Избегание эмоций, проживание эмоций 9785604900031, 9788860301208

Table of contents :
Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций 8
Избегание 8
Рубец 15
Передача эмоций 18
Проживание эмоций 24
Необходимая эвакуация 31
Глава 2. Изображение и повествование:
бесконечная игра 33
Парадокс анализа: нарративные производные 33
Rкverie и сновидение: диалог 37
Трансформации 41
Модель психики 48
Быстротечность 51
Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы 55
Искаженное восприятие или гипервосприятие? 55
Вопросы, которые необходимо уточнить 61
Трансформации во время анализа 64
Глава 4. Бион: теоретические и клинические
комментарии 73
Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации:
клинические аспекты 86
Онейрическое мышление наяву 86
Понятие «поля» 94
Онейрическое мышление наяву и нарративные производные 99
Способы понимания персонажей 105
Глава 6. Психоаналитические шкалы
и световое загрязнение 112
Психоаналитические упражнения 112
Эдипов комплекс: пример светового загрязнения? 118
Читая психоанализ: приятное и захватывающее исследование 125
6
Глава 7. Мыслить о немыслимом 134
Аналитическая кухня и дедушкины рецепты 134
Нарративные комки шерсти и фабула 140
О переносе 149
О защитах 152
Увеличение разного порядка 155
Вернемся в кабинет 158
Каковы черты аналитика? 166
Rкverie / проективная идентификация 170
Rкverie и aprиs-coup 170
Эвакуация и контейнируемость 175
Мы это делаем, но не всегда говорим: анализ в нужное время
и в нужном месте 183
Подавление 191
Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор
шокировать 195
Различные ракурсы, представленные случаями
из клинической практики 197
Зависть и «бездомные» контейнируемые 210
Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса 213
Общие размышления 213
Контрперенос и перенос 219
Перенос и передача от одной психики другой 237
Подведение итогов 256
Глава 10. Психоаналитические упражнения 265
Библиография 305

Citation preview

Антонино Ферро

Избегание эмоций, проживание эмоций

Antonino Ferro

Evitare le emozioni, vivere le emozioni

Milano

Raffaello Cortina Editore 2007

Антонино Ферро

Избегание эмоций, проживание эмоций Перевод с итальянского Юлии Пыльциной

Москва

Издательство Beta 2 Alpha 2023

УДК615.851 ББК53.57 Ф68

Ф68 Ферро А. Избегание эмоций, проживание эмоций / Перев. с итальянского Ю. Пыльциной. — М.: Издательство Beta 2 Alpha, 2023. — 320 с. ISBN 978-5-6049000-3-1

В этой книге Антонино Ферро, знаменитый итальянский психоаналитик и многолетний президент Итальянского психоаналитического общества, исследует психоаналитическую встречу, уделяя основное внимание способам формирования эмоций и тому, как они переживаются — и пациентом, и аналитиком. На примере многочисленных случаев из практики он показывает, какие инструменты могут быть использованы для расширения способности человека усваивать эмоции и управлять ими. Книга предлагает новые взгляды на работу психики, включая:

• теорию мышления У. Биона и ее развитие в клинической практике; • вариации на тему переноса и контрпереноса; • создание образов и формирование нарратива.

Последняя глава содержит множество клинических упражнений: читатель, основываясь на  содержании книги, может попробовать свои силы в предложенных вопросах, расширяя свой взгляд на взаимодействие с пациентом в психоаналитическом подходе.

Книга будет полезна психоаналитикам, психотерапевтам других направлений и психиатрам, а также всем, кто интересуется мышлением и проживанием эмоций. УДК615.851 ББК53.57

ISBN 978-5-6049000-3-1 (рус.)

ISBN 978-88-6030-120-8 (итал.)

© Antonino Ferro, 2007

© Ю. Пыльцина, перевод на русский язык, 2023 © Издательство Beta 2 Alpha, 2023

© М. Гусева, дизайн обложки, 2023

Содержание Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций Избегание Рубец Передача эмоций Проживание эмоций  Необходимая эвакуация 

8 8 15 18 24 31

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра Парадокс анализа: нарративные производные Rêverie и сновидение: диалог Трансформации Модель психики Быстротечность

33 33 37 41 48 51

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы Искаженное восприятие или гипервосприятие? Вопросы, которые необходимо уточнить Трансформации во время анализа

55 55 61 64

Глава 4. Бион: теоретические и клинические комментарии

73

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты Онейрическое мышление наяву Понятие «поля» Онейрическое мышление наяву и нарративные производные Способы понимания персонажей

86 86 94 99 105

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение Психоаналитические упражнения Эдипов комплекс: пример светового загрязнения? Читая психоанализ: приятное и захватывающее исследование

112 112 118 125

5

Глава 7. Мыслить о немыслимом 134 Аналитическая кухня и дедушкины рецепты 134 Нарративные комки шерсти и фабула 140 О переносе 149 О защитах 152 Увеличение разного порядка 155 Вернемся в кабинет  158 Каковы черты аналитика?  166 Rêverie / проективная идентификация 170 Rêverie и après-coup  170 Эвакуация и контейнируемость  175 Мы это делаем, но не всегда говорим: анализ в нужное время и в нужном месте  183 Подавление  191 Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор шокировать Различные ракурсы, представленные случаями из клинической практики Зависть и «бездомные» контейнируемые

6

195 197 210

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса Общие размышления Контрперенос и перенос Перенос и передача от одной психики другой Подведение итогов

213 213 219 237 256

Глава 10. Психоаналитические упражнения

265

Библиография

305

Посвящается Анне, Роберто, Джиму и Тому С другой стороны, лучше ковать железо, пока оно горячо. Сэмюэл Беккет

Глава 1

Избегание эмоций, проживание эмоций

В оригинале употребляется итальянское слово sensorialità, в данном переводе мы используем аналогичное русское с целью выражения понятия, которое шире по значению, чем понятие «сенсорные стимулы». Сенсориальность охватывает все источники стимуляции — как проприоцептивные (голод, жажда и т. д.), так и экстероцептивные (свет, жар, цвет), а также процессы в другом человеке. Подробнее об этом см. в главе 3. — Прим. ред.

1

8

Одна из  самых больших трудностей, с  которой сталкивается человеческий вид, связана с нашей способностью испытывать эмоции, и  трудность эта вызвана нарушениями в  развитии психики. Переживание эмоций зависит от того, насколько человек в состоянии проделывать большую непрерывную работу, которая, в свою очередь, предполагает целостность аппарата, позволяющего эти эмоции усваивать, управлять ими и перерабатывать их внутри. (Ferro, 1999а, 2002а, 2006a).

Избегание Мы можем сравнить протоэмоции с  «наборами иголок» (где сенсориальность1 является исходным материалом для их изготовления), которые подверглись разной степени обработке. Даже в  идеальных ситуациях (когда у  нас есть хорошо функционирующая психика) существует их избыток  — подтверждение этого мы с удивлением обнаруживаем в феномене группового процесса. Пока я не приступил к описанию того, как по-разному можно «готовить», то есть смешивать и удерживать протоэмоцио-

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

нальные состояния, я бы хотел немного поразмышлять о том, как ИЗБЕГАНИЕ эмоций становится одним из  главных видов активности нашей психики. Когда один из  способов функционирования явно берет верх над другими, он развивается в симптом. Как правило, мы можем сказать, что у нас есть механизмы по эвакуации эмоций: проекции тех самых «наборов иголок» направляются вовне — например, в случаях паранойи, шизофрении, галлюцинаций, бредовых расстройств, а также в некотором смысле при различных формах аутизма. У нас есть возможность эвакуации эмоций как в тело отдельного человека в форме психосоматического заболевания, так и в тело общества в таких формах, как асоциальное поведение, преступность или коллективная тупость. Протоэмоциональные состояния могут удерживаться в пространствах психики. При этом сгустки протоэмоций формируют фобии, если развернута стратегия избегания; обсессии, если стратегия — контроль; ипохондрию, если стратегия состоит в том, чтобы удержать протоэмоции в органе тела, и т. д. Следует еще раз повторить, что избегание — это установка, которую в любом случае можно обнаружить в каждой психике. Конечно, в дополнение к этому нам нужно поразмышлять о концепции Блегера, посвященной агглютинативному2 ядру, и концепции аутистического ядра Огдена. Чтобы еще лучше проиллюстрировать мою точку зрения, предлагаю посмотреть на  рабочие стратегии, используемые для избегания эмоций (или их неметаболизированных предшественников) в различных клинических ситуациях. Один из  основных механизмов избегания  — это нарциссизм. Пациент с крайне нарциссической структурой, который работает менеджером в финансовой группе, делится двумя снами. В первом сне он преодолевает весь путь от своего дома до моего кабинета по прямой линии длиной около мили, следуя по канату, натянутому вдоль дороги. Он смотрит и наблю-

От лат. agglutinatio — приклеивание. «Агглютинативное/агглютинирующее ядро» — термин, предложенный аргентинским психоаналитиком Хосе Блегером (1967) для обозначения самой ранней позиции, организующей психический опыт, которая предшествует параноидно-­ шизоидной позиции, описанной Мелани Кляйн. Для именования этой позиции Блегер взял два слова из греческого языка: glischro — «вязкий», «липкий» и karion — «ядро»: glischrocaric position («вяжуще-ядерная» позиция). В этой позиции преобладающей является тревога спутанности, замешательства, а вместо объектных отношений — первичная идентификация, основные защиты — диссоциация и проекция. — Прим. ред.

2

9

Избегание эмоций, проживание эмоций

дает за всеми сверху (его интеллект всегда был его сильной стороной). Однако настоящая причина, по которой он так поступает, как он мне объяснил, заключается в том, чтобы избежать автомобилей, несущихся по дороге, которые могли бы его сбить. Другими словами, эмоции обладают такой кинетической силой, что они могли бы его просто снести. Сохранение безопасной дистанции с  каждой протоэмоцией спасает его от удара и потери способности удерживать нить мыслей. Второй сон еще более красноречивый. Пациент — капитан вооруженного парусного корабля, на котором все должно работать идеально. Команда, состоящая из членов экипажа, беспрерывно делает обходы, чтобы удостовериться в том, что паруса находятся в безукоризненном состоянии, на судне совершенно нет протечек и т. д. При таких условиях корабль плывет благополучно. Если даже какая-то мелочь окажется не на своем месте, то последует катастрофа. Паруса порвутся, небольшая протечка приведет к затоплению корабля. Капитан отправится под трибунал, затем будет уволен с позором, лишен прав и привилегий и, возможно, даже приговорен к смертной казни. В жизни Джиджи все должно быть идеально: работа, оценки детей в школе, приглашения на вечеринку для друзей. Малейший изъян предвещает катастрофу. Но почему? Потому что — этот ответ мы сконструировали вместе — несовершенство активирует эмоции и с ними сложно справиться; другими словами, нет той команды на борту корабля, которая могла бы справляться с непредвиденными ситуациями, эмоциональными ветрами или сильными волнами. Усилия, которые прилагает Джиджи для того, чтобы обеспечить совершенство во всем, колоссальны, но они не сравнимы по своему масштабу с тем, что ему пришлось бы предпринять в случае, если будут активированы новые и непредсказуемые эмоции.

10

Я думаю, что аутистическое поведение зачастую имеет те же корни: постоянство любой детали, повторение каждого же-

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

ста одним и тем же образом, миниатюризация эмоций («эмоции бонсай», как выразился один пациент) — все это служит для того, чтобы избежать эмоциональных воздействий, с которыми в противном случае было бы невозможно справиться. Да и вообще, для чего мы так часто, вместо того чтобы проживать пламенные страсти, гасим их в обыденности, усталости, повторе, скуке и  интеллектуализации эмоциональной лавы? Всего лишь для того, чтобы не выдергивать чеку из нашей эмоциональной гранаты. Кармело предпочитает утомительную обыденную жизнь со своей женой, которую он уже не  любит на  протяжении долгого времени, вместо того чтобы рискнуть пройти сквозь Геркулесовы столбы, которые появляются в  его сне, когда он встречает коллегу, способную пробудить в нем интерес. В сущности, он выбирает знакомый и понятный опыт прирученных аспектов его личности вместо того, чтобы пуститься на поиски возможных новых эмоциональных измерений. При этом стратегии, изобретаемые людьми, весьма разно­ образны. Возьмем к  примеру, анорексию, при которой отщепленные и  невыносимые части (или протоэмоции) проецируются в обратном направлении и «заметны» при помощи своего рода сканера, который позволяет страдающей от анорексии «видеть» то, что находится за ее спиной, — «массу» отщепленных протоэмоциональных состояний, которые представляются как грузные и  огромные (страдающая анорексией видит себя саму такой же толстой, считая, что отщепленные функции, которые она улавливает, — это и есть она сама!). Я всегда утверждал, что аналитики или психоаналитическое мышление могут функционировать только при наличии пациента и сеттинга. Однако позвольте мне возразить самому себе, обратившись к Мандзони3 (который красочно говорит об «этом хаосе человеческого сердца»): я уверен в том, что макросоциальные явления обладают той же функцией «блокировки» непереносимых эмоциональных состояний. Достаточно только вспомнить о  фанатизме, о  всех гарантах истины и  определенности, о  функции любой религии: дать нам возможность думать о себе как о «ludus naturae»4, без

Алессандро Мандзони (1785–1873) — итальянский писатель-­ романтик. — Прим. ред.

3

Лат. «игра природы». — Прим. ред.

4

11

Избегание эмоций, проживание эмоций

«почему», без «прежде» и без «где» — ведь все эти пугающие вопросы рождают слишком много эмоций. Поистине религия — это опиум для народа, но в медицинском смысле этот опиум — антидот от нестерпимой боли, от понимания того, что смысл жизни заключается только в ее проживании и больше ни в чем, что в жизни нет ничего, что имеет большее значение, чем она сама. Я мог бы продолжить свои рассуждения о  коллективных защитах против эмоций, которые провоцируются чем-то, что нарушает работу «редуцированного эмоционального режима», в этом контексте на ум приходят расизм, догматизм, заблуждения при формировании идей, основанных на вере, войны и глупость вообще, но предпочту вернуться к своей области и своей конкретной ситуации: к психоаналитическому кабинету.

12

Пациент не выходит из своего дома в течение десяти лет, проводя время в одиночестве за компьютером. У него фобия — страх показать другим собственное лицо, покрытое безобразными прыщами, поэтому он избегает любых контактов или встреч с кем бы то ни было, кроме своих родителей. Несколько попыток осуществить терапию оказались безуспешными из-за его мгновенного отрицания или, что вероятнее, из-за неспособности некоторых психиатров и психоаналитиков, у которых он консультировался, понять масштаб его проблемы. И вот Фаусто посчастливилось встретить другого аналитика, который докладывал о его случае мне на супервизии. Тот видит проблему с верного ракурса, так же как и Фаусто, и я: он не придает никакого значения «факту». А ближе к концу нашей встречи он раскрывает мне красноречивую информацию. Лицо Фаусто не  покрыто прыщами, в  действительности кожа у  него достаточно гладкая. Я сразу вспоминаю постер к фильму «Оружейный барон» (рис. 1.1), на котором часть лица главного героя покрыта пулями, патронами и  гильзами. Я представляю, как их кончики «давят» на кожу Фаусто изнутри, создавая впечатление, что это прыщи.

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

Рис. 1.1. Постер к фильму «Оружейный барон»

Проще всего было бы думать об этих «пулях» в  аспекте агрессивности, но для меня они — взрывоопасные протоэмоциональные состояния в стремлении быть эвакуированными, но  все еще ждущие психической готовности другого создать место, где они будут приняты и трансформированы. Некоторое время спустя на второй супервизии этого случая Фаусто с облегчением «сообщает» мне о том, что он начал выходить из дома после того, как отец взял его с собой в лес пострелять из винтовки. Психический аппарат аналитика — это винтовка, которая позволяет осуществить контролируемый взрыв эмоций таким образом, что он полностью оказывается сконтейнированным в надежной «камере сгорания». Позвольте мне сделать здесь некоторое отступление: мы можем рассматривать перенос как открытие канала коммуникации для прохода «пуль» в психику другого, где могут быть запущены как процесс трансформации, альфабетизации этих «пуль», так и, если мы захотим, их сконтейнированный взрыв. Излишне говорить, что в этом случае психика аналитика попытается бойкотировать такое заражение, поскольку оно означает взаимодействие с более интенсивным протоэмоциональным уровнем.

13

Избегание эмоций, проживание эмоций

Лат. дословно — «до тошноты», по существу — «до отвращения». — Прим. ред.

5

14

Такой бойкот главным образом инсценируется через использование неподходящих теорий, которые отфильтровывают воспринимаемость и актуальность того, что пациент хочет сообщить: это, как мне кажется, и  есть главная из  причин, стоящих за инертностью в психоаналитических теориях, которую Уилфред Бион на последних семинарах в Тавистоке (Bion, 2005) без колебаний охарактеризовал как парафрению. Весь смысл таких теорий в том, чтобы дать нам возможность зацепиться хотя бы за что-то в боязни, что наше знание неадекватно: они — тот спасательный плот, который не дает нам потонуть в тревоге. Существуют попытки сделать все попроще: одна из них — это точка зрения, существующая во многих школах и  базирующаяся на  идее, что психоанализ  — это терапия, подходящая только для случаев невроза (и, как следствие, неэффективная при более тяжелых патологиях); другая — страх того, что «чудовище, скрывающееся под покровом» психосоматических заболеваний, может выпрыгнуть наружу, и поэтому требуется подход «лицом к лицу», исповедуемый школой французских специалистов по психосоматике (во всех остальных отношениях бесценной), которые, кажется, не  понимают, что «фотографировать» озеро Лох-Несс (лицом к лицу) — это лучший способ избежать (или уберечь себя от?) встречи с Несси, появляющейся из глубин озера, — то есть, по сути, гарантировать защиту от этого страха. Сюда входит также частое использование теории на  сессиях: анализ как своего рода пакетный тур (как часто бывает, когда аналитик становится членом ассоциации), где все заранее известно (первичная сцена, кастрационные тревоги, фантазии об отвержении, сепарационная тревога (перед выходными), которая интерпретируется ad nauseum5, заполняющие реконструкции, создаваемые для того, чтобы логически свести концы с концами, и т. д.), или постоянный возврат понимания пациента в рамках модели, явно присутствующей в голове аналитика (неважно, что это за модель), — все это лишь различные способы оставаться по ту сторону Геркулесовых столбов, упомянутых ранее.

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

Рубец Другое предположение, которое кажется мне центральным, заключается в  том, что если верно, что одна из  активностей нашей психики («вниз по склону») направлена на то, чтобы защитить нас от эмоций, также верно, что другая функция психики («вверх по  склону») заключается в  том, чтобы повторно устанавливать контакт с тем, что было вытеснено или отделено, или по меньшей мере размещено на дистанции. Зачастую выбор профессии, выборы в любви, иногда все линии жизни несут в себе эту функцию, подобную рубцеванию; иначе говоря, их цель — восстановить контакт с протоэмоциями, с «наборами иголок», которые были эвакуированы, отщеплены, превращены в летаргические, изолированы и так далее. Пациентка, которая страдала тяжелыми запорами, попросилась в анализ. Ее состояние подразумевало постоянные госпитализации из-за «непроходимости кишечника». Помимо этого она описывает свою семейную ситуацию, как состоящую из  «эмоциональных цунами», грубых обвинений и ссор. У нее есть депрессивная сестра, которая почти не разговаривает, кроме периодов маниакальной разговорчивости. Ее отец, по всей видимости, вел двойную жизнь: безупречный семьянин, он был обнаружен в роли постоянного участника оргий, где фигурировали элитные проститутки и наркотики. Очевидно, что мир Лауры разделен между двумя режимами: с одной стороны, сверхудержание, которое парализует все эмоции, с другой — полное эвакуаторное недержание всех видов эмоций. Когда Лаура начала планировать свой анализ, она отказалась от идеи идти по стопам дедушки и становиться нотариусом, выбрав вместо этого профессию адвоката по уголовным делам. Такой карьерный поворот становится «рубцом», решением, которое позволяет ей подойти ближе к  дискретным квантам протоэмоций через ее профессию: работа втягивает ее в  постоянный контакт с  малолетними правонарушителями, нар-

15

Избегание эмоций, проживание эмоций

команами, иммигрантами, ворами, шантажистами, все они разделяют базовое чувство отчаяния, которое отыгрывается различными способами. Работа, проделанная в анализе: удержание, оценка, осуждение, понимание и защита этих «персонажей», раскрывается в рассказе благодаря ее выбору профессии, который становится способом возвращения через окно того, что было выставлено за дверь. Несмотря на то, что Марта могла бы иметь удовлетворяющие ее отношения с мужем, сексуальная фригидность была ее способом заморозить примитивные состояния диких протоэмоций. Она заморозила их таким же способом, каким она заморозила свои «сексуальные» отношения с этой областью своей психики. Альтернативой было бы стать жертвой злоупотребления и быть «изнасилованной» этими неуправляемыми эмоциями. В определенный момент во время анализа Марта принимает решение, спустя годы ухода от этой темы, применить свою степень по  психологии должным образом и  начать работать с детьми, подвергшимися жестокому обращению, которые были жертвами всех видов насилия. Хочу повторить, что «профессиональный» выбор Марты становится «рубцом», который позволяет ей переприсвоить свои замороженные сенсорные наборы. Точка зрения, которую я не  устану отстаивать, состоит в том, что мы никогда не должны путать жестокость, взрываемость, неспособность удержать эмоции с  агрессией. Агрессия  — нормальная способность человеческого вида, которая, по  моему мнению, как таковая никогда не  может быть в  избытке. Что есть в  избытке, так это давление, идущее от протоэмоциональных состояний, которые должны быть собраны, удержаны и трансформированы.

16

Однажды пациент рассказал мне историю, которая, я думаю, должна очень хорошо проиллюстрировать эту идею. Он даже показал мне рисунок места, чтобы было легче его понять. Он проводил отпуск в Испании с парой друзей и своей девушкой. Единственное место, которое они нашли для ночлега,

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

было рядом с пляжем, на некотором расстоянии от ближайшего города. Это был небольшой фермерский дом, перестроенный в гостиничный комплекс. Их отвели в маленькую квартиру, находящуюся в одном из крыльев комплекса. Там была дверь A, ведущая в длинный коридор, в который выходили двери в кухню B и в ванную комнату C. Также там была дверь D, о которой им никто не рассказал, дверь E, открывающая доступ к комнате с  двумя кроватями, и  еще дверь F в  другую комнату с  двумя кроватями (рис. 1.2). В

С

Дверь А

D Дверь Е

F Рис. 1.2. План маленькой квартиры

Уставшие после долгого дня и вечера, проведенного в ближайшей сельской таверне, друзья вернулись в квартиру, чтобы переночевать. Они закрыли дверь A, заперев ее с помощью металлического засова, так как понимали, что находятся в очень отдаленном месте. Посреди ночи постояльцы просыпаются от воплей, криков и  стука в  дверь A. Сильно напуганные, они подходят к  двери, которая, очевидно, вот-вот сдастся под натиском, как им кажется, буйной толпы людей. В страхе они пытаются что-то сказать, но их слова встречают еще более громкими криками, частью совсем нечленораздельными, на странных языках. В панике друзья запираются в спальне и баррикадируют дверь E за несколько секунд до того, как дверь A выламывается истошно вопящей массой. «Масса» яростно врывается, как река, во время наводнения

17

Избегание эмоций, проживание эмоций

смывающая все на своем пути. С воплями и криками эти люди пытаются взломать вторую дверь, но, в конце концов, сдаются. И только на следующее утро наши герои узнают о том, что дверь D была входом в дом последних фермеров, все еще проживающих на ферме, которые оставили своих детей спящими дома, а сами пошли на праздник в ближайшую деревню. Когда они обнаружили, что дверь А заперта, их охватили паника и страх, что кто-то хочет причинить вред их детям. До смерти перепуганные, фермеры сносили все преграды, стоявшие между ними и их детьми. Независимо от того, как история была проработана в сессии, она наглядно показывает, какая эмоциональная потребность стоит за поведением, которое на первый взгляд может показаться агрессивным. Протоэмоциональные или эмоциональные силы зачастую подобны цунами; они приводят к разрушениям, но не являются ни агрессивными, ни даже, я бы сказал, разрушительными. Все эти последствия возникают из-за неудержимости задействованных сил, а  иногда из-за не  отвечающих требованиям береговых насыпей, непригодных ливневок или эрозии коралловых рифов (защит?).

Передача эмоций

18

Один из возможных подходов к работе в анализе — после того, как пациент начал говорить, задаться вопросом: к какому внутреннему объекту, спроецированному на  аналитика, он обращается? Очень яркий пример проиллюстрировала Флоренс Гиньяр (2006), рассказывая об одной русской супервизантке, которую ее пациентка из  другой этнической группы назвала «русской коровой». Гиньяр поинтересовалась у супервизируемой, с каким объектом, как она думает, пациентка говорила. И ее ответ был: с матерью. Тогда стало понятно, что, разговаривая с объектной матерью, спроецированной на  аналитика (поскольку корова дает

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

молоко), пациентка выражает зависть и ненависть по отношению к кормящей матери. Далее Гиньяр продолжила свои объяснения о сходствах и различиях между объектами и людьми. Я бы размышлял над этим материалом в другом ключе: я бы попросил обратиться к предыдущей сессии, чтобы узнать, почему пациентка злится на своего аналитика, что случилось, что такого произошло там, что объяснило бы ее гнев, без готовых ответов, основанных на  том, что мы знаем о  коровах, молоке, матерях и объектах. Я бы поступил, как Изабелла в сказке Карлы Мускио (2005), я бы не просто спустился в погреб, я бы искал в погребе дверь, которая откроет новые и неожиданные миры. Я говорю об анализе, который смотрит в будущее, фокусируясь не на прошлом или на раскрытии конкретного содержания, а на трансформации аппарата пациента по думанию мыслей6 (меня мало заботит, о чем именно эти мысли). На первой сессии после двух дней, пропущенных из-за национальных праздников, Марина подробно рассказывает сон, в котором была одна дверь или, скорее, две двери: они открывались, и  за ними стоял господин Ланти, который легко мог проникнуть в ее дом. Она была в ужасе. Но ее муж тоже был там, и, к ее большому облегчению, он закрыл две другие двери. Потом Марина рассказывает мне о том, сколько усилий ей требуется для того, чтобы поехать в Павию, так как там живет ее старшая сестра. Ее сестра говорит ей вещи, которые Марина находит невыносимыми; каждый раз это неудачный опыт: сестра в деталях рассказывает о воспоминаниях из их детства, о вещах, которые должны остаться невысказанными. Я придерживаюсь манифестного текста и замечаю, что она будто бы боится своей несдержанной сестры, которая, вместо того чтобы принимать Марину и ее проблемы, затапливает ее своими. Пациентка говорит, что таким был опыт общения с ее старшей сестрой, когда она была ребенком (сестра выполняла роль матери после того, как их настоящая мать неожиданно влюби-

6 Аппарат по думанию мыслей (an apparatus for thinking the thoughts) — одно из основных понятий теории мышления Биона. По Биону мыслям требуется аппарат, способный их вмещать и обрабатывать. Первоначально функцию такого аппарата для незрелых, сырых прото­ психических содержаний младенца выполняет материнская психика. Как отмечает Бион, проективная идентификация является прототипом мышления. В процессе   происходит развитие как самого аппарата, так и мыслей. — Прим. ред.

19

Избегание эмоций, проживание эмоций

20

лась в богатого судовладельца и бросила мужа и детей), и старшая сестра часто говорила ей о  том, что… Более того, такие же чувства Марина испытывала по отношению к своему мужу, с  которым жестоко обращался его дедушка, или, по  крайней мере, муж опасается, что это, возможно, происходило. (Конечно, я думаю о всех этих коммуникациях как об имеющих отношение к  моим вмешательствам, которые воспринимаются различными персонажами в поле как несдержанность.) Я говорю ей о том, что я полностью понимаю страдание, которое несдержанность взрослых вызывает в ней и ее муже. Это как положить грязное белье в  стиральную машинку, которая, вместо того чтобы отстирать, пачкает его еще сильнее. Именно так и происходит, соглашается она. В этот момент я думаю, что могу рискнуть сделать интерпретацию. Мне кажется, что сейчас не как в предыдущие дни анализа, когда пропущенные сессии были источником страдания, а совсем наоборот: сессии, которые случаются, являются источником страдания, и я «анти»-герой, который говорит вещи наперекор ей, вещи, лишающие ее душевного благополучия. Чувство душевного благополучия — это то, что я передал ей, когда закрыл дверь своего кабинета на  время официальных праздников. Марина полностью согласна с моей интервенцией, добавляя, однако, что она все еще думает, что на сессии стоит приходить. Тут я хочу сказать ей, что, на мой взгляд, положение вещей хуже не становится. Наоборот, сейчас я чувствую, что могу затронуть некоторые узловые точки. Но я даю маху и говорю: «Конечно, положение вещей ничуть не лучше… Нет, нет, я имею в виду, не хуже!» «Ну вот, приехали, своей оговоркой вы разрушили мой день, мою неделю! Я буду терзаться мыслью, что ситуация становится хуже, чем раньше, что я не добиваюсь никакого прогресса, что я двигаюсь в  обратном направлении». Я реагирую: «Вот он я, “анти”-герой, который наполнил вас болью, я — та данность , которая заставляет вас чувствовать себя плохо». «Просто всегда есть другая сторона, которая выходит наружу, — отвечает Марина, — так же, как с “анти”-героем и моим

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

мужем». Я, в  свою очередь, замечаю: «Тем более справедливы мои переживания, если вы говорите, что чувствуете себя намного счастливее, когда мы не  встречаемся, но, оставляя мое сожаление в стороне, хочу сказать, что сейчас ситуация намного лучше, потому что вы можете выразить свой дискомфорт по поводу встреч, встреч со мной, другим человеческим существом». «Разве вы не понимаете, что мы находимся сейчас здесь? — продолжает Марина. — Это как если бы сейчас у вас было достаточно храбрости вести себя как кардиохирург, который взял мое сердце в руку, или как пульмонолог, которому наконец удается откачать через трубку медиастинальный или поддиафрагмальный абсцесс, послуживший причиной невероятно сильной лихорадки, которая, казалось, не имеет причины». Сессия продолжается, затрагиваются разные сцены, включая родителей и детей из настоящего и из «прошлого». Я завершаю нашу сессию словами о том, что сейчас проблема «влияния» кажется более понятной. Это проблема, которая преследовала ее на протяжении всей жизни, проблема незнания того, насколько ее решения на самом деле ее и в какой мере они были вызваны чужим влиянием. Аналитические сессии представляются мне сновидением психики, где разнообразные истории из  разных времен и мест поля преломляются и наслаиваются друг на друга. Это совместный опыт, в  котором циркулярным эмоциональным состояниям, чувствам и  мыслям разрешается циркулировать вместе с аналитиком (а также в пространстве в поле) в двойной полярности, описанной Риоло (1983), а точнее, в полярности, которая обеспечивает и сохраняет сеттинг и взаимообмен, способствуя онейрической активности пары. Сессия становится общим, совместно рассказанным, совместно разыгранным сновидением, где истории, трансформации, озарения претворяются в  жизнь, но  также, прежде всего, развиваются сами способности к сно-видению7, к трансформации в rêverie8, в эмоции, в образы того, что ранее принимало острую форму абсцесса сенсориальной составляющей, к которому не было доступа.

7 Для различения английских понятий и слов “to dream”, “dreaming” и “a dream” мы используем русские понятия и слова «сновидеть», «сно-видеть» и «сон»/ «сновидение» в зависимости от контекста (ночная/дневная продукция психики). Сно-видение (dreaming) передает идею Биона о сновидческой активности как базовой психической функции, >

21

Избегание эмоций, проживание эмоций

непрерывно действующей как ночью (сновидения), так и днем (мысли, эмоции). Бион обнаружил, что неспособность сновидеть дневной текущий опыт лежит в основе тяжелых расстройств мышления у психотиков. Набросок теории непрерывной сновидческой активности — dreaming, или dream-work-α, был изложен Бионом в «Размышлениях» (1992). В «Научении на опыте» (1962) Бион часто прибегает к формулировке waked dream thought, которая в переводах на русский звучит как «онейрическое мышление наяву». — Прим. ред.

Концепция rêverie (фр.) ­в книге имеет два значения: ­1) это некоторое мечтательное состояние рассеянного внимания, которое способствует проникновению эмоциональных состояний. Важнейший аспект бионианской теории; >

8

22

Каждая сессия — это жемчужина, бусина в ожерелье/четках, которая прокладывает путь сквозь всевозможные мистерии — не к содержанию, а к способности отправиться в путешествие туда и обратно, в «Стартрек» наших жизней. Другими словами, анализ приводит к  развитию психики, способности сно-видеть, чувствовать, думать. И  тогда содержание может выбираться свободно и быть любым. Я не вижу большой разницы в том, как пациент выбирает прохождение своего анализа  — прибегая к  разворачиванию инфантильного сценария, или вестернам, или научной фантастике, или «рабочей обстановке». Движущая сила истории заключается в  необходимости найти то пространство-время, в котором можно развить потенциал к мышлению и разговору о том, что до сих пор было непроизносимо. В этом смысле перенос — это в том числе и перенос этих возможностей от аналитика в поле и из поля к пациенту, который, в свою очередь, приносит в кабинет топливо и все необходимое оснащение для этого процесса. Cессию, которая прошла после встречи, описанной выше, Марина начинает с рассказа о ее пациенте, у которого случаются сильные эмоциональные вспышки, напоминающие колебания и часто неотличимые от несдержанного выплеска эмоций. Она продолжает говорить о своем пациенте, о том, что для него «смерть родителей» была травматическим событием и подобным же образом для его жены «смерть ее сестры» была такой, как если бы ее сбил и переехал поезд. Потом она продолжила рассказывать о своем личном опыте: о том, как ее не понимают, и об ощущении, что этого достаточно для того, чтобы лишить ее радости, а иногда даже и желания жить. Сейчас я чувствую, что могу сказать: возможно, когда она ощущает себя непонятой, это именно та ситуация, в которой она перегружена эмоциями, которые она не может удержать, именно там она — безнадежная сирота. Она полностью соглашается с этим соображением и затем говорит о том, что рядом с моим кабинетом она увидела постер

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

к фильму «Оливер Твист», который решила посмотреть, потому что именно так она себя чувствует, когда муж ее не понимает. Как она может это исправить? Как она может справиться с этими фрустрациями, не чувствуя себя перегруженной? Я отвечаю, что со временем у  нас появятся кастрюли побольше, которые позволят нам вместить эмоциональные ингредиенты, переполняющие ее. Она говорит: «Вот опять вы за свое. Снова разрушили мой день! Вы не должны приводить кулинарные примеры, я ненавижу кулинарные примеры, только моя мать знала, как готовить. Я не умею готовить, я ненавижу готовить». Но, может быть, добавляю я, столь частое упоминание «мамы, которая сбежала» говорит не только о трагической потере матери, когда Марина была ребенком, но и обо всех женских аспектах ее личности, от которых ей пришлось отказаться, так как они были связаны с ее матерью. Ей приходилось избегать любого соперничества с матерью, потому что в противном случае она бы испытала чувство вины за ее бегство (таким образом я имплицитно интерпретирую ее трудности с выполнением рабочих планов, которые, как она опасается, вызывает соперничество со мной, посредством откладывания их на потом и размещения в сеттинге, отличном от текущего). Она тронута этой интервенцией и говорит, что, может, она и не знает, как готовить, но зато умеет вязать, она мастерски обращается с вязальными спицами. С другой стороны, возможно, уметь готовить было бы тоже неплохо. В этот момент она рассказывает мне о том, что дом, примыкающий к их дому одной стеной, выставлен на продажу и что они с мужем решили купить его. Это дорого, но стоит того: это позволит им расширить их дом со ста до ста шестидесяти квадратных метров, и там найдется место для всех. Совместная работа над эмоциями, существующими в поле, их связывание и пересвязывание способствует развитию контейнера/контейнируемого через rêverie, через унисон. Иначе говоря, все трансформационные переходы, сделанные из  сессии в сессию, приводят к расширению «площади дома» и к спо-

2) озарение, образ, который снисходит на аналитика, по сути, прямой доступ к альфа-­ элементу поля (это может быть картинка, звук, запах и т. д.); этот образ имеет тенденцию быть настойчивым и не исчезать до его осмысления аналитиком. — Прим. ред.

23

Избегание эмоций, проживание эмоций

Параноидно-­ шизоидная позиция — комплекс тревог, защит, внутренних и внешних объектных отношений, свойственный, по мнению Мелани Кляйн, младенцу в первые месяцы его жизни и продолжающий в той или иной степени действовать в детстве и зрелости. — Прим. ред.

9

собности связывать и  переплетать протоэмоции, превращая их в картинки, истории, — именно это приводит к развитию спектра способностей, прежде всего к способности контейнировать и сновидеть. В рамках переноса непрерывно приносятся протоэмоции, протосодержания, которые и будут исходным материалом для таких трансформаций. Одна из  деталей, на  которую я хотел бы обратить внимание,  — это то, что нелегко находиться в  PS-позиции9 без затоп­ления чувством преследования, другими словами, в достаточной мере задействовать собственную негативную способность, прежде чем давать интерпретацию (Ferro, 2005g, 2005h). Эту необходимость спокойно ожидать можно облегчить, если проводить связи с  манифестным содержанием, внутренне формулировать невысказанные пробные интерпретации переноса, опираясь на  контрперенос и  доверившись своему методу.

Проживание эмоций Проживание эмоций  — это точка кульминации серии операций. Иногда первый шаг начинается с  появления истории в сознании аналитика, который принимается создавать более обширные сюжеты, где отщепленные до этого функции могут снова зажить в  какой-то точке поля. Как оказывается, поле всегда крайне контагиозно: начавшись в  одном месте, вирус изменений обязательно распространится на все остальные области.

Нет газели без тигра: застенчивость и преследование

24

Луиза (Ferro et al., 2007) — очаровательная девушка, окруженная ореолом кротости и легкой усталости. Она изучает литературу, и ей очень нравятся детективные романы, особенно в  стиле Агаты Кристи, где виновника преступления обнаруживают в процессе расследования. Уже несколько лет она страдает от агорафобии и социофобии; она не может показываться на людях в купальнике, всегда

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

надевает две пары трусов, сильно потеет, и у нее выдвинутая вперед челюсть. Еще она страдает от панических атак. Она демонстрирует несколько обсессивных симптомов, таких как повторяющиеся проверки, закрыты ли двери и окна, из страха вторжения незнакомцев. У нее есть ритуалы, связанные с мытьем, которые включают ежедневные и неоднократные приемы ванны и душа. Она моет волосы каждый день и всегда пользуется дезодорантом. Она предпочитает вегетарианскую еду и  никогда не  ест «мясо на кости или внутренности». Ночью она всегда должна спать одна, «потому что она боится, что откроет рот странным образом». В этом случае для меня достаточно указаний на  то, чтобы предположить наличие отщепленной части, о  которой я размышляю как о пантере, тигре, волке. Мне это напоминает фильм «Женщина-тигр» и еще короткий рассказ Верги10 «Волчица». Я считаю, что на данном этапе уже могу предложить гипотезу: Луизу преследует ее отщепленная часть или, скорее, эмоции, идущие в комплекте с этой отщепленной частью, отраженной в образе дикого зверя, внутри которого эмоции полностью неуправляемы. Луиза опасается, что ее «секрет» узнают; отсюда приемы душа и гигиенические привычки, которые очищают ее от постоянно вновь формирующихся эмоций. Ритуалы не пускают эти эмоции внутрь ее жилища, которые при этом, будучи рассеянными снаружи, загрязняют внешнюю реальность, придавая ей «тигриные» черты, опасные и пугающие. Газель должна все время бежать, чтобы спастись от тигра. И делает она это с помощью попыток казаться идеальной, но это заставляет ее попотеть! Луиза говорит мне, что она встретила мужчину, который ей нравится, но он доставляет ей слишком много проблем. Я не могу поверить своим ушам, когда узнаю, что его зовут «Лео». Пуаро мог бы считать себя счастливчиком в этот момент: дело, по крайней мере в теоретическом плане, раскрыто. В нашем же случае здесь должна начаться дальнейшая работа,

Джованни Верга (1840–1922) — итальянский писатель-реалист, известный романами, описывающими жизнь на Сицилии. — Прим. ред.

10

25

Избегание эмоций, проживание эмоций

включающая распутывание нитей, из которых соткан Лео, и сплетание их заново с нитями, составляющими ткань Луизы. В истории Луизы у Лео есть маленькая собака с острыми зубами, которой она учится доверять вместо того, чтобы бояться ее.

11 Дарикс Тоньи (1922–1976) — итальянский цирковой артист, дрессировщик животных и актер. — Прим. ред.

26

Я остановлюсь здесь, но  работа с  Луизой продолжилась и заключалась в том, чтобы достичь гармоничного сочетания генетического наследия газели и генетического наследия львицы, которое стало возможным, когда функция «Дарикса Тоньи»11 оживилась в поле благодаря интроекции функции аналитика, способной метаболизировать дикие эмоции, терроризирующие пациентку. Это позволило ей совместить нежность и  страсть под пристальным взглядом «укротителя львов»  — функции психики по плетению/созданию историй. Я не верю в обобщения, но, с моей точки зрения, многие случаи застенчивости, патологической стеснительности, паранойи робких людей, социофобии и фобии отношений (страх ответить на телефонный звонок, например) имеют общие корни. Существует одна часть или, скорее, несколько отщепленных функций, порождающих страх, которые должны находиться под постоянным контролем, быть скрыты или смыты. И, будучи распыленными вокруг, они становятся корневой причиной чувства преследования. В зависимости от степени альфабетизации, эти прото­ эмоции, по  всей видимости, являются результатом работы дефектной альфа-функции или недостаточного контейнирования (Ferro, 2002a). Порой менее серьезные случаи сформировались в результате того, что с детьми обращались слишком хорошо, не оставляя им никакой возможности ощутить такие примитивные эмоции, как гнев, ревность и  соперничество. Поэтому они становятся газелями, застенчивыми и  повернутыми внутрь себя, а эмоции, которые им не представилось возможности испытать, остаются отщепленными на долгое время, формируя страх, чувство незащищенности и преследования.

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

Как правило, за этим стоят родители, которые слишком уж усмиряли свои эмоции и  не смогли позволить себе доставить ребенку такое количество неизбежной фрустрации, которое бы продвинуло развитие аппарата по метаболизации и контейнированию эмоций. Нередко это люди с неадекватной альфа-функцией или недостаточно прочным контейнером. Они выстраивают «умиротворенные» отношения со своими детьми, которые я бы назвал женским гомосексуальным типом , тем самым заставляют гиперсодержания быть отщепленными вовне. Конечно, в зависимости от интенсивности этих процессов мы можем столкнуться с еще более серьезными расстройствами, включающими еще более примитивные защитные механизмы, вплоть до  большого количества различных способов эвакуации. Синдромы детей, с которыми обращались слишком хорошо, соответственно, не менее серьезные, чем синдромы детей, с которыми обращались излишне жестоко (Borgogno, 1994). Иной раз после долгого периода аналитической работы, развившей психические качества по сплетению и контейнированию, эмоции могут начать жить яркой жизнью в  кабинете и быть разделенными с аналитиком.

Нижнее белье или Красный Крест?

После нескольких лет анализа в  один прекрасный день Нандо рассказывает мне о чем-то, а я чувствую, что начинаю проваливаться в состояние дремоты, от которой пробуждаюсь позже, вдруг понимая, что я пропустил часть того, что он мне говорил. Я пытаюсь вступить в  диалог, используя что-то, что я слышал до  этого, но  Нандо, кажется, не  находит это убедительным. Вдруг он говорит: «Я почувствовал, что ваше дыхание стало размеренным, даже слишком размеренным»12. Я не знаю, как поступить: дело в том, что я просто заснул. В этот момент я говорю Нандо, что, возможно, ему было страшно изза моего отсутствия и моей неспособности вспомнить важные события, над которыми мы работали, и  ухватить нити всех

Работа идет на кушетке, и пациент не видит аналитика. — Прим. ред.

12

27

Избегание эмоций, проживание эмоций

28

главных тем последнего периода работы. Нандо кажется мне отсутствующим. После сессии я чувствую себя несчастным. Мне кажется, я был нечестен. В то же время я понимаю, что заснул так, как будто мне сделали инъекцию тиопентала пентотала чтобы справиться с чем-то болезненным, — это было спасательным средством перед угрозой чрезмерного напряжения. И затем я проделал то же самое, дав избыточную интерпретацию, которая заставила Нандо отстраниться. Я говорю себе: «Возможно, реальная проблема не  в  негативном качестве эмоций (ревность, гнев, зависть), а  в их интенсивности». На следующий день Нандо разговаривает неохотно. Он говорит, что на  вчерашней сессии ему в  голову пришел образ, который измучил его. Ему привиделся мужчина с выставленными напоказ гениталиями, эксгибиционист, от которого он пытался уйти. Это понятно, говорю я ему, так как вчера именно это и произошло. Я вел себя чрезмерно во второй половине сессии: произнося все те слова, что я ему сказал, я был эксгибиционистом. И добавляю, что, действительно, в начале сессии я был немного сонливым и на короткое время отключился, как будто мне сделали инъекцию тиопентала. Возможно, то же самое произошло и с ним, когда я зашел слишком далеко в своих словах: он отстранился. Несомненно, это был избыток эмоций, который послужил причиной того, что мы оба отдалились друг от друга. Нандо чувствует облегчение. Он говорит, что в момент, когда он ощутил меня как отсутствующего на прошлой сессии, он рассказывал мне об интенсивной эмоции, которую он испытал, когда снова встретился со своей бывшей девушкой (анализ прерывался на  неделю). Он почти убежал, он покраснел… Это та часть, которую я не услышал. Сцена разворачивалась на катке. Я интересуюсь: «Почему вы не  спросили меня, не  заснул ли я, когда мое дыхание стало размеренным?» Нандо отвечает, что переживал, что он был скучным и именно поэтому я стал таким отстраненным.

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

Я замечаю, что это звучит так, как будто его жена заснула рядом с ним и, вместо того чтобы разозлиться, он сказал: «Должно быть, я совсем неинтересный». На протяжении оставшегося времени сессии мы говорим открыто и прямо о том, что произошло с ним и со мной перед лицом сильных эмоций, когда лед, казалось, растаял. На следующий день Нандо рассказывает два сна. В первом он испытал полную изоляцию, во втором он был с очень привлекательной женщиной-врачом, говорившей с  ним в  откровенной и  искренней манере. Он мельком увидел ее красные трусики, она уложила его на кушетку и провела соответствующий осмотр. Красное нижнее белье в том числе напомнило ему о Красном Кресте. Потом врач подошла к нему и сделала ему очень хороший массаж.

Лучана и логопед13

С самой первой встречи Лучана дала мне понять, что близость и контакт вызывают у нее волнение и тревогу. Она встречается с женатым мужчиной, правда, их отношения не очень близкие. Тема, на которой она сосредоточивает свое внимание больше всего, это ее «племянница», у которой проблемы с речью, и Лучана переживает о том, что у девочки может быть аутизм. Когда Лучана была подростком, у нее были некоторые «фобические проблемы»: она чувствовала себя обязанной делать уборку везде, так как она везде видела риски и возможности заражения; она часами дезинфицировала ванную комнату, кухню, дверные ручки и  так далее. Иногда она даже носила защитную маску, которую носит больничный персонал. Потом у нее начались отношения с Марио, женатым мужчиной, которого она часто донимала расспросами о состоянии его здоровья. Она медсестра и работала долгое время в ожоговом отделении. Еще она постоянно проверяет газ, дверные замки и окна,

13 В оригинале la logopedista — «логопед», созвучно с la terapista — «психотерапевт». — Прим. пер.

29

Избегание эмоций, проживание эмоций

30

часто сопровождая это магическими мыслями и  затяжными ритуалами. Она говорит, что когда она была ребенком, ее самая большая проблема была в «цвете», а не в форме. К этому моменту мне кажется, что в  Лучане активируется больше протоэмоций, чем она может выдержать: контакт и близость — это ситуации, в которых наиболее воспламененные протоэмоциональные состояния «обжигают» ее, если ими не занимались и не переработали их. Долгая история о ее маленькой племяннице кажется способом рассказать о ее неспособности превратить в слова то, что она чувствует в  сенсориальном/протоэмоциональном плане. Естественно, ее проблемы фобического избегания и  проблемы обсессивного контроля  — это способ защитить свою альфа-функцию, которая в противном случае будет затоплена. Постоянная уборка, кажется, является способом, с  помощью которого она очищает себя от всех протоэмоций, поднимающихся в  ней, которые она должна гиперконтролировать, так как боится, что они опасные, загрязняющие и разрывающие. Если уж на то пошло, необработанная нефть загрязняет; то же самое делают протоэмоции, которые не трансформированы и не обработаны. После определенного периода, проведенного в  терапии, в ее «доме» появляется кошка, которая становится главным героем, фигурирующим на многих сессиях. Потом Лучана принимается рассказывать длинные истории из  книг и  просмотренных фильмов. Тем временем ее «племянница» начинает ходить к другому, очень хорошему логопеду. Лучана, в свою очередь, переходит к описанию своих снов: в первом она подбирает ящерицу, в другом видит питона, а в третьем у нее на руках появляется младенец. Ощущается, что наша работа успешно развивается: появляется что-то более живое (начиная с кошки), и теперь Лучана может активировать функцию рассказчика/сновидца, более

Глава 1. Избегание эмоций, проживание эмоций

свободную и  менее контролирующую, которая выражается в рассказывании о книгах и фильмах, и затем, наконец, в снах. Эмоции, по  всей видимости, становятся более доступными, вплоть до  их превращения в  детей, за которыми можно присматривать (переход от ящериц и питонов). Затем она удочеряет  — хоть и  на дистанции  — девочку из Индии, с которой они начинают плодотворную переписку. В качестве заключительного шага Лучана идет на работу в  отделение стерилизации ожоговых ран, где задача состоит в  том, чтобы обеспечить стерильность и  безопасность всей больницы в целом. Каким бы ни было стерильным пространство, в нем начинают оживать истории некоторых ее коллег, как мужчин, так и  женщин. У  каждого из  них есть свои характерные черты, они практически превращаются в  героев фильмов Федерико Феллини. У нас есть: «Сумасшедшая Медсестра», «Обидчивый Карлик», «Пьянчуга», «Секс-бомба», «Гей», «Астролог», «Калека». Итак, аналитический фильм на самом деле превращается в совместную историю этих персонажей, каждый из которых воплощает прежде немые аспекты Лучаны,  сейчас благодаря посещению логопеда нашедшие выражение в словах. Ключевым моментом, как оказывается, является вопрос не столько о том, какие защиты пациент применяет14 (фобические, обсессивные), сколько о его способности развить альфа-­ функцию, которая сплетает и сновидит то, что когда-то было немым и невыразимым.

Необходимая эвакуация Надеюсь, я не  создал впечатления, будто я думаю, что все сенсорные отклики могут быть трансформированы в  альфа-элементы или, выражаясь одним словом, в  креативность. Существует психологическая и  необходимая доля не  только бета-элементов, но, я бы также сказал, катаболитов альфа-­ элементов которые в противном случае становятся токсичными и мешают трансформационному циклу.

14 В оригинале использован глагол adottare, который имеет два значения — «принимать» и «усыновлять». — Прим. пер.

31

Избегание эмоций, проживание эмоций

15 Фр.: «На одну ночь любви больше, на один роман меньше». — Прим. пер.

Существует довольно много эвакуаторных и околоэвакуаторных видов активности психики, которые жизненно необходимы. Это моторные, протоэмоциональные эвакуации или разрядки различного вида. Они могут быть заметны в кабинете и даже в тех снах, которые некоторые называют эвакуаторными и которые приходят ко всем нам в нашу психическую жизнь, как, например, в  те беспокойные ночи, когда первые сны не справляются со своей задачей, и только те сны, которые следуют за ними, могут в этот момент метаболизировать и создать фреску нашей психической жизни. Я думаю, что существуют целые серии маленьких «маний», ритуалов и  перверсий, которые функционируют точно таким способом. Я всегда поражался одному эпизоду из биографии Жоржа Сименона, автора, который мог плести выдающиеся сюжеты не только в своих книгах о Мегрэ, но даже в еще большей степени в своих других романах. После того, как он заканчивал книгу, он позволял себе часами спускать напряжение: он просил своего верного водителя привезти ему проституток, чтобы он мог высвободить эмоции / отметить завершенный творческий акт. Я помню, как один коллега на конгрессе по сублимации, не знаю, насколько корректно, процитировал Бальзака: “Une nuit d’amour en plus c’est un roman en moins”15, — тем не менее, я скажу: мы должны проживать свою жизнь!

Глава 2

Изображение и повествование: бесконечная игра

Парадокс анализа: нарративные производные Благодаря адекватно функционирующему аналитику, физически присутствующему пациенту и  достаточно хорошо функционирующему сеттингу все, что может быть сказано, рассказано, нарисовано и  разыграно в  кабинете аналитика,  — все может рассматриваться в качестве «нарративных производных от онейрического мышления наяву» или того, что от них осталось (Ferro, 2005c). Мы не  можем сказать, что есть внешние коммуникации, а есть другие, внутренние, а еще есть некоторые третьи, которые относятся к переносу: в анализе нет ничего, что не относилось бы к происходящему в «кабинете». Я согласен, что это отнюдь не легко: фригидная жена, злой муж, ребенок с  проблемами, отсутствующая мать и  другие

33

Избегание эмоций, проживание эмоций

пригодятся для того, чтобы освободить нас от ответственности, трудностей и  обвинений. Однако, как пояснила Мелани Кляйн, внутренний мир настолько же реален, насколько и внешний мир, и только с первым из них мы как аналитики призваны (и компетентны) взаимодействовать. Позиция, которую я излагаю, разумеется, не валидна, если хотя бы один из трех компонентов анализа, упомянутых выше, отсутствует.

16 В оригинале — non indifferente, что имеет несколько значений, среди которых «значительное» и «неравнодушное». — Прим. пер.

34

Вскоре после рождественских каникул Эрминия приходит на сессию в отчаянии и говорит мне о том, что ее свекор совершил самоубийство, выстрелив себе в  висок. Несколькими днями ранее он сказал, что для него невыносимо приближение праздников, периода, когда все счастливы и который для него означает только боль и  ностальгию. Накануне он ходил на кладбище навестить могилу жены, что было явным признаком глубины его отчаяния и  злости. Эта смерть имеет иную подоплеку для Эрминии: она раздумывала над тем, чтобы разойтись со своим мужем, но сейчас она понимает, что тот нуждается в ней. Вдобавок к этому, ее муж получит значительное наследство16, что, возможно, повысит его уверенность в себе. Нет сомнения, что такая коммуникация может быть воспринята только на манифестном уровне боли, страдания, вины и гнева. Но если мы находимся в  аналитической ситуации, здесь кроется нечто большее. На самом деле, тут надо окончательно поставить точку для полной ясности: остается только это большее, которое относится именно к нам как к аналитикам. Хирург не  может оперировать пациента, страдающего от перитонита, за пределами операционного зала; то же самое относится и  к нам: мы можем работать только в  настоящем и «внутри» нашего кабинета. Если, как в приведенном случае, мы не можем интерпретировать эти эмоции эксплицитно в рамках переноса (поскольку было бы неуместно и безрассудно так делать), мы можем рас-

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра

ширить границы нашего кабинета до точки понимания каждого нарратива, каждого персонажа, каждой истории и  каждой эмоции. Мы будем думать, что пациентка нашла чрезвычайно захватывающую «нарративную производную», чтобы показать нам свое психическое состояние: она говорит, не понимая своего отчаяния, своей боли, своей потери, своего ощущения себя как «маленькой девочки со спичками», когда сталкивается с нашим отсутствием. Она открывает мир потребностей «другого человека» (и нет ничего дурного в том, чтобы назвать его своим мужем). Также она понимает, что эта боль в том числе может содержать приобретение и развитие. Поэтому, безусловно, мы не сможем напрямую интерпретировать это так, но мы можем быть в унисоне с пациенткой, разделяя ее эмоции, которые, несмотря на официальную «прописку» в других сценариях, в реальности могут иметь отношение только к анализу. Если бы не было этого конкретного трагического события, она бы нашла другие нарративные производные, которые выступили бы в качестве переносчиков эмоций в поле. Это могло бы быть историей из фильма, статьей из газеты, воспоминанием из детства или даже сновидением, — все это могло стать основой для постановки драматической пьесы, безмолвно изображенной ее онейрической мыслью и стремящейся быть разделенной.

Rêverie и формирование смысла. И… где же хвост?

Лучано  — семилетний мальчик, долгие годы страдающий от аллергического заболевания, которое причиняет ему огромные муки и ограничивает его активность. На нашей первой встрече он, кажется, чувствует себя довольно непринужденно, поэтому я прошу его начать говорить. «Тогда я расскажу о  Счастливчике». Он берет листок бумаги и  начинает рассказывать мне о  том, что у  него уже давно есть этот зверек. Лучано поясняет мне, пока рисует, что держит его в  «кабинете» отца, поскольку, стоит ему приблизиться

35

Избегание эмоций, проживание эмоций

Рис. 2.1 Счастливчик — маленький зверек Лучано (“Ti voglio bene”: «Я тебя люблю»)

36

к этому зверьку и взять его на руки, как он в то же мгновение краснеет: сначала это происходит в том месте, где Счастливчик касается его, потом краснота распространяется, а потом… Лучано описывает конкретный вид расстройства, от которого он страдает. В  то время как он продолжает рисовать, я с удивлением замечаю, что есть нечто поразительное в именах (рис. 2.1). Он говорит мне о том, что это существо живет под землей, копая глубокие туннели, где оно находит себе убежище. Лучано легко вступает в контакт, он очень приятный мальчик. Он продолжает рисовать, а я тем временем задаю ему некоторые общие вопросы. Всякий раз он тут же переспрашивает: «Что вы сказали?» Это происходит снова и  снова. Я нахожусь под большим впечатлением от Счастливчика: Лучано утверждает, что Счастливчик принадлежит к  породе, у  которой нет хвоста, вместе с тем есть другая, похожая порода, у которой есть хвост, и эта порода неуправляемая и агрессивная. В этот момент вижу полную картину: Счастливчик Лучано, его «не-слы-

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра

шание» (скрытое в логове) и в особенности два длинных хвоста  — все это трансформирует картинку в  моей голове. Я вижу, что мальчик состоит из Счастливчика в верхней части и из Лучано в нижней, из двух огромных животных, которых я не замечал до моего rêverie. Итак, поле меняется коренным образом в соответствии с моей гипотезой; она, конечно, остается невысказанной ребенку, но становится для меня организатором мыслей и дальнейших «гипотез»: я могу представить, что у Лучано аллергия на неизвестные части его личности, и эти части должны быть метаболизированы и трансформированы таким образом, чтобы перестать привлекать избыток антител, которые продолжают производиться частями, относящимися к «не-селф».

Rêverie и сновидение: диалог Кудрявая девушка

Я открываю дверь, чтобы впустить Франческо, молодого многообещающего хирурга, которому около тридцати лет. На секунду я смущаюсь при виде высокой, с ангельской внешностью, кудрявой девушки. Я фокусируюсь на этом образе и через несколько мгновений получаю обратно моего привычного Франческо. Я поражен, я бы даже сказал, ошеломлен ошибкой своего сенсорного восприятия. Я пытаюсь убедить себя, что это, должно быть, своего рода rêverie, но не могу это ни с чем связать. Во время сессии, которая была у нас накануне, я предложил несколько сильных интерпретаций, касающихся аспектов сексуальной жизни Франческо, или, скорее, фантазий, охватывающих его сексуальность. Во сне Франческо обнаруживает себя за штурвалом Ф-1417, а в другом он был Флавио Бриаторе18, управляющим гоночным катером в открытом море. Несмотря на то, что эти образы были немного маниакальными, они пробуждали во Франческо чувство, что он может совершить новые открытия. Франческо всегда считал себя вежливым и даже услужливым человеком. Он действительно

17 Грумман Ф-14 «Томкэт» (англ. Grumman F-14 Tomcat, рус. «кот») — двухместный реактивный палубный истребитель-­ перехватчик/ многоцелевой истребитель четвертого поколения с изменяемой геометрией крыла, производства Grumman Aircraft Engineering Corporation. — Прим. пер.

18 Флавио Бриаторе (ит. Flavio Briatore) — итальянский бизнесмен. Известен как успешный менеджер «Формулы-1», трижды приводивший возглавляемую команду к Кубку конструкторов и четырежды — к чемпионскому титулу. — Прим. пер.

37

Избегание эмоций, проживание эмоций

38

хороший парень, но, как и в каждом из нас, в нем есть и другие качества. Сессия продолжается, и Франческо вспоминает сон, который начинается с  видеоигры. Затем, в  рамках этого же сна, он приходит в мою студию, в комнату под номером 360. Я делюсь с ним своим впечатлением о том, что он воспринимает анализ как игру, где нет потаенных углов, нет углов, которые нельзя было бы исследовать, — это игра с обзором на 360 градусов. Он улыбается и говорит, что, к его изумлению, он начинает понимать, что в его внутреннем пространстве есть множество вещей, о существовании которых он не подозревал. В этот момент Франческо также сообщает, что ему приснился другой сон, в котором медбрат приблизился к молодой хрупкой девушке, и похоже, что у него были плохие намерения, возможно, он хотел применить насилие. И только в этот момент я возвращаюсь к своему первоначальному rêverie о  милой кудрявой девушке. Я говорю, что, возможно, то, что я сказал Франческо о его сексуальных фантазиях накануне, в каком-то смысле открыло доступ ко все еще недосягаемым углам в нем самом и в то же время повергло его в небольшой шок. Он полностью соглашается, говоря, что нелегко обнаружить, что ты скорее Жерар Депардье, чем один из семи гномов, как он всегда думал. Я отвечаю, что гипотетически даже у  некоторых из  семи гномов были сексуальные фантазии о Белоснежке. Франческо разражается громким, освободительным смехом. Однако если «трансформационное» пространство, использующее разговорный стиль, является движущей силой анализа, так же верно и то, что иногда прямая интерпретация — это именно то, что открывает новые горизонты. Непосредственно перед этой чередой сессий была встреча, на которой Франческо говорил о чувстве удовлетворения, которое он испытывал от своего успеха на  работе в  отделении эндокринологической хирургии. Он обсудил это со своим хорошим другом Джузеппе, который погасил или, по крайней мере, попытался погасить его

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра

радость, сделав ряд беспокоящих интерпретаций, ставящих под сомнение его успех на  работе, вплоть до  прогноза некоторых откровенно катастрофических сценариев. После этого Франческо меняет сцену и  начинает рассказывать о  работе, которую он и его отец выполняли в их загородном доме. Перед домом росла пиния, которая занимала много места, отбрасывала слишком большую тень и которую они решили спилить. Несмотря на то, что пинии не пускают глубокие корни, задача была непростой. Его отец должен был вырубить клин в стволе пинии, а  Франческо на  безопасном расстоянии тянул веревку, прикрепленную к  верхушке дерева, которое потом упало с  невероятной легкостью. Освободилось новое место, солнце теперь могло проникнуть в  дом, и  участки, до  этого находящиеся в  глубокой тени, снова наполнились светом, обнажая множество деталей в живых изгородях и цветы, которых они прежде не видели. Вместе они решили посадить платан, только один, — крепкое дерево с корнями, идущими прямо в глубину; предположительно, это было любимое дерево Наполеона. И только тогда я спросил у него: «Какая уменьшительная форма есть у имени Джузеппе?» «Пино, — ответил он, — почему вы спрашиваете?» «Потому что,  — сказал я,  — мне кажется, что вы очень хорошо рассказали историю о своих реакциях на успех на работе, затем вы поделились со мной тем, как вам удалось выкорчевать дерево паранойи Джузеппе-Пино, что открыло возможности для новых мыслей». Таким образом, «веревка» и «пиния» вошли в наш личный «семейный» лексикон и помогли найти выход из порой возникающих легких ситуаций преследования. В особенности я помню, как однажды Франческо обнаружил себя переживающим персекуторную тревогу, возникшую из-за того, что сказал ему профессор. Профессора звали Боски, и все, что мне было нужно сделать, так это спросить у Франческо, состоял ли лес19 из пиний, чтобы помочь ему увидеть вещи в правильном свете.

19 Ит. bosco — «лес». — Прим. пер.

39

Избегание эмоций, проживание эмоций

Изъятие чего-то с целью освободить пространство — это, как я думаю, одна из активностей, развитию которой должна содействовать аналитическая работа. И все-таки, как мне кажется, это применимо не только к нашим пациентам, но также и  к нашим теориям. Устаревшая теория (и  я думаю, что любая теория, созданная днем раньше, утрачивает свою актуальность) отнимает пространство, необходимое для новых точек зрения. Я совсем забыл про вторую часть своей интерпретации — а именно, когда я сказал, что на месте, где была пиния преследования, сейчас могло бы быть платановое дерево самосознания и самоуважения. В конце концов, Наполеон по совместительству был и  старинной монетой, и  не было никаких причин, по которым он должен был бояться своих законных чаяний.

Организующая функция аналитика

Есть пациенты, которые сами приносят все ингредиенты, так что наша функция заключается единственно лишь в том, чтобы найти связь между ними и подобрать иной свет, с помощью которого можно все это подсветить.

40

Очень опытный иностранный коллега, который довольно часто приходит повидаться со мной, рассказывает мне на сессии, что он встречается со своей бывшей девушкой Джованной, от которой он отбился, как от опасного клеща. Затем он сообщает, что с  некоторых пор ему кажется, будто, скорее всего, у него есть тайный брат, о котором его отец ничего не говорил. Он продолжает рассказывать мне во всех подробностях о многочисленных женщинах разного возраста, с которыми его связывает романтическая дружба, а иногда и нечто большее. Будучи ярым фрейдистом, он задается вопросом, что могло бы означать для него то долгое время, которое он провел в  родительской спальне. Он до  сих пор помнит отвращение, которое он испытывал к  кровати с  ее запахом спермы, и  то, как смущал его отец, стоявший поблизости в одном верхе от пижамы.

