Комплексное ПТСР: от обвинения к прощению 9785907515260

Table of contents :
Благодарности 13
Терминология 15
Введение 17

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы 27
Глава 2. Прощение как отрицание 47
Глава 3. Дао полного переживания эмоций 71
Глава 4. Дары горевания 93
Глава 5. Четыре главных процесса горевания 127
Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию, уменьшая саморазрушение 177
Глава 7. Обвинение и прощение 215
Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания 251
Глава 9. Самосострадательное репарентирование 299
Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства 313
Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства не имеют значения 329
Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное родительство 347
Глава 13. Самопрощение 359
Глава 14. Подлинное прощение своих родителей 371

Приложение А 381
Приложение Б 385
Приложение В 387

Литература 389

Citation preview

Комплексное ПТСР: от обвинения к прощению /

Пит Уокер

Комплексное ПТСР: от обвинения к прощению

The Tao of Fully Feeling Harvesting forgiveness out of blame Pete Walker

Комплексное ПТСР: от обвинения к прощению Пит Уокер

ЖлКсвдмаа Москва • Санкт-Петербург 2023

ББК88.4 У62 УДК 616.895 ООО “Диалектика” Перевод с английского и редакция ТА. Иссмаил Научный консультант канд. психол. наук О.В. Гусева По общим вопросам обращайтесь в издательство “Диалектика” по адресу: [email protected], http://www.dialektika.com

Уокер, Пит. У62 Комплексное ПТСР: от обвинения к прощению.: Пер. с англ. — СПб.: ООО “Диалектика”, 2023. — 400 с.: ил. — Парал. тит. англ. ISBN 978-5-907515-26-0 (рус.) ББК88.4 Все права защищены. Никакая часть настоящего издания ни в каких целях не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, будь то электронные или механические, включая фотокопирование и запись на магнитный носитель, если на это нет письменного разрешения издательства Azure Coyote Publishing. Copyright © 1995 by Pete Walker. All rights reserved. Authorized translation from the English language edition of The Tao of Fully Feeling: Harvesting Forgiveness Out of Blame (ISBN 978-0-964-2996-0-3), published by Azure Coyote Publishing. No part of this publication may be reproduced, stored in a retrieval system, or transmitted in any form or by any means, electronic, mechanical, photocopying, recording, scanning, or otherwise, except as permitted under Sections 107 or 108 of the 1976 United States Copyright Act, without the prior written permission of the Publisher.

Научно-популярное издание Пит Уокер

Комплексное ПТСР: от обвинения к прощению Подписано в печать 05.01.2023. Формат 70x100/16 Усл. печ. л. 32,3. Уч.-изд. л. 19,4 Тираж 300 экз. Заказ № 285

Отпечатано в АО "Первая Образцовая типография” Филиал “Чеховский Печатный Двор” 142300, Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д. 1 Сайт: www.chpd.ru, E-mail: [email protected], тел. 8 (499) 270-73-59

195027, г. Санкт-Петербург, ул. Магнитогорская, д. 30, литер А, пом. 828А, п/я 116 ISBN 978-5-907515-26-0 (рус.) ISBN 978-0-964-2996-0-3 (англ.)

© ООО “Диалектика”, 2023, перевод, оформление, макетирование © 1995 by Pete Walker

ОГЛАВЛЕНИЕ

Благодарности

13

Терминология

15

Введение

17

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

27

Глава 2. Прощение как отрицание

47

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

71

Глава 4. Дары горевания

93

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию, уменьшая саморазрушение

127 177

Глава 7. Обвинение и прощение

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

215 251

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

299

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

313

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства не имеют значения 329 Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное родительство

347

Глава 13. Самопрощение

359

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

371

Приложение А

381

Приложение Б

385

Приложение В

387

Литература

389

СОДЕРЖАНИЕ

Благодарности

13

Терминология

15

Введение

17

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы 27 Перестать убегать от эмоций Прощение рождается из обвинения За гореванием следует облегчение Нельзя простить, не обвиняя Простить, но не забыть Вознаграждения эмоциональной реабилитации

Глава 2. Прощение как отрицание Отрицание маскирует насилие над собой Преждевременное прощение и вина Преждевременное прощение и утрата основных прав человека Ложное прощение и перфекционизм Отрицание перфекционизма Перфекционизм убивает самооценку, как фальшь убивает любовь Нет идеальных и “совершенных” людей Причудливые мысли о перфекционизме Эмоциональный перфекционизм

Глава 3. Дао полного переживания эмоций Главные движущие силы эмоциональной природы Целостность Полярность Понимание полярности чувств помогает справиться с нормальностью одиночества Амбивалентность Амбивалентность и расщепление Амбивалентность и духовность Переменчивость

31 36 37 39 42 44

47 50 53 54 56 59 60 65 67 68 71 73 74 76

79 80 83 89 90

Содержание

Глава 4. Дары горевания Горевание и возвращение детских утрат Восстановленные гореванием эмоции дают энергию для интенции Предлагаемые интенции для реабилитации Горевание пробуждает сострадание к себе Горевание перезагружает инстинкт самозащиты Горевание смягчает эмоциональные флешбэки Дисфункциональная семья как зона боевых действий Горевание снижает соматизацию Горевание открывает дверь умиротворению и расслаблению Горевание возвращает сердцу любовь Кругосветный путь моего одиночества Управляемая медитация Горевание уменьшает отрицание и минимизацию Горевание устраняет страх и стыд

Глава 5. Четыре главных процесса горевания Плач Превращение жалости к себе в самосострадание Плач лечит катастрофизацию и драматизацию Плач и позитивная ностальгия Выход гнева Техники выхода гнева Выход гнева укрепляет уверенность Короткие вспышки гнева способствуют реабилитации Вербальная вентиляция Полное выражение эмоций Переживание эмоций Техника усиления переживания эмоций Переживание эмоций как духовная практика Как разум пытается обойти горевание Горевать — не всегда быстрое решение Темная ночь души Непредсказуемые шквалы горя Когда горевание не приносит облегчения

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию, уменьшая саморазрушение Диссоциация Всего в меру, включая использование защиты

7 93 94

96 99 100 102 103 104 110 112 113 115 118 119 123 127 128 129 132 134 135 138 141 144 146 149 151 154 154 157 162 165 168 171

177 178 182

8

Содержание Сверхбдительность Смотреть по сторонам, чтобы не смотреть внутрь себя Здоровая сверхбдительность Сверхбдительность и диссоциация — две стороны одной проблемы Обсессии Здоровая одержимость Терапевтический тупик чрезмерного анализа обсессий Компульсии Компульсии изнашивают наши тела Обсессивная компульсивность Одержимость занятостью Одержимость занятостью и созависимость Здоровая компульсивность Здоровое использование защитных механизмов при невозможности горевания Когда реабилитация становится обсессивно-компульсивной

Глава 7. Обвинение и прощение Заученная беспомощность и токсичное обвинение Обвинение как здоровая самозащита Реабилитация права говорить “нет” Слишком стыдно обвинять Гневный выход обвинения Навязчивое повторение, обвинение и преждевременное прощение Исцеляющая амбивалентность переживания чужой вины и прощения Обвинение как непрерывный процесс Обвинение и стыд Внутренний критичный родитель Объявление войны внутреннему критичному родителю Обвинение стыда Челночные движения обвинения и прощения

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания Восстановление подробной картины жестокого отношения и пренебрежения в детстве Вербальное насилие Эмоциональное насилие

184 186 189 189 190 193 194 195 197 199 203 205 209 210 211 215 216 218 220 222 223

227 234 237 238 240 241 243 247

251

252 255 256

Содержание Смертоносное сочетание вербального и эмоционального насилия Сарказм и подтрунивание: замаскированное насилие Характеристики деструктивного сарказма Сарказм ранит Сарказм: выход наружу подавленного гнева Телевидение и сарказм Сарказм превращает человека в остров Сарказм убивает отношения Здоровые границы сарказма и подтрунивания Конструктивная обратная связь естественным образом снижает сарказм Пренебрежение: невидимое преступление Вербальное пренебрежение Вербальное воспитание Исцеление вербального пренебрежения Психотерапия восстанавливает самовыражение Эмоциональное пренебрежение Отзеркаливание Задержка развития Исцеление эмоционального пренебрежения Духовное насилие Духовное пренебрежение Исцеление духовного пренебрежения Горевание как духовная практика

9

258 260 261 264 267 269 270 272 273 275 276 277 279 281 282 284 286 287 288 290 292 294 295

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

299

Репарентирование начинается с прощения своего внутреннего ребенка Разговор с внутренним ребенком и его защита Стать себе матерью Стать себе отцом

302 303 307 309

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства Невыплаканные слезы наших родителей превратились в гнев Прощение родителей Эмоциональная и духовная бойня промышленной революции Реконструкция в воображении детства своих родителей Бог: последнее смягчающее обстоятельство Понимание смягчающих обстоятельств смягчает стыд

313 314 315 318 322 324 325

10

Содержание

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства не имеют значения 329 Непрерывный танец прощения и обвинения Степени прощения Прощение на расстоянии Настоящее прощение может вызвать повторное усиление отрицания За прощением может скрываться эмоциональная эксплуатация Моя история о прощении на расстоянии Ограничение контактов со все еще дисфункциональными родителями Прощение и духовность

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное родительство

Глава 13. Самопрощение Самопрощение и прощение других Самопрощение за прошлые ошибки и закоренелые привычки Самопрощение и укоренившаяся ненависть к себе Самопрощение и экзистенциальная боль Прощение себя, других и смягчающие обстоятельства Взаимное прощение Расшифровка смеси прошлой и настоящей боли

Динамический процесс прощения Прощение как часть любви

335 337 339

342 343

347

Пример взвешенного извинения Прощение, репарентирование и внутренний ребенок Просьба о прощении за плохое репарентирование Прощение, обвинение и внутренний ребенок

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

331 333 334

348 352 354 355

359 360 360 361 362 363 366 368 371 372 374

Приложение А

381

Приложение Б

385

Приложение В

387

Литература

389

Моему лучшему другу, Сету Феррену, который был мне в детстве ближе, чем мать. Джиму Доу “Уолту Уитмену в Бьюике", моей самой значимой фигуре отца. Моим сестрам Пэт, Диане и Шэрон, чья любовь в детстве помогла мне сохранить свое сердце живым

Я вижу, что нет другой тюрьмы, кроме той, которую я строю, чтобы защитить себя от боли.

— Шелдон Копп Какое чувство свободы можно испытать, пригласив боль присоединиться к своим переживаниям и не контролируя жизнь, чтобы избегать боли!

— Кристина Болдуин

БЛАГОДАРНОСТИ Я благодарен многим своим друзьям, клиентам, учителям, психо­ терапевтам и авторам книг, чье целительное влияние прямым и кос­ венным образом отразилось в этой книге. Мне очень повезло, так как у меня была череда любящих и сердечных психотерапевтов: Джо Гаха, Дерек Симмондс, Уилл Шутц, Боб Розенбуш и Лиза Шиффер, а так­ же любящих друзей-психотерапевтов: Джуд Джи, Деб Бонэм, Мария Когберн, Лия Лазар, Рэнди Мирсет и Нэнси Эшворт. Я благодарен всем вам за вашу бесценную любовь и благотворное влияние, которые помогли мне восстановить свое врожденное право ценить собственные чувства и самого себя. Спасибо вам также за влияние на мою эволю­ цию как психотерапевта. Я хотел бы отметить всех психологов и духовных лидеров, на чьих идеях основана эта книга. Многие из них — это психологические идеи современных последователей Фрейда и Юнга и духовные идеи Будды и Лао-цзы. Наиболее информативными для меня были Кен Уилбер, Элис Миллер, Элизабет Кюблер-Росс, Шелдон Копп, Стивен Левин, Стивен Арройо, Алан Уоттс, Уилл Шутц, Джон Брэдшоу, Ирвин Ялом, Брайан Уиттин, Уолт Уитмен и все, кто включен в список биб­ лиографии. Я также использовал многочисленные выдержки из прекрасных ан­ тологий поэзии: Стивена Митчелла — The Enlightened Heart и Роберта Блая, Джеймса Хиллмана и Майкла Мида — The Rag and Bone Shop of the Heart. Приношу свои извинения всем, чьи идеи я бессознательно позаим­ ствовал, не упомянув их, а также хочу поблагодарить Бога за уникаль­ ные формулировки, которые появлялись в моей голове. Я также глубоко признателен всем взрослым детям из дисфункцио­ нальных семей — друзьям и клиентам — которые поделились со мной своими трогательными историями. Спасибо, что помогли мне утвердить­ ся в собственных наблюдениях о кризисе родительства в нашей культуре. За редакционную помощь я благодарен Робину Бишопу, который в очень важный момент вдохнул новую жизнь в эту книгу, ценно обога­ тив ее. Хочу сказать также большое спасибо моим хорошим друзьям — Мэрилин Клемо и Лии Лазар за их неоценимую помощь в редактиро­ вании.

ТЕРМИНОЛОГИЯ Термин дисфункциональная семья относится к семье, в которой на­ рушается природная самооценка ребенка по причине любой совокуп­ ности проявлений вербального, духовного, эмоционального или физи­ ческого насилия и пренебрежения, которые определены в приложении А и описаны в главе 8. Термины взрослый ребенок, жертва травмы и проходящий реа­ билитацию будут использоваться взаимозаменяемо при описании любого человека, пострадавшего от жестокого или пренебрежитель­ ного родительства в детстве. Термин взрослый ребенок не означает, что взрослые жертвы травмы из дисфункциональных семей ведут себя как дети. Имеется в виду, что они приходят во взрослую жизнь со многими неудовлетворенными потребностями развития. Многим взрослым детям еще предстоит приобрести способность в полной мере выражать себя эмоционально и социально, как это делают зре­ лые взрослые. Термин внутренний ребенок относится к той части “я”, которая за­ держалась в развитии из-за отсутствия важных видов заботы в детстве. Для некоторых жертв травмы это всего лишь эффективное понятие для определения таких потребностей; для других, как и для меня, вну­ тренний ребенок — это историческое, детское “я”, пребывающее в бес­ сознательном состоянии и ожидающее безопасности и заботы, необхо­ димых, чтобы двигаться дальше и развиться в полностью функциони­ рующее взрослое “я”. Термин реабилитация используется в двух смыслах: во-первых, как общее понятие для описания в целом процесса лечения травм, появив­ шихся в результате жестокого обращения и пренебрежения в детстве. Многие находящиеся на стадии реабилитации клиенты описывают это с помощью фразы: “Я на реабилитации”. Реабилитация также ис­ пользуется для определения конкретных целей развития, например: “Я работаю над реабилитацией своих чувств” или “Терапия помогает мне реабилитировать ассертивность”. Лучше считать реабилитацию непрерывным процессом — именно процессом, а не результатом. Это помогает избежать ловушек, скрывающихся в оценках по принципу “всё или ничего” и черно-белого мышления, которые являются типич­ ным наследием дисфункциональной семьи.

16

Терминология

Термин созависимый в узком смысле используется для описания взрослого ребенка, который привык чрезмерно жертвовать своими по­ требностями и желаниями ради кого-то еще. Созависимость обычно является результатом воспитания, в котором потребности родителей доминируют над потребностями ребенка. Термин токсичный стыд описывает искаженное психическое и эмо­ циональное состояние, от которого страдают многие взрослые дети с длительными периодами подавленности и недееспособности из-за ненависти к себе. Токсичный стыд является результатом длительно­ го воздействия родительского неодобрения и пренебрежения. (В гла­ ве 7 исследуется обвинение как незаменимый инструмент избавления от токсичного стыда.) Термин эффективное горевание выделяет тот факт, что большинство жертв травмы не способны принять свое горе полностью и без стыда, чтобы достичь драгоценного облегчения, следующего за принятием. (В главе 5 исследуются наиболее типичные причины “неудачного” го­ ревания.) Хотя понятия чувство и эмоция в этой книге используются взаимо­ заменяемо, понятия переживание эмоций и выражение эмоций суще­ ственно отличаются. Переживание эмоций — это процесс пассивной внутренней настройки и принятия аффективного опыта без попыток его изменить. Выражение эмоций — процесс активного проявления и высвобождения аффективного опыта в виде плача, смеха и выраже­ ния гнева.

ВВЕДЕНИЕ ...поскольку чувство первично, тот, кто наслаждается порядком вещей, никогда не насладится поцелуем...

— Э. Э. Каммингс Индустриальные общества становятся такими же бездушными, как машины, которым они поклоняются как идолам. Индустриальные об­ щества относятся к чувствам как к чему-то давно вышедшему из моды. Эта книга — руководство по восстановлению богатства эмоций, кото­ рого мы лишились в детстве, как наша земля лишилась леса и угля. Книга родилась в результате борьбы — моей, моих друзей и клиен­ тов — за возвращение своих чувств. Это приглашение к исследованию, помогающему понять, как вернуть приоритет нашим чувствам и эмо­ циям над ценностями, чтобы любовь и близость возобладали над при­ обретениями и потреблением. В книге уделяется большое внимание дисфункциональной семье, поскольку именно в ней доктрина общества в отношении чувств на­ саждалась наиболее строго. Я согласен с Джоном Брэдшоу в том, что наша культура поражена эпидемией плохого родительства. Мои представления о дисфункциональной семье совпадают с мнени­ ем ряда современных авторов, названия книг которых наглядно отража­ ют крах института родительства в нашей культуре: Prisoners of Childhood (Узники детства), Betrayal of Innocence (Предательство невинности), The Secret Everyone Knows (Секрет, который знают все), Hearts That We Broke Long Ago (Сердца, которые мы давно разбили), Soul Murder: Persecution in the Family (Убийство души: насилие в семье), After The Tears: Reclaiming the Personal Losses of Childhood (После слез: возвращение потерь детства), Getting Divorced From Mom And Dad ( Развод с мамой и папой), Healing The Shame That Binds You ( Исцеление от сковывающего вас стыда) и Му Name Is Chellis, Гт in Recovery from Western Civilization (Меня зовут Челлис, и я выздоравливаю от западной цивилизации). Дисфункциональность в семье стала настолько привычной и обы­ денной в нашем обществе, что ее трудно распознать. По иронии судьбы, те, кто не подвергался длительному физическому насилию в детстве, больше всего отрицают неблагоприятные последствия своего детства. Тем не менее большинство проблем у взрослых, которые я наблюдал,

18

Введение

работая психотерапевтом, происходили из-за нефизических форм на­ силия и пренебрежения в детстве. Наиболее типичная черта проблем у взрослых — ненависть к себе, а наиболее типичный предмет этой ненависти — собственные чувства. Почти всех нас били, стыдили или ставили в угол за нашу эмоциональ­ ность в самом раннем возрасте. Большинство из нас, прежде чем они себя помнят, были вынуждены отказаться от своих чувств и ненави­ деть себя за то, что они у нас есть. Данная книга предлагает практи­ ческие советы, помогающие сломать эту бессознательную привычку к саморазрушению. Моя точка зрения и рекомендации, которые я здесь привожу, ос­ нованы на многочисленных жизненных примерах и исследованиях. В книгу органично вплетен мой личный опыт эмоциональной реабили­ тации. Я хочу начать повествование с печального воспоминания о том, как в разгар войны во Вьетнаме армия США представлялась мне более теплым и заботливым домом, чем дом моего детства. Это удивительное понимание пришло ко мне после серии повторя­ ющихся снов, в которых я повторно записывался на службу в армию и чувствовал себя при этом таким довольным и счастливым, каким ни­ когда не был в реальной жизни. Меня очень волновали эти сны, продолжавшиеся на протяжении целого десятилетия. Было бы понятно, если бы мне снились кошмары, так как я никогда не любил армию. Любое предположение о том, что армейская служба принесла мне хоть какую-то пользу, было немысли­ мо. Я бесконечно тосковал, ожидая окончания срока службы, словно узник в заключении. Эти сны настолько сбивали меня с толку, что иногда я молился: “Прошу тебя, Господи, скажи, что я не должен еще раз пойти служить!” В конце концов я нашел объяснение этим снам, сравнив свой армейский опыт с жизнью в семье. Сержанты и офицеры строевой подготовки, готовившие из меня командира боевого взвода, проявля­ ли ко мне такое же вербальное и эмоциональное насилие, как и мои родители. Угроза физической расправы также постоянно присут­ ствовала, хотя по благоприятным стечениям обстоятельств службу я проходил в демилитаризованной зоне, которая располагалась вдоль корейской границы, а это было намного менее опасно, чем служба во Вьетнаме.

Введение

19

Тем не менее армия отличалась от моей семьи в лучшую сторону тем, что там я никогда не подвергался физическому насилию, тогда как дома физическое насилие продолжалось до тех пор, пока я не стал под­ ростком. Размышляя над этим, я обнаружил и другие важные отличия армей­ ской жизни. Как только закончилась относительно короткая унизи­ тельная фаза строевой подготовки, находиться в армии стало намного комфортнее, чем в моей семье. В отличие от реальной семьи, в ней дей­ ствовали понятные, четко фиксированные правила, благодаря кото­ рым мне удавалось “делать все правильно”, приспособиться и добиться признания с уважением. Армейская жизнь не была вечным лабиринтом противоречивых со­ общений и безвыходных ситуаций. И даже несмотря на то, что на служ­ бе было много неприятных и опасных рабочих моментов, в целом там я находился в большей безопасности и не подвергался постоянным нападкам. Даже проходя подготовку в печально известном стрессо­ вом “учебном лагере”, я чувствовал себя более комфортно, чем в своей семье! Каким расслабленным блаженством были обеды под шумные разговоры в столовой, где сидящий рядом за столом человек не мог вдруг закричать на меня или ударить, как это часто случалось во время наших семейных обедов. Я был настолько расслаблен, что стал лучше усваивать пищу и за первые шесть месяцев службы набрал лишние де­ сять килограммов. Еще у меня появилось много друзей, которые меня ценили. Я бле­ стяще справлялся со стоявшими передо мной задачами и был пред­ ставлен к награде. Моя уверенность в себе и напористость росли как на дрожжах, и в итоге я поверил, что меня можно за что-то ценить. (Это не значит, что я мгновенно излечился от свойственного многим взрослым детям убеждения, что мой успех был случаен. По большому счету я был уверен, что просто обманываю начальство: ясное дело, когда они обнаружат меня “настоящего” — ущербного, на которого ро­ дители не хотели даже смотреть — меня быстро разжалуют до самого низшего ранга. Я все еще страдал от печально известного “синдрома самозванца”, который мешает многим взрослым детям становиться успешными.)

20

Введение

Когда я разгадал свои сны, они прекратились. Они выполнили свою функцию, положив начало постепенному крушению моей иллюзии “идиллического детства”. Примерно в это же время я начал изучать в университете психо­ логию, социологию и антропологию. Моя учеба ускорила крушение иллюзии о моей “идеальной” семье. Я обнаружил вопиющее свиде­ тельства порочной практики западного родительства, берущей начало от промышленной революции. В итоге я убедился, что большинство американских семей никак не соответствует нашему заветному идеалу Брейди Банча1. Мое убеждение в том, что мы переживаем кризис родительства, ос­ новано также на шестилетнем опыте проживания в доиндустриальных сообществах — три года в Африке и Азии и три года в резервации або­ ригенов в Северной Австралии. После сравнения доиндустриальной и постиндустриальной практик родительства становится понятно, что западные отцы и матери утрати­ ли основанные на эмоциях родительские инстинкты. Само по себе это причиняет большинству наших детей огромное количество ненужной боли и депривации. Это наблюдение подтверждает и реакция корен­ ных жителей Калифорнии на первых переселенцев Запада. Индейцы были настолько поражены отсутствием у европейцев сострадания к своим детям, что с презрением называли их “людьми, которые бьют своих детей”. Я бесконечно завидовал отношениям между родителями и детьми в “примитивных” культурах. У этих народов родители воспитывают своих детей, полагаясь на здравый смысл, от которого мы давно отка­ зались, как и от многих эмоций и инстинктов. Элис Миллер описывает этот процесс воспитания, который лишает нас эмоций до того, как мы научаемся сознательно управлять ими и ценить их. ...Все мы развили способность не испытывать эмоций; потому что ребенок способен ощущать эмоции только тогда, когда ря­ дом есть человек, который полностью его принимает, понимает и поддерживает. Если его нет, или если ребенок рискует из-за этого потерять материнскую любовь (или ее суррогат), то он

'Американская семья из комедийного сериала 1969-1974 гг. “Семейка Брейди”, ставшая прообразом идеальных семейных отношений. — Примеч. перев.

Введение

21

вообще перестает их испытывать, потому что не может пережи­ вать эмоции тайно, “только для себя”.

Однажды, размышляя над наблюдением Элис Миллер, я написал следующие строки. Они прижигали мои чувства,

Чтобы остановить кровотечение слез из моих глаз. А теперь я один тону в бассейне слез, Которые кровоточили годами.

В неиндустриальных обществах родители способны любить своих детей намного больше, чем большинство наших родителей. Как бы ис­ кренне мы не старались и не хотели, как правило, наши попытки с тре­ ском проваливаются, потому что мы отошли от своей эмоциональной природы. Боясь и стыдясь своих эмоций и внутренних переживаний, мы становимся безжизненной пустыней, где не может вырасти чувство любви. Вот история о коренных народах Америки, которая подчеркивает дефицит любви в нашей культуре. Западный антрополог, долгое время живший с индейцами хопи, заметил, что большинство их песен посвя­ щены воде. Однажды он спросил шамана: — Почему ты так много поешь о воде? В моей культуре в песнях чаще всего воспевают любовь. Твои люди не ценят любовь?

Шаман той пустынной области ответил: — В моей культуре песни — это молитвы, и мы поем и мо­ лимся о тех вещах, которых нам не хватает в жизни. Любви у нас много. Моя книга — это возвращение к чувству и подлинному, эмоцио­ нальному переживанию любви. Чтобы вернуть себе истинную спо­ собность эмоционально любить своих детей, сначала необходимо научиться любить самих себя во всех эмоциональных проявлениях. Как бы это абсурдно ни звучало, сначала мы должны простить себя и других за то, что у нас есть эмоции! Мы сможем достичь этого,

22

Введение

отказавшись подражать своим авторитетам и родителям — отказав­ шись от унаследованной от них привычки обвинять и стыдить себя за большинство своих эмоциональных реакций на жизнь. Я надеюсь, эта книга поможет вам понять, что, если ваши родители придерживались современной практики родительства, то вы страдали в детстве от серьезных утрат. Предлагаю вам перейти к приложению А, которое даст больше информации для оценки этого утверждения. Я долго искал выхода из тупика, пытаясь справиться со своими эмо­ циями. Я подавлял их, душил, топил в алкоголе, воспарял над ними с дымом от курения конопли, морил их голодом, заедал едой, отстра­ нялся от них с помощью медитации, убегал, пытался перехитрить ра­ ционализацией, изгонял как злых духов, вручал высшим силам, пре­ образовывал в яркий свет и даже на короткое время переживал их, прежде чем полностью очиститься и достичь катарсиса, обещавшего их окончательное уничтожение. Я был введен в заблуждение множеством книг по самопомощи, се­ минаров, практических методов терапии, психологических дисциплин и духовных практик, пытаясь достичь стойкого освобождения от эмо­ циональной боли, которая так сильно меня сковывала. Большинство лабиринтов, в которых я оказывался в своем бегстве от эмоций, имело общие черты — все подходы обещали полную отстраненность от таких нормальных эмоциональных состояний, как гнев, печаль и страх. Наиболее вредными из них оказались те, которые обещали постоян­ ное пребывание в “предпочтительных” эмоциональных состояниях — счастья, любви и покоя. Я отчетливо помню жалкое чувство разоча­ рования, когда краткосрочные преимущества того или иного подхода оказывались далеко в прошлом и я даже не мог вспомнить, в чем они заключались. Раз за разом обещания достичь стойкого удовлетворе­ ния испарялись, как только эмоции, которые должны были исчезнуть навсегда, вновь возвращались. Преисполненный токсичным стыдом за то, что в очередной раз не смог достичь состояния отстраненно­ сти от своих страданий (в отличие от других, как казалось мне тогда), я снова пускался в отчаянную гонку за очередной панацеей от своих эмоций. Какой же новой и удивительной показалась мне идея о том, что един­ ственное, что нужно делать со своими эмоциями, — это принять их! До сих пор не могу поверить, настолько это легко — просто переживать их

Введение

23

или позволять им мягко проявляться. Неужели я — тот самый человек, который двадцать лет назад принадлежал к огромному большинству людей, не ощущавших “вкуса” своих эмоций? Я не хочу сказать, что все вышеупомянутые подходы бесполезны. Некоторые из них могут стать эффективными инструментами, если их не использовать для бегства от чувств, и я включил их в свой эклектич­ ный подход к эмоциональному исцелению. Я надеюсь, что эта книга поможет вам избежать причинения себе вреда, как это было со мной, когда я наивно полагался на разные фи­ лософские подходы и практики, гарантировавшие достижение вечного счастья. В основе этих подходов лежал сизифов труд удерживать себя всегда на подъеме, что неизбежно приводило к ненужной неудовлетво­ ренности собой, независимо от того, насколько хорошими у этих под­ ходов были намерения. Томас Мур (Thomas Moore) в книге Care of The Soul (Забота о душе) альфой и омегой стремления к счастью называет “спасительную фан­ тазию”. Спасительная фантазия — обманчивый и неэффективный об­ ходной путь нашей личной эволюции. Шелдон Копп (Sheldon Корр) назвал свою книгу If You Meet The Buddha On The Road, Kill Him (Если встретишь Будду на дороге, убей его), чтобы подтолкнуть нас к отказу от этого обходного пути и помочь спастись от ненужного саморазру­ шительного эмоционального перфекционизма. Духоподъемные эмоциональные эффекты любой техники самораз­ вития, независимо от того, насколько она эффективна и правильна, неизбежно сменяются нормальными, столь же здоровыми пережива­ ниями менее экзальтированных чувств. В такие моменты единствен­ ный выход тех, кто считает, что всегда должен быть жизнерадостен и отстранен от своих эмоций, — обвинять себя как ущербного по своей природе за эти нормальные отклонения от переживаний счастья и уми­ ротворения. Человеческие существа не были созданы для того, чтобы быть по­ стоянно на высоте в своих эмоциях. Никто не привязал нас к этой дыбе эмоционального перфекционизма. Мы должны спуститься с нее и на­ чать стремиться к более реалистичным эмоциональным целям. Стойкое самоуважение, которое не зависит от эмоциональных колебаний, — та здоровая цель, к которой все мы должны стремиться.

24

Введение

Слишком многие духовные авторитеты и когнитивно-поведенче­ ские психологи указывают нам неправильный путь, утверждая, что мы можем и должны избавляться от неприятных чувств. Многие лидеры нью-эйдж2 ошибочно предлагают концепцию просветления как окон­ чательного, свободного от боли состояния. Тем не менее за двадцать пять лет духовной практики и двадцать лет изучения психологии я ни разу не встречал гуру, психотерапевта, духовного учителя или адепта, который достиг бы состояния полного блаженства и не испытывал слу­ чайных приступов эмоциональной боли. Очень грустно наблюдать, как многие продолжают гоняться за этой иллюзорной морковкой и посто­ янно презирают себя за то, что не могут ее получить. Пожалуйста, поймите меня правильно: я никоим образом не обес­ цениваю чудесные дары, которые люди получают от эффективной ду­ ховной практики. Скорее, я пытаюсь разоблачить заблуждение, что духовная практика может покончить с необходимостью “эмоциональной практики”. Мы не станем здоровыми человеческими существами, если не будем принимать и переживать весь спектр человеческих эмоций. Возможно, я не обладаю всей информацией и есть какие-то редкие души, которые являются истинным воплощением полного просветле­ ния или неизменного счастья. Может быть, новая аватарка последней модификации Erhard Seminars Training (EST)3 содержит формулу окон­ чательной победы над своей эмоциональной природой. Возможно, хож­ дение по раскаленным углям без чувства боли, как это делают участники последних популярных семинаров выходного дня, доказывает, что мы “должны” перестать чувствовать другие, менее интенсивные, эмоцио­ нальные формы боли. Однако, поскольку я не видел ничего, кроме высо­ комерия у тех, кто утверждает, что нашел свой рай на земле, мне кажется, что шансы достижения непоколебимого блаженства крайне низки. Как же я счастлив, что смог наконец-то понять мудрую мысль Р.Д. Лэн­ га: “Единственная боль, которую можно избежать, — это боль, возника­ ющая в результате попытки избежать неизбежной боли”. Теперь я знаю, что львиная доля моей прошлой эмоциональной боли (более 90%) воз­ никала из-за бесчисленных попыток ненавидеть, замораживать свои чувства или убегать от них. 2 Религия “нового времени”— совокупность мистических учений оккультного и эзотерического характера. 3 Организация, основанная Вернером Эрхардом в 1971 г.

Введение

25

Величайшим поворотным моментом в моей жизни стал отказ от по­ иска постоянного счастья и отстраненности от боли и переход к посто­ янной готовности поддерживать себя в любом эмоциональном состоя­ нии. Награда за это была чудесной. Теперь мои слезы подобны редким алмазам, в которых преломляется великолепное разнообразие жизни. Мой гнев распаляется как нежное пламя, которое согревает меня все возрастающим жизнелюбием. Мой страх подобен маяку, освещающему новые пути, который мне еще предстоит пройти в жизни. Моя ревность указывает на то, что мне нужно еще много работать над собой. Даже в депрессии я нашел свои плюсы. Депрессия зовет меня за со­ бой в тишину, снимая с распятия часовых стрелок и приглашая в глу­ бины души, она позволяет мне отдохнуть внутри моего тела, как если бы оно было самым роскошным и удобным креслом, которое только можно себе вообразить. А горевание, особенно если оно очень интенсивное, погружает меня в сон, настолько глубокий, что я ощущаю себя спящим зерном, надежно спрятанным в богатой лунке матери-земли, которому ничего не остает­ ся, кроме как ждать, чтобы лучи солнца разбудили его. Готовность к полноте чувств дарует нам освобождающую эмоцио­ нальную гибкость. Я постоянно удивляюсь тому, как, разрешив себе переживать негативные эмоции, я избавился от них и вернул себе хо­ рошее самочувствие гораздо быстрее, чем если бы я им сопротивлялся. Эмоции делают нас живыми и обогащают в той мере, в какой мы принимаем их во всем многообразии. Пришла пора отказаться от оту­ пляющей привязанности к фальшивым телевизионным героям, моно­ тонно насвистывающим одни и те же мелодии твердости, храбрости, сладострастия или вымученной легкости. Наши эмоции — это не мело­ дии из трех нот, а музыка души, пробуждающая в нас рвение к жизни. Мы становимся симфониями, когда овладеваем всем богатством своей эмоциональной гаммы. Я проделал долгий путь возврата к своим чувствам без карт и дорож­ ных знаков и хочу надеяться, что предложенный мной маршрут поможет вам найти кратчайший путь к эмоциональной реабилитации. Я надеюсь, что вы откроете в себе те сокровища, которые я описал здесь, и будете более глубоко эмоционально переживать свою жизнь. Я молюсь о том, чтобы вы обрели чувство удовлетворения в отношениях с собой и свои­ ми близкими, приходящее в результате эмоциональной свободы.

ГЛАВА 1 ВАЖНОСТЬ РЕАБИЛИТАЦИИ ПОЛНОТЫ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ПРИРОДЫ

Чувство говорит нам о том, почему и насколько эта вещь важна для нас.

— Карл Юнг Американская нация — нация эмоциональных сирот... взрослых детей, которые выросли без эффективных родителей. Десятки миллионов людей — наши друзья, соседи, супруги и любовники — провели детство, в котором их родители эмоционально отсутствовали. — Деннис Вули

Чувства и эмоции — это энергетические состояния, которые не ис­ чезают волшебным образом, если их игнорировать. Вся ненужная эмо­ циональная боль — по большей части тревожное давление не нашед­ шей выхода эмоциональной энергии. Когда мы не обращаем внимания на свои чувства, они накапливаются внутри в виде нарастающей трево­ ги, которую, как и стресс, мы привыкаем игнорировать. Стресс — это не просто пагубная физиологическая реакция на вред­ ные внешние раздражители: например, шум, загрязнение окружающей среды, поездки на работу, ненормированный рабочий день или “давку и суету”. Стресс — это и болезненное внутреннее давление накопив­ шейся эмоциональной энергии. Горевание, которое мы будем подробно здесь рассматривать, явля­ ется самым эффективным из имеющихся у людей механизмом снятия стресса. Горевание — это безопасный, полезный для здоровья, предо­ хранительный клапан внутренних скороварок наших эмоций. У меня в жизни было множество случаев, когда я чувствовал, что вот-вот

28

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

взорвусь. И тогда я давал себе разрядку в виде хорошего крика. В сво­ ей частной практике я почти каждый день наблюдаю, как другие люди получают такое же чудесное облегчение от боли. Мы страдаем от множества ужасных последствий, если не позволяем себе чувствовать. Цена подавления эмоций — постоянная, бесполезная трата энергии, которая многих из нас делает угрюмыми и депрессив­ ными. Обессиленные, мы все больше и больше погружаемся в апатию и скуку синдрома “видел то, был там, делал это”. Когда это происходит, мы утрачиваем свое жизненное предназначение — быть экспрессивны­ ми и жизнерадостными человеческими существами, которыми были созданы. Наша война с эмоциями оборачивает их против нас. Большая часть ненужных страданий вызвана призраками убитых нами эмоций, про­ никающих в сознание и преследующих нас в виде вредных мыслей. Отрицаемые эмоции отравляют наши мысли наполненным страхом бес­ покойством, угрюмой неуверенностью в себе и гневной самокритикой. Мы также рискуем бессознательно “проигрывать” свои эмоции, если не будем готовы их чувствовать. Сарказм, критика, привычка опаздывать и “забывать” обязательства — типичные бессознательные проявления гнева. Как ни странно, такое пассивно-агрессивное пове­ дение погружает нас в еще большую эмоциональную боль, потому что вызывает к нам у других недоверие и неприязнь. Эпидемии переедания, злоупотребления лекарствами и трудого­ лизм, от которых страдают американцы, также коренятся в нашем массовом бегстве от эмоций. Если мы страдаем эмоциофобией, то вы­ нуждены отвлекаться от них с помощью стимуляторов настроения, трудоголизма или постоянной занятости. Многие из нас, как отмечает Энн Уилсон Шеф (Anne Wilson Schaef) в книге When Society Becomes An Addict (Когда общество становится аддиктивным), пристрастились по меньшей мере к одному разрушающему нас препарату или процессу. По иронии судьбы, эти отвлекающие факторы только усиливают скрытую боль, которой мы пытаемся избежать. При хроническом ис­ пользовании, они наносят серьезный вред нашему телу. Бешеный ритм жизни и употребление химических препаратов (прописанных по ре­ цепту, запрещенных или отпускаемых без рецепта) вызывают у нас столь сильное эмоциональное онемение, что зачастую мы не ощущаем их поражающих эффектов, пока серьезно не заболеем.

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

29

Мы стали настолько резистентны к ощущению боли, что постоянно изобретаем новые способы, чтобы ее не чувствовать. Широко распро­ странившаяся в 1950-х и 1960-х гг. наркотизация домохозяек валиумом создала прецедент для современного роста анестезирования предста­ вителей обоих полов новыми видами антидепрессантов. Такие препа­ раты, как прозак, золофт и паксил, в настоящее время используются как “синтетические наркотики”, и многие общие терапевты с неболь­ шой психиатрической подготовкой свободно выписывают их любому, кто пожалуется на плохое самочувствие. Примеры этого были представлены в специальном выпуске теле­ программы Frontline в 1995 г. Эта программа зафиксировала широко распространившуюся тенденцию чрезмерного использования прозака, акцентировав внимание на психологе из шт. Вашингтон, который вы­ писывал его всем своим клиентам, отказываясь без него их лечить. На камеру он сказал своему потенциальному клиенту: “Вы не узнаете свое истинное «я» без этого лекарства”. К сожалению, я все чаще встречаю психотерапевтов, которые незамедлительно рекомендуют всем клиен­ там прозак, не пробуя вначале горевание как противоядие от депрес­ сии и стресса. В войне, которую наша культура развязала против переживания чувств, эмоциональные люди становятся вымирающим видом. Семья и общество постоянно требуют от нас быть “крутыми”, вести себя так, словно ничто не может причинить нам вреда или повлиять на нас. Незаметно такая модель поведения стала символом здоровья и про­ цветания. Многие из нас настолько преуспели в ней, что превратились в эмоционально холодных и пугающе равнодушных людей. Говоря сло­ вами Роберта Блая1:

...сокрытие болезненных эмоций... в нашей стране стало на­ циональным и индивидуальным стилем поведения. С пораз­ ительным воодушевлением мы выбрали зверя отрицания поводырем для целой нации. Никогда, даже в минуты наибольшей близости, даже в кругу самых верных друзей, мы не чувствуем себя достаточно безопасно, чтобы иссле­ довать свои чувства. Гнев, депрессия, ревность, печаль, страх, недоверие

1 Роберт Блай — американский поэт и эссеист. — Примеч. перев.

30

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

и тому подобное являются такой же неотъемлемой частью нашей жизни, как хлеб, цветы и улицы. Тем не менее обычно эти чувства в моменты их появления вызывают у нас страх и стыд — даже у тех из нас, кто прояв­ лял стойкость перед лицом других жизненных испытаний. Всех, кто осмеливается выражать какие-то чувства, кроме позитив­ ных, все чаще считают жалкими и отсталыми из-за того, что они не вы­ брали более экзальтированные состояния. Считается, что предлагать со­ чувствие страдающему другу — это ужасное предательство человеческой природы (все еще существующее в неиндустриальных уголках мира). Плечо, в которое можно поплакаться, и разрешение “пожаловаться и поскулить” — исчезающие таинства в индустриальных обществах. В нашей культуре проявление эмпатии (в ее лучшем виде) — это совет страдающим друзьям “видеть во всем светлую сторону” и помнить, что “могло быть и хуже”. Как сильно это контрастирует с обычаями племен Новой Гвинеи, где как мужчины, так и женщины на полном серьезе участвуют в еже­ годных фестивалях горевания: целый день они обнимают и утешают друг друга, оплакивая потерю по-настоящему безмятежных дней свое­ го детства. Нам недоступно проявление нормальной человеческой доброты — поддержка выражения нашими близкими своих чувств, чтобы их боль не была заперта внутри и не трансформировалась в тревогу, беспокой­ ство и отвращение к себе. Год за годом мы все больше и больше воплощаем в жизнь предсказа­ ние, сделанное в 1969 г. известным психоаналитиком Ролло Мэем. Я убежден в том, что в нашем обществе есть явная тенденция к безэмоциональности — в отношении как жизненной установ­ ки, так и состояния души.

Совершил ли Бог ужасную ошибку, наделив нас функцией чувство­ вания, в отличие от роботов и андроидов, которым мы, похоже, подра­ жаем? Возможно, Бог собирается открыть нам новую заповедь: “Не чув­ ствуй и не выражай эмоциональной боли”? Если это так, то мы можем оказаться в страшном, бесчувственном мире. Лесли Хейзелтон (Lesley Hazelton) в книге The Right То Feel Bad (Право на плохое самочувствие) описывает этот мир так:

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

31

Шизофреникам знаком этот мир. Они ушли в него, полностью изъяв себя из сферы человеческих взаимодействий и отноше­ ний, — в крайних случаях отказавшись даже от способности переживать физическую и психологическую боль. Это состоя­ ние глубокого эмоционального расстройства. Тем не менее оно очень близко нынешнему идеальному состоянию отказа от “не­ гативных” эмоций.

ПЕРЕСТАТЬ УБЕГАТЬ ОТ ЭМОЦИЙ Люди перестанут миллионами обращаться к наркотикам и алкоголю, чтобы заглушить боль, если будут ее распознавать и маркировать.

— Деннис В. Холи Если ребенку не разрешается испытывать печаль, гнев, потери и разочарования, его чувства становятся невротическими и искаженными; став взрослым, такой ребенок бессознательно будет организовывать свою жизнь так, чтобы повторить подобное подавление чувств. Детский психолог Бруно Беттелъхейм сетует на то, что детям отказано в лигитимизации страданий. Он констатирует, что даже книги, которые дети читают в школе, изображают жизнь как череду удовольствий. Никто по-настоящему не злится, никто по-настоящему не страдает, нет настоящих эмоций.

— Сюзанна Шорт

Болезнь эмоционального обнищания носит характер эпидемии, и сотни миллионов людей в индустриальном обществе эмоционально истощены и мертвы. Наши, казалось бы, изощренные формы отвлече­ ния делают нас еще более эмоционально уязвимыми и потерянными, чем мы были ранее. По мере роста нашей обусловленности и компульсивности реальные чувства умиротворения ускользают от нас. Постоянная занятость вызывает стресс и изматывает нас как беговая дорожка, на которой мы никак не можем добежать до цели. Наш бес­ сознательный страх — остановиться или иметь неструктурированное

32

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

время, потому что чувства, от которых мы убегаем, могут догнать и ата­ ковать наше сознание. Самые прекрасные в мире вещи — секс, еда, физические упражне­ ния, общение, обучение и работа — теряют свою привлекательность, потому что бешеный ритм жизни делает невозможным наслаждение ими. Мы редко замедляемся настолько, чтобы переварить свои эмоции и получить полное удовольствие от этих занятий. Самое грустное в этом то, что, жертвуя своим умиротворением, мы не можем чувствовать, переживать и справляться с “непереваренны­ ми” эмоциями, которые управляют нами, тревожно урчат в животах, “отравляют” мысли постоянным беспокойством, заставляют бежать от себя, словно мы — сбежавшие из тюрьмы заключенные, которых ло­ вят и снова возвращают в их камеры! Мы можем остановить этот бессмысленный бег. За нашими “непере­ варенными” чувствами лежат чувства умиротворения и удовлетворе­ ния. Мы можем научиться безопасно переживать и выражать все свои эмоции, а также открыть для себя глубокий комфорт от полного, ни­ чем не прерываемого, наслаждения своим телом. Мы можем вернуться от “человеческих дел” (термин, введенный Джоном Брэдшоу) к чело­ веческим телам. Антропологи Эли и Бет Гальперины напоминают нам, что умиро­ творение — это естественное человеческое состояние. По их утвержде­ нию, в микронезийском языке есть слово kukaro, которому нет аналога в английском. Когда люди говорят, что идут в kukaro, они имеют в виду, что собираются расслабиться, посидеть, потусоваться. Так они просто существуют, ничего не делая. Многие из нас не могут вспомнить, когда в последний раз не были продуктивными — или не были одержимы ими быть. Многие из нас не могут вспомнить, что означает восхищаться такими повседневны­ ми чудесами, как капельки росы в паутине, проплывающие по небу облака в форме животных, нежная замысловатость пестиков и тычи­ нок цветка. Пришло время заново открыть в себе эмоциональную жизненную силу внутреннего ребенка. Наш внутренний ребенок способен нахо­ дить постоянное удовольствие в простых радостях, потому что насла­ ждается ими не для того, чтобы избежать эмоциональных потрясений. Возможно, взгляд на вещи эмоционально живого поэта Уолта Уитмена

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

33

будет мотивировать вас вернуться к пылкости внутреннего брошенно­ го ребенка. Я убежден, что лист травы не менее сложен, чем путь, проложенный звездами, И ягода ежевики может украсить собой небесные своды, И мышь — чудо, способное обратить в веру миллионы неверующих... И я, и ты без гроша в кармане можем купить клочок земли И изучать глазами горошину в стручке, бросающую вызов любой науке... Многим не нравится идея открыться своим чувствам по той причи­ не, что мы редко наблюдаем здоровое эмоциональное выражение. В на­ шей культуре есть небольшой процент людей, которые выражают свои эмоции отталкивающим образом — находясь “под впечатлением”, они слишком патетичны или оскорбительны в своей необузданной эмоци­ ональности. Есть также небольшая, но очень заметная группа людей, которая страдает от пограничного расстройства личности. Такие люди, как пра­ вило, выражают свои эмоции запредельно интенсивно и взрывоопасно. По малейшему поводу они впадают в ярость или бьются в конвульси­ ях, в результате чего мы чувствуем, что нас контролируют или нами манипулируют. Такое экстремальное эмоциональное поведение людей еще больше убеждает нас в том, что мы действуем мудро, скрывая свои чувства. Есть еще и третий тип людей, закрепивших за чувствами дурную славу; такие люди упорно придерживаются своих эмоциональных состояний, пока те не превращаются в жесткие установки. Те, кто по­ стоянно “застревают” в раздражительности или жалости к себе, часто отбивают у нас желание переживать или выражать свои чувства гнева и печали. Мы не должны допускать, чтобы ненадлежащее эмоциональное вы­ ражение других людей отчуждало нас от своих чувств. Я считаю: у нас нет большого выбора, что чувствовать, однако уверен: есть много ва­ риантов того, как реагировать на свои чувства. А в моей книге показан “путь золотой середины” между эмоциональной взрывоопасностью

34

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

и эмоциональной безжизненностью — между дурно пахнущей эмоцио­ нальной капризностью и сухой “бесчувственностью”. Книга дает прак­ тические советы о том, как справляться с болезненными и потенциаль­ но деструктивными чувствами недеструктивными способами. Мы можем научиться быть слегка эмоциональными. Можем испы­ тывать эмоции, не пытаясь удержать их. Можем мягко и расслабленно относиться к чувствам, не изгоняя их и не закрепляясь в них. Можем позволять чувствам проходить и уходить, когда они полностью выпол­ нили свою функцию. Бывают также моменты, когда нам нужно сублимировать или подавлять свои чувства. Сублимация — это сознательный выбор трансформировать и перенаправлять эмоциональную энергию в дру­ гие режимы продуктивного самовыражения: например, физические упражнения или танцы. Подавление — это сознательный выбор воз­ держиваться от эмоционального выражения в неподходящих обсто­ ятельствах: редко кто извлекает пользу, крича на начальника или плача перед бесчувственными людьми. В такие моменты мы можем отложить “выражение эмоций” до тех пор, пока не окажемся в более безопасной обстановке. Автоматическое подавление — не единственный плохой выбор, ко­ торый мы делаем в отношении своих эмоций. Еще один вредный вы­ бор, свойственный большинству из нас, — это удерживание позитив­ ных эмоций, которых мы уже реально не испытываем. Делая это, мы заменяем их подлинность пустой, безжизненной идеей. Заставляя себя демонстрировать счастье или любовь, которых на са­ мом деле не чувствуем, мы становимся искусственными и фальшивы­ ми, как пластмассовые цветы или дешевые духи. Вымученный смех и натянутые улыбки вызывают такой же низкий уровень доверия, как заверения нечестных политиков и “честных” продавцов подержанных автомобилей. Без полного спектра эмоций мы не можем быть полноценными человеческими существами. Скорее, мы будем напоминать художни­ ка, в чьей палитре есть только яркие и радужные краски. И результат нашего самовыражения будет скучен и поверхностен, как картины из дисконтного магазина, не убеждающие своей водянистой пастелью и розовыми облаками.

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

35

“Негативные” эмоции добавляют темных красок в палитру худож­ ника. Они открывают бесконечный диапазон оттенков и полутонов. Без черной краски в палитре не будет глубины, контрастов и перехо­ дов. Без темных оттенков невозможно запечатлеть бесконечное разно­ образное жизненных тем и ландшафтов. Без негативных эмоций в наших отношениях с другими не будет глубины и многомерности. Мы не откроем для себя многие возможно­ сти и тонкости общения, которые делают дружбу богатой и вызываю­ щей постоянный интерес. Если мы общаемся с друзьями только тогда, когда счастливы и “на подъеме”, наши отношения будет болезненно поверхностными. Глубокое одиночество — та ужасная цена, которую мы платим за то, что общаемся с людьми, надев на лицо улыбающуюся маску или за­ ставляя себя чувствовать подъем. Те, кто общается с другими только в хорошем настроении, — друзья на час, которым чужды верность и до­ верие. Большинство людей любят себя только тогда, когда чувствуют лю­ бовь, счастье или безмятежность, но человек, который хорошо отно­ сится к себе в моменты эмоциональной боли, обладает более прочной и подлинной самооценкой. Научившись непосредственно переживать свои эмоции, мы, нако­ нец, обнаружим, что поддаться им — наиболее эффективный и в долго­ срочной перспективе наименее болезненный способ реакции. Наконец, мы поймем, что жизнь не обязательно должна быть свободна от боли, чтобы сполна наслаждаться ею. Мы обнаружим, что столкновения с новыми потерями и болью не подавляют наше сознание и не сокру­ шают нашего энтузиазма к жизни. По мере того как мы научимся дружить со своими эмоциями, мы все меньше и меньше будем прибегать к саморазрушительному бегству от них. Мыс достоинством примем то, что наши эмоциональные состо­ яния, как и погода, часто непредсказуемо меняются, плавно переходя от приятных переживаний к неприятным. Мы поймем, что приятные эмоции нельзя насильно удерживать, как нельзя заставить погоду по­ стоянно быть солнечной. Отдавшись на волю эмоций и смягчив к ним свое отношение, мы вернемся к бесценным инстинктам и интуиции, которые они есте­ ственным образом привнесут. Придет время, и мы откроем для себя

36

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

чудо всех, так называемых, негативных эмоций. Я наблюдаю, как люди с восстановленной эмоциональной природой переживают множество замечательных состояний печали, заканчивающихся утешением, гне­ ва, перетекающего в смех, страха, переходящего в подъем, ревности, преобразующейся в признательность, и обвинений, которые уступают место прощению.

ПРОЩЕНИЕ РОЖДАЕТСЯ ИЗ ОБВИНЕНИЯ Не правда ли, в нашем мире цветы, полные нектара, и острые шипы — единое целое, и даже самый яркий свет, лишенный одеяний ночи, был бы лишен экспрессии?

— Мэри Оливер Для большинства людей прощение — это процесс. Когда мы глубоко травмированы, работа прощения может занять годы. Она будет проходить многие стадии — горе, ярость, печаль, страх и замешательство... — Джек Корнфилд, A Path with Heart

В наши дни я слышу много опасных и неправильных “советов”, как надо прощать — особенно абьюзивных и пренебрежительных родите­ лей. “Вы просто должны выбрать прощение” — самый частый рефрен, звучащий во многих группах реабилитации и на площадках нью-эйдж. Этот “черно-белый” совет о необходимости прощения кажется на­ столько неопровержимым, что многие жертвы травмы безоговорочно принимают его. Одни решают простить, но в реальности чувствуют себя просто ужасно, потому что в глубине души не находят никакого прощения. Другие убеждены и искренне верят в то, что прощают, но их прощение лишено какой-либо эмоциональной субстанции. Слепое следование совету “просто выбрать прощение” порождает состояние ложного прощения. Ложное прощение — это тонкий психо­ логический лед, скрывающий глубокие пропасти гнева и уязвленных детских чувств. К сожалению, такая хрупкая ментальная конструкция

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

37

не может поддерживать эмоционально глубокие и по-настоящему близкие отношения с нашими родителями. Настоящее прощение почти полностью исчезло из западной куль­ туры. Его заменил идеал ложного прощения, которое развивает в нас амнезию пережитой боли. Тем из нас, кто был сильно травмирован в детстве, редко удается ис­ кренне простить родителей до тех пор, пока мы не орошим бескрайнюю пустыню своей боли слезами горевания. Так как реальное прощение, как мы увидим, начинается с внутреннего чувства, я надеюсь, что эта книга поможет вам понять, насколько несправедливо обвинять себя в том, что вы “просто не выбрали прощение”.

ЗА ГОРЕВАНИЕМ СЛЕДУЕТ ОБЛЕГЧЕНИЕ Трагедия — это не смерть, а десять миллионов смертей и замираний наших сердец, поскольку наш опыт отражает то, что не может принять. — Стивен Левин, Who Dies

Время может вылечить все раны... или нет. Это зависит от того, как мы его используем. Если мы будем отрицать свою печаль, убегать от нее или надеяться, что она пройдет сама собой, мы будем несчастны. Но если мы откроемся ей и будем выражать ее здоровыми способами, то преобразимся силой самой печали. — Медитации Хазелдена

“Просто выбрать прощение” — часто является бессознательной по­ пыткой удерживать похороненными в прошлом свои печаль и гнев, связанные с детством. По иронии судьбы, это решение также хоронит возможность реального прощения и способность к полному пережива­ нию эмоций. Если мы хотим выкопать из-под земли полноту своей эмоциональ­ ной природы, сначала мы должны раскопать покрывающие ее слои ста­ рой эмоциональной боли. Эти раскопки часто обнаруживают останки многих детских утрат — смертей важных аспектов нас самих — о кото­ рых нам было не позволено горевать в свое время. Оплакав их сейчас,

38

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

мы обнаружим свою, подобную фениксу, способность полностью вос­ становиться после этих утрат. К сожалению, горевание повсеместно осуждается в нашей культу­ ре. Психотерапевты Джордан и Маргарет Пол подробно описывают наше нежелание горевать и “пачкать руки” своими болезненными чувствами.

Наши трудности с конструктивным преодолением боли начинаются в детстве. Усилия родителей по защите детей от суровой реальности — конфликта в семье, смерти домаш­ него питомца — лишают их практики того, как справляться с болью. Если родители не позволяют детям открыто выра­ жать свою боль — будь то незначительную (например, разо­ чарование или неудачу), или серьезную (например, потерю бабушки и дедушки) — дети никогда не узнают, что могут испытывать боль, быть глубоко уязвленными и все же вы­ жить. Именно таким образом мы учимся быть (или казать­ ся) неуязвимыми.

Действительно, горевание настолько табуировано в нашей культу­ ре, что большинство из нас не может плакать даже на похоронах тех, кого больше всего любит. Тем немногим, кто осмеливается активно сокрушаться, предлагается как можно скорее “пройти через это”, пе­ рестать думать (чувствовать!) о потере своих близких, убрать фото­ графии умерших и постоянно отвлекать себя чем-то. В книге Loss And Change (Утраты и перемены) Питер Маррис (Peter Marris) исследует англо-саксонский подход к гореванию, который он определяет так. Уступка своему горю стигматизируется как болезненная, нездоровая, деморализующая... правильным действием друга или доброжелателя считается отвлечение скорбяще­ го от его горя... С гореванием обращаются так, как если бы оно было слабостью, баловством, предосудительной дурной привычкой, а не психологической необходимостью.

Если нам не позволено горевать о смерти, насколько менее охотно мы будем горевать о других важных утратах? До тридцати лет мне и в голову не приходило горевать о потере работы или отношений. До

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

39

недавнего времени почти никто не горевал об одной из величайших жизненных утрат — смерти родительской доброй воли в нашем дет­ стве. Неудивительно, что многие из нас несут в себе огромное бремя неосвобожденного горя. Насколько бессмысленны наши страдания о том, что мы лишены уникального целебного облегчения — ведь оно приходит только после горевания. Горевание, как ничто другое, вырывает нас из паутины на­ пряжения и попыток себя отвлечь. Мы можем избавиться от нездоро­ вой верности старым семейным правилам, которые не позволяют нам признавать боль своего детства. Нам больше не нужно растрачивать свою жизненную энергию, держа запертыми свои воспоминания и за­ щищаясь от боли. Многие из нас подобны животным, которых так долго держали в за­ гоне, что они не заметили, как взрослая жизнь открыла перед ними ворота на широкую равнину свободы и возможностей. Горевание выс­ вобождает нас из заточения в крошечной части самих себя, помогая стать уверенными, любящими жизнь взрослыми, которых нам нужно культивировать в себе. Я надеюсь, что эта книга поможет вам раскрыть свою природную способность с гордостью приветствовать процесс го­ ревания, после которого вы будете вознаграждены дарами горевания, описанными в главе 4.

НЕЛЬЗЯ ПРОСТИТЬ, НЕ ОБВИНЯЯ Почему мой папа хочет, чтобы я простила его, если он не обижал меня? — Мария, одиннадцатилетняя клиентка Настоящее прощение чаще всего можно найти в эпицентре урага­ на обвинений. Этот парадокс является частью более общей иронии, которая неразрывным образом связывает человеческую способность чувствовать себя “хорошо” с необходимостью иногда чувствовать себя “плохо”. Тот, кто никогда не грустит, не может знать радости. Та, которая никогда не злится, не может испытать настоящую любовь. Те, кто по­ стоянно бегут от страха, никогда не обнаружат в себе мужества. И те, кто отказываются обвинять, никогда по-настоящему не почувствуют

40

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

прощения. Кен Уилбер, современный гений межличностной психоло­ гии, утверждает следующее.

Пытаясь разделить противоположности и цепляясь за те, которые мы оцениваем позитивно: например, удовольствие без боли, жизнь без смерти... мы на самом деле стремится к лишенным реальности фантомам. Таким же образом мы можем стремиться к миру вершин без обрывов, покупателей без продавцов, левого без правого, входов без выходов. В отличие от прощения, обвинение в религиозных и терапевти­ ческих кругах широко “патологизируется”. Большинство экспертов по прощению, похоже, не замечают разницы между здоровым и дис­ функциональным обвинением. Если мы будем небрежно прогонять обвинение из своего сознания, мы никогда не откроем для себя огромной ценности его как инстинкта. Обвинение является фундаментальной составляющей отказа, протеста против несправедливости, выставления и защиты своих границ. Мы никогда не будем чувствовать себя в безопасности, если не сможем вы­ сказывать подобные этим обвинительные утверждения: “Прекрати, ты делаешь мне больно!”, “Не обзывай меня!” и “Нет, ты не можешь это взять — оно принадлежит мне!” Такие рефлексивные обвинения явля­ ются жизненно важным привнесением эмоций в инстинкт самозащиты. Дисфункциональные родители, как правило, уничтожают инстинкт своих детей обвинять несправедливую практику родительства. И более того — всего плохого поведения, как только этот инстинкт появляется. В нашей культуре самые ужасные последствия грозят детям, которые бросают вызов своим родителям. Большинство отделений неотложной помощи ежедневно имеют дело с насилием, которое родители соверша­ ют в отношении своих детей, возражающих им или говорящих “нет”. Даже родители, по своим убеждениям выступающие против теле­ сных наказаний детей, иногда рефлекторно реагируют на “нет” своего ребенка, хватая его за руку, поднимая в воздух или шлепая по ягоди­ цам. Вы можете себе представить, что бы вы чувствовали, если бы ктото втрое выше и сильнее вас вдруг так грубо с вами обошелся? Многие из нас также боятся обвинять родителей за то, что они травмировали нас в детстве отчуждением, когда мы оспаривали их несправедливое отношение. Многие из нас пережили архетипическое

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

41

изгнание из дома, когда родитель выставлял нас за дверь (иногда с упа­ кованным чемоданом) примерно с такими словами: — Прочь с моих глаз! Если тебе что-то здесь не нравится, по­ ищи себе другой дом!

Когда детям не разрешается обвинять своих родителей за их плохое поведение, как правило, они направляют свою вину против других и/ или самих себя. Когда мы не можем возложить вину на тех, кто ее за­ служивает, мы бессознательно обвиняем и причиняем боль кому-то еще. Доктора Джордж Р. Бах и Херб Голдберг описывают последствия этого. Многие типичные формы переноса агрессии, такие как поиск козлов отпущения, буллинг, предвзятое отношение и жестокость, являются побочными продуктами агрессив­ ных чувств, которые впервые появились в семье, но пода­ влялись. Когда я причиняю кому-то боль, по крайней мере это доказывает, что я могу на кого-то воздействовать. Если я не могу повлиять на кого-то или прикоснуться к нему, как минимум я могу произвести на него сильное впечатление, травмировав и причинив ему боль. Так я буду уверен в том, что мы оба хоть что-то чувствуем...

Обвинения, направленные не на того человека, — это поиск козла отпущения. Вильгельм Райх (Wilhelm Reich) блестяще описывает по­ следствия неправильно направленного обвинения в The Mass Psychology of Fascism (Массовая психология фашизма). В нашем обществе есть много фашистских субкультур. Почти ка­ ждая группа меньшинств (включая детей) производит жестокие дей­ ствия, связанные с поиском козлов отпущения и предубеждениями. Райх говорит, что субкультуры являются фашистскими в той мере, в какой требуют абсолютного и беспрекословного подчинения своим лидерам. Точно так же семьи являются “фашистскими” в той мере, в ка­ кой родители автократичны. Родители, которые не могут протестовать против своих начальников, обычно делают козлами отпущения своих детей, а дети, которые не могут обвинять своих родителей, переносят свой гнев на социально одобренные их субкультурами объекты. Бессознательно или нет, мы пытаемся найти виноватого, или козла отпущения, за недостатки, от которых мы страдаем по причине плохого

42

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

родительства. Большинство из нас несправедливо обвиняет себя. Чаще всего мы делаем козлами отпущения самих себя вместо того, чтобы считать, что наши родители сильно травмировали нас, тем более что жаловаться на плохое родительство — одно из непререкаемых табу в нашей культуре. Известный психолог Эрик Эриксон отмечает, что обвинение пре­ вращается в стыд, если обращается против самого человека, и многие из нас страдают от бесконечных приступов токсичного стыда, потому что обращенные нами внутрь обвинения постоянно генерируют нена­ висть к себе. До тех пор пока мы не поймем, до какой степени наша нынешняя боль проистекает из непроработанных детских утрат, мы будем обви­ нять в своих бедах не тех людей. В главе 7 предлагается подход к обви­ нению, который избавит нас от необходимости искать козлов отпуще­ ния и охотиться на ведьм и позволит чувствовать и выражать обвине­ ние способами, которые не причинят вреда нам, нашим родителям или невинным прохожим. Если вы хотите проанализировать, отравлены ли вы обвинениями себя, закройте глаза и обратите внимание на свои внутренние ощуще­ ния, когда вы пытаетесь вспомнить, как пытались спорить со своими родителями. Возможно, вы не помните, как сопротивлялись им. Может быть, ваше окончательное “поражение” произошло, прежде чем вы на­ чали себя помнить. Тем не менее возможно, вы все еще чувствуете вну­ треннее напряжение, свою вину или даже ругаете себя за саму мысль или образ, когда что-то просите у родителей. Или, возможно, вы вспомните травмы, полученные в результате того, что вы не соглашались с ними. Если при выполнении этого упражне­ ния вы будете ощущать какую-то утрату или дистресс, я надеюсь, что это станет мотивом для более тщательного исследования своего отно­ шения к обвинению.

ПРОСТИТЬ, НО НЕ ЗАБЫТЬ Прощение никоим образом не оправдывает и не одобряет пагубных действий. Прощая, вы можете сказать: “Я ни­ когда больше сознательно не позволю такому случиться”. — Джек Корнфилд

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

43

Настоящее прощение зависит от того, насколько четко взрослый ре­ бенок помнит специфику насилия и пренебрежения к нему родителей. По-человечески невозможно простить травмы, которые по-прежнему вызывают у нас боль. Не восстановленные в памяти и не прошедшие горевание травмы блокируют нежные чувства, которые являются ма­ трицей чувства прощения. Впервые я начал понимать это, когда, наконец, осознал, что никогда не почувствую когда-то обещанного мне: “Однажды ты скажешь нам за это спасибо”. Хоть я за многое благодарен своим родителям, моя при­ знательность никоим образом не связана с теми случаями, когда они использовали эту фразу, чтобы оправдать свою жестокость. Чтобы по-настоящему почувствовать благодарность к своим роди­ телям, мы должны сначала определить и достичь значительного исце­ ления своих детских травм. Соответственно, я надеюсь, вы будете раз­ личать между собой те родительские практики, которые заслуживают благодарности, и те, от которых нужно отказаться. Чтобы по-настоя­ щему простить своих родителей, мы должны знать, за что конкретно мы их прощаем, и какое их поведение в первую очередь заслуживает порицания. Если мы не поймем точный характер проступков своих родителей, то рискуем продолжать терпеть подобные обиды и в настоящем. Дети, которым не позволено обвинять за плохое поведение своих родителей, часто становятся взрослыми, не способными защитить себя от жесто­ кого обращения. Есть много преступников, которые, скорее всего, обладают шестым чувством, так как могут распознавать людей, которые потеряли спо­ собность протестовать и обвинять несправедливость. Если мы не бу­ дем регистрировать свое “негативное” чувство в ответ на насилие, то и не сможем сказать, что нас обидели. Вместо этого мы будем молчали­ во “прощать” свих обидчиков так же, как были вынуждены молчаливо прощать своих родителей, независимо от того, сколько постоянных оскорблений от них получали. Вот почему психоаналитик Джудит Виорст говорит следующее.

Если мы не можем оплакать прошлое... мы обречены повто­ рять его снова и снова.

44

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

Когда мы эффективно горюем о своих детских утратах, старые невы­ раженные чувства родительской вины естественным образом всплы­ вают на поверхность. Как правило, нет необходимости выражать эти чувства непосредственно своим родителям, если, конечно, они не про­ должают активно нас оскорблять. Чувство родительской вины можно выражать безопасными и ненасильственными способами и не в их при­ сутствии. В своей реабилитации и частной практике я не раз наблюдал, как выражение этих чувств чудесным образом открывало путь настоя­ щему чувству прощения. Когда происходит это чудесное превращение, то “Боль без памяти сменяется памятью без боли” (Энн Харт). И наконец, некоторые родители были настолько жестоки, что про­ щение будет невозможным. Тем не менее по-прежнему важно разобла­ чать и выражать обвинение их порочности, потому что невысказанное обвинение, как правило, блокирует все наши чувства прощения — про­ щение себя, а также прощение значимых других.

ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ РЕАБИЛИТАЦИИ Скворец, твое послание нам ясно: еще не слишком поздно пегпъ. — Тесс Галлагер

Многие из нас начинают тревожиться, когда впервые задумываются об идее эмоциональной реабилитации. Научиться чувствовать порой так же сложно, как освоить искусственную конечность. Тем не менее, хотя освоение протеза поначалу вызывает сильный дискомфорт, мало кто откажется от сложного периода адаптации, чтобы вернуть себе мобиль­ ность с помощью такого устройства. Привыкание к эмоциям поначалу может показаться таким же раздражающим фактором, но я считаю, что польза от восстановления эмоций еще больше, чем от восстановления способности ходить, танцевать и водить машину с помощью протеза. По мере того как мы будем становиться более эмоциональными, наше здоровье и жизненная энергия естественным образом будут при­ растать. Когда мы избавимся от старых незалеченных травм, энергия, которую мы тратим впустую на удержание прошлого, станет доступна, и мы сможем ее использовать для наслаждения повседневной жизнью.

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

45

Восстановленные эмоции оживят наши ощущения, очистят фильтры нашего восприятия и обновят эстетические чувства. Это естественным образом побудит нас замедлиться и расслабиться, раскрыть свою при­ родную способность удивляться прекрасному. Мэри Оливер уловила эту способность в своем изысканном произведении “Утренняя поэма”. Каждое утро мир создается вновь. Под деревом апельсина столбики солнца превращают в листья горсти ночного пепла, а сами застревают в высоких ветках — и появляются пруды, как черная ткань с нарисованными островами летних лилий. Если это твоя природа... ты будешь часами плыть водными тропами, высаживаясь там, где захочет твое воображение. И даже если твой дух несет в себе шип, который тяжелей свинца, если все, что ты можешь, — двигаться с трудом, все равно где-то в глубине тебя сидит зверь, который кричит, что земля — именно то, чего ты хотел: каждый пруд с его пылающими лилиями — это молитва, услышанная и вознагражденная, каждое утро... это то, о чем ты даже не осмеливался мечтать.

Люди с полнотой чувств вознаграждены еще и все возрастающим богатством взаимоотношений с собой и другими. Когда чувство люб­ ви поселяется в сердце и теле, оно проявляется как осязаемое тепло

46

Глава 1. Важность реабилитации полноты эмоциональной природы

и волнение. Эмоциональная любовь намного глубже, чем легковесные интеллектуальные переживания глубокомысленных людей, для кото­ рых любовь — лишь идеал, мечта или бесплодное ожидание. Взрослым детям очень полезно оспорить и опровергнуть ложные и деструктивные убеждения о прощении, обвинении и эмоциональ­ ности. Жизнь будет намного болезненней, если мы будем ненавидеть себя, стыдиться и отказываться от всех чувств, кроме самых “хоро­ ших”. Если мы не вырвемся из ловушки семейного наследия — будем пренебрегать всеми эмоциями, кроме самых экзальтированных, — возможно, мы никогда не почувствуем полного прощения ни к себе, ни к кому-то еще.

ГЛАВА 2 ПРОЩЕНИЕ КАК ОТРИЦАНИЕ

Привычка не замечать и лгать о жизни прилипла, как пиявка, к американской душе.

— Роберт Блай

Человек может привыкнуть не думать, выбрать это как способ защиты; не анализировать свои чувства и впечат­ ления от жизни, чтобы избежать того, что болезненно. — Элвин Семрад Многих из нас побуждают к преждевременному и ложному проще­ нию с помощью провоцирующих чувство вины высказываний: “Когда ты перестанешь плакать о своем детстве?”, “Не кажется ли тебе, что пора отпустить родителей?”, “Почему бы не позволить прошлому оста­ ваться в прошлом и просто продолжать жить?”, “Знаешь, в чем твоя проблема? Ты просто не умеешь прощать”. Такому токсичному подстрекательству часто трудно сопротивлять­ ся. Прощение иногда считают чудодейственным инструментом ре­ абилитации. Прощение предписывают как панацею от всех проблем, особенно тех, которые связаны с любовью и близостью. Если бы мы решили простить, если бы только выбрали прощение, то освободились бы от боли одиночества и отчуждения. Жертвы травмы особенно восприимчивы к таким вредным советам, когда впервые начинают чувствовать здоровый гнев из-за своего про­ шлого. Вместо того чтобы переживать свой гнев как подтверждение того, насколько плохо к ним относились родители, они часто замыкают его на себе, прерывая тем самым свою реабилитацию.

Что со мной не так? Почему я не могу простить? Если бы со мной все было в порядке, я бы давно простил своих роди­ телей. Я по-настоящему плохой. Неудивительно, что меня никто не любит! Неудивительно, что моя жизнь — полный

48

Глава 2. Прощение как отрицание

бардак. Я решил простить родителей. Мне кажется, я их про­ стил. Я намеренно выбрал прощение... но я все еще так оди­ нок! Думаю, я никогда ничего не делал правильно. Я даже не могу простить!

Когда мы выбираем прощение, проглатывая свой гнев по поводу ро­ дительской несправедливости, мы соскальзываем в психический туман отрицания. Отрицание — это широкое понятие, используемое “реабилитологами” для описания разных видов защит, которые применяем, чтобы вызвать в себе онемение к непреходящей и непреодолимой боли. (Здесь я использую понятие “отрицание” несколько иначе, чем это делают представители движения за реабилитацию от алкоголя и наркотиков. Там под отрицанием часто подразумевают исполнен­ ный вины и стыда процесс сознания, используемый зависимым че­ ловеком, чтобы игнорировать вопиющие деструктивные последствия своей зависимости.) В нашем случае отрицание — это психический механизм выживания, который бессознательно и автоматически возникает у заброшенных детей при постоянном жестоком обращении. Чтобы сохранить интерес к жизни, дети должны идеализировать хотя бы одного из родителей. Отрицание позволяет им поддерживать иллюзию любви, независимо от того, насколько она далека от истины. Эта потребность так сильна, что они автоматически блокируют осознание всех видов родитель­ ского пренебрежения, несправедливости и враждебности — особенно в идеализированном родителе. Отрицание защищает подвергшихся насилию детей от ужасающей, “неусваеваемой” реальности, в которой их родители не являются их союзниками. Вот почему эксперт по гореванию Стивен Левин задает следующий вопрос. Не похожи ли мы часто на избитого ребенка с фотографии на первой полосе Los Angeles Times, которого осторожно выносит из комнаты сострадательная медсестра, а он тянет через ее плечо руку к женщине, стоящей между двумя поли­ цейскими, арестованной за ожоги и сломанные кости этого ребенка, и кричит: “Мама, мама”?

Многие из нас полагались на отрицание, чтобы спасти в детстве свой рассудок, а иногда и жизнь. Мы были слишком хрупкими и зависимыми,

Глава 2. Прощение как отрицание

49

чтобы чувствовать непреодолимую боль и разочарование, связанную с нашими родителями. Для многих из нас грубая несправедливость была ежедневной и постоянной, продолжалась бесконечно и исклю­ чала любую возможность противостоять ей или что-то изменить. Без каких-то прогнозов на улучшение и не имея того, к кому можно обра­ титься за защитой, что мы могли сделать, кроме как онеметь? Отрицание — это действительно вопрос жизни и смерти для неко­ торых детей. Те, кто не может ввести себя в оцепенение, не обращая внимания на продолжительную родительскую злобу, подвержен пси­ хическим заболеваниям, раннему злоупотреблению наркотиками и суициду. Некоторые склонны к фатальным “несчастным случаям”, а некоторые развивают тягу смерти, что подрывает их способность бо­ роться с болезнью. (Конечно, есть дети, которые могут прийти к тра­ гическому концу по причинам, не связанным с дисфункциональным родительством.) Не нужно обвинять или стыдить жертв травмы, которые все еще отрицают дисфункциональность своих семей. Долгие годы им прихо­ дилось использовать шоры отрицания. Многие из нас к ним привык­ ли, и я знаю жертв жестокого обращения в детстве, которые искренне верят в то, что их родители о них хорошо заботились. Как тогда понять тем, кто страдал “только” от эмоционального пренебрежения, насколь­ ко серьезной была их депривация? Отрицание еще труднее убрать, чем распознать. По понятным при­ чинам мы не хотим вглядываться в причину своего отрицания, в боль, которую оно маскирует, потому что нас унижали за раскрытие этой боли в детстве. Как мы можем поверить, что теперь безопасно выражать болезненные чувства, теперь, когда вокруг нас в реальной жизни и по телевизору мы видим, как людей высмеивают за выражение эмоций? Слишком многие из нас были травмированы разными вариациями таких угроз: “Перестань плакать, или я действительно дам тебе повод”. Правда состоит в том, что многие из нас подстраиваются под это абьюзивное утверждение, как будто это странное клише подчеркивает то­ тальность нашего отрицания. Если мы не будем противостоять отрицанию, то останемся жить в оцепенении, как в плену старой боли, слепо равнодушные к трав­ мам и утратам своего детства. Загипнотизированные старой иллю­ зией о своем счастливом детстве, мы будем проживать свою жизнь

50

Глава 2. Прощение как отрицание

вполсилы, в состоянии эмоциональной анестезии. Выдающийся экс­ перт по вопросам детства Бруно Беттельгейм отмечает следующее.

В процессе развития взрослой личности многие детские переживания оказались неизбежно погребены в глубоком бессознательном. К тому моменту, когда взрослая личность окончательно и прочно формируется, в таком отчуждении части себя, или дистанцировании от своего детства, уже от­ падает необходимость, но к тому времени для большинства людей дистанцирование становится частью самой личности. Отчуждение себя от детства временно необходимо, но, сохра­ няясь постоянно, оно лишает нас внутренних переживаний, которые, если к нам вернутся, могут поддерживать в нас мо­ лодой дух, а также позволят нам быть ближе к своим детям. К счастью, мы больше не нуждаемся в услугах отрицания. Мы боль­ ше не зависим от своих родителей. Они не могут наказать нас за при­ знание и выражение своих болезненных чувств о прошлом. Пришло время бросить вызов своему отрицанию. Пора снять когни­ тивную смирительную рубашку ложного прощения, которое ограни­ чивает нашу эмоциональную циркуляцию. Мы должны горевать, что­ бы вырваться из болота тревоги и депрессии, которое просачиваются внутрь нас, вытекая из нашей непроработанной, бессознательной боли. Мы будем свободно плыть в огромном, не обремененном прошлым океане взрослой жизни, если окончательно вспомним, оплачем и про­ работаем страдания, причиненные нам родителями. Мы можем по­ черпнуть вдохновение у известного психоаналитика Элис Миллер.

Это подобно чуду — каждый раз видеть, как много индиви­ дуальности в нас выжило, несмотря на отрицание и самоотчуждение, и может вновь проявиться, если работа горевания принесет освобождение...

ОТРИЦАНИЕ МАСКИРУЕТ НАСИЛИЕ НАД СОБОЙ Всё, чему отказано в доступе к сознанию, так или иначе продолжает влиять на человека — но через бессознательные процессы.

— Карл Юнг

Глава 2. Прощение как отрицание

51

Опыт научил нас тому, что в борьбе с психическими заболеваниями у нас есть только одно надежное оружие: изучение своих эмоций и эмоциональное принятие правдивой и уникальной истории своего детства. — Элис Миллер

Если мы не пробудимся от отрицания, мы никогда не поймем, что часто относимся к себе так же жестоко, как наши родители. Дети учат­ ся путем подражания, а взрослые дети дисфункциональных родителей испытывают много ненужных страданий из-за заученного насилия над собой и пренебрежения к себе. С начала этого месяца я уже в сотый раз поймал себя на заученном насилии над собой. Так, в субботний полдень в очень расслабленном настроении я готовил себе обед и слушал любимую музыку. Я насла­ ждался запахами и текстурой свежемолотых специй и приступил к сре­ занию жира с небольшого кусочка стейка. Внезапно я заметил, что мои неторопливые движения начали уско­ ряться. К своему большому огорчению, я осознал, что мечусь по кух­ не, как повар, которого могут уволить за опоздание с приготовлением ужина боссу. К счастью, работая над реабилитацией, я достаточно хорошо нау­ чился останавливаться и фокусироваться на себе, чтобы понимать, что происходит. Я сразу же заметил, что чувствую сильное беспокойство, нетерпение и раздражение, и что мой желудок сжимается в огромный комок. Музыка поблекла и стала почти неразличимым фоном, мое чувство голода испарилось, и я едва дождался того, чтобы закончить приготовление пищи. Внезапно список, казалось бы, неважных дел за­ голосил в моем мозгу, словно “истеричный” ребенок, требующий не­ медленного внимания к себе. По мере того как я все больше настраивался на свои внутренние пе­ реживания, я стал замечать, что разговариваю с самим собой ужасно враждебным тоном. Внезапно меня осенило, что акт срезания жира с куска мяса стал для меня триггером эмоционального флешбэка (см. главу 4). Под влиянием этого флешбэка я заново пережил силь­ ный страх перед отцовской злостью, когда он набрасывался на меня за обеденным столом. Дальнейшее исследование помогло мне заметить, что я объединил свой голос с отцовским и “погряз” в бурном потоке нападок на себя.

52

Глава 2. Прощение как отрицание

Я отхлестывал себя с помощью тех же критических замечаний, кото­ рые он вываливал на меня почти за каждым семейным приемом пищи. Едва ли осознавая, что делаю, я чуть не стал эхом повторять его обли­ чительную речь, которую так часто слышал за обеденным столом. Кто тут, черт возьми, такой привередливый? Или ты будешь есть этот жир, или я тебя заставлю. Вечно тебе нужно чем-то отличиться. Почему ты не можешь быть как все? Если ты не перестанешь возиться с этим куском мяса, я выбью из тебя всю дурь.

Еще более страшными, чем отголосок его угрожающей речи, были мой ужас и тревога, повторно триггированные этими словами. За считанные секунды безобидное нарушение несправедливого правила детства — того, которое уже более тридцати лет не имело внешнего источника под­ крепления, — настолько сильно поменяло мое настроение от наслажде­ ния собой до ненависти, что я долго не мог избавиться от него. К счастью, я смог побороть этот процесс благодаря работе по реа­ билитации, которую тут же проделал (см. главу 7). Я перенес процесс ненависти к себе на смехотворное отцовское правило о жире в мясе и перешел к аффирмациям и позитивному разговору с самим собой. Когда мой гнев положил конец этому заученному насилию над собой, я почувствовал, как во мне поднимается огромная волна горевания за бесчисленное количество раз, когда я ранил себя, повторяя как попу­ гай осуждающие слова моего отца. Сколько тысяч раз до этого я бессознательно впадал в “самодеструктивный режим”? Сколько раз мое удовольствие от расслаблен­ ного выполнения какого-то действия мгновенно прерывалось, когда я повторял родительские суждения о том, что делаю что-то не так? Сколько дел я не осмеливался выполнять, потому что соглашался с его громогласными насмешками о том, что я “ни на что не годен”? Неудивительно, что раньше я так сильно страдал от страха высту­ плений. Неудивительно, что я не мог найти минутное успокоение. Меня преследовала душевная и эмоциональная боль из-за этого непрекращающегося насилия над собой. Мои самые простые мысли и дей­ ствия постоянно подвергались жестокой реинкарнации его резкого не­ одобрения. Отрицание родительского насилия не позволяло мне уви­ деть, как отцовская критика начала жить во мне собственной жизнью.

Глава 2. Прощение как отрицание

53

Отрицание сделало меня бессильным перед отцовскими ядовитыми замечаниями. Я невыразимо благодарен работе над своим отрицанием, которая привела меня к пониманию этой динамики. Какое блаженное облегче­ ние я испытал, когда с помощью горевания смог прекратить эту неж­ данную интрузию из прошлого, избавиться от сопровождающего ее страха и вернуться к неторопливому завершению приготовления еды. Если бы я не знал, как справиться с этой неприятной интрузией из про­ шлого, то, скорее всего, беспокойно и торопливо съел свой обед и от­ влекался чем-нибудь весь остаток дня, как делал много раз в прошлом. Я считаю, что многие жертвы травмы утрачивают гармонию с собой из-за такого рода эмоциональных флешбэков и их побочных продук­ тов — абьюзивных разговоров с самим собой. Когда мы даем отпор сво­ ему отрицанию и определяем детали того, как нас запугивали и контро­ лировали в детстве, мы начинаем избавляться от привычки подражать презрительному отношению своих родителей.

ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЕ ПРОЩЕНИЕ И ВИНА Преждевременное прощение — это решение простить своих родите­ лей до того, как мы полностью осознали, в какой степени они навре­ дили нам. Такое решение, как правило, приводит к резкому регрессу в реабилитации, поскольку блокирует восстановление воспоминаний, необходимых нам для того, чтобы установить конкретные цели сво­ ей реабилитации. Преждевременное прощение — это ложное проще­ ние, так как не подтверждается работой реабилитации, необходимой для того, чтобы прощение было эмоционально искренним. Ложное прощение заставляет нас поверить в то, что наш плохой об­ раз себя и подавленное самовыражение являются врожденными дефек­ тами характера, а не продуктами плохого родительства. Это побуждает нас не принимать всерьез боль этих состояний — постоянно пребывать в непроработанных детских страданиях и с низкой самооценкой. Преждевременное прощение обычно является рефлекторной реак­ цией на возникающее сильное чувство вины, когда мы впервые бро­ саем вызов своему отрицанию прошлого. Большинство из нас было обучено считать, что только самые неблагодарные дети поставили бы под сомнение способность своих родителей их воспитывать.

54

Глава 2. Прощение как отрицание

Многим жертвам травмы из дисфункциональных ортодоксальных семей промыли мозги, заставив поверить, что жаловаться на родите­ лей — грех и нарушение “священной” пятой заповеди: “Почитай отца твоего и мать твою”. Монахини много раз говорили мне, что в аду есть особое место для детей, у кого “плохие” мысли или чувства о своих ро­ дителях. Многие взрослые дети становятся очень тревожными, когда впер­ вые начинают говорить неидеализированную правду о своих роди­ телях. Простой вывод о том, что наши родители не выполнили свой долг перед нами, заставляет нас чувствовать, что еще чуть-чуть — и нас уничтожит “гнев Божий”. Я считаю, что пятая заповедь была представлена нам в очень репрес­ сивной форме, по принципу “всё или ничего”. Эту пародию на иуде­ о-христианские нравы, которая велит нам чтить отца и мать, так повсе­ местно искажают, что она превратилась в безропотное принятие лю­ бого неприемлемого поведения. Заповедь как будто на самом деле нам внушает: “Почитай отца и мать, какую бы боль они тебе не причинили”. Я каждый раз сжимаюсь изнутри при виде многочисленных жертв травм, которые из-за слепого следования этой заповеди, оставляют своих детей на “попечение” тех бабушек и дедушек, которые все еще абьюзивны. Я встречал нескольких жертв травмы, которые настолько закостенели в отрицании, что оставляли своих детей наедине с теми самыми родителями, которые растлевали их в детстве. Я считаю, что пятую заповедь нужно истолковывать так: “Чти своих отца и мать, если они чтят тебя”.

ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЕ ПРОЩЕНИЕ И УТРАТА ОСНОВНЫХ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА “Любовь” стала настолько противоречивым понятием, что некоторые исследователи семейной жизни, пришли к выводу: “любовь”— это просто обозначение способа, которым более влиятельные члены семьи контроли­ руют остальных ее членов. По утверждению Рональда Лэйнга, любовь часто служит прикрытием для насилия.

— Ролло Мэй, Love and Will

Глава 2. Прощение как отрицание

55

Преждевременное прощение заставляет молчать внутреннего ре­ бенка так же, как биологические родители заставляют молчать свое­ го реального ребенка. Многие из нас продолжают отказывать своим внутренним детям и, соответственно, себе, в самых элементарных правах и потребностях. Как правило, мы стыдим и ненавидим своих внутренних детей всякий раз, когда они жалуются, чувствуют, прояв­ ляют эмоции или нуждаются в чем-то, кроме самого необходимого. Преждевременное прощение сохраняет постоянную ретравматизацию и подтверждает отказ от своего внутреннего ребенка. Билль о правах человека на самовыражение в приложении В опре­ деляет права, которых дети обычно лишены, потому что права принад­ лежат исключительно родителям. Большая часть детских травм про­ исходит тогда, когда нас наказывают за инстинктивные попытки вос­ пользоваться этими правами. Многие из нас до сих пор страдают из-за отказа от своих основных прав, например права говорить “нет”, права на уважительное отношение и права на собственные чувства, мнения и предпочтения. Наше здоровье и дальнейшее развитие зависят от того, будем ли мы требовать выполнения этих прав и пользоваться ими. Взрослые дети могут использовать билль о правах в качестве цели и руководства к действию во время реабилитации. Чтобы успешно работать над ней, мы должны перестать имитировать “прощение” ро­ дительской критики, которая душит наши здоровые личные интересы при малейшем их появлении. Уделите немного времени, чтобы проанализировать, держите ли вы еще себя в узде, подражая заученным родительским порицаниям. Продолжает ли в вас еще звучать эхо родительских запретов, напри­ мер: “Как ты смеешь отказывать ему?”, “Не будь таким эгоистом!”, “Перестань жалеть себя — ты такой впечатлительный!”, “Мало ли, что ты хочешь. Кроме тебя есть еще и другие, как тебе известно!”, “Просто радуйся тому, что имеешь — подумай для разнообразия о ком-то еще!”, “Прекрати эту болтовню. Почему ты думаешь, что кому-нибудь есть дело до того, что ты хочешь сказать?” Если какая-то часть вас вздрагивает или сжимается при любой из этих фраз, вызовите у себя здоровое негодование по поводу того, что вас настроили против себя таким образом. Используйте энергию сво­ его справедливого гнева, чтобы с удвоенными усилиями добиваться

56

Глава 2. Прощение как отрицание

основных прав человека, нарушаемых такими несправедливыми заяв­ лениями. Преждевременное прощение не всегда появляется просто из отри­ цания, страха или чувства вины. Эта ложная форма прощения может быть мотивирована и нормальным желанием справиться с обидой и быть в дружеских отношениях с семьей. Даже став взрослыми, мы по большому счету сохраняем свою детскую потребность — восприни­ мать самих себя как любимых. Таким образом, решение простить может исходить из желания забыть прошлое, чтобы чувствовать себя комфор­ тно со своими родителями. Иногда мы слишком быстро инициируем ложное прощение, потому что давно привыкли игнорировать свои неза­ жившие детские раны ради поддержания иллюзии любящей семьи. К сожалению, преждевременное прощение возвращает нас к отно­ шениям с родителями, по-прежнему лишенным подлинной теплоты и интимности. Если мы не проработаем неурегулированный страх и причиненную нашими родителями боль, мы всегда будем чувствовать себя рядом с ними неловко и держать их на эмоциональной дистанции. Так обычно происходит, даже если родители преодолели свое жестокое к нам отношение.

ЛОЖНОЕ ПРОЩЕНИЕ И ПЕРФЕКЦИОНИЗМ Ты не должен заставлять себя.

— Херби Монро Переживать собственную неадекватность и, несмотря на это, продолжать — два величайших достижения взрослой жизни. Успех во многих отношениях не так важен, как неудача и то, как вы с ней справляетесь. — Роберт Хэнд Перфекционизм — это саморазрушительный процесс применения к себе богоподобных стандартов. Оливер Уэнделл Холмс когда-то предостерег от этого: “Молодой человек, секрет моего успеха состоит в том, что в раннем возрасте я обнаружил, что я не Бог”. Недостижимые стандарты перфекционизма делают нас жестокими к себе и бесполезно самокритичными. Вечное счастье и максимальная

Глава 2. Прощение как отрицание

57

производительность — типичные перфекционистские ожидания, кото­ рыми страдает большинство американцев. Те из нас, кто носит в себе бремя этих коварных ценностей, скорее всего, считают любые другие состояния психики и производительности постыдно неадекватными. Перфекционизм широко распространен в индустриальных обще­ ствах. Он вплетен в ткань американской жизни и стал ее неотъемлемой частью, как мистика бейсбола и яблочного пирога. Недавно я смотрел телевизионную программу, в которой третьеклассников просили своими словами закончить разные пословицы. Когда один ребенок на полном серьезе сказал: “Если у тебя сразу ничего не получилось... ты полный не­ удачник и обуза для общества”, вся аудитория разразилась хохотом, но некоторые зрители, включая меня, были страшно шокированы. Скорей всего, перфекционизм появился на заводском конвейере, где от рабочих требовалось быть максимально безэмоциональными, эффективными, не прибегающими к чьей-то помощи и безотказными, как машины, которые они обслуживали. С помощью семей как трени­ ровочных лагерей индустриальные общества почти у всех людей фор­ мируют перфекционистские, разрушающие душу ожидания. Перфекционизм автоматически возникает у детей, подвергающихся чрезмерной критике и наказаниям. Надеясь устранить явные причины недовольства родителей, дети стремятся к невозможной цели — ни­ когда не ошибаться. Из страха перед родительским неодобрением они ругают себя даже за самые незначительные проступки. Боясь попасть в немилость, многие в конце концов приходят к выводу, что большая часть их нормальных потребностей является недостатками, которые должны быть устранены. Перфекционизм может спонтанно появиться у ребенка и как реак­ ция на пренебрежение. Он часто является отчаянной попыткой ребен­ ка завоевать родительскую любовь. Если бы он только мог безупречно преуспевать во всем и быть полностью самодостаточным, если бы он только никогда не нуждался в новой одежде и никогда не проливал мо­ локо, если бы он только мог не болеть и держаться от мамы подальше, то тогда, может быть, его родители относились бы к нему с любовью. Или, если бы только ее нос был чуточку меньше, если бы она была больше похожа на ту идеальную маленькую девочку из телевизора, если бы она только не забывала постоянно приклеивать на свое лицо улыбку, то тогда и только тогда, может быть, родители полюбили бы ее.

