам Мариенбургской группы избежать окружения, но им пришлось отойти на прежние позиции. 29 марта белоэстонские части при поддержке бронепоездов вновь овладели Печорами. В начале апреля им удалось еще немного продвинуться на юго-восток, где фронт стабилизировался на линии Вашина Гора — Коселка. Ожесточенные бои в Южной Эстонии в феврале — марте 1919 г. не дали Красной армии решительного перевеса. Белоэстонская армия попадала время от времени в очень тяжелое положение, но, снабжаемая странами Антанты, все же сумела отразить наступление. В начале апреля 1919 г. активная боевая деятельность на некоторое время стихла с обеих сторон из-за измотанности войск и весенней распутицы331. Пока в Южной Эстонии шли эти кровопролитные бои, произошло восстание на островах Эзель (Сааремаа) и Моон (Муху). Население, недовольное затягиванием решения аграрного вопроса, отказалось подчиниться приказу о мобилизации, и 16 февраля весь остров Моон и восточная часть Эзеля были охвачены восстанием. Восставшие решили создать Совет, который должен был конфисковать и поделить землю. Местные власти из Аренсбурга обратились за помощью в Ревель. Уже 18 февраля карательный отряд высадился на Мооне, а 20 февраля переправился на Эзель. В середине дня 21 февраля вооруженные отряды восставших были разбиты у деревни Упа. В последующие дни были подавлены последние очаги беспорядков. В этих боях и в ходе репрессий карателями было убито около 300 человек332. Однако правительству пришлось конфисковать большую часть поместий на островах, которые были переданы в аренду товариществам безземельных и батраков. Белоэстонскому руководству удалось укрепить свою диктатуру и расширить свое политическое влияние путем выборов в Учредительное собрание. В ходе предвыборной кампании все ее участники широко использовали социалистические лозунги и обещали решить аграрный вопрос. Состоявшиеся 5 — 7 апреля выборы свидетельствовали о настроениях эстонского общества. Из 457 906 человек, участвовавших в голосовании, большинство (около 2/3) проголосовало за партии, открыто заявлявшие о своем социалистическом выборе (социал-демократы получили 152 341 голос, Трудовая партия — 113

114 879, а Народная партия (эсеры) — 94 892 голоса). Соответственно, эти три партии получили 96 мест из 120 в Учредительном собрании. Учитывая результаты выборов, ЦК РКП(б) по инициативе ЦК эстонской компартии 13 апреля обсудил вопрос о заключении мира с буржуазной Эстонией. Было решено сделать мирное предложение через посредничество Венгерской Советской республики. 15 апреля из Будапешта в Ревель была направлена соответствующая радиограмма. 25 апреля правительство Советской Венгрии направило в Ревель новое предложение: «Продолжающаяся уже пять лет жестокая война приносит эстонскому народу страшные страдания. Большая часть мужского населения убита или изувечена, вдовы и сироты бродят по деревням, прося милостыню. Несмотря на это, создается впечатление, что ужасы войны грозят уничтожить и ту часть народа, которая еще сохранилась. Молодое правительство Венгрии считает своим долгом бороться против массового убийства и предлагает воюющим сторонам свои услуги для заключения мира. В связи с этим мы предлагаем правительству Эстонии свое посредничество в заключении мира и немедленном прекращении военных действий»333. Однако белоэстонское руководство не ответило, так как опасалось прогневать Англию и Францию. Лишь созданное 9 мая Учредительным собранием новое правительство во главе с О. Штрандманом заявило, что оно является сторонником прекращения войны, но не прекратит войну «отдельно от тех государств, которые поддерживали нас как морально, так и материально»334. Законодательное решение аграрного вопроса затянулось. Помимо боев в юго-западной части Эстонии белоэстонское руководство вело подготовку к наступлению против Советской Латвии. 18 февраля между националистическими правительствами Эстонии и Латвии был заключен военный союз против красных335, а 25 февраля был подписан аналогичный эстонско-литовский договор. На территории Эстонии формировались белолатышские части336. Подготовкой к этой операции руководили представители Антанты, которые возлагали основные надежды на Балтийский ландесвер (командир — майор А. Флетчер), насчитывавший к началу марта 1919 г. 4 500 человек, и немецких добровольцев в Курляндии. Сточки зрения германского руководства лозунги антибольшевистской борьбы позволяли, во-первых, сохранить влияние Германии в Прибалтике, а во-вторых, нанести «вместе с Деникиным и Колчаком смертельный удар русскому большевизму и... приобрести в лице будущей буржуазной России союзника против всемирного британского империализма». Противнику удалось оттеснить передовые части красных с западного берега р. Виндава и 29 января занять Шрунден. Общее командование германскими войсками в Курляндии и Литве было возложено на созданное 26 января в Кенигсберге Главное командование пограничной охраны «Север» во главе с генералом пехоты Ф. фон Квастом. В связи с расформированием 15 января Главного командования на Востоке, а 21 января штаба 8-й армии ему были подчинены 1-й, 17-й и 20-й армейские корпуса, различные добровольческие формирования (около 3,8 тыс. человек) и 10-я армия, в состав которой входили Смешанный резервный и Ландверный корпуса (около 11 тыс. человек)337. 7 февраля английский флот обстрелял позиции Армии Советской Латвии в районе Виндавы338. Еще 1 февраля губернатором Либавы и командиром переброшенного туда в январе 1919 г. 6-го германского резервного корпуса был назначен вернувшийся из Финляндии генерал-майор Р. фон дер Гольц. 10 февраля герман114

ское командование объявило о роспуске всех Советов в воинских частях, что способствовало наведению порядка в добровольческих формированиях. На фронте Либава, Ковно, Гродно находился 21 добровольческий батальон и 1 полк общей численностью в 20—24 тысяч штыков. На пополнение германских войск продолжали прибывать добровольцы из Германии, Дании и Швеции, что позволило переформировать с 18 января «Железную» бригаду в дивизию. Кроме того, к 24 февраля в Курляндию была переброшена 1 -я гвардейская резервная дивизия. Уже 13 февраля немцы перешли к активным действиям и захватили Гольдинген, где было расстреляно 136 человек339. Назначенный главнокомандующим германскими войсками на востоке генерал-фельдмаршал П. фон Гинденбург 14 февраля обратился к германскому народу с воззванием, в котором призвал его объединиться для «защиты старой Германии от нового врага — большевизма»340. 16 февраля советские части были выбиты из Тельше. 17 февраля фон дер Гольц предложил германскому верховному командованию предпринять наступление в Латвии. Это предложение было поддержано, поскольку дальнейшее продвижение Красной армии на запад грозило утратой всех плацдармов в Прибалтике. Как отмечалось в обзоре боевых действий германской армии на востоке, рабочие Либавы «ждали лишь подходящего момента, чтобы обрушиться на немцев»341. Однако 24 февраля немцы совместно с отрядами Балтийского ландесвера при артиллерийской поддержке английского крейсера «Каледон» захватили Виндаву. Обнаружив в городе трупы около 100 немецких солдат, ландесверовцы устроили резню, в ходе которой погибло 400 человек342. Оба порта стали тыловыми базами корпуса, куда прибывали подкрепления и снабжение. К марту 1919 г. общая численность германских войск в Прибалтике (см. таблицу 4) возросла до 40 тысяч бойцов. В западную Литву прибыли из Инстербурга штаб 52-го армейского корпуса особого назначения, которому были подчинены действовавшие там немецкие добровольческие отряды, и 45-я резервная дивизия, переданная 13 февраля в состав Сводного резервного корпуса343.6-й резервный корпус состоял из 34 батальонов, 12 эскадронов, 21 артиллерийской батареи и насчитывал 24 тысячи человек (14 тысяч штыков и 1 150 сабель) при 610 пулеметах и 84 орудиях344. Несмотря на объявленную еще 5 февраля мобилизацию, в белолатышской армии к 30 марта насчитывалось 1 400 человек345. В марте 1919 г. правительство К. Ульманиса, получившее в феврале — марте из Англии около 5 тысяч винтовок и 200 пулеметов, стало создавать отряды «Айзсаргов»346. Кроме того, в районе Ковно формировались белолитовские части, численность которых достигла к 22 февраля 4 тысяч человек. 1 марта белые правительства Латвии и Литвы подписали договор о союзе против красных347. Войска Армии Советской Латвии располагали в Курляндии 3 бригадами, в которых насчитывалось 6,4 тысяч штыков и 487 сабель при 184 пулеметах и 22 орудиях 348 .3—4 марта в Курляндии германские части перешли в наступление с рубежа р. Виндава и захватили Муравьево (Мажейкяй), Ауц (Ауце) и Тальсен. Одновременно активность противника усилилась и на фронте Западной армии. 1 марта немцы заняли Давги (Даугяй), а польские войска 2 марта — Слоним и 5 марта — Пинск349. Советские войска были вынуждены отходить, поскольку 4 — 6 марта началось наступление войск адмирала A.B. Колчака на Восточном фронте, и туда стали перебрасываться части с Западного фронта. 115

Таблица 4. Группировка германских войск в Прибалтике к началу марта 1919 г.350 Корпуса 6-й резервный 52-й особого назначения Сводный резервный Ландверный

Дивизии и бригады Балтийский ландесвер, «Железная» дивизия, 1-я гвардейская резервная дивизия батальоны фон Брандиса, Фишера и фон Рандова 45-я резервная, 46-я (саксонская) ландверная дивизии 4-я ландверная дивизия, охранные войска «Буг»

6 марта командующий Западным фронтом Д.Н. Надежный доложил главкому о том, что ситуация на фронте складывается неблагоприятно для советских войск. «Со стороны Финляндии, оказывающей активную помощь белоэстонцам, со дня на день ожидается удар по Петрограду; десант в Либаве, захват немецко-финским отрядом Виндавы и неудачи в районе Муравьево — Шавли создают явную угрозу Риге, ковенский кулак Гинденбурга угрожает Двинску, польско-литовские войска и украинцы начинают давить со стороны Гродно — Брест — Ровно и Житомира вдоль железнодорожных магистралей, угрожая захватом Вильне, Лиде, Барановичам, Лунинцу и Коростеню. Пинск и Сарны уже захвачены противником. В Эстляндии мы с невероятным трудом добиваемся успеха. На Мурмане и финляндской границе пока тихо, но удар может последовать внезапно, и отразить его в районе Петрограда накоротке и с настоящими слабыми силами едва ли возможно. Противник имеет несомненный численный перевес...». Командующий фронтом просил выделить ему в резерв не менее 4 дивизий, ибо в противном случае существует опасность «потери Петрограда, всей Прибалтики, занятия Литвы и Белоруссии, преобразовавшихся только что в молодые Советские республики»351. Однако главное командование было готово лишь подтвердить переброску в распоряжение фронта в район Двинск, Поневеж, Свенцяны 4-й стрелковой дивизии (приказ об этом был отдан 2 марта)352 и требовало более конкретных сведений о противнике. Таблица 5. Численность войск Западного фронта на 1 марта 1919 г.353

7-я армия Армия Советской Латвии Западная армия Резерв Итого

34 837 13 302 25 906 8 797 82 842

831 996 1 018 272 3 117

О

116

О

613 226 255 131 1 225

354 52 77 54 537

I

1

CD

I

1

LÜ

LÜ

о

3 3 2 — 8

4 2 1 — 7

46 14 16 — 76

a

3 а моле

1

3

1 1 с

РУДИЯ

Войска

абли

q

Развивавшим наступление с линии р. Виндава немецким войскам удалось довольно легко оттеснить полки 2-й стрелковой дивизии Армии Советской Латвии к Поневежу. Несмотря на атаки белоэстонцев 3 марта в направлении Мариенбурга, комадование Армии Советской Латвии было вынуждено перебросить с эстонского фронта 8-й стрелковый полк, что позволило контратаковать немцев у Новых Жагор (Жагаре). Однако остановить их наступление не удалось. Уже 10 марта противник занял Фрауэнбург (Салдус), а 11 марта — Шавли. Используя разрывы в линии фронта между красными латышскими полками, противник 15 марта ворвался в Туккум. В тот же день П.Я. Авен доложил И.И. Вацетису, что «положение на валкском направлении довольно твердое, попытки противника перейти в наступление последние дни все были отбиты. На мариенбургском направлении части продвигаются вперед успешно и сегодня дано новое приказание занять линию на верст 10 к северу. Действия эти согласованы с наступлением 7[-й] армии. В обеих этих группах не имеется совершенно резервов. В Курляндии противник активен и сосредоточил свои силы в направлении Муравьево — Митава, повел наступление на Митаву. С его стороны действуют преимущественно немецкие регулярные войска. [...] Митавская группа вообще усилена латполком пехоты и кавалерийским латышским полком, тяжелым бронепоездом и 99[-м] полком из Режицы. Все эти части сняты с северного фронта армии. В Поневежской группе дела обстоят скверно. Части совершенно не выдерживают боя и самовольно уходят с позиции, в настоящий момент удалось их задержать на линии Линково — Покрое и Шадов. Принятые меры по приведению этих частей в порядок пока положительных результатов не дали...»354. К 15 марта войска Западного фронта насчитывали 93 217 штыков, 4 364 сабли при 1 957 пулеметах и 674 орудиях355. 17 марта главком указал командующему Западным фронтом, что «на вашем фронте в настоящее время сосредоточена большая часть вооруженных сил Республики и переданы все наличные резервы, поэтому я ожидаю от Запфронта самого решительного отпора противнику как в виндаво-либавском направлении, так и в направлении южнее Немана. В нарвском и псковском направлениях ожидается развитие самых энергичных активных действий»356. Советские войска пытались контратаковать. В Видземе 17 марта перешла в наступление Вольмарская группа, но уже 20 марта она была контратакована противником и вынуждена вернуться на исходный рубеж. 18 марта из Туккума ландесвер двинулся в 25-километровый разрыв между 16-м и 10-м стрелковыми полками на Митаву. Городской гарнизон, насчитывавший менее 100 бойцов, был захвачен врасплох и вынужден поспешно отступить. Войдя 19 марта в город, немцы расстреляли захваченных в лазарете раненых и развернули террор против всех, сочувствовавших красным, в ходе которого погибло свыше 600 человек. Красные латышские полки, находившиеся западнее и юго-западнее города, были отрезаны от Риги. В ходе обсуждения создавшейся обстановки командирами полков была высказана идея организовать прорыв через Митаву, но в итоге было решено отступать в обход города на Бауск. К 21 марта советские части отошли и заняли оборону по р. Аа (Лиелупе). Как вспоминал позднее один из командиров ландесвера К. фон Плеве, «в плен не брали никого. Большевиков, попадавших в наши руки, уничтожали». Ему вторит в своих воспоминаниях один из офицеров ландесвера Э. фон Заломон: «Мы стреляли в толпы людей, охваченных смятением, неистовствова117

ли, снова стреляли и охотились. Мы гоняли латышей как зайцев по полю, открывали огонь по каждому дому, взрывали каждый мост, валили каждый телеграфный столб. Мы швыряли трупы в колодцы и вслед за ними бросали ручные гранаты. Мы убивали все, что попадалось нам под руки, мы сжигали все, что могло гореть. Там, где мы проходили, стонала земля. Там, где мы шли на штурм, на месте домов оставались груды развалин. Громадный столб дыма отмечал наш путь». Пленных латышей бросали живыми в горящие дома357. Потери немецких добровольцев в мартовских боях составили 95 человек убитыми, 25 — пропавшими без вести и 242 — ранеными358. Оценивая сложившуюся на Западном фронте ситуацию, главком Красной армии в своем докладе главе СНК РСФСР от 20 марта сделал вывод о том, что активные действия против войск Западного фронта германских, литовских, польских и петлюровских войск «определенно указывают о фактическом состоянии войны германской, польской и украинской республик с Российской Советской Федеративной Республикой»359. Оценивая намерения противника, советское командование полагало, что Германия стремится продвинуться до р. Западная Двина, а Польша — до Днепра. В этих условиях главком выделил Западному фронту 8-ю стрелковую и Сводную (переименованную затем в 11 -ю) дивизии. Кроме того, 22 марта командованию Западного фронта было приказано создать в районе Крейцбург, Двинск резерв из 2 бригад 1-й латышской дивизии360. 20—21 марта советские войска развернули наступление на Митаву и заняли железнодорожную станцию, но недостаток артиллерии и быстрая переброска подкреплений к противнику заставили их отойти. 21 марта противник занял Поневеж, а 23 марта — Бауск. 24 марта советские части выбили противника из Туккума, но удержать город не смогли. 25 марта они попытались отбить Митаву, но операция закончилась неудачей361. Численность советских войск в Курляндии сократилась до 5 378 бойцов (из них 2 554 штыка и 521 сабля)362. 26 марта в ходе обсуждения создавшейся обстановки на военном совещании в Риге П.Я. Авен и штаб Западного фронта высказались за отвод войск в Латгалию, но правительство Советской Латвии отвергло это предложение и перед войсками была поставлена задача удержать существующую линию фронта, а затем овладеть Туккумом, Митавой и Бауском363. Южнее на фронте Радзивилишки — Янов — Кошедары — Стоклишки — Ораны — Лида — Барановичи — Лунинец действовали войска Западной армии, которая 13 марта была переименована в Белорусско-литовскую армию. За первую половину марта 1919 г. эта армия получила всего 2 251 человек пополнения и не имела возможности создать сплошную линию обороны на своем 720-километровом фронте. Комиссия Высшей военной инспекции, обследовавшая 12 марта — 5 апреля состояние советских войск в районе Вильно, отметила в своем заключении, что «главным отрицательным явлением данного фронта, безусловно, следует считать малочисленность красноармейцев, которая до смешного не соответствует с боевыми заданиями и с протяженностью фронта». Это пагубно действует «на общее настроение красноармейцев» и разлагает боевые части фронта, поскольку «влечет за собой полное недоверие к своим боевым силам и к возможности выполнять оперативные распоряжения», порождая боязнь быть обойденными противником. Отметив, что между заставами имелись 5—8-километровые промежутки, а между полками 35-километровые разрывы, не занятые войсками, комиссия сдела118

ла вывод, что «в случае наступления противника Вильна может быть свободно взята через два дня после перехода неприятеля в наступление»364. Другой проблемой армии была низкая дисциплина. Так, 24—29 марта 67-й и 68-й стрелковые полки 8-й стрелковой дивизии подняли мятеж, самовольно покинули позиции и захватили Гомель365. Член коллегии ВЧК ГС. Мороз 22 апреля сообщал в ЦК РКП(б), что весь западный край пропитан антисемитизмом, который явился питательной средой для контрреволюционных выступлений в Гомеле, Речице и Борисове366. Однако сложности с дисциплиной имелись и у противника. Так, когда 14 марта белолитовское руководство просило германское командование о помощи войсками в занятии Вильно, выяснилось, что немецкие добровольцы не хотят участвовать в боях, предпочитая спокойно получать свои деньги за нахождение на фронте367. В конце марта 1919 г. германское командование провело переформирование или переименование своих добровольческих войск в Литве (см. таблицу 6), в которых насчитывалось порядка 25—30 тыс. человек368. Таблица 6. Переименования германских добровольческих войск в Литве 23 и 26 марта 1919 г.369 Новое наименование

Старое наименование 52-й армейский корпус

Бригада «Шавли»

Сводный резервный корпус

Добровольческий резервный корпус

Ландверный корпус

Командование пограничной охраны «Сувалки»

45-я резервная дивизия

Бригада «Северная Литва»

46-я ландверная дивизия

Бригада «Южная Литва»

4-я ландверная дивизия

Бригада «Гродно»

Охранные войска «Буг»

Бригада «Олита»

Окружная комендатура «Сувалки»

Добровольческий корпус «Дибич»

28 марта командование Западного фронта приказало 7-й армии «немедленно усилить Печорскую группу за счет пассивных участков фронта армии для более энергичного нажима в направлении Печоры — Верро и вдоль рижского шоссе». Командующему Армии Советской Латвии было приказано «усилить Мариенбургскую группу для отпора наступающему противнику, а в Курляндии овладеть линией Митава — Бауск и Поневежем, памятуя, что только в энергичных активных действиях— выход из настоящего положения; пассивность гибельна». Перед Белорусско-литовской армией ставилась задача «развить энергичные активные действия в направлении Поневеж и Шадов» и в Полесье370. Выполняя этот приказ, латышские стрелки 30 марта предприняли еще одну попытку отбить Митаву, однако атаки оказались безуспешными. 4 апреля советским войскам в 14 часов удалось вновь освободить Поневеж. Как указывалось в политдонесении, «цепи шли бодро как один. В рядах была видна непоколебимая вера в победу и революционная дисциплина. Дезертиров, беглецов назад не было... Белогвардейцы отступили в беспорядке... Части стремительно преследовали противника за городом, где и остановились на оборонительную линию». 8 апреля немцы, отражавшие атаки советских войск в районе Янова, передали фронт северо-восточнее Гродно польским войскам, которые выбили советские части из местечка Ораны. Однако 10 апреля войска Белорусско-Литовской армии вновь овладели Оранами371. 119

В тот же день Полевой штаб РВСР указал командованию Западного фронта, что основным рубежом «следует считать Петроград — Псков — Остров — Режицу — Двинск — Молодечно — Минск... с ответвлением Двинск — Рига. На этом основании следует укрепить узлы желдороги по этой линии»372. Правда, основное внимание советского военно-политического руководства было в это время приковано к событиям на Восточном и Южном фронтах. Именно туда направлялись имевшиеся резервы и в период весенней распутицы снимались отдельные части с пассивных участков Западного фронта. 18 апреля главком Красной армии направил в РВСР доклад о положении на фронтах, в котором довольно оптимистично обрисовал положение на Западном фронте. «По всему фронту наблюдается оживление деятельности противника мелкими частями, причем в нарвском районе и районе Чудского озера действия противника проявляются налетами на отдельные наши пункты и отходом в исходное положение (Ропша, Скамья, Гдов, Раскопель, Мтеш). В лифляндском и митавском районах— незначительные стычки мелких партий. Южнее, по всему фронту Вильна — Ораны — Лида — Барановичи, противник производит усиленную разведку, причем, вследствие разложения частей Западной армии, эти части иногда без боя отходили в тыл. В настоящее время, по приведении в порядок наших частей, положение успешно восстанавливается. В общем в данное время происходит небольшое оживление деятельности противника лишь мелкими частями на важнейших направлениях и, таким образом, Западный фронт за последний месяц потерял свой острый характер и здесь мы перешли к активной разведке и захвату пунктов местного значения, что свидетельствует, что противник на этом фронте вследствие каких-то причин не в состоянии перейти к активным действиям». Соответственно главком предлагал основные силы сосредоточить на Восточном и Южном фронтах373. Однако уже через несколько дней стало ясно, что эта оценка ситуации была чрезмерно оптимистичной.

Весенние операции Тем временем в 20-х числах марта Литва вела переговоры с Германией о подготовке наступления на Вильно. Понятно, что сведения об этом встревожили польское руководство, которое имело свои собственные виды на этот город. Вся экспансионистская программа Варшавы прикрывалась лозунгом создания федерации во главе с Польшей. Любопытно, что эта идея восходила к рапорту польского генерала на французской службе М. Сокольницкого Наполеону I от 10 февраля 1812 г.374. 15 апреля 1919 г. Польша предложила Литве восстановить польско-литовскую унию, но это предложение не нашло поддержки в Ковно. Тем не менее, 17 апреля начались польско-литовские военные переговоры о координации действий против Красной армии. Несмотря на эти переговоры, польское руководство планировало обставить захват Вильно как акцию, необходимую для свободного объединения Польши и Литвы. Тем временем, завершив перегруппировку и сосредоточение войск, польское командование активизировало свои действия в Белоруссии. Используя 40-километровый разрыв между флангами Литовской и Западной дивизий Красной армии, польские войска под командованием генерала Э. Рыдз-Смиглы 16 апреля с трех сторон атаковали Лиду. Лидский гарнизон, состоявший в 120

основном из красноармейцев-поляков, насчитывал 1 300 штыков и 80 сабель при 2 орудиях. Несмотря на внезапность нападения, советские войска оказали противнику упорное сопротивление, город дважды переходил из рук в руки. Лишь подтянув дополнительные силы, поляки смогли 17 апреля занять Лиду. 19 апреля по железной дороге из Лиды в Вильно был направлен польский отряд (200 штыков и 150 сабель при нескольких орудиях), переодетый в красноармейскую форму. Беспрепятственно проникнув в город и заняв стратегически важные пункты, поляки открыли огонь, что вызвало панику. В 13 часов они заняли Замковую гору. Захваченный вокзал и железная дорога позволяли полякам перебрасывать подкрепления. Тем не менее бои в городе, в которых с обеих сторон активно участвовали добровольцы из местных жителей, продолжались до 21 апреля, когда советские части оставили его375. Захват Вильно был ознаменован растянувшейся на несколько недель расправой над защитниками или просто сочувствующими советской власти местными жителями: арестами, отправкой в концлагеря, пытками и истязаниями в тюрьмах, расстрелами без суда, еврейским погромом и массовыми грабежами. Население оказалось совершенно беззащитным перед произволом и эксцессами армии страны, называвшей себя бастионом христианской цивилизации в борьбе против большевизма и вообще «восточного варварства». Понятно, что захват Вильно резко осложнил возможность создания польско-литовского правительства. Вместо него на Виленщину была распространена военно-оккупационная власть польской администрации — Гражданского управления Восточных земель (ГУВЗ). Таким образом, обещание Ю. Пилсудского, содержащееся в его воззвании «К жителям бывшего Великого Княжества Литовского», о том, что он хочет дать им «возможность разрешения внутренних, национальных и религиозных проблем по собственному усмотрению, без какого бы то ни было насилия или давления со стороны Польши», осталось невыполненным, что еще больше уменьшало шансы на соглашение с Литовской Тарибой. Страны Антанты не спешили узаконить польский захват376. Узнав о потере Вильно, главком Красной армии отменил переброску 8-й стрелковой дивизии с Западного на Южный фронт и 24—25 апреля потребовал «восстановить положение под Вильно во что бы то ни стало»377. Однако подготовка операции затянулась, за это время поляки сумели перебросить к городу дополнительные силы. 27—28 апреля советские войска начали наступать на Вильно с трех сторон, но отсутствие связи не позволяло координировать ход операции. Молодечненская группа подошла на 5 км к городу, но потери среди командного состава привели к прекращению атак и отходу на 15 км. Отряд, наступавший от Новосвенцян, столкнулся с конной польской частью и был вынужден отступить. Литовская дивизия подошла с севера на 5—6 км к Вильно, но командование армии об этом не знало. В ожесточенных боях дивизия понесла большие потери в комсоставе и 2 мая стала отходить. Тем временем противник занял Ошмяны и Подбродзе и активно действовал на флангах советских войск378. 3 мая Белорусско-литовской армии было приказано, «продолжая виленскую операцию, обратить серьезное внимание на направление Лида — Молодечно», где следовало создать резерв379. Однако на этом бои за Вильно фактически завершились, но для обороны Новосвенцян советское командование стало перебрасывать отдельные отряды из района Поневежа380. В начале мая 1919 г. советско-польский фронт вновь стаби121

лизировался, поскольку Польша должна была по предложению Антанты подготовиться к действиям против Германии, которая могла не согласиться на подписание Версальского мирного договора. Это, впрочем, не мешало польским войскам занять Тракай и постепенно продвигаться вдоль железной дороги Вильно — Двинск. Тем временем противник активизировался на правом крыле 7-й советской армии. 21 апреля между Ладожским и Онежским озерами в наступление перешла финская Олонецкая добровольческая армия (около 2 тысяч бойцов под командованием полковника А. Сихво), захватившая в тот же день Видлицу. Продвигаясь на юг, противник 22 апреля занял Олонец, а к 26 апреля фронт находился в 18 км к северу от Лодейного Поля. Однако советские войска смогли остановить продвижение противника и 25—26 апреля перешли в контрнаступление. Уже 6 мая Олонец был освобожден, и фронт стабилизировался севернее города. Тем временем советское руководство получило сведения о распространении в Париже слухов о якобы переданном Финляндией РСФСР ультиматуме с требованием прекратить советское наступление в Карелии. Эти сведения подтверждали наличие угрозы наступления из Финляндии на Петроград, и 2 мая были приняты дополнительные меры по обороне города. В Петроградской, Олонецкой и Череповецкой губерниях было объявлено осадное положение, проведена подготовка к дополнительной мобилизации в Красную армию, в Петрограде создан наделенный особыми полномочиями Комитет рабочей обороны. Только за 4—10 мая в Красную армию было мобилизовано 957 коммунистов и 1 653 члена профсоюзов381. Меры по усилению обороны Петрограда, отпор, полученный белофиннами на олонецком направлении, заявления правительства РСФСР о безусловном уважении независимости Финляндии — все это влияло на позицию финского руководства. Кроме того, Англия и Франция посчитали, что эта операция финнов является результатом германского влияния, и 6 мая потребовали от Гельсингфорса заверений об отсутствии у него аннексионистских устремлений. Правда, в тот же день Англия и США признали независимость Финляндии382.8 мая в беседе с представителями русских белогвардейцев К. Маннергейм заявил, что он «хотел бы содействовать нанесению решительного удара господству большевиков в России. Но для того, чтобы русско-финский поход мог осуществиться, необходимо, чтобы какая-нибудь авторитетная русская власть признала независимость Финляндии». Кроме того, за участие в походе финское руководство требовало территориальную компенсацию. Без выполнения этих условий «не может быть и речи не только о совместном русско-финском наступлении на Петроград, но и вообще о доверительном отношении финнов к русским» белогвардейцам383.9 мая Финляндия заявила западным союзникам, что подчинится любым решениям мирной конференции относительно ее восточных границ384. В период затишья на фронте в первой половине апреля 1919 г. 7-я армия, а также эстонские и латышские части Красной армии готовились к новому наступлению для освобождения территории Эстонии. Главный удар, согласно плану, должны были наносить войска Мариенбургской группы, которым предстояло освободить Верро и затем, вклинившись глубоко в тыл противника, двигаться на Юрьев. В ходе подготовки к наступлению командованию Эстляндской армии 10 апреля было передано оперативное руководство как Псковской группой (командир — начальник 10-й дивизии А.Г. Кеппен), так и входившей ранее в состав Латвийской армии Мариенбургской группой (ко122

мандир — начальник 11-й дивизии А. Скоробогач). Чтобы командование Эстляндской армии смогло все внимание сосредоточить именно на этих группах, войска ее Нарвского участка были переданы в состав 7-й армии. В оперативном подчинении Эстляндской армии остались, кроме Эстляндской дивизии, части 1 -й, 6-й, 10-й, 11 -й и 19-й стрелковых дивизий, два латышских коммунистических стрелковых полка, несколько дополнительных артбатарей, 2 бронепоезда и Чудская флотилия. В ходе наступления Красная армия получила еще некоторые пополнения. 26 апреля в Псковской и Мариенбургской группах Эстляндской армии насчитывалось 41 339 человек (19 351 штык, 761 сабля) при 540 пулеметах, 98 орудиях, 4 бронепоездах и 5 самолетах. Псковская группа сосредоточилась для наступления на фронте от Псковского озера до подступов к Печорам. Левее до железнодорожной станции Менцен располагались войска Мариенбургской группы. С середины апреля 1919 г. на всем фронте от Псковского озера до Рижского залива шли ожесточенные бои. 12 апреля войска Псковской группы перешли в наступление, но прорвать фронт не сумели. Перейдя в наступление 17 апреля, войска Мариенбургской группы более недели продвигались вперед, освободив 22 апреля Рауге. Подразделения 5-го эстонского полка 23 апреля дважды атаковали железнодорожную станцию Верро, но из-за сильного огня противника не смогли ее взять. Белоэстонские части пытались неоднократными контратаками остановить советское наступление. 22 апреля им удалось вновь ворваться на станцию Менцен, что создавало угрозу прорыва в тыл наступавшим советским частям, которым пришлось несколько отойти на юг. Западнее в ходе упорных боев 25 апреля красные латышские стрелки освободили Руен. При этом был окружен и пленен штаб 3-го батальона 6-го белоэстонского полка. Солдаты 10-й роты того же полка перешли на сторону красных. Но 1 мая белоэстонцы при поддержке бронепоездов контратаковали у Стакельна (Стренчи), и Руен пришлось оставить. 23 апреля Эстляндская армия предприняла новое наступление. Главный удар вновь должна была наносить Мариенбургская группа, пополненная курсантами Петроградских командирских курсов. Ближайшей целью наступления было по-прежнему освобождение Верро. Однако предпринятая попытка наступления ощутимых результатов не дала. Более того, некоторые полки Псковской группы оказались неустойчивыми и отказались идти в наступление. Части Мариенбургской группы к 12 мая вновь вышла на подступы к Верро, но были вынуждены отойти. В связи с начавшимся 13 мая наступлением белогвардейцев на Петроград ухудшилось и положение Псковской и Мариенбургской групп Красной армии. Некоторые части были переброшены с этого участка фронта на север. 16 мая командующий Эстляндской армией отдал приказ прекратить наступление на Верро и перейти к обороне385. Дольше продолжалось затишье на фронте Армии Советской Латвии южнее Рижского залива, что было связано, прежде всего, с политическими проблемами в лагере ее противников. Реальная власть в Курляндии принадлежала германскому военному командованию, которое с подозрением наблюдало за все более усиливавшимися симпатиями временного правительства Латвии к Антанте. Хотя в Либаву прибывали английские и французские военные корабли, снаряжение и продовольствие, это не гарантировало устойчивости правительства К. Ульманиса. Игравшая главную роль в Либаве американская военная миссия поддерживала, в первую очередь, Р. фон дер Гольца и немецкие войска, а не Ульманиса, который, вернувшись из поездки в Ко123

пенгаген, стал явно проявлять симпатии к Англии. 16 апреля направленный в Либаву военный отряд ландесвера от имени «Комитета безопасности местных фронтовых частей» сверг правительство Ульманиса и взял всю полноту власти в свои руки. Подразделения белолатвийской армии не оказали сопротивления и были разоружены. К. Ульманису удалось бежать на стоявший в порту пароход «Саратов» под защиту британских военных кораблей. 24 апреля генерал Р. фон дер Гольц опубликовал следующее заявление: «Верховное командование всеми воинскими силами и военными учреждениями в Латвии находится единственно в моих руках. Как войска на фронте, к какой бы нации они ни принадлежали, находятся под моим командованием, так и все военные в тылу, где бы они ни находились и к какой национальности ни принадлежали — немецкой, латышской, прибалтийско-немецкой или русской — все они находятся под моей властью и в моем распоряжении. Никто — ни отдельные войсковые части, ни отдельные лица — не имеют право отдавать приказы, которые прямо или косвенно противоречили бы отданным мною распоряжениям». Далее генерал грозил всякое сопротивление или беспорядки подавить без какой-либо жалости огнем и мечом386.22 апреля Комиссия Антанты по перемирию в Спа потребовала от Германии восстановить правительство Латвии. Тогда 26 апреля генерал фон дер Гольц создал латышское правительство из прибалтийских баронов и латышских германофилов во главе с пастором А. Ниедре387. Представители Антанты с одной стороны были против подобной самодеятельности германского командования, но с другой стороны нуждались в немецких добровольцах для дальнейшей борьбы с большевизмом. Дело в том, что в этот момент германские и остзейские добровольцы составляли 87,8% численности антисоветских формирований в Латвии. Соответственно американская военная миссия указывала, что «решающим фактором в этой борьбе являются германские войска и германское командование. Вывод германских войск без замены их какой-либо равноценной силой означал бы передачу страны большевикам»388. Поэтому американский представитель У. Грин предложил создать латышское правительство на компромиссной основе, но с преобладанием сторонников Ульманиса. 30 апреля он организовал переговоры между К. Ульманисом и А. Ниедре, но договоренности достигнуто не было. Тогда 3 мая представители Антанты потребовали от генерала Р. фон дер Гольца создать коалиционное правительство. Понятно, что германское командование не спешило реализовывать эту идею. В этой ситуации даже прямое давление военных миссий Антанты на оба «правительства» 6 мая не помогло достичь компромисса389. Англия заняла более жесткую позицию, и 4 мая Германии была передана нота с требованием отстранить генерала фон дер Гольца от командования 6-м резервным корпусом и считать германские войска в Латвии вспомогательными латвийскими частями. Однако в Берлине все еще не теряли надежды на закрепление в Прибалтике. Поэтому в Либаву направилась германская правительственная комиссия во главе с военным министром Г. Носке. Результатом этой поездки стало благоприятное для фон дер Гольца заключение, и 6 мая Берлин направил в Лондон ответ, в котором оспаривал участие генерала и его войск в свержении правительства Ульманиса. В случае если союзники будут настаивать на своих требованиях, Германия была готова отозвать свои войска из Прибалтики. Понятно, что в условиях подготовки похода на Петроград Антанта не стала настаивать на эвакуации наиболее боеспособной силы 124

в регионе. Наоборот, теперь представители Антанты торопили фон дер Гольца с выполнением переданного ему еще 11 апреля требования об активизации военных действий в направлении Риги390. Первоначально интервенты собирались начать наступление на Ригу 12 мая, но его пришлось отложить, поскольку сторонники К. Ульманиса похитили главу нового правительства А. Ниедре. 13 мая в Либаве был распространен следующий документ: «Объявление гражданам Латвии. Президиум Народного Совета Латвии объявляет для всеобщего сведения, что им получено от пастора Андреева Ниедре следующее письмо: «Настоящим заявляю вам, что в связи с постановлением Народного Совета от сегодняшнего дня, я как министр-президент Латвии слагаю свои полномочия и передаю государственную власть в руки Народного Совета Латвии. 12 мая 1919 г. Андр. Ниедре». В связи с постановлением Народного Совета от 12 мая президиум Народного Совета примет немедленно все меры, чтобы законное временное правительство могло возобновить свою работу»391. Однако 17 мая Ниедре удалось бежать из ульманисовского плена и он вернулся к Р. фон дер Гольцу. В мае 1919 г. положение Латвийской Советской республики стало критическим. В условиях массового террора, проводившегося немецкими войсками в Курляндии, правительство Советской Латвии 25 апреля издало декрет об изгнании из страны остзейских немцев. До прекращения военных действий всех немцев-мужчин (кроме детей, стариков и больных) следовало заключить в концлагеря и объявить заложниками, которые будут расстреливаться в случае новых расправ с населением. Это вынудило немцев свернуть практику публичных казней и расправ392. В ходе борьбы с контрреволюцией в тылу около 1 тысячи человек было приговорено к расстрелу Ревтрибуналами393. Еще в марте советское правительство Латвии объявило мобилизацию, которая дала около 25 тысяч новобранцев. Конечно, сколько-нибудь серьезное военное обучение этого контингента не велось, а в политическом отношении это была разношерстная масса. Тем не менее, численность Армии Советской Латвии возросла с 21 921 человека (13 302 штыка и 996 сабель) при 52 орудиях на 1 марта (см. таблицу 5) до 45 317 человек (26 480 штыков и 1 867 сабель) при 605 пулеметах, 98 орудиях, 3 бронепоездах и 12 самолетах394. Однако ей приходилось сражаться на два фронта: в Курляндии против ландесвера и немецких добровольцев, на северной границе Латвии — против белоэстонских войск. Резервов не было ни у Армии Советской Латвии, ни у командования Западного фронта. Силы немцев к 15 мая насчитывали около 46 тысяч человек при 205 тяжелых и 154 легких пулеметах, 54 орудиях, 23 минометах и 3 гранатометах. Кроме того, в развернутой из Латвийского батальона 1-й Латвийской бригаде под командованием полковника Я. Балодиса насчитывалось 2 146 человек395. В противостоящих им войскам Армии Советской Латвии имелось 15 242 человека (7 073 штыка и 618 сабель) при 188 пулеметах, 30 орудиях, 1 бронепоезде и 1 бронеавтомобиле, что составляло 33,6% личного состава армии396. Командования Армии Советской Латвии решило упредить противника и 16 мая поставило своей Курляндско-Лифляндской группе задачу отбросить его с восточного берега р. Аа (Лиелупе) и занять Бауск. Начавшееся 18 мая наступление против хорошо укрепленных плацдармов противника у Шлока и Кальцнеема не дало результата. Несколько раз стрелки доходили до проволочных заграждений, но каждый раз откатывались назад под плотным огнем противника. 19—21 мая советские части вышли на ближние подступы к Бауску, но сил для взятия города не было397. 125

Таблица 7. Группировка германских войск в Прибалтике на 20 мая 1919 г.398 Корпуса 6-й резервный

Дивизии и бригады 1-я гвардейская резервная дивизия, «Железная» дивизия, Балтийский ландесвер, бригада «Курляндия», сводная 2-я пехотная бригада Бригада «Шавли» Бригада «Южная Литва»

Добровольческий резервный Командование пограничной охраны Бригада «Гродно», добровольческий корпус «Дибич» «Су валки»

Еще 28 апреля, выполняя подписанный 15 апреля в Гродно договор, немцы передали город полякам. 30 апреля главное командование пограничной охраны «Север» решило усилить войска 17-го армейского корпуса в Западной Пруссии за счет добровольческих частей в Литве. В течение двух первых декад мая 1919 г. туда были отправлены бригады «Северная Литва» и «Олита», а также усиленный сводный добровольческий полк. В результате участок фронта, занятый ранее бригадой «Олита», был распределен между бригадой «Гродно» и добровольческим корпусом «Дибич»399. Тем временем в Курляндии войска 6-го резервного корпуса завершили подготовку наступления на Ригу (см. таблицу 7). Утром 22 мая после серьезной артподготовки с применением химических снарядов немецкая «Железная» дивизия атаковала советские войска и прорвала их фронт. Слабая связь между частями Красной армии не позволила быстро среагировать на прорыв противника, и уже около 12 часов артиллерия немцев начала обстреливать пригороды Риги. Вскоре противник ворвался в город, где немногочисленный гарнизон и местные добровольцы попытались оказать сопротивление, но около 1 часа ночи 23 мая были вынуждены отступить на северо-восток400. Захватив город, войска генерала Р. фон дер Гольца развязали в нем террор, в ходе которого в течение полутора недель погибло от 4,5 до 7 тысяч человек. По свидетельству главы французской военно-политической миссии подполковника Э. дю Парке, «поскольку немцы считали большевиками всех латышей, то вопрос — кого стрелять, а кого — нет, не вызывал трудностей»401. По свидетельству 3. Мейеровица, в Риге «каждый, кого мы хватали, получал пулю. Трупы должны были лежать на улице по три дня, никто не смел к ним прикасаться. Но, убито было в тот день куда меньше, чем следовало»402. Советское командование намеревалось «во что бы то ни стало восстановить положение под Ригой»403, но переход в наступление белоэстонцев на севере и захват ими Пскова, а также атаки немцев от Риги на восток не позволили реализовать эту идею. 24 мая И.И. Вацетис запросил командующего Западным фронтом, «думает ли командование армии Латвии взять обратно Ригу и восстановить Курземский фронт теми средствами, которые может дать Западный фронт? Вообще, каков план дальнейших действий армии Латвии в связи с распадом Курземского фронта этой армии и открытием фронта в направлении Пскова, где эстонские полки перешли на сторону противника?»404. 25 мая Армии Советской Латвии было приказано «прочно удерживаться от границы на линии Олохово-Печерское — ст. Анцен — Адзель — Нейгоф — Ста126

кельн —Лифляндская Аа — мыза Кроненберг — Рингсмундсгоф — Бергоф — Шенберг и далее на старых позициях. Принять все меры к обеспечению крепости Двинск и ее укрепрайона средствами для упорной обороны»405. Тем временем в связи с наступлением немецких, белолитовских и польских войск в Литве положение советских войск осложнилось и на подступах к Двинску. 2 мая немецкая бригада «Южная Литва» вместе с белолитовцами начала наступление на Вилькомир, который был занят ими 4 мая. 19 мая немецкая бригада «Шавли» и белолитовцы вновь взяли Поневеж, но 21 мая советские части незначительными силами выбили противника из города. Однако командование не решилось развить успех и, получив 24 мая приказ на отход, красные 26 мая оставили город. 14 мая польские войска захватили Свенцяны, 16 мая — Ново-Свенцяны, а 20 мая — железнодорожную станцию Игнал ино406.22 мая командующий Западным фронтом докладывал главкому о том, что «захват польскими войсками Лиды и Вильно, благодаря дерзким действиям конницы, в настоящее время разрастается в наступление на широком фронте от Поневежа до Молодечно, создающее серьезную угрозу Двинску, с захватом коего Латармия будет в безвыходном положении, и Полоцку, но нет сил его ликвидировать»407.24—25 мая войскам Белорусско-Литовской армии было приказано вновь атаковать Вильно с фронта «Поставы — Сморгонь, дабы обеспечить положение левого фланга Латвармии, препятствуя продвижению противника в направлении на Двинск»408. Однако начавшееся 26 мая наступление немецких добровольцев и белолитовцев на Уцяны (Утену), занятые 2 июня, и активизация польских частей на молодечненском и лунинецком направлениях не позволили реализовать этот план409.

Удар на Петроград Тем временем происходила консолидация русских белогвардейцев на северо-западных окраинах бывшей Российской империи. Еще 14 декабря 1918 г. находившийся в Гельсингфорсе бывший генерал от инфантерии H.H. Юденич предложил представителям Антанты использовать Финляндию и Прибалтику в качестве плацдарма для борьбы с большевиками. По мнению генерала, при поддержке западных союзников можно было бы создать в этих районах 10—12-тысячную армию, которая сможет организовать наступление на Петроград и, по мере успехов, возрастет до 50 тысяч человек410. Поскольку наиболее выгодным плацдармом для наступления на Петроград являлся Карельский перешеек, генерал вел переговоры об участии Финляндии в этой операции с К. Маннергеймом, избранным 12 декабря 1918 г. финским парламентом главой государства, регентом и главнокомандующим411. 14 января 1919 г. созданная в конце 1918 г. в Гельсингфорсе местная белогвардейская организация «Русский комитет», заключившая с Эстонией и Латвией договор о совместной борьбе с большевиками412, признала генерала Юденича руководителем всего русского белого движения северо-западной зоны, т.е. в Финляндии и Прибалтике. 21 января Юденич направил адмиралу A.B. Колчаку план создания нового антисоветского Северо-Западного фронта, который должен был опираться на Финляндию и Прибалтику, а также на поддержку государств Антанты. 2 февраля Колчак послал Юденичу телеграмму, в которой одобрил этот план413. Стараясь получить конкретную помощь от Антанты, 127

Юденич в контактах с ее представителями значительно преувеличивал свои военные возможности и утверждал, будто ему подчиняется и расположенный в Эстонии русский Северный корпус. На самом деле генералу не удалось создать на территории Финляндии белогвардейские части, до июня 1919 г. проваливались и его попытки подчинить себе Северный корпус. 15 января Юденич назначил генерала Е.К. Арсеньева командиром Северного корпуса, но его попытка в начале февраля вступить в командование корпусом вызвала резкий отпор со стороны эстонского командования414. Тогда в марте 1919 г. в Эстонию отправилась делегация в составе промышленника С.Г. Лианозова, князя В.М. Волконского и генерала A.A. Гулевича. Делегация дала обещание «защищать культурные и религиозные интересы» эстонского народа в будущей России, если H.H. Юденич получит право распоряжаться Северным корпусом. Естественно, это предложение было отклонено. Командование белоэстонской армии было заинтересовано в использовании Северного корпуса в собственных военных планах. В Гельсингфорсе H.H. Юденичу также не удалось реализовать свою идею о комбинированном наступлении на Петроград с участием финской армии. Призывы генерала к Антанте о помощи, в общем, также остались без какого-либо конкретного ответа, поскольку весной 1919 г. западные союзники основное внимание уделяли поддержке войск A.B. Колчака и Северной армии генерала Е.К. Миллера и даже намеревались перебросить русские белогвардейские войска из Эстонии в Архангельск. Соответственно, военные поставки направлялись в Эстонию, которая часть из них передавала Северному корпусу. Весной 1919 г. основной задачей Северного корпуса были беспокоящие красных набеги. 1-я бригада корпуса была развернута южнее Нарвы, а 2-я бригада — на побережье Чудского и Псковского озер. 7 марта отряд из состава 1-й бригады захватил имение Темницы около Нарвы, где взял 206 пленных, 4 орудия, 2 пулемета, 154 винтовки, 14 тысяч патронов, 360 снарядов. 2 советских политработника были расстреляны, 86 красноармейцев перешли к белым, а остальные попали в лагерь военнопленных Пяскуль. В ночь на 16 марта отряд С.Н. Булак-Балаховича совершил налет на базу советской Чудской флотилии Раскопель415, а 5 апреля — на Гдов. После грабежей и расстрела нескольких захваченных советских работников белые вернулись в расположение своих частей. Успехам подобных набегов способствовал беспорядок в частях Красной армии и неспокойная обстановка в уезде, где действовали банды дезертиров («зеленых»), нападавшие на органы Советской власти. Чтобы переломить ситуацию в Южной Эстонии, белоэстонское командование решило предпринять силами белогвардейского Северного корпуса и своей 1-й дивизии отвлекающий удар от Нарвы на Ямбург и Гдов. В апреле 1919 г. все русские белогвардейские части были сосредоточены на рубеже реки Нарова к югу от Нарвы. Отряд С.Н. Булак-Балаховича и переданный белоэстонским командованием в распоряжение Северного корпуса Балтийский батальон сосредоточились в районе Сыренца (Васкнарвы). Под руководством генерал-майора А.П. Родзянко был подготовлен конкретный план операции Северного корпуса. Наступление должно было вестись из района Нарвы, причем главный удар планировалось нанести южнее железной дороги Нарва — Гатчина на Веймарн, обходя с юга Ямбург. Севернее части 1-й белоэстонской дивизии должны были в случае успешных действий 128

русских белогвардейцев наступать вдоль побережья Финского залива и высадить десант в тыл Красной армии. Боевые действия с моря должны были поддерживать английский флот и военные корабли Эстонии. В этот время Северный корпус насчитывал 5 451 человек при 83 пулеметах и 15 орудиях, кроме того, один батальон и 2 орудия находились в резерве. Всего же русскоэстонская группировка белых насчитывала 13 100 штыков и сабель при 45 орудиях, 2 бронепоездах и 2 танках416. На Балтийском море действовал английский флот в составе 12 легких крейсеров, 20 миноносцев, 12 подводных лодок, 3 минных заградителей, 16 тральщиков, 7 торпедных катеров, 1 авиаматки и 30 вспомогательных судов. В эстонском флоте имелось 2 миноносца, 2 минных заградителя, 2 канонерские лодки, 1 тральщик, 1 катер и 4 вспомогательных судна417.5 июня Финляндия разрешила английскому флоту базироваться в порту Бьёрке. Весной и летом 1919 г. подступы к Петрограду обороняла входившая в состав Западного фронта 7-я армия (командарм — А.К. Ремезов, члены РВС — И.А. Томашевич, И.И. Лепсе, Б.П. Позерн, B.C. Шатов), в которой к началу мая 1919 г имелось 19 700 штыков и 790 сабель при 361 пулемете, 172 орудиях, 7 бронеавтомобилях и 34 самолетах418. Армия занимала оборону на фронте протяженностью около 600 км от Онежского озера до Гдова, южнее которого находились войска Эстляндской армии. Действующий отряд советского Балтийского флота состоял из 2 линкоров, 1 крейсера, 2 эсминцев, 4 миноносцев, 2 минных заградителей, 8 тральщиков, 6 сторожевых кораблей и 3 вспомогательных судов. На Нарвском участке располагались войска 6-й стрелковой дивизии (начальник дивизии — Б.Н. Фрейман) и отдельные части начавшей прибывать ей на смену 19-й дивизии, которые вместе насчитывали примерно 4 432 штыка и 240 сабель при 147 пулеметах и 25 орудиях. Советские части располагались отдельными кордонами, никаких оборонительных рубежей оборудовано не было. В конце апреля — начале мая 1919 г. командование 7-й армии было озабочено ситуацией, сложившейся в районе между Ладожским и Онежским озерами, опасалось финского наступления на Карельском перешейке и полагало, что белоэстонцы не захотят предпринимать на Нарвском участке никаких серьезных операций419. Поэтому для Красной армии наступление Северного корпуса белых, начавшееся в 3 часа утра 13 мая с рубежа реки Нарова, оказалось неожиданным. В ночь перед наступлением переодетый в красноармейскую форму белый отряд поручика Данилова в 260 штыков проник в тыл советских войск, разгромил в деревне Попкова Гора штаб 3-й бригады 19-й стрелковой дивизии, захватил артиллерийскую батарею и мост через реку Плюсса у деревни Гавриловская. Поначалу оборонительные действия советских частей носили довольно разрозненный характер. Более того, командование 6-й стрелковой дивизии восприняло наступление противника как очередной набег, который вскоре будет отражен. Воспользовавшись замешательством красных, белые стремительно продвигались к Веймарну на левом фланге 6-й дивизии между реками Плюсса и Луга, обходя с юга Ямбург. Не имея ясного представления об обстановке на фронте, командование 7-й армии стало подтягивать к Ямбургу резервы, но в 13 часов 15 мая английский флот высадил в устье р. Луга белоэстонский десант. Одновременно в наступление по побережью Финского залива перешла 1-я белоэстонская дивизия и Ингерманландский батальон (около 6 тысяч человек при почти 80 пулеметах, 30 орудиях, 2 танках и 2 129

бронепоездах), которые на следующий день соединились с десантом420. Это заставило советское командование направить часть войск от Веймарна на борьбу с десантом. Используя ситуацию, части Северного корпуса к вечеру 16 мая заняли Веймарн421. Около 10 часов 17 мая на берегу Копорского залива в Пейпия, Систа-Палкина и Долгово под прикрытием английских военных кораблей были высажены новые десанты. Хотя советские части выбили противника из Долгово, все это создавало реальную угрозу правому флангу 6-й стрелковой дивизии, которая была вынуждена спешно отойти, причем в некоторых частях возникла паника, связь с большинством частей была потеряна. Около 5 часов утра 17 мая советские войска оставили Ямбург. В тот же день Совет Обороны командировал в Петроград в качестве чрезвычайного уполномоченного И.В. Сталина422. Тем временем из района Сыренца вдоль восточного побережья Чудского озера наступал отряд полковника С.Н. Булак-Балаховича совместно с Балтийским батальоном (всего 1,5 тысячи человек при 4 орудиях), который 15 мая занял Гдов и двинулся в направлении Пскова, тесня 10-ю стрелковую дивизию Красной армии. В связи с успешными действиями Северного корпуса главнокомандующий белоэстонскими войсками отдал 16 мая приказ перейти в общее наступление на всех фронтах. Перед Северным корпусом была поставлена задача продолжать наступление и овладеть железнодорожной станцией Вруда. 2-й и 3-й дивизиям белоэстонской армии предписывалось наступать в Юго-Восточной Эстонии при поддержке бронепоездов на Псков, Мариенбург и Вольмар. В тот же день главком Красной армии доложил В.И. Ленину обстановку на Западном фронте: «С фронта Нарва — Гдов наступают на Гатчино и Лугу две эстонские дивизии общей численностью до 9 тысяч штыков, причем противник комбинирует свои действия с десантными операциями на южном берегу Финского залива. Части противника появились в 20 верстах к востоку от Ямбурга, прорвав фронт нашей 19[-й] дивизии. Польские части развивают наступление со стороны Вильно на Двинск, и головные части противника находятся в 45 верстах к юго-западу от Двинска. Весьма вероятно, что действия противника на фронте Двинск — Петрозаводск, особенно переход белоэстонскими частями нашей границы, указывают на начало приведения в исполнение общего плана противника на Западном фронте». Главком предлагал перебросить в район Петроград, Гатчина бригаду 4-й стрелковой дивизии из Симбирска и полк пехоты из Вологды423. 17—20 мая части Северного корпуса продолжали наступать на восток, захватив 18 мая станцию Вруда, а 20 мая и станцию Волосово. Беспорядочное отступление при неспокойном тыле, где действовали банды дезертиров («зеленых»), привело к утрате управления частями Красной армии и способствовало дальнейшему продвижению противника. Тем временем отряд С.Н. Булак-Балаховича при поддержке белоэстонской Чудской флотилии продвинулся по восточному берегу Чудского озера до реки Желча, где его продвижение было временно приостановлено. В ходе эвакуации военно-морской базы Раскопель два парохода «Ольга» и «Ермак» советской Чудской флотилии во главе с комиссаром базы Д.К. Морозовым 20 мая перешли к белым. Остальной личный состав базы отходил вместе с частями 10-й стрелковой дивизии424. Пытаясь перехватить инициативу на фронте, командование 7-й армии 19 мая приказало Эстляндской армии, усилив свой правый фланг, «немедленно после этого начать энергичное продвижение гдовскои группой в 130

нарвском направлении во фланг и тыл зарвавшемуся противнику и тем остановить его дальнейшее продвижение к Гатчине» и не допустить противника к железной дороге Петроград — Псков425. Со своей стороны генерал-майор Й. Лайдонер 22 мая приказал Северному корпусу прекратить наступление и приступить к активной обороне на рубеже восточнее станции Волосово и южнее реки Желча с тем, чтобы пополнить и перегруппировать части корпуса. Однако командование корпуса, окрыленное первыми победами, не подчинилось приказу и продолжало наступление. Советское командование попыталось восстановить управляемость войсками и нанести контрудары. 21 мая главком Красной армии приказал командованию Западного фронта усилить оборону Карельского перешейка и южного берега Ладожского озера. Кроме того, требовалось принять «самые срочные меры, чтобы в ближайшее время собрать все те полки, которые убежали с фронта Нарва — Гдов, произведите строжайшее расследование о действиях этих полков в полном объеме, а равно установите, на кого ложится ответственность за потерю артиллерии»426. В тот же день ЦК РКП(б) опубликовал воззвание к партийным, советским и профсоюзным организациям «На защиту Петрограда», в котором отмечалось, что Петроградский фронт стал одним из самых важных фронтов Советской республики и что защитить Петроград надо любой ценой427. Рабочие Петрограда с большим воодушевлением откликнулись на этот призыв. Только городская партийная организация в течение мая направила в Красную армию 13 тысяч коммунистов. На фронт была отправлена так называемая Сводная Балтийская дивизия. 22 мая Вацетис приказал «принять самые решительные меры, не останавливаясь ни перед какими репрессиями, остановить беспорядочный отход» и «перейти в энергичнейшее наступление тем войскам, которые собраны в районе Красное Село — Гатчина», на Ямбург428. Соответственно, командующий Западным фронтом вновь приказал Эстляндской армии своим «правым флангом перейти в наступление в общем направлении Гдов — Нарва, содействуя наступлению нарвского участка 7[-й] армии»429, и обратился к главкому с просьбой об усилении войск фронта 4 стрелковыми и 1 кавалерийской дивизиями430. Наступление Северного корпуса на Петроград создало для белоэстонской армии благоприятные условия для ведения боевых действий на Южном фронте. Силы белоэстонцев на Псковском направлении насчитывали около 3 тысяч штыков при 127 пулеметах, 3 бронепоездах и 3 бронеавтомобилях. Противостоявшие им части Эстляндской армии имели около 2 200 штыков при 62 пулеметах и 1 бронепоезде. Для наступления на Псков была образована ударная группа, в состав которой вошли 4 бронепоезда с десантными частями и 2 бронеавтомобиля. Предстоящему наступлению белоэстонцев способствовала переброска в 7-ю армию 8 стрелковых полков, отрядов красных курсантов и нескольких артиллерийских батарей, а также предательство командира красной Эстляндской дивизии Л. Ритта. Получив от него еще 19 мая сведения о силах и расположении частей Красной армии, белоэстонское командование надеялось окружить и пленить всю Псковскую группу. Ритт и другие командирызаговорщики собрались во 2-й роте 1-го Ревельского полка и в ночь на 24 мая перешли на сторону противника. Перебежчики звали с собой и бойцов, но те, в большинстве своем, отказались. Воспользовавшись возникшим в результате предательства замешательством, ударная группа противника при поддержке бронемашин рано утром 24 мая сравнительно легко прорвала фронт Крас131

ной армии, заняла Изборск и к вечеру находилась уже в 6 — 8 км от Пскова. Большинство бойцов 2-й роты 1-го Ревельского полка попало в плен. Лишь в результате энергичных действий командиров 2-й и 4-й батарей полка А. Леэвальда и X. Туммельтау наступление белых было приостановлено, обозы полка и некоторые боевые подразделения избежали плена. Белоэстонскому командованию не удалось полностью осуществить идею окружения и уничтожения Эстляндской дивизии и других частей Красной армии. Однако и попытки Эстляндской дивизии организовать оборону на ближних подступах к Пскову не удались из-за отсутствия единого командования. В 15 часов 25 мая у Моглино до половины личного состава (около 150 штыков) 6-го эстонского полка перешло к белым. Соседний 5-й эстонский полк самовольно оставил позиции и ушел с шоссе Печоры — Псков. Уже в 16 часов белоэстонцы начали обстрел города, что вызвало панику. К вечеру 25 мая противник занял западную часть Пскова, из которого около полуночи ушли последние части Красной армии. Переправившись через р. Великая, белоэстонцы утром 26 мая заняли город. В тот же день командующий Западным фронтом приказал 7-й армии «принять меры по закреплению левого фланга армии на ближайшем к Пскову рубеже, перехватывающем железные дороги Псков — Петроград и Псков — Бологое, имея целью по подходе подкреплений овладеть Псковом». Правофланговые части Армии Советской Латвии должны были закрепиться на подступах к Острову431. Однако паника, охватившая советские воинские части под Псковом, некоторые из которых устремились в эшелонах в тыл, не позволила реализовать этот план. Подошедшие резервные 88-й и 89-й стрелковые полки (около 4 тысяч штыков) не были сразу использованы для контратаки города и вскоре тоже разложились и стали переходить к белым или самовольно отходить. Части 10-й стрелковой дивизии Красной армии с р. Желча к 31 мая были отведены на железнодорожную линию Псков — Луга. При этом отдельные подразделения дивизии также разложились и покинули фронт или перешли к белым. 29 мая с севера в Псков вступил отряд С.Н. Булак-Балаховича, и 31 мая главнокомандующий белоэстонской армией официально передал город Псковской группе Северного корпуса432. В городе начались репрессии: «людей вешали днем в центре города на фонарях, причем адъютант Балаховича предлагал казнимым самим вешаться». Вереницы повешенных украшали все улицы города, на некоторых столбах висело по три человека. Лишь после настоятельных требований представителей Антанты казни были перенесены за город433. Прорыв фронта Красной армии у Пскова создал сложную ситуацию для Мариенбургской группы, на правом фланге которой белоэстонцы наступали от Изборска в направлении Острова. На ее левом фланге противник вновь прорвался у Менцена и стал развивать наступление на Альт-Шваненбург (Гулбене). В этой обстановке 2 6 — 2 7 мая Мариенбургская группа, переданная в оперативное подчинение Армии Советской Латвии, стала отходить на юговосток. 28 мая неприятель занял Мариенбург. Кроме того, западнее белоэстонцы прорвали фронт советских частей и 27 мая заняли Вольмар. 30 мая командующий Армии Советской Латвии П.А. Славен сообщил главкому, что «взять обратно Ригу и восстановить Курземский фронт теми силами и средствами, которые имеются в данный момент в распоряжении армии Латвии, — невозможно. Потеря Риги особенно глубокого влияния на армию Латвии не оказала, хотя некоторые части сильно пострадали и были дезорганизованы, 132

но теперь они уже более или менее существуют, и их приводят в порядок, используя все возможности быстрого пополнения. Более угрожающий удар армия Латвии получила на правом фланге, на фронте прорыва у Пскова, в связи с чем создалась серьезная угроза Острову и железнодорожному узлу Пыталово. Переданные в состав армии Латвии развалившиеся и деморализованные эстонские части 10-й дивизии не оказывают противнику ни малейшего сопротивления и все больше и больше открывают правый фланг, создавая этим угрозу тылу 1-й Латышской дивизии, которая находится в глубоком мешке. Чтобы спасти положение армии, мы вынуждены перебросить в район Остров — Пыталово все силы, которые мы получаем из центра, и немногие резервы, чтобы под их прикрытием спешно вывести из мешка Видземскую группу». Открытый правый и слабо обеспеченный левый фланги вынуждают армию отступать на линию: «Новоржев — Опочка — Люцин — Режица — Двинск — Полоцк, это в том случае, если будет приказано защищать Двинск любой ценой. В противном случае армия Латвии будет выравнивать свой фронт на линии Новоржев — Опочка — Себеж — Дрисса — Полоцк». Однако «если прорыв фронта у Пскова будет ликвидирован резервами фронта, тогда, разумеется, армия Латвии будет держаться на линии, которую она сейчас занимает, и, подготовившись и укрепившись пополнениями, снова перейдет в наступление, чтобы занять Ригу и дальше Курземе»434. В ответ И.И. Вацетис 1 июня сообщил командующему Западным фронтом: «Отступление армии Латвии допускаю только до линии обороны [в 4 0 — 5 0 км] к западу от железной дороги Остров — Двинск»435. В результате возникшей угрозы окружения, Армии Советской Латвии 1 июня было приказано отступать в Латгалию и, «подкрепив Мариенбургскую группу, занять прочное положение на линии от дер. Струженица на р. Великая — оз. Белое — верховье р. Вяди — болото Стомпа — оз. Лубан — болото Тейча — устье р. Дубны — р. Западная Двина — Иллукст — оз. Овиле и Диена и м. Тверечь»436. 31 мая белоэстонцы захватили Альт-Шваненбург, а 5 июня заняли Крейцбург и Фридрихштат, от Поневежа наступали немецкая бригада «Шавли» и действовавшие под руководством шведских инструкторов белолитовцы, которые 30 мая заняли Купишки, 2 июня Биржай, а затем Рокишки 437 . С юго-запада к Двинску продвигались польские войска. Однако Армия Советской Латвии успела отступить и к 7 июня заняла новый фронт по линии западнее Острова, Велюны (Виляна), оз. Лубан, Ливенгоф (Ливаны), по берегу р. Западная Двина, Иллукст, Ново-Александровск (Зарасай), Видзы. Противниками армии на фронте от Острова до Лубанского озера были белоэстонцы, далее до Ливенгофа — белолатыши, а южнее — белолитовцы и поляки. Отход Армии Советской Латвии на восток сопровождался резким сокращением ее численности. Так, если на 21 мая в ней насчитывалось 70 тысяч человек, то к 10 июня осталось лишь 10—15 тысяч. Фактически армия находилась в состоянии разложения. Сложившая ситуация прекрасно видна из доклада инспектора армии Р.И. Берзина от 10 июня в РВС армии: «Неустойчивый и еще не определившийся деревенский элемент, призванный по мобилизации, демобилизуется и остается в Латвии. Чисто белогвардейский элемент, находящийся в частях, переходит к белым путем неорганизованным или организованным, арестовывая комиссаров и расстреливая коммунистов. Во время суматохи из многих штабов скрылись штабные работники, многие с крупными суммами денег. Многие части за эти короткие дни потеряли почти полови133

ну командного состава из бывших офицеров, перешедших на сторону врага. Часть дезертиров враждебно настроена по отношению к Советской власти и, объединившись с гражданским населением, образует банды под названием «зеленой армии», занимающейся грабежом и не дающей привести в порядок остатки армии»438. Понятно, что в таком состоянии Армия Советской Латвии была слабо боеспособна. Тем временем 23 апреля Главное Командование Красной армии предложило СНК РСФСР усилить военное единство советских республик439. 29 апреля на совместном заседании Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) председатель РВСР Л.Д. Троцкий заявил о необходимости строгого проведения принципа единства командования на Западном фронте, где действуют Эстляндская, Латвийская и Белорусско-литовская армии с двойным подчинением. В итоге было решено поставить этот вопрос на Пленуме ЦК РКП(б)440.4 мая ЦК РКП(б) рассмотрел вопрос «О едином командовании над армиями как России, так и дружественных социалистических республик». Согласно принятому решению, «попытки подчинить командование отдельных армий местным национальным советским властям являются безусловно пагубными для дела обороны Советской республики. Поэтому нарушение единства управления и командования, национальное раздробление армий приводят к национальным трениям в среде самих красноармейских частей и являются верным путем к разложению армии. Центральный Комитет считает поэтому необходимым восстановить в области военного управления и командования строжайшее начало единства организации и строгого централизма». 7 мая И.И. Вацетис в новом докладе на имя В.И. Ленина указал, что «Западный фронт представляет в настоящее время для нас весьма большую угрозу ввиду того, что формирования местных национальных советских правительств Литвы и Белоруссии оказались никуда не годными и переданные им для укомплектования две дивизии совершенно развалились, от Литовской дивизии уцелели только 3 штаба, солдаты обратились в мародеров. Таким образом, на западе фронт наш от Вилькомира до параллели Минска считается крайне угрожаемым и придется снять резервы с какого-нибудь фронта менее угрожаемого». Главком предлагал ускорить проведение на фронте «принцип единоначалия военного и политического»441. На совместном заседании ВЦИК и представителей от Украинской, Литовско-Белорусской и Латвийской республик 1 июня было принято постановление «Об объединении советских социалистических республик России, Украины, Латвии, Литвы, Белоруссии для борьбы с мировым империализмом»442. Соответственно, 2 июня расширенное заседание Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) приняло решение реорганизовать войска Западного фронта. РВСР было поручено переформировать все национальные части и «свести их в боевые соединения, руководствуясь исключительно стратегическими соображениями». Переформированные части следовало использовать на любых фронтах в соответствии с военной целесообразностью, а «Эстляндскую армию, как отдельное самостоятельное боевое соединение, — расформировать»443. В результате 3 июня РВС Западного фронта приказал расформировать Эстляндскую армию, а ее соединения — Эстляндская и 10-я стрелковая дивизии — были переданы в состав Южной группы (командующий — А.И. Корк) 7-й армии. 7 июня Армия Советской Латвии была переименована в 15-ю армию, а Белорусско-Литовская армия — в 16-ю армию444. 134

В первой половине июня 1919 г. 15-я армия насчитывала 44 629 человек и проводила в основном диверсионно-разведывательные рейды в ближайший тыл противника. Попытка переименовать Латышскую дивизию в 53ю стрелковую привела к тому, что ее командно-политический состав заявил протест. В итоге, побыв с 8 по 24 июля 53-й стрелковой дивизией Красной армии, дивизия вновь стала Латышской. Одновременно происходила реорганизация эстонских частей Красной армии. 9 — 2 0 июня 1-я Эстляндская стрелковая дивизия была переформирована в Отдельную эстонскую стрелковую бригаду (командир — А. Палвадре), насчитывавшую примерно 3 тысячи человек. В июне 1919 г. 2-й, 3-й и 5-й эстонские полки вели ожесточенные бои в районе железнодорожной станции Карамышево на линии Псков — Порхов, отбив все попытки наступления белых. 1-й эстонский полк в это время действовал против банд в окрестностях станции Дно. Начавшееся тем временем 1 июня наступление на Псков частей 10-й стрелковой дивизии свелось фактически к боям за отдельные деревни, в ходе которых выявилась неустойчивость советских войск. Опасаясь прорыва белоэстонских частей к Острову, командующий Западным фронтом 3 июня приказал 7-й армии своим наступлением оказать «содействие правому флангу Латармии»445. В итоге попытки противника занять Остров окончились неудачей. Однако и войска Южной группы 7-й армии не смогли прорваться к Пскову и стали откатываться на восток446. Лишь 11 июня положение в этом районе несколько стабилизировалось. Таблица 8. Численность войск Западного фронта на 1 июня 1919 г.447 Войска 7-я армия Армия Советской Латвии Белорусско-литовская армия Воздушная оборона Петрограда Итого

Штыки 42 760 19 959 14 318 — 77 037

Сабли 1 024 1417 944 — 3 385

Орудия 194 92 168 25 479

Пулеметы 957 612 416 55 2 040

Тем временем, к 1 июня численность войск 7-й армии на фронте от Финского залива до частей 15-й армии возросла до 23 359 штыков и 868 сабель при 645 пулеметах и 67 орудиях448. Полученное пополнение позволило Красной армии создать на ямбургском направлении ударную группу в составе 2 стрелковых дивизий, 1 стрелковой и 1 кавалерийской бригад. Развернувшись на фронте Петергоф, Красное Село, Гатчина, ударная группа готовилась при содействии гарнизона форта «Красная Горка» 29 мая перейти в общее наступление, охватывая с обоих флангов ямбургскую группу противника449. Однако в ночь на 29 мая на станции Сиверская произошел мятеж в 3-м батальоне 3-го полка 2-й Петроградской бригады особого назначения. Перебив коммунистов, около 600 человек с 2 орудиями перешли на сторону белых450. В результате противнику удалось захватить станцию, разгромить второй полк бригады и произвести рейд на подступы к Гатчине. Хотя подошедшие советские части и восстановили положение, белым удалось ликвидировать угрозу обхода их правого фланга и сосредоточить все силы на левом крыле. В результате контрудар 7-й армии, проведенный 29 мая — 4 июня, лишь несколько приостановил продвижение противника. Части Сводной Балтийской дивизии продвинулись по берегу Копорского залива до р. Сумма, но не суме135

ли использовать свое фланговое положение относительно главной группировки белых. Под ударами противника дивизия исчерпала свои силы и стала откатываться назад. 5 июня финские войска на Карельском перешейке у Белоострова атаковали советские части, но были отброшены. Тем временем, отразив советские контрудары, белые 5 июня вновь перешли в наступление на стыке Сводной Балтийской и 6-й стрелковой дивизий. Израсходовав все резервы, войска 7-й армии 9 июня начали отход. Обстановка на подступах к Петрограду вновь осложнилась, и уполномоченный Совета Обороны И.В. Сталин телеграфировал В.И. Ленину о необходимости присылки в качестве подкреплений 3 надежных полков451. Понятно, что в это время все внимание советского руководства было приковано к ситуации под Петроградом, где в первой половине июня 1919 г. сложилось тяжелое для Красной армии положение. В донесении командования Западного фронта главнокомандующему Красной армии от 10 июня отмечалось, что боеспособность 7-й и 15-й армий серьезно снизилась. В результате «прорыв под Ямбургом сравнительно ничтожными силами противника развился в крупную операцию, вызвавшую падение Пскова, создавшую серьезную угрозу Петрограду». Переброска большей части боеспособных полков для восстановления положения привела к тому, что войска на Карельском перешейке крайне ослаблены, а направление на Остров практически открыто. Это угрожает правому флангу 15-й армии, которая только отошла на новый рубеж, «прикрывшись болотистой полосой Остров — Двинск». Столь же слабо прикрыто и направление Поставы — Полоцк, наступление противника на котором «угрожает в одинаковой мере левому флангу 15-й и правому 16[-й] армии. Таким образом, крайне непрочно положение Петрограда и участка 7[-й] армии от Ладожского озера до Пскова, а в связи с этим и всего фронта 15[-й] армии, что может вскоре вызвать отход 7[-й] и 15[-й] армий на линии рек Волхова, Ловати и Дриссы». Командующий фронтом требовал переброски резервов, без чего удержать занимаемые позиции было проблематично. Главнокомандующий Красной армии считал, что о сдаче Петрограда не может быть и речи, и распорядился перебросить с Восточного фронта в 7-ю армию 2-ю стрелковую дивизию452. Новые части формировались также в самом Петрограде и его окрестностях. В июне 1919 г. на территории Петроградского военного округа было мобилизовано 21 168 человек, а в и ю л е — 11 929 человек. Кроме того, в июне было выловлено 4 173 дезертира, а 3 555 явились добровольно453. В результате принятых мер соотношение сил на фронте все более складывалось в пользу Красной армии. 10 июня ЦК РКП(б) постановил «признать Петроградский фронт первым по важности» и перебросить к Петрограду часть войск с Восточного фронта454. К вечеру 11 июня левое крыло белогвардейского Северного корпуса достигло железнодорожной станции Кикерино на подступах к Кронштадтскому укрепрайону. Лишь наведя порядок и усилив части 7-й армии на фронте за счет мобилизации коммунистов, удалось к 12 июня остановить продвижение противника. Теперь советское командование намеревалось нанести контрудар, опираясь на форты «Серая Лошадь» (имелось 8 орудий 120—150-мм) и «Красная Горка» (имелось 25 орудий, из них 16 по 254—305-мм с дальностью стрельбы до 24 км) Кронштадтского укрепленного района на южном берегу Финского залива. Однако оборонявшиеся на крайне правом фланге 7-й армии по р. Коваши 1-й и 2-й Кронштадтские и 105-й стрелковый полки 11 июня 136

отказались идти в наступление. Положение в этом районе обострилось еще больше в связи с контрреволюционным мятежом в фортах «Красная Горка», «Серая Лошадь» и «Обручев». Для наведения порядка в войсках 12 июня на фронт прибыли председатели Кронштадтского Совета М.И. Мартынов и крепостного комитета РКП(б) Л.А. Бергман с отрядом коммунистов из Петрограда под командованием М.К. Артемова. Однако попытка агитации в отказавшихся воевать полках не удалась, и к вечеру 12 июня отряд вернулся в «Красную Горку», потребовав от местных пехотных частей разоружить дезертиров. Однако отправившиеся на фронт сводные отряды из частей форта сами примкнули к отказавшимся воевать полкам. В этих условиях руководство коммунистического отряда решило сменить командование фортом, но присутствовавший на этом совещании один из заговорщиков сообщил об этом решении заговорщикам. В этой ситуации заговорщики во главе с комендантом форта бывшим поручиком H.H. Неклюдовым и Л.К. Гриммом решили выступить. С помощью укомплектованной верными людьми пулеметной команды мятежникам около 3.4013 июня удалось арестовать около 260 коммунистов прибывшего отряда и гарнизона, которые были посажены в каземат. Гарнизон форта был поставлен перед выбором: поддержать мятежников или оказаться под арестом. Правда, около 25% личного состава гарнизона постепенно покинуло форт. Около 7 часов Неклюдов сообщил о мятеже командующему английским флотом в Бьёрке и в 8 часов призвал по радио гарнизоны всех фортов и Кронштадта присоединиться к мятежникам. Однако к мятежу присоединились лишь гарнизоны фортов «Серая Лошадь» и «Обручев». Переход мощных фортов в руки белых представлял большую опасность, тем более что орудия «Красной Горки» в 15 часов 15 минут открыли огонь по Кронштадту. Командование Красной армии приняло срочные меры по ликвидации мятежа. Уже вечером 13 июня после отказа мятежников сложить оружие по приказу главкома Красной армии 455 линкоры «Петропавловск» и «Андрей Первозванный» и другие корабли приступили к систематическому обстрелу мятежного форта и наступающего вдоль берега противника из орудий главного калибра. Всего корабли выпустили по форту 738 305-мм, 408 203-мм, 750 130-мм и 145 100-мм снарядов. В результате выдвинувшиеся в район Большой Ижоры заслоны мятежников были отброшены к Боркам. Установить связь с частями белых мятежникам не удалось, так как посланные ими делегаты были расстреляны Ингерманландским полком, в расположение которого они выходили. Тем временем в районе Ораниенбаума была создана Береговая группа Красной армии под командованием A.A. Стороженко, в которой насчитывалось 4 500 человек, 2 бронемашины, 20 самолетов, бронелетучка и бронепоезд456. В форте «Обручев» все коммунисты были арестованы, но когда форту пригрозили артиллерийским обстрелом, гарнизон 14 июня освободил их и арестовал заговорщиков. Действия мятежников в «Красной Горке» позволили установить наличие антисоветского заговора в Петрограде. 14 июня в городе ВЧК провела операцию по разгрому белого подполья и изъятию оружия, в результате которой было изъято 6 626 винтовок, 141 895 патронов, 644 револьвера, несколько пулеметов, гранаты и т.п.457. Ранним утром 15 июня Береговая группа перешла в наступление на «Красную Горку». В условиях, когда ни английский флот, ни значительные части белых не подошли, а гарнизон форта был деморализован артиллерийским обстрелом, мятежники поздно 137

вечером 15 июня оставили форт, расстреляв около 230 арестованных коммунистов458. Отступая, мятежники сняли с орудий замки и ударники и забрали с собой носимое вооружение и техническое имущество. Почти 5-тысячный отряд Неклюдова отошел в расположение Ингерманландского полка, где был разоружен и фактически дочиста ограблен. Руководители мятежа оказались под угрозой расстрела. Лишь связавшись с А.П. Родзянко, удалось урегулировать ситуацию. Отступивший гарнизон форта был переформирован в Красногорский полк Северо-Западной армии459. Около 0 часов 30 минут 16 июня форт был занят советским отрядом. В 12.30 16 июня части Береговой группы заняли форт «Серая Лошадь», рядовой состав которого не участвовал в мятеже, но и не сопротивлялся заговорщикам под руководством Оглоблина, вынужденным самостоятельно управлять орудиями. К 17 июня Береговая группа отбросила противника на рубеж реки Коваши от Мишелово до устья460. В последующие дни около 1 тысячи рассеявшихся по округе мятежников сдались красным и после переформирования были отправлены на фронт. Тем временем продолжались действия флотов сторон в Финском заливе. 4 июня эсминцы «Гавриил» и «Азард», вышедшие в Копорский залив при поддержке линкора «Петропавловск», чтобы не допустить высадки десанта противника, были атакованы английской подводной лодкой L-55, но потопили ее, случайно загнав в ходе боя на минное поле461. В ночь на 18 июня английский торпедный катер в районе Толбухина маяка атаковал и торпедировал крейсер «Олег», который затонул за 12 минут, унеся с собой около 50 человек. Таблица 9. Численность войск Западного фронта на 15 июня 1919 г.462 Армия 7-я 15-я 16-я 12-я Итого

Штыки 52 560 21 000 12 310 45 110 130 980

Сабли 1 600 1 850 640 4 000 8 090

Орудия 449 103 125 120 797

Пулеметы 972 699 270 914 2 855

Ликвидация мятежей в фортах позволила советскому командованию предпринять ряд контратак и 16—20 июня несколько потеснить противника. 21 июня главные силы 7-й армии перешли в наступление на нарвском направлении и к 25 июня отбросили противника на своем правом фланге. По всему фронту развернулись ожесточенные сражения. 24 июня Главком Красной армии представил РВСР доклад о положении на фронтах, в котором указал, что «важнейшие операции, неудачные для нас, были на Западном и Южном фронтах. На первом противник, прорвав наше расположение, отбросил нас от важного оборонительного рубежа по р. Нарове, Псковскому и Чудскому озерам и от псковских позиций. Мы потеряли такие важные центры политической жизни образовывающихся самостоятельных республик Латвии и Литвы, как Ригу и Вильно, вместе с Ригой мы потеряли свободный выход в Балтийское море, запертое в Финском заливе Финляндией. В связи с этими неудачами для Петрограда создалась прямая угроза, для парирования которой теперь принимаются все возможные меры. Операции на этом фронте в настоящее время затихли, но не прекратились, и обе стороны готовятся к новым операциям»463. 26 июня командующий Западным фронтом приказал 7-й 138

армии, «по прибытии подкреплений с Восточного фронта, перейти в энергичное наступление на нарвском направлении, направив главный удар так, чтобы прижать большую часть действующих здесь сил противника к морю. Одновременно с тем перейти к активным действиям и в псковском направлении». 15-я армия должна была продолжать наступление своим левым флангом на линию оз. Диена — Годуцишки и далее на рубеж Ново-Александровск и Ново-Свенцяны. 16-й армии следовало продолжать наступление для выхода на линию Ново-Свенцяны — Михалишки и далее по р. Вилия464. Войска 7-й армии стремились наступать по всему фронту, не концентрируя силы. В результате боевые действия красных свелись к медленному оттеснению войск противника за счет численного превосходства. Части Северо-Западной армии упорно оборонялись, неоднократно переходя в контратаки. Многие населенные пункты несколько раз переходили из рук в руки. Ожесточение воюющих было столь велико, что обе стороны неоднократно расстреливали пленных. 3 июля советские войска заняли Копорье, 5 июля — Волосово, а 8 июля — станцию Вруда. Несмотря на попытки командования Западного фронта добиться более целенаправленных действий войск 7-й армии, части на фронте буквально ежедневно получали новые задачи для наступления, что лишь увеличивало хаос. Опасаясь, что красные могут захватить переправы на р. Луга, белые упорно контратаковали советские части, наступавшие по побережью Финского залива. По мнению генерала А.П. Родзянко, изложенному в его докладе генералу H.H. Юденичу от 26 июля, следовало оставить Ямбург и отвести главные силы армии в район Пскова. Оттуда следовало наносить удар на Порхов, Новгород и Чудово для охвата Петрограда с юга. Однако, исходя из того факта, что от Ямбурга до Петрограда гораздо ближе, чем от Пскова, генерал H.H. Юденич не поддержал эту идею465. По ту сторону фронта По мере развития наступления на Петроград взаимоотношения между русскими белогвардейцами и белоэстонским правительством ухудшались. Главной причиной такого развития событий было враждебное отношение русских белогвардейцев к самостоятельности Эстонии и других государственных образований, возникших на северо-западных рубежах бывшей Российской империи. Представители белогвардейцев слали английскому и французскому правительствам жалобу за жалобой на то, что белоэстонские власти тормозят организацию антибольшевистских сил и не желают с ними сотрудничать. Эти жалобы были благосклонно приняты в Лондоне и Париже, где представителям Эстонии неоднократно заявляли, что отказ от сотрудничества с русскими белогвардейцами может обернуться для их правительства «трудностями». В условиях военных успехов и налаживания тесных связей с правительствами стран Антанты командование Северного корпуса не намеревалось больше считаться с белоэстонским правительством и распоряжениями главнокомандующего генерал-майора Й. Лайдонера. Белоэстонское военное командование старалось не обострять взаимоотношений с Северным корпусом. Приказом главнокомандующего от 3 июня вместо подавшего в отставку полковника А.Ф. Дзерожинского командиром корпуса был утвержден вступивший в должность еще 1 июня генерал-майор А.П. Родзянко, ко139

торого в правительственных кругах Ревеля считали другом Эстонии. Поначалу генерал попытался наладить отношения между командованием корпуса и эстонскими властями, однако вскоре и он присоединился к общему враждебному отношению корпусного командования к Эстонии. Понятно, что власти самопровозглашенных государств Прибалтики опасались контактов между русскими белогвардейцами, Германией и командованием ландесвера. 8 июня в Нарву из Риги на самолете прилетели немецкий лейтенант и бывший российский сенатор Н. Нейдгардт. Затем прибыли еще два самолета. Эстонские власти арестовали пассажиров, которые были освобождены лишь по настоянию генерала А.П. Родзянко466. Документы, обнаруженные в самолете, свидетельствовали о готовности ландесверовцев поступить на русскую службу при условии наделения немецких наемников землей по 15—20 га на человека в Курляндии, Лифляндии или Эстляндии. В одном из писем подчеркивалось, что в случае успеха Северного корпуса пора будет «прекратить анекдот о политической независимости прибалтийского региона» и что Юденич должен будет войти в Ревель и восстановить там российскую власть. 10 июня на заседании белоэстонского правительства рассматривался вопрос о взаимоотношениях с Северным корпусом. По соглашению от 6 декабря 1918 г. Северный корпус должен был подчиняться командованию эстонских вооруженных сил только во время боевых действий на территории Эстонии. Поэтому было решено, что прежний статус Северного корпуса в Эстонии в качестве наемного воинского формирования больше невозможен и новые взаимоотношения с корпусом должны строиться «как между двумя соседями». Конфликт с Северным корпусом обострился в результате инцидента с Ингерманландским полком, который был снаряжен и обеспечен белоэстонскими властями, но находился в оперативном подчинении Северного корпуса. Поскольку командование полка пыталось управлять занятыми им территориями, объявив, например, мобилизацию, это вызвало острый конфликт между полком и Северным корпусом. В конце мая 1919 г. генерал А.П. Родзянко появился в штабе полка и заявил, что он не знает никакой Ингерманландии. Все должны подчиняться российским законам, всяческая политическая деятельность возбраняется, в случае же, если полк не будет подчиняться распоряжениям Родзянко, его разоружат. Родзянко также заметил, что полку не следует надеяться на помощь Эстонии, поскольку вовсе не известно, будет ли она в будущем Эстонией, а может, Россией или даже Турцией. 16 июня генерал-майор Й. Лайдонер приказал командиру Ингерманландского полка согласовывать все административные вопросы с командиром Северного корпуса. Но именно в этот день Северный корпус разоружил полк. На следующий день была прекращена деятельность Ингерманландского комитета. Разоружение отряда вызвало острую стычку между верховным белоэстонским командованием и командованием Северного корпуса, в которую вмешались и представители военной миссии стран Антанты. В конце концов, оружие полку вернули, но о его совместных действиях с Северным корпусом не могло быть и речи. Ингерманландский полк был отведен на территорию Эстонии467. 19 июня генерал-майор Й. Лайдонер телеграфировал генерал-майору А.П. Родзянко, что в связи с пребыванием Северного корпуса на территории России соглашение между корпусом и Эстонией утратило силу и что он считает нужным отказаться «от своих прав и обязанностей командующего кор140

пусом». В ответ из штаба корпуса сообщили, что он вышел 19 июня из состава эстонской армии и переименован в Северную армию (с 1 июля по просьбе представителей Антанты Северная армия была переименована в Северо-Западную). Одновременно отмечалось, что в соответствии с распоряжением «Верховного правителя» России адмирала A.B. Колчака главнокомандующим «всеми российскими вооруженными сухопутными и морскими силами, действующими против большевиков в Прибалтийском районе», назначен с 5 июня генерал H.H. Юденич. Сам генерал, которому 16 июня был передан от Колчака 1 млн франков, по-прежнему пребывал в Гельсингфорсе, и его роль в качестве главнокомандующего оставалась поначалу формальной. Фактически он приступил к исполнению своих обязанностей лишь 23—26 июня, когда совершил поездку на фронт. Офицеры Северной армии согласились подчиниться Юденичу в надежде на помощь Колчака и Антанты, а также на содействие Финляндии и Эстонии. Объявив войскам о своем назначении главнокомандующим, генерал вернулся в Гельсингфорс, где продолжал переговоры с К. Маннергеймом о совместном походе на Петроград. Кроме того, в тот момент он не получил обещанной помощи Антанты и ему нечего было предложить войскам468. Отношение Юденича к Эстонии и другим государствам Прибалтики характеризует его заявление: «Эстонцы требуют признать за ними право самоопределения. Великой державой хотят сделаться... Никакой Эстонии нет. Это — кусок русской земли, российская губерния. Эстонское правительство — шайка уголовных преступников, захвативших власть, и с нею я разговаривать не стану»469. Более прагматичную позицию занимал генерал А.П. Родзянко, заявлявший: «Вот сначала возьмем Петроград, а потом повернем штыки на Ревель», поэтому «дайте им какое хотят признание, потом возьмем два корпуса и покажем...»470. Убедившись, что Северная армия не в состоянии более наступать, H.H. Юденич вновь попытался втянуть в войну Финляндию, войска которой, по его мнению, должны были нанести удар по Петрограду, занять город и продвинуться на юг до станции Бологое. Собственно, еще к концу мая 1919 г. финское командование разработало в общих чертах план этой операции, но военные представители Антанты требовали совместных действий с русскими белогвардейцами. Еще 9 июня Верховный совет Антанты сообщил в Гельсингфорс, что союзники не возражают против антибольшевистской операции финской армии. Однако финское руководство волновал вопрос о признании A.B. Колчаком независимости Финляндии и территориальной компенсации на Крайнем Севере и в Карелии. Понятно, что руководство русского Белого движения было совершенно не готово к подобным уступкам. Тем более что в ходе дальнейших переговоров эти требования финнов имели тенденцию к расширению. 23 июня A.B. Колчак направил К. Маннергейму письмо, в котором просил поддержать H.H. Юденича, но постарался обойти вопрос о признании независимости Финляндии. Однако в ответном письме от 10 июля Маннергейм фактически прямо заявил, что пока не будет признана независимость Финляндии, никакой помощи не будет471. Кроме того, выяснилось, что Англия, поддерживавшая на словах идею совместной операции, не выразила готовности к поставкам вооружения и снаряжения в Финляндию. Понятно, что эта позиция Лондона настораживала русских белогвардейцев, которые должны были принять условия финнов, не имея никаких гарантий их реального участия в борьбе с большевиками. Со своей стороны Маннергейм, исхо141

дя из учета внутриполитической ситуации в Финляндии и не добившись никаких уступок от русского Белого движения и военных поставок от Антанты, решил не спешить с открытым вмешательством в Гражданскую войну в России. 25 июля состоялись выборы президента Финляндии, которые Маннергейм проиграл и был вынужден покинуть страну. Стало очевидно, что никакой реальной поддержки Юденич в Гельсингфорсе не получит, и 26 июля генерал уехал в Ревель472. Понятно, что эстонские представители старались добиться дипломатического признания Эстонии Парижской мирной конференцией. Однако хотя в Париже и была образована Балтийская комиссия, было очевидно, что Антанта не готова признать новые государственные образования в Прибалтике. В принципе, английское руководство не исключало признания прибалтийских стран де-факто, но Франция и США были с этим решительно не согласны. Как отмечалось в инструкции начальнику французской военной миссии в Латвии от 18 апреля 1919 г., Франция не желает окончательного отделения «России от прибалтийских государств, через которые эта страна сообщается с морем и на которые ей придется рано или поздно напасть после заключения общего мира, если они не будут связаны с ней федеративными узами, обеспечивающими, помимо всего прочего, достаточную автономию их внутренней жизни»473. 19 мая Учредительное собрание Эстонии приняло «Акт о независимости», который означал «окончательный разрыв тех связей, которые соединяли ее с Россией на протяжении двух последних столетий»474. Но добиться в Париже признания независимости Эстонии не удалось. Учитывая успехи войск адмирала A.B. Колчака, Верховный совет Антанты решил, что без согласия будущего правительства России прибалтийский вопрос решаться не будет. 26 мая Антанта направила Колчаку ноту, в которой предлагалось согласиться на признание независимости Финляндии и автономии Прибалтики в составе Российской республики475. В ответной телеграмме 3 июня адмирал заявил о готовности «признать фактически существующее финляндское правительство, обеспечивая ему полную независимость во внутреннем устройстве и управлении Финляндией, окончательное же решение вопроса о Финляндии принадлежит Учредительному собранию». Было также заявлено о готовности признать автономию Эстонии, Латвии и Литвы. 12 июня Антанта одобрила ответ Колчака и признала его «Верховным правителем» России476. Для прибалтийских стран стала вырисовываться перспектива их сохранения в составе Российского государства. 17 июня Эстония, Латвия и Литва выразили протест против непризнания их независимости Колчаком. 2 июля они просили Верховный совет Антанты передать вопрос о признании их независимости в Лигу Наций, а до его решения признать их дефакто. Однако это предложение было отклонено. Лишь 20 августа страны Антанты решили временно считать Эстонию, Латвию и Литву автономными государственными образованиями, правомочными вступать в официальные сношения с союзниками477. По мере отступления Красной армии на восток в Прибалтике оживлялись старые противоречия. Захватническая политика Германии и благосклонное отношение западных держав к действиям находившихся в Латвии и Литве немецких войск привели летом 1919 г. к серьезному вооруженному конфликту в антисоветском лагере. После захвата Риги генерал-майор Р. фон дер Гольц попытался использовать благоприятную ситуацию и под прикрытием анти142

большевистских лозунгов подчинить своему контролю как можно большую территорию. Для маскировки своих намерений генерал постепенно переводил части «Железной» дивизии в состав Балтийского ландесвера, который считался войсками правительства А. Ниедры. Удовлетворенная взятием Риги Антанта не противилась новому замыслу генерала, который «порекомендовал» Ниедре создать новый Народный совет. Вместе с тем Англия потребовала от фон дер Гольца установить определенную демаркационную линию, далее которой на север ему продвигаться не следовало, поскольку там не было советских войск. Со своей стороны США поддержали идею занятия всей Латвии войсками «правительства Ниедры». Пользуясь поддержкой Вашингтона, генерал двинул свои войска к Вендену (Цесису), который уже был занят белоэстонскими и белолатышскими частями. В Либаве английские корабли оказались под прицелом немецких орудий, а 5 младших офицеров, сошедших на берег, были арестованы немецким патрулем478. Тем временем главное командование пограничной охраны «Север», обеспокоенное ситуацией в Западной Пруссии, еще 9 мая распорядилось перебросить туда 1-ю гвардейскую резервную дивизию, перевозка которой началась 28 мая479. 29 мая командир Балтийского ландесвера майор А. Флетчер отдал приказ занять всю Северную Латвию и выйти на рубеж Лубанское озеро — Псковское озеро. 30 мая Антанта заявила Германии об отказе от требования отозвать войска Р. фон дер Гольца из Прибалтики480. Наступление началось 31 мая и проходило без существенных стычек, поскольку части Армии Советской Латвии уже отошли. 2 июня подразделения ландесвера вышли к Вендену, где располагались подошедшие накануне с севера части белой Северо-латышской бригады. Вечером 2 июня в Венден прибыл и бронепоезд № 2 белоэстонской армии, а позднее и бронепоезд № 3. Командир немецкого отряда заявил, что ему дан приказ «освободить» всю Северную Латвию. Генерал фон дер Гольц потребовал отвести эстонские части на линию Гайнаш — Валка — Изборск и «обратить их против большевистского фронта, выступив совместно плечом к плечу с немецкими войсками Германии и вооруженными силами Латвии»481. Для прояснения обстановки было решено созвать 4 июня в Вендене совещание, на которое, однако, немецкие представители не прибыли. Белоэстонское военное командование потребовало от командования немецких войск, чтобы части ландесвера не продвигались севернее линии р. Аа (Гауя) — Зегевольде (Сигулда) — Нитау (Нитауре) — Ней-Шваненбург (Яунгулбене), а там, где они перешли эту линию, отвели бы свои войска в течение 12 часов с момента получения данного требования482. 5 июня бронепоезда белоэстонской армии были посланы проконтролировать, отвел ли Балтийский ландесвер свои части за указанную линию. Около моста через реку Амата по отряду разведчиков с бронепоезда был открыт огонь. Вслед за тем немецкие солдаты пытались атаковать бронепоезд № 2, но были скошены огнем его пулеметов. Эта стычка послужила сигналом к ожесточенным боям между частями Р. фон дер Гольца и белоэстонскими и белолатышскими войсками. В ночь на 6 июня ландесвер перешел в наступление и на следующий день занял Венден. 8 июня эстонские части безуспешно пытались отбить город. Отразив их атаки, ландесвер вновь перешел в наступление, несколько потеснив противника на север. Правда, командование ландесвера убедилось, что легкой победы не будет. Обе стороны стали подтягивать в район Вендена дополнительные 143

силы. Этот вооруженный конфликт вызвал беспокойство в правительственных кругах стран Антанты. По требованию военной миссии Антанты представители противоборствующих сторон были приглашены 9 июня в Венден на переговоры, которым руководил американский подполковник У. Грин. Утром 10 июня под нажимом представителей Антанты было заключено перемирие на 10 дней. Генерал-майор Й. Лайдонер признал, что оно неприемлемо для народных масс: «Хотя народ недоволен перемирием, мы должны все же согласиться на него, потому что таково желание союзников, и мы не можем идти против их воли. Нам надо выполнять их волю». После заключения перемирия представители Антанты пытались диктовать военному командованию Эстонии крайне неблагоприятные условия. План Грина предусматривал, чтобы антисоветский фронт белоэстонских войск простирался на юге до Ней-Шваненбурга, причем их тылы в Латвии оставались бы в руках немцев. Поскольку эстонское командование было достаточно хорошо осведомлено о целях группы фон дер Гольца, этот план не был принят. Генерал Й. Лайдонер сообщил, что он согласен передать Северную Латвию только правительству К. Ульманиса. Белоэстонские войска и латвийская бригада получили приказ быть готовыми к военным действиям против ландесвера. Вспыхнувший в антисоветском лагере на территории Латвии вооруженный конфликт вызвал к себе внимание и на Парижской мирной конференции. 13 июня Верховный совет Антанты решил запретить Р. фон дер Гольцу продвигаться далее на север Латвии. Вместо Грина полномочным представителем военной миссии Антанты был назначен английский генерал-лейтенант Г. Гоф, который был уполномочен давать советы Эстонии, Латвии и Литве «по всем вопросам, касающимся организации, снабжения и обучения местных сил и добровольцев, которых удастся привлечь из других стран», а также «о наилучших способах борьбы с большевиками»483. 19 июня Антанта потребовала от Германии, чтобы фон дер Гольц отвел свои войска из Либавы и Виндавы и прекратил наступление в сторону Эстонии484. Формально Германия согласилась удовлетворить это требование, но вместе с тем посоветовала фон дер Гольцу вступить со всем своим корпусом в состав латвийской армии правительства А. Ниедре и попытаться оккупировать Латвию под новым флагом. Естественно, генерал и не думал отказываться от своих намерений и использовал перемирие для сосредоточения войск в районе Вендена. Чтобы замаскировать участие немецких войск в военных действиях, «Железная» дивизия 18 июня в полном составе формально перешла на службу правительству Ниедры. Фактически же командовал ею по-прежнему генерал-майор фон дер Гольц. 17 июня ландесвер держал на фронте примерно 2 тысяч человек. 18 и 19 июня «Железная» дивизия получила пополнение, увеличив свои силы до 8,5 тыс. штыков, 665 сабель, 70 орудий, 522 пулеметов и 1 бронепоезда. Всего же в боях в Северной Латвии под началом фон дер Гольца участвовало примерно 20 тысяч человек. В начальный период боевых действий белоэстонские части (3-я дивизия, 2-й латышский полк, два бронепоезда) насчитывали 6 889 штыков, 65 сабель, 32 орудия, 248 пулеметов, 3 бронепоезда и 3 бронемашины, но в результате постоянного подхода подкреплений их численность к концу июня 1919 г. выросла примерно до 16 тысяч человек. Войска фон дер Гольца были хорошо оснащены боевой техникой. У них было значительно больше артиллерии и пулеметов, чем у белоэстонских войск. Во время боев в небе кружили немецкие самолеты, осуществлявшие разведку, 144

управлявшие артиллерийским огнем и атаковавшие противника пулеметным огнем на бреющем полете. Только бронепоездов у белоэстонцев было больше, чем у немцев. 18 июня А. Флетчер по радио потребовал от белоэстонского командования, чтобы оно приступило к выполнению плана У. Грина и к утру 19 июня отвело свои войска на 10 км к северу. В случае невыполнения требования он грозил разорвать перемирие. Наступление войск Р. фон дер Гольца началось утром 19 июня. «Железная» дивизия форсировала к западу от Вендена реку Аа (Гауя) и стала продвигаться в направлении поселков Лемзаль (Лимбажи) и Рооп (Страупе), который был занят 20 июня. Рано утром 21 июня к северо-востоку от Вендена вдоль железной дороги Рига — Валка в направлении Вольмара перешел в наступление и ландесвер. Попавший под сильный удар 2-й латышский полк отступил. В образовавшийся во фронте 3-й белоэстонской дивизии 5-километровый прорыв устремились части ландесвера, продвигаясь в направлении железнодорожной станции Лоде, где два эстонских бронепоезда вели ожесточенный бой с бронепоездом и полевыми батареями немцев. Хотя немцам удалось 21 июня занять станцию, белоэстонцы в самый критический момент боя получили подкрепление — отряд Куперьянова и еще 1 бронепоезд с десантным батальоном, что позволило им остановить наступление ландесвера. Положение у железнодорожной станции Лоде облегчило и то обстоятельство, что немецкий бронепоезд получил сильные повреждения и был вынужден выйти из боя. 21 июня генерал-майор Й. Лайдонер отдал приказ о переходе в контрнаступление. В распоряжение действовавшей в Латвии войсковой группы были переданы дополнительные силы. Прибывшие 22 июня на фронт отряд «калевцев» и 2-й батальон 1-го полка немедленно вступили в бой и окончательно преградили немцам путь на Вольмар. Затем они перешли в контрнаступление, и при поддержке других частей выбили немцев из района Стюрценгоф (Старте) и Скангал (Скангале) к востоку от железной дороги Вольмар — Венден. Части расположенной на правом крыле войсковой группы фон дер Гольца «Железной» дивизии попытались 22 июня под командованием майора Г. фон Клейста при сильной артиллерийской поддержке продолжить наступление. В тяжелых боях подразделения белоэстонского 9-го пехотного полка сумели отбить атаки, и сами перешли в контрнаступление. Вечером немцы, избегая окружения, отошли. Поздно вечером 22 июня командование 3-й белоэстонской дивизии отдало приказ об общем наступлении. Когда же дивизия и дивизион бронепоездов начали рано утром 23 июня наступление, оказалось, что основные силы противника за ночь отошли по всему фронту. Венден остался оборонять лишь арьергард, поддерживаемый одним бронепоездом. После короткой схватки немцы оставили город. После оставления Вендена командование ландесвера решило создать сильную оборонительную позицию к западу от Зегевольде, в районе Хинценберга, примерно в 45 км от Вендена. Организация сопротивления на южном берегу реки Аа и в районе шоссе Псков — Рига облегчалась возведенными там еще в период Первой мировой войны оборонительными сооружениями. На северном берегу реки была сосредоточена состоявшая из пяти батальонов «Железной» дивизии ударная группа, которой поставили задачу разгромить правое крыло наступавших эстонских и латышских войск и взять инициативу в свои руки. Но немецким войскам не удалось остановить наступле145

ние эстонско-латышских войск, которые 24 июня овладели Зегевольде. В тот же день 3-я эстонская дивизия и дивизион бронепоездов получили приказ главнокомандующего продолжать наступление и, по возможности, совместно с латышскими частями овладеть Ригой. Два — три дня наступление белоэстонских войск протекало успешно, и 26 июня они вступили в Хинценберг. 27 июня наступающие эстонские и латышские части подошли к сильно укрепленным позициям противника на подступах к Риге по линии устье реки Аа, озер Штинт (Кишэзерс) и Егель (Юглас), реки Малый Эгель (Маза Югла), Кирхгольм (Саласпилс). Хорошо укрепленная оборонительная линия здесь была создана еще во время Первой мировой войны. Тем временем прибывший в Ревель генерал Г. Гоф в целом поддержал действия белоэстонского военного командования и потребовал вывести немецкие войска из Виндавы и Либавы, что и было исполнено в тот же день. 27 июня в Либаве прибывший накануне из Ревеля генерал Гоф восстановил правительство К. Ульманиса485. Теперь в Латвии оказалось 2 правительства, каждое их которых объявило мобилизацию в свою армию. Лозунг борьбы с остзейскими баронами встретил заметный отклик среди латышского населения, и правительство Ульманиса стало набирать популярность. С 30 июня до 2 июля на подступах к Риге шли кровопролитные бои. После прорыва оборонительной линии войск фон дер Гольца судьба Риги в военном отношении была решена. С разрешения генерала Г. Гофа белоэстонские войска открыли огонь по городу зажигательными снарядами, а командование настаивало на отводе немецких войск в Курляндию. В ночь на 3 июля Балтийский ландесвер и «Железная» дивизия были отведены за Западную Двину. Белоэстонские и белолатышские войска должны были войти в Ригу 3 июля. В этой ситуации фон дер Гольц через американскую миссию запросил перемирия. 3 июля в Штрасденхофе (Страздумуйже) у озера Егель был подписан договор о перемирии, согласно которому германские войска обязаны были 5 июля оставить Ригу и уйти в Курляндию. Кроме того, запрещалось «любое продвижение вперед германских войск в Латвии, за исключением такого, которое направлено против большевистских войск Российской Советской Республики...»486. Потери эстоно-латышских войск в боях с немецкими частями убитыми и ранеными составили 1 153 человек (из них эстонцы потеряли 984 солдата и 40 офицеров, а латыши — 124 солдата и 5 офицеров). Потери войск фон дер Гольца также были значительны, однако установить точное число убитых и раненых невозможно. Отошедший с побережья и от Риги корпус в составе 35 тысяч человек к 13 июля сосредоточился в районе Митава, Туккум, Тальсен. Соответственно Ригу покинуло и «правительство Ниедре». Обязанности гражданского губернатора города взял на себя представитель английской миссии подполковник С. Таллентс, а военного — американский подполковник Э. Доули. 8 июля генерал Г. Гоф привез в Ригу правительство К. Ульманиса, которое по указанию генерала было 13 июля реорганизовано: 6 мест в нем занимали латыши, 3 места было предоставлено представителям прибалтийских баронов и 1 — местной еврейской буржуазии. Естественно, правительство отказалось выполнить договор о наделении немецких добровольцев землей в Латвии. Вместо А. Флетчера командиром включенного с 6 июля в состав латвийских вооруженных сил и переброшенного на фронт против Красной армии Балтийского ландесвера был назначен капитан 1 ранга Г. фон Таубе, деятельность которого контролировал назначенный 12 июля шефом 146

ландесвера английский подполковник Г. Александер — будущий командующий англо-американскими войсками в Тунисе в 1943 г. По инициативе Великобритании в Париже была выработана общая точка зрения, заключавшаяся в том, что основную тяжесть антибольшевистской борьбы в Прибалтике должны нести местные буржуазные правительства. Верховный совет Антанты и «Совет четырех» пришли к выводу, что германские войска осуществляют в Прибалтике опасную политику и их надо оттуда эвакуировать. Вместе с тем страны Антанты были по-прежнему заинтересованы в использовании немецких войск в антисоветской войне и не спешили предпринять каких-либо конкретных шагов для их эвакуации из Прибалтики. 25 июля английские представители определили нейтральную зону между германскими и латвийскими войсками в Курляндии487. Союзники также не препятствовали пополнению войск Р. фон дер Гольца, в распоряжение которого летом 1919 г. стали прибывать отряды из бывших русских военнопленных в Германии. Так, 14 июня в Митаву прибыл отряд полковника П.Р. Бермонта-Авалова численностью в 3,5 тысячи человек. Военный конфликт с ландесвером способствовал значительному росту популярности эстонского правительства среди эстонского населения. Основная масса населения небезосновательно видела в ландесвере силу, представлявшую остзейских помещиков, и была готова сражаться против исторического врага эстонского народа. Только представители «Маалийта» считали боевые действия против ландесвера недопустимыми, поскольку они ослабляли антисоветский фронт. Со своей стороны эстонские коммунисты в своих изданиях указывали на то, что именно разгром Советской Латвии объединенными силами ландесвера и белоэстонской армии сделал угрозу со стороны ландесвера реальной. 8 листовках Эстонского ЦК Коммунистической партии от 1 июля 1919 г., критиковалось отношение буржуазных властей к прибалтийским баронам, с одной стороны, и к революционному рабочему классу — с другой: «Война против баронов в полном разгаре— поэтому газеты баронов выходят в Таллине, Тарту свободно, орган же рабочих, орган эстонских профсоюзов — «Тэ хяэл» закрыт... Война против баронов в полном разгаре! И поэтому все тюрьмы полны рабочих, а все поместья, дворцы и рестораны — баронов, и мызные работники тянут рабскую лямку за 150 пенни в день!»488. Еще один узел противоречий сложился на юге Прибалтики. Получая помощь от Германии и стран Антанты, белолитовское правительство старалось создать свою армию. Литва просила о помощи и Польшу, что было горячо одобрено Францией, делавшей ставку на сильное польское государство как на оплот французского влияния в Восточной Европе. Со своей стороны Литва 5 апреля заявила о готовности сотрудничать с Польшей в борьбе против большевиков. Однако, когда польские войска 19—21 апреля захватили Вильно, выяснилось, что речь идет не о помощи, а об оккупации поляками литовских земель. Польско-литовские отношения обострились, начались военные столкновения, и Литва обратилась к Антанте за поддержкой против польской экспансии. В результате 26 апреля Верховный совет Антанты принял решение, обязывающее Литву и Польшу прекратить военные действия. 9 мая было подписано перемирие, но польские войска оставались в занятых ими районах. За всеми этими решениями без труда угадывалось стремление Франции к усилению Польши. Кроме того, у стран Антанты вызывали опасения слишком близкие, по их мнению, связи Литвы с Германией. Так, 15 мая 147

член американской военной миссии подполковник Э. Доули докладывал из Ковно, что «литовское правительство существует только по имени... Литва полностью подчинена немцам, как если бы она была частью территории Германии»489. 23 мая Литва просила Верховный совет Антанты назначить комиссию «для расследования литовско-польского конфликта», но ответа не последовало. Одновременно между Польшей и Литвой продолжались переговоры о сотрудничестве против красных, но если Варшава настаивала на создании польско-литовской федерации, то Ковно пытался добиться признания польской стороной Литовского государства со столицей в Вильно490. Попытки Литвы получить вооружение от Франции, несмотря на длительные переговоры, не привели к конкретному соглашению. Французское руководство опасалось, что, получив вооружение, Литва возобновит военные операции против Польши. Тем более что, пользуясь покровительством Парижа, Варшава продолжала постепенно расширять зону оккупации в Литве, которая 6 июня просила Антанту провести демаркационную линию. 13 июня литовское правительство вновь обратилось к Верховному совету Антанты с просьбой повлиять на Польшу, чтобы она прекратила наступление, и установить временную демаркационную линию. В конце концов, Антанта по предложению Франции 18 июня установила демаркационную линию между польскими и литовскими войсками в 5 км западнее железной дороги Гродно — Двинск. В тот же день представителям Антанты была передана благодарность «за осуществление давнишнего пожелания литовского правительства»491. Французская военная миссия в Ковно нотой от 27 июня сообщила правительству Литвы, что «демаркационная линия между Польшей и Литвой не должна рассматриваться как окончательная граница и ни в коем случае не может предрешить постановление мирной конференции о границах двух государств»492. Однако 6 июля с разрешения Франции польские части заняли Давги (Даугай), Бутрыманцы (Бутримонис), Стоклишки (Стаклишкес), Жижморы (Жежмаряй), откуда были отведены германские добровольцы, отошедшие к 10 июля на линию Черный Брод — Берзники —Лождзее (Лаздияй) —Симно (Симнас), а 11 июля покинувшие также и Ковно. В ответ на литовскую ноту протеста от 7 июля, Франция 18 июля установила новую демаркационную линию в 15— 20 км севернее железной дороги Варшава — Двинск, что, впрочем, не мешало польскому командованию не считаться с ней. Кроме того, «линия Фоша» передавала Польше территорию вокруг Августова и Сувалок, где находились германские добровольческие части. Соответственно, 12—19 июля в Августове прошли германо-польские переговоры, завершившиеся подписанием договора о передаче окрестностей этого города полякам в период с 23 по 26 июля. Сам Августов немцы передали полякам 26 июля. В связи с сокращением территории, контролируемой германскими войсками, добровольческий корпус «Дибич» был 23—31 июля переброшен в район Шавли, где сменил бригаду «Шавли», отправленную в середине августа 1919 г. в распоряжение губернаторства «Либава». В дальнейшем Антанта настоятельно требовала отвода германских добровольческих войск из Литвы, а также за установленную ею польско-литовскую демаркационную линию. В итоге 21 августа был подписан германо-польский договор о передаче полякам района Сувалок. В период с 30 августа по 5 сентября последние германские части были отведены в Восточную Пруссию, после чего 15 сентября Добровольческий резервный корпус был расформирован493. Так как еще 8 мая германское командование 148

передало Сейны и его окрестности под управление литовской администрации, Варшава организовала там 23—28 августа восстание польского населения, что позволило представить занятие этого района польской армией как освобождение соплеменников494. Несмотря на то, что в начале августа 1919 г. в ходе литовско-польских переговоров была установлена новая демаркационная линия в пользу Польши, польские войска заняли Жосли (Жасляй), Ширвинты (Ширвинтос), Гедройцы (Гедрайчай) и Маляты (Молетай)495. На конец августа 1919 г. поляки готовили переворот в Ковно, но литовские военные сорвали этот замысел, арестовав 150 поляков496. Понятно, что в этих условиях отношение литовского общества как к Польше, так и к Франции постепенно ухудшалось. Контрнаступление Красной армии В ходе начавшегося советского наступления под Петроградом командование Красной армии 22 июня решило провести операцию по окончательному разгрому финских добровольцев на территории между Ладожским и Онежским озерами. Советским частям было приказано: «1) Отбросить противника за границу Финляндии. 2) Выйти на линию: граница — Водлозеро — Пряжа. 3) По Петрозаводскому шоссе соединиться с Петрозаводской группой и составить сплошной фронт. Для этого одной группе Олонецкого участка вести наступление от реки Тулоксы к реке Видлица и далее, до границы. Действовать совместно с Онежской флотилией. Вторая группа должна вести наступление от Ламбозеро на запад к Утозеро — Сорочья гора, Тулос-озеро, Тихвери и далее к Видлице и границе на соединение с первой группой. Заняв указанную линию, выйти на линию: граница — Водлозеро — Пряжа. Онежской флотилии сбить артиллерию противника и высадить десант по указанию начальника Олонецкого участка»497. Скрытно подготовив новую операцию, советские войска 27 июня перешли в наступление, которое было поддержано высадкой 2 десантов с кораблей Онежской военной флотилии в тылу противника. В первый же день операции была освобождена Видлица, являвшаяся основной базой финнов. Трофеями советских войск стали 11 орудий, 28 пулеметов, около 2 тысяч винтовок, боеприпасы и продовольствие. 30 июня войскам была поставлена задача «границ не переходить, но быть в полной боевой готовности отразить удар»498. Используя этот успех, советские войска к 8 июля на всем фронте отбросили противника к финляндской границе, ликвидировав его плацдарм в междуозерном районе499. Позднее, 1 августа, этот участок фронта был передан в состав 6-й армии. Тем временем 15 июня войска Южной группы 7-й армии получили приказ на атаку Пскова, но 17 июня выполнение этого приказа было отложено до очищения тыла от банд. Надеясь на осложнение германо-польских отношений в связи с предстоящим подписанием Версальского договора, командующий Западным фронтом 16 июня приказал 15-й и 16-й армиям подготовиться к развитию «активных действий для овладения [линией] Вильно —Лида — Барановичи, утраченной нами в апреле». Считалось, что до прибытия к противнику подкреплений советские войска сумеют выйти на линию Двинск — Свенцяны — Ошмяны500. Однако подготовка к наступлению затянулась. Перейдя в наступление, 20—28 июня части Южной группы 7-й армии вышли на 149

подступы к Пскову, но были отброшены. 27 июня 7-я армия получила приказ готовиться к общему наступлению на Псковском участке фронта. 6 июля войска 15-й армии на своем левом фланге отбили атаки белолатышей на Рудзиты, а 10 и 14 июля — на Ливенгоф. Еще 5 июня советское Эстляндское правительство прекратило свою деятельность. 12 июня Заграничное бюро ЦК эстонской компартии направило в ЦК РКП(б) письмо, в котором содержался анализ сложившейся в Эстонии политической обстановки и высказывалось следующее предложение: «В случае подхода Красной Армии к Эстляндской границе желательно, чтобы правительство Российской Республики предложило мир белоэстонскому правительству; причем, если бы белоэстонцы прекратили активные военные действия, не следовало бы наступать на Эстляндию и не обстреливать пограничных пунктов (Нарва) и т.д.»501. Прошедший 3—4 июля в Москве пленум ЦК РКП(б) принял решение об усилении обороны Петрограда. Пленум обязал Советское правительство разработать и опубликовать декларацию о том, что Красная армия уважает суверенитет Эстонии и Финляндии и в ходе операций против белогвардейцев не нарушит их государственных границ. Эта декларация должна была продемонстрировать готовность РСФСР к установлению мирных отношений с соседними государствами. На заседании ВЦИКа в начале июля 1919 г. декларировалось, что Красной армии дано распоряжение не пересекать границы Финляндии и Эстонии, а также, что Советское правительство готово начать мирные переговоры с Эстонией. Новым командующим Западным фронтом был назначен В.М. Гиттис, а членами РВС фронта — И.В. Сталин, Р.И. Берзин, А.И. Потяев. Командующим 7-й армии стал М.С. Матиясевич. 21 июля новый главнокомандующий Красной армией С.С. Каменев указал РВС Западного фронта на необходимость «изгнать все белогвардейские банды, которые проникли из Финляндии и Эстляндии в пределы Советской России. В то же время вам надлежит по-прежнему неуклонно поддерживать принятые вами меры к тому, чтобы ни одна из вверенных вам частей не переходила границ Финляндии и Эстляндии»502. Соответствующая декларация была передана и по радио503. Тем временем к 5 июля в советских войсках под Псковом насчитывалось 7 430 штыков и 295 сабель при 146 пулеметах, 30 орудиях, 1 бронепоезде и 4 самолетах504. 7 июля 15-й армии было приказано «перейти в энергичное наступление со стороны Острова на Псков для содействия Южной группе 7[-й] армии в овладении этим пунктом»505. Перегруппировав войска, советские части начали 8 июля общее наступление на Псков и заняли ряд населенных пунктов. Части С.Н. Булак-Балаховича медленно отступали к городу. В ходе ожесточенных боев части Красной армии к 18 июля приблизились к Пскову на 10—12 км, но введенные белоэстонцами резервы позволили отбить все атаки. Имея в боевом составе до 11 тыс. штыков и сабель при 43 орудиях и 5 бронепоездах, белые 17 июля нанесли контрудар в стык 10-й стрелковой дивизии и Эстонской бригады и, прорвав фронт красных, стали продвигаться вдоль железной дороги к Порхову. 18 июля при поддержке бронепоезда, появление которого оказало деморализующее влияние на красноармейцев, белые захватили станцию Торошино, а 26 июля и Струги Белые на железной дороге Псков — Петроград. 26—28 июля белоэстонцы пытались прорваться к Острову, но их атаки удалось отразить506. 150

29 июля командующий Западным фронтом приказал «7[-й] армии, имеющей основной своей задачей выдвижение на линию р. Наровы и озер Чудского и Псковского, взять г. Ямбург и, выдвинувшись на линию оз. Копенское — оз. Леонтьевское — г. Ямбург — р. Луга — р. Саба — оз. Сяберское, принять меры для ликвидации продвижения противника со стороны Пскова на Лугу». Северной группе армии, в которую входили переброшенная с Восточного фронта 2-я и 6-я стрелковые дивизии (около 13 тысяч штыков и сабель при 100 орудиях), была поставлена задача нанести удар на Ямбург. 6-я дивизия должна была обходить город с севера, а 2-я дивизия — наступать с востока. Войска Лужского участка (около 5 тысяч штыков) должны были остановить продвижение противника к Луге и, перейдя в наступление, очистить восточное побережье Чудского и Псковского озер. 15-й армии, в состав которой передавался Псковский участок, было приказано «по приведении в порядок отступающих наших частей на порховском и островском направлениях, по совершении необходимых перегруппировок перейти в решительное наступление на фронте ст. Новоселье — Псков — Изборск с конечной целью овладения псковским районом и очищения совместно с частями Лужской группы 7[-й] армии всего района, прилегающего к Чудскому и Псковскому озерам с востока, от неприятельских сил. На остальных участках фронта частям армии вести активную оборону»507. Однако пока на Псковском направлении части Красной армии были вынуждены обороняться. КЗ августа противнику удалось выйти на подступы к станции Плюсса, Порхову и Острову, где фронт стабилизировался до 15 августа508. На 1 августа в Северной группе 7-й армии насчитывалось 23 400 штыков и 600 сабель при 438 пулеметах и 101 орудии. Силы противостоящего ей 1-й корпуса Северо-Западной армии оценивались советской разведкой в 12 250 штыков и 300 сабель при 51 пулемете и 61 орудии509. После ожесточенных встречных боев 1—3 августа, по приказу А.П. Родзянко, отданному вопреки мнению H.H. Юденича, войска Северо-Западной армии были отведены за р. Лугу. 5 августа части 7-й армии заняли Веймарн и Ямбург, взяв в плен 362 человека и захватив 380 винтовок, 6 пулеметов и около 115 тысяч патронов510. Таким образом, советским войскам удалось отбросить противника от Петрограда, но разгромить его они не сумели. Поэтому 5 августа 7-й армии было приказано «продолжать наступление, имея ближайшей задачей выход на линию р. Плюссы, развивая в то же время операцию на гдовскопсковском направлении в целях оказания содействия 15[-й] армии по овладении псковским районом». Соответственно 15-й армии было приказано ускорить наступление на Псков511. 7 августа войска 7-й армии вышли на р. Луга южнее Ямбурга, однако попытки форсировать реку не удались. Переправившиеся 10 августа через реку севернее Ямбурга части были 12 августа отброшены обратно атакой 1-й белоэстонской дивизии512. 11 августа командующий 15-й армией отдал приказ войскам о наступлении на Псков с нанесением главного удара частями 11-й стрелковой дивизии от Острова к Изборску. В начавшемся 16 августа наступлении советских войск участвовало 18 392 штыка и 105 сабель при 397 пулеметах, 54 орудиях и 4 бронепоездах513. Южная группировка Северо-Западной армии при поддержке белоэстонских частей пыталась любой ценой удержать стратегически важный Псков. В ходе боев с 16 по 20 августа советские войска прорвали фронт противника и к 22 августа с трех сторон подошли к Пскову на 15— 151

20 км, создав угрозу окружения белых с юго-запада. Именно продвижение советских частей к Изборску способствовало тому, что противник оттягивал свои войска с правого берега р. Великой. 22—25 августа развернулись ожесточенные бои по прорыву оборонительной линии белых в районе Жуково, Барбаши, Будники и Приборск. Наступлению Красной армии способствовали и разногласия в лагере противников. Постепенно советская политическая пропаганда становилась заметной проблемой для белоэстонского командования, опасавшегося разложения своих войск, которые в ночь на 21 августа стали самовольно покидать позиции. Это, а также ухудшение отношений с командованием Северо-Западной армии, не способствовало чрезмерной активности белоэстонских частей. Кроме того, вступивший в командование Северо-Западным фронтом генерал H.H. Юденич связывал отход войск к Пскову и слабую активность частей 2-го корпуса с действиями С.Н. Булак-Балаховича. Поэтому 22 августа по приказу Юденича был создан сводный отряд Б.С. Пермикина в составе 4 пехотных полков, 2 конных батарей, 8 бронеавтомобилей и 3 бронепоездов для похода на Псков и ареста Булак-Балаховича и его окружения. 23 августа отряд прибыл в Псков. Булак-Балахович не стал обострять ситуацию и был посажен под домашний арест. Однако ему удалось уехать в свой штаб и с большей частью своего отряда отступить в расположение 2-й белоэстонской дивизии. Возникла угроза столкновения, но в условиях наступления Красной армии было решено не обострять отношения. Генерал Юденич объявил Булак-Балаховича бежавшим и исключенным из списков армии514. Однако в тот же день командир 2-й белоэстонской дивизии полковник В. Пускар заявил прибывшему в Псков H.H. Юденичу, что в городе его войска держаться не могут и будут отведены к Изборску. Из Пскова белоэстонцы уходили под пение революционных песен и с красными розетками на одежде. Не имея возможности самостоятельно отстоять город, части Северо-Западной армии решили отойти к р. Желча515. В результате концентрического наступления частей Красной армии с востока, юго-востока, юга и юго-запада 26 августа Псков был освобожден. Советские войска взяли 100 пленных и 1 пулемет. Измученное террором белых население Пскова и его окрестностей радостно встречало своих освободителей. Ведя арьергардные бои, части Северо-Западной армии медленно отступали на север по Гдовскому шоссе. 7 сентября части Красной армии вышли на восточное побережье Псковского озера и отсекли южное крыло белогвардейской Северо-Западной армии от белоэстонцев. Тем временем, опасаясь, что противник постарается усилить свои войска под Псковом, перебросив части с центрального участка фронта, командующий Западным фронтом 19 августа приказал 7-й армии активизировать действия на гдовском направлении516. Там наступали войска Лужского участка (с 30 августа — 19-я стрелковая дивизия), освободившие 26 августа станцию Струги Белые и постепенно продвигавшиеся в междуречье Плюссы и Желчи. Кроме того, 2-я стрелковая дивизия получила задачу нанести удар в районе оз. Самро для выхода на р. Плюсса. Выполняя этот приказ, советские части 28 августа форсировали р. Саба и стали продвигаться на северо-запад, достигнув озера и начав обходить его с обеих сторон. Переоценив первоначальные успехи своих частей, командарм-7 потребовал развивать наступление на Гдов. Но, перебросив вернувшиеся из Пскова 2 полка, командование Северо-Западной армии нанесло 2 сентября контрудар в обход озера с юга. 152

Прорвав фронт 2-й стрелковой дивизии, части противника вышли в тыл ее основным силам. Естественно, что советские войска к 4 сентября отошли за р. Саба, а к 7 сентября были отброшены за р. Луга. 6—7 сентября, предприняв упорные контратаки, белые остановили продвижение и 19-й дивизии517. Возникла угроза выхода войск Северо-Западной армии на железную дорогу Псков — Петроград. Поэтому 9 сентября командующий Западным фронтом приказал 7-й армии «немедленно водворить порядок в отступающих полках 2[-й] дивизии, приняв для сего диктуемые обстановкой самые суровые меры, и задержать частями этой дивизии дальнейшее продвижение противника». Кроме того, было приказано «перейти в самое энергичное наступление теми частями, которые уже сосредоточены вами для удара во фланг и тыл зарвавшейся группе противника. Части 19[-й] дивизии, действующие на Гдов со стороны Пскова, должны развить особо энергичный нажим на отступающего противника, действуя, главным образом, смелыми неожиданными для противника обходами»518. В ходе этих боев войска 7-й армии растянули свои боевые порядки, их наступление на Гдов было практически сорвано. Более того, противник предпринял ряд контратак против наступавших от Пскова на север советских частей. В этой обстановке командующий Западным фронтом 14 сентября приказал командарму-7, сосредоточив силы юго-восточнее Ямбурга, «развить во что бы то ни стало решительный удар в тыл противнику для облегчения положения частей, оперирующих на путях к Гдову с юго-востока, и всеми возможными средствами усилить части, наступающие на Гдов с юга»519. Однако выполнить в полном объеме эти задачи советским войскам не удалось520. К 27 сентября Северо-Западная армия была вынуждена отойти на оборонительные позиции по линии река Луга, Красногорское озеро и река Желча, которые опирались своими флангами на побережье Финского залива на севере и на восточное побережье Чудского озера на юге. В Финском заливе продолжались операции английского флота. В ночь на 18 августа английское командование предприняло атаку Кронштадта. Около 3.45 над портом появились 18 самолетов, сбросивших несколько бомб на корабли и портовые сооружения. Под прикрытием авианалета 7 английских торпедных катеров из Бьёрке и Териоки ворвались на кронштадтский рейд. Около 4.20 вахтенные эсминца «Гавриил» заметили в гавани катера и открыли по ним огонь, потопив 3 из них. Еще 2 катера были потеряны на обратном пути из-за аварий. В результате этого налета англичанам удалось потопить учебное судно «Память Азова» и повредить линкор «Андрей Первозванный». Советское флотское командование было удивлено этой атакой, так как катера прошли через минное поле. Со своей стороны английское командование было поражено столь высокими потерями в катерах. С 20 по 28 августа англичане продолжали авианалеты на Кронштадт, а советские ВВС — на Бьёрке. 31 августа советская подводная лодка «Пантера» у острова Сескар потопила английский эсминец «Витториа», а 4 сентября в этом же районе на советской мине подорвался и затонул английский эсминец «Верулам»521. Тем временем белолитовцы и поляки под командованием Э. Рыдз-Смиглы атаковали советские войска на подступах к Двинску. Советским войскам пришлось оставить Дуневу, а 26 августа — Ново-Александровск (Зарасай). 4-я стрелковая дивизия Красной армии отходила к Двинску и Дриссе. 27 августа главком потребовал удержать Двинский плацдарм «во что бы то ни стало»522. Выполняя этот приказ, командарм-15 решил перебросить в качестве подкре153

плений к Двинску Эстонскую отдельную бригаду и 2-й латышский стрелковый полк, которые сумели контратаковать противника и устранить угрозу захвата ведущего в Двинск моста у Гривы. 30 августа был момент, когда части 4-й стрелковой дивизии были на пороге паники, и лишь ввод в бой латышей и эстонцев позволил восстановить положение. Отразив новые атаки поляков 31 августа и 4 сентября, советские части 6 сентября сами контратаковали противника. Затем стороны вели позиционные бои. 27 сентября поляки предприняли штурм советского плацдарма и вытеснили красных за реку, но ворваться в Двинск не смогли523. Передышка Одновременно с успешными боевыми действиями Красной армии на Северо-Западном направлении Советское правительство активизировало дипломатическую борьбу за нейтрализацию Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы и, прежде всего, за заключение мира с Эстонией. Решению этой задачи способствовало и нарастание в белоэстонской армии антивоенных настроений и непопулярности русских белогвардейцев. Так, 10—13 июля в Юрьеве в запасном батальоне вспыхнуло восстание под антивоенными лозунгами, которое удалось подавить только с привлечением националистически настроенной молодежи. 22 зачинщика восстания были расстреляны, а 10 приговорены к каторжным работам. 19 июля ЦК эстонской компартии опубликовал Манифест о мире, в котором сообщал о прекращении деятельности правительства Эстляндской Трудовой Коммуны и призвал трудящихся Эстонии активизировать борьбу за прекращение войны. 21—22 июля в Ревеле бастовало около 2 тысяч рабочих, протестующих по призыву Коминтерна против антисоветской интервенции524. По распоряжению главкома Красной армии 6 августа командир Ямбургской группировки советских войск сообщил командованию 1-й белоэстонской дивизии, что его частям отдан строжайший приказ не продвигаться дальше линии Анненская — Дубровка — Сала — Манновка — Орлы — Куровицы — Новое Краколье — Пески. Для прекращения кровопролития эстонскому военному командованию предлагалось отвести свои войска за названную линию и, учитывая то, что в самое ближайшее время между РСФСР и Эстонией будут установлены добрососедские отношения, установить нейтральную зону в границах, установленных по Брестскому миру между германскими оккупационными войсками и Красной армией. 7 августа генерал Г. Гоф направил эстонскому правительству меморандум, в котором указал, что ослабление помощи генералу H.H. Юденичу является предательством по отношению к России и союзникам. В тот же день Гоф передал генерал-майору Й. Лайдонеру написанное под давлением английского генерала письмо Юденича, в котором тот признал независимость Эстонии «под условием безотлагательного участия эстонских войск в развитии операции на Петроград»525. Понятно, что в этой ситуации Лайдонер заявил, что предложенные советской стороной условия перемирия абсолютно неприемлемы, а 13 августа заверил Гофа, что «на большевистские прокламации или предложения о перемирии со стороны большевистских военных авторитетов я всегда давал категорические отрицательные ответы, зная, что это совпадает с позицией моего пра154

вительства... Я никогда не колебался в вопросах поддержки русского Северного корпуса и русской Северо-Западной армии... Не наша вина, что войска демократической Эстонской республики не доверяют больше политике штаба русской Северо-Западной армии и в нынешней политической обстановке они не хотят больше предпринимать комбинированный поход на Петроград вместе с русской Северо-Западной армией»526. Главная причина углублявшегося недоверия и обострявшихся противоречий между белоэстонским руководством и Северо-Западной армией H.H. Юденича заключалась в однозначно отрицательном отношении руководителей русских белогвардейцев к признанию независимости Эстонии. Без этого, однако, становилось невозможным эффективное участие белоэстонской армии в походе Юденича на Петроград, начало которого Антанта все время подстегивала, рассчитывая поддержать им наступление Вооруженных Сил Юга России под командованием генерал-лейтенанта А.И. Деникина. В итоге военная миссия Антанты попыталась разрешить эту проблему юридическим путем. Заместитель начальника миссии английский бригадный генерал Ф. Марш вызвал 10 августа в Ревель, в помещение британской миссии 10 деятелей русского белого движения и совершенно неожиданно для большинства из них в ультимативной форме предложил образовать на основании рекомендованного союзниками списка правительство Русской Северо-Западной области из 16 человек. При этом присутствовали представители военных миссий США, Англии и Франции и корреспондент британской газеты «Тайме». «Положение Северо-Западной армии скверное, точнее говоря, критическое, — коротко констатировал Марш. — Нужно употребить чрезвычайные меры, чтобы ее спасти, и я обращаюсь к патриотизму присутствующих, чтобы сделать последнее усилие. Союзники считают необходимым создать правительство Северо-Западной области России, не выходя из этой комнаты. Сейчас 6.15, я вам даю время до 7 часов, так как в семь часов приедут представители эстонского правительства для переговоров с тем правительством, которое вы выберете. Если вы этого не сделаете, то мы, союзники, бросим вам». По зачитанному Ф. Маршем списку премьер-министром правительства Северо-Западной области «избрали» одного из лидеров партии кадетов, бывшего нефтепромышленника С.Г. Лианозова, который был членом созданного генералом H.H. Юденичем в Гельсингфорсе «Политического совещания». Для придания правительству некоего демократического обличия в него были включены два эсера и один меньшевик. Некоторые министерские портфели оставались пока вакантными, поскольку «основатели» считали, что кандидатуры надо бы согласовать с Юденичем и другими «избранными» министрами, которые даже не были приглашены на это собрание. По требованию англичан генерал H.H. Юденич все же принял портфель военного министра, оставшись одновременно главнокомандующим Северо-Западным фронтом. Тут же было предусмотрено подписание соглашения между правительствами Эстонии и Русской Северо-Западной области. Составленный Ф. Маршем проект предполагал признание полной независимости Эстонии правительством Северо-Западной области, которое должно было распространять свою администрацию на Петроградскую, Псковскую и Новгородскую губернии. Эстонское же правительство обязывалось оказывать своими вооруженными силами помощь правительству Северо-Западной области в освобождении указанных территорий от «большевистского ига». Однако прибывшие 155

в 19 часов по требованию Марша премьер-министр О. Штрандман, министр иностранных дел Я. Поска и главнокомандующий генерал-майор Й. Лайдонер заявили, что они не могут подписать этот договор, поскольку его должно предварительно рассмотреть Учредительное собрание. Весь следующий день члены правительства Северо-Западной области обсуждали в атмосфере бесконечных разногласий проект соглашения. Вечером 11 августа Марш вновь призвал их к себе (опять присутствовали представители США, Англии и Франции), еще раз подчеркнув, что «положение очень критическое» и что два эстонских полка отказались воевать, вновь предложил немедленно признать независимость Эстонии. Затем Марш продиктовал составленный им лично на ломаном русском языке предварительный текст заявления нового правительства, в котором говорилось: «первым актом мы в интересах своей страны признаем абсолютную независимость Эстонии и просим представителей Северо-Американских Соединенных Штатов, Франции и Англии добиться от своих правительств признания абсолютной независимости Эстонии». Из присутствовавших девяти членов «правительства» это заявление подписали шесть, остальные отказались сделать это без согласия генерала H.H. Юденича527. Созданное по инициативе генералов Г. Гофа и Ф. Марша правительство Северо-Западной области было чисто фиктивным. У этого правительства не было ни территории, ни власти. Даже Северо-Западная армия фактически не подчинялась этому «правительству». Его не признали даже де-факто ни правительства стран Антанты, ни A.B. Колчак, ни А.И. Деникин. Собственно, это «правительство» было нужно лишь для облегчения Антанте привлечения к антисоветскому походу Финляндии, Эстонии и Латвии. Хотя эстонское руководство прекрасно знало, что факт признания государственной независимости Эстонии правительством Северо-Западной области России не имеет никакого реального веса, оно все же, под нажимом представителей Антанты, решило некоторое время использовать этот документ в тактико-пропагандистских целях. Это делалось по двум причинам: во-первых, чтобы оправдать участие эстонских войск в походе армии Юденича на Петроград и, во-вторых, для оказания психологического давления на государства Антанты, чтобы выторговать у них признание Эстонии де-юре. Под давлением обстоятельств Северо-Западное правительство было вынуждено 9 сентября признать дефакто Латвию, а 23 сентября — независимость Финляндии528. Правда, эти заявления не были подтверждены A.B. Колчаком. Покончив с формированием правительства Северо-Западной области, представители Антанты предприняли меры, направленные на то, чтобы принудить все антисоветские силы в Прибалтике к одновременному с войсками Деникина решительному выступлению. Как сообщал своему правительству 9 августа латвийский представитель на мирной конференции в Париже Я. Сескис, «французское правительство думает, что следует лишь все прибалтийские и Северную армии объединить и отдать в распоряжение Юденича — и тогда в скором времени можно будет взять Петроград, возможно, также Москву и вскоре можно будет разбить большевиков... Впечатление, однако, такое, что до нас, самих прибалтийских стран, им горя мало, — они хотят разбить большевиков нашими силами и с помощью своих военных материалов и оружия»529. 16 августа Эстония сообщила военной миссии Антанты, что эстонская армия может принять участие в наступлении Юденича на Петроград «только 156

в том случае, если союзники признают полную независимость Эстонии, без такого признания участие в мероприятии совершенно невозможно, и правительство глубоко убеждено, что, если бы оно попыталось предпринять такой шаг, он, несомненно, провалился бы»530. Представитель Эстонии в Лондоне Копвиллем 18 августа сообщал в Ревель: «Нам обещана самостоятельность, если мы поможем свергнуть Советы, но Колчак не признает самостоятельности Эстонии... Если авантюра (с захватом Петрограда) удастся,то эстонцам будет отказано, так как их миссия будет выполнена»531. Этот безрадостный для эстонского правительства вывод подтверждался и тем, что совещание министров иностранных дел стран Антанты в Париже 20 августа вновь отложило решение вопроса о признании независимости стран Прибалтики532. Правда, военная миссия Антанты в Прибалтике все еще пыталась воздействовать на Ревель. Так, в письме, направленном эстонскому правительству незадолго до совещания в Риге, генерал Ф. Марш откровенно писал: «Эстония должна понять, что ее процветание, безопасность, как и независимость, всецело зависят от доброй воли союзников. Если сейчас Эстония выступит энергично и окажет содействие русским (белогвардейцам. — ММ.), можно гарантировать ей благосклонность союзных государств. Поэтому просим разработать вместе с Юденичем план овладения Петроградом... Союзные государства и их военные миссии давали и дадут все необходимое для достижения вышеозначенной цели». Генерал Г. Гоф упрекал военное командование Эстонии в том, что оно мало помогает генералу H.H. Юденичу, а просит только признания независимости Эстонии. На это генерал-майор Й. Лайдонер ответил: «Я повторяю, что я не требовал признания нашей независимости»533. Собственно, в июле — августе 1919 г. основным видом эстонской поддержки Северо-Западной армии стала передача ей части продовольствия из американских поставок в Ревель в обмен на лен из Псковской области (как правило, 1 кг продовольствия обменивался на 2 кг льна). Всего из Пскова и его окрестностей эстонцы вывезли 17,5 тысяч пудов льна, который затем продавался Англии534. 26 августа в Риге по распоряжению военной миссии Антанты и под председательством генерала Ф. Марша состоялось военное совещание представителей Северо-Западной армии, Эстонии, Латвии, Литвы и Польши, в котором участвовал и командир дислоцированного в Курляндии Западного добровольческого корпуса П.Р. Бермонт-Авалов. В ходе совещания был утвержден, согласно предписанию Марша, план общего наступления на Петроград, которое должно было начаться 15 сентября, и поделены между его исполнителями участки фронта. Белоэстонской армии нарезался участок наступления от моря до железной дороги Ямбург — Гатчина и от реки Великой до северного побережья озера Лубана; армии Юденича — от железной дороги Ямбург— Гатчина до реки Великой. Корпус Бермонта-Авалова должен был наступать от Двинска на Великие Луки и Бологое, белолатвийские части — на фронте от оз. Лубана до оз. Белое, белолитовские войска — от оз. Белого до юго-западных окрестностей Двинска. Но реализация этого плана интервентов наталкивалась на все растущие трудности. Успешное наступление Красной армии под Псковом, активная мирная политика РСФСР, усиление антивоенных настроений среди населения Прибалтики и обостряющиеся противоречия между Эстонией и Юденичем, Латвией и Бермонтом-Аваловым, Литвой и Польшей — все это отодвинуло начало операции на две недели, да 157

и участвовавшие в ней силы оказались значительно меньше планировавшихся. Кроме того, генералу H.H. Юденичу так и не удалось взять под контроль русские белогвардейские формирования в Латвии и Литве. Еще 9 июля генерал приказал отрядам полковников А.П. Ливена, П.Р. Бермонта-Авалова и Е.П. Вырголича, на основе которых шло формирование Западной добровольческой армии, прибыть в распоряжение Северо-Западной армии. Этот приказ выполнил лишь Ливен, в отряде которого переброшенного англичанами по морю в Нарву в июле 1919 г. насчитывалось около 2 тысяч штыков. В отрядах Бермонта-Авалова и Вырголича, которые стали назваться соответственно 1-м и 2-м Западными добровольческими корпусами, на 4 августа насчитывалось 3 867 человек535. Повторные приказы генерала H.H. Юденича от 19 августа и 3 сентября были также проигнорированы. Так как немецкие войска не были эвакуированы из Прибалтики к 31 августа, Антанта настояла на закрытии германской границы, что поставило под угрозу существование всех этих добровольческих частей. Лишь после состоявшихся 8—9 сентября переговоров Бермонта-Авалова с представителями Антанты германская граница вновь была открыта536. Тем временем советское правительство активизировало свои дипломатические усилия в отношении прибалтийских стран. По инициативе членов Заграничного бюро Эстонского ЦК Я. Анвельта и Р. Нилендера и по согласованию с ЦК РКП(б) и правительством РСФСР 24 августа из Петрограда в Ревель для неофициального зондажа позиции эстонского правительства были отправлены профессор А. Кинк (Кенк) и Э. Леопас. Они передал министру иностранных дел Эстонии Я. Поске три документа: копию решения РВС Республики от 21 июля, запрещавшего частям Красной армии переходить эстонскую границу, предварительный проект мирного договора из 14 пунктов, предусматривавший признание независимости Эстонии, и декларацию Компартии Эстонии, в которой выражалась готовность признать, при известных условиях, эстонское буржуазное государство. Поска считал переданные Кинком условия мира, в принципе приемлемыми, о чем он телеграфировал и членам делегации в Париже. Дипломатический зондаж был проведен и через английского педагога и общественного деятеля профессора У. Гуда, который в середине августа 1919 г. проезжал через Эстонию в Советскую Россию в качестве корреспондента либеральной газеты «Манчестер гардиан». В Москве он пробыл две недели и 20 августа был принят В.И. Лениным. Как отмечал позднее нарком иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерин, Гуд обратил внимание Советского правительства на то, что «как те круги английского правительства, которые настроены компромиссно по отношению к Советской республике, так и буржуазные круги Эстонии особенно дорожат установлением нейтральной зоны между Эстонией и Россией». 30 августа в Ревеле открылся I съезд профсоюзов Эстонии, представленных 417 делегатами, из которых 379 были коммунистами или их сторонниками. Разрешая проведение этого мероприятия, белоэстонское правительство запретило обсуждение проблемы мирных переговоров. 31 августа на съезде началось обсуждение вопроса о мире, и представитель правительства потребовал закрытия съезда. В этой ситуации делегаты приняли резолюцию с требованием к правительству начать переговоры о мире с Советской Россией и призывом ко всем трудящимся поддержать это требование. Воодушевление делегатов и присутствующих на съезде было в тот момент столь вели158

ко, что весь зал стоя исполнил «Интернационал», а в окнах были вывешены красные флаги, после чего в зал ворвались вызванные полицейские и солдаты, и съезд был разогнан. 78 делегатов съезда и 26 активистов профсоюзного движения были арестованы (из 104 человек 2 были арестованы по ошибке как однофамильцы — они были позднее освобождены). В 6 часов утра 2 сентября поезд с арестованными прибыл в Изборск. Там 26 арестантов увели якобы на допрос, а остальных посадили на переднюю платформу бронепоезда, который двинулся к линии фронта, открыв огонь по советским позициям. Поскольку ожидаемого обстрела бронепоезда не произошло, арестованных согнали с платформы и, угрожая оружием, заставили идти к позициям Красной армии. Как только они отошли от бронепоезда, по советским окопам был открыт огонь. По мнению белоэстонского командования это должно было создать у красноармейцев впечатление десанта и вызвать с их стороны обстрел этой группы. Однако вскоре в кустах арестованные натолкнулись на советского разведчика, который предупредил своих. Советские части прекратили стрельбу, и всем арестованным удалось перейти линию фронта. Депутатов съезда эстонских профсоюзов тепло встретили советские власти. Узнав о задержании в Изборске 26 арестованных, Петроградский Совет направил в Ревель радиограмму, в которой предлагал обменять их на такое же количество арестованных в РСФСР эстонских буржуа и меньшевиков. Однако эстонские власти промолчали, поскольку оставшиеся в Изборске арестованные были 3 сентября тайно расстреляны на болотах около города (1 из них чудом спасся). Официально в Эстонии было объявлено, что все арестованные высланы в РСФСР. Правда стала известна из эстонских советских газет, издававшихся в Петрограде. Все это лишь усиливало антивоенные настроения в Эстонии537. При выходе Красной армии на границы Эстонии правительство РСФСР обратилось 31 августа к ревельскому правительству по радио с нотой, в которой указывалось, что хотя Эстония «до сих пор ведет военные операции... вместе с русскими белогвардейскими бандами в пределах Петербургской и Псковской губерний», советское правительство готово вступить в мирные переговоры с целью «установить границы Эстляндского государства, пределы нейтральной зоны между русскими и эстляндскими войсками, формы контроля над местностью, включенной в нейтральную зону, а также другие детальные вопросы на базисе неуклонного признания независимости Эстляндского государства Правительством Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». Нота содержала просьбу «скорого ответа и точных указаний, дающих возможность немедленно приступить к переговорам». В случае если Эстония, подчиняясь указаниям Антанты, будет продолжать военные действия против РСФСР, то «советские войска в своих передвижениях будут руководствоваться одними лишь военными соображениями»538. По словам очевидца, «предложение Чичериным мира Эстонии произвело впечатление разорвавшейся бомбы, приведя всех в нервное состояние». Склонению эстонского правительства к переговорам с Советской Россией содействовал и направлявшийся через Ревель из Москвы на родину У. Гуд, который, по словам Я. Поски, «прибыл 3 сентября из Москвы с хорошими впечатлениями от большевиков»539. Он рассказал о своей встрече с Лениным и передал его предложение о заключении мира. В тот же день Эстония информировала английских представителей, что не может воевать с большевиками 159

и нуждается в переговорах для выигрыша времени в целях «восстановления морального духа армии»540. 4 сентября в ответной телеграмме в Москву эстонское правительство дало свою интерпретацию начала войны, связав его с вторжением Красной армии в пределы Эстонии и рассматривая свои военные операции как оборону. Вместе с тем, оно выразило готовность к переговорам в Пскове 10 сентября541.6 сентября НКИД РСФСР выразил протест против подобной трактовки начала войны, но согласился с предложением о переговорах в Пскове542. В тот же день Политбюро ЦК РКП(б) утвердило состав советской делегации на переговорах с Эстонией543. Однако 8 сентября эстонская сторона сообщила о том, что ранее 15 сентября ее делегация не успевает прибыть в Псков. 11 сентября Политбюро ЦК РКП(б), несмотря на упорное сопротивление латышских коммунистов, приняло решение предложить переговоры о мире Финляндии, Латвии и Литве544. Выполняя это решение, НКИД РСФСР в тот же день направил этим странам соответствующие радиограммы545. 12 сентября советская сторона довела до сведения Эстонии свою готовность вести переговоры в Ревеле или Юрьеве, предложив вместе с тем, в качестве места переговоров Псков или Москву546. В это время 10—12 сентября в Риге проходило совещание глав правительств Эстонии, Латвии и Литвы, которые решили провести в Ревеле встречу в верхах всех четырех стран для согласования ответа советской стороне. 13 сентября РСФСР вновь предложила мирные переговоры Финляндии547. Получив советские предложения о начале мирных переговоров, главы правительств и министры иностранных дел Эстонии, Латвии, Литвы и Финляндии съехались 14 сентября в Ревель на Балтийскую конференцию. Однако, несмотря на определенные совпадения взглядов участников совещания по вопросам переговоров с Советской Россией, между представителями четырех стран возникли и серьезные разногласия. Представители Эстонии на первый план выдвигали достижение немедленного перемирия и указывали на необходимость создания Балтийского союза. Латвийские представители были против перемирия и прохладно отнеслись к идее Балтийского союза. Представители Финляндии в принципе выступали за перемирие, которое у них, по существу, уже действовало, но претенциозно требовали гарантий. Литовцы занимали безразличную позицию, поскольку у них антисоветского фронта уже практически не было. Президент и министр иностранных дел Финляндии отказались подписать официальный протокол встречи в верхах четырех государств, ссылаясь на отсутствие полномочий. Они также просили держать участие Финляндии в совещании в тайне от Антанты. 14 сентября Эстония уведомила РСФСР о том, что ее делегация прибудет на переговоры 16 сентября. Одновременно с конференцией глав правительств и министров иностранных дел 15 сентября в Ревеле было проведено и совещание представителей главных командований эстонской, латвийской и литовской армий. Финляндия не прислала своих представителей на это совещание военных руководителей. В результате совещания его участники представили своим правительствам совместный меморандум, предусматривавший в качестве предварительного условия заключения мирного договора предъявить советскому правительству в ультимативной форме следующие требования: 1) эвакуацию советских войск за общую линию Петроград — Дно — Великие Луки — Витебск — Орша, включая железную дорогу Петроград — Орша; и 2) 160

интернирование советского Балтийского флота в одном из нейтральных портов или портов стран Антанты. На Ревельской конференции прибалтийских государств было решено, что на предстоящих в Пскове переговорах Эстония не пойдет на сепаратное соглашение, а будет лишь зондировать почву для совместных переговоров прибалтийских стран с РСФСР. Предполагалось через 15 дней созвать в Юрьеве новое совещание тех прибалтийских стран, которые решат начать переговоры с Москвой. Так же было решено обо всех шагах по вопросу о прекращении войны с Советской Россией информировать страны Антанты. 15—17 сентября в Риге состоялась конференция социал-демократических партий Эстонии, Латвии, Литвы и Финляндии, которая предложила своим правительствам принять советские предложения о мире548. После советского мирного предложения от 11 сентября Франция уведомила литовских представителей в Париже, что мирная конференция вновь приступает к рассмотрению прибалтийского вопроса, а Верховный совет Антанты вскоре объявит о признании новых государств Прибалтики де-факто. Естественно, что литовские делегаты 17 сентября отправили в Ковно телеграмму с советом не вступать в переговоры с Советской Россией549. Однако, несмотря на то, что 15 сентября в Ковно прибыл первый эшелон с оружием из Франции, литовский премьер-министр М. Слежявичус 18 сентября заявил, что Литва не в состоянии воевать с РСФСР и одновременно вести борьбу с бермонтовцами и Польшей. Литовский народ «не поймет необходимость похода против русских... Мнение нашего народа, — не идти против России»550. Понятно, что Англия и Франция тут же пригрозили Литве лишить ее своей поддержки, если она заключит мир с большевиками551. В этой обстановке литовское руководство решило остаться в стороне от переговоров. Утром 17 сентября в Пскове в помещениях бывшей немецкой гимназии начались советско-эстонские переговоры. На них присутствовали и многочисленные представители прессы. На первом заседании председательствовал глава советской делегации Л.Б. Красин, который предложил обсудить вопрос о заключении перемирия. Эстонская делегация не возражала, но предложила, прежде всего, выработать предварительные условия ведения переговоров, главным из которых было участие в них Финляндии, Латвии и Литвы. Однако вопрос советской стороны о позиции Эстонии в случае отказа других стран Прибалтики от переговоров остался без конкретного ответа. 18 сентября Эстонии была передана английская нота с предупреждением, чтобы «эстонское правительство не предпринимало бы никаких шагов к миру с большевиками». Лондон выражал надежду, что «эстонское правительство будет проводить ту же внешнюю политику, что и прежде — лишь как часть в общем плане в согласии с правительствами союзников»552. Такова же была позиция Франции и США. В этой обстановке поздно вечером 17 сентября эстонская делегация получила из Ревеля новую инструкцию правительства, требовавшую отложить переговоры, поскольку их следует вести «одновременно и вместе с другими государствами, которым сделаны мирные предложения»553. На утреннем заседании 18 сентября глава эстонской делегации А. Бирк озвучил эту инструкцию и отклонил советское предложение о перемирии. После небольшого перерыва советская сторона выступила с заявлением, в котором констатировала отказ эстонской делегации от переговоров и от заключения перемирия. Вместе с тем делегация РСФСР вновь подтвердила готовность Москвы «возобновить мирные переговоры как с Ревельским Пра161

вительством в отдельности, так и одновременно с правительствами других находящихся с Российской Советской Республикой в состоянии войны государств». В ответном заявлении Бирк попытался оправдать необходимость заключения многостороннего соглашения. Следовало «временно отложить ведение мирных переговоров до получения ответа от названных государств, из чего, однако, ни в коем случае нельзя делать того заключения, что Эстонское Правительство вовсе отказывается от ведения мирных переговоров с Российским Советским Правительством»554. Соответствующие предупреждения от Франции и США получила и Рига. 22 сентября Англия передала Латвии ноту с требованием, чтобы «латвийское правительство не предпринимало никаких мер, которые были бы направлены на заключение мира»555. В ответ Латвия в тот же день заявила о готовности «продолжать борьбу против большевиков», но просила признать ее де-юре, эвакуировать армию П.Р. Бермонта-Авалова, предоставить военные материалы из расчета на 75—100 тысяч человек и долгосрочный заем на 15 млн фунтов стерлингов556. В сентябре 1919 г. эстонское руководство направило Антанте новый меморандум с просьбой «вновь взвесить, нельзя ли посредством признания независимости Эстонии создать возможность убедить народ и армию в том, что необходимо приносить новые жертвы для сокрушения большевистского строя в России». Положительное решение западными союзниками этого вопроса было особенно важно в условиях советских мирных инициатив557. Учитывая успешное развитие начавшегося 12 сентября наступления войск генерала А.И. Деникина на Москву, США и Франция продолжали твердо выступать против признания самостоятельности прибалтийских государств и грозили применить к ним в случае начала переговоров с РСФСР самые суровые санкции. Хотя некоторые представители стран Антанты, например, генерал Г. Гоф, склонялись к мнению, что интересы Петроградской операции требуют признания независимости прибалтийских государств, страны Антанты по-прежнему отказывались признать эти государства. Так, 23 сентября Англия заявила Литве о своей готовности признать ее лишь де-факто558. 25 сентября Англия решила уточнить свою политику в Прибалтике. Переданные тамошним правительствам ноты сообщали, что британское правительство не может решить вопрос о признании этих государств де-юре без участия союзников, поэтому его должна решать мирная конференция или Лига Наций. Лондон будет добиваться эвакуации из Прибалтики немецких войск, однако не в состоянии продолжать поставки военных материалов и оказывать финансовую помощь Эстонии, Латвии и Литве. «В таких условиях, правительство Его Величества полагает, что оно не имеет права оказывать какое-либо давление на действия прибалтийских стран, и что их правительства должны самостоятельно принимать решения о том, какие меры являются наиболее целесообразными в деле сохранения их собственного национального существования. Они по собственному усмотрению должны решать, должны ли они заключать какое-либо соглашение с советскими властями, и если да, то какого характера; и если, как предполагается, они решат действовать сообща, они будут в состоянии эффективно контролировать положение»559. Это заявление оказало существенное влияние на позицию прибалтийских стран. Так, в Ревеле возник правительственный кризис, затянувшийся до 18 ноября. Одновременно Англия 27 сентября попыталась добиться признания независимости Прибалтики у A.B. Колчака и А.И. Деникина, но те не поддержали эту идею560. В этой слож162

ной внутри- и внешнеполитической обстановке командование белоэстонской армии не планировало особо широкомасштабных операций в рамках наступления Юденича. Командование Красной армии было неплохо осведомлено о ситуации в Прибалтике, и 4 октября главком указал: «Политическая обстановка в Латвии и Эстонии и их отношение к добровольческой Северо-западной армии, по-видимому, таковы, что на участке 15[-й] армии противник будет оставаться пассивным. Это наводит на мысль о том, что не своевременно ли использовать часть сил этой армии для развития удара против Северо-западной добровольческой армии»561. Новый поход Юденича К концу сентября 1919 г. Северо-Западная армия насчитывала 17 800 штыков и 700 сабель при примерно 500 пулеметах, 57 орудиях, 6 танках, 4 бронепоездах, 2 бронеавтомобилях и 6 самолетах562. Армия пополнялась за счет мобилизации, объявленной 24 августа на контролируемой ею территории Гдовского уезда, которая до 13 сентября дала 4 548 человек, а также прибытия отрядов бывших русских военнопленных из Германии (2,3 тысячи человек) и добровольцев из Англии (400 человек) и Франции (36 человек)563. 5 сентября на счет генерала H.H. Юденича из Омска было переведено еще 38 млн крон 564 . 15 августа — 20 октября в Ревель пришло 10 судов с военными грузами для Северо-Западной армии (танки, 6 самолетов, 25 орудий, 127 пулеметов, свыше 12 тысяч английских и 30,5 тысяч русских винтовок, 20 млн патронов, 30 грузовиков, 48 тысяч пар сапог и обмундирование на 40 тысяч человек)565. Получив сведения о значительных успехах наступления войск генерала А.И. Деникина, представители Антанты стали торопить генерала H.H. Юденича с активизацией действий его войск, которые должны были оттянуть на себя резервы Красной армии, угрожая в противном случае оставить его армию без какой-либо помощи. План наступления, разработанный под руководством генерала А.П. Родзянко, строился на том, что Петроград будет захвачен быстрым и сильным ударом. Из-за противоречий в лагере интервентов, ненадежности тыла и угрозы переговоров Эстонии с РСФСР Северо-Западная армия была неспособна вести длительные боевые действия. По плану наступление должен был начать 2-й корпус Северо-Западной армии и ударом из района южнее Гдова перерезать ведущие из Петрограда к Пскову пути сообщения. Затем 1-му корпусу предписывалось быстро наступать по шоссейной и железной дороге на Петроград из района Нарвы. Кроме того, командование белых делало ставку и на помощь заговорщиков, находившихся на различных должностях в штабах войск 7-й советской армии и Петроградского военного округа. Оборону Петрограда осенью 1919 г. осуществляла 7-я армия (командарм с 26 сентября — С.Д. Харламов), из состава которой против войск Юденича действовали 6-я, 2-я, 19-я и 10-я стрелковые дивизии, насчитывавшие 24 850 штыков и 800 сабель при 148 орудиях, 557 пулеметах, 6 бронепоездах и 9 бронемашинах566. После освобождения Пскова командующий Западным фронтом 30 августа приказал передать войска Псковского участка 15-й армии в состав 7-й армии, которая должна была освободить всю Петроградскую и Псковскую губернии и выйти на линию р. Наровы. Основные силы 15-й 163

армии были брошены под Двинск и Полоцк против наступавших польских войск567. В сентябре войска 7-й армии продолжали плохо подготовленные атаки противника на широком фронте от Копорского залива до реки Кудепы на восточном побережье Псковского озера. В результате советские части понесли потери в непрерывных боях, испытывали нехватку продовольствия и обмундирования. Кроме того, в связи с советско-эстонскими переговорами оживились надежды на прекращение военных действий, что в определенной степени расхолаживало войска. Оставляли желать лучшего и действия командования войск. В тылу и штабах вновь оживилась подрывная деятельность белогвардейских агентов, которую тайно возглавлял начальник штаба 7-й армии В.Г. Люндеквист. Одновременно из состава 7-й и 15-й армий на Южный фронт было переброшено 17 тысяч штыков и сабель, до 280 пулеметов и 60 орудий. Понятно, что РВСР в тот момент было явно не до Петрограда, поскольку Красная армия никак не могла остановить начавшееся еще во второй половине мая 1919 г. наступление деникинских войск, которые 31 августа овладели Киевом, а 20 сентября — Курском и продолжали наступление на Москву. 28 сентября 2-й корпус Северо-Западной армии начал наступление к востоку от Псковского озера в юго-восточном направлении, где ему удалось прорвать оборону 10-й и 19-й дивизий Красной армии. Этому способствовало применение противником 3 танков, появление которых на поле боя вызвало панику в рядах красноармейцев. 4 октября противник захватил станцию Струги Белые, перерезав железную дорогу Петроград — Псков. 5 октября командование Западного фронта приказало 7-й армии продолжать сосредоточение войск для удара на Гдов, а «частными резервами при помощи бронепоездов и бронеотрядов ликвидировать прорыв противника» на Струги Белые568. Командование 7-й армии приняло продвижение 2-го корпуса за направление главного удара всей Северо-Западной армии и перебросило часть войск из района Ямбурга под Псков. Воспользовавшись этим, главные силы 1-го корпуса Северо-Западной армии (с 2 октября командующим армией стал генерал H.H. Юденич) с 10 октября перешли в наступление в направлении Ямбург — Волосово — Гатчина. Уже 11 октября противник занял Веймарн и Ямбург, прорвав фронт советских войск. В тот же день 15-й армии было приказано ускорить переброску войск в состав 7-й армии, которая должна была «прочно удерживая за собой нарвский участок и не распыляя предназначенных уже для активных действий армейских резервов, нанести противнику удар с юга, со стороны Пскова»569. Однако 12 октября войска 7-й армии начали слабо организованный отход к Гатчине и Петрограду. Тем не менее советское командование продолжало готовить удар на Гдов с юга. Однако сосредоточение войск затягивалось, и 13 октября командующий 7-й армией С.Д. Харламов запросил командующего Западным фронтом В.М. Гиттиса, «нужно ли нам продолжать группировать силы для гдовской операции» в создавшейся обстановке. Гиттис ответил, что «оборона на всем фронте армии при неустойчивости частей и активности противника приведет только к дальнейшим осложнениям и ухудшению положения. При данной обстановке возможность активных действий при настоящей группировке [имеется] только в гдовском направлении, и я полагаю, что от этого отказываться ни в коем случае нельзя». Контрнаступление на ямбургском направлении проблематично, тем более что успех противника «еще не является серьезною угрозою, 164

так как в этом направлении имеются выгодные для обороны рубежи и позиции». Поэтому следовало сдерживать неприятеля упорной обороной и готовить удар с юга на Гдов570. 13 октября белые заняли Лугу и продолжали развивать наступление в сторону Гатчины. На участке между Финским заливом и железной дорогой Нарва — Гатчина действовали 9-й, 4-й и Ингерманландский полки 1 -й белоэстонской дивизии. Положение 7-й армии резко ухудшилось, поскольку в ходе отступления войска не сумели сохранить сплошной фронт, была нарушена связь. 2-я и 6-я стрелковые дивизии в значительной степени разложились и беспорядочно отступали. 19-я стрелковая дивизия была ненадежна, 10-я стрелковая дивизия укрепляла свои позиции, сдерживая атаки противника от р. Желча в сторону Пскова. Поступающее пополнение без обмундирования и вооружения не могло серьезно повлиять на ситуацию на фронте. Некоторые части петроградского гарнизона саботировали отправку на фронт. Более стойко и активно действовали части, сформированные из моряков и курсантов, а также коммунистические отряды. Тем временем для захвата фортов «Краснофлотский» и «Передовой» (бывшие «Красная Горка» и «Серая Лошадь») в тылу советских войск на побережье Копорского залива с английских кораблей 14 октября в Пейпии, а 15 октября в Калище были высажены белоэстонские десанты (2 200 штыков при 4 орудиях571). Предполагалось, что захват фортов принудит к сдаче советский Балтийский флот в Кронштадте. Наступавшие в сторону фортов десанты встретили упорное сопротивление и понесли большие потери. Противнику удалось подойти на 10—12 км к фортам, но отряды балтийских моряков отразили все атаки. Неудаче этой операции способствовало и то, что, узнав о высадке эстонцев, генерал H.H. Юденич потребовал эвакуировать их и не мешать победному продвижению СевероЗападной армии. В ответ английский адмирал У. Коуэн потребовал убрать из этого района белогвардейские части. Тем временем белым в 17 часов 30 минут 16 октября удалось занять Красное Село, а в ночь на 17 октября — Гатчину. В этой обстановке командование войск Северо-Западной армии посчитало сопротивление Красной армии уже сломленным. Стараясь первыми войти в Петроград, командиры белых частей перестали выполнять распоряжения своего командования. В результате не была перерезана железная дорога Петроград — Москва, по которой к городу перебрасывались резервы Красной армии. Кроме того, отход советских частей к Петрограду вел к сокращению линии фронта и увеличению плотности войск. В результате уже 18 октября продвижение белых резко замедлилось. Все же 19 октября они смогли занять Лигово, 20 октября — Стрельну, а на следующий день — Павловск и Детское Село. 21—22 октября ожесточенные бои развернулись на Пулковских высотах— последнем оборонительном рубеже советских войск на подступах к Петрограду. Однако напряженные бои не мешали белым грабить царские дворцы в пригородах Петрограда572. В ночь на 21 октября эсминцы советского Балтийского флота «Гавриил», «Свобода», «Константин» и «Азард» вышли для минных постановок в Копорский залив, но попали на минное поле. Лишь следовавшему замыкающим «Азарду» (командир — H.H. Несвицкий) удалось дать задний ход и уцелеть. 3 остальных корабля подорвались на минах и затонули. Из их экипажей в 486 человек спаслись на шлюпках лишь 25 человек. 165

Одновременно несколько активизировался фронт в Латгалии и Южной Эстонии. 10 октября белолатвийские части форсировали р. Западная Двина и при поддержке ландесвера захватили район Ливенгофа. 11 октября находившаяся южнее Псковского озера 2-я белоэстонская дивизия начала наступление в направлении Пскова. Поначалу ей при поддержке бронепоездов удалось несколько продвинуться вперед, но 13 октября войска 15-й армии контратаками несколько потеснили противника. 17—19 октября белоэстонцы предприняли новые атаки, прорвавшись к р. Великой южнее Пскова, но в итоге были отброшены на исходные позиции. Одновременно 3-я белоэстонская дивизия предприняла неудачное наступление на Остров. С 29 октября 3-я белоэстонская дивизия и белолатвийские части предприняли наступление в направлении Пыталово. Захватив Мариенхаузен (Вилака), противник попытался перерезать железную дорогу Остров — Режица, но смог лишь выйти на подступы к ней севернее ст. Жогово (Ритупе). Переоценив первоначальные успехи своих войск, генерал-майор Й. Лайдонер 3 ноября приказал им выйти к р. Великой и занять Остров и Пыталово. Однако 4 ноября получившие подкрепления части 15-й армии прорвали фронт белоэстонцев и к 7 ноября отбросили противника на прежние позиции. 5—7 ноября 2-я белоэстонская дивизия предприняла новое наступление в районе Пскова. Белоэстонцам удалось выйти на южные подступы к городу, форсировать р. Великая в районе Филатова Горка — Лыбуты, перерезать железную дорогу Псков — Остров, а утром 7 ноября на некоторое время захватить разъезд №. 2 юго-западнее деревни Раменье на железной дороге Псков — Полоцк. Однако перешедшие в контрнаступление советские войска отбросили противника на исходные позиции. Широко использовавшееся в белоэстонских листовках заявление о том, что «мы не азиатские безжалостные убийцы, как ваши... жиды и китайцы, мы — культурные европейцы», не помешало 2-й белоэстонской дивизии с 5 по 7 ноября разграбить и сжечь 27 деревень в Логазовской волости Псковского уезда573. Вместе с тем, в белоэстонской армии постепенно нарастали антивоенные настроения. Участие в военном походе Юденича было очень непопулярно как среди солдат белоэстонской армии, так и среди населения. Хотя командиры частей 1-й дивизии получили распоряжение командования разъяснять солдатам, что «интересы отечества» требуют «хороших взаимоотношений с Северо-Западной армией», солдаты не желали воевать за совершенно чуждые для себя интересы. Подразделения 4-го полка, особенно роты 3-го батальона 1-й дивизии, 5-й и 7-й полки 2-й дивизии и 3-й полк 3-й дивизии белоэстонской армии отказывались идти в наступление574. Тем временем советское руководство предпринимало энергичные меры по защите Петрограда. 15 октября Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение город не сдавать575. Прибывший туда 17 октября председатель РВСР Л.Д. Троцкий энергично взялся за превращение города «площадью в 91 кв. километр в каменный лабиринт для белогвардейцев, где каждый дом явился бы для них либо загадкой, либо угрозой, либо смертельной опасностью»576. 19 октября было опубликовано написанное В.И. Лениным воззвание «К рабочим и красноармейцам Петрограда» с призывом биться до последней капли крови за каждую пядь земли577. Вскоре вся южная окраина города покрылась укреплениями, баррикадами и проволочными заграждениями. В городе была объявлена мобилизация, стали перебрасываться резервы из Москвы, Тулы и дру166

гих мест. Сражавшиеся под Петроградом части 7-й армии пополнялись питерскими рабочими, из которых формировались добровольческие отряды. Городская партийная организация направила на фронт более 3 тысяч коммунистов, 1 500 коммунистов прибыло из других городов. Кроме того, за сентябрь — ноябрь 1919 г. в Петроградском военном округе было задержано и добровольно явилось 47 217 дезертиров (16 291 — в сентябре, 15 549 — в октябре, 15 377— в ноябре), которые также направлялись на пополнение войск. На предприятиях города делалось все возможное для быстрейшего выполнения военных заказов, и они работали по 16 часов в сутки. Фронт получил 5 танков578. 16 октября командующий Западным фронтом поставил войскам задачу: «Путем полного напряжения сил в псковско-лужско-петроградском районе во что бы то ни стало разбить наголову Северо-западную армию Юденича, протягивающую руку к Красному Петрограду. На остальном фронте активно обороняться, используя оборону для спешного доснабжения и приведения в порядок частей и имея в виду в дальнейшем, по разгроме армии Юденича, общий переход в наступление». 7-й армии было приказано, передав 19-ю и 10-ю стрелковые дивизии с приданными им частями, 2-ю бригаду 53-й дивизии, 3ю бригаду 1 -й дивизии и 2-ю бригаду 3-й дивизии в 15-ю армию, «разбить прорвавшегося в гатчинский сектор Петрукрайона противника с целью выхода на линию Керново — Бегуницы — ст. Волосово — ст. Мшинская и установления связи с правофланговыми частями 15[-й] армии, имея дальнейшей задачей энергичное наступление в общем направлении Волосово — Ямбург». 15-я армия с включенными в ее состав частями 7-й армии должна была «разбить противника в районе Струги Белые — устье р. Черной — Гдов и выйти на линию ст. Преображенская — р. Вердуга — Подберезье — р. Желча с целью очищения железнодорожной линии Петроград — Псков и установления связи с левофланговыми частями 7[-й] армии. На остальных участках своего фронта активно обороняться»579. В директиве Главного командования Красной армии командованию 7-й армии от 17 октября отмечалось, что, поскольку Эстония и Латвия, очевидно, не поддерживают наступления на Петроград, армии необходимо нанести уничтожающий удар по Юденичу и тем самым ликвидировать постоянно грозившую городу опасность. Одновременно командованию 7-й армии было приказано сформировать из полученных пополнений сильную ударную группировку для нанесения контрудара580. Командующим 7-й армии 17 октября был назначен Д.Н. Надежный. Созданная в районе Колпино Ударная группа под командованием С.Д. Харламова насчитывала 7 600 штыков и 531 саблю при 147 пулеметах, 33 орудиях и 2 танках581. В это время группировка советских войск под Петроградом насчитывала 25 200 штыков и 800 сабель при 531 пулемете и 240 орудиях582. Планом операции предусматривалось нанесение концентрических ударов в направлении Гатчины. Ударная группа должна была наступать с фронта Колпино — Тосно, а 2-я стрелковая дивизия — с Пулковских высот. Одновременно фланговые группировки советских войск получили задачу отрезать войска Юденича от Эстонии, окружить и уничтожить их. 6-я стрелковая дивизия должна была наносить удар с южного побережья Финского залива на фронт Ропша — Красное Село для выхода в тыл Северо-Западной армии. С юга это наступление должна была поддерживать 15-я армия, которой была поставлена задача наступать на Ямбург — Гдов. 167

В 6 часов утра 21 октября Ударная группа 7-й армии контратаковала противника. На фронте развернулись ожесточенные бои, в ходе которых произошел перелом в настроениях советских частей, завладевших инициативой. Все атаки противника на Пулковские высоты были отражены, как и его попытки прорваться к железной дороге Петроград — Москва в районе Колпино. Упорные бои развернулись за Павловск и Детское Село, которые неоднократно переходили из рук в руки, пока 23 октября не были окончательно заняты Ударной группой. В тот же день на Карельском перешейке перешли в наступление белофинны, которые попытались захватить Лемболово и продвинуться вдоль побережья Ладожского озера. Однако 24 октября части 1-й стрелковой дивизии выбили их за границу. В тот же день войска Северо-Западной армии предприняли безуспешные атаки на Стрельну. 25 октября генерал H.H. Юденич бросил в бой последний резерв, усиленный 3 танками, однако переломить ситуацию на фронте ему не удалось. 25 октября советские части заняли район Ропши, а 26 октября — Красное Село. Между белоэстонскими войсками и Северо-Западной армией образовалась брешь. 27 и 28 октября белоэстонцы еще пытались атаковать позиции красных на подступах к форту «Краснофлотский», однако все атаки были отбиты. Не повлиял на ход боев и обстрел фортов английским монитором «Эребус» 27 октября, так как в этот момент основные силы английской эскадры ушли к Риге, где развернулись бои с войсками П.Р. Бермонта-Авалова. 4 ноября английский флот прекратил обстрел фортов «Краснофлотский» и «Передовой». Тем временем упорные бои развернулись под Гатчиной, куда были переброшены части Северо-Западной армии из-под Луги. При поддержке 1-й белоэстонской дивизии войска Юденича 30 октября вновь заняли Ропшу, Высоцкую и Кипень, но отбить Красное Село не удалось, поскольку в это время на положении фронта в районе Гатчины стало сказываться наступление 15-й советской армии583.

По ту сторону фронта: II Кроме того, положение Красной армии под Петроградом облегчалось и тем, что поход армии Юденича, несмотря на определенную поддержку белоэстонской армии, оказался изолированным предприятием. Вооруженные силы Эстонии, Латвии, Литвы и Западная добровольческая армия полковника П.Р. Бермонта-Авалова всего насчитывали около 150 тысяч человек, но вместо выполнения согласованного плана общего наступления против Советской России между ними как раз в это время вспыхнул конфликт. Литва не начала 15 сентября военных действий из-за разногласий с Польшей. Антанта все более активно поднимала вопрос о выводе немецких добровольцев. 1 августа маршал Ф. Фош потребовал от Германии эвакуировать немецких добровольцев из Прибалтики до конца августа 1919 г. 5 августа германское руководство передало генерал-майору Р. фон дер Гольцу соответствующий приказ, но тот не спешил его выполнять. Немаловажным фактором в этой ситуации были настроения немецких добровольцев, которые считали, что латвийское правительство К. Ульманиса обмануло их в вопросе о наделении землей. Еще в июле 1919 г., после возвращения в Ригу в условиях поддержки Антанты, Ульманис заявил, что его правительство отказывается наделять землей немцев, ссылаясь на то, что после подписания Версальского мирного договора 168

все обязательства, данные ранее Германии, недействительны584. Узнав о том, что Латвия добивается их эвакуации, немецкие добровольцы 23—24 августа в Митаве разоружили латвийский гарнизон, сорвали с государственных зданий латвийские национальные флаги, разгромили здание латвийской комендатуры и требовали, чтобы офицеры вели их на Ригу, где они хотели потребовать обещанную им землю. Тогда генералу фон дер Гольцу удалось навести в войсках порядок, однако теперь, когда под давлением Антанты Германия также стала настаивать на эвакуации добровольцев, беспорядки могли вспыхнуть по любому поводу. Естественно, местные остзейские немцы были категорическими противниками ухода добровольцев, прекрасно понимая, чем это грозит их земельным владениям. Кроме того, в германском руководстве не было единства по вопросу о политике в Прибалтике, что в определенной степени развязывало руки сторонникам решительных действий. 1 сентября Латвия просила Антанту вывести с ее территории германские и русские войска. После некоторого обсуждения этой проблемы маршал Ф. Фош 24 сентября вновь потребовал вывода немецких частей из Латвии, пригрозив Германии в случае невыполнения этого требования блокадой и экономическими санкциями. Понимая, что Антанта, в конце концов, добьется вывода германских войск из Прибалтики, генерал-майор Р. фон дер Гольц 21 сентября заключил договор о переходе немецких добровольцев под командование П.Р. Бермонта-Авалова, который накануне опубликовал в Митаве воззвание о том, что он еще 21 августа «принял на себя управление и защиту латвийской области»585. Схожее заявление о том, что «все области Литвы, занятые русскими войсками, считаются принадлежавшими к Российскому Государству» сделал и командир 2-го корпуса Западной добровольческой армии полковник Е.П. Вырголич586. 27 сентября Комиссия по перемирию в Спа потребовала от Германии отзыва генерала фон дер Гольца и его штаба из Прибалтики. В тот же день H.H. Юденич приказал П.Р. Бермонту-Авалову, еще 5 сентября назначенному им «командующим всеми русскими вооруженными силами, сформированными на территории Курляндии и Литвы», выступить в район Нарвы для соединения с Северо-Западной армией. Однако К. Ульманис заявил Ф. Маршу, что не может допустить продвижения войск БермонтаАвалова через Ригу, поскольку это приведет к свержению его правительства. Тогда руководитель английской миссии С. Таллентс предложил БермонтуАвалову опубликовать заявление о признании правительства К. Ульманиса, но тот этого не сделал. Литовское руководство заявило представителям Бермонта-Авалова, что пока не будет решен вопрос о мире с большевиками, Западную армию на фронт не пропустят, и было бы неплохо, если бы они вообще покинули Литву587. 29 сентября отряд под командованием полковника Е.П. Вырголича разгромил гимназию в Шавли, где было убито и ранено несколько преподавателей и учеников, а затем разоружил литовский гарнизон588. Литовские части стали перебрасываться с антисоветского фронта у Двинска в район Поневеж, Шадов (Шедува) для действий против войск Авалова. Тем временем еще 26 сентября германское правительство решило отозвать генерал-майора Р. фон дер Гольца из Прибалтики и назначило вместо него командиром 6-го резервного корпуса генерал-лейтенанта М. фон Эберхардта. Соответственно 3 октября Германия сообщила Антанте о своем согласии на эвакуацию войск из Латвии и о том, что генерал фон дер Гольц уже отозван. Однако об эвакуации 169

.частей, перешедших «на русскую службу», естественно, не было сказано ни слова. Правда, был издан приказ о запрещении перехода немцев на русскую службу. В тот же день генерал фон дер Гольц издал приказ о передаче командования войсками П.Р. Бермонту-Авалову, в подчинение которого с 6 октября перешла и «Железная» дивизия. Немецким добровольцам было обещано русское подданство и земельные наделы в зависимости от срока службы. 30 сентября Авалов издал приказ о подготовке операции «Блицшлаг» (наступление на Ригу), которая должна была начаться 8 октября. 1 октября на совещании в Митаве командование Западной добровольческой армии решило нанести удар и свергнуть правительства Латвии и Эстонии, которые должны были в будущем получить автономию в составе России. Предполагалось, что генерал-губернатором Лифляндии и Эстляндии станет А. Ниедре, а остзейские бароны смогут сохранить свои привилегии. Захват Риги обосновывался необходимостью прикрыть левый фланг Западной добровольческой армии, чтобы затем иметь возможность начать вторжение в Советскую Россию. Поэтому 6 октября П.Р. Бермонт-Авалов потребовал у латвийских властей пропустить его войска на фронт с большевиками. Получив отказ латвийского правительства, Авалов приказал начать против них военные действия589. К началу октября в составе Западной добровольческой армии насчитывалось около 32 тысяч человек (из них более 25 тысяч немцев), 600 пулеметов, свыше 170 орудий, 6 бронемашин, 2 бронепоезда и 36 самолетов590. Для наступления на Ригу было сосредоточено 8 600 штыков и сабель при 200 пулеметах и 56 орудиях. Белолатвийская армия тогда насчитывала 39 тысяч человек при 173 пулеметах и 33 орудиях и состояла из двух дивизий, третья формировалась. 1-я дивизия находилась на советском фронте, 2-я — против войск Бермонта-Авалова между Рижским заливом и рекой Западная Двина в 10—20 км к югу от Риги. Ригу обороняли примерно 6 тысяч штыков и сабель при 64 пулеметах и 16 орудиях. Наступление Западной добровольческой армии на Ригу началось утром 8 октября. В 10 часов утра ее самолеты бомбили город. Сопротивление латвийских войск было сломлено, и к вечеру части Авалова заняли Усть-Двинск, Больдераа (Болдерая) и пригороды Риги Торенсберг (Торнякалнс) и Гагенсберг (Агенскалнс). Защищавшие Ригу латвийские войска получили приказ отойти на правый берег реки. Началась эвакуация правительства и других государственных учреждений в Венден. Вспыхнувшая паника парализовала и боеспособность войск. Собственно, части «Железной дивизии» могли практически беспрепятственно вступить в Ригу, но по каким-то не вполне ясным причинам приказа об этом отдано не было, и войска Западной добровольческой армии остались на левом берегу Западной Двины. Однако на рассвете 9 октября рота латвийского Студенческого батальона, воспользовавшись тем, что мосты в Риге не охранялись, развела железнодорожный мост и сожгла несколько пролетов деревянного моста, тем самым, отрезав город от левобережья. Кроме того, продвигаясь на запад, войска Бермонта-Авалова 8 октября заняли Туккум и южное побережье Рижского залива. Узнав о выступлении Бермонта-Авалова против Латвии, H.H. Юденич 9 октября объявил его изменником и исключил его войска из состава Северо-Западного фронта, приказав всем оставшимся верным долгу офицерам и добровольцам отправиться в Северо-Западную армию. Естественно, что Бермонт-Авалов пригрозил смертью всем, кто решит выполнить этот приказ591. Главнокомандую170

щий латвийской армии генерал Д. Симансон и премьер-министр К. Ульманис обратились за помощью к правительствам Англии и Эстонии. Два бронепоезда белоэстонской армии с десантными подразделениями прибыли в Ригу 10 октября и взяли на себя оборону, прежде всего, мостов через Западную Двину. Попытки противника форсировать реку были отбиты. Однако вместо продолжения наступления П.Р. Бермонт-Авалов, чьи войска заняли южный берег Западной Двины отУсть-Двинска до Фридрихштадта (Яунелгавы), 10 октября предложил Латвии перемирие, а Антанта в этот день возобновила морскую блокаду Курляндии. В тот же день в Ревеле начались переговоры о заключении военного союза между Латвией и Эстонией, опасавшейся, что после занятия Риги Бермонт-Авалов повернет на Ревель. Представителям Латвии были предъявлены очень тяжелые условия в отношении эстонско-латвийской границы и уплаты военных расходов. Было выдвинуто требование, чтобы до тех пор, пока не исчезнет военная опасность, часть территории Северной Латвии оставалась под эстонской оккупацией, причем за эстонским военным командованием закреплялось право организации гражданской администрации на этой территории. Поскольку военное положение латвийского правительства несколько улучшилось, военный договор между Эстонией и Латвией не был заключен. 23 октября бронепоезда белоэстонской армии ушли из Риги. Представители Антанты, особенно США, и после начала наступления БермонтаАвалова продолжали считать немецко-русские наемные войска в Прибалтике более полезным союзником с точки зрения перспектив антисоветской борьбы, чем правительство К. Ульманиса. Поэтому они старались примирить враждующие стороны и даже согласились на сдачу Риги П.Р. Бермонту-Авалову в случае, если тот сразу вслед за тем начнет военные действия против Советской России. Однако бои за Ригу затянулись, и представители Антанты потребовали от командующего Западной добровольческой армией отвести войска на юг и организовать их переброску в распоряжение генерала H.H. Юденича. 13 октября английский адмирал У. Коуэн ультимативно потребовал отвода войск из Усть-Двинска до 12 часов 15 октября. Когда это требование не было выполнено, прибывшая в ночь на 11 октября к Риге английская эскадра (5 крейсеров, 2 канонерские лодки и 2 эсминца) в 16 часов 15 октября обстреляла Усть-Двинск, занятый войсками Авалова. 15 и 16 октября корабли стран Антанты поддержали своим огнем переправу латвийских войск через Западную Двину севернее Риги592. В этой ситуации командующий Западной добровольческой армией заявил протест западным союзникам, но приказал оставить Усть-Двинск. В этих боях латвийскими частями было взято в плен 350 русских солдат Авалова, но немцев в плен не брали. Под Ригой продолжалась позиционная война, сводившая в основном к артиллерийским дуэлям, в которых принимали участие и корабли стран Антанты. Попытки Западной добровольческой армии форсировать Западную Двину у Икскюля и Фридрихштадта не удались. В стороне от этих событий остался и Балтийский ландесвер, продолжавший вести бои с советской 15-й армией. Одновременно войска Авалова продолжали продвижение в Курляндии и заняли 22 октября Фрауенбург (Салдус), 30 октября —Тальсен и Цабелн (Сабиле), а 9 ноября — Гольдинген. Однако атаки Либавы, предпринятые 4—16 ноября, были отражены при поддержке артиллерии английских и французских военных кораблей. 28 октября Латвия обратилась к Антанте 171

с просьбой о военных поставках для своей армии. В октябре 1919 г. латвийская армия получила 22 орудия, 124 пулемета, 18,6 тысяч винтовок, 30 тысяч снарядов, 10 млн патронов, обмундирование и продовольствие. В начале декабря 1919 г. в Либаву было доставлено 30 орудий, 550 пулеметов, 10 тысяч винтовок, 30 тысяч снарядов, 1 050 тысяч патронов и обмундирование на 10 тысяч человек. Все эти поставки оформлялись как долг Латвии или под гарантии поставок сырья593. В сложившейся обстановке Верховный совет Антанты решил вывести немецких добровольцев из Прибалтики, а русские части перебросить в СевероЗападную армию. Еще 10 октября были создана межсоюзническая комиссия за наблюдением за эвакуацией во главе с генералом А. Нисселем. Тем временем латвийские войска 29 октября начали продвижение по рижскому взморью, обходя левый фланг частей Авалова, развернутых у Риги. 3 ноября Антанта сообщила Латвии о мерах, предпринятых для давления на Германию с целью заставить ее вывести войска из Прибалтики, о поставках для латвийской армии и о посылке союзнической комиссии генерала Нисселя. В тот же день латвийские части начали атаки бермонтовцев под Ригой, а в ночь на 10 ноября при артиллерийской поддержке кораблей стран Антанты перешли в наступление и отбросили Западную добровольческую армию от города. Трофеями латышей стало 11 орудий, 90 пулеметов, 18 минометов, 3 бомбомета, 6 тысяч снарядов и другое военное снаряжение. Тем временем еще 6 ноября войска Авалова стали отходить от Фридрихштадта к Митаве, обнажая свой правый фланг. Литовские войска, из которых в начале ноября 1919 г. были уволены все офицеры-немцы, были сконцентрированы у Радзивилишек и 11 ноября получили разрешение генерала Нисселя о начале военных действий против войск Бермонта-Авалова. В результате успешного наступления латвийских и литовских войск Западная добровольческая армия попала в затруднительное положение. 14 ноября она была вынуждена оставить Шлок (Слоку), а 17 ноября откатилась на подступы к Митаве. Русские белогвардейские части нисколько не были заинтересованы в войне с Латвией. Правительство Германии после настойчивых требований стран Антанты вынуждено было закрыть границу и прекратить снабжение добровольческих частей, действовавших в Прибалтике. Еще 12 октября вступивший в должность командира 6-го резервного корпуса генерал-лейтенант М. фон Эберхардт 17 ноября прибыл в Митаву и, приняв командование Западной добровольческой армией, 19 ноября запросил перемирия, но латвийская сторона промолчала. 20—21 ноября латвийские войска заняли Газенпот (Айзпуте) и Митаву, где их трофеями стали 20 орудий, 1 бронепоезд, 10 тысяч снарядов и 30 автомашин. 22 ноября они вступили в Туккум, а 24 ноября — в Фрауенбург и Прекульн (Приекуле). 25 ноября Латвия заявила о разрыве дипломатических отношений с Германией и констатировала состояние войны между ними. К концу ноября 1919 г. Западная добровольческая армия была вытеснена на территорию Литвы в район Шавли — Муравьево (Мажейкяй). 1 декабря латвийские части заняли Лайжево (Лайжуву) северо-восточнее Муравьево, с востока наступали литовские части. Возникшая угроза полного разгрома Западной добровольческой армии привела к тому, что 1 декабря комиссия Антанты потребовала от латвийского и литовского командования прекратить наступление. По мнению представителей Антанты, это было необходимо, так как Латвия и Литва могли захватить склады бермонтовцев, что лишило бы Францию возможности вывозить из Прибалтики сырье в обмен 172

на оружие594. Небольшой нажим на командующих войсками Латвии и Литвы привел к прекращению военных действий. В ходе всех этих боев латвийские части потеряли 57 офицеров и 686 солдат. 2 декабря Западная добровольческая армия была упразднена. В итоге было подписано перемирие, согласно которому эвакуация русских частей должна была завершиться к 5 декабря, а немецких — к 15 декабря. С 6 декабря штаб 6-го резервного корпуса разместился в Бернайтене под Тильзитом, а после того, как 16 декабря последние германские части перешли границу Восточной Пруссии, он был 9 января 1920 г. отправлен в пункт своей демобилизации595. Как наглядно продемонстрировала авантюра П.Р. Бермонта-Авалова и стоявших за ним немецких правых сил, противоречия между разными антисоветскими группировками в Прибалтике были очень острыми. В стороне от похода против Советской России осталась не только Западная добровольческая армия, но и белолатвийские войска, которые за счет мобилизации под лозунгами борьбы с немцами увеличились к 1 декабря 1919 г. до 65 296 человек. Кроме того, основные силы находившейся в Балтийском море эскадры британского флота не смогли поддержать в октябре 1919 г. операцию Юденича, поскольку находились у Риги. В боях с немецко-русскими наемниками приняли участие и эстонские войска, которые выделили дополнительные силы для переброски в случае необходимости в Латвию. Кроме того, в условиях боев Бермонта-Авалова с латышами у белоэстонского командования оживились опасения, что Северо-Западная армия может выступить в поддержку Западной добровольческой армии. Поэтому Эстония фактически блокировала тылы армии генерала H.H. Юденича. Понятно, что все эти междоусобицы в антисоветском лагере в Прибалтике способствовали провалу похода Юденича на Петроград. Финляндия также не приняла никакого участия в наступлении СевероЗападной армии, несмотря на неоднократные обращения со стороны правительства Северо-Западной области России. Когда 25 октября генерал H.H. Юденич обратился в Гельсингфорс с просьбой о помощи, финское руководство, обсудив ситуацию, решило потребовать от белых прежде всего признания независимости Финляндии, передачи ей района Печенги и Восточной Карелии, а также возмещение военных затрат в размере 4 млн фунтов стерлингов. Понятно, что подобные условия не могли быть приняты руководителями Белого движения, надеявшимися на победу войск Деникина. В конце концов, 5 ноября финское руководство, исходя из внутреннего положения в стране, неустойчивости ее финансов, неуверенности в получении военного снаряжения и отсутствия гарантий Антанты относительно признания будущим правительством России независимости Финляндии, заявило, что не может «дать утвердительный ответ на предложение... о совместных военных действиях для освобождения Петрограда»596. Разгром Юденича Тем временем 24 октября советской 15-й армии было приказано, разбив Лужскую группировку противника, нанести удар на северо-запад в направлении Гатчины для выхода в тыл армии Юденича597. Эту задачу должны были решать правофланговые полки 10-й, 11-я и 19-я стрелковые дивизии, в кото173

рых насчитывалось 14 400 штыков и 597 сабель при 359 пулеметах и 64 орудиях. На остальном фронте от Псковского озера до Дриссы находились левофланговые полки 10-й и 4-я стрелковые дивизии общей численностью 17 169 штыков и 291 сабля при 355 пулеметах и 85 орудиях598. Не дожидаясь полного сосредоточения всех предназначенных к операции войск, части 15-й армии (около 12 тысяч штыков и 600 сабель при 50 орудиях) 26 октября перешли в наступление599. Преодолев сопротивление противника, советские отряды 31 октября заняли Лугу и развернули наступление на Ямбург в тыл Северо-Западной армии. 1—2 ноября белые попытались контратаковать и предприняли атаки Красного Села. Тем временем, получив 2 ноября приказ ускорить наступление600, войска 15-й армии 3 ноября овладели станцией Мшинская, создав угрозу тылу Гатчинской группировки противника. В этой ситуации белогвардейские части прекратили сопротивление и в ночь на 3 ноября без боя оставили Гатчину. В ночь на 3 ноября Кавалерийская группа 15-й армии (кавполк 11-й стрелковой дивизии и Эстонский кавполк) двинулась в рейд на Гдов. В мызе Чернево она захватила склад, в котором находилось более 20 тысяч снарядов. 6 ноября группа вернулась в расположение своих войск, захватив до 300 пленных. С 4 ноября войска Юденича начали общее отступление к реке Луга601. 5 ноября 7-й армии было приказано, «продолжая неотступно преследование отходящего, но еще не разбитого противника», нанести главный удар на Ямбург. 15-я армия должна была развивать наступление в направлении среднего течения р. Наровы602. Таблица 10. Численность войск Западного фронта на 1 ноября 1919 г.603 Войска 7-я армия 15-я армия 16-я армия Отдельная 45-я стрелковая дивизия Итого

Штыки 37 900 32 760 14 860 3 850 89 370

Сабли 1430 740 830 580 3 580

Пулеметы 896 625 396 138 2 055

Орудия 484 128 97 34 743

7 ноября в районе станции Волосово войска 15-й и 7-й армии соединились, однако перерезать пути отступления противника на запад им не удалось. Более того, на ямбургском направлении советские части даже потеряли соприкосновение с противником. В тот же день левофланговые части 15-й армии овладели Гдовом, где захватили до 750 пленных, 12 пулеметов и 4 орудия. Командующий Западным фронтом требовал от 7-й армии ускорить наступление на Ямбург, чтобы «в кратчайший срок полностью ликвидировать совместно с частями 15[-й] армии армию Юденича»604. Тем временем Северо-Западная армия, перегруппировав войска, предприняла контратаки против советской 15-й армии, остановив ее продвижение от Гдова к Нарве. Соответственно 11 ноября командующий Западным фронтом поставил 7-й армии задачу: «решительным ударом прорвать фронт противника» и, заняв Ямбург, наступать «на Нарву или во фланг и тыл действующей против 15[-й] армии» группировки противника605. 11—12 ноября советские войска вышли к нижнему течению р. Луга, в 14 часов 30 минут 14 ноября освободили Ямбург, где было захвачено 600 пленных, 35 пулеметов и 3 орудия606, и продолжали теснить противника к реке Нарове. Поскольку эстонское правительство под дав174

лением Антанты затягивало заключение мирного договора, отказалось от заключения перемирия и предоставления гарантий ликвидации Северо-Западной армии, боевые действия на Нарвском участке фронта продолжались до конца декабря 1919 г. Относительное затишье установилось лишь в южном секторе советско-эстонского фронта, стабилизировавшегося здесь в 5—6 километрах восточнее Изборска. Большая часть сил Западного фронта Красной армии входила в состав войск левого крыла 7-й армии и правого крыла 15-й армии, которым в 22 часа 18 минут 14 ноября была поставлена задача нанести окончательный удар по Северо-Западной армии Юденича и выйти на линию реки Нарова607. Однако начавшееся 16 ноября наступление натолкнулось на упорное сопротивление частей Северо-Западной армии, позади и севернее которых находилась 1-я белоэстонская дивизия. К этому времени противник сосредоточил в районе Нарвы 18 500 штыков (в том числе свыше 12 тыс. штыков в частях Северо-Западной армии) при почти 500 пулеметах, 91 орудии и 4 бронепоездах. Кроме того, из Северной Латвии, из-под Изборска и Пскова под Нарву прибывали подкрепления. Советские войска в начале наступательной операции насчитывали примерно 37 тысяч штыков и около 1,3 тыс. сабель при 790 пулеметах, 190 орудиях, 6 бронеавтомобилях и 3 бронепоездах608. Впоследствии были получены некоторые подкрепления за счет переброски частей 7-й и 15-й армий с пассивных участков фронта. 17 ноября части 15-й армии заняли Гостицы, а к 20 ноября вышли на реку Нарову от ее истока до района южнее Криуша. Поскольку с этого участка фронта части Северо-Западной армии были отведены, здесь стихийно сложилось своеобразное советско-эстонское перемирие. Тем временем командование белоэстонской армии, которое считало пребывание деморализованных остатков Северо-Западной армии в ближнем тылу небезопасным, предложило правительству решить вопрос об их разоружении. На совместном собрании комиссий по иностранным делам и обороне Учредительного собрания Эстонии 10 ноября было принято решение о том, что Северо-Западная армия может отступить на ее территорию, только сложив оружие. 11 ноября эстонское правительство объявило нежелательным присутствие на территории Эстонии «правительства» Северо-Западной области России и Северо-Западной армии и отдало приказ главнокомандующему войсками о разоружении отступающих в Эстонию белых войск. Используя это решение правительства, белоэстонское командование надеялось сохранить боеспособные части Северо-Западной армии на восточном берегу реки Нарова, где они продолжали бои с Красной армией. 14 ноября генерал H.H. Юденич направил генерал-майору Й. Лайдонеру письмо, в котором просил разрешить переход границы для обозов, беженцев, пленных красноармейцев (всего до 12 тысяч человек) и — в крайних обстоятельствах — полевых частей. В этом случае Юденич соглашался поставить СевероЗападную армию в оперативное подчинение эстонского главкома609. Отклонив идею переподчинения армии, белоэстонское командование 16 ноября разрешило переправить на западный берег р. Нарова запасные части, пленных и несколько групп беженцев. При этом подавляющее большинство отходивших в Эстонию военнослужащих Северо-Западной армии разоружалось. Как писал белый журналист 175

Г.И. Гроссен, «эстонские части пропускали через границу русских мелкими отрядами и здесь организованный грабеж эстонцев не знал удержу. Отнимались не только оружие и пулеметы, но грабили обозы, отнимали лошадей, сбрую, снаряжение, деньги и личные вещи. Несчастные русские, несмотря на зимнюю стужу, буквально раздевались, и все беспощадно отнималось. С груди срывались нательные золотые кресты, отнимались кошельки, с пальцев снимались кольца. На глазах русских отрядов эстонцы снимали с солдат, дрожавших от мороза, новое английское обмундирование, взамен которого давалось тряпье, но и то не всегда. Не щадили и нижнее теплое американское белье, и на голые тела несчастных побежденных накидывались рваные шинели»610. В течение нескольких дней все переправившиеся за реку при 10градусном морозе находились в лесах и болотах южнее Нарвы. «Множество людей замерзло, многие умерли от истощения. В этом мрачном лесу впервые зашевелила свои отвратительные лапки тифозная вша»611. Потом тех, кто выжил, разместили в населенных пунктах.