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра

Поскольку наши сессии не были регулярными, невозможно было делать интерпретации переноса, поэтому я решил структурировать те элементы, которые он мне предоставлял. Есть один элемент, о котором я забыл: он пришел на сессию в огромной ковбойской шляпе. Я говорю ему, что, на мой взгляд, его бывшая девушка все еще воспринимается им такой же опасной, как и один из тех клещей, укус которых приводит к лихорадке, и что, возможно, это и есть его неизвестный брат; что он в определенном смысле очень уязвим, когда речь идет о  Джованне, ему все еще больно и, по всей видимости, он заменил Джованну очередью «нянь». Именно это и происходит с теми, кто проводит слишком много времени в родительской спальне: им сложно найти доступ к собственному пространству; в частности, это судьба главного героя фильма «Танги». Но, возможно, добавляю я, он к  тому же ощущает «мужской» запах, и  это запах мужских гениталий, потенции. Это то, что всегда создавало трудности для него, но, несмотря на все это, ковбойская шляпа открывает новые перспективы. Он будто бы поражен или, скорее, тронут этой перспективой. Он рассказывает мне о том, как позвонил Джованне и говорил с ней в агрессивном и саркастическом тоне, который он никогда не подумал бы использовать в других случаях. Я говорю ему о том, как важно, однако, что ковбой не находится под властью «поврежденного младшего брата». Он признает, что он сделал именно это и что настоящий ковбой никогда бы так не поступил. В конце сессии я прошу его о повышении оплаты. «Вы становитесь мне дороже с каждым разом!» — комментирует он. «Не так уж плохо быть дорогим», — отвечаю я.

Трансформации Очевидно, что этот раздел может быть понят, только если читатель имеет достаточно полное представление о том, что писал Бион по данной тематике (Bion, 1965), а также о моем соб-

41

Избегание эмоций, проживание эмоций

ственном последующем развитии данной темы (Ferro, 1994a, 1994b, 1996b).

Привязанность: основа для нарративных трансформаций

20 Ferro по-итальянски «железо». — Прим. пер.

42

По мере появления на сцене различных персонажей (муж, который подшучивает над ней, мать, которая ее не понимает, друг, который ее критикует) пациентка указывает мне на качество моих интерпретаций: какими подходящими и мягкими бы они ни были в моих глазах, такими они не были в ее. Я решительно принимаю ее точку зрения, делая ее ключом к поиску стиля интерпретаций, а также их своевременности, чтобы вместе эти факторы могли лучше отвечать ее потребностям. Ближе к концу сессии я наконец нахожу слова, чтобы дать ей знать о том, что сказанное мной и скорее даже то, как я это сказал, могло причинить ей боль и вызвать раздражение. На следующий день она рассказывает мне, что она увидела очень красивый «железный горшок»20 дома у матери, который она захотела забрать. Мать согласилась, а  отец спросил, знает ли она историю этого горшка. Она не знала, поэтому он рассказал о том, что изначально это был «железный снаряд», который дядя, воевавший на русском фронте, позже переделал в горшок. Он привез его домой с войны, и таким образом эта емкость перешла к семье. Родители сказали, что они счастливы, что теперь горшок может принадлежать ей. Пациентка делится этой историей с мужем, он говорит об этом как о «превращении» чего-то плохого во что-то красивое; пациентка уточняет, что это было похоже на трансформацию. Эта трансформация была лишь последним этапом из серии этапов: начиная с  моего доброжелательного выслушивания точки зрения пациентки, переходя к трансформации, которая произошла в  моем уме относительно стиля интерпретации, вплоть до изменения мной последнего, и, наконец, переходя к способности пациентки воспринимать эту трансформацию.

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра

Трансформация началась с меня и завершилась присвоением пациенткой в  виде появления более комфортного способа слушать меня и создавать пространство для моих слов в горшке, который теперь также принадлежит ей. Я никак не интерпретирую это пациентке. Я всего лишь упоминаю популярную песню “Mettete dei fiori nei vostri cannoni” («Вложите цветы в свои пушки»). «Да, — отвечает пациентка. — Это была песня Equipe 84, одна из моих любимых групп». Я размышляю о том, что 84 — это номер улицы, на которой находился мой предыдущий офис. На  сессии я упоминаю об этом мимоходом в ответ на некоторые высказывания пациентки. Она рассказывает о том, что даже ее мать, кажется, изменила свой способ взаимодействия с ней, и только к концу сессии я все-таки говорю, что, как мне кажется, пациентка хотела показать мне, что поняла мой другой способ быть с ней рядом. (Я не берусь объяснять ей, что снаряд/горшок «из железа» могут быть двумя способами, с помощью которых она воспринимает меня, в то же время оставаясь самой собой, — чтобы не спровоцировать новую волну раздражения в ней). Я должен подчеркнуть, что это может быть отнесено к тому, что Коррао (1991) называл «нарративными трансформациями» и  что я (Ferro, 1996b) определил как «трансформативные нарративы». Думаю, важно выделить то, что безусловно лежит в основе нарративной трансформации, — это «аффективные трансформации».

Один из видов трансформации: работа сно-видения

Стефано видит сон, в  котором он находится в  музее. Он смотрит вниз с лестницы и замечает, что мумии поднимаются и начинают перемещаться. Он думает, что должен найти способ «вывести их наружу». На этой же сессии он замечает вещи в моем кабинете, о существовании которых он не догадывался (но на самом деле они всегда там были), и в то же время он говорит, что не знает, хо-

43

Избегание эмоций, проживание эмоций

чет ли он жить жизнью, как у Депардье, или жизнью «с минимально возможной турбулентностью». Ясно, что сон, вложенный в форму де-мумификации, пробуждение новых чувств и эмоций в нем самом приводят к тому, что он ставит перед собой задачу вывести на свет, сделать явными эмоции, которые ранее были заперты в саркофагах Египетского музея. Здесь возникает несколько вопросов: о чем говорят пациенты, о каком времени/пространстве они рассказывают? как интерпретировать сон? Само собой разумеется, существуют и  другие варианты интерпретаций таких коммуникаций, но  я думаю, что они с  наибольшей вероятностью будут противоречить критерию «экономичности», который относится без исключений ко всем возможным интерпретациям, как отмечал Эко (1996). Более того, мы не должны забывать, что, согласно вертексу, принятому Бионом, сновидение — это феномен, наиболее богатый на  альфа-элементы, и  по тем или иным причинам он менее всего нуждается в  интерпретации, за исключением другого типа сно-видения, который был предложен Мельтцером, когда он говорил о том, что одно сновидение может лишь вызвать другое сновидение у аналитика. Это своеобразный обмен «поэтическими коммуникациями между умами», хотя иногда перефразирование стихотворения может быть полезным. Анализ и механизм анализа намного сильнее теорий, которые мы используем, и я считаю, что психоаналитический метод, который является величайшим наследием, оставленным нам Фрейдом (как отмечал Тальякоццо),  — это что-то вроде Кота в  сапогах (Ferro, 2006h), который способен пожирать даже орков. Парадокс в  том, что поле может функционировать трансформационным образом даже без ведома аналитика и пациента.

Бюро погоды и чувство вины

44

Работа, представленная на  крупном международном конгрессе, рассказывала о  клиническом случае, в  котором жен-

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра

щина, подавленная чувством вины из-за потери первенца по собственной оплошности (она оставила его на террасе в холодный мартовский день), в какой-то момент анализа набирается смелости (и это, по мнению автора, результат анализа), чтобы углубиться в то, как все произошло на самом деле. Она обнаруживает, что всегда думала, будто этот эпизод произошел в марте, но, связавшись с метеорологическим бюро своего города, пациентка узнает, что в тот роковой июньский день температура весь день была выше 20 градусов, осознав, таким образом, что она не несет никакой ответственности за потерю ребенка. Аналитическая работа происходила, на мой взгляд, через «увеличение» температуры поля: мартовский климат, замороженный чувством вины, становится теплым июнем с температурой 20– 22 градуса, позволяя наконец приготовить вину, переварить ее, выйти из замерзшей депрессии, и, несмотря на то, что отсутствовало само понимание такого способа работы поля, через повышение температуры... это, тем не менее, сработало.

Предвестники трансформаций: терпимость и  создание историй

После того как пациентка в течение долгого времени меняла свое положение относительно меня в кабинете (сначала она сидела напротив меня, потом ближе к кушетке, затем она позволила мне сидеть спиной к ней и, наконец, остановилась на положении сидя в моем кресле, в то время как я сидел позади нее за своим рабочим столом), она рассказывает мне о несносной секретарше, которая работает на  ее компанию, ведет себя неподобающим образом и  хочет вести себя так, как ей заблагорассудится, всегда согласно своим правилам, и которая не может находиться в зависимом положении. Потом она восклицает, что сыта по  горло своим бизнеспарт­нером, который тратит слишком много времени впустую. Мы некоторое время обсуждаем эти темы до того момента, как пациентка решает уволить секретаршу, которую она называет “stronzona” (буквально «большая какашка», что-то вроде «последняя свинья»).

45

Избегание эмоций, проживание эмоций

46

Я подтверждаю, что работать с таким человеком невозможно, и соглашаюсь с тем, что, действительно, это выглядит так, как будто секретарша хочет занять ее место, возможно, даже и ее «кресло» в компании. Пациентка схватывает этот намек и громко фыркает. В этот момент я предлагаю ей полную интерпретацию того, что она воспринимает свое поведение как неадекватное и как она боится потратить зря время. Я добавляю, что вопрос не столько в физических местах в комнате, сколько в том, какое значение приобретают эти положения: ей невыносима идея позволить мне приблизиться к ней и занять ее место из страха (это подхватывает тему, которая затрагивалась на предыдущих сессиях), что я могу заметить, насколько она неумелая или склочная. Я добавляю, что я не думаю, что она хоть сколько-то отличается от других человеческих существ, и что, в любом случае, я здесь не для того, чтобы бороться с любым возможным склочничеством или неудачей. Пациентка какое-то время хранит молчание, затем рассказывает, что на  самолете обратно из  Парижа, куда она летала по  работе, она сидела рядом с  симпатичным молодым человеком, который показался ей привлекательным и  приятным, но ее бизнес-партнер начал рассуждать о том, как важно, чтобы она вышла замуж в церкви и сделала все по правилам, — это так сильно ее смутило, что она так и не заговорила с симпатичным молодым человеком, несмотря на  то, что он делал несколько попыток начать диалог. Я замечаю, что, возможно, ее начинает привлекать идея новой (психической) позиции в  отношении меня, идея оставить меня, а именно — поставить меня на мое место (кресло), а  ее  —  на  ее (кушетка), но  она воспринимает мои слова как поучающие и категоричные, и это мешает ей начать разговор с самой собой о том, что нужно довериться ощущениям и отправиться на кушетку. «Вот теперь мы достигли своей цели, — отвечает она лаконично, — и я обещаю, что подумаю над этим».

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра

Несколькими днями позже, рассказывая о  цене нового, но  трудоемкого рабочего проекта, она возвращается к  теме «положения». «Между нами не всегда должен находиться рабочий стол», — говорит она. Я отвечаю, что стол кажется Берлинской стеной, отделяющей ее от аспектов ее личности, которых она страшится. Я добавляю, что это мне напоминает фильм «Гуд бай, Ленин!». Она говорит, что не знает этой истории, поэтому я кратко рассказываю ей содержание: женщина находится в коме на протяжении долгого времени, и к моменту, когда к ней возвращается сознание, стена уже пала и открылся новый мир. Ее семья беспокоится о  том, как она отреагирует на  новую ситуацию, и использует тысячи уловок, чтобы сконструировать фальшивую реальность, в которой они притворяются, что все так же, как и  было раньше. В  один прекрасный день этой женщине приходится выйти на улицу в одиночестве, и теперь, находясь без надзора, она понимает: то, что ее семья принимает за шокирующий опыт, на  самом деле является чем-то радостным; перемена возможна, и в то же время это прекрасно. Я добавляю, что, по-моему, наступил подходящий момент и  для той женщины, что находится в этой комнате.

Дальнейшая трансформация: регуляция супер-эго аналитика

После нескольких месяцев анализа Даниеле описывает сон: находясь в ожидании получения подробных электронных писем от меня, в действительности все, что он получает, — это несколько коротких писем с вложениями, содержащими картинки и небольшие истории. Я предлагаю следующее прочтение этого сна (которое, как я позднее подумал, было продиктовано моим супер-эго): я не обеспечил его тем, что он ожидал от меня получить. «Наоборот, — возражает он, — в этой комнате я чувствую себя как воздушный шарик, а образы и короткие истории, которые вы мне рассказываете, — как короткие толчки, передаваемые шарику, пока он летает по комнате, постоянно открывая новые ракурсы».

47

Избегание эмоций, проживание эмоций

Игра с пациентом, игра со значениями, игра с самим собой — все это приводит нас к некоему творчеству, благодаря которому прежде немыслимые значения формируются одним из участников аналитической пары.

Модель психики

Существует ли континуум и дисконтинуум между людьми и животными?

48

На этом поле разыгрывается большая игра. Лично я склоняюсь к  мысли, что в  млекопитающих происходит больше психической жизни, чем мы можем вынести. Так же я считаю, что в человеческих существах присутствует больше психического, чем мы привыкли думать; что это количественно другое психическое, которое в конечном итоге подразумевает качественный скачок. Обычно мы все думаем о человеке как о результате эволюции более ранних этапов; о том, что благодаря развитию психики человек теперь может лучше справляться с  инстинктами и влечениями, которые мы разделяем с другими приматами. Я бы настаивал на сосуществовании этой точки зрения с той, которая является ее зеркальным отражением: ментализация, присущая нашему биологическому виду, также является фактором мощного возмущения работы влечений/инстинктов, которые как таковые функционируют достаточно хорошо. Только в  случае когда психика была в  состоянии развиваться наилучшим образом, она может стать зрелой и  богатой возможностями, но по многим разнообразным причинам каждый раз, когда психика дисфункциональна, она становится причиной дерегуляции, в том числе нарушая работу базовых инстинктивных влечений, которые до этого функционировали нормально. Психика — лучший и одновременно худший аспект нашего вида, дар эволюции, но одновременно и тяжкое ее наследие, способное стать препятствием на пути дальнейшего развития. О том, как мы можем обрести хорошо функционирующую психику, я рассказал в своих других работах (Ferro, 2002a). Де-

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра

лая некоторые поправки к теориям Биона, я уже говорил о дефектах, которыми может обладать психика, и о том, как они могут влиять на  ее работу (на  хорошее функционирование), на  нормальное функционирование организма (психосоматические заболевания) и на надлежащее функционирование «общественного организма» (правонарушения, асоциальное поведение, коллективная тупость21). Если верно, что «функционирование психики» является характерной чертой нашего вида, то это предполагает много­ уровневые последствия, которых мы пока явно не осознаем. Используя другую терминологию, мы можем говорить о том, что если есть континуум (непрерывность) между нами и биологическими видами, предшествующими нам на эволюционной лестнице, то нет ни больших проблем, ни больших цезур. Если, с другой стороны, существует скачок, который является «запуском» психики, то мы обладаем чем-то специфическим и особенным — чем-то, что католицизм называет «душой» и что я более упрощенно называю «психе». В таком случае психика не только регулирует или де-регулирует остальную часть человеческого аппарата, но и главенствует над ним.

Рис. 2.2. Два мозга, заснятые во время попытки спариться, чтобы создать идею

21 Речь идет о форме коллективной защиты — групповой процесс, когда его участники отгораживаются от болезненной реальности, не желая понимать очевидное. — Прим. ред.

49

Избегание эмоций, проживание эмоций

50

Возьмем, к примеру, сексуальность: мы всегда размышляли о сексуальности в терминах тела, и в этом контексте легко дать определение гетеросексуалу, гомосексуальному мужчине или гомосексуальной женщине. Но  ситуация меняется, если мы смотрим на сексуальность как на вид связи между психиками. С этой точки зрения гомосексуальный мужчина должен придерживаться содержания , стремящегося к объединению с  содержанием , чтобы подчинить его или помочь ему, в  то время как гомосексуальная женщина будет , и  это будут отношения мирной гомогенности с  протоэмоциями, которые остаются отщепленными. Настоящие гетеросексуальные отношения должны быть только , другими словами, это отношения, где содержание объединяется плодотворным образом с контейнером, который позволяет развитие содержания и развивается сам в свою очередь. Это значит, что гомосексуальное и  гетеросексуальное имеют отношение к функционированию психики. Пара, состоящая из  двух мужчин, может выполнять гетеросексуальную функцию, если их психики объединяются творчески, либо может выполнять или мужское, или женское гомосексуальное функционирование (   ). Это же справедливо для фенотипической гетеросексуальной пары, у которой может быть гомосексуальное функционирование (   ) психик, когда происходит столкновение или беспрерывное    фузионное функционирование, и так далее. Чем больше мы придаем значения психике, тем больше то, что мы сейчас сказали, будет «когнитивно» эффективным. Существование души (психе) подразумевает законность фенотипически гетеросексуальных (но по факту гомосексуальных) отношений. И мы можем даже задать вопрос о том, какой вид глубинной сексуальности (между психиками) имеет фенотипически гетеросексуальная пара. Разумеется, это относится и ко всем другим возможным уровням: рождение детей — для любой пары вполне этично заводить детей, и, если уж на то пошло, это то, что должно осуществиться, если пара фертильна.

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра

Думаю, что применение этого подхода к любому типу поведения было бы полезным упражнением.

Пьеро и Линда

Пьеро и  Линда  — супружеская пара, которая с  момента нашей первой встречи продемонстрировала мне два альтернативных регистра функционирования. Или они ожесточенно конфликтуют друг с другом, причем каждый из них пытается запугать другого, или же один из них, а чаще всего оба демонстрируют ложное спокойствие, которое образует «мертвую тишину». Даже в их сексуальной жизни есть два регистра: в первом один из партнеров не испытывает желания, что приводит к взрывной фрустрации другого; во втором они оба симулируют вовлеченность, которой на  самом деле не чувствуют. Это то, что я называю мужской (   ) или женской (    ) гомосексуальностью: в сущности, с психической точки зрения, они являются гомосексуальной парой. И  каждый из  них в  свою очередь имеет гомосексуальный способ функционирования по отношению к себе самому. Либо они находятся в беспрерывном конфликте между несочетающимися функциями селф, либо они испытывают состояние аутистического отстранения от селф. Таким образом, они или в конфликте с селф, или не имеют контакта с селф.

Быстротечность Другое последствие наличия «психики», как уже отмечалось много раз, заключается в том, что осознание нашей конечности и часто наша неспособность выдержать это, наше незнание ответов и невозможность их получить на этапе эволюции, которая позволяет нам только задавать вопросы, а также то, что мы неспособны справиться с  отсутствием ответов, приводит нас к форме анестезии или, если необходимо, к обману, который мы называем религией, фанатизмом, верой и тому подобное. Когда Бион (1970) говорит о лжецах, он помогает нам соприкоснуться с этой правдой неожиданным способом. Лишь давая

51

Избегание эмоций, проживание эмоций

нашей способности мыслить развиваться в  течение длительного периода времени, мы в  силах встретиться, не  прибегая к экзорцизму, с мимолетностью нашего существования без необходимости цепляться за ложь, пусть даже и коллективную.

Преступность и ответственность Эта теория мышления одновременно открывает целый спектр вопросов, касающихся патологий, задействующих эвакуации в физическое тело или в социальный организм. Преступления, асоциальное поведение, насилие лишь в  некоторой степени рассматриваются как следствие психической дисфункции. В  то время как более архаичный уровень психической дисфункции, а именно эвакуационный, приводит к галлюцинациям / бредовым идеям или заболеваниям в теле или нарушениям, эвакуированным в социальный организм. Случай Мары был вынесен на обсуждение в супервизионной группе. Человек, представляющий его, извиняется, делая оговорку, что это не психиатрический, а лишь «социальный» случай. Мара мучается от панических атак, у нее есть желудочно-­ кишечные симптомы, которые усложняют ее жизнь. У  нее проблемы с пищеварением, и она часто страдает от диареи. Она знакома и ведет деловые отношения с людьми, принадлежащими к маргинальным слоям общества: Рауль, мелкий мошенник, Ансельмо, наркоторговец, Луи, вор и разбойник. К тому же у нее было несколько абортов. Кажется очевидным, что график психического функционирования Мары может выглядеть следующим образом:

52

Другими словами, то, что мы имеем,  — это ситуация ( ) протоэмоциональных состояний в  избытке, которым не  был оказан трансформирующий прием и которые были отщепле-

Глава 2. Изображение и повествование: бесконечная игра

ны и эвакуированы в разных персонажей: в Рауля, Ансельмо и Луи. Характерной чертой каждого из них является то, что их «поступки» окрашены (крайне) низким уровнем осмысления. Эвакуация данных аспектов может осуществляться с помощью более очевидных психических способов (галлюцинации, бредовые идеи), в более медицинских формах (в таких, как болезнь Крона, язвенный колит и т. д.) или через социальные средства (полицейские и судебные органы). Может ли рассмотренная с  этой точки зрения преступность быть эквивалентом психосоматического заболевания в социальном организме? Соответственно, любая форма правонарушения находится в пределах поля психиатрии/психоанализа. Кроме того, терапия не должна сводиться только к вопросам контейнирования и связывания, она в том числе должна обращать свое внимание на  активацию прекращенного процесса ментализации или, скорее, процесса трансформации безмолвной де-ментализации, без работы которого совершаются злодеяния. В случае Мары, когда она решила начать терапию, Рауль, Ансельмо и  Луиджи превратились в  персонажей ее терапии, персонажей, которые могут пониматься как отщепленные и эвакуированные аспекты ее личности и которые обратились, чтобы быть «услышанными» за счет возвращения подавленного, отщепленного или неосмысленного — того, что я ранее определил как рубец. У Рауля случился роман с  соседкой, и  он начал испытывать эмоции, которые прежде были ему незнакомы: очевидно, в терапии соседка была доброжелательной и мыслящей частью аналитика. Это подразумевает переформулировку многих правовых концепций, начиная с уголовной ответственности. Представьте мать, которая убивает своего ребенка в порыве ярости. Это происходит из-за стремительного coup de main22, при котором «отщепленные и неизвестные» части матери завладевают рычагами управления. Мать действует, будучи поглощенной этим

Фр. coup de main — путч, переворот. — Прим. пер.

22

53

Избегание эмоций, проживание эмоций

«Черный Перикл» — это роман Джузеппе Феррандино, опубликованный в 1993 году под псевдонимом Никола Калата. — Прим. ред.

23

чуждым функционированием, которое приводит ее без ее ведома к совершению кровавого деяния. Строго говоря, она не находится в состоянии «полного владения собой», но вопрос ее общественной опасности остается открытым. Если она опять возьмет «бразды правления» в свои руки, так сказать, она станет совершенно нормальной, но кто может быть уверенным, что это не повторится снова? Нет никакой гарантии. Давайте возьмем случай, когда отец убивает своего трехлетнего сына, потому что не в силах выносить его плач по ночам. О чем мы думаем? О том, что этот человек не может выдержать депрессивную часть своей личности, которая плачет и которую он хочет уничтожить. Он действует в соответствии с этим; он не мог бы повести себя по-другому. Я говорю о том, что преступное действие не является выбором, это вынужденное поведение: в данном конкретном случае субъект не мог поступить как-то иначе. Мужа раздражает жена, которая не  переносит того, что у членов ее семьи есть отношения с другими людьми. Будучи захваченным непрекращающимся чувством преследования, он убивает свою жену и  хочет избавиться от ее тела. Но  он не  знает, что делать, и  его разоблачают при неуклюжей попытке похоронить ее в саду. Этот мужчина пытается заставить замолчать ту часть своей личности, от которой не  понимает, как избавиться каким-то другим способом. Он хочет обрести внутренний покой. Он действует поневоле и в самотерапевтических целях. Часто встречающаяся глупость, соответственно, также является одной из  характерных черт преступления, поскольку зачастую это действие, основанное на мысли, и мы уже не узнаем, какой была эта мысль. Есть прекрасная книга, написанная Феррандино, под названием «Черный Перикл»23, которая иллюстрирует эту точку зрения.

Глава 3

Примеры и уточняющие вопросы

Искаженное восприятие или гипервосприятие? Есть много ситуаций психических страданий, при которых нет консенсуса относительно восприятия себя, других или мира. Зачастую этот тип патологии рассматривается как форма искажения восприятия, хотя и в разной степени: от парафизиологической дисморфофобии24 подростков до  анорексии на  промежуточном этапе и до явлений галлюцинаторного феномена (от визуальных вспышек до истинных галлюцинаций) или бреда. Модель психики, которую я предлагаю, рассматривает все эти явления как феномены гипервосприятия, при которых человек «видит» (или слышит, или чувствует запах и т. д.) скрытые, спроецированные, отщепленные части себя, ускользающие от объективного взгляда другого, в то время как «ультразвук» или «томографический» взгляд того же человека позволяет нам видеть так же, как инфракрасный свет позволяет видеть в темноте. Так называемое телесное дисморфическое расстройство регистрирует неинтегрированные аспекты подростка или неметаболизированные аспекты нас самих.

Дисморфофобия — синдром непринятия своего тела. Обычно начинает проявляться в подростковом возрасте. — Прим. науч. ред.

24

55

Избегание эмоций, проживание эмоций

Юный пациент воспринимал себя как человека с большим носом. Это причиняло ему огромные страдания, его кожа была такой тонкой, что казалось, будто бы она вот-вот порвется: фактически, он видел части или, скорее, слоноподобные функции своей личности, которые угрожали вот-вот разорвать все изнутри, что вызывало в нем настоящий ужас. Проблема анорексии ничем другим не  отличается, как я упомянул ранее. Здесь нитевидный образ (A), воспринимаемый другими, является не  таким реальным для пациентки с  анорексией, которая видит за этим образом огромную и тяжелую часть (функцию) ее личности (B), которую она должна непрерывно отщеплять, в рамках стратегии выживания. Она видит (B), тогда как другими (B) не воспринимается (рис. 3.1). Ничем не отличаются и параноидальные расстройства, при которых невыносимые части себя распространяются на  других, становящихся преследующими хранителями этих аспектов. Иногда такие хранители выбираются вслепую и случайно; в других случаях их находят подобно тому, как режиссер подыскивает актера для особенной роли с помощью кропотливого процесса кастинга. То же самое происходит при галлюцинаторных феноменах, когда пациент видит отщепленные и спроецированные аспекты себя во внешнем мире, который раскрашивается в разные

А В

56

Рис. 3.1. Как человек с анорексией видит свое тело

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы

цвета этими функциями или фрагментами этих функций. Во всех пациентах присутствует, пусть и минимальная, режиссерская роль, которая позволяет «увидеть» то, что другие упускают из вида.

Обвинения Луки

Лука постоянно говорит о судах из-за малозначительного судебного дела, участником которого он является. Сценарии рассказов Луки становятся все более достойными романов Кафки25 и катастрофическими. И тем не менее, появляется возможность найти выход из создавшейся ситуации, которой аналитик прежде не придавал значения. Это происходит в тот момент, когда он начинает понимать, как Лука воспринимает анализ, и ему удается увидеть этот процесс глазами пациента: для Луки это место, где его беспрестанно экзаменуют, критикуют и неодобрительно относятся к  нему. Аналитик ничего не  скажет об этом, но  новое «восприятие» позволит пациенту улучшить свое отношение к себе и неуклонно способствовать постепенному роспуску суда.

Намек на роман «Процесс» Кафки про судебное разбирательство. — Прим. ред.

25

Отщепленные части стоит рассматривать как состоящие из клубков (подобно клубкам из шерсти) разнообразных цветов, которые сбились вместе и  которые должны быть распутаны и  разделены на  тонкие цветные нити (разные эмоции), а затем медленно сплетены и гармонично увязаны с эмоциональной структурой пациента тем способом и с той скоростью, которые переносимы для него. Мы должны помнить о том, что симптомы или защиты являются результатом многолетней тяжелой работы, нацеленной на то, чтобы избежать еще большей беды, поэтому процессы деконструирования и конструирования с учетом пределов пациента по выносимости боли требуют особой заботы и внимания.

Ярмарка лошадей

Дениз состоит в  отношениях с  мужчиной, который на 20 лет старше ее. У Дениз всегда были симбиотические отношения с матерью, и однажды, направляясь в больницу, что-

57

Избегание эмоций, проживание эмоций

58

бы навестить мать, она попала в  серьезную аварию, которая привела к необходимости ампутации трех пальцев. Спустя несколько лет, во время ссоры с  ее предыдущим молодым человеком, произошел другой несчастный случай, повлекший за собой ампутацию ступни. Затем она перенесла восстановительную хирургическую операцию, в ходе которой ей успешно имплантировали протезы. Массимо, мужчина, с которым у нее выстроились крепкие отношения, по прошествии некоторого времени превратился в ее протез. Несмотря на то, что у нее все еще есть сложности с гневом, отчаянием и ревностью, каждый раз, когда он уходит, он придает ее жизни смысл. Периодически она теряет контроль и взрывается в жутком приступе гнева на Массимо, который говорит, что он больше не желает мириться с подобными эмоциональными землетрясениями. Терапевт, который взял случай Дениз, сразу понял, что во внутреннем пространстве пациентки нет места для интерпретаций содержания, и все, что он делает, это собирает, называет и  подсвечивает разнообразные эмоции: разочарование, гнев, отчаяние и т. д., с которыми она сталкивается благодаря отношениям с Массимо (которого мы понимаем, конечно, как «маску» аналитика). Согласно описанию Дениз этот тщательный метод работы по  контейнированию превращается в  новую привычку, которую они с Массимо разделяют друг с другом, — в «походы на лошадиные ярмарки». Они описаны с  помощью всех их характерных черт: нер­ возность, необузданность и  раздражительность, причем каждая ярмарка и каждая лошадь соответствует какой-то одной эмоции или группе эмоций Дениз. Геометрия, которая позволяет переключиться с проективного примера пациентки на  осуществление переписывания в поле, не так уж проста, но это то, что позволяет аналитику найти способ для решения проблемы. Спустя несколько месяцев такой работы Дениз решает пойти на курсы верховой езды для того, чтобы научиться сидеть

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы

в седле. Становится ясно, что на данном этапе Дениз чувствует себя готовой двигаться от уровня, на котором эмоции по большей части описываются, к уровню, где она может стать непосредственно их наездницей, входить в контакт с ними и начать их обуздывать. Более того, во время периодов ожидания Массимо (интервалы между сессиями) Дениз начинает заниматься тем, чего никогда прежде не пробовала: она рисует углем картины, на которых преобладает повторяющийся мотив: пляжи с бушующими волнами (оседлание волн?). Негативный перенос может интерпретироваться «напрямую» или косвенным образом (с пониманием того, что интерпретация происходит «в» переносе, а не «относительно» переноса, с  сознательным использованием персонажей, которых предлагает пациент (главный врач, его мать… его банк… его зубной врач… и т. д.)). Перенос вначале принимается (каким бы он ни был), затем осознается, перерабатывается и, наконец, «проговаривается». Если пациент начинает сессию с фразы о том, что у него «болит живот и он не может переваривать тяжелую пищу», я бы никак не интерпретировал это высказывание, я бы приготовил легкое интерпретативное угощение в этот день: легкоусвояемую пищу. Если пациент жалуется на  свой банк и  говорит о  том, что они, как правило, действуют не в его интересах, а только изо всех сил пытаются продать ему свои банковские услуги, я бы не стал делать прямую интерпретацию, а отметил бы чувства «недоверия» и  «предательства», которые он испытывает по отношению к своему банку. С точки зрения поля, когда аналитик понимает, насколько обширно его поле деятельности, не  существует таких вещей, как интерпретации «вне поля», при условии, что персонажи, присутствующие в поле, используются. Это позволяет нам давать интерпретации самого поля, которые проявляют определенное функционирование, охватившее все поле целиком, или интерпретации в поле, если они отражают аффективное движение в точке внутри поля.

59

Избегание эмоций, проживание эмоций

В оригинале название Una squillo per l’ispettore Klute содержит слово «девушка по вызову» (Una squillo). «Клют» (англ. Klute) — фильм американского режиссера Алана Пакулы. По сюжету Джон Клют расследует исчезновение своего знакомого. Единственный ключ — письмо п ­ окойного в адрес нью-йоркской «девушки по вызову» Бри Дэниелс. — Прим. ред. 26

60

Вызов для инспектора Клюта26

Мартино — офицер итальянской полиции, который не может сказать нет. С тех пор как он начал роман с инспектором полиции, «он чувствует, что задыхается», но не может сказать этой женщине, что хочет с ней расстаться. Его подростковый период был очень печальным и одиноким временем, но  поступление на  службу в  полицию, где он сделал быструю карьеру благодаря своим знаниям в компьютерной области, помогло ему найти свою роль и  свой стиль жизни. Есть одна часть Мартино, которая очевидно противоречит его здравому рассудку, которая овладевает им и  с помощью которой он овладевает всем вокруг: он испытывает глубокий интерес к примитивным народам Африки. Одновременно с не удовлетворяющими его взаимоотношениями с  Кристиной, женщиной, работающей в полиции, которая имеет дело с мигрантами, он имеет тайные отношения с кубинской «девушкой по  вызову», которую находит чрезвычайно удовлетворяющей в  сексуальном плане. Молодая кубинка в  действительности оказывается дочерью дипломата, работающего в европейском городе, и на самом деле находится в Италии для того, чтобы продолжить свое обучение в аспирантуре. Время от времени, несмотря на то, что она училась в школе-интернате во Франции под надзором монахинь, она работает «девушкой по  вызову», для чистого удовольствия и  возбуждения, которые она испытывает при встрече с «незнакомыми» мужчинами. Предельно ясно с самого начала, что в поле действуют совершенно разные силы: некоторые из них — это рациональные защиты, тогда как другие указывают на протоэмоциональные аспекты. Смесь может оказаться взрывоопасной или даже чрезвычайно «вкусной», поскольку все будет зависеть от того, каким образом эти аспекты будут смешаны благодаря вкладу аналитику. Мы еще не знаем, какие ингредиенты будут добавлены (или исключены) и как они будут «взбалтываться». Безуслов-

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы

но, эта история выглядит многообещающей с самого начала, так как она открывает широкий спектр возможных событий.

Вопросы, которые необходимо уточнить Существует ли психика без влечений?

Это крайне важный вопрос. С  одной стороны, у  нас есть Фрейд, развитие «французского психоанализа» и  идея «бессознательной фантазии» в  качестве «психической репрезентации влечения». Все, что мы знаем о влечениях различных уровней, их судьба, их генеалогия, их сплетение и расплетение — часть нашего общего психоаналитического наследия. В то же время, с другой стороны, у нас есть отношения с объектом и с качествами, которыми он обладает. Сексуальность понимается как primum movens (или основная движущая сила), в значительной степени стоящая за влечениями. В модели, которая резонирует со мной и которую я в то же время пытаюсь развивать, категория психики (мышление — чувствование — сно-видение) понимается по-другому и сложнее. Психика берет свое начало из трансформации сенсориальности в альфа-элементы, в младенце — посредством прохождения этих сенсорных откликов через альфа-функцию матери, затем путем прохождения сенсориальности через собственную альфа-функцию, когда та окажется интроецированной и начнет достаточно хорошо функционировать. Категория сенсориальности не тождественна инстинктивной области, она намного шире. Эта сенсориальная область охватывает все источники стимуляции, а  именно: проприоцептивные стимулы (голод, жажда и т. д.), а также экстероцептивные стимулы (свет, жар, цвет)  — другими словами, все, что принадлежит психике в виде ощущений как изнутри, так и снаружи, включая возникающие состояния протоэмоционального переполнения и  те состояния, которые происходят в другом. Психе, таким образом, это не то, что формируется благодаря трансформации влечений, а скорее то, что формируется

61

Избегание эмоций, проживание эмоций

благодаря трансформации всего, что было воспринято как беспокоящее и что по этой причине стало «эвакуированным воспринятым». Как только это эвакуированное воспринятое принимается и  трансформируется психикой с  функционирующей альфа-функцией, приводится в  движение процесс, создающий альфа-элемент и  инициирующий постепенную интроекцию альфа-функции. Итак, функционирующая психика имеет следующую структуру: сенсориальность

VS

α-функция

VS

α-элементы

Концепт сенсориальности намного шире, чем концепт влечения. Концепт бета-элемента намного шире, чем концепт того же влечения. Однако, когда мы определяем понятие психики, обязательным является прохождение через психику другого и интроекция функции мышления благодаря разворачиванию этого способа мышления (мышление — чувствование — сно-видение). Мне кажется, что Бион ясно указывает нам этот путь и  сигнализирует о том, что большая проблема нашего вида — это именно «психика» и все ее дисфункциональности. Психика каждого человека в том числе зависит от качества альфа-функций, которые были интроецированы, и от того, как они соединены между собой. Другими словами, здесь я говорю о  понятии трансгенерационной передачи по  Файмбергу (Faimberg, 1988, 1993).

А как обстоит дело с индивидуальностью аналитика и пациента в теории поля? 62

Аналитик и пациент — два локуса, которые существуют в поле только в те два момента, когда субъектность только появляет-

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы

ся (наподобие точек формирования двух гор: своего рода места горообразования субъектности) и когда происходит разжижение, постепенное рассеивание этой субъектности. Это движение является непрерывной и бесконечной осцилляцией.

Существует ли что-нибудь вне поля? Конечно существует, но это не относится к нам как аналитикам. По моему мнению, мы являемся аналитиками, когда мы находимся в  присутствии пациента и  внутри сеттинга. Если что-то врывается в сеттинг, то это разрушает поле. Сильное землетрясение  — достаточная причина для того, чтобы покинуть виртуальный кабинет аналитика и войти в реальность «каждый сам за себя» или реальность «бежим отсюда».

Что меняется в технике согласно теории поля? Давайте рассмотрим пример пациента, который отрицает все эмоции, любое эмоциональное вовлечение, любую эмоциональную зависимость от другого. Перед летними каникулами он говорит мне, что Пина, кузина его девушки, очень расстроена, потому что ее молодой человек вынужден уехать по работе на долгое время в США. Он не знает эту кузину лично, но его девушка попросила его дать ей контакты аналитика. Для меня эта «персона» (которая не имеет отношения ко мне, если она существует за пределами кабинета) — это пространство в комнате, которое становится проницаемым для чувств и эмоций. Истории и перипетии этой персоны, Пины, во взаимоотношениях с ее аналитиком — все это относится к аналитическому полю так же, как и кузен-аналитик моего пациента, который в ужасе оттого, что я назвал «кузине» имя аналитика, для меня все это — представления и движения в поле. Они представляют собой не  коллатеральный перенос, а  компоненты нашего мира, аналитической экосистемы, где аналитики, пациенты, кузины, девушки сосуществуют, — и все эти представления находятся в состоянии перехода и постоянной трансформации.

63

Избегание эмоций, проживание эмоций

Не грозит ли понятию поля опасность стать отсылкой на само себя? На мой взгляд, абсолютно точно нет. Дело в том, что поле постоянно расширяется и в нем существует бесконечное количество сценариев, рассказов и персонажей. Функционирующее поле становится живым полем, которое невозможно воспринять. Так же бывает и с хорошим фильмом: мы забываем о нашем восприятии самих себя и занимаем свое место рядом с  Бен-Гуром, командой корабля из «Стартрека», Красоткой и так далее. Это происходит без какого-либо осознавания того, что человек задействован в анализе. За исключением, возможно, тех моментов, когда аналитик по той или иной причине выходит за пределы истории, чтобы дать интерпретации того, что происходит. Иногда это может быть необходимым. Это соответствует тому моменту в  кинотеатре, когда зажигается свет и другой уровень осознанности вступает в игру — пауза и ожидание возобновления путешествия. Поле — пространство-время всевозможных потенциальностей, всевозможных миров, и они будут разными для каждой аналитической пары, находящейся в процессе работы (Ferro, 1991a, 1994c, 1994d). Поле способствует постоянной активации функции сно-видения в психике, допуская непрерывное расширение способности для ментализации. Такое поле допускает не только интерпретации переноса вместе с интерпретациями «в» переносе, но и интерпретации поля и «в» поле. Последние никогда не находятся вне переноса и не являются внеотношенческими (я думаю о поле как о проявлении расширенного отношенческого аспекта).

Трансформации во время анализа

64

Конечно, трансформации необходимо различать не только в соответствии с типом (в ригидное движение, проективные, в галлюциноз, нарративные), но  в  том числе и  в соответствии с  их степенью стабильности и обратимости/необратимости во вре-

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы

мени. Давайте обратим внимание для начала на краткосрочные и обратимые трансформации, затем на среднесрочные и, наконец, на те, которые являются долгосрочными и необратимыми.

Натали и отрицаемое время

Натали — девушка с анорексией, она долго лечилась в больнице с переменным успехом. После того как Натали начала интенсивную психотерапию, она быстро перешла от более явных проблем с анорексией («здесь нет места для меня, здесь нет пространства для меня») к  решению, уже предложенному Гринбергом (1981), которое заключается в  том, что, только сделав себя саму очень маленькой, ей, возможно, удастся найти место в психике невероятно занятой и поэтому эмоционально недоступной матери, — к другому сценарию, в котором трансгенерационная сепарационная тревога выдвигается на передний план. Натали терзает ностальгия по тому времени, когда она была маленькой и  хорошей, очень хорошей. Она была застенчивой и послушной девочкой. Потом их семья переехала. Фактически они переехали на небольшое расстояние по той же улице, и именно тогда появился «странный озноб», который продлился несколько месяцев. Одновременно с этим у ее отца развились грыжи. На сессии она часто говорит о том, какой ее комната была прежде, и  еще о  «других анорексичках», которые находились в  больнице вместе с  ней и  проявляли неприступные аспекты самих себя. Но неприступные в отношении чего? Перемена и горе, кажется, находятся за пределами ее эмоциональных возможностей. У нее не хватает аппарата, который бы контейнировал ее горе и  метаболизировал его или все те эмоции, которые предполагает каждое изменение. Она приходит в отчаяние от мысли о том, что невозможно вернуться к тому состоянию, в котором она была раньше. Они переехали в  дом, чтобы было больше пространства, однако все считали новый дом проклятым: отец перенес несколько разных заболеваний, а у матери развилась опухоль.

65

Избегание эмоций, проживание эмоций

Схема поведения Натали  — плакать над тарелкой равиоли, пребывая в отчаянии от того, что она не может есть, — похоже, сформирована для того, чтобы остановить время. Поскольку нужное оборудование так и не было установлено в доме, ей невыносимо течение времени и горе, которое неотступно сопровождает его. Для нее это безнадежная борьба, но сейчас, как кажется, от нее невозможно отказаться. Она пытается заключить договор с  дьяволом, чтобы он остановил время. Эта короткая отсылка к кейсу Натали — способ сказать, что не  существует единой интерпретации и  что даже такой точно определенный симптом, как анорексия, может иметь совершенно разные грани: в случае Натали анорексия, по-видимому, — это ложная форма решения в ответ на страх перед депрессивным коллапсом при столкновении с  невозможностью изменения. Другие формы анорексии, с другой стороны, как мы уже могли заметить из написанного выше, указывают на проблему изобилия отщепленных и  отрицаемых протоэмоций, повторяющихся бесконечно в мысли сновидения наяву, которая показывает им, в чем, по всей видимости, заключается ложное восприятие.

Марчелла и газовый баллончик

Характеризующиеся импульсом к разрушению объектов, которые находятся поблизости. — Прим. ред.

27

66

Марчелла — подросток, она учится в школе, специализирующейся на классических дисциплинах. С тех пор как ей сообщили о неминуемом разводе ее родителей, у нее начались пантокластические27 кризы, чередующиеся с периодами, проведенными в кровати в кататоническом состоянии, в темноте, во время которых ей не хотелось ни одеваться, ни есть. Она производит впечатление поверхностной и легкомысленной; Марчелла хочет стать моделью или танцовщицей и, по  всей видимости, переключается между глупостью и  депрессией. Бывают моменты, когда она показывает глубины

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы

своего отчаянного одиночества, но бывают и другие — когда она скрывает это за абсолютным легкомыслием. Отношения между ее родителями пришли в  состояние кризиса после того, как анализ крови, необходимый для проведения операции, показал, что группа крови Марчеллы несовместима с отцовской. Выяснилось, что Марчелла была зачата в отношениях, в которых ее мать состояла — и которые продолжает поддерживать — с коллегой. Марчеллу ужасают иммигранты, в  частности, она боится, что подвергнется нападению и изнасилованию со стороны албанцев, марокканцев и  сенегальцев. Она всегда носит с собой газовый баллончик, вызывающий паралич, который купила в интернете. Пару раз она использовала его, чтобы защитить себя от агрессии, и однажды, чтобы остановить неадекватного водителя, который едва не напал на ее мать после рискованного обгоняющего маневра. Другая отличительная черта Марчеллы заключается в  том, что она использует ложь как образ жизни. Она врет учителям, врет родителям о своих оценках в школе, она врет о своем молодом человеке и о том, чем она занимается. На этом этапе становится ясно, что баллончик, который она всегда носит с  собой,  — это ложь, с  помощью которой она парализует чрезмерно мощные эмоции, с  которыми невозможно совладать иначе. Единственная альтернатива заключается в  том, что «газовый баллончик» может взорваться, как при пантокластических кризах. Страдание, в свою очередь, можно только усыпить. Такое поведение, по-видимому, является основным способом функционирования в  семье. Более пятнадцати лет ее мать скрывала свои отношения с коллегой от мужа, скрывала настоящего отца своей дочери до того момента, как все взорвалось благодаря анализу (крови). Сама Марчелла чрезвычайно боится анализа, поскольку она опасается, что это заставит ее соприкоснуться с невыносимым отчаянием. Поверхностность и  легкомыслие, в  свою

67

Избегание эмоций, проживание эмоций

очередь, являются внутрипсихическими распылителями, с помощью которых она избегает контакта с чрезмерно интенсивными, сложновыносимыми эмоциями, которыми она чувствует себя изнасилованной  — так же, как она боится того, что может быть изнасилована нелегальными иммигрантами. Нелегальные иммигранты, по  всей видимости, являются всем тем, что не может быть разделено с другими или с самой собой, и  поэтому это может быть только парализовано, подвергнуто отрицанию, отщеплению, до тех пор пока защитный механизм не откажет и не произойдет взрыв, и так далее.

68

Так же и терапии становится присуще это характерное колебание между летаргией, ложью и взрывоопасностью, но это (или, скорее, заразность поля) первый шаг для запуска возможного изменения в  регистре психического функционирования Марчеллы. Эта ситуация приводит к  некоторым размышлениям о  «лжи», которая должна быть выдержана и  «обыграна» аналитиком. Во многих случаях аналитик не может быть поборником правды или «психической правды»: кто-то постепенно может приблизиться к  психической правде, а  кому-то нужно все еще выдерживать определенное количество лжи, необходимой в разных дозах для выживания. Здесь я снова отсылаю читателя к замечаниям Биона о лжецах (1970), уже упомянутым выше: Лжецы проявили мужество и решимость в своем противостоянии ученым, которые своими пагубными доктринами, по-видимому, пытались лишить простых людей даже крупиц самообмана, оставляя их без естественной защиты, необходимой для сохранения их психического здоровья от воздействия правды. Некоторые из них, прекрасно зная, какому риску подвергаются, положили свои жизни во имя утверждения лжи, чтобы слабые и сомневающиеся были убеждены, благодаря пылу их убежденности, в истинности даже самых нелепых утверждений. Не будет преувеличением сказать, что человечество обязано

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы

своим спасением небольшой группе одаренных лжецов, которые были готовы даже перед лицом несомненных фактов утверждать истинность своих ложных измышлений. Отрицалась даже смерть, и приводились самые хитроумные аргументы для поддержки явно нелепых утверждений о том, что мертвые продолжают жить в вечном блаженстве. Эти мученики неправды часто были скромного происхождения, и их имена исчезли. Но, по их мнению, и свидетельством тому их очевидная искренность, здравомыслие всего человечества могло исчезнуть под навалившимся на него грузом. Положив свои жизни, они несли на своих плечах мораль мира. Их жизнь и жизни их последователей были посвящены разработке систем великой сложности и красоты, в которых логическая структура была сохранена путем упражнения мощного интеллекта и безошибочного рассуждения. Напротив, слабые методы, с помощью которых ученые вновь и вновь пытались подтверждать свои гипотезы, с легкостью позволяли лжецам показывать тщетность притязаний этих выскочек и тем самым задерживать, если не предотвращать, распространение их доктрин, единственное воздействие которых могло быть направлено на то, чтобы вызвать чувство беспомощности и никчемности у лжецов и их последователей. Нет другого объяснения изобретениям, которые мы используем для смягчения удара от осознания нашей конечности и — особенно — разделяемой иллюзии о существовании места и пространства для «жизни после смерти».

Джулио и морские свинки

У Джулио диагностировали синдром Аспергера. Психотерапевт Джулио описывает его мать как «не высокую и не низкую, не блондинку и не брюнетку, не худую и не толстую…» и так далее — портрет человека, образ которого невозможно воссоздать, это кто-то, кто, кажется, не существует или не обладает отличительными чертами. Его отец — владе-

69

Избегание эмоций, проживание эмоций

70

лец хорошо зарекомендовавшей себя компании в северо-западной части Италии, и он всегда находится в отъезде по делам. Речь Джулио весьма развита, но  ему не  хватает эмоционального разнообразия, он «говорит книжными фразами». Периодически с ним случаются кризы, во время которых он царапает себя так, что срывает кожу со своего тела и  лица, крича, что он неудачник и бездарность. Как только криз заканчивается, он возвращается в  состояние «механического мальчика, робота». Похоже, синдром Аспергера расположился на своего рода «ничейной земле», где аутизм находится на одном краю, а гиперобсессивность — на другом. В то время как аутистический мир представляет собой двухмерное пространство, а обсессивный мир — это пространство трехмерное, но в стенах жесткого контейнера (жесткость обеспечивается ритуалами, которые трансформируют хрупкость контейнера в неэластичность, свойственную клауструму), при синдроме Аспергера как будто есть компромисс, нечто вроде неглубокого шкафа, в котором можно разместить только достаточно тонкие вещи, это как аквариум для плоских рыб, выражаясь словами, которые Гринберг использовал для описания анорексии. Здесь есть пространство для языка, который является неаффективным; тем не  менее периодически, когда аквариум переполняется огромным количеством камбал (эмоции, сжатые до  двухмерных, как в  мультфильме), он взрывается, демонстрируя все отщепленное отчаяние. При аутизме мы имеем практически полную эвакуацию альфа-функции, тогда как при обсессии у нас есть альфа-функция, функционирующая с  дефектом в  контейнере, который собирает и сжимает альфа-элементы. При синдроме Аспергера, с другой стороны, формируются альфа-элементы, которые являются «растянутыми» и, таким образом, теряют все эмоциональные характеристики; они представляют собой чистую репрезентацию, не  имеющую отношения к  эквиваленту трансформации протоэмоций, а  скорее сенсориальности, в эмоциональную пиктограмму.

Глава 3. Примеры и уточняющие вопросы

Небольшое количество функционирующих сгустков альфа-­функции «преследуются» вторжением раздражителей. Результатом этого является огромная психическая боль, воздействию которой подвергаются эти люди, когда они сталкиваются с большей стимуляцией, чем они могут альфабетизировать. После определенного периода терапии Джулио начинает упоминать и рисовать своих морских свинок. В особенности он проявляет интерес к их сексуальной жизни, описывая их спаривания, преобразующиеся всегда в  откровенное насилие. По всей видимости, это простое описание того, чем являются для него встречи, или «спаривания» психик, — это сенсорное воздействие, похожее на насилие. Его отношения с собственными эмоциями имеют те же черты. Как-то раз он изобразил пенис одной морской свинки как огромный и огненно-красный, и вот что происходит: огненные эмоции разрывают и распарывают не справляющийся контейнер . Он продолжает неуклонно рисовать, как спариваются морские свинки, изображая жестокие сцены, в которых их пронзают и  раздавливают. Все более явное проявление подобного жестокого функционирования совпадает с  появлением эмоций, которые Джулио яростно эвакуирует в  кабинете: все чаще психика терапевта становится пространством, которое «подвергается насилию» этими эвакуациями; таким образом, не  только Джулио, но  и  терапевт начинает играть роль морской свинки, подвергшейся насилию, или, скорее, он неизбежно становится объектом для эвакуаций Джулио. Великодушное принятие терапевтом таких эвакуаций, очевидно, является первым шагом к созданию дополнительного пространства, «помещения», которое станет вместилищем для эмоций Джулио по  мере того, как они постепенно будут становиться все более альфабетизированными при столкновении его проективных идентификаций с возможностью терапевта задействовать rêverie (см. рис. 3.2–3.5).

71

Избегание эмоций, проживание эмоций

Рис. 3.2 Психическое пространство при синдроме Аспергера

Рис. 3.3 Клауструм с гиперсодержанием, которое сжато и частично отщеплено

Рис. 3.4 Контейнер, имеющий дело с содержанием, с которым нелегко справиться

Рис. 3.5 Контейнер и содержание в творческой осцилляции

Глава 4

Бион: теоретические и клинические комментарии

Примечательно то, что Бион, которым я восхищаюсь больше всего,  — это Бион в  период с  1960-х годов вплоть до  его более поздних работ и, в  особенности, автор «Семинаров» (1983, 1987) и  «Дискуссий» (1975, 1978a, 1980). Для меня Бион, которого Эдна О’Шонесси описывает (2005) как “less disciplined”28, — самый увлекательный именно из-за ненасыщенной природы текстов, которые он создавал, и постоянного потока новых мыслей, к которым эти тексты побуждают. На протяжении нескольких лет я вел группу по чтению Биона, и каждая сессия обогащала меня новыми открытиями и идеями. Я уверен, что систематическое чтение Биона стоит начинать с  его многочисленных «Семинаров», и  только когда удастся постигнуть дух, способ мышления, храбрость, исходящие из  каждого семинара, лишь тогда можно перейти к  чтению его более теоретических работ, которое я предлагаю проводить в группах, поскольку они как сублимирован-

Англ. «менее дисциплинированного». — Прим. пер.

28

73

Избегание эмоций, проживание эмоций

74

ная еда, требующая непрерывного насыщения водой, чтобы преобразовать их во что-то неожиданно и необычайно живое. То, что производит глубокое впечатление от последних семинаров, — это постоянный поиск того, что мы не знаем; недавно сформулированные теории (и поэтому в моменте более фертильные для инноваций) становятся окаменелыми, безжизненными, неспособными вывести нас на  новые горизонты, гипотезы, вопросы. Разумеется, такое видение вещей находится в диаметрально противоположной позиции по отношению к видению, которого придерживаются сторонники «измов», чему бы они ни были привержены; а  именно, оно находится в  оппозиции ко  всем тем насыщенным теориям, которые уже имеют ответ на все проблемы пациента. В действительности, если мы знаем, как слушать пациента, то становимся «лучшим коллегой», который открывает новые горизонты знания и осмеливается дать жизнь «диким мыслям», покуда аналитик, аналитический истеблишмент, Сообщество не преграждают этот путь ради поддержания мира и тишины, к которым стремится каждая институция. Цель анализа  — развить поэта, художника или музыканта, о котором зачастую не подозревает сам пациент и который тихо прячется внутри него. Или можно сказать, что психо­анализ по  Биону тождественен развитию творческого потенциала человека, все несчастье которого заключается в том, что он выстраивает свое психическое функционирование, основываясь на  том опыте принятия или отвержения, который был сформирован при его ранних попытках установить отношения с другими. Что касается вопроса о непрерывности/прерывности модели Биона, по-моему, нет никаких сомнений, что Бион начал со строго кляйнианской матрицы, но думаю, что с определенного момента он породил новую модель, которая уже не была линейным расширением того, что было прежде, а совершила квантовый скачок, разрыв (что так же, безусловно, сделала кляйнианская модель по отношению к фрейдистской). На мой взгляд, между этими тремя моделями произошло то, что Бион

Глава 4. Бион: теоретические и клинические комментарии

называет катастрофическим изменением (Bion, 1966), которое, хоть и подразумевает сохранение определенных инвариантов, в сущности, создает новый гештальт. Однако Бион, будучи не заинтересованным в создании нового понятийного аппарата, часто упоминая о том, что их уже слишком много существует в психоанализе, обеспечивает нас набором инструментов для мышления, которыми мы до этого не обладали, позволяющих нам думать о вещах, о которых мы раньше не  могли думать. Эти инструменты не  столько являются формальным обогащением, сколько позволяют нам выполнять новые операции или приобретать такое понимание операций, выполняемых в кабинете, которое прежде было нам недоступно. (Лично я думаю, что это способ проводить исследования в психоанализе — используя бесценную лабораторию, кабинет, для того чтобы назвать, признать и разделить «психические события», которые всегда происходили, но о существовании которых мы не имели представления. Как например, это было сделано Мелани Кляйн (1946) с  помощью понятия проективной идентификации). Также я бы хотел сказать кое-что об эфемерной природе моделей: логично то, что в психоанализе мы моделируем «вещи», которые не  имеют реальной структуры, но являются условным способом понимания определенных функций, а  точнее, модель  — это то, что дает нам составить предварительное мнение о  явлении, за которым мы наблюдаем. Чтобы быть плодотворной, каждая модель должна быть эфемерной. Модель, которая не предполагает свою абсолютную быстротечность, является анти-знанием в наивысшей степени. Самая значительная концепция Биона и та, что несет наибольшие последствия для нашего понимания психики, — это «онейрическое мышление наяву». Наш разум постоянно видит сны, даже когда находится в  состоянии бодрствования. Функция, которая создает это онейрическое мышление,  — это альфа-функция, и  продуктом этой функции являются альфа-элементы. Фундаментальная характеристика альфа-элементов заключается в  том, что они сконструированы способом, уни-

75

Избегание эмоций, проживание эмоций

76

кальным для каждой психики. Протоэмоциональные входящие сенсорные сигналы (бета-элементы) «пиктографируются» (Rocha Barros, 2000) каждой индивидуальной психикой разными способами (в  отличие от первичных фантазмов, свойственных человеческому виду, и бессознательных фантазий). Даже альфа-элемент (результат работы конкретной психики по  созданию пиктограммы сенсорных сигналов) является явлением исключительно субъективным: как если бы альфа-функция постоянно работала через малоопытного художника, который вкладывает в образ то, что воспринимает; а что является еще более субъективным, так это непрерывно образующаяся цепь, или последовательность, альфа-элементов, которая формирует «онейрическое мышление наяву». В силу вышесказанного на  сессии мы имеем «онейрическое мышление наяву» пациента и «онейрическое мышление наяву» аналитика, которые находятся в постоянном развитии (это, согласно механизму взаимодействия онейрических мыслей, лежит в  основе различных теорий поля (Ferro, 1992a), имеющих свои истоки у  Баранже (Baranger, Baranger, 1961– 1962) и лежащих в основе таких концепций, как аналитический третий (Ogden, 1994)). Более того, психика аналитика (Bion, 1962) может подвергаться испытанию определенного количества бета-элементов, эвакуированных пациентом, которые трансформируются благодаря альфа-функции аналитика в альфа-элементы (Grotstein, 2006). Это непрерывная игра между психикой пациента и  психикой аналитика приводит не  только к  трансформации в «базовые строительные блоки» мышления, но и к прогрессивной интроекции метода (альфа-функции), который продолжит развиваться там, где его не хватает (как происходит при серьезных патологиях). Эти последовательности альфа-элементов закрыты для прямого доступа и порождают создание бессознательного. На данном этапе вступают в действие другие инструменты, чтобы сплести последовательности альфа-элементов в более полные образы: это осцилляция PS-D (подразумевается, что она постоянно происходит) и от-

Глава 4. Бион: теоретические и клинические комментарии

ношения   , где контейнер, состоящий из  «эмоциональных нитей» (в  том числе между двумя психиками?), позволяет эмоциональному содержанию выйти на  сцену, как воздушным акробатам, участвующим в представлении, только если они знают, что есть сетка, которая их поймает. Я бы также добавил осцилляцию между негативной способностью (неотразимое выражение, позаимствованное из  письма Китса своим братьям29, которое относится к способности оставаться в сомнении без чувства преследования) и избранным фактом (выбор одного факта, который приводит к отказу от всех других возможных фактов и к созданию определенного гештальта). Моменты, когда аналитик находится в глубоком контакте со своим (неустанно формирующимся) онейрическим мышлением наяву, приводят к его rêverie. Проективную идентификацию также следует рассматривать в  качестве нормального коммуникативного феномена у нашего вида, а не только как эвакуаторного по своей сути (можем также считать, что яростная эвакуация «бета-экранов» служит для формирования контрпереноса и  имеет явное коммуникативное намерение (Bion, 1962)). За этим кроются первоначальное стремление психики (или, пожалуй, преконцепции психики) новорожденного младенца массово эвакуировать сенсорные отклики, которые он не  знает как или не  в  состоянии метаболизировать («безмолвный ужас»), в психику его матери. Если мать восприимчивая и доступная, она не только трансформирует бета в альфа, но и постепенно передает сам способ, как это делается. Базовой моделью, таким образом, является проективная идентификация, которая также может быть представлена в виде непрерывной игры   (Gaburri, Ferro, 1988). Этого достаточно, чтобы сформировать серии каскадных эффектов в кабинете (и в аналитической технике). Пациент считается «лучшим коллегой» (Bion, 1978a, 1983), поскольку он единственный человек, который через то, что он говорит (или не говорит, делает, рисует и т. д.), после ин-

Д. Китс — Дж. и Т. Китсам, 21 декабря 1817  г., Хэмпстед: «С Дилком мы не то чтоб поспорили, но скорее обсудили разные темы; кое-что у меня в голове прояснилось — и вдруг меня осенило, какая черта прежде всего отличает подлинного мастера, особенно в области литературы (ею в высшей мере обладал Шекспир). Я имею в виду Негативную Способность — а именно то состояние, когда человек предается сомнениям, неуверенности, догадкам, не гоняясь нудным образом за фактами и не придерживаясь трезвой рассудительности». — Прим. ред.

29

77

Избегание эмоций, проживание эмоций

78

терпретации дает нам шанс понять, как интерпретация была воспринята и  как в  целом наша интерпретативная деятельность должна быть модулирована, чтобы она cтала фактором, ведущим к росту, а не преследованию. Бион утверждает, что это не просто вопрос о том, что вы понимаете как аналитик, а о том, может ли пациент понять интерпретацию, которую вы ему даете: «Вы не можете с жаром пуститься в подробные объяснения биологии пищеварительного тракта ребенку» (Bion, 1987). Психическое состояние аналитика и качество его психического функционирования («без памяти и желания») становится одной из ключевых переменных в поле (Bion, 1970). Не только способ функционирования/дисфункционирования пациента является важным, поскольку все должно рассматриваться совместно с функционированием/дисфункционированием психики аналитика. Единственный человек, который может сказать нам о качестве функционирования/дисфункционирования, — это пациент: «Мы можем стать психически отсутствующими, когда нам не нравится то, что нам говорит пациент», и пограничный пациент «всегда знает, когда аналитик становится психически отсутствующим» (Bion, 1983). Это также поднимает вопрос о мере правды о пациенте и самом аналитике, которую аналитик в состоянии психически вынести. Пациент выступает в  качестве зеркала, показывающего воспринимаемую дистанцию с  аналитиком, что позволяет тому не  только исправлять отношения, но  и  наблюдать за тем, какие эмоции пациент не смог вынести (из-за его заблокированных темных зон или болезненных остаточных рубцов); в  этом отношении происходящее мало чем отличается от контрпереносного сновидения аналитика. Он также может быть зеркальным отражением чрезмерной близости аналитика к правде, когда пациент еще не в состоянии вынести ее (Barale, Ferro, 1987). С этой точки зрения пациент становится кем-то, кто способен постоянно сообщать нам о том, как и где мы находимся относительно него, глядя с вершины, недоступной для нас са-

Глава 4. Бион: теоретические и клинические комментарии

мих (даже если это нам неприятно, это может удовлетворять нашу нужду в  поиске истины), и  при этом непрерывно воспринимать наше психическое функционирование. Таким образом, всегда существует вертекс, с  которого история, рассказанная пациентом,  — это история об эффективном психическом функционировании пары: стоит ли определять и объяснять это через интерпретацию или через интерпретативную и  психическую реорганизацию  — это техническое решение, которое нужно принять в этот момент. Это отбрасывает иллюзию о том, что всегда в моменте можно найти и  проявить конкретный источник возникновения страдания, постулируя необходимость наличия длительных периодов постепенных психических изменений (Bezoari, Ferro, 1991b; Ferro, 1999с). Здесь интерпретация является тем, что идет вслед за игрой проективных идентификаций, и она должна быть соразмерной не  с  правдой аналитика, а  с возможностью пациента принять ее («на практике мы должны обладать предчувствием того, что пациент может вынести»: интерпретация может быть дана «спустя шесть сессий, спустя шесть месяцев, спустя шесть лет», Bion, 1987). Таким образом, интерпретация может принять характер ненасыщенности и  многозначности, которая допускает диалогическое построение смысла и  не подразумевает навязывания одного носителя правды другому («Возможно, потребуется давать еще более туманные интерпретации, по  сравнению с утверждениями, которые делает пациент», Bion, 1987). Интерпретация с  ее потребностью «закрывания» часто попадает во вторую колонку Сетки30 (ложь, сказанная для того, чтобы успокоить аналитика и избежать путешествия в неизвестность). Перед нами еще одна особенность мышления Биона, которая становится все более ясной и заключается в способности находиться в состоянии незнания, в состоянии ожидания проявления смысла. Анализ — это зонд, расширяющий поле, которое он исследует (Bion, 1970). Эта мысль защищает нас от убеждения, что аналитик обладает предполагаемым и ранее приобретенным

The Grid (англ. «Cетка») — одно из основных понятий у Биона. — Прим. ред.

30

79

Избегание эмоций, проживание эмоций

31 Эдна О'Шонесси — британский кляйнианский психоаналитик южноафриканского происхождения. — Прим. ред.

Лат. «специально для этого». — Прим. ред.