58

Глава 2. Прощение как отрицание

Я помню, как в начальной школе получал высшие оценки практиче­ ски по всем предметам, и все же не слышал ни слова похвалы от своего отца. В итоге девяносто девять баллов из ста вызывали у меня разо­ чарование, и я стал трудоголиком, зацикленным на получении мак­ симальных результатов, которые, как я надеялся, могут принести мне одобрение отца, к которому я отчаянно стремился. Со временем я так зациклился на своих ошибках, что стал полностью отождествлять себя с ними, пока в своих глазах не стал не чем иным, как уродливым набором ошибок. Как утверждает Джон Брэдшоу, дис­ функциональные родители реагируют на проступки своих детей так, как если бы сами дети были ошибками. Некоторые из них даже ядови­ то упрекают своих детей в том, что их рождение было ошибкой и они позорят свою семью. Многие родители используют невинные проступки и безобидные недостатки своих детей как предлог, чтобы сделать их козлами отпуще­ ния. Они регулярно вымещают свое зло и разочарование на детях, а за­ тем их же обвиняют в том, что сами неспособны любить: “Как можно любить такого ребенка?” Некоторые обвиняют своих детей во всем, что в их жизни идет не так: “Я отдал тебе всю свою жизнь. И чем ты мне от­ платил?!”, “Это позор! Вы, дети, полностью испортили мою жизнь. Вы раньше времени загоните меня в могилу!”, “Если бы ты у меня не ро­ дился, я бы могла(сами заполните пробел)”. Родителям легко убедить своих отпрысков, что их нужно наказывать за то, что они не идеальны. Родители для своих детей — это виртуаль­ ные боги, обладающие абсолютной властью над ними. Они способны тщательно промыть мозги своим детям, заставив их поверить в то, что даже самые жестокие наказания делаются “для их же личного блага”. Элис Миллер (Alice Miller) в своей отметающей любое отрицание кни­ ге For Your Own Good (Ради твоего же блага) убедительно описала этот процесс. Многие дисфункциональные семьи похожи на мини-культы. Родители прививают детям свои убеждения и ценности, когда те пол­ ностью внушаемы. После этого они жестоко наказывают их за любую девиацию в мыслях или поведении. Многие взрослые дети остаются настолько встроенными в культ об­ раза мыслей и поведения своих родителей, что никогда не вырываются на свободу и не претендуют на свою уникальную индивидуальность.

Глава 2. Прощение как отрицание

59

Даже выйдя из состава семьи, они сохраняют пожизненную верность ее культу, каким бы враждебными к ним ее лидеры ни были. Снова и снова я наблюдаю взрослых детей, находящихся в постоянном под­ чинении у своих родителей, которые относятся к ним с презрительным неуважением и оскорбляют их так, как они никогда бы не позволили кому-либо еще. Один из моих самых больших поводов для раздражения — архети­ пическая сцена из фильма, в котором один из героев на вопрос о при­ чине своего решения или выбора напыщенно отвечает: “Потому что мой отец так поступил бы, вот почему!” Это сразу же все объясняет, и остальные персонажи с уважением отходят в сторону. Надеюсь, что когда-нибудь кто-нибудь снимет ремейк этого фильма с другой раз­ вязкой данной сцены. Если бы я был режиссером, то дал бы указание напарнику главного героя опровергнуть такое слепое подчинение сло­ вами: “Если бы твой отец ел бутерброды с овсянкой, нам бы тоже при­ шлось это делать?”

ОТРИЦАНИЕ ПЕРФЕКЦИОНИЗМА Силу добродетели человека нужно измерять не его специальными усилиями, а лишь его обычными делами. — Блез Паскаль

Пожалуй, нет ни одного взрослого ребенка, живого, великолепного или нелепого, который не умирал бы тысячу раз при перфекционистских столкновениях с отображением в зеркале. — Херби Монро Взрослые дети, которые преждевременно прощают своих родителей, рискуют никогда не понять, что были доведены ими до перфекциониз­ ма. Нереалистичные ценности и недостижимые цели будут постоянно колоть их, превращая их психику в ложе из гвоздей. Будучи глубоко зараженными перфекционизмом, мы так боимся ошибиться, что никогда не пытаемся пробовать что-то новое. Мы забы­ ваем, что жизнь полна захватывающих возможностей. Мы сводим свой чудесный дар свободы выбора к выбору разных способов придираться

60

Глава 2. Прощение как отрицание

к себе. Крошечный прыщ, если его безжалостно выковыривать, превра­ щается в большую инфицированную рану. Перфекционизм превращает некоторых из нас в страдающих запо­ рами грамматиков. Мы становимся неуверенными во всем, что гово­ рим. Часто мы защищаемся от собственных мыслей, которые могут быть “неправильными”. В худшем случае мы даже чувствуем вину за свои сны и раскаиваемся в них. Когда-то я был такого рода самодовольным, самонадеянным пер­ фекционистом, который лишь болтал, что бросает вызов своей деструк­ тивной привычке. Как правило, я сводил к минимуму “кастрирующие” эффекты, которые перфекционизм оказывал на мою жизнь. Я скромно называл себя перфекционистом, но обычно сопровождал это хитрой ухмылкой, которая ясно говорила, что втайне горжусь этой дисфунк­ цией. Когда я сейчас думаю об этом, то понимаю, что был чем-то похож человека, который носит футболку с такой надписью. У меня нет проблем с алкоголем. Я пью. Я отключаюсь. Я падаю на землю. Нет проблем! На моей футболке должно было быть написано такое.

У меня нет проблем с перфекционизмом. Я стремлюсь быть идеальным. Я неустанно слежу за собой. Я начинаю ненавидеть себя. Нет проблем!

ПЕРФЕКЦИОНИЗМ УБИВАЕТ САМООЦЕНКУ, КАК ФАЛЬШЬ УБИВАЕТ ЛЮБОВЬ Мы превратились в копию своих матерей или отцов или фантазию о том, что значит быть хорошим маленьким ребенком и плохим маленьким ребенком. Иногда мы так хорошо скрываемся от себя, что в конце концов даже не распознаем собственных способов маскировки.

— Сюзанна Шорт

Глава 2. Прощение как отрицание

61

Если усердно стараться и поступать правильно, то можно заручиться одобрением других людей; но по­ лучить собственное одобрение — во сто крат важнее... — Марк Твен Дети из дисфункциональных семей часто обречены на ужасное одиночество. Дети, которые должны быть “видимы, но не слышимы”, не могут не страдать от переполнявших их чувств одиночества и отвер­ женности. Многие жертвы травмы, которых в детстве заставляли мол­ чать согласно правилу “никаких разговоров”, продолжают страдать от такого же немого одиночества и во взрослой жизни. Им еще пред­ стоит узнать, что настоящая связь между людьми и доверие друг к дру­ гу возникают тогда, когда люди непрестанно разговаривают. Перфекционизм усиливается молчаливым, изолирующим влиянием правила “никаких разговоров”. Многие из нас не могут выразить о себе что-либо, что не было бы на 100% оптимистичным. Мы так боимся, что нас воспримут как далеко не идеальных, что не чувствуем себя в доста­ точной безопасности, чтобы чем-то делиться. До тех пор пока мне не исполнилось тридцать, мое общение с людь­ ми редко состояло из чего-то, кроме шуток и разговоров о спорте. Такие поверхностные разговоры заставляли меня чувствовать свое вечное одиночество, несмотря на то, что я был популярен у тех, с кем общался достаточно долго, чтобы хорошо меня узнать. Я был немногословен, поскольку жизнь в семье убедила меня в том, что неразумно говорить на уязвимые темы, которые помогают укре­ плять близость между людьми. Разговоры о чувствах, потребностях, слабостях или разочарованиях в нашем доме обычно высмеивались. Также считалось слишком неприличным говорить о надеждах, мечтах и достижениях. Дисфункциональные родители, как правило, атакуют и принижа­ ют естественную склонность своих детей с энтузиазмом рассказывать о себе. Одно из негласных правил моих родителей заключалось в том, что мне не разрешалось выражать малейший намек на гордость собой. И в то же самое время один из любимых их упреков был: “Разве ты не гордишься собой?” Такого рода двусмысленность очень типична для дисфункциональных семей — “будь проклят, если это сделаешь, и будь проклят, если этого не сделаешь”.

62

Глава 2. Прощение как отрицание

Всякий раз, когда я забывал негласное правило своих родителей и на­ мекал на то, что могу сказать или сделать что-нибудь стоящее, меня сразу же ставили на место. “Слезь с пьедестала, или я тебя оттуда столкну” — обычный рефрен моего детства. Особенно это проявлялось тогда, когда я выражал свое мнение. Моя мать любила пренебрежительно встре­ чать мои взгляды такими фразами: “Молчим все! Слушаем Великого и Всемогущего”, или “Ты имеешь право на собственное мнение... даже если оно слишком смердит”, или “У тебя изо рта плохо пахнет”. Только полностью выражая себя, мы можем узнать, действитель­ но ли нас ценят другие. Только путем полного самораскрытия мы можем понять, что достойны любви к себе, ко всем частям своего “я”. Одиночество можно излечить путем свободного, нецензурированного общения. В той степени, в какой я могу поделиться с кем-то своими переживаниями, я чувствую, что меня принимают и любят. Самовыражение и самооценка взаимозависимы. Близость, возникаю­ щая после откровенного разговора о своих проблемах, помогает нам почувствовать себя лучше, что, в свою очередь, побуждает нас к еще большему откровению. Мерил Шейн писала так.

Друзья — это люди, которые помогают вам быть самими со­ бой, той личностью, которой вы хотите быть.

Родители, поощряющие разговорчивость своих детей, повышают их самооценку. Родители, принижающие своих детей, развивая в них мол­ чаливость, подменяют их самооценку перфекционизмом. Самооценку нельзя восстановить, пока доминирует перфекцио­ низм. Самооценка во всех смыслах противоположна перфекционизму. Настоящая самооценка не испаряется из-за пятна на одежде, разбитой тарелки или субботнего вечера без свиданий. Настоящая самооценка не исчезает моментально, когда мы грустим, злимся, или когда нам плохо и одиноко. Наша самооценка так же прочна, как способность принимать и ува­ жать себя при всех обстоятельствах: в здоровье и в болезни, в успехе и в неудаче, в компании друзей и в одиночестве, в счастье и в горе, в энту­ зиазме и в депрессии. Оскар Уайльд говорил так. Это не есть совершенство, это несовершенство, которое ну­ ждается в нашей любви.

Глава 2. Прощение как отрицание

63

Из-за перфекционизма, мешающего нам говорить о своих пробле­ мах, мы никогда не узнаем приносящий свободу секрет, что каждый носит в себе справедливую или несправедливую боль, которой хочет поделиться. Из-за перфекционизма мы никогда не найдем успокоения в целительном сострадании, спонтанно возникающем между сочув­ ствующими друг другу людьми. Сочувствие — это плохо сохранив­ шийся в нашей культуре извечный процесс переработки людьми своих обид и разочарований путем их проговаривания. Сочувствие, как ни­ что иное, добавляет близости глубину и сочность красок. Наша потребность в любви (своей и чужой) и поддержке особенно велика, когда мы переживаем боль и боремся с собственными недо­ статками. Как грустно, что многие из нас, когда нам больно, по-преж­ нему изолируют себя в своих комнатах — таких же лишенных любви и сострадания, как семьи нашего детства. Когда мы это делаем, мы так же подрываем свою самооценку, как когда-то родители, лишав­ шие нас своего общества, пока мы не “уберем это выражение со сво­ его лица”. Все дети рождаются с полной способностью к развитию самооцен­ ки. Самооценка растет и развивается на протяжении всей жизни, когда наше самовыражение приветствуется. Я видел это много раз в неин­ дустриальных обществах. В этих культурах детскую речь всегда при­ ветствуют, и, как правило, из детей вырастают уверенные, отзывчивые, эмоционально целостные и полностью выражающие себя взрослые. У среднего представителя этих культур самооценка намного выше, чем у среднего представителя нашей. Пока мы не научимся любить себя в состояниях, которые далеки от совершенства, наша любовь к другим будет поверхностной и сверхобусловленной. Состояния, которые мы ненавидим в себе, нам будет трудно принять и в других. Перфекционизм еще больше отдаляет человека от других людей, делая его либо открыто самокритичным, либо конспиративно замал­ чивающим свои проблемы. Оба типа поведения транслируют неявное предупреждение другим о том, что им нужно с осторожностью гово­ рить то, что они хотят. И даже если мы притворяемся (перед собой или другими), что не­ предвзяты, негласные стандарты перфекционизма, как правило, застав­ ляют нас в компании держать дистанцию, защищаться и чувствовать

64

Глава 2. Прощение как отрицание

себя небезопасно. Перфекционизм порождает в нас бесконечные болез­ ненные фантазии, в которых другие видят нас слишком жаждущими общения, какими мы есть на самом деле, и лишает тем самым ни с чем не сравнимого удовольствия быть полностью самим собой в компании. Перфекционизм также мешает нам позволять другим любить себя, какой бы сильной и подлинной их любовь ни была. Когда мы озабо­ чены своими недостатками, нас часто мало трогает забота, которую проявляют к нам другие. Как трагично, что многие из нас убеждены, что заслуживают любви только тогда, когда счастливы или на высоте. Возможно, этот стих поэтессы Мэри Оливер подтолкнет вас отказать­ ся от своего перфекционизма.

Вам не нужно быть хорошими. Вам не нужно в раскаянии ползти на коленях сотню миль ио пустыне. Вам нужно только позволить нежному животному своего тела любить то, что оно любит...

Позвольте этой любви стать вашим “я”. Любовь к себе — это есте­ ственное, здоровое человеческое состояние, которое не должно переро­ диться в гиперкомпенсацию эгоизма. Давайте заменим самоотрицание отрицанием перфекционизма, ко­ торый был навязан нам, когда мы были слишком молоды, чтобы с ним бороться. Никто не может всегда быть счастлив и всегда быть в форме. Все хорошее приходит и уходит. Изменение — единственная неизмен­ ная вещь в жизни, о чем еще знал поэт-мистик Галиб. Перед тобой всегда лежит дорога перемен — единствен­ ная линия, сшивающая разорванные куски этого мира. “Стань всем, кем можешь” — как бы привлекательно и неопровержи­ мо, на первый взгляд, это ни звучало — это тягостная философия, в ко­ торой “всем” означает только самым лучшим и превосходным. “Стань всем, кем можешь” — это коварная ловушка, заманивающая нас в ти­ ски трудоголизма и беспощадного перфекционизма. Психоаналитик Теодор Рубин уточняет это.

Мы должны изо всех сил остерегаться потребности “быть на высоте” и очень настороженно относится к успеху ради

Глава 2. Прощение как отрицание

65

самого успеха. Зависимость от успеха неизбежно ведет к глубокой ненависти к себе и депрессии. Как и любая за­ висимость, успех слишком часто становится внутренним требованием к себе “делать так, как в прошлый раз”, поэтому каждый новый успех становится принуждением к еще боль­ шему успеху. Человек не был рожден для того, чтобы стать идеальной машиной. Мы обязаны сопротивляться внутреннему давлению превратиться в сверхпродуктивных, не нуждающихся в обслуживании андроидов. Есть много достойных уровней продуктивности, ниже, чем “стань всем, кем можешь”. Одно из самых возвышенных — это восхититель­ ное, скромное, расслабленное состояние простого существования. Возможно, следующий отрывок поможет нам просто сказать “нет” нар­ котику ненужного тщеславия и суеты.

Каждый день полон возможностей, которые мы должны себе дать. Каждый миг “потерянного” времени — это шанс осво­ бодиться от навязанной нам современностью повсеместной и бесконечной гегемонии продуктивности. Каждый проект, занявший слишком много времени, каждая задача, потребо­ вавшая больше усилий, чем планировалось, каждая работа, застопорившаяся из-за ошибок, — это чудесная возможность попрактиковаться в терпении и самопрощении.

НЕТ ИДЕАЛЬНЫХ И “СОВЕРШЕННЫХ” ЛЮДЕЙ “Хорошо приспособленный” стал означать “бесчувственный”.

— Теодор Рубин

Если вы никогда не боитесь, не смущаетесь и не обижаетесь, это значит, что вы никогда не рискуете. — Джулия Соул Настоящие друзья — это те, которые, когда вы выста­ вили себя дураком, не подумали, что это ваша норма. — Эрвин Т. Рэндалл

66

Глава 2. Прощение как отрицание

Перфекционизм часто ведет к бесконечным и бесплодным поискам мистера или мисс “совершенство”. Как правило, с огромной силой он развивается на ранних этапах романтической любви. Влюбляясь впервые, жертвы травмы, не отказавшиеся от перфекционизма, часто подвергают свое самовыражение чрезмерной цензуре. Они стремятся проецировать друг на друга безупречный образы из страха, что чуть меньшее совершенство приведет к повторению предыдущих отказов. Но “производить хорошее впечатление” — часто означает скрывать многие жизненно важные части своего “я”. Самоцензура — это изматывающая практика. Рано или поздно из ро­ мантического тумана начинают вырисовываться недостатки. Когда это происходит с двумя людьми, которые длительное время видели лишь безупречные маски друг друга, разочарование может стать разрушитель­ ным. Выдуманная любовь, строившаяся на миражах совершенства, часто неожиданно и драматическим образом испаряется. Если это происходит много раз, мы можем полностью отказаться от поиска любви. Некоторые жертвы травмы настолько задавлены перфекционизмом, что вообще не ищут любви. Глядя на себя в зеркало, жертвы травмы не видят “идеальных” черт любимого актера или модели, поэтому уве­ рены, что будут отвергнуты, если приблизятся к человеку, который их привлекает. Большую часть моего подросткового возраста меня ужасала мысль об общении с девочками из школы. Всякий раз, завидев издалека при­ ближающуюся одноклассницу, я быстро менял маршрут и обходил квартал другой стороной, чтобы не столкнуться с ней лицом к лицу, так как был уверен, что буду жалок. Моя самооценка и самовыражение настолько подавлялись в семье, что я “точно знал”, что выставлю себя дураком. Я бессознательно боялся, что все сказанное мной, чтобы за­ интересовать одноклассницу или произвести на нее впечатление, будет встречено с тем же сарказмом, как и в моей семье. Как будто мое подсо­ знание переписало слова песни “Только дураки влюбляются” в “Только дураки открывают рот”. В один благословенный день, когда мне было далеко за двадцать, я, наконец, открылся гореванию и обнаружил, что мое чувство одиноче­ ства почти никуда не делось с тех пор, как я покинул свой пустынный дом. Я по-прежнему чувствовал себя таким же одиноким, как в под­ ростковом возрасте. Хотя у меня наконец появилась девушка и меня

Глава 2. Прощение как отрицание

67

поддерживали люди из моего ближайшего окружения, я ни с кем не чувствовал себя комфортно. Я по-прежнему ретировался в свою ка­ морку всякий раз, когда мне становилось слишком сложно прятаться за фасадом своей уверенности. В момент изменившего мою жизнь прозрения я пришел к выводу, что, если это все, что мистер “совершенство” может мне дать, я могу просто перестать притворяться. Так быстро, как только мог, я отказался от сво­ их, не увенчавшихся успехом, ужимок и прыжков и поставил перед собой цель стать более искренним. Как я и опасался, многие мои старые друзья исчезли; но, что превзошло мои самые большие ожидания, со мной оста­ лось несколько друзей, которые с энтузиазмом поддержали мою новую аутентичность. Впервые в своей жизни я ощутил, что обо мне заботятся. По мере того как мне становилось все более комфортно быть искрен­ ним, росло чувство принадлежности к своему кругу, заменившему мне семью. Теперь, после двадцати лет практики, я убежден, что ничто так не поощряет любовь и не повышает самооценку, как взаимное безгра­ ничное самораскрытие. Я променял бы целую толпу друзей “хорошего настроения” на одного близкого мне по духу человека, с которым нас связывает этот драгоценный вид общения.

ПРИЧУДЛИВЫЕ МЫСЛИ О ПЕРФЕКЦИОНИЗМЕ Я сделаю все, чтобы выяснить, чего мне не следует делать, и сделаю это: так я найду хорошее оправдание случаям, когда ошибался; если я не делаю ошибок, кто поверит, что я могу ошибаться? Если я живу как гений, это никого силь­ ного не впечатляет.

Что ж, постараюсь измениться к лучшему: относиться ко всем с осторожностью, следить за своей внешностью, быть преданным, полным энтузиазма — пока не стану делать то, чего от меня хотят, быть и не быть по чужому повелению, пока не стану полностью другим. Затем, если меня оставят в покое, я изменю весь свой облик, откажусь от своей кожи, сделаю новый рот, сменю туфли и глаза — и когда я стану полностью другим, и никто не смо­ жет меня узнать — так как измениться больше уже невоз­ можно — я продолжу жить так, как и жил раньше. — Пабло Неруда, Партеногенез

68

Глава 2. Прощение как отрицание

ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ПЕРФЕКЦИОНИЗМ — Уберите их сейчас же, — буркнула принцесса, топнув крошечной ножкой в вышитой туфельке. — Я ненавижу настоящие цветы: их лепестки опадают и цветы умирают. — Ганс Христиан Андерсен

Многие из нас испытывают острое чувство симпатии к гениюаутисту (герою Дастина Хоффмана в фильме “Человек дождя”) и его впечатляющей, но жалкой гениальности в одной узкой области психи­ ческого интеллекта. Я считаю, что в такие моменты мы опосредованно сопереживаем себе и своему схожему обеднению в узком аспекте эмо­ ционального бытия. Ведь, в конце концов, счастье — это единственная эмоциональная реакция, которая повсеместно ценится в нашей куль­ туре, и ее ценность настолько высока, что право ее добиваться нам га­ рантировано конституцией. И, видит Бог, мы ищем счастья с огромной яростью и безжалостной самоотверженностью, часто уничтожая при этом все другие эмоции, угрожающие потеснить его господство в на­ шем непосредственном опыте. Всеобщая любовь к гению-аутисту основывается, главным образом, на его совершенном владении цифрами, точно так же, как самооценка среднестатистического американца полностью зависит от способности выглядеть и вести себя так, будто он абсолютно счастлив. Для многих из нас счастье стало означать хорошее самочувствие, которое, в свою оче­ редь, означает отказ чувствовать себя плохо. Тем из нас, кто отчаянно хочет чувствовать себя счастливым и веселым, общество предлагает бес­ численное количество субстанций и активностей, чтобы исправить лю­ бые отклонения от нашей иллюзии достижения полного благополучия. Многие люди в погоне за счастьем жертвуют жизненно важными аспектами своей жизни и наносят себе большие травмы. Одни жерт­ вуют завтрашним благополучием, используя определенные вида ане­ стезии, — злоупотребление едой, наркотиками или алкоголем — ради того, чтобы чувствовать себя хорошо в данный момент. Другие ставят под угрозу свою финансовую безопасность, получая мимолетное воз­ буждение от импульсивных покупок в обмен на постоянное беспо­ койство по поводу неоплаченных долгов. Третьи рискуют разрушить

Глава 2. Прощение как отрицание

69

любовь, которую питают к своим партнерам, ради быстрой дозы пози­ тивных эмоций в романах на стороне. В нашем обществе перфекционизм в эмоциональном плане прояв­ ляется как постоянная демонстрация предпочтительных эмоций. Если мы хотим восстановить всю здоровую полноту своей эмоциональной природы, мы должны отказаться от неправильного убеждения в том, что психическое здоровье означает постоянное счастье. Мы должны убрать этот опасный маленький значок с упрощенным желтым смай­ ликом со своих лацканов и избегать людей, которые пытаются “испра­ вить” наше настроение банальным советом из приторной популярной песенки “Не волнуйся, будь счастлив!” По мере того как мой перфекционизм ослабевает и становится “лишь тенью моего бывшего «я»”, я иногда чувствую восхитительное внутренне сходство с состоянием, описанным в стихотворении Кабира.

Небо все больше и больше светлеет, И уходят прочь ежедневные невзгоды; Боль, которую я причинил себе, исчезает; Миллионы солнц восходят вместе с лучами света.

Галактика полноты чувств ждет тех, кто спасется от эмоционального банкротства — зацикленности на одном полюсе эмоционального спек­ тра. Наслаждение полным эмоциональным спектром человеческих чувств — тема следующей главы.

ГЛАВА 3 ДАО ПОЛНОГО ПЕРЕЖИВАНИЯ ЭМОЦИЙ

Жизнь тела — это эмоции: чувства живости, движения, доброты, восхищения, злости, грусти, радости и, наконец, удовлетворения. Именно отсутствие чувств или их смятение приводит людей в терапию.

— Александр Лоуэн

Эта книга не претендует на то, чтобы стать фундаментальным трак­ татом об эмоциональной природе человека, тем более что последняя ча­ сто находится за пределами рационального понимания. Прославленный ученик Фрейда Карл Юнг выдвинул предположение, что чувствующая, эмоциональная часть нашей души по своей природе противоположна рациональной, логической части. Поэт Антонио Мачадо высказал ана­ логичную точку зрения. В нашей душе все приходит в движение мановением таинственной руки. Мы ничего не знаем о своей душе, и это понятно...

Язык никогда полностью не может передать эмоциональный опыт. Тем более английский, который особенно скуден словами, выражаю­ щими тонкости эмоциональных переживаний. Например, есть много видов слез: слезы утраты, облегчения, физической боли, сострадания, радости, гордости, благодарности и эстетического экстаза. Точно так же есть разные виды смеха: смех радости, облегчения, глупый, нерв­ ный, издевательский и амбивалентный, вызванный щекоткой. Гнев тоже имеет множество оттенков, например гнев напористости, боли, ярости, ненависти, унижения, самозащиты, поддержки и негодования по поводу несправедливости.

72

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

Каким бы неадекватным с точки зрения полной передачи эмоцио­ нальных переживаний ни был язык, тем не менее есть способы, которы­ ми слова, особенно поэзия, могут приблизить нас к чувствам. Можно перефразировать древнюю мудрость Востока так. Несмотря на то что указательный палец — это не Луна, он направляет нас на восприятие красоты Луны точно так же, как меткие слова направляют наше сознание на восприятие богатства чувств, даже если сами не являются чувствами.

Продолжая эту мысль, я хочу, чтобы моя “лунная” точка зрения на природу эмоций мотивировала вас откопать погребенное богатство полноты своего эмоционального опыта. (Я использую термин “лун­ ная”, потому что Луна — древний символ чувств.) И хотя каждый из нас по своей эмоциональной природе так же уни­ кален, как отпечаток волны на песке, всех нас объединяет сильное сход­ ство в том, как мы чувствуем. Некоторые черты этого сходства я иссле­ дую здесь; другие можно постичь только путем личного чувственного опыта; третьи загадочны и, возможно, навсегда останутся за пределами нашего понимания. Недавно я заглянул в глаза твои, о Жизнь! И начал тонуть в океане непостижимого. Но ты вытащила меня своей золотой удочкой. Ты издевательски смеялась, когда я назвал тебя непостижимой. Все рыбы говорят, как ты. То, что они не могут сказать, — и есть непостижимое. — Неизвестный автор

Мы улучшим свое здоровье во всех смыслах, если объявим пере­ мирие в войне, которую нас научили вести со своими чувствами. Мы вернемся к жизни и вновь овладеем энергией, которую тратим, стара­ тельно сдерживая свои эмоции или направляя их в узкие каналы обла­ гороженной любезности и вымученной легкости. Возможно, вдохновиться на то, чтобы вернуть себе свои эмоции, нам поможет поэт Руми, который, как и многие мистики, использует образ рыбы как символ человека, а воду и океан как символ чувств и эмоци­ ональной природы.

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

73

...Не странствуй больше, рыбка. Посмотри на океан позади тебя. Морское создание, вернись туда, откуда пришла. Ты слышишь шум волн и знаешь, где хочешь быть. Зачем же ждать? Ты побывала в местах, о которых жалеешь, Ты видела деньги и много плохого. Не делай этого снова. Вода говорит: “Живи здесь. Не носи меня ведрами и кастрюлями”. Оставь ложные обязательства! Успокойся и отдохни.

ГЛАВНЫЕ ДВИЖУЩИЕ СИЛЫ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ПРИРОДЫ Настоящая противоположность депрессии — не веселье и не отсутствие боли, а жизненная сила, свобода спонтанного переживания чувств. Это часть калейдоскопа жизни — когда чувства бывают не только веселыми, красивыми и добрыми. — Элис Миллер

Мы улучшим свою способность к полному переживанию эмоции, если поймем четыре главные движущие силы эмоциональной приро­ ды: целостность, полярность, амбивалентность и переменчивость. Эта глава исследует данные силы, чтобы показать основные особенности отличия чувств от мыслей. Хотя мысли и чувства служат разным отдельным функциям, следует отметить, что они дополняют и обогащают друг друга. Мысли, напри­ мер, улучшают нашу способность рассказывать о своих чувствах, когда мы выражаемся поэтически, тогда как чувства помогают слушателям понимать нас, когда мы говорим эмоционально. Взаимосвязь мыслительной и эмоциональной функций нашла от­ ражение в специальной колоде карт Таро, традиционно используемой для гадания, но в настоящее время набирающей все большую популяр­ ность как инструмент самопознания. В Таро есть четыре масти, сим­ волизирующие разные психические функции. Масть кубков (черви в традиционной колоде карт) представляет отдельные эмоциональные состояния, а масть мечей (пики) — отдельные когнитивные состояния.

74

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

Интересно, что есть ряд карт мечей, представляющих жесткие пси­ хические процессы, в которых мысли (мечи) не уравновешиваются эмоциями (чашами) и вследствие этого обращаются против нас, дегра­ дируя до деструктивных психических состояний. Точно так же неко­ торые карты чаш описывают болезненные эмоциональные состояния, вызванные эмоциональной импульсивностью и недостатком предусмо­ трительности. Если бы в нашей культуре существовала такая вещь, как объективное чтение карт Таро, я думаю, в них изобиловала бы масть мечей, поскольку наши мыслительные процессы, как правило, доминируют над нашими чувствами и подавляют их. В здоровом организме чувства и мысли уравновешивают и взаим­ но усиливают друг друга. Когда один из этих процессов доминирует, это сильно сокращает жизнь. Я много раз испытывал оба вида дисба­ ланса. Часто я переоценивал либо мысли, либо чувства, и часто делал неверный выбор или принимал неправильные решения. Это случалось со мной несколько раз в области романтических отношений. Когда я следовал только своим чувствам и не обращал внимания на предо­ сторожности разума, я не замечал явных нестыковок, которые играли роль предупредительных сигналов, чтобы не вступать в дисфункцио­ нальные отношения. Точно так же, когда я выбирал партнерш на основе доводов разума, игнорируя тот факт, что между нами нет настоящей химии эмоций, от­ ношения обычно заканчивались разбитыми чувствами и невыполнен­ ными обещаниями. С тех пор опыт научил меня, что лучшие решения включают равное участие двух категорий: искренних чувств и пра­ вильных мыслей. И наконец, хотя и чувства, и мысли критически важны для психиче­ ского здоровья, следует отметить, что специальный выпуск PBS Human Quest в 1994 г. пришел к выводу: главной характеристикой, отличаю­ щей людей от компьютеров, является не “Я мыслю, следовательно, я существую”, а “Я чувствую, следовательно, я существую”.

ЦЕЛОСТНОСТЬ Эмоции не должны чувствовать себя пасынками, когда только самые хорошо одетые из них принимаются, — они

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

75

не должны кричать во весь голос, чтобы их услышали и признали полноправными членами семьи нашего “я”. — Джейн Робертс

Все мы чрезвычайно сложные создания и сослужим себе хорошую службу, если будем относиться к себе как к таковым. Иначе мы будем жить в воображаемом мире несуществующих, упрощенных черно-белых понятий, которые просто неприменимы к человеческой жизни. Нет ни одного человека, который был бы полностью хорошим или полностью плохим, полностью мудрым или полностью глупым, и т.д. Все мы разные комбинации всевозможных характеристик... и мир, с которым мы взаимодействуем, как и мы, полон тонких и вопиющих несоответствий и сложных переходов. — Теодор Рубин Целостность означает то, что нашу эмоциональную природу нельзя разбить на отдельные, обособленные, существующие независимо друг от друга чувства. Чувства связаны с целостностью человека больше, чем мысли. Как правило, у нас значительно больший выбор (хотя, без­ условно, нет ничего похожего на полную свободу) в отношении сво­ их мыслей. Мы можем классифицировать и хранить мысли в памяти, выборочно их вспоминать и — в зависимости от способности концен­ трироваться — при желании удерживать в сознании. Мы даже можем “приобретать” мысли и идеи, которые хотели бы иметь у себя, в библи­ отеках и книжных магазинах. К сожалению, у нас нет такой роскоши в отношении своих чувств. Я могу решить быть счастливым. Могу объявить всем, кого знаю: “Я счастлив”. Могу даже написать это золотыми буквами на пергамен­ те, чтобы доказать самому себе. Но если я на самом деле не чувствую себя счастливым, то декларируемое мной чувство будет иметь пример­ но такой же вес, как вес листа бумаги с напечатанным на ней словом “счастлив”. Природа чувств не похожа на супермаркет, где из большого количе­ ства доступных товаров можно выбрать только самые любимые брен­ ды. Тележка психики не может быть заполнена только приятными эмо­ циями, тогда как неприятные остаются лежать на своих полках.

76

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

Какими бы изощренными ни были рекламодатели, которые убежда­ ют нас в том, что покупать надо только предпочтительные эмоциональ­ ные состояния, на самом деле их продукция вызывает сыпь и желудоч­ но-кишечные расстройства, прежде чем принести нам любовь и счастье. Настоящую радость нельзя купить без необходимого количества горя, как нельзя купить любовь без ссор или прощения без обвинения. Гнев, страх и печаль столь же незаменимы в палитре человеческих чувств, как любовь, доверие и радость. Наша жизнь станет более яр­ кой, если мы будем использовать всю палитру эмоциональных красок, а не только розовую, золотистую или младенчески-голубую. Люди, отождествляющие себя только с “позитивными” эмоциями, часто чувствуют себя вялыми, тупыми, отделившимися от всех, находя­ щимися в бесчувственной пустыне или на по-настоящему необитаемом острове. В психической пустыне отказа от эмоций тлеющие угли пода­ вленного гнева испаряют субстанцию нашей любви и привязанности, оставляя нас эмоционально обезвоженными. Отвергать эмоции только потому, что иногда они бывают неприятны, — все равно как отрезать ча­ сти тела, потому что они некрасивы. Старая поговорка гласит так. Для мудреца удача и неудача подобны его правой и левой рукам — и та, и другая приносят пользу. То же самое в равной степени относится к “хорошим” и “плохим” эмоциям. “Выбирать” только предпочтительные эмоции — все равно что принимать пищу и не признавать необходимость опорожнения. Вы удивитесь, но жители западных стран, по сравнению со всеми жителя­ ми планеты, больше всего страдают запорами — физическими и эмоци­ ональными.

ПОЛЯРНОСТЬ ...все, что есть во мне, имеет свою противоположность. Я не могу избавиться от своих демонов без риска, что мои ангелы улетят вслед за ними. — Шелдон Копп

Сила полярности управляет многими жизненными феноменами, состоящими из противоположных, но взаимосвязанных половин.

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

77

В химии полярность проявляется как положительный и отрицатель­ ный заряд электролита; в физике — как положительно заряженные протоны и отрицательно заряженные электроны атомов. В повседнев­ ной жизни полярность проявляется в таких взаимозависимых проти­ воположностях, как день и ночь, горячее и холодное, мужское и жен­ ское, голод и насыщение. На Востоке принцип полярности носит название дао, символом ко­ торого являются взаимопроникающие половинки круга, как показано на обложке этой книги. Дао является символом человеческой жизни, всей природы и космоса, которые характеризуются процессами, состо­ ящими из взаимодополняющих друг друга противоположностей. Наша эмоциональная природа также состоит из множества пар или полюсов, которые представляются нам противоположными пережива­ ниями. Типичными эмоциональными полярностями являются радость и печаль, симпатия и антипатия, доверие и подозрение, душевный подъем и депрессия. Итак, подобно магниту, который не может существовать без проти­ воположных полюсов, мы также не можем быть полностью чувствую­ щими, не объединив в себе не существующие друг без друга эмоцио­ нальные полярности. Мы не можем чувствовать себя хорошо, не чув­ ствуя себя иногда плохо. По словам Кена Уилбера:

...стремясь усилить положительное и устранить отрицатель­ ное, мы забываем, что положительное определяется только в терминах отрицательного. Уничтожить негатив — это зна­ чит одновременно исключить любую возможность насла­ ждаться его противоположностью.

К сожалению, наш язык отражает наш культурный недостаток — не­ хватку чувств, и нам не хватает слов, чтобы описать многие важные эмо­ циональные полярности. Следовательно, мы должны использовать сло­ во “любовь” как противоположность совершенно разных эмоциональ­ ных переживаний: любовь и ненависть, любовь и одиночество, любовь и ревность, любовь и отвращение, любовь и коварство, любовь и отчуж­ денность. Греки, которые, похоже, не страдают от эмоционального обни­ щания, как большинство представителей западной культуры, не имеют подобной проблемы со словом “любовь”. У них есть слова, специально передающие тринадцать различных эмоциональных оттенков любви.

78

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

Человек способен по-настоящему, с той же полнотой переживать какую-то “позитивную” эмоцию, с какой готов переживать ее “негатив­ ный” коррелят. Богатство и искренность смеха человека зависят от его готовности заплакать. Удовлетворение от смелого поступка измеряет­ ся степенью страха, который человек преодолевает. Сила любви напря­ мую зависит от готовности испытывать ее противоположность — оди­ ночество. Глубина прощения зависит от интенсивности переживания чувства чужой вины. Между двумя полюсами эмоциональных противоположностей рас­ полагаются градуированные континуумы эмоциональной интенсив­ ности. Наши эмоциональные переживания перемещаются вдоль этих континуумов от одного полюса к другому, проходя много разных града­ ций. Все мы подвержены как плавным, так и резким колебаниям между эмоциональными полюсами. Между паранойей испуга и полным уязвимости доверием есть раз­ ные переходы чувств подозрительности и безопасности. Между эк­ зальтированным весельем и жаждущим смерти горем есть множество переходов радости и печали. Между безумной любовью и пылкой ненавистью есть множество более или менее интенсивных состояний симпатии и антипатии. В центре каждого континуума есть середина, где мы не ощущаем никакого эмоционального возбуждения. Безразличие, например, на­ ходится на полпути между безумной любовью и пылкой ненавистью, на грани, разделяющей симпатию и антипатию. Мой друг Херби Монро так изложил эту концепцию: “Я люблю Западное побережье, ненавижу Восточное, и меня совершенно не волнует Небраска”. Когда мы отказываемся переживать всю интенсивность своих эмо­ ций, мы впадаем в депрессию и “застреваем” на “безопасных” и унылых равнинах средней полосы эмоционального континуума. Апатия являет­ ся частым результатом выплескивания из ванны живого ребенка эмо­ ций вместе с водой непринятых чувств. Когда я это пишу, то вспоминаю своего унылого соседа, который на мое приветствие: “Как вы сегодня, мистер С?” неизменно отвечал мертвецким голосом: “Спасибо, так себе”. Практика полного переживания эмоций учит нас плавно передви­ гаться вдоль разных континуумов эмоционального спектра. Ежедневно, а иногда и ежечасно в каждом конкретном континууме могут возникать колебания. Например, в континууме любви и одиночества мы можем

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

79

испытывать тонкие переходы от чувства единения с предметом люб­ ви до чувства полного разобщения. Иногда без видимой причины мы вдруг ощущаем себя очень одинокими и покинутыми, а затем, казалось бы, из ниоткуда приходит чувство максимальной близости с любимым. Бывают также моменты, когда мы законно отдыхаем в центре кон­ кретного континуума, не испытывая никаких полярных чувств. В та­ кие моменты мы не ощущаем себя ни одинокими, ни любимыми. У каждого континуума также есть центральная точка, которая отлича­ ется от апатии и равнодушия и в которой человек ощущает настоящий покой. Когда все континуумы чувств реально находятся в состоянии покоя, мы испытываем расслабление и умиротворение. Умиротворение также является преходящим переживанием. Когда мы пытаемся удержать умиротворение, как правило, мы воссозда­ ем мертвую серединную полосу отсутствия эмоций. В таких случаях умиротворение постепенно превращается в депрессивное уныние, по­ скольку мы тратим все больше энергии на сопротивление вновь возни­ кающим чувствам. Наконец, есть много сложных эмоциональных состояний, которые способны переживать люди с полнотой чувств. Иногда в нас одновре­ менно резонируют несколько эмоциональных континуумов, и мы ис­ пытываем смесь эмоций. Иногда это происходит при глубокой скорби, когда переживание утраты настолько сильно, что наружу пробиваются одновременно ярость и слезы. Ревность также является сложной эмо­ циональной реакцией. Часто это бурное сочетание страха, гнева, оди­ ночества и чувства отверженности. Глубокое переживание любви — еще один пример сложных эмоций. Любовь может включать в себя одновременные чувства нежности, привязанности, надежды, радости, доверия и сострадания.

ПОНИМАНИЕ ПОЛЯРНОСТИ ЧУВСТВ ПОМОГАЕТ СПРАВИТЬСЯ С НОРМАЛЬНОСТЬЮ ОДИНОЧЕСТВА Многим людям очень трудно принять нормальность чувства оди­ ночества. Многие жертвы травмы, когда чувствуют себя одинокими, мгновенно впадают в глубокую ненависть к себе. Тем не менее опре­ деленная степень одиночества внутренне присуща человеческой при­ роде, независимо от того, сколько любящих людей находится с нами рядом. Экзистенциальный психотерапевт Ирвин Ялом сказал так.

80

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

Быть человеком означает быть одиноким. Стать личностью значит исследовать новые способы отдыха в своем одиноче­ стве. Если мы готовы принять одиночество как нормальный, повторяющийся в жизни опыт, мы можем научиться с боль­ шей благодарностью встречать его. Не нужно делать одино­ чество, или любую другую “негативную” эмоцию, еще более болезненной, добавляя к ней стыд, самоотчуждение или от­ вращение к себе.

АМБИВАЛЕНТНОСТЬ Вы остаетесь молодыми до тех пор, пока способны учить­ ся, приобретать новые привычки и терпеть противоречия. — Мари фон Эбнер Эшенбах

Все мы не только испытываем амбивалентные чувства, но порой амбивалентно относимся ко всем испытываемым чувствам. Большинство из нас время от времени бывают ревнивыми, завистливыми, высокомерными, подозрительными, двуличными, открытыми, честными и прямыми, и все мы по-разному относимся к этим чувствам в разное время. Эти чувства не хороши и не плохи сами по себе, они специально не предназначены для хороших или плохих людей. Эти чувства свойственны всем людям и возникают в разной степени у всех нас, когда мы взаимодействуем с внутренними и внешними обстоятельствами. — Теодор Рубин, Compassion and Self-Hate Из всех сложных эмоциональных переживаний амбивалентность, пожалуй, является наиболее поносимой и неправильно понятой. Амбивалентность возникает тогда, когда человек одновременно под­ держивает противоположные эмоциональные переживания. Амбивалентность также является состоянием быстрого колебания между противоположными эмоциональными переживаниями. Вы ког­ да-нибудь чувствовали подобного рода амбивалентности: “Я не знаю, люблю я тебя или ненавижу, и хочу ли я, чтобы ты остался или ушел”; “Я ужасно тебя боюсь, но ударю, если ты ко мне приблизишься”;

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

81

“Я хочу тебе открыться, но не уверена, что могу тебе доверять”; “Я лю­ блю гольф, но когда этот чертов мяч все время летит не туда, я ненави­ жу себя за то, что вышел на поле”; “Мне нравится мелодия этой песни, но от ее слов меня тошнит”? Почти каждый человек в тот или иной момент чувствует амбива­ лентность. Обычно амбивалентность возникает на работе или в отно­ шениях, когда одна наша часть любит свою работу или партнера, а дру­ гая ненавидит. На самом деле практически невозможно поддерживать длительные интимные отношения и время от времени не испытывать озадачивающие комбинации приливов чувств и отчуждения. В еще бо­ лее широком смысле невозможно быть мыслящим человеком, не испы­ тывая время от времени запутанное сочетание энтузиазма и отчаяния из-за того, что мы живем. Хотя общепринятая мудрость гласит, что все мы должны испы­ тывать вечную благодарность за то, что живем, каждый из нас время от времени колеблется между желанием жить вечно, и желанием, что­ бы его жизнь наконец прекратилась. В моменты великих катастроф или трагических утрат мы чувствуем, что жизнь — это ужасное проклятие и нам было бы лучше умереть. Почти каждый из нас время от времени с болью вспоминает знаме­ нитую строчку из “Гамлета”: “Быть или не быть”. Фрейд, например, считал, что жизнь — это непрекращающаяся борьба инстинкта жизни и инстинкта смерти; постоянных размышлений о том, жить ли нам и радоваться жизни, или умереть, оставив позади ужасные переживания боли. Эту амбивалентность он назвал конфликтом между психически­ ми силами Эроса и Танатоса. Все мы, конечно, когда-нибудь умрем. Но может ли быть так, что наша психика запускает стремление поддаться смерти, когда качество жизни сильно ухудшается? Исследование Элизабет Кюблер-Росс убе­ дительно доказывает, что горевание естественным образом позволяет нам расслабиться перед финальным концом, когда приходит наш час. Я также считаю, что, позволив себе оплакать все свои утраты, про­ шлые и настоящие, мы готовим себя к достойной встрече смерти. Практика горевания может избавить нас от ненужной борьбы с про­ цессом смерти, когда он становится необратимым. Мой постоянный опыт горевания постепенно растворил большую часть моего старого кошмара — страха смерти.

82

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

Существует много типичных проявлений амбивалентности. Амбива­ лентность знакома безумным фанатам спорта. Их часто связывают с любимыми командами отношения любви/ненависти, и они испыты­ вают сильные и противоречивые эмоции, когда их кумиры совершают ошибки. Один из современных звезд бейсбола назвал своих фанатов “восторженными хулиганами”, потому что они очень быстро переходят от аплодисментов к освистыванию. Мужество и любовные страдания — еще две распространенные фор­ мы амбивалентности. Мужество часто подталкивает к действиям, со­ вершаемым перед лицом страха. Любовные страдания — это сбивающая с толку амбивалентность, которую испытывают те, кто после любовной неудачи вновь влюбляются. Восхитительные переживания надежды и духовной связи, естественным образом возникающие вместе с новой любовью, часто наталкиваются на сильный страх, что и эта любовь в ко­ нечном итоге закончится так, как и прошлая. Те, кто не может терпеть такую амбивалентность, часто бегут от новой любви или бессознательно ее саботируют, не желая подвергать себя риску новых страданий. Амбивалентность также проявляется в том, что многие люди смеют­ ся и плачут одновременно. Однако из-за всеобщего неприятия амбива­ лентности большинство из нас приходит к выводу, что в такие моменты не знает, смеется он или плачет. В худшем случае мы даже унижаем себя за подобные противоречивые переживания. Когда это с нами происходит, мы не способны оценить величествен­ ную амбивалентность одновременного переживания смеха и плача. Конкретно эта амбивалентность является одним из моих самых лю­ бимых эмоциональных переживаний. Она возникает часто спонтанно, когда мое горевание начинает переходить в облегчение. По мере того как моя боль находит выход в слезах, я перерождаюсь от смерти отчуж­ дения в настоящую радость joie de vivre. Одним из самых ярких моих переживаний является горевание о том, что в течение многих лет я верил в часто повторяемое суждение своих родителей: я плохой ребенок. Внезапно в самой глубине своего существа я “понял”, что они мне лгали и по своей сути я был хорошим ребенком. Я разразился радостным смехом и почти час упоительно и непрерывно переходил от смеха к плачу. Сами по себе слезы тоже могут быть чистой амбивалентностью — одновременным выражением боли и радости. Я часто амбивалентно

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

83

плачу, когда, наконец, достигаю с трудом давшейся мне долгосрочной цели. В такие моменты мои слезы являются одновременной кульми­ нацией радости от того, что моя борьба закончилась, и освобождением боли, связанной с интенсивной, длительной концентрацией. Я счи­ таю, что такого рода слезы мы наблюдали по национальному телеви­ дению у великого спортсмена Майкла Джордана во время вручения ему кубка чемпиона мира по баскетболу, ускользавшего от него года­ ми. Примечательно также, что в конце 1995 г. во время чемпионата по баскетболу среди колледжей NCAA многие члены обеих команд плакали: Калифорнийский университет Лос-Анджелеса — от радости и Арканзасский университет — от горя.

АМБИВАЛЕНТНОСТЬ И РАСЩЕПЛЕНИЕ Противоречу ли я себе? Да, это так, Я велик и вмещаю множество разных “я”. — Уолт Уитмен Быть может, надо раскрыть свое сердце так широко, чтобы оно вместило противоречие и парадокс. — То мае Мур, Care of the Soul Сам факт того, что можно одновременно чувствовать противоречи­ вые эмоции, почти непостижим в нашей культуре, не говоря уже о том, чтобы это считалось нормальным или здоровым. Большинство людей подавляют нежелательную половину своей амбивалентности и пе­ реживают ее только как чувство тревоги. Так было с одним из моих знакомых, который, наконец, почувствовал себя достаточно смелым, чтобы бросить работу. Он сказал мне, что его сердце бешено колоти­ лось, в животе сжимался комок, но он не боялся. Я считаю, что это — типичный пример того, как многие из нас отказываются воспринимать сообщения своих тел. Нами настолько руководит черно-белое мышление, что мы оцени­ ваем амбивалентность как свидетельство глупости или ущербности. Общество обычно стыдит нас за противоречивые чувства (или мнения)

84

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

о ком-то или о чем-то. Классическая сцена из фильма — когда главный герой плачет из-за трагической развязки и произносит: “Я так счаст­ лив!” — находится за пределами понимания большинства зрителей, но в то же время люди, переживающие полноту эмоций, часто с восхище­ нием отзываются об этом. Нас повсеместно забрасывают отрицающими амбивалентность про­ кламациями здравого смысла: “Люби или уходи”; “Ты либо за меня, либо против”; “Ты не можешь иметь то и другое”; “Ты либо часть про­ блемы, либо часть решения”; “Определись, наконец! Разве ты не зна­ ешь, что чувствуешь?” Наверное, на каждого из нас не раз нападали с фразой: “Прими, на­ конец, решение”, когда мы колебались в своих чувствах к кому-то или чему-то. Как абсурдно — с помощью разума пытаться контролировать свои чувства — так же абсурдно, как пытаться контролировать высоту и частоту морских волн. И хотя мы можем выбирать, как реагировать на свои чувства, мы не можем когнитивно влиять на свои эмоциональные реакции. Если любимый человек причиняет вам боль, вы инстинктивно злитесь, даже если на мгновение подавляете свой гнев. Многие жертвы травмы отвергают это наблюдение, потому что их гнев настолько хорошо по­ давлялся в “младенческом возрасте”, что гневные рефлексы ими уже не осознаются. Тем не менее, чувствуя обиду, такие люди по-прежнему бессознательно фиксируют гнев, независимо от того, насколько любя­ щими они решили быть. Мы не сможем реабилитировать эмоциональность, если не будем со­ противляться тем, кто высмеивает нашу амбивалентность. Мы должны перестать притворяться, что абсолютно последовательны в эмоциях. Жертвы травмы, которые хотят защитить свою здоровую амбивалент­ ность, на совет: “Прими, наконец, решение”, могут сказать, что этот во­ прос касается эмоций, и явно не является вопросом разума или выбора. Помню, как в детстве меня стыдили за мою природную амбивалент­ ность. Когда я говорил, что мне что-то не нравится в любимой теле­ передаче, мне отвечали, что я дурак, если смотрю ее. Когда я насла­ ждался обедом, но не ел консервированного горошка, мне говорили, что я не голоден и не буду есть десерт. Когда я признавался матери, что злюсь на своего лучшего друга, она говорила, что я не должен боль­ ше с ним играть. После того как мой гнев утихал, и я снова был с ним

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

85

в хороших отношениях, никогда не имевшая друзей мать ругала меня: “Ах ты маленький лгун, ты говорил мне, что он тебе не нравится! Ты получишь по заслугам, когда он снова тебя обидит”. То, что моя мать клеймила как ущербное и непостоянное в разно­ образии моих эмоциональных реакций, на самом деле было еще нетро­ нутой амбивалентностью здорового ребенка. Если бы она нормализо­ вала мои чувства, помогла их выразить и найти им разрешение, мне не потребовалось бы проводить недели в одиночестве, чтобы “принять, наконец, решение” о своих друзьях. Влияние семьи и общества в конце концов разрушило мою терпи­ мость к амбивалентности, и я поддался убеждению, что “по-настоя­ щему” любящие люди никогда не обижаются друг на друга. Я считал “мудрым решением” прерывать отношения при появлении малейших признаков противоречивых чувств или чувств нелюбви. Я вполне мог бы тогда купить какой-нибудь рекламный продукт с надписью: “Любить — значит никогда не прощать”, если бы такой был в наличии. Многие взрослые дети имеют нереалистичные, поляризованные ожидания от любви. Убежденные в том, что любовь должна исключать дисгармонию, они иногда интерпретируют свою амбивалентность как доказательство того, что сами они слишком ущербны для того, чтобы любить. В самых крайних случаях они видят в своей амбивалентности индикатор психической нестабильности! Нетерпимость к амбивалентности убивает отношения. Она уничтожа­ ет их посредством процесса, известного как расщепление. Расщепление происходит, когда чувство разочарования вытесняется (предварительно отделившись) посредством неявного убеждения в том, что партнеры должны проявлять друг к другу только благородные чувства. Расщепление эмоций не разрешается само по себе. Чувства разочаро­ вания постепенно накапливаются во взрывоопасных объемах до тех пор, пока относительно небольшая обида не вызовет их детонацию. После разрушительного взрыва и проникновения этих чувств в сознание наши любовные чувства исчезают, и происходит их откат в эмоциональную противоположность — чувство полного отчуждения от своего партнера. Если объем подавленного разочарования слишком велик или это чувство взрывается, вызывая слишком большую ненависть, любовные чувства могут уже не вернуться и расщепленное отчуждение может стать постоянным.

86

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

Если партнеры не реагируют на расщепление слишком деструктив­ но, со временем любовные чувства могут вернуться. Но если их эмо­ ции сопровождаются нетерпимостью к амбивалентности, расщепление в конечном итоге повторится. Большинство отношений могут пережить лишь ограниченное ко­ личество таких катастрофических “расщеплений”. Тем не менее не­ которые люди постоянно катаются на эмоциональных американских горках с резкими взлетами и падениями — периодами привязанности и отчуждения. Такие отношения постепенно убивают способность обо­ их партнеров находить радость друг в друге, а в худшем случае — и во­ обще в жизни. Отношения, которые прекратились из-за крайнего “расщепления”, иногда могут возродиться, если один или оба партнера научатся горе­ вать. Горевание безопасно высвобождает старые чувства обиды, есте­ ственным образом прекращая поляризационный процесс расщепления. Затем старые партнеры мо1ут заново открыть в себе первоначальные чувства влечения друг к другу и даже стать друзьями. С другой сторо­ ны, те, кто не горюет, часто остаются навсегда “застрявшими” в нена­ висти к своим “бывшим”. Они никогда не вернуться к любви, которую когда-то реально испытывали (а иногда и продолжают неосознанно испытывать) к своим партнерам. Существует еще один тип расщепления, который часто убивает от­ ношения, а именно непереносимость чувства отчуждения от партнера. Такая непереносимость порождает удушающее поведение, которое убивает отношения. Партнеры должны допускать амбивалентные ко­ лебания друг в друге чувства близости и желания быть одному. Если в отношениях допускаются только чувства близости, близость может умереть, когда какой-то из партнеров внезапно полностью уйдет в себя, чтобы предотвратить удушье. Амбивалентность и расщепление — противоположные реакции на эмоциональную полярность. Они редко являются процессами по принципу “всё или ничего”. Расщепление может до определенной степени иметь место в континууме, который простирается между полной амбивалентностью и экстремальным расщеплением — меж­ ду одновременным переживанием противоположных эмоций и по­ стоянным подавлением одной эмоции за счет противоположной, между одновременными чувствами любви и ненависти к супругу

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

87

и разрушением “идеального” брака из-за внезапного извержения вул­ кана обид. “ Амбивалирование”—термин, который я позаимствовал у своего дру­ га, — менее экстремальная форма расщепления. “Амбивалирование” — это относительно быстрые колебания между противоположными эмо­ циональными переживаниями. Мой друг однажды театрально спаро­ дировал крайнюю форму “амбивалирования” с помощью приведенного ниже диалога между эмоциональными полярностями. — Я хочу его.

— Нет! Он причиняет мне слишком много боли. — Но иногда благодаря ему я чувствую себя так прекрасно! — Да, но в процессе он высасывает всю мою энергию. — Хотя он очень хороший человек.

— Нет, это не так! Он полный придурок! — Его хорошие стороны полностью проявятся, когда я пере­ еду к нему. — Нет! Это будет катастрофа. Я хочу, чтобы он уехал на Аляску! — Боже, но я буду скучать за ним. Визит к нему будет стоить мне целого состояния. — Я люблю его.

— Я ненавижу его.

— Я люблю его! — Я ненавижу его! — Я люблю его? — Я ненавижу его?

Приветствуя в себе нормальную амбивалентность, мы можем до­ стичь более глубокого понимания себя и принимать более правильные решения в сложных жизненных ситуациях. “Амбивалирование” — один из лечебных процессов психотерапии. Когда клиентам предлагается тщательно исследовать свои противоречивые чувства о работе или от­ ношениях, в итоге они приходят к глубоко интуитивному пониманию того, что лучше для них.

88

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

Продолжительное “амбивалирование” может вызывать беспокой­ ство. Мучаясь им, мы часто испытываем искушение принять импуль­ сивное решение только для того, чтобы положить конец своему дис­ комфорту. Я принимал самые худшие решения в своей жизни, когда у меня не хватало мужества и самоуважения оставаться при своей ам­ бивалентности, тогда я не понимал, что иногда мудрые решения прихо­ дят только после месяцев, или даже лет, “амбивалирования”. Это одна из причин, по которой Юнг назвал терпимость к амбивалентности выс­ шим эмоциональным навыком и показателем психического здоровья. Здесь важно отметить типичную дисфункциональную реакцию на амбивалентность. Некоторые жертвы травмы “ментализируют” свою амбивалентность, превращая ее в двусмысленность. Если не­ совместимые чувства не переживаются ими непосредственно, они проникают в сознание в виде несфокусированного беспокойства и за­ мешательства, парализуя процесс принятия решений и совершения действий, которые могут быть полезными. Это не является здоровым “амбивалированием”. Функциональное “амбивалирование” включает в себя эмоциональное — иногда с помощью горевания — исследование самых глубоких уровней конфликта. Согласно моему опыту, когда весь контент чувств, связанных с определенной проблемой, тщатель­ но переживается, в конечном итоге это приводит к эффективному ре­ шению. По мере того как мы эмоционально взрослеем, нам становится все легче принимать свою амбивалентность. Мы на экзистенциальном уровне принимаем тот факт, что повторяющиеся переживания амби­ валентности нормальны в любых значимых отношениях. Мы даем себе разрешение испытывать и в легкой форме рассказывать близким обо всем спектре своих чувств. Мы менее подвержены деструктивному расщеплению, потому что не подавляем свои эмоции и не накапливаем их во взрывоопасных пропорциях. Принятие амбивалентности также защищает нас от внутреннего расщепления. Самое типичное разрушение самооценки, которое я на­ блюдаю, происходит тогда, когда подавленные чувства внезапно про­ рываются в сознание и мы их расщепляем, превращая в подавляющий токсичный стыд. Чем большую полноту эмоций мы будем переживать, тем с меньшей вероятностью мы будем расщеплять чувство собствен­ ной ценности.

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

89

АМБИВАЛЕНТНОСТЬ И ДУХОВНОСТЬ По мере духовного созревания человеку становится все спокойнее жить с парадоксами, больше ценить в жизни неоднозначность, ее многослойностъ и присущие ей конфликты. В нем развивается ироничное отношение к жизни, метафоричность и юмор, а также способность постигать целое, с его красотой и безобразием, великодушием своего сердца.

— Джек Корнфилд

Хотя многие религиозные традиции утверждают, что Бог вездесущ, мы часто воспринимаем свою внутреннюю эмоциональную природу как пустынное место, где нет Бога. Поэт-мистик Рильке красноречиво писал о том, что нельзя этого делать. О, не надо отделять себя, даже тончайшей перегородкой, от закона звезд. Что такое внутренний мир, если не грозовое небо, с надвигающимися тучами, парящими стаями птицами и ветрами, возвращающимися домой.

Когда мы расщеплем “негативную” половину своего эмоциональ­ ного опыта, мы предполагаем, что там нельзя найти Бога. Мы как бы говорим себе, что наши “негативные” эмоции безбожны и являются бесполезной частью творения. Считая так, мы оживляем дьявола и соз­ даем дьявольский ад внутри себя. Изгнанные как нечестивые, чувства бессознательно проявляют себя дьявольскими способами. Одно из моих глубочайших переживаний любви к Богу и непо­ средственное постижение его вездесущности произошло в результате окончательного смирения и принятия ранее отрицаемых чувств. Такие переживания обычно раскрываются перед нами в форме чистой и глу­ бокой амбивалентности. Переживания чистой амбивалентности иногда открывают наше со­ знание трансцендентному “единству”, охватывающему все полярности. Последователи даосизма верят в то, что невидимое, лежащее в основе

90

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

единства, объединяет и гармонизирует все полярности. Это символи­ зирует собой знак дао, объединяющий две половинки круга, каждая из которых содержит в себе семя своей противоположности. Несколько раз в уголках природы дивной красоты на меня спу­ скалась благодать глубокого понимания всепроникающего единства. Однажды я бродил по горам, полностью погруженный в тоску своего одиночества, как неожиданно передо мной открылась панорама с та­ ким захватывающим видом, что у меня перехватило дух. Редкая кра­ сота открывшегося горного пейзажа наполнила мое сердце радостью. Слезы покатились по моему лицу, и я громко рассмеялся, почувствовав духовное и эмоциональное слияние с доброй силой, показавшейся мне источником и единой сущностью всего в мире. Современный мистик Р. М. Бак описывает подобный опыт так. Тогда наступил момент восторга, столь сильного, что Все­ ленная, казалось, застыла в изумлении перед невыразимым величием зрелища. Был только Он во всей бесконечной Вселенной! Вселюбящий, совершенный Он... В тот чудес­ ный миг, который можно было бы назвать высшим блажен­ ством, наступило просветление... Огромная радость охвати­ ла меня, когда я увидел, что в цепи нет разрыва — ни одно звено не пропущено, все имеет свое место и время. Миры, системы — все слились в одно гармоничное целое.

ПЕРЕМЕНЧИВОСТЬ Мы, дети земли, на протяжении всего года проходим свои лунные фазы: тьма и избавление от тьмы, приливы и отливы. — Вера Болдуин

Ужасно интересно: столько разных переходов чувств человек переживает за один день? — Энн Морроу Линдберг Быть амбивалентным — не означает всегда чувствовать амбивалент­ ность. Как было сказано ранее, во многих случаях мы никак не резони­ руем эмоционально и вообще ничего не чувствуем. Также есть много

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

91

случаев, когда нужно полностью прочувствовать ту или иную эмоцио­ нальную крайность. Быть амбивалентным — лишь один из способов, с помощью которо­ го мы переживаем большую полноту своих эмоций, дающую нам не­ заменимые преимущества эмоциональной гибкости и переменчивости. Переменчивость — это термин, который описывает постоянно меня­ ющиеся, непредсказуемые эмоциональные подъемы и спады. Анализ переменчивости, постоянно меняющегося качества эмоций, позволяет нам реагировать на свои чувства здоровым образом. Когда мы переста­ ем сопротивляться своему эмоциональному потоку, мы вновь обретаем захватывающий дух спонтанности, с которым родились и который все еще можем наблюдать в каждом ребенке, не испытавшем на себе наси­ лие дисциплины. К сожалению, большинство из нас “движется с потоком” только тог­ да, когда поток движется в желаемом направлении. В остальных случа­ ях мы так яростно сопротивляемся нежелательным эмоциям, что ока­ зываемся в их ловушке, как архетипический цирковой клоун, отчаянно сражающийся с куском липкой бумаги. Избегание нежелательных эмоций часто приводит к тому, что мы оказываемся в ловушке хронического низкопробного их проявления. Многие продолжительные настроения вызваны подавленными эмоци­ ями, которые медленно просачиваются в сознание. Когда глубинные эмоции не находят открытого выражения и высвобождения, порожда­ емые ими настроения неоправданно долго загрязняют сознание и до­ минируют в нем. В прошлом, когда у меня не было абсолютно никакого выхода гне­ ва, я страдал длительными приступами угрюмой раздражительности. И пока я не отказался от многолетней засухи, пролив дождь слез, я ча­ сто проводил недели в меланхолическом уходе от жизни. Угрюмость — очень медленный и неэффективный способ переработ­ ки чувств. Тот, кто не плачет, может погрязнуть в своих размышлени­ ях и поддаться унынию. Та, которая не может найти конструктивный выход своему гневу, пребывает в горькой озлобленности, долго тлею­ щей и проявляющейся только в приступах враждебной самокритики. Самый быстрый способ избавиться от неприятного эмоционального переживания состоит в том, чтобы принять его, сполна прочувствовать и выразить.

92

Глава 3. Дао полного переживания эмоций

Многие жертвы травмы наносят себе еще больший вред, пытаясь удержать желаемые чувства дольше, чем они реально длятся. Чувства любви, радости и прощения настолько приятны, что мы не можем не хотеть, чтобы они продолжались вечно. Мой самый верный способ повторно ранить себя — это сопротив­ ляться переменчивости эмоций и бессознательно пытаться удержать позитивное чувство, которое я больше не испытываю. Буддисты гово­ рят, что этот вид “застревания” является одним из величайших источ­ ников ненужных человеческих страданий. К сожалению, лучшее, что мы можем получить от любого гармо­ ничного, приятного чувства, — это наслаждаться им, пока оно есть. Ни для какой другой области это не является более справедливым, чем для эмоциональной. Когда эмоциональное переживание проходит, лучший способ поддержать себя — это смириться с его потерей, не ис­ пытывая при этом стыда настолько, насколько это возможно, и взять на себя обязательство любить и принимать себя, независимо от того, что мы чувствуем и какие бури показывает наш эмоциональный баро­ метр. Когда мы восстановим свою способность горевать, нам будет лег­ че преодолевать трудные эмоциональные переходы. Временный уход чувств любви и радости иногда представляется нам как смерть чувства благополучия. В такие моменты полезно горевать, и часто горевание способствует возрождению желаемых чувств. Дивная благодать в виде самообновления происходит после погру­ жения в живительные воды переживания полноты и гибкости чувств. Для большинства из нас это погружение начинается тогда, когда мы открываемся процессу горевания об утратах своего детства, что явля­ ется темой следующих трех глав.

ГЛАВА 4 ДАРЫ ГОРЕВАНИЯ

Я думаю, что на отвращение к трауру влияет светский гедонизм, стремящийся с помощью эмоциональной софистики изгнать из нормальной жизни саму возможность утраты. — Питер Маррис, Loss and Change

Все, что нам реально нужно сделать, — это признать свою печаль... Возможно, мы все еще думаем, что, если захотим печалиться, то будем ходить опечаленными весь остаток своей жизни... Когда люди по-настоящему открывают себя какому-то чувству, даже глубокому горю или ярости, выражение чувства длится всего несколько минут. После этого им всегда становится легче. Люди рассказывают, что чувствуют себя очищенными, цельными, легкими. Я никогда не встречал того, кому не стало бы легче после того, как он захотел почувствовать то, что всегда в себе сдерживал. — Гай Хендрикс, Learning То Love Yourself Горевание играет важную роль в процессе восстановления способ­ ности человека переживать полноту эмоций. Эмоциональная реаби­ литация человека успешна в той степени, в какой он возвращает себе способность к гореванию и регулярно приветствует горевание как по­ стоянный, улучшающий жизнь процесс, каким он и является. Горевание может вернуть нам радость жизни, какими бы ужасны­ ми и трагичными ни были наши утраты. В этой главе мы описываем восстанавливающий эффект горевания, а в главе 5 исследуем тонкости эффективного горевания.

94

Глава 4. Дары горевания

Тот, кто не опускался на дно колодца горя с его неподвижной водяной гладью, не нырял в его черную глубину, туда, где не можешь дышать, никогда не обнаружит источник, из которого мы пьем воду, чистую и холодную, никогда не найдет мерцающие в темноте маленькие круглые монеты, брошенные теми, кто желал чего-то большего, — Дэвид Уайт

ГОРЕВАНИЕ И ВОЗВРАЩЕНИЕ ДЕТСКИХ УТРАТ Умственные способности ребенка зависят от того, насколько подавлены его эмоции. Подавление эмоций действует как плотина, которая сужает реку разума, превращая ее в ручеек. Есть дети, чьи IQ подскочили от 60 до 100 , когда были сняты их эмоциональные блоки. — Дороти Коркилл Бриггс Время не сможет залечить раны, пока мы не признаемся в том, что случилось. Вам необходимо прояснить свои чувства и выразить их способом, который четко определит, что вы потеряли и насколько вам важно то, что вы потеряли...

— Питер Лич и Цева Зингер

Горевание — это испокон веков существующий здоровый процесс выражения человеком печали и гнева по поводу боли или утраты. Это естественный способ психики высвободить боль, вызванную потерей кого-то или чего-то ценного для нас. Горевание столь же необходи­ мо для эмоционального здоровья, как мочеиспускание и дефекация для физического. Горевание выводит эмоциональную энергию обиды и боли из психики, как физиологические функции выделения удаляют химические токсины из организма.

Глава 4. Дары горевания

95

Жертвам травмы необходимо горевать, потому что большая часть их индивидуальности и способности выражать себя была отнята или утрачена в детстве. Поэт Шейла Бендер описывает роль отца в своих детских потерях так. Дома ты входил в мою голову как клининговая бригада и сметал мои мечты, словно они были мусором. Очистившись от себя, я терялась в череде твоих ожиданий...

Горевание — это естественный процесс обновления жизни и надежд после потери и смерти. Когда мы проработаем свое отрицание и точно поймем, как родители унижали нас, горевание поможет оживить те ча­ сти нашего “я”, которые в детстве были преждевременно отправлены в могилу. Для того чтобы в деталях вспомнить прошлое и найти потерянные жемчужины самих себя, требуется тяжелая работа и терпение. Копаться в детских воспоминаниях — порой столь же трудоемкое и опасное за­ нятие, как вручную добывать золото на сыпучем склоне холма. Иногда тяжесть старой, не проработанной боли ощущается как тяжесть обру­ шившейся на нас горной породы. К счастью, процесс горевания помо­ жет смыть этот тяжелый осадок боли. Под болью, как правило, мы об­ наруживаем живые сосуды самосострадания и мужества самозащиты, которые ведут к нашему сердцу. А в сердце мы находим силы и талан­ ты, которые дремали там всю жизнь. Горевание пробуждает нашу естественную склонность избавляться от ненужных ограничений. Оно оживляет наш врожденный энтузиазм к постоянному расширению сознания и развитию. Каждый ребенок естественным образом переступает границы детской кроватки, начи­ нает ползать, преодолевает страх падения, терпит боль от многочис­ ленных ушибов и в итоге начинает ходить. Каждый ребенок страстно стремится к развитию новых способностей, с какой бы болью они ни приобретались, пока энергия его любознательности не разбивается о посрамления или чрезмерные наказания. Горевание разжигает и подпитывает нашу страсть к участию в раз­ вивающих жизненных процессах, независимо от того, когда ее затормо­ зили наши родители. Горевание — это естественная реакция на задерж­ ку развития. Оно помогает нам не превратить свое отшельничество

96

Глава 4. Дары горевания

в рутину стагнации. Горевание стимулирует нас рисковать, важность чего хорошо передал неизвестный автор. РИСКИ

Смеяться — рисковать выставить себя дураком. Плакать — рисковать показаться сентиментальным. Тянуться к другому — рисковать к нему привязаться. Проявлять свои чувства — рисковать проявить свое истинное “я”. Выставлять перед толпой свои идеи и мечты — рисковать их потерять. Любить — рисковать быть отвергнутым. Жить — рисковать умереть. Надеяться — рисковать разочароваться. Пытаться — рисковать потерпеть поражение. Но рисковать необходимо, потому что самая боль­ шая опасность в жизни — это никогда не риско­ вать. Человек, который ничем не рискует, ничего не делает, ничего не имеет и ничего собой не пред­ ставляет. Он может избежать страданий и горя, но не сможет учиться, чувствовать, расти, любить — то есть жить. Скованный своими страхами, он лишь раб, лишившийся свободы. Свободен толь­ ко тот, кто рискует.

ВОССТАНОВЛЕННЫЕ ГОРЕВАНИЕМ ЭМОЦИИ ДАЮТ ЭНЕРГИЮ ДЛЯ ИНТЕНЦИИ Родители могут быть полностью или частично недоступны эмоционально. Ребенок часто страдает от огромного дефицита эмоциональной привязанности... Иногда ему удается с этим справиться, но он вырастает без здорового внутреннего самоощущения... без какой-то внутренней направленности — мотива, желания или исходящего изнутри чувства.

— Дэннис Вули

Глава 4. Дары горевания

97

Горевание выпускает наружу мотивационную силу интенции. Интенция — это процесс инвестиции всей нашей умственной, духов­ ной и эмоциональной энергии в личные цели и амбиции. Пожалуй, самая большая интенция, которая есть у всех нас, — это желание восполнить детские утраты и получить доступ к природным дарам сбалансированной жизни. Если мы будем стремиться к реаби­ литации с той же страстью, с которой в детстве всем сердцем желали загаданного на Рождество подарка, то усилим себя с помощью ин­ тенции. В конце этого раздела есть список основных человеческих ин­ тенций, делающих нашу жизнь более полноценной. Многих из нас, прежде чем они себя помнят, стыдили из-за желания этих обычных “жизненных благ”. Многие из нас даже не осознают, что наши продол­ жающиеся страдания по большей части происходят из-за отсутствия нормальных жизненных прав. Человеку трудно понять, что ему чего-то не хватает, если он ни­ когда этого не имел. Когда ребенок растет в многоквартирном доме в черте города, откуда ему знать, насколько беден его опыт, если он никогда не видел полей, лесов и дикой природы? Раздавая этот спи­ сок интенций своим клиентам и студентам, я их зачастую шокирую тем, что это правомерные требования к жизни. Как может жертва травмы знать, что потребность в активных проявлениях любви почти так же важна, как потребность в еде и воздухе, если ее у нее никогда не было? Если ребенок в период взросления никогда не имел ни с кем эмоциональной связи, скорее всего, он вряд ли осознает, что большая часть его проблем связана с тем, что его не замечали, не выслушивали или не ценили. Если нам не хватает способности пробудить интенции, обычно это происходит потому, что мы выросли в семьях, где здоровые надежды разбивались или их вообще не существовало. В литературе по реа­ билитации есть сотни душераздирающих историй детей, которых родители лишали стремлений, убивали их вкус к жизни и оставляли с убеждением, что нет ничего (или почти ничего), ради чего стоит жить (см. Children of Trauma (Дети травмы) Джейн Миддлтон-Моз (Jane Middleton-Moz)). У многих жертв травмы переломный момент в реабилитации на­ ступает тогда, когда они решают, что хотят учиться снова хотеть!

98

Глава 4. Дары горевания

Шейла Бендер побуждает нас сделать этот шаг в своем стихотворе­ нии Домашние приливы.

Это была идея твоего отца — военный режим для первенца; он ударил тебя полуторогодовалого, выползшего из кроватки и проковылявшего в комнату, где были твои родители. Когда ты пришел туда, он пытался сломить твою волю. Нежный морской краб, оставляющий одинокий след хвоста на песке, странник без обуви, сколько раз ты прогибался, прежде чем вода стала твоим домом?

Ты должен работать сейчас, чтобы вспомнить то мужество и желание, которые подняли тебя из кроватки. Ты должен идти навстречу всему, в чем нуждаешься.

Горевание очищает наши сердца от всех болезненных разочаро­ ваний, которые заставили нас в конце концов отказаться от страстно желаемого удовлетворения жизнью. Горевание осушает старые обиды, оставляя в сердце место для новых желаний и мечтаний. Горевание за­ ново разжигает внутренний огонь, побуждая инвестировать в свои на­ дежды и желания. Теперь мы можем отказаться от лживых убеждений, что плохо и эгоистично хотеть получить от жизни эти дары. Страстное желание того, что принадлежит нам по праву, легко можно превратить в мотивацию для практических действий. Я предлагаю вам использовать свою интуицию, чтобы выбрать из перечисленных интенций те, которые вам нравятся. “Возьмите луч­ шее и оставьте остальное”, — говорят на собраниях групп двенадцати шагов. Вы также можете дополнить этот список своими личными ин­ тенциями. Если вы созависимы, я советую вам обратить особое вни­ мание на интенцию № 23. Многие созависимые люди все еще считают,

Глава 4. Дары горевания

99

что не заслуживают большей части обычных жизненных благ. Но, как и все остальные, они заслуживают основных позитивных жизненных переживаний. Созависимые люди безмерно ускорят свою реабилита­ цию, если научатся проявлять к себе ту же долю заботы и внимания, которые проявляют к другим. Возможно, в этом им поможет следую­ щее правило: “Относись к себе так, как относишься к другим”.

ПРЕДЛАГАЕМЫЕ ИНТЕНЦИИ ДЛЯ РЕАБИЛИТАЦИИ Когда все ищут Гостя, успех поиска зависит от интенсивности желания его найти. — Кабир

1. Я хочу более последовательно развивать отношения любви и приня­ тия с самим собой. Я хочу повысить способность к самопринятию. 2. Я хочу стать своим самым лучшим другом. 3. Я хочу, чтобы мои отношения с людьми основывались на любви, уважении, справедливости и взаимной поддержке. 4. Я хочу раскрыться до полного и свободного самовыражения. 5. Я хочу обладать максимально возможным физическим здоро­ вьем.

6. Я хочу культивировать в себе баланс энергичности и покоя. 7. Я хочу привлечь к себе любящих друзей и дружелюбное сообще­ ство. 8. Я хочу освободиться от токсичного стыда. 9. Я хочу освободиться от ненужного страха.

10. Я хочу, чтобы работа приносила мне удовлетворение и возна­ граждение. 11. Я хочу здорового умиротворения для разума, духа, души и тела. 12. Я хочу повысить свою способность веселиться и получать удо­ вольствие. 13. Я хочу, чтобы в моей жизни было много места для красоты и при­ роды.

100

Глава 4. Дары горевания

14. Я хочу иметь достаточно физических и денежных ресурсов. 15. Я хочу получать больше поддержки (от себя, людей или Бога), чтобы добиваться того, что мне нужно. 16. Я хочу любви Господа, благодати и благословения. 17. Я хочу достичь баланса между работой, хобби и отдыхом.

18. Я хочу достичь баланса между стабильностью и переменами. 19. Я хочу достичь баланса между любовными отношениями и здоро­ вой самодостаточностью.

20. Я хочу достичь полного эмоционального самовыражения с балан­ сом между смехом и слезами. 21. Я хочу достичь сексуального удовлетворения. 22. Я хочу выражать свой гнев эффективно и ненасильственным спо­ собом. 23. Я хочу всего этого для всех и каждого человека, включая себя.

ГОРЕВАНИЕ ПРОБУЖДАЕТ СОСТРАДАНИЕ К СЕБЕ Когда мы испытываем к себе сострадание, боль превращается в любовь... Мы проявляем к себе так мало милосердия. Мы строим баррикады вокруг своего сердца и чувствуем, что мы одни во враждебном мире. Мы редко избавляемся от суждений и оставляем место в своем сердце для себя. Почему нам так не хватает сочувствия к тому страдальцу, который живет внутри нас? Если бы мы могли полностью признать свою боль, то окружили бы себя заботой и состраданием, ради собственного благополучия. — Стивен Левин Если мы сможем без стыда и ненависти к себе почувствовать глубо­ кую грусть о детстве, наше сердце откроется прекрасному стремлению вернуть себе все, что было утрачено. Поэтесса и писательница Элис Уокер красноречиво пишет об этом так.

Глава 4. Дары горевания

101

Теперь я могу признаться в печали своего сердца, теперь, когда слезы текут и я вновь вижу зорким оком памяти, как мое любимое дерево спилили; я вновь вижу себя, такую маленькую и одинокую, бегающую по солнечным лугам и тенистым лесам своего детства, где мой сокрушенный дух и разбитое сердце бегут наперегонки в поисках друга.

Скоро мне будет пятьдесят. Наверное, поэтому мое сердце — заключенное в тюрьму, скованное железом дерево — хочет сбросить, как листья, железные прутья своей решетки. О пейзаж моего детства, ты никогда не покидал моего сердца. Это я была далеко от тебя. Если хочешь вернуть меня — знай, я вся твоя. Когда я мог уже без стыда оплакивать свои детские утраты, я обна­ ружил, что чувствую все возрастающее желание относиться к себе с за­ ботой, которую никогда не испытывал в детстве. В сложные моменты жизни слезы делали меня все более мягким и добрым к себе (и дру­ гим). Они пробуждали во мне здоровый родительский инстинкт, помо­ гающий открыть свое сердце внутреннему ребенку — особенно, когда он страдает. Сейчас горевание помогает мне более эффективно справляться с по­ стоянными, непредсказуемыми разочарованиями в жизни. Оно всегда восстанавливает мой оптимизм и постоянно вознаграждает. Каждому

102

Глава 4. Дары горевания

из нас предстоит столкнуться с утратами, многие из которых мы не в силах контролировать. Горевание поможет нам восстанавливаться по­ сле катастроф, чтобы неудачи не сопровождались стыдом и унынием. Я был рад видеть, как многие мои клиенты и друзья приходят к самосостраданию через практику горевания. Я участвовал, пожалуй, в сотнях сеансов, которые начинались с глубокого отчаяния клиента и заканчи­ вались возрождением его надежд после погружения в горевание.

Я приму, приму себя с надеждой, страхом и удивлением, и все, что я объединяю в себе, никто не может разделить. — Дори Превен

ГОРЕВАНИЕ ПЕРЕЗАГРУЖАЕТ ИНСТИНКТ САМОЗАЩИТЫ Я забочусь о себе. Чем более я буду одинока, лишена друзей и слаба, тем больше я буду заботиться о себе. — Джейн Эйр

Когда я позволяю себе чувствовать горестный гнев из-за насилия в детстве, я знаю, что никогда больше не буду молча мириться с любым повторением подобного. И когда я без стыда рассказываю об утратах своего детства и инстинктивно обвиняю эту несправедливость, мое же­ лание инвестировать время и энергию в свою реабилитацию естествен­ ным образом возрастает. Согревающий душу гнев горевания особенно полезен для оне­ мевшего от страха внутреннего ребенка. Как только я научился без­ опасным, ненасильственным образом выражать свой гнев по поводу родительского буллинга, я обнаружил, что мои страхи постепенно на­ чали исчезать. Оглядываясь назад, могу сказать, что мой внутренний ребенок постоянно прятался, цепенея от страха в ожидании, сможет ли мое взрослое “я” когда-нибудь выбрать позицию силы и уверен­ ности в себе. Научится ли мое взрослое “я” когда-нибудь говорить “нет” насилию? Потребует ли оно когда-нибудь уважения к себе

Глава 4. Дары горевания

103

и справедливой части взрослых прав? Сможет ли оно когда-нибудь заступаться за своего внутреннего ребенка? Эффективная работа с гневом часто спонтанно пробуждает наш базовый инстинкт самозащиты. Восстановившись, этот инстинкт ста­ новится основой здоровой уверенности в себе. Он позволяет многим жертвам травмы впервые в жизни почувствовать себя в безопасности. Работа с гневом может вызвать такую же инстинктивную ярость, какая возникает у матери-медведицы, и которую при необходимости можно использовать для отражения агрессии других. Здоровый гнев дает нам силы продолжать реабилитацию, даже если мы, как в детстве, переживаем бессознательный страх наказания за то, что действуем ради своей пользы. Гнев крайне важен для устранения заученных привычек ненависти к себе и непродуктивной самокритики, препятствующих нашему развитию (см. главу 7).

ГОРЕВАНИЕ СМЯГЧАЕТ ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ФЛЕШБЭКИ На деле к чувствам лучше относиться как к дорожным указателям, которые нужно запомнить и использовать на своем жизненном пути. Каждый раз, когда мы на кого-то злимся или чего-то боимся, это важный урок, который нам нужно усвоить. Как правило, это то, чего мы были лишены в прошлом, а сейчас имеем возможность получить. — Гай Хендрикс, Learning to Love Yourself

Жертвы длительного насилия часто склонны переживать то, что я называю эмоциональными флешбэками. Эмоциональные флешбэ­ ки — это короткие или длительные регрессии в эмоциональные состо­ яния, которые сопровождали детские травмы. Это очень интенсивные и болезненные переживания страха, депрессии, ненависти к себе и про­ шлого стыда. Эмоциональные флешбэки похожи на флешбэки ветеранов боевых действий, но редко включают галлюцинации о прошлых травмиру­ ющих событиях. Тем не менее, если жертвы травмы сфокусируются на эмоциях флешбэков, они смогут привнести в сознание воспомина­ ния о породивших их событиях.

104

Глава 4. Дары горевания

Эмоциональные флешбэки могут сделать нас полностью недееспо­ собными. Жертвы травмы часто испытывают парализующие флешбэ­ ки, когда пытаются заявлять о своих правах, в которых им было отка­ зано в детстве. Я работаю со многими клиентами, испытывающими сильное беспо­ койство, когда они пытаются вернуть себе право говорить “нет”. Сама мысль о том, чтобы возразить кому-то, наполняет их таким страхом или чувством вины, что они не могут заставить себя произнести это слово. Для внутреннего ребенка, который в такие моменты доминирует в со­ знании, это равносильно возвращению домой и суровым наказаниям за “подобные” возражения. Многие из моих клиентов по причине интенсивности своих флешбэ­ ков были вынуждены годами бороться за то, чтобы полностью восста­ новить способность говорить “нет”. Большинству из них было очень трудно отказывать людям, которые напоминали их родителей, или просить о том, о чем им никогда не разрешалось просить в детстве. Степень сложности реабилитации любого права на самовыражение обычно пропорциональна тяжести травмы, которую ребенок получил, когда его лишили этого права. Вот почему иногда напористость — это не просто вопрос выбора или силы воли; и вот почему некоторым людям мало помогают тренинги ассертивности, в которых используются только когнитивные техники. Пока горевание не уменьшит страх, который автоматически связан с ситуациями, требующими напористости, жертвы травмы чувствуют себя слишком подавленными, чтобы говорить об этом. Многие из них даже не задумываются о том, чтобы пройти тренинг ассертивности, по­ тому что сама мысль о возможности научиться выражать свои желания вызывает болезненные эмоциональные флешбэки!

ДИСФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СЕМЬЯ КАК ЗОНА БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ У флешбэков ветеранов боевых действий и жертв травмы из дис­ функциональных семей часто схожи антецеденты. Представители обеих групп длительное время были вынуждены пребывать в гипертре­ вожных состояниях. Солдат, который неделями или месяцами воевал на вражеской территории, где мог быть в любой момент убит, слиш­ ком много времени провел, цепенея от ужаса, поэтому часто навсегда

Глава 4. Дары горевания

105

остается тревожным. Ребенок, который живет с постоянно агрессив­ ным родителем, никогда не знает, когда будет сметен очередным шква­ лом смертоносного урагана гнева. Обе эти ситуации несут в себе ужасное напряжение из-за посто­ янного ожидания нападения из засады или артиллерийского огня. Положение ребенка иногда даже хуже, так как его “командировка” в зону боевых действий всегда более длительная. Детей в абьюзивных семьях часто бьют или кричат на них без пред­ упреждения. Я работал со многими жертвами травмы, которые на ходу придумывали образ зоны боевых действий для описания семьи своего детства. Многие неоднократно попадали в “засады” за домашним обе­ дом из-за нормальных актов самовыражения. Многие клиенты даже развивали эту метафору и говорили, что ощущали себя военнопленны­ ми. У них было мало (или вообще не было) прав, они не могли убежать и им не к кому было обратиться, как бы плохо с ними не обращались. Положение некоторых из них было даже хуже, чем у военноплен­ ных, которым, по крайней мере номинально, Женевской конвенцией гарантированы определенные права. До недавнего времени, чтобы пожаловаться на несправедливое обращение родителей, ребенку не­ куда было обратиться. И даже сейчас Служба защиты детей не может помочь ребенку, если на его теле нет следов физического насилия. Психотерапевт Джейн Миддлтон-Моз (Jane Middleton-Moz) в своей книге Children of Trauma (Дети травмы) по этому поводу цитирует поэ­ тессу Нэнси Пресли-Холли.

Я была обезоружена, за моими плечами не было ни года военной службы в раздираемой конфликтами стране. Я находилась все время дома, с рождения до 18 лет. Бежать из плена, чтобы быть схваченной и возвращенной назад, когда они узнают, где ты скрываешься? Или признаться, рассказав им об обычных детских занятиях, например игре? Я никогда не была ребенком, я всегда готовилась к бою, тренировалась, чтобы выжить. Я всегда должна была быть начеку,

106

Глава 4. Дары горевания ожидая удара в живот, удара по голове, потому что говорила, когда должна была молчать, или просила поесть, или переступала черту. Я никогда не знала, откуда прилетит артиллерийский снаряд, я не получала никаких предупреждений. Хотелось бы мне, чтобы кто-то закричал: “Летит!”. Хуже всего было по ночам: в отличие от военного лагеря, в комнате не было часовых, и лежа в своей кровати, борясь с усталостью и сном, я прислушивалась к шепоту злоумышленника, который мог подкрасться к моей кровати. Проснувшись, я могла обнаружить, что он уже здесь, лежит на мне. Что еще я могла сделать, ...кроме как притвориться мертвой?