УСЛОВНЫЕ ЗНАКИ Линия фронта на — 16.11.19 - - 20.11.19 3.01.20

Ямбург

Белоэстонская армия

Криуша/

Схема 2. Боевые действия под Нарвой (ноябрь 1919 г. — январь 1920 г.). 176

В связи с наступательными операциями Красной армии под Нарвой в Эстонии резко активизировалась антисоветская пропаганда, в основу которой была положена идея о том, что правительство РСФСР отказалось от своего решения не переходить войсками этническую границу Эстонии и добивается завоевания эстонской территории. Эта пропагандистская кампания все более усиливалась по мере того, как части Красной армии приближались к нижнему течению реки Наровы, и достигла апогея, когда в ночь на 7 декабря части 15-й армии ударили от мызы Темница на Криушу и форсировали реку Нарову, но к вечеру того же дня были вынуждены отойти на правый берег. 8 декабря советские части заняли Криушу и вновь форсировали Нарову, но опять были отброшены контратаками белоэстонцев. На мирной конференции в Юрьеве советские представители ясно и недвусмысленно заявили, что наступление Красной армии не направлено против суверенитета Эстонии, но преследует цель обеспечить безопасность Советской России и окончательно разбить и ликвидировать угрожающую также независимости Эстонского государства белогвардейскую Северо-Западную армию. Именно это имела в виду и директива главнокомандующего Красной армией С.С. Каменева от 21 ноября, в которой указывалось, что «упорное сопротивление противника привело действие наших войск к тяжелым лобовым ударам. В то же время противник с западного берега Наровы ведет артиллерийский огонь по нашим наступающим вдоль реки войскам. Поэтому предлагаю, если обстановка потребует выдвижения наших колонн на западный берег Наровы, для облегчения фронтальных ударов не останавливаться перед временным переходом за р. Нарову»612. Хотя наступление Красной армии на Нарвском фронте в ноябре— декабре 1919 г. и не имело завоевательных целей в отношении Эстонии, оно все же оказывало дополнительное воздействие на эстонское правительство, подталкивая его к мирному соглашению с РСФСР. 23 ноября отошедшие на территорию Эстонии 1-я и 6-я дивизии белых были разоружены. Остальные войска Северо-Западной армии, прижатые к берегу р. Нарова, продолжали сопротивление. Затяжка боев на подступах к Нарве была связана как с трудностями местности, так и с недостаточной подготовкой советских частей и слабым взаимодействием родов войск на поле боя. Кроме того, упорной обороне белых способствовала большая плотность их войск, так как без согласия белоэстонского командования они не могли отойти за реку. Боеспособные части Северо-Западной армии продолжали вести бои на восточном берегу Наровы. К 25 ноября в Эстонию отошла и была разоружена почти 1/3 армии. 26 ноября при посредничестве военных миссий Антанты удалось добиться согласия эстонского командования на выделение разоруженным частям Северо-Западной армии тылового района южнее Нарвы. Однако 28—29 ноября эстонцы потребовали, чтобы белые офицеры сдали холодное оружие, военнослужащим Северо-Западной армии было запрещено носить форму и они были обязаны зарегистрироваться в местных органах власти613. После 1 декабря «началось открытое избиение и ограбление несчастного офицерства не только в лесах и деревнях, но и в Ревеле и Нарве, где на глазах всех у русских офицеров срывали погоны и били по лицу»614. 28 ноября генерал H.H. Юденич передал командование армией генераллейтенанту П.В. Глазенапу и уехал в Ревель, а генерал А.П. Родзянко отбыл в Лондон, надеясь найти там поддержку. Однако в это время английское руко177

водство все более склонялось к нормализации отношений с РСФСР. 3 декабря генерал Юденич направил эстонскому правительству ноту, в которой предлагал позволить военнослужащим Северо-Западной армии с вооружением и снаряжением обосноваться в определенном районе Эстонии для подготовки нового удара на Петроград. Однако эстонское командование отклонило это предложение615. По настоянию эстонского руководства правительство Северо-Западной области России 5 декабря прекратило свою деятельность. В декабре 1919 г. при поддержке Франции Юденич пытался договориться о переводе своей армии в Латвию, однако Рига 21 декабря известила Париж, что это невозможно. Единственное исключение было сделано для отряда С.Н. Булак-Балаховича, который с середины декабря 1919 г. до начала марта 1920 г. находился в Алуксне, а затем через Двинск был переброшен в Белоруссию. В дальнейшем Латвия с удовольствием получила от Англии военную технику Северо-Западной армии616.

ронепо

60 386 90 622 30 277 181 285

ронеав тоглобили

7-я 15-я 16-я Итого

о

РУДИЯ

с

5 i

с=

О

LÛ

LÛ

536 997 272 1 805

446 195 68 709

3

=J

абли

8 ичный

Армия

!тыки

CÛ

ый состав

Таблица 11. Численность войск Западного фронта на 20 декабря 1919 г.617

О

3 177 15 906 683 861 4 623 26 872 1 721 7 833 817 9 521 50 611 2 361

S

1

4 5 4 13

ш

3

О

3 10 2 15

CD

24 15 22 61

10 декабря части Северо-Западной армии попытались отбросить советские войска к югу от среднего течения реки Наровы, однако, кроме временного занятия деревни Низы, успеха не достигли. Продолжая наступление, части 15-й армии 14—15 декабря заняли деревни Большая Жердянка и УстьЖердянка. Подразделения Северо-Западной армии отступили и заняли оборону на левом берегу реки Нарова. 16 декабря красноармейцы форсировали реку Нарова у деревни Вязки (Вяэска). Части Северо-Западной армии вновь отступили и закрепились у Замокрос (Самокрас). Советские части попытались развить наступление в этом направлении, стараясь выйти на железную дорогу, но 17 декабря были контратакованы белоэстонцами и вынуждены отойти за реку. Рано утром 18 декабря ударная группировка частей 15-й армии в районе деревень Усть-Жердянка и Долгая Нива вновь форсировала реку Нарова, заставив противника отступить в сторону шоссе Криуша — Аувере. Однако в тот же день белоэстонские части контратаковали и отбросили красноармейцев за реку. 21 декабря командующий Западным фронтом приказал 15-й армии нанести «решительный удар» по правому берегу реки Наровы в направлении Ивангорода. Войска 7-й армии атаками с северо-восточ178

ного направления должны были способствовать проведению операции618. Однако, обнаружив подготовку противника к наступлению, части Северо-Западной армии 27 декабря совершили разведывательный рейд на Тербинку. Только отбросив белых на исходные позиции, советские войска 28—30 декабря предприняли несколько попыток наступления, так и оставшихся безуспешными. В дальнейшем стороны перешли к позиционным боям, которые продолжались до момента вступления в силу советско-эстонского соглашения о перемирии. Разбитые части Северо-Западной армии постепенно отступали через реку Нарова на территорию Эстонии или сдавались частям Красной армии. Всего с 17 декабря 1919 г. по 3 января 1920 г. на сторону красных перешло 6 300 человек. Многие солдаты заявляли, что уходят к красным, чтобы бить эстонцев619. Северо-восточнее Нарвы от Финского залива до железной дороги Нарва — Ямбург и западнее реки Наровы от ее истока до Нарвы занимали оборону белоэстонские войска (1-я и прибывшая 28 декабря из-под Острова 3-я пехотные дивизии), местами, особенно на подступах к Нарве, были сооружены укрепленные позиции. 23 декабря на фронте к югу от железной дороги Нарва — Ямбург до реки Наровы южнее Нарвы еще находилось 9 тысяч военнослужащих Северо-Западной армии при 80 орудиях и 2 бронепоездах. В госпиталях и дивизионных лазаретах насчитывалось до 15 тысяч раненых и больных, остальные были разоружены в Эстонии620. 15 января 1920 г. последние 3 тысячи военнослужащих Северо-Западной армии были отведены с фронта на территорию Эстонии, где были разоружены и сосредоточены в районе Иевве (Йыхви) — Исак (Ийзаку). «Русским, сражавшимся бок о бок с эстонцами, был уготован нарвский мешок со вшами, куда после нечеловеческих глумлений эстонцы впустили несчастные, измученные боями белые части»621. Вспыхнувшая эпидемия тифа привела к тому, что Нарва и ее окрестности были блокированы эстонцами, которые опасались распространения болезни. По свидетельству генерала Б.В. Геруа, «размещение невероятно скученное. В сырых, наполненных насекомыми, нежилых помещениях многие больные лежат и умирают под открытым небом. Медицинский санитарный персонал почти весь болен. Лекарств, белья, бань, дезинфекционных камер нет. Смертность огромна. Здоровые, могущие ходить солдаты сотнями уходят к большевикам»622. С 3 января до 2 февраля 1920 г. 8 964 человека добровольно вернулись в РСФСР. В результате эпидемии погибло примерно 16 тысяч бывших военнослужащих Северо-Западной армии, из которых только в Нарве умерло 7 тысяч человек623. 22 января генерал H.H. Юденич издал приказ о ликвидации Северо-Западной армии. Однако попытка генерала уехать из Эстонии не удалась, поскольку эстонские власти отказались выдать ему визу. Всех интересовали деньги, оставшиеся в распоряжении генерала. В ночь на 28 января С.Н. Булак-Балахович при поддержке эстонских полицейских арестовал Юденича. Однако английские представители добились его освобождения, и после передачи оставшихся денег (227 тысяч фунтов стерлингов и 280 тысяч финских марок) в Ликвидационную комиссию Северо-Западной армии генералу 24 февраля разрешили выехать за границу624. 2 марта эстонское Учредительное собрание приняло закон о «О принудительных лесных работах», в соответствии с которым предусматривалось в течение 1920 г. привлечь на 2-месячные лесные и торфяные работы до 15 000 трудоспособных, но не имевших 179

определенного места работы мужчин в возрасте от 18 до 50 лет, невзирая на их гражданство или отсутствие такового. За уклонение от работы или ее самовольное оставление предусматривались наказания в виде заключения в тюрьму сроком до одного года или штрафа в размере до 100 000 эстонских марок. В результате около 13 тысяч беженцев и бывших военнослужащих Северо-Западной армии фактически угодили на эстонскую каторгу. Большая часть офицеров стала выполнять функции организаторов артелей или надсмотрщиков625. Дипломатический фронт Тем временем 27 сентября 1919 г. Латвия сообщила РСФСР о том, что ответ на мирное предложение Москвы будет дан после его обсуждения с другими прибалтийскими государствами626. На конференции премьер-министров и министров иностранных дел Эстонии, Латвии, Литвы и Финляндии 29 сентября — 1 октября в Юрьеве эстонские представители постарались добиться общего участия прибалтийских стран в переговорах с РСФСР. Однако финские представители предложили не торопиться с переговорами, а подождать до тех пор, пока Антанта не решит договориться с Советами и пока не выяснятся результаты похода Юденича. Литовские представители высказались за прекращение военных действий, но опасались, что начало переговоров спровоцирует Польшу на новые территориальные захваты в Литве. Поэтому они попытались добиться взаимного признания прибалтийскими странами друг друга в этнографических границах, указав при этом, что Виленский край является частью Литвы, а Вильно — ее столицей, и гарантий территориальной целостности. Понятно, что Финляндия, Эстония и Латвия, не желавшие портить отношений с Польшей, не пошли на принятие литовского предложения, но обещали дипломатическую поддержку Ковно против Варшавы, если та в случае начала переговоров стран Прибалтики с РСФСР решит, что это является поводом для оккупации новых территорий Литвы. Конференция решила, что все 4 государства начнут мирные переговоры с Советской Россией не позднее 25 октября. Предполагалось, что к этому времени окончательно определится позиция Финляндии, после получения ответа которой и будет назначен конкретный срок начала переговоров. Если же до этого между участниками переговоров будет заключена военная конвенция — Балтийский Союз, то никто из них не будет заключать сепаратного мира с РСФСР. Кроме того, за это время предполагалось выяснить мнение стран Антанты627. 4 октября Эстония, Латвия и Литва сообщили РСФСР о готовности начать предварительные мирные переговоры в Юрьеве 25 октября628. 6 октября НКИД РСФСР просил уточнить, что понимается под термином «предварительные переговоры», и предложил начать переговоры в Ревеле или на советской территории не позднее 12 октября629. В ответ МИД Эстонии 14 октября сообщил, что «главный предмет предварительных переговоров состоял бы в том, чтобы до заключения мира установить безусловное признание Российским Советским Правительством права народов на самоопределение и вследствие этого независимости Эстляндии, Латвии и Литвы, затем установление нейтральной зоны и обязательства Российского Советского Правительства касательно недопущения большевистской пропаганды в балтий180

ских странах, а также в том, чтобы урегулировать несколько экономических и финансовых вопросов» и вопроса о возвращении заложников630. Пока продолжались бои с войсками Бермонта-Авалова, Народный Совет Латвии 6—9 октября обсудил вопрос о мире с РСФСР и решил, что следует «немедленно начать совместные с другими балтийскими государствами переговоры о перемирии, чтобы возможно скорее установить мир с Советской Россией»631. Кроме того, 8 октября в Москву выехала делегация Латвийского Красного Креста, которой было поручено прозондировать возможность начала переговоров. В Москве делегация была принята Г.В. Чичериным, который сообщил о готовности Советской России признать независимость Латвии и заключить перемирие. Если Латвия готова к подобному соглашению, то ей будет передана Латгалия. Однако в условиях успехов войск Деникина и Юденича и требований Антанты, угрожавшей непризнанием Латвии, оказать помощь белым, латвийское руководство не спешило с ответом. В этой обстановке переговоры были отложены. В советском руководстве обсуждались различные варианты дальнейшего развития событий. 17 октября председатель РВСР Л.Д. Троцкий направил В.И. Ленину записку № 416/сс, в которой, указав на возможность отступления Северо-Западной армии в Эстонию, предложил заключить с эстонцами «соглашение против Юденича, с тем, чтобы Эстония оберегала свои границы от его вторжения. В противном случае мы должны сохранить за собой право вторгнуться в Эстонию по пятам Юденича»632.18 октября Ленин ответил, что, по его мнению, «соглашение с Эстонией против Юденича невозможно, ибо она, если даже захочет, то бессильна что-либо сделать. Притом база Юденича, вероятно, не в Эстонии, а вне ее, на берегу моря под прикрытием английского флота»633. В 0.10 21 октября Троцкий направил председателю СНК РСФСР новую записку № 421/ее, в которой отметил, что момент перехода Северо-Западной армии на эстонскую территорию «будет крайне благоприятен для постановки ребром вопроса об отношениях к Эстляндии. Мы предъявим [Эстляндии] требование разоружить Юденича. В случае неудовлетворения — овладеваем Нарвой, предъявив требование немедленно приступить к мирным переговорам. Победа над Юденичем обеспечит взятие Нарвы почти автоматически»634. Одновременно главе НКИД была направлена записка, в которой, указав на помощь белоэстонцев Юденичу, председатель РВСР писал, что «дальнейшее развитие операции может нас вынудить, в случае если белое эстонское правительство не изменит своей предательской политики, искать решающего столкновения с войсками Юденича и белоэстонцами на территории самой Эстляндии. Полагаю, что необходимо принять все меры к тому, чтобы такой оборот событий не был принят как стремление к завоеванию Эстляндии, а лишь как необходимые меры военной самообороны. Для этой цели необходимо: а) Отрыть широкую кампанию в печати, изобличающую политику белоэстонского правительства, б) Обратиться с несколькими радио к белоэстонскому правительству и в) Практически учесть роль эстов на фронте в переговорах с ними и выдвинуть требования соответственной гарантии»635. Однако нарком иностранных дел Г.В. Чичерин в направленных 22 октября В.И. Ленину и Л.Д. Троцкому записках указал, что Северо-Западную армию придется преследовать на эстонской территории только, если она туда отступит, но вообще-то следует «избежать вторжения в Эстляндию. Это резко изменило бы настроение во всех маленьких государствах, с которыми мы ве181

дем или собираемся вести переговоры, и сорвало бы эти соглашения, так как везде воскресло бы представление о нашем якобы «империализме». Мирные переговоры сыграли громадную роль, убедив эстонское крестьянство и мещанство, что мы не хотим их завоевать... Эстонская военная партия была бы рада, если бы мы дали ей повод опять раздуть патриотический военный пыл крестьянства и мещанства против нас. Мы не должны лезть в эту западню». В тот же день в новой записке Троцкому Ленин поддержал позицию НКИД636. В ответ председатель РВСР 25 октября направил В.И. Ленину и Г.В. Чичерину записку № 425/сс: «Я не предлагал, разумеется, объявить Эстляндии войну, а ставил вопрос, как быть, если Юденич, искусно отступая, перейдет на территорию Эстляндии. Такое отступление наиболее вероятно как по военным, так и [по] политическим соображениям. Отступающему Юденичу останется попытаться вовлечь Эстляндию с нами в войну. Посколько эстонские крестьяне не хотят войны, нужно их предупредить об этой опасности и не только лист[ов]ками с аэропланов, как почему-то хочет Чичерин, а дипломатической нотой. Если официальные сообщения эстонского штаба, совпадающие с данными нашей разведки, говорят об участии эстонских частей, то совершенно непонятна дипломатия, которая боится навести по этому поводу официальные справки официальным путем, то есть дипломатической нотой, подлежащей широкому опубликованию. Стремление эстонских крестьян к миру должно быть использовано также в том отношении, чтобы заставить эстонцев понять, что, если Юденич вступит на территорию Эстляндии без отпора с ее стороны, война неизбежно перенесется на территорию Эстляндии»637. В 12.20 26 октября Чичерин направил Троцкому записку № 11/886/сс, сообщив о готовности НКИД запросить Ревель относительно действий эстонской армии в районе Пскова, но вновь протестовал «против предложения ответить эстонцам угрозами, котор[ые] будут использованы эстонской военной партией и вызовут перемену настроения у эстонцев», и они «захотят предупредить нас и бросятся на Петроград»638. Тем временем выяснилось, что страны Антанты не поддерживали идею о переговорах стран Прибалтики с РСФСР. Соответственно, в конце октября 1919 г. Финляндия сообщила прибалтийским странам, что не будет участвовать в переговорах о мире. Поэтому 25 октября Эстония сообщила РСФСР о том, что Литва готова вести переговоры только о перемирии, а Латвия поглощена борьбой с военными отрядами Авалова. «Ввиду этих фактов первое совместное собрание для ведения предварительных переговоров о мире, назначенное в Тарту — Юрьеве до 25 октября, стало невозможным». Тем не менее, Эстония готова «вступить в переговоры после 25 октября. О точной дате встречи сообщим возможно скорее»639. В тот же день РСФСР предложила Литве переговоры о перемирии и обмене заложниками640, но Ковно промолчал. 26 октября советская сторона предложила Эстонии начать двусторонние переговоры и просила объяснить, как согласуются миролюбивые заявления ревельского правительства «с нападениями эстонских войск на наши войска в Петроградской и Псковской губерниях»641. Учитывая давление стран Антанты на государства Прибалтики, НКИД РСФСР 30 октября опубликовал обращение к рабочим и крестьянам Англии, Франции и Эстонии, в котором кратко изложил историю дипломатических контактов между Москвой и Ревелем и призвал трудящихся воздействовать на свои правительства в пользу заключения мира642. Подобные публикации способствовали росту в Европе интернациональной поддержки Советской России. 182

Со своей стороны советское руководство продолжало обсуждать варианты действий в отношении Эстонии. В 14.55 27 октября Л.Д. Троцкий своей запиской № 429/сс напомнил В.И. Ленину, что так и «не получил ответа на вопрос, как быть, если Юденич перейдет на территорию Эстляндии. Сейчас вопрос становится вполне актуальным. Соображения товарища Чичерина о настроении эстонского крестьянства и прочие прямого ответа на указанный вопрос не дают»643. В ответ председатель СНК РСФСР написал: «Я считал, что Чичерин сообщил Вам, что он извещает эстонцев о нашем наступлении на них, если они пустят Юденича. По-моему, надо вступить в Эстляндию, если они пустят Юденича, и, если это актуально, надо ускорить бешеными средствами. Чичерин против огласки, ибо Антанта примет тогда свои меры»644. Сам Г.В. Чичерин 28 октября направил Троцкому записку № 11/894/сс, в которой указал: «Вы меня запрашивали вовсе не о том, преследовать ли Юденича внутрь Эстляндии, а о том, грозить ли ей уже теперь нашим вторжением и грозить ли ей в связи с операциями у Пскова». Глава НКИД считал, что публичные угрозы только ухудшат ситуацию и могут толкнуть эстонцев на поддержку Юденича. Пока он предлагал «через оказию устно» обратить «внимание эстонского министра, что ожидаем, что Эстляндия не пустит Юденича. Это будет сделано осторожно, чтобы не раскрывать наши карты [за]ранее и не дать эстонцам повода к обращению за помощью в Лондон. При этом будет сказано о нашем желании избегать с ними конфликтов и это может ускорить переговоры о перемирии. В тот момент, когда наши войска, преследуя Юденича, вступят в Эстляндию, надо будет громко на весь мир заявить, что мы к этому вынуждены и вернем Эстляндии ее территорию. В тот момент надо будет потребовать от Эстляндии разоружения вступающих в нее войск Юденича и, если Эстляндия это выполнит, надо будет воздержаться от вторжения»645. Пока шла вся эта переписка, Л.Д. Троцкий 27 октября поставил перед командованием 7-й армии задачу «в строго секретном порядке разработать возможные предположения» на случай, если потребуется «преследовать Юденича на эстляндской территории. Средством давления на эстляндское правительство мог бы явиться, например, временный захват Нарвы с предъявлением правительству Эстляндии ультиматума изгнать Юденича и заключить мир с Советской Республикой»646. Затем 3 ноября председатель РВСР направил РВС 7-й армии телеграмму № 166: «Если бы Юденич, укрываясь от преследования 7-й и 15-й армий, нашел поддержку со стороны Эстляндии, то задачей 7-й армии явилось бы отбить нападение не только Юденича, но и его белоэстонских сообщников. При этом 7-я армия должна была бы твердо помнить, что ее целью является не нарушение самостоятельности Эстляндии в каком бы то ни было отношении, а только разгром белогвардейских банд; поэтому 7-й армии пришлось бы выступить против эстонской армии лишь постольку и в тех случаях, поскольку и когда эстонские части активно выступали бы на поддержку Юденича». От командования армии требовалось «принять все необходимые подготовительные меры к тому, чтобы преследование и разгром Юденича могли без задержки продолжаться и по ту сторону эстляндской границы». Однако следовало «при проведении всех этих мер строжайше избегать какого бы то ни было вызова по отношению к [...] Эстляндии с нашей стороны, ибо имеются еще все основания рассчитывать на то, что [...] эстонская буржуазия в последний момент» откажется «связывать свою судьбу с судьбой обреченного на полный разгром и гибель Юденича»647. 183

В итоге, обсудив запрос Л.Д. Троцкого о возможности перехода советскими войсками границы Эстонии, Политбюро ЦК РКП(б) 6 ноября приняло решение: «а) Для себя признать необходимым перейти границу и дать «урок» эстонцам, оказавшим помощь Юденичу. б) Штабу 7-ой армии дать задание преследовать армию Юденича на территории Эстляндии, так как там он имеет свою базу и туда отступает. в) Предложить т. Чичерину никаких дипломатических нот по этому вопросу эстлядскому правительству не посылать, а после перехода границы немедленно снова предложить мир и издать обращение к эстонскому народу, объясняющее, что переход нами границы вызван той помощью, которую белое эстляндское правительство оказывало Юденичу и тем, что эстонские полки принимали участие в наступлении и на других участках Западного фронта»648. Неофициальным порядком НКИД РСФСР довел общий смысл этого решения до сведения Ревеля649.8 ноября Эстония заявила о готовности начать переговоры об обмене пленными в Юрьеве 17 ноября650. 10 ноября советская сторона ответила согласием на это предложение651. 13 ноября Эстония еще раз уведомила РСФСР о том, что 17 ноября в Юрьев прибудут так же представители Латвии и Литвы для обсуждения с советской стороной вопроса об обмене заложниками и пленными652. Поскольку Эстония согласилась на переговоры, Политбюро ЦК РКП(б) 14 ноября приняло решение «директиву относительно перехода границы Эстляндии отменить» и «поручить тов. Троцкому дать командованию 7[-й] армии новый приказ, в котором указать, что под давлением трудящегося населения Эстляндии ея белое правительство соглашается на возобновление мирных переговоров и, по-видимому, не будет оказывать поддержки Юденичу; что поэтому русские красные войска, верные принципу признания за всеми нациями права на самоопределение, не переходят сейчас границы Эстляндии, но что ввиду полной ненадежности нынешнего эстляндского правительства и возможности предательства с его стороны, нашим красным войскам необходимо быть все время настороже и в полной готовности нанести удар Юденичу и в пределах Эстляндии»653. Соответственно, 15 ноября 7-я армия получила директиву РВСР, которая требовала «воздержаться от каких бы то ни было действий, которые могли бы быть злонамеренно истолкованы как покушение на независимость Эстляндии или неприкосновенность ее территории»654. Одновременно РВС 7-й армии было приказано «самым тщательным образом проверить всеми доступными вам способами, в том числе агентурной и воздушной разведкой», действительно ли эстонское правительство препятствует переходу армии Юденича на территорию Эстонии655. Получив новое требование Антанты о походе против Советской России, литовское правительство решило воздержаться от переговоров с Москвой. Тем более что представители Антанты намекали на скорое признание прибалтийских государств де-факто. Однако перелом на фронте действий войск Юденича и Деникина в пользу Красной армии и непризнание Эстонии, Латвии и Литвы странами Антанты, заставили эти страны вновь обсудить сложившуюся обстановку. 10—20 ноября в Юрьеве состоялась новая конференция представителей Эстонии, Латвии и Литвы, на которой присутствовали наблюдатели от Польши и Финляндии. Эстонские представители высказались за начало переговоров о мире с РСФСР, литовская делегация склонялась к ве184

дению переговоров только о перемирии. Позиция Латвии определялась опасениями утратить поддержку западных стран против войск Бермонта-Авалова и быть втянутой в возможный конфликт между Эстонией и Антантой из-за Северо-Западной армии. Поэтому латвийские представители были склонны поддержать идею заключения перемирия, но не мирного договора656. 17 ноября в Юрьев приехал член коллегии НКИД РСФСР М.М. Литвинов, направлявшийся в Копенгаген для переговоров с представителями Англии об обмене военнопленными. В частной беседе с исполняющим должность министра иностранных дел Эстонии А. Пийпом Литвинов сообщил, что Советская Россия готова к заключению мира. Однако эти неофициальные контакты показали, что Эстония не хочет подписывать договор, а предпочитает устную договоренность о перемирии и настаивает на отводе Красной армии на 10— 20 верст от реки Нарова. Понятно, что Литвинов указал на неприемлемость для Москвы подобного соглашения, но подчеркнул готовность к заключению письменного соглашения о перемирии. В тот же день Литвинов провел неофициальные переговоры и с латвийскими представителями, которым было сообщено, что в случае заключения мира РСФСР будет готова признать независимость Латвии и передать ей Латгалию657. После непродолжительных переговоров 19 ноября в Юрьеве были заключены договоры между РСФСР и Эстонией, Латвией и Литвой об обмене заложниками и пленными658. Однако под давлением Англии и Франции ни Латвия, ни Литва не решились на переговоры о мире с РСФСР659. Осенью 1919 г. в белоэстонской армии произошел резкий всплеск антивоенных настроений, что хорошо видно из задержанных цензурой писем солдат. По мнению солдата Калевской дружины, «богатые сгребают деньги, а бедным выпадает горе и крест. Мы от этой войны не получаем никакой пользы. Было бы хорошо, если бы она поскорее кончилась». Другой солдат писал: «Черти-англичане везут сюда всякий хлам, а мы должны за них воевать...». В письме солдата 7-го полка отмечалось: «Среди наших солдат ходят слухи, что мира не заключат, но мы долго не станем ждать. Нужно бросить фронт и идти домой». Когда американские военные представители на псковском участке фронта стали упрекать белоэстонских солдат в том, что они носят мундиры и снаряжение, присланные из Америки, а воюют все-таки плохо, солдаты ответили: «Американцы могут в таком случае вооружить свои мундиры, и пусть они воюют, а мы такие же большевики, как и те, против кого нас посылают». Как сообщал в Ревель представитель эстонского правительства в Париже, «люди из комиссии полковника Грума (военная комиссия США. — ММ) полагают, что у нас большевизм победит отчасти при содействии русских, но главным образом все-таки при содействии своих эстонских большевиков»660. В сообщении о настроениях в частях 2-й белоэстонской дивизии от 8 ноября указывалось, что «предпринятые нами в последние недели наступательные операции породили недовольство во всех частях». 15 ноября из Юрьева сообщалось, что «за последнюю неделю настроения на фронте ужасно понизились. Наблюдается всеобщее недовольство. Солдатское послушание — на крайнем пределе. Мрачен общий тон писем. Пресыщение войной очень велико, и постоянно растет враждебное отношение к офицерам»661. В Эстонии в условиях роста дороговизны рабочие все активнее стали требовать повышения зарплаты. 13—29 ноября стачками были охвачены практически все ревельские предприятия662. Неофициальные контакты с Мо185

сквой, рост антивоенных настроений в армии и внутриполитическое положение подталкивали эстонские власти к заключению мира. В этих условиях новое эстонское правительство Я. Тыниссона, обсудив ситуацию, 19 ноября решило приступить с 1 декабря к переговорам с РСФСР о перемирии и мире, даже если Латвия и Финляндия не присоединятся к ним. Кроме того, следовало рекомендовать правительству Русской Северо-Западной области прекратить свою деятельность в Эстонии663.25 ноября Англия начала в Копенгагене переговоры с РСФСР об обмене военнопленными и уведомила Ревель, что не возражает против его переговоров с Москвой. Соответственно 27 ноября Эстония заявила Москве о своем согласии начать переговоры о мире 2 декабря в Юрьеве. 29 ноября советская делегация (Л.Б. Красин, A.A. Иоффе, М.М. Литвинов, К.Б. Радек) выехала из Москвы. 4 декабря Верховный совет Антанты потребовал от Эстонии снабжать Северо-Западную армию продовольствием и складировать ее вооружение, чтобы она могла «продолжать свою военную деятельность против советских войск»664. По инициативе В.И. Ленина VII Всероссийский съезд Советов 5 декабря принял резолюцию о предложении переговоров о мире всем странам Антанты665. В тот же день в Юрьеве начались советско-эстонские переговоры666. Советская делегация сразу же заявила о признании независимости Эстонии и настаивала на заключении перемирия. Однако эстонская делегация не спешила, поскольку Ревель заявил Антанте и своим соседям, что на переговорах речь будет идти лишь о перемирии, а не о мирном договоре. Кроме того, эстонское руководство чутко отслеживало развитие международных отношений и ситуации на фронтах гражданской войны в России. Обе стороны основной упор в переговорах сделали на вопросах обеспечения военных гарантий безопасности. Для РСФСР непременным условием прекращения военных действий была ликвидация Северо-Западной армии, которая в противном случае могла подготовить новый удар на Петроград с территории Эстонии. Все остальные вопросы рассматривались Москвой как второстепенные. Советская делегация настаивала на том, чтобы Эстония запретила пребывание на своей территории иностранных войск и их снабжение. Было заявлено, что если Северо-Западная армия будет ликвидирована, Красная армия полностью прекратит военные операции. По вопросу о линии границы обе стороны первоначально выдвинули 8 декабря максималистские требования. Эстонская делегация требовала границ у Ямбурга и Пскова, а советская — по линии Кунда — устье р. Пунгерия на Чудском озере, южнее Псковского озера предлагалась линия от Ряпины по рекам Мядайыге и Пиуза до Раково. 9 декабря советская делегация предложила провести границу по р. Нарова с оставлением Ивангорода и островов на реке за РСФСР, а южнее Псковского озера предлагалось отодвинуть границу на 10—15 км к востоку. 10 декабря советская сторона предложила передать Эстонии острова на реке, но саму реку сделать нейтральной. 16 декабря советское руководство решило уступить, и 17 декабря советская делегация предложила передать Эстонии восточный берег р. Нарова с Ивангородом и район Печор на юге667. Тем временем активно выступавшая за создание «санитарного кордона» Франция попыталась создать Балтийский союз с участием Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы и Польши. 9—12 декабря в Ковно представители Латвии и Литвы обсуждали военную конвенцию на случай «большевистской угрозы». Однако договориться не удалось, так как литовская делегация пыталась по186

лучить военную помощь Латвии и против Польши. Кроме того, Литва претендовала на железнодорожный узел Муравьево и не желала отдавать Латвии район Полангена (Паланги)668. Эстонское руководство 10 декабря предложило Финляндии начать военные действия против РСФСР, но в Гельсингфорсе прохладно отнеслись к этому предложению. 16 декабря Эстония направила в Париж ответ на ноту Антанты от 4 декабря. Эстонское руководство напоминало, что, несмотря на непризнание Антантой ее независимости и явно негативное отношение к этому вопросу Северо-Западной армии, Эстония оказывала помощь русским белогвардейцам. По мнению эстонского правительства, «пребывание русской Северо-Западной армии в тылу эстонской армии вызвало бы бунт в эстонской армии, следствием чего было бы крушение нашего фронта, что вызвало бы смуты и беспорядок во внутренней жизни Республики и дало бы свободный доступ большевистскому движению в Эстонию и оттуда на запад». Лучшей гарантией безопасности Эстонии стало бы признание ее независимости русским Белым движением и де-юре Антантой. «Определенное решение этого вопроса со стороны Верховного Совета крайне необходимо правительству Эстонии в данный момент, чтобы определить свои отношения с правительством Советской России», которая предлагает переговоры о мире. Эстония готова к переговорам, но ждет ответа Антанты669. 17 декабря в Ревель поступила французская нота с заявлением, что «никакие переговоры между Эстонией и большевиками, которые имели бы результатом признание советского правительства, не согласуются и не соответствуют политике союзнической помощи»670. Эстонские представители были приглашены на совещание с объединенной военной комиссией Антанты во главе с французским генералом А. Нисселем, которое состоялось в Риге 18— 20 декабря. Хотя представители западных держав выступили против эстонско-советского соглашения, но о помощи Эстонии в случае продолжения войны ничего конкретного сказано не было. Латвия и Польша также обошли этот вопрос молчанием671. Понятно, что такое положение не устраивало Ревель. На изменение позиции эстонского правительства сказалась и поездка его главы на фронт 21—22 декабря, где он лично убедился в наличии сильных антивоенных настроениях в войсках, потерявших на антисоветском фронте с 1918 г. 4 038 человек убитыми и умершими от ран и 13 775 ранеными. В Эстонии жертвами белого террора стали более 2 тысяч человек, а красного террора — 450 человек672. Кроме того, на позиции эстонского руководства сказывалось и то, что новое обращение к Финляндии 22 декабря с просьбой об организации наступления финской армии на Петроград для поддержки позиции Эстонии на переговорах с Советской Россией было отклонено673. 22 декабря на советско-эстонских переговорах в Юрьеве возобновилось обсуждение политических проблем. Обсудив 27 декабря сообщение НКИД о готовности эстонской стороны дать гарантии, что территория Эстонии не будет в будущем использована в качестве плацдарма для нападения на РСФСР, если ей предоставят право возвести укрепления на левом берегу р. Нарова, Политбюро ЦК РКП(б) решило в целом согласиться с этими требованиями674. В итоге оказалось, что обе стороны готовы к уступкам, и 29—31 декабря на переговорах было достигнуто соглашение по основным вопросам. 30 декабря главком Красной армии приказал 7-й и 15-й армиям «прекратить наступательную операцию в районе р. Нарова и перейти к обороне на избранных со187

ответственно местным условиям рубежах», продолжая «усиленную разведку и наблюдение за противником»675. В 19.55 31 декабря был подписан советскоэстонский договор о перемирии на 7 дней, начиная с 12 часов 3 января 1920 г. Если за 24 часа до истечения срока перемирия ни одна из сторон не заявит о его прекращении, то оно автоматически продлевалось. Войска сторон, перегруппировки которых запрещались, должны были оставаться на месте, между ними создавалась нейтральная полоса676. Одновременно стороны парафировали соглашения о признании независимости Эстонии, о государственной границе и о военных гарантиях. Позже они вошли в текст мирного договора. Франция попыталась добиться от союзников осуждения этого шага Эстонии, но под давлением Англии было решено «не предъявлять эстонскому правительству никаких претензий»677. 6 января 1920 г. по предложению начальника британских военных миссий в Прибалтике бригадного генерала М. Тернера в Валке прошло совещание главнокомандующих войсками Эстонии, Латвии и Литвы, которые высказались за скорейшее создание Балтийского союза. Однако значительные расхождения интересов не позволили добиться какого-либо соглашения. Ведущая переговоры о мире с РСФСР Эстония вообще была не склонна участвовать в подобном начинании. Латвийское командование высказалось за привлечение к возможному соглашению Польши, что вызвало ожесточенное сопротивление Литвы678.15—22 января в Гельсингфорсе состоялась очередная конференция Эстонии, Латвии, Литвы, Финляндии и Польши, на которой обсуждалась идея Балтийского союза. По мнению представителей Антанты, заключение такого союза должно было удержать прибалтийские страны от нормализации отношений с РСФСР. Однако Эстония выступила против военного союза из-за переговоров с РСФСР, а Литва — из-за неурегулированных отношений с Польшей679. Удалось договориться лишь о том, что прибалтийские страны будут действовать в отношении Советской России в соответствии с позицией Антанты, которая 16 января заявила о снятии с РСФСР экономической блокады680. Кроме того, между самими странами Антанты не было единства мнений по вопросу о мирных переговорах между прибалтийскими странами и РСФСР. Франция и США были довольно твердо настроены против подобных переговоров, а Англия все более склонялась к их целесообразности. Уже с ноября 1919 г. английское руководство стало вырабатывать новую тактику борьбы с РСФСР. Вместо открытого военного нажима предполагалось сделать упор на внутреннее разложение советского общества с помощью экономического влияния. Для реализации этой идеи следовало восстановить торговлю с Советской Россией. С этой точки зрения наиболее выгодным регионом для подобных связей была Прибалтика. К тому же английское руководство видело в лоббируемой Францией идее Балтийского союза с участием Польши стремление подорвать позиции Англии в этом регионе. Кроме того, провал военных усилий белогвардейцев подтолкнул английское руководство к идее расчленения России, что требовало согласия Москвы на отторжение тех или иных территорий. Поэтому еще 10 декабря Англия уведомила Эстонию, что ей не следует отказываться от договора с РСФСР681. Выход Эстонии из состава России, в которую она входила почти 200 лет, создавал для обеих сторон ряд сложных экономических и юридических проблем. Именно они и стали главной темой советско-эстонских мирных перего188

воров, продолжавшихся в Юрьеве. Довольно быстро стороны договорились о возвращении Эстонии различных культурных ценностей и юридических документов, эвакуированных в 1918 г. в Россию. Однако по вопросу о выделении Эстонии ее доли из достояния Российской империи переговоры затянулись. Исходя из того факта, что население Эстонии составляло примерно 1 % от населения империи, Москва была готова выделить 5 млн золотых рублей. Однако эстонская делегация настаивала на получении 88 млн золотых рублей. Кроме того, она требовала преимущественного права на российское сырье и на поставку товаров в Советскую Россию. Советская делегация постепенно повышала свои финансовые предложения, сначала до 7 млн, затем до 10, а затем до 12 млн рублей золотом. Правда, получив сведения о том, что Верховный совет Антанты готовит решение об отмене экономической блокады Советской России, эстонская сторона снизила свои притязания до 15 млн рублей и отказалась от требований преимущества в торговле. 13 января 1920 г. Политбюро ЦК РКП(б) решило согласиться на выплату этой суммы, «при условии, что ни подвижного состава, ни судов не возвращаем и никаких убытков эстонских граждан не удовлетворяем. Настоящее предложение считать ультимативным»682. В конце концов, 23 января советское, а 25 января эстонское правительства одобрили выработанный проект договора683. После уточнения некоторых формулировок в 2 часа ночи 2 февраля 1920 г. был подписан договор о мире между РСФСР и Эстонией. Советская сторона признала независимость Эстонии, которой были переданы восточный берег р. Наровы, и район Печор и Изборска. В результате Эстония получила около 1 тысячи кв. км с 5 0 — 6 0 тысячами в основном русского населения. В этих районах до 1 января 1922 г. создавались нейтральные зоны. РСФСР отказалась от претензий за казенное имущество Российской империи, оставшееся на эстонской территории. Передаваемая Эстонии сумма в 15 млн рублей золотом должна была выплачиваться в два приема: 8 млн в течение месяца после ратификации договора, а 7 млн — в следующие 2 месяца. Стороны обязались «воспретить пребывание на своей территории каких-либо войск, кроме войск правительственных или войск дружественных государств, с которыми одной из договаривающихся сторон заключена военная конвенция, но которые не находятся в фактическом состоянии войны с другой из договаривающихся сторон, а равно запретить в пределах своей территории вербовку и мобилизацию личного состава в ряды армий таковых государств, а также организаций и групп, ставящих своей целью вооруженную борьбу с другой договаривающейся стороной». Следовало разоружить и нейтрализовать все войска, не являвшиеся правительственными на 1 октября 1919 г. Порты Эстонии покидали военные корабли стран Антанты, а в Красной армии к 20 апреля 1920 г. была расформирована Эстонская стрелковая дивизия, которая на основании приказа командующего Юго-Западного фронта № 348 от 18 марта была слита с 46-й стрелковой дивизией. Согласно договору предусматривалось «воспретить государствам, находящимся в фактическом состоянии войны с другой стороной, и организациям и группам, ставящим своей целью вооруженную борьбу с другой договаривающейся стороной» перевозку по своей территории войск, вооружения и тому подобных материалов. «Не допускать образования и пребывания на своей территории каких бы то ни было организаций и групп, претендующих на роль правительства всей территории другой договаривающейся сто189

роны или части ее, а равно представительств и должностных лиц, организаций и групп, имеющих своей целью низвержение правительства другой договаривающейся стороны». За выполнением военных гарантий должна была наблюдать созданная на паритетных началах смешанная комиссия с местом пребывания в Везенберге и Пскове. Договор предусматривал право оптации населения, которым в 1920—1923 гг. воспользовалось 37 578 человек, переехавших из РСФСР в Эстонию, а более 155 тыс. эстонцев осталось в Советской России. Советская сторона брала на себя обязательство о предоставлении Эстонии лесной и железнодорожной концессий, условия которых следовало выработать в будущем. Договор был ратифицирован ВЦИК РСФСР 4 февраля 1920 г., а Учредительным собранием Эстонии — 13 февраля, и после обмена ратификационными грамотами 30 марта в Москве вступил в законную силу684. 16 марта и 15 апреля РСФСР передала Эстонии 2 оговоренных взноса золота. На фоне масштабных военных операций на советско-польском фронте эстонское правительство, стремясь сократить количество беженцев и бывших военнослужащих Северо-Западной армии в Эстонии, в мае 1920 г. решилось на оказание помощи в организации переброски русских белогвардейцев в Польшу. Вербовка велась под видом набора на лесные работы, затем добровольцы отправлялись в Ригу и оттуда пароходами в Данциг. В первой половине июня 1920 г. 3 эшелонами в Польшу было отправлено около 3 тыс. бывших военнослужащих Северо-Западной армии, которые пополнили формируемые части 3-й Русской армии685. Естественно, что 10 июля РСФСР заявила Эстонии протест и потребовала пресечь вербовку и отправку белогвардейцев в Ригу. Однако 7 августа Таллин ответил, что представленные советской стороной сведения не подтвердились. В свою очередь Москва 25 августа сообщила, что она не удовлетворена подобным заявлением, и вновь просила принять необходимые меры против нарушения положений мирного договора686. Лишь завершение военных действий на советско-польском фронте сделало этот вопрос не столь актуальным. 10 декабря Эстония предложила РСФСР установить регулярные дипломатические и консульские отношения. В итоге 13 января 1921 г. советский полпред М.М. Литвинов вручил в Таллине верительные грамоты, а в Москву в феврале 1921 г. прибыл эстонский чрезвычайный посланник Д.Г. Варес. Кроме того, еще 30 декабря 1920 г. Таллин просил Москву опровергнуть слухи о его агрессивных намерениях в отношении РСФСР, что и было сделано 3 января 1921 г.687. Договоренность с Латвией Еще 20 ноября 1919 г. в беседе с главой латвийской делегации А. Бергом в Юрьеве М.М.Литвинов выдвинул предложение о секретном перемирии между РСФСР и Латвией. 23 ноября до сведения уже приехавшего в Копенгаген Литвинова было доведено согласие латвийского правительства на его предложение688. Латвия внимательно отслеживала ход советско-эстонских переговоров и изменение международной ситуации вокруг РСФСР. 8 декабря в Юрьеве в ходе неофициальных бесед с Л.Б. Красиным латвийский дипломат подтвердил готовность Риги к заключению негласного договора о перемирии. Тогда советская сторона передала Латвии проект условий договора. 19 190

декабря латвийская сторона предложила свой проект договора, в котором «непременным условием перемирия» считалось присоединение Латгалии к Латвии и предусматривалось, что «каждая сторона вправе возобновить военные действия, предупредив об этом другую сторону за 14 дней». Стороны условились, что если Москва сочтет латвийское предложение приемлемой основой для переговоров, то она пригласит к себе делегацию латвийского Красного Креста. Обсудив ситуацию с правительством Советской Латвии, РСФСР 24 декабря направила в Ригу телеграмму с приглашением делегации латвийского Красного Креста в Москву689. 27 декабря Политбюро ЦК РКП(б) в ответ на запрос Г.В. Чичерина о том, можно ли уступить Латвии, в случае заключения мира, Латгалию, решило отложить этот вопрос и поставить его вновь в зависимости от хода переговоров690. 30 декабря между главнокомандованием латвийской и польской армий было заключено соглашение о наступлении в районе Двинска691. Войско Польское выделяло для этой операции 1-ю и 3-ю пехотные дивизии легионов под общим командованием генерала Э. Рыдз-Смиглы, в которых насчитывалось 340 офицеров и 13 260 штыков при 250 пулеметах и 72 орудиях. Латвийские войска на фронте насчитывали 540 офицеров, 14 150 штыков и 470 сабель при 428 пулеметах, 32 орудиях, 19 минометах и 3 бронепоездах. Противостоявшие им войска 15-й армии РККА насчитывали 1 547 человек комсостава, 7 199 штыков и 267 сабель при 353 пулеметах, 74 орудиях, 3 бронемашинах, 5 бронепоездах и 10 самолетах. 3 января 1920 г. Латвия и Польша начали наступление в Латгалии (операция «Зима») и заняли Двинск и Ликсну. В боях за Двинск поляки потеряли 53 человек убитыми и 186 ранеными, их трофеями стали 3 орудия и 14 пулеметов, в плен было взято 525 красноармейцев. Это наступление стало ответом на требования Антанты активизировать антибольшевистскую борьбу. Во внутренней пропаганде латвийское руководство широко использовало идею о том, что это наступление необходимо, так как большевики не желают отдавать Латгалию692. 9 января в условиях наступления противника 15-й армии было приказано «имеющимися в данное время в вашем распоряжении силами нанести энергичный удар латышским частям, действующим вдоль железной дороги Крейцбург— Режица и южнее». Во время «этой операции против латчастей, прочно удерживая занимаемое положение против польских войск, не давать им возможности распространяться в районе Двинска и восточнее в районе р. Двины, отражая все попытки их в целях оказания содействия латышам к переходу в наступление»693. Одновременно Рига решила продолжать зондажи в Москве, и 2 января туда вновь выехала делегация Латвийского Красного Креста, которая прибыла в столицу РСФСР 6 января. 10 января Политбюро ЦК РКП(б) решило «вести политику к миру с буржуазным правительством Латвии на основах, указанных в письме т. Чичерина (эвакуация Латгалии нами без занятия белыми латышами; нейтрализация Латгалии до самоопределения и т.д.). Стараться заключить мир как можно скорее и как можно более открыто (предложить открытые переговоры, но ультиматума из этого не делать)»694.11 января между РСФСР и Латвией начались секретные переговоры о перемирии. Советская сторона предлагала заключить гласное перемирие, но латышская сторона настаивала на секретном соглашении. Советское предложение о нейтрализации Латгалии с предоставлением ей права на самоопределение не нашло поддержки у латвийской стороны, которая считала эту территорию своей и 191

настаивала на введении туда войск695. 13 января состоялось второе заседание, в ходе которого советская сторона согласилась на секретное перемирие и на отвод своих войск из Латгалии, но при сокращении войск сторон. Однако относительно линии отвода войск возникли разногласия. Советская делегация старалась сохранить Пыталовский район за РСФСР, но латыши настаивали на передаче этого района им. Стороны обсудили вопрос о сроках отвода Красной армии. Была достигнута договоренность о прекращении военных действий с момента подписания перемирия696. В тот же день правительство Советской Латвии заявило о самороспуске и передаче своих функций ЦК КПЛ697. Со своей стороны латвийское руководство заявило об отказе Латвии от наступления на РСФСР, началась демобилизация ряда возрастов из латвийской армии. Однако латвийское руководство никак не решалось дать разрешение своей делегации в Москве подписать подготовленный договор. 16 января в Риге было подписано новое соглашение между главными командованиями латвийской и польской армий о дальнейшем развитии наступления в Латгалии с целью выхода на линию Березки — ст. Жогово — Гамары — р. Синяя — оз. Освейское — Дрисса. Польские войска должны были действовать южнее линии озер Рушону — Еша — Плисун. Тем временем бои на советско-латвийском фронте продолжались. 9 января противник занял Карсаву, 12 января — Велюны, 13 января — Прейли, 14 января — Пыталово, 18 января — Дагду, 21 января — Режицу, 26 января — Люцин, а 30 января — Зилупе. Будучи связанным условиями перемирия с Эстонией, советское командование не могло быстро усилить войска 15-й армии в Латгалии, которые отошли на фронт р. Синяя, оз. Освейское, р. Ужица. 27 января войскам Западного фронта была поставлена задача — «упорная активная оборона занимаемой линии фронта». 7-я армия должна была «в случае перехода противника в наступление упорно удерживать занимаемые позиции, используя перемирие с Эстонией для приведения частей армии в боеспособное состояние». 15-й армии было приказано «по сосредоточении всех частей, направленных из центра и распоряжением фронта, нанести противнику решительный удар в общем направлении С е б е ж — Двинск с целью восстановить утраченное в течение января месяца положение, обеспечив на левом берегу Западной Двины плацдарм перед Двинском. Операцию эту начать по особому на то приказанию»698. К 15 февраля численность 15-й армии возросла до 60 298 человек (в том числе 3 160 комсостава, 17 431 штык и 1 918 сабель) при 717 пулеметах, 137 орудиях, 4 бронепоездах, 3 бронемашинах и 9 самолетах699. Однако в связи с прогрессом на советско-латвийских переговорах эта операция была отложена. В январе 1920 г. в разоренной войной Латвии сложилась довольно сложная политическая обстановка. Наряду с продолжающимся повстанческим движением частично просоветского, а частично просто бандитского характера стали возникать беспорядки в армии. В этой ситуации латвийские власти, рассматривавшие всех повстанцев как коммунистов, сделали упор на репрессии по принципу: «Сколько коммунистов расстреляем, на столько дней больше мы останемся у власти». Всего в Латвии в ходе белого террора погибло свыше 15 тысяч человек700, тогда как на антисоветском фронте потери белолатышей составили 2,9 тыс. убитыми и 4 тыс. ранеными701. Уставшая ждать в Москве решения Риги латвийская делегация решила воздействовать 192

на свое правительство и 25 января заявила ему о готовности прервать переговоры и вернуться без соглашения. В тот же день Англия неофициально сообщила Латвии, что она против продолжения интервенции в Россию. Вскоре в Риге стало известно, что Лондон одобрил заключение советско-эстонского перемирия. После всего этого делегация Латвийского Красного Креста в Москве получила полномочия на подписание перемирия. 30 января был подписан секретный договор о перемирии между РСФСР и Латвией, согласно которому военные действия между ними прекращались с 12 часов 1 февраля. В случае готовности одной из сторон к расторжению перемирия она должна была заявить об этом за 2 месяца. Войска сторон должны были быть в течение 10 дней отведены на согласованную линию. Стороны договорились в течение 48 часов с момента подписания соглашения интернировать любые группы и организации, претендующие на роль правительств всей или части территории другой стороны. Их вооруженные отряды разоружались. Латвия обязалась не предоставлять свою территорию для иностранных войск с целью их нападения на РСФСР. Численность войск сторон не должна была превышать 50 человек на 1 версту. Для наблюдения за соблюдением военных постановлений договора создавались две смешанные комиссии на паритетных началах с пребыванием в Режице, Двинске, Острове и Себеже. РСФСР обязалась отказаться от всякой пропаганды и ее поддержке на территории Латвии против ее правительства, политического и социального строя702. Однако на следующий день стороны подписали соглашение, уточнявшее, что демаркационной линией станет линия фронта на 12 часов 1 февраля, а заключенный договор будет секретным до заявления Латвии о его существовании703. После заключения мирного договора с Эстонией и перемирия с Латвией главком Красной армии 8 февраля приказал провести перегруппировку сил Западного фронта в сторону Белоруссии704. Советское руководство продолжало предпринимать дипломатические шаги для достижения окончательного мирного договора с Латвией. Сославшись на сообщение эстонского правительства, НКИД РСФСР 6 февраля предложил Риге переговоры о мире. Однако 9 февраля Латвия ответила, что «в данный момент затрудняется сообщить свои предложения о месте и времени переговоров, оставляя за собой возможность в будущем вернуться к этому вопросу по существу»705.11 февраля латвийское правительство запросило Литву, Финляндию и Польшу об их готовности вместе вести переговоры с РСФСР. Правда, 12 февраля Лондон неофициально посоветовал Риге «не связываться с Польшей». 13 февраля Финляндия ответила, что готова участвовать в переговорах, но лишь примерно через месяц. Литва также не высказалась против переговоров. Однако Польша, которая готовилась к новому походу на Восток, заявила о готовности участвовать лишь в предварительных переговорах между прибалтийскими государствами по вопросу о заключении мира с РСФСР. Тем временем 18 февраля латвийские войска предприняли ряд нападений на советские части в районе деревень Перлицы и Казаки, а также захватили левый берег р. Иссы юго-западнее Опочки. Естественно, латвийское радио заявило об атаках со стороны Красной армии и озвучило требование о создании нейтральной зоны, для чего следовало отвести советские войска еще восточнее. Заявив 19 февраля протест против этих действий латвийской стороны, Москва указала, что для 193

создания нейтральной зоны было бы целесообразнее отвести латвийские войска, которые и так находятся значительно восточнее линии, за которую они обязались в самом начале переговоров ни в коем случае не заходить. РСФСР настаивала на точном выполнении подписанного перемирия и интересовалась, как скоро из Латвии будут эвакуированы польские войска706. После заключения советско-эстонского мирного договора в Латвии заметно усилились антивоенные настроения. Кроме того, на позиции Риги сказывалась и опубликованная 24 февраля Верховным советом Антанты декларация, содержавшая заявление о том, что «союзные правительства не могут советовать окраинным государствам продолжать войну с Советской Россией, которая может повредить интересам этих государств. Тем паче союзные правительства не могут рекомендовать им агрессивную политику по отношению к России. Но если Советская Россия нападет на их законные границы, союзники окажут окраинным государствам всяческую помощь»707. В марте 1920 г. в Варшаве прошли польско-латвийские и польско-финские консультации. Стремление польского руководства доминировать в регионе при наличии заметной прослойки польских помещиков в Латгалии и намеки Варшавы относительно того, что польские войска не покинут эту территорию, убедило Латвию в том, что слишком тесное сближение с Польшей может создать нежелательные проблемы708.16 марта латвийское правительство предложило Англии созвать в Лондоне мирную конференцию Латвии, Литвы, Финляндии, Польши и РСФСР, но 24 апреля английское правительство отклонило это предложение, сославшись на то, что Антанта не признает советское правительство. Все эти дипломатические зондажи убедили Латвию в том, что нужно договариваться сепаратно, и 24 марта правительство приняло решение о переговорах с Советской Россией о мире. 26 марта Рига заявила о готовности «начать мирные переговоры в начале апреля» в Москве. В ответ 27 марта советская сторона предложила начать переговоры 5 апреля709. 17—18 апреля 1920 г. состоялись выборы Учредительного собрания Латвии, на которых латышские меньшевики получили 38,7% голосов, Крестьянская партия — 18%, а Крестьянская партия Латгалии — 11%. 10 апреля латвийская делегация выехала в Москву, где 16 апреля начались советско-латвийские переговоры о мире. На переговорах Латвия выдвинула претензии на получение Дриссенского уезда, большинство жителей которого составляли белорусы. Это требование было своеобразным дружеским жестом Риги в пользу Польши, так как этот район был важен для прикрытия фланга польских войск. Кроме того, Варшава заявила Риге, что ее войска не покинут Двинск, если будет заключен советско-латвийский мир. Латвийская делегация также требовала более 31 млн рублей золотом и реэвакуацию имущества, вывезенного в 1914—1917 гг. Вместе с тем, 19 мая латвийская сторона подтвердила свой нейтралитет в войне между РСФСР и Польшей. Однако успехи Красной армии на польском фронте привели к снижению латвийских требований. 2 июня был подписан советско-латвийский договор о реэвакуации беженцев и заложников710. Правда, уже 14 июня РСФСР пришлось заявить протест против убийств, истязаний и издевательств над советскими заложниками в Латвии и советскими гражданами, возвращавшимися через Латвию в Россию, что являлось прямым нарушением условий обмена. Москва настаивала на строгом расследовании приводимых в ноте фактов и привлечении виновных к отве194

ту, а также на допуске представителей Российского Красного Креста для обследования состояния советских заложников в Латвии и содействия их благополучному обмену 711 .29 июня Москва вновь протестовала против новых 35 случаев пыток и издевательств, допущенных латвийскими властями712. Среди латвийских военных в июне 1920 г. раздавались голоса о необходимости помочь Польше в войне с РСФСР, но правительство решило не ввязываться в авантюру, а продолжить переговоры, которые с 3 июля проходили в Риге713. Тем временем по просьбе Польши Англия решила выступить в качестве посредника и 11 июля предложила провести в Лондоне международную конференцию для разграничения территорий в Восточной Европе. Однако 17 июля РСФСР отклонила это предложение, указав на свою готовность к переговорам с Польшей без посредников. Латвия также была не склонна участвовать в подобном мероприятии, имея на руках уже почти полностью согласованный договор с Москвой714. Одновременно Латвия вела переговоры о нормализации отношений с Германией. Ссылаясь на причастность Берлина к действиям немецких добровольцев в Прибалтике, Рига сумела добиться того, что в подписанном 15 июля договоре о восстановлении отношений между Латвией и Германией была закреплена готовность германской стороны к признанию Латвии де-юре после того, как это сделают страны Антанты. 11 августа в Риге в 12 часов 45 минут был подписан договор о мире между РСФСР и Латвией. Стороны обязались прекратить военные действия не позднее 24 часов 13 августа. Советская сторона признала независимость Латвии. Была установлена советско-латвийская граница, на которую войска сторон должны были отойти на 14-й день после ратификации соглашения. Исходя из экономических соображений, Москва согласилась на передачу Латвии Пыталовского района с крупным железнодорожным узлом. Однако претензии на часть территории Опочецкого, Себежского и Дриссенского уездов были отклонены. Стороны отказались от взаимных претензий и взяли на себя обязательство «воспретить пребывание на своей территории каких-либо войск, за исключением правительственных или войск дружественных государств, с которыми одной из договаривающихся сторон заключена военная конвенция, но которые не находятся в фактическом состоянии войны с другой из договаривающихся сторон, а равно воспретить в пределах своей территории вербовку и мобилизацию личного состава в ряды армий государств, организаций и групп, ставящих своей целью вооруженную борьбу с другой договаривающейся стороной». Стороны обязались «не допускать образования и пребывания на своей территории каких бы то ни было организаций и групп, претендующих на роль правительства всей территории другой договаривающейся стороны или части ее, а равно представительств и должностных лиц организаций и групп, имеющих своей целью низвержение правительства другой договаривающейся стороны». Также следовало «воспретить государствам, находящимся в фактическом состоянии войны с другой стороной, и организациям и группам, ставящим своей целью вооруженную борьбу с другой договаривающейся стороной», перевозку через свою территорию войск, вооружения и тому подобных материалов. В торговле Латвия и РСФСР предоставляли друг другу режим наибольшего благоприятствования и право на транзит товаров. Население обеих сторон получило возможность в течение 1 года воспользоваться правом опта195

ции. РСФСР обязалась возвратить культурные ценности и юридические документы, эвакуированные из Латвии в годы Первой мировой войны. Кроме того, было решено создать смешанные комиссии для решения вопроса о реэвакуации железнодорожного и судоходного имущество и средств связи. В течение 2 месяцев после ратификации договора советская сторона должна была передать Латвии в счет аванса за подлежащее реэвакуации имущество 4 млн рублей золотом. За Латвией признавалось право на концессию лесных разработок на площади в 100 000 десятин, условия которой должны были быть разработаны позднее. Между РСФСР и Латвией устанавливались дипломатические отношения. В связи с подписанием договора главнокомандующий латвийской армией генерал Я. Балодис приказал прекратить военные действия с 24.00 11 августа. Договор был ратифицирован Учредительным собранием Латвии 2 сентября, а ВЦИК РСФСР — 9 сентября, и после обмена ратификационными грамотами 4 октября в Москве вступил в законную силу715. Тем временем 13 августа Англия неофициально уведомила Латвию о том, что она одобряет заключенный договор716. Однако Латвия тут же стала нарушать подписанный ею договор, поскольку на ее территории развернулась вербовка солдат и офицеров в армию генерала П.Н. Врангеля. 14 октября советский полпред в Риге Я.С. Ганецкий просил латвийское правительство принять меры к пресечению подобной деятельности. Убедившись в том, что ничего не сделано, он 26 октября передал ноту с соответствующими требованиями. Не получив никакого ответа, полпред 28 октября направил еще одну ноту, в которой отмечалось, что «за последнее время поступают сведения из различных весьма достоверных источников о широко производимой в Латвии вербовке для Врангеля и систематической и постоянной отправке из латвийских гаваней через Польшу к Врангелю навербованных таким образом офицеров и солдат. Эта вербовка касается не только русских, которые при попустительстве латвийских властей получают документы под видом польских и литовских беженцев, но также солдат и офицеров из действующей латвийской армии; вербуются и посылаются также латвийские гражданки в качестве сестер милосердия». Ганецкий предлагал принять меры для выполнения советско-латвийского мирного договора717. Однако латвийское правительство продолжало игнорировать советские требования. Тогда 31 октября ему была направлена нота НКИД РСФСР с «решительным протестом по поводу непрекращающихся нарушений мирного договора»718. В ответной ноте Рига была вынуждена признать факт вербовки в антисоветские формирования. 4 ноября этот вопрос обсуждался в Учредительном собрании Латвии и выяснилось, что в организации помощи П.Н. Врангелю замешаны видные представители правительства и армии719. В этой обстановке Москва не исключала применения вооруженной силы, о чем, в частности, свидетельствует записка В.И. Ленина заместителю председателя РВСР Э.М. Склянскому с предложением накопить побольше примеров нарушения Эстонией и Латвией договоров и «принять военные меры, т.е. попытаться наказать Латв[ию] и Эстл[яндию] военным образом»720. Однако постепенно ситуация нормализовалась. В начале ноября 1920 г. между Латвией и РСФСР было установлено прямое железнодорожное сообщение, 15 ноября — подписано соглашение о возвращении на родину военнопленных, а

196

в конце ноября советская сторона выплатила Риге причитавшийся ей финансовый взнос721. Договоренность с Литвой Стремясь склонить Ковно к началу переговоров о мире, советская сторона в декабре 1919 — январе 1920 г. через своих дипломатов в Германии неоднократно предлагала урегулировать вопрос о транзите между РСФСР и Германией, что позволило бы Литве получать стабильный доход722. Однако литовское руководство опасалось, что переговоры с Москвой могли бы стать для Польши предлогом к новым антилитовским действиям. Поэтому в ответ на запрос Антанты 20 января об условиях заключения антисоветского военного союза Литвы и Польши литовское правительство заявило, что прежде всего Варшава должна признать независимость Литвы и вернуть ей захваченные территории, в том числе и Вильно723. Тем временем социально-экономические трудности привели в январе 1920 г. к обострению внутриполитической ситуации в Литве. 22—23 февраля в литовской армии произошли восстания в гарнизонах Ковно, Поневежа, Шавли, Мариамполя и других городов. Солдаты требовали права на участие в выборах в Учредительный сейм, проведения земельной реформы, улучшения материальных и бытовых условий в войсках и мира с РСФСР. Правительство перепугалось и даже подумывало, не пригласить ли в Ковно для подавления беспорядков польские войска. В конце концов, обошлись своими силами: выступления были подавлены, а их зачинщики расстреляны724. Лишь после заявления Верховного совета Антанты от 24 февраля литовское правительство решилось начать переговоры с Москвой. 31 марта Литва предложила РСФСР переговоры о мире на условиях признания советской стороной независимости Литвы в ее этнографических границах в рамках Ковенской, Виленской, Гродненской и Сувалкской губерний со столицей в Вильно. 2 апреля НКИД РСФСР согласился «применить этнографический принцип как основу для определения границ Литовского государства» и предложил начать переговоры 15 апреля в Москве725. Получив советский ответ, литовская сторона 4 апреля попыталась добиться предварительного согласия Москвы на признание принадлежности Вильно и Гродно Литве, а также на признание ее независимости, которая «не может составить предмета обсуждения»726. В ответ 8 апреля НКИД РСФСР заявил, что хотя советское правительство принципиально признает независимость Литвы, все же требуется заключение юридического акта, который прекратит суверенитет Российского государства на территории Литвы. При этом советская сторона согласилась положить в основу обсуждения вопроса об отнесении к литовской территории тех или иных населенных пунктов этнографический принцип727. 14—16 апреля в Литве прошли выборы в Учредительный сейм, на которых партия А. Сметоны потерпела поражение. Созыв Сейма, который занялся разработкой аграрной реформы, привел к роспуску Тарибы. 24 апреля Литва сообщила в Москву, что 2 мая ее делегация прибудет на границу. На следующий день советская сторона подтвердила готовность принять литовскую делегацию728. 7 мая в Москве начались советско-литовские переговоры о мире. Советскую делегацию возглавлял A.A. Иоффе, литовскую — Т. Нарушевичюс. На переговорах литовская делегация потребовала, чтобы Мо197

сква еще до подписания мирного договора отдельным актом признала независимость Литвы. Естественно, что советская сторона предложила включить этот вопрос в сам договор. Учитывая польское наступление на Украине, Литва выдвинула колоссальные экономические претензии. От РСФСР требовалось выделить пропорциональную часть военного и торгового флота Российской империи, возвратить все имущество, эвакуированное в 1915 г., выкупить имеющие хождение в Литве бумажные российские деньги и выплатить Литве около 900 млн рублей золотом. Понятно, что советская делегация отклонила все эти требования. Литовская сторона потребовала, чтобы РСФСР согласилась на включение в состав Литвы Ковенской, Виленской, Сувалкской и Гродненской (с городами Брест-Литовск, Кобрин и Пружаны) губерний, часть Иллукстского и Гробинского уездов Курляндской губернии и Новогрудский уезд Минской губернии. Опираясь на представленные литовской стороной этнографические данные, советская делегация отклонила эти завышенные требования Литвы. Впрочем, советская сторона сразу же признала Виленский край и Вильно частью территории Литвы. 30 июня между РСФСР и Литвой был заключен договор о реэвакуации беженцев729. В условиях развития наступления Красной армии на Украине советская сторона согласилась признать Гродно, Лиду и Ошмяны литовскими территориями. Со своей стороны литовское правительство также стало торопить свою делегацию с завершением переговоров и подписанием договора. 4 июля литовская делегация в Москве получила новую инструкцию, в которой говорилось: «Если наши территориальные требования удовлетворены, то в экономических вопросах остановитесь на возможном и быстрее подписывайте мирный договор. Время дорого, не тяните его»730. 5 июля Литва получила сведения о том, что Англия поддерживает заключение советско-литовского договора о мире, но «не советует» вступать с РСФСР в союз. 7 июля в ответ на повторный запрос из Ковно Лондон подтвердил свою позицию731. Франция, которая после начала польского наступления на Украине всячески сдерживала Литву от активизации действий против Польши, попыталась сорвать советско-литовские переговоры. 7 июля глава французской миссии в Ковно полковник К. Ребуль сообщал главе французской миссии в Варшаве генералу П. Анрису: «Принимаю меры, чтобы втянуть литовские войска в войну против большевиков. Начав войну, Литва вряд ли сможет в ближайшее время заключить мир с Советами»732. Тем временем на рассвете 4 июля войска советского Западного фронта перешли в наступление и к 7 июля прорвали фронт польской армии в Белоруссии. Польская группа «Двина» была разгромлена, и ее остатки отошли на территорию Латвии, где были интернированы. Не имея возможности остановить наступление Красной армии, польское командование было вынуждено отдать 5 июля приказ об отходе в направлении Лиды. С 12 июля войска Западного фронта перешли к преследованию отступавших на запад польских войск. Основные силы советских войск, сосредоточенные на правом фланге, должны были наступать, прикрываясь территорией Литвы и Восточной Пруссии и, нависая над флангом противника, не дать ему закрепиться на удобном для обороны рубеже733. В условиях поражений на фронте польское руководство 4 июля признало де-факто Учредительный сейм Литвы и предложило установить добрососедские отношения между двумя странами. 9 июля Литва запросила английского консула в Прибалтике подполковника С. Таллентса 198

о порядке передачи ей Вильно. 11 июля в Вильно при посредничестве Англии и Франции состоялись польско-литовские переговоры о сотрудничестве против Красной армии. Предполагалось, что литовские войска займут фронт Двинск — Дукшты, а Вильно будут оборонять польские части. Литовские войска смогут вступить в Вильно лишь в том случае, если его оставят польские войска. Предложение литовской стороны о немедленном вводе своих войск в Вильно были отклонены поляками, сославшимися на отсутствие указаний Варшавы. Со своей стороны РСФСР предложила Литве двинуть войска в Вильно и Виленский край, но литовское руководство решило «придерживаться строгого нейтралитета», чтобы его не посчитали союзником Красной армии734. В условиях развала фронта на Востоке польское руководство 5 июля решило обратиться к Антанте с просьбой содействовать мирным переговорам с РСФСР. Входе переговоров с представителями Антанты в Спа 9 — 1 0 июля было решено, что ее посредничество обуславливается следующими условиями: поляки отойдут на «линию Керзона», откажутся от претензий на литовские земли и согласятся на проведение в Лондоне мирной конференции представителей РСФСР, Польши, Финляндии, Литвы, Латвии и Восточной Галиции. Кроме того, Польша обязывалась принять решение Антанты по вопросам ее границ с Литвой, Чехословакией и Германией и о будущем Восточной Галиции. В случае отказа Москвы от предложений Антанты, та поддержит Польшу военными материалами. Польское руководство было вынуждено согласиться на эти условия, но попыталось отстоять свои интересы в Вильно и Восточной Галиции. В итоге переговоров было решено, что Москве будет предложено остановить войска в 50 км от линии Гродно — Брест-Литовск — р. Западный Буг, Вильно признавался литовским городом, а в Восточной Галиции линией перемирия должна была стать линия фронта735. 12 июля в Москве был подписан договор о мире между РСФСР и Литвой. Советская сторона признала независимость Литвы, была установлена советско-литовская граница, оставлявшая на литовской стороне не только Вильно и Виленскую область, но и часть земель, населенных белорусами, с городами Гродно, Лида, Сморгонь, Поставы и оз. Нарочь. Вопрос о латвийско-литовской и польско-литовской границах должен был быть решен двусторонними соглашениями между Литвой, Латвией и Польшей. Стороны отказались от взаимных претензий и взяли на себя обязательство «не допускать на своей территории образования и пребывания правительств, организаций или групп, ставящих своей целью вооруженную борьбу против другой договаривающейся стороны. Равным образом не допускать в пределах своей территории вербовку и мобилизацию личного состава в ряды армий таковых правительств, организаций или групп и пребывания их представительств или должностных лиц». Стороны обязались «воспретить тем государствам, которые находятся фактически в состоянии войны с другой из договаривающихся стороной, а также организациям или группам, которые ставят своею целью вооруженную борьбу с другой договаривающейся стороной», провоз через свою территорию войск, вооружения и тому подобных материалов. В торговле Литва и РСФСР предоставляли друг другу режим наибольшего благоприятствования и право на транзит товаров. Население обеих сторон получило возможность в течение 1 года воспользоваться правом оптации. РСФСР обязалась возвратить Литве культурные ценности, юридические документы и эвакуированное в 1915 г. имущество. По вопросам передачи же199

лезнодорожного имущества и средств связи предполагалось провести дополнительные переговоры. Литовской стороне было предоставлено право на рубку леса в течение 20 лет с постепенным отводом на площади в 100 000 десятин. В течение полутора месяцев после ратификации договора советская сторона обязалась выплатить Литве 3 млн рублей золотом. Между обеими сторонами устанавливались дипломатические отношения. Было также согласовано право Красной армии на занятие литовской территории в ходе идущей войны с Польшей, что, однако, не нарушало нейтралитет Литвы в этой войне. Договор был ратифицирован Учредительным сеймом Литвы 6 августа, а ВЦИК РСФСР — 9 сентября, и после обмена ратификационными грамотами 14 октября в Москве вступил в законную силу736. Тем временем, надеясь задержать продвижение Красной армии, польское командование попыталось перегруппировать войска с целью занять оборону в районе Вильно и по линии германских окопов времен Первой мировой войны. Но этот замысел не удался. 14 июля 3-й кавкорпус и 164-я стрелковая бригада Красной армии после 6-часового боя заняли Вильно. В тот же день литовские войска начали наступление против находившихся западнее города польских частей 2-й Литовско-белорусской пехотной дивизии. В районах Евье (Вевиса) и Мейшаголы (Майшягалы) произошли серьезные бои, но поляки удержали фронт. Франция попыталась добиться отвода польских войск для того, чтобы литовцы заняли Вильно и столкнулись с Красной армией. В итоге Вильно был занят советским войсками, а 2-я Литовско-белорусская пехотная дивизия стала отходить к Лиде. Попытка согласования действий советских и литовских войск из-за нежелания литовского руководства, находившегося под давлением стран Антанты, вылилась в 4-дневные бесплодные переговоры. В итоге было решено, что Красная армия не будет крупными силами переходить линию Новые Троки — Ораны — Меречь — Августов737.15 июля в занятый советскими войсками Вильно были введены отдельные литовские части. Продолжая преследование отходящего противника, войска советской 15-й армии 17 июля вошли в Лиду. 19 июля 3-й кавкорпус неожиданно для противника ворвался в Гродно, выбив из него небольшой польский гарнизон. Понятно, что нахождение в Виленской области советских и литовских войск вызывало настороженность обеих сторон. В этой ситуации 27 июля Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение поручить НКИД заявить литовскому правительству, что «мы, не желая никаких трений с Литвой, предлагаем назначить паритетную комиссию для обсуждения мер к устранению могущих возникнуть трений»738. 30 июля литовские части заняли Сувалки. 4 августа член РВС Западного фронта И.Т. Смилга доложил в Москву о том, что «ныне положение в Вильне стремительно ухудшается. Тариба блокировала город, где уже начался голод. Тариф так высок, что никаких денег не хватит. При невозможности проводить советские мероприятия, наша политика непонятна рабочим, не сегодня-завтра наша власть станет нестерпимой для всего населения. Необходимо или кончить игру и оставить только военную комендатуру, или изменить политику. Предлагаю: 1. Немедленно дать приказ Наркомпроду о присылке тридцати тысяч пудов хлеба. 2. Прислать мне три миллиона золотом и двадцать миллионов царскими для получения хлеба и других продуктов в тарибской Литве и Пруссии. 3. Самое главное дать директиву кончить с Тарибой». Несколько позднее в тот же день Смилга сообщил, что «литовцы настаивают на сообщении сроков для передачи им Вильны и других мест, обещая помочь нам перевести армейские тылы. Мы 200

считаем, что надо согласиться на это, обеспечив понятно поскольку возможно интересы армии». В тот же день Смилге было сообщено решение Политбюро ЦК РКП(б) «установить сроки для передачи Вильны и других мест. Требуйте обязательно, чтобы Тариба немедленно приняла на себя продовольствие населения, ибо мы ни хлеба, ни золота, ни николаевских дать не можем. Мы считаем все это не отказом от советизации Литвы, а отсрочкой и видоизменением формы советизации»739. В результате переговоров 6 августа была подписана советско-литовская конвенция об отводе Красной армии с территории Литвы. Занятая советскими войсками литовская территория была разделена на три зоны. Из северной зоны с городом Свенцяны советские части должны были быть отведены через 3 дня, из средней зоны с городом Вильно — не позднее 1 сентября, а о выводе войск из южной зоны было решено договориться позднее740. Тем временем по инициативе Франции, стремившейся втянуть прибалтийские страны в войну против РСФСР, 6 августа — 6 сентября 1920 г. в Билдерлингсхофе (Булдури) под Ригой состоялась конференция Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы и Польши, обсудившая вопрос о создании Балтийского союза. Однако выяснилось, что интересы участников конференции далеко не совпадают. В условиях продвижения Красной армии к Варшаве Польша стремилась получить от прибалтийских стран помощь в войне с Советской Россией. Литва выступала против союза с Польшей, предпочитая союз только с Эстонией и Латвией. Однако ни Таллин, ни Рига не были склонны к подобному решению и выступали за создание союза пяти государств. Финляндия относилась к военному договору довольно сдержанно. В итоге по настоянию литовской делегации вопрос о заключении военного договора было решено в повестку конференции не включать. Не в последнюю очередь этому способствовала позиция Англии по вопросу о Балтийском союзе, исходившая из нежелания усиливать Польшу и стоящую за ней Францию. Видимо, надеясь подтолкнуть страны Прибалтики к заключению союза, представители западных держав в августе 1920 г. способствовали распространению в Эстонии слухов о сосредоточении Красной армии и возможном советском ультиматуме741. Однако уже 10 августа глава советской делегации на переговорах с Латвией в Риге A.A. Иоффе опроверг все эти беспочвенные фантазии. Пытаясь придать ныне этим слухам хоть какую-то достоверность, современные эстонские авторы пишут, что «действительно, летом 1920 г. на границах балтийских государств и РСФСР (в большей степени это касалось Эстонии и Латвии) после неудачного похода Советской России против Польши было сосредоточено превышающее пределы необходимого число войск Красной Армии, что вызвало немалую панику среди населения и замешательство в правительствах балтийских государств»742. Учитывая, что «неудачный поход Советской России против Польши» был в начале августа 1920 г. в самом разгаре, а вопрос о превышении «пределов необходимого числа войск» требует указания как минимум конкретных цифр, весь этот процитированный пассаж нельзя расценить иначе как откровенную фальсификацию. В конце концов, участники Булдурской конференции подписали 31 августа договор, согласно которому они обязались взаимно признать друг друга де-юре, разрешать свои споры мирным путем, в том числе и с помощью Лиги Наций, не заключать договоров друг против друга и приступить к выработке проекта военного союза. Предполагалось, что договор будет ратифицирован до 15 декабря 1920 г., но если один из участников не ратифицирует дого201

вор, он все равно вступит в силу и будет обязателен для других участвующих стран. Фактически наиболее реальным кандидатом на отказ от ратификации договора была Литва, оговорившая свое неучастие в возможном союзе до тех пор, пока не будут урегулированы польско-литовские отношения. 31 августа начала свою тщательно засекреченную работу Военная комиссия по разработке военной конвенции. Фактически речь шла о создании военного союза, который, как было специально оговорено, должен был быть направлен против как РСФСР, так и любой другой России. Обострение вопроса о Вильно в октябре 1920 г. привело к тому, что никто из подписавших политический договор государств не стал его ратифицировать743. Тем временем ситуация на советско-польском фронте резко изменилась в результате начавшегося 16 августа контрнаступления Войска Польского. Варшавская операция была проиграна и Красная армия начала отступать на восток. К 25 августа фронт стабилизировался по линии Августов — Липск — Кузница — Свислочь — Беловеж — Жабинка — Опалин. 27 августа советские войска покинули Вильно, который был занят литовскими войсками744. В конце августа 1920 г. Польша попыталась договориться с Литвой о пропуске польских войск через ее территорию в тыл частей советского Западного фронта. Но 28 августа литовское правительство подтвердило свой нейтралитет в советско-польской войне и предложило Польше установить демаркационную линию в Занеманье (Граево — Августов — Штабин), оставив Сувалки Литве. Однако ответом на это предложение стал захват польскими войсками Августова (30 августа) и Сувалок (1 сентября) и заявление о том, что Варшава ничем не связана в своих военных операциях745. В изменившихся условиях польское правительство 28 августа решило усилить пропаганду с показом несправедливости «линии Керзона», но даже страны Антанты высказались в том смысле, что именно эта линия должна быть основой восточной границы Польши. Более того, Варшаве было заявлено, что Вильно должен быть сохранен за Литвой. Учитывая позицию Антанты, части 2-й литовской пехотной дивизии в составе 7 тысяч штыков и 75 сабель 2 сентября начали наступление, заняли Липск и Сейны и приблизились на 7 км к Сувалкам. Однако 5 сентября польские войска контратаковали противника и вынудили литовцев к отступлению. 7 сентября поляки вновь заняли Липск, 9 сентября — Сейны и Краснополь, а 10 сентября вышли на «линию Фоша», где и остановились. Еще 5 сентября Варшава направила Лиге Наций ноту, в которой объясняла свои действия тем, что Литва находится в тайном союзе с большевиками. В тот же день Лига Наций призвала Литву и Польшу к прекращению военных действий и началу мирных переговоров по вопросу о принадлежности Виленщины. Однако состоявшиеся в Кальварии 16—18 сентября при участии представителей Лиги Наций польско-литовские переговоры завершились безрезультатно746. Советский посол в Литве А.Е. Аксельрод продолжал склонять ее к подписанию военной конвенции против Польши. 16 сентября литовское руководство устно обещало продолжать военные действия против польских войск, передавать советскому послу разведывательные сведения о Войске Польском и снабжать Красную армию продовольствием и фуражом. Литва была согласна даже на тайный транзит оружия для советских войск, но со своей стороны просила передать ей 3 млн золотых рублей ранее установленного договором срока, что и было сделано 16 октября. Фактически на антипольской основе сложилось негласное военно-политическое сотрудничество Литвы и РСФСР. Однако по мере роста военных успехов поляков про202

исходило свертывание этих контактов747. В сентябре — октябре 1920 г. советское командование безуспешно пыталось с помощью дипломатии добиться нейтрализации территории Литвы, чтобы польские войска не могли по ней обходить правый фланг Западного фронта748. Тем временем Польша направила Лиге Наций ноту, в которой обвинила Литву в нарушении нейтралитета и захвате польских территорий в бывшей Сувалкской губернии. 18 сентября Варшава направила Ковно ультиматум с требованием вывести литовские войска за временную восточную границу Польши, установленную Верховным советом Антанты еще 8 декабря 1919 г. 20 сентября Лига Наций призвала Польшу и Литву решить все спорные вопросы мирным путем. При этом Совет Лиги поддержал польское требование, но одновременно предложил Варшаве уважать нейтралитет Литвы. Если Польша и Литва согласны с этими предложениями Лиги Наций, то ею будет создана военная контрольная комиссия под руководством французского полковника П. Шардини для посредничества в будущих переговорах. Хотя и Ковно, и Варшава согласились с этим предложением, польские войска уже 22 сентября активизировались на литовском фронте. 24 сентября 2-я польская армия, оттеснив литовские войска, форсировала Неман севернее Гродно, охватив правый фланг 3-й советской армии. Для оправдания этих действий Польша заявила, что в Литве имеются советские части, что противоречит ее нейтральному статусу. Лига Наций потребовала от Варшавы дать литовскому правительству время для выполнения резолюции Лиги от 20 сентября. 26 сентября Польша заявила о готовности начать переговоры с Литвой в Сувалках749. Попытки командования советского Западного фронта наладить взаимодействие с литовским командованием вновь оказались тщетными, поскольку стороны пытались использовать друг друга против поляков. К утру 25 сентября советская 3-я армия отошла за р. Неман, сохранив плацдармы на его западном берегу, и попыталась создать новый фронт против Друскеники, занятого поляками. Однако советские дивизии не смогли вовремя завершить чрезмерно большие переходы, и полякам удалось зайти в глубокий тыл 3-й армии к Лиде. В этих условиях 25 сентября командование Западного фронта отдало приказ об отходе войск на линию Лида — р. Шара750. Плохо организованные марши стали причиной того, что дивизиям 3-й армии пришлось зачастую пробиваться через заслоны польских частей. Опередив отходившие советские войска, поляки 28 сентября заняли Лиду, что вынудило советское командование отводить 3-ю армию южнее города. Бои в ходе маршей постепенно ослабляли части 3-й армии, правый фланг которой поляки постоянно обходили по литовской территории. Поэтому 28 сентября командование Западного фронта приказало отвести войска на линию старых германских окопов751. В дальнейшем польские войска продолжали по литовской территории обходить правый фланг 3-й армии, вынудив ее, в конце концов, отойти к р. Западная Двина752. Несмотря на поражение Красной армии, в советско-польском договоре о перемирии и прелиминарных условиях мира от 12 октября 1920 г., а также и в Рижском мирном договоре от 18 марта 1921 г. было зафиксировано, что «обе договаривающиеся стороны соглашаются, что, поскольку в состав земель, расположенных к западу» от установленной советско-польской «границы, входят территории, спорные между Польшей и Литвой, вопрос о принадлежности этих территорий к одному или другому из названных государств подлежит разрешению исключительно между Польшей и Литвой»753.

Часть вторая СОСЕДСТВО (1921—1939 гг.)

От войны к миру Помимо польско-литовского конфликта весной 1920 г. обострился эстонско-латвийский спор по вопросу о границе. Сама пограничная проблема возникла еще в 1917 г. в связи с присоединением к Эстляндской губернии северной части Лифляндской губернии. Основным камнем преткновения был вопрос о принадлежности города Валка. Вновь эта проблема стала обсуждаться во второй половине 1919 г. 24 декабря Эстония потребовала, чтобы Латвия эвакуировала из города и окрестностей свои комендатуры и учреждения. На переговорах в начале января 1920 г. при посредничестве Англии удалось временно отложить решение этого вопроса. 13 января на новых переговорах в Таллине латвийская сторона предложила разделить Валку, но Эстония отказалась. После ряда новых безуспешных переговоров 22 марта было решено урегулировать вопрос с помощью третейского судьи, которым стала комиссия во главе с английским полковником С. Таллентсом. 1 июля 1920 г. комиссия приняла решение передать большую часть города Валка Эстонии. Правда, линия границы была проведена по карте, без учета интересов местного населения. Поэтому обе стороны были недовольны этим решением и заявили протесты, оставленные, впрочем, без внимания. В конце концов, 19 октября «линия Таллентса» была принята Таллином и Ригой за основу эстонско-латвийской границы, а затем несколько изменена в результате ее уточнения на местности754. Схожим путем было проведено пограничное размежевание между Латвией и Литвой. Впервые вопрос о границе между ними обсуждался в Париже 14—17 апреля и 8—23 июля 1919 г. Прошедшие 18—23 января 1920 г. в Елгаве литовско-латвийские переговоры о границе также завершились безрезультатно. Столь же безуспешно завершились переговоры, проходившие 26 февраля — 11 марта в Каунасе, в ходе которых Латвия предложила обратиться к Англии с просьбой о третейском суде. 6—16 августа безуспешные литовско-латвийские переговоры продолжились в Риге. На их исход не повлияло даже то, что еще 11 июля английский майор Кинен установил секретную демаркационную линию между латвийскими и литовскими войсками. 28 сентября при посредничестве полковника С. Таллентса стороны заключили договор о согласии на английское посредничество в определении спорных участков границы. Ожидая реакции Англии, латвийские войска в октябре 1920 г. кое-где стали вытеснять литовские части с демаркационной линии. Естественно, Каунас заявил протест. Возникла явная угроза военных столкновений. 21 октября Англия создала комиссию под председательством профес204

сора Дж. Симпсона, которая 20 марта 1921 г. установила линию границы, взятую сторонами за основу при ее проведении на местности согласно подписанной 14 мая конвенции. В итоге Паланга и Мажейкяй остались за Литвой, а Илуксте был передан Латвии755. Важной проблемой для прибалтийских стран оставался вопрос об их международном признании. В ноябре 1920 г. Литва, Латвия и Эстония в очередной раз обратились к Лиге Наций с просьбой об их принятии в члены этой международной организации. Однако 16 декабря по настоянию Франции, Бельгии, Чехословакии, Польши и скандинавских стран эта просьба была отклонена756. Тем не менее, 29 декабря Франция запросила своих союзников, не пора ли изменить отношение к Прибалтике. Обсудив сложившуюся ситуацию, Верховный совет Антанты 26 января 1921 г. признал де-юре Эстонию и Латвию. Однако юридическое признание Литвы из-за польско-литовского конфликта было отложено. Правда, США в тот момент отказались от юридического признания всех прибалтийских стран757. По мнению министра иностранных дел Латвии 3. Мейеровица, «самым важным мотивом, побудившим союзников признать де-юре прибалтийские государства, было окончательное поражение Врангеля и уверенность в неминуемом крахе всякой вооруженной интервенции в Россию»758. Несмотря на то, что Литва все еще не была признана де-юре великими державами, Англия и Франция, опасавшиеся ее возможного сближения с Германией и РСФСР, согласились с тем, что 22 сентября 1921 г. ее вместе с Эстонией и Латвией приняли в члены Лиги Наций759. 22 июля 1922 г. правительство США приняло решение о признании всех трех государств Прибалтики и 28 июля опубликовало заявление, в котором, в частности отмечалось, что «Соединенные Штаты последовательно настаивали, что расстроенное состояние русских дел не может служить основанием для отчуждения русских территорий, и этот принцип не считается нарушенным из-за признания в данное время правительств Эстонии, Латвии и Литвы, которые были учреждены и поддерживаются коренным населением»760. Признание же Литвы де-юре странами Антанты затянулось до 20 декабря 1922 г.761. На рубеже 1920—1921 гг. в международной прессе началась кампания по нагнетанию страха перед грядущей «советской агрессией», в которой приняли участие и газеты прибалтийских стран. Правда, Министерство иностранных дел Латвии в циркулярах своим дипломатам указывало на недостоверность этих слухов762. Понятно, что советские дипломаты старались бороться с подобными «сенсациями» и обращали внимание правительств стран Прибалтики на то, что издающиеся у них газеты зачастую допускают прямую клевету на Советскую Россию763. Эта пропагандистская кампания особенно усилилась в период мятежа в Кронштадте. Надеясь на политические изменения в РСФСР, Англия запросила Эстонию о возможности базирования в Таллине английской военно-морской эскадры. Естественно, эстонское правительство 9 марта 1921 г. приняло решение просить Лондон направить свои корабли в Таллин764. В ночь на 10 марта со здания советского полпредства в Таллине неизвестными лицами был сорван красный флаг. 10 марта советский полпред М.М. Литвинов передал Эстонии ноту, в которой сообщал о том, что он получил сведения о формировании на эстонской территории «воинских частей из остатков бывшей северо-западной армии» для отправки в Кронштадт. В ответ 11 марта эстонская сторона заявила об отсутствии у нее подобных сведений, но обещала, что «никаких формирований из остатков бывшей северо205

западной армии допущено не будет»765. Эстонские власти оказали давление на прессу и закрыли эсеровскую газету «Народное дело», были арестованы и предстали перед судом члены организации «Северная боевая дружина», некоторые наиболее активные белогвардейцы были высланы из Эстонии766.16 марта в Таллине было подписано временное советско-эстонское соглашение о телеграфной связи, а 2 апреля стороны обменялись декларациями об установлении телеграфной связи767. Тем временем 26 февраля 1921 г. между РСФСР и Латвией был подписан договор о прямом железнодорожном сообщении, 3 марта — временное соглашение о почтово-телеграфной связи, а 27 марта стороны обменялись декларациями об установлении почтово-телеграфной связи768. Недовольство латвийских властей вызвало то, что во время начавшейся 11 апреля забастовки в Рижском порту советские торговые организации приняли все требования забастовщиков. Опасаясь таких форм демонстрации советской социальной политики, латвийская пресса развернула клеветническую кампанию по обвинению РСФСР в содействии забастовщикам. В условиях, когда латвийские власти не реагировали на советские ноты протеста, Москва стала сворачивать транзитные поставки через Латвию и заморозила торговые контакты. 28 апреля в Лиепае полицией были арестованы и избиты 3 сотрудника советского консульства. 29 апреля РСФСР заявила протест и потребовала принятия соответствующих мер, исключающих подобные инциденты. В противном случае советская сторона была готова закрыть свое консульство в Лиепае и латвийское консульство в Петрограде769. 30 апреля латвийское правительство опубликовало заявление, в котором выражало сожаление в связи с произошедшим инцидентом и сообщало об отстранении от должности начальника политической полиции Лиепайского района. Кроме того, официально опровергались все антисоветские слухи и было заявлено, что правительство «всеми средствами выступит против попыток обострять отношения между обоими государствами, откуда бы таковые попытки ни исходили». Это заявление стало формой нормализации отношений770. Со своей стороны РСФСР в мае 1921 г. официально опровергла слухи о концентрации Красной армии у границ Латвии и о наличии каких-либо соглашений с Англией или Польшей, направленных против независимости стран Прибалтики771. Чтобы избежать официальных судебных процессов, после которых следовал запрос правительства РСФСР об обмене осужденных, латвийские власти стали практиковать административную высылку левых активистов в Советскую Россию. 9 июня 1921 г. из Латвии в РСФСР без согласия Москвы было выслано 97 арестованных коммунистов (из них 2 были убиты по дороге, якобы при попытке к бегству)772. 9 — 1 0 июня нарком иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерин обратил внимание председателя СНК РСФСР В.И. Ленина на то, что действия латышских коммунистов угрожают нормализации советско-латвийских отношений. В своей борьбе с буржуазным государством латышские коммунисты в целом игнорировали советы Москвы, но в случае арестов обращались к ней за помощью для их обмена в РСФСР. Если «мы не можем при репрессиях против коммунистов Латвии умыть руки, то в таком случае необходим со стороны ЦК РКП действительный контроль над действиями и тактикой латышских коммунистов». Ленин предложил ему составить проект директивы ЦК. Подготовленный Чичериным 11 июня проект был обсужден и утвержден Политбюро ЦК РКП(б) 21 июня. Москва требовала от коммунистов Эстонии, Лат206

вии и Литвы, чтобы они сообразовывали «свою политику с особенностями международного положения РСФСР в настоящих условиях». Их просили «проявлять наибольшую осмотрительность как во внешней, так и во внутренней политике, приняв во внимание указание ЦК РКП о том, что в настоящий момент не может быть и речи о военной помощи им со стороны РСФСР»773. 24 июня 1921 г. Совет Лиги Наций, обсудив вопрос об Аландских островах, на которые претендовали Швеция и Финляндия, решил передать их Финляндии с условием их демилитаризации и предоставления им автономии. 22 июля РСФСР заявила протест в связи с тем, что, будучи государством, имеющим выход в Балтийское море, она не была приглашена к обсуждению данного вопроса774. 10—20 октября в Женеве прошла конференция, в результате которой Англия, Франция, Италия, Германия, Эстония, Латвия, Дания, Польша, Швеция и Финляндия подписали конвенцию о демилитаризации и нейтрализации Аландских островов775. 13 ноября РСФСР направила этим странам ноту, в которой, напомнив о своих более ранних заявлениях и протестах, вновь заявила протест против игнорирования ее интересов в этом вопросе и заявила о своем непризнании подписанного ими документа, принятого без ее участия776. Тем временем Франция продолжала попытки создать Балтийский союз для оказания более масштабного давления на Москву и возможной организации новой интервенции в Советскую Россию. Еще в декабре 1920 г. Эстония попыталась заключить союз с Финляндией, но переговоры с Хельсинки по этому вопросу в 1921 г. показали, что финская сторона не склонна к подобному решению777. Одновременно Таллин вел переговоры с Ригой, у которой возникли осложнения в отношениях с Варшавой. 24—25 февраля 1921 г. в Таллине прошло неофициальное совещание представителей Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши, которое констатировало фактическую неудачу Булдурского соглашения, но приняло решение продолжать сотрудничество в борьбе с революционным движением778. Улучшение отношений Латвии с Литвой привело к подписанию 14 мая секретного протокола о координации их торговой и внешней политики в отношении РСФСР и Германии. 7 июля было подписано «Эстонско-латвийское соглашение о взаимной обороне», направленное как против РСФСР, так и возможной Белой России. Эстония попыталась добиться присоединения к этому договору Финляндии, но та не выразила соответствующего желания. 12—13 июля в Риге прошла конференция министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Литвы, на которой обсуждались вопросы согласования внешней политики и организации военного сотрудничества. Надеявшаяся укрепить свои позиции в отношении Польши Литва заявила о своей готовности присоединиться к эстонско-латвийскому соглашению, но не желавшая портить отношения с Варшавой Эстония отклонила подобную идею. Правда, эстонско-латвийский договор так и не был ратифицирован изза ряда нерешенных спорных вопросов между Таллином и Ригой. 21 июля в Таллине открылась экономическая конференция Эстонии, Латвии и Литвы, обсудившая вопрос о создании таможенной унии трех стран779. 2 5 — 2 9 июля 1921 г. в Хельсинки состоялась конференция министров иностранных дел Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши. Наиболее рьяным сторонником Балтийского союза выступала Эстония. Остальные страны заняли выжидательную позицию, тем более что в это время обострились не только польско-литовские, но и польско-латвийские противоречия. Польша не 207

признавала восточную часть литовско-латвийской границы, установленной при помощи английского арбитража, а пропагандистская риторика в связи с закрытием в Латвии нелегальных польских школ вынуждала Ригу опасаться территориальных захватов со стороны Варшавы780. Соответственно, Латвия не хотела заключать союз с Польшей без участия Литвы. В свою очередь Польша выступала против привлечения в будущий союз Литвы и больше интересовалась союзом с Румынией. Это также сдерживало Латвию и Финляндию, опасавшихся втягивания в войну из-за польско-румынского экспансионизма. В итоге стороны подписали лишь протокол о взаимной поддержке их независимости и приняли решение заявить протест РСФСР под предлогом невыполнения ею условий мирных договоров781. Собственно, еще в день открытия конференции Эстония и Латвия направили РСФСР ноты с протестом против мнимого неисполнения советской стороной мирных договоров782. 22 августа Главное управление пограничной охраны РСФСР предупредило подчиненные части, что 2 6 — 2 8 августа возможно усиленное просачивание из-за границы контрреволюционных групп. «Начало выступления предполагается с границ Латвии и Эстонии и будет первоначально выражаться во взрывах, разрушениях железнодорожных сооружений, взрывах складов с огнеприпасами и продовольствием, нападениях на штабы, учреждения и т.д.»783. 24 августа для усиления пограничных войск ВЧК на границах с Эстонией и Латвией им были подчинены следующие части Петроградского военного округа: находившийся на ст. Ямбург бронепоезд № 20, охранявшая в Ямбурге мост через р. Луга 1-я рота 91-го стрелкового полка, находившийся в Пскове бронепоезд № 9, а также 6-я, 7-я, 8-я роты и пулеметная команда 496-го стрелкового полка. 25 августа Эстония, Латвия и Финляндия вновь направили РСФСР схожие по содержанию ноты, обвинив ее в невыполнении мирных договоров. Так, Эстония упрекала советскую сторону в задержке оптации и реэвакуации эстонцев, в том, что эстонским комиссиям чинят в Советской России различные препятствия, а эстонцев арестовывают. Кроме того, РСФСР обвинялась в поддержке тех политических сил в Эстонии, которые хотят свергнуть эстонское правительство. В тот же день начальник войск ВЧК охраны эстонско-латвийской границы К А Нейман издал приказ, в котором указывал, что «по полученным сведениям Эстония и Латвия к 2 5 — 2 6 августа произведут вооруженные демонстрации в своей приграничной полосе. Одновременно белогвардейцы предполагают использовать это обстоятельство для поднятия восстания в нашей погранполосе, предварительно взорвав мосты по линии железных дорог в этом районе». 22-й и 23-й бригадам пограничных войск было приказано «немедленно принять меры по охране железнодорожных мостов в погранполосе, усилить наблюдение на границе за переходящими из Эстонии и Латвии и принять меры на случай возможного выступления»784. 31 августа К.А. Нейман приказал привести пограничные войска «в полную боевую готовность и ни в коем случае не допустить белогвардейцев в пределы Республики». В случае начала военных действий войска ВЧК охраны эстонско-латвийской границы должны были перейти в оперативное подчинение 128-й стрелковой бригады и 56-й стрелковой дивизии Красной армии. 11 сентября Москва ответила Таллину, что советское государственные органы не занимаются свержением эстонского правительства и подобные обвинения беспочвенны. В ноте указывалось, что преследования в Эстонии 208

деятелей профсоюзного и рабочего движения не могут вызвать одобрения у советской общественности, а советские власти арестовывали спекулянтов и шпионов. Что касается различных обвинений в невыполнении мирного договора, то в этих недоразумениях повинна позиция эстонского правительства. Вместе с тем советская нота содержала конкретные предложения по решению спорных вопросов. Схожий ответ был дан 16 сентября и Латвии785. Кроме того, 12 сентября РСФСР официально опровергла появившиеся в эстонской печати слухи о сосредоточении Красной армии в районах Ямбурга и Луги, а 17 сентября была подписана советско-эстонская конвенция о прямом железнодорожном сообщении786. В итоге в 20-х числах сентября войска ВЧК охраны эстонско-латвийской границы перешли «к нормальной охране границы и железнодорожных мостов». Бронепоезда и воинские части, переданные в распоряжение начальника пограничных войск ВЧК на случай вторжения белогвардейских банд, были отозваны и возвратились в места своей постоянной дислокации787. 5 октября РСФСР договорилась с Эстонией об обмене 167 арестованных коммунистов на 274 эстонца, арестованных в РСФСР. 25 октября советская сторона продлила для эстонцев срок оптации до 1 января 1922 г., а 30 ноября 1921 г. была завершена работа по установлению советско-эстонской границы на местности788. Тем временем 12—14 сентября 1921 г. в Риге прошла экономическая конференция Эстонии, Латвии, Литвы и Финляндии, обсудившая возможности унификации таможенных тарифов и другие экономические вопросы. Однако никаких конкретных решений принято не было789. В середине сентября 1921 г. порты Латвии и Эстонии посетила английская эскадра790. Серьезной проблемой для Советской России осенью 1921 г. стал голод в Поволжье, возникший в результате засухи и последствий гражданской войны. Естественно, великие державы попытались использовать ситуацию для давления на советское правительство. 6 — 8 октября в Брюсселе прошла конференция 19 государств «по оказанию помощи Советской России», которая потребовала от Москвы признания долгов царского и временного правительств, восстановления капиталистической экономики и гарантий всех будущих обязательств. Участниками конференции были так же Польша, Эстония и Латвия, которые, естественно, поддержали эти решения791. Впрочем, это не помешало проведению в Риге 28—31 октября экономической конференции РСФСР, Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы, на которой были разработаны постановления о транзите товаров, о железнодорожной связи и для реализации этих договоренностей было создано постоянное экономическое бюро прибалтийских государств и РСФСР в Риге. Однако под давлением Антанты и Польши 22 августа 1922 г. постоянное бюро было распущено792. Не последнюю роль в позиции Варшавы по этому вопросу сыграли неудачные советско-польские экономические переговоры. Так, получив еще 4 декабря 1921 г. польское предложение о начале торговых переговоров, Москва 14 декабря ответила согласием793. Однако начавшиеся в Варшаве 10 марта 1922 г. переговоры показали, что Польша использует торговые переговоры для достижения политических целей. Польская сторона требовала, чтобы РСФСР отказалась от поддержки Литвы, прекратила антиверсальскую пропаганду и не желала расширять транзит в Германию и Австрию. Понятно, что переговоры были прерваны, а попытки Варшавы сыграть на противоречиях Москвы и Киева не удались794. Тем временем 6 ноября 1921 г. в Риге было под209

писано советско-латвийское соглашение об оптации гражданства, возвращении на родину, вывозе и ликвидации имущества, 23 декабря — временное соглашение об обмене почтовыми посылками, а 12 января 1922 г. стороны обменялись декларациями относительно утверждения соглашения о почтовых посылках795. 7 января 1922 г. был подписан франко-эстонский торговый договор, согласно которому предусматривались таможенные льготы для французского импорта в Эстонию, а французская сторона давала согласие на ввоз во Францию товаров из РСФСР, но без советских товарных знаков. Кроме того, предусматривалось, что если возобновятся экономические отношения с РСФСР, то Франция будет считать Эстонию первой транзитной страной. Однако эстонские товары не получили во Франции статуса наибольшего благоприятствования, им была предоставлена лишь процентная скидка между французским максимальным и минимальным тарифом. В июне— июле 1922 г. Эстонию и Латвию посетили французская экономическая делегация во главе с сенатором Трувэ и военно-морская эскадра в составе тяжелого крейсера «Жюль Мишело» и двух миноносцев796. Таблица 12. Доля стран Прибалтики в советской внешней торговле в 1920— 1923 гг. (%)797 Год 1920 1921 1922 1923

Эстония Экспорт | Импорт 11,3 76,4 3,7 3,6 3,0 9,5 3,2 5,5

Латвия Экспорт Импорт — 0,1 22,9 1,1 5,2 12,9 11,6 2,2

Литва Импорт Экспорт — — — 0,03 — 0,03 0,001 —

Следует отметить, что в эти годы страны Прибалтики играли заметную роль в советской внешней торговле, хотя и не имели с РСФСР/СССР торговых договоров (см. таблицу 12). Соответственно в 1920 г. на РСФСР пришлось 32%, в 1921 г. — 28,6%, а в 1922 г. — 25,7% эстонского экспорта. Приграничная советско-эстонская торговля давала в 1921 г. 6%, а в 1922 г. 7% внешнеторгового оборота Эстонии. Кроме того, в 1920 г. через Эстонию было продано 94,7%, а в 1921 г. — 85,4% советского золота. Доля РСФСР во внешней торговле Латвии в 1921 г. составляла в импорте 0,1%, в экспорте — 9,5%, а в 1922 г. в импорте — 1,5%, в экспорте — 6,7%. В 1921 г. через Эстонию и Латвию транзитом прошло 30,8% советского импорта и 24,6% экспорта. При этом доля этих стран в транзитных поставках составляла 99,7% по экспорту и 95,5% по импорту. В первой половине 1922 г. транзитом через Эстонию было получено 16,8%, а через Латвию — 16% советского импорта. За 11 месяцев 1922 г. через Эстонию и Латвию прошло 27,3% советского импорта и 14,9% экспорта. При этом доля этих стран в транзитных поставках составляла 54,9% по экспорту и 71,4% по импорту. Всего же в 1922 г. доходы от транзита в РСФСР дали Эстонии 1,5 млрд марок, что позволило покрыть дефицит бюджета в 1923— 1924 гг. В мае — декабре 1922 г. на Эстонию пришлось 0,5%, а на Латвию 3,8% советского экспорта горюче-смазочных материалов798. В 1923 г. доля СССР составляла 6,7% в экспорте и 4,0% в импорте Эстонии, 3,7% в экспорте и 3,6% в импорте Латвии799. В 1923 г. в Эстонии было закуплено 43,5% советского им210

порта бумаги, что составляло 71,7% ее эстонского экспорта800. Кроме того, согласно подписанному 12 мая 1922 г. договору между обществом «Дерулюфт» и правительством Латвии через ее территорию прошла авиационная трасса Москва — Берлин801. Тем временем осенью 1921 г. Финляндия решила использовать продовольственные трудности в Советской Карелии для организации ее захвата. Опасаясь прямого военного столкновения с РСФСР, финляндское руководство решило организовать там мятеж под видом борьбы за независимость «Восточной Карелии» от России. С августа 1921 г. финская разведка начала готовить добровольческие отряды для заброски их на советскую территорию, а вТунгудской волости Карелии был создан подпольный центр финской агитации для организации мятежа. В сентябре 1921 г. финская пресса начала шумную кампанию «воссоединения финского и карельского народов», в ходе которой заявлялось, что Карелия страдает от голода, а советские власти никак не облегчают положение населения, которому вопреки мирному советскофинляндскому договору не было дано возможности высказаться относительно формы правления. Хотя летом 1920 г. в ходе создания Карельской Трудовой Коммуны был проведен опрос населения, в ходе которого 88,3% опрошенных высказалось за автономию в составе Советской России, 10,8%— за независимость, а 0,9% — за присоединение к Финляндии, эти сведения, естественно, не интересовали финскую прессу. В конце сентября — начале октября 1921 г. в Карелию вторглись финские добровольческие отряды, которые захватили ряд волостей. 14—15 октября был создан Временный Карельский комитет, который объявил себя правительством «независимой» Карелии, начал мобилизацию в повстанческую армию и обратился за помощью к Финляндии. К началу декабря 1921 г. повстанцы располагали военными отрядами общей численностью около 4 тыс. человек. К сожалению, советские власти осознали серьезность начавшихся в Карелии событий только после того, как 13 ноября один из финских отрядов захватил и сжег мост через реку Онду на Мурманской железной дороге в 300 км севернее Петрозаводска. Выяснилось, что около 700 бойцов Красной армии, разбросанных по территории Карелии, не могут служить реальной силой для ликвидации мятежа. К 20 ноября в Карелию были переброшены дополнительные части, сведенные в 5 экспедиционных летучих отрядов, общей численностью 1 405 человек с 25 пулеметами. Однако начавшиеся бои с повстанцами в период с 24 ноября по 26 декабря показали, что в условиях сложных погодно-климатических условий, слабого снабжения и практически полного отсутствия координации действий эти советские отряды не могут справиться с мятежниками и перешедшими границу финскими отрядами. В период боев в Карелии вновь активизировались попытки создания Балтийского союза. Был подготовлен проект польско-финляндского антисоветского военного союза, к которому в будущем планировалось привлечь Эстонию и Латвию. 17 ноября в Таллин прибыло 2 французских крейсера, что должно было продемонстрировать поддержку Финляндии802. Финляндия стремилась интернационализировать конфликт и 27 ноября обратилась в Совет Лиги Наций с просьбой об учреждении специальной комиссии для изучения «карельского вопроса»803. 16—18 декабря в Таллине состоялась конференция представителей Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы, на которой была достигнута договоренность о совместном выступлении в Лиге Наций 211

по «карельскому вопросу». Латвии было предложено стать посредником между Финляндией и РСФСР, но Рига опасалась, что в случае расширения Финляндии на восток Москва захочет вернуть Прибалтику. Обсуждение вопроса о Балтийском союзе показало, что если Эстония и Финляндия выступали за союз с Польшей, то Литва и Латвия были против этого варианта. В итоге решение этого вопроса вновь было отложено804. Более активную позицию занимала Эстония, надеявшаяся на создание буферного государства между Финляндией и РСФСР, что усилило бы Финляндию. В ответ на обращение финского «Восточно-карельского комитета» на территории Эстонии были созданы «комитеты вспомоществования Карелии», которые проводили сбор средств в пользу мятежников, что вообще-то являлось нарушением советско-эстонского договора 1920 г. В конце 1921 г. эстонский министр иностранных дел А. Пийп предложил Лиге Наций посредничество в «карельском вопросе». 18 декабря советская сторона указала Эстонии, что поддержка Финляндии в Лиге Наций является недружественным шагом и может иметь серьезные последствия805. 19 декабря НКИД РСФСР заявил Эстонии протест против ее обращения в Лигу Наций с поддержкой проекта финляндского правительства о посылке в Карелию специальной «комиссии экспертов»806. 31 декабря РСФСР заявила протест против создания в Эстонии «Эстонско-карельского общества» и других антисоветских организаций, деятельность которых явно противоречила мирному договору с РСФСР807. 12 января 1922 г. на заседании Совета Лиги Наций Эстония, Латвия и Польша поддержали предложение Финляндии об обсуждении «карельского вопроса». 14 января было решено, что в случае, если Финляндия и РСФСР согласны на это, Лига Наций готова обсудить «карельский вопрос». Эстонии было поручено выяснить отношение советского правительства к подобной перспективе808. 30 января Эстония запросила советское правительство, «не согласиться ли последнее на рассмотрение» Советом Лиги Наций вопроса о положении «Восточной Карелии». В ответ 2 февраля Москва указала на явную поддержку Эстонией Финляндии и отклонила это предложение, поскольку «карельский вопрос» является внутренним делом РСФСР809. 17 февраля Эстония уведомила советскую сторону о том, что передала советский ответ Совету Лиги Наций, и заявила, что, вопреки мнению Москвы, она не предлагала своего посредничества в советско-финляндских отношениях810. Тем временем 31 января советская сторона заявила протест против злостной спекуляции продовольствием сотрудников эстонской миссии и контрольно-оптационной комиссии, а также против организации эстонским министерством финансов сети нелегальной агентуры по закупке и контрабандному вывозу золота и других драгоценностей из РСФСР. В ответ Эстония 3 февраля объявила персонами нон грата 34 сотрудника советского полпредства в Таллине811. Тем временем 18 декабря 1921 г. Карелия была объявлена на осадном положении, был создан Военно-революционный комитет Карельско-Мурманского района, началось формирование советских добровольческих лыжных отрядов, которые вместе с созданными местным населением отрядами самообороны вели бои с бандами. Советское командование с 22 декабря начало перебрасывать туда новые части, доведя общую численность войск до 26 244 человек, а к 1 февраля 1922 г. — до 30 112 человек. Среди переброшенных в Карелию частей был и батальон «красных» финнов из Интернациональной военной школы в Петрограде. Общий замысел операции со212

стоял в том, чтобы двусторонним охватом с севера и юга отрезать мятежников от финляндской границы и разгромить их. Командующим Карельской группой войск был назначен комендант Петроградского укрепленного района А.И. Седякин. Были улучшены снабжение и связь между отдельными отрядами Красной армии. В созданных для проведения операции 4 колоннах войск насчитывалось 10 364 человека, 165 пулеметов и 22 орудия. Начавшиеся 24 декабря боевые действия позволили в течение месяца нанести поражение финским и повстанческим отрядам в южной части зоны мятежа и разблокировать советские части в центре фронта, вынудив противника перейти к обороне. В ходе операций с 24 января по 17 февраля советским войскам, в которых к 1 февраля 1922 г. насчитывалось 13 625 человек, 162 пулемета и 21 орудие, удалось окончательно разгромить и вытеснить противника за линию финляндской границы. Общие потери советских войск составили 1 394 человека (из них безвозвратные потери 352 и санитарные — 1 042 человека). Нанесенный хозяйству Карелии ущерб составил 5 610 тыс. золотых рублей. 6 марта осадное положение в Карелии было отменено812. В начале марта 1922 г. советская сторона попыталась организовать восстание на севере Финляндии. В этих условиях финляндское руководство пошло на нормализацию отношений. 21 марта в Москве было подписано советско-финляндское соглашение о необходимости приступить к обсуждению мер, «признаваемых необходимыми для обеспечения и сохранения неприкосновенности границ»813. После довольно упорных переговоров 1 июня в Хельсинки было подписано советско-финляндское соглашение о мероприятиях, обеспечивающих неприкосновенность границ. Срок действия соглашения устанавливался в 1 год, но если за 3 месяца до истечения этого срока ни одна из сторон не заявит о его денонсации, то оно автоматически продлевалось на следующий год814. Тем временем 6 января 1922 г. Верховный совет Антанты принял решение созвать международную экономическую конференцию, на которую следовало пригласить все европейские державы. Приглашение стран Прибалтики принять участие в Генуэзской конференции оживило их надежды на получение кредитов и участие в транзитной торговле, но и усилило опасения, что их заставят платить часть долгов Российской империи и Временного правительства России. Так, по некоторым расчетам, Латвия могла быть обязана выплатить не менее 250 млн золотых рублей, или около 30 млрд латвийских рублей. Только ежегодная уплата процентов требовала бы 1,5 млрд латвийских рублей. Кроме того, Эстония, Латвия и Польша были заинтересованы в сохранении территориального статус-кво в Восточной Европе815. 13 марта в Варшаве открылась конференция министров иностранных дел Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши, стремившихся согласовать свою позицию накануне Генуэзской конференции. 17 марта эти страны подписали Варшавский договор, согласно которому его участники подтверждали свои договоры с РСФСР, обещали не заключать договоров, направленных друг против друга, решать споры мирным путем, а также сохранять благожелательный нейтралитет и консультироваться в случае «неспровоцированного нападения». Так же была достигнута договоренность о координации дипломатических действий в Москве и о проведении конференций министров иностранных дел каждые полгода. Тем самым Польша получила определенную возможность влиять на внешнюю политику стран Прибалтики816. Варшавский 213

договор был явным успехом французской дипломатии и мог бы стать основой Балтийского союза, однако его ратифицировали только Эстония и Латвия. Особенно отрицательную позицию заняла Финляндия, которая не желала портить отношений с Германией, опасавшейся, что это соглашение было бы усилением франко-польского союза. Тогда 29 апреля участники договора подписали секретную декларацию о том, что в Варшавском договоре «имелось в виду нападение со стороны России». Однако это не изменило позицию Хельсинки. Не помогли и настойчивые советы Франции, попытавшейся летом 1922 г. добиться ратификации Варшавского соглашения817. Чтобы соблюсти приличия, участники конференции в конце ее работы по инициативе Эстонии пригласили советского представителя принять в ней участие, но Москва благоразумно отказалась, не желая создавать впечатления, что принятые решения согласованы с ней818. Тем более что еще 16 марта РСФСР предложила участникам конференции в Варшаве прибыть 22 марта в Москву для обсуждения общих вопросов накануне Генуэзской конференции, но Польша и страны Прибалтики, демонстрировавшие свою независимость, предложили в качестве места совещания Ригу. В ходе конференции в Риге 29—30 марта было достигнуто соглашение о желательности согласованных действий делегаций РСФСР, Польши, Латвии и Эстонии в Генуе и взаимной гарантии договоров между ними. Стороны призвали к признанию РСФСР деюре и признали необходимость ограничения вооружений. Речь также шла о желательности улучшить железнодорожное сообщение и передать охрану границ регулярным войскам или пограничной охране, что позволило бы устранить из приграничной полосы вооруженные банды819. Но негативная реакция Франции заставила Польшу 6 апреля заявить, что все достигнутые договоренности являются лишь обменом мнениями, не имеющим обязательной силы820. Тем временем 5 апреля было открыто прямое железнодорожное сообщение между Германией и РСФСР через Даугавпилс821. В ходе конференции в Генуе (10 апреля — 19 мая 1922 г.) основная дискуссия по вопросу о предвоенных и военных долгах развернулась между РСФСР и западными великими державами. В итоге никакого соглашения достигнуто не было и вопрос был отложен. Естественно, что роль стран Прибалтики, как и остальных малых европейских государств была минимальна. Лишь 19 мая, в последний день работы конференции Эстония, Латвия и Финляндия осмелились заявить, что их договоры с РСФСР «не могут быть подвергнуты изменению», но конференция не отреагировала на это заявление822. Тем временем в ночь на 3 мая в Таллине был арестован и в ночь на 4 мая казнен руководитель подпольной коммунистической партии Эстонии В.Э. Кингисепп. Так как Кингисепп был членом ВЦИК РСФСР 4-го созыва, Москва потребовала выдачи его тела, но Эстония отказала, поскольку к этому времени труп был тайно эксгумирован и утоплен в Финском заливе. Со своей стороны Таллин 22 мая выразил недовольство выступлением Г.Е. Зиновьева на траурном митинге в Москве и переименованием города Ямбург в Кингисепп. Впрочем, это не помешало сторонам заключить 9 мая в Таллине договор о сплаве леса и лесных материалов823.19—25 июня РСФСР, Эстония и Латвия провели в Тарту санитарную конференцию, в ходе которой 24 июня была подписана советсколатвийская, а 25 июня советско-эстонская санитарные конвенции. 25 августа Эстония обратилась к РСФСР с просьбой об открытии генерального консульства в Петрограде, на следующий день советская сторона выразила готовность удовлетворить эту просьбу на основе взаимности824. 214

Латвийские власти также продолжали борьбу против революционного движения. В 1922 г. из Латвии было незаконно выслано в РСФСР 44 человека. 29 мая и 3 июня советская сторона заявляла протесты против односторонних действий Латвии, но Рига 16 июня отклонила их. Кроме того, агенты полиции подбросили в профсоюзный сейф левого рабочего депутата Учредительного собрания В. Дермана фальшивые деньги. На основании этой провокации Дерман был арестован и выслан из Латвии. Латвийская пресса упрекала РСФСР в распространении фальшивых денег. Естественно, Москва 19 мая заявила протест, требуя опровергнуть эту клевету, но Рига 1 июля отклонила его, сославшись на то, что власти не могут вмешиваться в деятельность «свободной прессы». Кроме того, 1 июля советский полпред в Риге К.К. Юренев сообщил латвийским властям о ряде хулиганских выпадов против него и потребовал розыска виновных и принятия действенных мер к ограждению полпредства от подобных случаев. В ответ 4 августа полпреду было сообщено, что полиция ведет розыск виновных. 7 августа в Латвии был казнен коммунист Пурин, которого должны были обменять в РСФСР. 9 августа советская сторона заявила о приостановке переговоров об обмене арестованными. В ответ 12 августа Латвия сообщила, что Пурин был казнен потому, что отказался подать прошение о помиловании. 15 августа РСФСР согласилась продолжить переговоры и 16 августа в Риге было подписано соглашение об обмене до 1 декабря 1922 г. арестованными и осужденными825. Тем временем, протестуя против репрессий буржуазных властей, латвийские коммунисты устроили 10 августа демонстрацию у посольства Латвии в Москве. В ответ Латвия 24 августа потребовала закрыть латвийский коммунистический клуб в Москве, но РСФСР в тот же день отклонила это требование и настояла на отзыве латвийского военного атташе полковника Ж.К. Баха, обвиненного в шпионаже. 1 сентября ГПУ раскрыло в Москве тайный склад делегации латвийского Красного креста, из которого по спекулятивным ценам продавалось продовольствие, ввезенное в Советскую Россию без акциза и пошлины для бесплатного распределения среди голодающих. 26 сентября и 18 октября советская сторона предложила Латвии ликвидировать ее делегацию Красного креста в России до 1 ноября, а глава делегации пастор Залковский был арестован, но в конце октября 1922 г. освобожден на поруки латвийской миссии. Советско-латвийское соглашение об обмене арестованными и осужденными было ратифицировано ВЦИК РСФСР 2 октября, но расследование деятельности латвийской миссии Красного креста в Москве привело к тому, что латвийская сторона под разными предлогами затягивала обмен. В пятую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции заключенные в рижской тюрьме коммунисты, включенные в списки для обмена, подверглись избиениям и истязаниям, причем некоторые из них были отправлены в тюремную больницу. 13 ноября советский полпред в Риге К.К. Юренев заявил протест, указав, что РСФСР лояльно выполняет взятые на себя обязательства по организации обмена, и потребовал согласия латвийских властей на немедленное медицинское освидетельствование всех обмениваемых в присутствии советских врачей, подробного расследования этого дела и сурового наказания виновных в избиениях заключенных826. Тем временем во исполнение Рижского протокола РСФСР 12 июня предложила Польше, Литве, Латвии, Эстонии и Финляндии созвать конференцию для обсуждения вопроса о пропорциональном сокращении вооруженных 215

сил. В ответ 29 июня Финляндия, 7 июля Эстония и Латвия, а 9 июля Польша заявили о своей принципиальной готовности участвовать в предлагаемой конференции, но лишь после завершения аналогичных совещаний в Лиге Наций, и просили сообщить предполагаемую программу конференции, а также место и время ее созыва827.19 августа РСФСР ответила этим странам, что основным и единственным вопросом на конференции, которую предлагалось открыть в Москве 5 сентября, должно стать пропорциональное сокращение вооруженных сил828. В контактах с Латвией эстонская сторона заявляла, что «переговоры следует вести, чтобы не давать России возможности распространять пропаганду о том, что прибалтийские государства не желают вести переговоры по вопросам разоружения и что они преследуют империалистические цели». Широкая пропаганда советского предложения и позиция Румынии и стран Прибалтики привели к тому, что после различных проволочек Польша 29 августа согласилась принять участие в Московской конференции по разоружению, которая, по ее мнению, могла бы начать свою работу в первых числах октября. 1 сентября Финляндия, 2 сентября Латвия, а 6 сентября Эстония также заявили РСФСР о своем согласии участвовать в конференции, но просили перенести время ее начала на середину октября829. Тем временем советское руководство продолжало начатое в декабре 1920 г. сокращение вооруженных сил830 (см. таблицы 13 и 14). 16 февраля 1922 г. Комиссия по вопросу сокращения количества едоков в армии решила к 1 апреля сократить ее численность с 1 605 до 1 505 тыс. человек831. Соответственно 18 февраля Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение: «а) Принимая во внимание тяжелое продовольственное положение Республики, а также тот факт, что РВСР в своем приказе от 1/11 с/г. сам счел необходимым сокращение штатов, признать необходимым, согласно предложения комиссии, сокращение штатов Кр[асной] Армии, главным образом, тыловых частей и учреждений на 100 000, а войск ВЧК на 50 000 в срок до 15/IV. б) Обязать РВСР представить в Политбюро в 2-х недельный срок календарную программу сокращения, положив в основу работы заключение комиссии. в) Воспретить всем ведомствам обращаться к Военному Ведомству с требованием на караульные наряды, иначе, как через С[овет] Т[руда и] О[бороны]»832. Правда, в конце марта 1922 г. советское правительство дало указание о дальнейшем сокращении армии до 1,1 млн человек835. XI съезд РКП(6) (27 марта — 2 апреля) принял постановление по вопросу об укреплении Красной армии, которым предусматривалась «возможность дальнейшего сокращения» вооруженных сил836. Соответственно 4 апреля РВСР принял решение о разработке годовой программы сокращения численности армии, которое следовало «произвести с 1 мая 1922 г. до 1 января 1923 г.». При этом в первую очередь следовало сокращать «аппараты управлений и тылов», «кавалерию сократить меньше, чем пехоту, на 15%», а «школы не сокращать». В постановлении отмечалось, что «сокращение армии ни в коем случае не должно означать уменьшение нынешнего бюджета и вообще нынешних государственных расходов на армию. Экономия же должна целиком пойти на улучшение положения армии, на повышение ее техники, создания мобилизационных запасов»837. Однако 13 апреля по докладу председателя РВСР Л.Д. Троцкого Политбюро ЦК РКП(б) приняло постановление «Об армии: 216

Таблица 13. Численность советских вооруженных сил (1920—1922 гг.)8 Численность 5 832 384 5 773 053 5 403 500 4 247 478 4 314 430 4 315 389 3 967 908 3 595 771 2 768 571 2 463 911 2 288 159 2213718 2 109 489 2 045 489 1 873 860 1 777 172 1 697 914 1 605 652

Дата 1 октября 1920 г. 1 ноября 1920 г. 1 декабря 1920 г. 1 января 1921 г. 1 февраля 1921 г. 1 марта 1921 г. 1 апреля 1921 г. 1 мая 1921 г. 1 июня 1921 г. 1 июля 1921 г. 1 августа 1921 г. 1 сентября 1921 г. 1 октября 1921 г. 1 ноября 1921 г. 1 декабря 1921 г. 1 января 1922 г. 1 февраля 1922 г. 1 марта 1922 г.

Таблица 14. Боевой состав Красной армии (1921—1922 гг.)834 1921 г.

Войска

1922 г. &

юа;

& го CQ

J3

о. ю го

J3

о.

1

I

Стрелковые корпуса Стрелковые дивизии Отдельные стрелковые бригады Кавалерийские корпуса Кавалерийские дивизии Отдельные кавалерийские бригады

78 35

59 27

38 27

37 31

32 21

30 21

22

22

17

18

16

11

11 48

10

1. а) Принять к сведению сообщение тов. Троцкого о том, что в связи с поднятым на Генуэзской конференции вопросом о возможности всеобщего разоружения, Реввоенсоветом Республики разрабатывается план сокращения Красной Армии. б) Признать, что, в случае удачи указанного выше международного соглашения, предельной нормой Красной Армии должно быть количество в 800 000 человек, включая в это число войска Д[альне-]В[осточной] Республики]. в) Возложить на т. Троцкого представление в ЦК ежемесячных докладов о ходе работы и о мерах к ее ускорению, поскольку эта работа будет начата в связи с международным положением. 217

г) Обратить особое внимание т.т. Фрунзе, Ворошилова и Орджоникидзе на необходимость строжайшего выполнения настоящего постановления, потребовав от них краткого ежемесячного отчета. д) Признать необходимым 50% освобожденных вследствие сокращения армии предметов довольствия отпустить Военному Ведомству на улучшение содержания красноармейцев и военнослужащих с тем, что при первом улучшении хозяйственного положения Республики этот процент будет увеличен. е) Воинские части ГПУ сократить до 50 000 человек, не включая это число в общее количество армии (800 000). Окончательный срок сокращения — 2-х месячный. Доклад о детальных условиях и точном ходе этой операции через месяц за т. Дзержинским. и) Ходатайство ГПУ о разрешении ему принимать на себя охрану частных и государственных складов, грузов и т.п. в порядке частноправовых артелей и т.п., направить в СНК, предоставив для окончательного его разрешения месячный срок»838. 5—11 мая в ходе совещания с командующими войсками фронтов и военных округов была разработана детальная программа сокращения армии. 10 мая РВСР обсудил соответствующий доклад начальника Штаба РККА П.П. Лебедева и постановил к 1 ноября сократить армию до 800 тыс. человек, а части ЧОН к 1 августа сократить до 20 тыс. человек. Предусматривалось, что на 1 июля армия и погранохрана должны были иметь 1 100 тыс. человек, на 1 августа — 950 тыс., а на 1 сентября — 894 тыс. человек839. 2 августа Пленум ЦК РКП(б) принял решение «для разработки вопроса о Красной Армии с внесением доклада на Пленум образовать комиссию в составе т.т. [Л.Д.] Троцкого, [К.Е.] Ворошилова, [Г.К.] Орджоникидзе, [A.C.] Бубнова, [Г.Я.] Сокольникова, И.Н. Смирнова, [М.Ф.] Фрунзе и [М.М.] Лашевича»840. Рассмотрев положение армии, Военная комиссия ЦК РКП(б) 7 августа представила соответствующий проект решения, который с некоторыми изменениями был 8 августа утвержден на вечернем заседании Пленума ЦК РКП(б). В принятом постановлении о Красной армии регулировались вопросы финансового и продовольственного снабжения, а также следовало: «4. Установить численность армии в 800 000, включая сюда армию, флот, ЧОН и Всевобуч. 5. Поручить комиссии в составе представителей Наркомвоена, ГПУ, Наркомюста и НКВТ внести в СТО свои соображения по вопросу о сокращении пограничной охраны, конвойной стражи НКЮ и войск ГПУ. 6. Дальнейшие реорганизации и сокращения армии не допускать до 1-го января 1923 года. 7. Поручить т. Троцкому к следующему Пленуму ЦК представить свои соображения о возможности дальнейшего сокращения армии в 1923 г.»841. 10 августа заместитель председателя РВСР своим распоряжением № 4280/с приказал начальнику Штаба РККА срочно войти в Совет труда и обороны (СТО) РСФСР с представлением об установлении численности армии в соответствии с решением Пленума ЦК РКП(б)842. Соответственно 11 августа СТО принял постановление: «1. Численность Красной Армии и Красного Флота на сметный период 1922—23 гг. установить в 800 000 чел. и 165 000 лошадей. 2. К означенной численности Красной Армии и Флоту перейти к 1 октября 1922 года. 218

3. Войска ГПУ, пограничную охрану и конвойную стражу Наркомюста содержать сверх указанной в п.1 численности. 4. Образовать Комиссию из представителей РВСР и ГПУ, Наркомвнешторга и Наркомюста для определения в недельный срок численности людского и конского состава войск ГПУ, Пограничной охраны и Конвойной стражи на сметный период 1922—23 гг.»843. 1—3 августа 1922 г. в Таллине и 21—23 сентября в Варшаве прошли консультации военных экспертов Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии, которые предложили, чтобы эти страны вместе имели бы такие же вооруженные силы, как и РСФСР, которой следовало сократить свои вооруженные силы до 300 тыс. штыков и сабель. Кроме того, выдвигалась целая программа ограничений советского военного строительства по вопросам развития авиации, флота, а также фортификации, складской, казарменной и даже транспортной инфраструктуры в приграничной полосе. Любые другие варианты «заранее следует признать неприемлемыми». 8—9 октября эти предложения военных экспертов были одобрены на конференции министров иностранных дел Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши в Таллине. Был также выработан проект договора о ненападении, принятие которого советским правительством должно было стать предварительным условием для переговоров о разоружении. При этом предлагаемый договор должны были подписать как участники конференции, так и Румыния, непременным условием которой было признание Москвой факта аннексии оккупированной румынскими войсками Бессарабии. В свою очередь Польша соглашалась подписать этот договор только при участии Румынии844.30 октября советская сторона передала Финляндии, Эстонии, Латвии и Польше предложение открыть конференцию по разоружению 30 ноября, на что они выразили свое согласие845. 9 ноября Политбюро ЦК РКП(б) назначило «председателем на Московскую конференцию с лимитрофами т. Литвинова и заместителем его т. Коппа»846.23 ноября РСФСР пригласила на конференцию Литву, которая в тот же день заявила о принятии этого приглашения847. Тем временем еще в начале ноября 1922 г. советское руководство продолжало обсуждение вопроса о дальнейшем сокращении Красной армии. В принятом 3 ноября протоколе Реввоенсовета Республики указывалось: «1) РВСР констатирует, что, несмотря на произведенное радикальное сокращение армии до 800 000 человек, материальное положение ее все же остается столь печальным, что для повышения его до минимально удовлетворительного уровня представляется необходимым сокращение на 200 000 человек. Из этого обстоятельства вытекает полная недопустимость какой бы то ни было урезки в смысле снабжения армии под предлогом сокращения ее численности, ибо само сокращение вытекает из недостаточности снабжения. Задачей же республики в этом вопросе является всемерное дальнейшее улучшение положения армии. 2) Означенное выше сокращение провести в течение января». Были в основном приняты «предложения Штаба относительно сокращения армии», которому следовало «немедленно принять необходимые практические мероприятия для того, чтобы с проведением программы в указанные сроки не вышло никакой задержки». Кроме того, РВСР считал «безусловно необходимым и возможным очень значительное сокращение войск» ГПУ (примерно на 219

50%), и поручил «т. Склянскому это заключение внести в соответственные государственные учреждения»848. 9 ноября Л.Д. Троцкий направил И.В. Сталину для Политбюро ЦК РКП(б) записку № 504/т/сс: «Во время парада вопиющая ненормальность с войсками ГПУ обнаружилась перед всем миром. По Красной Площади проходили: три (кажется) пехотных полка ГПУ, особый отряд, конная часть и артиллерия. Если иностранные корреспонденты поняли, что войска — ГПУ, то факт будет использован против нас в чрезвычайной степени. Между тем существование этих войск решительно ничем не вызывается и не оправдывается. Любой наш полк не менее надежен и тверд, чем части ГПУ. Курсантские части несравненно надежнее и тверже. Для чрезвычайных оказий у нас есть сверх того ЧОН. Для текущей же работы ГПУ нужно несравненно меньше вооруженной силы. Самый факт, что в руках ГПУ имеется целая особая армия всех родов оружия, компрометирует нас без всякой нужды — и перед друзьями, и перед врагами. Надо с этим покончить. ГПУ надо оставить максимум 20 000 человек, но отборных, с индивидуальной рекомендацией для каждого, с повышенным окладом. Ту же самую операцию нужно проделать и в отношении пограничной охраны, сократить ее, по крайней мере, вдвое (не более 25 000), но тщательно отобрать и создать для нее благоприятные материальные условия. Что касается армии, то Реввоенсовет постановил войти в правительство с предложением: сократить армию в течение января месяца на двести тысяч человек. Чтобы осуществить это, мы уже сейчас вынуждены принимать ряд практических мер, к которым и приступили»849. 13 ноября В.И. Ленин своей запиской членам Политбюро ЦК РКП(б) поддержал предложение Л.Д. Троцкого о сокращении Красной армии850. В итоге 16 ноября Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение: «а) Утвердить сокращение армии в течение января месяца с 800 тыс. до 600 тыс. б) Признавая безусловно необходимым решительное сокращение войск ГПУ, пограничной охраны и конвойной команды, поручить т. Уншлихту согласовать вопрос с т. Дзержинским и в недельный срок внести на утверждение в советском порядке»851. Правда, уже на следующий день И.С. Уншлихт направил в Политбюро докладную записку № 81928 с просьбой о продлении срока исполнения решения о сокращении войск ГПУ до приезда Ф.Э. Дзержинского. 18 ноября Политбюро ЦК РКП(б) решило удовлетворить эту просьбу852. В тот же день Комиссия Политбюро ЦК РКП(б) по распределению продналога в составе заместителя председателя СНК и СТО РСФСР Л.Б. Каменева, генерального секретаря ЦК РКП(б) и наркома национальностей И.В. Сталина, наркома финансов Г.Я. Сокольникова, наркома продовольствия и начальника Главного управления по снабжению Красной армии и флота продовольствием Н.П. Брюханова и заместителя председателя Госплана РСФСР ГЛ. Пятакова в связи с сокращением Красной армии приняла решение о выделении следующего количества пайков (см. таблицу 15). При этом февральские цифры сохранялись ежемесячно до 1 октября 1923 г.853. 220

Таблица 15. План выделения продовольственных пайков

Красная армия и флот без Погранохраны и войск ГПУ Комсостав Красной армии и флота Комсостав Погранохраны и войск ГПУ Для моряков

ноябрь

декабрь

январь

февраль

750 000

700 000

650 000

600 000

85 000 15 000 5 000

85 000 15 000 5 000

80 000 12 000 5 000

75 000 10 000 5 000

Естественно, Главнокомандующий всеми вооруженными силами Республики 21 ноября направил заместителю председателя РВСР доклад № 720/сс с протестом против этого количества пайков, которое явно не соответствовало наличному составу вооруженных сил. По его мнению, следовало на ноябрь и декабрь 1922 г. сохранить по 800 000 пайков, в январе 1923 г. уменьшить число пайков до 750 000, в феврале — до 700 000, а с марта установить количество пайков по 600 000 в месяц. Кроме того, не следовало сокращать количество пайков для семей комсостава и сохранить их на уровне 85 000 в месяц854.22 ноября Л.Д. Троцкий направил в ЦК РКП(б) И.В. Сталину записку № 4246/т: «Прошу пересмотреть в Политбюро вопрос о числе пайков, ассигнуемых Военному Ведомству на ноябрь, декабрь и январь. Прошу поставить этот вопрос в порядок дня и вызвать к этому пункту т. Склянского»855. В итоге 23 ноября Политбюро ЦК РКП(б) приняло «предложение т. Троцкого о пайках: а) На ноябрь и декабрь 22 г. отпустить на армию и флот по 800 тыс. пайков. б) На январь 23 г. — 700 тыс. пайков. в) На февраль 23 г. — 600 тыс. пайков. г) Пайки для комсостава оставить и для сокращенной армии в количестве 85 тыс. д) В остальном утвердить решение комиссии»856. Одновременно в ходе подготовки к предстоящей конференции по разоружению Главнокомандующий РККА 21 ноября направил председателю РВСР докладную записку № 164/1/сс, в которой отмечалось, что «20 сего ноября в НКИД состоялось совещание под председательством Заместителя] Председателя Российской делегации тов. Коппа, на котором были затронуты следующие вопросы, требующие разрешения РВСР в кратчайший срок: а) Указать предельную численность Красной Армии и Флота, вытекающую из нашей готовности на возможно большее сокращение вооруженных сил. Наркоминдел считает, что указание в декларации на серьезную постановку этого вопроса с нашей стороны необходимо для придания определенного тона работе как всей конференции по разоружению, так и ее комиссий. С своей стороны полагаю, что пределом уступчивости с нашей стороны может быть сокращение Красной Армии и Флота до 0,5% от населения, т.е. до 659 000 чел. без войск ГПУ, ЧОН и конвойной стражи... Таким образом, сокращение армии на 200 000 чел. было почти предусмотрено нашим третьим вариантом прилагаемой при сем записки и 600 000 чел. без войск ГПУ, ЧОН и конвойной стражи, является пределом дальнейшего сокращения Красной Армии без нарушения интересов обороны Республики. 221

б) Указать, следует ли ЧОН считать в составе вооруженных сил и можно ли ЧОН упразднить, если это требование будет вытекать из требований, предъявленных к аналогичным ЧОН организациям Балтийских государств. С своей стороны полагаю, что ЧОН не должны почитаться военной организацией и входить в состав вооруженных сил РСФСР, но вместе с тем должны быть сохранены как партийная организация на началах Всевобуча. в) Указать, следует ли войска ГПУ считать в составе вооруженных сил и в каком виде можно их сохранить. Полагаю, что войска ГПУ, несущие погранохрану, войдут в состав пограничной стражи для охраны границ, о численности коей конференция будет иметь особое суждение, а остальная часть войск ГПУ войдет в милицию (полиция, жандармерия), т.е. ту организацию, которая предназначена для поддержания внутреннего порядка в стране, о численности коей конференция будет также иметь особое суждение. Таким образом, войска ГПУ не войдут в состав вооруженных сил»857. К записке прилагались подготовленные в НКИД проекты декларации РСФСР и Дальневосточной Республики относительно основных принципов конференции по разоружению858 и договора о ненападении между РСФСР, Финляндией, Эстонией, Латвией, Литвой и Польшей859. Предполагалось, что выработанные конференцией постановления об ограничении вооружений будут ежегодно проверяться или уточняться новыми конференциями или специально создаваемыми комиссиями. Договор о ненападении предлагалось заключить на 1 год с последующей пролонгацией, если никто из участников за 3 месяца до истечения срока не заявит о его денонсации. Кроме того, был представлен подготовленный Штабом РККА материал с обстоятельным разбором всех выдвинутых на Таллинской конференции Польши и стран Прибалтики требований относительно мер по ограничению военного строительства, в котором отмечалось, что большинство из них вполне могут послужить основой для дискуссии, ряд уже выполнен, а по некоторым в принципе не о чем разговаривать. Естественно, любые решения на будущей конференции следовало принимать на основе принципов взаимности и справедливости. Красная армия уже сокращена до минимума, ниже которого не следует идти, пока наши западные соседи, которые в некоторых аспектах уже сильнее нас, также не сократят свои вооруженные силы. Советское военное командование предлагало три варианта сокращения вооруженных сил РСФСР и ее западных соседей, которые устанавливали их численность относительно общего населения той или иной страны. Первый вариант был рассчитан на 0,7%, второй — на 0,5%, а третий — на 0,25% от численности населения (см. таблицу 16)860. Таблица 16. Варианты сокращения войск сторон Страна Финляндия Эстония Латвия Литва Польша Румыния РСФСР и ДВР

1-й вариант 23 569 8 400 12 600 17 500 190 120 113 504 914 000

2-й вариант 16 835 6 000 9 000 12 500 135 800 81 360 659 495 222

3-й вариант 11 787 5 000 7 700 13 625 115 430 81 360 328 248

23 ноября Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение: «1. Подтвердить программу сокращения армии на 1 1/2—2 года, изложенную т. Троцким, при условии обоюдности со стороны других пограничных государств. 2. Предложить при условии взаимности упразднить ЧОН. 3. Признать необходимым предложить договор о ненападении, формулированный в общих чертах. 4. Назначить двойку — т.т. Каменева и Троцкого для окончательного решения вопросов, связанных с конференцией»861. В 12 часов 2 декабря в Москве открылась конференция РСФСР, Польши, Финляндии, Латвии, Литвы и Эстонии по вопросу разоружения. Польша представляла также интересы своего союзника Румынии, которая отказалась от прямого участия в конференции из-за нерешенного Бессарабского вопроса. В ходе конференции советская делегация предложила в течение полутора — двух лет сократить войска на 75%; распустить все иррегулярные военные формирования (шюцкор, ЧОН и т.п.); установить предельную величину бюджетных военных расходов на 1 военнослужащего и создать на границах нейтральные зоны. Обсудив 3 декабря эти предложения, совещание военных экспертов Польши, Финляндии, Латвии и Эстонии отклонило их. Не желая обсуждать вопрос о сокращении своих вооруженных сил, польско-прибалтийские делегации настаивали на «моральном разоружении» и предложили подписать коллективный договор о ненападении и арбитраже. 5 декабря советская сторона согласилась обсудить этот договор, но при условии дополнения его соглашением о материальном разоружении. Столь гибкая позиция советской делегации вызвала недовольство представителей Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии, которые уже 5 декабря согласились с тем, что их приезд в Москву был большой ошибкой. Поэтому они решили сорвать конференцию, если советская делегация не пойдет на уступки. Однако советская сторона своими умелыми действиями, конструктивными предложениями и компромиссами не позволила сразу же прервать конференцию. 7 декабря Политбюро ЦК РКП(б) обсудило ход конференции и приняло решение: «1. Поручить т. Литвинову по возможности затягивать переговоры, ни в коем случае не форсируя возможного разрыва. 2. Бороться за то, чтобы оба документа, т.е. документ о моральном разоружении и документ о материальном разоружении, представляли бы одно целое и могли бы быть подписаны совместно. Если же противная сторона поставит ультимативные требования о подписании документа о моральном разоружении независимо от документа о материальном разоружении, то этого предложения не принимать и документа не подписывать»862. К 8 декабря текст договора о ненападении был согласован, но выяснилось, что Польша и страны Прибалтики не хотят отказываться от соглашений, противоречивших предполагаемому договору. Тем не менее, сам факт согласования договора дал возможность 9 декабря начать работу военно-технической комиссии для обсуждения вопроса о разоружении. Учитывая позицию других участников конференции, советская делегация согласилась обсудить сокращение вооруженных сил в 1923 г. на 25% и учредить комиссию для ежегодного обсуждения вопросов сокращения вооруженных сил. Однако об223

суждение вопроса о сокращении армий показало, что Латвия была готова сократить свои вооруженные силы на 500 человек, а Эстония, наоборот, увеличить их с 13 до 16 тысяч человек. Вообще иностранные делегации старались не называть точной численности своих вооруженных сил. 11 декабря Польша, Латвия, Эстония и Финляндия отказались обсуждать вопрос о пропорциональном сокращении вооруженных сил до подписания договора о ненападении и арбитраже. Недовольство этих стран вызывало и широкое освещение советской прессой хода конференции, что подрывало их пропаганду «красного империализма». В этой ситуации советская делегация 12 декабря заявила об отказе от подписания договора, который не содержит каких-либо мер, направленных на сокращение вооружений, и предложила продолжить выработку таких мероприятий. Однако делегации Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши отказались от этого предложения. В итоге, как и большинство подобных мероприятий, Московская конференция по разоружению 12 декабря завершилась безрезультатно863. Тем не менее состоявшийся 18 декабря Пленум ЦК РКП(б) по докладу Л.Д. Троцкого принял постановление «О Красной Армии: а) Подтвердить решение Политбюро о сокращении армии к 1-му февраля до 600 тыс. чел., исключая конвойную стражу, войска ГПУ и пограничную стражу. б) Довести состав войск ГПУ до 20 тыс. чел., пограничной стражи — 25 тыс. чел. и конвойной стражи — 10 тыс. чел., при обязательном повышении качественного состава всех этих войск и с созданием соответственных материальных условий, обеспечивающих повышение качественного состава. Срок для этого сокращения назначить также 1/11-23 г. в) Считать цифру в 600 тыс. чел. минимально необходимой для безопасности РСФСР. г) Считать необходимым компенсировать ослабление боевой мощи армии улучшением военной техники, для чего предложить СНК изыскать средства для скорейшего оздоровления военных заводов. д) В общем докладе по политике правительства осветить вопрос о наших пацифистских усилиях, с тем, чтобы съезд обратился с воззванием ко всем народам, особенно соседним, подчеркивающим еще раз стремление РСФСР к всемерному разоружению и то сопротивление, которое она встречает со стороны других государств»864. Соответственно, X Всероссийский съезд Советов 27 декабря в обращении «Ко всем народам мира» заявил о дальнейшем сокращении Красной армии на 25% до 600 тыс. человек865. В тот же день начала свою работу комиссия, выделенная совещанием командующих войсками фронтов и военных округов для разработки вопросов организации и комплектования сокращенной армии866. Территориальные проблемы Литвы и Советский Союз Тем временем еще 30 сентября 1920 г. в Сувалках начались польско-литовские переговоры, в результате которых 7 октября было подписано соглашение о перемирии, которое должно было вступить в силу в 12 часов 10 октября и действовать до момента решения территориального спора между 224

Польшей и Литвой. Этим соглашением устанавливалась новая демаркационная линия между войсками сторон, которая проходила от германской границы до Немана примерно по линии современной польско-литовской границы, затем шла по Неману до устья реки Меречанки (Мяркис), затем по этой реке до Варены и далее по дороге Варена — Эйшишки — Бастуны. Тем самым Вильно оставался на литовской стороне, но в соглашении было оговорено, что установленная линия «ни в чем не предрешает территориальных прав каждой из договаривающихся сторон». Эта уступка объяснялась опасениями Варшавы перед Лигой Наций, откликнувшейся на жалобу Литвы относительно действий польских войск на ее территории. Чтобы все-таки получить Вильно, польское руководство 1—2 октября решило инсценировать «мятеж» в армии. Для этого была создана оперативная группа генерала Л. Желиговского, в составе 1-й Литовско-Белорусской дивизии и ряда других подразделений общей численностью около 14 тыс. человек. Около 6 часов утра 8 октября «взбунтовавшиеся» части Желиговского тремя колоннами двинулись на Вильно, имея задачей окружить город и занять его. В этом районе им противостояли 7 пехотных батальонов и 3 эскадрона кавалерии литовской армии. К вечеру польские части остановились на ночлег в 18— 20 км южнее Вильно. 9 октября после незначительных стычек с литовскими войсками части Желиговского в 14.15 вступили в город. Естественно, что польское население Вильно радостно встретило своих освободителей. 12 октября Л. Желиговский издал декрет № 1, в котором объявил о создании государства Средняя Литва, а 14 октября была создана Временная правительственная комиссия. Покинувшее Вильно литовское правительство оставило в городе своего уполномоченного И. Йонинаса, который до прихода польских войск официально передал власть временному губернатору представителю Антанты французскому полковнику К. Ребулю. Этот символический акт должен был показать, что Вильно остается литовским. Правда, 10 октября французские офицеры, солдаты литовской комендатуры и уполномоченный литовского правительства покинули город. 11 октября Литва официально внесла в Лигу Наций свой протест против захвата Вильно поляками. Хотя 12 октября Англия и Франция заявили Польше, что ее действия противоречат принципам Лиги Наций, Париж через своих представителей в Прибалтике поддерживал польскую экспансию. 14 октября Лига Наций направила Польше ноту, в которой захват Вильно расценивался как нарушение данного Литве обещания разрешить все спорные вопросы мирным путем. В отправленной в тот же день ответной ноте Варшава сослалась на самовольные действия «мятежников» и на право жителей Виленщины на самоопределение. 18 октября части Желиговского, пополненные за счет переброски из Польши частей 2-й Литовско-Белорусской пехотной дивизии, отразили контратаку литовской армии на Вильно, а утром 20 октября кавалерийская группа полковника М. Буткевича переправилась на правый берег р. Вилии и в ночь на 21 октября прорвалась через фронт литовских войск. Действуя в тылу противника, польские кавалеристы разгромили штабы ряда литовских частей, вынудив их отойти в район Евье (Вевис), Ширвинты (Ширвинтос) и Гедройци (Гедрайчяй). 27 октября части Желиговского предприняли еще один кавалерийский рейд, не дойдя 9 км до Укмер225

ге, но он не оказал заметного влияния на положение на фронте, где литовцы 1 ноября заняли Гедройци. Тем временем 18 октября Англия и Франция потребовали от Варшавы дезавуировать действия Л. Желиговского. В ответ 19 октября польское правительство выразило сожаление в связи с действиями Желиговского и заявило о готовности принять посредничество Лиги Наций в деле заключения перемирия с Литвой и обмена пленными. 25 октября рассмотрением польско-литовского конфликта занялся Совет Лиги Наций, принявший 28 октября резолюцию с рекомендацией провести плебисцит в Виленском крае, для чего предполагалось ввести туда международный военный отряд. Каунасу и Варшаве было предложено в течение 10 дней сообщить о своем согласии с этим решением и воздержаться от всяких актов насилия. 30 октября в ходе советско-польских переговоров в Риге представитель Москвы передал польской стороне ноту, в которой указывалось, что «на территорию, переданную нами Польше (так называемый «польский коридор»), вступили отряды Желиговского», отказавшие в повиновении польскому правительству и командованию, которые однако не предприняли никаких мер противодействия, что «равносильно отрицанию основных начал заключенного Договора о перемирии». Советская сторона потребовала, чтобы «войска Желиговского, которые, в силу признанного самой Польшей неповиновения их Польскому командованию, представляют собой неоспоримую реальную угрозу прочности заключенного перемирия, были удалены с упомянутой польской территории и вновь на такую не допускались»867. 7 ноября польская сторона выразила согласие на проведение плебисцита. Литва также согласилась с этим, но при условии, что опрос населения не будет проводиться севернее демаркационной линии, установленной по соглашению от 7 октября 1920 г. в Сувалках. Несмотря на подобные различия в позициях сторон, Совет Лиги Наций вновь направил в Варшаву и Ковно контрольную комиссию. Однако 17 ноября войска Л. Желиговского начали новое наступление на фронте Ширвинты, Гедройци, Дубинки, а вечером кавалерийская бригада полковника М. Буткевича вновь устремилась в рейд по литовским тылам. Пройдя 18 ноября Каварскас, а 19 ноября Тауенай, бригада в ночь на 21 ноября вышла в район Кедайняй, где разрушила железную дорогу Каунас — Шяуляй. Тем временем наступление польских войск, занявших Ширвинты и Гедройци, было 19 ноября остановлено литовцами. В этих условиях Буткевич начал отход через Андронишки (Андрёнишкис) и Сугинты (Сугинтай) и 24 ноября перешел линию фронта. 19—20 ноября при посредничестве председателя Военно-контрольной комиссии Лиги Наций французского полковника П. Шардини стороны согласились установить с 9 часов утра 21 ноября перемирие. В ночь на 21 ноября литовские части контратаковали поляков и заняли Ширвинты и Гедройци. 22 ноября литовское наступление было прекращено, а в 14 часов 29 ноября под давлением Военно-контрольной комиссии Лиги Наций в Ковно было подписано польско-литовское перемирие, вступавшее в силу с 24 часов 30 ноября и оставившее Виленский край оккупировавшей его Польше. Это соглашение позволило Лиге Наций установить 30 ноября и 17 декабря польско-литовскую демаркационную линию с нейтральной зоной868. 226

и

.-^Козачизна h ft j

J

демаркационная линия, установленная Антантой 18 июня 1919 г. линия Фоша (18-26 июля 1919 г.)

—

восточная граница Польши, установленная Антантой 8 декабря 1919 г.

Свенцяны /

советско-литовская граница по договору от 12 июля 1920 г. польско-литовская демаркационная линия по Сувалкскому договору от 9 октября 1920 г. границы Польши с Германией (1919 -1939) и Литвой (1922 -1939)

Схема 3. Польско-литовское разграничение

Позиция РСФСР в польско-литовском конфликте определялась постановлениями советско-польского договора о перемирии и прелиминарных условиях мира от 12 октября 1920 г., а также Рижского мирного договора от 18 марта 1921 г. о том, что «обе договаривающиеся стороны соглашаются, что поскольку в состав земель, расположенных к западу» от установленной советско-польской «границы, входят территории, спорные между Польшей и Литвой, — вопрос о принадлежности этих территорий к одному или другому из названных государств подлежит разрешению исключительно между Польшей и Литвой»869. Соответственно 11 декабря 1920 г. советская сторона передала Польше, а 30 января 1921 г. — Литве ноты, в которых отмечалось, что действия генерала Желиговского создали «постоянную угрозу спокойствию и безопасности близлежащих Советских Республик», а разговоры о возможном появлении иностранных войск в Вильно свидетельствуют о подготовке «новых враждебных действий против Советских Республик». Пока вопрос территориальной принадлежности Вильно не разрешен путем договора между Польшей и Литвой, Москва считает его литовской территорией в силу советско-литовского договора от 12 июля 1920 г.870. Эту позицию РСФСР неоднократно подтверждала и в дальнейшем871. Ссылаясь на эти заявления, Литва могла аргументировать перед Лигой Наций свой отказ от проведения плебисцита. Однако в Лиге Наций сложилось мнение, что Каунас является тайным сторонником Москвы, и вопрос о признании Литвы де-юре был отложен. Со своей стороны РСФСР добилась того, что 23 февраля 1921 г. Литва обязалась не вступать в Балтийский союз872. 3 марта Совет Лиги Наций отказался от проведения плебисцита в Виленском крае и предложил Польше и Литве договориться друг с другом под контролем Лиги. Правда, предварительно стороны должны были воздерживаться от военных столкновений. Польше было рекомендовано «восстановить дисциплину» в войсках генерала Л. Желиговского и уменьшить их до 15 тыс. человек. Еще на Парижской мирной конференции Польша добивалась присоединения Литвы. 20 апреля 1921 г. по инициативе Франции в Брюсселе начались переговоры между Польшей и Литвой, в ходе которых обсуждался так называемый план председателя Лиги Наций П. Гиманса, сводившийся к созданию федерации этих стран с присоединением в этом случае Мемеля (Клайпеды) к Литве. Со своей стороны Литва стремилась получить Мемель (Клайпеду), но сохранить независимость873. Естественно, что эти переговоры 3 июня завершились безрезультатно, тем более что Польша сама хотела получить Мемельский (Клайпедский) край. Советское руководство считало, как указывал Г.В. Чичерин в письме советскому полпреду в Каунасе СИ. Аралову, что «независимость Литвы является для нас одним из существеннейших наших международных интересов»874. 28 июня в Москве было подписано советско-литовское соглашение о порядке оптации гражданства Литвы875. Ссылаясь на факт отказа РСФСР от соглашений о разделах Польши в XVIII веке, поляки заявляли Литве, что она должна вернуться в состав Польского государства. 13 июля Каунас запросил Москву о ее позиции. В ответ РСФСР 22 июля заверила Литву, что она ни в коем случае не согласна с подобными претензиями Польши876. После некоторого перерыва польско-литовские переговоры были возобновлены в сентябре 1921 г. в Женеве. В условиях достаточно сильного нажима со стороны Франции Литва обратилась к РСФСР с просьбой сделать за228

явление об отрицательном отношении Москвы к польско-литовской унии, что позволило бы литовским представителям в Женеве занять более твердую позицию877.15 сентября НКИД РСФСР выступил с заявлением, что советское правительство «вынуждено обратить внимание Литовского правительства на последствия, могущие произойти» в случае ее согласия на умаление свой независимости. Это тем более важно, поскольку Франция пытается создать антисоветский блок на границах Советских республик, что настораживает Москву и вызывает у нее «весьма серьезное опасение» относительно возможного включения в него Литвы878. 24 сентября пленум Лиги Наций решил сохранить автономию Виленщины в составе Литвы, если та вступит в унию с Польшей. 18 октября Литва сообщила РСФСР о том, что «Франция и отчасти Англия настаивают на соединении Литвы с Польшей» и просила высказать мнение, сможет ли РСФСР «помочь в случае их отказа подчиниться Франции»879. 26 октября Москва ответила, что в случае необходимости изыщет «способы реальной помощи Литве»880.24 ноября Москва заявила Варшаве, что «Российское правительство не может считать согласуемым с Рижским договором низведение Литвы до степени федеративной части расширенного польского государства»881. Хотя в литовском руководстве были сторонники польско-литовской федерации, в декабре 1921 г. сейм Литвы окончательно отклонил этот план. Следует отметить, что противником «плана Гиманса» была и Латвия, опасавшаяся, что реализация подобной идеи может негативно отразиться на ее собственном будущем882. После тщетных попыток добиться польско-литовского соглашения Совет Лиги Наций 13 января 1922 г. постановил считать процедуру посредничества в польско-литовском споре законченной, отозвать из Вильно свою комиссию, а вопрос об определении границы передать на усмотрение Конференции послов. Официально Варшава не отказалась от подписанного 7 октября 1920 г. польско-литовского соглашения, однако 8 января 1922 г. в оккупированном крае прошли бойкотировавшиеся белорусами, литовцами и евреями выборы в Виленский сейм, который 20 февраля провозгласил Виленский край «неотъемлемой частью Польши», освобожденной «от чужеземного ига». Естественно, польский сейм 24 марта утвердил это постановление, формально включив Вильно в состав Польши, которая стала требовать от Лиги Наций отмены нейтральной зоны на демаркационной линии883. Помимо Виленского вопроса большое значение для Литвы имела также проблема государственной принадлежности Мемеля (Клайпеды). Еще в ходе работы Парижской мирной конференции Литва 12 апреля 1919 г. просила передать ей Мемельскую (Клайпедскую) область. Однако согласно Версальскому договору эта территория отторгалась от Германии, но передавалась не Литве, которая все еще была непризнанным государством, а под управление Лиги Наций. Кроме того, согласно ст. 331 Версальского договора Неман от устья до Гродно был объявлен международной рекой. 20 мая 1919 г. Литва заявила протест против подобного решения вопроса о Немане. Вопрос об интернационализации Немана обсуждался на открывшейся в марте 1921 г. конференции в Барселоне, на которой предполагалось выработать общую конвенцию для всех рек, имеющих международный режим. Литовский представитель на конференции ссылался на то, что Версальский договор накладывает обязательства только на подписавшие его страны, а так 229

как Литва его не подписывала, то Неман не может быть объявлен международной рекой. Естественно, что это заявление никого не заинтересовало884. 20 апреля 1921 г. конференция приняла конвенцию и статут о свободе транзита, а также конвенцию и статут о режиме судоходных путей международного значения885. В этих условиях главной проблемой Литвы стало достижение международного признания. 11 мая 1920 г. Литва была признана де-факто Францией. Входе Генуэзской конференции Франция блокировала признание Литвы де-юре, надеясь добиться ее объединения с Польшей. Однако по мере выявления неуступчивой позиции Каунаса по этому вопросу и под нажимом Лондона, подписавшего с ним 6 мая 1922 г. торговый договор, Верховный совет Антанты 30 июня решил признать Литву де-юре, если она признает Неман международной рекой. Однако 4 июля, сославшись на опасность возникновения новой советско-польской войны и неурегулированность польско-литовских отношений, литовское правительство отклонило это предложение. Тогда 13 июля Антанта потребовала, чтобы Каунас признал статью 331 Версальского договора. В ответ Литва заявила о готовности сделать это, но после того как ей будет возвращен Вильно. 30 августа Москва заявила Каунасу, что изменение режима р. Неман недопустимо без ее участия. 22 сентября Франция потребовала от литовского правительства согласия с предложением Антанты, но Каунас продолжал ссылаться на захват Польшей части своей территории. Лишь после предъявления 13 октября новых требований Верховного совета Антанты Литва 18 ноября согласилась признать интернационализацию Немана. 14 декабря Конференция послов объявила о готовности великих держав признать Литву де-юре886. Тем временем 10 января 1920 г. Версальский договор вступил в силу, и 13—14 февраля в Мемель (Клайпеду) прибыли французские войска общей численностью 360 человек. В отторгнутом от Германии крае сложилось трудное положение с продовольствием. Франция попыталась организовать ввоз продовольствия из Литвы, но Каунас потребовал установить таможенную границу по Неману и передать ему ее охрану. 20 апреля было подписано соглашение об объединении почтовой, телеграфной и телефонной систем Мемельского (Клайпедского) края и Литвы. 27 апреля была учреждена германо-литовская таможенная граница. Назначенный 1 мая 1921 г. верховным комиссаром Антанты в Мемеле (Клайпеде) французский представитель Г. Петисне всячески способствовал развитию экономических связей края с Польшей. По мнению Франции, это позволяло склонить Литву к объединению с Польшей887. 11 ноября 1921 г. Учредительный сейм Литвы заявил, что лучшим решением Мемельского вопроса было бы присоединение края к Литве, которая готова предоставить ему автономию888. Однако организации местных немцев выступили против такого решения и стремились создать независимое государство. Правда, против этого варианта выступила Германия, которая предпочитала усиливать Литву в противовес франко-польской коалиции. В феврале 1922 г. Берлин официально заявил Каунасу, что «присоединение Мемеля к Литве не встретит сопротивления со стороны Германии. Однако германское правительство хотело бы получить заверения о том, что культурные и экономические права немцев в Мемеле не будут ущемляться»889. В литовском руководстве возникла идея ввода войск в Мемель (Клайпеду), но оно опасалось 230

военных контрдействий со стороны Франции и Польши. Осенью 1922 г. Верховный совет Антанты решил создать комиссию под руководством сотрудника французского МИДа Ж. Ляроша для выработки статута Мемельской (Клайпедской) области. В октябре 1922 г. комиссия пригласила в Париж представителей литовского и немецкого населения края. В ходе переговоров возникло три варианта решения этой проблемы: 1) создание «свободного государства»; 2) присоединение к Литве под протекторатом Лиги Наций; 3) присоединение к Литве на правах автономии по типу швейцарского кантона. Франция и Польша склонялись к идее создания в Мемеле «свободного государства». Германия была за передачу этой территории Литве. В силу непримиримых противоречий между Францией и Польшей с одной стороны и Литвой — с другой переговоры в Париже затянулись. В этой ситуации Франция заявила о готовности самостоятельно управлять Мемелем от имени Лиги Наций890. Однако ухудшение франко-германских отношений в конце 1922 г. привело к тому, что решение Мемельского вопроса был отложено. Опасаясь, что комиссия Ляроша примет невыгодные для Литвы решения, Каунас 18 декабря решил инспирировать в Мемельской (Клайпедской) области восстание местных литовцев. 22 декабря в Мемеле (Клайпеде) был создан Комитет спасения Малой Литвы во главе с М. Янкусом, выступавший против создания в крае «свободного государства» и за объединение с Литвой. Рассматривая Мемель как временно отторгнутую у нее область, Германия в ответ на новый литовский зондаж высказалась за ее присоединение к Литве и обещала нейтралитет. Более того, для литовского «Шаулю Саюнга» в Германии было закуплено 1 500 винтовок, 5 легких пулеметов и боеприпасы. РСФСР также заняла по этому вопросу благожелательную позицию и обещала оказать сдерживающее влияние на Польшу891. 22 декабря НКИД РСФСР направил Англии, Франции и Италии ноту, в которой указывалось, что «всякое решение вопроса о Мемельской территории без непосредственного участия Российской и Белорусской Советских Республик было бы равносильно умышленному устранению их от решения вопросов, неразрывно связанных с их государственными интересами». Советское правительство заявляло, что РСФСР и БССР «не будут признавать никакого решения вопроса о судьбе территории Мемеля, которое могло бы быть принято без их участия и вопреки их интересам»892. Естественно, Лига Наций проигнорировала это заявление, хотя было решено учесть интересы Польши. 3—5 января 1923 г. в Каунасе были согласованы последние детали предстоящей операции. На границе Мемельской (Клайпедской) области сосредоточились три отряда, состоящие из переодетых в гражданскую одежду военнослужащих литовской армии, добровольцев и членов военизированной организации «Шаулю Саюнга», общей численностью в 1 050 человек при 21 пулемете, 4 мотоциклах и 3 автомашинах. Получив сведения об этом, Антанта посоветовала Литве не предпринимать никаких действий. Понятно, что Каунас заявил о непричастности к этим действиям. 9 января Комитет спасения Малой Литвы издал манифест о взятии власти в крае, создании нового правительства во главе с Э. Симонайтисом и о равных правах для немцев и литовцев. Утром 10 января в край вступили литовские «добровольцы», ставшие костяком подчиненных Комитету спасения отрядов, насчитывавших до 6 тыс. человек под командованием офицера литовского генерального штаба пол231

ковника Й. Будриса (Половиньского). Понятно, что Англия и Франция заявили протест против действий Литвы, но литовское правительство вновь отрицало свое участие. 11 января в порт прибыли французские военные корабли, а Конференция послов потребовала от литовского правительства вывести из Мемеля всех ее граждан. Тем временем в Мемеле на крупных предприятиях была объявлена забастовка в знак поддержки Комитета спасения. Французские власти ввели осадное положение и цензуру прессы. На следующий день литовские повстанцы потребовали невмешательства Франции, что, естественно, не произвело на французских военных никакого впечатления. Правда, в условиях начавшейся 11 января оккупации франко-бельгийскими войсками Рурской области Германии Париж не собирался втягиваться в конфликт в далеком Мемеле (Клайпеде), однако туда были направлены сначала 2 эсминца, а затем линкор и 2 канонерские лодки.

Поланген Северная группа (ок. 540 чел.) О

Южная группа (ок. 450 чел.)

Схема 4. Оккупация Литвой Мемельской области в январе 1923 г.

232

13 января Франция направила правительству Литвы ноту, в которой обращала его внимание на участие в событиях литовских граждан и требовала принятия срочных и энергичных мер против руководителей этого движения. Поскольку данное движение нарушает суверенитет Мемельской (Клайпедской) области, обеспечиваемый Антантой, и пока Конференцией послов не решена судьба этой территории, Франция «не допустит, чтобы какие-либо акты агрессии оказывали влияние на решения Антанты». Хотя штурм Мемеля (Клайпеды) в ночь на 14 января был отбит, но, подтянув силы, литовские отряды 15 января вошли в Мемель (Клайпеду). Французские войска, засевшие в здании префектуры, избегали активных боевых действий. Оказав лишь слабое сопротивление и потеряв 2 солдат, они около 15 часов сдались. Потери «восставших» составили 12 человек убитыми. По условиям подписанного 15 января перемирия была предусмотрена территория для французов в районе казарм, в которой они имели право свободного перемещения, а также нейтральная зона, в которую было запрещено вступать как «восставшим», так и французам во избежание возможных столкновений. В тот же день Литва в ответной ноте указала, что «движение жителей области не направлено против великих держав, а исключительно против режима, введенного директорией Клайпедской области..., и поскольку в Клайпеде нет литовской администрации, а представитель Литвы при верховном комиссаре Петисне совершенно оторван от остальной части этой территории, литовское правительство не может оказывать влияние на руководителей движения»893. В результате этих событий Мемель (Клайпеда) была фактически присоединена к Литве. 17 января в мемельский порт прибыли 2 французских эсминца. 19 января Комитет спасения Малой Литвы созвал в Хайдекруге (Шилуте) общее собрание своих членов, которое приняло резолюцию о воссоединении края с Литвой на правах автономии. 24 января Государственный совет Мемельского (Клайпедского) края принял резолюцию об объединении с Литвой, в тот же день литовский сейм принял решение о будущем автономном устройстве края. Французская пресса стала обсуждать вопрос о привлечении Польши к воздействию на непонятливую Литву. Однако скоро выяснилось, что Англия, Германия и СССР по тем или иным причинам поддержали литовские действия. 26 января в Мемель прибыла комиссия Антанты, которая 29 января потребовала роспуска самозваного правительства Е. Симонайтиса, но выяснилось, что литовские отряды готовы к обороне. 27 января Москва уведомила Каунас о сочувствии мемельским повстанцам и их желанию воссоединиться с Литвой894. Согласно данным советской военной разведки, в январе 1923 г. Польша просила Францию дать ей от имени Антанты мандат на интервенцию в Литву в случае отказа Каунаса вывести из Мемеля свои отряды. Польша также намеревалась послать в Мемель свой десант. Однако все эти предложения Франция оставила без ответа895. В ночь на 2 февраля французская эскадра в составе линкора, 2 эсминцев и 2 канонерок с приданным ей английским легким крейсером заняла позиции для обстрела стратегически важных пунктов города и высадки десанта. На фоне этой демонстрации силы Англия, Франция и Италия 2 февраля направили Литве ноту с требованиями вывода из города и роспуска отрядов литовских «повстанцев», разоружения граждан Литвы, введения в городе смешанных франко-литовских полицейских сил (по 1 500 военнослужащих с обеих сторон), возвращения всей полноты власти над Мемельским краем в руки Верховного комиссара Антанты и соз233

дания нового правительства из тех, кто не участвовал в беспорядках. Одновременно было обещано, что Конференция послов в самое ближайшее время примет окончательное решение о государственной принадлежности края. Кроме того, неофициально литовское правительство заверили, что если оно примет эти условия, позволив союзникам «сохранить лицо», то Мемельский край будет передан Литве. В ответ Литва 9 февраля заявила о своей готовности оказать «моральное воздействие», но указала, что эти меры дадут результаты лишь в том случае, «если из Клайпеды будут отозваны союзные представители и получены гарантии, позволяющие разрешить клайпедский вопрос согласно воли жителей области и Литвы»896. В конце концов, 15 февраля Комитет спасения Малой Литвы и правительство Е. Симонайтиса ушли в отставку, а «добровольцы» вернулись в Литву. 16 февраля Конференция послов приняла решение о передаче края Литве на условиях его автономии и прав транзита для тех стран, для которых Мемель (Клайпеда) является единственным выходом к морю. Было заявлено, что после получения согласия Литвы с этими условиями Конференция послов при содействии представителей Каунаса и Мемеля (Клайпеды) подготовит статут области и заключит соответствующую конвенцию с Литвой. 19 февраля Мемель (Клайпеду) покинули французские войска. 20 февраля литовские власти закрыли там польское консульство. 22 февраля СССР направил Англии, Франции и Италии ноту, в которой указал, что вопрос о Мемеле был решен без согласия советского правительства, а «поэтому оно в данном вопросе располагает полной свободой действий, которой может воспользоваться по своему усмотрению». Кроме того, было заявлено, что «учреждение какого-либо международного органа на Немане без участия России недопустимо», поэтому она признает только такое решение, которое гарантирует ей «и ее союзникам свободу транспорта и, между прочим, лесного сплава по Неману». Правительство РСФСР выражало надежду, что страны, решавшие вопрос о Мемеле, «приступят к обмену мнениями с Россией и ее союзниками, дабы ликвидировать создавшееся в результате их решения положение, которое представляет большую опасность для дела укрепления мира в Восточной Европе»897. Понятно, что действия Литвы в Мемеле (Клайпеде) вызвали резкое негодование Варшавы, которая, учитывая занятость великих держав германскими проблемами, попыталась решить Виленский вопрос. 3 февраля 1923 г. Совет Лиги Наций решил разделить нейтральную зону на польско-литовской демаркационной линии, установленной Лигой Наций в конце 1920 г., передав большую ее часть Польше. Литва заявила протест и предложила передать вопрос в Постоянный Международный трибунал, однако это предложение было отклонено. 15—18 февраля польские полиция и пограничники вступили в нейтральную зону и заняли железную дорогу Вильно — Гродно. Произошли столкновения между литовскими и польскими отрядами. Как докладывала советская военная разведка, наступательные намерения Варшавы в отношении Каунаса сдерживались тем, что польское руководство не знало, существует ли советско-литовский военный союз 898 .17 февраля Москва напомнила Польше, что привлечение третьих стран для решения польсколитовского конфликта противоречит Рижскому договору, поэтому им следует договориться между собой, а СССР предлагает посреднические услуги. Конечно, Польша 24 февраля заявила, что Москва неправильно трактует статью 3 договора и вмешивается не в свои дела. Со своей стороны Литва 23 и 27 234

февраля обратилась с жалобами в Лигу Наций, а 2 марта заявила о согласии на советское посредничество899. 7 марта Конференция послов заявила Литве, что ей следует до 11 марта письменно известить о своем согласии с предложением от 16 февраля и прислать до 15 марта в Париж своих представителей. В случае неполучения ответа переговоры о судьбе Мемеля (Клайпеды) будут прекращены. 10 марта Литва заявила о готовности прислать в Париж своих представителей. Однако Конференция послов потребовала безоговорочного признания ее решения Мемельского вопроса. Одновременно Ж. Лярош заявил литовским представителям, что Литва должна немедленно открыть транзит в Мемель для Польши независимо от решения Виленского вопроса, «в противном случае Мемель не будет закреплен за Литвой, а вопрос о границах Польши будет решен без ее участия»900. В итоге 13 марта Литва согласилась безоговорочно признать решение Конференции послов от 16 февраля и прислать в Париж своих представителей для оказания помощи в подготовке статута и заключения конвенции. 13 марта СССР вновь протестовал против его исключения «из участия в разрешении территориальных или экономических вопросов, затрагивающих общее равновесие на Балтийском море»901. 15 марта Конференция послов предложила провести польско-литовскую границу по демаркационной линии, фактически легализовав польский захват Виленского края902. Это стало своеобразной компенсацией Польше за вышеуказанное решение Мемельского вопроса. Понятно, что это решение вызвало взрыв недовольства литовского населения, и Литва 16 апреля заявила протест, поскольку это решение было принято без участия литовского представителя. Тем не менее, Совет Лиги Наций 21 апреля утвердил решение Конференции послов. 5 апреля Москва заявила Польше о непризнании этого решения Виленского вопроса, что вызвало признательность Каунаса, который также заявил о его непризнании и даже попытался обратиться в Международный трибунал, что не было поддержано Лигой Наций903. Тем временем в Клайпеде (Мемеле) литовские власти уволили всех немецких чиновников, ввели использование в государственных учреждениях литовского языка и предприняли ряд мер для затруднения контактов с Восточной Пруссией. В ответ городские профсоюзы объявили всеобщую забастовку, вылившуюся в бои немецких рабочих с литовской полицией. Соответственно литовские власти ввели в городе военное положение, временно закрыли немецкий «Хайматсбунд» и подавили забастовку904. Тем временем 24 марта в Париже начались переговоры о Мемеле. Разработанный комиссией Ж. Ляроша проект конвенции фактически вел к мнимому присоединению Мемельской (Клайпедской) области к Литве, сохраняя возможность образования «свободного государства». Предусматривалось создать в Мемеле (Клайпеде) международный порт под руководством специальной комиссии из представителей города, Польши и Лиги Наций. По предложению Франции следовало передать Польше в аренду на 99 лет свободную зону порта. Однако Литве удалось добиться права внести на обсуждение комиссии свой проект конвенции, предусматривавшей автономию края. Переговоры затянулись. 1 июня был подписан германо-литовский торговый договор, содержавший значительные уступки Берлину905. 2 июля сейм Малой Литвы в Мемеле (Клайпеде) сделал заявление о том, что ее жители «не будут признавать никакого статута или договора, подписанного делегацией Литвы 235

или Клайпедской области, на основании которого Польша или другое государство получило бы права на управление областью, ограничивающие суверенитет Литвы, независимо от того, будет ли это сделано по отношению к управлению портом или железных дорог и водных путей сообщения. Мы примем меры и будем бороться...»906. В начале июля 1923 г. советская сторона заявила Литве, что «нам интереснее независимая Литва... международная обстановка сейчас такова, что лит[овское] правительство] может многое выиграть, если будет твердо». Вместе с тем Москва отклонила литовскую просьбу о продаже германских винтовок, а 30 июля рекомендовала своим дипломатам в Каунасе «не давать литовскому] правительству] думать, что мы считаем Литву чересчур важным фактором в нашей политике в Прибалтике»907. В ходе переговоров в Париже основная дискуссия развернулась вокруг вопроса о свободе транзита через литовскую территорию в Мемель (Клайпеду). В связи с продолжающимися проблемами во франко-германских отношениях, Париж был вынужден постепенно смягчать свою позицию в комиссии Ляроша. 9 августа от Литвы потребовали в течение месяца сообщить, готова ли она принять выработанную комиссией конвенцию. 20 августа СССР вновь призвал Литву твердо настаивать на своей позиции. 21 сентября Литва ответила отказом, сославшись на то, что текст конвенции во многом отличается от решений Конференции послов, принятых 16 февраля. Тогда 25 сентября Франция передала дело в Совет Лиги Наций. 3 декабря советское правительство протестовало «против всякой попытки установить в Мемельском порту и в устье Немана международное управление без его участия» и заявило, что «не признает никакого решения этого вопроса, принятого без его участия, сохранит полную свободу действий относительно этих решений и что оно представит в должный момент Правительствам, которые примут в них участие, требования о возмещении убытков, могущих быть причиненными в результате таковых решений»908. 15 декабря Совет Лиги Наций приступил к рассмотрению Мемельского вопроса. Для выработки соответствующей конвенции была создана комиссия из представителей США, Нидерландов и Швеции во главе с Н. Дэвисом, которая посетила Мемель (Клайпеду), Каунас и Варшаву, продолжавшую настаивать на получении привилегий в порту. В ходе начавшегося 23 февраля 1924 г. обсуждения подготовленного комиссией проекта конвенции в Совете Лиги Наций литовским представителям удалось убедить его членов отказаться от идеи создания свободной зоны в мемельском (клайпедском) порту и от аренды части порта Польшей на 99 лет. В новом проекте конвенции предусматривалось, что в управлении порта будет участвовать представитель Лиги Наций, который мог быть польским гражданином, а Польше предоставлялось право обжалования действий дирекции порта в транспортной комиссии Лиги Наций. Понятно, что подобные предложения вызвали недовольство Варшавы, и польская дипломатия активизировала свою деятельность по достижению привилегий в Мемеле (Клайпеде). Со своей стороны советское правительство 7 марта заявило, что «считает необходимым еще раз категорически подчеркнуть, что оно будет считать несуществующим и не имеющим никакой силы какое бы то ни было решение по мемельскому вопросу, которое будет принято без его участия», а также вновь протестовало против установления границ Литвы третьими государствами909. 236

8 марта СССР направил Литве ноту, в которой отмечалось, что проект статута Мемельской области «заключает в себе ряд постановлений относительно управления Мемельским портом, которые при их осуществлении создали бы совершенно неприемлемую для СССР обстановку и существенным образом нарушили бы интересы народов Союза». Кроме того, заявлялось, что согласно советско-польским и советско-литовским договорам разрешить территориальный спор между Польшей и Литвой следует без привлечения третьих стран. «Усматривая в попытках некоторых государств стремление решить вопрос о Мемеле и о польско-литовской государственной границе в духе, противоречащем принципу самоопределения национальностей, Союзное Правительство высказывает живейшее беспокойство за судьбу литовского народа, который оно желает видеть независимым в его национальных границах. Союзное Правительство не может не видеть в планах, направленных к ограничению независимости литовского народа, существенной угрозы мирным отношениям в Восточной Европе»910. 12—14 марта в ходе обсуждения проекта Мемельской конвенции в Совете Лиги Наций Литве было предложено уплатить Франции 22,4 млн франков, Англии 431 тыс. фунтов стерлингов, а Италии 16 тыс. лир, но проект не предусматривал привлечения Польши к управлению мемельским (клайпедским) портом. Попытки Франции что-либо изменить не удались. Совет Лиги Наций утвердил предложенный проект, и 15 марта конвенция с приложением статута об автономии Мемельской (Клайпедской) области, статутов порта и транзита была подписана Литвой и Англией. 8 мая под давлением Лондона ее подписала Франция, а также Италия и Япония. Мемельская конвенция устанавливала, что Литва не имеет права отказаться от своего суверенитета над областью без согласия подписавших конвенцию держав, которые сохраняли право контроля за политикой Каунаса в Мемельской (Клайпедской) области. Соответственно, любой член Совета Лиги Наций мог обратить внимание Совета на допущенные Литвой нарушения, но местные органы власти автономной Мемельской (Клайпедской) области были лишены права самостоятельно обращаться в Лигу Наций. 30 июля литовский сейм ратифицировал этот документ, который вступил в силу 25 августа 1925 г. после депонирования в Париже ратификационных грамот подписавших его государств911. Присоединив Мемельскую (Клайпедскую) область, Литва получила территорию в 2 848 кв. км с населением в 140 746 человек (из них 71 156 немцев и 67 259 литовцев)912. Находящаяся под властью литовского правительства территория возросла до 55 658 кв. км 913 .