32

80

знанием; он всегда должен «иметь смелость» идти навстречу неизвестному, как Дерсу Узала (в фильме Куросавы), а не быть «географом», нуждающимся в наличии карт неоспоримой реальности. Само бессознательное не  является раз и  навсегда сформировавшейся данностью; поскольку альфа-элементы, из которых состоит бессознательное, происходят из  отношения с другим, бессознательное становится чем-то намного более динамичным и подверженным постоянной трансформации. Смелость Биона воспринимать новое находит отражение в последних строках его последней работы (1987), где он выражает надежду, что революционный метод психоанализа не будет использоваться против революционных целей и то, что было революционным, не станет ветхим и почитаемым. Стремление навстречу неизвестному, на  котором Эдна О’Шонесси31 заостряла свое внимание, встречается в  предисловии Биона (1972) к итальянскому изданию «Научения через опыт переживания», где он говорит о том, что величайший подарок, который читатель может преподнести ему,  — это сделать устаревшими теории, описанные в книге. Бион (1970) никогда не был ортодоксальным, он скорее мистик, который знает, что истина недосягаема, и в то же время дорога, ведущая к ней, является необходимой, хоть и болезненной и временами невозможной. В отрывке из «Клинических семинаров» (1987) Бион также говорит, что если однажды он устанет и не будет знать, что сказать, то тогда и только тогда он прибегнет к фрейдистской или кляйнианской интерпретации. Его точка зрения заключалась в том, что интерпретация должна быть приготовлена ad hoc32 для этого пациента впервые, за исключением того, что иногда он замечал, что было обнаружено что-то, что уже было известно. Внутри себя я всегда проводил различие между разными периодами творчества Биона. Первый период был откровенно кляйнианский (он едва ли мог бы быть другим). Затем наступил период, во время которого с (иногда сильными) колебаниями он развил свой собственный способ мышле-

Глава 4. Бион: теоретические и клинические комментарии

ния о психоанализе. Сейчас я намеренно не использую слово «модель», поскольку Бион утверждала, что невозможно быть бионианцем (Bion Talamo33, 1987). (В связи с этим сам Бион (1980) рассказывает о  том, что даже Мелани Кляйн утверждала, что не знает, каково это — быть кляйнианкой, на что Бетти Джозеф остроумно ей ответила: «Уже слишком поздно, ты  — кляйнианка, хочешь ты этого или нет!»). Каждый аналитик, как утверждает Бион, должен быть самим собой на протяжении всего времени, не боясь своей оригинальности и уникальности. «Аналитик, которым вы становитесь, — это вы и только вы, и вы должны уважать уникальность собственной личности — это то, что вы используете» (Bion, 1987). В течение этого периода Бион предоставляет нам инструменты, упомянутые мною выше, а  именно концептуальные инструменты, которые позволяют нам думать новые и неизвестные мысли. Затем наступил период «Семинаров», во время которого он испытывал свой психоаналитический инструментарий весьма оригинальным и изобретательным способом, давая бесценные и бесконечные технические указания. Потом появились работы, в  которых он изложил заново свою теорию, на этот раз не в абстрактном стиле вдоль верхних рядов Сетки, а вдоль ряда C34. Это приняло форму поразительного пророческого повествования, описанного в «Воспоминаниях о будущем», где он в весьма образной манере представил свое мышление, облеченное в форму фильма и трагедии, в котором, словно в контражуре, угадывается его диалог с разумом Фрейда, длящийся всю жизнь (Baruzzi, 1998). Возвращаясь к вопросу влияния концепций Биона на технику в психоанализе, я бы, с вашего позволения, предложил метафору: увеличилась кухня, но не ресторан. С определенной точки зрения, клиент всегда прав: другими словами, в первую очередь мы должны стремиться понять и разделить его точку зрения, перед тем как приступить к  работе по  ее трансформации (Bion, 1987). Такие понятия, как трансформация в галлюциноз, странные объекты35, инверсия альфа-функции, гипербола, rêverie

Парфенопа Бион Таламо — дочь У. Биона, психоаналитик. — Прим. ред.

33

Ряд С — сновидные мысли, сны, мифы. — Прим. ред.

34

35 В английском варианте (в частности, в книге Биона «Внимание и интерпретация») bizzare object — в патологической форме захваченный внешний объект, который наполняется ненавистью и становится причудливым, или странным объектом (прилагательное bizarre можно перевести и с оттенком патологии —«аномальный», или «неправильный»). — Прим. ред.

81

Избегание эмоций, проживание эмоций

Обманка, или тромплёй (фр. trompel'œil — «обманчивый глаз», «обманчивая видимость») — разновидность изобразительного искусства, способ изображения и совокупность технических приемов, создающих иллюзию невозможного, или, напротив, чего-то доступного, осязаемого, но на самом деле несуществующего. — Прим. ред.

36

37 Отношение «контейнер — контейнируемое», осцилляция параноидношизоидного и депрессивного метаболизма, колебания между негативной способностью и избранным фактом. — Прим. ред.

Фр. casserole. — Прим. пер.

38

82

и бета-экран, открывают новые горизонты и позволяют нам придать форму ранее немыслимым категориям. В сущности, аналитик и  пациент вместе создают поле, которое, чтобы трансформироваться, должно вначале «заболеть» болезнью пациента. Кроме того, инструментарий Биона позволяет в линейной эволюции (путем простого добавления) открыть двери для возможности непрерывного мониторинга поля (Ferro, 1992a, 1996a, 2001a, 2002b), к самым ранним психическим функциям, к  тем матерям (или даже отцам), которые не  были способны на  rêverie, которые вместо того, чтобы открыть двери психики навстречу проективной идентификации ребенка, рисуют эти двери на поверхности в форме trompe-l'oeil36. Такие концепты, как изменение направления потока проективных идентификаций и инвертированное rêverie, являются логическим следствием и феноменом, который можно также наблюдать на  самих сессиях (Ferro, 1987; Ferro, Meregnani, 1998). В том числе у  нас есть возможность описать патологии в соответствии с очень простым критерием: недостаток работы альфа-функции; недостаток работы аппаратов для нарративного переплетения альфа-элементов — , PS-D, NC-SF37; избыток непереваренных бета-элементов, притом что сами структуры психики находятся в сохранности. Тем не менее я вижу три фактора риска в мышлении Биона. Первый — это сдвиг в сторону мистицизма, имеющий два последствия: используемый язык предназначен для избранных, а не для создания ясных концепций, которые, как бы то ни было, являются простыми и  полезными (во время своего доклада на  конференции во Франции, посвященного концепции контейнера и целесообразности расширения этого понятия для вмещения большего содержания, я говорил о размере «горшка»38; и  только позже я обнаружил, что в  разговорном языке это слово также означает женские гениталии, что не так плохо, учитывая, что символом является ); схожим образом, язык, используемый для разговора с пациентом, превращается в своего рода жаргон, который не передает ничего транс-

Глава 4. Бион: теоретические и клинические комментарии

формирующего, а вместо этого всего лишь совершает ритуал празднования своей принадлежности (как, например, «это не является мыслью»). Вторая опасность заключается в  отклонении в  сторону гиперсубъективности, в результате которого творческая изобретательность аналитика (как результат искренней встречи между психикой пациента и  психикой аналитика во время сессии) замещается эзотерически странным состоянием, в котором все разрешено. Третья опасность — в смещении к формализму, в результате которого бионианский язык и бионианский жаргон заменяют настоящую коммуникацию. В заключение я еще раз хочу подчеркнуть: после открытий Биона аналитик выходит на  сцену в  совершенно новом образе, со всей плотностью и  тяжестью своей собственной психической жизни и  с осознанием того, насколько ограниченным является его мыслительный аппарат (Bion, 1978b, 1980). Аналитик знает, что на сессии он имеет дело с «двумя испуганными и  опасными зверями» (1980), и  важно не  пытаться тут же их укрощать. Аналитик остается в PS-позиции в поиске неожиданных мыслей, так же как офицер остается с  солдатами на  поле боя (Bion, 1978a, 1980, 1983). Для аналитика важна не целенаправленная фиксация на возможном излечении в  качестве пункта назначения, а  его понимание, что он сам является «плохой работой», потому что он «не был полностью проанализирован» и когда анализ закончится, ему придется совершить «лучшее, что в его силах, исходя из того, кто он есть» (Bion, 1980). Альфабетизация бета-элементов является результатом не  только озвученных интерпретаций, но  и  результатом серии эмоциональных и отношенческих движений между двумя членами пары  — оба вовлечены в  развитие своей собственной психики, развитие, неизмеримое с  точки зрения количества новых приобретенных идей, а  измеримое с  точки зрения большей готовности принимать подобные идеи (Gaburri, Ferro, 1988).

83

Избегание эмоций, проживание эмоций

84

Вместе с  тем Бион (1980) демонстрирует полное и  сдержанное понимание того, что именно аналитик, являющийся высокочувствительным инструментом, дает возможность состояться анализу, когда говорит: «Я делаю все, что в моих силах, исходя из того, что я есть». Как я сказал вначале, понимание сновидения как постоянно функционирующего уровня на сессии дает нам возможность работать внутри виртуального пространства, в  поле, которое было создано благодаря встрече пациента и аналитика и сеттингу, без необходимости затрагивать так называемую «внешнюю реальность» (Ferro, 1996c), которая не имеет отношения к нам, аналитикам в кабинете с пациентом. Эта реальность непрерывно сообщает нам о других вещах; другие вещи, которые представляют для нас интерес,  — это развитие инструментов для управления, переплетения, метаболизации, переваривания и придания как смысла, так и глубины этим «другим вещам». Другая немаловажная особенность мышления Биона заключается в том, что он видит человека не как наполненного до краев инстинктами или как поле боя, на котором идет сражение между инстинктом смерти и средствами по его преодолению, а совсем наоборот: проблема homo sapiens заключается в  том, что у  него есть психика, психика, которая нуждается в заботе для гармоничного развития, и есть ошибки, возникшие в  процессе развития психики, которые приводят к  различным способам эвакуации не  трансформированных бета-элементов. Это только маленький шаг, как мне кажется, к пониманию того, что наш вид имеет довольно устаревший аппарат по думанью мыслей, который представляет собой всего лишь грубый набросок того, чем он может, надеюсь, однажды стать. Этот аппарат является одновременно примитивным и хрупким и в любом случае недостаточным для текущего общего уровня нашего вида. Итак, то, что мы обычно понимаем как инстинкт смерти или влечение, может на самом деле быть всего лишь результатом современной неспособности вида трансформировать сенсорный входящий сигнал: что не может

Глава 4. Бион: теоретические и клинические комментарии

быть альфабетизировано, будет эвакуировано в  галлюцинацию, психосоматическое заболевание и неосознанное отыгрывание. Это является источником «безумия» представителей вида, которое мы так часто наблюдаем вокруг. В кабинете аналитик и пациент — два испуганных, опасных зверя; надежда заключается в  том, что хотя бы один в  меньшей степени является таковым. Однако проблема заключается не  в  агрессивности наших инстинктов, а  в несовершенстве того, что мы называем «психикой» (Bion, 1980). Способность аналитика находиться в  унисоне с  пациентом состоит из фактора эволюции и трансформации. Каждый раз, когда аналитик психически объединяется со своей теорией, он фактически участвует в  первичной сцене и  таким образом исключает живой контакт с психикой пациента, являющийся единственно возможным фактором роста. Лично я нахожу восхитительными сочинения Биона «Воспоминания о  будущем» (1975, 1977b, 1979), в  которых ему удается разыграть свои теории с помощью театрализованного использования психического функционирования. В  этих отрывках большой творческий потенциал аналитика сочетается с  предельной свободой выражения; я бы сказал, он инсценирует свои мысли таким образом, что читателю ничего не остается, кроме как поддаться их очарованию (хотя многие и  были шокированы). Бион проявил неслыханное мужество в  своем решении покинуть Англию в  преклонном возрасте, чтобы прожить отведенные ему годы в Лос-Анджелесе (откуда он ездил в Бразилию для проведения своих семинаров) из опасения, что если он останется в  среде, в  которой он получил важные институциональные награды, то это подавит живость его все еще развивающейся мысли. На  протяжении долгого времени Бион сталкивался с непониманием в США, несмотря на то, что на сегодняшний день это одна из тех стран, где его «поистине новаторское» мышление встретилось с  аналитиками, творчески развивающими многие аспекты его работы, прежде остававшиеся невыявленными, — стоит только вспомнить о Гротстейне (2007) или Огдене (2003, 2004).

Глава 5

Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

Онейрическое мышление наяву Сам Бион говорил, что его концепция «онейрического мышления наяву» едва ли когда-нибудь принималась во внимание, несмотря на ее теоретическое и клиническое значение. На  мой взгляд, эта концепция внесла революционные изменения не  только в  теорию, но  и  в технику и  в теорию техники. Как я уже неоднократно говорил, в  моем понимании это самая значительная и мощная концептуализация Биона. Наша психика с помощью альфа-функции постоянно не только производит ночные сны, но и выполняет альфабетизацию всех протоэмоциональных стимулов, воспринимаемых нами. Кульминацией процесса является формирование альфа-элементов, которые, если выстроить их в  последовательность, производят онейрическое мышление:

86

стимулы (β-элементы)

(через) α-функция

α-элементы

онейрическое мышление наяву

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

Неслучайно он ввел использование двунаправленной стрелки, поскольку все эти операции обратимые и  в различных ситуациях могут происходить также в обратном направлении. Есть ситуации, в которых мы можем переживать визуальные вспышки, трансформации в галлюциноз, галлюцинации и  формирование странных объектов,  — это ситуации, в  которых альфа-функция реверсирована и  работает в режиме эвакуации. Из всех этих феноменов феномен трансформации в  галлюциноз, кажется, представляет наибольшую ценность, потому что мы постоянно сталкиваемся с ним, в том числе относительно работы наших теорий, каждый раз мы точно видим, что мы спроецировали. Существует несколько важных последствий, которые вытекают из  онейрического мышления наяву, из  его нормального функционирования или из нарушений в его функционировании. • Его наличие позволяет непрерывно контролировать аналитическое поле. При таком подходе аналитик может получить информацию о  том, насколько его (и  его интерпретативную активность) принимают и/или отталкивают, благодаря чему появляется возможность совершать постоянную модуляцию. За интерпретацией может следовать расширение поля, или его схлопывание, или даже появление феноменов, эвакуированных со стороны пациента, в  форме визуальной вспышки, зачастую в  ответ на  визуальную трансформацию в галлюциноз, которая была выполнена аналитиком. Во время международной встречи с коллегами, заинтересованными в  пояснении различных моделей в  психоанализе, я предложил следующее начало сессии, которую я придумал на месте: Пациент: Вчера мне не понравилось, что для меня приготовила поесть мать. Она всегда готовит одно и то же. Аналитик 1: Зависть, которую вы испытываете по отношению к  тому, что я говорю, не  мешает вам наслаждаться моими интерпретациями и принимать их.

87

Избегание эмоций, проживание эмоций

Пациент: Вчера я видел, как трамвай едва не  наехал на ребенка. К счастью, ему удалось убраться с дороги в самый последний момент. Аналитик 1: Гнев, который вы чувствовали по  поводу того, что я сказал, едва не  раздавил вас, но  память о  проделанной вместе работе защитила от переполняющего вас гнева. Однако я также предложил и другой вариант той же сессии, со вторым гипотетическим аналитиком: Пациент: Вчера мне не понравилось, что для меня приготовила поесть мать. Она всегда готовит одно и то же. Аналитик 2: Я понимаю, что вы были расстроены оттого, что вы не получили то, что хотели. Пациент: Это верно, но  моя мать пытается понять мои вкусовые предпочтения, если мне хватает смелости выразить их. Аналитик 2: Это дает вам возможность чувствовать и моменты гармонии, и моменты разочарования.

88

В этот момент обсуждение сосредоточилось на  следующих вопросах. Может ли каждая сессия действительно со-­ определяться благодаря взаимодействию между аналитиком и пациентом? Может ли то, что говорит пациент после получения интерпретации, являться его сновидением об интерпретации? Могут ли ненасыщенные интерпретации считаться равными интерпретациям переноса или, по крайней мере, «в переносе» без прямого объяснения пациенту, при условии что это явное объяснение существует в психике аналитика? Старается ли второй аналитик быть добрым, или его интерпретация является единственно приемлемой для этого пациента в конкретный момент анализа? Чего пытается аналитик достигнуть с помощью своих интервенций? Пытается ли он сделать сознательным то, что не осознано? Выявить бессознательные фантазии пациента? Дать возможность расшириться контейнеру через переживание унисона?

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

• Оно отменяет проблему внешней реальности, поскольку для нас как для аналитиков важным является то, что происходит в кабинете, — другими словами, как функционируют аналитик и  пациент или насколько они не  справляются с этим функционированием. И все потому, что как самые абстрактные, так и  самые конкретные коммуникации можно рассматривать как нарративные «производные» онейрического мышления наяву, формирующиеся в данный конкретный момент времени. Другие вертексы слушания коммуникаций пациента тоже, разумеется, существуют, но они не являются специфичными для анализа и его метода. • На  мой взгляд, это сводит проблему правды/лжи в  кабинете фактически к  нулю. Обычно книга и  процесс чтения этой книги отсылают нас к  «энциклопедическому словарю», который мы разделяем с читателем. Есть своего рода соглашение, и у читателя есть определенные ожидания от каждой конкретной книги или, скорее, от каждого литературного жанра. В историческом романе или биографии нет места для сверхъестественного (возможно, только если это не  жизнеописание святых). Существует общее мнение о  том, что в  научно-фантастической книге может произойти все что угодно, но  и  тут не  может быть никаких сюрпризов, не  вписывающихся в  сам этот жанр. На днях я обнаружил себя за чтением книги («Дело Джен, или Эйра немилосердия» Джаспера Ффорде), которая с  самого начала меня откровенно раздражала. Все мои ожидания как читателя были мгновенно разрушены. На  первый взгляд, это роман, в котором описываются реалистичный сеттинг и реалистичные персонажи. Однако, несмотря на то, что роман, как ни странно, так и не превращается в научную фантастику, в нем все-таки представлены временные и логические разрывы (наряду с  обычными фактами, событиями и  персонажами), которые рушат любые ожидания и  прогнозы. Единственный способ, с  помощью которого можно прочесть этот роман, — это подыграть автору и разделить с ним этот невероятный/нормальный мир, который он представляет читателю, мир, в котором время имеет обыкновение внезапно искажаться

89

Избегание эмоций, проживание эмоций

Четверг Нонетот (англ. Thursday Next) — героиня серии романов Джаспера Ффорде. — Прим. ред.

39

90

так, что границы между реальностью и фантазией становятся размытыми. Персонаж дядя в этой истории находит способ, как физически входить в литературные произведения и выходить из них. Но его изобретение попадает в руки дьявольского преступника, который крадет оригинальную рукопись Шарлотты Бронте и похищает Джен Эйр, чтобы попросить огромный выкуп… Сюжет развивается по двойному пути: абсурдный, с одной стороны, с другой — совершенно реалистичный. (Вуди Аллен сделал обратное в «Случае с Кугельмасом»; он был первым, кто задумался о машине, способной перемещать героя в роман, но  все его произведение написано в  соответствии с  правилами гротеска). Так как каждую сессию я воспринимаю как сновидение, проблема лжи перестает для меня существовать. Для существования правды или лжи также должен существовать носитель, или Святой инквизитор правды, и  с некоторых пор для меня это последний из способов поведения на сессии. Это удивительно, насколько уменьшается количество лжи, когда никто не пытается ее обнаружить. С чем я только ни сталкивался на  сессиях: с  мертвыми братьями, которые находились исключительно в реанимации, со зверями, похожими на «додо» из  цикла произведений «Четверг Нонетот» (главная героиня39 в  «Дело Джен»), с  призраками, бродящими по  дому и  вступающими в контакт с живыми и с живыми мертвецами. Анализ бывает похожим на фантастическую видеоигру! • Это смещает аналитическое внимание с  содержания сновидения на  то, что сновидение порождает. Задача анализа состоит не в попытке снять завесу c вытесненного или отменить расщепление. Суть в  том, что психоанализ стремится развивать инструменты, необходимые для содействия развитию и  производству самой мысли, иначе говоря, он стремится к  развитию аппарата для сно-видения и  думанья мыслей (Ferro, 2006d, 2006e). Здесь мы имеем психоанализ, который ставит перед собой задачу развития альфа-функции, расширения контейнера и, как следствие, увеличения объема контейнируемого, которое может быть принято, развития осцилляции между PS и D, с одной стороны, и между NC

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

и SF, с другой; такой анализ пытается выяснить, как психика функционирует/выходит из  строя или как аналитик входит в резонанс/диссонанс с этим всем, каким образом он становится проницаемым для этого или защищает себя от этого. • Это позволяет нам обратить внимание на феномен «кастинга» новых персонажей, которые становятся индикаторами развития способности мыслить. Кастинг является не менее значимым, чем сюжетные линии, которые приведут к жизни этих персонажей, и постоянные факторы, нужные для того, чтобы все это произошло (постоянство и доступность театра, достаточное финансирование, необходимые субсидии и т. д.) — все это метафоры психических операций, которые аналитик и пациент должны неуклонно выполнять, чтобы сделать анализ «постоянно расширяющимся» и таким, чтобы пациент захотел вернуться на следующий день, как напоминает нам Бион. Постоянная игра (обозначаемая с помощью двусторонней стрелки ↔) между проективными идентификациями и rêverie становится одной из  важнейших операций в  анализе. Помимо всех слов и  интерпретаций, что важно, так это то, что «сделано!» в кабинете, — под этим я имею в виду, естественно, непрерывное соединение психики аналитика и пациента. Проективная идентификация признается одной из  основных активностей человеческой психики в коммуникации. Бóльшая часть проективных идентификаций идет от пациента в сторону аналитика, но  это не  всегда так: иногда поток может повернуться вспять, и тогда уставший, закрытый, недоступный или страдающий аналитик эвакуирует тревоги в психику пациента, и в таких случаях эта психика выполняет временную функцию центра по принятию сновидений. Эта непрерывное взаимодействие приводит к формированию контейнера и развитию контейнируемого, а также к постоянным физиологическим осцилляциям между PS и D — другими словами, между разобщенными и  грубыми эмоциональными состояниями (палитра художника с полным спектром цветов) и отчетливыми и завершенными состояниями (картина, которую создает художник с помощью своих красок).

91

Избегание эмоций, проживание эмоций

92

Другая, не менее ценная осцилляция происходит между «негативной способностью», а точнее способностью оставаться в  режиме функционирования психики, открытом для сомнений и неопределенности, и «избранным фактом», то есть тем, что аналитик определяет как доминирующий эмоциональный факт в данный момент или на данной сессии. Но давайте не  будем забывать о  том, что этот процесс, как я уже упоминал, является реверсируемым и что пациент может стать свидетелем, получателем и  хранителем проективных идентификаций, исходящих от аналитика. Существенным моментом является частота и интенсивность, с которыми происходит это явление. Еще раз хочу сказать, что очень важно слышать поле с его составом новых и неожиданных персонажей (доктор с  туберкулезом, заражающий своих пациентов, река Тичино, загрязненная незаконными промышленными отходами, бешеная корова, которая заразит вас сумасшествием, если вы ее съедите, одноклассник с кашлем, передающий свою лихорадку, и так далее). Модуляция интерпретирующей активности является одним из  важных следствий: Бион внимательно фокусируется на том, как заканчивается интерпретация: становится ли она фактором роста или преследования. Его знаменитое высказывание, что интерпретация должна расширять поле ощущений, мифа и страсти (Bion, 1963), является способом сказать о том, что то, что формирует ощущения аналитика и пациента, можно каким-то образом интерпретировать (чтобы достать кролика из шляпы, нужно по крайней мере видеть его уши). Также он говорит нам, что интерпретация не должна быть дешифровкой, а должна расширяться до мифического повествования, точнее, вписываться в сцену, историю, «фильм», которые придают глубину и наглядность тому, что было сказано, и которые, в конечном счете, выражают «страсть». Другими словами, интерпретация не может не подразумевать пылкую и актуальную связь между умом аналитика и тем, что интерпретируется. Таким образом, я бы сказал, что классическая концепция интерпретации уступает место активности со стороны аналити-

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

ка, запускающей трансформации в поле, трансформации, которые являются результатом изменения режима мышления аналитика благодаря минимальным воздействиям, аналогичным действию ферментов. Насыщенные интерпретации переноса, разумеется, остаются среди возможных интервенций, которые может развернуть аналитик, если он находит их полезными. Психика аналитика, будучи во многих смыслах фокусом Внимания и  интерпретации (Bion, 1970), становится ключевой переменной аналитического поля. Психика аналитика становится бесценной и  деликатнейшей лабораторией, требующей постоянного технического обслуживания. В «Размышлениях» (1992) Бион утверждает, что даже количество часов сна аналитика имеет последствия для различных функций его психики при работе. В  частности, психика аналитика обладает базовыми навыками, которые я уже обозначил как «негативная способность», то есть способность оставаться в сомнении, в неопределенном состоянии, не стремясь немедленно найти полные и исчерпывающие ответы. Поддержание психики становится частью аналитической работы. Это включает понимание того, какое количество пациентов каждый аналитик в  состоянии взять в  данный момент времени, осознание своих потребностей с точки зрения перерывов между пациентами, ведение заметок после сессии (пример конструктивной эвакуаторной активности!), выделение достаточного количества времени другим ролям за пределами кабинета, времени для жизни и т. д. И еще одно последствие, о  котором я упомяну только вскользь. Если мы сместим внимание на  психическое функционирование, онейрическое мышление и на то, что формирует онейрическое мышление, то заметим, что каждый анализ имеет аналогичные характерные черты: языки и способы выражения могут меняться, но основные особенности всегда будут оставаться одними и теми же. Давайте представим поле, насыщенное бета-элементами, которые затем выбрасываются с яростью, — это может воплотиться в историю ребенка, страдающего от недержания мочи,

93

Избегание эмоций, проживание эмоций

кала и рвоты, или в рассказ о взрослом, который эвакуирует с помощью агрессивного отыгрывания вовне и асоциального поведения. Мы получим существенную похожесть сюжетов при разнообразии нарративных модулей. Игра, в  которую я часто играю со студентами, заключается в том, что я прошу их провести сеанс детского анализа и затем переписать его с указанием тех же основных проблем, которые могут быть выражены на сеансе с молодым человеком или с пожилой женщиной, но с использованием разных языков (Ferro, 1996d, 1999b, 1999d, 2002e; Ferro, Basile, 2006). Десятая глава содержит подобные упражнения.

Понятие «поля»

94

Здесь мы должны сделать очевидное отступление. Моя настоящая цель, однако, в  том, чтобы создать карту, что позволит читателю четко ориентироваться в моей опорной модели, которая, я считаю, является результатом совместной фертилизации концепции поля, нескольких концептуализаций из работ Биона и определенного вклада, почерпнутого из нарратологии. С момента первоначальной формулировки Вилли и Мадлен Баранже (1961–1962) концепция поля постепенно стала более сложной (Baranger, 1992; Corrao, 1981; Ferro, 2005d, 2006a, 2006f). Изначально рассматриваемое как пространство, созданное благодаря встрече аналитика и  пациента с  точки зрения перекрестного сопротивления, затем благодаря формированию бастионов и их последующему разрушению через интерпретацию как результата способности аналитика «повторно взглянуть» на ситуацию, поле все больше становится локусом применения различных возможных навыков аналитика и пациента и  местом для всех возможных миров, которые могут открыться в результате их встречи. На мой взгляд, это не только пространственный, но и временной локус, населенный как настоящим, так и прошлым и бесконечно открытый будущему.

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

Такое непрерывно трансформирующееся поле подразумевает — после большого взрыва, который проявляет всевозможные миры, сформированные встречей пациента и аналитика в сеттинге, — невозможность того, чтобы что-то оставалось за его пределами. Места в  поле включают текущие отношения между аналитиком и  пациентом, их истории, переносы, защиты, эмоциональный хаос, их альфабетизацию и де-альфабетизацию. Поле имеет свой собственный паттерн дыхания: фаза вдоха сигнализирует о  появлении (или размораживании) внутри поля сгустков неосмысленного, фаза выдоха говорит о  коллапсе, который следует за любой насыщенной интерпретацией и уменьшает его до точки подготовки к будущему расширению. Излишне будет говорить, что это движение происходит постоянно. Другая характерная черта поля (описанная выше) заключается в том, что рано или поздно оно как минимум зарази­ тся болезнью пациента или, возможно, даже по-настоящему сильно заболеет его болезнью, превратившись в место лечения и, следовательно, трансформации. Итак, поле находится в непрерывной осцилляции между постоянной открытостью к смыслу (негативная способность, Bion, 1970), с  одной стороны, и  неизбежной закрытостью к смыслу, с другой. Это означает отказ от целого спектра возможных историй в  пользу одной истории, требующей стать рассказанной (избранный факт, Bion, 1963). Аналитик находится в осцилляции между «Садом расходящихся тропок» Борхеса (1941) с его бесконечным и непредсказуемым созданием и открытием новых возможных миров, с одной стороны, и «Жаком-фаталистом» Дидро (1796), с другой. В  этом последнем произведении автор сообщает читателю, что если у читателя и писателя есть намерение развиваться вместе и завершить совместное путешествие, писатель должен отбросить всевозможные истории, которые он мог бы поведать, чтобы сосредоточиться на одной наиболее важной истории, на той, что должна быть рассказана. Порой история

95

Избегание эмоций, проживание эмоций

96

пациента не является подавленной, отщепленной или невозможной для реконструкции, а рассказывает нам о некоторой части, которая отсутствует в  аппарате по  думанью мыслей. В  связи с  этим аналитическая работа состоит в  настройке станка, который сломался и перестал ткать. Получается, что в  таких случаях существует функция, которую необходимо починить, а иногда и создать с нуля. Поэтому вместо анализа, который можно сравнить со школой вождения, предоставляющей ученику свой исправный автомобиль, мы имеем анализ, который (задолго до  того, как автошкола и  инструктор по вождению вступят в действие) нуждается в механике, который починит автомобиль, а иногда и в мастерской, чтобы предоставить или изготовить (даже самые основные) отсутствующие детали. Путь, которым следует анализ, становится функцией режима работы конкретной аналитической пары, и  сама идея естественного процесса теряется. У каждой пары есть свой собственный способ выполнения аналитической работы, и  даже события, разворачивающиеся в  анализе, — негативная терапевтическая реакция, психотические или негативные переносы (и контрпереносы) — будут принадлежать этой паре. Конечно, существуют ограничения, связанные с  уходом в  сторону субъективизма, которые основываются на  этике аналитика, его личном анализе и  подготовке как аналитика и его чувстве ответственности перед фактом, что рассказанные события — это те самые события, которые в срочном порядке ждут альфабетизации через работу аналитической пары, а не с помощью других подходов (как, например, подтверждение со стороны аналитических теорий или избегание возможной психической боли). В этой связи концепции, взятые из нарратологии, такие как «пределы интерпретации» или пределы открытия всевозможных миров, приносят немалую пользу (Ferro, 1996a; Eco, 1962, 1990; Petofi, 1975; Van Dijk, 1976; Pavell, 1976; Platinga, 1974; Ryan, 2001). Поле, определенное таким образом, принимает следующие характерные черты:

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

• поле становится пространством-временем, где начинается эмоциональная турбулентность, активированная аналитической встречей; • поле — это функция по отношению к двум членам пары, которая обладает высокой степенью ненасыщенности; • поле становится временем-пространством для продвижения историй и нарративов, которые являются альфабетизацией протоэмоций в паре; • поле — это матрица, способствующая развитию альфа-­ функции и контейнера благодаря имеющейся в ней способности к rêverie и способности быть в унисоне (Ferro, 2006c). Трансформации поля происходят благодаря непрерывному процессу совместного повествования аналитика и  пациента, превращающихся в «двух авторов в поиске персонажей» (Ferro, 1992b), которые альфабетизируют протоэмоции и дают им возможность бесконечно разворачиваться. В поле семантический ореол вокруг концепции интерпретации расширяется, чтобы вместить, казалось бы, разговорные ненасыщенные интервенции аналитика. Центральным по значению в поле является rêverie аналитика, понимаемое как способность устанавливать связь с его онейрическим мышлением наяву (и  с элементами, которые формируют его) и рассказывать об этом, подбирая слова, которые активируют трансформацию поля. Не менее важными, однако, являются нарративные деривативы онейрического мышления наяву пациента и  альфа-элементы, которые их формируют. С определенной точки зрения, нарратив пациента можно с  легкостью рассматривать как постоянный пересказ о  том, как он «кадрирует» компоненты, события, силовые линии внутри поля. Прежний подход, ориентированный на наблюдение за коммуникацией пациента с фокусом внимания на контрпереносе, смещается на фигуры, оживающие в поле и действующие как постоянные индикаторы жизни поля. Это дает возможность

97

Избегание эмоций, проживание эмоций

98

непрерывно подсознательно расплетать запутанный «клубок» переноса до уровня нарративных единиц, которые могут быть трансформированы одна за другой и после пересобраны. Критично важно обогащать сложность конкретного поля, которое является горизонтальным и существует здесь и сейчас, аналогичной сложностью вертикального поля, включающего все множество поколений: теперь время входит в кабинет. Итак, мы вступаем в геометрию, которая не только отражает «внутренний мир» и «отношения», но и является геометрией историй и их передачи: аналитик и пациент больше не являются активно работающими и  присутствующими с  двухмерными «фотографиями» родителей, дядь, бабушек и  дедушек, которых нужно интерпретировать и  раскрыть в  переносной интерпретации; они представляют собой явления, трехмерные персонажи, которые принадлежат к  разным временным рамкам и просятся выйти (или нуждаются в том, чтоб выйти) на сцену на своих собственных условиях. В этот момент любая интерпретация «в поле» является интерпретацией переноса. В этом измерении аналитик, на  мой взгляд, должен позволить этим «сублимированным» трансгенерационным элементам (Faimberg, 1988) пройти сквозь него; они находятся в ожидании живительной влаги гостеприимства, исходящего от поля, чтобы обрести «плотность» и историю. Мы, таким образом, сталкиваемся со сложностью, для которой мы недостаточно оснащены, чтобы с  легкостью с  ней справиться. Двигаясь в этом направлении, мы должны принимать во внимание множество других соображений: например, как функция повествования поля может «сопрягать» карманы не-мыслимости: • трансгенерационный компонент аналитика, который входит в  кабинет, как часть, относящаяся к  человеку, и  как часть, относящаяся к  передаче аналитической функции, включая любые слепые пятна, которые могут у него быть (о которых, к счастью, поле может сигнализировать — если к нему прислушиваться!);

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

• внимательное изучение Истории заново, в  том числе истории нас как аналитиков, — не ради ритуала, а ради обнаружения трансгенерационного наследия; • возникают широкие возможности обсуждения концепции проективной идентификации и эмоциональной турбулентности: используя аналогию с фильмом, мы можем подумать о  начале «Парка юрского периода», где фрагменты ДНК по-прежнему доступны40, и о том, что развитие психики неотделимо от определенной «инсценировки» тех вещей, которые оказались отщепленными. Сначала «двойная мультиперсональность» открыла нам доступ к  мириадам возможных вселенных вдоль пространственной оси (Baranger, 1963) между аналитиком и  пациентом, сейчас она неизбежно открывает разветвления во времени, которые Борхес описал как «паутину времени, чьи нити приближаются одна к другой, раздваиваются, пересекаются или игнорируют друг друга» — мир АХРОНИИ, утопии истории. Для истории цивилизации подобные возможности являются всего лишь упражнениями («Что бы было, если бы Кастер одержал победу в  битве при Литтл-Бигхорне?»41), тогда как в личной истории они могут, après-coup42, стать мыслями о новой реальности, которая может являться как частью будущего, так и  даже частью прошлого; возможность переписывать историю, которая никогда не происходила, представляется мне наиболее выдающейся перспективой и  самым дорогим подарком, который может сделать анализ.

Онейрическое мышление наяву и нарративные производные Возвращаясь к  Биону, я бы хотел продолжить развитие диалектики между онейрическим мышлением наяву и нарративными производными. Пиктограммы (несмотря на  то, что я продолжаю ссылаться на визуальный мир, очевидно, что это же применимо к аудиограммам, ольфактограммам и так далее) остаются непознаваемыми, что верно, то верно,  — тем

По сюжету фильма глава компании InGen, профессор Джон Хэммонд, находит способ воссоздания динозавров посредством генной инженерии. Генетическую основу он находит в москитах, которые миллионы лет назад кусали динозавров, а потом, сев на дерево, увязали в древесной смоле. Недостающие фрагменты кода в ДНК он заменяет фрагментами кода лягушек. Он создает огромный зоопарк, обитатели которого — вымершие миллионы лет назад динозавры. — Прим. ред.

40

41 Битва при Литтл-Бигхорне (25 июня 1876 года) — одно из самых известных сражений между индейцами прерий и армией США, итогом которого стало поражение армии США и гибель героя Гражданской войны Джорджа Кастера, командовавшего элитным 7-м кавалерийским полком. — Прим. ред.

99

Избегание эмоций, проживание эмоций 42 Последействие, или après-coup. Фрейд использовал термин Nachträglichkeit (нем.) (во французском après-coup, в итальянском risignificazione) для обозначения процесса, при котором эмоциональные события прошлого могут обрести новый смысл в свете текущего опыта. Это касается как травм, так и самого психоанализа. Именно благодаря последействию исцеляются травматические переживания прошлого. — Прим. ред.

100

СЕНСОРИАЛЬНОСТЬ

ПРОТОЭМОЦИИ

β-ЭЛЕМЕНТЫ

α-функция

Последовательность α-функции

α

α

α

Нарративные производные НП1 НП2 НП3 Рис. 5.1. Схема происходящего в функционирующей психике или в анализе

НПn

не менее к ним можно приблизиться с помощью их нарративных производных. Рис. 5.1 (Ferro, 2005b; Ferro et al., 2007) суммирует то, что происходит в нормально функционирующей психике или в анализе, который работает. До сих пор эта схема является имплицитной и на данный момент, разумеется, соответствует мышлению Биона и моей собственной доработке его концепции. Первая активность, запускающая Большой взрыв, который включает психику (у нашего вида), — массивная эвакуация протосенсориальных, протоэмоциональных состояний ребенком. Если эти эвакуации (бета-элементы) собираются, обрабатываются и  трансформируются психикой, которая впитывает и метаболизирует их (альфа-функция), они постепенно конвертируются в  наполненные смыслом пиктограммы (альфа-элементы).

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

Психика человека, выполняющего эту трансформацию, не  только трансформирует протосенсориальный и  прото­ эмоциональный хаос в  осмысленную эмоциональную форму, но и, благодаря непрекращающемуся повтору этой операции, передает «метод», с помощью которого это проделывается (альфа-функция) (Bion, 1962, 1963, 1965, 1987). Постоянное повторение этого цикла трансформаций (настоящий цикл Кребса43 психики) создает и другие эффекты: игра «проекция — интроекция — повторная проекция — повторная интроекция» делает возможным устанавливать различия между полым пространством и выпуклым пространством, между рецептивным пространством и  плотным пространством  — коротко говоря, различать контейнер и  контейнируемое . Первая взаимо­ связь между «проективной идентификацией» и «rêverie» — это, фактически, первые сексуальные отношения психики с другой психикой, и это станет будущим фундаментом для творческих способностей каждого индивидуума (Rocha Barros, 2000). В качестве примера: если у  пациента протоэмоциональная последовательность состоит из  компонентов тревога — сомнение — облегчение, то последовательность пиктограмм будет следующей: Пожарные машины

Озадаченное лицо

43 Цикл Кребса, или цикл трикарбоновых кислот, — цикл биохимических реакций превращения органических кислот в клетке, ключевой этап дыхания всех клеток, использующих кислород, центр пересечения множества метаболических путей в организме. — Прим. ред.

Рождение ребенка

В поле эта последовательность (сама по  себе напрямую недоступная) может ожить при помощи бесконечного числа различных нарративных производных: • воспоминание из  детства: когда я был маленьким, однажды я испугался оттого, что никто не  пришел за мной, но потом я увидел на расстоянии человека с палочкой, который выглядел как мой дедушка, и я правда обрадовался, когда узнал его; • нарратив о сексуальности: мне показалось, что Личия не  хочет заниматься со мной любовью, когда я, нако-

101

Избегание эмоций, проживание эмоций

102

нец, добрался до ее дома. Я думал, что она будет в недоумении от моего позднего появления, но то, как она обняла меня, заставило понять, что она совсем не злится на меня; • запись в дневнике: я был свидетелем одной сцены в университете, которая произвела на меня глубокое впечатление. Девушка дрожала от страха перед экзаменом, но как только она зашла в аудиторию, она показалась не такой испуганной. Она улыбнулась, услышав первый вопрос, потому что знала ответ. Эти упражнения могут продолжаться бесконечно. Можно анализировать игровые, графические, двигательные производ­ ные (часто встречающиеся в детском анализе) и даже онейрические производные, а точнее, когда сно-видение оказывается более значимым в качестве онейрической производной онейрического мышления наяву, активного в данный момент, чем ночное сновидение,  — однако сейчас меня беспокоит мысль о том, чтобы показать, насколько (если мы немного усложним ситуацию) пациент является тем местом в поле, которое постоянно описывает эволюцию и трансформацию поля. В этих примерах мы видим поле, в котором есть движение от страха к сомнению, а затем к ощущению спокойствия. Иногда это полезно интерпретировать пациенту, а порой над подобной коммуникацией стоит работать лишь на  психической кухне, не  давая интерпретацию коммуникации, разве только в преимущественно ненасыщенном виде. То, что я описал, обычно происходит после интерпретации, сделанной (или намеренно не  сделанной) аналитиком, но пример активной интерпретации больше подходит для моего повествования. Аналитик делает интервенцию. То, что говорит пациент после этого, может также рассматриваться как описание того, чтó интерпретация вызвала в пациенте. После интерпретации Х пациент может дать неограниченное количество ответов: от «вчера по  телевизору я смотрел бомбардировку Багдада» и до «вчера я видел, как несколько Санта-Клаусов раздавали

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

подарки детям»; от «вчера меня попыталась укусить собака» и до «котенок подошел ко мне и начал ластиться». Проективные идентификации (надеюсь, по  большей части идущие от пациента в  сторону аналитика, а  не наоборот), активация альфа-функции(ий) и  водоворот протосенсориальности  — все это разворачивается в  рамках сессии. Альфа-функция поля начинает генерировать «онейрическое мышление наяву» в поле, которое остается неизвестным. Нарративные производные возникают благодаря этому. Перенос пациента, который передает бета-элементы (бальфа-элементы, или лишь частично альфабетизированные бета-элементы) и  альфа-элементы, сталкивается с  психическим функционированием аналитика, таким образом немедленно создавая ситуацию группы-из-двух: ситуацию, в  которой само поле постоянно сновидится и  пересновидится. Перенос проходит своего рода дифракцию на  множество историй и  персонажей, которые являются «химерами» не  только «тогда» и  «в», но  и  «химерами» «сейчас» и  «здесь» и «химерами» взаимодействия двух психик. Если мы непосредственно рассмотрим онейрическое функционирование поля, то заметим, что не существует коммуникации, которую нельзя было бы рассматривать как активирующую или имеющую отношение к полю. Так и факты, наиболее близкие к реальности, имеют наибольшую ценность в  качестве «нарративных зацепок», которые останавливают и  допускают придание смысла онейрическому. Более того, субъективные элементы, такие как сны пациента, являются частью поля, и  их работа заключается в  том, чтобы обозначать и  показывать движения онейрической мысли в  тот момент, в  котором идет повествование о конкретном сне. Если пациентка говорит о  своей дочери, которая не  выносит прикосновений, или о  своем младшем сыне, которому нравятся проявления любви, об отце, который всегда был эмоционально недоступным, а потом рассказывает об очень депрессивной подруге, у  которой есть друг и  он пребывает

103

Избегание эмоций, проживание эмоций

104

в ярости, потому что жена ушла от него, а затем она рассказывает о фильме, который она посмотрела по телевизору, где муж, которому изменили, попытался убить свою жену, и так далее,  — таким образом она описывает, какие эмоции присутствуют в действующем поле. Они все могли бы быть собраны в интерпретации переноса, но это было бы похоже на то, как если бы все покупки, сделанные за неделю, включая замороженную еду, были бы поданы на стол в сыром виде. Поле дает вам возможность описывать, собирать, группировать эти эмоции, проясняя их, фокусируясь на них, используя персонажей как «прихватки», которые позволяют прикоснуться к горячему содержанию, так как аналитик уверен в том, что коммуникация пациента — это дифрактограмма текущей ситуации в поле, чьи ингредиенты (ожидающие того, чтобы на  них сосредоточились, их переработали и  переварили) имеют отношение, скажем, к неспособности переносить контакт (возможно, недостаток по отношению к гиперсодержанию), к сгусткам зарождающихся нежных чувств, закупоренным контейнерам, ярости и гневу, ревности, убийствам и так далее. Эти эмоции можно «приготовить» благодаря использованию нарративной трансформации, ненасыщенных интервенций и постоянно «дегустируя» ответ пациента, чтобы понять, какие нужны ингредиенты для того, чтобы обогатить или облегчить блюдо. Непременно это история о ревности, брошенности, ярости, гневе, преданности, отвержении, некоторые из этих эмоциональных и нарративных элементов уже «приготовлены», уже могут быть рассказаны: «Лино, должно быть, больно, оттого что его бросила жена, неудивительно, что его переполняет гнев», а не «Гнев Лино понятен, даже Медея, когда…», то есть можно использовать косвенные интервенции, которые продолжают процесс приготовления, приводят вещи в порядок и создают связи между разными вещами, которые пациент выражает. Но иногда есть часть, которая все еще заморожена и пока что не стала мыслимой; например, действие пациента, ритмично бьющего своим кулаком так, будто бы он

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

держит в руках кинжал, можно превратить в: «Когда кому-то причиняют боль, месть кажется единственным способом обрести покой». Итак, что можно сделать с протоэмоциями, которые еще не названы? Трансформация протоэмоциональных состояний в изображения подразумевает называние того, что прежде было безымянным: «месть», например, представляется в виде «пирата с мечом». Однако другие «нарремы» являются уже нарративными производными, представленными самим пациентом.

Способы понимания персонажей Мое следующее отступление касается способа понимания персонажей в нарратологии, но прежде всего в кабинете аналитика (Ferro, 1992a, 1992b, 1999a, 1999d; Arrigoni, Barbieri, 1998). Возьмем пример из романа «Обрученные» Мандзони: Ренцо и  Лючия хотят обвенчаться, в  то время как Дон Родриго стремится остановить заключение брака любой ценой. В реалистическом психологическом подходе исследовали бы психологические черты этих персонажей, их психическую и  эмоциональную жизнь. С  точки зрения структурализма, скажем, начиная с Проппа, важной является функция, которую выполняют персонажи в  истории: Дон Родриго  — двигатель истории, именно потому что он тот человек, который оттягивает счастливый конец и препятствует венчанию Ренцо и Лючии. Другая модель тесного взаимодействия между читателем и  текстом видит каждого читателя конструирующим и  осмысляющим разных персонажей по-разному (Eco, 1979; Marrone, 1986). Во время аналитической сессии (Paniagua, 2002) пациент, который собирается завершить свой анализ по возвращении с летних каникул, пребывает в отчаянии из-за своей дочери: он говорит, что она страдает от преждевременного полового созревания и ей нужно сделать операцию. Очевидно, что есть разные способы понимания этих персонажей («дочь с  преж-

105

Избегание эмоций, проживание эмоций

106

девременным половым созреванием» и «операция») в зависимости от используемой аналитиком модели: (а) реальная проблема заключается в  дочери и  наборе эмоций, которые активизировались в пациенте, страдающем от ипохондрии; (b) тема «раннего полового созревания» тормозит план по  окончанию анализа, и  проблема кроется в  завершении анализа. Беспокойство пациента по поводу преждевременного полового созревания дочери и целесообразности ее операции — это вопросы, на  которые поле должно дать ответы: относительно проблемы окончания анализа и тревог, которые из-за этого поднимаются. Только аналитическая пара во время работы может дать ответ, который еще неизвестен и который будет найден в записях следующих сессий. Если говорить радикально, это соответствует — в широком смысле — трем основным психоаналитическим моделям, которые, однако, никогда в  чистом виде не  существовали. Первая модель — историко-реконструктивная, вторая — отношенческая, а третья представляет собой попытку объединить два крайних взгляда, признавая существование «здесь и  сейчас», находящееся в  постоянной трансформирующей осцилляции с «там и тогда», и открывая двери навстречу «неизвестному», которое призывает, прежде всего, к  развитию инструментов познания. Давайте представим пациентку, которая находится на начальной стадии своего анализа (это возвращает нас к  теме сексуальности). После некоторых интерпретативных интервенций, сделанных аналитиком, она говорит: «Когда я была маленькой, однажды я пошла, в  состоянии полного доверия, повидаться со своей подругой, совсем не ожидая, что ее дедушка будет трогать меня под юбкой, что повергло меня в шок. Я помню, как я тут же ушла и решила больше никогда не возвращаться». В рамках первой модели анализ в  рамках данного нарратива начал бы плавное разжижение вытеснения реальных

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

детских переживаний, которые в  действительности произошли; постепенно они будут «вспоминаться» и повторяться в переносе и, таким образом, будут переработаны и детоксицированы. То, что раньше было неосознанным из-за запрета и  чувства вины, становится осознанным и  тает, как снег на  солнце. Аналитик будет кем-то вроде Пуаро или Гомера, воспевающего и  исследующего одиссею пациентки до  тех пор, пока она не достигнет понимания себя на Итаке. В рамках второй модели та же история понимается и  интерпретируется как опыт, связанный с  актуальной отношенческой ситуацией: пациентка говорит о  том, что она почувствовала, как интерпретации аналитика неожиданно затронули ее на глубоком уровне слишком близким и демонстрирующим неуважение к  ее эмоциям образом, и  что она не собирается продолжать этот тревожащий аналитический опыт. В рамках третьей модели (которую я назвал бы моделью «постоянно расширяющегося ненасыщенного поля») аналитик слушает манифестную коммуникацию пациентки о  ее детстве и  испытывает фундаментальное уважение по  отношению к этому уровню коммуникации. Тем не менее, одновременно с этим он слышит второй отношенческий уровень, текущий уровень, не  испытывая нужды интерпретировать его, относясь к  нему скорее как к  сигналу, исходящему от поля, который говорит об излишней близости или глубине интерпретации. Соответственно, интерпретации будут модулироваться и дверь также будет открыта для опыта, в частности для ситуации (созданной аналитическим сеттингом) пациентки, которая чувствует, что в ее эмоциональный мир вторгаются самые волнующие и горячие аспекты. Принимая во внимание все три сценария, аналитик благодаря своим ненасыщенным интервенциям остается открытым к  дальнейшим нарративным операциям, принадлежащим инфантильному пациентки, к здесь и сейчас, к ее внутренней жизни, пребывая в  непрерывной осцилляции между этими вертексами слушания. Новый и  непредсказуемый «роман»

107

Избегание эмоций, проживание эмоций

108

оживет из-за объединения двух со-рассказчиков на  сессии, которым придется неотступно разбираться с немыслимыми, вытесненными, отщепленными элементами, вступающими в  текущие аналитические отношения, и  с тем, что прошло «трансформацию» при взаимодействии психик,  — это вернется к  жизни во внутреннем мире пациента и  в истории; тем не менее, последнее слово в этом нарративном и трансформирующем переплетении никогда не будет сказано. Намного важнее освоить чтение на  новых языках и  использование новых письменностей, чем получить знание о каждой конкретной истории. Персонаж «дедушки», о котором идет речь выше, можно рассматривать с точки зрения всех трех модальностей внутри одной аналитической сессии. Применительно к первому способу мышления (как по отношению к персонажу, так и по отношению к коммуникации пациента) дедушка в целом является исторической фигурой, со своей психологией и своими несдержанными импульсами получить удовлетворение и прочее. В соответствии со второй моделью, дедушка способствует развитию диалектики между стремлением к покою и стремлением к знанию, между надежностью анализа и его беспокоящим аспектом. Его можно интерпретировать как часть анализа, которая тревожит и  страшит и  которая при этом поддерживает продолжение анализа. В контексте третьей модели дедушка представляет собой все вышеперечисленное и даже больше: он сигнализирует о  степени допустимого напряжения в  поле (чтобы книга не была закрыта), а также о многих других аспектах — в зависимости от того, похож ли текст на «Лолиту», «Мадам Бовари» или «Обрученных», в зависимости от того, что должно быть рассказано незамедлительно, и  от того, как этот материал был собран и трансформирован. Но главным образом это открывает доступ к получению удовольствия от чтения. Теории о персонажах также могут быть применены к аналитику и пациенту в рамках сессии.

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

В «психологической» теории есть два человека: аналитик и  пациент, каждый имеет свои личные характеристики и свою субъективность (Renik, 1998). В структуралистской теории важны роль, которую играет один по отношению к другому, и сложная взаимосвязь их действий (пациент проецирует свои проективные идентификации, у аналитика свои rêverie). Именно эти роли имеют значение и  позволяют развиваться анализу, который имеет своего рода процесс-структуру, прекрасно описанную Мельтцером (1967). Согласно теории полного взаимодействия, пациент и аналитик — это локусы и функции поля: аналитическая функция, рецептивная функция, смыслообразующая функция, интерпретативная функция, функция ожидания. Все они принадлежат полю, которое оживает благодаря им, они занимают разные места в  поле, которое становится само-интерпретируемой, саморасширяющейся средой. Асимметрия в  поле  — лишь предпосылка к большей ответственности аналитика. Исходя из этого, мы можем увидеть различия между тремя типами переноса: в  первой позиции  — перенос как повторение; перенос во второй позиции относится к  модели проективной идентификации / rêverie, где у отношений есть два сильных полюса: аналитик и пациент. Перенос в третьей позиции всеобъемлющий, совместно определяемый, не отличимый от совместного сосуществования и совместного формирования. Само собой разумеется, что не  существует абсолютно идеальных ситуаций. Дело в том, что принятие третьей модели ставит передо мной невозможную задачу — описать более часто проецирующий полюс (пациента) и  рецептивный полюс (аналитика), что является хорошим способом увидеть, какие функции выполняют тот и другой. Мы все еще будто бы находимся внутри евклидовой стереометрии, и  мы еще не совершили скачка, чтобы понимать пациента и аналитика, перенос и контрперенос как локусы/функции аналитического поля.

109

Избегание эмоций, проживание эмоций

Одна и та же сессия может рассматриваться (по крайней мере, преимущественно) с высоты каждой из этих вершин.

Гвидо и иммигранты

44 Троллейбус по-итальянски filobus, filo — это «нить», или «провод», отсюда поток интерпретаций переноса. — Прим. пер.

110

В начале своего анализа Гвидо описывает тюрьму, где он начал консультировать как доктор. Большая часть заключенных  — арабские иммигранты, и  существует трудность в понимании того, что они говорят. Я не решаюсь интерпретировать эту коммуникацию с точки зрения сложности вступления в контакт с неизвестными аспектами селф или с точки зрения сложности понимания того, что я говорю. Тем не менее, это помогает развить тему «арабов», каждый из которых становится постепенно узнаваемым и приобретает свои собственные характерные черты. По мере продвижения работы повествование все больше усложняется, что помогает Гвидо сосредоточиться на  различных эмоциях, «носителем» которых становится каждый отдельный араб. Переживание клаустрофобии в начале сессии смещается к  регистру агорафобии к  концу сессии: страх того, что арабы могут совершить нападение на участке метро, которым он регулярно пользуется (интервал/маршрут между четвергом и  понедельником?), или страх того, что он «больше не  увидит своих дорогих друзей». Здесь также я воздерживаюсь от расшифровывающей интерпретации, вместо этого я пытаюсь помочь Гвидо сфокусироваться, модулировать и  метаболизировать его сепарационную тревогу, оставаясь «очевидно» внутри его манифестного текста. В этот момент я бы сказал, что воспринимаю его манифестный текст как напоминающий салон троллейбуса (рис. 5.2), в котором сидят и взаимодействуют разнообразные персонажи, и я думаю о том, что троллейбус44 черпает свою движущую силу из  нити дискурса, происходящего в  моей психике (нити интерпретаций переноса), что позволяет мне вносить в  троллейбус «персонажей», комментарии и  интервенции, которые помогают осуществлять нарративные, диалогические трансформации и  одновременно оставаться

Глава 5. Мышление Биона и его фертилизации: клинические аспекты

Рис. 5.2

на уровне манифестного значения, понимая, что многие пациенты нуждаются в этом на протяжении продолжительного времени. Кроме того, нарративные трансформации, которые происходят с  помощью плетения аналитического диалога, не  приводят к  меньшей степени трансформации по  сравнению с  более декодирующими интервенциями, которые хоть и  подсвечивают смысл более ярко, зачастую провоцируют в пациенте нежелание принимать вклад аналитика.

Глава 6

Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

Психоаналитические упражнения

112

Это глава состоит только из  психоаналитических упражнений и некоторых свободных размышлений. Так же, как концертирующий пианист упражняется в беглости пальцев, даже когда не  выступает, аналитик, как рекомендует Бион, должен упражняться в  манере, которая наиболее подходит ему самому. Например, он предлагает использовать Сетку для оценки и анализа клинического материала после сессии; я же предпочитаю исполнять вариации на тему с использованием небольших отрезков сессии, а также переосмысливаю старый материал или даже создаю возможные клинические ситуации. «Мой отец работает слишком много, и у него никогда нет времени, чтобы побыть со мной». Это короткая коммуникация пациента, находящегося в анализе. Как мы должны слушать ее? Где, как нам кажется, эта сцена была разыграна? Какие персонажи в ней задействованы?

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

Разумеется, эта сцена может быть размещена «за пределами» и «до» сессии, и, безусловно, один из возможных вертексов слушания — это сложная история о депрессивном отце, который заполняет любое чувство пустоты работой, таким образом отказывая пациентке в эмоциональной доступности, в которой она нуждается. Но это также может быть коммуникацией внутреннего сценария. Отец может быть внутренним объектом, который пронизывает все и не оставляет пространства для того, чтобы просто быть вместе, в том числе это объект, который становится модальностью бытия самой пациентки. Тогда сценарий будет «внутри», «внутренним миром» пациентки, и время будет настоящим. Другой вертекс предусматривает реляционное слушание коммуникации: вы как аналитик захвачены своей интерпретативной деятельностью, а  также вы оставляете мало пространства для пациента, вы не  показываете желания быть «вместе», ведь, чтобы показать заинтересованность и  близость, недостаточно только интерпретаций. Разумеется, разные аналитики (или один и  тот же аналитик в разное время) могут отдавать предпочтение одному конкретному вертексу слушания. В случае реляционного слушания возникает вопрос, будет ли полезнее для развития анализа «интерпретировать» эту коммуникацию или будет лучше использовать ее для изменения собственной внутренней структуры и, соответственно, интерпретативной структуры. Похоже, можно даже задать себе вопрос о том, где и как отец появился на  сцене, или же является ли он чем-то, что относится к  способу бытия,  — слепым местом (Guignard, 1997a), которое таковым и останется, если пациент не подсветит его, или же оно возникает в результате восприятия проективных идентификаций, идущих от пациента, которому, таким образом, удается заставить проблему жить в текущем поле. Через какое-то время та же пациентка рассказывает сон: «Мой отец потрогал меня за грудь». Очевидно, что этот сон, в  силу своей ненасыщенной природы и  отсутствия ассоциа-

113

Избегание эмоций, проживание эмоций

114

ций со стороны пациентки, поддается практически бесконечному числу вариаций на тему, и вопрос о том, с какого вертекса слушания этот сон воспринимают, является действительно важным. И  снова мы должны задать классические вопросы, характерные для британской журналистики: когда, кто и где? Представляется широкий спектр возможных теорий: теория вытеснения, реализующая сокрытие и утаивание и обнаруживающая травмирующее детское воспоминание; теория соблазняющего и  вторгающегося внутреннего объекта, аналитика, который пугает и  воспринимается как человек, который провоцирует эротический контакт, или аналитика, контакт с которым пациентка эротизирует в защитных целях. Как нам лучше с этим работать? Возможно, применяя интерпретацию, которую мы в  Италии называем «ненасыщенной и нарративной» (Bezoari, Ferro, 1989; Ferro, 1996b, 2000b; Gaburri, 1987; Corrao, 1991) и  которая широко используется французскими коллегами под маркой «интерпретация в переносе». Это может быть сформулировано так: «Я думаю, что это сновидение говорит о чрезмерной, непозволительной и соблазняющей близости». Таким образом, мы распознаем эмоции, передаваемые сновидением, и ждем, пока пациент не выберет нарративный сценарий, в котором он их разместит. С этой точки зрения тревога говорит о  появлении избыточных бета-элементов (мешки с  рисом), в  то время как эмоции — это ризотто (альфа-элементы), которое мы можем из них приготовить. Разумеется, нам понадобится время, терпение и адекватное оборудование. Тревога как сигнал о прибытии бета-элементов, которые мы еще не метаболизировали, может быть прелюдией к метаболизации, и  такая трансформация постепенно облегчает «ношу» тревоги. Если сигналы о тревоге моментально не подхватываются и не метаболизируются, это может активировать проекцию бета-экрана (Bion, 1962), что является последней надеждой вызвать контрперенос и увидеть, что протоэмоциональные состояния принимаются.

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

Это похоже на  взрыв динамита, который должен быть оценен по заслугам за его способность донести меру коммуникативного отчаяния, остающегося незамеченным в  противном случае. Однако при этом чрезмерное количество бета-элементов может, в свою очередь, отбрасываться обратно, вызывая негативные терапевтические реакции или примеры психотического переноса. Искусство психоаналитика состоит в  том числе в  том, чтобы «жениться» — хотя бы на одно мгновение — на точке зрения другого. Отдельный сложный вид тревоги, о котором я упоминал в другой работе (Ferro, 2002a), образуется в результате распада агглютинативного ядра (Bleger, 1966). Обычно это выражается в расслоении в рамках сеттинга. Мы можем представить, что он состоит из множества кошек (или пантер?), и если их положить одну к другой, то можно получить мягкий шерстяной ковер. Любое нарушение сеттинга приводит к разрыву ковра, и все кошки (пантеры?) выскакивают, кусаясь и царапаясь, как протоэмоции, которым только предстоит трансформация. Однако предлагаю продолжить наше упражнение. На первой встрече, во время которой мы обсуждаем возможный анализ, пациент говорит: «Меня преследуют судьи, они не дают мне покоя. Они хотят меня погубить, особенно доктор Дентони45 и доктор Уччелло46. Я пытаюсь отыскать любые возможные стратегии, чтобы сбежать от них, чего бы это ни стоило». К какой конкретной проблеме этот пациент нас отсылает? Безусловно, с  одной стороны, он говорит о  настоящей юридической проблеме из внешнего мира, но нас как аналитиков это касается лишь в  незначительной степени. Другой вертекс  — интрапсихический: пациент живет в  состоянии сильного внутреннего преследования, которое, как можно представить, вызвано архаическими объектами, порождающими садистическое супер-эго, от которого пациент не может убежать. Он не может склониться перед его осуждением или из-за чрезвычайно архаической природы супер-эго, или пото-

45 В переводе с итальянского — «большой зуб». — Прим. пер.

46 В переводе с итальянского — «птица», вульг. «пенис». — Прим. пер.

115

Избегание эмоций, проживание эмоций

116

му что ему приходится отрицать свои собственные ошибки, и только ложь и бегство могут спасти его. И снова стоит лишь вспомнить об оправдании лжецов у Биона. Рано или поздно, как только анализ начнет принимать определенную форму, аналитик, скорее всего, примет облик доктора Дентони и доктора Уччелло. Тогда выяснится, что пациент чувствует себя «покусанным» виной и  вторгающимся доктором Уччелло — возможно, из-за уровня интерпретативной активности, который он не в силах вынести. Тогда важно будет предоставить пациенту не  адвокатов защиты, которые еще больше запутают ситуацию, а  адвокатов, которые помогут ему примириться с  вердиктом или признать его противоправные действия, являющиеся как его фантазматическими злодеяниями, так и  теми, которые, возможно, стали «реальными», чтобы показать переживания ребенка, который никогда не  чувствовал себя под защитой хороших и доброжелательных объектов. Кабинет аналитика должен превратиться в зал судебного заседания, в котором рассмотрение дела проводится для того, чтобы прекратить бегство от постоянной путаницы, пусть даже и  в виде маниакальной защиты от глубинных депрессивных переживаний, по отношению к которым воодушевление от стратегии «бей-беги» какое-то время служило подходящим противоядием. Отказ от мегаломании, уменьшение масштаба нарциссического, оплакивание прошлого — болезненные мероприятия, но, по  крайней мере, они не  такие разрушительные по  сравнению с  эмоциональной «фальсификацией счетов», постоянно необходимой для того, чтобы сводить концы с концами в собственном внутреннем мире. Кроме того, супер-эго следует рассматривать как трансгенерационный осадок преследующих внутренних объектов (Ferro, 2001a, 2002). Словно это змеиный яд, распространяющийся внутрипсихически. Недостаточно «его анализировать», его так же нужно высосать и  слить с  помощью рецептивного rêverie.

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

В соответствии со второй коммуникацией пациента, он «находит облегчение только со шлюхами, которых может оплачивать без каких-либо проблем». Очевидно, что проституция находится посередине между «стимуляторами» (азартными игроками) и  «антидепрессантами» (разумеется, проститутки заботятся о депрессивных и отчаявшихся аспектах себя и своих «пациентов»). Страх заключается в том, что будет невозможно получить любовь, которую никогда не  имел (и  чье место заняло преследование). Все, что можно получить, — это суррогат, за который приходится платить: более того, очевидно, что анализ с самого начала воспринимается в этом свете.

Старый мотив, не знаю, насколько он актуален сегодня: как интерпретировать анальную мастурбацию? Это тема, любимая Мельцером, относительно которой существовало две основные модальности интерпретации. Одна сосредоточена больше на описании лежащей в основе бессознательной фантазии и ее последствий, другая ориентирована скорее на возникающие эмоции и чувства (обман, заблуждение, псевдозрелость, отрицание потребностей). Супервизант перечисляет серию сновидений пациентки: в  первом пациентка не  может найти машину, которая дает ей чувство безопасности; во втором она едва не  выбирает неверную дорогу, ту, которая ведет ее к скалистому выступу, но  все же она находит другой путь; в  третьем обнаруживает себя на  улице, заполненной зловонными экскрементами. Затем пациентка продолжает говорить о маленькой девочке, которая боится грязных вещей. Я сразу отказываюсь от возможной интерпретации, касающейся анальной мастурбации (в  любом случае пациентка уже рассказывала об этой практике), и предлагаю следующий путь: для пациентки состояние одиночества, время, проходящее между одной сессией и  другой, является источником

117

Избегание эмоций, проживание эмоций

47 Итальянская песня 1928 года, написанная Э. А. Марио. Стала классикой в ​​репертуаре итальянских артистов кафе-­ шантан. Сюжет повествует о девочке, которая просит маму купить ей игрушки, вместо того чтобы покупать себе духи, но мать холодна, занимается своей жизнью, и ребенок умирает, когда уже поздно покупать ему игрушки. — Прим. ред.