Когда человек огромное количество времени вынужден проводить в страхе, ожидая нападения, у него может развиться состояние, кото­ рое называют посттравматическим стрессовым расстройством, или ПТСР. Оно характеризуется сильной тревогой и пугливостью. В ре­ зультате этого недуга у жертвы травмы часто возникает ужасающее ощущение надвигающейся гибели. Для страдающих ПТСР людей са­ мые безобидные сигналы могут стать триггерами длительных эмоци­ ональных флешбэков. Иногда им кажется, что они живо и болезненно заново переживают весь опыт прошлой травмы. В особо тяжелых слу­ чаях расстройства вся жизнь человека похожа на сплошной эмоцио­ нальный флешбэк. Иногда посттравматическое стрессовое расстройство возникает ис­ ключительно из-за того, что человек становится свидетелем жестокого обращения с кем-то другим. Наихудшие кошмары ветеранов войны (эмоциональные флешбэки во сне) часто вращаются вокруг наблюде­ ния за тем, как убивают или ранят их друзей. Эмоциональное воздей­ ствие от таких событий очень похоже на впечатления ребенка, когда

Глава 4. Дары горевания

107

он видит, как его мать, брата или сестру подвергают насилию. Впервые я начал оспаривать иллюзии о своем счастливом детстве, когда у меня случился полный ужаса эмоциональный флешбэк, который сопрово­ ждался внезапным воспоминанием о том, как отец бил мою сестру. Триггерами эмоциональных флешбэков могут быть разные стимулы. Любой человек, место или событие, которые напоминают детство, могут вызвать вводящий в оцепенение флешбэк. Иногда сходство может быть крайне отдаленным. Если все или большинство значимых взрослых в нашем детстве угрожали нам или были активно враждебны, то любая встреча с новым человеком будет вызывать страх. Если абьюзивными были только мужчины, то пугать нас будут все новые представители мужского пола. Если нас подвергали критике всякий раз, когда мы го­ ворили за семейным столом, то флешбэки могут появляться тогда, когда мы едим в присутствии других или собираемся говорить. Похоже, что у большинства из нас травматизации подверглась сама способность говорить, поскольку опросы показывают, что страх но­ мер один у всех американцев — публичные выступления. Это говорит о том, что сама мысль о выступлении перед собранием людей вызыва­ ет у большинства такие пугающие эмоциональные флешбэки, что они сразу отвергают эту идею. Если вы хотите оценить, применимо ли это к вам, попробуйте в де­ талях представить, что выступаете перед публикой. Вызывает ли это воспоминания о том, как на вас нападали за то, что вы хотели что-то сказать в детстве? Если вы чувствуете какой-то страх или стыд, постарайтесь сфокуси­ роваться на физических ощущениях этого чувства. Вы можете обнару­ жить, что эти ощущения напоминают вам о каком-то опыте разговоров в детстве. Возможно, они напоминают реакцию ваших родителей на то, что вы говорили за обеденным столом или во время долгих семейных поездок в машине. Возможно, в свою очередь, это наполняет вас чув­ ством собственной незащищенности перед тем, что должно произойти нечто ужасное. Возможно, вы испытываете грусть или злость по этому поводу. Если вы позволите себе погоревать об этих чувствах, то сможете заметить освобождение от любого сопровождающего их напряжения. Эмоциональные флешбэки часто случаются даже у тех, кто не под­ вергался насилию, но рос в семьях, где царили глубокое пренебрежение и безразличие. Мельчайшие разочарования в сегодняшних, взрослых

108

Глава 4. Дары горевания

отношениях могут стать триггерами тех же чувств пустоты, собствен­ ной бесполезности и одиночества, которые обычно преследуют эмоци­ онально брошенных детей. Если это флешбэки в их худшем проявле­ нии, то мы будем с болью находить в них эхо каждого прошлого отказа и чувствовать, будто нас на самом деле опять собираются бросить. Эмоциональные флешбэки особенно расстраивают, если взрослый ребенок не знает, с чем имеет дело. Чувства страха и стыда у жертвы травмы быстро нарастают, потому что эти внезапные эмоциональные извержения для него абсолютно ничего не значат. Вероятно, он интер­ претирует их просто как новые убедительные доказательства того, что он глуп и ужасно ущербен. Гнев — мощный инструмент для выхода из флешбэков в момент их появления. Когда мы разрешаем себе злиться на эти повторные ви­ зиты прошлых запугиваний, мы напоминаем себе о том, что мы уже не беспомощные дети, а сильные взрослые, вполне способные защи­ тить себя. Я нахожу особенно полезным в такие моменты злиться как на первоначальное насилие, так и на несправедливость из-за необхо­ димости страдать от флешбэков. Эта внутренняя самозащита обычно рассеивает мой страх. Также следует упомянуть результаты недавнего изучения опыта де­ тей из Чаучиллы (Калифорния), которых в 1976 г. похитили и на не­ сколько дней похоронили вместе со школьным автобусом под землей. Исследование показало, что единственным ребенком, который впо­ следствии быстро исцелился от пугающих эмоциональных флешбэков, был мальчик, который долго гневно кричал и стучал по крыше автобу­ са. (Его действия также привлекли внимание к этому месту и помогли спасти захороненных детей.) Некоторых жертв травмы флешбэки начинают преследовать только через годы после того, пока они покидают свои семьи. Для этого есть как минимум две причины. Во-первых, потребность психики в эмоци­ ональной разрядке увеличивается все больше по мере того, как при­ вычное подавление все больше заполняет резервуары нашей бессоз­ нательной боли. Когда количество накопленных подавленных эмоций становится слишком большим и их трудно удерживать, боль начинает просачиваться наружу в виде эмоциональных флешбэков. Во-вторых, флешбэки иногда не появляются до тех пор, пока жерт­ ва травмы не готова (хотя может и хочет) оплакивать свои детские

Глава 4. Дары горевания

109

потери. Это особенно сбивает с толку тех жертв травмы, которые из­ начально чувствуют воодушевление и освобождение, когда оспари­ вают свое отрицание плохого родительства. Иногда из-за флешбэков они приходят к выводу, что реабилитация делает их хуже, вместо того чтобы понять: флешбэки просто предвещают следующую фазу про­ цесса реабилитации. Эмоциональных флешбэков не нужно стыдиться. Это здоровые по­ пытки психики живо воссоздать прошлое, помогающие нам увидеть его более точно и решить связанные с ним проблемы. К сожалению, многие из нас не знают, как использовать скры­ вающиеся во флешбэках возможности. Вместо того чтобы учиться на флешбэках, многие из нас всякий раз, когда они у нас появляются, автоматически считают себя плохими, несущими справедливое наказа­ ние. Родители заставили нас поверить: в том, что они причиняют нам боль (“Ты сам напросился — теперь я должен тебя наказать!”), винова­ ты мы сами. Поэтому, как правило, мы реагируем на эмоциональные флешбэки стыдом и ненавистью к себе. Самообвинение, по сути, — наша моментальная реакция практически на любую боль, независимо от ее истинной причины. Самосострадание, возникающее в результате горевания, ясно дает понять, что мы не были причиной жестокого обращения (или по­ рожденных им флешбэков) и не заслуживаем их. Это помогает нам ин­ терпретировать флешбэки как подтверждения вины наших родителей, а не своей, и понять, что нам было больно потому, что нам причиняли боль, а не потому, что мы плохие. Это понимание также будет моти­ вировать нас в моменты флешбэков заботиться о себе, а не нападать на себя и отталкивать. Когда нам станет по-настоящему комфортно горевать, мы можем даже научиться радоваться флешбэкам как возможности освободиться от не нашедшей выхода боли. Флешбэки ярко демонстрируют, что многое из того, с чем мы бо­ ремся в настоящем, было заучено и не является нам свойственным. Огромное множество флешбэков помогло мне понять, что я не был ро­ жден с ненавистью к самому себе. Повторяющиеся флешбэки также помогают мне понять, что привыч­ ка к самоуничижению живуча, поскольку приобреталась в течение дли­ тельного периода времени. Они помогают мне быть более терпеливым

110

Глава 4. Дары горевания

к себе и с пониманием относиться к тому факту, что иногда реабили­ тация проходит очень медленно. Повторяющиеся флешбэки также подталкивают меня к постепенному избавлению от перфекционизма и восстановлению своих взрослых прав. И сейчас, когда я почти пол­ ностью восстановил свою способность выражать себя и участвовать в жизни, мои эмоциональные флешбэки стали все реже появляться и ощущаются все мягче и спокойнее.

ГОРЕВАНИЕ СНИЖАЕТ СОМАТИЗАЦИЮ Принудительное лишение свободы склонных к насилию мужчин часто приводит к бунту, а запирание нормальной агрессии часто приводит к психологическим бунтам и взрывам в теле физиологических симптомов. — Джейн Робертс

Запертые чувства подобны птице в клетке или кролику в капкане — они пытаются освободиться любым путем, каким только могут. Они бьют нас по голове и причиняют головную боль. Они скребутся в наших желудках и вызывают несварение пищи. — Медитации Хазелдена Соматизация — это психический процесс, который трансформирует накопленную эмоциональную боль в физические симптомы и заболе­ вания. В настоящее время широко признано, что многие физические болезни имеют эмоциональные причины. Я даже недавно слышал, как известный спортивный диктор выдвинул гипотезу, что череда травм, которая вывела из строя новую спортивную суперзвезду, может быть результатом его чувства обиды из-за того, что новая команда его не приняла. Есть разные теории, описывающие процесс соматизации. Самая простая постулирует, что любого рода боль является сигналом орга­ низма — с ним что-то не так — и требует внимания. Если человек по­ стоянно игнорирует сигналы эмоционального дистресса, эти сигналы увеличиваются до физической боли, чтобы привлечь к себе внима­ ние и найти необходимое решение. Известный юнгианский аналитик Марион Вудман подробно описывает этот процесс так.

Глава 4. Дары горевания

111

Наше тело стало грушей для битья. Если человек тревожен, его тело страдает от голодания, переедания, алкогольной или наркотической интоксикации, очищения рвотой, доводится до изнеможения или до бешеных реакций самоуничтожения. Когда это величественное животное пытается подать сигна­ лы тревоги, их заглушают таблетками. Многие люди больше слушают свою кошку, чем презираемое ими тело. Питомец отвечает им любовью, потому что они заботятся о нем. Но человеческому телу нужно, наверное, подавать душеразди­ рающие крики, прежде чем они его вообще услышат.

Другая теория объясняет процесс соматизации, тем, что подавление эмоций расходует столько жизненной энергии, что различные системы организма истощаются и становятся более уязвимы для травм и болез­ ней. Кен Уилбер описывает этот механизм так. Таким образом, желая подавить агрессию... вы должны ис­ пользовать некоторые из своих мышц, чтобы сдерживать действие других мышц. Каков будет результат? Война мышц. Половина из них изо всех сил пытается найти выход агрессии, стремясь в бой, в то время как другая половина напрягается, чтобы не допустить этого. Это все равно, что нажимать одной ногой на газ, а другой на тормоз. Конфликт заканчивается тупиком, стоянием на месте, но с большим напряжением, большим количеством потраченной энергии и равным нулю коэффициентом полезного действия. Соматизация наносит вред нашему телу с помощью третьей силы — хронического напряжения мышц, чтобы избежать эмоций. Мышечное сокращение, возникающее при сопротивлении чувствам, — это физи­ ологическое выражение ненависти к себе, извращенный способ гово­ рить “нет” здоровым аспектам своего “я”. Такое подавление своего “я” не только истощает общий запас энергии, но и мешает кровоснабже­ нию в разных частях тела, делая его более восприимчивым к болезням. Так появляются многие расстройства пищеварения, вызванные удуше­ нием чувств посредством внутренних зажимов. Эффективное горевание устраняет соматизацию. Оно делает нас бо­ лее здоровыми, потому что позволяет проработать свою эмоциональную

112

Глава 4. Дары горевания

боль до того, как она “соматизируется” в виде физиологических про­ блем. Я до некоторой степени восстановил старый ирландский обычай “ежедневного плача” и считаю, что он во многом способствовал тому, что к пятидесяти годам я выгляжу более здоровым и живым, чем когда мне было двадцать или тридцать. Мой эмоциональный дискомфорт — бесценный инструмент для ре­ абилитации. Он настраивает меня на не нашедшую выхода боль моего детства, чтобы я мог ее оплакать так же, как физический дискомфорт направляет мое внимание на занозу, чтобы я мог ее вытащить. Обратите внимание на свою боль, чтобы понять ее причины и устранить их. Как боль от занозы в пальце учит меня не водить ру­ ками по плохо обработанным перилам, боль от насилия надо мной в детстве учит избегать тех, кто ведет себя со мной так же, как ког­ да-то мои родители (см. “Навязчивое повторение” в главе 7).

ГОРЕВАНИЕ ОТКРЫВАЕТ ДВЕРЬ УМИРОТВОРЕНИЮ И РАССЛАБЛЕНИЮ ...Прошлой ночью, когда я спал, мне приснился чудесный сон, будто я в своем сердце ношу улей с пчелами. И золотые пчелы из всех моих старых неудач делают белые соты и заполняют их сладким медом... — Антонио Мачадо Когда мы бежим от своей эмоциональной боли, как от страшного демона, демон вырастает и начинает питаться повседневными чувства­ ми, которые мы подавляем. Как только мы замедляемся, адские чув­ ства проникают в наше сознание. Такие повседневные ситуации, как ожидание в очереди и стояние в пробке, вызывают сильную тревогу. Ложиться ночью спать становится так страшно, что мы принимаем снотворное или как можно дольше оттягиваем отход ко сну, доводя себя до глубокого изнеможения. Тревога, как правило, представляет собой болезненный рокот чувств, стремящихся вырваться из бессознательного в сознание, которое нау­ чилось их отклонять. Тревога — это ощущение зажимов в животе, гру­ ди, горле и челюсти, которые удерживают наши чувства под замком. По иронии судьбы, эти зажимы настолько усиливают стрессовость

Глава 4. Дары горевания

113

обычных чувств, что мы переживаем их астрономически более болез­ ненно, чем если бы им ничто не мешало. Многие жертвы травмы постоянно нервозны и взволнованны. Прежде чем я научился горевать, моя тревога была столь сильной, что я превратился в машину с вечным двигателем. Если я не мог занять себя структурированной активностью, чтобы убежать от просачиваю­ щейся в сознание эмоциональной боли, я бессознательно отвлекал себя бесконечным ерзанием — покачивал ногой или выстукивал пальцами нестройный внутренний ритм. Став взрослыми, мы можем освободить­ ся от этой ненужной тревоги. Можем отказаться от эмоционального подавления. Мы больше не живем в семьях, которые стыдят и наказы­ вают нас за проявление эмоций. Горевание высвобождает нашу эмоциональную боль, как прошлую, так и настоящую, тем самым растворяя тревогу. Тогда роль тревоги по большей части будет сводиться к сигнальной функции, которая будет предупреждать нас о том, что мы снова начинаем скатываться к подавлению эмоций. После достаточно эффективного горевания мы раскроем в себе врожденные чувства легкости, хорошего самочувствия и умиротворе­ ния, которые скрываются за стрессом. Внутреннее умиротворение по­ высит способность наслаждаться одиночеством, отдыхом и компанией других. Сон улучшится, а сновидения станут источником удовольствия и духовного обогащения, а не беспокойным нервным метанием и сим­ волическим воспроизведением детской травмы. Как говорил Шекспир: “Теперь моя душа нашла свободный мир”. Умиротворение, которое приходит после хорошего плача, полностью отличается от умиротворения, которое приходит после выполнения техники релаксации или медитации. Это самое “заземленное” и сома­ тическое умиротворение из всех нам доступных. Эффективное горева­ ние дарует нам “непостижимое умиротворение и свободу” — осознание того, что внутри нас нет ничего такого, от чего следовало бы бежать.

ГОРЕВАНИЕ ВОЗВРАЩАЕТ СЕРДЦУ ЛЮБОВЬ Ваша задача — не искать любовь, а искать и находить все внутренние барьеры, которые вы выстроили, защищаясь от нее.

— Course of Miracles

114

Глава 4. Дары горевания С момента первого вздоха в нас живет любовь — сокровище, запертое в тайное хранилище сердца. — Биби Хаяти

Горевание — это ключ к любви, с которой родились наши сердца. Когда горевание освободит нас от детского проклятия чрезмерной осторожности при самовыражении, мы сможем быть более эмоцио­ нально открытыми с другими. Горевание разрушит проклятие, которое состоит в убеждении, что мы должны очень стараться, чтобы дарить и получать любовь. Искренность при общении позволит нам почувствовать себя более живыми. Когда мы добавим эмоциональности в свою речь, наши разго­ воры станут более естественными и выразительными. Свобода, достиг­ нутая нами в общении, будет распространяться и на другие области жизни, подталкивая нас к более свободным взглядам и действиям. Эти проявления свободы увеличат получаемое нами удовольствие от жиз­ ни, и мы станем еще более любящими — жизнь, себя самих и других людей. Показывая свою уязвимость, нам станет легче любить еще и по­ тому, что наш пример будет побуждать других примерять такую же свободу на себя. Уязвимость и искренность — два золотых правила близости. Когда два человека без страха раскрываются друг перед другом, между ними устанавливаются прочные каналы связи, основанные на эмоциональ­ ной любви. Если мы ограничим самовыражение других людей темами, избегаю­ щими эмоций, они будут чувствовать себя некомфортно и небезопасно рядом с нами. Более того, если мы будем молчать о своих эмоциональ­ ных переживаниях, другие редко будут чувствовать, что могут открыть нам свои истинные чувства. Для меня совершенно очевидно, я чувствую это каждой частицей своего существа, особенно сердцем и животом, что мои лучшие дру­ зья — это те люди, с кем я могу искренне говорить о своих настоящих чувствах, и в чьей компании могу находиться, независимо от своего эмоционального состояния. И наоборот, каждая клеточка моего суще­ ства сжимается при одной только мысли о том, насколько я эмоцио­ нально уязвим рядом с людьми, которые, как мне известно, могут на­ смехаться над выражением мной чувств.

Глава 4. Дары горевания

115

Что вы чувствуете прямо сейчас, когда представляете себя плачу­ щим или как-то по-другому уязвимым перед отцом или знакомым, который всегда язвительно шутит о людях, которые жалеют себя? И что вы чувствуете, представляя, что плачете перед матерью Терезой, Божьей матерью или своим лучшим другом? Горевание помогает нам преодолеть свой страх перед близостью и усиливает наше желание общаться и взаимодействовать на основе эмоциональной любви. Это не значит, что любовь — всего лишь эмо­ ция, хотя не опирающаяся на эмоцию любовь — нечто сухое, не прино­ сящее удовлетворения. Дело в том, что многие из нас остаются в нездо­ ровых отношениях, которые основаны на иллюзии любви, потому что мы не знаем, каково это чувствовать себя любимым. Пока мы не будем переживать любовь эмоционально, на уровне сердца, мы не сможем понять, действительно ли наши партнеры лю­ бят нас, или только говорят о любви. Многие из нас были запрограм­ мированы своими родителями верить пустым заявлениям о любви. “Конечно, я люблю тебя” и “Я делаю это все только потому, что люблю тебя” — клише, которые многие из нас слышали бесчисленное количе­ ство раз при обстоятельствах, которые были всем чем угодно, только не проявлением любви.

КРУГОСВЕТНЫЙ ПУТЬ МОЕГО ОДИНОЧЕСТВА Путешествуя по миру в поисках прекрасного, мы должны нести его в себе, иначе никогда не найдем. — Ральф Уолдо Эмерсон

Освободившись, наконец, от семьи и армии, я вышел на дорогу в поисках приключений, как Бродяга Дхарма, описанный Джеком Керуаком в романе On The Road as a Dharma Bum (Бродяги Дхармы). Я был самопровозглашенным путешественником-одиночкой, скитаю­ щимся в поисках смысла жизни, и гордым подражателем гедонисти­ ческим и квазидуховным опытам героев этой книги. Исключенный из колледжа, я провел шесть лет, меняя места работы и привязанно­ сти, не проявляя никакой приверженности карьере или отношениям. Я с радостью верил в то, что проведу всю свою жизнь в путешествиях по миру, пока случайные обстоятельства не открыли мне мое горе.

116

Глава 4. Дары горевания

Горевание постепенно привело меня к тревожному пониманию того, что я бегу от себя, а не тороплюсь навстречу своему великому пред­ назначению. Мои скитания и перемещения по миру не имели ничего общего со стремлением к жизни, богатой эмоциональными и духовны­ ми переживаниями. На самом деле я бежал от непризнанной детской боли, которая всегда следовала за мной по пятам. Я нуждался в по­ стоянной стимуляции и отвлечении, чтобы оставаться на шаг впереди этого плавящегося ядра внутренней боли, угрожающей поглотить меня полностью, если задержусь в каком-то месте слишком надолго. Продолжив горевать, я был потрясен осознанием того, насколько я одинок и всегда был таким. Я был слишком уверен в том, что мне никто не нужен. Слезы открыли мне всю глубину несчастья моего оди­ ночества. Я был обескуражен осознанием того, что ни одной минуты ни с кем не чувствовал себя по-настоящему в безопасности. Со временем я начал понимать, что моя “смелая”, “благородная”, “бесстрашная” позиция одиночки, путешествующего по миру, была не более чем защитой от моего бессознательного страха перед близо­ стью и всеми неведомыми мне чувствами, которые она могла во мне пробудить. По мере продолжения горевания и работы по реабилитации я по­ нял, почему у меня была такая фобия интимности: сближение с други­ ми могло бы открыть (и в конце концов открыло) невероятный голод всей моей неудовлетворенной потребности в любви. Я бессознательно боялся, что, если кто-то ответит на эту потребность, я буду зависеть от него и в итоге не смогу без него обходиться. Мог ли я нарушить свой обет отказа от зависимости? Я выжил бла­ годаря тому, что перестал в ком-то нуждаться. В детстве я получил урок, достойный защите докторской степени, убедивший меня в том, что полагаться на других — это глупость, притягивающая предатель­ ство и разбитые сердца. Искать любовь у людей — все равно, что искать лед в пустыне. Искать любовь у людей — так же бесполезно и мучи­ тельно, как устилать кактусами свое ложе. Я не мог подвергать себя риску очередного разочарования из-за же­ лания любви. Мое сердце было настолько переполнено эмоциональной боли, которая не нашла выхода, что я даже не смел желать любви. Еще один отказ или еще одно предательство — и мое сердце действительно разорвалось бы на куски.

Глава 4. Дары горевания

117

К счастью, интенсивное горевание постепенно ослабило болезнен­ ный прессинг тридцати лет удушающей боли и в итоге позволило мне ощутить естественное желание более тесной близости с людьми. Тем не менее я убежден, что не смог бы удовлетворить это желание, если бы не воссоединился также со своим гневом. Гнев, вышедший наружу во время моего горевания, помог мне по­ чувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы рискнуть быть уязвимым с другими. Вернувшийся ко мне гнев стал эмоциональным фундаментом работы по самоутверждению, научил меня защищать себя от людей, которые были такими же несправедливыми, как и мои родители. Ролевые игры с использованием гнева помогли мне полно­ стью восстановить свои права в отношениях с людьми. В свою очередь, это позволило мне почувствовать притяжение к людям, которые цени­ ли справедливость и уважение. Наконец-то в моей жизни начали появ­ ляться по-настоящему близкие отношения. Глубокое горевание убедило меня в том, что можно избавиться от любого разочарования в отношениях, прошлых или настоящих, по­ зволив своей боли выйти наружу с помощью горевания. Ницше сказал: “Все, что нас не убивает, делает сильнее”. Я думаю, что горевание — это алхимия, делающая это утверждение верным. Согласно моему опыту исцеленное гореванием разбитое сердце сильнее и добрее, чем то, которое никогда не было ранено. Горевание во всех случаях, когда мое сердце было разбито, включая все истории из детства, сделало меня более сильным, мудрым и любящим человеком, чем я был до этого. Сейчас горевание позволяет мне постоянно рисковать, эмоциональ­ но участвуя в жизни значимых людей, и добиваться важного для себя, потому что всегда после боли потерь возрождает опять к жизни. С ка­ ждой по-настоящему оплаканной потерей моя способность ценить дар жизни становится еще сильнее. Я даже уверился в том, что могу риск­ нуть снова полюбить. Горевание — это вовсе не веселый опыт, но с практикой, лишенной стыда и ненависти к себе, оно все больше становится обсуждаемым процессом и вознаграждает нас все возрастающей способностью лю­ бить свою жизнь и по большому счету все, что в ней есть. Я нашел го­ ревание, изгнанное из моего сердца прежде, чем я узнал о нем, когда впервые оплакивал свою любовь.

118

Глава 4. Дары горевания

Пришло время, и я потерял ее любовь, но в горе нашел свою. С помощью слез и гнева я создал для нее вечный уголок в своем сердце. Мое горе хранит уголок в сердце для каждой любви, которая пришла и ушла.

Теперь мое сердце — это дом в тенистом саду утешения. Мои слезы — чистые источники, орошающие цветы моей души. Мой гнев — это солнце, тихо сияющее состраданием к каждой душе, которую я знал, ко всем детям, которые не могут бежать от родительской ненависти и отрезают струны своего сердца, как пойманные в капкан койоты отгрызают себе лапы, чтобы убежать. — Пит Уокер

УПРАВЛЯЕМАЯ МЕДИТАЦИЯ Возможно, вы еще не осознали, что в вашем сердце есть некоторое по­ добие вышеупомянутого дома. Если это так, закройте глаза и попытай­ тесь вспомнить каждого человека в своей жизни, которого любили или который любил вас. Представьте, что настал момент, когда вы оплакали и исцелили всю боль, которая могла быть препятствием любви к тем, кто что-то значил или еще значит в вашей жизни. Пришло время соединить­ ся с ними. Представьте, что вы сидите летом на пляже возле костра. Один за другим все когда-то любимые вами люди спускаются вниз по лун­ ной дорожке — отражению в море полной Луны — и садятся у костра. Позвольте им присоединиться к вам и почувствуйте, как любовь пере­ полняет ваше сердце и передается от человека к человеку возле костра.

Глава 4. Дары горевания

119

ГОРЕВАНИЕ УМЕНЬШАЕТ ОТРИЦАНИЕ И МИНИМИЗАЦИЮ Если человек способен... понять, что в детстве его никогда не “любили” за то, чем он был, а любили за достижения, успехи и хорошие качества, и что он пожертвовал своим детством ради этой “любви” ...он почувствует желание перестать нравиться другим. Он обнаружит в себе потребность жить в соответствии со своим истинным “я” и больше не принуждать себя добиваться той любви, которая в итоге оставляет его с пустыми руками, поскольку имеет отношение к его ложному “я”. — Элис Миллер

Термин отрицание можно использовать в широком смысле для опи­ сания всех способов, которыми мы защищаем иллюзию своего счаст­ ливого детства, включая защитные механизмы, описанные в главе 6. Минимизация — это разновидность отрицания; смягченное призна­ ние детских потерь. Многие жертвы травмы минимизируют болезнен­ ные детские воспоминания, превращая свою боль в повод для насмеш­ ки. Мы рассказываем истории о шокирующей родительской жестоко­ сти, как если бы это была веселая сказка. Иногда мы громко смеемся, повествуя о деструктивном родительском гневе или их дорого обошед­ шейся нам некомпетентности. Неуместный истерический смех часто является искаженным выра­ жением отрицаемого горя, стремящегося найти какой-то выход. (Это не отвергает того факта, что смех помогает нам избавиться от боли, ког­ да мы горюем.) Минимизация происходит и тогда, когда мы полностью отвергаем серьезность нашей детской травмы. Это препятствует нашей реабили­ тации, поскольку, как правильно утверждал Фрейд: ...воспоминание без аффекта почти никогда не дает результата. Вот несколько примеров минимизации. В десять лет я убедил себя в том, что преувеличил свое падение, когда мать столкнула меня с лест­ ницы. Когда она ударила меня пораженной артритом рукой, я, как всег­ да, не придал значения боли, думая о том, как, должно быть, болит ее

120

Глава 4. Дары горевания

рука. Кроме того, я сказал себе: “Этой рукой она не могла меня сильно ударить”. И, в конце концов, моя боль была ничем по сравнению со страданиями распятого Христа, о чем мне до отвращения часто напо­ минали монахини. Я слышал, как клиенты из “идеальных” семей минимизировали свои детские синяки под глазами, носовые кровотечения и царапины на лице, говоря, что получали только пощечины. Я слышал, как жерт­ вы травмы смеялись над тем, как прутья ломались об их голые ягоди­ цы. Я наблюдал за тем, как мои знакомые съеживались от страха, когда партнеры их злобно критиковали, а позже слышал, как они говорили: “Все нормально — не переживай!” Минимизация — это способ признавать страдания без реального чувствования их или их последствий. Знаменитый психоаналитик Фрида Фромм-Райхман описывает это так.

Часто пациенты обращают внимание не на реальные собы­ тия или случаи из их прошлой жизни, а скорее, на сопрово­ ждающие их или вызванные ими эмоциональные реакции.

Минимизация также отражает тот факт, что отрицание имеет много уровней или степеней. В процессе реабилитации отрицание исчезает не сразу, одним махом. По мере более глубокого и точного понимания негативных последствий нашего воспитания мы постепенно приходим к снижению минимизации. Как и в большинстве прогрессирующих процессов реабилитации, отказ от отрицания обычно проходит в три этапа: два шага вперед и шаг назад. Когда особенно болезненный кусок прошлого угрожает проник­ нуть в сознание, мы можем на время рефлекторно уйти в отрицание. Жертвам травмы, пережившим интенсивное, продолжительное на­ силие в детстве, может потребоваться целая жизнь, чтобы перестать минимизировать свои потери. Я обнаруживаю, что все больше и боль­ ше отказываюсь от своего отрицания и поражаюсь тому, насколько глубоко враждебной была моя домашняя среда в детстве. Если бы я не смог минимизировать осознание этого на раннем этапе реаби­ литации, наверное, я был бы настолько подавлен и выведен из строя полным воздействием своей травмы, что не смог продолжить работу по реабилитации. Минимизация позволяет нам прорабатывать исто­ рии отрицания и детской боли потихоньку.

Глава 4. Дары горевания

121

Я никогда не забуду свой первый визит домой после одиннадцати лет жизни за границей. Тогда я не так давно начал работать над реабилита­ цией, и она была сосредоточена в основном на моем отце. Я по-преж­ нему придерживался своей черно-белой детской иллюзии о том, что папа был “плохим”, а мама — “хорошей”. Поэтому я был шокирован по­ стоянным вербальным насилием матери в отношении отца. За каждым обедом она в штыки воспринимала почти все, что он говорил, встречая его слова с сарказмом или откровенно враждебной критикой. Несколько ночей я не спал, гадая, что случилось с матерью, которую я запомнил как милое существо. Наконец, мне приснился кошмар, в ко­ тором меня захлестнуло забытое воспоминание о том, как язвительно она меня унижала. Когда я проснулся, все слои отрицания внезапно от­ пали и вдруг я понял, что с ней ничего не случилось. Она совсем не из­ менилась. Ее слова всегда были жесткими и ядовитыми. Когда я лежал без сна, я, наконец, вспомнил горечь бесчисленных колких замечаний, которыми она жалила меня в детстве. Гораздо позже я понял, что был “готов” к кошмару, связанному с же­ стокостью матери, благодаря проделанной работе по реабилитации в отношении моего отца. Горевание о его жестокости настолько умень­ шило мое отрицание, что я начал более ясно видеть свою мать. Гораздо позже, когда я более полно осознал значение насилия со сто­ роны матери и достаточно оплакал его, мое общее отрицание раствори­ лось настолько, что я начал понимать, как много страдал от пренебре­ жения со стороны обоих родителей. Горевание естественным образом растворяет отрицание и награжда­ ет информацией, которую нам нужно признать, чтобы восстановиться от своих детских утрат. Вот еще один пример того, как работает отрицание и как отрицаемая реальность проявляется во снах. Моя клиентка Петра недавно поде­ лилась со мной историей о визите своей дисфункциональной матери. С момента прихода ее мать безостановочно критиковала почти все, что Петра говорила и делала, а также направляла обличительные тирады против остальных членов семьи. Она привыкла избавляться от своей боли, выливая злость на других в форме непрекращающейся и неу­ местной критики. Мать Петры постоянно придиралась и к внуку, но прилагала не­ большие усилия, чтобы быть доброй к нему, поэтому он с нетерпением

122

Глава 4. Дары горевания

ждал ее визитов. Так как он был еще маленький, его сознание не было способно удерживать амбивалентное представление о ней. Ему нужно было идеализировать бабушку и выталкивать из сознания (отрицать) многие болезненные сцены ее враждебного отношения к матери. Однако бабушкина критика не осталась незамеченной. Однажды утром сын Петры вышел из своей спальни очень расстроенным из-за кошмара, который он только что видел. Он сказал матери такое.

Мне приснилась бабушка, на которой была большая черная накидка, а когда она ее раскрыла, там оказались огромные ножи и инструменты для разрезания людей. Он был очень растерян, поскольку знал, что его бабушка никогда так не поступила бы. Успокоив его, Петра поняла, что буквально ошараше­ на этим сном. Когда она сосредоточилась на том, какие чувства он в ней вызвал, ее минимизация жестокости матери полностью исчезла. Этот сон показывает, что отрицаемая нами обида не исчезает, а вы­ тесняется в бессознательное, откуда периодически возвращается в со­ знание с помощью ночных кошмаров и эмоциональных флешбэков. Многие жертвы травмы переживают свое отрицание, которое про­ является в расстраивающих их снах о родителях. Эти сны могут быть точной картиной или чисто символическим изображением детской травмы. Независимо от того, являются сны буквальными, символиче­ скими или комбинацией того и другого, как правило, они содержат ста­ рую, не нашедшую выхода эмоциональную боль, которая сопровожда­ ла ранние травмирующие события. В период реабилитации они дают человеку возможность избавиться от своего отрицания и “выплакать” старую боль. Процесс горевания о прошлом обычно влечет за собой серию болез­ ненных крушений иллюзий о счастливом детстве. Горевание иногда обнаруживает леденящие душу воспоминания, которые опроверга­ ют мифы жертв травмы, например: “Мои родители всегда были ря­ дом” и “По сравнению с другими людьми у меня все было хорошо”. Похоронить такие иллюзии очень нелегко. Нам нужно “оплакать” не только погребенную под ними боль, но и саму потерю этих лелее­ мых и когда-то ценных иллюзий. На разрушение моей иллюзии о нашей идеальной семье очень силь­ но повлияло то, что я позволил себе оплакать расставание со своим

Глава 4. Дары горевания

123

старым лучшим другом Сетом. Он переехал на постоянное место жи­ тельства в другую часть света, и мне было очень тяжело из-за этого. Оплакивая отъезд Сета, я был поражен интенсивностью боли, ко­ торую чувствовал. Я понимал, что с ним, наверное, навсегда ушла не­ посредственность нашей дружбы. Я оплакивал потерю глубокой вза­ имной симпатии между нами, наше непринужденное разностороннее общение, богатую общими делами и взаимной поддержкой историю, и вдруг я понял, что он заботился обо мне так, как совершенно не были способны заботиться мои родители. Впервые я понял, что такое на­ стоящая любовь. По сравнению с ним родители казались скорее чу­ жими, чем близкими мне людьми. Их любовь была пустым понятием, а не эмоциональным поведением — папиросной бумагой, а не деревом.

ГОРЕВАНИЕ УСТРАНЯЕТ СТРАХ И СТЫД Человек не может изменить себя без страданий. Ибо он одновременно и мрамор, и скульптор. — Алексис Кэнелл Если в детстве нас постоянно запугивают и унижают, мы будем, хронически страдать от страхов и стыда. Для некоторых из нас триг­ герами болезненных эмоциональных флешбэков могут быть самые безобидные повседневные занятия. Неожиданная встреча с каким-то человеком может катапультировать нас в индивидуальный ад непроработанного страха и стыда. Страх страха заставляет некоторых из нас большую часть времени проводить дома — слишком напуганными или подавленными, чтобы делать в своей жизни что-то, помимо крайне не­ обходимого. Когда нас подавляют страх или стыд, мы пребываем в состоянии, чем-то напоминающем смерть. Страх — это смерть чувства безопасно­ сти в нашем теле, а стыд — это смерть самопринятия и самоуважения. Страх и стыд убивают наш энтузиазм к жизни. Невыплаканные слезы и обращенный против себя гнев держат наш страх и стыд запертыми внутри. Горевание естественным образом освобождает нас от этого со­ стояния. Эффективное горевание “возрождает” нас к жизни, вырывая из мертвой хватки страха и стыда и возвращая чувства безопасности и самоуважения. Когда мы горюем без гнева, безвредными способами,

124

Глава 4. Дары горевания

наш внутренний ад страха и стыда благополучно сгорает сам. Затем слезами горевания мы можем погасить тлеющие угли. Горевание избавляет от страха и стыда гораздо эффективнее, чем любая из традиционных техник когнитивно-поведенческой терапии. Я провожу это сравнение, потому что сегодня в США когнитивно-по­ веденческая терапия является доминирующим методом терапии и, как правило, игнорирует, минимизирует эмоциональные причины поведе­ ния, а иногда и пренебрегает ими. По своей сути страх и стыд являются эмоциональными состояни­ ями, и хотя они часто содержат важные когнитивные компоненты, наиболее эффективно их можно устранить с помощью эмоциональных процессов горевания. Вот пример. Десятилетиями я проживал свою жизнь в бешеном тем­ пе. Осознав, наконец, пагубность этой привычки и решив ее изменить, я обнаружил, что главным препятствием для моего замедления были мысли — всякий раз, когда я останавливался, чтобы отдохнуть, вну­ тренний голос атаковал меня бесконечными вариациями резких обви­ нений: “Слезай со стула, лентяй!” В первые годы терапии, еще до горевания, я усердно работал над тем, чтобы отключить этот внутренний голос. Я использовал такие когни­ тивные техники, как позитивный внутренний диалог, остановку мыс­ лей, самогипноз и последовательную релаксацию, чтобы заглушить внутренний голос и уменьшить обусловленность своего поведения. К сожалению, наградой за все эти попытки были только кратковремен­ ные перерывы в моей постоянной активности. Как только я начал сильно горевать, я, наконец, осознал, что мои самоатакующие мысли были вторичным проявлением более глубокого, менее осознанного процесса. Горевание опустило меня ниже поверхно­ сти мыслей и обнаружило много болезненных детских воспоминаний о моих родителях, унижавших меня за то, что я не всегда был продук­ тивен. Сосуществование с этими воспоминаниями — огромными хранили­ щами внушенного страха и стыда — заставляло меня постоянно к че­ му-то стремиться. Эти запертые внутри семейные реликвии застав­ ляли меня бессознательно бояться, что, если я сбавлю темп или оста­ новлюсь, мои родители, монахини или кто-то подобный им, будут меня бить, унижать или кричать на меня, как это часто случалось в детстве.

Глава 4. Дары горевания

125

Заученные внутренние рефрены, типа “ленивый бездельник”, были словесными шпорами, защищавшими меня от опасности поймать себя на пробуксовке. Они помогали мне чувствовать себя в безопасности, заставляя все время двигаться. Со временем эти подстрекания также стали держать меня во внутреннем море страха и стыда. Когда я стал взрослым, мне уже не нужно было что-то делать, чтобы чувствовать себя в безопасности, но я продолжал все время двигаться, потому что бессознательно боялся утонуть в море эмоциональной боли. Тогда я еще не умел использовать горевание, чтобы осушить свое внутреннее море или научиться в нем плавать. Поэтому, хотя я считал, что в первую очередь был жертвой старой заученной критики, моим главным мучителем, по сути, были спрятан­ ные под ней болезненные эмоциональные состояния. Философ Ницше говорил так. Мысли — это тени наших чувств; они всегда темнее, бес­ содержательней и проще.

Когда эмоциям не позволяют свободно течь, они сгущаются в за­ стойную трясину эмоциональных страданий. Накопившееся и не на­ шедшее выхода страдание блокирует внутренний свет нашей врожден­ ной любви к себе и самопринятия. Оно отбрасывает тень в сознание в виде мрачных мыслей и упрощенного мышления по принципу “всё или ничего”. Мои накопившиеся, “оставленные без внимания” детские чувства были главным генератором как внутренней самокритики, так и компульсивной целеустремленности. Или, если соединить несколько метафор, злой генерал арестовал мои чувства и держал их под замком. Он заставил мои мыслитель­ ные процессы делать так, чтобы я пустился в бега, не вернулся домой и не помог моим чувствам освободиться. Я оставался беглецом в этом мире, пока не научился высвобождать эмоциональную боль путем го­ ревания. Теперь, когда я освободился от значительной части своей детской боли, я почти не страдаю от навязчивой занятости и деструктивных диалогов с собой и большую часть времени чувствую себя рассла­ бленным. Я закончу эту главу важным замечанием о границах горевания. Каким бы критически важным горевание ни было, оно не может

126

Глава 4. Дары горевания

заменить когнитивные задачи реабилитации. Позитивное мышле­ ние, сила воли, самоутверждение и сострадательное самопонимание также являются незаменимыми инструментами реабилитации. Они не эффективны только тогда, когда используются для подмены собой чувств или пренебрежения эмоциональными задачами реабилитации. Наиболее эффективны они тогда, когда усиливаются гореванием. Если вам нужна дополнительная информация о дарах горевания, просветительские работы Элизабет Кюблер-Росс и Стивена Левина являются отличными источниками информации. Книга Питера Лича и Цевы Зингера Acknowledgment (Признание) также является полез­ ным материалом о силе и ценности горевания. Майя Анжелу на пре­ зентации этой книги в 1993 г. поэтически описала саму книгу и важ­ ность горевания следующим образом: Все живые существа смотрят на смерть с антипатией.

Все живые существа, наслаждаясь обладанием, смотрят на потерю с антипатией. Но, если мы живем, то умираем. Если мы обладаем, то теряем.

Книга Лича и Зингера “Признание" помогает нам принять этих два состояния, неизбежно посещающие человеческие души, прочувствовать их и двигаться дальше.

ГЛАВА 5 ЧЕТЫРЕ ГЛАВНЫХ ПРОЦЕССА ГОРЕВАНИЯ

Хотя им очень хочется знать об этих вытесненных чувствах, они не вынесут встречи с ними во плоти. — Кен Уилбер, No Boundaries

Когда мы избегаем легитимных страданий, появляющихся в результате решения проблем, мы избегаем и роста, которого требует от нас поиск решения... давайте учить своих детей необходимости переносить страдания и ценить это. — Скотт Пек, The Road Less Traveled Многие люди склонны рассматривать горевание лишь как процесс оплакивания потери или смерти. Тем не менее, чтобы быть полностью эффективным, горевание должно включать в себя процессы выхода гнева, вербальной вентиляции и переживания эмоций. В этой главе мы описываем здоровые методы активного и пассив­ ного высвобождения невыраженной детской боли. Активное высво­ бождение эмоциональной боли происходит в процессе плача, выхода гнева и разговора об этом. Пассивное высвобождение происходит в ре­ зультате простого фокусирования на старых чувствах обиды, которые накапливаются в наших телах.

128

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

ПЛАЧ Боль — это избыточная энергия, от которой мы освобождаемся с помощью плача.

— Джеральд Херд Как река теряет свое название и форму, когда впадает в море, так и люди теряют свою боль, когда она вытекает из них в виде слез.

— Парафраз из стиха Упанишад Плач — это целебное освобождение от боли с помощью слез. Плач выводит энергию боли из тела через физические движения, звуки и слезы рыданий. Плач помогает выразить болезненные эмоции в ис­ тинном значении латинского слова emovere, которое означает “выво­ дить наружу”. Лишенный стыда плач приносит глубокое, погруженное в телесные ощущения, чувство покоя и расслабления, а слезы — самый мощный ресурс организма по снятию эмоционального напряжения. В моей практике были десятки случаев успокоения суицидально-активных клиентов путем “доведения” их до слез. В каждом случае суицидальные побуждения быстро улетучивались, как только клиенты с помощью плача выпускали наружу чрезмерное напряжение, вызванное болью. Мне пришлось госпитализировать лишь одного суицидально-активно­ го клиента, и то только потому, что я не мог найти способа помочь ему выплакать свою боль и понизить накал чувства отчаяния. Доктор Уильям X. Фрей, биохимик и директор Исследовательского центра сухости глаз и слез в Сент-Поле, шт. Миннесота, считает: после плача люди чувствуют себя лучше потому, что “вместе со слезами выво­ дятся химические вещества, накапливающиеся во время эмоционально­ го стресса”. Его убеждение основано на факте, известном ученым еще с 1957 г. и заключающемся в том, что химический состав эмоциональных слез отличается от состава слез, вызванных раздражением глаз.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

129

ПРЕВРАЩЕНИЕ ЖАЛОСТИ К СЕБЕ В САМОСОСТРАДАНИЕ У всех пропитанных дождем цветов прекрасные глаза. И горный холодный ручей говорит: “Только мальчики хотят, чтобы их глаза были сухими. Только мальчики боятся плакать. А мужчины благодарят Бога за слезы...” — Вачел Линдсей

Настоящее самосострадание редко встречается в нашей культуре. Многим из нас промыли мозги, заставив поверить, что плохо и эго­ истично печалиться (горевать) о себе. В книге In Compassion and Self Hate (Сострадание и ненависть к себе) Теодор Рубин (Theodore Rubin) утверждает: “Во многих кругах печаль считается заразным и опасным состоянием”. Наше естественное, врожденное сочувствие к себе уничтожается еще в детстве. Многих из нас родители унижали или наказывали за плач. Наверное, вы помните, как часто вас упрекали резкими замеча­ ниями подобно этим: “Перестань себя жалеть!”, “Есть люди, у которых все еще хуже, чем у тебя!”, “Ты уже не ребенок. Только плаксы расстра­ иваются из-за таких вещей!” “Кто тебе сказал, что жизнь будет легкой? Перестань ныть и забудь об этом!”, “Ты выглядишь таким уродливым с этим жалким выражением лица!”, “Повзрослей наконец!.. Утрись!” Когда нас постоянно наказывают за плач, мы учимся рефлекторно подавлять свою печаль, прежде чем она прольется слезами. Мы делаем это с помощью задержки дыхания и напряжения мышц живота, груди, горла и лица. Это мешает естественному порыву горевания переходить из тела в сознание, где оно может найти выход в виде плача. Некоторые жертвы травмы могут плакать, но ненавидят слезы, по­ тому что они приносят им больше боли, чем облегчения. Обычно это происходит потому, что они физически сопротивляются своей печали, не давая ей высвободиться. Когда слезы должны силой прокладывать себе путь в наших сопротивляющихся, зажатых телах, плач становит­ ся чрезвычайно болезненным. Я видел много взрослых детей, которые были в прошлом настолько травмированы из-за плача, что, когда их печаль, наконец, подступала к глотке, ища выхода в звуках рыданий, они захлебывались, задыхались и выглядели так, словно их душили.

130

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

Такая борьба привносит в плач болезненные ощущения, поэтому в нем мало общего с настоящим плачем. Позже боль начинает ассоцииро­ ваться с плачем, и поэтому горевание кажется нам крайне непривле­ кательным. Это еще один пример той “боли, которую можно избежать, потому что она возникает из-за попыток избежать неизбежной боли”. К счастью, этой боли действительно можно избежать. Когда мы нау­ чимся расслаблять все мышцы, которые привыкли напрягать для сдер­ живания слез, плач станет безболезненным и будет приносить глубокое облегчение. Когда мы в первый раз полностью расслабимся при плаче, наше тело будет трястись и содрогаться. Это способ, которым тело из­ бавляется от многолетних хронических зажимов. Большинство жертв травмы пугаются, когда это происходит с ними впервые, и сразу на­ прягаются, пытаясь остановить конвульсии. Однако с терапевтической точки зрения чрезвычайно важно поддаться этой дрожи, поскольку она знаменует собой освобождение от боли на самых глубоких уровнях. На ее выходе горюющий человек обнаружит глубокое чувство умиротворе­ ния и легкости во всем теле. Многие жертвы травмы не позволяют звукам сопровождать свои слезы еще и потому, что в детстве должны были плакать тихо (или во­ обще не плакать), чтобы это не заметили родители. Тем не менее самое большое и глубокое облегчение после плача наступает именно тогда, когда мы позволяем естественным звукам всхлипываний подниматься из самых глубин нашего тела. Ирландцы называют это позволить себе “поголосить”. Когда я плачу, позволяя себе громко рыдать или всхлипывать, мне кажется, что мой голос вместе со слезами выводит боль из моего тела. Я также заметил, что иногда в процессе плача возникает особенно силь­ ный звук. Позволяя ему вибрировать в своем теле, я часто переживаю очень мощное освобождение от страха. Я работал со многими клиента­ ми, которые восхищались и поражались чувству глубокого успокоения, возникающему, когда они позволяли сопровождающим рыдания есте­ ственным звукам и движениям беспрепятственно выходить из тела. Многих из нас заставляли чувствовать себя виноватыми из-за плача церковь, семья и общество в целом. Многие религии учат нас тому, что жалость к себе — ужасный грех, а не здоровое таинство, каким оно и яв­ ляется на самом деле. Если вы христианин, вам нужно восстановить сострадание к себе напоминанием о том, что даже Иисус жалел себя.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

131

Он показал нам позитивную сторону жалости к себе, когда плакал в Гефсиманском саду и воскликнул на кресте: “Боже мой, Боже мой! Для чего Ты меня оставил?” Всем нам нужно время от времени чувствовать жалость к себе. Проливать слезы о самом себе — одно из наиболее мощных, потенци­ ально целебных переживаний в ходе реабилитации. Прогресс в реаби­ литации будет медленным до тех пор, пока не возникнет подлинное чувство жалости к себе. Жалость к себе не должна быть переживанием по принципу “всё или ничего”. Хотя все мы встречали людей, которые постоянно жалели себя, тем самым выставляя жалость в невыгодном свете, большинство из нас впадают в другую крайность, испытывая ненависть к себе, как только почувствуют жалость. На свете нет ничего более успокаивающего, чем хороший, не сдер­ живаемый стыдом плач о своих неприятностях. Сострадание к себе — одно из наиболее прекрасных и целебных эмоциональных пережива­ ний из всех нам доступных. Если бы наши родители были способны поддерживать и успокаивать нас, когда мы плакали, то, быть может, сейчас нам было бы легче делать то же самое самим! Наша культура виновата в том, что у нас нет позитивного термина для обозначения здоровой стороны жалости к себе. Нас хвалят за про­ явленное сострадание к другим, но не существует похожего хвалебного термина, описывающего жалость к себе! Неудивительно, что так много жертв травмы регулярно наносят себе вред созависимой практикой при­ несения в жертву собственных потребностей ради потребностей других. Табу общества на самосострадание позволяет нам чувствовать только боль других. Единственное утешение, которое это нам дает, — косвенное удовлетворение от того, что мы успокаиваем других, когда им больно. До тех пор, пока жертвы травмы не почувствуют свободную от стыда жалость к тому ребенку, которым были когда-то, они никогда по-насто­ ящему не осознают масштабов того, что потеряли. Оплакивание своего внутреннего ребенка пробуждает искреннее желание стать ему мате­ рью и отдать свою безусловную любовь, в которой ему было отказано, но которую он в высшей степени заслуживает. Мы предлагаем вам успокаивать себя с помощью техники репарентирования. Представьте самого себя в детстве и нежно утешайте свое­ го внутреннего ребенка, когда он обижен и тоскует по родительскому

132

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

теплу. Плачьте невыплаканными слезами своего внутреннего ребенка, это исцелит ужасную травму детской заброшенности. Нам нужно сопротивляться насмешкам тех, кто стыдит нас за “нытье” или “слезы о пролитом стакане молока” всякий раз, когда мы выражаем нормальную грусть из-за своего тяжелого жизненного опы­ та. Мы только выиграем, отказавшись слушать чепуху о том, как хо­ рошо жалеть других и плохо — себя. Большинству из нас необходимо упорно бороться за реабилитацию права плакать от жалости к себе. Никогда не надо отказываться от этого с трудом завоеванного права или “вырастать из него”. Мы всегда должны оставлять в сердце особое место для себя, когда нам больно. Давайте будем черпать вдохновение из этой песни индейского народа оджибве. Иногда я испытываю жалость к себе, и тогда меня уносят в небо сильные ветры.

ПЛАЧ ЛЕЧИТ КАТАСТРОФИЗАЦИЮ И ДРАМАТИЗАЦИЮ Пусть прольется весенний дождь слез. Пусть вас обнимут добрые руки печали. Это не такое зло, как вам кажется. — Рольф Якобсен

В душе не играла бы радуга, если бы в глазах не было слез. — Джон Вэнс Чейни Катастрофизация и драматизация (термины, являющиеся частью словаря прогрессирующей реабилитации) — это формы токсичного стыда, отравляющего наши мыслительные процессы беспочвенными переживаниями страха и уныния. Стыд проявляется как драматизация, когда мы считаем все аспекты своей жизни ужасными и безнадежными. Когда мы “застреваем” в катастрофизации, то все события в настоящем и будущем воспринимаются нами как ухудшающиеся и необратимые. Катастрофизация у меня, как правило, проявляется, когда я нахо­ жусь во власти эмоционального флешбэка. Тогда я фокусируюсь на фи­ зических симптомах и иногда страдаю от ужасной “канцерофобии”. Заболев однажды аллергией, я стал искать причину болезни, с мрачной подозрительностью анализируя каждый аспект своей жизни. Мой раз­ ум часами безрезультатно метался от одной причины к другой.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

133

Это все из-за питания, я должен полностью его изменить; но как я узнаю, что нужно исключить? Так много разных продуктов могут вызывать аллергию. Нет, скорее всего, это не имеет ничего общего с едой, быть может, причина кроет­ ся в растениях в моей комнате; о боже, я люблю свои расте­ ния, но, наверное, мне лучше от них избавься. Гм, это могут быть растения во всем штате, боже, зачем я вообще сюда пе­ реехал? Может быть, это моя интуиция пытается заставить меня покинуть штат до того, как здесь произойдет большое землетрясение? О, нет, я не уверен! Вероятно, это еще хуже, чем аллергия — например какое-то серьезное, не выявленное заболевание? О, черт! Надеюсь, что у меня нет рака легких. Я помню, что там, где я работал в 1972 г., перегородки были из асбеста. Подожди минуту... скорее всего, причины этой аллергии вообще не физиологические. Наверное, ее причина кроется в психологии. Бьюсь об заклад, это сообщение моего бессознательного о том, что я слишком общительный, и мне нужно больше времени проводить дома; нет, как раз все пря­ мо наоборот — я слишком мало выхожу из дома и это делает меня несчастным. Ой! Может, все дело в том, что я такой же мудак, как Стюарт Смолли и Вуди Аллен вместе взятые? Или же я просто “заболел” из-за своей работы? ...рутины? ...круга общения? ...хобби? ...подруги? ...самого себя? Нет! Все не так просто. Это не одна причина, а комбинация многих причин, которую я никогда не смогу разгадать. Наверное, я просто накручиваю, обвиняю себя, пытаясь избавиться от того, что на самом деле хорошо для меня. Я могу выбрать какое-то новое лечение, от которого мне станет хуже. Возможно, мне стало хуже от психотерапии, которую я проходил в прошлом году. Кого я пытаюсь обмануть? Это потому, что я мало уде­ лял внимания психотерапии. Нет, не то, чтобы я мало уделял ей внимания, ее подход был неправильным. О, черт! Может быть, я должен просто пустить все на самотек... но разве мы не должны сами брать судьбу в свои руки?

И так далее, и тому подобное, до бесконечности, до отвращения и без остановки. Я убежден, что такого рода мучительное самоистяза­ ние было вызвано отрицанием эмоциональной боли, просачивавшейся в мое сознание в виде мучительных мыслей. Мои непролитые слезы

134

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

могли быть топливом этого процесса, поскольку сейчас, когда я их проливаю, моя боль вытекает наружу, и оказывается, что у этой отвра­ тительной психической машины заканчивается бензин. В моей жизни были сотни случаев, когда плач моментально прекращал катастрофизацию самым благословенным образом. Я также являюсь свидетелем того, как это каждый день происходит с тем или иным моим клиентом.

ПЛАЧ И ПОЗИТИВНАЯ НОСТАЛЬГИЯ В твоих слезах улыбка будет сиять вечно. Не бойся страдать, верни назад земле ее тяжесть. — Рильке Один из самых сладких даров, которые я получил, когда открылся слезам, были трогательные воспоминания о по-настоящему счастливых моментах моего детства. Это было совсем не то, что идеализированные воспоминания и сухие безжизненные иллюзии, которые я привык ис­ пользовать для подтверждения своего отрицания. Это была шкатулка воспоминаний о чудесах детства, погребенная под горой травм, удален­ ная из моего сознания в период взросления. Много раз после глубоко горевания об этих травмах я живо вспоминал конкретных людей, вещи и события, благодаря которым моя душа в детстве оставалась живой. Меня до сих пор иногда поражает, что я так живо вижу перед собой каждую деталь пространства вокруг своего дома, но очень плохо помню интерьер кухни, в которой обедал тринадцать лет. Когда я думаю об ин­ терьере своего дома, меня охватывает ощущение внутренней слепоты, а когда я думаю об обстановке вокруг него, мое дыхание учащается и меня наполняет свет. Сладкие слезы ностальгии наворачиваются на мои глаза, когда я представляю свой двор. Позволив себе мечтать, я чувствую запах си­ рени и жимолости на заднем дворе и пробую на вкус медовые капли нектара, которые так часто высасывал из оснований цветков жимо­ лости. В западной части двора я вижу ковер из фиалок и ландышей, осыпанный розовыми и белыми лепестками магнолии, слетевшими с огромного развесистого дерева. Я чувствую запах гниющих на зем­ ле яблок и груш и вижу, как белые головки умирающих одуванчиков сбрасывают на них свои семена-парашюты.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

135

Я вижу мячик, закатившийся под куст гортензии, и своих лучших друзей, Денниса, Кеннета и Джонни, которые пытаются его достать, чтобы вернуться к игре в стикбол. Как мы веселились, придумывая разные игры, особенно в те счастливые, свободные от школы летние дни! Как бесконечно долго мы играли и разговаривали, отправлялись в рискованные походы и приключения! Как самоотверженно мы дру­ жили, скрепив нашу страстную дружбу настоящим ритуалом кровного братства и клятвой вечной верности! Оглядываясь на прошлое, я успокаиваю себя тем, что получал тепло и надежду за пределами своего дома: у племени близких друзей, одного очень хорошего учителя, матери друга, заботившейся обо мне больше, чем моя собственная, и даже одного священника, который удивил меня, сказав однажды, что видит во мне что-то хорошее. И даже в моем доме были отдельные драгоценные моменты: хорошие воспоминания, связанные с моими сестрами, гостившими у нас родствен­ никами, а иногда и с матерью. Она любила посмеяться, и, если предме­ том ее шуток был не я, иногда это были моменты изысканного веселья. Как замечательно было вернуть эти и многие другие драгоценные воспоминания моего детства с помощью процесса горевания и полного принятия своего прошлого.

ВЫХОД ГНЕВА Гнев — это эмоция, данная нам бесчисленными поколениями эволюции и способствующая нашему выживанию... Без гнева нас постоянно притесняли бы, пока полностью не раздавили и не уничтожили. — Скотт Пек, The Road Less Traveled

Гнев, пожалуй, — самая оклеветанная из всех человече­ ских эмоций. Ее подавляют больше, чем любую другую. Подавление и неизбежное появление гнева вызывает, я думаю, тревогу большую, чем любой другой психоло­ гический процесс. Это, в свою очередь, порождает массу симптомов, которые являются формами гнева, направ­ ленными против себя, или форами ненависти к себе. Вопреки культурному давлению и пропаганде обратного мы, люди, способные что-то чувствовать, должны гене­ рировать гнев много-много раз в своей жизни. — Теодор Рубин, Compassion and Self-Hate

136

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

Я использую термин выход гнева для описания процесса активного выражения гнева безопасными и здоровыми способами. Выход гнева так же важен для эффективного горевания, как плач. Он позволяет проходящему реабилитацию высвободить ту часть своей детской боли, которая накопилась в невыраженных враждебных чувствах в отноше­ нии родительской несправедливости. Выход гнева позволяет энергии боли находить выражение (выводиться из тела) через воплощающие гнев звуки и телесные движения. Многие из нас вступают во взрослую жизнь, не зная о погребенных внутри себя доменных печах гнева. Этот накапливающийся гнев, ко­ торому отказано в свободном и полном высвобождении, часто тлеет под уровнем сознания, заставляя нас хронически вариться в обиде, ци­ низме и ненависти к себе. У некоторых из нас он периодически выры­ вается наружу в форме агрессивных слов и поступков. Многие жертвы травмы отказываются верить, что подавляют гнев, даже когда их серд­ це плавится от гнева. Мало кто из нас помнит вулкан, иногда извергав­ шийся наружу, когда мы были детьми или младенцами. Элис Миллер подробно разбирается в том, почему этот вулкан погас. Если бы пациент был в состоянии в детстве выразить свое разочарование матерью — испытать сполна ярость и гнев — он мог бы остаться жив. Но это привело бы к потере материн­ ской любви, что для ребенка равносильно смерти. Поэтому он “убил” свой гнев, а с ним и часть себя...

Отвращение к насилию является главной причиной, по которой многим из нас трудно принять гнев обратно в свою жизнь. Гнев кажется слишком уродливым как из-за насилия над нами родителей, так и из-за эпидемии бесчувственного насилия сегодня в обществе. Наше отвращение к гневу еще больше усугубляется из-за непри­ ятных столкновений с собственным гневом. Когда выражение гнева находится под абсолютным запретом, мы страдаем от раздражительно­ сти — вне зависимости от того, проявляем ее или нет. Более того, наша раздражительность время от времени прорывается наружу — если не в словах и поступках, то в агрессивных мыслях. Многие жертвы трав­ мы ненавидят себя из-за того, что в их сознание постоянно вторгаются фантазии о насилии. Мы также отчуждаем себя от гнева с помощью замаскированного насилия, употребляя сарказм и оскорбительные выпады при общении

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

137

с людьми. В современной культуре часто отрицается то, что слова мо­ гут быть смертоносным орудием. Иногда родители убивают самооцен­ ку своих детей одной лишь назойливой критикой. При достаточном количестве вербальных издевательств человека можно довести даже до самоубийства или убийства кого-то еще. В своей статье, опублико­ ванной в журнале Parade Magazine, Андре Вакс критикует отрицание обществом значения вербального насилия. Оно так же болезненно, как и физическое насилие, травма от которого может не заживать всю жизнь. Оно не оставляет видимых следов, но ранит сердце и душу.

Мы больше проявляем вербальное насилие по отношению к себе, чем к другим. Когда мы злимся на себя за то, что злимся, мы словно го­ няемся за собственным хвостом, ловим его и разрываем в клочья, пока полностью не выходим из себя. Стремясь не злиться, мы можем ярост­ но бранить себя несколько часов подряд или даже несколько дней. Иногда прессинг подавленного гнева настолько велик, что, бессоз­ нательное стремление к его высвобождению побуждает нас причинять физическое насилие самим себе. Разражаясь внутренними тирадами ненависти к себе, мы непроизвольно сами создаем болезненные “не­ счастные случаи”. Часто несчастные случаи являются результатом бес­ сознательного и насильственного высвобождения гнева, направлен­ ного против себя. Когда я “случайно” разбиваю свой большой палец молотком, у меня появляется предлог, чтобы “поорать благим матом”. (Хотя некоторые несчастные случаи действительно случайны; как го­ ворил Фрейд: “Иногда сигара — это просто сигара”.) Когда накопленный внутренний гнев становится особенно непере­ носимым, мы также высвобождаем его с помощью абьюзивных слов или действий, направленных против других. Многие из нас не раз на­ блюдали, как их подавленная ярость вдруг прорывалась наружу в фор­ ме грубой вербальной атаки на другого человека. Кто из нас не помнит оскорбительных слов, которые случайно соскочили с языка, но так глу­ боко ранили близкого человека, что его доверие к нам было навсегда подорвано? Такие болезненные, искаженные формы гнева, естественно, стано­ вятся причиной направления гнева против самих себя. На самом деле вполне нормально чувствовать свою вину из-за деструктивного про­ явления гнева. Но ненормально делать выводы о том, что всякий гнев

138

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

плох и от него надо полностью отказаться. Только потому, что наша се­ мья и культура не предлагают нам модели здорового выхода гнева, наш гнев принимает такие деструктивные формы. Если мы не откажемся от отрицания гнева, то своим бессознатель­ ным гневным поведением будем непреднамеренно причинять боль себе и своим близким. Время от времени небольшие фрустрации будут взры­ вать наши котлы подавленного гнева, и зажигательные смеси будут ле­ теть в других или обдавать нас самих жгучим огнем ненависти. Процесс “срывания” гнева на себе и других будет вызывать у нас плохие пред­ ставления о себе, и с удвоенными усилиями мы будем пытаться погасить свой гнев, игнорируя тот факт, что продолжаем участвовать в болезнен­ ном цикле: подавление — накопление — взрыв — вина — подавление. Грустная ирония в том то, что наши искренние попытки искоренить свои насильственные импульсы требуют еще большего насилия.

ТЕХНИКИ ВЫХОДА ГНЕВА Гнев, насытившись, умирает; От голода он толстеет.

— Эмили Дикинсон Мы должны уметь выражать свой гнев разными способами. Иногда, например, нужно давать ему выход лишь после долгих размышлений и самооценки. В других случаях лучше делать это немедленно и спонтанно. Иногда нужно выражать его хладнокровно и спокойно; а иногда — бурно и эмоционально.

— Скотт Пек

Мы можем разорвать цикл: подавление — накопление — взрыв — вина — подавление, который делает нас жертвами собственного гне­ ва. Мы можем подружиться со своим гневом, отказавшись каждый раз виновато подавлять его при первом появлении. Существует мно­ го безопасных, ненасильственных техник высвобождения гнева. Они располагаются вдоль континуума интенсивности, начиная от гневных мыслей, их записи, проговаривания и выкрикивания и заканчивая боем с тенью, ударами по подушке и, наконец, разбиванием предметов обихода.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

139

Сублимация находится где-то посередине этого континуума. Это процесс сознательного направления энергии гнева в игровые или кон­ структивные формы, такие как танцы, занятие спортом, садоводство, уборка или рубка дров. В какой-то момент реабилитации терапия, как правило, требует более яркого выхода гнева, например крика или ударов по подушке. Большинство проходящих реабилитацию людей постепенно приходят к этому, хотя начинают с того, что просто “признают” свой гнев и рас­ сказывают о нем. Выход гнева может разблокировать нашу радость. Покончив, нако­ нец, с длившимся всю жизнь его подавлением, мы испытаем бурное об­ легчение. Многие участники моих семинаров по высвобождению гнева становятся намного более беззаботными и веселыми после использо­ вания интенсивных техник выхода гнева. Те, кто гневается на полную силу, кто кричит и позволяет гневу сполна проявляться в своем голосе, часто заканчивают смехом восторга. Я считаю, что это одна из причин, по которой спортивные мероприя­ тия и поп-концерты так популярны. Это две формы современной культу­ ры, в которых крики одобряются, а радость может выражаться свободно. Относительно безобидное уничтожение не представляющих цен­ ности предметов является мощной техникой высвобождения гнева, стимулирующей, как правило, смех и хорошее самочувствие. Я нау­ чил многих жертв травмы кромсать телефонные книги, ударяя по ним двухметровым куском резинового шланга. Многие из моих клиентов и студентов сообщают о больших успехах в использовании этой техни­ ки, впервые изобретенной Элизабет Кублер-Росс. В рамках семейной терапии я также обучаю ей детей, и все, кроме наиболее травмированных, получают от этой техники удовольствие, превращая все в игру. Большинство родителей реагируют так, будто их ребенок делает что-то неправильно; в такие моменты я стараюсь по­ мочь родителям понять: на самом деле ребенок делает все правильно, высвобождение гнева естественным образом вызывает радость, и они сами могут получить пользу, следуя примеру своего ребенка. Я также использовал технику шланга и телефонной книги, чтобы снизить нарастающую враждебность между детьми, находившимися под моей опекой, перенаправляя их скрытый гнев в это безобидное русло.

140

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

Первые уроки безвредного выхода гнева я получил в армии! В трех разных местах, где я проходил воинскую службу, враждебные отноше­ ния между солдатами часто улаживались с помощью безопасных бое­ вых ритуалов. Антагонисты надевали на себя “снаряжение кулачного боя” (защитные накладки, закрывающие все части тела) и избивали друг друга полутораметровыми палками, покрытыми пеной. Обычно они дрались до полного изнеможения, но никто никогда не получал увечий, отношения после этого, как правило, восстанавливались, а сре­ ди участников и наблюдателей царило безудержное веселье. Я убе­ жден, что эти ритуалы были одной из причин, по которой в местах, где я проходил армейскую службу, никогда не было реальных драк. Одним из моих любимых опытов высвобождения гнева был слу­ чай, когда мы с моим лучшим другом Сетом решили разбить молот­ ком экран телевизора. Такой суровый приговор моему телевизору был вынесен за то, что в критический момент он допустил очередной сбой в работе. Мощный взрыв, который последовал за этим, и дерзость са­ мого поступка заставили нас обоих смеяться до слез. Позже это стало для нас стимулом разработать и проводить вышеупомянутые семина­ ры по высвобождению гнева. Каким бы волнующим ни было убийство телевизора, нам повезло, что мы не пострадали, и я никому не рекомендую использовать этот метод, как и засовывать бобы себе в нос. Техника, позволяющая разби­ вать старые тарелки или бутылки в большом мусорном ведре, намного безопаснее и может принести почти такое же удовлетворение. Однако при этом рекомендуется использовать защитные очки. Иногда гнев легче восстановить, чем слезы. Если жертва травмы действительно хочет вернуть себе способность злиться, постоянное использование техник выхода гнева в итоге разжигает его настолько, что человек начинает искренне злиться. Несколько моих клиентов совершили настоящий прорыв, разбивая бутылки в мусорных баках в центре по утилизации; другие достигли этого, рубя топором дрова, а третьи добились настоящего выхода гнева с помощью более “тради­ ционных” методов: ударов по подушке кулаком, теннисной ракеткой или пластиковой битой. Мне очень хотелось бы, чтобы был какой-то похожий способ вызы­ вания слез. Многие жертвы травмы, которые реально хотят заплакать, обнаруживают, что им очень трудно это сделать. В начале процесса

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

141

реабилитации у меня были долгие периоды фрустрации, связанные с ожиданием облегчения, которое, как я знал, приносит плач, но я не мог заставить себя заплакать. Были моменты, когда, отчаянно нуждаясь в избавлении от слез, я специально приезжал в аэропорт, поскольку обнаружил, что трогательные встречи/прощания и слезы других лю­ дей часто помогают мне заплакать. Один мой друг, разделявший мое стремление к слезам, дошел до полного отчаяния и попытался выда­ вить себе в глаза луковый сок. Однако он попробовал это всего один раз и больше никому не советовал. Поэт Руми в своем стихотворении “Право плакать” выразил такое же отчаянное стремление к слезам.

Почему вы убегаете от меня? У меня есть право быть с вами, право плакать.

Когда все вокруг смеются, Я чувствую себя в ловушке, если вас нет рядом. Даже со своими детьми, с теми, кого люблю, Я все равно отвлекаюсь на вас. Как мне привязать вас к себе? У меня хватит сил и терпения. Неважно, как далеко вы уйдете, пусть даже за горизонт, туда, где виден Иисус, Я приду за вами и подожду, Чтобы узнать, почему вы убегаете от меня. Хотя многие из нас не могут заставить себя плакать, некоторым удается это сделать под воздействием трогательных фильмов и му­ зыки. Я также помогаю своим клиентам начать плакать с помощью метода, описанного далее в этой главе в разделе “Техника усиления чувствования”.

ВЫХОД ГНЕВА УКРЕПЛЯЕТ УВЕРЕННОСТЬ Если бы мы только позволили себе подчиниться, как делают предметы во время сильной бури, мы стали бы такими же сильными...

— Райнер Мария Рильке

142

Глава 5. Четыре главных процесса горевания Благородный гнев, вылившийся в действие, прекрасен, как молния, и быстро проходит. Подавленный благородный гнев сгущает кровь, превращая ее в слизь. — Мардж Пирси Со сверкающими молниями, вылетающими из моих подошв, я иду, Со сверкающими молниями, струящимися из моих колен, я иду, Со сверкающими молниями, слетающими с кончика моего языка, я говорю. ...Черный обсидиан и сверкающие молнии разлетаютсяот меня в четыре стороны, Там, где они ударяются о землю, плохие дела и разговоры затухают.

— Молитва народа навахо Выход гнева укрепляет уверенность в себе. Многие из моих клиентов не могут добиться значимых успехов в самоутверждении в реальной жизни, пока не проведут работу по высвобождению гнева с помощью психотерапии. Гнев много раз помогал мне преодолеть страх и пойти на риски, необходимые для моего личностного роста. Моим самым сильным опытом в этой области было преодоление страха публичных выступлений. Прыжок из самолета, сопротивление грабителям банка или засада в демилитаризованной зоне на корейской границе пугали меня меньше, чем чтение лекций. В отличие от всего вышеперечисленного, публичные выступления в буквальном смысле “пугали меня до чертиков”. Много лет я не мог выступать перед ауди­ торией без трех походов в туалет в течение получаса перед лекцией. Позитивные диалоги с собой, гипноз и медитация мало чем помог­ ли мне в этом. Ужас перед кафедрой не покидал меня до тех пор, пока я не решил проблему, поработав с гневом. Я начал с полноты переживания эмоций и исследовал свой страх. Я был потрясен, обнаружив едва доходившие до сознания фантазии, в которых слушатели лекций нападали на меня точно так же, как ког­ да-то мои родители. За этими фантазиями скрывались страшные обра­ зы родителей, которые внезапно появлялись в аудитории, чтобы “сбить с меня спесь”.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

143

Меня потрясло, что страх перед родителями был все еще самым сильным страхом в моей жизни. Почему я продолжал их бояться? На тот момент они были так беспомощны, что я без усилий отбил бы лю­ бые их нападки. Но потом я вспомнил мужчин ростом с профессио­ нальных футболистов, трясущихся от страха перед своими вербально абьюзивными, хрупкими, престарелыми матерями. Имел этот страх реальные основания или нет, он жил своей жизнью в моем теле и был главным источником страданий при чтении лекций. Чтобы противостоять ему, я поэкспериментировал со своим недавним открытием — мои страхи часто испарялись, когда я злился. Прямо пе­ ред выступлением с помощью ролевых игр я защищал себя от любого, кто мог бы напасть на меня с критикой. Мои первые эксперименты с этим были очень простыми. Когда мой страх вызывал образы родителей, которые били меня по лицу, посколь­ ку им не нравилось то, что я говорю (частые случаи из детства), я при­ зывал на помощь свой гнев и бой с тенями, чтобы убрать их со сцены. В ходе этого процесса я напоминал своему внутреннему ребенку о дан­ ном ему обещании, что никто из родителей никогда не сможет ударить его, не встретив моего физического сопротивления. (Я перечитываю этот абзац уже в третий раз, и каждый раз, доходя до последнего предложения, плачу прекрасными слезами облегчения и благодарности за все преимущества, которые получил от вновь обре­ тенной готовности защищать себя.) Гневные ролевые игры, в которых я давал отпор своим родителям, со временем превратились в более реальный план самозащиты от более реальных пугающих меня ситуаций. Наряду со страхом побоев во мне жил постоянный страх вербальных нападок и унижений. Я был уверен: рано или поздно на лекции меня кто-то раскритикует, и что мне было делать в такой ужасной ситуации? Сосредоточив внимание на этом страхе, я услышал отголоски уни­ жающего сарказма своих родителей и решил позволить себе сердито на­ кричать на них. Во время этого выхода гнева на меня вдруг спустилось удивительное, потрясающее прозрение, что каждый раз, когда я читаю лекцию, я имею право требовать уважения. Это моя лекция. Я отвечаю за нее. У меня есть право определять, кто может находиться в аудито­ рии. У меня есть власть просить уйти любого, кто необоснованно будет ко мне придираться, оскорблять меня или вести себя неподобающим

144

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

образом. Я могу настаивать на этом спокойным и убедительным тоном. Я могу предложить людям вернуть их деньги, если они будут проте­ стовать против ухода, говоря, что заплатили и имеют право остаться. Если они продолжат вносить сумятицу и откажутся уходить, я могу объявить пятнадцатиминутный перерыв, чтобы избежать дискомфор­ та общения с ними перед аудиторией. Тогда я смогу разобраться с на­ рушителями конфиденциально и даже вызвать на помощь полицию, если они сразу не уйдут. После обдумывания в течение года различных вариантов этого процесса мой страх перед публичными выступлениями постепенно уменьшился до такой степени, что приступы паники перед лекциями больше не возникали. Теперь, много лет спустя, я настолько преуспел в достижении чувства комфорта при чтении лекций, что почти не бо­ юсь выступать перед аудиторией; иногда мне даже не хватает выброса адреналина, как во время прежних приступов страха, чтобы использо­ вать его для придания своим выступлениям живости. Пока мы не вернем себе здоровый гнев, мы будем парализованы про­ шлыми страхами, которые уже не могут причинять нам вред. Выход гнева пробуждает мужество, которое необходимо нам для полного самовыражения. Он вынимает из нашего рта кляп эмоциональных флешбэков, который заставляет нас молчать как в детстве из-за угрозы пощечин за смелость высказывания. (Feel The Fear and Do It Anyway (Почувствуй страх и все равно сделай это) Сьюзан Джефферс (Susan Jeffers) — отличная книга, предлагающая практические советы о том, как сохранять решимость перед лицом страха.) Когда жертвы травмы научатся злиться, возможно, они меньше будут ходить по минному полю гнева. Выход гнева безопасно высво­ бождает и устраняет лежащую в его основе ярость, которая является причиной портящих жизнь настроений и поступков.

КОРОТКИЕ ВСПЫШКИ ГНЕВА СПОСОБСТВУЮТ РЕАБИЛИТАЦИИ Рай доамбивалентной гармонии, о которой мечтают так многие пациенты, недостижим. Но ощущение собствен­ ной правоты и послеамбивалентного знания о ней делает возможным возврат к миру своих чувств на взрослом уровне — без рая, но с возможностью горевать. — Элис Миллер

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

145

В определенные моменты эмоциональной реабилитации многие жертвы травмы испытывают гнев по отношению к своим родителям. Когда отрицание в достаточной степени преодолено, они отделяют себя от неамбивалентной, идеализированной любви к своим родителям и переходят на время к чувству ненависти к ним. Это отделение неко­ торые психотерапевты уподобляют разводу (см. книгу Боба Хоффмана (Bob Hoffman) Getting Divorced From Mother and Dad (Развод с мамой и папой)), оно помогает жертвам травмы восстановиться от унаследо­ ванных из детства недостатков, которые до сих пор им мешают. Если мы не сможем бросить вызов полной лояльности своим ро­ дителям, которую они требовали от нас в детстве, мы никогда не пой­ мем, насколько страдаем от гиперкритического отношения к себе, взятого от них. Очень трудно признавать деструктивность родитель­ ских оценок и убеждений и отказываться от них, не дистанцируясь эмоционально на время от родителей. Длительные периоды эмоци­ онального отдаления дают нам время, необходимое для того, чтобы избавиться от привычки самоуничижения и заменить ее привычкой самоподдержки. Выход гнева помогает нам одновременно прорабо­ тать накопившуюся ярость и защитить свое самовыражение от роди­ тельского порицания. В работе по спасению себя от отупляющего родительского влияния мы будем испытывать серии колебаний между полярностями любови и ненависти к ним. Мы будем наблюдать у себя многочисленные пе­ реходы от полюса повторного отрицания и неамбивалентной любви до полюса полного поглощения накопившейся, еще не уменьшившей­ ся яростью. По мере прогресса горевания наши колебания будут все менее рез­ кими, и в конце концов мы испытаем искренне чувство любви к своим родителям без их идеализации. Мы найдем место в душе для нормаль­ ных постоянных колебаний между чувствами любви и гнева по отно­ шению к ним. Однако, если родители жертв травмы были или продолжают быть слишком дисфункциональными, любовь может не вернуться, даже если человек проработает большую часть своего гнева к ним. Жертвы травмы иногда бывают шокированы, обнаружив, что любовь, которую, по их мнению, они чувствовали к своим родителям, не имеет ника­ кой реальной субстанции. По-человечески понятно, что невозможно

146

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

любить постоянный источник боли. В таких случаях отделение от ро­ дителей действительно напоминает развод, ибо так же, как развод помогает спасти супруга от абьюзивного брака, эмоциональная дис­ танция может подтолкнуть жертву травмы к пониманию того, что она должна полностью расстаться со своими по-прежнему абьюзивными родителями.

ВЕРБАЛЬНАЯ ВЕНТИЛЯЦИЯ Пусть скорбь твоя слезами изойдет: Немая скорбь на части сердце рвет.

— Шекспир Горе, запертое в безмолвии, сжимает сердце: Не долетевшая до реки капля дождя умирает в пыли... Глубоко погружаясь в свое горе, мы превращаем слезы во вздохи; Так мы узнаём, что вода может превратиться в воздух.

— Галиб

Вербальная вентиляция возникает тогда, когда речь несет в себе эмо­ циональный заряд. Вербальная вентиляция — это процесс горевания, который высвобождает боль путем выражения ее словами или на пись­ ме. Это один из главных целительных процессов более формальной психотерапии. Роберт Блай красноречиво пишет об этом так. Рост человека можно представить как постепенно развиваю­ щуюся силу: голос развивается до открытых гласных, несу­ щих в себе эмоции, и твердых согласных, похожих на ворота, которые сдерживают этот поток; раненые чувства развива­ ются до сострадания. Мы освобождаемся от давления старой детской боли, рассказывая о мыслях, чувствах, ощущениях, образах и воспоминаниях, которые возникают, когда мы без цензуры вспоминаем свое прошлое. Когда мы выносим на поверхность свое горе, рассказывая о нем, вербальная вентиляция растворяет наш гнев и испаряет нашу печаль. Наибольший эффект достигается тогда, когда во время разговора мы позволяем себе переживать эмоции, а также плакать или выражать гнев.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

147

Вербальная вентиляция эффективна, если наш слушатель не выно­ сит суждений и проявляет сострадание. По-настоящему близкие люди могут горевать сообща. Во многих неиндустриальных культурах дру­ зья привыкли сопереживать друг другу. Им не нужно идти в кабинет психотерапевта, чтобы найти безопасное место для разговора. Многие жертвы травмы перерастают свою потребность в психоте­ рапии, когда в жизни у них появляются сопереживающие отношения хотя бы с одним человеком. Люди, восстановившие способность к вер­ бальной вентиляции, не стыдятся плакать на плече у друга, и не сты­ дятся, когда друг плачет у них на плече. Они рады такой возможности, потому что испытали на себе глубокую силу теплоты и взаимозависи­ мости, возникающих в результате совместной вербальной вентиляции. К сожалению, во многих случаях нам не к кому обратиться за сопе­ реживанием. В таких случаях мы можем выговариваться и без слуша­ теля. Все дети используют это как естественный способ самоуспокое­ ния, пока их не пристыдят. Это инстинкт, который стоит восстановить, но лучше делать это наедине с собой, чтобы вас не приняли за человека, нуждающегося в психиатрической помощи. Мы также можем участвовать в вербальной вентиляции, распевая эмоциональные песни. Однажды я услышал, как известная блюз-певи­ ца Мария Малдаур сказала в интервью такое.

Я люблю петь блюз. Я начинаю с какого-то очень неком­ фортного чувства, но к концу композиции ощущаю, что су­ мела преодолеть его. Запись мыслей также является мощным инструментом вербальной вентиляции. У меня есть большой опыт работы с болезненными чув­ ствами путем записи их в свободной и непринужденной манере. Это особенно хорошо помогает мне бороться с депрессией. В такие момен­ ты я записываю все впечатления, которые приходят мне на ум, когда я полностью фокусируюсь на своем унынии. Вскоре я обнаруживаю причину, по которой мне было грустно или я злился, но которую я иг­ норировал, скатываясь к своей старой привычке подавления. И после горевания об этих чувствах моя депрессия обычно проходит. Многим жертвам травмы очень помогает ведение дневника своих переживаний, с помощью него они открывают для себя путь к реаби­ литации. Дневник-терапия — это термин, который я иногда использую

148

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

для описания целительной силы писательства. Рэйчел Бэллон, психо­ терапевт, специализирующийся на терапевтической пользе писатель­ ства, провозглашает такое.

Нечто мистическое и волшебное происходит, когда об этом (о проблеме) пишут. Сила пера не знает границ. С помощью письма люди избавляются от постоянной болтовни и рацио­ нализации, возникающих в разговорах. Письмо привлекает бессознательное так, как никогда не делает разговор. Оно выводит нас за рамки привычного и находит правду в реаль­ ных историях. Я хотел бы призвать вас вести дневник реабилитации. Вы можете использовать его, чтобы выражать свои чувства, записывать сны, вести диалоги со своим внутренним ребенком, самоутверждаться и записы­ вать полезные советы, почерпнутые из книг, взятые у друзей, учителей и полученные в ходе медитации. Также полезно записывать шутки, анекдоты и случаи из жизни, ко­ торые заставляют вас смеяться. В тяжелые времена они будут служить вам ободряющим напоминанием о радостях жизни. По той же причине мне нравится вклеивать на каждую страницу своего дневника изобра­ жение чего-нибудь прекрасного, трогательного или каким-то образом значимого для меня. Я занимаюсь этим более двадцати лет и собрал це­ лую гору дневников высотой в полтора метра. Перелистывая их, я про­ буждаю в себе целую гамму чувств: ностальгию, благодарность, трепет, благоговение, гордость и наслаждение прекрасным. Ведение дневника — это самоорганизующий способ проводить вре­ мя в одиночестве. Он обращается к нашей интуиции, помогая прини­ мать мудрые решения и строить реальные планы на жизнь. Дневник также помогает нам раскрывать свои истинные, но дремлющие жела­ ния и интересы. Ругательства и проклятия — очень мощные формы вербальной вен­ тиляции, особенно для людей, чья речь не засорена ругательствами. Если человек не злоупотребляет ненормативной лексикой или не при­ меняет ее для оскорблений, это еще один очень полезный инструмент выхода гнева. Время от времени мне приятно наблюдать, как прежде скромные клиенты открывают для себя терапевтическую ценность проклятий.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

149

Обычно это происходит совершенно спонтанно, когда они заняты вы­ полнением упражнения по выходу гнева. В какой-то момент они пе­ реключаются на настоящий гнев, и ругательства выливаются из них бурным потоком. Сразу после этого они, как правило, демонстриру­ ют очаровательную смесь шока, облегчения, веселья и легкого ужаса. Восторг обычно берет верх над смущением, поскольку я отклоняю их извинения, нормализирую их поведение и поздравляю с открытием для себя этого нового полезного инструмента.

ПОЛНОЕ ВЫРАЖЕНИЕ ЭМОЦИЙ Когда мы пытаемся игнорировать свое горе или отно­ ситься к нему легко, нам все равно — весит оно тонну пуха или тонну камней. Но верно то, что, если мы запи­ раем свое горе внутри, оно всегда весит больше и длится дольше. Но если мы откроем свое сердце с помощью слез и слов, другие разделят с нами тяжесть нашего горя. — Медитации Хазелдена Самого сильного исцеления от прошлого можно достичь, когда мы одновременно плачем, гневаемся и рассказываем о нем. Маленькие дети, чье эмоциональное самовыражение еще не пострадало, ин­ стинктивно достигают полного выражения эмоций, чтобы возродиться после таких мини-смертей, как боль или потеря чего-то ценного. Полное выражение эмоций часто можно наблюдать у детей в любой день на шумной детской площадке. Типичный сценарий выглядит сле­ дующим образом. Ребенок пробегает мимо песочницы, спотыкается, па­ дает и ушибает колено. Его чувство беззаботности и веселья на мгнове­ ние умирает. Он вскакивает, кричит от боли и рыдает. Ребенок смотрит на землю и высвобождает свой гнев с помощью злобных ругательств: “Глупая земля! Тупая противная земля! Я ненавижу тебя!” Это краткое и драматичное выражение эмоций полностью освобождает его от боли (если только он поранился не серьезно), и ребенок снова убегает, воз­ родившись, чтобы ликовать и радоваться игре. Вы можете стать свидетелем и другой, не столь красивой версии этой сцены на той же детской площадке. Точно такой же инцидент про­ исходит с ребенком, который “воспитывается” дисфункциональным

150

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

родителем. Когда ребенок с плачем встает после падения, отец кричит на него: “Хватит рыдать, маленький засранец! Это совсем не больно! Прекрати ныть, или я дам тебе настоящий повод для слез!” Малыш пе­ рестает плакать, поворачивается к земле и выражает свой гнев точно так же, как упомянутый выше ребенок. Отец подходит к нему с такими же упреками: “Да что с тобой не так, черт возьми, неуклюжий малень­ кий придурок? Это ты, дурак, виноват, а не земля. Просто сиди смирно, если не можешь не падать”. И он будет сидеть. В отличие от первого ребенка, который легко оправился после инцидента, этот будет сидеть, сжавшись от страха и стыда, до конца дня, пытаясь сдержать свои слезы и гнев. С вами когда-нибудь случалось нечто подобное? Может быть, у вас нет визуального воспоминания об этом, но, возможно, сейчас, при на­ блюдении за подобной сценой, в вашем теле зашевелилась тревога или какая-то эмоция. Возможно, здоровый гнев и слезы ваших старых травм и неудач все еще заперты внутри и жаждут освобождения. Позволите ли вы себе теперь оплакать то бесчисленное количество случаев, когда вам не разрешалось выражать свою боль из-за какой-то мини-смерти? На выходе этого гнева и печали вы можете найти возрождение своего несги­ баемого стремления к самовыражению и полную самоотдачу при игре. Квантовые скачки, которые я иногда наблюдаю в реабилитации дру­ гих людей, часто связаны с процессами полного выражения эмоций. Сеансы, на которых клиенты вспоминают прошлую несправедливость, плачут, выражают свой гнев и произносят справедливые жалобы, чего всегда были лишены, — это сеансы, больше всего мотивирующие их вносить кардинальные изменения в свою жизнь. Наконец, более примитивная и по силе столь же мощная версия полного выражения эмоций — это когда человек одновременно плачет и выражает свой гнев. В первый раз, когда я сам пережил это, мне при­ шлось резко остановиться: мне показалось, что я слышу в комнате дет­ ский плач. Как же я был потрясен, когда вдруг осознал, что это был мой плач, в котором горе изливалось чистым, первозданным образом. Звук моего голоса выражал катарсис, который иногда проявляется в кри­ ке младенцев, когда они одновременно очень расстроены, гневаются и плачут. Я очень дорожу своими редкими переживаниями горя такой глубины. Этот опыт, который возродил меня к жизни, был поистине трансцендентальным.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

151

Когда я пишу об этом, то вспоминаю своих друзей, которые рас­ сказывали мне о том, что были глубоко тронуты, когда услышали вой койота, или о том, что позволяют себе выть от всего сердца, как волки. Возможно, такого рода завывания — примитивная форма горевания.

Последний солнца луч На Западе погас Но было место песне В груди дрозда. Вдали во тьме густой Продолжил напевать, Как будто зазывал Во тьме с ним пострадать. — Роберт Фрост

ПЕРЕЖИВАНИЕ ЭМОЦИЙ Хватит ли у вас терпения ждать, пока ил не осядет и вода не очистится? Можете ли вы оставаться неподвижными, пока правильное действие само не проявится? Мастер не стремится к выражению. Не выраженное, не ожидаемое, действие присутствует в нем и может радоваться всем вещам.

— Лао-Цзы Переживание эмоций является антитезисом боли... чем больше боли человек чувствует, тем меньше он страдает от нее.

— Артур Янов

Переживание эмоций — это процесс горевания, который позволя­ ет жертве травмы переработать детскую боль пассивным способом. Переживание эмоций — это фокусирование на боли с намерением ос­ лабить любое сопротивление ей, чтобы боль могла свободно входить в тело и выходить из него. Переживание эмоций — это процесс, обрат­ ный заученному механизму выживания, когда боль подавляется и из­ гоняется из сознания. Переживание эмоций отличается от выражения эмоций, которое представляет собой процесс противодействия боли путем ее активного

152

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

выхода и высвобождения через плач, гнев или вербальную вентиля­ цию. Переживание и выражение эмоций — противоположные, но оди­ наково важные процессы горевания. Переживание эмоций отличается от их выражения тем, что это про­ цесс спокойной обработки чувств. Переживание эмоций — это пас­ сивный инь-опыт, в то время как выражение эмоций — это активный янь-опыт. Переживание эмоций происходит тогда, когда сознание полностью фокусируется на себе, на своем эмоциональном состоянии с намерением принять его и позволить ему быть. В своей самой чистой форме переживание эмоций — это процесс не-мышления и не-участия при концентрации на эмоциональном со­ стоянии тела. Когда я освобождаюсь от своей боли путем переживания ее, мое сознание похоже на растворитель, в котором эмоциональная боль постепенно тает. Переживание эмоций также можно описать как медитативное слияние с не-когнитивными составляющими внутреннего опыта. Буддийская традиция випассаны включает в себя множество практик фокусирования сознания на полном переживании эмоций. Известный учитель медитации и психотерапевт Джек Корнфилд (Jack Kornfield) описывает буддийский подход к переживанию эмоций в своей превос­ ходной книге A Path With Heart: (Путь к сердцу) так. Чувства могут появляться и уходить так же быстро, как по­ года меняться, и мы свободны переживать их и двигаться дальше, подобно ветру... “Свободны” — не означает свобод­ ны от чувств, но свободны чувствовать каждое из них и по­ зволять им уходить, не боясь движения жизни.

Переживание эмоций предполагает направление внимания на вну­ тренние переживания тела, которые не подвластны мышлению. Чувственные переживания часто сопровождаются физическими ощу­ щениями в области сердца или желудка. Переживание эмоций — это, скорее, кинестетический, а не когнитивный опыт. Обычно оно проис­ ходит во внутренних органах, а не в голове. Как говорит мой редактор: “Чувства растворяются в твоем сердце, а не в голове”. Переживание эмоции можно сравнить с их медленным переварива­ нием. Расслабляясь при переработке эмоций, мы можем мягко “абсор­ бировать” их в свой опыт. Это очень похоже на то, как мы перевариваем

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

153

пищу. От того, насколько расслаблен наш пищеварительный тракт, будет зависеть то, настолько эффективно мы будем усваивать все пи­ тательные вещества при переваривании. К сожалению, многие из нас по привычке сокращают висцеральные мышцы при ощущениях, со­ провождающих наши эмоции. Я считаю, что этот физиологический коррелят эмоционального подавления является причиной многих рас­ стройств пищеварения. Процессы переживания и выражения эмоций дополняют друг дру­ га, и оба необходимы для того, чтобы горевание было полностью эф­ фективным. Множество философских подходов, пытающихся найти избавление от эмоциональной боли, являются неполными, потому что исключают из горевания либо переживание, либо выражение эмоций. Многие сторонники медитации считают, что само по себе пережива­ ние эмоций может устранить всю внутреннюю боль. Однако согласно моему опыту это не так. Некоторые чувства настолько интенсивны, что требуют активного выражения гнева и горевания для их устранения. Никакого количества пассивного переживания грусти или гнева будет недостаточно для полной переработки боли несчастного детства, ко­ пившейся годами. С другой стороны, такие подходы, как терапия первичного крика, пытаются избавиться от прошлой боли с помощью одного лишь гру­ бого выражения эмоций. Вместо того чтобы тихо переживать свои эмоции, в терапии первичного крика клиент немедленно очищается от них путем катарсиса. Это может привести к убеждению: эмоции настолько плохи и ужасны, что от них нужно избавляться как можно скорее. Мы можем усилить свою способность переживать эмоции, с любо­ вью направляя внимание на весь эмоциональный опыт. Это можно сделать в такой же манере, в какой функциональный родитель нежно держит и успокаивает обиженного ребенка. Такая практика спасает внутреннего ребенка от убеждения, что он не заслуживает внимания, поддержки или сочувствия, когда ему больно. Сбалансированный подход к гореванию включает в себя открытость как к переживанию эмоций, так и к их выражению. Если не будем при­ нимать и ценить оба процесса, мы не станем в полной мере чувствую­ щими человеческими существами.