СССР, Прибалтика и Рурский кризис Тем временем многочисленные трения между Германией и ее победителями по вопросам репарационных выплат и выполнения в полном объеме Версальского договора переросли в острый кризис. 12 декабря 1922 г. Германия просила страны Антанты о сокращении репарационных платежей и о моратории выплат на 5 лет. Одновременно Берлин под разными предлогами стал уклоняться от внесения очередного репарационного взноса. В ответ Франция и Бельгия 11 января 1923 г. оккупировали Рурскую область, а германское руководство провозгласило политику «пассивного сопротивления». 237

Германия оказалась охвачена острым кризисом, оживились сепаратистские, националистические и социальные движения. Предложение Англии выработать действенный механизм взимания репараций при финансовом содействии восстановлению германской экономики вызвало возражения со стороны Франции, а попытки германского руководства привлечь для решения этих проблем США не увенчались успехом914. 13 января Советский Союз опубликовал «Обращение ВЦИК к народам всего мира в связи с оккупацией Францией Рурской области», в котором осудил «империалистический разбой» Парижа915. 18 января Политбюро ЦК РКП(б) приняло следующее решение: «а) Поручить РВСР в срочном порядке разработать план мобилизации (примерно двух возрастов) и сосредоточения необходимых сил на западном фронте в случае, если бы политика Польши нас к этому вынудила. б) Поручить «Правде» и «Известиям» напечатать статьи (с предварительным просмотром их т. Троцким) об известных польских авантюристах, намеревающихся бросить польские войска на Германию, что может в корне нарушить всю ситуацию в Восточной Европе (неопределенно и очень угрожающе). в) Поручить т. Крестинскому выяснить политику Германского правительства в связи с занятием Рура и возможностью выступления Польши. г) Поручить Оргбюро выделить группу ответственных коммунистов политработников для укрепления западного округа»916. В тот же день Политбюро ЦК РКП(б) утвердило принятое 15 января решение Оргбюро ЦК РКП(б): «а) довести численность армии с 600 тысяч до 605 тысяч. б) Определить состав войск ЧОНа в размере 8 000 человек. в) Увеличить число технических войск на 2 000 человек. г) Опросить мнение всех членов ЦК по вопросу об увеличении состава армии на пять тысяч»917. 24 февраля Политбюро ЦК РКП(б) обсудило предложение Г.К. Орджоникидзе «усилить Грузинскую] крас[ную] армию (дивизию, сводную школу комсостава, кавполк и военно-морское училище) определением ее общей численности в десять тысяч человек (сверх 605 тыс. общего числа Крас[ной] армии)». Л.Д. Троцкий предложил «проголосовать только общую цифру, которую ЦК согласен добавить на грузинск[ую] армию (скажем, 5 — 7 тыс. человек), не определяя как эти 5 тыс. будут распределены»918. В итоге было принято решение «увеличить Груз[инскую] Красную Армию на 5 тысяч человек сверх общего числа Красной Армии в 605 тыс. человек»919. Соответственно, 2 марта СТО СССР принял решение об увеличении с 1 февраля 1923 г. штатной численности РККА до 605 тыс. человек, а 9 марта — еще на 5 тыс. человек для войск Грузинской ССР920. Тем временем в марте 1923 г. возникли слухи о подготовке польской оккупации Восточной Пруссии. Одновременно Польша решила призвать на учебные сборы весной — летом 1923 г. до 800 тыс. резервистов, что позволяло использовать польскую армию либо для помощи Франции против Германии, либо для недопущения советской помощи Германии. Варшава неоднократно заявляла о своей готовности поддержать Францию, если Париж попросит ее об этом921. Одновременно Польша попыталась добиться передачи ей Данцига, но, в конце концов, 7 июля Совет Лиги Наций отклонил эти польские притязания922. Кроме того, Польша попыталась активизировать сближе238

ние со странами Прибалтики, используя для этого экономические вопросы, обсуждавшиеся на открывшейся 5 марта конференции в Хельсинки. Однако оказалось, что государства Прибалтики гораздо больше заинтересованы в реальном решении экономических проблем региона, а не в антисоветских выпадах. Более того, Эстония даже предложила приглашать на такие конференции СССР, что вызвало резко негативную реакцию Польши, которая намеревалась оказывать определяющее влияние на политику прибалтийских стран в отношении Москвы. Правда, каких-либо конкретных решений на конференции принято не было923. Понятно, что в этой обстановке Советский Союз всячески стремился к нормализации своих отношений со странами Прибалтики, что являлось действенной контрмерой польским внешнеполитическим усилиям. С марта 1923 г. велись предварительные советско-латвийские переговоры о торговом договоре и консульской конвенции924. В итоге удалось договориться об удешевлении транзитных перевозок, улучшении инфраструктуры железных дорог и портов. В результате в 1924 г. на Латвию пришлось около 64% советского транзита925. Весной 1923 г. завершилось проведение советско-латвийской границы на местности926. В мае 1923 г. в Таллине прошла советско-эстонская железнодорожная конференция, выработавшая вторую часть конвенции о прямом пассажирском и грузовом железнодорожном сообщении, которая была подписана 5 июля. В то же время продолжалась подготовительная работа к переговорам о торговом договоре между СССР и Эстонией927. Тем временем весной 1923 г. обострились англо-советские отношения. 28 апреля Англия заявила протест против ареста 31 марта в Баренцевом море траулера «Джеймс Джонсон» за пределами трехмильной зоны территориальных вод, признававшейся Лондоном928. В ответ 7 мая Москва указала, что готова на международном уровне обсудить проблему территориальных вод, ширина которых согласно декрету СНК РСФСР от 24 мая 1921 г. установлена в 12 миль. Однако в данном случае речь идет об экономической зоне рыболовства, которая была нарушена английским траулером. Правда, советская сторона выражала готовность пойти навстречу Англии по вопросу об освобождении судна929.7 мая 1923 г. советские пограничники задержали еще один английский траулер «Лорд Астор»930. 8 мая советской стороне был передан так называемый «ультиматум Керзона». От Москвы требовалось в 10дневный срок отозвать советских представителей из Персии (Б.З. Шумяцкого) и Афганистана (Ф.Ф. Раскольникова), так как они ведут антибританскую пропаганду, отказаться от 12-мильной зоны территориальных вод в Баренцевом море и освободить все задержанные траулеры, выплатить компенсацию за расстрел одного и арест другого британского подданного в 1920 г. и забрать назад ноты по вопросу о вмешательстве Англии во внутренние дела СССР. В случае неисполнения этих требований Лондон угрожал расторгнуть советско-английское торговое соглашение 1921 г.931. 10 мая стало известно, что в Белое море была направлена английская канонерская лодка «Хербелль» с целью «предупредить вмешательство по отношению к английским кораблям вне трехмильной зоны, применяя силу, если это необходимо»932. 11 мая Политбюро ЦК РКП(б) поручило НКИД послать ответную телеграмму лидеру Лейбористской партии Р.«Макдональдуотом, что захваченные, незаконно проникшие в наши воды, английские тра[у]леры свободны», а также заявить Лондону протест «о появившейся в Белом море английской военной 239

канонерке»933. Со своей стороны Главком Красной армии 12 мая направил командующему Петроградского военного округа (ПВО) телеграмму № 21767: «В связи с последней нотой Керзона, британским империализмом выслана в Мурманские воды канонерская лодка. Не исключена возможность и более чем вероятно, что действия этой канонерки будут направлены на то, чтобы вызвать с нашей стороны враждебные действия. Ввиду этого Предревсовета Республики указал, что при такой обстановке тем обязательнее выдержка с нашей стороны. Необходимо точными и категорическими инструкциями обезопасить себя от возможности столкновения и инцидентов, которые могли бы быть истолкованы, как агрессивность с нашей стороны и послужить поводом для крайнего фланга британского империализма развить дальнейшие враждебные нам действия. В развитие этих указаний Предревсовета Республики приказываю: Первое, немедленно дать категорические указания Коменданту Мурманского района о принятии с нашей стороны всех мер, дабы избежать столкновений и инцидентов с английскими военными судами. Второе, исчерпывающе указать Коменданту Мурманского укрепрайона, береговым батареям и постам связи не открывать огня по военным судам под английским военным флагом без Вашего разрешения, в случае сомнения с Вашей стороны запрашивать меня. Третье, срочно выслать в Мурманск политического представителя РВС ПВО. Четвертое, Коменданту Мурманского укрепрайона поддерживать самую тесную связь с Командованием морских сил и погранвойск, по линии коих будут даны соответствующие указания. Пятое, об отданных распоряжениях срочно донести, равно немедленно доносить о возникших каких-либо инцидентах в Мурманском районе»934. В ответной ноте Лондону Москва 12 мая отклонила обвинения в адрес своих полпредов, но заявила о готовности участвовать в международной конференции по проблеме территориальных вод и выполнять ее постановления, считать несуществующими упомянутые в английском ультиматуме советские ноты, освободить арестованные траулеры и предлагала провести англо-советскую конференцию для урегулирования отношений в полном объеме935. 17 мая Лондон заявил о том, что он неудовлетворен советским ответом, но дал Москве дополнительное время для принятия его условий. 18 мая Политбюро ЦК РКП(б) утвердило директивы для советской печати, которая должна была развернуть активную кампанию, разоблачая желание Англии разорвать отношения с СССР. Следовало подчеркивать, что Москва готова к переговорам и не боится угроз936. Тем временем в Лондон для ликвидации дел и связей торгпредства и вывоза его имущества прибыл нарком внешней торговли Л.Б. Красин, что было воспринято английской стороной как сигнал о том, что советская сторона ищет возможность договориться о каком-нибудь компромиссе. Стремясь избежать разрыва торговых отношений, Москва 23 мая заявила о готовности пойти на новые уступки. Советская сторона выражала готовность договориться с Англией о ловле рыбы вне пределов трехмильной зоны, выплатить компенсацию пострадавшим в 1920 г. англичанам, взять обратно свои ноты, но вновь предлагала обсудить все спорные вопросы англо-советских отношений937. 24 мая советская военная разведка докладывала, что англо-советский конфликт был встречен в Варшаве с большим энтузиазмом. Польское руководство всячески склоняло Англию к занятию максимально жесткой позиции, уверяя ее, что СССР пойдет на все уступки, а отдельные польские политики высказывались за то, чтобы использовать анг240

ло-советский конфликт для собственного нажима на Москву938. Таким путем Варшава надеялась использовать англо-советский конфликт для получения целого ряда уступок со стороны Советского Союза939. 29 мая Англия заявила о готовности принять советские уступки, но настаивала на отзыве советских полпредов из Афганистана и Персии и предложила СССР подписать декларацию с подтверждением отказа от антибританских действий940. 31 мая Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение: «Послать т. Красину телеграмму о том, что ввиду явного стремления английского правительства порвать, он должен сосредоточить все свое внимание на своей прямой задаче — ликвидации торгпредства и может входить в сношения с англ[ийским] правительством только по прямому поручению из Москвы и только в пределах, даваемых Москвою». НКИД следовало составить ответную ноту, указав на невозможность новых уступок со стороны СССР, но при этом согласиться на подписание предложенной Лондоном декларации «на началах полной взаимности», в вопросе о траулерах повторить прежнюю советскую точку зрения, согласиться выплатить компенсацию двум пострадавшим английским подданным в размере 9 и 3 тыс. ф.ст., «повторить нашу готовность расследовать действия наших послов и указать на необходимость в этом взаимности» и «продолжать настаивать на созыве конференции». Однако «основным в ноте сделать момент, указывающий на то, что общественное мнение в России понимает дело так, что Англопра предрешило разрыв, причем сослаться на то, что после каждого ряда уступок со стороны Советского] правительства] Англопра выдвигает новые ультимативные требования, как бы боясь, что предрешенный им заранее разрыв может не состояться, ввиду чего общественное мнение в России всю ответственность за возможный разрыв возлагает на Англопра». Проект ноты предполагалось обсудить на Политбюро ЦК РКП(б) 4 июня. Кроме того, следовало «меморандум Керзона опубликовать немедленно после его опубликования за границей, поручив редакциям газет открыть самую острую кампанию, направленную против англ[ийских] требований. Такую же кампанию поручить организовать парткомам». Одновременно Г.В. Чичерину поручалось подготовить соответствующее воззвание от имени Президиума ВЦСПС к Рабочей Партии Великобритании941. 4 июня Политбюро ЦК РКП(б) утвердило подготовленный проект ответа Англии и поручило Г.В. Чичерину напомнить Л.Б. Красину «о состоявшемся ранее решении о переводе тов. Раскольникова по деловым соображениям и его личному желанию и дать т. Красину право лично и доверительно сообщить об этом Керзону»942. Соответственно, в ноте от 9 июня советская сторона выразила готовность решить вопрос о территориальных водах путем обмена нотами, заплатить 13 тыс. ф.ст. компенсации, подписать предложенную Англией декларацию в случае, если Лондон со своей стороны откажется от поддержки русских контрреволюционных организаций, но настаивала на совещании по вопросу о вине полпредов943. Констатировав, что советский полпред в Афганистане будет переведен на другой пост, Англия 13 июня, а 18 июня и СССР сообщили друг другу о завершении переписки по этим вопросам944. Тем самым кризис в англо-советских отношениях был преодолен. 13 июля ЦИК СССР издал декрет с обращением ко всем народам и правительствам мира об образовании Советского Союза945.21 и 23 июля всем государствам, состоявшим в дипломатических отношениях с Москвой, было сообщено об образовании СССР и создании общесоюзного НКИД946. Получив 241

соответствующую советскую ноту, Польша 31 августа потребовала от СССР подтвердить все ранее заключенные договоры (хотя об этом было сказано в советской ноте), открыть в Харькове, Тифлисе и Минске отделения польской дипломатической миссии и отодвинуть срок завершения репатриации и оптации поляков с Дальнего Востока и из Закавказья до 30 апреля 1924 г. Естественно, это вызвало негативную реакцию советской стороны, которая 13 сентября 1923 г. указала, что польские требования неуместны, а договоры продолжают действовать947. Вместе с тем, Москва вовсе не собиралась заранее ухудшать отношения с Варшавой. 15 сентября советский полпред в Каунасе И.Л. Лоренц писал в НКИД, что «из-за Литвы нам, конечно, не следует портить своих отношений с Польшей, но если конфликт с Польшей не был бы ликвидирован в ближайшее время, то необходимо было бы его использовать в литовских делах, вернее Литву использовать против Польши. Это было бы не трудно сделать, ибо здесь всякий конфликт наш с Польшей вызывает надежды на более активную поддержку Литвы в ее споре с Польшей»948. Тем более что в это время, как мы видели, Советский Союз поддерживал Литву в Мемельском (Клайпедском) вопросе и старался добиться в Каунасе права на транзит в Германию. Правда, по мере нарастания политического хаоса в Германии в литовских правящих кругах росли опасения относительно революционной угрозы не только с Востока, но и с Запада. Летом 1923 г. оживились попытки привлечь Литву к возможному Балтийскому союзу. Поскольку с 1921 г. Каунас не участвовал в тех конференциях министров иностранных дел стран Прибалтики, на которых была представлена Варшава, Таллин и Рига стали добиваться его привлечения на конференцию Эстонии, Латвии, Польши и Финляндии в Риге в июле 1923 г. В связи с визитом министра иностранных дел Литвы Э. Галванаускаса в Париж, Каунас попросил отодвинуть начало конференции на 2 недели. Естественно, Польша высказалась против удовлетворения этой просьбы. В итоге 9 — 1 1 июля в Риге состоялась конференция Эстонии, Латвии, Польши и Финляндии, в ходе которой выяснилось, что Польша и Финляндия не заинтересованы в заключении Балтийского союза, но было принято решение созвать совещание военных экспертов. Кроме того, Таллин и Рига договорились приступить к переговорам о заключении двустороннего союза 9 4 9 .18—20 августа состоялось секретное совещание военных экспертов Эстонии, Латвии и Польши, которые высказались за увеличение военно-морских сил и предложили в случае войны создать объединенный флот. Также следовало развивать порты, чтобы они могли обслуживать крупные силы флота одной из великих держав, пришедших на помощь. В связи с международным обсуждением вопроса о запрещении химического оружия, эксперты высказались против отказа прибалтийских стран от новейших средств ведения войны. Естественно, что все эти оценки высказывались с антисоветским прицелом950. Одновременно осторожные советы Англии способствовали оживлению идеи союза Эстонии, Латвии и Литвы. Начавшиеся еще в апреле 1921 г. англо-латвийские переговоры завершились подписанием 22 июня 1923 г. договора о торговле и мореплавании, а в Ригу прибыла эскадра из 3 английских крейсеров. В августе — сентябре 1923 г. Лондон выразил готовность послать в Латвию военных экспертов и инструкторов для оказания помощи в реорганизации латвийской армии, в Прибалтике побывала делегация английских военных экспертов, среди которых находился отставной генерал Бэрт, про242

водивший «беседы» о необходимости союза Эстонии, Латвии и Литвы951. Хотя Эстония поддерживала англо-французскую позицию относительно необходимости отдалить Литву от Германии и СССР, но при этом Таллин старался не испортить отношений с Варшавой и поэтому в Виленском вопросе занял пропольскую позицию. Естественно, это затрудняло привлечение Литвы к возможному Балтийскому союзу. В этих условиях Эстония, подписавшая 27 июня торговый договор с Германией, решила пойти на союз с Латвией952. 6 августа Эстония передала СССР еще 23 амнистированных политических заключенных, а 4 сентября произошел обмен сотрудников советского представительства, арестованных в Таллине весной 1922 г. в ответ на аресты эстонцев в Москве, а также пограничников. Советская сторона получила 6, а передала Эстонии 7 человек. При этом еще 3 арестованных советских служащих, отпущенных под залог, бежали из Эстонии и внесенные за них залоги в сумме 1 700 тыс. эстонских марок были возвращены советской стороне953. Тем временем по мере обострения политической обстановки в Германии советское руководство в августе 1923 г. решило использовать ситуацию для подготовки силами германской компартии (КПГ) революционного переворота954. КПГ развернула активную пропаганду, вынудив прочие рабочие организации ориентироваться на нее из опасения утратить влияние в массах. Это оживило сепаратистские настроения местных элит, которые опасались революции и политического хаоса. В этой обстановке основной проблемой для Москвы было обеспечение непосредственной связи с революционной Германией. Главным препятствием для этого являлась Польша, для нейтрализации которой советская дипломатия продолжала борьбу против создания «санитарного кордона» и постаралась использовать польско-литовские и польскогерманские противоречия. В этих условиях СССР попытался активизировать вялотекущие переговоры с Польшей о торговом договоре. Прежде всего, Москву интересовал вопрос о транзите через польскую территорию в Германию. Естественно, что Польша не спешила идти на уступки Советскому Союзу, опасаясь усиления революционного движения в Германии, так как «советизация Германии сомкнула бы вокруг Польши кольцо большевизма»955. По мере продолжения этих бесплодных дискуссий с Варшавой в советском руководстве обозначились сторонники двух основных внешнеполитических стратегий. Нарком иностранных дел СССР Г.В. Чичерин полагал необходимым, прежде всего, добиться от Польши признания Советского Союза, без чего «невозможно даже начинать какие-либо другие переговоры». Тогда как Л.Д. Троцкий 3 октября направил членам Политбюро и Президиума ЦК РКП(б) записку № 360/т/сс, в которой отметил, что дипломатическая деятельность в отношении Варшавы ограничивается тем, что мы все «прощупываем» Польшу. Тогда как «единственным правильным шагом явилось бы предложение нами Польше взаимного обязательства [о] невмешательстве вооруженной силой в германские дела, в целях обеспечения русско-польского и европейского мира» и решение вопроса о транзите. «Каков бы не был ответ Польши, мы в выигрыше», так как используем это в пропаганде956. В итоге 3 октября Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение «предложить НКИД сделать попытку поставить переговоры в более широком масштабе, независимо от разногласия по вопросу о признании СССР»957. Советско-польские контакты в Москве 4 и 8 октября привели к появлению проекта временного договора, подготовленного ведшим эти перегово243

ры членом Коллегии НКИД В.Л. Коппом. Этот проект предусматривал осуществление свободного транзита товаров через Польшу в и из Германии и Австрии, расширение советско-польской торговли на основе принципа наибольшего благоприятствования, выплату советской стороной в ближайшее после заключения этого договора время от 5 до 8 млн золотых рублей, обмен всеми удерживаемыми гражданами и взаимный нейтралитет «по отношению к любым переменам» во «внутреннем строе» Германии. Рассмотрев этот проект, Политбюро ЦК РКП(б) 11 октября приняло решение торговаться по срокам и сумме выплат, а также отклонило пункт о взаимном нейтралитете в отношении событий в Германии958.14 октября в Варшаве сотрудник НКИД С.А. Раевский зондировал польское руководство на предмет обсуждения спорных вопросов, вытекающих из Рижского договора, и начала переговоров «о возможности согласования действий обоих правительств на случай обострения внутренних отношений в Германии». Польская сторона выразила готовность «приступить к переговорам по обоим вопросам»959. Основываясь на этих сведениях, Политбюро ЦК РКП(б) 18 октября приняло решение направить на переговоры в Варшаву Коппа, который должен был заехать в Ригу и «прозондировать позицию латвийского правительства в связи с моментом, имея в виду готовность советского правительства идти на большие экономические уступки»960. Это решение было принято вопреки мнению И.В. Сталина, который считал, что «лучше отказаться от зондирования поляков и приняться за зондировку латышей — латышей можно запугать, припереть к стене и пр. С поляками этого не сделать. Поляков надо изолировать, с ними придется биться. Ни черта у них мы не выведаем, только раскроем карты. Коппа задержать. Поляков изолировать. Латышей купить (и запугать). Румынию купить. А с поляками подождать»961. Соответственно, выполняя решение советского руководства, ВЛ. Копп выехал в Прибалтику и Польшу с целью, как было объявлено, проинспектировать советские полпредства. 24 октября он прибыл в Ригу, где вел переговоры с главой правительства 3. Мейеровицем. В результате, как в тот же день сообщил Копп в Москву, удалось договориться о следующем: «1) Латвийское] правительство] заявляет официально, что оно будет соблюдать полнейший нейтралитет по отношению к германским событиям, причем не нарушит его ни в случае нажима со стороны Англии или Франции, ни в случае выступлений со стороны Польши. 2) Понятие нейтралитета состоит в обеспечении нам возможности экономической смычки с Германией. 3) Латвийское] правительство] согласно подписать с нами особо[е] соглашение] или обменяться нотами, чтобы зафиксировать эти свои обязательства при условии гарантии с нашей стороны ненападения на Латвию». Кроме того, выяснилось, что Латвия «не имеет никаких обязательств» в отношении Англии, Франции и Польши. В итоге «практически мы условились, что лат[вийское] правительство] сообщит нам письменно о своем желании заключить названное соглашение, о том, что переговоры о торговом] договоре начнутся в ближайшее время и что будет возможно скоро продвинуть вопросы лесного смешанного общества и некоторые второстепенные экономические вопросы, конкретно интересующие латышей»962. В Риге В.Л. Копп выступил перед представителями прессы, которым было заявлено, что СССР проводит мирную политику экономического сближения «со всеми промышленными странами, каков бы ни был их социальный или 244

политический строй», готов к заключению с Латвией торгового договора и соглашений о концессиях и транзите зерна через порт Вентспилса. Целью своей поездки советский представитель назвал необходимость знакомства с политическими руководителями прибалтийских стран и обследование полпредств. Кроме того, он опроверг «газетные выдумки и сплетни» о концентрации частей Красной армии на западных границах СССР. Правда, по сведениям, полученным английскими дипломатами от 3. Мейеровица, в беседе с ним Копп не отрицал факта концентрации советских войск, объясняя его необходимостью удержания Польши от антигерманских действий, а также оказанием моральной поддержки коммунистическому движению в Германии963. Кроме того, в своем интервью советский представитель высказался за создание Балтийского союза, не направленного против Москвы. Конечно, Польша была заинтересована в срыве переговоров В.Л. Коппа в Прибалтике. Еще до его приезда Варшава советовала Латвии и Эстонии быть предельно осторожными в переговорах с ним, а во время его поездки распространяла слухи о том, что истинная цель его вояжа — добиться нейтралитета прибалтийских стран «в случае выступления против Польши». Понятно, что об этом же Варшава сообщала Англии и Франции, заверив их, что, «учитывая скрытые цели СССР, правительство Польши, не уклоняясь от переговоров с ним, будет так их вести, чтобы можно было в любой момент прервать их без позитивного результата». Со своей стороны Лондон и Париж советовали странам Прибалтики и Польше «проявлять решительность и твердость в переговорах с Коппом». Естественно, 3. Мейеровиц сообщил о своих беседах с Коппом польским дипломатам, которым было заявлено, что латвийская сторона заняла в отношении пакта о ненападении жесткую позицию, обозначившуюся еще в ходе Московской конференции 1922 г. и указала советскому представителю на «безнадежность» его попыток расколоть Балтийский союз. Со своей стороны польские дипломаты заверили Мейеровица, что «всякие эвентуальные попытки Коппа делать какой-либо нажим мы пресечем решительно»964. Находясь в Риге, В.Л. Копп встретился с советским полпредом в Эстонии Л.Н. Старком, который сообщил, что эстонское руководство склонно в случае германской революции сохранять нейтралитет и нарушить его лишь при нападении на свою территорию. Получив соответствующие инструкции, полпред вернулся в Таллин, где в ходе переговоров с главой Эстонии К. Пятсом убедился, что тот «вполне благожелательно» принял предложение заключить соглашение о нейтралитете и ненападении. Тем временем 25 октября Копп прибыл в Каунас, намереваясь выяснить «как будет держать себя лит[овское] правительство] на случай германской революции и возможных выступлений Польши. Подчинится ли оно нашим директивам или же по примеру 1920 года будет сидеть между стульями». По итогам переговоров советский представитель направил в Москву следующую информацию: «Литва ведет себя абсолютно нейтрально по отношению к внутренним переменам в Германии и не нарушает ее территориальных границ. Нам гарантируется возможность экономических сношений с Германией, поскольку транзитные пути ведут через Литву. [...] В случае нашего конфликта с Польшей Литва гарантирует нам как минимум дружелюбный нейтралитет. [...] В вопросе сплава по Неману и лесной концессии принимает нашу программу и предлагает участие английского капитала». Литовская сторона изъявила готовность приступить к разработке и обмену проектами соответствующих соглашений, а, кроме того, высказыва245

лась за прямой военный союз965. Позиция Литвы по экономическим вопросам в значительной степени определялась заключенным 1 июня 1923 г. торговым договором с Германией, который предусматривал свободный транзит в третью страну, обеспечивая возможность связи Германии и СССР966. В ночь на 28 октября В.Л. Копп прибыл в Варшаву, однако сразу же выяснилось, что польская сторона не намерена спешить с достижением какоголибо соглашения. Особенно ясно об этом говорила негативная позиция Варшавы по вопросу о транзите и невмешательстве в дела третьих стран. В ходе переговоров польская сторона приняла советские предложения «лишь устно», отказавшись подписать «соглашение о невмешательстве в германские дела и об обеспечении транзита в третьи государства при всяких политических условиях»967. 31 октября Копп направил в Москву шифровку, в которой, сообщив о позиции Варшавы, констатировал, что ее отказ от подписания предложенного СССР соглашения означает, что она «хочет сохранить за собой свободу закрыть границу Германии в решающий момент. Тогда следует без всякой резкости прервать переговоры, ограничившись произведенным зонд[аж]ом. Жду директив»968. Соответственно 1 ноября Г.В. Чичерин направил И.В. Сталину и Г.Е. Зиновьеву письмо № 312/чс, в котором указал, что «поль[ское] правительство] отказывается подписать документ, заключающий невмешательство во внутренние дела Германии и гарантии транзита при всяких переменах в ее строе. Если Польша не отступит от этой позиции (а это заявление сделано после нескольких дней переговоров — может быть, оно навязано Францией), придется констатировать неудачу всей дипломатической акции в Польше, т.е. готовиться ко всему. [...] Если так кончится поездка т. Коппа, правыми окажутся те, которые усматривали в ней неосторожность. Ее предприняли, чтобы показать, что термин «наркомнащупывание» не соответствует действительности»969. 2 ноября Л.Д. Троцкий направил Г.В. Чичерину и И.В. Сталину записку № 382/т/сс: «Уклончивость польского правительства в вопросе о невмешательстве может иметь двоякое значение: 1) либо на Варшаву было за это время оказано давление из Парижа (как Вы полагаете), 2) либо же польское правительство опасается, что обязательство невмешательства свяжет ему руки и в отношении Восточной Пруссии и Данцига. Ведь у нас была информация (т.т. Лапинского и Раевского) в том смысле, что Польша воевать не собирается ни с нами, ни с Германией, но была бы весьма не прочь захватить под шумок Восточную Пруссию, дав нам за это транзит. Насколько знаю, [польский посланник в Москве Р.] Кнолль делал намеки именно в этом смысле. Не этим ли объясняются нынешние колебания варшавского правительства? Оно, может быть, и готово было бы подписать соглашение насчет транзита и невмешательства, с маленьким «изъятием» насчет Восточной Пруссии, но на данной стадии переговоров не решается поднимать об этом вопроса. Может быть, можно было бы произвести косвенное зондирование насчет того, где главные затруднения: в диктатуре Франции или же в восточно-прусских аппетитах»970. В итоге 2 ноября Политбюро ЦК РКП(б) решило «признать зонд[аж] на данной стадии исчерпанным и дать тов. Коппу директиву о перерыве переговоров»971. В последующие дни позиция польской стороны осталась неизмен246

ной, и 6 ноября В.Л. Копп выехал из Варшавы в Москву, формально не прервав переговоров972. ЦК РКП(б) приняло решение: «1. Предложить НКИД в быстрейшем порядке ликвидировать конфликт с Польшей по вопросу о признании СССР. 2. Продолжать переговоры о транзите через Польшу, считая более предпочтительным заключение общего договора с правительством», а также «составить обстоятельное коммюнике о поездке тов. Коппа и ее результатах». Кроме того, было решено продолжать переговоры с Литвой, Латвией и Эстонией973. Согласно принятому 15 ноября решению Политбюро ЦК РКП(б) было подготовлено и 17 ноября опубликовано заявление советского правительства, в котором констатировался «отказ польского правительства от включения в протокол ясно очерченных и бесспорных взаимных обязательств по сохранению мира и транзита», но выражалась надежда, что проблемы, по которым не удалось достичь взаимопонимания, будут урегулированы в ходе дальнейших переговоров974. Единственным результатом продолжавшихся по дипломатическим каналам переговоров стало то, что 13 декабря Польша заявила, что признает образование СССР и готова поддерживать с его правительством дипломатические отношения. В ответ Москва разрешила Варшаве открыть генеральные консульства в Харькове и Минске975. Пока советское руководство изыскивало пути помощи германской революции, политическая ситуация в Германии изменилась. В условиях нарастания политического кризиса германское правительство 26 сентября заявило об отказе от политики «пассивного сопротивления», 27 сентября ввело в стране чрезвычайное положение и, опираясь на рейхсвер, начало наводить порядок. Нерешительная позиция КПГ на состоявшейся 21 октября в Хемнице конференции фабрично-заводских комитетов не позволила принять решение о начале всеобщей забастовки. В результате руководство германской компартии и представители Коминтерна приняли решение отложить начало вооруженного восстания в Германии. Фактически это решение привело к тому, что «германский Октябрь» не состоялся. Лишь в Гамбурге, где местная организация не стала отказываться от подготовленного выступления, 23—25 октября произошли уличные столкновения рабочих с полицией и войсками. Затем в нарушение конституции были разогнаны рабочие правительства Саксонии (29 октября) и Тюрингии (12 ноября). На западе Германии 21 — 2 5 октября при негласной поддержке Франции была предпринята неудачная попытка создать Рейнскую республику. В Баварии сепаратистские настроения поблекли на фоне путча НСДАП 8 — 9 ноября, который стал последним крупным столкновением властей с политическими движениями в Германии976. В начале 1924 г. политическая ситуация в стране нормализовалась, и 28 февраля чрезвычайное положение было отменено977. Тем временем 25 октября — 1 ноября 1923 г. в Таллине прошла эстонско-латвийская конференция, на которой стороны вновь обсудили проблемы границ и взаимных претензий. Попытки Латвии получить остров Рухну и район Лауры не увенчались успехом, хотя при разделе ряда спорных участков Эстония пошла на уступки. В итоге стороны признали установленную линию границы окончательной и подписали соответствующий дополнительный договор. Конференция завершилась подписанием 1 ноября договора о военном союзе на 10 лет, который рассматривался Эстонией и Латвией как первый шаг к созданию Балтийского союза. Согласно этому документу стороны обязались согласовывать свою внешнюю политику, оказывать друг другу по247

мощь в случае неспровоцированного нападения, брали на себя обязательство не заключать сепаратного мира в случае войны и не вступать в союзы без взаимного одобрения, а также должны были сообщать друг другу тексты своих соглашений с третьими странами. Одновременно были подписаны предварительный договор об экономическом и таможенном союзе и соглашение об урегулировании взаимных претензий, согласно которому стороны отказывались от взаимных расчетов, но латвийская сторона взяла на себя обязательство выплатить Эстонии 30 млн эстонских марок для обеспечения инвалидов и семей эстонских военнослужащих, погибших на территории Латвии в 1919 г. Все эти договоры были ратифицированы Латвией 14 декабря, а Эстонией 20 декабря 1923 г. и вступили в силу в феврале 1924 г. после обмена ратификационными грамотами978. Литва выразила заинтересованность в присоединении к эстонско-латвийскому военному договору, но Эстония отклонила это предложение, опасаясь обидеть Польшу. Со своей стороны Варшава тоже стала зондировать возможность присоединения к договору, что вызвало настороженную реакцию Латвии979. 20 января Латвия и Литва подписали договор об использовании приграничных железных дорог для перевозки военных грузов и войск в мирное и военное время, который вступил в силу в октябре 1924 г.980. Эстонско-латвийское соглашение о совместном использовании дорог в приграничной зоне было подписано 2 апреля и вступило в силу 12 апреля 1924 г.981. Естественно, что все это, наряду с нормализацией ситуации в Германии, вело к изменению позиции Латвии на переговорах с Советским Союзом. Если по вопросу о транзите Рига была готова пойти навстречу Москве, поскольку этот вопрос уже был решен в рамках советско-латвийского мирного договора, то относительно нейтралитета в случае советско-польской войны позиция Латвии была уклончивой. Первоначально латвийская сторона заявила о необходимости обсудить этот вопрос с Эстонией, затем указала на невыгодность такого договора из-за возможного обострения отношений с Польшей. При этом Рига заверяла Москву, что она осознает авантюристичность курса польского правительства и выступает против вхождения Польши в эстонско-латвийский союз. В конце концов, 21 ноября 1923 г. Латвия согласилась подписать с СССР протокол «о невмешательстве в дела Германии», но, после получения 23 ноября советского проекта этого документа, стала затягивать процедуру подписания. В первой половине ноября 1923 г. Эстония также сохраняла готовность продолжить переговоры с СССР о заключении протокола о транзите и нейтралитете, а также об урегулировании двусторонних экономических вопросов. Однако затем Таллин стал затягивать переговоры, согласуя свои действия с Ригой982. В частности, эстонская сторона предложила отказаться от подписания протокола и заменить его обменом нотами983. Тогда 3 декабря советская сторона передала Эстонии проект ноты: «По поручению Правительства Союза Советских Социалистических Республик имею честь сообщить Вам, что Правительство СССР, желая упрочить мирные отношения, установившиеся между СССР и Эстонией, а также способствовать укреплению мира в Восточной и Средней Европе, находит необходимым принять за основу взаимоотношений СССР и Эстонии следующие положения: 1) Правительство СССР и Правительство Эстонии подтверждают свое решение сохранять полный нейтралитет по отношению к возможным переменам во внутреннем строе Германии. 248

2) В согласии с этим решением Правительство Эстонии гарантирует Правительству СССР свободный транзит, на основаниях, установленных имеющимися соглашениями и закрепленных на практике, в третьи страны, независимо от их внутреннего политического строя. 3) В случае нападения какой-либо третьей державы на одну из договаривающихся сторон, другая договаривающаяся сторона обязуется сохранять дружественный нейтралитет по отношению к стороне, подвергшейся нападению. В понятие дружественного нейтралитета входит свободный пропуск через обоюдные территории всех товаров, за исключением оружия и боевых припасов. 4) Правительство СССР гарантирует Эстонии полную неприкосновенность ее государственной границы, как она установлена Мирным Договором в Юрьеве 2-го февраля 1920 года»984. После получения этого документа Таллин стал откровенно тянуть время. К середине декабря 1923 г. выяснилось, что Латвия и Эстония заняли выжидательную позицию и не спешат подписывать предложенный советской стороной протокол о нейтралитете и свободе транзита. Тем временем 15 ноября Литва заявила СССР о своей готовности зафиксировать в форме обмена нотами основные положения достигнутых на переговорах с В.Л. Коппом договоренностей. Учитывая, что сходные вопросы советская сторона поднимала также перед Ригой и Таллином, Каунас предлагал «создать приблизительно одинаковые» документы со всеми прибалтийскими странами, о чем он уже начал консультации с Латвией. В условиях, когда Лига Наций готовила рассмотрение Мемельского (Клайпедского) вопроса, Литва была явно заинтересована в советской поддержке. Со своей стороны Коллегия НКИД СССР 20 ноября приняла решение отложить на время вопрос о широком политическом соглашении с Литвой и заключить только военную конвенцию «для согласования действий... на случай военных осложнений с Польшей». После получения согласия советского руководства НКИД 23 ноября уведомил о новом предложении своего полпреда в Каунасе И.Л. Лоренца, который должен был при этом убедить литовцев не спешить «бряцать оружием» против Польши. В тот же день Литва вновь подтвердила свою готовность письменно закрепить гарантию нейтралитета «по отношению к возможным переменам во внутреннем строе Германии» и целостности ее границ, обеспечение свободы транзита и сохранения «в случае конфликта с Польшей дружественного нейтралитета». К 4 декабря ВЛ. Копп подготовил для обсуждения на Политбюро ЦК РКП(б) проекты трех соглашений с Литвой. Первым из них был протокол, направленный на «сохранение мира в Центральной и Восточной Европе», следующего содержания: «1. Договаривающиеся стороны обязуются не вмешиваться во внутренние дела Германии и не препятствовать друг другу поддерживать экономические отношения с Германией, независимо от возможных перемен в ее внутреннем строе. 2. Для достижения этой цели Правительство Литвы обязуется не нарушать территориальной целостности Германии в ее ныне существующих границах и предоставить СССР свободный транзит в Германию и из Германии при всяких политических условиях. 3. Договаривающиеся стороны гарантируют друг другу дружественный нейтралитет в том случае, если одна из них подвергнется нападению со сто249

роны какой-либо третьей державы. Обе стороны понимают обязательство соблюдения дружественного нейтралитета таким образом, что они не будут ни прямо, ни косвенно оказывать какой-либо поддержки третьей нападающей державе и что они предоставят свободный транзит для всех без исключения грузов, идущих в страну или из страны, подвергшейся нападению»985. Собственно, подобное же соглашение было предложено Латвии и Эстонии. Вторым документом было соглашение между литовским и советским генеральными штабами. Как указывал в своей записке В.Л. Копп, «принципиальное решение Политбюро о желательности такого соглашения необходимо дополнить, в виду желания Литовского] правительства] ускорить вопрос, назначением лиц, которые с нашей стороны вели бы переговоры с представителями Литовского генерального] штаба. Необходимо также установить в этом вопросе взаимоотношения между НКИД и Реввоенсоветом»986. Третьим документом должен был стать политический договор, предусматривавший следующее: «1. В случае военного конфликта между СССР и Польшей, вооруженные силы договаривающихся сторон действуют совместно по плану, согласованному между генеральными] штабами армий СССР и Литвы. 2. Если в ходе совместных военных операций область Виленской Литвы или какая-либо ее часть будет занята войсками СССР, Правительство СССР будет рассматривать ее, как составную часть Литовского государства в границах, определенных Мирным Договором между Россией и Литвой от 12-го июля 1920 года, и обязуется передать ее в распоряжение Литовского Правительства, как только это позволят военные обстоятельства. 3. С момента вступления в силу настоящего договора Правительство Литвы обязуется не заключать с Польшей никаких договоров или соглашений относительно ныне спорных с Польшей территорий и не устанавливать с Польшей государственной границы без предварительного согласования всех относящихся к этим предметам вопросов с Правительством СССР. 4. Договаривающиеся стороны обязуются впредь осведомлять друг друга о предполагаемых к заключению договорах и соглашениях политического характера с Латвией и Эстонией и стремиться к их предварительному согласованию. 5. Настоящий договор вступает в силу немедленно по подписании его особо-уполномоченными договаривающихся сторон и действует в течение одного года со дня подписания. Он может быть расторгнут заявлением о том одной из договаривающихся сторон, сделанным за 3 месяца до истечения этого срока. При отсутствии такого заявления действие договора продолжается еще на один год, по истечении какового срока он считается окончательно утратившим свою силу, если только по этому вопросу не последует иного соглашения обоих правительств. 6. Настоящий договор считается конфиденциальным и опубликованию не подлежит. Опубликование его одной из сторон, до истечения срока его действия, дает право другой стороне расторгнуть договор, предупредив, однако, об этом первую сторону за 3 месяца»987. В своей записке В.Л. Копп подчеркивал, что «лит[овское] правительство] настаивает на заключении такого договора, указывая, что без него соглашение между генеральными] штабами не будет иметь реального значения. Коллегия НКИД находит возможным заключение подобного договора на основе 250

предлагаемого проекта. Для характеристики ситуации необходимо добавить, что Лит[овское] правительство] обратилось с аналогичным предложением к Германскому] правительству], которое ей ответило, что желает согласовать предварительно вопрос с нами»988. 13 декабря Политбюро ЦК РКП(б) решило: «Принять в принципе предложенный НКИД проект договора с Литвой; внести в первый пункт проекта договора указание на то, что договор этот подписывается обоими правительствами максимально стремящимися к сохранению мира, но в случае, если эти усилия не увенчаются успехом, и Польша также, как в 1920 году, нарушит мир, то вооруженные силы договаривающихся сторон действуют совместно и т.д.; внести в пункт 2 проекта договора добавление о том, что признание Виленщины частью Литовской территории должно быть сделано на основе принципа самоопределения народностей; внести в остальные пункты проекта договора замечание о самоопределении; поручить окончательное редактирование проекта договора коллегии НКИД»989. Правда, было решено не форсировать события и подождать «пока лит[овское] правительство] подпишет первый протокол»990. В середине ноября 1923 г. Франция и Польша инспирировали слухи о том, что СССР предложил им разделить Прибалтику. В этих условиях Латвия 5 декабря предложила созвать в Риге конференцию Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, Финляндии и Советского Союза для обсуждения предложенного советской стороной протокола о ненападении и нейтралитете. 22 декабря СССР обещал Литве, что в случае ее неучастия в конференции он будет держать ее в курсе работы этого форума, «при том, однако, условии», что она подпишет подготовленный Москвой протокол до начала заседаний. 24 декабря советская сторона согласилась принять участие в предполагаемой конференции при условии, что она состоится до Варшавской конференции, а Латвия даст письменное принципиальное согласие подписать предложенный Москвой протокол в случае неудачи конференции из-за позиции Польши. Советский Союз намеревался использовать предполагавшуюся конференцию для того, чтобы поставить Польшу перед выбором — либо присоединиться к предложенным советской стороной Эстонии и Латвии договорам, либо признать свою изоляцию. Пока шло обсуждение вопроса о созыве конференции, страны Прибалтики выяснили, что Англия и Франция не одобряют подобного соглашения, и были вынуждены искать варианты уклонения от его подписания. Впрочем, это не помещало проведению в декабре 1923 г. в Риге железнодорожной конференции стран Прибалтики, Германии и СССР, в результате которой с 1 января 1924 г. было открыто прямое товарное сообщение по линии Москва — Рига — Каунас — Берлин, а с 1 февраля пассажирское движение по линиям Рига — Ленинград и Рига — Орел991. Со своей стороны Польша также решила активизировать сближение со странами Прибалтики и 10 января 1924 г. предложила провести польско-прибалтийскую конференцию, а 23 января официально опровергла слухи о возможном разделе сфер влияния в Прибалтике между Варшавой и Москвой992. В результате предложенная Латвией конференция с участием СССР была по инициативе Эстонии и Финляндии отложена на период после Варшавской конференции и, в конце концов, так и не состоялась. Начало 1924 г. ознаменовалось подготовкой к созыву давно запланированной конференции министров иностранных дел Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши в Варшаве. 251

Однако быстро выяснилось, что ее участники явно не готовы к заключению Балтийского союза. Тогда польское руководство стало активно пропагандировать идею негласного военного сотрудничества. Латвия, Эстония и Финляндия в целом поддержали это предложение, однако оно не было включено в повестку дня конференции и в ходе официальных заседаний не обсуждалось. На состоявшейся в Варшаве 16—17 февраля конференции министров иностранных дел Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии обсуждалась конвенция об арбитраже, однако по настоянию финской стороны ее подписание было отложено. Участники конференции подписали секретный протокол, который рекомендовал установить «тесные и постоянные контакты между соответствующими учреждениями, с тем чтобы с помощью эффективных приемов парализовать деятельность коммунистов в упомянутых странах»993. Тем временем, готовясь к конференции в Варшаве, Латвия и Эстония в начале января 1924 г. вновь отказались подписывать предложенный СССР протокол о ненападении до его рассмотрения на международной конференции994. В этой обстановке советское руководство решило отказаться от участия в предложенной Ригой конференции и попытаться достичь сепаратных соглашений со странами Прибалтики. Однако, учитывая изменившуюся международную обстановку, эти государства не спешили соглашаться на предложения Москвы. Так, Эстония и Латвия стали настаивать на том, чтобы Советский Союз гарантировал «не только их восточную границу, но вообще их нынешнюю территорию». Как сообщал 8 февраля И.В. Сталину Г.В. Чичерин, «Коллегия НКИД считает это не только допустимым, но даже в высшей степени желательным, в такой форме: мы гарантируем нынешнюю территорию Латвии и Эстонии на случай нападения на них третьих держав, за исключением споров между этими государствами и между ними и Финляндией. Договор на 3летний срок. К Литве это не относится»995. Однако уже 11 февраля нарком иностранных дел СССР обратился в Политбюро ЦК РКП(б) с просьбой немедленно решить, может ли НКИД согласиться на такую уступку. «Дело в том, что варшавская конференция состоится 15 февраля. После отъезда министров иностранных дел Латвии и Эстонии в Варшаву дальнейшие переговоры на время станут невозможными, а в Варшаве мы не знаем, что проделает с этими государствами Польша. Она может изменить теперешнее настроение Латвии и Эстонии. Поэтому ради успеха дела безусловно и настоятельно необходимо немедленно подписать заготовленный протокол с Латвией и Эстонией», пойдя навстречу настояниям этих стран. «Подписание этого протокола будет для нас громадным дипломатическим успехом. Мы убедительно просим поэтому Политбюро о немедленном принятии решения по телефону»996. 12 февраля Политбюро ЦК РКП(б) решило предложение Г.В. Чичерина о переговорах с Латвией и Эстонией «принять, придав гарантии такую форму, которая не имела бы для СССР каких-либо нежелательных последствий»997. Однако, хотя в ходе продолжавшихся переговоров Советского Союза с Латвией и Эстонией были выработаны точные формулировки протокола о ненападении, но под давлением Англии, Франции и Польши Рига и Таллин в последний момент отказались от его подписания998. Так, латвийская сторона, как отметил 9 апреля в своем интервью советской полпред в Латвии СИ. Аралов, незадолго до подписания протокола о ненападении и нейтралитете выдвинула «предложение об одновременном заключении договора об арбитраже», ранее отложенного по согласованию обеих сторон. По мнению со252

ветского дипломата, «это новое предложение вызвано нежеланием подписать протокол о ненападении»999. Тем временем, в связи с благоприятным для себя развитием Мемельского (Клайпедского) вопроса, Литва 4 января заявила о необходимости серьезного уточнения предложенных Москвой документов, а 24 марта также отказалась от дальнейшего сближения с СССР1000. Фактически первая попытка Москвы заключить со своими западными и северо-западными соседями соглашение о ненападении завершилась безрезультатно. Определенное значение для позиции Таллина и Риги в вопросе о заключении договора о ненападении с Москвой имели их опасения, что в случае советско-английского или советско-французского конфликтов территории Эстонии и Латвии могли стать театром военных действий как наиболее близкие к центральным районам СССР. Соответственно, взяв на себя обязательства о нейтралитете, они были бы вынуждены отказаться пропустить английские или французские войска через свою территорию, что, конечно же, не остановило бы ни Лондон, ни Париж. В результате, вместо дружественного отношения западных стран к государствам Прибалтики, Эстония и Латвия столкнулись бы если и не с прямой враждебностью, то с равнодушием этих стран в отношении их самостоятельности. В условиях, когда Англия осенью 1923 г. намекала Латвии, что вскоре признает СССР1001, Рига и Таллин решили выждать дальнейшего развития событий. Признание Советского Союза де-юре Англией (1 февраля 1924 г.), Италией (7 февраля), а затем и Францией (28 октября)1002 было благосклонно воспринято в Прибалтике, так как давало международную санкцию договорам Таллина, Риги и Каунаса с Москвой и восточным границам Эстонии и Латвии. Однако в странах Прибалтики вновь оживились опасения, что они могут быть привлечены к выплате части долгов царского и временного правительств России. Тем временем еще 7 октября 1923 г. Литва предложила Латвии и Эстонии провести в феврале 1924 г. в Каунасе конференцию для создания тройственного союза. В целом латвийское руководство склонялось к этому предложению, но занявший более сдержанную позицию Таллин предложил пригласить на возможную конференцию Польшу. Естественно, что Польша и Франция оказали давление на Латвию и Эстонию, чтобы они не увлекались непродуманными прожектами, тогда как Англия осторожно поддерживала идею объединения трех стран Прибалтики. По мере обсуждения этого литовского предложения речь пошла о проведении совещания по экономическим вопросам. В конце концов, прошедшая в Каунасе 19—22 мая 1924 г. конференция Эстонии, Латвии и Литвы, к радости Варшавы, завершилась лишь договоренностью о созыве комиссии экспертов для выработки проекта экономического договора между ними. Однако стороны не спешили реализовать это решение. Надежды Литвы на создание союза трех прибалтийских стран провалились1003. Выявившееся в ходе Рурского кризиса англо-французское соперничество заставило страны Прибалтики лавировать между Лондоном и Парижем. С одной стороны, эти государства опасались краха Версальского договора и поэтому симпатизировали Франции, но с другой стороны, прислушивались и к успокаивающим заверениям Англии. Во второй половине мая 1924 г. Гдыню и порты стран Прибалтики посетила французская, в июне английская, а в июле американская военно-морские эскадры и германский крейсер. 27 июня в Таллине были подписаны советско-эстонские конвенции о почтовой, телефонной, телеграфной и радиотелеграфной связи и соглашение о 253

почтовых денежных переводах 1004 .14—16 июля в Варшаве прошло совещание заведующих информационными отделами МИД Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши, обсудившее, в частности, вопрос о борьбе с коммунистической пропагандой1005. В июле 1924 г. в Риге состоялся конгресс литовско-латвийского сближения, который принял резолюцию, признававшую, в частности, права Литвы на Вильно. Это вызвало недовольство Англии, Франции, США, Японии, Италии и Польши. Понятно, что в этих условиях латвийское правительство заявило о своей непричастности к этому документу, который только что был поддержан его официальными представителями1006. Естественно, это привело к охлаждению литовско-латвийских отношений, и идея союза трех стран Прибалтики к концу 1924 г. совсем заглохла. Тем временем 15 октября в Таллине открылась советско-эстонская торговая палата1007, что вызвало заметный интерес со стороны эстонских предпринимателей, надеявшихся на более широкое развитие двусторонней торговли, но правительство Эстонии не поощряло подобные надежды. Выступая 18 октября на II сессии ЦИК СССР 2-го созыва, нарком иностранных дел СССР Г.В. Чичерин отметил, что «наши ближайшие соседи с Запада всегда являлись объектом воздействия западных дипломатий, ведших против нас враждебную линию. И в настоящее время нам известно о поддержке, оказываемой западными представителями гарантийному плану союза балтийских государств с Польшей. Мы надеемся, что балтийские государства поймут, что в их же интересах не входить в орбиту западных держав и не участвовать в плане нашего оцепления. Мы знаем, что наиболее дальновидным политикам балтийских государств эта игра справедливо представляется опасной»1008. В международном плане обострение политической обстановки в Германии в 1923 г. повлияло на позицию Англии и США, которые стали решительнее выступать за компромиссное решение проблемы репараций. Еще в ноябре 1923 г. начала работу комиссия экспертов по выработке плана экономического соглашения и Германия получила первые англо-американские кредиты, а 8 декабря был подписан американо-германский торговый договор. Тем самым США начали активное внедрение на германский рынок, а Франция, оказавшись в политической изоляции и столкнувшись с рядом экономических трудностей, пошла на уступки. На Лондонской конференции (16 июля — 16 августа 1924 г.) был принят план Дауэса, вступивший в силу с 1 сентября 1924 г.1009. После принятия плана Дауэса в Прибалтике оживилась надежда на то, что по мере экономической нормализации Германия будет развивать торговлю на Востоке, а это позволит Эстонии, Латвии и Литве выгодно использовать свое транзитное положение. Тем временем затянувшиеся переговоры Риги с Лондоном о военных поставках привели к тому, что Франция взялась строить для латвийского военно-морского флота 2 подводные лодки и 2 минных тральщика, а 30 октября 1924 г. был подписан франколатвийский торговый договор1010. Тем временем еще 28 сентября 1923 г. на обсуждение Лиги Наций был внесен англо-французский проект международного договора о взаимопомощи, который предусматривал сокращение вооружений, квалифицировал военную агрессию как «международное преступление», предлагал Совету Лиги Наций обсуждать случаи агрессии в срочном порядке и рекомендовал включать региональные пакты в общую систему безопасности. В большей степени этот проект отражал внешнеполитическую стратегию Франции. С лета 1924 г. 254

Англия под предлогом того, что проект предусматривал передачу чрезмерно больших прав Лиге Наций, а британские доминионы отнеслись к нему негативно, отказалась от его поддержки. В конце концов, англо-французская борьба по этому вопросу завершилась принятием Лигой Наций 2 октября так называемого «Женевского протокола» о мирном урегулировании международных конфликтов. В этом документе, в отличие от проекта договора о взаимной помощи, основное внимание обращалось не на санкции против агрессора, а на решение спорных вопросов путем арбитража. Фактически этот документ стал уступкой Франции в пользу позиции Англии. Однако Лондон не спешил подписывать этот протокол, предпочитая сохранять свободу рук1011. 24 октября английское правительство, используя фальшивку в виде «письма Коминтерна», обвинило СССР в разжигании классовой борьбы в Англии1012. Понятно, что латвийская и эстонская пресса тут же использовали эти материалы для пропаганды новых «козней коммунистов». В ноябре 1924 г. эстонская и латвийская пресса много писала об арестах коммунистов в Эстонии и Латвии, что должно было поддерживать имидж этих стран как непримиримых борцов с «коммунистической заразой». 6 ноября Латвия решила продлить до 15 мая 1925 г. режим усиленной охраны границы с СССР1013. Восстание в Таллине В 1920—1922 гг. эстонское руководство решило использовать полученные от РСФСР 15 млн золотых рублей для развития собственной промышленности. В результате активной кредитной политики Госбанка Эстонии создавались новые предприятия, но их товары не находили спроса ни на внутреннем, ни на внешнем рынках. Выплата процентов по внешним займам времен гражданской войны и пассивное торговое сальдо подрывало эстонскую финансовую систему. Сокращение посевных площадей и разорение мелких крестьянских хозяйств вело к сужению внутреннего рынка. В конце концов, когда «нужные люди» уже провернули свои махинации с кредитами, а в Госбанке осталось только 3 млн золотых рублей, он с 1923 г. прекратил кредитовать промышленность. Кредитная пирамида рухнула, и началось закрытие предприятий. Официальный курс эстонской марки упал с докризисных 340 марок за доллар, до 389 марок в декабре 1923 г. и до 460 марок за доллар в августе 1924 г. При этом иностранная валюта исчезла с финансового рынка, и купить доллары нельзя было и за 500 марок. Кризис постепенно усиливался, и к осени 1924 г. количество безработных и частично занятых достигло 60 тыс. человек (из них 34,7 тыс. безработных). Безработица затронула не только рабочих, но и государственных служащих, интеллигенцию и мелкую буржуазию. Официальный прожиточный минимум составлял 10 720 марок, а средняя зарплата — 5 720 марок в месяц. В связи с неурожаем 1923 г. и усилением эксплуатации со стороны кулаков заметно ухудшилось материальное положение сельских батраков, составлявших 12% населения. В этих условиях эстонский парламент принял антикризисную программу, которая должна была улучшить финансовые показатели. Естественно, что никакого улучшения положения населения в условиях роста инфляции и дороговизны не произошло. Все эти экономические трудности привели к политическому кризису. Весной 1924 г. пало правительство К. Пятса, а новое правительство Ф. Акела, 255

начавшее проведение антикризисных мероприятий, стало объектом критики правых политических группировок, обвинявших его в том, что оно своей политикой приведет к власти коммунистов. Пяте и его сторонники усилили поиски поддержки для осуществления государственного переворота среди военных, но единого мнения среди тех не было. Легальные политические партии начали пропагандировать идею изменения государственного строя при помощи уточнения Конституции. Естественно, оживились сторонники открытой диктатуры, начавшие создавать тайные военные отряды под лозунгом подготовки к отпору коммунистическим заговорщикам. 6 мая 1924 г. депутаты-коммунисты в Государственном собрании попыталась поставить на обсуждение вопрос о тайном вооружении праворадикальных организаций, но большинством голосов этот вопрос был, естественно, отклонен. Подавляющее большинство политиков считало, что борьба фашистов и коммунистов является маргинальным явлением политической жизни. Вся эта политическая борьба, сопровождавшаяся взаимными обвинениями и компрометацией политических партий, способствовала подрыву среди населения легитимности существующего строя. В ноябре 1924 г. дело дошло до публичной ругани в ходе заседаний Государственного собрания. Несмотря на нелегальное положение, Коммунистическая партия Эстонии (КПЭ) смогла в 1922—1924 гг. при поддержке профсоюзов организовать Единый фронт трудящихся. Через Таллинский Центральный совет профсоюзов КПЭ удалось выдвинуть своих депутатов в Государственное собрание. Из выбранных в ноябре 1920 г. 100 депутатов парламента 5 были коммунистами, а в мае 1923 г. в парламент удалось провести 10 депутатов-коммунистов, которые использовали его как трибуну для критики буржуазной демократии1014. Достаточно широко КПЭ была представлена в местных органах самоуправления. В декабре 1923 г. Единый фронт трудящихся добился значительных успехов в ходе коммунальных выборов. Например, на выборах в Таллинскую городскую думу 8 — 9 декабря депутаты от Единого фронта получили 34% голосов и завоевали 36 мест из 101. Всего же в десяти городских думах разных городов они получили 102 места вместо 42 на прежних выборах. В этих условиях другие левые организации были вынуждены учитывать лозунги коммунистов. Понятно, что эстонские власти решили пресечь рост популярности левых организаций самым простым способом. Результаты голосования в Таллинскую городскую думу были признаны недействительными, хотя никаких нарушений выявлено не было. 21 января 1924 г. полиция провела массовые аресты рабочих активистов (в том числе и депутатов Государственного собрания) и разгромила около 300 рабочих организаций. 21—23 февраля 12 арестованных деятелей рабочего движения были приговорены Таллинским военно-окружным судом к длительному тюремному заключению и каторжным работам1015. 31 января и 1 февраля было опубликовано интервью эстонского министра внутренних дел К. Эйнбунда, в котором, объясняя победу коммунистов на коммунальных выборах в Таллине и последовавший в январе 1924 г. разгром рабочих организаций и аресты профсоюзных активистов, он заявил о том, что Коминтерн и Профинтерн являются полуофициальными организациями, которые на деньги СССР подготавливают в других странах перевороты, а эстонские депутаты-коммунисты обращались к Коминтерну с просьбой о финансовой поддержке, каковая и была им оказана через советское пол256

предство в Таллине. 1 февраля советский полпред в Эстонии Л.Н. Старк направил эстонскому министру иностранных дел Ф. Акелю ноту протеста по поводу вышеупомянутого интервью. В ноте было заявлено, что «ни у министра внутренних дел, ни вообще у кого бы то ни было, нет и не может быть ни малейших доказательств справедливости утверждений г. министра: я вынужден рассматривать эти утверждения как ничем не обоснованное враждебное выступление». Полпред просил сообщить, «в какой мере это выступление... разделяется Правительством Эстонской Республики»1016. 27 февраля в ответной ноте эстонская сторона заявила, что интервью министра внутренних дел основывалось на непроверенных данных, которые не подтвердились. В связи с этим правительство Эстонии выражало «сожаление по поводу имевшего место инцидента» и заявляло, что не имело намерения какого-либо «враждебного выступления» против СССР и лично против полпреда1017. 1 марта советский полпред сообщил эстонскому МИДу, что «правительство СССР принимает к сведению Ваше сообщение» и «выраженное Вами от имени Правительства Эстонской Республики сожаление по поводу происшедшего инцидента и считает инцидент исчерпанным»1018. 26 марта ЦК КПЭ решил отказаться от создания Единого фронта с лидерами социал-демократических партий, которые фактически поддерживали существующий строй, а углублять его с рабочими социал-демократической ориентации. Предполагалось, что на основе Единого фронта трудящихся удастся создать в Эстонии рабоче-крестьянское правительство1019. В апреле 1924 г. многие рабочие союзы и организации на своих собраниях, в ходе митингов и демонстраций требовали положить конец буржуазному государству. В частности, была принята резолюция, в которой отмечалось, что «трудящиеся Эстонии только тогда будут спасены от угрозы вымирания, когда Эстония объединится с Союзом Советских Социалистических Республик»1020. В ходе первомайской демонстрации, собравшей до 12 тысяч человек, главными лозунгами было свержение власти буржуазии и присоединение к СССР. Проводимые полицией аресты и политические суды способствовали лишь дальнейшему вовлечению населения в политику. Тем более что в условиях реальной угрозы безработицы рабочие предпочитали участие в демонстрациях, а не в стачках, после которых они могли потерять свои рабочие места. В десятилетнюю годовщину начала Первой мировой войны 3 августа в Таллине вопреки запрету властей прошла 4-тысячная антивоенная демонстрация, завершившаяся столкновением с полицией, которая применила оружие для разгона демонстрантов. В ходе этих событий было арестовано 23 левых активиста. Для устрашения населения эстонские власти организовали 10—27 ноября политический «процесс 149-ти». Несмотря на то, что в ходе процесса 1 подсудимый (депутат эстонского парламента Я. Томп) был 14 ноября расстрелян, оправдано было лишь 7 человек, а остальные были приговорены к различным срокам заключения, в том числе и пожизненного, он превратился в трибуну обличения буржуазного строя. Процесс вызвал значительный резонанс в социал-демократической и коммунистической прессе европейских стран, выступившей с критикой эстонских властей. Так, в газете «Финский социалдемократ» была опубликована статья с резким осуждением жестких мер эстонского правительства. В статье, в частности, отмечалось: «Когда подсудимый передается в ходе судебного заседания полевому суду и приговаривается к смертной казни, позволительно спросить: может ли удержаться у власти 257

такое государство с помощью смертных казней?»1021. В ряде стран были организованы митинги и демонстрации с протестами в адрес эстонского правительства. Однако, не желая обострять и так непростые советско-эстонские отношения, Политбюро ЦК РКП(б) 20 ноября решило не проводить демонстрацию «МОПРа против белой Эстонии»1022. В этих условиях еще в апреле 1924 г. КПЭ взяла курс на организацию вооруженного восстания. Опасаясь, что на помощь правительству Эстонии могли прийти Латвия, Финляндия и Польша, КПЭ рассчитывала, что восстание удастся организовать как контрудар военному перевороту со стороны праворадикальных организаций. Соответственно, первоначально предполагалось в случае успеха восстания создать «народное правительство» с включением представителей всех левых сил. Однако разгром эстонскими властями правого заговора Э. Рейнкубьяса в конце июля 1924 г. делал этот вариант малореальным. Поэтому теперь в случае успеха восстания предполагалось издать декрет о разрешении вернуться в Эстонию политическим эмигрантам из СССР. Конкретная организационная и военно-техническая подготовка восстания началась после демонстрации 3 августа. Для организации помощи восстанию была образована специальная военная тройка в составе членов ЦК КПЭ Р. Вакмана, О. Рястаса и X. Туммельтау. Поддержку своих планов КПЭ находила в Коминтерне, где были сильны левацкие настроения. Координацией подготовки восстания занимался Секретариат коммунистических партий прибалтийских стран ИККИ во главе с членом ЦК КПЭ О. Рястасом. Военная тройка ЦК КПЭ планировала подготовить и вооружить для отправки в Эстонию 6 700 эстонцев-добровольцев, однако к 1 декабря 1924 г. по линии Коминтерна в Латвии, Финляндии и СССР было подготовлено лишь около 1 100 добровольцев1023. 16 августа Политбюро ЦК РКП(б) утвердило Комиссию по обследованию деятельности эстонской компартии под руководством члена Президиума ИККИ Д.З. Мануильского в составе заместителя председателя РВС СССР и заместителя наркома по военным и морским делам И.С. Уншлихта, члена Политбюро ЦК РКП(б) и председателя СТО СССР Л.Б. Каменева, членов Оргбюро и секретарей ЦК РКП(б) A.A. Андреева и Л.М. Кагановича и постановило «обязать комиссию внести свои предложения к очередному заседанию Политбюро»1024. Заслушав 28 августа доклад комиссии, Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение «придать деятельности эстонской компартии боевой характер, оказав ей содействие в подготовительных мерах по оказанию вооруженного отпора попыткам фашистского переворота», а также «проверить через соответствующие органы экономическое и политическое состояние Эстонии и степень революционного брожения, позволяющего рассчитывать на успех движения». Для «оказания содействия эстонской компартии» при Политбюро ЦК РКП(б) создавалась постоянная комиссия под руководством члена Президиума ИККИ Д.З. Мануильского в составе заместителя председателя РВС СССР и заместителя наркома по военным и морским делам И.С. Уншлихта, начальника Иностранного отдела ОГПУ М.А. Трилиссера, наркома иностранных дел Г.В. Чичерина и О. Рястаса1025. Ю.Л. Михайлова и В.В. Рогинский полагают, что решение о восстании в Таллине было принято 17 ноября 1924 г. на заседании Политбюро ЦК РКП(б)1026. Однако доступные документы не позволяют согласиться с этой версией. Известно, что на этом заседании обсуждался некий доклад заместителя предсе258

дателя РВС СССР и наркома по военным и морским делам М.В. Фрунзе и было принято решение: «а) Одобрить предложения т. Фрунзе, б) Создать комиссию в составе т.т. Сталина, Зиновьева, Чичерина, Фрунзе, Троцкого и Уншлихта для проверки положения и проведения всех необходимых мер. Созыв комиссии за тов. Фрунзе»1027. Совершенно очевидно, что пока не будет обнаружен текст самого доклада, сделать какие-либо обоснованные выводы по этому вопросу не представляется возможным. Поначалу ЦК КПЭ намеревался создать 2-тысячную нелегальную Красную гвардию, но после разоблачения Тартуского боевого отряда и ареста 78 его членов было решено вдвое уменьшить численность боевиков. К октябрю 1924 г. в Эстонии были созданы отряды, в составе которых было 1 100— 1 300 боевиков. В ноябре 1924 г. все боевые отряды Таллина были сведены в 3 батальона, в которых насчитывалось 385 человек, вооруженных 56 винтовками, 3 автоматами, 150 револьверами, 72 ручными гранатами и 8 самодельными бомбами. Считалось, что важным резервом восставших станут 200 политзаключенных, которых намечалось освободить в начале восстания. В разработанном ЦК КПЭ плане восстания предусматривалось: 1) захват в первую очередь Таллина и Пярну; 2) в тот же или на следующий день овладение всей Эстонией; 3) немедленные действия после овладения столицей с использованием всех транспортных средств в направлении Тапа, Нарва, Тарту и Вильянди; 4) чтобы не дать врагу подбросить войска на подавление восстания предполагалось взорвать железнодорожные мосты на линии Таллин — Тапа и Тарту— Тапа; 5) после овладения Пярну немедленно двигаться в направлении Вильянди и Валга; 6) после овладения Таллином создать революционное правительство и от его имени опубликовать декрет о возвращении в Эстонию политэмигрантов1028. Естественно, что политический судебный процесс в Таллине привел к обострению внутриполитической обстановки в Эстонии. Не исключено, что эстонские власти тем самым пытались спровоцировать массовые беспорядки. Во всяком случае, полиция и спецслужбы были приведены в состояние повышенной боеготовности. Опасаясь срыва готовящегося восстания, КПЭ отказалась от организации массовых выступлений в связи с возможностью их преждевременного разгрома. В результате у сторонних наблюдателей возникло впечатление, что эстонские коммунисты отказались от силового противостояния властям. Например, 19 ноября советский полпред в Таллине М.В. Кобецкий сообщал в Москву, что «происходящий процесс, между прочим, с величайшей яркостью проявил полную организационную беспомощность эстонской Коммунистической] П[артии]. Выступления обвиняемых совершенно не согласованы, казнь Томпа не вызвала никакого отклика вне стен суда, а на самом суде имела своим последствием лишь «замирение» подсудимых. Даже информацию о ходе процесса заинтересованные общественные круги и лица вынуждены черпать исключительно из буржуазной прессы»1029. После завершения процесса таллинские фабричные старосты, строительные рабочие и рабочие пищевой промышленности по предложению ЦК КПЭ опубликовали 28 ноября воззвание к трудящимся Эстонии, в котором объявляли период с 14 декабря 1924 г. по 18 января 1925 г. месячником организации новых рабочих союзов. В нелегальных листовках об этом периоде говорилось как о месячнике борьбы за создание рабоче-крестьянского правительства и предлагалось в любой момент быть готовыми к восстанию. В результате, хотя 259

эстонская полиция и контрразведка имели довольно подробные сведения о подготовке восстания, у эстонских властей сложилось мнение, что до середины декабря 1924 г. каких-либо действий со стороны коммунистов ожидать не следует1030. 29 ноября на совместном заседании ЦК КПЭ и ЦК Коммунистического союза молодежи Эстонии был избран Военно-революционный комитет (ВРК) в составе 9 человек во главе с В. Клейном. Начальником штаба боевых отрядов был назначен К. Римм, командиром 1-го батальона — А. Гейнц, 2-го батальона — В. Пусс, 3-го батальона — Э. Тейтер. Все они были участниками гражданской войны. Хотя еще не все закупленное оружие было доставлено, но метеорологический прогноз обещал скорое улучшение дождливой погоды, которая считалась более подходящей для восстания. В итоге было решено не ожидать доставки оружия, а начать восстание 1 декабря 1924 г. одновременно в Таллине и Пярну, а затем организовать массовые забастовки и демонстрации. Планировалось захватить военно-учебные заведения и склад оружия, обезоружить конную полицию, авиадивизион, захватить танковый гараж и другие военные объекты и тюрьму, военное министерство, управление охранной полиции, вокзал, почтамт, склонить на свою сторону часть солдат. Во многих городах и ряде волостей Эстонии все было готово к восстанию, но местные революционные группы, в которых насчитывалось 354 человека, ожидали развития событий в столице. В Таллине вечером 30 ноября боевики сосредоточились на 21 конспиративной квартире. Затем туда было доставлено имевшееся оружие. Однако в силу строжайшей конспирации сосредоточение боевиков проходило якобы для проведения собрания. В результате батальоны сосредоточились не в полном составе, и на конспиративных квартирах оказалось всего 293 боевика. В ночь на 1 декабря состоялось заседание ВРК с участием командиров батальонов, на котором было принято решение начать восстание в 5.15 утра. Рано утром 1 декабря в Таллине началось вооруженное восстание. 1-й батальон в составе 61 человека силами 53 боевиков атаковал военную школу, где находилось около 600 человек (из них около 500 кадетов). Поначалу восставшим удалось ворваться в казарму и занять первый этаж. Однако затем при продвижении на второй этаж нападавшие столкнулись на лестнице с вернувшимися из дозора кадетами, которые открыли огонь. Перестрелка в темноте на лестнице подорвала моральный дух повстанцев, которые решили, что их уже контратакуют, и отступили. В ходе этого нападения было убито 4 кадета и 2 повстанца, ранено 10 кадетов и 1 повстанец, а 8 повстанцев были взяты в плен. Тем временем 6 боевиков батальона беспрепятственно заняли железнодорожную станцию «Таллин-Вяйке», но общая неудача восстания сделала это действие бессмысленным. Перед 2-м батальоном стояла задача занять несколько пунктов. Боевой отряд численностью в 30 боевиков был направлен для захвата конного резерва полиции. Однако отряд был разделен на три группы, подходившие с разных сторон. Повстанцам не удалось синхронизировать нападение. Подошедшая первой группа перешла в атаку, не ожидая подхода товарищей. Однако брошенная в окно бомба не взорвалась, началась перестрелка. Пока подходили другие группы, полицейские успели развернуть пулеметы. В этой ситуации неорганизованные атаки повстанцев были отбиты. Другой отряд в 30 боевиков имел целью захват танкового гаража. Ему удалось захватить 12 260

танков и занять штаб 10-го пехотного полка. Однако водить танк умел только унтер-офицер танковой роты А. Лоорентс, поэтому большое значение имело привлечение на сторону восставших танковой роты, где имелись сочувствовавшие повстанцам военнослужащие. Однако в отряде оказалось двое перебежчиков, которые успели поднять в казарме тревогу. В ходе завязавшейся перестрелки Лоорентс был убит, что привело к потере танка. В итоге повстанцам пришлось отступить. Казармы 10-го полка не были атакованы, так как, подойдя к ним, боевики увидели, что они ярко освещены, а во дворе суетятся солдаты. Не зная, что полк был в 4 часа утра поднят на учебные стрельбы, боевики решили, что он готовится к подавлению восстания, и отступили. Третья группа в составе 13 боевиков этого батальона захватила авиадивизион и аэродром. В руки восставших попало 4 самолета, 11 пулеметов, 100 винтовок, 2 грузовые и 1 легковая автомашины, несколько мотоциклов с коляской. Удалось даже привлечь на свою сторону большинство солдат, но в силу крайней пассивности и отсутствия связи с другими группами боевиков эти силы не были использованы для расширения восстания. В итоге к аэродрому были подтянуты правительственные части, которые после сильного обстрела заставили восставших рассеяться по округе. В 11.45 авиадивизион сдался, а 2 боевиков на захваченных самолетах улетели в сторону Нарвы, причем одному самолету удалось перелететь в СССР. Боевики 3-го батальона также должны были действовать по нескольким целям. Одна группа попыталась захватить Военное министерство, но из-за непрофессиональных действий это осуществить не удалось. Другие 17 боевиков ворвались в резиденцию главы правительства замок Тоомпеа и в дом государственного старейшины Ф. Акела. Однако арестовать Акела не удалось. Он скрылся в доме, переходя из комнаты в комнату и запирая за собой двери. Пока боевики ломали двери, прибыла воинская охрана, и повстанцам пришлось отступить. Третья группа в 20 человек захватила 5-й полицейский участок и Балтийский вокзал. После 2-часового боя за вокзал у боевиков кончились патроны, и им около 9 часов пришлось отступить. Четвертая группа в 12 человек заняла Главный почтамт, однако после непродолжительной перестрелки с подошедшими правительственными войсками была вынуждена отступить. Еще одна группа в 12 человек готовилась захватить следственную тюрьму, но связь с группой была потеряна и, не получив условного сигнала, она так и не выступила. Кроме того, за пределами Таллина повстанцами был взорван 1 рельс на мосту через р. Мустйые около Аэгвийду, а также взорван мост через реку Вазула у ст. Кяркна. Предполагалось, что эти меры изолируют Таллин от возможной переброски правительственных войск. Однако проводную железнодорожную связь перерезать не удалось, так как не было ножниц. Пропаганда среди таллинских рабочих, которых предусматривалось привлечь к поддержке восстания, была возложена на 10 женщин-агитаторов, которым не удалось переломить выжидательные настроения. В результате рабочие остались в стороне от происходивших событий. Из-за нарушения связи восстание в Пярну не произошло. Поскольку эстонские власти опасались выступлений солдат, 1 декабря у 10-го пехотного полка и морского экипажа было изъято оружие1031. Для подавления восстания использовались сводные отряды из офицеров, курсантов и полиции. В Эстонии было введено военное положение1032. С 11 часов 1 декабря у дверей советского полпредства была вы261

ставлена полицейская охрана, которая пропускала только сотрудников полпредства и советских граждан. Всех остальных задерживали и отправляли в полицию для выяснения личности. Понятно, что полпред и Москва потребовали убрать охрану, которая была снята в 23.45 4 декабря1033. В течение недели в Эстонии продолжалась охота на повстанцев, сопровождавшаяся отдельными вооруженными стычками. В ходе восстания в боях погибло 20 повстанцев, 155 были расстреляны, 208 были приговорены к заключению, 3 погибли по другим причинам. Спаслись 199 человек. Со стороны правительства погиб 21 человек и 2 были расстреляны. Всего в подготовке и проведении восстания участвовало 701 человек, из них в Таллине 347. Кроме того, были проведены массовые аресты нелояльных граждан. Всего в 1924 г. по политическим обвинениям было арестовано 15 349 человек (из них около 50% в декабре). На 1 января 1925 г. в тюрьмах, которые были рассчитаны на содержание 1 919 заключенных, находилось 3 428 человек1034. Согласно новому закону о защите государственного строя от 12 февраля, министр внутренних дел Эстонии получил право закрывать любую организацию, которую он считал нежелательной с точки зрения «безопасности государства». Все депутаты Единого фронта трудящихся в представительных органах власти на всех уровнях были 12 февраля в нарушение Конституции лишены полномочий, а их мандаты были переданы лояльным партиям. 27 февраля эстонские власти решили усилить «Кайтселийт» («Союз защиты») и сделать его главным орудием в борьбе с левыми политическими силами. Только за 1925 г. благодаря существенным финансовым вливаниям эта организация возросла втрое — до 25 тыс. человек. Была установлена цензура писем, а с 1 апреля был введен полный контроль над прессой со стороны полиции, которая получила право самостоятельно наказывать издателей газет и журналов, если в их изданиях было бы опубликовано что-либо «опасное и злонамеренное для государства»1035. Освещая по свежим следам сложившуюся в Эстонии ситуацию, сотрудник советского полпредства в Таллине Ф.И. Нотович 10 декабря 1924 г. писал в своем докладе в Москву, в частности, следующее: «Что касается общественного настроения, то даже последние события не вывели «эстонскую общественность» из состояния апатии. Полная изолированность Правительства проявилась в эти дни особенно ярко. Обывателю дела нет до мероприятий Правительства — он не одобряет и не бранит. Он просто не интересуется этим. «Национальные похороны» нации [ег]о как раз и не привлекли. Принятые искусственные меры подогревания обывателя не действуют. 7-го декабря было организовано открытое собрание в Эстонском театре, где выступал Пяте и Лайдонер. Увы, полный провал. Только 1/4 мест была занята. Пяте в своей речи отметил всеобщее равнодушие, жаловался, что не было сочувственных манифестаций, демонстраций протеста против врагов. Призывал брать пример с Латвии, все напрасно. Обыватель сегодня 10 декабря такой же, каким был 1 и 5 декабря. Ему нет дела до политики. Восстание показало с полной ясностью мужество, стойкость, личную храбрость эстонской компартии; ее способность сохранять конспирацию и захватить противника врасплох, но обнаружило также отсутствие твердой направляющей руки, знающей и сознательно указывающей, что делать при тех или иных обстоятельствах. Захват большинства центральных учреждений был блестяще выполнен, а что делать дальше не знали, не знали также, что делается в других местах. 262

Если бы участвовало в восстании не 200, а 1 000 человек, результаты в Ревеле [Таллине] были бы иные. Конечно, это еще не решило бы исхода борьбы, но, несомненно, предопределило бы его. Рабочие, по-видимому, даже не знали, что творится в городе». Советский дипломат совершенно верно предположил, что эстонское правительство постарается использовать эти события для укрепления своего положения1036. Естественно, по решению правительства Эстонии эстонская пресса развернула кампанию обвинений против Советского Союза и Коминтерна, что было необходимо как для нагнетания образа врага внутри страны, так и для показа роли Эстонии в качестве защитницы Запада от «угрозы с Востока». Однако власти прекрасно знали подготовленные в генштабе подробные данные о 133 расстрелянных участниках восстания, из которых 128 были по национальности эстонцами, 4 русскими, причем 129 из них были родом из Эстонии, 2 из Латвии и 2 из СССР1037. Обосновывая идею о «руке Москвы», министр иностранных дел К. Пуста заявил в интервью шведской газете «Афтонбладет», что «у нас есть веские доказательства. Компрометирующие материалы будут представлены Лиге Наций, так как Таллинский мятеж имеет не только локальное, но и международное значение. Эти материалы подтверждают злонамеренную попытку Советской России свергнуть существующий строй в Западной Европе». Однако когда СССР потребовал от Эстонии предъявить упомянутые материалы, Пуста 14 декабря заявил, что он не давал интервью газете «Афтонбладет» и оно «является чистейшим вымыслом, лежащим на ответственности указанной газеты. Делая это заявление, г. Пуста выразил одновременно твердое убеждение эстонского правительства в том, что СССР никакого отношения к событиям 1 декабря в Ревеле не имел»1038. После публикации 11 января 1925 г. в газете «Известия» этого заявления эстонского министра иностранных дел в свою очередь возмутилась редакция шведской газеты, сообщившая, что интервью состоялось в 16 часов 7 декабря 1924 г. в здании МИД Эстонии, а у бравшего его репортера сохранилась рукописная запись интервью на немецком языке1039. Тем не менее 5 февраля 1925 г. было опубликовано заявление министерства иностранных дел Эстонии, в котором утверждалось, что его глава опубликованного в «Афтонбладет» интервью не давал и об участии советского правительства в событиях 1 декабря не говорил1040. Собственно и сами эстонские военные в своих статьях, опубликованных несколько месяцев спустя, признавали, что экономическая и политическая обстановка в стране служила питательной почвой для мятежа, который был не внешним, а внутренним делом. В конце концов, в своей речи по поводу первой годовщины восстания это признал даже К. Пяте1041. Тем временем, нагнетая антисоветский психоз, эстонская пресса писала, что во время событий в Таллине у берегов Эстонии видели советские военные корабли, а в Ленинградском военном округе (ЛВО) с 29 ноября происходила мобилизация 4-х возрастов на трехнедельные учения в районе Ленинграда и Пскова1042. Конечно, никаких конкретных названий кораблей советского Балтийского флота эстонская пресса не приводила, поскольку эти сведения можно было бы довольно легко проверить. Понятно, что в антисоветской информационной войне эстонской прессе было удобнее использовать расплывчатые намеки на некую скрытую угрозу. Тем не менее, 10 января 1925 г. Г.В. Чичерин направил заместителю председателя РВС СССР М.В. Фрунзе, члену РВС и начальнику снабжения РККА И.С. Уншлихту и начальни263

ку Иностранного отдела ОГПУ М.А. Трилиссеру записку № 21/ЧС/сс: «В печати неоднократно сообщалось, что будто бы в момент эстонских событий наш Балтийский флот получил приказ быть наготове к отплытию в Ревель [Таллин], если бы это понадобилось. Тогда же в районах Петрограда [Ленинграда] и Пскова была будто бы объявлена мобилизация нескольких возрастов. Мобилизованные пробыли пять дней и после ликвидации путча были демобилизованы. Для моего личного сведения я бы хотел знать, действительно ли происходило нечто вроде того, о чем пишет враждебная нам печать в данном случае»1043. 12 января из РВС СССР в НКИД была направлена записка № 2564/с/40669: «На Ваш запрос относительно роли Балтийского флота в связи с эстонскими событиями по приказу Зампреда РВС СССР сообщаю: никаких официальных приказов флот не получал. Частным порядком членам Реввоенсовета Балтфлота было указано на возможность развития событий в Эстонии в связи с той информацией, которая печатается на страницах нашей прессы. По второму вопросу относительно мобилизации нескольких возрастов в районах Ленинграда и Пскова сообщается следующее. Штабом РККА предполагалось, независимо от зарубежных событий, проведение этой пробной мобилизации одной из дивизий Ленинградского Военного округа. Время пробной мобилизации намечалось на начало декабря. Перед пробной мобилизацией были проведены некоторые подготовительные меры. Когда пришло сообщение об эстонских событиях, Штаб РККА, дабы не создавать заграницей впечатления о военных приготовлениях с нашей стороны, пробную мобилизацию отсрочил. Очевидно, эти подготовительные меры дали право белогвардейской иностранной прессе говорить о мобилизации»1044. И действительно, еще 27 ноября 1924 г. генеральный секретарь ЦК РКП(б) И.В. Сталин направил Ленинградскому губкому РКП(б), Северо-Западному бюро РКП(б) и заместителю председателя РВС СССР М.В. Фрунзе телеграмму № 2460/с: «С третьего декабря на территории Ленинградского Военного Округа (Псковская и Новгородская губернии) будут проводиться двухнедельные сборы переменного состава одной из территориальных дивизий (56) и обучение новобранцев 1902 года, приписанных к одной из второочередных дивизий (43). Территориальный] сбор и обучение новобранцев будут закончены подвижными сборами и двухсторонним маневром. Проведение последних должно быть обеспечено конским составом и подводами путем поставки от населения в порядке мобилизации. Ввиду того, что порядок проведения последней до настоящего времени еще не получил советского оформления и ввиду необходимости безусловного обеспечения названного мероприятия, ЦК предлагает оказать необходимое содействие РВС и Командованию ЛВО в исполнении поставленной задачи»1045. Всего планировалось допризвать 9 500 человек 1902 года рождения, не прошедших территориальные сборы летом 1924 г.1046. Учитывая, что местами учебных сборов были Новгород, Старая Русса, Псков, Остров, Грузино, Луга, Великие Луки, Торопец, Порхов и Валдай1047, совершенно очевидно, что этот сбор не был подготовкой военной операции против Эстонии. Следует отметить, что в связи с шумихой в зарубежной прессе эти сборы переменного состава так и не были проведены. Уже 5 декабря 1924 г. штаб ЛВО направил командиру 56-й стрелковой дивизии распоряжение № 30318/оп: «Ввиду прекращения повтор[ных] сборов [в] 56-й дивизии — и в отмену № 30266 — 264

Комвойск приказал приступить к обучению допризывников 1903 и 1904 гг. рождения, по плану и расчету, разосланному при № 30274. Вам предоставляется право несколько оттянуть начало обучения, дабы дать отдых кадру 56[-й] и 43[-й] дивизий, но с тем, чтобы вся подготовка обоих годов была закончена не позднее 10 мая 1925 года»1048. Соответственно 11 декабря командир 56-й дивизии издал приказ № 70: «Временно приостановленное проведение допризывной подготовки в районах 56[-й] и 43[-й] дивизий, согласно сношения штаба ЛВО № 30318/оп, в связи с прекращением сборов в названных дивизиях, возобновляется». Следовало с 20 декабря приступить к обучению допризывников 1903 и 1904 гг. рождения, о чем было оповещено и население1049. Понятно, что после событий 1 декабря 1924 г. в Таллине страны Прибалтики попытались получить гарантии Англии в отношении их суверенитета. 3 декабря эстонский МИД попытался добиться визита английских военно-морской и военной миссий в Эстонию. Однако 5 декабря Англия заявила, что не пошлет флот в Балтийское море. Все попытки Эстонии добиться пересмотра этого решения, как и получить вооружения, провалились. 10 декабря газета «Тайме» сообщила, что «посещение английским военно-морским флотом Таллина из-за недавнего коммунистического восстания было бы неправильно понято, поэтому Британское правительство не одобряет идею такого визита, который мог бы быть истолкован как вмешательство во внутренние дела одного из прибалтийских государств»1050. В конце концов, Лондон заявил Таллину, что «в создавшейся обстановке мы считаем нецелесообразным любое выступление против русских и не хотим их дразнить»1051. Тем временем 3 декабря Латвия поинтересовалась у Англии, Франции, Италии и США, помогут ли они, если в Риге произойдет то же, что и в Таллине. В ответ Англия и Франция в общем обещали свою помощь1052. Вместе с тем в декабре 1924 г. Таллин посетили представители Англии, Польши и Латвии, которые ознакомились с мерами борьбы против коммунистов. После длительного согласования Англия и Латвия договорились в январе 1925 г. о том, что английские самолеты могут использовать воздушное пространство Латвии, если за 5 дней до полета Риге будет сообщен тип и номер самолета, время и место посадки. Однако латвийская сторона установила 4 зоны, запретные для полетов иностранных самолетов. Договоренности была придана форма джентльменского соглашения, чтобы не создавать прецедентов1053.8—9 февраля министр иностранных дел Эстонии К. Пуста посетил Варшаву1054. Тем временем прошедшее через несколько дней после 1 декабря в Таллине совещание ЦК КПЭ признало необходимым разрешить эмигрировать тем партийным активистам, кому угрожал арест и военно-полевой суд1055. 3 января 1925 г. по докладу О. Рястаса Политбюро РКП(б) приняло решение «предложить товарищам эстонским коммунистам принять меры к эвакуации»1056. Вместе с тем советская сторона вовсе не собиралась ухудшать и так непростые отношения с Эстонией. Еще 29 декабря 1924 г. член Коллегии НКИД В.Л. Копп направил заместителю председателя РВС СССР М.В. Фрунзе записку № 7199/ПБ/сс: «В день коммунистического восстания в Ревеле [Таллине] 1-го декабря 1924 г. один эстонский аэроплан с участниками восстания перелетел эстонско-советскую границу и спустился на нашей территории. В данный момент Эстонское Правительство требует возврата аэроплана и выдачи перелетевших участников восстания. Народный Комиссариат по 265

Иностранным Делам считает необходимым указанный выше аэроплан вернуть Эстонскому Правительству. Конфискация нами аэроплана дала бы благоприятную почву для распускаемой эстонцами версии о нашей причастности к ревельским событиям и усилила бы позицию Эстонского] правительства], пытающегося обвинить нас в Ревельском восстании. Руководствуясь вышесказанным, прошу Вас срочно дать распоряжение о немедленной передаче спустившегося 1-го декабря на нашей территории эстонского аэроплана Эстонскому Правительству»1057. 30 декабря Копп направил Фрунзе новую записку № 7245/ПБ/сс: «В дополнение к моему письму от 29/XII-24 года № 7199 сообщаю, что в выдаче экипажа, прилетевшего на эстонском аэроплане 1/ХИ-с.г. Эстонскому Правительству категорически отказано. Нашим отказом выдать экипаж аэроплана ярко подчеркнута политическая цель перелета указанного аэроплана на нашу сторону, и поэтому, тем более, необходимо, руководствуясь мотивами, высказанными в моем письме от 29/ХИ с.г, аэроплан вернуть Эстонскому Правительству»1058. 10 января 1925 г. заместитель председателя РВС СССР направил в НКИД записку № 04074/сс: «В ответ на сношение 29/XII-1924 г. за № 7199/ПБ сообщаю, что снизившийся 1-го декабря 1924 г. на нашей территории Эстонский самолет был взят частями погранохраны (ОГПУ) и доставлен в Кингисепп. Сведений о передаче самолета Военведу не поступало. Надо полагать, что аэроплан еще в распоряжении [начальника Ленинградского губернского отдела ГПУ] тов. [С.А.] Мессинга»1059. 12 января Г.В. Чичерин направил в Политбюро ЦК РКП(б) докладную записку № 31 /ЧС: «Коллегия НКИД считает безусловно необходимым возвратить эстонскому правительству эстонский аэроплан, снизившийся на советской территории. При отсутствии военных действий между двумя государствами возвращение снизившихся аэропланов или потерпевших крушение судов является элементарной обязанностью. Это правило уже нередко применялось в нашу пользу другими государствами»1060. В итоге 15 января Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение «о возврате эстонскому правительству аэроплана, снизившегося над советской территорией»1061. 21 февраля Г.В. Чичерин направил в Политбюро ЦК РКП(б) докладную записку № 238/ЧС: «До нас доходят сведения о том, что эстонский министр иностранных дел Пуста желал бы приехать в Москву для свидания с нами. Эта поездка имела бы целью создать более прочные мирные отношения между нами и Эстонией. Для нас с точки зрения международной политики эта поездка была бы в высшей степени желательной: она показала бы Польше, что мы с Прибалтикой можем непосредственно договариваться; она показала бы Эррио, что ему лучше не пытаться играть на переживаниях Прибалтики, вызванных ревельским восстанием; она вообще нанесла бы удар всем охотникам создания против нас блокады. С другой стороны, однако, в чисто агитационном отношении некоторые могут возражать против этой поездки. Коллегия НКИД просит Политбюро принять по этому вопросу решение»1062. 25 февраля Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение пригласить «в Москву эстонского министра иностранных дел Пуста»1063. Однако эстонская сторона отклонила это приглашение. Выступая 3 марта на III сессии ВЦИК СССР, Чичерин в своем докладе отметил, что «эстонское правительство обращалось и продолжает обращаться к нам с заявлениями своей самой горячей дружбы. Оно несколько раз заявляло, что не считает советское правительство сколько-нибудь прикосновенным к событиям первого декабря»1064. 266

Естественно, что поражение восстания в Таллине вызвало довольно острую полемику в КПЭ. Члены бюро эстонской секции ЦК РКП(б) Я. Пальвадре, П. Петерсон, К. Треуфельдт и другие выступили в газете «Эдази» («Вперед») с критикой ЦК КПЭ за организацию восстания, не имевшего, по их мнению, экономических и политических предпосылок для победы. 19—20 апреля 1925 г. в Ленинграде ЦК КПЭ провел конференцию для выяснения причин поражения восстания в Таллине, в которой приняли участие 131 человек, в том числе 77 участников восстания. Конференция пришла к выводу, что главными причинами поражения восстания стали распыление сил восставших, которые попытались захватить малыми группами много разных целей, и отсутствие у командиров отрядов инструкций для действий после захвата первых объектов. КПЭ явно переоценила свои силы и недооценила возможности противника. Считалось, что взятие Таллина пустяк. В результате в городе против 835 правительственных военнослужащих выступило 347 боевиков, которые надеялись привлечь еще 3 тыс. человек. Про унтер-офицерскую школу забыли. В итоге создались условия, в которых любая случайность может все изменить. Военная подготовка боевиков была явно недостаточной, даже стрелковое оружие они знали плохо. Кроме того, они были морально не готовы к затяжным боям и активному сопротивлению врага. Прибывшие незадолго до восстания из СССР около 40 эстонцев-добровольцев, плохо ориентировались в местной обстановке и не были обучены тактике уличных боев. Между отрядами фактически отсутствовала связь, разведка тоже была организована слабо. Немаловажную роль в неудаче восстания сыграла пассивность тех отрядов, которым удалось выполнить свою задачу. Не был использован перешедший на сторону восставших авиадивизион. Ставка на внезапность выступления привела к такой строгой конспирации, что восстание оказалось неожиданным не только для властей, но и для рабочих. Разгон легальных рабочих организаций и закрытие их газет затрудняло компартии возможность оперативно влиять на настроения масс. Скоординировать вооруженное выступление и массовые действия рабочих не удалось. Также не были задействованы имевшиеся в эстонской армии коммунистические ячейки. В результате восстание оказалось изолированным от масс выступлением, продолжавшимся всего 5 часов1065. Не получив поддержки на конференции, после ее окончания группа Я. Пальвадре обратилась в ЦК РКП(б) с заявлением, содержавшим критику ЦК КПЭ. Для разбора этого заявления была создана комиссия, которая представила в Политбюро ЦК РКП(б) свои выводы, которые заключались в следующем: «Комиссия констатирует: 1) что Эстсекция не доказала того, что в важнейших политических вопросах— как крестьянский вопрос, работа в профсоюзах, троцкизм — товарищи из ЦК ЭКП вели принципиально неправильную политическую линию, в частности в последний период. 2) Что общая оценка событий 1-го декабря и, в частности, оценка политики и работы ЦК ЭКП в этот период дана Коминтерном; что комиссия не должна останавливаться на этом вопросе в настоящий момент, так как этот вопрос будет поставлен в ближайшее время на рассмотрение Коминтерна. Вместе с тем комиссия признает, что критика Ревельских декабрьских событий в органе приняла совершенно недопустимый характер, вредивший ин267

тересам партии и революции, что целиком лежит на ответственности Эстсекции при ЦК РКП(б). 3) Что в самом ЦК ЭКП никаких политических разногласий нет и нет никаких данных о том, что такие разногласия существуют в организациях ЭКП, находящихся в Эстонии. 4) Комиссия признает необходимым, чтобы руководителями Эстсекции при ЦК РКП(б) и при Ленинградском ГК, по согласованию с ЦК ЭКП были назначены товарищи, задачей которых должна быть помимо общих задач эстсекций, полная поддержка ЦК ЭКП. В виду этого комиссия предлагает признать необходимым произвести реорганизацию личного состава руководящих органов, работающих в РКП(б) и утвердить их в следующем составе: Политическое] Бюро Эстсекции при ЦК РКП(б): секретарь — Рястас; члены Пегельман, Пельдман, Г. Сакс и Линкольм. Кандидатами Политического] Бюро Эстсекции: т.т. Пинцель, Аллерман Софью, и одного из членов ЛКСМ по согласованию с ЦК РЛКСМ. Редакция «Эдази»: ответственный] редактор— Пегельман Г.; члены редакционной] колл[егии]: Сакс Г., Сисаск, Маяк и один представитель ЦК РЛКСМ. Эстсекция Нацмен Ленинградского губкома РКП(б): секретарем тов. Сакс. Относительно остальных т.т. ЦК ЭКП договориться с Ленинградским губкомом, при чем комиссия Политбюро считает необходимым, чтобы в том числе в составе Эстсекции был один товарищ из бывшей оппозиции. Заведующий Эстсекции Коммунистического] Университета] Н[ародов] 3[апада] назначить т. Аллерман Софью. Вопросы о составе: Эстбюро нацмен Наркомпроса, заведующем] Эстнацмен Ленинградского губкома, заведующем] Педтехникума; просить Секретариат ЦК РКП(б) решить не позднее, чем в 2-х недельный срок. Вместе с тем ЦК категорически требует от всех эстонских руководящих органов и товарищей, работающих в РКП(б), немедленного прекращения группировок и групповой борьбы, и втягивания в работу всех активных партийцев, безотносительно к их участию в той или иной прежней группировке». Заслушав выводы комиссии по проблемам эстонской компартии, Политбюро ЦК РКП(б) 13 августа 1925 г. приняло решение: «а) предложения комиссии утвердить. б) Пятым членом Политического] Бюро Эстсекции при ЦК РКП(б) назначить т. Линкольма, а первым кандидатом — т. Пинцель»1066. Естественно, что после восстания в Таллине оживились переговоры о Балтийском союзе. Причем наиболее активным сторонником этого соглашения стала Эстония, которая во второй половине декабря 1924 г. предложила Польше заключить двусторонний союз, но Варшава под влиянием Парижа настаивала на привлечении к соглашению еще и Латвии. Однако Рига опасалась усиления польского влияния в регионе, так как в своей пропаганде Варшава частенько вспоминала границы 1772 г., что могло привести к постановке вопроса о передаче ей 6 волостей Илукстского уезда Латвии. Кроме того, польские помещики в Латвии добивались возмещения за земли, отторгнутые у них по аграрной реформе. Так же латвийское руководство отрицательно относилось к идее эстонско-польского союза, поэтому Латвия настаивала на обязательном участии в проектируемом союзе Финляндии1067. В итоге 268

ориентировавшиеся преимущественно на Англию Латвия и Финляндия заняли по вопросу о Балтийском союзе более умеренную, выжидательную позицию. 9 — 1 2 декабря 1924 г. в Хельсинки представители Финляндии, Эстонии и Польши обсудили арбитражный договор1068. В конце 1924 г. Варшава и Таллин при поддержке Парижа активизировали подготовку новой конференции министров иностранных дел Польши, Эстонии, Латвии и Финляндии. Подготовка конференции проходила под знаком широкой пропаганды в польской прессе идей антисоветского оборонительного союза1069. 3 января 1925 г. Советский Союз заявил Латвии, что ее участие в Хельсинкской конференции является началом «такой политической линии прибалтийских государств, которая неизбежно должна будет привести к резкому ухудшению отношений между ними и СССР»1070.7 января в беседе с советским полпредом СИ. Араловым министр иностранных дел Латвии 3. Мейеровиц сообщил, что против польско-балтийского союза выступают не только СССР, но и Германия, Швеция и Литва, да и Финляндия также не склонна торопить события1071.10 января член Коллегии НКИД СССР В.Л. Копп направил полпредам в Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве и Польше информационную записку, в которой дал общую картину «подготовительной работы по созданию Балтийского союза». Главными инициаторами этого он называл Польшу и Эстонию. Тогда как «Латвия держится сравнительно пассивно» и «еще более пассивна политика Финляндии». Лишь «лит[овское] правительство] официально заявляет о невозможности для нее сесть за один стол с Польшей до решения Виленского вопроса». По мнению Москвы, Англия занимала пассивную позицию, а Франция поддерживала Польшу1072. 16—17 января в Хельсинки состоялась конференция министров иностранных дел Польши, Финляндии, Эстонии и Латвии. Однако новые попытки Польши, поддержанной Эстонией, добиться заключения военного союза изза осторожной позиции Финляндии и Латвии не удались. Собственно, вопрос о Балтийском союзе даже не был поставлен в повестку дня конференции. Формально конференция завершилась подписанием конвенции об арбитраже и согласительной процедуре, которая носила ограниченный характер, так как не затрагивала территориального статута и внутреннего законодательства подписавших ее государств. Это ограничение было внесено Латвией, которая опасалась территориальных притязаний Польши и ее возможного вмешательства в вопрос о финансовом возмещении польским помещикам за безвозмездно изъятую у них в ходе аграрной реформы землю. Кроме того, было решено расширить контакты между участниками конференции в области культуры и науки. Понятно, что в кулуарах участники обменялись мнениями об антисоветском сотрудничестве. В частности, они одобрили польскую идею провести весной 1925 г. совещание представителей Генеральных штабов. В развитие протокола о борьбе с коммунистическим движением от 17 февраля 1924 г. была принята резолюция о борьбе с коммунистической пропагандой, требовавшая обмена информацией о деятельности Коминтерна, местных коммунистических, рабочих и профсоюзных организаций, ведущих такую пропаганду. Следовало также обмениваться информацией об отношении местного русского населения к политическим и социальным вопросам и о деятельности иностранцев, несовместимой с конституцией договаривавшихся государств. Всем участникам рекомендовалось поддерживать «всеми пригодными средствами распространение таких знаний, цель которых — борьба с коммунистической пропагандой»1073. 269

Еще до начала конференции в Хельсинки Советский Союз 12 января 1925 г. предложил Польше заключить договор о ненападении1074. В ответ польская сторона 28 января предложила Москве заключить коллективный договор о ненападении со всеми ее западными соседями от Финляндии до Румынии1075. Естественно, СССР не спешил идти на такую комбинацию. 21 декабря 1924 г. между генеральными штабами Эстонии и Латвии было подписано соглашение об оказании военной помощи, которое предусматривало проведение мобилизации в обеих странах в случае, если одна из них подвергнется нападению, создание совместного главнокомандования и разработку планов обороны уже в мирное время1076. Понятно, что советские дипломаты внимательно следили за возможными антисоветскими маневрами прибалтийских стран и Польши. 5 февраля эстонский посланник в Москве А. Бирк сообщил в Таллин о своей беседе с членом Коллегии НКИД СССР В.Л. Коппом, который отметил, что не стоит втягивать Эстонию в антисоветский блок. Через некоторое время Копп вновь указал эстонскому дипломату, что антисоветская политика не способствует улучшению двусторонних отношений1077. В конце февраля 1925 г. СССР предложил Латвии предварительно обсудить возможность возобновления переговоров о заключении договора о ненападении. В частности, Москва намеревалась добиваться включения в текст будущего соглашения пункта «о невступлении Латвии в какие бы то ни было прибалтийские объединения политического или военного характера». 28 апреля Рига сообщила о своем согласии с идеей подобного договора и обещала выработать конкретные предложения, чего, правда, сделано так и не было1078. Еще в конце 1924 г. возникли слухи о ведущихся эстонско-английских переговорах относительно сдачи в аренду Англии островов Сааремаа (Эзель) и Хийумаа (Даго) для создания там военно-морской базы. Они особенно усилились, когда в начале 1925 г. в Эстонию прибыли первый помощник генерального секретаря Лиги Наций Ж. Авеноль, заведующий экономическим отделом Лиги Наций А. Ловедэй и английский советник У. Уильямсон для решения финансовых проблем. Выполняя решение Политбюро ЦК РКП(б) от 5 марта, советский полпред в Таллине A.M. Петровский 10 марта заявил эстонскому министру иностранных дел К. Пусте, что СССР имеет сведения о сделанных Англии предложениях, «исполнение которых было бы равносильно английскому протекторату над Эстонией и передаче Англии руководства внешней политикой Эстонии, по крайней мере в отношении СССР». Поэтому Москва официально запросила Таллин, «делались ли демарши эстонского посланника в Англии с ведома и согласия эстонского правительства и одобряет ли последнее эти выступления, противоречащие как его многократным заявлениям, так и характеру взаимоотношений между СССР и Эстонией»1079. В тот же день эстонская миссия в Париже опровергла сообщение о том, что эстонское правительство предложило Англии установить протекторат над Эстонией, обещая ей морскую базу1080. В ответ на советский запрос Эстония 17 марта заявила, что не только не давала никаких поручений своим дипломатам, но и подобных демаршей никто из них не делал1081. Однако сведения о подобных запросах позднее просочились в германскую и французскую прессу, их подтверждали и эстонские военные. Хотя официально Таллин, естественно, все отрицал1082. 27 мая советская сторона вновь заявила эстонскому посланнику в Москве А. Бирку, что «продажа или сдача [в аренду] островов Эзеля и Даго нами будет рассматриваться как потеря самостоятельности Эстонской Республики» и соответственно вызовет экономические санкции1083. 270

Тем временем 11 марта в Риге прошло совещание представителей генеральных штабов Латвии, Эстонии и Польши с участием заместителя начальника польского генштаба бригадного генерала Э. Кесслера1084. 25 марта в Москву поступило донесение советского полпреда в Варшаве П.Л. Войкова о том, что в «самом ближайшем будущем состоится совещание представителей генеральных штабов в Риге», в котором примут участие Латвия, Эстония, Финляндия, Польша и Румыния. «Во избежание шума генеральные штабы будут представлены второстепенными офицерами»1085. 26 марта Политбюро ЦК РКП(б) постановило создать Комиссию по прибалтийским делам из представителей НКИД, ОГПУ и Наркомата по военным и морским делам (НКВМ) для «детальной разработки и систематизации имеющихся сведений о подготовительных действиях соседних стран, в частности, о совещании генштабов и о роли Англии в этом совещании». Комиссии следовало представить «свои соображения по вопросу о возможных мерах к разложению этого блока, если этот блок действительно существует»1086. 31 марта — 2 апреля в Риге под предлогом выработки отзыва на разработанные Лигой Наций правила торговли военными материалами, транзита и контроля над ними состоялось созванное по инициативе Франции и Польши совещание представителей генеральных штабов Финляндии, Эстонии, Латвии, Польши и Румынии. На совещании обсуждались вопросы координации деятельности генеральных штабов, выработки общего плана развития вооруженных сил и координации разведки против СССР. Был согласован вопрос о зонах разведки в Советском Союзе и обмене разведывательной информацией, а также было решено созвать следующее совещание осенью 1925 г. В связи с подготовкой рассмотрения вопроса о разоружении в Лиге Наций участники совещания высказались против сокращения вооруженных сил своих стран до создания определенных и действенных гарантий. Официальным итогом совещания стало заявление его участников в адрес Лиги Наций о невозможности требовать от них публикации сведений о закупках оружия, так как эти сведения могут повлиять на политику СССР в отношении этих стран. В последствии эта оговорка была учтена Лигой Наций при составлении соответствующей конвенции, но аналогичная просьба Литвы была отклонена1087. 3 апреля состоялось заседание Комиссии по прибалтийским делам Политбюро ЦК РКП(б), на котором обсуждались «вопросы о целях и значении происходящего в Риге совещания». Комиссия констатировала «бесспорность факта происходящей в Риге конференции представителей генштабов Польши, Латвии и Эстонии с участием Румынии и Финляндии в качестве "наблюдателей"». Эта конференция «является последовательным этапом в процессе установления единого антисоветского блока в граничащих с СССР на Западе государствах» под влиянием Англии и Франции. Был сделан вывод, что «факт создания блока из Прибалтийских стран, Польши и Румынии таит в себе непосредственную угрозу опасности СССР». Комиссия предложила ряд мер по противодействию этому путем использования «возможности нашего экономического давления на государства Прибалтики в целях разложения этого блока». Предлагалось также использовать польско-литовский конфликт, франко-германские и польско-германские противоречия. Следовало максимально усилить разведку «в целях выяснения степени подготовки боевых сил наших ближайших соседей и непрерывного тщательного наблюдения за направленными против нас мероприятиями наших возможных противников». 271

Предлагалось также усилить разъяснение антисоветской угрозы этого блока в Европе через Коминтерн. Естественно, следовало усилить боевую и мобилизационную готовность Красной армии и охрану границ. 9 апреля Политбюро ЦК РКП(б) утвердило эти решения1088. Правда, обсуждая вопросы воздействия на страны Прибалтики, Коллегия НКИД 8 апреля решила, что применение экономического бойкота к Эстонии и Латвии нецелесообразно. По дипломатическим каналам до сведения Литвы было доведено, что Польша предлагала СССР разделить Прибалтику на сферы влияния1089. В связи с запросом советских дипломатов и публикациями в советской прессе Польша 3 апреля заявила, что прошедшая в Риге конференция не носила враждебного СССР характера, поскольку на ней обсуждались вопросы о разоружении и контроле над торговлей оружием. Схожую позицию заняли также Эстония и Латвия1090. 2—5 декабря 1925 г. в Варшаве состоялось новое совещание представителей генштабов Польши, Латвии, Эстонии, Финляндии и Румынии, обсудившее вопрос о координации разведки против СССР1091. Тем временем 11 апреля Латвия предложила привлечь Литву на очередную конференцию министров иностранных дел прибалтийских государств и Польши в Таллине в августе 1925 г. В целом Англия склонялась к тому, чтобы поддержать подобный вариант польско-литовского урегулирования, но Франция не спешила обозначать свою позицию1092. 2 8 — 3 0 апреля Литва и Латвия договорились о проведении в начале июня 1925 г. в Риге конференции министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Литвы. Естественно, Польша высказалась против слишком тесного сближения Риги и Таллина с Каунасом. 12 июня Латвия пригласила Эстонию и Литву провести в июле конференцию для обсуждения экономических проблем, согласования их внешней политики и заключения договоров об арбитраже1093. Однако Эстония отказалась от участия в этом мероприятии до запланированной на август Таллинской конференции, а Англия и Франция высказались за активизацию польско-литовского урегулирования и создание общего антисоветского фронта от Финляндии до Румынии. В итоге конференция трех прибалтийских стран так и не состоялась1094. Изменение позиции Лондона было связано с ухудшением англо-советских отношений летом 1925 г. Кроме того, Англия и Франция опасались, что Германия будет увеличивать свое влияние на разобщенные страны Прибалтики и блокирует Польшу. В ходе подготовки новой конференции министров иностранных дел Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии от имени эстонского руководства был подготовлен проект договора о Балтийском союзе. Однако этот документ вызвал определенные возражения Латвии и был отклонен Финляндией, которая 20 августа отказалась обсуждать на предстоящей конференции вопрос о заключении политического союза, и предложила перенести конференцию в Женеву. После этого Латвия также высказалась против старой идеи Балтийского союза. Со своей стороны Польша заявила, что примет участие в конференции только в том случае, если заранее будет достигнута договоренность о создании Балтийского союза. Тем временем Рига стала подумывать о некотором улучшении отношений с Москвой. Так, 4 августа 3. Мейеровиц заявил советскому полпреду A.C. Черных о необходимости улучшения отношений с СССР и высказал пожелание посетить в октябре Москву1095. 11 августа в беседе с французским послом в Москве Ж. Эрбетом Г.В. Чичерин верно от272

метил: «Что касается лимитрофов, то психология их правящей кучки заключается в том, чтобы в случае опасности сесть на пароход и уплыть со своими пожитками в Лондон, а для этого они готовы идти на какие угодно жертвы Лондону, чтобы пользоваться его благодарностью и дальнейшим покровительством»1096. Тем временем начавшиеся еще осенью 1924 г. в Хельсинки переговоры Германии, Дании, Данцига, Латвии, Литвы, Норвегии, Польши, СССР, Финляндии, Швеции и Эстонии завершились 19 августа 1925 г. подписанием международной конвенции о пресечении контрабандной торговли алкогольными товарами, при этом Финляндия, Эстония и СССР подписали соглашение о зонах противоалькогольного надзора в Финском заливе1097. В тот же день Эстония заявила Финляндии, что «нас Польша интересует как кулак против восточного соседа»1098. 22 августа Латвия сообщила Советскому Союзу, что конференции в Таллине не будет1099, в тот же день в автомобильной катастрофе погиб латвийский министр иностранных дел 3. Мейеровиц. Эстонский министр иностранных дел К. Пуста предложил заключить в Женеве союз между Эстонией, Латвией и Польшей, но 31 августа, обсудив этот вопрос, эстонское правительство не поддержало эту идею. В тот же день это предложение было отклонено и комиссией по иностранным делам латвийского сейма1100. В начале сентября 1925 г. осторожная позиция Латвии относительно союза с Польшей, Эстонией и Финляндией была еще раз сообщена в Москву1101. В ходе совещаний 5 и 11 сентября в Женеве представители Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши договорились о том, что новая конференция министров иностранных дел будет созвана в Риге, но сроки ее проведения согласованы так и не были. Собственно, больше подобные конференции не созывались, а попытки Польши добиться созыва новой конференции не удались 1102 .28—29 сентября, будучи в Варшаве, Г.В. Чичерин вел переговоры с польским министром иностранных дел А. Скшиньским1103.24 октября латвийская сторона сообщила Москве итоги встречи прибалтийских стран и Польши в Женеве1104. В 10 часов утра 25 октября в советское полпредство в Риге пришли и начали хулиганить около 15 человек латвийских студентов. Работникам полпредства удалось вытеснить их на улицу и после настойчивых требований 6 хулиганов были задержаны полицией. 26 октября советская сторона заявила протест латвийскому посланнику в Москве, который выразил сожаление в связи с произошедшим1105. 29 октября в Риге СССР, Латвия и Эстония подписали конвенцию о прямом пассажирском и грузовом железнодорожном сообщении1106. Входе продолжавшихся советско-латвийских торговых зондажей, Москву 17—28 октября посетила латвийская экономическая делегация во главе с Р. Калнингсом, правда, не имевшая полномочий на заключение конкретных договоренностей. В итоге стороны в общих чертах обсудили возможные пути развития и укрепления экономических взаимоотношений. Советская сторона выразила готовность закупить в ближайшее время в Латвии товаров на 7 млн рублей и «загрузить их промышленность на 3 года». В ходе обсуждения результатов этого визита 16 ноября торгово-промышленная, финансовая и иностранная комиссии латвийского сейма приняли решение о желательности развития экономических связей с СССР. Однако в силу позиции правительства это решение так и осталось на бумаге1107. Тем временем 9 ноября Литва сообщила Советскому Союзу о своем желании видеть Г.В. Чичерина в Каунасе и подписать с ним протокол об опреде273

лении места и времени «конференции для заключения широкого торгового договора» и «о согласии обеих сторон заключить политическое соглашение гарантийного характера или о взаимном ненападении с подтверждением литовских границ в рамках договора 1920 г. При этом литовское правительство не настаивает на арбитраже»1108. 14—28 ноября 1925 г. в Москве находилась литовская экономическая делегация во главе с председателем торговой палаты Й. Добкевичюсом, изучавшая возможные пути расширения двустороннего внешнеторгового оборота, который в 1924 г. составлял 8,7 млн литов и в 1925 г. — 10,6 млн литов, или 1,8% и 2,1% внешнеторгового оборота Литвы соответственно1109.19 ноября Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение «вопрос о поездке т. Чичерина на обратном пути через Ковно и Ригу отложить»1110. 24 ноября Москва сообщила Каунасу о своей готовности обсудить вопрос о договоре о ненападении, но просила передать литовский проект этого документа1111. Литовский проект протокола декларировал миролюбивый и дружественный характер советско-литовских отношений и политики обеих стран в Восточной Европе, подтверждал территориальные установления мирного договора 1920 г. и содержал заявление о дальнейшем сближении политики Каунаса и Москвы в восточноевропейском регионе и скором начале переговоров о торговом договоре. Однако, по мнению Москвы, такой документ мог способствовать ухудшению советско-польских отношений, поэтому 26 ноября Политбюро ЦК РКП(б) решило, что в Каунасе Г.В. Чичерин должен «ограничиться разговором общего характера и приглашением представителя Литвы в Москву для переговоров о заключении договора»1112. Советская позиция сводилась к тому, что в беседах с литовскими представителями следовало «избегать всего того, что исключало бы последующие соглашения с Польшей», в частности «давать теперь Литве новые обязательства в отношении Вильно» или «брать на себя защиту литовских границ». Тем не менее СССР, «отнюдь не связывая себе руки в отношении Польши», мог бы «предложить Литве договор о дружбе, заключающий в себе взаимные обязательства о ненападении, невступлении во враждебные одной из сторон комбинации политического, дипломатического и экономического характера, о взаимном нейтралитете в случае столкновения с третьей державой и об обмене мнениями по международным вопросам, затрагивающим обе стороны»1113. Однако 19 декабря литовская сторона, подтвердив свой интерес к переговорам с Г.В. Чичериным, заявила, что «если протокол не может быть подписан в Ковно, то он совершенно отпадает». Литва заявила о своей готовности к переговорам по экономическим вопросам и о протоколе по дипломатическим каналам. При этом предлагалось устранить из протокола все, что вызвало сомнения Москвы, что, возможно, позволило бы подписать этот документ в ходе визита Чичерина в Каунас. По мнению литовского правительства, протокол следовало сохранить в секрете1114. Однако советская сторона осталась при своем мнении, и в ходе визита Чичерина в Каунас 23 декабря стороны решили продолжать обсуждение всех этих вопросов1115. Кроме того, литовская сторона предложила координировать политику в отношении Варшавы. Осенью 1925 г. Польша в своих контактах с СССР высказывалась в пользу выработки гарантийного договора на всю Прибалтику. Однако в Москве видели в этом предложении очередную попытку реализации идеи Балтийского союза. Чтобы не допустить подобного развития событий, советская сторо274

на решила предложить Эстонии, Латвии и Литве подписать с СССР «совместный гарантийный договор». В частности, вопрос о гарантийном договоре затрагивался в ходе визита Г.В. Чичерина в Ригу 24 декабря. Кроме того, латвийская сторона выражала заинтересованность в развитии экономических отношений с Москвой. «Мы учитывали тяготение Прибалтийских государств друг к другу и надеялись путем заключения такого договора вырвать их изпод польского влияния». Однако идея совместного договора не была принята, из-за разногласий между самими странами Прибалтики. В частности, Латвия и Эстония не хотели вмешиваться в Виленский вопрос. Тогда в январе 1926 г. начались советско-литовские переговоры1116. Тем временем с осени 1924 г. английская дипломатия занялась решением задачи модернизации Версальской системы. Еще с декабря 1922 г. Германия предлагала гарантировать свои западные границы, а с сентября 1924 г. стала требовать места в Совете Лиги Наций. Начавшиеся в декабре 1924 г. переговоры по этим вопросам привели к тому, что 20 января 1925 г. Англии было вручено германское предложение о Рейнском гарантийном пакте, переданное 9 февраля и Франции. Поначалу страны Прибалтики надеялись, что западные державы добьются от Германии согласия на гарантию ее восточных границ. Однако уже в марте 1925 г. выяснилось, что Англия не станет этого делать. Естественно, что прибалтийские страны возлагали все надежды на Францию, но 16 июня Париж согласился с гарантией только западных границ Германии1117. Таким образом, гарантии границ не распространялись даже на восточноевропейских союзников Франции, не говоря уже о странах Прибалтики, которые находились на задворках большой европейской политики. Понятно, что Латвия увидела в этом угрозу своему существованию и попыталась сблизиться с Францией, но добиться конкретных гарантий поддержки со стороны Парижа не удалось. В августе 1925 г. Франция и Бельгия вывели свои войска из Рурской области, а также из Дюссельдорфа и Дуйсбурга. В сентябре 1925 г. на сессии Лиги Наций Англия окончательно отказалась от подписания «Женевского протокола» и вместе с Францией порекомендовала европейским странам создавать региональные союзы1118. Входе конференции в Локарно 5 — 1 6 октября были выработаны и 1 декабря в Лондоне подписаны Локарнские соглашения. Однако в ходе обсуждения вопроса о постоянном члене Совета Лиги Наций стало ясно, что Англия поддерживает кандидатуру Германии, а Франция — Польши. Следует отметить, что Латвия в данном вопросе поддержала Англию1119. В итоге решение этого вопроса было отложено до сентября 1926 г. Несмотря на периодические попытки Англии и Франции активизировать создание польско-прибалтийского союза, противоречия стран региона оказались слишком велики, а Германия и СССР умело противодействовали этим намерениям. В итоге к осени 1925 г. позиция Лондона также изменилась, и вопрос вновь был отложен. Поэтому, когда в ноябре — декабре 1925 г. стали обсуждаться идеи «Восточного» и «Северного Локарно» с целью заключения договоров Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Финляндии и скандинавских стран о гарантиях их границ с участием Германии и СССР, ни Москва, ни Берлин, ни даже Лондон не поддержали эти намерения. Для Советского Союза было нежелательно иметь на своих западных и северо-западных границах единый военно-политический блок, для Германии возникала угроза реализации ее реваншистских намерений, а интересам Англии противоречило созда275

ние политической ситуации, которая препятствовала бы германской экспансии в восточном направлении. 22 ноября в газете «Известия» было заявлено о том, что СССР не поддерживает идею «Восточного Локарно»1120. 15 декабря на пресс-конференции Г.В. Чичерин заявил: «Мы хотим жить в обстановке полного взаимопонимания с прибалтийскими государствами. Мы желаем заключить с каждым из них самые прочные договоры для того, чтобы укрепить наши мирные и дружественные отношения, но мы стремимся избежать всего того, что означало бы создание федерации государств-лимитрофов. Эта идея создания федерации государств-лимитрофов выдвигалась неоднократно и главным образом правительствами, относившимися к нам враждебно... Мы не желаем тем или иным образом признать или содействовать созданию подобной федерации»1121. В декабре 1925 г. Польша предложила Швеции заключить гарантийный договор, к которому впоследствии могли бы присоединиться Финляндия, страны Прибалтики и СССР, но скандинавские страны не поддержали эту идею. Понятно, что в этих условиях идея «Северного Локарно» тихо умерла в коридорах европейской дипломатии1122. Переговоры о договорах о ненападении В январе 1926 г. СССР предложил Польше активизировать торговые и политические переговоры. В частности, в беседе с польским посланником в Москве С. Кентжинским 28 января Г.В. Чичерин напомнил о прошлогоднем советском предложении относительно заключения договора о ненападении 1123 . 18 февраля в беседе с советским наркомом иностранных дел польский посланник заявил о желательности созыва общей конференции Польши, СССР и стран Прибалтики для выработки и заключения между Советским Союзом и его западными соседями аналогичных, связанных между собой договоров о ненападении. Чичерин сразу же заявил о неприемлемости для советской стороны такого предложения1124. Тем временем 3 февраля Коллегия НКИД СССР рассмотрела вопрос «О соглашении с Прибалтикой» и предложила советскому руководству ряд мер, которые могли бы привести к охлаждению польско-прибалтийских отношений или вынудить Варшаву пойти на уступки. 18 февраля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить НКИД вступить в предварительные переговоры с Эстонией, Литвой и Латвией о заключении четверного соглашения о ненападении, невступлении во враждебные комбинации и о нейтралитете»1125. Однако 24 февраля Коллегия НКИД СССР решила на предстоящих переговорах добиваться заключения двусторонних договоров1126. Однако, прежде всего, следовало преодолеть кризис в советско-латвийских отношениях. Дело в том, что в 5.30 утра 5 февраля 1926 г. в поезде на подъезде к Риге было совершено разбойное нападение на советских дипломатических курьеров, в результате которого Т.И. Нетте был убит, а И.А. Махмасталь тяжело ранен. Напавшие на них граждане Литвы Антон и Бронислав Габриловичи были ранены в перестрелке и кем-то убиты в последнем купе вагона1127. Советская сторона заявила решительный протест и возложила «всю ответственность за это неслыханное в практике международных отношений злодеяние на Латвийское правительство не принявшее достаточных мер к охране жизни дипломатических курьеров СССР» и настаивала «на 276

самом срочном расследовании дела»1128. В своей ответной ноте, переданной в тот же день, латвийская сторона просила «принять глубокие сожаления и выражения соболезнования Латвийского Правительства» и сообщала о начале следствия, о ходе которого она будет информировать Москву. Правда, это обещание не было выполнено, а в латвийской прессе стала широко пропагандироваться идея о том, что это нападение было не политическим, а обычным уголовным преступлением. 11 февраля СССР потребовал ознакомления с материалами следствия. В ответной ноте от 27 февраля Латвия вновь выразила сожаление в связи с произошедшим нападением и дала обещание информировать Москву о ходе расследования1129. Формально инцидент был исчерпан, но каких-либо конкретных материалов советская сторона так и не получила. Это было связано с тем, что материалы расследования свидетельствовали о наличии в этом деле следов деятельности британской и польской разведок. Поэтому следствие так и осталось «безрезультатным»1130. 5 марта нарком иностранных дел СССР ознакомил латвийского посланника в Москве К. Озолса с польским предложением о созыве конференции Польши, прибалтийских стран и Советского Союза. Изложив советскую позицию по этому вопросу, Г.В. Чичерин напомнил о советском предложении 1923 г. о заключении двусторонних договоров о ненападении и просил посланника выяснить нынешнюю позицию его правительства по этому вопросу1131. В тот же день в беседе с членом Коллегии НКИД СИ. Араловым латвийский посланник в качестве личной инициативы высказал идею о созыве конференции с участием лимитрофов и Польши (или без Польши) для обсуждения вопроса о гарантийном договоре. В ответ советский дипломат заявил о готовности «теперь же начать с Латвией и другими прибалтийскими государствами переговоры о заключении гарантийного пакта, не дожидаясь конца переговоров с Польшей»1132. 11 марта Рига заявила о своем согласии с этим предложением Москвы1133. Тем временем, учитывая претензии Варшавы на участие в переговорах Советского Союза с прибалтийскими странами, Москва 10 марта запросила Таллин, «давались ли Польше поручения выдвигать в политических переговорах с нами решения, имеющие своим объектом не только наши с нею взаимоотношения, но и отношения со всей Прибалтикой в целом, не исключая и Эстонии»1134. 12 марта Эстония ответила, что не давала «Польше никаких поручений или даже оснований делать нам от имени Эстонии какие-либо предложения о гарантийном договоре»1135.31 марта в ходе советско-эстонских консультаций было решено перевести неофициальные переговоры в официальные и вести их сепаратно «вплоть до подписания отдельного договора, однако полностью согласованного с Латвией»1136. В этих условиях с апреля 1926 г. Латвия, Эстония и Финляндия начали консультации по вопросу о переговорах с Советским Союзом и осудили Литву, которая уже 31 марта согласилась на сепаратные переговоры с СССР о гарантийном договоре1137. 24 апреля на II сессии ЦИК СССР 3-го созыва заместитель наркома иностранных дел СССР М.М. Литвинов выступил с докладом «О международном положении СССР», в котором, в частности, заявил: «К сожалению, все наши попытки добиться прочного соглашения с Польшей до сих пор разбивались о стремление польского правительства играть роль, так сказать, заведующего внешними сношениями всех прибалтийских государств. Мы ищем соглашения с Польшей, в то время как Польша хочет говорить непременно от имени всех прибалтийских государств, которые, на277

сколько нам известно, на это ее не уполномочивали. Протектората Польши, явного или скрытого, над Прибалтикой мы не признаем и признавать не собираемся. Упорное нежелание польского правительства говорить только от имени собственного государства сводит пока на нет все наши попытки сближения с ней»1138. Тем временем важной международной сенсацией стал подписанный 24 апреля советско-германский договор о ненападении и нейтралитете. Поскольку Англия спокойно отнеслась к заключению этого договора, страны Прибалтики несколько активизировали свою позицию в отношении переговоров с СССР. В конце апреля 1926 г. в Таллине прошли переговоры Эстонии, Латвии и Литвы, а в Хельсинки — Эстонии и Финляндии о правильной линии поведения на переговорах с Москвой. В начале мая 1926 г. директор Восточного департамента польского МИД С. Яниковский посетил Латвию, Эстонию и Финляндию. Как отмечалось в политическом обзоре латвийской миссии в Эстонии от 31 мая, Яниковский привез польским посланникам новые инструкции, согласно которым «поляки вовсе не требуют, чтобы Латвия и Эстония оказывали помощь Польше в случае войны с Советской Россией. Достаточно, чтобы Латвия сосредоточила свои войска для обороны своих границ в Латгалии. Вполне понятно, что в случае столкновения России с Латвией Польша незамедлительно пришла бы нам на помощь. На случай войны между Польшей и Германией, естественно, Латвия и Эстония никаких особых обязательств не имели бы». Представителям латвийского правительства было заявлено, что Польша готова вести переговоры о заключении договора в любой приемлемой для Латвии форме: «Вдвоем, втроем, вчетвером, с гарантиями и без них, по образцу польско-румынского договора на основании проекта Пусты и т.д.». Хотя Эстония была склонна принять это польское предложение, 7 мая все эти страны отклонили его, не желая, чтобы Варшава стала бы руководителем коллективных переговоров с СССР1139. Эта позиция прибалтийских стран еще более укрепилась после того, как к власти в Варшаве в результате переворота 11—15 мая пришел Ю. Пилсудский. Однако, учитывая позицию западных держав, Эстонии, Латвии и Финляндии пришлось занять более осторожную позицию на переговорах с СССР1140. Поскольку Англия и Франция рекомендовали заключить многосторонний договор, Эстония, Латвия и Финляндия 5 мая направили СССР идентичные меморандумы с изложением принципов, на основе которых они были готовы вести переговоры. В целом эти предложения сводились к необходимости соблюдения интересов Лиги Наций, заключению соглашений об арбитраже и мерам по выработке именно коллективного договора, который, в частности, не должен был противоречить эстонско-латвийскому оборонительному соглашению 1923 г.1141.27 мая газета «Правда» опубликовала финляндский меморандум. В предпосланной этой публикации резко критической статье «Неудачная литература» упоминалось также о получении и латвийского меморандума и указывалось, что меморандум Финляндии, согласованный с Эстонией, Латвией, Польшей и «другими более отдаленными правительствами», под которыми явно подразумевались Англия и Франция, только осложняет переговоры. Содержание меморандума диктуется «совершенно определенным желанием не договориться и попутно выслужиться в глазах высоких патронов, как «тоже» стражи на границе европейской цивилизации с большевистским варварством»1142. 278

Тем временем, вступая в должность латвийского министра иностранных дел, К. Ульманис 11 мая 1926 г. подчеркнул согласованные действия Латвии, Эстонии и Финляндии и предложил создать союз Эстонии, Латвии и Литвы1143. 21 мая советская сторона вручила свой проект договора Латвии1144,26 мая — Эстонии1145, а с Финляндией продолжались устные переговоры. Москва предлагала решать спорные вопросы смешанными согласительными комиссиями, состав, права и процедура деятельности которых должны были быть установлены особыми соглашениями. Одновременно Москва решила оказать пропагандистское давление на Польшу, и 22 мая Политбюро ЦК ВКП(6) приняло решение «поручить НКИД опубликовать в заграничной печати, с последующей перепечаткой у нас, сведений о предложении польского правительства Латвии и Литве союза против СССР. Редакцию поручить т. Чичерину с тем, чтобы была соблюдена возможная осторожность». Однако 24 мая Политбюро ЦК ВКП(6) пересмотрело свое решение и постановило «опубликовать сведения о предложении польского правительства в русской печати, как полученные из-за границы»1146. Уже на следующий день советские газеты поместили корреспонденцию из Парижа от 21 мая о том, что «польское правительство, с целью расстроить намечающееся заключение гарантийных договоров между СССР, с одной стороны, и Латвией и Эстонией — с другой, предложило последним заключить тайный договор, по которому Польша обязуется оказать Латвии и Эстонии вооруженную помощь в случае нападения на них со стороны СССР. При этом от последних не требуется обязательства об оказании помощи Польше в случае ее войны с СССР, а лишь сохранение благожелательного нейтралитета. Зато Латвия и Эстония по этому договору должны принять обязательство согласовать с Польшей свою внешнюю политику по отношению к СССР. Польша потребовала дальше сближения Латвии и Эстонии с Финляндией с целью установления единого фронта четырех государств против СССР. Переговоры о заключении указанного договора вел в Риге, Ревеле [Таллине] и Гельсингфорсе [Хельсинки] директор департамента варшавского министерства иностранных дел Ян[и]ковский, который недавно совершил поездку по этим столицам. Передают, что Латвия и Эстония проявили большой интерес к этому предложению и продолжают переговоры о нем в Риге и Ревеле с польскими посланниками, в то время как Финляндия отнеслась к нему более сдержанно». Это предложение полностью одобряется и новым польским правительством, вдохновляемым Ю. Пилсудским1147.26 мая в советской прессе появилась перепечатка статьи из «Нового Курьера Польского» об общих целях Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии по умиротворению границы с Советским Союзом, в которой утверждалось, что без этих стран Варшава на договор с Москвой не пойдет, и именно эту проблему обсуждал С. Яниковский во время своего визита в Прибалтику1148. 27 мая Польша официально опровергла советские публикации, заявив, что Яниковский посетил Латвию, Эстонию и Финляндию с инспекционной поездкой для проверки работы дипломатических представительств1149. 29 мая польский посланник в Москве С. Кентжинский заявил советской стороне, что Яниковский не делал указанных в прессе предложений1150. Тем временем 28 мая совещание министров иностранных дел Эстонии и Латвии приняло решение дать согласованный ответ СССР, однако выработка этого ответа затянулась. Советские дипломаты в Прибалтике докладывали в 279

Москву о том, что это происходило под влиянием Англии и все сильнее прислушивавшейся к ее советам Эстонии1151. В конце мая 1926 г. вопрос о поездке С. Яниковского стала активно обсуждать литовская печать, которая подчеркивала, что польское предложение о союзе Польши с Латвией, Эстонией и Финляндией является очередным маневром Варшавы, направленным на использование прибалтийских стран против Германии, Литвы и СССР в интересах Польши, которая в нужный момент сможет сама договориться с Германией и Советским Союзом1152.1 июня член Коллегии НКИД Б.С. Стомоняков в письме полпреду в Варшаве ПЛ. Войкову отметил, что «польское предложение Латвии и Эстонии явилось следствием не только нашего договора с Германией, сколько наших предложений прибалтийским государствам о заключении с ними гарантийных договоров. Польша понимала, что заключение нами таких договоров с отдельными государствами Прибалтики будет тяжелым ударом против ее политики «барьера» против нас "от моря до моря"»1153. 2 июня новый министр иностранных дел Польши А. Залеский сообщил советскому полпреду, что с польской стороны «никакого предложения Прибалтике в настоящее время нет». Польша не настаивает на принципе круглого стола, но выступает за общую пацификацию 5 государств. Министр выразил обеспокоенность по поводу советско-литовских переговоров, заметив, что «друзья наших врагов есть наши враги», но опроверг слухи о готовящемся польском нападении на Литву1154. 4 июня в латвийском сейме депутат от социал-демократической партии Ф. Мендер сделал запрос министру иностранных дел К. Ульманису, соответствует ли действительности сообщения латвийских газет о предстоящем подписании политического договора между Латвией и Польшей. При этом Мендер заявил, что в тот момент, когда ведутся переговоры об урегулировании отношений между Латвией и Советским Союзом, недопустимо заключать с третьим государством какое-либо соглашение, направленное против СССР. Ульманис ответил, что польское правительство с подобными предложениями к Латвии не обращалось1155.16 июня советская сторона поинтересовалась у латвийского посланника К. Озолса, почему до сих пор нет ответа на майское предложение Москвы1156.Тем временем в Таллине также обсуждали сложившуюся ситуацию. В ходе состоявшегося 6—8 июня совещания послов военный министр Я. Соотс заявил, что единственным противником коалиции стран Прибалтики является Советский Союз. «Схватка с Великой Россией будет трудной, но не безнадежной. Общими силами, совместно со своими соседями, при поддержке Англии с моря, мы можем смело выступить на защиту своей самостоятельности»1157. В итоге было решено не торопить события. Эти проволочки привели к обострению конфликта между эстонским посланником в Москве А. Бирком, являвшимся сторонником начала реальных переговоров с СССР, и министром иностранных дел Эстонии А. Пийпом, который при поддержке генштаба выступал против этого. 18 июня эстонский посланник в Москве подал в отставку и 20 июня, сдав все дела, уехал в Одессу, чтобы оттуда отплыть во Францию. Однако, будучи у родственников жены, он узнал, что эстонский генштаб приказал совершить на него покушение. Тогда Бирк решил поехать в Финляндию и затем в Эстонию. Однако, прибыв в Ленинград, он узнал о порочащем его интервью финского министра иностранных дел Э. Сетяля. В результате Бирк отложил отъезд из СССР и обратился 8 июля в редакцию газеты «Известия», которая 13 июля опубликовала его от280

крытое письмо. В нем А. Бирк заявлял, что эстонский министр иностранных дел А. Пийп и его окружение из генштаба втягивают эстонский народ в «политические комбинации других держав». Осуждая эту политику, Бирк считал, что «эти лица являются не защитниками интересов своего народа, а проводниками внешних влияний»1158. 31 июля Бирк прислал в редакцию газеты «Известия» второе открытое письмо, опубликованное 4 августа. В нем он вновь осудил неконструктивную позицию эстонского министра иностранных дел, которая была направлена «не к заключению или изысканию путей к заключению договора с СССР, а к сдаче этого дела в архив». По мнению Бирка, подобная политика эстонского министра иностранных дел «не шла по линии интересов эстонского народа и, как я это указал раньше, была продиктована ему извне и проводилась услужливыми фигурами из генштаба»1159. Тем временем 2 июля Польша заявила Эстонии, а 3 июля Латвии и Финляндии, что не заинтересована в двусторонних переговорах с СССР. Варшава попыталась добиться проведения четырехсторонней конференции, но это предложение было отклонено Хельсинки. 13—14 июля в Таллине министры иностранных дел Латвии, Эстонии и Финляндии обсудили ситуацию на переговорах с Москвой. Было решено постараться добиться заключения коллективного договора этих стран с Советским Союзом. Если же Москва на это не пойдет, то следовало заключить отдельные договоры, которые должны быть идентичными и подписываться одновременно1160.19 июля было подписано советско-латвийское соглашение о рассмотрении и разрешении особыми пограничными комиссиями всех пограничных конфликтов, кроме особо крупных, согласие на подписание которого Москва выразила еще 21 февраля 1925 г.1161. 24 июля 1926 г. Латвия, Эстония и Финляндия направили СССР новые меморандумы, в которых предложили создать общую «подготовительную комиссию» четырех государств для переговоров1162. 3 августа Москва отклонила это предложение1163. 18 августа Коллегия НКИД СССР решила «считать необходимым заявить эстонцам о желательности скорейшего окончания этих переговоров, но в случае дальнейшего затягивания их не брать больше инициативы их возобновления». В крайнем случае можно было бы согласиться на подписание коллективного договора с Эстонией и Латвией, «но ни в коем случае не идти на включение в этот коллективный пакт Финляндии». Кроме того, «в порядке давления на Прибалтийские государства считать необходимым до минимума сократить наши сделки с ними и транзит»1164. 20 августа Латвия заявила СССР, что она, «хотя и придерживается попрежнему того мнения, что подготовительная комиссия... лучше всего приспособлена для обсуждения тех вопросов, которые связаны с заключением договора, не желает все же, чтобы этот вопрос процедуры создал препятствия для счастливого разрешения главного вопроса. Поэтому Латвийское правительство не считает необходимым настаивать на предложении об учреждении подготовительной комиссии и согласно вести переговоры непосредственно с Советским правительством»1165. Аналогичные заявления сделали также Эстония и Финляндия. При этом все три государства оговорили, что по вопросам, связанным с заключением договора, они сохраняют право поддерживать контакты между собой. 23 августа Коллегия НКИД поручила полпредам в Риге и Таллине начать переговоры по ранее утвержденному проекту плана1166. Соответственно 25 августа СССР уведомил Латвию о готовности немедленно начать двусторонние переговоры. 281

Тем временем в европейской социал-демократической прессе стали появляться статьи, в которых некоторые латвийские политики высказывались в пользу активизации экономических связей с СССР. Так, в июне 1926 г. в Австрии была опубликована статья члена ЦК Социал-демократической партии Латвии Ф. Мендера «Балтийские проблемы», в которой он на основе анализа динамики экономического развития региона делал вывод о необходимости экономической взаимосвязи Прибалтики с СССР. Пассивный внешнеторговый баланс, сужение внутреннего рынка и ограничение внутреннего потребления являются результатом искусственной оторванности прибалтийских стран от огромного советского рынка. Однако эту проблему можно взаимовыгодно решить на основе таможенного сближения с СССР. «Если, таким образом, экономика лимитрофов требует сближения с остальной Восточной Европой, то и общеполитические обстоятельства поставят, рано или поздно, вопрос о консолидации Восточной Европы». По мнению Мендера, Прибалтика, с точки зрения Москвы, чрезвычайно важна для безопасности Советской России и ее нельзя отдавать в чужие руки. Тем более что лимитрофы в политическом плане являются не самостоятельными государствами, а орудием в руках великих держав, которым они нужны лишь как плацдарм для возможной войны против СССР. Однако Эстония более склонна к союзу с Польшей. Автор выступал за подписание с СССР договора о ненападении, но полагал, что в долгосрочной перспективе более выгодным было бы создание Соединенных Штатов Восточной Европы. «Тем самым, перед балтийской социал-демократией стоит трудная и ответственная задача, ибо только рабочий класс может стать в Балтийских государствах поборником мирного разрешения восточно-европейской проблемы. Буржуазия Прибалтийских стран в своем крайнем национализме, в своей националистической мании величия, в своем шовинистическом ослеплении и в своей ограниченности неспособна в настоящее время вступить на путь единственно возможного межгосударственного соглашения. Она легко может быть втянута в какую-нибудь авантюру против СССР и тем самым сознательно или бессознательно угрожать миру и даже поставить на карту все будущее народа». В послесловии к вышедшему в ноябре 1926 г. переизданию этой статьи на латышском языке отдельной брошюрой под названием «Соединенные Штаты Восточной Европы, как проект будущего балтийских государств» автор писал: «Одно из двух: или подальше от России, тогда необходимо искать сильного, возможно более сильного защитника; или уния с Россией, тогда необходимо принципиально отвергнуть военный союз с политическим противником СССР» (т.е. с Польшей). Общий вывод автора сводился к тому, что «разрешения проблемы безопасности Балтийских государств необходимо искать в самой России и вместе с ней, а не независимо от нее или против нее». Однако из текста латвийского политика невозможно было понять, имелся ли в виду Советский Союз или некая будущая «демократическая» Россия1167. Несмотря на то, что для ведения переговоров с СССР в Латвии в начале сентября 1926 г. была создана специальная комиссия во главе с министром иностранных дел К. Ульманисом, Рига опасалась предпринимать какие-либо реальные шаги, стараясь, прежде всего, угадать возможную реакцию Англии. Кроме того, латвийское руководство надеялось, что ему удастся добиться на очередной сессии Лиги Наций гарантий границ в Восточной Европе в рамках Локарнских соглашений. 8 сентября Лига Наций приняла Германию в свой со282

став, предоставив ей место постоянного члена Совета этой международной организации1168. 22 сентября представители Латвии и Финляндии на заседании юридической комиссии в Женеве высказались против включения в пакт Лиги Наций дополнения к Локарнским соглашениям, которое предоставляло членам Лиги возможность, «принимая во внимание свое военное и географическое положение», отказаться от пропуска через свою территорию военных сил других членов Лиги Наций на помощь государству, подвергшемуся нападению. Понятно, что Хельсинки и Рига опасались своей изоляции в случае осложнений в отношениях с Москвой, но великие державы не обратили внимания на это заявление, и соответствующие документы были утверждены1169. 4 октября комиссия по иностранным делам латвийского сейма высказалась в пользу договора с СССР. Соответственно, 6 октября Латвия заявила советской стороне о готовности «приступить немедленно к переговорам о гарантийном договоре» и просила прислать в Ригу специального представителя СССР1170. 8 октября Москва сообщила о своей готовности послать в Ригу члена Коллегии НКИД СССР СИ. Аралова, но настаивала на необходимости начала реальных переговоров1171. 11 октября Коллегия НКИД утвердила директивы для переговоров с Латвией, согласно которым можно было пойти на определенные уступки в обмен на гарантии недопущения латвийско-польского антисоветского соглашения. При этом следовало отклонить коллективное ведение переговоров с Латвией и Эстонией, но, в крайнем случае, согласиться на подготовку двух идентичных договоров и подписать их в одно и тоже время1172. После прибытия в Ригу советского представителя, 21 октября начались прямые переговоры о договоре о ненападении1173. В ходе переговоров Латвия настаивала на включении в договор арбитражного решения спорных вопросов и отказывалась брать на себя обязательство о незаключении враждебных СССР договоров1174.5 ноября Аралов сообщил в Москву о давлении Англии на Латвию, которая из-за этого была вынуждена затягивать переговоры1175. 8 декабря в связи с правительственным кризисом в Риге переговоры были приостановлены по просьбе латвийской стороны до января 1927 г. Тем временем 9 октября возобновились советско-эстонские переговоры. Однако 15 декабря Таллин, ссылаясь на заявление Г.В. Чичерина о неприемлемости для СССР третейского разбирательства спорных вопросов, стал склоняться к прекращению переговоров1176.24 ноября Эстония отказалась от обязательства не заключать договоров, направленных против другой стороны1177. Понятно, что 31 декабря в письме советскому полпреду в Таллине A.M. Петровскому член Коллегии НКИД Б.С. Стомоняков писал, что «шансы на заключение договоров с прибалтами более слабы в настоящее время, чем когда бы то ни было». Поэтому советским дипломатам следовало занять выжидательную позицию и лишь после конкретного ответа прибалтийских правительств определить свое отношение к дальнейшему ходу переговоров1178. 27 ноября Финляндия также заявила о перерыве переговоров, что фактически означало их завершение1179. По-иному развивались советско-литовские переговоры, инициированные Москвой в середине марта 1926 г. Каунас благосклонно отнесся к советскому предложению, так как «благоприятное для Литвы решение вильнюсского вопроса вряд ли было бы возможно без благожелательного отношения со стороны России»1180. Уже 31 марта Литва заявила о своей готовности к переговорам, а 16 апреля передала СССР проект договора. 23 апреля Коллегия 283

НКИД СССР отклонила предложение о гарантии территориальной целостности Литвы и обсудила вопрос о форме, которую следовало бы придать советской позиции по Виленской проблеме1181. 24 апреля на парламентских выборах в Литве победили левые партии (ляудининки и социал-демократы). Учитывая всплеск антилитовской пропаганды в Польше, Каунас решил продолжать переговоры с Москвой, которая неоднократно заявляла, что «никоем образом не сможет примириться с агрессией против Литвы или с польской гегемонией в Литве»1182. Со своей стороны Политбюро ЦК ВКП(6) 13 мая решило «принять предложение НКИД о заключении договора с Литвой о нейтралитете»1183. Начавшиеся переговоры показали, что в условиях обострения польско-литовских отношений литовскую сторону, кроме самого договора, интересовало письменное заявление Москвы по Виленской проблеме. Учитывая необходимость поддержки антипольского курса литовской внешней политики, Политбюро ЦК ВКП(6) 12 августа приняло решение: «а) Принять в основе предложенную НКИД формулировку дополнительного к договору документа по виленскому вопросу. 6) Предложить НКИД предварительно проверить все имеющиеся по этому вопросу официальные документы (ноты, заявления и т.п.) и перередактировать формулу, включив в нее ссылки на формальные акты советского правительства и общественное мнение СССР»1184. 16 сентября Политбюро ЦК ВКП(6) приняло решение: «а) Считать возможным, чтобы НКИД при переговорах со Сляжевичем [Сляжевичусом], в случае необходимости, в осторожной форме дал понять о возможности обращения советского правительства по поводу готовящегося нападения Польши на Литву. 6) Признать желательным усилить импорт товаров из Литвы сверх 2 1/2 млн рублей. С этой целью поручить НКТоргу и ВСНХ с привлечением НКИД пересмотреть контингент товаров, подлежащих ввозу, предоставив Литве преимущества в этом отношении. Однако при этом ни в коем случае не превышать установленного импортного плана»1185. В 15.00 28 сентября в Москву прибыла литовская делегация во главе с премьер-министром М. Сляжевичусом и после непродолжительных переговоров был подписан советсколитовский договор о ненападении и нейтралитете, которым подтверждались постановления договора от 12 июля 1920 г.1186. Стороны также обменялись нотами, в которых Москва вновь подтвердила, что продолжает признавать Виленский край литовской территорией1187. Кроме того, было заключено устное советско-литовское «джентльменское соглашение» об обмене информацией по международным проблемам, представляющим интерес для обеих сторон1188. В 18.00 30 сентября 1926 г. литовская делегация выехала из Москвы1189. 2 октября заместитель наркома иностранных дел СССР М.М. Литвинов направил полпреду в Париже Х.Г. Раковскому письмо, в котором оценил советско-литовский договор, как «одно из величайших происшествий и достижений советской дипломатии», которое выбивает одно кольцо в цепи стран Прибалтики1190. 30 сентября в беседе с советским полпредом П.Л. Войковым заместитель министра иностранных дел Польши Р. Кнолль упрекал Москву в поддержке Литвы в ее территориальных притязаниях на Вильно1191. По инициативе Польши 20 октября Конференция послов вновь обсудила Виленский вопрос и подтвердила свое решение от 15 марта 1923 г. Тем не менее, 30 октября 1926 г. Литва заявила, что не признает это решение1192. 23 октября Польша передала СССР ноту, в которой указала, что Виленский вопрос окончательно 284

решен Конференцией послов 15 марта 1923 г.1193. В ответ Москва 19 ноября заявила, что на основании Рижского договора она обязана признать любое польско-литовское соглашение по этому вопросу, однако решение Конференции послов от 15 марта 1923 г. таковым не является. Поэтому до тех пор, пока Литва и Польша самостоятельно не договорятся о границе, этот вопрос остается для СССР неразрешенным1194. Советско-литовский договор был ратифицирован обеими сторонами 5 ноября 1926 г. и вступил в силу 9 ноября, после произошедшего в Каунасе обмена ратификационными грамотами. Будучи в Берлине, нарком иностранных дел СССР 6 декабря дал интервью представителям печати, в котором заявил: «Нашему договору с Литвой я придаю величайшее значение, так как он должен в значительной мере содействовать стабилизации положения в Восточной Европе. Договор с Литвой ни в какой мере не затрагивает нашего рижского договора с Польшей, однако и Литва также имеет место под солнцем»1195. Тем временем 11 октября Г.В. Чичерин направил в Политбюро ЦК ВКП(6) докладную записку № 1487/ЧС: «После подписания политического договора с Литвой на очереди стоит вопрос о заключении торгового договора. Неожиданно для нас оказалось, что литовская делегация для ведения этих переговоров приезжает в Москву уже в среду, 13 октября, причем она будет состоять из 9 делегатов, плюс целый ряд экспертов. Необходимо, поэтому, в самом срочном порядке назначить советскую делегацию для ведения этих переговоров. Коллегия НКИД просит утвердить председателем Делегации т. Стомонякова, который в Наркомторге был Замнаркомом, и заместителем председателя — т. Ганецкого. Кроме них, Коллегия НКИД предлагает включить в Делегацию Заведующего] Отделом Польши и Прибалтики т. Логановского, т. Сабанина и представителей от ВСНХ, НКЗема и НКПС, не возражая против включения второго делегата от Наркомторга. В виду крайней срочности этого вопроса, связанной с приездом литовской делегации, Коллегия НКИД убедительно просит разрешить этот вопрос опросом по телефону»1196. Обсудив это предложение, Политбюро ЦК ВКП(б) 14 октября решило «назначить делегацию для ведения торговых переговоров с Литвой в составе т.т. Стомонякова (председатель), Кауфман — от Наркомторга и Гуревича — от ВСНХ»1197.15 октября Литва предложила СССР «в ускоренном порядке» заключить «временное торговое соглашение с тем, чтобы немедленно после этого перейти к переговорам о торговом договоре»1198.19 октября начались переговоры о торговом договоре, которые вела прибывшая в Москву литовская делегация во главе с директором экономического департамента МИД Ю. Пурицкисом1199. Однако начавшиеся в Литве реформы, в том числе отмена 2 июля военного положения и освобождение по принятому 6 июля 1926 г. закону об амнистии из тюрем 104 политических заключенных, привели к активизации экономической борьбы населения. Находившиеся у власти левые партии сделали ряд уступок трудящимся, что способствовало активизации деятельности профсоюзов. Все это усилило опасения праворадикальных буржуазных кругов, которые при поддержке значительной части офицерства стали готовить переворот для устранения слишком леворадикального, по их мнению, правительства. 21 ноября в Каунасе состоялась антиправительственная демонстрация, организованная христианскими демократами и таутининками. Несмотря на то, что в общем литовское правительство имело сведения о подготовке заговора, никаких мер противодействия принято не было. В результате 285

в ночь на 17 декабря правительство было арестовано, президент попал под домашний арест. На следующий день премьер-министр М. Слежявичус подал в отставку. Утвердив 18 декабря новый состав правительства во главе с А. Вольдемарасом, президент Литвы К. Гринюс также подал в отставку. 19 декабря Литовский сейм, на заседании которого из 85 депутатов присутствовали 43, 38 голосами избрал президентом страны А. Сметону. В стране вновь было введено военное положение, а профсоюзы были запрещены. Сам переворот обосновывался необходимостью опередить мятеж коммунистов, которые затем стали жертвами политических репрессий1200. 21 декабря новое литовское правительство заявило советской стороне о нерушимости договора от 28 сентября1201. Однако переговоры о торговом договоре были фактически прерваны литовской стороной. 24 декабря глава литовской делегации в Москве Ю. Пурицкис заявил представителю ТАСС, что «в виду последних событий в Литве и смены кабинета литовская делегация для ведения переговоров о торговом договоре выезжает сегодня в Ковно [Каунас] для доклада правительству и получения новых инструкций. Переговоры возобновятся после праздников»1202. Естественно, этого не произошло. Кроме того, в связи с расстрелом в ночь на 27 декабря в Литве 4 коммунистов, в том числе и секретаря ЦК КПЛ К. Пожела, Политбюро ЦК ВКП(6) 30 декабря приняло следующее решение: «а) Считать целесообразным организацию общегородского митинга протеста в Колонном Зале Дома Союзов. 6) Признать необходимым усилить давление заграницей как в форме митингов и вынесения резолюций, а также, где возможно, и демонстраций, так и в форме посылки специальных делегаций в литовские миссии заграницей»1203. Понятно, что советско-литовские отношения серьезно охладели. Тем временем еще 7 октября Рига предложила Москве возобновить консультации по договору о торговле1204. Однако в очередной раз начавшиеся торговые переговоры были прерваны латвийской стороной в декабре 1926 г. в связи с правительственным кризисом. 16 декабря Политбюро ЦК ВКП(6) приняло решение «считать желательным дать обещание Латвии о предоставлении заказов на сумму около 6 миллионов] руб[лей] в год при условии образования правительства левой коалиции, которое должно дать гарантии в ликвидации враждебной политики по отношению к СССР и заключить с советским правительством политический договор на выставленных нами условиях. При переговорах обеспечить точные гарантии для правительства СССР, в частности оговорить возможность расторжения всех соглашений в случае неисполнения обещаний латвийским правительством»1205. После формирования нового социал-демократического правительства и в связи с экономическими трудностями Латвия в январе 1927 г. предложила СССР возобновить переговоры о торговом договоре. К началу 1927 г. Советский Союз продолжал вести переговоры о заключении договоров о ненападении с Эстонией, Латвией и Польшей. По инициативе нового социал-демократического правительства Латвии 2 января 1927 г. в Таллине было созвано совещание министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Финляндии, на котором было решено возобновить переговоры с СССР, но вести их так, чтобы возможные соглашения не затрагивали связей прибалтийских стран с Лигой Наций, а председателем арбитражной комиссии должен быть представитель «нейтрального» государства. Подобное решение фактически означало отказ Риги от достигнутой в декабре 1926 г. договорен286

ности с Москвой о создании арбитражной комиссии на паритетных началах. Кроме того, стороны подтвердили свое намерение поддерживать постоянный контакт в ходе переговоров с Советским Союзом. При этом Эстония заявила, что не будет заключать договор без Финляндии, а Латвия — без Эстонии 1206 . Позиция латвийского правительства сводилась к тому, что на переговорах следует согласовать как можно больше статей договора, но при этом настаивать на принципе арбитража, который был неприемлем для СССР1207. То есть, фактически речь шла об имитации переговорного процесса. 8 января 1927 г. Латвия сообщила СССР, что приглашает «тов. Аралова вернуться для продолжения переговоров». 14 января СИ. Аралов вернулся в Ригу, и советско-латвийские переговоры возобновились. Хотя официально Латвия декларировала «заинтересованность в завершении переговоров относительно договора о ненападении с Россией и заключении этого договора», она полагала, что переговоры следует продолжать только с ведома Эстонии и Финляндии, а договор «ни в коем случае не должен противоречить основам Лиги Наций» и обязанностям Латвии как ее члена1208. Германия высказывалась за заключение советско-латвийского договора, так как именно ее представителя латыши хотели сделать арбитром. Однако Англия выступала непоколебимым противником подобного соглашения. Довольно верно представляя себе настроения в Риге, Политбюро ЦК ВКП(6) 27 января 1927 г. решило «принять следующее предложение коллегии НКИД: а) Признать нецелесообразным разрыв переговоров с нашей стороны и поручить НКИД продолжать их обычным дипломатическим путем. б) Утвердить т. Черных поверенным в делах в Пекине, освободив его от должности полпреда в Риге. Поручить коллегии НКИД совместно с Секретариатом ЦК наметить кандидатуру нового полпреда в Риге. в) Поручить комиссии в составе т.т. Микояна (председатель), Серебровского и Стомонякова разработать и в 2-х недельный срок представить в Политбюро программу возможных экономических условий для Латвии с тем, чтобы после этого пригласить в Москву для переговоров правительственную латвийскую экономическую делегацию, по возможности, из представителей всех латвийских партий. Признать желательным приезд в составе экономической делегации члена ЦК с[оциал]-д[емократической] партии. г) При этих переговорах попытаться связать предоставление Латвии экономических льгот с заключением выгодного для нас политического договора. В случае невозможности этого, считать возможным заключение экономического соглашения и без политического договора, однако при условии оставления за нами возможности одностороннего разрыва экономического соглашения на случай заключения Латвией враждебных против нас договоров с Польшей или другими государствами»1209. Соответственно, советская сторона заявила Латвии о своей готовности «пойти на экономическое соглашение, которое бы дало возможность оправиться хозяйственному положению Латвии»1210. Тем временем 14 января при поддержке Англии, которая еще 18 января 1926 г. подписала с Эстонией договор о торговле и мореплавании1211, в Риге начались эстонско-латвийские переговоры, завершившиеся 5 февраля 1927 г. подписанием договора о подготовке таможенного союза1212. Однако его реализация затянулась, поскольку против этого решения выступали латвийские 287

промышленники и эстонские торговцы1213.19 февраля в Таллине был подписан эстонско-польский договор о торговле и мореплавании1214. Важным фактором международной политики в начале 1927 г. стало ухудшение англо-советских отношений. 12 февраля английская полиция совершила налет на советское полпредство в Лондоне. 23 февраля Англия направила СССР ноту, в которой обвинила его во вмешательстве в ее внутренние дела путем публикующихся в советской прессе антибританских высказываний и разжигании революции в Китае. Лондон угрожал разрывом торговых и дипломатических отношений1215.26 февраля Англии был направлен советский ответ, в котором отмечалось, что подобные же антисоветские выпады характерны и для британской прессы, а главное Москва никогда не брала на себя обязательств, ограничивающих свободу слова и печати внутри страны1216. Тем временем комиссия А.И. Микояна завершила свою работу, и 17 февраля Политбюро ЦК ВКП(6) приняло решение: «а) Признать необходимым немедленно приступить к переговорам о заключении экономического соглашения с Латвией. б) Одобрить предложенные комиссией Политбюро два варианта программы экономического соглашения с Латвией (см. протокол] комиссии от 14.02.27 г.): первый вариант — об установлении дружеских отношений с Латвией, и второй вариант— развернутой программы прочного экономического сотрудничества СССР и Латвии. Поручить комиссии Политбюро разработать подробные расчеты по экспорту и импорту на основе второго варианта экономического соглашения с Латвией. в) По приезде латвийской экономической делегации выставить оба варианта программы экономического соглашения, заявив о желательности с нашей стороны принятия второго варианта. г) Принять предложение НКИД о заключении с Латвией гарантийного пакта о ненападении. Считать возможным принять предложение Латвии о назначении по согласованию сторон нейтрального председателя, а также отказ при подписании гарантийного договора от одновременного подписания протокола о расторжении. д) Поручить Оргбюро подыскать кандидата на должность председателя совета транзитного банка в Риге. е) Рекомендовать НКИД воздержаться от дачи каких-либо директив по вопросу о взаимоотношениях с[оциал]-д[емократической] партии Латвии с Крестьянским Союзом»1217. В связи с намечавшимся отъездом СИ. Аралова из Риги в Москву и предстоящим конгрессом социал-демократической партии Латвии было решено парафировать согласованные на советско-латвийских переговорах статьи договора о ненападении1218. После совещания с Эстонией министр иностранных дел Латвии ф. Циеленьш 2 марта заявил, что шансы на заключение договора с СССР «в значительной степени возросли». Это заявление вызвало недовольство Англии, о чем было сообщено Латвии, а 5 марта английская пресса начала активно критиковать эту позицию Риги1219. Тем не менее, 9 марта на советско-латвийских переговорах были парафированы 4 основные статьи договора о ненападении1220. Сообщение об этом, появившееся во время очередной сессии Лиги Наций в Женеве, вызвало шумную кампанию в западноевропейской прессе, критиковавшей Латвию за сепаратизм. В опубликованном 17 марта интервью эстонского представителя на мартовской сессии Лиги 288

Наций Й. Лайдонера указывалось, что известие о парафировании советсколатвийского договора «было получено совершенно неожиданно и вызвало в Женеве большое возбуждение, так как все были убеждены, что Латвия будет вести гарантийные переговоры совместно с Эстонией. Парафирование гарантийного договора между Латвией и СССР означает большую победу советской дипломатии, которая сумела отделить одно государство от Европы и вбить клин в его отношения с соседними странами. Всеобщее убеждение, что сепаратный шаг Латвии в значительной мере уменьшает значение 16 параграфа статута Лиги Наций»1221. Англия, Франция и Польша настоятельно советовали Латвии вернуться к проведению согласованной с другими восточноевропейскими странами политики в отношении СССР. В ответ на эту критику Латвия 10 марта заявила, что пока разработан лишь основной текст, но ввиду серьезных разногласий по поводу арбитражной конвенции и текстов нот об отношениях с Лигой Наций окончательное подписание договора не предвидится. Определенное давление на Ригу поспешила оказать и Эстония, хотя, как заявил 21 марта эстонский министр иностранных дел Ф. Акель, парафированные статьи были согласованы с Таллином и не противоречили Уставу Лиги Наций1222. Понятно, что оправдания латвийского руководства совершенно не интересовали Англию, которая уверенно шла к разрыву дипломатических отношений с Советским Союзом и дирижировала антисоветской кампанией в прессе. Масла в огонь подлил и изданный в марте 1927 г. одним из лидеров латвийской социал-демократической партии А. Бушевицем памфлет «Проблемы нашей политики», в котором он обвинил социал-демократию в пособничестве фашизму и выступил с требованием резкой переориентации латвийской внешней политики с Запада на Восток, не исключая возможного государственного объединения Латвии с СССР1223. Надеясь отвлечь внимание от парафированного текста договора, министр иностранных дел Латвии Ф. Циеленьш еще 11 и 28 марта в прессе и публичных выступлениях высказал идею договора между Финляндией, Эстонией, Латвией, СССР, Англией, Францией и Германией о сохранении политического статус-кво в Прибалтике, но официально с этим предложением Рига ни к кому не обращалась. Эта новая попытка оживить вопрос о «Восточном Локарно» не встретила поддержки в Западной Европе. Эстония сделала вид, что не заметила этих выступлений, Финляндия считала этот план нереальным. Польша высказалась против него, так как в случае его реализации не обеспечивалась бы ее руководящая роль в регионе. Настороженно относившаяся ко всяким объединениям капиталистических государств на своей западной границе советская сторона заявила, что «всякий конкретный шаг по направлению к «Восточному Локарно» мы рассматриваем как акт, недружественный в отношении нас. Мы в этом Локарно принять участия не могли бы. Таким образом, это объединение было бы целиком направлено против нас»1224. 7 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) вновь высказалось против «Восточного Локарно», так как, по его мнению, в этом случае «речь идет о прикрытом фразами о мире протекторате некоторых капиталистических держав над прибалтийскими государствами» и опасности польского плана «для мира в Центральной Европе в связи с интересами Германии и Польши»1225. Тем временем 17 марта Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «а) Утвердить парафированные т. Араловым тексты гарантийного договора с Латвией. 289

б) Попытаться улучшить текст ст. 2, согласно наметившегося в Ревеле [Таллине] компромиссного текста, однако без затягивания переговоров изза этого улучшения. в) Считать необходимым улучшить текст ноты о Лиге Наций, не торопясь с подписанием договора. В качестве последней уступки, считать возможным принять латвийский текст от 3-го марта, заменив конец последнего абзаца словами: «Основываясь на мирном договоре от 11 августа 1920 г., все постановления которого сохраняют полную силу и неприкосновенность, и принимая во внимание военное и географическое положение Латвии». г) Признать необходимым ускорить начало хозяйственных переговоров с Латвией. Поручить Госплану и другим хозяйственным органам в 5-тидневный срок дать свое заключение по всем оставшимся спорным вопросам. д) Все изложенные уступки сделать Латвии и Эстонии лишь после выяснения, что за ними последует немедленное подписание договоров»1226. Основываясь на выработанных экономическими структурами предложениях, Политбюро ЦК ВКП(б) 24 марта приняло решение: «а) Разрешить НКИД сообщить полпреду в Латвии, что Советское правительство готово увеличить импорт латвийских изделий в СССР до 15 миллионов рублей в год по доложенной правительству СССР спецификации: на 5 миллионов рублей приблизительно той номенклатуры, по которой ввозились товары до настоящего времени, на 5 миллионов — котлы высокого давления, и на оставшиеся 5 миллионов — 1) запасные части для вагонов, 2) большегрузные вагоны и 3) изотермические вагоны. На такое расширение правительство СССР готово идти при условии заключения гарантийного и торгового договоров — и соответствующего развития нашего экспорта в Латвию. б) Настоящее решение сообщить полпреду в Латвии с той целью, чтобы латвийская делегация, приезжающая в СССР для переговоров по поводу торгового договора, могла в соответствии с этим внести свои конкретные предложения. в) Предложить НКИД и другим советским органам, которые должны будут принимать участие в переговорах, исходить при ведении переговоров из того, что при осуществлении этого торгового договора с Латвией наш торговый баланс не должен быть пассивным»1227. 26 марта нарком внешней и внутренней торговли А.И. Микоян направил в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № 10029/с о программе торговли с Латвией. Учитывая обострение англо-советских отношений и не исключая вероятности поддержки антисоветских экономических мероприятий Англии другими капиталистическими странами, он полагал, что «нам очень важно иметь свой вполне надежный плацдарм для своих экономических выступлений, если вдруг будут закрыты перед нами европейские рынки. Такую роль, при известных условиях, смогла бы играть Латвия. Она была бы надежным окном СССР в Европу. С этой точки зрения, при стабилизации капитализма, для нас было бы важнее иметь Латвию буржуазно-демократическую, но дружественную к нам, целиком зависящую от нас, чем даже просто Советскую Латвию. Такое демократическое прикрытие нашего плацдарма делало бы его наименее уязвимым. В случае блокады мы могли бы свои экономические выступления организовать в Латвии и сохранить за собой некоторые, очень важные для нас, экономические возможности. Не требуется доказательств того, что и политически такая перспектива сближения Латвии с нами 290

имеет громадное значение. Она разбивает Прибалтийский фашистский блок против нас, ослабляет Польшу и дает нам политическую опорную базу». Кроме того, Советский Союз может повлиять на экономическое развитие Латвии в сторону ее индустриализации, что будет способствовать увеличению пролетарских социальных слоев и росту советского влияния. При этом основной задачей является экономически привязать Латвию к СССР. «Вот почему мы должны решиться на эту новую, смелую политику по отношению к Латвии. Если мы Латвию закрепим за собой, мы не будем вынуждены много уступать другим прибалтийским странам. Латвия для нас важнее всех других прибалтийских стран. Она раньше пришла к нам». Далее в записке рассматривались возможные варианты заказов на латвийские товары1228. 31 марта было подписано эстонско-латвийское соглашение об окончательном определении границы между двумя странами1229. 5 апреля СССР и Эстония обменялись нотами в связи с перерывом в переговорах, причем эстонская сторона заявила о своем желании продолжать переговоры и довести их до благополучного завершения1230.6 апреля китайская полиция совершила нападение на советское полпредство в Пекине, а 12 апреля в Лондоне полиция под предлогом поиска некоего «пропавшего» из военного министерства документа произвела обыск в помещении советского торгпредства и Англо-русского кооперативного общества «Аркос». Несмотря на ухудшение англо-советских отношений, латвийская делегация во главе с Р. Бильманисом 1 мая выехала в Москву для завершения переговоров. Со своей стороны Политбюро ЦК ВКП(б) 30 апреля утвердило делегацию по переговорам с Латвией о торговом договоре в составе А.И. Микояна (председатель), Б.С. Стомонякова, Я.С. Ганецкого, А.П. Серебровского и Ю.В. Рудого1231. На начавшихся 2 мая переговорах удалось довольно быстро достичь соглашения. Этому способствовала и прошедшая в мае 1927 г. в Женеве международная экономическая конференция, которая показала, что великие державы были заинтересованы в отказе малых стран от протекционистских пошлин, тогда как малые страны настаивали на их сохранении. 27 мая Англия заявила о разрыве дипломатических отношений с СССР, голословно обвинив советскую торговую делегацию в шпионаже и антибританской пропаганде. Естественно, страны Прибалтики в целом одобрили позицию Англии в отношении Советского Союза, но уклонились от каких-либо собственных антисоветских действий, хотя и стали более внимательны к пожеланиям из Лондона. Несмотря на попытки Англии добиться аналогичных действий в отношении СССР со стороны Франции и Германии, обе страны заверили Москву, что они сохраняют нейтралитет в англо-советском конфликте. Учитывая реакцию других европейских держав на разрыв англо-советских дипломатических отношений, Латвия решила продолжать торговые переговоры с Москвой1232. 28 мая Политбюро ЦК ВКП(б) решило «отложить подписание договора впредь до выяснения вопроса о прочности нынешнего правительства» Латвии1233. Но уже 31 мая Политбюро ЦК ВКП(б) отменило это свое решение, предложив советской «делегации по переговорам с Латвией немедленно подписать торговый договор»1234. В 18 часов 2 июня советско-латвийский торговый договор сроком на 5 лет был подписан. Советская сторона обязалась ежегодно закупать в Латвии товаров на 40 млн латов и обеспечивать транзитный провоз 200 000 т грузов. Латвийская сторона делала для советских товаров скидки с минимального тарифа и обязалась ежегодно закупать в СССР 291

товаров на 19 млн латов1235. Наибольшее возмущение этот договор вызвал в Англии, опасавшейся утраты латвийского рынка нефтепродуктов и табачных изделий, и в демонстрирующей верность Лондону Эстонии, которая восприняла заключение советско-латвийского торгового договора как проявление сепаратизма Латвии. Эстонско-латвийские переговоры 20 июня — 5 июля по вопросу о создании таможенного союза показали, что Эстония выступала против экономических уступок СССР. 26 августа Таллин уведомил Ригу о том, что главным препятствием к унификации таможенных пошлин двух стран является советско-латвийский торговый договор. Кроме того, Эстония оказывала давление на Латвию с целью добиться ее отказа от договора о ненападении с СССР и отклонила предложенные советской стороной переговоры о торговом договоре. Однако эстонская торговая палата предложила своему правительству нормализовать отношения с Москвой и заключить торговый договор с Советским Союзом. В конце июля 1927 г. с критикой Латвии выступили также Франция, Финляндия и Польша. В июне 1927 г. в Балтийское море вошла английская эскадра из 30 кораблей под командованием контр-адмирала Ф. Ларкена, которая посетила Таллин, а 3 — 8 июля 4 подводные лодки и корабль сопровождения побывали в Риге. В конце августа — начале сентября 1927 г. Финляндию, Эстонию и Латвию посетили несколько английских военных самолетов1236. Тем временем новое литовское руководство продолжало закреплять свою власть. Деятельность сейма Литвы была в декабре 1926 г. приостановлена, но 25 февраля 1927 г. он был вновь созван. 5 апреля литовское правительство опубликовало сообщение о раскрытии заговора с целью подготовки переворота, который должен был произойти в ночь на 15 апреля, и арестовало депутата сейма Ю. Паяулиса. Однако попытка правительства получить от сейма согласие на лишение Паяулиса депутатской неприкосновенности 12 апреля привела к тому, что сейм отклонил это требование правительства и вынес ему вотум недоверия. В ответ А. Сметона распустил сейм. 28 апреля военный суд приговорил Паяулиса к смертной казни, замененной 29 апреля на пожизненную каторгу. Тогда антисметоновская оппозиция организовала новый заговор, однако добиться поддержки армии не удалось. В итоге предпринятая попытка восстания 9 сентября свелась лишь к выступлению в Таураге. В 4 часа утра повстанцы под предводительством А.Д. Майюса и бывшего депутата сейма от социал-демократической партии П. Микульскиса (Микульского) захватили город, но прибывшие войска к 2 часам ночи 10 сентября рассеяли мятежников. В столкновениях был убит 1 и ранены 2 повстанцев, а войска потеряли 1 офицера убитым. В ходе начавшихся репрессий было арестовано свыше 1 тыс. человек, в том числе 20 депутатов сейма, 22 человека было приговорено к смертной казни, 8 из которых были казнены. Наиболее активная часть оппозиции эмигрировала в Латвию и Польшу, откуда пыталась продолжать борьбу с режимом Сметоны, но ему удалось блокировать их попытки, представив эти группировки врагами литовской независимости, готовыми захватить власть при помощи польских штыков1237. Тем временем подходили к концу начавшиеся еще в 1925 г. переговоры Эстонии с Лигой Наций о предоставлении ей международного займа. 10 декабря 1926 г. Совет Лиги Наций утвердил подготовленное 8 октября заключение Финансового комитета, согласно которому следовало преобразовать 292

эстонский Государственный банк в частное эмиссионное учреждение с исключительным правом выпуска денежной массы, для операций с долгосрочными обязательствами следовало учредить новый ипотечный банк и ввести новую валюту— эстонскую крону. 10 марта 1927 г. Совет Лиги Наций утвердил предложения своих финансовых экспертов относительно возможного выделения кредита Эстонии. Вначале мая 1927г. эстонский парламент утвердил закон о внешнем займе. 17 июня завершились переговоры Эстонии с Финансовым комитетом Лиги Наций о предоставлении ей займа для стабилизации валютной системы. Эстония стала одной из 9 стран, кому Финансовый комитет Лиги Наций дал заем. Общая сумма займа, дававшегося на 40 лет под 8,4% годовых, составляла 1 360 тыс. ф.ст. Обслуживание этого займа требовало от Эстонии ежегодной выплаты 113 тыс. ф.ст. Реально же Эстония получила 1 155 тыс. ф.ст., которые обеспечивались государственными доходами от акциза на табак, спички, гильзовую бумагу, дрожжи, вино и ликер, однако для обеспечения займа могли быть взяты и другие статьи доходов бюджета. Выполнение всех этих платежей контролировал куратор Лиги Наций А. Жансен, а советником Эстонского государственного банка на 3 года был назначен английский финансовый эксперту. Уильямсон1238. Понятно, что в результате англо-американские банки получили финансовый контроль над Эстонией, которая стала ужесточать свою позицию на переговорах с СССР. С 1 января 1928 г. в Эстонии была введена новая денежная единица — крона1239. Надеясь сорвать ратификацию советско-латвийского договора, Англия оказывала поддержку оппозиции в латвийском сейме. В октябре 1927 г. английская пресса начала открыто критиковать советско-латвийский торговый договор, затем английские дипломаты стали «советовать» своим латвийским коллегам не ратифицировать это соглашение1240. Понятно, что Риге пришлось оправдываться. По мнению министра иностранных дел Латвии Ф. Циеленьша, выраженному 20 октября в письме латвийскому посланнику в Лондоне Ф. Весманису, «торговый договор с Россией ни в коей мере не означает какой-либо ориентации нашей внешней или даже экономической политики на Россию и отчуждение от Запада. Как раз наоборот: необходимое нам урегулирование отношений и в особенности организация транзита на основе договора могут пойти только на пользу западноевропейскому, и в частности, английскому, товарообмену с Востоком»1241. С целью сорвать предстоящую ратификацию договора в середине октября 1927 г. в Риге была предпринята попытка спровоцировать правительственный кризис. 17 октября Эстония заявила Латвии, что предполагаемая таможенная уния несовместима с советско-латвийским торговым договором1242. Однако, несмотря на довольно жесткую критику со стороны соседей и западных держав, договор был 26 октября ратифицирован Латвией, а 1 ноября — СССР, и вступил в силу 5 ноября после обмена ратификационными грамотами в Риге1243.14 ноября Эстония публично заявила, что советско-латвийский торговый договор препятствует таможенному союзу с Латвией1244. Только во второй половине декабря 1927 г. в связи со сменой правительства в Латвии критика советско-латвийского торгового договора несколько утихла1245. Договор способствовал резкому увеличению латвийского экспорта в СССР, а советские товары получили скидки с латвийских таможенных ставок, что позволило укрепить их позиции на латвийском рынке сахара, нефтепродуктов и соли1246. 293

Таблица 17. Доля СССР в латвийском импорте (%) 1247 1927 12,9 5,8 36,7 23,2

Товары Сахар Газолин Керосин Соль

1931 53,1 50,7 50,4 37,7

Дальнейший ход переговоров с Советским Союзом относительно договора о ненападении и нейтралитете свидетельствовал о тактике выжидания и проволочек, проводимой Эстонией и Латвией, которые опасались вызвать недовольство Англии и настаивали на введении в договор процедуры арбитража под руководством третейского судьи. В ответ на предложения Москвы о продолжении переговоров о несогласованных статьях договора о ненападении латвийская сторона вначале ссылалась на необходимость подписать торговый договор, а затем на сложности с его ратификацией. В ходе сессии Лиги Наций 6 сентября 1927 г. Польша предложила Англии гарантировать границы в Восточной Европе, но Лондон категорически от этого отказался. Все попытки Латвии прозондировать возможность оживить идею «Восточного Локарно» на этой сессии Лиги Наций вызвали отказ Англии, Франции и Германии, что окончательно поставило крест на этой идее. Однако информация об этом стала достоянием лишь узкого круга латвийского руководства, с ней были ознакомлены далеко не все министры, а депутатам сейма вообще ничего не сообщили1248. 11 октября была подписана советско-латвийская конвенция о третейском суде по торговым и гражданским делам, которая была ратифицирована СССР 31 октября 1927 г., а Латвией 6 июля 1928 г.1249. В связи с изменением состава правительства 13 декабря 1927 г. в Риге советско-латвийские переговоры относительно договора о ненападении совсем заглохли1250. Единственным результатом советско-эстонских переговоров стало подписанное 8 августа 1927 г. в Таллине соглашение о порядке разрешении пограничных конфликтов, вступившее в силу 20 января 1928 г. после обмена ратификационными грамотами в Москве1251. Однако переговоры относительно договора о ненападении из-за ужесточившейся с лета 1927 г. позиции Таллина практически зашли в тупик1252. Выступая в парламенте, эстонский министр иностранных дел Ф. Акель 11 октября заявил, что неуступчивая позиция СССР не позволила довести переговоры до подписания договора1253. Тем временем советское полпредство в Таллине добивалось от эстонского правительства ограничения политической деятельности белой эмиграции. Осенью 1927 г. эмигрант Луковский явился в полпредство и сообщил о готовящемся покушении на полпреда. Затем 17 октября он сообщил эстонской полиции, что один из ответственных сотрудников полпредства предлагал ему организовать покушение на полпреда. Используя эту информацию, эстонский министр внутренних дел Я.Я. Темант 24 октября заявил в интервью для печати, что одно иностранное государство «путем провоцирования русских эмигрантов стремится вызвать внешнеполитические затруднения для эстонского государства». Это заявление послужило поводом для начала антисоветской клеветнической кампании в прессе. 14 ноября советская сторона направила Эстонии ноту с протестом относительно подобных заявлений члена 294

правительства. 15 ноября было опубликовано соответствующее Сообщение ТАСС. В ответ Эстония 6 декабря заявила, что в выступлении министра не затрагивался ни СССР, ни его правительственные учреждения. Итогом начавшихся переговоров стала публикация 22 декабря эстонской стороной коммюнике, приведшего к формальной ликвидации конфликта1254. Польско-литовские проблемы и Советский Союз Еще 7 мая 1923 г. Литва сообщила советской стороне о своем принципиальном согласии разрешить сплав леса из СССР по р. Неман. 23 февраля 1924 г. СССР запросил Польшу о возможности транзита для сплава леса по этой реке. 24 марта Варшава ответила, что сплав по Неману закрыт «до тех пор, пока Литва не откроет границы для литовско-польского движения». 17 апреля советская сторона заявила, что Рижский договор вполне позволяет пропустить транзит леса по Неману, а польско-литовские отношения не имеют к этой проблеме никакого отношения. В тот же день Москва запросила Каунас, имеются ли какие-либо препятствия «к дальнейшему следованию по Неману к Клайпеде леса в случае появления сплавных грузов Союза на нынешней литовско-польской демаркационной линии». 24 апреля Литва сообщила о своем согласии «разрешить свободный сплав леса по Неману с территории СССР в Мемель». В ответ на новый советский запрос Польша 3 июня ответила, что транзит закрыт до изменения позиции Литвы, но и в случае ее изменения этот вопрос нуждается в совместном рассмотрении и урегулировании на советско-польских переговорах. В виде исключения Варшава была готова разрешить сплав советского леса на Данциг1255.24 июня Конференция послов потребовала от Польши и Литвы восстановить мирные отношения. Заинтересованная в подтверждении сложившегося статус-кво Польша 7 июля заявила о своей готовности сделать это, но Литва 17 октября отказалась от подобного шага до тех пор, пока ей не вернут Вильно1256.15 октября Советский Союз обратил внимание Польши, что поскольку она признала Мемельский статут, а также р. Неман международной рекой, Москва требует права на транзитный сплав леса. 24 ноября Польша ответила, что готова сделать это, если Литва откроет р. Неман для польского судоходства и сплава1257. В середине марта 1925 г. СССР предложил Польше и Литве созвать конференцию для выработки технических правил сплава леса по р. Неман. 18 апреля Литва заявила Советскому Союзу, что она не может брать на себя инициативу созыва такой конференции1258. В дальнейшем выяснилось, что литовская сторона заняла уклончивую позицию, стремясь связать свое согласие на созыв конференции с признанием Советским Союзом Мемельской (Клайпедской) конвенции. Тем более что при посредничестве Англии начались литовско-польские зондажи относительно возможной нормализации отношений1259. В итоге предложенная советской стороной конференция не состоялась. Под влиянием Англии, заинтересованной из-за своих концессий в Польше в сплаве леса по Неману, 31 августа — 15 сентября в Копенгагене (Дания) состоялись польско-литовские переговоры, продолженные 12—26 октября в Лугано (Швейцария), на которых помимо вопросов о нормализации польско-литовских отношений обсуждались и вопросы о восстановлении сообщения, в том числе и по р. Неман. Однако в силу непримиримых прежде 295

всего территориальных разногласий сторон конференция завершилась безрезультатно, а Литва отказалась пропускать польские транзитные грузы1260. Тем временем 14 сентября СССР заявил Литве, что «в попытках урегулирования вопросов, вытекающих из международного режима по реке Неман, соглашениями Литовской Республики с третьими державами без привлечения к участию и даже уведомления его об этом вынуждено усмотреть прямое покушение на свои интересы и заранее заявить, что сохраняет за собой свободу действий в отношении тех постановлений или соглашений, которые будут приняты без его участия по вопросам международного режима на реке Неман»1261. 8 декабря литовский посланник в Москве Ю. Балтрушайтис сообщил советской стороне, что Каунас готовится издать правила сплава по Неману, которыми можно будет воспользоваться весной 1926 г.1262. Однако 18 марта 1926 г. выяснилось, что Польша не готова к открытию транзитного сплава по контролируемой ею части реки 1263 . В итоге сплав леса по р. Неман так и не был открыт. В феврале 1931 г. министр иностранных дел Литвы Д. Заунюс говорил секретарю советского полпредства в Каунасе М.А. Карскому, что «Неман между Гродно и Друскениками представляет из себя участок демаркационной линии. На одном берегу литовцы, на другом поляки. Если показывается лодка, стреляют с обеих сторон»1264. Неспокойно оставалось и на польско-литовской демаркационной линии. Так, 16 марта 1925 г. польский отряд в 300 человек напал в районе Ширвинтов (Ширвинтос) на литовскую пограничную охрану, потеснив ее вглубь литовской территории. Однако литовцы контратаковали и выбили противника за демаркационную линию. В результате переговоров инцидент был исчерпан и поляки вернули 3 литовских пленных1265.14 мая 1926 г. в Утянском уезде польская пограничная стража перенесла на 90 м демаркационные столбы вглубь литовской территории. Естественно, Литва обратилась в Лигу Наций с нотой протеста1266. 22 июня в литовском сейме была оглашена декларация правительства, в которой указывалось, что «внешняя политика правительства ставит основной целью собирание всех литовских земель со столицей Вильно. С Польшей не может быть нормальных сношений до проведения в жизнь сувалкского договора»1267. Соответственно Литва заявила о прекращении переговоров с Польшей до тех пор, пока та не вернет Вильно. Понятно, что польско-литовские отношения вновь обострились. Отвечая на вопрос Италии о позиции СССР в польско-литовском споре, советская сторона 9 ноября заявила, что «на уничтожение Литвы мы не согласимся, если даже это удовлетворит всю Европу, включая и Германию»1268. Англия и Франция продолжали попытки усадить Польшу и Литву за стол переговоров. После переворота в Каунасе 17 декабря 1926 г. им удалось организовать новые польсколитовские неофициальные контакты, окончившиеся безрезультатно1269. В первой половине 1927 г. Англия активизировала попытки нормализации польско-литовских отношений. 27 февраля Англия, Франция, которые были заинтересованы в организации сплава леса по Неману, и присоединившаяся к ним Италия предложили Литве и Польше установить «сердечные отношения» и возобновить прерванные более года назад переговоры с целью достижения прямого и регулярного сообщения и связи. 3 апреля Литва в ответ заявила, что без хотя бы временного разрешения вопроса о Вильно она не готова брать «на себя обязательство устанавливать отношения с Польшей», однако согласна открыть сплав леса по Неману, в том числе и из Поль296

ши 1270 . В ходе мартовской и майской (1927 г.) сессий Совета Лиги Наций Польша добивалась того, чтобы Лига оказала давление на Литву с целью вынудить ее признать существующее положение. Со своей стороны Каунас 14 мая официально предложил Варшаве заявить об окончании военного положения в литовско-польском конфликте, приступить к установлению нормальных двусторонних отношений и обсудить вопрос о Виленском крае1271. Продолжая попытки примирить Литву и Польшу, Лондон отказывал Каунасу в предоставлении кредитов. Со своей стороны литовское руководство, стараясь не обострять отношений с Англией и Францией, заявляло им, что в принципе готово к переговорам с Польшей, но внутри страны пропагандировало главную цель своей внешней политики — непременное возвращение Вильно. Тем временем советская сторона продолжала демонстрировать холодность в отношении Литвы. Так, 1 марта заместитель наркома иностранных дел СССР М.М. Литвинов просил Политбюро ЦК ВКП(б) утвердить предложение Коллегии НКИД «поручить т. Крестинскому при его обратном возвращении в Берлин остановиться на день в Ковно [Каунас]»1272. Однако 3 марта Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «считать нецелесообразным заезд т. Крестинского в Ковно на обратном пути в Германию»1273.14 марта в беседе с литовским посланником в Москве Ю. Балтрушайтисом член Коллегии НКИД Б.С. Стомоняков критиковал антисоветские выпады в речи А. Вольдемараса, произнесенной при открытии сейма 25 февраля, поскольку подобные публичные заявления создают у иностранных наблюдателей впечатление охлаждения советско-литовских отношений. Стремясь сгладить ситуацию, Каунас 26 марта уведомил Москву, что собирающийся нанести визит в Ригу Вольдемарас хочет посоветовать Латвии благоприятно завершить переговоры с СССР о гарантийном пакте1274. Со своей стороны, не желая терять антипольски настроенного партнера, советское руководство стало склоняться к необходимости нормализации советско-литовских отношений. 13 апреля литовскому посланнику в Москве было сообщено о советской «заинтересованности в консолидации внутреннего положения в Литве» и было обещано сдерживать активность литовских коммунистов, которым под давлением репрессий пришлось уйти в глубокое подполье. В связи с антипольской позицией литовского руководства к лету 1927 г. советско-литовские отношения были восстановлены почти в полном объеме, не был возобновлен лишь обмен конфиденциальной информацией1275. После разрыва англо-советских дипломатических отношений нажим западных держав на Литву усилился. В июле 1927 г. Каунас посетили представители вооруженных сил Англии и Франции, которые подталкивали Литву к нормализации отношений с Варшавой. Франция попыталась решить эту проблему в ходе сентябрьской (1927 г.) сессии Лиги Наций. Однако никакого решения относительно примирения Литвы и Польши на сессии принято не было. 29 августа в районе Трокского уезда литовские власти задержали польских солдат, нарушивших демаркационную линию. Польские военные власти потребовали в 48 часов освободить задержанных1276. Под предлогом несговорчивости литовского правительства в вопросе урегулирования отношений, а также ограничений, введенных в Литве для польских школ, Польша в начале октября 1927 г. усилила антилитовскую пропаганду и закрыла в Виленском крае 45 литовских школ, арестовав 120 учителей. Одновременно она попыталась заручиться поддержкой Англии и Франции на случай воен297

ных действий против Литвы, а также предложила Латвии захватить Мажейкяй, а Германии — Мемельскую область. Со своей стороны литовское правительство 11 и 15 октября обратилось в Лигу Наций с жалобой на Польшу, обвинив ее в нарушении прав литовского национального меньшинства. Литва хотела привлечь к обсуждению этого вопроса и Советский Союз. Однако 3 ноября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «поручить НКИД ответить литовскому правительству, что, так как советское правительство не состоит в Лиге Наций, оно не может участвовать в обсуждении вопроса, поднятого Литвой; что касается точки зрения советского правительства на вопрос о национальном самоопределении и, в частности, на вопрос о независимости Литвы, то позиция советского правительства по этим вопросам неоднократно им декларировалась, на каковой позиции советское правительство остается и до настоящего времени»1277. На прошедшем 5 — 6 ноября конгрессе литовских политэмигрантов в Риге выяснилось, что Польша делает ставку на тех из них, кто готов на штыках польской армии вернуться в Каунас и стать властью в рамках польско-литовской унии. Из литовских эмигрантов, покинувших страну после неудачной попытки переворота 9 сентября в Таураге, в Вильно и Лиде при поддержке польского военного командования были созданы военные отряды. Информация об этом, появившаяся 13 ноября в газете «Правда», завершалась предупреждением, что «подобный переворот, способный коренным образом изменить все политическое положение в Восточной Европе не мог бы совершиться без энергичного протеста против польских планов со стороны других восточноевропейских государств. Отсюда понятно, с какой опасностью играют польские авантюристы, ищущие случая возобновить виленскую авантюру». 15 ноября Литва сообщила Лиге Наций об угрожающих действиях со стороны Польши1278. Естественно, советское руководство внимательно следило за развитием польско-литовского конфликта, надеясь удержать стороны от прямого столкновения1279.19 ноября Советский Союз предложил Латвии оказать тайное давление на Литву, чтобы та декларировала прекращение состояния войны с Польшей1280. 21 ноября нарком иностранных дел СССР Г.В. Чичерин обратил внимание польского посланника в Москве С. Патека на серьезную опасность для всеобщего мира в связи с ухудшением польско-литовских отношений 1281 .23 ноября Советский Союз посоветовал Литве объявить о прекращении состояния войны с Польшей, что «вырвало бы из рук противников Литвы самое острое оружие, которым они оперируют против нее. Само собой разумеется, что прекращение состояния войны не может означать снятия с порядка дня ни одного из тех спорных вопросов, которые существуют между Литвой и Польшей»1282. 24 ноября Москва направила Варшаве ноту, в которой выразила свою обеспокоенность угрозой обострения польско-литовского конфликта. Будучи заинтересованным в сохранении мира в Восточной Европе, советское правительство «вынуждено со всей серьезностью обратить внимание Польского Правительства на неизмеримые опасности эвентуального покушения Польши на независимость Литвы в какой бы то ни было форме и выражает уверенность, что Польское Правительство, еще недавно в столь торжественной форме декларировавшее свое миролюбие, сумеет на деле устранить грозящую опасность войны»1283. Кроме того, 27 ноября было опубликовано Сообщение ТАСС, в котором отмечалось, что «еще до вручения этой ноты в 298

Варшаве Союзное правительство сделало представления правительству Литвы о необходимости избегать всяких шагов, которые могли бы повести к обострению польско-литовского конфликта, угрожающего миру в Восточной Европе»1284. В тот же день Советский Союз довел до сведения Франции и Италии свою позицию относительно польско-литовского конфликта, сводившуюся к тому, что следует ограничиться восстановлением мирных отношений между Литвой и Польшей, отложив все спорные вопросы1285. Схожую позицию заняли Германия, Англия и Франция. Поскольку Лига Наций также выступила за сохранение мира, польское руководство решило смягчить свою позицию. 28 ноября Польша уведомила все состоящие с ней в дипломатических отношениях страны, что она «не имеет никаких намерений, направленных против политической независимости и территориальной неприкосновенности» Литвы, но надеется на то, что ей удастся добиться установления нормальных отношений с Каунасом1286. 4 декабря советский полпред в Каунасе А.Я. Аросев сообщил литовскому руководству об угрозе польского военного вторжения и вновь предлагал объявить о прекращении состояния войны1287. 4 и 5 декабря в Женеве глава советской делегации М.М. Литвинов вновь убеждал литовского премьер-министра А. Вольдемараса в необходимости прекращения состояния войны между Литвой и Польшей1288. Одновременно 5 декабря Литвинов сообщил польскому министру иностранных дел А. Залескому об усилиях Москвы в умиротворении Каунаса1289. 7—10 декабря в ходе открытых и закрытых заседаний Совета Лиги Наций было достигнуто следующее польско-литовское соглашение. Польша заявила о том, что она будет «полностью признавать и уважать политическую независимость и территориальную целостность Литовской республики», а Литва заявила, что она не считает себя в состоянии войны с Польшей. Обеим сторонам было рекомендовано, не затрагивая спорных вопросов, «возможно скорее начать непосредственные переговоры с целью установления... таких отношений, которые обеспечили бы доброе согласие, от которого зависит мир»1290. В течение нескольких дней представители военных миссий Англии, Франции и Италии в Варшаве и Каунасе осуществляли контроль за нормализацией ситуации на польско-литовской демаркационной линии. Они же взяли на себя представительство интересов конфликтующих сторон впредь до восстановления дипломатических отношений между ними1291. Вместе с тем 22 декабря Англия и Франция сообщили Литве, что считают решение 1923 г. по Виленскому вопросу окончательным. В ответ 29 декабря Литовское телеграфное агентство опровергло сведения об установлении нормальных отношений с Польшей1292. Выполняя решение Совета Лиги Наций от 10 декабря 1927 г., Польша 8 января 1928 г. направила Литве ноту, в которой, указав на задержку обещанных литовской стороной предложений о программе и месте переговоров, сама предлагала начать переговоры 31 января в Варшаве, Каунасе или Риге. По мнению Варшавы, на переговорах следовало бы обсудить вопросы о пограничном, почтово-телеграфном и железнодорожном сообщении, а также о транзите1293. В ответ Литва 16 января указала, что польские предложения слишком неконкретны, и со своей стороны предложила обсудить «вопрос о ликвидации последствий войны, которую Польша вела против Литвы (налеты генерала Желиговского и пр.)». Возможным местом переговоров литовская сторона считала Кенигсберг1294. Выполняя задание Москвы, совет299

ский полпред в Каунасе А.Я. Аросев 17 и 18 января довел до сведения литовского правительства, что Советский Союз, оставаясь на своей прежней позиции относительно Виленского вопроса, все же считает, что на «предстоящих польско-литовских переговорах было бы в интересах Литвы идти по такому пути, который привел бы к установлению деловых отношений между Литвой и Польшей хотя бы в некоторых областях». При этом, по мнению Москвы, не следовало затягивать эти переговоры, что могло бы привести «к новой постановке польско-литовского конфликта в Лиге Наций» в менее благоприятной для Литвы обстановке, нежели в декабре 1927 г.1295. 21 января 1928 г. Москва зондировала Берлин на предмет возможного взаимодействия в Каунасе для подталкивания литовского руководства к некоторой нормализации отношений с Польшей1296. Во время визита А. Вольдемараса в Берлин 25—29 января он имел обстоятельные беседы с министром иностранных дел Г. Штреземаном и советским полпредом H.H. Крестинским, которые советовали ему пойти на определенные договоренности с Польшей1297. 9 февраля Польша направила Литве ноту с изложением собственного видения трактовки резолюции Совета Лиги Наций, и просила уведомить, «готово ли литовское правительство приступить немедленно к переговорам, в целях установления нормальных и добрососедских отношений между Польшей и Литвой»1298. 10 февраля на польско-литовской демаркационной линии произошла перестрелка между польскими и литовскими солдатами изза нарушения этой линии 2 жителями оккупированного Польшей Виленского края1299. В тот же день Париж поинтересовался, верно ли, что Москва дает Литве «советы умеренности». Подтвердив эту информацию, советская сторона указала, что «необходимо, чтобы Франция пользовалась своим влиянием для удержания польского правительства от авантюры»1300.14 февраля Москва опять «настоятельно» советовала Литве начать переговоры с Польшей до мартовской сессии Лиги Наций1301.16 февраля СССР вновь подтвердил Франции, что он советует Литве проявить умеренность и не медлить с началом переговоров с Польшей, и ожидает, что Париж будет «воздействовать умиротворяющим образом на Польшу»1302. Берлин, с которым Москва 17 февраля вновь согласовывала свою позицию в отношении Каунаса, также внимательно следил за подготовкой литовского ответа на польскую ноту, подталкивая Литву к началу переговоров, о чем была информирована Франция1303. 26 февраля Каунас направил Варшаве ответную ноту, в которой указал на невыполнение польской стороной своих обещаний разрешить вернуться на родину высланным из Виленского края литовцам и о ликвидации банд из литовских эмигрантов в Лиде. Кроме того, литовскому правительству не ясно, по каким вопросам польское правительство намерено вести переговоры с Литвой, поскольку об этом в польской ноте не сказано. Литва предлагала Польше обратиться к Лиге Наций за помощью в деле организации польско-литовских переговоров. В случае возражения польского правительства против обращения за помощью к Лиге Наций, литовское правительство было готово начать переговоры 30 марта в Кенигсберге1304. Понятно, что советская пресса поддержала позицию Литвы. Так, газета «Известия» 3 марта писала, что «советское общественное мнение не может не приветствовать самый факт приближения момента непосредственных польско-литовских переговоров». Отношение СССР к этому конфликту определяется желанием «сохранить мир в Восточной Европе и притом без ущерба для независимости Литовского государства»1305. зоо

Несмотря на то, что между Литвой и Польшей наметилась конкретная возможность ведения переговоров, Англия и Франция добились в Совете Лиге Наций образования специальной комиссии по наблюдению за ходом этих переговоров во главе с представителем Нидерландов Ф. Белертс ван Блокландом. Поскольку эта комиссия не располагала какими-либо сведениями по данному вопросу, было решено отложить его рассмотрение до июньской сессии Совета Лиги Наций. Одновременно Совет выразил надежду, что Польша и Литва в ближайшее время приступят к переговорам и что эти переговоры окончатся успешно1306.15 марта Польша заявила Литве о своем согласии начать переговоры 30 марта в Кенигсберге1307. 26 марта советская сторона довела до сведения Варшавы, что она не только не препятствует «возможному соглашению между Польшей и Литвой, но, наоборот, в интересах мира» считает желательным, чтобы они договорились «по некоторым конкретным вопросам, решение которых может быть полезно для обеих стран»1308. 30 марта в Кенигсберге открылась польско-литовская конференция1309.1 апреля советский генеральный консул в Кенигсберге Г.К. Мейерзон по поручению Москвы сделал А. Вольдемарасу заявление о том, что «ввиду полученных сообщений о намерении литовского премьера отклонить все польские предложения, даже не приступив к их детальному обсуждению и не внося никаких контрпредложений по тем же вопросам, Наркоминдел считает своим долгом по отношению к жизненным интересам дружественной Литвы еще раз и в самой настоятельной форме дать дружественный совет избегнуть разрыва переговоров... Наиболее целесообразно было бы при создавшейся ситуации приступить к обсуждению хотя бы части предложений об урегулировании стоящих технических вопросов с целью прийти к какому-нибудь положительному результату на настоящей конференции». Советская сторона указала, что если польско-литовские переговоры не состоятся, СССР придаст гласности этот свой демарш. В ответ Вольдемарас заявил, что хотя он будет добиваться приемлемых для Литвы предложений, однако не допустит разрыва переговоров1310.2 апреля эту позицию подтвердил советской стороне и литовский президент А. Сметона1311. Тем временем на переговорах в Кенигсберге 1 апреля Польше был передан литовский меморандум, в котором отмечалось, что в декабре 1927 г. Варшава признала и обещала «уважать национальную независимость и территориальную целостность Литовской республики». Однако, несмотря на неоднократные обращения Каунаса, созданные в Вильно и Лиде военные отряды литовских эмигрантов до сих пор не распущены. Более того, имеются террористические группы для подготовки покушения на литовское правительство. Поэтому литовская сторона предлагала «учредить смешанную комиссию для обследования вопроса об организации литовских военных банд» и «поставить в порядок дня изучение вопроса касательно создания между Литвой и Польшей демилитаризованной зоны, а также и других мер военного порядка, имеющих целью сделать невозможным польское наступление против Литвы»1312. Естественно, что в ответной ноте польская сторона отрицала сведения о наличии литовских военных отрядов на своей территории и предлагала для лучшей информированности литовского правительства «аккредитовать представителя Литвы в Варшаве». Не отвечая прямо на литовское предложение о создании демилитаризованной зоны, Польша предложила «заключить немедленно договор о ненападении» и согласилась обсудить на конференции «вопрос о безопасности Литовского государства»1313. 301

В ходе завершившихся 2 апреля переговоров в Кенигсберге стороны договорились об учреждении 3 смешанных польско-литовских комиссий. В Варшаве 21—26 мая и 28 июня — 14 июля работала Комиссия по вопросам экономическим, сообщений и транзита, в Каунасе 8—12 мая — Комиссия безопасности и возмещения, а в Берлине — Комиссия юридическая и пограничного сообщения1314. В ходе работы Комиссии по безопасности Литве был передан польский проект договора о ненападении. В этом документе предлагалось распространить обязательство о ненападении на существующую территориальную целостность обоих государств. Таким образом, Литва должна была признать Виленский край частью Польши. Кроме того, обязательство о ненападении теряло силу в случае применения ст.16 Устава Лиги Наций или в силу решения Лиги Наций1315. Понятно, что литовская сторона отклонила этот документ. 14 мая в связи с 10-летием созыва Учредительного собрания в Литве было опубликовано воззвание, в котором подтверждались ее исторические права на Вильно1316. 21 мая А. Вольдемарас посетил Лондон, где имел беседу с английским министром иностранных дел О. Чемберленом1317, в ходе которой выяснилось, что никакой поддержки со стороны Англии Литва не получит. Более того, неоднократными заявлениями о том, что, постоянно поднимая Виленский вопрос, Литва создает очень опасное положение в Восточной Европе, Лондон фактически поддерживал позицию Польши. 25 мая был опубликован текст новой литовской конституции, в которой указывалось, что столицей страны является город Вильно. 31 мая Польша заявила, что этот шаг Литвы является «бесплодной демонстрацией, не могущей иметь никаких практических результатов»1318. 28 мая СССР сообщил Литве, что распространяемые членом польской делегации слухи о том, что Москва «намеревается дать согласие на присоединение в той или иной форме Литвы к Польше под условием получения Советским Союзом компенсации в виде присоединения к нему Латвии», не соответствуют действительности. Копия этого документа была также вручена 29 мая и Польше, которая 31 мая заявила, что польский делегат не распространял подобных слухов1319. На основании доклада комиссии Ван Блокланда Совет Лиги Наций 6 июня констатировал, что польско-литовские переговоры «еще не привели к результатам и что они тянутся без ощутимого результата» и решил поставить этот вопрос в порядок дня своей следующей сессии1320. 11 июня СССР заявил Германии, что ему непонятна позиция ее представителя в Совете Лиги Наций. Москва и далее будет советовать Литве заключить несколько технических конвенций с Польшей и просит Германию сделать то же. Причем будет лучше, если эти соглашения будут подписаны до сентября 1928 г.1321. С начала 1928 г. Латвия усиленно старалась нормализовать свои отношения с Англией. Понятно, что и в польско-литовском споре позиция Риги полностью соответствовала позиции Лондона, поэтому на открывшемся в Риге 16 июня V латвийско-литовском съезде сближения не было официальных представителей латвийского правительства1322. В июне 1928 г. в Балтийском море английский военно-морской флот провел маневры, которые имели целью подтвердить наличие британских интересов в этом регионе. По окончании маневров английские корабли посетили порты прибалтийских стран. В частности, 19 июня 2 английских крейсера пришли в Лиепаю, а 25— 30 июня посетили Ригу1323. Тем временем 6 июня Совет Лиги Наций из-за отказа Литвы, на которую оказывали определенное давление Англия и Франция, проголосовать за ог302

раничение срока достижения согласия с Польшей не смог принять резолюцию по польско-литовским переговорам, и обсуждение этого вопроса было отложено на сентябрьскую сессию Совета1324.9 июня литовский премьер заявил журналистам, что «Литва не откажется ни в коем случае от своего неоспоримого права на Вильну»1325. 23 июня Литва передала Польше свой проект договора о спорной территории, который предлагал признать наличие территориального спора, возместить Литве ущерб от нападения генерала Желиговского, создать 50-километровую демилитаризованную зону и взять на себя обязательство ненападения1326. Естественно, 9 июля Польша отклонила это предложение1327.10—11 июля Каунас посетил член Коллегии НКИД СССР Б.С. Стомоняков, который убеждал А. Вольдемараса, что ему не следует делать ставку на близкую советско-польскую войну, напротив, гораздо вероятнее расправа Польши с Литвой. Поэтому следует пойти на определенное урегулирование отношений с Варшавой1328.11 июля Польша ознакомила секретариат Лиги Наций с содержанием дипломатической переписки с Литвой, доказывая, что Каунас саботирует переговоры1329. 21 июля в германской прессе было опубликовано сообщение о том, что давление, оказываемое на Литву локарнскими державами, было согласовано с СССР. По мнению Москвы, «эта безобразная интрига способна вызвать в Литве ложное представление о наших намерениях». Поэтому 25 июля советский полпред в Каунасе А.Я. Аросев должен был заявить А. Вольдемарасу, что «никакого блока между нами и локарнскими державами нет и не может быть. Сообщение о согласовании демарша с нами, как и все остальное, — сплошной вымысел, очевидно, рассчитанный на создание у Литвы ложного представления о линии нашего поведения. Мы остаемся при наших советах заключить с Польшей ряд технических соглашений и этим способом изъять вопрос о польско-литовских взаимоотношениях из обсуждения Лиги Наций»1330. В тот же день Англия заявила, что предлагает Литве соблюдать резолюцию Совета Лиги Наций1331. 26 июля было опубликовано Сообщение ТАСС, в котором заявлялось, что «Советское правительство не вело в связи с польско-литовским конфликтом никаких переговоров с так называемыми «локарнскими державами» ни через посредство германского правительства, ни каким-либо иным путем»1332. В то же день советский полпред в Каунасе доложил в Москву, что Вольдемарас не верит «слухам о том, что будто Советское правительство вело переговоры и дало согласие на общий с локарнскими державами шаг в отношении литовского правительства», но опасается совместных действий Англии, Франции и Германии1333. Тем временем 23 июля Литва предложила Польше созвать между 15 и 20 августа пленарное заседание польской и литовской делегаций в Кенигсберге. 26 июля Литва направила Лиги Наций ноту с заявлением, что предстоящие в августе 1928 г. маневры Войска Польского в районе Вильно угрожают безопасности Литвы. 27 июля Польша сообщила Лиге Наций, что в августе маневров в Виленском крае не будет, так как их предполагается провести в сентябре в районе Ошмян1334. 31 июля Польша предложила Литве открыть переговоры 30 августа в Женеве1335. 13 августа Литва отклонила это предложение, сославшись на то, что литовская делегация будет находиться на сессии Лиги Наций1336.17 августа Польша предложила провести конференцию либо 22 августа в Кенигсберге, либо 25 августа в Женеве, однако 20 августа Литва отклонила оба эти варианта. 23 августа Польша решила не отвечать на эту литовскую ноту1337.6 сентября в своем докладе Совету Лиги Наций комиссия Ф. Безоз

лертс ван Блокланда констатировала, что на польско-литовских переговорах только Берлинская комиссия выработала и парафировала проект временного соглашения о льготах жителям обеих сторон польско-литовской административной линии, имеющих имущество по обе ее стороны. Правда, вопрос о месте и времени заключительного обсуждения этого документа все еще не согласован. Согласившись с выводом о том, что на польско-литовских переговорах были достигнуты незначительные результаты, Совет Лиги Наций 8 сентября принял резолюцию, в которой указывалось, что рассмотрение этого вопроса откладывается до следующей сессии. Однако если намечающиеся польско-литовские переговоры вновь не дадут результатов, то будут привлечены эксперты Лиги Наций для изучения возникающих в связи с польсколитовским конфликтом затруднений для третьих стран, которые предложат конкретные меры1338. В связи с высказанной на пленарном заседании Совета Лиги Наций 10 сентября жалобой Латвии на трудности с транзитом через территорию Литвы, литовско-латвийские отношения еще более охладели1339. 24 сентября Советский Союз и Литва обменялись нотами, предоставив друг другу режим наибольшего благоприятствования в торговых взаимоотношениях. Это было сделано для того, чтобы на двустороннюю торговлю не распространялось проведенное Литвой повышение с 1 октября таможенных пошлин на товары, ввозимые из стран, с которыми у нее не было торговых договоров1340. 27 сентября Коллегия НКИД СССР констатировала, что «последние женевские решения не внесли ничего существенно нового в ситуацию» польско-литовского конфликта и поставила перед советским полпредом в Каунасе А.Я. Аросевым задачу продолжать ненавязчиво рекомендовать литовскому правительству «взять инициативу в свои руки, использовав благоприятную для него ситуацию для заключения какого-нибудь соглашения с Польшей, с тем чтобы на основе этого соглашения добиться на следующей сессии Совета Лиги Наций снятия польско-литовского вопроса с дальнейшего обсуждения в Женеве». Например, Каунасу было бы целесообразно заключить с Варшавой «соглашение об отказе от насильственных действий для разрешения спорных вопросов». Подобный договор наряду с пограничным соглашением, текст которого был парафирован в Берлине, позволил бы «при содействии Германии добиться в Женеве решения, по которому Лига Наций объявила бы, что считает свою миссию законченной, и [которое] предоставило бы дальнейшее свободным переговорам обеих сторон»1341. Накануне новой польско-литовской конференции в Кенигсберге НКИД СССР 24 октября поручил временному поверенному в делах СССР в Каунасе СИ. Рабиновичу напомнить А. Вольдемарасу о необходимости «добиться каких-нибудь положительных результатов на Кенигсбергской конференции, с тем чтобы иметь возможность при содействии Германии снять польско-литовский вопрос с дальнейшего обсуждения Лиги Наций». Следовало также посоветовать улучшить отношения Литвы с Латвией и Эстонией1342. 30 октября был подписан германо-литовский торговый договор, предоставлявший Германии довольно широкие привилегии. Стараясь привязать Литву к германскому рынку, Берлин надеялся затруднить возможное сближение Каунаса с Варшавой, Москвой, Ригой и Таллином1343. 3 ноября в Кенигсберге открылась вторая польско-литовская конференция, которая лишний раз подтвердила, что неуступчивость сторон, обменявшихся пространными меморандумами, связана с территориальным вопросом. Польша считала, что территориального вопроса не существует, и хотела добиться от Литвы при304