118

отчаяния. Она может очутиться на выступе (суицид?). Но потом она выбирает другой путь, грязный и  полный ужасных вещей, — иначе говоря, пациентка цепляется за гнев и ненависть, которые она испытывает, чтобы выжить. Ребенку они кажутся отвратительными и  грязными, но  главное, что это помогает ей уберечься от отчаяния. Даже мастурбация может быть спасительным средством, несмотря на то, что это значит спуститься на уровень безнадежной исключенности и брошенности, чувства которые испытывала «девочка со спичками». Супервизант принимает эту точку зрения и  творчески передает ее пациентке. Ненависть и  гнев начнут появляться как чувства, выраженные таким образом, во второй колонке Cетки, где мы обнаружим ложь, пусть даже и белую, которая защищает от столкновения (которое все еще является сложным) с отчаянием, болью, страданием и страхом обнаружить себя в одиночестве и с ощущением брошенности. Она помнит, что ребенком, каждый раз, когда ее мать собиралась уйти, она пела ей известную песню под названием “Balocchi e profumi” 47 («Игрушки и духи») и как умоляла маму не уходить (просьба, которая оставалась неуслышанной). Сегодня она просит о том же аналитика, который уходит подобным образом, но с которым есть возможность придать смысл «не-вещи» (Bion, 1963).

Эдипов комплекс: пример светового загрязнения? Я уверен в  том, что современный психоанализ страдает от явления, которое схоже со световым загрязнением в городах: избыток искусственного освещения не дает нам видеть звезды. Я думаю о явлении избыточного воздействия и чрезмерного свечения Эдипова комплекса в психоанализе. Это справедливо с  различных точек зрения. Несомненно, Эдипов комплекс  — это структура и  концептуализация (но  также и  преконцепция), которая является базовой для человеческой психики, вроде колеса в истории цивилизации.

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

Во многих случаях богатство этого концепта не  дает нам взглянуть на  что-то еще по  двум дополнительным причинам. Во-первых, мы как биологический вид полагаемся на то, что нам известно и  что нам дает чувство уверенности (достаточно вспомнить о религии, не говоря уже о фанатизме), мы не полагаемся на различные грани неизведанного — то, о  чем неоднократно упоминал Бион. Во-вторых, успеху Эдипова комплекса мы обязаны в первую очередь Софоклу, создавшему шедевр, выступивший в качестве носителя, который на сегодняшний день выиграл «логотип» для психоанализа. В то же время другим психоаналитическим истинам, сравнимым с  изобретением плуга, открытием огня, металлов, сплавов, парового двигателя, радара, космического зонда и прочего, не повезло с «талантливым писателем», которому удалось бы придумать другой, не менее успешный «логотип».

Рис. 6.1. Эдип. (Взято из: К. Мозер, Зигмунд Фрейд. Die ganze Wahrheit, Carlsen Verlag, Гамбург, 2006)

119

Избегание эмоций, проживание эмоций

120

Я думаю об идее Кляйн о центральном значении внутреннего мира, такого же реального, как внешний мир, и  о центральном значении (в функционировании психики и ее развитии) постоянной игры проективной идентификации / rêverie, а также альфа-функции. Называйте это как угодно, но это «основное оборудование», которое позволяет нам «приготовить» сенсорные стимулы при их первом появлении. Это «основное оборудование», преконцепция которого является наследием человеческого вида, начинает работать только в  том случае, если оно «активировано» благодаря встрече с более рецептивной психикой другого, — это своего рода трансгенерационная сублимированная еда, требующая добавления воды, предоставленной другим, чтобы стать «активной». Все дисфункции, происходящие на этих уровнях, являются зачатками, очагами, трещинами и  изъянами, лежащими в основе большинства будущих патологий. Нередко подобные базовые дисфункции игнорируются в течение долгого времени, пока не высвобождаются различными путями в психическую жизнь, порой в крайне серьезной форме. Не стоит забывать, что психика является «меняющейся», или «мутабельной» частью мозга, и психика всегда будет избегать другой категории знания, которая не  является самой психикой (нам также нужна иллюзия, которую поддерживал Фрейд, но которая не принадлежит ни Грину, ни мне, о том, что однажды новые инструменты позволят нам получить доступ к биологии психики!). Таким образом, я вижу два источника кризиса в  психо­ анализе: световое загрязнение Эдипова комплекса и  потеря его специфики из-за процессов замешивания, которые являются обогащающими, если приходят через неявные и  метафорические отсылки, но  чей эффект становится токсичным, когда психоанализ переходит на более низкий уровень эмпирического исследования, наблюдения за развитием (включая практику наблюдения за младенцами, которая может быть ценной, если выполняется как метафорически-интуитивное изучение психического развития).

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

Психоанализ имеет отношение к  другим территориям, а  точнее, к  психике, ее различным граням, дисфункциям, и  сегодня я бы добавил: ко  всему, что принадлежит психике и  вызывает видимую психику к  жизни. Это происходит не только на вербальном уровне, но и через те психические операции, которые должны быть выполнены, а  не просто проговорены. Здесь я ссылаюсь на  способность аналитика не только принимать то, что приходит от пациента вербальным образом (сенсориальность, эвакуации, отыгрывания за пределами кабинета, инсценирования, проективные идентификации и т. д.), но и трансформировать все это в мыслимые очертания, в  образы, которые тогда могут быть по-разному вплетены в  нарративно-конструктивно-интерпретативную ткань вместе с пациентом. Таким образом, психоанализ переходит из состояния психоанализа содержания, конфликтов, дефицитов в  состояние психоанализа инструментов, которые способствуют развитию возможности/способности мыслить. Молодой человек просит о  консультации, потому что он хочет стать женщиной. Его детство было трагичным: подростком он избивал своих родителей несколько раз и позднее в  двух разных ситуациях был на  грани изнасилования двух девушек48. Сейчас он женат, у него есть две милые дочки, и он всего лишь хочет быть «хорошей матерью» своим детям, матерью, которая является источником исключительно нежности. Причина, по которой он решил стать женщиной, в том, что мужчина не может быть таким, каким он хочет быть. Он начал сбривать волосы на своем теле и отращивать длинные ногти, как женщина, которая по вечерам красит ногти красным лаком. На этом этапе мы могли бы сделать следующую серию рисунков.

В оригинале используется слово ragazza, имеющее значения «девочка», «молодая девушка», «дочь». — Прим. пер.

48

121

Избегание эмоций, проживание эмоций

Гиперсодержание, которое не  находит преобразующих возможностей, должно быть расщеплено, разрезано: из него возникает женский контейнер, но все же остается отщепленная часть. Операция «декингконгизации» терпит неудачу и не приводит к какой-либо желаемой трансформации, поскольку «волосы» гориллы становятся кровоточащими ногтями «тигра» или оборотня. На данный момент проблема заключается не в том, чтобы интерпретировать сегмент с чрезмерным количеством бета-элементов ( → ), а в том, чтобы дать пациенту что-то конкретное, что поможет ему интроецировать пищеварительно-метаболически-образно-пиктограмматическую функцию психики, которая позволит растворить немыслимое, разделяя его на различные нарративы.

122

Анализ, который фокусируется на содержании или активирует его прежде, чем задумывается о создании аппарата по его осмыслению, может стать психоанализом, инициирующим ятрогенные патологии, как ускоритель ядерных частиц, запускающий процессы, которые он больше не  в  состоянии удержать. Как мне кажется, клинический анализ несет еще большую ответственность за подобные случаи, чем можно подумать,  — это случаи, которые часто называют негативной терапевтической реакцией или психотическим переносом и  которые нередко принимают форму психосоматического заболевания во время курса анализа. Другими словами, перед тем, как приводить в  действие «ядерное деление», мы должны иметь в нашем распоряжении оборудование, чтобы справиться с ним, в противном случае, мы рискуем получить психический Чернобыль, когда то, что активирует аналитик, уничтожает способность управлять этим и/или трансформировать это. В частности, это справедливо для пациентов с существенным присутствием «агглютинативного ядра» (если использовать термин Блегера), которое является источником возможных изменений или возможных и травматических эвакуаций в психику и тело (Ferro, 2007).

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

Тем не  менее есть такие авторы, как Де Симоне (2002), которая дает, я считаю, современное прочтение Эдипова комплекса, рассматривая его и как комплекс, и как триангулярную ситуацию. Она предлагает «думать о  двух ситуациях, связанных с Эдиповым комплексом, как о переходе от ситуации линейности к  ситуации триангулярности (сложности). Переход от более биологического линейного драйва (инцест как прямая производная полового влечения и  отцеубийство как прямое отклонение от агрессии и конкуренции) к триангулярности находится во взаимосвязи со способностью переносить пространство ожидания, которое приводит к способности мыслить и символизации». Но это находится в таком отдалении от первоначальных значений, что было бы полезнее совершить языковой скачок и сосредоточить наше мышление на определении того, «что» дает нам возможность думать. Я считаю, что на сегодня это «что» (модель этого «что») было подарено нам Бионом и теми, кто занимается развитием модели аппарата мышления. Опять же Де Симоне (2002) в  своем прочтении Эдипова комплекса указывает на  то, что эдипальная преконцепция психики «настроена как естественное дарование человеческого разума, ожидающего встречи с другим для развития». Она также цитирует важный отрывок из Биона (1963): Я предполагаю, что существует предтеча эдипальной ситуации, но не в том значении, в котором этот термин можно встретить в исследовании Мелани Кляйн «Ранние стадии Эдипова конфликта», а  как что-то, что принадлежит эго как часть его аппарата для контакта с  реальностью. Одним словом, я предполагаю, что существует версия альфа-элемента частного эдипального мифа, являющаяся средством (преконцепцией), благодаря которому младенец может устанавливать связь с  родителями, существующими в реальности. Соединение альфа-элемента эдипальной преконцепции с осознанием реальных родителей дает начало представлению о родителях.

123

Избегание эмоций, проживание эмоций

49 Лиофилизация — способ мягкой сушки веществ, при котором высушиваемый препарат замораживается, а потом помещается в вакуумную камеру, где и происходит возгонка (сублимация) растворителя. — Прим. ред.

124

Сложно с этим не согласиться. Тем не менее я бы предположил, что в основе этого лежит проблема развития (формирование — установка — де-лиофилизация49) альфа-функции, которая дала бы возможность формироваться альфа-элементу. В общем, я считаю, что если психика в состоянии продуцировать альфа-элементы, мы уже находимся в состоянии «изобилия» (или жирных коров; см. Бытие 41:20). Сегодняшний «голод» (тощие коровы) соответствует ситуации, в которой есть гипофункция или не-альфа-функционирование альфа-функции (поврежденная или отсутствующая альфа-функция). Пациентка в  настоящее время приближается к  завершению своего анализа. Изначально преобладающим режимом ее функционирования был аутистический режим с протоэмоциями, которые прорывались в  панических атаках или психосоматических манифестациях, но  она перешла к  новому состоянию, в  котором могла свободно творить и  справляться с  эмоциями. После особенно интенсивной сессии, на  которой мы работали над проблемами, связанными с  окончанием анализа, и «новыми», которые предстояло решить, она рассказывает о своей одиннадцатилетней дочери (чей возраст соответствует длительности анализа) и о том, как они вместе с ней покупают новую одежду. От каждой вещи ее дочь издает радостный визг и практически начинает танцевать. Но потом она говорит своей матери: «Я не очень хорошо себя чувствую, здесь слишком ярко и  шумно». Мать предлагает ей остановиться на некоторое время, перевести дыхание и продолжить покупки. Если прежде недостаточная альфа-функция подвергается воздействию избытка протоэмоциональной сенсорной информации, происходит возвращение к  «боли», к  усталости, объявление о слабости, как будто это старая боевая рана. Все, что нужно сделать, — это перевести дыхание, и сессия может продолжаться — вместе с различными эмоциональными стимулами, которые она включает в себя. Боллас (1999) говорит о том, что «Царь Эдип» Софокла — это не  сказка об Эдиповом комплексе, а  «история о  семье,

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

которая не случилась», и что «эдипальная стадия во многих отношениях является открытием того, что судьба человека — быть внутри комплекса, состоящего из семьи и внутреннего мира собственного творения». Еще раз хочу заметить, что киноискусство находится на  довольно продвинутой стадии, братья Люмьер были и ушли, теперь у нас есть проекция, объективы и кинопленка. Самое время взглянуть с  энтузиазмом на  предысторию всего этого  — задолго до  братьев Люмьер, объектива и  кинопленки  — и  подумать над тем, как эти вещи постепенно создаются (конструируются). Я хочу сказать, что нам нужны новые мифы, потому что если миф — это концентрат группового сновидения, который сводится к  узловой точке в  нашей эмоциональной жизни, существует в  равной степени риск того, что он может стать тормозом, болотом, который ограничивает доступ к  другим непредвиденным путям, не фигурирующим в этом мифе. Поэтому мы должны принимать постоянные усилия для того, чтобы создавать новые мифы внутри кабинета аналитика, частные мифы, которые будут относиться к  каждой отдельной паре, но также и новые коллективные мифы, которые могут выступать в роли нарративного концентрата различного опыта и смогут открыть новые перспективы.

Читая психоанализ: приятное и захватывающее исследование «И книга стала нашим Галеотом»  — одна из  самых запоминающихся строк «Божественной комедии». Читателями этой книги, как мы знаем, были Паоло и Франческа, чья всепоглощающая и необузданная страсть разгоралась от совместного чтения. Одна из особенностей настоящей книги и настоящей книги по  психоанализу  — способность разжечь любопытство и увлеченность, которые заставляют нас не единожды сказать, лежа ночью в кровати: «Еще чуть-чуть, и я выключу свет».

125

Избегание эмоций, проживание эмоций

Всякая истинная книга  — это, разумеется, психоаналитическая книга, Фрейд показал нам, как писатели и  поэты часто предвосхищают психоанализ. Писательство и  чтение были и остаются избранными инструментами для исследования глубин человеческой души: Толстой, Достоевский, Пруст, Манн, Флобер (я остановлюсь на этом, поскольку иначе я заполню все пространство перечислением имен и работ). Итак, каждая книга может быть книгой по  психоанализу. В этом заключается мое первое предположение, которое я разовью лишь частично. Если бы я мог развить эту идею всесторонне, я бы обратил свое внимание на Джойса, в особенности на  «Поминки по  Финнегану», потом на  Бальзака, а также на разные пьесы от Шекспира до Мольера, от Ибсена до Пиранделло. Если позволите мне небольшое преувеличение, я бы сказал, что три лучшие психоаналитические книги из тех, которые я прочитал за последние несколько лет, — «Красный дракон», «Молчание ягнят» и  «Ганнибал», все три принадлежат авторству Томаса Харриса. Почему я утверждаю, что они относятся к психоанализу? Потому что они изучают и описывают с психоаналитической точки зрения очень глубокие состояния психики, которые, впрочем, за пределами литературы может постичь только психоанализ.

Отсылка к схожести фамилии персонажа Dolarhyde с фамилией в «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда» Р. Л. Стивенсона. — Прим. ред.

50

126

В «Красном драконе» следующий сюжет. •  На психоаналитическом языке: инверсия потока проективных идентификаций матерью, которая не  способна к  rêverie, препятствует должному развитию альфа-функции и является причиной эвакуации неконтейнируемой/ несдерживаемой тревоги через акты насилия. Встреча с  с человеком, который способен быть восприимчивым, на мгновение пробуждает надежду на перемену, но в очередной раз деструктивность одерживает верх. • На обыденном языке: серийный убийца Фрэнсис Долархайд50 (!) убивает целые семьи каждую третью луну с по-

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

мощью ритуала, который заключается в  умерщвлении жертв, разбивании зеркал вдребезги и  размещении трупов так, чтобы они смотрели на  него. У  главного героя было трагическое детство: он был брошен своей матерью, королевой красоты, которая, увидев его в первый раз, начала кричать из-за того, что у младенца обнаружилось серьезное расщепление губы и неба. Он никогда не сможет взглянуть на себя в зеркало. Попытка вернуться к своей матери и ее новой семье терпит неудачу, и после смерти его бабушки, единственного человека, который заботился о нем, он начинает массово убивать. Это продолжается до  тех пор, пока он не  встречает слепую девушку (которая не ужасается от вида его лица), у них завязываются отношения, которые отличаются нежной любовью и полным принятием. Это приводит к некоторому разделению/ расщеплению между его двумя частями: одной, которая не остановится ни перед чем, чтобы получить отмщение (Красный дракон), и другой, которая хочет спасти девушку и нежные отношения, которые у них сложились. (Итак, мы находимся в кабинете с пограничным или психотическим пациентом.) «Молчание ягнят» рассказывает следующую историю. •  На психоаналитическом языке: поиск стабильного контейнера при отсутствующей интроекции психической кожи побуждает главного героя, не  способного к  символизации, использовать фетиши, которые вводят его в заблуждение, заставляя думать, что самоконтейнирование возможно. • На обыденном языке: Джейм Гамб, другой серийный убийца, убивает крупных женщин. Его история  — об оставленности в  раннем возрасте и  отсутствии материнской заботы. Он убивает, потому что хочет создать костюм из человеческой кожи, который будет функционировать как его новая кожа и его новая идентичность. Он убивает молодых женщин, чтобы сшить своего рода

127

Избегание эмоций, проживание эмоций

футляр, как будто он портной. Важная фигура в  обоих романах — доктор Лектер, психиатр, который сам является серийным убийцей, заключенный в клетку в тюрьме строгого режима. Начиная со второго романа агент Старлинг  — героиня, которая твердо намерена найти убийцу и  которая испытывает тысячу приключений по пути. Третий роман, «Ганнибал», имеет следующий сюжет. •  На психоаналитическом языке: психотическая часть личности способна соблазнить здоровую часть, и  герой, будучи поглощенным чувством вины за то, что оказывается не в силах спасти свою нежную инфантильную часть, обращается к каннибализму в отсутствие пищи для психики (материнского rêverie); его нежные части уничтожаются его жестокими частями, что приводит к каннибализированию самой психики. • На обыденном языке: Ганнибал сбегает из тюрьмы, и его снова преследует полиция. Тем временем раскрываются его каннибалистические перверсии и  их инфантильное происхождение: в детстве он потерял свою любимую маленькую сестру после того, как она стала жертвой каннибализма. Испытывая отчаянный голод, преступники проникли на ферму, где жили дети, и съели не только худенького оленя, с которым играл Ганнибал, но и маленькую девочку. Ганнибал стремится к  нелинейной темпоральности, которая позволила бы ему повернуть время вспять и вернуть к жизни свою сестру с помощью агента Старлинг, подпавшей под его очарование...

Какое чтение пробуждает страсти?

128

«Пою дам и рыцарей, пою брани и любовь, и придворное вежество, и отважные подвиги» — первые строки, с которыми обращается Ариосто к читателям в своей поэме «Неистовый Роланд». Соперничество, любовь, ненависть, приключение.

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

Рецепт должен быть «пикантным». Другая особенность, придающая рецепту привлекательность, в том, на мой взгляд, что он делает очевидным визуальное качество нарратива. Читатель, который, как мы знаем, совместно с автором создает текст, должен быть разбужен действием сцены, персонажами, в высшей степени пикантной и непредсказуемой атмосферой, а порой и таинственностью, и ужасом; даже лучше, когда «энциклопедический словарь» читателя временами подвергается серьезным испытаниям. Подобные качества мы можем обнаружить во всех успешных романах, они являются причиной растущей популярности «детективной истории» или «криминальной истории» за последние несколько лет. Тодоров (1971) в  своей работе 1992 года описывает три вида «детективной истории». В детективе у нас есть история преступления, которая отсутствует, но  является реальной, и история расследования, которая присутствует, но в незначительной степени. В триллере сливаются две истории или, скорее, первая история подавляется в  пользу второй. Нет предшествующего преступления: действие и  повествование совпадают, поиск заменяет ретроспекцию. Промежуточное положение между двумя романами занимает роман-саспенс, который поддерживает таинственный элемент детектива и  повествует о  двух историях (прошлой и будущей), хотя и отказываясь сокращать историю настоящего до обычного сбора информации. Например, в триллере вторая история играет ведущую роль. Читатель задается вопросом как о будущем, так и о прошлом. Ему любопытно, что произошло, тревога ожидания играет свою роль. Мне всегда казалось любопытным, что эти три описания соответствуют трем моделям мышления относительно аналитической работы: первый  — археологический и  реконструирующий, второй сосредоточен на «здесь и сейчас», и третий придает значение как тому, чтобы раскрыть историю прошлого, так и тому, что является новым, что оживает в настоящей исто-

129

Избегание эмоций, проживание эмоций

рии, разворачивающейся между аналитиком и  пациентом (Ferro, 1999a).

Я, читатель психоанализа Эмилио Сальгари (1862–1911) — итальянский писатель, автор исторических и приключенческих романов, в том числе о пиратах. — Прим. ред.

51

52 Клаудио Магрис (р. 1939) — итальянский писатель, журналист, эссеист, исследователь австрийской и немецкой культуры. — Прим. ред.

53 Вторая после «Толкований сновидений» крупная работа З. Фрейда (1901). — Прим. ред.

Работа З. Фрейда (1938). — Прим. ред.

54

130

Книги, которые сформировали во мне ядро книголюбия, были, увы, сочинениями Эмилио Сальгари51. Меня утешает точка зрения Клаудио Магриса52 (1982) о  том, что «приключенческий роман — это прогулка на открытом воздухе и в то же время возвращение домой… Малайзийский цикл представляет собой крайне наивную и  детскую версию того приключения, о котором “Одиссея” и “Феноменология духа” поведали самыми возвышенными и вызревшими словами поэзии и мысли». Далее он говорит о том, что «полюбить Сальгари в  том возрасте, когда впервые встречаешься с книгой, означает обрести направление своей фантастической страсти в ту или иную сторону». Приключения, борьба, несправедливость, путешествие, штормы, потери, победы, страсти, тайны, Тремал-Найк, Тигры Малайзии, Момпрачена… Радость приключения, ожидание того, «что будет дальше», всегда были постоянным лейтмотивом моей тяги к чтению. Я избавлю читателя от дальнейшего экскурса в историю моих литературных пристрастий и  вместо этого обращусь к тому, как я начал «наслаждаться» психоанализом. Я начал (был посвящен в) чтение психоанализа с «Психопатологии обыденной жизни»53 (мне было пятнадцать). Затем я перешел к «Некоторым элементарным урокам психоанализа»54 (книга старинного издательства Astrolabio). Что в  них так завладело моим вниманием? Ясность текста, наглядность примеров, структура, напоминающая каким-то образом «детективную историю», которая постоянно тренировала «маленькие серые клеточки» читателя. Прошли годы, а я продолжаю читать Фрейда, но что вдохновляет меня до  такой степени, что я читаю его даже на  пляже во время летних каникул? Ответ  — случаи из  практики, в  частности

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

образные воплощения, содержащиеся в  его повествовании, его стимулирование ассоциаций, его построение сцен. Я также изучил более теоретические работы и  получил не меньшее удовольствие от открытия его «воплощений» и использования образов и метафор. С тех пор я всегда наслаждался захватывающим чтением случаев из практики (и мирами, созданными каждым психоаналитическим теоретиком), так же было с Кляйн с ее кругами ада самых примитивных фантазий, и  с Бионом с  его «Семинарами» и  «Воспоминаниями о будущем».

Какой психоанализ стоит читать неспециалисту? Для начала эти работы должны быть «понятными», они должны «пробуждать образы», обладать неповторимым «ароматом», который приводит читателя в  кабинет, они должны открывать пути к неизведанным мирам, подземным мирам, подвалам, к параллельным и возможным мирам. Для меня определение хорошей книги по  психоанализу заключается в том, что она должна производить такое же влияние на  читателя, какое оказывали рыцарские романы на Дон Кихота: она должна переносить нас в другое измерение. Это то, что происходит со мной и, я думаю, произошло со многими классиками психоанализа от Фрейда до  Кляйн, от Винникотта до Биона. На помощь мне приходит часто цитируемая метафора, связанная с едой. По словам Альберто Мангеля55 (1986), эта метафора, по всей видимости, датируется 593 годом до н. э., когда у Иезекииля было видение, в котором ангел велел ему съесть книгу. Позднее у Святого Иоанна было такое же видение. Впоследствии эта метафора стала обычной фигурой речи. Кажется, Сэмюэл Джонсон был таким ненасытным читателем: он клал книгу на колени во время ужина, чтоб тотчас же вернуться к  чтению, как только он проглатывал последний кусок еды.

Альберто Мангель (р. 1948) — канадский писатель, журналист, переводчик, редактор и бывший директор Национальной библиотеки Аргентины. — Прим. ред.

55

131

Избегание эмоций, проживание эмоций

56 Франко Мария Риччи (1937–2020) — итальянский дизайнер, библиофил, коллекционер, издатель. — Прим. ред.

57 Луиджи Серафини (р. 1949) — итальянский художник, архитектор, промышленный дизайнер. — Прим. ред.

«Мир [...] — это книга, с жадностью поглощаемая читателем, который является буквой в тексте мира», — пишет Мангель (1986). Я часто говорю о  визуальных явлениях, потому что я уверен в том, что они занимают существенное место в чтении. Как мне кажется, прекрасным примером этого является опубликованная Франко Марией Риччи56 книга Луиджи Серафини57, который создал своего рода средневековую энциклопедию воображаемого мира. Каждая страница иллюстрировала что-то особенное (и несуществующее), а заметки и  комментарии были написаны на  фантастическом и  таком же несуществующем алфавите. Книга полностью состояла из придуманных образов и слов и включала предисловие Итало Кальвино: Codex Seraphinianus. Здесь мы также можем говорить о  детских книжках с  картинками, комиксах, фильмах, о  потребности в  чуде и  волшебстве, которые нашли свое отражение в  успехе историй о Гарри Поттере. В довершение ко  всему, чтобы быть прочитанной, книга по психоанализу должна воспламенять «воображение» и удовлетворять «вкусовые потребности» читателя, иначе говоря, она должна вызывать восторг и удовольствие.

Писатель психоанализа

132

Я всегда считал, что написание книг по психоанализу (включая опыт пребывания внутри аналитической сессии) очень схоже с  работой художника, чье намерение заключается в  том, чтобы создавать вербальные картины, которые подвергаются постоянным изменениям, конструированию и  де-конструированию по  цвету и  форме. Подобное воздействие на  образное восприятие было одной из  виртуозных черт Фрейда как рассказчика (Petrella, 1988). В  своих размышлениях о живописи/литературе я всегда считал фундаментальным подход «сегодня вечером мы импровизируем» или «вкус незнания, куда мы идем» (Ferro, 2006d).

Глава 6. Психоаналитические шкалы и световое загрязнение

Два испуганных и  опасных животных в  комнате, единственная надежда которых заключается лишь в том, что один не  так напуган и  опасен, как другой,  — пиктографическое описание, принадлежащее Биону (1980), которое он использовал для выражения ситуации аналитика, находящегося наедине с пациентом в кабинете. Также именно Бион называл психоанализ зондом, постоянно расширяющим область, которую он исследует, и именно эти сильные ароматы мы должны быть в силах передать. Психоанализ дает нам в пользование прекрасный космический корабль, архаичный, я надеюсь, по сравнению с моделью будущего дня, которая доставит нас в психические измерения, доселе нам неизвестные. В этом контексте выдающимся является то, как у Толстого (1884) (в книге, недавно отредактированной и переведенной на итальянский Карлой Мускио) его персонажи (сельский учитель, учитель приходской школы, педантичный учитель, он сам и, наконец, мудрый крестьянин) должны были описать, как работает пароход. Используя разные подходы к одной и той же теме, Толстой решает проблему конструирования эффектного нарратива, которому удается привлечь внимание читателя до такой степени, что тот постоянно твердит: «Еще, пожалуйста!».

Глава 7

Мыслить о немыслимом

Аналитическая кухня и дедушкины рецепты Змеи Алессии

134

Спустя несколько лет аналитической работы Алессия вспоминает сон: она оказывается на рынке, где много разных прилавков, и один из них кишит змеями. Ее мать протягивает ей сумку и говорит: «Я купила один клубок, чтобы приготовить тебе сегодня». Во сне пациентка злится. Потом аналитик утешает ее в связи с ее тревогой из-за того, что собиралась сделать ее мать. Очевидно, что аналитик во сне представлен в  соответствии с  двумя функциями, которые он выполняет: одна заключается в том, чтобы сопереживать ей, и другая, тревожащая, но  не менее важная,  — в  том, чтобы готовить для нее змей. Эмоции, змеи-эмоции, ядовитые и  удушающие, всегда были большой проблемой для Алессии. На  ранних стадиях аналитической работы ей часто приходилось бороться с ядовитыми змеями или удавами, которые, как ей казалось, могли обрушиться на нее. Поэтому она выработала стратегию по из-

Глава 7. Мыслить о немыслимом

беганию и контролю эмоций, которые она переживала как пугающие и преследующие, так как была уверена в том, что они отравят ее существование или перекроют ей дыхание. Соответственно, отношения у  нее были только с  женатыми мужчинами. Конечно же, это подразумевало ревность, злость и  исключенность, но  каким-то образом все это принималось во внимание с  самого начала. Если мужчина свободен, то это значит, что нужно довериться и иметь близкие отношения, а потом однажды вдруг обнаружить, что имеешь дело с коброй или удавом. Та же стратегия у  нее была и  в кабинете… Она всегда показывала пределы любых эмоциональных отношений, которые возможны в  анализе: в  конце концов, это же просто работа! Таким образом, у нее всегда наготове было противоядие против ревности, гнева или чувства исключенности. Думаю, что восприятие аналитика как кого-то, кто готовит змей, является прекрасным способом описать одну из  функций в  анализе, которая заключается в  том, чтобы готовить и  делать съедобными, усвояемыми и  перевариваемыми эмоции, которые прежде можно было только отщепить и держать на расстоянии. Другой защитный механизм, который использовала Алессия, на этот раз направленный на тираническое и непримиримое супер-эго, заключался в  ее постоянном использовании лжи, чтобы спастись от предполагаемых обвинений или осуждения. В ее анализе приготовление эмоций шло рука об руку с  «приготовлением» супер-эго, которое шаг за шагом становилось более мягким и податливым, и благодаря этому эмоции, даже самые самые необработанные, делались более доступными.

Полипы Леолуки

Леолука  — молодой инженер, который не  может иметь стабильные отношения. Если отношения становятся более близкими, он моментально чувствует себя задушенным, сбе-

135

Избегание эмоций, проживание эмоций

гает и меняет партнеров, — всегда продолжается один и тот же цикл. Однажды, тем не  менее, сон открывает новую перспективу: гастроскопия и  колоноскопия показали, что он полон полипами. Он рассказывает о фильме, снятом по мотивам романа «Секретный сад», в котором главного героя, маленького мальчика, держат в одиночестве в комнате, опасаясь, что у него может быть аллергия на все. Кажется очевидным, что Леолука боится полипов, их присоединения, их голода, их потребности устанавливать всепоглощающие связи. Он приходит в ужас при мысли, что если эти связи установятся, то он будет подвержен таким эмоциям, как ревность и ужас брошенности, а  также страху превратиться в  аллергика и  оказаться неспособным вынести такие токсичные эмоции. В течение нескольких недель он продолжает рассказывать о фильме и о книге (за это время он купил ее себе), и однажды ему снится сон, в  котором он находится перед дверью, страшась того, что это может быть дверь Синей Бороды, хотя на  самом деле это калитка, открывающая доступ в  «секретный сад» из фильма/книги. Он понимает, что его пугает,  — интенсивность потребности в  связи, подвергающей его возможным сильным эмоциям, для изгнания которых он разрывает любые значимые отношения.

Арабы Марции

136

Вот уже долгое время Марция не  может выносить фрустрацию. Каждый раз, когда кто-то уходил от нее или расставался с ней, с ней случались панические атаки. Это продолжалось до тех пор, пока она не пережила ситуацию отсутствия отклика в  анализе, спровоцировавшую в  ней две реакции: одну, которую она называет «католической», когда она хорошо осознает причины отвержения, и другую, которую мы назовем «арабский фундаменталист», который появляется во сне в роли отвергнутых арабов, обреченных на нищету и готовящих террористические атаки (панические атаки). Появ-

Глава 7. Мыслить о немыслимом

ление арабов, которые не прислушиваются к голосу разума, является, тем не  менее, основной репрезентацией того, что оживает в Марции, когда она сталкивается с фрустрацией при подтверждении ее дуальности с другим. Некоторые функции аналитика кажутся мне очевидными: •  приготовление змей, •  приготовление полипов58, • описание арабов и поиск способов по их «приготовлению». При наличии протоэмоциональных сгустков (или прото­ эмоций), с  которыми сложно справиться, человеческая психика задействует серию защит. Иногда проблема находится выше по  течению, так как даже нет никакой возможности описать элемент, который жжет, который выжигает, — иначе говоря, существуют ситуации, когда еще нет конфигурации змей, полипов или арабов. Это самые «безмолвные» ситуации, в которых страдание выражается через эвакуацию или выбрасывание, которые могут осуществляться разными путями, от психосоматического заболевания до  галлюцинаций, от асоциального поведения до  преступности. В  подобных ситуациях сложнее активировать эффективную и работающую метаболическую функцию, такую, которая может привести изменение эвакуаторного потока к мыслимости или, по крайней мере, к ее предтечам, фигуративности, пиктографии того, что раньше было абсолютно немым. Это может произойти в любом месте в поле. Этим местом может быть психика аналитика с rêverie, конфигурациями и  контрпереносом. Как только «эвакуированное немыслимое» находит место где-нибудь в поле, мы оказываемся в переломной точке по отношению к серьезности проблемы. Теперь это «только» вопрос поиска более экономичных и постепенных способов по  управлению им в  поле и  приближению к  возможному пищеварительно-метаболическому решению. Как только немыслимое появляется в  любом месте в  поле вроде «депрессивного друга на  грани самоубийства»,

В итальянском языке polipo обозначает как полип, так и осьминога. — Прим. пер.

58

137

Избегание эмоций, проживание эмоций

Эльза Моранте (1912–1985) — итальянская писательница. — Прим. ред.

59

138

прежде безмолвное отчаяние находит героя, который может озвучить его со сцены. Это именно тот момент, когда различные защитные механизмы вступают в действие. Они не такие архаичные по сравнению с эвакуацией и служат для того, чтобы сделать переносимой в поле, в любом месте в поле, протоэмоциональную лаву, которая пока что не может быть «сдержана» напрямую. Существует также возможность расщепления (опять же внутри поля). Здесь эта примитивная функция, эта часть, этот сгусток бета-элементов, или эта «беталома» (как я это назвал в  других работах (Barale, Ferro, 1992)), обозначается словами «друг», «приятель», «коллега» или другими разнообразными способами, от питбуля до  динозавра. Другая возможность заключается в обращении к отрицанию, вытеснению, фобическому избеганию, навязчивому контролю, ипохондрии и так далее. Каждый из этих механизмов предполагает разные нарративные стратегии: непереваренный элемент или скрывается, или раскрывается в рассказанном тексте разными способами. Пациентка, которой крайне сложно держать под контролем яростные эмоции, вызванные летним перерывом в  анализе, начинает первую после отпуска сессию с рассказа о том, каким прекрасным был ее отпуск и как хорошо она себя чувствовала летом, добавляя в конце сессии, что она прочитала книгу, которая заставила ее много плакать. «История» — роман, написанный Эльзой Моранте59 о  женщине, которая овдовела, была изнасилована и которой затем пришлось иметь дело с ребенком, родившимся в результате этого изнасилования. Итак, в маленьком уголке нарративной ткани сессии появляется чувство брошенности во время лета, отпуск, переживаемый как насилие, и осознание того, что придется иметь дело с зарождающимися эмоциями и чувствами. Пожалуй, отрицание (или скорее негативизм) неожиданно оставляет открытой трещину, в  которой эмоциональная история приобретает форму и  оживает. Безусловно, защитный механизм против насилия и  гнева может принять вид

Глава 7. Мыслить о немыслимом

боязни ножей, обсессивного ритуала, когда человек все время хочет удостовериться, что газ выключен, или ипохондрии — все это может стать местом для размещения и контроля пугающей опасности. Не так важно, разумеется, какая защитная стратегия выбрана, важно найти нарративные/интерпретативные стратегии, которые остаются вблизи проблемы, активирующей страх. Дело заключается не в том, чтобы усилить или криминализировать защитный механизм, а в том, чтобы сделать его все менее и  менее необходимым через постепенное взаимодействие с «комком лавы». Несомненно, это может занять длительное время, защитные констелляции аналитика также идут в  ход, и  работа по  эмоциональному пере-плетению может осуществляться либо в  серой и  технической манере, либо с  динамизмом и  творчеством. Это отражает качества аналитической пары и в равной степени, я бы сказал (в некотором смысле, по крайней мере), качества аналитической группы, к  которой человек принадлежит. Рассказанный на сессии текст постоянно указывает на перемены, которые происходят во внутреннем мире пациента и в поле. Если пациент, испытывающий страх перед собственными эмоциями, с  которыми он справляется, держа их под строгим контролем и поддерживая автоматизированную дистанцию с ними, рассказывает о том, что он побывал на концерте «живой музыки» и как сильно теперь ему нравится бразильская музыка, или что он подарил своему сыну пастель Сarioca60, то это будет сигнализировать о  его способности другим способом приближаться к своему внутреннему миру. Итак, если пациент говорит, что ему понравилось ходить на танцы со своей девушкой, это свидетельствует о том, что в тот день сессия прошла в правильном эмоциональном ритме, в атмосфере тепла и близости. Таким образом, поле является хранителем правды о функционировании самого поля, неважно, какое место в поле становится выражением этого функционирования.

60 Carioca — бренд производителей пастели в Италии, а также (порт. carioca) — название жителей бразильского города Рио-­деЖанейро. Этим словом в Бразилии обозначают все, что произведено в Рио-­ де-Жанейро (прилагательное), а также жителей Рио-де-Жанейро (существительное). — Прим. ред.

139

Избегание эмоций, проживание эмоций

Возможные места в поле включают: драматический компонент поля (постоянное формирование персонажей и  их трансформация), психику аналитика, его контрперенос, место, где образы формируются (онейрическое мышление наяву), их производные, контрпереносные сны аналитика, его rêverie, внутренние миры аналитика и пациента, их отношения, разыгрывания, проективные идентификации и их пертурбации и трансгенерационные места, принадлежащие обоим (Bezoari, Ferro, 1999a; Ferro, 2006f).

Нарративные комки шерсти и фабула

140

«Персонаж», который становится носителем «комка лавы», является своего рода нарративным «клубком» (как клубок шерсти), который ждет, когда им займутся аналитик и пациент. Если этот клубок называется «Марио» и  относится к  жестокости или неконтейнируемости, то это нужно деконструировать и рассказать так, чтобы пациент мог это «носить». Неподходящие интервенции (которые обычно отвергаются пациентом) включают следующие: «Марио — часть вас, которая…» или «Марио появляется на сцене, когда…» и даже «Думаю, что Марио является функцией…». Затем идут промежуточные формы, такие как: «Возможно, Марио приобретает те же качества, что и у вас, когда…» или «Марио напоминает вам чем-то себя…». И, наконец, есть более говорящие нарративные формулировки, в которых Марио, клубок шерсти, расплетается на нити, из которых он сделан, которые затем пере-плетаются заново. «Складывается впечатление, что Марио ревнует Катерину, когда…»  — таким образом вводится желтая нить ревности; или «что злит Марио…»  — вводится красная нить гнева, и так далее. Нет необходимости прибегать к избыточным интерпретациям, достаточно распутать «Марио-клубок» и пере-плести его в узор и рисунок, который пациент поймет и примет. Ничто не мешает при случае сделать избыточную интерпретацию, и, действительно, порой ее нужно сделать.

Глава 7. Мыслить о немыслимом

Что применяется к Марио, одинаково применимо и к любому нарративному «клубку шерсти», который занимает свое место в поле любым способом или в любой форме. Как правило, наиболее запутанные клубки могут появляться через проективную идентификацию.

Некомпетентный главный врач

Лука находится на начальном этапе анализа. Он рассказывает мне о  своем пациенте, которого считают очень плохим, злым и которого некоторые находят пугающим. Будет справедливо отметить, что он начал работать, но на своем рабочем месте он боится руководителя. Он воспринимает его как человека, который дышит ему в затылок, как кого-то, кто может даже укусить его за шею. Не думая, я говорю: «Я бы залаял первым». Повисает непродолжительная тишина. Затем Лука продолжает рассказывать о своем пациенте, о ярости, которую он порой испытывает, и  об ужасе, сопровождающем эту ярость. Потом глубоким голосом он говорит, что задается вопросом, есть ли у  него точки соприкосновения с  этим человеком, и что он пришел бы в ужас от любого возможного сходства. Возникает ощущение, что атмосфера переполнена тревогой и мой подход чрезмерен; я спрашиваю: «С кем, вы сказали, у вас есть точки соприкосновения?» Вскоре после этого Лука сообщает (или, скорее, говорит в ответ), что его главный врач не знает, как пользоваться компьютером: как-то раз у него был файл со статьей и файл с библиографией, и он был поражен тем, что их можно было совместить. Лука добавляет: «Он настоящий троглодит, когда речь заходит о компьютерах. Мне приходится учить его, как работать с ними» (это сказано с облегчением в голосе). На следующий день ему приснился динозавр, Tyrannosaurus rex, но он был Спайдерменом и сумел спастись.

141

Избегание эмоций, проживание эмоций

Я скажу, что для меня это был, во всяком случае, равный бой, потому что у Спайдермена были свои стратегии по спасению себя. Он проходит через следующую трансформацию, рассказывая о гладиаторах, сражающихся со львами при помощи сетей. Следующий рисунок

142

следует интерпретировать как сырой материал истории, которая может быть рассказана при помощи тысячи различных способов, — другими словами, существует относительно небольшое количество фабул и  бесконечное число сюжетов (если использовать терминологию из нарратологии). Это то, что в  действительности делает Сандра, когда она на  первой сессии говорит о  том, что «страдает от язвенного колита». За этим следует первое rêverie, которое приходит к ее аналитику при встрече с ней: он обнаруживает себя, несмотря на чрезвычайную красоту Сандры, в присутствии транссексуала — так, как будто он распознал избыток ее протоэмоций. Потом Сандра рассказывает о  нескольких любовных отношениях, в которых ее бросали, в которых были драки и сцены, с помощью которых она, очевидно, эвакуировала все напряжение. Это время было периодом турбулентности, тем не менее без заболеваний. После этого она делится историей из детства, в частности о том, как в возрасте двух с половиной лет у нее начались приступы астмы. Она продолжает свой рассказ о  том, как ее обидела бабушка, которая, не видев ее долгое время, сказала: «Кто этот мальчик?» Затем следует история о  сексуальном насилии, которое она пережила от рук «дедушки» в семь лет, об «опоясывающем лишае» в десять лет и, напоследок, о дяде, которому ей приходилось мастурбировать, чтобы унять его пугающие приступы ярости. Очевидно, что через эти многочисленные сценарии

Глава 7. Мыслить о немыслимом

Сандра рассказывает снова и снова одну и ту же историю об избытке протоэмоций, с которыми она не способна справиться с помощью трансформации и которые она эвакуирует или задабривает, используя разнообразные стратегии. Обычно психоанализ относится с осуждением к аналитику, инфицирующему пациента тем загрязнением, которое возникает, если порог аналитической нейтральности был снижен: аналитику нельзя было привносить какие-либо фантазии или использовать метафоры или rêverie. Этот принцип был применен без учета того, что «нейтральность» относится к ткани поля так же, как и любая другая эмоциональная окраска. Я думаю, что репаративная активность является неотъемлемой, даже если она влечет за собой трансплантацию дополнительных кусков ткани, при условии что они проявятся в поле и онейрическом мышлении аналитика. Пациенту снится, как он бежит, свободный и голый, с ощущением возобновленного контакта с природой, затем на сцене появляются собаки, он пугается, прикрывает себя и  уходит. Аналитик принимает участие в конструировании и трансформации сна, говоря: «Мне кажется, что не хватает одного персонажа, Евы или Джейн, которая появляется из ниоткуда и которой приходится прикрыться из-за появления собак». Пациентка рассказывает о  повторяющейся мастурбационной фантазии, которая всегда сопровождается другой фантазией о том, чтобы ее отшлепала экономка. Аналитик оставляет теоретические гипотезы невысказанными, но добавляет недостающий кусок: «Кто знает, что она до этого делала, в недостающей сцене». Пациентка удивляется и  описывает, как однажды мать поймала ее за тем, что она позволила своему двоюродному брату трогать себя. Разные симптомы указывают на  разные способы справляться с одной и той же проблемой. Например, существует об-

143

Избегание эмоций, проживание эмоций

щий корень у нарциссизма, аутистических аспектов и психосоматических манифестаций и близкое родство между ними. Здесь мы сталкиваемся с  протоэмоциями (или зачастую с протосенсориальностью), которые не могут быть трансформированы и, таким образом, не могут стать доступными для осмысления и эмоционально прожитыми, и от которых каждый защищается и дистанцируется, занимая позицию на некотором удалении (при нарциссизме), изолируя себя от них (подобно изоляции вокруг электрического провода) при аутистических защитах, которые включают «изоляцию», или с помощью их эвакуации более или менее «бесшумно» в тело. Я говорю «более или менее бесшумно», потому что есть телесные симптомы, которые что-то говорят о  своем происхождении, но  существуют и  другие, которые на  данный момент невозможно ни с чем связать.

Лиза и пилот

144

В начале своего анализа Лиза страдала от болезни Крона, которая приводила к частому опорожнению кишечника с кровью. Спустя несколько лет аналитическая работа расширила ее способность сно-видения (я имею в виду альфа-сно-видение) и проживания эмоции (я имею в виду развитие ), и Лиза начала испытывать все более и более интенсивные эмоции. Способ структурирования связи (которая является фундаментом для развертывания эмоциональных пертурбаций) описывается в рассказе посредством «ультразвукового сканирования», которое обнаруживает наличие полипов. Логично, что аналитический статус коммуникации должен отражать наличие влечения, направленного на  очень сильную связь, а также то, что ревность, разочарование и гнев — это щупальца, которые, в  свою очередь, активируются данной полип­ (овой) связью. В сценарии, предложенном Лизой, фигурирует пилот самолета, который периодически подходит к  ней, а  потом уходит (аналитик, который уходит, аналитик, который приходит), и он все еще поддерживает отношения со стюардессой, которую он

Глава 7. Мыслить о немыслимом

ревнует. Таким образом, ревность появляется и в поле. Пилот эмоционально привлекает пациентку, но также и расстраивает ее. Что касается анализа, она говорит, что занималась самоповреждением, чтобы «не прийти» (она пропускает сессию), таким образом, она не отказывает себе в удовольствии (ментальном и сексуальном) в отношениях с пилотом. Пилот (на этот раз ее часть) решил проследить за стюардессой, чтобы узнать, есть ли у нее отношения с другим мужчиной. В это же время Лиза провела день, наблюдая за домом аналитика, чтобы узнать, как много у него было других пациентов. Потом Лиза идет в  кинотеатр, чтобы посмотреть фильм о  тиграх, при этом ее подруга переезжает в  другой дом на  бульвар Эритрея. Африка, и  самые горячие эмоциональные зоны оживают и рассказывают историю. Другие, истинно африканские эмоции начинают постепенно оживать: ее соперничество с  коллегами по  работе, злость на  пилота, разочарование из-за того, что подруга оставляет ее… Эта непрерывная альфабетизация эмоций в действительности совпадает с уменьшением количества кровавых эвакуаций, так как если бы протоэмоции смогли превратиться в пиктограммы и переплестись в более живой сценарий.

Алессио

То же самое происходит с Алессио. С самого начала анализа он носит с собой компьютер (Алессио использует обсессивно-компульсивные защиты). Его компьютер ломается полностью после первой интерпретации, когда он говорит о том, что хочет починить своего Орленка (имея в виду свой старый скутер), а я замечаю: «Кто знает, как будет выглядеть выход орленка на сцену?» Последующие сессии посвящены воображению: сновидениям о варварах, гуннах, вестготах и торнадо. Опять же, в случае Алессио именно наличие мгновенно возникшей сильной связи с аналитиком (и с «девушкой») приводит к депрессивной тревоге в конце сессии, вызывая в нем тайфуны ревности, когда он представляет, что его девушка с кем-то другим.

145

Избегание эмоций, проживание эмоций

Кристина

В корне эмоций всегда лежит оживление связи и  превратности, связанные с этим (мы не так далеки от наивных формулировок, свойственных Проппу): на  сессии Кристина рассказывает мне об ощущении, что за ней следят. По  мере приближения к концу анализа, с одной стороны, это начинает меня беспокоить, с другой — я думаю о том, что это вновь пробуждающиеся «шпионские» аспекты Кристины, которые присутствовали в начале анализа, когда она следила за каждым моим жестом, позой, тоном голоса, чтобы обнаружить в них повод для тревоги или страдания. Затем я думаю о том, что состояние «за мной наблюдают» — это то, что произошло с  ней в  кабинете и  потом превратилось в  обезболивающее средство против чувства одиночества. Кристина меняет вертекс кардинальным образом: находиться под наблюдением — значит быть в одиночестве, ведь если кто-то не является частью группы, значит он исключен. Я упоминаю «Шоу Трумана». В  фильме, хотя правда состоит в  том, что за главным героем «шпионят» и  наблюдают по телевизору, также верно и то, что он самый одинокий человек из  всех, потому что он не  относится к  «группе», он исключен. В  этот момент я думаю о  реальности окончания анализа как о прототипе исключенности, о последней сессии на неделе (где мы и находимся), о возрождении исторических корней проблемы «исключенности», а точнее, о том, что Кристина всегда страдала от того, что ее родители были сильно привязаны друг к другу, но также я понимаю, что на последней сессии я «объединился в пару» со своими собственными тревожными мыслями, что заставило Кристину почувствовать горький вкус исключенности, которую испытывают, когда человек находится с  другим, отсутствующим психически и занятым в этот момент другими мыслями.

146

Связь, о которой я упоминал выше, может быть источником штормов, боли, разочарования и даже радости, источником новых открытий. Однако некоторым пациентам требуется

Глава 7. Мыслить о немыслимом

время для того, чтобы отказаться от нарциссически-аутистических защит, которые защищают их от участия в  эмоциональной связи. Разумеется, не столь важно, в какой области поля это происходит: это может быть очевидной связью с аналитиком, но это также может быть рассказано и войти в поле как связь с девушкой, домашней кошкой или собакой. Если связь структурирована, то об испытаниях и тяготах, связанных с ней, становится легче рассказывать. Яркий тому пример: Ева, избегающая сближения с чрезмерно интенсивными эмоциями, рассказывает мне о  том, как ее маленькая дочка ласково произносит: «Мамочка, чтобы я делала без тебя?» И когда я говорю ей (спустя несколько лет психоанализа), что, возможно, и она испытывает это чувство нежной привязанности ко  мне, несмотря на  то, что она этого боится, она снова высказывает мнение, которое часто озвучивала раньше, что я произношу обычные, глупые, очевидные вещи, которые говорят аналитики, тут же добавляя, что она встретила иглотерапевта, который неожиданно подарил ей несколько фигурок для рождественского вертепа. Зарождается нечто важное  — доверие, и  ее внутренний мир облагораживается присутствием там, где раньше была явно выраженная эмоциональная пустыня нарциссизма и самодостаточности.

Пудель Берто

Ребенок начинает сессию в маниакальной манере, рассказывая о том, что он был в театре с матерью и чувствовал себя особенно хорошо. Затем он говорит о  своем желании пойти по стопам Берлускони в будущем и связывает вместе несколько извращенных игровых высказываний, которые относятся к анальной мастурбации (описанной Мельцером). Наступает момент радостного обмена с  аналитиком, который позволяет получить доступ к живым и сильным эмоциям: «нелегальные иммигранты, которые спалили дом дотла», «замученные и  брошенные животные», «щенок», которого спасли активисты по защите прав животных. К концу сессии

147

Избегание эмоций, проживание эмоций

Берто говорит о  «пуделе» и  спрашивает, действительно ли змеи могут есть мелких животных. Структурирование связи на  сессии позволяет этому маленькому Берлускони почувствовать себя «маленьким бродягой» (буквальное значение итальянского слова «пудель») в момент расставания и испытать страх оказаться пожираемым сепарационной тревогой. Мы действуем в парадоксальной ситуации, где связь должна формироваться и постепенно признаваться, но  одновременно та же связь подвергает нас серии крайне интенсивных эмоциональных пертурбаций. Связь подвергает нас страданию, но  также она является матрицей нашей способности чувствовать и проживать эмоции во всей их полноте и выразительности. Ничто не может остановить защиты от связей, которые нацелены на то, чтобы избавить нас в  определенные моменты от эмоций, которые, как мы опасаемся, слишком интенсивны, чтобы мы могли ими управлять.

148

До тех пор, пока пациент не приобрел способность управлять эмоциями и  страданиями, которые подразумевает эта связь, этот выбор необходимо уважать. Когда связь начнет давать побеги, думаю, что не стоит спешить их прояснять и приносить их в  перенос. Нужно быть довольно бережным и  уверенным садовником, который приводит к их развитию. Когда связи становятся явными и очевидными, это значит не только то, что они могут быть объяснены, но и то, что пациент имеет все необходимые инструменты, чтобы справляться с  трудностями, которые подразумевают превратности любой связи. Цель анализа заключается в том, чтобы постепенно расширять набор инструментов пациента, который позволит ему узнавать, называть, метаболизировать эмоции и управлять ими. Именно психоанализ в большей степени связан с инструментами мышления и  чувствования, чем с  содержанием мыслей и  чувств. Нельзя сказать, что содержание не важно, однако если пианино в хорошем рабочем состоянии, оно может производить любую музыку, в зависимости от индивидуальности пианиста.

Глава 7. Мыслить о немыслимом

Верно также и то, что вначале анализ подвергает нас травмирующей ситуации, вызванной возмущением, создаваемым психикой в непрерывном, хотя и ограниченном соединении. Это предполагает полное изменение политики взаимодействия с  кувшинами Пандоры («ящик Пандоры», к  слову сказать, неправильный перевод), если таковые имеются. Зачастую нам самим приходится лепить кувшины или даже сначала изготовлять вместе с  пациентом необходимые для этого гончарные инструменты.

О переносе Перенос также оказывает влияние на  выбор объекта: в  случае все еще инкапсулированных, непроработанных психических ситуаций трансформация возможна, только если вновь оживить их в ситуации, в которой шансов на положительный результат намного больше, чем в первоначальной травматической ситуации. Трансформация, которая в счастливых случаях активируется «естественным образом», позволяет выбирать все новые и  новые объекты вместо первоначальных травматогенных. Повторное представление забытой, отщепленной, вытесненной истории является одной из движущих сил в анализе. Положительным является то, что это позволяет произойти трансформации и изменению; риск состоит в том, что аналитик может попасть в ловушку, взяв на себя определенную роль, и поле заразится болезнью пациента (как это обыкновенно случается), но впоследствии так и не вылечится. Непрерывное заболевание (в  терминологии Баранже: формирование «бастионов») и  непрерывное исцеление (растворение бастионов) соответствуют паттерну дыхания поля, тому, как оно неизменно расширяется и схлопывается. Если у  пациента была эмоционально недоступная мать, то рано или поздно это будет пережито в кабинете и в поле, это может произойти в форме любого персонажа. Это может

149

Избегание эмоций, проживание эмоций

150

быть переварено и  метаболизировано через перистальтическое движение поля или интерпретацию при условии, что мы помним: чтобы интерпретация оказалась эффективной, она должна быть финальным актом совершенного ранее пищеварительного процесса. Однако вопрос переноса этим не исчерпывается; вне всяких сомнений, существует перенос аналитика по отношению к  пациенту, который требует постоянной (как правило, безмолвной и автоматической) обработки. Но чему стоит уделить еще больше внимания, так это (поскольку это обычно исследуется в  меньшей степени) непрерывным «переносам» (наподобие рейсовых автобусов до аэропорта), которые не только уходят своими корнями в прошлое поля и  во внутренний мир поля (в  котором аналитик является одним из локусов), но и постоянно переходят из поля во внутренний мир пациента и из поля в его историю. Неизменное прибытие и убытие запутанных фрагментов сенсориальности и  протоэмоций делает возможным трансформативное плетение и  нео-формирование жителей внутреннего мира и  истории. Внутренний мир и  история пациента постоянно поступают в  поле (и  питают его) благодаря повторению и  проективной идентификации и  непрерывно трансформируются через мини- и макро-après-coup, гарантирующие много-направленность движения. «Грозовой перевал» Эмили Бронте помогает нам увидеть работу переноса на  объект. Брошенный сирота Хитклифф был практически усыновлен стариком Эрншо. Связь, соединяющая его с  Кэтрин, дочерью Эрншо,  симбиотическая и  страстная. Это вызывает лишь боль, ревность, отчаяние и ненависть. Однако все это разыгрывается при участии Кэтрин, которая сама является сиротой. То, что было немыслимым и невыразимым в первоначальных отношениях, сейчас становится мыслимым и  выносимым: до  этого атрофированные части психики наполняются жизнью. Лишь долгая и тяжелая работа по трансформации позволит детям Кэтрин и Хиндли (новые аспекты селф), появившимся на свет благо-

Глава 7. Мыслить о немыслимом

даря трансформационному перевариванию, получить шанс иметь отношения, которые приносят радость, а не только несчастье. В психосоматических случаях выдающееся достижение анализа состоит в превращении обратно в трагедию того, что было эвакуировано в симптом, и это, как бы то ни было, является напоминанием о надежде на мыслимость. Даже повседневные микротрагедии постоянно разыгрывают то, что требует импровизации. Иногда сцена замораживается и  репертуар не  меняется; в  таких случаях аналитик призван играть роль антрепренера/директора театра, который знает, когда нужно внести изменения в программу на этот сезон.

Сегодня мы импровизируем Пиранделло В аналитическом театре молчание аналитика часто пугает из-за впечатления, что ему не удается выполнить сонастройку с pH сессии, которая должна быть отражена в его словах. Молчание аналитика — как темная комната для детей: мрак, полный призраков и сцен ужаса. Разумеется, чтобы слышать шумовые эффекты и  смотреть фильм, нужно приглушить как звуки, так и  свет, но  небольшие светильники, которые ВСЕГДА напоминают о том, что вы находитесь в кинотеатре или консерватории, должны оставаться включенными. Исключение — когда у вас есть пациенты, которые достаточно хорошо структурированы с самого начала, чтобы осмелиться броситься в тишину с любопытством и страстью. Такие пациенты, как бы то ни было, встречаются не часто. Чаще встречаются пациенты, которым нужны маленькие светильники, антракт, приглушенный свет, присутствие билетера; возможно, однажды они получат удовольствие от большого скачка во мрак тишины. Аналитик, который «говорит», смягчает жестокость некоторых сценариев; он превращается в Вергилия, способного провести Данте через круги ада. Когда наступит время, Беа-

151

Избегание эмоций, проживание эмоций

триче появится на сцене и пациент сможет насладиться анализом, которого он больше не боится. Молчаливый аналитик предоставляет себя бесчисленному количеству лиц. Аналитик, который вмешивается, освещает реальностью своего не-фантазматического присутствия и  тенором эмоциональной жизни, настоящим саундтреком к фильму/анализу. Можно было бы утверждать, что молчаливый аналитик загрязняет поле меньше. Это верно в отношении пациентов, которые не боятся появления «Несси» (во всех сценах), обитающих внутри них, но также верно и то, что характер тишины иногда становится чем-то, что не может быть принято или переварено пациентом.

О защитах Существуют различные защиты против агглютинативных способов связи. Одна из  возможных защит  — это изоляция и  герметизация от связи, другая  — клаустрофобическое избегание. Для пациентов, нашедших защитное решение против агглютинативного/агглютинирующего ядра (которое имеет тенденцию к  формированию дифференцированных и  симбиотических связей), анализ представляет большую проблему. С  одной точки зрения, это единственный способ, с  помощью которого можно метаболизировать эти области, не превратив их в тяжелый багаж, усложняющий жизнь или даже вызывающий ряд симптомов. Однако с  другой точки зрения, «поддаться» аналитической связи означает обратно окунуться в  отчасти агглютинативную ситуацию, где единственным источником надежды является аналитик, который знает, как вывести пациента из  симбиотической связи, что может случиться только благодаря повторному предложению и альфабетизации гнева, зависти, боли и многого другого.

152

Луиза начинает рассказывать о  «полипах», лечение которых заставило ее пропустить длинную череду сессий. Ее

Глава 7. Мыслить о немыслимом

упрекает партнер, который говорит: «Ты не  застилаешь постель дома», «Ты не работаешь», «Почему бы тебе не принести свои вещи, чтобы стирать их здесь», — все это способы, с помощью которых в поле выражается ее дистанция с анализом. Луиза опасается того, что полипы вернут ее к недифференцируемой связи, из которой она вырвалась, используя аутистически-контрфобические механизмы. Она говорит, что «думает о  нем (о  своем партнере и  аналитике) все время». Потом она упоминает о  своей матери, рассказывающей о  ребенке, которому придется отделиться и который будет страдать. Для многих пациентов повторное предложение связи, которая, как они боятся, поглотит их, является чем-то вроде танталовых мук61, заставляющих их снова и снова переживать страдания, от которых они нашли псевдорешение. Идея вернуться назад и начать заново предполагает определенную степень храбрости и  безрассудности. Критерий анализабельности уже давно защищает аналитиков от риска быть дерзновенными. Пациенту нелегко вернуться обратно в агглютинативную туманность недифференцированных протоэмоций и  нелегко альфабетизировать эту туманность в  эмоции, которые могут быть названы и  трансформированы. Это значит отважиться вернуться в  протоэмоциональные джунгли, из  которых удалось сбежать, одновременно с  этим держа в  багаже гориллу, которая послужит причиной симптоматического кризиса. Вернуться назад значит еще раз столкнуться с недифференцированными протоэмоциями, которым придется дать названия (гнев, ревность, исключение), и потом метаболизировать эти протоэмоции, чтобы они превратились в постоянных обитателей внутреннего мира.

61 Мучения, вызываемые созерцанием желанной цели и сознанием невозможности ее достичь. — Прим. ред.

Граф Монте-Кристо

Непредвиденное расставание из-за моего пропуска сессии заставило Джулио, который сейчас находится на продвинутой ступени анализа, сказать, что он чувствует себя «оби-

153

Избегание эмоций, проживание эмоций

женным, обиженным, обиженным». Он добавляет, что, когда он расслабляется и становится ближе, я «бросаю» его, а когда он отказывается от себя в  порыве надежды, я покидаю его. Случайная последовательность событий — он приближается, и  я отдаляюсь  — переживается Джулио как «вынужденная случайность», и  лишь осознание этого показывает ему, как он, в свою очередь, каждый раз, когда формируется связь, отдаляется: и чтобы предупредить боль, которую он уверен, что почувствует (себя брошенным/оставленным), и  чтобы отомстить  — как граф Монте-Кристо, покинутый и  преданный, может исцелить по-другому неизлечимую боль, только прибегнув к  мести. Но правда и  то, что в  конце граф Монте-Кристо находит силы простить женщину, которая предала и  оставила его. Также ему удается обнаружить искреннюю любовь, которую он никогда не переставал испытывать по отношению к ней, даже несмотря на то, что не осознавал этого на протяжении долгого времени. Антонино Ферро родился и жил на Сицилии, для итальянцев он южанин. — Прим. ред.

62

Сильвия и южане62

Каждый раз, когда Сильвия переживает разлуку по причине моего отъезда, она задается вопросом о том, что, возможно, цена «нового дома», в который она собирается переехать, слишком высока; в особенности она боится южан и нелегальных иммигрантов, живущих по соседству. Расставание разрывает связь, и это вызывает страдания, за которые приходится платить высокую цену, поскольку оно активизирует пугающие эмоции, связанные с  ее боязнью южан и  нелегальных иммигрантов. Один из ее детей рассказал о женщине, которая доверилась арабу, а потом тот ее пырнул ножом.

Рино и Франкенштейн

154

Вначале анализа Рино — пациент, который также столк­ нулся с перерывом из-за моего пропуска сессии, — описывает случай, который произошел с его приятелем. Этот приятель ночью отправился в горы, чтобы остановиться в горном отеле. Когда он обнаружил, что отель закрыт, он так расстроился,

Глава 7. Мыслить о немыслимом

что даже не подумал поехать в другой отель (Рино не захотел наверстать пропущенную сессию) и двинулся обратно, несмотря на туман. На обратном пути он врезался в грузовик и получил многократные переломы. Вы бы видели этого приятеля без одежды, сказал Рино, выглядел он как Христос после казни или как Франкенштейн. Я замечаю, что несчастье монстра Франкенштейна заключалось в  том, что он чувствовал себя ненужным человеку, который подарил ему жизнь. Именно чувство боли из-за отвергнутой любви привело это существо к жутким актам возмездия.

Увеличение разного порядка То, что мы видим в кабинете при помощи электронного микроскопа, можно заметить, используя обычный оптический микроскоп, в  таком месте, как детская психиатрическая больница.

Ренато и маленький черный человечек

Двенадцатилетний Ренато приезжает в  сопровождении своих родителей. Его проблема заключается в  том, что его мучает «маленький черный человечек», который следует всюду за ним по пятам и пугает его. Маленький черный человечек впервые появился, когда родители Ренато заставили его идти в школу против его воли. «Маленький черный человечек» является эвакуацией ужаса, который не поддается описанию или трансформации и  поэтому эвакуируется. Это не  «истинная галлюцинация», а так называемая «сновидческая вспышка»; это то, что было альфабетизировано, трансформировано в образ, а затем эвакуировано, одновременно с  этим оно продолжает иметь отношение к возможному смыслу и значению. «Маленький черный человечек» — это своего рода скопление психотических сгустков, от которых нужно избавиться посредством эвакуации: это позволяет сохранять относительный порядок «в городе» (в его психике).