154

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

ТЕХНИКА УСИЛЕНИЯ ПЕРЕЖИВАНИЯ ЭМОЦИЙ Если у вас в животе порхают бабочки, впустите их в свое сердце. — Купер Эдене

Вы можете использовать для инициирования или усиления практи­ ки переживания эмоций следующую технику. Начните с того, что за­ кройте глаза. Сосредоточьте все свое внимание на ощущениях в обла­ сти живота и сердца. Дышите медленно, глубоко и ритмично и просто следите за своими висцеральными ощущениями, возникающими при каждом вдохе и выдохе. Обратите внимание на растяжение и сокра­ щение мышц, которые позволяют вам делать полный вдох и полный выдох. Сосредоточьтесь на всех доминирующих ощущениях, которые появляются в вашем теле во время этого процесса. Висцеральные ощущения часто являются физиологическими кор­ релятами эмоций. Если удержите на них свое внимание, если ощутите их, то сможете понять реальное содержание эмоций. Удерживая свое внимание на сопровождающем эмоцию ощущении, вы можете заме­ тить, что эмоция либо постепенно растворяется, уходит из вашего тела, либо достаточно усиливается, и ее необходимо выразить. Такое фоку­ сирование также может вызвать болезненные детские воспоминания о событиях, которые происходили, когда эти ощущения и эмоции впер­ вые начали накапливаться в вашем теле. Любую боль, покрывающую такие воспоминания, можно проработать с помощью либо пережива­ ния эмоций, либо их выражения.

ПЕРЕЖИВАНИЕ ЭМОЦИЙ КАК ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА Если способность думать — замечательный дар, то способность не думать —еще больший. — Шри Ауробиндо

Мысли, расслабьте свои крылья. Здесь гнездо тишины, в котором можно вынашивать свои мечты. — Джоан Уолш Англунд

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

155

Заслоны, которые мы выстраиваем, чтобы оградить себя от того, чего мы боимся, игнорируем и избегаем, будут взымать с нас пожизненную плату. Впоследствии периоды святости и духовного подъема будут чередоваться с их противоположностью — обжорством, беспорядочным сексом и прочим, становясь разновидностью духовной булимии. Духовная практика не спасет нас от страданий и смятения, она только даст нам понять, что избегание боли не помогает.

— Джек Корнфилд Практика переживания эмоций научила меня тому, что внутри меня нет того, чего я должен избегать. Нет мыслей, побуждений, чувств, об­ разов, ощущений или воспоминаний, которых мне нужно стыдиться, ненавидеть или бояться. Постоянное пассивное фокусирование на лю­ бых внутренних феноменах помогает их интегрировать и урегулиро­ вать в сознании, о чем известно многим опытным медитаторам. Пожалуй, самая большая свобода, которую можно достигнуть, — это свобода, рождающаяся из постоянной готовности с любовью, внима­ нием и принятием относиться ко всему происходящему внутри себя. Такая практика иногда вознаграждается просветляющим опытом по­ нимания и принятия всех своих экзистенциальных проблем. Дзен-буддисты называют такой опыт сатори. Сатори озаряет наше сознание небывалым, преобразующим опытом. Сатори наполняет нас непоколебимой уверенностью: все, происходящее с нами, — в точности именно то, что должно было произойти. Оно приносит нам глубоко умиротворяющее чувство целесообразности, которое смягчает отча­ янное чувство бессмысленности, возможно, мучающее нас с детства. Сатори успокаивает не покидающие нас с детства чувства одиночества и отчуждения. Оно потрясает нас таким восхитительным проявлением заботы, что мы ощущаем себя окруженными прочной и тонкой сетью любящей доброты, которая объединяет все вещи на земле. И хотя действие сатори преходяще и постепенно ослабевает, обычно оно запускает в нас перманентные преобразования на многих уровнях. Сатори помогает нам лучше чувствовать глубокий покой. Оно усили­ вает нашу способность переживать эмоции и постепенно открывает нашему сознанию тонкости и богатства изысканных чувств. Есть бес­ конечные, чудесные миры внутреннего опыта, намного более сложные

156

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

и вознаграждающие, чем любой внешний опыт, который мы только способны вообразить. Поэт-мистик Руми запечатлел это в следующих двух стихотворениях.

Я — обнаженный мужчина, стоящий в рубиновой шахте, которая обволакивает меня как красный шелк. Я впитываю ее сияние и наблюдаю, как во мне бурлит океан бесконечных движений. Они образуют круг из прекрасных и тихих людей и становятся кольцом на моем пальце.

“Я всегда с тобой” — означает, что, когда ты ищешь Бога, ты находишь Его во взгляде твоих глаз, в мысли о поиске, ближе к тебе, чем ты сам, во всем, что происходит с тобой. Не нужно искать его вне себя. Стань тающим снегом. Умой свое лицо от себя. Белый цветок цветет в тишине. Пусть твой язык станет этим цветком.

Процесс переживания чувств помогает растворить боль и не на­ шедшее выхода горе, которое блокируют нам доступ к архетипиче­ скому человеческому опыту расширения сознания. Мы еще раз от­ сылаем читателя к книге Корнфилда как руководству по культиви­ рованию внутреннего покоя и расширению сознания посредством нереактивного подхода к переживанию эмоций. По этому поводу он пишет так. Именно уровень переживания эмоций управляет большей частью нашей внутренней жизни...Когда возникают прият­ ные эмоции, и мы автоматически хватаемся за них, или воз­ никают неприятные эмоции, и мы стараемся их избежать, — мы всегда выстраиваем цепочку запутанных реакций и боли. Это увековечивает субстанцию страха.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

157

КАК РАЗУМ ПЫТАЕТСЯ ОБОЙТИ ГОРЕВАНИЕ Логический ум такой же плохой растворитель для чувств, как масло для воды. — Джим Доу Время придет, когда он обнаружит..., что сжимает бледную руку Владыки Смерти, или Владыки Разрыва. Он обнаружит, что замечает слезы в связках веников и старых досках... Он осознает, как много уже потерял, выбрав в жизни рациональный путь, и сколько может еще потерять на следующей неделе.

— Роберт Блай

Рациональное мышление может стать огромным препятствием на пути к реабилитации. Когда логика состоит на службе у отрицания, мыслящий разум находит бесчисленное количество причин и спосо­ бов, чтобы обойти процесс горевания. Американцы давно пытаются убедить себя в том, что боли нужно из­ бегать. Они привыкли преуменьшать и игнорировать свои страдания и утраты, сравнивая их с более драматичными несчастьями других лю­ дей. Примеры голодающих детей и бездомных регулярно приводятся в качестве причин для отрицания своих болезненных чувств. Нас также часто разуверяют в том, что нам больно, говоря, насколь­ ко хуже все могло бы быть. Когда мне в детстве разбили голову камнем, мать отругала меня за то, что я жалел себя: “Скажи спасибо, что при­ шлось лишь наложить швы и твой череп не раскололся!” В недавней рекламе медицинского страхования госпитализированная пациентка благодарит за сострадание своих опекунов, которые говорят, как ей повезло, потому что перелом шейного позвонка не привел к параличу. Использование сравнений для рационализации боли похоже на иг­ норирование термитов на заднем крыльце нашего дома, потому что у несчастных соседей термиты распространились по всему фундаменту. Когда боль игнорируется, потому что не получает достаточно высокую отметку по шкале сострадания Рихтера, она не уходит волшебным об­ разом сама собой. Изгнанная из сознания, она ведет разрушительную работу в подсознании, как термиты, проигнорированные на заднем крыльце.

158

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

Есть много других способов заткнуть свое горе, которые без оспа­ ривания принимаются людьми за общепринятую мудрость. Мужчины обычно предпочитают такие игнорирующие боль утверждения: “Зацикливаться на этом — делать проблему еще хуже. Подумай лучше о катании на лыжах или отдыхе на Гавайях!” Созависимые женщины часто дают такие советы: “Сделай что-нибудь, чтобы помочь тому, кому еще хуже, чем тебе!” И большинство из нас автоматически приветству­ ют священную американскую панацею от “лени”: “Хватит бездельни­ чать! Займись чем-нибудь продуктивным”. Многие из нас в минуты боли автоматически повторяют про себя эти заповеди и из лучших побуждений дают другим такие же вредные советы. К сожалению, эти советы трудно оспорить, потому что они зву­ чат очень рационально. И все же, это не что иное, как деструктивная тирания логики над чувством, разума — над душой. Ричард Эберхарт описывает свои потери от этой тирании в стихотворении “Сурок”. В тот год все потеряло смысл, И закованный в интеллектуальные цепи, Я потерял и любовь, и ненависть, Замурованный в стену мудрости. Рационализация отказа от выхода гнева встречается, пожалуй, чаще, чем рационализация отказа от любой другой эмоции. Мы регулярно отказываем себе в праве на гнев с помощью логических увещеваний: “Глупо позволять себе раздражаться из-за таких мелочей!”, “Злость ни­ чего не решает”, “Ты не можешь злиться на это, раз тоже так делаешь!”, “Если бы я расстраивалась из-за каждой маленькой несправедливости, то злилась бы всю жизнь”. Ирония в том, что, подавляя гнев привычным образом, мы всю свою жизнь проводим в бессознательном его кипении. Даже по своей сути правильные утверждения: “Я не специально тебя обидел!” и “Это был несчастный случай, никто не виноват!”, — явля­ ются вредными, если заставляют нас полностью отказаться от своего гнева. Дело не в том, что эти утверждения вредны как таковые или мы не должны их иногда учитывать, но, когда их произносят автоматиче­ ски, при первых признаках нашего гнева, это лишает нас возможности безобидно выражать свой гнев. Мы оказываем плохую услугу своим друзьям, призывая их “быть благоразумными”, когда они безобидно злятся. Заботливые люди

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

159

позволяют своим друзьям выражать и проговаривать свой гнев, если этот процесс не абьюзивный, и даже поощряют их. Джордж Бах и Херб Голдберг развивают эту мысль так.

Подлинно доверительные и безопасные отношения не могут быть установлены с человеком, пока мы не узнаем, что он делает со своей агрессией, особенно со своим гневом, разо­ чарованием и обидами. Постоянно “сладкому”, улыбающе­ муся, по сути, пассивному человеку нельзя по-настоящему доверять, потому что он ведет себя по-человечески неестест­ венно... мы (инстинктивно) чувствуем, что человек, который открыто жалуется и возражает нам, безопаснее, естественнее и более достоин доверия, чем сосед, делающий вид, что все принимает. Ирония в том, что нашей способности рационально реагировать на дистрессовые ситуации часто мешает преждевременный анализ своих гневных чувств. Когда мои друзья или клиенты следуют моему совету сначала выразить словами свои чувства фрустрации, они реа­ гируют на проблему гораздо более разумно и эффективно, чем, когда просто применяют к ней дедукцию. Каким бы нерациональным ни казался нам гнев, отрицая свои реаль­ ные переживания, мы вредим себе. Если я злюсь, то злюсь. Отрицать то, что я “вышел из себя”, предпочитая чувствовать себя более рассла­ бленно, — все равно что игнорировать дождь, обожая солнечную по­ году. Продолжать делать вид, что нет дождя — означает промокнуть насквозь, так же как подавлять свой гнев — значит оставлять его мед­ ленно тлеть. Одно из наиболее сильных переживаний в начале реабилитации у меня было связано с советом психотерапевта подробно изучить фру­ страции, которые я пытался отвергать как тривиальные и бессмыслен­ ные. В такие моменты он советовал мне позволять бессознательным образам и воспоминаниям обо всем, что меня беспокоило, проникать в сознание. Вскоре я обнаружил, что мой гнев редко относится к непо­ средственной его причине. Почти всегда небольшие фрустрации указы­ вали на непроработанную детскую боль. Когда я позволял себе прогово­ рить такие случаи, мой гнев спонтанно перенаправлялся на давно забы­ тые обиды, которые напоминали нынешние, но были гораздо тяжелее.

160

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

(Эта техника представляет собой разновидность метода свободных ассоциаций — терапевтического процесса принятия и выражения всех мыслей и чувств, которые спонтанно приходят на ум при наблюдении за расстраивающими нас переживаниями.) Со временем техника вербальной вентиляции помогла мне вспом­ нить и проработать большую часть моего подавленного старого гнева. Один из таких случаев имел место, когда я связал свое раздражение по поводу опоздания друга с забытой детской травмой. Я вдруг вспом­ нил, как родители меня строго наказали за опоздание всего лишь на одну минуту, не дав объяснить, что я помогал пожилой женщине по­ тушить пожар под капотом ее автомобиля. Мой рестимулированный гнев по поводу этой несправедливости затем пробудил к жизни мно­ жество гневных воспоминаний о безжалостной жестокости моих роди­ телей, навязывавших мне бесчисленное количество ненужных правил. В другой раз я объяснил свое раздражение из-за слегка обидного замечания друга подавленной яростью, которую я испытывал, живя с подругой, постоянно стыдившей и оскорблявшей меня. Если бы я не раскрыл причину своего гнева тогда, то смирился бы с ее оскор­ блениями на неопределенный срок. Вот последний пример того, как подавленный гнев автоматически связывается с сегодняшней фрустрацией и пытается найти выход. В те­ чение многих лет я ругал себя за глупость, иррациональность и несдер­ жанность, когда злился за рулем своей машины. Я так сильно стыдил себя всякий раз, когда чувствовал раздражение в пробке, что, наконец, путем самообмана заставил себя поверить, что мой гнев за рулем пол­ ностью иррационален. В конце концов, непрекращающаяся работа с гневом помогла мне понять, что мой гнев — здоровая инстинктивная реакция на автомо­ билистов, которые ездят с риском для жизни. Тем не менее некоторое время я оставался озадачен тем фактом, что незначительные ошибки вождения других водителей выводили меня из себя. Продолжившаяся работа со свободными ассоциациями наконец показала, что безобидные ошибки других водителей меня раздража­ ют только тогда, когда я накапливаю в себе заряд подавленного гне­ ва. Когда это происходит, моя психика отчаянно ищет законную цель, чтобы его высвободить. Теперь, чтобы перенаправить свой гнев на бо­ лее достойную цель, я задаю себе вопрос, не появился ли у меня в этот

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

161

момент эмоциональный флешбэк о какой-то прошлой несправедливо­ сти. Действительно ли я возмущен тем, что BMW относительно безо­ бидно сменил полосу движения, не подав мне сигнала, или это как-то задело мои бессознательные чувства, связанные с более тяжелой не­ справедливостью в моей прошлой или нынешней жизни? Если ситуация достаточно безопасна, я использую эту возможность, чтобы сразу высвободить гнев, проговорив ситуацию, независимо от того, насколько сильный гнев с ней связан. Если в данный момент дорожный трафик не позволяет сделать это безопасным образом, я от­ кладываю выход гнева до момента, когда окажусь в подходящем месте, чтобы “освободиться”. (Я не рекомендую в открытой форме проявлять свою злость по отношению к другим автомобилистам, независимо от того, насколько агрессивно их вождение. Это не только приводит к взаимным оскорблениям, но и небезопасно, особенно в наше время, когда так легко спровоцировать агрессивную месть.) Когда мы отказываемся от гнева с помощью рационализации, мы упускаем возможность раскрыть старую непроработанную обиду и из­ бавиться от нее. Многие клиенты приходят ко мне с глубокой ненави­ стью к себе, потому что считают свои гневные чувства или фантазии постыдными и неоправданными. Те, кто готовы к вербальной вентиля­ ции с помощью свободных ассоциаций, обязательно находят валидные объяснения своим внезапным вспышкам гнева и освобождаются от бо­ лезненной замкнутости и излишней ненависти к себе. Я призываю вас поэкспериментировать с этой техникой, особен­ но когда заряд вашего раздражения кажется непропорциональным вызвавшему его событию. Я также рекомендую эту технику потому, что она снижает тенденцию портить дружеские отношения, когда мы бессознательно перекладываем на людей свой непроработанный дет­ ский гнев и не нашедшие выхода обвинения. После того как я оплакал львиную долю своего прошлого гнева, я редко чувствую раздражение на своих друзей по не связанным с ними причинам. Я так много раз наблюдал, как с помощью этой техники гнев раскры­ вается и высвобождается здоровым образом, что полностью убежден — мы никогда не злимся необоснованно, хотя истинные причины нашего раздражения часто совсем не те, которые нам кажутся. Я еще не встре­ чал человека, чей гнев после необходимого изучения не получал бы правильного объяснения. Поэтому я считаю, что нет неправильного

162

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

или плохого гнева, хотя, безусловно, есть, неправильные и деструктив­ ные способы его выражения (или подавления).

ГОРЕВАТЬ - НЕ ВСЕГДА БЫСТРОЕ РЕШЕНИЕ Когда после сильного ливня грозовые тучи рассеются, не означает ли это, что они выплакались до конца? — Галиб

Чем больше алмаз гравируют, тем больше он сверкает. — Неизвестный автор

Поначалу нам трудно приветствовать процессы горевания. Нам ка­ жется крайне несправедливым то, что “необходимо” вернуться в про­ шлое и вновь пережить эту боль. Но на самом деле без этого мы не мо­ жем полностью прочувствовать все “синяки” от жестокого обращения и пренебрежения нами в детстве. Еще более несправедливым кажется то, что нужно много горевать, чтобы восстановить детские утраты. Иногда горевание кажется бес­ конечным. Тем не менее, чтобы достичь реабилитации и ее поддер­ живать, многим жертвам травмы необходимо горевать еще больше. Д.Х. Лоуренс писал об этом так. Я не механизм и не набор отдельных деталей. И я болен не потому, что механизм работает неправильно. Я болен изза ран в душе, в моем глубоко эмоциональном “я”, и раны в душе долго-долго заживают, а вылечить меня может толь­ ко время и терпение... И все же иногда очень трудно проявлять терпение в отношении сво­ ей реабилитации. Мы живем в обществе быстрых решений, в котором врачи и психиатры специализируются на оказании моментальной по­ мощи. Поэтому мы чувствуем себя неполноценными, если не решаем проблемы мгновенно. От нас хотят, чтобы мы до последнего вздоха скрывали свою боль.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

163

Есть много причин, почему горевание — длительный процесс. Пожалуй, самая главная из них состоит в том, что свои детские травмы мы получали на разных этапах развития. Многим из нас приходилось подавлять свою боль в раннем детстве, дошкольном, школьном и под­ ростковом возрасте. Не выпущенная наружу прошлая боль накапливалась слоями в бес­ сознательном. В этом слоеном пироге воспоминания о насилии и пре­ небрежении, похоже, перемежаются со слоями горя. Каждый слой бо­ лезненных воспоминаний открывается постепенно, с течением време­ ни, хоть и не обязательно в хронологическом порядке. Каждый конкретный пласт вытесненной травмы, открываемый со­ знанию, сопровождается печалью и гневом, которые мы не могли вы­ разить в свое время. Когда мы сейчас горюем об этих чувствах, это при­ носит нам облегчение и радость. На ранних стадиях горевания чувство облегчения бывает мимолетным. Рано или поздно оно сменяется появ­ лением новой боли, спрятанной еще глубже, которую после горевания сменяют все более длительные периоды облегчения. Этот цикличе­ ский процесс может длиться от нескольких месяцев до нескольких лет, в зависимости от серьезности и длительности первоначальной травмы. Каждый последующий слой боли возникает из нового воспомина­ ния или из более глубокого осознания того, насколько сильным было влияние пережитой травмы. Это еще одна причина, по которой горе­ вание требует времени. Боль, вызванная определенным типом травмы, так же, как правило, многослойна. По мере того как мы отбрасываем все слои минимизации, мы все более полно ощущаем влияние на себе каждой конкретной темы насилия и пренебрежения в детстве. Вот пример. Я почти ничего не помнил о том, как мать била меня в детстве, о чем она сама призналась перед смертью.

Раньше я давала тебе такие сильные затрещины, что ты па­ дал на пол или отлетал к стене!

Не то чтобы я не поверил матери, но я все еще находился в стадии • оцепенения из-за своего отрицания, и не помнил, что когда-то ее руки были настолько сильными, чтобы наносить мне такие страшные удары. Кроме того, я почти ничего не помнил о том, что было со мной до семи лет, а к тому времени артрит лишил ее столь частые удары и пощечины физического “жала”.

164

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

Прошел целый год, прежде чем у меня появилась эмоциональная реакция на признание матери. Это произошло, когда я перелистывал свой дневник, где были записаны ее последние слова — и вдруг я по­ чувствовал глубокий испуг из-за того, что от ее ударов отлетал к стене. Мое расстройство усилилось, когда я понял, что почти полностью по­ давил в себе ее признание. Я не думал об этом ни разу после ее смерти и был уверен, что у меня снова случилась бы амнезия, если бы не мой дневник. Как силен в нас инстинкт изгонять и отрицать переживания событий, которые кажутся нам слишком ужасными, чтобы их принять! Когда я представил, как она бьет меня, и почувствовал боль, кото­ рую она мне тогда причиняла, моя психика внезапно связала это с вос­ поминанием из периода моей армейской службы. Я вспомнил, как перед строевой подготовкой меня побрили налысо, и мои сослуживцы шутили о том, что, наверное, я уже побывал во Вьетнаме, раз на голове у меня так много шрамов. Из более чем десяти видимых шрамов я мог вспомнить историю только двух. В то время это меня слегка озадачило, но я быстро выбросил все из головы до того дня, пока не связал шрамы с признанием матери. Тогда я отчетливо понял, что это было резуль­ татом ее побоев. Неудивительно, что она выглядела такой испуганной и так сильно плакала, когда призналась. В тот момент я, наконец, по­ нял, что со мной жестоко обращались. Когда я полностью отказался от отрицания, меня накрыл огромный поток болезненных, но принося­ щих освобождение переживаний своего горя. Я постепенно открыл в себе и переварил огромное влияние на мно­ гие годы этих травмирующих побоев. И даже сейчас я иногда пережи­ ванию эмоциональные флешбэки ее атак в форме испуганных реакций на внезапные резкие движения. Эти рефлекторные вздрагивания убе­ дительно напоминают мне о том, как я был напуган, когда меня били в детстве. К счастью, практика горевания научила меня наконец-то относиться к себе с состраданием, а не стыдом, когда я переживаю эти последствия материнских побоев. Я пишу об этом, чтобы напомнить жертвам об­ ширной травмы, что даже после окончания горевания об их детской боли старые детские раны время от времени могут открываться вновь и требовать к себе сострадательного участия. И все же по мере прогрес­ са реабилитации эти эмоциональные флешбэки будут возникать все реже и проходить все быстрее.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

165

ТЕМНАЯ НОЧЬ ДУШИ Самые подавляемые и отрицаемые аспекты нашей души... часто являются погребенными во тьме сокровищами. — Карл Юнг

Я не могу унять твою боль никакими словами... она должна выжечь огнем свой путь очищения до конца... Ибо что-то в тебе умрет, только когда ты сможешь терпеть нестерпимое. И только в эту темную ночь души ты готов видеть так, как видит Бог, и любить так, как любит Бог.

— Стивен Левин, Who Dies? Только горе — наш постоянный учитель; всю ночь на­ пролет своими маленькими ручонками оно перебирает наше злое наследство. С ним тяжело, но только оно сразу повышает наш голос, как зажигает звезду в небе... — Райнер Мария Рильке

Многие люди переживают эмоции горя как серию приливов, пере­ межающихся отливами спокойствия. Эти приливы и отливы могут по­ являться так же непредсказуемо, как волны морские. У жертв травмы с длительной историей насилия может быть очень много таких прили­ вов. Иногда они перемежаются длительными периодами спокойствия, а иногда нам кажется, что нет ничего, кроме волн, набегающих одна на другую. Иногда волны бывают небольшими, и на их гребень относи­ тельно легко взбираться, а иногда это огромные водовороты, которые затягивают нас в пучину горя. Возможно, самое трудное в опыте реабилитации — это длительное погружение в эмоциональную боль горевания (то, что некоторые жерт­ вы травмы ощущают, как приливы горя, перемежающиеся лишь корот­ кими передышками). Одни психотерапевты называют первое глубокое, полное горя, переживание детской травмы темной ночью души; другие именуют это депрессией одиночества. Темная ночь души подобна длительному эмоциональному флешбэку. Проходящие реабилитацию жертвы травмы, испытавшие на себе длительное насилие или крайнюю эмоциональную заброшенность

166

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

родителями, переживают по меньшей мере одну длительную депрес­ сию непроработанного детского одиночества. У меня было несколько таких переживаний, которые месяцами держали меня под волнами цунами горя. В такие моменты мне казалось, что я навсегда “застрял” в чувстве полного одиночества тех лет, когда мне было абсолютно не к кому обратиться за утешением или защитой. Самая трудная задача навигации в темной ночи души, и эффектив­ ности опыта горевания в целом, — полностью отдаться своему горю. Я называю это — позволить себе опуститься на дно. Достигнуть дна можно тогда, когда мы, наконец, перестанем бороться с болезненными эмоциями и позволим им омывать нас. Большинству из нас приходится приложить титанические усилия, прежде чем мы научимся мягко опускаться на дно. В начале, как прави­ ло, мы сопротивляемся появляющемуся горю с безумием утопающего пловца, более трех раз всплывающего на поверхность, прежде чем по­ грузиться на дно своей боли. Мне потребовалось сделать много попыток, чтобы проработать свою депрессию одиночества, потому что я никогда не отдавался ей полно­ стью. Понятно, что мне приходилось выбиваться из сил, прежде чем я смог погрузиться на дно и полностью ощутить ее. Когда я, наконец, сделал это, я нашел правду в словах Голуэя Киннелла. Немного плакать бесполезно. Вы должны плакать, пока ваша подушка не промокнет; Тогда вы сможете встать и засмеяться... С тех пор у меня было несколько случаев, когда я стремился, но не мог достичь дна своей боли по поводу новых утрат в жизни. В это время я отчаянно нуждался в облегчении, которое, знал, последует по­ сле погружения на дно горя, но не мог избавиться от своих рефлектор­ ных попыток оставаться на плаву. Большинству жертв травмы требуется длительная практика го­ ревания, прежде чем они перестанут автоматически сопротивляться своим переживаниям боли. Даже после нескольких опытов достиже­ ния полного дна мы иногда снова возвращаемся к поведению, связан­ ному с фобией эмоций. Облегчение, которое мы получаем после каж­ дого эпизода достижения дна, настолько чудесно, что нас одолевает

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

167

искушение поверить: мы раз и навсегда покончили со своей эмоцио­ нальной болью. Это убеждение является одним из последних прибежищ отрица­ ния. Долго горюя, мы не можем не тосковать по будущему раю, в ко­ тором нет места гореванию. Тем не менее каждый человек, независимо от того, было у него дисфункциональное детство или нет, в своей жиз­ ни сталкивается с болезненными утратами и травмами. Генри Уодсворт Лонгфелло говорил так. У каждого в жизни иногда идет дождь; Некоторые дни бывают темными и тоскливыми.

Когда мы сталкиваемся с новой болью, нелегко разрушить заучен­ ную автоматическую привычку к самоотчуждения. Избегание боли стало нашей второй натурой. Тем не менее мы должны отказаться от своей второй натуры, или же наша боль снова будет накапливаться и, в конце концов, прорвется новой волной горя. Борьба с эмоциональной болью, возможно, — последняя старая при­ вычка, которая с трудом нас покидает. И все же, широко практикуя го­ ревание, мы учимся опускаться на дно более мягко. Когда темная ночь души подходит к концу, приливы нашего горя становятся все реже и все менее подавляющими. Каждый раз мы все меньше сопротивля­ емся, полностью отдаваясь своим чувствам, и испытываем сладкое об­ легчение, когда слезы проливаются неожиданно легко и обильно. Горе, которое сопровождает меньшие жизненные утраты и более короткие эмоциональные флешбэки, если мы не оказываем ему сопротивления, становится намного менее болезненным. Для опытных горюющих опускание на дно в конечном итоге стано­ вится похожим на возвращение домой — возвращение в места ни с чем не сравнимого внутреннего просветления. Когда мы научимся дости­ гать дна, мы разделим с Хелен Келлер ее открытие. Везде есть свои чудеса, даже во тьме и в тишине, и я учусь всегда, в любом состоянии, быть довольной собой.

Погружение на дно депрессии одиночества казалось мне самым трудным и долгим путешествием в моей жизни; тем не менее реаль­ но затраченные на это время и силы были небольшими по сравнению с другими долгосрочными испытаниями, например службой в армии

168

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

и получением степени магистра. Как мне представляется это сейчас: что может быть лучшей наградой за упорство, чем избавление от при­ вычки постоянно убегать от себя и жить без ощущения смысла бытия? Глубокое горевание позволяет нам избавиться от привычки самоотчуждения и стать настолько верными себе, что в трудные времена мы автоматически начинаем чувствовать самосострадание. Темная ночь души всегда заканчивается рассветом — новой тягой к жизни. Когда приливы старого горя утихнут, мы обнаружим, что стали намного более живыми, чем думали о себе ранее. Мы часто ис­ пытываем шок, осознавая, что на всю жизнь “застряли” в слабовыраженной депрессии. Как радостно отбросить привычное с детства уныние! Как прекрас­ но заново открыть в себе энтузиазм ребенка! Свободные для приклю­ чений и новых начинаний, более радостные, с упавшей с глаз пеленой, мы, как беззаботные дети, будем наслаждаться ежедневными чудесами зрения и слуха.

Увидеть мир в одной песчинке И Космос весь — в одной травинке! Вместить в ладони бесконечность И в миге мимолетном — вечность! — Уильям Блейк

НЕПРЕДСКАЗУЕМЫЕ ШКВАЛЫ ГОРЯ Помоги нам всегда оставаться полными надежд садовниками Духа, знающими, что без тьмы ничего не рождается, как без света ничего цветет.

— Мэй Сартон

Подобно морям и рекам, иногда наш ручей слез течет. Мы не можем понять всех сил, влияющих на океан или на наш ручей слез. — Медитации Хазелдена Многие жертвы травмы не обращают внимания на свою детскую боль, пока им не исполнится тридцать. Похоже, в этом возрасте в нас созрева­ ет нечто, что естественным образом бросает вызов нашему отрицанию и оставляет нас один на один с болезненной реальностью прошлого.

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

169

Для многих жертв травмы этот вызов проявляется в форме гипер­ чувствительности к несправедливости настоящего момента. То, что раньше нас не беспокоило на работе или в отношениях с другими, вдруг заставляет почувствовать сильный дискомфорт. Если в это время мы начнем работу по реабилитации, то вскоре заметим, что нынешняя несправедливость напоминает нам плохое обращение с нами и прене­ брежение наших родителей. Это, в свою очередь, начинает раскрывать наше детское горе. Неожиданные шквалы горя провоцируются и многими другими факторами. Любая новая утрата или смерть могут побудить нас к осоз­ нанию незавершенных проблем прошлого. Конец отношений, потеря здоровья или смерть домашнего питомца могут вызвать бурю в нашем дремлющем внутреннем море неразрешенной прошлой боли. Я даже встречал клиентов, у которых горе было инициировано отменой люби­ мого телесериала. Более того, наше горе в любой момент внезапно может получить еще один толчок, если горевание о прошлом было преждевременно прекра­ щено по причине внешних обстоятельств. Поиск работы, новый роман или рождение ребенка являются типичными примерами жизненных перемен, которые могут прервать горевание до того, как оно приведет к значительной реабилитации. По иронии судьбы, успех в любви также может пробудить старое горе. Когда мы чувствуем себя по-настоящему счастливыми впервые в жизни, все наши прошлые страдания из-за отсутствия любви иногда выходят наружу. Все слезы, которые мы не выплакали о своем прошлом одиночестве, находят освобождение. Если не “выплакать” эту вновь возникшую боль, мы можем ошибочно интерпретировать ее как при­ знак того, что что-то не так с нашей новообретенной любовью. Такие невыплаканные слезы часто превращаются в тревогу, которая разру­ шает отношения. Точно так же горе спонтанно всплывает на поверхность, когда мы достигаем исполнения любого из своих сокровенных желаний. Восстановление любой детской утраты напоминает нам о том, насколь­ ко бедной была наша жизнь без нее. Все накопившееся горе долгих лет лишений естественным образом проявляется в такие моменты, ожидая выхода наружу.

170

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

Вот личный пример. В течение десятилетий я не мог принимать комплименты или положительные отзывы любого рода, хотя постоян­ но мечтал о похвале и признании. Всякий раз, когда кто-то говорил обо мне что-то хорошее, я неизменно отмахивался или возражал: “Ой, мне просто повезло”, “Видели бы вы меня вчера; я напортачил везде, где только мог”, “Даже у меня иногда что-то получается”, “Ну, я думаю, это немного компенсирует то, что я испортил вчера, когда...” Один случай помог мне прояснить для себя это поведение. Однажды друг сказал мне, что считает мой вклад в наш совместный проект “по-настоящему огромным”. Я почему-то не отреагировал на его похва­ лу своим привычным самоуничижением. Я “впустил” его похвалу — и, к моему изумлению, у меня выступили слезы. Когда я сфокусировался на своей печали, я стал оплакивать бесчисленные фрустрации, пережи­ тые мной из-за того, что я никогда не получал похвалы от своего отца. Отказ признавать этот факт был бессознательной формой защиты — отказом демонстрировать свое горе по поводу отсутствия похвалы. Позже я обнаружил, что мой страх плакать в присутствии людей был одной из важных причин, по которой я боялся прощаться с близкими. В течение многих лет я любыми путями избегал прощаний, поскольку бессознательно боялся, что естественная напряженность таких момен­ тов может вызвать у меня слезы. Теперь, когда сильное горе заставило меня не стыдиться своих слез, я легко могу принять проявление заботы о себе в форме признания моих хороших качеств. Я также могу со слезами на глазах прощать­ ся с близкими людьми и с помощью этих слез признаваться в глубине своих чувств к ним. Пока мы не прочувствуем, не выразим и не отпу­ стим боль, сопровождающую каждую из своих утрат, мы не сможем насладиться заслуженными дарами. Тот, кто, наконец, смирился со своим горем, больше не борется с же­ ланием покончить с ним навсегда. Он научился дорожить своей спо­ собностью горевать и ценить ее как незаменимый инструмент эмоци­ ональной гигиены. Он приветствует периодические шквалы горя как возможность: ...очиститься в архетипической реке душевной печали. — Майкл Мид

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

171

КОГДА ГОРЕВАНИЕ НЕ ПРИНОСИТ ОБЛЕГЧЕНИЯ Даже солнцу приходится иногда прятаться от света.

— Неизвестный автор

Когда вы научитесь любить ад, вы окажетесь в раю. — Таддеус Голас, The Lazy Man’s Guide to Enlightenment

Когда наши иллюзии счастливого детства впервые начинают разру­ шаться, мы чувствуем себя настолько напуганными количеством скры­ вающейся под ними боли, что подавляем свое горевание до того, как оно может принести какое-то облегчение. Я часто слышал, как друзья и клиенты отказываются работать после первой встречи со своим го­ рем, поскольку боятся, что на них обрушится безграничное количество печали и гнева: “Если я по-настоящему позволю себе плакать, то ни­ когда не остановлюсь. Внутри меня океан слез”, “Если я действитель­ но откроюсь своей ярости, то не остановлюсь, пока не уничтожу все, до чего смогу дотянуться”. Многим из нас, когда мы впервые соприкасаемся со своим горем, по­ началу кажется, будто внутри нас огромный океан слез и ядерная бое­ головка ярости. Начиная оплакивать свое горе, порой мы напоминаем себе ребенка с крошечным ведерком, пытающимся вычерпать океан и перелить его в песочную ямку. Несмотря на это, я никогда не видел, чтобы кто-нибудь из проходящих реабилитацию утонул в своем горе или бегал в ярости, уничтожая все вокруг. Страх того, что наша боль безгранична, постепенно исчезает, как только скорбь освобождается от стыда. Шаг за шагом горевание выс­ вобождает накопившуюся боль, а чувство безнадежности уменьшается и приходит намного реже. Большинству людей не нужно долго ждать, чтобы практика горевания принесла им уникальное спасительное чув­ ство облегчения. Для многих решение открыться своему горю в итоге становится мужественным актом веры. Часто вера проистекает из свидетельства о ценности горевания уважаемого нами человека и из нашего наблюде­ ния, как этот человек духовно вырос в результате горевания. Иногда человек, проходящий реабилитацию, нуждается в по­ мощи психотерапевта, чтобы тот провел его через страх и стыд,

172

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

препятствующие активному выражению гнева и слез. Более того, жерт­ вам травмы, пережившим особенно тяжелые формы насилия, прежде чем они вообще смогут активно горевать, может потребоваться много времени для установления доверия в терапии. Есть ряд других состояний, при которых горевание не приносит об­ легчения. От горевания мало пользы, когда мы ненавидим или стыдим себя во время плача или гнева. То же самое относится и к случаю, когда мы горюем в присутствии других, которые критикуют нас за то, что мы эмоциональны. Чем больше мы сострадаем себе при горевании, тем больше исцеляемся. Горевание не приносит облегчения взрослому ребенку, который продолжает жить или часто контактирует с абьюзивными родителями. Если родительская жестокость не встречает сопротивления, горева­ ние не сможет изменить того факта, что жертва травмы все еще терпит травмирующие обстоятельства своего детства. Горевание бесполезно, когда мы общаемся с чрезвычайно абьюзив­ ными людьми. Никакое количество горевания не может помочь чув­ ствовать себя лучше человеку, долгое время находящемуся в абьюзивных отношениях. Горевание неэффективно, когда одну из частей процесса выражения эмоций человек избегает. Никакой плач не может снять эмоциональ­ ное напряжение, если не выплеснуть гнев, и никакое количество гнева не может принести облегчение без слез. Тот, кто плачет, когда нужно покричать, или бьет подушки, когда должен плакать, редко чувствует себя освобожденным. Поэт Олден Ноулэнд говорил об этом: “Вы убили слезы кулаками”. Нормально и естественно чувствовать одновременно грусть и гнев из-за своей боли, обе эти формы эмоций необходимы, чтобы полностью высвобо­ дить нашу детскую боль. Гендерный подход к выражению эмоций — типичная проблема для современной культуры, где негласные правила предписывают сле­ зы только женщинам и гнев только мужчинам. Если вы вспомните свое детство, то сможете связать определенные гендерно-специфические предписания и установки с потерей способности либо плакать, либо выражать гнев. Читатели-мужчины могут вспомнить времена, когда их безжалост­ но дразнили за слезы, а читательницы-женщины, наоборот, — как

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

173

совместный с партнером плач способствовал развитию между ними взаимной любви и доверия, сделав их лучшими друзьями. Читатели-мужчины также могут вспомнить захватывающие игры детства, включавшие безобидное выражение агрессии и гнева, в то вре­ мя как читательницы-женщины — болезненные запреты на “буйства” и другие игровые соревновательные мероприятия. Чтобы горевание принесло облегчение, необходимо взвешенное ко­ лебание между плачем и гневом. Многие женщины во время реабили­ тации не чувствуют себя лучше до тех пор, пока не начинают работать над гневом. Сходным образом многие мужчины “застревают” в процес­ се реабилитации, пока снова не откроют для себя слезы. И есть, как и я, жертвы травмы, чье полное эмоциональное выраже­ ние было настолько травмировано, что они должны работать над вос­ становлением и плача, и гнева. Некоторые несчастные жертвы травмы эффективно горюют, но не получают облегчения. Жертвам травмы, которые горюют в течение длительного периода времени без всякого облегчения, иногда необхо­ дима фармакологическая помощь. Это особенно актуально, если они также страдают от обширного нарушения сна. Когда бессонница про­ должается более нескольких дней, созревают условия для “нервного срыва”. Жертвам травмы, страдающим тяжелым недосыпанием, рекомен­ дуется проконсультироваться с психиатром, занимающимся их реа­ билитацией. Психиатры без фобии горевания (а их немало!) обычно назначают легкие транквилизаторы и рекомендуют использовать их только в случае крайней необходимости. Большинство напоминают своим пациентам, что они могут спокойно пережить одну бессонную ночь и много ночей плохого сна без лекарств. Потерпеть некоторые проблемы со сном чрезвычайно важно из-за большого риска, связанно­ го с приемом транквилизаторов. Ежедневное их использование вызы­ вает привыкание и притупляет остроту чувств, из-за чего эффективное горевание становится уже невозможным. Если этот тип медикаментов не восстанавливает облегчающий эф­ фект горевания, следует попробовать короткие курсы приема таких препаратов, как прозак и золофт, которые помогают при тяжелых случаях “эмоционального перенапряжения”. Эти антидепрессанты, в отличие от предшественников, можно использовать в сочетании

174

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

с психотерапией без полного притупления эмоций и отказа от процес­ са горевания. К сожалению, при их приеме также существует риск пол­ ного ухода от чувствования. В этом они чем-то похожи на телевидение, которое можно использовать как мощное средство расширения созна­ ния и как отупляющее ум средство отвлечения от активного участия в жизни. Антидепрессанты иногда являются единственным выходом для жертв травмы, которые слишком эмоционально перегружены, что­ бы поддерживать минимальный уровень функционирования. Тем, кого страх, депрессия или горе заставляют быть постоянно “прикованными к дому” и чьи неконтролируемые эмоциональные всплески угрожают работе или безопасности отношений, антидепрессанты могут быть по­ лезны. Я наблюдал за несколькими клиентами, кому прием эти новых ан­ тидепрессантов помогал в работе по эмоциональной реабилитации. Оказалось, что медикаменты помогли смягчить их эмоциональный опыт, и их чувства смогли проявляться и небольшими порциями об­ рабатываться с помощью горевания. Как только эти клиенты прора­ ботали достаточное количество своего прошлого горя, они смогли от­ казаться от лекарств и были вознаграждены стойкой эмоциональной реабилитацией. Я также был свидетелем того, как другие клиенты и знакомые ис­ пользовали антидепрессанты для преждевременного завершения рабо­ ты по реабилитации. Эти люди рисковали попасть в полную зависи­ мость от этих препаратов (чьи долгосрочные побочные эффекты были еще им неведомы), потому что их не нашедшая выхода эмоциональная боль всегда появлялась после прекращения приема лекарств. Иногда эта боль была еще интенсивнее, чем раньше, поскольку дополнитель­ ные “непрочувствованные” эмоции накапливаются за период приема лекарств. Те, кто по-прежнему не хотел проделывать работу горевания, обычно поспешно продлевали свои рецепты. Хотя антидепрессанты при правильном назначении обладают явным терапевтическим эффектом, существует тревожная тенденция к сво­ бодному их использованию. Многие врачи практически без психиатри­ ческой экспертизы регулярно прописывают прозак всем, кто жалуется на эмоциональную боль. Некоторые клиенты даже патологизируют функциональное горе, возникающее, когда они страдают от больших

Глава 5. Четыре главных процесса горевания

175

потерь или разрушительных перемен в жизни, а затем дают себя уго­ ворить принимать лекарства, чтобы немедленно вернуться к “норме”. Из-за такого грубого злоупотребления прозаком многие ученые считают новые антидепрессанты опасными “дизайнерскими нарко­ тиками”, которые очень пагубно притупляют реакцию всех, кто их употребляет. Те люди, которые не могут чувствовать дискомфорт, жа­ луются на сужение сознания и омертвение своей жизни. Быть может, обществу уже не нужно создавать безропотных андроидов для черной и бессмысленной работы? Можно просто одурманивать своих граждан до разрушающей душу податливости, предложив им легкий доступ к фармацевтическому “лечению” эмоциональной боли. Антидепрессанты не лечат эмоциональный стресс. Их здоровая функция, паллиативная, — снизить для барахтающегося в период ре­ абилитации человека уровень ощущаемого им дистресса. Это даст ему время на поиск настоящего лекарства — позволит овладеть гореванием и построить здоровые отношения со своей эмоциональной природой.

ГЛАВА 6 ГОРЕВАНИЕ ВОЗВРАЩАЕТ ЖИЗНЕННУЮ ЭНЕРГИЮ, УМЕНЬШАЯ САМОРАЗРУШЕНИЕ

Невроз всегда является суррогатом легитимной боли. — Карл Юнг Нельзя убежать от себя... Никакое бегство не спасает от опасности, таящейся в себе; следовательно, защитные механизмы эго обречены фальсифицировать внутренние ощущения... Часто оказывается, что эго заплатило слишком высокую цену за услуги, предоставляемые этими механизмами.

— Зигмунд Фрейд

От избыточной эмоциональной боли, возникающей в результате длительного насилия и пренебрежения, дети защищаются четырьмя главными способами. Это защитные стратегии, или состояния сверх­ бдительности, диссоциаций, обсессий и компульсий. В дисфункциональных семьях дети на уровне инстинктов становят­ ся сверхбдительными, страдают диссоциациями, обсессиями и ком­ пульсиями, чтобы вызвать оцепенение, блокирующее невыносимую суровость бытия в семье, притупить чувства страха и стыда, а также настоятельную потребность в любви и признании. Дети не могут пере­ живать грубую, непрекращающуюся боль родительского пренебреже­ ния и при этом сохранять желание жить. Существование в состоянии постоянной обороны в дисфункциональной семье является наимень­ шим из этих зол. Если на протяжении всего детства мы вынуждены полагаться на защитные механизмы, они становятся жесткими стратегиями вы­ живания и перманентными состояниями бытия. Эти защиты и их

178

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

деструктивные побочные эффекты, если мы не откажемся от них, будут вредить нам на протяжении всей жизни. Жизнь в состоянии сверхзащиты — это болезненный реликт прошлого, причина большой потери жизненной энергии и аккумуляции огромного количества но­ вой, ненужной боли. Если в детстве наши защиты были чем-то вроде спасательного круга, то теперь, когда мы стали взрослыми, у нас есть возможность перестать вредить себе, слишком полагаясь на них. Из-за своей привычки чрез­ мерно полагаться на эти формы защиты, мы принимаем их за нормаль­ ный образ жизни, не подозревая об их пагубных последствиях. Данная глава определяет характерные черты чрезмерной склонности к дис­ социациям, сверхбдительности, навязчивости и одержимости, чтобы помочь распознавать ненужное использование защитных механизмов и отказываться от них. Однако целью реабилитации не является полное уничтожение на­ ших механизмов защиты. Всегда будут оставаться случаи, когда защит­ ные состояния могут сослужить нам хорошую службу, как мы увидим далее. Реабилитация направлена, скорее, на то, чтобы дать нам возмож­ ность оставаться незащищенными в безопасных ситуациях, чтобы мы не ограждали себя от эмоциональной любви, которую можем пережи­ вать в настоящем, в моменты реальной близости. Таким образом, прогресс в реабилитации, как правило, проявляет­ ся в том, что мы меньшее количество времени проводим в состояни­ ях диссоциации, сверхбдительности, обсессий или компульсий, более расслаблены и спонтанно участвуем в жизни.

ДИССОЦИАЦИЯ Когда человек постоянно сталкивается с опасностью, которую не в силах преодолеть, его последней линией защиты становится избегание даже самого чувства опасности. — Ролло Мэй Диссоциация — это психический защитный механизм, с помощью ко­ торого мы инстинктивно притупляем осознание суровых или нежела­ тельных реалий. Диссоциация защищает нас от чрезмерного влияния

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

179

внутренних или внешних обстоятельств, которые слишком болезнен­ ны или неприятны для осознания. Впадая в диссоциацию, мы бессознательно удаляем осознание ка­ кой-то части или всей непосредственно воспринимаемой реальности. Диссоциация, как и другие защитные механизмы, не является феноме­ ном по принципу “всё или ничего”. Большинство людей различаются по степени и частоте появления диссоциаций. Легкая диссоциация проявляется как безобидная рассеянность. Многие из нас периодически отключаются: например, мы что-то слу­ шаем и внезапно понимаем, что не улавливаем смысла сказанного. Мой первый учитель психологии описал это как нашу склонность от­ правляться в “тридцатисекундные путешествия мыслей”. Другое название этих диссоциативных путешествий мыслей — меч­ тательность, которая на самом деле является здоровым психическим механизмом (если не используется чрезмерно или не мешает нормаль­ ному жизненному функционированию). В умеренных количествах мечтательность представляет собой восхитительную форму отвлече­ ния, важную часть творчества и прямой канал в самые глубины интуи­ ции. У. Оден писал так.

Люди по своей природе актеры, которые не могут стать кем-то, пока не вообразят себя этим. Сон также является здоровой формой диссоциации, если только не является слишком длительным. Те, кто не могут присутствовать в настоящем, хотя физически хорошо отдохнули, иногда с помощью диссоциации впадают в сонливость, избегая столкновения с тем, с чем не хотят сталкиваться. Некоторые из нас моментально впадают в сон­ ливость всякий раз, когда их чувства возбуждаются, угрожая проник­ нуть в сознание. Диссоциация также часто переживается как затуманенность и при­ тупленность сознания или оцепенение. Автомобилист, проехавший свой съезд с автострады, часто находится в диссоциации. Как и чита­ тель, который внезапно понимает: он понятия не имеет, что было в про­ читанном им последнем абзаце. Многие несчастные случаи связаны с этим уровнем диссоциации. Они возникают, когда мы недостаточно присутствуем, чтобы заметить ветку на земле, о которую можем заце­ питься, или машину, внезапно возникающую перед нами.

180

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

Более глубокая форма диссоциации возникает тогда, когда мы слов­ но “улетаем в космос”, “переносимся в другой мир”, или как будто “в нашем доме горит свет, а нас там нет”. Диссоциация особенно пробле­ матична, когда включает в себя неприятные чувства растерянности, не­ реальности и дезориентации. Когда такие интенсивные диссоциатив­ ные симптомы появляются внезапно и неожиданно, мы можем ощу­ тить слабость и головокружение, как будто теряем контроль над собой и привычное чувство реальности. Наиболее интенсивными формами диссоциации являются шок, кома и амнезия. Когда травма слишком сильная, чтобы ее вынести, осознание реальности автоматически и полностью улетает из созна­ ния. Чрезмерно сильная физическая боль, вызванная серьезной ав­ томобильной аварией, часто отправляет жертву в диссоциацию. Если травма очень сильная, человек может впасть в кому. Диссоциативной реакцией на травму также является амнезия. Большинство детей впадают хотя бы в частичную амнезию, когда страдают от серьезного, продолжительного насилия. В чрезмерно травмирующие моменты они испытывают диссоциацию, уносясь настолько далеко от своей непосредственной реальности, что не вос­ принимают происходящего рядом. Возможно, вы видели фотографии сломленных детей с пустыми глазами, в которых уже больше ничего не отражалось. Возможно, в моменты величайших травм механизм в нашем мозгу, который регистрирует и записывает то, что мы видим, отключается. Я отчетливо помню пустой, отсутствующий взгляд моей бедной се­ стры, выполнявшей роль козла отпущения, когда мой отец-гневоголик “помогал” ей выполнять домашнее задание. Травмированная его мето­ дами наказания, она никак не могла сосредоточиться на объяснении, потому что ее внимание было полностью рассеянно. В десять лет эта девочка, которая впоследствии реабилитировалась настолько, что на­ писала докторскую диссертацию, не могла правильно ответить на во­ прос: “Сколько будет 5 + 6?” или любой другой вопрос, заданный моим отцом. То, что моя сестра не была способна ответить на простые вопросы разъяренного отца, никоим образом не было связано с проблемой ее интеллекта. Это была чисто диссоциативная реакция на террор, кото­ рый делал невозможным для нее восприятие или понимание смысла

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

181

самих вопросов. Тот факт, что она до сих пор не помнит о своих синя­ ках (в результате его допросов), является еще одним свидетельством того, насколько сильной была ее диссоциация. Я считаю, что подобного рода диссоциация представляет собой са­ мую реальную проблему для многих школьников, у которых диагно­ стированы трудности с обучением, а также у многих взрослых, награж­ денных модным “типичным” диагнозом: синдром дефицита внимания. Я думаю, что исследования показали бы: многие из этих людей стра­ дают от отвратительного родительства и настолько подавлены болью и страхом, что не могут оставаться достаточно долго в нормальном со­ стоянии сознания, необходимом для того, чтобы эффективно учиться. Более того, я знаю многих жертв травмы, чья работа по реабилитации позволила им восстановить свой природный интеллект, преодолеть жалкую школьную историю и достичь в итоге академического и про­ фессионального успеха. Диссоциация защищает нас в детстве от восприятия полностью токсичного месседжа деструктивного родительства. Позволить обли­ чительным высказываниям родителей “влетать в одно ухо, а вылетать в другое” — здоровая реакция на нездоровые ситуации. Диссоциация также позволяет детям физически присутствовать в момент травмы, полностью ее не переживая. Некоторые дети на­ столько глубоко анестезируют себя диссоциацией, что во время побоев испытывают лишь небольшую боль (или вообще никакой боли). Это еще одна причина, по которой мы обычно минимизируем насилие ро­ дителей. Многие из нас легко игнорируют тот факт, что нас неоднократно хлестали по голым ягодицам ремнем, шнуром или тяжелой взрослой рукой. Бьюсь об заклад, сейчас, когда мы не так склонны к диссоциа­ ции, мы выли бы в агонии и дрожали от страха, если бы нас точно так же выпорол человек с силой, пропорциональной тем ударам. И последнее наблюдение о механизме диссоциации. Я считаю, что диссоциация происходит, когда внимание переходит из точного, ори­ ентированного на реальность левого полушария и рассеивается в об­ разном, ориентированном на трансцендентность, правом полушарии. Считается, что правое полушарие контролирует когнитивные про­ цессы, в которых меньше участвуют самосознание и внимание. Они варьируются от активных форм воображения и спонтанных мечтаний

182

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

до глубоко бессознательных состояний медитации и временного уга­ сания самосознания во сне. Таким образом, диссоциация, по-видимому, является нашим рефлекторным способом перехода в глубокую рассеянность правой части полушария всякий раз, когда мы чувству­ ем свою беспомощность перед лицом суровой реальности.

ВСЕГО В МЕРУ, ВКЛЮЧАЯ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЗАЩИТЫ Если родители травмировали нас очень сильно, став взрослыми детьми, мы продолжаем слишком зависеть от диссоциации. Даже если эффективное горевание иногда автоматически снижает ненужную диссоциацию, избавление от этого защитного механизма не происхо­ дит по принципу “всё или ничего”. Как отмечалось выше, небольшая диссоциация нормальна и здорова, особенно если проявляется во сне, в мечтах и некоторых медитативных состояниях. Диссоциация также является естественной и бесценной реакцией на внезапную сильную боль. В момент тяжелой травмы нам пове­ зет, если мы сможем отключиться с помощью определенной степени шока. Мне бы хотелось научиться впадать в диссоциацию в кресле дантиста! В прошлом, при особенно болезненных стоматологических процедурах, чтобы помочь себе достичь этого состояния, я прибегал к закиси азота. К сожалению, многие люди становятся зависимыми от наркотиков, стремясь избежать боли. Чтобы отвлечься от боли, они широко используют алкоголь, марихуану, транквилизаторы и опиаты. Диссоциативный шок также является естественной и полезной ре­ акцией на смерть или потерю близкого человека. Теряя любимого че­ ловека, мы чувствуем настолько всепоглощающую боль, что были бы полностью обессилены ею, если бы не могли впадать в диссоциацию. Люди, которые не могут в такие моменты отключаться, настолько раз­ давлены болью, что теряют дееспособность, а иногда доходят до безу­ мия или самоубийства. Вот почему вполне нормально впадать в полное оцепенение, когда впервые слышишь о смерти близкого человека, или когда партнер внезапно объявляет о разрыве. Чтобы переварить невыносимую боль от подобных разрушительных потерь, требуется время. Они приносят с собой такое сильное горе, что эффективное горевание потребует многих отдельных сеансов пережи­ вания и выражения боли. Временная диссоциация — здоровый выход

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

183

из слишком глубокого погружения в горе на ранних стадиях горева­ ния, когда трудно обрести приносимое им облегчение. Накопившееся горе наших детских потерь для многих является вели­ чайшим горем из всех возможных — намного большим, чем любая траги­ ческая утрата в настоящем. Это горе копилось ежедневно, в течение мно­ гих лет, путем постоянного травмирования и отсекания частей нашего истинного “я”. Во время первой темной ночи души мне часто казалось, что я родился деревом в тропическом лесу и был обрезан четко по раз­ меру деревьев городских кварталов. В такие моменты благословенное освобождение приносило телевидение, с помощью которого можно было “отключиться” и впасть в диссоциацию на несколько часов. Без возможности мобилизовать такие защитные механизмы, как диссоциация, жертвы травмы не способны долгое время отдаваться процессу горевания. Когда раскрываются все резервуары детской боли, некоторые сильно травмированные люди не могут не прибегнуть к сво­ им защитным стратегиям. Без спасательного круга диссоциации эти взрослые дети не смогут постепенно перемалывать свое горем, не уто­ нув в нем. К сожалению, многие хронические шизофреники, люди с экстре­ мальными компульсивными состояниями и тяжелыми пограничными расстройствами должны полагаться на пожизненное употребление ме­ дикаментов или постоянно и жестко использовать механизмы защиты. Это ключевая причина, по которой ни одного человека никогда нельзя принуждать к работе по реабилитации. Хотя почти каждый проходящий реабилитацию человек порой чувствует: он тонет в своей боли, крайне маловероятно, что кто-ни­ будь из дочитавших до этого места относится к тому небольшому проценту людей, которые не способны открыться своему горю. Тот, кто не может справиться с гореванием, обычно ощущает это на таком глубоком уровне, что избегает книг, приветствующих исследование своего детства. Большинству проходящих реабилитацию людей необходимо пе­ риодически чувствовать подавляющее горе, чтобы добиться каких-то успехов в реабилитации. Подавляющие чувства были важной частью нашей ранней детской травмы. Нужно заново пережить глубину сво­ ей заброшенности, чтобы прийти к крайне важному самосостраданию о тех трагических годах детства, ибо, Карл Юнг говорил так.

184

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

Только в состоянии полной заброшенности и одиноче­ ства к нам на помощь приходят силы нашей природы. По мере прогресса реабилитации мы будем чувствовать все мень­ шую необходимость отступать от горевания в диссоциацию или дру­ гие защитные режимы и стратегии, потому что горевание будет при­ носить стойкое облегчение. Со временем привычка к диссоциации и использованию защиты спонтанно уменьшится, и мы будем более полно присутствовать как во внутренней, так и во внешней реаль­ ности. Это спасает нас от участи героя комикса, который настолько привык к диссоциации в течение жизни, что, когда на смертном одре вся его жизнь пронеслась перед его глазами, он был потрясен тем, что и не жил вовсе.

СВЕРХБДИТЕЛЬНОСТЬ Те, которых иногда называют “сверхбдительными взрослыми детьми", автоматически сканируют окружающую среду на предмет обнаружения сигналов опасности, чтобы всегда знать, что находится спереди, сзади, слева и справа от них. — Герберт Гравиц и Джули Боуден Сверхбдительность — это защитная стратегия, выражающаяся в по­ вышенной осторожности. Сверхбдительность — это “адреналиновое” состояние зажатости, онемения и тревожного ожидания враждебности. В природе оно соответствует реакции оцепенения — позе, инстинктивно принимаемой животными, когда они не могут использовать реакцию “бей или беги”, чтобы сражаться или избежать нападения. Животные и люди рефлекторно выбирают реакцию оцепенения, ког­ да нападающие хищники или люди слишком сильны, чтобы отбиться от них, или слишком быстро бегают, чтобы от них можно было убежать. Многие жертвы травмы подвергались в детстве нападениям так часто, что стали постоянно сверхбдительными, напряженными и болезненно “застряли” в реакции оцепенения. Дети, которые были жертвами постоянного насилия, на уроне ин­ стинктов становятся сверхбдительными, принимая застывшие позы напряженного наблюдения и ожидания. Как загнанные звери, они

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

185

в тревоге пытаются слиться с окружающей средой, чтобы быть менее заметными. Сжимаясь и застывая, они становятся как можно более тихими и неподвижными, чтобы их не обнаружили. Поэтому сверх­ бдительность иногда также называют камуфляжной реакцией. Съеживаясь и застывая в привычной сверхбдительности, мы нано­ сим вред своему здоровью из-за хронического сокращения мускула­ туры тела. Зажимы, появляющиеся в теле из-за сверхбдительности, препятствуют функциям кровообращения и дыхания, а также бло­ кируют поток ци. (Ци — это термин, который акупунктуристы ис­ пользуют для описания потока жизненной энергии, циркулирующей в теле.) Поверхностное дыхание и постоянное напряжение, характе­ ризующие сверхбдительность, истощают нас, делая восприимчивыми к физическим травмам и болезням. Большинство из нас переживают сверхбдительность в той или иной степени. Лишь в моменты наибольшей угрозы она проявляется как паралитическое оцепенение. В более легких формах она выражается в поведении, которое напоминает поведение ночного сторожа в мага­ зине с историей взломов. Мы долгое время фокусируем все свое вни­ мание во взгляде, с тревогой ожидая опасности. Сверхбдительность имеет тенденцию усиливаться в незнакомых ситуациях. Многие жертвы травмы рефлекторно опасаются всех незнакомых людей, осо­ бенно тех, которые напоминают их обидчиков в детстве. Сверхбдительность — единственное средство защиты ребенка в абьюзивной семье. Только оставаясь всегда начеку, он может рас­ познать малейшие признаки того, что родители переходят в “режим нападения”. Это дает ему время, чтобы спрятаться, отвлечь их вни­ мание или сжаться и стать как можно менее заметным; иногда време­ ни хватает только на то, чтобы вытянуть вверх руки и смягчить силу внезапного удара. Я работал с несколькими клиентами, которым не разрешалась даже такая форма защиты. Их принуждали держать руки по швам, когда они получали удары по лицу. Для таких клиентов диссоциация была более эффективной формой защиты, чем сверхбдительность. Когда я задумываюсь над собственной историей сверхбдитель­ ности, мне кажется, что повышенная вспыльчивость моих родите­ лей изгнала меня из моего сердца и заставила поселиться в голове. Оттуда я внимательно следил за ними, пытаясь обнаружить признаки

186

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

надвигающегося насилия, строго цензурируя свою речь и движе­ ния и отчаянно пытаясь понять, какое из моих ложных “я” они хотят видеть. Одна из моих клиенток недавно обнаружила живое доказательство того, что в детстве была научена сверхбдительности и самоцензуре. Она была потрясена, когда во время просмотра семейного видео увидела себя, совсем маленькую, трогательно ковыляющую по дому и постоянно шлепающую себя по рукам со словами: “Плохая девочка, не трогай; плохая девочка, не трогай”. Когда камера перевела фокус на ее родителей, оказалось, что они смеются от восторга и изо всех сил поощряют ее повторять это еще и еще. Точно так же я вспоминаю, как много лет назад с удивлением за­ метил, что, находясь один в квартире, говорю каждый раз: “извини­ те”, когда что-то роняю или на что-то натыкаюсь. Эта автоматическая привычка вызвала у меня ярость, когда я, наконец, ее осознал: мои родители так унизительно заставляли меня извиняться, что теперь я извиняюсь даже перед стенами и полом! Осознание этого в ито­ ге помогло мне увидеть, как постоянно и без необходимости я был сверхбдительным почти во всем, что говорил и делал.

СМОТРЕТЬ ПО СТОРОНАМ, ЧТОБЫ НЕ СМОТРЕТЬ ВНУТРЬ СЕБЯ Защитная функция сверхбдительности также помогает отвлечься от эмоциональной боли. Постоянно удерживая фокус своего внима­ ния на внешней обстановке, дети тем самым замораживают свой хро­ нический страх, стыд и одиночество. Многие взрослые дети привыкли быть сверхбдительными, потому что всякий раз, когда они ослабляют бдительность, их необработанное горе угрожает выйти наружу. Горевание снимает эмоциональное напряжение, удерживающее нас в сверхбдительности, позволяя телу расслабиться и стать более гибким. Двадцать лет работы с горем улучшили как мое физическое состояние, так и спортивные результаты. Мне уже почти пятьдесят и, казалось бы, я “должен” терять свои баскетбольные навыки, но я продолжаю в них совершенствоваться, постоянно улучшая ранее достигнутые результаты. Я делаю удачные броски и гоняю мяч часа­ ми по полю рядом с двадцатилетними юношами.

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

187

Я считаю, что это достижение стало возможным благодаря горева­ нию, которое уменьшило мой страх перед публичными выступления­ ми. Страх публичных выступлений — это коварный гибрид сверхбди­ тельности, перфекционизма и эмоциональных флешбэков, которые душат и подавляют нашу способность реагировать быстро и спонтан­ но. Его стимулирует бессознательный страх, состоящий в том, что, если мы ошибемся или каким-то образом замешкаемся, с нами будут обращаться столь же сурово, как когда-то в наших семьях. Одна из самых трагичных потерь детства заключается в том, что многие из нас не участвуют в спортивных мероприятиях, танцах и других формах игрой активности из-за неурегулированного страха публичных вы­ ступлений. До того как я начал горевать, страх публичных выступлений се­ рьезно мешал моей природной склонности к спорту. Я так боялся со­ вершать ошибки, что часто застывал на месте, когда нужно было дей­ ствовать. Когда я пытался отбить или поймать мяч, он часто пролетал мимо до того, как я успевал отреагировать. А когда мне удавалось поймать мяч, часто я так старался выполнить идеальный бросок, что делал это слишком быстро или ждал слишком долго, чтобы вступить в игру. К счастью, когда я играл с друзьями, мой страх публичных вы­ ступлений иногда снижался, поэтому я продолжал играть. Однако всякий раз, когда моя сверхбдительность была триггирована, я со­ вершал неимоверное количество ошибок. Каждая ошибка повышала мою сверхбдительность еще на один уровень, и я все больше и боль­ ше зажимался, отчаянно стараясь не “облажаться”. Если мяч летел в моем направлении, мой разум мучительно и неэффективно коле­ бался между выбором таких вариантов, как подпрыгнуть или укло­ ниться, спасовать или ударить, защищаться или нападать, передать мяч или взять самому. Я был настолько заперт в своей голове, что инстинктивные таланты моего тела были полностью выведены из строя. Самый сильный страх публичных выступлений возникал тогда, когда среди зрителей или участников были те, которые напоминали моих родителей. В такие моменты моя сверхбдительность перерастала в тревожный испуг и исполнение стремительно падало вниз, вплоть до серий унизительных ошибок. В моменты наихудших катастроф

188

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

на игровом поле я был настолько скован страхом, что иногда пол­ ностью отключался и даже не замечал, как мяч летит в мою сторону. Однажды баскетбольный мяч отскочил от моей головы и бесславно сам попал в корзину! В других случаях моя игра ухудшалась из-за того, что я погружался в молитву, отчаянно взывая к высшему вмешательству: “Боже, не дай ему передать мне мяч! Обещаю, что буду ходить к мессе и причастию каждый день в течение недели, если только не дашь мне совершить еще одну ошибку”. Спортивная сверхбдительность десятилетиями мешала мне из-за преувеличенного страха “пропустить мяч”. Из-за него я плохо разви­ вал свои спортивные таланты. Я никогда не рисковал выполнять новые “броски”, потому что не мог бы вынести неизбежного унижения из-за ошибок, необходимых для приобретения новых навыков или “усовер­ шенствования” старых. Мой страх публичного выступления оставался неизменным до тех пор, пока я не начал использовать гнев, чтобы избавиться от него. Я делал это, тихо злясь изнутри каждый раз, когда мне было страшно на поле. Я огрызался в ответ на мрачные голоса, сопровождавшие мою сверхбдительность. Я взрывался гневом на своих родителей за то, что они прививали мне этот страх. Я сказал внутреннему ребенку: не по­ зволю им или кому-либо еще оскорблять нас за то, что мы совершили ошибку. Я использовал эту технику сотни раз, прежде чем она позволила мне почувствовать себя достаточно безопасно и начать расслабляться в спорте. Многие годы практики были вознаграждены способностью истолковывать ошибки как возможность для обучения, а не катастро­ фу и заслуженное унижение. По мере того как я становлюсь все старше и все больше использую вновь открывшуюся во мне способность расслабляться и использовать инстинкты своего тела, моя сверхбдительность стала постепенно атро­ фироваться. Теперь каждый раз, играя в баскетбол, я поражаюсь тому, насколько рефлексы побеждают и управляют моей игрой. Я с трудом могу поверить в то, что пропустил такое количество бросков, прежде чем относительно искусно научился попадать в корзину с расстояния полутора метров, держа мяч обеими руками.

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

189

ЗДОРОВАЯ СВЕРХБДИТЕЛЬНОСТЬ Сверхбдительность саморазрушительна в той степени, в какой она является хронической. Есть много жизненных ситуаций, особенно в современных индустриальных обществах, когда сверхбдительность необходима и полезна. Например, безопасное вождение требует повы­ шенной сверхбдительности. Те, кто теряет сверхбдительность на до­ рогах, гораздо больше попадает в аварии, чем те, кто ведет себя осто­ рожно. Такие люди более подвержены к столкновению с водителями, находящимися в диссоциации! Умеренная сверхбдительность также полезна в нашей социальной жизни. Многие из нас склонны привлекать к себе столь же абьюзивных людей, как наши родители, с помощью феномена, известного как навязчивое повторение (см. главу 7). Из-за этого нам нужно быть бо­ лее разборчивыми в выборе друзей. Осторожность при выборе новых знакомых дает нам необходимое время, чтобы оценить, всегда ли они искренни и уважительны к нам. Некоторые жертвы травмы стыдятся себя, потому что всегда прояв­ ляют сверхбдительность в отношении новых людей. Те из нас, кто под­ вергался длительному насилию, вынуждены признать, что, наверное, мы никогда не почувствуем себя расслабленными с другими людьми, пока не узнаем их достаточно хорошо.

СВЕРХБДИТЕЛЬНОСТЬ И ДИССОЦИАЦИЯ ДВЕ СТОРОНЫ ОДНОЙ ПРОБЛЕМЫ У взрослых детей сверхбдительность и диссоциация, как прави­ ло, встречаются одновременно. Эти формы защиты сосуществуют в жертве травмы, чье тело напряжено и зажато в сверхбдительности, а сознание находится в диссоциации и не занято пристальным на­ блюдением. Чаще всего жертвы травмы быстро переключаются с одной формы защиты на другую по принципу “всё или ничего”. Доведя себя до изне­ можения сверхбдительностью, они внезапно и бесшумно “отплывают” в свой далекий диссоциативный мир. Там они остаются потерянными в тумане, вне зоны доступа, пока новый угрожающий стимул не ката­ пультирует их обратно в сверхбдительность.

190

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

Многим жертвам травмы незнакомы менее экстремальные зоны бди­ тельности и расслабления, находящиеся между полюсами сверх­ бдительности и диссоциации. Эффективное горевание открывает огром­ ную территорию сознательности, которая существует между этими по­ люсами.

ОБСЕССИИ Если бы мое сердце могло думать, А моя голова могла чувствовать, Я смотрел бы на мир с любовью И знал, что по-настоящему реально.

— Ван Моррисон, I Forgot That Love Existed Многие взрослые дети для защиты от болезненных чувств исполь­ зуют обсессии — чрезмерную одержимость идеями. Многие из нас при­ выкают к обсессивному мышлению еще в детстве, пытаясь отвлечься от постоянной враждебности и отсутствия любви в своих семьях. Самая распространенная форма обсессий, которую часто считают функциональной, — это мышление в режиме “нон-стоп”. Страдающие обсессиями люди излишне привязаны к процессам левого полушария и чрезмерно поглощены своими мыслями. Многие интеллектуалы — не что иное, как глубокомысленные носи­ тели обсессивных идей. Постоянный процесс обдумывания делает их бесчувственными, следующими скучному и утомительному стереоти­ пу. Полностью отделенные от своих сердец и душ, они лишены страсти и относятся ко всему с меньшим участием, чем компьютеры. Как ужасно, что в нашей культуре интеллектуальные достиже­ ния автоматически считаются свидетельством развитого сознания! В своей автобиографии Чарльз Дарвин сетует на ошибочность такой оценки.

Мой разум, похоже, стал своего рода машиной для извлече­ ния общих законов из большого собрания фактов, но почему это вызвало атрофию той части мозга, от которой зависят более высокие пристрастия, я не могу себе представить... Потеря этих пристрастий означает потерю счастья, и может

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

191

быть вредной для интеллекта, и, что еще более вероятно, для нравственного облика, ослабляя эмоциональную часть нашей природы. Я не имею в виду, что интеллектуализм всегда ущербен или являет­ ся формой защиты. Радостно наблюдать за интеллектуалами с не по­ врежденной эмоциональной природой, такими как Джон Брэдшоу и Джозеф Кэмпбелл. Также есть гении, подобно Эйнштейну и Ньютону, которые были одержимы вопросами глубокой важности и внесли боль­ шой вклад в развитие человечества, не жертвуя при этом другими жиз­ ненными ценностями. К сожалению, эти редкие примеры скорее исключение, чем правило. Слишком много преподавателей и ученых наносят себе вред и сокра­ щают свою жизнь (и жизнь своих близких), уделяя чрезмерное внима­ ние умственным процессам. Незнакомые с искренним самовыражени­ ем, как правило, они страдают от глубокого одиночества, потому что не могут эмоционально взаимодействовать с другими. Самая крайняя форма обсессий — это ритуализированное повто­ рение одной и той же мысли. В детстве, будучи истинным католиком, я сильно полагался на отвлечение, которое давала хроническая обсес­ сия: “Мария, Иисус и Иосиф, помолитесь за меня”. В моменты особой тревоги (когда запретная ярость или слезы подступали прямо к по­ рогу моего сознания), я повторял это про себя часами, снова и снова. Я считаю, что многие (конечно, не все) формы молитв представляют собой не более чем обсессивную защиту от чувств. Тревожное, ре­ гулярное повторение строк Священного Писания или мантр часто непреднамеренно используется для того, чтобы прогнать “демонов” эмоций. Самой распространенной, саморазрушительной формой обсессии является беспокойство. Наиболее сильно оно проявляется в форме катастрофизации и драматизации, которые мы описали в предыдущей главе. У многих одержимых людей есть меню проблем, о которых они по­ стоянно беспокоятся, перемалывая их в разных комбинациях, снова и снова. Разум, занятый вопросом, где сейчас Джонни или когда бу­ дет землетрясение, на самом деле отвлекается от более глубоко скры­ той боли. Автор английской поговорки: “Праздный ум — мастерская

192

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

дьявола”, должно быть, был несчастным одержимым человеком, загнанным стыдом в такого рода мышление, поскольку считал, что его глубинные чувства являются проявлением дьявольских сил. По иро­ нии судьбы, именно постоянное неприятие чувств порождает кажу­ щиеся дьявольскими внутренние состояния, от которых многие из нас отчаянно защищаются. Обсессивное беспокойство — это самовоспроизводящийся процесс. В одной из наихудших фаз своей обсессии я беспокоился о том, что не­ достаточно беспокоюсь всякий раз, когда моя настойчивость немного ослабевала. Впадая в противоположную крайность, на ранней стадии реабилитации я часто беспокоился о том, что беспокоюсь слишком много. Я был похож на Кельвина, героя мультфильма, который, ока­ завшись в замкнутом лабиринте беспокойства, восклицает: “Мой мозг пытается меня убить”. Однако обсессивное беспокойство — замкнутый лабиринт только тогда, когда мы ищем из него “умственный” выход. Здоровое избавле­ ние от беспокойства происходит, прежде всего, когда мы погружаем­ ся в мир чувств и горюем о подпитывающей обсессии эмоциональной боли. Когда мы чрезмерно беспокоимся, непрочувствованные, “жид­ кообразные”, болезненные переживания испаряются, поднимаясь в верхние умственные сферы, где затуманивают мысли болезненными установками. Беспокойство не прекращается потому, что испарение — очень медленный и неэффективный способ переработки “жидкообраз­ ных” эмоций. Болезненные эмоции нужно выводить из себя вместе с водой слез. Слезы мгновенно останавливают обсессии, освобождая от переменчивого страха, который свирепствует в разуме в форме дра­ матизации. Необходимо сломать в себе привычку к обсессивному беспокойству, поскольку мы живем в таком беспокойном мире, что поводы для беспо­ койств у нас не закончатся никогда. Непрекращающееся беспокойство будет отвлекать нас не только от своих чувств, но и от сна, релаксации, игр, общения и выполнения повседневных дел. Если мы не будем горевать и не начнем избавляться от при­ вычки к обсессиям, мы рискуем уподобиться старику, описанному Уинстоном Черчиллем, который в конце жизни в ужасном прозрении

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

193

воскликнул: “Все, чего я так боялся в своей жизни, так никогда и не случилось!”

ЗДОРОВАЯ ОДЕРЖИМОСТЬ Одержимость, как и другие ключевые защитные механизмы, полез­ на в умеренных количествах. Длительные периоды сконцентрирован­ ного обдумывания бесценны для решения определенных задач. Мы не могли бы научиться читать или писать, если бы не зацикливались на языке. Жизнь была бы очень бедна, если бы мы не тратили зна­ чительное количество времени на рассуждения, анализ, самоанализ и философствование. Мышление может быть источником радости, если его функцией не является отвлечение от чувств. Для поиска правильного решения многих реальных жизненных проблем требуется постоянная умственная концентрация. Креативное беспокойство — термин, который я придумал для описания дли­ тельного анализа сложной проблемы или выбора. Если я ощущаю, что мне не по себе от третьего предательства подряд в отношениях с партнершами, это подталкивает меня к тому, чтобы больше време­ ни посвятить размышлению о нюансах характера моих отношений. Аналогичным образом, если мне предложат работу в другой части страны, вероятно, мне придется долго изучать все плюсы и минусы потенциального переезда. На раннем этапе реабилитации нужно быть одержимыми, расска­ зывая о своих чувствах. Наверное, потребуется потратить немалое количество времени на размышления о том, как правильно выра­ жать болезненные чувства. Длительные размышления часто помо­ гают понять, где находится источник нашей боли — в прошлом или настоящем, и должны ли мы освобождаться от своих чувств наедине с собой, или их нужно выражать непосредственно тому, кого они ка­ саются. В самых важных жизненных делах мудрые решения иногда прихо­ дят только после недель или месяцев тщательного обдумывания всех возможных вариантов. И, конечно же, в делах большой важности пра­ вильные решения являются результатом взвешенного анализа всех мыслей и чувств, касающихся данного вопроса.

194

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЙ ТУПИК ЧРЕЗМЕРНОГО АНАЛИЗА ОБСЕССИЙ Содержанию обсессий уделяется слишком большое внимание со стороны как клиентов, так и психотерапевтов. Наиболее актуальной проблемой при реабилитации часто является сам по себе процесс одер­ жимости, а не содержание конкретных обсессий. Фокусируясь исклю­ чительно на деталях обсессий, а не скрывающейся за ними эмоцио­ нальной боли, мы еще больше усиливаем общую одержимость. Хотя абсурдно было бы утверждать, что содержание их обсессий не играет никакой роли, чтобы избавиться от них, люди с хроническими обсессиями должны научиться смещать фокус своего внимания с мыс­ лей на телесные проявления эмоциональных переживаний. К сожале­ нию, для многих людей с обсессиями это утверждение часто кажется как нелепым, так и невыполнимым (немыслимым!). Когда мне впер­ вые посоветовали погрузить свое сознание в кишки — в свои чувства на уровне нутра, я подумал: “О чем этот парень говорит? Сознание — это то, что находится исключительно в моей голове, в моем мозгу. Что это за бред — думать кишками? Должно быть, он шутит!” Тем не менее, как бывший чемпион мира по одержимости, я знаю, что страдающие обсессиями жертвы травмы могут из первых уст рас­ сказать об этих загадочных объектах, называемых чувствами. Техника для усиления переживания эмоций, описанная в главе 5, помогла мно­ гим клиентам установить связь со своими чувствами. Если вам все еще кажется, что вы “застряли в своей голове” после того, как попробовали эту технику, наверное, вам понадобится помощь психотерапевта, специализирующегося на эмоциональной реабилита­ ции. Чтобы помочь жертвам травмы “спуститься” из своих обсессив­ ных умов в свои чувства, психотерапевты используют разные методы высвобождения эмоций. Райхианская терапия, биоэнергетика, гештальт-упражнения, ребефинг и работа с телом в Розен-методе — вот некоторые из наиболее проверенных техник. Сталкиваясь до сих пор с остатками собственной одержимости, я все еще иногда ловлю себя на детской “любимой обсессии”: быстром и мно­ гократном счете до десяти (иногда я добавляю к этому компульсивность, часами бродя по улицам в поиске машин с номерными знаками, в которых рядом стоящие цифры в сумме дают десять). Счет — одна из

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

195

моих обсессивных защит от чувств. Поймав себя на бездумном счете, я сразу понимаю, что “ушел в бессознательное”, спасаясь от эмоцио­ нального расстройства. Если в такие моменты я сосредоточиваю сознание глубоко внутри себя и задаю вопрос: “Что меня ранило?”, то неизменно обнаруживаю, что в очередной раз “получил удар” по своим чувствам. Затем, когда я спускаюсь ниже и позволяю себе полностью прочувствовать или вы­ разить подавленные эмоции, мои обсессии, как правило, проходят. Этот же подход приносит мне облегчение, когда я ловлю себя на чрезмерной одержимости мыслями о мировых трагедиях или над­ вигающихся катастрофах, над которыми не имею никакого контроля. Когда я сострадательно горюю о бедственном положении угнетенных людей и мира в целом, непродуктивное беспокойство прекращается, и я возвращаюсь к обычному восприятию жизни. Горевание также помогает мне реалистично взглянуть на то, как много я могу сделать полезного, помогая другим, не беря на себя гран­ диозную ответственность за исцеление всего мира. Когда горевание впервые принесло мне большое облегчение, осво­ бодив от хронической одержимости, я был поражен открывшемуся пе­ редо мной прекрасному образу внутреннего “я”. Я словно освободился от многолетнего плена, когда был заперт в комнате, где играла сло­ манная граммофонная пластинка, повторявшая один и тот же припев снова и снова. Какое облегчение я испытал, освободившись от мотива, который, не прекращая, бил меня молотком по голове, и обнаружив, что он был рефреном самой сентиментальной и трогательной из суще­ ствующих в мире мелодий в стиле кантри!

КОМПУЛЬСИИ Вильгельм Райх называл компульсивных людей “живыми машинами”. — Ролло Мэй

Единственный способ вернуть себе мозги и вылечить компулъсивностъ — это вернуться в прошлое и заново пережить свои чувства... Наше потерянное детство надо оплакать. Компулъсивностъ появилась у нас в результате

196

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

блокировки старых чувств (нашего не нашедшего выхода горя), которые разыгрываются снова и снова. Мы либо прорабатываем эти чувства, заново переживая их, либо разыгрываем их в своих компульсиях. — Джон Брэдшоу

Компульсивность — это защитная стратегия, использующая по­ вторяющееся поведение или узкий набор действий, чтобы отвлечься от чувств. Сосание пальца, ковыряние кожи, депиляция, обкусывание ногтей, переедание и ерзание — распространенные компульсии у детей, подвергшихся насилию. Чтобы выжить в детстве, многие из нас становятся компульсив­ но-зависимыми. По мере взросления мы можем продолжать полагать­ ся на свои старые компульсии или начинаем зависеть от новых. Компульсии обычно связаны с субстанциями или процессами. Некоторые жертвы травмы освобождаются от эмоций с помощью суб­ станции “своего выбора” — еды, алкоголя, наркотиков; другие доводят себя до бесчувствия, злоупотребляя процессом “своего выбора” — фи­ зическими упражнениями, работой, сексом, занятостью, уборками, по­ купками. Наиболее классической является компульсия, когда человек на про­ тяжении дня постоянно моет руки. Я считаю, что эта компульсия возникает, когда токсичный стыд превращает неоплаканные эмоции в чувство отвращения или нечистоты. Отвращение к себе является бессознательным оперантным фактором большинства компульсивных форм поведения. Одни компульсии более социально приемлемы, чем другие. Трудоголизм и непрекращающиеся уборки — широко распростра­ ненные компульсивные действия, которые, как правило, вызывают одобрение, а не жалость к их жертвам. Вред от компульсивных трат и покупок обычно преуменьшается из-за таких лозунгов, как: “Мы рождены для покупок”, “Покупайте, пока живете”. Прием отпускае­ мых по рецепту лекарств также часто оправдывается обществом, хотя употребление незаконных наркотиков, как правило, осуждается, а ал­ коголь и табак во многих кругах вообще не считаются наркотиками. Кроме того, переедание, которое является наиболее распространен­ ной формой компульсии, осуждается только тогда, когда приводит

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

197

к ожирению. Несколько друзей, приехавших ко мне из-за границы, были поражены большим количеством в США тучных людей. Один мой друг, переехавший жить в США, однажды пошутил: “В государ­ стве, где потребление считается патриотическим долгом, никогда еще люди так много не ели на благо своей страны”. Наконец, трудоголизм является, пожалуй, самой коварной компуль­ сией, став священной заповедью высших эшелонов власти и бизнеса. Специальный выпуск телепередачи Running Out of Time на канале PBS в 1994 г. был посвящен тому, что для многих людей работа стала новой религией. Работа не является больше средством для достижения цели, а целью самой по себе. По словам ее продюсеров, из-за трудоголизма американцы живут в таком цейтноте, что “временная безотлагательность” становится при­ чиной номер один преждевременной смертности в стране. Японцы настолько сильно страдают от нехватки времени, что ис­ пользуют термин karishi для описания смерти от трудоголизма. По оценкам специалистов, karishi убивает десять тысяч японцев в год по причине сердечной недостаточности. Временная безотлагатель­ ность даже породила новую профессию в Японии — актеров, которых работники нанимают, чтобы те изображали членов их семей. Затем эти суррогатные семьи посещают родителей работников, у которых слиш­ ком мало времени, чтобы самим проведывать родителей!

КОМПУЛЬСИИ ИЗНАШИВАЮТ НАШИ ТЕЛА То, что не знает периодов покоя, не будет продолжаться. — Овидий

Люди, страдающие компульсиями и обсессиями, укорачивают свою жизнь схожим образом. Всякий раз, когда их чувства страдают, ком­ пульсивные люди усиливают свою зависимость так же, как обсессив­ ные усиливают свое беспокойство. Никотиновый наркоман постоянно курит. Алкоголик пьянствует днями напролет. Трудоголик работает до поздней ночи, изобретая новые дедлайны, которые обязан соблю­ дать. Пищевой наркоман ест без остановки, иногда прибегая к булимии,

198

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

чтобы очистить желудок и освободить место для еще большего ко­ личества еды. “TV-голик” до самого утра переключает каналы, боясь расстаться с пультом и остаться один на один со своими чувствами. Компульсивная уборщица сметает пыль со всех предметов, которые не движутся, часами наматывая круги по дому. Компульсивная зависимость — это самовоспроизводящийся, цикли­ ческий процесс. Когда чувства, которых мы пытаемся избежать, нака­ пливаются, нам нужно все большее количество “предпочтительной” активности или субстанций, чтобы продолжать этим отвлекать себя. Усиливаясь, компульсивность все больше вредит нашим телам, вызы­ вая еще большую боль, которая, в свою очередь, увеличивает нашу за­ цикленность, и так до бесконечности. Многие компульсивные люди, в конце концов, доводят себя до та­ кой степени истощения, что бессознательно вызывают несчастные случаи, болезни или депрессии, чтобы получить передышку от зависи­ мости. В мои гиперактивные двадцать лет я “полагался” на бесконеч­ ную череду травм ног, чтобы дать своему телу время восстановиться и отдохнуть. По мере того как давление вытесненных чувств растет, репертуар наших компульсий расширяется. Вред и изнашивание, которые они причиняют телу, часто заставляют нас еще активнее искать средства, приносящие облегчение. Со временем мы все больше и больше прибе­ гаем к расширенному списку безрецептурных, отпускаемых по рецепту и запрещенных препаратов, большинство из которых имеют вредные побочные эффекты. Компульсивные “наркоманы” используют все более мощные сред­ ства от “ломки”. Спортоголики все больше нуждаются в анестезии, чтобы увеличивать физические нагрузки. Трудоголики все больше зависят от различных тонизирующих препаратов, чтобы взбодриться, когда нужно работать, и различных успокоительных препаратов, что­ бы расслабиться, когда, наконец, нужно заснуть. Многие из тех, кто злоупотребляет пищей, “подсели” на вредные для здоровья режимы приема препаратов. Они часто вынуждены чере­ довать лекарства от запоров с лекарствами от диареи, нередко “прого­ няя” их вместе с антацидами. Одни пищевые “наркоманы” истязают свое тело компульсивными циклами голодания, обжорства и чистки организма. Другие травмиру­ ют себя, пытаясь похудеть с помощью радикальных диет и упражнений.

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

199

Третьи борются с весом с помощью ингибиторов аппетита, многие из которых в настоящее время широко доступны без рецепта, хотя содер­ жат вредные для здоровья производные запрещенного наркотика, из­ вестного как “спиды”. Постоянная аккумуляция боли, присущая компульсивности, в ко­ нечном итоге приводит к драматической соматизации (см. главу 4). Компульсивного спортсмена часто сковывает ревматизм. Чистоголик постоянно мучается аллергией. Трудоголик подвержен “нервному истощению”. Компульсивный едок живет с постоянным расстройством пищеварения. Курильщики страдают от рака легких. Пьющий убивает свою печень. Компульсивность вредит не только человеку, но и его близким. Большинство из нас много раз были свидетелями того, как пагубно на семьи и отношения влияют наркотики и алкоголь. Тем не менее за­ маскированные пристрастия к работе, уборке, покупкам и еде также во многих семьях разрушают близкие отношения. Будут ли дети чув­ ствовать любовь отца, если его трудоголизм мешает проводить им сво­ бодное время вместе? Будут они чувствовать близость с матерью, если компульсивная брезгливость вырывает ее из нормального распорядка жизни? Как будет себя чувствовать человек рядом с партнером, кото­ рый постоянно опустошает общий кошелек, угрожая семье банкрот­ ством? Как можно чувствовать эмоциональную близость с партнером, чьи пищевые привычки разрушают его здоровье, постепенно приводя к обездвиживанию и ранней смерти?

ОБСЕССИВНАЯ КОМПУЛЬСИВНОСТЬ Белые люди вышагивают взад-вперед по своим комна­ там. Мы, индейцы, думаем: это потому, что ум белого человека работает, когда ему нечего делать; сам он может отдыхать, но его ум продолжает работать. — Гудберд, индеец племени хидатса

Сегодня, когда практически все наши пациенты явля­ ются компульсивно-обсессивными невротиками, мы считаем, что главным препятствием для терапии является неспособность пациента переживать эмоции. — Ролло Мэй

200

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

Компульсии часто сочетаются с обсессиями. Многие из нас череду­ ют эти две формы защиты, чтобы избежать переживания своих эмоций. Трудоголики обычно тратят большую часть времени на то, чтобы либо активно работать, либо пассивно беспокоиться о работе. Сексуальные наркоманы — еще один распространенный пример об­ сессивно-компульсивного состояния. Если сексоголик не занимается активно сексом или не добивается его, то, как правило, одержим этим. Некоторые могут быть одержимы сексом даже во время секса, преу­ меньшая богатство сексуальных отношений с данным человеком, вооб­ ражая, что занимаются сексом с кем-то еще, а не с человеком, который рядом. Многие западные мужчины склонны к сексуальной озабоченности, потому что именно с сексом связывают удовлетворение всех своих ин­ тимных потребностей. Наша культура подталкивает их к этому, застав­ ляя бояться близких отношений, которые не были бы сексуальными. Для многих из нас это начинается в раннем детстве, когда нас сгоняют с родительских колен, как только мы научились ходить. Большинство мальчиков подталкиваются обществом в сторону бесчувственной мускулинности еще до того, как они могут поймать мяч. Их учат, что быть мужественным означает быть жестким, немно­ гословным, невосприимчивым к боли и ни в ком не нуждающимся. Как однажды сказал в своей лекции Джон Брэдшоу: “Мы можем высадить человека на Луну, но мы не знаем, как сказать «я люблю» своим сы­ новьям”. К тому времени как мальчики становятся подростками, они уже не­ сут в себе боль полной эмоциональной заброшенности и не знают, что человеческие отношения могут приносить успокоение. С появлением у них сексуальности, как правило, они начинают увлекаться мастурба­ цией, поскольку оргазм дает им эффект эмоционального высвобожде­ ния, на что указал известный психоаналитик Вильгельм Райх (Wilhelm Reich) в The Function of the Orgasm (Функции оргазма). Становясь мужчинами и не находя других способов эмоциональной разрядки, они склонны навязчиво мастурбировать на протяжении всей жизни. Сексуальные отношения дают молодым мужчинам шанс на лю­ бовь и нежность, которые так долго отсутствовали в их жизни. Так как большинство из них не развили в себе способность к вербальному и эмоциональному общению и установлению близких отношений, они

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

201

очень редко ощущают близость во время полового акта. Расслабление, которое они получают от чисто физического секса, настолько кратко­ срочно, что им редко удается утолить сексуальный голод. Продолжая стремиться к эмоциональной близости, многие мужчины хотят полу­ чить как можно больше секса. Они путают количество с качеством, и в периоды воздержания над ними берут верх обсессивные сексуальные фантазии. Пожалуй, еще больше, чем в нежности, мы, мужчины, нуждаемся в эмоциональной разрядке. Думаю, это отражается в стереотипном представлении о мужчинах, которые спешат с половым актом, не за­ держиваясь надолго на прелюдию. Женщины ценят более широкий спектр сексуального удовольствия, получаемого от прелюдии, потому что, среди прочих причин, у них есть другие, не связанные с сексом, выходы эмоций. В подтверждение этой гипотезы, я слышу от многих мужчин, что по мере повышения их способности к выражению эмоций, они становятся более чувственными в своей сексуальности. Эти муж­ чины сообщают о растущей потребности в несексуальных проявлениях чувств как до, так и после полового акта. Одержимость современного мужчины женской грудью также можно объяснить тем, что в очень раннем возрасте мальчиков привыкли под­ вергать остракизму из-за нежности. Фетишизм женской груди может быть связан с тоской по дням младенчества, когда грудь ассоциирова­ лась с очень коротким переживанием физической близости. Я нахожу информацией для размышления то, что во многих доиндустриальных обществах женская грудь не была скрыта полностью или даже слишком откровенно выставлялась напоказ. Возможно, это потому, что в этих культурах мальчиков не отлучали преждевременно от материнской привязанности и они не должны были всегда оставаться эмоционально самодостаточными. Неудивительно, что западные мужчины придают такое первостепенное значение сексу — общественные нравы по-преж­ нему запрещают им нуждаться в заботе, поддержке или утешении не­ сексуальными способами. Я все это пишу не для того, чтобы очернить мастурбацию или поло­ вой акт. И то, и другое — прекрасные составляющие нашей жизни при умеренном их использовании. О первой Вуди Аллен сказал: “Не оби­ жайте мастурбацию. Это занятие любовью с тем, кто очень много зна­ чит для меня”. Конечно же, и половой акт — сама по себе прекрасная

202

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

форма общения. Однако ни то, ни другое никогда не заменят нашу по­ требность в эмоциональном выражении или в интимном, несексуаль­ ном общении. Попытка восполнить потребность в вербальной близо­ сти одним только сексом подобна попытке утолить физический голод картинками с изображением еды, или сексуальный голод — фотогра­ фиями с изображением обнаженных тел. Декларация программы двенадцати шагов “Анонимные наркоманы от секса и любви” (SLAA) описывает ловушку подмены других видов близости сексом.

