Несостоявшееся партнерство. Советская дипломатия в Саудовской Аравии между мировыми войнами 978-5-89282-804-8; 978-5-7567-0988-9

Table of contents :
Пролог
Страницы истории
Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз
Борьба за Хиджаз
Уникальное государство
Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором
Трудное время
Назир Тюрякулов начинает работу
Друзья и враги
Новое руководство
Визит эмира не приносит результатов
Несбывшиеся надежды
Эпилог

Citation preview

К 200-летию Института востоковедения РАН

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

Научная серия:

Российские дипломаты в странах Востока

Серия основана в 2012 г. ISSN 2307-0587

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ

Виталий Наумкин

НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ ПАР ТНЕРСТВО СОВЕТСКАЯ ДИПЛОМАТИЯ В САУДОВСКОЙ АРАВИИ МЕЖДУ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ

Москва

Москва

ИВ РАН 2018

Аспект Пресс

2018

УДК 93/94 ББК 63.3(2+5Сау) Н 34

Утверждено к печати Институтом востоковедения РАН

Наумкин В.В. Н34

Несостоявшееся партнерство. Советская дипломатия в Саудовской Аравии между мировыми войнами / Институт востоковедения РАН. – М.: ИВ РАН, Издательство «Аспект Пресс», 2018. – 456 с., ил. – (Серия: «Российские дипломаты в странах Востока», ISSN 2307-0587) ISBN 978-5-89282-804-8 (Институт востоковедения РАН) ISBN 978-5-7567-0988-9 (Аспект Пресс)

Книга представляет собой первое в отечественной научной литературе фундаментальное исследование деятельности российских дипломатов в королевстве Хиджаз/Саудовская Аравия в 1920–1930-е гг. – со времени установления официальных отношений и до закрытия советского представительства. Использован широкий круг документов из российских и британских архивов, большая часть которых впервые вводится в научный оборот. Показано место «дипломатического прорыва в Аравию» в системе связей Советского Союза со странами Ближнего Востока и исламского мира. Вскрывается роль разногласий между различными ведомствами и некоторыми ключевыми представителями высшего партийно-государственного руководства страны в отношении целей, задач и приоритетов ее внешней политики на аравийском направлении. Уделено большое внимание противодействию враждебной Советскому Союзу деятельности Великобритании в Аравии. Подробно анализируются эволюция политики саудовского королевства в отношении Советского Союза, противоборство различных группировок в окружении короля. Книга предназначена как для специалистов, так и для широкого круга читателей; она может быть использована в чтении курсов по истории внешней политики и международных отношений, а также по отечественной истории советского периода. УДК 93/94 ББК 63.3(2+5Сау) ISBN 978-5-89282-804-8 (Институт востоковедения РАН) ISBN 978-5-7567-0988-9 (Аспект Пресс)

В оформлении обложки использованы фотографии: М.И. Калинин, эмир Фейсал и К.А. Хакимов, 1932 г.; Джидда, 1918 г.

© Наумкин В.В., 2018 © Издательство «Аспект Пресс», 2018

Оглавление

Пролог

.............................................................................................................7

Глава I.

Страницы истории ........................................................................11

Глава II.

Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз .......63

Глава III. Борьба за Хиджаз .........................................................................114 Глава IV.

Уникальное государство .............................................................145

Глава V.

Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором .................................................................176

Глава VI. Трудное время ..............................................................................216 Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу ...........................................258 Глава VIII. Друзья и враги ..............................................................................288 Глава IХ. Новое руководство ......................................................................330 Глава Х.

Визит эмира не приносит результатов .....................................375

Глава ХI. Несбывшиеся надежды ...............................................................413 Эпилог

.........................................................................................................451

Улица Джидды

Пролог

Когда-то автор этой книги впервые оказался в Джидде — городе, находящемся в области Хиджаз, Королевство Саудовская Аравия. Лето, невыносимая жара, особенно трудно переносимая в удушающе влажном климате этих мест. Очень напоминало Аден — город на юге Йемена, где мне в далеком прошлом довелось провести немало лет. Когда меня спрашивали о его климате, я объяснял просто: здесь полгода — как летом в Сочи, полгода — как в парной Сандуновских бань. В знойной Джидде выручали кондиционеры. Они делали комфортным пребывание в любом помещении и поездку на любом автомобиле. Но поневоле вспомнились прочитанные мной ранее документы из Архива внешней политики Российской империи: в них говорилось о том, как сюда в 1891 г. прибыл открывать российское генеральное консульство Шахимардан Мирясович Ибрагимов. Он был первым российским дипломатическим представителем в этом далеком вилайете Османской империи, при всей бросавшейся в глаза бедности этой области — сердце исламского мира, где находятся главные его святыни, от одного упоминания которых захватывает дух каждого мусульманина. Я живо представлял себе, как Ибрагимов в белом суконном мундире и на белом коне в сопровождении каввасов1, обливаясь потом, едет по этому совсем иначе выглядевшему тогда городу, чтобы нанести визит правителю вилайета — османскому вали, гордый тем, что жители приветствуют его на улицах как посланника «белого царя». Во всяком случае, так он сообщал об этом в депеше в Санкт-Петербург. Автор прекрасно понимал, как трудно было работать российским дипломатам в ту пору в Джидде. Естественно, никаких следов того дома, где некогда располагалась работавшая здесь вплоть до Пер1

Каввас — носильщик.

7

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

вой мировой войны российская дипломатическая миссия, в старом городе мне обнаружить не удалось. Не осталось в городе и следов пребывания здесь «агентства и генерального консульства СССР», как называлось тогда первое дипломатическое представительство нашего государства в арабском мире. Наверное, служить здесь в 1920–930-х годах сотрудникам советской дипломатической миссии во главе сначала с Керимом Абдрауфовичем Керимовым, а затем с Назиром Тюрякуловичем Тюрякуловым было не легче, чем их предшественникам в конце XIX в. … Именно тогда автор загорелся идеей написать о тех временах, о которых мы все еще мало знаем. План состоял в том, чтобы издать две связанные между собой книги: одну — о России и Саудовской Аравии (тогда еще Хиджазе) до Первой мировой войны, другую — о периоде после войны. Но получилось так, что первой выходит в свет работа, посвященная советскому времени. Исторический период, который охватывает этот труд, начинается с Октябрьской революции и заканчивается годами Большого террора, а именно 1938 г., когда дипломатические отношения между нашими странами были заморожены, а полномочное представительство закрыто. В этой работе автор поставил перед собой следующие основные задачи: — во-первых, проанализировать эволюцию советско-саудовских отношений до момента их замораживания в 1938 г.; — во-вторых, выявить основные направления и формы работы советских дипломатов в Саудовской Аравии; — в-третьих, определить и показать, какой видели советские дипломаты Саудовскую Аравию, оценив ту информацию о стране, которая направлялась советскому руководству; — в-четвертых, проанализировать основные аспекты противостояния между советской и английской дипломатией в Саудовской Аравии, исходя из того, что Великобритания рассматривалась тогда в Москве как главный противник. При этом акцент здесь сделан на введении в научный оборот максимального числа архивных материалов, бóльшая часть которых используется и публикуется впервые. Иногда кажущиеся избыточными цитирование или детальный пересказ документов продиктованы желанием сделать их доступными для других исследователей и широкого круга читателей. Автор ставил целью показать главных героев этой книги — выдающихся отечественных дипломатов — не просто профессионалами высшей пробы, до последнего вздоха преданными воодушевлявшим их революционным идеям и служению Родине, но и живыми людьми с их достоинствами и недостатками, обычными человеческими слабостями. Людьми, которые зачастую находились в сложных, а то и остро конфликтных отношениях со

8

Пролог

своими коллегами и в большинстве своем стремились, несмотря на все негативные стороны жизни той поры, быть честными перед собой и своими товарищами. В то же время автор избегал идеализации этой плеяды дипломатов — это бы противоречило истине, да и вряд ли понравилось бы современному российскому читателю, который, с одной стороны, избалован обрушившимся на него шквалом новых фактологических материалов, мемуарной литературы, а с другой — подвергается натиску публикаций, акцентирующих внимание на второстепенных деталях личной жизни известных личностей и просто основанных на сплетнях и домыслах бульварной литературы, заполонившей книжный рынок с начала 1990-х годов. Время, о котором повествуется в книге, было одновременно и грандиозной, и трудной эпохой становления Советского государства. Дипломаты не меньше других слоев общества пострадали от безумных репрессий сталинского режима, уничтожившего целую когорту замечательных представителей нашего народа. Многих героев этой книги постигла та же трагическая участь. В работе предпринята попытка как можно шире показать разные точки зрения на происходившие события большого числа политиков и дипломатов той поры, в том числе и из лагеря наших зарубежных противников, которые при всем их враждебном отношении к Советскому Союзу нередко отдавали должное профессиональному мастерству российских представителей. Целью автора было также отразить всю противоречивость послереволюционной эпохи, когда в нашей стране велась острая борьба между сторонниками различных путей ее развития и в конкурентном противостоянии сталкивались интересы и подходы различных ведомств и групп, а также личные амбиции политических деятелей. Основная часть использованных архивных документов принадлежит Архиву внешней политики Российской Федерации, некоторые — другим российским государственным архивам. Большая часть документов вводится в оборот впервые. Использованы также материалы Национальных архивов Великобритании в Кью-Гарденс в Лондоне, в первую очередь — документы британских министерств: иностранных дел, колоний и по делам Индии, а также мемуарная литература. Анализу этого огромного пласта источников помогали научные труды коллег автора. Это работы А.М. Васильева, книга которого по истории Саудовской Аравии стала классической, интересные и глубокие исследования И.А. Александрова (И.А. Мелихова), А.Г. Георгиева (А.Г. Аксененка), Г.Г. Косача, Е.С. Мелкумян, В.В. Озолинга, Н.И. Прошина, А.И. Яковлева и других авторов, труды ученых из Татарстана и Башкортостана, посвященные жизни и деятельности первого советского посла в Саудовской Аравии К.А. Хакимова, одного из героев этой книги. Казахстанский дипломат, бывший посол Республики Казахстан в России Т.А. Мансуров опубликовал серию ценных работ, посвященных жизни и деятельности

9

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

второго советского посла в Королевстве Саудовская Аравия Н.Т. Тюрякулова, другого героя книги. В эти работы в полном виде вошло большое число документов из Архива внешней политики РФ, что значительно упростило мою работу. В тексте читатель найдет ссылки на труды и многих иных исследователей, в том числе зарубежных — английских, саудовских, американских и других. Известный саудовский исследователь истории российско-саудовских отношений Абдель Маджид ат-Турки издал русскоязычный вариант своей фундаментальной книги на эту тему, основанной на интересных первоисточниках. Немалую помощь автору в работе с архивами оказали сотрудники Института востоковедения Российской академии наук: О.О. Булаев, Б.Н. Гашев, Ю.И. Евдокимов, С.М. Раванди-Фадаи. Моя искренняя признательность А.Г. Аксененку, И.Д. Звягельской, В.А. Кузнецову, В.Н. Саутову, А.И. Яковлеву, прочитавшим работу в рукописи и сделавшим ряд ценных замечаний. В.Н. Саутов оказывал мне неоценимую дружескую поддержку с самого начала работы над проектом. Особая благодарность – руководству Историко-документального департамента Министерства иностранных дел РФ и сотрудникам Архива внешней политики РФ, а также Российского государственного архива социально-политической истории. Заслуживают благодарности сотрудники Национальных архивов Великобритании в Кью-Гарденс, которые обеспечили все условия для работы с архивными материалами. Документы из российских архивов публикуются в оригинальном варианте, почти без редактирования, за исключением знаков препинания и отдельных имен и названий. Принятое в то время название области и государства Хиджаз сохранено в том виде, в каком оно встречается в документах того времени — Геджас и Геджаз.

Глава I

Страницы истории

Аравия в начале XX века В течение четырех столетий, с начала XVI в. вплоть до конца Первой мировой войны, почти все арабские страны и области входили с разным административным статусом в Османскую империю, будучи вилайетами, санджаками, када (провинциями, округами, уездами), а некоторые из этих стран находились под господством колониальных держав — Англии и Франции. В Аравии перед Первой мировой войной, к примеру, Хиджаз имел статус вилайета, Неджд — санджака, в состав которого входили зависимые территории, в том числе Эль-Хаса на побережье Персидского залива, Кувейт — статус када в составе Басорского вилайета (со столицей в Басре). В аравийских обществах в течение столетий сохранялись традиционная социальная структура, где одна — наиболее значительная и влиятельная — часть населения входила в племена (каба’иль), в том числе ведущие кочевой образ жизни, а другая — принадлежала к оседлым жителям городов (хадара). Племена делились на роды (‘ашаир), кланы (фухуз). Вожди осуществляли реальную власть на территориях обитания своих соплеменников, которые владели оружием и часто вступали между собой в конфликты, соперничая за распоряжение ресурсами — источниками воды и пастбищами. Межплеменная и внутриплеменная рознь в эмиратах, шейхствах и султанатах Аравии, частые войны и набеги (газв) бедуинов, политическая разобщенность были, как и столетия назад, приметами местной жизни. Сегментарная родоплеменная организация у кочевников-бедуинов, господство патронажно-клиентельной системы в отношениях между людьми и группами, чрезвычайная ограниченность связей с внешним миром, отсутствие центральной власти побуждали племена и оседлое население городов всту-

11

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

пать во временные военно-политические союзы, состав которых постоянно менялся, часто по принципу сообщающихся сосудов. Внутри даже относительно компактных родоплеменных союзов между близкими родственниками часто разгоралась ожесточенная борьба за власть, в ходе которой братья, отцы и сыновья, дядья и племянники нередко убивали друг друга. Пользовались авторитетом сейиды и шерифы — прямые потомки пророка Мухаммада по мужской линии, нередко выступавшие арбитрами в спорах между племенами, но и к их мнению воинственные бедуины не всегда прислушивались. Власть турок традиционно не только поддерживалась здесь с помощью военной силы и османской бюрократии, но и опиралась на местную родоплеменную знать и религиозную аристократию — улама (ученых, богословов), кады (судей) и шейхов. Разобщенность была в особенной степени характерна для Центральной Аравии, которая, по замечанию живущей в Джидде исследовательницы Хайфы Алангари, «имела традицию крайней фракционности, близкой к гоббсовскому “природному состоянию”, где сплоченность стала невозможной из-за соперничества интересов очень маленьких групп»2. Это в полной мере относилось к Неджду — находящейся в сердце Центральной Аравии области, которая в силу географических условий была изолирована от остальной части Аравии. С трех сторон его окружали почти необитаемые пустыни: Нафуд — с севера, Дахна — с востока и Руб-эль-Хали — с юга, а на западе от прибрежных районов Хиджаза его отделяли горы. К началу ХХ в. власть турок в Аравии значительно ослабла, и ее сюзеренитет стал приобретать подчас формальный характер. Вызов Османам был брошен как усилившимися вождями местных племен и некоторыми представителями религиозной аристократии, стремившимися вырваться из-под их господства, так и колониальными державами, в первую очередь — Великобританией, которой к тому времени удалось установить тесные связи с некоторыми из этих местных правителей, сделать часть территорий своими протекторатами, а стратегически важный порт на юго-западном побережье Аравии, Аден — колонией. Лондон преследовал цель обеспечить себе контроль над путями, ведущими в Индию — опору Британской империи в Азии. С англичанами соперничала Германия, которая стремилась, опираясь на поддержку Турции, заполучить прямой выход в Индийский океан, построив железную дорогу Берлин—Багдад—Басра. Но в 1899 г. англичане подписали c шейхом Мубараком, правителем одного из эмиратов Персидского залива — Кувейта, пришедшим к власти в результате переворота 1896 г. и вступившим в конфликтные отношения с турками, секретный 2

12

Alangari, H. The Struggle for Power in Arabia: Ibn Saud, Hussein and Great Britain, 1914– 1924. Reading: Ithaca Press, 1998. P. 5.

Глава I. Страницы истории

договор о фактическом протекторате Великобритании над этим эмиратом. Это помогло Лондону нарушить планы Берлина по строительству железной дороги с выходом в Залив. Еще до этого Англия поставила под свой контроль другие территории в Персидском заливе — шейхства Договорного Омана, Катар, Бахрейн и султанат Маскат. К региону Персидского залива присматривалась и Россия, направившая в 1899 г. туда с разведывательной миссией и для завязывания контактов с местными правителями канонерскую лодку «Гиляк». К месту назначения она прибыла в начале 1900 г. Аналогичные задачи выполняли посещавшие регион российские ученые и путешественники. В Санкт-Петербурге в не меньшей степени, чем в Лондоне, опасались реализации германских планов по строительству железной дороги с выходом в Персидский залив и, соответственно, усиления Турции. В феврале 1901 г. в порты Залива впервые заходило российское торговое судно с товарами — «Корнилов», а вскоре после его отплытия — четырехтрубный крейсер «Варяг». В 1902 г. там появился пятитрубный крейсер «Аскольд», в 1903 г. — бронепалубный крейсер «Боярин»3. Визиты русских кораблей встревожили не только британцев, но и турок и персов. В Кувейте капитан «Боярина» В.Ф. Сарычев вместе с группой офицеров и российским консулом в персидском Бушере (том самом, где сегодня действует построенная Россией АЭС) Овсеенко стали первыми россиянами, которые встретились с будущим создателем и правителем Саудовской Аравии Абдель Азизом б. Саудом4. Если одни из местных правителей связывали свое будущее с Великобританией или умело манипулировали англо-турецким соперничеством, то другие продолжали верно служить Порте, используя этот фактор в соперничестве с другими племенами. Среди последних выделялись правители эмирата, известного как Джабаль-Шаммар, со столицей в городе Хаиле на севере Неджда, в самом центре Аравии. Они принадлежали к роду Рашидидов (Ааль Рашид), представители которого были вождями одного из самых влиятельных и воинственных племен Аравии — шаммар. Порта считала Рашидидов самыми надежными своими сторонниками на полуострове, так что она даже не держала в их эмирате свои войска. В Неджде в начале XX столетия вновь набирало силу религиозно-политическое движение во главе с имамами и племенными вождями из рода Саудидов (Ааль Сауд), которому еще во второй половине XVIII в. удалось поставить под свои знамена ряд племен и создать просуществовавшее несколько десятилетий государство — Ди‘рийский эмират. Значительную 3

4

См. об этом подробно: Rezvan, E. Russian Ships in the Gulf 1899–1903 / Foreword by V. Naumkin. Reading: Ithaca Press, 1993. Центральный военно-морской архив МО РФ. С. 417. Д. 1. П. 2613. Л. 87 об. и 29. Цит. по: Rezvan. Op. cit. P. 138.

13

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

роль в этом временном успехе Саудидов сыграл союз эмира ад-Дир‘ийи Мухаммада бин Сауда (около 1710–1765) с приобретавшим популярность богословом и проповедником, выходцем из семьи потомственных ‘улама Мухаммадом бин Абдель Ваххабом (1703–1782)5, который исповедовал крайне ригористическую, пуританскую, строго скриптуралистскую форму исламского единобожия и призывал племена вернуться к нормам жизни мусульман эпохи пророка Мухаммада и четырех праведных халифов (отсюда название этого течения — ас-салафийя, салафизм — возрождение норм и правил ислама эпохи ас-салаф ас-салих, то есть «благочестивых предков», хотя к салафитам относятся не только ваххабиты). Он призывал очистить ислам от всех тех «нововведений» (бид‘а), которые «засорили» его за века, прошедшие с эпохи пророчества Мухаммада, и несли в себе тлетворные следы идолопоклонства. Учение Абдель Ваххаба принято называть ваххабизмом, но сами его приверженцы термин аль-ваххабийия отвергают, подчеркивая, что шейх не создал новой школы в суннитском исламе, а лишь призвал очистить ислам от пережитков идолопоклонства и всякого рода нововведений, и предпочитают называть себя муваххидун — «единобожниками», сторонниками истинного монотеизма. Как пишет известный саудовский исследователь Авад аль-Бади о военной экспансии Мухаммада бин Сауда: «Опираясь на популярность новых идей среди населения, он смог возродить в своей армии моральный дух, отличавшийся истинным патриотизмом и бесстрашием, граничившим с презрением к смерти»6. Благодаря этой успешной экспансии Саудиды включили в свое государство всю Центральную Аравию, покорили северо-восточную часть полуострова и вступили в вооруженный конфликт с хиджазцами. Им удалось на время захватить Мекку, что было сильнейшим ударом по репутации османского султана-халифа, попечителя священных городов Хиджаза. Руководствуясь идеалами строжайшего единобожия, ваххабиты, как писал, обобщая имеющиеся сведения, российский исследователь А.М. Васильев: «Стали разрушать все мавзолеи и мечети с куполами, воздвигнутые в честь героев раннего ислама. Они сравняли с землей все здания, архитектура которых не соответствовала их догмам. Они обязали жителей Мекки регулярно молиться, не носить шелковых одежд, не курить на людях. Груды трубок были сожжены на площадях, и продажа табака была запрещена.

5

6

14

См. о нем, в частности: Делонг-Ба, Натана Дж. Реформы Мухаммада Ибн Абд аль-Ваххаба и всемирный джихад / Под ред. и с предисл. В.В. Наумкина. М.: Ладомир, 2010. Аль-Бади А. Саудовско-иорданские отношения: территориальное соперничество изза приграничных районов Аль-Джуф и Вади ас-Сирхан / Дисс. канд. ист. наук (научный руководитель — В.В. Наумкин). М.: Институт востоковедения РАН, 1998. C. 28.