155

Избегание эмоций, проживание эмоций

156

Спустя несколько сессий, проведенных с  психоневрологом, который взялся вести его случай, Ренато начинает собирать фигурки. Это отнимает много времени и  энергии, и большую часть дня он посвящает их упорядочиванию. Таким образом, обсессивный защитный механизм занимает место персекуторной тревоги, которая эвакуировалась прежде. Под присмотром психометрика Ренато начинает посещать студию живописи и скульптуры, где он делает бумажных монстров, которых он потом использует для того, чтобы создавать и  со-конструировать истории. Эта деятельность подразумевает не только удержание (как это делал обсессивный механизм), но и трансформирование и переработку «монстров» через нарратив. Тем временем «увиденный» маленький черный человечек постепенно уходит со сцены и присутствует только в ситуациях высокого эмоционального напряжения (когда Ренато пытается вернуться к занятиям в школе). Позднее Ренато удается достигнуть в некотором смысле компромисса. Он не посещает классные занятия, а проводит время в школьной библиотеке с учителем поддержки и по сокращенному расписанию, которое потом будет постепенно уплотняться. Здесь «маленький черный человечек» покидает сцену до лучших времен, и на смену ему приходят «приступы паники», от которых страдает Ренато во время своего пребывания в библиотеке, особенно когда туда заходят незнакомые люди. Постепенно в терапии (два раза в неделю), которую он начал со мной, «маленький черный человечек» пропадает и появляется нарратив об эмоциях гнева и  депрессивной боли. В  этот момент «маленький черный человечек» появляется снова, но на сей раз в роли главного героя ночного сновидения. Эвакуаторная трещина закрылась, и  черный человечек обретает некую среду обитания, где он может жить (представимый мир сновидения), больше не  вызывая приступов паники. Понемногу настроение Ренато улучшается, и он начинает встречаться со своими одноклассниками вне школы. За этим

Глава 7. Мыслить о немыслимом

небольшим повествованием кроется семейная история, в которой симбиотическая связь была своеобразным общим кодом. Его мать также страдала от школьной фобии, а его отец был не в силах уезжать далеко по долгу военной службы. Панические атаки, к  которым это приводило, избавили его от продолжения военной службы. Идея связи была следующей: «если ты уйдешь, ты умрешь», «если ты уйдешь, я умру», «если я уйду, я умру», «если я уйду, ты умрешь». Симптоматический взрыв произошел после смерти его дедушки, с которым у него была очень сильная связь. Смерть дедушки совпала с необходимостью сменить школу, когда семья переехала в новый дом и новый район. Этот разрыв связей запустил эмоции в  ситуации, где у него не было аппарата для того, чтобы управлять ими (альфа-функция и  ), или, скорее, он вызвал сверхинтенсивные протоэмоциональные состояния, которые были лишь частично переварены и могли быть только эвакуированы. По тем или иным причинам «маленький черный человечек» также был неким трансгенерационным наследием, которое нашло свое выражение в истории Ренато. В истории семьи наблюдался избыток накопившихся «проективных идентификаций», которые не  были приняты и  приготовлены (трансформированы в  образы, в  альфа-элементы). Результатом этого стало чрезмерное изобилие «протоэмоций» (гипербета), но также и отсутствие инструментов, чтобы справляться с ними (гипофункция альфа и гипоразвитие ). Амбулаторное обслуживание, которое я предложил в этот период, работало как психика — психика, способная предоставить услуги прачечной (для очистки тревоги) и  в то же время способная обеспечить ведрами и мылом. Пользуясь терминологией Биона, можно сказать, что «маленький черный человечек» был агрегатом частично переваренных элементов (бальфа-элементы), который нашел групповую альфа-функцию, способную формировать альфа-­

157

Избегание эмоций, проживание эмоций

элементы и, таким образом, мысли и эмоции вместо сенсориальности и протоэмоций, которые не были полностью представимы.

«Цесарка» Розины

История Розины имеет много общего с историей «маленького черного человечка». Розина — девочка из Украины, которую в  раннем возрасте удочерила очень эмоционально доступная пара. С начала терапии она рассказывает, что у нее есть друг, с которым она видится и разговаривает, — «цесарка». Розина начала терапию, потому что ее родители беспокоятся по  поводу ее рискованного поведения теперь, когда она уже подросток: она стала проводить время с готическими рок-группами и  в сатанинских сектах. С  самого начала сно-видения  — это пространство для переработки довольно примитивных призраков. На последней сессии ей снится вампир, который взлетает в воздух, но у него нет сил, чтобы удерживаться в полете. Потом ей снится женщина с длинными рыжими волосами, а потом женщина с кроваво-красными ногтями… Розина называет терапевта «творцом лампы», потому что он несет мягкий свет, сопровождая ее в мире, наполненном кровью, ведьмами и монстрами, — это мир, который похож на другую, прежде недоступную сторону мира «цесарки». Понемногу «акулы», «змеи», «тигры» и «тигровые акулы» заменяют вампиров и  ведьм, сближая ее с  мучительными эмоциями, эмоциями, которые кусают и душат… постепенно вспышка в виде «цесарки» исчезает… в сновидении появляется обычная утка, которую готовят для бедных детей на Рождество.

Вернемся в кабинет Луиджи и чтение

158

Луиджи — ребенок, которому диагностировали «тяжелую дислексию», он неусидчив и не поддается контролю в школе, гиперактивный. Интервью с  родителями принимает неожи-

Глава 7. Мыслить о немыслимом

данный оборот с самого начала: мать говорит о том, что в детстве у нее самой была дислексия. Она немедленно переходит с большим волнением к описанию «ужасного опыта, который она пережила с завучем» школы, где она училась. Он ее преследовал, выбрал в качестве своей цели, сделал ее жизнь несносной, не  выражая ни капли сочувствия к  ее ситуации, и, в конце концов, она раньше времени ушла из школы. Отец все преуменьшает и говорит, что беспокоится только о вещах, которые заслуживают беспокойства, о таких как ипотека, которую они взяли и которую, как он опасается, они будут не в состоянии оплатить. Очевидно, что психика обоих родителей была и является едва доступной для Луиджи и его тревог. Они похожи на комнаты, в  которых нет ощущения спокойствия, нет пространства или тишины, комнаты, в  которых нескончаемые вихри торнадо несут повсюду разрушения. Это как если бы бумаги, которые были разложены на столе, теперь оказались разбросаны по комнате и поэтому их невозможно прочесть. Единственные эмоции, которые читаются и принимаются, — это чувство преследования у матери и катастрофическая тревога отца. У них есть своеобразный алфавит, состоящий из двух букв, который лишает возможности заниматься любым эмоциональным чтением их реальности. То, что Луиджи может эвакуировать свои психические состояния, которые он не может читать, только с помощью гиперактивности, неусидчивости, — это всего лишь естественное последствие. Если вы не умеете читать свое собственное психическое состояние, то появляется нечто вроде тумана, который делает каждый сигнал, каждую букву, каждый алфавит размытым. В первую очередь нужно выучить алфавит эмоциональный и  только позднее когнитивный, по  крайней мере, исходя из той точки зрения, что последний основан на первом. Для сессий с Луиджи характерно следующее: он появляется в состоянии сильной дезориентации и гиперактивности, успокаивается и  «организует себя» в  середине сессии (когда аналитик начинает читать ему эмоциональные состояния

159

Избегание эмоций, проживание эмоций

160

персонажей в  его игре и  конструирует своего рода эмоциональный синтаксис, постепенно берясь за все более сложные связи между эмоциями), и в итоге он снова становится совершенно дезорганизованным к концу сессии. Если мы возьмем обычную сессию, то вначале Луиджи вымарывает невероятное количество листов бумаги, покрывая их перемешанными цветами. Затем постепенно начинают появляться фигуры, по мере того как аналитик вмешивается, чтобы контейнировать тревогу Луиджи. «Лицо» принимает очертания, о  котором аналитик говорит: «Он выглядит рассерженным, но также испуганным и отчаявшимся». Луиджи продолжает рисовать лодку, маленького человека, море. Аналитик предлагает читать рисунки как последовательность событий: «Возможно, это лицо человека в море, возможно, человек упал в море и он напуган, потому что боится утонуть». Очевидно, что аналитик придерживается манифестного текста, все время создавая связи, соединения, интерпретации. Он решает не предлагать поспешное прочтение контрпереносного аспекта (которое было бы равносильно объяснению логарифмов в первом классе): «Когда мы не вместе, я чувствую, что ты тонешь в море злости, и я вижу, что ты в отчаянии». Луиджи продолжает рисовать. Он описывает морскую прогулку на корабле с родителями. Он говорит об опасности, исходящей от больших волн, и думает о том, что если корабль перевернется, им понадобятся спасательные жилеты и шлюпки. Ответ Луиджи связный, логичный и эмоционально последовательный. Сессия продолжается с  нарративной со-конструкцией, опять же с  применением текста, который содержит корабли, паромы, опасные переправы, волны, риск кораблекрушения,  — все это точно описывает эмоции, которые оживают в терапевтическом кабинете. К концу сессии Луиджи рисует водяные смерчи, игра ускоряется, он говорит о пиратах, «которые вне закона», с этого момента становится невозможным читать эмоции, присут-

Глава 7. Мыслить о немыслимом

ствующие в его нарративе, и игра становится лишь эвакуированной турбулентностью. Повторяются сессии, наподобие этой, где такие детали делают все более и более очевидной связь для выживания, которая образовалась между Луиджи и аналитиком, пока не приходит время увеличить количество «спасательных шлюпок», по крайней мере до трех в неделю.

Лука и азбука

Во многих случаях дислексия  — неспособность читать базовые глубинные эмоциональные состояния. Сложно распознавать и  различать злость, зависть и  разочарование; это похоже на  то, как будто человеку не  хватает некой базовой эмоциональной азбуки, которая помогла бы ему продвинуться к более сложному чтению и письму. В какой-то момент терапии Лука — ребенок с дислексией — говорит, что он хотел бы покончить с понедельником, потому что это день, когда ему приходится опять идти в школу. Он заполняет терапевтический кабинет жесткими резиновыми мячами, которые он яростно бросает, заставляя их прыгать по всей комнате. Таким способом он начинает изображать неуправляемые эмоции, которые скачут по комнате и внутри него после недельной разлуки. Это своего рода разыгрывание сновидения на сессии, во время которой он показывает, по-видимому, что ему нужно совладать с роем пчел, которые, как он чувствует, преследуют его. Потом он привносит картонные ракетки, чтобы отбивать мячи, как если бы появился пасечник, способный справиться с  роем бета-элементов, которым предстоит трансформация в альфа-элементы. Взрослый и  более здоровый пациент мог бы рассказать о таком же по сути переживании, как у Луки, скажем, описав после выходных сновидение, где он находится на борту корабля, который яростно швыряют огромные волны (эмоциональные волны, вызванные расставанием), и добавив, что он не мог ни читать, ни писать на  борту из-за сильной качки. Именно

161

Избегание эмоций, проживание эмоций

чрезмерная жесткость мячей не дает Луке читать или писать, потому что он сбит с толку неуправляемыми эмоциями, которые неотступно приводят его в замешательство.

Когда (сколько) достаточно?

Ключевой проблемой является решение об окончании аналитической работы, когда аналитик и  пациент не  находятся «в унисоне» по этому вопросу. Завершение анализа может предвосхищать один из членов пары, в особенности когда последующие коммуникации одного или другого не считываются как сигналы, исходящие из поля.

162

Аналитик считает, что анализ его пациента подходит к  концу, его уверенность подкрепляется одним из  сновидений пациента, в котором тот ясно видит дно моря, море с  полупрозрачной голубой водой, в  которой легко различимы рыбы. Аналитик предлагает завершить анализ через разумный промежуток времени, и пациент, который собирается начать тренинг-анализ, соглашается на  это с  удовольствием. Потом он рассказывает историю на сессии: в магазине, который находится под кабинетом аналитика, он купил «четыре красивые золотые круглые рукоятки, подлинное ар-нуво, за значительную сумму денег». «Я хочу сделать из них вешалку в моем коридоре. Рукоятки красивые, крепкие и способны выдержать вес чего угодно, что бы вы ни захотели повесить на них». Кажется, он говорит о  том, что собирается приобрести надежную аналитическую функцию, которая также является результатом интроекции четырех наших сессий и работы, проделанной вместе. Через несколько дней ему позвонила продавец-консультант магазина, которой удалось проследить его через банк (он выписал чек, чтобы расплатиться за рукоятки), с  вопросом, не хочет ли он их вернуть. Оказалось, что они были сде-

Глава 7. Мыслить о немыслимом

ланы известным художником ар-нуво и  в действительности стоили в десять раз дороже той суммы, которую он заплатил. Разумеется, он мог отказаться, но если бы он так сделал, она бы потеряла много денег. Пациент расстроен, но понимает ее положение и  не хочет причинить ей материальный ущерб, поэтому возвращает их. В свою очередь продавец дарит ему бутылку виски. Аналитик никак все это не  интерпретирует, вероятно, ослепленный собственной необходимостью завершить анализ, возможно, из-за обязательств, которые он взял (список ожидания). Рукоятки возвращены до того, как была сделана вешалка, и до того, как аналитическая функция была полностью интроецирована. Пациент приспосабливается под потребности аналитика, возвращает рукоятки и  взамен чувствует интоксикацию от полученного доступа к тренинг-анализу. Излишне  говорить, что потом пациенту пришлось вернуться к  своему экс-аналитику, чтобы проработать окончание их анализа аутентичным и не маниакальным образом.

Бьянка и ее кузен-обезьяна

Может также случиться и обратное: пациент готов, а аналитик нет (принимая во внимание изложенное выше, это предпочтительная ситуация). Бьянка начала свой анализ в связи с сильной депрессией, которая «удерживается на расстоянии» благодаря бесконечному отыгрыванию в форме эротизации, а точнее благодаря изменам мужу, которые заставляли ее постоянно находиться на (возбуждающем) лезвии бритвы из-за риска быть застуканной. Также у  нее наблюдался широкий спектр возможных психосоматических манифестаций: атопический дерматит, разные аллергии, приступы астмы. Очень скоро «кузен-шизо­ френик, очень похожий на  обезьяну» становится центральной фигурой нашей терапевтической работы. Ее мужа зовут Фурио63, она описывает его как помешанного на контроле. Во время анализа она начинает понимать возбуждающую и ан-

63 Furia — ит. ярость, гнев. — Прим. пер.

163

Избегание эмоций, проживание эмоций

тидепрессивную природу ее неверности, и постепенно связь с ее мужем становится более стабильной. Понемногу переживаются разнообразные эмоции, они называются и, по крайней мере частично, перерабатываются: ревность, соперничество с  сестрой, ее частые переживания брошенности. Затем она начинает заниматься волонтерской работой, в  особенности она заботится о  «Миммо, мальчике с когнитивным расстройством», частично вызванным «травмами» при рождении. «С тех пор, как кто-то начал присматривать за ним», он все больше восстанавливает обоняние, становится более заинтересованным в ритме и музыке и пробует рисовать. Потом Бьянка рассказывает о своей подруге в депрессии, которая бьет баклуши дома «в тапочках и халате». Дальше она говорит, что начала заботиться о себе и полна благодарности к своему «парикмахеру», который действительно подарил ей новую голову (шевелюру). В это время, пока аналитику все еще кажется, что они далеки от окончания анализа, Бьянка начинает говорить о  своем желании завершить его. Дело в  том, что она перестала получать доход от аренды, который давал ей возможность оплачивать анализ, потому что китайские арендаторы открыли ресторан и  собираются купить себе собственный дом. Аналитик не замечает всех этих сигналов произошедшей трансформации до  тех пор, пока работа в  супервизионной группе не дает ему возможность, в свою очередь, «отказаться от аренды» и  довольствоваться «изменением мышления», в  достижении которого он ей помог. Сейчас он также отмечает трансформации в пациенте, которые находят свое отражение, например, в переходе от кузена-обезьяны к мальчику, приобретающему новые навыки.

О нарциссизме

164

Марина идет в ресторан, где, как она ожидает, официант принесет ей то, что она хочет: маринованный лосось, фет-

Глава 7. Мыслить о немыслимом

тучини с  грибами и  сибас в  соли. Ее хорошо знают в  этом ресторане, и она вполне обоснованно рассчитывает на то, что ее будут ждать с  прежним энтузиазмом, который в  первую очередь и приводил ее к  маленькой улочке, где находится этот ресторан. Однако официант, исполненный вежливости, приносит ей меню. Марина в  шоке. Разве вы не  знаете, что я люблю? Разве вы не знает, что мне нужно? Неужели вы не понимаете, как я хотела сюда прийти? Она раздражена, не  ест и, ссылаясь на срочные дела, уходит. Сцена повторяется несколько дней подряд. Однажды она молча садится на  свое место, даже не поздоровавшись с официантом. Марина обижена, обижена, обижена и еще раз обижена, что официант не знает о ее желаниях, не понимает ее потребности, не помнит, что она любит. Она уходит в себя и хранит молчание. Она преисполнена злости, ненависти и печали. Луиджи говорит, что фотографии, которых он ждал с таким нетерпением, пришли, и он расстроился оттого, что они не  были созданы и  напечатаны вручную, как он ожидал, а были сделаны на компьютере. Они не соответствовали его ожиданиям. Он чувствовал себя расстроенным и обиженным. Нандо видит сон, в  котором он идет в  огромный четырехзвездочный отель. Ему говорят, что отель полностью забронирован. Единственный свободный номер находится в пристройке. Он оскорблен, ему больно. Все это примеры нарциссических ран, при которых чувствуется, что объект не в унисоне, он не в лучшей форме и не полностью доступен. Infans64, как сказала бы Флоренс Гиньяр, нуждается в понимании, должен вызывать любовь и  быть встречен с  чувством ожидания и самоотдачи. Когда этого не  происходит и  не происходит в  течение продолжительного времени, какие страдания активируются? Как мы можем назвать эти страдания?

64 Лат. infans — ребенок, дитя. — Прим. пер.

165

Избегание эмоций, проживание эмоций

Каковы черты аналитика?

Лат. Omnia munda mundis буквально означает «для чистых [людей] все [чисто]». — Прим. ред.

65

166

Молодой коллега, находящийся в тренинг-анализе, однажды поразил меня, спросив о  том, какими базовыми навыками должен обладать аналитик. Я не  стал давать теоретический ответ (хотя мог бы сослаться на большое количество литературы на эту тему), а сказал не задумываясь: доброжелательность, доверие методу, способность слепо игнорировать любую реальность, кроме реальности внутри кабинета. Быть доброжелательным означает соприкоснуться с самым «ужасным» чувством пациента, которое похоже на аналогичный сгусток нашего собственного так часто не  интегрированного чувства. Не  существует такого пациента, который не  поведал бы нам о  наших утраченных и часто безмолвных землях. Доброжелательность означает способность «желать добра» и возможность иметь взгляд фра Кристофоро omnia munda mundis65 или, еще лучше, — мировоззрение священника из  «Отверженных», который защищает Жана Вальжана: тот украл столовое серебро после того, как его приняли с добродушием и оказали ему гостеприимство; священник же просит жандармов, задержавших Жана Вальжана, отпустить его, утверждая, что сам собственноручно отдал ему серебро. Доверие означает уверенность в том, что метод работает; это может занять месяцы или годы, но в конце концов мы сможем делать что-то полезное с самыми сложными пациентами, пока мы держимся за понимание того, что «анализ работает». И третье  — игнорирование любой внешней реальности: способность видеть сцены, разворачивающиеся в  кабинете, и не быть ослепленным внешней реальностью. На одной сессии мы «русская танцовщица», которая спасает пациента от депрессии, на другой — «мой муж — монстр, который обижает меня до глубины души, когда просит заниматься любовью с  ним, хотя у  меня нет сил» (это после интерпретации переноса), но  мы также и  «чаша с  обжигающе горячей водой», «двоюродная сестра, которая по-прежнему

Глава 7. Мыслить о немыслимом

игнорирует меня даже несмотря на  то, что я не  могу перестать думать о ней ни днем, ни ночью», «собака, которая меня укусила» и так далее. Внешних сцен не существует, если мы создаем темноту вокруг, драма на аналитической сцене обретает глубину, живость и плотность, и в ней мы можем выполнять трансформативную функцию. Мы можем сонастроиться с «ревнивой женой», «болью отвержения»; коротко говоря, кабинет становится сценой, где весь Шекспир, Пиранделло, Мольер, Ибсен и т. д. представлены в бесконечной череде эмоциональных сюжетов, которые теряют глубину и жизненность, если мы впускаем свет извне. Как я говорил, в  кинотеатре маленькие светильники оставляют горящими, но  мы должны создавать темноту. В кабинете мы допускаем жизнь и свет, если мы создаем кромешную темноту снаружи. Разумеется, это не  значит, что мы не  придаем значения исторической или экзистенциальной реальности, однако мы должны позволить ей воплотиться в кабинете — единственном месте, где она может быть трансформирована, — и если бойфренд не отвечает на звонок, то мы должны вместе с пациентом прожить боль отсутствия ответа, понимая, что это мы — тот человек, который не ответил на звонок, и было бы слишком просто интерпретировать это событие, сначала мы должны взять трубку. Размышления о внутреннем объекте, который не отвечает, или о матери, которая не реагировала в прошлом, не дают драме полностью ожить в кабинете; ведь мы понимаем, о чем идет речь, а пациент, который продолжает называть нас «своим бойфрендом», остается в неведении. И если пациентка спрашивает нас, что мы думаем о  гомосексуальных отношениях, и  рассказывает о  непрерывных ссорах со своим мужем, это является разыгрыванием аспекта наших гомосексуальных отношений с пациентом: ни один из  нас не  слышит точку зрения другого, и  в своем желании быть услышанным мы навязываем нашу волю другому. Только то, что мы понимаем, что проживается, может стать замеченным и трансформированным с нашей помощью.

167

Избегание эмоций, проживание эмоций

Безэмоциональная метафора: Джино и нижнее белье Есть такие пациенты, в  особенности очень нарциссические и  обсессивные пациенты или те, у  которых есть аутистические черты,  — которые иссушают эмоциональную ценность коммуникации, и  таким образом коммуникация становится (очевидно) бессмысленной.

168

Хороший детский психотерапевт однажды рассказал мне, что у него в терапии находится мальчик с синдромом Аспергера. Как он сказал, он пытается «изобрести все что угодно, лишь бы ребенок мог поддерживать хоть какую-то коммуникацию». Также он поделился ощущением, будто на сессии он слушает заевшую пластинку. Однажды на  сессии мальчик достает куклу Барби и  спрашивает: «Как балерина?» Терапевт понимает, что этот вопрос адресован ему, и  спрашивает: «Хорошо, а  ты как?» «Я ходил на кладбище» (по-видимому, это реальное событие, то, что было в действительности: это единственный способ, с помощью которого Джино может совладать с отчаяньем, которые он испытывает в перерыве между сессиями). Он добавляет, что его лучший школьный друг не был в школе в тот день, а учительница его не слушала. Джино мгновенно чувствует, что терапевт не заметил его депрессивного состояния, и говорит, что ему нравится прикасаться к длинным густым волосам одноклассницы. Озадаченный терапевт (чьи волосы очень короткие, почти под ежик) не  осознает выраженного в  конкретной коммуникации стремления мальчика к нежным чувствам и прикосновениям и спрашивает: «Это эротическое ощущение?» Джино теперь дезориентирован и  в ответ рассказывает о  знакомой девочке, которая оттолкнула его руку, когда он пытался дотронуться до ее волос. Он вспоминает, как видел мальчика, который сдувал волос с девочки. Чувство отчуждения заставляет Джино фыркнуть, но  горячая эмоциональная составляющая фырканья теряется в дыхании.

Глава 7. Мыслить о немыслимом

Потом он говорит: «Учитель пришел в школу в майке, значит, дети могут надевать футболки поверх свитеров?» «Они разговаривают на  непонятном языке»,  — добавляет он. Это закодированное сообщение, которое возвращает иссушенную сублимированную эмоцию. Коммуникация превращается в следующую: вы рассказали мне что-то о себе (эротизация), можно ли мне теперь откровенно сказать о каких-то вещах, вместо того чтобы скрывать их? Происходит так, как будто Джино непрерывно вытягивает эмоциональную жизненную силу из метафоры и терапевт должен придать эмоциональную и  аффективную жизнеспособность и глубину тому, что должно быть (очевидно) совершенно нейтральным для того, чтобы циркулировать. Следующую сессию Джино начинает со слов: «Ты носишь футболку? Сними свитер». Так, по-видимому, он пытается сказать: раскрой себя, покажи свои потаенные эмоции. Потом он добавляет: «Мои волосы чистые?» Он опасается, что терапевт может подумать, будто есть что-то грязное в  его коммуникации (эротизация терапевта), тогда как коммуникация Джино на самом деле совершенно невинна. Затем он добавляет: «Я хочу отрастить хвост, а еще мне нравятся люди с ирокезом». Это также можно рассматривать как то, что терапевт интерпретирует коммуникацию Джино в  чувственном и  эротическом регистре. Я так не думаю. До тех пор, пока Джино на  сессии не  наклоняется через стол, приблизившись прямо к лицу терапевта. Это было похоже на тропизм растения по отношению к источнику света, это было поведение растения. (После того, как он несколько лет пребывал в состоянии оцепенения, запертый в своей амимичной немоте). Он не может сказать: «Меня тянет к тебе», но он движется в этом направлении, как вьющееся растение. Теперь он чувствует, что его следующий шаг в эволюции — это совершить скачок от растительного мира физических метафор к  животному миру протоэмоций, миру хвостов и гребешков, как представителю ареала, больше не относящегося к растениям.

169

Избегание эмоций, проживание эмоций

Ничто не мешает нам размышлять на сексуальном уровне, наблюдая за смещением от опыления к  более сексуальному функционированию психик: в этот момент появляется эмоциональная связь, которая скрепляет две психики, несмотря на то, что она все еще обернута толстыми слоями свитеров, изолентой и тарабарским языком.

Rêverie / проективная идентификация На мой взгляд, существует непрерывная базовая активность rêverie, с помощью которой психика аналитика беспрестанно получает, метаболизирует и  трансформирует то, «что» приходит от пациента в  виде вербальной, паравербальной или невербальной стимуляции. Такая же активность rêverie разворачивается и в пациенте в ответ на интерпретативную стимуляцию по мере того, как она приходит (или не приходит) от аналитика. Первая и главная цель анализа  — развивать способность ткать образы (которые не  являются непосредственно опознаваемыми). Доступ к этим образам может быть непрямым: через «нарративные производные» онейрического мышления наяву. Эта базовая активность rêverie — основа нашей психической жизни и здоровья; заболевание и психическое страдание зависит от ее функционирования/дисфункции. То же самое относится к существованию активности базовой проективной идентификации, которая является основным триггером активности rêverie. Существуют ситуации, в которых есть эксплицитная и существенная манифестация rêverie, обычно в  визуальном регистре, но, разумеется, не только в нем.

Rêverie и après-coup

170

Способ, при помощи которого я слушаю презентации клинических случаев, предполагает рассмотрение истории случая, как будто ему предшествует выражение: «Я видел сновидение об этом пациенте». Этот способ слушания мало чем отлича-

Глава 7. Мыслить о немыслимом

ется от того, который я использую на аналитических сессиях с  пациентами: начало сессии всегда содержит имплицитное выражение, произнесенное пациентом: «У меня был сон», — каким бы ни было фактическое содержание нарратива. Это, несомненно, относится к моей работе на «аналитической кухне», в «аналитическом ресторане», то есть в той части, которая находится в контакте с пациентом. «Блюдо» интерпретации может быть представлено различными способами, в том числе, если это необходимо, под соусом, передающим манифестное содержание. Работа, которую я выполняю, заключается в деконструкции нарратива пациента и  реконструкции сцены, через которую происходит трансформация. Деконструкция также происходит через все больше «де-реалистический процесс» слушания и «пере-сно-видение» того, что сказано, организацию смысла этого в соответствии с «организаторами сно-видения», спонтанными и в некоторой степени произвольными, создающими сцену, которая должна постоянно находить последующее подтверждение.

Серджио и перьевая метелка

Серджио впервые приходит в терапию после суицидальной попытки, он кажется суровым и  эмоционально замороженным. Он говорит, что «испытывает отвращение к людям, которые его любят, и что он хочет убежать от них», даже если это означает переезд в другой город или другую страну. В течение нескольких лет он находится в бегах, переезжая с одного континента на другой. После первой попытки полового акта, во время которого его «поцарапала до крови девушка», у него больше никогда не было секса. Его часто рвет, также он страдает от внезапных приступов диареи. Иногда он чувствует, что задыхается, и cбегает. Серджио описывает свое детство, полное насилия, как физического (его бил отец, который также бил свою жену), так и эмоционального (его мать часто сбегала из дома, пропадая на несколько дней подряд).

171

Избегание эмоций, проживание эмоций

172

Несмотря на эту трагическую историю и несмотря на его внушительный размер, вокруг него создается мягкая и  теплая атмосфера. Он признанный и вызывающий восхищение художник по  стеклу, который создает изысканные изделия с использованием старинных ремесленных технологий. Он боится женщин, заигрывающих с ним, боится тех, кто может захотеть сексуальных отношений. Он всегда боится «страдания и причинения боли». Меня посещает фантазия в  самом начале его рассказа, в  которой я представляю ощущение хрупкого хрустального объекта в  момент, когда к  нему приближается горничная с легкой перьевой метелкой. Чтобы я сделал, если бы был стеклянным объектом? Я бы убежал, я бы переместился в другой книжный шкаф, если бы я был в библиотеке, на другую полку, если бы я был в книжном шкафу. Я бы боялся, что меня разобьют вдребезги, я бы испытывал ненависть по отношению к мягкой метелке, и неважно, насколько она мягкая. Вот, как мне кажется, и ключ к коммуникации Серджио — хрупкость: он боится быть разбитым на мелкие кусочки, если у него будут отношения, отношения с кем бы то ни было. Серджио переполняют эмоции, которые его душат, по­ этому ему приходится вызывать рвоту или диарею. Он обязательно должен ненавидеть каждого, кто его любит и кто является одновременно тем человеком, который может разбить его, пока «смахивает пыль». Осколки разбитого стекла могут, безусловно, ранить другого. Если ядро чрезмерной хрупкости разобьется вдребезги, то оно будет насильно эвакуировано в другого. Единственное, что он может делать с  женщиной, это выпить с  ней кофе и  ничего больше; все служит для избегания жестокого разочарования и  покинутости. Ребенок, подвергшийся насилию, задушенный чувствами, вынужден уклоняться от любых отношений, потому что они вызывают неуправляемые эмоции и причиняют боль. «Нарциссическая ранимость» Серджио приводит к  ненависти к  любому,

Глава 7. Мыслить о немыслимом

кто приблизится к  нему, потому что тот может разбить его на мелкие кусочки. Другая черта Серджио заключается в том, что он полностью приспосабливается к тому, чего хочет от него женщина; кажется, это результат проекции на женщину «хрустального ребенка», мечты, которую лелеет молодая мать в своей утробе. Хрустальный ребенок не может быть подвержен никакой травме, в противном случае его разнесут вдребезги. Многие параноидальные аспекты Серджио, по-видимому, относятся к нарциссической хрупкости, как если бы тысяча глаз следила за возникновением тысячи возможных угроз, как будто тысяча радаров всегда настороже для избегания и  предотвращения любой травмы. Когда анализ идет полным ходом, на протяжении долгого времени Серджио начинает сессии с таких коммуникаций, как «время уже подходит к концу», «меня отправят на другое место работы», которые в самом начале сессии сигнализируют о том, насколько важна тема травмы расставания. Упоминание о друге, который вот-вот получит «вид на жительство», — способ сказать о раннем формировании связи. Тема тирании, которую осуществляет стеклянный ребенок (тирания, если смотреть с  точки зрения другого; необходимость, если смотреть сквозь призму хрупкости этого инфантильного аспекта), выражается как «я должен удовлетворять женщин, словно они отдают мне приказы, которые должны мгновенно выполняться». Создается впечатление, будто нет никаких шансов уклониться от властных воплей плачущего ребенка, который может развалиться на  части, если его фрустрируют. Тем не менее в один прекрасный день Серджио смог сказать: «Мне нужен секс», — событие, совпавшее с появлением на горизонте возможной девушки.

Дино и страх

Первое, что мне сказали, — это то, что настоящее имя пациента — Бернардино, а «Бернар» не произносится. Мне сра-

173

Избегание эмоций, проживание эмоций

зу пришла мысль о том, что также отсутствует вторая часть: Завр. Потом мне сообщили, что у него есть ипохондрические симптомы, что он фобически-обсессивен и  гомосексуален. Этот рисунок отображает мое психическое представление о нем: _________ Дино _________ [Бернар]  _________ Дино _________  Завр

Ит. artigli — когти. — Прим. пер.

66

174

У меня возникает ассоциация о том, что в ситуации, когда контейнер недостаточно стабилен, «завровыми (или ящероподобными)» содержаниями можно управлять, направляя в  часть тела (ипохондрия), используя избегание/гиперконтроль (фобии и навязчивость) или поддаваясь им (гомосексуальность воспринимается как стокгольмский синдром с точки зрения ее примитивных частей). Также мне сказали о  том, что каждый раз, когда он испытывает малейшую боль (на итальянском языке dolorino, я деконструирую и  восстанавливаю до  dolo-Rino-ceronte, т. е., «боле-носорог») он идет за консультацией к доктору. В последний раз рентген показал «темное пятно»... в том числе он «боится грозы», несмотря на то, что служил в войсках тяжелой артиллерии66 в армии. Существует темное, черное пятно, о котором невозможно думать и  которое, возможно, становится альфабетизированным через мое rêverie: носороги, грозовые эмоции, когти. Мне поведали, что он часто становится жертвой очевидно немотивированных приступов гнева и ревности. Итак, эмоциональные джунгли, которые прежде были «темным пятном», начинают приобретать форму в  рассказе на  супервизии. По сути, «эти черные пятна» подобны сгусткам бета-элементов, находящихся в  ожидании, когда нарративно-сновидческая функции аналитика превратит их в  истории, которые могут стать разделенными.

Глава 7. Мыслить о немыслимом

Эвакуация и контейнируемость Математика и «Тагада»

Двенадцатилетняя Анна больше не может ходить в школу. В  течение двух месяцев она совсем перестала посещать уроки в седьмом классе. На нашей первой консультационной сессии она говорит, что не сильна в математике, даже в элементарных вычислениях. Неожиданно она также описывает страх, который испытала в  луна-парке на  аттракционе «Тагада»  — своего рода качающейся платформе, на  которой ей никак было не удержать равновесие. Уже этот короткий нарратив предлагает ассоциацию между незнанием, как совершать (психические) операции (вычисления), и потрясением от эмоций, с которыми она не может справиться и которые постоянно застают ее врасплох и выводят из (эмоционального) равновесия. Первая гипотеза подтверждается, когда Анна говорит, что ей не нравятся мальчики ( ). Она любит маленьких детей и  маленьких животных и  добавляет, что они перестают ей нравиться, когда вырастают. Сразу после этого она начинает рассказывать о двух котятах, которых она обожает, о Маргарите и… Тигре!

Грустный садомазохист

Никола двадцать лет, и он просится на консультацию, поскольку находится в замешательстве по поводу своего сексуального поведения. Ему нравится, когда его партнер «одевается в черную кожу» и «осуществляет анальную пенетрацию, надев туфли на высоком каблуке». Также он принимает наркотики, в частности экстази и кокаин. Возбуждающая значимость (De Masi, 1999) этих практик кажется очевидной с самого начала: словно существует необходимость запускать турбовинтовой двигатель, чтобы не утонуть. Продолжение его истории добавляет следующие факторы: в возрасте двенадцати лет он потерял свою мать, и с тех

175

Избегание эмоций, проживание эмоций

пор его отец был эмоционально отстранен и  все в  большей мере захвачен своими многочисленными приключениями с разными женщинами. Полисемия практик, в которых он принимает участие, кажется ясной: помимо того, что есть возбуждающий фактор, есть и идея о возможности заниматься содомией (в том числе получить умиротворение) с «черными» депрессивными частями, которые он не знает, как принять или трансформировать. Что поражает в  Никола, так это его манера горбиться, которая мгновенно напоминает ребенка, страдающего от сильного одиночества и печали. Он не может проработать свое горе и вместо этого предлагает себя ему в жертву, но в то же время постоянно старается держаться на расстоянии от него.

Джулиана

176

Джулиана активно пытается забеременеть, однако каждый раз после этого она вынуждена делать аборт. С самого начала анализа становится понятно, что первопричина проблемы Джулианы лежит далеко в  прошлом: контакт с другими мгновенно пробуждает в ней эмоции и напряженные состояния, с которыми она не может справиться, и  поэтому она незамедлительно должна эвакуировать продукт зачатия, любую отношенческую концепцию. Это похоже на форму энуреза или энкопреза. После трех абортов и двух лет аналитической работы мир вокруг Джулианы начинает меняться, что находит отражение в ее сновидениях. В одном из них беременна ее мать, так же как и девушка ее брата. В другом сновидении появляется большая квартира, лофт, и муж двоюродной сестры, который находится в психиатрической больнице, много комнат, а рядом с лофтом находится ветхий дом. В третьем сновидении разворачивается комедия, в которой пара придумывает ребенка и играет с этой идеей. Мама-аналитик в действительности беременна, она сдерживает в себе эмоции, которые пациентка не может вынести.

Глава 7. Мыслить о немыслимом

Создаются новые пространства. Наиболее страдающие аспекты сконтейнированы, идея может начать искать пространство «смеха ради»: сильные эмоции больше не  нужно мгновенно изгонять. Когда пациентка снова беременеет и  не может решить, делать ли ей аборт, аналитик чувствует, как его начинает переполнять сильная ярость. Именно акт предложения психической матки для злости обеспечивает аутентичное развитие контейнера в пациентке и, таким образом, дает ей пространство для вынашивания эмоций и, возможно, детей.

Лючио

Ситуация двенадцатилетнего Лючио ничем не  отличается: у него диагностировали синдром Аспергера. Все эмоции Лючио миниатюризированы до  крайности: обсессивные механизмы защищают его от всего нового, что может повлечь чрезмерную стимуляцию. В один прекрасный момент мать Лючио недоумевает: она рассказывает, как девочка дала ему крошечную машинку, при виде которой он воскликнул: «Как мило», — и тут же выбросил ее. Избыток эмоций, даже позитивных эмоций, должен быть мгновенно уничтожен. Этот эпизод хорошо отражает психическое функционирование: в  случае перевозбуждения нужно устранить возбудитель, вызывающий стимуляцию. Как выяснилось, потом девочка положила машинку в его рюкзак без его ведома, и когда он пришел домой, он был счастлив ее обнаружить. То же самое относится и к интерпретативной активности аналитика: она может быть моментально эвакуирована, если она вызывает избыток стимулов, и должна быть депонирована «холодной» и в малых дозах, чтобы остаться в сохранности.

Мануэль

Мануэлю пять лет. Он страдает от первичного энкопреза и все, что он делает, это играет в динамичные игры в совер-

177

Избегание эмоций, проживание эмоций

шенно несдержанной манере. Уже с самой первой сессии он чувствует себя комфортно со своим аналитиком; рассказывает о  рыбке, которая прекрасно себя чувствует в  аквариуме, и потом добавляет: «Дома я хотел нарисовать рисунок, но уже не помню, какой». Затем он строит загон для свиней, говорит о вкусной еде и сразу же рассказывает историю о «сокровище». Если Мануэль находит пространство для контейнирования, то это мгновенно активирует внутри него эмоциональные связи, стабилизирующие его.

Розанна и заикание

178

Совершенно аналогичным образом то, как аналитик представляет Розанну, уже проливает свет на  ключевые аспекты ее страдания: гиперудержание и недержание чередуются, как при заикании, от которого она страдала в детстве. Розанна мучается от неконтролируемой тревоги и  большого количества фобий. У  нее есть депрессивные расстройства, и  в подростковом возрасте также была анорексия. Ее фобии  — это непроходимые места, возможно, те же места, в  которые она подростком помещала самые примитивные аспекты своей психики, которые были отщеплены и «голодали» в надежде, что ими будет легче управлять, если они будут слабыми. Также мне сказали, что у  нее есть отец  — «злой человек»  — и  очень своенравная старшая сестра. Очевидно, что это ее «неконтейнируемые» аспекты. Само собой, я выполняю нарративную деконструкцию, при помощи которой я рассматриваю всех людей и  все события, о  которых говорю как о «главных героях» и интерпретаторах текущей эмоционально-аффективной сцены. Для меня нарремы, нарративные субъединицы — все это «грузовики», которые транспортируют способы существования из  одного места поля в  другое. Примеры неудержания также включают историю кошмаров, которые будят Розанну ночью, оставляя ее в состоянии ужаса (в случае если сновидение было не способно контейнировать

Глава 7. Мыслить о немыслимом

примитивные аспекты ее психики), энурез, от которого она страдала в детстве, и, наконец, приступы, благодаря которым она эвакуирует все, что избежало гиперудержания или отщепления. С точки зрения поля нет необходимости, а зачастую и не имеет смысла связывать то, что говорит пациент, со «здесь и сейчас» сессии. То, что с точки зрения реляционного психо­ анализа является «коллатеральным переносом» и  должно быть соединено с интерпретацией внутри самих этих отношений, в соответствии с концепцией поля может быть «разыграно» здесь, в поле, без обязательного возвращения к текущей ситуации отношений. Один из доступных полю путей — это «путь отношений», но есть и много других. Более того, поле охватывает как пространство (включая отщепленные элементы), так и  время (включая все периоды и  возрасты жизни), при этом находясь в  постоянном пространственно-временном расширении. Если, предположим, с  реляционной точки зрения негативный перенос должен немедленно интерпретироваться, словно необходимо подавить любое восстание в  зародыше, то в поле было бы не лишним понять, где и когда возник негативный перенос, а также оценить, какие психические операции может выполнить аналитик, чтобы трансформировать его. После переполненной содержанием интерпретации, которую пациент не готов услышать, потому что сначала он хочет быть принятым и  услышанным (как accolto и  ascoltato67) аналитиком, который в данный момент не восприимчив, пациент рассказывает о попытке гомосексуального соблазнения и о знакомом гее, который хотел, чтобы он познал на своем опыте такую форму сексуального контакта. С  точки зрения поля не  сложно заметить тот факт, что на  сессии была создана гомосексуальная пара пациента и  аналитика ­­(    ) в  виде пиктограммы двух нерецептивных психических состояний, что подразумевает возможное насилие или подчинение. В рамках других моделей можно было бы размышлять

В оригинале — «ascoltato (accolto)», что означает «выслушал (приветствовал)». — Прим. ред.

67

179

Избегание эмоций, проживание эмоций

о чем-то другом. В полевой модели мы всегда осознаем непрерывную способность поля формировать персонажей с учетом задержанного по  времени (практически вживую) функционирования психики пациента и  аналитика в  кабинете. Безусловно, возможность наблюдать за тем, как поле неустанно пополняется историей пациента и обитателями внутреннего мира, которые бесконечно обогащают само поле, является как как захватывающей, так и необходимой. Поле становится большим приемником того, что невозможно хранить в памяти, и того, что проецируется из внутреннего мира и что также позволяет беспрестанно контролировать трансформации, происходящие в  поле. Этот контроль дает возможность аналитику в  своей асимметричной позиции «шефа» пробовать еду на  вкус и  постоянно вносить изменения во время приготовления, добавляя то соль, то сахар, а также вводя новые ингредиенты. Давайте рассмотрим два коротких отрывка из сессий (без какого-либо контекста), чтобы продемонстрировать способность пациента сообщать о том, где мы находимся.

180

Пациент: [опаздывает на 10 минут] Вчера я ходил на занятие по йоге, и мне не понравилось. Аналитик: [думает, что пациент говорит о предыдущей сессии, и делает ненасыщенную интервенцию] Вы расстроились, потому что не получили того, что ожидали. Пациент: Да, я ждал более плодотворной сессии с моим инструктором по йоге, и мне стало плохо. Аналитик: [думает, что будет уместно использовать перенос, но  потом решает смягчить эффект, используя слово «мы» во второй части интерпретации] Возможно, здесь вы тоже были разочарованы тем, что нам не удалось поработать с пользой. Пациент: Я смотрю на  мужчину, и  он мне нравится, я смотрю на  женщину, и  она мне нравится, и  также мне нравится, когда мне плохо.

Глава 7. Мыслить о немыслимом

Аналитик: [не понимает, что пациент воспринял первую часть интерпретации как более инвазивную, а вторую часть как более теплую, и  теперь пытается сдерживать свои собственные дурные чувства] Тогда у вас есть часть, которая зло и садистически относится к себе. Пациент: Праздники повергают меня в  ужас. Я боюсь, что сестра бросит меня. Я решил пойти с друзьями на интенсивный летний курс по верховой езде. Аналитик: [понимает, что его интервенция была не­ адекватной и  пациент чувствует себя покинутым, хоть и пытается подготовить себя к тому, чтобы «обуздать эмоции» во время праздников (будь то реальные праздники или моменты, когда психическое присутствие аналитика ослабевает). Сейчас он чувствует, что может вмешаться контейнирующим способом и  использовать посетившее его rêverie] Думаю, что это было хорошим решением. Я понимаю, что вы встревожены перспективой оказаться в одиночестве и  быть брошенным. Мне приходит в  голову сцена из «Инопланетянина»68, когда он остался в одиночестве и плохо понимал, что происходит. Следующая сессия начинается так: Пациент: Мне плохо. Мне нужна помощь. Аналитик: [чувствует тревогу и  перекладывает просьбу о  помощи на  других] Возможно, вам стоило бы обратиться к психиатру за помощью. Пациент: Я ужасно себя чувствую, я не думаю, что когда-нибудь смогу выйти из дома, мне кажется, что меня не существует. Одна из  подруг матери пошла в  другую сторону, когда увидела меня на улице. Аналитик: [осознав, насколько отсутствие его реакции на призыв пациента о помощи и его упоминание психиатра выбило пациента из равновесия] Должно быть, это ужасный опыт — быть проигнорированным человеком, который практически был членом твоей семьи.

68 Фильм «Инопланетянин» Стивена Спилберга (1982). — Прим. ред.

181

Избегание эмоций, проживание эмоций

Пациент: [после молчания] Потом я пошел на  занятие по  йоге, и  инструктор помог мне восстановить чувство спокойствия. Я считаю, что эта последовательность с  участием молодого аналитика, работающего с  тяжелым пациентом, ясно показывает, как непрерывное отслеживание поля позволяет постоянно корректировать интерпретативный подход и  набор микротрансформаций.

Джованни и… Елена

Ит. troia — «шлюха», но также и «Троя». — Прим. пер.

69

182

Джованни — блестящий инженер, который получает магистерскую степень в области управления бизнесом. В течение нескольких лет он помолвлен с Личией, однако пока они не решаются сделать большой шаг к совместной жизни или браку. Несмотря на то, что он очень любит Личию, периодически он совершает эротические вылазки, которые влекут за собой случайный секс, иногда приводящий его к рискованным ситуациям. На первой сессии он рассказывает историю о  том, как его бросила мать, когда ему было шесть месяцев. Она уехала жить к очень богатому мужчине на красивую виллу в Греции. Его воспитывали отец и бабушка по отцовской линии, которые никогда не  отзывались дурно о  матери Джованни и, по правде говоря, всегда восхищались качествами, которыми она обладала. После этого отец снова женился, у него появились другие дети, которых Джованни воспринимает как своих братьев во всех отношениях и  чувствует, что они отвечают взаимностью. Мне кажется, что рана Джованни — это что-то невидимое, но порождающее последствия: невозможность связи, на  которую он может положиться. Потом я думаю, что мать Джованни была, попросту говоря, «троей»69. Я должен добавить, что это слово не входит в мой обычный лексикон, но оно продолжает приходить мне в голову, когда Джованни рассказывает мне историю без тени гнева, враждебности или боли, связанных с перенесенным

Глава 7. Мыслить о немыслимом

опытом покинутости. Только в момент расставания он случайно обмолвился, что купил таксу, хоть он и говорит, что у него также есть планы (так как рядом с домом, где он живет, есть большой сад) купить более крупных собак, возможно, добермана или ротвейлера. По какой-то причине он назвал таксу, incredibile dictu70, Менелаем! Илиада, думаю я про себя, вот-вот начнется, и  я могу только надеяться, что Троянская война продлится несколько меньше, чем положенные десять лет.

70 Лат. — невероятно. — Прим. ред.

Мы это делаем, но не всегда говорим: анализ в нужное время и в нужном месте Когда я учился в  школе, у  меня была хорошая учительница по  итальянской литературе. Однажды она указала одному из  моих одноклассников, который был способным, но довольно самонадеянным учеником, что тот использовал лингвистическую форму, представляющую собой поэтическую вольность. Он возразил, что Монтале71 использовал ту же конструкцию, на  что учительница ответила: «Но ты не  Монтале!» Собственно говоря, учительница обычно говорила на сицилийском, фактически она сказала следующее: “Ma tu un si poeta”72 (дословно: «Ну и поэт же ты!»). Я хочу подчеркнуть, что нужно многое изучить в грамматике, синтаксисе и риторике, прежде чем использовать креативный и личный подход к аналитической работе.

Раны Марго

Первый сон, который рассказывает Марго после начала анализа, — о вампире (который запросил изменение гонорара в  сторону увеличения, что не  так мало), но  этот вампир слушает ее и держит в руке фонарь. Второй  — о  разбойнике, однако она не  сопротивляется ограблению. Она не выражает и, возможно, даже не чувствует никаких эмоций, не  просит о  помощи. Здесь появляется идея об «окаменевшем лесе», она «всегда занята пониманием

Эудженио Монтале (1896–1981) — итальянский поэт, прозаик, литературный критик. — Прим. ред.

71

72 Ит. “Ma tu non sei Montale!” по-сицилийски звучит “Ma tu nun si’ poeta!”. — Прим. пер.

183

Избегание эмоций, проживание эмоций

184

других». Она мечтает о том, чтобы ей подарили «небольшую вешалку для одежды». Реальная вешалка находится в  прихожей на  входе, но  в  данный момент она становится персонажем на  аналитической сцене, необходимым для того, чтобы кто-то вешал на нее чей-то груз. И действительно, я часто задаюсь вопросом выживет ли моя бедная вешалка, так как она ежедневно нагружена большими сумками, на ней много вещей, которые становятся все тяжелее и тяжелее. Однако нам обоим удается держаться. В сновидении Марго живая снаружи и  мертвая внутри. Неожиданно я заболеваю на  неделю в  середине октября, и после моего возвращения она говорит, что хочет оплатить анализ до июня следующего года. Но что-то начинает расшатываться. В конце сессии часто «идут дожди», в том смысле, что она поднимается с кушетки в  слезах. Она мечтает о  том, чтобы «заняться балетом», которым увлекалась в детстве, эмоции постепенно начинают снова оживать в ней, исполняя танец между отношениями со мной (и страхом преждевременной потери) и ее историей (потерей матери и невозможностью проработать горе). В сновидении девочка боится собаки и медведя, женщина мастурбирует медведю и собаке: эмоции, которые ее пугают, которые могут разорвать ее в клочья, приручены. Истории, связанные с  другими пациентами, вызывают ревность, гнев и фрустрацию. Я ввожу тему кровотечения и альтернативную тему «окаменения» или замораживания внутреннего мира. Каждая предложенная интерпретация принимается, развивается, разрабатывается и  становится источником новых непредвиденных открытий. На последней сессии каждой недели всегда возникает отсылка к ее дому из детства, который спустя годы молчания возвращается в ее сны. Она живет и чувствует боль прошлого и боль расставания в настоящем. В ноябре она начинает

Глава 7. Мыслить о немыслимом

говорить о  «конце» анализа, «потому что если мы не  будем думать о нем прямо сейчас, то будет аборт, а не рождение». Само собой, я не могу подробно описать весь анализ Марго. Я всего лишь хочу следовать за нитью, связанной с другим способом проживания эмоций, по мере того как они развиваются благодаря нашей работе. Она вспоминает, что нет фотографий первого года ее жизни. В сновидении она видит много мертвецов, которых следует захоронить (оплакивание, которое должно быть выполнено), и  много людей, о  которых нужно позаботиться (бинты). Во сне она говорит подруге, что «рассказать и выразить то, что она чувствует, значит отказаться от идеи матери, что она должна взаимодействовать, не  выражая при этом себя». Позже она едет в Аквариум в Генуе (в котором вы «видите» эмоции-рыбы, но защищены от них), потом в сновидении вместе с Эдисоном (да, тот самый, изобретатель электрической лампы) она изображает звуки животных: собак, кошек, лошадей. Марго разрешает себе съездить в аквапарк. Потом ей снится, что она в парикмахерской, чтобы сделать болезненную операцию, и во сне она говорит: «Я не хочу общую анестезию, я хочу чувствовать». Для Марго чувство боли сливается с  чувством радости: в  парикмахерской она просит сделать мелирование, чтобы осветлить волосы и придать прическе живость. На последних сессиях она говорит, что благодаря анализу она заполнила альбом фотографиями из  первого года ее жизни (год, который возрождается в Марго). Ей приходится использовать светофор из сновидения и полицейского, отвечающего за кого-то другого, кто не даст ей влюбиться в фотографа, который показал ей много новых пейзажей. Она вынуждена вернуться к своей истории, в которой в Монтевидео ее ждет муж. Марго отправляется на выходные на Сицилию, где идет дождь и светит солнце, а затем уезжает, полная ностальгии,

185

Избегание эмоций, проживание эмоций

но довольная, обнаружив, что у нее есть право на итальянский паспорт, или, скорее, обнаружив, благодаря проведенному расследованию, что у нее был сицилийский дедушка!

Плавание до кушетки

186

Идея о критерии анализабельности была сильной концепцией в психоанализе на протяжении долгого времени. Фактически это показатель способности аналитика, его готовности подвергнуть себя испытаниям в трудных и сложных ситуациях вместо предсказуемых путешествий, предназначенных только для отдыха. Также стоит упомянуть, что каждый пациент, даже самый страдающий или больной (в  зависимости от  того, приближаемся мы к нему или защищаемся от него), несомненно олицетворяет аспект нашего собственного страдания. Мы достаточно хорошо подготовлены к тому, чтобы взаимодействовать с невротическими частями, и значительно меньше — к тому, чтобы встретиться лицом к лицу с  пограничными, психотическими или аутистическими частями. Все это не  имеет отношения к  психическому (и  его функционированию) и  не принадлежит нам! Даже самый здоровый человек  — компиляция удачных и  гармонизированных защит против чужеродных и  отщепленных частей, включающих психотические и  в особенности симбиотические аспекты (в  понимании термина Блегером) и  аутизм. То, что чуждо нам, принадлежит нам, и, конечно, не у всех нас есть соблазн посетить все эти возможные миры, которые вращаются на  разном расстоянии от мира нашей преобладающей идентичности. Я имею в виду, что нет такого человека, который не находился бы в центре вращения собственных  неизведанных миров, в  которых он может быть серийным убийцей, кататоническим шизофреником, пироманом, педофилом или нацистом и  так далее. Но  много ли мы хотим знать об этих других возможностях нашей психики? Должны ли мы избегать их из-за страха или обладаем достаточным любопытством, чтобы пуститься в раскопки за

Глава 7. Мыслить о немыслимом

пределами подвала, как в книге Карлы Мускио, которую я упомянул ранее (La cantina di Isabella)? В  книге Изабелла находит спрятанную в подвале дверь, открывающую доступ к бесконечным и постоянно расширяющимся возможным мирам. Но  давайте вернемся к  основной теме, иначе мы отвлечемся, и это будет тем дискурсивным уклоном от нашего пути, о котором предостерегает нас Дидро в своем «Жаке-фаталисте». Сегодня многие думают о том, что часто это вопрос способности доплыть до  анализа (я ссылаюсь на  прекрасную книгу о детях с дисграфией, которая вышла несколько лет назад под названием Ho nuotato sino alla riga — «Я доплыл до  линии»). Очевидно, при обязательном условии, что пациент и аналитик достаточно мотивированы, чтобы отправиться в путешествие. Часто трудности рождают новые открытия. Таким образом становится возможным постепенно достичь согласованного аналитического сеттинга. К методу постепенного продвижения пациента по  направлению к анализу, сперва начиная с одной сессии, затем переходя к  двум, потом, возможно, переходя на  кушетку, а  позднее и к трем или четырем регулярным сессиям, часто приходится прибегать из-за трудности, с которой сталкивались кандидаты в психоаналитики многих стран, связанной с тем, чтобы найти пациента, готового посещать три или четыре сессии и  отправиться на  кушетку с  самого начала. Позднее стало практикой начинать исходя из тех возможностей, которые есть, и  сопровождать пациента к  возможности анализа, к  возможности структурирования сеттинга, что с  эмоциональной точки зрения было более «компромиссным» по  сравнению с  классическим психо­а налитическим сеттингом. С  удивлением приходится замечать, как часто вы ведете пациента с терпением и открытостью к тому, что прежде он посчитал бы слишком затратным и навязчивым. Другая причина необходимости начинать с «того, что есть» была прямо противоположной, то есть это ситуация, когда пациент остро нуждался, а  у  аналитика на  тот момент

187

Избегание эмоций, проживание эмоций

73 Название Военной академии США. — Прим. ред.

188

не было «места». Начинать с того, что было возможно, а затем двигаться дальше, оказалось человечным и  конструктивным выбором. Излишне говорить, что по большей части эта гибкость возникает из  нашего опыта с  детьми и  подростками, в  котором мы вынуждены превращать нужду в добродетель. Момент перехода на кушетку очень трогательный. Невзирая на  бесчисленные тревоги, это переживается пациентом как «продвижение» в поле, которое может быть источником как страха, так и  гордости: от опыта Вест-Пойнта73 лицом к лицу происходит переход к прериям, населенными индейцами, или болотам Вьетнама. Я использую метафору войны, потому что мы часто отходим от травоядных эмоций к эмоциям плотоядным, которые влекут за собой боль и  страдание. Тем не  менее в  большинстве случаев аналитик может модулировать появление на сцене отщепленных или прежде не  вообразимых аспектов, отражающих развитие способности пациента контейнировать. Я считаю, что все, что происходит во время переходных фаз, должно рассматриваться не как подготовительный этап к анализу, а как анализ, который может происходить в настоящий момент, в ожидании перехода к классическому сеттингу. Думаю, что высказывание фра Кристофоро из «Обрученных» — omnia munda mundis — лучший рецепт в отношении будь то личной или институциональной ригидности супер-эго, от которой могут страдать некоторые аналитики. Прогрессивный характер подхода, уважение к дистанции и передача метода — все это инструменты, которые способствуют развитию и самой альфа-функции. Терпимость, терпение, доверие к методу — негативные способности, которые помогают облегчить преследование и даже способствуют орбитальному переходу, происходящему с  увеличением числа сессий или при перемещении на кушетку, и которые, с другой точки зрения, являются двигателями самолета, необходимыми для взлета навстречу мирам неизведанным, способными разморозить переживания, готовые к осмыслению.

Глава 7. Мыслить о немыслимом

Интенсивные курсы анализа Теперь мы вступаем в поле «Мы это делаем, но не всегда говорим». Как правило, об этом мало говорится в Италии, так как это не затрагивает нас напрямую, поскольку у нас нет географической проблемы больших расстояний между местом жительства пациента и ближайшим доступным аналитиком. В некоторых странах, тем не менее, эти двое могут быть разделены тысячами миль. Существуют различные пути для людей в этой ситуации, которые хотят попасть на интенсивные сессии: две плюс две сессии за два дня и потом перерыв в неделю в течение двухнедельного периода или месяца, во время которых сосредоточено большое количество сессий таким образом, что пациент находится в течение коротких периодов в городе, где живет аналитик. Я обнаружил, что провожу этот вид анализа, хотя и не так интенсивно, с двумя отдельными сессиями в  понедельник и  двумя совмещенными во вторник утром так, чтобы пациент успел на самолет домой и находился там, где он живет, со вторника по воскресенье. Никаких особых трудностей не  было, кроме исходной проблемы найти подходящий ритм, который позволил бы нам чувствовать себя «дома».

Шаттловый анализ Ситуация обстоит гораздо сложнее в случае так называемого шаттлового анализа. Я имел непосредственный опыт такой практики: вот аналитик, который путешествует по труднодоступным местам или в  особо отдаленные регионы, где нет шансов найти квалифицированного аналитика на месте (это проблема, возникающая с  каждым новым рубежом, открывающимся для психоанализа, связанная с  тем, что принято называть «Дальним Западом», где есть спрос на  профессиональную подготовку и  где проводится насыщенная череда высокоинтенсивных сессий несколько раз в  год). Методика утверждается и регулируется Международной психоаналитической ассоциацией (IPA).

189

Избегание эмоций, проживание эмоций

Это свидетельствует о том, что в определенных ситуациях можно реализовывать подход, который в других случаях обычно не рекомендуется.

Телефонный анализ

190

Этот вид анализа встречается намного чаще, чем можно подумать. Разумеется, он применяется с пациентами, которые не могут физически добраться или до которых не может добраться аналитик. Есть пациенты, чьи часы анализа проводятся по радиосвязи, так происходит в Центральной Африке, лесах Канады и Амазонии, в австралийских бушах. Мы можем возмутиться, если захотим, но это работает. Я пытаюсь сказать, что концепция не  зависит от применения «миссионерской позы». Я не  рекомендую возводить эти практики в  норму, равно как ненормально оперировать пациента с перфоративным аппендицитом, используя крышку от консервной банки с тунцом, но жизни людей удавалось спасти таким образом. Иными словами, давайте прибегать к этому, когда мы не можем поступить по-другому. Я повторяю и подчеркиваю еще раз, что полностью оборудованный действующий театр — это то, что должно применяться в норме. Эти реальные жизненные ситуации также говорят нам (аналитики детей и  тяжелых пациентов хорошо это знают) о том, что все средства хороши не только на войне и в любви, но  и  в анализе, когда нет другой альтернативы, и что настоящий сеттинг  — это психический и  моральный сеттинг аналитика. Можно нарушить практически все правила (вспомним, однако, что безосновательные и патологические нарушения сеттинга — это отражение патологии аналитика, как это прекрасно описали Габбард и Лестер (Gabbard, Lester, 1995)). Очевидно, что я имею в виду кое-что еще: как сделать возможным анализ, который кажется невозможным. Я также хочу задуматься о  ряде защит, которые возводит аналитик, чтобы не  подвергнуться заражению риском, всегда связанным с  тем, что распространяется за пределами известного.

Глава 7. Мыслить о немыслимом

Полагаю, что фрейдисты непременно должны осмелиться зайти на неизведанные территории.

Перешивка анализа после его завершения По мере того как аналитик становится старше, он все чаще получает запросы на  повторный анализ, как правило, приходящие от коллег и нередко из других стран. Тем не менее не всегда возможно проводить анализ четыре раза в неделю по  причинам, связанным со временем, расстоянием и  пространством. Я полностью согласен с Мельцером и Ди Кьярой, которые, помимо всего прочего, сказали, что зачастую в этих случаях, если первый анализ был хорошим, достаточно, как с  вакцинами, сделать, фигурально выражаясь, «бустер-инъекцию». Точнее сказать, достаточно проводить одну сессию в  неделю в  течение некоторого времени, даже на  кушетке, чтобы подобрать нити предшествующего анализа и  перешить вновь то, что истрепалось. Как правило, эти запросы совпадают с  периодами наибольшей уязвимости, которые я где-то называл «стержневым возрастным кризисом» (40, 50, 60) с широким спектром горя разнообразного типа, которое должно быть проработано и  которое иногда вызывает опасные маниакальные состояния. Другими словами, в подобных случаях основные проблемы часто связаны с  печалью и  депрессией.

Подавление Теперь я хотел бы рассмотреть пример выражения боли или патологии, которые особенно сложно лечить: подавление, каким оно представляется в  разных сценариях в  зависимости от возраста. Заторможенный пациент подавляет что-то, что его пугает. Его психическое «цунами» нашло способ сдерживания. Что мы можем сделать? По существу подавление — это один из  возможных миров, в  который провалился пациент и тем самым нашел решение. Но мы должны спросить себя, какие другие возможные миры вращаются где-то там в поис-

191

Избегание эмоций, проживание эмоций

192

ке географа, астронома, астрофизика, художника, поэта или рассказчика, которые могут нанести их на карту, проследить их, идентифицировать их, дают возможность представить их проходимыми, фантазировать о  них таким образом, что пациент может войти в  эти миры и  освободить себя от «низкой энергии» мира, в который он попал. Семинарист молится и мастурбирует компульсивно, искупая это изнурительными постами. У него могло бы быть много двойников: серийный убийца, который перерезает горло женщинам в поезде, в другой исторической эпохе — доминиканский монах, мучающий и  сжигающий ведьм на  костре, ревнивый молодой человек, который убивает и замораживает свою девушку, а потом приготавливает и  ест ее маленькими, со вкусом приготовленными порциями, монахиня-затворница, истязающая себя, сексуальный маньяк, который занимается экстремальным и садомазохистическим сексом, подросток, который убивает своих родителей в кровати разделочным ножом. Обсессивный архивариус, краснеющий в присутствии секретарши в офисе и читающий псалмы каждый вечер. В параллельном мире он был бы пироманом, который перерезает горло детям, бегущим из школы, которую он поджег. Удивительно то, что писатели без замешательства проходят через все эти возможные миры, более того, эти миры могут быть даже причиной, благодаря которой они обрели благосостояние и славу. Но кто мы, как не перевозчики, перемещающие людей из  задыхающихся возможных миров в  возможные миры с  большей степенью управляемой энергии? Фантазировать не значит действовать, но как мы можем убедиться в  этом, как мы можем получить доступ к  фильмам ужасов, которые крайне обсессивный пациент посоветовал мне купить, даже ни разу не посмотрев их? Он моется целый день, постоянно проверяя, насколько он чистый, после того как он «вляпался в  дерьмо» вскоре после того, как обнаружил, что его девушка была ему неверна. В другом мире он выбивает дерьмо из девушки без особых проблем, а  потом чувствует вину. Но  миры не  всегда на-

Глава 7. Мыслить о немыслимом

столько близки, чтобы мы могли слышать звуки, что они создают, они далеко, в  других галактиках, именно поэтому я уверен, что аналитик должен получать удовольствие от детективных историй, триллеров и научной фантастики, как и, безусловно, от великих создателей рассказов. Аналитик волей-неволей становится Шекспиром несдерживаемой психики, который может побудить пациента насладиться красотой его цунами. После семи лет анализа, который пациентка начала из-за серьезных угнетающих поведенческих симптомов, ей снится, как она входит комнату с аквариумом, полным воды, без стекла спереди. Аквариум занимает стену целиком, до потолка, вода подступает к ней, делая ее мокрой, но не заливая ее полностью. «Цунами, которое врывается потоком в комнату, но остается в ней», — говорю я. Нам потребовались годы, чтобы построить комнату для цунами. Через несколько дней она пережила первый сексуальный опыт с  оргазмом, который, как она всегда боялась, может смести ее. Мы начали с ситуации, подобной синдрому Аспергера: допустимым было только минимальное напряжение. Решающее значение имела моя контейнирующая способность, которая запустилась, когда после хорошей работы по приему ее тихих и ненасыщенных коммуникаций она сказала мне, что они с  сестрой называли слова, очевидно не связанные между собой ассоциативно, а их тете приходилось придумывать истории, используя эти слова, такие как мороженое, медведь, волк, пуговица, горошина, иголка. Было чудесно. У меня возникло большое искушение сказать, что это была игра анализа, и сильный соблазн собрать материал этой сессии в целостную историю, которая включала бы голубей, главврачей, террористов, электрические стулья и  капучино. В этой связи я сдержал себя, усмирил интерпретативное цунами, давящее изнутри, ограничившись только комментарием о том, что я чувствовал, что в тот день я слушал ее истории с удовольствием, которое испытываешь при просмотре фильмов от Пьераччони до  Дарио Ардженто (режиссер фильмов

193

Избегание эмоций, проживание эмоций

74 Клаудио Нери — итальянский психо­ аналитик, член SPI, автор книг и статей. — Прим. ред.