Мы пришли к интенсивному использованию секса... чтобы заменить им другие виды удовлетворения, успокаивая себя из-за отсутствия любви, пытаясь ее избежать или сделать не­ нужной; приспосабливаясь к жизни, которая приносит нам слишком много страданий... мы жертвуем своей близостью с другими, а наши одиночество и тревога растут... Сексуальные обсессии и компульсии безжалостно руководили мной, пока я не научился эмоционально и искренне взаимодействовать с со­ бой и другими. Если бы не горевание и не восстановление способности к многоплановому общению, я убежден, что по-прежнему оставался бы потерянным и одиноким, ищущим любовь во всех неправильных местах. Некоторые женщины так же обсесивно-компульсивны в вербальной коммуникации, как и их коллеги-мужчины в сексуальной. Общество точно так же не поощряет женщин находить самовыражение в работе, как мужчин находить самовыражение в отношениях. Еще в детстве девочек часто исключают из силовых игр мальчиков и ограничивают более пассивными, ориентированными на коммуникацию занятиями, например игрой в куклы и чаепитие с подругами. В общепринятой версии феминности от девочек обычно ожидают, что они будут милыми, болтливыми и сочувствующими в вербальных взаимодействиях. Девушки, которые не в силах освободиться от этого стереотипа, часто вырастают, полагая, что немногое могут предложить обществу. Это часто вынуждает их чрезмерно активно пытаться повли­ ять на отношения и самоутверждаться в вербальных взаимодействиях. Когда болтовня становится любимым наркотиком женщины, и ей не с кем поговорить, она “фиксируется на разговоре” в виде обсессив­ ных внутренних диалогов о своих беспокойствах. Наркоманы от секса

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

203

реагируют аналогичным образом, когда занимают себя сексуальными фантазиями в периоды, когда у них нет партнера (или порнографии). Как и в случае с остальными зависимостями, компульсивные отно­ шения серьезно ограничивают нашу способность полноценно участво­ вать в жизни. У тех, кто пристрастился к вербальным или сексуальным интимным отношениям (настоящим или воображаемым), остается мало времени или желания на то, чтобы наслаждаться радостями уеди­ нения, добавляющими смысл и богатство нашей жизни. Никакое количество вербально или сексуально близких отношений никогда не заменит потребности в близости с самим собой. Человек, компульсивно стремящийся к контактам с другими, часто во внешнем мире ищет то, что может найти только в самом себе. Удовлетворение потребности в собственной самодостаточности путем постоянного об­ щения с людьми похоже на попытку рисовать чужой рукой. Нам нужно так же качественно проводить время с собой, как и с другими. Положительный опыт одиночества для нас так же важен, как общение с лучшими друзьями и любовниками. Любовные отношения не могут заменить потребность в разных, направленных на самоподдержку увлечениях и видах деятельности. Компульсивное общение часто является формой защиты от старых, погребенных внутри чувств, которые в моменты одиночества выходят наружу. Нам нужно горевать об этих чувствах, чтобы заявить о своей врожденной способности пре­ красно себя чувствовать в компании самого себя.

ОДЕРЖИМОСТЬ ЗАНЯТОСТЬЮ Все, что торопится, быстро проходит; только постоянное приводит нас к истине. Юноши, не верьте радостям бега, всему темпераментному и быстротечному. Доверяйте тому, что нашло покой: тьме и утреннему свету, цветку и книге. — Рильке

Тот, кто не может остановиться, чтобы удивиться и постоять в восхищенном благоговении, все равно что мертв, его глаза закрыты.

— Альберт Эйнштейн

204

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

Одержимость занятостью — это термин, который я придумал для определения наиболее распространенной и наименее узнавае­ мой формы компульсивности — постоянной деятельности. (Согласно Оксфордскому словарю, в основе понятия “бизнес” (business) лежит понятие “занятости” (busyness)}) Наркоманы от занятости постоянно чем-то себя занимают, переходя от одного вида деятельности к другому, в бесконечном стремлении “быть всем, кем можно стать”. Они подобны трудоголикам, так как трудоголи­ ки — люди, которые редко сидят на месте. Наркоманы от занятости дви­ жутся по скоростной полосе, компульсивно заполняя свою жизнь все­ возможными планами, чтобы защититься от свободного времени — и от чувств, которые грозят появиться на поверхности, если анестезирующая паутина постоянного отвлечения внимания вдруг прорвется. Наркоманы от занятости — гиперактивные карикатуры на людей. В худшем случае они напоминают ящерицу пустыни Намиб — африкан­ скую пустынную рептилию, которая выживает в раскаленных песках только благодаря тому, что постоянно и быстро перебирает ногами. Не всех одержимых занятостью людей можно легко узнать. Мы не всегда движемся с невероятной скоростью, и лишь немногие справ­ ляются с таким разнообразием задач, да еще так успешно, что остальные завидуют. Однако расширение нашего репертуара задач и добавление новых беговых дорожек еще не означает, что мы перестали участвовать в крысиных бегах. В моей жизни были периоды одержимости занятостью, когда я пы­ тался балансировать между одновременным выполнением разных жизненно важных активностей: пробежкой в начале дня, работой в саду перед завтраком, работой по дому во время завтрака, личными телефонными звонками в перерывах между работой, выполнением поручений во время обеденного перерыва, занятиями спортом после работы, встречами или курсами после занятий спортом, свиданиями после курсов и несколькими хобби, которыми я пытался заполнить редкие пробелы в графике, вызывавшими у меня постоянную тревогу. На пике своей одержимости занятостью я вдруг обнаружил, что, примчавшись домой после работы и перед тем как опять убежать на тренировку по баскетболу, я могу найти двадцать минут на “рассла­ бляющую” медитацию! От одного воспоминания о тех временах у меня возникает чувство усталости!

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

205

Как и все компульсивные люди, одержимые занятостью лишены неторопливого наслаждения изысканным великолепием жизни. Они редко останавливаются, чтобы понаблюдать за едва заметными изме­ нениями в саду, почувствовать ароматы специй в только что приго­ товленной еде или насладиться цветом глаз друга. Давайте свергнем с престола Владыку продуктивности и будем черпать вдохновение в стихотворении Ричарда Ле Гальенна. Я собирался сегодня закончить работу, Но на яблоне пела красивая птица, И бабочка порхала над полем И все растения сада звали меня к себе.

ОДЕРЖИМОСТЬ ЗАНЯТОСТЬЮ И СОЗАВИСИМОСТЬ Наиболее травмирующие последствия взросления в эмоцио­ нально несостоятельной семье — это склонность во взрослом возрасте к зависимому или компульсивному поведению и, как реакция, — построение созависимых, или обсессивных (и компульсивных), отношений с другим человеком.

— Деннис Вули

Детям прививается созависимость, когда их заставляют решать те задачи, ответственность за которые по праву должны нести их роди­ тели. Многие будущие созависимые люди выполняют в детстве всю или большую часть работы по дому, готовят еду и ухаживают за детьми младшего возраста. Некоторые из их братьев и сестер (а иногда и сами родители) являются единственным источником их эмоциональной поддержки, потому что в худших случаях им строго запрещают выхо­ дить на улицу или играть с другими детьми. Когда ребенка ценят только за то, что он помогает, он рискует стать компульсивным помощником. В моей семье было так трудно добиться одобрения взрослых, что мы с сестрами иногда дрались за “честь” помо­ гать матери. Я не думаю, что это простое совпадение — трое из четырех детей теперь оказывают профессиональную помощь другим людям. Существует особый тип созависимых людей — одержимые занято­ стью, компульсивно стремящиеся быть полезными. Воплощением это­ го является наркоман от занятости, созависимый человек, настолько

206

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

приносящий себя в жертву другим, что у него развивается “комплекс матери Терезы”. Ее трудный путь служения людям заставил многих преданных своему делу социальных работников почувствовать себя некомпетентными и ленивыми. Она так много сделала для других, что была причислена к лику святых. Тем не менее, даже заслужив право на канонизацию, она пыталась спрятать свои проблемы за проблемами других, а за напряженной улыбкой — боль неудовлетворенных потреб­ ностей. Такой тип созависимости редко приносит человеку настоящее чув­ ство удовлетворения. Посвятить свою жизнь исключительно удовлет­ ворению потребностей других — все равно что кормить кого-то с ло­ жечки, вместо того, чтобы, умирая с голоду, самому принимать пищу. В книге The Art of Loving (Искусство любить) известный психоанали­ тик Эрих Фромм (Erich Fromm) комментирует компульсивную по­ требность в самоотдаче.

Если человек способен любить продуктивно, он любит и самого себя; если он может любить только других, он вообще не способен любить.

В нашей культуре раннее материнство часто требует одержимой созависимой занятости, потому что младенцы беспомощны и нуждают­ ся в постоянном внимании. Если мать ко всему еще постоянно ходит на работу и получает мало поддержки от своего супруга, она может стать одержимо занятой до такой степени безумия и истощения, что у нее ра­ зовьются серьезные физические или эмоциональные проблемы. Большинство женщин на раннем этапе материнства без особого вре­ да могут пережить фазу одержимости занятостью, если не станут нар­ команами от занятости или не позволят своей одержимости набрать лишние обороты. К сожалению, многим из них не удается постепен­ но снизить свою “опекающую” активность, когда их дети становятся взрослыми. Привыкнув к одержимости занятостью и чрезмерно опе­ кая своих детей, они теряют способность вернуться к более спокой­ ному, расслабленному состоянию заботы о себе, когда у них появля­ ется такая возможность. По иронии судьбы, это медвежья услуга как для матери, так и ребенка. Ребенок задерживается в развитии, когда от него не требуют участия в уходе за собой по мере взросления. Если он не научится ухаживать за собой, у него неизбежно будут возникать

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

207

проблемы в близких отношениях. Мужчина будет отталкивать парт­ нершу своими ожиданиями безмерной любви и обожания, которые по­ лучал от матери. Эффективное горевание естественным образом уменьшает ком­ пульсивное стремление опекать. Оно помогает нам осознать свою боль из-за того, что нас использовали родители. Горевание пробужда­ ет жалобный внутренний голос, который задает вопросы, разрушаю­ щие отрицание: “Как могло получиться, что я относился к сестре так, как будто я ее мать?”, “Почему мне всегда нужно было после школы спешить домой, чтобы помогать?”, “Почему мама всегда рассказывала мне о своих неприятностях и никогда не интересовалась, как прошел мой день в школе?”, “Почему мои родители не пришли на выпускной спектакль с моим участием?”, “Почему папа никогда не помнил о моем дне рождения?”, “Почему родители никогда не говорили, что гордятся мной?” Такие переживания мотивируют нас требовать возвращения прав, узурпированных нашими родителями, которые часто вели себя так, будто были единственными детьми в семье. Я наблюдаю, как после глу­ бокого горевания многие клиенты готовы защищать себя. Одни меня­ ют работу или возвращаются в школу; другие прекращают абьюзивные отношения и строят новые, основанные на взаимности и уважении; третьи начинают получать удовольствие от игры и, наконец, занимают­ ся приятными делами, которые им запрещали в детстве. Многие впер­ вые в жизни начинают ходить по магазинам, покупать одежду, делать прически, превращающие их в реально привлекательных людей. Хотя последний феномен на первый взгляд может показаться незна­ чительным, на самом деле он очень важен. Многими из нас родители настолько пренебрегали в детстве, что мы ложно считаем себя уродли­ выми. Многим из нас родители снижали самооценку тем, что плохо за нами ухаживали, ужасно подстригали волосы и одевали в непригляд­ ную одежду. Делали они это сознательно или нет, плохой уход позволял нас еще больше контролировать. Он выставлял нас менее привлекательными для других и, следовательно, другие с меньшей вероятностью могли восстановить нашу самооценку. Я до сих пор вздрагиваю, вспоминая, как соседские дети дразни­ ли меня из-за одежды, которую покупала мне мать. В неблагополуч­ ном районе Нью-Йорка она заставляла меня носить шляпы, которые

208

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

унизили бы и клоуна, а затем жестоко наказывала за то, что уличные хулиганы бросали их в канализацию. У меня есть еще одно, очень болезненное воспоминание о том, как деспотичная монахиня с презрением выставила меня перед всем вто­ рым классом как пример скверны, она активно ненавидела меня весь год за то, что я пришел в ее класс с грязными ногтями, в неглаженой рубашке и нечищеных туфлях. Я также испытываю чувство отвращения, вспоминая, каким уродли­ вым я был в школьной форме (и какой уродливой она была на самом деле!). В раннем подростковом возрасте меня охватывал стыд всякий раз, когда я только думал о том, чтобы подойти к понравившейся мне девушке. Конечно, я был уверен, что она отшатнется от меня в отвра­ щении, как только я подойду к ней слишком близко! Я очень благодарен гореванию за ту роль, которую оно сыграло в моей жизни, побудив проявить интерес к своей внешности. Большую часть жизни я не мог себе даже представить, что когда-нибудь достигну такого прекрасного внутреннего состояния, что мне будет нравиться моя “внешность”. И какое наслаждение видеть, как многие из моих клиентов становят­ ся все более привлекательными по мере открытия в себе врожденного чувства стиля! Проявляя активный творческий интерес к своей внеш­ ности, мы начинаем залечивать ужасную рану — перестаем казаться сами себе безобразными. Многие жертвы травмы становятся еще более привлекательными, когда начинают принимать свои чувства и ведут себя более искренне. Аутентичность позволяет им снять напряжение с лица, убрать выму­ ченную улыбку и распрямить опущенные плечи — показатели пода­ вления эмоций. Я считаю, что каждый человек обладает естественной красотой, про­ являющейся на лице ребенка, которого еще не научили подавлять свои чувства. Это очень заметно в культурах, в которых детей не наказывают за выражение эмоций. Практически все марокканцы, тибетцы, балий­ цы и дети аборигенов, которых я наблюдал, были сияюще прекрасны. Потрясающий пример положительного влияния открытого эмоцио­ нального выражения на внешний вид можно увидеть в фильме 1985 г. “Маска”. Всех смотревших этот фильм, которых я знаю, сначала обеску­ ражило физическое уродство лица главного героя. Но к концу фильма

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

209

почти все сказали, что считают его красивым, поскольку за искажен­ ной внешностью скрывалась необычайная искренность и сердечность главного героя. Освободившиеся от искажения, маскирующего отказ от внутреннего опыта, лица людей расслабляются, достигая своей есте­ ственной, врожденной красоты.

ЗДОРОВАЯ КОМПУЛЬСИВНОСТЬ Всего должно быть в меру, в том числе и излишеств. — Херби Монро Конечно, нет ничего по своей сути нездорового в сексе, еде, работе, занятости и даже умеренном употреблении меняющих настроение суб­ станций (за исключением тех, которые вызывают сильное привыкание). По поводу последнего современный мудрец Аллан Уоттс сказал так.

У

меня нет желания пропагандировать и защищать свои “пороки”, делая из них добродетели, которым должны следовать другие. Я только хочу сказать, что не доверяю людям, которые не проявляют никаких признаков непослушания или слабостей. Любое наше потенциально компульсивное поведение является нормальным и улучшает жизнь, если мы используем его умеренно. Умеренное количество ритуализированного и повторяющегося пове­ дения жизненно важно и полезно для здоровья. Наше здоровье зависит от правильных привычек в еде, физических упражнениях, сне и лич­ ной гигиене. Обучение навыкам или ремеслу предполагает повторе­ ние. Обучение чтению и письму требует практики. Профессионализм в спорте или музыке невозможен без многократных репетиций и тре­ нировок. Многие формы работы требуют компульсивного поведения. В умеренных количествах усердная работа и продуктивная занятость являются одной из величайших радостей жизни. Быстрое и плавное выполнение множества сложных заданий — это захватывающее тор­ жество нашего человеческого гения, нашей способности одновременно мобилизовать интеллект, силу, сосредоточенность, грацию и ловкость. По иронии судьбы, компульсивная занятость лишает нас боль­ шей части этой гениальности, создавая напряжение, подавляющее

210

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

плавность и грациозность наших движений. Горевание снимает это напряжение и лечит болезнь, от которой страдает так много взрослых детей: синдром резких колебаний между крайностями вызванной тре­ вогой гиперактивности и вызванной депрессией вялости. Горевание естественным образом восстанавливает нашу внутреннюю способность использовать мельчайшие переходы при плавных колебаниях от одно­ го полюса целенаправленной активности к другому — от интенсивного, здорового возбуждения к полному расслаблению. Горевание также восстанавливает нашу интуицию и более высокие уровни интеллекта, находящиеся на более глубоких уровнях сознания. Это, в свою очередь, подталкивает нас к более здоровым решениям о том, как использовать свое время. Меня радует то, что, как это ни странно, я гораздо больше успеваю и более качественно все делаю, ког­ да полностью освобождаюсь от нового идолопоклонства — обожест­ вления идеи эффективного использования времени.

ЗДОРОВОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ЗАЩИТНЫХ МЕХАНИЗМОВ ПРИ НЕВОЗМОЖНОСТИ ГОРЕВАНИЯ Мы можем уменьшить свое полагание на защитные механизмы не путем ненависти к ним или отказа от них, а лишь путем понимания, что они были необходимы для защиты от нашего горя, когда здоровое горевание было невозможно. В целом отучать себя от склонности защищаться следует так же мяг­ ко, как мы отучаем от груди младенца: постепенно, с течением времени, а не сразу, за одну ночь. (К сожалению, алкоголики и наркоманы не мо­ гут отказываться от употребления субстанций постепенно. Умеренное употребление психотропных веществ для них просто невозможно.) Меньшее полагание на защиту — это постепенный процесс, потому что горевание только постепенно уменьшает боль, от которой мы защи­ щаемся. Когда появившееся количество боли большее, чем мы можем обработать за один раз, мы естественным образом активизируем ста­ рые защитные механизмы, чтобы отдохнуть от горевания. Бывают случаи, когда процесс реабилитации настолько эмоциональ­ но сложен, что фокусирование внимания на работе или какой-либо отвлекающей активности приносит благодатное облегчение. Многие психотерапевты при очень длительных периодах горевания советуют

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

211

клиентам прибегать к “самолечению” в умеренных количествах. Иногда бокал пива или вина могут стать подходящим средством самолечения для не-алкоголиков. Старомодный рецепт домашнего мороженого так­ же в большинстве случаев дает целебный эффект. Я знаю психиатра, который однажды сказал клиенту: “Съешь две мерные ложки мороже­ ного и позвони мне утром”. Тем не менее использовать старое компульсивное поведение, чтобы сделать передышку от “эмоциональной подавленности” — рискованное занятие. В такие моменты отрицание может легко проснуться вновь, выйти из-под контроля и полностью восстановить наши старые при­ вычки. Это особенно верно в отношении компульсий к работе, убор­ ке и еде, которым до определенной степени надо потакать ежедневно. Борьбу с этими компульсиями, пожалуй, можно выразить в форме сле­ дующего утверждения. Реабилитация от алкоголя и других наркотиков похожа на общение с тигром в клетке. Реабилитация от расстройств пищевого поведения похожа на вытаскивание тигра из клет­ ки и прогулки с ним три раза в день.

Так как никто не может постоянно сохранять умеренность, мы долж­ ны проявлять терпение к неизбежному соскальзыванию в эксцесс. Ненависть к себе по поводу рецидива, как правило, контрпродуктивна. Самопрощение и повторная приверженность умеренности обычно на­ много эффективнее.

КОГДА РЕАБИЛИТАЦИЯ СТАНОВИТСЯ ОБСЕССИВНО-КОМПУЛЬСИВНОЙ Непросто прислушаться к своему сердцу, чтобы понять, кто мы есть на самом деле. Требуется время, чтобы весь шум стих. В тишине “ничего неделания” мы начинаем понимать то, что чувствуем. Если мы слушаем и слышим то, что говорит нам сердце, абсолютно все в жизни может стать нашим путеводителем. Учитесь слушать. — Сью Бендер Некоторые жертвы травмы так усердно работают над реабилита­ цией, что превращаются в так называемых наркоманов процесса. Они

212

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

заняты постоянными упражнениями по самопомощи, размышлени­ ями, чтением литературы и разговорами о реабилитации. Они едят, пьют и спят с мыслями о самосовершенствовании. Я был наркоманом процесса в течение многих лет, пока не понял, что заменил (и удачно!) свои старые обсессивно-компульсивные фор­ мы защиты в виде ритуализованного мышления и постоянной занято­ сти трудоголическим подходом к реабилитации. Со временем мой зацикленный на реабилитации подход стал причи­ нять мне больше боли, чем устранять. Непрекращающийся негативный самоанализ стал новым способом отвлечься от чувств, которые я так и не научился терпеть. Компульсивная “работа над собой” выродилась в обновленную версию зацикленности на перфекционизме. Я все еще исходил из деструктивного детского убеждения, что меня нужно пол­ ностью “исправить”, прежде чем я смогу себя принять. Мое чрезмерное усердие подпитывалось неурегулированной ненавистью к себе и само­ отвержением. Все мы можем получить гораздо больше пользы от реабилитации, если будем исходить из предпосылки, что в высшей степени заслужи­ ваем самопринятия. Под слоями токсичного стыда и необработанного горя нашего детства в глубине души все мы знаем, что по-настоящему достойны любви и симпатии. Жертвам травмы — трудоголикам реабилитации будет полезно ино­ гда уравновешивать свои стремления к самосовершенствованию регрес­ сиями в потакание своим слабостям. Уилл Шутц, бывший заведующий кафедрой Программы холистических исследований в Антиохийском университете (США), иногда на своих семинарах объявлял дни “зат­ мения”, чтобы сбалансировать марафонские усилия по просветлению участников семинаров. В такие дни студенты пили вино, ели сладости, танцевали, играли в игры, рассказывали анекдоты и истории и отка­ зывались фокусироваться на самосовершенствовании. Большинство потом говорили, что этот день помог им восстановить связь с беззабот­ ным внутренним ребенком, что, в свою очередь, переориентировало их на достижение баланса в жизни. Стюарт Смолли (Stuart Smalley), участник телешоу “Субботним ве­ чером в прямом эфире”, высмеивающий движение за реабилитацию, написал восхитительную книгу, которая может помочь трудоголикам от реабилитации немного расслабиться. Она причудливо называется

Глава 6. Горевание возвращает жизненную энергию...

213

Гт Good Enough, Гт Smart Enough, and Doggone It, People Like Me! (Я до­ статочно хорош, я достаточно умен и посылаю к черту таких, как я!) Эта книга одновременно забавна и иронична, и за ее сатирой скрывает­ ся глубокая мудрость реабилитации. Мы должны с нежностью относиться к себе, чтобы уменьшить свою компульсивность и чувство временной безотлагательности. Когда мы жалеем себя, горевание сдерживает наш темп и освобождает от заци­ кленности, позволяя в очередной раз испытать очарование жизнью. Все чаще и чаще нас будут трогать тексты и мелодии песен, тонкие изменения оттенков света, рожденные игрой солнечных лучей в облаках, ощущение тепла, исходящего от полного взаимопонимания в общении с другом. Великий американский поэт Уолт Уитмен, известный своим ши­ роким и беззастенчивым гореванием, прославлял преимущества рас­ слабленного ритма жизни во всех своих произведениях. Это особенно очевидно в отрывке из его эпической поэмы “Песнь о себе”.

Начав учиться, я был так рад первому шагу — самой возможности понимать, наслаждаться формами, силой движения, малейшими насекомыми и животными, чувствами, зрением, любовью... Первый шаг так поразил меня и порадовал, что я не мог и не хотел продолжать, поэтому остановился и посвятил все время сложению об этом восторженной песни.

ГЛАВА 7 ОБВИНЕНИЕ И ПРОЩЕНИЕ ОБВИНЕНИЕ - НЕ “РУГАТЕЛЬНОЕ СЛОВО”

Мы были вынуждены удовлетворять бессознательные потребности своих родителей, отказавшись от самореализации... [мы должны] взбунтоваться и оплакать то, что родители не могли удовлетворить наши основные потребности. — Элис Миллер

Мы все рождаемся со здоровой способностью к обвинению. Обви­ нение — это инстинктивная гневная реакция на несправедливость. Это врожденный импульс самозащиты. Обвинение — это рефлекторная ре­ акция привлечения к ответу тех, кто причиняет нам боль, отказываясь брать на себя ответственность за ошибки и беды, в которых мы не ви­ новаты. Обвинение, как и сексуальное чувство, может быть выражено здоро­ вым или нездоровым образом. Безопасное, не-абьюзивное выражение обвинения очень много значит для реабилитации. Здоровое обвинение позволяет нам освободиться от накопленных обид за все детские испы­ тания, от сознательной или бессознательной озлобленности. Многие жертвы травмы считают обвинение самой трудной эмоцией для принятия, связывая ее с тяжким грехом гнева. Общепринятые со­ циальные табу запрещают детям обвинять родителей, несмотря на то, что дисфункциональные родители, как правило, безжалостно обвиня­ ют своих детей. Дисфункциональные родители лицемерно разрушают инстинкт обви­ нения несправедливости у своих детей токсичными способами обвине­ ния. Многие жертвы травмы, пытаясь призвать к ответу родителя, кото­ рый вел себя как настоящий преступник, были раскритикованы фра­ зами: “Делай то, что я говорю!”, “Не смей нас обвинять! Если бы ты

216

Глава 7. Обвинение и прощение

не был испорченным ребенком, нам не пришлось бы тебя постоянно бить”, “Как ты смеешь возражать мне, наглый маленький сопляк. Я мы­ лом отмою твой рот!”, “Не пытайся выкрутиться, обвиняя своего брата. Это ты всегда зачинщик”, “Не обвиняй их! Если попал в беду, значит, сам навлек ее на себя!” Инстинкт обвинения трудно восстановить, потому что эти посла­ ния эхом выстрелов раздаются внутри нас, как только мы начинаем чувствовать чужую вину. Они заставляют нас переживать такой страх или стыд, что мы сразу же подавляем свои обвинения или обращаем их внутрь, обвиняя себя в том, что чувствуем вину других! Нам нужно отклонять эти послания о своих здоровых обвинениях, или же наше от­ рицание детских утрат будет постоянным, и мы будем продолжать чув­ ствовать вину за все проступки своих родителей. Мы сильно ускорим свою реабилитацию, если обвиним тех, кто свалил вину на нас, когда мы были еще малы и беззащитны, чтобы сопротивляться.

ЗАУЧЕННАЯ БЕСПОМОЩНОСТЬ И ТОКСИЧНОЕ ОБВИНЕНИЕ Возможно, вы разочаруетесь, если потерпите неудачу, но вы обречены, если хотя бы не попробуете.

— Беверли Силлс И настал день, Когда риск оставаться Плотно закрытым бутоном Стал для цветка более болезненным, Чем риск раскрыться.

— Неизвестный автор Ребенок в дисфункциональной семье рано обучается тому, что слиш­ ком опасно действовать по собственной воле или желанию. По этой при­ чине он рискует стать взрослым, обремененным синдромом заученной беспомощности. Заученная беспомощность наблюдается у жертв трав­ мы, которые “застревают” в тупике бессилия — единственном выборе их детства. Несмотря на то что они действительно были беспомощны в своих семьях, теперь им предстоит открыть для себя: они свободны и сами могут участвовать в собственной судьбе. Если взрослый ребенок

Глава 7. Обвинение и прощение

217

не вступит на путь реабилитации, он никогда не научится брать на себя ответственность за свою жизнь. Он никогда не поймет, что его родители больше не имеют над ним реальной власти или контроля. Обвинение становится дисфункциональным, если хронически со­ четается с заученной беспомощностью. Некоторые жертвы травмы используют прошлую несправедливость в отношении себя, чтобы оправдывать постоянную капитуляцию перед нынешними страдания­ ми. Они действительно были виктимизированы своими родителями, но сейчас пришли к тому, что позволяют своей детской беспомощности закрепиться в “комплексе жертвы” или “комплексе мученицы”. Вместо того чтобы использовать обвинение здоровым образом — для продви­ жения в реабилитации, они вечно винят прошлое, отказываются от по­ пыток попробовать что-то новое, и специализируются на оправданиях, убежденные в том, что в этом их “жизненное предназначение”. Когда это происходит, обвинение становится токсичным. Токсичное обвинение сильно отличается от здорового обвинения. Это жесткая позиция обвинения, которая является скорее выбором и установкой, чем чувством. Токсичное обвинение — это статичное, застывшее состо­ яние, которое изолирует человека от меняющегося, динамичного бо­ гатства всей эмоциональной жизни. Токсичное обвинение делает обвинение уродливым и часто застав­ ляет человека отказываться от самого обвинения по принципу “всё или ничего”. Это создает условия, при которых, как говорил мой старый друг, “обвинение и стыд начинают пахнуть одинаково”. Это не означает, что беспомощность — черно-белое понятие. У мно­ гих из нас инициатива настолько подавлялась в детстве, что заявить свои претензии на принятие решений — непростая задача. На ранних этапах реабилитации бывают длительные периоды, когда человек ощу­ щает себя жертвой. Иногда сама мысль о том, чтобы начать защищать себя, становит­ ся триггером эмоциональных флешбэков подавленности и недееспо­ собности. Интенсивные эмоциональные флешбэки незащищенности, бессилия и беспомощности могут возникать на любой стадии реабили­ тации. И как могло быть иначе с жертвами травмы, которые, по сути, много лет страдали от жестокой виктимизации? Тем не менее в результате реабилитации обвинения должны превра­ титься из оправданий беспомощности в справедливые, придающие нам

218

Глава 7. Обвинение и прощение

силы и отстаивающие наши права негодования. Эти негодования могут звучать так.

Я никогда больше не позволю травмам детства помешать мне отстаивать свои права и защищаться. Я не позволю ру­ диментам родительского насилия запугать себя и помешать делать то, что я хочу. Я не лишу себя навсегда того, в чем нуждаюсь. Как бы мне ни было страшно, я буду хоть иногда действовать вопреки своему страху. Я собираюсь выражать свое мнение и защищать себя, отстаивая свое врожденное право на лучшую жизнь.

Только добиваясь своих целей перед лицом страха, жертва трав­ мы получает наглядное подтверждение того, что она больше не яв­ ляется беспомощной жертвой. Те, кто не начинает действовать, пока страх полностью не исчезнет, часто подходят к концу своей жизни, так и не совершив никаких действий. Я отсылаю жертв травмы, борю­ щихся с этой проблемой, к книге Кейси Чейни (Casey Chaney) Ready, Willing & Terrified: A Coward’s Guide to Risk-Taking (Готов, хочу и напу­ ган: руководство по принятию риска для труса). Если вы сильно и долго горевали, но у вас не появилось желание предпринимать действия для улучшения своей жизни, вам может по­ требоваться психотерапевт, который будет направлять вас и поощрять ваше самоутверждение. Занятия по обучению ассертивности также бу­ дут полезны, если вы переживаете этот тупик в своей реабилитации.

ОБВИНЕНИЕ КАК ЗДОРОВАЯ САМОЗАЩИТА Я никогда, никогда в жизни не стану на сторону тех, кто мешает моему благополучию. Я никогда не стану на сторону тех, кто умаляет мое достоинство, заставляет чувствовать себя недочеловеком в результате либо нечеловеческих нападок, либо сверхчеловеческих требований. Я буду вступать в конфронтацию или избегать людей, чье влияние полностью деструктивно для меня как личности или каким-то образом умаляет мою способность относиться к себе серьезно. — Теодор Рубин

Глава 7. Обвинение и прощение

219

Это нормально, здорово и необходимо — время от времени чувство­ вать вину других людей, независимо от того, были мы травмированы в детстве или нет. Все люди, как и большинство животных, рождены с инстинктом самозащиты, автоматически реагируя на обиды гнев­ ными обвинениями. Жертва, которая кричит: “Не трогай меня!” или “Держи вора!” инстинктивно выражает обвинение. Обвинение — неотъемлемая часть важного навыка выживания, по­ зволяющего распознавать агрессию и сопротивляться ей. В мире, где слишком многие хотят обидеть беспомощных, иногда нужно уметь об­ винять, чтобы заявлять о себе и защищаться от виктимизации. По мере того как жертва травмы восстанавливает свою способность обвинять людей за несправедливые обиды в прошлом, она улучша­ ет свою способность распознавать несправедливость в настоящем. Признание чужой вины — первый шаг в обучении, как противостоять насилию и его прекращать. Переживание чужой вины и гнева часто яв­ ляется важным намеком на то, что с нами поступают несправедливо. Эти чувства являются глубоко инстинктивными предупреждающими сигналами нашей психики о том, что нас используют. Выражение обвинения также является мощным инструментом, по­ могающим противостоять насилию и останавливать его. Выраженное здоровым образом обвинение порождает очень реальное внутреннее переживание мужества и силы. Оно может мгновенно вывести жертву травмы из состояния парализующего страха и беспомощности и при­ дать ей чувство собственной силы и безопасности. Практика обвинения абьюзивного поведения дает внутреннему ре­ бенку то, чего он ждал всю свою жизнь: ощущения, что он может ис­ пользовать гнев для защиты себя в моменты опасности. Это позволяет ему проснуться и осознать тот факт, что теперь он живет во взрослом теле. Теперь он вырос, стал сильнее и более способен постоять за себя. Обвинение, как ни что иное, подталкивает нас к столкновению со страшными и неизбежными жизненными вызовами. Оно помогает нам отстоять свои базовые права на самовыражение (см. приложение В) и призвать к ответу любого, кто пытается их отрицать. Обвинение позволяет нам говорить “нет” на нежелательные просьбы или пред­ ложения и враждебные слова или действия. Оно открывает нам глаза на происходящую в настоящий момент несправедливость, которую мы продолжаем терпеть, словно продолжаем оставаться бессильными

220

Глава 7. Обвинение и прощение

детьми. Обвинение позволяет нам вернуть себе природную храбрость не травмированного ребенка.

РЕАБИЛИТАЦИЯ ПРАВА ГОВОРИТЬ “НЕТ” Без этого “нет” я буду беззащитен перед требованиями других людей и их желаниями, и даже их случайные утверждения иногда будут восприниматься мной как требования. Если я не смогу говорить “нет”, то требования других людей превратятся в команды, которые я должен буду выполнять еще до того, как меня об этом попросят. — Теодор Рубин Злобное “нет!” ребенка в ответ на попытку другого отобрать у него еду или игрушку является ранним и инстинктивным выражением об­ винения. “Нет” ребенка говорит о том, что поведение, связанное с при­ своением его собственности, порицается и может вызвать сопротивле­ ние. “Нет” — это его способ устанавливать здоровые границы. Без реакции “нет” ребенок уязвим для возможной эксплуатации. Исследования детских растлителей показали, что они способны рас­ познавать язык тела ребенка, которого лишили права говорить “нет”. По иронии судьбы, многим детям категорически запрещают говорить “нет” всем авторитетным фигурам. А мы еще продолжаем надеяться, что они “просто скажут «нет» наркотикам”. Теодор Рубин (Theodore Rubin) в книге Compassion & Self-Hate (Со­ страдание и ненависть к себе) убедительно описал здоровый аспект обвинения и охарактеризовал его как способность говорить “нет”.

Я должен иметь право говорить “нет”. Только я сам могу дать себе это право... Мое “нет” — это производная от самых глу­ боких чувств сострадания к себе. Мое “нет” — это сила, ко­ торую я могу применить против чего-то в себе или в других, того, что, по моему мнению, мешает моему благополучию... “Нет” — это моя блокировка и защита от ненависти к себе. “Нет” — это мой протест против невыполнимых требований, откуда бы они ни исходили.

Глава 7. Обвинение и прощение

221

По мере развития ребенка он учится более тонким способам защиты своих прав и границ. “Это несправедливо” — одна из первых фраз здо­ рового осуждения, которой учится ребенок. Большинство детей обладают тонким врожденным чувством спра­ ведливости. Они инстинктивно протестуют против плохого обраще­ ния родителей как проявления несправедливости до тех пор, пока эту здоровую реакцию обвинения не выбьют из них. Многие дисфункциональные родители гневно нападают на сво­ их детей всякий раз, когда те говорят “нет” или “это несправедливо”. Большинство детей быстро усваивают, что они должны принять и, как следствие, “простить” любое родительское поведение, каким бы оскор­ бительным оно ни было. У многих жертв травмы “нет” и “это неспра­ ведливо” вычеркнуты из лексикона в таком раннем возрасте, что они не помнят, как их травмировали подавлением нормальных реакций обвинения на несправедливое поведение родителей. Я считаю, что дети вытесняют свои самые ранние воспоминания о жестоком угнетении родителями так же, как взрослые подавляют свои воспоминания об ужасных происшествиях. Если я вдруг стану свидетелем чего-то шокирующе жестокого, моя инстинктивная реак­ ция может быть следующей: “О Боже, это так ужасно, что я не хочу об этом слышать... Я даже не могу об этом думать! Я просто хочу вы­ бросить эту картину из своей головы! Я больше не хочу об этом вспо­ минать! Никогда не напоминай мне об этом”. Точно так же, я думаю, многие дети изгоняют воспоминания о том, что с ними происходило, когда они пытались противостоять своим ро­ дителям. С тех пор как ко мне вернулись воспоминания о яростном, красном, кричащем лице моей матери, посылающем волны кипящего гнева в мою сторону, я полностью осознал, почему моему внутреннему ребенку нужно было изгнать эту картинку из своего сознания. Часто жертвы травмы, у которых в раннем детстве отобрали право обвинять, становясь взрослыми, даже не могут допустить мысли о том, что их родители заслуживают справедливого обвинения. Тем не менее глубоко в бессознательном они по-прежнему скрывают ад непроработанной ярости и обвинений в том, что их терроризировали в детстве. Когда мы позволяем себе чувствовать и выражать обвинение, мы сильно уменьшаем свое отрицание. Обвинение часто открывает нам глаза на истину, что нам был нанесен большой вред не по нашей вине.

222

Глава 7. Обвинение и прощение

Мы не родились плохими или ущербными. Как и каждый ребенок, мы заслуживали любви и уважения. Если бы мы их получили, теперь нам было бы легко развиваться и защищать себя. И не было прецедентов нашей толерантности к грубой несправедливости со стороны других авторитетных фигур на протяжении всей нашей жизни. И наша спо­ собность хорошо к себе относиться не ограничивалась бы лишь теми моментами, когда мы счастливы, доставляем другим удовольствие или ощущаем подъем.

СЛИШКОМ СТЫДНО ОБВИНЯТЬ Ребенок, подвергшийся эмоциональному насилию, неизбежно пытается "объяснить” поведение своих обидчиков — ив конечном счете борется за выживание, продираясь сквозь зыбучие пески самообвинений. — Эндрю Вакс

Бесконечное множество стыдящих клише подталкивают нас к отка­ зу от обвинений и “простому выбору прощения”. Многих из нас направ­ ляют “дружеские” советы: “Прощение — это признак развитой души!”, “Иисус простил, почему ты не можешь?”, “Твоя мать сделала все, что могла. Ей тоже жилось нелегко! Разве ты не можешь ее понять?”, “Как ты можешь винить своих родителей после всего, что они для тебя сде­ лали?”, “Перестань обвинять родителей и живи своей жизнью”. (Мне нравится отвечать на последний упрек словами: “Только когда я воз­ ложу вину на тех, кто ее заслужил, я найду в себе силы эффективно справляться с жизнью”.) Очень трудно устоять под напором вышеперечисленных избитых увещеваний, особенно если родители внедрили вину в наше сознание своими заявлениями о том, что работали, не покладая рук, жертвова­ ли всем и никогда ничего не хотели для себя. Многие жертвы травмы позволяют пристыдить себя этими ложными мифами и отказываются от претензий выдвигать здоровые обвинения. Кроме того, вызывающие в нас стыд призывы к прощению во имя Христа лицемерны, ибо Иисус сам “смоделировал” обвинение плохого поведения. Он рассердился на менял, которые осквернили храм своей торговлей. Он гневно напал на апостолов, которые заснули, оставив его одного, пока он молился в Гефсиманском саду. Даже на кресте он

Глава 7. Обвинение и прощение

223

тяжело сетовал на своего отца: “Боже мой, Боже мой! Для чего Ты меня оставил?” И даже если наши родители сделали все возможное, отменяет ли это сам факт того, что мы были сильно травмированы и пострадали из-за их некомпетентности? Сможет ли это понимание мистическим образом испарить праведный гнев, который мы несем в себе из-за бесчисленного количества несправедливых наказаний или мучительно неудовлетво­ ренных желаний? Тот факт, что они сделали все возможное, — весомое смягчающее обстоятельство, которое поможет в итоге искренне про­ стить их, но оно не может магическим образом нейтрализовать кипящую внутри нас магму невыраженных обвинений. Если мы прощаем до того, как обвиняем, то рискуем всю жизнь не­ сти в себе тяжесть детской травмы и гнева. Прежде чем научиться без­ опасно освобождаться от своих обвинений, я был, как изможденный турист, слишком отстраненный и наивный, чтобы заметить, что кто-то подложил тяжелый валун в его рюкзак. Невозможно простить наших родителей, если мы будем по-прежне­ му отрицать то, что они причинили нам много боли. Непроработанная детская боль и невыраженные обвинения делают невозможным для нас эмоционально и физически успокоиться или расслабиться, когда мы находимся рядом с ними. Наш внутренний ребенок будет в ужасе, если мы не привлечем их к ответственности, когда они снова попытаются навредить нам. Поэтому, находясь рядом с ними, мы будем рефлектор­ но уходить в свою привычную сверхбдительность или диссоциацию. Эта потребность в защите помешает нам заглянуть глубоко в себя, чтобы искренне простить их. Она помешает нам почувствовать к ним настоящее эмоциональное тепло. Наш страх перед родителями не может быть проработан без призна­ ния их вины, независимо от того, насколько искренне мы убеждены в том, что простили их. Если мы хотим когда-нибудь по-настоящему расслабиться и почувствовать любовь к своим родителям, мы должны позволить себе обвинять их пагубное поведение.

ГНЕВНЫЙ ВЫХОД ОБВИНЕНИЯ Наше боящееся агрессии общество, которое требует подавления негативных эмоций, более всего подвержено

224

Глава 7. Обвинение и прощение

диким актам насилия, ставшим частью нашей культуры... это общество должно начать лелеять тех, кто рискнет выражать свои агрессивные чувства и найдет способы делать это конструктивно. — Джордж Бах и Херб Голдберг, Creative Aggression

Позвольте мне повторить еще раз: большинству жертв травмы не нужно напрямую обвинять своих родителей. Большинство родите­ лей вообще не могут (или могут, но крайне плохо) терпеть обратную связь о своем плохом воспитании детей. Это не означает, что к ним нельзя испытывать желание простить. Мы можем высказать им об­ винение не в их присутствии и так, чтобы пробудить в себе желание простить. Я использую термин “гневный выход обвинения”, чтобы описать безопасные и не насильственные формы обвинения. Гневный выход обвинения обычно начинается с того, что мы разрешаем детским вос­ поминаниям о жестоком обращении родителей появиться в сознании. Когда эти воспоминания всплывут, мы должны представить, что стоим перед своими родителями и обвиняем их в причинении нам боли. Мы можем проговорить это вслух или про себя, наедине с собственными мыслями. Существует множество методов, — широко известных техник гештальта или психодрамы — с помощью которых жертвы травмы могут разыграть конфронтацию со своими родителями в прошлом. Безопасное и мощное освобождение от старой боли произойдет тог­ да, когда мы представим, что обвиняем их и прекращаем их насилие над нами. Многие из моих клиентов рассказали, что испытали сильное облегчение после “ролевых игр”, в которых осудили несправедливые действия своих родителей. Многие были одновременно шокированы и восхищены, услышав собственные гневные восклицая: “Нет!” и “Это несправедливо! ” Одна из моих клиенток испытала глубокое облегчение, когда разы­ грала ролевую игру, в которой была прокурором в зале суда и судила своих родителей за то, что они отказались от выполнения своих роди­ тельских обязанностей. Призвав их к ответу за множество несправед­ ливых поступков, она признала их виновными и наказала за жестокий эгоизм точно так же, как сама была часто наказана в детстве.

Глава 7. Обвинение и прощение

225

Эффективность таких методов обычно пропорциональна интенсив­ ности, с которой родители наказывали в прошлом проходящих реаби­ литацию, и степени полноты и точности понимания несправедливых действий родителей. Гневный выход обвинению можно давать наедине с собой или при свидетелях. Использование свидетелей помогает избавиться от стыда и часто повышает терапевтическую ценность этих упражнений, хотя некоторым жертвам травмы сначала нужно проделать упражнение в одиночестве, чтобы чувствовать себя достаточно безопасно для гнев­ ного обвинения родителей. Мы также можем проработать обвинения, написав письмо каждому из родителей и обвинив их как можно более конкретно и полно во всех их родительских проступках. Такие письма не предназначены для ре­ альной отправки, а, скорее, для того, чтобы предъявить как можно большее количество обвинений с помощью резкого и бескомпромисс­ ного неприятия. Некоторые жертвы травмы после этого редактируют письма, сделав из них более приличные версии своих справедливых жалоб, и отправляют родителям по почте в надежде начать с ними чест­ ный диалог о своем прошлом. Если вам все еще неловко проделывать работу по обвинению, вы мо­ жете попробовать следующее духовное упражнение. Представьте, что ваше “Высшее «я»” просит у “Высших «я»” ваших родителей разреше­ ния на выражение своего гнева на них ради высокой цели — оконча­ ния незавершенного дела между вами. Скажите им, что вы делаете это для того, чтобы ваш детский, не нашедший выхода, гнев не выходил постоянно и бессознательно наружу в их присутствии. Подчеркните свое намерение, выразив надежду, что этот безобидный выход гнева приведет к укреплению близости в ваших отношениях. Если это не пробудит в вас желания репрезентативно отругать или сделать выговор своим родителям, вам все еще будет полезно выра­ жать свои обвинения абстрактно. Вы можете гневно обличать исклю­ чительно их несправедливые действия или, если даже это кажется вам слишком сложным, общую несправедливость жизни. Вместо того что­ бы кричать: “Я зол на вас, мама и папа!”, можно выразить свой гнев на жизнь: “Я в ярости! Я ненавижу то, что в детстве и в жизни есть столько боли и несправедливости!” или просто “Я в ярости! Я просто в бешенстве!” Иногда сама по себе эта практика приносит исцеление,

226

Глава 7. Обвинение и прощение

а иногда она постепенно открывает путь к более конкретному осужде­ нию несправедливости в детстве. Если жестокое обращение родителей с вами было постоянным и длительным, старые невысказанные обвинения могут быть настоль­ ко серьезны, что их нужно разыгрывать с огромной яростью. Многих жертв травмы поначалу тревожит такая перспектива, потому что они бессознательно опасаются, что высвобождение накопленного гнева приведет к “безумию и беспределу”. Действительно, многие подавляют свой страх, потому что их еще непрочувствованная ярость из-за дет­ ской травмы иногда проявляется в мыслях и образах об убийстве. Но на самом деле в данном случае мысль об убийстве является не более чем сигналом о том, что психика скрывает очень большой заряд гнева. Это форма драматизации, которая очень быстро испаряется, если ис­ пользовать безопасный активный выход накопленной ярости. Опыт безопасного и полноценного выражения гнева освобож­ дает жертв травмы от страха, что однажды они потеряют контроль. Безобидное выражение желания чьей-то смерти, безусловно, прино­ сит огромное облегчение и является достижением, способным изме­ нить жизнь. Уже никогда больше не нужно будет бояться гнева, с ним можно будет подружиться. Жертва травмы на собственном опыте убе­ дится, что гневные чувства сильно отличаются от гневных действий, они могут быть полностью и безвредно прочувствованы и выражены. Чудесный парадокс заключается в том, что безопасная потеря контро­ ля над эмоциями на самом деле гарантирует: контроль над ними не бу­ дет потерян деструктивно! Безопасное выражение гнева дает на это гарантию, потому что предотвращает превращение ярости во взрывоо­ пасную скороварку без предохранительного клапана. Гневный выход обвинения, как правило, улучшает наши отно­ шения с родителями в реальной жизни. Мы сможем ослабить свою бдительность, направленную вовне, потому что, наконец, обретем чувство безопасности. Родители рядом с нами тоже расслабятся, по­ тому что мы больше не будем бессознательно транслировать им свою враждебность, и это позволит им ослабить напряжение. Некоторым из нас посчастливиться обнаружить, что за эти годы наши родители изменились и больше не являются злыми преступниками из про­ шлого. В таких случаях семейные отношения смогут, наконец, стать по-настоящему дружескими.

Глава 7. Обвинение и прощение

227

Однако некоторые жертвы травмы не столь удачливы, и никакая работа с обвинением не может помочь создать расслабляющую атмос­ феру рядом со злобными родителями. В таких случаях целесообразно настойчиво и, если необходимо, гневно протестовать против каждого следующего жестокого обращения со стороны наших родителей. Если и это не будет эффективно, контакты с родителями нужно свести к ми­ нимуму или вообще прекратить, так как любого рода продолжающееся насилие препятствует реабилитации. Я работал с рядом клиентов, чей прогресс в терапии годами оставал­ ся минимальным, пока они резко не сократили контакты со своими, все еще абьюзивными родителями. Реабилитация этих же клиентов стала расти как на дрожжах в течение первых месяцев после отказа от этих токсичных отношений. Это происходило даже в тех случаях, когда кон­ такты осуществлялись только по телефону. Если вы все же сомневаетесь в том, что носите в себе обвинения про­ тив своих родителей, вы можете попробовать следующее упражнение. Представьте на минуту перед собой лица матери и отца так живо, как только сможете. Теперь переключите свое внимание на то, что проис­ ходит в вашем теле, когда вы визуализируете их. Что вы испытываете в мышцах челюсти, горла, груди и живота? Вы дышите глубоко и лег­ ко? Ваше тело расслаблено? Если вы обнаружите, что стали напряженными или сверхбдитель­ ными, то можете поэкспериментировать с гневным выходом обвине­ ния, чтобы посмотреть, снимет ли оно напряжение. Если в данный мо­ мент вы не можете дать гневный выход обвинению, напомните себе, что находитесь здесь и сейчас, что вы в безопасности, и позвольте своим мышцам и дыханию расслабиться. Возможно, позже вы найдете время и место, чтобы избавиться от этого старого груза.

НАВЯЗЧИВОЕ ПОВТОРЕНИЕ, ОБВИНЕНИЕ И ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЕ ПРОЩЕНИЕ Мазохисты любят не боль. Они влюблены в садистов.

— Карл Юнг

Многие дети, подвергшиеся эмоциональному насилию, всю жизнь стремятся к чужому одобрению (которое принимают за “любовь”). Они так хотят

228

Глава 7. Обвинение и прощение любви — и так убеждены, что не заслуживают ее, — что являются главными претендентами на жестокое обращение в близких отношениях.

— Эндрю Вакс Восстановление инстинкта обвинения поможет нам избежать ло­ вушки преждевременного прощения, называемого навязчивым по­ вторением. Навязчивое повторение — это динамика психики, которая бессознательно побуждает взрослых детей снова и снова вступать в одни и те же деструктивные отношения. Понимание этой динамики поможет нам сопротивляться бессознательному привлечению к себе вредных людей и перестать взаимодействовать со значимыми другими так, будто они имеют такую же абсолютную власть над нами, как наши родители. Следующий далее набросок, который иллюстрирует жестокость моей матери, я привожу в качестве конкретного примера навязчивого повторения. Он демонстрирует то, как преждевременное прощение мешает нам избавиться от уязвимости во взрослых отношениях и за­ мечать повторение родительского пренебрежения и жестокого обра­ щения. Я “простил” свою мать задолго до того, как понял, что прощать ее есть за что. Я простил ее потому, что, в отличие от моего отца, она иногда ко мне хорошо относилась. Я простил ее потому, что мини­ мизировал материнскую ядовитую критику, сравнивая ее с частыми отцовскими ударами по голове. Я простил ее, потому что не помнил о болезненных затрещинах, которыми она награждала меня в раннем детстве, еще до того, как артрит скрутил ее руки и удары стали не та­ кими сильными. (Даже сейчас мое тело невольно содрогается, когда во мне эхом от­ зывается ее признание на смертном одре: “Тебе действительно от меня сильно доставалось, Питер!” Она произнесла слово “доставалось” страшно и хладнокровно.) Я простил свою мать еще до того, как, работая над реабилитацией, начал раскапывать воспоминания о ее жестоком обращении. К сожа­ лению, я последовал совету “эксперта” и простил ее еще раз, только начав чувствовать гнев по отношению к ней. Меня убедили “оставить прошлое в прошлом” задолго до того, как оно на самом деле стало

Глава 7. Обвинение и прощение

229

прошлым — задолго до того, как я понял, что позволяю своим партнер­ шам обращаться со мной с таким же пренебрежением, как это делала она. Это ложное прощение годами маскировало собой мои абьюзивные отношения с партнершами в настоящем, пока самопроизвольно рас­ крывшаяся материнская вина не заставила меня отказаться от про­ щения и возобновить реконструкцию образа жестокого обращения со мной в детстве. Лишь вновь открывшись гореванию, я начал вспоми­ нать, как опасно и болезненно было всегда находиться рядом с матерью. На протяжении всего детства она безжалостно манипулировала мной и наказывала, загоняя в безвыходные ситуации. Не умея здоровым об­ разом выражать свой гнев, она была типичным дисфункциональным родителем, который бессознательно провоцирует безвыходные ситуа­ ции, чтобы оправдать вымещение своего гнева на детях. Я был в опасности каждый раз, когда моя мать нуждалась в разрядке, а как несчастная молодая мать она нуждалась в ней постоянно. В такие моменты нельзя было спрятаться в безопасной гавани. Если я разго­ варивал, она вдруг срывалась на мне, называя болтуном и всезнайкой; если я молчал, она ругала меня, задевая тем, что мне нечего сказать в ответ: “Ты что, дурак, или язык проглотил?” Если я играл, она шлепа­ ла меня, приказывая сидеть смирно; если я сидел смирно, она называла меня лентяем и бездельником. Если я на что-то отвлекался, она возму­ щалась моим эгоизмом и тем, что я думаю только о себе; если я пытался ей помочь, она с презрением отмахивалась от меня, как от навязчивой мухи. Когда моя мать злилась, что бы я ни делал, я все делал не так. В каждом из этих случаев, когда ее гнев достигал апогея, словесные оскорбления могли подкрепляться тасканием за волосы, пощечинами или пинками. Как и ее отец, она находила забавным неожиданно давать мне подзатыльник, после чего смеялась со словами: “Это тебе просто так. Попробуй что-нибудь сделать — и увидишь, что еще будет!” В итоге мать перестала меня бить (потому что артрит, наконец, сделал свое дело, и удары стали более болезненными для нее, чем для меня), и чтобы выпускать свой гнев, она полагалась исключитель­ но на сарказм и критику. С помощью стыда меня заставили поверить, что жестокие унижения, как и ее подзатыльники, не были ни деструк­ тивными, ни болезненными, а были всего лишь шуткой, а в целом у нее было “доброе сердце”.

230

Глава 7. Обвинение и прощение

Мать могла перевернуть с ног на голову все, доказывая, что я заслу­ живаю унижения. Фразы, которые я считал умными или забавными, она приводила в качестве доказательств моей глупости. Со временем я научился чрезвычайно осторожно говорить все, что хотел. Мне ка­ залось, что, делая или говоря что-то, я хожу по тонкому льду — как выразился мой друг: “слова ходили на цыпочках”. Мои отношения с матерью стали причиной моего навязчивого повто­ рения — я привлекал к себе похожих на нее партнерш и терпел от них такие же критические замечания. К счастью, я не испытал на себе по­ вторения физического насилия, в отличие от многих избитых супру­ гов, почти все из которых пережили в детстве побои. Много лет я страдал от вербального и эмоционального насилия, ко­ торое было похоже на материнское, со стороны своих подруг. Обладая плохими коммуникативными навыками, мало говоря о себе, я не умел себя защитить, потому что они мастерски использовали язык для не­ справедливого установления своей власти (см. “Вербальное насилие” в главе 8). Большую часть времени я даже не осознавал, что амбивалентные по­ слания моих партнерш, их вербальные поиски козла отпущения и от­ кровенный эмоциональный “демпинг” причиняют мне боль. Мне каза­ лось, когда на меня кричат и придираются, что это нормальная форма отношений. Мне казалось вполне естественным часто вызывать собой разочарование и не иметь ничего, кроме недостатков. Мне казалось по­ лезным и хорошим поводом заставить себя совершенствоваться, когда меня не в мою пользу сравнивали с другими. Я без протеста терпел постоянную унизительную критику своих партнерш. Я даже подкреплял ее постыдной самокритикой, воспроиз­ водя подобострастие, которого требовала моя мать. В детстве я бесчис­ ленное количество раз спрашивал себя: “Почему я просто не могу быть хорошим ребенком, чтобы мама меня любила? Что я могу сделать, чтобы доставить ей удовольствие? Как я могу измениться, чтобы она перестала меня ненавидеть?” Подобно себе в детстве, я усердно работал над тем, чтобы найти и ис­ править свои недостатки, из-за которых мои партнерши злились и были так разочарованы мной. Я добровольно брал на себя ответственность за все проблемы в наших отношениях так же, как и в отношениях со сво­ ей матерью, которая убедила меня, что во мне таится главная причина

Глава 7. Обвинение и прощение

231

всех ее расстройств. Оставив свою семью с разрушенной до основания самооценкой, я с легкостью подсознательно отдавал своим партнер­ шам всю власть над собой, как когда-то “отдал” своей матери. Откуда мне было знать, что по-настоящему любящие партнеры уважают друг друга, идут на компромиссы и готовы вносить свой вклад в решение проблем и построение отношений? Повторяя еще одну динамику отношений с моей матерью, я без про­ теста принимал пренебрежение. Откуда мне было знать, что здоро­ вая любовь включает огромное количество положительной обратной связи? Я не получал “подсказок” о том, что у меня есть потребности в признании и поддержке. Редко получая такие подтверждения и от партнерш, я легко смирился с отсутствием валидации в наших отно­ шениях. Отдельные случаи позитивного внимания смаковались мной как лакомые кусочки, за которые я был очень благодарен. Эти крохи сохраняли меня эмоционально живыми, хоть и истощенными, и, в от­ личие от эмоционального голода моего детства, держали на плаву. Из-за навязчивого повторения я всегда выполнял с партнерша­ ми роль сиделки. Пройдя “стажировку по созависимости” у матери, я привык полностью жертвовать своими потребностями, отдавая под­ ругам все свое внимание. Поскольку они представлялись такими же мученицами, как и она, это стало моей второй натурой. Они излучали собой чувство превосходства, которое всегда подразумевало: “Моя боль намного сильней твоей, поэтому мы должны сконцентрировать всю нашу энергию и внимание на моих, явно более важных, потреб­ ностях”. Один из привитых мне матерью способов заботы о партнершах за­ ключался в их постоянном выслушивании. Обычно это было воспро­ изведением таких же безвыходных ситуаций, в которых мне никогда не удавалось слушать “правильно”. И мать, и партнерши регулярно нападали на меня за допущенные при этом оплошности. Если они были в плохом настроении и нуждались в вымещении на ком-то сво­ его зла, для меня, как слушателя, не было безопасной гавани. Если я слишком фокусировался на том, что они говорили, им казалось: я демонстративно стараюсь и заставляю их нервничать. Если я рас­ слаблялся, мне говорили, что я отвлекаюсь и мало интересуюсь. Если я задавал вопросы, проявляя интерес, мне говорили, что я их отвле­ каю. Если слушал тихо и внимательно, говорили, что я недостаточно

232

Глава 7. Обвинение и прощение

выражаю свое отношение и безразличен. Если я высказывал свои мысли, меня эгоистично прерывали. Это не значит, что меня не за что было обвинить в моих взрослых отношениях. Принятие мной собственного бедного самовыражения и неспособности настоять на праве быть в равной степени услышан­ ным — мой главный вклад в дисфункцию этих отношений. Оставаясь безмолвными и необщительными, не работая над реабилитацией спо­ собности выражать себя, жертвы травмы вызывают нормальную фру­ страцию у своих партнеров. Тем не менее мое ограниченное самовыражение было и главной со­ ставляющей моего навязчивого повторения. Годы жестокого обраще­ ния так основательно сказались на моей речи, что, вступая в отноше­ ния, я бессознательно считал, что разговор сам по себе опасен. Я был подсознательно убежден: все, что я скажу в разговоре с женщиной, “за­ нявшей место” моей матери, будет препарировано, высмеяно и может даже стать поводом для пощечины в стиле маминой “подлой атаки”. (Когда я пишу эти строки, донося мысль до широкой аудитории, я проливаю много слез и гневно обвиняю свою мать в том, что до сих пор перед моими глазами стоит растерянное и испуганное лицо пяти­ летнего мальчика, который в сотый раз получил пощечину за какое-то безобидное высказывание.) Навязчивое повторение самовоспроизводится таким же образом, как и все другие компульсии. Долгие годы я все больше и больше терял дар речи, потому что меня тянуло к таким же женщинам, как и моя мать, которые были не толь­ ко плохими слушательницами, но и слишком критично относились к моему самовыражению. Я оставался “застрявшим” в старых моделях отношений, потому что наивно следовал отвратительному совету, что смогу исцелиться только тогда, когда решу сначала простить. Ведь кто, если не мать, больше всего заслуживает прощения? И кого, кроме Бога, наиболее кощунственно обвинять? Несколько лет я пребывал в тупике поверхностного, но затвердев­ шего процесса прощения, с минимальным прогрессом в своей реаби­ литации. Я сопротивлялся многим терапевтическим попыткам устра­ нить то, что скрывалось под моим окаменевшим прощением. Простить свою мать, не обвинив ее в том, что она заставила меня искать убежище в безмолвии, означало навсегда во время разговоров оставаться немым, черной дырой.

Глава 7. Обвинение и прощение

233

Тогда я понял: мое прощение было стойкой защитой от ужасной боли, которая, наконец, вышла наружу, когда я действительно “осоз­ нал”, что долгие периоды моего детства мать активно ненавидела меня. Как ужасно было осознать то, что любовь матери была не чем иным, как вереницей лицемерных родительских клише. Как больно было в полной мере ощутить пустоту ее любимых заповедей: “Я хочу только добра для тебя” и “Я делаю это (делаю тебе больно) только потому, что люблю тебя”. Одиноким вечером, когда мне было уже за тридцать, я, наконец, сломал окаменевшую оболочку своего ложного прощения. В ту ночь, благодаря Божьей милости, мне было разрешено яростно кощунство­ вать на Бога. Я гневно обвинял Высшую Силу и несколько часов опла­ кивал божественную несправедливость. Я гневался на все чудовищное лицемерие и жестокость жизни, оплакивая всю свою боль, как и боль многих других. Исчерпав свой гнев, я был поражен внезапно появившимся и пере­ полнявшим меня огромным чувством любви и сострадания к себе. Как замечательно, что я не вызвал на себя моментального Божьего наказа­ ния, в котором был почти уверен! Никаких молний! Никаких земле­ трясений! Никакие черти не утащили меня за собой в ад! Я колебался между слезами облегчения и наслаждением моментом “вечности”. Я громко смеялась от восторга, вспомнив вдруг мудрое изречение Джорджа Бернарда Шоу: “Все великие истины начинаются как богохульство”. После этого я был вознагражден чрезвычайно ярким образом Высшей Силы, с восхищением улыбающейся, как здоровый родитель, которого забавляют инстинктивные акты непослушания милого и бе­ зобидного ребенка. Наконец-то я твердо осознал, что был по своей сути хорошим ребенком, а не каким-то демоническим, неблагодарным су­ ществом, целенаправленно пытавшимся превратить жизнь своей мате­ ри в сущий ад. Затем это чувство благодати расширилось до понимания того, что всепрощающий Творец всего живого на земле принимает “кощунствен­ ное” выражение нашего гнева, поскольку и оно является Божественным творением. Такого рода безвредное обвинение освобождает нас от жиз­ нененавистнических обвинений и восстанавливает естественную склонность наших сердец к состраданию и любви.

234

Глава 7. Обвинение и прощение

Эта кощунственная “молитва” завершилась прозрением, что мое глубочайшее горе объясняется утратой восхитительного чувства еди­ нения и взаимодействия со всем миром, с которым я, как и все люди, родился. Основанное на эмоциях осознание оставило меня с непоко­ лебимой верой в то, что такое единение и есть конечная реальность, к которой все мы неизбежно вернемся. Лао-Цзы писал об этом так.

Позволь своему сердцу быть спокойным. Наблюдай за суетой живых существ, но думай об их возвращении. Каждое существо во Вселенной возвращается к общим истокам. Возвращение к истокам — это покой... Когда ты поймешь, откуда пришел, Ты сам станешь... добрым, как бабушка, величественным, как король. Погрузившись в чудеса дао, ты сможешь справиться со всем, что жизнь тебе принесет, и когда придет смерть, ты будешь готов. Этот опыт стал чудесным поворотным моментом в моей жизни, убедив меня в том, что нормально и естественно — гневно обвинять и жаловаться на несправедливость. С тех пор у меня было много исце­ ляющих моментов возвращения к любви путем обращения непосред­ ственно к Богу и Жизни, и косвенно — к моим родителям и близким. Я также имел честь быть свидетелем того, как многие люди пережи­ вали эту замечательную метаморфозу, пройдя через полное признание и выражение своих обвинений.

ИСЦЕЛЯЮЩАЯ АМБИВАЛЕНТНОСТЬ ПЕРЕЖИВАНИЯ ЧУЖОЙ ВИНЫ И ПРОЩЕНИЯ Возьми закончившиеся силы и растяни их, чтобы преодолеть зияющую пустоту между двумя противоречиями... Ибо бог хочет узнать себя в тебе. — Рильке

Глава 7. Обвинение и прощение

235

Описанный выше “кощунственный” опыт, побудил меня сделать свою мать объектом упражнений на гневный выход обвинения. После завершения одной, особенно интенсивной ролевой игры по достиже­ нию катарсиса в результате обвинения матери, я почувствовал, что мое сердце открывается еще большей любви к ней, чем я когда-либо ис­ пытывал ранее. Это чувство любви затем расширилось до сострадания к ней и, наконец, достигло кульминации, завершившись искренним прощением. Это чувство было столь прекрасным, что я начал цепляться за него, думая, что все еще его переживаю, и пытался продлить гораздо дольше, чем переживал на самом деле. Но в итоге мой бессознательный котел обвинений, который еще не выкипел до дна, снова начал протекать, и я снова почувствовал гнев на нее и стал думать, что ее нельзя простить. Когда я затем позволил себе еще раз разразиться гневом и выпустить наружу эту новую волну обвинений, ко мне вернулось искреннее же­ лание простить. Надеясь, что, наконец, “преодолел это (свою злость)” и добился стой­ кого прощения, я снова стал цепляться за это чувство, пока не всплыла еще одна волна обвинений, пробудившая во мне понимание “нового” аспекта детской утраты. На ранних стадиях этого циклического процесса мое отрицание по­ степенно разрушалось, уступая место все более точному восприятию детства. Я много раз метался между укрепившимися позициями про­ щения и обвинением. По мере прогресса моей реабилитации эти полюса становились все менее отстоящими друг от друга и все менее устойчивыми, пока у меня не появилось преобразующее переживание чистой, исцеляющей амби­ валентности — одновременного ощущения вины моей матери и ее про­ щения. Этот опыт убедил меня в том, что обе эмоции внутренне нам присущи, и определенные колебания между обвинением и прощением всегда необходимы и полезны. Годы колебаний между этими двумя эмоциями также убедили меня в том, что в итоге я всегда возвращаюсь к чувству прощения своей матери, как бы на нее ни злился. Я считаю, что это позволяет мне ис­ кренне говорить: я прощаю ее, даже если иногда без всякого сомнения чувствую ее вину.

236

Глава 7. Обвинение и прощение

Обвинение матери возрождается всякий раз, когда я сталкиваюсь с остатками ее подавляющего влияния. Я действительно считаю, что уже вправе сказать: я простил свою мать, поскольку эти рудименты сильно сократились. Если бы я не избавился от большей части навяз­ чивого повторения, которое притягивало ко мне партнерш, “делающих меня безмолвным” или наказывающих меня, мое отношение к ней вряд ли было бы отношением настоящего прощения. Более того, говоря о прощении матери, я утверждаю это в том же смысле, в каком говорю, что люблю своих друзей. Я искренне считаю, что люблю своих старых друзей, хотя и не постоянно испытываю к ним любовь, но мои чувства любви к ним неизменно возвращаются, несмо­ тря на долгие годы нейтрального отношения, нормальные периоды от­ чуждения или разочарования. Таким же образом функциональные родители любят своих детей. Несмотря на то что они не постоянно чувствуют любовь к ним, чувство любви возвращается достаточно часто, чтобы поверить в любовь как в “базовый уровень”. Многие дисфункциональные родители не дости­ гают такой эмоциональной гибкости, потому что не знают и не практи­ куют безопасные и ненасильственные техники выражения нормально­ го чувства гнева на своих детей. Активное управление гневом является крайне важным родитель­ ским навыком, потому что такое количество жертв “несправедливого” родительства не могло бы появиться, если бы гневные чувства и обви­ нения не подавлялись. Родителям рекомендуется использовать описан­ ные в главе 4 приемы безопасного выражения гнева и освобождаться от него, не вымещая гнев на своих детях. Если родители не будут выра­ жать свои чувства фрустрации безопасным образом, гнев будет неиз­ бежно накапливаться, периодически взрываясь и вымещаясь на детях. Это будет вредить не только детям, но и родителям, разрушая близкие отношения между ними. Когда это будет происходить, дети и родители будут терять любовь друг к другу. Искреннее эмоциональное переживание слов “я люблю” или “я про­ щаю” зависит от готовности, хотя бы изредка, переживать гнев или обвинять. Я много раз утрачивал прекрасную эмоциональную субстан­ цию любви и прощения, обманывая себя иллюзией, что стал выше чув­ ства гнева. Всякий раз, когда я пытаюсь конкретизировать прощение, отри­ цая повторяющееся переживание вины моей матери, в глубине души

Глава 7. Обвинение и прощение

237

я начинаю чувствовать себя очень далеким и оторванным от нее. Это становится очевидным, когда я смотрю на ее фотографии и чувствую напряжение где-то в своем теле. Фокусируясь на этом напряжении, я обнаруживаю задетые чувства, которые, когда я их полностью пе­ реживаю или выражаю, снова меня отпускают, и я испытываю к ней сочувствие.

ОБВИНЕНИЕ КАК НЕПРЕРЫВНЫЙ ПРОЦЕСС Реконструкция прошлого с целью осмысления настоящего превращается в непрерывный процесс — тот, который, по сути, протекает на протяжении всей жизни человека. — Шелдон Рот

Несмотря на то что я в полном объеме искренне простил свою мать, ее абьюзивное и пренебрежительное поведение всегда будет вызывать во мне обвинение, как и любое другое подобное поведение. Напоминание об этом помогает мне каждый раз, когда я вновь ис­ пытываю трудности с самовыражением. Неожиданно появляющееся косноязычие, как правило, “подсказывает” мне, что у меня эмоцио­ нальный флешбэк о страхе и стыде — побочном продукте ее бесчис­ ленных нападок на мои попытки самовыражения. Когда эти флешбэки угрожают мне безмолвием, во мне вновь подни­ мается волна обвинений, чтобы напомнить, как несправедливо то, что я так косноязычен. Как правило, обвинение дает отпор этим призракам прошлого — страху и стыду — и усиливает мою решимость говорить то, что я хочу и должен сказать. Написав этот последний абзац, я почувствовал огромную радость от того, насколько этот процесс помог мне. Иногда я с трудом могу по­ верить, что наслаждаюсь сейчас такой образной и богатой речью. Как чудесно: материнская привычка препарировать и предугадывать все, что я хотел сказать, осталась далеко в прошлом! Каждому человеку необходимо отказаться от деструктивной кри­ тики. Восстановление права на обвинение автоматически напомина­ ет нам о том, что мы вправе бороться с насилием — и с внутренними отголосками привитого нам родителями стыда, и с нападками новых обидчиков.

238

Глава 7. Обвинение и прощение

ОБВИНЕНИЕ И СТЫД Стыд — величайшая форма домашнего насилия в этой стране. — Джон Брэдшоу

Токсичный стыд — изнуряющее внутреннее состояние, характери­ зующееся крайним чувством унижения и непрекращающимися самоненавистническими мыслями. Токсичный стыд был впервые выявлен Джоном Брэдшоу (John Bradshaw) в его книге Healing the Shame That Binds (Исцеление от сковывающего стыда). Когда стыд полностью интернализирован, вы не видите в себе ничего хорошего. Вы чувствуете себя ущербным и не­ полноценным; у вас есть ощущение, что вы лузер. Вы не мо­ жете ни с кем поделиться своим внутренним “я”, потому что презираете себя. Презирая себя, вы — больше не вы.

Брэдшоу противопоставляет токсичный стыд здоровому стыду. Здоровый стыд является естественным и относительно легким чувством недовольства собой, которое мы инстинктивно испытываем, когда сами себе причиняем боль, или это делает кто-то еще. Часто здоровый стыд мутирует в токсичный, если дисфунциональные родители постоянно от­ носятся к своим детям так, словно они по своей сути ущербны. Токсичный стыд мгновенно переполняет многих взрослых детей, как только они начинают думать, чувствовать или действовать так, как ра­ нее им запрещали родители. Когда появляется токсичный стыд, он, как лесной пожар, разрастается, переходя в презрительную самокритику, и радикализирует все сознание. Он инфицирует нас, как быстро рас­ пространяющийся вирус, отравляя ненавистью к себе каждый аспект нашего самовосприятия. Как правило, токсичный стыд порождает в нас чувство безнадежности и подавленности. В наихудшем случае он заставляет нас желать себе смерти. Многие жертвы травмы огромную часть своей жизни проводят, страдая от токсичного стыда. Я считаю, что токсичный стыд — это своего рода эмоциональный флешбэк, в котором мы смотрим на себя с тем же отвращением, какое отражалось на лицах наших родителей всякий раз, когда мы их разоча­ ровывали. Токсичный стыд держит нас в оцепенении страха, унижения

Глава 7. Обвинение и прощение

239

и безнадежности, как в самые драматичные моменты нашего детства. В той степени, в какой наши родители испытывали к нам отвращение, мы подвержены приступам токсичного стыда, потому что чувствуем себя плохими, бесполезными и некрасивыми. Токсичный стыд — чрезвычайно мощное орудие контроля. По сло­ вам Брэдшоу, дисфункциональные семьи, как правило, используют токсичный стыд, чтобы заставить детей поверить: их невинные ошибки доказывают то, что сами они являются непростительными ошибками. Родители регулярно используют токсичный стыд, чтобы игнорировать потребности своих детей, подавлять их способность самоутверждаться и выступать против жестокого обращения и пренебрежения (или даже замечать его). Кроме того, большинство дисфункциональных родителей так нега­ тивно реагируют на чувства своих детей, что в итоге дети испытывают стыд всякий раз, когда эти чувства у них возникают. Из-за этого взрос­ лые дети редко переживают свои чувства в чистом, нескомпрометированном виде. Токсичный стыд сразу окрашивает собой такие запре­ щенные эмоции, как гнев, печаль и страх, делая их неизмеримо более болезненным и неприятным, чем они должны быть на самом деле. Токсичный стыд не только отравляет наши эмоции, но и препятству­ ет реабилитации путем постоянного подавления стремления продол­ жить приостановленные процессы развития. Постоянные, естествен­ ные стремления к росту и развитию часто гасятся стыдом еще до того, как мы успеваем их осознавать. В начале реабилитации я понятия не имел, что многие из моих внезапных погружений в стыд были триггированы короткими желаниями удовлетворять запретные потребно­ сти или требовать возвращения лишенных прав. Я был подсознательно кастрирован бесчисленными вариациями: “Как ты смеешь думать, что заслуживаешь внимания, права высказываться или безмятежно прово­ дить время в одиночестве! Кем, черт возьми, ты себя возомнил, когда говоришь «нет» и отказываешься выполнять просьбы?” Многие краткосрочные попытки реабилитации заканчиваются, по­ тому что каждый импульс к улучшению и самореализации триггирует парализующий приступ токсичного стыда. Вот почему на ранней ста­ дии реабилитации так много жертв травмы выглядят растерянными и встревоженными, когда им говорят, что они имеют законные потреб­ ности, права и чувства, которые им нужно восстановить.

240

Глава 7. Обвинение и прощение

ВНУТРЕННИЙ КРИТИЧНЫЙ РОДИТЕЛЬ Многие из нас живут так, будто наши родители находятся внутри нас и управляют ходом нашей жизни. Во многих дисфункциональных семьях родители похожи на конкистадоров, которые завоевывают, ко­ лонизируют и эксплуатируют области детского мозга, отвечающие за выбор. К сожалению, уход из семьи редко бывает реальным уходом изпод родительского контроля. Многие родители, глубоко проникнув во внутреннюю жизнь своих детей, оставляют после себя жестокого дик­ татора, который продолжает порабощать их. Этот деспотичный прави­ тель — внутренний критичный родитель. Внутренний критичный родитель — это умственный процесс поис­ ка ошибок, который является причиной постоянных негативных ком­ ментариев о себе. Это часть нашей психики, которая обучена искать, что с нами не так, а не то, что правильно. Критичный родитель застав­ ляет нас подчиняться родительским стандартам, вкусам и оценкам и навязывает свои правила с помощью карающих приступов токсич­ ного стыда. Внутренний критичный родитель (также его называют критиком, внутренним критиком, ложным “я” и интернализированным родите­ лем), как правило, представляет собой объединенный образ наших родителей, а также других авторитетных фигур, участвовавших в фор­ мировании нас в детстве. Внутренний родитель безжалостно судит нас, приказывает и говорит с нами таким же уничижительным тоном, как и наши родители. Он также сердито хмурится, глядя на нас, словно препарируя. Едва различимые образы недовольных родителей часто являются тригге­ рами токсичного стыда. Обычно они находятся за порогом сознания. Мы редко впускаем их в сознание. Мы рано научились рефлекторно подавлять в себе восприятие ужасных “выражений” ненависти и от­ вращения на лицах своих родителей, когда они на нас смотрят. Люди инстинктивно изгоняют из сознания слишком пугающие или болез­ ненные образы. Тем не менее постоянное столкновение с отталкиваю­ щими и разгневанными родительскими лицами привело к отпечатку их стыдящих нас выражений глубоко в нашей психике. Образы грозных лиц родителей действуют на нас чрезвычайно устрашающе. Смотрим мы на них или нет, они неодобрительно хмурят­ ся, глядя на наши неоперившиеся попытки саморазвития, посылают

Глава 7. Обвинение и прощение

241

унизительные сообщения, в которых называют нас эгоистичными, глупыми и безнадежными за то, что мы пытаемся себе помочь. Эта тирания внутреннего критичного родителя многих из нас удер­ живает в постоянном регрессивном состоянии бессилия и беспомощ­ ности. Брэдшоу писал так.

Это внутреннее критичное самонаблюдение мучительно. Оно генерирует болезненное самосознание, которое Кауфман описывает как производящее “связывающее и парализующее воздействие на наше «я»”. Этот парализующий внутренний мониторинг приводит к замкнутости, пассивности и бездей­ ствию.

Если мы не бросим вызов этому состоянию, то потеряем врожден­ ное чувство собственной идентичности в пользу интернализированно­ го родителя. Мы будем настолько отождествлять себя с суждениями и убеждениями критика, что фактически сами превратимся во вну­ треннего критичного родителя. Мы даже будем так же хмуро смотреть на себя, как делали наши родители, и бездумно повторять их суждения, по привычке называя себя плохими, бесполезными, уродливыми или жалкими из-за любого маловажного повода. Мы будем стыдиться са­ мих себя за то, чем по праву могли бы гордиться.

ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ ВНУТРЕННЕМУ КРИТИЧНОМУ РОДИТЕЛЮ Я думал, что мой огонь погас, и сковырнул пепел... Тогда я обжег свои пальцы.

— Антонио Мачадо

Самовоспроизводящаяся привычка мучительно подражать роди­ тельской манере стыдить себя не сдастся без боя. С помощью обви­ нения ее можно быстро трансформировать в исцеляющее, искреннее желание побороть стыд. Такое обвинение можно использовать для соз­ дания любящих и поддерживающих отношений с самим собой. Обвинение поможет нам отделить внутренние, естественные и жиз­ неутверждающие процессы от тех, которые заучены, враждебны нам

242

Глава 7. Обвинение и прощение

и саморазрушительны. Эффективное обвинение восстановит наше инстинктивное стремление отклонять токсичные послания, которыми нам промывали мозги, когда мы были слишком маленькими, чтобы за­ щитить себя. Здоровый гнев нашего обвинения может изгнать призра­ ков — неодобрительные хмурые взгляды отца и отголоски язвительной критики матери. Чтобы мобилизовать обвинение на свою защиту, мы должны сна­ чала научиться распознавать атаки внутреннего критика. Иногда это так же сложно, как сражаться с партизанами, так как внутренний кри­ тик часто незаметно сливается с нормальным сознанием. Ненависть к себе может быть настолько повседневной, что мы даже не замечаем ее. Даже исчезая из сознания, придирчивый голос критика, если мы постоянно подвергаемся его воздействию, бубнит в нашей голове как шум прибоя или грохот автострады, становясь привычным фоном. Чтобы бороться с внутренним критиком, мы должны четко слышать его голос. Однажды я услышал такое описание: процесс усиления го­ лоса критика — это “настройка (на внутреннюю волну) и увеличение ее громкости”. Мы можем настроиться на голос критика и увеличить его громкость, если будем осторожно прислушиваться к внутреннему диалогу и полностью фокусироваться на своих переживаниях всякий раз, когда чувствуем токсичный стыд. Большинство учеников на моих занятиях по репарентированию бы­ вают шокированы, впервые услышав вредный голоса своего внутрен­ него критика. По окончанию медитации на увеличение громкости, ко­ торую я использую, чтобы выделить наши внутренние реакции на бе­ зобидные ошибки, многие бывают поражены, насколько безжалостно разговаривают сами с собой. Продолжающие практиковать это упраж­ нение в течение следующей недели сообщают о большой озабоченно­ сти тем, насколько голос критика доминирует в их сознании и портит ежеминутные переживания. Когда я впервые начал усиливать его громкость и настраиваться на содержание внутренней болтовни, то также испытал сильный ужас. Я слышал бесконечные вариации сердитых замечаний: “Посмотрим, как ты облажаешься, тупица!”, “Кого волнует, что ты думаешь, дурак?”, “Молодец, недотепа!”, “Почему бы не узнать, что еще можно сделать, чтобы опозориться?”, “Ты не можешь хоть раз сделать что-нибудь

Глава 7. Обвинение и прощение

243

правильно?”, “Почему бы тебе просто не заткнуться и не понять, что всем наплевать на тебя и твое дурацкое мнение!” Токсичный стыд, который сопровождал эти послания, ощущался болезненно во внутренних ощущениях. Я переживал его как очень тревожное и странное чувство омертвения в животе. Временами мне казалось, что стыд состоит из какой-то ужасной эмоциональной сме­ си — ощущений от давки в переполненном торговом центре, усталости от ночной смены и пустоты в доме престарелых. Этот стыд не только крал мои слова, но и лишал меня воли вернуть их. Когда токсичный стыд нависал надо мной, все, что я хотел сказать, звучало как наихуд­ шая чепуха, какую только можно было себе вообразить. Как я мог ос­ мелиться высказать какую-то мысль, если и сам считал, что все мои мысли в высшей степени достойны насмешек и порицания? Со временем в помощь токсичному стыду критичный родитель стал привлекать творческое воображение и придумывать новые унизи­ тельные эпитеты. Как и стыдившие меня родители, критик все боль­ ше заставлял меня отмалчиваться, а затем все больше унижал за мою неуверенность. Когда мне не хватало слов, я часто летел вниз головой по спирали токсичного стыда, а критик засыпал меня массой новых оскорблений: “Социальный калека, безнадежный интроверт, скучный тупица, закоренелый неудачник, зомби без связи с внешним миром”. Настроившись на своего внутреннего критика, я стал наблюдать за ним и понял, почему в детстве мне нужно было так безжалост­ но подвергать себя цензуре. В войне против моего самовыражения единственный выбор, который у меня был, — это “отождествить себя с агрессорами” и присоединиться к победившей стороне. Когда я мол­ чал, это делало меня менее заметной мишенью для внезапных нападок родителей. Не открывая рта, я лишал их дополнительных боеприпасов (моих слов и идей) для дальнейшего унижения. Более того, ругая себя, я действовал на опережение и смягчал действие их словесных ударов. Со временем я настолько привык к этому процессу, что для меня уже не имело значения, находятся они рядом со мной или нет.

ОБВИНЕНИЕ СТЫДА Во многих смыслах токсичный стыд — это обвинение, обращенное против нас самих. Как только мы поймем, что подвергаемся нападкам

244

Глава 7. Обвинение и прощение

токсичного стыда со стороны критика, мы можем использовать обви­ нение, чтобы остановить его. Мы можем сделать это, обвинив критика или стыд. Я научился делать это в один прекрасный день, когда меди­ тировал. В тот знаменательный момент я неожиданно услышал голос, который, казалось, исходил из самой глубины моего сердца и отвечал на критические нападки.

Подожди минуту! Кто здесь главный? Я! Я сам решаю, с ка­ кой из этих мыслей буду отождествлять себя. Я знаю, что родителям с помощью стыда удалось внушить мне идеи и мнения о себе, которые я запомнил. Иногда рефлектор­ но я повторяю эти унизительные критические замечания. Но само их появление не означает, что они верны или даже заслуживают внимания. Отныне я сам буду решать, какие мысли и идеи обо мне достойны внимания! Я буду отвер­ гать и оспаривать несправедливые порицания и критику! И если я не смогу полностью выключить их, то по крайней мере смогу уравновесить их аффирмациями и валидациями себя. С этого момента я всегда буду занимать свою сторону, чтобы относиться к себе с большей любовью и поддержкой. Возмущаться тем, что разум направляет свой яд против вас, — впол­ не нормально и только повышает вашу самооценку. Нужно отказаться повторять унизительные самообличения. Однако трудно моментально избавиться от нежелательных мыслей, поэтому вначале лучше не об­ ращать на них внимания, а со временем заменить их более полезными. Всякий раз, когда вы будете слышать стыдящие вас послания критика или представлять хмурые и осуждающие взгляды своих родителей, вы можете сказать такое.

Как вы смеете так разговаривать со мной [или с моим ре­ бенком]! Вам нужно немедленно заткнуться! Эй, вы, убе­ рите эти выражения со своих лиц. Вы эксплуатируете за­ поведь о том, что нужно чтить отца и мать! Возьмите назад свои токсичные послания и убирайтесь к черту! Не смейте больше разговаривать со мной таким тоном и в таком духе. Возьмите с собой свой гнев и боль и обратите их против сво­ их родителей, обвиняйте их за все, что они свалили на вас.

Глава 7. Обвинение и прощение

245

Не срывайте больше свое зло на мне! Относитесь ко мне с уважением, или оставьте меня в покое.

Много раз одна из подобных версий процесса самозащиты спасала меня от падения в темную дыру стыда и безмолвия. Я сожалею о бес­ численных случаях в своей взрослой жизни, когда без нужды снова оказывался в том ужасном, богом забытом месте, когда еще не научил­ ся бороться с падением с помощью здорового обвинения. Обвинение не только развивает психические мускулы самозащиты, но и вправляет мозги критику. (Именно по этой причине один из моих клиентов любил называть меня мозгоправом.) Научившись автомати­ чески переключаться со стыда на обвинение, мы начнем избавляться от привычки стыдить себя. Отказавшись слушать сиреноподобный го­ лос критика и повторять его стыдящие нас послания, мы лишаем его силы и власти над нами. Чтобы лишить критика власти, требуется огромное терпение. Обвинение критикующего родителя лишь постепенно приведет к осво­ бождению от стыда: три шага вперед, два шага назад. Годы, которые мы провели в бегстве от внутренней боли, мешают нам даже распознавать атаки стыда. И как указывает Брэдшоу, у стыда есть много разных об­ личий (масок). С клиентами, которые понимают природу токсичного стыда, я ис­ пользую одну из самых распространенных интервенций — помогаю им понять, что в данный момент они в него “погружаются”. В таких случаях я обычно говорю: “Интересно, вы так плохо чувствуете себя из-за атаки токсичного стыда?” Иногда само упоминание стыда помо­ гает им освободиться от него. Люди с определенными успехами в реа­ билитации сразу начинают возмущаться, что прошлое снова жалит их, как сейчас. Часто они также выражают чувство удивления: “О, боже, конечно, это токсичный стыд! Сколько раз он будет подкрадываться ко мне исподтишка?” Как правило, на это я отвечаю: “Если вы чем-то похожи на меня, наверное, сотни раз”. Обвинение — не единственный инструмент борьбы с критикующим родителем и токсичным стыдом. Другие полезные инструменты я рас­ смотрел в главе 9. Книга Хэла и Сидры Стоун (Hal and Sidra Stone) Embracing Your Inner Critic (В объятиях вашего внутреннего критика) — также мощный ресурс, который в общих чертах обрисовывает разные техники “диалога” с критиком с целью уменьшить его деструктивность.

246

Глава 7. Обвинение и прощение

Несмотря на то что, глубоко анализируя послания критика, можно добиться неплохого улучшения, я рекомендую жертвам травмы подо­ ждать, пока они не приобретут некоторую способность отделять себя от критика, прежде чем тратить слишком много времени на содержа­ ние его сообщений. К тем, кто не научился использовать гнев, чтобы отделять себя от критика, навязчивые, грубые обличья стыда быстро возвращаются. С другой стороны, как только вы достигнете успеха в распозна­ вании критика, важно начать его исследовать. Это особенно важно в отношении эмоционального аспекта токсичного стыда критика, который иногда нужно полностью прочувствовать. Часто в стыде содержится большая доля грусти, и от некоторых приступов стыда можно освободиться только с помощи плача. В такие моменты горе напоминает временную смерть нашей самооценки, и мы горюем, что­ бы ее возродить. Бывают также моменты, когда нам нужно пассивно сфокусировать­ ся на стыде и просто прочувствовать его. Если не происходит немед­ ленного избавления от токсичного стыда, единственный выход — это, временно находясь в его ловушке, научиться любить себя и своего внутреннего ребенка. Принимая стыд без сопротивления, мы можем постепенно его растворить. Нам нужно быть как можно более нежны­ ми с собой в такие моменты. Одни из самых глубоких переживаний исцеления в ходе реабилитации происходят, когда внутренний ребенок чувствует, что в моменты стыда мы находимся рядом с ним и любим его еще больше из-за его ужасных страданий. Не следует объявлять войну критичному родителю и токсичному стыду, исходя из принципа “всё или ничего”. Если наш единственный подход к стыду — это обвинение, есть опасность того, что обвинение превратится в еще одну дисфункциональную форму эмоционального подавления. В то же самое время свободное использование обвинения часто дает терапевтический эффект, поскольку токсичный стыд не является естественным эмоциональным состоянием человека. Токсичный стыд имеет заученный, когнитивный контент. Поскольку у нас есть боль­ ший выбор в отношении мыслей, чем чувств, мы можем бросить вызов токсичному мышлению и начать постепенно разрушать деструктивные паттерны мышления.

Глава 7. Обвинение и прощение

247

Также необходимо подчеркнуть: обвинение обычно является ин­ струментом раннего этапа реабилитации, когда власть критичного ро­ дителя настолько сильна, что отделение себя от него часто является нашей единственной здоровой опцией. Наконец, так же, как иногда полезно на время подавлять чувства, если их нецелесообразно выражать (например, кричать на несправед­ ливого начальника или плакать на собрании в офисе), крайне полезно бороться с токсичным стыдом и подавлять его, если он мешает нам дей­ ствовать в наших интересах. По мере прогресса реабилитации мы будем все более точно распоз­ навать стыд и не отождествлять себя с ним. К сожалению, некоторые жертвы травмы с длительным опытом жестокого обращения к себе так никогда и не приобретают полный иммунитет к эмоциональным флешбэкам стыда. Даже если это кажется несправедливым, следует принять тот факт, что образы стыдящих нас родителей и их критика настолько прочно отпечатались в мозгу, что мы никогда полностью не освободимся от них. Следовательно, на протяжении всей жизни нам придется использовать гнев и обвинение, чтобы избавлять себя от по­ стоянных визитов критичных родителей и токсичного стыда. К сча­ стью, те, кто хочет и готов сражаться с внутренними враждебными вы­ зовами, в итоге увидят, что флешбэки становятся менее частыми, менее тяжелыми и с ними легче справляться.