знания этого факта. В ответ на литовские требования о возмещении 10 млн долларов за материальные убытки, причиненные налетом генерала Л. Желиговского, Польша настаивала на выплате ей более 6 млн долларов, израсходованных ею на содержание войск генерала Желиговского1344. В ходе конференции А. Вольдемарас предложил польскому министру иностранных дел А. Залескому заключить соглашение, аналогичное пакту Бриана — Келлога, с участием Германии, СССР, Польши, Латвии и Литвы. Однако польская сторона проигнорировала это предложение. 7 ноября Кенигсбергская конференция завершилась подписанием польско-литовской конвенции о местном сообщении, также было решено продолжать обсуждение вопроса о торговле. Польша считала конференцию сорванной, а Литва заявляла о своей надежде продолжать переговоры1345. 5 декабря Советский Союз обсудил с Германией возможность добиться отмены решения Лиги Наций о создании комиссии экспертов1346. В ходе очередной сессии Совет Лиги Наций принял к сведению усилия Литвы и Польши по нормализации двусторонних отношений и достигнутые на их переговорах результаты и настойчиво рекомендовал сторонам в ходе дальнейших контактов исходить из резолюции Совета от 10 декабря 1927 г. 14 декабря 1928 г. Совет Лиги Наций решил отклонить требование Польши об образовании особой комиссии экспертов по вопросу о транзите, но рекомендовал «пригласить совещательную и техническую комиссию сообщений и транзита представить Совету доклад о практических мерах, которые могли бы быть приняты, с учетом действующих международных постановлений, дабы помочь исправить [вызванное нарушенной транспортной связью] положение или смягчить его международные неблагоприятные отражения»1347. В этих условиях Литва предложила СССР обменяться нотами, в которой Москва заявила бы о своей незаинтересованности в транзите по литовским железным дорогам. Это позволило бы Каунасу опровергнуть заявления Варшавы о потребности соседних стран в этом транзите. Однако доклад комиссии Лиги Наций был отложен вначале до осени 1929 г., а затем — еще на год. Таблица 18. Торговля Литвы с Польшей в 1925—1938 гг.1348 Год 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Импорт Тыс. литов Доля (%) 5 094,7 2,0 15 295,8 6,4 20 682,7 7,8 25 172,6 8,6 13971,6 4,6 3,3 10 337,8 10 337,5 3,7 3 426,1 2,1 399,6 0,3 0,07 96,6 132,2 0,1 0,04 60,6 0,03 66,7 64,4 0,03

Экспорт Доля (%)

Тыс. литов 97,3 161,9 287,5 184,3 68,6 85,5 333,1 151,7 101,6 399,1 1 206,3 390,5 734,6 164,8

0,04 0,06 0,1 0,07 0,02 0,02 0,1 0,08 0,06 0,3 0,8 0,2 0,4 0,07 305

Баланс (тыс. литов) - 4 997,4 - 1 5 133,9 - 20 395,2 - 24 988,3 - 1 3 903 - 1 0 252,3 - 1 0 004,4 - 3 274,4 -298 + 302,5 + 1 074,1 + 329,9 + 667,9 + 100,4

Таблица 19. Торговля Польши с Литвой в 1928—1938 гг.1 Год 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Экспорт Доля (%) Млн злотых 0,8 20.6 0.3 9.8 0,3 7.5 0,3 6,2 2.2 0,2 0,04 0,4 0,03 0,3 0.02 0,003 0,03 0.3 0,008 0.1 0,008 0.1

Импорт Доля (%) Млн злотых 0,01 0,5 0,2 0,006 0,01 0,3 0,2 0,01 0,01 0,1 0,01 0,1 0,02 0,2 0,2 0,02 0,01 0,1 0,06 0,8 0,4 0,03

Баланс (млн злотых) + 20,1 + 9,6 + 7,2 + 6,0 + 2,1 + 0,3 + 0,1 -0,2 + 0,2 -0,7 -0,3

Следует отметить, что, несмотря на польско-литовский конфликт, торговые отношения между Литвой и Польшей сохранялись через третьи страны, играя во второй половине 1920-х — начале 1930-х гг. заметную роль в литовском импорте, тогда как в польском внешнеторговом обороте они были совершенно незначительны (см. таблицы 18 и 19). Тем временем Москва решила вновь подтвердить свою позицию по Виленскому вопросу. Дело в том, что еще в ходе Кенигсбергской конференции 1928 г. Польша заявила Литве, что в 1920 г. РСФСР не имела права передавать ей Вильно, так как своим декретом от 9 сентября 1918 г. советское руководство отменило все договоры о разделах Польши и тем самым «отреклось в международном порядке, от всяких прав России на владение землями, составлявшими часть Польской Республики в ее границах 1772 г., и, стало быть, при заключении литовско-советского договора от 12 июля 1920 г. уже не располагало никакими суверенными правами для передачи Литве указанных земель». Поэтому Варшава считала этот договор «недействительным и не существующим». В 1929 г. МИД Польши опубликовал эту точку зрения. 25 мая 1929 г. литовскому посланнику в Москве Ю. Балтрушайтису был передан меморандум НКИД СССР, в котором отмечалось, что договоры о разделе Польши были аннулированы советским правительством как противоречащие принципу самоопределения народов, проживающих на территории, некогда принадлежавшей Речи Посполитой. Именно поэтому декрет не содержит отказа РСФСР от этих территорий в пользу Польши. Таким образом, «декрет СНК РСФСР от 29 августа 1918 г. (поляки неправильно называют его декретом от 9 сентября 1918 г.) имеет исключительно декларативный характер, формулируя те принципы, которыми Советское правительство должно руководствоваться при заключении соответствующих международных договоров по территориальным вопросам. Эти принципы легли в основу советско-литовского договора от 12 июля 1920 г. Таким образом, советско-литовский договор от 12 июля 1920 г. не только не находится в противоречии с декретом СНК от 29 августа 1918 г., но, наоборот, органически связан с упомянутым декретом и является осуществлением провозглашенных в этом декрете принципов. Правомерность действий Советского правительства при за306

ключении советско-литовского договора от 12 июля 1920 г. не может быть поставлена под какое-либо сомнение». Советская сторона собиралась сообщить об этой своей позиции и Польше1350, которая 15 и 17 августа 1929 г. попыталась организовать переброску в Литву вооруженного отряда антисметоновской оппозиции. В результате на польско-литовской демаркационной линии в районе Аукшто-Кальниай произошли перестрелки между пограничной охраной сторон. Соответственно Каунас обратился с жалобой к генеральному секретарю Лиги Наций1351. Понятно, что подобные заявления советской стороны были определенной поддержкой позиции Литвы по Виленскому вопросу, игравшему ключевую роль в литовской внешней политике. Так, 15 ноября 1929 г. новый министр иностранных дел Литвы Д. Заунюс в своем заявлении для прессы отметил, что «основная задача нашей внешней политики — это восстановление литовского государства в его исторических границах со столицей Вильной, как предусмотрено конституцией. Все прочие задачи внешней политики представляют собой средство для достижения этой цели. Ведущий к этой цели путь — упрочение внутреннего положения Литвы и максимально возможная дружба с соседними государствами»1352. Со своей стороны Польша пыталась при участии других стран оказать давление на Литву, вернув ее за стол переговоров. Поэтому 28 декабря Москва указала полпреду в Латвии А.И. Свидерскому, что он должен «дать понять латвийскому] правительству], что мы являемся противниками всякого вмешательства в польско-литовские отношения, в частности и против давления на Литву через Латвию». В противном случае Москва может денонсировать советско-латвийский торговый договор 1927 г.1353. В январе, а затем в июне 1930 г. Польша предлагала литовскому правительству возобновить переговоры. В принципе Литва в это время была готова обсудить возможность установления дипломатических отношений при условии упоминания о наличии территориального спора. Естественно, подобная уступка не интересовала Варшаву, и начавшиеся 17 июля переговоры завершились безрезультатно. В новых условиях СССР старался удерживать Литву от поспешной нормализации польско-литовских отношений, указывая, что «международное и внутреннее положение Польши настолько ухудшилось, что она не может в ближайшее время рисковать войной». 12 июля исполняющий обязанности президента и председатель совета министров Ю. Тубялис, министр иностранных дел Литвы Д. Заунюс, председатель ЦИК СССР М.И. Калинин и исполняющий обязанности наркома иностранных дел М.М. Литвинов обменялись поздравительными телеграммами по случаю 10-летия советско-литовского мирного договора. В опубликованной в газете «Известия» статье подчеркивалось, что «Советский Союз по-прежнему будет с полной симпатией следить за укреплением литовской независимости, развитием литовской культуры и народного хозяйства Литвы. Дальнейшие судьбы литовского народа и литовского государства не могут быть безразличны для Советского Союза». Со своей стороны литовская пресса также высоко оценивала это договор1354. Кроме того, Москва договорилась с Берлином о поддержке Каунаса в транзитном вопросе. По мере приближения срока оглашения доклада Транзитной комиссии Лиги Наций Литва выражала недовольство ее предложением возобновить железнодорожное сообщение через Виленщину, а Польша — тем, что в предложениях комиссии речь идет только о железнодорожном сообщении1355. 307

В конце концов, 5 сентября 1930 г. Совещательная и техническая комиссия сообщений и транзита Лиги Наций по вопросу о свободе сообщений и транзита между Литвой и Польшей сделала вывод, что транзитный сплав леса по Неману из СССР блокируется Польшей, а восстановление железнодорожного транзита из Вильно на Каунас — Литвой. «Комиссия полагает необходимым с точки зрения общего интереса и даже независимо от вопроса о международных обязательствах, возобновление этих двух видов транзитных сообщений». Однако о прямом польско-литовском товарообороте Варшава и Каунас должны договориться самостоятельно, так как этот товарооборот может производиться через третьи страны. Так же Комиссия не считала нужным оказывать давление на Польшу и Литву по вопросу о восстановлении пассажирского железнодорожного транзита через Литву ввиду его незначительности. Таким образом, по мнению Комиссии, Литва и Польша должны были выработать правила сплава леса по Неману и заключить административные и технические соглашения, необходимые для восстановления работы железной дороги Ландварово (Лентварис) — Кошедары (Кайшядорис)1356. 6 сентября литовская сторона заявила о своем отрицательном отношении к предложениям Транзитной комиссии Лиги Наций и о том, что не примет предложения Польши о прямых переговорах относительно произошедших на демаркационной линии инцидентов, а настаивает на посылке специальной комиссии Лиги Наций об их расследовании1357. 11 сентября Литва вновь предложила СССР заявить о его незаинтересованности в железнодорожном транзите по литовским железным дорогам. В это время в Москве опасались возможного польско-литовского компромисса, поэтому 15 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить НКИД обмен нотами с Литвой по вопросу о возобновлении жел[езно]-дор[ожного] сообщения по линии Ландварово — Кошедары»1358. 18 сентября Лига Наций отклонила просьбу Каунаса о посылке специальной комиссии для расследования инцидентов на польско-литовской демаркационной линии и предложила, чтобы Польша и Литва начали непосредственные переговоры. 19 сентября Совет Лиги Наций принял решение отложить рассмотрение вопроса о польско-литовском транзите до следующей сессии1359. Хотя обе стороны приняли это решение, но Литва выразила сомнения в результативности возможных прямых переговоров с Польшей. Тем не менее, 20 сентября Варшава предложила Каунасу начать переговоры об инцидентах на демаркационной линии1360. 22 сентября Литва опровергла слухи о польско-литовских переговорах относительно раздела Вильно1361. 25 сентября Литва направила Польше ноту, в которой сообщала, что предполагала вести переговоры о создании нейтральной комиссии в целях обеспечения спокойствия на демаркационной линии, но не возражает против обсуждения предложенного Польшей расширения соглашения о местном сообщении и транзите по пограничным рекам1362. В конце концов, 15 декабря согласно решению Лиги Наций от 18 сентября в Берлине начались польско-литовские переговоры, перенесенные затем в Женеву. В ходе переговоров Литва настаивала на включении в комиссию по урегулированию положения на демаркационной линии нейтральных представителей, а Польша считала, что в комиссию должны водить только польские и литовские представители. В итоге к середине января 1931 г. переговоры закончились безрезультатно1363. 24 января Совет Лиги Наций решил обратиться в Постоянную палату Междуна308

родного суда в Гааге, которая после того, как 17 мая польско-литовские переговоры в Женеве окончательно прекратились, вынесла 15 октября решение, что в существующих условиях международные обязательства Литвы не дают основания требовать открыть пути сообщения для транзита Польши через литовскую территорию. После подобного решения и в связи с мировым экономическим кризисом польско-литовские проблемы были отодвинуты на задворки европейской политики1364. Советский Союз и Прибалтика в конце 1920-х — начале 1930-х гг. 20 июня 1927 г. Франция предложила США заключить договор о дружбе и об отказе от войны на вечные времена. 24 сентября 8-я Ассамблея Лиги Наций приняла резолюцию о том, что «всякая наступательная война является и остается запрещенной», а международные споры следует решать мирными средствами1365. В этой ситуации Вашингтон 28 декабря принял эту французскую идею, но предложил «достигнуть присоединения всех главных держав мира к пакту, посредством которого эти державы отказались бы от войны как орудия национальной политики». Начавшаяся франко-американская дипломатическая переписка показала, что Париж склонен более детально оговорить в договоре весь комплекс проблем, связанных со столь общим заявлением. 13 апреля 1928 г. США направили Англии, Германии, Италии и Японии обстоятельное сообщение о французской и американской позициях на ведущихся переговорах и просили высказать свое отношение к обеим вариантам будущего договора. Поскольку позиция Франции была поддержана Англией, США пришлось пойти на определенные уступки. 23 июня госсекретарь США Ф. Келлог направил всем участникам переговоров ноту с разъяснением, что планирующийся договор не запрещает вести оборонительную войну и не отменяет обязательств по уже подписанным договорам. Широкое обсуждение переговорного процесса в прессе привело к тому, что и другие государства стали интересоваться возможностью своего участия в этом договоре. 5 августа нарком иностранных дел СССР выступил перед иностранными корреспондентами и заявил, что Москва удивлена тем, что советские представители не были с самого начала приглашены к переговорам. Это создает представление о том, что договор потенциально может быть использован против Советского Союза. Покритиковав содержание проекта документа, Г.В. Чичерин заявил, что советское правительство, тем не менее, готово вести переговоры о содержании договора и не исключает для себя возможности его подписания1366.16—17 августа в Риге состоялось совещание министров иностранных дел Эстонии и Латвии, на котором обсуждался вопрос об отношении к пакту Бриана — Келлога. Латвийская сторона полагала, что этот договор вполне приемлем, а эстонская сторона склонялась к тому, чтобы выждать дальнейшего развития событий. В конце концов, Эстония и Латвия заявили о своей готовности присоединиться к этому договору и выразили надежду, что СССР также примет в нем участие. Тем временем начавшаяся между ведущими переговоры странами дискуссия показала, что если США и Германия были не против приглашения к переговорам советского представителя, то Англия категорически возражала против этого. В итоге был достигнут компромисс, и США 22 августа заявили, что правительства, не 309

участвующие в переговорах, могут присоединиться к договору немедленно после его подписания. 27 августа 1928 г. в Париже Франция, США, Великобритания с доминионами, Италия, Бельгия, Япония, Германия, Польша и Чехословакия подписали пакт Бриана — Келлога об отказе от войны как орудия национальной политики1367. В тот же день США разослали всем состоящим с ними в дипломатических отношениях государствам приглашения присоединиться к договору, соответственно Франция передала это приглашение СССР1368.29 августа французский посол в Москве более детально ознакомил советскую сторону с процедурой присоединения к документу1369. 31 августа советская сторона заявила Франции, что, несмотря на слабость и неясность отдельных положений подписанного договора, она готова присоединиться к нему1370. Получив вышеупомянутую американскую ноту, Рига и Таллин начали согласование совместного ответа на предложение присоединиться к договору. 28 августа латвийское правительство приняло решение присоединиться к этому договору, а 30 октября уполномочило МИД выполнить соответствующие формальности. 6 ноября эстонский посланник в Москве Г. Ларетей сообщал в Таллин, что советская сторона «очень интересуется отношением прибалтийских стран к пакту Келлога». Несколько позднее Эстония и Латвия уведомили СССР, что они готовы присоединиться к этому договору, но пока не решены различные технические проблемы1371. Тем временем 5 сентября к пакту Бриана — Келлога присоединилась Литва, а 6 сентября — Советский Союз1372, который единственный из всех стран-участниц ратифицировал его до конца года. 13 ноября А. Вольдемарас сообщил советской стороне, что на переговорах в Кенигсберге он предложил польской стороне заключить соглашение между Германией, Польшей, СССР, Литвой и Латвией, подобное пакту Бриана — Келлога, если он не будет ратифицирован всеми подписавшими его государствами1373. 20 декабря Политбюро ЦК ВКП(б) решило одобрить инициативу НКИД об «обращении к Польше и Литве с предложением подписать протокол о быстрейшей ратификации пакта Келлога и о признании его вступившим в силу между ними и СССР, независимо от ратификации других участников пакта»1374.24 декабря временный поверенный в делах СССР в Литве СИ. Рабинович получил задание выяснить, как отнесется литовское правительство, если Москва предложит Каунасу и Варшаве ускорить ратификацию пакта Бриана — Келлога и «подписать с нами протокол, в силу которого пакт должен стать обязательным во взаимоотношениях Польши, Литвы и СССР с момента ратифицирования его этими тремя государствами, независимо от отношения к пакту остальных стран. Принятие предложения Польшей даст дополнительную гарантию мира, в особенности для Литвы, отклонение же выявит перед всем миром агрессивность Польши». Протокол предполагалось сделать открытым для присоединения любого государства1375. Однако в Москве не было единого мнения о форме подобного документа и если поначалу речь шла о трехстороннем протоколе, то затем Политбюро ЦК ВКП(б) уточнило свое решение и порекомендовало НКИД предложить Варшаве и Каунасу подписать двусторонние соглашения. Соответственно, 29 декабря Советский Союз предложил Польше и Литве подписать двусторонние протоколы о досрочном вводе в действие пакта Бриана — Келлога. Вместе с тем, литовской стороне было сообщено, что она может предложить «СССР и Польше подписать общий протокол»1376. В тот же день копия переданной Польше советской ноты и проек310

та протокола были вручены Франции. Москва сообщила своим дипломатам в Париже, Хельсинки, Таллине и Риге, что «к остальным прибалтийским странам обратимся после того, как они также формально присоединятся к пакту, как это уже сделано Литвой. Протокол остается открытым для любого государства, которое пожелало бы в нем участвовать»1377. Узнав о советском предложении, Германия выразила опасения относительно нормализации польско-советских отношений, но 2 января 1929 г. Москва сообщила Берлину, что «основной целью нашего предложения является в первую очередь связать Польшу в отношении Литвы»1378.4 января Литва заявила СССР, что присоединится к предложенному Москвой протоколу, «как только он будет осуществлен СССР и Польшей», и 7 января передала Эстонии и Латвии меморандум с предложением присоединиться к советско-польскому протоколу1379. 5 января, обсуждая этот вопрос с польским посланником в Москве С. Патеком, заместитель наркома иностранных дел СССР М.М. Литвинов говорил о возможности подписания как двустороннего, так и трехстороннего документа1380. Однако выяснилось, что Литва предпочитает присоединиться к советско-польскому протоколу. 9 января начались эстонско-латвийские консультации относительно ответа Литве. Одновременно Варшава, Рига и Таллин постарались выяснить позицию Англии, Франции, США и Италии. В ответ на соответствующие запросы Париж и Рим рекомендовали согласиться на это советское предложение, но действовать всем восточноевропейским странам коллективно. США же высказались против подписания такого протокола вообще. В итоге 14 января Латвия сообщила СССР о своем согласии присоединиться к предложенному им протоколу, если его подпишут так же Польша, Эстония и Финляндия1381. Тем временем 10 января Польша заявила СССР о своем принципиальном согласии подписать предложенный Москвой протокол, но указала на необходимость обсудить эту идею с главными инициаторами пакта Бриана — Келлога, государствами Прибалтики и Румынией, а также выразила удивление тем, что «Союзное Правительство обошло в своем предложении правительства Финляндии, Эстонии, Латвии и Румынии и в то же время обратилось к Литве, которая не является непосредственным соседом Союза Советских Социалистических Республик, и, как это известно Союзному Правительству, отказывается установить дипломатические отношения с Польшей»1382. В тот же день Политбюро ЦК ВКП(б) постановило создать комиссию в составе А.И. Рыкова, И.В. Сталина, Н.И. Бухарина и М.М. Литвинова «для составления проекта ответа на ноту Польши»1383. В итоге в 22 часа 11 января Польше была передана ответная нота, в которой Москва указала, что Варшаве был предложен открытый для присоединения других стран протокол. Адресатами советского предложения были Польша и Литва, так как только они являются в настоящее время участниками пакта Бриана — Келлога. Кроме того, наличие польско-литовского спора позволяет, по мнению советского правительства, предположить заинтересованность Польши в привлечении Литвы к подписанию подобного протокола. Советское правительство продолжает попытки выяснить вопрос о том, присоединились ли названные Польшей страны к пакту Бриана — Келлога. «Ему известно, что в этом же направлении делаются попытки и со стороны литовского правительства. Союзное правительство будет радо параллельным усилиям и Польского Правительства»1384. 311

17 января Польша предложила Финляндии, Эстонии и Латвии настаивать на одновременном и совместном подписании протокола, надеясь, что СССР откажется от этого предложения, что даст возможность Варшаве отклонить саму идею подобного документа1385. Со своей стороны Москва дала своим полпредам в Финляндии, Эстонии и Латвии задание «всеми возможными мерами противодействовать успеху польского предложения» об общих переговорах «со всеми нашими соседями о заключении специального пакта Восточной Европы»1386. 19 января Польша заявила о своей готовности начать с СССР переговоры о форме и процедуре подписания предложенного советской стороной протокола. Польская сторона выразила готовность запросить Румынию на предмет ее присоединения к протоколу и настаивала на том, что прибалтийские государства, «поскольку они выразят готовность к этому, должны принять участие в подписании протокола независимо от того, будет ли пакт Келлога ратифицирован» кем-либо из них в момент присоединения к протоколу1387. 21 января советская сторона передала Польше свое предложение о процедуре подписания протокола. Предполагалось, что сначала его подпишут СССР и Польша, а затем они пригласят Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву и Румынию присоединиться к нему «путем присылки на имя государства-инициатора протокола письменного акта о присоединении с приложенной к нему копией протокола». Затем подписавшие протокол государства ратифицируют его, и он вступит в силу «с момента вручения Союзному правительству в Москве официальной нотификации о состоявшейся ратификации протокола тем или иным государством». Стороны условились, что СССР запросит на предмет участия в протоколе страны Прибалтики, которые в это время организовывали процесс присоединения к пакту Бриана — Келлога, а Польша — Румынию1388. Литва увидела в советском предложении новую возможность продемонстрировать агрессивные намерения Польши в Восточной Европе. Намек Москвы на внесение Каунасом идеи трехстороннего протокола был проигнорирован. 18 января А. Вольдемарас заявил в интервью, что СССР предложил Литве двусторонний протокол, но литовское правительство присоединится к советско-польскому протоколу после его подписания1389. 23 января Литва направила всем состоящим с ней в дипломатических отношениях государствам меморандум, которым подтверждала свое согласие на присоединение к предложенному Советским Союзом протоколу и указывала, что Польша специально затягивает подписание этого документа, изобретая различные отговорки. В частности, польское правительство «оправдывает свои колебания отказом Литовского правительства вступить в дипломатические отношения с Польшей». Со своей стороны Каунас напоминал, что отсутствие дипломатических отношений между Литвой и Польшей «обусловлено единственно и исключительно нарушением Польшей Сувалкского договора и насильственным захватом Вильно». По мнению литовского правительства, занятая Польшей позиция свидетельствует, что «даже временное сохранение войны в качестве орудия польской национальной политики может быть направлено только против Литвы или Союза ССР»1390. 28 января Польша сообщила СССР, что, по ее сведениям, Финляндия не будет участвовать в подписании протокола, а Эстония, Латвия и Румыния согласны участвовать, но «при непременном условии одновременного подписания его с Польшей и СССР». Поэтому Москва может назначить срок подписания документа. В ответ советская сторона по312

интересовалась, подпишет ли Польша протокол, если Эстония и Латвия присоединятся к нему впоследствии. На этот вопрос польский посланник С. Патек ответил утвердительно1391. Со своей стороны Советский Союз запросил Эстонию и Латвию, действительно ли они настаивают на непременном участии в подписании протокола, но Таллин и Рига ответили, что эта идея принадлежит польской стороне1392. 29 января Латвия ответила Литве, что ее участие в протоколе будет зависеть от формы, которая будет придана ему на ведущихся переговорах. В тот же день Эстония заявила Литве о своей готовности совместно с другими заинтересованными государствами участвовать в протоколе1393. 30 января Латвии был вручен советский проект протокола. В ответ Рига подтвердила свою готовность присоединиться к этому документу вместе с другими заинтересованными сторонами1394. 31 января М.М.Литвинов направил членам Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № 3080/л/с, в которой излагалась ситуация на переговорах о советско-польском протоколе и указывалось, что наиболее правильным было бы «подведение итогов нашей переписке и переговорам с Польшей, послав ей письменную ноту, в которой вина Польши в срыве переговоров должна быть выявлена с возможной тщательностью». Предлагалось настаивать «на своем последнем предложении о подписании протокола пока СССР и Польшей, после чего будут приняты меры к привлечению остальных государств. Я думаю, что Польше трудно будет окончательно отклонить это предложение, но, если это и случится, то она поставит себя перед общественным мнением в чрезвычайно трудное положение, и одна из целей нашей акции будет достигнута. Менее желательным исходом дела я считал бы наше согласие на предложение Польши о совместном подписании протокола СССР, Польшей, Румынией, Эстонией и Латвией». Однако Политбюро ЦК ВКП(б) решило «принять второй вариант предложения НКИД»1395. Соответственно в тот же день Москва предложила Варшаве подписать этот документ 7 февраля1396. Однако Польша продолжала тянуть время, стараясь, чтобы страны Прибалтики успели принять участие в процедуре подписания, и предложила в качестве даты подписания документа 9 февраля. 1 февраля СССР предложил Эстонии присоединиться к протоколу1397. 4 февраля Эстония сообщила СССР о готовности подписать протокол совместно с Польшей, а Латвия хотела присоединиться к нему позднее1398. 5—6 февраля в Риге министры иностранных дел Эстонии и Латвии обсудили позицию своих стран в преддверии подписания Московского протокола. Латвийская сторона ссылалась на позицию Комиссии по иностранным делам сейма, которая 5 февраля решила не подписывать документ вместе с Польшей, а присоединиться к нему позднее. Такую же позицию заняла и Литва. Тогда как Эстония, под влиянием Польши, высказалась за совместное подписание протокола. Тем не менее, эстонский и латвийский министры иностранных дел договорились провести ратификацию пакта Бриана — Келлога до подписания протокола в Москве. 7 февраля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение попробовать задержать участие в подписании протокола стран Прибалтики. В тот же день польскому посланнику в Москве С. Патеку было предложено подписать протокол в 20 часов, но тот сослался на нездоровье румынского уполномоченного и просил отложить подписание до 9 февраля. Около 12 часов 8 февраля советская сторона вновь предложила Польше и Румынии подписать протокол, не дожидаясь Эстонии и Латвии, ко313

торые все еще не известили о своем участии. Однако уже через несколько часов стало известно, что Эстония заявила о своей готовности присоединиться к процедуре подписания документа. В итоге Москве пришлось согласиться на перенос даты подписания протокола на 9 февраля1399. 8 февраля пакт Бриана — Келлога был ратифицирован Эстонией. Однако ратификация пакта в Латвии не удалась из-за позиции рабоче-крестьянской фракции в латвийском сейме, которая, выполняя совет из Москвы, должна была задержать участие Риги в подписании протокола. После этого Эстония и Латвия попытались отсрочить подписание Московского протокола до 13 февраля, но утром 9 февраля Комиссия по иностранным делам латвийского сейма постановила одобрить участие Латвии в процедуре подписания протокола в тот же день. В конце концов, нажим Франции, Польши и Эстонии способствовал тому, что Латвия решила принять участие в подписании Московского протокола вместе со своими северным и южным соседями и за полчаса до начала церемонии подписания латвийский посланник в Москве К. Озолс получил соответствующие полномочия1400. В 19.20—19.50 9 февраля СССР, Польша, Румыния, Латвия и Эстония подписали Московский протокол о досрочном введении в действие договора Бриана — Келлога1401. В итоге влияние Польши в регионе возросло, западные соседи СССР получили возможность продемонстрировать свою солидарность, а советско-литовские отношения охладели. Поводом для этого послужили следующие события. 7 февраля Латвийское телеграфное агентство сообщило, что «в виду заявления Литвы, что она не получила от СССР последнего предложения, касающегося немедленного введения в действие пакта Келлога, Латвия [...] передает сегодня через своего посланника в Ковно [Каунасе] литовскому правительству копию вышеупомянутого предложения СССР». Латвийская сторона предложила Москве пригласить Литву и Финляндию к подписанию протокола1402. Соответственно 8 февраля было опубликовано коммюнике ТАСС, в котором указывалось, что «эти сообщения не соответствуют действительности. Еще 4 февраля, одновременно с вручением нового текста протокола в Риге и Ревеле [Таллине], поверенный в делах СССР в Литве по поручению союзного правительства вручил официально председателю совета министров г. Вольдемарасу упомянутый текст протокола и, уведомив о приглашении Латвии и Эстонии к совместному подписанию протокола, от имени союзного правительства просил г. Вольдемараса, имея в виду возможное участие Латвии и Эстонии в подписании протокола 7 февраля, пересмотреть решение литовского правительства и согласиться также на совместное подписание протокола в Москве»1403. Поскольку в действительности этот текст был передан литовскому правительству «неофициально и конфиденциально», Каунас стал требовать от Москвы публикации опровержения. Естественно, советская сторона отказалась и 12 февраля сообщила, что ожидает от Литвы «быстрого присоединения к протоколу»1404. Литва же продолжала настаивать на публикации опровержения, поскольку на фоне ухудшения германо-литовских отношений советская позиция разрушала иллюзию о поддержке Москвой ее внешнеполитической линии. 25 февраля литовский премьер-министр заявил советскому полпреду В.А. Антонову-Овсеенко, что «в наших отношениях наступил кризис доверия», и обвинил СССР в готовности принять возможное предложение Польши «о разделе Прибалтики». В этой обстановке Коллегия НКИД СССР 6 марта 314

приняла решение отказаться от обсуждения с Каунасом вопроса о возможном «уточнении договорных отношений» между СССР и Литвой. При этом сохранялась советская позиция в отношении «польской оккупации Вильно»1405. 10 марта И.В. Сталин в письме находившемуся на лечении в Германии Г.В. Чичерину просил его сообщить: «Как расцениваете нашу акцию в отношении Польши и Румынии (я имею ввиду подписание протокола)? Какие плюсы (и минусы) усматриваете в этом деле?»1406. В ответном письме от 22 марта Г.В. Чичерин отметил, что «с польским протоколом получилось большое несчастье: мы своими руками создали и мы признали польско-балтийский единый фронт, польскую гегемонию в Прибалтике, а Литву мы оттолкнули. Наше первое предложение Польше было вполне удачно, как пацифистская демонстрация и противовес россказням врагов о наших мнимых военных замыслах; когда Польша выдвинула разные резоны для отказа, наше положение было блестящим, и на этом надо было остановиться; вместо этого мы побежали за Польшей, завоевали для Польши небывалый вес в Прибалтике и потеряли литовскую опорную точку. Выход из этого — экономические меры в Латвии и Эстонии. Какие уступки можно сделать Вольдемарасу, мне отсюда не видно»1407. Осознав, что отношения с СССР слишком охладели, литовское правительство 5 апреля присоединилось к протоколу о досрочном вводе в действие пакта Бриана — Келлога, а затем предложило организовать кратковременную встречу с М.М. Литвиновым во время его поездки в Женеву. Однако 30 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) отклонило это предложение. В итоге советские дипломаты вынуждены были заявить Литве, что Литвинов в последний момент приболел и не смог заехать в Каунас1408. 6 мая трое студентов совершили неудавшееся покушение на А. Вольдемараса. Кроме того, Москва вполне осознавала необходимость поддержки его антипольского курса, который блокировал создание большого польско-прибалтийского союза. В итоге 23 мая Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение нормализовать отношения с Литвой, договорившись «о подписании согласительной конвенции... на 7 лет и пролонгации договора о ненападении еще на 5 лет», а также «о подтверждении «джентльменского соглашения»... о взаимной информации в отношении Польши и Прибалтики»1409. Тем временем во второй половине 1920-х гг. Германия активизировала поддержку остзейских немцев в Прибалтике, на что 31 марта 1926 г. было выделено 1,5 миллиона марок. После того, как в Эстонии в 1926 г. был принят закон о возмещении за конфискованную по аграрной реформе 1919 г. землю, Берлин весной 1927 г. потребовал от Таллина компенсации 120 немецким помещикам по 300 марок за гектар. Однако лишь 4 из них были германскими гражданами в 1919 г., остальные приняли германское гражданство в 1926 г., когда стало известно, что Эстония будет выплачивать компенсации бывшим иностранным собственникам. Понятно, что Таллин не спешил идти на такую уступку, а Берлин заявил, что без этого он не может вести переговоры о торговом договоре. 8 февраля 1928 г. Эстония заявила Германии, что не видит необходимости в спешном разрешении вопроса о компенсации помещикам. Поскольку германская сторона увязывала этот вопрос с вопросом о торговых переговорах, Таллин предлагал разделить эти проблемы и начать переговоры о торговом договоре. Однако 11 февраля Германия отклонила это предложение. К 10-летнему юбилею независимости в Эстонии был издан манифест, в котором упоминалось «свержение германского ига». Понятно, что 315

Берлин заявил протест, но, в конце концов, этот вопрос был урегулирован1410. В итоге 6 июля Германия согласилась начать переговоры с Эстонией о торговом договоре1411. Начавшиеся 12 сентября переговоры продвигались довольно успешно и 16 ноября германская делегация отправилась в Таллин1412, где 7 декабря 1928 г. был подписан эстонско-германский договор о торговле и мореплавании1413. Однако лишь в декабре 1931 г. Эстония под нажимом Германии решила удовлетворить требования бывших крупных остзейских землевладельцев и выплатить им компенсацию за землю, отчужденную у них по аграрной реформе 1919 г. Кроме того, у Эстонии возникли определенные проблемы с немецким национальным меньшинством. Еще весной 1929 г. при финансовой поддержке Берлина возникла организация «Прибалтийское братство», объединявшая как уехавших в Германию, так и оставшихся в Эстонии и Латвии остзейских немцев. Действующее нелегально общество занималось пропагандой национал-социализма, проявив наибольшую активность в Эстонии. Кроме того, в Эстонии нелегально действовало «Движение за обновление» во главе с В. фон цур Мюленом, а в марте 1932 г. был создан легальный «Немецкий клуб» и начала издаваться газета «Дер Ауфштиг», популяризирующая нацистские идеи. 26 ноября 1933 г. немецко-прибалтийские организации в Эстонии стали на национал-социалистические позиции. В этих условиях эстонские власти, опасавшиеся связей своих правых националистов с немцами и политико-идеологических перемен в немецком нацменьшинстве, в начале декабря 1933 г. произвели обыски у активистов немецкого нацистского движения, некоторые из которых были арестованы или высланы из Эстонии. Газета и «Немецкий клуб» были закрыты, а 8 декабря эстонское правительство распустило «Культурный совет» немецкого нацменьшинства, назначив на 4 марта 1934 г. новые выборы этого органа. Естественно, германская пресса сделала Эстонию объектом своих довольно резких нападок, обвинив ее в преследовании национальных меньшинств. В конце концов, 17 октября 1934 г. суд в Раквере рассмотрел дело 27 активистов «Прибалтийского братства» и приговорил 26 из них к заключению на срок от нескольких месяцев до 1 года, а 1 человек был оправдан. 29 ноября в Таллине состоялся судебный процесс над 26 активистами «Движения за обновление», в результате которого 8 человек были оправданы, а остальные отделались денежными штрафами (максимально 150 крон). Понятно, что подобные решения судов отражали нежелание Таллина обострять отношения с Берлином1414. Тем временем 28 июня 1926 г. был подписан германо-латвийский торговый договор, способствовавший заметной активизации экономических связей1415. 4 июня 1928 г. была подписана германо-латвийская конвенция об отмене с 1 июля въездных виз и о взаимном уменьшении с 1 октября въездных пошлин1416. В 1928—1929 гг. экономическое и политическое влияние Германии в Латвии постепенно росло, хотя Рига продолжала ориентироваться на Англию и ее позицию в вопросе о репарациях. Шумное празднование захвата Риги в 1919 г., проведенное в Германии в связи с 10-летием этих событий, вызвало недовольство в Латвии, где в 1929 г. был принят закон о регулировании порядка предоставления земельных участков «борцам за независимость», который отменил ряд привилегий бывшим ландесверовцам из остзейских немцев. Представители НСДАП в рейхстаге 27 ноября 1930 г. потребовали от правительства поддержать соотечественников в Латвии. Германская пресса стала довольно активно критиковать политику латвийского руководства в отноше316

нии немецкого национального меньшинства, латвийская пресса в свою очередь озаботилась критикой немецкого влияния в истории Прибалтики. Латвийские власти предоставили латышскому приходу рижского гарнизона право участвовать в управлении Домским собором на паритетных началах с немецким приходом и начали проводить реформы с целью расширения преподавания латышского языка во всех школах Латвии. Естественно, местные немцы обратились за поддержкой в Берлин, который в феврале и июле 1932 г. попытался повлиять на позицию Риги, но та сослалась на то, что проводимые реформы являются ее «внутренним делом». В этих условиях активное пропагандистское противостояние в прессе Германии и Латвии продолжалось1417. Таблица 20. Доля Германии и Англии во внешней торговле стран Прибалтики (%)1418. Год

Эстония Англия Германия

1924 1925 1926 1927 1928

14,0 13,0 15,0 17,5 14,2

36,6 29,5 29,1 26,4 30,3

1924 1925 1926 1927 1928

33,5 25,0 28,8 31,5 35,1

22,5 31,2 23,1 29,8 25,9

Латвия Англия Германия Импорт 39,0 16,2 41,5 13,8 39,9 9,9 40,6 10,6 41,2 9,5 Экспорт 16,4 41,5 22,6 34,6 24,3 34,0 26,4 34,0 26,4 27,0

Англия

Литва Германия

8,1 8,2 7,9 6,7 6,6

62,5 56,6 53,8 53,1 50,4

27,9 24,1 24,9 24,8 20,4

43,1 50,7 46,8 51,6 57,7

Страны Прибалтики продолжали согласование своих экономических интересов. Еще 25 марта 1928 г. был подписан эстонско-латвийский временный экономический договор1419. 21—22 апреля в Риге прошла конференция торгово-промышленных организаций Литвы, Латвии и Эстонии, обсудившая вопросы координации внешней торговли и всей хозяйственной жизни. Конференция приняла резолюцию о необходимости скорейшего заключения торговых договоров между странами Прибалтики. Также было решено регулярно собирать подобные конференции и организовать постоянный обмен информацией по экономическим вопросам1420. Правда, это не помешало тому, что в 1928 г. после безрезультатных переговоров о торговом договоре между Эстонией и Литвой возникла таможенная война1421. Экономические контакты Латвии и Эстонии так же были не слишком результативны, и таможенного союза между ними заключено так и не было1422. Не помогла и прошедшая в Таллине 7—8 декабря 1929 г. 2-я экономическая конференция Эстонии, Латвии и Литвы1423. Впрочем, это не мешало связанным союзным договором 1923 г. Эстонии и Латвии закупать в Англии вооружение и активизировать связи между армиями, а также «Кайтселийтом» и «Айзсаргами»1424. Правда, совместные военно-морские маневры были проведены только однажды летом 1930 г., так и не были разработаны четкие планы совместных боевых действий эстонской и латвийской армий в случае войны. Не был решен и вопрос о том, на каком 317

языке будут общаться военнослужащие двух стран. Латвийские и эстонские военные неплохо знали русский язык, однако в союзе, имевшем антисоветскую направленность, использование этого языка для общения между союзниками было бы, по меньшей мере, странно1425. Таблица 21. Торговля Латвии с Эстонией и Литвой в 1925—1938 гг. (млн латов)1426 Год 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Экспорт 3,45 3,98 3,52 4,48 4,06 3,46 2,75 1,41 1,52 2,09 1,68 2,31 2,12 1,42

% 1,9 2,1 1,6 1,7 1,5 1,4 1,7 1,5 1,8 2,5 1,7 1,7 0,8 0,6

Эстония Импорт % 7,42 2,6 2,7 6,93 7,15 2,8 2,3 6,99 7,32 2,0 3,93 1,3 1,2 2,11 0,88 1,0 1,48 1,6 3,16 3,3 1,59 1,6 0,8 0,93 0,6 1,45 1,84 0,8

Баланс Экспорт -3,97 7,14 5,04 -2,95 -3,63 5,70 5,87 -2,51 6,49 -3,26 -0,47 6,64 + 0,64 6,32 + 0,53 4,05 + 0,04 2,78 -1,07 1,43 0,95 + 0,09 1,36 + 1,38 1,96 + 0,67 2,28 -0,42

% 4,0 2,7 2,5 2,2 2,4 2,7 3,9 4,2 3,4 1,7 1,0 1,0 0,8 1,0

Литва Импорт 11,07 8,95 7,32 5,69 9,75 9,14 5,65 1,82 2,40 2,27 1,89 1,94 1,73 2,73

% 3,9 3,4 2,9 1,8 2,7 3,1 3,2 2,1 2,6 2,4 1,9 1,6 0,7 1,2

Баланс -3,93 -3,91 -1,62 + 0,18 -3,26 -2,50 + 0,67 + 2,23 + 0,38 -0,84 -0,94 -0,58 + 0,23 -0,45

Таблица 22. Торговля Литвы с Эстонией и Латвией в 1925—1938 гг. (млн литов)1427 Год 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Экспорт 0,24 0,20 0,09 0,14 0,25 0,33 0,20 0,15 0,15 0,39 1,35 0,70 0,88 0,43

% 0,1 0,08 0,04 0,06 0,08 0,1 0,07 0,08 0,1 0,3 0,9 0,4 0,4 0,2

Эстония Импорт 1,67 3,51 3,08 4,02 2,03 3,50 3,40 2,14 0,56 0,36 1,58 0,88 0,84 1,39

% 0,7 1,4 1,2 1,4 0,7 1,1 1,2 1,3 0,4 0,3 0,9 0,6 0,4 0,6

Баланс -1,43 -3,31 -2,99 -3,88 -1,78 -3,17 -3,20 -1,99 -0,41 + 0,03 + 0,23 -0,18 + 0,04 -0,96

Экспорт 20,71 26,49 21,85 17,38 30,48 22,87 15,16 4,45 5,32 4,79 3,70 3,41 1,74 2,74

% 8,5 10,5 8,9 6,8 9,2 6,9 5,6 2,3 3,3 3,3 2,4 1,8 0,8 1,2

Латвия Импорт 13,79 7,46 10,15 10,35 10,97 13,46 11,86 7,75 5,67 2,55 1,67 2,00 2,12 2,46

% 5,5 3,1 3,8 3,6 3,6 4,3 4,3 4,6 4,0 1,8 1,3 1,3 1,0 1,1

Баланс + 6,92 +19,03 + 11,7 + 7,03 +19,51 + 9,41 + 3,30 -3,30 -0,35 + 2,24 + 2,03 + 1,41 -0,38 + 0,28

В 1928 г. Финляндия предложила Латвии рассмотреть план совместных действий флотов, в частности, подводных лодок против советского Краснознаменного Балтийского флота (КБФ) в восточной части Финского залива, но 318

Рига отказалась. Тогда финское военное командование обратило внимание на Эстонию. Вначале 1930г. на секретных эстонско-финляндских военных переговорах по инициативе эстонской стороны была принята идея блокады Финского залива в его самом узком месте. Для этого следовало модернизировать эстонские береговые батареи на островах Найссаар и Аэгна и построить на находящемся прямо напротив них острове Мякилуото у полуострова Порккала финские батареи. Между этими береговыми батареями обеих стран, отстоящими друг от друга на расстояние чуть более 36 км, должна была создаваться минная позиция, прикрытая артиллерийским огнем дальнобойных орудий, что позволило бы заблокировать советский флот в восточной части Финского залива. Таким образом Финляндия и Эстония решили модернизировать российскую имперскую систему обороны подступов к Ленинграду с моря, которую теперь хотели использовать против КБФ. Для ускорения финского строительства Эстония предоставила своему партнеру планы батарей и другие необходимые сведения. Как сообщал в Лондон английский военный атташе, «финское правительство перестраивает свои береговые батареи таким образом, чтобы во взаимодействии с эстонскими батареями, расположенными недалеко от Таллина, весь судоходный фарватер в Финском заливе мог бы быть закрыт для неприятельских судов... Это, кажется, подтверждает распространенное мнение о том, что существует взаимопонимание между военными силами обеих стран, хотя не имеется никакого формального союза. Само собой разумеется, Советская Россия — единственный реальный враг... На Балтийском море мощный советский флот неэффективен, если у него нет порта, который является свободным зимой ото льда. Зимой ленинградский порт скован льдами, а летом неприятельский флот, базирующийся на Аландских островах или острове Эзель, или мощные береговые батареи и авиация Эстонии и Финляндии, могут фактически блокировать все действия советского флота»1428. Правда, в Таллине не знали, что эти планы были частью шведско-финляндского военного антисоветского сотрудничества. В конце 1931 г. Генштабы Финляндии и Эстонии сделали вывод, что «объединенные ресурсы Финляндии, Эстонии и Латвии могли бы достаточно долгое время обеспечивать ведение боевых действий в случае нападения Советского Союза на эти государства одновременно». Однако к середине 1930-х гг. стало ясно, что этот вывод был слишком оптимистичным. Военно-морские разведки Финляндии и Эстонии действовали в тесном контакте, создав разветвленную систему слежения за кораблями КБФ. Для обмена информацией использовались проложенные по дну Финского залива телефонный и телеграфный кабели. С конца 1933 г. проводились совместные эстонско-финляндские маневры и военные игры, в ходе которых изучалась возможность реализации идеи блокады Финского залива. В первой военной игре с финской стороны участвовали начальник генштаба генерал-майор К. Эш, командующий военно-морским флотом адмирал В. Вальве и начальник штаба флота. Главной задачей было не дать КБФ выйти из восточной части Финского залива и занять Аландские или Моонзундские острова. Кроме того, Финляндия опасалась, что занятие Эстонии Красной армией позволит ей захватить Аландские острова, а КБФ получит свободный выход из Финского залива. Естественно, что обе стороны рассчитывали, что в случае войны с СССР они смогут получить поддержку англий319

ского флота. С 1933 г. по согласованию с финским командованием эстонские корабли ежегодно изучали шхерные фарватеры у побережья Финляндии в условиях, приближенных к боевым (т.е. при погашенных береговых навигационных огнях)1429. Не забывали Рига и Таллин демонстрировать и свою антисоветскую позицию. Так, 11 мая 1928 г. в Риге был арестован секретарь советского военного атташе К. Ланге, которому пытались инкриминировать шпионаж. Советское полпредство узнало об аресте из газет и лишь 4 дня спустя было официально уведомлено о нем. Естественно, советская сторона заявила решительный протест и потребовала освободить арестованного и сообщить об основаниях для подобных обвинений в его адрес. Латвийская сторона не ответила на последнее требование, но подготовленная латвийскими спецслужбами провокация провалилась. Обвинение было настолько необоснованно, что рижский окружной суд вынес решение об освобождении подсудимого. 30 июня Ланге был освобожден и выехал в СССР. Однако часть латвийской прессы использовала этот инцидент для кампании нападок на советского военного атташе Ф.П. Судакова. В итоге 18 октября советская сторона заявила о его отзыве и своем отказе назначить кого-либо на этот пост. Одновременно была выражена надежда, что латвийский военный атташе подполковник А. Келерс также покинет Москву1430. Весной 1928 г. Эстония пригласила представителей проживающих в Советском Союзе эстонцев принять участие в «Дне зарубежной Эстонии». 24 мая Политбюро ЦК ВКП(б) решило направить делегацию от эстонских культурных организаций в СССР на конгресс зарубежных эстонцев в Таллине1431. Однако эстонские власти отказали 4 деятелям эстонской культуры из СССР в получении визы, вследствие чего отказались поехать в Эстонию и собиравшиеся на певческий праздник советские журналисты. Со своей стороны советское полпредство в Таллине отказало в визах эстонцам, собиравшимся с культурными целями посетить Советский Союз. Из докладов зарубежных эстонцев, прочитанных на состоявшемся в начале июля 1928 г. «Дне зарубежной Эстонии», стало очевидным, что находящиеся за границами Эстонии эстонцы пользуются наилучшими культурными условиями именно в СССР, где существовала развитая система образования с использованием эстонского языка1432. 16 февраля 1929 г. около 11 —12 часов дня латвийская полиция произвела обыск в конторе склада Совторгфлота в Риге. «Обыск был произведен без предъявления ордера, без уведомления администрации конторы, без присутствия представителя советской стороны. Агенты воспользовались отсутствием в данный момент в комнате заведующего. Полпредство заявило протест нотой, указав на повторяющиеся случаи», которые «осложняют условия работы Совторгфлота и не дадут справиться со стоящими перед ним задачами в области транзита». Затем латвийская пресса стала пропагандировать версию о хранении на этих складах «коммунистической литературы», доставленной из Ленинграда1433. 23 февраля советский полпред в Риге И.Л. Лоренц направил члену коллегии НКИД Б.С. Стомонякову доклад № 217/сс, в котором указал, что на складах Совторгфлота по направлению местных профсоюзов работают латвийские граждане левых политических убеждений, за которыми и следит полиция. В принципе, это внутреннее дело Латвии. Советская администрация старается не допускать сокрытия на складах изданной в Латвии 320

нелегальной литературы, но все контролировать невозможно. К тому же не исключена и вероятность провокации со стороны латвийской полиции. Полпред настаивал, что не следует спешить с переадресацией советского транзита в Эстонию, так как порт в Таллине замерз, а латыши будут кричать о срыве Советским Союзом торгового договора. По его мнению, следовало еще раз обстоятельно обдумать те меры, которые Москва могла бы предпринять в ответ на сложившуюся в Риге ситуацию1434. 25 февраля советский полпред в Риге заявил протест против опубликованной в латвийской прессе статьи с нападками на советские учреждения в Латвии1435. 25 апреля в Риге состоялось учредительное собрание Латвийского общества культурного сближения с народами СССР, председателем правления которого был избран Я. Райнис, а 3 июня общество официально начало свою работу1436. Во второй половине июня 1929 г. прибалтийские порты вновь посетила английская эскадра адмирала Берета1437. 27 июня Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «а) Принять предложение НКИД о постановке процесса сотрудника латвийской миссии, б) Поручить т. Янсону наблюсти за достаточно тщательной подготовкой и ведением этого процесса»1438. 10—18 сентября в Москве прошел суд над 26 обвиняемыми в контрабандном провозе из Советского Союза в Латвию бриллиантов и получении нелегальным путем денежных переводов из Латвии в СССР. Среди обвиняемых была сотрудница латвийской миссии Берта Ашман, арестованная в июне 1929 г. Она была осуждена на 6 лет заключения и 3 года поражения в правах. Двое обвиняемых были приговорены к расстрелу, остальные к различным срокам заключения1439. Несмотря на улучшение англо-польских отношений, Латвия уклонялась от излишнего сближения с Польшей, которая была заинтересована в присоединении Риги и Таллина к ее позиции по Виленскому вопросу. Однако, несмотря на то, что Англия была одним из организаторов решения этого вопроса в 1923 г., Латвия выступала за урегулирование литовско-польского конфликта, но при сохранении независимости Литвы и оставлении Виленского вопроса открытым1440. Начавшиеся 23 августа 1927 г. польско-латвийские переговоры завершились подписанием 22 декабря временного торгового соглашения о взаимном предоставлении режима наибольшего благоприятствования и установлении контингентов латвийских промышленных товаров, ввозимых в Польшу, а еще 21 октября в Риге была организована польско-латвийская торговая палата1441. Летом 1928 г. Варшава предложила Риге выплатить компенсацию польским помещикам за изъятую в ходе аграрной реформы землю в обмен на отказ Польши от территориальных претензий и гарантию суверенитета Латвии1442. Начавшиеся переговоры велись в условиях глубокой конспирации. В конце концов, 12 февраля 1929 г. Рига и Варшава подписали договор о торговле и мореплавании, конвенцию о прямом железнодорожном сообщении, соглашение об определении польско-латвийской границы на местности и протокол о компенсации польским помещикам, которым за изъятые у них 250 тыс. га земли предполагалось выплатить 5 млн латов в течение 6 лет. Собственно, подобное нарушение латвийского аграрного закона 1924 г. не было чем-то экстраординарным. С 1925 г. Латвия такими же секретными соглашениями возмещала подобный ущерб подданным Англии, Франции и Италии1443. Подписание Латвией соглашения о границе могло расцениваться как фактическое признание ею аннексии Виленского края Польшей. 321

Таблица 23. Торговля Польши с Латвией в 1925—1938 гг.1 Год 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Импорт Млн злотых Доля(%) 33,6 1,2 0,4 6,4 21,2 0,7 17,9 0,5 12,3 0,4 6,5 0,3 3,2 0,2 0,2 2,1 0,2 1,3 0,9 0,1 0,1 1,1 0,1 1,1 0,08 1,0 0,08 1,0

Экспорт Доля (%) Млн злотых 2,4 53,3 2,5 55,9 41,9 1,7 2,4 59,8 3,0 85,1 2,8 67,3 30,5 1,6 0,8 9,1 0,7 6,9 0,7 6,8 0,8 7,5 0,4 4,3 0,4 4,4 0,3 3,2

Баланс (млн злотых) + 19,7 + 49,5 + 20,7 + 41,9 + 72,8 + 60,8 + 27,3 + 7,0 + 5,6 + 5,9 + 6,4 + 3,2 + 3,4 + 2,2

Таблица 24. Торговля Латвии с Польшей в 1925—1938 гг.1445 Год 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934* 1935* 1936* 1937* 1938*

Экспорт Доля (%) Млн латов 2,2 3,90 1,8 3,38 3,7 8,29 8,22 3,1 3,77 1,4 2,69 1,1 0,7 1,21 1,09 1,1 0,9 0,72 0,4 0,35 0,5 0,53 0,5 0,69 0,3 0,80 0,3 0,61

Импорт Млн латов Доля (%) 3,7 10,26 6,3 16,38 14,54 5,8 6,6 20,48 33,16 9,1 10,6 31,28 9,3 16,40 5,8 4,88 2,01 2,2 3,80 4,0 2,4 2,45 1,93 1,6 4,56 2,0 3,28 1,4

Баланс (млн латов) -6,36 -13,0 -6,25 -12,26 - 29,39 - 28,59 -15,19 -3,79 -1,29 -3,45 -1,92 -1,24 -3,76 -2,67

* Включая Данциг.

В середине июля 1929 г. Москва запросила согласие Каунаса на посещение Клайпеды 2 — 4 эсминцами около 20 августа. В ответ Литва предложила организовать ответный визит военной эскадрильи в Советский Союз. Однако НКИД холодно отнесся с этой идее, так как не рекомендовал поддерживать иллюзию об особо тесных отношениях между СССР и Литвой («чуть ли не о военном союзе») и раздражать Польшу. 9 августа в Литве в ходе процесса по делу о нелегальной коммунистической типографии было осуждено 5 человек, двое из которых были приговорены к смертной казни. 12 авгу322

ста Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «а) Не возражать против предложения НКИД о том, чтобы т. Антонов-Овсеенко в частном порядке попытался воздействовать на Вольдемараса с целью отмены смертного приговора над двумя литовскими коммунистами, б) Вопрос о прилете литовской эскадрильи отложить и решить после решения Вольдемараса о двух литовских коммунистах». Однако литовский премьер-министр уклонялся от какого-либо конкретного ответа на зондажи по этому вопросу до своей отставки в сентябре 1929 г. Правда, приговор так и не был приведен в исполнение, поскольку Верховный суд Литвы вернул дело на вторичное рассмотрение. Тем временем вопрос о визите литовской эскадрильи отпал 1 4 4 6 .18—21 августа Клайпеду посетил отряд в составе 2 советских эсминцев «Калинин» и «Войков», командир которого Б.М. Макаров был принят президентом Литвы1447. Тем временем с 1927 г. происходило сокращение оборота советско-эстонской торговли. В 1928 г. стороны периодически зондировали друг друга на предмет заключения торгового договора. Так, 5 марта эстонское правительство создало комиссию для изучения экономических взаимоотношений с СССР. 24 апреля в беседе с советским корреспондентом эстонский министр иностранных дел X. Ребанэ заявил о заинтересованности Эстонии в урегулировании экономических отношений с СССР и о том, что выработкой соответствующих предложений будет заниматься специально созданная эстонская комиссия1448. 17 мая Г.В. Чичерин напомнил новому эстонскому посланнику в Москве Ю. Сельямаа, что Советский Союз хочет заключить договор о ненападении и торговый договор1449. Однако лишь в середине марта 1929 г. эстонская сторона официально предложила Москве начать торговые переговоры. 18 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) решило «принять предложение Эстонии о вступлении в переговоры на предмет заключения торгового договора»1450. 6 мая в Таллине начались экономические переговоры и 17 мая был подписан советско-эстонский торговый договор. Несмотря на заметную критику в эстонской прессе, договор был ратифицирован Эстонией 26 июля, а СССР 7 августа и вступил в силу 4 сентября после обмена ратификационными грамотами в Москве1451. 23 сентября временно исполняющий обязанности наркома иностранных дел М.М. Литвинов направил заместителю наркома торговли Л.М. Хинчуку записку № 22000/с, в которой отметил, что в советско-эстонском торговом договоре «со стороны Союза ССР не предусмотрено никаких обязательств материального порядка, как в отношении размера товарооборота, так и в отношении размера транзита из СССР через Эстонию. Тем не менее, НКИД отмечает необходимость, в целях закрепления того перелома, который наметился в советско-эстонских отношениях, и в целях придания договору необходимой эффективности, предусмотреть, как в текущем году, так и в плановом порядке на будущие годы, определенные суммы заказов, подлежащих выдаче в Эстонии, равно как и определенные размеры транзита СССР через Эстонию. Подготовительные работы в этом направлении, насколько НКИД известно, велись в Наркомторге еще до обмена ратификационными грамотами. В настоящее же время необходимо принять действительные меры к тому, чтобы намеченные заказы были реализованы, а закрепленные за эстонским направлением величины транзита действительно проведены в жизнь»1452. Реализация торгового договора способствовала заметному росту советского экспорта в Эстонию, то323

гда как советский импорт из Эстонии увеличился незначительно. Однако попытки Москвы выровнять торговый баланс не нашли поддержки в Таллине1453. Как, впрочем, и предпринятые в первой половине 1931 г. попытки советской стороны увеличить закупки сельскохозяйственной продукции в Эстонии в обмен на советскую монополию на поставки ей зерна1454. Таблица 25. Торговля Советского Союза с Эстонией в 1924—1938 гг.1455

Год 1924 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Экспорт Доля (%) Тыс. руб. 60 698 4.1 34 860 1,3 81499 2.6 0.8 25 531 0.5 19 027 0.4 15 531 28 172 0.6 36 582 1,0 32 403 1,3 0,4 8 580 0.2 3 767 0.2 2 733 0.5 7 430 0.4 7 267 0.5 7 099

Импорт Доля (%) Тыс. руб. 18 869 1,6 19 767 0,5 29 355 1,0 13 942 0.4 12 190 0.3 7 569 0,2 12 575 0,3 9 321 0,2 171 0,005 1 634 0,1 2 575 0,2 3 456 0,3 4 106 0,3 0,4 5 956 7 080 0,5

Баланс (тыс. руб.) + 41 829 + 15 093 + 52 144 + 11 589 + 6 837 + 7 962 + 15 597 + 27 261 + 32 232 + 6 946 + 1 192 -723 + 3 324 + 1 311 + 19

Таблица 26. Торговля Эстонии с СССР в 1924—1938 гг.1

Год 1924 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Импорт Тыс. крон Доля (%) 10 030 12,8 4 262 4,4 7 121 7,4 8 775 9,1 4 939 3,8 5 203 4,2 9 136 9,3 6 906 11,3 5,7 2 090 1 760 4,5 2 387 4,3 2 394 3,5 5 065 5,8 6 262 5,6 5 225 4,9

Экспорт Доля (%) Тыс. крон 5,3 3 978 10,7 10 329 12,9 12 381 6,3 6 652 4,3 5 496 2,4 2 801 4,5 4 301 4,6 3 271 0,4 188 855 1,9 2,5 1 690 2,9 2 356 2 759 3,3 4,1 4 361 4,2 4 349

324

Баланс (тыс. крон) -6 052 + 6 067 + 5 260 - 2 123 + 557 - 2 402 - 4 835 -3 635 -1 902 -905 -697 -38 - 2 306 -1 901 -876

Тем временем в октябре — декабре 1929 г. были восстановлены англосоветские дипломатические отношения1457. В конце 1 9 2 9 — начале 1930 г. вновь активизировались польско-эстонские отношения. 10 января 1930 г. Эстония уведомила СССР о предстоящем визите эстонского государственного старейшины О. Штрандмана в Варшаву. 21 января член Коллегии НКИД B.C. Стомоняков пригласил к себе эстонского посланника в Москве Ю. Сельямаа и заявил ему, что советская сторона сожалеет об опрометчивом решении Таллина, «которое набрасывает новую тень» на советско-эстонские отношения. «Мы никогда не требовали от Эстонии, чтобы она ориентировалась на нас, или чтобы она вела нашу политику. Мы не только искренне примирились с независимостью Эстонии и Латвии, мы постепенно пришли к непоколебимому убеждению, что в наших интересах, чтобы наши транзитные пути на запад находились в руках действительно самостоятельных и ни от кого не зависимых Прибалтийских государств. Эстонцы не должны забывать, в какое положение они попадут, если они будут связаны с Польшей, в то время, когда Польша полезет воевать с нами»1458. Еще 20 января заместитель наркома иностранных дел М.М. Литвинов направил И.В. Сталину записку, в которой предлагал в качестве меры противодействия польскому крену Эстонии пригласить в СССР Штрандмана, но это означает обещать визит в Таллин одного из председателей ЦИК СССР, да и не известно, примет ли он это приглашение. Поэтому высказывалась просьба обсудить в Политбюро ЦК ВКП(б) вопросы о приглашении в Москву министра иностранных дел Я. Латтика или «реагировании экономическими мерами воздействия». 25 января Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение назначить советским полпредом в Таллине Ф.Ф. Раскольникова, что явно было выражением недовольства СССР, и «пригласить в Москву эстонского министра иностранных дел Латтика». Однако Таллин не принял этого приглашения, хотя и согласился дать агреман Раскольникову. В опубликованной в связи с 10-летним юбилеем советско-эстонского мирного договора статье в газете «Известия» отмечалось, что «враждебные нам тенденции и влияния еще достаточно сильны в Эстонии, продолжают играть и могут сыграть в дальнейшем свою отрицательную роль в развитии советско-эстонских отношений». Тем не менее в статье заявлялось, что «СССР не только хочет жить в мире и дружбе с эстонским народом, но что развитие и укрепление эстонской государственности, дающей возможность Эстонии вести действительно независимую политику, лежит в интересах Советского Союза»1459. 9—11 февраля О. Штрандман в сопровождении министра иностранных дел Я. Латтика посетил с официальным визитом Варшаву, сделав по дороге 1,5-часовую остановку в Вильно, что вызвало недовольство Литвы. В связи с визитом Штрандмана в Польшу Советский Союз 5 марта предложил отложить визит эстонской экономической делегации в Москву1460. В итоге эстонская экономическая делегация в составе 10 человек во главе с бывшим министром иностранных дел X. Ребанэ посетила Москву только 29 мая — 10 июня1461. 10—12 августа в Таллине с ответным визитом побывали президент Польши И. Мосцицкий и министр иностранных дел А. Залеский, что было воспринято международными наблюдателями как новая антилитовская и антисоветская демонстрация1462. 325

Таблица 27. Торговля Эстонии с Польшей в 1925—1938 гг.1

Год 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Экспорт Доля (%) Тыс. крон 0.4 345 0,4 410 664 0,6 0,7 940 2 044 1,7 1 141 1,2 0,9 619 505 1,2 699 1,5 0,8 554 0,8 609 1 125 1,4 1 375 1,3 1,4 1487

Импорт Доля(%) Тыс. крон 2,3 2 289 10 260 10,8 4 287 4,5 6 326 4,8 9 519 7,8 8 334 8,5 7,4 4 511 3,9 1450 1 196 3,1 1 717 3,2 1 265 1,8 1 763 2,0 2 269 2,0 1 890 1,8

Баланс (тыс. крон) -1 944 -9 850 -3 623 - 5 386 - 7 475 - 7 193 -3 892 -945 -497 -1 163 -656 -638 -894 -403

Таблица 28. Торговля Польши с Эстонией в 1928—1938 гг.1'

Год 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Экспорт Млн злотых Доля (%) 0,2 6,2 14,8 0,5 0,5 11,7 0,3 6,3 0,2 2,5 0,2 2,0 0,2 2,2 0,2 1,7 0,2 2,3 0,2 2,4 0,2 2,7

Импорт Доля (%) Млн злотых 0,07 2,3 4,6 0,1 3,0 0,1 1,6 0,1 0,1 1,2 0,2 1,7 1,0 0,1 0,1 1,3 0,2 1,8 0,2 2,5 2,4 0,2

Баланс (млн злотых) + 3,9 + 10,2 + 8,7 + 4,7 + 1,3 + 0,3 + 1,2 + 0,4 + 0,5 -0,1 + 0,3

Являясь частью высококонкурентного мирового рынка нефти и нефтепродуктов, страны Прибалтики были одним из регионов, где сталкивались интересы СССР и транснациональных нефтяных монополий. Дело в том, что еще 11 августа 1927 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о нефтяной политике СССР, сводившейся к увеличению добычи нефти и экспорта нефтепродуктов. В частности, предусматривалось «проводить линию на полное закрепление прибалтийского рынка за советской нефтью»1465. Понятно, что транснациональные нефтяные компании старались ограничить советскую нефтяную торговлю в регионе. В апреле 1931 г. советское экспортное объединение «Совнефть» оказалось в конфликте с крупнейшим эстонским посредником и, не имея права и возможности заниматься розничной торговлей, было вынуждено пойти на компромисс, закрыв глаза на финансовые потери. В ноябре 1931 г. министр народного хозяйства Эстонии К. Сельтер предложил предоставить 326

СССР нефтяную монополию при условии, что 75% выручки от продажи нефтепродуктов советская сторона будет расходовать на закупки эстонских сельскохозяйственных продуктов. Со своей стороны НКВТ подготовил встречные предложения, и 4 декабря Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило решение «О ввозе нефти в Эстонию», которым предусматривалось «договориться с эстонским правительством о предоставлении Союзнефтеэкспорту монополии на ввоз в Эстонию нефтепродуктов в 1932 г., согласившись в качестве компенсации на закупку в Эстонии сельскохозяйственных продуктов на сумму до 40% стоимости годовой поставки нефтепродуктов (но не свыше 400 тыс. рублей)». Однако начавшиеся в конце декабря 1931 г. переговоры по этому вопросу безрезультатно завершились в феврале 1932 г. из-за негибкой позиции Москвы1466. Тем не менее в разгар мирового экономического кризиса СССР удалось занять заметное место в нефтяном импорте стран Прибалтики (см. таблицы 29 и 30) 1467 . Таблица 29. Импорт нефтепродуктов странами Прибалтики в 1931—1932 гг. (т) Страна

Бензин 1931 1932

СССР Германия Польша США Англия Румыния Голландия Прочие Итого

1 783 — 793 1 124 — 293 511 1 128 5 632

1 087 4 114 172 — — — 142 1 515

СССР Германия Англия Эстония Польша США Румыния Голландия Прочие Итого

5 772 369 1430 209 400 1 344 — 2 021 — 11 545

3 835 274 — 547 41 219 724 — — 5 640

СССР Германия США Румыния Польша Голландия Англия Прочие Итого

1 980 136 2 901 — 12 1 012 490 7 6 538

2 716 264 2 520 249 — — — — 5 749

Керосин 1932 1931 Эстония 8 436 2 808 — — 692 1 760 2 624 2 915 — 905 3 294 2 509 — — 2 821 2 921 18 378 13 307 Латвия 9 904 13 354 — 309 — 764 — 25 901 2 643 4 095 2 685 2 184 5 117 — 1 800 — 31 21478 22 334 Литва 9 580 8 160 88 148 4 935 4 625 4 994 4 028 — 124 — 450 — — — 25 18 755 18 402 327

Масла 1932 1931

Нефть и мазут 1932 1931

1 825 224 149 604 2 — — 501 3 305

261 135 289 544 26 — — 329 1 584

1 694 13 10 77 — — — 1 016 2810

858 — 832 382 — — — 688 2 760

548 578 3 — 107 732 — — 6 1 974

1 213 869 36 — 172 565 — — 13 2 868

3 776 — — 4 747 83 — — — 4 610

4 486 — 1503 13 884 — 513 — — 7 399

254 479 1 347 — 886 — 2 67 3 035

330 4 737 5 264 544 1 026 215 1 098 5 594 4 100 — 62 181 476 398 418 — — 71 — 3 20 24 35 138 2 974 11 041 10 719

Таблица 30. Доля СССР в нефтяном импорте стран Прибалтики (т) Товары Бензин Керосин Масла Нефть и мазут Итого

Всего 23 715 58 611 8 314 18 461 109 101

1931 Из СССР 9 535 27 920 2 627 10 207 50 289

Доля (%) 40,2 47,6 31,6 55,3 46,1

Всего 12 908 54 043 7 426 20 878 95 255

1932 Из СССР 7 638 24 322 1 804 10 608 44 372

Доля (%) 59,2 45,0 24,3 50,8 46,6

Хотя доля Советского Союза в мировом экспорте в 1929 г. составляла 1,4%, в 1930 г. — 2%, а в 1931 г. — 2,2%, в западной прессе в 1930—1931 гг. по инициативе Англии и Франции утверждалось, будто советские товары, которые якобы производятся «за счет принудительного труда и продаются по бросовым ценам», спровоцировали мировой экономический кризис. Также Москва обвинялась в «преследовании верующих». Естественно, в этих антисоветских кампаниях широко участвовали эстонские и латвийские газеты1468. Эстония и Латвия участвовали в 1930 г. в Варшавской (27—30 августа) и Бухарестской (18—21 октября) конференциях стран аграрного блока, выступивших против «советского демпинга»1469. В Москве эти конференции рассматривались как попытка создания антисоветского экономического блока. Пытаясь нейтрализовать подобные настроения, советская сторона 11 и 17 августа 1930 г. заявляла Латвии, что она заинтересована в том, чтобы страны Прибалтики вели независимую внешнюю политику, руководствуясь исключительно своими собственными интересами, что неизбежно приведет к улучшению советско-латвийских отношений 1470 .18 октября Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило изданное 20 октября постановление СНК СССР о максимальном сокращении или прекращении экономических связей со странами, которые приняли меры по ограничению советской торговли1471. Ответные экономические меры, принятые СССР, привели к тому, что во второй половине 1931 г. антисоветские кампании в западной прессе стали менее интенсивными. Надеясь продемонстрировать определенную поддержку со стороны Москвы, Литва в середине марта 1930 г. вновь поставила перед СССР вопрос о визите литовской военной эскадрильи. В условиях определенного улучшения отношений с Польшей НКИД СССР поддержал эту идею. 5 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить прилет военной литовской эскадрильи в СССР при том обязательном условии, чтобы эскадрилья по пути в СССР остановилась в Латвии». Тем самым создавалось впечатление, что литовские летчики совершают дружественное посещение двух стран, что позволяло снизить возможные опасения Варшавы относительно углубления литовско-советского военного сотрудничества. Однако новое охлаждение в советско-польских отношениях позволило советскому руководству отказаться от этого условия. В итоге 18 августа, совершив беспосадочный перелет из Каунаса, литовская эскадрилья в составе 3 самолетов «Ансальдо-120» под командованием майора А. Густайтиса прибыла в Москву. Литовские летчики были приняты помощником начальника ВВС РККА С.А. Межениновым, главным инспектором Гражданского воздушного флота СССР Я.Я. Анвельтом, ознакомились с Военно-воздушной академией, Центральным аэрогидроди328

намическим институтом, Аэрохимическим музеем, частями советских ВВС и достопримечательностями советской столицы. 23 августа эскадрилья вернулась в Каунас1472. Кроме того, еще 2 июня в Каунасе открылась выставка советской детской книги, высоко оцененная литовской общественностью1473. Тем временем латвийские военные продолжали напоминать о своих антисоветских позициях. Так, 6 мая 1930 г. в интервью латвийской газете «Педея Бриди» бывший командующий латвийской армией генерал П. Радзиньш заявил, что в случае советско-польской войны Латвия должна выступить на стороне Польши. 9 мая в сейме депутаты от социал-демократической партии направили премьер-министру запрос относительно позиции правительства в этом вопросе. В ответ премьер заявил, что правительство не разделяет личных взглядов генерала и во внешней политике придерживается строгого нейтралитета, стремясь к укреплению дружественных отношений с соседями1474. 22 мая остзейские немцы и русские белоэмигранты в Латвии отметили очередную годовщину «освобождения» Риги в 1919 г., что вызвало довольно резкую критику в латвийской прессе1475.26 июня 1930 г. в районе Моонзундского архипелага начались совместные латвийско-эстонские военно-морские маневры с участием морской авиации1476. 30 июня в Ригу прибыла французская эскадрилья в составе 6 самолетов под командованием полковника Шабера, которая 3 июля приняла участие в маневрах латвийских ВВС в районе Резекне — Даугавпилс, а затем отправилась в Таллин1477. В этих условиях советская пресса 12 августа довольно скромно откликнулась на 10-летие советско-латвийского мирного договора, хотя латвийские газеты подчеркивали важность этого соглашения для независимости страны1478. В ночь на 14 ноября в двух окнах кабинета советского полпреда в полпредстве в Риге были выбиты стекла, а находившийся рядом полицейский пост ничего «не видел»1479. Понятно, что все это настороженно воспринималось Москвой, которая в январе 1931 г. советовала Литве не допускать слишком тесного сближения с Латвией1480. 7 февраля 1931 г. в газете «Правда» появилась статья «Лига Наций нажимает на Литву», в которой высказывалось предположение, что новый литовский премьер-министр Ю. Тубялис якобы является «сторонником капитуляции перед Польшей»1481. 10 февраля эта статья с соответствующим комментарием была перепечатана в издававшейся в Риге белоэмигрантской газете «Сегодня». 15 февраля советский торгпред в Каунасе направил председателю СНК СССР В.М. Молотову и наркому внешней торговли А.П. Розенгольцу доклад, в котором указал, что экспорт Советского Союза в Литву намного превышает его импорт, в 1930 г. объем советского транзита через Литву сократился на 10%, а Москва задерживала транзитные платежи. Несмотря на это, через главу литовского правительства удалось получить лучшие цены и кредит на покупку 30 тыс. т суперфорсфата и 5 200 свиней. Поэтому советский торгпред считал критические высказывания газеты «Правда» в отношении Тубялиса неуместными и вредными. «Наша дипломатическая работа и торговая политика должны вестись с таким расчетом, чтобы Литва реально ощущала наше доброжелательное к ней отношение»1482. Тем более что 13 февраля 1931 г. Литва предложила СССР продлить договор о ненападении. Литовская сторона надеялась добиться приезда в Каунас наркома иностранных дел СССР М.М. Литвинова, что позволяло организовать обмен мнениями по внешнеполитическим вопросам и получить от Москвы четкие обязательства помощи в случае польского нападения на Литву. Однако советская сторона не спешила идти навстречу подобным надеждам. 329

20 февраля президент Литвы А. Сметона интересовался у советского полпреда М.А. Карского вопросом пролонгации договора о ненападении. 1 марта Коллегия НКИД СССР решила предложить Каунасу продлить его не на 1 год, а на 5 лет и пригласить в Москву литовского министра иностранных дел Д. Заунюса, чтобы избежать поездки М.М. Литвинова в Каунас. 20 марта Политбюро ЦК ВКП(б) согласилось со следующими предложениями НКИД: «а) о переговорах с литовцами о продлении срока договора 1926-го года на пять лет; б) о подписании специального протокола о ненападении и нейтралитете; в) о приглашении в Москву литовского министра иностранных дел». 25 марта Советский Союз просил Германию не оказывать слишком сильного давления на Литву, чтобы не толкнуть ее в объятия Польши. В ходе начавшихся переговоров Литва, которая была заинтересована в продлении не только самого договора, но и приложенной к нему так называемой «ноты Чичерина», 21 апреля предложила расширить «джентльменское соглашение», направив его не только против Польши, но и против Германии. Однако советская сторона уклонилась от точного указания конкретных стран, но согласилась продлить действие «ноты Чичерина». 28 апреля литовское правительство приняло советское предложение, но отклонило приглашение в СССР своего министра иностранных дел. В итоге 6 мая в Москве был подписан протокол о продлении советско-литовского договора о ненападении и нейтралитете, а 18 мая в Женеве М.М. Литвинов и литовский министр иностранных дел Д. Заунюс подписали новый вариант «джентльменского соглашения». Протокол был ратифицирован Советским Союзом 23 июня, Литвой 25 июня и вступил в силу 29 августа после обмена ратификационными грамотами в Каунасе1483. В тот же день был подписан советско-литовский протокол о правовом положении Торгпредства СССР в Литве, которое получило права экстерриториальности. Советская сторона обещала развивать транзит через Литву и предоставить ей те же права по транзиту через территорию СССР, что и другим странам, имеющим торговые договоры с Москвой1484. Кроме того, летом 1931 г. Литва высказала намерение закупить у Советского Союза артиллерию. Однако, занятое ведением переговоров с Польшей относительно договора о ненападении, советское руководство не спешило принимать какое-либо решение по этому вопросу. Лишь 10 октября Политбюро ЦК ВКП(б) постановило этот вопрос «отложить на месяц», а 10 ноября — «отложить на год». Соответственно, в ответ на вопрос литовского посланника в Москве Ю. Балтрушайтиса относительно перспектив просьбы Каунаса, М.М. Литвинов 29 декабря ответил, что вопрос находится в стадии изучения, но время для таких поставок не является благоприятным, поскольку СССР, который ведет с Польшей переговоры о договоре о ненападении, может быть обвинен в двурушничестве1485. Тем временем латвийская пресса сообщила, что 11—12 июня 1931 г. в Лиепае состоится праздник по случаю 10-летия военно-морского флота Латвии, на который приглашены «дружественные флоты» Англии, Франции, Польши, Эстонии, Финляндии, Германии, Дании, Швеции и Норвегии. Таким образом, единственной недружественной страной, имевшей выход к Балтийскому морю, оказался Советский Союз. Высказывалось мнение, что такой подбор приглашенных отражал позицию главнокомандующего латвийским ВМФ адмирала А. Кайзерлинга. 7 мая латвийская социал-демократическая ззо

Таблица 31. Доля советского транзита во внешней торговле Литвы в 1926—1938 гг. (тыс. т)1486 Год 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Всего транзита 283,6 414,9 280,8 431,4 431,3 502,2 399,7 370,3 776,3 185,7 295,5 308,2 371,5

Транзит в СССР — — — 136,3 128,3 111,3 14,3 4,0 0,9 0,4 1,0 0,7 0,3

Доля (%) — — — 31,6 29,7 22,2 3,6 1,1 0,1 0,2 0,4 0,2 0,1

Транзит из СССР 57,7 93,4 73,6 148,1 199,9 380,8 347,2 294,8 684,0 105,5 216,6 37,7 7,2

Доля (%) 20,3 22,5 26,2 34,3 46,3 75,8 86,9 79,6 88,1 56,8 73,3 12,2 1,9

пресса публично обратилась к министерству иностранных дел Латвии с вопросом, причастно ли оно к этому мероприятию. 10 мая Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «О морском празднестве в Латвии», которым предусматривалось: «а) По линии дипломатической — ограничиться принятыми НКИД мерами, б) Поручить т. Литвинову организовать выступление в нашей печати»1487. Советская пресса отмечала, что это «политическая демонстрация со стороны Латвии против СССР», предпринятая с целью «ухудшить советско-латвийские отношения и продемонстрировать лишний раз польскую ориентацию латвийской военщины»1488. Пытаясь сгладить негативное впечатление, министерство иностранных дел Латвии пригласило на предстоящее празднество всех аккредитованных в Риге дипломатических представителей, но советский полпред А.И. Свидерский отклонил это приглашение. В это время латвийский сейм рассматривал вопрос о государственных гарантиях для кредитования экспорта в СССР. Согласно принятому 19 мая закону, министерство финансов Латвии получило право выдавать гарантийные письма на 10 млн латов1489. Начавшаяся с весны 1931 г. нормализация советско-французских отношений привела в мае — июне 1931 г. к началу переговоров между Парижем и Москвой о заключении договоров о ненападении и торговле. 10 августа советско-французский договор о ненападении был парафирован, и Франция посоветовала Польше также достичь подобного соглашения с Советским Союзом. 23 августа советской стороне было передано польское предложение о возобновлении переговоров относительно договора о ненападении, а Франция 23 сентября заявила, что подписание советско-французского договора обуславливается достижением советско-польского соглашения. Со своей стороны, Москва предложила Парижу убедить Варшаву смягчить ее позицию и указала на невозможность связать оба договора. Внимательно следя за развитием событий в Восточной Европе, страны Прибалтики все более склонялись к тому, чтобы последовать советам Франции о заключении аналогичных договоров с СССР. Тем более что осенью 1931 г. произошло ухудшение польско-латвийских отношений, поскольку 1 октября в Латвии было 331

закрыто два польских общества, занимавшихся распространением польской культуры в приграничных районах и, по мнению Риги, пропагандировавших их присоединение к Польше. 4 и 7 октября у латвийского консульства в Вильно состоялись демонстрации, участники которых выкрикивали: «Долой Латвию!». 24 октября в ходе антилатвийской демонстрации в Варшаве раздавались возгласы: «Бейте латышей!», «Войну с Латвией!». Польская печать не прекращала нападок на Латвию, из Риги демонстративно уехал польский посланник М. Арцишевский. Лишь к январю 1932 г. польско-латвийский дипломатический конфликт был урегулирован1490. После возобновления советско-польских переговоров1491 в ноябре 1931 г. Рига и Таллин не без советов Парижа и Варшавы также решили активизировать свою политику в отношении Москвы1492. 8 декабря Эстония заявила о готовности возобновить прерванные в 1927 г. переговоры относительно договора о ненападении, что вызвало положительную реакцию советской стороны, которая предложила вести переговоры в Москве 1493 .14 декабря Эстония согласилась «начать переговоры в Москве на основе польского пакта». Советская сторона выразила сомнение в возможности взять за основу переговоров еще не существующий документ. По мнению М.М. Литвинова, было бы «естественнее всего возобновить обсуждение врученного нами тогда [в 1927 г.] проекта, в который Эстония, конечно, может вносить те или иные поправки и дополнения. Мы согласны также взять за основу и советско-французский пакт. Но независимо от той или иной основы мы готовы приступить к переговорам в любой день или хотя бы даже сейчас». Однако эстонский посланник Ю. Сельямаа отклонил столь радикальную идею, сославшись на отсутствие у него необходимых полномочий1494. Так же еще 4 декабря СССР предложил Латвии подписать выработанный в 1927 г. договор о ненападении. 16 декабря латвийское руководство решило вести переговоры с Советским Союзом в согласии с Эстонией. 23 декабря латвийская сторона намекнула советским дипломатам о своей готовности к переговорам с СССР о договоре о ненападении1495. 29 декабря Латвия официально предложила «возобновить переговоры о пакте о ненападении». Поинтересовавшись, идет ли речь о переговорах на основе проекта 1926 г., и получив утвердительный ответ, советская сторона заявила о своей готовности начать переговоры в любой день в Москве1496. 30 декабря Латвия заявила о желании вести переговоры в Риге, хотя в принципе не отказывалась и от ведения переговоров в Москве1497. Сначала советская сторона намеревалась вести переговоры с Латвией в Москве, но в ходе согласования вопроса о месте переговоров с Румынией выяснилось, что Бухарест согласен вести переговоры с СССР только в Риге. В итоге Москва решила там же вести и переговоры с Латвией. Тем временем в декабре 1931 г. Латвия и Эстония согласовали свои позиции на переговорах с СССР, выработав общий проект договора на основе польско-советского проекта1498. 1 января 1932 г. эстонская сторона вручила М.М. Литвинову свой проект договора, который оказался копией польского документа. 7 января Таллин предложил Москве поручить Б.С. Стомонякову ведение переговоров в Риге и о советско-эстонском договоре. Однако Литвинов отклонил это предложение, заявив, что СССР намерен вести переговоры с каждым государством в отдельности. После этого Эстония по просьбе Польши стала оказывать активное воздействие на Латвию с целью затормозить ход советско-латвийских переговоров, да и сама не спешила с развитием переговоров. 5 января в Ригу 332

прибыл уполномоченный НКИД Б.С. Стомоняков. 7 января состоялось первое официальное заседание советской и латвийской делегаций, в ходе которого представитель Москвы предложил подписать парафированный в 1927 г. договор. Во время следующей встречи 8 января латвийская сторона отказалась от этого предложения, и делегации обменялись проектами договора. Переговоры развивались неспешно, поскольку Эстония и Латвия выжидали результатов советско-польских переговоров1499. Кроме того, советский делегат одновременно вел переговоры с Румынией1500. В январе 1932 г. в ходе контактов между СССР и Эстонией все еще обсуждалось место ведения переговоров, а на переговорах с Латвией стороны дискутировали по вопросу, какой текст следует сделать предметом обсуждения1501. Явная затяжка советско-румынских переговоров и парафирование 25 января советско-польского договора привели к оживлению советско-латвийских переговоров. Наиболее серьезную дискуссию вызвало желание Латвии включить в текст пакта оговорку о его денонсации в случае нападения коголибо из участников договора на третью страну. В конце концов, к 27 января был выработан согласованный текст советско-латвийского договора, который намечалось подписать на следующий день. Однако Эстония, Польша и Финляндия оказали давление на Латвию, чтобы она не спешила с его подписанием. В этой ситуации латвийская делегация заявила о желании изменить текст договора в сторону его согласования с Польшей и Эстонией. Естественно, эта позиция Риги вызвала недовольство как советской делегации, заявившей 29 января протест, так и Комиссии по иностранным делам латвийского сейма, обсудившей этот вопрос 1 февраля. Все же к 4 февраля сторонам удалось согласовать новый текст советско-латвийского договора о ненападении, который был подписан 5 февраля. В нем стороны обязались воздерживаться от нападения друг на друга и насильственных действий, которые были бы направлены против целостности и неприкосновенности территории или политической независимости другой стороны1502. Однако, подписав договор, Латвия заявила, что ратифицирует его лишь после подписания аналогичного договора между СССР и Эстонией. 11 февраля Москва предложила Таллину подписать договор, полностью идентичный советско-латвийскому пакту, но эстонская сторона после двухнедельного раздумья отказалась. 8 марта Политбюро ЦК ВКП(б) решило «предложить эстонцам уступить нам по вопросу о нейтралитете и, в случае принятия этого предложения, согласиться удовлетворить другие требования эстонцев». 9 — 1 0 марта в Женеве М.М. Литвинов обсудил эти предложения с эстонским министром иностранных дел Я. Тыниссоном, но добиться прогресса на переговорах не удалось, стороны договорились лишь продолжать переговоры. 21 марта Эстония заявила, что не может согласиться ни на «неупоминание о нейтралитете, ни на ссылку во вступительной части на мирный договор» и считает неприемлемым обязательство не участвовать в блокаде или экономическом бойкоте. В конце концов, не без влияния Финляндии, советско-эстонские переговоры возобновились 16 апреля. Убедившись в сохранении советской стороной своей позиции, Эстония 4 мая предложила исключить из текста договора положение о нейтралитете, если СССР согласится на эстонскую формулировку о неучастии во враждебных отношениях, когда экономические санкции предприняты в агрессивных целях. Москва выразила свое согласие, и в тот же день в 16.30 советско-эстонский договор был подписан1503. В нем стороны обязались обеспечивать неприкосновенность общей границы, воздержиззз

ваться от нападения друг на друга и насильственных действий, которые были бы направлены против целостности и неприкосновенности территории или политической независимости другой стороны1504. Советско-латвийский и советско-эстонский договоры о ненападении заключались на срок в 3 года с автоматической пролонгацией на 2 года в случае, если ни одна из сторон за полгода до истечения срока их действия не заявит о его денонсации. Кроме того, договоры денонсировались в случае нападения кого-либо из их участников на третье государство. Таким образом, в принципе имелась возможность фактически бессрочного продления договоров. Тем временем продолжались советско-латвийские и советско-эстонские переговоры о прилагавшихся к договорам о ненападении согласительных конвенциях. В ходе выработки советско-финляндской Конвенции о согласительной процедуре по вине советского полпреда И.М. Майского в текст было внесено положение о праве каждой стороны в Согласительной комиссии «по взаимному соглашению обеих сторон... направлять в комиссию для выслушивания лиц, показания которых эта сторона сочтет полезными». Естественно, Латвия предложила положить в основу согласительной конвенции именно этот вариант текста. Поначалу, еще не зная о допущенном промахе, советская сторона согласилась с этим предложением. Однако, изучив текст советско-финляндской конвенции, НКИД был вынужден обратиться к советскому руководству, чтобы установить единую линию на переговорах. 11 июня Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «а) Отклонить требование Латвии, а также Эстонии и Польши о внесении в Согласительные Конвенции с ними постановлений о праве Согласительных Комиссий собирать всякие информации и вызывать для этой цели свидетелей, б) Разрешить т. Свидерскому ответить министру Зариньшу на его письменный запрос, что мы по этому вопросу не уступим не только Латвии, а также Эстонии и Польше». В итоге 16 июня была подписана советско-эстонская, а 18 июня — советско-латвийская Конвенции о согласительной процедуре, не содержавшие подобной оговорки 1505 . Теперь все препятствия для ратификации соответствующих договоров о ненападении отпали. Советско-латвийский договор был ратифицирован Латвией 21 июня, Советским Союзом 11 июля и вступил в силу 28 июля после обмена ратификационными грамотами в Москве. Советско-эстонский договор был ратифицирован Эстонией 3 августа, СССР 5 августа и вступил в силу 18 августа после обмена ратификационными грамотами в Таллине1506. 5 ноября 1932 г. истекал срок действия советско-латвийского торгового договора, подписанного в 1927 г. За полгода до этой даты Советский Союз должен был заявить о денонсации этого договора, поскольку в противном случае он был бы автоматически продлен еще на 1 год. В Москве еще летом 1931 г. рассматривалась возможность досрочной денонсации договора, но 20 октября Политбюро ЦК ВКП(б) решило «договор не денонсировать», однако воздержаться от новых заказов. Советское руководство склонялось к идее не продлевать договор, но тут же предложить переговоры о новом. 23 апреля 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «заявить латышам, что продлить договор в виду мирового экономического кризиса на старых условиях не можем» и «по импорту из Латвии исходить из цифры 2 млн рублей максимум». 29 апреля ЦИК СССР и СНК СССР поручили НКИД заявить Латвии о денонсации торгового договора. Еще в 1931 г. Москва намекала в Риге на возможность денонсации торгового договора, но латвийское руководство не воспринимало эти намеки всерьез. В немалой степени это было связано с тем, 334

что хотя советско-латвийский торговый договор способствовал значительному увеличению латвийского экспорта в СССР, но с подачи правых партий, выступавших против его продления, в латвийской прессе постоянно появлялись нападки на это соглашение. К тому же в Риге почему-то считали, что подписание договора о ненападении с СССР является гарантией от расторжения Москвой торгового договора. Поэтому, когда 4 мая 1932 г. советская сторона заявила об отказе продлевать договор 1927 г. и предложила начать переговоры о новом договоре, это заявление стало для Латвии неприятным сюрпризом1507. Таблица 32. Торговля Советского Союза с Латвией в 1924—1938 гг.1508

Год 1924 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Импорт Доля (%) Тыс. руб. 0,7 8 331 0,4 16 145 0,5 14 476 0,2 6 014 41 860 1,0 72 664 1,9 64 653 1,4 63 725 1,3 0,8 25 295 1472 0,1 0,3 3 298 0,4 4 507 0,4 5 813 0,5 6 619 0,6 8 440

Экспорт Тыс. руб. Доля (%) 173 334 11,7 223 327 8,4 303 556 9,6 267 495 8,2 334 523 9,5 8,4 341 697 5,0 229 061 3,4 121 808 42 819 1,7 0,5 10 490 2 825 0,2 3 482 0,2 0,2 3 380 0,4 6 374 8 797 0,7

Баланс (тыс. руб.) + 165 003 + 207 182 + 289 080 + 261 481 + 292 663 + 269 033 + 164 408 + 58 083 + 17 524 + 9 018 -473 -1 025 -2 433 -245 + 357

Таблица 33. Торговля Латвии с СССР в 1924—1938 гг.1

Год 1924 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Экспорт Тыс. латов Доля (%) 4 338 2,6 7 519 4,2 10 240 5,4 3 753 1,7 23 505 9,0 40 079 14,6 35 118 14,2 33 101 20,2 14 222 14,7 1 181 1,4 1 913 2,2 2 738 2,8 4 140 3,0 6 645 2,5 7 634 3,4

Импорт Доля (%) Тыс. латов 16417 6,4 10 638 3,8 11 703 4,5 18 319 7,3 17 588 5,7 17 022 4,7 17 601 5,9 16 539 9,3 8 506 10,1 3 643 4,0 2 767 2,9 3 702 3,7 3 558 2,9 8 679 3,7 8 382 3,7 335

Баланс (тыс. латов) -12 079 -3119 -1463 - 14 566 + 5917 + 23 057 + 17517 + 16 562 + 5 716 -2 462 -854 -964 + 582 -2 034 -748

Весной 1932 г. активизировалась антисоветская пропаганда белоэмигрантской прессы, издававшейся в Латвии, что противоречило советско-латвийскому мирному договору. 13 мая советский полпред А.И. Свидерский вручил латвийской стороне меморандум с требованием принять соответствующие меры. В ответ Рига заявила о необходимости предоставления доказательств подпольной деятельности белогвардейских организаций, что позволит принять «все необходимые меры против них». Понятно, что советская сторона вскоре передала Латвии ряд сведений и документов о деятельности белогвардейских организаций. 1 ноября Латвия обещала ликвидировать организации, замеченные в подрывной антисоветской деятельности. Однако, учитывая покровительство этим организациям со стороны Англии, Франции, США и Польши, все свелось к кратковременным арестам и высылке из Латвии второстепенных белогвардейских деятелей1510. Тем временем в конце июля 1932 г. латвийское правительство решило создать комиссию для выработки проекта нового торгового договора с Советским Союзом. Получив сведения о сформировании латвийской торговой делегации, НКИД СССР 7 августа обратился в правительство с предложением о создании советской делегации. 16 августа Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «утвердить делегацию по торговым переговорам с Латвией в составе т.т. [B.C.] Стомонякова (председатель), [Ш.М.] Дволайцкого (заместитель] председателя]), [Н.Я.] Райвида, [И.Л.] Лоренца и представителя НКПС» и «разрешить НКИД довести до сведения Латвийского] правительства], что мы готовы приступить к переговорам в Москве в середине сентября». Однако, согласно импортному плану на 1932 г., предусматривалось закупить в Латвии товаров на 1 млн рублей. 16 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило директивы советской делегации, согласно которым «а) общая сумма наших заказов не должна превышать 5 млн руб.; б) в основу положить принцип эквивалентного торгового баланса; в) транзит в размере 150—200 тыс. тонн при условии заключения выгодного тарифного соглашения и г) по вопросу о с[ельско]х[озяйственных] продуктах— поторговаться и, в крайнем случае, пойти на то, чтобы они составляли 50% общей суммы наших покупок». 25 сентября латвийская делегация прибыла в Москву и 27 сентября начались советсколатвийские торговые переговоры. Советская сторона хотела получить политические уступки в вопросе об ограничении деятельности белогвардейской прессы в Латвии и не желала точно оговаривать размеры торговли. В соответствии с решениями Оттавской имперской конференции Англия 17 октября заявила Советскому Союзу о денонсации через полгода англо-советского временного торгового соглашения от 16 апреля 1930 г., а 11 ноября 1932 г. предложила переговоры о новом торговом соглашении1511. Одновременно Лондон пытался добиться ограничения латвийской торговли с СССР. Прежде всего, от Латвии требовалось ограничить закупки советской нефти. Поскольку в это время шли англо-латвийские переговоры о торговом договоре, Рига не устояла перед давлением Лондона и 11 ноября решила отозвать свою делегацию, которая 13 ноября покинула Москву. Однако единства в латвийском руководстве по этому вопросу не было, и после некоторых персональных изменений в составе делегации она 9 декабря вернулась в Москву. Понятно, что в условиях обострения англо-советских экономических противоречий Лондон не мог остаться в стороне и 11 декабря указал Риге, что если она предоставит какой-либо третьей стране такие преимущества, ко336

торые ограничат торговлю Англии с Латвией, то ей не видать расположения Лондона. В результате этого нажима латвийская делегация 20 декабря уехала из СССР. Тем временем 15 декабря начались англо-советские переговоры о торговом договоре, затянувшиеся до февраля 1934 г.1512. Таблица 34. Доля советского транзита во внешней торговле Эстонии в 1920—1936 гг. (тыс. т) 1514

Год 1920 1921 1922 1923 1924 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936

Всего транзита Транзит в С С С Р 24,5 28,0 193,0 195,4 333,1 345,8 28,9 95,0 17,0 161,9 3,7 62,0 78,3 41,1 27,1 68,5 42,7 14,0 29,2 5,1 8,3 42,4 40,5 120,0 12,8 62,8 23,3 1,2 — 18,9 0,2 5,6 13,5 —

Доля (%) Транзит из С С С Р 3,5 87,5 2,4 98,8 12,7 96,3 30,4 66,1 143,7 10,5 57,2 6,0 37,1 52,5 39,6 39,6 21,6 32,8 18,6 17,5 29,1 19,6 79,4 33,7 50,0 20,4 11,2 5,1 — 2,3 0,5 3,6 12,7 —

Доля (%) 12,5 1,2 3,7 69,6 88,8 92,2 47,4 57,8 50,6 63,7 68,6 66,2 79,6 48,1 12,2 8,9 94,1

Столь же непростыми были и советско-эстонские экономические отношения, в которых Москва добивалась признания за своим торгпредством прав экстерриториальности. В частности, этому препятствовала одна застарелая проблема. Так, еще 30 марта 1920 г. между эстонским коммерсантом Я. Пяртселем и представителями Всероссийского Центрального Союза Потребительских Товариществ было заключено соглашение о поставках в РСФСР 3 тыс. т гвоздей и 16,5 тыс. бочек цемента. Получив около 600 т гвоздей и 9 тыс. бочек цемента, «Центросоюз» отказался от оставшейся части заказа. 11 июня 1927 г. Пяртсель подал 3 иска о выплате неустойки на сумму более 5 185 тыс. крон. Естественно, эстонский суд поддержал истца, но советская сторона отказалась платить. Это дело периодически вновь возникало в суде, и советская сторона в апреле 1932 г. была готова договориться о «ликвидации» дела Пяртселя, обязавшись со своей стороны выдать в Эстонии заказов на 50% выручки от реализации советских товаров. В день подписания советскоэстонского договора о ненападении 4 мая 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «ввиду исчерпания всех средств дипломатического воздействия на эстонское правительство признать необходимым немедленно прибегнуть к следующим мерам экономического давления на Эстонию. Предложить НКВТ прекратить всякие закупки в Эстонии, а также завоз туда непроданных товаров для продажи или для транзита в третьи страны, а равным образом прекратить фрахтование эстонских судов. Одновременно сократить аппарат 337

Торгпредства и Совторгфлота, оставив минимальное количество людей для поддержания формальных экономических отношений. Разрешить Торгпреду в Эстонии дать понять эстонскому правительству, что ввиду отмены последним правовых гарантий для СССР и Торгпредства, он не может осуществить намеченной положительной программы заказов и других сделок в Эстонии». Осуществление этого решения привело к тому, что в первом полугодии 1932 г. советский экспорт в Эстонию составил 1 624 тыс. эстонских крон, а импорт — 66 тыс. крон. В этих условиях в начале октября 1932 г. эстонское правительство воздействовало на суд, который 20 октября фактически признал за советским торгпредством дипломатический иммунитет и окончательно отклонил иски Пяртселя1513. Со своей стороны Москва решила активизировать экономические связи с Эстонией, которая, имея возможность до 19 октября денонсировать торговый договор 1929 г., не сделала этого. 30 октября 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) решило «принять предложение НКВТ о закупке в Эстонии в течение IV квартала товаров для Торгсина на сумму в 200 тыс. рублей»1515. Конечно, Эстония была больше заинтересована в увеличении советского транзита, но СССР развивал свои порты в Ленинграде и Мурманске. Поэтому советский грузооборот через Ригу и Таллин сократился с 269 тыс. тонн в 1931 г. до 90 тыс. тонн в 1932 г., что позволило Москве сэкономить 750 тыс. золотых рублей1516. Продолжал сокращаться и экспортный транзит через прибалтийские порты (см. таблицу 35). Соответственно за фрахт эстонских судов Советский Союз заплатил в 1931 г. 1 989 тыс. крон, в 1932 г. 120,5 тыс. крон, а в 1933 г. 750 тыс. крон. Платежи СССР за железнодорожный транзит через территорию Эстонии составили в 1931 г. 1 124 тыс. крон, а в 1933 г. 253 тыс. крон 1517 . Следует отметить, что в 1929—1932 гг. на Эстонию приходилась значительная часть советского импорта бумаги. Так, в 1929 г. там было закуплено 14,3%, в 1930 г. — 21,9%, в 1931 г. — 40,7%, а в 1932 г. — 17,5% бумажного импорта СССР1518. После непродолжительных переговоров 23 декабря 1932 г. было подписано советско-эстонское торговое соглашение на 1933 г., согласно которому СССР обязался закупать эстонских товаров на 50% выручки от своего экспорта1519. Таблица 35. Грузооборот советского экспортного транзита (тыс. т)1520 Год 1931 1932 1933 1934

Таллин 83,4 53,7 11,4 2,6

Рига 103,6 33,6 3,2 —

Всего 187,0 87,3 14,6 2,6

В условиях мирового экономического кризиса Латвия, как и большинство стран, поставлявших на мировой рынок сырье, полуфабрикаты и продовольствие, столкнулась с тем, что цены на эти товары падали быстрее снижения физического объема экспорта. Прежде всего, это коснулось таких латвийских товаров, как лес, лён и бекон, которые поставлялись практически исключительно в Англию. Поскольку экспорт льна был государственной монополией, то его удешевление наносило ощутимый удар по латвийскому 338

бюджету. Дефицит бюджета возрастал также из-за доплат поставщикам для стимулирования Латвией экспорта. 21 сентября 1931 г. Англия отказалась от золотого стандарта, что способствовало общему падению цен на аграрную продукцию, преобладавшую в латвийском экспорте. 17 февраля 1932 г. в Латвии был принят закон о регулировании импорта. 20 февраля Англия заявила Латвии, что «в связи с нынешними таможенными тарифами и прочими ограничениями сложились серьезные трудности и препятствия интересам британской торговли». Рига обещала учесть эти интересы, опасаясь за свой экспорт в Англию. В марте 1932 г. в Англии была введена всеобщая 10% пошлина на импорт, что стало ударом по латвийской внешней торговле1521. Завершившаяся 22 августа экономическая конференция Британской империи в Оттаве приняла решение о введении преференций1522, что создавало новые трудности перед латвийским экспортом в Англию. Так, латвийское масло оказалось обложено 15% пошлиной, а 66,4% латвийского экспорта было обложено пошлинами от 10 до 20% 1 5 2 3 . 10 декабря Англия заявила Латвии о необходимости пересмотреть экономические договорные отношения между обеими странами. 17 января 1933 г. начались переговоры о новом англо-латвийском торговом договоре. Другим крупнейшим внешнеторговым партнером Латвии традиционно была Германия, на которую, в частности, приходилась большая часть латвийского экспорта масла (см. таблицу 36). Однако в январе 1932 г. Германия удвоила таможенную пошлину на масло и сократила латвийский контингент с 14 тыс. т до 5 тыс. т. Прошедшие в мае 1932 г. германо-латвийские торговые переговоры результатов не дали. 15 ноября вступило в действие постановление германского правительства об установлении импортных контингентов на коровье масло на 1933 г., согласно которому Эстония могла ввезти 3 319 т, Латвия — 5 746 т, а Литва — 2 090 т. Весной 1933 г. Германия зондировала Эстонию и Латвию на предмет заключения таможенного союза, однако официально этот вопрос так и не был поставлен Берлином. После прихода к власти в Германии НСДАП в Риге в первой половине 1933 г. по инициативе социалдемократов и еврейских торговых кругов произошло несколько антинацистских выступлений и проводился бойкот германских товаров. Кроме того, 17 марта латвийский сейм принял постановление о запрете враждебных Латвии фашистских организаций и высылке из страны германских граждан, являющихся членами НСДАП. В ответ Германия 10 июня запретила ввоз латвийского масла. Со своей стороны Латвия 14 июня закрыла границы для всех германских товаров. Начавшиеся при посредничестве Англии переговоры показали, что латвийская экономика довольно сильно привязана к германскому экспорту, и латвийским властям под давлением Лондона пришлось приступить к подавлению антигерманских акций. Латвийский сейм отменил свое постановление от 17 марта. В ответ на неоднократные заверения Латвии, обещавшей впредь придерживаться дружественной политики в отношении Германии, последняя 17 июня отменила запрет на ввоз латвийского масла, но сохранила импортные квоты. 5 — 8 августа Ригу посетила германская военная эскадра, а в октябре 1933 г. Германия еще раз сократила на 1934 г. импортную квоту латвийского масла1524. 339

Таблица 36. Доля стран Прибалтики в германском импорте масла в 1929—1934 гг.1525

Год

Весь импорт т

Латвия

Эстония

т

Литва

%

т

%

т

%

1929

135 544

7 011

5,2

11 562

8,5

4 044

3,0

1930

133 157

9 028

6,8

14 903

11,2

5 707

4,3

1931

100 221

6 225

6,2

12 076

12,0

4 273

4,3

1932

69 519

6 004

8,6

9 274

13,3

5 576

8,0

1933

59 144

3 567

6,0

6 267

10,6

2 964

5,0

1934

61 764

3 247

5,2

5 876

9,5

257

0,4

В итоге латвийское руководство было вынуждено переориентировать экспорт масла с Германии на Англию, где цены были ниже. 6 июля 1933 г. было подписано временное англо-латвийское торговое соглашение, согласно которому Лондон добился увеличения поставок в Латвию сельди при снижении пошлин на 50%, но сохранил беспошлинный ввоз латвийского бекона, масла и яиц. Удельный вес Англии в латвийском внешнеторговом обороте вырос с 16,6% в 1929 г. до 31,6% в 1933 г., а Германии снизился с 34,8% до 25,2%. Правда, в латвийских акционерных обществах преобладали германские капиталы, поскольку Германия вкладывала инвестиции во все отрасли промышленности, тогда как Англия преимущественно в текстильное и деревообрабатывающее производство1526. Собственно, сходные проблемы возникли во внешней торговле и других стран Прибалтики, ставших ареной торгового соперничества Англии и Германии. В сентябре 1933 г. до сведения Эстонии было доведено, что «экономическое сближение Германии с прибалтийскими странами под какой бы то ни было ширмой неприемлемо для Британии»1527. Помимо желания расширить торговлю с Эстонией, Латвией и Литвой Лондон стремился выровнять свой внешнеторговый баланс, который оставался пассивным (см. таблицы 37 и 38). Обострение германо-латвийских отношений летом 1933 г. привело к тому, что Рига решила вступить на путь официальных военных контактов с Москвой. В середине сентября 1933 г. Латвия зондировала СССР по вопросу о его отношении «к возможному предложению латвийского правительства разрешить прилет латвийской эскадрильи в Москву». По мнению НКИД, следовало поддержать эту идею и на возможный прилет «латвийской эскадрильи ответить соответствующим нашим полетом в Латвию», поскольку «такой обмен «воздушными визитами» не только содействовал бы установлению связи с латвийской армией, но оказал бы также благоприятное влияние и на наши политические отношения с Латвией». В итоге 26 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить прилет латвийской эскадрильи в Москву», а также «считать возможным на прилет латвийской эскадрильи ответить соответствующим нашим полетом в Латвию». Однако советская 340

сторона так и не получила официального предложения Латвии по этому вопросу. Вместо этого в начале ноября 1933 г. Рига предложила Москве обменяться военными атташе1530. Таблица 37. Пассивный баланс Англии в торговле со странами Прибалтики (тыс. ф. ст.)1528 Год

Эстония

Латвия

Литва

1929

1 797

3 836

193

1930

1479

3 500

393

1931

1 644

2 306

3 181

1932

848

2 031

1488

1933

755

1 450

1 277

Таблица 38. Доля Англии и Германии во внешней торговле стран Прибалтики (%)1529 Год

Эстония Англия Германия

1929 1930 1931 1932 1933

14,5 13,0 11,6 17,9 21,9

30,1 28,3 29,9 32,0 22,5

1929 1930 1931 1932 1933

38,5 32,8 37,2 37,6 37,8

26,6 30,1 24,3 26,2 21,2

Латвия Германия Англия Импорт 41,2 8,4 37,1 8,5 37,1 8,5 35,6 13,9 24,7 21,9 Экспорт 27,4 26,5 28,4 26,6 27,0 25,4 26,2 30,8 25,9 42,5

Англия

Литва Германия

7,1 10,7 17,1

49,0 48,5 47,0 40,3 36,1

17,4 19,5 33,1 41,4 44,7

59,4 59,9 45,9 39,1 32,8

8,5

7J

1 ноября 1933 г.Латвии был вручен английский проект постоянного торгового договора. Начавшиеся переговоры завершились 17 июля 1934 г. подписанием торгового соглашения, по которому Латвия обязалась покупать у Англии 85% ввозимого каменного угля, до 9 тыс. т железа и стали, а также снизить пошлины на английский текстиль и сельдь. Со своей стороны Англия ввела 15% пошлину на масло и 10% пошлину на пиломатериалы и фанеру1531. Почти одновременно были завершены торговые переговоры Англии с Литвой и Эстонией. 6 июля был подписан англо-литовский, а 11 июля англоэстонский торговые договоры на период до 31 декабря 1936 г. Импорт литовского бекона, ветчины и масла в Англию не был ограничен, но Литва взяла на себя обязательство расширить закупки в Англии. Эстония получила сельскохозяйственные контингенты в Англии, а Англия — возможность продавать в Эстонию определенные контингенты промышленных товаров и сырья1532. 341

Кроме того, страны Прибалтики в очередной раз попытались договориться о координации своей внешнеторговой политики. В начале 1933 г. Эстония и Латвия предложили Литве проект таможенного союза прибалтийских государств, направленного против тех стран, которые затрудняли их сельскохозяйственный экспорт. Однако литовское правительство не поддержало эту идею, так как опасалось за свою менее развитую по сравнению со своими северными соседями промышленность и продолжало укреплять экономические связи с Германией и Англией1533. В конце апреля 1933 г. Литва предложила Эстонии и Латвии заключить новые торговые договоры или согласиться на отмену литовской стороной особых льгот в торговле с ними1534. После того как Латвия отклонила это предложение, Литва 1 мая заявила о денонсации с 1 ноября литовско-латвийского торгового соглашения от 24 ноября 1930 г., сообщив, что на время выработки нового соглашения торговый оборот ограничиваться не будет. Новое литовско-латвийское торговое соглашение было подписано 1 декабря 1933 г.1535. Еще 28 июня Эстония отказалась от золотого стандарта, войдя в «стерлинговый блок». Это вызвало недовольство Латвии и Литвы и привело к тому, что обе страны стали ограничивать свою торговлю с Эстонией1536. 20 июля вступил в силу эстонско-литовский протокол об изменении двустороннего торгового договора от 15 января 1933 г., по которому аннулировались конвенционные скидки, ранее взаимно предоставленные сторонами друг другу1537. В первой половине сентября 1933 г. состоялась 4-я экономическая конференция Эстонии, Латвии и Литвы, на которой было принято решение об облегчении внешней торговли между ними и дальнейшей пропаганде идеи таможенного союза трех стран1538. 13 января 1934 г. было подписано новое эстонско-литовское торговое соглашение1539. Таблица 39. Торговля Эстонии с Латвией и Литвой в 1925—1938 гг. (тыс. крон)1540 Год 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Экспорт 6 374 5 962 5 479 6 287 5 440 2 474 1 673 1 557 2 599 4 066 1 850 1 022 1 114 1 200

% 6,6 6,2 5,2 5,0 4,6 2,6 2,4 3,7 5,7 6,0 2,3 1,2 1,1 1,1

Эстония Импорт 3 941 3 117 3 003 3 987 2 951 2 630 2 002 1 498 2 196 2 755 1 842 2 287 1 563 1 163

% Баланс Экспорт 443 4,1 +2 433 682 3,3 +2 845 3,1 +2 476 1 207 3,0 +2 300 1 611 2,4 +2 489 670 2,7 -156 1 614 -329 1 261 3,3 + 59 877 4,1 + 403 190 5,6 253 5,0 +1 311 661 2,7 +8 2,6 -1 265 505 542 1,4 -449 + 37 853 1,1

% 0,5 0,7 1,1 1,3 0,6 1,7 1,8 2,1 0,4 0,4 0,8 0,6 0,5 0,8

Литва Импорт 121 149 25 98 83 222 83 41 121 265 610 441 376 249

% 0,1 0,2 0,03 0,07 0,06 0,2 0,1 0,1 0,3 0,5 0,9 0,5 0,3 0,2

Баланс + 322 + 533 +1 182 +1 513 + 587 +1 392 +1 178 + 836 + 69 -12 + 51 + 64 + 166 + 604

Тем временем советско-латвийские экономические взаимоотношения ухудшились. Латвия вдвое подняла импортные тарифы и отменила право наибольшего благоприятствования для советских товаров. Со своей стороны Москва свернула заказы до мизерных сумм. 2 февраля 1933 г. советская сто342

рона направила Риге ноту, в которой указала, что денонсация торгового договора означает автоматическое возвращение к положениям мирного договора 1920 г., которым предусматривается минимальная база для обложения. В ответной ноте от 20 февраля Латвия отвергла эту аргументацию, сославшись на то, что период действия режима наибольшего благоприятствования определялся утратившим силу торговым договором. При этом латвийская сторона выражала готовность «изыскать способ разрешения вопроса об известном урегулировании наших внешнеторговых отношений и в настоящем бездоговорном положении»1541. В это время Рига была более озабочена ведущимися торговыми переговорами с Англией и не собиралась давать Лондону повод ужесточать его позицию из-за латвийских уступок СССР. Со своей стороны Москва 21 февраля отклонила латвийскую аргументацию1542. 12 марта 1933 г. в Советском Союзе было арестовано несколько вредителей на 4 крупных электростанциях, в том числе и связанные с ними англичане, работавшие в СССР по договору с фирмой «Метро-Виккерс». Понятно, что Англия 16 марта потребовала освободить своих граждан, угрожая в противном случае разрывом торговых переговоров. Когда выяснилось, что советская сторона не идет на уступки, Лондон стал угрожать вводом эмбарго на ввоз советских товаров. 19 апреля в ходе судебного разбирательства 2 английских гражданина были приговорены к 3 и 2 годам заключения. В тот же день Лондон заявил о вводе с 26 апреля эмбарго на ввоз советских товаров. Естественно, что эта антисоветская политика Англии воспринималась в Москве на фоне переговоров о «Пакте четырех» как новая попытка создания единого антисоветского фронта. Со своей стороны СССР 21 апреля принял решение свернуть внешнеторговую деятельность в Англии. В итоге уже 24 мая английское правительство было вынуждено констатировать наличие ряда серьезных проблем в экономике страны. В июне 1933 г. Англия стала зондировать возможность урегулирования конфликта. Входе Мировой экономической конференции в Лондоне английская сторона 26 июня официально предложила обсудить возможность отмены взаимных ограничений в торговле и освобождения 2 англичан из советских тюрем. Уже 27 июня советская сторона заявила о готовности после обоюдной отмены торговых ограничений амнистировать осужденных англичан. 2 июля в английской и советской прессе появились сообщения о нормализации отношений и выдворении из СССР 2 амнистированных англичан1543. Тем временем 9 мая Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить экскурсию латвийских студентов в количестве 107 человек по маршруту Рига — Ленинград — Москва — Харьков — Артемовск — Днепрострой — Киев — Рига»1544. В мае 1933 г. в Латвии была разоблачена белоэмигрантская организация «Общество возобновления военных знаний», занимавшаяся регистрацией бывших офицеров Русской армии. Около 20 активистов этого общества были арестованы и предстали перед судом1545. 23 мая Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «возобновить переговоры с Латвией на основе нетто-баланса, но без твердых формальных обязательств в отношении цифр. Дать Латвии обещание в порядке джентльменского соглашения, в меру возможностей, максимально поднять сумму заказов нашего экспорта». При этом «до вступления в переговоры произвести зондаж о приемлемости варианта для Латвии, а т. Розенгольца обязать тем временем произвести в Латвии закупки на 300 000 руб.». 26 мая советская сторона сообщила Латвии о своей готовности возобновить переговоры1546. 31 мая Рига направила Москве ноту 343

с заявлением, что в связи с прекращением действия советско-латвийского торгового договора 1927 г. ныне «отсутствуют нормы, которые определяли бы положение Торгового Представительства» СССР в Латвии. Этот вопрос должен быть урегулирован специальным соглашением, и латвийская сторона ожидает соответствующих советских предложений1547. В связи с нормализацией англо-советских отношений в июле 1933 г. Латвия вновь стала подумывать о торговых переговорах с Советским Союзом. Со своей стороны Политбюро ЦК ВКП(б) 13 июля приняло решение «подтвердить постановление Политбюро от 16.IX.32 г. в отношении обязательств ж[елезно]д[орожного] транзита через Латвию в размере 150—200 тыс. тонн при условии выгодных ж[елезно]д[орожных] тарифов»1548. После того, как Латвия согласилась на принцип нетто-баланса, переговоры возобновились осенью 1933 г. Однако в ноябре 1933 г. Латвия неожиданно подняла железнодорожные тарифы на участке между СССР и Литвой. 2 декабря в Москву прибыла латвийская делегация, а 4 декабря был подписан советско-латвийский торговый договор, которым не устанавливался объем торгового оборота, не предусматривались взаимные скидки таможенных пошлин и не регулировались транзитные перевозки. Стороны декларировали стремление к примерному равенству экспорта и импорта. Договор был ратифицирован Латвией 19 декабря, СССР 20 декабря и вступил в силу 31 декабря после обмена ратификационными грамотами в Риге1549. Кроме того, состоявшаяся в Москве 11 — 30 декабря Вторая советско-латвийская железнодорожная конференция выработала соглашение по тарифам на перевозку советских транзитных грузов по латвийским железным дорогам. При провозе грузов от 80 до 120 тыс. тонн предусматривалась скидка в 5%, от 120 до 150 тыс. тонн — в 7,5%, от 150 до 200 тыс. тонн — в 10%, а свыше 200 тыс. тонн — в 12,5% с различными дополнительными бонусами1550. Таблица 40. Доля советского транзита во внешней торговле Латвии в 1921—1938 гг. (т)1551 Год 1921 1922 1923 1924 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Всего транзита Транзит в СССР 8 409 99 011 483 407 47 275 360 746 71 580 547 346 31 015 472 303 37 875 626 127 115 376 845 905 165 165 853 005 216 126 882 025 157 365 796 738 151 572 919 911 153 459 442 836 20 826 290 043 5 919 267 534 7 560 15 971 296 720 239 025 13 031 201 201 11 512 113 931 11 926 344

Доля (%) Транзит из СССР 72 938 8,5 323 610 9,8 19,8 170 046 308 014 5,7 8,0 208 843 18,4 231 359 19,5 342 907 25,3 360 702 477 588 17,8 477 717 19,0 16,7 637 938 4,7 371 317 2,0 251 859 3,0 228 006 5,4 235 051 5,4 188 447 147 042 6,0 10,5 78 356

Доля (%) 73,7 66,9 47,1 56,3 44,2 36,9 40,5 42,3 54,1 60,0 69,3 83,8 86,8 85,1 79,1 78,7 73,1 78,4

Тем временем в конце мая 1933 г. Литва предложила Советскому Союзу провести обмен политическими заключенными. 1 июля член Президиума ИККИ И.А. Пятницкий направил И.В. Сталину докладную записку № 2739/сс, в которой указал, что «литовский посол в Москве обратился к т. Стомонякову с предложением обменять 18 белых литовцев, в том числе 6 ксендзов, которые осуждены и сидят в изоляторах и концлагерях в нашем Союзе, на коммунистов, сидящих в литовских тюрьмах. ЦК КП Литвы обратился к нам с просьбой содействовать этому обмену арестованных. Тов. Ягода, ознакомившись со списком белых, не возражает против обмена. Не возражает против обмена и т. Стомоняков. Поэтому прошу ПБ дать разрешение на этот обмен и поручить т.т. Стомонякову и Ягоде провести его. Ввиду того, что завтра 2.VII.33 посланник литовского правительства уезжает в Литву в отпуск, а он поднял вопрос об обмене, — прошу решить этот вопрос не позднее завтрашнего дня». На этом документе имеется резолюция Сталина: «Если сообщение т. Пятницкого соответствует действительности, голосую за»1552. Соответственно, 2 июля Политбюро ЦК ВКП(б) разрешило произвести предлагаемый литовской стороной обмен. 5 октября в Москве был подписан соответствующий протокол об обмене 18 «белых литовцев», осужденных в СССР, на 24 коммуниста, осужденных в Литве, и 19 октября состоялся обмен политзаключенными1553. В октябре 1933 г. возник вопрос о пролонгации временного соглашения о товарообороте между Советским Союзом и Эстонией. Узнав о подписании советско-латвийского торгового договора, Эстония 5 декабря заявила о своем желании начать переговоры о заключении торгового договора. Однако советская сторона не была готова к подобным переговорам. Поэтому 16 декабря Политбюро ЦК ВКП(б) приняло следующее решение: «1. Предложить Наркомвнешторгу принять меры к продлению на 1934 г. соглашения с Эстонией от 23 декабря 1932 года. 2. Разрешить Наркомвнешторгу в случае необходимости согласиться на импорт из Эстонии в половинном размере всего нашего экспорта (а не только экспорта т[ак] называемых] лицензированных товаров)». 23 декабря 1933 г. Советский Союз и Эстония обменялись нотами о продлении на 1934 г. торгового соглашения 1932 г.1554. Кроме того, мировой экономический кризис 1929—1933 гг. вызвал обострение социальной борьбы в Эстонии и Латвии и усилил у местных властей тягу к диктатуре. Уже весной 1929 г. в ходе подготовки к выборам в IV Государственное собрание буржуазные партии Эстонии выдвинули проект изменения конституции для усиления исполнительной власти. Депутаты одобрили увеличение бюджетных ассигнований на «Кайтселийт», который рассматривался как главная опора правящего режима. Объединение аграриев и Народная партия представили на рассмотрение государственного старейшины два проекта изменения конституции, которые, в частности, предусматривали усиление власти главы государства и сокращение числа депутатов парламента. Кроме того, свой проект изменения конституции выдвинул «Эстонский союз участников освободительной войны» (от эстонского названия этого союза Vabadussöjalaste Lût (VABS) его членов называли вапсы). В 1930 г. вапсы под руководством А. Сирка и А. Ларки заняли на политической арене крайне националистические (по сути фашистские) позиции. Широко используя политическую демагогию и обещая в случае прихода к власти удовлетворить требования всех слоев населения, вапсы считали своей главной задачей избавить страну «от партийной коррупции и марксизма». Распространению 345

влияния вапсов способствовало не только тяжелое экономическое положение населения, но и ведущаяся ими критика в адрес правительства, а также их демагогические разоблачения бюрократии и коррупции. При этом следует отметить, что в этот период в Эстонии резко усилилась пропаганда национализма, который рассматривался как важное средство в борьбе с социальными движениями и идеологиями. Эстонское руководство постаралось провести изменение конституции страны путем всенародного референдума. В 1931 г. был принят новый закон о выборах и референдумах, согласно которому голосование было объявлено обязательным и за неучастие в нем взимался штраф в 5 крон. В августе 1932 г. был проведен референдум по вопросу о конституции. Однако мнение избирателей разделилось почти поровну (против проголосовало 330 тысяч человек, за — 316 тысяч). В ноябре 1932 г. вапсы представили Государственному собранию свой проект изменения конституции. Однако пока было решено подготовить еще один референдум по проекту еще более измененной в пользу президента конституции. Для облегчения «правильного» решения избирателей был изменен закон о референдумах. Теперь голосование вновь стало добровольным, и для положительного результата голосования было достаточно всего 30% голосов от общего количества избирателей. Однако состоявшийся 10—12 июня 1933 г. новый референдум вновь завершился неудачей (против проголосовало 333 тысячи человек, за — 161 тысяча). В этой обстановке Государственному собранию пришлось решать вопрос о вынесении на референдум проекта вапсов. Вновь был изменен закон о референдумах, и теперь для принятия конституции требовалось уже 50% голосов избирателей. 11 августа 1933 г. под предлогом «защиты демократии от атак слева и справа» в Эстонии было введено военное положение, закрыт ряд левых рабочих организаций, введена предварительная цензура печати и ограничена свобода созыва собраний. Организация вапсов тоже была формально распущена, но их газеты продолжали выходить, да и неформальная деятельность не прекращалась. В октябре 1933 г. эстонский министр иностранных дел А. Пийп посетил Германию и Англию. 14—16 октября 1933 г. состоялся референдум по предложенному вапсами проекту конституции, в ходе которого около 417 тысяч человек проголосовали за него, а 157 тысяч против. Согласно принятой конституции, которая вступала в силу 24 января 1934 г., Государственное собрание избиралось на 5 лет, а количество его депутатов сокращалось вдвое. Государственный старейшина наделялся широкими полномочиями вплоть до права налагать вето на решение парламента и права издавать важнейшие законы в форме президентских декретов. 17 октября 1933 г. было сформировано переходное правительство К. Пятса, которое вновь официально разрешило деятельность вапсов. Попытки нелегальной эстонской компартии создать единый фронт трудящихся не были поддержаны руководством ЭСДРП1555. 22 ноября эстонское руководство приняло решение об укреплении восточной границы страны1556. Отражением роста политической популярности вапсов стали прошедшие в январе 1934 г. выборы местных самоуправлений, на которых их кандидаты получили много голосов. Так, в Таллинской городской думе они получили 54% мест, в Тарту — 50,7%, а в Нарве — 50%1557. Весной 1934 г. политическая элита Эстонии была занята подготовкой к предстоящим выборам государственного старейшины (президента), которые были назначены на 346

22—23 апреля 1934 г., а через неделю предстояли выборы депутатов парламента. Партия аграриев выдвинула кандидатом на пост государственного старейшины К. Пятса. Кандидатом социал-демократов стал А. Рей. Часть лидеров вапсов решила поддержать кандидатуру Й. Лайдонера, однако съезд партии избрал кандидатом А. Ларку. Более того, в газете вапсов «Выйтлус» («Борьба») были опубликованы документы, свидетельствовавшие о том, что долговые векселя Лайдонера, ставшего кандидатом от Национальной партии центра, погашались за счет бюджета. В это время организация вапсов насчитывала в своем составе около 52 тыс. человек и имела военизированные отряды, отличительным знаком которых были черные береты. Опасаясь, что к власти может прийти кандидат вапсов, Пяте и Лайдонер решили не доводить дело до выборов. Во второй половине дня 12 марта 1934 г. К. Пяте созвал чрезвычайное заседание правительства, на которое явился вместе с Й. Лайдонером. Пяте предложил объявить в стране военное положение, приостановить выборы государственного старейшины и запретить деятельность вапсов. Одновременно войска взяли под охрану правительственные учреждения, а полиция начала аресты лидеров вапсов. Лайдонер был назначен главнокомандующим. В условиях введенного военного положения запрещались все политические собрания и демонстрации. Организация вапсов была распущена, их издания запрещены. Все легальные партии одобрили переворот. 24 апреля парламент был распущен на каникулы. Используя предоставленные ему новой конституцией права, государственный старейшина управлял страной с помощью декретов. В августе 1934 г. министром внутренних дел был назначен К. Эйнбунд. 7 сентября Пяте единолично продлил военное положение. В сентябре 1934 г. было создано «государственное ведомство пропаганды». Во второй половине 1934 г. вместо профсоюзов в Эстонии было создано 15 «профессиональных палат». Под предлогом борьбы с вапсами в «защиту демократии» правительство 2 октября заявило, что в имеющемся составе Государственное собрание более созываться не будет. Однако на прошедшем в июне 1935 г. суде вожди вапсов получили довольно мягкие приговоры. В дальнейшем часть из них сотрудничала с Пятсом, а часть готовила мятеж на 8 декабря 1935 г. Но в ночь накануне мятежа они были арестованы и приговорены к 15—20 годам каторжных работ. Всего было осуждено около 130 человек. Вождь вапсов А. Сирк, уехавший из Эстонии, преследовался эстонскими спецслужбами и в 1937 г. загадочно погиб в Люксембурге. 7 марта 1935 г. вместо запрещенных старых политических партий был создан «Исамаалийт» («Отечественный союз»), призванный «развивать крепкое сотрудничество, единодушие и государственный образ мыслей всех слоев народа»1558. 23—25 февраля 1936 г. был проведен референдум по вопросу о том, предоставлять ли главе государства полномочия для созыва Национального собрания для выработки и принятия новой конституции. Несмотря на то, что 19% избирателей не участвовало в голосовании, а свыше 23% высказались «против», это предложение получило одобрение. 30 октября К. Пятсу был направлен меморандум, подписанный рядом бывших председателей Государственной думы, с требованием восстановить парламентаризм. 12—14 декабря в Эстонии прошли выборы в первую палату «Национального собрания», в ходе которых в 50 избирательных округах из 80 властями выдвигалось по 1 кандидату, что автоматически означало их «избрание». В 30 округах прошли 347

выборы, на которых победили 21 правительственный кандидат и 9 независимых кандидатов. Состав второй палаты «Национального собрания» был назначен лично Пятсом. Созданное таким образом «Национальное собрание» открылось 18 февраля 1937 г. и 17 августа приняло новую конституцию, предложенную Пятсом. С 1 января 1938 г. конституция вступила в силу. Согласно новой конституции создавалось Государственное собрание, состоящее из Государственного совета (верхняя палата), насчитывавшего 40 назначаемых властями депутатов, и Государственной думы (нижняя палата) в составе 80 избираемых депутатов. Парламент не обладал реальной властью, поскольку полномочия президента были столь широки, что он мог декретом устанавливать государственный бюджет, издавать законы и распускать парламент. 2 4 — 25 февраля 1938 г. прошли выборы в Государственную думу, в которых не участвовало 29% избирателей, 238 тыс. голосов было подано за неправительственных кандидатов, а за проправительственных кандидатов проголосовало лишь 208 тыс. человек. Однако выборная система позволяла регулировать результаты выборов в пользу властей. Правда, в Государственной думе образовалось две небольшие оппозиционные фракции: «Единый блок трудового народа» и «Демократическая оппозиция». 19 апреля 1938 г. в Эстонии была запрещена деятельность всех политических организаций, кроме «Исамаалийта», а также забастовки. В 1938 г. были ликвидированы уездные правления, отменены выборы городского головы и членов городских управ. Отныне эти должности, а также должности волостных старшин и их помощников занимались лицами, назначенными правительством. В апреле 1938 г. был создан Государственный совет. 21 апреля собрался вновь избранный парламент Эстонии. 24 апреля на совместном заседании Палаты депутатов, Государственного совета и Собрания выборных представителей от местных самоуправлений президентом Эстонии был «избран» К. Пяте. В связи с президентскими «выборами» эстонское правительство объявило политическую амнистию, в результате которой из тюрем были освобождены все вапсы и большая группа коммунистов. В Эстонии широко пропагандировался национализм, проводились «дни нации», велась кампания по эстонизации фамилий, в результате которой свыше 175 тыс. человек поменяли имена и фамилии1559. Сходные социальные процессы проходили и в Латвии, где также возникло местное фашистское движение «Перконкрустс» («Громовой крест»), сторонники которого носили серые рубашки. Однако неоднократные попытки Компартии Латвии (КПЛ) договориться с лидерами Социал-демократической партии о создании единого антифашистского фронта неизменно получали отказ. В 1933 г. латвийские власти ужесточили наказания за революционную деятельность. 21 апреля латвийская прокуратура начала сбор сведений о депутатах рабоче-крестьянской фракции сейма обоих созывов, а 23 октября правительство направило собранные следствием материалы в сейм и запросило разрешение на их арест. В личных беседах депутаты различных фракций советовали депутатам рабоче-крестьянской фракции бежать, но они отказались. В ходе вечернего заседания 21 ноября сейм утвердил ликвидацию фракции за «антигосударственную деятельность». Около 1 часа ночи 22 ноября в нарушение действующего законодательства все эти 6 депутатов были арестованы прямо в здании парламента. В итоге 1 июля 1934 г. арестованные депутаты были приговорены к различным срокам каторжных работ и тюрем348

ного заключения1560. Тем временем 8 сентября — 18 октября 1933 г. К. Ульманис для лечения посетил Германию, где ему очень понравилось поклонение масс фюреру и антисемитская практика новых властей. При этом латвийский политик сделал вывод, что «новая Германия» воевать не собирается и боятся ее не стоит1561.24 октября Латвийский крестьянский союз (ЛКС), имевший всего 14 депутатов (за них проголосовало 12,25% избирателей), внес в сейм проект изменений в Конституции, который предполагал ограничение прав парламента и сокращение числа депутатов. 30 января 1934 г. латвийский сейм одновременно запретил деятельность «Перконкрустса» и «Рабочей самообороны», созданной социал-демократами1562. 24—25 февраля 1934 г. в Латвии прошло голосование по предложенному ЛСДРП и поддержанному коммунистами проекту закона о пенсионном обеспечении рабочих в старости, при утрате трудоспособности и безработице. Из 414 903 избирателей, принявших участие в голосовании, за проект закона проголосовало 385 453 человека и для его принятия не хватило 72,5 тыс. голосов. Естественно, что это голосование наглядно продемонстрировало угрозу единого рабочего фронта. Произошедший 12 марта 1934 г. государственный переворот в Эстонии также подстегнул тех латвийских политиков, которые готовились действовать по схожему сценарию. 16 марта К. Ульманис стал главой правительства, которое начало активное преследование подпольной компартии. Правительственная пропаганда запугивала всех угрозой переворота перконкрустовцев, которые 21 апреля оклеили воззванием с призывом к установлению национальной диктатуры улицы ряда латвийских городов. Под прикрытием борьбы с угрозой правого переворота правительство Ульманиса с опорой на айзсаргов, полицию и ряд воинских частей готовило свой собственный переворот. Левые партии и, прежде всего, ЛСДРП оказались не готовы к реальному противостоянию угрозе профашистского переворота и вновь отвергли предложение коммунистов о создании единого рабочего фронта. На 18 мая было назначено третье чтение внесенного ЛКС в сейм проекта Конституции. Однако уже 14—15 мая в Екабпилском и Илукстском уездах айзсарги начали массовые аресты левых активистов. В ночь с 15 на 16 мая части рижского гарнизона и айзсарги заняли государственные учреждения. Президент Латвии А. Квиесис сделал вид, что ничего не произошло, и сохранил свой пост вплоть до завершения полного срока нахождения в должности. Правительство объявило о введении в Латвии на 6 месяцев военного положения, которое затем постоянно продлевалось и просуществовало до 15 февраля 1938 г. В условиях военного положения была отменена свобода слова, запрещены митинги, демонстрации и т.п. Было приостановлено действие Конституции 1922 г., распущен сейм, а 32 оппозиционных депутата были арестованы. Правительство закрыло 54 газеты и журнала, распустило 29 профсоюзов, 178 различных обществ и союзов, а 312 обществам и союзам было рекомендовано самоликвидироваться. Все политические партии в Латвии были запрещены. В ходе майских событий 1934 г. было арестовано около 2 тыс. активистов социал-демократической партии, большинство из которых были вскоре освобождены, но 519 человек оказались в Лиепайском концлагере, где содержались до мая 1935 г. Были распущены 60 городских дум и уездных управ, а также отстранены от должности 263 волостных старшины и 45% членов волостных правлений. Вместо выборов местных самоуправлений было введе349

но прямое назначение правительством их чиновников. 18 мая К. Ульманис сформировал новое правительство «национального единства», которое присвоило себе законодательные функции сейма. Вместо профсоюзов в 1935 г. по примеру Италии были созданы «Камеры труда». 21 марта 1936 г. в связи с окончанием президентского срока А. Квиесиса Ульманис объявил себя президентом Латвии1563. Переговоры о «Восточном пакте» и Прибалтика Тем временем Советский Союз поддержал и расширил французский план обеспечения безопасности в Европе и 6 февраля 1933 г. внес на рассмотрение Конференции по разоружению в Женеве проект декларации об определении агрессора (нападающей стороны)1564. Уже в марте 1933 г. Латвия и страны Малой Антанты поддержали советское предложение. В середине марта 1933 г. в столицах великих держав Европы началось обсуждение предложенного Б. Муссолини «Пакта четырех». Итальянская инициатива предусматривала возможность пересмотра мирных договоров и предоставление Германии права перевооружаться. Естественно, что Польша и другие восточноевропейские союзники Франции не поддержали эту идею1565. Однако быстро выяснилось, что малые страны не имеют реальных рычагов влияния, и постепенно критика «Пакта четырех» с их стороны затихла1566. Прибалтийские страны также опасались реализации этого соглашения, но предпочли не высказывать публично свое мнение, надеясь на отрицательную позицию Франции. Кроме того, в марте 1933 г. появились слухи о возможном советско-германском разделе Прибалтики. 10 апреля в ответ на вопрос об отношении СССР к пересмотру мирных договоров М.М. Литвинов заявил послу Франции Ф. Дежану, что отношение Москвы к этой проблеме зависит от региона, где предполагается ревизия границ. Например, к «перекройке Балтийских государств мы не можем относиться безучастно. В Прибалтике для нас так же нежелательна польская экспансия, как и германская. Мы заинтересованы в сохранении независимости всех прибалтийских государств, и в особенности Литвы»1567. Тем временем 4 апреля член Коллегии НКИД СССР Б.С. Стомоняков, инструктируя советского полпреда в Варшаве В.А. Антонова-Овсеенко относительно его предстоящей встречи с Ю. Пилсудским, писал ему, что, если Польша захочет советского посредничества в польско-литовском конфликте, от этого следует отказаться «ввиду чрезвычайной сложности и щепетильности разделяющих Польшу и Литву вопросов». Однако следовало проявить заинтересованность по вопросу о сплаве леса по польской части реки Неман1568. Правда, в ходе состоявшегося 1 мая приема Пилсудский в общей форме за1569 тронул лишь вопрос о сплаве леса . В апреле 1933 г. Германия начала зондировать Польшу на предмет антисоветского взаимодействия1570. Еще за месяц до этого А. Гитлер говорил своим дипломатам: «Если бы только мы могли договориться с Польшей! Но Пилсудский — единственный человек, с которым это было бы возможно»1571. В мае 1933 г. Польша начала активный зондаж Германии по вопросу о нормализации отношений, что нашло определенный отклик в Берлине. Однако на международной конференции в Лондоне германский представитель вновь поднял вопрос о ревизии германской границы на востоке, а 7 июня был парафирован «Пакт четырех»1572. 9 июня 350

США заявили, что этот договор является добрым предзнаменованием дальнейшего сотрудничества Англии, Франции, Германии и Италии1573. Тем временем 13 апреля М.М. Литвинов сообщил И.В. Сталину о зондаже председателя комиссии по иностранным делам латвийского сейма Ф. Циеленьша, который пытался выяснить, «согласится ли СССР принять участие в конференции министров] иностранных] дел Прибалтики и Польши для обсуждения создавшегося международного положения». Полагая, что такая конференция «неизбежна», глава НКИД высказывался в пользу участия в ней Советского Союза, иначе Прибалтика попадет под значительное влияние Варшавы. Для того чтобы избежать антигерманских демонстраций, предлагалось выдвинуть следующие предварительные условия: «1) Все решения и резолюции конференции могут приниматься только единогласно, 2) Участники конференции обязуются воздерживаться от сепаратных групповых совещаний». Или же следовало созвать в Москве конференцию соседей СССР, заключивших с ним пакты о ненападении, а также возможно и Румынии, и подписать на ней протокол с определением агрессии. Таким путем удастся предотвратить предлагаемую Ригой конференцию, воспринимавшуюся НКИД СССР как задумка Варшавы, которая надеялась, что Москва откажется от участия в ней и это позволит создать польско-прибалтийский блок1574. Видимо, получив одобрение советского руководства, Литвинов 19 апреля передал Польше предложение принять участие в конференции для подписания конвенции об определении агрессии, но Варшава, в целом одобрившая эту идею, предложила Москве сначала урегулировать свои отношения с Румынией1575. В начале мая 1933 г. Литва предложила СССР ввести в действие в двусторонних отношениях определение нападающей стороны. 10 мая Коллегия НКИД обсудила это предложение, но никакого решения принято не было. Не дождавшись советского ответа, литовский министр иностранных дел Д. Заунюс 13 мая заявил советскому полпреду М.А. Карскому о готовности немедленно принять предложенное СССР определение агрессии. 17 мая Москва одобрила эту идею, но предложила подождать развития событий на конференции в Женеве. 19 мая Комитет безопасности Лиги Наций одобрил советский проект определения нападающей стороны, а 24 мая Генеральная комиссия Конференции по сокращению и ограничению вооружений начала обсуждение доклада Н. Политиса по проблеме определения агрессии, основанного на советском предложении1576. Солидарная позиция стран Малой Антанты позволила Румынии 24 июня от ее имени заявить о готовности подписать предложенную СССР конвенцию об определении агрессии без урегулирования Бессарабского вопроса1577. В этих условиях Польше пришлось согласиться на советское предложение, но 28 июня Варшава выступила за подписание региональной конвенции только граничащих с СССР государств, а не открытой для подписания всех желающих. Тем самым польское руководство демонстрировало свою независимость и пыталось оказать давление на Германию, фактически поддерживая ее опасения относительно подписания открытого документа. Кроме того, Варшава выступила против участия в конвенции Литвы и стран Малой Антанты, поскольку это могло задеть интересы Венгрии и Италии, с которыми у Польши были хорошие отношения. Румыния от имени Малой Антанты выразила готовность подписать открытый протокол. Бессарабский вопрос был обойден на базе договоренности о том, что в протоколе будет сказа351

но о неприкосновенности территории, находящейся «под властью» договаривающихся сторон. 26 июня советское предложение было передано Эстонии, Латвии, Литве и Финляндии. Эстония и Латвия практически сразу же заняли благожелательную позицию. Финляндия предпочла выжидать. 29 июня Москва сообщила находящемуся в Лондоне М.М. Литвинову, что «нас больше всего интересует пакт с пограничными странами, включая Польшу и Финляндию»1578. Со своей стороны, учитывая позицию Варшавы, Каунас 30 июня предложил Москве «заключить с Литвой отдельную конвенцию об определении агрессии»1579. В итоге 3 июля СССР, Польша, Эстония, Латвия, Румыния, Турция, Персия и Афганистан подписали региональную конвенцию, а 4 июля СССР, Чехословакия, Румыния, Югославия и Турция подписали открытую конвенцию об определении агрессии1580. 5 июля была подписана аналогичная советско-литовская конвенция1581. 15 июля в Риме был подписан Пакт согласия и сотрудничества между Англией, Францией, Италией и Германией («Пакт четырех»)1582, который не вступил в силу, так как не был ратифицирован Францией. Тем временем началась нормализация германо-польских отношений по экономическим вопросам и относительно Данцига. Понятно, что многие наблюдатели расценили это как начало германо-польского сотрудничества1583. 7 — 2 2 июля Польшу посетил заведующий Бюро международной информации ЦК ВКП(б) К. Радек, сделавший по итогам поездки вывод о том, что имеется «реальная возможность дальнейшего нашего сближения с Польшей, хотя процесс этого сближения может носить затяжной и противоречивый характер»1584. Опираясь на эти оценки, советская сторона предложила Польше расширить контакты, но Варшава промолчала, лишь усилив опасения Москвы относительно возможной германо-польской дружбы. Попытки СССР указать Польше на наличие угрозы со стороны Германии отметались польским руководством, которое полагало, что нацисты смогут порвать с традиционной антипольской политикой Берлина. В Варшаве считали, что Германия еще долго не сможет восстановить свой военный потенциал и будет вынуждена удовлетвориться поглощением Австрии. В сентябре 1933 г. начались германо-польские переговоры о прекращении таможенной войны. 14 октября германское руководство заявило об отзыве своих представителей с конференции по разоружению, и возникла угроза применения Лигой Наций санкций в отношении Берлина. В тот же день Польша заверила Германию, что не присоединится ни к каким санкциям против нее 1585 .19 октября Германия вышла из Лиги Наций и заявила о готовности подписать пакты о ненападении со всеми желающими1586. Понятно, что в этих условиях Берлин был заинтересован в соглашении со своим восточным соседом, которое позволило бы нанести удар по системе французских союзов в Восточной Европе и продемонстрировать свое миролюбие1587. Выход Германии из конференции по разоружению и из Лиги Наций привел к ее международной изоляции, что, наряду с ухудшением советско-германских отношений, рассматривалось Польшей как благоприятный момент для достижения соглашения. Уведомив Берлин об отсутствии намерений участвовать в каких-либо санкциях против него, Варшава получила германские заверения в желании нормализовать отношения. 15 ноября между польским посланником в Берлине Ю. Липским и А. Гитлером была достигнута устная договоренность об отказе от применения силы, которая, по мнению рейхсканцлера, могла быть позднее преобразована в договор. 16 ноября было опуб352

ликовано германо-польское коммюнике, в котором обе стороны обязались не «прибегать к насилию для разрешения существующих между ними споров»1588. 30 ноября Латвия заявила Германии о своей заинтересованности в подписании такого же документа, но 14 декабря Берлин отклонил это предложение1589. Тем временем 23 ноября Польша сообщила СССР о нормализации своих отношений с Германией и намекнула на возможность дальнейшего сближения с Москвой, «когда придет время», высказав идею о необходимости выработки системы экономических и политических мер в отношении Прибалтики1590.11 декабря М.М. Литвинов заявил латвийскому посланнику А. Бильманису, что мы «следим с большим вниманием за развитием событий в Прибалтике, что во всех наших международных разговорах мы не забываем Прибалтики и, поскольку это от нас будет зависеть, будем стараться всегда выступать совместно с нею»1591. Советская сторона решила получить дополнительные сведения о намерениях Польши в отношении Германии, поэтому, когда 14 декабря Польша предложила СССР расширить контакты, Москва положительно отреагировала на это, запросила Варшаву о ее отношении к планам довооружения Германии и предложила подписать декларацию о заинтересованности в неприкосновенности Прибалтики1592. 19 декабря Польша заявила, что «считает принципиально возможным сделать эту декларацию при подходящем случае», но прежде хочет выяснить мнение прибалтийских стран. Для создания «подходящего случая» советская сторона пригласила польского министра иностранных дел Ю. Бека посетить Москву1593. 21 декабря СССР уведомил Литву, Латвию, Эстонию и Финляндию о своем предложении Польше и ее ответе. Со своей стороны Польша 22 декабря запросила Финляндию, Эстонию и Латвию о том, «как они отнеслись бы к такого рода декларации и не выдвигают ли против нее возражений»1594. В тот же день Бек сообщил советскому полпреду ВА Антонову-Овсеенко о своем согласии посетить Москву и заявил, что «не намерен тянуть с выработкой декларации», но должен уведомить заблаговременно заинтересованные страны1595. 26 декабря временный поверенный в делах Польши X. Сокольницкий сообщил наркому иностранных дел СССР, что министр иностранных дел принимает приглашение посетить Москву, а декларацию по Прибалтике «удобнее всего будет сделать во время его» визита. В ответ М.М. Литвинов сообщил, что Литва поддерживает идею подобной декларации, Латвия заняла выжидательную позицию, а от Эстонии ответа пока не поступило1596. В связи с начавшимся осенью 1933 г. польско-германским сближением Эстония и Латвия 12 декабря предприняли в Англии общий демарш по этому вопросу, угрожавшему, по их мнению, Прибалтике. 19 декабря английская сторона пожурила эстонских и латвийских дипломатов «за излишнюю смелость». В этих условиях Латвия решила пойти на новые экономические уступки Англии в надежде, что та ее защитит1597. Тем временем в конце 1933 г. Советский Союз фактически поддержал французскую идею о коллективной безопасности в Европе. 31 октября Франция предложила СССР обсудить вопрос о заключении договора о взаимопомощи. 29 ноября Москва согласилась вести переговоры по этому вопросу, а 19 декабря Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о том, что СССР готов «на известных условиях вступить в Лигу Наций» и «заключить региональное соглашение о взаимной защите от агрессии со стороны Германии», в котором могли бы участвовать Бельгия, Франция, 353

Чехословакия, Польша, Латвия, Литва, Эстония и Финляндия или «некоторые из этих стран, но с обязательным участием Франции и Польши»1598. 28 декабря Советский Союз предложил Франции начать переговоры о региональном соглашении1599. Выступая 29 декабря на IV сессии ЦИК СССР 6-го созыва, М.М. Литвинов заявил, что прибалтийские страны «все больше проникаются убеждением в нашем абсолютном миролюбии, доброжелательности к ним и заинтересованности в сохранении ими полной экономической и политической независимости. Но мы не только заинтересованы, но и озабочены этим. Мы следим не только за явлениями, представляющими для этих стран внешнюю опасность, но и за развитием внутренних политических процессов, которые могут способствовать потере или ослаблению независимости»1600. Хотя в двусторонних дипломатических контактах относительно возможной советскопольской декларации Эстония и Латвия отмечали такую ее положительную сторону, как заинтересованность других государств в сохранении их независимости и готовность охранять ее, но, опасаясь раздражать Германию, официально заявили о том, что в такой декларации нет нужды, так как они не видят оснований для беспокойства о своей безопасности. Так, например, Рига 31 декабря сообщила Москве о том, что польско-советская декларация нежелательна, поскольку она может нанести ущерб «политическому престижу» Латвии1601. Со своей стороны Эстония предложила СССР привлечь к участию в советско-польской декларации Германию1602. Только Литва высказалась за ее подписание1603. 5 января 1934 г. СССР предложил Эстонии согласиться на польско-советскую декларацию, но Таллин не изменил своей отрицательной позиции по этому вопросу1604. Сведения о советско-польских контактах относительно гарантии Прибалтике вызвали негативную реакцию в Берлине, поэтому Германия пригрозила прервать начавшиеся 27 ноября 1933 г. переговоры с Польшей о договоре о ненападении. В ответ польское руководство 11 декабря предложило Германии заключить антисоветский союз1605. Не будучи готовым к столь радикальному решению, германское руководство предпочло продолжить ведущиеся переговоры. Со своей стороны Варшава 9 января 1934 г. заверила Берлин, что без его согласия она не пойдет на подписание декларации по Прибалтике. Поэтому все советские предложения о скорейшем подписании этого документа не были поддержаны польской стороной. 11 января Польша официально уведомила Москву о переговорах с Германией и предложила отложить подписание декларации на время визита Бека в Москву в середине февраля 1934 г.1606. Польское руководство полагало, что соглашение с Германией, которое рассматривалось им в качестве выравнивания западного крена Локарнских соглашений, коренным образом изменит положение страны в Европе. 26 января была подписана германо-польская декларация о мирном разрешении споров и неприменении силы1607. Стороны объявили о мире и дружбе, была свернута таможенная война и взаимная критика в прессе. В Варшаве этот документ был воспринят как основа безопасности страны и средство интенсификации великодержавных устремлений Польши. Германии удалось добиться, чтобы вопрос о границе в декларации был обойден молчанием, а попытки СССР объяснить Польше, что ее провели, естественно, не увенчались успехом. Поскольку сама декларация была очень лаконичным докумен354

том, в европейской прессе сразу же возникли слухи о том, что к ней имеется некое секретное приложение1608. Германо-польское соглашение было ударом по системе союзов Франции в Восточной Европе и вызвало опасения у их соседей, но получило одобрение Англии и Италии. Подписанное соглашение исключало Польшу из любых систем коллективной безопасности, что, естественно, было на руку Германии1609. Сославшись на речь литовского министра иностранных дел Д. Заунюса в Паневежисе, в которой говорилось, что в случае заключения пакта, гарантирующего независимость прибалтийских стран, Литва должна будет учесть свои интересы в отношении Вильно, Польша 1 и 3 февраля заявила об окончательном отказе от подписания вместе с СССР декларации по Прибалтике1610. 4 февраля в письме советскому полпреду в Варшаве В.А. Антонову-Овсеенко член Коллегии НКИД Б.С. Стомоняков писал, что «отказ Польши от прибалтийской акции, свидетельствуя о далеко идущем характере польско-германского сближения, создаст совершенно новую и очень интересную ситуацию в Прибалтике. Новый польско-германский договор уже вызвал в Литве, Латвии и Эстонии нечто вроде паники, и она, конечно, усилится, когда прибалты узнают об отказе Польши от предложенного нами опубликования декларации об их независимости. Латвийский и литовский посланники приходили уже ко мне и, не скрывая вызванного у них волнения в связи с заключением польско-германского договора, запрашивали по поручению своих правительств о нашем отношении к этому событию. Латвийское министерство иностранных дел дало в своей прессе коммюнике, в котором не сочло нужным скрыть своего беспокойства по поводу польско-германского договора. Мы обсуждаем в настоящее время линию, которую нам следует вести в связи с этим договором в отношении Прибалтики»1611. Правда, Польша официально заверила Эстонию и Латвию, что германо-польская декларация не затрагивает их интересов1612. После этого Рига 11 февраля официально заявила, что польско-германская декларация не создает для нее какой-либо угрозы1613. Во время визита Ю. Бека в Москву 13—15 февраля было достигнуто соглашение о преобразовании дипломатических представительств обеих стран в посольства и стороны согласились начать переговоры о продлении срока действия договора о ненападении1614. Поскольку вопрос о советско-польской декларации по Прибалтике отпал, М.М. Литвинов 17 марта направил И.В. Сталину докладную записку № 4056/л/с, в которой содержалось следующее предложение: «Дальнейшим средством противодействия ведущимся в Прибалтике со стороны Англии, Польши, Финляндии и даже Швеции интригам и укрепления нашей позиции я считал бы предложение нами Германии сделать совместно с нами или отдельно декларацию о независимости прибалтийских стран, аналогичную той, которую мы предлагали Польше. Такое предложение: 1) Сильно расположило бы к нам прибалтийские страны, 2) улучшило бы наши отношения с Германией, в случае ее положительного ответа, или вновь разоблачило бы гитлеровскую политику, в случае отрицательного ответа, 3) послужило бы прекрасным уроком для Польши. Надо считаться с возможностью контрпредложения Германии о привлечении к декларации также Польши. Такое контрпредложение может быть выдвинуто и самой Польшей, когда мы известим ее о сделанном нами в Берлине демарше. Но ничего неприемлемого в таком контрпредложении для нас нет»1615.18 марта Политбюро ЦК ВКП(б) решило «принять предложение тов. Литвинова»1616. 355

Соответственно 28 марта Советский Союз предложил Германии подписать протокол о взаимном обязательстве «неизменно учитывать в своей внешней политике обязательность сохранения независимости Прибалтийских стран, входивших ранее в состав Российской империи», однако Берлин 14 апреля ответил, что не видит необходимости в подобном документе1617. 23 апреля Германия сообщила Эстонии, Латвии и Литве об отклонении советского предложения. Узнав об этом, латвийская сторона заявила, что, видимо, Германия предполагает каким-либо иным способом гарантировать мир в Восточной Европе. 25 апреля Берлин отверг подобные фантазии и заявил, что сообщенная информация является секретной и ее разглашение может вызвать нежелательные проблемы в германо-латвийских отношениях. Со своей стороны Эстония поблагодарила Германию за информацию, сообщив, что расценивала советско-польскую декларацию как первый шаг к разделу Прибалтики, а новое советское предложение, по его мнению, означает «вмешательство во внутренние дела». Тем не менее, 27 апреля Эстония публично заявила о своей заинтересованности в осуществлении гарантийного пакта по типу Локарнского с участием стран Прибалтики, Финляндии, Польши, Германии и СССР. 28 апреля Таллин заявил Берлину, что понимает «точку зрения германского правительства» и доверяет его многократным заявлениям о «мирных целях германской внешней политики». Правда, эстонская сторона намекала на необходимость каким-либо заявлением успокоить общественное мнение, но Германия предпочла не услышать этих намеков1618. Польша 25 апреля также одобрила позицию Германии относительно советского предложения1619. Тем временем развитие отношений между Берлином, Лондоном и Парижем привело к активизации переговоров о Восточном пакте. Еще 18 декабря 1933 г. Германия потребовала права на увеличение рейхсвера со 100 до 300 тыс. человек и вооружение его всей современной оборонительной военной техникой. При этом Берлин выражал готовность подписать договоры о ненападении со всеми своими соседями1620. 29 января 1934 г. Англия представила Конференции по разоружению меморандум, в котором фактически согласилась с требованиями Германии, возражая лишь против предоставления ей в течение 2 лет права на создание ВВС1621. Англо-германские переговоры 20 февраля показали, что Германия отказывается вернуться в Лигу Наций до тех пор, пока ее требования относительно вооружений не будут удовлетворены. Понятно, что в этих условиях Франция опасалась разоружаться. Тем более что опубликованный 27 марта германский бюджет на 1934/35 гг. предусматривал увеличение ассигнований на военные нужды на 353,3 млн марок. Естественно, Лондон запросил Берлин о причинах подобных решений. 11 апреля Германия сообщила, что это связано с заменой устаревшей военной техники, созданием более современной системы ПВО и подготовкой преобразования рейхсвера в краткосрочно служащую армию «с учетом ведущихся переговоров по вопросу о разоружении»1622. Со своей стороны США 6 апреля заявили Англии, что они оставляют за собой полную свободу действий по отношению не только к нарушителям подготовляемой конвенции о разоружении, но и к государствам, применившим против них санкции. Вашингтон вовсе не собирался отказываться от своих «нейтральных прав» (предоставление займов, торговля, свобода мореплавания и т.п.) в случае конфликта в Европе. Естественно, Англия опасалась 356

прямого столкновения с США, что лишь подогревало ее негативное отношение к Восточному пакту1623.17 апреля Франция заявила Англии, что «фактически, германское правительство, не ожидая результатов переговоров, пожелало поставить нас перед своим решением продолжать перевооружение во всех видах и в том объеме, который оно определит по собственному усмотрению, пренебрегая постановлениями Версальского договора». В результате этого прошедшие переговоры оказались напрасными, а Франция «должна в первую очередь озаботиться условиями собственной безопасности, которую она, к тому же, не отделяет от безопасности других заинтересованных держав»1624. В этих условиях Париж решил активизировать контакты с Москвой относительно предложенного советской стороной регионального соглашения о взаимопомощи. 28 апреля Франция предложила Советскому Союзу новый вариант Восточного пакта. Предусматривалось заключение регионального пакта о ненападении и взаимопомощи с участием СССР, Германии, Чехословакии, Польши и прибалтийских стран, а также советско-французского договора о взаимопомощи, связанного с Восточным пактом и Локарнскими соглашениями. Предполагалось, что Франция оказала бы СССР помощь в случае нападения на него кого-либо из участников Восточного пакта, а советская помощь Франции осуществлялась бы в случае нападения на нее кого-либо из участников Локарнских соглашений1625. Для Франции осуществление этого проекта было обусловлено вступлением СССР в Лигу Наций, а Москва считала обязательным участие в соглашении Франции и Польши. Однако предложенная французской стороной схема соглашения не предусматривала выступления Франции на защиту Прибалтики. Тогда как советская сторона была заинтересована в том, чтобы взаимные обязательства всех участников регионального пакта были распространены на Прибалтику. Естественно, Москва опасалась, что, захватив этот регион, Германия получила бы выгодный стратегический плацдарм для войны с Советским Союзом. Поэтому 18 мая СССР указал Франции на важность для него защиты Прибалтики1626. 1 июня советская сторона в общих чертах ознакомила Эстонию, Латвию и Литву с проектом Восточного пакта и позицией Парижа по вопросу о Прибалтике. В ходе советско-французских контактов 4 июня Москва вновь настаивала на необходимости распространить гарантии французской помощи на государства Прибалтики, но 6 июня Франция отказалась дать подобные гарантии. Не последнюю роль в этом решении французского руководства играло нежелание связывать себя обещанием возможной помощи Литве против Польши1627. Поскольку главные проблемы Восточного пакта были уже в основном согласованы между Парижем и Москвой, то было решено начать переговоры с теми странами, которые предполагалось пригласить к участию в договоре. При этом СССР взял на себя ведение переговоров с прибалтийскими государствами, а Франция — с Польшей, Чехословакией и Германией. 7 июня Франция передала Германии предложение о заключении Восточного пакта. В тот же день Советский Союз подробно информировал Эстонию, Латвию и Литву о ходе советско-французских переговоров1628. Тем временем начавшиеся еще 19—26 мая франко-польские переговоры об участии Варшавы в Восточном пакте показали, что союзник Франции ведет собственную дипломатическую игру1629. Сначала польское руководство предложило включить в будущее соглашения Румынию, затем выступило против участия в нем Чехословакии, а, 357

в конце концов, обязательным условием участия Польши в Восточном пакте стало участие в нем Германии. Выдвигая подобное условие, Варшава прекрасно знала о том, что Берлин не собирается участвовать в соглашении, то есть речь шла о хорошо оформленном отказе. Более того, Польша была не только против привлечения СССР к каким-либо многосторонним соглашениям в Европе, но и даже против его вступления в Лигу Наций. В данном случае сказались опасения Варшавы, что именно СССР займет освободившееся после ухода Германии из Лиги Наций место постоянного члена Совета этой организации, на которое претендовала Польша. Кроме того, польское руководство опасалось, что СССР поднимет в Лиге Наций вопрос о национальных меньшинствах в Польше, а международное влияние Москвы существенно возрастет, что еще больше затруднит достижение Польшей статуса великой державы. В частности Варшава опасалась, что потеряет шансы на сплочение стран Восточной Европы под своим влиянием, и ее ценность как союзника в глазах Франции резко снизится. Особенно Варшаву раздражало предусматривавшееся проектом соглашения право прохода войск других стран-участниц через свою территорию, которым в определенных условиях могла бы воспользоваться и Красная армия. С другой стороны, польское руководство летом 1934 г. надеялось, что у СССР возникнут трудности в отношениях с Японией, что позволило бы Варшаве занять более жесткую позицию в отношении своего восточного соседа. Понятно, что в этих условиях Москва надеялась с помощью Восточного пакта нейтрализовать Францию, Германию и Польшу, обеспечив спокойствие своих западных границ. 27 июня Франция передала проект Восточного пакта Англии, которую мало привлекало включение СССР в систему европейской безопасности, как, впрочем, и усиление влияния Парижа. Тем не менее Лондон не стал отклонять этой французской инициативы, а предложил некоторые улучшения первоначального проекта. 12 июля в ходе переговоров с Францией Англия высказала идею о дополнении французского варианта Восточного пакта соглашением о гарантии его со стороны Германии, что, по мнению Лондона, должно было облегчить привлечение Берлина в это многостороннее соглашение. В тот же день Париж запросил Москву относительно подобного расширения проекта1630. Хотя официально Англия 13 июля заявила о поддержке французского предложения, но в действительности это было сделано лишь с целью предотвращения прямого франко-советского союза. 14 июля Политбюро ЦК ВКП(б) согласилось с идеей заключения тройственного соглашения между СССР, Германией и Францией, гарантирующего Восточный пакт1631.16 июля об этом решении было сообщено Франции, которой, кроме того, напоминалось «о желательности распространения гарантий также на Прибалтику»1632. В целом переговоры о Восточном пакте летом — осенью 1934 г. показали, что против этого соглашения выступили Англия, Германия и Польша, которые негативно восприняли эту идею. Германское руководство опасалось, что подобное соглашение сделает невозможным экспансию, а польское — утратить возможности стать великой державой из-за усиления влияния СССР в Европе. В итоге явно негативная позиция Польши в отношении Восточного пакта породила волну слухов о секретном германо-польском сотрудничестве. Более того, подобная позиция Польши стала для Англии удобным прикрытием ее собственного негативного отношения к этому соглашению. 358

Помимо переговоров с Францией о Восточном пакте советское руководство было озабочено возможностью усиления германского влияния в странах Прибалтики, которые были заинтересованы в германском рынке. К началу 1934 г. стало ясно, что нормализация польско-германских отношений продолжается, а подписание советско-польской декларации по Прибалтике становилось все более проблематичным. В этих условиях в Москве была разработана широкая программа мер по активизации советской политики в Прибалтике, утвержденная 17 января Политбюро ЦК ВКП(б): «I. Политические мероприятия. I. Вопрос о приглашении в Москву министров иностранных дел Финляндии, Эстонии, Латвии и Литвы и об ответных визитах т. Литвинова — отложить. [...] 3. Считать целесообразным поездку в Москву группы видных политических и общественных деятелей Латвии. 4. Пригласить группу высших военачальников Латвии, в частности, помощника] начальника] штаба ген[ерала] Гартмана [Хартманиса]. 5. Пригласить в Москву начальника литовского штаба генерала Кубелюнаса. 6. Организовать поездку в СССР группы видных политических и общественных деятелей Эстонии. II. Экономические мероприятии. [...] 8. Предусмотреть заказы в Латвии в 1-м квартале на 200 тыс. рублей. Номенклатуру выработать т.т. Розенгольцу и Микояну и согласовать с т. Литвиновым. 9. Предусмотреть заказы в Эстонии в 1-м квартале на 200 тыс. рублей. Тов. Розенгольцу представить номенклатуру заказов. 10. Предусмотреть заказы в Литве в 1-м квартале на 200 тыс. рублей. Тов. Розенгольцу представить номенклатуру. III. Мероприятия по общественно-культурной линии. 11. Признать принципиальную желательность взаимного обмена гастролями артистов между СССР и Прибалтикой, а также посылку туда для выступлений советских ученых и артистов (без обмена). Предложить Секретариату ЦК разрешать такие вопросы в ускоренном порядке при условии отсутствия для нас валютных расходов и отсутствия персональных возражений против отдельных поездок. [...] По Латвии. 18. Разрешить экскурсию в СССР виднейших латвийских журналистов, согласно предложений Латвийского посланника. 19. Разрешить устройство в Москве в феврале — марте выставки латвийской живописи и графики, согласно предложению Латвийского] правительства]. 20. Организовать ответную выставку советской графики в Риге, а также выставку советской книги. По Эстонии. 21. Организовать экскурсию в СССР виднейших эстонских журналистов. 22. Организовать в Эстонии выставку советской графики и советской книги. 359

По Литве. 23. Организовать экскурсию литовских журналистов в СССР. 24. Организовать в Литве выставку советской графики и советской книги»1633. Затем 5 февраля Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило план импорта из Эстонии на 1-й квартал 1934 г. в размере 200 тыс. руб. Уже 17 февраля советский полпред в Таллине A.M. Устинов заявил в интервью эстонской прессе о готовности Советского Союза увеличить закупки сельскохозяйственной продукции в Эстонии. Предполагалось, что в конце февраля — начале марта 1934 г. в Таллин для переговоров прибудет советский нарком внешней торговли А.П. Розенгольц. Однако к концу февраля выяснилось, что в связи со сложной внутриполитической обстановкой в Эстонии эстонское руководство желает отсрочить его приезд1634. Тем временем советское руководство продолжало выработку плана закупок в 1-м квартале в Латвии и Литве. Однако, вероятно, согласовать номенклатуру заказов не удалось и 19 февраля Политбюро ЦК ВКП(б) решило передать этот вопрос «на рассмотрение в комиссию т. Молотова по внешнеторговым вопросам»1635. 17 марта М.М. Литвинов направил И.В. Сталину докладную записку № 4056/л/с с просьбой «разрешить НКИД теперь же, не дожидаясь ответа Польши, выступить с предложением о продлении пактов с Эстонией, Латвией и Литвой на десять лет. Еще больший эффект был бы достигнут, если бы мы предложили продлить пакты бессрочно. Польше мы тогда заявили бы, что мы готовы продлить с нею пакт бессрочно». К этому предложению Сталин сделал следующее пометку: «Бессрочность не годится, так как отдает декларативностью. Лучше 10 лет». Также нарком иностранных дел предлагал прозондировать возможность приезда министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Литвы в Москву на подписание протоколов о продлении пактов1636.18 марта Политбюро ЦК ВКП(б) решило «принять предложение тов. Литвинова по его записке от 17/111 с.г. с поправкой тов. Сталина»1637.20 марта советская сторона передала предложение пролонгировать договоры о ненападении на 10 лет странам Прибалтики, которые, согласовав свою позицию, 26 марта сообщили о принятии этого предложения. В ходе начавшихся 25 марта переговоров о продлении советско-польского договора о ненападении польская сторона предложила продлить его на 2 года с последующим многократным продлением, а советская сторона предложила продлить договор на 10 лет. В ответ Варшава захотела связать этот вопрос с продлением аналогичных договоров СССР со странами Прибалтики и заключением советско-румынского договора. Однако когда выяснилось, что страны Прибалтики уже приняли советское предложение, Польша 31 марта вынуждена была сделать то же. Попытки Варшавы оказать давление на Таллин и Ригу с тем, чтобы они отказались от продления своих договоров с СССР до завершения польско-советских переговоров, не удались. 4 апреля между Советским Союзом, Эстонией, Латвией и Литвой были подписаны двусторонние протоколы о продлении договоров о ненападении до 31 декабря 1945 г. После продления договора о ненападении с СССР левые партии в Латвии стали высказываться в пользу заключения с Москвой договора о взаимопомощи, но латвийские власти, опасавшиеся раздражать Германию, «не заметили» этих предложений1638. 20 апреля в Советский Союз приехала группа эстонских, 21 апреля латвийских, а 29 апреля литовских журналистов, кото360

рые посетили ряд городов СССР, а 1 мая присутствовали на параде на Красной площади в Москве. Выставка советской графики прошла в Эстонии в апреле— мае 1934 г. Одновременно в мае 1934 г. в Москве прошла выставка латвийского искусства1639. Столь быстрое завершение переговоров и наметившееся сближение между Москвой и странами Прибалтики явилось ударом по престижу Варшавы, которой не удалось увязать продление договора о ненападении с признанием Советским Союзом Виленщины частью Польши, и подтолкнуло ее 5 мая подписать аналогичный протокол. Правда, Москве пришлось письменно подтвердить свое невмешательство в польско-литовский конфликт1640. Стремясь сгладить негативное впечатление Литвы от этого шага и опасаясь военного переворота в Каунасе, в результате которого к власти могли прийти сторонники нормализации польско-литовских отношений, советская сторона 17 мая решила проинформировать А. Сметону о возможности выступления военных и пригласить в Москву министра иностранных дел и начальника Главного штаба генерал-лейтенанта П. Кубелюнаса1641. Однако вопрос о визите в СССР генерала Кубелюнаса так и не был согласован, тем более что он оказался замешан в попытке военного переворота в ночь с 6 на 7 июня и был уволен в отставку. Тем временем в начале 1934 г. после пятилетнего перерыва были назначены советский военный атташе в Риге и латвийский — в Москве. Вскоре в советском полпредстве для латвийских военных был организован показ документального фильма о Красной армии. После просмотра зашел разговор о том, что «хорошо было бы видеть эти чудеса воочию». Советский военный атташе не замедлил предложить высшим руководителям латвийской армии организовать визит в СССР. Этот же вопрос неоднократно поднимал в беседах с латвийскими военными и советский полпред СИ. Бродовский. Однако каких-либо конкретных последствий эти контакты не имели, несмотря на то, что вопрос о визите в Москву генерала М. Хартманиса был почти полностью согласован. Однако после государственного переворота 15 мая Латвия решила более внимательно прислушиваться к советам Германии, и вопрос о визите отпал1642. Кроме того, советская сторона стремилась интенсифицировать торговлю со странами Прибалтики, однако сельскохозяйственная продукция и сырье, которое они поставляли на мировой рынок, не являлись остро необходимыми в СССР. Поэтому основным инициатором в вопросе расширения торговли был НКИД, а не НКВТ СССР. То есть действия Москвы по расширению прибалтийской торговли исходили прежде всего из политических, а не экономических интересов, и были направлены на определенную поддержку своих северо-западных соседей, которые стояли перед перспективой превращения в сырьевой придаток экономики Германии1643. В ходе прошедшей 8—23 мая советско-эстонской железнодорожной конференции стороны договорились перейти во взаимных расчетах на рубли и кроны вместо американского доллара, а Эстония согласилась снизить транзитные тарифы, что должно было привести к увеличению товарооборота. При этом Эстония не собиралась политически сближаться с СССР. 23—24 мая эстонский министр иностранных дел Ю. Сельямаа посетил Варшаву, где был ознакомлен с позицией Польши по вопросу о Восточном пакте, а на обратном пути 25 мая задержался в Риге, проинформировав латвийское руководство о результатах своей поездки1644. 361

15 июня Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «создать комиссию в составе т.т. Микояна (созыв), Стомонякова и Розенгольца для рассмотрения вопроса об экономических отношениях с Эстонией и Латвией. Срок 5 дней»1645. Результатом работы этой комиссии стала следующая программа, утвержденная 5 июля Политбюро ЦК ВКП(б): «1. По Эстонии. 1) Утвердить импорт из Эстонии на 2-е полугодие 1934 года в сумме 250 тыс. рублей и на 1935 год — 800 т.р. с равномерной разбивкой по кварталам. 2) Принять к сведению обязательство Наркомвнешторга реализовать полностью контингент 1 -го полугодия в 300 тыс. рублей и контингент 2-го полугодия в 250 т.р., установив тем самым годовой контингент 1934 года в 550 тыс. рублей. II. По Латвии. 1) Принять к сведению обязательство Наркомвнешторга выполнить импортный контингент из Латвии в 1-м полугодии 1934 года в сумме 300 т.р. и утвердить размер импорта на 2-е полугодие 1934 года в 400 т.р., установив тем самым годовой контингент 1934 года в 700 т.р. 2) Утвердить контингент импорта из Латвии на 1935 г. в сумме 1 млн рублей равномерными частями по кварталам, при условии конкурентности цен и предоставления возможности свободного использования торгпредством всего имеющегося в его распоряжении количества лат. 3) Принять к сведению заявление Наркомвнешторга о прекращении продаж в Латвии на иностранную валюту, при условии отсутствия всяких ограничений со стороны Латвийского] правительства] в использовании Торгпредством в Латвии всего имеющегося в его распоряжении количества лат. 4) Разрешить Наркомвнешторгу производить в Эстонии и Латвии заказы в пределах годовых контингентов, а также разрешить ему сообщить Эстонскому] правительству] и Латвийскому] правительству] о предполагаемых заказах на остаток времени 1934 г.»1646. Тем временем 21 июня М.М. Литвинов направил И.В. Сталину докладную записку № 4132/л/с: «При обсуждении в январе месяце моей записки касательно активизации нашей политики в Прибалтике поставленный мною вопрос о приглашении в Москву эстонского, латвийского и литовского министров иностранных дел был отложен. Впоследствии возникало предположение о приезде в Москву означенных трех министров для подписания протокола о продлении на десять лет пактов о ненападении, но это оказалось неосуществимым по техническим причинам. Тогда же министр иностранных дел Эстонии Сельямаа выразил желание и готовность приехать в Москву в мае м[еся]це. Вследствие моего отъезда в Женеву мы не дали хода этому вопросу. Тем временем Сельямаа совершил поездку в Варшаву, где он, между прочим, заявил о предстоящем посещении им Москвы. Мне представляется неудобным дальше тянуть с приглашением Сельямаа, и я просил бы разрешить НКИД послать ему это приглашение, согласовав с ним дату приезда. Вслед затем можно было пригласить в Москву нового министра иностранных дел Литвы. Эти два визита оказали бы некоторое влияние и на Латвию, где замечается некоторый германофильский уклон. Сама Латвия не имеет сейчас министра иностранных дел, функции которого выполняет премьер-министр Ульманис, который вряд ли согласиться поехать в Москву. 362

В связи с текущими переговорами о региональном пакте, политика прибалтийских стран, и в особенности граничащей с Германией Литвы, приобретает особое значение»1647. 25 июня Политбюро ЦК ВКП(б) решило «принять предложение т. Литвинова о приглашении в СССР министра иностранных дел Эстонии Сельямаа и нового министра иностранных дел Литвы». Выполняя распоряжение Москвы, советский полпред в Риге СИ. Бродовский так сформулировал приглашение министру иностранных дел Латвия, что оно не было принято1648. Впрочем, это не мешало советской стороне по дипломатическим каналам запросить мнение Латвии по вопросу о Восточном пакте. 5 июля латвийская сторона уведомила Москву, что «в случае отказа Германии принять участие в пакте, пакт неосуществим, ибо этот пакт перестал бы быть пактом взаимной помощи, а стал бы оборонительным союзом против Германии». В ответ советская сторона 8 июля заявила, что пакт о взаимной помощи можно заключить и без Германии, а позиция Риги — явный шаг в сторону Берлина. Понятно, что это не поколебало мнения латвийского руководства, опасавшегося раздражать Германию, которая уже довела до стран Прибалтики свою негативную позицию по вопросу о Восточном пакте. Понятно, что Таллин также надеялся на участие в этом международном соглашении Берлина и Варшавы1649.19 июля советская сторона обратила внимание Франции на необходимость «дать немедленно указания французским посланникам в Латвии и Эстонии о демарше в связи с обсуждением Восточного пакта с уточнением обязательств, которые берет на себя Франция в силу 16-й статьи пакта Лиги Наций и договора с нами». Париж обещал сделать это и заявил, что не видит ничего плохого в том, чтобы «Литва сделала оговорку, касающуюся Вильно, при подписании пакта»1650. В 14.50 16 июля в Москву прибыло совершавшее круговое турне по Европе литовское авиазвено из 3 самолетов «АНБО-IV» под командованием начальника литовских ВВС полковника А. Густайтиса, являвшегося конструктором этих самолетов. Литовские летчики были тепло встречены советской стороной, что явилось новой демонстрацией советско-литовской дружбы. 19 июля Густайтис был принят наркомом обороны К.Е. Ворошиловым, и в 14.35 литовцы вылетели в Каунас. Возвратившись на родину в 18 часов того же дня, Густайтис прислал начальнику ВВС РККА Я.И. Алкснису благодарственную телеграмму за доброжелательное отношение и помощь во время перелета по Советскому Союзу. Однако советская эскадрилья, совершавшая полет по странам Западной Европы в августе 1934 г., в Литву не залетала1651. 21—24 июля Таллин посетил военный министр Германии генерал-лейтенант В. фон Бломберг, имевший ряд встреч с генерал-лейтенантом Й. Лайдонером и отправившийся затем в Хельсинки и Стокгольм. Кроме того, 24—27 июля Эстонию и Латвию посетил польский министр иностранных дел Ю. Бек, после чего польская пресса начала писать о согласованной позиции Польши, Эстонии и Латвии в отношении Восточного пакта, к подписанию которого Варшава относилась явно негативно. Так, 25 июля польские газеты поместили интервью генерала Лайдонера, «заявившего, что необходимо сотрудничество Польши и Эстонии во всех областях. Учитывая встречающиеся трудности, Лайдонер сомневается в возможности реализации Восточного пакта». В создавшейся обстановке Рига и Таллин решили несколько «разрядить ситуацию»1652. 28 июля в Москву прибыл министр иностранных дел Эстонии Ю. Сельямаа и на следующий день было опубликовано сообщение о том, что «эстон363

ское правительство заявляет о своем благожелательном отношении к идее Восточного регионального пакта о взаимопомощи, в котором участвовали бы СССР, Польша, Германия, Чехословакия и Прибалтийские государства. Ввиду отсутствия текста пакта Эстония оставляет за собой право по получении проекта внести необходимые поправки и дополнения»1653. В тот же день Латвия передала Советскому Союзу аналогичное заявление1654. 31 июля эстонский министр иностранных дел покинул СССР1655. Позиция Латвии и Эстонии по вопросу о Восточном пакте сводилась к тому, что они в целом поддерживают идею подобного соглашения, но более четко определят свое отношение, когда будет решено, какие именно государства примут в нем участие, и начнется обсуждение конкретного проекта договора1656. Эту позицию эстонская сторона довела до сведения Берлина, которому было заявлено, что Таллин согласен в принципе с идеей Восточного пакта, но придает большое значение участию в нем Германии и Польши1657. 1 августа в Москву прибыл литовский министр иностранных дел С. Лозорайтис. Итогом переговоров стало опубликованное 3 августа заявление, подтвердившее готовность Литвы участвовать в Восточном пакте, который «помимо выполнения своей прямой задачи — стабилизации мира в восточной части Европы, а следовательно, и во всем мире, — способствовал бы также оздоровлению атмосферы взаимоотношений между его участниками, не нанося ущерба их позициям в тех или иных вопросах»1658. Посетив Ленинград, литовский министр иностранных дел в 19.05 5 августа выехал из Москвы в Каунас1659. В тот же день М.М. Литвинов распорядился временно прекратить зондажи стран Прибалтики1660.8—11 августа прошли очередные маневры Краснознаменного Балтийского флота, в которых принял участие нарком обороны СССР1661. Накануне приема СССР в Лигу Наций Польша решила показать свою значимость, хотя дипломатический нажим Англии и Франции и лишил ее возможности открыто выступить против. 4 сентября Варшава потребовал от Москвы до 7 сентября подтвердить все советско-польские договоры. Естественно, СССР не спешил выполнить эту «просьбу», хотя и ответил согласием. Позднее Польша потребовала вместо обмена нотами опубликовать коммюнике в прессе. Понятно, что чем большую спешку выказывала Варшава, тем невозмутимее вела себя Москва. В итоге вечером 10 сентября стороны согласились обменяться соответствующими нотами после приема Советского Союза в члены Лиги Наций, и Польша заявила о возможности поддержать кандидатуру СССР1662.13 сентября польский министр иностранных дел Ю. Бек заявил в Лиге Наций об отказе Варшавы сотрудничать с ней в деле охраны прав нацменьшинств до введения подобной системы для всех стран-членов этой организации. За этим заявлением скрывалось опасение Варшавы, что Москва может поставить вопрос о правах белорусского и украинского населения Польши. Многочисленные наблюдатели расценили этот шаг Польши как прогерманский и антисоветский. 14 сентября в ходе советско-французских контактов были согласованы тексты приглашения СССР вступить в Лигу Наций и ответа советского правительства на это приглашение. 15 сентября советскому правительству от имени 30 стран-членов Лиги, в том числе и прибалтийских, было направлено официальное приглашение вступить в эту международную организацию1663. 18 сентября СССР был принят в члены Лиги Наций1664. Тем временем переговоры о Восточном пакте окончательно зашли в тупик, поскольку ни Германия, ни Польша не согласились участвовать в этом 364

объединении. 27 августа Германия предложила Польше установить тайное сотрудничество с целью срыва заключения Восточного пакта, на что 30 августа было получено согласие Варшавы. 8 сентября Германия направила другим предполагаемым участникам Восточного пакта официальный меморандум о своем отказе принимать участие в многостороннем договоре о взаимопомощи. Берлин заявлял, что отдает предпочтение двусторонним договорам и готов участвовать в многостороннем договоре о ненападении и консультации1665. 27 сентября Польша заявила, что без Германии участвовать в Восточном пакте не будет, а вместе с Литвой и Чехословакией тем более1666. Кроме того, 28 сентября польское правительство уведомило Францию, что считает себя «отныне свободным от каких бы то ни было обязательств в отношении Чехословакии и напоминает о своем желании установить общую границу с Венгрией»1667. Эта позиция Варшавы позволила Эстонии заявить, что без Польши она не будет участвовать в Восточном пакте1668. Латвия также заявила о необходимости нового изучения вопроса о региональном договоре1669. Выжидательная позиция, занятая Таллином и Ригой, определялась также и нежеланием Англии и Франции гарантировать статус-кво в Прибалтике. Убийство 9 октября в Марселе министра иностранных дел Франции и активного сторонника Восточного пакта Л. Барту привело к тому, что отныне для Парижа эта идея стала лишь средством давления на Берлин с целью принудить его к соглашению с Францией. Пока на арене большой европейской политики разворачивались все эти контакты, в Прибалтике дело дошло до реализации идеи регионального объединения. Как уже отмечалось, Германия и СССР традиционно выступали против подобного соглашения, активным сторонником которого была Польша. Так, например, 21 января 1932 г. советский полпред в Литве М.А. Карский сообщал в Москву, что «влияние, которое Польша имеет в Эстонии и Латвии, не должно оставлять у нас никаких сомнений в том, что «малый Прибалтийский блок» был бы только замаскированным оформлением гегемонии Польши в Прибалтике или даже этапом к "большому Прибалтийскому блоку"»1670. 7 апреля 1933 г. член Коллегии НКИД СССР Б.С. Стомоняков писал полпреду в Латвии А.И. Свидерскому, что «в данной ситуации наша практическая линия вполне ясна. Мы должны, с одной стороны поддерживать занятую лит[овским] правительством] отрицательную позицию в отношении образования даже малого Прибалтийского блока, а с другой стороны, должны вести возможную более активную борьбу против сближения за блок в самой Латвии»1671. 8 апреля бывший министр иностранных дел Латвии Ф. Циеленс предложил созвать в Риге международную конференцию с участием Польши, Эстонии, Латвии, Литвы и СССР для обсуждения политического положения в Восточной Европе. Однако Москва продолжала опасаться образования единого блока на своих западных границах и поддерживала латвийских социал-демократов, выступавших против создания Балтийской Антанты. В Эстонии Советский Союз также поддерживал политиков, настроенных отрицательно к объединению стран региона, поскольку считал более выгодным иметь на своих северо-западных границах нейтральных и разобщенных соседей. Тем не менее, Москва в общем поддержала идею Циеленса, так как увидела в ней возможный ответ на «Пакт четырех» и объединение Восточной Европы против Германии в случае ее дальнейшего отхода от Рапалльской политики1672. С мая 1933 г. Москва стала осторожно зондировать страны Прибалтики на предмет 365

создания Балтийского союза против Германии. Однако Литва заняла отрицательную позицию, так как воспринимала Балтийскую Антанту как махинацию Польши1673. Со своей стороны Литва летом 1933 г. зондировала Польшу по вопросу о Вильно, но советской стороне об этом сообщено не было. В конце концов, узнав об этом, Советский Союз 5 декабря 1933 г. заявил Литве протест против нарушения «джентльменского соглашения» от 22 мая 1931 г. Взаимные польско-литовские зондажи продолжались и в первой половине 1934 г. Литва сообщала о них Советскому Союзу, как правило, после того, как Москва уже и сама узнавала об этих контактах. Естественно, подобное поведение Каунаса вызывало определенные упреки Москвы и воспринималось советским руководством как угроза нормализации польско-литовских отношений. В ответ Литва упрекала СССР, что он не сообщил ей заранее о своем предложении Германии от 28 марта 1934 г.1674. По мнению советских дипломатов, главным инициатором подобной внешнеполитической линии Каунаса был С. Лозорайтис, являвшийся сторонником нормализации отношений с Польшей и союза с Латвией и Эстонией1675. Тем временем польско-германская декларация от 26 января 1934 г. вызвала озабоченность не только в Москве, но и заставила правительства прибалтийских стран задуматься о расширении сотрудничества друг с другом, чему способствовало появление слухов о тайном германо-польском соглашении о разделе Прибалтики1676. Хотя срок действия эстонско-латвийского союзного договора 1923 г. истек, Таллин и Рига в январе 1934 г. заявили о его продлении, а 17 февраля дополнили это соглашение. Договаривающиеся стороны решили регулярно хотя бы дважды в год проводить конференции министров иностранных дел обеих стран, целью которых «является унификация общей политики обеих государств», и выразили готовность в отдельных случаях объединяться «для представительства на международных конференциях». Кроме того, было решено создать постоянную смешанную комиссию для координации законодательной, политической и экономической деятельности1677. Прошедшая 16—18 февраля конференция министров иностранных дел Эстонии и Латвии пришла к выводу о том, что при взаимодействии с Литвой в политических вопросах необходима осторожность. Однако прямой отказ от сотрудничества с Литвой мог толкнуть ее к нормализации отношений с Польшей, что, в свою очередь, способствовало бы возрастанию польского влияния в регионе, чего Латвия хотела бы избежать1678. Наибольшую активность в вопросе о сотрудничестве прибалтийских стран проявляла Литва, которая опасалась как реваншистских тенденций германской внешней политики в отношении Клайпеды (Мемеля), так и усиления польского давления по вопросу о Вильно. 24 февраля министр иностранных дел Литвы Д. Заунюс выступил с речью, в которой заявил, что «между всеми тремя государствами мог бы быть заключен особый союз». Однако это выступление не вызвало заметного отклика в Эстонии и Латвии. В феврале 1934 г. Литва зондировала мнение Советского Союза о возможном сближении Каунаса, Риги и Таллина, однако выяснилось, что Москва продолжала опасаться создания подобного союза1679.14 марта литовский посланник в Москве Ю. Балтрушайтис в беседе с членом Коллегии НКИД Б.С. Стомоняковым указал на желание Литвы оторвать Эстонию и Латвию «от всяких явных и тайных уз с Польшей», для чего необходима координация советских и литов366

ских усилий в Прибалтике. 29 марта Англия заявила Латвии, что не видит ни малейших перспектив для того, чтобы английское или французское правительство приняло на себя какие-либо обязательства по гарантированию сохранения статус-кво в Прибалтике1680. 30 марта Каунас просил Москву о новой демонстрации советско-литовской дружбы, но советская сторона резонно опасалась, что это может толкнуть Польшу к дальнейшему сближению с Германией. Правда, постепенно отношение к Балтийской Антанте в Москве начало меняться. Руководство НКИД полагало, что в Латвии сильно влияние Германии, в Эстонии — Польши, поэтому главной задачей советской дипломатии должно было стать сохранение советского влияния в Литве1681. В этой ситуации создание Балтийской Антанты могло позволить СССР через Литву оказывать влияние на все страны Прибалтики. 25 апреля Литва предложила Эстонии и Латвии установить более тесные отношения для укрепления взаимной солидарности, невзирая на имеющиеся Мемельскую и Виленскую проблемы. В тот же день копии этого меморандума были переданы СССР и Англии, причем обеим странам было заявлено, что Литва не стремиться к быстрому созданию союза с Эстонией и Латвией. 26 апреля СССР вручил Литве меморандум, в котором высказался в поддержку литовской инициативы в отношении создания Балтийской Антанты. 27 апреля эстонская сторона заявила, что страны Прибалтики заинтересованы в гарантировании своей самостоятельности. «Мы добиваемся осуществления гарантийного пакта по типу соглашения в Локарно — пакта, к которому должны присоединиться Эстония, Латвия, Литва, а также Финляндия, Польша, Советский Союз и Германия». Понятно, что польско-советское соглашение от 5 мая были холодно воспринято в Литве, которая решила активизировать политику сближения с Латвией и Эстонией. Сообщения в прессе о литовской инициативе вызвали поначалу негативную реакцию Германии относительно союза стран Прибалтики, но, когда выяснилось, что он не будет мешать усилению ее влияния в Эстонии, то открытая критика со стороны Берлина затихла. Со своей стороны, учитывая сложные отношения с Каунасом, Варшава тоже критиковала планы создания Балтийской Антанты. 2 мая Польша заявила Эстонии и Латвии, что может поддержать подобное соглашение только после польско-литовского урегулирования. Франция, напротив, отнеслась к подобной перспективе положительно, рассматривая ее как возможную составную часть Восточного пакта1682. 7—8 мая началась выработка эстонско-латвийской позиции относительно литовского предложения, в ходе которой выяснилось, что, если Латвия довольно оптимистично отнеслась к этой идее, то Эстония заняла более осторожную позицию. При этом Таллин и Рига высказались против военного сотрудничества с Каунасом, так как опасались ухудшить отношения с Польшей и Германией1683. В конце концов, 14 мая Эстония и Латвия сообщили Литве, что они «согласны приступить к разработке предпосылок, которые должны лечь в основу сотрудничества трех государств». После того, как подобное соглашение будет достигнуто, они приглашают Литву присоединиться к их союзному договору от 17 февраля 1934 г. Кроме того, Эстония решила выяснить позицию Польши. Еще 21 марта советская сторона передала эстонскому министру иностранных дел неофициальное приглашение посетить Москву, но он попросил отложить реализацию этой идеи на май. 23—24 мая он посетил Варшаву, где получил заверения в том, что Польша не против сотрудничест367

ва прибалтийских стран, если только оно не будет затрагивать виленский вопрос. На обратном пути Ю. Сельямаа 26 мая остановился в Риге и проинформировал латвийское руководство о позиции Польши. 29 мая Литва заявила Эстонии и Латвии о своем согласии начать переговоры и предложила провести их в Каунасе. Со своей стороны Таллин и Рига 3—4 июня ответили согласием. 10 июня Латвия заявила о готовности активизировать свою политику в отношении идеи союза трех стран Прибалтики. Однако в связи с обострением внутриполитической ситуации в Литве проведение конференции пришлось отложить. В течение июня 1934 г. Эстония и Латвия согласовали свою позицию на предстоящих переговорах с Литвой. 7—9 июля в Каунасе состоялась конференция министров иностранных дел трех стран Прибалтики, на которой были приняты решения о принципах и методах их сотрудничества по вопросам внешней политики, затрагивающих общие интересы. В частности, выяснилось, что для Эстонии и Латвии неприемлемо присоединение Литвы к их военному союзу и никакой поддержки Каунасу по клайпедскому (мемельскому) и виленскому вопросам они оказывать не собираются. При этом стороны договорились продолжать переговоры. Постепенно текст будущего документа был в основном согласован, и 19 августа Литва предложила Латвии и Эстонии созвать в 20-х числах августа конференцию для окончательной выработки регионального соглашения о сотрудничестве. 29 августа представители Эстонии, Латвии и Литвы в Риге выработали и парафировали проект «Договора о согласии и сотрудничестве». В нем оговаривалось наличие особых проблем и открытость договора для присоединения иных стран, но только при согласии всех трех участников1684. Официальная позиция СССР, выраженная 27 августа, сводилась к тому, что «в нынешней международной обстановке мы относимся положительно к предстоящему соглашению Латвии, Литвы и Эстонии, полагая, что в настоящее время положительные стороны этого соглашения перевешивают отрицательные»1685. Вместе с тем, как отмечалось в советской прессе, сотрудничество стран Прибалтики может дать «положительные результаты для них только в том случае, если они сумеют оградить подлинную самостоятельность своей внешней политики и не оказаться орудием в руках какой-нибудь из империалистических держав»1686. 31 августа Литва поблагодарила СССР за поддержку идеи создания Балтийской Антанты и обещала, что «советско-литовская дружба по-прежнему останется основой литовской политики», также остается в силе советсколитовское «джентльменское соглашение», о котором Эстония и Латвия информированы не будут1687. 6 сентября Литва подтвердила свою готовность участвовать в Восточном пакте1688. 12 сентября в Женеве был подписан договор о согласии и сотрудничестве между Эстонией, Латвией и Литвой. Страны созданной Балтийской Антанты обязались согласовывать свои позиции по проблемам внешней политики, имеющим общее значение, оказывать политическую и дипломатическую поддержку в международных делах (кроме Мемельского и Виленского вопросов), проводить 2 раза в год по очереди конференции министров иностранных дел, предоставлять друг другу сведения о своих будущих договорах с третьими странами. При этом Литва не присоединялась к эстонско-латвийскому военному союзу. Формально договор был открыт для присоединения третьих стран, однако необходимость согласия всех трех первоначальных участников по этому вопросу на деле исклю368

чала расширение Балтийской Антанты. Договор был заключен на 10 лет, причем если за 1 год до истечения этого срока никто из участников не заявит о его расторжении, то он автоматически продлевался, и срок его действия истекал через 1 год после заявления кого-либо из участников о его расторжении. Договор вступил в силу 3 ноября 1934 г.1689. 18 сентября Литва подтвердила свое благожелательное отношение к проекту Восточного пакта1690. Тем временем по дипломатическим каналам продолжались советскоэстонские экономические переговоры. В 1934 г. Эстония импортировала из СССР 100% лесоматериалов и пшеничных отрубей, 92% каолина, 47% серной кислоты, 33% нефтепродуктов и 24% соли. На Советский Союз приходилось 100% эстонского экспорта свиней, крупного рогатого скота и подошвенной кожи 1691 .17 октября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло следующее решение: «1. Отклонить предложение эстонцев об обязательной поставке сливок, молока и картофеля для Ленинграда. 2. Отклонить предложение эстонцев о предоставлении им кредита по нашему экспорту в Эстонию. 3. Разрешить НКВТ заключить новое соглашение с Эстонией на 3 года (с правом денонсации через один год) с выдачей обязательств закупки ежегодно на 800 тыс. рублей, из них: скота, примерно, на 200—250 тыс. рублей, свиней и свинины — на 250 тыс. рублей, при условии получения конкурентных цен. 4. Разрешить НКВТ после подписания соглашения с Эстонией закупить в счет импортного контингента 1935 г. бекона на 160 тыс. рублей. 5. Предусмотреть в соглашении наше право вывозить в Эстонию некоторые товары сверх нетто-баланса. 6. Оговорить в соглашении наше право продажи в Эстонии советских товаров на инвалюту и право беспрепятственного перевода экспортной выручки из Эстонии. 7. Добиваться, чтобы при учете нашего экспорта в Эстонию, были добавлены наши расходы по фрахтованию эстонского тоннажа и платежи по транзиту через Эстонию из СССР и в СССР. 8. Разрешить продать на Эстонию в течение 3-х лет 11 тысяч тонн рельс. 9. Согласиться с приездом в середине октября эстонского министра народного хозяйства Сельтерса (Так в тексте. — ММ) в сопровождении Кука, Сеппа и Гутмана. 10. Пригласить министра народного хозяйства Эстонии Сельтерса с женой в качестве гостей НКВТ провести пару недель на юге (Крым или Кавказ). 11. Отпустить НКВТ из резервного фонда СНК на расходы, связанные с приездом Сельтерса и эстонской делегации, 75 тысяч рублей»1692. В конце концов, переговоры с прибывшей в Москву 26 октября эстонской торговой делегацией во главе с министром хозяйства К. Сельтером завершились 31 октября 1934 г. подписанием хозяйственного соглашения на период с 1 января 1935 г. до 31 декабря 1937 г. Стороны согласились на принцип нетто-баланса с учетом советских платежей по фрахту эстонских судов и транзиту через территорию Эстонии. СССР обязался в период действия соглашения покупать эстонских товаров на 800 тыс. золотых рублей (около 2,5 млн крон) ежегодно, из них сельскохозяйственной продукции не менее чем на 480 тыс. золотых рублей (1,5 млн крон)1693. Определенные жесты в сторону Советского Союза предприняла и Латвия, которая начала зондировать возможность закупки самолетов и танков и закрыла ряд русских эмигрантских организаций 369