Выражение «колыбель для кошки» (англ. Cat's Cradle) означает игру в плетение с помощью нитки или бечевки, надетой на пальцы, которая складывается в различные узоры. — Прим. ред.

75

ужасов) и Копполы (также название типичной сицилийской кепки). Обратная сторона подавления — это, разумеется, несдержанность, которая у  детей принимает форму энуреза, энкопреза, ночных кошмаров, гиперактивного поведения, заикания и  так далее. Проблема заключается в  том, как сбежать из миров как гиперконтроля, так и отсутствия контроля и достичь мира, в котором стенки достаточно широкого и гибкого контейнера модулируются, мира, в  котором есть своего рода рубец-мешок, в котором можно хранить все, что нужно отрыгивать в течение долгого времени и пережевывать снова. Не приходится и говорить о том, что это имеет мало общего с  классическими интерпретациями, а  осуществляется благодаря психическим операциям и активности модуляции и  реорганизации поля, что великолепно описывает Клаудио Нери74 на примере игры «колыбель для кошки»75.

Глава 8

Может ли сексуальность до сих пор шокировать?

Теперь я буду более подробно говорить о том, чего уже касался в  главе 2, и  приведу ряд примеров из  клинической практики: в  аналитическом кабинете сексуальность может быть или нарративной производной (то есть одним из  способов, с  помощью которых пациент рассказывает нам о  своем психическом функционировании/дисфункционировании), или описанием того, что происходит между психиками пациента и аналитика (Ferro, 2006b). Таким образом, мы можем иметь дело с рассказом или с «событием» (происшествием, фактом) различными способами психического сопряжения с  другим (в поле) и в основном с собою самим. Это сопряжение может быть по типу   , то есть психическая гетеросексуальность — тот, кто проникает, и тот, кто позволяет проникать; тот, кто принимает, и тот, кто просит принять и принимается, в постоянном взаимном чередовании ролей. Также это может быть функционирование по типу , где никто не рецептивен и не доступен другому (или эти части себя несовместимы друг с другом), или функционирование по типу  — слияние76 без проникновения или рецептивности, своего рода «не-разделен-

76 В оригинале fusionale, «фузионный». — Прим. пер.

195

Избегание эмоций, проживание эмоций

196

ное» взаимодействие без какой бы то ни было специфичности. В этом случае, как правило, гиперсодержание остается отделенным, но  и  готовым в  какой-то момент прорваться в поле, что порождает ситуации типа   . С другой стороны, в предыдущем варианте у нас может появиться конфигурация из  гиперсодержаний и  гипоконтейнера. Так что я назвал бы первый тип функционирования гомосексуальностью между психиками по мужскому типу, а второй — гомосексуальностью между психиками по женскому типу. Эти конфигурации могут по-разному проявляться в  психоаналитическом кабинете, но  они не  имеют ничего общего с  биологическим полом клиента и аналитика. Биологически гетеросексуальные пары могут функционировать в мужском гомосексуальном регистре (с постоянными конфликтами) или в женском (в своего рода симбиотическом взаиморастворении). Из этого следует — повторяю уже сказанное в главе 2, но важно подтвердить это еще раз, — что даже биологически гомосексуальные пары (мужские и женские) могут иметь все три типа функционирования: встречаются биологически гомосексуальные пары, которые функционируют по типу гетеросексуального соития , и так далее. В этом-то и кроется неприятность или, наоборот, преимущество (хоть и сбивающее с толку) того, что наш вид из-за постоянного преобладания психического (над биологическим) в каком-то смысле достиг «неоформации» в нашем видообразовании. В психоаналитическом кабинете все эти типы взаимодействия могут быть изложены способами, которые не имеют с сексуальностью ничего общего. А с другой точки зрения, можно сказать, что типы биологической гомосексуальности не имеют ни малейшего отношения к психоанализу (на данном этапе нашего видообразования можно было бы согласиться, что они не являются проблемой). Проблему представляют работающие или не  работающие способы, с  помощью которых происходит психическое соединение, так как от них и только от них происходят любые виды симптоматики, каким бы образом и в каком бы нарративном жанре мы их ни излагали.

Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор шокировать?

Ребенок, проецирующий бета-элементы, которые не  принимает закрытая и  не готовая к  приятию психика, реализует следующую ситуацию   — эмоциональное «наполненное», встречающее другое эмоциональное «наполненное», и, следовательно, не происходит психического соединения и трансформации. При отношениях по  типу «слияние», где нет циркуляции сильных эмоций, реализуется ситуация , когда интенсивные эмоции остаются отделенными до тех пор, пока в один прекрасный день они не прорвутся в виде какой-то симптоматики или в форме эмоционального цунами. В этом смысле биологический пол не имеет ничего или почти ничего общего с такими ситуациями. Такие ситуации могут возникать в отношениях между мужчинами, между женщинами, между мужчинами и женщинами или взрослыми и детьми, а также могут быть проявлены через различные категории насилия. И раз мужчины и женщины могут иметь гомосексуальные отношения или , так почему нам не следует думать, что и гомосексуальные пары могут иметь отношения , плодотворные и креативные? Хочу предложить здесь несколько примеров для иллюстрации некоторых ракурсов этой темы.

Различные ракурсы, представленные случаями из клинической практики Лука и культурный/гражданский кодекс

Луке сорок лет, он адвокат, преподает в университете гражданское право. В детстве родители души в нем не чаяли, но когда ему было два года, у  матери обнаружилось заболевание крови, которое вынуждало ее проводить долгое время в стационаре и  привело к  ярко выраженной депрессии, в  том числе из-за курсов химиотерапии, которые ей приходилось выносить. Отец, очень занятый работой, выражал свою любовь как мог, но  был не  в  силах заменить Луке мать  — заполнить физическое, а часто и психическое ее отсутствие. Сразу после вступления в брак Лука начал жить двойной жизнью: жизнью с женой и детьми и второй, тайной жизнью с ночными вылазками и го-

197

Избегание эмоций, проживание эмоций

77 В оригинале используется слово civile, что имеет значение «культурный», «цивилизованный», а также «гражданский». — Прим. пер.

198

мосексуальными связями, которые, как ему казалось, помогали успокоить подчас накрывающее его чувство отчаянной пустоты. Однако эта двойная жизнь со временем поляризировалась, как будто существовал один Лука — «культурный»77, а другой совершенно «бескультурный», и они самым драматичным образом чередовались. Семейная и университетская жизнь первого оказалась в  весьма шатком положении из-за Луки «бескультурного», у  которого образовалась бурная связь с  гомосексуалом-садистом по имени Маноло, ради которого Лука принимал участие в  садомазохистских оргиях, получая раны и  ушибы, не говоря уже о всевозможных унижениях. Тогда-то Лука и обратился за помощью к психоаналитику. С  самого начала казалось очевидным, что Маноло представляет ту отсеченную от детско-родительских отношений часть, которая не  обрела способствующего трансформации принятия у  «заботящегося взрослого» и  так и  осталась пропитанной насилием. Лука подчиняется этому насилию ради того, чтобы усмирить его (даже если он не  может его контейнировать) и чтобы вновь обрести собственные утраченные протоэмоциональные состояния. Даже кабинет анализа с самого начала оживает в рассказах Луки, как будто речь идет о двух разделенных местах: кабинете адвоката, серьезного человека, и darkroom, как в порно-клубе, где выступает Маноло. Аналитик в  состоянии не  только уловить Маноло как отделенную часть Луки (а  также как способ Луки видеть образ своего аналитика), но и разобрать Маноло на мельчайшие эмоциональные компоненты, из которых тот состоит. Этот разбор на части проходит через схватывание и описание в различных сценариях ярости, ревности, жажды мщения, насилия… Маноло. Это позволит Луке в какой-то момент поговорить с «женой» (принимающей частью себя и аналитика ) об этой двойной жизни. А перед этим ему приснился сон, в котором он увидел себя в кинотеатре в родном городе, с двумя кинозалами рядом, где, бывало, в одном зале шел фильм про любовь, а в другом — про индейцев или про войну. И иногда в зале, где шел фильм про любовь, были даже слышны выстрелы и крики из другого зала.

Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор шокировать?

История продолжается: у  Луки обнаруживают тяжелое заболевание — не поддающуюся воздействию разновидность диабета, которую, однако, включают в  экспериментальный протокол лечения Каролинского института в  Стокгольме по пересадке клеток поджелудочной железы. Маноло каким-то образом представляет собой неконтейнируемое скопление «кетоновых тел», которые ведут Луку к  аннулированию его культурной, гражданской жизни, но  анализ становится той самой пересадкой клеток, пересадкой альфа-функции, которая позволяет Луке метаболизировать собственные прото­ эмоциональные состояния ярости, гнева, ревности, отчаяния, до тех пор пока Маноло, у которого больше нет никакого резона существовать, не уйдет со сцены. Лука сможет отнестись с принятием к собственным протоэмоциям и реализует с самим собой отношения , выйдя из садомазохистских отношений и гомосексуальности; но это все никак не связано с полами, и герои этой истории могли бы оказаться любого биологического пола. Одна часть психики Луки обрела способность к принятию и трансформации и наладила отношения . Другая ее часть оставалась неизмененной и нуждалась в том, чтобы ее приняли и трансформировали в облике Маноло. Терапия способствовала дальнейшему развитию альфа-функции и  до такой степени, что «Маноло» смог распасться на мелкие составляющие, быть «переваренным» и трансформированным в эмоции и мысли.

Лаура и обман Лаура попросила об анализе (Ramshorn Privitera, 2006) из-за отчаяния, в которое она погрузилась, сама не зная почему. Кроме того, у нее защемление позвонков. В ее жизни были гомосексуальные связи, сначала с  Личией, потом с  Мартиной. У  нее абсолютно теплые и  расслабленные отношения с  партнершами, но это достигается не без помощи обмана: все, что может стать причиной конфликта, столкновения, ссоры, просто не прогова-

199

Избегание эмоций, проживание эмоций

ривается или «подправляется», чтобы не вызвать конфликта. Вот как мы можем представить эмоциональную ситуацию Лауры:

200

где слева гомосексуальные отношения слияния, а справа протоэмоции, которые перманентно отрицаются и отделяются, отправляясь жить в параллельную вселенную, с которой нет сообщения. В начале работы аналитик пошла на  некоторый сговор с  Лаурой, согласившись выписывать ей справки, по  которым можно получать возмещение от страховой компании, притом что ее страховка предусматривала только возмещение расходов на невролога, — то есть указывать в  справке не  психоанализ, а  неврологическую и  физиатрическую терапию против боли, вызванной защемлением позвонков. Благодаря таким «частичным фальсификациям» Лаура получала «деньги на  психоанализ». Психоаналитик пошла на  это, памятуя о словах фра Кристофоро из романа Мандзони, что у «чистого все чисто», но как только профессиональная ситуация Лауры позволила той оплачивать анализ самостоятельно, аналитик приняла решение не выдавать ей больше таких справок. Это стало моментом истины для уже проделанной аналитической работы: в стене отрицаний и обманов образуется брешь, эмоции прорываются в поле и разрушают всякую возможность их кконтейнировать. Поможет ли совместная работа аналитика и  пациента (благодаря в  том числе и  изначальной кажущейся сговорчивости аналитика — я говорю «кажущейся», потому что аналитик чувствовала, что, выдавая справку о  боли или о физиотерапии, на самом деле она иносказательно говорила о том, как Лаура раздавлена отчаянием и болью, и что анализ и есть «физиотерапия») справиться с эмоциями, запущенными отказом аналитика от продолжения сговора? Анализ пошатнулся, произошел ужасный взрыв ярости, ревности, жажды мщения (Лаура даже стала угрожать аналитику, что сообщит о «фальшивых» справках). В конце концов, анализ удержался

Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор шокировать?

на плаву, а Лаура с помощью аналитика сумела взять на себя ответственность за все те протоэмоциональные состояния, которые раньше всегда сдерживала при помощи лжи. Аналитик уже постфактум осознала, что поле было вынуждено заболеть болезнью Лауры (обманом и  попустительством), чтобы увидеть, насколько проделанная аналитическая работа позволяет оставить ложь позади и иметь дело со все более высокими уровнями эмоциональной правды. Именно так и произошло. Здесь также биологический пол не имеет никакого значения и представляет собой только один из способов рассказать о  переходе от первого типа функционирования к  функционированию между и  . По  сути, в  этом случае анализ дал возможность выстроить аппарат для переваривания, который позволил усвоить разделенные протоэмоциональные состояния. Вместо аппарата для переваривания мы можем использовать представление об альфа-функциях/контейнере.

Ремо и Лучо: гомосексуальность «лайт» Ремо — инженер-айтишник (Ramshorn Privitera, 2006), у него гомосексуальная связь с Лучо; они вместе со времен старшей школы, когда оба поняли, что их тянет друг к  другу, но  их отношения еще и совершенно братские. Матери Ремо и Лучо познакомились и подружились в приемной психиатра, который лечил обеих от «депрессии».

Психики как одной, так и  другой матери находились, вероятно, в  состоянии «нарушения пищеварения», а  потому протоэмоциональные аспекты сына могли быть приняты и трансформированы только отчасти, при этом для того, чтобы справляться с утерянными частями, возникает «двойник». В  этом есть своего рода психическая близнецовость, и  так значительная часть протоэмоций собирается и  метаболизируется. Депрессия у  обеих матерей началась, когда от них

201

Избегание эмоций, проживание эмоций

почти одновременно ушли мужья, мальчики в  тот момент учились в  начальной школе. Отцы, блестящие профессионалы, едва им исполнилось сорок лет, сошлись с  женщинами гораздо моложе себя. Мы можем вообразить, что это были страсти очень высокого напряжения, опасность которых Ремо минимизировал с помощью микроразрядов в своем компьютере, а Лучо, который защитил диплом в области естественных наук, открыл питомник бонсаев. То есть все-таки живые эмоции, но тоже в миниатюре. Дифференциация между ними началась, когда Ремо решил начать психоанализ из-за все более длительных периодов, которые Лучо по работе проводил в Японии. Психоаналитик сразу понял, что Ремо и Лучо на самом деле как братья-близнецы, а точнее как две личины одного и того же человека, и нашел способ сделать так, чтобы они сосуществовали в кабинете анализа в качестве «персонажей» без какой бы то ни было спешки с расшифровкой и истолкованием. Ремо подолгу говорит о себе и подолгу о Лучо, рассказывает о хобби то одного, то другого. Выяснив, что психоаналитик родом из Аргентины (а он проводил с отцом летние каникулы в Буэнос-Айресе, куда отец перебрался жить со своей новой спутницей), он в конце концов переходит с аналитиком с итальянского на аргентинский вариант испанского языка, так что «двойственность» все более ощутимо входит в  кабинет анализа. Он оспаривает политические идеи своего аналитика (о которых узнал благодаря подписи аналитика в международном сборе средств по некоему поводу), жестко критикует его и обвиняет, даже обижает: то есть возвращается на тот путь, который не сумел пройти до конца с матерью, загруженной и депрессивной. Ремо переходит от ситуации:

к ситуации:

202

Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор шокировать?

в которой имеет дело с гетеросексуальными отношениями между психиками. Поэтому поле выстраивается следующим образом:

Это было изложено в рассказе о возрастающем волнении, которое Ремо испытывает по  отношению к  своей соседке по дому Сабине. В течение длительного времени анализ идет следующим образом: Ремо является на сеанс, полный ярости, злости и ревности к Лучо, который находится далеко. Аналитик принимает эти переживания, и то, что было в целом беспорядочным, обретает восприимчивость и отражение в новых образах и нарративных сюжетах, и Ремо завершает сеанс, рассказывая о растущем влечении к Сабине. Затем его друг, «Ромул»78, страстно влюбляется в девушку из Аргентины. Он очень переживает, когда оказывается рядом с Ромулом, Лучо и Ливией в Буэнос-Айресе в сауне смешанного типа, но этот опыт, прежде внушавший ему ужас, в конце концов начинает его привлекать. Графически это можно изобразить так, как сделано на рис. 8.1. Работа еще не завершена, но соседка Сабина привлекает его все больше и больше, хотя он по-прежнему испытывает чувство к Лучо. Все более сильные эмоции рождаются из  этой ситуации, которая изначально исходила

Рис. 8.1. Турбулентность в поле находит психику, готовую ее принять

Ромул и Рем — легендарные братья-близнецы, основатели Рима. — Прим. ред.

78

203

Избегание эмоций, проживание эмоций

из инерции близнецовости по отношению к самым напряженным ситуациям, в которых персонажи и исполнители странным образом похожи на героев истории основания Рима: может быть, братоубийственной борьбы не будет, но откроется пространство и  время для страстей, более полных и  менее миниатюрных (или даже взрывоопасных!).

Антонелло между Хайди и бизонами

204

Антонелло попросил об анализе из-за проблем по  поводу эрекции; он рассказывает, что он гомосексуал, но может быть и гетеросексуалом. Он говорит, что у него нет особых воспоминаний о травмах, разве только что он «ребенком порезал себе крантик». В настоящее время у него также серьезная гипертония, и  ему нужно сделать ряд обследований, он давно принимает бета-блокаторы. У  него очень теплые и  нежные отношения с  партнером, связь с  которым вполне стабильная и  сбалансированная. С  самого начала мне кажется возможным вообразить следующий ход событий: его сущность настолько находится под давлением, что пришлось прибегнуть к  радикальному лечению, то есть «порезать крантик», чтобы таким образом смягчить напор гиперсодержания , с которым он не справлялся и использовал «бета-блокаторы», то есть кастрацию всякого протоэмоционального аспекта, вплоть до полной утраты силы и превращения в «импотента». По большому счету бета-элементы — это движущая сила нашей психической жизни, и если многие или слишком многие из них будут заблокированы, мы в самом деле утратим силу. То, что происходит у Антонелло с Винченцо, кажется именно гомосексуальной связью, которую я определяю, глядя на тип психического функционирования, как гомосексуальную женскую . Любопытно наблюдать, как его аналитик с  первого же сеанса предлагает ряд крайне активных и, я бы сказал, сокрушительных толкований, на которые Антонелло реагирует двумя снами. В  первом имеется «набирающий скорость по-

Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор шокировать?

езд, который сходит с  рельсов и  тащит за собой все что попало»; во втором «был овал, из  которого вылетали мощные молнии и  электрические разряды». Аналитик взял на  себя реализацию гипертензии (гиперкрантик, гиперсодержание) Антонелло и сразу же ошеломил его своими интерпретациями переноса, которые кажутся пациенту молниями высокого напряжения. Далее аналитик дает еще ряд интерпретаций переноса, на  которые Антонелло реагирует двумя другими снами. В первом «кто-то входит в него всем телом», во втором «кто-то в него целился и стрелял несколькими патронами, он спасался бегством, прячась за стену». Аналитик теперь действует как недостающая часть, гипертония Антонелло, которая становится интерпретативной гипертонией и результаты которой отражены в снах. Поле теперь — это поле с наличием вектора глубокого проникновения и с отсутствием места, где можно разместить эти интерпретации, — оно стало гомосексуальным мужским полем , где сталкиваются интерпретативная пенетрация аналитика и  неспособность (не-место принятия) пациента. Следующая сессия крутится вокруг повторяющихся вопросов, таких как скучная жизнь с Винченцо, с которым только и  можно, что прогуляться в  горы и  пофотографировать виды. Так что это сессия, где функционирование вернулось к  . Можно подумать, что поле в состоянии функционировать или «по типу Хайди» (имеется в  виду одноименный мультфильм про девочку, живущую в Альпах), или подобно нападению бизонов (протоэмоций). Проблема оказалась двойственной: заставить бизонов бегать так, чтобы они превратились в  стадо коров и  быков, а  затем вызвать к  жизни функцию ковбоя, который умеет контейнировать и держать в узде протоэмоциональные состояния. Это неизбежно должно пройти через снижение «гипертонии» и развитие , что приведет к  развитию отношений (гетеросексуальных!) как между аналитиком и  пациентом, так и пациента с самим собой в  смысле его способности психически соединяться с  самим собой при проживании контейнируемых эмоций.

205

Избегание эмоций, проживание эмоций

Гипотензивное действие — снижение артериального давления под влиянием определенного препарата. — Прим. ред.

79

Избыток гипотензивных79 средств (порезать себе крантик)  — причина пониженного давления, описываемая как отсутствие эрекции. Гипотензивные отношения я назвал бы отношениями  ≡  . В них поле возникает/активируется через выброс в него отщепленной энергии (то есть бизонов). Этих «животных» станет возможно постепенно контейнировать по  мере развития контейнера , а  также при наличии не такого уж «гипер»-содержания, в результате процесса альфабетизации гипер-бета-элементов поля. С  этой точки зрения психическое функционирование по  типу двухмерного будет максимальным уровнем функционирования  –  , но настолько сжатым, что будет находиться почти на одной линии, и «характеропатическое» поведение — это то, что эвакуирует гипер-бета-элементы, если их количество превосходит возможности по альфабетизации.

Мария и мир глухих Мария, придя на первую встречу, чтобы договориться об анализе, рассказала о своей гомосексуальной связи с Еленой:  ≡  Когда аналитик увидел Марию, то, несмотря на  то что она выглядела очень женственно, подумал с  удивлением: «Она кажется мальчиком». То есть у  него возникло rêverie, которое перераспределило поле следующим образом:  ≡   >  Так ему «сновидятся» протоэмоциональные отщепленные аспекты Марии. Далее Мария рассказывает, что ее мать страдает бронхоэктазами, переопределяя поле как такое, которому свойственны контейнеры, не  удерживающие слишком сильные эмоции:

206

избыток 

  в контейнере   

Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор шокировать?

Отца она описала как человека вспыльчивого, страдающего разрушительными приступами ярости. Поле вновь переопределяет себя, теперь в нем есть взрывные психические протосодержания: Мария рассказывает также, что работает воспитательницей в общине психотиков (она не может метаболизировать протоэмоции, может только попытаться «воспитать их»). Потом она рассказывает о фильме «Техасская резня бензопилой»80. Возвращаясь к первоначальному рисунку, можно сказать:

Не открывай дверь, ведущую в смежную комнату отщеп­ ленных протоэмоций. Потом она рассказывает о фильме «Я и Катерина» с Альберто Сорди, в котором главная героиня — робот в виде женщины. Альберто Сорди привозит робота к себе домой, но не понимает, что у Катерины к нему появляются чувства, человеческие и очень сильные эмоции, которые, будучи не приняты и не поняты, доводят Катерину до приступа, и она с яростью громит весь дом. Когда отношения начинаются, они становятся источником эмоций, страстей, и, если второй человек к ним «глух», они приводят или к  взрыву, или к  необходимости гиперконтейнирования, или к их отщеплению. Есть надежда на то, что психоаналитик сможет быть менее «глухим»81 в мире «глухих», как показано в  фильме. Аналитик так часто работает в  качестве ускорителя частиц, что ему нужно иметь систему охлаждения, чтобы ядерный распад эмоций, которые рождаются от связей и превратностей их взаимодействия, мог привести к образованию энергии, а не к психическому Чернобылю.

По-итальянски фильм называется “Non aprite quella porta” — «Не открывая эту дверь». — Прим. пер.

80

«Глухой» по-итальянски sordo. — Прим. пер.

81

Между затишьем и бурей После определенного периода анализа Андреина, состоящая в отношениях c Карло, которые я обозначил бы как женские

207

Избегание эмоций, проживание эмоций

гомосексуальные ( ), то есть основанные на нежности, привязанности и  полном отсутствии контакта с  сильными протоэмоциональными состояниями ( ), начинает испытывать интерес к  Роберто, «парню, который убирает подъезд». Очевидно, что Андреина описывает два места аналитического поля — одно безветренное, вплоть до полного штиля, и другое, в котором появляется возможность плыть среди эмоциональных турбулентностей. С Карло Андреина проживает ситуацию сильного вагинизма:

Теплые отношения, огороженные от местонахождения гипертурбулентности эмоционального протосодержания. Андреина долгое время «ненавидела черных», потому что они опасные и жестокие. Но с Мухаммедом именно она взяла инициативу в руки и предложила: «Может, нам как-нибудь встретиться?» Мухаммед не черный, но и не белый, кажется, она может подойти близко к эмоциональной Африке, но не сразу, а  постепенно, пока только разглядывая фотографии. Потом она начинает рассказывать, что с  Мухаммедом ей даже может захотеться, чтобы он в нее вошел, потому что, в отличие от Карло, который просто очень ласковый и нежный (то есть полностью отделенный от «черных»), Мухаммед дает понять, что помимо ласки и нежности он обладает мужественностью, которую умеет сдерживать. Кажется, открывается проем в глухой стене к гиперсодержанию.

208

Как-то Мухаммед пригласил ее в кафе-мороженое на проспекте Сан-Готтардо (эмоции нужно морозить?), и она «почувствовала, что ее желудок величиной с  лесной орешек» (вагинизм желудка и  психики). Однако она тут же добавила, что

Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор шокировать?

впервые пережила незнакомые эмоции, которые поначалу внушали ей страх, а затем доставили искреннее удовольствие. Потом дома она пробовала засунуть в себя морковки, маленькие кабачки, и ей понравилось. Аналитик тем временем пытается предстать в  виде овоща, который произносит что-то смутно-­ пенетративного характера и очень нейтральное. И после того, как она в течение длительного времени пробует эти овощные сношения, после того, как с помощью принятия аналитика она постепенно интроецирует полости (психика — желудок — вагина), наконец, в  35 лет она впервые вступает в  сексуальные отношения с Мухаммедом — «защищенные», разумеется!

Келоидные рубцы Марины Марина страдает вагинизмом в тяжелой форме, из-за которого невозможны «никакие отношения». Она живет с мужчиной, с  которым у  нее очень теплые отношения, но  никакой половой жизни. Но  Марина рассказывает еще об одном симптоме: это гипервыработка келоидов; она была у  пластического хирурга, он ее оперировал, и в результате этих операций все ее тело покрыто шрамами. Кажется несложным установить связь между сном Марины об окончании анализа и  началом ее истории. Марина, должно быть, была закрыта к любым новым отношениям, потому что отношения с другим человеком были причиной постоянных нарциссических ран, отсутствие ответа первичного объекта сказалось на ней до такой степени, что у нее осталось желание/потребность, чтобы ее чувствовали без необходимости себя выразить с ее стороны. Она долгое время лечилась психоаналитической психотерапией, результатом которой было появление новых спаек: «При каждом вмешательстве вырастало число келоидов, потому что возрастало количество ран». Социальная фобия, вагинизм по отношению к  другим защищали ее от слишком живых эмоций, которые разрывали ее на  части при малейшем отсутствии гармонии с Другим: никогда, за редким исключением, не случалось, чтобы другие люди понимали, в чем дело, без ее пояснений. Нар-

209

Избегание эмоций, проживание эмоций

циссическая ранимость нашла выход — или, по крайней мере, удачную защиту — в «вагинизме», в самозакрытии от глубоких отношений с другим человеком. И это обеспечивало возможность для части психики функционировать в поверхностном, бесконфликтном обмене тепла и привязанности. Ровно таким же образом у  Марины могла развиться какая-то иная симптоматика, например, фобия собак, кошек или птиц. В смысле «фобии» по отношению к любым живым эмоциям, которые царапают, кусают или клюют. У нее также могла развиться обсессивная патология, и она бы непрерывно мылась, чтобы избавиться от невыносимых эмоций, которые могли ее сокрушить, и так далее. Механизм защиты, насколько бы он ни ограничивал жизненные функции, все-таки позволяет функционировать хотя бы некоторым частям личности. Луиджи тоже ранен отсутствием ответа от другого, он переживает разочарование и  ярость. У  него частичный нарциссический уход в себя, он мог бы пойти в священники или развить в  себе фобию к  микробам. То же касается и  Нандо, которому хотелось бы всегда быть «чудесным Младенцем Иисусом, как из  вертепа, когда он был маленьким». Съемная комната в апартаментах, где он живет, когда там нет коровы, ослика и  кометы, превращается в  кухню с  кушеткой, на  которой он спал по  очереди с  двоюродным братом, тоже малышом, в  своем очень неуютном детстве: аналитический кабинет предстает то как ясли, то как скотный двор, в зависимости от эмоциональной специфики сессии.

Зависть и «бездомные» контейнируемые

210

Кристиана начала анализ десять лет назад из-за гомосексуальности , которая подразумевала состояние отщепления чрезвычайно примитивных и  жестоких аспектов (в  смысле протоэмоциональных состояний, не  поддающихся управлению и осмыслению). Долгая аналитическая работа позволила

Глава 8. Может ли сексуальность до сих пор шокировать?

не только альфабетизировать «Барбару» — партнера Кристианы, которая «появилась» в какой-то момент, чтобы разрушить аффективный баланс, в котором Кристиана устало жила с подругой со времен старшей школы,  — но  и  приобрести способность называть по имени, узнавать, признавать протоэмоции, контейнировать их и управлять ими, а впоследствии эмоциями, которые обусловили появление Барбары: варварская ярость, варварская ревность, варварское разочарование. «Зверь», о котором долго говорила Кристиана, подразумевая своего отца, затем стал «хищником», а потом она начала им даже гордиться82 и гордиться тем, что она его дочь. То же самое можно сказать о ее пути к женственности, имея в виду рецептивность. И это до тех пор, пока на одном из сеансов пациентка не заявила, что чувствует, будто внутри нее сильная женственность, которую она должна отвергать или скрывать из страха перед завистью, которую она может вызвать. Так вот, здесь я уже не продолжаю разговор о разных видах функционирования психики (о том, как развитие позволило прийти к новому эмоциональному содержанию ), а  перевожу его несвойственным для меня образом к размышлению о зависти. Она не  кажется мне одной из  базовых эмоций, с  которой стоит иметь дело (как в  течение многих лет немало кто делал). Я полагаю, что зависть указывает (это типично для нее) на тот момент психического развития, когда уже развилась некоторая способность к контейнированию, но она еще не соответствует всему тому, что требует контейнирования. С помощью метафоры можно сказать так: зависть — это когда нелегальные иммигранты подплывают к  берегу и  высаживаются, на берегу есть дома, но всех вместить они не могут. И если часть из них находит жилище, то часть не находит и испытывает зависть к тем, кто жилище нашел. То есть это ситуация, которая рождается из наличия развивающихся контейнеров, которые пока недостаточны для приема значительной части контейнируемых (протоэмоций, бета-элементов). Наступление зависти указывает на то, что «бездомные» эмоции высадились там, где есть дома, но домов этих недостаточно. Таким

Тут идет игра слов, когда “la fiera” — «хищник»/«дикий зверь» — трансформируется в “la fierezza” — «гордость». — Прим. пер.

82

211

Избегание эмоций, проживание эмоций

образом, это указывает на значительное преодоление расщепления и движение по пути будущих интеграций. Тут я сам хочу задать себе щекотливый вопрос, на который собираюсь дать парадоксальный ответ. Не  слишком ли универсальны эти «механизмы», которые я отношу к гомосексуальности, как мужской, так и  женской? Не  могут ли эти психические конфигурации привести к  иным симптоматикам, которые не  имеют ни малейшего отношения к  «сексуальному настоящему»? Но как раз это я и хочу сказать: именно так, одни и  те же психические конфигурации могли бы породить совершенно разные истории (на первый взгляд), и в этом заключается суть концепции нарративных производных как полностью эквивалентных любым другим нарративным производным, притом что структурные инварианты речи остаются неизменными.

Глава 9

Вариации на тему переноса и контрпереноса

Общие размышления На мой взгляд, перенос активируется в  тот самый момент, когда анализ (вернее, я бы даже сказал, фантазия об анализе) начинается, и это довольно распространенное понимание. С самого начала нет ничего из того, что приносит пациент на сессию, что не относится полностью к аналитической ситуации (это верно с определенной точки зрения, но это именно то, что я подразумеваю под использованием психоаналитического вертекса на сессии). Если живые оба, и аналитик, и пациент, если сеттинг работает и ничего драматического не происходит на  их пути, единственным пространственно-временным знанием и трансформацией, доступными для аналитика, является предельная реальность аналитической сцены. Перенос проникает на сессию различными путями: через повторение, через проекцию фантазмов вовне, через проективные идентификации (неслучайно значительное число психоаналитиков становятся все менее обеспокоенными самим содержанием и все более — ремонтом или изобретением инструментов для развития этого содержания), а также через

213

Избегание эмоций, проживание эмоций

214

всевозможные истории и разнообразные способы выражения, передающие сенсориальность, горе, отсутствие функционирования или присутствие дисфункции. Перенос приобретает видимость на сессии благодаря дефракции на бесчисленные истории и бесчисленные персонажи, затрагивающие самые разнообразные выражения, которые мы можем рассматривать как или позитивные, или негативные (Green, 1993; Smith, 2000, 2003). Как ни странно, и  это вызов, который должен принять аналитик: все эти персонажи, истории и процедуры относятся к  настоящей аналитической ситуации или, скорее, к  настоящему аналитическому полю, рассматриваемому как многомерное онейрическое пространство, как на пространственном, так и на временном уровне (Ambrosiano, Gaburri, 2004). Если мы принимаем эту точку зрения, то никогда не должны задавать себе вопрос о том, реальна ли история пациента: она реальна, так как она существует. История или молчание. История или отыгрывание. История или череда проективных идентификаций. История или дисфункция. Даже возможная ложь верна/реальна по той же причине (Ferro, 2002a, 2002d, 2002f, 2004b, 2005a). Коррао (1991) говорит о  природе правды, присущей рассказанной конструкции, а  не чему-то, что относится к  событиям. Если анализ вообще возможен, то по определению нет ничего, что может быть вне аналитических отношений или, другими словами, вне поля. В противном случае возникает риск создания не-трансформируемого слепого пятна или слепой области, которые станут местом бесчисленных тупиковых ситуаций (Ferro, 1993b; Grotstein, 2003). Это, конечно, не означает, что нарративы пациента следует интерпретировать или, еще хуже, расшифровывать так, как будто выполняется синхронный перевод: наше дело (мы являемся одним из  авторов в  поиске персонажей) наблюдать за тем, как история и истории (Di Chiara, 1992) могут постепенно трансформироваться, как они могут стать более выразительными и превратиться в инструмент для развития способности

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

мыслить (развитие места для хранения эмоций, развитие функции, которая дает возможность представить трансформацию того, что не мыслится и что было невообразимо, развитие эмоциональной мельницы, называемой альфа-функцией,  — другими словами, способности сновидеть в бодрствующем состоянии, которая связана с трансформацией протосенсориальности и  протоэмоций в  пиктограммы и  тем самым в  онейрическое мышление) (Bion, 1962, 1963, 1965, 1992; Badoni, 1997; Artoni, Schlesinger, 1997; Rocha Barros, 2000; Ferro, 1998, 2001b, 2005c). Источник онейрического мышления, кроме часто встречающейся безмолвной истории (которая является порой только историей психического функционирования пациента), настаивающей на том, чтобы быть рассказанной, и кроме внутреннего мира, настаивающего на  том, чтобы быть принятым, также заключается в качестве нашего слушания, нашего способа функционирования и бытия на сессии, которые пациент непрерывно схватывает, докладывает и наблюдает (Bion, 1983; Ferro, 1991b, 1996a, 1996c, 2003a, 2003b, 2005b, 2005e). В качестве упрощения тогда мы можем сказать, что мы, наш контрперенос, — это противоположный полюс дискурса. С радикальной точки зрения на поле, важна проницаемость нашего кабинета и  нашей психики по  отношению к  неотложным нуждам пациента (или точнее — степень проницаемости, которую мы совместно создаем с  пациентом по  отношению к  тому, что хочет быть трансформированным в  нарратив, при условии, что основным источником является пациент)83. Наша степень проницаемости, рецептивности, проницательности и  непримиримости формирует другую половину поля: поле рождается из  взаимоотношения этих двух операций (что в некотором смысле напоминает об аналитическом третьем Огдена (1994), однако это сложнее и  радикальнее). Мы присутствуем не  только как отклик или в  той или иной степени как пористый фильтр, мы заполняем и ко-генерируем поле нашим реальным присутствием, нашей реальной психикой, нашими реальными функциями и дисфункциями (Ferro, Basile, 2004).

83 Я считаю, что в некотором смысле перенос можно сравнить с приданым, принесенным невестой. Несмотря на его важность, в конце концов все зависит от того, как функционирует супружеская пара и что она ко-генерирует. Более того, приданое не является статичным, тем не менее оно приносит свои непрерывные плоды. — Прим. авт.

215

Избегание эмоций, проживание эмоций

Часто на  сессии мы, защищаясь, создаем разрывы или смещения в истории пациента и осознаем лишь манифестное значение: это варежки-прихватки, которые нужны нам, чтобы справиться с  раскаленной эмоциональной лавой. Совершенно необоснованно говорить, что «это принадлежит мне», «это относится к  архаической матери», «это коллатеральная переносная реакция». Все происходит в  текущем многомерном поле, все происходит в этом потенциальном, переходном онейрическом прострастве (Ogden, 2003, 2004), которое является трагикомической сценой игры анализа. Поле ко-определяется проекциями пациента, его насущным потребностями, его защитами, нашими проекциями и защитами и его и нашей необходимостью лгать. В среднем я бы сказал, что аналитик, как правило, является бóльшим лжецом, чем пациент (потому что последний находится под меньшим давлением), и часто пытается заключить то, что он не в силах вынести, в знакомые схемы, тогда как пациент нередко становится свидетелем стороны обвинения в процессе подобного взаимодействия (Ferro, 2001c, 2001d). Это подразумевает непрерывные осцилляции переноса даже внутри одной сессии, — другими словами, сегменты переноса также зависят от психического отношения аналитика или, скорее, от осцилляции его психических отношений. Я часто ловлю себя на  мысли, что «в конце концов эта история мне не принадлежит», «я не имею никакого отношения к этой истории (или этому поведению), ни я, ни анализ». Это безусловно верно на  уровне здравого смысла. Аналитический смысл, тем не менее, всегда другой, и пока я не обнаружил чего-то, что не вписалось бы в нужное время в мозаику поля, однако это отнюдь не отрицает и реальность других вертексов (Busch, 2003; Ferro, 2003a).

Соски и салями

216

Лаура начала как пациентка, страдающая от сильных панических атак, агорафобии и галлюцинаторных явлений. Долгие годы анализа позволили Лауре добиться значительных

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

успехов в  эмоциональной и  профессиональной сфере. Однажды, немного смущаясь, она говорит мне о некоторой неудовлетворенности, которую чувствует в сексуальной жизни со своим мужем. Ему нравится, когда Лаура подолгу сосет и ласкает губами его соски, при этом она готова делать это, чтобы доставить ему удовольствие. Однако Лауре хочется, чтобы ее трогали так же глубоко изнутри, как это делают доктора во время осмотра пациенток, а потом чтобы проникли в нее. Поначалу я был немного ошеломлен, а потом я поймал себя на том, что думаю о том, что мне сказали, как о внешнем сценарии, о чем-то, что совершенно ко  мне не  относится. Также на  ум мне приходят всякие скверные мысли об этом «муже»! Потом, вопреки самому себе, у меня происходит вспышка озарения. Лаура сигнализирует о  необходимости изменения интерпретативного режима: она уже не  маленькая девочка, которой нужно сосать соски, быть контейнируемой, теперь она молодая женщина, которая хочет чувствовать мое присутствие как более активное и более проникающее на интерпретативном уровне. Я понимаю это, но только после окончания сессии, и  у меня нет никакой возможности вступить с  ней в коммуникацию. Лаура приходит на следующую сессию с подарком: большой длинной салями. Эта коммуникация сразу поразила меня, будучи необыкновенно полисемичной. Она дарит мне салями, потому что я не осознал ее запрос на изменение интерпретативного регистра, в то же время она подчеркивает свое желание большей интерпретативной вирильности с моей стороны, и затем она окончательно отказывается от фаллической выпуклости, которая характеризовала ее в течение долгого времени, принимая теперь и даже желая состояния полной женской рецептивности, таким образом, становясь восприимчивой даже к тем эмоциям, которые прежде были эвакуированы из-за чрезмерного давления. Разумеется, всегда есть по крайней мере три возможных сценария в  нарративе (или попытке нарратива): реальный внешний сценарий (которым порой сложно не увлечься), фан-

217

Избегание эмоций, проживание эмоций

тазматический сценарий внутреннего мира и сценарий текущего поля, которое, на  мой взгляд, является единственным местом, где возможно настоящее изменение. (Мы должны иметь в виду, что нам важна трансформация содержания, однако еще больше нам важна трансформация инструментов, которые создают содержания и управляют ими, не поддаваясь защитным или эвакуаторным нуждам). То, что «проработано» в  текущем поле, продолжает бесконечно пере-заселять внутренний мир после пройденной трансформации, чтобы жить внутри истории, которая пребывает в постоянном состоянии трансформации (рис. 9.1).

ВНУТРЕННИЙ

ИСТОРИЯ

МИР

ПОЛЕ

Рис. 9.1. Отношения между внешним миром (история), внутренним миром и полем

218

Поэтому центральным, по  моему мнению, является концепт après-coup (Birksted-Breen, 2003), который понимается как сосредоточенность во время сессии на  микро-après-coups (Guignard, 2004), вызванных постоянным вниманием (Nissim Momigliano, 1984; Faimberg, 1996; Ferro, 1996a, 2002a) к ответам пациента на  каждую нашу интервенцию (ответы, которые становятся отправной точкой для изменений, которые мы совершаем в нашем психическом отношении, во времени, в количестве и качестве наших последующих интерпретаций), так и как постоянное движение по направлению к пере-заселению внутреннего мира и непрерывное переписывание истории пациента.

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

Я также считаю относящимися к анализу все коммуникации, сделанные потенциальным пациентом во время первой встречи. По существу, это широко распространенное предположение, которое заключается в том, что эти коммуникации содержат все «кубики для приготовления», или концентрат для предстоящего анализа.

Контрперенос и перенос Здесь возникает неизбежный вопрос. Какое место концепт контрпереноса занимает в этой модели? Этот концепт очень изменяем и  деконструируется на  множество возможных линий контрпереноса, которые могут быть описаны в возрастающей прогрессии следующим образом. Уровень 0 контрпереноса: когда само поле становится рассказчиком и  метаболизатором того, что происходит внутри него. Поле переваривает, трансформирует, метаболизирует, альфабетизирует оживающие сырые эмоции, и, подхватывая сигналы его функционирования, аналитик создает возможность для его постоянной модуляции. Это исключительно знаменательная идея, поскольку всегда будут существовать различные виды цезуры, активирующие события в поле. Персонажи самой сессии (не обязательно являющиеся антропоморфными) берут на себя описание того, что происходит, позволяя интерпретативной модуляции формировать движения в поле. Аналитик возглавляет процесс ко-формирования. Уровень 1 контрпереноса: поле больше не может абсорбировать и придавать форму напряжению самого поля, но эта ситуация воздействует на  локус в  поле, психику аналитика, таким образом запуская активное и сознательное rêverie, которое воспринимается и используется аналитиком. Уровень 2 контрпереноса: напряжение поля настолько интенсивное, что оно выходит за пределы центральной части поля, подавляя любую способность к rêverie и активируя особенные переживания у аналитика, которые он должен проработать в себе самом, чтобы переварить и метаболизировать их

219

Избегание эмоций, проживание эмоций

84 Шкала, определяющая силу землетрясения. — Прим. ред.

85 Данная метафора реализована в издательской марке Beta2Alpha, cм. титульный лист данного издания. — Прим. глав. ред.

220

в рамках понимания пациента и в отношении возможных интерпретаций. Уровень 3 контрпереноса: выход за пределы настолько сильный, что аналитик берет, так сказать, работу на  дом. Что-то остается инкапсулированным и требует развития, например, при помощи такого драгоценного инструмента, как контрпереносные сновидения. Уровень 4 контрпереноса: выход за пределы такой, что аналитика затапливает в его аналитической функции, что приводит к разрыву сеттинга, начиная от физического заболевания аналитика и  заканчивая непризнаваемыми отыгрываниями; к  этому также относятся срывы, которые настолько драматичны, что приводят к  невозможности продолжать анализ. Здесь мы находимся в  области нарушения сеттинга, которые прекрасно описаны Габбардом и Лестером (1995), где контрперенос не был разложен или обдуман и превратился в «вещь», «факт». Здесь один из элементов анализа, а именно сеттинг, отсутствует, а значит анализ попросту более не осуществляется. Из этого следует, что если так же создать своего рода шкалу переноса «Меркалли»84, тогда мы получим: уровень 0 переноса: Это не отсутствие переноса, что, как мне кажется, в анализе является невозможным. Нахождение на  прочном основании, перенос происходит довольно естественно, сопровождается, самое большее, некоторым брожением, но, разумеется, не теллурическими движениями: поле работает над переносом. Перенос активирует силовые линии, движения в поле, сродни тому, как водяные потоки или ветер воздействуют на мельницы85. Первая аналитическая сессия с Валентиной, семилетней девочкой, кажется мне хорошим примером.

Оазис Валентины

На этой сессии мало вербализации, все, из чего она состоит, — это шесть рисунков, которые заняли целый час. Я внес в них свой вклад, написав то, что меня попросила Валентина.

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

На первом рисунке Валентины (рис. 9.2) изображена «синяя река», которая берет свое начало в «штормовых лесах», впадает в «южное море», которое на другом конце омывает Африку, где находится голубой оазис. В реке можно увидеть что-то вроде плота, который называется «надежда». Название этого рисунка — «Путешествие надежды». Я думаю, что нет особой необходимости комментировать это начало, не нужно задавать вопросы об ожиданиях Валентины или о  пути, по  которому пойдет анализ. Второй рисунок (рис. 9.3) называется «Верблюд в синем оазисе» (излишне говорить, что в моем кабинете есть синий ковер). Синий рисунок с оазисом также может представлять нечто вроде бутона или капсулы, по крайней мере, именно такая фантазия спонтанно приходит мне в голову. Третий рисунок (рис. 9.4) называется «Верблюд пьет, а два хозяина верблюда отдыхают в голубом оазисе». Появляются человеческие фигуры, обычный верблюд наводит меня на  мысль об эмоциональной пустыне, которую предстоит пройти. Человеческие фигуры нарисованы с  некоторым ма-

Рис. 9.2. Первый рисунок Валентины

221

Избегание эмоций, проживание эмоций

Рис. 9.3. Второй рисунок Валентины

222

Рис. 9.4. Третий рисунок Валентины

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

Рис. 9.5. Четвертый рисунок Валентины

Рис. 9.6. Пятый рисунок Валентины

223

Избегание эмоций, проживание эмоций

Рис. 9.7. Шестой рисунок Валентины

86 Нем. Doppelgänger «двойник». — Прим. пер.

224

стерством, в то время как верблюд — что-то вроде «каракули»: лишь бесцветное очертание. У фигур голубые глаза. Рисунок верблюда также отсылает к чему-то более примитивному. На четвертом рисунке (рис. 9.5) показано «прибытие сеньоров Тартори в синий оазис». Помню, как я подумал о татарах! И я представил себе водоем, очень похожий на бутон, в фильме «Вторжение похитителей тел» — фильм о развитии преследующих доппельгангеров86, которые наводили на меня ужас в детстве. На пятом рисунке (рис. 9.6) «Тартори подходят к хозяевам верблюдов в  синем оазисе». Появляются другие люди, там, кажется, есть подарок, появляется семья, верблюд (чувство одиночества) сжимается, аффективное присутствие циркулирует. Подпись к  шестому рисунку (рис. 9.7) более замысловатая: «Прампати (приматы) встречаются с Тартори и африканцами в синем оазисе… В следующих эпизодах:

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

Может быть, они построят деревню? Они, возможно, будут сюрпризом для тех людей, у которых есть проблемы с ногами? Удастся ли им построить деревню? Будут новые разработки для проблем с ногами. Ты узнаешь об этом из новых эпизодов. Не пропусти их!» На рисунке изображены наброски фигур, а  также «таинственная коробка», которая уже появлялась на  предыдущих рисунках. Еще есть бутон, который принял яйцевидную форму. Я помню, тогда я подумал об этом как о хорошем начале, потому что оно демонстрировало как ожидания, так и  формирование нарративного потенциала в  виде своеобразного крещендо: присутствие, занявшее место верблюда, сухость заменяется большим количеством протоперсонажей — интерпретаторов будущих историй, как это было традиционно принято в старинных триллерах. Что также казалось позитивным, так это тот факт, что мне удалось вдохнуть жизнь в сценарий с  двойной реальностью, который изобилует персекуторными переживаниями в виде татар и бутонов из «Похитителей тел». Валентина пришла в анализ, потому что она была подвержена школьной фобии, а точнее тревоге от расставания с матерью (проблемы с  ногами?). «Синяя» проблема оставалась для меня загадкой, и только намного позже она была сконфигурирована в синие ушибы, полученные от ее отца, который, будучи пьяным, c яростью избивал ее. Такого рода отщепленный семейный секрет сначала принял форму необычного интерпретативного насилия с моей стороны, что меня волновало в течение долгого времени, но это было поле, которое заболело, столкнувшись с тем, что непроизносимо и едва известно. Это начало напомнило мне о  другом начале анализа, на этот раз со взрослым, которое также затрагивало проблему «коробки», или, точнее говоря, таинственной коробки. Я упоминаю об этом, потому что она представляет собой особенную ситуацию, которая каким-то образом не была загряз-

225

Избегание эмоций, проживание эмоций

нена (лишь чуть-чуть была) из-за почти полного отсутствия первичных контактов. Мое участие было другим: в первом случае я был в переносе уровня 0 (подсознательная активность с моей стороны), в случае Марго мы уже были на гипотетическом уровне 1 переноса (который, безусловно, является симметричным по отношению к  контрпереносу 1): это активирует значительное rêverie в психике аналитика.

Раны Марго

226

Я получил электронное письмо от женщины из  Канады, которая сообщает мне, что собирается переехать в Павию на год при условии, что я соглашусь провести для нее год анализа. Также она добавила, что работает доктором и уже прошла один анализ. Чувство любопытства пробудилось во мне, я ощущаю щекотку самолюбия, но также и замешательство: я задаюсь вопросом, какой смысл брать пациента в анализ «на время» и «не глядя». Все же, несмотря на некоторые сомнения, я соглашаюсь взять ее. Наступает сентябрь, и, как договаривались, Марго (о которой я упоминал в  седьмой главе) преподносит себя: это молодая женщина, недавно приехавшая из французской Канады с тремя детьми, которые посещали итальянскую школу в Квебеке и которые будут ходить в школу в Италии в течение года. Марго немного рассказывает мне о том, как она планирует организовать свою жизнь, и мы подтверждаем, что анализ начнется, как мы договаривались по почте, в следующий понедельник в  согласованное время, с  периодичностью три сессии в неделю. Уходя, Марго протягивает мне большую коробку, которую она оставила на входе в коридоре, со словами: «Я привезла это для вас из Канады». И снова я обнаруживаю себя в замешательстве («Возможно, — думаю я про себя, — я совершенно забыл подумать о вопросе критерия анализабельности, однако подарок до  того, как мы начали, — это что-то еще!»).

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

В любом случае взгляда Марго было достаточно, чтобы я принял эту большую коробку, стоящую, как и  мы сейчас, у двери в мой кабинет. И еще мне пришло в голову, что я взял Марго «не глядя»87. Оставшись наедине с  собой, я открыл коробку и обнаружил внутри небольшие настольные часы и  окаменелость, «часть» ствола дерева окаменелого леса. Я нахожусь под впечатлением от объекта, потому что он, кажется, изображает лицо, превратившееся в камень, с замороженной улыбкой, напоминающей «смеющегося клоуна» или, может быть, клоуна со страдальческим и отчаянным взглядом. Я иду домой, размышляя над тем, что часы видятся мне как «напоминание» по отношению к продолжительности анализа, которая носит временный характер: год работы. Лицо непосредственно говорит об окаменевших эмоциях, возможно, о причине анализа, о чем-то ископаемом, что надеется вернуться к жизни. Пока я иду домой, у меня, само собой, появляется вопрос: «Почему такая большая коробка для двух довольно маленьких объектов?». В этот момент меня осенило: с  очевидной целью защитить часы и окаменелость вся коробка была заполнена доверху марлей, которую используют для заживления ран. И  вот меня озаряет третья и фундаментальная мысль: мысль о кровотечении и необходимости остановить кровотечение (и, возможно, залечить раны). Внутри себя я осознаю важность rêverie или фантазий, или «сновидений», которые у меня возникают относительно этих объектов. Также мне понятно, что я могу использовать их как гипотезы внутри себя и было бы бессмысленно использовать их сразу в  качестве субъектов для интерпретации: я чувствую, что мне нужно метаболизировать и переварить их. На первых сессиях поднимается трагическая история: мать Марго покончила с собой, выбросившись из окна, когда Марго было 16 лет. Ее отец — выдающийся хирург, который решил закрыть дом и уехать вместе с четырьмя детьми, ни-

С итальянского выражение “a scatola chiusa” переводится как «в закрытой коробке». — Прим. пер.

87

227

Избегание эмоций, проживание эмоций

кому из них не позволяя забрать что-нибудь из дома, ни даже нижнее белье, ни игрушки. Барьер из отрицания превратил эмоции в камень. Все это должно было превратиться в коллекцию историй в нашем поле до возвращения к ранее неизвестной истории. Самое главное, что она смогла овладеть новыми инструментами (напольная вешалка, на  которую можно «вешать» все более тяжелые веса, которые она приносит на сессию) и даже совершила «открытие», что она имеет право на итальянский паспорт, обнаружив (?) во время анализа, что у нее был сицилийский прадедушка, который не оставил никаких следов. Я мог бы привести крещендо из примеров уровня 2 и уровня 3 переноса, в которых существенным также является скрытый смысл способа бытия и  функционирования аналитика или, точнее, того, что относится к  конкретному аналитику и конкретному пациенту в этот конкретный день его жизни (всегда принимая во внимание, что они зеркальны и симметричны по отношению к описаниям уровней контрпереноса). Теперь мне хотелось бы рассмотреть эти наиболее интенсивные ситуации, используя два литературных примера, один из  которых касается сильного негативного переноса, а другой — эротического переноса. В обоих случаях можно увидеть отчаянную потребность сообщить что-то и неготовность аналитика стать проницаемым, вследствие чего эти экстремальные переносы являются по сути бета-экранами, которые служат для активации нерецептивного аналитика (само собой разумеется, что я персонифицирую силы, совместно присутствующие в  поле, самовольным образом).

Сильный негативный перенос 228

Первый пример взят из романа «Аналитик» Джона Катценбаха. Эту книгу можно трактовать как триллер, как язвительную критику мира психоанализа или тысячью других спо-

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

собов. Моим первым впечатлением было то, что она давала представление о трудоемком процессе, через который проходит аналитик внутри себя, чтобы приступить к «исцелению» через проработку негативного переноса серьезно больного пациента и сил в поле, которые затрудняют любую рецептивную доступность аналитика. Коротко говоря, эта история о докторе Рики Старксе, аналитике средних лет, уставшем и потерявшем интерес к своей жизни и  профессии. Однажды в  середине последней на  тот день сессии он слышит стук в дверь и шум, говорящий о том, что кто-то вошел в  комнату ожидания. («Кто бы это мог быть?  — удивляется он.  — Родственник пациента? Пациент в кризисном состоянии? Или кто-то еще?») После завершения сессии он идет в комнату ожидания и, никого там не увидев, уже было решает бросить поиски ответа, когда видит анонимную записку на кресле. Записка содержит требование, что он должен покончить с собой в течение месяца, если не выяснит, «кто» написал это. Если он не совершит самоубийство, то все его близкие (чьи адреса указаны в записке) будут убиты. История разворачивается с  нарастающим пафосом на фоне недоверия и преследования, в то время как стабильность аналитика подрывается и  совершенно уничтожается в  конечном итоге (его кредитная карта блокируется, его банковские счета опустошаются, его дома разрушаются, его выдворяют из психоаналитического сообщества… и это продолжается, и  все становится только хуже и  хуже). Наконец, аналитик приходит в себя и начинает действовать. Он меняет свой психологический настрой и  начинает «поиски» преследователя, подбираясь к нему все ближе и ближе, и почти настигает его. Однако в конце доктор Старкс, теперь сильно изменившийся, перестает делать то, что «аналитик делает традиционно», и решает в первую очередь быть самим собой и, самое главное, лечить людей по-настоящему, после того как он обнаружил, что человек, стоящий за этим всем, виновный в  его преследовании,  — пациент, который был у  него на  сессии, когда постучали в  дверь комнаты ожидания. Это

229

Избегание эмоций, проживание эмоций

части, которым не посчастливилось встретиться с психикой, способной к  сно-видению. Если они обнаружат эту подлинную способность в  аналитике, то они на  самом деле смогут трансформироваться и найти рецептивную и трансформирующую способность доктора Старка, который теперь действительно стал способным к принятию безумства и страдания. Всю книгу можно рассматривать как «проработку» ночи, полной беспокойных снов, при помощи аналитика, который должен выяснить, кто его пациент, и который, чтобы сделать это, должен, в сущности, найти место внутри себя.

Эротический перенос

230

Второй пример является еще более самовольным (разумеется, я не использую психоаналитический подход для придания смысла тексту, а скорее наоборот: я использую текст в качестве удачной нарративной формы для того, чтобы с  его помощью выразить психоаналитическую концепцию). Рассматриваемая книга  — «Учитель Гнус, или Конец одного тирана» Генриха Манна (роман, на  основе которого снят фильм «Голубой ангел»). Профессор Рат занимает место предполагаемого аналитика, а Роза Фрёлих — место гипотетического пациента. Это знаменитая история, но я думаю, что все-таки стоит дать краткое описание сюжета. В начале повествования профессору Рату (которого студенты с издевкой называют Унрат, или мусор) пятьдесят семь лет. Он преподает в пятом классе одну и ту же школьную программу в течение многих лет, без энтузиазма, в одной и той же однообразной и  вялой манере. Книга для обязательного чтения — «Орлеанская дева» Шиллера. «Мелодия стала неразличима в  звуках разбитой шарманки, изо дня в  день скрипевшей одно и  то же. Ни до  кого уже не  доносился чистый девичий голос, в  котором вдруг начинает звучать суровый звон мечей, слышится биение сердца, больше не  прикрытого панцирем, и  шелест ангельских крыльев, распростертых светло и грозно… душевным величием бедняжки, оставлен-

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

ной небесами и превратившейся в робкую, беспомощно влюбленную девочку…»88 Чтение текста было единственным способом заваливать учеников, которых он ненавидел и которые «ненавидели его». Должно быть, у аналитика кризис средних лет: он потерял всякую связь с эмоциональными корнями своей работы, с поэзией встречи с другим и с заботливыми аспектами себя самого. Его работа превратилась в сугубо интерпретативную рутину и, более того, нарциссически ориентированную. Профессор Унрат хочет отомстить некоторым из  своих студентов, и вот он идет вслед за ними, попадая в сферу притяжения актрисы, чье имя Роза (в  фильме «Голубой ангел» фон Штернберга она — незабываемая Лола Лола). К ней его ведут голоса двух моряков: «“Ну, куда махнем, Клаас?” Другой мрачным басом отвечал: “Прощелыга!”... Он последовал за обоими рабочими и  неосвоенными богатствами их лексики по грязным извилистым закоулкам. В одном из этих закоулков грузчики, описав дугу, пришвартовались у большого дома с громадными въездными воротами, на которых покачивался фонарь, освещая изображение голубого ангела… Потом сорвался с места и бросился в дом… Но Гнусу казалось, что эта особа женского пола — сплошной истошный визг». Аналитик не  может выдержать свою собственную боль, свою собственную депрессию. Он ищет кого-то, кто будет переносить за него страдания, чье вторжение он не  осознает. Потом он сразу же узнает в пациентке аспект, симметричный его собственному, — крик отчаяния. «...Можно было даже разобрать слова, которые эта пестрая особа пропела, смущенно и лукаво прижимая к лицу высоко поднятые юбки: “Ведь я невинная малютка…” …Он негодовал все больше и больше. Он вдруг очутился в мире, который являлся как бы отрицанием его». Таким образом, Унрат обнаруживает заново утраченную и  хрупкую часть себя: Орлеанскую деву в  Розе (в  розовом). В  свою очередь, Роза утратила всякий контакт со своей аффективной стороной и трансформировала ее в пародию.

88 Генрих Манн. Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы / Пер. с немецкого Наталии Ман. — М., 1971. — Прим. ред.

231

Избегание эмоций, проживание эмоций

232

Приглашенный в гримерку Розы, Унрат торопится не только пить вино, он также спешит пить молодость Розы своими глазами, он встревожен ее соблазняющими уловками: «Едва успев бросить первый испуганный взгляд в  зеркало, он уже установил, что ее длинные, очень длинные черные чулки вышиты лиловым. Некоторое время он не  смел поднять глаза. Затем в страхе обнаружил, что голубое шелковое платье, переливающееся под черной сеткой, не закрывает ее плеч и что всякий раз, как она взмахивает иглой, под мышкой мелькает что-то белокурое. Гнус взглянул на нее и сразу ошалел от ее пестроты… Прическа выглядела измятой… Голубой бант вяло свешивался с  шеи, а  цветы на  юбке кивали мертвыми головками». Наш аналитик втянут в  паутину невидимого горевания. Он берет в анализ молодую пациентку и обнаруживает в ней некоторые более нуждающиеся и детские, хоть и подавленные аспекты себя самого. Но  пациентка очевидно депрессивна: она иронизирует боль, крик и превращает их в нечто маниакальное. Именно в этот момент начинается соблазнение Розы: «Она неожиданно наклонилась, так что ее грудь коснулась его плеча, легонько провела пальцем у него под подбородком, дотронулась до плешивого местечка в бороде и вытянула губы, как сосунок… “Ей-богу, я бы отдала всех этих вертопрахов за почтенного человека, в зрелых годах, с добрым сердцем…”» Роза заманивает нашего профессора в сети своей эротизированной депрессии через прикосновение к его беззащитным частям. С этого момента Унрат/аналитик попадает в  водоворот опьянения, возбуждения и анестезии: на смену боли и страданию теперь приходит непреодолимое возбуждение, которое при этом, кажется, несет в себе вкус к жизни. «А ну-ка, подержите. Гнус взял, не зная, что именно. Это было нечто черное, легко сжимавшееся в  маленький комочек и странно теплое, точно живой зверек. Вдруг он выронил из рук этот предмет, ибо понял, отчего он так тепел. То были черные панталоны!»

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

В определенный момент происходит попытка установить связь с болью. «Рыдаю скорбно я в своем челне — И смехом вторят звезды в вышине». Но публика отвергала ее, ей кричали: «Хватит! Убирайся! Сматывай удочки!» У Розы не остается иного выбора, как спеть другую песню. «Вдруг она вызывающе тряхнула головой, подобрала зеленое платье, задрала выше колен оранжевую нижнюю юбку и решительно запела: “Ведь я невинная малютка…”». Попытка анализа проваливается, поскольку она не выдерживается силами в поле. Единственный путь, который остается открытым, — отрицание боли. Профессор Унрат дает Розе обещание: «Я помогу тебе». Наш аналитик оказался в зыбучих песках. Он хочет спасти пациентку и себя, но лишь глубже вязнет вместе с ней. Кажется, все устремляется по направлению к трагедии. Разные этапы на пути будут подразумевать женитьбу Унрата на Розе, с последующей постепенной трансформацией их дома в  игорный, где оргастические удовольствия изгоняют невыразимую боль, которая тщетно просится быть прожитой.

Выводы Безусловно, в  верхнюю часть нашей гипотетической шкалы мы могли бы поместить «цунами», или перенос «Катрина»89 (перенос номер пять), в  таком случае конфигурация береговой линии Нового Орлеана была бы лишь относительной (хотя, с  одной стороны, коралловый риф, не  изношенный чрезмерной работой, или более надежные защиты, или, с другой стороны, отсутствие личного анализа аналитика, или отсутствие поддержания функционирования, которое Фрейд предлагал нам совершать каждые пять лет, возможно, могли бы все же сочинить разнообразные судьбы). В действительности очевидно, что у  нас есть основания сказать, что нет смысла различать две разные шкалы: шка-

Ураган «Катрина» — самый разрушительный ураган в истории США, который обрушился на Новый Орлеан в конце августа 2005 года. — Прим. ред.

89

233

Избегание эмоций, проживание эмоций

90 Хоть и в другом контексте, Фауста Петрелла (2005) сказала мне, что один из первых пациентов, подвергшийся лоботомии, убил хирурга, который провел эту операцию. — Прим. авт.