Глава I. Страницы истории

Махмаль готовят к отправке в Мекку в Каире Молитву за султана в мечетях отменили…»7 Ваххабиты запретили египетским караванам, отправляющимся на хадж в Мекку, везти с собой махмаль8 и сопровождать процессию оркестром из музыкантов, игравших на флейтах, барабанах и тамбуринах. Ваххабиты продвинулись на юг от Хиджаза — в Асир9 и на север Йемена, а также на юго-восток полуострова — в Оман. В 1811 г. Саудиды были разбиты пришедшей на помощь османскому султану египетской армией, их государство перестало существовать, но они не отказались от планов объединения всей Аравии под флагом реформистских идей Абдель Ваххаба. В конце первой половины XIX в. они воспользовались ситуацией, когда и турки, и англичане были заняты своими делами, а Египет уже не мог играть прежде важной военно-политической роли в регионе, и предприняли вторую попытку объединения Аравии и строительства государственности по ваххабитской модели, уже опробован7 8

9

Васильев А.М. История Саудовской Аравии. М.: Классика плюс, 1999. C. 108–109. Махмаль — деревянный ящик пирамидальной формы, украшенный резными письменами с позолотой и укрытый накидкой из атласа и шпилями из позолоченного серебра, в котором начиная с конца XIII в. было принято торжественно, на верблюдах в сопровождении толпы паломников, отвозить из Каира в Мекку сотканное в Египте покрывало для Каабы (этим же словом называлось и само покрывало). Ваххабиты сочли этот обычай бид‘а — пережитком язычества. Асир — область на юго-западе современной Саудовской Аравии, частично граничащая с Йеменом, которая до конца XVIII в. входила в Османскую империю, но в 1801 г. местные правители присягнули Саудидам.

15

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ной ранее. Саудиды, таким образом, создали уже второе в истории ваххабитское государство с центром в Эр-Рияде и поставили под свой контроль некоторые районы Центральной и Восточной Аравии. Однако вскоре их власть стали подрывать острые внутридинастические междоусобицы и натиск быстро набиравших силу Рашидидских эмиров, опиравшихся на военную силу объединения шаммарских племен. В 1865 г., после смерти воссоздавшего саудовское государство эмира Фейсала бин Турки Ааль Сауда, его сыновья вступили в непримиримую борьбу друг с другом, чем и воспользовались Рашидиды. В 1887 г. Мухаммад бин Рашид разбил ополчение Саудидов и захватил Эр-Рияд, в результате чего имам Абдеррахман Ааль Фейсал Ааль Сауд был вынужден вместе с семьей сначала уехать в Стамбул, а затем, покочевав по пустыне с племенем бану мурра, в 1893 г. найти пристанище в Кувейте. Шейх Мубарак поддерживал амбиции молодого, но уже популярного среди некоторых бедуинских племен сына Абдеррахмана — Абдель Азиза, рассчитывая использовать его в интересах расширения сферы своего влияния в Аравии. Но первая — в 1901 г. — военная экспедиция Саудидов, поддерживаемых кувейтскими силами, во владения шаммаров закончилась поражением. ЭрРияд оставался под властью Рашидидов. Абдель Азиз бин Абдеррахман Ааль Фейсал Ааль Сауд (в дипломатической переписке и в академических трудах его часто было принято называть Ибн Сауд), родившийся в 1880 г. и с молодых лет отличавшийся исключительными решительностью и волей, а также большим военным талантом и способностью приобретать многочисленных союзников в бедуинских племенах, тяжело переживал неудачу. К началу 1902 г. он получил согласие отца на второй военный поход. В этот раз Эр-Рияд пал под натиском войск Абдель Азиза, и 15 января 1902 г. его население присягнуло молодому вождю как эмиру Неджда. А после смерти отца эмир стал также и имамом, как было принято в первом и втором саудовских государствах10. Тем не менее, война с Рашидидами не была закончена и продолжалась с перерывами вплоть до 1921 г., когда уже не было их османских покровителей и Саудиды взяли шаммарскую столицу — Хаиль11. В этот период Россия, озабоченная обострением соперничества с Турцией на Ближнем и Среднем Востоке, пошла на договоренность с Великобританией. 31 августа 1907 г. министр иностранных дел А.П. Извольский подписал в Санкт-Петербурге соглашение с британским послом А. Никол10 11

16

См. об этом подробно: Васильев. Цит. соч. Здесь и далее об этом по: Аль-Худжайлян Ф. Таухид аль-мамляка ва-бина’уха фи ‘ахд аль-малик Абд аль-‘Азиз. Бухус му’тамар аль-мамляка аль-‘арабийя ас-са‘удийя фи ми’ат ‘ам (Объединение и построение Королевства в эпоху короля Абдель Азиза). Ар-Рияд, 24–28 января 1999 г. C. 11–32.

Глава I. Страницы истории

соном, в котором стороны поделили на сферы влияния Персию, Афганистан, Тибет. Персия, в частности, была разделена на три зоны: русскую, южной границей которой была линия Каср-и-Ширин—Исфаган—Йезд—Зульфагар, английскую — к юго-востоку от линии Бендер-Аббас—Керман—Бирджанд — Газик и нейтральную между ними. Обе империи договорились, что не будут мешать мероприятиям политического и экономического характера, которые предпримет другая сторона, но нейтральная зона была открыта для конкуренции.

Начало движения ихванов С началом Первой мировой войны Аравия стала ареной противостояния воюющих лагерей — с одной стороны, страны Антанты и Россия, с другой — Германия и Турция. Эмир Абдель Азиз бин Сауд увидел для себя шанс: если продолжить начатую им территориальную экспансию, мировые державы, занятые войной, возможно, не станут ему мешать. В 1913 г. войска под его командованием с боем взяли район Эль-Хаса (или ЭльИхса) на восточном побережье Аравии, обеспечив выход в Персидский залив, а жители Эль-Катыфа сдались Саудидам, не оказав сопротивления. В марте 1914 г. состоялись первые переговоры Абдель Азиза с англичанами, а 26 декабря 1915 г. (18 сафара 1334 г. х.) он подписал с представителем Лондона Перси Коксом12 кабальный договор, получивший название «Даринского соглашения». В нем вроде бы признавалась власть Ибн Сауда над контролируемыми ими территориями как независимыми. Так, в первой статье говорилось: «Британское правительство признает, что Неджд, ЭльХаса, Катыф и Джебель со всеми прилегающими территориями, границы которых будут определены впоследствии, с соответствующими портами на побережье Персидского залива, являются владениями Ибн Сауда… Оно признает Ибн Сауда независимым повелителем этой страны и свободным 12

Кокс, сэр Перси Захария (Cox, Sir Percy Zachariah, 1864–1937) — британский колониальный администратор и военный деятель, генерал-майор Британской Индийской армии. Служил сначала в Бенгальском офицерском корпусе, затем в Британском Сомали, или Сомалиленде — британском протекторате, существовавшем в XIX–XX вв. на территории нынешнего непризнанного государства «Сомалиленд», которое позиционирует себя как правопреемник образовавшегося всего на шесть дней после предоставления сомалийцам независимости в 1960 г. одноименного государства. После этого занимал должности политического агента в Маскате, генконсула в персидских провинциях, резидента, главного политического офицера Индийского экспедиционного корпуса, посланника в Тегеране. С октября 1920 г. вплоть до своей отставки в 1923 г. был первым британским верховным комиссаром в Ираке.

17

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

главой племен этих земель, равно как его сыновей и наследников». Условием договора было то, что пришедшее ему на смену лицо ни в коем случае не будет враждебно британскому правительству. Англичане даже обещали Абдель Азизу содействие для защиты его и его страны в случае нападения на нее какой-либо иностранной державы (ст. 2). Однако самостоятельность Ибн Сауда теперь была сильно ограничена. Он обязался «не вступать ни в какие переговоры, соглашения и союзы с иностранными народами и их правительствами»; «не уступать, не продавать, не закладывать, не сдавать в аренду или управление вышеупомянутые территории или какие-либо части их, не предоставлять на них никаких концессий иностранным государствам или их подданным без согласия Британского правительства». Более того, должен был «по примеру своих предков» воздерживаться от нападений и вмешательства в дела Кувейта, Бахрейна и шейхов территорий и побережья Омана, которые находились под протекторатом Англии или имели с ней договорные отношения. Иначе говоря, этим соглашением Лондон, помимо всего прочего, еще и обеспечивал безопасность зависимых от него территорий. Позднее, уже после революции, советские дипломаты перевели на русский язык для руководства внешнеполитического ведомства текст этого договора13. Ряд исследователей даже интерпретировали договор как фактическое установление британского протектората над владениями Ибн Сауда. Однако, как писал о нем бывший советник правителя и известный аравийский историк Хайреддин аз-Заркали: «В нем были оковы, которые ограничивали независимость Абдель Азиза, но в сложившихся условиях он был неизбежным злом»14. Несмотря на все ограничения своей независимости, во время войны англичан с Османской Турцией Абдель Азиз, верный своим принципам, не воспользовался возможностью ударить по туркам, хотя против них поднялись и войска хашимитов Хиджаза, и население Ирака и Сирии. Он, по словам Фейсала аль-Худжайляна, заявил: «Нет… люди не смогут сказать, что Абдель Азиз восстал против государства, которое называется государством халифата, во время его испытаний»15. Недждийский правитель одним ударом убивал двух зайцев: демонстрировал свое уважение к халифату и не ввязывался в военную авантюру с непредсказуемыми последствиями. 13

14

15

18

Перевод сделан по арабскому тексту, опубликованному в бейрутской газете «Сада аль-Ахваль», № 276, 21 ноября 1924 г. См.: АВП РФ (Архив внешней политики Российской Федерации). Ф. 190. Оп. 1. Пор. 1. П. 1. C. 75–76. Аз-Заркали, Х. Шибх аль джазира аль-‘арабийя фи ‘ахд аль-малик ‘Абд аль-‘Азиз, альджуз’ аль-авваль. Ат-таб‘а ас-салиса, Бейрут: Дар аль-‘ильм лиль-маляйин, 1985 (Аравийский полуостров в эпоху короля Абдель Азиза. Третье издание. Бейрут: Издво «Наука для миллионов»). С. 285 (по рукописи Халида аль-Фараджа). Аль-Худжайлян. Цит. соч. С. 33.

Глава I. Страницы истории

Как и его предки во времена первых попыток создать государство в Аравии, Ибн Сауд в своей экспансии использовал союз с окрепшим ваххабитским духовенством для консолидации базы поддержки среди племен. К началу второго десятилетия ХХ в. правитель Неджда, опираясь на рост популярности ваххабитского «римейка» религии «праведных предков» (ас-салаф ас-салих), решил провести, пожалуй, первую из задуманных им трансформаций бедуинского социума — перевод кочевых племен на оседлый образ жизни. Далеко не все ваххабитские улама поддержали правителя-реформатора. И дело не в том, как считали многие исследователи, что их наиболее консервативная часть боялась усиления власти Ибн Сауда16, к чему могло привести оседание племен на земле. Причина крылась прежде всего в том, что оседлая часть населения, как уже говорилось выше, имела социальный статус более низкий, чем у бедуинов, для которых трудиться на земле было делом зазорным. Да и лишаться привычной вольницы им не очень хотелось. Однако не труд племен на земле был целью проекта Ибн Сауда, а обеспечение большего контроля над ними через создание нового типа солидарности, основанного на приверженности ваххабитской интерпретации ислама. Для оправдания занятий сельским хозяйством ваххабитским имамам пришлось даже выступить со специальной фетвой.

Верблюжья кавалерия Ибн Сауда 16

См.: Прошин Н.И. Саудовская Аравия. М.: Наука, 1964. C. 23.

19

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Ибн Сауду и активно поддерживающей его части ваххабитских улама пришлось снова, как когда-то пророку Мухаммаду и его ближайшим сподвижникам, с помощью да‘вы17 убеждать бедуинов неукоснительно соблюдать заветы Аллаха, отказаться от родоплеменной ‘асабийи18, кровной мести, пережитков многобожия, греховного поведения и быть солидарными с братьями по вере. Так в 1910 г. появилось новое содружество единомышленников под названием «Ихван ат-таухид» («Братья в Единобожии»). Не всегда декларируемое, но четко просматриваемое подражание Мухаммаду вылилось в реанимацию известной со времен пророка концепции хиджры — ухода от грешного мира в ту его часть, где истинные мусульмане могли в полной мере предаться исповеданию «правильной веры». В 622 г. н.э. пророк Мухаммад уехал от не готовых поддержать его жителей Мекки в Ясриб (который позднее стал Мединой — одним из двух священных для всех мусульман городов), взяв с собой лишь группу своих преданных сторонников (с этого момента начинается мусульманское летосчисление — по хиджре). Но в этот раз хиджрой стали называть земледельческие колонии-поселения тех, кто решил уйти из пустыни. Поначалу поселения воздвигались на стратегических путях: к примеру, первое из них, Аль-Артавийя, было воздвигнуто в 1912 г. на пути в Ирак, второе, Гатгат — на пути в Мекку19. К концу 20-х годов в Неджде существовали уже сотни поселений, в которых жили сотни тысяч членов племен20. Как сообщали позднее в НКИД советские дипломаты: «К настоящему времени, по данным сведущих лиц, уже насчитывается до 200 новых поселений, среди которых имеются такие, как, например, поселение “Артавия” (основано в 1918 г.) с населением в 80 000 душ. Дать более подробные и более точные сведения по этому чрезвычайно интересному вопросу пока не представляется возможным ввиду отсутствия исчерпывающих и надежных материалов. Но, во всяком случае, те сведения, которыми мы обладаем и которые частично известны и в литературе (книга Рейхани), достаточно»21. 17 18

19

20

21

20

Да‘ва (араб.) — буквально «призыв». ‘Асабийя — традиционная приверженность своему племени, роду, против которой выступал пророк Мухаммад, призывавший к вытеснению ее исламской солидарностью. Leatherdale, C. Britain and Saudi Arabia 1925–1939. The Imperial Oasis. London: Frank Cass, 1983. P. 24. Георгиев А.Г. (Аксененок А.Г.) и Озолинг В.В. (Нефтяные монархии Аравии. М.: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука». 1983. C. 22) приводят некоторые данные по работе арабского автора того времени (Иса, А. АльМу‘джиза фаук ар-рималь. Бейрут, 1975. С. 64). Королевство Геджас—Неджда и присоединенных областей // АВП РФ. Ф. 08. Оп. 12. Д. 94. П. 77. Л. 19–20. Упомянутая книга принадлежит известному ливанскому писателю Амину ар-Рейхани, посетившему королевство и общавшемуся с Ибн Саудом

Глава I. Страницы истории

Создание земледельческих хиджр можно квалифицировать как своего рода седентаризацию. Это был не просто совершенный по воле правителя перевод кочевого населения на оседлый образ жизни и так же сверху навязанный ему переход к занятию земледелием. Была еще одна высокая цель. Ибн Сауд, несомненно, хотел на новом витке арабо-мусульманской истории повторить подвиг пророка Мухаммада, когда тот начал создавать мусульманское братство в общине-умме. Подобно тому как в VII в. жители Аравии должны были отказаться от родоплеменной самоидентификации и ощутить себя членами одной, скрепленной узами новой солидарности, мусульманской уммы, теперь они вновь должны были объединиться в общине уже не просто мусульман, но ихванов (араб. ихван — множ. ч. от ах — брат), соответственно так и обращаясь друг к другу. Ихваны — наиболее фанатичная часть приверженцев ваххабизма, по задумке Ибн Сауда были призваны стать мощной военно-полицейской силой в завоевательных походах недждийского вождя, в поддержании его власти и насаждении новых порядков на входящих в его государство территориях. Таким образом, они явились одновременно и территориально-религиозной общиной, и социально-экономической ячейкой общества, и полицией, и армией, иначе говоря, особым военно-религиозным движением, которому трудно найти аналоги в истории ХХ в. Как выразился об ихванах английский автор Дэвид Ховарт: «Религиозное рвение и невежественность всегда были опасной комбинацией, но люди редко были столь безмерно невежественны и заражены столь слепой верой»22. Он же уподобил экспансию ихванов поезду или автомобилю, несущемуся без тормозов23. А знаменитый английский исследователь Аравии, советник Ибн Сауда (и отец прославившегося в будущем советского разведчика Кима Филби) Гарри Сэнт-Джон Филби24 назвал «мир и безопасность», установленные и жестко поддерживаемые ихванами на контролируемой ими части Аравии, Pax Wahhabica25.

22 23 24

25

(Тарих Неджд аль-хадис ва-мульхакатих/ Современная история Неджда и присоединенных областей. Бейрут, 1928). Howarth, D. The Desert King. A Life of Ibn Saud. London: Collins, 1964. P. 108. Ibid. P. 153. Филби, Гарри Сент-Джон Бриджер (Harry St. John Bridger Philby, 1885–1960) — британский колониальный администратор, знаменитый путешественник, исследователь, писатель. В 1930 г. принял ислам, взял имя Абдалла, служил советником короля Абдель Азиза б. Сауда, после смерти которого в 1955 г. был выслан из королевства. Автор наиболее ценных научных описаний Аравии того времени. Прославился как путешественник, когда сумел пересечь пустыню Руб-эль-Хали. Отец знаменитого разведчика-нелегала, работавшего на Москву и входившего в «Кембриджскую пятерку», Кима Филби. Philby, H.St.J.B. Pax Wahhabica // The English Review. March 1933. P. 313–314.

21

Вотчина шерифов В западном вилайете Аравии — Хиджазе, где находились два священных для мусульман мира города — Мекка и Медина, на рубеже веков светская власть принадлежала живущему в Джидде вали, турецкому паше — наместнику турецкого султана, носившего также титул халифа — духовного главы мусульман мира. Джиддой управлял каиммакам, а Меккой — эмир, арабский шериф, или «великий шериф»26, из рода пророка Мухаммада — хашимитов. Фактически он олицетворял духовную власть, так как был попечителем хаджа — обязательного для всех мусульман паломничества к святыням ислама, расположенным в Мекке и Медине. Въезд туда немусульманам был тогда запрещен, как запрещен он и сегодня (некоторые отчаянные востоковеды рискнули нарушить правило, но кое-кто из них поплатился за это жизнью). В Джидде располагались консульства ряда мусульманских и немусульманских государств, в том числе — в 1890–1914 гг. — Российской империи. Среди основных задач консульства были работа с паломниками из Российской империи и нейтрализация антироссийской деятельности стратегических соперников России, прежде всего Турции. Арабское слово ‘шериф’ буквально означает «благородный» и сначала употреблялось в его широком смысле, указывая на соответствующие человеческие качества, причем в Коране оно не встречается27. Со временем это слово приобрело и терминологическое значение, указывая на происхождение человека от Хасана и Хусейна, внуков пророка Мухаммада, детей его зятя и двоюродного брата Али. По ас-Суюты28, это произошло лишь в Х в., при Фатимидах. А к XIII в. оно было уже титулом — так называли правителей Мекки. Как пишет со ссылкой на арабские источники Дж. де Гори29, слово ‘ашраф’ (мн. ч. от ‘шериф’) стали применять уже ко всем курейшитам, племени, к которому принадлежал пророк ислама30. А для 26

27

28

29

30

22

Для того чтобы отличить Хусейна как эмира Мекки, а затем короля Хиджаза от других шерифов, его часто называли «великим шерифом». Странно, что в Священной книге мусульман отсутствует столь важное слово (хотя бы в его бытовом значении — благородный, достойный), как и слово шараф (честь). Не исключаю, что это можно объяснить негативной коннотацией этих слов с родоплеменными ценностями эпохи джахилийи, которые отвергал ислам. Ас-Суюты, Джалал ад-Дин (1445–1505) — известнейший египетский богослов, автор многочисленных сочинений, ряд из которых был переведен на русский язык Д.В. Фроловым с его коллегами (с его же исследованием и комментарием). Gaury, Gerald de (1897–1984) — британский офицер, участник Первой мировой войны, арабист, историк, дипломат, получил также известность как отличный фотограф и художник-любитель, автор акварелей. См. об этом здесь и далее: Gaury, G., de. Rulers of Mekka. London: George G. Harrap & Co., 1951. P. 64.

Глава I. Страницы истории

титулования мекканских шерифов, происходящих из рода пророка, часто использовалась другая форма мн. ч. — ‘шурафа’ (но знаменитый словарь Э.У. Лэйна, основанный на классических трудах арабских лексикографов, дает две формы мн. ч. — ‘ашраф’ и ‘шурафа’ — как синонимы, применительно же к правителю Мекки титул ‘шериф’ всегда использовался с определенным артиклем). С начала XIII в. Меккой стали управлять исключительно представители двух ветвей (бану фулайта и бану китада) одного и того же клана местных шерифов, потомков внука пророка Хасана через Абдаллу ас-Салиха (ат-Тани). В 1893 г., т. е. после принятия конституции, османы пригласили из Хиджаза в Стамбул одного из влиятельных представителей рода заву ‘Аун — Хусейна бин Али со всей его семьей (он родился в 1856 г.). Им предстояло провести в османской столице целых пятнадцать лет в качестве фактических пленников султана, прежде чем в 1908 г. (год революции младотурок) Хусейн был назначен великим шерифом Мекки, сменив своего двоюродного брата Али бин Абдаллу. Порта явно надеялась на бóльшую лояльность нового эмира Мекки по сравнению с прежним, но османы просчитались. Шериф еще смолоду был строптив и амбициозен, а теперь, чувствуя рост национально-освободительных настроений в арабском мире, лелеял мечту о том, чтобы стать правителем большого арабского государства, хотя бы в границах Аравии. Прибыв в Хиджаз, Хусейн не нашел там много изменений, но главным из них была железная дорога, которая дошла до Медины, что имело большое стратегическое значение для Порты, которая теперь в случае необходимости могла быстро перебросить в район священных городов свои войска. Однако завершить строительство дороги, доведя ее до Мекки, как планировалось, в дальнейшем помешала Первая мировая война. В начале войны Хусейн установил первые контакты с арабскими националистами. В ноябре 1914 г. он начал переписку с этими националистическими ассоциациями, «которые вели безуспешные переговоры с англичанами в Египте»31. Подавляющее большинство входивших в них интеллектуалов и активистов были сирийцами, так что один из арабских авторов, изучивший массу османских архивных материалов, даже предложил называть их в период до Первой мировой войны не арабскими националистами, а «сирианистами»32. Адид Давиша цитирует сирийского судью-христианина, который после Первой мировой войны стал министром в арабской администрации в Дамаске при правившем там в течение двух лет сыне ше31 32

Tauber, E. The Arab Movements in World War I. London: Frank Cass, 1993. P. 57–59. Kayali, H. Arabs and Yoing Turks: Ottomanism, Arabism and Islamism in the Ottoman Empire, 1908–1918. Berkeley: University of California Press, 1997. P. 212. Цит. по: Dawisha, A. Arab Nationalism in the Twentieth Century: From Triumph to Despair. Princeton and Oxford: Princeton University Press, 2016. P. 30.