(Общество взаимопомощи бывших русских военнослужащих и др.)1694. 23/25 октября первый заместитель председателя СНК СССР В.В. Куйбышев направил в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № со3054/сс: «В связи с обращением Латвийского Правительства к Торгпредству СССР в Латвии о продаже в Латвию 10—15 аэропланов-разведчиков, считаю возможным принять это предложение при условии продажи аэропланов типа Р-5, без каких-либо обязательств компенсационных покупок в Латвии сверх установленного плана. НКТП, НКВТ и НКО согласны»1695. Соответственно 28 октября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить НКВнешторгу продать Латвийскому Правительству 10—15 аэропланов-разведчиков типа Р-5, без каких-либо обязательств сверхплановых покупок в Латвии»1696. К сожалению, доступные документы не позволяют установить, было ли реализовано это решение. 1 ноября дипломатические представительства Германии и Польши были взаимно преобразованы в посольства, что, по мнению наблюдателей, было еще одним шагом на пути к их сближению. Стараясь подчеркнуть свое ведущее положение в Восточной Европе, Польша осенью 1934 г. попыталась вновь надавить на Литву с целью добиться восстановления дипломатических отношений, что рассматривалось польским руководством как признание Каунасом существующей польско-литовской границы. Одновременно ухудшились и польско-чехословацкие отношения. Понятно, что все эти действия Варшавы получали неизменное одобрение Берлина, всячески подчеркивавшего новое состояние германо-польских отношений. В ходе посещения 27—31 января 1935 г. Г. Герингом Польши, Варшава еще раз подтвердила свою неуступчивую позицию по проблеме Восточного пакта. Кроме того, польской стороне было предложено договориться по вопросу о совместной экспансии на Восток, при этом Украина должна была стать областью интересов Польши, а Северо-Восток — областью интересов Германии1697. Тем временем 30 ноября — 2 декабря 1934 г. в Таллине прошла I конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты, которая констатировала наличие серьезной угрозы со стороны Германии и высказалась за укрепление связей и выработку общей линии поведения в Лиге Наций1698. 5 декабря был подписан советско-французский протокол, согласно которому оба правительства обязывались не вступать в переговоры, могущие нанести ущерб подготовке и заключению Восточного пакта. 7 декабря к этому протоколу присоединилась Чехословакия1699. 11 декабря Москва уведомила об этом соглашении Таллин, Ригу и Каунас. Латвийское руководство тоже решило присоединиться к этому протоколу, но при согласовании этого вопроса с союзниками по Балтийской Антанте выяснилось, что, если Литва поддержала позицию Риги, то Эстония высказалась против подобного шага. Вероятно, на позиции эстонского руководства сказалось то, что в начале 1935 г. Англия рекомендовала ему не забывать, что Эстония «подвергается не германской, а в первую очередь русской угрозе»1700. Пока Рига пыталась договориться с Таллином, момент для каких-либо действий был упущен. Правда, и СССР не спешил связывать себя договоренностью с Латвией, которая могла бы информировать Германию и Польшу1701. Кроме того, произошло ухудшение советско-латвийских отношений. 1 декабря 1934 г. в результате террористического акта в Ленинграде был убит СМ. Киров. Арестованный на месте преступления Л.В. Николаев в ходе следствия и в судебном заседании заявил, что получил 5 тыс. рублей у латвийско370

го консула в Ленинграде. Однако в опубликованном 27 декабря в газете «Известия» обвинительном заключении по делу ленинградской контрреволюционной террористической группы отмечалось, что «следствием установлено, что обв[иняемый] Николаев, по предварительному уговору с членом «ленинградского центра» обвиняемым] Котолыновым, неоднократно посещал ... консула в г. Ленинграде ... с которым вел переговоры о возможных формах помощи этой группе и которому Николаев дал информацию по некоторым интересующим консула вопросам»1702. Естественно, в иностранной прессе сразу же возникла волна слухов по вопросу, чей именно консул замешан в этом деле. Правда, английские дипломаты в СССР довольно быстро выяснили, что «не названный по имени в обвинительном заключении иностранный консул, имевший связи с Николаевым, является латвийским консулом». Вызвав 29 декабря латвийского посланника А. Бильманиса, член коллегии НКИД Б.С. Стомоняков сообщил ему, что в данном случае речь идет о латвийском консуле Г. Биссенексе. «Мы решили не придавать это дело огласке, чтобы не наносить вреда нашим отношениям», заявил советский дипломат и выразил надежду, что консул до наступления нового года покинет территорию Советского Союза. Соответственно в ночь на 30 декабря Бильманис сообщил об этом в Ригу и на следующий день получил распоряжение К. Ульманиса об отъезде консула в Ленинграде из СССР 31 декабря. Хотя о его отъезде был осведомлен дипломатический корпус и иностранные журналисты, но никаких официальных заявлений с советской стороны не делалось. 1 января 1935 г. во время новогоднего приема у итальянского посла в Москве Бильманис просил Стомонякова не предавать это дело огласке и сообщил о том, что «получил поручение от Ульманиса обратиться к нам официально с просьбой ознакомить латвийское правительство с материалом против Биссенекса»1703. 3 января в 17 часов латвийскому посланнику в Москве была дана возможность ознакомиться с теми местами протоколов предварительного следствия и стенограммы закрытого заседания Военной коллегии Верховного суда СССР по делу ленинградской контрреволюционной террористической группы, которые «относятся к установлению фактов сношений Биссенекса с Николаевым». Вместе с тем, латвийский дипломат сообщил, что сам Биссенекс отрицает все обвинения, а иностранная пресса продолжает гадания на тему, какой именно консул в Ленинграде имеется в виду. Причем английская газета «Дейли Мейл» предположила, что речь идет о латвийском консуле. В этой ситуации «латвийский мининдел для того, чтобы устранить разговоры в связи с предстоящим приездом Биссенекса в Ригу дал в прессу сообщение, что Биссенекс выехал в отпуск из Ленинграда в Ригу»1704. 4 января в газетах «Известия» и «Правда» была опубликована следующая информация ТАСС: «Консул, о котором упоминалось в обвинительном акте по делу Ленинградской контрреволюционной террористической группы и с которым член этой группы Николаев имел сношения, отозван своим правительством из СССР. Вчера посланник этой страны ознакомился в НКИД со следственным материалом (показания самого Николаева), а также с соответственной частью стенограммы судебного процесса, где Николаев подтвердил показания, данные на допросах, и запротоколирован факт опознания Николаевым иностранного консула по одной из предъявленных ему 18-ти фотографических карточек»1705. Тем временем представитель НКИД в Ленинграде сообщил в Москву, что отъезд латвийского консула вызвал облегчение у остальных иностранных 371

консулов, которые решили не провожать своего латвийского коллегу. Более того, датский и шведский консулы просили опубликовать в советской печати «какое-нибудь сообщение, которое окончательно реабилитирует их в глазах общественного мнения». Сообщая об этом, советский дипломат отметил, что совершенно очевидно, что иностранные консулы «и без того постараются всеми доступными им способами довести до всеобщего сведения имя скомпрометированного консула»1706. 5 января в газете «Известия» появилась статья «Пособники и покровители», в которой, в частности, отмечалось: «Деятельность консула, о котором идет речь, была таким образом деятельностью отнюдь не дипломатического плана: она включала помощь террористам деньгами, соучастие в подготовке побега их за границу, содействие приезду других террористов и подготовку ситуации, которая облегчила бы вооруженную интервенцию. Из достоверных источников нам известно, что вышеозначенный консул был консулом одной маленькой державы. Кому однако непонятно, что интервенции не делаются маленькими государствами: даже в том случае, если вооруженные силы таких государств реально вторгаются на территорию большого государства, то они играют лишь роль разведчиков для армий гораздо более значительных держав, военно-политический и социальный заказ которых они выполняют. Нетрудно поэтому предположить, что за действиями столь странного дипломата небольшого государства стояли силы гораздо большего масштаба, коим принадлежало действительное руководство упомянутым консулом, как и прочими планомерными подготовительными к интервенции актами и мероприятиями»1707. В тот же день схожая по содержанию статья была опубликована и в газете «Правда». В ней отмечалось, что «установлено, что консул этой маленькой страны не просто поддерживал связи с контрреволюционерами террористами — убийцами товарища Кирова, но оказывал им материальную помощь — давал деньги, обещал облегчить бегство террористов за границу. Все это делалось, как установлено судебным следствием и подтверждено самими обвиняемыми, в целях дезорганизации нашей страны, в целях подготовки войны против Советского Союза. Когда все это было доказано, правительству этой маленькой страны ничего не осталось делать, как отозвать своего консула в Ленинграде из пределов Советского Союза. Таковы факты»1708. 7 января латвийский посланник в Москве заявил протест против этих статей в «Известиях» и «Правде», указав, что газеты раздувают дело и искажают факты, ведь показанные ему 3 января материалы не подтверждают эти заявления прессы. В ответ B.C. Стомоняков заявил, что пресса всего лишь высказывает предположения, поскольку «ни НКИД, ни судебные органы никаких материалов в прессу не давали». Тогда А. Бильманис «просил меня принять меры к тому, чтобы наша пресса больше не писала по этому делу. Я сказал, что передам его просьбу, но гарантировать ее выполнение не могу, поскольку НКИД никаких распоряжений прессе давать не может». Кроме того, латвийский дипломат попытался договориться о визите генерального секретаря латвийского МИД В. Мунтерса в Москву, который можно было бы представить как ответ на визит Г.В. Чичерина 1925 г. В ходе визита Мунтерс был бы готов обсудить такие вопросы, как сотрудничество в Лиге Наций, Восточный пакт, торговые отношения, усиление культурного сближения, взаимные визиты журналистов и т.д. Выразив определенные сомнения в осуществимости этой идеи, Стомоняков обещал все это передать правительству1709. 372

26 января латвийская сторона передала в НКИД СССР ноту, в которой заявила, что Биссенекса оговорили. Проверив показания Николаева, латыши выяснили, что они ничем не подтверждаются. Публикации в газете «Известия» бросают тень на Латвию. Принимая все это во внимание, «латвийское правительство считает справедливым и необходимым получить моральную сатисфакцию в виде реабилитации консула Биссенекса». Например, он мог хотя бы на короткое время вновь вернуться в Ленинград. Выслушав латвийского дипломата, Б.С. Стомоняков отклонил высказанные им упреки, заметив, что ни Латвия, ни латвийский консул ни разу не назывались в публикациях советских газет. Естественно, что, несмотря на отрицание латвийской стороной фактов, установленных в ходе судебного заседания Военной коллегии Верховного суда СССР, советская сторона продолжает придерживаться своей трактовки этих фактов1710. В 17 часов 28 января на VII съезде Советов с отчетным докладом правительства СССР выступил его глава В.М. Молотов, который в частности заявил, что «продажные писаки буржуазии обходят молчанием и установленный факт связи одного из иностранных консулов в Ленинграде с убийцей Сергея Мироновича Кирова. Они набрали воды в рот, отмалчиваясь насчет того, что Советскому Правительству пришлось попросить убраться восвояси этого «представителя», с дипломатическим паспортом. Но, считаясь с этим и другими имевшими место подобными фактами, мы должны, наконец, сказать по адресу тех государств, органы и представители которых не останавливаются перед посылкой террористов в СССР и перед завязыванием преступных связей с ними внутри нашей страны, что этим они серьезно испытывают наше терпение. Надеемся, что те, кого это касается, поймут, если мы скажем, что всякому терпению может прийти конец»1711. Естественно, что 1 февраля латвийский посланник в Москве заявил Б.С. Стомонякову, что выступление Молотова 28 января на съезде Советов является оскорбительным для Латвии. Поэтому латвийское правительство «выражает свой протест и оставляет за собой право реагировать». А. Бильманис попытался вручить советской стороне меморандум по этому вопросу. Выслушав латвийского дипломата, Стомоняков отклонил его претензии, указав, что в выступлении главы советского правительства ни Латвия, ни Биссенекс также не были названы. Затем, прочитав переданный ему меморандум, советский дипломат вернул его латвийскому посланнику, «заявив в решительной форме, что я не могу принять этот документ, ибо он повторяет ту же неприемлемую для нас и недопустимую постановку, и я не могу признать за Латвийским правительством право протестовать по этому делу. Бильманис, не возражая, положил бумагу обратно к себе в карман»1712. В начале марта 1935 г. в газете «Правда» появилось несколько статей с критикой репрессий латвийских властей против революционных борцов с фашистским режимом1713. Тем временем 29 января 1935 г. член Коллегии НКИД Б.С. Стомоняков направил членам Политбюро ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову, Л.М. Кагановичу и Г.К. Орджоникидзе докладную записку № 2057/с: «2 февраля исполняется 15 лет со дня заключения мирного договора с Эстонией, и Эстонское Правительство обратилось к нам с предложением отметить это событие. Поскольку указанный договор является первым международным договором, заключенным нами после интервенции и блокады, и поскольку, с дру373

гой стороны, желательно поощрить Эстонию, — у которой, несмотря на ее близость с Польшей, за последний год улучшились отношения с нами, а в то же время ухудшились отношения с Латвией, — и тем самым усилить охлаждение между Эстонией и враждебной нам Латвией, — я полагал бы целесообразным пойти навстречу Эстонии и отметить день 2 февраля. Я предлагаю: 1) Произвести обмен приветственными телеграммами между тов. Калининым и президентом Эстонской Республики Пятсом, причем в телеграмме тов. Калинина подчеркнуть нашу заинтересованность в независимости и процветании Эстонской республики, и телеграммы полностью опубликовать; 2) Независимо от обмена телеграммами между президентами республик произвести обычный обмен телеграммами между тов. Литвиновым и Мининделом Эстонии Сельямаа; 3) Поместить в нескольких наших газетах статьи (в том числе обязательно в «Известиях» и в «Ленинградской Правде»), посвященные 15-тилетию мирного договора с Эстонией. Кроме изложенного, тов. Литвинов даст здесь обед в честь эстонского посланника, а Сельямаа — в честь нашего полпреда тов. Устинова. Предложение согласовано с тов. Литвиновым. Прошу утвердить»1714. В тот же день Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение отметить 15-летие мирного договора с Эстонией и утвердило предложения НКИД1715. Соответственно, 2 февраля стороны обменялись поздравительными телеграммами, а М.М. Литвинов дал завтрак в честь эстонского посланника в Москве К. Тофера1716. 3 февраля в Лондоне была опубликована англо-французская декларация, предлагавшая Германии «всеобщее урегулирование», составными частями которого были бы Восточный пакт, Дунайский пакт (о невмешательстве в дела Австрии), соглашение о вооружениях, которое должно было заменить собой военные статьи Версальского договора, договоренность о возвращении Германии в Лигу Наций и «воздушный пакт» между Англией, Францией, Германией, Италией и Бельгией. Фактически речь шла о реанимации в новом виде «Пакта четырех». 9 февраля к Лондонской декларации присоединилась Италия. В ответ Германия 14 февраля согласилась на двусторонние переговоры, чем тут же воспользовалась Англия1717. 26 февраля советское руководство полностью сняло свои возражения против заключения военного союза между Литвой, Латвией и Эстонией1718. В тот же день в Ригу с официальным визитом прибыл начальник польского генштаба бригадный генерал Я. Гонсиоровский, который 2 марта посетил Таллин, а затем выехал в Хельсинки. Было заявлено, что это ответный визит на поездки в Варшаву представителей высшего военного командования Латвии, Эстонии и Финляндии. Однако советская пресса предполагала, что целью этой поездки было стремление подчеркнуть польско-прибалтийскую солидарность, надавить на Литву и убедить прибалтов не опасаться Германии1719. 1 марта Саарская область по итогам проведенного там 13 января плебисцита была передана под юрисдикцию Германии, расширив ее экономическую базу. 4 марта в Англии была опубликована «Белая книга» о вооруженных силах, во Франции 6 марта был введен двухлетний срок службы в армии, а 7 марта продлено франко-бельгийское военное соглашение. Все это 374

дало Германии повод объявить об отказе от военных ограничений Версальского договора. 10 марта в Берлине было официально объявлено о создании ВВС, а 16 марта — о введении всеобщей воинской повинности. 18 марта Германия предложила гарантировать все свои границы (кроме границы с Литвой), что было успешно использовано ею в пропаганде. 18 марта Англия заявила протест против одностороннего нарушения Германией военных ограничений Версальского договора, но предложила продолжить переговоры. 21 марта с протестом против германских действий выступили Франция и Италия. 23 марта Англия, Франция и Италия договорились созвать в Стрезе конференцию для обсуждения сложившейся ситуации1720. Кроме того, Париж 20 марта и 9 апреля обратился с жалобой в Лигу Наций1721. Тем не менее, 25—26 марта состоялись англо-германские переговоры, в ходе которых стороны обменялись мнениями о германских вооружениях. Выяснилось, что Германия не собирается принимать большинство предложений, выдвинутых Англией и Францией 3 февраля. Германская сторона сообщила о своем намерении создать 550 тыс. армию, о том, что германские ВВС уже достигли паритета с Англией, и выдвинула требование на создание флота, равного 35% английского. Германия отнеслась положительно лишь к предложению о заключении воздушного пакта, выразив готовность к дальнейшим переговорам об этом с Англией. Кроме того, была достигнута договоренность о начале в ближайшее время англо-германских переговоров по проблеме морских вооружений. По вопросу о Восточном пакте Германия подтвердила свое негативное отношение к коллективному договору о взаимопомощи. Берлин предпочитал двусторонние договоры о ненападении, однако был готов обсудить свое участие в многостороннем договоре о ненападении, консультации и нейтралитете. Тем временем страны Прибалтики 9 марта сообщили Франции, а 13 марта — Англии о своей позиции относительно Восточного пакта. Как отметил в своем дневнике советский полпред в Лондоне И.М. Майский, «литовец прямо заявил, что его правительство поддерживает пакт о взаимной помощи, эстонец, не уточняя вопроса о том, какой пакт имеется в виду, говорил о нераздельности западной и восточной безопасности, а латыш сначала спросил Саймона об отношении британского] правительства] к пакту взаимопомощи и, услышав в ответ, что отношение британского] правительства] положительное, стал вдруг интересоваться тем, как британское] правительство] отнеслось бы к восточному пакту о ненападении»1722. В ходе англо-советских переговоров 28—29 марта стороны обсудили отношение СССР к событиям в Европе. В беседе с посетившим Москву лордом-хранителем печати А. Иденом 28 марта М.М. Литвинов, «обрисовав вкратце положение в Прибалтике и отметив, что Балтийские страны особенно интересует гарантия их независимости со стороны западных держав, в частности Англии, высказал сомнение в том, чтобы Англия согласилась принять участие в гарантии независимости Балтийских государств. Иден ответил, что независимость Балтийских государств, несомненно, является британским интересом и британское правительство относится определенно отрицательно к нарушению территориального статус-кво в Восточной Европе, как и в других частях Европы, однако он думает, что Великобритания не заинтересована специально в независимости Балтийских государств». Подтвердив свое стремление добиваться заключения Восточного пакта, советская сторона вполне справедливо указала, что 375

«Гитлер, выдвигая в настоящее время на первый план восточную экспансию, хочет поймать на удочку западные государства и добиться от них санкции его вооружений. Когда эти вооружения достигнут желательного для Гитлера уровня, пушки могут начать стрелять совсем в другом направлении»1723. 2 апреля Англии было сообщено, что Польша также как и Германия выступает против Восточного пакта, поскольку «не может принять на себя обязательства, которые могли бы вовлечь ее в вооруженный конфликт с кем-либо из ее сильных соседей», но готова обсудить вопрос о своем участии в договоре о ненападении, консультации и нейтралитете1724. Со своей стороны Москва 29 марта предложила Франции заключить трехсторонний советско-франко-чехословацкий договор о взаимопомощи. Однако Париж высказался в пользу заключения двусторонних советско-французского и советско-чехословацкого договоров. Весной 1935 г. Советский Союз продолжал добиваться заключения Восточного пакта с участием стран Прибалтики и согласия Франции на гарантии им. Аналитики НКИД справедливо указывали, что «оккупация Германией этих стран была бы началом наступления на СССР». Поэтому Франция должна оказать Советскому Союзу помощь немедленно по переходе германскими войсками своей восточной границы. Если бы страны Прибалтики остались без гарантий Франции и других участников Восточного пакта и СССР хотел бы прийти «на помощь этим странам, то при дальнейшем развитии военных операций и наступления Германии на наши границы мы уже лишились бы и французской помощи, поскольку мы сами первые начали бы войну с Германией для защиты Прибалтики. В этой области нам предстоит, очевидно, большой спор с Францией и Англией»1725. 2 апреля М.М. Литвинов уведомил советского полпреда в Париже В.П. Потемкина о том, что Москва продолжает настаивать на заключении Восточного пакта «с участием Германии и Польши, а если Германия отказывается, то с участием хотя бы Польши, в случае же несогласия и Польши, то с Францией, Чехословакией и прибалтийскими странами»1726.6 апреля Советский Союз предложил Франции, Эстонии, Латвии и Литве принять участие в Восточном пакте без Германии и Польши. Поначалу литовское правительство считало возможным согласиться на это советское предложение. Однако Эстония и Латвия по совету Англии, Франции, Германии и Польши заняли выжидательную позицию и вынудили Литву поддержать их в этом вопросе. 7 апреля Таллин довел до сведения Берлина информацию о советском демарше и позиции стран Прибалтики. В итоге прибалтийские государства заявили, что они обсудят эту проблему на предстоящей конференции в Каунасе 6 мая1727. 9 апреля в ответ на советское предложение Франция заявила, что никогда не соглашалась гарантировать помощь прибалтийским странам и предложила заключить двусторонний договор о взаимопомощи. Об этом были проинформированы представители Эстонии, Латвии и Литвы1728. В связи с отказом Германии от выполнения военных ограничений Версальского договора в Стрезе 11—14 апреля состоялась англо-франко-итальянская конференция, ограничившаяся, по настоянию Лондона, лишь выражением сожаления по поводу действий Берлина1729. Эту же позицию Англия, Франция и Италия заняли и на чрезвычайном заседании Совета Лиги Наций 15—17 апреля, созванном по жалобе Франции1730. Выступая 17 апреля на этом заседании, нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов заявил, что Москва всегда отрицательно относилась к Версальскому договору, но это не 376

может служить оправданием его нарушения Германией, пропагандирующей идеи реванша и экспансии, и призвал Лигу Наций «содействовать созданию такого международного порядка, при котором максимально затруднилось бы нарушение мира»1731. Со своей стороны, Германия 14 апреля заявила о готовности подписать со всеми странами договоры о ненападении и присоединиться к многостороннему договору о ненападении, арбитраже и консультации в случае опасности агрессии1732. После заседания Совета Лиги Наций министр иностранных дел Польши Ю. Бек отправился из Женевы на несколько дней «по личным делам» в Венецию, где его 20 апреля «проездом» посетил заместитель министра иностранных дел Италии Ф. Сувич. Как было объявлено, в ходе продолжительной беседы дипломаты обсудили «проблемы, представляющие общий интерес, и констатировали совпадение точек зрения Италии и Польши». Естественно, европейская пресса стала высказывать различные предположения о содержании этой беседы. Так, по мнению французской прессы, «в переговорах между Беком и Сувичем речь шла о польской экспансии в прибалтийских странах и в частности о польской политике в отношении Литвы»1733. 5 мая нарком иностранных дел М.М.Литвинов в письме советскому полпреду в Риме Б.Е. Штейну отметил, что «из разных и достоверных источников получаем сведения, что итальянцы науськивают прибалтийские государства против сотрудничества с СССР, рекомендуя им сближение с Польшей»1734. 6 мая полпред сообщил в Москву, что, по имеющимся у него сведениям, в ходе встречи в Венеции «Бек уверял Сувича, что оба эти государства (Эстония и Латвия) находятся в орбите польского влияния и что Польша заверила их в своей помощи в случае нападения на них со стороны СССР»1735. В апреле 1935 г. советская сторона вновь зондировала вопрос о возможном визите латвийской военной делегации в СССР, но латвийские военные сослались на занятость и «избежали» приглашения на первомайские торжества в Москве. 4 мая советская сторона дезавуировала свое предложение от 6 апреля. Прошедшая 6—8 мая в Каунасе II конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты ограничилась заявлением, что «три балтийских государства декларируют, что они активно и лояльно участвуют в каждом начинании, целью которого является упрочение безопасности в Восточной Европе». Фактически это означало, что страны Прибалтики избегают какихлибо обязательств в отношении великих держав Европы1736. Узнав о подготовке советско-французского договора, Англия 1 мая заявила Латвии, что она не против подписания Восточного пакта без участия Германии и Польши, которые, однако, могли бы присоединиться к нему позднее1737. 2 мая Франция пошла на подписание с СССР договора о взаимопомощи1738, который, однако, не был дополнен военной конвенцией, что ограничивало его значение. Незавершенность процесса создания франко-советского союза отражала необходимость для Франции сохранить своих союзников в Восточной Европе, которые были, как правило, настроены против возможного союза с СССР. Кроме того, Франция опасалась быть обвиненной в расколе Европы на военно-политические блоки и продолжала диалог с Германией в надежде на урегулирование. 16 мая был подписан советско-чехословацкий договор о взаимопомощи1739. В тот же день Советский Союз и Франция выдвинули предложение о заключении «регионального Восточноевропейского пакта в составе ранее намечавшихся государств и содержащего обязатель377

ства ненападения, консультации и неоказания помощи агрессору»1740. Москва считала желательным, чтобы участниками этого соглашения стали СССР, Франция, Германия, Польша, Чехословакия и те страны Прибалтики, которые этого захотят. 21 мая Германия потребовала пересмотра демилитаризованного статуса Рейнской области и заявила о готовности подписать со своими соседями (кроме Литвы) договоры о ненападении. Однако попытки Эстонии и Латвии использовать это заявление для начала реальных переговоров натыкались на отказ Берлина, ссылавшегося на то, что эти страны не являются его непосредственными соседями1741. 25 мая Германия заявила, что подписание Францией договора о взаимопомощи с СССР является нарушением Парижем Локарнских договоренностей1742. 3 июня Франция передала новый вариант Восточного пакта Германии, намекая, что в случае подписания этого документа советско-французский договор «прекратил бы существование»1743. Однако Берлин отклонил это предложение, заявив, что в результате заключения советско-французского договора о взаимопомощи подписание Восточного пакта стало невозможным. Не изменили этой позиции Германии и заявления, сделанные 25 июня Францией, 5 июля Англией, 15 июля Италией и 19 июля Бельгией о том, что советско-французский договор не противоречит Локарнскому соглашению1744. Фактически на этом история Восточного пакта завершилась, хотя формально вялотекущие переговоры о нем продолжались до весны 1936 г. Тем временем положение Прибалтики изменилось. Создание «фронта Стрезы» не помешало Англии продолжить переговоры с Германией о военно-морских вооружениях. Заключение 18 июня 1935 г. англо-германского военно-морского соглашения явилось двусторонним нарушением Версальского договора, нанесло удар по «фронту Стрезы», облегчив Германии игру на противоречиях великих европейских держав, ухудшило англо-французские отношения и стимулировало экспансионистские претензии Италии к Эфиопии. Берлин получил легальную возможность увеличить тоннаж своего военного флота в 4 раза. Кроме того, это соглашение было фактическим отказом Лондона от своего преобладания в Прибалтике. Подобной уступкой Англия хотела снизить экономическую угрозу со стороны Германии за счет передачи ей второстепенных рынков. По оценке германских дипломатов в Эстонии, в Таллине «это соглашение рассматривается как признание гегемонии Германии на Балтийском море, что привело к более высокой оценке Германии как фактора силы. С тех пор чувствуется заметное изменение позиции руководящих кругов по отношению к Германии»1745. Эстония предлагала сделать Балтийское море «открытым морем», но подобная идея не заинтересовала великие державы. Обосновывая позицию своего правительства по вопросу о морском соглашении с Англией, германский министр иностранных дел К. фон Нейрат 6 июля заявил американскому послу в Берлине У. Додду, что Балтийское море «должно находиться под нашим контролем с тем, чтобы держать Россию в отдалении от океана»1746. Эту же антисоветскую позицию разделяло и эстонское правительство. Так, 29 июня было опубликовано интервью генерал-лейтенанта Й. Лайдонера, который заявил, что «развитие германского военно-морского флота не является источником опасений для Эстонии», тем более что «военные корабли в Киле являются противовесом для военных кораблей в Кронштадте»1747. 378

7—12 июня в Кенигсберге прошел слет заграничных немцев, в ходе которого активно пропагандировалась идея о том, что Прибалтика — это будущая часть Третьего рейха1748. В этих условиях латвийское руководство стало подумывать о возможности заключения договора о взаимопомощи с СССР. 15 июня Латвия предложила Эстонии «начать переговоры с СССР о заключении пакта, подобного французскому и чешскому». Этот вопрос также обсуждался на прошедшей 28 июня — 3 июля в Риге конференции латвийских дипломатов, которая констатировала отказ Англии от своей сферы влияния в Прибалтике в пользу Германии и, несмотря на высказанные сомнения, приняла решение попытаться сблизиться с СССР. Подводя итог обсуждению на конференции, генеральный секретарь латвийского МИД В. Мунтерс 3 июля заявил, что «если мы хотим форсировать разрешение вопроса о безопасности в Восточной Европе, то мы должны делать это при помощи России»1749. 9 июля германский посланник в Риге Э. фон Шак получил задание побеседовать с Мунтерсом о Восточном пакте и напомнить, что Германия не имеет агрессивных намерений в отношении Прибалтики и в особенности Латвии. Однако следовало обратить внимание на опасность, которая может возникнуть для Латвии, если она станет частью советско-французского фронта1750. 10 июля Латвия передала советской стороне предложение заключить двусторонний договор о взаимной помощи. Однако под давлением со стороны Германии, Англии, Польши и Эстонии латвийское руководство решило не настаивать на этом своем предложении. Тем более что Москва также не спешила с ответом. 30 июля Латвия заявила о своем согласии на участие в новом варианте Восточного пакта. Со своей стороны Эстония 16—17 июля решила занять позицию неприсоединения к складывающимся в Европе блокам1751. Тем временем 2 июля член Коллегии НКИД B.C. Стомоняков направил членам Политбюро ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову, Л.М. Кагановичу и Г.К. Орджоникидзе докладную записку № 2268/с: «12-го июля истекает 15 лет со дня подписания мирного договора с Литвой. Литовское правительство обратилось к нам с предложением возможно более торжественно ознаменовать это событие. Исходя из того, что 2-го февраля с.г. мы, на основании постановления ПБ от 29/1-35 года за № П20/153, отпраздновали 15-тилетие заключения мирного договора с Эстонией, НКИД не видит возможности отклонить предложение литовского правительства и предлагает принять программу, аналогичную той, которая была принята постановление ПБ от 29/1, а именно: 1. Произвести обмен приветственными телеграммами между т. Калининым и президентом Литовской Республики Сметоной и опубликовать эти телеграммы. 2. Произвести также обычный обмен телеграммами между т. Литвиновым и литовским мининдел Лозорайтисом. 3. Поместить в наших газетах статьи, посвященные 15-тилетию наших отношений с Литвой. 4. Кроме того, тов. Литвинов даст завтрак в честь здешнего литовского посланника, а мининдел Литвы — аналогичный завтрак в честь нашего полпреда. Прошу утвердить эту программу»1752. 5 июля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение отметить 15-летие мирного договора с Литвой и утвердило предложения НКИД1753. Соответствен379

но, стороны от имени председателя ЦИК СССР М.И. Калинина, наркома иностранных дел М.М. Литвинова, президента Литвы А. Сметоны и премьер-министра Ю. Тубялиса обменялись поздравительными телеграммами. 11 июля НКИД дал завтрак в честь литовского посланника в Москве Ю. Балтрушайтиса. В опубликованной в советской прессе статье указывалось, что в связи с германской угрозой «дальнейшие судьбы литовского народа и литовского государства не могут быть безразличны для СССР». 13 июля в Каунасе литовский премьер дал обед в честь советского полпреда М.А. Карского по случаю 15-летия советско-литовского мирного договора1754. 31 июля нарком обороны направил в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № 755сс: «Литовское командование через своего военного атташе обратилось к нам с просьбами разрешить: 1) Инспектору литовского военного училища ознакомиться с постановкой учебного дела в одной из наших пехотных школ; 2) Двум другим офицерам отбыть стаж в автобронетанковых частях (одному в течение 2-х недель, а другому в течение 3-х месяцев). Считаю, что просьбу литовцев надо полностью удовлетворить, тем более что в одном танковом полку у нас уже стажируется французский офицер и послать туда литовцев не составит никакого труда. Требовать при этом от литовцев «взаимности» не стоит, т.к. литовскую армию мы и без того знаем досконально, новому наши командиры там не научатся, а валюту израсходуют. Прошу разрешить дать литовцам положительный ответ»1755. 5 августа Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «удовлетворить просьбу литовского командования, разрешив: 1) инспектору литовского военного училища ознакомиться с постановкой учебного дела в одной из наших пехотных школ; 2) двум другим офицерам отбыть стаж в автобронетанковых частях (одному в течение 2-х недель, а другому — в течение 3-х месяцев)»1756. Реализация этого решения привела к тому, что 6 ноября командующий литовской армией полковник С. Раштикис направил начальнику Генштаба РККА маршалу А.И. Егорову благодарственное письмо: «В конце лета с/г командованию литовской армии была любезно предоставлена возможность командировать в СССР трех офицеров для ознакомления на месте с методами и постановкой обучения в РККА. Весьма приятно констатировать, что возвратившиеся из командировки полковники-лейтенанты генерального] штаба Чепаускас и Сидабрас доложили о чрезвычайно дружелюбном и любезном отношении к ним как высшего командования РККА, так и местного командования при исполнении возложенных на них заданий. То, что наши офицеры видели в пехотном военном училище и в автобронечастях, будет полезным для нас. Прошу Вас принять мою искреннюю благодарность за оказанную возможность ближе познакомиться с постановкой учебного дела в РККА, а также не отказать в любезности выразить мою благодарность всем тем командирам частей, которые непосредственно помогли нашим офицерам ознакомиться с Вашей армией. С глубоким удовлетворением констатируя дружескую связь между армиями Союза Советских Социалистических Республик и Литовской Республики, пользуюсь случаем выразить Вам мое искреннее уважение»1757. 380

Кроме того, 19 декабря начальник Разведывательного управления РККА комкор СП. Урицкий направил наркому обороны докладную записку № 249617/с: «Докладываю: 16 декабря с.г. литовский военный атташе полковник Скучас и окончивший 3-х месячную стажировку в 4-м танковом полку [в Харькове] лейтенант Печура были с прощальным визитом у Начальника] О[тдела] В[нешних] С[ношений] т. Геккера. В беседе Скучас, от имени своего командования, просил передать Вам большую благодарность за исключительно радушный прием, оказанный лейтенанту Печура в 4-м танковом полку и за те знания и опыт, которые Печура приобрел за время своего нахождения в полку»1758. К этому сообщению была приложена копия речи, произнесенной самим Печурой на прощальном обеде при отъезде из 4-го танкового полка, в которой он выразил «большую благодарность за истинно дружественный прием» командирам части. Литовский офицер критиковал позицию Англии в итало-эфиопском конфликте, опасаясь, что схожую позицию западные державы займут по вопросу о германских притязаниях «в отношении Мемеля — Клайпеды. Мы видим мирную политику СССР и верим в нее. К этой политике полностью присоединяется моя родина Литва. Я очень рад, что наши дружественные отношения между армиями крепнут. Факт моего пребывания у вас и ваш дружественный прием подтверждают это. Я привезу домой самые хорошие впечатления о Советском Союзе и о его доблестной Красной Армии, которая стоит не только на страже границ СССР, но и охраняет общий мир. Я поднимаю бокал за дальнейшее процветание доблестной Красной Армии, у которой во главе стоят великие вожди-полководцы Сталин и маршал Ворошилов»1759. Тем временем в начаяе августа 1935 г. советский полпред в Литве М.А. Карский доложил в НКИД идею о том, чтобы Москва выступила с предложением о заключении советско-прибалтийского договора о взаимопомощи. По его мнению, это предложение не будет принято Латвией и Эстонией, но сам факт советской инициативы вызовет положительный общественный резонанс. Однако 11 августа НКИД указал своему полпреду в Литве, что «такой пакт, не давая нам материально ничего, или почти ничего, односторонне связывал бы нам руки обязательством по оказанию материальной помощи в случае нападения на них Германии или Польши. Когда такое нападение случится, мы и без того сможем, если сочтем выгодным, оказать им помощь»1760. Тем временем 9 августа член Коллегии НКИД B.C. Стомоняков направил членам Политбюро ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, В.Я. Чубарю, К.Е. Ворошилову и Л.М. Кагановичу докладную записку № 2383/с: «Мининдел Латвии сообщил нашему полпреду т. Бродовскому, что 11 августа, по случаю исполняющегося 15-летия советско-латвийского мирного договора, президент Латвийской республики пошлет приветственную телеграмму т. Калинину, а премьер и министр иностранных дел Латвии Ульманис пошлет телеграмму т. Крестинскому. Кроме того, латвийский посланник Бильманис сообщил мне, что 11 августа премьер Ульманис устраивает в честь нашего полпреда завтрак, на котором произнесет речь о советско-латвийских отношениях и опубликует ее в латвийской прессе. Принимая во внимание, что мы, на основании разрешения ПБ, отметили 2 февраля 15-тилетие мирного договора с Эстонией, а 12 июля — 15-тиле381

тие мирного договора с Литвой, нам очень трудно уклониться от предлагаемого латышами празднования 15-тилетия нашего договора с Латвией, — тем более что латыши даже не предлагают, а просто сообщают о том, что пошлют телеграммы. К тому же за последнее время латвийское правительство ведет себя приличнее в отношении СССР, а, по сообщению литовского посланника в Риге Вилейшиса, передаваемому т. Бродовским, в политике Латвии будто бы даже намечается перелом в пользу СССР. Ввиду изложенного, прошу санкционировать: 1. Посылку ответных телеграмм т. Калининым и т. Крестинским; 2. Устройство здесь т. Крестинским аналогичного завтрака в честь латвийского посланника с произнесением т. Крестинским обычной в таких случаях речи, — однако, значительно более сдержанного характера, чем это имело место в аналогичных случаях по отношению к Литве и даже к Эстонии. (В речи, конечно, ничего не должно быть о нашем удовлетворении достигнутыми результатами советско-латвийских отношений). Мы предлагаем, далее, в отличие от празднования мирных договоров с Эстонией и Литвой, ограничиться помещением в прессе статьи хроникерского порядка, перечисляющей все факты наших отношений с Латвией за 15 лет без оценки этих отношений. Прошу Вашей санкции»1761. 11 августа Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение отметить 15-летие мирного договора с Латвией и утвердило предложения НКИД по этому вопросу1762. Соответственно, стороны от имени председателя ЦИК СССР М.И. Калинина, заместителя наркома иностранных дел H.H. Крестинского, президента Латвии А. Квесиса и министра иностранных дел К. Ульманиса обменялись поздравительными телеграммами. 11 августа НКИД дал завтрак в честь латвийского посланника в Москве А. Бильманиса. В Риге Ульманис дал завтрак в честь 15-летия советско-латвийского мирного договора, на который были приглашены советские дипломаты1763. Тем временем англо-германская экономическая конкуренция в Прибалтике, достигшая пика в конце 1933 — начале 1934 г., пошла на убыль, поскольку Англия стала склоняться к компромиссу с Германией. К середине 1930-х гг. Германия стала главным внешнеторговым партнером прибалтийских стран, за счет чего Берлин получил дополнительный рычаг влияния в регионе. 4 января 1935 г. в Берлине было подписано германо-эстонское торговое соглашение, согласно которому Эстония получила контингенты на ввоз в Германию масла и яиц и возможность беспошлинно ввозить судака, а Германия получила льготы по поставке промышленных изделий в Эстонию. Германия расширила ввоз капитала в Эстонию, тем более что немецким инвесторам были даны льготы по налогам и послабления в деле контроля за соблюдением эстонского законодательства по охране труда. Большое внимание Берлин уделял эстонской сланцевой промышленности, свыше 63% производства которой было в 1935 г. поставлено в Германию. 29 ноября 1935 г. в Таллине было подписано дополнительное эстонско-германское торговое соглашение об экспорте эстонского льна, в результате которого был повышен контингент Эстонии на ввоз в Германию масла и яиц и введен 15 тыс. контингент свиней. Со своей стороны Эстония пошла на удовлетворение ряда требований в отношении прав германских граждан в Эстонии. При этом сохранялись большие объемы торговли с Англией, которая занимала первое место 382

в эстонском экспорте, тогда как Германия — в импорте. Фактически экономика Эстонии все более привязывалась к германским промышленным поставкам. В результате происходило своеобразное перекачивание валюты из Лондона через Таллин в Берлин1764. Германское экономическое присутствие расширялось также и в Латвии. Германии принадлежал 21,7% акционерных капиталов, а ее удельный вес в латвийском внешнеторговом обороте возрос с 26,8% в 1934 г. до 35,2% в 1935 г. Начавшиеся в октябре 1935 г. германско-латвийские экономические переговоры завершились 4 декабря подписанием торгового соглашения на 1936 г., которое способствовало усилению экономического влияния Германии в Латвии. В результате латвийский экспорт в Германию вырос с 33,1 млн латов в 1935 г. до 92,4 млн латов в 1937 г., а импорт из Германии вырос с 37,2 млн латов в 1935 г. до 62,6 млн латов в 1937 г. Долг Германии по клирингу к январю 1938 г. составил 21,9 млн латов1765. В конце июня 1935 г. Германию посетил бывший эстонский министр иностранных дел профессор А. Пийп, выступивший с лекцией в «Обществе по изучению Восточной Европы», в которой он всячески извинялся за устранение вапсов с политической арены Эстонии. Со второй половины 1935 г. Германия усилила пропаганду в Эстонии «многовековой культурной связи германского и эстонского народов», что, впрочем, не мешало германской прессе продолжать критику политики Таллина в отношении немецкого нацменьшинства. В условиях широкой внутренней пропаганды национализма эстонская пресса заняла более лояльные позиции в отношении Германии, что воспринималось сторонними наблюдателями как усиление антисоветизма. Еще во второй половине 1934 г. по совету из Берлина проживавшие в Эстонии немцы создали новые организации «Самопомощь» во главе с О. Лутцем и «Немецкое национально-народное объединение в Эстонии» под руководством 3. Клау и К. Кюглера, которые поддерживали нормальные отношения с властями и вели среди немецкого нацменьшинства национал-социалистическую пропаганду. Во второй половине 1935 г. эстонский Генштаб постарался расширить военные контакты с Германией, прежде всего по линии разведки. Естественно, германская сторона поддержала эту идею, и офицеры Абвера регулярно вели переговоры с эстонскими офицерами военной разведки. Осенью 1935 г. Эстония предложила Германии заключить пакты о ненападении с прибалтийскими странами, но та отказалась, сославшись на конфликт в Мемеле. Из всех трех стран Прибалтики Эстония сохраняла наиболее теплые отношения с Польшей и была склонна поддержать ее идею о создании нейтрального блока от Балтийского до Черного моря. Эту же позицию эстонское руководство старательно навязывало своим союзникам по Балтийской Антанте. Таллин также советовал Каунасу пойти на уступки в вопросах о Вильно и Мемеле1766. Прошедшая в Риге 9—11 декабря 1935 г. Ill конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты вновь подтвердила их приверженность принципу коллективных и региональных гарантий безопасности. Представители Эстонии, Латвии и Литвы опять говорили о солидарности и сотрудничестве, но каких-либо конкретных решений по этим вопросам принято не было1767. Со своей стороны СССР продолжал экономически поддерживать Литву. 10 декабря Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить Наркомвнешторгу заключить устное соглашение с Литовским правительством на 383

1936 год, установив импорт из Литвы в течение 1936 года в сумме до 2,8 млн рублей в том случае, если литовцы обеспечат соответственное увеличение нашего экспорта в Литву также до 2,8 млн рублей (без леса, экспортируемого в Мемель). Предусмотреть, в частности в этом случае, закупку свиней и скота в сумме до 2-х млн рублей. Предложить Наркомвнешторгу вступить в переговоры с лит[овским] правительством] о поставке Литве — сверх вышеуказанной суммы экспорта — оборудования для промышленного и коммунального строительства, с частичной оплатой наличными при поставке и рассрочкой остальной части платежей на 3—4 года. При осуществлении таких поставок согласиться на закупку литовских товаров на сумму поставок оборудования в 1936 году»1768. Соответственно 15 января 1936 г. было заключено устное советско-литовского торговое соглашение на 1936 г., которым устанавливался торговый оборот примерно в 22 млн литов, а СССР обязался закупить свиней на сумму 8,8 млн литов1769. Советский Союз и Клайпедский (Мемельский) вопрос В ноябре 1923 г. вместо «Хайматсбунда» в Клайпедском (Мемельском) крае местные немцы создали «Культурбунд», основной целью которого было сохранение национальной идентичности немецкого населения края и противодействие его литовизации. Этому способствовало и то, что, несмотря на присоединение края к Литве, официальными равноправными языками там оставались литовский и немецкий. Летом 1924 г. мемельские немцы готовили восстание с целью присоединения края к Германии, но литовские власти раскрыли заговор и арестовали его руководителей, 9 из которых были приговорены к различным срокам заключения. Однако в июле 1926 г. все они были амнистированы. С осени 1924 г. Германия стала финансово поддерживать чиновников-немцев в Клайпедском (Мемельском) крае, которые вели «правильную» политику. После подписания Мемельской конвенции было заключено несколько германо-литовских соглашений по различным проблемам. Так, в частности, в мае 1925 г. был подписан германо-литовский договор об аннулировании взаимных претензий в связи с событиями Первой мировой войны, в результате которого Литва отказалась от претензий на сумму в 873,6 млн золотых марок, а Германия — около 130 млн марок. С начала 1925 г. Германия, проводившая политику аграрного протекционизма, стала с помощью всяческих придирок ограничивать сельскохозяйственный импорт из Литвы. Тем самым Берлин пытался заставить Каунас ратифицировать торговый договор от 1 июня 1923 г., который был в значительной степени выгоден Германии, и подписать предусмотренное этим договором соглашение о малом пограничном сообщении. В итоге 16 июля 1925 г. был подписан германо-литовский договор о малом приграничном сообщении (имелось в виду пересечение границы на глубину не более чем в 10 км с обеих сторон). Хотя этот договор применялся на практике, он не был ратифицирован литовской стороной, которая добивалась его уточнения. Лишь после того, как 1 ноября 1928 г. Германия согласилась на уточнение ряда формулировок текста договора, он был 2 декабря ратифицирован Литвой и вступил с силу 20 декабря после обмена ратификационными грамотами. Тем временем, продолжая экономическое давление на Каунас, Берлин с 1 октября 1925 г. 384

ввел повышенные таможенные пошлины на сельскохозяйственные товары. Литва попыталась оказать экономическое сопротивление Германии, приняв 31 декабря закон о повышении таможенных пошлин на предметы роскоши и производимые в стране промышленные товары. Однако в силу слабого развития собственной промышленности Литва была сильно привязана к германскому рынку и была вынуждена пойти на уступки. В итоге 5 мая 1926 г. Литва обменялась с Германией ратификационными грамотами по торговому договору 1923 г. Однако уже 2 июля 1926 г. Германия вновь повысила таможенные пошлины, но к странам, с которыми были заключены торговые договоры с применением принципа наибольшего благоприятствования, было решено применять наименьшие пошлины. В итоге ситуация для экспорта в Германию литовских товаров несколько улучшилась, однако германо-литовский внешнеторговый баланс оставался пассивным для Каунаса. Тем более что в случае каких-либо неясностей в оформлении торговых сделок германская сторона широко применяла наивысшие тарифы, запреты и ограничения. После государственного переворота 17 декабря 1926 г. Литва стала добиваться заключения нового торгового договора с Германией, которая 9 июля 1927 г. вновь повысила таможенные пошлины на сельскохозяйственные товары. В ходе начавшихся 20 июля германо-литовских экономических переговоров выяснилось, что Берлин избегает заключать с Каунасом ветеринарную конвенцию, стремясь и далее регулировать ввоз животных на основании отдельных разрешений. Для давления на Каунас германские власти в начале августа 1927 г. под предлогом переполненности внутреннего рынка полностью запретили ввоз мяса из Литвы. Кроме того, Германия стремилась получить разрешение на свободное проживание немцев в Литве. В итоге переговоры были прерваны. В конце концов, 19 апреля 1928 г. германо-литовские переговоры возобновились в Берлине и 30 октября завершились подписанием договора о торговле и судоходстве на 5 лет. В результате были расширены возможности для литовского сельскохозяйственного экспорта в Германию. Но при этом Каунас был вынужден пойти на определенные уступки Берлину. Так, в частности, одновременно было заключено джентльменское соглашение о праве Германии поднимать вопросы Клайпеды (Мемеля) в официальных дипломатических контактах с Литвой. Торговый договор вступил в силу 22 февраля 1929 г. после обмена ратификационными грамотами. Однако основным раздражителем в германо-литовских отношениях был Клайпедский (Мемельский) вопрос. После того, как 25 августа 1925 г. Мемельская конвенция вступила в силу, литовские власти провели 19 октября выборы в сеймик (ландтаг) края, который состоял из 29 депутатов. 94% голосов на выборах были отданы «Немецкому фронту единства», который получил 27 депутатских мест. Поскольку губернатор Клайпедского (Мемельского) края не хотел поручить создание правительства (Директории) автономии представителям немецких организаций, они 11 декабря направили жалобу в Совет Лиги Наций. Не желая обострения отношений с Германией, литовское правительство назначило 12 января 1926 г. президентом Клайпедской (Мемельской) директории Э. Симонайтиса, который пригласил в ее состав большинство немцев. Тем самым был достигнут компромисс и ситуация в Клайпеде (Мемеле) нормализовалась. Однако 6 ноября Симонайтис уволил ряд чиновников и учителей немецкого происхождения, назначив на их место ли385

товцев. Сеймик выразил вотум недоверия Директории. После государственного переворота 1926 г. в Литве было введено военное положение. Поскольку Клайпедский (Мемельский) сеймик продолжал отказываться выразить поддержку Директории во главе с назначенным 4 января 1927 г. ее президентом Швельнусом, он был 22 января распущен. Хотя выборы были назначены на 4 марта, но литовские власти всячески тормозили их проведение. 24 мая Германия обратилась с жалобой в Лигу Наций. 13—15 июня в ходе германо-литовских консультаций по вопросу о Клайпедском (Мемельском) крае литовские власти согласились назначить выборы в его сеймик не позднее сентября 1927 г. Фактически достигнутый компромисс свидетельствовал о том, что Литва признает особые интересы Берлина в этом регионе. 30 августа в крае прошли выборы, на которых немецкие партии получили 25 депутатских мест. После довольно долгого закулисного торга 2 декабря была создана Директория во главе с О. Кадгинасом. Германия посоветовала местным немцам не обострять ситуацию, и сеймик утвердил этот состав Директории. 29 января 1928 г. был подписан германо-литовский договор об арбитраже и примирительном разбирательстве, который констатировал прохождение линии границы, но не содержал признания Германией Клайпедского (Мемельского) края литовской территорией1770. Новое обострение германо-литовских отношений в связи с ситуацией в Клайпеде (Мемеле) произошло в 1930 г. В условиях мирового экономического кризиса Германия ввела импортные контингента и повысила таможенные пошлины на сельскохозяйственные товары. В этой ситуации Литва стала переориентировать свой экспорт на английский рынок. 21 сентября Германия обратилась в Лигу Наций с предложением срочно обсудить жалобу Мемельского сеймика по поводу нарушения автономии области литовским правительством. Тем самым Берлин пытался добиться от Литвы заявления об обеспечении свободы выборов, назначенных на 10 октября. 30 сентября германский представитель сообщил в Совете Лиги Наций, что Берлин и Каунас договорились, что в составе Мемельской директории 2 места будет предоставлено представителям партии большинства старого состава сеймика, немедленно после выборов будет назначен президент Директории, пользующийся доверием сеймика, Литва примет меры, чтобы не допустить участия в выборах в сеймик иных литовских граждан, кроме жителей Клайпедского (Мемельского) края, состав избирательной комиссии будет изменен на основе парламентского паритета, а также будут приняты меры к обеспечению свободы печати, слова и собраний в Клайпеде (Мемеле)1771. 10 октября Германия сообщила СССР, что литовские власти оказывают давление в ходе выборов и возможно она не признает их результатов и вновь обратится с жалобой в Лигу Наций. Правда, в результате выборов 24 депутатских места вновь достались немецким,партиям. С другой стороны литовская общественность была недовольна уступками Германии. В этой обстановке Москве пришлось играть роль миротворца как в Берлине, так и Каунасе. 11 ноября Литва просила Советский Союз о посредничестве в отношении Германии и зондировала вопрос о возможности визита М.М. Литвинова в Каунас при возвращении его из Женевы. Однако для советского руководства в тот момент главной проблемой были исключительно плохие отношения с Францией и оно совершенно не собиралось давать ее восточноевропейскому союзнику Польше оправдание для ужесточения 386

позиции в отношении СССР. В итоге 15 ноября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «считать нецелесообразным проезд т. Литвинова на обратном пути через Литву»1772.27 ноября Литва заявила Германии протест в связи с тем, что на празднествах в Тильзите пропагандировалась идея возвращения Клайпеды (Мемеля) Германии1773. Со своей стороны Германия обещала ужесточить экономические санкции, если Литва не пойдет на уступки в Мемельском вопросе. Не желая обострять ситуацию, Каунас в декабре 1930 г. согласился на создание в Клайпеде (Мемеле) чисто немецкой Директории, президентом которой под давлением Германии в начале 1931 г. был назначен Г. Бётхер. Вскоре новая Директория приняла решение о закрытии ряда литовских школ, ссылаясь на то, что большинство родителей-литовцев желают, чтобы их дети получали начальное образование на немецком языке1774. Как уже отмечалось, польско-литовский конфликт блокировал сплав леса по р. Неман и приносил владельцам мемельских лесопилок значительные финансовые убытки, что делало их сторонниками нормализации польско-литовских отношений. Для нейтрализации подобных настроений Москва пошла на подписание 17/21 октября 1930 г. договора с Мемельским синдикатом о поставках советского леса в первом операционном году с 1 октября до 30 сентября в объеме 120 тыс. м3. Советская выручка с продаж пиломатериалов должна была составить 51% в первом году и 52,5% во втором году. По итогам первого года 1 октября 1931 г. было подписано дополнение к договору, которым советские поставки леса на 1932 г. устанавливались в 200 тыс. м3, а на 1933 г. — в 225 тыс. м3. Возрастала и советская выручка от продажи пиломатериалов, которая должна была составить 54,5% и 55,5% соответственно. В октябре 1931 г. в Клайпеде (Мемеле) было открыто советское консульство1775. Однако это продиктованное политическими причинами соглашение уже в 1932 г. обернулось экономическими потерями. В условиях мирового экономического кризиса и падения курса английского фунта стерлингов Мемельский синдикат отказался выплачивать Москве задолженность в сумме 9 тыс. ф. ст. Понятно, что НКВТ СССР настаивал перед советским руководством на денонсации этого соглашения ввиду слишком низкой продажной цены пиломатериалов, предлагая расширить сотрудничество с деревообработчиками в Швеции, Финляндии или Бельгии, но НКИД указывал на политическую важность договора. Советскому полпреду в Каунасе М.А. Карскому удалось добиться через премьер-министра Ю. Тубялиса согласия литовского правительства оказать синдикату финансовую поддержку для выплаты советской задолженности. Тем не менее требовались переговоры о пролонгации соглашения на 1934 г. 16 июня 1933 г. НКВТ известил Мемельский синдикат о нежелании продлевать договор, который утратит силу 30 сентября. В ответном письме от 27 июня руководство синдиката напоминало, что оно «имеет опцион продлить контракт на следующий год», о чем уже велись переговоры в феврале — марте 1933 г., и выражало готовность к переговорам. НКИД СССР обратился в Политбюро ЦК ВКП(б), которое 1 июля приняло решение о недопустимости «денонсирования договора Экспортлеса с Мемельским лесным синдикатом» и «обязать тов. Розенгольца добиться улучшения положения дела с продажей леса Мемельскому лесному синдикату». В итоге советские поставки леса в Литву сократились незначительно с 220 тыс. м3 в 1932 г. до 210 тыс. м3 в 1933 г. Правда, несмотря на решение Политбюро от 1 июля 1933 г., НКВТ СССР всяче387

ски тормозил продление соглашения с Мемельским лесным синдикатом. Во многом это было связано с высоким железнодорожным тарифом в Латвии, которая стремилась затруднить сухопутный транзит в Литву. В этой ситуации Политбюро ЦК ВКП(б) 31 июля решило вопрос «о мемельском лесном договоре передать на рассмотрение комиссии т. Молотова». В результате обсуждения НКВТ было указано на необходимость снизить свои требования на переговорах с синдикатом. Тем не менее начавшиеся в сентябре 1933 г. переговоры шли трудно, и лишь обозначившийся рост цен на европейском рынке пиломатериалов облегчил достижение соглашения, которое было подписано в начале декабря 1933 г.1776. Таблица 41. Доля стран Прибалтики в советском экспорте лесоматериалов в 1929—1936 гг.1777 Год 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936

Весь экспорт Тыс. т 3 193 4 656 3 260 2 906 3 256 3419 3 559 3 093

Латвия Эстония т %I т 199 335 0,3 9 442 339 652 58 389 1,2 166 810 46 043 1,4 47 705 20 005 0,7 68 637 0,3 8 920 1 543 L 57 870 1,7 3 175 44 0,001 0,4 13 679 —

% 6,2 7,3 5,1 1,6 2,1 0,04 0,09 —

Литва т % 153 0,005 0,006 296 154 851 4,7 11,4 331 255 6,6 215 328 139 162 4,1 3,3 116 843 7,5 231 352

Тем временем германо-литовские отношения вновь обострились в связи с ситуацией в Клайпеде (Мемеле). 17 декабря 1931 г. Г. Бётхер и 2 члена сеймика, представлявшие сельскохозяйственные круги края, посетили Берлин, где вели переговоры без ведома литовского правительства. В связи с этим губернатор Клайпедского (Мемельского) края А. Меркис 27 декабря потребовал отставки Бётхера, а когда тот отказался, поставил перед клайпедским (мемельским) сеймиком вопрос о доверии председателю Директории. 25 января 1932 г. сеймик поддержал главу Директории, заявившего, что он в качестве Председателя Мемельского товарищества по закупкам и продажам и члена мемельских кооперативных организаций вел в Германии переговоры об усилении экспорта из Мемельской области. Тогда 6 февраля Меркис объявил Директорию распущенной. Члены Директории, отказавшиеся подчиниться этому, по их мнению, незаконному решению, были подвергнуты кратковременному аресту. 8 февраля советский полпред в Каунасе М.А. Карский сообщал в Москву, что немцы «опасаются роспуска сеймика и новых выборов и поэтому склонны к уступкам», а «литовцы заручились предварительно поддержкой или, по крайней мере, обещанием молчаливого попустительства некоторых сигнаторов»1778. В тот же день Германия обратилась в Совет Лиги Наций с жалобой на нарушение Литвой Мемельской конвенции 1924 г.1779. 9 февраля советская сторона сообщила Литве, что «мы обеспокоены мемельскими событиями, опасаемся, чтобы они не повлекли серьезного и длительного обострения отношений между Литвой и Германией и ухудшения международного положения Литвы, и считаем своим дружеским долгом рекомендовать литовскому правительству осторожность и умеренность»1780. 10 388

февраля советский полпред сообщил в Москву о беседе с литовским премьер-министром, который заявил, что компромиссная позиция Каунаса была сорвана «директивами Берлина». Литовские власти и далее будут занимать умеренную позицию, но если немцы не пойдут на компромисс, то сеймик будет распущен и назначены новые выборы1781. 13 февраля Совет Лиги Наций рассмотрел жалобу Германии и 20 февраля порекомендовал сторонам обратиться в Постоянную палату Международного суда в Гааге1782. 23 февраля Г. Бётхер подал в отставку. 1 марта Москва информировала Каунас о том, что Германия решила «применить меры экономического воздействия на Литву, если литовское правительство не назначит директории, пользующейся доверием сеймика»1783. По сведениям советского полпреда в Литве, полученным от английских дипломатов, «англичане стремятся не допустить обострения конфликта между Германией и Литвой, раздуваемого Францией». Англия указывала Литве, что роспуск сеймика будет нарушением Мемельской конвенции и резолюции Совета Лиги Наций, но одновременно оказывала воздействие и на Германию1784. Тем временем А. Меркис 27 февраля назначил президентом Мемельской директории Е. Симайтиса (Симмата), который начал переговоры с немецкими мемельскими партиями о создании новой директории. 12 марта советский военный атташе в Литве Д.А. Ревутский направил наркому по военным и морским делам К.Е. Ворошилову доклад № 33 «О Мемельском конфликте между Германией и Литвой», в котором отмечал, что «немецкая печать продолжает свою весьма враждебную кампанию по отношению к Литве. ГермГанское! правительство! выдерживает ту же линию, грозя применить к Литве экономические репрессии. Литовская печать сообщает, что ряд немецких фирм прекратили торговые операции с литовцами. Наряду с этим герм[анское] правительство] склоняется пойти на примирение с Литвой в том случае, если лит[овское] правительство] согласится обеспечить немецкое большинство в Мемельской директории». Со своей стороны «литовская буржуазная общественность склоняется к тому, что в новой Мемельской директории необходимо обеспечить преобладание за литовцами, а если немецкие партии в Мемеле на это не пойдут, то необходимо распустить сеймик и назначить новые его выборы, которые, несомненно, дадут увеличение в сеймике литовцев. Разумеется, что выполнение этой программы приведет к дальнейшему крайне резкому обострению взаимоотношений Германии и Литвы. 8.3 литовская делегация в Женеве вручила меморандум Англии, Франции и Италии. В этом меморандуме указано, что германский консул в Мемеле активно вмешивается в переговоры о создании новой директории, что германский канцлер принял представителей немецкой организации «Мемеляндбунд», ставящей себе целью оторвать Мемельскую область от Литвы и что все это крайне затрудняет создание новой Мемельской директории. Этот меморандум вызвал новые резкие выпады немецкой печати и удовлетворение лит[овской] печати. В ответ на угрозу немцев применить экономические репрессии литовцы форсированным темпом расширяют свою торговлю с Англией (что, между прочим, грозит сокращением нашего, весьма активного экспорта в Литву), Бельгией и стараются найти рынки в Чехословакии и Скандинавии. Однако самое интересное заключается в том, что лит[овская] печать начала весьма оживленно обсуждать вопрос о перемене своей политики к Польше. [...] 389

В этой обстановке сегодня должен решаться вопрос об образовании новой директории в Мемеле (Симайтис, коему лит[овское] правительство] поручило формирование новой директории, после весьма длительных переговоров с мемельскими немецкими партиями, при чем последние вели себя довольно провокационно, — наконец поставил этим партиям ультиматум дать ему окончательный ответ, — будут ли они входить в директорию, — к 12.3)». Советский военный атташе указывал, что из государств, подписавших Мемельскую конвенцию, активное участие в обострившемся конфликте приняли только Англия и Франция. Однако, если Париж «ведет линию на углубление конфликта, но делает это весьма скрытно и осторожно по форме, однако по существу весьма решительно», то Лондон заинтересован «в сохранении существующего положения вещей» и старается примирить литовцев с немцами. Учитывая советы Англии и СССР, литовский премьер-министр Ю. Тубялис добился того, что «литовцы решили пойти на весьма тяжелый для них компромисс, а именно, они согласились на создание такой директории, в которой имелось бы 2 литовца (один из них председатель директории) и 3 немца. Т[ак] к[ак] председатель во всех спорных вопросах получает 2 голоса, то такое решение обеспечивает равенство сил и дает литовцам то преимущество, что председатель литовец, по указанию литовского] правительства], всегда может подать в отставку, что влечет отставку всей директории». В заключение своего донесения Ревутский делал следующие выводы: «Литва может более или менее устойчиво сопротивляться полякам, бороться за разрешение Виленского вопроса в свою пользу до тех пор, пока у нее существуют дружественные отношения с Германией. Это понимают и литовцы, и немцы. Франция и Польша стараются использовать Мемельские конфликты (а они происходят непрерывно) для того, чтобы поссорить Литву с Германией и тем самым заставить довольно непокорную Литву пойти на примирение с Польшей, заставить ее отказаться от Виленщины и тем самым разрешить проблему Большого Балтийского блока, следовательно, создать более прочный антисоветский блок от «моря до моря». Англия, наоборот, заинтересована в существующем статус-кво, чтобы разделять и властвовать. В настоящее время расстановка внешних для Литвы сил выяснилась чрезвычайно наглядно. Политика немцев в Мемельском конфликте — весьма странная. Несомненно, они полностью отдают себе отчет в последствиях ориентации Литвы в сторону Польши. Возможно, что они решили пошантажировать литовцев и, рассчитывая на их слабость, добиться закрепления той двойственности и неопределенности, которая существует в Мемельской области. Однако политика немцев оказалась неудачной. При всей слабости Литвы, она оказала немцам весьма серьезное сопротивление. Я не думаю, чтобы немцы руководствовались в своей политике по отношению к Мемелю только внутренними соображениями (выборы президента и связанное с этим подогревание шовинизма). Видимо, у них есть какие-то иные соображения внешнеполитического порядка. Может быть, они начали перемену курса в своей внешней политике на Востоке. Если это не так, то их политика кажется весьма непонятной. Отсюда возникает вопрос о линии нашего поведения в отношении Мемельского конфликта. Не следует ли нам более основательно расшифровать 390

причины германской политики в отношении Литвы. А расшифровав их, может быть необходимо нажать на немцев, чтобы они не толкали столь решительно Литву в объятия Польши»1785. 21 марта советский военный атташе в Литве доложил в Москву о том, что так как «назначенный литовцами председатель Мемельской директории — Симайтис — не договорился с представителями немецких партий в Мемеле, составляющих большинство сеймика, — то литовцы 13.3 составили чисто литовскую директорию, состоящую из 4-х членов. Это вызвало новую бурю в немецкой прессе. В результате — дальнейшее обострение германо-литовского конфликта. Т[ак] к[ак] литовцы не могут существовать без ориентации на какое-либо крупное государство, то ввиду Мемельского конфликта, — они в настоящее время усиленно ищут новой ориентации в Англии, Франции, Скандинавии и что особенно интересно, — в Польше. По поводу изменения политики в отношении Польши, литовцы пока выступают довольно осторожно (слишком уж долго мелкобуржуазные массы воспитывались на ненависти к полякам, чтобы сейчас можно было сразу и решительно повернуть руль в сторону Польши)» и, конечно, вряд ли какиелибо изменения в этом вопросе возможны в ближайшем будущем. «В связи с Мемельским конфликтом и опасением литовцев, что гитлеровцы Вост[очной] Пруссии могут перейти Неман и произвести диверсии в Мемельской области, — 5.3 в Погеген и Хайдекруг прибыло поездом 170 литовских полицейских, вооруженных тяжелыми пулеметами и автоматическими винтовками. Примерно в то же время, в Мемель прибыло из Каунаса две пехотных роты, укомплектованных по штатам военного времени. Эти роты, видимо, прибыли для пополнения 7[-го] п[ехотного] п[олка], стоящего в Мемеле». Так же имеются сведения, что «поляки ведут в Мемеле скрытую работу, подбивая мемельских немцев к непримиримости и провокационным шагам против Литвы»1786. 22 марта состав новой Мемельской Директории получил в сеймике, большинство в котором принадлежало немецким депутатам, вотум недоверия. Соответственно, литовские власти в тот же день распустили сеймик. 11 апреля Англия, Италия, Франция и Япония как сигнаторы Мемельской конвенции обратились в Постоянную палату Международного суда с меморандумом, в котором просили суд дать правовую оценку совершенного, по их мнению, нарушения конвенции1787. Прошедшие 4 мая в Клайпеде (Мемеле) выборы показали, что 24 места в новом сеймике получили оппозиционные губернатору немецкие партии, и А. Меркис был вынужден уйти в отставку. 13 мая Литва сообщила СССР, что она «в вопросе о назначении директории и прочих будет держаться примирительной политики». Москву просили передать в Берлин, чтобы Германия тоже шла на примирение1788. 21 мая советская сторона довела эту информацию до сведения Берлина1789. 24 мая Литва сообщила СССР, что «на этой неделе директория Симайтиса подает в отставку; литовское правительство не возражает против образования чисто немецкой директории, но с единственным условием, чтобы председатель владел литовским языком; литовское правительство предоставляет свободу действия директории в пределах статута». Каунас выразил заинтересованность в переговорах с Германией до рассмотрения дела в международном суде1790. 391

26 мая советская сторона передала эту информацию в Берлин1791. В тот же день в Международный суд был представлен литовский меморандум, излагавший точку зрения Каунаса на события в Клайпеде (Мемеле), а президент директории Е. Симайтис (Симмат) подал в отставку1792. 6 июня президентом Клайпедской (Мемельской) директории стал О. Шрейбер. 17 июня в ходе беседы германского посланника Г. Мората с главой литовского правительства Ю.Тубялисом стороны отметили, что в последние месяцы двусторонние отношения заметно ухудшились, и высказали желание как можно скорее вернуться к существовавшей ранее дружественной политике. Кроме того, германский дипломат указал на необходимость лояльного осуществления автономии в Мемельской области, и собеседники обсудили возможные варианты нормализации отношений1793. 12 августа Международный суд постановил, что смещение Г. Бётхера и создание Директории Е. Симмата (Симайтиса) было вполне законным, однако роспуск мемельской палаты представителей был незаконен1794. По просьбе Литвы Москва 17 сентября зондировала в Берлине возможность начала германо-литовских переговоров. 28 сентября советская сторона сообщила Литве, что Германия не против переговоров, инициатива которых, по мнению Москвы, должна исходить от Каунаса1795. 18 октября литовская сторона обратилась к Берлину с предложением о проведении переговоров, подчеркнув при этом, что Мемельский вопрос не может быть предметом обсуждения1796.13 ноября Литва сообщила Германии о готовности «устроить совещание руководителей внешней политики обоих государств», на котором «должно произойти откровенное и основательное выяснение руководящей политической линии обоих государств по отношению друг к другу». 19 ноября Берлин передал литовской стороне обширную программу будущих переговоров. При этом литовскому посланнику Ю. Шаулису было заявлено, что ведение переговоров об укреплении германо-литовских отношений имеет смысл и цель лишь тогда, когда литовское правительство решительно откажется от любых антинемецких мероприятий в Мемельской области и станет проводить там политику, направленную на полное соблюдение всех гарантированных Мемельским статутом прав местного немецкого населения. При этом было указано, что германская сторона не выдвигает никаких требований, выходящих за рамки Мемельского статута1797. 23 ноября литовский министр иностранных дел Д. Заунюс в частном порядке заявил советнику германского представительства К. Веркмейстеру, что в переданной программе переговоров отсутствуют указания на общеполитические принципы1798. В итоге 23 декабря Литва передала Германии меморандум, в котором указала, что прежде, чем начать обсуждение поднятых германской стороной проблем, следует обменяться мнениями по общим политическим вопросам1799. В ответ Берлин 20 января 1933 г. заявил, что хотя он готов «уладить взаимоотношения», но «данный момент является неблагоприятным для переговоров»1800. В то же время видный деятель идущей к власти НСДАП Й. Геббельс писал в газете «Ангрифф», что «как только мы, как государство, станем силой, мы используем первый благоприятный случай, чтобы уничтожить там (в Мемельской области. — ММ) колониальное рабство. Литва должна будет убраться из Мемельской области»1801. Новый тур германо-литовских дипломатических контактов начался после прихода к власти в Германии НСДАП. В ходе визита министра иностранных дел Литвы в Берлин 392

стороны 3 марта обсудили возможность начала двусторонних переговоров. Германская сторона подчеркнула, что предпосылкой дальнейшего развития германо-литовских отношений является лояльное уважение литовским правительством автономии Мемельской области1802. Весной 1933 г. в Клайпедском (Мемельском) крае было создано «Христианско-социалистическое рабочее объединение» во главе с Т. Засом, получившее на выборах в городское самоуправление в мае 1933 г. 50% голосов, а затем и «Немецкий социалистический народный союз» во главе с Э. Нейманом. Обе эти политические организации провозгласили своей идеологией национал-социализм и существовали в значительной степени на германские деньги. Тем временем 18 марта советский военный атташе в Литве H.A. Семенов направил в Москву письмо № 21 /с, в котором сообщал о новых веяниях в литовской внешней политике в связи с внутриполитическими изменениями в Германии. «Последние два года СССР в Литве являлся посредником в деле сближения Литвы и Германии и не допускал никаких попыток к сближению с Польшей. До прихода к власти Гитлера Лит[овское] правительство] никак не могло договориться с Германией и даже иногда избегало этих переговоров. Как это ни странно, с фашистской Германией сближение Литвы идет более быстрыми темпами. Это происходит не потому, что симпатии к Гитлеру больше, чем к прежним правительствам, но главным образом из боязни, что теперешняя Германия действительно является силой и что от Гитлера можно ждать шагов, сильно вредящих Литве. До сих пор Литва в своей международной политике опиралась на СССР и Германию». Теперь Каунас надеется «сохранить прежние дружеские взаимоотношения» с Москвой, но, не имея поддержки в вопросе о Мемеле от других великих держав, не желая пересматривать свою политику в отношении Польши и опасаясь возможной германо-польской войны, которая может затронуть Литву, решено «идти на сближение с Германией и попытаться с ней сговориться. Лит[овское] правительство] начало прощупывание отдельных германских деятелей и убедилось, что сговориться можно. На обратном пути из Женевы Мин[истр] Иностранных] Дел Заунюс остановился в Берлине и имел ряд встреч и бесед. Приняли его хорошо и в результате переговоров Нейрат ему заявил: 1) Версия об обмене Данцига на Мемель не исходит от Германии, а является французской постановкой вопроса, с ведома поляков. 2) Германия не претендует на Мемель и согласна принять меры, чтобы мемельские немцы дружно работали с Литвой. От лит[овского] правительства] требуется разумная политика в области и сдерживание своих шовинистических элементов. 3) Германское] правительство] радо, что Литва сохраняет свою ориентацию на Германию и раз последняя заявила официально, что она не посягает на Мемель, основной вопрос разногласий исчезает и дальнейшие отношения должны улучшаться. 4) Германия обещает поддержку лит[овскому] правительству] в Виленском вопросе. 5) Как исключение из всех Прибалтов, Литве будет дана некоторая привилегия в области торговых сношений и будет разрешен к ввозу ряд сельскохозяйственных продуктов, ныне запрещенных. Торговые переговоры начнутся в конце марта в Ковно. 393

Этот ответ Германии удовлетворил Литву, но у них есть опасения, отражают ли слова Нейрата мнение всего правительства. Большинство склонно думать, что это официальное мнение и политика германского] правительства], которое в своем споре с Польшей хочет иметь Литву полностью на своей стороне. По вопросу о Мемеле руководящая головка верит обещаниям германского] правительства], но боится, как бы все же не было противолитовских выступлений, как они говорят «сумасшедших гитлеровских приверженцев, которые сейчас делают, что хотят и сплошь да рядом вопреки воле Гитлера». Интересно отметить, что в Берлине Заунюс пытался выяснить, какие будут теперь взаимоотношения Германии и СССР. Ряд видных деятелей ему заявили, что конечно сейчас взаимоотношения несколько испортились в виду жесткой политики Гитлера к германским коммунистам, но ориентация на содружество с СССР остается прежней и на ближайшее время изменена не будет. Один из близких к Гитлеру ему заявил: "такие люди как Папен могут мечтать соблазнить Антанту расправой с СССР силой немецких штыков, но глупо думать, что это на ближайший период в наших интересах. Пока Гитлер держит власть, он это не допустит. Гораздо выгоднее было бы Германии, даже пойдя на этот путь и получив возможность вооружиться для борьбы с русскими большевиками, повернуть полученное оружие в другую сторону. Наши интересы на ближайший период лежат не в СССР, а в государствах нас окружающих. Да и деятели Антанты не так уж глупы, чтобы поддаться этой провокации. Внутри у себя мы коммунистов раздавим, но существование СССР на ближайший отрезок нам прямой угрозы не несет"». Анализируя отношение к новой политике Литвы в отношении Германии внутри страны, советский военный атташе отмечал, что армия высказывается за сближение с Германией, но без формального союза и при сохранении старой позиции в отношении СССР, а оппозиция не возражает по вопросу о близком союзе с Германией, но «боится, что если он зайдет далеко, то Литва может потерять фактически свою самостоятельность». В отношении СССР Каунас предполагает сохранить сложившиеся отношения, что, по его мнению, вполне совместимо со сближением с Германией. «Однако, наряду с официальной установкой, есть уже, правда, слабые попытки пересмотреть отношения к СССР. Ряд довольно видных чиновников (даже начальников департаментов) Министерств внутренних дел и финансов считают, что уже если идти целиком с Германией, то прежних отношений с СССР охранить все равно не удастся. Основной причиной такового взгляда выставляется «красная опасность», разность социального строя и то, что гитлеровской Германии едва ли будет приятно, что Литва так тесна с СССР. Нигде в печати или при официальных разговорах эта точка зрения не говорится, но уже сейчас чувствуется в практической работе нашего Торгпредства. Так в предвидении торговых переговоров с Германией ей дали уже 80% лицензий на ввоз цемента, а нас поставили в такие условия, что реализовать наш предположенный завоз будет почти невозможно. Министр Тубялис приказал принять наш цемент, но вот уже 6-й день как его заместитель по Министерству финансов (он же председатель комиссии по выдачи лицензий) тормозит это и не дает никаких положительных ответов. Также внезапно обострился вопрос с нашим углем и сегодня мы узнали, что идут переговоры с какими-то немецкими представителями. В случае заключения торгового договора с Германией, литовский рынок, по оценке нашего Торгпредства, по394

падает почти целиком в руки немцев и главное, что по ряду основных товаров они столкнутся с нашими и, конечно, обусловят заранее наше вытеснение с литовского рынка. Это поведет к резкому сокращению нашего ввоза, а при нашей политике покупать в Литве не больше, чем мы ввозим, это неизбежно сократит и объем наших закупок. А это уже лишний козырь тем группам, которые уже сейчас даже в печати кричат, что СССР должен доказывать свое дружелюбие не только пустыми заявлениями, а экономически поддержать Литву в ее кризисе и увеличить свои закупки в Литве. Кстати сказать, что движение заставить нас увеличить наш объем закупок на литовском рынке довольно широко распространено во всех кругах и даже лит[овское] правительство] в лице Тубялиса и самого Сметоны не раз уже заявляли Карскому, что они ждут от нас увеличения наших закупок». Весьма вероятно, что «ухудшение наших экономических взаимоотношений в дальнейшем может отразиться» и на официальной политике Литвы. «Наши взаимоотношения с немецким посольством в Ковно продолжают быть хорошими, и по-прежнему мы много узнаем оттуда. Продолжает добросовестно информировать Веркмейстер (секретарь немецкого посольства), который, не являясь сторонником Гитлера, сообщает не только ход переговоров с литовцами, но и некоторые установки Берлина. Попутно мне удалось выяснить, что сейчас очень много немецких коммунистов бежит из Германии. В Польше всех переходящих границу задерживают и передают немцам (об этом мы сейчас же сообщили в Берлин), а литовцы тоже усилили охрану своих границ против Восточной Пруссии. Немцы предложили литовцам возвращать им бежавших коммунистов, но получили вежливый отказ. До сих пор задержано на границе литовской около 40 человек, и все они препровождены в тюрьму. На мой вопрос, что же с ними будут делать дальше — я получил ответ «немного посидят, а там отпустим, но только у себя не оставим. Пусть выезжают куда хотят». Этот же источник (комендант города Ковно) сообщил, что до них доходят слухи, что еще за неделю до выборов немецкие коммунисты во множестве стремились получать в различных литовских консульствах транзитные визы на свои немецкие паспорта. В частности, будто бы немцам известно, что литовский консул в Кенигсберге выдал очень много таких виз, и что они собираются требовать от литовского правительства отозвания этого консула, обвиняя его в прямом пособничестве коммунистам и в том, что он им сочувствует и многих лично знает». Кроме того, Семенов сообщал, что в данный момент штаб литовской армии озабочен какими-то передислокациями войсковых частей в Польше1803. 3 мая было опубликовано германо-польское коммюнике, в котором стороны заявили о твердом намерении «действовать в строгих рамках существующих договоров»1804. 31 мая глава германского правительства А. Гитлер и министр иностранных дел Германии К. фон Нейрат приняли литовского посланника Ю. Шаулиса, который просил германскую сторону сделать в отношении Литвы такое же заявление, как и в отношении Польши. Однако его германские собеседники негативно восприняли подобную просьбу и сразу же отклонили ее. Нейрат заявил, что состояние германо-литовских отношений зависит исключительно от действий Литвы, особенно от уважения ею автономии Мемельской области. Напомнив о прозвучавшем в его выступлении в рейхстаге заявлении о том, что Германия не стремится менять свою политику, Гитлер добавил, что этого Литве должно быть вполне достаточно1805. 395

Еще 14 мая Германия предложила Советскому Союзу кредит под закупки свиней в Литве1806. Однако в июне 1933 г. Москва отклонила это предложение, поскольку увидела в нем попытку осложнить советско-польские отношения, и отказалась от сотрудничества с Берлином в сфере литовской политики1807. 10 июня в Литве был принят закон, согласно которому иностранцы могли селиться в стране только по разрешению литовского правительства, а не местных властей1808. В начале августа 1933 г. состоялись германо-литовские переговоры по широкому кругу проблем, которые завершились 11 августа обменом письмами между литовским министром иностранных дел Д. Заунюсом и руководителем 4-го отдела германского МИДа министериальдиректором Р. Мейером. Литовская сторона брала на себя обязательства до 1 ноября урегулировать вопрос о разрешении на работу для германских граждан и попытаться в ходе непосредственных переговоров между губернатором Клайпедской (Мемельской) области и президентом директории устранить трудности, вытекающие из Мемельского статута. В случае необходимости Литва выражала готовность обратиться в юридические органы Лиги Наций, чтобы установить, не противоречит ли какое-либо действие литовского правительства Мемельской конвенции. Соответственно Каунас выражал готовность предпринять все возможное для успеха предстоящих переговоров. В ответном письме представитель Германии поблагодарил литовского министра иностранных дел и также выразил надежду на успешное завершение будущих переговоров1809. Тем не менее в августе 1933 г. германо-литовские торговые переговоры фактически топтались на месте, поскольку Берлин был озабочен мерами протекционистской поддержки своих сельскохозяйственных производителей и внимательно наблюдал за развитием политики литовских властей в отношении Мемеля1810. 13 сентября литовская сторона заверила Берлин, что при реализации нового закона о судоустройстве от 11 июля будет учтено положение национальных меньшинств и Литва сделает все для того, чтобы избежать конфликта с Германией1811. 20 ноября новым губернатором Клайпедского (Мемельского) края был назначен Й. Навакас, который 16 декабря потребовал, чтобы местная Директория лишила 101 учителя и чиновника, являвшихся гражданами Германии, разрешения на работу. Соответствующее решение было принято литовским правительством 18 декабря. Причем Навакас заявил германскому генеральному консулу в Клайпеде (Мемеле) А. Тёпке, что это решение правительства не дает повода для какой-либо дискуссии. Естественно, что 19 декабря Германия заявила протест, пригрозив применить экономические санкции. Однако литовская сторона заявила, что это решение было обусловлено далекоидущими внутриполитическими моментами. Тогда 21 декабря Берлин вновь выразил протест, квалифицировав действия Литвы как нарушение Мемельского статута и недавних заявлений литовских властей. Германия рассматривала эти действия литовского правительства как сознательный недружественный политический акт. Кроме того, Каунасу было сообщено, что с 1 января 1934 г. импортный контингент литовского масла сокращается с 2 090 до 600 тонн. В связи с вводом монополии на масло Германия может закупать его где угодно и, конечно, предпочитает делать это у дружественно настроенных государств. Соответственно, торговля маслом должна быть исключена при малом приграничном сообщении. Естественно, не состоится предполагавшаяся за396

купка 6 — 7 тыс. свиней. Германская сторона заявила, что состояние германолитовских отношений зависит исключительно от Литвы1812. 24 января 1934 г. литовский посланник в Берлине Ю. Шаулис вручил ноту с обстоятельным юридическим обоснованием протеста против экономических санкций Германии в отношении Литвы. Понятно, что в ходе состоявшейся беседы обе стороны высказывали взаимные претензии. Тем не менее германская сторона заявила, что она не имеет каких-либо намерений против стабильности и независимости Литвы или прочих прибалтийских стран. 14 февраля Германия официально отклонила литовский протест1813. С марта 1934 г. Германия фактически объявила Литве экономический бойкот. Берлин прекратил закупки литовских сельскохозяйственных товаров, запретил пограничную торговлю, транзит литовского скота и ввел иные ограничения1814. В результате ухудшения германо-литовских отношений происходило дальнейшее свертывание взаимной торговли. Если в 1930 г. германский импорт из Литвы составлял 67,9 млн марок, а экспорт в Литву — 60,1 млн марок, то в 1935 г. германский импорт сократился до 2,6 млн марок, а экспорт — до 6,7 млн марок1815. По литовским данным, экспорт в Германию сократился с 199,9 млн литов в 1930 г. до 5,9 млн литов в 1935 г.1816. Снижение объема литовскогерманской торговли наглядно видно из данных таблиц 42 и 43. Таблица 42. Литовский экспорт живых свиней в СССР и Германию в 1930—1939 гг. (голов)1817

Год

Общий объем 154 115 109 367 33 653 21 768 45 297 104 829 116 952 137 674 153 126 173 223

1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938 1939

В СССР 5 261 11 788 — — 23 360 99 172 89 927 91 946 96 979 106 328

В Германию 148 012 97 354 28 192 8 769 9 421 31 23 897 44 206 54 747 65 648

Доля (%) 3,4 10,8 — — 51,6 94,6 76,9 66,8 63,3 61,4

Доля (%) 96,0 89,0 83,8 40,3 20,8 0,03 20,7 32,1 35,7 37,9

Таблица 43. Доля Литвы в германском импорте живых животных в 1929—1934 гг.1818

Год 1929 1930 1931 1932 1933 1934

Весь импорт* т 168 917 129 002 61 969 60 206 42 980 58 607

* Без учета импорта лошадей. 397

Литва*

т 20 059 25 916 13 261 9 081 2 500 571

% 11,9 20,1 21,4 15,1 5,8 0,9

Тем временем 8 февраля 1934 г. в Литве был издан «Закон о защите народа и государства», на основании которого 22 февраля была запрещена деятельность обеих немецких политических партий, ставивших своей целью отторжение Клайпеды (Мемеля) от Литвы1819. Естественно, Германия 23 февраля заявила протест против распространения на Мемельскую область закона, нарушающего гарантированные Мемельским статутом права немецкого нацменьшинства, и выслала из Восточной Пруссии проживавших там литовских граждан, кроме жителей Мемельского края. Одновременно этот германский протест был доведен до сведения Англии, Франции и Италии, которые как государства-участники Мемельской конвенции, по мнению Берлина, должны были обратить внимание литовского правительства на то, что применение этого закона повлечет за собой чрезмерно тяжелые последствия для Мемельской области. В своем ответе, направленном Германии 21 марта, Литва заявила, что принятый закон не является нарушением Мемельской конвенции и, ссылаясь на многочисленные примеры, выдвинула встречные претензии относительно антилитовской пропаганды германских средств массовой информации. Со своей стороны Берлин продолжал информировать Англию, Францию и Италию о развитии событий в Мемеле, где обострились отношения между директорией и губернатором края1820. В середине марта 1934 г. литовские власти арестовали Э. Неймана, Т. Заса, Г. Ропа и других руководителей и членов организаций мемельских немцев, которым инкриминировалась подготовка мятежа1821. Начавшаяся подготовка против них судебного процесса, естественно, не улучшила германо-литовских отношений. 9 апреля Англия уведомила Германию, что английскому поверенному в делах в Каунасе Т. Престону поручено дать литовскому правительству дружеский совет смягчить свою позицию в Мемельском вопросе. Вместе с тем, английская сторона указала на то, что, видимо, в деятельности мемельских немцев были допущены серьезные ошибки, которые литовские власти использовали в качестве предлога для своих действий. На это германская сторона заявила, что возможные эксцессы со стороны отдельных личностей не дают права Литве нарушать Мемельский статус. Тем более что Германия не давала литовской стороне никакого повода утверждать, что Берлин намерен совершить путч в Мемеле. Соответственно германская сторона просила Лондон тщательно следить за событиями в Мемельской области1822. В этих условиях Каунас был вынужден активизировать свои экономические связи с Англией и постарался выяснить позицию Москвы. В беседе с советским полпредом М.А. Карским 19 марта литовский президент А. Сметона подчеркнул, что Литва нуждается в политической, экономической и военной поддержке Советского Союза. Затем литовский посланник в Москве Ю. Балтрушайтис обратился с просьбой об экономической помощи в НКВТ СССР. 7 апреля А.П. Розенгольц направил И.В. Сталину и В.М. Молотову докладную записку № 174/с: «Учитывая это официальное обращение, а также и то, что у нас с Литвой резко выраженный активный торговый баланс в нашу пользу — в 1933 г. 1 : 3, а в 1934 г. 1 : 2 — считал бы возможным увеличить наши закупки в Литве во втором квартале на 100 тыс. руб., а именно: со 150 тыс. руб. довести до 250 тыс. руб. Понятно, эти дополнительные 100 тыс. руб. не спасение для Литвы, но они будут свидетельствовать о некоторой отзывчивости с нашей стороны и, сверх того, могут нам помочь избежать переговоров о соотношениях между нашим экспортом в Литву и импортом оттуда и сохранить активный баланс в нашу пользу»1823. 9 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «ус398

тановить на 11-й квартал 1934 года план закупок в Литве за счет торгово-политического контингента в сумме 250 тыс. рублей». 11 апреля Литва пригласила советское военное судно посетить Клайпеду (Мемель) и напомнила о своей просьбе относительно военно-технической помощи1824. Однако 6 июня советская сторона заявила, что «в этом году не предполагается обычного кругового плавания судов Балтийского флота с заходом в порты Балтийского моря и что в связи с этим отпадает визит одного из наших судов в Мемель»1825. 28 июня литовский губернатор Клайпедского (Мемельского) края распустил немецкую Директорию во главе с О. Шрейбером и 3 июля назначил литовскую Директорию во главе с М. Рейзгисом1826. Необходимый для ее утверждения сеймик не собирался, так как литовские депутаты, пребывающие в меньшинстве и опасавшиеся, что немецкое большинство вынесет вотум недоверия новому составу Директории, бойкотировали его заседания. 5 июля Германия направила Англии, Франции и Италии ноту, в которой указала на «нарушение мемельской автономии» Литвой и просила их выступить против «нарушения Мемельского статута»1827. В середине июля 1934 г. литовские власти запретили в Клайпеде (Мемеле) три немецкие партии и ввели для их членов ограничения на осуществление пассивного избирательного права и на возможность занимать государственные и общественные должности. Естественно, что антилитовская кампания в германской прессе только усилилась1828. В связи с обострением германо-литовских отношений Каунас 11 мая и 16 июня просил Москву «о поддержке и максимальном увеличении закупок»1829. 1 июля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «удовлетворить просьбу Литвы об оказании ей хозяйственной помощи и предложить НКВТ разместить в Литве заказов сверх плана на 1 000 000 руб. в течение 1934 г. Предложить тов. Розенгольцу, по согласованию с НКИД, представить номенклатуру на утверждение Политбюро»1830. Соответственно, 3 июля Литве было заявлено, что до конца года СССР готов сделать заказов на 1 млн руб. при приемлемых ценах и условиях1831. 16 июля нарком внешней торговли А.П. Розенгольц направил в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № 384/с: «На основании постановления от 1.VI 1.34 г. представляю на утверждение согласованный с НКИД (т. Стомоняковым) перечень товаров, подлежащих закупке в Литве по дополнительно отпущенному контингенту в сумме 1 млн руб. Для срочного размещения заказов, прошу, если возможно, утвердить опросом»1832. 17 июля Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило «план закупок в Литве по дополнительному контингенту на сумму 1 млн руб. 1. Подошвенная кожа — на сумму — 300 т[ыс]. р[уб]. 2. Беконные свиньи — 200 3. Свиные сальные туши — 180 4. Мясо говядина — 50 5. Лошади рабочие — 50 6. Два буксира из Мемеля — 180 7. Семена клевера — 20 Всего на сумму — 1 000 т[ыс]. р[уб].»1833. Информация об этом решении была 21 июля направлена советскому полпреду в Каунасе для сообщения литовскому правительству1834. Всего по сравнению с 1933 г. советский импорт из Литвы возрос в 1934 г. почти в 2,5 раза, одновременно в 2,3 раза сократился советский экспорт в 399

Литву. В 1934 г. на долю Советский Союз пришлось 47% керосина, 21,5% бензина, 39,8% газойля, 57% соли, 6,4% угля, 7,6% хлопчатобумажных тканей и 40% сельскохозяйственных машин, импортированных Литвой1835. В 1935 г. советский импорт увеличился еще почти в 2 раза, тогда как советский экспорт вырос всего в 1,4 раза. В результате, перейдя от активного к пассивному торговому балансу в торговле с Литвой, Советский Союз оказал ей определенную финансовую поддержку (см. таблицы 44 и 45). В 1936 г. советская сторона закупила 56,5% литовского экспорта свиней и крупного рогатого скота, при этом поставки советских нефтепродуктов покрывали 7 5 — 8 0 % литовского импорта1836. В целом за 1935—1939 гг. доля Советского Союза в среднегодовом литовском импорте составляла 73,6% по нефти, 67,3% по керосину, 45,3% по бензину, 12,3% по мазуту, 29,4% по сельскохозяйственным машинам, 16,6% по хлопчатобумажным тканям и 80,4% по соли1837. Учитывая предстоящий визит в Москву министра иностранных дел Литвы, советское руководство обсуждало вопрос о возможности продажи оружия Каунасу. 22 июля 1934 г. М.М. Литвинов направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову и А.П. Розенгольцу докладную записку № 4180/л/сс, которой поддержал позицию НКВТ и просил «об ускорении решения. 1-го августа приезжает со специальным визитом литовский министр иностранных дел Л[о]зорайтис, который, наверное, напомнит нам о давно возбужденном Литвою ходатайстве о продаже оружия, и я считал бы желательным дать ему в этом случае какой-либо ответ. Литовский премьер-министр Тубялис при каждой встрече с нашим полпредом напоминает об этом вопросе»1840. В итоге 25 июля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «сообщить Лозорайтису по его приезде в Москву о нашем согласии на продажу Литве оружия, о чем договариваться ему конкретно с Наркомвнешторгом»1841. На начавшихся в августе 1934 г. переговорах была определена номенклатура интересующих литовскую сторону предметов вооружения.

Таблица 44. Торговля СССР с Литвой в 1924—1938 гг.11

Год 1924 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Экспорт Тыс. руб. Доля (%) 1 336 0,09 215 0,01 0,03 907 0,03 990 6 872 0,2 6 758 0,2 11 327 0,2 18 243 0,5 18 181 0,7 11 949 0,6 5 243 0,3 0,4 7 358 13 021 0,9 15 831 0,9 11 646 0,9 400

Импорт Доля(%) Тыс. руб. 66 0,006 303 0,01 700 0,02 986 0,03 2 746 0,06 1 292 0,1 4419 0,1 5 970 0,1 5 160 0,2 2 391 0,1 5 957 0,6 11 905 1,1 13 105 1,0 10 624 0,9 12 695 0,9

Баланс (тыс. руб.) + 1 270 -88 + 207 +4 + 4 126 + 5 466 + 6 908 + 12 273 + 13 021 + 9 558 -714 - 4 547 -84 + 5 207 -1 049

Таблица 45. Торговля Литвы с СССР в 1924—1938 гг.1839 Год 1924 1925 1926 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938

Экспорт Тыс. литов Доля (%) 4 553,4 1,7 2,7 6 446,1 0,8 2 119,4 1 126,1 0,5 3 655,8 1,4 1 271,7 0,4 5 154,3 1,5 3,0 8 258,2 6 671,4 3,5 2 672,7 1,7 7 498,1 5,1 8,6 13 083,2 5,3 10 087,1 5,3 11 056,2 5,7 13 337,8

Импорт Доля (%) Тыс. литов 2,0 4 116,2 4 113,8 1,6 3 244,6 1,4 2,4 6 452,3 9 114,1 3,1 4,3 13 122,7 4,4 13 838,9 6,2 17 237,2 10 218,7 6,1 5,5 7 834,3 4,3 5 991,8 10,6 13 565,0 9,4 14 737,2 8,4 17 896,1 6,7 14 954,4

Баланс (тыс. литов) + 437,2 + 2 332,3 - 1 125,2 - 5 326,2 - 5 458,3 - 1 1 851,0 - 8 684,6 - 8 979,0 - 3 547,3 - 5 161,6 + 1 506,3 -481,8 - 4 650,1 - 6 839,9 - 1 616,6

16 августа заместитель наркома иностранных дел Б.С. Стомоняков и заместитель наркома внешней торговли М.А. Логановский направили в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № 456/сс: «Согласно постановления Политбюро от 25 июля с.г. предлагаем утвердить прилагаемый при сем проект постановления по вопросу о продаже литовскому правительству предметов военного снаряжения»1842. В итоге 19 сентября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «1. Удовлетворить просьбу литовского правительства о продаже ему: а) одной трехдюймовой батареи четырехорудийного состава с передками модернизированного типа; б) 4 тыс. трехдюймовых снарядов (шрапнель, гранаты); в) 4 тыс. штук кавалерийских шашек; г) авиабомб в количествах и весом по согласованию с литовцами. Согласиться также на продажу одной эскадрильи истребителей (13 машин), но с тем, что сроком сдачи литовцам этой эскадрильи определить середину 1935 года. 2. Поручить НКВТ (т. Логановскому) в результате переговоров дать литовцам согласие на рассрочку платежей, исходя из расчета получения: 10% стоимости при подписании заказа 15% стоимости при сдаче заказа и остальных 75% равномерными взносами в течение 3 лет. Стоимость кредита определить в 6% годовых. 3. Отпуск продукции произвести по нормальным конкурентным ценам в золотом исчислении по сравнению с ценами других стран на аналогичные предметы. 4. Обязать тов. Орджоникидзе обеспечить внеочередное и высококачественное изготовление упомянутых заказов по спецификациям НКВТ. 401

В случае невозможности соблюдения сроков сдачи, требуемых литовцами, обязать тов. Ворошилова выдать потребное количество вооружения из наличных запасов Военведа с последующим возмещением промышленностью. 5. Поручить тов. Гринько разрыв цен по этому заказу покрыть на общих основаниях финансирования экспорта»1843. 7 октября содержание первого пункта этого решения было доведено до сведения советского полпреда в Каунасе М.А. Карского для передачи литовской стороне1844. В ходе переговоров по этому вопросу нарком обороны К.Е. Ворошилов 16 декабря направил в ЦК ВКП(б) докладную записку № 13049/сс: «В связи с запросом Народного Комиссара Внешней Торговли т. Розенгольц о поставке литовской армии различных предметов вооружения, считаю возможным показ и продажу литовцам следующих предметов вооружения и полуфабрикатов: 1. Полковая пушка 1927 г. 2. Полевая пушка 1902/30 г. 3.122-мм гаубица 1910/30 г. 4.107-мм пушка обр[азца] 1910/30 г. 5.152-мм гаубица обр[азца] 1910/30 г. 6. Выстрелы к вышеуказанным системам и авиабомбы до 250 кг включительно, кроме авиабомб специального назначения. 7. Авиапулеметы ПВ-1. 8. Подрывное имущество. 9. Противогазы «БН». 10. Гусеничные трактора. 11. Стальные каски. 12. Ореховые ложи к винтовкам. 13. Стальные болванки для орудийных стволов малого калибра. 14. Латунь для гильз. 15. Сталь в штангах для 20-мм снарядов. 16. Порохов до 20 тонн. 17. Запасные части к пушке 1902 года. Прошу утвердить этот список»1845. Тем временем 28 июля германское информационное агентство ДНБ распространило заявление с изложением мероприятий литовских властей, направленных на недопущение созыва имеющего кворум Мемельского сеймика, которое по дипломатическим каналам было передано Англии, Франции и Италии1846. 7 сентября Германия сообщила этим странам о том, что литовские власти препятствуют утверждению нового состава Директории Мемельским сеймиком, и просила их предпринять соответствующий демарш в Каунасе1847. 25 сентября Англия, Франция и Италия направили Литве ноты, в которых указали на допущенные ею нарушения Мемельского статута. На это заявление литовская сторона ответила, что предпринимает необходимые меры против национал-социалистической революционной деятельности в Мемельской области в соответствии с гаагскими решениями1848. Вначале ноября 1934г. СССР предложил Литве свою поддержку в Клайпедском (Мемельском) вопросе, но Каунас, естественно, не решился обострять отношения с великими европейскими державами1849. Попытки литовского посланника в Берлине Ю. Шаулиса 8, 20 ноября и 7 декабря прозондировать возможность нор402

мализации германо-литовских отношениях ни к чему не привели, поскольку его немецкие собеседники каждый раз указывали на необходимость прежде всего восстановить в полном объеме действие нарушенной Литвой Мемельской конвенции и прекратить преследования мемельских немцев1850. В декабре 1934 г. вновь назначенный главой Клайпедской (Мемельской) директории Ю. Брувелайтис вел с представленными в сеймике немецкими партиями переговоры о создании смешанной директории в составе 3 немцев и 2 литовцев. Соглашение было уже практически достигнуто, но Германия запретила немецким депутатам сеймика идти на компромисс. На 29 декабря секретарь Мемельского сеймика Рихтер попытался созвать заседание сеймика, но Брувелайтис запретил его как незаконное1851. 28 декабря Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить Наркомвнешторгу пойти на устное (джентльменское) соглашение с литовским правительством о покупке нами в Литве в течение 1935 года литовских товаров на 2 миллиона рублей, в том числе на восемьсот тыс. рублей свиней и на один миллион 200 тыс. руб. сырья, главным образом тяжелой кожи при условии обеспечения нашего экспорта в Литву в 1935 году на ту же сумму, не считая леса»1852. Однако 7 января 1935 г. М.М. Литвинов направил членам Политбюро ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, В.М. Молотову, Л.М. Кагановичу, К.Е. Ворошилову и Г.К. Орджоникидзе, а также наркому внешней торговли А.П. Розенгольцу докладную записку № 16/л/с: «Согласно недавно принятого] постановления Политбюро, НКВТ поручено заключить с Литвой джентльменское соглашение, по которому мы обещаем, на началах нетто-баланса, выдать в Литве в 1935 году заказов на общую сумму 2 млн золотых рублей, из которых на 800 тысяч предположено выдать с.-х. заказов, а именно на продукты свиноводства. Я ходатайствую о пересмотре этого решения по следующим соображениям: Благодаря враждебности Германии и официально объявленному бойкоту, а также запрещению транзита через Германию литовских продуктов в другие страны, Литва попала в крайне тяжелое положение. Страна задыхается, цены стремительно падают, в крестьянстве и во всей стране растет недовольство совето^щьскш. политикой нынешнего правительства, которая-де ведет к экономической катастрофе. Падение нынешнего правительства в Литве и замена его германо-фильским (и одновременно, может быть, и полоно-фильским правительством) нанесли бы, однако, нам большой политический ущерб, ибо Литва, особенно в настоящее время, имеет для нас большое политическое значение, — вопервых, потому, что при колеблющейся и скорее неблагоприятной для нас позиции Латвии и Эстонии Литва внутри Прибалтийской Антанты оказывает на них благоприятное для нас влияние в пользу Восточного Пакта, и, вовторых, ввиду особой важности участия Литвы в Восточном Пакте, поскольку она имеет общую границу с Германией. Литовское правительство за последние месяцы неоднократно просило и умоляло нас помочь ему побороть затруднения, вызванные давлением на него Германии, посредством увеличения именно с.-х. заказов в 1935 году. Между тем, после нового постановления вместо увеличения получается уменьшение этих закупок, ибо в 1934 году НКВТ закупил всего с.-х. продуктов на 943 тысячи рублей (вместо 800 тысяч предположенных на 1935 год). 403

Я прошу, оставив принятую Политбюро цифру в 2 млн рублей для всех заказов, видоизменить соотношение внутри этой суммы между с.-х. и промышленными заказами, повысив норму с.-х. заказов до 1 1/2 млн рублей (Литовское правительство просило 2 млн рублей)»1853. Обсудив это предложение, Политбюро ЦК ВКП(б) 16 февраля решило «во изменение ранее принятого решения установить размер импорта из Литвы на 35-й год в размере двух с половиной миллионов рублей, из них свиней и свинины на два миллиона рублей»1854. В итоге переговоров 27 февраля было заключено советско-литовское джентльменское соглашение о товарообороте на 1935 г., который был определен на общую сумму 5 млн золотых рублей. Прибывшая 15 марта в Москву литовская экономическая делегация во главе с министром земледелия И. Алексой посетила Ленинград, Днепрогэс и подписала 23 марта дополнительное соглашение о поставках в Литву советских горюче-смазочных материалов, табака и угля1855. Тем временем 20 января по просьбе Литвы Советский Союз обратил внимание Англии, Франции и Италии на обострение ситуации в Клайпеде (Мемеле), где действия местных немцев затрудняют выполнение Мемельской конвенции, и концентрацию военных сил Германии в Восточной Пруссии. Советская сторона предложила направить Германии декларацию с предостережением1856. 24 января советский полпред в Италии Б.Е. Штейн сообщил в Москву, что по этому вопросу идут переговоры между Англией, Францией и Италией1857.4 февраля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «во изменение постановления Политбюро от 19 сентября [1934 г.], увеличить поставку Литовскому Правительству с одной до трех 4-х орудийных 3-х дюймовых батарей модернизированного типа и с 4 000 до 12 000 снарядов нового образца»1858. 31 марта начальник Артиллерийского управления РККА H.A. Ефимов направил наркому обороны докладную записку № 94531/ее: «Автомотоэкспорт на основании распоряжения т. Логановского поставил меня в известность, что литовцы у нас покупают: 1.12 шт[ук] 76-мм полевых пушек обр[азца] 1902/30 г. с комплектом принадлежности и упряжью по цене 13 400 руб. за пушку. 2.11 000 — 76-мм дальнобойных выстрелов (гранат) по цене 13 р. за штуку. 3.4 000 штук шашек кавалер[ийского] обр[азца] по 10 р. за штуку. Пушки и выстрелы необходимо поставить в 15-ти дневный срок со дня подписания договора, а шашки в 2-х месячный срок. Докладываю, что литовцы у нас уже смотрели вышеуказанную пушку в декабре мес[яце] 1934 г. со стрельбой, в целях ее покупки и согласны в данный момент взять это количество из имеющейся продукции. Прошу Вашей санкции»1859. В ответ 5 апреля из секретариата НКО ему сообщили, что «по Вашему докладу № 94531/сс касательно продажи литовцам оружия — Народный Комиссар Обороны дал указание выполнять поставку оружия, поскольку есть решение инстанции по данному вопросу»1860. Однако в итоге Литва отказалась от этой сделки1861. Правда, в 1935 г. НКВТ СССР получил заказ на 15 шасси трехосных грузовиков ЗИС-6, из которых 6 было в течение года поставлено Военному министерству Литвы1862. 20 апреля заместитель начальника Разведывательного управления РККА А.Х. Артузов направил наркому обороны докладную записку № 248390/с: 404

«Докладываю: Литовский военный атташе в беседе с Начальником Отдела Внешних Сношений жаловался на трудности, которые он встретил при заказе противогазов, и что в течение долгого времени он не имеет никакого ответа. Запрошенный по этому вопросу Председатель Автомотоэкспорта тов. Бармин сообщил: более двух месяцев тому назад литовский военный атташе Скучас и прибывший из Литвы для переговоров полковник Бирутавичус обратились к нему с просьбой о поставке ряда предметов вооружения и полуфабрикатов для производства вооружения. Во время переговоров они подчеркивали особую срочность поставки противогазов. В результате переговоров тов. Бармина Наркоматом Внешней Торговли было написано письмо НКО с просьбой разрешить поставки полуфабрикатов и в первую очередь противогазов. По сообщению тов. Логановского, НКО этот вопрос был поставлен на разрешение в инстанцию, но решения до настоящего времени еще не имеется». На сопроводительной записке к этому документу К.Е. Ворошилов 29 апреля наложил резолюцию: «Просить ЦК ускорить рассмотрение». Соответственно, 3 мая адъютант для особо важных поручений при наркоме обороны Г.М. Штерн просил секретаря И.В. Сталина А.Н. Поскребышева ускорить рассмотрение этого вопроса1863. Однако, доступные документы не дают возможности установить реакцию советского руководства на эту просьбу. Тем временем 14 декабря 1934 г. в Каунасе начался суд над 126 арестованными в Клайпеде (Мемеле) немецкими активистами. 23 марта 1935 г. 4 подсудимых, виновных в убийстве Й. Иезутиса, были приговорены к расстрелу, 2 были приговорены к пожизненному заключению, Э. Нейман и В. Бертулайт— к 12 годам каторжных работ, бывший председатель сеймика фон Дросслер и Т. Зас — к 8 годам заключения, остальные подсудимые получили от 1 года до 10 лет заключения и 35 человек были оправданы. В ходе процесса были установлены связи подсудимых с германским консулом в Клайпеде Г. фон Галемом, который был отозван. В Германии приговор вызвал антилитовские демонстрации и жесткую критику прессы1864. В ходе переговоров 25 марта с английскими представителями министром иностранных дел Дж. Саймоном и лордом-хранителем печати А. Иденом Гитлер в ответ на упоминание Литвы в качестве возможного участника Восточного пакта заявил, что «ни при каких обстоятельствах мы не станем заключать пакт с государством, которое притесняет немецкое меньшинство в Мемеле». Когда гаранты Мемельской конвенции смогут повлиять на Литву и добиться изменения ее позиции в отношении мемельских немцев, Берлин будет готов подписать договор о ненападении и с Каунасом. При этом Гитлер заверил англичан, что не собирается воевать с Литвой или применять против нее силу, и надеется, что великие державы-сигнаторы Мемельской конвенции легко смогут заставить Литву соблюдать подписанные ею договоры1865. 30 марта Англия обратилась к Франции и Италии с предложением вынести вопрос о невыполнении Литвой положений Мемельской конвенции на рассмотрение Совета Лиги Наций1866. 2 апреля в ответ на запрос в палате общин английский министр иностранных дел Дж. Саймон заявил, что 13 марта английское, французское и итальянское правительства известили Литву, что нынешнее положение на территории Клайпеды (Мемеля), где не существует властей, пользующихся доверием сеймика, несовместимо с принципом автономии, гарантированным Мемель405

ским статутом, и что литовское правительство должно «без промедления положить конец этой ситуации»1867. 5 апреля Литва заверила Англию, Францию и Италию, что готова приложить все силы для осуществления пожеланий сигнаторов Мемельской конвенции. В тот же день латвийский посланник в Берлине Э. Криевиньш попытался выяснить перспективы развития германо-литовских отношений в связи с приговором по делу мемельских немцев. В ответ германская сторона заявила, что готова в дальнейшем избегать какого-либо обострения двусторонних отношений при условии, что Литва, в конце концов, прекратит свою кампанию против немцев в Мемеле. Однако Берлин настораживают появившиеся с недавних пор слухи о том, что в Женеве Литва пытается добиться пересмотра Мемельского статута с целью получения полного суверенитета над Мемельской областью. Если эти слухи соответствуют действительности, то Германия не сможет спокойно терпеть подобное развитие событий1868. В германской прессе продолжалась антилитовская кампания, в ходе которой некоторые газеты заявляли, что Мемель должен принадлежать Германии, или оспаривали законность Мемельского статута. Ужесточая свою политику в отношении Литвы, Германия с 5 апреля запретила выдавать транзитные визы литовским гражданам, но при этом заявила, что не питает никаких агрессивных планов относительно Мемеля. 7—10 апреля германские военные самолеты проводили демонстрационные полеты вдоль нижнего течения реки Неман в Восточной Пруссии1869. 19 апреля Англия, Франция и Италия направили Литве ноту, в которой указали, что нынешнее положение в Клайпедской (Мемельской) области несовместимо с Мемельским статутом, и требовали от Каунаса незамедлительно принять меры к нормальному функционированию сеймика и созданию Директории, которая пользовалась бы его доверием. В ответ Литва 2 мая указала, что в Клайпеде (Мемеле) наличествует иностранное влияние, которое оказывает негативное воздействие на сдержанную позицию заинтересованных сторон. Каунас выражал желание обменяться с государствамисигнаторами Мемельской конвенции мнениями об усилении гарантий безопасности специально для Клайпедской (Мемельской) области. Литовская сторона отклонила высказанные в ее адрес упреки в нарушении Мемельской конвенции, заявив, что не существует повода для рассмотрения этого вопроса в Совете Лиги Наций, и сообщила о предпринятых ею мерах достижения компромисса, который был сорван непримиримой позицией Германии. Однако Лондон посчитал этот ответ неудовлетворительным1870. 4 мая истек срок полномочий прежнего состава сеймика, и 9 мая литовский губернатор издал декрет о его роспуске и назначении новых выборов на 29 сентября. Учитывая продолжающуюся антилитовскую кампанию в германской прессе и увеличение численности войск в Восточной Пруссии, литовское правительство в мае 1935 г. решило сформировать еще одну пехотную дивизию и увеличить состав своей армии с 14 до 31 тыс. человек. Вместе с тем 18 мая литовский президент в порядке помилования заменил 4 осужденным на процессе в Каунасе мемельским немцам смертную казнь на пожизненное заключение1871. Выступая 21 мая в рейхстаге, А. Гитлер заявил, что Германия готова заключить договоры о ненападении со всеми своими соседями, кроме Литвы, которая «игнорирует самые простые законы человеческого общежития». Он вновь повторил требования к державам-гарантам Мемельского статута, чтобы они добились изменения положения немцев в Ме406

мельской области1872. 1 июня Литва публично заявила, что готова передать спорные вопросы на рассмотрение Гаагского трибунала1873. Естественно, Германия предпочла «не заметить» этого предложения. 29 июня в ответ на зондаж литовского министра иностранных дел С. Лозорайтиса о возможной встрече с главой германского МИДа ему было заявлено, что подобная встреча имеет смысл только в том случае, если литовская сторона сможет сделать конкретные предложения для улучшения германо-литовских отношений1874. Понятно, что советское руководство внимательно следило за развитием ситуации вокруг Клайпеды (Мемеля) и старалось поддерживать Литву. 29 мая начальник Разведывательного управления РККА СП. Урицкий направил наркому обороны докладную записку № 24853/сс: «Докладываю: Литовский военный атташе Скучас обратился к Начальнику Отдела Внешних Сношений тов. Геккер с просьбой разрешить ему несколько раз побывать в наших частях. Со своей стороны полагаю возможным разрешить посетить некоторые части, чем отметить наше внимание литовскому атташе. Если Вами будет дано согласие на таковое посещение, то полагал бы возможным разрешить посещение 2[-го] стрелкового полка Московской] П[ролетарской] С[трелковой] Д[ивизии], 62[-го] кав[алерийского] полка и артиллерийского] полка МПСД. Показ произвести в объеме уже разрешенного показа великобританскому атташе Скейфу». На этом документе 4 июня К.Е. Ворошилов наложил резолюцию: «Не возражаю»1875. Тем временем 1 июня М.М. Литвинов направил членам Политбюро ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову, Л.М. Кагановичу и Г.К. Орджоникидзе докладную записку № 171/л/с: «О Литве. Из всех соседей Германии наибольшее давление и даже страх испытывает Литва. На нее давит германское правительство, давит немецкое население Мемеля, национал-социалистические организации Восточной Пруссии, давят, наконец, и западные великие державы, требующие строгого соблюдения Литвой Мемельского Статута. Исполнение этого требования было бы равносильно передаче всей администрации Мемеля в руки местных наци, действиями которых, конечно, руководит Берлин. За последнее время в Литве обнаружилось сильное течение, представленное, главным образом, литовскими посланниками на Западе и отчасти самим министром иностранных дел Лозорайтисом, в пользу какого-либо соглашения с Польшей, каковое должно, якобы, несколько облегчить внешнеполитическое положение Литвы. Этому течению пока противостоят президент Литвы Сметона и премьер-министр Тубялис. Польша, как известно, никогда не переставала добиваться непосредственных переговоров с Литвой и восстановления в какой-либо мере официальных отношений с ней, рассчитывая со временем полностью подчинить себе Литву. Влияние Польши в Прибалтике, в особенности в Эстонии, значительно усилилось. Полному втягиванию всей Прибалтики в орбиту польской политики препятствует в значительной мере Литва, участвующая в так называемой Балтийской Антанте. Любое соглашение с Литвой устранит для Польши это препятствие и облегчит осуществление ее заветных балтийских мечтаний. 407

Литва чрезвычайно прислушивается к нашим советам. Достаточно было бы нам твердо заявить о нежелательности соглашения с Польшей, чтобы вопрос о переговорах был снят с очереди. Я, однако, думаю, что делать такие заявления, значит брать на себя большую ответственность. Подобные советы Литва, несомненно, расценила бы как обязательство сильной поддержки с нашей стороны ей в ее трудном положении. Я поэтому предложил бы воздерживаться от каких-либо советов, следить внимательно за положением и, в случае вступления Литвы в переговоры с Польшей, осторожно советовать ей ограничиться на первых порах минимальным соглашением, как например, восстановление почтово-телеграфных, железнодорожных, пограничных и, в крайнем случае, также консульских отношений. Если эти соображения одобряются Политбюро, то нашему Полпреду в Ковно будет дана соответствующая директива»1876. К сожалению, доступные документы не дают возможности установить реакцию советского руководства на это предложение наркома иностранных дел. 19 июня в Советский Союз с визитом прибыла группа деятелей культуры Литвы, являвшихся членами президиума Общества по изучению культуры народов СССР1877. 9 июля М.М. Литвинов сообщил советским полпредам в Италии и Франции, что Англия хочет надавить на Литву в Мемельском вопросе, чтобы получить согласие Германии на Восточный пакт с участием Литвы. Однако Москва считала, что мемельская проблема не может быть препятствием к заключению пакта о ненападении1878.11 августа нарком внешней торговли А.П. Розенгольц направил членам Политбюро ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановичу и В.Я. Чубарю докладную записку № 434с: «О заключении договора с Мемельским Синдикатом. В течение ряда лет Экспортлес продает Мемел ьскому Синдикату для распиловки на пиломатериалы бревна. До 1934 г. мы поставляли около 200 тыс. куб. метр., а в 1934 и 1935 г. по 150 тыс. куб. метров. Операция эта является для нас крайне невыгодной, так как приходится выбирать лучший лес и, кроме того, заготовлять его в отдаленных от границы районах (Горьковский край, Ивановская область и др.). Кроме того, цены, выручаемые нами за эти бревна, на 50% ниже, чем на других европейских рынках. Так как нам приходится выбирать этот лес с каждым годом из все более отдаленных районов, то эта операция становится для нас все более и более невыгодной. Кроме того, Мемельский Синдикат, получая от этих бревен высококачественные пиломатериалы и экспортируя их, портит нам рынок, затрудняя реализацию наших собственных пиломатериалов. С валютной и экономической точки зрения [мы] заинтересованы в полном прекращении поставки бревен Мемельскому Синдикату. Однако, учитывая особое политическое значение этой операции, прошу Вашего согласия на заключение договора с Синдикатом на 1936 г., с уменьшением размера поставки с 150 тыс. куб. метров до 100 тыс. куб. метров. Так как в ближайшие дни ожидается приезд представителя Мемельского Синдиката для переговоров, прошу, если возможно, срочного решения вопроса»1879. Однако 17 августа Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «предложить НКВТ (Экспортлесу) заключить договор с Мемельским Синдикатом на поставку последнему в 1936 году такого же количества бревен, как и в 1935 г., т.е. 150 т. куб. метров»1880. Тем не менее, этот договор оставался экономиче408

ски невыгодным для советской стороны. Специалисты НКВТ указывали, что в 1936 г. выручка от продажи 150 тыс. м3 в Литву составляла 43 750 ф.ст. (по 2 пенса за кубофут), тогда как в Бельгии тот же объем древесины продавался за 168 750 ф.ст. (по 7,7 пенса), а в Голландии за 187 500 ф.ст. (по 8,5 пенса за кубофут). Таким образом, потери СССР составляли от 125 000 ф.ст. до 143 750 ф.ст. По их оценкам, в 1937 г. выручка от продажи 150 тыс. м3 в Литву составит 87 500 ф.ст. (по 4 пенса за кубофут). Тогда как на других рынках этот же объем древесины можно продать за 218 929 ф.ст. (по 10 пенсов за кубофут), следовательно, ориентировочные потери в 1937 г. составят 131 429 ф.ст.1881. Таблица 46. Поставки лесоматериалов из СССР в Клайпеду (Мемель)1882 Год

Ввоз из С С С Р (м3)

1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937

170 533 213 491 208 280 149 850 150 132 145 334 148 700

Получено дохода (тыс. литов) 7 7 8 6 5 5 7

900 280 300 630 760 160 900

Выплачено экспортеру (тыс. литов) 4 090 4 740 4 610 3 670 3 500 3 420 4 200

Развитие событий вокруг Клайпеды (Мемеля) и подписание 18 июня англо-германского военно-морского соглашения показало странам Прибалтики, что Англия, которая пыталась добиться от Литвы уступок по Мемельскому и Виленскому вопросам, не склонна противодействовать Германии в этом регионе. Все это заставило Эстонию и Латвию более внимательно учитывать мнение Берлина1883. В середине августа 1935 г. эстонская и латвийская пресса активно обсуждала вопрос о необходимости скорейшего соглашения Литвы с Германией и Польшей. В этой кампании принял участие и генерал-лейтенант Й. Лайдонер, заявивший, что урегулирование литовско-германских и литовско-польских отношений будет способствовать дальнейшему сближению прибалтийских стран и расширению Балтийской Антанты за счет Польши, Финляндии и скандинавских стран. Кроме того, генерал высказал свои сомнения насчет целесообразности Восточного пакта и отметил, что он не видит непосредственной опасности для прибалтийских государств от усиления германского военно-морского флота, так как ему в Балтийском море противостоят флоты других великих держав1884. Начиная с августа 1935 г. Германия стала обращать внимание Англии, Франции и Италии на меры литовского правительства по ограничению свободы выборов в Мемельской области1885. 14 августа в Литве было принято дополнение к закону о выборах в сейм и сеймик Клайпедской (Мемельской) области. 22 августа Германия направила Англии, Франции и Италии протест против изменения закона о выборах1886. Учитывая обострение политической ситуации в Клайпеде в преддверии выборов, член коллегии НКИД Б.С. Стомоняков 3 сентября направил членам Политбюро ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, В.М. Молотову, Л.М. Кагановичу и К.Е. Ворошилову докладную записку № 2461/с: «Наш полпред в Литве, тов. Карский, предлагает командировать на некоторое время в Мемель Илью Эренбурга с целью освещения в нашей печа409

ти агрессивной работы гитлеровцев в Мемельской области в связи с предстоящими 29-го сентября выборами в Мемельский сейм, которые привлекают всеобщее внимание заграницей и будут иметь большое международное значение. Поскольку Эренбург на протяжении последнего года побывал почти во всех участках Европы, находящихся под непосредственной угрозой гитлеровской Германии, а именно: в Австрии, Саарской области, Эйпен-Мальмеди и датском Шлезвиге, — я полагаю, что поездка его в Мемель является вполне нормальной и не будет носить характера специальной демонстрации особо близких отношений между нами и Литвой. К тому же, в связи с всеобщим интересом к мемельским выборам в Мемель стекаются корреспонденты и публицисты из всех стран. Я полагаю поэтому, что следовало бы принять предложение тов. Карского и прошу разрешить вопрос в ускоренном порядке с тем, чтобы Эренбург успел побывать в Мемеле еще некоторое время до выборов. Прошу утвердить прилагаемый проект постановления!;] Разрешить поездку Ильи Эренбурга в Мемель для освещения положения в связи с предстоящими выборами»1887. Однако советское руководство отклонило это предложение, и И.Г. Эренбург продолжал оставаться в Париже. 8 сентября в восточно-прусском городе Немонине близ германо-литовской границы состоялась демонстрация, в которой принял участие Г. Геринг, заявивший, что Германия протестует против нарушений Мемельского статута литовскими властями, и пообещавший, что «мы употребим все усилия, чтобы добиться скорейшего освобождения наших братьев в Мемеле»1888.12—13 сентября Англия, Франция и Италия сделали Литве представление по вопросу о предстоящих выборах в Клайпедской (Мемельской) области, предупредив, что всякое нарушение ею Мемельской конвенции будет предметом тщательного рассмотрения с их стороны. 14 сентября Литва ответила, что с ее стороны никаких нарушений Мемельского статута допущено не будет. Выступая в рейхстаге 15 сентября, А. Гитлер вновь призвал Лигу Наций обратить внимание на ситуацию в Мемеле и добиться полного восстановления автономии Мемельской области прежде, чем события там выйдут из-под контроля. Подготовку к предстоящим в крае выборам глава Третьего рейха охарактеризовал как издевательство над правом и обязательствами1889. В преддверии выборов антилитовская кампания в германской прессе набирала обороты, появились слухи о концентрации германской армии на границе с Литвой. 10—28 сентября рядом с германо-литовской границей в Восточной Пруссии проводились маневры вермахта. В этой ситуации Польша заняла позицию стороннего наблюдателя, что породило слухи о тайном германо-польском взаимодействии1890. 22 сентября Англия, Франция и Италия заявили Литве, что ее поведение в Клайпеде (Мемеле) соответствует Мемельской конвенции, а вопрос о принадлежности этого края решен германо-литовским договором 1928 г. Германские средства массовой информации продолжали нагнетать антилитовскую истерию, обвиняя Каунас в подготовке фальсификации результатов предстоящих выборов. 23 сентября германский «Союз немцев за границей» провел в Тильзите «день германского народа», в ходе которого осудил политику Литвы в Мемеле1891. 25 сентября в Женеве состоялась беседа министров иностранных дел Англии, Франции, Италии и Литвы, в ходе которой обсуждалась 410

возможность совместного демарша держав-гарантов Мемельского статута в Берлине с напоминанием «германскому правительству о необходимости воздержаться от всяких актов, могущих помешать нормальному ходу выборов в Мемеле»1892. 26 сентября в ответ на обвинения в подготовке к фальсификации выборов в Клайпедской (Мемельской) области литовское правительство пригласило дипломатов Англии, Франции и Италии в Каунасе прибыть туда на время выборов. 27 сентября Англия, Франция и Италия передали Германии заявление Литвы о том, что она будет тщательно соблюдать Мемельский статут, и сообщили, что они считают это заявление Каунаса «удовлетворительными гарантиями» правомерности проведения выборов. Также эти страны согласились направить в Клайпеду (Мемель) в качестве наблюдателей своих дипломатов в Литве1893. Понятно, что, учитывая германо-польское сближение и усиление политики умиротворения Германии со стороны Англии, Франции и Италии, Литва решила не обострять отношений со своим западным соседом. На прошедших 29—30 сентября выборах в законодательное собрание Клайпедского (Мемельского) края баллотировались 6 литовских и 1 немецкий избирательный список. Германское радио практически полностью забило радиопередачи из Каунаса и круглосуточно запугивало избирателей в Клайпедской (Мемельской) области, вынуждая их голосовать за немецкий избирательный список. В результате победу вновь одержали немецкие кандидаты, получившие 83,7% голосов1894. По совету Англии и Франции литовские власти признали результаты выборов и позволили победителям сформировать краевую Директорию, соответствующие заявления западные страны сделали и в Берлине1895. Со своей стороны Германия передала 21 октября Англии, 22 октября Италии и 29 октября Франции заявление, в котором был кратко описан кризис, вызванный нарушениями Литвы Мемельского статута, и высказывалась благодарность странам-участникам Мемельской конвенции, чье вмешательство позволило провести честные выборы. Берлин выражал уверенность, что нормализации обстановки в Мемельской области позволит нормализовать германо-литовские отношения1896. 23 октября английский посол в Берлине Э. Фиппс сообщил германской стороне о предложении Литвы обменять 82 осужденных на процессе в Каунасе мемельских немцев на 10 осужденных в Германии литовцев. 12 декабря английскому послу было заявлено, что Германия не склонна принимать осужденных мемельских немцев, поскольку они не являются ее гражданами1897. Тем временем 20 ноября Англия уведомила Германию, что она предпринимает в Каунасе усилия для воздействия на Литву в смысле ее возвращения к выполнению в полном объеме установлений Мемельского статута1898. В итоге 21, 23 и 24 января 1936 г. литовская сторона по дипломатическим каналам зондировала возможность начала германо-литовских переговоров о нормализации экономических отношений1899. 11 февраля германская сторона выразила готовность начать экономические переговоры, но окончательно отказалась от обмена политическими заключенными1900. Выступая 7 марта в рейхстаге, А. Гитлер заявил, что, принимая во внимание известное улучшение литовской политики в Мемеле, Германия готова при условии эффективного развития гарантированной автономии Мемельской области заключить договор о ненападении также и с Литвой1901. 9 марта было подписано германо-литовское соглашение об обоюдном отказе от враждебной пропаганды в печати и по радио1902. Соответственно литовское 411

правительство запретило литовским средствам массовой информации комментировать ввод германских войск в Рейнскую демилитаризованную зону и публиковать отрицательные материалы о Германии. Одновременно в Берлине начались германо-литовские переговоры о торговом договоре1903.15 мая литовский посланник в Берлине Ю. Шаулис пытался выяснить, готова ли Германия подписать договор о ненападении с Литвой и другими государствами Прибалтики. На это германская сторона заявила, что считает полезным заключение подобных договоров только с непосредственно граничащими с ней странами, в отношениях с которыми не существует никаких проблем1904. Тем временем Москва намеревалась и дальше оказывать Каунасу определенную военно-экономическую поддержку. 26 июня нарком внешней торговли А.П. Розенгольц направил И.В. Сталину и В.М. Молотову докладную записку № 310/сс: «Литовское правительство обратилось к нам с просьбой продать ему 10 душевых дегазационных камер таких же, какие уже ранее были проданы Турции. НКОбороны не возражает против такой продажи. Прошу Вашего разрешения на ведение с литовцами переговоров по этому вопросу»1905. Уже 27 июня Политбюро ЦК ВКП(б) решило «разрешить Наркомвнешторгу вести переговоры с литовцами о продаже 10 душевых дегазационных камер и в случае удовлетворительных условий продать»1906. 28 июня первый заместитель наркома обороны армейский комиссар 1-го ранга Я.Б. Гамарник направил в ЦК ВКП(б) докладную записку № 345/сс: «Наш военный атташе в Литве тов. Тягунов И.[П.] сообщил, что к нему обратился Начальник штаба литовской армии полковник Чернюс с запросом: не сможем ли мы продать им 4—5 тысяч кавалерийских шашек, металла и взрывчатых веществ для производства снарядов к 20-мм пушкам и построить для них две подводные лодки малого размера. Подводные лодки литовцам нужны для защиты входа с моря в р. Неман. Считал бы возможным пойти на это. Прошу Ваших указаний для ответа нашему военному атташе в Литве». 1 июля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить НКО продать Литве 4—5 тысяч кавалерийских шашек, металла и взрывчатых веществ для производства снарядов к 20-мм пушкам и построить для них две подводных лодки малого размера»1907. Однако попустительство западных стран любым внешнеполитическим действиям Германии вынуждало литовское руководство искать компромисса с Берлином. 8 июля литовский посланник Ю. Шаулис вновь интересовался у министра иностранных дел Германии, возможно ли подписание германолитовского договора о ненападении. На это К. фон Нейрат ответил, что германское правительство готово подписать такое соглашение при условии, что прежде всего будет достигнута нормализации ситуации в Мемельской области и начнутся общие политические переговоры с западными державами1908. Германо-литовские экономические переговоры завершились 5 августа подписанием торгового договора на период до 31 июля 1937 г., основанного на принципе нетто-баланса в 12,6 млн марок и содержавшего значительные уступки Берлину. В частности, в основу германо-литовской торговли был положен принцип безналичных (клиринговых) расчетов и Германия получила право самостоятельно закупать до 40% импортируемого скота и иную сельскохозяйственную продукцию в Клайпедском (Мемельском) крае, куда разрешался ввоз германских печатных изданий. Одновременно было вновь введено в действие соглашение о малом приграничном сообщении1909. Понятно, что заключенное соглашение давало Германии возможность укреплять 412

свое экономическое и идеологическое влияние в Клайпедском (Мемельском) крае. В этих условиях литовская сторона не спешила заключать договора о военных закупках в СССР, как, впрочем, и Москва решила понаблюдать за дальнейшим развитием событий. Нарастание кризиса в Европе и Прибалтика В начале 1936 г. Латвия национализировала здания Большой и Малой гильдий в Риге, ранее являвшихся собственностью организаций немецкого национального меньшинства. Естественно, 22 января Германия заявила решительный протест против ущемления прав нацменьшинств. Однако Латвия отклонила протест, сославшись на то, что это ее внутреннее дело. Опасаясь репрессий со стороны Германии, Латвия, как и Литва, обратилась за поддержкой к Англии. Однако Лондон стал успокаивать Ригу и Каунас, указывая на то, что им следует стоять на своем и тогда Берлин пошумит и успокоится1910. Посетивший в январе 1936 г. Лондон в связи с похоронами короля Георга V генерал-лейтенант Й. Лайдонер убедился, что Эстонии не следует надеяться на помощь со стороны Англии. 2 февраля Москва намекала Каунасу на желательность литовско-латвийского договора о взаимопомощи1911. В феврале 1936 г. советские самолеты однажды пролетели над Тарту, что вызвало протест со стороны Эстонии, руководство которой полагало, что существует «две возможные угрозы: с востока — русская, с запада — немецкая. Одна из них опасна физической силой, другая — духовной. В отношениях и с теми, и с другими мы должны быть корректны, но всегда начеку»1912. Тем временем в январе — феврале 1936 г. СССР попытался склонить Англию к расширению англо-франко-советского сотрудничества в Совете Лиги Наций. Однако эта инициатива Москвы не была поддержана Лондоном, поскольку «стремление англичан прийти к соглашению с антикоммунистически настроенными государствами делало невозможной интенсификацию англо-советских отношений»1913. Определяющим фактором развития международной политики в Европе были отношения между Англией, Францией, Германией и Италией. При этом Лондон пытался модернизировать Версальскую систему путем создания нового баланса сил в континентальной Европе. Результатом этой английской политики стало попустительство любым действиям Германии, начиная с ее ухода из Лиги Наций в октябре 1933 г. Рассчитывая на создание соглашения великих держав Европы под своей эгидой, Англия опасалась, что крах фашистского режима в Италии и нацистского режима в Германии приведет к большевизации этих стран и, тем самым, резко усилит угрозу позициям Лондона. Поэтому, несмотря на иногда довольно резкую риторику относительно действий Италии и Германии, Англия старалась держать все двери открытыми для соглашения с ними. Поэтому, когда, используя в качестве предлога предстоящую ратификацию советско-французского договора о взаимопомощи, вермахт 7 марта 1936 г. занял Рейнскую демилитаризованную зону на западе Германии, а Берлин предложил заключить договоры о ненападении со всеми своими соседями, Лондон всячески удерживал Париж от каких-либо контрмер. В ходе обсуждения в Совете Лиги Наций 14—19 марта вопроса о нарушении Германией Версальского и Локарнского договоров было решено воздержаться от каких-либо действий. Советское предложение от 17 марта о го413

товности поддержать любые действия Лиги Наций, естественно, осталось без ответа1914. Если же учесть, что 16 февраля к власти в Испании пришел Народный фронт, воспринимавшийся консервативными английским руководством чуть ли не как большевизация страны, то позиция Англии будет вполне логичной. Антикоммунистическая риторика Берлина находила благосклонных слушателей на берегах Темзы. Однако изменение политической обстановки в Европе после ремилитаризации Рейнской зоны усилило озабоченность стран Прибалтики проблемами своей безопасности. Эстония, Латвия и Литва стали зондировать западные державы на предмет получения каких-либо заверений о поддержке. 30 марта — 3 апреля генеральный секретарь МИД Латвии В. Мунтерс нанес визит в Варшаву, где был принят польским президентом И. Мосцицким, министром иностранных дел Ю. Беком и генеральным инспектором польской армии дивизионным генералом Э. Рыдз-Смиглы1915.4 апреля Англия заявила Латвии, что не может взять на себя никаких обязательств в отношении стран Восточной Европы. Франция заняла такую же позицию1916. В общественном мнении Прибалтики явно усилились антигерманские настроения, что попыталась использовать советская сторона, по мнению которой, «ремилитаризация Рейнской области, несомненно, усилила угрозу для стран, находящихся к востоку от Германии, и в частности для СССР»1917. 4 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «пригласить на парад 1 мая начальников штаба Латвийской и Эстонской армий, удостоверившись посредством неофициального зондажа, что они это приглашение примут»1918. Первой реакцией Латвии «было удивление и известная настороженность», поскольку она опасалась, что «такая поездка будет истолкована в политическом значении» как факт сближения стран Прибалтики с Советским Союзом. Однако пока в Риге думали над ответом Москве, эстонское правительство сообщило о своем согласии принять советское предложение. Это решение Таллина объяснялось тем, что на осень 1936 г. был запланирован визит начальника штаба эстонской армии в Германию, и его следовало «уравновесить» поездкой военной делегации в СССР. Литва же, узнав об этой советской инициативе, сама обратилась в Москву с просьбой о приглашении ее начальника штаба. Естественно, 25 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «удовлетворить просьбу Литвы о приглашении ее начальника генерального] штаба»1919. В этих условиях Латвия, выяснив, что Англия не возражает против подобного визита, также была вынуждена из солидарности с соседями согласиться на советское предложение. 27 апреля в Москву прибыла эстонская военная делегация во главе с начальником штаба армии генерал-майором Н. Резком, который был в тот же день принят М.М. Литвиновым, а 28 апреля — наркомом обороны СССР маршалом Советского Союза К.Е. Ворошиловым. 29 апреля в Москву прибыла латвийская военная делегация во главе с начальником штаба армии генералом М. Гартманисом, а 30 апреля — литовская военная делегация во главе с начальником штаба армии полковником И. Чернюсом. Официально военные делегации прибалтийских стран были гостями начальника Генерального штаба Красной армии маршала Советского Союза А.И. Егорова. Они были приняты наркомом обороны и другими руководителями РККА, посетили 1 мая военный парад на Красной площади, воинские части и академии Красной армии. Все показанное произвело на гостей большое впечатление, особенно 414

танки и авиация. 4 мая они дали интервью газете «Правда», благожелательно отозвавшись о том, что увидели в СССР. Однако наряду с официальной программой визита имелась и неофициальная его часть. 4 мая начальник Разведывательного управления РККА комкор СП. Урицкий направил наркому обороны докладную записку № 1049/сс, в которой сообщал, что «вчера имел беседу с начальником разведки литовской армии полковником [К.] Дулкснисом (который уже в течение четырех месяцев дает нам неофициально сведения по Германии и получает подарки). Заслуживает внимания следующее сообщение Дулксниса: «У нашего литовского начальника генерального штаба сегодня (т.е. 3.5) испортилось настроение. На него сильно нажимает генерал Реэк, предостерегая от далеко идущего контакта с Москвой, и угрожает плохими последствиями со стороны Германии и Польши. Этот нажим Реэка произвел на литовцев нехорошее впечатление, особо учитывая происходящие в настоящее время литовскогерманские торговые переговоры». Немецкий военный атташе генерал Кёстринг вчера в течение двух часов вел беседы с начальником эстонской разведки полковником Ма[а]зингом и начальником литовской разведки полковником Дулкснисом, с каждым в отдельности»1920. В свою очередь в беседе с Р. Маазингом Урицкий убеждал его в том, что Германия, скорее всего, решит осуществить свой «натиск на Восток», а это угрожает всем странам Восточной Европы. Единственной защитой в этом случае является военный союз стран Прибалтики с СССР. Об этом же говорил в своих выступлениях в ходе банкетов во время приемов 5 мая М. Гартманиса и И. Чернюса и нарком обороны СССР маршал К.Е. Ворошилов. 5 мая Москву покинули эстонская и латвийская военные делегации, а 7 мая и литовская делегация1921. Прошедшая 7—9 мая в Таллине IV конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты обсудила совместную линию политики безопасности и выразила верность принципам Лиги Наций по обеспечению мира. Участники конференции заявили, что «они предложат свое сотрудничество для выработки и применения в Европе всеобщей системы коллективной безопасности, которая представляет наилучшую форму организации мира. В то же время они не отрицают применимости и полезности системы региональных пактов безопасности при условии, однако, что эти пакты будут включены в рамки всеобщей системы безопасности или в рамки Лиги Наций»1922. 6 мая литовское правительство запретило публиковать в печати и по радио любые антигерманские и антиитальянские материалы, следовало не допускать даже цитирования односторонней отрицательной информации относительно Германии1923.15 мая в беседе с советским полпредом в Эстонии A.M. Устиновым заместитель министра иностранных дел X. Ларетей высказался против односторонней гарантии со стороны Москвы, создававшей, по его мнению, предпосылки для исключительной зависимости Эстонии от Советского Союза. В результате советско-эстонские отношения, никогда не отличавшиеся особой теплотой, неуклонно охладевали1924. В мае 1936 г. в латвийской и эстонской прессе появились статьи генерального секретаря МИД Латвии В. Мунтерса, в которых он расценивал германское предложение о заключении двусторонних договоров о ненападении со своими соседями на востоке, высказанное в речи Гитлера 7 марта, как регресс относительно германской позиции в вопросе о Восточном пакте1925. Тем не менее, как и Литва, Эстония и Латвия попытались прозондировать в Берлине возможность заключения подобных договоров. 415

17 июня эстонский посланник в Берлине Ф. Акель был принят А. Гитлером, которому он задал вопрос, готова ли Германия подписать с Эстонией договор о ненападении. В ответ фюрер Третьего рейха заявил, что он готов к подписанию подобных договоров лишь с непосредственными соседями. Правда, Германия стремится жить в добром согласии с прибалтийскими странами, которые представляют собой гласис европейских антибольшевистских сил против России. Это относится также и к Литве, чье правительство ведет в отношении Германии очень глупую политику. С ней мы сможем договориться лишь тогда, когда эта страна откажется от нелепого преследования мемельских немцев. Поэтому не существует каких-либо принципиальных сомнений относительно заключения договора о ненападении с Эстонией и другими прибалтийскими странами, хотя они и не являются непосредственными соседями Германии1926. 20 июня во время визита в Берлин В. Мунтерс в беседе с К. фон Нейратом зондировал вопрос относительно возможности заключения германо-латвийского договора о ненападении, который, по его мнению, будет иметь большое значение для успокоения населения и, кроме того, лишит почвы русскую пропаганду. Однако в ответ министр иностранных дел Германии заявил, «что мы вынуждены ограничивать заключение договоров о ненападении нашими непосредственными соседями по причине нашей отрицательной позиции относительно возможно сохраняющихся пожеланий русского правительства» заключить такой же договор. Германия не имеет каких-либо наступательных намерений в отношении стран Прибалтики и поэтому не нуждается в подписании договоров о ненападении. В принципе Берлин не имеет ничего против договоров с прибалтийскими странами, но считает это излишним, потому что он вместе с ними уже подписал договор Бриана — Келлога1927. В дальнейшем позиция Германии по этому вопросу оставалась неизменной. Со своей стороны СССР продолжал оказывать странам Прибалтики определенные знаки внимания. 19 июня первый заместитель наркома иностранных дел H.H. Крестинский направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову и Г.К. Орджоникидзе докладную записку № 4424/с: «В Ревеле [Таллине] произошел взрыв склада военных припасов. При взрыве погибло 60 рабочих. Правительство предложило вместо венков вносить пожертвования в фонд помощи семьям погибших. По всей стране идет подписка. Тов. Устинов предлагает внести через военного атташе пожертвование в размере 1 000 эстонских] крон (примерно, 300—350 зол[отых] рублей)». НКИД поддерживал это предложение. Однако 22 июня Политбюро ЦК ВКП(б) решило «через нашего военного атташе в Эстонии внести в фонд помощи семьям рабочих, погибших при взрыве, 3 000 эстонских] крон»1928. 29 июля нарком обороны направил И.В. Сталину докладную записку № 2701 ее: «Командование литовской армии, через своего военного атташе в Москве, обратилось к нам с просьбой разрешить инспектору литовской армии генералу Виткаускасу присутствовать осенью этого года на каких-либо маневрах Красной армии и, кроме того, показать ему стрельбу пехотной части. Виткаускас был уже у нас в 1933 г. и знакомился с методикой стрелковой подготовки РККА. Предлагаю на просьбу литовского командования ответить положительно»1929. 7 августа Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «по просьбе литовского командования разрешить генералу Виткаускасу присутствовать на маневрах Закавказского военного округа в сентябре с.г., вместе с иностранными военными атташе, и показать ему полигонное учение батальона со стрельбой»1930. 25—27 авгу416

ста бригадный генерал В. Виткаускас, военная делегация Ирана и аккредитованные в Москве военные атташе присутствовали на учении в ЗакВО по теме «Борьба за горные перевалы в условиях встреченного боя»1931. Вместе с тем 7 августа Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «отклонить просьбу эстонцев о заключении длительного договора на поставку им балансов»1932. 22—23 августа около Цесиса в Латвии прошла промежуточная конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты, в ходе которой Эстония отказалась от заключения оборонительного союза с Литвой до урегулирования Мемельского и Виленского вопросов. Со своей стороны Латвия и Литва отклонили эстонское предложение о заявлении в поддержку требований Венгрии о возвращении ей населенных венграми приграничных территорий Чехословакии и Румынии1933. Поскольку Франция 28 сентября отказалась от «золотого стандарта», что привело к распаду «золотого блока», Латвия в тот же день приняла решение почти на 40% девальвировать лат и привязать его к фунту стерлингов1934. Тем временем с 18 июля внимание всех великих европейских держав было привлечено к начавшейся в Испании гражданской войне. Германия и Италия почти сразу же поддержали генерала Ф. Франко, демонстрируя всему миру свою антикоммунистическую позицию. Под предлогом опасности войны с Германией и Италией Англия оказывала давление на Францию, чтобы та не продавала республиканскому правительству Испании оружие. Запугивая Францию угрозой своего нейтралитета в случае обострения франко-итальянских и франко-германских отношений, Лондон добился от Парижа поддержки своей политики «невмешательства» в испанские события. Понятно, что итало-германская помощь Франко не была ни для кого секретом, как, впрочем, и то, что Англия и Франция закрывают глаза на это откровенное нарушение политики «невмешательства». Однако, когда в октябре 1936 г. Советский Союз, демонстрируя свою антифашистскую позицию, заявил о поддержке испанских республиканцев, это вовсе не улучшило его отношений с Англией и Францией. Продолжая политику «невмешательства», западные страны обычно ссылались на угрозу войны с Германией и Италией и на свою военную слабость. Занятая Англией, Францией и США позиция невмешательства в гражданскую войну в Испании вела к фактической поддержке мятежников, в которых они видели гарантию от «красной опасности», особенно в условиях расширения советского вмешательства в войну. Внешнеполитическая позиция западных держав во многом определялась присущим им антикоммунизмом, что подталкивало их к попустительству Германии и Италии, которых можно было использовать в качестве главной ударной силы против СССР. Намереваясь и далее использовать подобные настроения, Берлин и Рим 25 октября подписали соглашение, согласно которому Германия признала захват Эфиопии Италией, которая со своей стороны обещала не вмешиваться в германо-австрийские отношения. Обе стороны признали правительство генерала Ф. Франко в Испании и договорились о разграничении сфер экономической деятельности на Балканах. 25 ноября Германия и Япония заключили Антикоминтерновский пакт. 2 декабря был подписан итало-японский договор, а 6 ноября 1937 г. Италия присоединилась к Антикоминтерновскому пакту1935. Тем временем развернувшаяся в Лиге Наций дискуссия по вопросу о внесении изменений в ее Устав показала, что при попустительстве Англии и 417

Франции эта международная организация все более эволюционирует к бессилию в международных делах. Прежде всего, обсуждалась идея об изменении ст. 16 Устава Лиги Наций, которая предусматривала применение к агрессору экономических и военных санкций. 1 июля 1936 г. Норвегия, Швеция, Дания, Финляндия, Испания, Швейцария и Нидерланды опубликовали совместное заявление о том, что они зарезервируют за собой право определить свое отношение к осуществлению ст. 16 Устава Лиги Наций1936. Выступая в тот же день на XVI Ассамблее Лиги, нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов заявил, что защитить мир можно лишь путем создания системы коллективной безопасности. Предлагалось добиться того, чтобы вся Европа была покрыта сетью «региональных пактов, в силу которых отдельные группы государств обязывались бы защищать от агрессора определенные участки, причем выполнение этих региональных обязательств считалось бы равносильным выполнению обязательств по Статуту и пользовалось бы полной поддержкой всех членов Лиги»1937. В ответ на запрос Генерального секретаря Лиги Наций от 4 июля, СССР 22 августа направил в Женеву свои предложения по уточнению организационных процедур при вводе в действие ст. 16 Устава. Поскольку не все члены Лиги Наций были согласны на участие в применении к агрессору военных санкций, СССР предложил, чтобы между членами Лиги были заключены региональные или двусторонние пакты о взаимопомощи1938. Выступая 28 сентября на XVII Ассамблее Лиги Наций, М.М. Литвинов вновь призвал так реформировать эту международную организацию, чтобы она стала «блоком миролюбивых стран, объединившихся в целях взаимозащиты и взаимопомощи. Мы требуем лишь, чтобы этот блок действительно организовал взаимопомощь, чтобы он заблаговременно составил план действий, дабы не быть застигнутым врасплох, чтобы происходящей вне этого блока организации войны соответствовали эффективные действия по организации коллективного отпора»1939. Понятно, что Германия оказывала давление на малые страны Европы, добиваясь их отказа от участия в мероприятиях Лиги Наций, направленных на усиление коллективной безопасности. Берлин стремился к тому, чтобы как можно больше европейских стран заранее заявили о своем нейтралитете в случае любого военного конфликта и отказались от участия в санкциях, предусмотренных уставом Лиги Наций1940. В 1936 г. в Прибалтике стали заметны настроения в пользу провозглашения своего постоянного нейтралитета. Не в последнюю очередь эта позиция Таллина, Риги и Каунаса определялась опасениями, что в случае объявления Лигой Наций Германии государством-агрессором Советский Союз получил бы возможность под предлогом выполнения международных санкций использовать гавани и аэродромы стран Прибалтики, которым пришлось бы предоставить Красной армии право прохода по своей территории. Понятно, что правящие круги Эстонии, Латвии и Литвы опасались, что в этом случае местное население захочет изменить политическую систему с опорой на советскую поддержку1941. Со своей стороны, Москва продолжала критиковать идею нейтралитета. Так, в вышеупомянутой речи 28 сентября Литвинов заявил, что «есть также немногие страны, готовые искать спасения в нейтралитете. Если они действительно верят, что достаточно будет им самим написать на своих границах слово «нейтралитет», чтобы пламя пожара остановилось у этих границ, если они забыли свежие уроки истории о нарушении даже международ418

но признанных нейтралитетов, то это их дело. Мы вправе, однако, просить их, чтобы свои нейтралитета они осуществили уже теперь, при подготовке планов агрессии одними и планов самозащиты другими. К сожалению, они уже теперь свой нейтралитет часто ставят на службу агрессивным силам»1942. Со второй половины 1936 г. Эстония стала все более заметно склоняться к сближению с Германией и Польшей. 5—8 июня Таллин посетил с неофициальным визитом руководитель Абвера капитан 1-го ранга В. Канарис. Как вспоминал позднее Й. Лайдонер, «я лично принимал его. Специальные переговоры по вопросам разведки вели с ним начальник штаба войск Н. Реэк и начальник 2-го (разведывательного) отдела полковник Р. Маазинг. Тогда было конкретно определено, какие разведывательные данные представляют интерес для обеих сторон и что мы можем друг другу дать»1943. Результатом этого визита стало установление сотрудничества между генеральными штабами Германии и Эстонии в вопросах разведки против СССР, на границах которого были построены 4 радиопеленгаторные станции и установлена немецкая фототехника. Абвер получил возможность создать в Эстонии свой разведывательный центр — «группу 6513»1944. Как признавал позднее один из руководителей Абвера генерал-лейтенант Г. Пикенброк, «разведка Эстонии поддерживала с нами очень тесные связи. Мы постоянно оказывали ей финансовую и техническую поддержку. Ее деятельность была направлена исключительно против Советского Союза. Начальник разведки полковник Маазинг ежегодно наведывался в Берлин, а наши представители по мере необходимости сами выезжали в Эстонию. Часто бывал там капитан Целлариус, на которого была возложена задача наблюдения за Краснознаменным Балтийским флотом, его положением и маневрами. С ним постоянно сотрудничал работник эстонской разведки капитан Пигерт. [...] Некоторое время Эстония и Финляндия являлись основными источниками разведывательной информации о советских вооруженных силах»1945. В свою очередь эстонскую сторону по свидетельству Й. Лайдонера, «главным образом интересовали сведения о дислокации советских военных сил в районе нашей границы и о происходящих там перемещениях. Все эти сведения, поскольку они имелись у них, немцы охотно сообщали нам. Что касается нашего разведывательного отдела, то он снабжал немцев всеми данными, которыми мы располагали относительно советского тыла и внутреннего положения в СССР»1946. Во второй половине ноября 1936 г. генерал-майор Н. Реэк и полковник Р. Маазинг посетили Германию, где были приняты военным министром генерал-полковником В. фон Бломбергом, начальником штаба сухопутный войск генералом артиллерии Л. Беком, командующим ВВС генералом авиации Г. Герингом и статс-секретарем Министерства авиации генерал-лейтенантом Э. Мильхом, которые к ним «весьма дружественно отнеслись и понимали обстановку в Эстонии»1947. Как докладывал в Москву 25 января 1937 г. советский военный атташе в Эстонии полковник В.И. Тупиков, по слухам, Реэк вел в Германии переговоры о закупках вооружений. Показанные ему вооружения произвели благоприятное впечатление, но оказались для эстонской стороны слишком дорогими. В результате было закуплено около 100 противотанковых ружей. По впечатлениям Реэка, Германия к войне не готова и не будет готова еще как минимум 2 года. С Советским Союзом Берлин воевать не собирается, а также хочет мира со странами Прибалтики и поэтому им ничего не угрожает1948. Вместе с тем, эта поездка Реэка была использована для 419

дальнейшего расширения сотрудничества германской и эстонской разведок против СССР. В эстонских вооруженных силах проходили стажировку германские военнослужащие, и Германия получала точные сведения о военном потенциале Эстонии1949. С другой стороны продолжалось тайное эстонско-финское антисоветское военное сотрудничество. К 1935 г. Финляндия достроила укрепления для береговой артиллерии на острове Мякилуото у юго-западной оконечности полуострова Порккала и ежегодно, вплоть до 1939 г., проводились совместные эстонско-финские учения и стрельбы, на которых отрабатывалась система управления огнем как с финского, так и с эстонского берега. Построенные и модернизированные финские и эстонские береговые батареи были сведены в единую систему управления огнем благодаря проложенным подводным телефонным кабелям. В результате каждая из сторон могла брать на себя управление огнем береговых батарей по обоим берегам Финского залива. Ежегодно эстонские корабли совершали тайные плавания к берегам Финляндии и осваивали шхерные фарватеры вдоль ее побережья. Продолжала совершенствоваться эстонско-финская система разведки и наблюдения за советским флотом. Дважды в год разведслужбы Финляндии, Эстонии, Латвии и Польши проводили встречи и обменивались разведывательной информацией о Советском Союзе. В мае 1937 г. эстонский военно-морской флот приобрел 2 подводные лодки, после освоения которых экипажами была в 1939 г. достигнута договоренность о том, что в случае войны с СССР они присоединятся к финскому флоту и перейдут под его командование. 5 финских и 2 эстонские подводные лодки должны были развертываться позади минного заграждения, которое планировалось поставить между финскими и эстонскими береговыми батареями на островах Мякилуото и Найссаар, препятствуя прорыву через него советских кораблей. Предполагалось, что тем самым удастся блокировать советский КБФ в восточной части Финского залива и не позволить ему занять Аландские и Моонзундские острова и действовать на коммуникациях Финляндии и Эстонии, которые теперь рассчитывали на поддержку Германии. Однако все эти эстонско-финские приготовления велись втайне, поскольку официально обе стороны демонстрировали нейтралитет1950. Впрочем, это не мешало Таллину поддерживать формально вполне корректные отношения с Москвой, которая 29 сентября — 4 октября 1936 г. провела традиционные осенние маневры КБФ в Финском заливе к востоку от острова Гогланд1951. 28 октября по инициативе советской стороны СССР и Эстония обменялись нотами, которые уполномочили местные пограничные власти на согласованные мероприятия на равных началах по сохранению в исправном состоянии и возобновлению ставших непригодными пограничных знаков на линии границы1952. Выступая 12 ноября перед представителями печати, генерал-лейтенант Й. Лайдонер заявил, что «мы можем с удовлетворением констатировать, что наши отношения с большим восточным соседом — СССР никогда не были лучше, чем сейчас. С Германией также восстановлено обоюдное понимание, отсутствовавшее, к сожалению, ранее»1953.17 ноября советский полпред в Эстонии A.M. Устинов пытался довести до сведения эстонского руководства, что «бездействие... в нашу напряженную эпоху борьбы за мир является фактическим противодействием системе коллективной безопасности и равноценно содействию агрессору, а «нейтралитет» и является та420

ким бездействием на пользу агрессору»1954. Конечно, эстонский нейтралитет имел явно прогерманский крен. Развитие тайного германо-эстонско-финского военного сотрудничества, видимо, вселяло в эстонское руководство уверенность в возможность получить поддержку в случае осложнений отношений с СССР и снижало заинтересованность Эстонии в дальнейшей консолидации Балтийской Антанты. 28 ноября Таллин заявил Риге и Каунасу, что он не заинтересован в продолжении проведения балтийской экономической конференции, предусмотренной достигнутыми ранее договоренностями1955. Тем временем, учитывая определенную нормализацию германо-литовских отношений, в Москве в очередной раз рассматривали вопрос о возможном уточнении внешнеторговой политики в отношении Каунаса. 1 ноября нарком внешней торговли А.П. Розенгольц направил в Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР докладную записку № 605сс: «31 декабря с.г. истекает срок действия нашего устного торгового соглашения с Литвой, заключенного на 1936 г. Наш импорт из Литвы за последние два года на 75% состоит из свиней. Закупки свиней в Литве мы производили по выгодным для нас ценам, дешевле, чем в Латвии и Эстонии (в среднем на 25%). Считаю целесообразным возобновить устное торговое соглашение с литовским правительством на 1937 г., сохранив размер нашего импорта из Литвы в течение 1937 г. на уровне 1936 г., т.е. в сумме 2,1 млн американских] долларов, предусмотрев в том числе покупку свиней и убойного скота также на уровне 1935 и 1936 гг. (т.е. на сумму около 1,7 млн американских] долларов]). Понятно, в качестве компенсации за этот импорт, литовское правительство должно дать обязательство предоставить нам необходимые контингенты для нашего экспорта в Литву. Прошу утвердить прилагаемый проект постановления»1956. В итоге 22 ноября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить Наркомвнешторгу возобновить устное торговое соглашение с литовским правительством на 1937 г., установив импорт из Литвы в течение 1937 г. в сумме 2,1 млн американских] долларов (в том числе 1,7 млн американских] долларов по свиньям и скоту), с обязательством литовцев обеспечить необходимыми контингентами наш экспорт в Литву»1957. После непродолжительных переговоров 23 января 1937 г. было заключено устное советско-литовского торговое соглашение на 1937 г., которым устанавливался торговый оборот примерно в 24,6 млн литов, а СССР обязался закупить свиней на сумму в 9 840 тыс. литов1958. Следует отметить, что закупки скота в Прибалтике в середине 1930-х гг. составляли 16,1—17% его общего советского импорта (см. таблицу 47). Таблица 47. Доля стран Прибалтики в советском импорте живых животных в 1933—1936 гг.1959 Год 1933 1934 1935 1936

Весь импорт т 70 371 74 734,3 95 142 103 298,4

Эстония т % 20 0,03 1 726 2,3 2 673 2,8 2 571 2,5

421

Латвия

Литва

т —

% —

т —

1 583 2 157 4 574

2,1 2,3 4,4

2 912 10 533 10 464

% — 3,9 11,1 | 10,1

Выступая 29 ноября 1936 г. на VIII Чрезвычайном съезде Советов в Москве, кандидат в члены Политбюро, секретарь ЦК и 1-й секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) A.A. Жданов заявил, что «Ленинград является передовым форпостом нашей социалистической страны на ее северо-западных границах. Сидя у «окна» в Европу и наблюдая, что за этим окном делается, мы видим, что из-за этого окна все громче и громче до нас доносятся звериный вой и щелканье зубов фашизма, который готовит войну против Советского Союза. Как известно, по Ленинградской области проходит граница СССР с Финляндией, Эстонией и Латвией, странами, с народами которых СССР находится в нормальных мирных отношениях. И если в некоторых из этих маленьких стран, как, например, в Финляндии, под влиянием больших авантюристов разжигаются чувства вражды к СССР и делаются приготовления для того, чтобы предоставить территорию своих стран для агрессивных действий со стороны фашистских держав, то от этого дела в конечном счете могут проиграть только эти страны. Не стоит маленьким странам ввязываться в большие авантюры»1960. Своеобразным ответом на эту речь, о содержании которой в Таллине, видимо, еще не было известно, стало выступление генерала Й. Лайдонера 30 ноября на съезде земледельческой палаты, заявившего, что «наши отношения с СССР никогда не были лучшими, чем сейчас». У Эстонии нет оснований жаловаться на советское вмешательство в ее внутренние дела. Усиление вооружений Красной армии вполне понятно, учитывая территориальные размеры Советского Союза. «У нас нет основания думать, что вооружения СССР направлены против нас. Наоборот, мы видим, что СССР хочет жить в мире с нами. СССР сейчас занят своим внутренним строительством, и поэтому я убежден, что он не замышляет войну ни против кого и меньше всего против Эстонии»1961. Естественно, что выступление A.A. Жданова получило резкий отпор не только в финской, но и в латвийской прессе, вызвав озабоченность у латвийского руководства. 2 декабря советский полпред в Риге СИ. Бродовский заверил министра иностранных дел В. Мунтерса, что речь Жданова не содержала никаких агрессивных тенденций в адрес стран Прибалтики1962. 14 декабря газета военного министерства Латвии «Латвияс карейвис» заявила, что после получения официальных разъяснений, что Советский Союз не имеет агрессивных намерений в отношении своих соседей, ее комментарии относительно речи Жданова отпадают, так как они были основаны на «неполной информации»1963. Однако прошедшая 9—10 декабря в Риге V конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты показала, что идея нейтралитета по примеру скандинавских стран становится в Прибалтике все более популярной. Участники конференции констатировали, что психологический климат и идеологические противоречия в международных отношениях ведут к усилению угрозы всеобщему миру. Они заявили о том, что признают Лигу Наций гарантом мира, но оставляют за собой право не только на коллективные, но и на самостоятельные действия по обеспечению своей безопасности, в частности, на рассмотрение нейтралитета скандинавского типа для Балтийской Антанты1964. 21 декабря было подписано германо-латвийское соглашение о продлении на следующий год торгового соглашения от 4 декабря 1935 г.1965. 2 января 1937 г. советский полпред в Латвии СИ. Бродовский направил наркому иностранных дел письмо № 8/сс, в котором отметил, что латвийская 422

армия нуждается в современных вооружениях, и та страна, которая поможет ей в этом, будет иметь влияние на Латвию. По мнению полпреда, Москве следовало определиться, будет ли она использовать сложившуюся ситуацию. Кроме того, необходимо было решить вопрос об ответном визите начальника Генштаба РККА маршала А.И. Егорова в Ригу1966. НКИД обратился с соответствующим предложением в правительство, и 14 января Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «признать необходимость ответных визитов т. Егорова в Прибалтику, наметив на ближайшее время визит в Ковно»1967. Соответственно, в конце января 1937 г. СССР обратился к Литве с предложением об ответном визите маршала Егорова. Вместе с тем, 23 января Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «отклонить просьбу Литовского правительства о продаже ему оружия»1968. Поэтому, когда 25 января литовский посланник в Москве Ю. Балтрушайтис спросил, какое решение принято по вопросу о продаже вооружения, нарком внешней торговли А.П. Розенгольц ответил, что оружие продано не будет, поскольку СССР сам нуждается в нем1969. Будучи с визитом в Берлине, В. Мунтерс в личной беседе с германским министром иностранных дел К. фон Нейратом 28 января заявил, что имеющаяся в германской печати «тенденция определять Латвию как сферу влияния коммунизма» или Советского Союза не соответствует действительности. В тот же день было подписано германо-латвийское соглашение о «публицистическом перемирии»1970.29 января Мунтерс вновь зондировал вопрос о возможности заключения договоров о ненападении между Германией и странами Прибалтики, однако получил стандартный ответ о незаинтересованности Берлина в подобном соглашении1971. 3 февраля М.М. Литвинов направил И.В. Сталину докладную записку № 35/л, в которой указал, что принятое 14 января решение о визите маршала А.И. Егорова в Литву следует уточнить. «Наш полпред в Латвии тов. Бродовский обращает наше внимание на то, что, поскольку Начальник Генерального Штаба Латвии Гартманис, будучи в Москве, официально от имени правительства и армии Латвии пригласил тов. Егорова приехать в Ригу, то латыши будут чрезвычайно обижены, если тов. Егоров поедет пока только в Ковно, не сделав одновременно визита в Ригу. По мнению тов. Бродовского, это тем более неудобно, что тов. Егорову придется в оба конца ехать через Латвию. В свою очередь, и литовское командование через нашего военного атташе просит нас, чтобы тов. Егоров сделал ответные визиты за один раз всем Прибалтийским государствам, ибо визит только в Ковно создаст для литовцев неудобное положение по отношению к их союзникам — Латвии и Эстонии. Ввиду этого, прошу П[олит]Б[юро] разрешить тов. Егорову сделать в ближайшее время визиты не только в Ковно, но и в Ригу и Таллин, начав с Ковно и остановившись на обратном пути в Риге и Таллине»1972. Кроме того, как позднее докладывало Разведуправление РККА, Литва не хотела одна принимать советскую военную делегацию, так как опасалась негативной реакции Германии, с которой у нее отношения нормализовались1973. Получив согласие правительства, НКИД СССР 8 февраля передал соответствующее предложение Латвии и Эстонии. Таллин довольно быстро согласились с этим советским предложением, вынудив Ригу тоже ответить на него положительно. Учитывая внешнеполитическое положение Литвы, Москва 11 февраля указала своему полпредству в Каунасе, что во время визита маршала Егорова «следует избегать всего, что может создать впечатление каких бы то ни было наших обещаний оказать военную помощь Литве в случае нападения на нее сосе423

дей, избегать любых выпадов по адресу Германии и Польши»1974.13 февраля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить поездку в прибалтийские страны, вместе с т. Егоровым, т.т. Щеглову (комдив), Черных (полковник), Калмыкову (майор) и Пинчевскому (капитан)»1975. 14 февраля советская военная делегация во главе с маршалом А.И. Егоровым выехал в Каунас. Встреченная на советско-латвийской границе начальником оперативного отдела штаба латвийской армии полковником О. Удентыньшем делегация в 13 часов 15 февраля прибыла в Даугавпилс, где была встречена инспектором пехоты литовской армии бригадным генералом В. Виткаускасом. В 22 часов 15 февраля советская делегация прибыла в Каунас, где были нанесены протокольные визиты военному министру полковнику С. Дирмантасу, главнокомандующему армией полковнику С. Раштикису, начальнику генштаба полковнику И. Чернюсу. Затем Егорова в частном порядке принял президент Литвы А. Сметона. 16 февраля советская военная делегация приняла участие в праздновании 19-й годовщины провозглашения независимости Литвы. Были возложены венки к могиле неизвестного солдата, состоялись военный парад и демонстрация общественных организаций. Затем советская делегация посетила министра иностранных дел С. Лозорайтиса, а вечером участвовала в официальном приеме в здании Государственного театра. 17—18 февраля делегация посетила ряд литовских воинских частей в Каунасе и Приенае, но от посещения частей в Алитусе отказалась, так как «оно носило явно антипольский характер». Вечером 18 февраля советская делегация выехала в Ригу, куда прибыла в 6.45 утра 19 февраля. Так как со второй половины 1936 г. Германия усилила по дипломатическим каналам и через прессу политическое давление на Латвию с целью не допустить ее военно-политического сближения с СССР, латвийское руководство стремилось продемонстрировать Берлину свой «нейтралитет». В феврале 1937 г. в Риге по приглашению Общества ответственных государственных служащих Латвии находился с визитом руководитель Имперского союза гражданских служащих НСДАП X. Нееф. Соответственно, в латвийской прессе визиты советского и германского представителей освещались параллельно. В Риге советская военная делегация нанесла официальные визиты военному министру генералу Я. Балодису, главнокомандующему генералу К. Беркису, начальнику генштаба генералу М. Гартманису, министру иностранных дел В. Мунтерсу. В последующие дни делегация посетила «Братскую могилу» на окраине Риги, воинские части и аэродром Рижского гарнизона, курорт Кемери и части Цесисского гарнизона. Однако латвийский президент уклонился от приема маршала А.И. Егорова, сославшись на то, что в Москве Гартманис «не был с визитом ни у Калинина, ни у Молотова». Со своей стороны советское полпредство не стало настаивать на визите делегации к Ульманису. Визит был чисто протокольным мероприятием, «никаких политических переговоров не велось, не обсуждался также вопрос о каких-либо военных задачах». Естественно, советский гость обратил внимание хозяев на возрастающую угрозу со стороны Германии и, упомянув о поездке Реэка в Берлин, поинтересовался, не собираются ли латвийские представители последовать примеру эстонского генерала. Однако латвийские собеседники маршала уклонились от ответа на этот вопрос. В 22.40 22 февраля советская делегация выехала в Таллин, куда прибыла утром 23 февраля. Были нанесены протокольные визиты министру обо424

роны генерал-майору П. Лиллю, главнокомандующему генерал-лейтенанту Й. Лайдонеру, начальнику генштаба генерал-майору Н. Реэку, министру иностранных дел Ф. Акелю, президенту К. Пятсу, а вечером состоялся официальный прием. 24 февраля делегация присутствовала на параде эстонской армии и «Кайтселийта» в Таллине на площади Свободы в честь 19-й годовщины провозглашения независимости Эстонии. В тот же день состоялись завтрак у главкома и прием у президента. 25 февраля советская делегация посетила Высшую военную школу и участвовала в организованном советским полпредством официальном приеме. На этом приеме Лайдонер вспомнил, как они вместе с Егоровым начинали службу в Русской императорской армии на Кавказе, и заявил, что Эстонии «нет оснований опасаться своего великого соседа, занятого мирным строительством», она приветствует рост военной мощи СССР и «будет самым решительным образом защищать свою независимость от любого агрессора». В 23.30 советская военная делегация выехала в Ленинград, куда прибыла утром 26 февраля1976. Подводя предварительные итоги визита, маршал А.И. Егоров в кратком докладе, направленном 7 марта маршалу К.Е. Ворошилову, отметил, что все три страны относятся к Советскому Союзу дружественно и питают к нему большое уважение. Они уверены, что со стороны СССР им агрессия не грозит. Командование армий всех стран в большей или меньшей степени высказывало враждебное отношение к Германии, при этом отмечали решительную линию борьбы за неприкосновенность и независимость своих стран. Армии всех стран Прибалтики отсталые, но неплохо подготовленные для действий на своей территории. В ходе визита прямо о закупках вооружений не говорилось, но определенный зондаж имел место. Кроме того, ряд членов прибалтийских правительств и генералов изъявили желание посетить СССР. Доклад завершался выводом маршала Егоров о том, что для расширения контактов по линии военного командования представляется желательным: «а) пригласить на праздник 1-го мая 1937 г. ряд лиц высшего командного состава Литовской, Латвийской и Эстонской армий; б) если будут приглашаться иностранные делегации на маневры в текущем году, то пригласить и представителей армий прибалтов; в) обеспечить за СССР преимущественное положение в отношении создания условий, при которых армии этих стран как в мирное, так и, особенно, в военное время опирались бы своими тылами, в смысле питания, на нашу базу вооружения»1977. Советские дипломаты довольно оптимистично оценивали итоги визита в Прибалтику военной делегации РККА. Так, уже 18 февраля советский полпред в Литве Б.Г. Подольский направил заместителю наркома иностранных дел H.H. Крестинскому письмо № 60/с, в котором предварительно отметил, что «визит тов. Егорова укрепит наше положение в Литве и, несомненно, нанесет немалый ущерб (к нашему удовольствию) прогерманским комбинациям некоторых групп». Советский дипломат указывал, что поначалу литовское правительство и президент попытались отгородиться от визита, представив его как обычный визит вежливости между генеральными штабами. Однако, несмотря на опасения относительно негативной реакции Германии, правительство было вынуждено «поддержать публично неизменность дружеских отношений между нами, близость между армиями». Полпред полагал, что визит укрепит и расширит советское влияние среди командного состава ли425

товской армии1978. 6 марта советский полпред в Латвии СИ. Бродовский направил М.М. Литвинову письмо № 70/сс, в котором оценил визит Егорова «с точки зрения сближения между армиями и укрепления просоветских и антигерманских настроений в латвийской армии». Хотя К. Ульманис не хочет портить отношений с Германией, латыши, тем не менее, готовы расширять контакты по военной линии и зондируют вопрос о поставках вооружений. Поэтому полпред указывал, что было бы желательно пересмотреть негативную позицию Москвы по этому вопросу1979. 11 марта заведующий отделом НКИД М.А. Карский в письме советским полпредам в Прибалтике отметил, что контакты маршала А.И. Егорова с военными кругами свидетельствовали о «наличии серьезных антигерманских настроений в армиях всех трех стран, настроений, несомненно отражающих опасения перед германской агрессией в широких слоях населения». Также прошедший визит показал «растущее понимание военными кругами значения Советского Союза и его мощной Красной Армии для независимости малых прибалтийских государств»1980. 18 марта советский полпред в Эстонии A.M. Устинов направил М.М. Литвинову письмо № 49/с, в котором сообщал, что опасавшиеся реакции Германии и Польши эстонцы пытались провести визит маршала А.И. Егорова как можно более тихо. Поэтому полпреду и военному атташе пришлось настаивать в эстонском МИДе на соблюдении взаимности. Во время визита Егорову удалось растопить лед в отношениях с высшим комсоставом Эстонии, правда, симпатии генерала Н. Реэка явно на стороне Германии. Наблюдатели восприняли визит как антигерманский, местное население проявляло интерес и дружески приветствовало советскую делегацию. «Нет никакого сомнения в том, что приезд в Эстонию маршала Егорова укрепил наши политические позиции и произвел, в частности, желательный для нас эффект на офицерство. Все это надо закрепить безотлагательно, не давая остыть произведенному эффекту». Полпред предлагал снабдить нашего военного атташе кинофильмами на военную тематику и приглашать эстонских офицеров на наши гражданские праздники1981. Поездка маршала А.И. Егорова по Прибалтике широко обсуждалась в мировой прессе, которая предполагала, что этот визит свидетельствует об отходе прибалтийских государств от Германии, но германская пресса хранила по этому поводу полное молчание, поскольку в это время Берлин запугивал Запад возможностью сближения с Москвой, распуская слухи о внешнеполитической переориентации СССР1982. Военный министр Латвии генерал Я. Балодис продолжал зондировать у советских дипломатов возможность весной 1937 г. посетить с неофициальным визитом Москву1983. Выступая 21 мая перед выпускниками Высшей военной школы, генерал заявил, что, несмотря на то, что в СССР существует иной строй, который Латвия не приемлет, в случае возникновения войны ей следует идти вместе с Советским Союзом1984. Все это давало повод германским дипломатам в Риге оценивать настроения в высшем командовании латвийской армии как русофильские. Однако официальная позиция Латвии оставалась неизменной. Будучи в Лондоне на коронации в мае 1937 г., министр иностранных дел В. Мунтерс заявил в интервью, что «Латвия политически и экономически всегда ориентировалась на Англию», а ее отношения с Германией и СССР вполне корректные1985. В итоге каких-либо реальных последствий для советско-прибалтийских отношений этот визит советской военной делегации не имел. Тем не менее, 426

советское руководство продолжало изыскивать варианты расширения контактов с странами Прибалтики. В частности, было решено пригласить посетить СССР латвийского министра иностранных дел В. Мунтерса, который в одном из своих выступлений в апреле 1937 г. подчеркнул важность для Латвии нормальных отношений как с Германией, так и с Советским Союзом и поддержал эстонское предложение о придании Балтийскому морю статуса «открытого моря»1986. Тем временем 6 февраля Эстонско-советская торговая палата в Таллине направила Всесоюзной торговой палате в Москве приглашение на X эстонскую торгово-промышленную выставку, которая должна была состояться 13—22 августа 1937 г. 9 февраля об этом же сообщил в Москву советский торгпред в Эстонии В.И. Парушин, предлагавший принять участие в выставке и приславший ее программу1987. Соответственно 19 февраля НКВТ СССР поставил перед советским руководством вопрос об участии в международной выставке в Таллине. 14 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «1. Разрешить Всесоюзной Торговой Палате участвовать в Таллинской выставке 1937 года. 2. Предложить НКФину СССР ассигновать Всесоюзной Торговой Палате для участия в Таллинской выставке, за счет резервного фонда СНК, две тысячи американских долларов и 75 тысяч рублей в соввалюте»1988. 15 апреля нарком обороны направил в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № 4369сс: «Литовское командование обратилось к нам с просьбой разрешить стажировку в какой-либо из наших зенитных частей одному литовскому офицеру, сроком на 2—3 месяца. Литовца можно было бы допустить в учебный дивизион Севастопольской школы зенитной артиллерии, в котором сейчас стажируется турецкий офицер. Предлагаю ответить на просьбу литовского командования согласием»1989. 16 апреля Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило это предложение1990. Конечно, этот жест не являлся серьезным фактором в советско-литовских отношениях, но все же он был некоторой поддержкой Каунасу, который был вынужден все больше прислушиваться к мнению Берлина. Будучи проездом в Берлине, литовский министр иностранных дел 9 марта 1937 г. имел беседу с германским министром иностранных дел. С. Лозорайтис выразил свое удовлетворение тем, что он может с радостью констатировать факт постепенного улучшения германо-литовских отношений. В ответ К. фон Нейрат также констатировал улучшение двусторонних отношений, но указал на наличие отдельных вопросов, разрешение которых необходимо для полного прояснения атмосферы. В частности, он отметил, что одним из таких вопросов является судьба осужденных на каунасском процессе мемельских немцев, освобождение которых из заключения стало бы необходимой предпосылкой для дальнейшего улучшения отношений. Литовский гость в принципе согласился с необходимостью разрешения имеющихся в двусторонних отношениях проблем и постарался выяснить перспективы переговоров Германии с западными странами и их связь с безопасностью восточноевропейских государств. На это фон Нейрат ответил, что переговоры продолжаются, но они не имеют никакой связи с «восточным вопросом»1991. Тем временем 11 апреля советский полпред в Латвии СИ. Бродовский направил И.В. Сталину, В.М. Молотову и К.Е. Ворошилову письмо № 168/л/с, в котором указал, что Латвия зондировала возможность закупить в СССР самолеты, авиамоторы, береговую артиллерию, 45-мм противотанковые пушки, взрывчатые вещества, железо и антрацит. «Считаю, что продажа латвийской армии различных видов вооружений не только будет способствовать укреплению нашего влияния в этой стране, но по мере развития этого снаб427

жения она должна поставить латвийскую армию в известную зависимость от нашей оборонной промышленности. Это в свою очередь должно затруднить проникновение германского и польского влияния в Латвию». Поэтому полпред полагал, что следует поручить Наркомату обороны через военного атташе выяснить возможные заказы Латвии. Во время визита маршала А.И. Егорова латвийские военные поговаривали о том, что «в случае войны они будут бороться вместе с нами против Германии», поэтому следует стараться закрепить эти антигерманские настроения. «В этой же связи следовало бы удовлетворить нижеперечисленные пожелания руководства латвийской армии, направленные на дальнейшее развитие отношений с РККА. 1. Пригласить летом 1937 г. делегацию латвийской армии на маневры или тактические учения РККА. 2. Принципиально разрешить возможность прохождения стажировки и краткосрочных командировок в СССР для ознакомления с боевой подготовкой и военно-учебными заведениями для отдельных офицеров латвийской армии. 3. Разрешить приезд в частном порядке на парад 1-го мая или в другое время военному министру Латвии Балодису, командующему латвийской армии Беркису и сопровождающим их лицам». 24 апреля маршал К.Е. Ворошилов просил маршала А.И. Егорова сообщить свои соображения по этому вопросу1992. 29 апреля начальник Генштаба РККА направил наркому обороны записку № 029/4/сс/лич, которой сообщил, что он поддерживает все предложения СИ. Бродовского о необходимости «поставить взаимоотношения с Латвией по военной линии на более широкие основы, чем с любой другой капиталистической страной»1993. Соответственно, 3 мая Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение утвердить следующие предложения советских полпредов в Латвии и Литве: «1) Пригласить летом текущего года делегации латвийской и литовской армий на маневры или тактические учения РККА. 2) Допустить стажировку и кратковременные командировки латвийских и литовских офицеров для ознакомления с боеподготовкой РККА, на основе взаимности. 3) Пригласить начальника Академических курсов литовской армии полковника [В.] Карвялиса для ознакомления его с постановкой военно-учебного дела в РККА. 4) Подтвердить невозможность принятия литовских заказов на военное снаряжение»1994. Кроме того, еще 22 апреля М.М. Литвинов направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову и Л.М. Кагановичу докладную записку № 212/л/с, напомнив, что весной 1934 г. СССР посещали делегации журналистов из Эстонии, Латвии и Литвы. Эти страны неоднократно напоминали о готовности принять ответные визиты. «Нынешнее политическое положение делает желательным организацию ответных визитов в конце мая — начале июня с.г». Соответственно, предлагалось послать в Прибалтику делегацию советских журналистов из 8 человек (от газет «Правда», «Известия», «За индустриализацию», «Красная Звезда», «Крестьянская правда», «Ленинградская правда», белорусской газеты и Отдела печати НКИД) и испрашивались ассигнования по 500 долларов на каждого, 3 тыс. долларов и 10 тыс. руб. в распоряжение председателя делегации1995. 3 мая Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «не возражать против поездки в Прибалтику делегации в составе: 428

1) Михайлов Б.Д. от «Правды» (председатель делегации); 2) Ковальский И.А. [от] «Известий»; 3) Васильковский Г.О. от «За индустриализацию»; 4) Петров A.B. от «Красной Звезды»; 5) Тихонов Н. от «Ленинградской правды»; 6) Микитенко от Украины; 7) Представитель белорусской газеты и 8) Представитель Отдела Печати НКИД» и отпустить запрошенные ассигнования1996. Однако выдержать утвержденные сроки визита не удалось. Тогда 5 июля М.М. Литвинов направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову, Л.М. Кагановичу и Н.И. Ежову докладную записку № 283/л/с о том, что часть членов журналистской делегации в Прибалтику, состав которой был определен постановлением Политбюро от 3 мая, в настоящее время занята, и просил «разрешения отложить посылку делегации до другого времени»1997. Однако 7 июля Политбюро ЦК ВКП(б) решило «отклонить предложение т. Литвинова об отмене посылки делегации в Прибалтику. В делегацию выделить: от «Правды» — Михайлова, от ТАССа — Березова, от «Красн[ой] Звезды» — Петрова, писателя Тихонова и по одному представителю от «Известий» и Отдела Печати НКИД»1998. В итоге делегация советских журналистов в составе Б.Д. Михайлова, Л.Э. Березова, А.И. Ступака, П.В. Петрова, Вс.В. Иванова и Н.С. Тихонова 29 июля — 1 августа посетила Эстонию, 1—5 августа — Латвию и 5—10 августа — Литву1999. Тем временем 13 мая советский полпред в Финляндии Э.А. Асмус сообщил в Москву, что, по финским данным, эстонское руководство получает деньги от филиалов германских фирм в Эстонии и более прочно ориентируется на Германию, чем Латвия, которая не прочь примкнуть к нейтральному Скандинавскому блоку2000.15 мая заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин направил наркому обороны докладную записку № 12532/с, в которой сообщал, что литовский министр иностранных дел С. Лозорайтис, узнав о намеченном заходе линкора «Марат» на обратном пути из Англии в Лиепаю и Таллин, просил Литвинова в Лондоне, чтобы советский корабль посетил и Клайпеду. НКИД считает, что «с точки зрения наших отношений с Литвой визит «Марата» в Клайпеду был бы, несомненно, полезен для закрепления наших позиций в Литве», и поэтому эту просьбу следует удовлетворить. Ранее НКИД этот вопрос не поднимал, поскольку считалось, что Литва не захочет раздражать Германию. На этом документе маршал К.Е. Ворошилов в тот же день наложил резолюцию, что он «против захода куда бы то ни было "Марата"»2001. Однако 17 мая нарком обороны направил в СНК СССР докладную записку № 451 бес: «В связи с решением о посещении линкором «Марат», на обратном пути из Англии, городов Клайпеда, Либава [Лиепая] и Таллин и удлинением, таким образом, похода «Марата» минимум на 6 суток, прошу дополнительно к уже отпущенным средствам ассигновать валюту на следующие расходы: 1. На приобретение в Англии продовольствия личному составу корабля — 1 000 ф[унтов] стерлингов]. 2. На представительство и устройство приемов местным властям в Клайпеде, Либаве и Таллине по 200 фунт[ов] стерлингов] — 600 ф[унтов] стерлингов]. 429

3. На выплату личному составу «Марата» морского денежного довольствия на 6 добавочных дней пребывания в заграничных портах— 1 100 ф[унтов] стерлингов]. Итого 2 700 ф[унтов] стерлингов]. Кроме того, прошу поручить НКВнешторгу дополнительно закупить для «Марат» 200 тонн мазута, произведя денежные расчеты с поставщиком на месте»2002. В тот же день Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило это предложение2003. Возвращаясь после состоявшегося 20 мая в Спитхэде военно-морского парада по случаю коронации английского короля Георга VI, советский линкор «Марат» посетил 28—30 мая Клайпеду (Мемель), 31 мая — 2 июня Лиепаю, а 3—5 июня Таллин, вызвав большой интерес местной публики. Любопытно отметить, что в Клайпеде советских моряков одинаково активно приветствовали как местные литовцы (криками «Ура»), так и местные немцы (криками «Хайль Москва»)2004. Советско-прибалтийские военные визиты породили в Англии опасения в возможности сближения Эстонии, Латвии и Литвы с Советским Союзом. В этих условиях Лондон решил продемонстрировать свою заинтересованность в Прибалтике. В первой декаде июня 1937 г. Финляндию, Эстонию, Латвию и Литву посетил парламентский заместитель английского министра иностранных дел лорд А. Плимут, намекавший в ходе переговоров на готовность Англии поддержать прибалтийские страны в случае необходимости2005. Хотя стало очевидно, что после 1935 г. Англия заметно утратила интерес к Прибалтике, Эстония, как и другие малые страны Европы, старалась сохранять нормальные отношения и с Лондоном, и с Берлином. Правда, когда в 1937 г. Германия предложила заключить военный договор, эстонское военное руководство отклонило это предложение, сославшись на невозможность пойти на изменение внешнеполитического курса страны2006. Впрочем, это не мешало продолжению тесного военного сотрудничества Эстонии с Германией. 11—14 июня Таллин вновь посетили руководители Абвера капитан 1-го ранга В. Канарис и подполковник Г. Пикенброк с целью дальнейшей активизации и координации разведки против Советского Союза2007. 18 июня Эстония публично заявила о своем нежелании быть втянутой в круг интересов других стран, особенно крупных2008. Тем временем 15—23 июня министр иностранных дел Латвии В. Мунтерс посетил Советский Союз. На торжественном приеме в честь гостя 15 июня нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов выступил с речью, в которой заявил об отсутствии каких-либо спорных вопросов между СССР и Латвией, а также отметил, что ныне является «аксиомой, что безопасность отдельных государств не может быть действительно гарантирована вне всеобщей безопасности. Государствам приходится поэтому думать теперь не только о собственных границах, но и о наилучшем обеспечении ненарушения границ и других государств. Во всяком случае, географическое положение Латвийской республики таково, что СССР не может не относиться с особым интересом к сохранению полной ее целостности и независимости в соответствии с пактом Лиги Наций»2009. Латвийский министр был принят председателем ЦИК СССР М.И. Калининым, председателем СНК СССР В.М. Молотовым, посетил Запорожье, где осмотрел ДнепроГЭС, Севастополь, Харьков и Ленинград. 21 июня в Москве был подписан советско-латвийский Протокол об изменении статей 2 и 4 Хозяйственного соглашения и пункта 3 Заключительного Протокола к 430

нему от 4 декабря 1933 г. В частности, предусматривалось проверять размер взаимного товарооборота на основе нетто-баланса. Предполагалось продолжить экономические переговоры2010. Во второй половине 1937 г. Советский Союз посетили три латвийские экономические делегации, оживились и культурные контакты2011. Однако на международной арене страны Прибалтики все очевиднее дрейфовали в сторону политики нейтралитета. Не последнюю роль в этом сыграли визиты в Таллин, Ригу и Каунас в июне — июле 1937 г. министра иностранных дел Швеции Р. Сандлера, активно пропагандировавшего необходимость их присоединения к скандинавской политике нейтралитета. По мнению шведского гостя, участие малых стран в объявленных Лигой Наций санкциях могло оскорбить государство-агрессора и спровоцировать его нападение2012. 2 июля министр иностранных дел Латвии заявил на пресс-конференции, что «прибалтийские государства хотят остаться полностью нейтральными». Соответственно, прошедшая 1—3 июля в Каунасе VI конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты заявила о невмешательстве стран Прибалтики в гражданскую войну в Испании2013. Впрочем, это не мешало Эстонии продавать франкистам оружие, в том числе и закупленное для них в Чехословакии2014. Правда, эстонское руководство прекрасно знало, что подавляющее большинство граждан Эстонии, желающих принять участие в войне в Испании, в том числе и бывшие русские белогвардейцы, хотело бы воевать на стороне республиканского правительства2015. В этих условиях по итогам конференции Балтийской Антанты в Эстонии был принят закон, согласно которому участие в гражданской войне в Испании каралось трехлетним тюремным заключением. Однако к генералу Ф. Франко был направлен официальный представитель Эстонии полковник А. Нормак2016.9 июля в беседе со шведским министром иностранных дел М.М.Литвинов высказался против политики нейтралитета, так как его объявление Латвией или Польшей отрезало бы Литву от возможной советской помощи2017. 27 июля Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение об усилении с 1 августа погранохраны на границе с Эстонией. В частности, следовало «учесть необходимость усиления обороны побережья Чудского озера и района Гдов, для чего сформировать маневренную группу в 200—250 человек»2018. Не в последнюю очередь это было связано с тем, что эстонские военные продолжали сотрудничество с Германией в вопросах разведки. 1 августа в беседе с заместителем министра иностранных дел Эстонии А. Реем советский полпред в Таллине A.M. Устинов поинтересовался, почему на конференции в Каунасе Литва и Эстония по предложению Латвии подержали скандинавскую идею нейтралитета. Эстонский дипломат ответил, что Эстония опасается, что выполнение ст. 16 Устава Лиги Наций может привести к тому, что агрессор нападет на них, а они будут брошены на произвол судьбы. Поэтому они хотят гарантий от великих держав. Советский полпред напомнил о возможности заключения договора о коллективной безопасности, но эстонский дипломат намекнул, что Таллин предпочитает гарантии Лондона. Хотя Эстония была очень сильно экономически привязана к Германии, она подчеркивала отсутствие определенной внешнеполитической ориентации, тогда как Латвия ориентировалась на Англию2019. 7 августа в Таллине открылась Промышленная выставка-ярмарка, в которой принял участие и Советский Союз, чей павильон пользовался большим вниманием публики. Однако 431

рядом с ним в эстонском отделе гражданской ПВО была вывешена карта Эстонии с нанесенными на ней стрелами возможных воздушных налетов со стороны СССР с указанием срока достижения авиацией различных эстонских городов (за 5 мин. до Нарвы, за 10 мин. до Печор, за 44 мин. до Таллина, за 75 мин. до Курессааре на о. Сааремаа). 12 августа советский полпред обратился к заместителю министра иностранных дел с протестом против подобного «экспоната». На следующий день карта была дополнена стрелами воздушных налетов с других направлений, кроме южного (из Германии). Со своей стороны, германский посланник Г. Фровейн 12 августа протестовал против показа на выставке антифашистских книг из СССР, в том числе и альбома с карикатурами. Однако на просьбу эстонцев убрать эти экспонаты советское полпредство ответило отказом2020. Тем временем литовская сторона продолжала зондировать Москву относительно возможности ответного визита советских ВВС в Каунас. 28 июня НКИД поставил этот вопрос перед наркомом обороны, который ответил, что не возражает против реализации этой идеи. 17 июля заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин направил И.В. Сталину, В.М. Молотову, К.Е. Ворошилову и Л.М. Кагановичу докладную записку № 1204/с, в которой сообщал, что начальник литовских ВВС ПОЛКОВНИКА. Густайтис вновь поставил перед полпредством вопрос об ответном визите советских ВВС в Каунас осенью этого года. Литовские летчики были в СССР дважды, поэтому НКИД просит удовлетворить просьбу литовской стороны2021. Однако никакого решения по этому вопросу принято так и не было. Возможно, это было связано с продлением 19 июня 1937 г. еще на 1 год германо-литовского торгового договора 1936 г.2022. 7 августа в 7 часов утра советский учебный корабль «Свирь», находившийся в 5 милях от берега в районе Клайпеды (Мемеля), был обстрелян и остановлен литовским пограничным катером «Партизанас». На запрос о причинах их действий литовцы ответили, что литовское правительство установило 12-мильную зону нейтральных вод. Естественно, советская сторона заявила протест против действий литовских пограничников. 14 сентября Литва выразила сожаление по поводу инцидента и сообщила, что литовские морские пограничники ожидали высадку контрабандистов со спиртом. Заметив в 4.15 утра курсирующее недалеко от берега судно, они стали его преследовать, но неизвестное судно стало уходить в море, а пограничный катер все больше отставал. Для того чтобы остановить уходящее судно, в 4.45 был открыт предупредительный огонь. После сближения с остановившимся в 5.25 судном выяснилось, что оно советское2023. 14—29 августа Литву, Латвию и Эстонию посетил генеральный секретарь Лиги Наций Ж. Авеноль2024. 20 августа в Таллин, а 26 августа и в Ригу зашла польская военная флотилия в составе трех эсминцев «Гром», «Бужа» и «Вихер»2025. В ходе визита в Варшаву эстонский министр иностранных дел Ф. Акель 6 сентября заявил журналистам, что «наша забота о сохранении нейтралитета имеет своей целью только поддержание мира через международную солидарность в рамках Лиги Наций» и Таллин выступает за развитие дружественных отношений с Польшей2026. Одновременно произошло очередное обострение обстановки на польско-литовской границе. Так, 26 августа польские пограничники захватили литовскую часть острова на озере Галадузиа, а 30 августа в районе Лоздзее 7 польских пограничников вторглись на территорию Литвы, пленили и увели на польскую территорию литовского погра432

ничника Станкевича. Попытки литовских властей вернуть его и восстановить линию границы вызвали отказ с польской стороны. Между 15 и 25 сентября польская погранохрана в 5 разных местах перенесла пограничные столбы на несколько метров вглубь литовской территории, но Литва настояла на восстановлении прежнего положения2027. Тем временем еще 2 июня 1937 г. заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин направил наркому обороны докладную записку № 12619/с, в которой указал, что «в связи с принятием решения о приглашении военных делегаций из Литвы и Латвии на предстоящие осенние маневры или тактические учения РККА, НКИД считал бы желательным распространить это решение и на Эстонию». Если со стороны Наркомата обороны нет возражений, то следует попытаться пригласить генерала Й. Лайдонера, предварительно прозондировав этот вопрос. 8 июня маршал К.Е. Ворошилов своей ответной запиской № 4624/с сообщил НКИД, что у него нет возражений, но нужна санкция правительства2028. Соответственно, 16 июня М.М.Литвинов направил И.В. Сталину, В.М. Молотову и К.Е. Ворошилову докладную записку № 259/л/с, в которой отмечалось, что НКИД считает целесообразным распространить на Эстонию решение о приглашении военных делегаций Литвы и Латвии на осенние маневры или тактические учения РККА. «Поскольку со стороны эстонских военных кругов высказывалось желание принять участие в наших маневрах, выделять Эстонию и не пригласить эстонскую военную делегацию на предстоящие осенние маневры или тактические учения Красной Армии было бы нежелательно. Этот вопрос согласован с Наркоматом Обороны»2029. 19 июня Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «в дополнение к решению от 3 мая с.г, пригласить летом текущего года делегацию эстонской армии на маневры или тактические учения РККА»2030. В результате военные делегации Эстонии, Латвии и Литвы были приглашены на маневры РККА в Белорусском военном округе (БВО) в сентябре 1937 г. 18 сентября в Советский Союз выехали эстонская военная делегация во главе с командиром 2-й пехотной дивизии генерал-майором Я. Круусом, латвийская военная делегация во главе начальником Высшей военной школы генералом Г. Розенштейном и литовская военная делегация во главе с командиром 1-й пехотной дивизии дивизионным генералом С. Пундзявичусом. 21 сентября делегации прибыли в район маневров, где 23 сентября были представлены маршалу К.Е. Ворошилову. 26 сентября руководители литовской, латвийской и эстонской военных делегаций дали интервью корреспонденту ТАСС, высоко оценив состояние виденных ими частей РККА. Затем делегации провели 3 дня в Москве и 1 октября покинули СССР2031. Позднее советские дипломаты в Прибалтике докладывали в Москву о том, что маневры произвели на членов военных делегаций большое впечатление, но вряд ли с их стороны последуют какие-либо публичные высказывания2032. Фактически эта поездка оказалась последним всплеском советско-прибалтийских военных контактов, поскольку Таллин, Рига и Каунас вовсе не собирались чрезмерно раздражать Берлин. Вместе с тем, эти действия Москвы в отношении Прибалтики способствовали поддержанию образа СССР как борца за коллективную безопасность в Европе. Вслед за Эстонией во второй половине 1937 г. к большему учету мнения Германии стала склоняться и Латвия. Этот курс советские дипломаты нередко именовали политикой «равновесия» между Германией и СССР — «ни на 433