234

лу для КП и шкалу для П. Несомненно, было бы более полезно иметь шкалу, относящуюся к полю, к его турбулентности и  бурям. Другими словами, мы должны строить гипотезу о шкале, переходя от силы поля 0 к силе поля 1, 2, 3, по аналогии со шкалами, измеряющими волновое движение. Эта преднамеренно радикальная точка зрения может быть смягчена концептуализациями, которые ссылаются на  концепцию аналитического пространства (Viderman, Winicott) и которые дают больше места для различия между субъектом и  объектом (Ferruta, 2006). Я считаю целесообразной радикализацию, для того чтобы внести полную ясность, несмотря на то, что для удобства изложения позднее я буду использовать концепции, более близкие к  аналитическому пространству, чтобы лучше описать тему связи / разрыва связи в виртуальном канале между проективной идентификацией и rêverie. Есть ситуации, описанные в  других работах, в  которых поле не  только затапливается, но  и  переполняется различными способами (Ferro, 1991b). Иногда это подхватывается контр­переносными сновидениями или приводит к  отыгрываниям, а  порой принимает разные эвакуаторные формы, которые могут доходить до  психосоматических заболеваний в теле аналитика, пациента, в теле сеттинга (переносы, пропуск сессий, прерывания), а также в социальном теле (агрессивное поведение)90. Теперь мне хотелось бы сосредоточить внимание на средней части нашей гипотетической шкалы Меркалли, или шкалы волнового движения, которая, по сути, представляет среднюю осцилляцию в нашей повседневной работе. Цель этих клинических примеров заключается в том, чтобы прояснить более точно, что я подразумеваю под реальностью сессии и сно-видением сессии, и показать в очередной раз, что существует уровень сно-видения, который остается имплицитным, уровень ночного сновидения и  трансформирующая работа, которая зачастую включает «трансформирующие нарративы», оперирующие на (очевидно) манифестном уровне. Я считаю, что для пациента крайне важно, что мы

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

разделяем то, что он нам рассказывает на своем диалекте, каким бы он ни был. Для меня использование клинического материала является способом воплотить теорию в образы, заложить фундамент для дискуссии, которая может быть сразу разделена, этот материал никогда не предназначался для демонстрации теоретического замысла.

Джакомо и его животные

На первые сеансы анализа Джакомо всегда приходит с компьютером. Потом в какой-то момент он начинает приносить истории о разных животных на его ферме. На следующий день после этого я поднимаю интерпретативный регистр: появляется сосед, который расхаживает с пулеметом и грозит обернуться тревожащим присутствием. Я решаю не давать насыщенную интерпретацию и работать с ним над эмоциями и страхами, которые этот сосед вызывает в нем: события разворачиваются с диалогической цикличностью, но потом вдруг Джакомо говорит: «Я думаю, что на кончике пулемета есть красный колпачок, значит, должно быть, это игрушечный пистолет, который он использует для игры с детьми. Странно, что раньше я этого не замечал». Все, что было нужно, — моя игровая интерпретация, чтобы реструктурировать поле. В течение этого же периода происходит другая трансформация, которая начинается со звука, который я, очевидно, издаю бессознательно во время сессии чаще, чем я думал. Джакомо говорит мне, что его отец — «лось», и то, что он всегда боялся мычащих звуков, поскольку он не  знает, как интерпретировать их, он опасается, что они означают неодобрение и  критику. Я стараюсь мычать («хмм») меньше на сессии, но между тем персекуторные тревоги модулируются благодаря тому, что я становлюсь более абсорбирующим и дискурсивным: затем однажды, к моему удивлению, Джакомо рассказывает мне о том, что в детстве он очень любил конфеты, которые назывались «Му!», и его мать всегда старалась, чтобы они были дома.

235

Избегание эмоций, проживание эмоций

Сицилия знаменита вулканом Этна, самым высоким действующим вулканом в Европе. — Прим. ред.

91

236

В один день мы пришли, не помню, как так вышло, к разговору о  звездолете «Энтерпрайз». Джакомо говорит мне, что в самых последних эпизодах старый главный герой доктор Спок, остроухий вулканец, который пугал его в детстве, сменяется красивой вулканской женщиной, у  которой были фирменные заостренные уши, и  что он нашел ее довольно привлекательной. «Как странно, — потом говорит он, — что таким именем, как “Вулкан”91, которое подразумевает вулкан и  лаву, наделена совершенно рациональная личность. Похоже, что за очевидной рациональностью кроется пламя! Я помню, что у них был своего рода ритуал, при помощи которого вулканцы разрывают всякий контакт с эмоциями. Ребенком у меня тоже был ритуал, чтобы стать безэмоциональным Вулканом, но  он никогда не  срабатывал. По-видимому, теперь моя жена — Вулкан: за ее рациональным видом, должно быть, есть что-то кипящее». Такой сценарий, как звездолет «Энтерпрайз», настолько отличающийся от первоначального сценария тюрьмы, позволяет осуществить дальнейшие диалогические нарративные трансформации. Все эти персонажи обращаются к недавно обретенной способности превращать прежде недоступные состояния в образы, чтобы репрезентировать и контейнировать их. Проигрывание на сессии можно понимать как своеобразный процесс плетения, расширяющего контейнирующую способность, который включает появление новых объектов, находящихся в  осцилляции со старыми, и  движение трансформации, которое также работает над явно манифестными значениями. Содержание является совершенно случайным и  чем-то временным: оно может появиться на сцене в другом литературном жанре. Виньетки отчетливо показывают, что процесс совместного повествования с  пациентами, часто работающий над их манифестными текстами (который всегда рассматривается как связанный с  аналитическим полем и  не относящий-

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

ся к «внешнему», которое остается для меня непостижимым изнутри), не является важным сам по себе, но предполагает значительные изменения в  способе управления эмоциями и мыслями через обратимые и нестабильные микротрансформации в здесь и сейчас. Повторюсь, эти микротрансформации приводят к  стабильным и  необратимым макротрансформациям, которые реструктурируют внутренний мир и  способствуют более стабильному обретению идентичности, которая après-coup найдет стабилизирующие крючки в воспоминаниях либо о  закупоренных событиях (Barale, 1999), либо, возможно, о событиях, которые никогда не происходили (Ferro, 1996a). Изобилие клинического материала также избавляет меня от написания главы, посвященной интерпретациям, как бы это ни было полезно. Я думаю, что косвенным образом становится понятно, что я существенным образом различаю, с одной стороны, интерпретации переноса и интерпретации в  переносе (Gibeault, 1991) и, с  другой, интерпретации поля и интерпретации в поле. Как практикующий аналитик я считаю, что интерпретации вне поля не  имеют «гражданских прав». Безусловно, можно представить шкалу, учитывающую разные степени насыщенности/ненасыщенности в  каждой интерпретационной интервенции.

Перенос и передача от одной психики другой В анализе перепроектирование забытой, вытесненной и отщепленной истории (Freud, 1914) является движущей силой, почти так же, как перепроектирование фантазматизации внутреннего мира (Klein, 1948, 1952). Положительный момент состоит в  том, что это делает возможными трансформацию и  изменение, однако есть риск того, что аналитик попадет в ловушку взятия на себя действительной роли (Sandler, 1976) и что поле заразится болезнью пациента (как это обычно бывает), но потом не излечится.

237

Избегание эмоций, проживание эмоций

238

Если у пациента была эмоционально нестабильная мать, то рано или поздно это будет пережито в кабинете и в поле, и  это может быть передано с  помощью любого персонажа. Это может быть переварено и  метаболизировано благодаря перильстатическим движениям в поле, а также через интерпретацию. Следует помнить о том, что интерпретация может быть эффективной, если она является заключительным актом предшествующего пищеварительного процесса. Если у  пациентки была холодная мать, то она должна найти холодного молодого человека, чтобы повторить травму и рассказать о ней. В поле она должна столкнуться с этим «холодным молодым человеком», который должен трансформироваться, и в этот момент молодой человек или приобретет новые черты, или утратит свою актуальность по отношению к истории, которая настаивает на том, чтобы быть рассказанной, или он уйдет со сцены, чтобы уступить дорогу клубкам событий в  ожидании рассказчика. И  каким-то образом аналитику также придется заболеть (или дать полю заболеть) этой холодностью. Чтобы проделать это, ему также придется стать достаточно плохим аналитиком (Gabbard, 2004), хотя во многих случаях, чтобы достичь этого, достаточно строго соблюдать сеттинг. Парадокс человеческого вида состоит в том, что трагедия лучше для нашей психики, чем молчаливая непредставимость. Неслучайно театр, кино, литература, а  также спорт рассказывают и  пере-рассказывают инкапсулированные нарремы нашего вида, которые все еще принадлежат к не имеющей опыта психике, а не к структурной биологии. Возвращаясь к  нашей главной теме: я хотел бы подчеркнуть то, что я считаю фундаментальным глубокое функционирование, которое устанавливается между двумя психиками, функционирование, которое также беспрестанно перерасказывается. Аналитик должен быть виртуозом переворачивания вертекса. То, о чем сигнализирует поле, относится к тому, что происходит в данный момент, но одновре-

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

менно с  этим поле работает и  продолжает свою активность по принятию, перевариванию и трансформации. Это как если бы водитель или пилот обращали внимание на  различные приборы на  борту очень сложного транспортного средства, скажем, самолета, но  в  действительности единственное, что он делает,  — обеспечивает достаточно безопасное путешествие. Существует риск того, что в  противном случае мы отклоняемся от курса (или провоцируем серьезные инциденты), проводя анализ, который настолько замкнут в себе, что невозможно продолжить путешествие, которое является нашей целью. То, что является постоянным, — это базовая активность rêverie, и именно так психика аналитика неустанно воспринимает, переваривает и  трансформирует то, «что» приходит от пациента в  форме вербальных, паравербальных и  невербальных стимулов. Та же активность rêverie находится в работе у  пациента в  ответ на  каждый акт интерпретативной (или другой) стимуляции, исходящей от аналитика. Базовая активность rêverie — средоточие нашей психической жизни, и наше здоровье, болезнь и психическое страдание зависят от ее функционирования/дисфункции. То же самое касается базовых проективных идентификаций, которые являются неотъемлемым активатором всех rêverie. Как правило, явные и значимые манифестации rêverie проявляются как визуальные, но, разумеется, это не  всегда исключительно так. По своему значению для нас на сегодняшний день перенос, как мне написал Джим Гротштейн в 2005 году, ссылаясь на  мою книгу «Причины болезни, причины исцеления», может рассматриваться как передача (как выразился бы Мельтцер) психической боли от одной психики к другой. Позвольте мне пояснить эту точку зрения. Это не значит, что мы имеем дело только с болью, — в сущности, мы взаимодействуем со всеми мотками, которые вызывают боль, до тех пор, пока они остаются спутанными, со всеми плохо функционирующими ткацкими станками, которые ткут запутанные

239

Избегание эмоций, проживание эмоций

240

и  окклюзионные мотки протоэмоций, и  с тем отсутствием ткацких станков, которое вызывает психический хаос. Таким образом, центральными являются постоянные передачи (как шаттловые автобусы в  крупных аэропортах), которые передвигаются из  прошлого в  поле, из  внутреннего мира в  поле (внутри которого аналитик является одним из мест) и которые также перемещаются из поля во внутренний мир пациента и  из поля в  его историю. Непрерывное прибытие и  убытие спутанных фрагментов сенсориальности и протоэмоций делают возможным их трансформирующее плетение и нео-формирования обитателей внутреннего мира пациента и его истории. Вероятный образ, с  помощью которого можно это выразить, — подвал, полный спутанных заплесневелых клубков (пряжи), которые испускают противный запах и  которые после появления паразитов (симптомов) нужно отнести в  прачечную / красильную мастерскую / прядильную фабрику, где их очистят, покрасят и  соткут. Отсюда они вернутся к жизни в ящиках в доме, где они были или должны были быть. Метафора (Ferruta, 2000, 2001) является неполной, потому что есть что-то помимо и за пределами подвала, что стремится быть допущенным в  сам подвал: мусор, испарения, неорганический материал, которые требуют более нетривиального обращения, чтобы стать чем-то, что относится к психике. Анализ имеет смысл, когда он не  только выполняет эти операции, но  и  обеспечивает пациента инструментами для проведения этих операций для самого себя в  долгосрочной перспективе. Что нужно для того, чтобы эта передача произошла? Во-первых, пациент, который способен к проецированию и  эвакуации с  использованием основного коммуникативного канала для этой операции. Для большого числа пациентов это отправная точка, для многих других (а также для частей или других функций психики) — это целый прорыв: стоит только подумать о двумерных сгустках психики, для которых

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

адаптация к трем измерениям и переход от способов адгезивной идентификации к  способам проективной идентификации представляют собой огромное изменение (Meltzer, 1974).

Разрывы связей и восстановление связей Теперь я хочу описать некоторые клинические случаи, которые, как мне кажется, демонстрируют возможные градации между окклюзией и рецептивностью, а также полный спектр возможных разрывов и  восстановления связей. Чтобы прояснить эту концепцию, мне придется ненадолго отложить в сторону радикальную теорию поля в пользу концептуализации, в соответствии с которой аналитик и пациент являются «сильными» местами в поле (в действительности в поле есть естественная флуктуация между двумя положениями, описанными в разное время даже во время одного и того же сеанса).

Чезаре и забитая канализация

Чезаре  — пациент, чья нарциссическая хрупкость появляется в  моменты наименьшей «связи» между его психикой и моей. После сеанса, на котором я интерпретировал прямо и  недвусмысленно «неистовую ярость пациента по  отношению к  матери, которая отвергала его», связывая ее с  существующими отношениями со мной, Чезаре говорит на  следующей сессии, что он разобрал вилку стиральной машины, чтобы его теща перестала затапливать дом (так как у нее есть привычка так делать). Он также рассказывает о том, как потом он открутил сливную трубу под раковиной, чтобы убрать скопившуюся грязь и привести все в порядок. Затем он сообщает, что вынужден пропустить сеанс, запланированный на  следующий день, потому что идет на «свадьбу». Если соединение терпит полную неудачу, если есть интерпретативный избыток, если он боится, что это может все же произойти, или если он предполагает, что в психике аналитика есть затор, тогда Чезаре начинает действовать: про-

241

Избегание эмоций, проживание эмоций

пуск сессии является способом защитить себя от затопления интерпретацией, а  также способом разблокировать психику аналитика, давая ей отдохнуть. Это то, что на самом деле происходит в текущей ситуации между пациентом и аналитиком, но также и то, что позволяет подсветить инфантильную эмоциональную историю, которую Чезаре реконструирует в свете того, что он увидел, что ожило в кабинете. Затем текущая ситуация становится чем-то, что активирует безмолвные фрагменты, находящиеся в поиске рассказа, которые, как только они оживут, будут распознаны, трансформированы и  перемещены в  одну из  нескольких возможных историй. Как это ни парадоксально, микродисфункции (и  даже иногда макродисфункции?) психики аналитика, которые контролируются им при помощи сигналов пациента (Bion, 1983), становятся локусами и потенциалом для принятия скоплений эмоций, никогда не мыслимых, которые возвращаются к своим исходным связям après-coup. Однако теперь мы можем заметить разрыв связи на еще более архаических уровнях и с еще более разрушительными последствиями.

Даниэле и «образы» аналитика

242

Даниэле — аутистичный ребенок, которому после долгих лет терапии становится значительно лучше. У меня нет цели рассказывать здесь о терапии Даниэле в целом: я хочу больше сосредоточиться на том моменте, когда в ней произошел квантовый скачок, когда он отказался от щита, находящегося между пациентом и терапевтом, который был своего рода безмолвным экраном, отображающим климатические и геологические явления (штормы, ураганы, землетрясения, тайфуны, извержения вулкана и т. д.), каждое из которых всегда соотносилось с моментами большой турбулентности, вызванными встречей или разлукой. Итак, наступает момент, когда Даниэле приостанавливает повторяющиеся игры, чтобы

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

укутаться в одеяло на час анализа. Это похоже на момент закрытия, укрывания внутри аутистического панциря. Однако терапевт чувствует, что он может быть чем-то большим, чем «акустическим зеркалом», он чувствует, что он впервые может думать в присутствии Даниэле. Он наполняется образами цунами, кладбищ, детских могил, убийств и фильмов ужасов, но в то же время нежные, ласковые и ностальгические песни оживают в его воспоминаниях: «Тщетные усилия любви», «Влюбленные девушки». Иногда терапевт подмечает инвалидизированный уставший взгляд на  лице Даниэле, за которым сразу следует взгляд безумного убийцы. Один сеанс начинается с «пуф-тестов», подобных тем, что вы совершаете со скороваркой, когда выпускаете пар. Потом, похоже, Даниэле прилагает усилия, чтобы сделать свою носовую полость «проходимой». Тем временем всевозможные вариации слоев двигаются в психике терапевта: метаморфозы, коконы, но также и беспокоящие проявления: Кафка и таракан, Человек-слон. Даниэле пинает стену, за что извиняется, а между тем в психике терапевта расцветают другие rêverie: живые мертвецы, надгробия с торчащими из них мертвыми телами. Он переживает ужас и  страх, все больше образов из фильмов ужасов, а потом душераздирающую музыку и печальный звон колоколов. В этот момент канал вновь становится доступным, проективные идентификации принимаются и трансформируются… впереди предстоит еще долгий путь. Во-вторых (относительно вопроса на с. 240), мы имеем полюс, представленный психикой аналитика, а точнее (как считается) рецептивный полюс аналитика (опять же, это условное разделение, потому что, говоря о событии в поле, не всегда легко понять, что принадлежит одному, а что другому). Психическое функционирование аналитика во время сессии становится, как говорилось ранее, центральной частью аналитической работы. Это уводит нас очень далеко от идеи нейтральности аналитика как объективной ценности.

243

Избегание эмоций, проживание эмоций

Значение 7 — нейтральная реакция — соответствует чистой дистиллированной воде. — Прим. ред.

92

244

Если бы, как это ни парадоксально, такой человек, как аналитик, способный на pH 792, существовал, то его присутствие предотвратило бы случаи алкалоза и ацидоза, воздействующих на дыхание поля и способствующих развитию бактерий, которые в противном случае не смогли бы развиться в самом поле. Принимая во внимание центральное значение прохождения через психику аналитика (рассматривая психику аналитика как один из элементов поля), мы можем сказать, что психическая установка аналитика позволяет переносу развиваться и быть трансформированным, хоть и являясь переменной, которая может заразить поле. Но как мы можем установить разницу между переносом, с одной стороны, и тем, что является продуктом аналитической ситуации, а  что  — дисфункцией психики аналитика, с  другой? Это неправильная постановка вопроса, так как, с точки зрения поля, то, что относится к одному, нелегко отделить от того, что принадлежит другому. Впрочем, я снова должен применить подход различения и  «персонификации» операций в поле. Решение сослаться на концепции, такие как отыгрывание, кажется мне в  этом отношении описательно не  особенно полезным. Тем не  менее есть некоторые сигналы, которые необходимо учитывать. Вспомните: именно Бион (1987) сказал, что от того, сколько часов спит аналитик, зависит режим его функционирования в этот день. Когда пациент говорит со мной, оказывается, я одновременно выполняю серию операций, находящихся в  осцилляции друг с другом. Я слушаю, что говорит пациент, и  полностью участвую в манифестном содержании, которое он излагает. Я позволяю, чтобы в  меня проникали, я поддаюсь очарованию историей пациента, часто делая минимальные энзимные интервенции, которые, кроме того что дают ему знать, что «я понимаю, что вы говорите» или «я синхронизирован», делают вклад в развитие самой истории. Я участвую сдержанно, но не чрезмерно опасаясь «загрязнения», так как знаю: что бы ни происходи-

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

ло, серые нити моей возможной нейтральности проникнут в поле точно так же, как и красные нити моей эмоциональной вовлеченности. Периодически я беру на себя роль географа, который задает направление, как если бы я спрашивал: что вы хотите сейчас сообщить через то, что вы говорите (не важно, о ком, не важно, где, и не важно, когда)? Два уровня слушания создают взаимосвязи. Обычно я не поддаюсь искушению сделаться создателем карты. Главным образом я пытаюсь схватить эмоции, присутствующие в  том, что пациент говорит, и  эмоциональную окраску того, что он говорит, на которых я часто акцентирую внимание. Я также придаю особое значение реакциям пациента в ответ на то, что я говорю, и это помогает мне модулировать мои последующие комментарии. Но я также знаю, что в то время, как происходит постоянно меняющийся аналитический диалог, который беспрестанно трансформируется, открывает и закрывает миры, на карту поставлен еще один более глубокий диалог между непрекращающимися проективными идентификациями пациента и  моей способностью/неспособностью применять rêverie. Я впитываю сенсориальность, музыкальность, тона, протоэмоциональные состояния, которые часто превращаются в образы, согласующиеся или не согласующиеся с другими вертексами слушания. Существует еще один вид слушания, который смещает фокус с  восприятия содержания на  качество психического функционирования пациента. Я понимаю, что то, что он говорит мне на  манифестном уровне, является способом воплотить свое сновидение наяву: и  это то, что в  действительности меня интересует, как манифестация того, что это производит. Для меня манифестное содержание по  большей части имеет то же значение, что и  любое другое содержание: детские воспоминания, эпизод из повседневной жизни, постельная сцена, фильм, увиденный по телевизору, — для меня как

245

Избегание эмоций, проживание эмоций

Негативная способность и избранный факт. — Прим. авт.

93

246

для практикующего аналитика все они имеют равноценное коммуникативное значение. Постепенно сессия превращается в сновидение или даже, было бы лучше сказать, фильм, который я смотрю и в котором я участвую. Однако я всегда (почти всегда) знаю, что заинтересован в улучшении качества аппарата для сно-видения пациента, а следовательно, мышления. Я вношу в содержания, я использую их, преобразую их, интерпретирую их, но всегда с целью существенного расширения набора инструментов, с  помощью которых пациент способен мыслить. Или, используя мой жаргон: моя цель состоит в том, чтобы создать альфа-функцию, его и затем его , его ширину диапазона PS-D и NC-SF93. Я пристально слежу за тем, что мы «производим» вместе и что мы «готовим вместе». В какой-то момент я чувствую, что сессия живет собственную жизнь и что поле работает само по себе. Я заинтересован в содержании, но еще больше я уделяю внимания набору кухонных принадлежностей пациента (кастрюли, сковородки, блюда для запекания, ступки) и его плите, его горелкам (альфа-функция). То, что я говорю в  единственном числе по отношению к отдельному пациенту, также является показательной абстракцией, потому что я слишком погружен в  поле. То, что существует вне сессии,  — важный момент пере-проработки, что часто происходит автоматически. Иногда в ситуациях застоя ценным становится пространство-время для «домашней работы аналитика»: порой это старательное переваривание, которое может даже занять ночь, как контрпереносный сон. Центральная проблема заключается в  том, что пациент делает с  тем, что он пытался «передать нам», если процесс передачи подавлен. Я сказал бы, что сигналы об этом всегда присутствуют, пациент продолжает говорить с нами в реальном времени: есть закрытые двери, неработающие телефоны, забитые туалеты, депрессивные матери, матки с опухолями, девушки с  вагинизмом, отсутствующие консультанты, слепые и глухие люди и так далее.

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

Когда этих знаков недостаточно, в  том смысле, что они не подхвачены и не используются для того, чтобы реактивировать потенциал поля, тогда сила эвакуации возрастает в качестве последней и отчаянной попытки коммуникации, в момент, когда аналитик абсолютно закрыт (бета-экран Биона, 1962). Если даже этот сигнал не схватывается, тогда пациент должен обязательно эвакуировать в тело анализа (сеттинга), в свое собственное тело через отыгрывание или через разрушение тела самого анализа. Здесь часто формируется то, что мы называем тупиками, психотическими переносами или негативными терапевтическими реакциями (Ferro, 1993a; Barale, Ferro, 1992, 2005f, 2006g). На мой взгляд, стоит исследовать некоторые причины «дисфункции» получателя. • Вертексы представления материала, с которых мы не узнаем себя (например, муж, который хотел, чтобы сосали его соски, до момента, пока я не понял сообщение). • Сбой в получении вербального сообщения. • Сбой в  принятии «боли» в  самой примитивной форме (примеры разрыва связи). Мы получаем спутанные и разрезанные кусочки нитей, которые мы должны смотать в клубок, а потом соткать историю. Эта вторая и более серьезная причина может иметь разные корни, которые объединяются, чтобы создать на одном полюсе аналитика с психическим вагинизмом, потому что он наполнен своими собственными темами в  процессе проработки (утрата, болезнь, влюбленность), на другом — trompe-l’oeil аналитика, который втянут в рамки сеттинга, но который является психически двумерным. (Причина этого также может быть в аналитике или быть результатом исполнения определенной роли или отыгрывания). • Психика аналитика обременена теориями или заранее составленными интерпретациями, которые существенно препятствуют «единению» проективных идентификаций и  rêverie, единению психики аналитика и  психики пациента независимо от заранее сложившейся интерпретации.

247

Избегание эмоций, проживание эмоций

В этих случаях есть искушение применить код шифра к другому «тексту», не подвергаясь заражению от реального понимания. В сущности, фанатичное применение концепции Биона «без памяти и  желания»  — единственно возможный антидот к этим защитам против нового, неизвестного и подлинного столкновения.

Недоступная жена Джоаккино

248

Джоаккино посвятил сессию в  среду, перед той сессией, что я отменил, недоступности, которую он чувствует со стороны своей жены: она хоть и  ласковая, но  избегает сексуальных отношений по  разным причинам. Они очень редко занимаются сексом, но даже когда занимаются, это всегда происходит с определенной ригидностью. Есть совершенно очевидная связь с уровнем, относящимся к пропущенной сессии, меньшему количеству сессий, переживанию дистанции и незаинтересованности «другого». Столь же очевиден перенос как воспроизведение детской ситуации, в  которой, по  описанию Джоаккино, мать была не такой заинтересованной и вовлеченной, как ему хотелось бы. Оба этих уровня могут интерпретироваться разными способами и  с разной степенью эффективности. Что не  так просто — определить эмоциональную правду по поводу психического функционирования аналитика, которую выражает пациент. Если у  аналитика хватит смелости заглянуть внутрь себя, он поймет слова Джоаккино как эхографию текущего функционирования, которое раскроет аналитика как внимательного и  заинтересованного, но  со своими интересами в  других областях, насыщенного своими переживаниями. Только такой способ слушания, с моей точки зрения, придает рецептивности аналитика большую степень увлеченности в кабинете (даже когда часть его закрытости является результатом интернализации матери, которая блокирует страстные валентности, или холодной стороны самого Джоаккино). Ра-

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

ботать над этими проблемами, предлагая предварительные пояснения, — все равно, что украшать сицилийскую кассату 94 цукатами и бисквитами до приготовления смеси из рикотты, сахара и  мелко порубленного шоколада. Только когда смесь готова, украшение, каким бы важным оно ни было, создает и  приобретает смысл. Смешивание  — это работа, которая происходит в  кабинете, в  психике аналитика, находящейся в  контакте с  психикой пациента и  трансформациями, которые произошли. Иногда к нам приходят пациенты, которым нужно поработать только над украшением или верхним слоем, но я думаю, что это зависит от мудрости (и, скорее всего, бессознательной) кондитера — открыть свое сердце кассате и хотя бы поработать над базовой смесью. У меня никогда не  было чисто невротического пациента — иными словами, пациента, в котором не обнаружились бы психотические ядра или, поскольку я теперь научился распознавать их, аутистические сгустки. Какими нелепыми, жалкими монстрами мы покажемся, если у нас хватит смелости взглянуть на нас самих глазами пациента и  через призму того, что говорит нам пациент, со своей точки зрения. Именно поэтому мы выстраиваем защиты против разделения его точки зрения (даже в качестве абсурдной гипотезы). Это может быть защита от того, чтобы увидеть себя такими, какие мы есть в  данный момент, и чтобы увидеть скрытое от нас наше глубинное психическое функционирование. Если мы посмеем размышлять о  пациенте, следуя предложению Биона (1983) в некоторых незабываемых отрывках «Итальянских семинаров», как о своего рода наивных «устах правды» о  нас и  об анализе, многие из  наших психических установок и убеждений пошатнутся. Если мы рассматриваем пациента не  как кого-то, кто повторяет в  переносе или вызывает отыгрывание, а  как кого-то, кто наивным способом описывает наш способ существования с ним на глубоком эмо-

94 Кассата — традиционное сладкое блюдо из Палермо, Сицилия. Слоеный торт из бисквита, пропитанного ликером, в сочетании с рикоттой, фруктами и марципаном. — Прим. ред.

249

Избегание эмоций, проживание эмоций

95 О — термин Биона, ключевой элемент теории трансформаций и инвариантов, изложенной в книгах «Трансформации» и «Внимание и интерпретация». О — абсолютная или предельная реальность или истина, О не может быть известно или познано, но может трансформироваться или эволюционировать. Также это способ обозначать ноуменальный (в кантовском смысле), нематериальный характер психической реальности и опыт, из нее вытекающий. — Прим. ред.

250

циональном уровне, то это меняет игру в целом, нередко переворачивая ее, или, во всяком случае, представляя другое, часто разрушительное измерение, которое неизбежно подводит нас к нашему «О»95. Это не  означает, что мы должны участвовать в  самораскрытии с пациентом или лечиться с помощью пациентов, — это означает необходимость принимать то, что другой знает больше о  нас (бессознательно), чем мы сами; точно так же непосредственность этого знания (как выразился бы Бион, «пациент — наш лучший помощник») помогает нам неустанно выполнять микротрансформации нашего собственного психического функционирования, которое производит макротрансформации в  поле (которое, в  свою очередь, как я упоминал ранее, пере-символизирует внутренний мир пациента и историю après-coup). Не стоит забывать, что на  сессии аналитик становится в итоге более бдительным: он использует свои rêverie, а пациент совершенно бессознательным путем сновидит и пере-сновидит для нас (когда он знает, как) на протяжении всего сеанса. Стефано Болоньини (2002) говорит, что пере-установление связи с состоянием психики другого, также при помощи сигналов от пациента, само по себе является терапевтической активностью. Я бы добавил, что психика в этом состоянии делает возможным в том числе появление примеров фантазматизации, которые я назвал бы «штампованными» и  которые все еще нуждаются в том, чтобы быть рассказанными. В-третьих (возвращаясь к вопросу, заданному на с. 240), в  этой ситуации концепция поля позволяет нам выполнять более искусные, а  также более безопасные действия в  том смысле, что поле действует как выравнивающий бассейн  — своеобразное пространство, которое может вбирать в  себя значительную часть переполнения, вызванного как пациентом, так и  аналитиком, и  делает доступным ненасыщенное впитывание благодаря использованию персонажей и  нарративов.

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

Куб Луиджи

После сессии, во время которой я оказывал давление на  Луиджи своей интерпретативной активностью (предшествовавшей пропущенной сессии, которая сделала перерыв длиннее), в  следующий понедельник Луиджи начал со сновидения: он присматривал за своей недавно забеременевшей подругой по имени Мириам, для которой он выступал в роли, так сказать, наседки. В какой-то момент ему пришлось сесть в  машину своего отца, большую машину представительского класса, которая, однако, сжимается до  размера Fiat 500 и превращается в своеобразный небольшой куб или, точнее, пространство кубической формы, которое он вынужден покинуть, чтобы не подвергнуться опасности, и затем попасть в другое кубическое пространство, и так далее. Все помещения напоминали ему кубик Рубика и фильм «Куб», в котором все персонажи должны были суметь выйти из сложных ситуаций, возникающих в каждой части куба. И, наконец, мать, еще один персонаж сновидения, спрашивает его, не ревнует ли он свою девушку, которая часто уходит с другом. Прежде всего, я пытаюсь схватить вместе с  Луиджи эмоции, присутствующие в  сновидении: идея заботы о  Мириам, его потерянность при видоизменении машины, чувство неуверенности (игра или опасность) и, наконец, ревность. Луиджи, в свою очередь, добавляет эмоциональные детали в разные части сновидения до тех пор, пока я не чувствую, что могу говорить о том, что с определенной точки зрения сновидение, как мне кажется, в  том числе суммирует его эмоции по  отношению к анализу в данный момент: чувство, что ему нужно заботиться о том, что находится в состоянии созревания в анализе, даже когда мы не вместе, его чувство потерянности во время более короткой недели анализа (пропущенная сессия), движение от одной сессии к другой без понимания того, что превалирует (игра или чувство опасности), и, наконец, появление Отелло, который задает вопросы о моей неверности-отлучке. Луиджи принимает эти точки зрения с интересом: он поправляет и  корректирует их и  потом продолжает говорить

251

Избегание эмоций, проживание эмоций

о  главном враче, который слишком давит на  него и  не дает ему работать с той скоростью, которую он считает своей собственной. В  этот момент я говорю что-то вроде: «Конечно, легче не становится с таким главврачом», — и, услышав подобную ненасыщенную интервенцию, которая признает его точку зрения, Луиджи без промедления отвечает, что «к счастью, рядом с “Кубом” (в кубе — инкуб — кошмар?) главного врача есть другое место, где я могу почувствовать облегчение». Обе сцены происходят в текущий момент и отражают два места в поле. Нет сомнений в том, что трансформации, обусловленные нашей работой, вызовут другую внутреннюю организацию, которая, в  свою очередь, приведет к  перерабатыванию его истории, снова увиденной через поэтапно трансформированные линзы: другой взгляд, который сформировался в настоящем, позволяет иметь непрекращающиеся и  различные интерпретации «прошлого» или, лучше сказать, создания и пересоздания прошлого. Перенос можно воспринимать как волну, которая становится стратифицированной внутри личности и  внутри психики аналитика. Здесь я имею в  виду сильно упрощенную модель, которая оставляет без внимания более сложные ситуации поля и его изменения. Горообразная конфигурация, составляющая систему защит и  сопротивлений аналитика, является неким подобием негатива фотографии, шаблона/формы внутри переноса, который расслаивается в  постоянном волнообразном движении. Один компонент переноса, таким образом, определяется способностью психики аналитика приспосабливаться (или нет) к слоям и структурам. Подводя итог: психика аналитика реагирует на череду событий и модифицируется благодаря им, относящимся к:

252

•  пациентам, •  другим пациентам,

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

•  группе пациентов, •  осцилляции его психической жизни, •  к его основной теоретической базе, •  счастливым и болезненным моментам его жизни. Все эти возможные ситуации представляют собой особую орографическую конфигурацию психики аналитика. Если аналитик сохраняет фокус внимания на  своем собственном психическом функционировании, то он не  только будет осознавать, какой вклад он делает в  создание конкретного переноса, но  также сможет использовать ситуацию (и  извлечь из  нее максимальную пользу), которая сама по себе не является желанной, с пониманием того, как пациент «представляет» часть переноса, которая соответствует проблеме его психики в настоящий момент: когда психика пациента наталкивается на  одну из  этих конкретных конфигураций, это выносит на  сцену именно ту «часть», которая подходит здесь, также распространяя сигналы, сообщающие о том, как он воспринимает психику аналитика. Конечно, это верно, если психика аналитика достаточно мобильна и способна на самовосстановление, иначе мы, скорее всего, движемся по направлению к тупиковой ситуации. На самолетах Finnair есть интересное устройство (я не  знаю, есть ли на  других авиалиниях что-то подобное). По мере того как пассажиров «подводят» к земле (или во время взлета), камера, установленная под самолетом, показывает приближающуюся посадочную полосу, ее характеристики, ее неровность. Все это происходит в  режиме реального времени до того момента, пока пассажир не «увидит» «касание» самолета с землей (или момент отрыва от земли). Таким образом, что имеет отношение к нашей дискуссии: у нас есть одновременно что-то, что относится к аналитику, что-то, что относится к пациенту и постоянному пере-сно-видению пациентом психического функционирования аналитика (или точнее, поля).

253

Избегание эмоций, проживание эмоций

Ферма Луиджи

254

Анализ Луиджи начинается успешно и  сразу проливает свет на сосуществование агорафобии и клаустрофобии, апатии, а также других диких аспектов. «Ферма», счастливым обладателем которой он является, продолжает пополняться новыми, все более дикими видами животных. В определенный момент нашего путешествия я вынужден сказать Луиджи об отмене серии пятничных сессий на  протяжении нескольких недель, что переключает нашу работу мгновенно к  череде «воспоминаний» (пере-сно-видений!), в которых он был ребенком, которого увезли в элитный детский пансионат в Швейцарию, на родину его матери. Он всегда думал об этом как о  довольно счастливом периоде своей жизни, но сейчас он начинает воспринимать его как изгнание, которое он чувствовал, когда его увозили, как источник ярости и боли. Вместе с тем его сновидения полны лис, которые крадут и убивают гусей, разрывая их плоть. Моя интерпретация сновидения об аналитике, который ест сессии, дает ему возможность «переварить» боль разлуки и  покинутости (все-таки мучительную), которая привела Луиджи к тому, что он стал очень уступчивым по отношению к  своей семье, когда вернулся домой. Аналогичным образом он по-настоящему доступен и трогателен на сессии. Мы продвигаемся вдоль этой новой линии работы (которая началась после того, как я сказал ему, что мне придется пропустить несколько сессий), и  тут в  мою жизнь вторгаются тревожащие события и на несколько дней изменяют мое психическое состояние. Позже все уляжется, однако, как бывает после всякого приличного землетрясения, происходит серия афтершоков. Луиджи сразу меняет нарративный сценарий. Он говорит о  том, что хочет завести еще одного ребенка в  январе, и о том, что его жена собирается пойти к своему гинекологу. Гинеколог попросил сдать несколько «анализов», чтобы убедиться в том, что нет риска возникновения рака, и назначил

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

сканирование, чтобы выяснить природу подозрительного новообразования. Луиджи чрезвычайно встревожен. Он боится не только того, что больше не сможет иметь детей (точнее говоря, что анализ, возможно, не даст новых результатов), но и того, что он потеряет свою жену (если аналитик будет неизбежно захвачен своей «опухолью»). Важным является как анализ (самоанализ аналитика), так и эхографическое сканирование (проверка реакций аналитика посредством своего рода сканирования доступности аналитика, проницаемости и способности впитывать). Конечно, если психическое состояние аналитика остается неизменным, то это ведет к тупику. Тем не менее, к счастью для всех заинтересованных, это было временным явлением, но это делает заметной генеративную тревогу пациента, несомненно представляющую собой объем работы, которую все еще предстоит проделать. Эволюция переноса, таким образом, нелинейна (только если аналитик не  робот, способный поддерживать постоянный уровень pH 7 — знаменитую нейтральность аналитика), однако развивается сегментами. Разумеется, в какой-то момент выполняемые задачи могут не совпадать с запланированными на день, но они будут непременно проделаны конкретным психическим функционированием аналитика или полем. Это действует до следующего возобновления более линейного переноса. Чтобы усложнить ситуацию еще больше, pH 7 аналитика постоянно тестируется проективными идентификациями пациента, хотя обычно это метаболизируется буферными растворами, которые аналитик имеет в своем распоряжении. Я всегда говорил, что поле должно как таковое подхватить болезнь пациента, чтобы излечиться от нее. Если аналитик не позволяет себе быть включенным каким бы то ни было образом, например, посредством симбионтов пациента, то, они останутся опознанными, но не трансформированными. Возвращаясь к  Луиджи: ситуация аналитика пришла в  «норму», он возобновил следование нити легкости/слож-

255

Избегание эмоций, проживание эмоций

ности в  управлении интенсивными и  дикими эмоциями, но с двойным уровнем риска впадения в спячку или эвакуаторного отыгрывания.

Подведение итогов

256

Только теперь я могу сказать, что хотя бы частично понимаю, почему мне было так сложно объяснить концепцию переноса. Потому что я использую его (несмотря на  то, что я имплицитно применяю концепции, свойственные его различным формулировкам) по-другому, именно так, как это представлено в заголовке: как двигатель, запускающий некий анализ, занимающийся развитием функций. Обычно я не исхожу из цели поиска подтверждения теорий — возможно, потому что я не хочу потерпеть крушение на рифах высказываний «это то, о чем говорил Фрейд». Я стараюсь использовать вместо этого клинические нарративы, для того чтобы открыть путь предварительным текущим гипотезам в их постоянной эволюции, и, опять же, на этот раз я попытался предложить большой простор для обсуждения и возможных расхождений во взглядах. Я думаю, что мы неизменно работаем в условиях непрерывного сно-видения и лишенного непрерывности сно-видения второго уровня. Непрекращающееся сно-видение представляется альфа-функцией как пациента, так и  аналитика, поскольку они постоянно пытаются преобразовать долю немыслимого, которым перенос непрестанно питает поле. Прерывистое ночное сновидение неотступно реорганизует изобилие альфа-элементов (а  также дает второй шанс для трансформации доли сенсориальности, которая остается непереваренной в  течение дня), накопленных во время бодрствования. Мне кажется, что перенос в традиционном смысле является недостаточным. Аналитик должен позволить полю заболеть болезнью пациента. Защищающийся аналитик в «броне» оставляет многие аспекты психики пациента не  превра-

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

щенными в  нарратив. Пациент приходит с  необходимостью найти тот нарратив, который принесет ему умиротворение, даже если он не знает, по поводу чего и почему. Есть что-то в  классической концепции переноса, что вызывает у  меня ощущение затхлого душка, доносящегося из  подвала. Даже при реконструируемых тревогах различных типов памяти, мне кажется, преобладающей является ориентация скорее на прошлое, чем на будущее. Я понимаю текущие отношения (Schachter, 2002) как инструмент трансформации переноса и  осаждения трансформаций, которые претерпел перенос (важно, я считаю, не реконструировать «травму», а  альфабетизировать ее, сначала разделяя ее на нарративные единицы, трансформируя невыразимую протосенсориальность, связанную с  ней, и  иногда развивая аппарат, чтобы проделать это в качестве предварительного действия). Я согласен с  Фонаги (2003) (хоть и  под совершенно другим углом зрения), когда он говорит, что процесс реконструкции/повествования является более важным, чем содержание. Я даже могу говорить о создании воспоминаний о событиях, которые никогда в действительности не происходили (Ferro, 2006c), или, выражаясь более изящно словами Биона, воспоминаний о будущем. Я думаю, что принципиально важно понимать перенос (даже перенос аналитика на  пациента, когда он случается) как неочищенное топливо анализа. И  тем не  менее, в  этом нет ничего линейного, он не включает повторение или проективные идентификации (хотя оба варианта возможны). Он состоит из трансформирующих и непредсказуемых цепочек, которые психики как аналитика, так и  пациента создают и  совместно обдумывают (Widlöcher, 1996) с  помощью движений поля. В конечном итоге перенос — это все, что пациент вносит, он сквозной, диффузный, он появляется, чтобы занять все пространство, каждую щель. Перенос также является силой, которую привносит каждый, чтобы разыграть драму, которая оживет и затем постепенно исчезнет непредсказуемым образом.

257

Избегание эмоций, проживание эмоций

258

Я сожалею, что по причинам конфиденциальности не могу привести исследования продолжительных случаев, тем не менее различные виньетки, описания которых я представил, можно рассматривать как показательные для разных моментов анализа. Психика аналитика служит для полноты инсценировки переноса. Драма должна развиваться как серия историй (Luzes, 2001): она должна жить, пульсировать, воплотиться, найти выход. Для некоторых аналитиков само качество отношений «пациент — аналитик» запускает перенос, для других перенос (в  каком-то смысле заранее приготовленный пациентом с  помощью его экзистенциального опыта до встречи с аналитиком) влияет на качество отношений, как это нам четко формулирует Борди. В аналитической теории поля два элемента воздействуют друг на друга и создают друг друга. Грин (2005) говорит, что анализ — это процесс, в котором продвижение в сторону объекта мобилизует все трансформации прошлого, имеющие отношение к настоящей ситуации. Я бы добавил, что качества объекта совокупно определяют эти трансформации и, самое главное, что эти трансформации не являются вопросом самого процесса. Я понимаю, что моей работе (и моей концепции переноса) не  хватает линейной структуры, которую можно обнаружить у Мельтцера (1967) в «Психоаналитическом процессе», но я думаю, что работа поля (которую также можно сравнить с дыхательными или перистальтическими движениями) прекрасно изображается при помощи образов движения: приливы и отливы, подводное течение, волна, следующая за волной. Бесконечные возвратно-поступательные движения заставляют думать, что одно движение ведет к  завершению, но  потом начинается новое движение, новое расширение в виде непрерывного процесса конструирования, деконструирования и реконструирования историй, и в особенности аппарата по осмыслению историй. С этой точки зрения, истории становятся сетями, содержащими эмоции и паттерны и позволяющими разноцветным нитям переплестись в разные полотна.

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

Задача, которую я ставлю перед собой или которую мне поставили, относится к моей клинической практике. Именно поэтому я так часто ссылаюсь на мои предыдущие работы. Я делаю это из необходимости показать постепенное создание моей аналитической идентичности, показать процесс этой работы. Хотя не возникает никаких сомнений, что я разделяю базовое наследие любого аналитика — центральную роль истории пациента, инфантильность, сексуальность, значимость внутреннего мира пациента и  его объектов,  — я расцениваю его как более пригодное, более конструктивное и потенциально более открытое к  диалектическому подходу, чтобы подчеркнуть специфику моей аналитической кухни, последовательно структурированную в  течение многих десятилетий полноценной аналитической работы, зачастую с тяжело больными пациентами. Этот опыт, разумеется, объясняет тот факт, что мой интерес к  аппарату мышления, чувствования и сно-видения больше, чем к содержанию, хотя, конечно, первое не имело бы смысла без второго. Еще раз напомню, что в  моем способе работы именно сами пациенты снова и  снова пересказывают по-разному свои детские и семейные романы: они как живые элементы, безостановочно порождающие новые гештальты. Для меня эта история — фундаментальный вклад, оставленный третьей стороной, наподобие камеры хранения на  вокзале, в  которой содержимое чемоданов периодически меняется, с тем чтобы отобразить идентичности, пребывающие в постоянном состоянии изменения и открытые к будущему. Я мог бы показать все, что обычно демонстрируется в классическом психоанализе: вытеснение, возвращение воспоминаний, воспоминания о  травмах, реконструкция сцен из детства или важность имплицитных воспоминаний. Однако я предпочел обратить внимание на несколько, возможно, более редкие формы растений и  отдельные случаи затейливых листьев.

259

Избегание эмоций, проживание эмоций

260

Для меня на моей аналитической кухне история пациента  — это первоначально история возможных «нарративных производных», поскольку фокус моего интереса находится в  «сновидении на  сессии и  в особенности на  инструментах, которые его генерируют». В этом отношении я не так далек от Биона (1983), когда он описывает пациента, который сказал ему об операции на сердце: «Была ли операция действительно проведена или всего лишь был сделан надрез на коже — мне это не известно. Все, что я знаю, — что это мог быть психологический надрез». Я могу лишь познавать то, что рассказывается, и в большей степени — то, чему я являюсь свидетелем и соавтором. Каждый пациент, который приходит в  мой аналитический ресторан, всегда абсолютно отличается от других, и, по-моему, он имеет право развернуть свой анализ в том нарративном жанре, которому он отдает предпочтение: в  прошлом, настоящем или будущем. Для меня важным является то, как он работает, функционирование/дисфункция его психики вместе с моей, говорит ли он о себе в детстве, о своей жене или о «Стартреке». Тогда почему, вы можете спросить, я не делаю это, представив исследование целого случая, которое показало бы, что я имею в  виду под «осадком микротрансформаций» в  «стабильные макротрансформации», которые населяют внутренний мир пациента, а  позднее и  его историю в  непрерывном après-coup? Почему я не демонстрирую развитие с  течением времени способности осуществлять онейрическое мышление наяву (альфа-функция) или видеть ночные сновидения? Само собой разумеется, из  соображений конфиденциальности, которые не позволяют мне опубликовать полную историю анализа. Мне пришлось довольствоваться короткими отрывками, которые только сам пациент сможет узнать. Для меня разнообразие моделей всегда было источником любопытства, стимула и роста. Сравнение различных способов работы и обнаружение имплицитных моделей, лежащих

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

в их основе, является одной из самых интересных задач, которую мне довелось выполнять в разных ситуациях. Верно то, что существуют принципиальные различия в имплицитных моделях, техниках и теориях, но также я считаю, что есть часть анализа, которая работает независимо от знания, которым обладают пациент и аналитик, — а именно, это та часть, которая зависит от того, как психика этого конкретного аналитика «соединяется» с психикой этого конкретного пациента в этот конкретный день со всеми трансформациями, которые они порождают. Это именно та самая часть, которая всегда находится в работе и  которая на  самом деле является наибольшим общим знаменателем. Никто не продемонстрировал, что одна из моделей лечит пациентов лучше, чем другая: возможно, все мы можем сказать с  определенной долей уверенности, что этот конкретный аналитик, не важно какой он ориентации, заслуживает нашего доверия. Один вопрос остается без ответа: что я должен делать с  «неврозами» или «психозами переноса»? Должен ли я превратить их в способ функционирования, который, возможно, в какой-то момент оживет в каком-то месте в поле (с помощью какой истории, какого молчания или сно-видения, я не знаю) наряду со многими другим возможными новыми мирами, не являющимися чистым повторением или реконструкцией, а представляющими неожиданные и, к счастью, непредсказуемые открытия смысла? Что еще должно двигать нас в нашей увлекательной работе, как не желание обнаружить, что существует за пределами Геркулесовых столбов компульсивного повторения? Что находится в  параллельных вселенных, что ждет, когда звездолет «Энтерпрайз» продолжит свое путешествие? К счастью, мы не знаем ответа! Дать название тому, что мы делаем, без знания о том, что мы делаем, это, по моему мнению, и есть то, что мы исследуем в психоанализе. После того как я перевернул все вверх дном на своей аналитической кухне, мне нужно привести все в порядок. Я все

261

Избегание эмоций, проживание эмоций

262

еще (хотя и  с большей осознанностью) считаю, что перенос находится среди моих самых ценных инструментов до  тех пор, пока он используется имплицитно. Поставить его на передний план сродни желанию сохранить на  дистанции то, что пульсирует в кабинете в настоящем. Для меня маловажно, откуда он проистекает. Огден (1994) в интервью с Митчеллом однажды сказал, что встреча с другим человеком  — единственный способ высвободить крик, который вы не можете испустить в одиночестве, при условии, что другой не будет ошеломлен или затоплен им. Наконец, перенос — это в том числе и перенос дефекта: пациент, который передает нам свой крик, пациент, который передает нам свою нестерпимую боль, пациент, который говорит с холодностью о мороженом (ice-cream) Биону, прежде всего, передает свою «не-способность» альфабетизировать эти психические состояния. Он заставляет нас делать это вместо него, он вызывает rêverie, он принуждает нас тренироваться в контейнировании и расширять контейнер. Это заставляет Биона, проницаемого для отчаяния пациента, сделать трансформацию в  я кричу (I scream). Это приводит нас к передаче — на этот раз от нас к нему, — к нашей способности переплетать протосенсориальные и протоэмоциональные состояния в  образы: это помогает нам передать ему метод сно-видения наяву (развитие альфа-функции), это подводит нас к  тому, чтобы передать ему нити, с  помощью которых можно соткать более стабилизирующий контейнер, широкий и эластичный, это побуждает нас, пока мы видим сновидения за него, я повторяю, передать ему метод, я повторяю для себя, для чувствования, думания, сно-видения. Возможный первый образ касается пространства (поля), в которое сборщик вносит буквы или фрагменты букв алфавита: в этом рецептивном пространстве присутствуют некие мастера (развивающие и  трансформирующие функции), которые перерабатывают эти фрагменты в  буквы и  буквы во фрагменты речи. Постепенно, по мере того как эти фрагменты приобретают значение и  вес, они оседают благодаря на-

Глава 9. Вариации на тему переноса и контрпереноса

личию силы притяжения в  этом пространстве (внутреннем мире), откуда они затем непрерывно всасываются в  другое место в  этом пространстве, где слоги, предложения превращаются в истории, эти цветные ткани (истории и историю), которые другой сборщик в какой-то момент переносит из этого пространства в другие пространства, о которых мы ничего не знаем (внешняя реальность пациента). Второй образ отчетливо говорит нам о  поле, в  котором фрагменты с  неполным значением, сенсориальность, бета-­ элементы, изолированные альфа-элементы обрабатываются, альфабетизируются онейрическими, контейнирующими, ткущими значение функциями поля, функциями, пока еще дефективными в  пациенте, но  которые затем им интроецируются или развиваются через копирование их из  самого поля. В  таком поле у  нас есть два вида сновидческого функционирования: неустанное функционирование кинооператора (альфа-функция) и  другое, больше похожее на  работу режиссера, сновидящего альфа-элементы, которые появляются во время ночного сна; мы можем рассматривать последнюю функцию как альфа-метафункцию или как функцию по режиссуре и монтированию, выполняемую аппаратом по видению сновидений. По сути, пусть даже и на другом языке, это то, о чем говорит Риоло (1998) в своем введении к «Сочинениям» Коррао, когда, заявив, что «существуют символические системы, отвечающие за расшифровку и передачу смысла, и символические системы, отвечающие за производство и трансформацию смысла», он утверждает, что «идея Коррао заключается в том, что психоанализ принадлежит к последним: он представляет собой систему, генерирующую новые мысли». В своем анализе Валентина порождает монстров из неизвестных миров, пока она ждет посылку, монстров, которых я представил в  своем rêverie о  «Вторжении похитителей тел». Марго сделала что-то похожее с большой коробкой, которую она подарила мне, где марля приобрела значение, которого у нее не было до нашей встречи с ней.

263

Избегание эмоций, проживание эмоций

Я мог бы сказать что-нибудь провокационное о  первом сновидении Доры (Freud, 1901). Возможно, Дора просто хотела сообщить, что она стала жертвой эмоционального пожара, и что, хотя это правда, что в аналитической работе были вещи, которые она считала ценными (драгоценности для спасения), но, вспоминая сицилийскую пословицу, “Fuiri è briogna ma è sarbamento ’i vita”, бегство — это позор, но оно спасает жизнь. Это уже предвосхищало идею, что ее путь к спасению лежал через прекращение аналитической работы с помощью побега. В глубине души, возможно, она была права: совершив побег, она спасла себя от опыта, который был слишком эмоционально интенсивным, чтобы пережить его. И я считаю, что Фрейд был поджигателем, который воспламенил в пациентке эмоции, для взаимодействия с которыми у психоанализа еще не было достаточных средств противопожарной или гражданской обороны. Поэтому я полагаю, что всегда полезно следить за тем, что кипит в горшке: это помогает нам корректировать аналитическую еду, чтобы удостовериться, говоря словами Биона, что пациент имеет достаточно оснований, чтобы вернуться на следующий день (и сильно не обжечься при этом!). Как это и подобает любому хорошему ресторану или по крайней мере любому достаточно хорошему ресторану.

Глава 10

Психоаналитические упражнения

Эта глава задумана как своего рода практическое учебное пособие, которое подразумевает, что ответы на вопросы можно найти в первой части книги (а также в моих предыдущих работах). Я думаю, это полезно, потому что аналитик должен быть подвижным: чтобы понимать, коммуницировать, обогащаться, он должен знать не  только свой собственный язык, но и языки других. Я надеюсь на то, что эти упражнения будут стимулировать способность аналитика мыслить, фантазировать и играть. Само собой разумеется, вне контекста (или даже в  рамках заданного контекста) не может быть правильного ответа. Я повторюсь, что это лишь упражнения «у станка», который служит для того, чтобы помочь аналитику выйти на сцену более подготовленным.

Упражнение 1 Давайте представим пациента, находящегося в анализе, который в какой-то момент сессии говорит: «Вчера мой компьютер был завален таким количеством писем, что он сломался».

265

Избегание эмоций, проживание эмоций

Аналитик 1: «Нечто подобное происходило с вами, когды вы были ребенком и  ваша мать невыносимо кричала на вас, что позднее послужило причиной многих проблем с вашим начальством, чье малейшее замечание парализует вас». Аналитик 2: «Вчера, возможно, я слишком много вам сказал, и вас затопило». Аналитик 3: «Спам — это проблема». Аналитик 4: «Кто прислал вам столько писем?» Аналитик 5: «Я могу представить, как сильно вы злитесь на людей, которые прислали вам все эти письма». Аналитик 6: «Были среди них хотя бы интересные письма?» (а) П  опробуйте объяснить, что думал каждый аналитик, перед тем как ответить, и какую предполагаемую опорную модель он использовал. (б) Добавьте другие возможные ответы, объясняя теоретическую модель, скрытую в ответах. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 2

266

Как вы думаете, что является правдой в психоанализе? Историческая правда? Нарративная правда? Эмоциональная правда? Приведите примеры, обосновывающие ваш ответ / ваши ответы. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Глава 10. Психоаналитические упражнения

Упражнение 3 После интерпретации переноса в понедельник на сессии пациент говорит: «Сегодня дорога была ужасной, за мной вплотную ехал грузовик, и я был в ужасе от того, насколько близко он находился позади меня». Аналитик 1: «Есть часть вас, которая в  отсутствие анализа преследует вас, и  вы не  знаете, как избежать этого преследования». Аналитик 2: «Вероятно, на прошлой сессии я слишком много интерпретировал и мои слова были грузовиком». Аналитик 3: «Это ужасный опыт, совсем как в фильме “Дуэль”». Аналитик 4: «ЭТО ужасный опыт, совсем как в фильме “Дуэль”». Аналитик 5: «Значит, мне стоит ездить медленнее». Аналитик 6: «А нельзя ли было ехать быстрее?» Аналитик 7: «Грузовик нависал так же, как ваш отец, проверяющий вечером, сделали ли вы домашнюю работу». (a) П  опытайтесь представить, как пациент (как вы его представляете) ответил бы на каждую из этих интерпретаций. (б) Попытайтесь представить, как пациент, приближающийся к завершению анализа, ответил бы на каждую интерпретацию. •  Как бы ответил пациент с сильной паранойей? •  Как бы ответил пациент с обсессией? •  Как бы ответил пациент с фобией? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

267

Избегание эмоций, проживание эмоций

Упражнение 4 Если пациент сказал одну из следующих вещей: • Я переживаю из-за атипичной пневмонии, поскольку мой сын в Китае. • Вчера я видел по телевизору фильм, в котором ковбои зверски убили индейцев. •  Когда я был маленьким, я ужасно боялся докторов. • Мою секретаршу преследует кто-то с  психическим расстройством. •  Мне приснился сон, в котором на кошку напал питбуль. (a) В  се ли эти формулировки имеют одинаковое коммуникативное значение? Почему да или почему нет? (б) Эти формулировки имеют одинаковое коммуникативное значение по сравнению с предыдущим примером с грузовиком? Да или нет? Почему? (в) К  акие рисунки нарисовал бы ребенок вместо этих вербальных формулировок? (г) В  какие бы он играл игры, которые бы соответствовали этому опыту? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 5

268

«Моя жена, как вы знаете, находится в  депрессии на  протяжении долгого времени, поэтому она не хочет заниматься со мной сексом, или, по крайней мере, мне так сильно приходится настаивать на  этом, что я теряю интерес. Поэтому, когда в какой-то момент во время рождественских каникул Мариса ясно дала понять, что она не против, я не стал отказываться. Я начал с ней отношения, которые, вместо того чтобы вызвать

Глава 10. Психоаналитические упражнения

у меня чувство вины, дают мне энергию, и даже отношения с моей женой, кажется, становятся лучше». К каким интерпретациям мы можем прийти по  поводу того, что пациент сообщает, рассказывая эту историю? О чем мы могли бы подумать? Что вы могли бы сказать? Какого рода этот пациент мог бы быть и на каком этапе анализа? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 6 «Я пришел домой преисполненный энтузиазма и  эмоций и рассказал жене о своих планах по поводу новой книги. Она отреагировала, сказав, что в этом нет смысла. Я почувствовал себя подавленным и разозлился. Я принялся за работу на компьютере. Даже умудрился уронить свои очки и  разбить их. Весь прогресс, которого я достиг днем, превратился в  дым, потому что мне нужно было купить новые очки». Какие интерпретации могут быть даны в  этом случае? Какой бы была интерпретация переноса? И  интерпретация в  переносе? А  какой бы была интерпретация, центрированная на функционировании внутреннего мира? Это нарратив? Он насыщенный? Ненасыщенный? Историко-реконструирующий? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 7 «Когда я шел на  сессию, я стал свидетелем сцены, которая невероятно разозлила меня, настолько, что я захотел сделать

269

Избегание эмоций, проживание эмоций

что-нибудь: мать кружила на  велосипеде, в  то время как ее маленькая дочка бежала за ней, пыхтя и все больше задыхаясь. А ее мать сказала: “Не останавливайся, так ты сбросишь хоть сколько-то веса”». Ответьте на те же вопросы, что и в предыдущем упражнении. И на один дополнительный: какое сновидение можно рассказать, чтобы выразить подобный эмоциональный опыт? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 8 После некоторого самораскрытия, сделанного аналитиком, пациент отвечает с облегчением, что знание того, что аналитик рассказал о себе, очень помогает ему. Вскоре после этого он сообщает о том, что кто-то на машине не остановился на  запрещающий знак и  сбил его. В  результате он ударился головой о землю, лишился памяти и чувствовал себя рассеянным в течение долгого времени. О чем, кажется, говорит пациент? Что можно было бы ответить на эту коммуникацию? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 9

270

Какая разница между классической концепцией интерпретации Стрейчи, интерпретацией переноса, интерпретацией в  переносе и  интерпретацией переноса в  понимании французских психоаналитиков? Приведите клинические примеры.

Глава 10. Психоаналитические упражнения

____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 10 Что такое après-coup? В какой модели его использование особенно и неизменно присутствует? Приведите пример. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 11 Каким образом может пониматься концепция проективной идентификации? Приведите пример. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 12 Что такое разыгрывание (enactment)? Отыгрывание вовне (acting out)? Отыгрывание внутрь (acting in)? Что такое бастион? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

271

Избегание эмоций, проживание эмоций

Упражнение 13 «В моем сновидении насекомые и  монстры преследовали меня до самой моей спальни. Я был в ужасе». Какими могут быть мысли аналитика по поводу этого высказывания? Предложите семь возможных записанных интерпретаций. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 14 После первого летнего перерыва: «В детстве я очень любила собаку, боксера по кличке Ларри. Он следовал за мной везде по пятам все время. Я ему нравилась, и он мне нравился. Потом в один день он пропал, и с тех пор я о нем ничего не слышала. Наверное, его сбила машина или его убили». Какими могут быть мысли аналитика по поводу этого высказывания? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

272

Предложите семь возможных вербальных интерпретаций. 1.   ____________________________________________________________ 2.   ____________________________________________________________ 3.   ____________________________________________________________ 4.   ____________________________________________________________ 5.   ____________________________________________________________ 6.   ____________________________________________________________ 7.   ____________________________________________________________

Глава 10. Психоаналитические упражнения

Упражнение 15 «Я опоздал сегодня из-за пробок и из-за того, что полиция перекрыла несколько дорог». Какими могут быть мысли аналитика по поводу этого высказывания? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Предложите семь возможных вербальных интерпретаций. 1.   ____________________________________________________________ 2.   ____________________________________________________________ 3.   ____________________________________________________________ 4.   ____________________________________________________________ 5.   ____________________________________________________________ 6.   ____________________________________________________________ 7.   ____________________________________________________________

Упражнение 16 «Несмотря на множество моих опасений, включая страх подхватить такую болезнь, как гепатит или столбняк, сейчас я решилась проколоть уши». Какими могут быть мысли аналитика по поводу этого высказывания? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Предложите семь возможных вербальных интерпретаций. 1.   ____________________________________________________________ 2.   ____________________________________________________________ 3.   ____________________________________________________________

273

Избегание эмоций, проживание эмоций

4.   ____________________________________________________________ 5.   ____________________________________________________________ 6.   ____________________________________________________________ 7.   ____________________________________________________________

Упражнение 17 «Когда я была маленькой девочкой, моя мать сказала мне однажды, чтобы я попросила отца перестать заниматься с ней сексом хоть на какое-то время». Какими могут быть мысли аналитика по поводу этого высказывания? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Предложите семь возможных вербальных интерпретаций. 1.   ____________________________________________________________ 2.   ____________________________________________________________ 3.   ____________________________________________________________ 4.   ____________________________________________________________ 5.   ____________________________________________________________ 6.   ____________________________________________________________ 7.   ____________________________________________________________

Упражнение 18

274

«Когда я была маленькой, я однажды оказалась в  комнате с мужчиной, которого не знала. Мне было очень страшно, и я не знала, что делать. Потом все погрузилось во мрак». Какими могут быть мысли аналитика по поводу этого высказывания? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Глава 10. Психоаналитические упражнения

____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Предложите семь возможных вербальных интерпретаций. 1.   ____________________________________________________________ 2.   ____________________________________________________________ 3.   ____________________________________________________________ 4.   ____________________________________________________________ 5.   ____________________________________________________________ 6.   ____________________________________________________________ 7.   ____________________________________________________________

Упражнение 19 Пациент рассказывает об  агрессивном брате-алкоголике, с которым он не желает иметь ничего общего, даже несмотря на то, что его мать хочет, чтобы он присматривал за ним. Также он добавляет, что его брат отказывается принимать «нет» в  качестве ответа и  может стать опасным, если кто-нибудь откажет ему. Он добавляет, что ему также сложно мириться с отказами и,  когда это происходит, он чувствует, что ему необходимо остудить что-то кипящее внутри. О чем говорит пациент? В чем очевидно заключается(ются) проблема(ы)? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 20 Какие из  нижеследующих коммуникаций могут говорить о  том, что аналитик должен быть более интерпретативным и проницательным или, наоборот, менее активным?

275

Избегание эмоций, проживание эмоций

• Когда у меня очень мало работы, я начинаю скучать. • На днях я смотрела фильм в кинотеатре, знаете, тот, что снял Росселлини, «Стромболи», в котором извергается вулкан. • Аналитик моей подруги Клары связывает все, что говорит Клара, с  ней самой, поэтому Клара научилась, каких тем нужно избегать и чего не говорить. • Мой муж неделями не занимается со мной любовью. • Моя кошка очень пугается, когда собака приближается слишком близко. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 21 С точки зрения отношений , какие существуют риски при чрезмерно активной и  настойчивой интерпретативной деятельности? Также с  точки зрения отношений , каковы, с  другой стороны, риски чрезмерного развития в  ситуации отсутствия значительной интерпретативной активности ( )? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 22

276

В начале недели пациентка рассказывает аналитику о своей матери, которая однажды забыла ее в супермаркете и поняла, что она сделала, только через несколько часов. Она вернулась обратно в  супермаркет, совершенно запыхавшаяся. Ее дочь все еще была там, но потом ее допросила полиция.