23

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

рифа Хусейна Фейсале (см. об этом ниже), заметившего, что если в начале столетия в регионе и ходили националистические настроения, то они были распространены только среди отдельных представителей высшего класса33. Коль скоро речь зашла об этом течении в общественно-политической мысли арабов Леванта, следует отметить, что первые националистические группы зародились здесь еще в середине XIX в. Первой из них была подпольная Сирийская научная ассамблея (аль-Джам‘ийя ас-‘ильмийя ассурийя), образованная, по данным известного арабского историка XX в. Джорджа Антониуса34, в 1857 г. В 1875 г. в Бейруте появилась еще одна подпольная организация35, а в начале XX в. возникли еще две организации подобной направленности — Литературный клуб (аль-Мунтада аль-адаби) и Османская партия децентрализации36. Арабские националистические группы сначала выступали с умеренно антиосманскими лозунгами и лишь после предпринятых против них турками в Сирии и Ираке репрессий заняли более непримиримые позиции, требуя полной независимости. В начале 1915 г. два подпольных националистических общества — Аль-Фатат и Аль-Ахд37 — решили выработать совместный план восстания против Османской империи, центр которого должен был находиться в Сирии, а основной силой стать арабские солдаты турецкой армии. Поскольку «запланированное восстание должно было распространиться и на Аравийский полуостров, эти общества выбрали мекканского шерифа Хусейна в качестве партнера или даже его верховного лидера»38. В октябре 1915 г. их представитель Камиль аль-Кассаб, находясь в Мекке во время хаджа, уговаривал Хусейна поднять восстание39. Один из сыновей Хусейна, Фейсал, «поехал в Дамаск проинформировать этих националистов о ведущихся секретных переговорах Великобритании с Хусейном, в то время как Аль-Фатат и Аль-Ахд объединили усилия и предложили Хусейну свою

33 34

35 36 37

38 39

24

Dawisha. Op. cit. P. 34. Antonius, G. The Arab Awakening: The Story of the Arab National Movement. Beirut: Khayat’s, 1938. P. 53–55. Ibid. P. 79–89. Ibid. P. 108–121. См. также: Dawisha. Op. cit. P. 29. Аль-Фатат и Аль-Ахд, а также Аль-Кахтанийя, появившиеся в Сирии в начале XX в., были первыми подпольными националистическими арабскими организациями в Османской империи (см. о них: Antonius. Op. cit. P. 53–55). Аль-Фатат была создана в 1911 г. выходцами из аристократических кругов, находившимися в ссылке в Париже, а Аль-Ахд образовали в 1913 г. иракские офицеры, служившие в османской армии. После Первой мировой войны Аль-Ахд разделился на сирийскую и иракскую фракции (Tauber. Op. cit. P. 333). Tauber. Op. cit. P. 6. Ibid.

Глава I. Страницы истории

«Великий шериф» Хусейн поддержку»40. Хусейн также поручил Фейсалу убедиться в серьезности планов заговорщиков. Однако националисты не пользовались поддержкой широких масс арабского населения и не располагали достаточными военными ресурсами, чтобы увлечь Хусейна предлагаемой перспективой выступить в роли общеарабского переговорщика с Британией об освобождении арабских народов. По утверждению Эрнеста Дауна, до октября 1914 г. лишь 126 человек «открыто пропагандировали арабский национализм или были членами арабских националистических обществ»41. Даже между арабскими сторонниками восстания против турок не было согласия в том, чтобы именно шериф возглавил его, да и англичане пока еще не выступили с этой идеей. Нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что некоторые влиятельные арабские сообщества вообще отвергали власть шерифов, так что перспектива замены османов в качестве сюзеренов на мекканских шерифов была для них неприемлемой. А если верить Эфраиму и Инари Карш, перелопативших массу британских архивных материалов, в том числе депеши дипломатов и до40 41

Alangari. Op. cit. P. 95. Dawn, E. From Ottomanism to Arabism: Essays on the Origins of Arab Nationalism. Urbana: University of Illnois Press, 1973. P. 152.

25

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

несения разведчиков, поддержка великого шерифа даже в Хиджазе не была столь сильной, какой ее потом изображали некоторые авторы, и в одном из донесений британской разведки от декабря 1916 г., т. е. через шесть месяцев после того, как Хусейн 8 июня начал восстание против Порты, говорилось, что население Мекки было вообще «почти полностью протурецким»42. Полностью развенчать миф о массовой поддержке аравийскими арабами антитурецкого восстания под водительством непопулярного Хусейна не удалось, так как один из сыновей шерифа, Фейсал, по мнению как вышеупомянутых, так и некоторых других исследователей, сумел использовать мощный финансовый ресурс англичан и подкупить бедуинские племена, которые все же встали под знамена шерифа. Однако и после этого в турецкой армии якобы остались воевать до 300 тысяч арабов43. Что же касается шерифа, то он увлекся идеей восстания, фактически решив перехватить ее у националистов, так как это могло помочь реализовать его мечту стать правителем общеарабского государства. Но для этого ему надо было заручиться поддержкой Лондона. Англичане, которые вели трудную войну на ближневосточных фронтах с турками, решили поддержать шерифа, о чем с ним вел переписку британский верховный комиссар в Египте сэр Артур Макмагон44 (см. о ней ниже). Как отмечал позднее в одной из своих статей российский дипломат и разведчик М.М. Аксельрод, скрывавшийся под псевдонимом Рафик Муса: «Во времена Хусейна единственным источником власти в Геджасе, одновременно законодателем, исполнителем и судьей был сам Хусейн, причем деятельность его не знала никаких определенных внешних форм проявления. Правда, в первые дни после восстания был организован кабинет министров, между которыми были распределены функции управления; однако все это оставалось на бумаге. На самом деле ни министров, ни управлений при них не было. Единственными действительно живыми учреждениями были карантин и таможня в Джидде, да и то потому, что с их существованием были связаны важнейшие доходы Геджасского королевства. Выборных органов от населения никаких не было (организованный в дни восстания Маджлис Шура вскоре прекратил свое существование). Суды (шариатские), конечно, существовали, но работали из рук вон плохо»45. Дипломат также сообщал: «Во времена Хусейна не было ни твердых поступлений, ни какой-либо системы и в расходовании средств. Хашимиты 42

43 44

45

26

Karsh, E., Karsh, I. Empires on the Sand. The Struggle for Mastery in the Middle East 1789–1923. Cambridge, London: Harvard University Press, 2001. P. 376. Ibid. P. 374. Макмагон, сэр Артур Генри (McMahon, Arthur Henry, 1862–1949) — британский офицер (подполковник), колониальный администратор, верховным комиссаром Египта назначен в 1915 г. (см. о нем в основном тексте). Муса Р. Реформы в Геджасе // Международная жизнь. 1928. № 1. С. 44.

Глава I. Страницы истории

жили “рвачеством”, тем, что им удавалось урвать сначала в Англии, а затем у паломников, у населения. Не существовало определенных норм обложения, зато были незаконные поборы. Не было и никакой разницы между государственной казной и частным достоянием короля Хусейна. Любостяжание короля достигло к концу его царствования баснословных размеров. Особенно прославилась спекуляция короля с валютой, которую он то подымал, то понижал в курсе, наживаясь на всяком изменении. Неудивительно, что при своем (не совсем добровольном) отъезде из Джидды Хусейн захватил с собою круглую сумму в 7½ миллионов фунтов, не оставив в казне ни единого пиастра». Начавшись в Хиджазе 8 июня 1916 г., восстание было полноценной военной операцией, основной силой которой было ополчение племен, также арабские добровольцы. Оно было поддержано инспировавшими его англичанами, а их представителем в войсках шерифа был ставший впоследствии знаменитым разведчик Лоуренс Аравийский46, принимавший непосредственное участие в военных действиях. Хусейну удалось собрать 50 тысяч

Лоуренс Аравийский 46

Лоуренс, Томас Эдвард (Lawrence, Thomas Edward, 1888–1935) — известный британский военный деятель, разведчик, востоковед.

27

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

арабов, вооруженных не более чем 10 000 винтовок, из них лишь часть была современного образца. Некоторые британские деятели сначала давали уничижительную оценку бедуинскому войску. Так, генерал-губернатор Судана Уингейт замечал: «Его армия фактически является просто сбродом, напоминающим толпу дервишей»47. Тем не менее, несмотря на ожесточенное сопротивление турецких сил в городах Хиджаза, общая численность которых достигала 15 тысяч человек и которые располагали хорошо укрепленными позициями и вообще умели хорошо обороняться, отрядам повстанцев под командованием сыновей Хусейна — Али, Абдаллы, Фейсала и Зейда — уже в первые недели удалось добиться частичного успеха. Так, ими была быстро занята Джидда. Со временем к ним стали присоединяться новые арабские племена, англичане, заинтересованные в поддержке арабами военных действий против османов, помогали вооружением, а их десант вел бои вместе с арабами. К примеру, по распоряжению того же Уингейта уже 27 июня 1916 г. из Порт-Саида в Джидду отправились три парохода под командой египетского офицера: «Две горные батареи с офицерами-мусульманами и одна рота с четырьмя пулеметами, затем 3000 винтовок и большой запас продовольствия и боевых припасов»48. Восставшие в любом случае уступали туркам в вооружениях и технике, и те имели в своем распоряжении инфраструктуру, которая могла быть использована в военных целях (порты, железную дорогу), крупные города с их возможностями мобилизации. Однако, как справедливо отмечает английский историк Джон Чалкрафт, аравийские племена могли вести военные действия с гор, из пустыни, оазисов и полуоседлых поселений49. Как показали события в других странах, к примеру во время восстания в Судане, эти возможности могли играть ключевую роль для обеспечения победы. Продвигаясь на север, арабы помогали успешному наступлению англичан на турецкие позиции. Немалую роль в обеспечении их успеха играл Лоуренс. Этот щуплый, низкорослый (166 см) человек завоевал у арабов репутацию бесстрашного воина, известного также своей нетрадиционной ориентацией. 9 мая 1917 г. повстанцами под водительством Лоуренса был взят последний турецкий порт на Красном море — Акаба. Восставшие очистили от турок Хиджаз. В середине 1918 г. они захватили еще один важный город на севере — Маан, затем вошли в Сирию и 30 сентября того же года взяли Дамаск. Опираясь на племена, Фейсал бин Хусейн, объединивший их с городскими классами, начал создавать то самое арабское государство, о котором мечтал его отец. 47

48 49

28

Цит. по: Гарт, Лиддел Б. Полковник Лоуренс // Лоуренс Аравийский. М.; СПб.: Terra Fantastica, 2002. C. 301. Там же. С. 304. Chalcraft, J. Popular Politics in the Making of the Modern Middle East. Cambridge: Cambridge Unversity Press, 2016. P. 201–202.

Глава I. Страницы истории

Лоуренс Аравийский погиб, ударившись головой об асфальт в результате падения с мотоцикла

Как вспоминал потом Лоуренс: «Нашей задачей было образование арабского правительства с достаточно широкими полномочиями и с преобладанием туземцев, чтобы использовать энтузиазм и самопожертвование арабского восстания, переключив их в обстановку мира»50. В 1920 г. Фейсал даже был провозглашен там королем, но с этим не могли примириться французы, которые, согласно договоренностям с англичанами, имели свои планы на Сирию и Ливан. После конференции Верховного совета держав Антанты и присоединившихся к ним государств в Сан-Ремо оттуда были выведены все британские войска, их место заняли французские под командованием генерала Гуро, который был назначен верховным комиссаром Франции в Сирии и Киликии. Французы заняли Дамаск 25 июля 1925 г. и низложили шерифа, пробывшего на троне всего несколько месяцев. 2 августа Фейсал покинул страну. В качестве неплохого утешения в 1921 г. англичане сделали Фейсала бин Хусейна королем Ирака (а его брата Абдаллу — правителем Трансиордании). Некоторые весьма авторитетные исследователи стремились развенчать миф о выступлении хиджазцев против Порты как о «Великом арабском восстании». Оно велось под лозунгами ислама, а не арабизма или арабской нации. По оценке Азиза аль-Азме: «Это было исламское восстание, предпринятое во имя не арабов, а Мекканского халифата во главе с шерифом Хусейном»51. С этим утверждением согласны не все историки. Так, Джон 50 51

Лоуренс, Томас Э. Восстание в пустыне // Лоуренс Аравийский. C. 270. Al-Azmeh, A. Nationalism and the Arabs // Arab Nation, Arab Nationalism / D. Hopwood (ed.) NY: St. Marin’s Press, Inc., 2000. P. 69. Цит. по: Dawisha. Op. cit. P. 34.

29

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Чалкрафт утверждает, что восстание было поднято именно под знаменами светского национализма, а не ислама52. В любом случае, наверное, правы те, кто ставил под сомнение принадлежность Хусейна, которым руководили в первую очередь личные амбиции, к лагерю убежденных приверженцев арабского национализма. Отношения Хиджаза с Недждом оставались напряженными. Как пишет А.М. Васильев, они «всегда были сложными. И османские паши в Джидде и Медине, и шериф Мекки продолжали претендовать на право вмешиваться в дела Центральной Аравии»53. В истории хиджазско-недждийских отношений были и эпизоды прямой военной конфронтации. Изначально не были дружественными не только отношения между хашимитскими шерифами и родом Саудидов, но и лично между шерифом Хусейном и Ибн Саудом. Особенно претило ваххабитам то, как «великий шериф» управлял паломничеством. А в 1918 г. спор вокруг Хурмы — важного транзитного пункта на путях из Хиджаза в Неджд — перерос в серьезное вооруженное столкновение. Его жители вступили в ряды ихванов, после чего шериф направил туда свои войска, которые взяли город, убив многих его жителей. Однако в результате контрнаступления ихваны из Гатгата вместе с ополчением из Хурмы разгромили хиджазское войско. Объектом спора недждийцев и хиджазцев стал еще один населенный пункт — Тарба. После Первой мировой войны Абдель Азиз бин Сауд продолжал экспансию на полуострове, подчиняя себе все новые города и области Аравии. В 1919 г. он послал своего двоюродного брата Мусаида бин Джалуви в г. Абху, расположенный к югу от Хиджаза, для переговоров с Хасаном бин Аидом, захватившим после ухода турок власть на севере области Асир54, о передаче ее Ибн Сауду. После того как он получил отказ, в эмират были направлены воины Ибн Сауда, которые силой подчинили его недждийскому вождю. В 1921 г. шейхи племен, ваххабитские улама и эмиры провозгласили Абдель Азиза султаном. В том же году он добился важной победы: после почти двухмесячной осады столицы эмирата Джабаль-Шаммар — г. Хаиль — состоялось долгожданное его присоединение к Неджду. Англичане не смогли 52 53 54

30

См.: Chalcraft. Op. cit. P. 202. Васильев. Цит. соч. С. 203. Южным Асиром с 1906 г. управлял имам, богослов Мухаммад б. Али аль-Идриси (1876–1920), последователь тариката санусийя, исповедовавшего одну из форм салафизма (к сануситам относится большинство жителей Ливии), в 1909 г. провозгласивший себя эмиром Асира. На части территории Северного Асира вожди господствующего там клана Ааль Аид пытались образовать свой отдельный эмират, но без успеха. В 1917 г. Асирский эмират аль-Идриси был признан как независимое государство, просуществовавшее до 1934 г. В 1919 г. аль-Идриси на некоторое время аннексировал йеменскую Тихаму.

Глава I. Страницы истории

помешать новоиспеченному султану, хотя планировали сохранить независимость этого эмирата. Что же касается Хиджаза, то методы правления Хусейна бин Али, растущие поборы с паломников, ужасное санитарное состояние мест хаджа, являвшееся причиной гибели большого числа паломников и массового распространения среди них заболеваний, масштабная коррупция вызывали недовольство местного населения. Шериф предпринимал шаги, направленные на завоевание симпатий населения арабских стран, играя, в частности, на массовом недовольстве британскими планами создания «еврейского национального очага в Палестине», которые начали разрабатываться летом 1917 г. Хусейн не только заявил о неприятии декларации Бальфура (см. о ней ниже), но и отказался в 1919 г. по этой причине поставить свою подпись под Версальским договором, хотя виной тому были и его личные обиды. Он не принял участия в Версальской конференции, где Хиджаз был представлен его сыном Фейсалом55. Ибн Сауд занял еще более непреклонную позицию против еврейской иммиграции в Палестину, пытаясь выбить национально-патриотическую карту у шерифа.

Старый форт в Джизане

55

Howarth. Op. cit. P. 106.

31

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Что пообещал Макмагон «великому шерифу» Хусейну? В отечественной научной литературе и публицистике, за исключением отдельных специальных трудов, нередко можно встретить представление, будто за любыми инициативами колониальных чиновников Великобритании чуть ли не всегда стояла некая единая политическая воля британского истеблишмента. На самом деле по всем вопросам управления колониями, протекторатами и зависимыми территориями, а также относительно передела мира в интересах Британской империи, по большинству острых проблем велась, бывало, ожесточенная борьба между занимающимися этими вопросами министерствами, ведомствами и высокопоставленными чиновниками. Нередко мотивами в этом противоборстве коллективных и индивидуальных акторов (в том числе внутри одного и того же министерства) выступали личные амбиции и карьерное соперничество. А некоторые инициативы, как можно судить по архивным материалам, зачастую выдвигались колониальными администраторами, приобретшими большую власть на местах, без согласования с вышестоящими начальниками, равно как и с другими профильными министерствами. Великобритания уже в ходе Первой мировой войны в той или иной форме устанавливала свое колониальное господство над огромной частью Ближнего Востока и при этом постоянно модифицировала свою довольно сложную, включающую компонент сдержек и противовесов56, систему управления странами региона. В то время впервые в дела арабского мира было вовлечено министерство обороны57. В Месопотамии военная администрация, сформированная колониальным правительством Индии, постепенно превратилась в автономную структуру, подотчетную Лондону, в результате чего роль в войне индийского правительства существенно уменьшилась. Зато резко возросла роль Каира как базы действий Англии в регионе, после того как в 1915 г. там была создана новая структура — Арабское бюро. Оно формально подчинялось министерству иностранных дел, но финансировалось министерством обороны и при этом «эффективно контролировалось Адмиралтейством». 56

57

32

К примеру, даже применительно к Индии, где уже был накоплен огромный опыт управления, были не совсем четко разграничены полномочия вице-короля и министра по делам Индии, причем в случае серьезных разногласий вице-король обычно уступал министру или уходил в отставку. Здесь и далее о британской системе управления арабскими странами по: Leatherdale. Op. cit. P. 20–23.

Глава I. Страницы истории

Задачей его была гармонизация британской политики в арабском мире, кроме того, бюро участвовало в операциях военной разведки58. Во время войны вопросы будущего раздела территорий Османской империи, в поражении которой Лондон не сомневался, обсуждались на заседаниях так называемой межведомственной комиссии. Конкуренция между тремя министерствами — иностранных дел, колоний и по делам Индии59, не говоря уж о разведывательных службах, которые присутствовали всюду, — сказывалась на процессе принятия важных внешнеполитических решений. Неудивительно, что между вышеназванными британскими ведомствами и отдельными чиновниками в тот период разгорелась острая полемика по поводу переписки британского верховного комиссара в Египте сэра Артура Макмагона с шерифом Хусейном. Эта переписка, относящаяся к периоду с 14 июля 1915 г. по 30 января 1916 г., включала десять писем, в которых верховный комиссар сообщал о готовности Великобритании признать независимость арабских вилайетов Османской империи, расположенных в Машрике — восточной части арабского мира (с отдельными исключениями — Мерсин60 и Александретта61), под эгидой мекканского шерифа, если последний поднимет и возглавит вооруженное восстание против турок в помощь воюющим против Порты британским силам. Обычно в этом контексте цитируется письмо от 24 октября 1915 г., в котором, в частности, говорилось: «…Великобритания готова признать и поддержать независимость арабов на территориях в пределах и границах, предложенных шерифом Мекки»62. После поражения в Галлиполи63 это помогло бы Лондону изменить баланс сил в свою пользу. При принятии ключевых решений по Ближнему Востоку одно из министерств, а именно — министерство по делам Индии, всегда занимало 58

59 60 61

62

63

Petrie, C., Sir. The Life and Letters of the Rt Hon. Sir Austen Chamberlain. Vol. II. London: Cassel Press, 1940. P. 31. Британские ведомства, управлявшие зависимыми территориями. Город на юго-восточном побережье Турции. Александретта, ныне Искендерун — город с окружающей его территорией в провинции Хатай в современной Турции. Был санджаком Османской империи, после Первой мировой войны по решению конференции в Сан-Ремо стал частью французской подмандатной территории; затем французы сделали эту область одним из созданных ими в Сирии и Ливане квазигосударств (точнее, автономных административных единиц), которое было аннексировано Турцией в 1939 г. Palestine: Legal Arguments Likely to be Advanced by Arab Representatives. Memorandum by the Secretary of State for Foreign Affairs. January 1939, CAB 24/282, CP 19 (39). Подробно о переписке Макмагона и Хусейна см.: Antonius. Op. cit. Масштабная операция англо-французских войск в Галлиполи в 1915–1916 гг. в районе Дарданелл.