ЧЕЛНОЧНЫЕ ДВИЖЕНИЯ ОБВИНЕНИЯ И ПРОЩЕНИЯ Когда я колебался между обвинением и прощением своих родите­ лей, меня часто бросало в крайности. До начала реабилитации все свои обвинения я направлял в адрес отца, а чувства прощения (хоть они были поверхностными и когнитивными) — в адрес матери. Я начал вы­ ходить из этой поляризации и деления на черно-белое, когда впервые осознал, что мать также причиняла мне боль и заслуживает обвинения. Однако до этого я успел простить и своего отца-гневоголика, не ис­ пытывая к нему ни малейшего подлинного чувства. Духовная доктрина, которой я придерживался в то время, настаивала на прощении, и поэ­ тому я решил простить его. Ценой этого стало никак не повлиявшее на меня ложное прощение — бесхитростное, бессознательное решение

248

Глава 7. Обвинение и прощение

просто ничего с этим не делать. Я не осознавал, что, вытеснив кипящие обвинения в адрес отца, я тем самым изгнал его из своей жизни, поэто­ му мы с ним не виделись и не разговаривали в течение двенадцати лет. Как будто мой мозг простил его, а сердце и душа нет. Я оставался эмоционально отстраненным от отца до тех пор, пока специально не выразил ему гневное обвинение за насилие надо мной. Основные моменты этого выражения включали воображаемые стол­ кновения с отцом в прошлом. В одном конкретном случае я предста­ вил взрослого себя, входящего в комнату, где отец ругал и бил меня в детстве. Это вызвало во мне яростное негодование, и я представил, что защищаю своего внутреннего ребенка, который “возражал” отцу. Я присоединился к его возражениям и обвинил отца в издевательствах и несправедливом использовании преимущества своей силы. Я дал ему сдачу и вышвырнул из комнаты. Много раз с помощью подобных процессов я избавлялся от сильно­ го гнева и обвинений в адрес своего отца. Пройдя через такой катарсис, мой внутренний ребенок в итоге осознал, что он больше не беспомо­ щен и не заперт в прошлом один на один со злобным отцом, который подавляет его своими размерами и силой. Мой внутренний ребенок воодушевился, ободрился и психически вырос до того, что полностью заполнил собой мое тело и навсегда поселился в нем — в моем мощном теле, которое постоянно демонстрировало готовность противостоять издевательствам отца. Как и в случае с матерью, работа по обвинению отца в итоге высво­ бодила столько невыраженной ярости, что во мне спонтанно возникло чувство сострадания к нему. Это сострадание вызвало понимание, ко­ торое в значительной степени нивелировало жестокое обращение отца со мной. Я пришел к пониманию (как я уточняю в главе 10): его ярость в отношении меня была чувством, которое он не мог направить на сво­ его жестокого отца. Когда я представил себе его ужас и боль от частых побоев, мое сострадание развилось до чувства прощения к нему — во­ одушевляющего переживания, которое я никогда не испытал бы, если бы оставался застывшим в своей старой позиции ложного прощения. После работы по обвинению отца я настолько избавился от чувства страха перед ним, что, наконец, был искренне рад его видеть. Когда я, наконец, вошел в родительский дом, на одно мгновение он словно по­ чувствовал эту перемену во мне, и это движение нашло в нем отклик.

Глава 7. Обвинение и прощение

249

В крайне нехарактерном для себя порыве он подошел ко мне и обнял. Этот чрезвычайно неэмоциональный мужчина показался мне еще бо­ лее удивленным, чем я, своей спонтанной теплой реакцией. Последующие эпизоды гневного обвинения помогли мне пережи­ вать все меньший страх, находясь рядом с ним, и со временем я стал все больше и больше чувствовать к нему сострадание и искреннюю до­ брожелательность. Тем не менее я до сих пор страдаю из-за того, что не знал, как работать с бессознательной обидой, которую питал к своей матери, пока она была жива. Мне нравится представлять, что наши от­ ношения могли бы стать по-настоящему близкими. Как правило, я представляю себе это после занятий, где помогаю взрослым детям выражать их обвинения к родителям. Я часто зави­ дую сильным взаимным чувствам любви, как правило, возникающим спонтанно, когда родители позволяют своим взрослым детям неоскор­ бительно выражать свои обвинения. (Глава 12 содержит практические рекомендации по безопасной межличностной работе с обвинениями в отношениях родителей/взрослых детей.) Длительные периоды поляризованных обвинений не являются чемто необычным в первые годы реабилитации, особенно когда им предше­ ствовали десятилетия безусловного ложного прощения. Длительные периоды обвинений также характерны для любого этапа реабилита­ ции, характеризующегося серьезными успехами в отказе от отрицания. У многих из нас обвинения прошлого возникают непредсказуемо на протяжении всей жизни. А полное растворение отрицания и мини­ мизации иногда занимает всю жизнь. Глубокое понимание влияния детской травмы на нашу жизнь не может сформироваться до тех пор, пока мы не станем достаточно сильными психологически, чтобы окон­ чательно вспомнить и прочувствовать всю свою боль. Такая психологическая сила иногда не появляется до тех пор, пока интенсивное горевание не вознаградит нас относительно длительными периодами спокойствия и самопринятия. Как только это произойдет, мы будем готовы (хотя это редко ощущается в тот момент) позволить себе испытать более глубокое понимание влияния на нас детской трав­ мы и ее значения. В такие моменты чувства прощения естественным образом теряют свой смысл, и жертвы травмы начинают отделять от себя чувства любви и погружаться в гнев и обвинения на гораздо более долгий период, чем это было ранее.

250

Глава 7. Обвинение и прощение

Принятие и выражение вновь появившихся обвинений обычно яв­ ляется самым прямым путем обратно, к прощению. Я видел это снова и снова в своей работе с клиентами. Я наблюдал аналогичную динами­ ку и у детей дошкольного возраста. Очень маленькие дети, с которыми я работаю (как девочки, так и мальчики), нуждаются в небольшом под­ талкивании к гневному выражению обвинений с помощью физических действий с мягким манекеном, используемым для работы с гневом. Когда они заканчивают его избивать, большинство из них превращает манекен в игрушку для объятий — независимо от того, представлял ли он абстрактного “плохого парня” или реального человека, на которого они злились. По мере того как самообвинение в виде стыда растворяется, мы естественным образом переходим к чувству самопрощения — необхо­ димой стадии предварительной подготовки для переживания более общих чувств прощения. Если эти чувства должны распространиться и на наших родителей, необходимо детально вспомнить, за что мы их прощаем — понять основные темы насилия и пренебрежения в детстве. Без этого мы будем оставаться запертыми в боли и негодовании из-за задержки развития во многих аспектах нашего бытия. Боль из-за не­ возможности восстановить адекватную самооценку и самовыражение будет блокировать доступ к той части нас самих, которая действитель­ но способна искренне простить. Поэтому следующая глава нацелена на дальнейшее растворение отрицания и минимизации, что позволит четко определить все главные травмы детства до того, как отвлечься на мысли о прощении родителей.

ГЛАВА 8 ПОЛНОТА ЧУВСТВОВАНИЯ ЗАВИСИТ ОТ ПОЛНОТЫ ПРИПОМИНАНИЯ

Мы предпочли бы смерть изменениям. Мы готовы умереть от своих страхов, лишь бы не взойти на крест переживания момента, позволив погибнуть своим иллюзиям.

- У. X. Оден До начала процесса реабилитации большинство жертв травмы из глубоко дисфункциональных семей могут вспомнить лишь малую часть того, что происходило с ними в возрасте до пяти лет. Некоторые ничего не помнят до двенадцати лет. Продолжительность периода дет­ ской амнезии обычно зависит от степени и глубины ранней травматизации. В этой главе мы поговорим о важности доступа к более деталь­ ной информации о детстве, чтобы можно было точно понять, от чего именно нам нужно реабилитироваться и какие действия для этого необходимо предпринять. Деннис Вули (Dennis Wholey) в книге Becoming Your Own Parent (Стать родителем самому себе) определяет некоторые ключевые проблемы, от которых взрослые дети должны восстановиться.

Столь же деструктивным наследием такого детства является профиль личности, который включает ужасно низкую самооценку, неумение получать удовольствие, чрезмерную ответственность или чрезмерную безответственность, созависимость и боязнь быть покинутым. Трагедия десятков мил­ лионов взрослых детей из несчастных семей состоит в том, что они не знают, кто они не знают, как удовлетворять свои потребности и чувствовать себя нормально, не умеют

252

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания наслаждаться близостью. Эти миллионы встроены в ката­ строфические отношения, действуют импульсивно, судят себя беспощадно и постоянно ищут чужого одобрения и без­ опасности.

ВОССТАНОВЛЕНИЕ ПОДРОБНОЙ КАРТИНЫ ЖЕСТОКОГО ОТНОШЕНИЯ И ПРЕНЕБРЕЖЕНИЯ В ДЕТСТВЕ Из-за смутного ощущения неизъяснимой тоски мы начинаем искать ответы на свои вопросы в темных пещерах младенчества. — Сюзанна Шорт Это всегда очень трогательно — возвращаться с пациентом назад, в его прошлое, переписываю его историю о себе, чтобы подойти к тому моменту, когда он вновь увидит себя таким маленьким, которого нельзя упрекать... Даже человек с очень низкой самооценкой не может сохранять абсурдное представление о том, что когда-то он был неадекватным младенцем.

— Шелдон Копп В нашей культуре ортодоксальную заповедь “Почитай отца твоего и мать” было бы более точно интерпретировать как заголовок книги Элис Миллер (Alice Miller) Thou Shalt Not Be Aware (He смей это пони­ мать). Слепое послушание, которого требовали от нас родители в дет­ стве, держит многих в неведении относительно последствий вербаль­ ного, духовного, эмоционального и физического насилия и пренебре­ жения, которое мы пережили. (Я предлагаю вам сейчас просмотреть приложение А. В нем выделены основные формы насилия и пренебре­ жения. Им противопоставлены формы вербальной, духовной, эмоци­ ональной и физической заботы, которой функциональные родители должны окружать своих детей.) Многим очень трудно отказаться от своего отрицания и мини­ мизации детских страданий, потому что наиболее важные аспекты этих страданий происходили в дошкольном возрасте, полностью забытом. Многие начинают реабилитацию, почти ничего не помня

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

253

или не осознавая, как на самом деле с ними обращались в то время. Большинство жертв травм страдают огромными пробелами с памятью в возрасте до шести лет. По мере прогресса реабилитации они выясня­ ют, что в течение этого периода родители уделяли им мало внимания, или не уделяли совсем, а то внимание, которое они получали, часто омрачалось нетерпением и раздражительностью. В нашем обществе большинство детей ясельного возраста регуляр­ но подвергаются интенсивной ругани и порке. Их развитие тормозит огромное количество ненужных запретов и правил. Многие родители не осознают того, что их дети нуждаются в большом поощрении и под­ держке, чтобы исследовать свое непосредственное окружение. Для их развития критически важно получать разрешение на максимальное участие во всем, что происходит вокруг. Функциональные родители терпеливо и скрупулезно поощряют стремление своих детей участвовать во всех делах, несмотря на то, что часто это удлиняет время решения задач. Функциональные родители делают свои дома безопасными для детей дошкольного возраста (пе­ ремещая острые и бьющиеся предметы в зону недосягаемости), вместо того чтобы систематически наказывать, ограничивая их природное лю­ бопытство и авантюризм. При столь ужасном положении дел в нашей культуре регулярные жалобы раздраженных матерей: “Он везде лазит!”, как правило, на­ правлены на вызов сочувствия и не являются причиной материнской гордости или радости из-за прекрасной тяги ребенка к исследованию мира. Матери задерживают развитие своих детей, подавляя их энту­ зиазм к открытиям и уверенность в себе, сдерживая их подвижность и выставляя ненужные запреты. Практика долгого содержания малы­ ша в манеже — печальный западный опыт, который для большинства детей знаменует собой начало постоянного, деструктивного ограниче­ ния свободы самовыражения. Функциональные родители дают своим детям столько свободы для исследования окружающего мира, сколько могут, так как это спо­ собствует развитию их интеллекта и уверенности в себе. Родители, ко­ торые воспитывают своих детей таким образом, превращают “ужасные двойки” в “потрясающие двойки”. Их дети не должны тратить чрез­ мерное количество сил на правомерные “истерики” против неспра­ ведливых и вредных ограничений и запретов. Благодаря детям сами

254

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

родители получают вознаграждение в виде постоянного рестимулиро­ вания находить очарование в простых радостях жизни. К сожалению, немногие родители в нашей культуре являются на­ столько гибкими, чтобы поощрять и удовлетворять огромную жажду детей к взаимодействию и исследованию. Наоборот, многие из них, как правило, стыдят и наказывают детей за чрезмерную тягу к освоению мира. Нетерпимость матерей, как правило, обходится детям гораздо до­ роже, чем нетерпимость отцов, потому что с матерями они проводят гораздо больше времени в дошкольные годы, которые во многом их формируют. Отсутствие воспоминаний об этом периоде подтвержда­ ет широко распространенное, огульное отрицание влияния матерей на разрушение нашей самооценки и уверенности в себе. Многим жерт­ вам травмы, чтобы вспомнить тот период своего детства, требуется ре­ стимулирование — в частности, наблюдение за тем, как другие матери душат экспрессивность своих детей в общественных местах, напри­ мер в торговых центрах и супермаркетах. (Я хотел бы уточнить, что, утверждая это, я не пытаюсь минимизировать травматические послед­ ствия отсутствия отцовства.) Я был свидетелем того, как многих жертв травмы было особенно трудно убедить в причиненном им ущербе от нефизических форм же­ стокого обращения и пренебрежения. Поэтому в этой главе мы пред­ ставили подробное исследование природы вербального, духовного и эмоционального насилия и пренебрежения. В то же самое время важно также отметить, что многие жертвы травмы минимизируют последствия и перенесенного ими физического насилия. Вы можете проверить это прямо сейчас на себе, закрыв глаза и предста­ вив, что сейчас в комнату заходит разъяренный человек, превышающий вас своими размерами в три раза. Внезапно он хватает вас за руку и, дер­ жа в подвешенном состоянии, изо всех сил шлепает по ягодицам. Если бы это действительно произошло сейчас, можете ли предста­ вить перенесенный вами при этом ужас? А это довольно обычная сце­ на. Многие родители регулярно таким образом наказывают своих ма­ лышей, превосходя их более чем в три раза своими размерами и силой. Наверное, для прогресса реабилитации нет надобности вспоми­ нать каждый отдельный эпизод жестокого обращения. С другой сто­ роны, важно определить ключевые темы насилия и пренебрежения

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

255

родителей над нами. Вот некоторые примеры таких тем: критика внешности, высмеивание плача, унижение из-за выражения гнева или совершения ошибок, высмеивание стремлений и мечтаний, лишение привязанности, общее безразличие, неспособность научить базовым навыкам выживания, плохой уход и питание, неспособность защитить от несправедливой критики других людей и т. д. Многие из этих тем можно резюмировать как “разрушение само­ оценки”. Хотя многие дисфункциональные семьи навязывают ребенку отрицание и минимизацию проблем с помощью печально известного правила “не говорить об этом”, еще чаще они оперируют негласным правилом, что детям не следует завышать самооценку. Без детального воспоминания или осознания истории жестокого об­ ращения и пренебрежения нами в детстве мы будем отставать в разви­ тии, не зная своих главных прав и потребностей. Пока мы не определим и не вернем себе свои базовые права и потребности, мы не станем пол­ ностью переживающими и выражающими эмоции взрослыми. Давайте теперь рассмотрим те способы, которыми насилие или пренебрежение родителей в детстве разрушает нашу самооценку.

ВЕРБАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ Палки и камни разбивают мне кости, а оскорбления разбивают мне сердце. — Современная песня

Вербальное насилие — это языковые выражения, с помощью которых человека хотят пристыдить, напугать или обидеть. Дисфункциональные родители регулярно используют обзывания, сарказм и деструктивную критику, чтобы подавлять и контролировать своих детей. Вербальное насилие — такое же обычное дело в американской семье, как работа по дому или обеденный ритуал. Почти в каждом ситкоме на телевиде­ нии вербальное насилие изображается как социально приемлемое. Вам могут показаться болезненно знакомыми следующие избитые словесные нападки: “Как у меня мог появиться такой паршивый ребе­ нок?”, “Никто тебя не любит, никчемный сопляк”, “Только маленький неблагодарный эгоист мог сделать это!”, “Твое появление на свет — наи­ худшее, что случилось со мной!”, “Я не могу тебя видеть!”, “Ты никогда ничего не добьешься”, “Меня от тебя тошнит!”, “Ты насквозь прогнил!”

256

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

Когда такого рода оскорбительные выражения становятся привычны­ ми, само по себе это разрушает детскую самооценку. Если речь содержит в себе еще и угрозу, она становится еще более абьюзивной и деструктивной. Следующее угрозы также являются до­ вольно частой формой речи в дисфункциональных семьях: “Если ты не сделаешь то, что я сказала, я никогда больше не буду с тобой разго­ варивать”, “Если ты не уберешь это выражение со своего лица, я сама его уберу”, “Если ты не съешь свой горошек, ты не получишь подарков на Рождество”. (У меня была одна несчастная клиентка, которая за то, что однажды забыла заправить кровать, получила на свое пятое в жиз­ ни Рождество один уголек!) Когда к детям часто обращаются таким образом, они вынуждены жить в страхе, а часто и в токсичном стыде. Вербальное насилие сильно отличаются от конструктивной кри­ тики. Утверждения типа “Бить свою сестру нехорошо”, “Мне не нра­ вится, когда ты обзываешься” и “Если ты не сделаешь домашнее за­ дание, то не пойдешь играть” не являются вербально оскорбительны­ ми. Родители говорят это своим детям, чтобы исправить поведение, которое вредит им или кому-то еще. Эту задачу легко можно решить, не прибегая к оскорблениям и стыду, чтобы указать ребенку на то, что плохо его поведение, а не он сам. К сожалению, многие жертвы травмы выросли в семьях, в которых критика не была конструктивной. Она не только была деструктивной, но и несправедливой, причем преподносилась как научно доказанный факт. Многие жертвы травмы до сих пор верят в негативные родитель­ ские оценки и цепляются за них, независимо от того, сколько получают объективных доказательств обратного. Я часто слышу, как очень умные, талантливые жертвы травмы незаслуженно называют себя “глупыми” и “бесполезными”, как когда-то их называли родители.

ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ НАСИЛИЕ Мы хорошо понимаем и принимаем тот факт, что жертвам физического или сексуального насилия для ис­ целения нужно длительное время и специальное лечение. Но когда дело доходит до эмоционального насилия, мы склонны полагать, что жертвы травмы, став взрос­ лыми, “просто справятся с этим”. Это предположение опасно и неверно. Эмоциональное насилие ранит сердце

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

257

и повреждает душу. Как и рак, самую смертоносную ра­ боту оно выполняет изнутри. И так же, как и рак, если его не лечить, оно может пустить метастазы. — Эндрю Вакс

Эмоциональное насилие — это эксплуатация чувств с целью присты­ дить, напугать или причинить боль другому человеку. Родитель, кото­ рый яростно орет на своего ребенка, проявляет эмоциональное наси­ лие. Он срывает на нем свой гнев и разочарование. Когда дети постоянно испытывают на себе родительский гнев, пе­ чаль, депрессию и страх, у них появляется “дурной вкус” на эти эмо­ ции. Это усиливает их страх перед такими эмоциями в себе и других. Они вырастают взрослыми, которые идут на все, чтобы избежать пере­ живания или выражения эмоций вообще. Родитель, который манипулирует ребенком, уходя от него в молча­ нии, гневе или обиде, также совершает эмоциональное насилие. Он эмо­ ционально шантажирует своего ребенка отчуждением и вызывает в нем чувство вины и страха, чтобы получить над ним более полный контроль. Эмоциональный инцест — еще одна форма эмоционального насилия. Эмоциональный инцест обычно предполагает смену ролей родитель/ ребенок. В этом случае мать или отец парентифицируют ребенка, а затем манипулируют им, чтобы реализовать свои неудовлетворенные детские потребности. Обычно это проявляется в том, что родитель требует от ре­ бенка безусловной любови, которую сам ему должен давать. Патрисия Лав (Patricia Love) написала очень полезную книгу на эту тему под названием The Emotional Incest Syndrome (Синдром эмоционального инцеста). Эмоциональный инцест также имеет место, когда родитель превра­ щает своего ребенка в доверенное лицо и использует его как рупор всех своих забот и проблем. Элис Миллер объясняет, как просто родителю “соблазнить” ребенка на такие отношения. Новорожденный малыш полностью зависит от своих ро­ дителей, а поскольку их забота критически важна для его выживания, он делает все возможное, чтобы не потерять ее. С самого первого дня он мобилизует все свои ресурсы для этой цели, подобно маленькому растению, которое по­ ворачивается к солнцу, чтобы выжить.

258

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

СМЕРТОНОСНОЕ СОЧЕТАНИЕ ВЕРБАЛЬНОГО И ЭМОЦИОНАЛЬНОГО НАСИЛИЯ Креативность — настолько нежный цветок, что похвала побуждает его к цветению, а уныние часто душит еще в зародыше. — Алекс Осборн

Вербальное и эмоциональное насилие часто идут рука об руку. Примером этого является несправедливая злая критика, поскольку критика не только деструктивна по содержанию, но и заряжена отри­ цательными эмоциями. Гнев и отвращение в тоне родительского голоса заставляют ребенка чувствовать себя очень плохим и нелюбимым. Тон голоса часто является средством передачи эмоций. Сам по себе тон голоса может быть очень абьюзивным. Фразу “Конечно, мы лю­ бим тебя” можно произнести с язвительным эмоциональным оттенком, хотя в самих словах нет ничего оскорбительного. Некоторые матери, выбравшие образ мученицы, часто произносят: “Единственное, чего я хочу, — чтобы ты был счастлив” таким тоном, что даже святой почув­ ствовал бы себя виноватыми. Использование тона голоса для эмоционального подавления, как правило, является исключительной прерогативой родителей. Трудно найти взрослого ребенка, которого в детстве не отчитывали бы со сло­ вами: “Немедленно смени тон!” Хотя кому когда-либо приходило в го­ лову протестовать тем же тоном, каким говорили родители? Деструктивные слова в сочетании с эмоциями гнева или отвращения заставляют детей сжиматься от страха или токсичного стыда. Когда это происходит ежедневно, дети испытывают такие сильные страдания, что это может привести к раннему злоупотреблению наркотиками и алко­ голем, психическим заболеваниям или даже самоубийству — даже в тех семьях, где нет физического насилия. Это важно понимать, потому что очень многие жертвы травмы отказываются принимать сочувствие изза перенесенного ими вербального и эмоционального насилия. Они часто повторяют классический тезис минимизации: “Со мной все было хорошо по сравнению с другими. Меня даже не били!” К вербальному насилию деструктивные родители часто добавляют эмоциональное, посылая своим детям деструктивные сообщения, со­ провождаемые устрашающим языком тела и выражениями ненависти

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

259

или отвращения на лицах. Смотреть на ребенка с чувством отвраще­ ния, с красным от ярости лицом и вздувшимися от ненависти венами на шеи — это признак насилия. Произносить критические речи со сжа­ тыми кулаками или стучать руками по столу — это признак насилия. Когда взрослый делает это с ребенком, тот пугается. Если он очень маленький, этот страх может настолько охватить его, что он даже об­ мочится в штаны, как перепуганный щенок. Когда родители хмуро и с отвращением смотрят на своих детей, те часто интернализируют это как признак того, что они уродливы, не­ зависимо от того, насколько на самом деле они физически привлека­ тельны. В ходе терапии я часто слышал, как модели, актеры и люди, которых большинство считают красивыми или привлекательными, выражали сильное неприятие и разочарование своей внешностью. В первые годы своей работы психотерапевтом это несоответствие так озадачивало меня, что я почти не относился к нему всерьез. Когда мои отрицание и минимизация вербального и эмоционального на­ силия уменьшились, я смог более четко осознать, насколько у жертв травмы искажен образ самих себя. Когда ребенка засыпают критиче­ скими замечаниями, часто сопровождающимися ненавидящим тоном голоса и выражением отвращения на лице, он не может не верить, что . уродлив и на него неприятно смотреть. Если это происходит постоян­ но, особенно в годы становления — когда формируется его образ само­ го себя — ребенок вынужден думать о себе как об уродливом, каким бы красивым он ни казался другим. Его образ себя становится настолько искаженным, что, глядя на себя в зеркало, он будет испытывать только отвращение. Сочетание вербального и эмоционального насилия является наи­ более смертоносным оружием, которое используется для разрушения детской самооценки. Когда дети постоянно подвергаются такого рода насилию, со временем они становятся бесчувственными и привыкши­ ми к унижению. Когда это происходит, отрицание “конкретизирует­ ся” и дети перестают испытывать нормальные чувства обиды и гнева по поводу вербального насилия. Не умея здоровым образом выражать обвинение, которое должно возникать как форма сопротивления таким нападкам, они без протеста мирятся с вербальным и эмоциональным насилием до конца своей жизни. Если это женщины, они могут даже пополнить ряды многочисленных представительниц нашей культуры,

260

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

которые хвастаются тем, что счастливы в браках, потому что мужья ни­ когда их не бьют! Жертвы травмы должны вернуть себе власть над болезненными чув­ ствами, когда подвергаются деструктивной критике в уничижитель­ ных тонах. Если они этого не сделают, то рискуют быть постоянными громоотводами для других людей. Меня поражает количество людей, которые позволяют регулярно причинять себе боль из-за оскорбитель­ ного тона или едких замечаний. Даже когда я говорю им, что наблю­ даю, как они сжимаются при этом, становясь тихими и безропотными, зачастую они отрицают мое наблюдение о том, что это причиняет им сильную боль. В итоге я понял, что они действительно так и считают — десятилетия работы в этой области показали, что отрицание является самым мощным фильтром, отсеивающим болезненные эмоции, кото­ рые другим людям кажутся бесспорными.

САРКАЗМ И ПОДТРУНИВАНИЕ: ЗАМАСКИРОВАННОЕ НАСИЛИЕ Исследование дразнящего поведения у детей... которое сильно травмирует малолетние жертвы, показало, что оно гораздо более распространено среди детей из авторитарных семей, где действует строгая дисциплина, чем среди детей из семей, терпимых к открытому, прямому выражению гнева и самоутверждения.

— Бах и Гольдман

Сарказм и подтрунивание — одна из самых распространенных форм вербального и эмоционального насилия в нашем обществе сегодня. Многие регулярно и неосознанно используют деструктивный сар­ казм (обычно под прикрытием невинного веселья), выплескивая друг на друга гнев с использованием стыда. Сарказм выражается с помо­ щью неприкрытых оскорблений и унижений или более тонких форм подтрунивания. Это не означает, что сарказм и подтрунивание проявляются в речи по принципу “всё или ничего”. Большинство людей часто наслажда­ ются легкими, нетоксичными формами подтрунивания. Не несущий в себе заряд гнева и не оскорбительный сарказм может быть по-насто­ ящему веселым. Когда человек заново обретает способность выражать

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

261

свои эмоции, он часто использует юмор, чтобы здоровым образом изба­ виться от дискомфорта или боли. Смех, сопровождающий не абьюзивное подтрунивание, иногда дает такой выход боли, который несравним с плачем или гневом. Однако смех дисфункционален, если скрывает, а не высвобождает печаль или гнев. Ибо подобно тому, как плач не может заменить работу гнева в горевании, смех не может заменить работу плача и гнева. К со­ жалению, в нашей культуре выражение эмоций стало настолько иска­ женным, что мы часто смеемся, когда на самом деле хотим заплакать, и по привычке используем сарказм, чтобы выразить гнев, а не прямо проявить настойчивость. Если мы научимся свободно выражать грусть и гнев по поводу оби­ ды, то сможем частично освобождаться от нее и с помощью юмора. Подшучивание и высмеивание жизненных невзгод и утрат — нормаль­ ная, полезная и замечательная практика. Люди, сполна переживающие эмоции, наслаждаются богатством переходов между плачем, гневом и смехом при высвобождении боли и обиды. Большинству жертв трав­ мы пойдут на пользу легкие подтрунивания над жизненными трудно­ стями, если они с такой же готовностью могут о них грустить и злиться.

ХАРАКТЕРИСТИКИ ДЕСТРУКТИВНОГО САРКАЗМА В нашей культуре господствует отрицание деструктивного характера сарказма. Тем не менее в обычной семье и обществе в целом подтруни­ вание и сарказм по большей части — это закамуфлированное насилие. Под маской юмора многие люди говорят друг другу ужасно обидные вещи. Мы привыкли ранить друг друга сарказмом, даже если искрен­ не и безобидно хотим только посмеяться. Поэтому сарказм абьюзивен, независимо от того, было оскорбление нанесено сознательно или нет. Иногда трудно отличить здоровое подтрунивание от ядовитого сар­ казма. Главной характеристикой деструктивного сарказма является то, что он унижает человека и понижает его самооценку. Важным показа­ телем того, что сарказм деструктивен, является чувство обиды, а не ве­ селый смех у того, над кем подтрунивают. К сожалению, некоторые настолько эмоционально омертвели, что перестали распознавать саркастические нападки. Иногда мы даже не замечаем, насколько замкнутыми и настороженными становимся рядом с теми, кто привык саркастически над нами подтрунивать. По

262

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

этой причине нужно научиться распознавать все черты деструктивно­ го сарказма и подтрунивания. Абьюзивный сарказм часто выражается в агрессивном, уничижи­ тельном или снисходительном тоне речи. Влияние такой интонации мы можем ощутить на себе. В ответ на едкое подтрунивание мы ин­ стинктивно сжимаемся и напрягаемся. Мы задерживаем дыхание, ер­ заем на месте или краснеем от смущения и чувствуем желание исчез­ нуть или провалиться под землю. Ужасно неприятно стать жертвой абьюзивного сарказма. Представьте, что вы стали мишенью язвительного комика, например Дона Риклза1, или кого-нибудь, кто очень обидно подтрунивает над вами. Что вы по­ чувствуете, когда он будет высмеивать вас на глазах у других людей? Деструктивный сарказм также характеризуется выбором предмета насмешки. Целью издевательств могут быть наши уязвимости, особен­ ности характера и несчастья. Наверное, всех нас когда-то безжалостно дразнили, целясь в самые болевые точки. Из-за этого многие крайне неохотно делятся своими проблемами с кем-либо, кроме самых близ­ ких друзей. Некоторые так тяжело пережили предательство родных, зло подтру­ нивавших над ними, что вообще перестали делиться самым сокровен­ ным. Поэтому мы носим в себе тяжкое бремя мелких страхов, унижений и просчетов, которое могли бы легко сбросить с себя, если бы поделились им с кем-то, не боясь быть осмеянными. Неудивительно, что в нашей культуре так распространены чувства одиночества и разобщенности. Мне часто становится грустно, когда я наблюдаю, как многие клиен­ ты, морщась от неловкости, выдавливают из себя “признания” в своих “недостатках”. Наверное, девяносто пять процентов самых сокровен­ ных и “мрачных” секретов, которые мои клиенты с трудом смогли мне рассказать, представляли собой относительно невинные, признанные табуированными, мысли, чувства и поступки всех здоровых людей. Жертвы травмы накапливают огромный груз стыда и страха вокруг таких безобидных обычных переживаний, как желание мести, страха смерти, гневных персевераций, сексуальных фантазий и полетов во­ ображения. И ощущение вины за малейшие и относительно безобид­ ные ошибки или допущенную несправедливость почти всегда сильно

1 Американский сатирик, телеведущий. — Примеч. перев.

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

263

несоразмерно их реальной тяжести. Это еще одно ужасное следствие того, что в детстве мы были лишены безопасной гавани, где могли бы нормализовать свои слабости с помощью эмпатического общения. В нашей культуре мы находимся под постоянным прицелом сар­ казма и испытываем огромный страх и стыд перед самораскрытием во всей его полноте. Боясь подтрунивания, многие люди избегают са­ мовыражения, чтобы не выделяться или не отличаться от других. Во многих случаях мы боимся оказаться в чем-то лучше остальных. Мы принимаем посредственность и стерильность конформизма, не гово­ рим о себе или ретируемся, если не можем выдавить из себя обычную и ожидаемую реакцию на данную ситуацию. Наша аутентичность вянет и умирает, когда мы подменяем ее безличной тривиальной риторикой, мысленными клише, доказавшими свою надежность и получившими социальное одобрение. Для женщин это — проклятие розовым цветом и кружевами. Для мужчин это — бегство в пустыню боксерских боев и ставок, оскудевшую монокультуру разговоров о спорте. Сарказм так сильно выхолостил разговоры в нашей культуре, что “культура” стала уже неподходящим словом для обозначения обще­ ства, которое демонстрирует устойчивую скудность выражения эмо­ ций. Пустота коктейльных вечеринок, характерная для большинства наших общественных собраний, напрямую связана с тем фактом, что осталось так мало тем, на которые можно безопасно говорить. Сарказм стал настолько социально востребован, что известные люди иногда удостаиваются “чести” участвовать в тошнотворных оргиях сар­ казма, называемых “прожарками”. Если бы пришельцы с другой плане­ ты стали свидетелями одной из таких “прожарок”, наверное, они поду­ мали бы, что “почетного” участника наказывают за какое-то страшное преступление. Как ужасно, что столпы нашего общества демонстриру­ ют то, что замаскированные под шутки оскорбления не только прием­ лемы, но и заслуживают улыбки. В нашем обществе “честной игрой” также общепринято считать упражнения в сарказме, целью которого являются специфические осо­ бенности человека. Меня в детстве так часто дразнили из-за веснушек, что я возненавидел свою кожу. Многие люди с рыжими волосами испы­ тывали подобный стыд из-за безжалостных детских дразнилок. А кто из-за подтрунивания не начинал ненавидеть свое тело? Кто не впадал в ненависть к себе из-за подшучиваний, что он слишком высокий или

264

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

низкий, худой или толстый, с более темной или более светлой кожей? Сколько мужчин не получают удовольствие от секса, потому что не об­ ладают членом, размером с член жеребца? Сколько женщин страдают подобным образом, потому что весят на 3-5 кг больше, чем того требу­ ют принятые в обществе стандарты? Боясь сарказма, многие люди не могут делиться своими успехами так, как делятся неудачами и потерями. Достижения и здоровая гордость за них часто высмеиваются. Амбиции и стремления принижаются как нелепость. Здоровую самооценку многих разрушила сардоническая критика: “Не смеши меня!”, “Послушайте этого мистера Всезнайку!” “Ты и армия?!”, “Тебе повезет, если устроишься работать землекопом”, “Кого ты обманываешь? Единственное, чего ты заслуживаешь, — это орден за лень и безделье!” В связи с этим я часто задаюсь вопросом: над сколькими мужчинами смеются за их природную склонность к искусству и профессиям, свя­ занным с помощью людям, и над сколькими женщинами насмехаются из-за их природных лидерских и спортивных качеств? Наконец, деструктивный сарказм усиливает перфекционизм. Мы так боимся насмешек, что либо мало рискуем, либо вообще не рискуем. Поэтому многие очень рано перестают стремиться к чему-то новому и полностью утрачивают свою природную любознательность и тягу к приключениям.

САРКАЗМ РАНИТ Легко погасить пламя, Трудно разжечь его снова. Злые слова гасят пламя нашей свечи, добрые — разжигают. Из-за невысказанных слов наша мечта может погаснуть.

— Джоан Уолш Англунд

Осознаём мы это или нет, когда над нами несправедливо подтру­ нивают, в глубине души мы страдаем. Я наблюдаю это снова и сно­ ва в своей частной практике, когда клиенты, наконец, вспоминают и вновь переживают обидные издевательства, которым подверга­ лись в детстве. За такими воспоминаниями часто следует глубокое

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

265

горевание, высвобождающее боль, которую они не выразили в свое время, потому что чувствовали слишком большое унижение. Однажды я стал свидетелем особенно трогательного эпизода, когда угрюмый и суровый старик рассказал мне, как в детстве его жестоко дразнили два подростка. Он долго тихо плакал, вспоминая их обидные насмешки и принятое им тогда решение навсегда окружить себя не­ пробиваемой стеной равнодушия. Он глубоко горевал, осознав, какую огромную цену ему пришлось за это заплатить, — потерять близкие от­ ношения и привязанности. Если бы у него был хоть один, заслуживающий доверия родитель, к которому он мог бы прийти за утешением, когда впервые почувство­ вал боль обиды. Если бы у него был заботливый и достаточно мудрый родитель, который заверил бы его, что стыдно должно быть тем маль­ чишкам, а не ему. Если бы он только мог выплакать свою боль вместо того, чтобы отгородиться от нее и похоронить себя в одиночестве, ис­ пользуя защитную маску “крутого парня”. Когда я это пишу, то переживаю счастье, что мне пришлось “всего лишь” полжизни прожить с защитной маской крутого мачо. Надеюсь, что теперь я всегда буду находить в душе нежное чувство сострадания к себе из-за сурового одиночества, которое, как и у вышеупомянутого старика, омрачало мою молодость ненужной самоизоляцией и угрюмо­ стью. Размышляя о тех временах, я вспоминаю, как в детстве меня впервые избили за пределами дома. Я забрел в чужой район, где мальчишки так сильно меня отдубасили, что мой нос превратился в лепешку и истекал кровью. Физическая боль от этого была незначительной по сравнению с переживаемым стыдом. Я знал, что, если кто-нибудь увидит меня та­ ким или узнает о том, что мне задали хорошую трепку, издеваться надо мной будут вечно. Никому ничего не сказав, я тихо прокрался в дом и в течение нескольких недель как можно больше прятался в своей комна­ те. Своим родителям и всем, кто заметил мой разбитый, опухший нос, я сказал, что упал с велосипеда. Даже одно это уже было слишком уни­ зительным и вызвало целую тираду насмешек и оскорблений по пово­ ду моей неуклюжести и глупости. В нашей культуре в целом мальчиков принято жестоко высмеивать за то, что они как-то реагируют на боль. Над чужой физической болью насмехаются так же, как и над эмоциональной. Я вспоминаю другой

266

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

случай, когда в возрасте примерно шести лет упал, играя в мяч, и пора­ нился. Когда я встал, чуть не плача, меня кольцом окружили злобные мальчишки. “Смотрите, маменькин сыночек сейчас расплачется”, — усмехнулся один из них. Я все еще пытался изо всех сил сдерживать слезы. Мне это почти удалось, но тут другой мальчишка заметил, что моя верхняя губа слегка подрагивает: “Смотрите, его губа трясется — кажется, он сейчас разревется!” К их радости я действительно запла­ кал. Они беспощадно дразнили меня, как мне тогда казалось, целую вечность. После этого я не плакал много-много лет. Презрение к боли стало настолько обыденным, что публику развле­ кают садистские анимационные видео, изобилующие болезненными схватками силачей с неодушевленными предметами или друг с другом. Сдержанный смех часто сопровождает моменты ударов или падений, побуждая аудиторию смеяться над теми, кого избивают. Такая практика усиливает наш страх быть осмеянными и заставляет предпринимать любые попытки, чтобы скрыть боль. Научившись очень эффективно маскировать боль, мы будем скрывать ее даже от самих себя. Некоторые профессиональные спортсмены настолько привыкают к боли, что продолжают тренировки даже со сломанными костями. Если люди могут научиться игнорировать физическую боль такой силы, на­ сколько легко они будут заглушать в себе эмоциональную боль? Когда дети растут с родителями, которые прибегают к сарказму, чтобы наказывать и контролировать их, они усваивают, что бросать­ ся обидными оскорблениями — нормальное и приемлемое поведение. В итоге они перестают идентифицировать сарказм как “болезненный” для себя или других. Однако до того, как это происходит, они все еще достаточно эмоци­ онально целостны, чтобы чувствовать жгучую боль от деструктивного подтрунивания. В этот короткий период природные инстинкты застав­ ляют их решительно протестовать против несправедливого подтруни­ вания. Большинство малышей яростно борются с сарказмом, как будто это — самая отвратительная вещь в их жизни. К сожалению, гневные возражения детей против обидного подтруни­ вания легко подавляются их всемогущими родителями и, как правило, становятся поводом для еще более безжалостного сарказма, который в итоге берет верх над ними. Когда дети плачут из-за того, что их драз­ нят, они дают своим родителям еще больше “боеприпасов”, с помощью

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

267

которых те будут атаковать и унижать их. Особенно это касается маль­ чиков. Из-за своих слез они часто носят на себе клеймо неженки или плаксы. У большинства детей нормальная реакция на сарказм исчезает в ран­ нем возрасте. Это происходит достаточно быстро, особенно если у них есть старшие братья и сестры, которые тоже “подшучивают” над ними, задевая их еще незащищенные уязвимые места. Сверстники, которые подражают своим саркастичным родителям, братьям, сестрам и теле­ визионным героям, часто дразнят за чувствительность к деструктивно­ му подтруниванию детей из семей, в которых сарказм не практикуется. Рано или поздно многие люди приходят к выводу, что слишком серьез­ ны, сверхчувствительны или лишены чувства юмора, если испытыва­ ют защитную реакцию на подтрунивание. В нашем обществе выражение эмоций является излюбленным пово­ дом для сарказма. Так же, как мальчиков часто дразнят за слезы, девочек дразнят за проявления гнева, наставляя быть “милыми”. Ожидается, что представители обоих полов, прежде чем пойдут в школу, будут пол­ ностью контролировать все свои эмоции. И горе тому взрослому, который потеряет эмоциональный конт­ роль, — его ждут постоянные насмешки окружающих! Недавно поли­ тологи пришли к выводу, что причиной поражения на выборах одной женщины — кандидата в губернаторы было то, что она заплакала на пу­ блике. Неважно, что ее слезы были как нельзя более кстати в данном случае. Дикторы новостей упивались сарказмом по поводу ее “слабо­ сти”, придумывая и пародируя разные ситуации, в которых малейшие политические разочарования будут доводить ее до слез.

САРКАЗМ: ВЫХОД НАРУЖУ ПОДАВЛЕННОГО ГНЕВА Дразнящийся ребенок косвенным образом выражает свою враждебность. Подтрунивание означает неспособность открыто и прямо выразить агрессию. Дразнящийся ребенок не может реагировать на реальные и непо­ средственные раздражители. Он выбирает кого-нибудь козлом отпущения и выражает недоброжелательность, которая, по сути, является переносом прошлого пода­ вления непосредственного выражения этих чувств.

— Бах и Гольдберг

268

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

В современном обществе нам не предлагают практически ника­ ких руководств о том, как использовать коммуникацию для эффек­ тивной проработки своих конфликтов. Нас даже не учат, что вполне нормально — периодически иметь разногласия со своими друзьями и возлюбленными и переживать фрустрацию. Общепризнанное мне­ ние гласит, что, если по-настоящему любить друзей и близких, то никаких разногласий с ними не может быть. Такие нереалистичные ожидания заставляют каждый раз подавлять свой гнев из-за обычных обид и недоразумений в общении с ними. Однако подавленный из-за фрустрации в отношениях гнев не ис­ чезает и не перерабатывается сам собой таинственным образом. Он всегда порождает бессознательное напряжение, которое ищет выхода. Часто оно выходит наружу, когда невысказанная критика проникает в нашу речь и побуждает говорить резкие вещи друг другу под видом юмора. В такие моменты вытесненная фрустрация может придавать смеху злобные нотки, а тону голоса — насмешку. Даже шепот может быть заряжен эмоциональным ядом. Во многих повседневных ситуациях сарказм подменяет собой самоутверждение. Вместо того чтобы напрямую высказаться о про­ блеме опозданий друга, мы высмеиваем его с помощью навешивания ярлыков, называя “черепахой” или “соней”. Вместо того чтобы прямо осудить флирт подруги или рассказать ей о своей ревности, мы от­ пускаем неприятные шуточки о ее внешнем виде. Вместо того что­ бы попросить партнера внимательней нас слушать, мы называем его рассеянным или страдающим слабоумием. Вместо того чтобы прямо отказаться выполнять чужую просьбу, которую выполнять не хотим, мы высмеиваем ее саму, называя “подходящей для людей с низким ко­ эффициентом умственного развития”. Вместо того чтобы признаться в том, что чего-то не знаем, говорим: “Какой идиот мог задать такой вопрос?” или “Я тебе что — энциклопедия?” Не осознавая болезненный эффект своих насмешек, мы можем привыкнуть использовать сарказм для маскировки и высвобо­ ждения своей агрессии. Если жертва нашего сарказма сжимается от дискомфорта или возражает против такой резкости, мы оправ­ даем себя снисходительными замечаниями: “Да что с тобой? Разве ты не видишь, что я просто пошутил?”, “Что у тебя с чувством юмо­ ра?”, “Ты всегда так серьезно ко всему относишься”, “Ты совсем

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

269

не понимаешь шуток!” Деструктивный сарказм обычно добавляет к обиде оскорбление. Я считаю, что все мы в душе стараемся избежать опасности оказать­ ся предметом насмешек. Пока мы не признаем несправедливое подтру­ нивание и сарказм как форму вербального и эмоционального насилия, которыми они на самом деле и являются, мы будем продолжать позво­ лять другим подтрунивать и насмехаться над нами. Мы даже можем позволить вовлечь себя в ужасную игру метания друг в друга саркастическими оскорблениями. В этой игре очень легко перейти границу, за которой погибает близость. Безудержное исполь­ зование сарказма возводит между людьми стену, мешающую тесному общению. Отношения всегда будут оставаться поверхностными, так как безопасными для разговора будут оставаться только общие темы. Забытые и бессознательные обиды никогда не заживают, поскольку де­ структивное подтрунивание будет постоянно их расковыривать. В та­ ком случае комфорт от чувства близости и расслабленности в присут­ ствии других останется недостижимой мечтой.

ТЕЛЕВИДЕНИЕ И САРКАЗМ Для большинства из нас телевидение — это контрольный выстрел, нанесенный нашим представлениям о вреде саркастического подтру­ нивания. Разговоры большинства американских (и британских) семей, которых показывают в фильмах и телепередачах, заражены деструк­ тивным сарказмом. Я крайне редко смотрю популярные комедии, по­ скольку меня поражает злобность сарказма героев. Друзья и члены семей постоянно подкалывают друг друга ехидными, уничижительны­ ми замечаниями. Чем беспощадней оскорбления, тем сильнее смеется публика. Чем язвительней сарказм, тем больше восхищения он вызы­ вает. Чем уязвимее речь или поведение героев, тем больше над ними издеваются. Язвительные герои-убийцы, которых воплощают такие актеры, как Дон Риклз, Говард Стерн и Эндрю Дайс Клэй, носят маску комиче­ ских персонажей и становятся крайне популярными. Даже сам Дэвид Леттерман, известный ведущий вечернего телешоу, несмотря на бле­ стящий комический дар, иногда опускается до деструктивного сарказ­ ма. Он так активно расставляет ловушки своим гостям, что они едва

270

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

скрывают свой дискомфорт, несмотря на то, что сами являются состо­ явшимися актерами. Дети особенно склонны к подражанию тому, что видят по телевизо­ ру. Когда их медиаидолы дают им модели для подражания в виде тех же саркастических насмешек, которые они ощущают на себе и дома, их мозги тщательно промываются, и они думают, что насмешки реально забавны и оправданны. Особенно восприимчивы к этому мальчики, так как многие социальные институты чрезмерно поощряют развитие в них агрессивных и состязательных наклонностей. Так как телевиде­ ние подталкивает их к подтруниванию над сверстниками с помощью сарказма, его искусность и злобность становится для них самоцелью. Из-за этого большинство мальчиков растут, как в зоне боевых дей­ ствий, где более слабых убивают насмешками и улюлюканьем. Те, чьи шутки наиболее оскорбительные и наносят самые глубокие раны, ча­ сто обладают наибольшей властью над остальными, становятся лиде­ рами. С помощью этого процесса деструктивный сарказм внедряется в стиль общения многих мужчин. (Хотя, когда я бегло просматриваю последние телевизионные ситкомы, мне кажется, что девушек и жен­ щин теперь поощряют меряться силами на поле боля саркастической клеветы.)

САРКАЗМ ПРЕВРАЩАЕТ ЧЕЛОВЕКА В ОСТРОВ Джон Донн, автор стихотворения “Человек — не остров”, наверное, перевернулся бы в гробу, если б увидел, насколько неверны его на­ блюдения, применительно к современным людям. В нашем обществе мальчики, как только начинают ходить и говорить, воспитываются в культуре изолирующего их сарказма и порицания. Большинство из них безжалостно высмеиваются родителями за то, что совершают ошибки, “пропускают мячи” и реагируют на боль слезами. Их дразнят такими прозвищами, как “плакса”, “слабак” и “маменькин сынок”, вся­ кий раз, когда они в чем-то проявляют неуверенность. Эти насмешки часто отпускаются с такой злобой и отвращением, что мальчики учатся ненавидеть свою уязвимость еще до появления языковых навыков, по­ зволяющих им это вербально выразить. Большинство из них теряют контакт со своими эмоциями из-за того, что “воспитываются” на сарказме. Их дразнят за любую эмоцию, кроме

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

271

гнева. Со временем они учатся автоматически подавлять все свои чув­ ства, особенно страх и грусть, заменяя их гневом. Гнев и гневный сар­ казм становятся единственно приемлемым способом выражения муж­ ских эмоций. Лишь некоторые из них, вырастая, становятся гневоголиками, боль­ шинство же со временем научаются контролировать свой гнев, превра­ щая его в сарказм. Таким образом они постепенно переходят к бесчув­ ственному стереотипу современного мужчины, не имеющему никакого представления об эмоциях. При достаточном количестве саркастических насмешек в детстве терпимость мальчика к чужим чувствам и слабостям тоже умирает. Эмпатию он хоронит на кладбище своего бессознательного вместе с трупом чувств сострадания к себе, без которых не бывает настоящего сострадания к другим. Многие мальчики вырастают мужчинами, кото­ рым не знакома настоящая близость, потому что они отталкивают дру­ гих своим саркастическим отношением. Люди боятся к ним слишком приближаться, избегая причинить себе страдания из-за их холодного, подкалывающего стиля общения. Это превращает обычного человека в необитаемый остров соб­ ственного, чрезмерно защищенного “я”, неспособного оказывать или принимать эмоциональную поддержку. Боясь быть осмеянным, если признается в том, что беспокоится или нуждается в помощи, он в то же самое время жаждет нежного участия, которое может возникнуть толь­ ко в результате откровенного рассказа о личных проблемах. Хозяин необитаемого острова, не знающий тепла, нежности и утешения, он де­ монстрирует всему миру свое бесстрастное лицо, сжатые губы, смелые речи и твердую линию челюсти. Он топит в пиве печаль и боль или же прячет их за любой навязчивой активностью, и единственное ме­ сто, где он может ослабить свою бдительность, — одиночество спальни и ванной комнаты. Уильям Стаффорд очень точно описал это в стихот­ ворении “Ритуал чтения друг другу”. Если тпы не знаешь, кто я, а я не знаю, кто ты, миром будет править шаблон, придуманный другими, и, следуя ложным ориентирам, мы можем потерять нашу звезду.

272

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

Поэтому я взываю к голосу, к тому скрытому, далекому и важному, о чем говорит каждый: даже если бы мы хотели обмануть друг друга, мы должны друг друга узнать, чтобы звездный парад нашей жизни не исчез во мраке. Даже “хорошие парни” часто ранят сарказмом. Даже я, честный славный парень, бывший офицер, джентльмен и тайный сторонник архетипической фигуры белого рыцаря, все же умудряюсь регулярно выпускать свой гнев с помощью сарказма. Поскольку я дал себе сло­ во никогда никому не причинять боли, то настойчиво советую всем, кто жалуется на мои подтрунивания, не воспринимать меня слишком серьезно. К счастью, работа по эмоциональной реабилитации в итоге позволила мне преодолеть свое отрицание и безразличие к тому факту, что мои “шутки” могут ранить. Более чем о любом другом причиненном мною вреде, я глубоко со­ жалею о том, что считал юмором свой настойчивый поиск козла от­ пущения и высмеивание ряда людей в своей жизни. Мне бесконечно стыдно за это.

САРКАЗМ УБИВАЕТ ОТНОШЕНИЯ Сарказм убивает отношения рядом способов. Некоторые партнеры опускаются до смертельных баталий, в которых постоянно оскорбляют друг друга. Другие демонстрируют дисбаланс сил, существующий меж­ ду родителями и детьми, когда одна сторона беззастенчиво высмеивает вторую. Иные, насколько это возможно, избегают общения, потому что обидное подтрунивание делает их разговоры слишком неприятными. Выявление абьюзивного сарказма и сопротивление ему — слож­ ная и запутанная задача. Я часто сталкиваюсь с ней в своей работе с парами, особенно с теми, в которых один партнер работает над ре­ абилитацией, а другой нет. Когда проходящий реабилитацию чело­ век начинает чувствовать обиду от саркастических подтруниваний своего партнера, последнего с большим трудом удается убедить, что это действительно обидно. Часто он изо всех сил пытается отрицать пагубное воздействие своих саркастических замечаний, чрезвычайно злясь и обороняясь в ответ на просьбы отказаться хоть от тех, кото­ рые наиболее агрессивны.

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

273

Заядлые любители сарказма умеют пристыдить людей, которые жалуются на то, что стали их мишенями. Они яростно отклоняют просьбы воздерживаться от подтруниваний, поскольку подсозна­ тельно знают, что будут испытывать большой дискомфорт, если у них заберут основной (и часто единственный) предохранительный кла­ пан выхода гнева. Тем не менее жертвы травмы должны сопротивляться ядовитому сарказму, независимо от того, насколько протестует обидчик. Они должны взять на себя право быть последней инстанцией в решении вопроса о том, ранит их сарказм или нет. Если они будут молчаливо принимать это, то с помощью высмеивания их заставят поверить, что боль и стыд, которые они испытывают из-за несправедливого подтру­ нивания, являются доказательством того, что в них есть какой-то изъ­ ян, или что они — всего лишь лишенные чувства юмора нытики. У меня было много клиентов, которые просили “исправить” “ужас­ ную сверхчувствительность ” к сарказму. Меня ужасает то, что они хо­ тят научиться игнорировать вред подтрунивания. Некоторые даже по­ сещают психотерапевтов, которые по причине собственного отрицания подталкивают их к повторному подавлению здоровых чувств обиды из-за такого вербального насилия. Если взрослый ребенок продолжает отрицать свою врожденную способность чувствовать боль из-за такого рода насилия, он может остаться жертвой сарказма на всю жизнь. Чем больше он будет валидировать свои истинные болезненные чувства, возникающие в резуль­ тате подтрунивания, тем больше у него будет шансов распознавать их и противостоять им как в себе, так и в других. Одно из чудесных вознаграждений, приобретенных мной в ходе ра­ боты по эмоциональной реабилитации, — то, что теперь я инстинктив­ но вздрагиваю от собственных обидных саркастических оговорок не меньше, чем от чужих. К счастью, теперь эти оговорки почти исчез­ ли, потому что я в целом стал более способен чувствовать появление новой боли и горевать о ней прежде, чем она будет бессознательно на­ капливаться и высвобождаться с помощью сарказма.

ЗДОРОВЫЕ ГРАНИЦЫ САРКАЗМА И ПОДТРУНИВАНИЯ Когда партнеры подробно обсуждают свои беспокойства по пово­ ду разногласий, часто они используют легкое подтрунивание, снимая

274

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

накопившееся напряжение с помощью юмора. Но непонимание раз­ ницы между добродушным и обидным подтруниванием все же может стать большой проблемой. Фразы, которые одному человеку кажутся обидными, другому мо­ гут показаться смешными. Поэтому важно, чтобы близкие люди дава­ ли друг другу право устанавливать границы подтрунивания. Этот оз­ начает, что по крайней мере их будут воспринимать всерьез, когда они скажут, что их обидело какое-то конкретное замечание. Моя четырехлетняя знакомая, когда услышала, что я обсуждаю эту тему с ее родителями, решительно заявила: “Да, Пит, когда тебя драз­ нят, иногда смешно, а иногда обидно”. Я считаю, что всем нам нужно восстановить свою чуткость, подражая этой маленькой девочке, кото­ рая четко знает, причиняет ей что-то боль или нет. Многим парам полезно заключить мирное соглашение о границах подтрунивания. Некоторые темы нужно объявить запретными, и ка­ ждой стороне давать разрешение в одностороннем порядке в любой мо­ мент призвать к прекращению подтрунивания. Это чем-то напоминает щекотку, которая может быть источником экстаза или мучительной боли, когда тому, кого щекочут, надоело и он не может прекратить этот процесс. Вот две иллюстрации того, как различить здоровое подтрунивание от деструктивного. Иногда я дразню свою подругу из-за ее любви к опере, к которой сам равнодушен. Время от времени я позволяю себе подтруни­ вать над ней, потому что ранее четко дал понять, что уважаю наши разли­ чия в музыкальных вкусах. Однако, если я делаю это слишком часто или тогда, когда она наслаждается оперой, я рискую нанести ей оскорбление. Тогда мои подтрунивания будут звучать несправедливо и обидно. Более того, я рискую еще больше ее обидеть, если буду подтрунивать над ней вместо того, чтобы попросить реже слушать оперу, когда нахо­ жусь с ней в одной комнате. Если мое подтрунивание лишено скрыто­ го подтекста, иногда мы вместе смеемся, когда я бездарно пародирую оперные арии своим плохим баритоном или сопрано. Вот вторая иллюстрация. Обычно меня забавляет, когда моя подруга поддразнивает меня из-за моей неопрятности. Однако бывают момен­ ты, когда я не могу этого выносить. Один из них — когда она пытается заставить меня соответствовать своим стандартам порядка в отдель­ ных частях дома.

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

275

Если ее поддразнивание не носит контролирующего или унижаю­ щего характера (что бывает редко), нас обоих забавляют разногласия по поводу порядка. Когда она рассказывает истории из жизни приве­ дений, появляющихся из скоплений пыли на моем письменном столе, это смешит нас обоих. Я мог бы добавить, что это также возможно, по­ скольку мы в равной степени участвуем в ежедневной уборке общей части нашего жилого пространства.

КОНСТРУКТИВНАЯ ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ ЕСТЕСТВЕННЫМ ОБРАЗОМ СНИЖАЕТ САРКАЗМ В ярость друг меня привел — Гнев излил я, гнев прошел. Враг обиду мне нанес — Я молчал, но гнев мой рос. — Уильям Блейк

Цаже в самых здоровых отношениях иногда случаются разногласия и разочарования. Если у партнеров нет открытых каналов коммуника­ ции, они не могут обсуждать и прорабатывать свои эмоции по поводу разногласий. Не выраженные напрямую разочарования редко находят решения и часто становятся предметом бесконечного подтрунивания. Частые насмешки над нерешенными проблемами в итоге превращают их в раны, которые долго гноятся, высасывая из отношений все соки. К сожалению, не у всех есть представление о том, как правильно сообщать партнерам о своем разочаровании, если потребности и ожи­ дания отличаются. Еще детьми мы годами практиковали молчаливую капитуляцию перед родителями, привыкнув ни на что не жаловаться. Мы также бессознательно ощущаем накопленный за всю жизнь большой запас критики, который больше не в силах носить в себе. Мы стремимся к отношениям без разочарований по принципу “всё или ничего” и, надеясь достичь полной гармонии, идем на любые уступки, отрицая даже самые серьезные разочарования. При этом ожидаем, что партнеры также не будут жаловаться. Однако каждый раз, скрывая разочарование от партнера, мы слов­ но добавляем кирпич к стене, растущей между нами. Если не перейти к открытой коммуникации и не начать получать конструктивную об­ ратную связь, эта стена вырастет настолько, что полностью перекроет

276

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

искренний обмен чувствами. Из-за этого процесса отношения когда-то взаимной любви начнут увядать и отмирать, а “сладкий мед” превра­ тится в “горькую полынь”. Особенно печально, если это происходит с жертвами травмы, которые благодаря усилиям по реабилитации в значительной степени вернулись к самовыражению и снова регрес­ сировали, опять превратившись в безмолвных детей. Мы можем защитить свои отношения от гневного сарказма, кото­ рый часто прорывается наружу сквозь привыкшие к безмолвию уста, если будем приветствовать конструктивную критику друг друга. Эта практика также принесет личную пользу каждому из нас, так как честное, объективное мнение другого человека является бесценным даром. Вдохновляющая книга Дэна Бивера (Dan Beaver) Beyond The Marriage Fantasy (Фантазии после свадьбы) предлагает практические рекомендации о том, как провести безопасный форум для получения конструктивной обратной связи. Его остроумная манера письма — очень мощное средство, которое может помочь мужчинам понять необ­ ходимость более тесного общения. Добившись некоторого прогресса в реабилитации, мы будем от­ крыты для справедливых жалоб на сарказм и деструктивную критику. Узнав, как обижает партнера подтрунивание, мы охотно его прекратим и, с другой стороны, сможем отстаивать свои интересы, если столкнем­ ся с комментариями, которые покажутся нам издевательскими или обидными. Одновременно с этим не помешает и определенная терпи­ мость к бесхитростному сарказму близких друзей, если они уважают наши требования не касаются чувствительных тем.

ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ: НЕВИДИМОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ Вы не сможете отличить жестокость от заботы, если только вас этому не научат. — Джон Брэдшоу

Дерево, выросшее в пещере, не приносит плодов. — Халиль Джебран Если наше общество находится в состоянии грубого, первазивного отрицания деструктивности вербального и эмоционального насилия,

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

277

насколько глубоким должно быть наше невежество относительно вреда вербального и эмоционального пренебрежения? Гораздо труднее иден­ тифицировать плохое обращение в форме бездействия, чем в форме преступления, особенно если они происходят одновременно. Тот факт, что преступник после нанесения ножевого ранения дает жертве ис­ течь кровью, может показаться незначительным по сравнению с самим актом насилия, но именно последнее может стать непосредственной причиной смерти. Взрослые дети, которые вербально и эмоционально были доведены до диссоциативного оцепенения, с трудом понимают, как изголодались по похвале, любви и участию. Для многих жертв травмы остается непостижимым, что причиной их тяжелых утрат стало вербальное и эмоциональное пренебрежение. Людям, никогда не испытывавшим на себе фундаментального прояв­ ления определенных видов заботы, трудно понять, чего их лишили. Многим предстоят долгие годы реабилитации, прежде чем они нач­ нут осознавать огромный ущерб, нанесенный в детстве депривацией. Не понимая точный характер того, как нами пренебрегали в детстве, мы рискуем оставаться в неведении относительно пренебрежения в су­ ществующих отношениях.

ВЕРБАЛЬНОЕ ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ У детей нет свободы вербального выражения в семьях, где действует правило “никаких разговоров” и убеждение в том, что “детей должно быть видно, но не слышно”. Современные родители часто пренебре­ жительно относятся к детям, не тратя время на разговоры с ними. Вербальное пренебрежение — это депривация коммуникации. Оно за­ ставляет детей расти с убеждением, что с ними что-то не так, раз они недостойны участия в разговоре. Вербальное пренебрежение особенно болезненно и деструктивно, когда дети видят, как их родители увлеченно разговаривают с други­ ми детьми. Я до сих пор помню ту острую боль, которую испытывал, когда отец шутил с моими двоюродными братьями или разговаривал с соседскими детьми. Это заставляло мое сердце болезненно сжимать­ ся, потому что он никогда не шутил со мной. Его пренебрежение еще больше настраивало мой разум против меня, расширяя постоянно уве­ личивающийся список недостатков, которые я представлял причиной того, что другие дети ему нравились больше.

278

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

Ребенку нужно, чтобы родители с интересом слушали то, что он хочет сказать, чтобы заложить прочный фундамент его самооценки. Ребенок, которого постоянно не поддерживают в разговоре и не по­ ощряют высказываться, вырастает с убеждением, что он скучен, не­ интересен и бесполезен. Если ребенок не участвует в разговорах по­ стоянно и с энтузиазмом, как он может укрепить свою уверенность, чтобы рискнуть поделиться внутренним миром с кем-то еще? У меня было множество клиентов без какой-либо истории насилия в детстве, годами страдавших от депрессии и социальной изоляции. Причиной были их крайне неинтерактивные родители. Дети никогда не участво­ вали в разговорах, убежденные в том, что наверняка не могут сказать что-нибудь интересное или умное. Девочки, воспитывавшиеся отцами, которые с ними не разговари­ вали, становясь женщинами, рискуют вступать в дисфункциональные отношения с “молчаливыми мужьями”. Если их матери нормализуют отчужденность отцов такими штампами, как: “Не мешай отцу, дорогая, у него был тяжелый день на работе” или “Конечно, твой отец любит тебя, но он слишком устал, чтобы разговаривать с тобой прямо сейчас”. Став взрослыми, эти девочки выйдут замуж за мужчин, которые будут столь же отчужденными и неприступными — стереотип мужей двадца­ того века в стиле “дорогой старый папаша”. Пока жертвы травмы не избавятся от иллюзии, что незаинтересо­ ванность в них отцов на самом деле была проявлением любви, они вряд ли способны ожидать чего-то лучшего от своих партнеров. Пока они не поймут, что пострадали из-за безразличия отцов и отсутствия рядом других представителей противоположного пола как модели для подра­ жания, они будут вступать в браки исключительно с мужчинами, стра­ дающими подобными нарушениями. Те из нас, кто не способен понять этого аспекта навязчивого повто­ рения и не работает над ним, часто ведут унылую и одинокую жизнь. Жизнь теряет свое очарование, когда мы “застреваем” в таких же вер­ бально и эмоционально бедных отношениях, как те, которые были у нас с родителями. Принимая незаинтересованность за любовь, мы не мо­ жем осознать, что большая часть нашей депрессии и эмоционального голода возникает из-за депривации. Постоянное невнимание к партне­ ру — жестокая и коварная форма пренебрежения!

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

279

ВЕРБАЛЬНОЕ ВОСПИТАНИЕ Для развития самооценки и навыков коммуникации детям требу­ ется большое количество вербальной активности. Родители играют ключевую роль в приобретении детьми вербальных навыков. Если они хотят укрепить уверенность и самооценку своего ребенка, они должны всегда выслушивать то, что он хочет сказать. Родители, не проявляющие пренебрежения к своему ребенку, охот­ но и с энтузиазмом выслушивают его. Они делают это не только из чувства долга, но и с искренним интересом к его природному живо­ му любопытству и жажде знаний, которые могут в здоровом смысле быть заразительны. Возможность принимать участие в потрясающе быстром развитии нового сознания — по-настоящему вдохновляю­ щий опыт. Родители помогают ребенку развивать вербальные навыки, вызы­ вая его на разговор. Побуждение к разговору — это искусство поощ­ рения ребенка полно и свободно описывать свой опыт. Побуждение к разговору позволяет его самовыражению развиваться и повышает его природную способность находить радость и поддержку в свобод­ ном от стыда общении. Побуждение к разговору усиливается непредвзятым выслушива­ нием и безграничным вопрошанием. Вопросы помогают в той мере, в какой они свободны от скрытых намерений и мотивированы искрен­ ним желанием понять. Поддерживающие вопросы помогают ребенку высказываться. Обычно ребенку легко на них отвечать, они не кажутся навязчивыми или манипулятивными. Для вербального, эмоционального и физического самовыражения ребенок также нуждается в большом количестве похвалы, поощрений и позитивной обратной связи. Его способности разговаривать, петь, танцевать, рисовать, играть, выступать, работать, творить и решать проблемы нуждаются в признании, если мы хотим, чтобы он нормаль­ но рос и развивался. Вербальное поощрение усиливает готовность ребенка идти на ри­ ски, необходимые для непрерывного роста и развития. Каждый ребе­ нок рождается с природной уверенностью в себе, но эта уверенность не будет развиваться и процветать без позитивной вербальной обрат­ ной связи.

280

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

Инструкции и руководства также являются неотъемлемой частью хорошего родительства. Перед родителями стоит очень важная зада­ ча — быть для своего ребенка воспитателями и учителями в годы, пред­ шествующие формальному школьному обучению, и плохое выполне­ ние этого задания также является вербальным пренебрежением. В то же время важно отметить, что при воспитании детей можно впасть и в другую крайность. Родители должны стараться не разру­ шить беззаботность своих детей, перегружая их когнитивными задача­ ми и превращая их в не по годам умные машины! Дети извлекают огромную пользу из недоктринерских вербальных инструкций. У них есть огромная потребность говорить, думать и по­ нимать окружающий мир. Они наделены почти неиссякаемым любо­ пытством, которое выражается в бесконечных, но жизненно важных вопросах “почему”. Когда детям разрешается задавать вопросов столь­ ко, сколько они хотят, часто они интуитивно составляют собственную программу расширенного обучения. Если родители потратят силы на то, чтобы упростить свой язык, и бу­ дут использовать диалоги, а не читать детям лекции, то смогут удовлет­ ворительно ответить почти на любой их вопрос; а если воспользуются еще и энциклопедией, то, скорее всего, ответят даже на пресловутый вопрос: “Почему небо голубое?” Существует огромное количество важной практической информа­ ции о мире, которой родители могут поделиться со своими детьми. Для превращения детей в здоровых взрослых с ними необходимо от­ крыто обсуждать множество сложных тем и процессов. Дети нуждают­ ся в руководстве родителей в вопросах использования времени и де­ нег, ценностей, морали, секса и самодисциплины. Им нужна помощь в управлении чувствами, установлении собственных границ, отстаи­ вании базовых прав и развитии конструктивных способов разрешения конфликтов с другими людьми. Готовность постоянно общаться с детьми не является проблемой по принципу “всё или ничего”. Родители не должны быть все время доступны для своих детей. Как только ребенок выходит из стадии беспомощности, родителям необходимо выделять для себя личное вре­ мя. Этот процесс идет параллельно с появлением у ребенка такой же потребности — постепенно учиться все больше самим себя развивать и успокаиваться. Чтобы поддерживать этот баланс, родители должны по-прежнему выделять время для разговоров со своими детьми.

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

281

ИСЦЕЛЕНИЕ ВЕРБАЛЬНОГО ПРЕНЕБРЕЖЕНИЯ Вновь отвоеванная способность принимать свои чувства освобождает пациенту путь к давно вытесненным потребностям и желаниям... Среди них — главная потребность каждого человека в самовыражении: показать себя миру таким, каков он есть на самом деле. Словами, жестами, поведением, каждым искренним проявлением — от плача внутреннего ребенка до художественного творчества. — Элис Миллер Если в детстве мы страдали от длительного вербального пренебре­ жения, то продолжаем нуждаться в тех типах вербального воспитания, которые были описаны в предыдущем разделе. Некоторым жертвам травмы в детстве повезло с такого рода поддержкой благодаря забот­ ливому участию людей, не входящих в круг семьи. Если есть хотя бы один друг или союзник, который постоянно поощряет вербальное са­ мовыражение, быстро замечает и выделяет все хорошее и особенное, в реабилитации наблюдается существенный прогресс. Я также был свидетелем того, как многие клиенты и друзья доби­ вались больших успехов в вербальном и эмоциональном самовыра­ жении, посещая собрания разного рода групп двенадцати шагов, рас­ пространившихся сейчас во всех городах США. Анонимные группы созависимых людей, а также взрослых детей алкоголиков или детей дисфункциональных родителей проводят регулярные встречи, ко­ торые могут принести пользу многим жертвам травмы. На этих со­ браниях их поощряют к искреннему самовыражению в комфортной, поддерживающей обстановке, в которой они получают возможность обсудить детали жестокого обращения и пренебрежения в детстве. Когда они делятся с другими своими историями и слушают истории других, их токсичный стыд значительно ослабевает. Это также по­ могает жертвам травмы еще больше отказаться от своего отрицания и минимизации. В большинстве крупных городов США собрания таких групп про­ водятся бесплатно или за умеренную плату. Информацию о них, как правило, можно получить на местных сайтах групп анонимных алко­ голиков.

282

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

Позитивный диалог с собой — еще один мощный инструмент вос­ полнения дефицита поддержки и похвалы в начале жизни. Многие жертвы травмы улучшают способность разговаривать с собой, посещая занятия по личностному росту и читая книги по саморазвитию. Книга Гая Хендрикса (Gay Hendricks) Learning То Love Yourself (Научиться любить себя) является превосходным введением к позитивному вну­ треннему диалогу. В ней содержатся практичные советы о том, как поддерживать себя в трудные времена. Если этого источника вам будет недостаточно, чтобы повысить свою самооценку, обратитесь к психоте­ рапии.

ПСИХОТЕРАПИЯ ВОССТАНАВЛИВАЕТ САМОВЫРАЖЕНИЕ Фрейд обнаружил, что главный метод, помогающий лю­ дям выкопать свои погребенные эмоции прошлого и раз­ виваться в сторону дружелюбия, спонтанности и твор­ чества в настоящем, — позволить человеку абсолютно свободно говорить обо всем, что приходит в голову. — Гарри Гантрип, психоаналитик Жертвы травмы часто чувствуют, что им в жизни не хватает чего-то очень важного, до тех пор, пока не ощутят на себе терапевтический эффект от повествования кому-то полной, неоткорректированной истории своей жизни. Эффективная психотерапия позволяет делиться эмоциями и тайнами, страхами и сомнениями в обстановке сострада­ ния и принятия. Благостное чувство, возникающее после того, как нас полностью выслушают, настолько приятно и естественно, что боль­ шинство жертв травмы в итоге получают мотивацию искать подобный опыт где-нибудь еще в своей жизни. Психотерапия часто приходит к своему естественному завершению, когда подобного рода опыт от­ крывается человеку в каких-то близких отношениях. Тем не менее многим жертвам травмы требуется долгосрочная психотерапия, прежде чем они восстановят относительно полную способность к самовыражению. Количество требуемого времени обычно пропорционально степени, до которой раннее вербальное выражение игнорировалось или активно подавлялось. Иногда требу­ ются годы, чтобы у клиента появилось достаточно сильное доверие

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

283

к психотерапевту, позволяющее без стеснения говорить обо всех аспектах личного опыта. Свободное вербальное самовыражение часто предшествует эмо­ циональной реабилитации. Обнаружив, что психотерапевт не стыдит и не оскорбляет его за сказанное, клиент начинает чувствовать себя в до­ статочной безопасности, чтобы переживать и выражать свои чувства, и в этот момент начинается его путь к полному переживанию эмоций. Жертвы травмы должны остерегаться психотерапевтов, которые не проделали достаточную работу по реабилитации с собственным дет­ ством и проблемами семейного происхождения. К сожалению, лишь немногие учебные программы требуют от психотерапевтов прохожде­ ния индивидуальной терапии. Кроме того, многие программы содер­ жат мало (или вообще не содержат) указаний рассматривать влияние детства на поведение. Когда я рассказываю это людям, с которыми общаюсь, часто они мне не верят; но факт в том, что доминирующей парадигмой в психотерапии сегодня является когнитивно-поведенческий подход. Это направление чрезмерно фокусируется на настоящем и будущем и часто активно от­ рицает то, что изучение прошлого представляет какую-либо ценность. К сожалению, это приводит к шокирующему положению дел, в ко­ тором многие психотерапевты, практикуя терапию, не уделяя должно­ го внимания собственным проблемам детства. Такие психотерапевты склонны “репарентировать” своих клиентов в том же дисфункциональ­ ном стиле родительства, в котором когда-то воспитывали их самих. Я слышал много откровенных отзывов о таких психотерапевтах, сты­ дящих, манипулирующих и контролирующих своих клиентов теми же способами, которые характерны для дисфункциональных родителей. Поэтому я рекомендую жертвам травмы выбирать психотерапевтов, которые много работали над собственными детскими проблемами. Такие психотерапевты обычно готовы делиться своей работой по реа­ билитации. Я также рекомендую клиентам не молчать и высказываться всякий раз, когда психотерапевты их стыдят или критикуют. Один из самых полезных опытов в терапии — совместное и подробное исследование психотерапевтом и клиентом возникшего между ними недопонимания. Когда психотерапевты подталкивают клиентов к озвучиванию своих жалоб, они помогают им залечить боль, причиненную в детстве их

284

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

родителями и авторитетными фигурами, требовавшими абсолютного и беспрекословного подчинения. Поэтому здоровые психотерапевты приветствуют критическую обратную связь и работают с ней, расши­ ряя взаимное доверие и продолжая выстраивать близкие отношения. Если психотерапевт стыдит вас или критикует за то, что вы задаете во­ просы, я советую вам прекратить терапию. Если терапия эффективна, большинство жертв травмы начинают лучше выслушать других, а также лучше общаться. Они абсолютно естественно и спонтанно предлагают своим близким такой же тип вы­ слушивания, какой сами получают в исцеляющей терапии. Равный обмен между людьми доброжелательных, непредвзятых выслушива­ ний является важным и незаменимым фактором в построении близ­ ких и любовных отношений. Мы могли бы избавиться от современной чумы одиночества и отчуждения, если бы позволили каждому челове­ ку полностью выражать себя, что Рильке хорошо описал в своем сти­ хотворении. ...Я раскрыть себя хочу, я не желаю быть закрытым, где я закрыт, там я оболган. Я хочу раскрыть перед тобой свое понимание вещей. Я хочу описать тебе себя как картину, которую долгое время рассматриваю вблизи.

ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ В большинстве своем психические заболевания возни­ кают из-за отсутствия или нехватки любви, которую конкретный ребенок ожидает от конкретных родителей для успешного физического и духовного роста. — М. Скотт Пек, The Road Less Traveled Когда родители подавляют эмоции, дети лишены образцов здоро­ вого эмоционального выражения. Многие из них не могут научиться безопасным способом проявлять себя или выражать нежность, гнев, энтузиазм, страх, печаль или любовь. В итоге они теряют связь со своей врожденной способностью переживать и выражать эмоции.

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

285

Безэмоциональные родители не могут дать своим детям тепло любви и ласки, и это отсутствие любви — самый пагубный аспект эмоциональ­ ного пренебрежения. Любовь — наиважнейший компонент здорового родительства. Неспособность постоянно выражать и излучать любовь к своим детям и есть тяжелая форма эмоционального пренебрежения. Эмоциональное пренебрежение заставляет детей чувствовать себя ничтожными, непривлекательными и пустыми. Недостаток любви по­ рождает голод, который глубоко вгрызается в саму суть их существа. Дети, которые не могут получить любовь от своих родителей, в конеч­ ном итоге будут искать утоления любовного голода во всех неправиль­ ных местах. Они подвержены высокому риску отвлекаться от боли, вы­ званной отсутствием любви, с помощью ее суррогатов — еды, алкоголя, наркотиков или компульсивной активности (учебы, работы и т.д.). Они также крайне склонны к вступлению в “любовные” отношения с людь­ ми, столь же неспособными к любви, как и их родители. Эмоциональное пренебрежение особенно трудно осознать тем взрос­ лым детям, которым в детстве часто повторяли эмоционально пустые слова: “Конечно, мы любим тебя”. Если фраза “Я тебя люблю” не под­ крепляется соответствующим эмоциональным состоянием родителя, она не может удовлетворить потребность ребенка в любви. “Я тебя лю­ блю” можно произносить миллион раз абсолютно бесполезно, если со­ провождающие ее родительские эмоции, действия и слова не являются по-настоящему любящими. Эмоциональная любовь — это чувство, которое нельзя непосредствен­ но потрогать или измерить. Из-за этого многие из нас используют от­ рицание и минимизацию, чтобы игнорировать или обесценить его важ­ ность. И все же, когда человек по-настоящему испытывает любовь, она так же реальна, как запах жасмина или вкус меда. На самом деле, когда любовь полностью ощущается или выражается, она настолько осязаема, что становится почти сверхреальной. Любовь, как ничто иное, придает жизни богатство и смысл. Для младенца любовь столь же необходима, как пища, поддерживающая его физический и духовный рост. Многие жертвы травмы сильно страдают от нехватки любви, не зная, что именно отсутствие любви причиняет им так много боли. Некоторые из нас постоянно живут с этой болью, потому что нам было так рано отказано в близости. Чрезвычайно важно осознавать неизмеримые последствия такого отказа. Связь с другими посредством любви — это

286

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

эмоциональный эликсир нашей жизни, и без нее жизнь не имеет своей настоящей ценности. Многие из нас не способны обнаружить в себе тягу к этой манне небесной, пока не откроются гореванию или не бу­ дут вознаграждены хотя бы одним по-настоящему близким другом или любящим партнером.

ОТЗЕРКАЛИВАНИЕ Только благодаря любви человек вырастает с хорошей самооценкой. Он ставится человеком, который может без стыда ходить по комнатам, верить, что нравится другим людям, принимать как должное похвалу за свою работу, и улыбаться своему прекрасному отражению в чужих глаза так, как улыбается своему отражению в зеркале. — Нэнси Фрайдей

Самый мощный канал, по которому мы передаем свою любовь мла­ денцу, — эмоциональный. Дети расцветают от теплой и нежной любов­ ной связи с родителями. Когда родители проявляют к ним свою лю­ бовь, детей переполняют чувства покоя, безопасности и благополучия. Настоящая любовь часто заставляет их улыбаться и ворковать от удо­ вольствия. Младенцы быстро учатся ассоциировать родительскую любовь с улыбающимися и восхищенными выражениями их лиц. Когда мла­ денцы или маленькие дети смотрят в глаза своих родителей, кажется, они ищут там свое отражение. Психотерапевты называют это отзеркаливанием, и действительно, при правильном освещении и на правиль­ ном расстоянии дети могут увидеть в зрачках глаз своих родителей собственное зеркальное отражение. Вы можете проверить это на себе, найдя свое отражение в зрачках друга на расстоянии примерно сорока сантиметров. Понятие “отзеркаливание” также означает общее впечатление, кото­ рое родители посылают своим детям о них. Глядя на своих детей, они могут отражать как положительный, так и отрицательный их образ. Если дети видят неудовольствие в выражениях лиц своих родителей, им кажется, что они сами неприятны. И наоборот, если они видят вос­ торг и любовь, им кажется, будто они восхитительны и милы.

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

287

Улыбки, объятия, взятие на руки, нежные прикосновения, мелодич­ ный тон голоса и приветствия являются естественными физическими проявлениями чувств любви. Эти сигналы успокаивают детей и явля­ ются живыми доказательствами того, что они достойны родительской любви. Сама основа самооценки, как и ее базовая структура, сцементиро­ ваны постоянными переживаниями родительской любви. Дети могут чувствовать себя хорошо в той степени, в какой их связывают теплые, относительно постоянные и любящие отношения с их родителями. Естественно, родители не могут постоянно чувствовать или проявлять свою любовь. Тем не менее ответственные родители эмоционально подпитывают своих детей щедрым количеством любящих жестов, ко­ торые по крайней мере иногда сопровождаются искренним пережива­ нием любви и полным принятием.

ЗАДЕРЖКА РАЗВИТИЯ ...Эля ребенка, полностью находящегося во власти своих родителей, зависимого от всех форм их поддержки как способа его выживания, заброшенность родителями равносильна смерти. — Скотт Пек

Любой, кто проходил основной курс психологии, наверняка ви­ дел проникновенный документальный фильм, демонстрирующий эксперимент Харлоу с детенышами обезьян. В этом трагическом экс­ перименте детенышей обезьян отрывали от их настоящих матерей. Вместо них к ним были приставлены две суррогатные матери. Одна из эрзац-матерей была сделана из проволоки и кормила детей молоком из соски. Другая была сделана из мягкого и приятного материала, но не кормила их вовсе. В первой части этого эксперимента детенышей обезьян выращивали две суррогатные матери, и после получения мо­ лока от проволочной матери они неизменно возвращались к мягкой матери за сном и утешением. Во второй части эксперимента детены­ шей обезьян выращивали только проволочные матери, и в результате детеныши погибали. Человеческие дети так же, как и детеныши обезьян, нуждают­ ся в нежности, тепле, привязанности и прикосновении любящего

288

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

родителя. Младенцы, которых не берут постоянно на руки и не при­ жимают к себе, иногда умирают. Влияние отсутствия прикосновений на младенческую смертность хорошо задокументировано во многих детских домах и больницах. Этот фатальный синдром известен как за­ держка развития. Однако задержка развития не является проблемой по принципу “всё или ничего”. Только крайние случаи эмоционального и тактильного игнорирования приводят к физической смерти. Однако менее критич­ ные случаи эмоциональной депривации все же вызывают серьезные последствия. Хоть тело и ум ребенка могут развиваться нормально без эмоционального тепла, его дух и душа будут атрофированы. В нашей культуре многих детей держат на голодном пайке любви, поэтому лишь немногие из нас развиты духовно и эмоционально.

ИСЦЕЛЕНИЕ ЭМОЦИОНАЛЬНОГО ПРЕНЕБРЕЖЕНИЯ Пациент больше не будет игнорировать проявления своего “я”, не будет смеяться или издеваться над ним... Это будет означать: я могу быть грустным или веселым всякий раз, когда что-то печалит меня или радует; я не буду стараться выглядеть веселым ради кого-то еще, я не буду подавлять свои страдания или беспокойства, чтобы удовлетворять потребности других. Я могу злиться, и никто от этого не умрет... — Элис Миллер Развитие любящих, поддерживающих отношений с самим собой явля­ ется сутью процесса реабилитации. Многие из нас, кто страдал в детстве от постоянного пренебрежения со стороны родителей, поначалу не могут понять этого, но я считаю, что почти каждый может научиться относить­ ся к себе с любовью, в которой нуждается и которую заслуживает. На ранних стадиях реабилитации жертвы травмы иногда требуется поддержка со стороны или серьезная модель для подражания, чтобы взрастить в себе семя самосострадания и поддерживать затем его рост и развитие. Некоторым жертвам травмы посчастливилось испытать на себе поддержку искренне любящих друзей и партнеров. Тем, кому не так сильно повезло, возможно, придется поработать с ориентиро­ ванным на эмоции психотерапевтом.

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

289

Жертвам травмы, которые длительное время подвергались пре­ небрежению или насилию, прежде чем они начнут “понимать”, что на самом деле достойны любви, могут потребоваться годы терапии. Психотерапевтам, которые помогают своим клиентам заново открыть в себе эту ценность, можно предложить поэтическое выражение про­ блемы Голуэем Киннеллом.

Бутон — это символ всех вещей, Даже тех, которые не цветут, Потому что все может цвести только внутри, Из благословения, данного самому себе. Поэтому иногда необходимо Научиться заново понимать, что ты достоин любви. Положить руку на лоб И сказать вслух и про себя: Я достоин любви, Пока любовь снова не станет цвести внутри Из благословения, данного самому себе... В течение долгих лет для психотерапевтов профессиональным табу было говорить о любви к своим клиентам. Но сейчас многие приходят к выводу, что любовь — самый важный целебный компонент терапев­ тического процесса. Карл Роджерс, первооткрыватель и, пожалуй, наи­ более влиятельный рупор гуманистической психологии, для описания любви, которую он считал важнейшим принципом терапевтического исцеления, использовал термин “безусловное позитивное отношение”. А не менее известный психиатр М. Скотт Пек (М. Scott Peck) в книге The Road Less Traveled (Неизведанные дороги) твердо поддерживает в этом вопросе позицию Карла Юнга.

Для психотерапевта испытывать чувство любви к своему па­ циенту так же уместно, как хорошему родителю испытывать чувство любви к своему ребенку. Для психотерапевта важно любить своего пациента, чтобы терапия была успешной... И нет ничего удивительного в том, что пациенты влюбляют­ ся в психотерапевтов, которые по-настоящему, непредвзя­ то выслушивают их часами, принимают такими, какими, вероятно, никогда их не принимали раньше, полностью

290

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

воздерживаются от манипулирования и помогают облегчить страдания... чтобы пациенты могли добиться успеха в лю­ бовных отношениях, возможно, впервые.

Брайан Уиттин, психотерапевт и соучредитель Отделения межлич­ ностной психологии в Университете Джона Ф. Кеннеди также придер­ живается этой позиции. Клиенты, которые добиваются больших успехов в терапии, часто являются клиентами, чьи отношения к психотерапев­ там полны любви... это говорит о том, что главная исцеляю­ щая сила в психотерапии — не инсайт, а любовь. Еще одним фактом в поддержку этой позиции является популяр­ ный опрос, опубликованный в ряде психотерапевтических журналов, который был проведен с большой выборкой клиентов, пробовавших разные терапевтические подходы. Когда их спросили, что им больше всего помогло, самым распространенным ответом, независимо от под­ хода, было то, что они чувствовали настоящую заботу со стороны пси­ хотерапевта. Как только клиенты интернализируют любовь психотерапевта и превращают ее в сострадание к себе, она становится главным источ­ ником любви к себе. И хотя самосострадание никогда не заменит по­ требность в любви других, здоровая любовь к себе неизменно притя­ гивает отношения взаимной любви с другими. По мере того как наше сопротивление переживанию нежных и сердечных отношений с самим собой начнет исчезать, нам будет все легче и легче принимать любовь других и отвечать им взаимностью.

ДУХОВНОЕ НАСИЛИЕ Многие родители подкрепляют свое вербальное, эмоциональное и физическое насилие запугивающими посланиями о жестоком и ка­ рающем Боге. Духовное насилие имеет место в том случае, когда родите­ ли ссылаются на мстительного Бога, который призывает к жестокости по отношению к детям или оправдывает ее. Духовное насилие обычно содержит сильный эмоциональный ком­ понент, так как детей запугивают “страхом Божьим”. Бога изображают

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

291

в понятиях, противоположных любви. Их учат, что Бог накажет их не­ вообразимо жестоко, если они не пожертвуют многими из своих есте­ ственных и прекрасных сторон жизни. Многих из нас воспитывали в том духе, что одни из самых здоровых аспектов нашего самовыражения — секс, радость, удовольствие, отдых, умеренный эгоизм — греховны и злы. Как маленькому католику, мне часто говорили, что я родился с грехом в душе, это сделало меня от­ вратительным в глазах Бога. Монахини говорили мне снова и снова, что, как бы хорошо я себя ни вел, все равно в лучшем случае я буду го­ реть в чистилище тысячи лет, даже если буду святым всю оставшуюся жизнь. Меня также учили, что любые мои мысли и чувства, каким-то об­ разом позволяющие мне испытывать удовлетворение собой, достойны еще одной вечности в чистилище, если не вечности в аду. Это было еще до того, как мое отрицание исчезло настолько, что я вспомнил, как еще маленьким впечатлительным дошкольником пугался образов ада, где люди вечно горят во мраке и безысходности. Мои страдания, связанные с католическим воспитанием, манипу­ лирующим стыдом и страхом, достигли апогея в подростковом воз­ расте, когда путем промывки мозгов духовенство убедило меня в том, что каждая моя сексуальная мысль или чувство являются смертным грехом — каждая “заслуживает” особо мучительного места в аду. Наивный, пылкий и неспособный полностью подавить свою подрост­ ковую озабоченность сексуальными фантазиями, я отчаялся, думая, что ничто уже не спасет меня от нечестивых адских помыслов — даже если я выберу постоянным местом жительства исповедальню. Все те годы я мучительно метался между отчаянием и глубокой ненавистью к себе. (Осуждающие секс психотические разглагольствования като­ лического священника, героя фильма “Небеса могут подождать”, точно изображают злобные оскорбления, которым я часто подвергался в те­ чение десяти лет промывания мозгов в католических школах.) Многие жертвы травмы всю жизнь живут с отрицанием боли, которую причиняют им их старые духовные убеждения. Едва осознаваемые чув­ ства вины, стыда и страха все время мешают им наслаждаться естествен­ ными и радостными аспектами человеческого бытия. Я встречал многих бывших католиков, которым было очень трудно получать удовольствие от секса. Так же было и со мной в течение почти двадцати лет. Несмотря

292

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

на то что на словах я отказался от религиозного осуждения сексуального удовольствия, я мало наслаждался чудесными радостями секса до тех пор, пока не оплакал свои утраты, сопровождавшие духовное насилие. Я также работал со многими жертвами травмы, которые были не­ способны заботиться о себе, потому что нежность к себе вызывала у них интенсивные флешбэки вины и стыда. Некоторые до сих пор считают, будто отстаивание своих интересов настолько противно Богу, что даже не смеют подумать о том, чтобы сделать что-нибудь лично для себя, не чувствуя при этом себя плохими и страшно эгоистичны­ ми. Как ужасно было для меня зайти в тупик с представлением о Боге как о мстительном суперродителе, единственной заботой которого был сбор доказательств о том, что по своей сути я плохой и никчемный. Сопротивляться такого рода духовному насилию особенно трудно жертвам травмы, которых так рано настроили против себя, что они при­ нимают самоотчуждение за естественное состояние. Тем не менее они должны для себя определить специфику духовного насилия над собой в детстве, чтобы освободиться от деструктивных убеждений и страхов о Боге. Для преодоления духовных препятствий на пути к реабилитации, как правило, требуется горевание. Выражение гневных чувств по по­ воду отсутствия здорового интереса к себе помогает нам отделиться от деструктивных духовных убеждений. Во многих крупных городах США также существуют терапевтиче­ ские группы, которые занимаются реабилитацией после промывания мозгов фундаменталистскими религиями и сектами и после настраива­ ния ими нас против себя. Среди них есть группы самопомощи, смоде­ лированные по типу групп анонимных алкоголиков, для проходящих реабилитацию фундаменталистов и католиков. (Хотелось бы здесь от­ метить, что, хотя в последние годы католическая церковь стала более гуманной, до 1960-х гг. она насаждала такой же токсичный стыд, как и большинство фундаменталистских религий.)

ДУХОВНОЕ ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ Он валялся на диване каждую ночь с открытым ртом; его рот всасывал в себя темноту нашей комнаты, и никто не знал,

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

293

что мой отец ест своих детей. Казалось, он лежит очень тихо — огромное тело раскинулось на диване, из большой руки вывалился стакан. Что может быть инертнее мужчины, валяющегося в отключке каждую ночь, — и все же, когда он так лежал, храпя на спине, нашу жизнь медленно поглощала черная дыра его жизни. — Шэрон Олдс

Духовное пренебрежение имеет место тогда, когда детей не знакомят с религиозной или философской точкой зрения, помогающей им ви­ деть хорошие стороны в жизни и в себе. Это также происходит, когда им не дают рекомендаций о том, как относиться к себе с сочувствием при неизбежных жизненных утратах и разочарованиях. Духовное пренебрежение часто сопровождает духовное насилие и столь же распространено в нашей культуре, как и эмоциональное оскудение. Многие из господствующих религий основаны на стыде и страхе перед Богом и мало что могут предложить в плане руководств и инсайтов о поиске смысла жизни. Во многих религиях жизнь изобра­ жается лишь как череда мучительных страданий и наказаний, которые нужно стоически переносить. Многие священнослужители полностью игнорируют радости и чудеса жизни, которые являются столь же не­ отъемлемой ее частью, как трудности и потери. Современные проповеди очень похожи на подборки новостей, со­ стоящие исключительно из трагических и страшных повествований о нечестиях. В них, как и в новостях, мало внимания уделяется добрым и милосердным делам, которые довольно часто присутствуют в нашей жизни. И так же, как дикторы новостей, которые пугают нас отталкива­ ющими фотографиями, большинство священнослужителей мало под­ бадривают или наставляют, как принимать и радоваться дару жизни. Наоборот, они болезненно фокусируются на том, как избежать страш­ ных мук ада и подготовиться к тому, что часто рисуется как туманная и унылая загробная жизнь. Современные изображения рая с их белы­ ми одеждами и ватными облаками пугают меня своим сходством со стерильной и мертвецкой атмосферой больниц и домов престарелых.