йоту вправо, ни на йоту влево». Учитывая подобные настроения в Риге, нарком внутренних дел СССР Н.И. Ежов 9 сентября направил И.В. Сталину и В.М. Молотову докладную записку № 59775: «Учитывая: — оперативную значимость участка границы в Калининской области (операционное направление из Латвии на Себеж, Великие Луки и Москву); — активность иностранных разведок на этом участке границы (в числе 18-ти чел[овек] задержанных в 1936 году нарушителей границы разоблачено 11 шпионов и в числе задержанных за 8 месяцев 1937 года 17 чел[овек] нарушителей — 14 шпионов); — меньшую, в сравнении со смежными участками границы в БССР и Ленинградской области, плотность охраны (3,2 человека на 1 км против 6,3 и 4,8 человека в БССР и Ленобласти). Считаю необходимым полностью осуществить мероприятия, выдвигаемые [1-м секретарем Калининского обкома ВКП(б)] т. [П.Г.] Рабовым в части усиления охраны границы, увеличив численность пограничной охраны Калининской области на 600 человек, что позволит: 1. Увеличить численность застав с 31 чел[овек] до 42 чел[овек]. 2. Сформировать две ман[евренные] группы при пограничных отрядах и 4 резервных заставы при неотдельных комендатурах и 3. Повысить плотность охраны границы с 3,2 до 5,9 человек на 1 км. Остальные выдвигаемые товарищем Рабовым мероприятия по оборудованию пограничной полосы значительно повысят эффективность охраны границ». Обсудив это предложение, Политбюро ЦК ВКП(б) 2 октября приняло решение «увеличить численность пограничной охраны Калининской области на 600 человек»2033. 8 октября, возвращаясь из Женевы, латвийский министр иностранных дел В. Мунтерс имел в Берлине беседу со статс-секретарем германского МИД Х.Г. фон Маккензеном. Германо-латвийские отношения Мунтерс охарактеризовал как удовлетворительные и дружественные. Маккензен указал на неправильную позицию латвийской прессы в связи с прошедшим в сентябре 1937 г. в Штутгарте съездом заграничных немцев. Латвийский гость согласился с этим и подчеркнул, что вследствие своего присутствия в Женеве он не мог лично проконтролировать этот вопрос. Относительно предстоящих германо-латвийских экономических переговоров Мунтерс высказался вполне оптимистично2034. Однако пока Латвия, как и Эстония, все еще надеялась на поддержку со стороны западных стран. 1 октября было подписано франко-латвийское, а 16 октября— франко-эстонское торговые соглашения на 1938 год, основанные на принципе наибольшего благоприятствования и установившие минимальные таможенные тарифы2035. 24 октября было подписано германо-эстонское, а 31 октября— германо-латвийское соглашения о клиринге2036. 25 октября заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин направил генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И.В. Сталину докладную записку № 1393/с, в которой указывал, что «при содействии министра иностранных дел Латвии Мунтерса латвийская общественность намерена отметить 20-летнюю годовщину Октябрьской революции торжественным вечером 7-го ноября в помещении Латвийской Национальной Оперы в Риге. 434

На вечер будут приглашены члены правительства, дипломатический корпус и представители латвийской общественности. Программа вечера предусматривает доклад о СССР (на латышском языке) и художественную часть. Организатор вечера — Общество Культурной Связи с СССР — обратилось, от имени Мунтерса, к нашему Поверенному в делах в Риге с просьбой об участии на вечере хотя бы одного — двух советских артистов. Учитывая политическое значение проведения в Риге, силами латвийской общественности и при участии представителей правительства, торжественного вечера, посвященного Октябрьской годовщине, НКИД считает целесообразным командирование в Ригу для участия в концерте 7-го ноября двух — трех советских артистов. Вопрос о поездке наших артистов в Ригу (Давыдовой, Норцова и Козолуповой) согласован с [председателем Комитета по делам искусств при СНК СССР] т. [П.М.] Керженцевым»2037. Однако 28 октября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «отклонить предложение т. Потемкина о посылке в Латвию наших артистов для выступлений 7 ноября в Национальной опере в г. Риге»2038. В это время советское руководство гораздо больше интересовали экономические отношения с Прибалтикой. Еще 1 октября временно исполняющий обязанности наркома внешней торговли С.К. Судьин направил в Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР докладную записку № 1094/с: «Из урожая 1937 года НКВТ получает на экспорт по предварительному распределению Госплана максимум 24 000 тонн льняного волокна. В течение последних десяти лет наш удельный вес в мировом обороте доходил до 70%, в то время как в нынешнем году он снизится до 20—25%. Это лишает нас того влияния на мировом рынке, которое мы имели до сих пор. Для усиления этого влияния и максимального использования рынка целесообразно заключить с основными прибалтийскими экспортерами льна (Латвия и Литва) устное джентльменское соглашение о координированной политике цен. Для обеспечения успешного проведения в жизнь такого соглашения, стороны должны будут назвать свои экспортные контингента, поэтому и нам придется назвать примерно наш экспортный контингент. Прошу разрешения заключить такое джентльменское соглашение и в случае надобности назвать представителям Латвии и Литвы намеченный к экспорту контингент в пределах 25 000 тонн»2039. Однако никакого решения по этой записке принято не было. Поэтому 23 октября заместители наркома внешней торговли Е.Д. Чвялев и А.Ф. Мерекалов направили в Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР новую докладную записку № 1200/с: «В дополнение к докладной записке от 1.Х.1937 г. № 1094, просим ускорить рассмотрение поднятого НКВТ вопроса. Наш удельный вес в мировом обороте, доходивший до 70% (в 1933 г.), снизился в текущем году до 20%. Это лишает нас того влияния на рынке, которое мы имели до сих пор. В настоящее время льняной рынок может пойти на понижение под влиянием резкого падения цен на хлопок. Для усиления нашего влияния на льняном рынке и достижения лучших цен целесообразно заключить с основными прибалтийскими экспортерами льна (Латвия и Литва) устное джентльменское соглашение о координированной политике цен. 435

Латвийская льняная монополия и литовское министерство финансов просят об ускорении созыва совещания по вопросу о таком соглашении. Просим разрешить заключение устного джентльменского соглашения и, если переговоры того потребуют, разрешить также назвать представителям Латвии и Литвы намеченный к экспорту контингент в пределах 20—25 тыс. тонн льняного волокна»2040. В итоге 26 октября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить Наркомвнешторгу: 1. Заключить устное джентльменское соглашение с Латвийской льняной монополией и экспортерами льна Литвы о координированной политике цен на льняное волокно и 2. В случае необходимости, назвать наш экспортный контингент из урожая 1937 г. примерно в 2 5 — 3 0 тыс. тонн»2041. К сожалению, доступные документы не позволяют установить, как именно было выполнено это решение. Тем временем с июня 1937 г. НКВТ СССР стал разрабатывать предложения по развитию торговли с Эстонией на следующие годы. В ходе согласований предложений Наркомата внешней торговли М.М. Литвинов 2 июля направил советскому руководству докладную записку № 277/л/сс, в которой указывал, что в настоящий момент политические взаимоотношения с Эстонией не создают предпосылок для значительного расширения торговли с ней. «Из всех прибалтийских стран Эстония наиболее тесно связана в настоящее время с Германией и Польшей и наименее дружественна нам». Нарком иностранных дел предлагал использовать торговые переговоры для политического давления на Эстонию, чтобы добиться изменения тона эстонской печати. Расширение внешнеторговых связей с Эстонией должно быть использовано для ослабления германского и польского влияния. По его мнению, максимальные размеры советского импорта можно было предварительно определить на первый год в 10 млн, на второй год в 13 млн и на третий год в 15 млн рублей2042. Однако дальнейшая проработка этого вопроса привела к тому, что 13 ноября заместители наркома внешней торговли А.Ф. Мерекалов и Е.Д. Чвялев и заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин направили И.В. Сталину, В.М. Молотову и А.И. Микояну докладную записку № 1288/с: «Действие торгового соглашения с Эстонией, заключенного 31 октября 1934 г. на трехгодичный срок (1935—1937 гг.), прекращается 31 декабря с.г. Этим соглашением наше обязательство по импорту из Эстонии было обусловлено в сумме 3,5 млн руб. ежегодно, в том числе была оговорена закупка свиней, сала и рогатого скота не менее, чем на 2,1 млн руб. ежегодно. Экспорт наших товаров в Эстонию (за вычетом 2 тыс. тонн керосина) предусматривался соглашением в размере равном итоговой сумме нашего импорта из Эстонии и платежей по фрахту эстонских судов. Фактически наш импорт из Эстонии намного превысил обусловленное соглашением обязательство с нашей стороны. В 1937 г. он составит 6,5 млн руб., а наш экспорт в Эстонию составит 6,3 млн руб. По платежному балансу с Эстонией за 1937 г. мы будем иметь пассив в 3,2 млн руб. (с учетом платежей по фрахту — 3,5 млн руб. и за вычетом актива за 1936 г. — 0,5 млн руб.). Этот пассив дает нам право дополнительного экспорта наших товаров в Эстонию на указанную сумму 3,2 млн руб. Считаем целесообразным для регулирования товарооборота СССР с Эстонией в предстоящем году заключить с эстонским правительством торговое соглашение на 1938 год на основе равновесия между суммой нашего экспор436

та в Эстонию, с одной стороны, и суммой нашего импорта из Эстонии и расходов по фрахту — с другой, оговорив незачет (полностью или частично) в расчеты по платежному балансу нашего экспорта в Эстонию лесоматериалов и керосина. Считаем необходимым, в отличие от нынешнего соглашения, не устанавливать твердой суммы наших закупок эстонских товаров, в частности, свиней, поскольку такие обязательства затрудняют уторгование цен»2043. Соответственно 15 ноября Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить Наркомвнешторгу вступить в переговоры с эстонским правительством о подписании торгового соглашения на 1938 год на следующих условиях: а) обусловить равновесие между суммой экспорта СССР в Эстонию, с одной стороны, и суммой импорта СССР из Эстонии и расходов по фрахту эстонских судов, с другой; б) не фиксировать твердой суммы наших закупок в Эстонии, в частности, свиней; в) оговорить незачет (полностью или частично) в расчеты по платежному балансу нашего экспорта в Эстонию лесоматериалов и керосина»2044. В 1937 г. на СССР пришлось около 60% нефтепродуктов и 51,5% суперфосфата эстонского импорта, а также 45% свиней, 30% сырых кож и 22,5% молока эстонского экспорта. Кроме того, с 1937 г. Советский Союз стал закупать в Эстонии сливки и сыр2045. В конце концов, советско-эстонские переговоры завершились 26 февраля 1938 г. подписанием в Таллине основанного на принципе нетто-баланса торгового соглашения на 1938 г.2046. Одновременно в Москве разрабатывались меры по развитию советсколитовской торговли. 3 декабря 1937 г. председатель СНК СССР В.М. Молотов направил в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № со-4796/с: «31 декабря с.г. истекает срок действия нашего торгового соглашения с Литвой. По торговому балансу с Литвой в 1937 году мы будем иметь актив на сумму около 7 миллионов рублей. СНК Союза ССР считает правильным разрешить Наркомвнешторгу продлить торговое соглашение с Литвой на 1938 год на прежней основе, увеличив лишь общий импорт из Литвы на 1 1/2 млн рублей (с 10,5 млн руб. в 1937 г. до 12 млн руб. в 1938 г.) за счет увеличения кожсырья. Увеличение расходования в 1938 году литовских лит[ов] на покупку кожсырья более целесообразно, чем расходовать твердую валюту на покупку кожсырья в других странах»2047. Уже 4 декабря 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение: «1. Разрешить Наркомвнешторгу продлить торговое соглашение с Литвой на 1938 год на существующей основе. 2. Увеличить в 1938 году общий импорт из Литвы на 1 1/2 млн рублей за счет увеличения ввоза кожсырья»2048. После непродолжительных переговоров 23 декабря заместитель наркома внешней торговли А.Ф. Мерекалов и литовский посланник в Москве Ю. Балтрушайтис подписали советско-литовское торговое соглашение на 1938 г., согласно которому двусторонний оборот должен был составить около 26,8 млн литов, а СССР обязался закупить свиней на сумму 9,5 млн литов2049. В 1937—1938 гг. на Советский Союз приходилась заметная часть литовского импорта горюче-смазочных материалов, удобрений, угля и сахара (см. таблицу 48). 437

Таблица 48. Доля СССР в импорте Литвы в 1937—1938 гг.2050

Товары Нефть и мазут Керосин Смазочные масла Бензин Суперфосфаты Фосфаты Уголь Сахар

Всего т 15 286 21 001 4 055 4412 49 339 32 560 280 977 414

1937 Из СССР

т

Всего % 68,8 70,3 0,5 47,2 33,2 6,9 16,9 100

10 520 14 757 20 2 082 16 399 2 245 47 571 414

1938 Из СССР

т

т

18 475 23 461 3 959 5 129 74 770 18 208 281 773 537

13311 15 964 222 2 154 20 257 5 406 38 540 337

% 72,0 68,0 5,6 42,0 27,1 29,7 13,7 62,8

Тем временем в ходе прошедшей в Таллине 9—11 декабря 1937 г. VII конференции Балтийской Антанты Эстония, Латвия и Литва «решили остаться в стороне от идеологической борьбы и сохранить верность Лиге Наций». Понятно, что подобная позиция, направленная на сохранение строгого нейтралитета, вызвала одобрение Германии, поскольку она фактически означала отказ от сотрудничества с СССР. Прибалтийские страны надеялись, опираясь на поддержку Англии, сохранить нейтралитет в отношении Германии и Советского Союза2051. Соответственно, при вручении верительных грамот новым советским полпредом в Латвии И.С. Зотовым 15 декабря президент К. Ульманис не пожелал откликнуться на прозвучавшую в речи советского дипломата надежду на развитие контактов между военными ведомствами2052. Осенью 1937 г. идея втянуть СССР в войну с Германией или Японией стала в Лондоне буквально идефикс. Например, в ходе Брюссельской конференции (3—24 ноября 1937 г.), посвященной событиям в Китае, Советскому Союзу было предложено провести мобилизацию и предпринять воздушные налеты на Токио, тогда как Англия и США собирались ограничиться военно-морской демонстрацией. Сама же Англия отказалась ограничить экспорт военных материалов в Японию, поскольку это ударило бы по карману очень влиятельных людей. Не случайно в ходе контактов с германским руководством 19 ноября лорд-председатель Королевского тайного совета Англии Э. Галифакс, а 2 декабря английский министр иностранных дел А. Иден уведомили Берлин, что Лондон не против ревизии границ в Восточной Европе, но считает непременным условием недопущение войны. В ходе англо-французских переговоров в Лондоне 2 8 — 3 0 ноября Франция поддержала эту английскую позицию и стороны договорились о дальнейшем невмешательстве в международные споры и столкновения в Восточной Европе2053. Тем самым Берлину указывали на возможность соглашения с Западом, или, как заявил 21 февраля 1938 г. английский премьер-министр Н. Чемберлен, «мир в Европе должен зависеть от позиции главных держав Германии, Италии, Франции и нашей собственной»2054. Иными словами, Германия получила карт-бланш на любые действия в Восточной Европе, не приводящие к открытой войне. Естественно, что в этих условиях германское руководство решило активизировать свою внешнюю политику в отношении соседей. 438

Еще с 1934 г. Эстония стала переводить школы национальных меньшинств из ведения культурного управления в подчинение Министерства просвещения, что породило оставшиеся без последствий протесты местных немецких организаций. Конституция 1937 г. предусматривала введение во всех школах страны изучения ряда предметов на эстонском языке. Со своей стороны, Берлин 23 июля 1937 г. предупреждал Таллин, что это может вызвать осложнения в двусторонних отношениях, но никаких изменений в конституции сделано не было. 10 декабря Германия вторично предупредила Эстонию о недопустимости подобных экспериментов. В итоге Таллин молчаливо согласился не применять это постановление к школам немецкого нацменьшинства2055. С 1937 г. Германия заняла первое место во внешнеторговом обороте Эстонии. Основанная на клиринговых расчетах, германо-эстонская торговля фактически вела к тому, что Таллин кредитовал Берлин и все более привязывался к германскому рынку. Однако постепенное превращение Эстонии в придаток германской экономики позволило ей снизить величину экономического спада в 1937 г. Впрочем, все это не мешало Англии сохранять свои позиции в экономике Эстонии. 23 декабря было подписано германо-эстонское соглашение о воздушном сообщении2056. Таблица 49. Доля Англии и Германии во внешней торговле стран Прибалтики (%)2057 Год

Эстония Англия Германия

1934 1935 1936 1937 1938

20,4 22,9 21,6 20,9 21,6

21,2 26,3 29,8 26,1 31,1

1934 1935 1936 1937 1938

41,8 38,9 37,5 34,6 34,9

22,5 24,4 22,5 30,5 31,4

Латвия Германия Англия Импорт 24,5 25,0 36,8 22,7 38,4 24,5 27,1 23,0 39,0 23,2 Экспорт 36,9 29,5 31,6 33,5 36,3 30,8 39,4 35,4 43,3 33,5

Англия

Литва Германия

25,3 37,2 36,5 27,9 30,9

28,4 11,4 9,2 21,8 24,5

42,6 45,6 48,4 46,4 39,4

21,6 3,6 10,8 16,5 26,8

В январе 1938 г. в Кретинге прошли тайные неофициальные польско-литовские переговоры, на которых Польша пыталась добиться согласия Литвы на двусторонние официальные переговоры. Однако литовская сторона так и не решилась на этот шаг2058. В результате Варшава стала ужесточать свою позицию в отношении Каунаса. 8 января газета «Правда» сообщила, что польские власти закрыли существовавшие в Виленском крае литовские просветительное общество «Ритас» («Утро»), сельскохозяйственное товарищество и спортивный клуб2059. К этому времени в Виленском крае остались 2 литовские школы и 1 гимназия в Вильно, которые постоянно сталкивались с вмешательством польских властей в свою деятельность2060. В январе 1938 г. Латвия признала захват Италией Эфиопии2061. 439

19 января на льду Чудского озера произошел серьезный советско-эстонский пограничный инцидент. Когда советские пограничники попытались арестовать эстонских рыбаков, нарушивших линию границы и углубившихся на советскую территорию на 750 метров, эстонская пограничная стража открыла по ним огонь, в результате чего было убито 2 советских военнослужащих. Москва заявила Таллину протест, потребовав наказания виновных и возмещения семьям погибших со стороны эстонского правительства. 8 февраля 3 эстонских пограничника нарушили границу на льду Чудского озера, на 500 метров углубились на советскую территорию и открыли огонь по советским рыбакам с целью захватить их. Подоспевшие на помощь 2 советских пограничника открыли ответный огонь, в результате чего нападавшие были убиты. Естественно, советская сторона заявила Эстонии протест2062. 7 марта М.М. Литвинов направил в ЦК ВКП(б) И.В. Сталину, В.М. Молотову, JIM. Кагановичу, К.Е. Ворошилову и Н.И. Ежову докладную записку № 5097/л/с: «В течение последних месяцев на советско-эстонской границе имели место два столкновения пограничной стражи с обеих сторон. В одном случае эстонцами убито несколько наших пограничников, а в другом — нашими пограничниками убито несколько эстонских пограничников. По нашим сведениям, виновниками в обоих случаях являются эстонцы, незаконно перешедшие по льду на нашу сторону озера. Эстонское правительство, однако, утверждает обратное. Так как погранкомиссары не смогли придти к единодушному заключению, и вопрос оказалось невозможно разрешить также дипломатическим путем, то эстонское правительство формально требует созыва смешанной согласительной комиссии, предусмотренной советско-эстонским договором о ненападении. Согласно ст. 4-й означенного договора, обе стороны «обязуются подвергать все спорные вопросы, независимо от их природы и происхождения, которые возникли бы между ними после вступления в силу настоящего договора и не могли бы быть урегулированы в течение разумного срока в обычном дипломатическом порядке, согласительной процедуре в смешной согласительной комиссии...» Смешанная комиссия основана на паритете, без супер-арбитра, и, вероятно, никаких результатов не даст, но у нас нет, однако оснований отклонить эстонское требование. Эстонское правительство предлагает смешанной комиссии собраться в Ревеле [Таллине], но мы будем настаивать на Москве, на что нам дает право согласительная конвенция. Прошу санкционировать наше согласие на созыв смешанной согласительной советско-эстонской комиссии в Москве»2063.11 марта Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «дать согласие эстонскому правительству на созыв в Москве предусмотренной договором о ненападении советско-эстонской смешанной согласительной комиссии для разбора имевших место столкновений на советско-эстонской границе»2064. К сожалению, каких-либо сведений о работе комиссии обнаружить в доступных материалах не удалось. Вероятно, этот вопрос был окончательно урегулирован только 27 октября 1939 г., когда было заключено советско-эстонское соглашение о предупреждении, расследовании и разрешении пограничных инцидентов и конфликтов в пределах водного пространства Чудского, Теплого и Псковского озер2065. Тем временем 11 марта 1938 г. под предлогом преследования контрабандистов польские солдаты, перейдя демаркационную линию, оказались на территории Литвы. Один из них, открывший стрельбу, был убит в 17 метрах 440

от демаркационной линии ответным выстрелом литовского полицейского. 13 марта Польша возложила ответственность за это происшествие на Литву и отклонила ее предложение о создании смешанной комиссии для совместного расследования инцидента. Польская сторона намекнула Каунасу, что ожидает восстановления дипломатических отношений, что, по мнению польского руководства, стало бы основой признания Литвой существующей границы и включения Виленской области в состав Польши. В польской прессе была развернута кампания с призывами проучить Литву и организовать поход на Каунас, в Виленском крае началась концентрация польских войск. Естественно, Германия и СССР решили высказать свое мнение. 16 марта германская сторона уведомила Варшаву, что ее интересы в Литве ограничиваются лишь Мемелем (Клайпедой), а в остальном Польше предоставляется полная свобода рук. Вместе с тем, учитывая возможное ухудшение польскосоветских отношений в случае нападения Польши на Литву, Берлин сделал Варшаве «открытое предложение о польско-германском военном сотрудничестве против России». В последующие дни Германия посоветовала Литве принять польский ультиматум, а Польшу просили своевременно информировать Берлин о дальнейших шагах в отношении Каунаса. Вместе с тем германское руководство решило 18 марта предпринять подготовительные меры, которые позволяли бы в случае польско-литовской войны оккупировать Мемель и некоторые другие территории Литвы к западу от рек Неман и Дубисса2066. Тем временем в 15 часов 16 марта М.М. Литвинов пригласил к себе польского посла в Москве В. Гжибовского и заявил ему, что СССР заинтересован в разрешении польско-литовского спора «исключительно мирным путем и что насильственные действия могут создать опасность на всем востоке Европы»2067. В ночь на 17 марта через Эстонию Литве был направлен польский ультиматум из 14 пунктов. Прежде всего, Каунас должен был в течение 36 часов установить дипломатические отношения с Варшавой и открыть границу для передвижения и связи. Кроме того, требовалось, чтобы Литва отказалась от притязаний на Виленский край, исключила из своей конституции упоминание Вильно как литовской столицы, подписала конвенцию о гарантиях польскому национальному меньшинству в Литве, предоставила Польше льготы в Клайпеде и разрешила ей использовать водные, железнодорожные и шоссейные пути Литвы для свободного польского транзита, заключила торговый договор и таможенную конвенцию, а также предоставила Польше «удовлетворение» по поводу произошедшего инцидента. Согласие Каунаса на принятие этих требований должно было быть выражено в течение 48 часов, а аккредитация дипломатов — состояться до 31 марта, в противном случае Варшава угрожала применить силу. В 13 часов 17 марта М.М. Литвинов выступил перед представителям печати с заявлением, в котором отмечалось, что в связи с действиями Германии в отношении Австрии, которая 12—13 марта была присоединена к Третьему рейху, «в первую очередь возникает угроза Чехословакии, а затем опасность, в силу заразительности агрессии, грозит разрастись в новые международные конфликты и уже сказывается в создавшемся тревожном положении на польско-литовской границе». Советское правительство предлагало провести консультации по поводу сложившейся ситуации2068. Одновременно СССР запросил Францию о ее готовности воздействовать на Польшу для удержания ее от нападения на Литву2069. 441

Вместе с тем подобно Англии, Франции, Латвии и Эстонии Москва 18 марта посоветовала Каунасу «уступить насилию», поскольку «международная общественность не поймет литовского отказа». Однако в 17.30 того же дня советская сторона еще раз указала Польше, что заинтересована в сохранении независимости Литвы и выступает против развязывания войны. В условиях, когда Франция и Англия также просили Польшу не доводить дело до войны, польская сторона несколько смягчила условия своего ультиматума. Теперь от Литвы требовалось в течение 48 часов установить с Польшей дипломатические отношения и открыть границу для передвижения и связи. В 12 часов 19 марта Литва заявила о принятии этого ультиматума, что вызвало среди населения страны массовое возмущение и привело к смене правительства Ю. Тубялиса правительством В. Миронаса, которое продолжило курс на лавирование между Германией и Польшей2070. Все эти дни Эстония сообщала Польше имеющиеся у нее сведения о мерах, предпринимаемых литовским правительством, и заверяла Варшаву, что воспрепятствует проходу советских войск через свою территорию на помощь Литве2071. В отечественной историографии эти события оцениваются противоречиво. В.Я. Сиполс считает, что от польского захвата Литву «спасло только энергичное вмешательство СССР»2072. С.З. Случ, напротив, полагает, что от СССР «никакой поддержки Литва в тот момент не получила»2073. Видимо, как это часто бывает, оба мнения являются крайними оценками сложившейся ситуации. Представляется, что утверждение об отсутствии поддержки Советским Союзом Литвы было бы справедливо, если бы советская дипломатия вообще никак не отреагировала на эти события. С другой стороны, советское вмешательство и не могло быть чрезмерно энергичным, ибо это означало бы прямое втягивание СССР в польско-литовский конфликт. Это, в свою очередь, непременно привело бы к ухудшению и так не простых советско-польских отношений и лишь подтолкнуло бы Варшаву в объятия Берлина, чего Москва, в любом случае, стремилась избежать. Если же учесть, что в это время СССР активно участвовал в гражданской войне в Испании, а Англия и Франция никак не отреагировали на аншлюс Австрии и демонстрировали «невмешательство» в испанскую войну, в которой широко участвовали Германия и Италия, совершенно очевидно, что никаких других действий, кроме ясных, но достаточно спокойных дипломатических заявлений о своих интересах на юге Прибалтики советская сторона просто не могла себе позволить. Как, впрочем, не могла позволить себе и промолчать. Вполне возможно, что такая позиция Москвы была оценена в Варшаве и Берлине как весьма ограниченная возможность повлиять на развитие событий в Восточной Европе2074, но основой этой оценки послужили не столько действия СССР в польско-литовском конфликте, сколько в гораздо большей степени — общеевропейская ситуация и позиция Англии и Франции в отношении Советского Союза. В результате польско-литовских переговоров, прошедших 25—28 марта в Августове, было подписано общее соглашение о прямом железнодорожном, дорожном, воздушном, почтовом, телеграфном, телефонном и радиосообщении2075. Однако конкретные технические договоренности были заключены позднее. Так, 2 мая был подписан польско-литовский договор о почтовой, телеграфной и телефонной связи, 14 мая — договор о судоходстве и сплаве леса, а 25 мая — договор о железнодорожном сообщении2076. Естественно, все эти события вовсе не улучшили польско-литовских отношений. Буду442

чи вынужденной согласиться с польскими требованиями, литовская сторона тем не менее сохранила в новой конституции, введенной в действие 12 мая 1938 г., указание на то, что «столицей Литвы является г. Вильнюс»2077. Со своей стороны польское руководство в апреле 1938 г. решило продолжать добиваться усиления польского влияния в Прибалтике «под знаком объединенного антимосковского фронта»2078. 12—21 июня в Варшаве прошли безрезультатные польско-литовские экономические переговоры, но была достигнута договоренность о возобновлении с 1 августа железнодорожного сообщения между Литвой и Польшей2079. 23 июля Польша и Литва подписали договор о международном сообщении по сухопутным дорогам2080. Понятно, что Москва тщательно отслеживала развитие ситуации в Прибалтике. 26 марта заместитель наркома иностранных дел В.П. Потемкин указал советским полпредам в Польше, Литве, Латвии и Эстонии на необходимость внимательного наблюдения за возможными попытками Варшавы «включиться в блок балтийских стран»2081. Кроме того, советская сторона решила оказать Литве небольшую любезность. 11 апреля заместитель начальника Разведывательного управления РККА комдив А.Г. Орлов направил наркому обороны докладную записку № 147: «Литовцы собираются в Ковно [Каунасе] построить парашютную вышку, в связи с чем военный атташе полковник Скучас от имени Начальника штаба обратился в Отдел Внешних Сношений [НКО] с просьбой о предоставлении чертежей и других материалов, которые бы помогли построить вышку. Полагал бы возможным дать литовцам чертежи парашютных вышек, которые применяются в организациях Осоавиахима». 27 апреля маршал К.Е. Ворошилов переадресовал эту записку И.В. Сталину, поддержав изложенную в ней просьбу. 4 июня Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить НКО дать литовцам чертежи парашютных вышек, которые применяются в организациях Осоавиахима»2082. Тем временем у Литвы возникли новые проблемы. Еще 25 марта 1938 г. Германия передала Литве состоявший из 11 пунктов список претензий на ее действия в Мемельской области, которые нарушали Мемельский статут. Берлин указывал, что сохранявшееся с 1926 г. военное положение в Мемельской области нарушает целый ряд прав и свобод местного населения. Действия литовских властей парализуют законодательную деятельность автономных органов власти области, нарушают Мемельский статут, ограничивая права местной Директории на выдачу заграничных паспортов. Литовские власти вмешиваются в осуществляемый Директорией надзор за школами, требуют непременного использования литовского языка в государственных органах и учреждениях, а также в официальной переписке и на предприятиях Мемельской области. Местные предприятия несут убытки в связи с литовским контролем за набором рабочей силы по национальному признаку и выдачей экспортных лицензий. Так же литовские власти ограничивают деятельность германских страховых обществ и кредитных учреждений в Мемельской области2083. Понятно, что устранение всех этих препятствий должно было в итоге облегчить деятельность немецких организаций и предпринимателей в Клайпеде (Мемеле). Естественно, надеясь выяснить позицию других великих держав по этому вопросу, литовское правительство не торопилось с прямым ответом на эти требования, но дало понять Берлину, что относится к ним «вполне доброжелательно», а также напомнило, что еще 12 февраля 1938 г. из заключения были освобождены осужденные в 1935 г. Э. Нейман и Г. Роп2084. 443

Со своей стороны Германия решила несколько активизировать немецкое движение в Мемеле (Клайпеде). 12 апреля в Мемельском сеймике представители немецкой фракции потребовали отмены военного положения, вывода из области литовской полиции и замены ее немецкой, а также легализации национал-социалистической партии. В тот же день, выступая в литовском сейме, глава правительства В. Миронас заявил, что Литва собирается полностью выполнять Мемельскую конвенцию и обеспечить нормальное функционирование статута автономии. 13 апреля министр внутренних дел Литвы П. Леонас заявил, что до выработки нового закона об обеспечении безопасности страны отмены военного положения не произойдет2085. 7 мая литовский посланник Ю. Шаулис посетил МИД Германии и частным порядком выразил озабоченность неясностью внешнеполитических целей Берлина в отношении Каунаса, указал на издающиеся в Германии недружественные Литве публикации, притеснение литовского нацменьшинства в Восточной Пруссии и зондировал возможность заключения германо-литовского договора о ненападении. В ответ ему было заявлено, что Германия продолжает требовать лишь точного соблюдения Литвой международной конвенции о статусе Мемельской области, и указано на антигерманские публикации литовской прессы2086. 21 июня в Клайпеду (Мемель) прибыл германский пассажирский паром «Пройссен» с «туристами», которые приняли участие в организованной местными немцами демонстрации под лозунгом присоединения Мемельского (Клайпедского) края к Третьему рейху, переросшей в столкновения с литовским населением2087. События Чехословацкого кризиса давали Литве время для внешнеполитического лавирования. Посетив с частным визитом Берлин, С. Лозорайтис 24 июня добился встречи с германским министром иностранных дел, в ходе которой сообщил ему об освобождении из тюрьмы последних 6 мемельских немецких активистов, осужденных в 1935 г., и зондировал вопрос о заключении договора о ненападении между Германией и Литвой. Отметив, что политика Германии на Востоке определяется наличием «большевистской России», И. фон Риббентроп указал, что Польша участвует в антибольшевистской борьбе, тогда как Литва кажется другом Советского Союза. Литовский гость заявил, что его страна действительно придает значение хорошим отношениям с Москвой, но во внутренней политике проводит жесткие меры против коммунистического движения. Естественно, его германский собеседник приветствовал такую позицию, но намекнул, что возможность заключения договора о ненападении связана с неудовлетворительным положением в Мемельской области, где сначала должны произойти принципиальные изменения. Собственно и другие германские собеседники Лозорайтиса указывали ему на важность выполнения 11 пунктов для развития германо-литовских отношений2088. 25 июня было подписано соглашение о продлении германо-литовского договора от 5 августа 1936 г. еще на 1 год2089. 28 июня в Клайпеду (Мемель) прибыл еще один германский пассажирский паром «Ганзештадт Данциг», пассажиры которого вновь активно участвовали в антилитовской демонстрации в городе, завершившейся массовыми беспорядками и убийством 1 рабочего. Председатель Клайпедской (Мемельской) директории призвал население сохранять спокойствие и обратился к германскому консулу с просьбой, чтобы пассажиры паромов временно воздержались от посещения города, на что было получено его согласие. Сообщая 444

об этих событиях, газета «Правда» призывала Литву не увлекаться уступками Германии2090. 1 августа Литва вновь заявила о готовности точно выполнять Мемельскую (Клайпедскую) конвенцию и полностью обеспечить автономию края, однако военное положение в стране, на отмене которого настаивали клайпедские немцы, сохранится до выработки закона об усиленной охране государства2091. 4 августа Германия напомнила Литве о необходимости обсуждения проблемы 11 пунктов, однако литовская сторона постаралась уклониться от этого, сославшись на свою неготовность к столь серьезному разговору2092. 17 сентября Германия вновь потребовала от Литвы выполнения положений Мемельского статута, а также указала на необходимость изменения курса литовской внешней политики, который в последние годы, по мнению Берлина, слишком сильно опирался на Париж, Прагу и Москву2093. Тем временем 14 мая Эстония признала захват Италией Эфиопии2094. 27 мая Швеция, Норвегия, Дания, Исландия и Финляндия подписали в Стокгольме новые правила нейтралитета (взамен устаревших от 21 декабря 1912 г.), которые, в частности, предусматривали запрет на военное использование их территории воюющими державами2095. 28 мая — 3 июня в Ригу с визитом дружбы прибыл германский крейсер «Кёльн». Однако военный министр генерал Я. Балодис, командующий армией генерал К. Беркис и начальник штаба генерал М. Гартманис в этот период проводили инспекцию лиепайского гарнизона, президент Латвии К. Ульманис также уклонился от встреч с германскими моряками. На официальных германо-латвийских мероприятиях присутствовал лишь министр иностранных дел В. Мунтерс. В городе местные жители попытались напоить офицеров крейсера и, используя прокоммунистические высказывая, вызвать их на драку. Понятно, что в германском отчете об этом визите латыши были охарактеризованы как противники Германии, а высшее военное руководство Латвии — как состоящее из бездарных русофилов2096. В начале июня 1938 г. руководители Абвера контр-адмирал В. Канарис и подполковник Г. Пикенброк опять посетили Эстонию с целью координации антисоветского разведывательного сотрудничества. С помощью эстонцев на территорию СССР забрасывались разведывательные и диверсионные группы. В Эстонии продолжала свою деятельность разведывательная база Абвера2097. Как позднее признавал заместитель директора департамента полиции Эстонии К. Кирсимяги, «для практической работы на территории СССР политическая полиция (иногда мы пользовались в этом услугами представителей Германии) вербовала служащих железнодорожных поездов, перебрасывала через границу агентов-ходоков, а также имела агентуру в приграничных районах. Агенты, которых мы засылали в Советский Союз, получали задания собирать сведения военного характера, выяснять намерения советских властей в отношении Эстонии, а также выяснять характер революционной деятельности Коминтерна и эстонской колонии. Через свою агентуру мы собрали относительно точные данные о состоянии охраны советско-эстонской границы, об укрепленных точках на ней, о численности и вооружении пограничной охраны, расположении застав и комендатур. Большую помощь в этом нам оказала немецкая разведывательная служба, с которой мы согласовывали работу, вели постоянный обмен собранной информацией»2098. В первой половине 1938 г. Эстония и Латвия неоднократно обсуждали вопрос о позиции относительно ст. 16 Устава Лиги Наций. Таллин был склонен заявить об отказе от ее безусловного исполнения, тогда как Рига пред445

почитала занять выжидательную позицию. В итоге стороны договорились не определять пока официально свою позицию по этому вопросу. 23 мая Литва заверила СССР, что она не является сторонником политики нейтралитета. Прошедшая 10—12 июня в Риге VIII конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты приняла решение не допустить прохода иностранных войск через Прибалтику, однако предложение Эстонии объявить политику нейтралитета по примеру скандинавских стран принято не было, хотя участники конференции и согласились начать разработку соответствующих законов2099. Оценивая позицию Эстонии на конференции в беседах с английскими дипломатами, В. Мунтерс полагал, что эстонское руководство тесно сотрудничает с Германией, а некоторые его члены «подкуплены немцами» и получают от них деньги через филиалы германских фирм в Эстонии. Со своей стороны Германия всячески хвалила Эстонию за ее стремление следовать политике нейтралитета, что имеет большое значение для развития германо-эстонских отношений. При этом позиция остальных прибалтийских стран критиковалась германской прессой2100. Летом 1938 г. в Бреслау прошел слет руководителей национал-социалистического движения в Прибалтике, на котором рейхсфюрер СС Г. Гиммлер заявил, что Германия будет продолжать усиленную поддержку прибалтийских немцев, являющихся германским форпостом на Востоке в борьбе против Коминтерна2101. Соответственно официально Берлин советовал странам Прибалтики сохранять нейтралитет. Своеобразным помощником Германии в вопросе о воздействии на страны Прибалтики с целью заставить их придерживаться политики нейтралитета стала Польша. Польское руководство попыталось активизировать реализацию выдвинутой им еще в 1936 г. идеи создания «нейтрального пояса безопасности Европы» с участием Эстонии, Латвии, Литвы, Польши и Румынии, направленного против СССР. Одновременно следовало добиться отказа Эстонии и Латвии от согласия на пропуск советских войск через свою территорию. 27—28 июня Ригу, а 29 июня — 1 июля Таллин посетил начальник генштаба польской армии бригадный генерал В. Стахевич. 13—16 июня министр иностранных дел Польши Ю. Бек нанес визит в Таллин, а 13—15 июля— в Ригу. На пути в Латвию он 13 июля остановился в Каунасе, где встретился с заместителем министра иностранных дел Ю. Урбшисом. Как верно писала газета «Правда», «выполняя задание польского и германского фашизма, Бек хлопочет о создании блока «нейтральных государств от Черного моря до Северного Ледовитого океана», блока, который можно было бы поставить на службу агрессивным планам Берлина и Варшавы». Однако Эстония и Латвия не собирались чрезмерно сближаться с Польшей, о чем они своевременно уведомили Германию, которая не одобряла возможное расширение польского влияния в Прибалтике2102. В то же время 1—5 июля Эстонию посетила эскадрилья из 9 германских гидросамолетов самолетов в сопровождении судна обеспечения «Ганс Ролсхофен»2103.4—12 июля в Эстонии побывали главнокомандующий финской армией генерал-лейтенант Г. Эстерман и начальник генштаба генерал-лейтенант К. Эш, которые были приняты президентом К. Пятсом и посетили полигон в Ягала, Раквере и Нарву2104. 5 июля германский посланник в Эстонии Г. Фровейн обсудил в беседе с начальником генерального штаба эстонской армии генерал-лейтенантом Н. Реэком вопросы военного взаимодействия против СССР. Реэк заявил, что «Эстония полна решимости воспрепятствовать военной силой любой попытке прохода советских войск. В этом случае Эстония боролась бы до последнего, 446

т.к. здесь хорошо известно, что оккупация страны с целью создания базы для войск Советской России равноценна потере Эстонией независимости, поскольку русские никогда не уйдут из страны. [...] Эстония была бы сама в состоянии обороняться какое-то время; затем, конечно, она надеется получить поддержку Германии» прежде всего в виде военного снаряжения. Германский дипломат указал на важность сохранения контроля германского флота над коммуникациями в Балтийском море. Реэк согласился с этим и заявил, что Эстония имеет «возможность довольно легко незаметно заминировать Финский залив против советских военных кораблей». Кроме того, ей крайне желательно усилить тяжелую береговую артиллерию. Далее собеседники согласились с необходимостью убедить Латвию, чтобы она заняла такую же позицию. Понятно, что, по мнению Реэка, Эстония опасалась угрозы «лишь со стороны Советского Союза, а не со стороны Германии»2105. Германо-эстонские контакты по военной линии летом 1938 г. свидетельствовали о готовности Таллина оказывать сопротивление Красной армии с опорой на поддержку Берлина, который в целом обещал свою помощь, но каких-либо соглашений подписано не было. Командование вермахта считало, что германское вмешательство было бы более предпочтительным в случае, если бы Советский Союз первым нарушил нейтралитет Финляндии и Эстонии. Это позволило бы Германии выступить в образе защитника малых европейских стран от «красной экспансии»2106. Изменение международной ситуации в Европе в конце 1930-х гг. и усиление влияния Германии в Финляндии, Эстонии и Латвии укрепляло уверенность Москвы в том, что эти страны являются потенциальными противниками, и требовало от командования Красной армии подготовки планов на случай войны на Северо-Западном направлении. Еще 24 марта 1938 г. начальник Генерального штаба РККА командарм 1-го ранга Б.М. Шапошников подготовил для наркома обороны маршала К.Е. Ворошилова совершенно секретную записку, в которой изложил основы стратегического развертывания советских войск на случай войны. «Складывающаяся политическая обстановка в Европе и на Дальнем Востоке как наиболее вероятных противников выдвигает фашистский блок — Германию, Италию, поддержанных Японией и Польшей». Колеблющаяся политика Англии и Франции способствует планам этого блока и влияет на политику малых европейских стран, которые возможно, «сохранят нейтралитет, выжидая результата первых столкновений, но не исключается и их прямое участие в войне на стороне фашистского блока, особенно таких стран, как Финляндия и Эстония. Латвия также может быть втянута в конфликт, а Литва будет оккупирована немцами и поляками в первые же дни войны». В случае вступления в войну «Финляндия, Эстония и Латвия развертывают 20 пехотных дивизий, 80 танков и 436 самолетов». Кроме того, «нужно считаться с появлением германских войск на их территориях», например, на территории Латвии может быть развернуто 10—12 германских дивизий, которые могут быть перевезены «как по железным дорогам, так и морем». «В империалистическую войну германское командование стремилось цементировать армии союзников включением в них своих частей. Поэтому весьма вероятно, что на территории Эстонии и Финляндии появятся германские дивизии. Армии этих государств, весьма вероятно, будут направлены германским командованием для концентрического удара на Ленинград и вообще на от447

резание Ленинградской области от остальной территории СССР». Для этого «Эстония развернет: 1) на Кингисеппском направлении — 7 пех[отных] бригад; 2) на Псковском направлении — 3 пех[отных] бриг[ады]. На этом же направлении развернутся 2 латвийские дивизии». В этих условиях «стратегическое развертывание на Северо-Западе наших западных границ подчинено в первую очередь обороне Ленинграда и удержанию за нами господства в Финском заливе. Вступление в войну одной Финляндии мало вероятно, наиболее действителен случай одновременного участия в войне Финляндии, Эстонии и Латвии или сохранения ими вооруженного нейтралитета. В случае участия этих государств в войне с нами, мы будем иметь тогда общий фронт с войсками немцев и поляков, развернутых на наших границах. Основная задача по прикрытию Ленинграда должна быть решена АКТИВНО выходом нашей армии на фронт Кексгольм — Выборг с обороной на Кингисеппском направлении и активными действиями на Псковско-Изборском направлении с задачей наступления на Ревель [Таллин]. В случае вступления в войну Латвии к югу от Острова и до Себежа, из резерва Главного командования развертывается особая армия с задачей наступления в общем направлении на Ригу [—] 12 стрелковых дивизий». Всего для действий на Северо-Западном направлении планировалось выделить 17 стрелковых и 2 кавалерийских дивизии, 6 танковых бригад, 1 700 орудий, 2 006 танков и 1 414 самолетов. При этом «задачами ВВС будут: 1) борьба с авиацией противника; 2) со 2-го дня воспрещение перевозок на железных дорогах Финляндии, Эстонии и Латвии; 3) удар по [...] Ревелю, Юрьеву [Тарту], Риге и Двинску [Дугавпилсу]; [...] 5) удар совместно с морской авиацией по флоту Финляндии, Эстонии и Германии; 6) действия по большим группировкам живой силы вероятных противников и содействие нашим войскам в атаке противника». Соответственно Краснознаменный Балтийский флот (КБФ) имел задачей: «1) уничтожить боевой флот Финляндии, Эстонии и Латвии; [...] 3) поставить минные поля у [...] Ревеля; 4) постановкой мин и действиями подводных лодок закрыть проход через линию Поркалауд — Ревель; 5) нанести поражение германскому флоту, в случае его появления в Финском заливе; 6) не допускать десантов немцев в Финском заливе; 7) не допускать подвозки войск и боевого снаряжения в порты Финляндии, Эстонии и Латвии; 8) содействовать сухопутным войскам в продвижении вдоль побережья Финского залива, обеспечивая их фланги и уничтожая береговую оборону финнов и эстонцев»2107. В дальнейшем эти идеи были положены в основу оперативного планирования в штабе Ленинградского военного округа (ЛВО). Кроме того, учитывая эволюцию внешней политики Эстонии и Латвии, советское военное командование разрабатывало меры по дальнейшему развитию военной инфраструктуры в северо-западных приграничных районах 448

СССР. Соответствующие решения Главный военный совет (ГВС) РККА принял 16—21 мая по Белорусскому военному округу (БВО), а 22 июня по ЛВО2108. 28 июля они были утверждены Политбюро ЦК ВКП(б) и 29 июля оформлены в виде постановлений Комитета Обороны при СНК СССР № 169сс и № 172сс. В течение 1938—1939 гг. предполагалось построить в приграничной полосе новые оборонительные сооружения и развивать систему связи и транспортную сеть. Предусматривалось усилить существующие укрепленные районы (УРы) артиллерией, увеличить количество командных, наблюдательных и опорных пунктов и обеспечить их гарнизоны убежищами. В БВО на границе с Латвией следовало в 1938—1939 гг. построить новый Себежский УР, а в ЛВО на границе с Эстонией — Островский УР, для чего планировалось выделить 61 365 и 32 005 тыс. руб. соответственно. Кроме того, ЛВО разрешалось сформировать в Усть-Ижорском секторе береговой обороны отдельный стрелковый полк с отдельным артдивизионом и отдельным дивизионом противотанковых орудий общей численностью 2 тыс. человек2109. Тем временем 28 июня 1938 г. состоялось годовое собрание советско-эстонской торговой палаты, которое констатировало укрепление торговых связей между двумя странами и высказалось за их дальнейшее расширение2110. Одновременно 27 июня нарком иностранных дел М.М. Литвинов и нарком внешней торговли Е.Д. Чвялев направили в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № 1065/сс: «Наш торговый договор с Латвией от 4 декабря 1933 г. не выгоден нам и нуждается в исправлении. Наши платежи по фрахту и транзиту, которые ежегодно составляют 4,5 млн рублей, не засчитываются в торговый оборот с этой страной и оплачиваются мировой валютой, а не выручкой в местной валюте от нашего экспорта. По торговым соглашениям СССР с другими странами (Англия и Эстония) наши платежи по фрахту и транзиту включаются в наш торговый и платежный баланс. Нужно настаивать на том, чтобы эти платежи включались в наш платежный баланс с Латвией. Необходимо предъявить эти требования в форме условной денонсации, о чем заявление должно быть сделано за 6 месяцев до истечения этого года, т.е. до 30-го июня с.г. Поэтому просим разрешить НКИД и НКВТ заявить Латвийскому правительству, что договор с Латвией от 4.XII.33 г. денонсируется, если Латвийское] правительство] не согласится на включение наших платежей по фрахту и транзиту в общий торговый оборот»2111.28 июня Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило это предложение2112. Поскольку Рига не спешила соглашаться с этим советским предложением, Москва 2 июля заявила о денонсации торгового договора 1933 г. с 31 декабря 1938 г. В конце концов, 16 декабря в Москве начались советско-латвийские переговоры, в ходе которых Латвия согласилась включать в советский торговый баланс 100% сумм за железнодорожный транзит и за фрахт судов для перевозки грузов из советских в латвийские порты, а также 50% сумм за фрахт судов для перевозки грузов из советских в иностранные порты, которые не должны были превышать 1 млн латов в год. Соответственно СССР получал возможность на эти суммы дополнительно экспортировать товары в Латвию по согласованному списку. Подписание 11 февраля 1939 г. советско-латвийского «Соглашения о расчетах за грузовой транзит через Латвию и фрахтование судов латвийского флага организациями СССР» аннулировало условную денонсацию торгового договора советской стороной. Соглашение 449

должно было действовать до 31 декабря 1939 г. с автоматическим продлением еще на год, если за 3 месяца до срока его окончания ни одна из сторон не заявит об отказе от него2113. Советский Союз продолжал критиковать идею нейтралитета в международных делах. Так, например, выступая перед избирателями в Ленинграде 23 июня, М.М. Литвинов заявил, что некоторые средние и малые государства Европы «открыто включились в орбиту агрессивных стран, другие, из страха перед ними, бормочут о нейтралитете. Своими декларациями о нейтралитете они как бы говорят, что они отказываются от помощи Лиги Наций, от помощи друзей и приглашают всякого желающего изнасиловать их. Не подлежит никакому сомнению, что агрессивные страны, которые уже теперь могли внушить этим странам такой страх, чтобы вынудить у них эти декларации, на второй же день после мобилизации заставят эти страны нарушить их нейтралитет и поставят их на службу себе»2114. Со своей стороны Германия продолжала советовать малым европейским странам придерживаться политики нейтралитета. 6 июля соответствующее распоряжение было направлено германским дипломатическим представительствам в Швеции, Финляндии, Норвегии, Дании, Нидерландах, Бельгии и Люксембурге2115. 23—24 июля в Копенгагене прошла первая политическая конференция государств «группы Осло» с участием Дании, Норвегии, Швеции, Финляндии, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга, на которой было принято решение о том, что эти страны считают систему санкций Лиги Наций в сложившихся условиях не обязывающей. По их мнению, Совет Лиги Наций должен лишь рекомендовать применение санкций, а вопрос об их осуществлении на практике должен решаться каждым государством по своему усмотрению2116. 22—27 июля мэр Каунаса А. Меркис посетил Москву, где был гостем Моссовета2117. 14 августа, посетив НКИД, литовский посланник в Москве Ю. Балтрушайтис заявил, что Литва рассчитывает на советскую поддержку, хотя в ней есть сторонники сближения с Германией и Польшей. Литовская сторона постаралась выяснить, каким образом Советский Союз может помочь в случае необходимости. Однако советская сторона уклонилась от четкого ответа на этот вопрос, заявив, что отказ Литвы от сближения с Германией, Польшей и Англией соответствует интересам Москвы, которая готова углублять экономические отношения с Каунасом, чтобы предотвратить дальнейшее усиление влияния Германии2118. Правда, выступая в тот же день на совещании у заместителя наркома иностранных дел В.П. Потемкина, советский полпред в Каунасе П.Н. Крапивинцев констатировал, что теперь в Литве «перед Германией раскрылись широкие горизонты. Она там господствует в полном смысле слова». Никаких рычагов воздействия на Каунас, кроме торговых, полпред предложить не мог, однако состязание в этой области с немцами или англичанами было заведомо бессмысленным, поскольку на СССР приходилось лишь 5% литовского экспорта2119. 27 августа М.М. Литвинов направил в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № 5450/л/с, в которой, в частности, указывал, что «1-го июля на нашей территории снизился латвийский самолет. Летчик— сержант латвийской армии — заявил, что он потерял ориентировку. Латвийское правительство добивается возвращения этого самолета, ссылаясь опять-таки на более быстрое возвращение им наших самолетов, перелетевших латвийскую границу». Нарком иностранных дел предлагал быстро урегулировать этот во450

прос. 28 августа Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «вернуть немедленно латвийскому правительству снизившийся на советской территории самолет вместе с летчиком»2120. Все эти события происходили на фоне нарастания инспирированного Германией международного кризиса вокруг Чехословакии. Советское руководство прекрасно понимало, что решение этой проблемы зависит от позиции Англии и Франции, основной внешнеполитической целью которых было стремление направить германскую экспансию на Восток. Казалось бы, усиление германского влияния в Восточной Европе затрагивало интересы Лондона и Парижа, но их руководство полагало, что уступки Берлину окупят себя и угроза западным странам будет устранена в результате германо-советского столкновения. Сделав ставку на соглашение с Германией, Англия и Франция всячески уклонялись от любых советских предложений, которые могли привести к ухудшению их отношений с Берлином. В результате попытки Москвы договориться с Лондоном и Парижем о сотрудничестве в деле реализации концепции «коллективной безопасности» натыкались на стену молчания. Учитывая позицию западных держав, Чехословакия также заняла достаточно осторожную позицию в отношении военных контактов с Советским Союзом и в конце апреля 1938 г. уведомила Париж, что не станет заключать военную конвенцию с Москвой до того, как это сделает Франция2121. Продолжая действовать в рамках концепции «коллективной безопасности», что отвечало не только советским интересам, но и тем международным нормам, которые декларировались в то время ведущими мировыми державами, советское руководство постаралось договориться с Англией и Францией о поддержке Чехословакии2122. Всего в течение 6 месяцев Советский Союз 10 раз официально заявлял о своей готовности оказать поддержку Чехословакии. Кроме того, 4 раза об этом конфиденциально сообщалось Франции, 4 раза — Чехословакии и 3 раза — Англии. Советская сторона трижды предлагала провести переговоры генеральных штабов Франции и один раз Англии, однако никакого ответа получено не было2123. Кроме того, Советский Союз неоднократно заявлял о своей готовности оказать поддержку своему чехословацкому союзнику, если он будет сражаться и попросит о помощи, даже в том случае, если Франция уклонится от выполнения своих союзнических обязательств2124. Это была вполне ясная и недвусмысленная позиция, в отличие, например, от позиции Франции, чей министр иностранных дел Ж. Бонне еще 30 апреля прямо заявил германскому послу И. фон Вельчеку, что «любое соглашение лучше, чем мировая война, в случае которой погибнет вся Европа и как победитель, так и побежденный станут жертвой мирового коммунизма»2125. Фактически западные державы заранее согласились выдать Чехословакию Германии, а все их действия в апреле — сентябре 1938 г. служили лишь для прикрытия этой цели. Настораживало Москву и все более явное польско-германское античехословацкое сотрудничество. События Чехословацкого кризиса 1938 г. показали Эстонии, Латвии и Литве, что надо более внимательно прислушиваться к мнению Германии. 29—30 августа по неофициальным каналам эстонское руководство довело до сведения Берлина, что оно будет соблюдать «строгий нейтралитет. Конечно, при этом Эстония откажется пропустить русские войска через свою территорию и будет защищаться до последней возможности. Она также не намерена принимать участие в каких-либо военных санкциях Лиги Наций». Кроме 451

того, Таллин намекнул на свою готовность стать главным германским партнером в Прибалтике2126. 1 сентября Германия заявила Латвии, что «пришло время недвусмысленно и твердо» заявить о ее позиции в случае войны2127. 15 сентября Эстония дала отрицательный ответ на запрос Франции, поддержит ли Таллин санкции, которые могут быть введены Лигой Наций против государства-агрессора2128. Страны Прибалтики внимательно отслеживали позицию западных держав в Лиге Наций, где 16 сентября английский представитель заявил по поводу ст.16 ее Устава, что «каждое государство должно само решить, в какой мере оно может участвовать в коллективных мероприятиях»2129. Эта позиция Лондона только усилила убедительность «советов» Берлина в адрес Таллина, Риги и Каунаса. В итоге 19 сентября Эстония и Латвия, а 22 сентября и Литва заявили, что оставляют за собой право в каждом отдельном случае определять, в состоянии ли они и в какой мере предпринять меры, предусмотренные ст. 16 Устава Лиги Наций. 22 сентября Англия заявила, что вопрос о применении ст. 16 и о формах ее применения должен в дальнейшем решаться от случая к случаю. Каждое государство должно само решать, насколько оно сможет участвовать в намеченных мерах против агрессора2130. Естественно, что Германия и Польша полностью одобрили позицию стран Прибалтики2131. Таким образом, страны Прибалтики фактически провозгласили «строгий нейтралитет», что, наряду с подобной позицией других стран, способствовало подрыву принципов Лиги Наций. 29 сентября Латвия заверила Германию, что прибалтийские государства и Польша будут силой сопротивляться проходу иностранных войск. На вопрос германской стороны, нет ли сведений о сосредоточении советских войск на латвийской границе, В. Мунтерс ответил отрицательно. Германский дипломат подтвердил, что и у них тоже сведений об этом нет2132. Как ныне известно, 23 сентября Калининский военный округ (КалВО) получил директиву наркома обороны о выдвижении к государственной границе с Латвией в район Себежа 67-й стрелковой дивизии (общей численностью 7 605 человек, 2 374 лошади, 71 орудие и 32 танка), а в Великих Луках и Себеже были развернуты пункты ПВО, на вооружении которых имелось 24 зенитных орудия2133. Однако иностранные разведки не имели информации об этом передвижении войск Красной армии. Мюнхенское соглашение, воспринятое в Таллине как «дальнейшее ослабление мощи большевизма», убедило эстонское руководство в том, что «Чемберлен и Гитлер разделили между собой сферы влияния, причем немцам предоставлена свобода рук на Востоке»2134. Соответственно, правящие круги стран Прибалтики сделали вывод, что Германия стала единственной силой, которая могла «противостоять большевизму и Советскому Союзу»2135.

Прибалтика в новой международной обстановке Мюнхенское урегулирование Чехословацкой проблемы усилило позиции Третьего рейха в Восточной Европе. Хотя 2 октября 1938 г. А. Гитлер заявил, что после решения Судетского вопроса Германия не имеет территориальных притязаний в Европе, Берлин 5 октября вновь напомнил Литве о необходимости неотложного решения вопросов, связанных с обстановкой в Мемельской области, и неукоснительного соблюдения Мемельского ста452

тута2136. 6 октября литовское правительство приняло решение об усилении «надзора за печатью, чтобы не допустить никаких выпадов против немцев и поляков»2137. Тем более что Польша намеревалась продолжать свою силовую политику в отношении Литвы. 13 октября два польских жандарма пытались захватить литовского пограничника, а когда это не удалось, обстреляли его. В эти же дни в Каунасе польские студенты спровоцировали несколько драк с литовскими студентами. 17 октября польские общественные организации в Вильно предложили польскому правительству использовать «притеснения проживающего в Литве польского населения» для захвата всей Литвы2138. 19 октября Польша заявила Литве протест против «преследований польского меньшинства». В это время в западной прессе распространились слухи о польско-германской договоренности относительно раздела Литвы между ними в обмен на передачу Германии Данцига и «польского коридора»2139. Распространению подобных слухов способствовало и то, что в это время активизировалась антилитовская кампания в польской прессе, а в Клайпеде (Мемеле) оживилось нацистское движение местных немцев2140. Действовавший там под руководством Э. Неймана и Т. Заса «Культурный союз мемельских немцев» объединял свыше 20 тыс. человек и выступал против литовского суверенитета над Клайпедской (Мемельской) областью. Тем не менее, 20 октября литовские власти восстановили Неймана в гражданских правах2141. 21 октября А. Гитлер подписал указания Верховного главнокомандования вермахта (ОКВ), которые, в частности, предусматривали, что «политическая обстановка, особенно военные трения между Польшей и Литвой, могут поставить перед германскими вооруженными силами задачу овладения Мемельской областью. Руководством для боевых действий будет служить моя директива № 1 от 18.3.38 г. Действия организовать так, чтобы завершить их в кратчайший срок. Решения главнокомандующих видами вооруженных сил представить мне к 10.1.39 г.»2142. Советское руководство тоже занималось определением своей политики в отношении стран Прибалтики. 19 октября 1938 г. нарком внешней торговли СССР Е.Д. Чвялев направил в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № 1642/сс: «Товарооборот между СССР и Литвой регулируется ежегодными соглашениями о советско-литовском торговом обороте. Последнее торговое соглашение заключено 23 декабря 1937 года сроком по 31 декабря 1938 года. Соглашением предусмотрено наше обязательство закупить в Литве в течение 1938 года товаров на сумму 11,9 млн руб. (в том числе свиней на сумму 8,5 млн руб.) и на такую же сумму предусмотрен наш экспорт в Литву. Взаимные обязательства по соглашению выполняются нормально. Наши закупки свиней в Литве производятся на более выгодных условиях, чем в других прибалтийских странах. Считаю целесообразным подписать с литовским правительством соглашение на 1939 год, предусмотрев расширение нашего товарооборота по экспорту до 14 млн рублей и в таком же размере по импорту (в том числе свиней на сумму 11,3 млн руб.)». Нарком просил утвердить прилагаемый проект постановления2143. 21 октября Е.Д. Чвялев направил в Политбюро ЦК ВКП(б) докладную записку № 1650/сс: «Товарооборот между СССР и Эстонией регулируется соглашением от 26 февраля 1938 года, срок действия которого истекает 31 декабря 1938 г. Соглашение предусматривает равновесие между экспортом и импортом, при чем советская сторона имеет право дополнительного экспорта 453

на сумму платежей по фрахту эстонского тоннажа и транзита наших товаров через Эстонию. Советскому Союзу предоставлены контингента по ряду товаров (нефтепродуктам, суперфосфату, калийной соли, сельхозмашинам, табакам, автомобилям, зерновым, соли и др.). По предварительному подсчету наш экспорт в Эстонию в 1938 г. составит 7,2 млн руб., а импорт из Эстонии 6,2 млн рублей. Считаю целесообразным заключить с эстонским правительством соглашение о товарообороте между странами на прежней основе, сроком на один год»2144. Рассмотрев предложения наркома внешней торговли и учитывая постоянные уступки Литвы Германии, Политбюро ЦК ВКП(б) 23 октября приняло решение «отклонить предложение тов. Чвялева об увеличении товарооборота с Литвой, сохранив на 1939 год товарооборот на уровне прошлого года»2145. В то же день Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «разрешить Наркомвнешторгу вступить в переговоры с Эстонией и заключить соглашение о товарообороте между странами на 1939 год на основе равновесия между экспортом и импортом с правом советской стороны экспортировать в Эстонию на сумму платежей Советского Союза по фрахтованию эстонского тоннажа и транзита товаров через Эстонию»2146. Начавшиеся советско-эстонские торговые переговоры завершились 9 января 1939 г. продлением на 1939 г. соглашения от 26 февраля 1938 г.2147, но советско-литовские переговоры затянулись. Хотя 2 января 1939 г. литовский посланник в Москве Ю. Балтрушайтис просил наркома иностранных дел М.М. Литвинова ускорить подписание торгового соглашения, так как Германия усиливает экономическое давление на Каунас2148, но советская сторона не спешила соглашаться на невыгодные для себя условия. Тем временем политическая обстановка, угрожавшая Каунасу германопольским антилитовским сговором, внезапно изменилась. 24 октября 1938 г. Германия предложила Польше согласиться с включением Данцига в состав Третьего рейха, разрешить постройку экстерриториальных шоссейной и железной дорог через «польский коридор» и вступить в Антикоминтерновский пакт. Со своей стороны Германия была готова продлить на 25 лет соглашение от 1934 г. и гарантировать существующие германо-польские границы. Тем самым Германия решила бы для себя задачу тылового прикрытия с Востока (в том числе и от СССР) в предвидении окончательной оккупации ЧехоСловакии, частично ревизовала бы свою восточную границу, установленную в 1919 г., и значительно упрочила бы свои позиции в Восточной Европе2149. Однако неожиданно для Берлина выяснилось, что Варшава не готова к подобному шагу, и обсуждение этого предложения было отложено на будущее. В этих условиях польское руководство решило несколько нормализовать отношения с Советским Союзом и не обострять отношений с Литвой. Со своей стороны Каунас попытался сблизиться с Варшавой, рассчитывая получить ее поддержку в Клайпедском (Мемельском) вопросе, но Польшу подобные прожекты не интересовали. В итоге польско-литовские отношения так и остались в «охлажденном» состоянии2150. 29 октября в беседе с эстонским посланником К. Тофером заведующий политическим отделом германского МИДа В. фон Грундхер отметил, что отношение Германии к Литве, естественно, зависит от ее внешнеполитического курса, который в последние годы в основном ориентировался на Париж, Лондон, Прагу, Женеву и порой на Москву. Понятно, что Берлин будет привет454

ствовать, если Каунас в будущем станет следовать по пути подлинного нейтралитета. Тем более что, по сообщениям литовских дипломатов, новая внешнеполитическая цель Литвы заключается в нормализации отношений с Германией и Польшей2151. 31 октября Каунас заявил Берлину, что «мы постоянно делаем все, что от нас зависит, чтобы урегулировать отношения с Германией на основе дружеского, полного доверия соседства... просим вас сообщить, что, по мнению Германии, мешает урегулированию этих отношений... В общей политике мы хотим приспособиться к пожеланиям рейха, только хотим эти пожелания знать... Все одиннадцать пунктов, которые нам были сообщены, как необходимое условие хороших добрососедских отношений, с нашей стороны выполнены. Много сделано и сверх того...» Кроме того, подчеркивая свое стремление к улучшению отношений с Германией, литовская сторона просила Берлин сделать заявление о признании целостности Литвы. Естественно, германская сторона не спешила выполнять подобные просьбы2152. Германия требовала от Литвы отмены военного положения в Клайпедской (Мемельской) области и отказа литовского правительства от права вето на решения клайпедского (мемельского) сеймика2153. В итоге 1 ноября 1938 г. в Клайпедском (Мемельском) крае было отменено введенное еще в 1926 г. военное положение, что позволило проводить массовые мероприятия, создав тем самым благоприятные условия для деятельности местных нацистов2154. Естественно, Германия не забывала и о других прибалтийских странах. 26 октября 1938 г. в беседе с германскими дипломатами эстонский военный атташе полковник Л. Якобсен отметил, что, когда он был в Латвии в дни чехословацкого кризиса, ему бросилось в глаза, что среди местного населения и в военных кругах преобладали русофильские настроения и в случае прохода через Латвию Красной армии она «была бы встречена населением с распростертыми объятиями»2155. В сводках латвийской полиции осени 1938 г. отмечалось, что «рабочие настроены крайне враждебно к гитлеровской Германии и своим единственным спасителем они считают СССР». 25 октября и 21 ноября Германия требовала от Латвии принять меры против антигерманских настроений населения2156.12 ноября был подписан Третий дополнительный протокол к германо-латвийскому торговому договору 1935 г., способствовавший расширению германского экспорта в Латвию2157.21 ноября в советской прессе были опубликованы телеграммы, которыми обменялись нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов и министр иностранных дел Латвии В. Мунтерс в связи с 20-летием независимости Латвии2158. Тем временем 31 октября в Берлине было подписано Второе дополнительное соглашение к германо-эстонскому договору о торговле и судоходстве и к торговому соглашению 1935 г., согласно которому их действие продлевалось на 1939—1940 гг. и экспортные контингента Эстонии увеличивались до 6 000 т на масло, до 2 200 т на яйца и до 250,1 т на твердый сыр. Одновременно был подписан протокол, распространявший действия всех торговых соглашений на присоединенные к Германии территории Австрии и Судетской области2159. Учитывая новое состояние международных отношений, страны Прибалтики в октябре 1938 г. приступили в выработке законов о нейтралитете2160. 18 ноября Эстония, Латвия и Литва приняли решение об объявлении нейтралитета, но с его провозглашением решили подождать до выяснения мнения Англии. Однако Лондон никакого внятного ответа на их зондажи так и не дал, не помог прояснить ситуацию и визит в Лондон латвийского министра ино455

странных дел В. Мунтерса 5—11 декабря. Более того, Н. Чемберлен на полном серьезе убеждал латвийского гостя, что «у Третьего рейха не существует устремлений в направлении северо-востока Европы». Со своей стороны Германия продолжала настоятельно «советовать» Эстонии, Латвии и Литве принять «правильное» решение. В этих условиях 13 декабря страны Балтийской Антанты официально заявили о своем нейтралитете. Естественно, Берлин тут же одобрил их позицию. Хотя среди прибалтийского населения росли антигерманские настроения, власти Эстонии, Латвии и Литвы предпочитали делать вид, что никакой германской угрозы не существует2161. Однако наиболее горячей точкой в Прибалтике оставался Мемельский (Клайпедский) вопрос. Еще 19 ноября временный поверенный в делах СССР в Германии ГА. Астахов сообщил в Москву, что главными объектами германского экспансионизма «являются в данное время Мемель и колонии. Мемелю, правда, не уделяется количественно много внимания, но он представляется обреченным. Сами литовцы чувствуют себя совершенно беспомощными, готовы идти на все уступки (об этом мне прямо говорил их советник) и уповают лишь на то, что Мемель Германии «не нужен». В Аусамте [министерстве иностранных дел] прибалтам заявляют, что захватывать Мемель Германия не собирается, а желает лишь полного проведения автономии. Между тем последнее выступление мемельского лидера Неймана, заявившего, что «борьба только начинается», ясно намечает дальнейшую схему, долженствующую привести к отторжению Мемеля. Остается невыясненным, ограничатся ли немцы захватом Мемеля, или вопрос стоит о Литве в целом, как объекте решения «коридорной» проблемы. Здешние литовцы имеют сведения, что немцы собираются сделать полякам «рождественский подарок», поднеся им Литву (очевидно в обмен на коридор). Вполне выясненным это считать нельзя, так как между Германией и Польшей за последние недели, несомненно, пробежала кошка в связи с вопросом о Карпатской Украине»2162. 20 ноября А. Сметона был избран президентом Литвы на новый семилетний срок2163. 22 ноября германский посланник в Литве Э. Цехлин сообщил в Берлин о стремлении литовского руководства обсудить нерешенные вопросы литовско-германских отношений с целью удовлетворения возможных пожеланий Германии. Однако в ответ ему было указано впредь отклонять подобные предложения Каунаса2164. 6 декабря командующий литовской армией бригадный генерал С. Раштикис через германского военного атташе полковника Э. Юста информировал Берлин о готовности литовских властей вести с Германией переговоры о более широких, чем Мемельский статут условиях вплоть до превращения Клайпеды (Мемеля) в «вольный город» по примеру Данцига. В тот же день о готовности к переговорам сообщил в Берлин и литовский министр иностранных дел Ю. Урбшис2165. Однако Германия не собиралась вести какие-либо переговоры, делая ставку на местных немцев, которые получали ее моральную и материальную поддержку. Соответственно прошедшие 11 декабря в обстановке откровенного произвола местных нацистов выборы в клайпедский (мемельский) Сеймик привели к тому, что немецкие депутаты получили 87,2% голосов и стали фактически полными хозяевами города2166. В декабре 1938 г. германская пресса все чаще стала писать, что единственным справедливым решением мемельского вопроса является присоединение Мемеля к Германии2167. В это же время Эстония передала Литве неофициальное пред456

ложение Берлина «сделать смелый, ясный и последний шаг государственной мудрости» и добровольно передать Клайпеду (Мемель) Германии. В этих условиях Литва попыталась выяснить возможность получения поддержки со стороны великих западных держав. 7 декабря Англия сообщила Литве, что будет защищать Мемель (Клайпеду) «не оружием, а дипломатическими ходами». 12 декабря Англия и Франция заявили Германии, что статус Мемельской области регулируется международной конвенцией, которая не может быть изменена без предварительной консультации с подписавшими ее государствами. Лондон и Париж заявляли о своей готовности к консультациям с Берлином по вопросу о Мемеле, но выражали уверенность в том, что германское правительство оказывает влияние на мемельских политиков в смысле сохранения статус-кво. В ответ Германия заявила, что настаивает лишь на точном выполнении Мемельской конвенции, а так как в Мемельской области все спокойно, то и повода для консультации нет. Такой ответ вполне удовлетворил Англию и Францию2168. 15 декабря клайпедская (мемельская) Директория заявила, что в автономной области должна действовать не литовская, а только местная полиция. В тот же день литовский министр иностранных дел Ю. Урбшис заявил агентству «Гавас», что надеется на урегулирование клайпедского (мемельского) вопроса в рамках существующего статута2169. В декабре 1938 г. Литва надеялась на переговоры с Германией по проблеме Мемельского статута и поэтому шла на уступки местным немцам в Клайпеде (Мемеле). Однако молчание Германии привело к тому, что литовское руководство было готово удовлетвориться заявлением Берлина о том, что он не собирается пока отбирать у Литвы Клайпеду (Мемель). Правда, вероятность подобного заявления воспринималась в Каунасе как все менее реальная. Чтобы как то угодить Германии, Литва согласилась увеличить поставки ей леса еще на 1 млн литов, для чего следовало увеличить закупки леса в СССР2170. В 20-х числах декабря 1938 г. советская разведка получила сведения о предстоящих германо-польских переговорах, в ходе которых «Польша должна будет принять к сведению, что в ближайшее время Мемельская область будет полностью преобразована в национал-социалистском духе. При этом все экономические интересы Польши, в частности интересы польского судоходства, будут соблюдаться. Во всяком случае, желательно, чтобы Польша отказалась от всех попыток завоевать влияние в Литве, так как Литва рассматривается как область, находящаяся под германским влиянием»2171. Тем временем произошла определенная нормализация польско-литовских отношений, и Литва надеялась, что дальнейшее развитие советско-польских контактов приведет к более благоприятному для нее изменению ситуации в Восточной Европе. Начавшиеся еще в июле 1938 г. польско-литовские экономические переговоры 28 ноября вступили в заключительную стадию, и 22 декабря был подписан торговый договор на 1939 г., предусматривавший на основе принципа наибольшего благоприятствования торговый оборот на сумму в 14 млн злотых и транзит в Клайпеду (Мемель). В случае если за 6 месяцев до истечения срока его действия ни одна из сторон не заявит о его расторжении, договор автоматически продлевался еще на 1 год. Кроме того, был подписан договор о создании в Клайпедском порту свободной зоны для транспортировки леса из Польши2172. 3 января 1939 г. губернатор Клайпедской (Мемельской) области сообщил Директории об освобождении членов 457

областного сеймика от присяги на верность Литве. В январе 1939 г. в Клайпедской (Мемельской) области были созданы немецкие отряды «Службы порядка» по типу штурмовых отрядов в Германии. 23 января новый председатель Директории В. Бертулайт заявил, что Мемельская (Клайпедская) директория будет руководствоваться идеологией национал-социализма, литовские учителя в городе будут уволены, литовская цензура устранена, а социальные вопросы будут решаться по образцу Германии. 30 января глава литовского правительства заявил, что оно не будет препятствовать нацистам в Мемеле (Клайпеде) установить там порядки по типу германских2173. 25 января литовский посланник в Берлине К. Шкирпа в беседе со статссекретарем МИД Германии Э. фон Вайцзекером отметил, что все 11 пунктов выполнены Литвой и настало время публично заявить, что ничто не мешает нормализации германо-литовских отношений. В ответ ему было заявлено, что его предложение преждевременно, поскольку у Германии имеются и другие претензии к ситуации в Мемельском крае. Литовское правительство в течение 15 лет считало целесообразным всячески ущемлять мемельцев и создавать всевозможные трудности Германии, поэтому «одни махом» сложившуюся ситуацию изменить не удастся. Литовский дипломат обещал передать услышанное своему правительству2174. В феврале 1939 г. местные немецкие партии выдвинули требование о предоставлении Мемельскому (Клайпедскому) краю полной автономии. Желая задобрить Германию, Литва 1 марта признала правительство Ф. Франко в Испании. Тем временем германо-польские отношения постепенно охладевали. Польское руководство опасалось, что слишком тесное сближение с Германией может привести к утрате возможности проведения независимой внешней политики, поэтому, несмотря на неоднократные обсуждения германских предложений в октябре 1938 — январе 1939 г., Берлин так и не получил желаемого ответа, хотя, видимо, по мнению А. Гитлера, первоначально достижение согласия Варшавы считалось почти решенным делом2175. Хотя в Варшаве при определенных условиях не исключалось создание германо-польско-японского военного союза с антисоветской направленностью, позиция Польши осложнялась наличием германо-польских проблем. Кроме того, сама Германия пока не ставила своей целью войну с СССР, а, готовясь к захвату Чехо-Словакии, была заинтересована в нейтрализации Польши и невмешательстве Англии и Франции, для воздействия на которые вновь использовалась антисоветская риторика. Не случайно Берлин санкционировал кампанию в прессе относительно планов создания «Великой Украины» под германским протекторатом, что было с пониманием встречено в Лондоне и Париже. Этой же цели способствовала франко-германская декларация о ненападении и консультации от 6 декабря 1938 г. и предпринятые в январе 1939 г. новые попытки добиться положительного ответа Варшавы на германские предложения. Польское руководство было согласно на определенные уступки в вопросе о Данциге лишь в обмен на ответные шаги Германии, но не желало становиться сателлитом Берлина. Неуступчивость Польши привела к тому, что германское руководство стало склоняться к мысли о необходимости военного решения польской проблемы в определенных условиях2176. Визит министра иностранных дел Ю. Бека в Берлин 5 — 6 января 1939 г. показал польскому руководству, что неприемлемые для него германские условия являются стратегической линией Берлина. Пока формально переговоры были отложе458

ны. В итоге Варшава решила вновь прибегнуть к тактике лавирования на международной арене, не учитывая, что ситуация в Европе существенно изменилась. Начавшиеся еще в декабре 1938 г. зондажи на предмет заключения торгового договора с СССР переросли в январе 1939 г. в переговоры, завершившиеся 19 февраля подписанием первого в истории советско-польского торгового договора2177. Видимо, в этот момент обе стороны решили продемонстрировать определенный уровень контактов, и хотя не все экономические вопросы были согласованы, документ все же был подписан. Однако по мере нарастания трудностей в германо-польских отношениях и Москва, и Варшава стали склоняться к отказу от демонстрации сотрудничества. Тем временем Англия и Франция надеялись закрепить и продолжить процесс контролируемых ими изменений на континенте, чтобы на этой основе консолидировать европейские великие державы. Англо-германские и франко-германские отношения были несколько омрачены ноябрьскими еврейскими погромами в Германии и появившимися в январе 1939 г. слухами о подготовке германского удара по Нидерландам. Все это вынуждало Англию и Францию координировать свою политику, ускорить модернизацию вооруженных сил, поддерживать контакты с СССР и одновременно добиваться всеобъемлющего соглашения с Германией в духе Мюнхена. Как показали секретные экономические англо-германские переговоры в октябре 1 9 3 8 — марте 1939 г., перспектива широкого экономического соглашения двух стран была вполне реальной. Особенно наглядно это проявилось в ходе экономических переговоров в Дюссельдорфе 15—16 марта 1939 г., окончившихся подписанием картельного соглашения представителями промышленности обеих стран. С октября 1938 г. Франция также активизировала процесс сближения с Германией, что было поддержано Англией. Лондон и Париж в принципе не исключали признания Восточной Европы зоной германского влияния при условии устранения для себя германской угрозы и прекращения односторонних экспансионистских действий Берлина. По мнению английского руководства, это открывало перспективу для дальнейшего движения к всеобъемлющему соглашению Англии, Франции, Германии и Италии2178. Исходя из этих общих соображений и продолжая политику балансирования между Западом и Востоком, германское руководство с осени 1938 г. стало постепенно добиваться нормализации отношений с Советским Союзом. 19 декабря без всяких проволочек был продлен на 1939 г. советско-германский торговый договор. 22 декабря 1938 г. Берлин предложил СССР возобновить переговоры о 200-миллионном кредите, намекнув на необходимость общей нормализации отношений. Опасаясь германо-польского сближения в результате визита министра иностранных дел Польши Ю. Бека в Германию 5 — 6 января 1939 г., советская сторона 11 января согласилась начать экономические переговоры, а на следующий день А. Гитлер несколько минут побеседовал на дипломатическом приеме с советским полпредом А.Ф. Мерекаловым, что стало сенсацией в дипломатических кругах. Тем самым Германия пыталась оказать давление на Англию, Францию и Польшу, вынудив их к уступкам, намеками на возможность дальнейшего развития контактов с СССР2179. Подписав соглашение с Англией о поставках угля, Германия 20 января уведомила СССР о том, что в Москву 30 января прибудет германский представитель для ведения экономических переговоров. Стремясь поднять значение СССР в Европе, советская сторона 27 января инициировала проникно459

вение сведений об этом в английскую печать. Не желая раздражать Англию и Польшу, Германия 28 января заявила о переносе срока переговоров. Естественно, СССР остался недоволен тем, что Германия оглядывается на Англию, поскольку это подтверждало возможность возрождения «соглашения четырех». Правда, переговоры окончательно прерваны не были и вяло продолжались в последующие месяцы. Политическая ситуация продолжала меняться. 2 января Польша установила консульские отношения с Маньчжоу-Го, что было с настороженностью воспринято в Москве2180. Однако визит германского министра иностранных дел И. фон Риббентропа в Варшаву 26 января показал, что Польша все еще не готова к соглашению с Германией2181. Понятно, что внешние наблюдатели не знали всех этих подробностей и, например, Литва, как докладывал в Москву советский военный атташе майор И.М. Коротких 30 января, настороженно относилась к возможным положительным результатам германо-польских переговоров2182. На фоне этих событий Советский Союз внимательно наблюдал за позицией стран Прибалтики. 21 января советский полпред в Эстонии К.Н. Никитин отметил в своем отчете в Москву, что руководители эстонского правительства «на празднествах 17-го января по поводу героев «освободительной войны» считают долгом, говоря о «враге», все-таки кивнуть не на запад, а на восток. Генерал Лайдонер особо в своей речи подчеркнул, что когда, мол, эстонцы объединились духом, то они прогнали врага до самого Петербурга. И нигде вы не увидите и не услышите, что фашизм их враг, нет, враг для них не фашизм, а большевизм, хотя они в статьях и пишут, что фашизм для них неприемлем»2183. Все это было результатом германо-эстонских военных контактов в декабре 1938 — январе 1939 г., в ходе которых Германия вновь обещала поддержать Финляндию и Эстонию против СССР, но советовала этим странам по возможности оставаться нейтральными. Кроме того, Берлин «советовал» Таллину дистанцироваться от Балтийской Антанты, что позволило бы ему завоевать полное доверие Третьего рейха2184. Прошедшая в Каунасе 1—2 февраля IX конференция министров иностранных дел Балтийской Антанты одобрила политику нейтралитета и по предложению Эстонии приняла решение о хозяйственном сотрудничестве на случай войны. Однако обсуждение текущих политических событий показало, что никакого единства между прибалтийскими странами нет, и фактически дело шло к свертыванию сотрудничества в рамках Балтийской Антанты2185. Тем не менее, в опубликованном 5 февраля коммюнике отмечалось, что согласованная политика нейтралитета отвечает интересам трех балтийских республик, служит делу мира и преследует следующие цели: 1) сплочение усилий трех республик для укрепления духовной и материальной базы; 2) стремление сохранить свободу и независимость любой ценой; 3) воздерживаться от участия в спорах о разногласиях других государств2186. Тем временем начавшиеся еще 19 ноября 1938 г. советско-литовские экономические переговоры завершились 14 февраля 1939 г. подписанием в Каунасе торгового соглашения на 1939 г., которое предусматривало двусторонний оборот примерно в 26,8 млн литов, а Советский Союз обязался закупить свиней на сумму в 10 235 тыс. литов2187.16 февраля литовский посланник в Москве Ю. Балтрушайтис сообщил заместителю наркома иностранных дел СССР В.П. Потемкину о появлении слухов относительно возможного создания прогерманского балтийского государства2188. 27 февраля советским полпредам в 460

Эстонии, Латвии и Литве было дано задание обращать внимание местных властей на угрозу их независимости со стороны Германии и заинтересованность Советского Союза в сохранении ими независимости2189. 7 марта советский полпред в Эстонии К.Н. Никитин сообщил в Москву, что «имеются сведения, что Эстония заключила с Германией тайный договор о пропуске германских войск через Эстонию. В связи с этим идет реорганизация направления эстонских железных дорог»2190. 9 марта был подписан эстонско-литовский торговый договор на 1939 г., предусматривавший оборот в 2,4 млн литов2191. Рассчитывая стать лидирующей силой на континенте, Германия добивалась признания за собой статуса мировой державы со стороны Англии и Франции, что было невозможно без демонстрации силы или даже нанесения поражения этим странам. К марту 1939 г. германскому руководству стало очевидно, что хотя влияние Германии в Восточной Европе значительно возросло, оно все еще не стало решающим. Достижение этой цели требовало новых политических действий. Окончательное устранение Чехо-Словакии позволяло Германии продемонстрировать свою силу восточным соседям, сделав их более сговорчивыми, и значительно снизить опасность антигерманского союза в Восточной Европе. По мнению Берлина, решение чехословацкого вопроса привело бы к нейтрализации Польши, которая была бы вынуждена принять германские предложения, к экономическому подчинению Венгрии, Румынии и Югославии. Возвращение Мемеля (Клайпеды) привело бы к контролю Германии над Литвой и усилению германского влияния в Прибалтике. Тем самым был бы обеспечен тыл для войны на Западе, которая рассматривалась в Берлине как первый этап в деле обеспечения германской гегемонии в Европе. Лишь после решения этой задачи Германия могла позволить себе антисоветский поход2192.

СССР, Прибалтика и политический кризис 1939 г. Зная от своих разведок о подготовке германской оккупации Чехословакии, западные страны-участники Мюнхенского соглашения не предусматривали никаких мер противодействия. 13 марта Англия уведомила свои дипломатические представительства за границей о том, что она не будет проявлять инициативу каких-либо антигерманских шагов в случае действий Берлина против Праги2193. 14 марта Словакия под давлением Германии провозгласила независимость, а президент Чехо-Словакии Э. Гаха выехал в Берлин, где в ходе «переговоров» дал согласие на политическое переустройство своей страны. 15 марта германские войска вступили в Чехию, на территории которой был создан Протекторат Богемия и Моравия. Первоначально реакция Англии и Франции была довольно сдержанной, но по мере возбуждения общественного мнения Лондон и Париж ужесточили свою позицию и 18 марта, как и СССР, выразили протест действиями Германии, а из Берлина были отозваны «для консультаций» английский и французский послы. США также не признали аннексии и заморозили чехословацкие активы в своих банках. То же формально сделала и Англия, но чехословацкое золото было тайно возвращено в Прагу2194. Слухи об угрозе германского нападения на Румынию подтолкнули Англию к активизации своей политики в Восточной Европе, и 18 марта она запросила СССР, Польшу, Грецию, Югославию и Турцию 461

об их действиях в случае германского удара по Румынии. В свою очередь эти страны запросили Лондон о его намерениях, а Москва предложила созвать конференцию с участием СССР, Англии, Франции, Польши, Румынии и Турции для обсуждения ситуации. 21 марта Англия выдвинула контрпредложение о подписании англо-франко-советско-польской декларации о консультациях в случае возникновения угрозы «политической независимости любого европейского государства»2195. Тем временем обострилась ситуация вокруг Клайпеды (Мемеля). Еще 12 марта Англия предупредила Литву об угрозе захвата Клайпеды (Мемеля) Германией. 15 марта, минуя литовского губернатора, Э. Нейман созвал немецких депутатов сеймика и членов Директории области и заявил, что в настоящий момент главной задачей является сделать так, чтобы мемельцы сами регулировали жизнь края. Понятно, что в дипломатических кругах ширились слухи о предстоящей аннексии Клайпеды (Мемеля) Германией. 17 марта Берлин получил сведения о том, что Литва обратилась к странам-сигнаторам Мемельской конвенции с вопросом об их позиции в случае германского вторжения в Мемельскую область2196.19 марта М.М. Литвинов сообщил советскому полпреду в Лондоне И.М. Майскому, что «литовское правительство имеет сведения о предстоящем присоединении Германией Мемеля и даже обратилось к нам со специальным запросом о нашей позиции. Я ответил Балтрушайтису, что Литве следует раньше всего обратиться к участникам Мемельской конвенции»2197. Поскольку страны-гаранты Мемельской конвенции «не заметили» литовских зондажей, литовское правительство 20 марта приняло решение терпимо относиться к возможным нарушениям статута Клайпедской (Мемельской) области со стороны его сеймика, который должен был собраться 25 марта, или местных нацистов, пока не возникнет непосредственной угрозы безопасности страны. Если же местные немцы организуют беспорядки, то было решено применить против них вооруженную силу, однако, в случае оказания им военной помощи со стороны Германии, следовало без сопротивления вывести из края литовские войска2198. 20 марта Германия потребовала передачи этой области под ее юрисдикцию. Все надежды Каунаса на поддержку Англии, Франции, Италии, Японии, которые были сигнаторами Мемельской конвенции, а также Польши оказались напрасными. Польша не собиралась ухудшать отношений с Германией, хотя была бы не прочь в будущем еще продвинуть свои границы на запад, а Англия была озабочена слухами о скором германском ударе по Польше и возможном германо-польском сближении и сообщила Литве, что не станет вмешиваться в случае германской агрессии в Прибалтике. В этих условиях литовское правительство 21 марта согласилось с требованиями Берлина. В 21.20 22 марта Э. Нейман созвал чрезвычайное заседание сеймика, которое приняло декларацию о возвращении Мемельской области в состав Германии. В тот же день в 23.55 был подписан германо-литовский договор о передаче Мемеля (Клайпеды) Германии, согласно которому стороны так же брали на себя обязательство о неприменении силы друг против друга2199. Этим договором Каунас нарушал 15-ю статью Мемельской конвенции, которая устанавливала, что Литва не имеет права отказаться от своего суверенитета над областью без согласия подписавших конвенцию держав2200. В 5 часов утра 23 марта в Мемель (Клайпеду) вступили германские войска, а в 12 часов в порт из Свинемюнде прибыла германская эскадра в составе 62 кораблей и 4 вспомога462

тельных судов под командованием адмирала Г. Бёма. На броненосце «Дейчланд» в Мемель (Клайпеду) прибыл А. Гитлер, который в 14.30 принял парад войск, произнес речь в городской ратуше и подписал документы о возвращении края Германии. После 17 часов большая часть эскадры отправилась обратно в Свинемюнде. 24 марта Гитлер заявил, что Мемель станет базой флота и морской крепостью. Соответствующие строительные работы начались в апреле 1939 г.2201. В ходе англо-французских переговоров 21—23 марта было решено, что Лондон и Париж не станут реагировать на действия Германии в отношении Мемеля2202. Соответственно, литовскому посланнику в Лондоне Б. Балутису было заявлено, что «Англия выражает Литве свое сочувствие, но помочь ничем не может»2203. Таблица 50. Значение Клайпедского порта для внешней торговли Литвы (млн литов)2204 Год 1932 1933 1934 1935 1936 1937

Экспорт через Клайпеду 123,6 106,6 97,3 118,2 149,4 157,0

Доля в общем экспорте (%) 65,4 66,6 66,1 77,6 78,4 75,3

Импорт через Клайпеду 78,3 79,0 83,9 80,0 106,2 145,0

Доля в общем импорте (%) 46,9 55,6 60,5 62,2 68,0 68,0

Отторжение Клайпедской (Мемельской) области имело для Литвы серьезные экономические последствия, так как там находилось 15,2% промышленных предприятий страны, а Клайпедский порт играл огромную роль во внешней торговле (см. таблицу 50). Только доходная часть бюджета Литвы потеряла 50 млн литов, а оставленная государственная собственность оценивалась примерно в 24,5 млрд литов. Для сокращения бюджета и устранения финансового дисбаланса литовские власти пошли на сокращение импорта, ввели чрезвычайные налоги, увеличили акцизы, уменьшили экспортные премии на зерно, резко ограничили вывоз из страны валюты и выпустили внутренний заем. Рост транспортных пошлин в Мемеле привел к снижению закупочных цен на продукты сельского хозяйства в Литве. Кроме того, литовские власти столкнулись с проблемой беженцев из Клайпедской (Мемельской) области, численность которых составила 12—13 тыс. человек (на 1 мая 1939 г. было официально зарегистрирован 10 231 беженец, из них 8 924 литовца и 1 307 евреев). Все эти события резко снизили престиж правительства, и 27 марта было образовано новое коалиционное правительство «единой работы» из политиков разных направлений. В этой ситуации 23 марта компартия Литвы выдвинула идею создания широкого патриотического фронта для борьбы с германской угрозой, для чего следовало «опираться на Советский Союз, который не раз помог защитить независимость Литвы»2205. 29 марта оппозиционные буржуазные партии и организации поддержали эту идею, так как она давала возможность оказать давление на президента и заставить его пойти на либерализацию политического режима. Однако быстро выяснилось, что идея патриотического фронта стремительно перерастает фактически в народный фронт, способствуя росту влияния компартии. Понятно, что прави463

тельство 6 апреля запретило подобную самодеятельность, сославшись на то, что задачи подобного фронта успешно решает «Шаулю саюнга». Однако, учитывая рост популярности компартии, президенту пришлось пойти на некоторые политические уступки оппозиционным буржуазным партиям под лозунгом национального единения2206. Эстонская и латвийская пресса одобрительно отозвались о передаче Мемеля Германии, а генерал Й. Лайдонер 28 марта заявил, что «Мемельская область была нарывом, который теперь быстро и спокойно оперирован»2207. Очевидно, что подобные заявления были направлены прежде всего на успокоение Берлина. Ведь еще 14 марта латвийские дипломаты в Берлине в беседе со своими советскими коллегами, сообщив об охлаждении польско-латвийских отношений, интересовались, «позволит ли СССР немцам захватить Ригу?». Ведь «серьезное сопротивление возможно лишь со стороны СССР, но не исключено, что поэтому немцы на это не пойдут и наступит период советско-германской «дружбы». Либо прочный советско-германский мир, либо ожесточенная война...»2208. 16 марта латвийскому посланнику в Берлине Э. Криевиныиу было заявлено, что Латвия должна сама двигаться в фарватере Германии, и тогда ее не будут заставлять «становиться под защиту фюрера при помощи силы». Одновременно в странах Прибалтики активизировалась деятельность финансировавшихся из Берлина организаций местных немцев, которые были уверены, что «аннексия прибалтийских государств является просто делом времени», и ждали лишь команды из Берлина о провоцировании беспорядков. В преддверии этого прибалтийские немцы создавали боевые отряды, которые при содействии инструкторов из Германии проводили военные учения. 19 марта латвийская полиция задержала местных немцев, которые били стекла в германском посольстве для создания видимости антигерманских беспорядков. Любопытно, что германский посланник в Риге Г. фон Котце добился освобождения задержанных и замалчивания всего этого дела. В этой ситуации правящие круги прибалтийских стран все больше склонялись к капитуляции перед Берлином, однако население в основном было настроено антигермански. 21 марта Латвия выступила с декларацией о нейтралитете. 22 марта в беседе с советским полпредом И.С. Зотовым латвийский министр путей сообщения Б. Эйнберг признал, что в связи с германским давлением «придется, конечно, идти на уступки»2209. Тем временем 21 марта Германия вновь предложила Польше решить вопрос о передаче Данцига и о «польском коридоре» в обмен на присоединение к Антикоминтерновскому пакту с перспективой антисоветских действий2210. В ходе германо-польских контактов из Берлина раздавались предложения обменять «польский коридор» на Литву и Латвию2211. Ожидая ответа из Варшавы, германское руководство все еще надеялось для достижения своей цели ограничиться дипломатическим давлением. 23 марта были подписаны германо-словацкий договор о гарантии и охране и германо-румынское экономическое соглашение, значительно укрепившие влияние Германии в Центральной и Юго-Восточной Европе2212. В ходе обсуждения предложения Англии о четырехсторонней декларации выявилось, что Польша и Румыния не хотят подписывать документ, если под ним будет стоять подпись советского представителя. В свою очередь Москва, опасаясь толкнуть Варшаву в объятия Берлина, не собиралась подписывать этот документ без участия Польши и высказала пожелание предложить присоединиться к этой декларации «не только Балканским странам, [...], но также соседним с нами Финляндии и Бал464

тийским странам, а также Скандинавским»2213. 23 марта Польша заявила Англии об отказе от подписания совместной с СССР декларации, но предложила Лондону соглашение о консультациях в случае угрозы агрессии, и провела частичную мобилизацию, которая затронула 9-ю, 20-ю, 26-ю, 30-ю пехотные дивизии и Новогрудскую кавалерийскую бригаду2214. Одновременно польская пресса начала шумную антигерманскую кампанию2215. Вместе с тем Берлину было сообщено, что Варшава остается противником привлечения СССР к решению европейских проблем2216. 25 марта А. Гитлер заявил главнокомандующему сухопутными войсками генерал-полковнику В. фон Браухичу, что, хотя он не собирается в ближайшее время «решать польский вопрос», его следует разработать. Не желая быть младшим партнером Третьего рейха, Польша 26 марта окончательно отказалась принять германское предложение о территориальном урегулировании, а 28 марта заявила, что изменение статус-кво в Данциге будет рассматриваться как нападение на Польшу, чем сорвала осуществление там нацистского путча. В этих условиях германское руководство стало склоняться к военному решению польского вопроса. Тем временем, пытаясь не допустить перехода Польши в лагерь Германии, добиться ее согласия на гарантию границ Румынии и сдержать германскую экспансию, Англия пошла на односторонние гарантии независимости Польши. Вопреки просьбам Варшавы о сохранении их в тайне, 31 марта гарантии были опубликованы, но при этом Англия не отказалась от содействия германо-польскому урегулированию. Тем не менее Польша все же отказалась дать гарантии границ Румынии, полагая, что западная поддержка позволит и дальше лавировать между Берлином и Москвой. Эти английские гарантии подтолкнули Германию продемонстрировать их никчемность, Польшу— к дальнейшей неуступчивости в отношении соседей, Советскому Союзу вновь продемонстрировали его «второсортность», а проблема поддержки Румынии так и не была решена. Таким образом, Англия продолжала политику ограничения привлечения СССР к решению вопросов европейской безопасности, ссылаясь на позицию ряда восточноевропейских стран, не одобрявших заигрывания с Москвой, чье мнение вдруг стало очень важным для Лондона. В итоге к концу марта 1939 г. вопрос о четырехсторонней декларации отпал, а вышеуказанная проблема была вновь отложена на будущее2217. В связи с экспансионистскими действиями Германии в отношении Чехии и Мемеля (Клайпеды), а также некоторыми военными приготовлениями в Польше советское руководство решило подчеркнуть свою заинтересованность в Прибалтике. Ведь еще 17 марта советские дипломаты в Берлине докладывали в Москву, что «прибалты вообще в панике и, отчаявшись в возможности отпора Германии со стороны Англии и Франции, возлагают надежды на отпор с нашей стороны»2218. В этой ситуации М.М. Литвинов 27 марта направил И.В. Сталину «на утверждение проект заявления Латвии. Аналогичное заявление с изменением дат договоров может быть сделано и Эстонии. В случае отсутствия возражений и поправок заявление будет сделано завтра же»2219. Обсудив это предложение, советское руководство решило сделать заявление одновременно обоим государствам. Вероятно, это решение было принято 27 марта в 16.50—16.55, когда в кабинете И.В. Сталина находились члены Политбюро ЦК ВКП(б) председатель СНК СССР В.М. Молотов, его заместитель и нарком внешней торговли А.И. Микоян, секретарь ЦК ВКП(б), заведующий Отделом пропаганды и агитации ЦК и первый секретарь Ленинград465

ского обкома и горкома ВКП(б) A.A. Жданов, а также нарком иностранных дел М.М.Литвинов2220. 28 марта посланникам Эстонии и Латвии в Москве были переданы ноты, в которых указывалось, что действия Советского Союза в отношении этих стран всегда исходили из презумпции их «полного самостоятельного и независимого государственного существования», поэтому «какие бы то ни было соглашения, добровольные или заключенные под внешним давлением, которые имели бы своим результатом хотя бы умаление или ограничение независимости и самостоятельности [Эстонии и Латвии], допущение в [них] политического, экономического или иного господства третьего государства, предоставление ему каких-либо исключительных прав и привилегий, как на территории [Эстонии и Латвии], так и в [их] портах, признавались бы Советским правительством нетерпимыми и несовместимыми с предпосылками и духом названных договоров и соглашений, регулирующих в настоящее время его взаимоотношения с [Эстонией и Латвией], и даже нарушением этих соглашений, со всеми вытекающими отсюда последствиями». Москва напоминала, что не станет «оставаться безучастным зрителем попыток открытого или замаскированного уничтожения этой самостоятельности и независимости» обеих стран. Естественно, что латвийский и эстонский дипломаты в Москве заявили, что обе страны будут защищать свою независимость2221. Эстонские дипломаты во Франции интерпретировали советское заявление от 28 марта как желание Москвы вторгнуться без согласия Эстонии на ее территорию2222. 2 апреля министр иностранных дел Латвии выступил на заседании Камеры труда и заявил, что «нейтралитет является единственным выходом в той атмосфере, в которой мы сейчас живем». Характеризуя германо-латвийские отношения, В. Мунтерс подчеркнул, что с Германией у Латвии «нет ни одного спорного вопроса, и мы полностью признаем и уважаем большую политическую роль Германии в нашей части Европы». В целом же его речь была направлена на то, чтобы уверить слушателей, что никакой угрозы для Латвии нет и не предвидится2223. 7 апреля Эстония и Латвия передали Советскому Союзу ответы на его ноту от 28 марта. Указав на добрососедский характер советско-латвийских отношений, Латвия заявила, что намерена и далее придерживаться политики нейтралитета. При этом «латвийское правительство не признает за каким бы то ни было иностранным государством право непосредственно или косвенно присвоить себе влияние на внешнюю, внутреннюю или хозяйственную политику государства и в отношении всех своих действий оставляет за собой полную свободу решений, в полной готовности отстаивать эту свободу и нести всю ответственность за свои решения. В сознании этой ответственности Латвия не может делить ни с одним государством свое право и свой долг самой заботиться о защите своей независимости и самостоятельности, неуклонно соблюдая при этом все принятые ею на себя международные обязательства». При этом латвийская сторона просила не публиковать советскую декларацию от 28 марта2224. Эстония согласилась с тем, что сохранение ее полной независимости отвечает жизненным интересам Советского Союза. Однако эстонское правительство определенно заявляет, что «оно одно имеет исключительное право решать, насколько совершаемые им акты соответствуют принятым Эстонской Республикой на себя международным обязательствам и, в отношении всех своих действий, оно оставляет за собой полную свободу решения, в полной готовности отстаивать эту свободу и нести всю 466

ответственность за свои решения. Равным образом, Эстония не может делить ни с одним государством свое право и свой долг самой заботиться о защите своей государственной самостоятельности и своего неуклонного нейтралитета. Эстонское Правительство считает, что непреклонным решением своими силами, с оружием в руках, защищать независимость и нейтралитет Эстонии против любого посягательства, оно в полной мере удовлетворяет требованиям безопасности в Прибалтике и тем самым наилучшим образом способствует общему делу мира, а также прочности и всестороннему развитию добрососедских отношений» с СССР2225. Эстония предлагала опубликовать советское заявление и свой ответ на него или хотя бы согласованное коммюнике, однако советская сторона отклонила это предложение, сославшись на негативную позицию Латвии по этому вопросу2226. Тем временем ситуация в Европе продолжала обостряться. 1 апреля Берлин пригрозил расторгнуть англо-германское военно-морское соглашение 1935 г., если Лондон не прекратит политику «окружения Германии». 4—6 апреля в ходе англо-польских переговоров стороны договорились о гарантиях взаимной помощи «в случае любой угрозы, прямой или косвенной, независимости одной из сторон», а также «было достигнуто согласие, что вышеупомянутая договоренность не помешает ни одному из правительств заключать соглашения с другими странами в общих интересах укрепления мира»2227. 4 апреля Литва уведомила Польшу, что стремится к добрососедским отношениям с ней и не позволит втянуть себя в какие-либо антипольские действия. В ответ польское правительство предоставило Каунасу транспортные льготы для облегчения вывоза литовских товаров через порт Гдыня2228. 17 апреля главнокомандующий литовской армией бригадный генерал С. Раштикис сообщил польскому военному атташе в Каунасе полковнику Л. Миткевичу о предстоящем визите в Берлин и заверил, что в случае возникновения германо-польского или всеобщего вооруженного конфликта, Литва будет придерживаться строгого военного нейтралитета и окажет сопротивление вступлению любой иностранной армии на свою территорию. В решающий момент она намерена взаимодействовать с Польшей2229. В дальнейшем Каунас продолжал заверять Варшаву в своем нейтралитете в случае возможных военных конфликтов и намекал, что готов присоединиться к антигерманской коалиции и помочь Польше, если бы ей оказали помощь не только Англия и Франция, но и СССР2230. В условиях англо-польского сближения Германия решила усилить дипломатическое давление на Польшу. 5 апреля из Варшавы в «отпуск» был отозван германский посол, все переговоры были свернуты, но, по мнению германского руководства, у Польши следовало поддерживать впечатление, что все еще можно «исправить». Одновременно началось конкретное военное планирование операции против Польши, задачи которой были определены «Директивой о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939—1940 гг.», утвержденной А. Гитлером 11 апреля. Относительно Прибалтики в директиве указывалось, что в ходе операции против Польши «позиция лимитрофных государств будет определяться исключительно военными потребностями Германии. С развитием событий может возникнуть необходимость оккупировать лимитрофные государства до границы старой Курляндии и включить эти территории в состав империи»2231. Однако 13 апреля второе предложение было изъято из этого абзаца директивы2232. Теперь германское руководство было озабочено локализацией будущего конфликта. 11 апреля Германия предприняла зондаж позиции СССР на предмет улучшения отношений, но советская 467

сторона предпочла занять выжидательную позицию. В тот же день Англия запросила СССР, чем он может помочь, в случае необходимости, Румынии. Со своей стороны Москва еще 1 апреля уведомила Лондон, что поскольку вопрос о декларации отпал, «мы считаем себя свободными от всяких обязательств». На вопрос, намерен ли Советский Союз впредь помогать жертвам агрессии, был дан ответ, «что, может быть, помогать будем в тех или иных случаях, но что мы считаем себя ничем не связанными и будем поступать сообразно своим интересам»2233. 4 апреля, ориентируя советского полпреда в Германии А.Ф. Мерекалова об общих принципах советской политики, нарком иностранных дел СССР М.М. Литвинов отметил, что «задержать и приостановить агрессию в Европе без нас невозможно, и чем позже к нам обратятся за нашей помощью, тем дороже нам заплатят»2234.11 апреля в письме советскому полпреду во Франции ЯЗ. Сурицу Литвинов отметил, что Англия и Франция стремятся получить от СССР одностороннее обязательство защищать Польшу и Румынию, полагая, что поддержка этих стран отвечает советским интересам. «Но мы свои интересы всегда сами будем сознавать и будем делать то, что они нам диктуют. Зачем же нам заранее обязываться, не извлекая из этих обязательств решительно никакой выгоды для себя?». Нарком выражал озабоченность английскими гарантиями Польше, поскольку они могли в определенных условиях принять антисоветскую направленность2235. Тем временем 22 и 23 марта США и Англия предложили Италии проявить инициативу созыва международной конференции «с ограниченным числом участников», фактически речь шла о новом Мюнхене. Однако подобные призывы лишь подтолкнули Италию к захвату Албании. Зная об этих намерениях, Англия решила не вмешиваться. Соответственно Италия 7—15 апреля оккупировала Албанию. 13 апреля Англия и Франция дали гарантии независимости Греции и Румынии, а Франция подтвердила франко-польский договор 1921 г.2236. 15 апреля американский президент Ф. Рузвельт обратился с личным посланием к А. Гитлеру и Б. Муссолини, в котором призвал их к решению существующих проблем за столом переговоров и запрашивал, согласны ли Германия и Италия дать заверения в том, что в течение 10 или 25 лет они не совершат нападения на перечисленные в письме 30 стран Европы и Ближнего Востока. В случае их согласия на подобные заявления, Рузвельт предложил посреднические услуги для организации переговоров о разоружении и расширении международной торговли2237.17—18 апреля Германия официально запросила Эстонию, Латвию и Литву, уполномочивали ли они Вашингтон на подобное заявление и видят ли для себя опасность со стороны Германии. Естественно, все три страны дали отрицательные ответы на оба вопроса2238. 28 апреля Гитлер выступил в рейхстаге с речью, в которой, сославшись на эти ответы, высмеял миротворческие потуги Рузвельта, подчеркнул роль прибалтийских государств как торговых партнеров Германии, а также заявил о расторжении англо-германского морского соглашения 1935 г. и договора о ненападении с Польшей 1934 г. Правда, было заявлено, что Берлин готов к переговорам о новом соглашении на основе возвращения Данцига, создания экстерриториальных магистралей через «польский коридор» и возврата бывших германских колоний. Италия также еще 20 апреля отвергла предложения американского президента. Естественно, Москва тщательно отслеживала развитие событий на международной арене и, в частности, позицию стран Восточной Европы. Так же как и Англия, Советский Союз старался избегать всего, что могло бы толкнуть 468

Польшу на уступки Германии. Вместе с тем советское руководство негативно оценивало нежелание Польши взаимодействовать с СССР в коллективных действиях против агрессии2239. Понятно, что Советский Союз, стремившийся вернуться в Европу в качестве великой державы, гораздо большее внимание уделял начавшимся в середине апреля 1939 г. переговорам с Англией и Францией о договоре о взаимопомощи и контактам с Германией, играя на противоречиях которых можно было, по мнению советского руководства, обеспечить свои интересы. Во всей этой дипломатической игре не последняя роль отводилась позиции Польши и стран Прибалтики. Эти англо-франко-советские, англо-германские и советско-германские контакты весны — лета 1939 г. неоднократно и с разной степенью подробностей описывались в исследованиях2240, что позволяет здесь ограничиться упоминанием лишь основных событий в связи с международным положением прибалтийского региона. 14 апреля Франция предложила СССР обменяться письмами о взаимной поддержке в случае нападения Германии на Польшу и Румынию на основе советско-французского договора о взаимопомощи 1935 г. Одновременно Париж приглашал Москву внести собственное предложение о сотрудничестве. В тот же день Англия предложила СССР заявить о поддержке своих западных соседей в случае нападения на них. Поскольку страны Прибалтики не имели англо-французских гарантий, то подобное одностороннее советское заявление могло привести к тому, что в случае германской агрессии в Прибалтике Советский Союз был бы вынужден воевать один на один с Германией2241. 15 апреля Эстония передала Германии текст советского заявления от 28 марта, подчеркнув, что рассматривает его как «сильную угрозу оккупации». Одновременно было сообщено, что до сих пор Лондон не предлагал Таллину своих гарантий2242. 17 апреля в ответ на английское и французское предложения Москва предложила Лондону и Парижу заключить договор о взаимопомощи и взять на себя обязательства оказать «помощь восточно-европейским государствам, расположенным между Балтийским и Черным морями и граничащим с СССР, в случае агрессии против этих государств». В данном предложении имелись в виду Финляндия, Эстония, Латвия, Польша и Румыния2243. Выступая 18 апреля в парламенте, министр иностранных дел К. Сельтер подчеркнул, что отношения Эстонии с Советским Союзом прочно основываются на мирном договоре 1920 г., на договоре о ненападении 1932 г. и эстонском нейтралитете в отношении всех великих держав. Министр заверил парламентариев, что Эстония будет непоколебимо защищать свой нейтралитет и независимость от любого агрессора2244. 19 апреля Эстония вновь просила СССР опубликовать документы, которыми стороны обменялись 28 марта и 7 апреля, но Москва, сославшись на негативную позицию Латвии по этому вопросу, отклонила это предложение2245. В тот же день советский полпред в Таллине К.Н. Никитин направил в Москву очередной обзор политического положения в Эстонии, в котором указал на рост просоветских настроений среди простого народа и продолжающееся бегство в СССР. По мнению советского дипломата, эстонские власти все более склонялись к сотрудничеству с Германией, на что указывал визит эстонского министра иностранных дел в Польшу, Венгрию, где он встречался с находившимся там Г. Герингом, и Италию. «Наши маневры в Псковском районе сильно встревожили эстонское правительство. Встревожили они не тем, что СССР нападает на них вооруженной силой, а тем, что эти маневры своей мощью приводят их в ужас, а население, видя мощную Красную Армию, 469

наэлектризовывается и ждет лишь удобного момента»2246. 21 апреля Эстония заявила Англии, что она не может допустить появления на своей территории советских войск, что могло произойти в результате согласия Таллина на международные гарантии2247. Тем временем, установив контроль над Чехией, Германия стала препятствовать выполнению советских военных заказов чешскими предприятиями. Выражение Советским Союзом дипломатического протеста 17 апреля было использовано сторонами для взаимных зондажей. 25 апреля Франция предложила СССР взять на себя обязательство помочь Англии и Франции в случае их вступления в войну и обеспечить тем самым себе англо-французскую поддержку. 29 апреля Париж уточнил свое предложение в том смысле, что в случае вступления Англии, Франции или СССР в войну с Германией они обязуются помогать друг другу2248. Тем временем 26 апреля Лондон неофициально уведомил Берлин, что советское предложение о союзе принято не будет2249. В принципе английское правительство вообще не желало связываться с Советским Союзом и надеялось «дать Германии возможность развивать агрессию на Восток за счет России». В итоге 3 мая английское правительство решило, что с целью недопущения возможной нормализации советско-германских отношений следует «в течение какого-то времени продолжать поддерживать переговоры» с Москвой2250. Развитие англо-франко-советских контактов заставило Германию скорректировать свою политику в Прибалтике. 20 апреля Гитлер заявил приглашенным на его 50-летие латвийским генералам О. Данкерсу и М. Гартманису, что у Германии нет никаких претензий к Латвии, она желает лишь развивать с ней экономические отношения2251. В тот же день Германия через латвийское посольство в Лондоне зондировала вопрос о заключении договора о ненападении. При этом Берлин требовал не только уступок немецкому национальному меньшинству, но и того, «чтобы Латвия заявила о своем несогласии с распространением на нее англо-франко-советских гарантий». Естественно, латвийские дипломаты попытались выяснить мнение Англии, но никакого внятного ответа им добиться не удалось2252. Тогда 27 апреля Латвия сообщила Англии, что будет защищать свою независимость и суверенитет всеми имеющимися в ее распоряжении средствами от любого агрессора2253. Еще с ноября 1938 г. Латвия пыталась договориться с Германией о закупках вооружения. 21 апреля 1939 г. Латвия напомнила Германии о своем желании закупить у нее вооружение. В ходе начавшихся переговоров латвийская сторона заверяла Берлин, что враг у нее имеется только на востоке2254. В конце концов, 23 мая Германия выразила согласие на поставки вооружения в Латвию. В результате были подписаны договоры на поставку 96 гаубиц, 96 противотанковых орудий и другого вооружения, снаряжения и боеприпасов на общую сумму почти 10 млн марок2255. 20 апреля литовский посланник во Франции П. Климас представил в свой МИД докладную записку с предложением добиться признания нейтралитета Литвы или всей Прибалтики по типу бельгийского со стороны великих держав и Польши2256. Однако осторожные попытки литовских дипломатов заинтересовать подобными проектами Лондон не удались. Одновременно Литва попыталась добиться заключения военного союза с Латвией и Эстонией, которые, однако, не поддержали эту идею2257. 28 апреля временный поверенный в делах СССР в Литве Н.Г. Поздняков сообщал в Москву, что в публичных выступлениях литовские власти вообще не упоминают СССР, а в неформальной обстановке высказывают надежду на дальнейшее улучшение советско-поль470

ских отношений, что даст Литве более прочный тыл. По мнению советских дипломатов, среди населения все более широко распространялись просоветские симпатии2258. Во время пребывания главнокомандующего литовской армией бригадного генерала С. Раштикиса в Германии на юбилее Гитлера ему было заявлено, что следует урегулировать экономические взаимоотношения между двумя странами. 24 апреля в Берлине начались германо-литовские торговые переговоры, завершившиеся подписанием 20 мая торгового договора, согласно которому двухсторонний торговый оборот должен был возрасти с 117 млн литов в 1938 г. до 299 млн литов в 1939 г., а 50% литовского импорта и 40% экспорта приходилось на Германию. Кроме того, были подписаны соглашения о платежах и договор о свободном пересечении границы при местном передвижении в пределах 10 км в обе стороны. В результате, по мнению германской стороны, удалось добиться «максимально тесной, но негласной экономической интеграции Литвы с рейхом»2259. 2 мая Литва уведомила Германию, что предстоящий 9—10 мая визит генерала Раштикиса в Польшу не имеет антигерманской направленности2260. Тем временем 24 апреля эстонская сторона выразила свою заинтересованность в достижении соглашения с Германией относительно строгого нейтралитета Эстонии2261. В ответ 25 апреля Берлин заявил, что не может принять предложение о заключении договора о ненападении2262. Однако после выступления А. Гитлера в рейхстаге 28 апреля эта позиция была пересмотрена, и Германия предложила Дании, Норвегии, Швеции, Финляндии, Эстонии и Латвии подписать договоры о ненападении. Соответствующие предложения Риге и Таллину были переданы 28 и 29 апреля. Понятно, что в этих условиях антиприбалтийская пропаганда в германской прессе была свернута2263. 28 апреля НКИД СССР посетил германский поверенный в делах в Москве и предложил закрыть советское генеральное консульство в Мемеле. В тот же день нарком иностранных дел предложил советскому руководству принять это немецкое предложение, поскольку «отстаивать сохранение консульства в Мемеле без предоставления немцам права открытия какого-либо консульства в Союзе вряд ли удастся, да и вряд ли нам консульство в Мемеле так необходимо». После уточнения ситуации, сложившейся в городе, Политбюро ЦК ВКП(б) 12 мая утвердило изданное 13 мая постановление СНК СССР № 665-102сс, разрешавшее «ликвидировать советское генконсульство в Мемеле»2264. Тем временем 2 мая латвийское руководство решило принять предложение Германии о подписании договора о ненападении, о чем 4 мая было сообщено в Берлин2265. Соответственно, Латвия стала намекать Англии и Франции, что она не может согласиться с гарантиями, в предоставлении которых не участвует Германия, и вообще гарантии противоречат латвийской политике нейтралитета2266. Согласовав свои позиции, Рига и Таллин начали переговоры с Берлином, и в течение мая 1939 г. были выработаны соответствующие тексты договоров2267. Изменение международной ситуации в Прибалтике потребовало уточнения оперативного плана Л ВО на случай войны. Еще 19 апреля 1939 г. начальник оперативного отдела штаба округа полковник П.Г. Тихомиров подготовил совершенно секретную особой важности «Записку по плану действий Северо-Западного фронта» на случай войны: «1. Военно-политическая обстановка и оценка противника. План развертывания Северо-Западного фронта исходит из предположения, что основным противником на западе будут объединенные силы Германии и Польши при сохранении нейтралитета Финляндией, Эстонией и Латвией. 471

Длительность нейтралитета этих государств будет зависеть от изменения политической обстановки и успехов первых операций РККА против основного противника. Коалиция Прибалтийских стран в составе: Финляндии, Эстонии и Латвии будет объединяться и поддерживаться Германией, как войсковыми силами, так и материальными средствами. Разрозненные выступления Прибалтийских стран едва ли возможны, но не исключена возможность выступления и одной Финляндии при нейтралитете Эстонии и Латвии. Под предлогом нейтралитета возможно ожидать, что к началу военных действий войска Прибалтийских стран могут быть отмобилизованы, частично сосредоточены и развернуты на границах с нами по планам своих Генеральных Штабов. Кроме своих сил, развертываемых Прибалтами, учитывается возможность их усиления за счет экспедиционных войск Германии (Морфлот, авиация, мотомехчасти, пехота). Наиболее вероятным плацдармом для развертывания экспедиционных войск Германии будет территория Финляндии и Эстонии. [...] Предполагается, что главные силы Германии и Польши будут развернуты против нашего Западного фронта, к югу от р. Зап[адная] Двина. Против Северо-Западного фронта могут быть развернуты: а) Финляндией — десять пд, одна кбр, авиация — 200—250 самолетов; б) Эстонией — десять пбр, одна кбр, авиация — 100—120 самолетов; в) Латвия — две — три пд, один — два кп, авиация — до 80 самолетов; г) Германия — две — три пд на территории Финляндии, усиленных артиллерией РГК и танками; одну — две пд, усиленных артиллерией РГК и танковыми частями на территории Эстонии. Работа германской авиации возможна, как с территории Финляндии, так и с территории Эстонии и Латвии». Предполагалось, что Эстония может развернуть севернее Чудского озера 3— 4 пехотных бригады; южнее озера 6—7 пехотных, 1 кавалерийскую бригады и всю авиация, а также экспедиционные германские силы. Впрочем, не исключалась и обратная пропорция. Латвия могла бы развернуть в районе Абрене (Пыталово), Валка, Алуксне 2—3 пехотных дивизии и 1—2 кавалерийских полка. Соответственно, против Финляндии, Эстонии и Латвии планировалось развернуть Северо-Западный фронт Красной армии в составе 8-й, 14-й, 17-й армий и 29-го отдельного стрелкового корпуса (всего 18 стрелковых и 2 кавалерийских дивизии, 6 танковых и 1 стрелково-пулеметная бригады). «3. Задача Северо-Западного фронта. а) Прочно прикрыть северо-западную границу СССР, не допуская вторжения противника на нашу территорию; б) прикрыть Ленинград от нападения с воздуха; в) на морском театре во взаимодействии с [...] КБФ не допустить [...] высадки десантов пр[отивни]ка на нашей территории; г) прикрыть сосредоточение и развертывание войск фронта; д) с началом военных действий перейти в наступление и разгромить пр[отивни]ка на его территории. 4. Решение. а) Главные усилия сосредоточить против финнов. [...] б) на эстонско-латвийском участке совместными действиями 8[-й] армии и 29[-го] отдельного] ск разгромить эстонскую армию в треугольнике Везенберг 472

[Раквере], Тарту (Юрьев), Нарва, наступая в дальнейшем в западном направлении, во взаимодействии с КБФ овладеть Таллин и портами Ха[а]псалу и П[я]рну. По выполнении этой задачи, оставив 29 ск для обороны оккупированной территории Эстонии, силы 8[-й] армии перегруппировать на юг в район Валк [Валга], Венден [Цесис], Мариенбург [Алуксне] для совместных действий с 7[-й] армией. 5. Соседи и границы с ними. Слева — 7[-я] армия (штарм Великие Луки), сосредотачивается в районе Опочка, Себеж, Невель, Великие Луки. Граница с ней Бологое (пункт общего пользования), Холм, Пыталово, Валк. Тыловая граница СЗФ [—] Мезень, устье р. Вага, Вельск, Вологда, Бологое. 6. Сосредоточение, развертывание войск СЗФ и задачи армиям. [...] 29Г-Й1 отдГельный! ск в составе 11,115 и 88 сд, 40[-й] танк[овой] бр[ига]ды сосредоточиться: 88 сд к М-15 в районе Глубокое, Криково, Жабина; 11 сд в прикрытии на Кингисеппской У[крепленной] П[озиции]. 115 сд по выгрузке ее на ст. Веймарн, сосредоточиться к М-16 в районе Поля, Втроя, Гостилицы. Штадив [—] Гостилицы в готовности к переходу в наступление. 40[-я] танк[овая] бригада сосредотачивается походом к М-6 в районе Александровская Горка, Падога. С началом военных действий задача 29 ск овладеть Нарва и, разгромив части эстонской армии на этом направлении, наступать в направлении Везенберг, содействуя наступлению 8[-й] армии. Сосредоточение ск прикрывает 11 сд. Границы справа с Б[ереговой] О[бороной] КБФ [—] Петергоф, Копорье, Котлы, Куравицы, устье р. Россонь; слева с 8 А [—] исключительно] Мшинская, исключительно] оз. Самро, Скамья. Тыловая граница корпуса [—] Петергоф, Красногвардейск, исключительно] Мшинская (все перечисленные] п[ункты] исключительно]). 8Г-я1 армия в составе: управление] 1 ск, 56,82 и 125 сд, управление] 5 кк, 25 и 16 кд, 10 мк (13,18 танкер, 15 спбр) сосредоточиться: управление] 1 ск к М-4 Псков, 125 сд к М-14 в районе Гнилина, Захонье, Усадище; 82 сд в районе Филатова Гора, Шевели, Мольшна к М-18; 10 мк походом сосредотачивается в районе[:] 13[-я] танк[овая] бр[ига]да Беляева, Марьина; 18[-я] танк[овая] бр[ига]да и 15 спбр в районе Добривидки, Красные Пруды, клх. Парфеевский. Штакор [—] клх. Парфеевский к М-4. Сосредоточение прикрывают 56 сд и 5 кк (см. план прикрытия). Задача армии к М-16 быть готовой к переходу в наступление. С началом военных действий против Эстонии захватить мз. Орава, мз. Нейгаузен [Вастселийна], Паниковичи; в дальнейшем при содействии 29 ск разгромить главные силы эстонской армии в треугольнике Везенберг, Тарту (Юрьев), Нарва, овладеть Таллин, Ха[а]псалу, П[я]рну. Граница слева Холм, ст. Пыталово, Валк. [...] ВВС (состав см. график боевого состава). Задачи с М-1 по М-15: а) во взаимодействии со 2[-м] корпусом ПВО прикрыть Ленинград от ударов с воздуха; б) прикрыть сосредоточение и развертывание войск фронта; в) сосредоточенным ударом по авиабазам и аэродромам Финляндии, Эстонии и Латвии подавить авиацию пр[отивни]ка и обеспечить господство в воздухе нашей авиации; 473

г) Разгромить ж[елезно]д[орожные] узлы [...] в Эстонии— Тапс [Тапа], Ле[л]ле, Тарту, Валк, Рамоцкое [Иерики]. Бить группировки войск противника [...]. Быть готовым совместно с КБФ ударить по Морфлоту и транспортам с экспедиционными войсками немцев. Быть готовым, по особому указанию, ударить по [...] Таллин и Рига, а также портам [...] Ха[а]псалу, П[я]рну и Гайнаш [Айнажи]. Иметь ввиду частью сил помочь соседним фронтам и в первую очередь Западному фронту. 7. Задачи морским силам СЗФ. 1. Краснознаменному Балтийскому флоту: а) Быть готовым на М-1 выбросить подводный флот в Балтийское море с задачей не допускать высадки экспедиционных войск Германии в портах Финляндии, Эстонии и Латвии; б) Уничтожить Морфлот Финляндии и Эстонии, обеспечить полную свободу действий для нашего флота в Финском заливе. [...] г) не допустить прорыва авиации пр[отивни]ка к Ленинграду вдоль Финского залива. д) быть готовым оказать помощь огнем судовой артиллерии наземным войскам [...] на Нарвском направлении при форсировании р. Нарова, а также при овладении Везенберг и Таллин. [...] 8. Боевое обеспечение. Сосредоточение и развертывание войск СЗФ прикрывают: [...] в) на Кингисеппском направлении 11 сд и 7[-й] погр[аничный] отр[яд]; г) на Псковском направлении 56 сд, 5 кк, 8[-й], 9[-й] и 10[-й] пограничные] отряды. Вся территория приграничной полосы округа разделена на участки прикрытия. Состав участков прикрытия, границы и задачи их указаны в разработке по прикрытию (см. тетр[адь] № 8/оп). Погранчасти в подчинение полевых войск переходят с объявлением мобилизации или по особому распоряжению. С переходом войск в наступление погранчасти остаются на месте и продолжают нести охрану границы до особого распоряжения». Естественно, планировалась разведка на всю глубину стран Прибалтики, которую должны были осуществлять 2 дальних и 4 войсковых разведывательных эскадрильи, 4 отдельных корректировочных авиаотряда, 4 отдельных радиодивизиона и 3 отдельных радиороты. В предмобилизационный период следовало разведать аэродромы, систему прикрытия, мобилизационное и оперативное развертывание противника, сроки его готовности, следить за подготовкой портов к приему германских войск, развитием оборонительного строительства и системы ПВО. В период сосредоточения и развертывания следовало выявить мобилизацию и сосредоточение, начало перевозок и места развертывания войск противника и появление германских войск, следить за появлением иностранных флотов в Балтийском море, выявить штабы и систему управления, выявлять засылку диверсионных групп противника. В случае сохранения Эстонией и Латвией нейтралитета следовало следить за их действиями и своевременно вскрыть начало военных приготовлений. «Переход и перелет государственной границы нашими войсками только с особого разрешения Народного Комиссара Обороны СССР»2268. 474

2 мая советской разведке из высказываний сотрудника германского МИДа П. Клейста стала известна новая стратегия Германии в Прибалтике, где «не потребуется применения силы или угрозы. Мы будем вести хозяйственные переговоры с Литвой, соблюдая лояльность и любезность. Таким способом мы достигнем нейтралитета Прибалтийских государств, то есть их решительного отхода от Советского Союза. Нейтралитет прибалтов в случае войны для нас так же важен, как нейтралитет Бельгии или Голландии. Когда-нибудь позднее, когда у нас будет подходящий для этого момент, мы сможем нарушить его, но в силу заключенных нами ранее пактов о ненападении мы избежим автоматического вмешательства Советского Союза»2269. 3 мая вместо М.М. Литвинова наркомом иностранных дел стал по совместительству председатель СНК СССР В.М. Молотов. 4 мая советский полпред в Таллине К.Н. Никитин сообщил в Москву о том, что накануне состоялось секретное совещание по международному положению Государственной думы Эстонии, на котором генерал Й. Лайдонер заявил, что «никогда Эстония не будет выступать вместе с СССР против Германии», а также не станет заключать с Советским Союзом никаких договоров2270.5 мая латвийское руководство с удовлетворением узнало о том, что Англия и Франция отказываются принять советское предложение о гарантиях Эстонии и Латвии2271. 7 мая, сообщая в Москву о настроениях местного населения, советский военный атташе в Латвии полковник К.П. Васильев писал, что «общее мнение трудящихся — это скорее бы пришла Красная Армия. Интеллигенция рассуждает так: «Лучше Советская власть, чем немцы». Вывод: Правительство, его верхушка по-прежнему тянут латвийский народ в лоно германского фашизма и в критический момент не остановятся перед прямым предательством своего народа. Группа ген[ерала] Балодиса стоит на платформе национальной самостоятельности Латвии, рассчитывая на помощь Советского Союза, но пока конкретных мер не принимает и навряд ли на это способна. Трудящиеся массы стоят за прямое присоединение Латвии к Советскому Союзу»2272. 5 мая Германия заявила об удовлетворении требований СССР относительно возобновления военных поставок из Чехии. 10 мая в Берлине было решено активизировать зондажи Москвы, но в ходе контактов 9,15 и 17 мая советская сторона отмечала, что именно от Берлина зависит улучшение двусторонних отношений. 8 мая в Москву поступил английский ответ на советское предложение трехстороннего пакта, в котором Советскому Союзу предлагалось помочь Англии и Франции, если они вступят в войну в силу взятых на себя обязательств в отношении Польши и Румынии. Английское руководство в оценке советского предложения исходило из того, что союз с СССР перекрыл бы путь к англо-германской договоренности, что могло привести к войне, а этого Лондон стремился избежать, поэтому английское предложение не содержало упоминаний о помощи Москве. Еще 5 мая Польша вновь отвергла германские предложения, а 9—10 мая в ответ на советские предложения заявила, что не пойдет на союз с СССР2273. Вместе с тем, польский военный атташе в Литве полковник Л. Миткевич заявил советским дипломатам в Каунасе, что «прибалтийские страны никак не договорятся между собой о соединении общих усилий для защиты своего нейтралитета. Польша заинтересована в том, чтобы эти страны примкнули бы к польской политике. Польша нажимает на них, но из этого ничего не выходит, так как они выжидают — с кем и куда пойдет СССР. Поднять этот вопрос сами они не решаются. В случае если бы инициатива по этому вопросу исходила от СССР, то Польша 475

поддержала бы ее»2274.9 мая советский полпред в Эстонии К.Н. Никитин сообщил в Москву, что в прессе началось обсуждение предложения Германии заключить с Латвией и Эстонией пакты о ненападении. В частности, прибалтийская пресса доказывала опасность принятия помощи от СССР, которая чревата «занесением в страну большевизма»2275. 8—11 мая главнокомандующий литовской армией бригадный генерал С. Раштикис посетил Варшаву, где в ходе переговоров с генеральным инспектором польской армии маршалом Э. Рыдз-Смиглы и начальником генштаба бригадным генералом В. Стахевичем вновь заявил, что в случае германо-польской войны Каунас сохранит нейтралитет, и в общих чертах обсудил возможность польско-литовского участия в прибалтийском союзе, а также польской помощи Литве. Официальным итогом визита стала договоренность о смягчении польской политики в отношении литовского национального меньшинства в Виленском крае, где вновь была разрешена деятельность литовских сельскохозяйственного товарищества, спортивного клуба и просветительного общества «Ритас» («Утро»)2276. 10 мая на прием к В.М. Молотову попросился вновь назначенный литовский посланник Л. Наткевичус, который сообщил об экономических притязаниях Германии и отметил, что в случае усиления германо-литовских экономических связей «Литва не пойдет на серьезное ослабление экономических связей с Англией и СССР, которыми она весьма дорожит». Кроме того, посланник отметил, что «Литва относится положительно к даче со стороны СССР гарантий одностороннего характера, но ничего не мог сказать о том, как к вопросу о гарантиях относятся Латвия и Эстония. Посланник выражал надежду, что и в дальнейшем СССР будет дружественно относиться к Литве»2277.11 мая литовский МИД направил своим представителям за границей указание о позиции в отношении различных намеков о возможных действиях Литвы в отношении Мемеля и Вильно в случае германо-польской войны. Сославшись на то, что «нынешнее не простое положение заставляет нас быть крайне осторожными», министр иностранных дел Ю. Урбшис указывал, что на подобные намеки «следует немедленно и со всей ясностью, не оставляя никакой почвы для каких-либо предположений, отвечать, что одним из основных принципов политики и поведения Литвы является строгий нейтралитет, сохранить и защитить который мы твердо намерены, в любом случае и по любому вопросу»2278. 11 мая в передовой статье газеты «Известия» анализировались изменения международной ситуации в последние недели. Газета утверждала, что остановить агрессию может только союз Англии, Франции и СССР, но эта позиция советского руководства не находит поддержки в Лондоне и Париже, которые не хотят равноправного договора с Москвой. В статье утверждалось, что СССР не имеет пактов о взаимопомощи ни с Англией, ни с Францией (?!), ни с Польшей2279. 12 мая германское посольство в Финляндии сообщило о полученных финской стороной из Англии и Франции сведениях, что «при переговорах Потемкина в Варшаве было предусмотрено, что в случае германо-польской войны русская армия занимает Эстонию и Латвию и действует оттуда против Германии». Правда, германское посольство в Польше не подтвердило эту информацию, так как на переговорах, по их сведениям, относительно Прибалтики речь шла лишь о сохранении ее нейтралитета2280.14 мая советская сторона вновь предложила Лондону и Парижу заключить договор о союзе и военную конвенцию, а также дать тройственные гарантии 476

Румынии, Польше, Латвии, Эстонии и Финляндии. Получив советские предложения и обещав передать их в Лондон, английский посол в Москве У. Сидс «сказал, что, по его мнению, нападение Германии на СССР через прибалтийские страны невозможно, т.к. Германия должна для этого пройти через Литву, а этому будто бы препятствует заключенный Германией с Литвой договор о ненападении». В тот же день Англия неофициально предложила Германии углубить экономические переговоры2281. Вообще за последние два с половиной месяца политика западных союзников в отношении Германии развернулась на 180 градусов. Если в марте — апреле 1939 г. Англия и Франция делали заявления с угрозами в адрес Германии, то в первой половине мая они всего лишь демонстрировали спокойную уверенность в своих силах, а к началу июня призывали Берлин к переговорам2282. 17 мая советский полпред в Латвии И.С. Зотов сообщил в Москву о том, что «власти латвийские санкционировали празднование так называемого «дня освобождения Риги от большевиков» немецкой группе жителей Латвии. Обширная программа 22 мая включает проведение вечеров, собраний, шествие на могилы погибших, увеселение и завершается общей демонстрацией в Межапарке. Немцы, живущие в деревне и других городах, также съедутся в Ригу. Приглашены немцы из Эстонии и Литвы. Из Германии ожидается прибытие парохода с тысячью ландесверовцев. Приурочено прибытие больших групп экскурсантов по водным, железнодорожным и автопутям. Группы составляются из отборных отрядов Гитлера. Из многих источников меня информируют, что на празднество приедет фон дер Гольц. На якорь в порту Риги встанут 2—3 немецких военных судна. Моряки примут участие в празднествах. Немецкая газета «Ригише рундшау» сообщает, [что] празднество будет «особым» и достопримечательным. Подготовка к празднеству уже ведется. Все чаще появляется молодежь в форме, демонстративно употребляет гитлеровское приветствие, затрагивает латышей и вызывает их на споры, ссоры и драки. Немцы ругают латышей за прошлое и настоящее». Все это раздражает латышское население и способствует распространению среди трудящихся симпатий к СССР. «Вышеизложенное дает право говорить о расширенной легальной фашистской работе против нас. Латвийское правительство этому способствует, в то же время наносит непоправимый политический ущерб независимости. К ведущимся переговорам это является убедительным фактом»2283. 17 мая латвийский посланник в Москве посетил заместителя наркома иностранных дел СССР и поинтересовался, ставился ли вопрос о советских гарантиях на ведущихся англо-франко-советских переговорах. Ф. Коциньш напомнил, что «Латвия, как и другие прибалтийские страны, стремится сохранить свой нейтралитет и в защите своей самостоятельности рассчитывает лишь на свои собственные силы». По его мнению, «заключением пакта о ненападении с Германией Латвия и Эстония надеются достаточно обеспечить свою безопасность». В ответ В.П. Потемкин напомнил, что Германия давала гарантии Австрии и Чехословакии, что не помешало ей их нарушить2284. Выступая 19 мая в прениях в палате общин британского парламента, У. Черчилль отметил, что «для России жизненно важно, чтобы эти государства [Эстония, Латвия и Литва] не попали в руки нацистской Германии»2285. В тот же день английский министр иностранных дел Э. Галифакс просил германского посла в Лондоне Г. Дирксена передать А. Гитлеру, что было бы желательно, чтобы он выступил с заявлением о стремлении к миру с указанием конкрет477

ных вопросов, которые необходимо обсудить на англо-германских переговорах. При этом подчеркивалось, что Лондон готов сделать шаг навстречу2286. 21 мая бывший литовский посланник в Москве Ю. Балтрушайтис в разговоре с временным поверенным в делах СССР в Литве Н.Г. Поздняковым заметил относительно предоставления гарантий прибалтийским государствам, что не надо спрашивать мнение о них, а нужно просто объявить2287. 21 мая в Женеве состоялась беседа советского представителя на сессии Совета Лиги Наций полпреда в Лондоне И.М. Майского с английским министром иностранных дел Э. Галифаксом, в ходе которой обсуждался вопрос об англо-советских переговорах. Как доложил в Москву советский дипломат, «Галифакс несколько раз спрашивал меня, удовлетворились ли бы мы расширением англо-французских гарантий на прибалтийские государства без тройственного пакта в нашей формуле»2288. 22 мая в Женеве министр иностранных дел Латвии В. Мунтерс в беседе с министром иностранных дел Англии Э. Галифаксом сообщил, что «положение прибалтийских стран значительно облегчится, если между СССР, Францией и Англией будет заключен пакт о взаимопомощи с предоставлением гарантий указанным государствам» их нейтралитета. Однако и этот латвийский зондаж позиции Лондона остался без ответа2289. В тот же день в Риге прошло торжественное празднование «освобождения» города от большевиков в 1919 г., которое стало демонстрацией латвийско-германской дружбы. Делегацию бывших ландесверовцев во главе с А. Флетчером принял военный министр Латвии генерал Я. Балодис. В своем выступлении в ходе торжеств представитель латвийского правительства генерал В. Тепферс высказал мнение, что «если снова придет час борьбы, я убежден, что мы опять будем стоять в ней плечом к плечу». В тот же день в беседе с советским полпредом И.С. Зотовым латвийский министр общественных дел А. Берзиньш признал, что в Латвии имеются люди, особенно среди крупной буржуазии, «которые не прочь принять немецкую ориентацию». Правда, о внешнеполитической ориентации правительства министр предпочел умолчать2290. 22 мая в ходе визита литовского министра иностранных дел Ю. Урбшиса в Берлин он заверил своих германских собеседников, что «высшим принципом литовской политики является строгий нейтралитет»2291. 22 мая германский посланник в Таллине Г. Фровейн доложил в Берлин о том, что эстонское руководство пыталось выяснить у Англии, какие действия предпримет Лондон, в случае нападения Советского Союза на Эстонию. В ответ английская сторона заявила, что постарается своим влиянием не допустить подобного развития событий. При этом Лондон отметил, что он не возражает против германо-эстонского пакта о ненападении. По мнению германского дипломата, в Эстонии господствовало убеждение в том, что Англия заинтересована в нейтралитете Прибалтики2292. В тот же день Англия получила сведения о том, что Эстония планирует в начале июня 1939 г. визит 2 своих подводных лодок в Германию. Понятно, что английский протест положил быстрый конец подобным планам2293. 25 мая в издававшейся в Эстонии на английском языке газете «Балтик тайме» появилось интервью эстонского министра иностранных дел К. Сельтера, в котором он заявил о том, что «правительство Эстонии никогда не рассматривало возможность заключения договора о взаимопомощи ни с Советским Союзом, ни с какой-либо другой великой державы или группой великих держав в Прибалтике», поскольку страна придерживается жесткого нейтралитета. «В случае возникновения 478

опасности помощь может быть принята от той великой державы, которую нельзя обвинить в нарушении нейтралитета и в доброй воле которой не может возникнуть ни малейшего сомнения. Характер оказываемой помощи может быть установлен после нападения (нарушения нейтралитета). Если какаялибо великая держава, в качестве представителя определенной коллективной системы или для защиты своих жизненных интересов в прибалтийских странах, приступила бы к оказанию помощи помимо нашей просьбы, то подобные действия рассматривались бы как агрессия, против которой прибалтийские государства вступили бы в борьбу всеми своими силами. Мы полностью доверяем британскому правительству в его стремлении укрепить мир. Но при этом оно должно считаться не только с высшими идеалами. Ему необходимо найти такие средства для их осуществления, которые позволили бы особо учесть интересы нейтральных прибалтийских государств». При этом он подчеркнул благожелательное отношение к предложению Германии заключить двусторонний договор о ненападении2294. Следует отметить, что в беседе с польским посланником В. Пжесмыцким в ночь на 25 мая Сельтер заявил, что «предпочел бы три года немецкой оккупации двум неделям советского господства»2295. Тем временем 20 мая германская сторона предложила СССР возобновить экономические переговоры, а советская сторона намекнула на необходимость подведения под советско-германские отношения «политической базы», то есть предложила Германии внести конкретные предложения. В тот же день Берлин получил из Лондона сведения о трудностях на англо-франкосоветских переговорах, а Франция зондировала позицию Германии на предмет улучшения отношений2296. Поэтому 21 мая германское руководство решило не торопить события в Москве. Тем временем 7 мая был парафирован, а 22 мая подписан «Стальной пакт» между Германией и Италией. В этих условиях 24 мая Англия решила какое-то время поддерживать переговоры с СССР и 26 мая информировала Финляндию, Эстонию и Латвию о ходе трехсторонних переговоров. 27 мая Англия и Франция передали Советскому Союзу новый проект соглашения, который предусматривал взаимную помощь трех стран на основе ст. 16 Устава Лиги Наций. «В случае возникновения обстоятельств, которые могут потребовать выполнения их обязательств о взаимной помощи и поддержке, три правительства немедленно приступят к консультации относительно создавшегося положения». Договор предлагалось заключить на 5 лет. Естественно, советская сторона высказалась против подчинения механизма взаимопомощи сложной и длительной процедуре Лиги Наций, а также указала на то, что предложенная консультация свидетельствует, что «англо-французские предложения эффективному противодействию агрессору предпочитают лишь разговоры на эту тему». Понятно, что английский и французский дипломаты постарались убедить В.М. Молотова в несправедливости его критики 2297 . Этот шаг Англии и Франции, в свою очередь, подтолкнул Германию 30 мая вновь попытаться уточнить в Москве, что означает фраза о «политической базе», но советская сторона предпочла занять позицию выжидания2298. 31 мая на III сессии Верховного Совета СССР в выступлении В.М. Молотова прозвучала критика позиции Англии и Франции на переговорах, которые, по мнению Москвы, лишь демонстрировали уступки и не хотели дать гарантии прибалтийским странам. Поэтому «пока нельзя даже сказать, имеется 479

ли у этих стран серьезное желание отказаться от политики невмешательства, от политики непротивления дальнейшему развертыванию агрессии. Не случится ли так, что имеющееся стремление этих стран к ограничению агрессии в одних районах не будет служить прикрытием к развязыванию агрессии в других районах?». СССР следовало соблюдать осторожность и не дать втянуть себя в войну. В этих условиях, отметил Молотов, «мы вовсе не считаем необходимым отказываться от деловых связей» с Германией и Италией, не исключено, что германо-советские экономические переговоры могут возобновиться2299. Тем самым Москва стремилась оказать давление как на Англию и Францию, так и на Германию. 31 мая в 18.08 в районе Острова советскую границу перелетел латвийский самолет, который на высоте в 300 м пролетел над городом, где был обстрелян из ручных пулеметов. На его перехват были подняты советские истребители, но самолет сел около военного городка в 1 км юго-западнее города. Пограничники задержали латвийского военного летчика старшего лейтенанта Л.И. Вайдера, который на первом же допросе заявил, что «давно искал случая перелететь на нашу территорию»2300. В конце концов, 10 августа нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия направил в ЦК ВКП(б) докладную записку № 3447/б/сс: «31 мая с.г. в 18 часов на территорию СССР в районе г. Остров приземлился латвийский военный самолет, пилотируемый лейтенантом Вайдер Леоном Иосифовичем. Вайдер заявил, что он дезертировал из латвийской армии и нарушил границу умышленно, так как не согласен с установленным в Латвии политическим строем. Латвийская миссия через НКИД неоднократно запрашивала о возврате самолета и летчика. Считаю возможным самолет передать латвийским властям. Летчика Вайдер в Латвию не передавать. Следствие по его делу продолжать»2301. Соответственно 11 августа Политбюро ЦК ВКП(б) утвердило это предложение НКВД2302. Тем временем 2 июня в беседе с представителем американского агентства Юнайтед Пресс Ассосиэйшн Ф. Ку, который интересовался позицией прибалтийских стран относительно вопроса о предоставлении им гарантий, обсуждавшегося на ведущихся англо-франко-советских переговорах, литовский посланник в Лондоне Б. Балутис, не имея возможности прямо сказать, что эти государства просят гарантий как у Германии, так и у Англии и Франции в отдельности, был вынужден ссылаться на их желание сохранить нейтралитет2303. 2 июня возобновились советско-германские экономические контакты. В тот же день Москва передала Лондону и Парижу проект договора о взаимопомощи, который предусматривал англо-франко-советские гарантии Бельгии, Греции, Турции, Румынии, Польше, Латвии, Эстонии и Финляндии2304. 3 июня в беседе с советским полпредом ЯЗ. Сурицом французский премьер-министр Э. Даладье признал логичность советского проекта и предложил, чтобы гарантии трех держав другим государствам распространялись на случай как прямой, так и косвенной агрессии. В отличие от Англии, которая ссылалась на то, что «для оказания помощи какой-либо стране необходимо, чтобы сама эта страна попросила эту помощь и готова была сама защищаться», Франция считала возможным принять советское предложение о гарантиях странам Прибалтики2305. Не последнюю роль в этой позиции Парижа играло и то, что, по мнению французской разведки, «руководители Эстонии и высшие офицеры эстонской армии (в особенности генерал Й. Лайдонер, второй человек в государстве, долгое время связанный с британцами) находятся в настоящее вре480

мя на содержании немцев»2306. Однако английское правительство, обсудив 5 и 9 июня советское предложение, решило уклоняться от конкретных обязательств, в том числе и от оказания помощи странам Прибалтики2307. 5 июня латвийский посланник в Москве обратился к В.М. Молотову с вопросом о содержании англо-франко-советских переговоров в отношении стран Прибалтики, которые ведутся без их участия. Молотов ответил, что пока этот вопрос обсуждается в принципе, а «в дальнейшем, когда по вопросу о гарантировании прибалтов мы договоримся с Англией и Францией, мы запросим Латвию и других прибалтов об их отношении к этим гарантиям. Ф. Коциньш выразил удовлетворение моими разъяснениями, а также сказал, что Латвия положительно относится к гарантированию ее нейтралитета, если это будут общие гарантии (т.е. не только гарантии со стороны СССР)»2308. В тот же день эстонский посланник в Москве уведомил Молотова о ходе эстонско-германских переговоров с целью подписания договора о ненападении. Советская сторона постаралась выяснить отношение Эстонии к событиям в Европе. Со своей стороны А. Рей поставил вопрос, почему «важные переговоры между Лондоном, Парижем и Москвой в отношении прибалтийских государств ведутся, так сказать, через голову этих государств». Молотов ответил, что пока этот вопрос обсуждается в принципе, «однако, как только мы ясности достигнем, мы, естественно, в ходе переговоров обратимся к вам, т.к. никак не думаем вас игнорировать». В ходе беседы эстонский дипломат отметил, что «в случае нападения агрессора они рассчитывают на помощь неагрессивных стран, и в первую очередь на помощь со стороны СССР». На это Молотов заметил, что «Эстония не может рассчитывать на то, что кто-нибудь ей будет оказывать помощь против агрессии по первому ее желанию и в том размере, как она этого захочет, если Эстония не предпримет заблаговременно соответствующих шагов»2309. Выполняя инструкции Берлина, германский посланник в Таллине Г. Фровейн в беседе с эстонским министром иностранных дел К. Сельтером 4 июня указал на то, что «гарантии нейтралитета Эстонии со стороны Советского Союза означают то же самое, что пустить козла в огород — нейтралитет одного государства не может быть гарантирован группой государств». В ответ его эстонский собеседник обвинил Англию и Францию в стремлении совместно с СССР играть роль европейского жандарма2310. Рассчитывая предотвратить возможность использования Прибалтики в качестве стратегического плацдарма для антигерманских действий и вынудить прибалтийские государства вооруженным путем защищать свой нейтралитет «до прибытия германской помощи», Германия 7 июня подписала с Эстонией и Латвией договоры о ненападении, блокировав возможность их привлечения к международной системе безопасности. Помимо опубликованных текстов договоров имелось секретное соглашение, согласно которому Таллин и Рига обязались координировать с Берлином все оборонительные мероприятия, направленные исключительно против СССР, являвшегося, по их мнению, единственной внешней угрозой2311. А. Гитлер лично вручил В. Мунтерсу и К. Сельтеру большой крест ордена «Заслуг Германского орла» и в беседах заметил, что он не думает «насильственно присоединять Балтийские страны к Германии. Это ни к чему, ибо мирным путем я получаю от них то, что мне нужно. Мне нужен лишь ваш нейтралитет»2312. Естественно, германское правительство опровергло появившиеся в европейской прессе слухи о наличии неких секретных условий в его договорах о ненападении со странами Прибалтики. 481

В тот же день Эстония передала одобрившей эти договоры Англии меморандум, в котором заявила, что «по сообщениям прессы, на проходящих ныне англо-франко-советских переговорах Советский Союз настаивает на автоматическом оказании помощи Эстонии в определенных обстоятельствах вопреки мнению Эстонского правительства. В случае правильности таких сообщений Эстонское правительство вынуждено было бы рассматривать указанные предложения в качестве недружественного акта, направленного против нейтралитета Эстонии. Эстонское правительство хотело бы верить, что правительство Великобритании найдет возможность не согласиться на такие предложения в части, касающейся Эстонии». Английская сторона заверила эстонских дипломатов, что, безусловно, учтет их пожелания2313. Одновременно эстонские дипломаты в Париже настаивали, чтобы возможное англо-франко-советское соглашение никоим образом не отразилось на независимости Эстонии2314, а эстонская пресса высказывалась против советских гарантий2315. 8 июня в связи с подписанием договоров между Германией, Латвией и Эстонией было опубликовано официальное коммюнике, в котором подчеркивалось, что «латвийское правительство и эстонское правительство обязались самостоятельно заботиться о сохранении политической независимости своих государств и придерживаться строгой политики нейтралитета»2316. 8 июня Берлин добился от Москвы согласия на возобновление экономических переговоров. Советская сторона вновь намекала на необходимость создания «политической базы», ожидая, что Германия сделает конкретное предложение, но Берлин не спешил. В тот же день Англия сообщила СССР о том, что в Москву для помощи английскому послу У. Сидсу на переговорах будет направлен заведующий центрально-европейским департаментом МИД У. Стрэнг. Кроме того, английская сторона указала, что «в последние дни британское правительство имело сношения с прибалтийскими странами, причем пришло к выводу, что никто из них (особенно финны) не желает быть открыто гарантированным. Поэтому британское правительство считает невозможным принять наше предложение о прямом перечислении стран, подлежащих гарантии. С другой стороны, признавая наше требование в отношении Прибалтики по существу справедливым, оно хочет поискать компромиссную формулировку в плане, намеченном Чемберленом в его вчерашнем выступлении, а именно: не упоминать в документе никаких гарантируемых стран, а просто сказать, что обязательства пакта приводятся в силу в случае прямой или косвенной угрозы безопасности одного из участников соглашения. Детали формулы могут быть выработаны в Москве»2317.10 июня в латвийской прессе были опубликованы впечатления В. Мунтерса о его визите в Берлин. По его словам, А. Гитлер «подтвердил стремление к миру и миролюбивые намерения как его самого, так и германского правительства не только в отношении прибалтийских государств, но и остального мира»2318. Со своей стороны Москва 10 июня поручила своему полпреду предупредить Лондон, что «вопрос о трех прибалтийских государствах является теперь тем вопросом, без удовлетворительного решения которого невозможно довести до конца переговоры. Мы считаем, что без обеспечения безопасности северо-западных границ СССР путем решительного противодействия трех договаривающихся сторон прямому или косвенному нападению агрессора на Эстонию, Латвию или Финляндию невозможно будет удовлетворить общественное мнение Советского Союза, особенно после того, как подобная 482

позиция советского правительства получила торжественное утверждение Верховного Совета страны»2319.12 июня в беседе с советским полпредом И.М. Майским министр иностранных дел Англии Э. Галифакс признал «правомерность нашего желания иметь гарантии трех держав против прямой или косвенной агрессии в отношении Латвии, Эстонии и Финляндии»2320. Собственно и в инструкции, направленной в тот же день английскому послу в Москве, отмечалось, что Англия «понимает, например, что оккупация одного из северозападных соседей Советского Союза, сопротивление которого было бы быстро преодолено или который даже может согласился бы на оккупацию, могла бы рассматриваться Советским Союзом как угроза его безопасности»2321. Однако Лондон не собирался идти навстречу Москве в этом вопросе. Позиция английского правительства сводилась к тому, что если Эстония и Латвия, подвергшись нападению со стороны Германии, сами не будут защищаться или же не обратятся к СССР с просьбой о помощи, то обязательства англо-франкосоветского договора в силу не вступят2322. 12 июня Рига заявила Лондону, что «в условиях политики нейтралитета становится невозможным для Латвии принятие гарантий того типа, который был дан некоторым другим европейским государствам» и надеется, что в ходе англо-франко-советских переговоров «не будет достигнуто положение, которое могло бы без ведома латвийского правительства поставить под сомнение свободу его действий по обеспечению суверенных прав, политической независимости и безопасности Латвии»2323. Вместе с тем в беседе с латвийским посланником К. Зариныием Э. Галифакс отметил, что «приходится признать, что по соображениям безопасности советское правительство не может не проявлять заинтересованности в независимости своих соседей»2324.13 июня в газете «Правда» была опубликована статья «Вопрос о защите трех Балтийских стран от агрессии», в которой анализировались различные возражения против гарантии помощи Финляндии, Эстонии и Латвии со стороны Англии, Франции и СССР и делался вывод о том, что все эти возражения лишены оснований «сточки зрения интересов антиагрессорского фронта миролюбивых держав», а «позиция Советского Союза в вопросе о защите трех Балтийских стран от агрессии является единственно правильной позицией, вполне соответствующей интересам всех миролюбивых стран, в том числе интересам Эстонии, Латвии и Финляндии»2325. В тот же день английский посол в Берлине Н. Гендерсон посетил статс-секретаря германского МИД Э. фон Вайцзекера и сообщил о готовности Лондона к переговорам, содержанием которых «могло бы быть прекращение гонки вооружений и оживление экономических отношений. Можно было бы также обсудить вопрос о колониях»2326. 15 июня Литва довела до сведения Англии, что «наилучшей формулой соглашения было бы согласие трех великих держав — Англии, Франции и Советской России — относительно оказания помощи любой жертве агрессии в том случае, если жертва агрессии сама будет защищаться и попросит о помощи». Кроме того, по мнению литовской стороны, не следовало публично сообщать о гарантиях тем или иным странам2327. В тот же день в ходе англофранко-советских переговоров в Москве Англия и Франция предложили в случае агрессии в Прибалтике организовать консультации по вопросу, следует ли оказывать этим государствам помощь2328. В ответ 16 июня В.М. Молотов отметил, что поскольку «Англия и Франция не берут на себя обязательств по оказанию Советскому Союзу немедленной помощи в случае, если СССР будет 483

вовлечен в войну с агрессором в связи с нападением последнего на граничащие с СССР Латвию, Эстонию и Финляндию», ссылаясь на «нежелание этих стран принять такую гарантию», то советское правительство готово отказаться от тройственной гарантии Польши, Румынии, Бельгии, Греции, Турции и прибалтийских стран2329. В тот же день английский военный атташе в Москве полковник Р. Файербрейс заявил латвийскому посланнику Ф. Коциньшу, что «главная цель Англии — связать Советский Союз», чтобы он не мог остаться в стороне. Он выразил неверие в заключение договора и подчеркнул, что сам он «против заключения пакта между Англией, Францией и Советским Союзом»2330. 17 июня литовский посланник в Риге Б. Дайлиде в разговоре с советским полпредом И.С. Зотовым сказал, что Литва заинтересована в том, чтобы ей были предоставлены гарантии СССР, Англии и Франции. В противном случае «она попадет в зависимое положение от Польши и Германии, что не в интересах страны в целом»2331. 18—20 июня руководитель Абвера вице-адмирал В. Канарис и подполковник Г. Пикенброк вновь посетили Эстонию с целью активизации антисоветской разведки. В ходе беседы с генералом Й. Лайдонером Канарис получил исчерпывающие сведения относительно позиции Таллина «в случае столкновения между Германией и Англией и между Германией и Советским Союзом. Адмирал Канарис интересовался вопросом, долго ли Советский Союз может выдержать полную мобилизацию своих вооруженных сил, и вопросом о средствах транспорта (железнодорожного, автомобильного и гужевого)», который, по его мнению, «является одной из слабых сторон советских вооруженных сил» и выразил пожелание сконцентрировать основные усилия разведки на установлении количества самолетов в советских ВВС. В июле 1939 г. на должность «офицера связи» при эстонском и финском генштабах был назначен сотрудник Абвера фрегатен-капитан А. Целлариус, имевший задачу координировать разведывательную деятельность трех стран по сбору информации о советских вооруженных силах на северо-западе СССР2332. 19 июня эстонский посланник в Москве А. Рей заявил английскому послу У. Сидсу, что предоставление гарантий Эстонии «заставило бы нас воевать до последнего солдата на стороне Германии». Английский дипломат заверил своего эстонского коллегу, что «Лондон очень хорошо понимает нашу точку зрения» и ему даны указания «учитывать точку зрения прибалтийских государств»2333. 21 июня советский полпред в Эстонии К.Н. Никитин сообщил о том, что имеются сведения о переброске большинства «войск эстонской регулярной армии на эстонско-советскую границу, преимущественно в район Нарвы» и о приезде 26 июня в Таллин начальника генерального штаба Германии генерала Ф. Гальдера2334.22 июня в беседах с американскими дипломатами латвийский посланник в Москве Ф. Коциньш «настойчиво подчеркивал намерение Латвии защищаться силой оружия, если потребуется, от любой попытки захватить ее территорию и нарушить ее независимость как со стороны Германии, так и Советского Союза»2335. В тот же день латвийский министр иностранных дел в беседе с советским полпредом И.С. Зотовым просил выяснить в Москве возможность продажи Латвии 105-мм или 107-мм пушек и их цену. Затронув вопрос о гарантиях, В. Мунтерс прямо сказал, что «если бы эти гарантии также были предложены нам и со стороны Германии и Польши, мы бы их приняли»2336. 484

23 июня в беседе с советским полпредом И.М. Майским английский министр иностранных дел Э. Галифакс затронул вопрос об упоминании в будущем договоре трех государств Прибалтики и вновь ссылался «на «нежелание» этих государств быть кем-либо гарантированными». Советский полпред ответил, что он «совсем не убежден в силе балтийского «нежелания». Гораздо вероятнее, что Латвия, Эстония и Финляндия по разным соображениям не хотят сами просить о гарантии, но ничего не имели бы [против], если бы эти гарантии были им «навязаны» державами тройственного блока»2337. Как докладывал 24 июня в Москву советский полпред в Риге И.С. Зотов, «латвийские деятели считают, что Латвия создала необходимое «равновесие» между СССР и Германией, и в этом видят торжество своей политики нейтралитета». Германия уже заявила, что уважает их независимость и стремление к абсолютному нейтралитету. Соответственно, латвийская пресса летом 1939 г. на все лады обсуждала вопрос о гарантиях, стараясь «посеять недоверие к СССР. Сперва исподволь, сдержанно, а потом и прямо начали обвинять СССР в красном империализме и что главная опасность идет с востока, а не с запада. Мунтерс, подхватив немецкие слухи о том, что якобы СССР требует в переговорах от Англии и Франции исключительных прав в Прибалтике, заявил о том, что будут искать пути для защиты своей независимости у Германии. Кампания компрометации СССР и до сих пор продолжается. Население широко обрабатывается с целью внушения ему, что СССР — враг латышского народа наряду с другими, которых не называют по имени. Под флагом «нейтралитета» и «равновесия» по существу происходит дальнейшее укрепление политической дружбы и хозяйственных] связей с Германией»2338. 25 июня советский полпред в Эстонии К.Н. Никитин доложил в Москву, что эстонская пресса продолжает выступать против советских гарантий. Большая часть эстонской армии находится на восточных границах страны, где строятся укрепления, а по южному берегу Финского залива — площадки для тяжелых орудий. Широкая техническая модернизация эстонской промышленности и транспорта немцами свидетельствует о том, что Эстония явно хочет стать плацдармом Германии против СССР2339. 2 6 — 2 9 июня Эстонию посетил начальник штаба сухопутных войск вермахта генерал артиллерии Ф. Гальдер, который, по свидетельству генерала Й. Лайдонера, «выяснял мобилизационные способности и возможности Советского Союза, уточнял данные насчет железнодорожного, гужевого и автомобильного транспорта, насчет людских резервов, запасов оружия, производственной способности военных предприятий и об авиационных силах СССР». Германский гость осмотрел эстонские береговые батареи на островах Найссаар и Аэгна и вместе с начальником эстонского генштаба присутствовал на артиллерийских учениях в Ягала. Кроме того, по сведениям итальянского посланника в Таллине В. Чикконарди, в ходе визита обсуждался вопрос об использовании германским флотом эстонских портов и островов для блокады Финского залива и о переброске «в случае необходимости» вермахта в Эстонию. Германские военные инженеры составили подробные карты приграничных с СССР районов Эстонии. Однако, как сообщил в Рим итальянский посланник в Таллине 5 августа, для высадки одной пехотной дивизии необходимо 16 военных кораблей, поэтому участники переговоров пришли к выводу, что «остается лишь возможность послать германские войска через Литву и Латвию»2340. 485

Тем не менее, 27 июня эстонский министр иностранных дел К. Сельтер уверял советского полпреда К.Н. Никитина, что он является сторонником дружбы с СССР2341. Еще 1 мая произошло объединение обеих немецких пронацистских организаций в Эстонии, что фактически завершило создание в стране «пятой колонны». «Самопомощь» вошла в состав «Объединения фольксдойче в Эстонии», руководителем которой еще 6 декабря 1938 г. стал В. фон цур Мюлен. Летом 1939 г. Эстония подумывала о том, «чтобы ввести в состав правительства умеренные элементы немецкого меньшинства»2342. Естественно, что советский военный атташе в Таллине полковник Е.Е. Цуканов неоднократно докладывал в Москву о том, что в Эстонии беспрепятственно ведется прогерманская пропаганда, ее экономика привязана к Германии, где закупается вооружение и обучается командный состав армии. При этом эстонское руководство декларирует нейтралитет и стремление защищаться от любого агрессора, подчеркивает отсутствие угрозы со стороны Германии и оценивает ведущиеся переговоры о гарантиях странам Прибалтики как замаскированную агрессию со стороны Советского Союза2343. 27 июня Англия заявила Германии, что не может признать правомерным расторжение Берлином англо-германского морского соглашения 1935 г., но готова к новым переговорам по проблемам военно-морских вооружений. Кроме того, английский посол Н. Гендерсон пытался выяснить, «не послужило ли бы окончание переговоров Англии с Москвой стимулом для начала англо-германских переговоров» и, уходя, подчеркнул, что «готов на любое доброе дело во имя восстановления контактов»2344. В тот же день было подписано германо-литовское соглашение о платежах по взаимному оказанию услуг2345. 28 июня германский посланник в Литве Э. Цехлин сообщил в Берлин, что литовская сторона зондировала вопрос о гарантии ее нейтралитета со стороны Германии, Польши и СССР2346.29 июня в газете «Правда» появилась статья члена Политбюро ЦК ВКП(б) A.A. Жданова, в которой отмечалось, что англо-франко-советские переговоры «зашли в тупик», поскольку Англия и Франция «не хотят равного договора с СССР». Именно Лондон и Париж затягивают переговоры, что «позволяет усомниться в искренности» этих стран, не желающих дать гарантии странам Прибалтики и стремящихся возложить на Советский Союз «всю тяжесть обязательств». Скорее всего, Англия и Франция хотят «лишь разговоров о договоре» с тем, чтобы облегчить себе путь для сделки с агрессором. Естественно, что без учета интересов СССР Москва не пойдет на договор, поскольку «не хочет быть игрушкой в руках людей, любящих загребать жар чужими руками»2347. В тот же день в выступлении министра иностранных дел Англии Э. Галифакса прозвучала мысль о возможности переговоров с Германией по вопросам, которые «внушают миру тревогу». К этим вопросам он отнес «колониальную проблему, вопрос о сырье, торговых барьерах, «жизненном пространстве», об ограничении вооружений и многое другое, что затрагивает европейцев»2348. Тем временем Франция 22 и 28 июня заявляла Англии о необходимости пойти навстречу Москве по вопросу о гарантиях Прибалтики2349. В итоге 1 июля Англия и Франция согласились распространить гарантии на Эстонию, Латвию и Финляндию в случае прямой агрессии. В случае же косвенной агрессии они были согласны лишь на консультации. Кроме того, западные союзники предложили перенести список гарантируемых стран в секретный протокол и добивались гарантии со стороны СССР для Нидерландов, Люк486

сембурга и Швейцарии, которые официально не признавали Советский Союз. Понятно, что Москва 3 июля отклонила гарантию этим странам и предложила дать гарантии Финляндии, Эстонии, Латвии, Польше, Румынии, Турции, Греции и Бельгии «как в случае прямой, так и в случае косвенной агрессии»2350. Тем временем 2 июля в беседе с советским военным атташе в Риге полковником К.П. Васильевым латвийский военный атташе в Москве полковник-лейтенант Я. Залитис заявил, что «как бы нам эти гарантии приятны не были, мы все-таки вынуждены и будем кричать, что нам их не надо. Этот крик будет для того, чтобы наш великий западный сосед услышал и понял, что мы не хотим вмешиваться в дела великих держав». При этом латвийский атташе вовсе не испытывал симпатий к Германии, но опасался, что если Советский Союз не договорится с Англией и Францией, то сможет договориться с Германией, что приведет к резкому снижению значения стран Прибалтики, с которыми никто не будет считаться2351. Как докладывали 5 июля в Москву советские дипломаты в Эстонии, эстонская пресса продолжала высказываться против советских гарантий прибалтийским государствам, утверждая, что «никаких гарантий помимо их желания им не нужно, что всякие переговоры касательно Прибалтики, которые ведутся помимо их, никаких обязательств на них не накладывают, а, наоборот, против таковых постановлений они должны встать все как один против общего врага, причем при упоминании слова «враг» кивок делался неизбежно на восток от Эстонии»2352. 6 июля в беседе с советским полпредом в Лондоне Э. Галифакс указал на то, что советская «формула «косвенной агрессии» слишком широка и опасна: она открывает дорогу для вмешательства во внутренние дела дружественных стран. Англия хотела бы избежать даже возможности быть обвиненной в чем-либо подобном». В ответ И.М. Майский заметил, что заявления прибалтов это только удобная поза, если же гарантии «будут реализованы, они в душе будут чувствовать удовлетворение»2353. В тот же день Разведывательное управление РККА направило советскому руководству спецсообщение № 475001/ее, содержавшее информацию о высказываниях советника бюро министра иностранных дел Германии П. Клейста в беседах с германским журналистом 17—19 июня. По его сведениям, «фюрер в течение последних недель тщательно занимался Советским Союзом и сказал Риббентропу, что по разрешении польского вопроса в германо-русских отношениях должен наступить новый рапалльский этап и что по образцу германо-польского соглашения нужно будет в течение известного времени вести с Москвой политику сближения и экономического сотрудничества. Миролюбивые отношения между Германией и Россией во время ближайших 2-х лет, по мнению фюрера, являются предпосылкой разрешения проблемы в Западной Европе. Военная акция Германии против Польши намечена на конец августа — начало сентября», но возможно возобновление германо-польских переговоров. «Балтийские государства, учитывая Советский Союз, не будут подвержены германскому военному давлению ни во время нашего конфликта с Польшей, ни в последующий за этим двухлетний срок, который будет характеризоваться хорошими германо-русскими отношениями»2354. Тем временем, выполняя распоряжение Берлина, германские дипломаты 3 июля в Риге, а 6 июля в Таллине настаивали на том, чтобы правительства Латвии и Эстонии ни при каких обстоятельствах не отказывались бы от своего нейтралитета и выступили бы с новыми протестами против международных 487

гарантий2355. 7 июля, выступая в парламенте, английский премьер-министр Н. Чемберлен заявил, что правительства Финляндии, Эстонии и Латвии сообщили о своем отрицательном отношении к возможным гарантиям и обещал при переговорах с СССР учесть эту их позицию2356. 8 июля советской стороне был передан новый англо-французский проект трехстороннего договора, в котором предусматривалось считать агрессией относительно гарантируемых стран «такие действия, на которые соответствующее государство дало свое согласие под угрозой применения силы со стороны другой державы и которые связаны с отказом этого государства от своей независимости или своего нейтралитета»2357. В ответ советская сторона 9 июля предложила считать, что «выражение «косвенная агрессия» относится к действию, на которое какоелибо из указанных выше государств соглашается под угрозой силы со стороны другой державы или без таковой угрозы и которое влечет за собой использование территорий и сил данного государства для агрессии против него или против одной из договаривающихся сторон, — следовательно, влечет за собой утрату этим государством его независимости и нарушение его нейтралитета»2358. С этого момента англо-франко-советские переговоры застопорились на обсуждении вопроса о точном толковании термина «косвенная агрессия», что давало Англии прекрасный предлог для их затягивания2359. 10 июля в беседе с английским консулом в Таллине В. Гальеном эстонский министр иностранных дел К. Сельтер заявил, что Эстония опасается агрессии со стороны СССР, а не Германии. В ответ английский дипломат «обвинил эстонцев в неблагодарности и глупости», поскольку их заявления «подтверждают уверенность Советов в том, что прибалтийские страны не запросят помощи до момента, когда будет уже слишком поздно». Тем более что в «последние несколько лет известные эстонские государственные деятели неоднократно заявляли мне, что приняли бы германскую помощь для отражения агрессии со стороны Советского Союза, но не приняли бы помощи от Советов в случае агрессии со стороны Германии. Я сказал, — докладывал в Лондон консул, — что это не является полным нейтралитетом и может дать советскому правительству основания настаивать на том, что Эстония некомпетентна решать вопрос о запросе помощи. Более того, добавил я, имеют место не только нападки на Великобританию, но мне известно о склонностях Эстонии к прогерманской ориентации. Я не думаю, что эстонское правительство, либо большинство эстонского народа настроено прогермански, однако деловые круги, имущие классы и военные, видимо, склоняются в сторону Германии и эстонское правительство, возможно, способствует этому, принимая множество германских официальных лиц — Канариса, Бентевиньи, фон Клейста, Бёминга и т.д.». Естественно, Сельтер отрицал прогерманские изменения в политике Эстонии, но заявил, что «вне зависимости оттого, будет ли достигнуто соглашение между Англией и Советским Союзом или нет, Эстония даже теоретически не может согласиться на гарантии со стороны СССР, т.к. тогда Эстония потеряла бы свой нейтралитет. Эстонская сторона не может также игнорировать возможность германо-советского соглашения и считает, в случае такого соглашения, возможной уступку Германией прибалтийских государств России в обмен на уступки где-то в других местах»2360. В тот же день эстонский посланник в Лондоне А. Торма (Шмидт) передал в МИД Англии меморандум, в котором заявлялось, что эстонское правительство «решило твердо следовать политике строгого нейтралитета; оно на488

мерено защищать свой нейтралитет всеми имеющимися у него средствами. В таких условиях Эстонское правительство вынуждено рассматривать любую автоматическую помощь, предоставляемую Эстонии без ее запроса и согласия, несовместимой с нейтралитетом и суверенитетом республики». Соответственно обсуждаемая на англо-франко-советских переговорах формулировка о «косвенной агрессии» «подразумевает совершенно недопустимое вмешательство во внутренние дела» Эстонии, которая надеется, что английское правительство откажется от включения в возможный договор подобных пунктов2361.12 июля в беседе с И.М. Майским Э. Галифакс заявил, что «по вопросу о «косвенной агрессии» британское] правительство] будет настаивать на своей прежней формуле. Иначе оно "боится бросить прибалтов в объятия Германии"»2362.13 июля советский полпред в Риге И.С. Зотов докладывал в Москву об увеличении туристических поездок из Германии по северо-восточным районам Латвии, организуемых местными немецкими обществами 2363 . В тот же день полпред в Таллине К.Н. Никитин сообщил о прибытии накануне в порт германского крейсера «Адмирал Хиппер» и систематических отправках на советско-эстонскую границу эшелонов с военным снаряжением и вооружением, а 14 июля доложил о том, что германские офицеры осматривают укрепления на островах Аэгна и Найссаар, прикрывающих вход в таллинский порт2364. Пока германский крейсер находился в Таллине, в городе произошло несколько нападений на германских матросов со стороны местных жителей2365. 24 июля в Таллине состоялось официальное подтверждение договоренностей, достигнутых в ходе прошедших 1 3 — 1 7 июня в Берлине германо-эстонских экономических переговоров, согласно которым Германия закупала 20 000 свиней из контингента 1940 г. уже в 1939 г., а Эстония получила возможность увеличить свои закупки в Германии. Также стороны подтвердили, что имеющиеся между ними экономические соглашения будут действовать до 31 декабря 1940 г.2366. Советские дипломаты также отслеживали позицию литовского правительства по вопросу о гарантиях со стороны Англии, Франции и СССР. 19 июля временный поверенный в делах СССР в Каунасе Н.Г. Поздняков в своем докладе в Москву отмечал, что Литва, как Эстония и Латвия, не хочет гарантий, так как опасается, что ввод Красной армии позволит литовским трудящимся установить Советскую власть. К тому же принятие советских гарантий даст Польше повод объявить и свои гарантии, что нарушит отношения с Германией. Поэтому литовские правящие круги делают ставку на строгий нейтралитет. Хотя литовское руководство относится «к делу создания антиагрессорского фронта с большим сочувствием, но вместе с тем в современных условиях они будут упорно сопротивляться всякой попытке привлечь Литву к участию в этом фронте не только в качестве активного, но и пассивного фактора»2367. В дальнейшем литовские дипломаты продолжали избегать публичных высказываний относительно проблемы международных гарантий, о чем Поздняков сообщал в Москву 8 и 25 августа2368. Правда, следует помнить, что в ходе англо-франко-советских переговоров вопрос о предоставлении гарантий Литве не обсуждался. Тем временем Каунас 20 июля просил Москву увеличить объем советско-литовской торговли, чтобы ограничить германскую экономическую гегемонию в Литве2369. Выполняя задачу изоляции Польши, Германия 22 июля решила возобновить политические зондажи Советского Союза, который в тот же день заявил 489

о возобновлении экономических переговоров с Берлином. В ходе очередного зондажа 24 июля германская сторона заявила Москве, что «не намерена делать ничего такого, что задевало бы интересы СССР» в Прибалтике. 26 июля Германия вновь заверяла СССР, что готова отказаться от всяких посягательств на Прибалтику2370. 29 июля Москва высказалась за улучшение отношений с Берлином и пожелала узнать германские предложения поподробнее. Германия, опасаясь неблагоприятного для себя исхода англо-франко-советских военных переговоров в Москве, увеличивала ставки, думая о разделе Польши и Прибалтики. В частности, 3 августа советской стороне было сообщено, что «Германия намерена уважать интересы СССР в Балтийском море и не имеет намерений, противоречащих СССР в Балтийских странах. Жизненным интересам СССР в Прибалтийских странах Германия не будет мешать»2371. Пока шли англо-франко-советские переговоры Англия и Франция все еще старались найти приемлемую основу соглашения с Германией, используя для давления на Берлин угрозу сближения с СССР. Однако было совершенно очевидно, что они не горели желанием иметь Москву в качестве равноправного партнера — это полностью противоречило их внешнеполитической стратегии. Как откровенно заявил 4 июля английский министр иностранных дел Э. Галифакс, «наша главная цель в переговорах с СССР заключается в том, чтобы предотвратить установление Россией каких-либо связей с Германией»2372. 19 июля Франция указала Англии, что «сегодня британское правительство своими колебаниями накануне решающей фазы переговоров рискует подорвать не только судьбу соглашения, но и саму консолидацию нашей дипломатической и стратегической позиции в Центральной Европе». Со своей стороны французское правительство «предпочитает трудности, которые может повлечь принятие русского определения косвенной агрессии, серьезной и близкой опасности, которая последовала бы за окончательным или временным провалом переговоров». Если это произойдет, то Германия получит возможность реализовать свои экспансионистские намерения2373. Однако в тот же день английское руководство решило вновь отвергнуть советскую формулировку «косвенной агрессии», но пойти на военные переговоры для того, чтобы затруднить советско-германские контакты и усилить позиции Англии в отношении Германии. Считалось, что военные переговоры в Москве позволят не допустить советско-германского сближения и затянуть время до осени, когда Германия в силу погодных условий не решится начать войну2374. В ходе англо-германских контактов 18, 20—21 июля Лондон предложил Берлину широкую программу политического (отказ от агрессии в международных делах, взаимное невмешательство), экономического (вопросы снабжения сырьем, торговой, валютной политики и колоний) и военного (взаимное ограничение вооружений) сотрудничества, что позволило бы достичь главной цели английского руководства — умиротворить Германию и обеспечить стабильность в Европе в условиях консолидации интересов Англии, Франции, Германии и Италии2375. В ходе взаимных зондажей во второй половине июля 1939 г. Германия предложила Англии раздел сфер влияния в мире, потребовала возврата колоний и отмены Версальского договора, тоже демонстрируя готовность к переговорам. Однако 21 июля об этих контактах узнала Франция и, опасаясь англо-германского сближения за свой счет, передала эти сведения в прессу. Появившиеся 24 июля публикации не добавили доверия Англии со стороны ее партнеров. Несмотря на шумиху в прессе, 29 490

июля Англия вновь неофициально предложила Германии раздел «сфер интересов» и невмешательство в дела друг друга. Со своей стороны Англия прекращала бы переговоры с СССР, а Германия согласилась бы на сотрудничество с Англией, Францией и Италией, предоставление автономии Протекторату Богемия и Моравия и на всеобщее сокращение вооружений2376. 24 июля латвийский посланник в Лондоне К. Зариньш сообщил в Ригу, что английское правительство «не стремится форсировать заключение договора» с Советским Союзом2377. Выступая 31 июля в парламенте, английский премьер-министр Н. Чемберлен, а затем и парламентский заместитель министра иностранных дел Р. Батлер заявили, что соглашение об определении «косвенной агрессии» не было достигнуто, так как якобы СССР предлагал формулу, посягающую на независимость прибалтийских стран. 2 августа было опубликовано Сообщение ТАСС, в котором указывалось, что «если г. Батлер действительно сказал вышеупомянутое, то он допустил искажение позиции советского правительства. На самом деле разногласия состоят не в том, чтобы посягать или не посягать на независимость балтийских стран, ибо обе стороны стоят за гарантию этой независимости, а в том, чтобы в формуле о «косвенной агрессии» не оставить никакой лазейки для агрессора, покушающегося на независимость балтийских стран. Одна из причин затяжки переговоров состоит в том, что английская формула оставляет такую лазейку для агрессора»2378. В тот же день советская сторона выразила свое недовольство и по дипломатическим каналам, а Англия и Франция предложили, чтобы в случае возникновения не подпадающих под их определение обстоятельств они стали бы поводом для проведения консультаций между договаривающимися сторонами2379. 3 августа Англия вновь предложила Германии заключить договор о ненападении, соглашение о невмешательстве и начать переговоры по экономическим вопросам. При этом Германия должна была взять на себя инициативу в деле недопущения нового витка напряженности в Европе. Лондон довел до сведения Берлина, что переговоры с другими странами «являются лишь резервным средством для подлинного примирения с Германией и что эти связи отпадут, как только будет действительно достигнута единственно важная и достойная усилий цель — соглашение с Германией»2380. Понятно, что в этих условиях, как показали переговоры в Москве, Англия и Франция не собирались соглашаться с тем, что Советский Союз наряду с ними получит право определять, когда Германия действует как агрессор. Именно этим и объяснялась бесплодная дискуссия по вопросу об определении «косвенной агрессии». В итоге взаимной подозрительности и неуступчивости сторон англо-франко-советские переговоры к середине июля 1939 г. фактически провалились. Однако открытое признание этого факта лишило бы Англию и СССР средства давления на Германию, поэтому 23 июля Лондон и Париж согласились на предложенные советской стороной военные переговоры. Вместо того чтобы как предлагала Франция согласиться с советским вариантом определения «косвенной агрессии», Англия 28 июля решила занять по этому вопросу «несколько более жесткую позицию»2381. Подоплеку этого решения раскрыл в своем дневнике премьер-министр Н. Чемберлен, который писал 30 июля, что «англо-советские переговоры обречены на провал, но прерывать их не следует; напротив, надо создавать видимость успеха, чтобы оказать давление на Германию»2382. 491

Не случайно состав выехавших в Москву англо-французских военных делегаций был не слишком представительным, а их инструкции предусматривали, что «до заключения политического соглашения делегация должна... вести переговоры весьма медленно, следя за развитием политических переговоров»2383. Относительно возможного требования советской стороны по организации сотрудничества с прибалтийскими странами, «делегация не должна брать на себя каких-либо обязательств, а должна доложить об этом в Лондон. Делегация не должна вести переговоры по вопросу обороны прибалтийских государств, поскольку ни Великобритания, ни Франция не давали гарантий этим государствам, а если этот вопрос будет поставлен перед ней, она должна запросить инструкции из Лондона»2384. Все еще надеясь достичь договоренности с Германией, английское правительство не желало в результате переговоров с СССР «быть втянутым в какое бы то ни было определенное обязательство, которое могло бы связать нам руки при любых обстоятельствах. Поэтому в отношении военного соглашения следует стремиться к тому, чтобы ограничиваться сколь возможно более общими формулировками»2385. Не случайно французская делегация имела полномочия только на ведение переговоров, а английская делегация вообще не имела письменных полномочий2386. Таким образом, для англо-французской стороны речь шла о ведении бесплодных переговоров, которые было желательно затянуть на максимально долгий срок, что могло, по мнению Лондона и Парижа, удержать Германию от начала войны в 1939 г. и затруднить возможное советско-германское сближение. Со своей стороны советское руководство, будучи в целом осведомлено о подобных намерениях англо-французского руководства, назначило представительную военную делегацию, обладавшую всеми возможными полномочиями. Были разработаны варианты военного соглашения, которые можно было смело предлагать партнерам, не опасаясь, что они будут приняты. 7 августа был разработан четкий «сценарий» ведения военных переговоров. Прежде всего, следовало выяснить полномочия сторон «на подписание военной конвенции». «Если не окажется у них полномочий на подписание конвенции, выразить удивление, развести руками и «почтительно» спросить, для каких целей направило их правительство в СССР. Если они ответят, что они направлены для переговоров», то следовало выяснить их взгляды на совместные действия Англии, Франции и СССР в войне. Если же переговоры всетаки начнутся, то их следовало «свести к дискуссии по отдельным принципиальным вопросам, главным образом о пропуске наших войск через Виленский коридор и Галицию, а так же через Румынию», выдвинув этот вопрос в качестве условия подписания военной конвенции. Кроме того, следовало отклонять любые попытки англо-французских делегаций ознакомиться с оборонными предприятиями СССР и воинскими частями Красной армии 2387 . Понятно, что в этих условиях военные переговоры были обречены на провал и использовались сторонами для давления на Германию, которая продолжала поддерживать зондажные контакты как с Лондоном, так и с Москвой. 8 августа в беседе с советским временным поверенным в делах в Каунасе Н.Г. Поздняковым английский поверенный в делах в Литве Т. Престон, «говоря о боязливом отношении прибалтов к гарантиям СССР», отметил, что «Москве следовало бы заявить в соглашении и о гарантировании существующего в прибалтийских странах режима». В целом же, по мнению английского дипломата, в вопросе о гарантиях «Эстония и Финляндия настроены рез492

ко отрицательно, Латвия — умеренно, Литва — положительно»2388. 9 августа Англия уведомила Германию, что прекращение односторонних действий Берлина в Европе привело бы к успокоению общественного мнения, что позволит «обсудить проблемы умиротворения. Британское правительство имеет живейшее желание, чтобы это время наступило, и тогда оно пойдет очень далеко для достижения этой цели»2389.11 августа зондажи были возобновлены через комиссара Лиги Наций в Данциге К. Буркхарда, встретившегося с согласия Англии, Франции и Польши с А. Гитлером, который заявил, что польские провокации вынуждают его применить в подходящий момент силу, что германские ВВС самые сильные в Европе и что Германия требует жизненного пространства на Востоке. Она хочет мира с Англией и переговоров, но без участия Франции. Если Запад будет мешать походу против СССР, то Германии придется разбить его в первую очередь. Получив эти сведения, в Англии стали ожидать дальнейших германских предложений, которые так и не поступили, так как ставка Гитлера на войну блокировала многие выгодные Германии предложения Лондона 2390 .12 августа в беседе с итальянским министром иностранных дел Г. Чиано Гитлер отметил, что государства Прибалтики «являются с незапамятных времен неоспоримой областью интересов Германии», которая «нуждается в зерне и древесине, производимых странами этих восточных областей»2391. В тот же день Гитлер отдал приказ о начале сосредоточения и развертывания вермахта для операции против Польши и назначил «день X» на 26 августа2392. 8 — 1 0 августа СССР получил сведения о том, что интересы Германии распространяются на Литву, Западную Польшу и Румынию без Бессарабии, но, в случае договоренности с Берлином, Москва должна будет отказаться от договора с Англией и Францией. 11 августа советское руководство согласилось на постепенные переговоры по этим проблемам в Москве2393. В тот же день английская и французская военные миссии прибыли в Советский Союз, и 12 августа начались военные переговоры. Ознакомившись с инструкциями английской военной миссии, английский посол в Москве У. Сидс писал 13 августа в Лондон, что «при таких условиях я полагаю, что военные переговоры едва ли приведут к каким-либо результатам, за исключением того, что они вновь вызовут у русских сомнение в нашей искренности и желании заключить конкретное и определенное соглашение». Посол просил сообщить ему, действительно ли английское правительство желает прогресса на переговорах с СССР2394. 13 августа Германия уведомила Советский Союз, что согласна вести переговоры в Москве, но просила ускорить их начало2395.14 августа на англо-франко-советских военных переговорах был поднят вопрос о проходе Красной армии через Польшу и Румынию. 15 августа советская сторона предложила, чтобы Англия и Франция в случае войны направили в Балтийское море сильные военно-морские эскадры и договорились бы с Финляндией, Эстонией и Латвией о временном размещении флотов на Аландских и Моонзундских островах и в портах Ханко, Хаапсалу, Пярну, Айнажи и Лиепая «в целях охраны нейтралитета этих стран от нападения со стороны Германии». В этом случае советский Балтийский флот также был готов базироваться там вместе с английской и французской эскадрами2396. 17 августа в переговорах военных миссий был объявлен перерыв до выяснения позиции Варшавы и Бухареста по вопросу о проходе Красной армии через их территорию2397. 493

15 августа Германия уведомила СССР, что, по ее мнению, «между Балтийским и Черным морями не существует ни одного вопроса, который не мог бы быть разрешен, к полному удовлетворению обеих стран», и поставила вопрос о приезде в Москву министра иностранных дел И. фон Риббентропа. В ответ советская сторона предложила Германии обсудить проблемы гарантий прибалтийским странам, нормализации советско-японских отношений и договора о ненападении. 1 7 — 1 9 августа Англия и Франция уточняли позицию Польши относительно прохода Красной армии, но Варшава не поддержала эту идею. 17 августа английское правительство решило в вопросе о «косвенной агрессии» отказаться от оговорки о том, что помощь гарантируемым государствам будет оказываться исключительно в тех случаях, если они будут оказывать сопротивление агрессору или попросят о помощи. Однако это предложение так и не было передано советской стороне2398. 17 августа Германия приняла все предложения Советского Союза и вновь просила ускорить переговоры путем приезда Риббентропа в Москву. Приняв к сведению это заявление Берлина, Москва предложила сначала подписать экономический договор, а уже потом договориться относительно договора о ненападении и протокола по вопросам внешней политики, интересующих обе стороны. 19 августа Германия сообщила о своем согласии «учесть все, чего пожелает СССР» и вновь настаивала на ускорении переговоров. Однако советская сторона считала, что необходимо постепенное развитие событий, передала в Берлин проект договора о ненападении и дала согласие на приезд Риббентропа 26—27 августа. В тот же день было подписано советско-германское кредитное соглашение, о чем было сообщено в прессе, поскольку этим стороны старались оказать давление на Англию и Францию 2399 .20 августа Эстония уведомила Германию, что в любом случае будет сохранять и в случае необходимости защищать свой нейтралитет, но также как и Латвия, в случае советского нападения, не сможет долгое время сопротивляться и надеется на возможность в этом случае германской помощи2400. 21 августа в 11 часов началось последнее заседание англо-франко-советских военных переговоров, в ходе которого стало ясно, что переговоры зашли в тупик. В 15 часов германский посол в Москве Ф. фон дер Шуленбург передал В.М. Молотову телеграмму от А. Гитлера «господину И.В. Сталину», в которой фюрер сообщал о своем согласии с советским проектом договора о ненападении и о готовности выработать «дополнительный протокол» в ходе визита в Москву «ответственного государственного деятеля Германии». Сославшись на угрозу германо-польского кризиса, Гитлер предлагал «принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, но не позднее среды, 23 августа. Министр иностранных дел имеет всеобъемлющие и неограниченные полномочия, чтобы составить и подписать как пакт о ненападении, так и протокол». В 17 часов Молотов передал Шуленбургу ответ Сталина «рейхсканцлеру Германии господину А. Гитлеру» с сообщением о согласии советского правительства «на приезд в Москву г. Риббентропа 23 августа». Тем не менее, формально переговоры с Англией и Францией прерваны не были. 22 августа советская пресса сообщила о предстоящем визите И. фон Риббентропа в Москву для заключения договора о ненападении, одновременно СССР информировал Англию и Францию, что «переговоры о ненападении с Германией не могут никоим образом прервать или замедлить англо-франко-советские переговоры»2401. В тот же день Франция попыталась 494

вновь добиться от Польши согласия на проход Красной армии, чтобы иметь возможность ограничить значение будущего советско-германского договора или сорвать его подписание2402. Одновременно глава французской военной миссии генерал Ж. Думенк получил полномочия на подписание военной конвенции и пытался 22 августа настоять на продолжении военных переговоров. Однако глава советской военной миссии маршал К.Е. Ворошилов, сославшись на то, что «позиция Польши, Румынии, Англии неизвестна», предложил не торопиться с продолжением переговоров2403. Прелюдия войны В августе 1939 г. вопрос о выяснении позиции Англии и СССР в случае войны с Польшей вступил для Германии в решающую фазу. 2—3 августа Германия активно зондировала Москву, 7 августа — Лондон, 10 августа — Москву, 11 августа — Лондон, 14 — 15 августа — Москву. 21 августа Лондону было предложено принять 23 августа для переговоров Г. Геринга, а Москве — И. фон Риббентропа для подписания договора о ненападении. И СССР, и Англия ответили согласием! Исходя из необходимости прежде всего подписать договор с СССР, А. Гитлер 22 августа отменил полет Геринга, хотя об этом в Лондон было сообщено только 24 августа. Пока же английское руководство, опасаясь сорвать визит Геринга, запретило мобилизацию. Выбор Гитлера можно объяснить рядом факторов. Во-первых, германское командование было уверено, что вермахт в состоянии разгромить Польшу, даже если ее поддержат Англия и Франция, тогда как выступление СССР на стороне антигерманской коалиции означало катастрофу. Во-вторых, соглашение с Москвой должно было локализовать германо-польскую войну, удержать Англию и Францию от вмешательства и дать Германии возможность противостоять вероятной экономической блокаде западных держав. В-третьих, не последнюю роль играл и субъективный момент: Англия слишком часто шла на уступки Германии, и в Берлине, видимо, в определенной степени привыкли к этому. СССР же, напротив, был слишком неуступчивым, и выраженную Москвой готовность к соглашению следовало использовать без промедления. Кроме того, это окончательно похоронило бы и так не слишком успешные англо-франкосоветские военные переговоры. 22 августа А. Гитлер вновь выступил перед военными. Обрисовав общее политическое положение, он сделал вывод, что обстановка благоприятствует Германии, вмешательство Англии и Франции в германо-польский конфликт маловероятно, они не смогут помочь Польше, а с СССР будет заключен договор, что также снизит угрозу экономической блокады Германии. В этих условиях стоит рискнуть и разгромить Польшу, одновременно сдерживая Запад. При этом следовало быстро разгромить польские войска, поскольку «уничтожение Польши остается на первом плане, даже если начнется война на Западе»2404. Занятый локализацией похода в Польшу, Гитлер рассматривал «договор (с СССР) как разумную сделку. Разумеется, по отношению к Сталину надо всегда быть начеку, но в данный момент он (Гитлер) видит в пакте с советским лидером шанс устранить Англию из конфликта с Польшей»2405. Уверенный в том, что ему это удастся, Гитлер в первой половине дня 23 августа, когда И. фон Риббентроп еще летел в Москву, отдал приказ о нападении на Польшу в 4.30 утра 26 августа. 495

22 августа в Данциг прибыл с визитом вежливости германский артиллерийский учебный корабль (бывший броненосец) «Шлезвиг-Гольштейн», а на следующий день гауляйтер Данцига А. Форстер был провозглашен главой города, что было нарушением статута свободного города, но с протестом выступила лишь Польша, тогда как члены Лиги Наций промолчали. 23 августа Франция заявила, что поддержит Польшу, но Верховный совет национальной обороны решил, что никаких военных мер против Германии предпринято не будет, если она сама не нападет на Францию. Более того, 24 августа Франция порекомендовала Польше воздержаться от применения силы, а ограничиться дипломатическими средствами в случае, если Данциг объявит о присоединении к Германии. 23 августа А. Гитлеру было передано письмо Н. Чемберлена, в котором Лондон извещал о том, что в случае войны Англия поддержит Польшу, но при этом демонстрировал готовность к соглашению с Германией 2406 . В Англии все еще ожидали визита Г. Геринга, и лишь 24 августа стало ясно, что он не приедет. Тем временем в 13 часов 23 августа в Москву прибыл И. фон Риббентроп, и в 15.30 начались его переговоры с И.В. Сталиным и В.М. Молотовым, в ходе которых в частности выяснилось, что Германия предлагала в качестве границы германской и советской сфер интересов в Прибалтике реку Западная Двина (Даугава). Естественно, советская сторона настаивала на отнесении всей Латвии к ее сфере интересов. Хотя германский министр иностранных дел имел неограниченные полномочия для заключения договора, он все же решил запросить мнение А. Гитлера. После завершения первой беседы Риббентроп позвонил в Бергхоф и сообщил фюреру о ходе переговоров и возникшей проблеме. Это же сообщение было продублировано отправленной в 20.05 телеграммой: «Пожалуйста, немедленно сообщите фюреру, что первая трехчасовая встреча со Сталиным и Молотовым только что закончилась. Во время обсуждения, которое проходило, впрочем, вполне конструктивно в нашем духе, выяснилось, что решающим пунктом является окончательное требование русских, чтобы мы признали порты Либава [Лиепая] и Виндава [Вентспилс] относящимися к их сфере интересов. Я буду признателен за подтверждение до 20 часов по германскому времени согласия фюрера. Предусмотрено подписание секретного протокола о разграничении обоюдных сфер интересов во всей восточной зоне, к чему я изъявил принципиальную готовность». Получив это сообщение из Москвы и бросив взгляд на поданную ему карту, Гитлер сразу же по телефону сообщил свое согласие на эту уступку. Затем его ответ был продублирован по телеграфу и поступил в Москву в 23 часа2407. Тем временем в 22 часа советско-германские переговоры возобновились и около полуночи были подписаны советско-германский договор о ненападении и секретный дополнительный протокол, определивший сферы интересов сторон в Восточной Европе. Согласно секретному дополнительному протоколу, «в случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав прибалтийских государств (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей сфер интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению к Виленской области признаются обеими сторонами». Кроме того, к сфере интересов СССР были отнесены территория Польши к востоку от рек Нарев, Висла и Сан, а также Бессарабия2408. Благодаря этому соглашению Советский 496