33

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

позицию, продиктованную в значительной мере задачей предотвращения нарастания антианглийских настроений среди индийских мусульман, что угрожало бы безопасности всех зависимых от Лондона территорий. По этой причине колониальное правительство Индии, как подчеркивают английские авторы, с беспокойством отнеслось даже к объявлению Лондоном войны против Османской империи, опасаясь, что индийские мусульмане воспримут это как угрозу превращения политической войны в религиозную64. А обвинений во вмешательстве в религиозные дела мусульман колониальные власти Индии опасались больше всего.

Споры вокруг обещания Макмагона Вопреки бытующему мнению, данные мекканскому шерифу Макмагоном обещания вовсе не были неким обманным трюком, предпринятым на основе консолидированного решения Лондона. Об этом говорит обрушившаяся на британского верховного комиссара в Египте критика, которая, естественно, не была публичной, а шла через секретную дипломатическую переписку. Кстати, Макмагон — возможно, не случайно — недолго прослужил на престижном посту верховного комиссара: с 9 января 1915 г. до конца 1916 г. — менее двух лет. С момента отставки 1 января 1917 г. вплоть до своей смерти в 1949 г., т. е. более 30 лет, он был не у дел. В этой связи показателен один пример. Когда министерству по делам Индии стало в подробностях известно содержание писем сэра Макмагона шерифу Хусейну, секретарь политического департамента этого министерства сэр Артур Хиртзел выступил категорически против идеи создания «большого арабского государства», поскольку аннексия Британией Басры была неотъемлемой частью всех планов будущего раздела Османской империи, рассматриваемых межведомственной комиссией. Вице-король Индии тоже выразил свое недовольство неосмотрительными обещаниями включить вилайеты Басра и Багдад в состав будущего арабского государства, данными шерифу британским верховным комиссаром. «Продвинутый административный контроль» над этими вилайетами, как он писал, должен был быть оставлен за правительством Его Величества или за колониальным правительством Индии: «…Мы всегда имели в виду как минимум итоговую аннексию вилайета Басра и (в какой-либо форме?) местное управление вилайетом Багдад под на64

34

Troeller, G. The Birth of Saudi Arabia: Britain and the Rise of House of Ibn Saud. London: Frank Cass, 1976. P. 74.

Глава I. Страницы истории

шим плотным политическим контролем. Макмагон же явно гарантирует, что аннексия станет невозможной»65. А командующий британскими войсками в Месопотамии генерал Джон Никсон, прослышав об обещаниях Макмагона Хусейну, выдвинул против него еще один — как считали многие, веский — аргумент. Он писал: « Помимо того факта, что такое обязательство кажется преждевременным и наносящим ущерб важным британским интересам в Басре и Багдаде и будущему этой великой страны, это, как мне кажется, подразумевает абсолютно неверное представление о настроениях среди населения вилайетов. Оно не учитывает того важного и фундаментального факта, что четыре пятых жителей вилайета Басра и две трети вилайета Багдад — шииты»66. Нельзя не заметить, что англичане в реализации своих колониальных планов уже учитывали суннитско-шиитские противоречия, хотя в те времена они еще были не столь острыми, каковыми станут в исламском мире через сотню лет — в начале XXI в. Некоторые колониальные чиновники стояли на стороне шерифа и в какой-то мере поддерживали обещание Макмагона. В частности, сторонником шерифов в то время был директор британского Арабского бюро Кинахан Корнваллис67, который (не без одобрения своего начальства, о чем свидетельствует переписка) во время визита в Джидду подтвердил представителю рода хашимитских шерифов Мухаммаду аль-Фаруки68, что шериф планирует присвоить себе титулы «Короля арабов» и «Халифа мусульман», а также вернуться в Сирию69. Но безмерные амбиции мекканского шерифа представлялись ряду колониальных чиновников настолько нереалистичными, что они даже сомневались в том, будто они у него действительно имелись. Так, генерал-губернатор Судана Реджинальд Уингейт70 был среди тех, кто не верил в подобные планы Хусейна: «Ошибочно говорить, что шериф 65 66 67

68

69 70

FO 371/2486, 165415/34982, копия телеграммы вице-короля, 4 ноября 1915 г. FO 371/2486, 171826/34982, копия телеграммы от 14 ноября 1915 г. Корнваллис, Кинахан (Cornwallis, Kinahan, 1883–1959) — британский колониальный администратор, разведчик, дипломат, сын известного британского писателя, поэта и путешественника Кинахана Корнваллиса, возглавлял Арабское бюро в 1916–1920 гг., впоследствии посол Великобритании в Ираке. Аль-Фаруки, Мухаммад (род. в 1891 г. в Мосуле) — офицер, дезертировавший из сухопутных войск османской армии, перешедший на сторону англичан и произведший на них неизгладимое впечатление рассказами о своей причастности к деятельности секретного националистического общества сирийских офицеров (см.: Kedourie, E. In the Anglo-Arab Labyrinth: the McMahon-Husayn Correspondence and its Interpretations 1914–1939. London & NY: Routledge, 2014. P. 73). FO 88 2/4, Cornwallis’s report, Cairo 8 July 1916. Уингейт, сэр Реджинальд (Wingate, Sir Reginald, 1861–1953) — в то время генерал-губернатор Судана.

35

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

пытается захватить халифат. Он очень хорошо знает, что халифат попадет в руки такой авторитетной фигуры, которая будет наиболее приемлема для мусульман-суннитов всего мира»71. Все же было ясно, что интриги с заменой османского султана в качестве халифа на лояльную Лондону фигуру действительно уже активно велись англичанами. Кстати, тот же Уингейт принадлежал к числу тех британских деятелей, которые не понимали суть и цели движения ихванов и в дальнейшем «обнаруживали следы большевизма в Центральной Аравии, к чему его склонял и Хусейн»72. Противники амбициозных планов хашимитского шерифа, поверившего в серьезность намерений англичан, будто бы четко зафиксированных в письме Макмагона, требовали дезавуировать проект, предполагающий появление некоего «верховного арабского правителя» в лице Хусейна. Лорд Чарлз Хардиндж73, интерпретируя письмо Макмагона в духе, исключающем толкование шерифа, писал: «Какие бы ссылки ни делал шериф на термины и выражения, использованные в прошлой и воображаемой будущей нашей переписке, я уверен: все наши действия доказывают, что мы воздерживаемся от какого бы то ни было высказывания, подразумевающего существование в Аравии некоего верховного правительства. Даже использование таких английских терминов, как “страна”, “королевство”, “империя”, соответствующих в арабском варианте терминам “дауля”, “мамляка”, “хукума”, не предполагает существование подобного короля. Кроме того, в некоторых пассажах термин “арабское государство” стоит во множественном числе»74. Кстати, англичане прекрасно понимали: выступив в союзе с Лондоном, шериф, несмотря на то что он рассчитывал с помощью англичан принести независимость арабам, однозначно рисковал своей репутацией в исламском мире, где усиливались антианглийские чувства. Тем не менее 12 июля 1916 г. Хусейн провозгласил независимость Хиджаза от Османской империи, с чего, собственно, и началась поддержанная англичанами «арабская революция»75. А 2 ноября 1916 г. шериф был провозглашен «королем арабских стран». Об этом он проинформировал министерства иностранных дел зарубежных государств, потребовав призна71

72 73

74 75

36

P.R.O. 30/57/91, Kitchener papers, Wingate to Lord Middleton (бывший министр по делам Индии) Khartoum, 26 August 1916. Leatherdale. Op. cit. P. 347. Хардиндж, лорд Чарльз (Hardinge, Lord Charles, 1st Baron Hardinge of Penshurst, 1858–1944) — британский государственный деятель и дипломат, был вице-королем и генерал-губернатором Индии в 1910–1916 гг. Hardinge Papers. Vol. 27. McMahon to Hardinge. Cairo, 10 November 1916. Дагир, Ас‘ад Муслих. Саурат аль-‘Араб: мукаддиматуха, асбабуха, ната’иджуха / Революция арабов: предпосылки, причины, результаты. Каир: Матба‘ат аль-Мукаттам, 1916. С. 228, 234, 235.

Глава I. Страницы истории

ния. Россия была первым государством, которая признала его, что, по мнению арабского исследователя Хибы ас-Субей’и, было неудивительным, так как предпринятый Хусейном шаг был направлен против Османской империи: российский министр иностранных дел Б.В. Штюрмер76 3 мухаррама 1335 г.х. / 4 ноября 1916 г. направил королю телеграмму об официальном признании его в качестве «короля арабских стран», вслед за чем Хусейн уведомил о российском признании основные зарубежные государства, призывая их последовать примеру России77.

Будущие победители договариваются о разделе Османской империи Фактически параллельно с перепиской Макмагона и Хусейна Лондон и Париж в 1915–1916 гг. тайно договаривались между собой о будущем разделе азиатской части начавшего терпеть поражение в войне османского государства. Согласно этим договоренностям, арабские вилайеты Османской империи после ее разгрома должны были превратиться в подмандатные территории двух европейских держав. Их представители — пока ничем не прославившиеся английский политик сэр Марк Сайкс и французский дипломат Франсуа Жорж-Пико — вошли в историю как авторы первого, весьма поспешно скроенного варианта колониального раздела азиатской части Османской Турции. Сайкс начал путешествовать по Ближнему Востоку еще в возрасте 11 лет с родителями — эксцентричным сэром Тэттоном, который, как пишет британский автор Дж. Барр, был полностью занят церковной архитектурой, поддержанием постоянной температуры своего тела и молочными пудингами, и алкоголичкой леди Джессикой. Марк так и остался любителем-путешественником, автором небольшой книжки «Последнее наследие халифов», хотя и послужил в должности атташе в английском посольстве в Константинополе. Поддерживал мнение о себе как о знатоке арабского и 76

77

Штюрмер Борис Владимирович (1848–1917) — российский государственный деятель, обер-камергер двора Его Императорского Величества (10 ноября 1916 г.), председатель Совета министров (20 января — 10 ноября 1916 г.), одновременно министр внутренних дел (3 марта — 7 июля 1916 г.), затем министр иностранных дел (7 июля — 10 ноября 1916 г.). Ас-Субей’и. Цит. соч. С. 50–51; Муса. С. Аль-Хусейн бин Али вас-саур аль-‘арабийя аль-кубра / Хусейн бин Али и великая арабская революция. Амман: Ладжнат тарих Урдунн, 1992. С. 158–162.

37

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Марк Сайкс. Getty Images турецкого языков, хотя не владел ни тем ни другим. Тем не менее молодому амбициозному баронету удалось сделать неплохую карьеру политика — эксперта по региону78. У Жорж-Пико, по утверждению того же Барра, вера во французскую «цивилизаторскую миссию» в Азии была в крови. Еще перед Первой мировой войной он служил французским консулом в Бейруте и поддерживал активные контакты с арабскими националистами. Но и он, и Сайкс с присущей им заносчивостью утверждали, что арабы еще не созрели для того, чтобы самостоятельно управлять своими землями79. Когда в 1915 г. вышеназванным английскому и французскому архитекторам колониального захвата арабских провинций Порты было поручено разграничить сферы влияния двух держав, они в ноябре того же года неза78

79

38

Barr, J. A Line in the Sand: Britain, France and the Struggle that Shaped the Middle East. London: Simon & Schuster, 2011. P. 8. Ibid. P. 20.

Глава I. Страницы истории

тейливо провели прямо по песку почти прямую линию между палестинским городом Акко около Хайфы на берегу Средиземного моря и Киркуком на севере Ирака, получившую название линия «E — K» (Е — по последней букве английского названия первого города, Acre, до первой буквы в названии Киркука), к югу от которой должна была расположиться сфера господства Англии, а к северу — Франции. Таким образом, Англия не сдержала данного шерифу Хусейну обещания создать под его эгидой арабское государство взамен за его участие в войне против турок. Хотя разработанный двумя авторами проект будущего, поствоенного, устройства Арабского Востока носил чисто предварительный характер и, кроме того, между Лондоном и Парижем потом еще несколько лет продолжалась острая борьба за подмандатные территории, он вошел в историю как «тайное соглашение Сайкса—Пико», став символом колониального закабаления арабов. Это соглашение было заключено 16 мая 1916 г. Следует не забывать, что разработанные в 1915–1916 гг. договоренности между Англией и Францией на самом деле еще не установили границ между формировавшимися в Машрике будущими подмандатными территориями/государствами. Это было сделано позднее — на Парижской мирной конференции (18 января 1919 г. — 21 января 1920 г.) с участием Хиджаза, на которой был подготовлен Севрский мирный договор, на конференции

Президент США Томас Вудро Вильсон, премьер-министр Франции Жорж Бенжамен Клемансо и министр иностранных дел Великобритании Артур Джеймс Бальфур на Парижской (Версальской) конференции. Getty Images

39

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Верховного совета держав Антанты и присоединившихся к ним государств в Сан-Ремо (с 19 по 26 апреля 1920 г.,), в Севрском мирном договоре, подписанном 10 августа 1920 г. с участием Хиджаза, на конференции в Лозанне (последняя велась с перерывом с 20 ноября 1922 г. по 24 июля 1923 г.) и, соответственно, в Лозаннском мирном договоре 1923 г., с подписанием которого перестал де-юре действовать Севрский договор. В соответствии с принятыми решениями Великобритания получила мандат на управление Палестиной и Ираком, а Франция — Сирией и Ливаном. Кроме того, составной частью англо-французского плана управления Машриком стала так называемая декларация Бальфура — письмо от 2 ноября 1917 г. британского министра иностранных дел сэра Артура Джеймса Бальфура лорду Ротшильду для передачи Сионистской федерации, в котором выражалось одобрение Лондоном проекта «создания в Палестине национального очага для еврейского народа». На вышеназванных конференциях обсуждался и вопрос о Черноморских проливах, имеющий стратегически важное значение для России. Проблема прохода российских судов через эти проливы — Босфор и Дарданеллы — еще с ХIХ в. остро стояла для России, поскольку Англия постоянно предпринимала усилия для блокирования ее интересов. На фоне соперничества с Турцией периодически — от эпохи правления Александра I до Николая II — возникала идея прибегнуть к военной силе. Так, еще в начале очередной войны 1806–1812 гг. морской министр Павел Чичагов разработал план проведения десантной операции на Босфоре со штурмом Константинополя. К рассмотрению подобного плана Россия, в частности, вновь вернулась в конце XIX в. Вступая в Первую мировую войну, Россия не ставила задачу каких бы то ни было территориальных приобретений — она лишь хотела ослабить Германию, а также ликвидировать ряд угроз — ее доминирования в Европе и усиления позиций Австро-Венгрии на Балканах. Не ставился вопрос и об оккупации Черноморских проливов. Правда, вскоре позиция по проливам стала несколько другой: министр иностранных дел, англофил и германофоб С.Д. Сазонов80 (он в июле 1917 г. был отправлен в отставку и заменен на Б.В. Штюрмера) заявил английскому и французскому послам, что при заключении мира Россия должна обеспечить себе раз навсегда свободный проход через проливы. Однако и в этом случае не было и речи о территориальных завоеваниях. Коренным образом изменилась ситуация вокруг проливов со вступлением в войну Турции. Теперь уже сам Николай II провозгласил, что «без80

40

Сазонов Сергей Дмитриевич (1860–1927) — видный российский государственный деятель, министр иностранных дел Российской империи (1910–1916), скончался в Ницце. Его брат, Николай Дмитриевич 1858–1913), был членом Государственной Думы, гофмейстером двора Е.И.В.

Глава I. Страницы истории

рассудное вмешательство» Турции «откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря». Начались трудные переговоры с партнерами по Антанте — Англией и Францией. Если эти державы, рассчитывая на разгром османского государства, были в первую очередь озабочены предстоящим разделом между ними арабских вилайетов Турции, то российские власти в решении задачи обеспечения надежного контроля над проливами воодушевлялись перспективой присоединения Константинополя — давней мечтой нескольких российских императоров. 19 февраля 1915 г. Сазонов передал послам Англии и Франции записку с требованием включения в будущем в состав России Константинополя, западного берега Босфора, Мраморного моря и Дарданелл и Южной Фракии до линии Энос—Мидия, а также части азиатского побережья между Босфором, рекой Сакарией и подлежащим определению пунктом на берегу Измидского залива, островов Мраморного моря, островов Имброс и Тенедос (проект решения вопроса о проливах готовили в МИД России Б.Э. Нольде и К.Н. Гулькевич). В результате обмена посланиями между тремя державами Англия и Франция приняли российские условия, а Россия согласилась с требованиями учесть интересы Англии и Франции в Азиатской Турции и даже пересмотреть англо-русское соглашение от 1907 г., признав зону, которая в нем была обозначена как нейтральная, британской. Правомерно считать, что одной из причин «покладистости» партнеров по Антанте были успехи русской армии, занявшей в феврале 1916 г. Эрзерум и Битлис. В конце ноября 1916 г., уже после заключения соглашения Сайкса—Пико, Россия вновь запланировала проведение Босфорской операции, главной силой в которой теперь должна была стать Отдельная Черноморская морская дивизия под командованием генерала А.А. Свечина81, а общее руководство было возложено на вице-адмирала А.В. Колчака82. Но операцию из-за отправки части 81

82

Свечин Александр Андреевич (1878–1938) — видный российский и советский военный теоретик и военачальник, педагог, писатель, родился в семье генерала, служил в Российской императорской армии, последнее звание — генерал-майор, с 1918 г. в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, комдив, преподавал в Военной академии РККА, автор классического труда «Стратегия». Александр Андреевич после двух арестов возвращен в армию, служил в Разведывательном управлении, затем в Академии Генерального штаба, вновь арестован в 1937 г., расстрелян в 1938 г. Его старший брат Михаил (1876–1969) — герой Русско-японской войны, генерал-лейтенант, участник Белого движения, эмигрировал в 1920 г., скончался в Ницце. (См. о нем подробно: Кокошин А.А. Выдающийся российский военный теоретик и военачальник Александр Андреевич Свечин. О его жизни, идеях, трудах и наследии для настоящего и будущего. М.: Изд-во МГУ, 2013.) Колчак Александр Васильевич (1874–1920) — русский военный деятель, полярный исследователь, флотоводец, адмирал. Родился в семье генерала. Участник Русской по-

41

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

сил российской армии в Румынию сначала отложили на апрель 1917 г., а после Февральской революции ее пришлось и вовсе похоронить. Возвращаясь к соглашению Сайкса—Пико, следует заметить, что в Петербурге не могли не понимать запросный характер российского проекта решения вопроса о проливах. Во-первых, западноевропейские союзные державы оговаривали свое согласие помимо главного, а именно — принятия Россией раздела арабских вилайетов Османской империи между Англией и Францией, сохранения свободы торговли через проливы и установления «режима свободного порта» в Константинополе, еще одним условием: в войне против Турции должна была быть достигнута полная победа («если война будет доведена до успешного окончания»). Лондон и Париж, испытавшие горечь поражений в сражениях с Великой Портой и не уверенные, что без России смогут победить османов, отводили ей решающую, и отнюдь не простую, роль в этой войне. Во-вторых, официальное решение вопроса должно было быть определено в будущем мирном договоре, и было вовсе неизвестно, как поведут себя Лондон и Париж после того, как Турция будет побеждена. В-третьих, для отстаивания своих позиций Россия нуждалась в очень мощных рычагах давления на партнеров по Антанте, которыми она, к сожалению, не вполне обладала. Не случайно большинство отечественных историков дипломатии рассматривали соглашение Петербурга с Лондоном и Парижем как своего рода «вексель», оплаты по которому еще предстояло добиваться. Иначе говоря, договоренность России со странами Антанты совсем не означала ее присоединения к проекту колониальных захватов на Ближнем Востоке. По сути, планируемая экспансия в район проливов представляла собой реакцию на попытки Османской империи, к тому же вступившей в войну с Россией в союзе с Германией, лишить ее экзистенциально важного для нее выхода в Средиземное море. Нельзя забывать, что Россия никогда не питала аннексионистских замыслов на Ближнем Востоке, что всегда помнят в государствах арабо-мусульманского мира. Даже то, что русские средневековые княжества не принимали участия в Крестовых походах, всегда высоко ценилось и продолжает цениться сегодня среди жителей этих государств. Не стоит, как это делают сегодня некоторые российские авторы, обвинять едва ли не в предательстве «большевиков, разложивших армию», — их агитация против войны ложилась на благодатную почву. У уставших русских солдат не было столь мощной мотивации для того, чтобы рисковать лярной экспедиции 1900–1902 гг., Русско-японской и Первой мировой войн, командующий Черноморским флотом. Во время Гражданской войны возглавлял Белое движение, с ноября 1918 г. по январь 1920 г. Верховный правитель России и главнокомандующий Русской армией, 7 февраля 1920 г. расстрелян по приговору Иркутского военно-революционного комитета.