Глава 10. Психоаналитические упражнения

Как мы можем определить, относится ли этот случай к части семейной истории или это является коммуникацией в «здесь и сейчас», или это относится к области реконструкции, и нужно ли это интерпретировать в текущем переносе? Как это можно интерпретировать? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 23 Сказав, что ее родители категорически против ее анализа, молодая пациентка рассказывает следующее сновидение во время первой сессии: «Я была в  машине с  кубинским парнем, с которым я встречалась, и мы начали целоваться и обниматься, потому что я хотела этого. Я хотела, чтобы меня нежно обнимали, и он был таким ласковым, таким мягким. Единственное, он хотел большего, а  я нет. Потом в  итоге я согласилась раздеться догола, и мы были оба голые и близко друг к другу. Рядом с нами находился микроавтобус с группой парней. Они танцевали и  казались довольно счастливыми. А потом он захотел заняться любовью. Он зашел за машину и уговорил меня пойти за ним. В тот самый момент я поняла, что моя тетя из  Рима наблюдает за мной. Она сказала: “Ты не можешь делать это, пока я здесь”. И потом где-то еще стояли мои родители, которые были в ярости на меня, оттого что я ушла из дома, ничего не сказав им, и потом, — она понизила голос, — еще кое-что произошло, о чем я не хочу говорить. Было слишком ужасно обнаружить там мою тетю, чересчур стыдно, это было похоже на  присутствие контролирующего наблюдателя». Можно ли интерпретировать это сновидение как таковое? Почему? Что оно могло бы значить?

277

Избегание эмоций, проживание эмоций

Можно ли использовать в качестве ассоциаций то, что говорит пациент до и после сновидения? Почему? Можно ли использовать в  качестве ассоциации то, что приходит в голову аналитику? Почему? Нужно ли активно просить пациента привести ассоциации, раскрывающие латентный текст сновидения? Почему? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 24

278

При многих патологиях проблема заключается в  том, как справиться с  архаическими аспектами селф, скоплениями бета- (или бальфа-) элементов, я назову их «питбулями» для пояснения концепции. При фобиях питбули размещаются в каком-то месте, которое становится фобической областью или фобическим объектом, и все, что остается потом делать, — это избегать их. При обсессивных синдромах питбуль находится под постоянным контролем и удерживается в клетке благодаря использованию ритуалов. При ипохондрии питбуля загоняют в угол, где он постоянно находится под наблюдением. Люди с  расстройствами характера яростно занимаются эвакуацией. Как справляются с питбулем люди, страдающие: (a) истерией, (б) психосоматическим заболеванием, (в) паническими атаками? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Глава 10. Психоаналитические упражнения

Упражнение 25 Пациент говорит, что он купил фантастический фотоаппарат, и следом рассказывает эпизод, в котором к нему подошел фотограф и попросил разрешения сфотографировать его милую маленькую дочку для каталога одежды, предоставив в  качестве рекомендации имя и адрес модного дома. Мужчина сделал много фотографий, но потом пациент погрузился в сильную тревогу от того, что фотограф мог оказаться педофилом или членом какой-нибудь преступной организации. Он решил убрать свое имя из телефонного справочника и снять табличку с ним со входной двери. О чем, возможно, говорит пациент? Что мог бы сказать ему аналитик и в каком стиле? С каким видом тревоги мы имеем здесь дело? Какие «проблемы» могут быть у этого пациента? На каком этапе анализа это могло произойти? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 26 Вечернюю сессию в четверг аналитик завершил вдумчивой, взвешенной интерпретацией переноса, соответствующей тревоге пациента по поводу разлуки с аналитиком. В пятницу утром пациент смотрит на  стену в  комнате и спрашивает: «Эта картина всегда была там? Это типичная картина психоаналитика». Какого рода коммуникацию совершает пациент? Как мог бы вмешаться аналитик? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

279

Избегание эмоций, проживание эмоций

Следующая сессия (в понедельник) начинается с того, что пациент говорит, что его личный тренер велел ему поработать еще на велосипеде и увеличить скорость, но после этого оставил его одного. Какие интерпретации, комментарии, интервенции можно было бы здесь сделать? И почему стоит выбрать одно вместо другого? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 27 Пациент рассказывает о том, что у него есть небольшая компания, которая занимается звуковым и световым оформлением праздничных мероприятий. Он одет в футболку с акулой, которая демонстрирует свои острые зубы, и  ниже надпись: «Не беспокойся, в Альпах акулы не водятся». Затем он начинает говорить не останавливаясь, производя новые образы, истории и рассказы, будучи в очень взбудораженном состоянии, так что создается впечатление, что он эвакуирует мысли и образы. Что, как мы думаем, может происходить в психике пациента и в его отношениях с аналитиком? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 28 280

Аналитик объявляет об отмене последней сессии на неделе, и на следующий день после этого сообщения пациенту снится женщина за рулем «белого Fiat Uno», потом — что он не мо-

Глава 10. Психоаналитические упражнения

жет найти место для парковки своей машины, и позднее ему снится женщина, которая стреляет сначала ему в руку, а потом в сердце. У нее глаза умалишенной, и она напоминает ему соседку, живущую поблизости, которую он очень боится. Как можно было бы интерпретировать это сновидение? Или нам нужны ассоциации пациента, которые помогут нам получить доступ к скрытому смыслу сновидения? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 29 Пациентке снится, что ей снится сновидение о том, что у нее рак желудка, однако опухоль внешняя, покрытая какой-то сине-зеленой плесенью с сочащейся из нее жидкостью. Аналитик испытывает отвращение, пока она рассказывает это сновидение. Он надеется, что пациентка не придет на следующий день, и вспоминает свое собственное сновидение, которое ему приснилось накануне: там было что-то вроде кувшина, ящика / кувшина Пандоры (думает он в  своем сновидении), и,  несмотря на  то, что кувшин все же был закрыт крышкой, каким-то паукам и  другим неведомым жутким насекомым удалось выползти наружу. Аналитик заболевает гриппом на следующий день после сессии, пропуская неделю анализа. Какие выводы мы можем сделать из того, что произошло? На основании какой теории? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

281

Избегание эмоций, проживание эмоций

Упражнение 30 Аналитик: Вы часто отказываетесь от моей помощи. Пациент: Многие мне говорят об этом, даже мои родители. Они говорят: «Ты никому не разрешаешь тебе помочь». Проблема в том, что происходит, когда я показываю им свою любовь, свое страдание: они хотят уединения и чтобы их не беспокоили. Аналитик: Для меня это подтверждает то, что вы опасаетесь, что я недоступен для вас и не воспринимаю ваши эмоции. Пациент: Мой муж невыносим: он всегда хочет заниматься сексом со мной сзади, он даже будит меня среди ночи, чтобы удовлетворить свои потребности, вообще не заботясь о моем удовольствии. Аналитик: … Что, вероятно, развернулось в этой повествовательной последовательности? Почему в нарративе появилась сексуальность? О чем мог думать аналитик? Как он мог вмешаться? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 31

282

Маленькая девочка возвращается с летних каникул, запыхавшись, она говорит, что бежала всю дорогу. Она продолжает говорить о том, что ей не было страшно, когда ее мать ушла. Потом она рассказывает об однокласснице, которая не делала домашнюю работу, заданную на каникулы, и даже не купила учебник, возможно потому, что у нее не было денег.

Глава 10. Психоаналитические упражнения

К тому же она рассказывает о подруге, которую называют «большой поросенок» и которая переехала. После этого она сообщает, что ее сестра разбрасывает все их игрушки и потом она должна приводить их в порядок. Сессия заканчивается на том, что она рисует два рисунка. На  первом изображена девочка в  коробке с  большим количеством игрушек, на втором — стальная птица со стальным хвостом и железными когтями, хорошо спрятанная под чемто вроде розового детского комбинезона. Что следует думать об этих коммуникациях? Как можно их интерпретировать/комментировать? Какой была бы аналогичная коммуникация, если бы ее совершил сорокалетний обсессивный инженер после первого летнего перерыва в анализе? И какие могли бы присниться сновидения инженеру вместо рисунков? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 32 Пациент, который работает терапевтом, возвращается с летних каникул и  начинает говорить о  случаях, с  которыми он имел дело. В  частности, он акцентирует свое внимание на  пациентке, которая настолько эмоционально привязана к  своему мужу и  детям, что, когда они уходят, с  ней случаются истерики. Потом он описывает женщину-пациентку, чей муж потерял свою работу,  — когда она услышала эту новость, ей показалось, что земля уходит из-под ее ног. Муж раним, и, более того, его охватывает дрожь, как будто у него какое-то неврологическое заболевание. После этого он рассказывает о ночи, проведенной на дежурстве, во время которой его вызвали к пациенту, у которого был приступ острой

283

Избегание эмоций, проживание эмоций

боли в животе, не нашедшей клинического подтверждения, и к пациенту со случаем дисфагии, снова без каких-либо органических признаков. Затем он рассказывает о  безмятежных каникулах, проведенных с девушкой на Сицилии, и заканчивает сновидением, в котором был питбуль с будто бы расщепленной личностью: его привели на  шоу как пуделя, украшенного лентами, однако потом его запирают в клетке, в которой он так свирепо рычит, что никто не смеет приблизиться к нему. Что сообщает пациент? Как можно работать с подобной коммуникацией, которая так сильно напоминает матрешку? О чем, кажется, говорит сновидение? Как могла бы быть рассказана та же «история» восьмилетним ребенком с фобией, который вернулся в школу (в анализ) опять же после летних каникул? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 33

284

На продвинутом этапе анализа с психотерапевтом, который рассказывает о депрессивном пациенте, которого он не знает, как лечить, и  которому он не  понимает, что говорить, аналитик предлагает интерпретацию, касающуюся сложности вступления в контакт с очень депрессивной частью селф, с которой тот пока что не может установить связь. Пациент отвечает, описывая проявления жестокости по отношению к животным, свидетелем которых он оказался. Он постепенно становится все больше и больше злым на людей, причиняющих вред животным и  заставляющих его испытывать желание убить этих мучителей.

Глава 10. Психоаналитические упражнения

Он добавляет, что не знает, как быть с серьезными заболеваниями. Он говорит о том, что не уверен, что хочет продолжать быть психотерапевтом, что он хотел бы перестать иметь дело с пациентами. Что можно подумать об этой клинической последовательности? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Как можно было бы это расшифровать, если все это перенести на два года назад или на два года вперед в анализе того же самого пациента? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Почему временной интервал (двумя годами раньше и двумя годами позже) может иметь значение? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 34 Маленькая девочка приходит после летних каникул и  говорит о  том, что она осуществила ferrata («железный путь», т. е., путь в  горах, оснащенный металлическими лестницами и  т.  д.): ей пришлось спускаться вниз по  длинной лестнице при помощи крюков, и она боялась упасть. Чтобы собраться с духом, она начала петь, но ее мать накричала на нее, чтобы она прекратила.

285

Избегание эмоций, проживание эмоций

Какую коммуникацию совершает девочка? Как это можно понимать? Как подобный опыт был бы передан взрослым? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 35 Мальчик, у  которого лицо маленького взрослого, говорит на сессии о том, что «ему приходится ходить по одной и той же дороге и  посещать одни те же места». Он говорит монотонным голосом и без тени эмпатии. Он рисует черно-белый рисунок, на  котором, как он говорит, все нормально. После чего он говорит, что встревожен и не может спать, потому что уже думает о рождественских подарках. После интервенции, сделанной аналитиком, он рисует рисунок, пестрящий цветными пятнами, затем цветными кругами, затем лабиринтами и, в довершение ко всему, прямыми серыми линиями, он говорит, что «все нормально», но ему «скучно». Какая разворачивается коммуникация? Какой вид диагноза можно было бы поставить? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 36

286

Пациент испытывает нужду поддерживать значительную эмоциональную дистанцию. Потом он рассказывает о новом типе автомобиля, в котором ручной тормоз срабатывает автоматически в разных ситуациях при их обнаружении датчиками.

Глава 10. Психоаналитические упражнения

Как нам следует думать об «этом ручном тормозе»? Как о  «полезной» защите, о  чем-то, что необходимо пациенту на этот момент времени? Или как об атаке на связь с аналитиком и зависимости от него? Почему? Насколько иначе эта проблема была бы выражена пятилетним ребенком с фобией животных? Или полицейским с фобией оружия? Или инженером, отвечающим за шлюзовые ворота плотины? В какую игру мог бы играть трехлетний ребенок с боязнью огня, которая означала бы то же самое? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 37 В момент, когда пациент начинает отказываться от аутистических защит, ему снится сновидение: «Я пришел в неизвестное для меня место, там был ресторан, в котором официантка вела себя фамильярно, еще там было ограждение, за которым паслись лошади, и  там были какие-то пугающие женщины с бензопилами». Аналитик, частично используя то, что он «чувствует» по  отношению к  пациенту, дает интерпретацию о  том, что пациент совершает прорыв в  своей эмоциональной жизни; возможно, официантка — это сам аналитик, которого невозможно полностью контролировать. Это означает быть способным проживать эмоции мирно, так же как мирны лошади, которых держат за ограждением, в  том числе это влечет за собой активацию эмоций, опасному нападению которых он чувствует, что подвергается, — такому же опасному, как женщины с бензопилами.

287

Избегание эмоций, проживание эмоций

После короткого молчания пациент говорит: «Мне кажется, что мне снился еще один сон: я пошел в ресторан, чтобы поесть с друзьями, и еда была вкусной, но еще там были блюда, которые были слишком тяжелыми, потом вдруг из кухни вышли повара с дубинками и начали бить всех по голове, равно как в сценах, где полицейские бьют людей на демонстрациях». Какие можно было бы сделать комментарии в  этот момент? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 38 Однажды пациент, страдающий от панических атак, а также с фобией ножей, говорит во время сессии: «Да, это правда, я люблю помидоры, пиццу, я мог бы прожить на одной пицце, все красное, клубнику, клюкву, мне нравится все: цвет, вкус, они сладкие». Какие у  нас могут возникнуть фантазии по  поводу этой коммуникации? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 39

288

Пациент, который завершил длинный и, по его собственной оценке, хороший анализ, делает запрос на  новый анализ. У него создается впечатление, что он расставил все по местам в своей жизни. И тем не менее есть что-то, что он не знает, как выразить, и  это заставляет его чувствовать себя плохо. После этого он рассказывает сон: он в  красивом доме, верх-

Глава 10. Психоаналитические упражнения

ние этажи которого отремонтированы, картины развешаны на  стенах умело и  со вкусом. Потом он приходит в  ужас от того, что все картины падают на пол, вместе с керамическим блюдом, которое издает пронзительный крик. Он продолжает говорить о том, что в детстве ему всегда было страшно, он даже помнит чувство ужаса, которое он испытывал в  своей кроватке. Обычно он раскладывал мягкие игрушки в идеальном порядке вокруг себя, но он боялся того, что было под кроватью, хотя не  знал, что это может быть: волк, дьявол? Так или иначе, что-то жутко страшное. Аналитик, который слышал это уже несколько раз, предложил интерпретацию о том, что пациент боится его, аналитика. Однако он чувствовал, что это не то, есть что-то еще под кроватью… Но он не знал, что это. Что нам следует подумать об этой истории? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Как можно было бы рассказать о  той же проблеме, используя другой сюжет? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Если бы пациент был ветеринарным врачом, какой мог бы он поведать рассказ на ту же основную тему? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

289

Избегание эмоций, проживание эмоций

Упражнение 40 Обязательно ли мужское гомосексуальное функционирование ( ) и женское гомосексуальное функционирование ( ) между психиками связано с биологическим полом? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ В каком смысле вы имеете в виду то, что вы сказали? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 41

290

Анна начинает рассказывать о  своих нежных гомосексуальных отношениях с Мартиной, о том, что нет ничего прекраснее, чем вечера, которые они проводят вместе перед камином, лаская друг друга, возможно, поедая десерт. После этого Анна рассказывает о своем брате, который сильно ненавидит их родителей, и о  том, что с  ним практически невозможно установить контакт. Она и  Мартина занимаются волонтерством, в частности помогая обездоленным детям. Она говорит о  том, что боится одиночества, потому что на самом деле ее одиночество оживляется присутствием чего-то, что она не может описать; также она боится темноты. Страх мешает ей сдавать экзамены в университете. Она все время говорит тихим голосом, иногда все же краснея. После этой первой встречи что мы можем фантазировать об этой истории? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Глава 10. Психоаналитические упражнения

____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 42 Спустя несколько лет анализа Анна начинает жить с Джиджи, с которой у нее противоречивые, но динамичные отношения. Она купила себе большую черную собаку и, несмотря на  недовольство Джиджи, хочет прикрепить розовый бант к ее хвосту. Теперь она говорит более уверенным, более спокойным голосом, хотя часто с очаровательной, но довольно неискренней улыбкой на лице. Какие трансформации произошли в Анне, какой путь для нее мы можем представить, какую работу еще предстоит сделать? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 43 Страдающая анорексией видит себя толстой и  некрасивой, потому что: (a) У нее ошибочное представление? (б) У нее искаженное восприятие реальности? (в) У нее бредовое восприятие своего тела? (г) В  своем воображении она видит образ себя, отраженный ее «попечителями»? (д) Ее взгляд на себя похож на некое ультразвуковое сканирование, то есть она видит не только внешность, она видит себя такой, какая она есть на самом деле изнутри: полная гнева, ненависти или, по крайней мере, протоэмоций, которые заставляют ее «раздуться и гадко выглядеть»?

291

Избегание эмоций, проживание эмоций

Почему часто булимическое поведение чередуется с анорексией? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 44 Почему страдающая анорексией хочет еще больше похудеть? (a) Чтобы достичь совершенного эстетического/аскетического идеала самой себя? (б) Чтобы дать адекватный ответ на бредовое восприятие, которое у нее есть о самой себе? (в) « Уменьшить» Халка, который есть у нее внутри, истощая его, с  надеждой на  то, что, если питбуля не кормить, он сможет превратиться в пуделя? Если (в) верно, тогда булимическое поведение парадоксально или оно соответствует другой стратегии? И если это так, то какой стратегии? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 45

292

«Когда я смотрю на себя в зеркало, мне кажется, что я ужасна, и  когда я пытаюсь сбросить вес  — и  тогда я все равно чувствую себя толстой, — и когда я сбрасываю с себя оковы и объедаюсь вплоть до набора двадцати килограмм за очень короткий период времени. Мне также некомфортно на работе, я беру отгул, я сбегаю и чувствую себя комфортно, лишь катаясь по  подземной линии метро, которое напичкано иммигрантами. Там я могу успокоиться».

Глава 10. Психоаналитические упражнения

Даже при отсутствии контекста, на  какие размышления наталкивает эта коммуникация, приведенная молодой девушкой, пациенткой с расстройством пищевого поведения? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 46 Мальчик появляется на сессии (на данный момент он ходит два раза в неделю до тех пор, пока родители не смогут организовать третью сессию), показывая небольшой, все еще кровоточащий порез на пальце. Потом он ищет какую-нибудь веревку, с  помощью которой он пытается зафиксировать альпиниста-монстра-робота, чтобы тот не упал со стены. Однако, несмотря на добавление двух кусков скотча, он говорит: «Сегодня, похоже, не выйдет прикрепить его к стене: он слишком много весит». К концу сессии он запрыгивает на кушетку со словами: «А теперь — смертельный прыжок!» После этого он сооружает «ледяную дорогу» из листов бумаги, добавляя: «Будем надеяться, что мост не  разрушится под весом снега». Какую основную тему, по всей видимости, выражает ребенок? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Как та же тема могла бы быть выражена взрослым пациентом, страдающим от фобий? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

293

Избегание эмоций, проживание эмоций

____________________________________________________________ ____________________________________________________________ И что бы произошло, если бы пациентом был инженер среднего возраста с обсессией? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 47 Марчелло  — трехлетний ребенок, чья мать никак не  может свыкнуться с идеей, что он должен находиться в кабинете наедине с аналитиком. После долгого периода, во время которого она присутствует на сессии, она, наконец, соглашается подождать ребенка за пределами кабинета. На следующий день она звонит со словами, что не может привести Марчелло на  сессию, потому что «он практически отрезал себе палец, разрезая лимон ножом пополам, и поэтому он оказался в отделении скорой помощи». О чем говорит мать Марчелло? Приведите не  менее пяти возможных комментариев об этой женщине. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

294

Могла бы та же основная тема быть выражена взрослым пациентом с психосоматическим заболеванием? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Глава 10. Психоаналитические упражнения

____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Или взрослым пограничным пациентом? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 48 Пациент страдает от обсессивного расстройства, которое побуждает его совершать неоднократные ритуалы по закрытию дверей и окон из опасения, что «кто-нибудь» проникнет в дом. Иногда он покупает старые выпуски газет, потому что боится, что он мог сбить или убить «кого-нибудь» на улице. Он с  отчаянием проверяет свои банковские выписки из страха того, что «кто-нибудь» может получить доступ к его счету и воспользоваться всеми его деньгами. Сейчас он больше в ладах с собой, потому что его жене удалили опухоль из почки и повторное ультразвуковое сканирование и сцинтиграфия не выявили каких-либо раковых клеток. О чем, кажется, говорит пациент? Какие другие способы совладания могли бы быть у пациента при таком же уровне тревоги? В ситуации, когда тревожность повышается, какие могли бы быть симптомы? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Как может быть выражена в  рассказе та же проблема трехлетним ребенком? Восьмилетним? Шестнадцатилетним подростком?

295

Избегание эмоций, проживание эмоций

____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 49 В случаях стокгольмского синдрома жертвами похищения или насильственного увоза обычно являются женщины, которые «влюбляются» в похитителя. Мы можем представить, что это способ справиться с чрезмерным преследованием, сделав решительный шаг и «полюбив» преследователя, чтобы «успокоить» его. Если молодой человек чувствует после психотического срыва, что «левая сторона» поменялась с «правой стороной», после чего ему снится сновидение о том, что пункт управления захватили бандиты, сбежавшие из тюрьмы, какой тогда симптом может развиться? В соответствии с каким течением мысли? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 50

296

Пациент задает много вопросов о  «других людях», которые ложатся на кушетку: «Кто они? Они люди или нет?» О чем, возможно, говорит пациент? Как мог бы ответить аналитик? Как мог бы задать тот же вопрос ребенок в анализе? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Глава 10. Психоаналитические упражнения

Упражнение 51 Пациентка говорит, что не хочет беременеть, потому что тогда она себя почувствует «безбилетником на борту». Аналитик интерпретирует это, говоря, что пациентка боится появления эмоций, которые она хочет оставить скрытыми и тайными. Она говорит о  друге, который учится на  фотографа и которому никогда не  удается правильно использовать фотометр, в итоге он попусту тратит бесчисленное количество фотопленки. Что, вероятно, случилось? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Воссоздайте другую диалоговую последовательность с тем же значением. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 52 Пациент на сессии рассказывает о том, что ребенок, находящийся у него в психотерапии, написал в его кабинете и ему, действительно, пришлось потрудиться, чтобы высушить ковер. В результате он не был расположен к следующему пациенту из-за сильной усталости. Каким из  следующих гипотез вы бы отдали предпочтение? (a) П  ациент говорит о своих попытках, которые он предпринимает, чтобы избежать анализа. (б) Пациент говорит о  реальном внешнем событии, демонстрируя навыки, которые он приобрел.

297

Избегание эмоций, проживание эмоций

(в) Пациент говорит о своей эмоциональной несдержанности. (г) Пациент говорит о своей эмоциональной несдержанности, которую не уловил аналитик. (д) Пациент говорит об интерпретативной несдержанности аналитика, от которой он промок насквозь и которая плохо подготовила его к следующей сессии анализа. (е) Д  ругое: поясните. Основываясь на выбранной вами гипотезе, какую можно было предложить интерпретативную формулировку? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 53

298

Два аналитика анализируют двух сестер. На одного из них обрушились телефонные звонки от Сары во время летних каникул. Другой перед возобновлением сессий получает звонок от Карлы, которая просит встретиться пораньше. Аналитик соглашается на этот запрос. Карла все время говорит о  том, как плохо чувствовала себя Сара, особенно после того, как она обнаружила, что отец заблокировал ее банковский счет. О чем говорит Карла? Какое вмешательство мог бы предпринять аналитик Карлы? Что можно сказать о подобном нарушении сеттинга, которое допустил аналитик Карлы? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Глава 10. Психоаналитические упражнения

Упражнение 54 Пациентка говорит о том, что она заразилась венерическим заболеванием, потому что ее молодой человек не  использовал презерватив. Она разрывается между тем, чтобы уйти от него, и тем, чтобы самой найти способ защитить себя, хотя она не знает, как: возможно, отказавшись от секса с ним, заставив его использовать презервативы, или при помощи других способов, о которых она еще не подумала. О чем могла говорить пациентка? (a) О  реальном внешнем событии, причиняющем ей страдания. (б) Об отсутствии интерпретативной осторожности со стороны аналитика. (в) О  намеке, который она имплицитно шлет аналитику о том, как интерпретировать. (г) О  б эмоциях, неконтролируемых и  размножающихся внутри нее, которые активируются при незащищенном контакте. (д) Об инфицировании ее страдающей и несдержанной части. Какие защиты она может использовать, если мы будем рассматривать это сообщение как событие в  текущих отношениях? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 55 Пациент возвращается после перерыва на  выходные и  рассказывает о  своей поездке в  заснеженные горы, где его мобильный телефон был вне сети (по-итальянски слово «сеть» в  этом контексте  — это campo = поле). Поскольку телефон продолжал попытки найти сеть и он подумал, что это может навредить, он отключил его.

299

Избегание эмоций, проживание эмоций

По возвращении он поссорился со своей девушкой, которая осталась в городе, поэтому он был уверен в том, что она забыла о нем, обосновывая это тем фактом, что она не купила пленку для его фотоаппарата, которую он просил ее купить. У  него были подозрения, что его девушка забыла не  только о пленке, но что она также воспользовалась его отсутствием, чтобы изменить ему. Он решает посмотреть, как она будет вести себя в  ближайшие выходные, и, если он будет чувствовать себя таким же забытым и обманутым, расстаться с ней до наступающих рождественских каникул, во время которых он планирует уехать со своими тремя братьями. Эта коммуникация может быть интерпретирована в соответствии с: (a) с сильной реляционной теорией, (б) полевой теорией, (в) интерпретацией/реконструкцией. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 56

300

Пациентка начинает сессию с жалоб на своего мужа, который купил почти два килограмма кефали в рыбном магазине. Правда, ее сестра находится у них в гостях со своими детьми, при этом пациентка откровенно злится, думая о том, что у нее нет достаточного количества больших кастрюль и сковородок, чтобы приготовить рыбу, и что в любом случае предстоит еще много работы, хотя рыба очень хорошая, свежая и красивого цвета. О чем, по всей вероятности, говорит пациентка? Об излишних приставаниях мужа? Или о наличии в поле живых и красочных эмоций, которые превышают ее способность справляться с ними? О сессии, которая состоялась на-

Глава 10. Психоаналитические упражнения

кануне (или о  непосредственно предшествующей интерпретации), когда она почувствовала, что получила больше, чем она может «приготовить» с  учетом кухонных принадлежностей, которыми она располагает? Какими могли бы быть эти инструменты с  позиции психоаналитических теорий, которые вы берете за основу? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Попытайтесь представить оставшуюся часть сессии в зависимости от ответа аналитика. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Попытайтесь написать различные последовательности. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 57 Пациент описывает свою жену как «белую ворону». Как мы можем представить себе отношения, которые он описывает? Попытайтесь описать гипотетическую сессию, на которой он говорит об этом. Какие истоки может иметь этот феномен? Что он отражает с  точки зрения психической жизни и  что с точки зрения аналитической работы? Какой приоритет может быть у последнего? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

301

Избегание эмоций, проживание эмоций

____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 58 Пациентка начинает беспокоиться по поводу своих постоянных пререканий с  мужем: она говорит, что чувствует, будто бы она все время находится на границе между Израилем и арабскими странами. Если один из них говорит «это круглое», можно не сомневаться, что другой скажет «нет, это квадратное». Если один хочет газированную минеральную воду, другой захочет воды без газа. Если один хочет пойти на пляж, другой захочет по­ ехать в горы. Это то, что происходит всегда, как в важных вещах, так и в мелочах. Она говорит о своем собственном двойнике, который находится в непрерывном конфликте с ней? Она рассказывает о мужском типе гомосексуального психического функционирования ( ), при котором существует противостояние, но нет рецептивной способности? Она говорит о разногласии, которое чувствует в отношениях с аналитиком, в  которых ни один не  желает слышать и  принимать точку зрения другого? Или о чем еще она говорит? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

302

Какие дефекты, как мы можем себе представить, присутствуют в  текущем поле? Какие исторические гипотезы мы можем предложить, чтобы придать смысл этому нарушению? Какие метафоры мог бы использовать аналитик, чтобы начать «работать над» этой проблемой? Что мы могли бы сказать или какую интерпретацию дать пациенту?

Глава 10. Психоаналитические упражнения

____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Попытайтесь записать одну или несколько последовательностей сессий, соответствующих некоторым из этих проблем. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Упражнение 59 Задержка речи у  ребенка может быть оборотной стороной вселяющего страх недержания. Речь может быть возможной модальностью между молчанием, заиканием и недержанием. Какие другие ситуации и психосоматические выражения могут иметь аналогичные значения? ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ Попробуйте привести клинические примеры первых встреч с  родителями пациента и  попытайтесь представить сессию, где есть эти основные проблемы. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

303

Избегание эмоций, проживание эмоций

Упражнение 60 Аутистический сгусток может привести к тромбозу в отношениях (мутизм) или неконтролируемому кровотечению в  отношениях (эвакуация). Попытайтесь привести другие клинические примеры и  представить иные способы управления аутистическими сгустками или иные способы их представления. ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________ ____________________________________________________________

Библиография

Amati Mehler, J., Argentieri, S., Canestri, J. (1990), La Babele dell’inconscio. Raffaello Cortina, Milano. Ambrosiano, L., Gaburri, E. (2004), Ululare con i lupi. Boringhieri, Torino. Ammaniti, M., Stern, D.N. (1991) (a cura di), Rappresentazioni e narrazioni. Laterza, Roma-Bari. Arrigoni, M.R., Barbieri, G.L. (1998), Narrazione e psicoanalisi. Raffaello Cortina, Milano. Artoni Schlesinger, C. (1997), “Memorie delle mie ‘non memorie’. Cenni sulla vita mentale in un periodo di offuscamento della coscienza per una grave malattia”. In Algini, M.L. (a cura di), La depressione nei bambini. Borla, Roma. Artoni Schlesinger, C. (2006), Adozione e oltre. Borla, Roma. Badoni, M. (1997), “Intreccio di immagini e costruzioni: l’ambiente di cura”. In Quaderni di psicoterapia infantile, 36. Ballerini, A., Barale, F., Ucelli, S., Gallese, V. (2006), Autismo. L’umanità nascosta. Einaudi, Torino. Barale, F. (1999), “Postfazione”. In Ferro, A., La psicoanalisi come letteratura e terapia. Raffaello Cortina, Milano. Barale, F. et al. (2006), Psiche. Dizionario storico di psicologia, psichiatria, psicoanalisi e neuroscienze. Einaudi, Torino. Barale, F., Ferro, A. (1987), “Sofferenza mentale dell’analista e sogni di controtransfert”. In Rivista di psicoanalisi, XXXIII, 2, pp. 219-233. Barale, F., Ferro, A. (1992), “Reazioni terapeutiche negative e microfratture nella comunicazione analitica”. In Nissim Momigliano, L.,

305

Избегание эмоций, проживание эмоций

306

Robutti, A. (a cura di), L’esperienza condivisa. Raffaello Cortina, Milano. Baranger, M. (1963), “Malafede, identità e onnipotenza”. Tr. it. in Baranger, M., Baranger, W., La situazione psicoanalitica come campo bipersonale. Raffaello Cortina, Milano 1990. Baranger, M. (1992), “La mente del analista: de la escucha a la interpretación”. In Revista de Psicoanálisis, XLIX, 2, p. 223. Baranger, M., Baranger, W. (1961-1962), “La situación analítica como campo dinámico”. In Revista Uruguaya de Psicoanálisis, IV, 1. Baranger, M., Baranger, W. (1964), “El insight en la situación analítica”. In Revista Uruguaya de Psicoanálisis, IV, 1. Baranger, M., Baranger, W. (1969), Problemas del campo psicoanalítico. Kargieman, Buenos Aires. Baranger, M., Baranger, W., Mom, J. (1983), “Process and no-process in analytic work”. In International Journal of Psychoanalysis, 64, pp. 1-15. Baranger, M., Baranger, W., Mom, J. (1988), “The infantile psychic trauma from us to Freud: Pure trauma, retroactivity and reconstruction”. In International Journal of Psychoanalysis, 69, pp. 113-128. Baranger, W. (1961-1962), “El muerto vivo: Estructura de los objetos en el duelo y los estados depresivos”. In Revista Uruguaya de Psicoanálisis, IV, 4, pp. 217-229. Baranger, W., Zac De Goldstein, R., Goldstein, N. (1994), Artesanías psicoanalíticas. Kargieman, Buenos Aires. Baruzzi, A. (1998), “Prefazione all’Edizione italiana”. In Bion, W.R., Memoria del futuro. Libro secondo. Presentare il passato. Raffaello Cortina, Milano, pp. XI-XVI. Bezoari, M., Ferro, A. (1989), “Ascolto, interpretazioni e funzioni trasformative nel dialogo analitico”. In Rivista di psicoanalisi, XXXV, 4, pp. 1015-1051. Bezoari, M., Ferro, A. (1990a), “Elementos de un modelo del campo analítico: los agregados funcionales”. In Revista de Psicoanálisis, 5-6, pp. 847-861. Bezoari, M., Ferro, A. (1990b), “Parole, immagini, affetti. L’avventura del senso nell’incontro analitico”. In Bartoli, G. (a cura di), In due

Библиография

dietro il lettino. Scritti in onore di Luciana Nissim Momigliano. Teda Edizioni, Castrovillari. Bezoari, M., Ferro, A. (1991a), “L’oscillazione significati-affetti”. In Rivista di psicoanalisi, XXXVIII, 2, pp. 380-403. Bezoari, M., Ferro, A. (1991b), “Percorsi nel campo bipersonale dell’analisi: dal gioco delle parti alle trasformazioni di coppia”. In Rivista di psicoanalisi, 35, pp. 5-47. Bezoari, M., Ferro, A. (1992a), “El sueño dentro de una teoria del campo. Agregados funcionales y narraciones”. In Revista de Psicoanálisis, 49, 5-6, pp. 957-977. Bezoari, M., Ferro, A. (1992b), “I personaggi della seduta come aggregati funzionali del campo analitico”. In Notiziario SPI, suppl. 2, pp. 103-115. Bezoari, M., Ferro, A. (1994), “Il posto del sogno all’interno di una teoria del campo analitico”. In Rivista di psicoanalisi, XL, 2, pp. 251-272. Bion Talamo, P. (1987), “Perché non possiamo dirci bioniani”. In Gruppo e Funzione Analitica, 279. Bion, W.R. (1962), Apprendere dall’esperienza. Tr. it. Armando, Roma 1972. Bion, W.R. (1963), Gli elementi della psicoanalisi. Tr. it. Armando, Roma 1979. Bion, W.R. (1965), Trasformazioni. Il passaggio dall’apprendimento alla crescita. Tr. it. Armando, Roma 1973. Bion, W.R. (1966), Il cambiamento catastrofico. Tr. it. Loescher, Torino 1981. Bion, W.R. (1970), Attenzione e interpretazione. Tr. it. Armando, Roma 1973. Bion, W.R. (1975), Memoria del futuro. Libro primo. Il sogno. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 1993. Bion, W.R. (1977a), A proposito di una citazione tratta da Freud. Tr. it. in Seminari clinici. Raffaello Cortina, Milano 1989, pp. 225-229. Bion, W.R. (1977b), Memoria del futuro. Libro secondo. Presentare il passato. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 1998. Bion, W.R. (1978a), Discussioni con W.R. Bion. Tr. it. Loescher, Torino 1984.

307

Избегание эмоций, проживание эмоций

308

Bion, W.R. (1978b), Arrangiarsi alla meno peggio. Tr. it. in Seminari clinici. Raffaello Cortina, Milano 1989, pp. 238-247. Bion, W.R. (1979), Memoria del futuro. Libro terzo. L’alba dell’oblio. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 2007. Bion, W.R. (1980), Bion a New York e San Paolo. Tr. it. in Discussioni con W.R. Bion. Loescher, Torino 1984. Bion, W.R. (1983), Seminari italiani. Tr. it. Borla, Roma 1985. Bion, W.R. (1987), Seminari clinici. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 1989. Bion, W.R. (1992), Cogitations. Tr. it. Armando, Roma 1997. Bion, W.R. (1997), Addomesticare pensieri selvaggi. Tr. it. Franco Angeli, Milano 1998. Bion, W.R. (2005), Seminari Tavistock. Tr. it. Borla, Roma 2007. Birksted-Breen, D. (2003), “Il tempo e l’après-coup”. In L’Annata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 1, 2005. Bleger, J. (1966), Psicoigiene e psicologia istituzionale. Il colloquio psicologico e contributi per una psicopatologia psicoanalitica. Tr. it. Libreria Editrice Lauretana, Loreto 1989. Bleger, J. (1967), Simbiosi e ambiguità. Tr. it. Libreria Editrice Lauretana, Loreto 1989. Blum, H. (2003), “Rimozione, transfert e ricostruzione”. In L’Annata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 1, 2005. Bollas, C. (1999), Il mistero delle cose. La psicoanalisi come forma di conoscenza. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 2001. Bolognini, S. (1997), “Empatia e patologie gravi”. In Correale, A., Rinaldi, R. (1997), Quale psicoanalisi per le psicosi? Raffaello Cortina, Milano. Bolognini, S. (1999), Come vento come onda. Bollati Boringhieri, Torino. Bolognini, S. (2002), L’empatia psicoanalitica. Bollati Boringhieri, Torino. Bonaminio, V. (1996), “Esiste ancora uno spazio per l’individualità del paziente?”. In Rivista di psicoanalisi, XLII, 1. Bonaminio, V. (1998), “Dall’analisi al sogno, dal sogno all’analisi”. In Rivista di psicoanalisi, 44, 1, pp. 97-110. Borgogno, F. (1994), “Spoilt children”. In Richard e Piggle, 2, 2, p. 135. Borgogno, F. (1997), “Parla il campo. Immagini e pensieri”. In Gaburri, E. (a cura di), Emozione e interpretazione. Bollati Boringhieri, Torino.

Библиография

Borgogno, F. (1999), La psicoanalisi come percorso. Bollati Boringhieri, Torino. Botella, C., Botella, S. (2001), La raffigurabilità. Tr. it. Borla, Roma 2004. Busch, F. (2003), “Un anello mancante nella tecnica psicoanalitica: la coscienza psicoanalitica”. In L’Annata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 1, 2005. Cancrini, T. (2002), Un tempo per il dolore. Eros, dolore e colpa. Bollati Boringhieri, Torino. Chianese, D. (1997), Costruzioni e campo analitico. Borla, Roma. Collini, S. (1992), “‘Interpretazione terminabile e interminabile’: Introduzione”. Tr. it. in Eco, U. et al., Interpretazione e sovrainterpretazione. Bompiani, Milano 1995. Corrao, F. (1981), “Il modello trasformazionale del pensiero”. In Rivista di psicoanalisi, 3, 4, p. 673. Corrao, F. (1991), “Trasformazioni narrative”. In Orme, vol. 1. Raffaello Cortina, Milano 1998. Corrao, F. (1998), Orme. Raffaello Cortina, Milano. Corrente, G. (1992), “Trasformazioni del Campo ÷ Identità”. In Gruppo e Funzione Analitica, 2. Culler, J. (1982), On Deconstruction. Cornell University Press, Ithaca, NY. De Leon De Bernardi, B. (1988), “Interpretación, acercamiento analítico y creatividad”. In Revista Uruguaya de Psicoanálisis, novembre, pp. 57-58. Delourmel, C. (2004), “Una passione omosessuale passeggera nel corso di un trattamento psicoanalitico”. In L’Annata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 2, 2006. De Masi, F. (1999), La perversione sadomasochistica. Bollati Boringhieri, Torino. De Masi, F. (2002), Il limite dell’esistenza. Un contributo psicoanalitico al problema della caducità della vita. Bollati Boringhieri, Torino. De Simone, G. (2002), Le famiglie di Edipo. Borla, Roma. Di Benedetto, A. (2000), Prima della parola. Franco Angeli, Milano. Di Chiara, G. (1992), “L’incontro, il racconto, il commiato. Tre fattori fondamentali dell’esperienza psicoanalitica”. In Nissim Momigliano, L., Robutti, A. (a cura di), L’esperienza condivisa. Raffaello Cortina, Milano.

309

Избегание эмоций, проживание эмоций

Di Chiara, G. (2003), Curare con la psicoanalisi. Raffaello Cortina, Milano. Diderot, D. (1796), Jacques il fatalista. Tr. it. Mondadori, Milano 1994. Eco, U. (1962), Opera aperta. Bompiani, Milano. Eco, U. (1979), Lector in fabula. Bompiani, Milano. Eco, U. (1990), I limiti dell’interpretazione. Bompiani, Milano. Eizirik, C.L. (1996), “Psychic reality and clinical technique”. In International Journal of Psychoanalysis, 77, 1, pp. 37-41. Eizirik, C.L. (2005), “Analytic listening to traumatic situations”. Panel presentato al Congresso IPA, Rio De Janeiro. Faimberg, H. (1988), “A l’écoute du téléscopage des générations: pertinence psychanalytique du concept”. In Topique, 42, pp. 223-228. Faimberg, H. (1989), “Sans mémoire et sans désir: à qui s’adressait Bion”. In Révue Française de Psychanalyse, 53, p. 54. Faimberg, H. (1993), “Il téléscopage delle generazioni: a proposito della genealogia di certe identificazioni”. Tr. it. in Kaës, R. et al., Trasmissione della vita psichica tra generazioni. Borla, Roma 1995. Faimberg, H. (1996), “Listening to Listening”. In International Journal of Psychoanalysis, 77, 4, pp. 667-677. Ferro, A. (1987), “Il mondo alla rovescia. L’inversione del flusso delle identificazioni proiettive”. In Rivista di psicoanalisi, XXXIII, 1, pp. 59-77. Ferro, A. (1991a), “From Raging Bull to Theseus: The long path of a transformation”. In International Journal of Psychoanalysis, 72, 3, pp. 417-425. Ferro, A. (1991b), “La mente del analista en su trabajo: problemas, riergos, necessitades”. In Revista de Psicoanálisis, 5/6, pp. 1159-1177. Ferro, A. (1992a), La tecnica nella psicoanalisi infantile. Il bambino e ­l’analista: dalla relazione al campo emotivo. Raffaello Cortina, Milano. Ferro, A. (1992b), “Due autori in cerca di personaggi: la relazione, il campo, la storia”. In Rivista di psicoanalisi, XXXVIII, 1, pp. 44-91. Ferro, A. (1993a), “From hallucination to dream: From evacuation to the tolerability of pain in the analysis of a preadolescent”. In The Psychoanalytic Review, 80, 3, pp. 389-404. Ferro, A. (1993b), “The impasse within a theory of the analytic field: Pos310

sible vertices of observation”. In International Journal of Psychoanalysis, 74, 5, pp. 917-929.

Библиография

Ferro, A. (1994a), “Criterios sobre la analizabilidad y el final del análisis”. In Revista de Psicoanálisis, 3, p. 97. Ferro, A. (1994b), “Del campo e dei suoi eventi”. In Quaderni di Psicoterapia Infantile, 30. Borla, Roma. Ferro, A. (1994c), “El dialogo analítico: mundos posibles y transformaciones en el campo analítico”. In Revista de Psicoanálisis, LI, 4, pp. 771-790. Ferro, A. (1994d), “Gruppalità interne di relazione e di campo nell’analisi duale”. In Gruppo e Funzione Analitica, Quaderni, 1. Borla, Roma. Ferro, A. (1996a), Nella stanza d’analisi. Emozioni, racconti, trasformazioni. Raffaello Cortina, Milano. Ferro, A. (1996b), “A sexualidade como gênero narrativo, ou dialeto, na sala de análise”. In Bion en São Paulo: Ressonancies, Atti del convegno, pp. 175-184. Ferro, A. (1996c), “Carla: insight and transformations. What comes out of the cracks: monster or nascent thoughts?”. In International Journal of Psychoanalysis, 77, pp. 997-1011. Ferro, A. (1996d), “Elógio da Fileira C.: A Psicanálise como forma particular de literatura”. In Silêncios e luzes: sobre a experiênza psíquica do vazio e da forma. Casa do Psicologo, São Paulo. Ferro, A. (1998), “Le jeu: personnages, récits, interprétations”. In Journal de la psychanalyse de l’enfant, 26, pp. 139-160. Ferro, A. (1999a), “Contenitore inadeguato e violenza delle emozioni: dinosauri e tartarughe”. In Quaderni di Psicoterapia Infantile, 39. Borla, Roma. Ferro, A. (1999b), “‘Characters’ and their precursor in depression: Experiences and transformation in the course of therapy”. In Journal of Melanie Klein and Object Relations, 17, 1, pp. 119-133. Ferro, A. (1999c), La psicoanalisi come letteratura e terapia. Raffaello Cortina, Milano.

Ferro, A. (1999d), “Construction d’une histoire, dessin et jeu dans l’analyse d’enfants". In Decobert, S., Sacco, F. (a cura di), Psychothérapie­ psychanalytique de l’enfant et de sa famille. ÉRÈS, Ramonville Saint-Agne 2000. Ferro, A. (2000a), “O respeito pela mente”. In IDE, 1, Sociedade Brasileira Psicoanálise, São Paulo.

311

Избегание эмоций, проживание эмоций

312

Ferro, A. (2000b), Teoria e tecnica nella supervisione psicoanalitica. Seminari clinici di San Paolo. Raffaello Cortina, 2000. Ferro, A. (2001a), “La séparation entre le rêve et l’évacuation”. In Revue Française de Psychanalyse, 2, pp. 489-498. Ferro, A. (2001b), “Rêve de la veille et narration”. In Revue Française de Pychanalyse, LXV, pp. 285-297. Ferro, A. (2001c), “Entretien avec Antonino Ferro, de Diana Messina Pizzuti”. In Cahiers de Psychologie Clinique, 16, 1, pp. 209-223. Ferro, A. (2001d), “Entrevista realizada no XXIII Congresso Latino-­ americano de Psicanálise/2000 a Gramado. Entervistadora: Telma Barros”. In Psicanálise em Revista, 1, 1, Recife. Ferro, A. (2002a), Fattori di malattia, fattori di guarigione. Genesi della sofferenza e cura psicoanalitica. Raffaello Cortina, Milano. Ferro, A. (2002b), “Some implications of Bion’s thought: The waking dream and narrative derivatives”. In International Journal of Psychoanalysis, 83, pp. 597-607. Ferro, A. (2002c), “Superego transformations through the analyst’s capacity for rêverie”. In Psychoanalytic Quarterly, LXXI, pp. 477-501. Ferro, A. (2002d), “Libere associazioni e pensiero onirico della veglia”. In Rivista di psicoanalisi, XLVIII, 2, pp. 375-385. Ferro, A. (2002e), “Narrative derivatives of alpha elements: Clinical implications”. Paper presentato al Congresso IPA, Santiago del Cile, 1999. Ferro, A. (2002f), “Quelle réalité dans la séance analytique?”. In Bulletin FEP, 56, p. 89. Ferro, A. (2003a), Il lavoro clinico. Seminari di San Paolo e Ribeirão Preto. Raffaello Cortina, Milano. Ferro, A. (2003b), “Marcella from explosive sensoriality to the ability to think”. In Psychoanalytic Quarterly, LXXII, pp. 183-200. Ferro, A. (2004a), “Réalité des faits et réalité interne: des dérivés narratifs aux émo-tions premières”. In Chouvier, B., Rousillon, R. (a cura di), La Réalité Psychique. Dunod, Paris. Ferro, A. (2004b), “Alfa + e il dovere del medico: (parata e) risposta a Davide Lopez”. In Rivista di psicoanalisi, 50, 1, pp. 203-208. Ferro, A. (2005a), “Which reality in the psychoanalytic session?”. In Psychoanalytic Quarterly, LXXIV, pp. 421-442.

Библиография

Ferro, A. (2005b), “Introduzione a Pensare per immagini a cura di Anna Ferruta”. In Monografia Rivista di Psicoanalisi. Borla, Roma. Ferro, A. (2005c), “Pensée onirique, narration et champ dans le travail psychoanalytique”. In Journal de la psychanalyse de l’enfant, 37, pp. 107-137. Ferro, A. (2005d), “‘Commentary’ on field theory by Madeleine Baranger and on the confrontation between generations as a dynamic field by Luis Kancyper”. In Lewkowicz, S., Flechner, S., Truth, Reality and the Psychoanalyst. IPL, London. Ferro, A. (2005e), “Réflexions à propos de l’interprétation”. In Psychoanalyse en Europe-Bulletin FEP, 59, pp. 44-46. Ferro, A. (2005f), “The analyst at work: Four session with Lisa”. In International Journal of Psychoanalysis, 86, pp. 1247-1256. Ferro, A. (2005g), “Bion: Theoretical and clinical observations”. In International Journal of Psychoanalysis, 86, pp. 1535-1542. Ferro, A. (2005h), “Faktoren der Heilung und die Beendigung der Analyse”. In Psychoanalyse im wider spruch, 34, pp. 77-94. Ferro, A. (2006a), Tecnica e creatività. Il lavoro analitico. Raffaello Cortina, Milano. Ferro, A. (2006b), “Que tipo de sexualidade nos diz respeito en quanto analistas? Una ipotese radical”. In Lewkowicz, S. et al. (a cura di), Psicanálise e Sexualidade. Casa do Psicologo, São Paulo. Ferro, A. (2006c), “Como escribir un trabajo psicoanalitico: una receta psicoanalítica”. In Revista Chilena de Psicoanálisis, 22, 2, pp. 194-195. Ferro, A. (2006d), “Contratransferência e os personagens na sala de análise”. In Zaslavsky, J., Dos Santos, M.J.P. (a cura di), Contratransferência: Teoria e Prática Clínica. Editora Artmed, San Paolo. Ferro, A. (2006e), “Penser l’impensable (Ce soir on improvise)”. In Les voies nouvelles de la thérapeutique psychanalytique. Presses Universitaires de France, Paris. Ferro, A. (2006f), “Clinical implication of Bion’s thought”. In International Journal of Psychoanalysis, 87, pp. 989-1003. Ferro, A. (2006g), “Narrateur, personnages en quête d’auteur et temps dans l’analyse”. In Green, A. (a cura di), Temps et Psychotherapie. Editions In Press, Paris.

313

Избегание эмоций, проживание эмоций

314

Ferro, A. (2006h), “Entre Hercule et le Chat Botté”. Relazione presentata al Congresso “Storia e funzione del mito in psicoanalisi”. Atene, 4-8 ottobre. Ferro, A. (2007), “La narrazione come specificità della specie”. In Pubblic/azione, 4, pp. 94-103. Ferro, A., Basile, R. (2004), “The psychoanalyst as individual: Self-­ analysis and gradients of functioning”. In Psychoanalytic Quarterly, 73, 3, pp. 659-682. Ferro, A., Basile, R. (2006), “Unity of analysis: Similarities and differences in the analysis of children and grown-up”. In Psycho­ analytic Quarterly, 75, 2, pp. 477-500. Ferro, A., Civitarese, G., Collovà, M., Foresti, G., Molinari, E., Mazzacane, F., Politi, G. (2007), Sognare l’analisi. Sviluppi clinici del pensiero di Bion. Bollati Boringhieri, Torino. Ferro, A., Meregnani, A. (1994), “Listening and trasformative functions in the psychoanalytical dialogue”. In Bulletin FEP, 42, pp. 21-29. Ferro, A., Meregnani, A. (1998), “The inversion of flow of projective identification in the analyst at work”. In Australian Journal of Psychotherapy, 16, pp. 94-112. Ferro, A., Pasquali, G., Tognoli, L., Viola, M. (1986a), “L’uso del simbolismo nel setting e il processo di simbolizzazione nella relazione analitica”. In Rivista di psicoanalisi, XXXII, 4, pp. 539-553. Ferro, A., Pasquali, G., Tognoli, L., Viola, M. (1986b), “Note sul processo di simbolizzazione nel pensiero psicoanalitico”. In Rivista di psicoanalisi, XXXII, 4, pp. 521-538. Ferro, A., Politi, P. (2006), “Bion”. In Barale, F. et al., Psiche. Dizionario storico di psicologia, psichiatria, psicoanalisi e neuroscienze. Einaudi, Torino. Ferro, A., Vender, S. (2007), Terapia bipersonale nella clinica psichiatrica. La terra di nessuno tra psichiatria e psicoterapia. In corso di pubblicazione. Ferruta, A. (2000), “Espace psychique et libération métaphorique”. In Vermorel, H., Cabrol, G. (a cura di), Psychanalyse et Psychoses: nouveaux modèles. Editions du Monde Interne, Paris. Ferruta, A. (2001), “A propos de l’usage du cadre comme indicateur de désymbolisation”. In AA.VV., Cadre extérieur et intérieur dans

Библиография

la cure. Editions Société Psychanalytique de Paris, Institut de Psychanalyse, Paris. Ferruta, A. (2002), “Une interprétation qui construit le sujet: l’aventure du processus psychanalytique”. In Baranes, J.J., Sacco, F., Inventer en psychanalyse. Dunod, Paris. Fonagy, P. (2003), “Replica a H. Blum”. In L’Annata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 1, 2005. Fonagy, P., Sandler, A.M. et al. (1995), “On transference and its interpretation”. In Psychoanalysis in Europe, 45. Freud, S. (1901), Frammento di un’analisi d’isteria (Caso clinico di Dora). Tr. it. in Opere, vol. 4. Boringhieri, Torino 1970. Freud, S. (1914), Ricordare, ripetere e rielaborare. Tr. it. in Opere, vol. 7. Boringhieri, Torino 1975. Freud, S. (1924), Nota sul “notes magico”. Tr. it. in Opere, vol. 10. Boringhieri, Torino 1978. Freud, S. (1925), Inibizione, sintomo e angoscia. Tr. it. in Opere, vol. 10. Boringhieri, Torino 1978. Gabbard, G. (2004), “La psicoterapia dei pazienti borderline”. In Quaderni del Centro Milanese di Psicoanalisi, 8. Gabbard, G., Lester, E.P. (1995), Violazioni del setting. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 1999.

Gaburri, E. (1987), “Narrazione e interpretazione”. In Morpugo, E., Egidi, V. (a cura di), Psicoanalisi e narrazione. Il Lavoro Editoriale, Ancona. Gaburri, E. (1997) (a cura di), Emozione ed interpretazione. Bollati Boringhieri, Torino. Gaburri, E., Ferro, A. (1988), “Gli sviluppi kleiniani e Bion”. In Semi, A. (a cura di), Trattato di psicoanalisi, vol. 1. Raffaello Cortina, Milano. Gibeault, A. (1991), “Interprétation et transfert”. In Psychanalyse en Europe. Bulletin FEP, 36. Ginzburg, A. (2006), “Gli isomorfismi, una strategia inconscia per ricordare, ripetere e rielaborare”. Relazione presentata al convegno SPI-APA, Bologna. Green, A. (1993), Il lavoro del negativo. Tr. it. Borla, Roma 1996. Green, A. (2005), Jouer avec Winnicott. PUF, Paris. Greimas, A.J. (1966), Structural Semantics. Bahri Publications, New Delhi.

315

Избегание эмоций, проживание эмоций

Greimas, A.J. (1970), On Meaning: Selected Writings in Semiotic Theory. Pinter, London 1988. Grotstein, J. (2003), “Il settimo servitore: le implicazioni della pulsione di verità nella teoria di ‘O’ di Bion”. In L’Annata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 2, 2006. Grotstein, J. (2006), comunicazione personale. Grotstein, J. (2007), A Beam of Intense Darkness. Wilfred Bion’s Legacy to Psychoanalysis. Karnac Books, Londra. Guignard, F. (1996), Nel vivo dell’infantile. Tr. it. Franco Angeli, Milano 1999. Guignard, F. (1997a), Épître à l’objet. PUF, Paris. Guignard, F. (1997b), “L’interprétation des configurations œdipiennes en analyse d’enfants”. In Psychoanalyse en Europe. Bulletin FEP, 50. Guignard, F. (2004), comunicazione personale. Hamon, P. (1972), “Pour un statut sémiologique du personnage”. In Barthes, R., Kayser, W., Booth, W.C., Hamon, P., Poétique du récit. Editions du Seuil, Paris 1977, pp. 115-180.

Hautmann, G. (1996), “Pellicola di pensiero: sensorialità, emozione, gruppalità, relazione nella veglia e nel sonno”. Tr. it. in Psicoanalisi e metodo, vol. 1. Borla, Roma. Imbasciati, A. (1994), Fondamenti psicoanalitici della psicologia clinica. UTET, Torino.

316

Jacobs, T. (1999), “On the question of self-disclosure by the analyst: Error or advance in technique”. In Psychoanalytic Quarterly, 63, 2, pp. 159172. Kaës, R., Faimberg, H., Enriquez, M., Baranes, J.J. (1993), Trasmissione della vita psichica tra generazioni. Tr. it. Borla, Roma 1995. Kancyper, L. (1997), Il confronto generazionale. Tr. it. Franco Angeli, Milano 2000. Kelleter, R. (2005), comunicazione personale. Klein, M. (1946), Note su alcuni meccanismi schizoidi. Tr. it. in Scritti 1921-1958. Boringhieri, Torino 1978. Klein, M. (1948), Sulla teoria dell’angoscia e del senso di colpa. Tr. it. in Scritti 1921-1958. Boringhieri, Torino 1978. Klein, M. (1952), Le origini della traslazione. Tr. it. in Scritti 1921-1958. Boringhieri, Torino 1978.

Библиография

Levine, H., Jacobs, D., Rubin, L. (1998) (a cura di), Psychoanalysis and the Nuclear Threat. The Analytic Press, Hillsdale, NJ. Lewkowicz, S., Flechner, S. (2005) (a cura di), Truth, Reality and the Psychoanalyst. IPL, London. Luzes, P. (2001), comunicazione personale. Magris, C. (1982), Itaca e oltre. Garzanti, Milano. Mancia, M. (1994), Dall’Edipo al sogno. Raffaello Cortina, Milano. Mancia, M. (2005), “Memoria implicita e inconscio precoce non rimosso: loro ruolo nel processo terapeutico”. Centro Milanese di Psicoanalisi, 20 ottobre. Manguel, A. (1996), Une histoire de la lecture. Actes du Sud, Paris 1998. Marrone, G. (1986), Sei autori in cerca di personaggio. Centro Scientifico Torinese, Torino. Meltzer, D. (1967), Il processo psicoanalitico. Tr. it. Armando, Roma 1971. Meltzer, D. (1974), “Identificazione adesiva”. Tr. it. in La comprensione della bellezza. Loescher, Torino 1981. Meltzer, D. (1984), Vita onirica. Tr. it. Borla, Roma 1989. Meltzer, D. (1992), Claustrum. Tr. it. Raffaello Cortina, Milano 1993. Meotti, A. (1987), “Appunti su funzione alfa, dolore sensoriale, dolore mentale, pensiero”. In Neri, C., Correale, A., Fadda, P. (a cura di), Letture bioniane. Borla, Roma. Muschio, C. (2005), La cantina di Isabella. Borla, Roma. Neri, C. (1993), “Campo e fantasie transgenerazionali”. In Rivista di psicoanalisi, 39, 1, pp. 43-64. Neri, C. (1995), Gruppo. Borla, Roma. Neri, C. (2006), “Campo”. In Barale, F. et al., Psiche. Dizionario storico di psicologia, psichiatria, psicoanalisi e neuroscienze. Einaudi, Torino. Neri, C., Correale, A., Fadda, P. (1987) (a cura di), Letture bioniane. Borla, Roma. Nissim Momigliano, L. (1984), “Due persone che parlano in una stanza”. In Rivista di psicoanalisi, 30, 1, pp. 1-17. Ogden, T. (1979), “On projective identification”. In International Journal of Psychoanalysis, 60, pp. 357-373. Ogden, T. (1986), The Matrix of the Mind: Object Relations and the Psychoanalytic Dialogue. Jason Aronson, London.

317

Избегание эмоций, проживание эмоций

318

Ogden, T. (1994), Soggetti dell’analisi. Tr. it. Masson, Milano 1999. Ogden, T. (2003), “Sull’incapacità di sognare”. In L’Annata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 1, 2005. Ogden, T. (2004), “Holding e contenimento. Essere e sognare”. In L’Annata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 2, 2006. O’Shaughnessy, E. (1999), “Relating to the Superego”. In International Journal of Psychoanalysis, 80, p. 861. O’Shaughnessy, E. (2005), “Who’s Bion?”. In International Journal of Psychoanalysis, 86, pp. 1523-1528. Paniagua, C. (2002), “Un caso di fine analisi”. Tr. it. in Ferro, A. et al., Psicoanalisi e pluralismo delle lingue. Bollati Boringhieri, Torino 2004. Pavell, T.J. (1976), “Possible worlds in literary semantics”. In Journal of Aesthetics and Art Criticism, 34, 2, p. 165. Petofi, J.S. (1975), Vers une théorie partielle du texte. Buske, Hamburg. Petrella, F. (1988), “Il modello freudiano”. In SEMI, A.A. (a cura di), Trattato di psicoanalisi. Vol. 1: Teoria e tecnica. Raffaello Cortina, Milano. Petrella, F. (1993), Turbamenti affettivi e alterazioni dell’esperienza. Raffaello Cortina, Milano. Petrella, F. (2005), comunicazione personale. Platinga, A. (1974), The Nature of Necessity. Oxford University Press, London. Propp, V. (1928), Morphology of the Folktale. Research Center of Indiana University, Bloomington, IN. Quinodoz, D. (2003), Le parole che toccano. Tr. it. Borla, Roma 2004. Quinodoz, J.M. (2003), I sogni che voltano pagina. Tr. it. Borla, Roma 2001. Ramshorn Privitera, A. (2006), comunicazione personale. Renik, O. (1997), “La soggettività e l’obiettività dell’analista”. In Quaderni di Psicoterapia Infantile, 39, p. 109. Renik, O. (1998), “The analyst’s subjectivity and the analyst’s objectivity”. In International Journal of Psychoanalysis, 79, pp. 487-498. Renik, O. (1999), “Play one’s card face up in analysis: An approach to the problem of self-disclosure”. In Psychoanalytic Quarterly, 68, 4, pp. 521-539.

Библиография

Riolo, F. (1983), “Sogno e teoria della conoscenza in psicoanalisi”. In Rivista di psicoanalisi, XXIX, 3, pp. 279-295. Riolo, F. (1989), “Teoria delle trasformazioni. Tre seminari su Bion”. In Gruppo e Funzione Analitica, 2, 7. Riolo, F. (1998), “Introduzione”. In Corrao, F., Orme. Raffaello Cortina, Milano. Rocha Barros, E. (1994), “A interpretaçao: seus presupostos teoricos”. In Revista de Psicanálise SPPA, 1, 3, pp. 57-72. Rocha Barros, E. (2000), “Affect and pictographic image: The constitution of meaning in mental life”. In International Journal of Psychoanalysis, 81, p. 1087. Ryan, M.L. (2001), Narrative as Virtual Reality. Johns Hopkins University Press, Baltimora. Sandler, J. (1976), “Countertransference and role responsiveness”. In International Review of Psychoanalysis, 3, pp. 43-47. Schachter, J. (2002), Transference. The Analytic Press, Hillsdale, NJ. Smith, H.F. (2000), “Countertransference, conflictual listening and the analytic object relationship”. In Journal of American Psychoanalytic Association, 48, pp. 95-127. Smith, H.F. (2003), “Analisi del transfert: una prospettiva nordamericana”. In L’Annata Psicoanalitica Internazionale. Borla, Roma, 1, 2005. Todorov, T. (1971), Poetica della prosa. Tr. it. Edizioni Teoria, Roma-Napoli 1989. Tolstoj, L. (1884), Avanti popolo. Tr. it. Edizioni Stampalternativa, Viterbo 2005. Vallino, D. (1998), Raccontami una storia. Borla, Roma. Van Dijk, T.A. (1976), “Pragmatics and poetics”. In Pragmatics of Language and Literature. North Holland, Amsterdam. Vicente Branco, L. (2005), “Psicodrama: Transferência e contra-transferência”. In Análise Psicológica, 23, 2, pp. 79-83. Widlöcher, D. (1996), Le nuove carte della psicoanalisi. Tr. it. Borla, Roma 2004. Williams, P. (2001), “Some difficulties in the analysis of a withdrawn patient”. In International Journal of Psychoanalysis, 82, pp. 727-746. Winnicott, D.W. (1971), Gioco e realtà. Tr. it. Armando, Roma 1974.

Антонино Ферро Избегание эмоций, проживание эмоций Научное издание Переводчик Юлия Пыльцина Главный редактор Сергей Князев Научный редактор Дмитрий Селиванов Редактор Нина Карпинская Корректор Оксана Гончарова Верстальщик Мария Гусева

Издательство Beta 2 Alpha beta2alpha.ru ISBN 978-5-6049000-3-1 (РФ)

Антонино Ферро — психиатр, психоаналитик и супервизор Итальянского психоаналитического общества и Международной психоаналитической ассоциации. Многолетний президент Итальянского психоаналитического общества. Был приглашенным профессором психоанализа в различных учреждениях Европы, Северной Америки, Южной Америки и Австралии. Автор многочисленных книг и статей, переведенных на многие языки. Известен своей клинической работой с детьми, а также с пациентами, страдающими тяжелыми психическими расстройствами. В данный момент ведет частную практику в Павии и Милане. «Я бы хотел немного поразмышлять о том, как ИЗБЕГАНИЕ эмоций становится одним из главных видов активности нашей психики». «Почему мы так часто, вместо того чтобы проживать пламенные страсти, гасим их в обыденности, усталости, повторе, скуке и интеллектуализации эмоциональной лавы? Всего лишь для того, чтобы не выдергивать чеку из нашей эмоциональной гранаты». «Цель анализа — развить поэта, художника или музыканта, о котором зачастую не подозревает сам пациент и который тихо прячется внутри него. Или можно сказать, что психоанализ по Биону тождественен развитию творческого потенциала человека, все несчастье которого заключается в том, что он выстраивает свое психическое функционирование, основываясь на том опыте принятия или отвержения, который был сформирован при его ранних попытках установить отношения с другими». А. Ферро