294

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

ИСЦЕЛЕНИЕ ДУХОВНОГО ПРЕНЕБРЕЖЕНИЯ Глубоко в своих корнях все цветы сохраняют солнечный свет. — Анонимус Я очень рад констатировать в себе, своих друзьях и многих клиентах возрождение крайне личностного типа духовности. Эта духовность не­ догматична и нерелигиозна (хотя некоторые ее виды сочетаются с тра­ диционной религиозной практикой) и естественным образом появля­ ется у тех, кто находит время для исследования глубин своей души. Руми поэтично писал об этом так. Если бы у ели была одна нога, или четыре, как у черепахи, или одно крыло, Ты думаешь, она стояла бы и ждала, пока в нее вонзится пила? И ты, желающий покинуть свою страну, но не имеющий ног, уйди в себя, стань рубиновой шахтой, открытой для солнечных даров.

Те, кто пробудился к внутренней духовности, часто переживают глу­ бокое убеждение в том, что существует благодатная сила, которая ле­ жит в основе всего или наблюдает за всем на земле. Индийский мистик Галиб так писал об этом так.

В нашем зале зеркал отражаются очертания единого лика, который, как великолепное солнце, озаряет мир, созданный из росы. Некоторые люди, часто с помощью внутреннего опыта, непосред­ ственно переживают духовный мир как благодать, исходящую от Бога в его традиционном представлении. Другие воспринимают благодать как исходящую из более туманного источника, который, в зависимости от желания, можно назвать высшей силой, духом, высшим “я”, любо­ вью, единством или единым сознанием. Несмотря на эти различия, в непосредственном переживании ду­ ховного опыта есть ключевые сходства. Большинство людей сообщают о мощной внутренней уверенности в том, что кто-то их поддерживает

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

295

и заботится о них гораздо больше, чем они сами или любой другой че­ ловек. Для описания глубокого, возвышенного эмоционального опыта, ко­ торый, как представляется многим, исходит из божественного начала, трансперсональные психотерапевты используют термин нуминозный. Нуминозный опыт становится трансформативным. Он открывает наши сердца духовности так, что избавляет от чувства заброшенности, кото­ рое, быть может, преследует нас с детства. Христианский мистик X в. Симеон красноречиво описал нуминозный опыт.

И все, что болело, все, что казалось мрачным, суровым, постыдным, искалеченным, уродливым и необратимо сломленным, в Нем преображается и становится цельным, прекрасными, и сияющим в Его свете; мы пробуждаемся как Его возлюбленные и чувствуем Его любовь в каждой части своего тела. Как и все переживания с глубоким эмоциональным содержанием, нуминозные переживания преходящи. Тем не менее они настолько глубоки и проникновенны, что их послевкусие может длиться очень долго. Даже одного такого опыта часто бывает достаточно, чтобы поро­ дить у человека, какими бы трагичными ни были его утраты, непоко­ лебимую уверенность в бесконечной благости и любви Творца. Такой опыт также открывает нам еще более глубокий доступ к интуиции — поскольку интуиция является тонким проявлением божественного на­ чала как внутреннего источника любви, наставления и заботы.

ГОРЕВАНИЕ КАК ДУХОВНАЯ ПРАКТИКА Горе, которое ты оплакиваешь, ищет связи с тобой. Чистая грусть, которая взывает о помощи, — тайная чаша. Прислушайся к вою собаки, зовущей своего хозяина. Ее зов — это связь. Есть собаки любви, имен которых никто не знает. Отдай свою жизнь одной из них. — Руми

296

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания Возможно, самое сложное, что нужно сделать для достижения равновесия, — это научиться доверять боли так же, как солнечному свету, позволять горю свободно проникать в нас, оставаясь постоянно открытым для совершенства Вселенной. — Джек Корнфилд

Многие люди приходят к своему первому нуминозному опыту путем духовной практики, основанной на молитве или медитации. А некото­ рые, как и я, переживают нуминозные откровения путем горевания. Горевание может стимулировать глубоко эмоциональную, подлинную, внутреннюю связь с божественным. Поскольку горевание естествен­ ным образом помогает нам возродить те аспекты себя самих, которых мы лишись в детстве, самый главный его эффект — это возрождение чувства духовной принадлежности. Горевание вдохновило меня на самые яркие нуминозные пережи­ вания. Оно моментально расширило мое сознание таким образом, что болезненные жизненные противоречия и несоответствия стали объяснимы и их стало легче переносить. Горевание научило меня це­ нить важную взаимосвязь жизни и смерти, радости и боли, достиже­ ний и неудач, любви и одиночества, обретения и утраты смысла. Оно возрождало меня к жизни после наиболее изнуряющих переживаний и возвращало уверенность в том, что жизнь по-прежнему является самым чудесным из всех даров, даже если часто связана с периодами боли и страданий. Во многих случаях горевание приносит мне транс­ цендентное освобождение, описанное Тагором.

Я думал, что мой путь подошел к концу, к последним пре­ делам моих сил: что врата закрыты, провизия закончилась и время пришло погрузиться в безмолвную тьму. Но тут я обнаружил, что Твоя воля внутри меня не знает границ; и когда старые слова замирают на языке, в сердце уже рож­ даются новые мелодии и рвутся наружу; и там, где теряются старые пути, открываются новые чудесные страны. Вместе с любовью, умиротворением и красотой Бог также создал боль, утраты и страдания. Наша способность в полной мере ценить жизнь зависит от нашей готовности иногда грустить и злиться из-за

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

297

своих и чужих бед и несчастий. Методы горевания — это дары Бога, которые позволяют нам, несмотря на неумолимые жизненные утраты, восстанавливаться и расти, возрождаться и благодарить жизнь. Много раз я чувствовал, как горевание очищает мое сердце и душу, возвращая понимание Божественного чуда и творения. В такие момен­ ты горевание делало для меня реальными слова Эмили Дикинсон.

Природа, нежнейшая из матерей, терпелива ко всем сво­ им детям.

А какую потрясающую красоту и величие замысла Творца можно наблюдать в мире природы! Какое богатство видов, экосистем, ланд­ шафтов и панорам мы можем открыть для себя и наслаждаться ими! Какое чудо — находиться в теле, которое способно чувствовать тепло солнца, прохладу морского бриза и сладкую нежность любовного поце­ луя! Какая привилегия — иметь возможность бродить по местам дикой природы и открытым просторам! Молитва индейцев навахо “Ночной путь” напоминает нам об этом. В любое время года могу я ходить. Наблюдая красоту вокруг, могу я ходить. Целый день могу я ходить. Я снова буду ви­ деть красоту. Красивых птиц... Красивых радостных птиц... По тропе, устланной цветами, могу я ходить. С кузнечиками, выпрыгивающими у меня из-под ног, могу я ходить. С росой под моими ногами могу я ходить. Глядя на красоту впере­ ди, могу я ходить. Оставляя красоту позади, могу я ходить. С красотой над моей головой могу я ходить. С красотой во­ круг меня могу я ходить. Стариком, бродя тропой красоты, еще живой, могу я ходить.

Горевание также помогает мне замечать духовную красоту у других людей. Какое чудо, что многие из нас могут быть глубоко заботливыми и любящими, несмотря на собственные утраты. И горевание неизменно исцеляет мое разбитое сердце от отчаяния из-за неожиданного предательства друга или возлюбленной, вновь воз­ вращая к самому драгоценному из всех даров — глубокой, подлинной и любящей связи с другим. Реабилитируя телесную духовность, мы возвращаем себе всю благо­ дать, силу и руководство, необходимые для постоянной любви к жизни.

298

Глава 8. Полнота чувствования зависит от полноты припоминания

Духовность, присутствующая в мире, постепенно уменьшает отчаяние обиженного и брошенного внутреннего ребенка, заменяя его чувством надежды и смысла. Ральф Мецнер, психотерапевт и профессор, зани­ мающийся исследованиями сознания, так пишет об этом. Из суматохи и тьмы умирания возникает сияющая жизнен­ ная сила вновь рожденного “я”. Это новое “я” связано с веч­ ным источником полноты жизни, который питает всех нас, с божественной внутренней сущностью, которую метко на­ зывают “вечным ребенком”.

Духовность, которая появляется в результате процесса горевания, естественным образом способствует процессу обнаружения своего вну­ треннего ребенка и его репарентирования. Репарентирование, предмет следующей главы, является мощным инструментом, помогающим нам восстановиться от вербального, эмоционального и духовного насилия и пренебрежения, описанных в этой главе.

ГЛАВА 9 САМОСОСТРАДАТЕЛЬНОЕ РЕПАРЕНТИРОВАНИЕ

Реальное насилие над детьми всегда отража­ ет отсутствие связи со своим внутренним, или психическим, ребенком и уважения к нему.

— Роберт Штейн Реальная ценность психоанализа состоит в попытке улучшить родительство.

— Зигмунд Фрейд В каждом взрослом таится ребенок — вечный ребенок, всегда находящийся в процессе становления, никогда не завершающий развитие и требующий непрестанной заботы, внимания и воспитания. Это та часть человеческой личности, которая хочет развиться и стать всей личностью.

— Карл Юнг

Самосострадательное репарентирование — это термин, который я придумал, чтобы описать подход к проблеме: как стать матерью и от­ цом своему внутреннему ребенку. Практикуя самосострадательное репарентирование, мы выявляем и удовлетворяем неудовлетворенные потребности своего детства, чтобы развиваться и становиться более цельными и жизнелюбивыми человеческими существами. Репарентирование спасает нас от ненужного замирания в старых детских страхах и депривациях. Когда мы понимаем, как насилие и пре­ небрежение в детстве задержали наше развитие, в нас естественным образом возникает эмпатия, побуждающая заботиться о себе и защи­ щать себя. Когда это происходит, как правило, мы обнаруживаем, что

300

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

процесс нашего развития был приостановлен на разных этапах, и что в нас живут несколько внутренних детей, ожидающих нашей любви и защиты. Это внутренний младенец, внутренний малыш, внутренний дошкольник и т.д. Эти различия важны, потому что на разных этапах развития дети имеют разные потребности, и требуется множество раз­ личных задач по репарентированию. Многим жертвам травмы некомфортно жить с концепцией внутрен­ него ребенка, потому что в раннем возрасте их вынуждали становиться маленькими взрослыми и ненавидеть свои детские черты так же силь­ но, как и их родители. Зачастую жертвы травмы, которым не нравятся их внутренние дети, или дети вообще, если на то пошло, — это те, кого не любили в детстве. Многих из нас так сильно травмировали по причине того, что мы вели себя по-детски, что нам пришлось пройти путь от младенчества до взрослой жизни за поразительно короткое время. Различные ком­ бинации стыда, наказания и родительского отчуждения лишили нас детства и вынудили вести себя по-взрослому еще до того, как мы были готовы к школе. Хэл и Сидра Стоун уточняют так. Возможно, в нашем цивилизованном мире наиболее отвер­ гаемым “я” является Уязвимый ребенок. И тем не менее этот Уязвимый ребенок может стать самой драгоценной частью нашей личности — наиболее близкой к нашей сущности — той, которая позволяет нам ощущать настоящую близость с другими и в полной мере любить их.

Когда ребенку не позволяют быть ребенком, он отказывается от сво­ его детского “я”, изгоняет его в бессознательное и пытается вести себя как взрослый. Многим трудно получить подлинное представление о своем внутреннем ребенке, потому что эта часть все еще прячется гдето в бессознательном точно так же, как настоящий ребенок, которому приходилось прятаться в шкафах или спальнях, чтобы избежать наси­ лия. Детское “я” часто навсегда остается в бессознательном, потому что взрослая жертва травмы, как и ее биологические родители, проклинает ребенка всякий раз, когда он появляется в сознании, прося о помощи или внимании. Внутренние дети постоянно томятся в бессознательном, ожидая на­ шего сочувствия к своему ужасному положению. Самосострадательное

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

301

репарентирование начинается с решения любить своих внутренних де­ тей и защищать их от насилия над собой. Как и в случае со здоровым родительством, самосострадательное репарентирование представляет собой сложную, многогранную зада­ чу, полное рассмотрение которой выходит за рамки этой книги. Более глобальная информация о самосострадательном репарентировании содержится в прекрасной книге Джереми Абрамса (Jeremy Abrams) Reclaiming the Inner Child (Возвращение внутреннего ребенка). Для того чтобы более полно переживать эмоции, следует сосредо­ точиться прежде всего на эмоциональных задачах репарентирования. Они вращаются вокруг двух важнейших целей: реабилитации и разви­ тия своего врожденного чувства самопринятия, а также восстановле­ ния и усиления инстинктивного чувства самозащиты. Я считаю полезным обозначить их как две задачи — стать себе ма­ терью и стать себе отцом соответственно. Для этого есть две причины. Во-первых, такое слишком явное противопоставление помогает про­ яснить разницу между двумя ключевыми процессами эмоциональной заботы: безусловной любовью и неутомимой самозащитой (уходящей корнями в эмоцию гнева). Во-вторых, наш внутренний ребенок часто хочет получать эти разные типы эмоциональной поддержки по раз­ ным гендерным линиям. Хотя эти противопоставления кажутся сек­ систскими и неправильными, внутренний ребенок часто не способен быть политкорректным в отношении них. Он часто мечтает о маме, которая нежна к нему, и папе, который заступается за него. Я провожу это разделение с образовательной целью. Вы може­ те стать главным источником для себя как любящей нежности, так и яростной защиты, вне зависимости от своего пола. Мужчины могут представить, что качают на руках или кормят грудью своего внутрен­ него младенца точно так же, как женщины могут представить, что дают отпор любому, кто угрожает их внутреннему ребенку. Это по­ хоже на то, что происходит в функциональных семьях. Оба биологи­ ческих родителя совмещают материнские и отцовские функции ради своих детей, и оба могут легко и свободно меняться ролями, переходя от нежности к силе. Я счастлив и доволен тем, что многие мои друзья, став родителями, пытаются достичь большего баланса в разделении этих ролей.

302

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

РЕПАРЕНТИРОВАНИЕ НАЧИНАЕТСЯ С ПРОЩЕНИЯ СВОЕГО ВНУТРЕННЕГО РЕБЕНКА Мне иногда кажется нелепым, что нам нужно прощать своих вну­ тренних детей, которые были абсолютно невинными и не заслуживали обвинения. Какая жестокая ирония состоит в том, что надо прощать невинных, однако следует дать понять своим внутренним детям, что мы прощаем их, потому что, как и наши родители, с незапамятных вре­ мен мы их обвиняем. Настоящее прощение, как мы увидим в главе 13, начинается с прощения себя. Прощение своих внутренних детей — это мощный толчок к самопрощению. Гуру в области работы над самоо­ ценкой Натаниэль Бранден говорит так.

Когда мы научимся прощать ребенка, которым были когда-то, за то, что он что-то не знал, не сделал или с чем-то не спра­ виться; за то, что он чувствовал или не чувствовал; когда мы поймем и примем, что ребенок изо всех сил, как только мог, пытался выжить — тогда наше взрослое “я” больше не будет оставаться во враждебных отношениях со своим детским “я”. Одна наша часть больше не будет воевать с другой. Сердце внутреннего ребенка, разбитое отсутствием сострадатель­ ного материнства, начнет исцеляться, когда мы направим внутрь свою безусловную любовь и прощение. Мы наполним этот процесс эмоцио­ нальным содержанием — станем себе матерью — если будем предлагать внутреннему ребенку постоянную нежность, внимание, привязанность и безусловную любовь. Последовательность такой практики — вот что позволит внутреннему ребенку почувствовать себя полностью про­ щенным. Мы также усилим этот процесс, если будем защищать своего вну­ треннего ребенка по-отцовски. Это можно сделать с помощью гнева и обвинений, чтобы бороться с внутренней или внешней агрессией. Подобные действия будут доказывать ребенку, что он не только про­ щен, но и не будет больше подвергаться несправедливым нападкам. Эффективность репарентирования еще больше повысится, если мы предоставим своим внутренним детям вербальную, духовную и эмо­ циональную поддержку, описанную в приложении А. Если будем по­ стоянно награждать их любовью, пониманием и защитой, со временем

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

303

наши внутренние дети снимут с себя ужасное бремя страха, стыда и пу­ стоты. По мере того как мы будем все более успешно сопротивляться сты­ ду и терроризирующим нападкам своих внутренних критических ро­ дителей, наши внутренние дети начнут чувствовать себя достаточно безопасно, чтобы раскрыться во всех чудесных проявлениях жизнен­ ной стойкости и красоты. Такие нормальные человеческие качества, как радость, умиротворение, дружелюбие, спонтанность и игривость, естественным образом начнут проявляться в нас по мере того, как мы будем овладевать практикой репарентирования. Внутренний ребенок теперь чувствует себя свободным и щедро вознаграждает меня своим детским оптимизмом, потому что за дол­ гие годы постоянной поддержки в трудные и трагические моменты я убедил его в том, что по-настоящему отстаиваю его интересы. Один из самых ценных подарков, которые я получил от своего внутреннего ребенка, — результат разговоров с ним о прошлом. Его яркие воспоми­ нания о радостных минутах, проведенных на природе и в спортивных играх, вдохновили возвести эти божественные подарки своего детства в список наивысших жизненных приоритетов. Натаниэль Брэндон также свидетельствует о том, что можно достичь такого рода опыта.

Признанное, принятое, обласканное и подобным образом интегрированное детское “я” может стать великолепным ресурсом, который обогатит нашу жизнь своим скрытым по­ тенциалом спонтанности, игривости и силой воображения.

РАЗГОВОР С ВНУТРЕННИМ РЕБЕНКОМ И ЕГО ЗАЩИТА Я отношусь к своему внутреннему ребенку так, как относился бы к своему настоящему ребенку.

— Роберт Штейн Мы исцеляемся, когда становимся себе отцом и используем гнев и обвинения при отражении внутренних, обращенных на самого себя посланий ненависти и токсичного стыда. Слова в защиту своего внутреннего ребенка способны его настолько успокоить, что он сно­ ва поселится в нашем сознании. Вам будет полезно познакомиться

304

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

с техниками диалога с собой, описанными в главе 7, которые показы­ вают, как можно защищать внутреннего ребенка от нападок со стороны внутреннего критичного родителя. Токсичный стыд часто вспыхивает без предупреждения. В такие мо­ менты я стараюсь быть отцом своему ребенку и защищаю его, опровер­ гая эти отголоски стыдящих меня родительских посланий. Я объясняю ему, что родители не имели и не имеют права так с ним разговаривать. Если я все же тупо повторяю ложь и высмеивания старых авторитетов, я прошу прощения и вновь беру на себя обязательство устранить эту старую саморазрушительную привычку. Обычно я дополняю отцовское отношение к себе своего рода ма­ теринским, которое подпитывает мою самооценку положительными и поддерживающими аффирмациями. Представляю, как внутренний ребенок сидит у меня на коленях или отдыхает в моей душе. Напоминаю, что он в высшей степени достоин любви таким, каков он есть. А затем успокаиваю его следующими словами.

Мне нравится, что ты всегда рядом со мной, Пит. Ты насто­ ящая радость для меня! Мне нравится, когда ты разговари­ ваешь со мной, рассказывая все подряд. Хочу слышать все, что ты скажешь. Хочу быть тем человеком, к которому ты можешь всегда прийти за помощью. Ты можешь прийти ко мне, когда тебе больно, скучно или просто хочешь отдохнуть. Всегда пожалуйста. Ты услада для моих глаз, я всегда насла­ ждаюсь твоей компанией. Ты хороший мальчик, особенный и достойный любви, уважения и всего наилучшего. Я очень горжусь тобой и рад, что ты живешь. Я буду помогать тебе во всем, в чем могу. Хочу быть тебе любящими мамой и папой, которых ты был незаслуженно лишен в детстве. Хочу, чтобы ты знал, что в моем сердце есть всегда особое место для тебя, когда ты напуган, грустишь, зол или тебе стыдно. Всегда можешь прийти ко мне и рассказать о своих чувствах, а я буду рядом и постараюсь успокоить тебя, пока эти чувства не пройдут сами собой. Хочу стать твоим лучшим другом и всегда буду защищать тебя от несправедливости и униже­ ния. Я также найду друзей, которые будут искренне любить тебя и действительно принимать твою сторону. Мы будем

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

305

дружить только с искренними людьми, относящимися к нам на равных и с уважением, которые будут слушать нас так же, как мы слушаем их. Я хочу помочь тебе понять, что по-насто­ ящему хорошо иметь потребности и желания. Замечательно, что у тебя есть чувства. Здорово злиться, грустить, бояться и быть иногда подавленным. Нормально совершать ошиб­ ки. Но нормально также и чувствовать себя хорошо, и даже получать от жизни больше удовольствия, чем когда-то мама и папа.

В других случаях, когда мое сердце открывается внутреннему ребен­ ку, я говорю, как бы хотел спасти его от постоянных криков и нападок. Напоминаю ему, что чувствую к нему особую нежность, когда он пла­ чет или сердится на то, как часто его дразнили и унижали взрослые, имевшие над ним власть. Я также напоминаю ему о своем терпении и сочувствии к страху пе­ ред новыми неизвестными взрослыми. Как ему не страдать от флешбэ­ ков страха — не бояться внезапной пощечины или критики с их сто­ роны? Заверяю, что никогда и никому больше не позволю оскорблять его. Никому никогда не позволю замахнуться на него или оскорбить словесно. Напоминаю, что теперь у меня есть здоровая злость, с помо­ щью которой можно заткнуть или “списать со счетов” всех обидчиков. Когда мы постоянно оказываем внутренним детям такую поддерж­ ку, нас все меньше и меньше сковывает паралич токсичного стыда. Мы становимся более искусными в перенаправлении обращенного на нас гнева и ненависти на внутреннего критичного родителя. Родительская власть над нашей психикой будет постепенно ослабевать, и мы сможем относиться к нормальным ошибкам как к обучающему опыту, а не как к доказательству своей ущербности. Демон перфекционизма будет терять свой контроль над нашей психикой, и мы станем лелеять свои уязвимости и несовершенства как драгоценные особенности характера и способа бытия, которыми они и являются. Благодаря этому процессу я настолько исцелился, что ценю теперь в себе многое из того, что ранее представляло вечный повод для сты­ да и самобичевания. То, что я ранее поносил как “переменчивость и капризность”, стало восхищать меня как проявление моей эмоцио­ нальной глубины и гибкости. Излишняя склонность к интроверсии,

306

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

когда-то считавшаяся мной величайшим из недостатков, стала теперь ценной матрицей богатства внутренней жизни. “Плохая серия бросков” в баскетболе больше не отправляет меня в сточную канаву токсичного стыда, хотя, наверное, я все же предпочитаю “горячие” броски “холод­ ным”. Более того, теперь я могу наслаждаться немногими из оставших­ ся плохих привычек: безостановочным жеванием жвачки, долгими раз­ говорами по телефону, ежедневными горячими бутербродами с сыром, подчеркиванием ручкой мыслей в книгах и слезами при просмотре сентиментальных фильмов. Я даже могу спокойно воспринимать стоны, которые иногда вызы­ ваю у друзей своей привычкой рассказывать плохие анекдоты. Даже чувство неполноценности по поводу своей внешности у меня почти полностью исчезло. Мне сейчас очень нравятся недостатки, которые на протяжении многих лет заставляли меня чувствовать себя таким уродливым, что я не смел даже приближаться к противоположному полу. Я полюбил свои веснушки, свою худобу, несколько раз сломанный нос, сросшиеся брови и большое пространство между передними зуба­ ми. И, наверное, наилучшее из всего этого то, что теперь я часто слышу внутренний голос, который говорит: “я люблю тебя”, а не “растяпа”, когда случайно роняю предметы или натыкаюсь на что-то. Я также заметил, что с тех пор, как внутренний критик перестал играть роль босса, я стал гораздо менее критичным и перфекциони­ стским в своих ожиданиях от других. Я считаю, что со мной теперь более безопасно и комфортно находиться рядом. Мне кажется, что люди рядом со мной могут быть более искренними и уязвимыми. Это, в свою очередь, позволяет мне при общении с ними самому быть бо­ лее искренним и уязвимым, что помогает постоянно заводить новых друзей. По мере того как в моей жизни появляются новые друзья, ощу­ щение принадлежности к человеческому “племени” усиливается, и я начинаю чувствовать себя в нем более комфортно. Я чувствую, как бесконечное одиночество моего не знавшего любви детства исчеза­ ет. По мере того как моя социальная сеть расширяется за счет зна­ комств с “хорошими” людьми из всех слоев общества, мое одиноче­ ство неуклонно снижается. Если ранее я ограничивал себя общением только с теми, кто полностью разделяет мои убеждения и ценности, то теперь я получаю удовольствие от разнообразия мнений. Каким

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

307

захватывающим представляется мне калейдоскоп ответов на слож­ ные вопросы человеческого бытия! Одно из величайших удовольствий, которое я получаю, работая пси­ хотерапевтом, — наблюдать за тем, как мои клиенты добиваются таких же успехов в своей жизни благодаря репарентированию. Многие впер­ вые в своей жизни заводят доверительные отношения. Многие пробуж­ даются от многолетнего застоя, чтобы всем сердцем отдаться новым начинаниям или возродить старые увлечения. Бесконечно прекрасно наблюдать за тем, как клиенты входят в кабинет и с гордостью сообща­ ют, что на выходные запускали воздушного змея, с кем-то познакоми­ лись, залезли на дерево, посетили урок танцев, посадили цветы в саду, катались на роликах, резвились на водных горках, пошли на курсы де­ коративно-прикладного искусства или обнаружили в туристическом походе пятнадцать видов полевых растений!

СТАТЬ СЕБЕ МАТЕРЬЮ Если мы всю жизнь носили маску, рано или поздно — если нам, конечно, повезет — эта маска упадет... Возможно, тогда мы увидим испуганные глаза маленького внутреннего ребенка, того ребенка, который никогда не знал любви и теперь умоляет отреагировать на него. — Марион Вудман

Насилие над природной слабостью и непосредственностью маленького ребенка — это раны, которые можно залечить с помощью простой безусловной любви; действительно, эти раны — врата, через которые любовь может войти в нас. — Джин Хьюстон

Самая важная задача материнского отношения к себе — вернуть человеку глубоко прочувствованное понимание того, что его можно и нужно любить. Стать себе матерью — это практика активной и пас­ сивной любви к своему внутреннему ребенку во всех его ментальных, эмоциональных и энергетических состояниях.

308

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

Материнское отношение к себе основано на постулате о том, что безусловная любовь — это право, данное каждому ребенку от рожде­ ния. Относясь к себе, как мать, я всегда стремлюсь принимать состра­ дательную точку зрения. Стремлюсь дать своему внутреннему ребен­ ку опыт полностью незащищенных, открытых отношений с другим человеком. Материнское отношение к себе является наиболее эффективным следствием осознания того, что самобичевание контрпродуктивно. Материнское отношение к себе — это стойкий отказ от ненависти к себе. Понимание и мягкие наставления более эффективны, чем самонаказание, для достижения самодисциплины и отказа от самодеструктивного поведения. Мы совершенствуем навыки материнского отношения к себе, когда создаем в воображении безопасное место, тихую гавань в душе, где на­ шим внутренним детям всегда рады. Это может помочь внутреннему ребенку впервые понять, что отношения с другим не всегда бывают либо пустыми, либо опасными. Постоянная нежность, с которой мы приветствуем ребенка в своем взрослом теле, показывает ему, что теперь это тело — место заботы, за­ щищенное добрым и сильным взрослым. Одна из клиенток Натаниэля Брэндона сказала об этом так.

Все эти годы я пыталась казаться взрослой, отрицая в себе ребенка, которым была когда-то. Мне было очень стыдно и больно, я злилась. Но я впервые по-настоящему почув­ ствовала себя взрослой, когда взяла этого ребенка на руки и приняла как часть себя.

Материнское отношение к себе может быть усилено с помощью целебных аффирмаций, содержащихся в приложении В. Они созда­ ны для удовлетворения потребностей ребенка на разных этапах его развития. Использование этих аффирмаций как молитв или мантр пойдет на пользу репарентированию. Постоянно повторяя данные утверждения, мы их усиливаем, чтобы они постепенно заменили собой самокритику, по умолчанию укоренившуюся в душе после долгих лет механического повторения. Эти аффирмации станут еще более эффек­ тивны, если будут сопровождаться визуализацией нежного прижима­ ния к себе и успокоения внутреннего ребенка. При достаточной долгой

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

309

практике эти аффирмации станут такими же автоматическими, как старая, атрофирующая наши чувства самокритика. Другая важная задача материнского отношения заключается в том, чтобы дать внутреннему ребенку возможность без стеснения расска­ зывать обо всех аспектах своего опыта. Предлагаем начать этот про­ цесс прямо сейчас с помощью письменного упражнения. Попросите внутреннего ребенка передать вам послание, которое сами напише­ те рукой, которой владеете хуже. Вы можете далее спровоцировать его на диалог, показав свою поддержку и написав ответное послание основной рукой. Если будете делать это несколько раз в неделю, по двадцать минут в день или около того, то вскоре наладите тера­ певтический диалог со своим внутренним ребенком. С дальнейшей практикой поддерживающие разговоры могут происходить где угод­ но и когда угодно, наедине с самим собой или в безопасной гавани вашей души. На ранних стадиях материнского отношения к себе ваш внутрен­ ний ребенок обычно выходит на поверхность сознания со страшной потребностью выразить весь свой невыраженный резервуар боли. Он не достигнет своей цели, если будет чувствовать, что должен вести себя лишь как милый, приятный малыш; потому что из-за невозмож­ ности выполнить именно эти условия он был изгнан из сознания. Большинству внутренних детей сперва нужно потратить большое количество времени на восстановление подробных воспоминаний о насилии и пренебрежении ими в детстве и на горевание. Обычно они нуждаются в том, чтобы получить твердое разрешение на то, что они могут жаловаться, плакать и обвинять. Когда внутренних детей не сты­ дят и не отвергают за раскрытие своей боли, они чувствуют себя доста­ точной безопасно, чтобы говорить о других, утраченных аспектах себя, таких как мечты, потребности, желания, радости и увлечения. Мы неизбежно будем скатываться в такое же плохое отношение к внутренним детям, какое чувствовали на себе со стороны роди­ телей. Это происходит довольно часто в начале реабилитации, но обычно преодолевается с помощью процесса извинения, описанного в главе 12. Поскольку каждый ребенок рождается с огромной эмоци­ ональной гибкостью, искренние и эффективные извинения обычно восстанавливают его доверие, даже если бессознательное повторение жестких родительских суждений заставит его вновь спрятаться.

310

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

СТАТЬ СЕБЕ ОТЦОМ В конечном счете любовь — это самоутверждение. — Сандра Рэй

Дети, оставленные родителями психологически или фактически, вступают во взрослую жизни без глубокого ощущения того, что мир безопасен и они в нем защищены. — Скотт Пек

Если материнское отношение к себе направлено в первую очередь на залечивание ран пренебрежения, отцовское отношение к себе зале­ чивает раны насилия. Отцовское отношение воспитывает самоутверж­ дение и самозащиту. Оно включает в себя противодействие внешнему или внутреннему насилию и отстаивание прав взрослого ребенка, как описано в приложении Б. Одно из моих самых любимых упражнений по воспитанию отцов­ ского отношения к себе — операция спасения на машине времени. Я ис­ пользовал его много раз, чтобы бороться с надвигающимся параличом от эмоциональных флешбэков. В такие моменты я говорю внутрен­ нему ребенку, что, если путешествие во времени станет когда-нибудь возможным, я отправлюсь назад в прошлое и положу конец насилию. В ходе этого я говорю ему что-то вроде такого. Я схвачу мамины и папины руки и выкручу их за спины, если они еще раз попытаются ударить тебя. Я воткну в их рты кляпы, чтобы они не могли кричать на тебя или даже бормотать свои критические замечания. Я надену мешки им на головы, чтобы они не могли хмуриться или смотреть на тебя с осуждением. Я заставлю их ложиться спать сразу после ужина без десерта. Я сделаю все, что ты захочешь, что­ бы защитить тебя. Я никогда не перестаю удивляться тому, как подобные образы спо­ собны обеспечить выход из чувств страха и стыда, а иногда даже заста­ вить внутреннего ребенка смеяться от восторга. Иногда я заканчиваю это упражнение, говоря своему внутреннему ребенку, что сообщу о своих родителях представителям власти, чтобы

Глава 9. Самосострадательное репарентирование

311

им сделали внушение, научив быть лучшими родителями. Или же го­ ворю, что, если бы мог, то взял бы его с собой в будущее, прежде чем все эти ужасные вещи с ним случились. Я напоминаю ему, что он, по сути, живет сейчас со мной в настоящем, где я всегда буду делать все воз­ можное, чтобы защитить его. Когда вы постоянно демонстрируете своему внутреннему ребенку, что он в реальной безопасности и вы ему всегда рады, каждому аспекту его существования, он становится все более живым и экспрессивным. Поскольку видит, что вы постоянно встаете на его защиту, он чувству­ ет себя достаточно свободным, чтобы вернуть себе эмоциональность, которая подпитывает его врожденную энергичность, игривость и лю­ бопытство. Насколько этот подход отличается от традиционного отцовства, о котором предостерег еще Альберт Эйнштейн. На самом деле это большое чудо, что современные методы инструктирования еще не совсем задушили святую любо­ знательность при исследовании; ибо это нежное маленькое растение нуждается не столько в стимуляции, сколько в сво­ боде; без нее оно обязательно приведет к краху и провалу. Очень серьезное заблуждение — думать, что удовольствие наблюдать и искать что-то новое можно подстегнуть путем принуждения и чувства долга.

Репарентирование и прощение внутреннего ребенка способствует ис­ креннему переживанию самопрощения. Поняв, насколько брошенным ребенком были в детстве, мы не сможем не почувствовать к нему состра­ дание. Это сострадание иногда побуждает задуматься о том, что проис­ ходило с нашими родителями в детстве. Понимая испытания, выпавшие на их долю в раннем возрасте, мы иногда ощущаем, что их детские стра­ дания являются теми смягчающими обстоятельствами, которые могут позволить нам их простить. Отношения между смягчающими обстоя­ тельствами и прощением исследуются в следующей главе.

ГЛАВА 10 ПРОЩЕНИЕ И СМЯГЧАЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Если бы мы могли прочесть тайную историю своих врагов, то нашли бы в жизни каждого из них достаточно горя и страданий, которые обезоружили бы нас, лишив всей враждебности. — Генри Уодсворт Лонгфелло

Всем нам причиняли вред так же, как все мы иногда причиняем вред себе и другим. — Джек Корнфилд

Смягчающие обстоятельства — это внешние факторы, которые че­ ловек не контролирует и которые влияют на него, формируя поведение и характер. Учет смягчающих обстоятельств родителей иногда пробу­ ждает в нас чувство жалости, хотя, опять же, нужно быть осторожным, чтобы не сделать из этого повод для отрицания или минимизации сво­ его болезненного прошлого. Многие из нас преждевременно учитывают тяготы и несчастья сво­ их родителей, чтобы обойти стороной или завершить свой процесс го­ ревания. Это часто приводит к преждевременному решению простить их, что, в свою очередь, оставляет нас со своими задержками в разви­ тии, все еще страдающими от детских утрат. Когда мы отмахиваемся от собственной боли, ставя над ней боль своих родителей, мы лишаем себя возможности стать более цельными и живыми людьми в обмен на ложное и пустое представление о прощении. Я считаю, что разумнее подождать, пока мы не достигнем хотя бы капельки сострадания к себе, прежде чем слишком сосредоточиться на смягчающих обстоятельствах своих родителей. Сочувствие к стра­ даниям родителей, как правило, является частью процесса отрицания, если не сопровождается хотя бы некоторым самосостраданием.

314

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

Тем не менее, помня об этом предупреждении, мы можем почув­ ствовать жалость к родителям, понимая эмоции, которые привели их к тому, что они стали именно такими. Большинство из них на самом деле были сильно виктимизированы в детстве, и самое убедительное смягчающее обстоятельство состоит в том, что ими тоже грубо прене­ брегали или применяли к ним жестокое насилие.

НЕВЫПЛАКАННЫЕ СЛЕЗЫ НАШИХ РОДИТЕЛЕЙ ПРЕВРАТИЛИСЬ В ГНЕВ Когда внутренний источник иссякает, чувства умирают, а апатия возрастает, когда человек не может повлиять на другого или хотя бы по-настоящему прикоснуться к нему, насилие вспыхивает как демоническая потребность контакта, как безумное стремление принудить к контакту самым непосредственным образом. — Ролло Мэй

Многие из наших родителей подвергались физическому насилию в детстве, и им не разрешалось давать выход своей боли с помощью слез. Многие стали чрезмерно полагаться на гнев как на единственное средство высвобождения эмоциональной боли. Однако никакое ко­ личество гнева или ярости не может заменить собой работу по высво­ бождению слез. На самом деле ярость, заменяющая слезы, порождает лишь еще большую ярость, так как усугубляет одиночество и изоля­ цию преступника. В отвратительном выражении преступника: “Меня это ранит больше, чем тебя” есть доля правды, потому что жестокость наших родителей ранила также и их. Их жестокое обращение с нами уменьшало или раз­ рушало нашу способность испытывать к ним искренние чувства любви. Поэтому многие из нас являются косвенными жертвами социально­ го давления, которое вынуждало родителей подавлять свою боль, пока она не накапливалась настолько, что превращалась в ярость. Синдром превращения боли в ярость широко распространен в нашем обществе и, как правило, передается из поколения в поколение. Он порождает бескрайние бездны невыплаканных слез и огромные пропасти вражды между поколениями.

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

315

Мы живем в культуре, где царит отсутствие истинной симпатии между родителями и детьми, и среди читателей многие, наверное, не избавились от горьких воспоминаний о том, что ранее думали о себе как об усыновленных сиротах, или что при выписке из роддомов их по ошибке отдали не тем родителям. Вы когда-нибудь мечтали в дет­ стве об освобождающем вас возвращении “настоящих” родителей, которые наверняка были бы более любящими и заботливыми, чем те взрослые, которые изображали ваших мать и отца? Уильям Стаффорд метко описал это состояние так.

А если тебя подменили в колыбели и твоя настоящая мать умерла, унеся с собой навсегда твою тайну, и никто никогда не узнает твоего имени... — Кто ты на самом деле, странник? Правильный ответ, который ты должен дать, каким бы мрачным и холодным ни казался мир вокруг: — Наверное, я — король. Неудивительно, что так много пожилых родителей выселяют из больших семей в дома престарелых. Нигде, кроме как в западном об­ ществе, не существует этих лишенных любви институтов. Может быть, в некоторых случаях мы бессознательно сажаем под арест своих роди­ телей в отместку за то, что они не раскаялись в своем насилии?

ПРОЩЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ Тем не менее тот факт, что у большинства родителей тоже были пло­ хие родители, является безусловным смягчающим обстоятельством. Многие из них действительно делали все, что было в их силах, учиты­ вая собственные знания и воспитание. Некоторые всего лишь подра­ жали практике наказания своих родителей. Другие просто следовали “мудрости” того времени: “Пожалеешь розги — испортишь ребенка”; “Детей должно быть видно, но не слышно”. Понимая это и посвятив достаточно времени гореванию о собствен­ ных утратах детства, иногда мы можем открыть свои сердца боли, кото­ рую разделяем со своими родителями. Они тоже когда-то были детьми,

316

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

чья самооценка и уверенность были подорваны использованием роди­ телями токсичного стыда и запугивания. Их экспрессивность также пострадала от отсутствия интереса и пренебрежения родителей. Они тоже вышли из детства с зияющими ранами пустоты в сердцах и ду­ шах, которые никогда не заживали и не наполнялись эмоциональной любовью другого. Родительское угнетение, которому они подвергались, стало для них образцом для подражания, когда они жестоко обращались и пренебре­ гали нами. По мере возрастания нашего понимания того, насколько пло­ хим было их родительство, многие из нас в конце концов испытывают чувство сострадания к их утратам. Иногда это сострадание пробуждает в нас телесно-переживаемое ощущение, перерастающее в прощение. Телесно-переживаемое ощущение — это глубокое понимание и непо­ колебимая уверенность, которые резонируют во всем теле сильными чувствами и переживаниями. Когда это ощущение особенно сильно, оно может сопровождаться покалыванием, ознобом, приливами, гу­ синой кожей или выплеском эмоций. Иногда телесно-переживаемое ощущение приводит к чувству эмоционального переполнения, кото­ рое проявляется в слезах и/или смехе, принося сладкое облегчение. Телесно-переживаемое ощущение — это своего рода опыт, который может заставить нас воскликнуть взволнованно: “Теперь я понял!” В момент “озарения” мы способны понять и принять все, чему сопро­ тивлялись. Что касается моего опыта, я никогда не забуду тот одинокий канун Рождества, когда ко мне пришло первое глубокое понимание и теле­ сно-переживаемое ощущение смягчающих обстоятельств моей матери. Размышляя о своей большой семье, я стал представлять, что она долж­ на была чувствовать, воспитываясь моим психически нестабильным дедушкой-шизофреником и двумя ее крутыми старшими братьями, которые позже стали заматеревшими нью-йоркскими полицейскими. Я вдруг заплакал, вспомнив ее фотографию в детстве, на которой она выглядела испуганной. Когда мои слезы утихли, я вдруг почувствовал закипающие в сердце ярость и гнев, осознав, какой жестокой, наверное, была ее семья, если на фотографии она стояла, сжавшись, с таким испуганным выраже­ нием лица. Как только моя ярость утихла, я стал размышлять об об­ стоятельствах ее детства и вдруг почувствовал уверенность в том, что

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

317

она подвергалась сексуальному насилию. (Каждая из трех моих сестер в последующие годы делилась со мной сильными подозрениями о том, что мать была изнасилована моими дядями или дедушкой.) Новая волна горя захлестнула меня. Мне казалось, что я горюю и о насилии над ней и о доселе неведомых мне причинах насилия надо мной. Эта буря горевания достигла кульминации, когда восхититель­ ное чувство по отношению к ней наполнило мое сердце и растеклось по всему моему телу. Я простил ее. Позже это чувство рассеялось, и я поймал себя на мысли, что иссле­ дую генетические корни своего деда. Я вспомнил, что он вырос в дет­ ском приюте в Шотландии. Исходя их своих социологических изуче­ ний и опираясь на диккенсовские романы, я вспомнил ужасы, которые обычно выпадали на долю маленьких детей в британских социальных учреждениях. Я почувствовал приливы печали и гнева по поводу воз­ можного пережитого им сексуального и физического насилия и пред­ ставил, как он, должно быть, страдал, вырождаясь в параноика-шизоф­ реника. По мере того как эти чувства развивались, я начал злиться на бро­ сившую его мать, мою прабабушку, оставившую беззащитного младен­ ца на ступеньках приюта. Я глубоко горевал о нем и о нем во мне, а по­ том еще раз ощутил нахлынувшее на меня чудо его прощения, волной поднимающееся в сердце. Немного позже я перешел к раскапыванию еще более глубоких кор­ ней причиненного мне насилия и детских утрат. Я предположил, что моя прабабушка, должно быть, тоже стала жертвой очень трудных обстоятельств. Скорее всего, она пережила ужасную трагедию, раз была вынуждена отказаться от ребенка, отнеся его в дом приюта. Она предстала в моем воображении как бедная незамужняя деревенская девушка, которой “лишили невинности”. Я содрогнулся и заплакал от сочувствия к ее дилемме, зная, что в те времена незамужние матери, производившие на свет “бастардов”, считались изгоями общества и от­ ребьем. В ту ночь я провел много часов, попеременно переходя от гнева к слезам из-за несправедливости, которая выпала на долю моих пред­ ков и, соответственно, на долю меня самого. В своем воображении я проделал огромный путь назад, в глубь поколений, яростно выиски­ вая виновного в боли моей семьи. Итак, благодаря сохранившимся

318

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

паззлам семейной истории, социологическим знаниям и интуитив­ ным инсайтам я твердо понял, что каждый преступник изначально был чьей-то жертвой и просто воспроизводил насилие над собой, из­ деваясь над кем-то другим.

ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ И ДУХОВНАЯ БОЙНЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ Люди, чей жизненный путь достиг кризиса, должны разобраться со своим коллективным прошлым с той же силой, с какой невротические пациенты должны освободиться от своего личного прошлого: давно забытые исторические травмы могут иметь катастрофические последствия для миллионов людей, которые о них даже не подозревают. — Льюис Мамфорд

В тот одинокий канун Рождества, прослеживая назад свою исто­ рию жестокого обращения и пренебрежения, я интуитивно оплакивал путь, проделанный многими моими давно забытыми предками, пока не пришел к выводу, который до сих пор поражает меня как истинная причина ужасной эпидемии нашего дисфункционального родитель­ ства. Ясным внутренним взором, словно просмотрев в мыслях доку­ ментальное кино, я представил массовое разорение миллионов семьей в период промышленной революции. (Происходившее разрушение семейных укладов с поразительной точностью изображено в романе Д.Г. Лоуренса “Радуга”.) Я представил мужчин, которых изымали из целостного и гармо­ ничного ведения хозяйства, когда вся семья работала вместе, чтобы удовлетворять все свои потребности. Я увидел, как их помещали в сте­ рильные и безжизненные условия угольных шахт и заводов, заставляя выполнять бессмысленные и монотонные работы, где они утрачивали чувство происходящего и их духовный свет начинал медленно угасать. Мое сердце сжималось от жалости, когда я представлял, как этими людьми управляли, чтобы они работали так же бесперебойно и безэмоционально, как механизмы. В конце концов, они начали и жить как машины, без социальных связей, без терпимости к ошибкам и не тратя времени на то, что было “непродуктивно”.

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

319

Много лет спустя, посмотрев документальный фильм о заводах Генри Форда, я увидел, что рабочим на них не разрешалось говорить, петь или отходить на расстояние более пяти метров от своих рабочих мест на сборочных конвейерах. Самых сильных, молодых и эффектив­ ных работников, как правило, ставили во главе этих сборочных линий. Тех, кто не успевал, сразу увольняли, и большинство мужчин “выды­ хались” до того, как им исполнялось сорок, после чего их выбрасывали на улицу, где никакие социальные институты не занимались их защи­ той и поддержкой. Неудивительно, что многие из наших предков страдали хронической депрессией, были озлоблены и пристрастились к алкоголю в попытке заглушить свою боль. Не нужно было обладать большим воображени­ ем, чтобы представить, что, приходя домой после работы, они ожидали, что их семьи будут вести себя так же безропотно и не контактировать с ними, как этого требовало от них заводское производство. Превратившиеся в механизмы наши прадедушки, в свою очередь, со своими детьми обращались, как с машинами, а машины хороши только тогда, когда работают эффективно. Самые ценные машины не требуют к себе большого внимания, редко ломаются и экономно тратят энер­ гию. Неудивительно, что к детям стали относиться механически, и что хорошее отношение со стороны отца сводилось к добыванию пропита­ ния (топлива) для стола. Неудивительно, что потребности детей часто рассматривались как надоедливые и раздражающие, как, например, поломка заводской машины. Неудивительно, что психике этих детей насаждался перфекционизм. Механизация жизни наших предков произвела на свет прототипы со­ временных “отсутствующих отцов” и “тихих диванных пап”. Огромное число взрослых детей никогда не играли в игры с отцами и никогда не слышали от них ласковых слов. Я уверен, что, если провести соот­ ветствующее социологическое исследование, оно бы показало высокую степень корреляции между распадом семейных ценностей и степенью бессмысленности и автоматизации трудовой жизни родителей. Когда с людьми обращаются, как с машинами, они становятся чер­ ствыми и бездушными. Они теряют контакт с природным человече­ ским чувством эмпатии, которая обычно дает сигнал предостереже­ ния о том, что к другим они относятся грубо или пренебрежительно. Захлестнувшая эту страну эпидемия жестокого обращения с детьми

320

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

и безнадзорности отрицается обществом и не встречает сопротивления из-за отсутствия эмпатии. Разрушающая душу людей механизация, которая началась во вре­ мена промышленной революции, процветает и сегодня. Из детей во все более и более раннем возрасте делают крошечные обучаемые машины. А недавний специальный выпуск канала PBS Running Out Of Time по­ казал сюжет о летних детских лагерях, в которых трехлетние малыши восемь часов в день тратят на освоение компьютеров! И многие со­ временные работники, как и раньше, испытывают на себе постоянный прессинг, чтобы стать еще более роботизированными. Это происходит не только на традиционных заводах, но и в офисах — современных фа­ бриках бессмысленной бумажной волокиты и информационной пере­ работки. В Running Out Of Time сообщили, что двадцатью шестью мил­ лионами американцев в настоящее время управляют машины, на кото­ рых они работают. Эти машины подают им сигналы всякий раз, когда они работают медленнее, чем соседние операторы. Как это контрастирует с привычками к труду жителей тропических лесов! Недавнее антропологическое исследование обнаружило, что та­ кого рода общества способны удовлетворить все свои потребности вы­ живания, если каждый его член будет работать по два-три часа в день. Многие из самых популярных видов нашего досуга становятся столь же губительными для души, как и наша работа. (Я нахожу интересным, что досуг обычно называют “времяпрепровождением”, как если бы свободное время было каким-то бременем, от которого нужно любым образом избавиться или преодолеть, а не наслаждаться им.) Все большее и большее количество людей все свое нерабочее вре­ мя тратит на уединенные и малоподвижные развлечения, такие как телевидение, Интернет, компьютерные и видеоигры. Технологии виртуальной реальности угрожают сделать настоящую реальность все более непопулярной. Я ознакомился с огромным количеством газетных статей, в которых утверждается, что средний американец смотрит телевизор более шести часов в день! Такая притупляющая дух “активность” подрывает нашу жизнестойкость и разрушает спо­ собность общаться и наслаждаться человеческими интерактивными видами развлечений. Хуже того, телевидение и видеоигры обычно используются в ка­ честве недорогих нянек для детей. Телевидение стало современной

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

321

версией проволочной обезьяны, которую Харлоу использовал в каче­ стве суррогатной матери. Постепенно американские семьи все больше впадают дома в транс, замирая перед холодным диодным свечением своих телевизоров в гостиных, которые превращаются в безмолвные пустыни. Такое социально одобряемое оцепенение расширяет и усугу­ бляет эпидемию вербального, духовного и эмоционального пренебре­ жения в нашей культуре. Каким ярким контрастом этому являются зарисовки семейной жиз­ ни, свидетелем которых я был во многих менее промышленно разви­ тых странах. Даже бездомные семьи на улицах Калькутты показались мне более духовно и эмоционально живыми и здоровыми, чем множе­ ство западных семей. Когда я жил там, меня часто поражало огромное количество нежности, теплоты и взаимной заботы в их повседневном общении друг с другом. Я также часто удивлялся той степени игриво­ сти и явной привязанности отцов и матерей к своим детям. Наиболее поразило меня то, что я реально завидовал теплу и любви, которые наблюдал в этих семьях. Эта любовь была яркой и осязаемой, как внезапно расцветший весенний сад. Она была более реальной и ве­ сомой, чем все, что я видел в любой из известных мне американских се­ мей. Семьи в Калькутте, наряду с теми, которые я посещал в Таиланде, Бали и Марокко, были гораздо более заботливыми и одновременно расслабленными, чем самые гламурные и идеализированные американ­ ские семьи, которые изображаются у нас на сценах театров или на те­ леэкране. Культура, настолько эмоционально обедневшая, как наша, не может даже создать правдоподобных иллюзий семейной любви. Общественный прессинг в промышленно развитых обществах вы­ нуждает нас жить в ускоренном ритме, чтобы не отставать от сложных требований современной жизни. Многие современные семьи распада­ ются, когда оба родителя вынуждены работать и постоянно чувствуют перегрузку из-за стресса и усталости. В таких условиях родители, даже те, которые искренне намереваются любить своих детей и заботиться о них, часто бессознательно скатываются в воспроизведение условий, порождающих отчуждение, порицание и наказание собственных де­ тей, — много раз, даже если клялись воспитывать их иначе, чем воспи­ тывались своими родителями. И все же человеческий дух поразительно крепок, и я встречал многих жертв травмы, добившихся даже небольшого прогресса в реабилитации,

322

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

которые, став родителями, удивительно нежно любили своих детей и за­ ботились о них. Многим достигнуть этого помогло распространение зна­ ний и доступ к ресурсам о здоровом воспитании детей, широко распро­ странившийся в США в последние два десятилетия. Я также счастлив, что знаю многих родителей, чья верность реабилитации помогла им вос­ питывать своих детей настолько правильно, что иногда даже чувствую к ним такую же зависть, как в случае вышеупомянутых семей из непро­ мышленных обществ.

РЕКОНСТРУКЦИЯ В ВООБРАЖЕНИИ ДЕТСТВА СВОИХ РОДИТЕЛЕЙ Прощение должно завоевать ваше сердце, чтобы вы могли прочувствовать боль другого и отпустить ее. — Стивен Левин Вы продвинетесь в восприятии смягчающих обстоятельств своих родителей, максимально подробно представив себе, каким было их дет­ ство. В этом поможет чтение исторических произведений и просмотр документальных фильмов о тех временах. Прояснение деталей семей­ ной истории родителей или старших членов большой семьи также по­ может. Очень богатым источником информации, как правило, является и просмотр семейных фотоальбомов. Вы можете прийти к некоторым очень важным инсайтам, изучая детские фотографии своих родителей, бабушек и дедушек. Я всегда восхищаюсь тем, что мои клиенты приносят с собой свои старые фотографии и фотографии членов их семей. На них часто за­ печатлены явные свидетельства их несчастного детства, откровенно зафиксированные в мимике и языке тела их и членов их семей. (Здесь важно отметить, что фотографии не всегда точно отображают прошлое. Многие дисфункциональные родители с помощью стыда заставляли своих детей улыбаться на камеру.) Старые семейные фото пробудили во мне много глубоких чувств понимания и сопереживания к своим родителям. Наряду с портретом матери, выглядевшей явно испуганной девочкой, у меня также есть фо­ тография отца в возрасте десяти лет, которая до сих пор иногда застав­ ляет меня плакать. На ней он выглядит как сморщенный старичок, как

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

323

ветеран боевых действий, который никогда в жизни не играл и не на­ слаждался ни одним днем своего детства. И неудивительно — в столь нежном возрасте он был уже хозяином дома: воспитывал двух младших братьев и сестер, ухаживал за прикованной к постели из-за депрессии матерью, и подменял отца, часто уходившего в длительные алкоголь­ ные запои. У меня также есть фотография прадеда, который кажется мне на­ столько подлым и противным, что, когда я на него смотрю, у меня по коже бегут мурашки от страха. Иногда одно это объясняет мне гневоголизм моих деда и отца. И у меня также есть две собственные фотографии в двухлетнем воз­ расте, на которых мои руки так распухли, что на них нельзя различить суставов. Я до сих пор не уверен о причинах появления столь болез­ ненных отеков, но могу сказать, что, судя по выражению своего лица на фотографиях и по ощущениям в теле, когда я смотрю на них, — это было нечто очень травмирующее. Реконструкция в воображении детства своих родителей иногда по­ буждает нас скорбеть об их утратах. Мы можем испытать очень глу­ бокое облегчение, позволив себе плакать о них и злиться на то, какую боль причиняли им их родители. Иногда это трудно сделать, потому что у многих из нас были бабушки и дедушки, которые были добры к нам так, как никогда не были добры к нашим родителям. По иронии судьбы, иногда это больше вредило нам, чем помогало, так как мно­ гие из наших родителей реагировали на это с мстительной завистью, видя, что их родители отдают нам доброту, которой лишали своих де­ тей. Когда я “выхаживал” свою умирающую мать, в какой-то момент ее захлестнуло сильное горе, и она, наконец, выразила всю боль, которую почувствовала, когда увидела, с какой нежностью ее мать относится ко мне — с той нежностью, которой она сама была полностью лишена. Большинство из нас носит в себе часть горя своих родителей по по­ воду того, что ими пренебрегали в детстве. Когда мы скорбно проте­ стуем против несправедливых страданий своих матерей и отцов, мы защищаем этим и себя, так много потерявших из-за плохого родитель­ ства своих бабушек и дедушек. Когда мы скорбно протестуем о неспра­ ведливых страданиях, которые пришлось пережить родителем из-за плохого родительства наших бабушек и дедушек, это чувство печали иногда переходит в искреннее прощение.

324

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

БОГ: ПОСЛЕДНЕЕ СМЯГЧАЮЩЕЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО Кто несет ответственность за все эти грехи? В конечном счете это Бог, который сотворил весь мир с его грехами.

— Карл Юнг

Постоянно усиливающееся понимание всех смягчающих обстоя­ тельств продолжает помогать мне чувствовать все большее и большее сострадание и прощение к своим предкам, а также к огромному боль­ шинству дисфункциональных родителей, которых я наблюдаю сегод­ ня. И хотя я толком не знаю, кого нужно обвинять в промышленной революции, я обнаружил, что часто испытываю облегчение, когда об­ виняю Бога за разрушение любви в нашей культуре. Для меня немыслимо то, что мы должны славить Бога только за бла­ годать, оставляя всю вину за свои жизненные страдания на нас самих. В своей просветительской книге God Our Loving Enemy (Бог, наш лю­ бящий враг) преподобный Роберт Мак-Клелланд (Robert McClelland) исследует преимущества того, чтобы позволять себе здоровым образом обвинять Бога. Он цитирует множество отрывков из Библии, которые облегчают процесс обвинения и позволяют нам злиться на Бога за мно­ гие несправедливые вещи в нашей жизни. Иногда я чувствую сильную ярость и виню Бога, всемогущего Творца всего сущего, за создание или позволение развиваться общественной системе, превратившей так многих людей в бесчувственные, безжиз­ ненные машины. По иронии судьбы, это обвинение всегда усиливает мою благодарность Богу, который, казалось бы, покинул нас в детские годы, но в то же время сотворил так много красоты, чуда и любви, кото­ рые мы открываем для себя во взрослом возрасте. Обвиняя Бога, мы выражаем самое сильное из всех возможных утверждений о своей детской невиновности. Это просто продолже­ ние нашей злости на несправедливость родителей и протеста против виктимизации нас в детстве. Здоровое обвинение, как было показано в главе 7, является нашим бесценным инстинктивным отказом чув­ ствовать стыд за проблемы, которые мы не создавали. Поэтому вполне нормально и здорово время от времени воспринимать Бога как крайне дисфункционального родителя. Даже Иисус обвинял Бога-отца, когда воскликнул на кресте: “О Боже, почему ты меня оставил?”

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

325

Нам также полезно иногда обвинять Бога за более общие ошибки и несправедливости. Это сильная реабилитирующая практика — испы­ тывать ненависть и ярость по поводу такого широкомасштабного наси­ лия, как войны, болезни, голод и нищета. Ужас таких трагедий иногда лежит тяжелым камнем на наших сердцах. Горевание — это здоровый способ избавления от этой тяжести. Кроме слез сострадания, которые мы иногда проливаем по другим, нам также необходимо выплеснуть свой гнев на Бога из-за отвратительных трагедий, обрушивающихся на нашу человеческую семью. И хотя многие утверждают, что это ничего не изменит, — если мы будем расстраиваться по поводу внешних обстоятельств, находящихся вне зоны нашего контроля — мы часто можем избавиться от депрес­ сии и безнадежности, которые чувствуем в результате этих больших трагедий. Процессы горевания помогают нам возродить к жизни веру и надежду, которые иногда умирают при близком столкновении с та­ кой трагической реальностью. Если мы будем позволять себе время от времени обвинять Бога, мы сможем освободиться от нормального чувства гнева на божественное невмешательство таким образом, который позволит нам “простить” его и снова открыться для божественной любви, чтобы почувствовать бла­ годарность за этот ни с чем не сравнимый дар — быть воплощенным в человеческом теле.

ПОНИМАНИЕ СМЯГЧАЮЩИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ СМЯГЧАЕТ СТЫД Есть еще одна польза от попытки представить себе обстоятельства, которые способствовали жестокости наших родителей. Иногда такой угол рассмотрения проблемы позволяет нам понять, что то, что они делали в отношении нас, часто было абсолютно имперсональным. Это представление отражено в заявлении Хью Миссилдайна: “Если бы че­ ловек, которым вы больше всего восхищаетесь, родился у ваших роди­ телей, с ним обращались бы точно так же”. Плохое обращение с нами родителей не было реакцией на какой-то существенный недостаток или плохое поведение. Это просто еще один ужасный пример того, как люди бездумно повторяют прошлое, если не делают выводы. Даже если бы мы были во всех отношениях

326

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

сверхъестественно совершенны, мы бы все равно страдали от слепого воспроизведения своими родителями собственных детских трагедий. То, что с нами делали, часто было непреднамеренным проявлением навязчивого повторения. Наши родители бессознательно повторяли та­ кого же рода насилие, которое их родители проявляли к ним, потому что они, как правило, пребывали в таком же отрицании и защите, как и мы до того, как начали свою работу по реабилитации. Большинство родите­ лей, не узнавших плодов реабилитации, не осознают, какими равнодуш­ ными или абьюзивными они были или все еще являются по отношению к нам. Многие из них даже не подозревают, что сами пострадали от прак­ тик родительства, которым так невежественно подражают. Я часто слышу, как многие взрослые из поколения моих родителей говорят что-то вроде: “Мой отец часто избивал меня до черных синя­ ков, но это пошло мне на пользу и сделало из меня человека!”, “Мама заставляла меня работать с шести лет. Она никогда не нянчилась со мной, и я очень благодарна ей за это, иначе выросла бы рохлей”, “Мой отец никогда не обращал на меня внимания, и слава богу, иначе бы я выросла избалованной, как все современные дети”. Я также готов поспорить, что мой отец считал себя гораздо лучшим родителем, чем его собственный. Он бил меня “только” наотмашь ла­ донью и, в отличие от своего отца, всегда приходил домой трезвым. Однако эти “улучшения” в его отцовстве мало что изменили в фун­ даментальном наследии жестокого родительства моей семьи. Частые всплески его раздражительности приводили меня в ужас и затыкали мне рот так же, как пьяная ярость дедушки превратила отца в крошеч­ ное жалкое существо. Поскольку за многие аспекты самовыражения наши родителей были пристыжены или наказывались их родителями, они стали ненавидеть эти аспекты и подвергать цензуре в себе, и, следовательно, делали то же самое и в отношении нас. Поскольку многие из их насущных по­ требностей игнорировались, они так же игнорировали эти потребности и в нас. Поскольку они не обнаружили в себе эти утраты и не горевали о них, они не знали, чего лишили и нас. Жестокая ирония состоит в том, что озлобленность наших родителей часто была направлена против нашей здоровой природной экспрессив­ ности, а не чего-то, что с нами было не так. Вид нашей живой экспрес­ сии бессознательно заставлял их чувствовать боль, так как напоминал

Глава 10. Прощение и смягчающие обстоятельства

327

им о собственном упущенном самовыражении. Иногда именно это было причиной печально известного выражения: “Уйди с глаз моих — я не могу тебя видеть”. Когда родители не способны видеть в своих детях модель для под­ ражания и источник вдохновения для восстановления жизненных сил, они убивают детский энтузиазм таким же образом, каким убивали их собственный. Такие родители сильно расстраиваются, когда их дети шумят и ликуют. Они не могут вынести этого чудесного возвращения утраченной части самих себя. По этой же причине дисфункцинальных родителей часто раздражают многие другие аспекты все еще неповре­ жденного, здорового эмоционального выражения детей. Данное понимание позволяет нам прийти к выводу, что в нас не было ничего того, что заслуживало бы обесценивания. Ярость, которая была направлена на нас, часто не имела ничего общего с нами. Отсутствие любви, которое мы испытали на себе, не было вызвано недостатком наших достоинств, а всего лишь утраченной способностью наших ро­ дителей любить.

ГЛАВА 11 ПРЕДЕЛЫ ПРОЩЕНИЯ, ЗА КОТОРЫМИ СМЯГЧАЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА НЕ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЯ

Возможно, вы никогда не почувствуете облегчения от каких-то сильных страданий и по-прежнему будете нести в себе бремя боли или гнева. Мягко коснитесь этого. Простите себя и за это, К прощению нельзя себя принудить. Оно не может быть искусственным.

— Джек Корнфилд

К смягчающим обстоятельствам, как и к прощению, нельзя отно­ ситься по принципу “всё или ничего”. Смягчающие обстоятельства у одних родителей более убедительны, чем у других. Некоторые жерт­ вы травмы прожили очень трудное детство и вместе с этим совершили огромный скачок в сторону дискредитации семейной привычки к на­ силию и пренебрежению. Другие, пережившие гораздо менее сильную детскую травму, впали в крайность еще более плохого родительства. (Злоупотребление наркотиками и алкоголем, как правило, сыграло в этом определенную роль.) Однако к некоторым жертвам травмы в детстве относились настолько неоправданно плохо, что прощение не может быть для них вариантом, независимо от того, насколько дра­ матичны смягчающие обстоятельства. Стремление простить, учитывая смягчающие обстоятельства, сле­ довательно, не является подходящим вариантом для всех жертв трав­ мы и может быть даже контрпродуктивным. Взрослым детям родите­ лей-социопатов, которые получали удовольствие от насилия над ними, вряд ли стоит их прощать. Взрослые дети умышленно жестоких родителей должны понимать, что нет доступных методов перевоспитания или эффективного лечения

330

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

социопатии. Социопаты лишены совести и эмпатии. Многие из них находятся в зависимости от причинения боли другим. Если наши ро­ дители были социопатами, мы обязаны прекратить с ними всякие от­ ношения ради самих себя. Это же справедливо и в отношении родителей, которые не были со­ циопатами, но сильно навредили нам. Некоторые дисфункциональные семьи порождают столько же жертв, сколько и насильников. Не все жертвы травмы становятся созависимыми опекунами или “ковриками для вытирания ног”. Если наши родители в детстве полностью “отож­ дествляли себя с агрессором”, став взрослыми, они будут по привычке воспроизводить преступления своих родителей. Многие из нас явля­ ются жертвами родителей, которые привыкли использовать гнев, сар­ казм, критику и язвительность для высвобождения подавляемой эмо­ циональной боли. Привычка причинять боль так сильно ранит, что прощение иногда просто невозможно. Несправедливо ожидать от себя сострадания к ро­ дителям, которые не являлись для нас ничем иным, кроме как источ­ ником боли. Наша здоровая неспособность простить родителей, делав­ ших из нас козлов отпущения, может навсегда заключить нас в тюрьму стыда, если мы будем продолжать цепляться за убеждение, что должны их простить, несмотря на все. Те, кто пытается вызвать вину у жертв тяжелой травмы, заставляя их “выбрать прощение”, также проявляют насилие по отношению к ним. Стыдить взрослую девочку, подвергшуюся жестокому насилию, что­ бы она простила своих родителей, так же бессердечно, как заставлять жертв Холокоста простить Гитлера. Глупо также говорить, что жертвы травмы не добьются никакого прогресса в реабилитации (или тера­ пии), пока не научатся прощать. Для многих из них верно обратное. Они ничего не добьются в реабилитации, пока не начнут позволять себе испытывать чувство здорового обвинения. У некоторых из нас не остается другого выбора, кроме как считать, что крайне жестокий преступник недостоин прощения. Это не долж­ но влиять на нашу способность прощать других или самих себя. Способность прощать не является опытом по принципу “всё или ниче­ го”. Мы можем добиться реабилитации и развиваться в сторону того, чтобы позволять себе быстро и легко прощать людей в своей повсед­ невной жизни, никогда не прощая чудовищного и жестокого обраще­ ния с нами родителей.

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

331

Ни в коем случае не нужно прощать родителей, чтобы залечить раны прошлого насилия. Хотя прощение вызывает большой душевный подъ­ ем, многие жертвы травмы продолжают добиваться стойкого прогресса в реабилитации, не прощая своих обидчиков. Чем больше жертва трав­ мы практикует горевание об утратах детства и самосострадательное репарентирование, тем больше она восстанавливается. Наконец, чудесные моменты чувства подлинного прощения иногда могут происходить даже в случаях наихудшего жестокого обращения, но они скорее исключение, чем правило.

НЕПРЕРЫВНЫЙ ТАНЕЦ ПРОЩЕНИЯ И ОБВИНЕНИЯ Даже сильно задумавшись, Я бы не мог сказать, Что мне проще выразить тебе — Всю свою любовь или всю свою ненависть... Мой дорогой друг, я все еще люблю тебя. Но это будет предательством нашей любви, И грехом перед Богом над нами, Если хоть на одну йоту Я буду сдерживать Свою чистую и справедливую ненависть.

— Генри Дэвид Торо Преждевременное прощение часто конкретизирует отрицание, пре­ вращая его в ложное постоянное прощение, которое я называю окаме­ невшим прощением. Окаменевшее прощение обычно происходит тогда, когда мы решаем, что уже достаточно фокусировались на прошлом и пора перейти к прочному, безоговорочному прощению. Это реше­ ние часто вызвано чувствами стыда и вины. Иногда люди нам говорят, что мы не должны “проливать слезы над разбитым стаканом молока” и чрезмерно зацикливаться на прошлом. Окаменевшее прощение — наша попытка искупить свою вину, раз и навсегда изгнав предмет дис­ функциональности нашей семьи из своего сознания. Также окаменевшее прощение обычно триггируется страхом. Мы впа­ даем в панику, полагая, что наше горевание будет слишком интенсивным

332

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

и бесконечным. Поэтому делаем вывод, что никогда не докопаемся до сути своего горя и должны навсегда замуровать дверь в прошлое, объ­ явив своих родителей прощенными. Делая это, мы рискуем обойти стороной свои самые болезненные детские травмы, потому что именно они, как правило, последними по­ являются в сознании. К сожалению, наибольшие ограничения и отказ от возможностей в нашей жизни связаны с этими, самыми тяжелыми, незаживающими ранами. Если чувства прощения в случаях жестокого насилия и возмож­ ны, как правило, они мимолетны, поскольку лишь немногие из нас полностью реабилитируются от вреда, полученного в его результате. Несмотря на то что сильное горевание принесло мне огромное исце­ ление, я все еще иногда страдаю от последствий многолетних побоев. Следовательно, даже обладая огромным опытом подлинного проще­ ния своих родителей, я не могу чувствовать к ним жалость в моменты эмоциональных флешбэков. Физическое насилие надо мной родителей было настолько интен­ сивным и непрекращающимся, что у меня навсегда осталась опреде­ ленная степень социальной сверхбдительности, случайных реакций испуга и первоначального страха и недоверия к неизвестным автори­ тетным фигурам. (Хотя некоторые могут возразить, что признание этих недостатков лишь закрепляет их, я считаю, что, притворяясь себе в том, что их не существует, мы делаем их траншеями, в которые слепо и постоянно проваливаемся.) Чтобы избавиться от этих флешбэков как источника моих социаль­ ных опасений, мне нужно винить своих родителей, а не себя. Обвинение их в этих флешбэках помогает убедить моего внутреннего ребенка, что он больше не заключен в тюрьму прошлого. Теперь он под моей защи­ той, находится в безопасности, и я его приветствую как полноправного участника моей жизни. Я использовал этот здоровый процесс обвинения в уединении соб­ ственных мыслей много раз, чтобы избавиться от тяжелых интрузий из прошлого. Как правило, это позволяет затем полноценно присут­ ствовать и проявлять себя в социальных ситуациях. Однако, перестав защищать себя подобным образом, я вернусь к старым защитным реак­ циям, таким как уход в себя, одевание маски молчания или сверхком­ пенсация в виде ложной бравады.

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

333

Мой путь к полному самовыражению, вероятно, будет длиться всю жизнь, как и извлечение пользы от такого типа обвинения. В первые годы моей реабилитации обвинение было часто используемым мной инструментом. Но в последующие годы количество флешбэков не­ уклонно снижалось, как и моя зависимость от обвинения, и я начал освобождаться от него. Тем не менее в тех случаях, когда мои внутрен­ ние, критически настроенные родители восстают, чтобы попытаться снова сбить меня с ног, мне нужно на мгновение отказаться от всех представлений о прощении и обвинить эти ужасные призраки. (Также следует напомнить еще о двух не менее важных инструментах в работе с флешбэками: любить себя и непосредственно переживать опыт свое­ го тела в моменты их появления.)

СТЕПЕНИ ПРОЩЕНИЯ Сила, продолжительность и комбинация насилия и пренебрежения сильно варьируются от одной дисфункциональной семьи к другой. Соответственно, интенсивность и продолжительность горевания, ко­ торое предшествует появлению чувства прощения, сильно варьирует­ ся от человека к человеку. Если мы не понимаем этого, то склонны постыдно сравнивать себя с другими, которым, как нам кажется, прощение дается легче. Сравнение — один из самых коварных демонов токсичного стыда. Я встречаю многих жертв травмы, которые постоянно бичуют себя не­ уместными и несправедливыми суждениями о том, что они менее снис­ ходительны и менее способны прощать, чем другие. Переживание чувств прощения сильно отличается по частоте, ин­ тенсивности и продолжительности. Это верно как в отношении разных людей, так и в отношении одного и того же человека в разное время. Иногда при воспоминании о матери меня наполняет любовь и состра­ дание. Иногда, вспоминая ее, я испытываю болезненные эмоциональ­ ные флешбэки о своей заброшенности и страданиях. А иногда я мечусь между благодарностью и болью, вспоминая, каково это было — иметь такую мать. Трудно предсказать, насколько я буду чувствовать жалость, думая о ней дальше, потому что прощение, как и все эмоциональные переживания, по своей сути крайне непостоянно.

334

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

ПРОЩЕНИЕ НА РАССТОЯНИИ Прощение не означает, что вы должны стремиться к общению или разговаривать с теми, кто причинил вам боль. Вы можете решить никогда их больше не видеть. — Джек Корнфилд Некоторые из нас достигают такого прогресса в примирении с про­ шлым, что чувствуют себя безопасно и легко, находясь рядом с нашими, ранее абьюзивными родителями. Наш опыт прощения настолько глу­ бок, что мы можем даже достичь состояния подлинной близости с ними. Однако некоторые из нас способны прощать родителей только на расстоянии. Таким образом, несмотря на то, что наша работа над го­ реванием может способствовать прощению, все же этого будет недоста­ точно, чтобы позволить нам чувствовать себя спокойно и безопасно, находясь рядом с ними. Для этого есть как минимум три причины. Во-первых, наши родители продолжают относиться к нам неуважи­ тельно, и это не позволяет доверять им и чувствовать себя спокойно в их присутствии. Это происходит, независимо от того, находимся мы в стадии отрицания или нет относительно их постоянного жестокого отношения. Во-вторых, наши родители больше не относятся к нам абьюзивно, но мы по-прежнему испытываем глубокую тревогу, находясь рядом с ними, потому что они не выразили раскаяния в своем жестоком обращении в прошлом. Часто это заставляет нас бессознательно сжиматься в страхе из-за того, что их ярость может внезапно вспыхнуть и настичь нас. В-третьих, наши родители больше не проявляют по отношению к нам активного насилия, но их эгоцентризм и отсутствие искреннего интереса заставляют нас чувствовать себя такими же заброшенными и отчужденными, как и в детстве. Нельзя даровать прощение под угрозой жестокого обращения, пото­ му что страх автоматически переносит нас из области сердца, в котором рождается прощение, в область головы, переключая на сверхбдитель­ ность и диссоциацию. Мало кто из нас может перестать автоматически сжиматься от страха перед лицом продолжающейся враждебности — даже если враждебность “всего лишь” вербальная. Тем не менее наша эмоциональная природа чрезвычайно гибка, и многие из нас все еще

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

335

способны испытывать настоящее сострадание к своим родителям, на­ ходясь вне зоны досягаемости их жестокого обращения. Защитившись от боли, которую отдельные люди могут нам причи­ нить, мы способны простить практически любого человека. На расстоя­ нии я иногда прощаю даже самых гнусных преступников. Исследования указывают на то, что предки большинства заключенных тюрем имели серьезные психические отклонения. Воспитание явно подтолкнуло бу­ дущих преступников к тому, чтобы стать яростными социопатами. Когда я представляю себе интенсивную жестокость, с которой с ними обраща­ лись в детстве и которую они имитировали и повторяли, я чувствую со­ страдание к этим бедным, заблудшим и лишенным любви душам. Я хочу простить и исцелить живущих в них маленьких детей, которые были вынуждены воспроизводить насилие своих родителей. Тем не менее подобные переживания не означают, что я хотел бы когда-нибудь оказаться с любым из них в темном переулке. И это не оз­ начает, что я считаю, будто они должны свободно гулять по улицам, где могут повторно совершать насильственные действия. И, конечно же, это не означает, что я прощаю любой из их актов насилия. Но как бы я хотел, чтобы эти несчастные души избавились от той ужасной боли, которая делает их внутреннюю любящую природу столь отчужденной от них самих.

НАСТОЯЩЕЕ ПРОЩЕНИЕ МОЖЕТ ВЫЗВАТЬ ПОВТОРНОЕ УСИЛЕНИЕ ОТРИЦАНИЯ ...Иногда мы можем легко отказаться от того, чего изо всех сил пытались достичь, резко скатившись в жизни, которой никогда для себя не желали; тогда мы обнаружим, что оказались в ловушке, как во сне, и умрем в ней, так и не проснувшись.

— Рильке Искреннее прощение все еще жестокого родителя может быть опас­ ным для человека, проходящего реабилитацию. У него может возник­ нуть искушение интерпретировать такое чувство как явное свидетель­ ство о полном восстановлении отношений. Я часто наблюдаю разру­ шительные результаты этого на примере своих клиентов. Некоторые из них, ослепленные искренним состраданием и прощением, достигнутыми

336

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

путем горевания, надеются и часто верят, что их родители будут прояв­ лять по отношению к ним такую же нежность при следующих контактах. Иногда отчаянное желание этого лишь вновь усиливает их отрицание, делая прощение окаменевшим и восстанавливая все старые формы за­ щиты от ощущений боли в результате родительской дисфункции. У меня часто болит сердце, когда я вижу этих клиентов после очеред­ ного контакта с родителями. Иногда они рассказывают о прекрасном, любящем отношении, но проявляют явные признаки разочарования. Если их контакт с родителями был длительным, они часто выглядят зажатыми, измученными и безжизненными. Они могут заболевать простудами, страдать проблемами со спиной, мигренями, бессонницей или ночными кошмарами. Как правило, такие клиенты выглядят так, словно снова превратились в пристыженных и подавленных детей, ко­ торыми вынуждены были быть, оставаясь в своих семьях. Если их родители стали явно менее абьюзивными, комбинация про­ щения и благодарности за это небольшое улучшение часто маскирует собой менее очевидную, но постоянно присутствующую обиду. Это осо­ бенно справедливо в отношении родителей, которые больше не прояв­ ляют физического насилия, но все еще токсичны вербально. Повторное укрепление отрицания еще более вероятно, когда роди­ тели перестают во всех смыслах относиться враждебно, но остаются по сути безразличными. Лакомые кусочки проявленного к нам инте­ реса легко восстанавливают иллюзорную веру в то, что мать и отец действительно заботятся о нас. Однако, когда эти символические же­ сты заботы не подкрепляются подлинным или постоянным интересом, наши старые раны стыда и заброшенности, как правило, с болезненной силой открываются вновь. Когда когда прощение повторно укрепляет отрицание, посещения родителей могут временно нивелировать достигнутые преимущества месяцев и даже лет работы над самооценкой. В отдельных случаях я наблюдаю драматическое подтверждение этого после всего лишь пя­ тиминутных телефонных разговоров клиентов со своими все еще дис­ функциональными родителями. Есть еще одна опасность прощения на расстоянии. Мы склонны воз­ лагать на себя полную ответственность за то, что ужасно себя чувству­ ем после посещения своих неизменившихся родителей. В такие момен­ ты я слышу много вариантов следующих самобичеваний.

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

337

Я по-настоящему плохой. Они действительно ничего не мо­ гут с этим поделать. Они не пытаются навредить мне, и они уже не такие плохие, как раньше. Почему я не могу попробо­ вать сделать над собой еще одно небольшое усилие? Если бы я только не был таким требовательным и слишком чувстви­ тельным. Я сам все испортил, пытаясь справиться с этим. Почему я не могу разобраться со своим прошлым и просто попытаться быть более снисходительным к ним? Эти жертвы травмы могут даже подвергнуть сомнению прошлый опыт реабилитации и своего искреннего прощения, считая его фаль­ шивым и бесполезным, — в качестве еще одного доказательства того, что они “ничего не могут делать правильно”. В процессе размышления, зараженного токсичным стыдом, они могут прийти к такому выводу.

Если бы я действительно мог их простить, если бы я, нако­ нец, решился просто забыть прошлое и по-настоящему про­ стить своих родителей — тогда я был бы достоин посещать их. Если бы я только не вел себя как избалованный ребенок и не ждал от них так многого!

Так происходит, когда мы пытаемся постоянно даровать прощение. Легитимные разочарования из-за боли, причиненной нам родителями, как флешбэки возвращают нас к детской роли — брать на себя всю вину за любое полученное от них огорчение.

ЗА ПРОЩЕНИЕМ МОЖЕТ СКРЫВАТЬСЯ ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ЭКСПЛУАТАЦИЯ Людей можно простить; но поведение, которое достойно обвинения, навсегда останется порицаемым. — Херби Монро

К сожалению, прощение к своим родителям, каким бы глубоким и искренним оно ни было, не приводит к автоматическим сдвигам в спо­ собности или желании родителей быть любящими и заботливыми. Так часто бывает с дисфункциональными родителями, которые заставля­ ли нас заботиться о них. Окаменевшее прощение оставляет многих из нас в неведении относительно того, как они превращали нас в своих

338

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

“родителей” и выкачивали из нас всю нашу любовь, не оставляя ничего взамен, кроме пустых ожиданий. Многие дисфункциональные родители застряли на инфантильной стадии своего эмоционального развития и чрезмерно нуждаются в дру­ гих. Они крайне неохотно отказываются от своей “особенной” роли. Некоторые прекращают вести себя обьюзивно, но продолжают требо­ вать к себе внимания со стороны взрослого ребенка. Вот мой личный опыт. Отец приезжал ко мне в гости дважды сразу после того, как проводил неделю с детьми моей сестры. Хоть он уже не проявлял по отношению ко мне насилия, его визиты двояко терзали мои старые раны заброшенности. Мало того, что он вообще не обра­ щал внимания на мои проблемы, он также постоянно терялся, когда я спрашивал его о своих племянниках. Хотя они были единственными внуками, с которыми ему было разрешено общаться, он почти ничего не знал об их жизни и интересах. Когда родители настолько нарциссически взаимодействуют с нами, они сыплют соль на наши старые раны заброшенности. А как вообще могло быть иначе, если все “односторонние” взрослые отношения опас­ ны для тех, кто всегда дает и редко что получает взамен? Тем не менее контакт со все еще дисфункциональной семьей не всег­ да бесполезен. Если использовать его как опыт реабилитации, он может помочь уменьшить отрицание и валидировать нашу боль и беспокой­ ство по поводу утрат. Это особенно верно в том случае, когда родите­ ли остаются в целом такими же, как и раньше. Клиентам, которые уже добились прогресса в реабилитации, я иногда предписываю визиты домой в качестве “ознакомительных поездок”. Подобные визиты также могут способствовать реабилитации, по­ тому что поднимают на поверхность старую неразрешенную боль, которая в противном случае возможно, не нашла бы выхода. Поэтому визиты домой полезны независимо от того, приносят они реальный терапевтический эффект в нынешних отношениях с родителями, или нет. Конечно, есть предел полезности болезненных визитов домой. Чрезмерный контакт с родителями, которые все еще абьюзивны или оскорбительны, иногда является не чем иным, как смирением с даль­ нейшим насилием. Такой тип непроработанного навязчивого повторе­ ния, как правило, скорее тормозит реабилитацию, чем способствует ей.

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

339

МОЯ ИСТОРИЯ О ПРОЩЕНИИ НА РАССТОЯНИИ В лично моей истории этого вопроса меня все еще иногда шокируют эмоциональные флешбэки страха и стыда, которые я переживаю неде­ лями, предшествующими моим визитам к отцу. Еще больше меня шо­ кирует то, сколько времени мне нужно для того, чтобы прийти в себя после всего лишь сорокавосьмичасового его посещения. Сколько раз я оплакивал ужасные обстоятельства его жизни и сколь­ ко раз испытывал ярость из-за его насилия в прошлом, понимая, что легко смогу дать отпор, если он когда-нибудь снова попробует напасть на меня. Тем не менее, находясь рядом с ним, я до сих пор не могу чув­ ствовать себя расслабленным. Как бы “иррационально” это ни звучало, нет ничего, что вызывало бы во мне более стойкий страх и стыд в пери­ оды, предшествующие визитам к нему. И хоть я четко понимаю, почему мой внутренний ребенок до сих пор его боится, я все равно ошеломлен тем, что многочисленные пере­ живания чувств прощения к нему не позволяют мне наслаждаться его обществом. На самом деле, когда я не вижу его в течение длительного периода времени, я начинаю верить, что его следующий визит будет по-настоящему другим. Постоянно переживаемое мной прощение, ка­ жется, убеждает меня в том, что теперь мы готовы к расслабленным и близким отношениям, и что он, наконец, сможет проявить ко мне теплый, отцовский интерес. Чем более длительны промежутки между визитами, тем больше я подвержен этой иллюзии. Время является со­ юзником отрицания, и я видел много примеров, помимо собственного, когда оно вновь укрепляет иллюзию детского желания быть любимым. Повторяющийся опыт отрицания, связанный с визитами к отцу, только усиливает мой страх перед необходимостью психики создавать иллюзию, что меня любят. Потребность в родительской любви так важ­ на в детстве, что психика может создать сильную и прочную иллюзию этой любви без малейших реальных доказательств. До этого момента я могу вспомнить лишь два коротких случая, когда отец был добр ко мне как к ребенку, хотя я боготворил его и страстно хотел пойти по его стопам. До двенадцати лет я был уверен, что пойду служить на флот, а затем стану инженером, как и он. Ни разу не услы­ шав это от него самого, я верил в то, что он меня любит, тем более что на этом настаивала мать. Моя потребность верить в его любовь помога­ ла мне не замечать неопровержимых доказательств обратного.

340

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

Возможно, самым убедительным доказательством было то, что, на­ ходясь на расстоянии вытянутой руки от него, я постоянно испытывал беспокойство и страх, был сверхбдительным и ожидал следующего сло­ весного выпада или физического удара. Даже сейчас я способен ощу­ тить невероятное блаженство и облегчение, которое испытывал, когда он засыпал на диване и был временно обезоружен. Еще более благосло­ венным было то время, когда ему приходилось работать допоздна и он отсутствовал за обеденным столом. Абсолютное блаженство я чувство­ вал в те редкие случаи, когда он уезжал по работе на несколько дней. Тем не менее, даже принимая все это во внимание, мой внутренний критик все еще иногда умудрялся с помощью стыда заставить меня поверить в то, что между нами все будет хорошо, если я просто забу­ ду прошлое раз и навсегда. Внутренний гнев моего токсичного стыда настаивает на том, что я всего лишь неблагодарный человек, который не радуется появившейся мягкости моего отца. В конце концов, он больше меня не бьет, не критикует и не смотрит на меня с отвращени­ ем. Я должен выбросить из головы эту чепуху о собаках, которые ни­ когда не перестают бояться своих обидчиков, которые их били, пусть всего несколько недель, когда они были щенками. Разве к настоящему моменту я не должен был эволюционировать, поднявшись над уровнем животного восприятия? Как трудно порой устоять перед “сиреноподобным” зовом токсич­ ного стыда! И все же я должен продолжать использовать здоровое об­ винение для защиты себя, когда стыд пытается убедить меня в том, что отсутствие близости — моя вина. Я должен использовать обвинение всякий раз, если это необходимо, чтобы напоминать себе о постоянной и продолжительной ненависти отца ко мне в прошлом. Страх перед от­ цом, наверное, навсегда отпечатался в моей душе на уровне инстинкта. И как это могло быть иначе, если я сидел рядом с ним, леденея от ужаса во время тысяч приемов пищи в детстве.

Я все время сжимаюсь и уменьшаюсь в размерах, в постоянном ожидании извержения вулкана, чувствуя, как нарастает его напряжение, слыша, как гнев сгущается в его хриплом дыхании, видя, как вены на его шее начинают вздуваться, как его глаза сужаются, а рука откидывается назад...

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

341

Как бы мне ни было больно это писать, возможно, мы никогда не бу­ дем близки, тем более что он не может или не хочет привнести больше теплоты в наши отношения и не раскаивается в своей прежней жесто­ кости. Мне бы хотелось найти достаточное количество красноречивых слов, чтобы поговорить с ним о болезненных моментах прошлого. К со­ жалению, мой прошлый опыт показал, что он способен говорить о та­ ких вещах только с насмешкой. Во время своего недавнего визита он пошутил: “Не знаю, почему твоя сестра не хочет меня видеть, я не был к ней более жесток, чем ко всем остальным!” Неспособность или неже­ лание моего отца признать свои недостатки как родителя лишают мо­ его внутреннего ребенка возможности доверять ему. Мой внутренний ребенок боится, что поселившийся в отце бушующий и ужасный ги­ гант просто вздремнул на диване, и в любую минуту может проснуться тем же старым родителем-насильником. Тем не менее вместе с растущей способностью сохранять амбива­ лентность я все еще иногда чувствую любовь и прощение по отноше­ нию к нему, когда не вижу его или не разговариваю с ним какое-то вре­ мя. На расстоянии я могу по-настоящему его ценить и даже чувствовать к нему некоторую симпатию. Я благодарен ему за его генетический вклад и относительно стабильную жизнь, которую он нам обеспечил. Я даже наслаждаюсь письмами отца, когда защищен от его непосред­ ственного присутствия. Я искренне желаю ему всего наилучшего, и от души рад, что ему удалось получать некоторое удовольствие от жизни на старости лет. Иногда я даже нахожу в себе достаточно сострадания, чтобы уделять ему свое внимание и отдавать материнскую заботу, в ко­ торых он так нуждается. Отсутствие близости с отцом — постоянная утрата моей жизни, ко­ торую мне все легче и легче переносить с помощью горевания, но отсут­ ствие близости между нами, наверное, всегда будет причинять мне боль. Когда насилие носит постоянный и жестокий характер, ущерб, нанесен­ ный интимным отношениям с родителем, может быть непоправимым. Я молюсь о том, чтобы у меня всегда хватало терпения по-настоя­ щему справляться с этой болезненной реальностью. Я слишком часто в прошлом вступал в сговор с теми, кто заставлял меня прятать свои эмоции под ковер сознания. Я знаю, что любые отвергнутые чувства обязательно вернутся, преследуя меня и причиняя мне боль — ско­ рее всего, нанося ущерб настоящей близости, которой я наслаждаюсь

342

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

с друзьями и другими членами своей семьи. Я молюсь о том, чтобы все реже чувствовать стыд за то, что не смог достичь райского состояния прощения, которое позволит “просто справиться с этим”.

ОГРАНИЧЕНИЕ КОНТАКТОВ СО ВСЕ ЕЩЕ ДИСФУНКЦИОНАЛЬНЫМИ РОДИТЕЛЯМИ Прощение на расстоянии — это проблема, которую нельзя решить по принципу “всё или ничего”. Мы можем продолжать время от време­ ни хотеть видеться со своими родителями, даже если они не измени­ лись настолько, чтобы мы чувствовали себя рядом с ними в безопасно­ сти. В таких случаях мы можем организовать ограниченные контакты с ними так, чтобы даже это позволяло нам получать некоторое удо­ вольствие. Ключом к этому обычно является сокращение продолжи­ тельности и частоты визитов. Я обнаружил, что однодневные свидания с отцом гораздо более легко переносятся мной, чем двухдневные. Многим из нас легче навещать своих родителей, чем позволять им навещать себя. Когда дисфункциональный родитель находится в ва­ шем доме, он может подвергать критике или неодобрению разные аспекты вашего образа жизни. Я также предпочитаю наносить визиты отцу в его доме, потому что тогда, как правило, прошу других родствен­ ников посетить его в то же самое время. В таких случаях мне намного легче, я чувствую себя с ними более расслабленно и, как правило, это снижает напряжение, ощущаемое в его присутствии. С другой стороны, некоторые жертвы травмы не могут даже подумать о том, чтобы без расстройства посещать дома своих родителей, особен­ но если именно в них они получали травмы в детстве. “Возвращение на место преступления” часто вызывает болезненные и подавляющие флешбэки. По этой причине я регулярно советую клиентам, навещаю­ щим родителей, давать себе разрешение сбежать в любой момент, как только почувствуют подавленность. Если нам не нравится, как прохо­ дит встреча, мы можем выйти за дверь, вызвать по телефону такси и по­ ехать в отель или вернуться в свой дом. Многие клиенты впоследствии говорили, что одной мысли о том, что у них есть такие “взрослые” оп­ ции, было вполне достаточно, чтобы они чувствовали себя значительно более расслабленными во время визитов к родителям. Наконец, некоторым нужно порекомендовать ограничить контакты с родителями перепиской или разговорами по телефону. И, как было

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

343

сказано выше, мы имеем право закончить телефонный разговор в лю­ бой момент, если родители переходят к неуважительному общению.