42

Глава I. Страницы истории

Черчилль с Гертрудой Белл жизнями ради взятия османской столицы, как, к примеру, впоследствии у советских солдат, героически бравших столицу ненавистного агрессора — Берлин, в 1945 г. В любом случае операция по занятию проливов и Константинополя не была бы легкой прогулкой. Именно поэтому Российскую империю фактически нельзя рассматривать в качестве полноценного участника договора Сайкса—Пико, даже если бы в дело не вмешалась Октябрьская революция 1917 г. Собственно, об этом говорит и само не случайно вошедшее в обиход название этих договоренностей, в котором Россия не фигурирует. После войны англичане пришли к выводу, что метод прямого управления зависимыми территориями, как это было в Индии, уже не подходит для новых приобретений на Ближнем Востоке. Модель колонии была заменена на модель подмандатной территории с ее более «мягкой» формой управления. По словам британского исследователя Дж. Морриса, к управлению зависимыми территориями пришли новые, «англо-арабские империалисты»83. В 1920 г., когда было окончательно решено, что Великобритания, получив мандаты на Палестину и Ирак, надолго закрепляется на Ближнем Востоке, возник вопрос о том, кому поручить управление всеми зависимыми территориями арабского мира. Помимо основных министерств, каждое из которых так или иначе участвовало в формировании колониальной политики, продолжало действовать Араб83

Morris, J. Farewell the Trumpets: An Imperial Retreat. London: Faber and Faber, 1978. P. 248.

43

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ское бюро в Каире. Комитет Месопотамской администрации в Лондоне был преобразован в Ближневосточный комитет, затем — в Восточный комитет под управлением министра иностранных дел лорда Керзона, заместителем которого по делам Востока в июне 1918 г. был назначен Роберт Сесил. Все министерства и ведомства занимали разные позиции в отношении противоборствующих в арабском регионе игроков. Как пишет английский исследователь Клайв Лэзердэйл: «Индийские источники занимали сторону Ибн Сауда, Арабское бюро поддерживало Хусейна, в то время как Форин-офис подписывал соглашения с Францией и брал обязательства перед евреями»84. Министерство по делам Индии по понятным причинам возражало против концепции сосредоточения контроля над регионом в одних руках85, особенно если речь шла о министерстве иностранных дел, которому якобы «не хватало административного опыта». Лорд Керзон, в свою очередь, выступал за передачу функций управления исключительно Форин-офису, поскольку ответственность за мандаты Лондон нес перед Лигой Наций, с которой взаимодействовало именно министерство иностранных дел. Ему же он считал необходимым передачу всех сношений с независимым Хиджазом86. Однако, в соответствии с рекомендациями доклада Джеймса Мастертона Смита87, в 1921 г. контроль над ближневосточными делами — управление Ираком, Палестиной и Аденом — был передан министерству колоний, которое возглавлял Уинстон Черчилль88. При этом, как отмечает Лэзердэйл, как раз 84 85

86

87

88

44

Leatherdale. Op. cit. P. 21. Busch, Briton C. Britain and the Persian Gulf 1894–1914. Berkekey: University of California Press, 1967. P. 264. См. также: Leatherdale. Op. cit. P. 21. Busch, Briton C. Britain, India and the Arabs 1894–1914. Berkeley: Universiry of California Press, 1971. P. 432. Masterton Smith, James Edward (1878–1938) — в 1910–1917 гг. личный секретарь Первого лорда Адмиралтейства (Первый лорд — главное лицо в управляющем совете лордов Адмиралтейства, как называлось министерство военно-морского флота Великобритании), в 1921–1924 гг. постоянный заместитель министра колоний. Черчилль, сэр Уинстон Леонард Спенсер (Sir Winston Leonard Spencer Churchill, 1874–1965) — видный британский политический и государственный деятель, писатель, журналист. Сын члена палаты общин, канцлера казначейства, служил в армии на Кубе, в Индии, в Судане в качестве военного корреспондента, в 1899–1900 гг. участвовал в англо-бурской войне, был в плену, по возвращении был избран в палату общин, с 1905 г. заместитель министра по делам колоний, с 1908 г. министр торговли и промышленности, с 1910 г. министр внутренних дел, с 1911 г. Первый лорд Адмиралтейства, с 1921 г. министр по делам колоний, с 1924 г. Канцлер казначейства в правительстве консерваторов Стэнли Болдуина. В 1940 г. Георг VI назначил его премьером, он учредил должность министра обороны, которую сам занял, после 1945 г. занимался литературной деятельностью, вновь был премьер-министром в 1951–1955 гг., в 1953 г. ему была присуждена Нобелевская премия по литературе. Подал в отставку в 1955 г.

Глава I. Страницы истории

у этого министерства и не было никакого опыта работы на Ближнем Востоке «дальше Кипра». В Аравии система управления стала смешанной — выполнять те или иные функции было поручено различным министерствам. Ответственность за сношения с Хиджазом как независимым государством было решено оставить за министерством иностранных дел, которое в случае необходимости должно было согласовывать решения с министерством колоний. Двуличие Лондона в его ближневосточной политике вызывало остро негативную реакцию не только у арабов. Уместно упомянуть, что, выступая в Оксфорде по поводу годовщины смерти Лоуренса, Черчилль вспоминал: «Он очень терзался, видя, что наше правительство откровенно использует его арабских друзей и союзников, а ведь он дал им слово от имени Британии и свое собственное слово, слово Лоуренса. Этот человек был способен на исключительные по своей силе переживания». Именно это, свидетельствовал Черчилль, стало причиной того, что Лоуренс решил снять с себя все полномочия и отказаться от какого бы то ни было участия в общественно-политической жизни89.

Советская Россия начинает выстраивать «мусульманскую» политику В России сразу после Октябрьской революции большевистское правительство стало проводить активные действия по привлечению на сторону новой власти мусульманского населения страны, а также включило южное, «мусульманское», направление в число основных приоритетов своей формирующейся внешней политики, на первых порах находившейся под очень сильным влиянием идеологических установок. В начальные годы существования Советской России, переживавшей интервенцию и гражданскую войну, ее деятельность на зарубежном Востоке, не считая работы с коммунистическими организациями, в основном не выходила за рамки агитационных призывов и спорадических контактов, прежде всего с деятелями национально-освободительных движений. Агитация «эксплуатируемых масс Востока» за революцию, против колониального и социального гнета и распространение среди них революционно-освободительных идей были главными целями внешнеполитической деятельности России на этом направлении. Это, в частности, ярко проявилось в обращении «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» от 19 декабря 1917 г., подписан89

Лучшие речи Черчилля. М.: АНФ, 2014. C. 199–200.

45

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ном председателем Совнаркома В. Ульяновым (Лениным) и наркомом по национальным делам Джугашвили-Сталиным90, а в дальнейшем и в решениях Коминтерна по колониальному вопросу.

Обращение «Kо всем трудящимся мусульманам России и Востока»

90

46

Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)

Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства № 6, 19 декабря 1917 г.

Глава I. Страницы истории

Обращение к мусульманам, переведенное на восточные языки, в том числе на арабский, получило большой резонанс среди той части населения мусульманского мира, которая имела к нему доступ. А молва разносила весть о позиции Советской России в отношении мусульманских народов очень широко. Документ был проникнут верой в близкую победу мировой революции: «Рабочие и солдаты Запада уже собираются под знамя социализма, штурмуя твердыни империализма. А далекая Индия, та самая, которую веками угнетали “просвещенные” хищники Европы, подняла уже знамя восстания, организуя свои Советы депутатов, сбрасывая с плеч ненавистное рабство, призывая народы Востока к борьбе и освобождению. Рушится царство капиталистического грабежа и насилия». Исходя из того, как мы понимаем отечественную историю сегодня, трудно поддержать позицию авторов обращения, не делавших большой разницы между политикой западных колонизаторов в отношении мусульман Востока и политикой царской России в отношении мусульманского населения собственной страны: «Мусульмане России, татары Поволжья и Крыма, киргизы и сарты91 Сибири и Туркестана, турки и татары Закавказья92, чеченцы и горцы Кавказа, все те, мечети и молельни которых разрушались, верования и обычаи которых попирались царями и угнетателями России! Отныне ваши верования и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными». Увы, пройдет немногим более десятилетия, как в стране начнется волна жестоких репрессий против всех религиозных учреждений и духовенства, в том числе мусульманского. Но в то время подавляющая масса мусульманского населения России предпочла поддержать большевиков, а не тех, кто боролся за сохранение прежнего строя. Главная цель обращения вождей большевистской революции — завоевать поддержку мусульманского населения России и окраин империи — в целом была достигнута, в том числе и благодаря эффективной пропагандистской работе. Нетрудно предположить, что людям нравилась критика, которую обрушили новые руководители страны, защищавшие интересы неимущих слоев населения, на непопулярные правительства — царское и Временное. Авторы документа обращались и к зарубежным мусульманам, называя в качестве таковых «персов и турок, арабов и индусов (!)». Под последними, очевидно, имелись в виду индийские мусульмане. Нет сомнения в том, что освободительный пафос обращения в то время, когда практически весь Восток находился под пятой колонизаторов, находил весьма позитивный 91 92

Сарты — оседлое население Центральной Азии (преимущественно узбеки). В то время закавказскими татарами называли азербайджанцев.

47

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

отклик среди народов стран Азии и Африки, в том числе Ближнего Востока, вызывая симпатии к Советской России. Бурную реакцию вызвала на Ближнем Востоке публикация текста вышеупомянутого тайного соглашения Сайкса—Пико. В том же обращении и об этом говорилось: «Мы заявляем, что тайные договоры свергнутого царя о захвате Константинополя, подтвержденные свергнутым Керенским, — ныне порваны и уничтожены. Республика Российская и ее Правительство, Совет Народных Комиссаров против захвата чужих земель: Константинополь должен остаться в руках мусульман». Естественно, декларируемый отказ от каких бы то ни было притязаний на Константинополь не мог не произвести благоприятного впечатления на мусульманское и, особенно, тюркоязычное население в России и за рубежом. Не менее резонансным был и другой параграф обращения: «Мы заявляем, что договор о разделе Персии порван и уничтожен. Как только прекратятся военные действия, войска будут выведены из Персии и персам будет обеспечено право свободного определения своей судьбы». Но и здесь оказалось не совсем так, как было обещано: скоро леваки в большевистском руководстве не удержались от соблазна военным путем поддержать восстание на севере Персии, надеясь, что местным революционерам удастся установить там власть по прямому подобию советской. Наконец, еще один существенный тезис обращения: «Мы заявляем, что договор о разделе Турции и отнятии у нее Армении порван и уничтожен. Как только прекратятся военные действия, армянам будет обеспечено право свободно определить свою судьбу». За этим просматривалась весьма прагматическая цель — вывести Турцию из войны против России. Кроме того, для советского руководства важно было во всем подчеркивать разницу между восточной политикой новой, советской, власти, выступавшей на стороне народов Востока, с одной стороны, и колониальной политикой прежних правительств — с другой. Советская Россия помогла Турции сохранить независимость и суверенитет, о чем в Турции не забывают. Об этом свидетельствовало и увековечение в возведенной в 1928 г. на площади Таксим скульптурной композиции, в центре которой находится сам Ататюрк, фигуры будущего наркома обороны СССР маршала Климента Ворошилова93 и другого советского во93

48

Ворошилов Климент Ефремович (1881–1969) — российский революционер, советский военный, государственный и партийный деятель. Участник Гражданской войны, один из первых маршалов Советского Союза (с. 1935 г.), член РСДРП (б) с 1903 г., за революционную работу арестовывался, отбывал ссылку, во время Октябрьской революции был комиссаром Петроградского военно-революционного комитета, в Гражданскую войну командовал Царицынской группой войск, войсками различных военных округов. С 1925 по 1934 г. — нарком по военным и морским делам и председатель

Глава I. Страницы истории

К.Е. Ворошилов с И.В. Сталиным, В.М. Молотовым и др. РГАСПИ енного деятеля, впоследствии дипломата — Семена Аралова, первого руководителя Регистрационного управления Полевого штаба Реввоенсовета Республики (предтечи Главного разведывательного управления Генерального штаба ВС РФ)94. Кстати, оценки национальной политики царской России в риторике советских лидеров, несмотря на некоторые нюансы, еще много десятилетий в целом оставались неизменными. Приведем в пример отрывок из выступления на XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН 23 сентября 1960 г. Н.С. Хрущева в бытность его председателем Совета министров СССР: «Царское правительство проводило на окраинах России по существу

94

Реввоенсовета СССР. В октябре 1933 г. вместе с Ататюрком принимал военный парад в Анкаре. Во время Великой Отечественной войны был членом Государственного комитета обороны, откуда выведен в 1944 г., занимал различные командные должности, в том числе командующего войсками Ленинградского фронта. В 1946–1953 гг. заместитель председателя Совета министров СССР, в 1953–1960 гг. — председатель Президиума Верховного Совета СССР. Член ЦК ВКП(б), затем КПСС в 1921–1961 гг., Политбюро ЦК в 1926–1960 гг. Аралов Семен Иванович (1880–1969) — российский революционер, советский военный и государственный деятель, полковник, публицист. Член РСДРП с 1902 г., участник Первой мировой войны, в 1917 г. меньшевик, затем с большевиками, с 1918 г. член Реввоенсовета, член Военно-революционного трибунала, в 1920 г. член РВС Западного фронта. В 1921 г. полпред РСФСР в Литве, с 1922 г. полпред в Турции, в 1923–1925 гг. полпред в Латвии, с 1925 г. член коллегии НКИД и уполномоченный НКИД при правительстве РСФСР. В 1941 г. ушел добровольцем на фронт, полковник интендантской службы, в 1946–1957 гг. на партийной работе.

49

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

колониальную политику, которая мало чем отличалась от того, что и сейчас можно наблюдать в колониальных странах. Узбеков, казахов, таджиков и другие нерусские национальности пренебрежительно называли “инородцами”. Их не считали за людей и нещадно эксплуатировали. Среди этих народов разжигалась национальная рознь, ненависть и междоусобица, и царская империя держалась лишь на штыках и гнете»95. По сути, советский лидер приравнял политику Российской империи в отношении народов национальных окраин страны к политике западных держав в отношении порабощенных ими народов. Думается, что мало кто из отечественных историков сегодня согласится со столь резкими оценками политики царской России в отношении народов окраин, которые немалого добились за время своего пребывания в составе единого государства, при том что в отношении к ним правящей в империи элиты были и некоторые весьма неблаговидные стороны. Итак, когда правительство большевиков говорило об отмене договоров царской России, оно имело в виду в первую очередь соглашение Сайкса— Пико, заключенное в разгар Первой мировой войны.

НКИД и Коминтерн Вопросами внешней политики в правительстве Советской России было вменено заниматься образованному в октябре 1917 г. в соответствии с декретом II Всероссийского съезда Советов Народному комиссариату иностранных дел (НКИД) РСФСР. Под таким названием внешнеполитическое ведомство просуществовало до 1923 г., когда оно стало Народным комиссариатом иностранных дел СССР. В наркомате первоначально были лишь два территориальных отдела (Востока и Запада), оперативные отделы, а также коллегия из трех человек. В дальнейшем в территориальных отделах были созданы подотделы по странам, отдел виз и паспортов и Бюро по обслуживанию иностранцев. 19 ноября 1923 г. было утверждено Положение о Наркомате, в соответствии с которым его основными структурными подразделениями являлись, как и прежде, коллегия и два территориально-политических отдела — Запада и Востока (НКИД СССР был переименован в Министерство иностранных дел СССР только в 1943 г.). Однако НКИД не имел полной монополии на внешнеполитическую деятельность. В ее проведении также участвовали Народный комиссариат 95

50

СССР и арабские страны: 1917–1960 гг. М.: Госполитиздат, 1961. С. 32.

Глава I. Страницы истории

Делегаты II конгресса Коминтерна перед дворцом Урицкого в Петрограде. В первом ряду слева направо: 1 – В.И. Ленин, 2 – А.М. Горький, 3 – Г.Е. Зиновьев, 4 – М.Н. Рой, 5 – М.И. Ульянова. РГАСПИ внешней торговли (НКВТ) и Объединенное государственное политическое управление (точнее, сначала созданная в 1917 г. ВЧК, преобразованная в феврале 1922 г. в ГПУ при НКВД РСФСР, в сентябре 1923 г. — в ОГПУ при СНК СССР, которое в 1934 г. было включено в ГУГБ НКВД СССР), в составе которого был Иностранный отдел (ИНО) (внешняя разведка). Работала за рубежом и военная разведка — Разведывательное управление Рабоче-Крестьянской Красной Армии. «Одной из основных задач ИНО, — пишет В.С. Христофоров, — было создание легальных резидентур, которые действовали под прикрытием советских дипломатических или торговых представительств. Среди первых стран, на территории которых стали проводиться разведывательные мероприятия, были страны мусульманского Востока. В то время резидентуры были немногочисленными и состояли, как правило, из 2–4 человек»96. В июне 1922 г. в составе Секретно-оперативного управления ГПУ был также создан Восточный отдел для противодействия шпионажу восточных государств, где обрабатывались материалы, полученные закордонной частью ИНО97. Но это было еще не все. В первые годы после революции руководство ВКП(б) исходило из постулата о неизбежности мировой революции, для со96

97

Христофоров В.С. История страны в документах архивов ФСБ России. М.: Изд-во главного архивного управления города Москвы, 2013. С. 197. Там же. С. 193.

51

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

вершения которой Россия должна была помочь рабочим и крестьянам капиталистических государств. Воплощением линии на пролетарскую солидарность стало создание на учредительном конгрессе 2–6 марта 1919 г. в Москве нового, III, Интернационала, собравшего представителей коммунистических партий мира и названного Коммунистическим, сокращенно — Коминтерн. Конгрессу предшествовала серия международных совещаний по подготовке к созданию Коминтерна, первое из которых состоялось вскоре после революции, в январе 1918 г. Важную роль в пропаганде этой идеи сыграли Федерация иностранных групп при ЦК РКП(б) и Центральное бюро мусульманских организаций РКП(б)98. Манифест I Конгресса «выдвинул на первый план революционной борьбы задачу освобождения угнетенных народов Востока»99. Многие российские и зарубежные коммунисты, воодушевляемые утопическими представлениями о близившейся мировой революции, очень хотели ускорить события, в том числе на колониальном Востоке. Так возникла мысль о «превращении национально-освободительной революции в социалистическую». Но как было этого добиться, если и с перспективами национального освобождения при всем подъеме антиколониальных настроений все было еще не так ясно, как хотелось?

В.И. Ленин с делегатами II Конгресса Коминтерна в Кремле. Слева направо сидят: К. Штейнгард, Д. Кнарини, Дж.М. Серрати, В.И. Ленин; стоят: Н. Бомбаччи, А.С. Султан-Заде, Д. Вайнкооп. РГАСПИ

98

99

52

Коммунистический Интернационал. Краткий исторический очерк. М.: Изд-во политической литературы, 1969. С. 51. Коминтерн и Восток. М.: Главная редакция восточной литературы, 1969. С. 83.

Глава I. Страницы истории

Здесь леворадикальное крыло партии большевиков и его единомышленники на Востоке стали уповать на потенциал военного решения вопроса. Разжечь революцию с помощью вооруженной борьбы — вот выход. И I Всероссийский съезд коммунистических организаций народов Востока, состоявшийся в Москве 4–12 ноября 1918 г., к примеру, передал на рассмотрение Центрального бюро мусульманских организаций РКП(б) предложение турецкой делегации, рекомендуя «принять срочные меры к сконцентрированию турецких военнопленных рабочих и крестьян в целях создания из них Красной Армии и направления их на южный фронт»100. По сообщениям российской прессы, весной 1919 г. в формировавшихся в Крыму воинских частях было собрано 10 тысяч «турок-пролетариев»101. Естественно, Хиджаз, где не было ни рабочих, ни крестьян, которые, согласно представлениям радикальной части коммунистического движения, должны были быть акторами революционных изменений, не числился в списке тех стран Востока, которым предстояло стать субъектами новых революционных потрясений. Да и коммунистов там не было. Не то что Индия, куда идеологи революционного авантюризма, «экспорта революции» с помощью военных методов, к примеру — М.Н. Рой, призывали совершить военный поход через Афганистан. Или Персия, где съезд партии «Адалят» в июне 1920 г. заявил, что добиться освобождения страны от империализма можно «лишь с оружием в руках»102. Планы похода революционных армий на Китай вынашивали китайские коммунисты. Эти идеи не были поддержаны большинством руководства ВКП(б) во главе с В.И. Лениным, но сторонники левоавантюристической линии не прекращали активности. Л.Д. Троцкий поддержал выдвинутую Центральным бюро коммунистических организаций народов Востока идею создания мусульманской, или восточной, Красной Армии. М.Х. Султан-Галиев103 на II съезде КОНВ (22 ноября — 3 декабря 1919 г.) призывал к международной гражданской войне, теперь уже с участием народов угнетенного Востока — Персии, Турции, Индии, Афганистана и др. Он говорил: «Восток является тем революционным котлом, который может потопить в революции всю западную Европу»104. В деятельности Коминтерна сначала примерно в одинаковой пропорции сочетались два направления — западное и азиатское, что соответствовало концепции двух осей мировой политики. Но уже 5 августа Л.Д. Троцкий в одной из своих записок в ЦК РКП(б) выдвинул положение об изме100 101 102 103

104

ЦПА ИМЛ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 1. Л. 195; цит. по: Коминтерн и Восток. С. 87. Жизнь национальностей. 25 мая 1919 г. C. 4. Коммунистический Интернационал. 1920 г. № 14, 2889. Султан-Галиев Мирсаид Хайдаргалиевич (1892–1940) — видный советский партийный и государственный деятель. ЦПА ИМЛ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 4. Л. 206–207. Цит. по: Коминтерн и Восток. С. 93.