Союз впервые за всю свою историю добился признания своих интересов в Восточной Европе со стороны великой европейской державы. Москве удалось ограничить возможности дипломатического маневрирования Германии в отношении Англии и Японии, что во многом снижало для СССР угрозу общеевропейской консолидации на антисоветской основе и крупного конфликта на Дальнем Востоке, где в это время шли бои на Халхин-Голе с японскими войсками. Конечно, за это Москве пришлось взять на себя обязательства отказаться от антигерманских действий в случае возникновения германо-польской войны, расширить экономические контакты с Германией и свернуть антифашистскую пропаганду. Получив в 2 часа ночи 24 августа телефонное сообщение от И. фон Риббентропа об успехе его миссии, А. Гитлер дал выход своим чувствам. В маниакальном исступлении он стучал кулаками по стене и кричал: «Теперь весь мир у меня в кармане!». В тот же день германский военный атташе в Эстонии полковник X. Рёссинг совершил по разрешению эстонского генштаба инспекционную поездку вдоль эстонско-советской границы2409. Одновременно Германия уведомила Польшу, что препятствием к урегулированию конфликта являются английские гарантии. Опасаясь, что Варшава пойдет на уступки и сближение с Берлином, Англия 25 августа подписала с Польшей договор о взаимопомощи, но военного соглашения заключено не было. Следует отметить, что англо-польский договор предусматривал взаимную поддержку сторон не только в случае прямого нападения на них Германии, но и если ее действия поставят «под угрозу, прямо или косвенно, независимость» Англии или Польши или на которые они сочтут «жизненно важным оказать сопротивление своими вооруженными силами», то есть сами нападут на Германию. В данном случае имелась в виду возможность действий Германии в отношении Данцига, Литвы, Бельгии и Нидерландов. Стремление Польши защитить статус-кво Данцига, населенного на 95% немцами, желавшими воссоединиться с Третьим рейхом, и Литву, отношение которой к Варшаве трудно охарактеризовать иначе, нежели резко негативное, любопытно сравнить с польской позицией в отношении возможного англо-франко-советского договора. В том случае Варшава категорически отказалась от упоминания Польши в проектируемом договоре, рассматривая в непрошеных защитниках умаление своего достоинства. Однако самой поиграть в великодержавные игры оказалось соблазнительно, и Данциг с Литвой получили столь же непрошеного заступника. Более того, Англия обязалась согласовывать с Польшей свою политику в случае заключения союзнических договоров с третьими странами, в том числе и с Советским Союзом. Получить же со стороны Варшавы гарантию в отношении поддержки Румынии Лондону так и не удалось2410. Фактически этим соглашением Англия предоставила Польше возможность втянуть ее в войну с Германией, например, из-за Данцига или Литвы. Это была как раз та уступка, которой безуспешно добивалась Москва на англо-франко-советских переговорах 1939 г. Однако и в этом случае Лондон не собирался идти дальше политического соглашения, поскольку имелось в виду, прежде всего, сохранение напряженности в германо-польских отношениях, а оказывать реальную военную помощь Варшаве английское руководство не собиралось. Фактически Англия «задирала сильных, не имея сил их удержать, и подбадривала слабых, не имея сил им помочь»2411. Это была все та же политика давления на 497

Берлин с целью добиться нормализации англо-германских отношений. К тому же в случае необходимости англо-польский договор мог быть легко перенацелен с Германии на любую другую «европейскую державу». Где гарантия, что в случае соглашения между Лондоном, Берлином и Варшавой в главных противниках не оказалась бы Москва? 25 августа Германия уведомила Англию, что «после решения польской проблемы» она предложит всеобъемлющее соглашение сотрудничества и мира, вплоть до гарантий существования и помощи Британской империи2412. Но вечером того же дня в Берлине стало известно об англо-польском договоре, а Италия, которая и ранее высказывала опасения в связи с угрозой возникновения мировой войны, известила об отказе участвовать в войне. Все это привело к тому, что около 20 часов был отдан приказ об отмене нападения на Польшу, и армию удалось удержать буквально в последний момент2413. 25 августа Эстония поблагодарила Англию за ее поддержку эстонского нейтралитета и выразила надежду на расположение Лондона и в будущем2414. 26 августа западные союзники порекомендовали Польше дать приказ войскам воздерживаться от вооруженного ответа на германские провокации. На следующий день Лондон и Париж предложили Варшаве организовать взаимный обмен населением с Германией. Тем не менее Англия, Франция и Польша все еще не были уверены, что Германия решится воевать. 26 августа в Англии вместо 300 тыс. резервистов было призвано всего 35 тыс., поскольку считалось, что англо-польский договор удержит Германию от войны. В тот же день из Лондона в Берлин поступили сведения, что Англия не вмешается в случае германского нападения на Польшу или объявит войну, но воевать не будет2415. 28 августа Англия отказалась от германских предложений о гарантии империи, порекомендовав Берлину начать прямые переговоры с Варшавой. Если Германия пойдет на мирное урегулирование, то Англия соглашалась рассмотреть на будущей конференции общие проблемы англо-германских отношений. Лондон вновь предупредил Берлин, что в случае войны Англия поддержит Польшу, но при этом обещал воздействовать на поляков в пользу переговоров с Германией. Одновременно Лондон рекомендовал Польше ускорить переговоры с Германией и просил Б. Муссолини намекнуть А. Гитлеру, что «если урегулирование нынешнего кризиса ограничиться возвращением Данцига и участков «коридора» Германии, то, как нам кажется, можно найти, в пределах разумного периода времени, решение без войны»2416. Естественно, Варшава не должна была знать об этом. Если бы германо-польские «переговоры привели к соглашению, на что рассчитывает правительство Великобритании, то был бы открыт путь к широкому соглашению между Германией и Англией»2417. 28 августа Польша, а 29 августа Германия заявили Литве, что в случае начала германо-польской войны будут уважать ее нейтралитет. В ответ Берлину было заявлено, что в случае начала войны Каунас будет придерживаться политики нейтралитета, однако Варшаве подобного заявления передано не было2418. Во второй половине дня 28 августа А. Гитлер установил ориентировочный срок наступления на 1 сентября. Используя английские предложения о переговорах, германское руководство решило потребовать «присоединения Данцига, прохода через польский коридор и референдума [подобно проведенному в Саарской области]. Англия, возможно, примет наши условия. Польша, по-видимому, нет. Раскол\»24}9 29 августа Германия дала согласие на 498

прямые переговоры с Польшей на условиях передачи Данцига, плебисцита в «польском коридоре» и гарантии новых границ Польши Германией, Италией, Англией, Францией и СССР. Прибытие польских представителей на переговоры ожидалось 30 августа. Передавая эти предложения Англии, Гитлер надеялся, что «он вобьет клин между Англией, Францией и Польшей»2420. В тот же день Берлин уведомил Москву о предложениях Англии об урегулировании германо-польского конфликта и о том, что Германия в качестве условия поставила сохранение советско-германского договора о ненападении, союза с Италией и не будет участвовать в международной конференции без СССР, вместе с которым следует решать все вопросы Восточной Европы2421. Одновременно германский посланник в Каунасе Э. Цехлин получил указание Берлина в осторожной форме прозондировать, готово ли литовское правительство демонстративно сосредоточить войска на польской границе2422. 29 августа польское руководство сообщило своим западным союзникам о готовности начать мобилизацию, но Англия и Франция потребовали отложить этот шаг. 30 августа Англия вновь подтвердила свое согласие воздействовать на Польшу, при условии, что войны не будет и Германия прекратит антипольскую кампанию в печати. В этом случае Лондон подтверждал свое согласие на созыв в будущем международной конференции. В этот день вермахт все еще не получил приказа о нападении на Польшу, поскольку существовала возможность того, что Англия пойдет на уступки и тогда наступление будет отсрочено до 2 сентября, причем в этом случае «войны уже не будет совсем», поскольку «приезд поляков в Берлин = подчинению»2423.30 августа Англия получила точные сведения о предложениях Германии по урегулированию польской проблемы. Однако Лондон не известил Варшаву об этих предложениях, а, надеясь еще отсрочить войну, в ночь на 31 августа уведомил Берлин об одобрении прямых германо-польских переговоров, которые должны были начаться через некоторое время. Тем временем 30 августа Берлин рекомендовал своему посланнику в Каунасе напомнить о германских симпатиях литовским устремлениям в отношении Виленской области и высказать точку зрения, что если между Германией и Польшей произойдет территориальное урегулирование на новой основе, то могут быть приняты в расчет литовские притязания на Виленскую область2424. Рано утром 31 августа А. Гитлер подписал Директиву № 1, согласно которой нападение на Польшу должно было начаться в 4.45 утра 1 сентября. В тот же день германский посланник в Каунасе Э. Цехлин сообщал в Берлин, что литовский премьер-министр заявил на пресс-конференции, что Литва сохраняет нейтралитет, и литовская территория будет защищаться всеми средствами против любого агрессора. Для защиты нейтралитета проводятся необходимые военные мероприятия. Одновременно бригадный генерал С. Раштикис строго конфиденциально сообщил германскому военному атташе полковнику Э. Юсту, что военные мероприятия по усилению войск проводятся исключительно на польской границе, тогда как на германской границе находятся лишь небольшие подразделения боевых частей. Он просил хранить эту информацию в строгой тайне, поскольку хотел избежать огласки факта этой демонстрации против Польши. По мнению германского дипломата, литовское правительство менее склонно к выступлению против Польши, поскольку общественное мнение Литвы расколото. С одной стороны оно лелеет надежду на получение Вильно, но с другой стороны опасается этого. К то499

му же и само правительство предрасположено если не к Польше, то к Англии и Франции2425. Вместе с тем, польскому военному атташе в Каунасе полковнику Л. Миткевичу было заявлено, что в случае возникновения германо-польской войны литовская армия останется нейтральной и не воспользуется создавшимся положением для нападения на Вильно2426. Лишь днем 31 августа германские предложения об урегулировании кризиса были переданы Англией Польше с рекомендацией положительно ответить на них и ускорить переговоры с Германией. В 12 часов 31 августа Варшава заявила Лондону, что готова к переговорам с Берлином при условии, что Германия и Польша взаимно гарантируют неприменение силы, законсервируют ситуацию в Данциге, а Англия в ходе переговоров будет оказывать поддержку польской стороне. Однако польскому послу в Берлине Ю. Липскому было приказано тянуть время, поскольку в Варшаве все еще считали, что «Гитлер не решится начать войну. Гитлер только играет на нервах и натягивает струны до крайних пределов»2427. В итоге в 18 часов И. фон Риббентроп в беседе с польским послом в Берлине констатировал отсутствие польского чрезвычайного уполномоченного и отказался от переговоров. Даже это не создало у польского руководства «убеждения, что война вспыхнет через несколько часов»2428. В 21.15—21.45 Германия официально вручила свои предложения Польше послам Англии, Франции и США и заявила, что Варшава отказалась от переговоров. В это же время германское радио сообщило об этих предложениях по урегулированию кризиса и о польских провокациях на границе. В тот же день Италия предложила Германии посреднические услуги в урегулировании кризиса, но, получив отказ, уведомила Англию и Францию, что не будет воевать2429.1 сентября Германия напала на Польшу, а европейский кризис перерос в войну, в которую 3 сентября вступили Англия и Франция.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Первая мировая война вновь поставила вопрос о переделе Восточной Европы. Германские претензии на российскую Прибалтику, сложные межэтнические отношения и политика царского правительства в отношении различных сословий в регионе, а также общее революционное брожение в Российской империи способствовали обострению обстановки на восточных берегах Балтийского моря. Как и на большей части Российской империи здесь преобладали две основные идеи — национализм и социализм. Революция в Петрограде в феврале 1917 г. оживила все национальные и социальные движения в России. Не стала исключением и Прибалтика, где местные национальные активисты увидели в революции свой шанс на оттеснение остзейского немецкого дворянства от рычагов власти. В частности, удалось изменить границы Эстляндской губернии, включив в ее состав практически все населенные эстонцами территории. Однако значительные массы простого населения поддерживали радикальные лозунги социалистов, связывая с ними свои надежды на лучшее будущее. Если в Эстляндии местным националистам в определенной мере удалось создать себе опору в виде национальных воинских формирований, то в Лифляндии латышские стрелки практически единодушно поддержали социалистов. По мере нарастания общенационального кризиса в стране обострялась политическая обстановка и в Прибалтике. Естественно, оживилась пропаганда создания автономных, а затем и независимых от России национальных государств. Понятно, что националисты все более склонялись к государственной независимости, а социалисты предлагали решать национальный вопрос путем создания федерации независимых социалистических республик. При этом следует отметить, что для националистов, являвшихся в основном выходцами из зажиточных слоев, стремление к созданию независимого государства было своеобразной формой недопущения ненавистной им социальной революции. Октябрьская революция в Петрограде и создание Советского государства были поддержаны подавляющим большинством прибалтийского населения, но вызвали животную ненависть местных националистов, которые активизировали поиски иностранных покровителей своим сепаратистским идеям. При этом следует отметить, что первой государственностью в Эстонии и Латвии были именно автономные Советские республики, созданные на основе реализации провозглашенного «Декларацией прав народов России» права наций на самоопределение и уничтоженные в результате германской оккупации всего региона в феврале — марте 1918 г. Местные националисты с радостью приветствовали оккупантов, надеясь с их помощью укрепить свою власть. Однако немцы быстро дали понять, что никакие самозваные правительства местных «варваров» им не нужны. Добившись от Советской России отказа сначала от Литвы и Курляндии, а затем от Лифляндии и Эстляндии, Германия собиралась создать на этих территориях новое германское государство, в модернизиро501

ванном виде воссоздав государство Ливонского ордена. Определенным исключением являлась Литва, где предполагалось усадить на престол германскую династию. Однако поражение Германии в Первой мировой войне не позволило реализовать эти замыслы. Отказ Германии по Компьенскому перемирию от Брест-Литовского мирного договора и аннулирование этого договора Советским правительством в ноябре 1918 г. возвратили международно-правовую ситуацию в Прибалтике к состоянию 1914 г. Понятно, что Красная армия двинулась на запад, освобождая от германской оккупации территории Российской Советской республики. При этом Москва открыто заявляла, что она готова признать местные Советские национальные правительства. Понятно, что вновь активизировавшиеся националистические группировки бросились искать себе покровителей среди держав Антанты, занимавших явно антисоветскую позицию. Не имея возможности послать в Прибалтику хоть какие-либо сухопутные войска, Антанта потребовала от Германии задержать отвод ее войск с оккупированных российских территорий. Правда, оказалось, что немецкие солдаты отнюдь не склонны воевать, а стремятся домой. В этих условиях Красная армия довольно быстро освободила большую часть Прибалтики, где одновременно происходило воссоздание Эстонской и Латвийской, а также создание Литовской советских республик, независимость которых была в декабре 1918 г. признана РСФСР. Однако чрезмерная догматичность местных коммунистов в аграрном вопросе привела к тому, что значительная часть прибалтийского населения заняла более нейтральную или даже негативную позицию в отношении Советской власти. Не имея возможности опереться на местное население, симпатизировавшее социалистическим идеям, прибалтийские националисты сумели добиться помощи от держав Антанты, которые выделили военное снаряжение, продовольствие и кредиты для борьбы с «красной заразой». «Революционное» германское правительство также проявило «понимание», и немецкие добровольческие формирования из наемников и остзейских немцев стали основной боевой силой в регионе. В результате в январе 1919 г. от Виндавы до Гродно возник советско-германский фронт с мелкими вкраплениями белолатышских и белолитовских частей. Кроме того, удалось привлечь в Прибалтику и наемников из скандинавских стран и Финляндии. Все это вместе взятое, наряду с господством на море английского флота, позволило интервентам переломить ситуацию на фронте. Также местные националисты вели активную идеологическую обработку населения, обещая ему решение основных социальных проблем в рамках национальных государств. Фактически, наряду с Италией, Прибалтика в 1919 г. стала опытным полигоном создания новой идеологии, совмещавшей идеи национализма и социализма с опорой именно на национализм (местная разновидность фашизма). Так же широко пропагандировалась идея некой «освободительной» войны против «красного империализма» Советской России. Отвечая на эту пропаганду, нарком по делам национальностей РСФСР И.В. Сталин еще 19 ноября 1918 г. совершенно верно писал о том, что созданные националистами на окраинах России «правительства» оказались в лагере контрреволюции. «Буржуазные по природе, они вовсе не хотели разрушать старый, буржуазный порядок,— наоборот, они считали своим долгом сохранять и укреплять его всеми силами. Империалистические по сущест502

ву, они вовсе не хотели рвать с империализмом, — наоборот, они никогда не были прочь захватить и подчинить себе куски и кусочки территорий «чужих» национальностей, если представлялась к тому возможность. Неудивительно, что «национальные правительства» на окраинах объявили войну социалистическому правительству в центре. [...] Но, кроме «национальных правительств», на окраинах существуют еще национальные рабочие и крестьяне. [...] Война же «национальных правительств» с Советской властью довела конфликт национальных масс с этими «правительствами» до полного разрыва с ними, до открытого восстания против них. Так сложился социалистический союз рабочих и крестьян всей России против контрреволюционного союза национально-буржуазных «правительств» окраин России. Иные изображают борьбу окраинных «правительств» как борьбу за национальное освобождение против «бездушного централизма» Советской власти. Но это совершенно неверно. Ни одна власть в мире не допускала такого широкого децентрализма, ни одно правительство в мире не предоставляло народам такой полноты национальной свободы, как Советская власть в России. Борьба окраинных «правительств» была и остается борьбой буржуазной контрреволюции против социализма. Национальный флаг пристегивается к делу лишь для обмана масс, как популярный флаг, удобный для прикрытия контрреволюционных замыслов национальной буржуазии». Однако никакой поддержки со стороны «своих» рабочих и крестьян эти «правительства» не получили. «Разбитые наголову, «национальные правительства» «вынуждены» были обратиться за помощью против «своих» рабочих и крестьян к империалистам Запада, к вековым угнетателям и эксплуататорам национальностей всего мира. Так началась полоса иностранного вмешательства и оккупации окраин, — полоса, лишний раз разоблачившая контрреволюционный характер «национальных» и областных правительств. Только теперь стало для всех очевидным, что национальная буржуазия стремится не к освобождению «своего народа» от национального гнета, а к свободе выколачивания из него барышей, к свободе сохранения своих привилегий и капиталов. Только теперь стало ясным, что освобождение угнетенных национальностей немыслимо без разрыва с империализмом, без свержения буржуазии угнетаемых национальностей, без перехода власти в руки трудовых масс этих национальностей»2430. Для держав Антанты прибалтийский регион был важен в силу его стратегического расположения, позволяющего отрезать Советскую Россию от Балтийского моря, затруднив ей связи с Европой. Не в последнюю очередь это было связано с тем, что советские коммунистические идеи оказались довольно притягательными для европейского рабочего движения, и местным властям пришлось приложить большие усилия, чтобы помочь «своим» социалдемократам не допустить утраты контроля над трудящимися массами. Естественно, что прибывшая в Прибалтику в конце марта — начале апреля 1919 г. американская военная миссия во главе с подполковником У. Грином отметила, что эта территория является «барьером против большевизма, буферными государствами между Россией и Германией, военным и торговым ключом к русскому тылу. Поэтому Прибалтийские государства и Литва представляют 503

собой стратегическую территорию, необходимую для того, чтобы остановить натиск большевизма на Запад и начать активный агрессивный поход для разгрома большевизма и восстановления России»2431. Соответственно, 2 июля английский представитель на Парижской мирной конференции заявил, что «поскольку балтийские порты необходимы для любого мероприятия, которое Запад мог бы предпринять против Москвы, необходимо, чтобы в этих государствах были бы стабильные правительства»2432. В итоге 23 июля комиссия по делам Прибалтики на Парижской мирной конференции поставила перед этим регионом задачу быть защитным валом между большевизмом и германским «Drang nach Osten», для чего было необходимо тесное сотрудничество этих новых государств друг с другом и с Антантой2433. Фактически Англия и Франция возродили восходившую к XVIII в. политику «восточного барьера», направленную на максимально возможное недопущение России в Европу. В итоге удалось изгнать из Прибалтики Красную армию и позволить местным марионеточным «правительствам» удержаться у власти. Причем формально эти «правительства» продолжали оставаться самозваными и никем не признанными, однако они постоянно заверяли своих западных покровителей, что «Балтика станет опорой и крепостью цивилизации во имя прогресса человечества»2434. 19 ноября 1919 г. английская газета «Дейли геральд» вполне справедливо писала: «Мы держим в руках прибалтийские провинции, Польшу и Финляндию. Все эти государства — банкроты. Все они ожидают от нас кредитов, субсидий, признания и экономической и дипломатической поддержки... Их независимость— понятие условное. Ни одно из этих государств не может сделать что-либо без нашего согласия. Прибалтийские провинции очень хорошо понимают, что наша заинтересованность в их благополучии и независимости от России является следствием наших интересов на Балтийском море. Мы не были в состоянии господствовать на этом море в течение войны, и мы теперь решили приобрести там постоянную точку опоры и завладеть этим морем так же, как мы владеем Средиземным морем уже в продолжение целого столетия»2435. Успехам антисоветских сил в Прибалтике способствовало и то, что для Советской России этот регион не был первостепенным театром военных действий. Если в 1918 г. главным фронтом гражданской войны в России был Поволжско-Уральский регион борьбы с адмиралом A.B. Колчаком, то в 1919 г. — Южнорусский регион борьбы с генералом А.И. Деникиным, а в 1920 г. — Западный регион борьбы с Польшей. В этих условиях Прибалтика оставалась одним из нескольких локальных фронтов, которые комплектовались по остаточному принципу. Лишь наступление генерала H.H. Юденича на Петроград летом — осенью 1919 г. привлекло серьезное внимание советского руководства. Однако к этому моменту, насколько можно судить, Москва была готова договориться с прибалтийскими «правительствами», лишь бы прекратить военные операции на северо-западе страны. Учитывая нежелание держав Антанты, и, прежде всего, Англии, продолжать интервенцию в Россию, Эстония, Латвия и Литва стали также подумывать о договоренности с РСФСР. Это позволило бы им получить признание своей независимости с ее стороны, что в любом случае было для них необходимым первым шагом на пути международного признания. В итоге с осени 1919 г. военные действия в Прибалтике велись на фоне вялотекущих советско-эстонских и советско-латвийских переговоров. Прав504

да, лишь изменение позиции Антанты в отношении событий в Советской России в январе 1920 г. подвигло Эстонию на заключение мирного договора с РСФСР. При этом эстонская сторона гарантировала недопущение продолжения боевых действий Северо-Западной армией генерала Юденича. Фактически речь шла о советско-эстонском соглашении, направленном против русского Белого движения, которое крайне неодобрительно относилось к идее создания независимых государств в Прибалтике. Так, еще в начале мая 1919 г. на переговорах с представителями Эстонии в Париже видный деятель Белого движения, член Русской заграничной делегации на Парижской мирной конференции Н.В. Чайковский заявил, что «и русская демократия пойдет войной на Эстонию, если у нее отнимут Ревель. Поймите же, это для нас вопрос жизни и смерти»2436.5 февраля 1920 г. член Особого совещания при генерале А.И. Деникине П.Б. Струве писал в газете «New Europa», что русские скорее смирятся со своими большевиками, чем с пограничными народами, и что если бы большевики подчинили бы себе пограничные народы, любой российский патриот нашел бы с ними компромисс2437. Естественно, эстонское руководство прекрасно понимало, что только большевики готовы признать независимость Эстонии. По мнению министра иностранных дел Эстонии Я. Поска, «сложится, конечно, иначе, если большевистское правительство в России будет свергнуто и вместо него бразды правления возьмет в свои руки другое правительство. Нам всем очень хорошо известно, что в России нет ни одной партии, кроме большевиков, которая признавала бы право малых народов на самоопределение... Это означает, что если одна из этих партий получила бы в России власть в свои руки, само собой, они сделали бы все, чтобы уничтожить нашу независимость»2438. Это, впрочем, не мешало эстонской делегации на переговорах настаивать на проведении такой линии границы, чтобы «мы оккупировали бы часть России»2439. Будучи заинтересованной в прекращении войны, Москва действительно пошла на передачу Эстонии исконно русских областей в Печорах, Изборске и на правобережье реки Наровы. Наряду со щедрыми финансовыми выплатами, это стало, по сути, платой за лояльность Эстонии в вопросе об армии Юденича. Именно военнослужащие этой армии, отступившей в Эстонию, на собственном опыте испытали всю силу русофобии местных властей. Схожим образом было достигнуто соглашение между РСФСР и Латвией, которая также получила не только территорию Латгалии, но и русский Пыталовский район. Причем соглашение с Латвией было достигнуто уже на фоне кампании 1920 г. в советско-польской войне. Оно позволило существенно обезопасить северный фланг советского Западного фронта. В советско-литовских отношениях большое значение имел польско-литовский конфликт, что объективно делало Каунас и Москву союзниками против Варшавы. Правда, Литва так и не решилась на открытое вмешательство в советско-польскую войну, хотя и получила по мирному договору с РСФСР ряд белорусских территорий. Поражение Красной армии под Варшавой и ее новое отступление на восток осенью 1920 г. привело к тому, что Литва вновь потеряла Вильно, и в территориальном вопросе советско-литовский мирный договор остался лишь на бумаге. Однако обострение отношений Польши с Германией, Литвой и Советской Россией привело к складыванию неформального антипольского блока, который был существенным фактором международных отношений в Восточной Европе до начала 1930-х гг. 505

Несмотря на признание своей независимости со стороны РСФСР, Эстония, Латвия и Литва стали частью антисоветского «санитарного кордона», что было связано с их ориентацией на Англию и Францию. Таллин, Рига и Каунас прекрасно понимали, что без поддержки держав Антанты они не смогли бы сохранить буржуазную государственность, и активно подчеркивали свою антисоветскую позицию. Так, 16 июня 1920 г. правительство Латвии опубликовало декларацию, в которой заявило, что в борьбе между Западом и Востоком оно «решительно присоединится к политике Западной Европы и Америки»2440. Со своей стороны Лондон и Париж были заинтересованы в ограничении стратегических возможностей Советской России и поддерживали страны Прибалтики, поскольку они занимали выгодное стратегическое положение, которое делало этот регион «военным и экономическим ключом к внутренним районам России»2441, и имели развитые порты, на которые в случае необходимости могли бы базироваться военно-морские флоты держав Антанты. Однако попытки западных покровителей стран Прибалтики создать военно-политический союз в регионе с участием Польши и Финляндии не удались из-за противоречий между всеми этими странами. В результате в 1920-е гг. их антисоветское сотрудничество было неформальным, хотя и вполне реальным. Утрата стратегических рубежей в Прибалтике превратила этот регион в средоточие жизненно важных интересов Советского Союза. При этом определяющее значение для советской политики в регионе имели англо-советские и франко-советские отношения. Если Москва с помощью Берлина могла блокировать или хотя бы уравновесить польское влияние в Прибалтике, то усиление англо-французского влияния ограничить было невозможно. Именно поэтому договоры о ненападении с Финляндией, странами Прибалтики и Польшей были так важны для СССР. Однако, не имея возможности проводить самостоятельную внешнюю политику, страны Прибалтики опасались вызвать гнев своих западных покровителей и в течение всех 1920-х гг. отказывались от каких-либо реальных договоренностей с Москвой. Единственным исключением стал советско-литовский договор о ненападении, имевший явный антипольский оттенок. Кроме того, в 1924—1926 гг. такие литовские политики как А. Сметона, А. Вольдемарас и писатель В. Креве и их издания «Таутос вайрас» и «Летувис» получали финансовую поддержку из Москвы в сумме 2,5 тыс. долларов2442. Будучи заинтересованным в продолжении польско-литовского территориального спора, препятствовавшего созданию единого военно-политического блока стран региона, Советский Союз такими жестами поддерживал Литву, с которой не имел общей границы. Со своей стороны правящие круги стран Прибалтики опасались советской пропаганды идей социальной справедливости и всячески преследовали местное коммунистическое подполье, видя в нем прямую угрозу своему господству. Особенно показательными в этом смысле стали события 1 декабря 1924 г. в Таллине, в которых руководство стран Прибалтики увидело пресловутую «руку Москвы». Конечно, официально Эстония воздержалась от подобных заявлений, но вслед за Польшей страны Прибалтики в той или иной степени пытались позиционировать себя как передовую линию обороны западной цивилизации против «красного варварского Востока», надеясь на поддержку Англии и Франции. Правда, насколько можно судить, события в Таллине были результатом деятельности Коминтерна, являвшегося междуна506

родной организацией, тогда как органы государственной власти СССР имели к ним очень опосредованное отношение. Вообще же социальная нестабильность в Эстонии, Латвии и Литве была связана прежде всего с характерными для них негативными экономическими тенденциями. Лишившись российского сырья и рынка сбыта своей промышленной продукции, страны Прибалтики были вынуждены пойти по пути аграризации экономики, поскольку реально присутствовать на европейском рынке они могли только в роли поставщиков сельскохозяйственной продукции. В результате, хотя общий объем промышленной продукции в 1940 г. по сравнению с 1913 г. вырос в Литве в 2,6 раза, в Латвии — в 0,95 раза, а в Эстонии— в 1,3 раза, объем машиностроения и металлообработки в Литве к 1939 г. снизился до 65% от уровня 1910—1911 гг., а в Латвии к 1940 г. — до 40% от уровня 1913 г. Если в 1913 г. в Латвии производилось 76,1 тыс. т стали и 85,1 тыс. т проката, то в 1940 г. эти показатели упали до 27,9 и 23,9 тыс. т соответственно2443. Фактически для Латвии и Эстонии речь шла о деиндустриализации, что стало первым примером в истории Европы, порождая соответствующие социальные проблемы. В свою очередь это усиливало восприимчивость населения стран Прибалтики к советской социальной пропаганде и подталкивало их правительства к установлению диктаторских режимов и безудержной пропаганде национализма. Понятно, что националистическая политика стран Прибалтики ущемляла интересы национальных меньшинств. Причем самым бесправным нацменьшинством оказалось русское население Прибалтики. Так, например, по данным советской разведки второй половины 1938 г., в Эстонии «Печорский уезд заселен большей частью русским населением, занимающимся сельским хозяйством и отходничеством на сезонные работы (торфоразработки, лесозаготовки, лесопильные заводы и т.п.). Среди населения этого уезда 4—5% кулаков, 35% середняков и 60% бедняков. Основная масса печорского крестьянства, имея карликовые хозяйства (1 1/2—2 га земли), при хуторской системе землепользования обречена на полуголодное существование. При наличии низких заготовительных цен на сельскохозяйственные продукты из года в год увеличиваются налоги на крестьянство. [...] Тяжесть положения крестьянства Печорского уезда усугубляется национальным гнетом в отношении нацменьшинств Эстонии, особенно в отношении русских. Проводимая эстонизация нацменьшинств выражается в следующем: все русские обязаны переменить свои фамилии на эстонские; в русских школах введен, как обязательный предмет, эстонский язык; в старших классах начальной школы преподавание истории и географии будет вестись на эстонском языке; преподавание русского языка в школах заброшено; судопроизводство ведется на эстонском языке; полиция в отношении русских применяет рукоприкладство. Большинство населения Печорского уезда лишено избирательных прав, как малоземельные, по так называемому «земельному цензу», установленному избирательным законом Эстонии. Все это приводит к тому, что вся бедняцко-середняцкая часть, т.е. абсолютное большинство населения Печорского уезда, враждебно настроено к Эстонии и доброжелательно относится к СССР. 507

Русское население Принаровья так же, как и в других районах Эстонии, подвергается национальному гнету. На все лучшие работы принимаются только эстонцы. В связи с тяжелыми условиями жизни среди русской молодежи Принаровья существуют массовые эмиграционные настроения»2444. Как верно отметил У. Черчилль, «Прибалтийские государства были самыми ярыми антибольшевистскими странами в Европе. Все они освободились от Советского правительства в период гражданской войны 1918—1920 годов и грубыми методами, свойственными революциям в этих районах, создали общества и правительства, главным принципом которых была враждебность к коммунизму и России. 20 лет отсюда, в частности из Риги, по радио и всевозможными другими каналами на весь мир шел поток острой антибольшевистской пропаганды»2445. Так же следует помнить, что в 1920-е гг. совокупный военный потенциал стран Прибалтики и Польши был вполне сопоставим с военным потенциалом Советского Союза, что, естественно, вызывало серьезные опасения в Москве относительно возможностей новой интервенции, плацдармом для которой могли бы стать территории Латвии и Эстонии. Поэтому советское руководство внимательно следило за политикой и военными мерами своих северо-западных соседей. Особенно беспокоила СССР возможность прямого военного присутствия какой-либо из великих европейских держав, флоты которых ежегодно совершали плавания по Балтийскому морю с заходами в порты стран Прибалтики. При этом, конечно же, Прибалтика не была главным объектом советской внешней политики, которая была направлена на нормализацию отношений прежде всего с великими державами Европы. В результате начавшегося «потепления» советско-французских отношений Советскому Союзу удалось в 1932 г. заключить двусторонние договоры о ненападении со своими северо-западными и западными соседями (в том числе с Эстонией и Латвией). Рассматривая Прибалтику как стратегически важный регион на своих северо-западных границах и учитывая начавшееся охлаждение советскогерманских отношений, советское руководство осенью 1933 г. предложило Польше договориться о взаимном обеспечении безопасности этого региона. Однако, взявшая курс на нормализацию своих отношений с Берлином, Варшава отказалась от этого предложения. Тогда в апреле 1934 г. СССР предложил Германии договориться о сохранении статус-кво в Прибалтике, но Берлин также отказался от этого предложения. В итоге к середине 1930-х гг. ситуация вокруг Прибалтики существенно изменилась в связи с политическим сближением между Германией и Польшей, заинтересованных в обеспечении своего влияния в регионе. Понятно, что Москва опасалась усиления германо-польского влияния в Прибалтике и внимательно отслеживала перипетии польско-германских отношений, пытаясь противодействовать тенденции, направленной на возникновение прямого германо-польского союза. В этих условиях государства Прибалтики попытались добиться поддержки со стороны Англии и Франции, но проводившие политику «умиротворения» Берлина Лондон и Париж упорно уклонялись от каких-либо обещаний. Понятно, что какое-либо реальное сближение с Советским Союзом было неприемлемо для Эстонии, Латвии и Литвы, которые продолжали лавировать между великими державами Европы. При этом следует отметить, что, продавая свою сырьевую продукцию преимущественно в Англию и покупая про508

мышленные товары преимущественно в Германии, страны Прибалтики стали одним из каналов финансовой поддержки экономики Третьего рейха со стороны Лондона. Единственным шагом, на который пошли страны Прибалтики, стало создание Балтийской Антанты, поддержанное Москвой, ставшей ярой сторонницей предложенной Парижем политики «коллективной безопасности», что позволило СССР стать полноправным участником международных отношений в Европе. Однако попытки советского руководства привлечь Францию к защите статус-кво в Прибалтике так и не увенчались успехом. Наряду с переговорами с Францией о создании «Восточного пакта», Советский Союз активизировал свою политику в Прибалтике, надеясь привлечь страны региона к созданию системы «коллективной безопасности». Со своей стороны страны Прибалтики, не исключавшие своего участия в будущей международной системе «коллективной безопасности», созданной на основе решений Лиги Наций, внимательно отслеживали изменения в политике Англии и Франции. Убедившись в том, что Лондон идет на серьезные уступки Берлину, а советско-французские переговоры не привели к созданию «Восточного пакта», Эстония, Латвия и Литва заняли выжидательную позицию. Попытки Таллина и Риги добиться заключения германо-эстонского и германо-латвийского договоров о ненападении не нашли поддержки в Берлине. Используя антисоветские настроения правящих кругов Эстонии, Германия постепенно расширяла сотрудничество с ней в военной и разведывательной областях. Со своей стороны Москва также стремилась к расширению военных контактов со странами Прибалтики, однако все ограничилось взаимными официальными визитами военных делегаций и стажировкой нескольких литовских офицеров в частях Красной армии. В середине 1930-х гг. серьезно обострились германо-литовские отношения из-за Мемельского (Клайпедского) вопроса, в котором Каунасу, учитывая позицию Англии, Франции и Италии, пришлось пойти на уступки Берлину. В этих условиях СССР продолжал оказывать Литве определенную экономическую поддержку. Международные события 1938 г. свидетельствовали о резком возрастании влияния Германии в Восточной Европе. Становилось все более очевидно, что Англия и Франция не заинтересованы в защите восточноевропейского статус-кво. В этой ситуации Таллин, Рига и Каунас стали склоняться к постепенному сближению с Берлином. Учитывая внешнеполитическую позицию стран Прибалтики, Советский Союз был заинтересован в недопущении использования этого региона Германией и рассматривал Эстонию и Латвию как зону своих национальных интересов. Поэтому в ходе англо-франко-советских переговоров весны — лета 1939 г. Москва упорно настаивала на том, чтобы договаривающиеся стороны дали тройственные гарантии безопасности Эстонии, Латвии и Финляндии. Конечно, это существенно снизило бы угрозу германского проникновения в эти страны. Оценивая позицию Таллина, Риги и Хельсинки относительно шедших переговоров о гарантиях этим странам, эстонский исследователь М. Ильмярв верно отметил, что «многочисленные визиты немецких военных и данные ими обещания должны были произвести в Латвии, Эстонии и Финляндии впечатление, что Германия полностью поддерживает эти страны и склонить их к еще более жесткой позиции в отношении гарантий со стороны СССР, Великобритании и Франции. Так и случилось». Заключив договоры о ненападении с Германией, Эстония и Латвия сделали ряд заявлений о нежелании получать подобные международные гарантии, что использовалось Англией для 509

отказа от рассмотрения этих советских предложений. В итоге «руководство внешней политики Эстонии полностью подчинилось давлению со стороны Германии, возлагало надежду на военную помощь Германии и даже не старалось проводить независимую внешнюю политику. Внешнюю же политику, направленную по указке Гитлера против трехсторонних переговоров, можно было бы считать прелюдией к подчинению в сентябре 1939 г.»2446. Многочисленные документы англо-франко-советских переговоров, как было показано выше, прямо опровергают нынешние фантазии прибалтийских и некоторых российских авторов, полагающих, что, добиваясь международных гарантий для своих северо-западных соседей, Советский Союз намеревался получить легальную возможность оккупации Прибалтики. Например, в начале сентября 1939 г. английский посланник в Каунасе Т. Престон, выполняя инструкции Лондона, сообщил исполняющему обязанности министра иностранных дел Литвы К. Бизаускасу, что «во время этих [англо-франко-советских] переговоров, русские требовали как условие для ведения дальнейших переговоров, чтобы англичане и французы создали бы военно-морские базы в прибалтийских портах, на островах Эзель [Сааремаа], Даго [Хийумаа] и на Аландских островах»2447. Таким образом, можно считать твердо установленным, что в ходе тройственных переговоров советская сторона не стремилась получить какие-либо односторонние привилегии в Прибалтике, а старалась добиться выработки механизма обеспечения тройственных гарантий странам региона. Естественно, что, не добившись согласия Англии и Франции на это свое предложение, СССР был вынужден поставить его в несколько модернизированном виде в ходе контактов с Германией. Использовав заинтересованность Берлина в нейтралитете Москвы в случае обострения кризиса в Европе, советскому руководству поначалу удалось добиться согласия Германии на признание Эстонии и Латвии сферой советских интересов. Затем уже в ходе начавшейся войны в Европе Советский Союз добился согласия Германии на передачу в советскую сферу интересов и практически всей Литвы. Однако передача Прибалтики в сферу интересов СССР вовсе не означала какоголибо изменения юридического статуса стран региона. В принципе, эта советско-германская договоренность имела очень опосредованное отношение к двусторонним отношениям Москвы с Таллином, Ригой и Каунасом. Советское руководство добилось всего лишь обязательства Германии не вмешиваться в эти двусторонние отношения, что, впрочем, не мешало Берлину поддерживать с Эстонией, Латвией и Литвой нормальные дипломатические и довольно тесные экономические отношения. В странах Прибалтики наблюдались противоречивые общественные настроения: часть правящих и состоятельных кругов была согласна продолжать сближение с Германией, значительная часть населения придерживалась антигерманской ориентации и видела реальную возможность для сохранения национального существования в опоре на СССР, а часть левых кругов не исключала возможности присоединения к Советскому Союзу. Понятно, что появившиеся слухи о советско-германском разделе Прибалтики вызвали озабоченность у руководства этих стран, которое обратилось за разъяснениями в дипломатические представительства Германии и СССР. Дипломаты обеих стран сделали ряд общих заявлений, более или менее уверенно отрицая наличие такой договоренности. В частности, совет510

ские полпреды ссылались «на выступления руководства и печати Советского Союза, на мирные традиции нашей внешней политики, на постоянное стремление Советского Союза помочь малым странам сохранить свое самостоятельное и независимое существование»2448. Конечно, по неофициальным каналам правящие круги Эстонии и Латвии, а затем и Литвы узнали о том, что Германия взяла на себя определенные обязательства в отношении Прибалтики, что сделало Таллин и Ригу, а потом и Каунас более сговорчивыми в отношении Москвы. Так, 26 августа латвийский посланник в Берлине доложил в Ригу, что «Германия и Россия согласились уважать балтийские страны и будут стараться уравновесить свои интересы следующим образом: 1. Пока Германия и Россия не будут предъявлять этим странам территориальные претензии; 2. Россия признаёт право Германии рассматривать балтийские государства в качестве экономической базы; 3. Германия оставляет за Россией право на защиту своих жизненных интересов в балтийских портах; 4. Не планируется ограничивать суверенитет стран Балтии»2449. Будучи буферной зоной между Германией и СССР, государства Прибалтики к началу Второй мировой войны оказались связаны с ними системой экономических соглашений и договоров о ненападении от 1926,1932 и 1939 гг. Таким образом, проблема Прибалтийского плацдарма, возникшая в результате Гражданской войны в России, весь межвоенный период была одной из важных составляющих внешней политики Советского Союза, направленной на обеспечение безопасности страны. При этом в советской политике нейтрализации Прибалтийского плацдарма в межвоенный период можно выделить два этапа. В 1920—1932 гг. главными потенциальными противниками, которые могли использовать этот плацдарм, были Англия и Франция. Для минимизации подобной опасности Советский Союз с одной стороны проводил политику сближения с Германией и Литвой, что позволило блокировать создание единого блока стран Прибалтики и Польши, которые ориентировались на Лондон и Париж, а с другой стороны старался нормализовать отношения с Англией и Францией. В 1933—1939 гг. произошло обострение германо-советских отношений, а сближение Германии и Польши создавало угрозу использования ими Прибалтийского плацдарма для войны с СССР. В этой ситуации советское руководство старалось использовать концепцию «коллективной безопасности» как для сближения с Англией и Францией, так и для расширения влияния в Восточной Европе, позиционируя себя как защитника политического статус-кво. В Прибалтике англо-французское влияние, характерное для 1920-х — начала 1930-х гг., все более ограничивалось ростом влияния Германии, а к концу 1930-х гг. основными соперниками в борьбе за влияние в регионе оказались Берлин и Москва. Начало политического кризиса 1939 г. в Европе активизировало внешнюю политику всех великих держав и резко расширило возможности внешнеполитического маневрирования Советского Союза. Шли тайные и явные англо-франко-советские, англо-германские и советско-германские переговоры, происходило оформление англо-франко-польской и германо-итальянской коалиций. Поскольку в благожелательной позиции СССР были заинтересованы и Англия с Францией, и Германия, Москва получила возможность выбирать, с кем и на каких условиях договариваться. В своих расчетах советское руководство исходило из того, что нарастание кризиса или возникновение войны в Европе — как при участии СССР в англо-французском бло511

ке, так и при сохранении им нейтралитета — открывало новые перспективы для усиления советского влияния на континенте. Союз с Лондоном и Парижем делал бы Москву равноправным партнером со всеми вытекающими из этого последствиями, а сохранение Советским Союзом нейтралитета в условиях ослабления обеих воюющих сторон позволяло ему занять позицию своеобразного арбитра, от которого зависит исход войны. Развитие международных отношений весной — летом 1939 г. отражало сложившийся в европейской политике своеобразный «заколдованный круг». Советский Союз стремился к соглашению с Англией и Францией, которые предпочитали договоренность с Германией, а она, в свою очередь, добивалась нормализации отношений с Москвой. Продолжая действовать в рамках идеи «коллективной безопасности», советское руководство попыталось добиться заключения союза с Англией и Францией. Однако англо-франко-советские переговоры показали, что западные державы не готовы к равноправному партнерству с Москвой. В силу этого реализовать политику «коллективной безопасности» не удалось. Определенную роль в срыве англо-франко-советских переговоров сыграла и позиция восточноевропейских соседей СССР, которые заявляли Англии и Франции о своей незаинтересованности в гарантии их независимости с участием советской стороны. Подобный ход переговоров наряду с угрозой англо-германского соглашения заставил Москву более внимательно отнестись к германским предложениям о нормализации двусторонних отношений. Подписанный 23 августа 1939 г. советско-германский договор о ненападении стал большим успехом советской дипломатии, сумевшей добиться серьезных уступок со стороны Берлина. В итоге Советскому Союзу удалось на определенное время остаться вне европейской войны, получив при этом значительную свободу рук в Восточной Европе и более широкое пространство для маневра между воюющими группировками в собственных интересах. При этом следует подчеркнуть, что советско-германский договор о ненападении не был детонатором войны в Европе. Ведь, вместо честного выполнения своих союзнических обязательств перед Варшавой, Англия и Франция продолжали добиваться соглашения с Германией, что фактически подтолкнуло ее к войне с Польшей. В условиях начавшейся в Европе в сентябре 1939 г. Второй мировой войны советская политика нейтрализации Прибалтийского плацдарма вступила в третий этап, в ходе которого Советскому Союзу удалось постепенно вернуть контроль над стратегически важным регионом на своих северо-западных границах, усилить позиции на Балтийском море и создать плацдарм против Восточной Пруссии. События этого этапа подробно проанализированы в нашей книге «Прибалтийский плацдарм (1939—1940 гг.). Возвращение Советского Союза на берега Балтийского моря»2450, которая является заключительной частью проведенного исследования.

1

Форстен Г.В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544—1648). В 2 т. Т. 1 : Борьба из-за Ливонии. СПб., 1893, Т. 2: Борьба Швеции с Польшей и Габсбургским домом (30летняя война). СПб., 1894; Новодворский В.В. Борьба за Ливонию между Москвою и Речью Посполитою (1570—1582). СПб., 1904; Казакова Н, Шаскольский И. Русь и Прибалтика (IX— XVII вв.). Л., 1945; Гадзяцкий С.С. Борьба русских людей Ижорской земли в XVII веке против иноземного владычества // Исторические записки. Т. 16. М., 1945. С. 14—57; Андерссон И. История Швеции. Пер. с швед. М., 1951; История Латвийской ССР. В 3 т. Т. 1: С древнейших времен до 1860 года. Рига, 1952; Королюк В.Д- Ливонская война. Из истории внешней политики Русского централизованного государства во второй половине XVI в. М., 1954; История Литовской ССР. Ч. 1. Вильнюс, 1954; История Польши. ВЗ т. Т. 1. М., 1956; Пашуто В.Т. Героическая борьба русского народа за независимость (XIII век). М., 1956; Клейненберг ИЗ. Военно-морские действия новгородцев при отражении орденской агрессии 1443— 1448 гг. // История СССР. 1958. № 4. С. 114—123; Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. М., 1959; История Эстонской ССР. В 3 т. Т. 1 (С древнейших времен до середины XIX века). Таллин, 1961 ; Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы. XIV—XVI вв. М., 1963; Пашуто В.Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968; Флоря Б.Н. Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. М., 1973; История Швеции. М., 1974; Казакова НА. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец X I V — начало XVI в. Л., 1975; История Литовской ССР (С древнейших времен до наших дней). Вильнюс, 1978; Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII—XIII вв. Л., 1978. С. 147—196; Молчанов H.H. Дипломатия Петра Великого. М„ 1986; Шабульдо Ф.М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. Киев, 1987; Павленко НИ. Петр Великий. М., 1990; История Эстонии. Ч. 1. Таллин, 1996; История внешней политики России (конец XV в. — 1917 г.). В 5 т. Т. 1. Конец XV—XVII век (От свержения ордынского ига до Северной войны). М., 1999; Т. 2. XVIII век (От Северной войны до войн России против Наполеона). М., 1998; Т. 3. Первая половина XIX века (От войн России против Наполеона до Парижского мира 1856 г.). М., 1995; Стегний П.В. Разделы Польши и дипломатия Екатерины II (1772.1793.1795). М., 2002; Кузьмин А.Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М., 2003; Хорошкевич АЛ. Россия в системе международных отношений середины XVI века. М., 2003; Хрусталев Д.Г. Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII—XIII вв. В 2 т. Т. 1—2. М., 2009; Конопленко A.A. К вопросу об обстоятельствах и условиях шлезвигских соглашений ливонских немцев с датским королем Вальдемаром II в 1218 году // Балтийские исследования. Феномен Тевтонского ордена и современность. Калининград, 2010. С. 2 0 — 33; Флоря Б.Н. Русское государство и его западные соседи (1655—1661 гг.). М., 2010; Янушкевич А.Н. Ливонская война. Вильно против Москвы: 1558—1570. М., 2013 и др. 2

Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). Таллин, 1988. С. 111—125. 3 Там же. С. 142—143; Брюггеманн К. От сословного общества к национальной независимости (1820—1920) // Страны Балтии и Россия: общества и государства. М., 2002. С. 153; Лоссовски П. Балтийские государства в 1918—1940 гг. Сравнительное исследование//Там же. С. 170. 4 Штейман И. Из истории государства и права Латвии. Рига, 2005. С. 68. 513

5

Войсковые комитеты действующей армии. Март 1917 г. — март 1918 г. Сборник документов. M v 1982. С. 18. 6 Драудин Т.Я. Боевой путь Латышской стрелковой дивизии в дни Октября и в годы гражданской войны (1917—1920). Рига, 1960. С. 13—30; Восстановление Советской власти в Латвии и вхождение Латвийской ССР в состав СССР (далее — Восстановление Советской власти в Латвии...). Документы и материалы. Рига, 1986. С. 10—12. 7 История Литовской ССР (с древнейших времен до наших дней). Вильнюс, 1978. С. 298, 301,306. 8 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). С. 162—163. 9 Там же. С. 147—153; Социалистические революции в Эстонии и ее вхождение в состав СССР. 1917—1940 (далее — Социалистические революции в Эстонии...). Документы и материалы. Таллин, 1987. С. 9. 10 Норден А. Между Берлином и Москвой (К истории германо-советских отношений). Пер. с нем. М., 1956. С. 259—260. 11 Восстановление Советской власти в Латвии... С. 13—15. 12 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. 1917—1920 гг. М., 1988. С. 8. 13 Зайончковский А. Мировая война 1914—1918 гг. В 2 т. Т. 2. Кампания 1916—1918 гг. М., 1938. С. 140—147; Драудин Т.Я. Указ. соч. С. 31—34; История первой мировой войны. 1914—1918 гг. В 2 т. Т. 2. М., 1975. С. 316—322. 14 Сиполс В.Я. За кулисами иностранной интервенции в Латвии (1918—1920 гг.). М., 1959. С. 10. 15 Драудин Т.Я. Указ. соч. С. 33, 37—38; Мишке В. Кто такие латышские буржуазные националисты. Рига, 1956. С. 45. 16 Косинский A.M. Моонзундская операция Балтийского флота 1917 года. Л., 1928; Чишвиц Э. фон. Захват балтийских островов Германией в 1917 г. Пер. с нем. М., 1937; Дважды Краснознаменный Балтийский флот. М., 1990. С. 106—109. 17 Драудин Т.Я. Указ. соч. С. 38—48; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 17—21 Социалистические революции в Эстонии... С. 10—16. 18 Документы внешней политики СССР (далее — ДВП). В 25 т. Т. 1: 7 ноября 1917—31 декабря 1918. М., 1957. С. 14—15; Документы и материалы по истории советско-польских отношений (далее — ДМИСПО). В 12 т. Т. 1 : Февраль 1917 — ноябрь 1918. М., 1963. С. 1 6 2 — 163. 19 Миллер В.О. Первое суверенное государство латышского народа. Рига, 1988. С. 61 — 62; Штейман И. Указ. соч. С. 70. 20 Бах MI. Политико-экономические взаимоотношения между СССР и Прибалтикой за 10 лет (1917—1927). М., 1928. С. 11. 21 ДВП. Т. 1. С. 71; Интервенция на Северо-Западе России (1917—1920 гг.). СПб., 1995. С. 160—161. 22 Свечников М.С Революция и г р а ж д а н с к а я война в Ф и н л я н д и и 1 9 1 7 — 1 9 1 8 годы. (Воспоминания и материалы). М . — Пг., 1 9 2 3 . С. 7 6 — 7 7 ; И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 1 6 2 — 1 6 6 . 23 Борьба за Советскую власть в П р и б а л т и к е . М., 1 9 6 7 . С. 3 1 2 ; Революция, г р а ж д а н с к а я война и иностранная и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 2 7 4 — 2 7 7 . 24 История Латвийской ССР. В 3 т. Т. 3: С 1 9 1 7 г. п о 1 9 5 0 г. Рига, 1958. С. 91 ; Восстановлен и е Советской власти в Латвии... С. 2 4 . 25 Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Э с т о н и и ( 1 9 1 7 — 1920). С. 273; Социалистические революции в Эстонии... С. 18—19. ^Социалистические революции в Эстонии... С. 20—21. 27 ЛейтА. Агрессия империалистических держав в Латвии (1917—1920 гг.). Рига, 1952. С. 42; Мишке В. Указ. соч. С. 54—57; Сиполс В.Я. Тайная дипломатия. Буржуазная Латвия в 514

антисоветских планах империалистических д е р ж а в 1 9 1 9 — 1 9 4 0 . Рига, 1968. С. 13; ШтейнбергВА. Латвия во в н е ш н е п о л и т и ч е с к о м противоборстве Советской России и д е р ж а в Запада, 1 9 1 7 — 1 9 2 0 . Рига, 1979. С. 1 4 1 ; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 2 1 — 2 2 . 28 М и л л е р В.О. Указ. соч. С. 6 2 — 6 8 . В работе съезда участвовали депутаты к а к от оккуп и р о в а н н о й , так и о т н е о к к у п и р о в а н н о й части Латвии и Латгалии. 29 ЛейтА. Указ. соч. С. 9 1 ; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 2 4 — 2 6 . 30 История Латвии. XX век. Рига, 2005. С. 114; Воробьева Л.M. История Латвии: О т Росс и й с к о й и м п е р и и к СССР. В 2 кн. Кн. 1. М., 2 0 0 9 . С. 111 — 1 1 2 . 31 Д е к р е т ы Советской власти. Т. 1:25 о к т я б р я 1 9 1 7 г. — 16 марта 1 9 1 8 г. М., 1957. С. 5 4 2 ; Социалистические р е в о л ю ц и и в Эстонии... С. 2 0 ; Гончаров O.S. Северо-западный форпост России ( I X — X X I вв.). М., 2 0 0 5 . С. 2 3 0 — 2 3 1 . 32 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 338—339; Интервенция на Северо-Западе России. С. 143. 33 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 13. 34 Тамже.С26—27. 35 Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Э с т о н и и ( 1 9 1 7 — 1920). С. 3 5 0 — 3 5 1 ; Социалистические революции в Эстонии... С. 2 3 — 2 5 . 36 Маамяги В.А. В о г н е борьбы: (Красные эстонские стрелки). М., 1 9 8 7 . С. 2 6 — 2 7 . 37 Сиполс В.Я. За к у л и с а м и и н о с т р а н н о й и н т е р в е н ц и и в Л а т в и и ( 1 9 1 8 — 1 9 2 0 гг.). С. 3 6 . 38 Ключников Ю.В., Сабанин A.B. М е ж д у н а р о д н а я п о л и т и к а н о в е й ш е г о в р е м е н и в д о г о ворах, нотах и д е к л а р а ц и я х . В 3 ч. Ч. 2. О т и м п е р и а л и с т и ч е с к о й войны д о снятия блокады с Советской России. М., 1 9 2 6 . С. 9 6 ; Навицкас К. Литва и Антанта ( 1 9 1 8 — 1 9 2 0 гг.). Вильнюс, 1970. С. 9 — 1 1 , 1 3 — 1 4 ; И н о с т р а н н а я военная и н т е р в е н ц и я в Прибалтике. С. 1 0 — 1 2 . 39 Мишке В. Указ. соч. С. 5 0 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 2 2 — 2 3 ; Миллер В.О. Указ. соч. С. 8 1 . 40 Октябрьская революция в Латвии. Д о к у м е н т ы и материалы. Рига, 1957. С. 3 2 4 ; Мишке В. Указ. соч. С. 5 1 — 5 2 ; История Латвийской ССР. Т. 3. С. 1 0 2 . 41 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ция. Д о к у м е н т ы и материалы. В 2 т. Т. 1. О б р а з о в а н и е Социалистической Советской Республики Латвии и социалистическое строительство в 1 9 1 9 г. Рига, 1959. С. 26; Восстановлен и е Советской власти в Латвии... С. 2 7 — 2 8 ; Воробьева Л.M'. Указ. соч. С. 1 0 9 — 1 1 1 . 42 ДВП.Т. 1 . С 1 1 — 1 4 . 43 Тамже.С 15—16. "Там же. С. 17—20. 45 Тамже.С 16—17. 46 Тамже.С25. 47 Тамже.С22—23. 48 Тамже.С25. 49 Тамже.С26—28. 50 Тамже.С28—32. 51 Штейн Б.Е. Внешняя политика СССР 1917—1923 гг. М., 1945. С. 49—53. 52 ДВП. Т. 1. С. 36—41,47—52. 53 Петров В.И. Отражение Страной Советов нашествия германского империализма в 1918 году. М., 1980. С. 35, прим. 59а. 54 Тамже.С36. 55 ДМИСПО. Т. 1. С. 192—194; ДВП. Т. 1. С. 59—61. 56 Штейн Б.Е. Указ. соч. С. 5 3 — 5 4 ; И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 2 1 0 . 57 Мирные переговоры в Брест-Литовске с 22/9 декабря 1917 г. по 3 марта (18 февраля) 1918 г. Т. 1: Пленарные заседания. Заседания политической комиссии. М., 1920. С. 28—29. 58 ДВП. T. 1.C.67—70. 515

59

П о д р о б н е е см.: Михутина И.В. У к р а и н с к и й Брестский мир. Путь выхода России из П е р в о й м и р о в о й войны и а н а т о м и я конфликта м е ж д у С о в н а р к о м о м РСФСР и правительством у к р а и н с к о й Центральной рады. М., 2 0 0 7 . 60 Петров В.И. Указ. соч. С. 5 7 . 61 Там ж е . С. 6 1 . 62 Седьмой экстренный съезд РКП(б). М а р т 1 9 1 8 года. Стенографический отчет. М., 1962. С. 243—244. 63 Ключников Ю.В., Сабанин A.B. Указ. соч. С. 1 1 2 — 1 1 4 . 64 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я К р а с н о й А р м и и ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) (далее — Д и р е к тивы Главного командования). С б о р н и к документов. М., 1969. С. 16. 65 Ленин В.И. Полное с о б р а н и е с о ч и н е н и й (далее — ПСС). Изд. 5-е. Т. 35: Октябрь 1917 — март 1918. М., 1974. С. 3 3 6 — 3 3 8 . 66 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 36. 67 Петров В.И. Указ. соч. С. 7 0 — 7 1 . 68 Т а м ж е . С. 77; И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 8 8 — 8 9 . 69 Петров В.И. Указ. соч. С. 7 1 . 70 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов К р а с н о й А р м и и ( 1 9 1 7 — 1 9 2 2 гг.) (далее — Д и рективы к о м а н д о в а н и я фронтов). С б о р н и к д о к у м е н т о в в 4 т. Т. 1: Н о я б р ь 1 9 1 7 г . — м а р т 1919 г. M v 1971. С. 36—38. 71 Николаев П.А. На защиту Петрограда! Л., 1986. С. 147—150; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). С. 358. 72 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 1. С. 4 9 — 5 1 . 73 Тамже.С51—52. 74 Фельштинский /О. Крушение мировой революции. Брестский мир: Октябрь 1917 — ноябрь 1918. М., 1992. С. 225—257; Петров В.И. Указ. соч. С. 62—64. 75 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 1. С. 5 3 . 76 Петров В.И. Указ. соч. С. 7 8 . 77 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 1. С. 5 4 — 5 8 . 78 Крыленко И.В. Смерть с т а р о й а р м и и // В о е н н о - и с т о р и ч е с к и й ж у р н а л . 1 9 6 4 . № 12.

С 55. 79

Николаев П.А. Указ. соч. С. 2 0 — 2 3 . Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 1. С. 5 9 — 6 0 . 81 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 1 8 — 1 9 . 82 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 1. С. 5 8 — 5 9 . 83 Тамже.С68. 84 Директивы Главного командования. С. 20—21. 85 Тамже.С23—25. 86 Тамже.С21. 87 Петров В.И. Указ. соч. С. 9 9 . 88 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 1. С. 6 9 — 7 0 . 89 Петров В.И. Указ. соч. С. 100. 90 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 1. С. 76. 91 Петров В.И. Указ. соч. С. 1 0 0 — 1 0 2 ; Николаев П.А. О боевых действиях отрядов Красной А р м и и и К р а с н о й Гвардии под Псковом. Февраль — март 1 9 1 8 г. // Вопросы истории. 1968. № 2. С. 1 2 7 — 1 3 3 ; КостевЯ.И. Под П с к о в о м в феврале 1 9 1 8 года // Вопросы истории. 1968. № 2. С. 1 3 4 — 1 3 7 ; Николаев ПА. На з а щ и т у Петрограда! С. 5 5 — 6 9 . 92 Николаев П.А. На з а щ и т у Петрограда! С. 105. 93 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 1. С. 8 5 . 80

94 95 96

Тамже.С88. Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 2 9 . Николаев ПА. Указ. соч. С. 83—126,132—142. 516

97

Петров В.И. Указ. с о ч . С. 104; С о ц и а л и с т и ч е с к и е р е в о л ю ц и и в Э с т о н и и . . . С. 2 5 — 2 6 . Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 70—72. 99 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 365. 100 Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 78—79. 101 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 368; Социалистические революции в Эстонии... С. 26. 102 Директивы Главного командования. С. 28. 103 Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 91—92. 104 Тамже.С92. 105 Тамже.С93. 106 Тамже.С93—94. 107 Там же. Т. 4. М., 1978. С. 13—14. 108 ДВП.Т. 1.С. 103. 109 Тамже.С106. 110 Тамже.С. 112—113. 111 Там же. С. 119—204, 437—453; Савченко В.Н. Восточнославянско-польское пограничье 1918—1921 гг. (Этносоциальная ситуация и государственно-политическое размежевание). М., 1995. С. 95—102. 112 Петров В.И. Указ. соч. С. 136—137. 113 ДВП.Т. 1. С. 212—213. 114 Петров В.И. Указ. соч. С. 97—98. 115 Там же. С. 223—224, 225. 116 ДВП.Т. 1. С. 213—214. 117 Ключников Ю.В., СабанинА.В. Указ. соч. С. 117—119; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). С. 369; Социалистические революции в Эстонии... С. 27—28; ПаюрА. Рождение манифеста о независимости Эстонии //Tuna. Спецвыпуск по истории Эстонии с 17 по 20 век. Тарту — Таллин, 2006. С. 107—123. 118 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 374. 119 Там же. С. 390; Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 47—72. ио АрумяэХ.Т. За кулисами «Балтийского союза». (Из истории внешней политики буржуазной Эстонии в 1920—1925 гг.). Таллин, 1966. С. 20. 121 Типнер И.Я. В огне революции. Таллин, 1964. С. 76—106. 122 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 396; Социалистические революции в Эстонии... С. 29—30. 123 История латышских стрелков. Рига, 1972. С. 216—229. 124 Тамже.С224. 125 Тамже.С230. 126 Известия ВЦИК. 1918. 28 (15) февраля. 127 Мишке В. Указ. соч. С. 47. 128 Малышев /W.O. Оборона Петрограда и изгнание немецких оккупантов с северо-запада в 1918 году. Л., 1974. С. 49—51; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). С. 383—385; Социалистические революции в Эстонии... С. 28—29; Граф М. Эстония и Россия 1917—1991: анатомия расставания. Таллин, 2007. С. 109—121. 129 ДВП.Т. 1. С. 263, 321—323. 130 Интервенция на Северо-Западе России. С. 146. 131 ДВП.Т. 1.С.437—453. 132 Петров В.И. Указ. соч. С. 248. 133 ДВП.Т. 1. С. 478—482. 98

517

134

Петров В.И. Указ. соч. С. 2 4 8 — 2 4 9 . Навицкас К. Указ. соч. С. 1 6 — 1 8 ; Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 19. 136 Лауринавичус Ч. Политика литовского буржуазного правительства п о вопросу о восточной государственной границе // Россия и Балтия: эпоха п е р е м е н ( 1 9 1 4 — 1 9 2 4 ) . М., 2002. С. 200—224. 137 Холодковский В.М. Революция 1 9 1 8 года в Ф и н л я н д и и и г е р м а н с к а я и н т е р в е н ц и я . М., 1967. С. 151. 138 Петров В.И. Указ. соч. С. 1 5 4 — 1 5 5 . 139 Там ж е . С. 1 5 7 — 1 5 8 ; Дважды Краснознаменный Балтийский флот. С. 1 3 0 — 1 3 2 ; И н тервенция на Северо-Западе России. С. 1 6 6 — 1 7 4 . 140 Д и р е к т и в ы Главного командования. С. 2 6 — 2 7 . 141 Там же. С 30—31. 142 ДВП.Т. 1. С. 269—271. 143 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 4. С. 2 1 — 2 2 . 144 ДВП. Т. 1. С. 3 6 3 — 3 6 6 , 3 6 8 — 3 6 9 . 145 Петров В.И. Указ. соч. С. 2 2 5 — 2 2 6 . 146 ДВП. Т. 1. С. 397—400. 147 Петров В.И. Указ. соч. С. 2 4 2 — 2 4 5 . 148 Кобляков И.К. Борьба Советского государства за с о х р а н е н и е м и р а с Германией в период действия Брестского договора (март— ноябрь 1918 г.) // История СССР. 1958. №4. С. 18. 149 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 4. С. 3 0 , 3 3 ; Петров В.И. Указ. соч. С. 2 4 6 — 2 4 7 . 150 Малышев М.О. Указ. соч. С. 8 5 . 151 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 5 3 . 152 Из истории гражданской войны в СССР 1918—1922. ВЗ т. Т. 2: Март 1919 — февраль 1920. М., 1961. С. 151. 153 Д и р е к т и в ы Главного командования. С. 5 4 — 5 5 . 154 Первоначально ф о р м и р о в а н и е управления 7-й а р м и и д о л ж н о было начаться согласно приказу РВСР № 3 от 13 сентября, о д н а к о ф о р м и р о в а н и е управлений Северного фронта и Петроградского военного округа н е позволило реализовать этот п р и к а з {Малышев М.О. Указ. соч. С. 92). 155 Директивы командования фронтов. Т. 4. С. 43. 156 Тамже.Т. 1. С. 247—248. 157 Корнатовский H.A. Борьба за Красный Петроград (1919). Л., 1929. С. 4 2 , 4 4 , 4 6 — 5 0 ; Малышев М.О. Указ. соч. С. 5 3 — 5 7 ; Интервенция на Северо-Западе России. С. 1 1 2 — 1 2 0 ; Смолин AB. Белое д в и ж е н и е на Северо-Западе России 1 9 1 8 — 1 9 2 0 гг. СПб., 1999. С. 5 — 4 1 ; Лилленурм /1/7. Псковский корпус Северной а р м и и (1918 г.) // Белая гвардия. № 10: Русская православная церковь и Белое движение. М., 2008. С. 2 2 5 — 2 2 7 ; Розенталь Р. Северо-Западная армия: х р о н и к а побед и п о р а ж е н и й . Пер. с эст. Таллин, 2 0 1 2 . С. 1 3 — 2 1 . 158 ДВП. Т. 1. С. 529, 539—541, 542—543. 159 Там же. С. 559—564. 160 Тамже.С555—556. 161 Директивы Главного командования. С. 172—173. 162 Ключников Ю.В., Сабанин A.B. Указ. соч. С. 1 9 4 — 1 9 8 ; Норден А. Указ. соч. С. 1 5 0 — 1 5 3 , 2 3 3 ; Петров В.И. Указ. соч. С. 3 1 8 . 163 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 1: Die Rückführung des Ostheeres. Berlin, 1936. S. 2 , 3 , 9 ; О п и с а н и е послевоенных боев г е р м а н ских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. Пер. с нем. М., 2 0 1 4 . С. 1 2 , 1 3 , 2 1 . 164 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 1. S. 1 3 1 ; История латышских стрелков. С. 3 1 9 ; О п и с а н и е послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 166. 135

518

165

Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 21, 115, 132—133; Петров В.И. Указ. соч. С. 331; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 35,146—147,167—168. 166 Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 24—26,181—186; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 40—42,223—233. 167 ДВП.Т. 1. С. 565—567. 168 Петров В.И. Указ. соч. С. 328. 169 Директивы Главного командования. С. 174—175,176. 170 Тамже.С 178—179. 171 ДВП.Т. 1.С.579. 172 Директивы Главного командования. С. 175. 173 Тамже.С. 177. 174 Тамже.С 130—139. 175 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 403—404. 176 Сиполс В.Я. У к а з . с о ч . С. 3 4 . 177 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 374—387; Чапенко A.A. История русского антибольшевистского движения на территории Латвии в 1918—1919 гг. Мурманск, 2006. С. 20. 178 История Эстонской ССР. В 3 т. Т. 3 (С марта 1917 года до начала 50-х годов). Таллин, 1974. С. 128—130. 179 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 407—412. 180 И с т о р и я Э с т о н с к о й ССР. Т. 3. С. 1 3 1 ; Кахк /О., Сийливаск К. И с т о р и я Э с т о н с к о й ССР. Таллин, 1987. С. 121 — 1 2 2 ; Граф М. Указ. с о ч . С. 1 2 3 — 1 2 4 . О б щ и й у щ е р б Э с т о н и и о т г е р м а н ской оккупации составил 193 млн золотых рублей (Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 69). 181 Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 133; Тайгро Ю. Борьба трудящихся Эстонии за Советскую власть и за мир в годы гражданской войны (1918—1920). Таллин, 1959. С. 52; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). С. 420; Социалистические революции в Эстонии... С. 32; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 168. 182 История Эстонской ССР. Т. 3. С. 142—143; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). С. 414—415. 183 Крастынь ЯЛ. Советская Латвия в 1919 году. Рига, 1957. С. 26—28. 184 Там же. С. 28—29; Социалистическая Советская Республика Латвии в 1919 г. и иностранная интервенция. Т. 1. С. 109—116; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 36—38. 185 Мишке В. Указ. соч. С. 60—61. 186 История Латвии. XX век. С. 115—116. 187 Ключников Ю.В., Сабанин A.B. Указ. соч. С. 201 —202; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 61, 64; Миллер В.О. Указ. соч. С. 90—91. ш Лейт А. Указ. соч. С. 65; История Латвийской ССР. Т. 3. С. 140; Социалистическая Советская Республика Латвии в 1919 г. и иностранная интервенция. Т. 2: Борьба латышского народа против иностранной интервенции и местной контрреволюции в 1919 г. Рига, 1960. С. 56—58; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 108; Борьба за Советскую власть в Прибалтике. С. 373; Ниедре О. Еще раз о 18 ноября 1918 года // Латвия на грани эпох. В 4 кн. Кн. 3. Рига, 1988. С. 5—15; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 62—64. ш Штейнберг В.А. Указ. соч. С. 65—67. 519

190

Крастынь Я.П. Указ. соч. С. 43; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 4 0 — 4 1 . Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 1. С. 1 4 0 — 1 4 3 . 192 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 6 3 — 6 4 . 193 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1919 г. и иностранная интервенция. Т. 1. С. 1 8 4 — 1 8 5 . 194 Крастынь Я.П. Указ. соч. С. 4 6 — 4 7 ; Петров В.И. Указ. соч. С. 3 7 8 — 3 7 9 ; История Эстонской ССР. Т. 3. С. 157; История Латвийской ССР. Т. 3. С. 150; Штейнберг В.А. Указ. соч. С. 62; Интервенция на Северо-Западе России. С. 1 4 9 — 1 5 0 ; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 4 2 , 4 6 — 4 7 ; Социалистические революции в Эстонии... С. 38. 195 Борьба за Советскую власть в Литве в 1 9 1 8 — 1 9 2 0 гг. Сборник документов. Вильнюс, 1967. С. 1 9 — 2 0 . 196 Директивы Главного командования. С. 178. 197 Бобылев П.Н. На защите Советской республики. М., 1981. С. 45. 198 Директивы командования фронтов. Т. 4. М., 1978. С. 5 1 . 199 Подробнее см.: Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 1 1 2 — 1 2 8 ; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 1 4 3 — 1 6 2 . 200 Бобылев П.Н. Указ. соч. С. 4 6 — 4 7 . 201 Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 4 7 5 — 4 7 8 ; Петров В.И. Указ. соч. С. 373. Правда, крепость Двинска германские части покинули только в 7 часов 30 минут 22 декабря 1918 г. (Российский государственный военный архив ( д а л е е — РГВА). Ф. 104. Оп.4. Д. 2407. Л. 139об.; Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 150; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 189). 202 Директивы Главного командования. С. 1 7 4 — 1 7 5 ; Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 4 6 5 — 4 6 7 . 203 Малышев М.О. Указ. соч. С. 95. 204 Петров В.И. Указ. соч. С. 376; Гражданская война в СССР. В 2 т. Т. 1. М. # 1980. С. 269. 205 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 7 1 . 206 Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 1 3 8 — 1 3 9 ; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 4 2 3 — 4 2 6 ; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 175. 207 Малышев О.М. Указ. соч. С. 94. 208 Смолин A.B. Указ. соч. С. 3 9 — 4 0 , 4 2 0 — 4 2 1 . 209 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 58. 210 Там же. С. 7 2 — 7 6 ; Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 1 3 9 — 1 4 0 ; Интервенция на Северо-Западе России. С. 1 3 4 — 1 3 6 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 4 2 — 4 5 ; Лилленурм П.П. Указ. соч. С. 2 3 0 — 2 3 3 ; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 1 7 6 — 1 7 8 . 211 Розенталь Р. Влияние действий белогвардейской Северо-Западной армии на ход войны за независимость Эстонии ( 1 9 1 8 — 1 9 2 0 ) // Россия и Балтия. Вып. 5: Войны, революции и общества. М., 2008. С. 1 1 4 — 1 1 6 ; Лилленурм П.П. Указ. соч. С. 2 3 3 — 2 3 4 ; Розенталь Р. Северо-Западная армия: хроника побед и поражений. С. 2 3 — 4 7 . 212 Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 1 4 1 — 1 4 2 ; Типнер И. Указ. соч. С. 1 1 5 — 1 2 4 ; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 4 2 7 — 4 2 8 ; Маамяги В.А. Указ. соч. С. 7 3 — 7 8 ; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. 191

С. 178—179. 213 ДВП.Т. 1.С.597. 520

214

Л е н и н В.И. ПСС. И з д . 5-е. Т. 3 7 : И ю л ь 1 9 1 8 — м а р т 1919. М., 1974. С. 2 3 4 . Тайгро /О. Указ. с о ч . С. 5 6 — 5 7 ; С о ц и а л и с т и ч е с к и е р е в о л ю ц и и в Э с т о н и и . . . С. 3 4 — 3 6 . 216 Тайгро Ю. Указ. с о ч . С. 5 8 . 217 С о ц и а л и с т и ч е с к и е р е в о л ю ц и и в Э с т о н и и . . . С. 3 6 — 3 7 . 218 ДВП.Т. 1.С603. 219 Сталин И.В. С Востока свет // Сочинения. Т. 4: Ноябрь 1917—1920. М., 1947. С. 178. 220 Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 468—471,473—474. 221 Там ж е . С. 4 7 5 . 222 Директивы Главного командования. С. 182. 223 Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 161—162; История Эстонской ССР. Т. 3. С. 157; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). С. 474; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 204. 224 Тайгро /О. Указ. с о ч . С. 6 3 ; С о ц и а л и с т и ч е с к и е р е в о л ю ц и и в Э с т о н и и . . . С. 1 0 — 1 6 . 225 Костяев Ф. Интервенция в Прибалтике // Кто должник? М., 1926. С. 483—484,493. 226 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 132. ^Социалистические революции в Эстонии... С. 39. 228 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 481. 229 Кэбин И. Э с т о н и я — п р о ш л о е , н а с т о я щ е е . Таллин, 1970. С. 5 0 . 230 И с т о р и я Э с т о н с к о й ССР. Т. 3. С. 147. 231 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 4 7 8 . 232 История Эстонской ССР. Т. 3. С. 160; КахкЮ., СийливаскК. Указ. соч. С. 122; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). С. 482—483; СиполсВ.Я. Указ. соч. С. 60; Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 85; Социалистические революции в Эстонии... С. 41—42. 215

233

И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 156; Митюков И.В. Одиссея б а л т и й с к и х э с м и н ц е в // Гангут. В ы п . 4 5 . СПб., 2007. С. 1 3 6 — 1 4 7 . 234 Подробнее об отводе войск 8-й германской армии см.: Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 129—155; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 163—196. 235

Директивы Главного командования. С. 183—184. Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 480—481. 237 Директивы Главного командования. С. 184. 238 Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 486. 239 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 432. 240 Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 138, 145; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 175,183. 241 Типнер И. Указ. соч. С. 126—144; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). С. 428—434; Розенталь Р. Северо-Западная армия: хроника побед и поражений. С. 47—57. 242 Антонов А.Е. Боевой восемнадцатый год (Военные действия Красной Армии в 1918 — начале 1919 г.). М., 1961. С. 242; Социалистическая Советская Республика Латвии в 1919 г. и иностранная интервенция. Т. 1. С. 150—152; Интервенция на Северо-Западе России. С. 152; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 43—46. 243 История Латвийской ССР. Т. 3. С. 149—150; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 48—49. 236

521

244

Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я интервенция. Т. 1. С. 1 7 0 — 1 7 1 ; Петров В.И. Указ. соч. С. 3 8 0 . 245 Федотов Б.Ф. На дальних подступах к К р а с н о м у Питеру // Вопросы истории. 1 9 7 1 . № 1.С. 123. 246 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я интервенция. Т. 1. С. 1 7 9 — 1 8 0 . 247 ДВП. Т. 2 : 1 января 1 9 1 9 — 3 0 июня 1920. М., 1958. С. 1 0 — 1 1 , 1 3 — 1 4 ; Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 1. С. 1 9 6 — 1 9 7 ; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 5 1 — 5 2 . 248 ЧапенкоАА. Указ. соч. С. 37. 249 История латышских стрелков. С. 334. 250 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 1. S. 1 5 0 — 1 5 3 ; Мишке В. Указ. соч. С. 6 7 — 6 8 , 7 0 — 7 1 ; О п и с а н и е послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 1 9 0 — 1 9 2 . 251 И с т о р и я латышских стрелков. С. 3 3 5 . 252 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 8 0 ; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 5 0 — 5 1 . 253 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 185. 254 Гражданская война в СССР. Т. 1. С. 2 7 2 . 255 Андреев А.М. Борьба литовского народа за Советскую власть ( 1 9 1 8 — 1 9 1 9 гг.). М., 1954. С. 5 0 ; Борьба за Советскую власть в Литве. С. 4 7 — 5 3 . 256 Андреев A.M. Указ. соч. С. 56. 257 Борьба за Советскую власть в Литве. С. 54. 258 Андреев A.M. Указ. соч. С. 6 0 ; Борьба за Советскую власть в Литве. С. 6 3 — 6 4 ; И н о странная военная и н т е р в е н ц и я в Прибалтике. С. 123. 259 Петров В.И. Указ. соч. С. 3 6 3 . 260 ДВП. Т. 1.С.622. 261 Там же. С. 627—628. 262 И н о с т р а н н а я военная и н т е р в е н ц и я в Прибалтике. С. 1 4 4 — 1 4 5 ; Рубцов А.Ф. Восточн о е в р о п е й с к а я политика Ф р а н ц и и (Прибалтика). Ярославль, 1 9 8 5 . С. 5 0 . 263 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscherTruppen und Freikorps. Bd. 1. S. 120; Из истории гражданской войны в СССР 1 9 1 8 — 1 9 2 2 . Т. 1: М а й 1 9 1 8 — март 1919. М., 1960. С. 686; Балтушис-Жемайтис Ф. Гражданская война в Литве в 1919 году // Война и революция. 1929. № 7. С. 89; Петров В.И. Указ. соч. С. 389; НавицкасК. Указ. соч. С. 3 1 — 3 2 ; Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 1 2 5 — 1 2 6 ; КроникАЛ. Провал антисоветского выступления в Вильнюсе в начале 1919 г. // История СССР. 1964. № 5. С. 1 3 9 — 1 4 9 ; Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 155. 264 Директивы Главного командования. С. 186; Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 499—501. 265 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 1 8 8 — 1 8 9 . 266 Из и с т о р и и г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 1. С. 166. 267 С о ц и а л и с т и ч е с к и е р е в о л ю ц и и в Эстонии... С. 4 1 . 268 Маттизен Э., ХельбеА. О б участии финских добровольцев в антисоветской интерв е н ц и и в Эстонии ( 1 9 1 8 — 1 9 1 9 гг.) // С к а н д и н а в с к и й сборник. Вып. 2 3 . Таллин, 1978. С. 9 8 — 114. 269 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 1. С. 4 8 6 — 4 8 8 . 270 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 1 3 4 — 1 3 6 . 271 Маамяги В.А. Указ. соч. С. 8 8 — 9 0 . 272 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 1. С. 4 9 9 . 273 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 1 8 7 — 1 8 8 . 274 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 1. С. 5 0 1 . 275 Там же. С. 501—506. 522

276

Типнер И. Указ. соч. С. 1 5 1 . Т а м ж е . С . 152. 278 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 1. С. 5 1 1 . 279 Д и р е к т и в ы Главного командования. С. 1 9 1 . 280 Типнер И. Указ. соч. С. 146—156; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917—1920). С. 484—497; Россия и Балтия. Вып. 5. С. 118; Розенталь Р. Указ. соч. С. 75—77. 281 История латышских стрелков. С. 3 4 3 . 282 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 1 . S. 1 5 3 — 1 5 4 ; О п и с а н и е послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 1 9 2 — 1 9 4 . 283 Штейнберг В.А. Указ. соч. С. 6 8 — 6 9 . 284 РГВА. Ф. 104. О п . 4. Д . 75. Л . 118, 96. 285 Тамже.Л.81. 286 Какурин Н.Е. Как сражалась революция. В 2 т. М., 1990. Т. 1. С. 101—102. 287 РГВА. Ф. 3 3 9 8 8 . Оп. 2. Д . 145. Л . 3 7 . 288 Си поле В.Я. Указ. соч. С. 8 3 — 8 4 ; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 56. 277

289

ДВП.Т.2.С68.

290

Крастынь ЯЛ. Указ. соч. С. 6 9 — 7 7 ; Миллер В.О. Указ. соч. С. 1 0 7 — 2 3 8 . История латышских стрелков. С. 3 4 8 . 292 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 1. С. 5 1 1 — 5 1 2 . 293 Там ж е . С. 5 1 2 — 5 1 4 . 294 Д и р е к т и в ы Главного командования. С. 1 9 0 — 1 9 1 . 295 История латышских стрелков. С. 3 4 8 . 296 Россия и Балтия. Вып. 5. С. 119. 297 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 9 5 — 9 6 . 298 Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 5 2 4 — 5 2 6 . 299 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 4 9 7 — 5 0 0 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 7 7 — 8 3 . 300 Директивы Главного командования. С. 1 4 2 — 1 5 2 . 301 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 1. С. 5 0 9 — 5 1 0 . 302 Навицкас К. Указ. соч. С. 35. 303 Андреев AM Указ. соч. С. 96. 304 И н о с т р а н н а я военная интервенция в Прибалтике. С. 8 5 . 305 Д и р е к т и в ы Главного командования. С. 192. 306 РГВА. Ф. 104. О п . 4. Д . 2 4 0 7 . Л . 1 4 2 — 1 4 3 ; Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 1. S. 1 2 5 — 1 2 6 ; Борьба за Советскую власть в Литве. С. 1 5 1 , 1 5 2 — 1 5 3 , 1 5 6 — 1 5 7 ; Балтушис-Жемайтис Ф. Указ. соч. С. 9 0 — 9 4 ; Петров В.И. Указ. соч. С. 3 9 3 — 3 9 5 ; О п и с а н и е послевоенных боев г е р м а н с к и х войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 1 5 9 — 1 6 0 . 307 Кукушкина И.А. Литва — Россия. 1 9 2 0 // Россия и Балтия. Народы и страны. Вторая половина X I X — 3 0 - е гг. XX века. М., 2 0 0 0 . С. 102. 308 ДВП. Т. 2. С. 1 5 — 1 7 ; Бобылев П.Н. Указ. соч. С. 6 0 ; Зубачевский В.А. Советская политика на северо-востоке Центральной Европы в начале 1920-х годов // Отечественная история. 2004. № 3. С. 117. 309 Д М И С П О . Т. 2: Ноябрь 1918 г. — апрель 1920 г. М., 1964. С. 9 8 — 1 0 0 ; ДВП. Т. 2. С. 6 7 — 7 0 . 310 Д М И С П О . Т. 2. С. 1 0 5 — 1 0 7 ; ДВП. Т. 2. С. 7 4 — 7 6 ; Борьба за Советскую власть в Литве. С. 162—164. 291

523

311

ДМИСПО. Т. 2. С. 115. Подробнее см.: Шкляр E.H. Борьба трудящихся Литовско-Белорусской ССР с иностранными интервентами и внутренней контрреволюцией (1919— 1920 гг.). Минск, 1962. С. 15—40. 312 Д М И С П О . Т. 2. С. 8 4 — 8 8 ; Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 5 0 — 5 1 . 313 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я интервенция. Т. 2. С. 1 0 0 — 1 0 1 . 314 Директивы командования фронтов. Т. 1. С. 5 3 4 — 5 3 5 . 315 Там же. С. 537—538. 316 Тамже.С538. 317 Тамже.С527—528. 318 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 3 6 1 . 319 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 4. С. 55. 320 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 3 6 2 ; Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2: Март 1919 г. — апрель 1920 г. М., 1972. С. 58. 321 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 1 5 3 — 1 6 9 . 322 Из и с т о р и и г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 8. 323 Тамже.С91. 324 Рубцов А.Ф. Литва в политике французского империализма. 1 9 1 8 — 1 9 2 4 гг. Томск, 1988. С. 33. 325 И з истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 13. П о д р у г и м данным, на 2 8 февраля 1 9 1 9 г. в белоэстонской а р м и и насчитывалось 1 105 офицеров, 19 7 7 8 штыков, 1 2 7 5 сабель, 3 5 0 пулеметов, 2 0 тяжелых и 6 7 легких орудий (Маамяги В.А. Указ. соч. С. 96.). 326 Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 96. 327 Сиполс ВЛ Указ. соч. С. 1 1 6 — 1 1 7 . 328 Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 4 7 ; Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 144. 329 Андреев AM Указ. соч. С. 128. 330 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 1 4 0 — 1 4 1 ; Россия и Балтия. Вып. 5. С. 119. 331 Типнер И. Указ. соч. С. 1 7 5 — 1 8 4 ; Революция, г р а ж д а н с к а я война и иностранная и н тервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 5 2 6 — 5 2 9 . 332 Типнер И. Указ. соч. С. 1 8 4 — 1 8 8 ; Революция, г р а ж д а н с к а я война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 5 0 5 — 5 1 4 ; Социалистические революции в Эстонии... С. 44—45. 333 Тайгро /О. Указ. соч. С. 9 1 . 334 Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 562. 335 Сиполс ВЛ Указ. соч. С. 104. 336 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я и н т е р венция. Т. 2. С. 3 7 — 3 8 . 337 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher Truppen u n d Freikorps. Bd. 1 . S. 127, 154; О п и с а н и е послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 1 6 0 — 1 6 1 , 1 9 3 — 1 9 4 . В д а л ь н е й ш е м 1 октября 1 9 1 9 г. Главное командование пограничной охраны «Север» было переформировано в командование 3-й группы рейхсвера и передислоцировано в Кольберг (Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 3: Die Kämpfe im Baltikum nach der z w e i t e n Einnahme v o n Riga. Juni bis D e z e m b e r 1919. Berlin, 1938. S. 83). 338 Сиполс ВЛ Указ. соч. С. 110. 339 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher Truppen u n d Freikorps. Bd. 2: Der Feldzug im Baltikum bis zur z w e i t e n Einnahme v o n Riga. Januar bis M a i 1919. Berlin, 1 9 3 7 . S. 1 2 — 1 3 , 1 6 — 1 7 ; Сиполс ВЛ Указ. соч. С. 119. 524

340 341

Бобылев П.Н. Указ. соч. С. 5 9 . Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 2.

S.9. 342

Ibid. S. 3 5 — 3 7 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 1 9 ; Чапенко A.A. Указ. соч. С. 4 8 . Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 2 . S. 1 — 3 5 . ЗА4 Драудин Т.Я. Указ. соч. С. 8 3 . П о н е м е ц к и м д а н н ы м , в боевых частях корпуса насчитывалось 13 5 0 0 человек (Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 2.5.31,32, 34). 345 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 0 6 , 1 0 9 ; С о ц и а л и с т и ч е с к а я Советская Республика Л а т в и и в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 2 8 — 2 9 . 346 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 4 4 — 4 5 . 347 Борьба за Советскую власть в Прибалтике. С. 4 8 6 . 348 Драудин Т.Я. Указ. соч. С. 8 3 . 349 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 2 . S. 3 5 — 4 3 ; Bd. 3. S. 1 6 2 — 1 6 3 ; Пшибыльский А. Войны польского империализма 1 9 1 8 — 1 9 2 1 . Пер. с польск. М., 1 9 3 1 . С. 7 6 — 8 4 . 350 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 2. S. 1 4 3 — 1 4 9 ; Bd. 3. S. 2 0 3 — 2 0 8 . 351 Бобылев П.Н. У к а з . соч. С. 7 1 . 352 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 3 6 3 . 353 Бобылев П.Н. О п р е д е л е н и е главного фронта весной 1 9 1 9 года // В о е н н о - и с т о р и ч е с к и й ж у р н а л . 1 9 7 4 . № 7. С. 7 1 ; Бобылев П.Н. Н а з а щ и т е Советской р е с п у б л и к и . С. 6 7 . 354 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 6 1 . 355 Бобылев П.Н. Н а з а щ и т е Советской р е с п у б л и к и . С. 7 6 . 356 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 3 6 3 — 3 6 4 . 357 Акунов В.В. Ф р а й к о р ы . Германские д о б р о в о л ь ч е с к и е отряды в 1 9 1 8 — 1 9 2 3 гг. М., 2 0 0 4 . С. 136; Воробьева Л.M'. Указ. соч. С. 1 5 7 — 1 5 8 . 358 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 2 . S.81. 359 Бобылев П.Н. Указ. соч. С. 7 3 . 360 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 3 6 4 . 361 Darstellungen aus den Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 2. S. 35—83; Bd. 3. S. 163—165. 362 Драудин Т.Я. Указ. соч. С. 84. 363 С о ц и а л и с т и ч е с к а я Советская Республика Л а т в и и в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я и н т е р венция. Т. 2. С. 1 2 5 — 1 2 8 ; И с т о р и я латышских стрелков. С. 3 7 7 . 364 Бобылев П.Н. Указ. соч. С. 6 7 , 7 7 . 365 Взбунтовавшиеся части о г р а б и л и г о р о д и отступили в Польшу, где с о р г а н и з о в а лись в так называемую «Тульскую дивизию» под к о м а н д о в а н и е м к а п и т а н а Стрекопытова, к о т о р а я 15 июля 1 9 1 9 г. прибыла в Митаву, а затем была п о м о р ю п е р е б р о ш е н а в Нарву в состав С е в е р о - З а п а д н о й а р м и и (Чапенко A.A. Указ. соч. С. 82). 366 Большевистское руководство. П е р е п и с к а . 1 9 1 2 — 1 9 2 7 . С б о р н и к д о к у м е н т о в . М., 1996. С. 90—92. 367 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 3. S. 1 6 2 — 1 6 5 ; Борьба за Советскую власть в Литве. С. 2 1 2 — 2 1 3 , 2 2 1 ; Навицкас К. Указ. соч. С. 43—44. 368 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 1 . S. 128; О п и с а н и е послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 162. 343

525

369

Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n und Freikorps. Bd. 2. S. 9 7 ; Bd. 3. S. 167. По м н е н и ю Л.В. Л а н н и к а , д о б р о в о л ь ч е с к и й корпус «Дибич» был назван «в честь русского фельдмаршала XIX в. н е м е ц к о г о п р о и с х о ж д е н и я » ( О п и с а н и е послевоенных боев г е р м а н с к и х войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 162, п р и м . 165). Одн а к о в действительности он так назывался потому, что и м командовал п о д п о л к о в н и к фон Д и б и ч (Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 3. S. 205). 370 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 6 2 — 6 3 . 371 Борьба за Советскую власть в Литве. С. 2 4 4 ; Бобылев П.Н. Указ. соч. С. 7 9 . 372 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 3 6 5 . 373 Там ж е . С. 3 0 3 — 3 0 9 . 374 Сокольницкий М. «Исполнено по высочайшему повелению...»: Рапорт, переданный Наполеону начальником его контрразведки, польским генералом М и х а л о м Сокольницким с р е к о м е н д а ц и я м и «о способах избавления Европы от влияния России...». Минск, 2003. 375 Шармайтис Р.Я. И н т е р в е н ц и я а н г л о - а м е р и к а н с к и х и м п е р и а л и с т о в в Литве в 1 9 1 8 — 1 9 2 0 гг. // Исторические записки. Т. 4 5 . М., 1954. С. 2 7 2 — 2 7 3 ; Шкляр E.H. Указ. соч. С. 1 0 0 — 1 0 1 ; Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 5 1 — 5 2 ; Бобылев П.Н. Указ. соч. С. 9 0 — 9 1 . 376 Михутина И.В. Польско-советская война 1 9 1 9 — 1 9 2 0 гг. М., 1994. С. 6 6 — 6 7 ; Михутина И.В. Некоторые проблемы истории польско-советской войны 1 9 1 9 — 1 9 2 0 гг. // Версаль и новая Восточная Европа. С. 173; ГришинЯ.Я. Литовское направление внешней полит и к и Польши 1 9 1 8 — 1 9 2 6 гг. Казань, 2009. С. 1 4 — 1 9 . 377 Директивы Главного командования. С. 3 6 6 — 3 6 7 . 378 Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 6 6 — 6 7 , 6 8 — 6 9 , 70, 7 3 — 7 4 ; БалтушисЖемайтис Ф. Указ. соч. С. 1 0 0 — 1 0 4 , 1 0 7 — 1 0 8 . 379 Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 7 1 — 7 2 ; Пшибыльский А. Указ. соч. С. 122—126. 380 Борьба за Советскую власть в Литве. С. 2 6 8 . 381 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 1 5 7 — 1 5 9 ; Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 3 1 5 — 3 1 7 ; Документы о героической о б о р о н е Петрограда в 1 9 1 9 году. М., 1 9 4 1 . С. 1 1 — 1 3 ; Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 7 1 ; История г р а ж д а н с к о й войны в СССР ( 1 9 1 7 — 1922). В 5 т. Т. 4: Решающие победы Красной А р м и и над объединенными силами Антанты и внутренней контрреволюции ( М а р т 1 9 1 9 г. — февраль 1 9 2 0 г.). М., 1959. С. 152. 382 Смолин A.B. Указ. соч. С. 2 3 6 . 383 Бобылев П.Н. Указ. соч. С. 9 8 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 2 3 7 — 2 3 8 . 384 И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 2 2 2 — 2 2 3 , 2 3 0 — 2 3 6 . 385 Типнер И. Указ. соч. С. 1 8 8 — 1 9 9 ; Революция, г р а ж д а н с к а я война и иностранная и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 5 4 8 — 5 4 9 . 386 КрастыньЯ.П. Указ. соч. С. 1 1 1 ; Социалистическая Советская Республика Латвии в 1919 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 6 9 . 387 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 6 9 . 388 Восстановление Советской власти в Латвии... С. 66. 389 СиполсВ.Я. Указ. соч. С. 1 2 3 — 1 2 5 ; Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 7 5 — 7 6 . 390 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n und Freikorps. Bd. 2. S. 8 3 — 9 7 ; СиполсВ.Я. Указ. соч. С. 1 2 6 — 1 2 7 . 391 Крастынь ЯЛ. Указ. соч. С. 113. 392 Дрибин Л. Социалистическая Советская Республика Латвия (декабрь 1 9 1 8 — январь 1 9 2 0 гг.) / / Л а т в и я на г р а н и эпох. В 4 кн. Кн. 2. Рига, 1988. С. 2 7 . 393 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 1 4 1 — 1 4 2 ; СиполсВ.Я. Указ. соч. С. 9 0 . 526

394

Борьба за Советскую власть в П р и б а л т и к е . С. 4 1 9 , 4 2 1 , 4 2 7 ; И с т о р и я латышских стрелков. С. 3 8 4 . 395 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 2. S. 9 9 , 1 0 0 ; ДрибинЛ. Указ. соч. С. 2 8 . 396 РГВА. Ф. 2 0 0 . О п . 3. Д . 119. Л . 4 2 7 — 4 3 3 о б . ; История латышских стрелков. С. 4 0 1 , 4 0 2 . 397 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 2. S. 9 7 — 1 1 1 ; И с т о р и я латышских стрелков. С. 4 0 2 . 398 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 2. S. 1 5 0 — 1 5 9 ; Bd. 3. S. 1 7 1 — 1 7 2 . Затем 2 8 июня 1 9 1 9 г. бригада «Шавли» была п о д ч и н е н а 6-му р е з е р в н о м у к о р п у с у (Ibid. Bd. 3. S. 36). 399 Ibid. Bd. 3. S. 1 6 9 , 1 7 1 — 1 7 2 . 400 Ibid. Bd. 2. S. 1 1 1 — 1 3 6 . 401 Штейнберг B.A. Указ. соч. С. 9 3 . 402 Мишке В. Указ. соч. С. 74; Воробьева Л.М. Указ. соч. С. 1 5 8 — 1 5 9 . 403 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 8 6 . 404 Социалистическая Советская Республика Л а т в и и в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я и н т е р венция. Т. 2. С. 158. 405 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 8 7 — 8 8 . 406 Б а л т у ш и с - Ж е м а й т и с Ф. Указ. соч. С. 105; Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 2. S. 134; Bd. 3. S. 1 7 3 — 1 7 6 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 2 8 ; И с т о р и я латышских стрелков. С. 4 0 2 ; Борьба за Советскую власть в Литве. С. 2 8 4 , 2 8 9 ; Бобылев П.Н. Указ. соч. С. 102. 407 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 8 5 . 408

Тамже.С87,88.

409

Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 3. S. 1 7 6 — 1 8 1 ; Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 8 9 — 9 0 . 410 Из истории гражданской войны в СССР. Т. 1. С. 7 6 — 7 7 . 411 Рутыч H.H. Белый фронт генерала Юденича: Биографии чинов Северо-Западной армии. М., 2002. С. 4 0 . 412 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1919 г. и иностранная интервенция. Т. 1.С. 1 9 4 — 1 9 5 . 413 Из истории гражданской войны в СССР. Т. 1. С. 8 9 . 414 Смолин A.B. Указ. соч. С. 8 7 . 415 Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и озерных системах. В 3 т. Т. 2. Северо-Запад. В 2 ч. Ч. 2. Озерные и речные флотилии. Л., 1926. С. 1 4 1 — 1 4 2 . *}6 Рыбаков М.В. Из истории гражданской войны на северо-западе в 1 9 1 9 г. М., 1958. С. 9; История гражданской войны в СССР. Т. 4. С. 150; Смолин A.B. Указ. соч. С. 134; Розентал ь Р. Указ. соч. С. 8 3 — 1 2 8 . 417 Интервенция на Северо-Западе России. С. 244. 418 Гражданская война в СССР. Т. 2: Решающие победы Красной Армии. Крах империалистической интервенции (март 1 9 1 9 г. — октябрь 1922 г.). М., 1986. С. 9 6 . 419 Надежный Д.Н. На подступах к Петрограду летом 1 9 1 9 г. М., 1928. С. 3 4 — 3 8 ; Смолин A ß . Указ. соч. С. 138. 420 Из истории гражданской войны в СССР. Т. 2. С. 319. 421 Там ж е . С. 3 2 0 . 422 Д о к у м е н т ы о г е р о и ч е с к о й о б о р о н е П е т р о г р а д а в 1 9 1 9 году. С. 1 4 — 1 5 . 423 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 3 6 8 . 424 Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и о з е р н ы х системах. Т. 2.

4.2. С. 146—147. 425 426

Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 7 9 . Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 3 6 8 — 3 7 0 . 527

427 428 429

430

Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 3 2 1 — 3 2 2 . Директивы Главного командования. С. 3 7 0 — 3 7 1 . Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 84.

Тамже.С84—86.

431

Там ж е . С. 8 8 — 8 9 . Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 3 3 0 — 3 3 3 ; Документы о героической о б о р о н е Петрограда в 1 9 1 9 году. С. 2 0 — 2 2 ; Типнер И. Указ. соч. С. 2 0 0 — 2 0 6 ; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 5 5 4 — 5 5 5 ; Маамяги В.А. Указ. соч. С. 1 1 3 — 1 1 7 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 1 2 9 — 1 7 3 . 433 Горн В. Гражданская война на северо-западе России. Берлин, 1923. С. 1 2 — 1 4 , 8 8 ; Караев Г.Н. Разгром Юденича в 1 9 1 9 году. М., 1940. С. 6 8 — 7 1 . 434 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 1 6 1 — 1 6 2 . 435 Там ж е . С. 162. 436 Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 93. 437 Борьба за Советскую власть в Литве. С. 3 1 1 . 438 Какурин Н.Е. Указ. соч. Т. 2. С. 192. 439 Директивы Главного командования. С. 3 0 9 — 3 1 2 . 440 Российский государственный архив социально-политической истории (далее — РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 3. Д . 6. Л . 3. 441 Директивы Главного командования. С. 3 1 3 — 3 1 6 . 442 Кляцкин СМ. На защите Октября. О р г а н и з а ц и я регулярной а р м и и и милиционное строительство в Советской республике. 1 9 1 7 — 1 9 2 0 . М., 1965. С. 3 8 7 — 3 9 0 ; Директивы Главного командования. С. 8 0 0 . 443 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д . 1 1 . Л . 6. 444 Директивы Главного командования. С. 784. 445 Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 95. 446 Там ж е . С. 9 5 — 9 6 , 97. 432

^Тамже.Т.^Сбг—63. 448

Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 3 2 6 . Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 8 3 , 8 5 , 8 7 , 9 0 — 9 2 . 450 Рыбаков М.В. Указ. соч. С. 53. 451 Караев Г.Н. Указ. соч. С. 6 4 — 6 8 , 7 2 — 7 4 ; Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 3 2 8 — 3 2 9 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 1 7 4 — 1 8 4 . 452 Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 9 8 — 9 9 . 453 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 1 4 1 , 1 4 6 . 454 Документы о героической о б о р о н е Петрограда в 1 9 1 9 году. С. 28; Директивы Главного командования. С. 3 7 7 — 3 7 8 . 455 Директивы Главного командования. С. 3 7 8 ; Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 3 3 4 — 3 3 5 . 456 Гражданская война в СССР. Т. 2. С. 99. 457 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 186; Из истории гражданской войны в СССР. Т. 2. С. 3 3 9 — 3 4 1 . 458 Из истории гражданской войны в СССР. Т. 2. С. 337. 459 Неклюдов H.H. Трагедия Красной Горки // Рутыч H.H. Указ. соч. С. 4 5 5 — 4 6 8 . 460 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 1 5 0 — 1 5 4 ; Караев Г.Н. Указ. соч. С. 7 6 — 7 7 , 7 8 — 9 1 ; Документы о героической о б о р о н е Петрограда в 1919 году. С. 4 8 — 5 4 ; Исаков И.С Красная горка. Сталинская операция 1 3 — 1 6 июня 1919 г. М., 1946; Смолин A.B. Указ. соч. С. 1 4 5 — 150; Ткаченко В.Ф. Форт «Красная горка». СПб., 2007. С. 4 8 — 5 4 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 1 9 5 — 2 1 1 . 449

528

461

Л е т о м 1 9 2 8 г. лодку подняли, и останки м о р я к о в и их личные в е щ и отправили в Англию (Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 155). 462 Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 375; Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 4. С. 70. 463 Д и р е к т и в ы Главного командования. С. 3 2 4 — 3 4 4 . 464 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 2. С. 1 0 3 — 1 0 4 . 465 Родзянко А.П. Воспоминания о Северо-Западной а р м и и . Берлин, 1 9 2 0 . С. 7 5 — 7 7 ; Надежный Д.Н. Указ. соч. С. 1 0 6 — 1 0 8 ; Рутыч H.H. Указ. соч. С. 6 3 — 6 5 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 2 1 5 — 2 3 1 . 466 Горн В. Указ. соч. С. 4 9 . 467 Там ж е . С. 5 0 — 5 1 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 1 6 1 — 1 7 2 . ш Кирдецов Г. У ворот Петрограда ( 1 9 1 9 — 1 9 2 0 гг.). Берлин, 1 9 2 1 . С. 188; Смолин A.B. Указ. соч. С. 1 6 0 — 1 6 1 . 469 Цит. по: Смолин A.B. Указ. соч. С. 1 3 4 — 1 3 5 . 470 Федотов Б.Ф. На дальних подступах к Красному Питеру // Вопросы истории. 1972. № 9. С. 151 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 169. 471 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 2 1 5 — 2 1 9 . 472 Кирдецов Г. Указ. соч. С. 5 9 — 8 0 ; Интервенция на Северо-Западе России. С. 2 2 3 — 226; Смолин A.B. Указ. соч. С. 2 3 9 — 2 5 2 . 473 Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 4 2 — 4 3 . 474 История Эстонской ССР. Т. 3. С. 177. 475 Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 4 9 — 5 1 . 476 Россия и союзники: О б м е н нотами м е ж д у Союзными д е р ж а в а м и и Верховным Правителем России адмиралом Колчаком. Киев, 1919. С. 5 — 9 . 477 Бах М.Г. Указ. соч. С. 27. 478 Штейнберг В.А. Указ. соч. С. 98. 479 Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher Truppen und Freikorps. Bd. 2. S. 1 1 9 — 1 2 0 . 480 Сиполс ВЯ. Указ. соч. С. 133. 481 Латвия на грани эпох. Кн. 3. С. 18. 482 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 165. 483 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 1 4 — 1 1 5 ; Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 9 1 . 484 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 170. 485 Т а м ж е . С . 177. 486 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 143; Социалистическая Советская Республика Латвии в 1919 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 1 8 0 — 1 8 1 . 487 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 160. 488 Бережанский Н. П. Бермондт в Прибалтике в 1 9 1 9 году (из записок бывшего редактора) // Историк и современник. Вып. 1. Берлин, 1922. С. 1 0 — 1 2 ; Darstellungen aus d e n Nach kriegskämpfen deutscher T r u p p e n und Freikorps. Bd. 3. S. 1—48; КрастыньЯ.П. Указ. соч. С. 1 1 3 — 1 1 4 , 1 1 8 — 1 2 3 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 3 6 — 1 4 4 ; Варславан А.Я. Политика английского империализма в о т н о ш е н и и буржуазной Латвии ( 1 9 2 0 — 1 9 2 3 ) . Рига, 1966. С. 2 0 ; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 5 6 8 — 574; ЧапенкоАА. Указ. соч. С. 5 7 — 6 5 . 489 Навицкас К. Указ. соч. С. 4 2 . 490 Там ж е . С. 6 7 — 7 1 ; Павлова М.С. Литва в политике Варшавы и Москвы в 1 9 1 8 — 1926 годах. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 2012. С. 45—47. 529

491

Навицкас К. Указ. соч. С. 6 1 . Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 5 0 — 5 1 . 493 Darstellungen aus d e n N a c h k r i e g s k ä m p f e n deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 1 . S. 128; Bd. 3. S. 4 3 — 4 4 , 1 8 8 — 1 9 2 ; О п и с а н и е послевоенных боев г е р м а н с к и х войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока. С. 1 6 2 . *9*ГригонисЭ.П. Литва и е е соседи в п р о ш л о м и н а с т о я щ е м . СПб., 2 0 1 4 . С. 1 3 1 . 495 Навицкас К. Указ. соч. С. 6 3 ; Рубцов А.Ф. В о с т о ч н о е в р о п е й с к а я политика Ф р а н ц и и (Прибалтика). С. 5 2 — 5 3 . 496 ГришинЯ.Я. Необычный ультиматум. Казань, 2 0 0 5 . С. 4 2 — 4 3 ; Павлова М.С Указ. соч. С. 48—49. 497 Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и о з е р н ы х системах. Т. 2. Ч. 2. С. 2 0 . 498 Из и с т о р и и г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 3 4 2 — 3 4 3 . 499 Гражданская война. Боевые действия на морях, речных и о з е р н ы х системах. Т. 2. Ч. 2. С. 2 1 — 2 5 ; Д о к у м е н т ы о г е р о и ч е с к о й о б о р о н е П е т р о г р а д а в 1 9 1 9 году. С. 7 9 ; Д и р е к т и вы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 105. 500 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 1 0 0 ; Д и р е к т и в ы Главного командования. С. 381—384. 501 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 591—592. 502 Д и р е к т и в ы Главного командования. С. 3 8 5 — 3 8 6 . 503 ДВП. Т. 2. С. 2 1 9 — 2 2 0 . 504 Типнер И. Указ. соч. С. 2 1 7 . 505 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 2. С. 1 0 6 — 1 0 7 . 506 Типнер И. Указ. соч. С. 2 1 5 — 2 1 8 ; Россия и Балтия. Вып. 5. С. 1 3 1 . 507 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 2. С. 1 1 0 — 1 1 1 . 508 Типнер И. Указ. соч. С. 2 1 9 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 2 9 4 — 3 3 0 . 509 Надежный H Д . Указ. соч. С. 114. П о сведениям А.П. Родзянко, части белых насчитывали 7 4 2 7 штыков и 4 5 7 сабель п р и 18 орудиях (Рутыч H.H. Указ. соч. С. 6 7 ) . 510 История г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 4. С. 168. 511 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 2. С. 1 1 4 — 1 1 5 . 512 Надежный Д.Н. Указ. соч. С. 117; Розенталь Р. Указ. соч. С. 2 5 3 — 2 9 3 . 513 РГВА. Ф. 104. О п . 4. Д. 2 4 8 3 . Л . 14. 5Ы Горн В. Указ. соч. С. 3 8 0 — 3 8 1 . 515 Тамже.С. 141—142. 516 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 2. С. 1 1 6 — 1 1 7 . 517 Надежный H Д . Указ. соч. С. 1 3 3 — 1 3 9 ; Типнер И. Указ. соч. С. 2 2 1 — 2 2 8 ; Революция, г р а ж д а н с к а я война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 6 0 3 — 6 0 4 . 518 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 2. С. 1 2 8 — 1 2 9 . 519 Тамже.С. 130—132. 520 Надежный H Д . Указ. соч. С. 1 3 9 — 1 4 9 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 3 3 5 — 3 7 8 . 521 Документы о г е р о и ч е с к о й о б о р о н е Петрограда в 1 9 1 9 году. С. 8 8 — 8 9 ; Рыбаков М.В. Указ. соч. С. 7 7 — 7 8 ; И з истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 3 5 4 — 3 5 5 ; Стрельбицкий К.Б. П о т е р и противников Советского В о е н н о - М о р с к о г о Флота. 1 9 1 8 — 1 9 4 0 . (Справочник). Львов, 1995. С. 7 — 8 . 522 Д и р е к т и в ы Главного командования. С. 8 5 9 ; Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 2. С. 122. 52Ъ Драудин Т.Я. Указ. соч. С. 8 8 — 8 9 ; Типнер И. Указ. соч. С. 2 2 9 — 2 3 9 ; История латышских стрелков. С. 4 2 7 — 4 2 8 . 524 Революция, г р а ж д а н с к а я война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 5 9 3 ; Социалистические революции в Эстонии... С. 4 8 — 5 0 . 492

530

525

Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 2 3 2 ; Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 5 9 9 . 526 Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 600. 527 Из и с т о р и и г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 4 0 9 — 4 1 1 . 528 Горн В. Указ. соч. С. 2 6 2 — 2 6 7 . 529 Социалистическая Советская Республика Латвия в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я и н т е р венция. Т. 2. С. 1 9 5 — 1 9 6 . 530 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 188. 531 Штейнберг В.А. Указ. соч. С. 152. 532 И н о с т р а н н а я военная и н т е р в е н ц и я в Прибалтике. С. 194. 533 Тайгро Ю. Указ. соч. С. 1 1 1 — 1 1 3 . 534 Горн В. Указ. соч. С. 18; Рыбаков М.В. Указ. соч. С. 8 7 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 2 0 7 . 535 И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 3 5 0 ; ЧапенкоАА. Указ. соч. С. 8 2 . 536 И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 3 5 1 ; Чапенко A.A. Указ. соч. С. 84. 537 Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 6 0 8 — 6 1 6 ; С о ц и а л и с т и ч е с к и е р е в о л ю ц и и в Эстонии... С. 5 1 . 538 ДВП.Т.2.С242—243. 539 Революция, г р а ж д а н с к а я война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 6 0 5 . 540 И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 3 6 8 . 541 Д В П . Т. 2. С. 2 4 3 — 2 4 4 . 542 Тамже.С243. 543 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 25. Л. 1. 544 Тамже.Д.26.Л. 1. 545 ДВП. Т. 2. С. 2 4 4 — 2 4 5 . 546 Там же. С. 245—246. 547 Там же. С. 246—247. 548 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 3 9 — 4 0 ; СиполсВ.Я. Тайная дипломатия. Буржуазная Латвия в антисоветских планах и м п е р и а л и с т и ч е с к и х д е р ж а в . 1 9 1 9 — 1 9 4 0 . С. 4 2 ; Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 6 2 0 , 6 2 5 . 549 Рубцов А.Ф. Литва в п о л и т и к е французского и м п е р и а л и з м а . 1 9 1 8 — 1 9 2 4 гг. С. 6 3 . 550 Там ж е . С. 6 2 ; Рубцов А.Ф. В о с т о ч н о е в р о п е й с к а я политика Ф р а н ц и и (Прибалтика). С. 3 3 . 551 Рубцов А.Ф. Литва в п о л и т и к е французского и м п е р и а л и з м а . 1 9 1 8 — 1 9 2 4 гг. С. 6 4 . 552 Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 623. 553 Тамже.С621. 554 ДВП. Т. 2. С. 2 4 7 — 2 4 8 ; Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 6 2 0 — 6 2 2 ; Граф М. Указ. соч. С. 2 6 0 — 2 6 1 . 555 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я интервенция. Т. 2. С. 4 0 7 . 556 Штейнберг В.А. Указ. соч. С. 114. 557 И с т о р и я Эстонской ССР. Т. 3. С. 199. 558 И н о с т р а н н а я военная и н т е р в е н ц и я в Прибалтике. С. 2 6 1 — 2 6 2 . 559 Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 6 2 6 ; И н о с т р а н н а я военная и н т е р в е н ц и я в Прибалтике. С. 2 2 7 — 2 2 8 . 560 И н о с т р а н н а я военная и н т е р в е н ц и я в Прибалтике. С. 2 2 8 — 2 2 9 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 332—333. 561 Директивы Главного командования. С. 390—391. 531

562

Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 2 4 0 . На 3 о к т я б р я в Северо-Западной а р м и и насчитывалось 2 0 0 8 1 человек (из них 9 7 8 офицеров, 14 0 4 8 штыков, 3 4 5 сабель, 7 8 6 пулеметчиков, 1 3 2 4 артиллериста, 3 7 0 телефонистов, 3 5 0 штыков в т а н к о в о м батальоне, 1 3 0 штыков в м о р с к о м отряде, 8 5 0 штыков в 1-м и 9 0 0 штыков во 2-м запасных батальонах) п р и 2 9 3 пулеметах и 4 4 орудиях ( И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 3 4 2 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 326,424—425). 563 Смолин A.B. Указ. соч. С. 3 1 9 , 3 2 1 . 564 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 2 2 6 . 565 И с т о р и я г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 4. С. 197; Рутыч H.H. Указ. соч. С. 6 8 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 3 0 4 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 3 7 9 — 4 0 7 . 566 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 2 5 4 . П о д р у г и м данным, имелось 1 5 7 орудий, к р о ме того, в К р о н ш т а д т е находилось 2 4 3 3 штыка п р и 81 пулемете и 1 9 0 орудиях, а в П е т р о г р а д с к о м УР — 17 0 9 3 штыка и 6 5 3 сабли п р и 2 6 1 пулемете и 2 1 3 орудиях (Гражданская война в СССР. Т. 2. С. 2 1 9 ) . 567 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 1 2 0 — 1 2 1 . 5б8 Тамже.С. 140—141. 569 Тамже.С. 144—145. 570 Тамже.С. 146—147. 571 Россия и Балтия. Вып. 5. С. 133. 572 Горн В. Указ. соч. С. 3 2 2 — 3 2 4 . 573 Корнатовский НА. Указ. соч. С. 4 5 0 . 574 Т а м ж е . С. 2 4 2 — 2 4 4 , 2 6 4 — 2 7 7 ; История Эстонской ССР. Т. 3. С. 2 0 3 ; И н о с т р а н н а я вое н н а я и н т е р в е н ц и я в Прибалтике. С. 2 0 9 ; Россия и Балтия. Вып. 5. С. 133; Розенталь Р. Указ. соч. С. 408—455. 575 Д о к у м е н т ы о г е р о и ч е с к о й о б о р о н е П е т р о г р а д а в 1 9 1 9 году. С. 97. 576 Троцкий Л Д . К а к вооружалась революция. Т. 2 : 1 9 1 9 — 1 9 2 0 гг. Кн. 1: Тысяча девятьсот девятнадцатый год. М., 1 9 2 4 . С. 3 8 3 . 577 Ленин В.И. ПСС. Изд. 5-е. Т. 3 9 : Июнь — д е к а б р ь 1 9 1 9 . М., 1974. С. 2 3 0 — 2 3 1 . 578 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 2 6 0 , 2 7 8 — 4 0 7 . 579 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 1 4 8 — 1 5 0 . 580 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 3 9 3 . 581 История г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 4. С. 3 4 0 ; Из истории г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 6 4 0 — 6 4 2 . 582 Гражданская война в СССР. Т. 2. С. 2 2 2 . 583 Корнатовский НА. Указ. соч. С. 4 0 8 — 4 1 2 ; Караев Г.Н. Указ. соч. С. 1 6 4 — 1 9 2 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 4 5 6 — 5 0 7 . 584 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 184; ЧапенкоАА. Указ. соч. С. 6 7 . 585 БережанскийН.Указ. соч. С. 2 8 — 3 1 , 3 4 — 3 5 ; Darstellungen aus d e n Nachkriegskämpfen deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 3. S. 4 8 — 9 0 ; Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и иностранная интервенция. Т. 2. С. 2 0 1 — 2 0 2 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 3 0 — 3 1 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 3 4 4 — 3 4 5 ; Полковник П.Р. Бермонт-Авалов. Документы и воспоминания // Вопросы истории. 2 0 0 3 . № 1. С. 2 1 — 2 2 . 586 Бережанский Н. Указ. соч. С. 37. 587 Вопросы истории. 2003. № 1. С. 2 4 — 2 5 . 588 Навицкас К. Указ. соч. С. 9 2 . 589 Бережанский Н. Указ. соч. С. 4 4 ; Вопросы истории. 2 0 0 3 . № 2. С. 1 0 — 1 2 . 590 Чапенко A.A. Указ. соч. С. 1 2 7 — 1 3 5 . 591 Горн В. Указ. соч. С. 2 7 4 — 2 7 5 ; Вопросы истории. 2 0 0 3 . № 2. С. 17. 592 Штейнберг В.А. Указ. соч. С. 118. 593 П о д р о б н е е см.: Лейт А. Указ. соч. С. 6 5 — 7 7 . 532

594

Рубцов А Ф . Указ. соч. С. 6 9 . Radzins P. Latvijas atbrïvosanas kars. Rïga, 1990. S. 7 — 1 1 2 ; Бережанский H. Указ. соч. С. 5 — 8 7 ; Darstellungen aus d e n N a c h k r i e g s k ä m p f e n deutscher T r u p p e n u n d Freikorps. Bd. 3. S. 9 1 — 1 4 4 ; Крастынь Я.П. Указ. соч. С. 1 1 8 — 1 2 3 ; С о ц и а л и с т и ч е с к а я Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я . Т. 2. С. 2 0 6 , 2 1 6 , 2 2 6 ; НавицкасК. Указ. соч. С. 1 1 0 — 1 1 1 ; Пелкаус 3 . Бермонтиада // Латвия на г р а н и эпох. Кн. 3. С. 1 6 — 4 4 ; Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 4 2 3 — 4 2 6 ; Мусаев В.И. D r a n g nach Osten и русская р е а к ц и я : история «Западной русской а р м и и » ( 1 9 1 9 г.) // Новый часовой. 1 9 9 8 . № 6 — 7 . С. 8 4 — 8 5 ; АрумяэХ.Т. Указ. соч. С. 4 2 — 4 3 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 3 3 4 — 3 5 1 ; Чапенко A.A. Указ. соч. С. 1 0 6 — 1 1 4 . 595

596

Горн В. Указ. соч. С. 3 0 9 — 3 1 6 ; Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 4 2 9 — 4 3 7 ; История г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 4. С. 3 4 3 . 597 Из и с т о р и и г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 6 4 3 — 6 4 4 ; Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 1 5 7 — 1 5 8 . 598 Рассчитано по: РГВА. Ф. 2 0 0 . О п . 3. Д. 119. Л . 3 4 8 — 3 5 5 . 599 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 158; И з и с т о р и и г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 6 4 5 — 6 4 7 . 600 Из и с т о р и и г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 6 4 8 — 6 4 9 . 601 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 4 1 2 — 4 1 7 , 4 4 4 — 4 5 4 ; Караев ПН. Указ. соч. С. 1 9 2 — 2 0 0 . На 2 9 о к т я б р я 1 9 1 9 г. в приданных 10-й с т р е л к о в о й д и в и з и и Эстонском кавполку и кавполку 11-й стрелковой д и в и з и и насчитывалось 1 3 1 9 человек, 8 9 к о м а н д и р о в , 3 1 0 штыков, 4 4 7 сабель, 11 пулеметов и 8 8 0 л о ш а д е й (РГВА. Ф. 2 0 0 . О п . 3. Д. 119. Л . 351 об.). 602 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 1 5 9 — 1 6 0 . 603 Там ж е . Т. 4. С. 107. б04 Тамже.Т.2.С 160—161. 605 Там ж е . С. 1 6 1 . 606 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 1 5 1 ; И з и с т о р и и г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 2. С. 6 4 9 — 6 5 0 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 5 0 8 — 5 3 9 . 607 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 162. 608 Рассчитано по: РГВА. Ф. 104. On. 4. Д . 2 4 0 7 . Л. 9 5 — 9 5 о б . ; Ф. 2 0 0 . О п . 3. Д. 119. Л . 2 8 7 — 289об.,341—347об. 609 И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 3 6 1 . 610 Гроссен (Нео-Сильвестр) Г.И. А г о н и я Северо-Западной а р м и и (Из тяжелых воспом и н а н и й ) // И с т о р и к и с о в р е м е н н и к . Вып. 5. Берлин, 1 9 2 4 . С. 1 3 8 — 1 3 9 . 611 Там ж е . С. 140. 612 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 3 9 8 — 3 9 9 . 613 И н т е р в е н ц и я на Северо-Западе России. С. 3 6 1 — 3 6 4 . 614 Гроссен (Нео-Сильвестр) Г.И. Указ соч. С. 1 3 8 . 615 Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 4 6 0 . 616 Екабсонс Э. Латвия и российский Северный корпус (Северо-Западная армия Юденича) в 1 9 1 8 — 1 9 2 0 гг. // Россия и Балтия: эпоха перемен ( 1 9 1 4 — 1 9 2 4 ) . Вып. 2. М., 2002. С. 142—143,148—149. 617 РГВА. Ф. 104. Оп. 4. Д. 657. Л. 2 6 — 4 8 . 618 Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 1 6 6 — 1 6 7 . 619 РГВА. Ф. 104. Оп. 4. Д. 2407. Л. 83об.; Смолин A.B. Указ. соч. С. 4 0 2 . 620 Караев Г.Н. Указ. соч. С. 2 0 2 — 2 2 0 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 4 0 1 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 5 4 0 — 5 9 3 . 621 Гроссен (Нео-Сильвестр) Г.И. У к а з . соч. С. 1 4 0 . 622 Интервенция на Северо-Западе России. С. 365; «Северо-Западная армия фактически умирает...» Гражданская война в России. Февраль 1920 г. // Исторический архив. 2013. №2. С. 140—142. 533

623

РГВА. Ф. 104. O n . 4. Д . 2 4 0 7 . Л . 8 4 ; Бережанский Н. Указ. соч. С. 3 7 ; Смолин A.B. Указ. соч. С. 3 9 8 . В эстонской и с т о р и о г р а ф и и есть сведения, что д о 1 июля 1 9 2 0 г. от э п и д е м и и у м е р л о 8 — 1 2 тыс. в о е н н о с л у ж а щ и х Северо-Западной а р м и и , а 13,7 тыс. вместе с почти 6 тыс. б е ж е н ц е в д о б р о в о л ь н о вернулись в РСФСР {ГрефМ. Указ. соч. С. 2 7 6 — 2 7 7 ) . Возвращен и ю в РСФСР способствовали к а к листовки к о м а н д о в а н и я 7-й советской а р м и и и агитация представителей советской т о р г о в о й д е л е г а ц и и в Таллине с призывом возвращаться на р о д и н у и о б е щ а н и я м и п о л н о й а м н и с т и и и п р е д л о ж е н и я м и для белогвардейских о ф и ц е р о в поступать на службу в Красную а р м и ю , т а к и сфабрикованные ш т а б о м 1-й эстонской д и визии якобы советские листовки, о б е щ а в ш и е в е р н у в ш и м с я з е м л ю и материальную п о д д е р ж к у {Абисогомян Р. Роль русских военных деятелей в о б щ е с т в е н н о й и культурной ж и з н и Эстонской Республики 1 9 2 0 — 1 9 3 0 - х гг. и их л и т е р а т у р н о е наследие. Д и с с е р т а ц и я на с о и с к а н и е у ч е н о й степени magister artium. Тарту, 2 0 0 7 . С. 12). 624 Кирдецов Г. Указ. соч. С. 306; Горн В. Указ. соч. С. 355; Рутыч H.H. Указ. соч. С. 1 0 3 , 1 4 1 — 142; Владимирский М.В. Финансовая деятельность Северо-Западного правительства. 1 9 1 9 — 1921 гг. // Вопросы истории. 2 0 1 1 . № 4. С. 9 4 — 1 1 0 ; Розенталь Р. Указ. соч. С. 5 9 4 — 6 1 9 . 625 Смолин A.B. Указ. соч. С. 3 8 9 — 4 0 6 , 4 1 4 — 4 1 5 ; Абисогомян Р. Указ. соч. С. 1 4 — 1 5 . 626 СиполсВ.Я. За кулисами и н о с т р а н н о й и н т е р в е н ц и и в Латвии. С. 184. 627 Там ж е . С. 1 8 4 — 1 8 5 ; Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 4 0 — 4 1 ; И н о с т р а н н а я военная и н т е р венция в Прибалтике. С. 2 6 1 — 2 6 2 . б28 ДВП.Т.2.С255. 629 Там же. С. 254—255. 630 Тамже.С256. 631 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 186—187. 632 The Trotsky papers 1917—1922. Vol. 1: 1917—1919. London — The Hague— Paris, 1964. P. 696; Невозможно молчать. Сборник документов и материалов. В 4 кн. Кн. I.Tallinn, 1996. С. 56. 633 Ленин В.И. ПСС. Изд. 5-е. Т. 51: Письма. Июль 1919 — ноябрь 1920. М., 1975. С. 6 2 — 63. 634 T h e Trotsky papers 1 9 1 7 — 1 9 2 2 . Vol. 1. P. 7 0 4 , 7 0 6 ; Н е в о з м о ж н о молчать. Кн. 1. С. 5 7 . 635 Краснов В.Г., Дайнес В.О. Неизвестный Т р о ц к и й . Красный Бонапарт: Д о к у м е н т ы . Мнения. Размышления. М., 2000. С. 260—261. 63б РГАСПИ.Ф. 159.0п. 1.Д.38.Л.З—4;TheTrotsky papers 1917—1922. Vol. 1.P. 718,720, 722, 724; Ленин В.И. ПСС. Т. 51. С. 69, 389—390. 637 T h e Trotsky papers 1 9 1 7 — 1 9 2 2 . Vol. 1. P. 7 3 0 ; Н е в о з м о ж н о молчать. Кн. 1. С. 5 7 — 5 8 . 638 РГАСПИ. Ф. 159. О п . 1. Д. 3 8 . Л . 1 — 1 об.; T h e Trotsky papers 1 9 1 7 — 1 9 2 2 . Vol. 1. P. 7 3 2 ,

734. б39

ДВП.Т.2.С256. ^Тамже.СЛбб. 641

Там ж е . С. 2 6 7 — 2 6 8 . Там ж е . С. 2 6 8 — 2 7 2 . 643 T h e Trotsky papers 1 9 1 7 — 1 9 2 2 . Vol. 1. P. 7 4 0 ; Н е в о з м о ж н о молчать. Кн. 1. С. 5 9 . 644 Л е н и н В.И. ПСС. Т. 5 1 . С. 8 0 . 645 РГАСПИ. Ф. 159. О п . 1. Д . 3 8 . Л . 5 — 5 о б . ; T h e Trotsky papers 1 9 1 7 — 1 9 2 2 . Vol. 1. P. 7 4 0 , 642

742. ^TheTrotsky papers 1917—1922. Vol. 1. P. 744. 647 Красное В.Г., Дайнес В.О. Указ. соч. С. 2 7 1 — 2 7 2 . 648 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 36. Л . 1 ; О п . 163. Д . 17. Л . 1. 649 Революция, г р а ж д а н с к а я война и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 678—679. б50 ДВП.Т.2.С287. 651 Там же. С. 286—287. 534

б52

Тамже.С288. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 38. Л . 1 ; Известия Ц К К П С С 1990. № 5. С. 1 6 1 . 654 Революция, г р а ж д а н с к а я война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 679. 655 Н е в о з м о ж н о молчать. Кн. 1. С. 6 1 . 656 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 4 3 ; Сиполс В.Я. Тайная дипломатия. Буржуазная Латвия в антисоветских планах империалистических держав. 1 9 1 9 — 1 9 4 0 гг. С. 4 7 — 4 8 ; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 6 5 2 . 657 Сиполс В.Я. За кулисами и н о с т р а н н о й и н т е р в е н ц и и в Латвии. С. 1 9 4 — 1 9 5 . б58 Д В П . Т . 2 . С 2 9 1 — 293. 659 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 2 5 1 — 2 5 2 . 660 Тайгро Ю. Указ. соч. С. 122. 661 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 2 3 6 . 662 Революция, г р а ж д а н с к а я война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 648—651. бб3 Тамже.С654. 664 Там же. С. 6 7 6 — 6 7 8 . 665 ДВП. Т. 2. С. 2 9 8 — 2 9 9 . 666 РГАСПИ. Ф. 159. Оп. 2. Д. 10. Л . 8 9 — 1 1 2 ; ДВП. Т. 2. С. 2 9 9 — 3 0 5 . Главой эстонской делегации был назначен Я. Поска, главой советской делегации — Л.Б. Красин, которого с 15 д е к а б р я сменил A.A. Иоффе. 667 Революция, г р а ж д а н с к а я война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 6 8 2 — 6 8 7 ; Маттисен 3. Эстония — Россия: история границы и е е проблемы. Таллин, 1 995. С. 3 5 — 4 9 ; История Эстонии. В 2 ч. Ч. 2. Таллин, 1996. С. 5 2 ; Гончаров O.S. Указ. соч. С. 2 3 5 — 2 4 3 . 668 Навицкас К. Указ. соч. С. 113. 669 Русский архив. Т. 2. Архив русской революции. В 22 т. Т. 3 — 4 . М., 1 9 9 1 . С. 2 7 1 — 2 7 5 ; Горн В. Указ. соч. С. 4 0 6 — 4 1 0 ; Корнатовский H.A. Указ. соч. С. 4 6 4 — 4 6 5 ; История Эстонской ССР. Т. 3. С. 206. 670 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 2 4 1 — 2 4 2 ; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 6 9 2 . 671 Арумяэ Х.Т. У к а з . соч. С. 4 5 . 672 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии (1917— 1920). С. 701. Относительно безвозвратных потерь белоэстонской армии есть и другие данные, согласно которым было убито и умерло от ран 3 588 человек (Eesti Vabadussöda 1918—1920. 2. kd. Tallinn, 1997. Lk. 485). В современной эстонской историографии делаются попытки преувеличить оценки количества жертв красного террора и соответственно преуменьшить оценки числа жертв белого террора. Например, Т. Минник полагает, что жертвами красного террора стало от 650 до 700 человек, хотя ранее в литературе назывались цифры от более 450 до 650 человек. Соответственно, по его мнению, жертвами белого террора стало около 800 человек, тогда как ранее в литературе приводились оценки от 400 до 2 000 человек. Кроме того, исследователь указывает, что белоэстонскими властями было арестовано около 5 000 человек, из которых до 2 000 человек оказались заключенными в концлагерях {Минник Т. Белый и красный террор во время Освободительной войны в Эстонии (1918—1919)// Россия и Прибалтийский регион в XIX—XX в.: Проблемы взаимоотношений в меняющемся мире. М., 2013. С. 71, 75). Как ни странно, автор не упоминает о том, куда делось еще почти 3 тыс. человек, и не приводит никакой оценки количества жертв в концлагерях, хотя совершенно очевидно, что их не могло не быть. Видимо, Т. Минник полагает, что все эти арестованные и погибшие в концлагерях не являются жертвами белого террора, или же он учитывает среди жертв только эстонцев по национальности. Тем не менее, как показывает практика гражданской войны 1918—1922 гг. в России белый 653

535

террор в несколько раз превосходил по своим масштабам красный, поскольку в условиях острой классовой борьбы белые были более склонны к массовым экзекуциям «черни», тогда как жертвами красного террора были преимущественно представители «привилегированных» сословий, которых было намного меньше «простолюдинов». 673 Холодковский В.М. Финляндия и Советская Россия 1 9 1 8 — 1 9 2 0 . М., 1975. С. 169; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 6 9 1 . 674 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 50. Л. 1; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 693. 675 Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 171 — 1 7 2 . 676 ДВП. Т. 2. С. 3 1 7 — 3 1 9 ; Маттисен 3. Указ. соч. С. 5 0 — 5 4 . Для рассмотрения недоразумений, могущих возникнуть при выполнении условий перемирия, была создана смешанная комиссия, в которую с советской стороны входили A.C. Булин (председатель), В.В. Хрулев (с 31 января его сменил А.Г. Кеппен) и К.Н. Анненков, а с эстонской — капитан О. Штарнбек (председатель), капитан А. Янсон и поручик К. Мазик. С 4 января по 15 февраля 1920 г. эта комиссия провела 15 заседаний попеременно сначала в деревнях Новопятницкое и Дубровка, затем в городах Нарва и Ямбург (РГВА. Ф. 104. Оп. 4. Д. 2407. Л. 8 3 — 8 3 о б . ) . 677 РГАСПИ. Ф. 159. Оп. 2. Д. 10. Л. 1 2 1 — 1 3 9 ; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 694. 678 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 46; Борьба за Советскую власть в Литве. С. 3 5 4 — 3 5 5 . 679 АрумяэХТ. Указ. соч. С. 4 7 — 5 1 ; НавицкасК. Указ. соч. С. 115. 680 Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1920). С. 6 9 6 — 6 9 7 . 681 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 9 2 — 2 0 1 . 682 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 5 4 . Л . 1. 683 Там ж е . Ф. 159. Оп. 2. Д. 10. Л. 1 4 0 — 2 4 3 ; ДВП. Т. 2. С. 323; Революция, гражданская война и иностранная интервенция в Эстонии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 ) . С. 6 7 9 — 6 8 7 , 6 9 1 — 6 9 9 . 684 ДВП. Т. 2. С. 3 3 9 — 3 5 4 ; История Эстонской ССР. Т. 3. С. 275; Маамяги ВА. Указ. соч. С. 174; Граф/И. Указ. соч. С. 2 8 6 — 3 0 1 . В период с 10 февраля по 21 мая 1920 г. из армии Эстонии было демобилизовано 4 7 755 человек (Eesti Vabadussöda 1 9 1 8 — 1 9 2 0 . 2 . kd. Lk. 445). 685 Рутыч H.H. Указ. соч. С. 303; Русская военная эмиграция 20-х — 40-х годов. Документы и материалы. Т. 1: Так начиналось изгнанье. Кн. 1: Исход. М., 1998. С. 9 9 , 1 8 5 ; Абисогомян Р. Указ. соч. С. 14. 686 ДВП. Т. 3:1 июля 1 9 2 0 — 1 8 марта 1921. М., 1959. С. 2 6 — 2 8 , 1 4 9 — 1 5 0 . 687 Годовой отчет НКИД к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ). М., 1921. С. 22; Майский И М Внешняя политика РСФСР 1 9 1 7 — 1 9 2 2 . М., 1922. С. 80. 688 Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 253. 689 РГАСПИ. Ф. 159. Оп. 2. Д. 9. Л. 1 2 3 — 1 2 3 о б . ; Д. 10. Л. 1 1 3 — 1 2 0 ; Сиполс В.Я. Тайная дипломатия. Буржуазная Латвия в антисоветских планах империалистических держав. 1 9 1 9 — 1 9 4 0 гг. С. 5 0 — 5 2 ; Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 2 5 4 — 2 5 5 . 690 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 50. Л. 1. 691 Социалистическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я интервенция. Т. 2. С. 3 3 4 — 3 3 5 ; Д М И С П О . Т. 2. С. 4 6 5 — 4 6 6 ; Штейман И. Указ. соч. С. 8 1 . 692 РГВА. Ф. 104. О п . 4 . Д. 2407. Л. 1 7 4 — 1 7 6 ; Encyklopedja wojskowa. T. 2: C u s z i m a — Garibaldysci. Warszawa, 1932. S. 4 1 0 — 4 1 1 ; Иностранная военная интервенция в Прибалтике. С. 2 1 6 — 2 1 7 . 693 Директивы командования фронтов. Т. 2. С. 1 7 2 — 1 7 3 . 694 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 53. Л. 1. Вероятно, имеется в виду письмо Г.В. Чичерина № 11 / 1 2 от 5 января 1920 г. на имя Л.Д. Троцкого (Там же. Ф. 159. Оп. 2. Д. 9. Л. 9 8 — 9 8 о б . ) . 695 ДВП. Т. 2. С. 3 2 0 — 3 2 1 ; РГАСПИ. Ф. 159. Оп. 2. Д. 9. Л. 9 9 — 9 9 о б . б9б ДВП.Т.2.С322—323. 536

697

Т а м ж е . С. 3 2 2 — 3 2 3 ; Восстановление Советской власти в Латвии... С. 6 7 — 6 8 . Социал-демократия Л а т в и и была п е р е и м е н о в а н а в К о м м у н и с т и ч е с к у ю партию Латвии на VI съезде, состоявшемся 1 — 6 марта 1 9 1 9 г. 698 Социалистическая Советская Республика Латвия в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я интервенция. Т. 2. С. 3 3 9 — 3 4 0 ; Д М И С П О . Т. 2. С. 4 7 9 — 4 8 1 ; Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 2. С. 1 7 3 — 1 7 4 ; Умное К. Латгальская о п е р а ц и я // Революция и война. 1 9 2 0 . № 3. С. 1 6 2 — 174; Radzins P. Latvijas atbrïvosanas kars. S. 1 1 7 — 2 4 7 ; И н о с т р а н н а я военная и н т е р в е н ц и я в Прибалтике. С. 2 1 8 . 699 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 4. С. 117. 700 Сиполе В.Я. За кулисами и н о с т р а н н о й и н т е р в е н ц и и в Латвии. С. 130, 2 1 2 ; С о ц и а л и стическая Советская Республика Латвии в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я . Т. 2. С. 3 4 6 — 402. 701 Urch R.O.G. Latvia country a n d people. London, 1938. P. 158. 702 ДВП. T. 2. С 3 3 3 — 3 3 8 ; РГАСПИ. Ф. 159. O n . 2. Д . 9. Л . 1 0 0 — 1 0 4 . 703 ДВП.Т.2.С338—339. 704 Д и р е к т и в ы Главного к о м а н д о в а н и я . С. 4 0 3 . 705 Д В П . Т. 2. С. 3 6 2 . 706 Там же. С. 377—378. 707 Танин М. 10 лет внешней политики СССР ( 1 9 1 7 — 1 9 2 7 ) . М., 1927. С. 7 7 — 7 8 . 708 ВарславанА.Я. Указ. соч. С. 7 1 — 7 2 ; СиполсВ.Я. Тайная дипломатия. Буржуазная Латвия в антисоветских планах империалистических держав. 1 9 1 9 — 1 9 4 0 гг. С. 56. 709 ДВП. Т. 2. С. 4 2 3 — 4 2 4 ; ВарславанАЛ Указ. соч. С. 7 2 — 7 3 . 710 Д В П . Т. 2. С. 5 6 9 — 5 7 2 ; ВарславанАЛ Указ. соч. С. 7 4 — 7 5 . 711 ДВП. Т. 2. С. 5 7 4 — 5 7 6 . 712 Внешняя политика СССР ( 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг.). Сборник документов. В 6 т. Т. 1 ( 1 9 1 7 — 1920 гг.). М., 1944. С. 461—462. 713 РГАСПИ. Ф. 3 2 5 . Оп. 2. Д . 26. Л . 1 — 7 2 ; Ф. 159. Оп. 2. Д . 9. Л . 1 8 3 — 2 0 6 . 714 Сиполс В.Я. За кулисами и н о с т р а н н о й и н т е р в е н ц и и в Латвии. С. 2 2 1 . 715 ДВП. Т. 3. С. 1 0 1 — 1 1 6 ; Социалистическая Советская Республика Латвия в 1 9 1 9 г. и и н о с т р а н н а я и н т е р в е н ц и я . Т. 2. С. 4 3 9 . 716 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 8 0 . 717 РГАСПИ. Ф. 159. О п . 2. Д . 9. Л . 1 2 7 — 1 2 8 ; ДВП. Т. 3. С. 3 0 2 — 3 0 4 . 718 ДВП.Т.З.С.31О—311. 719 Годовой отчет Н К И Д к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ) . С. 2 2 — 2 3 ; ДВП. Т. 4 : 1 9 м а р та — 31 д е к а б р я 1 9 2 1 . М., 1960. С. 6 4 4 ; СиполсВ.Я. Тайная дипломатия. Буржуазная Латвия в антисоветских планах империалистических держав. 1 9 1 9 — 1 9 4 0 гг. С. 9 7 — 9 8 . 720 В.И. Л е н и н . Неизвестные документы. 1 8 9 1 — 1 9 2 2 гг. М., 1999. С. 3 9 9 . 721 Годовой отчет Н К И Д к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ) . С. 2 3 — 2 4 ; ДВП. Т. 4. С. 6 4 5 . 722 И н о с т р а н н а я военная и н т е р в е н ц и я в Прибалтике. С. 2 6 2 — 2 6 4 . 723 Т а м ж е . С . 263. 72А ШармайтисР.Я.Указ. соч. С. 2 7 5 — 2 7 6 ; Борьба за Советскую власть в Литве. С. 3 5 5 — 359, 361—363, 364—368; НавицкасК. Указ. соч. С. 120—121. 725 ДВП. Т. 2. С. 438—439. 72б Тамже.С451. 727 Там же. С. 450—451. 728 Тамже.С482. 729 РГАСПИ. Ф. 159. Оп. 2. Д . 9. Л . 3 2 — 9 7 , 1 8 2 ; ДВП. Т. 2. С. 5 6 9 — 5 7 2 . 730 Кукушкина И.А. Литва — Россия. 1 9 2 0 // Россия и Балтия. Вып. 1. Народы и страны. Вторая половина X I X — 3 0 - е гг. XX века. М., 2 0 0 0 . С. 109. 731 Навицкас К. Указ. соч. С. 127. 732 Рубцов А.Ф. В о с т о ч н о е в р о п е й с к а я п о л и т и к а Ф р а н ц и и (Прибалтика). С. 4 7 . 537

733

Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 3: Апрель 1 9 2 0 г. — 1 9 2 2 г. М., 1974. С. 6 7 — 6 8 . Навицкас К. Указ. соч. С. 1 2 6 — 1 2 7 ; Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 5 4 . 735 Д М И С П О . Т. 3: Апрель 1920 г. — м а р т 1921 г.М., 1965. С. 1 3 8 — 1 4 2 , 1 4 4 — 1 5 0 , 1 5 1 — 1 5 2 . 736 ДВП. Т. 3. С. 2 8 — 4 2 . Как указал Г.В. Ч и ч е р и н в письме Л.Д. Т р о ц к о м у о т 6 сентября 1 9 2 0 г., з а д е р ж к а с р а т и ф и к а ц и е й д о г о в о р о в с Л а т в и е й и Л и т в о й была связана с н а д е ж д а ми на «советизацию Литвы», н о теперь «надо н е м е д л е н н о приступить к р а т и ф и к а ц и и обоих договоров» (РГАСПИ. Ф. 159. О п . 2. Д. 9. Л . 10). К я н в а р ю 1 9 2 2 г. из РСФСР в Литву п е р е ехало 195 тыс. человек (ЭйдинтасА., Бумблаускас А., Кулакаускас А., Тимошайтис М. История Литвы. Пер. с лит. Вильнюс, 2 0 1 3 . С. 154). 737 Какурин И.Е., Меликов ВА . Война с б е л о п о л я к а м и . 1 9 2 0 год. М., 1925. С. 2 0 4 ; Зубачевский В.А. Указ. соч. С. 117; И з и с т о р и и г р а ж д а н с к о й войны в СССР. Т. 3: Февраль 1 9 2 0 — октябрь 1 9 2 2 . М., 1 9 6 1 . С. 1 2 1 — 1 2 2 ; Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 5 4 — 5 5 . 738 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д. 9 6 . Л . 2. 739 В.И. Л е н и н . Неизвестные документы. 1 8 9 1 — 1 9 2 2 гг. С. 3 5 8 — 3 5 9 . 740 ДВП. Т. 3. С. 8 6 — 8 9 ; Павлова М.С. Указ. соч. С. 6 0 — 6 1 . 741 Сиполс ВЛ Указ. соч. С. 7 1 . 742 ВаресП., ОсиповаО. П о х и щ е н и е Европы, или Балтийский вопрос в м е ж д у н а р о д н ы х о т н о ш е н и я х XX века. Таллин, 1992. С. 4 3 . 743 M i n u t e s o f t h e Baltic conference held a t Bulduri in Latvia in 1920. W a s h i n g t o n , 1 9 6 0 ; АрумяэХ.Т. Указ. соч. С. 7 3 — 9 1 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 7 1 — 7 3 ; Рубцов А.Ф. Литва в п о л и т и ке французского империализма. 1 9 1 8 — 1 9 2 4 гг. С. 77—78. 744 И н о с т р а н н а я военная интервенция в Прибалтике. С. 2 7 2 . 745 Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 7 8 — 7 9 ; Lossowski P. Konflikt polsko-litewski 1 9 1 8 — 1 9 2 0 . Warszawa, 1 9 9 6 . S. 1 3 8 — 1 3 9 ; Н а р у ш а л а л и Литва н е й т р а л и т е т в советско-польской войне? Д о к у м е н т ы о польско-литовских п е р е г о в о р а х 1 9 2 0 г. // Балтийские исследования. Восточная Пруссия и К а л и н и н г р а д с к а я область в XX веке: с б о р н и к научных трудов. Вып. 5. Калининград, 2009. С. 11 —12. 734

746

Lossowski P. O p . cit. S. 1 4 0 — 1 4 1 , 1 4 4 — 1 4 5 ; Buchowski S. Komflikt polsko-litewski о Z i e m e Sejnensko-Suwalska w latach 1 9 1 8 — 1 9 2 0 . Sejny, 2 0 0 9 ; Балтийские исследования. Вып. 5. С. 1 3 — 1 9 ; Павлова М.С. Указ. соч. С. 6 5 — 7 0 . 747 Буткус 3. Д и п л о м а т и ч е с к а я деятельность п е р в о г о советского посла в Л и т в е А.Е. Аксельрода (сентябрь 1 9 2 0 — март 1921 г.) // Россия и Балтия. Вып. 1. Народы и страны. Вторая половина X I X — 3 0 - е гг. XX века. М., 2 0 0 0 . С. 1 1 7 — 1 1 8 . 748 Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1 9 2 0 — 1 9 2 3 гг. С б о р н и к документов. М., 2000. С. 128—129,141—142. 749 Рубцов А.Ф. В о с т о ч н о е в р о п е й с к а я политика Ф р а н ц и и (Прибалтика). С. 5 6 — 5 7 ; Lossowski P. Op. cit. S. 1 5 2 — 1 5 3 ; Балтийские исследования. Вып. 5. С. 2 0 — 2 3 ; Павлова М.С. Указ. соч. С. 7 1 — 7 3 . 750 Д и р е к т и в ы к о м а н д о в а н и я фронтов. Т. 3. С. 114. 751 Директивы Главного командования. С. 670; Директивы командования фронтов. Т. 3. С. 121—122. 752 Д и р е к т и в ы командования фронтов. Т. 3. С. 1 2 5 — 1 2 7 , 1 2 7 — 1 2 8 , 1 2 9 — 1 3 0 , 2 8 7 — 2 8 8 , 2 8 9 — 2 9 0 , 2 9 2 — 2 9 4 ; Д и р е к т и в ы Главного командования. С. 6 7 2 . 753 ДВП. Т. 3. С. 247—248, 623. 754 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 69—72; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 81—89. Подписанное 22 марта эстонско-латвийское соглашение вступило в силу 29 июня 1920 г. Подписанная 19 октября конвенция о пограничном урегулировании и проведении границы на местности, о гражданских правах и правовом положении недвижимости, оставшейся по другую сторону границы, вступила в силу 24 марта 1921 г. (SiewB. Lettlands Volks- und Staatswirtschaft 1927. Riga, 1927. S. 208, 209). 538

755

Варславан АЯ. Указ. соч. С. 8 9 — 9 2 ; БуткусЗ.К. Литовско-латвийские отношения и их взаимосвязь с политикой крупных государств ( 1 9 1 9 — 1 9 2 9 гг.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Вильнюс, 1989. С 1 4 — 1 5 . 16 февраля 1921 г. Латвия признала Литву де-юре (Эйдинтас А , Бумблаускас А , КулакаускасА, Тимошайтис М. Указ. соч. С. 174). Подписанный 2 8 сентября литовско-латвийский договор вступил в силу 12 октября 1920 г. Подписанная 14 мая конвенция о проведении границы на местности, о правах жителей приграничья и правовом положении недвижимости, оставшейся по другую сторону границы, вступила в силу 2 0 мая 1922 г. {SiewB. Op. cit. S. 208, 209). 756 Ключников Ю.В., СабанинАВ. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. 3. О т снятия блокады с Советской России до десятилетия Октябрьской революции. Вып. 2. Акты дипломатии иностранных государств. М., 1929. С. 73; История Латвийской ССР. Т. 3. С. 273; Варславан АЯ. Указ. соч. С. 1 0 1 — 1 0 5 . 757 Варславан А Л Указ. соч. С. 1 0 5 — 1 1 2 . 758 Рубинштейн НЛ. Советская Россия и капиталистические государства в годы перехода от войны к миру ( 1 9 2 1 — 1 9 2 2 гг.). М., 1948. С. 46. 759 Ключников Ю.В., СабанинАВ. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 2. С. 103. 760 Фоменко A.B. Прибалтийский вопрос во внешней политике США в 1 9 1 8 — 1 9 4 0 гг. // «Завтра может быть у ж е поздно...». Вестник М Г И М О — Университета. Специальный выпуск к 70-летию начала Второй мировой войны. М., 2009. С. 327; Варес П., Осипова О. Указ. соч. С. 6 6 — 6 7 . 761 The Question of Memel. Diplomatic and other Documents from t h e Versailles Peace conference till t h e Reference of the Question by the Conference of Ambassadors t o t h e Council of the Legaue of Nations ( 1 9 1 9 — 1 9 2 3 ) , Including Historical Sketches of the Memel Region, and other Introductory Statements. London, 1924. P. 186; БСЭ. T. 37. M., 1938. Стб. 119; Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. Восстановление Советской власти. М., 1978. С. 107; Эйдинтас А, Бумблаускас А , Кулакаускас А , Тимошайтис М. Указ. соч. С. 1 6 1 . 762 Сиполс ВЛ Указ. соч. С. 7 3 — 7 5 . 763 Годовой отчет НКИД к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ) . С. 24; ДВП. Т. 3. С. 4 6 2 — 4 6 4 , 454—455, 544—546, 554—555. 764 ПочсК.Я. «Санитарный кордон»: Прибалтийский регион и Польша в антисоветских планах английского и французского империализма (1921—1929 гг.). Рига, 1985. С. 20. 765

ДВП. Т. 3. С. 5 8 6 — 5 8 7 . Почс К.Я. Указ. соч. С. 21 ; Абисогомян Р. Указ. соч. С. 2 1 — 2 2 . 767 Годовой отчет НКИД к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ). С. 22; Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных РСФСР с иностранными государствами. Вып. 2. Действующие договоры, соглашения и конвенции, вступившие в силу по 1 декабря 1921 года.М., 1921. С. 1 4 7 — 1 4 8 ; ДВП. Т. 4 : 1 9 марта — 3 1 декабря 1921. М., 1960. С. 643. 768 Годовой отчет НКИД к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ). С. 24; Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных РСФСР с иностранными государствами. Вып. 2. С. 1 4 3 — 1 4 6 ; Вып. 3. Действующие договоры, соглашения и конвенции, вступившие в силу между 1 декабря 1921 г. и 1 июля 1922 г. М., 1922. С. 1 4 6 — 2 4 4 ; ДВП. Т. 4. С. 645; Ежегодник Народного комиссариата по иностранным делам на 1925 год. М., 1925. С. 93. 769 РГАСПИ. Ф. 159. Оп. 2. Д. 9. Л. 1 4 6 — 1 5 0 ; ДВП. Т. 4. С. 9 0 — 9 2 . 770 Годовой отчет НКИД к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ). С. 9 2 — 9 6 ; ДВП. Т. 4. С. 9 2 — 9 3 . 771 ДВП. Т. 4. С. 1 2 5 — 1 2 7 . 772 РГАСПИ. Ф. 159. Оп. 2. Д. 9. Л . 1 5 5 — 1 6 0 ; Годовой отчет Н К И Д к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ) . С. 96; Бах M I . Политико-экономические взаимоотношения между СССР и Прибалтикой за 10 лет ( 1 9 1 7 — 1 9 2 7 ) . М., 1928. С. 119; ДВП. Т. 4. С. 6 9 3 — 6 9 6 ; Ниедре О. Террор — главная опора власти в годы диктатуры латвийской буржуазии // Латвия на грани эпох. В 4 кн. Кн. 2. Рига, 1988. С. 57. 766

539

773

РГАСПИ. Ф. 17. O n . 3. Д . 178. Л . 4; Ф. 159. О п . 2. Д . 9. Л . 1 0 8 — 1 0 9 ; В.И. Л е н и н . Н е и з вестные документы. 1 8 9 1 — 1 9 2 2 гг. С. 4 4 7 — 4 5 0 . Еще 7 июня 1921 г. Г.В. Ч и ч е р и н , учитывая соответствующие н а с т р о е н и я латвийских коммунистов, просил Ц К РКП(б) «обратить в н и м а н и е латсекции на то, что в о б щ и х политических и э к о н о м и ч е с к и х интересах Советской Республики начатие партизанских действий против б у р ж у а з н о г о правительства Латвии было бы в высшей степени несвоевременно». В л ю б о м случае п о д о б н о е д в и ж е н и е ухудшит м е ж д у н а р о д н о е п о л о ж е н и е РСФСР. «Необходимо, чтобы латвийские коммунисты сообразовывали свои лозунги и планы с задачей настоящего момента, т.е. с н а ш е й п о т р е б н о стью в м и р е и товарообмене». 10 июня в письме № 3 1 1 8 на и м я Л.Д. Т р о ц к о г о П.И. Стучка о с п о р и л это м н е н и е , указав на э к о н о м и ч е с к и й кризис в Латвии, который является б а з о й для роста недовольства населения. Л а т в и й с к и е коммунисты н е м о г у т вызвать революцию, н о могут использовать ситуацию в интересах «советизации Латвии» (Там ж е . Ф. 159.

Оп.2.Д.9.Л. 106—107). 774

Годовой отчет Н К И Д к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ) . С. 9 1 ; В н е ш н я я п о л и т и к а СССР. 1917—1944 гг. В 6 т. Т. 2 (1921—1924 гг.). М., 1944. С. 146—147. 775 Рубинштейн Н.Л. Указ. соч. С. 145; Ключников Ю.В., Сабанин A.B. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 2. С. 111 — 1 1 3 ; ДВП. Т. 4. С. 777. 776 Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 1 9 2 — 1 9 3 ; ДВП. Т. 4. С. 4 9 4 — 4 9 5 . 777 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 1 0 8 — 1 1 1 . 778 Т а м ж е . С. 9 0 — 9 1 ; СиполсВ.Я. Указ. соч. С. 8 1 . 779 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 111 — 1 2 4 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 8 1 — 8 2 ; Рубцов А.Ф. Ф р а н ция и попытки создания антисоветского «Балтийского союза» ( 1 9 2 0 — 1 9 2 3 гг.) / / Д и п л о м а т и ч е с к и е о т н о ш е н и я з а п а д н о е в р о п е й с к и х стран м е ж д у двумя м и р о в ы м и войнами. Вып. 2. Ярославль, 1 9 7 7 . С. 73. 780 Известия. 1 9 2 1 . 1 9 , 25 сентября. 781 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 1 2 4 — 1 2 9 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 8 4 ; Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 74. 782 Годовой отчет Н К И Д к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ). С. 9 6 . 783 П о г р а н и ч н ы е войска СССР. 1 9 1 8 — 1 9 2 8 . С б о р н и к д о к у м е н т о в и материалов. М., 1973. С. 340—341. 784 Тамже.С341. 785 Годовой отчет НКИД к IX съезду Советов (1920—1921). С. 96; ДВП. Т. 4. С. 696; Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 129—130; Почс К.Я. Указ. соч. С. 26. 786 ДВП.Т.4.С322—323. 787 Минченков С.А. Войска ВЧК охраны эстоно-латвийской г р а н и ц ы Советской республ и к и (февраль — д е к а б р ь 1921 г.) // Псков. 2 0 0 2 . № 16. С. 1 6 8 — 1 8 1 ; Минченков СА. Стан о в л е н и е системы п о г р а н и ч н о й охраны России на г р а н и ц е с Э с т о н и е й и Л а т в и е й в 1 9 2 0 х гг. Д и с с е р т а ц и я на с о и с к а н и е у ч е н о й с т е п е н и кандидата и с т о р и ч е с к и х наук. Псков, 2 0 0 3 . С. 235—240. 788 Годовой отчет Н К И Д к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ). С. 9 2 ; Д В П . Т. 4. С. 6 9 3 . Впервые вопрос о высылке о с у ж д е н н ы х в Э с т о н и и к о м м у н и с т о в в РСФСР был поднят советс к о й с т о р о н о й е щ е 15 февраля 1921 г., н о тогда о н н е н а ш е л п о н и м а н и я у э с т о н с к о й стор о н ы (Внешняя п о л и т и к а СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 6 7 — 6 9 ) . В ходе о б м е н а д о к о н ц а н о я б р я 1 9 2 2 г. в РСФСР прибыло 1 2 4 коммуниста, а о б остальных п е р е г о в о р ы п р о д о л ж а л и с ь ( М е ж д у н а р о д н а я п о л и т и к а РСФСР в 1 9 2 2 г. О т ч е т Н а р о д н о г о к о м и с с а р и а т а п о и н о с т р а н ным делам. М., 1923. С. 37). 789 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 124; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 138. 790 РГАСПИ. Ф. 159. О п . 2. Д . 10. Л . 4 1 . 791 Рубинштейн ИЛ Указ. соч. С. 1 3 5 — 1 3 6 ; Почс К.Я. Указ. соч. С. 4 2 ; ДВП. Т. 4. С. 7 9 2 . 792 Годовой отчет Н К И Д к IX съезду Советов ( 1 9 2 0 — 1 9 2 1 ). С 8 9 — 9 0 ; ДВП. Т. 4. С. 4 5 6 — 4 6 2 , 7 9 3 — 7 9 4 . Л ю б о п ы т н о отметить, что п о итогам этой к о н ф е р е н ц и и Н К И Д 8 ноября 540

1921 г. предлагал Политбюро ЦК РКП(б) смягчить монополию внешней торговли для облегчения внешнеторговых связей (РГАСПИ. Ф. 159. Оп. 2. Д. 9. Л. 110—112). 793 ДВП. Т. 4. С. 572. 794 Ольшанский П.Н. Р и ж с к и й д о г о в о р и развитие советско-польских о т н о ш е н и й 1921—1924 гг. М., 1974. С. 80—93. 795 С б о р н и к действующих договоров, с о г л а ш е н и й и к о н в е н ц и й , заключенных РСФСР с и н о с т р а н н ы м и государствами. Вып. 3. С. 8 4 — 9 4 , 2 8 0 — 2 8 6 ; С б о р н и к действующих договоров, с о г л а ш е н и й и к о н в е н ц и й , заключенных с и н о с т р а н н ы м и государствами. Вып. 1 — 2. Д е й с т в у ю щ и е договоры, соглашения и к о н в е н ц и и , вступившие в силу д о 1 января 1925 года. Изд. 3-е, исправ. и доп. М., 1935. С. 3 5 4 — 3 5 8 ; Ежегодник Н а р о д н о г о комиссариата п о и н о с т р а н н ы м д е л а м на 1925 год. С. 9 3 . 796 Внешняя торговля. 1923. № 7. С. 6 — 7 ; Зонненштраль-Пискорский A.A. М е ж д у н а родные торговые договоры и соглашения 1 9 1 9 — 1 9 2 4 гг. М., 1925. С. 1 2 5 — 1 2 7 ; Рубцов А.Ф. Восточноевропейская политика Ф р а н ц и и (Прибалтика). С. 34; Емельянов Ю.В. Прибалтика. П о ч е м у о н и н е любят Бронзового солдата? М., 2007. С. 149. 797 В таблице имеются в виду сведения о в н е ш н е й торговле п о е в р о п е й с к о й г р а н и це СССР. Статистический е ж е г о д н и к 1921 г. (Выпуск второй). Труды Центрального Статистического Управления. Т. VIII. Вып. 4. М., 1 9 2 3 . С. 3 7 7 — 3 8 2 ; Статистический е ж е г о д н и к 1 9 2 2 и 1923 г. (Выпуск первый). Труды Центрального Статистического Управления. Т. VIII. Вып. 5. М., 1924. С. 2 5 7 — 2 5 8 ; С б о р н и к статистических сведений п о Союзу ССР. 1 9 1 8 — 1 9 2 3 . Труды Центрального Статистического Управления. Т. XVIII. М., 1924. С. 2 7 9 — 2 8 0 ; Статистический е ж е г о д н и к 1 9 2 4 г. (Выпуск первый). Труды Центрального Статистического Управления. Т. VIII. Вып. 7. М., 1926. С. 274, 276, 2 8 5 — 2 8 6 ; ДВП. Т. 5:1 января — 19 ноября 1922. М., 1 9 6 1 . С. 7 0 5 — 7 1 0 ; Т. 6 : 2 0 ноября 1 9 2 2 — 3 1 декабря 1923. М., 1962. С. 5 9 5 — 6 0 0 ; Внешняя торговля Союза Советских Социалистических Республик за период 1 9 1 8 — 1 9 2 7 / 2 8 гг. Статистический обзор. М. — Л., 1931. С. 3 6 — 4 2 , 4 6 , 4 8 — 4 9 , 7 2 — 7 3 , 76, 7 8 , 1 3 7 — 1 3 8 . 798

РГАСПИ. Ф. 159. Оп. 2. Д. 9. Л. 178; ФенинЛ. Наши морские торговые пути // Внешняя торговля. 1923. № 8. С. 1 1 — 1 2 ; Внешняя торговля. 1923. № 14. С. 30; ДВП. Т. 5. С. 700; Бах MI. Указ. соч. С. 81 ; Граф М. Эстония и Россия 1 9 1 7 — 1 9 9 1 : анатомия расставания. Таллин, 2007. С. 3 0 6 — 3 0 7 . Всего за май — декабрь 1920 г. РСФСР продала золота на 6 3 230 921 руб. 6 4 коп., в том числе через Эстонию на 59 8 9 7 9 6 4 руб. 6 4 коп., а в 1921 г. — на 328 700 338 руб. 30 коп., в том числе через Эстонию на 280 725 727 руб. 25 коп. Таким образом, всего было продано золота на 391 931 2 5 9 руб. 94 коп., в том числе через Эстонию на 340 623 691 руб. 89 коп. или 8 6 , 9 % (Российский государственный архив экономики (далее — РГАЭ). Ф. 413. Оп. 4. Д. 319. Л. 2 — 3 ) . По оценке В. Новицкого, через Эстонию было вывезено из РСФСР на продажу золота на 451 млн золотых рублей {Сироткин В.Г. Зарубежное золото России. М., 1999. С. 113). 799

Внешняя торговля Союза ССР за X лет. М., 1928. С. 124; ПаутеХ.В. Внешняя торговля б у р ж у а з н о й Эстонии в системе и м п е р и а л и з м а . Автореферат д и с с е р т а ц и и на с о и с к а н и е у ч е н о й степени кандидата э к о н о м и ч е с к и х наук. Таллин, 1963. С. 19. В 1 9 2 3 г. Латвия и м п о р тировала и з СССР 3 2 , 6 % нефтепродуктов (РГАЭ. Ф. 5 2 4 0 . О п . 18. Д. 3168. Л . 131). 800 Внешняя торговля СССР (за 1 9 2 3 год). М., 1924. С. 2 7 2 — 2 7 3 ; РГАЭ. Ф. 5 2 4 0 . Оп. 18. д. 344. Л. 42,46. 801 Договор вступил в силу 1 июня 1922 г. {SiewB. Op. cit. S. 212). 802 ПочсК.Я. Указ. соч. С. 29. 803 Ключников Ю.В., СабанинА.В. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 2. С. 1 2 1 — 1 2 3 . ш АрумяэХ.Т. Указ. соч. С. 1 3 9 — 1 4 0 ; ВарславанА.Я. Указ. соч. С. 1 4 1 — 1 4 3 ; СиполсВ.Я. Указ. соч. С. 8 5 ; Почс К.Я. Указ. соч. С. 3 0 — 3 1 . 805 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 1 3 7 — 1 3 8 . 806 Бах M I Указ. соч. С. 1 1 5 — 1 1 6 ; Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 2 0 9 — 210. 541

807

ДВП.Т.5.С718.

808

Ключников Ю.В., СабанинА.В. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 2. С. 1 3 0 — 1 3 1 . М е ж д у н а р о д н а я политика РСФСР в 1 9 2 2 г. С. 3 6 — 3 7 ; Внешняя политика СССР. 1917—1944 гг. Т. 2. С. 248—250; ДВП. Т. 5. С. 78—80. 81О ДВП.Т.5.С.8О. 811 Международная политика РСФСР в 1922 г. С. 37. 812 Соколов-Страхов КМ. Зимняя к а м п а н и я в К а р е л и и 1921/22 г. (Борьба за обладание М у р м а н с к и м н е з а м е р з а ю щ и м п о р т о м и ж е л е з н о д о р о ж н ы м путем к нему). М., 1 9 2 7 ; Хесин С.С. Разгром белофинской авантюры в Карелии в 1 9 2 1 — 1 9 2 2 гг. Военно-политический очерк. М., 1949; О р д е н а Л е н и н а Л е н и н г р а д с к и й военный округ. И с т о р и ч е с к и й очерк. Л., 1968. С. 9 8 — 1 0 6 ; ПочсК.Я. Указ. соч. С. 2 9 — 3 1 ; Гриф секретности снят: Потери В о о р у ж е н ных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: Статистическое исследование. М., 1 9 9 3 . С. 4 8 ; Гусев КВ. К истории Карельского мятежа (По материалам Комиссии по реабилитации п р и П р е з и д е н т е РФ) // Отечественная история. 1996. № 6. С. 7 1 — 8 4 ; Килин Ю.М. Карелия в политике Советского государства. 1 9 2 0 — 1 9 4 1 . Петрозаводск, 1 9 9 9 . С. 5 5 — 7 3 ; Яблочкина И.В. Рецидивы г р а ж д а н с к о й войны. Антигосударственные в о о р у ж е н ные выступления и повстанческие д в и ж е н и я в Советской России. 1 9 2 1 — 1 9 2 5 гг. М., 2 0 0 0 . 809

С 344—362,430—431. 813 ДВП.Т.5.С. 162—163. 814

С б о р н и к действующих договоров, соглашений и к о н в е н ц и й , заключенных с и н о странными государствами. Вып. 1 — 2 . С. 2 7 5 — 2 8 6 ; ДВП. Т. 5. С. 4 2 4 — 4 3 4 ; РупасовАМ, Чистиков А.Н. Советско-финляндская граница. 1 9 1 8 — 1 9 3 8 гг. СПб., 2 0 0 0 . С. 1 0 6 — 1 1 6 . 815 Варславан АЛ Указ. соч. С. 1 5 3 — 1 5 7 . 816 Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 2 7 1 — 2 7 3 ; Д М И С П О . Т. 4: Апрель 1921 г. — м а й 1 9 2 6 г . М . , 1966. С. 1 4 3 — 1 4 4 ; Арумяэ X. Т. Указ. соч. С. 1 5 1 — 1 5 А ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 5 4 — 1 5 9 ; Ольшанский П.Н. Указ. соч. С. 9 7 — 9 8 . 817 Латвия ратифицировала д о г о в о р 31 марта, а Эстония 8 апреля 1 9 2 2 г. ДВП. Т. 8: 1 января — 31 д е к а б р я 1925. М., 1963. С. 765; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 145; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 8 7 — 9 0 ; Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 1 5 6 — 1 5 7 . 818 Ольшанский П.Н. Указ. соч. С 9 3 — 1 0 1 ; Бах MI. Указ. соч. С. 1 4 1 — 1 4 4 . 819 С б о р н и к действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных РСФСР с иностранными государствами. Вып. 3. С. 4 — 6 ; Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 2 8 8 — 2 8 9 ; Д М И С П О . Т. 4. С. 1 4 4 — 1 4 6 ; ДВП. Т. 5. С. 1 7 3 — 1 7 5 ; Варславан А.Я. Указ. соч.

С. 159—161. 820

Ольшанский П.Н. Указ. соч. С. 1 0 1 — 1 0 4 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 161 — 1 6 3 . Варславан А.Я. Английский капитал в буржуазной Латвии. 1 9 2 0 — 1 9 2 9 гг. Рига, 1972. С. 176. 822 Варславан А.Я. Политика английского империализма в о т н о ш е н и и буржуазной Латвии ( 1 9 2 0 — 1 9 2 3 ) . С. 1 6 3 — 1 6 7 ; ПочсК.Я. Указ. соч. С. 50. 823 Советская сторона ратифицировала это соглашение 2 2 июня, а обмен ратификационными грамотами п р о и з о ш е л 2 октября 1 9 2 2 г. в Таллине. С б о р н и к действующих д о говоров, соглашений и конвенций, заключенных РСФСР с иностранными государствами. Вып. 3. С. 1 1 7 — 1 2 2 ; С б о р н и к действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. Вып. 1 — 2 . С. 3 3 3 — 3 3 9 . 821

824 М е ж д у н а р о д н а я политика РСФСР в 1 9 2 2 г. С. 37; С б о р н и к действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. Вып. 1 — 2 . С. 4 2 4 — 4 3 8 , 4 4 8 — 4 6 2 ; БахМ.Г. Указ. соч. С. 116; История Эстонской ССР. Т. 3. С. 2 8 9 . Так ж е 24 июня была подписана эстонско-латвийская санитарная конвенция, вступившая в силу 30 ноября 1923 г. {SiewB. Op. cit. S. 213). 825

С б о р н и к действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных РСФСР с иностранными государствами. Вып. 4. Действующие договоры, соглашения и конвенции, вступившие в силу м е ж д у 1 июля 1921 г. и 1 д е к а б р я 1 9 2 2 г. М., 1923. С. 2 2 — 2 4 . 542

826

РГАСПИ. Ф. 159. On. 2. Д. 9. Л. 1 1 3 — 1 1 4 ; М е ж д у н а р о д н а я политика РСФСР в 1 9 2 2 г. С. 3 8 — 4 1 ; Бах MS. Указ. соч. С. 1 1 9 — 1 2 0 ; Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 6 1 3 — 6 1 5 ; Штейман И. Указ. соч. С. 8 3 . 827 Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 4 2 2 — 4 2 6 ; Д М И С П О . Т. 4. С. 1 5 9 — 1 6 1 ; ДВП. Т. 5. С. 4 4 8 — 4 5 2 . 828 Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 4 2 6 — 4 2 9 ; ДВП. Т. 5. С. 5 5 5 — 5 5 9 . 829 Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 4 3 1 — 4 3 3 ; Д М И С П О . Т. 4. С. 1 7 0 — 172; ДВП. Т. 5. С. 5 5 6 — 5 5 8 , 5 6 0 ; Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 161 — 1 6 7 ; Варславан АЛ. Указ. соч. С. 1 6 9 — 1 7 4 ; Сиполс ВЛ. Указ. соч. С. 1 0 5 — 1 0 9 . 830 РГВА. Ф. 3 3 9 8 8 . Оп. 2. Д. 3 1 5 . Л. 9 9 , 1 0 4 — 1 0 8 о б . , 3 2 6 — 3 2 7 , 3 3 7 ; Д. 4 4 2 . Л . 18, 8 4 — 89об.; Ф. 4. Оп. 3. Д. 6 9 7 . Л . 2; Ф. 9. Оп. 2. Д. 74. Л. 1 — 2 1 об.; Д е к р е т ы Советской власти. Т. 12. Д е к а б р ь 1 9 2 0 г . — январь 1921 г. М., 1986. С. 1 2 1 — 1 2 4 ; Т. 13. 1 февраля — 3 1 марта 1921 г. М., 1989. С. 241—243, 390—391; Т. 14. Апрель 1921 г. М., 1997. С. 5—6, 217—218, 241—245; Т. 15. Май 1921 г. М., 1999. С. 3—5; Т. 16. Июнь 1921 г. М., 2004. С. 11 — 1 3 ; Директивы командования фронтов. Т. 4. С. 227—235; Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1920—1923 гг. Сборник документов. М., 2000. С. 154—156, 158—161, 163—165, 178, 195, 200—201, 2 0 3 — 204,222—223,225,229—230,237,239,242,253,277—279; На службе в Красной Армии. Документы и материалы о деятельности П.П. Лебедева. Чебоксары, 1991. С. 158—163,188— 196; Красная Армия в 1920-е годы. М., 2007. С. 14—17; Мовчин Н. Комплектование Красной Армии (исторический очерк). Л., 1926. С. 233—254; Кляцкин СМ. На защите Октября. Организация регулярной армии и милиционное строительство в Советской республике. С. 447—459. 831

РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 4 4 2 . Л. 1 3 8 — 1 3 8 о б . РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 268. Л. 5; РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 4 4 2 . Л. 93. 833 РГВА. Ф. 7. Оп. 6. Д . 706. Л. 1 — 7 , 1 0 — 1 1 , 19, 2 1 , 27, 29. В литературе есть и другие данные. Так, на 1 ноября 1920 г. в Красной армии с учетом войск ДВР, но без учета флота и прочих военных формирований насчитывалось 5 4 8 1 9 4 0 человек (Директивы командования фронтов. Т. 4. С. 2 2 0 — 2 2 7 , 2 3 6 — 2 3 7 ) , с учетом флота, но без прочих военных формирований на 1 июля 1921 г. — 2 0 0 9 321 человек, а на 1 января 1922 г. — 1 3 5 4 5 1 6 человек (Гриф секретности снят. С. 47). 834 РГВА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 32. Л. 13об., 22; Д . 168. Л. 10, 11 об., 1 2 — 1 2 о б . ; Д . 1 7 1 . Л. 7, 8об.; Оп. 3. Д. 1157. Л. 20, 25, 26, 27; Оп. 5. Д. 88. Л. 6 8 , 6 9 — 7 0 . 835 На службе в Красной Армии. С. 2 0 1 ; Красная Армия в 1920-е годы. С. 2 1 . 836 Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК ( 1 8 9 8 — 1 9 8 6 ) . 9-е изд., доп. и испр. Т. 2 . 1 9 1 7 — 1 9 2 2 . М., 1983. С. 5 2 9 — 5 3 0 . 837 Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1 9 2 0 — 1 9 2 3 гг. С. 290. 838 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д . 288. Л. 1; РГВА. Ф. 339888. Оп. 2. Д. 4 4 2 . Л. 2 9 1 ; Красная Армия в 1920-е годы. С. 20. 839 РГВА. Ф. 7. Оп. 6. Д. 1262. Л. 1 — 5 , 9 , 1 2 — 1 3 , 1 7 о б . , 2 1 — 2 1 об., 5 2 — 5 4 , 9 2 — 9 6 , 1 3 3 — 140об., 1 6 0 — 1 6 1 , 1 7 9 — 1 8 3 , 336, 3 6 0 — 3 6 2 ; Ф. 33988. Оп. 2. Д. 4 4 2 . Л. 5 3 — 5 5 ; Ф . 4 . Оп. 3. Д. 4 1 . Л. 3 3 1 — 3 3 1 о б . , 3 8 4 , 3 9 3 — 3 9 3 о б . , 8 2 0 , 8 2 6 , 8 2 6 о б . — 8 2 7 ; На службе в Красной Армии. С. 2 0 1 — 2 0 3 ; Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1 9 2 0 — 1 9 2 3 гг. С. 2 9 4 — 2 9 6 ; Красная Армия в 1920-е годы. С. 2 1 — 2 3 . 840 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 8 0 . Л. 2. 841 Там ж е . Д. 8 2 . Л . 1 — 2 , 8 — 1 1 ; РГВА. Ф. 3 3 9 8 8 . Оп. 2. Д. 4 4 2 . Л. 2 4 0 ; Ф. 3 3 9 8 7 . Оп. 1. Д. 5 8 1 . Л. 5; Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1 9 2 0 — 1 9 2 3 гг. С. 3 0 7 — 3 0 8 . 842 РГВА. Ф. 3 3 9 8 8 . Оп. 2. Д. 4 4 2 . Л . 2 5 0 . 843 Там ж е . Л . 2 4 3 , 249; Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 1. Д. 5 8 1 . Л . 6; Ф. 7. О п . 6. Д. 1206. Л . 3, 53. 844 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 1. Д. 5 8 1 . Л . 1 6 — 4 7 ; М е ж д у н а р о д н а я политика РСФСР в 1 9 2 2 г. С. 3 2 — 3 3 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 0 8 — 1 0 9 ; Емельянов Ю.В. Указ. соч. С. 150. П о д р о б н е е 832

543

о возникновении и разрешении Бессарабского вопроса см.: Мельтюхов М.И. Освободительный поход Сталина. Бессарабский вопрос в советско-румынских отношениях (1917— 1940 гг.). М., 2006; Мельтюхов М.И. Бессарабский вопрос между мировыми войнами 1917— 1940. M., 2010. 845 Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С 4 3 3 ; ДВП. Т. 5. С. 6 4 8 , 7 6 5 . 846 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д. 3 2 1 . Л . 2. 847 Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 4 3 3 — 4 3 4 ; ДВП. Т. 6. С. 1 7 — 1 8 ; Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 6 8 . 848 Реввоенсовет Республики. Протоколы. 1 9 2 0 — 1 9 2 3 гг. С. 3 0 5 — 3 0 6 . 849 РГВА. Ф. 3 3 9 8 8 . Оп. 2. Д . 4 4 2 . Л . 2 5 4 . 850 Л е н и н В.И. ПСС. Изд. 5-е. Т. 4 5 : М а р т 1 9 2 2 — март 1923. М., 1975. С. 2 9 5 . 851 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 322. Л . 3; РГВА. Ф. 3 3 9 8 8 . О п . 2. Д . 4 4 2 . Л . 251 ; Красная А р м и я в 1920-е годы. С. 2 3 . 852 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д. 323. Л . 6. 853 РГВА. Ф. 3 3 9 8 8 . О п . 2. Д. 4 4 2 . Л . 2 4 5 ; Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 1. Д. 5 8 1 . Л . 3. 854 Там же. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 442. Л. 241 —241 об.; Ф. 33987. Оп. 1. Д. 581. Л. 7—7об. 855 Там ж е . Ф. 3 3 9 8 8 . Оп. 2. Д . 4 4 2 . Л . 2 3 9 . 856 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д. 323. Л . 3. 857 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 1. Д . 5 8 1 . Л . 9 — 9 о б . 858 Тамже.Л. 10—15. 859 Тамже.Л.48—50. 860 Там же. Л. 16—47. В третьем варианте сокращения войск западных соседей РСФСР расчеты велись по данным в диапазоне от 0,35 до 0,545% от численности их населения. Эти материалы частично использованы в: Найденко Б.Н. Военная политика Советского государства в отношении стран Прибалтийского региона и Польши (1918—1940 гг.). Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. М.,2001. В 2 ч. Ч. 1. С. 181—186. 861 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 323. Л . 1. Последний пункт постановления принят по просьбе Г.В. Чичерина, и з л о ж е н н о й в письме на имя И.В. Сталина от 2 2 ноября 1 9 2 2 г. (Там ж е . Ф. 159. Оп. 2. Д. 9. Л. 1 1 5 — 1 1 7 ) . 862 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 3 2 5 . Л. 1. 863 М е ж д у н а р о д н а я политика РСФСР в 1 9 2 2 г. С. 4 9 — 5 2 ; Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 6 6 0 — 6 8 6 ; Д М И С П О . Т. 4. С. 1 9 4 — 2 1 2 ; ДВП. Т. 6. С. 2 2 — 3 0 , 3 9 — 4 0 , 4 2 — 53, 5 8 — 6 6 ; БахМ.Г. Указ. соч. С. 136; Рубинштейн НЛ. Внешняя политика Советского государства в 1 9 2 1 — 1 9 2 5 гг. М., 1953. С. 3 9 1 — 3 9 4 ; Майский И.М. Первая конференция по разоружению (Из воспоминаний) // Новая и новейшая история. 1963. № 3. С. 8 9 — 9 4 ; АрумяэХ.Т. Указ. соч. С. 1 6 7 — 1 7 1 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 7 4 — 1 7 7 ; СиполсВ.Я. Указ. соч. С. 1 0 9 — 112; Хайцман В. Большевики и р а з о р у ж е н и е (К истории Московской конференции) // Д и пломатический ежегодник. 1990. М., 1992. С. 4 3 5 — 4 4 8 ; Хормач И.А. Возвращение в мировое сообщество: борьба и сотрудничество Советского государства с Лигой наций в 1 9 1 9 — 1934 гг. М., 2 0 1 1 . С. 1 6 3 — 1 7 5 ; Рупасов AM. Гарантии. Безопасность. Нейтралитет. СССР и государства-лимитрофы в 1920-х — начале 1930-х гг. СПб., 2008. С. 1 9 — 3 9 . 864 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 86. Л. 2 , 8 — 9 ; Ленин В.И. ПСС. Т. 45. С. 5 7 8 — 5 7 9 ; Красная Армия в 1920-е годы. С. 2 3 — 2 4 . 865 Съезды Советов Союза ССР, союзных и автономных советских социалистических республик. 1 9 1 7 — 1 9 3 6 гг. Сборник документов. В 3 т. Т. 1: Съезды Советов РСФСР и автономных республик РСФСР. 1 9 1 7 — 1 9 2 2 гг. М., 1959. С. 2 3 6 — 2 3 7 ; ДВП. Т. 6. С. 1 1 4 — 1 1 5 . 866 На службе в К р а с н о й А р м и и . С. 2 0 6 — 2 1 0 . 867 ДВП.Т.З.С308—309. 868 Шубин (Самарин) И. Париж — Варшава — Вильно (Виленщина на перекрестке империалистических путей Франции). М., 1923. С. 30—33; Waligora В. Kaip 2eligovskis uzeme

544

Vilniq. Б.м. bs.; Simutis A. T h e economic reconstruction of Lithuania after 1918. N e w York, 1942. P. 1 2 2 — 1 2 3 ; История Литовской ССР (с д р е в н е й ш и х времен д о наших дней). Вильнюс, 1978. С. 3 4 4 ; Жепкайте P.C. Литовско-польские о т н о ш е н и я в 1 9 1 9 — 1 9 3 9 гг. и их место в политической констелляции северо-восточной Европы. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Вильнюс, 1983. С. 2 2 — 2 3 ; Рубцов А.Ф. Восточноевропейская политика Ф р а н ц и и (Прибалтика). С. 5 7 — 5 9 ; Рубцов А.Ф. Литва в политике французского империализма. 1 9 1 8 — 1 9 2 4 гг. С. 8 1 — 8 3 ; Lossowski P. Po t e j i t a m t e j storonie Niemna: Stosunki polsko-litewskie 1 8 8 3 — 1 9 3 9 . Warszawa, 1985. S. 1 4 1 — 1 9 7 ; Lossowski P. Konflikt polsko-litewski 1 9 1 8 — 1 9 2 0 . S. 1 7 2 — 2 1 9 ; Гришин Я.Я. Необычный ультиматум. Казань, 2005. С. 5 2 — 6 3 ; Гришин Я.Я. Литовское направление внешней политики Польши 1 9 1 8 — 1 9 2 6 гг. Казань, 2009. С. 2 9 — 3 1 ; Павлова М.С. Литва в политике Варшавы и Москвы в 1 9 1 8 — 1 9 2 6 годах. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 2012. С. 7 4 — 8 9 . В октябре 1 9 2 0 г. Латвия заявила Польше, что захват войсками Желиговского Каунаса станет для Риги поводом для вмешательства с целью защиты Литвы (Буткус З.К. Указ. соч. С. 14). 869 ДВП. Т. 3. С. 2 4 7 — 2 4 8 , 6 2 3 ; Жепкайте P.C. К вопросу о позиции Советского государства в польско-литовском конфликте // Труды А к а д е м и и наук Литовской ССР. Серия А. 1 9 7 1 . Вильнюс, 1 9 7 1 . С. 153. Получив соответствующие запросы от Литвы и Латвии, Н К И Д 3 декабря 1 9 2 0 г. просил Политбюро Ц К РКП(б) решить вопрос о б их с н а б ж е н и и военным с н а р я ж е н и е м , поскольку «оставить Латвию и Литву б е з о р у ж н ы м и против Желиговского к р а й н е нецелесообразно» (РГАСПИ. Ф. 159. Оп. 2. Д. 9. Л . 105). Однако, насколько м о ж н о судить, советское руководство отклонило это предложение. 870 ДВП. Т. 3. С. 3 8 0 — 3 8 1 , 4 9 6 — 4 9 7 . 871 Там же. С. 509—510, 546—547. 872 Буткус 3. Д и п л о м а т и ч е с к а я деятельность первого советского посла в Литве А.Е. Аксельрода (сентябрь 1 9 2 0 — март 1921 г.)//Россия и Балтия. Вып. 1.С. 1 2 0 — 1 2 3 . Текст литовской ноты Л и г е Н а ц и й от 31 января 1921 г. см.: РГАСПИ. Ф. 159. О п . 2. Д . 9. Л . 2 6 — 2 7 . 873 Рубцов А.Ф. Литва в политике французского и м п е р и а л и з м а . 1 9 1 8 — 1 9 2 4 гг. С. 1 4 1 ; Гришин Я.Я. Необычный ультиматум. С. 6 4 — 6 6 . 874 ДВП.Т.4.С87. 875 Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных РСФСР с иностранными государствами. Вып. 2. С. 102—107; Ежегодник Народного комиссариата по иностранным делам на 1925 год. С. 94. Соответственно 22 июля 1921 г. и 13 мая 1922 г. между Латвией и Литвой были подписаны договоры о провозе литовских беженцев и оптантов из России по латвийской территории до литовской границы, вступившие в силу в день подписания (SiewB. Op. cit. S. 211, 212). 876 ДВП.Т.4.С229—230. 877 Тамже.С831. 878 Там же. С. 338—339. 879 Тамже.С432. 880 Там ж е . С. 7 9 4 — 7 9 5 . 881 Там ж е . С. 5 1 8 — 5 2 9 . 882 Буткус З.К. Литовско-латвийские о т н о ш е н и я и их взаимосвязь с политикой к р у п ных государств ( 1 9 1 9 — 1 9 2 9 гг.). С. 17. 883 Шубин (Самарин) И. Указ. соч. С. 3 3 — 9 5 ; Пшибыльский А. Войны польского империализма 1 9 1 8 — 1 9 2 1 . Пер. с польск. М., 1 9 3 1 . С. 2 2 6 — 2 2 8 ; Иванов Л. Польско-литовский конфликт // М и р о в о е хозяйство и мировая политика. 1938. № 5. С. 1 1 6 — 1 1 7 ; История Л и товской ССР. С. 3 6 4 ; Труды А к а д е м и и наук Литовской ССР. Серия А. 1 9 7 1 . Вильнюс, 1 9 7 1 . С. 155; Жепкайте P.C. Литовско-польские о т н о ш е н и я в 1 9 1 9 — 1 9 3 9 гг. и их место в политической констелляции северо-восточной Европы. С. 2 3 — 2 4 ; Отечественная история. 2004. № 3. С. 119; Зубачевский В.А. Политика России в о т н о ш е н и и восточной части Ц е н -

545

тральной Европы (1917—1923 гг.): Геополитический аспект. Омск, 2005. С. 160—161, 187; Павлова /О. Виленский вопрос в Лиге Наций в 1920—1921 гг. и его роль в системе международных отношений // Измерение времени, XX век: Работы победителей Второго открытого конкурса студенческих и аспирантских работ «Актуальная наука» («СССР, Польша и другие страны Центральной и Восточной Европы в мировой политике: XX век») памяти О.Н. Кена. СПб., 2010. С. 13—24; Гришин Я.Я. Необычный ультиматум. С. 72—78; Гришин Я.Я. Литовское направление внешней политики Польши. С. 35—42; Павлова М.С. Указ. соч. С. 96—126. В выборах 8 января 1922 г. из 387 397 человек, имевших право голоса, участвовало 249 325 человек или 64,4% (Rauch G. von Geschichte der baltischen Staaten. Stuttgart, 1970.S.92). 884 Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 98—102; Рубцов А.Ф. Клайпедский вопрос на Парижской мирной конференции в 1919 г. // Дипломатические отношения западноевропейских стран между двумя мировыми войнами. Вып. 1. Ярославль, 1976. С. 3—9; Платошкин H.H. Мемельский (Клайпедский) вопрос в международных отношениях. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 2003. С. 30—35. 885 ДВП.Т.5.С735. 886

The Question of Memel. P. 1 8 3 — 1 8 6 ; Ключников Ю.В., Сабанин A.B. Указ. соч. Ч.З. Вып. 1. Акты советской дипломатии. М., 1928. С. 2 0 0 — 2 0 1 ; Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1944 гг. Т. 2. С. 6 1 5 — 6 1 6 ; Зонненштраль-Пискорский A.A. Указ. соч. С. 32; Рубцов А.Ф. Литва в политике французского империализма. 1 9 1 8 — 1 9 2 4 гг. С. 1 1 4 — 1 1 6 ; Рубцов А.Ф. Восточноевропейская политика Франции (Прибалтика). С. 1 6 — 2 7 . 887 Андов Ф. Мемельский вопрос // Советское государство. 1935. № 4. С. 84; Рубцов А.Ф. Литва в политике французского империализма. 1 9 1 8 — 1 9 2 4 гг. С. 1 3 4 — 1 4 0 ; Платошкин H.H. Указ. соч. С. 3 5 — 4 9 . 888 Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 1 4 3 — 1 4 4 . 889 Т а м ж е . С 148. 890 Тамже.С. 150—155. 891 Платошкин H.H. Указ. соч. С. 5 0 — 5 3 . 892

ДВП.Т.6.С 110—111. Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 164—166. 894 Тамже.С. 174. 895 РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 514. Л. 653. 896 The Question of Memel. P. 45—61 ; Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 177; DyskantJ.W. Konflikty i zbrojenia morskie 1918—1939. Gdansk, 1983. S. 144—147; Платошкин H.H. Указ. соч. С. 5 4 — 63. 897 The Question of Memel. P. 62—63; ДВП. T. 6. С 205—206. 893

898

РГВА. Ф. 33988. On. 2. Д. 5 3 1 . Л. 108; Ф. 7. On. 2. Д. 855. Л. 155, 159; Гришин Я.Я. Необычный ультиматум. С. 8 1 — 8 2 . 899 Шубин (Самарин) И. Указ. соч. С. 9 5 — 9 7 ; Александров б. Виленский вопрос // М е ж дународная жизнь. 1926. № 1 1 . С. 3 — 1 6 ; ДВП. Т. 6. С. 1 9 2 — 1 9 3 ; Зубачевский В.А. Указ. соч. С. 1 8 7 — 1 8 8 . 900 Рубцов А.Ф. Указ. соч. С 183. 901 ДВП. Т. 6. С. 2 2 2 — 2 2 4 . 902 Ключников Ю.В., Сабанин A.B. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 2. С. 1 9 5 — Ï 9 6 ; Chambon H. de La Lithuanie moderne. Paris, 1933. P. 2 5 9 — 2 6 2 . 23 марта 1923 г. США присоединились к решению Конференции послов {Гришин Я.Я. Литовское направление внешней политики Польши. С. 45). 903 ДВП. Т. 6. С. 2 4 1 — 2 4 2 ; Отечественная история. 2004. № 3. С. 1 2 0 — 1 2 1 . 904 РГВА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 4 3 1 . Л. 69. 905 Зонненштраль-Пискорскй A.A. Указ. соч. С. 4 4 — 4 5 . 906 Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 194. 546

907

Черноперов ВЛ. Дипломатическая деятельность ВЛ. Коппа и подготовка большевиками «германского Октября» в 1923 году. Иваново — Нижний Новгород, 2006. С. 69—70. 908 ДВП.Т.6.С529—530. 909 ДВП.Т. 7:1 января — 31 декабря 1924. М., 1963. С 139—140. 910 Тамже.С 144—145. 91] The Question of Memel. P. 64—182; Chambon H. de Op. cit. P. 276—-297; Андов Ф. Указ. соч. С. 86; Рубцов А.Ф. Указ. соч. С. 187—209; Рубцов А.Ф. Франко-литовские переговоры о передаче Клайпедской области буржуазной Литве // Дипломатические отношения западноевропейских стран между двумя мировыми войнами. Вып. 1. С. 10—21; Рубцов А.Ф. Восточноевропейская политика Франции (Прибалтика). С 86; Платошкин H.H. Указ. соч. С 67—72. 912 Rauch G. von Geschichte der baltischen Staaten. S. 94. В 1925 г. в Мемельской области проживало 141 8 4 0 человек, из них немецкоговорящие — 61 6 7 1 , лито веко говорящие — 39 106, мемельлендеры — 35 690, прочие — 5 373 (The Baltic States. A survey of t h e political and economic structure a n d t h e foreign relations o f Estonia, Latvia and Lithuania. London, 1938. P. 94). В литовской литературе приводятся сведения, что из 141 тыс. местных жителей 6 4 тыс. были немцами, 3 7 тыс. — литовцами и 3 4 тыс. — мемельлендерами, родным языком которых был литовский, но которые считали себя отдельной этнографической группой и не отождествляли себя с литовцами из Литвы (Эйдинтас А., Бумблаускас А., КулакаускасА., Тимошайтис М. Указ. соч. С. 173). 913 Lithuania 1928. London, 1928. P. 5, 20. В польской литературе площадь Литвы определялась в 55 6 7 0 кв. к м {Wielhorcki W. Litwa wspolczesna. Warszawa, 1938. S. 3,84). 914 История дипломатии. Т. 3. М., 1965. С. 3 4 3 — 3 6 2 . 915 ДВП. Т. 6. С. 1 5 0 — 1 5 2 . Это документ был подготовлен п о инициативе И.В. Сталина (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д . 330. Л. 6; Москва — Берлин: политика и дипломатия Кремля, 1 9 2 0 — 1 9 4 1 . Сборник документов в 3 т. Т. 1 : 1 9 2 0 — 1 9 2 6 . М., 2 0 1 1 . С. 96). 916 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 330. Л. 1 — 2 . 1 8 января 1923 г. Л.Д. Троцкий направил редакторам «Правды» и «Известий» письмо № 35/т/сс, содержавшее инструкцию относительно освещения Рурского вопроса в прессе в духе решения Политбюро (Москва — Берлин: политика и дипломатия Кремля, 1 9 2 0 — 1 9 4 1 . Т. 1. С. 9 7 — 9 8 ) . 917 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 330. Л. 5. Согласие членов ЦК РКП(б) было получено к 2 6 февраля 1923 г. (Там же. Д. 338. Л. 7). 918 Т а м ж е . О п . 163. Д. 3 2 1 . Л. 5 1 . 919 Тамже.Оп.З.Д.338.Л.7. 920 РГВА. Ф. 7. Оп. 6. Д. 1206. Л. 3 7 , 4 3 . 921 Шубин (Самарин) И. Указ. соч. С. 9 6 ; Зубачевский В.А. Указ. соч. С. 1 6 8 . 922 РГВА. ф. 104. Оп.4. Д. 2829. Л. 65об.; Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва— Берлин, 1920—1933 гг. (Военно-политические отношения СССР— Германия). М., 2001. С. 78. 923 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 4 8 — 1 4 9 . 924 ДВП.Т.6.С213—214. 925 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 116; Рупасов А.И. Указ. соч. С. 5 1 . 926 Бильман А. Новая Латвия. Рига, 1926. С. 12. 927 Конвенция была ратифицирована советской стороной 10 октября 1923 г., обмен ратификационными грамотами был произведен в Москве 12 июня 1924 г. Годовой отчет Народного комиссариата по иностранным делам за 1923 год к II съезду Советов. М., 1924. С. 70; Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. Вып. 2. Действующие договоры, соглашения и конвенции, вступившие в силу между 1 января 1924 года и 1 января 1925 года. М., 1925. С. 1 1 3 — 1 1 7 ; Ежегодник Народного комиссариата по иностранным делам на 1925 год. С. 98. 928 ДВП.Т.6.С284—285. 547

929

Там же. С. 279—284. Текст ноты был одобрен Политбюро ЦК РКП(б) 3 мая (РГАСПИ. Ф. 17.ОП.З.Д.349.Л.2). 930 Известия. 1923.12 мая; Правда. 1923.12 мая. 931 ДВП. Т. 6. С. 297—302. 932 Известия. 1 9 2 3 . 1 2 мая; Рубинштейн Л.H. Внешняя политика Советского государства в 1 9 2 1 — 1 9 2 5 гг. С. 4 3 2 . 933 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д. 3 5 2 . Л . 1 ; Известия. 1 9 2 3 . 1 3 мая; Правда. 1 9 2 3 . 1 3 мая; ДВП. Т. 6. С 303. 934 РГВА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4 2 . Л. 3 2 2 . 935 ДВП. Т. 6. С. 2 8 8 — 2 9 6 . Текст ноты был о д о б р е н Политбюро Ц К РКП(б) 11 мая (РГАСПИ. Ф. 1 7. Оп. 3. Д. 3 5 2 . Л. 1, 3 — 1 2 ) . 936 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 354. Л. 2 , 4 — 5 . 937 ДВП. Т. 6. С. 3 2 5 — 3 2 7 . Текст ноты был одобрен Политбюро Ц К РКП(б) 21 мая (РГАСПИ. Ф. 1 7. Оп. 3. Д. 355. Л. 1, 5 — 7 ) . 938 РГВА. Ф. 3 3 9 8 8 . Оп. 2. Д. 5 2 9 . Л. 7 1 3 , 7 2 1 . 939 ДМИСПО. Т. 4. С 230—234. 940 ДВП.Т.6.С327—330. 941 Политбюро ЦК РКП(б)— ВКП(б) и Европа. Решения «особой папки». 1923—1939. М.,2001.С. 17—18. 942 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 3 5 8 . Л . 1. 943 ДВП.Т.б.С334—338. 944 Там же. С. 338—339, 353—354; Международная жизнь. 1923. № 2. С. 122—123; Годовой отчет Народного комиссариата по иностранным делам за 1923 год к II съезду Советов. С. 32—41. Ф.Ф. Раскольников покинул пост полпреда СССР в Афганистане 6 февраля 1924 г. 945 ДВП.Т.6.С382—385. 946 Там же. С. 394—396; ДМИСПО. Т. 4. С. 240—241. 947 ДВП. Т. 6. С. 4 4 0 — 4 4 1 ; Д М И С П О . Т. 4. С. 2 4 4 — 2 4 7 . 948 Черноперов ВЛ. Указ. соч. С. 6 8 . 949 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 1 8 0 — 1 8 2 ; ВарславанАЯ. Указ. соч. С. 1 4 9 — 1 5 0 ; Рубцов АФ. Восточноевропейская политика Ф р а н ц и и (Прибалтика). С. 70. 950 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 1 8 6 — 1 8 8 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 9 2 ; Рубцов А.Ф. Ф р а н ц и я и попытки создания антисоветского «Балтийского союза» ( 1 9 2 0 — 1 9 2 3 гг.) // Дипломатические о т н о ш е н и я западноевропейских стран м е ж д у двумя мировыми войнами. Вып. 2. С. 78. 951 Договор о торговле и мореплавании был ратифицирован Латвией 21 июля и вступил в силу 5 ноября 1923 г. Зонненштраль-Пискорский A.A. Указ. соч. С. 2 9 — 3 2 ; Siew В. Lettlands Volks- u n d Staatswirtschaft. Rïga, 1925. S. 2 2 0 — 2 3 0 ; Арумяэ X.T. Указ. соч. С. 1 9 2 — 193; ВарславанАЯ. Английский капитал в буржуазной Латвии. 1 9 2 0 — 1 9 2 9 гг. С. 5 2 — 6 7 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 9 0 — 9 1 ; Емельянов Ю.В. Указ. соч. С. 1 5 1 . 952 Зонненштраль-Пискорский A.A. Указ. соч. С. 4 8 — 4 9 ; Армуяэ Х.Т. Указ. соч. С. 1 7 6 — 180. 953 Годовой отчет Н а р о д н о г о комиссариата п о иностранным делам за 1923 год к II съезду Советов. С. 7 1 . 954 Д а в и д о в и ч Д.С Революционный к р и з и с 1923 г. в Германии и Гамбургское восстание. М., 1963. С. 4 7 — 9 9 ; Орлова М.И. Революционный кризис 1923 г. в Германии и политика к о м м у н и с т и ч е с к о й партии. М., 1973. С. 2 9 — 3 6 0 ; КаррЭ. История Советской России. В 14 кн. Кн. 4. М е ж д у ц а р с т в и е 1 9 2 3 — 1 9 2 4 . Пер. с англ. М., 1989. С. 1 3 5 — 1 4 5 ; Бабиченко Л.Г. П о литбюро Ц К РКП(б), К о м и н т е р н и события в Германии в 1 9 2 3 г. Новые архивные материалы // Новая и н о в е й ш а я история. 1994. № 2. С 1 2 5 — 1 5 7 ; Политбюро Ц К РКП(б) — ВКП(б) и Европа. Решения «особой папки». 1 9 2 3 — 1 9 3 9 . М., 2 0 0 1 . С. 1 9 — 2 0 , 2 2 — 2 5 ; Политбюро 548

ЦК РКП(б) — ВКП(б) и Коминтерн, 1 9 1 9 — 1 9 4 3 . Документы. М., 2004. С. 1 5 3 — 1 6 0 , 1 6 1 — 2 0 3 , 2 0 4 — 2 0 9 ; Черноперов ВЛ. Указ. соч. С. 3 5 — 5 4 . 955 Черноперов ВЛ. Указ. соч. С. 74. 956 РГАСПИ. Ф. 3 2 5 . Оп. 1. Д . 5 1 8 . Л. 6 8 — 7 0 . 957 Там ж е . Ф. 17. Оп. 3. Д . 385. Л. 7. 958 Черноперов В.Л. Указ. соч. С. 8 0 — 8 2 . 959 Тамже.С83. 960 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 3 8 8 . Л . 2. 961 Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б) и Коминтерн. С. 208; Черноперов В.Л. Указ. соч. С. 94—95. 962 РГАСПИ. Ф. 159. О п . 2. Д . 9. Л . 162; Черноперов ВЛ Указ. соч. С. 9 6 — 9 7 . 963 П о д р о б н е е о военных приготовлениях в СССР в 1923 г. см.: Мельтюхов ММ. Красная а р м и я и несостоявшаяся революция в Германии ( 1 9 2 3 г.). М., 2 0 1 3 . 964 Черноперов ВЛ. Указ. соч. С. 9 7 — 1 0 0 . 965 Там ж е . С. 1 0 0 — 1 0 4 ; РупасовА.И. Указ. соч. С. 5 1 — 5 3 . 966 Зубачевский В.А. Политика Советской России на востоке Центральной Европы в 1923 году (по архивным документам) // Вопросы истории. 2005. № 9. С. 4 7 . 967 ДВП.Т.6.С593. 968 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 373. Л. 10—11. 969 Тамже.Л.8—9. 970 Там же. Ф. 325. Оп. 1. Д. 520. Л. 4; Ф. 17. Оп. 163. Д. 373. Л. 13. 971 Там ж е . Ф. 17. О п . 3. Д . 3 9 0 . Л . 4; О п . 163. Д . 3 7 3 . Л . 7 , 1 2 . 972 Черноперов В.Л. Указ. соч. С. 1 0 5 — 1 1 7 . Автор о ш и б о ч н о датировал р е ш е н и е Политб ю р о Ц К РКП(б) о д и р е к т и в а х В.Л. Коппу 3 ноября 1 9 2 3 г. 973 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 3 9 1 . Л . 1 — 2 . 974 ДВП. Т. 6. С. 5 0 4 — 5 0 6 ; Черноперов В.Л. Указ. соч. С. 1 2 9 — 1 3 1 ; Рупасов AM. Указ. соч. С. 54—58,60. 975 ДВП.Т. 6. С. 541 — 5 4 3 ; Д М И С П О . Т. 4. С. 2 5 6 — 2 5 7 ; Ольшанский П.Н. Указ. соч. С. 1 6 0 — 164. 976 Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б) и Коминтерн. С. 209—222) ДавидовичД.С Указ. соч. С. 1 0 0 — 2 9 8 ; Орлова ММ. Указ. соч. С. 3 6 0 — 4 0 2 ; Kapp Э. Указ. соч. С. 1 5 4 — 1 8 0 ; Бабиченко ЯГ. Указ. соч. С. 1 3 9 — 1 4 0 . 977 История дипломатии. Т. 3. С. 3 6 4 — 3 6 6 . 978 РГАСПИ. Ф. 159. О п . 2. Д . 10. Л . 6 0 , 6 2 — 6 3 , 7 1 ; М е ж д у н а р о д н а я летопись. 1924. № 2. С. 3 7 — 4 2 ; Ключников Ю.В., Сабанин A.B. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 2. С. 2 3 2 — 2 3 3 ; ЗонненштральПискорский A.A. Указ. соч. С. 7 1 — 7 2 ; SiewB. Op. cit. S. 2 0 8 — 2 1 2 ; Бах М.Г. Указ. соч. С. 148; Арумяэ XT. Указ. соч. С. 1 9 3 — 2 0 0 ; История Эстонской ССР. Т. 3. С. 2 7 6 . Соглашения о союзе, о г р а н и ц е и о взаимных претензиях вступили в силу 21 февраля, а с о г л а ш е н и е о т а м о ж е н н о м союзе — 2 4 февраля 1 9 2 4 г. (Slew В. Lettlands Volks- u n d Staatswirtschaft 1 9 2 7 . S. 2 1 4 — 215). К 1 9 2 5 г. Латвия заплатила Эстонии 4 1 1 тысяч латов {Лейт А. Агрессия и м п е р и а л и с т и ческих д е р ж а в в Латвии ( 1 9 1 7 — 1 9 2 0 гг.). Рига, 1952. С. 72). 979 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 9 3 — 9 5 . 980 Почс КЛ Указ. соч. С. 9 1 . 981 SiewB. Lettlands Volks- u n d Staatswirtschaft 1927. S. 215. 982 Черноперов ВЛ. Указ. соч. С. 139. 983 РГАСПИ. Ф. 3 2 5 . О п . 2. Д . 27. Л. 2 3 0 — 2 3 2 . 984 Т а м же. Л . 2 3 5 — 2 3 6 . 985 Т а м ж е . Л . 108. 986 Т а м ж е . Л . 107. 987 Тамже.Л. 109—110. 988 Тамже.Л. 107. 549

989

Т а м ж е . Ф. 17. О п . 3. Д . 3 9 9 . Л . 2. Вопросы и с т о р и и . 2 0 0 5 . № 9. С. 5 0 ; Черноперов В.Л. Указ. соч. С. 1 3 4 — 1 3 8 . Подготовл е н н ы й В Л . К о п п о м для П о л и т б ю р о Ц К РКП(б) д о к у м е н т В Л . Ч е р н о п е р о в о ш и б о ч н о д а т и ровал 14 д е к а б р я 1 9 2 3 г., хотя на н е м стоит ч е т к а я дата 4 д е к а б р я . 991 Известия. 1923. 22 декабря; Правда. 1923.19, 22 декабря; Варславан А.Я. Указ. соч. С 176. 992 Бабеико О.В. Польско-советские о т н о ш е н и я в 1 9 2 4 — 1 9 2 8 гг.: от противостояния к сотрудничеству. М., 2 0 0 7 . С. 70. 993 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 2 0 8 — 2 1 8 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 1 8 — 1 1 9 ; Варславан А.Я. Английский и м п е р и а л и з м и буржуазная Латвия. Политико-дипломатические взаимоотнош е н и я ( 1 9 2 4 — 1 9 2 9 гг.). Рига, 1975. С. 13; ПочсК.Я. Указ. соч. С. 7 3 — 7 5 . 994 М е м о р а н д у м латвийского правительства от 8 января 1 9 2 4 г. см.: РГАСПИ. Ф. 159. 990

Оп.2.Д.9.Л. 163—166. 995

РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 4 1 8 . Л . 12; Ф. 1 5 9 . О п . 2. Д . 9. Л . 1 1 8 . Т а м ж е . Ф. 17. О п . 3. Д . 4 1 8 . Л . 1 1 ; Ф. 159. О п . 2. Д . 9. Л . 119. 997 Т а м ж е . Ф. 17. О п . 3. Д . 4 1 8 . Л . 8. 998 Сиполс В.Я. Указ. соч. С 1 1 2 — 1 1 3 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 1 — 1 3 ; ДВП. Т. 8. С. 2 4 1 — 2 4 2 ; Черноперов ВЛ. Указ. соч. С. 1 4 0 — 1 4 3 ; Емельянов Ю.В. Указ. соч. С. 152; РупасовАИ. Указ. соч. С. 61—65,67—69. 999 ДВП.Т.7.С. 184—186. юоо черноперов вл у к а з . соч. С. 160; Рупасов АИ. Указ. соч. С. 65—67. 996

1001

Варславан А.Я. Указ. соч. С. 3 3 — 3 5 . Годовой отчет Н а р о д н о г о к о м и с с а р и а т а по и н о с т р а н н ы м д е л а м за 1 9 2 4 год к III съезду Советов СССР. М., 1 9 2 5 . С. 5 — 1 3 , 2 1 — 2 2 . 1003 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 2 2 0 — 2 2 2 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 8 — 1 0 , 2 1 . 1004 Все эти с о г л а ш е н и я были р а т и ф и ц и р о в а н ы советской с т о р о н о й 3 июля 1 9 2 5 г., обм е н р а т и ф и к а ц и о н н ы м и г р а м о т а м и был п р о и з в е д е н в М о с к в е 1 9 н о я б р я 1 9 2 5 г. Ежегодн и к Н а р о д н о г о к о м и с с а р и а т а п о и н о с т р а н н ы м д е л а м на 1 9 2 6 год. М., 1 9 2 6 . С. 105; Сборн и к д е й с т в у ю щ и х д о г о в о р о в , с о г л а ш е н и й и к о н в е н ц и й , з а к л ю ч е н н ы х с и н о с т р а н н ы м и государствами. Вып. 3. Д е й с т в у ю щ и е договоры, с о г л а ш е н и я и к о н в е н ц и и , в с т у п и в ш и е в силу между 1 января 1925 года и 1 мая 1926 года. М., 1927. С. 138—171. 1005 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С 2 2 2 . 1006 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 2 — 2 3 . 1007 Годовой отчет Н а р о д н о г о к о м и с с а р и а т а п о и н о с т р а н н ы м д е л а м за 1 9 2 4 год к III съезду Советов СССР. С. 9 3 ; Ильмярв М. Безмолвная к а п и т у л я ц и я : В н е ш н я я п о л и т и к а Эстон и и , Л а т в и и и Литвы м е ж д у двумя в о й н а м и и утрата н е з а в и с и м о с т и (с с е р е д и н ы 1920-х г о дов до аннексии в 1940). Пер. с эст. М., 2012. С. 30—37. 1ОО8 ДВП.Т.7.С.5О2. 1009 Зонненштраль-Пискорский A.A. Указ. соч. С. 9 4 — 9 6 ; И с т о р и я д и п л о м а т и и . Т. 3. С. 366—377. 1010 Д о г о в о р был р а т и ф и ц и р о в а н Л а т в и е й 13 февраля и вступил в силу 2 6 февраля 1 9 2 5 г. Siew В. Op. cit. S. 186; Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 175; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 8 , 6 9 — 74; Почс К.Я. Указ. соч. С 6 9 . 1011 И с т о р и я д и п л о м а т и и . Т. 3. С. 4 0 5 — 4 0 6 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 6 9 — 7 9 . 1012 ДВП. Т. 7. С. 510—511, 718—720. 1013 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 4 9 . 1014 Пегельман Г. Экономический кризис в Эстонии. М. — Л., 1932. С. 19—22; Очерки истории Коммунистической партии Эстонии. В 3 ч. Ч. 2. Таллин, 1963. С. 117—119; Сунила A.A. Восстание 1 декабря 1924 года (Опыт Коммунистической партии Эстонии в подготовке и проведении вооруженного восстания эстонского пролетариата 1924 года и его историческое значение). Таллин, 1982. С. 41 —53,83. 1002

550

1015

Известия. 1 9 2 3 . 1 3 д е к а б р я ; Правда. 1 9 2 3 . 1 3 д е к а б р я ; И с т о р и я Э с т о н с к о й ССР. Т. 3. С. 2 9 8 — 2 9 9 ; О ч е р к и и с т о р и и К о м м у н и с т и ч е с к о й партии Эстонии. Ч. 2. С. 1 1 1 — 1 1 3 . 1016 М е ж д у н а р о д н а я летопись. 1924. № 2. С. 3 4 — 3 5 , 8 9 — 9 0 ; Внешняя политика СССР. 1917—1944 гг. Т. 2. С. 833—834; ДВП. Т. 7. С. 55—57. 1017 М е ж д у н а р о д н а я летопись. 1 9 2 4 . № 2. С. 3 5 — 3 6 ; В н е ш н я я п о л и т и к а СССР. 1 9 1 7 — 1944 гг. Т. 2. С. 834—835; ДВП. Т. 7. С. 57—58. 1018 М е ж д у н а р о д н а я летопись. 1924. № 2. С. 3 6 ; В н е ш н я я п о л и т и к а СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 2. С. 8 3 5 ; ДВП. Т. 7. С. 138; Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 2 1 8 — 2 2 0 . ]0Ю Сунила АЛ Указ. соч. С. 124. 1020 И с т о р и я Э с т о н с к о й ССР. Т. 3. С. 3 0 0 . Эта ж е идея была и з л о ж е н а в воззвании Ц е н тральных комитетов к о м м у н и с т и ч е с к и х п а р т и й Эстонии, Л а т в и и и Литвы от 2 5 сентября 1 9 2 4 г. {Caam И.М. В о о р у ж е н н о е восстание в Таллине 1 д е к а б р я 1 9 2 4 г. // Д о к л а д ы и сообщ е н и я института и с т о р и и . Вып. 4. М., 1 9 5 5 . С. 4 7 ) . 1021 Сунила A.A. Указ. соч. С. 1 2 6 — 1 2 7 . 1022 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 4 7 6 . Л . 1. 1023 Сунила A.A. Указ. соч. С. 1 1 0 , 1 1 7 , 1 2 1 . 1024 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 4 5 9 . Л . 2; О п . 163. Д . 4 4 6 . Л . 18. Ю Л . М и х а й л о в а и В.В. Рог и н с к и й полагают, что созданная к о м и с с и я состояла из Г.Е. Зиновьева, И.С. Уншлихта, Д.З. М а н у и л ь с к о г о и Л.Б. К а м е н е в а (Михайлова ЮЛ., Рогинский В.В. М и р о в а я р е в о л ю ц и я остановлена в Таллине? 1 д е к а б р я 1 9 2 4 года // Россия и П р и б а л т и й с к и й р е г и о н в X I X — X X в.: П р о б л е м ы в з а и м о о т н о ш е н и й в м е н я ю щ е м с я м и р е . М., 2 0 1 3 . С. 8 7 ) . П р и этом о н и ссылаются на архивный документ, с о д е р ж а щ и й п е р в о н а ч а л ь н о е п р е д л о ж е н и е о составе к о м и с сии, о б с у ж д а в ш е е с я на П о л и т б ю р о 16 августа 1 9 2 4 г. Правда, исследователи н е з а м е т и ли, что на этом ж е д о к у м е н т е имеются с о б с т в е н н о р у ч н ы е пометы членов Политбюро. Так, Зиновьев высказался «за», «но с н а с т о й ч и в о й п р о с ь б о й м е н я освободить, и б о я сейчас ж е по о к о н ч а н и и ] пленума д о л ж е н уехать в отпуск. П р е д л а г а ю прибавить е щ е Андреева», а И.В. Сталин п р е д л о ж и л «добавить Кагановича от Секрет[ариа]та» (РГАСПИ. Ф. 17. О п . 1 6 3 . Д. 4 4 6 . Л . 19). В итоге было п р и н я т о р е ш е н и е о б и з м е н е н и и состава к о м и с с и и . 1025

П о л и т б ю р о Ц К РКП(б) — ВКП(б) и Европа. С. 5 1 . Михайлова ЮЛ., Рогинский В.В. Указ. соч. С. 8 7 . 1027 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 2. Л . 4 3 ; О п . 166. Д . 6 0 . Л . 1; П о л и т б ю р о Ц К РКП(б) — ВКП(б) и К о м и н т е р н . С. 2 7 9 . 1028 Сунила A.A. Указ. соч. С. 1 3 1 , 1 3 5 , 1 4 0 . 1029 РГАСПИ. Ф. 3 2 5 . О п . 2. Д . 2 7 . Л . 1 1 2 . 1030 Сунила A.A. Указ. соч. С. 3 3 — 3 4 , 1 2 7 — 1 2 9 . 1031 Там же. С. 129—130,137—140,150—172,198. 1032 РГАСПИ. Ф. 3 2 5 . О п . 2. Д . 2 7 . Л . 2 7 3 . 1033 Там же. Л. 266—272. 1034 Сунила АЛ Указ. соч. С. 1 7 3 , 1 7 6 — 1 8 0 . 1035 И с т о р и я Эстонской ССР. Т. 3. С. 3 0 1 — 3 0 8 ; О ч е р к и и с т о р и и К о м м у н и с т и ч е с к о й п а р т и и Эстонии. Ч. 2. С. 145; Сунила A.A. Указ. соч. С. 1 8 1 . юзе р Г А С П И . Ф. 3 2 5 . О п . 2. Д . 27. Л . 2 6 9 — 2 7 0 . 1037 Сунила A.A. Указ. соч. С. 1 8 2 . 1026

1038

ДВП.Т.8.С49.