ПРОЩЕНИЕ И ДУХОВНОСТЬ Я встречал очень чистые создания, но не верю, что среди них есть хоть бы одно, которое было бы полностью лишено гнева. — Стивен Левин Искреннее прощение иногда сопровождается внутренними духов­ ными переживаниями. Когда на наше сознание снисходит благодать связи с божественным началом, нас часто переполняет чудесная энер­ гия любви, благополучия и понимания. Иногда такое ощущение пере­ ходит в сложное осознание того, что мы сакральным образом связаны со всеми живыми существами и объектами, в основе которых лежит божественная матрица единства и совершенства. Всеобъемлющее чувство любви, часто сопровождающее такие ду­ ховные откровения, настолько глубоко, что иногда перерастает в чув­ ство безусловной любви и сострадания ко всем разумным существам (к каким по большому счету относятся и дисфункциональные родители). Когда это происходит, нас иногда посещает мимолетное чувство: все, что на земле происходит и происходило, и должно было произойти. Когда мы находимся в этом приподнятом эмоциональном состоянии, мы часто ощущаем себя полностью всепрощающими. Какими бы возвышенными ни были эти переживания, реабилитация пострадает, если мы будем путать трансперсональный опыт прощения с межличностным прощением. Духовное пробуждение, каким бы цели­ тельным и чудесным ни было, не способно волшебным образом поро­ дить подлинное прощение реальных жизненных обидчиков. Духовное прощение не должно заменить собой горевание, которое обязательно должно предшествовать подлинному, межличностному прощению. К сожалению, есть много возвышенных душ и умов, прибегающих к идеалам любви и прощения с целью удерживать свои непроработанные истории боли за пределами сознания. Некоторые используют в качестве лекарства медитацию, и их духовные поиски слишком ча­ сто излишне мотивированы желанием избежать переживания эмоций.

344

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

Некоторые психотерапевты называют эту изощренную форму диссо­ циации “стремлением к свету”. Я оплакиваю годы, которые потерял, пытаясь достичь состояния стойкого, лишенного боли просветления на Востоке. В отчаянном поис­ ке мистической панацеи от депрессии и беспокойства с помощью меди­ тации я ввел себя в полное душевное онемение. Только столкнувшись со своим горем много лет спустя, я научился использовать медитацию так, чтобы она помогала мне принимать жизнь, а не убегать от нее. Такие духовные техники, как медитация випассаны, — отличный инструмент, помогающий жертвам травмы здоровым образом справляться со всеми аспектами своей личности и своего жизненного опыта. Уильям Джеймс, трансценденталист, которого часто считают от­ цом американской психологии, был твердым сторонником реального решения жизненных проблем. Описывая здорового человека, он гово­ рил так. Он может выдержать эту Вселенную... Он все же может най­ ти в ней изюминку, не пряча голову в песок, а с внутренней готовностью глядя в лицо миру, несмотря на все присутству­ ющие в нем несовершенства.

Отношения между родителями и взрослыми детьми никогда не до­ стигнут примирения, если трансперсональное прощение будет ис­ пользоваться для игнорирования того факта, что путем тщательного анализа прошлого не было достигнуто настоящего доверия. Если мы не будем активно работать со своим гневом и обвинением, духовная практика просто зафиксирует нас в застойном состоянии нематериаль­ ного, окаменелого прощения. Более того, как и в случае любого другого опыта с важным эмоцио­ нальным содержанием, настаивание на трансперсональном прощении, выходящем за его естественные временные рамки, делает такие духов­ ные откровения менее доступными в будущем. Это не означает, что при стремлении к прощению нет места духов­ ной работе. Духовный опыт может быть отличным мотиватором, по­ скольку показывает нам, что прощение возможно и является чудесным опытом. В рамках духовных практик, молитв и медитаций о любви состра­ дание и прощение могут быть весьма эффективны, если мы не будем

Глава 11. Пределы прощения, за которыми смягчающие обстоятельства...

345

обманывать себя, что чувствуем их тогда, когда на самом деле уже не чувствуем. Каким бы парадоксальным это не казалось, мы снижаем свою способность чувствовать настоящую любовь и сострадание, если пытаемся заставить себя простить. В этом ключе сбалансированная аффирмация или молитва, укре­ пляющая здоровое отношение к прощению, может звучать так.

Я молюсь о том, чтобы получить благословение очи­ ститься водами прощения. Я молюсь о том, чтобы относиться к прощению как к чему-то полезному, не цепляясь за него. Я хочу знать, кого прощать и с кем быть, а кого не прощать и избегать. Я хочу нау­ читься прощать других, став более снисходительным к себе.

ГЛАВА 12 ПРОСЬБА О ПРОЩЕНИИ ЗА СОБСТВЕННОЕ ДИСФУНКЦИОНАЛЬНОЕ РОДИТЕЛЬСТВО

Я всем сердцем сопереживаю тем жертвам травмы, которые впослед­ ствии осознают, что были такими же дисфункциональными родителя­ ми для своих детей, как и их родители для них. Эти жертвы травмы проявляют исключительное мужество, выбирая путь реабилитации. Они сталкиваются с трудной дилеммой проработки своей детской травмы путем горевания, осознавая, что приносили такие же страдания своим детям. Следующий далее шестиэтапный процесс примирения разработан, чтобы помочь им загладить свою вину перед детьми и создать условия для возможности подлинного прощения. Можно также адаптировать эти шаги к просьбе о прощении к тем людям, которых мы обидели. 1. Определите и признайте неправильность определенных моделей оскорбительного и пренебрежительного поведения.

2. Извинитесь и выразите сожаление по поводу любых обид или утрат, вызванных таким поведением. 3. Сошлитесь на смягчающие обстоятельства, способствовавшие бессознательному повторению жестокого обращения и пренебре­ жения. 4. Попытайтесь загладить обиды и утраты, если это уместно и воз­ можно. (Некоторые родители делают это путем частичной или полной оплаты терапии своего взрослого ребенка.)

5. Позвольте взрослым детям выражать свои чувства по поводу обид ненасильственным способом.

348

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное...

6. Пообещайте в будущем вести себя более справедливо и быть от­ крытыми для обратной связи о возможной регрессии к старым вредным способам взаимодействия.

На пути этого процесса могут лежать разные препятствия. Вопервых, некоторые взрослые дети не хотят слышать, что их родители плохо с ними обращались. Многие настолько “застряли” в своем отри­ цании, что не хотят слушать признаний и сожалений своих родителей. Они могут быть просто не готовы или не хотеть знать, что с их детством было что-то не так. Это важно понять, потому что немногие взрослые дети реально задумываются о своем детстве до того, как им исполнится тридцать. Тем не менее чувствующий раскаяние родитель может хотя бы по­ пытаться инициировать процесс прощения. Он может написать пись­ мо своему взрослому ребенку, используя первые три шага из вышепри­ веденного списка. Он может описать собственное восприятие детских потерь взрослого ребенка и извиниться за них со своей стороны. Если письмо не будет хорошо воспринято и ребенок не захочет больше об этом говорить, значит, родитель хотя бы попытался бросить в землю зерно процесса реабилитации, которое может прорасти позже. Тем самым родитель также снимает с себя бремя невысказанных и гне­ тущих его семейных секретов. Во-вторых, встречается еще одно препятствие на пути желания родителя исправить свои ошибки — взрослый ребенок находится на ранних стадиях собственной реабилитации. Жертва травмы может чувствовать себя слишком обиженной или уязвимой, чтобы говорить о прошлом со своим родителем в этот период — независимо от того, насколько тот хочет извиниться. Некоторым жертвам травмы, возмож­ но, потребуется некоторая временная дистанция, чтобы поработать над собственным процессом реабилитации, прежде чем они смогут вступить в фазу активного примирения со своими родителями.

ПРИМЕР ВЗВЕШЕННОГО ИЗВИНЕНИЯ Независимо от того, являются извинения письменными или уст­ ными, мы обязаны честно изложить свои смягчающие обстоятельства. Взвешенное извинение может звучать примерно так.

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное... Сынок, я хотел бы поговорить с тобой о том, как относился к тебе, когда ты был совсем маленьким. Я действительно лю­ бил тебя и полагал, что делаю все правильно. Однако сейчас я понимаю, что некоторые поводы для наказаний, которым я подвергал тебя, и способы, которыми я это делал, были не­ справедливыми и чрезмерно ранили тебя. Как я жалею, что не понимал тогда, что сердиться на тебя и слишком зацикли­ ваться на твоих ошибках было во всех смыслах неэффективно. Я глубоко сожалею о том, что причинил тебе боль, слепо подражая своим родителям и наказывая тебя теми же не­ справедливыми методами, какими они наказали меня. (Чем конкретнее описаны эти методы, тем эффективнее будут извинения.) Тогда мне было трудно понять, что это было ре­ альным насилием, поскольку все окружавшие меня люди считали это хорошей практикой воспитания.

Мне особенно жаль, что я наказывал тебя за плач, заставив так рано “повзрослеть” и стать твердым и жестким. Мне так­ же очень грустно сознавать, как много важных вещей я не дал тебе в детстве. Мне жаль, что я так пренебрежительно к тебе относился. Мне бы хотелось проводить гораздо больше вре­ мени, играя и разговаривая с тобой, обнимая и лаская тебя. Мне бы хотелось чаще хвалить тебя за все твои замечатель­ ные качества. Позволь мне рассказать тебе о них сейчас. (Уточняйте и конкретизируйте.) Я думаю, что никогда не говорил тебе об этом в детстве, поскольку никогда не получал такого при­ знания от своих родителей. Я не понимал, насколько важно и полезно это могло бы быть для тебя. Меня убедили в том, что это сделает тебя избалованным и самоуверенным. Мне по-настоящему жаль, что я не пришел к пониманию этого намного раньше. Это позволило бы мне дать тебе всю свою заботу, признательность и поддержку, которых ты по праву заслуживал.

Я, конечно же, понимаю, что ты должен злиться и обижать­ ся на меня за это. Я понимаю, что у тебя есть полное право

349

350

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное... злиться на мои ошибки. Прошу тебя поделиться своими мыслями и чувствами о том, чего тебе не хватало и что тебя обижало в детстве. Я хотел бы знать, могу ли что-нибудь сделать, чтобы исправить это. А также, самое главное, я хочу тебя заверить, что больше никогда, ни под каким предлогом не причиню тебе никакого вреда или ненужных страданий.

Этот пример является просто наброском. Его терапевтический по­ тенциал значительно усилится, если он будет дополнен личными под­ робностями. Чем конкретнее и детальнее раскрывается родитель, тем больше он освобождается от чувства собственной вины, и тем больше пользы получает его взрослый ребенок. Подобного рода извинения очень помогают взрослым детям в про­ цессе реабилитации, особенно если они все еще пытаются использовать отрицание и минимизацию. Многие из нас не могут точно представить первые годы своей жизни. Наша диссоциация была настолько велика, что в свои ранние годы мы жили как во сне, не замечая большую часть того, что происходило вокруг. Для многих из нас точная реконструкция прошлого — это головоломка, паззлы которой обнаруживаются лишь постепенно. Наши родители часто являются единственным источни­ ком самых важных из них. Предсмертное признание моей матери в том, что она жестоко обращалась со мной, стало неоценимым поворотным моментом в моей реабилитации. Будучи психотерапевтом, я наблюдаю, как многие проходящие ре­ абилитацию родители сами “очерняют” себя, рассказывая о том, как плохо воспитывали детей. Переживая токсичный стыд, они часто со­ средоточиваются только на своих ошибках как родителей. Тем не ме­ нее я никогда еще не встречал людей, активно стремящихся к реабили­ тации, которые после хорошо проделанной над собой работы реально не помогли бы своим детям в чем-то очень важном. Поэтому уместно было бы включить в последнюю часть письма с изви­ нениями конкретную информацию и истории о том, что вы действитель­ но любили, ценили и помогали своему ребенку. Чтобы прощение было эффективным, нужно дать ребенку полное и взвешенное представление о его детстве. Однако, если эта информация будет представлена так, что будет сводить к минимуму или игнорировать тяжесть его реальных дет­ ских страданий, эффект, как правило, будет контрпродуктивным.

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное...

351

Важную роль играет момент подачи информации с извинения­ ми. Так же, как взрослый ребенок, который не всегда готов слышать о прошлом, проходящий реабилитацию родитель также не всегда готов принести извинения, и ему может потребоваться значительная работа по реабилитации от собственных утрат, прежде чем он будет готов по­ просить прощения. Если это в принципе возможно, лучшим советом будет подождать, пока родитель не добьется хотя бы капельки состра­ дания к себе. В противном случае он может впасть в токсичный стыд, если его взрослый ребенок выразит гнев и обвинение по поводу такого признания. Также важно отметить, что большинство проходящих реабилита­ цию родителей не могут длительное время слушать выражение гнева и обвинения своих взрослых детей, независимо от того, насколько они реабилитировались. Есть определенное количество извинений, кото­ рые могут быть произнесены по поводу каждой данной несправедливо­ сти, после чего ее следует добавить к остальным как постоянный пункт обвинения. Как мы видели в главе 7, большая часть наших обвинений, особенно гневная их часть, может быть эффективно выражена без присутствия родителей. Более того, никто не выиграет, если мы будем оскорбительно выражать свой гнев нашим родителям. Мы получим большую пользу, направляя гнев на интернализованных, а не реальных родителей. Внутренний критичный родитель с его арсеналом уничижительных посланий в настоящий момент является главным источником нашей постоянной ненависти к себе и токсичного стыда. Решение нерешенных проблем между взрослым ребенком и прохо­ дящим реабилитацию родителем часто требует постоянной коммуни­ кации. Из-за гневной природы этих диалогов время от времени они могут прерываться, вплоть до дальнейших обид и фрустрации. Для достижения настоящей близости и доверия между родителями и деть­ ми и чтобы залечить старые раны, часто требуется большое терпение. Если процесс примирения нарушается или становится деструктив­ ным, может помочь обращение за помощью к психотерапевту, который специализируется на реабилитации дисфункциональных семьей. Когда процесс восстановления отношений (“исправления наруше­ ний”) родитель/взрослый ребенок проходит наиболее эффективно, обе стороны иногда горюют вместе, “прорабатывая” неразрешенные

352

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное...

старые обиды. Я был свидетелем таких острых моментов несколько раз в качестве психотерапевта. Когда родитель плачет от горя из-за того, что причинял боль своему ребенку, его взрослый ребенок часто пла­ чет в ответ. Это дает очень сильный терапевтический эффект — жертва травмы наконец-то переживает явное сострадание со стороны своего родителя. Подобные моменты взаимного обмена эмоциями часто со­ провождаются сильными чувствами любви и прощения. Какими бы замечательными ни были эти переживания, они не дают гарантии постоянного прощения. Поскольку раскрытие полной кар­ тины жестокого обращения в детстве обычно развивается постепенно, последующие воспоминания о непроработанной травме иногда губят ростки прощения и заменяют их чувствами гнева и отчуждения. Эти враждебные чувства могут на время разрушить прошлые успехи в до­ стижении близости. Жертвам травмы не следует отчаиваться из-за подобных откатов назад. Если обе стороны возьмут на себя обязательства, не прибегая к оскорблениям, продолжать обсуждать прошлое, они смогут прора­ батывать “новые” его отголоски, чтобы рестимулировать прощение. После того как эти проблемы будут успешно повторно обсуждаться, будет расти доверие к тому, что проблемы решатся способом, действи­ тельно укрепляющим близость. Здесь следует добавить два заключительных комментария. Независимо от того, насколько это полезно и желательно, для нашей реабилитации совершенно не нужны извинения родителей. Точно так же родители не нуждаются в прощении детей, чтобы простить себя за прошлые ошибки. Самое важное прощение, которого нужно достичь в ходе реабилитации, —прощение самого себя — мы находим в храме собственного “я”.

ПРОЩЕНИЕ, РЕПАРЕНТИРОВАНИЕ И ВНУТРЕННИЙ РЕБЕНОК Наверное, я тоже оставалась бы в ловушке навязчивого повторения, защищая родителей... если бы не вступила в контакт с ребенком внутри меня, который появился поздно в моей жизни, желая раскрыть свою тайну... теперь я стою перед открытой дверью... Но я не могу закрыть эту дверь

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное...

353

и оставить ребенка одного, пока не умру... Я приняла решение, которое должно коренным образом изменить мою жизнь... — довериться этому почти аутйчному существу, находившемуся в изоляции десятилетия.

— Элис Миллер Описанные выше шаги по поиску прощения могут быть использова­ ны всеми жертвами травмы, а не только дисфункциональными родите­ лями. Почти все мы время от времени являемся ужасными родителями для своих внутренних детей. Внутренние дети ждут от нас репарентирования и надеются, что мы извинимся перед ними и загладим свою вину за все годы, когда подра­ жали жестокому обращению и пренебрежению родителей. Внутренние дети должны услышать, что мы сожалеем о том, что не защитили их от внутреннего критичного родителя, не дарили им свою любовь, под­ держку и ободрение. К сожалению, извиняться трудно, потому что в детстве нас научили ассоциировать извинения с признанием неполноценности и бесполез­ ности. Многие подсознательно убеждены в том, что уже принесли из­ винения ценой своей жизни. Теперь мы ненавидим извиняться любым способом — про себя или открыто. К счастью, можно научиться изви­ няться, сохраняя при этом высокую самооценку. На самом деле лишен­ ное стыда извинение — это признак высокой самооценки. Настоящую самооценку не могут поколебать ни неудачи, ни успехи. Многим трудно извиняться перед своими внутренними детьми, по­ тому что у нас нет подлинных отношений с ними. Мы никогда не об­ щаемся с ними осмысленно, обстоятельным образом, боясь их боли и воспоминаний. Наши внутренние дети так же боятся нас, как боя­ лись наших родителей. Мы относимся к ним так же плохо, как делали наши родители, и мы для них еще более вечны, чем они. Когда мы постоянно стыдим своих внутренних детей за то, что у них есть чувства и потребности, они прячутся от нас. Большинство из нас только на словах поддерживают репарентирование, но рефлекторно с отвращением отворачиваются от своих внутренних детей всякий раз, когда те ведут себя действительно по-детски. Большинство внутренних детей вечно томятся в темных, одиноких камерах бессознательного без надежды когда-либо быть приглашенными к участию в полноценной

354

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное...

жизни. Возможно, именно поэтому концепция ада кажется нам на­ столько правдоподобной. Если мы искренни в своем желании возместить ущерб своим вну­ тренним детям, то должны проявить к ним сострадание за то, насколько тяжелой и одинокой была их жизнь. Нужно присоединиться к их пере­ живаниям жалости (печали) о самих себе. Необходимо приветствовать их фонтаны невыплаканных слез и адскую ярость, а также валидировать справедливые жалобы на огромное количество несправедливых наказаний и пренебрежений. Мы должны позволить им обвинять нас и наших родителей в том, что неоднократно предавали их. Следует по­ кончить раз и навсегда со всей этой отвратительной практикой прене­ брежительного сравнения их боли с болью детей в неразвитых странах или еще более жестоких семьях.

ПРОСЬБА О ПРОЩЕНИИ ЗА ПЛОХОЕ РЕПАРЕНТИРОВАНИЕ Никто никогда не станет совершенным родителем своему внутрен­ нему ребенку. Мы обязательно будем хоть изредка повторять ошибки своих родителей, независимо от того, насколько благими были наши намерения. Навязчивое повторение — действительно страшная сила. Часто, сами того не осознавая, мы проявляем нетерпение и отвергаем своих внутренних детей, когда они устали, им одиноко или они просто хотят нашего внимания. Такая семейная реконструкция делает их не­ видимыми, заставляет покинуть наше сознание, лишает голоса и дви­ жения. Если мы не попытаемся восстановить с ними связь, то внезапно поймем, что вся живость, выстроенная в отношениях с ними, исчезла. Тем не менее неудачи в репарентировании вполне поправимы, по­ скольку внутренние дети удивительно восприимчивы к искренним из­ винениям. Внутренние дети обладают невероятной способностью про­ щать. Они прощали чудовищную родительскую несправедливость, пре­ жде чем отчаялись когда-нибудь достичь с ними любящих отношений. Извинитесь перед внутренними детьми, сказав, что сожалеете о при­ чиненной им боли. Предложите им выразить грусть и злость на прошлые предательства. Признавая их потребность в горевании о нашей неспо­ собности любить и защищать их, докажите, что серьезно относитесь к их страданиям и боли, особенно когда это происходит по нашей вине.

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное...

355

Внутренние дети лучше воспримут такие извинения, если напом­ нить им о смягчающих обстоятельствах. Расскажите им, что все еще не идеальны, но уже учитесь репарентированию, и что иногда непред­ намеренно и бессознательно воспроизводите старые методы порица­ ния просто по привычке. Подкрепите свои извинения перед внутренними детьми, вновь зая­ вив о своей приверженности защищать их, бороться с токсичным сты­ дом, заменяя его любящими словами и действиями. Внутренние дети доверяют таким извинениям в той мере, в какой мы искренне и забот­ ливо практикуем репарентирование. Постоянная активная поддержка делает такие просьбы о прощении правдоподобными. Наконец, в усилиях по репарентированию следует заручиться под­ держкой внутренних детей, попросив их давать нам знать, когда они будут чувствовать, что мы их наказываем или бросаем. Заверьте их в том, что приветствуете их здоровый гнев, инстинктивно возникаю­ щий всякий раз, когда мы ведем себя с ними так же, как наши роди­ тели.

ПРОЩЕНИЕ, ОБВИНЕНИЕ И ВНУТРЕННИЙ РЕБЕНОК Всякий раз, когда я понимаю, что вновь оттолкнул от себя своего внутреннего ребенка оскорбительными внутренним диалогом, я изви­ няюсь перед ним следующим образом. (Это извинение родилось из го­ ревания о временной потере прекрасных, вдохновляющих отношений, которые я выстроил со своим внутренним ребенком. Оно пришло ко мне во время медитации сразу после горевания об этой утрате.)

Эй, Пит, не знаю, где ты, но мне кажется, что я снова тебя унизил. Я знаю, что обещал не стыдить тебя и не забывать о тебе, как это делали мать с отцом, но бьюсь об заклад, я сде­ лал сейчас это совершенно неосознанно.

Готов поспорить, ты злишься на меня и прячешься, как рань­ ше прятался в шкафу, когда мать была в плохом настроении и вымещала на тебе свое зло. Знаю, наверное, я выглядел так же, как она, но, пожалуйста, заметь, насколько добрей я к тебе сейчас, чем была тогда она.

356

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное...

Я бы очень хотел, чтобы ты рассказал мне, как я тебя унизил. Вполне нормально, что ты злишься на меня. Если я причи­ нил тебе боль, то обвини меня. Мне очень жаль, что иногда я все еще груб с тобой. Пожалуйста, скажи, как мне загла­ дить свою вину, стать более осторожным и не повторять этого снова. Пожалуйста, дай мне шанс сделать это еще раз для тебя.

Впервые за много месяцев я услышал слабый детский голос моего внутреннего ребенка, пробивающийся глубоко изнутри. Да, ты — лжец! Ты лжешь! Ты обещал и нарушил свое обе­ щание. Ты такой же, как и ОНИ. Все твои прекрасные сло­ ва — пустое место. Ты говоришь, что любишь меня, но тебе все равно. Ты сказал, что мы пойдем на пляж после того, как ты закончишь работу с бумагами, но мы не пошли. Ты говорил, что будешь проводить каждый день, спрашивая обо мне, но только то и делаешь, что бегаешь от одной проблемы к другой. И ты говорил, что я могу пожаловаться тебе, если кто-то за­ денет мои чувства, но сам велел мне заткнуться, когда я был расстроен, потому что тот парень наорал на нас за плохой пас в игре. Ты сказал, что не будешь стыдить меня за ошиб­ ки, а сам обзывал меня всякими словами за то, что я пропу­ стил три броска подряд в баскетболе. Ты такой же злой, как и они. Я нравлюсь тебе только тогда, когда безупречен или не надоедаю!

В тот день на меня, должно быть, снизошла благодать, потому что, не делая над собой усилий, я воспринял справедливый гнев и здоровые обвинения внутреннего ребенка. В действительности его сообщение заставило меня заплакать. Я плакал слезами облегчения, услышав его голос снова и оплакивая ту часть себя, которая так страдала от отвер­ женности, и еще раз была мной отвергнута. (Когда я пишу это, то снова плачу — просветленными слезами благодарности — за постоянно жи­ вые отношения, которые поддерживаю со своим внутренним ребенком, позволяя ему здоровым образом сердиться на меня.) Я не только почувствовал благодарность за живительную силу это­ го воссоединения со своим детским “я”, но и совершенно четко понял,

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное...

357

какой точной и полезной была его реакция. К счастью, я смог сразу же валидировать его чувства. Я ему ответил так.

О, Пит, мне так жаль! Ты совершенно прав, и я так рад, что ты говоришь мне об этом. Я вел себя с тобой так же, как мать и отец! И это последнее, что я хотел для тебя. Ты был прав, обвинив меня. Когда ты говоришь, как я несправедлив к тебе, это напоминает мне о том, что я не хочу быть похожим на них. Когда я был маленьким, я хотел быть таким же, как они, а сей­ час иногда сам забываю, что подражаю их подлости. Я дей­ ствительно хочу перестать делать это. Ты можешь злиться на меня в любое время, если это повторится. Это поможет мне не забывать держать свое слово и абсолютно всегда быть на твоей стороне. По мере продолжения нашего диалога мой внутренний ребенок не только прощал меня, но и тепло и взволнованно общался со мной. Он так легко простил свою обиду, когда я валидировал его гнев, что я был реально ошеломлен. Возможность для него высказать вслух спра­ ведливую жалобу была поистине преображающей. В конце концов, ему никогда прежде не разрешалось обвинять взрослого в несправедливом обращении. Это новое разрешение, казалось, еще больше укрепило до­ верие между нами. Как бы мне ни хотелось убедить себя в том, что нужен всего один такой диалог, чтобы внутренний ребенок простил предательство, это не так. На самом деле, чтобы поддерживать отношения с ним, мне потребовалось много таких диалогов, потому что мое репарентирование все еще было неэффективным. Тем не менее, оставаясь открытым для его прощений и обвинений, я всегда готов исправлять свои ошибки репарентирования. Это особенно верно сейчас, когда я все реже и реже бросаю его, посвящая все больше и больше времени тому, чтобы радо­ ваться общению с ним и его страстному участию в моей жизни. Все мы можем использовать некоторую версию этого процесса, что­ бы исправить ошибки, неизбежные при репарентировании. Чудесная ирония состоит в том, что, приветствуя жалобы своих внутренних де­ тей и их раненые чувства, мы можем стать более любящими и функци­ ональными родителями для самих себя. Благодаря постоянной практике репарентирование может стать восхитительным опытом получения легкого прощения у своего

358

Глава 12. Просьба о прощении за собственное дисфункциональное...

внутреннего ребенка. Когда наши внутренние дети прощают нас и чув­ ствуют себя с нами в достаточной безопасности, принимая участие в нашей жизни, мы обогащаемся их уникальными взглядами на вещи и жизненно важным присутствием. Их заразительное любопытство и восхищение бесконечными повседневными чудесами жизни могут пробудить в нас благоговение перед творением Божьим. В своем сти­ хотворении “Это зависит от тебя” поэт Ангелус Силезиус напоминает нам об этом.

Если в своем сердце вы строите ясли для Его рождения, тогда Бог еще раз явится на землю ребенком.

ГЛАВА 13 САМОПРОЩЕНИЕ

За все, чем я навредил себе действием или бездействием по причине страха, боли и замешательства, я окончательно и от всего сердца прощаю себя. Я прощаю себя. Я прощаю себя. — Джек Корнфилд

Извиниться перед своим внутренним ребенком за ошибки репарентирования — это мощный путь к самопрощению. Накопив опыт проще­ ния со стороны своего внутреннего ребенка, как правило, мы начинаем более снисходительно относиться к себе. Я посвятил этому свое сти­ хотворение “Расцвет самопрощения”.

Прощение начинается с себя; оно не расцветет в саду нашего сердца, пока семя не укоренится и не прорастет, став многолетним побегом милосердия к себе. Хоть в сердце не бывает вечной весны и лета, милосердие процветает в нем всегда, внутренним светом любви к себе, и кристально чистые воды самосострадания всегда будут орошать цветы искупительного самопрощения.

Насколько я могу простить себя, настолько я могу простить других.

То, что я прощаю в других, — это свою старую боль, освобожденную от ненависти к себе, успокоенную и обласканную, как птицу со сломанным крылом.

360

Глава 13. Самопрощение

САМОПРОЩЕНИЕ И ПРОЩЕНИЕ ДРУГИХ То, что закрывает мое сердце для меня, закрывает мое сердце и для тебя. — Стивен Левин

Без самопрощения мы закрываем перед собой возможность полу­ чить прощение других. Многие из нас непростительно безжалостны к себе, когда обнаруживают, что ненароком причинили боль другому. Причиненная нами кому-то обида кажется настолько непроститель­ ной, что мы слишком стыдимся извиниться — или же впадаем в дру­ гую крайность и извиняемся за каждый последующий свой шаг. Обе позиции настолько укрепляют самоотвращение, что мы неспособны принять истинное прощение, даже когда его нам предлагают. Тем не менее можно научиться выражать искреннюю скорбь по по­ воду причинения вреда другим, не впадая в пароксизмы ненависти к себе или токсичного стыда. Даже приверженность реабилитации, ка­ кой бы страстной она ни была, не мешает нам время от времени подра­ жать родительской привычке наносить какому-то обиды. Когда мы бе­ рем на себя обязательство снизить свою бессознательную склонность обижать других, мы должны в первую очередь прощать себя. По мере того как мы будем культивировать самопрощение, для нас будет становиться все более очевидным, что мы также заслуживаем прощения других. Естественно, мы будем легче воспринимать проще­ ние, развивая в себе терпимость и понимание того, что боль иногда нам причиняют непреднамеренно.

САМОПРОЩЕНИЕ ЗА ПРОШЛЫЕ ОШИБКИ И ЗАКОРЕНЕЛЫЕ ПРИВЫЧКИ Человек наказан своими грехами, а не за них. И поэтому каждый день он должен прощать себя снова и снова. — Шелдон Копп Все мы совершали в прошлом достойные порицания действия. Попросив прощения за эти проступки, нам требуется заслуженно про­ стить себя. В реабилитации должен наступить тот момент, когда мы перестанем бичевать себя и окончательно простим себя — независимо

Глава 13. Самопрощение

361

от того, простят ли нас те, кого мы обидели. Я скорблю, когда вижу, как много моих клиентов и друзей постоянно винят себя за прошлые ошибки, которые они больше не совершают. Необходимо остановить безжалостный процесс самообвинения, который был привит нам в детстве. То же самое относится и к настоящему. Многие созависимые жертвы травмы безжалостно себя истязают за мелкие и невинные проступки, за которые и не подумали бы наказывать других. Если мы искренне стремимся избавиться от остатков своих старых абьюзивных привы­ чек, то должны относиться к себе с той же терпимостью, которую легко допускаем в отношении ошибок других. Возможно, медитация Стивена Левина о самопрощении поможет нам в этом.

Пусть это чувство собственной неполноценности, весь этот гнев на себя уйдут прочь. Отпусти их. Откройся возможно­ сти самопрощения... Это так больно — изъять себя из сво­ его сердца. Открой путь назад, в свое сердце... Используя собственное имя, скажи самому себе: “Я прощаю тебя...” Откройся самопрощению. Отпусти горечь, упрямство, само­ осуждение... Направь свет любящей доброты на самого себя. Позволь своему сердцу впустить себя. Позволь этому сия­ нию охватить себя заботой.

САМОПРОЩЕНИЕ И УКОРЕНИВШАЯСЯ НЕНАВИСТЬ К СЕБЕ Работая с самопрощением, начинайте с мелочей... не боритесь с собой, начиная с самого сложного. — Стивен Левин

Отчаяние прямо пропорционально энергии и эмоциональной субстанции, используемым для ненависти к себе. Эмоциональное благополучие и относительная свобода от разрушительных внутренних потрясений прямо пропорциональны энергии и субстанции, используемым для (само)сострадания. — Теодор Рубин

362

Глава 13. Самопрощение

Пытаясь культивировать самопрощение, большинство из нас снача­ ла много раз терпит неудачу и регрессирует назад в токсичное само­ обвинение. В начале реабилитации мы часто чувствуем себя обеску­ раженными, замечая, что снова начинаем проклинать себя или своих внутренних детей. Иногда мы чувствуем бессилие, пытаясь остановить приступы ненависти к себе. В таких случаях, как и всегда, нам нужно развивать терпение к себе и самопрощение, чтобы вернуться к позиции самоподдержки. Иногда этого можно добиться, следуя парадоксальному совету Гая Хендрикса “любите себя, даже если обнаружите, что на время погрузились в нена­ висть к себе”. Гай Хендрикс рекомендует любовь к себе при всех болез­ ненных внутренних проблемах. Необходимо иногда более активно справляться с чувствами. Но любить себя, как мне кажется, — единственное, о чем мы всегда забываем. И, естественно, эта забывчивость приво­ дит нас и наше развитие к резкой остановке. Чувствуя не­ приязнь к себе, с которой надо что-то делать, попробуйте просто полюбить себя за то, что чувствуете себя так, а потом совершите для себя что-нибудь приятное.

Ненавидеть себя за ненависть к себе — один из самых стойких басти­ онов токсичного стыда. Это процесс, который быстро приводит к ска­ тыванию в отчаяние. Мы также можем уменьшить ненависть к себе, отказываясь агрессивно нападать на себя, перекладывая вину за нена­ висть к себе на тех, кто научил нас в первую очередь ненавидеть себя. К сожалению, бывают случаи, когда ничто не спасает нас от ненави­ сти к себе. Иногда нам остается только следовать совету Карла Юнга: “...задраить все люки и переждать эмоциональную бурю”. Такой опыт учит нас тому, что никакое сильное эмоциональное расстройство не мо­ жет длиться вечно. В самом деле, если мы достаточно долго пребываем во внутреннем эмоциональном смятении и сполна его переживаем, в конце концов оно исчезнет и сменится другим внутренним состоянием.

САМОПРОЩЕНИЕ И ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ БОЛЬ Многие из нас настолько пристрастились к самобичеванию, что автоматически берут на себя ответственность за несчастья, которые

Глава 13. Самопрощение

363

причинили нам все, кроме нас самих. Когда-то за одну неделю у меня было три разных клиента, которые утверждали, что землетрясение в Сан-Франциско в 1989 г. было вызвано их “плохими” мыслями. Мы все подвержены трагедиям, над которыми не властны. Как ука­ зывает Гарольд Кушнер (Harold Kushner) в книге Why Do Bad Things Happen To Good People (Почему плохие вещи случаются с хорошими людьми), мы должны простить себя за экзистенциальные страдания, являющиеся естественной составляющей человеческого опыта. В Existential Psychotherapy (Экзистенциальная психотерапия) Ирвин Ялом (Irwin Yalom) красноречиво развивает мысль о том, как мы все не по своей вине периодически страдаем от одиночества, несчастных случаев, потерь и смерти. Независимо от того, как много у нас друзей, все мы иногда чувствуем себя безнадежно одинокими. Независимо от того, насколько мы защищены, все мы теряем вещи и людей, кото­ рые нам дороги. Эти потери и сами по себе достаточно болезненны, без дополнитель­ ного груза самообвинений и самоосуждений. Мы больше всего нужда­ емся в милосердии к себе и прощении в те ужасные моменты, когда судьба наносит нам несправедливые удары. В такие времена мы долж­ ны отказаться от детского наследия беспощадности к себе и создать в своих сердцах тихую гавань для самих себя. В такие моменты даже возможно научиться принимать мудрую точку зрения Роберта Блая. Людские трагедии не столько связаны с недостатками лично­ сти, сколько с разверзшимися пропастями, которые взывают к отдельным людям и требуют, чтобы они себя наказали.

ПРОЩЕНИЕ СЕБЯ, ДРУГИХ И СМЯГЧАЮЩИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА Поступай с собой так, как хотел бы, чтобы с тобой поступали другие.

— Херби Монро

Искренние, не унизительные извинения укрепляют доверие и вы­ страивают близкие отношения. Навыки, которые мы приобретаем, извиняясь перед своими внутренними детьми, можно использовать, чтобы загладить вину перед другими.

364

Глава 13. Самопрощение

Однако многим из нас трудно говорить о своих смягчающих обсто­ ятельствах, независимо от того, насколько они актуальны. Хотя су­ дебная система позволяет предъявлять доказательства в свою защиту, многие из нас вышли из той среды, где оправдывать себя категориче­ ски запрещалось. Большинство дисфункциональных родителей реагируют на оправ­ дания своих детей так, будто они являются еще одним доказательством их вины. Попытки объясниться часто вызывают ужесточение наказа­ ния. Наверное, в вас еще звучат неприятные отголоски таких стандарт­ ных фраз из прошлого: “И как это тебя оправдывает?”, “Не усугубляй свое положение, перекладывая вину на других!”, “Мне неважно, кто взял у тебя твою ручку (шапку, телефон, велосипед и т.д.), маленький сопляк, мне все равно придется купить новую!”, “Если попытаешься выпутаться из этого сейчас, у тебя действительно будут проблемы!”, “Я вижу по твоим глазам, что это сделал ты — не заставляй бить тебя сильнее, не ври мне!” Из-за типичности такого рода нападок “попытки оправдаться” стали широко табуированными в нашей культуре. Я помню ужасный день своего детства, когда мой инстинкт ис­ пользования смягчающих обстоятельств был окончательно разрушен. Возвращаясь вечером от друга к себе домой, я попал в засаду группы мальчишек и был жестоко избит. Во время драки мои штаны порва­ лись. Когда я пришел, мать впала в ярость из-за моего взлохмаченного вида и отказалась слушать рассказ о моей невиновности. Все заверения в том, что это была не моя вина, привели к еще боль­ шему ее гневу: “Не придумывай никаких глупых оправданий. Это твои штаны. Ты их носишь, и это твоя ответственность!” Она не только не оставила на мне ни одного живого места, но и наложила на меня худ­ шее из всех наказаний, которого я так боялся, сказав: “Подожди, вот вернется отец!” Остаток дня я ходил по своей комнате в мучительном ожидании по­ боев. Время от времени я слабо надеялся, что мой мачо-отец, наверняка страдавший от подобных, ничем не спровоцированных, нападок в дет­ стве, поймет меня. Поэтому я с тревогой продумывал, как изложить ему версию того, что со мной случилось. Когда же, наконец, он пришел, я сразу попытался выпалить оправ­ дания в свою защиту. Отец мгновенно вышел из себя и начал система­ тически наносить мне двойные удары со словами: “Это тебе за то, что порвал штаны, а это тебе за то, что пытаешься выкрутиться”.

Глава 13. Самопрощение

365

Так умерла моя надежда когда-либо обратиться к ним или любому другому авторитетному лицу с просьбой о помиловании. С тех пор я знал, что мне придется всегда брать на себя всю полноту вины за лю­ бой несчастный случай. Подобные этой детские травмы заставляют многих из нас неохотно использовать смягчающие обстоятельства. В детстве мы часто согла­ шаемся с суровыми суждениями других о своих непреднамеренных ошибках, не умея постоять за себя — изнутри или снаружи. Вместо этого мы уходим в привычное молчание, где наш внутренний критик добавляет к любому осуждению, принятому нами без протеста, стыдя­ щий хор своих голосов. Некоторые переживают другую крайность этого процесса. Мы за­ прещаем другим объяснять смягчающие обстоятельства своих ошибок или недобросовестных действий, потому что сами не воспользовались своим правом и не ссылались на свои справедливые оправдания (как перед собой, так и перед другими). Есть два главных смягчающих обстоятельства, на которые мы мо­ жем с полным правом ссылаться, когда просим других простить нас. Во-первых, мы люди, и, как все люди, по своей природе несовершен­ ны и склонны ошибаться. У меня не идеальная память, и когда-нибудь я могу забыть обязательство, которое дал вам. Я не всегда двигаюсь грациозно, могу упасть и что-нибудь уронить, особенно ценное для вас. Я не всегда осознаю, что подавлен или огорчен чем-то, поэтому иногда могу резко ответить. Если эти инциденты не стали привычными и не являются пассив­ но-агрессивным отыгрыванием с моей стороны, тогда мне нужно про­ стить себя за то, что я не идеальный друг. Со своей стороны, смею надеяться, что вы простите меня, как только я искренне попрошу про­ щения. Второе смягчающее обстоятельство состоит в том, что мы все подвер­ жены компульсивному повторению и склонны время от времени под­ ражать несправедливым действиям своих родителей. Откуда нам знать об эгалитарной любви, если нам приходилось расти в семьях, в кото­ рых опыт искренних и уважительных отношений был редкостью или вообще отсутствовал? Всем нам суждено время от времени проявлять бесчувствие к своим близким, пока мы не научимся более здоровым формам отношений.

366

Глава 13. Самопрощение

Если мы будем обсуждать специфику своих смягчающих обстоя­ тельств с теми, кого обидели, они смогут убедиться, что наша бесчув­ ственность была непреднамеренной. Вот пример этого. Однажды я очень разозлился на свою подру­ гу, потому что она сервировала стол “неправильно”. Благодаря своей работе по эмоциональной реабилитации я сразу понял, что слишком остро отреагировал. Настроившись на свои внутренние переживания, я обнаружил, что моя чрезмерная реакция возникла из-за аспекта же­ стокого обращения со мной в детстве, который я еще не окончательно проработал. Я вдруг вспомнил о предобеденной капризной привычке своей матери. Какое бесчисленное количество раз она кричала на меня и сестер за то, что мы неправильно накрывали на стол! Когда я описал это своей подруге, чтобы извиниться перед ней, она выразила сочувствие тому горю, которое я все еще носил в себе из-за этих старых болезненных инцидентов. Как хороший друг, она не толь­ ко позволила мне излить свою старую боль, но и продемонстрировала эмпатический гнев по отношению к моей матери. Из этого обмена мне­ ниями возникло взаимопонимание и сострадание, которые позволили нам обоим почувствовать искреннее снисхождение ко мне. Со време­ нем прощение себя и прощение других становятся взаимодополняю­ щими процессами, позволяющими нам становиться все более состра­ дательными и прощающими. Когда мы сообщаем о своих смягчающих обстоятельствах подобным образом, оставляя в душе место для извинений, горевания, возмеще­ ния ущерба и пересмотра намерений, мы делаем огромные шаги вперед в укреплении доверия и близости с другими и самим собой. Моя вновь обретенная способность с искренним сожалением просить прощение, сохраняя собственную самооценку, иногда кажется мне самым убе­ дительным доказательством того, что я, наконец, стал полноценным взрослым.

ВЗАИМНОЕ ПРОЩЕНИЕ ...или мы можем переходить от одного берега к другому только по мосту страданий. — Говард Нельсон

Глава 13. Самопрощение

367

Человек, сознательно проработавший всю трагедию собственной судьбы, лучше понимает чужие страдания... Он не будет пренебрежительно относиться к чужим чувствам, какой бы ни была их природа, потому что способен серьезно относиться к собственным. Он точно не будет поддерживать порочный круг презрения.

— Элис Миллер Отношения укрепляются данным друг другу разрешением гово­ рить о смягчающих обстоятельствах. Мы переходим на более высокий уровень любви, когда соглашаемся обсуждать и прорабатывать любую боль, приходящую из прошлого и связанную с нашими текущими от­ ношениями. Самые убедительные смягчающие обстоятельства часто оказываются ранее не обнаруженными травмами из прошлого, кото­ рые всплывают в сознании только по мере того, как близость между людьми укрепляется. Вот придуманная мой иллюстрация того, как взаимное доверие мо­ жет углубиться в результате взаимного обсуждения смягчающих об­ стоятельств. Мы с тобой вместе идем по улице, как вдруг я спотыкаюсь, падаю и неловко хромаю на одну ногу несколько шагов. Без лукавства — но явно бессознательно подражая одному из своих язвительных роди­ телей — ты смеешься, восклицая, что я неуклюж и никогда не буду Фредом Астером. Это задевает мои чувства, так как долгие годы в дет­ стве я подвергался обидным насмешкам, и внезапно я ощущаю силь­ ную горечь. Мне стыдно, и я борюсь с порывом гневно отреагировать. Хотя моя эмоциональная реакция совершенно непропорциональна относительно безобидной колкости твоего поддразнивания, это явный эмоциональный флешбэк. Однако, если я не буду понимать, что вос­ принимаю твое замечание сквозь фильтр десятилетий суровых высме­ иваний, то могу впасть в угрюмость или обвинить тебя в том, что ты причинила мне боль. Если я сделаю последнее, то, скорее всего, вызо­ ву соответствующий эмоциональный флешбэк стыда и гнева и у тебя. Возможно, деструктивные родители много раз напоминали тебе, что ты была дерзким ребенком, который говорил другим неприятные вещи. Тогда ты можешь внезапно почувствовать слишком сильное унижение или гнев, непропорциональные тяжести взаимного недопонимания.

368

Глава 13. Самопрощение

Если мы оба не будем осознавать источник столь интенсивных чувств, наш обмен эмоциями может перерасти во множество разруша­ ющих близость недопониманий. Любой из нас (или оба) может взор­ ваться гневными оскорблениями и усилить свое недовольство. Один из нас (или оба) может зажаться и ретироваться в стыд или страх, скрывая свою боль за молчанием или пустыми разговорами. Если мы отреагируем необузданным гневом, то бессознательно вы­ плеснем друг на друга непроработанный гнев детских обид. Это может усугубить ситуацию, поскольку мы оба почувствуем еще большую по­ давленность — вспоминая времена, когда приходили в ярость в детстве. Мы можем даже перейти к оскорбительной перепалке, регрессируя в ярость такими же ужасными способами, как и наши родители. Один из нас (или оба) может почувствовать себя настолько расстроенным или испуганным, что решит прервать наши отношения. И как другая крайность — страх и стыд могут помешать нам иссле­ довать сильные эмоциональные реакции друг на друга, и мы вернем­ ся к своей старой форме защиты — отрицанию и диссоциации. Тогда между нами может возникнуть непроницаемая эмоциональная стена, и мы будем постепенно терять интерес к продолжению отношений. Согласно моему наблюдению многие на первый взгляд глубокие отно­ шения трагически заканчиваются именно таким образом.

РАСШИФРОВКА СМЕСИ ПРОШЛОЙ И НАСТОЯЩЕЙ БОЛИ Если мы хотим сохранить свои отношения здоровыми и крепкими, следует научиться говорить друг с другом о смягчающих обстоятель­ ствах. Это не только поддерживает процесс взаимного прощения, но и позволяет воспользоваться возможностями для исцеления, которые возникают, когда прошлая боль присоединяется к настоящей. Чтобы максимально использовать эти возможности, мы должны четко пони­ мать, когда погружаемся в эмоциональные флешбэки. В противном случае мы, скорее всего, будем переносить старые чувства разочаро­ вания на своих близких людей вместо того, чтобы перенаправить их на истинный источник в прошлом. Осознав, что нахожусь в эмоциональном флешбэке, я должен пред­ упредить находящихся рядом со мной людей, что именно он источник

Глава 13. Самопрощение

369

моего непропорционального раздражения. Ниже я привел пример того, как мог бы отреагировать на ситуацию, описанную в предыдущем разделе. Я очень сожалею о случившемся. Только сейчас я понял, что слишком остро отреагировал на твой комментарий о моей хромоте по причине своей старой, не нашедшей выхода боли. На миг мне показалось, что ты насмехаешься надо мной. Но теперь понимаю, что ты, конечно, не со зла. Ты всегда была для меня замечательным другом, и я прошу прощения, что некоторые из моих прошлых проблем привели к тому, что только что произошло между нами.

Сфокусировавшись на чувствах гнева, страха и стыда, вы­ званных твоим комментарием, я вспомнил все случаи, когда моя семья жестоко наказывала меня за малейшие ошибки и неловкие случаи. Я даже сейчас чувствую острую боль, когда вспоминаю их насмешливые взгляды.

Я также понял, почему особенно чувствителен к этой теме. В детстве меня тысячу раз называли “неуклюжим”. Я вздра­ гиваю каждый раз, вспоминая, как мать закричала на меня перед всеми родственниками, обозвав “неуклюжим идио­ том”, когда я споткнулся о край ковра в гостиной. Фокусируясь на этих чувствах, я также вспоминаю мать, сказавшую, что я словно бился в конвульсиях, когда, на­ бравшись смелости, я в первый раз пошел танцевать. Это было на свадьбе моей двоюродной сестры. Я чувствовал себя настолько униженным, что не танцевал потом больше пят­ надцать лет. Как я тогда разозлился и огорчился!

Боже! Я в ярости из-за того, сколько унижений мне при­ шлось в детстве вынести. Мне хотелось кричать каждый раз, когда мать публично оскорбляла меня. Мне очень жаль, что часть моего гнева вылилась на тебя. И хотя я все еще испыты­ ваю небольшую злость по поводу твоего легкого замечания и хотел бы попросить тебя больше не дразнить меня в таких ситуациях или подобным образом, уверен, девяносто пять

370

Глава 13. Самопрощение процентов того, что я чувствую, — последствие отношения ко мне в семье.

Проклятие! Я в ярости от их издевательств. Я хотел бы вер­ нуться назад в детство уже взрослым в каждом из тех случа­ ев. Я бы заставил их понять, насколько они трусливы, при­ дираясь к тому, кто мал и беззащитен. Я бы использовал этот гнев, который сейчас чувствую, чтобы мгновенно положить конец их насилию. В зависимости от местонахождения, степени нашего знакомства и глубины потрясения, я мог бы даже в такой момент отойти в сторо­ ну и сделать что-нибудь более интенсивно высвобождающее, например закричать на воображаемые образы своих родителей или бросить ка­ мень в стену. Я также предлагаю тем, кто оказывается в этот момент со мной ря­ дом, фокусироваться на том, что они привносят в такие ситуации из прошлого. При этом я хотел бы, чтобы они выражали выявленные чув­ ства, когда ищут причины своих реакций на меня. Мы безмерно обогащаемся от общения с близким человеком, кото­ рый так же готов исследовать свою вновь возникающую детскую боль и работать с нею. Реабилитацию укрепляет ненасильственный выход старого гнева и слез, появляющихся при проговаривании взаимного недоразумения с помощью свободных ассоциаций. Конструктивно прорабатывая свои огорчения, мы становимся более чуткими к потребностям друг друга в безопасности. Это создает дове­ рие между нами, которое позволяет общению стать более уязвимым и искренним — фундаментальное условие для возникновения настоя­ щего, основанного на эмоциях прощения. Более того, по мере прогресса нашей реабилитации, мы все мень­ ше подвержены продолжительным детским страданиям. Остается все меньше не нашедшей выхода боли из прошлого, которая эмоционально загрязняет настоящее. Эмоциональные флешбэки приходят все реже, становятся все менее интенсивными и выявляются быстрее. Мы все реже перекладываем на близких свои эмоциональные разочарования.

ГЛАВА 14 ПОДЛИННОЕ ПРОЩЕНИЕ СВОИХ РОДИТЕЛЕЙ

Если вы позволите себе почувствовать боль, впустив ее в свое сердце, она придет как облегчение. Вы увидите, что прощать нужно главным образом ради себя, чтобы больше не носить в себе эту тяжесть прошлого.

— Джек Корнфилд Настоящее прощение своих родителей — это благодать, которая рождается из эффективного горевания, и никакое количество мыслей, намерений или убеждений не способно спустить его в царство эмоций. Это не означает, что намерение не имеет никакого отношения к проще­ нию. Мы будем удерживать настоящее прощение за порогом сознания, если будем считать, что оно невозможно. По этой причине наиболее здоровая когнитивная позиция, которую можно занять по отношению к прощению, — позиция спонтанного и непринужденного отношения к его появлению в процессе или после окончания горевания. Для большинства из нас первое реальное прощение происходит в результате сочувствия к себе и смягчения отношения к внутренне­ му ребенку. Обычно это возможно, когда горевание освобождается от стыда. Наши слезы сострадания к себе растворяют отрицание, и мы чувствуем потрясение из-за трагедии отсутствия любви в детстве. В наших сердцах расцветает нежность к страдающему ребенку, кото­ рым мы были когда-то. Наконец, мы чувствуем к себе милосердие. По мере того как самосострадание углубляется и начинает преоб­ ладать, оно превращается в самозащиту. Мы отказываемся от оту­ пляющей верности семейному наследию привычного самообвинения и самозабвения. Наконец-то мы бросаем вызов перфекционизму и дей­ ствительно прощаем себя за то, что несовершенны. Мы отклоняем как нелепое представление о том, что нас не любили за то (не простили нам, что мы родились!), что мы были недостаточно красивы, умны,

372

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

спортивны, улыбчивы или полезны. Мы берем на себя обязательство полностью любить и прощать себя — свои слабости, ошибки, несовер­ шенства, колебания чувств и т.п. По мере созревания самопрощения наши сердца будут открываться возможности искреннего прощения своих родителей. Самопрощение является неизменным предвестником прощения родителей. Если прощение родителей не будет основано на глубоком, всепрощающем сострадании к себе, оно будет не чем иным, как пустым умственным упражнением. Чтобы прощение родителей было искренним и глубоким, как прави­ ло, оно должно возникнуть из принятия в расчет их смягчающих обсто­ ятельств. Когда это произойдет, мы увидим в них раненых детей, кото­ рые также были виктимизированы, и нам станет их жаль. Мы поймем, что их детство было таким же несправедливым и лишенным любви, как и наше, и посочувствуем им. Сочувствие затем перейдет в сострадание, которое, в свою очередь, расцветет цветами прощения.

ДИНАМИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС ПРОЩЕНИЯ Из грязи страдания вырастает лотос прощения.

— Робин Бишоп По мере прогресса эмоциональной реабилитации мы чувствуем себя все более способными прощать. Самый эффективный способ сохра­ нить эту интенцию — помнить, что горевание об утратах детства — это непрерывный пожизненный процесс, который время от времени будет вытеснять прощение. Мы будем сохранять свою эмоциональную жиз­ нестойкость до тех пор, пока не окаменеем в своем прощении, или пока не будем ложно взывать к нему, чтобы скрыть повторяющиеся при­ ступы страха, боли или гнева. Поскольку настоящее прощение — это прежде всего чувство, как и все остальные чувства, оно эфемерно — никогда не бывает полным и никогда не бывает постоянным. Прощение приходит и уходит со­ вершенно непредсказуемо. Никакое эмоциональное состояние нель­ зя удерживать как постоянное переживание. Как бы нам ни хотелось это отрицать, поскольку это является вечной причиной жизненной неудовлетворенности, и поскольку нас учили и постоянно поощряли самим выбирать и контролировать свои чувства, эмоции по своему

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

373

определению — это человеческие состояния, которые в значительной степени находятся за рамками нашего выбора и воли. Тем не менее можно достичь относительно устойчивой позиции прощения, даже не чувствуя его постоянно. Мы можем начать иденти­ фицировать себя как “прощающих” на поздних стадиях реабилитации, поняв, что эффективное горевание будет неизбежно рестимулировать прощение. То же самое верно и в отношении любви. Хотя мы не можем посто­ янно чувствовать любовь, мы всегда можем к ней вернуться. При до­ статочной практике горевание будет последовательно приводить нас путем разочарования и отчуждения обратно к любви. Со временем это позволит нам отождествлять себя с любовью как с самой важной сво­ ей характеристикой и быть справедливым и добрым к своим близким, даже если мы чувствуем себя иначе. Достигнув этой точки своей реабилитации, мы сможем по-настоя­ щему идентифицировать себя как любящих людей, даже если не всегда будем чувствовать любовь. Это похоже на то, что мы считаем какого-то человека энергичным, даже если он иногда устает и нуждается в отдыхе. Как только мы заново откроем в себе любящую, сердечную сущ­ ность, мы сможем с состраданием относиться к себе и друг к другу без приторной и фальшивой слащавости. Хорошие родители не всегда чувствуют любовь к своим детям. Однако при достаточном прогрессе эмоциональной реабилитации они легко выявляют и прорабатывают свои чувства неудовлетворения, поэтому по-настоящему теплые чув­ ства к детям всегда возвращаются. Чем больше родители культивиру­ ют полноту переживания эмоций как путь возвращения к любви, тем более нежно они относятся к своим детям в нормальные периоды недо­ вольства и разочарования. Гай Хендрикс разъясняет это понятие на примере безусловной люб­ ви к себе.

Акт любви к себе не зависит от времени и пространства, поэтому он всегда с нами, неважно, в каком состоянии мы находимся. Другими словами, можно любить себя, когда ты “застрял”, точно так же, как и когда ты окрылен. В лю­ бом конце эмоционального спектра любовь к себе является единственным выбором, который у нас есть.

374

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

Таким образом, хотя мы не можем выбирать свои эмоции, у нас есть большой выбор того, как реагировать на них — и спасаться от них. Нам не нужно полагаться по принципу “всё или ничего” на общественные модели, которые либо полностью отрицают чувства, либо проявляют их деструктивно. Обнаруживая в себе новое воспоминание, борясь с эмоциональным флешбэком или чувствуя препятствие в виде наследия жестокого об­ ращения с нами в детстве, мы можем вновь обвинить своих родителей, не проявляя враждебности ни по отношению к ним, ни по отношению к себе. Усиленные новым опытом более плавных колебаний между эмо­ циональными полярностями, мы сможем поверить, что в конце концов вернемся к прощению, как только полностью проработаем свою вновь пробудившуюся детскую боль. По мере того как мы будем все более полно переживать свои эмоции, прощение станет для нас тем, что мы реально ценим и желаем испы­ тать вновь. Тем не менее не следует путать уверенность в его ценности с уверенностью, что мы можем испытывать его всегда, когда захотим.

ПРОЩЕНИЕ КАК ЧАСТЬ ЛЮБВИ Прощение — это акт души, движение, отпускающее боль, обиду, возмущение, которые вы так долго несли на своих плечах.

— Стивен Левин Как и большинство трансперсональных психотерапевтов, я считаю, что любовь — это дом, в котором мы жили до инкарнации, и дом, в кото­ рый мы вернемся после своей смерти. Одним из самых глубоких изре­ чений для меня является то, что Бог есть любовь. Я также считаю, что чем больше мы восстановим свою эмоциональную природу, тем боль­ ше сможем находиться в этом доме на протяжении всей своей жизни. Разочарования и потери временно блокируют нашу любовь к жиз­ ни, пока мы не приступим к работе над ними, несмотря на боль, ко­ торая естественным образом их сопровождает. Практика горевания будет становиться все более эффективным инструментом для воссо­ единения с живущим в душе каждого человека “высшим любящим «я»”. Когда благодаря гореванию туман эмоциональной боли рассе­ ется, на нашем внутреннем горизонте вновь взойдет ярко сияющее

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

375

солнце любви, которое будет согревать своими лучами нас самих и людей вокруг нас. Любовь — это единственный абсолют, стоящий по сторону кажу­ щейся противоречивости, парадоксальности и амбивалентности всего человеческого опыта. Любовь, если она нисходит на нас как благосло­ вение, позволяя наслаждаться собой во всех ее глубочайших духовных и эмоциональных проявлениях, расширяет наше осознание и делает его способным воспринимать единство и совершенство, лежащие в ос­ нове всех вещей. Высшая любовь позволяет нам воспринимать в себе и ценить все противоположности. Кен Уилбер уточняет так. Смысл состоит не в том, чтобы разделить противоположно­ сти... а в том, чтобы унифицировать и гармонизировать их, как положительные, так и отрицательные, открывая в них основу, стоящую над ними и объединяющую их обоих. И эта основа — само единство сознания... Когда мы понимаем про­ тивоположности как единое целое, разногласия переходят в согласие, битвы превращаются в танцы, а старые враги ста­ новятся друзьями. Тогда мы можем дружить со всей своей Вселенной, а не только с одной (положительной) ее частью.

Когда я переживаю любовь, переполняющую все мое сознание, я ис­ пытываю сострадание ко всем живым существам, независимо от их по­ ступков. Я чувствую любовь ко всем людям, независимо от того, к ка­ кой части континуума относится их поведение, континуума, который простирается между полярностями жестокости и сострадания, преда­ тельства и доверия, отчуждения и участия. Когда любовь подобным об­ разом расширяет мое сердце, я считаю убедительными все смягчающие обстоятельства и нахожу, что все люди заслуживают прощения. Подобный опыт божественный любви также непостоянен. Тем не менее его последствия часто настолько глубоки, что убеждают нас в постоянном превосходстве любви. И хотя сияние трансцендентной любви медленно и неизбежно угасает, часто оно открывает перед нами более регулярные переживания мирской любви. Переживающий полноту эмоций человек регулярно чувствует острую любовь в таких повседневных формах, как любовь к ребенку, другу, природе, красоте и музыке. Уолт Уитмен, также приравнивавший любовь к Богу, сделал ключевой темой своей эпической поэмы Листья

376

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

травы переживание огромной любви в мирской жизни. Следующий отрывок иллюстрирует, какой кульминации чувство любви достигло в этом тонком и мудром поэте.

Я вижу частичку Бога в каждом из двадцати четырех часов, и в каждую секунду, Я вижу Бога в лицах мужчин и женщин и в отражении лица своего, Письма от Бога я нахожу на улицах, подпись Господня стоит на каждом из них, Но я оставляю их нетронутыми, ибо знаю: куда б я ни пошел, Они отыщут меня в свой срок — и так будет во веки веков. Поскольку эти формы любви также являются эфемерными, окон­ чательная позиция прощения должна состоять в прощении себя за то, что мы не испытываем любви — к своим детям, родителям, друзьям, самим себе или своей жизни. Самый благодатный из всех парадоксов возникает тогда, когда мы прощаем себя за то, что обвиняем и не всегда прощаем. Любовь на всех уровнях настолько прекрасна, что мы снова и снова обманываем себя, убеждая, что чувствуем ее, хотя на самом деле это не так. Нельзя недооценивать то, что попытка скрыть факт ухода чув­ ства только отдаляет нас от любви. Неискренние призывы к любви вызывают больше недоверия, чем эмоциональности. Суррогат эмоциональности подобен пластырю, ко­ торый не прилипает к гноящейся ране, которую он пытается скрыть. Если такие чувства, как любовь и прощение, настолько эфемерны, что нам делать, когда мы долго их не испытываем? Как мы можем успо­ коить себя во время длительных периодов отсутствия теплых и неж­ ных чувств доброты и любви, оставивших наши сердца? Современный мистик Кэрол Рут Нокс отвечает на эти вопросы в своей прозаической поэме о любви. Она приходит и уходит, не так ли? Иногда она связана с людьми, с тем, как они относятся к нам, а иногда и нет.

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

Иногда она связана с Луной, с нашими финансами, с жизненными вопросами, с ничем, со всем, с настроением, с едой, которую мы едим, с...

Мне кажется, искусство любить состоит не в том, лю­ бишь ты или нет (это делает каждый из нас), а в том, веришь ли ты, что она уходит, когда у нее есть на то причина, и что она снова вернется. Обязательно вернется.

Все мы, люди, созданы инструментами любви (как и вся Вселенная!). Когда ветер любви обвевает нас, Мы поем любовные песни. Но когда ветер любви затухает, и мы остаемся одни, словно поникшие ивы, любовь улетает в пустынные поля, где вновь наполняется силой ветра, чтобы вернуться и ударить вновь по нашим изголодавшимся струнам.

Что нам делать, пока мы ее ждем? Конечно, оплакивать — потому что такое прекрасное чувство, как любовь, оставляет после себя зияющую рану. Мы будем вспоминать любовь в своих сердцах и ждать ее, с нежностью и состраданием к себе, теряясь и сомневаясь, пока не вспомним, что “Любовь всегда возвращается”.

377

378

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

Как я благодарен гореванию за способность открываться своему страданию, после которого много раз снова возвращаюсь к любви. Благодаря гореванию и искренней коммуникации с другими я научил­ ся, даже переживая гнев, страх или стыд, полностью отдаваться все­ объемлющей любви. Я знаю, что, эффективно прочувствовав, выразив или высказав кому-то всю свою боль и чувство одиночества, я вновь возвращаюсь в лоно любви. Мое стихотворение Puero Scorpio, которое я написал, когда пережил свою первую темную ночь души, описывает этот опыт неизбежного возвращения к любви. Я родился одиноким, чтобы бродить по руинам эмоционального голода в поисках любви, в бесконечных муках, которых мне всегда было мало. Я — строительная конструкция, неожиданно сорвавшаяся вниз, упавшая с лесов, превратившаяся в груду камней, которая нуждается в разборке, в бесконечных попытках справляться с постоянной сменой жизненных сцен и декораций.

Я родился, чтобы страдать, рассматривая увешанную гобеленами комнату своего сердца. Я родился с разбитым сердцем, с разбитой любовью и много раз был разбит сам. И все же, Бог милосерден, и я славлю Тебя! Я воспеваю дух, который ты дал мне, который растет во мне раз за разом, помогая найти что-то новое или старое, чем я просто обязан восхищаться.

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

379

О, как Бог любит своего ребенка! и вручает всем нам вечного ребенка, с кем мы будем постоянно обновляться, возрождая свою искрометную радость; с кем мы будем бродить, свежие и обновленные, бесконечно богатые, чтобы еще раз, со сладким облегчением удивления, с горящим взором впитывать в себя изысканную красоту этой драгоценной жизни. Бесчисленное количество перерождений при помощи горевания укрепляют мою уверенность в том, что я буду постоянно открыт люб­ ви, полностью переживая в моем сердце чувство благодарности за жизнь. Мне нравится, как эта благодарность описана в молитве святого Августина.

Спроси красоту земли, красоту моря, красоту широких просторов, красоту небес, порядок звезд. Спроси солнце, которое освещает день своими лучами; луну, смягчающую тьму ночи, следующей за днем. Спроси живые существа, плавающие в водах, ползающие по земле, летающие в воздухе. Спроси у душ, которые спрятаны, у тел, которые мы ощущаем, у видимых вещей, которыми нужно управлять, у невидимых вещей, которые управляют нами. Спроси у всех этих существ, и они ответят тебе: посмотри на нас — мы прекрасны. Их красота — это их вероисповедание. И эти дивные, прекрасные вещи, кто их создал, спасая вечную Красоту?

380

Глава 14. Подлинное прощение своих родителей

Итак, я завершаю эту книгу, надеясь, что вы последуете примеру Уильяма Батлера Йейтса.

Я хочу дойти до истоков, До сути всего в действиях и мыслях; Все измерить; простить себе многое! Когда такие, как я, гонят от себя угрызения совести, Каким великим счастьем наполняется грудь, Как хочется смеяться и петь! Каждая вещь дарит нам свое благословение, Каждая вещью, на которую смотрим с благоговением...

и молюсь, чтобы на вас снизошла благодать, описанная в этом отрывке из книги Джека Корнфилда (Jack Kornfield) Mother of Mercy Meditation (Медитация милосердия). Пусть все освободятся от страданий. Пусть сердца всех откроются своей боли... Пусть все живут в мире. Пусть все тени прошлого исчезнут в свете исцеляющего настоящего. Пусть все живут в милосердии и заботятся друг о друге. И пусть все станут ценить друг друга в себе.

ПРИЛОЖЕНИЕ А ПЛАН ОЦЕНКИ РОДИТЕЛЬСКОГО НАСИЛИЯ И ПРЕНЕБРЕЖЕНИЯ. (Глава 8 содержит более подробное описание этих понятий.)

НАСИЛИЕ Вербальное Ругань, деструктивная или несправедливая критика, сарказм, под­ дразнивание, словесные унижения, подавление индивидуальности, “список недостатков”. Ложь, противоречивые послания, двойные стан­ дарты: “Делай, как я говорю, а не так, как я делаю”. Духовное

Религиозное воспитание, утверждающее, что ребенок по своей сути плохой, что радости жизни греховны, что Бог только наказыва­ ет. Убеждения, которые прививают токсичный стыд к таким здоровым аспектам личности, как сексуальность или сбалансированный эгоизм. Первородный грех. Вечное проклятье. Фундаментализм. Эмоциональное

Выражение гнева или насаждение чувства вины с помощью мимики, языка тела, криков или раздраженного тона голоса. Гневоголизм, не­ нависть, унижение, порицание, запугивание. Эмоциональный инцест: использование ребенка для эмоциональных потребностей родителей. Наказание за проявление эмоций. “Мальчики не плачут”, “Хорошие девочки не злятся”. Физическое Все физические наказания: пощечины, удары кулаками, таскание за волосы, повторяющиеся, яростные или слишком сильные избиения. Сексуальное насилие. Чрезмерная дисциплина или переутомление ре­ бенка. Запрет играть. Превращение ребенка в “человека делающего”, а не “человека существующего”

382

Приложение А

ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ Вербальное

Правило “помалкивай”. Подавление желания постоянно принимать участие в разговоре. Запрет задавать вопросы. Синдром “диванного па­ почки”. “Детей должно быть видно, но не слышно”.

Духовное Отсутствие наставлений по использованию молитвы или медита­ ции для соединения с любящей высшей силой, к которой можно об­ ратиться за милостью, помощью или благословением. Неспособность увидеть добрую основу ребенка или поддерживать его духовный рост. Отказ прививать и моделировать этические и “правильные поступки”. Эмоциональное

Недостаток нежности, тепла, сострадания, душевной эмоциональной любви. Отсутствие интереса и заботы. Невосприимчивость к чувствам ребенка. Отсутствие валидации здорового гнева. Никаких извинений за несправедливость. Никакого моделирования здорового выражения эмоций. Отсутствие юмора и радости. Физическое

Плохой уход, питание, сон или отсутствие физических упражнений. Отсутствие прикосновений или других здоровых физических взаи­ модействий. Токсичная атмосфера, вызывающая хроническое напря­ жение, поверхностное дыхание, сверхбдительность или диссоциацию (см. главу 6). Использование телевизора как няни. Отказ прививать здоровые привычки к труду и дисциплине.

ОПИСАНИЕ ПРИЕМОВ И НАВЫКОВ ЗДОРОВОГО РОДИТЕЛЬСТВА1 Вербальное воспитание. Активное участие в разговоре. Щедрая по­ хвала и позитивная обратная связь. Готовность помогать в решении 1 Если это практиковать, жертвы травмы могут сами обеспечить себе заботу, кото­ рой они были лишены в детстве. В главе 9 предлагаются практические рекомен­ дации для достижения этой цели.

Приложение А

383

всех вопросов. Обучение, чтение рассказов, предоставление ресурсов для постоянного вербального развития.

Духовное воспитание. Выявление и поощрение любящей по сво­ ей сути природы ребенка. Обучение переживаниям радости, веселья и любви, чтобы поддерживать у ребенка ощущение, что жизнь — это подарок. Духовное или философское руководство, помогающее ребен­ ку интегрировать болезненные аспекты своей жизни. Развитие творче­ ского самовыражения ребенка. Частое общение с природой.

Эмоциональное воспитание. Приветствие и высокая оценка полного эмоционального выражения. Моделирование неоскорбительного вы­ ражения эмоций. Обучение безопасным способам выхода гнева (см. главу 5). Любовь, тепло, нежность и сострадание. Приветствие слез как способа избавления от боли. Предоставление безопасного убежища. Использование юмора.

Физическое воспитание. Здоровое питание и режим сна. Обучение навыкам ухода за собой, дисциплине, ответственности. Помощь ре­ бенку в развитии хобби, интересов ко внешнему миру и чувства инди­ видуального стиля. Помощь ребенку в сбалансировании отдыха, игры и работы.

ПРИЛОЖЕНИЕ Б

БИЛЛЬ О ПРАВАХ ЧЕЛОВЕКА НА САМОВЫРАЖЕНИЕ1 1. У меня есть право быть выслушанным с уважением.

2. У меня есть право говорить “нет”, определять ограничения и уста­ навливать собственные границы. 3. У меня есть право на ошибку. 4. У меня есть право на собственные потребности, чувства, мнения, убеждения, интересы и предпочтения. Я имею право любить то, что мне нравится, и хотеть то, чего я хочу. 5. У меня есть право передумать. Я имею право выбрать другой спо­ соб действий. 6. У меня есть право вести переговоры об изменениях.

7. У меня есть право просить об эмоциональной поддержке или помощи, признавая, что существуют пределы, до которых я могу ожидать этого от других, кроме себя. 8. У меня есть право злиться и выражать гнев без оскорблений. 9. У меня есть право протестовать против сарказма, деструктивной критики и несправедливого обращения. 10. У меня есть право отказываться решать чужие проблемы.

И. У меня есть право чувствовать амбивалентнсть и иногда думать или действовать парадоксально. 12. У меня есть право иногда ничего не делать, просто проводить время и отказываться подчиняться давлению, чтобы всегда быть продуктивным.

1 Адаптировано из “Билля об утверждении прав человека” в книге Мануэля Дж. Смита (Manuel J. Smith) When I Say No, I Feel Guilty (Говоря “нет”, я чувствую вину) и билля о правах в книге Гравица и Боудена (Gravitz and Bowden) Recovery: A Guide for Adult Children of Alcoholics (Реабилитация: руководство для взрослых детей алкоголиков).

386

Приложение Б

13. У меня есть право быть нелогичным в безопасных ситуациях. 14. У меня есть право играть и иногда быть ребячливым и глупым. 15. У меня есть право жаловаться — на свои проблемы и на экзистен­ циальную несправедливость жизни. 16. У меня есть право принимать собственные решения и отказы­ ваться от непрошеных советов. 17. У меня есть право двигаться в спокойном ритме, когда это воз­ можно. 18. У меня есть право на успех и на гордость за свои достижения. 19. У меня есть право нравиться себе и ценить свою уникальность.

20. У меня есть право говорить “я не знаю”, “я не понимаю” или “мне все равно”. 21. У меня есть право следовать рекомендациям этой книги или иг­ норировать их.

ПРИЛОЖЕНИЕ В АФФИРМАЦИИ ДЛЯ РЕПАРЕНТИРОВАНИЯ СВОЕГО ВНУТРЕННЕГО РЕБЕНКА1 Мысли — просто мысли — так же сильны, как электри­ ческие батарейки; они могут быть хороши для человека, как солнечный свет, или же вредны для него, как яд. — Фрэнсис Ходжсон Бернетт

МЛАДЕНЦУ Добро пожаловать в мир. Я так рад, что ты родился. Ты само совершенство. Я рад, что ты — мальчик (девочка). На тебя так приятно смотреть. Ты подарок миру. Я люблю тебя.

РЕБЕНКУ, НАЧИНАЮЩЕМУ ХОДИТЬ Все твои чувства ко мне вполне нормальны. Ты можешь интересоваться всем. Я люблю смотреть, как ты исследуешь мир. Я всегда рад тебя видеть. Ты можешь делать это столько раз, сколько захочешь. Ты можешь любить то, что хочешь, и хотеть то, что любишь. Мне нравится, когда ты говоришь “нет”. Мне нравится, когда ты даешь мне знать, если я задел твои чувства. Ты можешь уйти или быть со мной столько, сколько захочешь. Ты можешь злиться, и я не позволю тебе причинить вред себе или другим, когда ты злишься. Я люблю тебя таким, каков ты есть.

’Адаптировано и расширено из телесериала PBS Джона Брэдшоу о неблагополуч­ ных семьях.

388

Приложение В

ДОШКОЛЬНИКУ Мне нравится, как ты говоришь, и я люблю тебя слушать. Мне нравится, как ты поешь и танцуешь. Мне нравится то, что ты думаешь о себе. Ты можешь думать и чувствовать одновременно. Ты можешь совершать ошибки — они твои учителя. Ты можешь знать, что тебе нужно, и попросить о помощи. Ты можешь задавать столько вопросов, сколько захочешь. У тебя могут быть свои предпочтения и вкусы. Ты услада глаз моих. Я люблю тебя таким, каков ты есть.

ШКОЛЬНИКУ Всегда приятно видеть тебя и быть с тобой. С тобой очень интересно общаться. Ты можешь доверять своей интуиции, которая поможет тебе сделать выбор. Мне нравится, что у тебя есть свои мысли и мнения. Ты можешь выбрать собственные ценности. Мне нравится, как ты просишь то, чего хочешь и в чем нуждаешься. Ты можешь сам выбирать себе друзей, и тебе необязательно всем нравиться. Ты можешь научиться, когда и как не нужно соглашаться. Ты можешь быть честным с собой и другими. Иногда ты можешь чувствовать себя растерянным и амбивалентым и не знать всех ответов. Я очень горжусь тобой. Я люблю тебя.

ЛИТЕРАТУРА 1. Abrams, Jeremiah (ed ). Reclaiming the Inner Child, Los Angeles: Jeremy P. Tarcher, Inc., 1990. 2. Bach, George and Goldberg, Herb. Creative Aggression, New York: Avon, 1975. 3. Beaver, Daniel. Beyond The Marriage Fantasy, New York: Harper & Row, 1982. 4. Bender, Sheila. Love From The Coastal Route, Seattle: Puckabush Press, 1991.

5. Bettelheim, Bruno. A Good Enough Parent, New York: A. Knopf, 1987. 6. Bradshaw, John. Healing The Shame That Binds You, Deerfield Beach, Florida: Health Communications, Inc., 1988.

7. Bradshaw, John. Bradshaw: On The Family, Deerfield Beach, Fla: Health Communications, 1988.

8. Branden, Nathaniel. How To Raise Your Self-Esteem, New York: Bantam, 1987.

9. Briggs, Dorothy Corkville. Your Child’s Self-Esteem, New York: Dolphin, 1975.

10. Brooks, C. The Secret Everyone Knows, San Diego: Kroc Foundation, 1980.

11. Campbell, Susan. The Couple’sJourney, San Luis Obispo, Ca.: Impact Publishers, 1981.

12. Covitz, Joel. Emotional Child Abuse: The Family Curse, Boston: Sigo Press, 1986.

13. Faber, Adelle and Mazlish, Elaine. How to Talk So Kids Will Listen and Listen So Kids Will Talk, New York: Rawson, Wade Publishers, 1980.

14. Forward, Susan. Betrayal of Innocence, New York: Penguin, 1970. 15. Frey, William H., Ill, Ph.D. Crying: The Mystery of Tears, New York: Harper & Row, 1987.

16. Fromm, Erich. The Art Of Loving, New York: Bantam, 1962.

390

Литература

17. Fromm-Reichmann, Е Principles of Intensive Psychotherapy, Chicago: University of Chicago Press, 1950.

18. Glendenning, Chellis. My Name Is Chellis & Гт Recovering from Western Civilization, Boston: Shambala, 1994.

19. Goias, Thadeus. The Lazy Man's Guide To Enlightenment, Palo Alto, Ca.: Seed Center, 1972.

20. Gravitz, Herbert and Bowden, Julie. Recovery: A Guide For Adult Children Of Alcoholics, New York: Simon & Schuster, 1985.

21. Guntrip, H. Psychoanalytic Theory, Therapy, and the Self, New York: Basic Books, 1971.

22. Hazelden. Hazelden’s Meditations, San Francisco: Hazelden, 1985. 23. Hazelton, Lesley. The Right To Feel Bad, Garden City, New York: The Dial Press, 1984.

24. Hendrix, Gay. Learning To Love Yourself, New York: Prentice Hall Press, 1987.

25. Hoffman, Bob. Getting Divorced from Mother & Dad, New York: E.P. Dutton, 1976.

26. Houston, Jean. The Possible Human, Los Angeles: Jeremy Tatcher, 1982. 27. Jeffers, Susan. Feel The Fear and Do It Anyway, San Diego: Harcourt Brace Jovanovich, 1987.

28. Jung, Carl. Memories, Dreams, and Reflections, Edited by Aniela Jaffe. New York: Random House, 1961.

29. Kopp, Sheldon. If You Meet The Buddha On The Road, Kill Him, New York: Bantam, 1981.

30. Kornfield, Jack. A Path With Heart, New York: Bantam, 1993. 31. Kubler-Ross, Elizabeth. On Death And Dying, London: CollierMacmillan, 1969 32. Laing, R.D. The Voice Of Experience, New York: Pantheon Books, 1982. 33. Leech, Peter and Singer, Zeva. Acknowledgement: Opening to the Grief of Unacceptable Loss, Missoula, Mt: Zeva Singer, 1988. 34. Levine, Stephen. Who Dies, Garden City, New York: Anchor Press, 1982.

Литература

391

35. Levine, Stephen. Meetings At The Edge, Garden City, New York: Anchor Press, 1984.

36. Love, Patricia. The Emotional Incest Syndrome, New York: Bantam, 1990. 37. Lowen, Alexander. Bioenergetics, New York: Coward, McCann, 1970. 38. Marris, Peter. Loss and Change, Garden City, N.Y: Anchor, 1975. 39. May, Rollo. Love and Will, New York: W.W. Norton, 1969.

40. McClelland, W. Robert. God our Loving Enemy, Nashville: Abingdon, 1982. 41. Meade, Michael, Robert Bly and James Hillman. The Rag and Bone Shop of the Heart, New York: Harper, 1992.

42. Middleton-Moz, Jane. After the Tears: Reclaiming the Personal Losses of Childhood, Deerfield Beach, Florida: Health Communications, Inc., 1986. 43. Miller, Alice. For Your Own Good, Toronto: Collins Publishers, 1984. 44. Miller, Alice. Thou Shalt Not Be Aware: Society’s Betrayal Of The Child, New York: Farrar, Strauss, & Giroux, 1984. 45. Miller, Alice. The Drama of the Gifted Child (original title Prisoners of Childhood), New York: Basic Books, 1981. 46. Mitchell, Stephen. The Enlightened Heart, New York: Harper, 1989. 47. Missildine, W. Hugh. Your Inner Child of the Past, New York: Simon and Schuster, 1963. 48. Monroe, Herbie. Wisdoms of a Dog Scholar, Sydney: Unpublished, 1982. 49. Moore, Thomas. Care of the Soul, New York: Harper Collins, 1992.

50. Norwood, Robin. Women Who Love Too Much, New York: Pocket Books, 1985. 51. Oliver, Mary. New And Selected Poems, Boston: Beacon Press, 1992. 52. Peck, M. Scott. The Road Less Traveled, New York: Simon and Schuster, Touchstone, 1978. 53. Roth, S. Psychotherapy: The Art of Wooing Nature, Northvale, NJ:Jason Aronson, 1987.

392

Литература

54. Rubin, Theodore. Compassion and Self-Hate, New York: Macmillan, Collier, 1975.

55. Rubin, Theodore. The Angry Book, New York: Macmillan, Collier, 1976. 56. Rumi. Open Secret, translated by John Moyne and Coleman Barks. Putney, Vermont: Threshold Books, 1984.

57. Satir, Virginia. Conjoint Family Therapy, Palo Alto, Ca.: Science and Behavior Books, 1983.

58. Schatzman, M. Soul Murder: Persecution in the Family, New York: Jason Aronson, 1973.

59. Schaef, Anne Wilson. When Society Becomes An Addict, San Francisco: Harper & Row, 1987.

60. Schutz, Will. Profound Simplicity, New York: Bantam, 1979. 61. Semrad, E. Semrad, The Heart of a Therapist, ed. S. Rako and H. Mazer. New York: Jason Aronson, 1980.

62. Shain, M. Hearts That We Broke A Long Time Ago, New York: Bantam, 1982.

63. Smalley, Stuart. Гт Good Enough, I’m Smart Enough, and Doggone It, People Like Me, New York: Dell, 1992.

64. Smith, Manuel. When I Say No, I Feel Guilty, New York: Bantam, 1975. 65. Short, Susanne. “Understanding Our Childhood: The Hidden Secret”, Psychological Perspectives, Fall, 1989.

66. Stein, Robert M. Incest and Human Love: The Betrayal of the Soul, Dallas: Spring Publications, 1973.

67. Stone, Hal and Sidra. Embracing Your Inner Critic, San Francisco: Harper, 1991.

68. Vachss, Andrew. “You Carry The Cure in Your Heart”, Parade, Aug. 28, 1994.

69. Viorst, Judith. Necessary Losses, New York: Ballantine, 1986. 70. Walker, Alice. Her Blue Body Everything We Know, New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1991.

71. Walker, Pete. The Tao ofExistential-Transpersonal Psychology, Oakland: Unpublished Thesis, 1985.

72. Watts, Alan. In My Own Way, New York: Random House, 1972.

Литература

393

73. Whitman, Walt. Leaves of Grass, New York: Signet, 1958. 74. Wilber, Ken. No Boundaries, Boulder, Colorado: Shambala, 1981. 75. Woodman, Marion. The Pregnant Virgin: A Process of Psychological Transformation, Toronto: Inner City Books, 1985.

76. Yalom, Irvin. Existential Psychotherapy.

КОМПЛЕКСНОЕ ПТСР:

РУКОВОДСТВО ПО ВОССТАНОВЛЕНИЮ ОТ ДЕТСКОЙ ТРАВМЫ Пит Уокер В книге рассматривается

www.dialektika.com

ISBN 978-5-907203-72-3

к-ПТСР (комплексное посттравматическое стрессовое расстройство), возникшее в результате детской травмы, которая развивается у детей с самого разного возраста, если родители не проявляют достаточно любви и терпения, слишком требовательны, чрезмерно заняты собой, используют телесные наказания, унижают детей вербально, физически или психологически или прибегают к разного рода насилию. Растущие в таких семьях дети с младенчества вырабатывают защитные реакции, которые позже, во взрослой жизни, мешают им любить других, доверять им и устанавливать полноценные человеческие взаимоотношения, что выливается в развитие к-ПТСР. Автор предлагает свою методику исцеления на основе методов когнитивно­ поведенческой терапии. Книга рассчитана на практикующих психотерапевтов и их клиентов с к-ПТСР и может использоваться как пособие по самопомощи для всех жертв детской травмы.

в продаже

ТЕРАПИЯ ПРИНЯТИЯ И ОТВЕТСТВЕННОСТИ ДЛЯ ЛЕЧЕНИЯ ПТСР И ДРУГИХ ПОСЛЕДСТВИЙ ТРАВМЫ Робин Д. Уолсер Дарра Весгруп

|аддааз

www.dialektika.com

ISBN 978-5-907458-94-9

Новое направление в лечении ПТСР — терапия принятия и ответственности (ACT) пред­ лагает многообещающий, эмпирически подтвержденный подход к лечению ПТСР и других последствий травмы. В этой книге описано полное теоретическое и практическое руководство по использованию революционно новой модели в практике терапевта. В первой части книги после краткого обзора ПТСР описы­ вается проблема эмпирического избегания и его взаимосвязи с травмой, исследуется вербальная природа посттравматического стресса. Читатель узнает о важ­ ности осознанности и принятия в модели ACT, о том, как струк­ турировать сеансы с клиентами, и изучит проблему контроля. Во второй части книги предлагается практическое поша­ говое клиническое руководство по шести основным компонентам ACT в хронологическом порядке. Каждая глава проиллюстри­ рована примерами клиентских случаев. Также предлагаются домашние задания, которые клиенты могут выполнять между сессиями. Авторы книги имеют много­ летний опыт исследований и лечения ПТСР.

в продаже

ПРЕОДОЛЕНИЕ ТРАВМЫ И ПТСР

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ТЕРАПИИ ПРИНЯТИЯ И ОТВЕТСТВЕННОСТИ, ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ ПОВЕДЕНЧЕСКОЙ И КОГНИТИВНО-ПОВЕДЕНЧЕСКОЙ ТЕРАПИЙ Шила Раджа

Использование терапии принятия и ответственности, диалектической поведенческой и когнитивноповеденческой терапий

1 Преодоление I

ТРАВМЫ

г/ПТСР Шила Раджа Прслигчшк

Сьюзан Орсильо

www.dialektika.com

ISBN 978-5-907365-14-8

В книге предлагаются про­ веренные эффективные методы лечения, основанные на терапии принятия и ответственности, а также на диалектической поведенческой и когнитивно­ поведенческой терапиях. С их помощью вы сможете преодолеть как физические, так и эмоцио­ нальные симптомы травмы, а также посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). Вы научитесь справляться с мучительными флешбэками, бессонницей и другими симпто­ мами. Рабочие листы, карточки и упражнения в книге направ­ лены на то, чтобы после их выполнения вы стали чувствовать себя лучше и начали путь к выздоровлению. Основные темы книги: ■ как избавиться от тревоги и перестать избегать определенных ситуаций; ■ как справиться с мучитель­ ными воспоминаниями и ночными кошмарами; ■ как определить, когда вам необходима помощь психотерапевта; ■ как разработать систему поддержки, которая поможет вам выздороветь и двигаться дальше.

в продаже

ПОБЕДИТЬ ТРЕВОГУ, ПАНИЧЕСКИЕ АТАКИ И ПТСР ДИАЛЕКТИЧЕСКАЯ ПОВЕДЕНЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ Александр Л. Чапмен КимЛ.Гратц Мэттью Т. Тулл

Победить тревогу, панические атаки г/ПТСР Диалектическая поведенческая терапия Как пзоав1!'1ься or осспокопства, паники и I ГКТ

АЛЕКСАНДР Л. ЧАПМЕН, КИМ Л. ГРАТЦ, МЭТТЬЮ Т. ТУЛЛ Предисловие ТЕРЕНС М КИН

www.dialektika.com

ISBN 978-5-907203-75-4

Проверенные методы диалектической поведенческой терапии помогают эффективно бороться с беспокойством и сопутствующими ему нарушениями — тревогой, паническими атаками, симптомами ПТСР, социальной тревожностью, ОКР и пр. В этой книге кратко описываются причины и симптомы нарушений и рассказывается о навыках ДПТ, позволяющих устранить проблему. Здесь вы найдете упражнения, которые помогут вам определить свои проявления беспокойства и их триггеры и успешно справиться с ними. Книга рассчитана на читателей, стремящихся избавиться от различных проявлений беспокойства, и может быть использована как пособие по самопомощи. Психологи и консультанты могут использовать книгу как часть терапии во время сеансов или для самостоятельного заполнения.

в продаже

ПТСР: РАБОЧАЯ ТЕТРАДЬ ЭФФЕКТИВНЫЕ МЕТОДИКИ ПРЕОДОЛЕНИЯ СИМПТОМОВ ТРАВМАТИЧЕСКОГО СТРЕССА Мэри Бет Уильямс Сойли Пойюла

РАБОЧАЯ ТЕТРАДЬ Эффективные методики преодоления симптомов травматического стресса

www.dialektika.com

ISBN 978-5-907365-16-2

Редко случается так, что психологическая травма (насилие, ситуация угрозы жизни, внезапная гибель близкого человека и т.п.) проходит бесследно. Чаще ее последствия долго преследуют человека, порой перерастая в посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — болезненное состояние, сильно ухудшающее качество жизни. У пережившего травму может появиться бессонница, навязчивые страхи, депрессия, тревога. Это симптомы ПТСР. В книге вы найдете методики определения “своего” типа ПТСР, упражнения и пошаговые рекомендации по восстановлению. Издание предназначено для страдающих ПТСР и психотерапевтов — специалистов по психотравме. Книгу можно использовать как пособие по самопомощи и в качестве рабочей тетради при прохождении терапии.

в продаже

ТЕРАПИЯ, СФОКУСИРОВАННАЯ НА СОСТРАДАНИИ, ПРИ ПТСР

РУКОВОДСТВО ПО ИЗБАВЛЕНИЮ ОТ ФЛЕШБЭКОВ, СТЫДА, ВИНЫ И СТРАХА Дебора А. Ли Софи Джеймс

ТЕРАПИЯ, СФОКУСИРОВАННАЯ на СОСТРАДАНИИ, при ПТСР Руководство по избавлению от флешбэков, стыда, вины и страха

ДЕБОРА А ЛИ СОФИ ДЖЕЙМС Предисловие Пола Гилберта

www.dialektika.com

ISBN:978-5-907365-39-1

Благодаря этой книге вы научитесь лучше понимать свои реакции на травму, культивируя сострадание как к себе, так и к другим. Основываясь на эффективной терапии, направленной на сострадание, авторы предлагают практические упражнения и вооружают читателя силой и навыками, необходимыми для постепенного противостояния связанным с травмой симптомам и избавления от них. С помощью данного подхода вы также сможете развить чувство безопасности и способность к самоуспокоению во время возникновения тяжелых воспоминаний или эмоций. Эта книга — необходимый ресурс для всех, кто находится в поиске способов исцеления от травматического опыта.

в продаже

ПОБЕДИТЬ ПТСР МЕТОДОМ ПРОЛОНГИРОВАННОЙ ЭКСПОЗИЦИИ РАБОЧАЯ ТЕТРАДЬ КЛИЕНТА, 2-Е ИЗДАНИЕ Барбара Оласов-Ротбаум Эдна Б. Фоа Элизабет А. Хембри Шейла А. М. Раух

Барбара Оласов-Ротбаум Эдна Б. Фоа Элизабет А. Хембри Шейла А. М. Раух

www.williamspublishing.com

ISBN 978-5-9909445-2-7

Пролонгированная экспозиция — эффективная современная методика терапии посттравматического стрессового расстройства, помогающая клиенту эмоционально обработать травматический опыт и избавиться от связанных с травмой симптомов. Под руководством терапевта клиент в ходе индивидуально разработанной программы переживает безопасные, но провоцирующие тревогу ситуации. Цель программы — помочь клиенту преодолеть страх и другие симптомы ПТСР. В книге представлены рекомендации, таблицы и материалы для самостоятельной работы при проведении программы снижения и устранения симптоматики и последствий стресса. Книга предназначена для клиентов, проходящих терапию ПТСР методом пролонгированной экспозиции.

в продаже

Многие психотерапевты и клиенты сочли данную книгу Пита Уокера эффективным, практичным и доступным средством для руководства реабилитацией. В справочнике собраны подробные рекомендации по безопасной работе с гневом и слезами горя, а также много полезных советов по репарентированию. Элис Миллер, автор книги The Drama of the Gifted Child, охарактеризовала ее так: “Пит Уокер написал книгу о собственной реабилитации от эмоционального оцепенения. Автор страстно исследует роль эмоций в жизни человека. Это не только трогательная и правдивая история, но и информативное руководство для людей, которые хотят лучше понимать свои погребенные чувства. Хорошо изложенная Уокером концепция «репарентирования» поможет им пройти этот увлекательный путь безопасно и максимально комфортно”.

ОБ АВТОРЕ Пит Уокер — магистр гуманитарных наук, лицензированный семейный психолог, практикующий психотерапевт в Беркли, Калифорния. В течение многих лет он пишет книги и работает консультантом, лектором и руководителем групп, а также коучем, супервизором и консультантом других психотерапевтов. Пит Уокер специализируется на помощи взрослым, получившим травму в детстве, особенно тем, у которых постоянное жестокое обращение и/или пренебрежение вызывало симптомы комплексного посттравматического стрессового расстройства.

Категория: психология

ДиДЛЕКШиКА http://www.dialektika.com