53

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Почтовая карточка с портретом Л.Д. Троцкого. РГАСПИ

Пятницкий (Таршис) Иосиф Аронович. РГАСПИ

нении маршрута мировой революции в пользу «азиатской ориентации»105. В декабре 1919 г. был образован Восточный отдел ИККИ во Владивостоке, в июне 1920 г. — Ближневосточное бюро ИККИ в Ташкенте. На IV Конгрессе Коминтерна в ноябре 1922 г. Восточный отдел ИККИ был реорганизован, одна из трех его секций была ближневосточной106. Оперативной работой за рубежом в Коминтерне ведал Отдел международных связей во главе с И.А. Пятницким107 — своего рода спецслужба, возможности которой в то время намного превосходили те, которыми обладала только становящаяся на ноги советская внешняя разведка. А во главе Исполнительного комитета Коминтерна (ИККИ) в течение длительного времени стоял Г.Е. Зиновьев108 — один из активных проводников левоавантюристическо105

106 107

108

54

Максименко В.И. Страны Востока и Коминтерн // История Востока: В 6 т. Т. 5. М.: Восточная лит-ра, 2006. С. 51. Максименко. Цит. соч. С. 58. Пятницкий Иосиф Аронович (Таршис Иосель Ориолович, 1882–1938) — русский революционер, видный советский партийный деятель, в 1921–1935 гг. руководитель Отдела международных связей ИККИ. В 1937 г. открыто выступил против предоставления чрезвычайных полномочий Н.И. Ежову, а также против расправы над Н.И. Бухариным. Арестован в 1937 г., расстрелян в 1938 г. Зиновьев Григорий Евсеевич (Радомысльский Евсей-Гершен Аронович, 1883–1936) — российский революционер, советский партийный и государственный деятель, председатель ИККИ в 1919–1926 гг. Родился в семье владельца молочной фермы. Участник революционного движения и член РСДРП с 1901 г., с большевиками с 1903 г., аре-

Глава I. Страницы истории

го курса. С самого начала возникли серьезные идеологические разногласия между Коминтерном, с одной стороны, и НКИД и Наркоматом внешней торговли — с другой. Коминтерн, при всех издержках его действий, сыграл немалую роль в укреплении позиций Советской России на мировой арене, способствуя ослаблению мощного нажима на нее со стороны Запада. Даже после 1923 г., когда попытка совершения социалистической революции в Германии, на что делали главную ставку руководители Коминтерна, провалилась, деятельность этой структуры не стала менее активной. А в 1920 г. даже проницательный В.И. Ленин, видимо, еще верил в возможность победы германских коммунистов при военной поддержке Советской России. В телеграмме И.В. Сталину он писал: «Только что пришло известие из Германии, что в Берлине идет бой и спартаковцы овладели частью города. Кто победит неизвестно, но для нас необходимо максимально ускорить овладение Крымом, чтобы иметь вполне свободные руки, ибо граж-

Делегаты II Конгресса Коминтерна в Красном зале Смольного. (За столом справа налево: Г.Е. Зиновьев, М.П. Томский, К.Б. Радек, Н.И. Бухарин. Здесь же – Леви). РГАСПИ стовывался царскими властями, избран в ЦК в 1907 г., вернулся из эмиграции вместе с Лениным 3 апреля 1917 г. и вместе с ним скрывался в шалаше в Разливе. Не раз расходился с Лениным в оценках. В 1919 г. избран в Политбюро без права голоса, в том же году назначен председателем ИККИ, в 1916 г. покинул пост из-за разногласий со Сталиным, член Политбюро в 1921–1926 гг., с 1923 г. вместе со Сталиным и Каменевым вел борьбу против Троцкого, но в декабре 1925 г. выступил против группы Сталина, блокировался с Троцким, в 1927 г. был исключен из партии и отправлен в ссылку, в 1928 г. прощен, стал ректором Казанского университета, в 1932 г. снова исключен из партии и арестован, приговорен к ссылке, в 1933 г. опять восстановлен в партии, начал работать в Центросоюзе. В 1934 г. арестован и приговорен в 10 годам тюрьмы, а в 1936 г. — к расстрелу. Перед казнью спустя два дня после приговора умолял палачей о пощаде.

55

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

И.В. Сталин, А.И. Рыков, Л.Б. Каменев, Г.Е. Зиновьев идут по территории Кремля. РГАСПИ данская война в Германии может заставить нас двинуться на запад на помощь коммунистам»109. На Ближнем и Среднем Востоке коммунистические организации действовали в ряде арабских стран, а также в Персии (с 1935 г. она стала называться Ираном) и Турции. Именно последним двум странам предстояло в дальнейшем играть немалую роль в проведении политики Советского Союза в отношении Аравии. Сейчас же даже вышеупомянутый Рой относил ее в своей трехчленной классификации стран Востока по уровню развития к той группе, в которую входили общества, основанные на «патриархальном феодализме»110. А на VI Конгрессе Коминтерна, проходившем с 17 июля по 1 сентября 1928 г., турецкий представитель Фахри так говорил о странах «четвертого типа» (по Отто Куусинену111), к которым он причислял Аравию: «Эти страны не дошли еще даже до феодального развития». Там господствовали «исключитель109 110

111

56

Ленин — Сталину, 17 марта 1920 г. // РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 8924. Л. 1. Бюллетень IV Конгресса Коммунистического Интернационала. М., 1922. № 19. С. 23. См.: Коминтерн и Восток. С. 203–204. Куусинен Отто Вильгельмович (1881–1964) — видный финский, российский и советский политический деятель, теоретик марксизма, в 1957 –1964 гг. секретарь и член Президиума ЦК КПСС.

Глава I. Страницы истории

но патриархальные отношения»112. Это была реминисценция идеи иерархии стран Востока в контексте революционных перспектив, содержавшейся в речи И.В. Сталина на собрании студентов Коммунистического университета трудящихся Востока (КУТВ) 18 мая 1925 г. В этой речи он подчеркнул: «Своеобразие колоний и зависимых стран в данный момент состоит в том, что единого и всеохватывающего колониального Востока нет больше в природе. Раньше представляли колониальный Восток как нечто единое и единообразное. Теперь это представление не соответствует уже действительности. Мы имеем теперь, по крайней мере, три категории колониальных и зависимых стран. Во-первых, страны, вроде Марокко, не имеющие или почти не имеющие своего пролетариата и в промышленном отношении совершенно неразвитые. Во-вторых, страны, вроде Китая и Египта, в промышленном отношении мало развитые и имеющие сравнительно малочисленный пролетариат. В-третьих, страны, вроде Индии, капиталистически более или менее развитые и имеющие более или менее многочисленный национальный пролетариат. Ясно, что ставить все эти страны на одну доску нет никакой возможности. Для стран, вроде Марокко, где национальная буржуазия не имеет еще основания раскалываться на революционную и соглашательскую партии, задача коммунистических элементов состоит в том, чтобы принять все меры

Зиновьев Григорий Евсеевич. РГАСПИ 112

VI Конгресс Коммунистического Интернационала: Стенографический отчет. М., 1930. С. 353.

57

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

к созданию единого национального фронта против империализма. Выделение коммунистических элементов в единую партию может происходить в таких странах лишь в ходе борьбы с империализмом, особенно после победоносной революционной борьбы против империализма»113. После окончания Первой мировой войны напряженной была внутриполитическая ситуация в Персии, еще больше обострившаяся с подписанием 9 августа 1919 г. правительством Восуга-эд-Доуле кабального соглашения с Великобританией «о британской помощи для содействия прогрессу и благополучию Персии», предполагавшего, в частности, направление в эту страну британских советников и военных инструкторов. В стране широко распространились антианглийские и антиправительственные настроения, росли позиции левых повстанцев, которые, естественно, находили поддержку в Советской России, особенно на завершающем этапе войны с Добровольческой армией и белогвардейским Каспийским флотом. 3 ноября 1918 г. белогвардейцы и англичане разгромили помещение советской миссии, а ее избитых сотрудников британские власти выслали в Индию. В начале мая 1920 г. большевистским руководством было принято решение о высадке с моря десанта в г. Энзели на севере Персии, формально для возвращения угнанных белогвардейцами русских кораблей. Но дело было не только в этом. За операцией стояли серьезные геополитические и идеологические расчеты. Идея создания «Всемирного СССР» была еще жива. Персия рассматривалась радикалами в большевистском руководстве как мост в Индию, база революционного движения на Востоке. Политбюро ЦК РКП(б) 25 мая одобрило «политику Комиссариата иностранных дел, предполагающего оказывать поддержку освободительному движению народов Востока»114. Командующий Волжско-Каспийской военной флотилией Ф.В. Раскольников115 и член Кавбюро ЦК РКП(б) и Реввоенсовета Кавказского фронта Серго Орджоникидзе116 получили директивы, 113

114 115

116

58

Сталин И.В. О политических задачах Университета народов Востока: Речь на собрании студентов КУТВ 18 мая 1925 г. // Сочинения. Т. 7. М.: Государственное изд-во политической литературы, 1952. С. 146. Генис В.Л. Красная Персия. М.: МНПИ, 2000. С. 79–80. Раскольников Федор Федорович (настоящая фамилия Ильин, 1892–1939) — российский революционер, советский военный и государственный деятель, дипломат, член РСДРП с 1910 г., полпред в Афганистане в 1921–1923 гг., в 1930–1933 гг. в Эстонии, в 1933–1934 гг. в Дании, в 1934–1938 гг. в Болгарии. Опасаясь ареста и расстрела, будучи смещен с должности, не стал возвращаться в СССР, проживал в Париже, в 1939 г. был объявлен Верховным судом вне закона. Выбросился из окна в Ницце. Его первой женой была публицист и революционер Лариса Рейснер. Орджоникидзе Григорий Константинович (Серго, 1886–1937) — грузинско-российский революционер, советский партийный и государственный деятель. Член РСДРП, большевик с 1903 г., вел нелегальную работу, арестовывался, в 1912 г. избран в ЦК и

Глава I. Страницы истории

Раскольников (Ильин) Федор Федорович. РГАСПИ

Ф.Ф. Раскольников, С.М. Киров, Г.К. Орджоникидзе в период службы в 11-й армии. РГАСПИ

которые предписывали всячески поддерживать борьбу за изгнание англичан и против шахского правительства, но одновременно, как писал Раскольникову председатель Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцкий, «заставить правящую Англию понять, что мы нападать на нее в Персии и вообще на Востоке не собираемся и готовы дать действительные гарантии нашего невмешательства»117. В то же время Троцкий заявлял: «Мы не возражали бы против организации новой власти по типу Советской власти»118. В этой связи большие надежды возлагались на развернувшееся в провинции Гилян в северной Персии повстанческое движение джангелийцев (от перс. джангель — лес) под руководством Кучек-хана, которые заявили о создании Гилянской республики. Но 31 июля иранские коммунисты, которые состояли в повстанческом блоке, совершили переворот, передав власть

117 118

Русское бюро ЦК РСДРП(б), участвовал в Октябрьской революции, в Гражданской войне, с 1922 г. первый секретарь Закавказского, с 1926 г. — Северо-Кавказского крайкома РКП(б), в 1926–1930 гг. председатель ЦКК ВКП(б), заместитель председателя СНК СССР, затем председатель ВСНХ, нарком тяжелой промышленности, в 1930–1937 гг. член Политбюро ЦК ВКП(б). Из-за начавшихся массовых репрессий, которые Орджоникидзе не поддерживал, его прежде дружеские отношения со Сталиным ухудшились. В 1936 г. был расстрелян его старший брат. Умер в феврале 1937 г., по официальной версии — из-за инфаркта, по неофициальной — застрелившись. Была приговорена к 10 годам заключения его вдова, в 1938 г. репрессированы второй его брат с женой, в 1941 г. — третий брат и племянник. РГАВМФ. Ф. Р-917. Оп. 1. Д. 1179. Л. 62. РГАСПИ. Ф. 562. Оп. 1. Д. 21. Л. 1.

59

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

«Совету народных комиссаров» и провозгласив начало социалистической революции. Однако их левацкий авантюризм привел к тому, что бывшие союзники коммунистов уничтожили почти все их руководящие кадры, а их самих, в свою очередь, разгромили шахские силы. Эксперимент по созданию Персидской Советской Социалистической Республики с треском провалился. Хотя те события в Персии не являются объектом нашего исследования, стоит еще сказать о них несколько слов, чтобы лучше понять позицию Чичерина в их отношении. В российском руководстве развернулась борьба нескольких течений, в том числе леворадикалов, обвинявших полпреда РСФСР в Тегеране Ф.А. Ротштейна119 в том, что он выступил на стороне «душителей революционных групп». Орджоникидзе и Киров120 считали: «Персидскому правительству, целиком состоящему из английских ставленников, Ротштейн нужен был для ликвидации Гиляна, после чего Ротштейн им не нужен»121. Что же касается Чичерина, то, как отмечает Генис, он «не оставлял надежд убедить Орджоникидзе действовать в Персии “методами мировой политики 1922 г.”, а не прошедшего уже военно-коммунистического периода, когда большевики вели войну на всех фронтах. 119

120

121

60

Ротштейн Федор Аронович (1871–1953) — российский революционер, ученый, писатель и журналист (писал под псевдонимом Е.Н. Орлов), деятель левого движения в Великобритании, британский и советский дипломат. Родился в Ковно (Каунас) в семье аптекаря, в 1891 г. эмигрировал в Великобританию, с 1895 г. член Социалдемократической федерации, в 1901 г. также вступил в РСДРП, где он занял сторону большевиков, был корреспондентом органа египетских националистов «Египетское знамя» в Лондоне, во время Первой мировой войны служил в британском военном министерстве и министерстве иностранных дел, участник создания компартии Великобритании. С 1920 г. в России, где начал работать в НКИД, он готовил текст советско-иранского договора, в 1921–1922 гг. полпред РСФСР в Персии, в 1923–1926 гг. член коллегии НКИД, в 1924–1925 гг. первый директор Института мирового хозяйства и мировой политики, академик АН СССР с 1939 г. Один из его сыновей, Эндрю (1898–1994) — сооснователь компартии Великобритании. Киров Сергей Миронович (настоящая фамилия Костриков, 1886–1934) — российский революционер, советский партийный и государственный деятель. Член РСДРП с 1904 г., арестовывался, с 1908 г. профессиональный революционер, перешел на сторону большевиков после Октябрьской революции, с 1919 г. председатель временного революционного комитета в Астрахани, член Реввоенсовета XI Красной армии, в 1920 г. полпред Советской России в Грузии, с 1921 г. кандидат в члены ЦК РКП(б), первый секретарь ЦК компартии Азербайджана, в 1923 г. избран членом, а в 1926 г. — первым секретарем Ленинградского губернского и городского комитетов партии и Северо-Западного бюро ЦК ВКП(б), в 1929 г. группа ленинградских партийных функционеров пыталась добиться его снятия с должности за его сотрудничество с «левобуржуазной прессой» до революции. С 1930 г. член Политбюро ЦК ВКП(б) и президиума ВЦИК СССР, с 1934 г. также — секретарь ЦК и член Оргбюро ЦК ВКП(б). Убит Л. Николаевым в Смольном 1 декабря 1934 г. Генис. Цит. соч. С. 462.

Глава I. Страницы истории

С.М. Киров и Г.К. Орджоникидзе в период работы IV съезда коммунистических организаций Закавказья. РГАСПИ Наркоминдел считал, что быстро развивающиеся в процессе борьбы буржуазные общества на Востоке в общем и целом пойдут по нашему пути»122. Видно, что за этими спорами стояли довольно глубокие разногласия между коммунистическими теоретиками революции, касающиеся потенциала национальной буржуазии на Востоке. Споры эти не затихали довольно долго и порой носили ожесточенный характер123. Советский Союз 26 февраля 1921 г. подписал с Персией равноправный договор, по которому Москва отказалась практически от всей собственности, которой она владела в Персии, что было с воодушевлением воспринято в Тегеране. Прагматизм восторжествовал, и за этим договором последовали аналогичные: 28 февраля в Москве был подписан Договор о дружбе с Афганистаном, а 16 марта 1921 г. — о дружбе и братстве с Турцией. Это создало для Советской России на определенное время дружественный тыл на южном направлении, позволявший реализовать намеченные цели в Закавказье и Центральной Азии, окончательно вытеснив оттуда англичан. Вероятно, дискредитация левацкого авантюризма на персидском на122 123

РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 315. Л. 231 (Генис. Цит. соч. С. 466). Коминтерн был распущен И.В. Сталиным в 1943 г. Но уже в 1950–1980-х годах в партийно-государственном руководстве шли споры о характере революций в странах «третьего мира», а соперничество между различными ведомствами, в первую очередь между Международным отделом ЦК КПСС и МИД СССР, во многом напоминало отношения между Коминтерном и НКИД.

61

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Группа гилянских и советских работников в Реште правлении способствовала окончательному отходу таких рационально мыслящих политиков, как Чичерин, от революционаристских иллюзий. Но до всеобщего отрезвления было все еще далеко. Были еще поддерживаемое Москвой национальное движение Кемаля Ататюрка в Турции и бурлящий Афганистан, который рассматривался как очередной мост в Индию и «азиатская нога» в мировом походе за революцию наряду с «западной ногой». Ф.А. Ротштейн на VI Конгрессе Коминтерна заявил: «Восстание Амануллы является частью общего восстания колониальных народов против британского империализма после войны. Но британцы объявили Афганистану войну. Аманулла перенес войну в Индию, ему удалось создать известное брожение и известные трудности для англичан в тылу британских войск, и в результате британцы были вынуждены уступить»124. Именно к этому времени относится важный для Советского Союза дипломатический прорыв в арабский мир — установление отношений с Королевством Хиджаз (в дальнейшем — Королевство Саудовская Аравия).

124

VI Конгресс Коммунистического Интернационала. С. 193.

Глава II

Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

Путь аристократа в революцию История взаимоотношений России с Хиджазом (и, соответственно, с Саудовской Аравией, частью которой он впоследствии стал) после Октябрьской революции и вообще восточная политика Советского Союза неотделимы от уникальной личности Георгия Васильевича Чичерина (1872–1936) — народного комиссара иностранных дел РСФСР с 9 апреля 1918 г. по 6 июля 1923 г., СССР — с 6 июля 1923 г. по 21 июля 1930 г., российского революционера, советского государственного деятеля, дипломата, музыковеда. Георгий Чичерин родился 12 (24) ноября 1872 г. в имении Караул Тамбовской губернии в аристократической семье. Его отец, Василий Николаевич, дипломат, и дядя по отцу, Борис Николаевич, известный юрист, историк и философ, который в течение короткого времени даже был генерал-губернатором Москвы, принадлежали к древнему русскому дворянскому роду с итальянскими корнями, мать, баронесса Жоржина Егоровна Мейендорф — к семье остзейских дворян, ее дед, дядя и двоюродный брат были известными русскими дипломатами. Будущего наркома воспитывали в традициях евангелического пиетизма, идеалов секты пашковцев, в строго религиозной атмосфере с регулярными молитвами, чтением библейских текстов, пением религиозных гимнов. Родители прививали детям ценности пацифизма, любви к ближнему, нонконформизма. Георгий получил блестящее образование, с детства в совершенстве овладел многими европейскими языками, прекрасно играл на рояле и на флейте, в юности вместе с братом занимался сочинительством. Всю жизнь сохранял любовь к музыке, был ее знатоком, а написанная им книга о Моцарте, опубликованная уже после его кончины, до сих пор считается классической.