1039

Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 2 2 8 — 2 2 9 ; Сунила A.A. Указ. соч. С. 3 0 — 3 1 . Известия. 1 9 2 5 . 6 февраля. 1041 Сунила A.A. Указ. соч. С. 3 2 — 3 5 . 1042 Rauch G. von. Geschichte d e r baltischen Staaten. S. 1 0 2 ; Михайлова ЮЛ., В.В. Указ. соч. С. 8 9 . 1043 РГВА. Ф. 33988. Оп. 2. Д. 630. Л. 76. 1044 Тамже.Л.75. 1040

551

Рогинский

1045

Тамже.Д.629.Л. 162. Там же. Ф. 9. Оп. 22. Д. 44. Л. 348. 1047 Там же. Ф. 25888. Оп. 3. Д. 502. Л. 6—7. 1048 Там же. Д. 500. Л. 385.28 ноября 1924 г. штаб ЛВО направил командиру 56-й стрелковой дивизии распоряжение № 30266/подг.: «Допризывная подготовка в районах 43[-й] и 56[-й] дивизий, по приказанию Комвойск, временно откладывается. О порядке ее проведения и сроках будет дано дополнительное указание в середине декабря» (Там же. Л. 368). 1049 Там же. Ф. 25888. Оп. 3. Д. 500. Л. 136,138. В прочих частях ЛВО сбор допризывников начался 15 декабря 1924 г., а их явка с 8 — 9 декабря (Там же. Л. 113—115). Ю5 ° Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 230—231,233; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 54—56; Почс К.Я. Указ. соч. С. 80; Сунила A.A. Указ. соч. С. 116. 1051 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 2 3 4 . 1052 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 2 3 — 1 2 4 . 1053 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 3 0 — 3 2 . 1054 Известия. 1 9 2 5 . 1 1 февраля. 1055 О ч е р к и и с т о р и и К о м м у н и с т и ч е с к о й п а р т и и Эстонии. Ч. 2. С. 147. 1056 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 1 6 2 . Д . 2. Л . 55. 1057 РГВА. Ф. 3 3 9 8 8 . О п . 2. Д . 6 3 0 . Л . 7 3 . 1058 Тамже.Л.74. 1059 Тамже.Л.71—72. 1060 Тамже.Л.86. 1061 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 4 8 5 . Л . 2. 1062 р г А Э ф 4 1 з оп. 2. Д. 2055. Л. 95. 1046

1063

РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 4 9 0 . Л . 2. Известия. 1 9 2 5 . 6 марта. Ю65 Сунила A.A. Указ. соч. С. 1 8 3 — 2 0 3 . 1066 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 5 1 5 . Л . 3 , 1 5 — 1 6 . 1067 Почс К.Я. Указ. соч. С. 8 2 — 8 3 . Ш8 Арумяэ XT. Указ. соч. С. 2 3 4 — 2 4 0 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 9 5 . 1069 Годовой отчет Н а р о д н о г о к о м и с с а р и а т а п о и н о с т р а н н ы м д е л а м за 1 9 2 4 год к II! съезду Советов СССР. С. 8 3 ; ДВП. Т. 8. С. 7 6 2 . 1070 ДВП.Т.8.С. 10—11. 1071 Там ж е . С. 2 0 — 2 3 . 1072 О ч е р к и и с т о р и и М и н и с т е р с т в а иностранных д е л России. 1 8 0 2 — 2 0 0 2 . В 3 т. М., 2002. Т. 2.1917—2002 гг. С. 121. 1073 Годовой отчет Н а р о д н о г о к о м и с с а р и а т а п о и н о с т р а н н ы м д е л а м за 1 9 2 4 год к III съезду Советов СССР. С. 8 3 — 8 4 ; М е ж д у н а р о д н а я летопись. 1 9 2 5 . № 3. С. 6 9 — 7 9 ; Бах М.Г. Указ. соч. С. 1 4 5 — U 1 ) Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 2 4 1 — 2 4 5 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 2 7 — 1 2 8 ; Почс К.Я. Указ. соч. С. 8 5 — 8 8 . 1074 ДВП.Т8.С771—772. 1075 Тамже.С. 104—106. Ю76 РупасовА.И. Указ. соч. С. 59, прим. 106. Ю77 АрумяэХ.Т. Указ. соч. С. 256. 1078 ДВП. Т. 8. С. 157; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 117. 1079 ДВП. Т. 8. С. 7 7 8 ; Н е в о з м о ж н о молчать. Кн. 1. С. 185; П о л и т б ю р о Ц К РКП(6) — ВКП(б) и Европа. С. 7 0 — 7 1 . 1080 Известия. 1 9 2 5 . 1 2 марта. 1081 ДВП. Т. 8. С. 187. 1082 Тамже.С336. • 1083 Там ж е . С. 3 3 6 — 3 3 7 . 1084 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 2 7 — 1 2 8 . 1064

552

1085

ДВП.Т.8.С191—192. Лубянка. Сталин и ВЧК— ГПУ— ОГПУ— НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. Январь 1922 — декабрь 1936. М., 2003. С. 101—102. Ю87 АрумяэХ.Т. Указ. соч. С. 257—258; ПочсК.Я. Указ. соч. С 89—90. 1088 М а т е р и а л ы « О с о б о й п а п к и » П о л и т б ю р о Ц К РКП(б) — ВКП(б) п о в о п р о с у советскопольских отношений. 1923—1944 гг. М., 1997. С. 18—19; Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б) и Европа. С. 75—78. 1089 Кен О.И., РупасовА.И. П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) и о т н о ш е н и я СССР с западными соседн и м и государствами ( к о н е ц 1 9 2 0 — 1 9 3 0 - х гг.). Проблемы. Д о к у м е н т ы . О п ы т к о м м е н т а р и я . Ч. 1. Д е к а б р ь 1 9 2 8 — июнь 1 9 3 4 г. СПб., 2 0 0 0 . С. 8 5 . 1090 Известия. 1 9 2 5 . 2 4 апреля; Годовой отчет Н а р о д н о г о комиссариата п о и н о с т р а н ным д е л а м за 1 9 2 4 год к III съезду Советов СССР. С. 8 4 — 8 5 ; Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 3 ( 1 9 2 5 — 1 9 3 4 гг.). М., 1945. С. 17; ДВП. Т. 8. С. 2 0 4 — 2 0 6 , 2 2 8 ; Бабенко О.В. Указ. соч. 1086

С 86—87. 1091

Д В П . Т. 8. С. 7 8 0 ; Рупасов AM. Указ. соч. С. 8 7 , п р и м . 3 8 . Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 0 2 .

1092

1093

ДВП.Т.8.С799.

1094

Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 2 8 — 1 3 0 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 0 2 — 1 0 4 . Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 3 3 . 1096 ДВП.Т.8.С488. 1097 Конвенция была ратифицирована советской стороной 10 июля 1929 г., а ратификационная грамота передана в Хельсинки 10 сентября 1929 г. Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. Вып. 5. Действующие договоры, соглашения и конвенции, вступившие в силу между 1 февраля 1928 года и 1 июня 1929 года. М., 1930. С. 46—55; Пограничные войска СССР. 1929—1938. Сборник документов и материалов. М., 1972. С. 41; Рупасов АИ. «...Выявлены следующие базисные склады» // История России: исследования и размышления. СПб., 2006. С. 431. 1095

Ю98

АрумяэХ.Т. Указ. соч. С. 265. ДВП.Т.8.С.5О1. 1Ю0 Арумяэ Х.Т. Указ. соч. С. 265—267; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 130—132. 1101 ДВП. Т. 8. С. 522—526. 1102 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 0 9 — 1 1 0 ; Почс К.Я. Указ. соч. С. 101 — 1 0 3 . 1103 Бабенко О.В. Указ. соч. С. 1 1 9 — 1 2 9 . 1О99

1104

ДВП.Т.8.С639—643.

1105

Известия. 1 9 2 5 . 2 7 о к т я б р я . О б м е н р а т и ф и к а ц и о н н ы м и г р а м о т а м и был п р о и з в е д е н в Риге 31 августа 1 9 2 7 г. Е ж е г о д н и к Н а р о д н о г о к о м и с с а р и а т а п о и н о с т р а н н ы м д е л а м на 1 9 2 8 год. М., 1 9 2 8 . С. 1 1 1 ; Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. Вып. 4. Д е й с т в у ю щ и е договоры, с о г л а ш е н и я и к о н в е н ц и и , в с т у п и в ш и е в силу м е ж д у 1 мая 1 9 2 6 года и 1 февраля 1 9 2 8 года. М., 1928. С. 1 6 2 — 2 3 3 ; Д В П . Т. 9 : 1 января — 31 декабря 1926. М., 1964. С. 623. 1107 Советскую д е л е г а ц и ю на э к о н о м и ч е с к и х п е р е г о в о р а х возглавлял член К о л л е г и и НКВТ Я.Д. Янсон. РГАЭ. Ф.413. Оп. 5. Д. 1569. Л. 1—2, 12, 14—16; Д. 1570. Л. 1—5, 26—33; Д. 1571. Л. 1—2,9—10,19—22; Д. 1572. Л. 1—188; Д. 1573. Л. 1—87, 93—103; Д. 1574. Л. 1 — 86; Оп. 11. Д. 167. Л. 1—5; Известия. 1925. 11, 17,18, 20, 21, 22, 23, 24, 29 октября; ДВП. Т. 8. С. 638—639, 807; Т. 9. С. 623—624; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 116—117. 17 октября 1925 г. советский полпред в Латвии A.C. Черных направил члену Коллегии НКИД СИ. Аралову письмо № 268/сс, в котором отмечал, что, по его мнению, «мы стремимся возможно глубже проникнуть в экономику этой страны, не допустить завладения ею иностранным капиталом, возможно теснее увязать ее экономику с нашей, усилить в ней «русскую» ориентацию, све1106

553

сти к минимуму возможность использования ее против нас (главным образом Англией)». При этом в ходе торговых переговоров следует учитывать аграризацию Латвии, обещать систематические закупки клеверных и селекционных семян, племенного скота и рыбы, попробовать договориться о совместных закупках на иностранных рынках небольших партий товаров, интересующих СССР и Латвию. Он предлагал договориться о продаже Латвии жмыха и льняного семени, согласовать политику обеих стран на мировом льняном рынке, расширить операции советского транзитного банка в Риге. Москве следовало также учитывать внутрилатвийскую борьбу с немецким и еврейским капиталом и определиться с вопросом советского кредита мелкооптовой торговли с Латвией. Кроме того, полпред предлагал расширить участие советского капитала в латвийской экономике и напоминал, что Рига продолжает интересоваться идеей создания смешанного общества (РГАЭ. Ф. 413. Оп. 11. Д. 167. Л. 6—13). В иностранном капитале, вложенном в акционерные общества Латвии, доля советского капитала в 1925 г. составляла 1,9%, в 1926 г. — 2,9%, в 1927 г. — 2,5%, в 1928 г. — 2,7%, в 1929 г. — 3,0%, в 1930 г. — 3,5%, в 1931 г. — 3,5%, в 1932 г. — 4,2%, а в 1933 г. — 3,6% [Siew В. Lettlands Staats- und Privatfinanzen. Riga, 1929. S. 84, 99; Маркой И. Народное хозяйство и финансы Латвии. Рига, 1930. С. 121; Siew В. Lettlands Volks- und Staatswirtschaft. 1931. Rïga, 1931. S. 40; Siew В. Lettlands Volks- und Staatswirtschaft. 1934. Riga, 1934. S. 25; Volmärs J. Zollunion Lettland— Estland als historisches, theoretisches und ökonomisch-konstruktives Problem. Riga, 1934. S. 240). 11О8 ДВП.Т.8.С.66О—661. 1109

Советскую делегацию на э к о н о м и ч е с к и х п е р е г о в о р а х возглавлял член Коллегии НКВТ Я.Д. Янсон. РГАЭ. Ф. 4 1 3 . О п . 5. Д . 1584. Л . 1 — 1 0 1 ; Д . 1585. Л . 1 — 4 6 ; Д . 1586. Л . 1 — 8 9 ; Оп. 1 1 . Д . 1 7 1 . Л . 1 — 1 5 , 1 9 — 4 2 ; Д . 172. Л . 3 — 2 7 о б . ; Известия. 1 9 2 5 . 1 5 , 2 9 ноября; ДВП. Т. 8. С. 8 0 9 — 8 1 0 ; Каждой В. Внешнеторговые связи Литвы с СССР ( 1 9 2 0 — 1 9 4 0 гг.) // Коммунист (Вильнюс). 1966. № 1 1 . С 6 2 . 1110 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д. 2. Л . 196. 1111 ДВП. Т. 8. С. 6 8 6 . 1112 Т а м ж е . С. 7 0 5 — 7 0 6 , 8 1 1 ; Политбюро Ц К РКП(б) — ВКП(б) и Европа. С. 9 4 — 9 5 . 1113 О ч е р к и истории Министерства иностранных дел России. Т. 2. С. 1 2 3 . 1114 ДВП.Т.8.С751—753. 1115 Там же. С. 754—755. 1116 Там же. С. 758; Очерки истории Министерства иностранных дел России. Т. 2. С. 123—124. 1117 Ключников Ю.В., Сабанин A.B. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 2. С. 277—278. }и8 ВарславанА.Я. Указ. соч. С. 79—82. 1119 Ключников Ю.В., Сабанин A.B. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 2. С. 284—289, 298; Локарнская конференция. 1925 г. Документы. М., 1959; История дипломатии. Т. 3. С. 406—428; ВарславонАЯ.Указ. соч. С. 115. 1120 Д В П . Т. 8. С. 8 1 0 — 8 1 1 ; СиполсВ.Я. Указ. соч. С. 1 3 5 — 1 3 7 . 1121 Чичерин Г.В. Статьи и р е ч и п о в о п р о с а м м е ж д у н а р о д н о й п о л и т и к и . М., 1 9 6 1 . С. 474—475. и22 ПочсКЯ. Указ. соч. С. 103—106. 1123 ДВП.Т.9.С58—59. 1124 Тамже.С. 104—110. 1125 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 3. Л . 2 3 ; Н е в о з м о ж н о молчать. К н . 1 С. 185; Кен О.Н., РупасовАИ. Указ. соч. С. 8 4 ; РупасовА.И. Гарантии. Безопасность. Нейтралитет. С. 9 5 — 9 8 . 1126 Павлова М.С. Указ. соч. С. 1 7 5 . 1127 Л е в и д о в М. Чья рука? (Убийство Нэтте). О ч е р к и з ж и з н и и деятельности п о г и б ш и х за г р а н и ц е й д и п л о м а т и ч е с к и х п р е д с т а в и т е л е й СССР. М . — Л., 1926. С. 3 — 1 0 , 5 4 — 6 1 ; Выгодский СЮ. Внешняя политика СССР. 1924—1929 гг. М., 1963. С. 120—121. 1128 ДВП.Т9.С82—85,717. 554

1129

Тамже.С94—95.

1130

Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 137; Былинин В.К., Зданович A.A., Коротаев В.И., Седунов A.B., Тотров Ю.Х. Иностранные разведки в Прибалтике и их взаимодействие со спецслужбами лимитрофных государств, направленное против СССР: 1918—1941 // Труды Общества изучения истории отечественных спецслужб. Т. 4. М., 2008. С. 197; Jêkabsons Ё. Uzbrukums Padomju Savienïbas diplomätiskajiem kurjeriem pie Ikskiles 1926 gada 5. februârï. Riga, 2012. 1131 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 140—141. 1132 ДВП.Т.9.С. 152—154. 1133 Тамже.С772. 1134 Там же. С. 722—723. 1135 Тамже.С. 160. 1136 Тамже.С. 195—196. 1137 Ворславон А.Я. Указ. соч. С 1 1 9 — 1 2 0 . 1138 Известия. 1 9 2 6 . 2 7 апреля. 1139 ДВП. Т. 9. С. 7 2 7 ; Бах М.Г. Указ. соч. С. 1 5 1 — 1 5 2 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 4 2 — 1 4 4 ; Варславон А.Я. Указ. соч. С. 1 2 1 . 1140 ДВП.Т.9.С726—727. 1141 Там же. С. 283—284, 287—288, 345—346. 1142 Правда. 1926.27 мая. 1143 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 2 1 — 1 2 2 . 1144 ДВП.Т.9.С.28О—283. 1145 Там же. С. 284—286. 1146 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 3. Л . 7 9 . 1147 Правда. 1 9 2 6 . 2 5 мая; Известия. 1 9 2 6 . 2 5 мая; ДВП. Т. 9. С. 7 2 6 — 7 2 7 . 1148 Правда. 1 9 2 6 . 2 6 мая. 1149 Правда. 1926. 2 8 мая. * 1150 ДВП.Т.9.С289—292. 1151 Там же. С 729. 1152 Правда. 1926. 30 мая; Известия. 1926. 30 мая. 1153 ДВП.Т.9.С727. 1154 Там же. С. 296—297; ДМИСПО. Т. 5: Май 1926 г. — декабрь 1932 г. М., 1967. С. 11 — 1 7 . 1155 Известия. 1926.6 июня. 1156 ДВП.Т.9.С314—316. 1157 /foon A.B. Внешнеполитические и экономические взаимоотношения между СССР и буржуазной Эстонией (1919—1929 гг.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. М., 1960. С. 15. 1158 Известия. 1 9 2 6 . 1 3 июля; Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 3. С. 6 6 — 6 9 . 1159 Известия. 1 9 2 6 . 4 августа; Внешняя политика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 3. С. 6 9 — 7 1 . Вернувшийся в Эстонию А. Бирк был 9 марта 1 9 2 7 г. арестован. 2 7 о к т я б р я начался судебный процесс, на к о т о р о м е г о обвиняли в н е и с п о л н е н и и п р и к а з а о в о з в р а щ е н и и в Эстонию и в р а з г л а ш е н и и государственной тайны. 4 ноября суд оправдал Бирка п о о б в и н е н и ю в р а з г л а ш е н и и государственной тайны, н о признал е г о виновным в н е и с п о л н е н и и п р я м о го у к а з а н и я начальства и принял р е ш е н и е отстранить е г о о т д о л ж н о с т и и освободить изпод с т р а ж и (Правда. 1 9 2 7 . 5 ноября; М е ж д у н а р о д н а я жизнь. 1 9 2 7 . № 4. С. 1 0 1 , № 1 1 . С. 117, №12. С. 103). 1160 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 4 5 . 1161 С о г л а ш е н и е было у т в е р ж д е н о С Н К СССР 1 0 августа и вступило в силу 1 9 августа 1 9 2 6 г. Е ж е г о д н и к Н а р о д н о г о к о м и с с а р и а т а п о и н о с т р а н н ы м д е л а м на 1 9 2 7 год. М., 1 9 2 7 . С. 1 2 0 ; С б о р н и к д е й с т в у ю щ и х д о г о в о р о в , с о г л а ш е н и й и к о н в е н ц и й , з а к л ю ч е н н ы х с и н о с т р а н н ы м и государствами. Вып. 4. С. 3 8 — 4 2 ; Siew В. Lettlands Volks- u n d Staatswirtschaft 1927. S. 221 ; ДВП. Т. 8. С. 1 5 7 , 7 7 6 ; T. 9. С. 6 5 7 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 127. 555

11б2

ДВП.Т.9.С288. Варславан А.Я. Указ. соч. С. 127. ) Ш Рупасов АИ. Указ. соч. С. 129—130. 1165 Ключников Ю.В., СабанинАВ. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 1. С. 349. 1166 РупосовАИ.Указ.соч.С. 130—131. 1167 Мендер Ф. Балтийские проблемы // Мировое хозяйство и мировая политика. 1926. №10—11. С. 132—138. 1168 Ключников Ю.В., СабанинАВ. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 2. С. 324. 1169 Варславан А.Я. У к а з . с о ч . С. 1 3 5 — 1 3 6 . 1170 Д В П . Т. 9. С. 7 3 6 ; Варславан АЯ. Указ. с о ч . С. 130. 1171 ДВП. Т. 9. С. 489—490. 1172 Рупасов АИ. Указ. соч. С. 134—135. 1173 ДВП.Т.9.С509. 1174 Там же. С 656—657. 1175 Тамже.С534. 1176 Там ж е . С. 5 8 4 — 5 9 6 . 1177 Рупасов АИ. Указ. соч. С. 145—146. 1178 ДВП.Т.9.С609—610. 1179 Тамже.С665. 1180 Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. С. 112. 1181 Павлова М.С Указ. соч. С. 176—178. 1182 Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. С. 112—113. 1183 РГАСПИ. Ф . 17. О п . 3. Д . 5 6 0 . Л . 2. 1184 Тамже.Д.580.Л.2. 1185 Там же. Оп. 162. Д. 3. Л. 118. Пункт «6» этого решения Политбюро ЦК ВКП(б) отражал дискуссию между советскими ведомствами. Так, НКИД выступал за увеличение до 4 млн рублей закупок товаров в Литве. НКТорг указывал, что в 1925 г. там было закуплено товаров на 1 280 тыс. червонных рублей, и предлагал планировать увеличение закупок до 2,5 млн рублей. Если же предполагается реализовать предложение НКИД, то следовало выделить дополнительно 1,5 млн рублей из резервного фонда правительства. Лучше всего в этом случае заключить с Литвой торговое соглашение, пусть даже временное. В любом случае, по мнению НКТорга, следовало использовать выраженное литовской стороной благожелательное отношение к вопросу о заключении торгового договора с СССР (РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 58. Л. 150—153). 1163

1186

И з в е с т и я . 1926. 29, 3 0 с е н т я б р я ; Д В П . Т. 9. С. 4 4 6 — 4 4 8 . ДВП.Т.9.С448—451. 1188 Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. с о ч . С. 160. 1189 Известия. 1926.1 октября. 1190 Каспаравичюс А. Советская дипломатия и литовско-польский конфликт. 1925— 1935 // Советско-польские отношения в условиях Европы 30-х годов XX столетия. Сборник статей. М., 2004. С. 134. 1191 ДВП. Т. 9. С. 454—461. 1192 бох/И.Г.Указ.соч.С128. 1193 ДВП.Т.9.С548. 1194 Там же. С 547—548. 1195 Правда. 1926. 8 декабря; Известия. 1926. 8 декабря. 1196 РГАЭ. Ф . 5 2 4 0 . О п . 18. Д . 2 3 8 8 . Л . 136. 1197 РГАСПИ. Ф. 17.ОП.З.Д.595.Л. 1. 1198 ДВП.Т.9.С507—508. 1187

1199

РГАЭ. Ф.5240. Оп. 18. Д. 2264. Л. 79—104; Д. 2383. Л. 1—34; Д. 2384. Л. 1—44; Д. 2385. Л. 1—23; Д. 2386. Л. 1—20; Д. 2387. Л. 1—28; Д. 2388. Л. 1—15, 21—124, 131—134, 556

139—146, 153—168; 173—193об., 203—204; Д. 2389 Л. 1—49; Д. 2390. Л. 1—12; Д. 2391. Л. 1—11 ; Д. 2392. Л. 3—4, 7—76; Д. 2393. Л. 1 — 9 ; Д. 2394. Л. 1 — 3 ; Д. 2395. Л. 45—48,68—76, 115,124—125,128—134; Известия. 1926.12,14,16,17,18, 20, 22, 26 октября, 4 ноября; Каждой В. Указ. соч. С. 62—63. 1200 Известия. 1926. 24 декабря; Норейкене С. События 1926 года в Литве // Коммунист (Вильнюс). 1956. № 12. С. 27—35; История Литовской ССР. С. 363; Очерки истории Коммунистической партии Литвы. В 2 т. Т. 2:1920—1940. Вильнюс, 1980. С. 159,689; Труды Академии наук Литовской ССР. Серия А. № 1(12). Вильнюс, 1962. С. 41; Lossowski P. Kraje baltyckie па drodze od demokracji parlamentarnej do dyktatury (1918—1934). Wroclaw, 1972. S. 8 0 — Mil/loccoecKun. Балтийские государства в 1918—1940 гг. Сравнительное исследование// Страны Балтии и Россия: общества и государства. М., 2002. С. 185—186. 1201 ДВП. Т. 9. С. 658. 1202 Известия. 1926. 24 декабря. 1203 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 4. Л . 3 6 ; Известия. 1 9 2 6 . 2 8 , 2 9 , 3 0 , 31 д е к а б р я ; Гущин В.В. Борьба р а б о ч е г о класса Литвы против а н т и н а р о д н о й в н е ш н е й п о л и т и к и б у р ж у а з н о г о правительства ( 1 9 3 9 — 1 9 4 0 гг.) // Вопросы с о в р е м е н н о г о м е ж д у н а р о д н о г о к о м м у н и с т и ч е ского и рабочего движения. М., 1961. С. 188. 1204 ДВП.Т.9.С486. 1205 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 1 6 2 . Д . 4. Л . 2 8 . 1206 ДВП. Т. 10:1 января — 31 декабря 1927. М., 1965. С. 623—624; ВарславанАЛ Указ. соч. С. 139. 1207 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 147. 1208 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 140; Рупасов А И . Указ. соч. С. 1 4 9 — 1 5 0 . 1209 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 1 6 2 . Д . 4. Л . 5 2 ; О п . 3. Д . 6 1 4 . Л . 4. 1210 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 5 4 . 1211 Д о г о в о р вступил в силу 3 мая 1 9 2 6 г. Торгово-договорная система п р и б а л т и й с к и х л и м и т р о ф о в (Эстонии, Л а т в и и и Литвы) // Вопросы торговли. 1 9 2 9 . № 1 1 . С. 114. 1212 РГАЭ.Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1241. Л. 90—91об.;Д. 1831. Л. 28—31. 1213 К р о м е того, 31 марта стороны п о д п и с а л и д о п о л н и т е л ь н ы й п р о т о к о л к договору. Все эти д о к у м е н т ы были р а т и ф и ц и р о в а н ы Л а т в и е й 8 а п р е л я и вступили в силу 1 0 а п р е л я 1 9 2 7 г. Siew В, O p . cit. S. 1 8 6 , 1 9 7 — 2 0 1 ; Т о р г о в о - д о г о в о р н а я система п р и б а л т и й с к и х лимитрофов (Эстонии, Л а т в и и и Литвы) // Вопросы т о р г о в л и . 1 9 2 9 . № 1 1 . С. 1 1 5 ; Советская т о р говля. 1 9 2 7 . № 8 . С. 3 1 ; Маркой И. Указ. соч. С. 1 2 7 — 1 3 1 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 7 9 . 1214 Д о г о в о р в р е м е н н о вступил в силу 21 д е к а б р я 1 9 2 7 г., н о был р а т и ф и ц и р о в а н Польш е й л и ш ь 31 января 1 9 2 9 г. Затем 5 июля 1 9 2 9 г. в р а з в и т и е д о г о в о р а было п о д п и с а н о д о п о л нительное т о р г о в о е с о г л а ш е н и е , к о т о р о е было р а т и ф и ц и р о в а н о П о л ь ш е й 2 5 марта 1931 г. Все эти д о к у м е н т ы вступили в силу 2 5 а п р е л я 1931 г. Торгово-договорная система п р и б а л т и й с к и х л и м и т р о ф о в (Эстонии, Л а т в и и и Литвы) // Вопросы торговли. 1 9 2 9 . № 1 1 . С. 115; MakowskiJ. Z o b o w i a z a n i a m i e d z y n a r o d o w e Polski 1 9 1 9 — 1 9 2 9 . Warszawa, 1 9 2 9 . S. 6 4 ; Mainz К. Der polnische A u ß e n h a n d e l . Berlin, 1 9 3 5 . S. 2 1 ; Polska Gospodarcza. 1 9 3 8 . № 4 6 . S. 1 6 6 7 . 1215 Д В П . T. 10. C. 6 0 — 6 2 ; Прокопов А.Ю. К о м м у н и с т и ч е с к и й и н т е р н а ц и о н а л , а н г л и й с к и е к о м м у н и с т ы и в с е о б щ а я стачка в В е л и к о б р и т а н и и 1 9 2 6 года // Россия и Британия. Вып. 5. М., 2 0 1 0 . С. 2 4 0 — 2 6 2 . 1216 ДВП. Т. 10. С. 5 4 — 6 0 . 1217 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д. 4. Л . 63. Среди прочего, в подготовительных материалах комиссии А.И. М и к о я н а отмечалось, что «необходимо з а к л ю ч е н и е м соглашения п р е доставить Латвии такие э к о н о м и ч е с к и е выгоды, которые заставили бы е е изменить свою политическую о р и е н т а ц и ю в сторону сближения с СССР», а «усиление э к о н о м и ч е с к и х связей Латвии с СССР д о л ж н о иметь своей к о н е ч н о й целью вовлечение Латвии в орбиту нашего э к о н о м и ч е с к о г о влияния» (РГАЭ. Ф. 5240. О п . 18. Д. 3 2 1 . Л . 2 5 6 — 2 5 8 о б . , 303—ЗОЗоб.). 1218 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 5 1 . и ™ Варславан АЛ Указ. соч. С. 1 4 1 — 1 4 2 . 557

1220

ДВП.Т. 10.С. 76—78. Бах MI. Указ. соч. С. 156. 1222 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 4 3 , 1 4 5 . и23 БахМ.Г. Указ. соч. С. 123. и24 Си поле В.Я. Указ. соч. С. 1 5 3 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 4 6 — 1 4 9 . 1225 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 4. Л . 9 8 . 1226 Н е в о з м о ж н о молчать. Кн. 1. С. 1 8 8 ; П о л и т б ю р о Ц К РКП(б) — ВКП(б) и Европа. 1221

С 138—139. 1227

РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 4. Л . 8 4 — 8 5 . РГАЭ. Ф. 5 2 4 0 . О п . 18. Д . 5 9 . Л . 2 2 3 — 2 2 9 . 1229 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 8 0 . 1230 М е ж д у н а р о д н а я жизнь. 1 9 2 7 . № 5. С. 105. 1231 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 632. Л. 6. Советские подготовительные материалы к торговому договору с Латвией см.: РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 321. Л. 173—203об., 223—242, 251 — 255, 259—284; Д. 2264. Л. 13—59об.; Д. 2370. Л. 1—19, 30—50; Д. 2371. Л. 29—46, 60—63, 98—115,136—141,148—156,173—197об.; Д. 2372. Л. 11—21. 1232 Выгодский СЮ. Указ. соч. С. 1 2 2 — 1 3 8 . 1233 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 5. Л . 2 5 . 1234 Тамже.Л.ЗО. 1235 Стороны договорились, что после вступления торгового договора в силу Латвия с м о ж е т открыть консульства в Харькове и Владивостоке. РГАЭ. Ф. 5 2 4 0 . О п . 18. Д . 3 1 6 8 . Л. 3 1 — 7 0 ; Правда. 1 9 2 7 . 4 июня; С б о р н и к действующих договоров, с о г л а ш е н и й и к о н в е н ц и й , заключенных с иностранными государствами. Вып. 4. С. 6 1 — 7 2 ; ДВП. Т. 10. С. 2 6 7 — 2 7 9 . 1236 РГАЭ. Ф. 5 2 4 0 . О п . 18. Д . 1813. Л . 1 6 — 4 5 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 6 0 — 1 6 3 . 1237 Правда. 1 9 2 7 . 1 3 , 16, 2 3 , 2 7 сентября; М е ж д у н а р о д н а я ж и з н ь . 1 9 2 7 . № 5. С. 105, № 10. С. 1 0 3 ; Лоссовски П. Балтийские государства в 1 9 1 8 — 1 9 4 0 гг. С р а в н и т е л ь н о е исследов а н и е // Страны Балтии и Россия: общества и государства. С. 1 8 7 — 1 8 8 . 1238 РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1831. Л. 3—28, 32—34; Д. 2458. Л. 47, 85—88, 89—89об., 103—104об.; Бах MI. Указ. соч. С. 162—164; СепреО. Зависимость буржуазной Эстонии от империалистических стран. Таллин, 1960. С. 90—96; Варес П., Осипова О. Указ. соч. С. 62. 1239 М е ж д у н а р о д н а я жизнь. 1 9 2 8 . № 2. С. 8 1 . 1240 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 6 7 — 1 6 8 . 1241 Там ж е . С. 177. 1242 РГАЭ. Ф.5240. Оп. 18. Д. 1831. Л. 35—46; Международная жизнь. 1927. № 11. С. 117. 1243 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 7 1 . 1244 Международная жизнь. 1927. № 12. С. 104. 1245 ЛочсК.Я. Указ. соч. С. 130. 1246 РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 19. Д. 1512. Л. 1 2 — 13об., 15—15об.; Маркой И. Указ. соч. С. 131 — 135; Целав А. Латвийско-советский торговый договор, его проведение в жизнь до сих пор и виды на будущее //Латвия — СССР. Сборник статей о культурно-экономическом сближении. Рига, 1932. С. 14—25. 1247 Stranga A. L a t v i a n — Russian Economic Relations a n d Soviet Foreign Policy, 1 9 2 0 — 1932 // Emancipation a n d I n t e r d e p e n d e n c e . T h e Baltic States as N e w Entities in t h e International Economy, 1 9 1 8 — 1 9 4 0 . Uppsala, 1 9 9 4 . P. 168. Доля советского к е р о с и н а в и м п о р т е Латвии составляла в 1 9 2 9 г. — 4 6 , 8 % (БахМ., Якобсон М. Итоги и перспективы внешнеторговых отн о ш е н и й СССР со с т р а н а м и П р и б а л т и к и // X V лет борьбы за м о н о п о л и ю в н е ш н е й торговли. М., 1932. С. 287). 1248 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 5 0 — 1 5 2 . 1249 М е ж д у н а р о д н а я ж и з н ь . 1 9 2 7 . № 1 1 . С. 117; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 4 1 . 1250 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 5 6 — 1 5 7 . 1228

558

1251

М е ж д у н а р о д н а я ж и з н ь . 1 9 2 8 . № 2. С. 8 1 ; С б о р н и к д е й с т в у ю щ и х д о г о в о р о в , соглаш е н и й и к о н в е н ц и й , з а к л ю ч е н н ы х с и н о с т р а н н ы м и государствами. Вып. 4. С. 4 9 — 5 5 . 1252 ДВП. Т. 10. С. 5 8 0 — 5 8 1 ; РупасовА.И. Указ. соч. С. 158. 1253 Международная жизнь. 1927. № 11. С. 117. 1254 Правда. 1927.15,17 ноября, 23 декабря; Международная жизнь. 1927. № 12. С. 104, 1928. № 1. С. 108; ДВП. Т. 10. С. 580—582.24 октября эстонская полиция произвела обыски в Комитете русских эмигрантов и у ряда членов этой организации, конфисковав переписку и монархическую литературу. Однако результаты расследования так и остались неизвестными (Абисогомян Р. Указ. соч. С. 39—40). 1255 ДВП.Т.7.С. 126—127; 210—213. 1256 Иванов Л. Указ. соч. С. 117—118. 1257 ДВП.Т.7.С487—489. 1258 Тамже.Т.8.С235—236. 1259 Там же. С. 345—346. 1260 Жепкайте P.C. Указ. соч. С. 24—25; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 110; Павлова М.С. Указ. соч. С. 151—161. 1261 ДВП. Т. 8. С. 530—531. 1262 Там ж е . С. 7 0 0 — 7 0 1 , 7 8 7 . Согласно о п у б л и к о в а н н ы м Л и т в о й 2 7 я н в а р я 1 9 2 6 г. «Правилам сплава п о Неману», в ы р а б о т а н н ы м в сотрудничестве с а н г л и й с к и м д и п л о м а т а ми, р е к а объявлялась о т к р ы т о й д л я м е ж д у н а р о д н о г о сплава, а литовское правительство г а р а н т и р о в а л о содействие з а и н т е р е с о в а н н ы м государствам. Естественно, Л о н д о н одобрил этот документ, н о Варшава отказалась о т его п р и з н а н и я {Павлова М.С. П р о б л е м а и н т е р н а ц и о н а л и з а ц и и Н е м а н а в советско-польско-литовских о т н о ш е н и я х в 1 9 2 3 — 1 9 2 6 годах // Славяноведение. 2 0 1 2 . № 3. С. 8 1 ; Павлова М.С. Литва в п о л и т и к е Варшавы и М о с к в ы в 1918—1926 годах. С. 167.). 1263 Д В П . Т. 9. С. 165. П о д р о б н е е о п р о б л е м е и н т е р н а ц и о н а л и з а ц и и и транзита п о р. Н е м а н см.: Павлова М.С. Литва в п о л и т и к е Варшавы и М о с к в ы в 1 9 1 8 — 1 9 2 6 годах. С. 1 4 0 — 151. 1264 Зубачевский В.А. Советская п о л и т и к а на востоке Ц е н т р а л ь н о й Европы в 1 9 2 4 — 1925 гг. // Вопросы истории. 2008. № 6. С. 95—96. 1265 Известия. 1925. 2 7 марта. 1266 Известия. 1926. 2 0 мая. 1267 Известия. 1 9 2 6 . 2 4 июня. 1268

ДВП.Т.9.С538.

1269

Гришин Я.Я. Н е о б ы ч н ы й ультиматум. С. 1 1 6 — 1 1 7 . ДВП. Т. 10:1 января — 31 декабря 1927. М., 1965. С. 635—636. 1271 Lithuanie e t Pologne. Notes des g o u v e r n e m e n t s Lithuanien e t Polonais. Relatives a u Conflit Polono-Lithuanien. Kaunas, 1927. С. 2 0 . 1272 Р Г А С П И . Ф . 17. O n . 166. Д . 180. Л . 3. 1273 Там ж е . О п . 1 6 2 . Д . 4. Л . 7 0 . Следует отметить, что поначалу м н е н и е членов Политб ю р о склонялось к у т в е р ж д е н и ю п р е д л о ж е н и я Н К И Д . Во всяком случае, Н.И. Бухарин, В.М. Молотов, Я З . Рудзутак, М.П. Томский, H.A. Угланов, Г.К. О р д ж о н и к и д з е и К.Е. В о р о ш и л о в высказались «за» и л и «не возражали», н о И.В. Сталин высказался «против», а В о р о ш и л о в п е р е м е н и л свою т о ч к у з р е н и я (РГАСПИ. Ф. 17. О п . 166. Д . 180. Л . 3). 1274 Рупасов АИ. Указ. соч. С. 1 5 3 — 1 5 4 . 1275 Кен О.Н., Рупасов А.И. М о с к в а и страны Балтии: опыт в з а и м о о т н о ш е н и й , 1 9 1 7 — 1 9 3 9 гг. // Страны Балтии и Россия: общества и государства. М., 2 0 0 2 . С. 2 3 5 . 1276 Международная жизнь. 1927. № 9. С. 108. 1277 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 6 5 8 . Л . 2. 1278 Правда. 1927. 13 ноября; Международная жизнь. 1927. № 10. С. 103, № 11. С. 117, № 12. С. 104; БахМ.Г. Политико-экономические взаимоотношения между СССР и Прибалти1270

559

кой за 10 лет ( 1 9 1 7 — 1927). С. 165; Иванов Л. Указ. соч. С. 1 1 8 ; Д В П . Т. 10. С. 6 4 8 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 9 0 — 1 9 1 ; Жюгждо Р.Ю. Буржуазная Литва в планах и м п е р и а л и с т и ч е с к и х государств ( 1 9 1 9 — 1 9 4 0 ) . Автореферат д и с с е р т а ц и и на с о и с к а н и е у ч е н о й с т е п е н и д о к т о р а и с т о р и ч е с к и х наук. Вильнюс, 1980. С. 2 1 . 1279 ДМИСПО. Т. 5. С. 214—216. 1280 Д В П . Т. 10. С. 4 8 5 . 1281 Там же. С. 489; ДМИСПО. Т. 5. С. 229—230. 1282 ДВП. Т. 10. С. 490—491; ДМИСПО. Т. 5. С. 230—231. 1283 ДВП. Т. 10. С. 491—493; ДМИСПО. Т. 5. С. 231—232. 1284 ДВП. Т. 10. С. 496—497. 1285 Там же. С. 4 9 7 — 5 0 1 . 1286 ДВП. Т. 10. С 6 4 9 ; Д М И С П О . Т. 5. С. 2 3 7 . 1287 ДВП. Т. 10. С. 532, 539—542,651. 1288 Там же. С. 651—652. 1289 Д М И С П О . Т. 5. С. 2 3 8 — 2 4 0 ; Варславан АЛ Указ. соч. С. 193. 1290 М е ж д у н а р о д н а я политика в 1 9 2 8 году. Д о г о в о р ы , д е к л а р а ц и и и д и п л о м а т и ч е с к а я п е р е п и с к а . М., 1 9 2 9 . С. 128; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 195; История Л и т о в с к о й ССР. С. 3 9 5 ; Системная история м е ж д у н а р о д н ы х о т н о ш е н и й . В 4 т. Т. 1: События 1 9 1 8 — 1 9 4 5 . М., 2 0 0 0 . С. 119. 1291 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 195; БахМ.Г. Внешняя политика Вольдемараса и Виленский к о н ф л и к т / / М и р о в о е хозяйство и мировая политика. 1928. № 1. С. 3 3 — 5 3 . 1292 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 197. 1293 Международная политика в 1928 году. С. 127. 1294 Тамже.С 127—129. 1295 ДВП. Т. 11:1 января — 31 декабря 1928. М., 1966. С. 16—17, 694. 1296 Там же. С. 34—35; Akten zur deutschen auswärtigen Politik (далее — ADAP). Serie В: 1925—1933. Bd. 8:1. Januar bis 30. April 1928. Göttingen, 1976. S. 72—74. 1297

ADAP. Serie B. Bd. 8. S. 8 5 — 9 3 . Известия. 1 9 2 8 . 1 4 февраля. 1299 Известия. 1 9 2 8 . 1 6 февраля. 1300 ДВП. T. 11. С. 76—77. 1301 Там же. С. 89—90. 1302 Там же. С 111—112. 1303 ADAP. Serie В. Bd. 8. S. 191—192,196—197, 204—205, 208—210, 239—241. 1304 Известия. 1 9 2 8 . 2 марта; М е ж д у н а р о д н а я жизнь. 1 9 2 8 . № 3. С 9 3 ; ADAP. Serie В. Bd. 8. S. 2 5 8 — 2 5 9 . 1305 Известия. 1 9 2 8 . 3 марта. 1306 Известия. 1 9 2 8 . 8 , 1 1 марта. 1307 М е ж д у н а р о д н а я жизнь. 1 9 2 8 . № 4. С. 7 9 ; A D A P Serie В. Bd. 8. S. 3 5 5 — 3 5 6 , 3 6 2 . 1308 ДВП. T. 1 1 . С. 2 4 3 — 2 4 5 . 1309 М е ж д у н а р о д н а я жизнь. 1928. № 4 . С. 79. 1310 ДВП. Т. 1 1 . С. 251 ; Рупасов АИ. Указ. соч. С. 1 7 6 — 1 7 7 . 1311 ДВП. Т. 1 1 . С. 7 1 7 . 1312 Международная политика в 1928 году. С. 129—130. 1313 Тамже.С. 130—131. 1314 Известия. 1 9 2 8 . 3 а п р е л я ; М е ж д у н а р о д н а я п о л и т и к а в 1 9 2 8 году. С. 1 3 1 . 1315 М е ж д у н а р о д н а я политика в 1 9 2 8 году. С. 1 3 1 — 1 3 2 . 1316 Международная жизнь. 1928. № 6. С. 87. 1317 Тамже.С88. 1318 Тамже.С88. 1298

560

1319

Правда. 1 9 2 8 . 3 июня; М е ж д у н а р о д н а я политика в 1 9 2 8 году. С 1 3 2 — 1 3 3 ; СССР. Год работы правительства (Материалы к отчету за 1 9 2 7 / 2 8 г.). М., 1 9 2 9 . С. 13; Внешняя п о литика СССР. 1 9 1 7 — 1 9 4 4 гг. Т. 3. С. 2 5 3 — 2 5 4 ; ДВП. Т. 1 1 . С. 3 4 0 — 3 4 1 . 1320 Александров В. Польско-литовский конфликт перед Л и г о й Н а ц и й // М е ж д у н а р о д ная жизнь. 1 9 2 8 . № 8. С. 2 3 — 3 2 ; М е ж д у н а р о д н а я политика в 1 9 2 8 году. С. 1 3 3 — 1 3 4 . 1321 ДВП. Т. 11. С 377—378. 1322 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 2 6 . 1323 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 158; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 205; Емельянов Ю.В. Указ. соч. С. 1 6 1 . 1324 Правда. 1 9 2 8 . 8 июня. 1325 Правда. 1 9 2 8 . 1 3 июня. 1326 М е ж д у н а р о д н а я политика в 1 9 2 8 году. С. 1 3 4 — 1 3 5 . 1327 М е ж д у н а р о д н а я жизнь. 1 9 2 8 . № 8. С. 8 4 . 1328 К е н О.Н., РупасовАИ. П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) и о т н о ш е н и я СССР с западными соседн и м и государствами (конец 1 9 2 0 — 1 9 3 0 - х гг.). Ч. 1. С. 1 2 6 . 1329 Международная жизнь. 1928. № 8. С. 84. 1330 ДВП. Т. 11. С 432. 1331 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 2 4 — 2 2 7 . 1332 ДВП. Т. 11. С. 433—434. 1333 Тамже.С434. 1334 Международная жизнь. 1928. № 8. С. 85. 1335 Тамже.С85. 1336 Тамже.№9—10.С127. 1337 Тамже.С. 128. 1338 Известия. 1 9 2 8 . 7 , 8 , 9 , 1 1 сентября; М е ж д у н а р о д н а я политика в 1 9 2 8 году. С. 1 3 5 — 138. 1339 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 2 7 . 1340 С б о р н и к д е й с т в у ю щ и х торговых д о г о в о р о в и иных хозяйственных с о г л а ш е н и й СССР, з а к л ю ч е н н ы х с и н о с т р а н н ы м и государствами. Вып. 1: Д е й с т в у ю щ и е торговые д о говоры и иные хозяйственные с о г л а ш е н и я , з а к л ю ч е н н ы е п о 15 июля 1 9 3 5 года. М., 1 9 3 5 . С. 1 0 6 — 1 0 7 ; СССР. Год работы правительства ( М а т е р и а л ы к отчету за 1 9 2 7 / 2 8 г.). С. 13; Важн е й ш и е даты в н е ш н е й торговли СССР за 2 0 л е т / / В н е ш н я я торговля. 1 9 3 7 . № 9 — 1 0 . С. 3 0 ; Каждан В. Указ. соч. С. 6 3 — 6 4 . 1341 ДВП. Т. 11. С 527—529; Рупасов АИ. Указ. соч. С. 177—182. 1342 ДВП. Т. 11. С. 551—552. 1343 Д о г о в о р был р а т и ф и ц и р о в а н Л и т в о й 1 2 февраля 1 9 2 9 г. T e n years of Lithuanian e c o n o m y . Kaunas, 1 9 3 8 . P. 6 7 ; Почс К.Я. Указ. соч. С. 1 2 8 . 1344 Международная политика в 1928 году. С. 138—144. 1345 Польша ратифицировала это с о г л а ш е н и е 7 марта 1 9 2 9 г., о б м е н р а т и ф и к а ц и о н ными г р а м о т а м и п р о и з о ш е л в Каунасе 1 9 а п р е л я , а 13 мая 1 9 2 9 г. с о г л а ш е н и е было з а р е г и с т р и р о в а н о в с е к р е т а р и а т е Л и г и Н а ц и й под № 2 0 1 1 . М е ж д у н а р о д н а я ж и з н ь . 1 9 2 8 . № 12. С. 9 9 ; MakowskiJ. Op. cit. S. 106; Кен О.И., Рупасов AM. М о с к о в с к и й протокол или «Варшавс к и й пакт»? // Россия в контексте м и р о в о й истории. СПб., 2 0 0 2 . С. 2 2 5 ; Манкевич М.А. Без п о с р е д н и к о в : п е р е г о в о р ы Литвы и Польши в К е н и г с б е р г е ( 1 9 2 8 г.) // Балтийские исследования. Актуальные проблемы истории Юго-Восточной П р и б а л т и к и в XX веке: с б о р н и к научных трудов. Вып. 4. К а л и н и н г р а д , 2 0 0 9 . С. 6 — 1 3 . 1346 ДВП. Т. 11. С 595—596. 1347 М е ж д у н а р о д н а я ж и з н ь . 1 9 2 9 . № 1. С. 9 4 ; М е ж д у н а р о д н а я политика в 1 9 2 8 году. С. 1 4 4 — 1 4 5 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 2 7 — 2 2 8 . 1348 Сведения включают торговлю с Д а н ц и г о м . РГАЭ. Ф. 4 1 3 . О п . 13. Д . 2 6 6 3 . Л . 2 7 3 ; Д. 2121.Л. 1, 7;Д. 2119.Л. 78. 561

1349

Baltic countries. 1935. Vol. 1. № 2 . Baltic yearbook. P. 18; Ma/nzK. Op. cit. S. 2 0 0 ; H a n d e l zagraniczny Rzeczypospolitej Polskiej i W o l n e g o miasta Gdanska. 1 9 3 5 . Warszawa, 1 9 3 6 . S. 7; M a l y rocznik statystyczny. 1939. Warszawa, 1 9 3 9 . S. 1 6 6 — 1 6 7 . 1350 ДВП. T. 22. Кн. 2:1 сентября — 31 декабря 1939 г. M., 1992. С. 113—114. 1351 Известия. 1 9 2 9 . 2 4 августа. 1352 Правда. 1929.17 ноября. 1353 Ильмярв М. СССР и п р о б л е м а создания Балтийской Антанты // Россия и Балтия. Вып. 1. Народы и страны. Вторая половина X I X — 3 0 - е гг. XX века. М., 2 0 0 0 . С. 136. 1354 Известия. 1 9 3 0 . 1 2 , 1 4 , 1 5 июля. 1355 Известия. 1 9 3 0 . 4 сентября. 1356 М е ж д у н а р о д н а я п о л и т и к а в 1 9 3 0 году. Д о г о в о р ы , д е к л а р а ц и и и д и п л о м а т и ч е с к а я переписка. М., 1932. С. 282—285. 1357 Известия. 1 9 3 0 . 9 сентября. 1358 Кен О.Н., РупосовА.И. П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) и о т н о ш е н и я СССР с западными соседн и м и государствами ( к о н е ц 1 9 2 0 — 1 9 3 0 - х гг.). Ч. 1. С. 1 8 2 — 1 8 5 . 1359 Красная звезда. 1 9 3 0 . 21 сентября. 1360 Известия. 1 9 3 0 . 2 0 сентября. 1361 Известия. 1 9 3 0 . 2 4 сентября. 1362 Известия. 1930. 2 7 , 2 8 сентября. 1363 Известия. 1 9 3 0 . 1 7 , 1 9 д е к а б р я ; Правда. 1 9 3 1 . 1 9 января. 1364 Известия. 1 9 3 1 . 1 8 мая; Жепкайте P.C. Указ. соч. С. 2 6 — 2 7 . 1365 Ключников Ю.В., СабанинАВ. Указ. соч. Ч. 3. Вып. 2. С. 3 4 9 — 3 5 0 , 3 5 3 . 1366 ДВП. Т. 1 1 . С. 4 6 3 — 4 6 7 . О п о з и ц и и СССР в о т н о ш е н и и пакта Келлога см: Политбюро Ц К РКП(б) — ВКП(б) и Европа. Решения «особой папки». 1 9 2 3 — 1 9 3 9 . С. 164, 175, 1 7 5 — 176; Рупасов АИ. Указ. соч. С. 1 6 9 — 1 7 6 . 1367 М е ж д у н а р о д н а я политика в 1 9 2 8 году. С. 5 — 2 9 ; История д и п л о м а т и и . Т. З.С. 5 1 8 — 521. 1368 Международная политика в 1928 году. С. 29—31; ДВП. Т. 11. С. 487—489. 1369 ДВП.Т. 11.С. 489—491. 1370 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 702. Л. 3, 6—13; Политбюро ЦК РКП(б) — ВКП(б) и Европа. Решения «особой папки». 1923—1939. С. 176—177; ДВП. Т. 11. С. 493—498. 1371 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 247—248; Иоффе А.Е. Внешняя политика Советского Союза. 1928—1932 гг. М., 1968. С. 45—46; Рупасов АИ. Указ. соч. С. 183—184. 1372 Д В П . Т. 1 1 . С. 5 0 3 — 5 0 6 ; Иванович В.И. П о ч е м у С о в е т с к и й Союз п о д п и с а л п а к т К е л лога. М., 1928. С. 7—58. 1373 Д В П . Т. 1 1 . С. 7 5 5 . П о м н е н и ю А.И. Рупасова, это п р е д л о ж е н и е Вольдемараса было с д е л а н о «с п о д а ч и Москвы», хотя п р и в о д и м ы е и м д о к у м е н т ы н е п о д т в е р ж д а ю т эту в е р с и ю (Рупасов АИ. Указ. соч. С. 1 8 2 , 1 8 7 , 188.). 1374 Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 1 2 3 . 1375 ДВП.Т. 11.С. 633—634. 1376 Тамже.С639—645. 1377 Там же. С. 646—649. 1378 Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 127. 1379 М е ж д у н а р о д н а я ж и з н ь . 1 9 2 9 . № 2. С. 8 6 ; Иоффе А.Е. Указ. соч. С. 4 8 . 1380 ДВП. Т. 12:1 января — 31 декабря 1929. М., 1967. С 9—10. 1381 Иоффе А.Е. Указ. соч. С. 47,51; СиполсВ.Я. Указ. соч. С. 168; Варславан АЯ. Указ. соч. С. 249—251; Рупасов АИ. Указ. соч. С. 193—195. 1382 М е ж д у н а р о д н а я п о л и т и к а в 1 9 2 9 году. Д о г о в о р ы , д е к л а р а ц и и и д и п л о м а т и ч е с к а я переписка. М., 1931. С. 3—4; ДВП. Т. 12. С. 26—27; ДМИСПО. Т. 5. С. 335—337. 1383 Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 1 2 8 — 1 2 9 . 562

1384

Известия. 1929. 12 января; Международная политика в 1929 году. С 4—8; ДВП. Т. 12. С 20—25; ДМИСПО. Т. 5. С. 337—341. 1385 Сиполс В.Я. У к а з . с о ч . С. 168. 1386 Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. с о ч . С. 1 3 0 . 1387 Международная политика в 1929 году. С 8—9; ДВП. Т. 12. С. 27—28; ДМИСПО. Т. 5. С. 345—346. 1388 Международная политика в 1929 году. С. 9—10; ДВП. Т. 12. С. 17, 31—32, 40—43; ДМИСПО. Т. 5. С. 346—348. 1389 Рупасов АИ. Указ. с о ч . С. 1 9 6 — 1 9 7 . 1390 Международная политика в 1929 году. С. 10—11; Внешняя политика СССР. 1917— 1944 гг. Т. 3. С 289—290. 1391 ДВП. Т. 12. С 51—52; ДМИСПО. Т. 5. С. 352—353. 1392 И з в е с т и я . 1929. 2 февраля. 1393 Международная жизнь. 1929. № 2. С. 86; Иоффе А.Е. Указ. соч. С. 52. П94 ВарславанАЯ. Указ. соч. С 252. 1395 РГАСПИ. Ф . 17. О п . 166. Д . 2 9 2 . Л . 2 — 6 ; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. с о ч . С. 1 3 0 — 1 3 2 . 1396 ДВП. Т. 12. С. 55—58; ДМИСПО. Т. 5. С 353—356. 1397 Известия. 1929.2 февраля. 1398 Иоффе АЕ. Указ. соч. С 52. 1399 Известия. 1929. 9 февраля; Кен О.И., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 132—133. 1400 сиполс ßfj^ у к а з . соч. С. 168; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 248—254; Почс К.Я. Указ. соч. С. 135—136; Кен О.Н., Рупасов АИ. Московский протокол или «Варшавский пакт»? // Россия в контексте мировой истории. С. 228. 1401 Протокол был ратифицирован СССР 13 февраля, Латвией 28 февраля, Эстонией 12 марта, Польшей 25 марта, Румынией 27 марта, а Литвой 3 апреля. Депонирование ратификационных грамот было произведено СССР и Латвией 5 марта, Эстонией 16 марта, Польшей и Румынией 30 марта, Литвой 5 апреля 1929 г. Известия. 1929. 10 февраля; Международная политика в 1929 году. С. 11—15; ДВП. Т. 12. С. 66—70; ДМИСПО. Т. 5. С 356—361. Сам пакт Бриана — Келлога вступил в силу 24 июля 1929 г. (Хормач ИЛ. Указ. соч. С. 349). 1402 Известия. 1929. 8 февраля. 1403 Известия. 1929. 8 февраля. 1404 Иоффе АЕ. У к а з . с о ч . С. 5 5 . 1405 Рупасов АИ. Указ. соч. С. 199—201, 203—205. 1406 Советское руководство. Переписка. 1928—1941 гг. М., 1999. С. 67. 1407 Тамже.С68. 1408 Кен О.Н., Рупасов АИ. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами (конец 1920—1930-х гг.). Ч. 1. С. 152—155. 1409 Rauch G. von Geschichte der baltischen Staaten. S. 138; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С 159—160. 1410 И з в е с т и я . 1928. 25 а п р е л я ; ADAP. Serie В. Bd. 8. S. 1 5 4 — 1 5 6 , 1 7 2 — 1 7 4 ; Пегельман Г. Экономический кризис в Эстонии. С. 12; Емельянов Ю.В. Указ. соч. С. 162; Ильмярв М. Безмолвная капитуляция. С. 231—233. 1411 Известия. 1928.11 июля. 1412 Советская торговля. 1928. № 51. С. 30. 1413 Договор был ратифицирован Эстонией 26 марта 1929 г. РГАЭ. Ф. 413. Оп. 13. Д. 3478. Л. 92—96; Торгово-договорная система прибалтийских лимитрофов (Эстонии, Латвии и Литвы) // Вопросы торговли. 1929. № 11. С. 114. 1414 Известия. 1933. 8, 16 декабря; Пести М. Переход буржуазной Эстонии в сферу влияния гитлеровской Германии в 1934—1936 годы // Коммунист Эстонии. 1956. № 1. С. 53; РайдЯ. Гитлеровская Германия и немецкое национальное меньшинство в Эстонии // Германия и Прибалтика. Вып. 5. Рига, 1978. С. 35—38; РайдЯ.Г. Прибалтийские немцы в буржу563

азной Эстонии (1920—1940). Таллин, 1978. С. 45—54; Барков Л.И. В дебрях Абвера. Таллин, 1971. С 54—57. 1415 Д о г о в о р был р а т и ф и ц и р о в а н Л а т в и е й 2 2 о к т я б р я и вступил в силу 1 д е к а б р я 1 9 2 6 г. Бильман А. Новая Латвия. С 7 5 — 7 6 ; Siew В. O p . cit. S. 186, 1 9 0 — 1 9 7 ; Торгово-договорная система п р и б а л т и й с к и х л и м и т р о ф о в (Эстонии, Л а т в и и и Литвы) // Вопросы торговли. 1 9 2 9 . № 1 1 . С. 117; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 133. 1416 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 1 7 . 1417 В и р с и с М. Влияние г е р м а н с к о й «политики немечества» на г е р м а н о - л а т в и й с к и е отн о ш е н и я ( 1 9 2 9 — 1 9 3 2 гг.) // Германия и П р и б а л т и к а : п р о б л е м ы п о л и т и ч е с к и х и культурных связей. Рига, 1 9 8 5 . С. 3 — 1 3 ; Крупников П.Я. Полвека и с т о р и и Л а т в и и глазами н е м ц е в (конец XIX—1945). Рига, 1989. С. 233—234. 1418 б а х М Г . П о л и т и к о - э к о н о м и ч е с к и е в з а и м о о т н о ш е н и я м е ж д у СССР и П р и б а л т и к о й за 10 лет ( 1 9 1 7 — 1927). С. 6 4 ; Estonian e c o n o m i c year-book for 1 9 3 5 . Tallinn, 1 9 3 6 . P. 8 6 , 8 8 ; LeitsA. Burzuaziskä Latvija ä r z e m j u kapitala j ü g ä ( 1 9 2 1 — 1 9 2 9 ) . Riga, 1 9 5 7 . P. 9 7 ; ВетловИ. Литва. M., 1928. С. 3 2 , 3 3 ; Simutis A. T h e e c o n o m i c reconstruction o f Lithuania after 1 9 1 8 . N e w York, 1942. P. 84, 92. 1419 Д о г о в о р был р а т и ф и ц и р о в а н 3 0 марта Эстонией, 4 апреля Л а т в и е й и вступил в силу 16 апреля 1 9 2 8 г. В д а л ь н е й ш е м 3 июня 1931 г. Латвия и Эстония подписали д о п о л н и тельное с о г л а ш е н и е к в р е м е н н о м у э к о н о м и ч е с к о м у договору, согласно к о т о р о м у предоставили друг д р у г у особые т а м о ж е н н ы е льготы сверх р е ж и м а наибольшего благоприятствования (вступило в силу 2 2 июля 1 9 3 1 г.), а 14 ноября 1 9 3 2 г. — у т о ч н я ю щ и й протокол к д о п о л н и т е л ь н о м у соглашению, согласно к о т о р о м у отменялись п о ш л и н ы на п е р е ч и с л е н ные в н е м 31 латвийский и 3 3 эстонских товара, а на 2 1 латвийский и 2 2 эстонских товара устанавливались твердые т а м о ж е н н ы е ставки н и ж е действующих (вступил в силу 2 6 января 1933 г.). РГАЭ. Ф. 4 1 3 . О п . 13. Д . 5 3 0 . Л . 1 9 — 2 0 ; М е ж д у н а р о д н а я жизнь. 1 9 2 8 . № 4. С. 7 9 ; Торгово-договорная система прибалтийских лимитрофов (Эстонии, Латвии и Литвы) // Вопросы торговли. 1929. № 1 1 . С 115; T h e Latvian Economist. Rïga, 1 9 3 8 . P. 2 3 . 1420

Известия. 1 9 2 8 . 2 4 и 2 5 апреля; ДВП. Т. 1 1 . С. 7 2 0 . Правда. 1928.17 октября; Медияйнен Э.В. Отношения Эстонии с Латвией и Литвой в 1926—1934 гг. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Тарту, 1990. С. 10. 1422 РозинМ. Прибалтика на хозяйственном перепутье// Вопросы торговли. 1929. № 11. С 105—107; Варславан А.Я. Указ. соч. С 235—237. 1423 Международная жизнь. 1930. № 1. С. 113. 1424 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 3 7 — 2 3 9 . 0 с о ц и а л ь н о й р о л и в о е н и з и р о в а н н ы х о р г а н и з а ц и й в Эстонии, Л а т в и и и Л и т в е см.: Балкелис Т. Г р а ж д а н е становятся солдатами: военизированные движения в Прибалтике после Первой мировой войны // Война во время мира: Военизированные конфликты после Первой мировой войны. 1917—1923. М., 2014. С 221—247. 1425 Чапенко A.A. И с т о р и я стран Балтии (Эстония, Латвия, Литва) в Первый п е р и о д н е з а в и с и м о с т и и годы Второй м и р о в о й войны: О ч е р к и . М у р м а н с к , 2 0 0 8 . С. 6 4 . Эстонско-латв и й с к о е в о е н н о е с о г л а ш е н и е было з а к л ю ч е н о в и ю н е 1 9 3 3 г., о д н а к о это н е с л и ш к о м улучш и л о в з а и м о д е й с т в и е м е ж д у в о е н н ы м и к о м а н д о в а н и я м и с т о р о н . В д е к а б р е 1 9 3 4 г. в Валге была п р о в е д е н а совместная в о е н н а я игра, п р о х о д и в ш а я в слабо с п о с о б с т в у ю щ е й сотрудничеству атмосфере {Ильмярв М. Указ. соч. С. 2 4 1 — 2 4 3 ) . 1426 Latvijas areja tirdznieciba u n tranzits. 1 9 3 0 . Rïga, 1 9 3 1 . P. VIII—IX; Latvijas statistiska g a d a g r a m a t a . 1 9 3 4 . Rïga, 1 9 3 5 . P. 169; Внешняя торговля к а п и т а л и с т и ч е с к и х стран. Статистический с п р а в о ч н и к 1 9 2 9 — 1 9 3 6 гг. М., 1 9 3 7 . С. 8 8 — 8 9 ; Latvijas statistikas gada gramata. 1939. Rïga, 1939. P. 174. 1427 Lietuvos statistikos metrastis. 1 9 2 4 — 1 9 2 6 . Kaunas, 1 9 2 7 . P. 2 2 0 — 2 3 1 , 2 7 9 — 3 1 6 ; 1 9 2 7 — 1 9 2 8 . Kaunas, 1 9 2 9 . P. 8 3 — 8 4 , 8 7 , 3 5 9 , 3 7 5 ; 1 9 3 3 . Kaunas, 1 9 3 4 . P. 126; 1 9 3 4 . Kaunas, 1421

564

1935. P. 128; 1935. Kaunas, 1936. P. 136; 1936. Kaunas, 1937. P. 134; 1939. Kaunas, [1940]. P. 252; Kürbs F. Die Osteuropäische Staaten Polen, Lettland, Litauen, Estland als Staats- und Wirtschaftskörper. Stuttgart, 1931. S. 139; Внешняя торговля капиталистических стран. Статистический справочник 1929—1936 гг. М., 1937. С. 90—91; Valstybes statistikos kalendorius 1937. [Kaunas, 1937]. P. 106—107; Ten years of Lithuanian economy. P. 91, 93. 1428

Лескинен Я. Секретное военное сотрудничество между финской и эстонской армиями против Советского Союза в 1930-х гг. // Новый часовой. 2004. № 15—16. С. 2 2 3 — 224; Ковалев СИ. Советские войска на территории Эстонии. 1939—1940 гг. СПб., 2005. С. 35—36,171; Ковалев СИ. Советские войска на территории стран Балтии (1939—1940 г.). СПб., 2008. С. 21—22,54. 1429

Лескинен Я. Указ. соч. С 217—218, 219—220, 222—223. Известия. 1 9 2 8 . 21 июня; РГАЭ. Ф. 5 2 4 0 . О п . 18. Д . 3 2 5 . Л . 2 4 6 — 2 5 0 ; СССР. Год работы правительства ( М а т е р и а л ы к отчету за 1 9 2 7 / 2 8 г.). С. 1 2 — 1 3 . 1431 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 6 8 8 . Л . 6. 1432 Известия. 1 9 2 8 . 1 1 июля. 1433 РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 19. Д. 1512. Л. 11; Оп. 18. Д. 325. Л. 129—130. 1434 Тамже.Оп. 18.Д.325.Л. 131—139. 1435 М е ж д у н а р о д н а я жизнь. 1 9 2 9 . № 3. С. 8 9 . 1436 ДВП. Т. 12. С. 2 6 2 — 2 6 3 , 7 5 1 . Устав общества см.: РГАЭ. Ф. 5 2 4 0 . О п . 18. Д . 325. Л . 9 4 — 99. О деятельности общества см.: Михайлова Ю.Л. И з и с т о р и и советской культурной д и пломатии в Латвии ( 1 9 2 5 — 1 9 3 9 ) // Балтийское соседство: Россия, Швеция, страны Балтии на фоне эпох и событий X I X — X X I вв. М., 2 0 1 4 . С. 9 5 — 1 0 4 . 1437 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 1 2 . 1438 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 166. Д . 3 1 6 . Л . 4. 1439 Правда. 1929.7,12, 14, 17,18,19 сентября. 1440 Варславан А.Я. Указ. соч. С. 1 8 5 , 1 9 4 — 1 9 5 . 1441 Польско-латвийское в р е м е н н о е т о р г о в о е с о г л а ш е н и е было р а т и ф и ц и р о в а н о Латвией 3 0 марта 1 9 2 8 г., а П о л ь ш е й 15 февраля 1 9 2 9 г., н о считалось вступившим в силу с 16 апреля 1 9 2 8 г. BihlmansA. Latvia in t h e m a k i n g 1 9 1 8 — 1 9 2 8 . (Ten years o f I n d e p e n d e n t ) . Riga, 1928. P. 9 6 ; Е ж е г о д н и к м и р о в о г о хозяйства и м и р о в о й п о л и т и к и на 1 9 2 8 год. М., 1928. С. 4 3 4 , 4 7 0 , 6 2 4 ; Makowski J. Op. cit. S. 110; Торгово-договорная система прибалтийских л и м и т р о фов (Эстонии, Латвии и Литвы) // Вопросы торговли. 1 9 2 9 . № 1 1 . С. 118; Siew В. Lettlands Volks- u n d Staatswirtschaft 1 9 3 0 . Riga, 1 9 3 0 . S. 3 3 ; Mainz К. Op. cit. S. 2 2 . 1430

1442

Известия. 1 9 2 8 . 2 6 сентября; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 3 1 . Польско-латвийский торговый д о г о в о р был р а т и ф и ц и р о в а н Л а т в и е й 2 2 марта 1 9 2 9 г., а П о л ь ш е й 1 8 марта 1 9 3 1 г. и вступил в силу 17 а п р е л я 1931 г. Е ж е г о д н и к м и р о в о г о хозяйства и м и р о в о й п о л и т и к и на 1 9 3 0 год. М., 1 9 3 0 . С. 4 9 5 ; Е ж е г о д н и к в н е ш н е й торговли за 1 9 3 1 г. М . — Л., 1 9 3 2 . С. 5 5 7 ; Mainz К. O p . cit. S. 2 2 ; T h e Latvian Economist. P. 2 3 ; СиполсВЯ. Указ. соч. С. 1 6 3 ; Варславан А.Я. Указ. соч. С. 2 3 1 — 2 3 3 . 1444 Rocznik statystyki Rzeczypospolitej Polskiej. 1 9 2 8 . Warszawa, 1 9 2 8 . S. 2 0 9 ; 1 9 2 9 . Warszawa, 1929. S. 1 8 2 ; Baltic countries. 1935. Vol. 1. № 2. Baltic yearbook. P. 18; Mainz K. O p . cit. S. 1 5 8 — 1 5 9 , 1 6 0 — 1 6 1 ; Внешняя торговля к а п и т а л и с т и ч е с к и х стран. Статистический справочник 1929—1936 гг. С. 106—107; Maly rocznik statystyczny. 1939. S. 166—167. 1445 Latvijas areja tirdznieciba u n tranzits. 1 9 3 0 . P. V I I I — I X ; Areja tirdznieciba 1 9 3 2 g. d e c e m b r i . Riga, 1 9 3 3 . P. 3; В н е ш н я я торговля к а п и т а л и с т и ч е с к и х стран. С т а т и с т и ч е с к и й справочник 1929—1936 гг. С. 88—89; Latvijas statistikas gada gramata. 1939. P. 174. 1446 Правда. 1 9 2 9 . 1 3 о к т я б р я ; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 1 6 5 — 1 6 7 . 1447 Известия. 1 9 2 9 . 17, 2 0 , 2 1 , 2 4 августа; Красная звезда. 1 9 2 9 . 17, 2 0 , 2 1 , 2 3 августа; ДВП. Т. 12. С. 700; Боевая летопись Военно-Морского Флота 1917—1941. М., 1992. С. 5 6 8 — 569. 1443

565

1448

Известия. 1 9 2 8 . 2 7 а п р е л я ; СССР. Год работы правительства ( М а т е р и а л ы к отчету за 1 9 2 7 / 2 8 г.). С. 2 1 . 1449 Иоффе А.Е. Указ. соч. С. 3 0 5 . 1450 РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1240. Л. 57—58, 60—62; Д. 2453. Л. 51—61, 72—77, 9 8 — 142,179—200; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 150—152. 1451 РГАЭ. Ф. 5 2 4 0 . О п . 18. Д . 1 2 4 0 . Л . 6 4 — 7 5 ; О п . 19. Д . 1694. Л . 7; С б о р н и к действующих договоров, с о г л а ш е н и й и к о н в е н ц и й , заключенных с и н о с т р а н н ы м и государствами. Вып. 6. Д е й с т в у ю щ и е договоры, с о г л а ш е н и я и к о н в е н ц и и , вступившие в силу м е ж д у 1 июня 1 9 2 9 года и 1 января 1931 г. М., 1 9 3 1 . С. 6 9 — 7 9 ; С б о р н и к действующих торговых д о говоров и иных хозяйственных с о г л а ш е н и й СССР, заключенных с и н о с т р а н н ы м и государствами. Вып. 1.С. 1 4 7 — 1 6 0 ; ДВП. Т. 12. С 2 8 4 — 2 9 6 , 7 0 8 ; История Эстонской ССР. Т. 3. С. 3 1 9 . 1452 РГАЭ. Ф. 5 2 4 0 . О п . 18. Д . 1240. Л . 9 7 . 1453 Иоффе А.Е. Указ. соч. С. 3 0 6 — 3 0 8 . 1454 Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 2 0 6 — 2 0 8 , 2 1 2 — 2 1 3 . 1455 Все д а н н ы е п р и в е д е н ы п о к а л е н д а р н ы м годам и п о курсу рубля, у с т а н о в л е н н о му для расчетов п о в н е ш н е т о р г о в ы м о п е р а ц и я м 1 а п р е л я 1 9 3 6 г. Таблица составлена по: РГАЭ. Ф. 7733. Оп. 4. Д. 559. Л. 7, 27, 35, 69, 77, 84; Д. 560. Л. 20, 39, 50, 70, 90, 97,118; Ф. 5240. Оп. 18. Д. 149. Л. 114; Внешняя торговля по европейской границе СССР. 1924. Вып. 9. С. 5; 1924—1925. Вып.З. С. 5; 1925—1926. Вып. 3. С. 11; Вып. 8—12. С 10; 1926—1927. Вып. 7 — 12. С. 15, 71 ; 1927—1928. Вып. 3. С. 17, 73; Вып. 12. С. 17, 73; 1928—1929. Вып. 3. С. 14; Внешняя торговля по азиатской границе СССР. 1928—1929. Вып. 1—3. С. 8; Внешняя торговля Союза ССР. 1928—1929. Вып. 11. С. 13; ДВП. Т. 11. С. 687; Внешняя торговля Союза Советских Социалистических Республик за период 1918—1927/28 гг. Статистический обзор. М . — Л., 1931. С. XVIII—XIX, 244—246, 265—266, 596—598, 628—629; Внешняя торговля Союза Советских Социалистических Республик за Первую пятилетку (за период с 1928 по 1933 г.). Статистический обзор. М., 1933. С. XVII, XX—XXI, 4—5, 62—66, 91—93, 377—379,403—404; Внешняя торговля СССР за 20 лет. 1918—1937 гг. Статистический справочник. М., 1939. С. 31; Статистика внешней торговли СССР. 1938. № 12. С. 5—6. 1456 РГАЭ. Ф . 4 1 3 . О п . 13. Д. 2 1 6 3 . Л . 2 2 — 2 3 , 2 8 — 2 9 , 3 1 , 9 8 , 170; Д . 2 1 6 6 . Л . 72; Внешняя торговля. 1932. № 1 1 . С. 15; Estonian e c o n o m i c year-book for 1934. Tallinn, 1935. P. 9 4 ; Estonian e c o n o m i c year-book for 1935. P. 8 6 , 8 8 ; Estonian e c o n o m i c year-book for 1938. Tallinn, 1939. P. 1 0 8 , 1 1 0 ; Pauts H. Kodanliku Eesti reaktsiooniline poliitika kaubanduslikes suhetes NSV Liiduga //Vabariikliku majandus-teadusliku konverentsi materjalid. Tallinn, 1 9 6 2 . Lk. 113. 1457 М е ж д у н а р о д н а я политика в 1 9 2 9 г. С. 1 7 3 — 1 8 4 ; Выгодский СЮ. Указ. соч. С. 2 5 5 — 2 5 8 ; Иоффе А.Е. Указ. соч. С. 5 6 — 6 6 ; Политбюро Ц К РКП(б) — ВКП(б) и Европа. Решения «особой папки». 1923—1939. С. 182—183, 185—186, 190, 191, 193—194, 195—196, 1 9 7 — 199,200. 1458 Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 169. 1459 Известия. 1930. 2 февраля. 1460 Известия. 1 9 3 0 . 10, 1 1 , 1 2 и 14 февраля; М е ж д у н а р о д н а я ж и з н ь . 1 9 3 0 . № 3. С. 126; Кен О.Н., Рупасов А.И. Указ. соч. С. 1 6 8 — 1 7 0 ; Рупасов А.И. П о л н о м о ч н ы й представитель СССР в Э с т о н и и Ф.Ф. Раскольников ( 1 9 3 0 — 1 9 3 3 гг.): Н е с к о л ь к о ш т р и х о в к п о р т р е т у // Клио. 2 0 0 2 . № 3. С. 1 7 2 — 1 7 3 ; Рупасов АИ. Ф.Ф. Раскольников в Э с т о н и и ( 1 9 3 0 — 1 9 3 3 гг.): Несколько ш т р и х о в к п о р т р е т у // Россия в XX веке. СПб., 2 0 0 5 . С. 3 1 1 . 1461

Известия. 1930.29, 30 и 31 мая, 1,2, 3,4,5, 7,11 и 14 июня; Международная жизнь. 1930. №6. С. 90. 1462 Известия. 1 9 3 0 . 2 3 июля, 16 августа; Правда. 1 9 3 0 . 5 , 7 , 1 3 августа; Красная звезда. 1930. 2 3 июля, 9 , 1 0 , 1 6 августа. 1463 Сведения включают торговлю с Д а н ц и г о м . Estonian e c o n o m i c year-book for 1934. P. 94; Estonian e c o n o m i c year-book for 1935. P. 86, 8 8 ; Estonian e c o n o m i c year-book for 1936. Tallinn, 1 9 3 7 . P. 74, 7 6 ; Внешняя торговля капиталистических стран. Статистический справочник 1 9 2 9 — 1 9 3 6 гг. С. 1 4 0 — 1 4 1 ; Estonian e c o n o m i c year-book for 1938. P. 1 0 8 , 1 1 0 . 566

1464

Baltic countries. 1 9 3 5 . Vol. 1. № 2. Baltic yearbook. P. 18; Mainz K. Op. cit. S. 2 0 0 ; M a l y rocznik statystyczny. 1 9 3 9 . S. 1 6 6 — 1 6 7 . 1465 РГАСПИ. Ф. 17. On. 162. Д. 5. Л. 74, 82—83. иб6 Кен О.Н., РупасовАМ. Указ. соч. С. 277—279. 1467 Медведев В. Нефтяной рынок Прибалтики // Внешняя торговля. 1933. № 17. С. 1 0 — 11. Правда, в советском нефтяном экспорте эти поставки составляли 0,95% в 1931 г. и 0,7% в 1932 г. {Рябовол КС. Советский нефтеэкспорт в первой пятилетке // Внешняя торговля. 1933. №4. С. 2). 1468 Бакулин С.Н., Мишустин ДД. Статистика в н е ш н е й торговли. М., 1 9 4 0 . С. 3 0 1 ; Иоффе АЕ. Указ. соч. С. 1 8 1 — 1 8 7 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 7 9 — 1 8 0 ; Варсловон АЛ, Зундо АЛ. Британский и м п е р и а л и з м и б у р ж у а з н а я Латвия в годы м и р о в о г о э к о н о м и ч е с к о г о кризиса: Э к о н о м и ч е с к и е и п о л и т и к о - д и п л о м а т и ч е с к и е в з а и м о о т н о ш е н и я . 1 9 2 9 — 1 9 3 3 . Рига, 1 9 8 1 . С. 152—158. 1469 С б о р н и к д о к у м е н т о в п о м е ж д у н а р о д н о й п о л и т и к е и м е ж д у н а р о д н о м у праву. Вып. 2: Е в р о п е й с к и й союз. А г р а р н ы е к о н ф е р е н ц и и и р е г и о н а л ь н ы е соглашения. М., 1 9 3 2 . С. 8 3 — 8 4 , 8 8 — 9 2 , 1 0 0 — 1 0 5 ; Горанович М.М. А г р а р н ы й к р и з и с и распад а г р а р н о г о блока стран Восточной и Юго-Восточной Европы ( 1 9 3 0 — 1 9 3 3 годы). М., 1 9 7 1 . С. 7 2 — 7 4 ; ВарславанАЯ, ЗундаАЛ. Указ. соч. С. 132. 1470 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 8 5 — 1 8 6 . 1471 ргАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 9. Л. 56; Международная политика в 1930 году. С. 250. Вероятно, это решение было принято в 21.30—22.45, когда в кабинете И.В. Сталина находились нарком иностранных дел М.М. Литвинов и заместитель наркома внешней торговли А.П. Розенгольц (На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924—1953 гг.). Справочник. М., 2008. С. 35; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет Министров СССР. Кабинет Министров СССР. 1923—1991. Энциклопедический справочник. М., 1999. С. 72, 332—333,411 —412). 1472 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 3. Д . 1035. Л . 2 0 4 ; Известия. 1 9 3 0 . 10, 18, 19, 2 0 , 2 3 , 2 6 августа; Правда. 1 9 3 0 . 18, 19 августа; Красная звезда. 1930. 19, 2 3 , 24, 2 6 августа; Кен О.Н., Рупосов АИ. Указ. соч. С. 174—175. 1473 Известия. 1 9 3 0 . 3, 2 3 июня. 1474 Известия. 1 9 3 0 . 4, 11 мая; М е ж д у н а р о д н а я ж и з н ь . 1 9 3 0 . № 6. С. 9 0 ; Бах М.Г. Роль П р и б а л т и к и в системе антисоветского о к р у ж е н и я // М и р о в о е хозяйство и м и р о в а я политика. 1931. № 6. С 103. 1475 Известия. 1 9 3 0 . 25 мая. 1476 Красная звезда. 1 9 3 0 . 2 4 июля. 1477 Известия. 1 9 3 0 . 3 0 июня; Красная звезда. 1 9 3 0 . 1 0 июля. 1478 Известия. 1 9 3 0 . 1 2 , 1 3 августа. 1479 Известия. 1 9 3 0 . 1 5 ноября. 1480 Ильмярв М. СССР и п р о б л е м а создания Балтийской Антанты // Россия и Балтия. Вып. 1. Народы и страны. Вторая половина X I X — 3 0 - е гг. XX века. С. 136. В основе этих д е й ствий советской д и п л о м а т и и л е ж а л о п р и н я т о е в к о н ц е 1 9 3 0 г. р е ш е н и е Коллегии Н К И Д СССР, которая, рассмотрев «вопрос о н а ш е м о т н о ш е н и и к о р г а н и з у ю щ е м у с я в П р и б а л т и к е так н а з ы в а е м о м у ] М а л о м у Балтийскому Союзу (Литва, Латвия, Эстония)», констатировала, что «пока Балтийский Союз осуществился в виде з а к л ю ч е н н о г о у ж е литовско-латвийского торгового д о г о в о р а и т о р г о в о г о д о г о в о р а м е ж д у Л и т в о й и Эстонией, п е р е г о в о р ы о к о т о р о м идут в у с к о р е н н о м темпе». Было р е ш е н о «разъяснить литовцам опасность для них, таящуюся в м а л о м Балтийском союзе», «на худой к о н е ц п р и м и р и т ь с я с д а л ь н е й ш е м развитием литовско-латвийской дружбы», «удерживать» Ригу и Каунас о т с б л и ж е н и я с Таллин о м {Кен О.И., РупасовАМ. Указ. соч. С. 9 3 — 9 4 , п р и м . 87). 1481 П р а в д а . 1 9 3 1 . 7 февраля. 1482 рГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1276. Л. 28—30; РупасовАМ. Гарантии. Безопасность. Нейтралитет. С. 219, прим. 34. 567

1483

Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. Вып. 7. Действующие договоры, соглашения и конвенции, вступившие в силу между 1 января 1931 года и 1 января 1933 года. М., 1933. С. 11—12; ДВП. Т. 14: 1 января — 31 декабря 1931. М., 1968. С. 318—319; Иоффе А.Е. Указ. соч. С. 312; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 266—267; Рупасов АИ. Указ. соч. С. 220—223. А.И. Рупасов ошибочно полагает, что протокол в Москве с литовской стороны подписал Д. Заунюс. 1484 Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. Вып. 7. С. 71—75; Сборник действующих торговых договоров и иных хозяйственных соглашений СССР, заключенных с иностранными государствами. Вып. 1. С. 176—179; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С 246—248. 1485 Кен О.Н., Рупасов А.И. У к а з . с о ч . С. 2 7 2 — 2 7 3 . 1486 Kazdanas V. Prekybiniai Lietuvos ir Tarybu Sajungos santykiai iki 1940 metn. Vilnius, 1967. P. 55. 1487 РГАСПИ. Ф . 17. O n . 166. Д . 3 9 7 . Л . 1. 1488 Известия. 1931.9,11,17 мая; Правда. 1931.11 мая. 1489 Известия. 1931.21 мая; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 222—223. 1490 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 187—188, 190; Ревякин А. Советско-французский договор о ненападении 1932 года // Россия — Франция. 300 лет особых отношений. М., 2010. С. 216—224. 1491 О советско-польских переговорах см.: Кен О.Н. Москва и пакт о ненападении с Польшей (1930—1932 гг.). СПб., 2003; Рупасов АИ. Указ. соч. С. 210—211, 212—215, 223— 224, 227—239, 253—256. 1492 Д В П . Т. 14. С. 737, 7 4 5 — 7 4 6 ; Кен О.Н., Рупасов А.И. Указ. с о ч . С. 9 6 — 9 8 . В д е к а б р е 1930 — феврале 1931 г. в ходе советских зондажей Латвии относительно возможности возобновления переговоров о договоре о ненападении выяснилось, что Рига склонна участвовать в многостороннем договоре вместе с Польшей. В итоге Москва решила не торопить события. 21 января 1931 г. советские полпреды в Прибалтике получили указание НКИД отвечать на возможные вопросы эстонцев и финнов, что в свое время предложения СССР о договорах о ненападении были отвергнуты, но если позиция Эстонии и Финляндии изменилась, то пусть они сообщать об этом, а Москва в принципе готова обсудить эту проблему. По своей инициативе СССР поднимать этот вопрос не собирался. Лишь 10 июля полпредам в Эстонии, Латвии и Литве была поставлена задача осторожно пропагандировать идею «полезности и необходимости для них, не полагаясь на великие державы, поторопиться самим урегулировать свои отношения с Советским Союзом» (Рупасов А.И. Указ. соч. С. 211—212, 215—216, 217—219, 226—227). 1493

ДВП. Т. 14. С. 698—699. Тамже.С710. 1495 Тамже.С737. 1496 Тамже.С743. 1497 Там ж е . С. 7 4 5 — 7 4 6 . 1498 Там ж е . С. 8 3 2 — 8 3 3 ; Иоффе АЕ. Указ. с о ч . С 303. 1499 ДВП. Т. 15:1 января — 31 декабря 1932. М., 1969. С. 36—37. 1500 Мельтюхов М.И. Освободительный поход Сталина. С. 190—194; Мельтюхов М.И. Бессарабский вопрос между мировыми войнами 1917—1940. С. 158—162. 1501 Д В П . Т. 15. С. 19. 1502 Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. Вып. 7. С. 6—8; ДВП. Т. 15. С. 83—86; Иоффе АЕ. Указ. соч. С. 303; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 189—191. 1503 Иоффе АЕ. Указ. соч. С. 308—309; Кен О.Н., Рупасов А.И. Указ. соч. С. 291—292, 295—298. 1494

568

1504

Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с инос т р а н н ы м и государствами. Вып. 7. С. 3 2 — 3 4 ; Д В П . Т. 15. С. 2 9 6 — 2 9 8 . 1505 Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с инос т р а н н ы м и государствами. Вып. 7. С. 8 — 1 1 , 3 4 — 3 6 ; Д В П . Т. 15. С. 7 3 7 , 7 6 8 ; Кен О.Н., Рупасов А.И. Указ. соч. С. 305—308, 324—325. 1506 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 188—192; Варславон А.Я., Зунда АЛ. Указ. соч. С. 163; Кен О.Н., Рупасов А.И. Указ. соч. С. 2 8 5 — 2 8 8 , 2 8 9 — 2 9 3 . 1507 Известия. 1 9 3 0 . 2 9 октября; С б о р н и к действующих договоров, соглашений и к о н венций, заключенных с и н о с т р а н н ы м и государствами. Вып. 7. С. 71 ; ДВП. Т. 15. С. 5 7 7 — 5 7 8 ; Иоффе АЕ. Указ. соч. С. 3 0 4 ; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 2 5 7 — 2 5 8 , 2 7 3 — 2 7 4 , 3 0 8 — 3 1 1 ; Рупасов А.И. П о л п р е д в Латвии А.И. Свидерский и советско-латвийские о т н о ш е н и я в начале 1930-х гг. // История России: исследования и размышления. СПб., 2 0 0 6 . С. 3 9 2 — 3 9 3 . 1508 ß c e д а н н ы е приведены по к а л е н д а р н ы м годам и по курсу рубля, установленному для расчетов п о внешнеторговым о п е р а ц и я м 1 апреля 1 9 3 6 г. Таблица составлена по: РГАЭ. Ф. 7 7 3 3 . О п . 4. Д . 5 5 9 . Л . 7; Ф. 5 2 4 0 . О п . 18. Д . 149. Л . 114; Внешняя торговля п о европ е й с к о й г р а н и ц е СССР. 1924. Вып. 9. С 5; 1 9 2 4 — 1 9 2 5 . Вып. 3. С 5; 1 9 2 5 — 1 9 2 6 . Вып. 3. С 1 1 ; Вып. 8 — 1 2 . С 10; 1 9 2 6 — 1 9 2 7 . Вып. 7 — 1 2 . С. 15, 7 1 ; 1 9 2 7 — 1 9 2 8 . Вып. 3. С. 17, 7 3 ; Вып. 12. С. 17, 7 3 ; 1 9 2 8 — 1 9 2 9 . Вып. 3. С. 14; Внешняя торговля по азиатской г р а н и ц е СССР. 1 9 2 8 — 1929. Вып. 1 — 3 . С. 8; Внешняя торговля Союза ССР. 1 9 2 8 — 1 9 2 9 . Вып. 1 1 . С. 13; ДВП. Т. 1 1 . С. 6 8 7 ; Внешняя торговля Союза Советских Социалистических Республик за п е р и о д 1 9 1 8 — 1927/28 гг. С. XVIII—XIX, 2 4 4 — 2 4 6 , 2 6 5 — 2 6 6 , 5 9 6 — 5 9 8 , 6 2 8 — 6 2 9 ; Внешняя торговля Союза Советских Социалистических Республик за Первую пятилетку (за п е р и о д с 1 9 2 8 по 1933 г.). С XVII, X X — X X I , 4 — 5 , 6 2 — 6 6 , 9 1 — 9 3 , 3 7 7 — 3 7 9 , 4 0 3 — 4 0 4 ; Внешняя торговля СССР за 2 0 лет. 1 9 1 8 — 1 9 3 7 гг. С. 27; Статистика в н е ш н е й торговли СССР. 1 9 3 8 . № 12. С. 5 — 6 . 1509

РГАЭ. Ф . 4 1 3 . О п . 13. Д . 1 7 7 1 . Л . 7 5 — 7 5 о б . , 1 3 1 ; Д . 2 1 1 4 . Л . 23, 3 2 ; Д . 2 1 1 5 . Л. 4 3 ; Д. 2 4 1 4 . Л . 3 9 — 4 0 ; Д . 2496. Л . 122; Latvijas areja tirdznieciba un tranzits. 1930. P. VIII—IX; Рожкалн [Л]. Советско-латвийские торговые о т н о ш е н и я // Внешняя торговля. 1 9 3 1 . № 2 0 . С. 3; БахМ., Якобсон М. Указ. соч. С. 2 8 5 ; Areja tirdznieciba 1 9 3 2 g. decembri. P. 3; Latvijas statistiska gada gramata. 1934. P. 169; Latvijas statistikas gada gramata. 1939. P. 174; Leits A. Burzuaziskâ Latvija ârzemju kapitala j u g â ( 1 9 2 1 — 1 9 2 9 ) . P. 137; Leits A. Burzuâziskâs Latvijas e k o n o m i k a un saimnieciskie sakari ( 1 9 2 9 — 1 9 3 9 ) . Riga, 1 9 5 8 . P. 195. 1510 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 9 5 — 1 9 7 . 1511 ДВП. Т. 15. С. 6 7 4 ; Иоффе АЕ. Указ. соч. С 244. 1512 Известия. 1932. 27, 2 8 сентября, 9, 17 декабря; Иоффе АЕ. Указ. соч. С. 2 4 4 — 2 5 0 , 304; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 1 9 2 — 1 9 5 ; Варславан А.Я., Зунда А.Л. Указ. соч. С. 34, 1 6 7 — 1 6 8 ; Кен О.И., Рупасов А.И. Указ. соч. С. 3 3 7 — 3 3 9 , 3 4 3 — 3 4 8 . Вероятно, р е ш е н и е Политбюро от 16 сентября было п р е д р е ш е н о в результате беседы н а р к о м а в н е ш н е й торговли А.П. Розенгольца с И.В. Сталиным в его кабинете в 1 4 . 4 0 — 1 5 . 5 0 15 сентября (На п р и е м е у Сталина. С. 72; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет М и н и с т р о в СССР. Кабинет М и н и с т р о в СССР. 1923—1991. С 46,411 —412). 1513 РГАЭ. Ф. 4 1 3 . О п . 13. Д . 2 8 3 . Л . 5 7 — 6 0 , 6 2 ; Д . 344. Л . 1 3 — 1 6 , 1 8 — 2 2 ; Д . 3 0 8 1 . Л . 115; Кен О.Н.. Рупасов А.И. Указ. соч. С. 3 1 1 — 3 1 4 . Вероятно, р е ш е н и е Политбюро от 4 мая было п р е д р е ш е н о в результате беседы н а р к о м а иностранных дел М.М. Литвинова, е г о второго заместителя Л . М . Карахана и полпреда СССР в Турции Я.З. Сурица с И.В. Сталиным в е г о к а бинете в 1 6 . 0 0 — 1 7 . 3 0 3 мая (На п р и е м е у Сталина. С. 6 7 — 6 8 ; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет М и н и с т р о в СССР. Кабинет М и н и с т р о в СССР 1 9 2 3 — 1 9 9 1 . С 7 2 , 3 3 2 — 3 3 3 ) . Тем н е менее, один из исков о п р о с р о ч к е х р а н е н и я цемента для «Центросоюза» на складе на сумму в 1 6 9 3 1 5 к р о н 3 4 сента продолжал п е р и о д и ч е с к и разбираться в суде. Последнее разбирательство состоялось 18 февраля 1 9 3 9 г., когда суд обязал Пяртселя предъявить справку об арендных платах в Балтийском порту в 1 9 2 0 — 1 9 2 2 гг. Окончательно дело было п р е к р а щ е н о только в январе 1941 г. в Эстонской ССР (РГАЭ. Ф. 4 1 3 . Оп. 13. Д . 3 0 8 1 . Л. 109). 569

1514

Реннинг А. Н а р о д н о е хозяйство Эстонии. Нарва, 1 9 3 0 . С. 4 6 — 4 7 ; Pouts H. O p . cit. Lk. 115—116. 1515 Кен О.Н., Рупасов AM. Указ. соч. С. 355—356. 1516 Тамже.С359—360. 1517 В н е ш н я я торговля. 1 9 3 2 . № 1 1 . С 15; 1 9 3 5 . № 1 — 2 . С. 15; Бах М., Якобсон М. Указ. соч. С. 2 9 1 . 1518 Внешняя торговля СССР за 2 0 лет. 1 9 1 8 — 1 9 3 7 гг. С. 1 7 8 — 1 8 1 . 1519 РГАЭ. Ф.413. Оп. 13. Д. 2166. Л. 30, 31; ДВП. Т. 16: 1 января— 31 декабря 1933. М., 1970. С. 878. 1520 Лерманов С. Мурманский порт // Внешняя торговля. 1935. № 5—6. С. 22. 1521 Варславан А.Я., ЗундаАЛ. Указ. соч. С. 16, 2 3 . 1522 Итоги О т т а в с к о й к о н ф е р е н ц и и // Е ж е м е с я ч н и к всесоюзной т о р г о в о й палаты. 1932. № 10. С. 63—97; Сборник документов по международной политике и международному праву. Вып. 5: Экономические конференции и соглашения. М., 1933. С. 3—35. 1523 Варславан АЛ, ЗундаАЛ. Указ. соч. С. 2 1 — 2 2 . 1524 Известия. 1 9 3 3 . 1 8 апреля, 1 5 , 1 8 июня; Правда. 1933. 2 8 июня, 6 августа; Внешняя торговля. 1933. № 1. С. 22; ДВП. Т. 16. С. 3 3 8 — 3 3 9 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 2 0 1 — 2 0 3 ; Гиршфельд В. Рабоче-крестьянская фракция Латвийского сейма. Рига, 1960. С. 1 1 8 — 1 1 9 ; Варславан АЛ, Зунда АЛ. Указ. соч. С. 1 4 3 — 1 4 9 . 1525 Statistisches Jahrbuch für das Deutsche Reich. 1 9 3 0 . Berlin, 1 9 3 0 . S. 2 0 6 ; 1 9 3 1 . Berlin, 1 9 3 1 . S. 186; 1 9 3 2 . Berlin, 1 9 3 2 . S. 186; 1 9 3 3 . Berlin, 1 9 3 3 . S. 196; 1 9 3 4 . Berlin, 1 9 3 4 . S. 2 0 8 ; 1 9 3 5 . Berlin, 1 9 3 5 . S. 2 1 2 ; Внешняя торговля. 1 9 3 2 . № 3 2 — 3 3 . С. 2 0 . 1526 Англо-латвийское т о р г о в о е с о г л а ш е н и е вступило в силу 15 июля 1 9 3 3 г. T h e Latvian Economist. P. 2 3 ; Варславан АЛ, ЗундаАЛ. Указ. соч. С. 7 2 . 1527 Пести М. П е р е х о д б у р ж у а з н о й Эстонии в сферу влияния г и т л е р о в с к о й Германии в 1 9 3 4 — 1 9 3 6 годы // К о м м у н и с т Эстонии. 1 9 5 6 . № 1. С. 5 1 ; С о ц и а л и с т и ч е с к и е р е в о л ю ц и и 1 9 4 0 г. в Литве, Л а т в и и и Эстонии. С. 1 1 8 . 1528 Я к о б с о н М. Англо-балтийская торговля и торговые с о г л а ш е н и я м е ж д у А н г л и е й и б а л т и й с к и м и л и м и т р о ф а м и // В н е ш н я я торговля. 1 9 3 3 . № 18. С. 15; Якобсон М. Англо-германская борьба за рынки Прибалтики // Внешняя торговля. 1934. № 17—18. С. 24. 1529 РГАЭ. Ф.413. Оп. 13. Д. 286. Л.46, 47; Д. 1304. Л. 3; Д. 2119. Л. 76—77, 108, 145; Д. 2163. Л. 22—23; Д. 2496. Л. 122; Statistiques du commerce extérieur 1931 et 1932. Geneva, 1933. P. 170; Estonian economic year-book for 1935. P. 86, 88; Внешняя торговля. 1933. № 18. С. 13, 14; 1934. № 17—18. С. 23; БСЭ. Т. 64. М., 1934. Стб. 693; Leits A. Burzuaziskâ Latvija ârzemju kapitala jugä (1921—1929). P. 97; Рубинштейн KM. Литва. M., 1940. С. 79; Варславан АЛ. Английский капитал в буржуазной Латвии. 1920—1929 гг. С. 145,146,154. 1530 К е н О.Н., Рупасов AM. Указ. соч. С. 3 8 1 — 3 8 2 ; Сталин и Каганович. П е р е п и с к а . 1 9 3 1 — 1 9 3 6 гг. М., 2 0 0 1 . С. 3 5 8 — 3 5 9 . Вероятно, р е ш е н и е П о л и т б ю р о о т 2 6 сентября было п р е д р е ш е н о 2 5 сентября в 1 7 . 3 0 — 1 7 . 5 0 , когда в к а б и н е т е И.В. Сталина находились члены П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) председатель С Н К СССР В.М. Молотов, секретарь Ц К ВКП(б) и зав е д у ю щ и й Сельскохозяйственным отделом Ц К Л . М . Каганович, кандидат в члены Политб ю р о заместитель председателя С Н К СССР и н а р к о м рабоче-крестьянской и н с п е к ц и и Я.Э. Рудзутак, а т а к ж е н а р к о м иностранных дел М . М . Л и т в и н о в и е г о заместитель Г.Я. Сокольн и к о в (На п р и е м е у Сталина. С. 6 7 — 6 8 ; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет М и н и с т ров СССР. Кабинет Министров СССР. 1923—1991. С. 35, 37, 72, 78, 279—280, 332—333, 366, 449—450). 1531 С о г л а ш е н и е вступило в силу 1 2 о к т я б р я 1 9 3 4 г. РГАЭ. Ф . 4 1 3 . О п . 13. Д . 1 2 4 8 . Л . 5; Д. 2 8 4 9 . Л . 6 8 ; T h e Latvian Economist. P. 2 3 ; Варславан АЛ, ЗундаАЛ. Указ. соч. С. 3 6 . 1532 Внешняя торговля. 1 9 3 4 . № 15. С 2 2 . 1533 Там ж е . 1933. № 4 . С. 2 0 . 1534 Там же. №10. С. 22. 570

1535

Л и т о в с к о - л а т в и й с к о е т о р г о в о е с о г л а ш е н и е о т 2 4 н о я б р я 1 9 3 0 г. вступило в силу 15 я н в а р я 1 9 3 1 г., а с о г л а ш е н и е о т 1 д е к а б р я 1 9 3 3 г. вступило в силу 21 д е к а б р я 1 9 3 3 г. В н е ш н я я торговля. 1 9 3 3 . № 1 1 . С. 2 0 ; № 16. С. 2 0 ; T h e Latvian Economist. P. 2 3 . 1536 Известия. 1 9 3 3 . 3 0 июня; Абесгауз В. К о т м е н е з о л о т о г о стандарта в Э с т о н и и // Внешняя торговля. 1933. № 13—14. С. 30—31. 1537 В н е ш н я я торговля. 1 9 3 3 . № 16. С. 17. 1538 Там же. №18. С. 19. 1539 Соглашение ратифицировано Литвой 22 апреля 1934 г. Внешняя торговля. 1934. № 3. С. 17; Ten years of Lithuanian economy. P. 67; Ильмярв М. Безмолвная капитуляция. С. 133. 1540 Estonian economic year-book for 1934. P. 94; Estonian economic year-book for 1935. P. 86, 88; Estonian economic year-book for 1936. P. 74, 76; Внешняя торговля капиталистических стран. Статистический справочник 1929—1936 гг. С. 140—141; Estonian economic year-book for 1938. P. 108,110. 1541 РГАЭ.Ф.413.Оп. 13.Д.530.Л. 13—16. 1542 Там же. Д. 1772. Л. 80—81, 93. 1543 Сиполс В.Я. В н е ш н я я п о л и т и к а Советского Союза, 1 9 3 3 — 1 9 3 5 гг. М., 1980. С. 6 4 — 7 8 . 1544 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 3. Д . 9 2 2 . Л . 2 4 ; Кен О.Н., Рупасов AM Указ. соч. С. 4 8 0 . Д о с т у п н ы е д о к у м е н т ы н е позволяют установить, состоялась л и эта э к с к у р с и я . 1545 Правда. 1 9 3 3 . 2 9 мая. 1546 К е н О.Н., Рупасов AM. Указ. соч. С. 3 6 6 — 3 7 0 . Вероятно, р е ш е н и е П о л и т б ю р о о т 2 3 мая было п р и н я т о в 2 0 . 0 0 — 2 2 . 4 5 , когда в к а б и н е т е И.В. Сталина находились члены Политб ю р о Ц К ВКП(б) председатель С Н К СССР В.М. Молотов, е г о заместитель и председатель Госплана п р и С Н К В.В. Куйбышев, н а р к о м п о военным и м о р с к и м д е л а м К.Е. Ворошилов, н а р к о м т я ж е л о й п р о м ы ш л е н н о с т и Г.К. О р д ж о н и к и д з е , секретарь Ц К ВКП(б) и з а в е д у ю щ и й Сельскохозяйственным отделом Ц К Л . М . Каганович, кандидат в члены П о л и т б ю р о н а р к о м с н а б ж е н и я А.И. М и к о я н , а т а к ж е н а р к о м иностранных дел М . М . Литвинов, е г о заместители H.H. К р е с т и н с к и й , Л . М . Карахан и Г.Я. Сокольников, н а р к о м в н е ш н е й торговли А.П. Розенгольц и член коллегии НКВТ Ш.М. Д в о л а й ц к и й , н а р к о м финансов Г.Ф. Гринько и заместитель н а р к о м а т я ж е л о й п р о м ы ш л е н н о с т и Г Л . Пятаков (На п р и е м е у Сталина. С. 9 9 ; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет М и н и с т р о в СССР. К а б и н е т М и н и с т р о в СССР. 1 9 2 3 — 1991. С 35, 37, 46, 72, 83, 98, 99, 109, 219—220, 233, 279—280, 321, 332—333, 361, 366, 383, 411—412,449—450). 1547

РГАЭ. Ф. 4 1 3 . О п . 13. Д . 1772. Л . 7 9 . РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 15. Л . 2. Вероятно, это р е ш е н и е было п р и н я т о в 1 5 . 0 5 — 15.55, когда в к а б и н е т е И.В. Сталина находились члены П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) председатель С Н К СССР В.М. Молотов, н а р к о м п о в о е н н ы м и м о р с к и м д е л а м К.Е. Ворошилов, с е к р е тарь Ц К ВКП(б) и з а в е д у ю щ и й Сельскохозяйственным отделом ЦК Л . М . Каганович, а т а к ж е заместитель н а р к о м а иностранных дел H.H. К р е с т и н с к и й и член коллегии Н К И Д Б.С. Стом о н я к о в (На п р и е м е у Сталина. С. 105; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет М и н и с т ров СССР. К а б и н е т М и н и с т р о в СССР. 1 9 2 3 — 1 9 9 1 . С. 35, 7 2 , 2 7 9 — 2 8 0 , 3 6 6 ) . Еще в ходе п е р е говоров 1 9 3 2 г. Латвия настаивала, чтобы СССР гарантировал т р а н з и т ч е р е з е е порты 2 0 0 тыс. тонн экспорта и 1 0 0 тыс. тонн импорта. О д н а к о 10 и 2 6 о к т я б р я 1 9 3 2 г. Н К П С указывал НКВТ на невыгодность п о д о б н о г о с о г л а ш е н и я для СССР, поскольку р а с ц е н к и на т р а н з и т по ж е л е з н ы м д о р о г а м Ф и н л я н д и и и Эстонии позволяют сэкономить п о с р а в н е н и ю с Латвией о т 2 2 3 д о 2 9 0 тыс. долларов, да и перевалка грузов в Таллине и финских портах была дешевле, ч е м в Риге, соответственно на 31 1 8 7 и 2 1 9 0 4 9 долларов (РГАЭ. Ф. 4 1 3 . О п . 13. Д. 283. Л. 24—27; Д. 530. Л. 23—24). 1549 Правда. 1 9 3 3 . 5, 2 2 , 2 3 д е к а б р я ; Известия. 1 9 3 3 . 2 2 , 2 3 д е к а б р я ; С о б р а н и е законов и р а с п о р я ж е н и й Рабоче-Крестьянского правительства Союза Советских Социалистических Республик. 1 9 3 4 . Отд. 2. № 4. С. 3 7 — 5 1 ; С б о р н и к действующих торговых д о г о в о р о в и иных хозяйственных с о г л а ш е н и й СССР, заключенных с и н о с т р а н н ы м и государствами. 1548

571

Вып. 2. M., 1936.C5—7;ДВП.Т. 16. С. 7 0 1 — 712; ВарславанА.Я.,ЗундаАЛ. Указ. соч. С. 1 6 8 — 169; Кен О.Н., Рупасов А.И. Указ. соч. С. 373—375. По вопросу о ратификации этого договора Советским Союзом есть и другие данные, согласно которым он был ратифицирован 17 декабря 1933 г. (Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. Вып. 8. Действующие договоры, соглашения и конвенции, вступившие в силу после 1 января 1933 года. М., 1935. С. 116—125; Сборник действующих торговых договоров и иных хозяйственных соглашений СССР, заключенных с иностранными государствами. Вып. 1. С. 218—226). 1550 РГАЭ.Ф.413.Оп. 13.Д. 1248.Л. 92;Д. 2112.Л. 111—114;Д. 2414.Л. 27. Еще21 апреля 1933 г. в Риге СССР, Латвия и Эстония подписали соглашение об отмене трехсторонней конвенции о прямом пассажирском и грузовом железнодорожном сообщении от 29 октября 1925 г. СССР ратифицировал это соглашение 27 июня, все три страны депонировали ратификационные в Риге грамоты 16 декабря 1933 г. (Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных с иностранными государствами. Вып. 8. С. 339—340). 1551 Lettlands Ökonomist. Rïga, 1 9 2 9 . S. 8 4 ; Бах M., Якобсон M. Указ. соч. С. 2 8 7 ; Latvijas statistiska g a d a g r a m a t a . 1 9 3 4 . P. 180; LeitsA. Burzuaziskä Latvija ärzemju kapitala j ü g ä (1921 — 1929). P. 1 3 1 , 1 4 3 ; Lefts A. Burzuäziskäs Latvijas e k o n o m i k a u n saimnieciskie sakari ( 1 9 2 9 — 1 9 3 9 ) . P. 197; Варславан А.Я. А н г л и й с к и й капитал в б у р ж у а з н о й Л а т в и и 1 9 2 0 — 1 9 2 9 гг. С. 185. 1552 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 166. Д . 5 0 0 . Л . 3. 1553 К о м и н т е р н против фашизма. М., 1999. С. 3 0 2 ; Кен О.Н., Рупасов А.И. Указ. соч. С. 3 7 3 . Вероятно, р е ш е н и е П о л и т б ю р о от 2 июля было п р и н я т о в 1 3 . 1 5 — 1 4 . 1 0 , когда в к а б и н е те И.В. Сталина находились члены П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) председатель С Н К СССР В.М. М о лотов, н а р к о м п о в о е н н ы м и м о р с к и м д е л а м К.Е. Ворошилов, н а р к о м т я ж е л о й п р о м ы ш л е н н о с т и Г.К. О р д ж о н и к и д з е , председатель К П К п р и Ц К и з а в е д у ю щ и й Сельскохозяйственным отделом Ц К Л . М . Каганович, а т а к ж е заместители н а р к о м а иностранных дел H.H. К р е с т и н с к и й и Г.Я. Сокольников, заместитель начальника ОГПУ Г.Г. Ягода, начальник Главного у п р а в л е н и я п о г р а н и ч н о й охраны ОГПУ М.П. Ф р и н о в с к и й и член к о л л е г и и н а р к о м а та р а б о ч е - к р е с т ь я н с к о й и н с п е к ц и и М.Ф. Ш к и р я т о в (На п р и е м е у Сталина. С. 104; Совет Н а родных К о м и с с а р о в СССР. Совет М и н и с т р о в СССР. К а б и н е т М и н и с т р о в СССР. 1 9 2 3 — 1 9 9 1 . С 35, 72, 98, 219—220, 279—280, 366, 383, 449—450, 476—477, 513—514). 1554

РГАЭ. Ф. 4 1 3 . О п . 13. Д . 2 1 6 6 . Л . 3 0 а ; ДВП. Т. 16. С. 8 7 8 ; Кен ОЛ, Рупасов А.И. Указ. соч. С. 405—406. 1555 Пегельман Г. Э к о н о м и ч е с к и й к р и з и с в Эстонии. М . — Л., 1 9 3 2 ; И с т о р и я Эстонской ССР.Т.З. С. 361—367. 1556 И с т о р и я Эстонской ССР. Т. 3. С. 3 7 6 . 1557 Там ж е . С. 4 0 3 ; Поссовет П. Балтийские государства в 1 9 1 8 — 1 9 4 0 гг. Сравнительн о е исследование // Страны Балтии и Россия: общества и государства. С. 1 9 0 . 1558 ЧапенкоАА. Указ. соч. С. 4 3 . 1559 Известия. 1 9 3 6 . 1 8 д е к а б р я ; История Эстонской ССР. Т. 3. С. 4 0 1 — 4 2 4 ; Кахк /О., СийливаскК. История Эстонской ССР. Таллин, 1987. С. 1 4 0 — 1 4 6 ; История Эстонии. Ч. 2. Таллин, 1996. С. 71 — 7 4 ; Schmidt А. Geschichte des Baltikums. Von d e n alten Göttern bis zur G e g e n w a r t . M ü n c h e n — Zürich, 1 9 9 2 . S. 2 6 0 ; Lossowski P. Kraje baltyckie na drodze o d demokraeji p a r l a m e n t a m e j d o dyktatury ( 1 9 1 8 — 1 9 3 4 ) . S. 1 5 9 — 2 0 0 ; Поссовет П. Указ. соч. С. 2 0 7 , 2 1 1 , 218,220. 1560 Известия. 1 9 3 3 . 2 3 ноября; Правда. 1 9 3 4 . 2 \люпя; Дризул Л.Л.Латвия п о д и г о м фашизма. Рига, 1 9 6 0 . С. 3 1 ; Гиршфельд Б. Указ. соч. С. 1 2 5 — 1 4 1 ; Капениеце И. Революционные депутаты в б у р ж у а з н о м С е й м е ( 1 9 2 8 — 1 9 3 4 ) // Латвия на г р а н и эпох. В 4 кн. Кн. 3. Рига, 1988. С. 125—126. 1561 Симиндей В.В. Внешняя политика Латвии 1934—1940 гг.: источниковедческие лакуны в историографии // Клио. 2011. № 3. С. 116. 1562 Поссовет П. Указ. соч. С. 192. 572

1563

Штейман И. Указ. соч. С. 177—178; Поссовет П. Указ. соч. С. 195; Lossowski P. Op. cit. S. 201—234; История Латвии. XX век. С. 156—172; Урбанович Я., Юргенс И., Пайдерс Ю. Черновики будущего. Латвия 1934—1941. Рига, 2011. С. 17—93; Apvèrsums. 1934. gada 15. maija notikumi avotos un pètïjumos. Rïga, 2012; Перед лицом диктатуры. Государственный переворот 15 мая 1934 г. и установление режима Улманиса в Латвии. Из дипломатических архивов Франции. Париж, 2014. 1564 Литвинов ММ. В борьбе за мир. М., 1938. С. 5—17. 1565 Сборник документов по международной политике и по международному праву. Вып. 6: Пакт четырех. Разоружение. Манчжурский конфликт. Выход Германии и Японии из Лиги Наций. 1 января 1933 года — 1 января 1934 года. М., 1934. С. 10—21. 1566 Белоусова З.С Франция и европейская безопасность, 1929—1939. М., 1976. С. 123—139; Шевяков A.A. Советско-румынские отношения и проблема европейской безопасности 1932—1939. М., 1977. С 83—87. 1567 Д В П . Т. 16. С. 2 2 5 — 2 2 6 . 1568 ДМИСПО. Т. 6:1933—1938 гг. М., 1969. С 34—35; ДВП. Т. 16. С. 218—220. 1569 Д В П . Т. 16. С. 8 2 3 . 1570 Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. 2-е изд., дораб. и доп. М., 1989. С. 23. 1571 Дирксен Г. фон Москва, Токио, Лондон. Пер. с англ. М., 2001. С 163—164. 1572 Сборник документов по международной политике и по международному праву. Вып. 6. С. 18. 1573 Мельников ЮМ. США и г и т л е р о в с к а я Германия. 1 9 3 3 — 1 9 3 9 гг. М., 1959. С. 3 1 . 1574 РупасовА.И. Гарантии. Безопасность. Нейтралитет. С. 2 6 3 — 2 6 6 . 1575 Д В П . Т. 16. С. 8 3 2 — 8 3 3 . 1576 Рупасов AM. Указ. с о ч . С. 267, 2 6 8 — 2 7 1 . 1577 ДВП. Т. 16. С 832—833, 844—845. 1578 Тамже.С845. 1579 Тамже.С845. 1580 ДМИСПО. Т. 6. С. 58—62; ДВП. Т. 16. С 373—374, 380, 388—392, 403—406, 412; Кен О.Н., Рупасов AM. Указ. соч. С. 100—102; Советско-румынские отношения. 1917—1941. Документы и материалы. В 2 т. М., 2000. Т. 1: 1917—1934. С. 409—413; Копанский ЯМ., Левит ИЗ. Советско-румынские отношения 1929—1934 гг. (От подписания Московского протокола до установления дипломатических отношений). М., 1971. С. 133—135; Шевяков A.A. Указ. соч. С. 63—75; Сиполс В.Я. Тайная дипломатия. Буржуазная Латвия в антисоветских планах империалистических держав. 1919—1940 гг. С. 207—208. Региональная конвенция была подписана 1 июля, но официальной датой ее подписания было решено считать 3 июля (Рупасов AM. Указ. соч. С. 273). 1581 Конвенции были ратифицированы СССР, Польшей и Румынией — 17 августа, Эстонией — 15 ноября, Литвой — 20 ноября, Латвией — 30 ноября. Депонирование ратификационных грамот СССР, Польши и Румынии произошло — 16 октября, Эстонии и Латвии — 4 декабря, а Литвы — 14 декабря 1933 г. ДВП. Т. 16. С 408—411; Рупасов AM. Указ. соч. С. 276. 1582 Сборник документов по международной политике и по международному праву. Вып. 6. С 20—21. 1583 ДМИСПО. Т. 6. С 65—69. 1584 И з в е с т и я . 1933. 8, 2 3 , 2 4 и ю л я ; Кен О.Н., Рупасов AM. У к а з . с о ч . С. 103. 1585 Гришин Я.Я. Диктатор внешней политики. Казань, 2001. С. 30. 1586 Сборник документов по международной политике и по международному праву. Вып. 6. С. 170—172. 1587 Случ С.З. Германо-польский пакт о ненападении 1934 г.— дестабилизирующий фактор международной обстановки в Европе // Ежегодник германской истории. 1983. 573

M., 1984. С. 86—89; Фолькман Г.-Э. Польша в политико-экономических расчетах «третьего рейха» в 1933—1939 гг. // Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований. Пер. с нем. М., 1996. С. 61—74. 1588 ДМИСПО. Т. 6. С. 103—104,107—112. 1589 Сиполс В.Я. Указ. с о ч . С. 2 0 5 . 1590 КлимовскийД.С. Зловещий пакт. Из истории германо-польских отношений межвоенного двадцатилетия. Минск, 1968. С. 38—39, 122—123; ДМИСПО. Т. 6. С. 122—123; ДВП. Т. 16. С. 697—699. 1591 Д В П . Т. 16. С. 7 3 5 . 1592 ДМИСПО. Т. 6. С. 135—136, 141—146; ДВП. Т. 16. С. 746—747. 1593 Д М И С П О . Т. 6. С. 1 4 7 — 1 4 8 ; Д В П . Т. 16. С. 7 5 5 — 7 5 6 . 1594 ДМИСПО. Т. 6. С. 148, прим. 2. 1595 ДВП. Т. 16. С. 761—763. 1596 ДМИСПО.Т.6.С 150— 151;ДВП.Т. 16. С. 770. 1597 ЗундаА. Европейская политика Англии и рост политико-дипломатического влияния Германии в буржуазной Латвии (1929—1933) // Германия и Прибалтика. Вып. 5. Рига, 1978. С. 61 ; Варславан А.Я., Зунда А.Л. Указ. соч. С. 150. 1598 История второй мировой войны 1939—1945 гг. В 12 т. Т. 1. М., 1973. С. 283; ДВП. Т. 16. С. 876—877; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 406—411. 1599 ДВП. Т. 16. С. 112—НА, 876—877. 1600 Там ж е . С. 789; Сиполс В.Я. Указ. с о ч . С. 2 0 9 — 2 1 0 . 1601 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 210—211; Сиполс В.Я. Внешняя политика Советского Союза, 1933—1935 гг. М., 1980. С 164. 1602 Варес П., Осипова О. Указ. с о ч . С. 8 3 . 1603 Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. С. 135. 1604 Варес П., Осипова О. Указ. с о ч . С. 83, 8 6 ; Ильмярв М. Б е з м о л в н а я к а п и т у л я ц и я . С. 87—88. 1605 Сиполс В.Я. Внешняя политика Советского Союза, 1933—1935 гг. С 163; Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. С. 49. 1606 ДВП. Т. 17:1 января — 31 декабря 1934. М., 1971. С. 37—41. 1607 Сборник документов по международной политике и по международному праву. Вып. 10: Разоружение. 1933 — 1936. М., 1936. С. 41—42. 24 февраля 1934 г. стороны обменялись ратификационными грамотами (Правда. 1934. 26 февраля). 1608 ДМИСПО.Т.6.С 156—157. 1609 Случ СЗ. Указ. соч. С. 99; Гришин Я.Я. Указ. соч. С. 68—69. 1610 ДМИСПО.Т.6.С. 158—163; ДВП. Т. 17. С. 107—109. 1611 ДВП. Т. 17. С. 107—108. 1612 llmjärv M. Silent Submission. Formation of foreign policy of Estonia, Latvia and Lithuania. Period from mid-1920-s to annexation in 1940. Stockholm, 2004. P. 115—116. 1613 Сиполс В.Я. Тайная дипломатия. Буржуазная Латвия в антисоветских планах империалистических держав. 1919—1940 гг. С. 206. 1614 Д М И С П О . Т. 6. С. 1 6 6 — 1 7 7 . 1615 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 522. Л. 61 —62. 1616 Там же. Л. 59. Вероятно, это решение было принято в 15.20—17.20, когда в кабинете И.В. Сталина находились члены Политбюро ЦК ВКП(б) председатель СНК СССР В.М. Молотов, нарком по военным и морским делам К.Е. Ворошилов, нарком тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе, председатель КПК при ЦК и заведующий Транспортным отделом ЦК Л.М. Каганович, кандидат в члены Политбюро нарком снабжения А.И. Микоян, а также заместители наркома иностранных дел H.H. Крестинский и Г.Я. Сокольников (На приеме у Сталина. С. 123; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет Министров СССР. Кабинет Министров СССР. 1923—1991. С. 35, 72, 83, 98, 219—220, 279—280, 361, 366, 383,449—450). 574

1617

ДВП. Т. 17. С 214—217, 280—286, 787; ADAP. Serie С: 1933—1937. Bd. 2. Hbd. 2: 1. Februar bis 13. Juni 1934. Göttingen, 1973. S. 666—668, 713—716, 729—730, 745—746; Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. С. 136. 1618 Правда. 1934. 28 апреля; ADAP. Serie С. Bd. 2. Hbd. 2. S. 746—750, 758—759, 769— 770; ЧоллекР. Из истории борьбы СССР за коллективную безопасность // Германия и Прибалтика. Вып. 5. С. 46—52; История Эстонской ССР. Т. 3. С. 426; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 214. 1619 ADAP. Serie С. Bd. 2. H b d . 2. S. 7 5 6 — 7 5 7 . 1620 Сборник документов по международной политике и по международному праву. Вып. 10. С 19—22. 1621 Там же. С 43—53. 1622 Тамже.С14,72. 1623 Мельников ЮМ. Указ. соч. С. 43—44. 1624 Сборник документов по международной политике и по международному праву. Вып. 10. С. 76—78; История дипломатии. Т. 3. С. 601. 1625 Д В П . Т. 17. С. 3 0 9 — 3 1 1 . 1б26 Тамже.С.34О. 1627 Тамже.С.371,375. 1628 сиполс ßfj у к а з с о ч ç 218—226; ДВП. Т. 17. С. 414—415; Ильмярв М. Безмолвная капитуляция. С. 142. 1629 ДМИСПО. Т. 6. С. 198—202, 205—206, 211—213, 215—219, 228—230, 233—235, 258,261—263. 1630 Д В П . Т. 17. С. 4 6 6 — 4 7 1 . 1631 РГАСПИ. Ф . 17. О п . 162. Д . 16. Л . 1 1 9 . 1632 Д В П . Т. 17. С. 4 7 9 . 1633 Политбюро ЦК РКП(б)— ВКП(б) и Европа. С. 308—310. Вероятно, это решение было принято в 15.20—17.20, когда в кабинете И.В. Сталина находились члены Политбюро ЦК ВКП(б) председатель СНК СССР В.М. Молотов, нарком по военным и морским делам К.Е. Ворошилов, нарком тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе, секретарь ЦК ВКП(б) и заведующий Сельскохозяйственным отделом ЦК Л.М. Каганович, кандидат в члены Политбюро нарком снабжения А.И. Микоян, а также нарком иностранных дел М.М. Литвинов, его заместители H.H. Крестинский и Г.Я. Сокольников, нарком внешней торговли А.П. Розенгольц и заместитель председателя ОГПУ ГГ. Ягода (На приеме у Сталина. С. 119; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет Министров СССР. Кабинет Министров СССР. 1923— 1991. С 35, 46, 48, 68, 72, 83, 98, 219—220, 279—280, 361, 332—333, 366, 383, 411—412, 513—514,449—450). 1634 Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. с о ч . С. 4 2 5 — 4 2 6 . Решение П о л и т б ю р о ЦК ВКП(б) о т 5 февраля 1934 г. было принято по записке наркома внешней торговли А.П. Розенгольца от 2 февраля с уменьшением на 20 тыс. рублей закупок трикотажа и увеличением на эту сумму закупок рогатого скота (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 512. Л. 26). 1635 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 939. Л. 21. Вероятно, это решение было принято в 16.50— 17.35, когда в кабинете И.В. Сталина находились члены Политбюро ЦК ВКП(б) председатель СНК СССР В.М. Молотов, нарком по военным и морским делам К.Е. Ворошилов, нарком путей сообщения A.A. Андреев, председатель КПК при ЦК и заведующий Сельскохозяйственным отделом ЦК Л.М. Каганович, кандидат в члены Политбюро нарком снабжения А.И. Микоян, а также секретарь ЦК ВКП(б) A.A. Жданов и нарком внешней торговли А.П. Розенгольц (На приеме у Сталина. С. 120; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет Министров СССР. Кабинет Министров СССР. 1923—1991. С. 35, 72, 83, 98,171, 219—220, 279—280, 361,366,411—412). 1636 РГАСПИ. Ф . 17. О п . 166. Д . 522. Л . 6 0 — 6 1 . 1637 Там же. Л. 59. Вероятно, это решение было принято в 15.20—17.20 (см. сноску 1633). 575

1638

ДВП.Т. 17. С 204—210; 220, 227—234; Си поле ВЛ Указ. соч. С 214—217. Известия. 1 9 3 4 . 1 8 , 2 2 , 23, 24, 2 6 , 2 9 апреля, 4 , 6 , 8 , 1 0 , 1 7 мая; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 414—424. 1640 ДМИСПО. Т. 6. С. 183—186,187—189,195—197; ДВП. Т. 17. С 315—317; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 214—217; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 105—106,428—430; Ворес П., Осипова О. Указ. соч. С. 84—85. 1641 Кен О.И., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 451—452. 1642 Даукшт б. Активизация советско-латвийских военно-политических контактов в условиях нарастания агрессивности германского фашизма (1936—1937 гг.) // Западный империализм и Прибалтика. Рига, 1986. С. 90—91; Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 4 1 4 — 424; Ильмярв М. Безмолвная капитуляция. С. 265. 1643 Ильмярв М. Указ. соч. С. 9 1 — 9 2 . 1644 Известия. 1934. 24, 28 мая. 1645 Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 4 4 9 — 4 5 0 . Вероятно, это р е ш е н и е было п р и н я т о в 1 6 . 5 0 — 1 7 . 1 5 , когда в к а б и н е т е И.В. Сталина находились члены П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) п е р вый заместитель п р е д с е д а т е л я С Н К СССР и председатель К о м и с с и и советского к о н т р о л я п р и С Н К СССР В.В. Куйбышев, н а р к о м п о в о е н н ы м и м о р с к и м д е л а м К.Е. В о р о ш и л о в , н а р к о м т я ж е л о й п р о м ы ш л е н н о с т и Г.К. О р д ж о н и к и д з е , председатель К П К п р и Ц К и заведующ и й Т р а н с п о р т н ы м о т д е л о м Ц К Л . М . К а г а н о в и ч , а т а к ж е с е к р е т а р ь Ц К ВКП(б) A.A. Ж д а н о в , заместитель н а р к о м а и н о с т р а н н ы х д е л Б.С. С т о м о н я к о в и н а ч а л ь н и к Главного у п р а в л е н и я п о г р а н и ч н о й о х р а н ы О Г П У М.П. Ф р и н о в с к и й ( Н а п р и е м е у Сталина. С. 1 3 3 ; Совет Н а р о д ных К о м и с с а р о в СССР. Совет М и н и с т р о в СССР. К а б и н е т М и н и с т р о в СССР. 1 9 2 3 — 1 9 9 1 . С. 3 6 , 37, 72, 98, 147, 219—220, 279—280, 321, 383, 476—477). 1646 ргАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 16. Л . 1 1 2 — 1 1 3 ; О п . 166. Д . 5 2 9 . Л . 35. Вероятно, это р е ш е н и е было п р и н я т о в 1 5 . 0 0 — 1 7 . 2 0 , когда в к а б и н е т е И.В. Сталина находились члены Политб ю р о Ц К ВКП(б) председатель С Н К СССР В.М. Молотов, е г о первый заместитель и председатель Комиссии советского контроля п р и С Н К СССР В.В. Куйбышев, н а р к о м о б о р о н ы К.Е. Ворошилов, н а р к о м т я ж е л о й п р о м ы ш л е н н о с т и Г.К. О р д ж о н и к и д з е , председатель К П К п р и ЦК и з а в е д у ю щ и й Т р а н с п о р т н ы м отделом Ц К Л . М . Каганович, а т а к ж е с е к р е т а р ь Ц К ВКП(б) A.A. Ж д а н о в , н а р к о м в н е ш н е й торговли А.П. Розенгольц, е г о заместитель Ш.З. Элиава и и н ж е н е р п о м о т о р а м Н И И Гражданского воздушного флота A.A. Висман (На п р и е м е у Сталина. С. 136; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет М и н и с т р о в СССР. К а б и н е т М и н и с т р о в СССР. 1923—1991. С. 35, 36,46, 70, 98,147, 219—220, 279—280, 321, 366, 383, 411—412). 1639

1647

РГАСПИ. Ф. 17. О п . 166. Д . 5 2 8 . Л . 4 8 . Там ж е . Л . 4 7 ; Кен О.И., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 4 5 0 — 4 5 3 ; Ильмярв М. Указ. соч. С. 1 4 7 — 1 4 8 . Вероятно, это р е ш е н и е было принято в 1 6 . 1 0 — 1 6 . 3 0 , когда в кабинете И.В. Сталина находились члены Политбюро Ц К ВКП(б) первый заместитель председателя С Н К СССР и председатель Комиссии советского контроля п р и С Н К СССР В.В. Куйбышев, н а р к о м о б о роны К.Е. Ворошилов, н а р к о м т я ж е л о й п р о м ы ш л е н н о с т и Г.К. О р д ж о н и к и д з е , председатель КПК п р и Ц К и заведующий Транспортным отделом Ц К Л.М. Каганович, кандидат в члены П о литбюро н а р к о м с н а б ж е н и я А.И. М и к о я н , а т а к ж е секретарь Ц К ВКП(б) A.A. Жданов, н а р к о м иностранных дел М.М. Литвинов и его заместитель Б.С. Стомоняков (На п р и е м е у Сталина. С. 134; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет М и н и с т р о в СССР. Кабинет М и н и с т р о в СССР. 1923—1991. С. 36, 70, 83, 98,147, 219—220, 279—280, 321, 332—333, 361, 383). 1648

1649

Ильмярв М. Указ. соч. С. 1 4 2 — 1 4 3 , 1 4 5 — 1 4 6 . ДВП.Т.17.С.81О. 1651 Известия. 1934. 17, 2 0 , 21 июля. Литовское авиазвено совершило полет п о м а р шруту Каунас — Стокгольм — К о п е н г а г е н — Амстердам — Брюссель — Л о н д о н — Пар и ж — Марсель — Рим — Удине — Вена — Прага — Будапешт — Бухарест — Киев — М о сква — Великие Л у к и — Каунас (Terleckas V. T h e tragic pages o f Lithuanian history 1 9 4 0 — 1953. Vilnius, 2 0 1 4 . P. 2 8 — 2 9 ) . Название литовских самолетов ANBO являлось а к р о н и м о м 165О

576

фразы «Antanas nori buti ore» — «Антанас хочет подняться в небо» (Эйдинтас А, БумблаускасА., Кулакаускас А., Тимошайтис М. Указ. соч. С. 198). 1652 Правда. 1934. 26, 27, 28 июля; Известия. 1934. 26, 27, 28 июля; Дризул A.A. Латвия под игом фашизма. Рига, 1960. С. 189; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 224—225; Ильмярв М. Указ. соч. С. 146—147,213. 1653 ДВП. Т. 17. С 514—515; Ильмярв М. Указ. соч. С. 148—149. 1654 Там же. С. 519; Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. С. 140. 1655 Правда. 1934.1 августа; Известия. 1934.1, 2 августа. 1656 Правда. 1 9 3 4 . 4 августа; И з в е с т и я . 1934. 29 и ю л я , 4 августа. 1657 ADAP. Serie С. Bd. 3. Hbd. 1: 14. Juni bis 31. Oktober 1934. Göttingen, 1973. S. 262— 263,271—272. 1658 ДВП.Т. 17. С. 534; Ильмярв M. Указ. соч. С. 149—150. 1659 Правда. 1934.4 августа; Известия. 1934. 2,5,6 августа. 1660 Ильмярв М. Указ. с о ч . С. 1 5 0 . 1661 Известия. 1934.14 августа. 1662 Д М И С П О . Т. 6. С. 2 2 0 — 2 2 1 , 2 2 5 . 1663 Д В П . Т. 17. С. 5 8 8 — 5 9 1 . 1664 Сиполс В.Я. В н е ш н я я п о л и т и к а С о в е т с к о г о Союза, 1 9 3 3 — 1 9 3 5 гг. С. 1 9 7 — 2 1 8 . 1665 ДМИСПО. Т. 6. С. 217—219; Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. С. 67—68; Морозов СВ. Польско-чехословацкие отношения. 1933—1939. Что скрывалось за политикой «равноудаленности» министра Ю. Бека. М., 2004. С. 161. 1666 ДМИСПО. Т. 6. С 228—230. 1667 Гришин Я.Я. Указ. с о ч . С. 101 ; Морозов СВ. Указ. с о ч . С. 165. 1668 И с т о р и я Э с т о н с к о й ССР. Т. 3. С. 4 2 7 . 1669 Сиполс В.Я. Тайная д и п л о м а т и я . Б у р ж у а з н а я Л а т в и я в а н т и с о в е т с к и х планах и м п е риалистических держав. 1919—1940 гг. С. 228—229. 1670 Ильмярв М. СССР и проблема создания Балтийской Антанты // Россия и Балтия. Народы и страны. Вторая половина XIX—30-е гг. XX века. М.; 2000. С. 136. 1671 Там же. С. 137. 1672 Тамже.С. 137—139. 1673 Тамже.С. 136—137,141. 1674 Д М И С П О . Т. 6. С 2 0 5 — 2 0 6 ; Гришин Я.Я. Н е о б ы ч н ы й у л ь т и м а т у м . С. 1 6 4 — 1 6 5 , 168; Ильмярв М. Безмолвная капитуляция. С. 142—143. 1675 Каспаравичюс А. Советская дипломатия и литовско-польский конфликт. 1925— 1935 // Советско-польские отношения в условиях Европы 30-х годов XX столетия. Сборник статей. М., 2004. С. 134—135. 1676 Морозов СВ. Указ. соч. С. 160. 1677 История Эстонской ССР. Т. 3. С. 427; Die Sowjetunion und die Baltischen Staaten. Б.м. Б.д. S. 12; Rauch G. von. Geschichte der baltischen Staaten. S. 153. 1678 Ильмярв M. Указ. с о ч . С. 1 4 7 — 1 4 8 . 1679 Варес П., Осипово О. Указ. с о ч . С. 85; Ильмярв М. Указ. с о ч . С. 1 4 1 . 1680 Зунда А. Проблема гарантий в Прибалтике: политика Англии и Латвия в 1930— 1934 гг. // Западный империализм и Прибалтика. Рига, 1986. С. 79. 1681 Ильмярв М. Указ. с о ч . С. 142. 1682 Известия. 1934. 27, 28 апреля; Ильмярв М. Указ. соч. С 144,145,146—147. 1683 Ильмярв М. Указ. соч. С. 148—149. 1684 Правда. 1934.11 июля; Известия. 1934.16,24,28 мая, 1,4,12,23,26 июня, 12 июля, 21, 30 августа, 1 сентября; Ильмярв М. Указ. соч. С. 149. 1685 сиполс ßjj у к а з . с о ч . с. 227; Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. С. 119. 577

1686

Правда. 1 9 3 4 . 1 сентября; Варес П., Осипова О. Указ. соч. С. 8 2 — 8 3 . Ильмярв М. Указ. соч. С. 150. 1688 Известия. 1934. 8 сентября. 1689 Бах MI Балтийский пакт// Мировое хозяйство и мировая политика. 1934. № 10. С. 34—40, 159; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 226; Варес П., Осипова О. Указ. соч. С. 86—87; Ильмярв М. Указ. соч. С. 114—139. 1690 Правда. 1 9 3 4 . 1 9 сентября. 1691 Рожкалн Л. К советско-эстонским торговым о т н о ш е н и я м // Внешняя торговля. 1935. № 1 1 . С. 4. 1692 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 17. Л . 6 0 — 6 1 . Постановление принято п о подготовл е н н о й 8 о к т я б р я 1 9 3 4 г. з а п и с к е н а р к о м а в н е ш н е й торговли А.П. Розенгольца (Там ж е . Оп. 166. Д. 534. Л. 91—92). 1693 р Г А Э ф 4 1 3 о п . 13. Д. 2 1 6 6 . Л . 3 2 — 3 4 о 6 . , 9 7 — 9 9 ; Правда. 1934. 1 ноября; Советско-эстонское хозяйственное соглашение // Внешняя торговля. 1935. № 1 — 2 . С. 15; Сборн и к действующих торговых договоров и иных хозяйственных соглашений СССР, заключенных с иностранными государствами. Вып. 2. С. 8 — 9 ; ДВП. Т. 17. С. 6 5 6 — 6 5 8 . 1694 Кен О.Н., РупасовА.И. Москва и страны Балтии // Страны Балтии и Россия: общества и государства. С. 2 4 2 . 1695 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 166. Д. 535. Л . 6. 1696 Там ж е . Оп. 162. Д. 17. Л . 73; Оп. 166. Д. 5 3 5 . Л . 5. 1697 Д М И С П О . Т. 6. С. 2 4 9 — 2 5 0 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 245. 1698 Варес П., Осипова О. Указ. соч. С. 8 8 — 8 9 ; Ильмярв М. Указ. соч. С. 1 5 5 — 1 5 6 . 1699 ДВП. Т. 17. С. 7 2 5 — 7 2 8 , 7 3 8 — 7 3 9 . 1700 Пести М. Переход буржуазной Эстонии в сферу влияния гитлеровской Германии в 1 9 3 4 — 1 9 3 6 годы // Коммунист Эстонии. 1956. № 1. С. 56. 1701 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 2 2 9 — 2 3 0 ; Ильмярв М. Указ. соч. С. 1 5 6 — 1 5 8 , 2 6 3 . 1702 Известия. 1934. 2 7 д е к а б р я . 1703 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 3. Д. 7 1 4 . Л . 1 — 3 . 1704 Тамже.Л.6—11. 1705 Известия. 1 9 3 5 . 4 января; Правда. 1 9 3 5 . 4 января. 1706 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . Оп. 3. Д. 7 1 4 . Л . 4 — 5 . 1707 Известия. 1935. 5 января. 1708 Правда. 1935. 5 января. 1709 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . Оп. 3. Д. 7 1 4 . Л . 1 2 — 1 4 . 1710 Тамже.Л.28—34. 1711 Известия. 1935. 29 января; Правда. 1935. 29 января. 1712 РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 714. Л. 35—38. 1713 Правда. 1 9 3 5 . 1 , 2 и 9 марта. 1714 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 3. Д. 7 1 4 . Л . 2 6 — 2 7 . 1715 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 9 5 8 . Л . 35. Вероятно, это р е ш е н и е было п р и н я т о в 1 6 . 0 0 — 19.30, когда в к а б и н е т е И.В. Сталина находились члены П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) председатель СНК СССР В.М. Молотов, н а р к о м о б о р о н ы К.Е. Ворошилов, н а р к о м т я ж е л о й п р о м ы ш ленности Г.К. О р д ж о н и к и д з е , председатель КПК п р и ЦК и Т р а н с п о р т н о й к о м и с с и и ЦК и СНК Л.М. Каганович, первый секретарь ЦК КП(б)Украины С В . Косиор, а т а к ж е н а р к о м и н о с т р а н ных дел М . М . Литвинов и его заместитель Б.С. Стомоняков (На п р и е м е у Сталина. С. 151 — 152; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет М и н и с т р о в СССР. К а б и н е т М и н и с т р о в СССР. 1923—1991. С 35, 56, 70, 98, 219—220, 279—280, 309—310, 332—333, 366, 383). 1716 Правда. 1935. 2, 3 февраля. 1717 С б о р н и к документов п о м е ж д у н а р о д н о й п о л и т и к е и п о м е ж д у н а р о д н о м у праву. Вып. 10. С 265—266. 1718 Кен О.Н., Рупасов АИ. Указ. соч. С. 2 4 1 . 1687

578

1719

Известия. 1935.27 февраля, 3 , 4 и 10 марта. Сборник документов по международной политике и по международному праву. Вып. 10. С. 266—267, 268—270. 1721 Там ж е . С. 2 6 7 — 2 6 8 , 2 7 0 — 2 7 4 . 1722 Майский ИМ. Дневник дипломата. Лондон, 1934—1943. В 2 кн. Кн. 1:1934 — 3 сентября 1939 г. М., 2006. С 91 ; Ильмярв М. Указ. соч. С. 158—161. 1723 ДВП. Т. 18: 1 января — 31 д е к а б р я 1935. М., 1973. С 2 2 6 — 2 5 1 , 2 5 6 — 2 5 7 ; Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй м и р о в о й войны. С. 104. 1724 ДМИСПО. Т. 6. С. 2 6 1 — 2 6 2 ; ДВП. Т. 18. С. 2 6 0 — 2 6 1 ; Наумов АО. Дипломатическая борьба в Европе накануне Второй м и р о в о й в о й н ы . М., 2007. С. 49. 1725 ДВП. Т. 18. С. 159; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 74. 1726 ДВП. Т. 18. С 259. 1727 С о ц и а л и с т и ч е с к и е р е в о л ю ц и и 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. С. 139; Жюгжда Р./О.Указ.соч.С. 25; Сиполс В.Я. Внешняя п о л и т и к а Советского Союза, 1 9 3 3 — 1 9 3 5 гг. С. 261 — 262; Rauch G. von Geschichte der baltischen Staaten. S. 160; ADAP. Serie С Bd. 4. H b d . 1 : 1 . April bis 13. S e p t e m b e r 1935. G ö t t i n g e n , 1975. S. 2 1 — 2 2 ; Ильмярв M. Указ. соч. С. 1 6 2 — 1 6 5 . 1728 ДВП. Т. 18. С. 2 6 6 — 2 6 7 , 280. 1729 Сборник документов п о м е ж д у н а р о д н о й политике и п о международному праву. Вып. 10. С. 254—255. 1730 Там же. С. 2 7 6 — 2 7 7 . 1731 Д В П . Т. 18. С. 2 8 9 — 2 9 1 . 1732 ADAP. Serie С. Bd. 4. H b d . 1. S. 4 4 — 4 5 , 5 1 — 5 3 ; Сиполс В.Я. Тайная д и п л о м а т и я . Буржуазная Латвия в антисоветских планах империалистических держав. 1919—1940 гг. С. 232—233. 1733 Известия. 1935.21, 22, 23, 27 апреля. 1734 ДВП. Т. 18. С. 313. 1735 Там ж е . С. 636. В итальянской записи беседы о б этом не сказано (I d o c u m e n t i d i p l o m a t i c Italiani. Ottava série: 1935—1939. Volume 1 (15 a p r i l e — 31 agosto 1935). Roma, 1991. P. 52—54). 1736 Правда. 1935. 11 мая; Myllyniemi S. Die baltische Krise 1 9 3 8 — 1 9 4 1 . Stuttgart, 1979. S. 18—19; Bapec П., Осипова О. Указ. соч. С. 89; Ильмярв М. Указ. соч. С. 167—168. 1737 Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 233; Ильмярв М. Указ. соч. С. 166—167. 1738 ДВП. Т. 18. С 3 0 9 — 3 1 2 . 1739 Там же. С. 333—336. 1740 Там же. С. 3 3 6 — 3 3 8 . 1741 Известия. 1935. 23 мая; ADAP. Serie С Bd. 4. H b d . 1. S. 1 7 0 — 1 7 7 ; Сиполс В.Я. Указ. соч. С. 2 3 4 — 2 3 5 . 1742 ADAP. Serie С. Bd. 4. H b d . 1. S. 1 9 9 — 2 0 4 . 1743 Ibid. S. 2 3 8 — 2 3 9 . 1744 Ibid. S. 3 4 6 — 3 4 9 , 4 1 2 — 4 1 3 , 4 4 3 — 4 4 4 , 4 4 7 . 1745 Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй м и р о в о й в о й н ы . С. 106. 1746 Ambassador Dodd's Diary 1933—1938. N e w York, 1941. P. 256; Пест и M. Указ. с о ч . С 5 6 — 5 7 , 59; Д н е в н и к посла Додда. 1933—1938. Пер. с англ. М., 1961. С. 333. 1747 Пести М. Указ. соч. С. 59; Ильмярв М. Указ. соч. С. 214. 1748 Сиполс В.Я. Тайная дипломатия. Буржуазная Латвия в антисоветских планах империалистических держав. 1919—1940 гг. С. 244. 1749 Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. С. 140; Емельянов Ю.В. Указ. соч. С. 185. 1750 ADAP. Serie С. Bd. 4. Hbd. 1. S. 4 1 7 — 4 1 9 ; Ильмярв M. Указ. соч. С. 180—184. 1751 ДВП. Т. 18. С. 459; ADAP. Serie С. Bd. 4. Hbd. 1. S. 5 0 8 — 5 0 9 ; Сиполс В.Я. Указ. с о ч . С. 2 3 5 — 2 4 0 ; Путниньш А. Влияние Англии на политико-дипломатическое сближение Гер1720

579

м а н и и и б у р ж у а з н о й Латвии ( 1 9 3 5 — 1 9 3 9 гг.) // Германия и Прибалтика. Вып. 6. Рига, 1 9 8 0 . С. 1 5 — 1 6 ; С о ц и а л и с т и ч е с к и е р е в о л ю ц и и 1 9 4 0 г. в Литве, Латвии и Эстонии. С. 1 4 1 ; Сиполс В.Я. Внешняя политика Советского Союза, 1 9 3 3 — 1 9 3 5 гг. С. 3 1 7 — 3 2 0 ; Кен О.Н., Рупосов А.И. Указ. соч. С. 2 4 2 — 2 4 3 ; Ильмярв М. Указ. соч. С. 184. 1752 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 3. Д. 7 1 4 . Л . 139. 1753 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д. 18. Л . 8 1 . Вероятно, это р е ш е н и е было п р и н я т о в 1 6 . 2 5 — 18.05, когда в к а б и н е т е И.В. Сталина находились члены Политбюро Ц К ВКП(б) председатель СНК СССР В.М. Молотов, н а р к о м о б о р о н ы К.Е. Ворошилов, н а р к о м т я ж е л о й п р о м ы ш ленности Г.К. О р д ж о н и к и д з е , н а р к о м путей с о о б щ е н и я Л . М . Каганович, а т а к ж е н а р к о м иностранных дел М . М . Литвинов и е г о заместитель Б.С. Стомоняков (На п р и е м е у Сталина. С. 169; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет М и н и с т р о в СССР. Кабинет М и н и с т р о в СССР. 1923—1991. С 35, 56, 70, 98, 219—220, 279—280, 332—333, 366, 383). 1754 Правда. 1 9 3 5 . 1 2 , 1 4 июля; Известия. 1 9 3 5 . 1 2 , 1 5 июля. 1755 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 166. Д. 5 5 1 . Л . 7 8 . Д а н н а я просьбы была высказана литовской с т о р о н о й в начале июня 1 9 3 5 г. {Ильмярв М. Указ. соч. С. 2 5 1 ) . 1756 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 18. Л . 1 0 4 — 1 0 5 . Вероятно, это р е ш е н и е было п р и н я т о в 2 1 . 3 5 — 2 2 . 1 0 , когда в к а б и н е т е И.В. Сталина находились члены П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) н а р к о м о б о р о н ы К.Е. В о р о ш и л о в и н а р к о м путей с о о б щ е н и я Л . М . К а г а н о в и ч (На п р и е м е у Сталина. С. 1 7 1 ; Совет Народных К о м и с с а р о в СССР. Совет М и н и с т р о в СССР. К а б и н е т М и н и с т ров СССР. 1923—1991. С. 70, 78, 219—220, 279—280). 1757 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 3. Д. 7 1 4 . Л . 1 7 3 — 1 7 4 . 1758 Тамже.Л. 178. 1759 Тамже.Л. 179—189. 1760 Кен ( Ж , Рупосов АИ. Указ. соч. С. 2 4 3 . 1761 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166. Д. 551. Л. 170—171; РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 714. Л. 1 4 6 — 147. 1762 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 18. Л . 1 1 1 ; О п . 166. Д . 5 5 1 . Л . 169. 1763 Правда. 1 9 3 5 . 1 1 , 1 2 августа. 1764 р г А Э ф 4 1 3 > оп. 13. Д. 2849. Л. 2; Д. 3478. Л. 2—3, 5—8, 104—109, 111; Внешняя торговля. 1935. № 3. С 24; № 19—20. С. 31; Пестu M. Об антинародной внешней политике эстонской буржуазии накануне и в начале второй мировой войны // Коммунист Эстонии. 1956. № 7. С. 21—22; Ильмярв М. Указ. соч. С. 186— 191, 210. 1765 РГАЭ. Ф. 4 1 3 . О п . 13. Д. 1304. Л . 2 1 3 — 2 1 боб.; Д. 2114. Л . 38; Д. 3 4 6 8 . Л . 6 9 — 7 0 ; Внешняя торговля. 1936. № 3. С. 2 1 ; БСЭ. Т. 36. М., 1938. Стб. 2 9 ; Latvijas statistikas gada gramata. 1939. P. 174; Сиполс В.Я. Тайная дипломатия. Буржуазная Латвия в антисоветских планах и м периалистических держав. 1 9 1 9 — 1 9 4 0 гг. С. 2 4 6 — 2 4 7 , 2 5 2 — 2 5 3 . 1766 /7ec/Tîtv M. Переход б у р ж у а з н о й Эстонии в сферу влияния гитлеровской Германии в 1 9 3 4 — 1 9 3 6 годы // Коммунист Эстонии. 1956. № 1. С. 6 0 — 6 1 ; Пести М. О б антинар о д н о й в н е ш н е й политике эстонской буржуазии н а к а н у н е и в начале второй м и р о в о й войны // Коммунист Эстонии. 1956. № 7. С. 2 1 — 2 2 , 24, 25, 26; Райд Я. Гитлеровская Германия и н е м е ц к о е национальное меньшинство в Эстонии // Германия и Прибалтика. Вып. 5. Рига, 1978. С. 3 5 — 4 5 ; РайдЯ.Г. Прибалтийские немцы в б у р ж у а з н о й Эстонии ( 1 9 2 0 — 1 9 4 0 ) . С. 6 3 — 6 7 ; Mader J. Hitlers Spionagegenerale sagen aus. Berlin, 1973. S. 3 0 6 ; Ильмярв M. Указ. соч. С. 214—217. 1767 Варес П., Осипова О. Указ. соч. С. 8 9 ; Ильмярв М. Указ. соч. С. 1 9 1 — 1 9 3 . 1768 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 19. Л . 12. П о с т а н о в л е н и е п р и н я т о п о п о д г о т о в л е н н о й 8 д е к а б р я 1 9 3 5 г. з а п и с к е н а р к о м а в н е ш н е й торговли А.П. Розенгольца (Там ж е . О п . 166. Д. 554. Л. 85). Вероятно, это решение было принято в 15.40—16.15, когда в кабинете И.В. Сталина находились члены Политбюро ЦК ВКП(б) председатель СНК СССР В.М. Молотов, нарком обороны маршал К.Е. Ворошилов, нарком тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе, нарком путей сообщения Л.М. Каганович, а также нарком внешней торгов580

ли А.П. Розенгольц, нарком иностранных дел М.М. Литвинов и его заместитель Б.С. Стомоняков (На приеме у Сталина. С. 174; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет Министров СССР. Кабинет Министров СССР. 1923—1991. С 35, 46, 56, 70, 78, 98, 219—220, 279—280, 332—333, 366, 383,411 —412). 1769 РГАЭ.Ф.413.Оп. 13. Д. 1310. Л. 108—132; Д. 1311. Л. 1 — 8; Д. 1961. Л. 37—45. 1770 Правда. 1927.3 сентября, 1928.31 января; Международная жизнь. 1927. № 2. С. 97, № 9. С. 108; 1928. № 8. С. 81 ; Советская торговля. 1928. № 19. С. 36; Ежегодник мирового хозяйства и мировой политики на 1929 год. М., 1929. С. 577—581; ADAP. Serie В. Bd. 8. S. 115— 117; Андов Ф. Мемельский вопрос // Советское государство. 1935. № 4. С. 89; Дащерас В. Экономическая политика Германии в отношении Литвы (1924—1928) // Германия и Прибалтика. Вып. 5. Рига, 1978. С. 70—78; Жюгжда Р. Клайпедский вопрос в германо-литовских отношениях (1923—1928) // Германия и Прибалтика. Вып. 5. С. 79—87; Жюгжда Р.Ю. Буржуазная Литва в планах империалистических государств (1919—1940). С. 22; Платошкин H.H. Указ. соч. С. 75—80. 1771

Известия. 1930. 23 сентября, 2 октября. Кен О.Н., Рупасов А.И. П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) и о т н о ш е н и я СССР с з а п а д н ы м и с о седними государствами (конец 1920—1930-х гг.). Ч. 1. С. 192—194; Платошкин H.H. Указ. соч. С. 82. 1773 Известия. 1930. 2 декабря. 1774 Андов Ф. Указ. с о ч . С. 8 9 . 1775 РГАЭ.Ф.413.Оп. 13. Д. 1309. Л. 42—47; Известия. 1930.14 сентября, 4 октября; Кен О.Н., Рупасов А.И. Указ. соч. С. 185; Иоффе А.Е. Указ. соч. С. 312. 1776 РГАЭ. Ф . 4 1 3 . О п . 13. Д . 533. Л . 7 — 9 , 1 1 — 1 3 ; Кен О.Н., Рупасов А.И. Указ. с о ч . С. 3 7 0 — 372, 378—379. 1777 В н е ш н я я т о р г о в л я СССР за 2 0 лет. 1 9 1 8 — 1 9 3 7 гг. С. 3 6 — 3 8 , 1 1 0 — 1 1 1 . 1778 Д В П . Т. 15. С. 9 7 . 1779 Сборник документов по международной политике и международному праву. Вып. 4: Лозаннские соглашения. Женевская конференция по разоружению. Признание Маньчжоу-го и др. М., 1933. С. 154. 1780 Д В П . Т. 15. С. 9 8 . 1781 Там же. С 739. 1782 Сборник документов по международной политике и международному праву. Вып. 4. С. 154—159; ïiugzda R. Lietuva imperialistiniii valstybiq planuose 1917—1940. Vilnius, 1983. С 82—83. 1783 Д В П . T. 15. С. 150. 1784 Тамже.С. 153—154. 1785 РГВА. Ф . 3 3 9 8 8 . O n . 3. Д . 264. Л . 2 4 1 — 2 3 8 . 1786 Там же. Л. 237—237об. 1787 Сборник документов по международной политике и международному праву. Вып. 4. С. 159—161. 1788 ДВП. Т. 15. С 316—317. 1789 Тамже.С771. 1790 Тамже.С771. 1791 Там ж е . С. 3 3 7 . 1792 Сборник документов по международной политике и международному праву. Вып. 4. С. 161—164. 1793 ADAP. Serie В. Bd. 2 0 : 1 . März bis 15. A u g u s t 1932. G ö t t i n g e n , 1983. S. 3 3 6 — 3 3 9 . 1794 Сборник документов по международной политике и международному праву. Вып. 4. С. 164; Платошкин H.H. Указ. соч. С. 83—86. 1795 Д В П . Т. 15. С. 5 4 5 , 7 9 7 . 1772

581

1796

A D A R Serie В. Bd. 2 1 : 16. August 1 9 3 2 bis 2 9 . Januar 1 9 3 3 . G ö t t i n g e n , 1983. S. 2 4 7 —

248. 1797 1798

Ibid. S. 3 6 2 — 3 6 4 . Ibid. S. 3 8 0 — 3 8 1 .

1799

ADAR Serie С Bd. 1. H b d . 1: 3 0 . Januar bis 15. M a i 1 9 3 3 . G ö t t i n g e n , 1 9 7 1 . S. 9 5 — 9 7 . С б о р н и к д о к у м е н т о в по м е ж д у н а р о д н о й политике и м е ж д у н а р о д н о м у праву. Вып. 4. С. 1 5 2 — 1 5 3 ; ДВП. Т. 15. С. 7 3 8 — 7 3 9 , 7 9 7 ; ADAR Serie В. Bd. 2 1 . S. 5 6 8 — 5 9 0 . 1801 Известия. 1 9 3 5 . 3 0 сентября. 1802 A D A R Serie С. Bd. 1. H b d . 1. S. 9 9 — 1 0 1 . 1803 р г В д ф 33988. On. 3. Д. 324. Л. 3 0 7 — 3 0 0 . 1804 ADAR Serie С. Bd. 1. Hbd. 1. S. 3 6 3 — 3 6 4 , 3 7 2 ; История дипломатии. Т. 3. С. 5 9 0 . 1805 A D A R Serie С. Bd. 1. H b d . 2: 16. M a i bis 14. O k t o b e r 1933. G ö t t i n g e n , 1 9 7 1 . S. 5 0 7 — 508. 1806 Ильмярв M. Указ. соч. С. 1 3 9 — 1 4 0 . 1807 Кен О.Н., Рупосов АИ. Указ. соч. С. 3 7 0 — 3 7 2 . 1808 О ч е р к и и с т о р и и К о м м у н и с т и ч е с к о й п а р т и и Литвы. В 2 т. Т. 2: 1 9 2 0 — 1 9 4 0 . Вильнюс, 1980. С. 373—374. 1809 ADAR Serie С. Bd. 1. H b d . 2. S. 7 4 0 — 7 4 1 . 1810 Известия. 1 9 3 3 . 4 сентября. 1811 ADAR Serie C. Bd. 2. H b d . 1 : 1 5 . Oktober 1933 bis 3 1 . Januar 1934. Göttingen, 1973. S. 255; Bd. 4. H b d . 2 : 1 6 . S e p t e m b e r 1935 bis 4. M ä r z 1936. Göttingen, 1975. S. 725. 1812 ADAR Serie С Bd. 2. Hbd. 1. S. 2 5 4 — 2 5 6 . 1813 Ibid. S. 4 0 6 — 4 0 7 . 1814 Box М.Г. Балтийский п а к т / / М и р о в о е хозяйство и мировая политика. 1934. № 10. С. 3,7; О ч е р к и истории Коммунистической партии Литвы. Т. 2. С. 3 9 3 . 1815 Statistisches Jahrbuch für das Deutsche Reich. 1 9 3 1 . Berlin, 1 9 3 1 . S . 2 1 4 ; 1936. Berlin, 1936. S. 254; Внешняя торговля. 1936. № 1 8 — 1 9 . С. 29. 1816 Каждой В. Указ. соч. С. 6 5 . 1817 Kozdonos V. Op. cit. P. 36. В советском и м п о р т е свиней эти поставки составлял 4 8 , 8 % в 1 9 3 4 г., 7 8 , 4 % в 1935 г., 6 8 , 4 % в 1 9 3 6 г. и 7 1 , 5 % в 1 9 3 7 г. {Дробинский В. Потребительский и м п о р т / / Внешняя торговля. 1938. № 1 — 5 . С. 58). 1818 Statistisches Jahrbuch für das Deutsche Reich. 1930. S. 203; 1 9 3 1 . S. 183; 1932. S. 183; 1933. S. 194; 1934. S. 206; 1935. S. 210. 1819 Правда. 1934. 23 февраля; Платошкин H.H. Указ. соч. С. 8 9 — 9 0 . 1820 Правда. 1934. 25 февраля, 7 марта; ADAR Serie С. Bd. 2. H b d . 2. S. 6 3 9 — 6 4 0 . 1821 О ч е р к и и с т о р и и К о м м у н и с т и ч е с к о й п а р т и и Литвы. Т. 2. С. 3 7 4 . 1822 A D A R Serie С. Bd. 2. H b d . 2. S. 7 0 9 — 7 1 0 . 1823 РГАСПИ. Ф. 17. On. 166. Д . 5 2 4 . Л . 6 0 . Записка была подготовлена 5 а п р е л я 1 9 3 4 г. 1824 ДВП. Т. 17. С. 2 5 2 — 2 5 3 ; Кен О.Н., Рупосов АИ. Указ. соч. С. 4 3 4 — 4 3 6 . Т825 Тамже.С.79О. 1826 Известия. 1 9 3 4 . 5 июля; Rauch G. von Geschichte der baltischen Staaten. S. 140. 1827 Известия. 1 9 3 4 . 1 0 июля; A D A R Serie С Bd. 3. H b d . 1. S. 1 3 2 — 1 3 3 . 182 8 V Известия. 1 9 3 4 . 1 6 , 1 7 июля. 1829 ДВП. Т. 17. С. 8 0 7 . 183b р Г А С П И . Ф. 17. O n . 162. Д . 16. Л . 112; О п . 166. Д . 5 2 9 . Л . 3 2 . Вероятно, это р е ш е н и е было п р е д р е ш е н о е щ е 2 8 июня в 1 7 . 1 5 — 1 8 . 2 0 , когда в к а б и н е т е И.В. Сталина находились члены П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) председатель С Н К СССР В.М. Молотов, его первый заместитель и председатель К о м и с с и и советского к о н т р о л я п р и С Н К СССР В.В. Куйбышев, председатель Ц И К СССР М.И. К а л и н и н , н а р к о м о б о р о н ы К.Е. Ворошилов, н а р к о м т я ж е л о й пром ы ш л е н н о с т и Г.К. О р д ж о н и к и д з е , н а р к о м путей с о о б щ е н и я A.A. Андреев, председатель КПК п р и Ц К и з а в е д у ю щ и й Т р а н с п о р т н ы м отделом Ц К Л.М. Каганович, с е к р е т а р ь Ц К ВКП(б) 1800

582

и первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) СМ. Киров, первый секретарь ЦК КП(6)Украины СВ. Косиор, кандидаты в члены Политбюро нарком снабжения А.И. Микоян и председатель Всеукраинского ЦИК и ЦИК СССР Г.И. Петровский, а также секретарь ЦК ВКП(б) A.A. Жданов, нарком внешней торговли А.П. Розенголыд, нарком иностранных дел М.М. Литвинов, его заместители H.H. Крестинский, Б.С Стомоняков и заместитель наркома путей сообщения A.M. Постников (На приеме у Сталина. С. 135; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет Министров СССР. Кабинет Министров СССР. 1923—1991. С 35, 36, 46, 56, 70, 78, 83, 98, 147, 171, 219—220, 279—280, 309—310, 321, 332—333, 361, 366, 383, 411—412). 1831 ДВП. Т. 17. С 437. 1832 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 166. Д . 5 3 0 . Л . 16. 1833 Там же. Оп. 162. Д. 16. Л. 138;Оп. 166. Д. 530. Л. 15. 1834 ДВП. Т. 17. С 807. 1835 Рожкалн Л. У к р е п л е н и е э к о н о м и ч е с к и х о т н о ш е н и й с Л и т в о й // Внешняя торговля. 1935. № 7. С. 19—20. 1836 Замятина А. Советско-литовское торговое соглашение на 1938 г. // Внешняя торговля. 1938. № 1. С 30. 1837 Каждан В. Указ. соч. С. 6 7 ; Kazdanas V. O p . cit. P. 3 1 . Д а н н ы е п о мазуту за 1 9 3 5 — 1938 гг. 1838 ß c e д а н н ы е п р и в е д е н ы п о к а л е н д а р н ы м г о д а м и п о к у р с у рубля, у с т а н о в л е н н о му для расчетов п о в н е ш н е т о р г о в ы м о п е р а ц и я м 1 а п р е л я 1 9 3 6 г. Таблица составлена п о : В н е ш н я я торговля п о е в р о п е й с к о й г р а н и ц е СССР. 1 9 2 4 — 1 9 2 5 . Вып. 8. С. 8; Вып. 12. С 8; 1925—1926. Вып.З. С. 11; Вып. 8—12. С. 10; 1926—1927. Вып. 7—12. С 15, 71; 1927—1928. Вып. 3. С. 17, 73; Вып. 12. С. 17, 73; 1928—1929. Вып. 3. С. 14; Внешняя торговля Союза ССР. 1928—1929. Вып. 11. С. 13; Внешняя торговля Союза Советских Социалистических Республик за период 1918—1927/28 гг. С XVIII—XIX, 244—246, 265—266, 596—598, 628—629; Внешняя торговля Союза Советских Социалистических Республик за Первую пятилетку (за период с 1928 по 1933 г.). С. XVII, XX—XXI, 4—5, 62—66,91—93, 377—379,403—404; Внешняя торговля СССР за 20 лет. 1918—1937 гг. С. 27; Статистика внешней торговли СССР. 1938. №12. С. 5—6. 1839

РГАЭ. Ф. 4 1 3 . О п . 13. Д . 2 1 1 9 . Л . 8 7 — 8 8 , 1 0 5 — 1 0 6 , 139, 172; Д . 2 1 2 1 . Л . 1, 7; Д . 2 6 1 7 . Л. 7 8 ; Каждан В. Указ. соч. С 64, 6 6 ; Kazdanas V. Op. cit. P. 5 2 . 1840 р Г АСПИ. Ф. 17. O n . 166. Д . 5 3 0 . Л . 8 0 . 1841 Там же. Оп. 162. Д. 16. Л. 141; Оп. 166. Д. 530. Л. 79. 1842 Там же. Оп. 166. Д. 533. Л. 33. 1843 Там же. Оп. 162. Д. 17. Л. 43—44; Оп. 166. Д. 533. Л. 32. 1844 ДВП. Т. 17. С. 7 9 0 . 1845 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 3. Д . 7 1 4 . Л . 7 6 , 7 8 . 1846 ADAP. Serie С. Bd. 3. H b d . 1. S. 2 7 4 . 1847 Ibid. S. 379—380. 1848 Атамукас СА. К о м п а р т и я Литвы в б о р ь б е за Советскую власть ( 1 9 3 5 — 1 9 4 0 гг.). М., 1961. С 183; ADAP. Serie С Bd. 3. Hbd. 1. S. 414—415. 1849 Атамукас CA. Указ. соч. С 186. 1850 ADAP. Serie С. Bd. 3. H b d . 2: 1. N o v e m b e r 1 9 3 4 bis 3 0 . M ä r z 1 9 3 5 . Göttingen, 1 9 7 3 . S. 583—584, 635—646, 710—711. 1851 Известия. 1934. 3 0 декабря. 1852 р е д е л и . Ф. 17. O n . 162. Д . 17. Л . 102. Постановление принято на основании подготовленной 2 0 ноября 1 9 3 4 г. записки н а р к о м а в н е ш н е й торговли А.П. Розенгольца (Там ж е . Оп. 166. Д . 5 3 8 . Л . 3). Вероятно, это р е ш е н и е было принято в 2 0 . 0 0 — 2 0 . 4 5 , когда в к а б и н е те И.В. Сталина находились члены Политбюро Ц К ВКП(6) председатель С Н К СССР В.М. М о лотов, н а р к о м т я ж е л о й п р о м ы ш л е н н о с т и Г.К. О р д ж о н и к и д з е , председатель К П К п р и Ц К и 583

Транспортной комиссии ЦК и СНК Л.М. Каганович, а также нарком внешней торговли А.П. Розенгольц и торгпред СССР в Швеции В.Д. Канделаки (На приеме у Сталина. С. 148; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет Министров СССР. Кабинет Министров СССР. 1923— 1991. С. 35,46, 98, 279—280, 366, 383,411—412). 1853 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 3. Д . 7 1 4 . Л . 2 2 — 2 3 . 1854 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 162. Д . 17. Л . 132. 1855 РГАЭ. Ф.413. Оп. 13. Д. 1031. Л. 1—4; Д. 1032. Л. 5—7; Д. 1033. Л. 6, 11, 16; Д. 1310. Л. 33, 77—83; Известия. 1935.17, 27 марта; ДВП. Т. 18. С. 220—222,629—630. 1856 ДВП. Т. 18. С 36—37. 1857 Тамже.С615. 1858 РГАСПИ. Ф. 17. О п . 1 6 2 . Д . 17. Л . 128. П о с т а н о в л е н и е п р и н я т о п о п о д г о т о в л е н н о й 11 н о я б р я 1 9 3 4 г. з а п и с к е , вероятно, н а р к о м а в н е ш н е й т о р г о в л и А.П. Розенгольца (Там ж е . Оп. 166. Д. 540. Л. 3). 1859 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 3. Д . 7 1 4 . Л . 8 1 . 1860 Там же. Л. 77. 1861 Ильмярв М. Указ. соч. С. 2 5 2 . 1862 РГАЭ. Ф. 4 1 3 . О п . 13. Д . 3 4 6 8 . Л . 5 8 . 1863 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . О п . 3. Д . 7 1 4 . Л . 7 4 — 7 5 . 1864 Правда. 1934. 18 марта, 1935. 27, 28 марта; Известия. 1934. 30 декабря; 1935. 27 марта; Труды Академии наук Литовской ССР. № 2(13). Вильнюс, 1962. С. 154; Очерки истории Коммунистической партии Литвы. Т. 2. С. 374. 1865 ADAP. Serie С. Bd. 3. H b d . 2. S. 1 0 2 8 — 1 0 2 9 ; Шмидт П. П е р е в о д ч и к Гитлера. П е р . с англ. Смоленск, 2 0 0 1 . С. 1 8 — 1 9 . ]86в Майский И.М. Д н е в н и к дипломата. Л о н д о н , 1 9 3 4 — 1 9 4 3 . Кн. 1.С. 4 5 7 . 1867 Известия. 1 9 3 5 . 4 апреля; Майский И.М. Указ соч. С. 9 2 . 1868 ADAP. Serie С. Bd. 4. H b d . 1 : 1 . April bis 13. S e p t e m b e r 1935. G ö t t i n g e n , 1975. S. 1 6 — 17. 1869 Известия. 1935. 5 , 6 , 1 1 апреля; Правда. 1 9 3 5 . 1 8 апреля. 1870 ADAP. Serie С. Bd. 4. Hbd. 1. S. 73—74,111—112. 1871 Правда. 1 9 3 5 . 1 9 м а я . 1872 Известия. 1 9 3 5 . 2 3 м а я ; Правда. 1 9 3 5 . 2 3 м а я ; Domarus M. Hitler. Reden u n d Proklamationen 1932—1945. Bd. 1 : Triumph. Hbd. 2:1935—1938. München, 1965. S. 510—511 ; ADAP. Serie С Bd. 4. Hbd. 1. S. 170—171. 1873 Известия. 1 9 3 5 . 2 2 а п р е л я , 6 м а я ; Правда. 1 9 3 5 . 2 2 а п р е л я , 11 мая; Андов Ф. Указ. соч. С. 90—92. 1874 ADAP. Serie С. Bd. 4. H b d . 1. S. 3 8 2 — 3 8 3 . 1875 РГВА. Ф. 3 3 9 8 7 . O n . 3. Д . 7 1 4 . Л . 1 3 1 . 1876 Тамже.Л. 129—130. 1877 Известия. 1 9 3 5 . 1 9 июня. 1878 ДВП. Т. 18. С. 4 4 6 . 1879 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 166.Д.551.Л.201. 1880 Там же. Оп. 162. Д. 18. Л. 114; Оп. 166. Д. 551. Л. 200. 1881 РГАЭ. Ф. 413. Оп. 13. Д. 1777. Л. 30—31. Сам факт финансовых потерь СССР при поставках леса в Клайпеду уже отмечался в историографии, см.: Каждан В.М. Внешняя торговля буржуазной Литвы (1920—40 гг.) и участие Литовской ССР во внешней торговле Советского Союза (1960—68 гг.). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата экономических наук. М., 1970. С. 11. 1882 Kazdanas V. O p . cit. P. 3 3 . Поставки советского леса в К л а й п е д у (Мемель) о к о н ч а тельно п р е к р а т и л и с ь в начале 1 9 3 9 г. в связи с п е р е д а ч е й города Германии (ДВП. Т. 2 2 . В 2 кн. М., 1992. Кн. 1:1 января — 31 августа 1939 г. С. 481). 1883 Сепре О. Указ. соч. С. 16. 584

1884

И з в е с т и я . 1 9 3 5 . 1 4 августа. ADAP. Serie С. Bd. 4 . H b d . 1. S. 5 0 8 — 5 0 9 . 1886 Ibid. Hbd. 2. S. 644. 1887 РГВА. Ф . 3 3 9 8 7 . O n . 3. Д . 7 1 4 . Л . 1 5 0 — 1 5 1 . 1888 Правда. 1 9 3 5 . 1 0 с е н т я б р я . 1889 ADAP. Serie С. Bd. 4 . H b d . 1. S. 6 2 1 — 6 2 2 . 1890 Известия. 1935.15,17,20,22 сентября; Правда. 1935.15,19,20,21,22,25 сентября; ADAP. Serie С. Bd. 4. Hbd. 2. S. 628. 1891 Известия. 1935. 24 сентября; Правда. 1935.11,24 сентября. 1892 Правда. 1935.26 сентября. 1893 Известия. 1935. 2 7 , 2 9 с е н т я б р я ; Правда. 1935. 2 9 с е н т я б р я ; ADAP. Serie С. Bd. 4 . H b d . 2. S. 6 4 1 — 6 4 6 . 1894 И з в е с т и я . 1935. 2 8 , 29, 30 с е н т я б р я ; Правда. 1935. 2 7 , 29, 3 0 с е н т я б р я , 10 о к т я б р я ; Платошкин H.H. Указ. соч. С. 94—96. По германским данным, победители получили 81,17% голосов (ADAP. Serie С. Bd. 4. Hbd. 2. S. 724—726). 1895 ADAP. Serie С. Bd. 4 . H b d . 2. S. 707. 1896 Ibid. S. 724—729. 1897 Ibid. S. 757—758, 885—886. 1898 Ibid. S. 825. 1899 Ibid. S. 1091 — 1 0 9 2 . 1900 Ibid. S. 1090, 1098—1099,1144—1146. 1901 DomarusM. Hitler. Reden und Proklamationen 1932—1945. Bd. 1. Hbd. 2. S. 595. 1902 Навицкас К. Роль Советского Союза в деле защиты жизненных национальных интересов литовского народа в 1917—1940 гг. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Вильнюс, 1965. С. 32. 1903 Правда. 1 9 3 6 . 8 а п р е л я . 1904 ADAP. Serie С. Bd. 5. H b d . 1:5. März bis 25. M a i 1936. G ö t t i n g e n , 1977. S. 5 1 2 — 5 1 3 . 1905 РГАСПИ. Ф . 17. O n . 166. Д . 560. Л . 183. З а п и с к а была п о д г о т о в л е н а е щ е 9 и ю н я 1936 г. 1906 Там же. Оп.162. Д.19. Л.202; Оп. 166. Д. 560. Л. 182. 1907 Там же. Оп. 166. Д. 561. Л.28; Оп. 162. Д. 20. Л. 3. 1908 ADAP. Serie С. Bd. 5. Hbd. 2: 26. Mai bis 31. Oktober 1936. Göttingen, 1977. S. 697. 1909 Германо-литовские экономические соглашения были ратифицированы Литвой 21 августа 1936 г. Правда. 1936. 5, 7 августа; Внешняя торговля. 1936. № 16—17. С. 19; № 18— 19. С. 29; Ten years of Lithuanian economy. Kaunas, 1938. P. 67; ADAP. Serie С. Bd. 5. Hbd. 2. S. 847—849; Атамукас CA. Указ. соч. С. 188, 189; Социалистические революции 1940 г. в Литве, Латвии и Эстонии. С. 124; Очерки истории Коммунистической партии Литвы. Т. 2. С. 443; Жюгжда Р.Ю. Буржуазная Литва в планах империалистических государств (1919— 1940). С. 23—25. 1885

1910

Сиполс В.Я. Указ. с о ч . С. 2 5 2 ; Путниньш А. Указ. с о ч . С. 1 6 — 1 7 ; Крупников П.Я. Указ. с о ч . С. 237. 1911 Ильмярв М. Указ. соч. С. 264, 293—294. 1912 Rauch G. von. Geschichte der baltischen Staaten. S. 164; Ворес П., Ocunoea О. Указ. соч. С. 89—90. 1913 Сиполс В.Я. Дипломатическая борьба накануне второй мировой войны. С. 115— 118. 1914 ДВП.Т. 19:1 января — 3 1 декабря 1936. М., 1974. С. 153—161; СиполсВ.Я. Указ. соч. С. 108—115. 1915 Правда. 1936.1, 5 апреля; Известия. 1936. 3 апреля; Ильмярв М. Указ. соч. С. 270— 272. 585

1916

Сиполс В.Я. Тайная д и п л о м а т и я . Буржуазная Латвия в антисоветских планах и м п е риалистических держав. 1919—1940 гг. С. 249. 1917 Правда. 1936. 2 4 марта. 1918 Р Г А С П И . Ф . 1 7 . 0 п . 162. Д . 19. Л . 132. Вероятно, это р е ш е н и е было п р и н я т о в 1 8 . 0 5 — 19.40, когда в к а б и н е т е И.В. Сталина находились члены П о л и т б ю р о Ц К ВКП(б) п р е д с е д а тель С Н К СССР В.М. Молотов, н а р к о м о б о р о н ы м а р ш а л К.Е. Ворошилов, н а р к о м путей соо б щ е н и я Л . М . Каганович, а т а к ж е н а р к о м и н о с т р а н н ы х д е л М . М . Л и т в и н о в и е г о заместитель Б.С. С т о м о н я к о в (На п р и е м е у Сталина. С. 183; Совет Народных К о м и с с а р о в СССР. Совет Министров СССР. Кабинет Министров СССР. 1923—1991. С. 35, 56, 70, 78, 219—220, 279—280, 332—333, 366). 1919 РГАСПИ.Ф. 17.Оп. 162. Д. 19. Л. 157. Вероятно, это решение было принято в 16.30— 17.35, когда в кабинете И.В. Сталина находились члены Политбюро ЦК ВКП(6) председатель СНК СССР В.М. Молотов, нарком обороны маршал К.Е. Ворошилов, нарком путей сообщения Л.М. Каганович, а также нарком иностранных дел М.М. Литвинов и начальник Главного управления Гражданского воздушного флота при СНК СССР комкор И.Ф. Ткачев (На приеме у Сталина. С. 184; Совет Народных Комиссаров СССР. Совет Министров СССР. Кабинет Министров СССР. 1923—1991. С. 35, 56, 70, 78, 219—220,279—280, 332—333, 366). 1920 РГВА. Ф. 4. О п . 19. Д . 2 2 . Л . 2 7 . 1921 Правда. 1936. 27, 28, 29 апреля, 1,4, 5, 6, 8 мая; Известия. 1936. 28, 29 апреля, 1,4, 5, 6, 8 мая; Даукшт Б. Указ. соч. С. 91—93; Myllyniemi 5. Op. cit. S. 19—20; Ильмярв M. Указ. соч. С. 266—279. 1922 Правда. 1 9 3 6 . 1 1 мая; Myllyniemi 5. Op. cit. S. 2 0 ; Bapec П., Осиповен О. Указ. соч. С. 9 0 ; Ильмярв М. Указ. соч. С. 1 9 5 — 1 9 6 . l923 2/cjgi