63

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Г.В. Чичерин на Женевской конференции 1 февраля 1922 г. Getty Images По отзывам биографов, он с юности испытывал чувство болезненной неуверенности в себе, был постоянно занят поисками смысла жизни. В то же время Георгий проявлял исключительную твердость в отстаивании своих взглядов, что пригодилось ему в будущей политической деятельности. Он привык к одиночеству, большую часть своего времени уделял интеллектуальным занятиям, был погружен в чтение огромного числа книг. Не отличался хорошим здоровьем. Почти не имел друзей, фактически единственным его другом с юности на много лет вперед стал замечательный русский поэт Михаил Кузмин (1872–1936). Есть что-то мистическое в том, что годы жизни поэта и наркома совпадают. Их многолетняя переписка — пример интеллектуальных споров высокой пробы, отражающих поиски и метания русской интеллигенции того времени, которые в будущем завершились трагическим разломом. В письмах молодого Чичерина Кузмину из деревни, где он провел конец весны и лето 1893 г., в которых будущий нарком восторженно отзывается о «народной жизни», можно найти ключ к последующему переходу аристократа в стан революционеров. Он вдохновенно пишет: «…а потом народный мир. Тут я все снова и снова возвращаюсь с поникшею головою и неутомимым желанием, будто кающийся грешник на пороге “Украшенного Чертога”… Это сияющий мир, чудный в своей цельности, манящий к недостижимому таинству — все время душа полна волнения — будто красота полного счастия находится так близко, близко, в такой соблазнительной, одуряющей

64

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

близости, и все же отделено бездною — протягиваешь руку, как Тантал, — и чувствуешь себя чужанином, отверженным, оглашенным. Тут все под боком — и так далеко! Такая полная действительность — и такая неисполнимая мечта!»125. Эстетически утонченному поэту, отвергающему эти переживания, не удается переубедить Чичерина, которому он возражает: «…я не понимаю, не понимаю любви к народу; и мне всегда завидно (пожалуй) и странно чуждо, когда ты или Елена Ник. говорите о любви и отношении к народу. Я ничего не имею против ни мужиков, даже пьяных, ни против баб, даже грязных, grouillis dans la foule126, ни против чумазых ребят… Ты бы отвернулся и подождал, когда они вымоются и протрезвятся, и стал бы их находить поэтичными»127. Любовь к музыке, особенно к немецким композиторам, и литературной классике занимает большое место в письмах Чичерина Кузмину, которому он доверяет свои сокровенные мысли и с которым делится впечатлениями от прочитанного и прослушанного. Георгий, к примеру, пишет, что совсем «без ума» от первой части «Фауста», но: «…вторая часть (за исключением некоторых сцен) даже и теперь, когда я прочел ее по-немецки, оставила меня совсем равнодушным… Так холодно, делано однообразно»128. Широко известная нетрадиционная сексуальная ориентация Кузмина, с одной стороны, и затворничество Чичерина, фактически отказавшегося от личной жизни, — с другой, в дальнейшем дали повод недоброжелателям и завистникам наркома (а их было немало) распространять о нем сплетни, хотя для них не имелось никаких убедительных оснований. В то же время Кузмин в эпоху, когда отклонения от традиционной ориентации официально не преследовались, не скрывал своей гомосексуальности, которую называл «иным путем». Описывая события своей жизни того же 1893 г., он, к примеру, откровенничал по поводу одного из своих романов: «…я встретился с человеком, которого очень полюбил и связь с которым обещала быть прочной. Он был старше меня года на 4 и офицер конного полка…»129 Тем не менее объяснять сегодня глубокие нравственные и интеллектуальные поиски будущего наркома его мнимыми личными проблемами, которые, как пишет один популярный современный автор, начались, когда Чичерин будто бы «обнаружил, что не похож на других юношей», и называть Кузмина его «интимным другом»130 недостойно памяти много сделавше125 126 127 128 129 130

Богомолов Н., Маллистад Д. Михаил Кузмин. М.: Молодая гвардия, 2013. С. 38. Кишащих в толпе. Богомолов. Цит. соч. С. 38. Там же. С. 39. Там же. С. 42. Млечин Л. МИД: министры иностранных дел. Тайная дипломатия Кремля. М.: Центрполиграф, 2011. С. 54–55.

65

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Г.В. Чичерин. РГАСПИ

го для России замечательного российского дипломата и государственного деятеля. Мучительные поиски правды привели Чичерина к революционным идеям. С 1904 г., когда он выехал в Германию, он, навсегда порвав с дворянским прошлым, полностью отдает себя делу борьбы с социальной несправедливостью, идеям социалистической революции. Занимается сбором средств для РСДРП, в 1905 г. вступает в большевистскую фракцию партии, но в 1907–1908 гг. отходит от большевиков и переходит в меньшевистское крыло партии. Незадолго до Первой мировой войны переезжает в Париж, где ведет бурные дискуссии с французскими социалистами и русскими социал-демократами в эмиграции. Однако испытывает все больше разочарований в западноевропейской социал-демократии. С началом войны перебирается в Брюссель, затем в Лондон, где ведет активную революционную работу. Подвергая в меняющихся условиях войны критическому пересмотру свои установки, он переходит с позиций оборончества на позиции интернационализма131. По воспоминаниям находившегося в то время в Англии И.М. Майского132, Чичерин вел спартан131

132

66

См. об этом подробнее: О’Коннор, Тимоти Э. Георгий Чичерин и советская внешняя политика 1918–1930. М.: Прогресс, 1991. С. 58–63. Майский Иван Михайлович (настоящее имя Ян Ляховецкий, 1884–1975) — российский дипломат, историк, публицист. Вступил в РСДРП в 1903 г., меньшевик. В 1905–1907 гг. член Саратовского Совета рабочих депутатов, был арестован, в 1908 г. эмигрировал в Германию, затем переехал в Англию. В Россию вернулся в 1917 г., работал в эсеровском правительстве, был исключен из РСДРП, во время Гражданской войны находился в экспедиции в Монголии. В 1921 г. принят в РКП(б). С 1922 г. на дипломатической работе, в 1929–1932 гг. полпред в Финляндии, в 1932–1943 гг. Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Великобритании, в 1943–1946 гг.

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

ский образ жизни, практически все свои средства отдавая партии. В августе 1917 г. его арестовывают британские власти, и он четыре месяца проводит в Брикстонской тюрьме Лондона. В декабре англичанам приходится его освободить, так как назначенный после победы Октябрьской революции на пост наркома иностранных дел Троцкий ставит освобождение Чичерина и другого революционера, П.М. Петрова, условием для свободного выезда из России британских подданных, в том числе бывшего посла Великобритании Джорджа Бьюкенена.

Необычный нарком В январе Чичерин уже в Петрограде. Здесь он снова вступает в партию большевиков. 19 января его назначают заместителем Троцкого по НКИД, и он приступает фактически к руководству наркоматом, а уже 6 апреля официально становится его главой. Он реформирует аппарат наркомата, руководит его переездом из Петрограда в Москву, завершившийся 25 марта 1918 г. Работать в частном доме на Спиридоновке, где разместили было НКИД, оказалось крайне неудобно, и наркомат сначала переводят в верхние этажи гостиницы «Метрополь», где было также тесно, а затем, в декабре 1921 г., во вполне достойное административное здание на углу Кузнецкого Моста и Лубянки. Работу наркома осложняют трудные отношения с его заместителями, которые занимают в партии более высокое положение, чем он сам, особенно с его главным недоброжелателем и соперником М.М. Литвиновым133, в меньшей степени — с Н.Н. Крестинским134, который уже с 1919 г. (хотя и ненадолго) становится одним из пяти членов Политбюро ЦК партии. Личность Чичерина надолго наложила отпечаток на стиль работы советской дипломатии. Критики наркома упрекали его в том, что он работал по ночам и слишком «напрягал» подчиненных. Георгий Васильевич, которо-

133 134

заместитель наркома иностранных дел СССР, с 1946 г. академик АН СССР. В 1953 г. арестован, в 1955 г. освобожден и восстановлен в партии. См. о нем подробнее ниже. Крестинский Николай Николаевич (1883–1938) — российский революционер, советский партийный и государственный деятель, дипломат. Член РСДРП с 1903 г., большевик с 1905 г., член ЦК с 1927 г., в 1918–1922 гг. нарком финансов, в 1919–1921 гг. член Политбюро и ответственный секретарь ЦК, поддержал Троцкого в дискуссии о профсоюзах, из-за чего выведен из состава Политбюро и ЦК. Был полпредом в Германии с 1921 г., заместителем и первым заместителем министра иностранных дел вплоть до 1937 г., затем несколько месяцев первым заместителем министра юстиции вплоть до ареста в мае 1937 г. Расстрелян 15 марта 1938 г.

67

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

го болезнь нередко отрывала от работы, действительно был работоголиком, к тому же при наличии массы увлечений всецело, беззаветно преданным делу проведения внешнеполитического курса государства, готовым отдавать этому всю свою энергию. «Я жил рядом с кабинетом, — писал в 1930 г. в своем секретном письме-завещании В.В. Куйбышеву135 Чичерин, — ибо нарком индел должен быть все время под рукой. Ночью расшифровывается спешная шифровка, посылается спешное решение. В инделах даже часа запоздания не должно быть. В моих же комнатах должно было быть продолжение моей коллекции дел, необходимых для работы наркома. Отношение к нашим делам может быть наплевистское, может быть легкомысленное, может быть формально чиновничье, но при серьезном отношении к делу нарком ИД — должен быть всегда на месте. Так работают все серьезные министры Ин. Дел. У Певческого моста136 министр жил над канцелярией, где непрерывно дежурил чиновник, который мог шифровать. 80-летнего Горчакова137 будили ночью из-за спешной телеграммы, 75-летний Лобанов138 среди ночи спускался в канцелярию, чтобы отослать спешную телеграмму, посмотреть, что получено»139. И еще одна выдержка из этого же документа с замечанием по поводу работы секретарей НКИД, но характеризующая и стиль работы самого наркома: «Необычайная инертность секретарей видна из следующего маленького случая. Мою кошку (мое единственное развлечение) я никуда не вы135

136

137

138

139

68

Куйбышев Валериан Владимирович (1888–1935) — революционер, советский партийный и государственный деятель, член РСДРП с 1904 г., в 1919 г. был назначен членом Реввоенсовета Южной группы Восточного фронта РККА, после Гражданской войны — на ответственной профсоюзной и хозяйственной работе, член ЦК ВКП(б) в 1922–1923 гг. и 1927–1935 гг., член Политбюро в 1927–1935 гг. Как и Чичерин, любил музицировать, писал стихи, по духу, происхождению и образованности принадлежал к чичеринскому типу революционеров-интеллигентов, правда, по отзывам товарищей, сильно злоупотреблял спиртным. Был женат несколько раз. Младший брат Николай, комкор, герой Гражданской войны, был репрессирован. Его третья жена Галина была дочерью революционеров: известного дипломата Александра Антоновича Трояновского (1882–1955), первого посла СССР в США, и Елены Федоровны Розмирович (1886–1952), бывшей жены Николая Крыленко. У Певческого моста в Санкт-Петербурге находилось Министерство иностранных дел Российской империи. Горчаков Александр Михайлович, князь (1798–1883) — знаменитый российский дипломат, канцлер с 1867 г., в 1856–1882 гг. министр иностранных дел. Здесь наркомом допущена ошибка — Лобанов умер в возрасте 72 лет. Это князь А.Б. Лобанов-Ростовский (1824–1896), российский государственный деятель, дипломат, в 1882–1895 гг. посол в Вене, в 1895–1896 гг. министр иностранных дел. Здесь и далее: Чичерин, записка-завещание, июль 1930 г. (см. о ней подробнее в Главе VIII).

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

Нарком иностранных дел СССР Г.В. Чичерин (справа) и полпред СССР во Франции Х.Г. Раковский (слева). РГАСПИ пускаю из моих комнат и всем говорю, что, если бы она выскочила, ее надо гнать обратно; а когда меня не было, она спокойно бегала по кабинетам, царапала мебель, а секретари относились к этому абсолютно пассивно; они сидели, ходили, на их глазах кошка портила мебель, но никто и не думал о том, что надо гнать ее обратно. Полная инертность!»140. Его считали англофобом, германофилом и туркофилом, что, конечно, было сильным преувеличением. Однако создается впечатление, что антианглийские позиции наркома были продиктованы не только общими установками внешнеполитического курса страны и его взглядами, но в некоторой мере и эмоциями. На Лозаннской конференции пикировка между Чичериным и главой английской делегации, ярым противником большевизма, министром иностранных дел Великобритании лордом Керзоном была исключительно острой и длилась на всем протяжении работы конференции. Некоторые наблюдатели отмечали влияние личностного фактора в этой конфронтации. Как отмечал Тимоти О’Коннор, «аристократическое происхождение, воспитание и разность идеологий двух главных участников лишь усугубили соперничество»141. В споре о принадлежности Мосула, на который претендовали как Турция, так и Ирак, поддерживаемый Англией, нарком выступал на стороне турок. Чичерин исходил из того, что, если богатый нефтью Мосул будет отдан Ираку, это фактически будет означать передачу его Англии, кроме того, перекроет торговые пути, связывавшие 140 141

Там же. О’Коннор. Цит. соч. С. 174.

69

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Турцию с Персией142. В этом споре нарком потерпел поражение: решение вопроса было передано в Лигу Наций, а та в 1926 г. решила его в пользу Ирака. Не иначе как по злой иронии судьбы Мосул через девять десятков лет будет захвачен террористами из так называемого ИГИЛ/ДАИШ, превратившись на время в его «столицу». Поддерживая турок, Чичерин считал, что вообще любая победа Турции, по сути, была бы триумфом Советов, так как явилась бы новым шагом в процессе распада Британской империи143. Уместно вспомнить в этой связи тезисы возглавившего после Октября Народный комиссариат по делам национальностей И.В. Сталина к Х съезду РКП(б) (он состоялся в марте 1921 г.), в которых национальное угнетение рассматривалось как результат действий «крупных империалистических держав» по подчинению «слабых» наций. Чичерин не побоялся подвергнуть этот выражающий позицию И.В. Сталина подход, равно как и некоторые другие его тезисы, публичной критике на страницах газеты «Правда»144. Он, в частности, писал, что при сведении исторического процесса к борьбе «слабых» наций против «сильных» получает «побочное значение» само понятие мирового империализма. Он не был согласен с тезисом Сталина, что сторонником самоопределения наций является исключительно Советское правительство, и отмечал, что развитый, или зрелый, капитализм тоже выдвигает такой лозунг, чтобы привлечь на свою сторону угнетенные народы мира. Сталин, в свою очередь, подверг острой ответной критике идеи Чичерина145. Блестяще владевший европейскими языками и искусством дипломатии, при этом умевший быть твердым в отстаивании принципиальных позиций, Чичерин не только не уступал западным звездам дипломатии, но и профессионально превосходил многих из них, и уж, во всяком случае, был хорошо интегрирован в их круг как «чужой среди своих». В то же время наркоминдел не производил яркого впечатления на слышавших его и общавшихся с ним в Москве западных журналистов. К примеру, регулярно бывавший в Советской России и общавшийся со всей советской верхушкой английский писатель, журналист и разведчик Артур Рэнсом (впоследствии женившийся на секретарше Троцкого Евгении Шелепиной), который восторженно отзывался о темпераменте, чувстве юмора, умении оказывать влияние на 142

143 144 145

70

Чичерин Г.В. Лозаннская конференция и мировое положение // Международная жизнь. 1923. № 2. С. 5. Там же. С. 4. Правда, 6, 8, 9 марта 1921 г. Подробно об этом см.: Сталин И.В. Собр. соч. В 13 т. Т. 5. М.: Политиздат, 1946– 1951. С. 41–43.

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

людей и харизме В.И. Ленина, о наркоме высказывался следующим образом: «Чичерин разговаривает, как мертвец или кукла чревовещателя. И действительно — он полумертв. Он так и не обучился искусству облегчать себе задачу, перепоручая часть дел своим подчиненным. Он постоянно измотан. Здороваться с ним кажется жестокостью из-за того желания быть оставленным в покое, что бессознательно отражается в его взгляде»146. Стал ли всегда перегруженный работой нарком в период самой активной его работы непубличной фигурой? Впрочем, впечатление, вынесенное из общения с Чичериным английским журналистом-разведчиком, известным своими меткими характеристиками, наверное, не могло не быть субъективным. Но к личности наркома, оставившей отпечаток на внешнеполитической деятельности Советского государства, мы еще вернемся далее.

Идеология или прагматизм? Конечно, было бы ошибочным сводить причины стремления Советской России выйти на мусульманский Восток исключительно к идеологическим установкам — распространению коммунистических и антиколониальных идей. По мере укрепления советской государственности все большую роль стали приобретать торгово-экономические интересы. Перед НКИД была поставлена задача завязать контакты с арабским миром, население которого после поражения Турции в Первой мировой войне переживало подъем национальных чувств. При этом особое внимание правительства РСФСР (с 1922 г. — Советского Союза) уделялось тем странам, которые не находились в зависимости от колониальных держав, в том числе Хиджазу. В 1922 г. Г.В. Чичерин возглавял российско-украинско-грузинскую делегацию на Лозаннской конференции. В своих воспоминаниях, написанных в апреле 1924 г., он писал, что программа, которую защищала в Лозанне делегация РСФСР, осенью 1922 г. была обсуждена и подготовлена «при живейшем участии» В.И. Ленина, проявлявшего огромный интерес «к нашей восточной политике». И далее: «Это было его последним крупным вкладом в нашу международную политику. Обсуждение вопроса о проливах с Владимиром Ильичем было последним, которое я с ним имел»147. В ходе проведения конференции еще в декабре 1922 г. российская делегация в Лозанне вступила в контакт с делегацией Хиджаза. По поручению

146 147

Рэнсом А. Шесть недель в Советской России / Предисл. К. Радека. М., 1919. С. 49. Чичерин Г.В. Ленин и внешняя политика // Вопросы истории. 1957. № 3. С. 24–25.

71

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

короля Хусейна его представитель Наджи аль-Асыль148, который имел несколько встреч с российским делегатом, полпредом РСФСР в Италии В.В. Воровским (Боровским)149 и с самим Г.В. Чичериным, поставил вопрос об установлении дипломатических отношений между двумя странами. Как отмечает саудовский исследователь Фахд ас-Самари: «Несмотря на отрицательное отношение правительства Хиджаза к большевистской революции с самого начала, что следует из газеты “Аль-Кибла”, издающейся в священной Мекке150, британская политика в отношении Хиджаза привела к изменению позиции шерифа Хусейна, искавшего альтернативу для мести унизившей его Британии»151. Это предложение легло на благодатную почву. Знакомство с документами НКИД того времени позволяет заключить, что, принимая решение об установлении отношений с независимым аравийским государством, Москва решала как минимум четыре задачи. Во-первых, задачу распространить процесс установления отношений с государствами, находившимися к югу от границ СССР, на арабский мир, где Советский Союз еще не имел ни одного дипломатического представительства. Шансов на это почти не было: подавляющее большинство арабских стран находились тогда в колониальной зависимости от Великобритании или Франции. Во-вторых, обусловленную как внешними, так и внутренними причинами (значительное 148

149

150

151

72

Аль-Асыль, Наджи бин Абдалла (1897–1963) — по происхождению иракец, врач и археолог, окончил Американский университет в Бейруте, служил врачом в османской армии в Медине, в 1922–1924 гг. по поручению короля Хусейна вел переговоры с иностранными державами, затем вернулся в Ирак, где работал преподавателем. (Аз-Заркали, Х. Словарь биографий знаменитых арабских мужчин и женщин, востоковедов и арабистов. Т. 7. Бейрут: Дар аль-Ильм лиль-Маляйин, 2002. С. 344.) Воровский Вацлав Вацлавович (1871–1923) — российский революционер, советский дипломат, публицист (был также известен под несколькими псевдонимами). Родился в польской дворянской семье, с 1894 г. занимался революционной работой, арестовывался, жил в эмиграции в Женеве, с 1905 г. в Петербурге, закупал оружие для боевых дружин, публиковался в местных газетах и журналах, затем перебрался в Москву. В 1917 г. — член Заграничного бюро ЦК РСДРП(б) вместе с Ганецким и Радеком, после революции был дипломатическим представителем Советской России в Скандинавии, вернулся в Россию в 1919 г., возглавлял Государственное издательство, с 1921 г. — полпред и торгпред в Италии. В 1923 г. выехал для участия в конференции в Лозанну, где был убит бывшим белогвардейским офицером Морисом Конради в ресторане гостиницы «Сесиль» (Конради и его сообщник были оправданы швейцарским судом присяжных). Эта официальная газета издавалась под таким названием в Хиджазе до его завоевания Ибн Саудом, после чего на ее основе стал выпускаться саудовский официоз «Умм аль-Кура». Ас-Самари, Ф. Аль-‘Илакат ас-са‘удийя ар-русийя фи ‘ахд аль-малик ‘Абд аль‘Азиз / Саудовско-российские отношения в эпоху короля Абдель Азиза. Эр-Рияд: Университет Абдель Азиза, Факультет социальных наук, б.г. С. 31.

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

число мусульман среди населения СССР) задачу активизировать работу в исламском мире, чтобы привлечь население мусульманских государств на свою сторону. В-третьих, найти в регионе Ближнего Востока рынок сбыта для российских товаров. Наконец, в-четвертых, противодействовать враждебной Москве деятельности Великобритании, под господством или влиянием которой находилась огромная часть исламского мира, попытаться ослабить ее позиции. Хиджаз, несмотря на всю свою слабость, был удачным кандидатом для реализации этих задач, тем более что его правитель сам выразил желание наладить отношения с Москвой. Здесь понимали обиду шерифа Хусейна на не выполнивших свое обещание о создании единого арабского государства в Машрике под его эгидой англичан. Было бы просчетом не воспользоваться ухудшившимися отношениями Хусейна с Лондоном. Конечно, немалую роль играло то обстоятельство, что у России со времен империи, а именно — в 1890–1914 гг., был накоплен опыт взаимодействия с Хиджазом, когда он являлся одним из вилайетов Османской империи. Позиция шерифа Хусейна действительно объяснялась его обидой на англичан и стремлением показать Лондону, что он может найти и других союзников, в том числе и способных угрожать британским интересам. Но, учитывая вышеупомянутое негативное отношение Хусейна к Октябрьской революции и коммунистическим идеям, было бы наивным предполагать, что он планировал союз с Москвой всерьез и надолго. Как сообщал из Лозанны Чичерин в депеше Литвинову 30 января 1923 г., Хусейн попросил Наджи аль-Асыля передать ему, что «он очень хорошо настроен по отношению к Российской Республике». Но представитель упомянул и об имевшемся «затруднении» — одной из причин, помешавших шерифу ратифицировать Версальский договор. Этим «затруднением» было то, что Хусейн в то время не хотел «быть признаваемым как король Геджаса. Согласиться быть признанным под этим титулом — значит согласиться на всю английскую систему распределения арабских стран, их взаимного возбуждения и отказа от национального единства. Хусейн претендует на то, чтобы стоять во главе объединительного национального движения»152. Нарком пояснял позицию шерифа: «Англичане вели с ним переговоры в 1915 г. как с главой всего арабского движения. Он поэтому хочет быть признанным как верховный глава всех арабских стран при сохранении в отдельных странах их правителей и при создании из них конфедерации»153. Естественно, глава российской дипломатии не мог не выразить несогласия с этим требованием, подчеркнув, что Россия не имела права признавать «ги152 153

Цит. по: СССР и арабские страны. 1917–1960 гг. М., 1961. Там же.

73

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

потетическое правительство». «Мы очень сочувствуем объединению арабского народа, — говорил нарком, — но мы не можем вмешиваться в вопрос о том, желательно ли это объединение в форме конфедерации под главенством Хусейна или в какой-либо другой форме, это дело самого арабского народа»154. Кстати, принцип такого подхода надолго ляжет в основу советской, а в дальнейшем — уже в наше время — и российской политики в отношении подобных проблем в странах региона, к примеру во время сирийского конфликта второй декады XXI в. В ответ хиджазский посланник предложил компромиссный вариант: Хусейн не требует, чтобы его «официально признали главой всего арабского народа», он лишь хочет, «чтобы его признали как арабское “хашимитское” правительство». Но и на это аль-Асыль не получил согласия Москвы: «…нам нужно выяснить, что сей титул означает; имеются, например, князья, как Идриси155 и Ибн Сауд, являющиеся врагами Хусейна».

Подготовка к восстановлению отношений с Хиджазом Готовясь к встречам с арабскими представителями, в том числе из Хиджаза, Чичерин изучил консульские доклады из Джидды за 1890–1914 гг. и другие материалы, на основании которых он и заявил в беседе с аль-Асылем, что знает о существовании в Аравии кроме хашимитского шерифа таких правителей, как аль-Идриси и Ибн Сауд, не только не признававших власть Хусейна, но и считавших его своим врагом. Тем не менее Чичерин, выполняя полученные инструкции, предложил Хусейну обменяться представителями, открыв российское консульство в Джидде. Наверное, в Кремле осознавали все политические риски, связанные с реализацией такого плана. Но, хотя будущий исход схватки аравийских вождей вряд ли кто-то мог предвидеть, были соображения, которые перевешивали все риски. Главным из них, вероятно, было то, что советское консульство в Хиджазе, будь оно в ближайшее время создано, стало бы первым советским дипломатическим представительством во всем арабском мире. Ответственные сотрудники НКИД в Москве, готовясь к установлению отношений с Хиджазом, активизировали контакты с посещавшими российскую столицу представителями. Обсуждались при этом и общие вопро154 155

74

СССР и арабские страны. 1917–1960 гг. М., 1961. Аль-Идриси — см. выше: Асир.

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

сы отношений России со странами Востока. В этом контексте интересна запись одной из бесед Сергея Пастухова156, в то время — заведующего ближневосточным подотделом НКИД, наиболее часто представлявшего НКИД в контактах с ближневосточными и дипломатами, и политиками. В своей упоминавшейся выше неотправленной записке-завещании В.В. Куйбышеву перед своей отставкой от июля 1930 г. Чичерин высоко отзывался о профессиональных качествах этого дипломатаближневосточника: «Великолепнейший знаток Турции и Персии, в совершенстве знающий все детали советско-персидских и советскотурецких дел, энергичный администратор, умный политик, но крайне бестактный человек (сам нарком в переписке часто не стеснялся давать нелицеприятные характеристики коллегам, и не только им, но и целым ведомствам. — В. Н.), т. Пастухов был боевым проводником моей линии в драках с Наркомторгом по восточной торговле и с Вардиными157, Китайгородскими, Султанами-Задэ, во что бы то ни стало старающимися испортить наши отношения с Турцией и Персией; рука его не легкая, и эти люди, особенно мелкие торгаши из восточного отдела НКТорга, его сильно недолюбливают. Пастухов — наше боевое оружие. Он абсолютно незаменим на своем посту. Он проводил мою линию»158. Эти пассажи дают хорошее представление о разногласиях, которые разделяли российские ведомства, занимавшиеся отношениями с государствами Ближнего и Среднего Востока. На этот раз Пастухов встречался с политическим деятелем по имени Тахир-бей, одним из турецких представителей в Москве. Турок говорил: 156

157

158

Пастухов Сергей Константинович (1887–1940), советский дипломат, иранист, окончил восточное отделение Военной академии РККА, работал в Персии с 29 мая 1933 г. по 1 апреля 1935 г., в 1935–1936 гг. заведующий Отделом Ближнего Востока НКИД, 1-м Восточным отделом НКИД, преподавал в Московском институте востоковедения (МИВ), арестован 16 мая 1939 г., расстрелян 1 апреля 1940 г. Вардин (Мгеладзе) Илларион Виссарионович (1890–1943) — партийный деятель, бывший начальник политотдела 1-й Конной армии, в декабре 1927 г. исключен из партии как активный член троцкистской оппозиции. Чичерин в своей неотправленной записке от июля 1930 г. так характеризовал Вардина: «Когда враждебный мне Юренев был полпредом в Тегеране, бывший тогда в Тегеране нелепейший троцкист Вардин чуть не с каждой диппочтой из Тегерана посылал в Москву 18–20 писем членам Политбюро и другим влиятельным товарищам с самыми бешеными, хулиганскими нападками на меня и на нашу политику (“единый контрреволюционный фронт от Чичерина до Резы-шаха”, “персидские крестьяне заслуживают помощи Красной Армии”) — через нашу диппочту! Я потребовал от Юренева прекращения этого; он в тот момент приехал в Москву, убедился, что Троцкий не имеет шансов на победу, и пошел на мировую со мной (мы подписали протокол)» // АВП РФ. Ф. 08. Оп. 11. П. 47. Д. 63. Л. 82. Там же.

75

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

«...16 лет я боролся против единенцев (членов партии “Единение и прогресс”). То, что они сделали, нельзя назвать революцией. Это — грабеж. Мустафа Кемаль получает огромные деньги, Энвер забрал с собой кассу и убежал из Турции. Революция должна быть такой, как ваша. Я видел Калинина, и меня поразила его простота в обращении. Почему я работал среди мусульман Африки? Потому что я против угнетения их европейцами. Главным двигателем там является религия, а революционеры должны использовать каждую силу, безразлично, является ли она религиозной или основана на национальных чувствах. Мир ислама — сила. Вы произвели полную революцию, но она не закончена, и ваше положение непрочно, пока вы не заставите признать ваши принципы. Но это трудно — англичане слишком консервативны, французы слишком боятся немцев»159. Собеседник Пастухова был деятелем «исламистской» ориентации, о чем говорит, в частности, его явная антипатия к Кемалю Ататюрку, уже взявшемуся за секуляризацию страны. Не очень понятно, с какими именно принципами политики большевиков фактически выражал солидарность турецкий деятель. Однако можно заключить, что наиболее привлекательной была для него антиколониальная направленность советской внешней политики. Тахир-бей даже предлагал Москве свои услуги: «…Вы должны нанести им (т.е. Англии и Франции. — В. Н.) удар в колониях. Я не компетентен по части Индии, но смог бы поднять в течение шести месяцев Марокко против французов или Триполи против итальянцев. Египет слишком придавлен, его поднять непосредственно невозможно, но если поднимется Триполи, египтяне последуют его примеру. Так можно нанести удар и Англии. Так вот, если у вас есть “работа” подобного рода, я готов за нее взяться. Но основная работа — это в Турции, но об этом дальше». А дальше — самое интересное. Оказывается, для того чтобы привлечь на свою сторону мусульманские массы Востока, СССР, по мнению турецкого деятеля, должен создать халифат, причем неважно — где. Впрочем, над этим советом, как мы увидим, Москва еще задумается. Конечно, не в плане создания халифата «в одной отдельно взятой восточной стране», но для поддержки халифатской идеи в ее антиколониальной форме. А Тахир-бей призывал: «Англичане уничтожили халифат и возбудили вражду у всех мусульман. Создайте халифат где хотите и в какой угодно форме, и вы будете чрезвычайно сильны». Тахир-бей, хорошо осведомленный о той долгой борьбе, которую вела Российская империя за проливы, даже предлагал продолжить эту линию, хотя, кажется, не вполне владел реальной ситуацией: «Почему для вас важ159

76

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 6. Л. 1–2.

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

на Турция? Больше одного века идет борьба за проливы. В то время как Россия стремится закрыть проливы, Англия хочет держать их открытыми. До войны у России были две главные крепости: проливы и мелкие страны Балкан. Теперь на Балканах вы влияние утратили, а проливы открыты, и вы зависите от англичан». Собеседник Пастухова продолжал развивать мысль о необходимости для Советского Союза активно сближаться с мусульманами за рубежом: «Вы должны вести борьбу через посредство мусульманского мира. До сего времени вы мир ислама не использовали. Вы не смогли использовать даже ваших российских мусульман. Путем обильной пропаганды вы могли бы привлечь мусульман всего мира. Пока что все они думают, что суть коммунизма — долой религию, а религия для мусульман это все. Как бы вы к религии ни относились, мусульманам это следует выставить в другом виде». Идея турка ввести в заблуждение всех мусульман по поводу истинного отношения большевизма к религии (хотя в то время на практике оно еще не было столь резко враждебным), безусловно, выглядела весьма наивной. Но понятно, что именно Хиджаз должен был стать одним из объектов этого разыгрывания исламистской/халифатистской карты. «Англичан теперь всюду ненавидят за то, что они уничтожили халифат, — рассуждал Тахирбей. — Халифат — это сила, которой можно двигать мусульманские массы, и если бы не существовало такой вещи, как халифат, вы должны были бы ее создать. Нужна систематическая работа для того, чтобы толкать религию против деспотизма. Не подумайте, однако, что я предлагаю вам поддержать б. султана Вахидеддина»160. Турецкий политик был прав — представитель НКИД ни в коей мере не намеревался следовать совету и поддерживать бывшего султана, но халифатистская тема Москву очень интересовала. По мнению Тахир-бея, центром возрожденного после распада Османской империи халифата должен был стать не Хиджаз, а север арабского мира: «…если халиф зависит от одного небольшого племени, которое может в любой момент свалить его, это не может способствовать усилению авторитета халифата. Халифат тогда халифат, когда он опирается на сильную армию, когда он более или менее независим. В Геджасе такого халифата быть не может просто по природным условиям. Как может быть создано сильное правительство в стране, где даже трава не может расти». Конечно же, турецкий политик не мог предвидеть, что в не столь отдаленном будущем новое государство — Саудовская Аравия — окажется 160

Это Мехмед VI Вахидеддин, последний султан Османской империи и последний халиф, правивший в 1918–1922 гг. Противостоял национально-освободительному движению Ататюрка, которое было поддержано Советской Россией.

77

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

обладателем четверти мировых запасов черного золота. Далее собеседник Пастухова продолжал рассуждать: «Арабское государство могло бы стать жизненным только с перенесением его центра на север — в Палестину или Сирию. В Геджасе из-за жары даже армия не может быть сорганизована — нет возможности проводить маневры». И опять турок, судя по всему, испытывавший влияние сирийских националистов, был неправ: армии Ибн Сауда вскоре удалось объединить значительную часть Аравийского полуострова. Но почему-то Тахир-бей считал, что англичане «натравили» на Хусейна Ибн Сауда: «Хусейн был поставлен перед выбором потерять корону или потерять доверие арабов. Желая сохранить влияние на арабов, он отказывался подписать договор, который бы закрыл ему продвижение на север, и благодаря этому потерял корону — англичане натравили на него ваххабитов»161. И опять антикемалистская нота: «Если бы даже арабам удалось перенести государственный центр на север, им пришлось бы столкнуться с кемалистами, которые не допустили бы существования независимого арабского государства рядом с ними. Ведь даже французы с трудом держатся теперь в Сирии». Выглядели нелепыми утверждения собеседника российского дипломата о том, будто «арабы Геджаса питают бóльшие симпатии к туркам, чем к своему правительству», за чем просматривалась его заинтересованность в создании арабского халифата в турецкой столице. «Я затрудняюсь найти способ для создания жизнеспособного арабского государства. Мне приходит иногда следующая мысль: если в Константинополе будет учрежден арабский халифат (из рода Магомета) и будет образовано правительство из оппозиций (свобода и согласие) во главе с султаном, тогда, может быть, осуществится и идея о мирном сожительстве турок с арабами. Арабский халиф в Константинополе может быть одновременно и султаном арабов. Однако возможна и другая комбинация, при которой отдельные арабские страны будут управляться своими отдельными султанами, причем в Константинополе будет халиф из рода Магомета. Я не настаиваю на этом плане, но он невольно приходит в голову». В заключение Тахир-бей предложил советским дипломатам план из трех пунктов. Во-первых, вступить в контакт с оппозицией («которая рано или поздно придет к власти»), во-вторых, «оживить халифат», в-третьих, принять его услуги для того, «чтобы нанести удар Европе в Северной Африке»162. Споря с турком, Пастухов, как и положено марксисту, не мог не подчеркнуть, что для Москвы «основным двигателем масс» являются «экономические факторы». 161 162

78

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 6. Л. 1–2. Там же. Л. 5–6.

Обмен представительствами Политбюро ЦК РКП(б) быстро приняло принципиальное решение о восстановлении официальных отношений с Хиджазом, а его оформление НКИД поручил В.В. Воровскому. Протокол заседания Политбюро ВКП(б) №42 от 4 января 1923 г., на котором вопрос об Аравии докладывал Л.М. Карахан, гласил: «Постановили. По вопросу об установлении отношений с Королевством Геджаса принять предложение НКИД (Карахан Л.М., Чичерин Г.В.) о признании необходимым установление сношений с Королевством Геджаса». Но так как в этот момент представитель Хиджаза не находился в Риме, а 10 мая 1923 г. в Лозанне был убит Воровский, выполнение этого решения задержалось163. 18 декабря 1923 г. Чичерин докладывал секретарю ЦК РКП(б) И.В. Сталину: «Еще в бытность мою в Лозанне Политбюро приняло решение о желательности восстановления сношений с Геджасом для того, чтобы наше представительство, хотя бы консульское, находилось около Мекки, являющейся идейным сосредоточением мусульманского мира. Начатые тов. Боровским переговоры оборвались с его вторичным отъездом в Лозанну. Теперь тов. Иорданский164 говорил об этом с представителем Геджаса в Риме, принцем Хабибом Лутфаллой. Геджасский король сильно желает установления с нами сношений. Но так как он слишком боится Англии, он не рискует называть нашего представителя полпредом и предлагает нам иметь в Геджасе консула (так и предполагалось у нас с самого начала)»165. Обращает на себя внимание то, что и в решении Политбюро, и в письме наркома говорится о «восстановлении» отношений с Хиджазом. Иначе говоря, Советский Союз лишь продолжит те отношения, которые уже были ранее у Российской империи с этим государством, хотя в те времена оно было лишь османской провинцией, в которой Россия имела свое генеральное консульство. И далее: «Нам Геджас предлагает принять посланника. Коллегия НКИД вначале нашла это отсутствие взаимности неподходящим и указала на это тов. Иорданскому. Теперь тов. Иорданский объясняет, что к нам сильно хочет ехать в качестве посланника сам принц Хабиб Лутфалла». 163

164

165

РГАСПИ, КПСС. Ф. 17. Оп. 3. Д. 328. П. 2Б; Хронологическая сводка об истории установления официальных отношений СССР с правительством Геджаса // АВП РФ. Ф. 190. Оп. 8. Пор. 1. П. 4. Л. 138. Иорданский Николай Иванович (1876–1928) — революционер, советский дипломат. В 1905 г. был избран в ЦК РСДРП , после Февральской революции комиссар Временного правительства на Юго-Западном фронте, после Октября эмигрировал в Финляндию, в 1922 г. выслан в Россию, в 1923 г. назначен дипломатическим уполномоченным в Италии, в 1924 г. вернулся, работал в Госиздате. Чичерин — Сталину, 18 декабря 1923 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 2. Л. 6–7.

79

Телеграмма Г.В. Чичерина И.В. Сталину от 18 декабря 1923 г. АВП РФ

80

Из беседы Пастухова с Лутфаллой в Москве 8 октября 1924 г. АВП РФ На согласие советского руководства с асимметричным форматом дипломатического представительства с Хиджазом оказало влияние то, что и все другие державы были представлены в Хиджазе консульскими учреждениями. Чичерин также считал желательным, чтобы консул был одновременно и врачом, что дало бы «возможность королю объяснить англичанам его присутствие необходимостью паспортного и санитарного надзора за паломниками из СССР» (наверное, в то время в штате НКИД были дипломаты, имевшие медицинское образование). И еще одно пожелание Чичерина: чтобы консул был мусульманином, что усилило бы его влияние и дало ему возможность поселиться в Мекке, в непосредственной близости от короля. Ясно, что советское руководство придавало особую важность возможности выхода в самое сердце мусульманского мира: «Проникновение в Мекку имеет для нас несомненно серьезнейшее значение. Если бы тов. Ибраги-

81

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Воровский Вацлав Вацлавович. РГАСПИ мов подыскал нам соответствующего полпреда-мусульманина, который будет называться консулом, но будет фактически полпредом, это чрезвычайно усилило бы наш удельный вес не в одной только Аравии»166. На решение принять несимметричность дипломатического представительства с Хиджазом оказало влияние и то, кого именно хиджазский король намеревался направить в Москву в качестве посланника. Если сначала коллегия НКИД сочла отсутствие паритета неприемлемым, то когда полпред сообщил, что в Москву собирается ехать сам эмир Хабиб Лутфалла, все возражения были сняты: это был человек весьма высокого статуса. Необычным для Аравии было и то, что будущий хиджазский посланник, как считали в НКИД, происходил из богатой христианской семьи египетских торговцев, переселившихся в Сирию167. Его брат, Михаил Лутфалла, как сообщалось, был якобы одним из лидеров христианской общины Сирии. Честолюбивый Хабиб, который за свои деньги получал от короля титулы и назначения, 166 167

82

Чичерин — Сталину, 18 декабря 1923 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 2. Л. 6–7. По данным арабского биобиблиографа аз-Заркали, Хабиб Лутфалла — родом из Триполи в Ливане, поселился в Каире, достиг больших успехов в торговой деятельности, за что он и его сыновья были удостоены титулов эмиров. Однако позднее египетское правительство обнаружило, что сын Хабиба Мишель пытался создать Сирийский эмират, во главе которого встал бы он или кто-либо из его братьев, после чего их всех лишили титулов и запретили титуловать их так в газетах (Аз-Заркали. Цит. соч. Т. 7. С. 339–340).

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

мечтал приехать в Москву, «где он может жить широко и тратить много денег, причем он любит хорошеньких женщин и хорошую охоту. Он надеется занять в Москве блестящее положение, и это льстит его тщеславию»168. Негативно отозвавшись о личных качествах этого эмира («Я достаточно долго говорил с ним, чтобы убедиться, что он непроходимо глуп»), Чичерин все же подводил к мысли о принятии этой кандидатуры. Этноконфессиональная принадлежность кандидатов на должности дипломатических представителей за рубежом учитывалась при кадровых назначениях. Характерно в этом отношении письмо Сталина, в то время наркома по делам национальностей, Чичерину от 16 августа 1919 г., где он возмущается отправкой на работу в Турцию в качестве российских представителей армян, «к которым мусульмане вообще, турки же в особенности, питают максимум недоверия»169. Это навело Сталина на мысль о полном несоответствии состава ответственных работников Наркоминдела с

В.В. Воровский (справа) и М.М. Литвинов (слева) в Генуе.

РГАСПИ 168 169

Аз-Заркали. Цит. соч. Т. 7. С. 339–340. Сталин — Чичерину. РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 824. Л. 3–5.

83

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

«мусульманской» политикой России. Предметом особого негодования будущего вождя вызвало «наличие Карахана в Наркоминделе, армянина по национальности, единственного “восточного” человека, призванного для внешнего мира представлять народы Востока, — режет слух и нарушает гармонию в нашей восточной политике, ослабляет силу и эффект нашей политики в глазах народов Востока и прежде всего мусульман». Выдвигая эти аргументы, Сталин требовал замены Карахана на посту заместителя наркоминдела (с марта 1918 г.), курирующего восточную политику, азербайджанцем Нариманом Наримановым (1870–1925). В мае 1922 г. Карахан был ненадолго отправлен полпредом в Польшу, но потом Чичерину удалось вернуть его сначала на должность заведующего восточным отделом НКИД, а с 1926 г. снова — заместителя наркома (странно, что в 1934 г. его направили полпредом в Турции, может быть, потому, что Сталин разочаровался в Турции или потерял интерес к «мусульманской» политике). 3 апреля 1924 г. Чичерин писал полпреду СССР в Риме Константину Юреневу170: «Решение о вступлении в дипломатические сношения с Геджасом было принято авторитетнейшим учреждением еще в бытность мою в Лозанне, причем т. Воровскому поручение было оформить это с имеющим на это мандат представителем Геджасского правительства. Так как в тот момент представитель Геджаса не находился в Риме, выполнение этого решения задержалось. В результате кончины т. Воровского оно задержалось еще более. Это постановление было выполнено уже т. Иорданским, который сговорился с представителем Геджаса Хабибом Лутфаллахом, что в Геджасе СССР так же, как все другие государства, будет иметь генерального консула, а Геджас будет иметь в Москве посланника. Вслед за тем т. Иорданский кому-то, не знаю кому, сообщил уже о назначении нами на пост генерального консула в Геджасе т. Хакимова»171. Таким образом, найти мусульманина, который бы одновременно мог и возглавить дипломатическое представительство, и выступить в роли врача, не удалось. По инициативе Вацлава Воровского на пост генерального 170

171

84

Юренев (Кротовский) Константин Константинович (1888–1938) — советский партийный деятель, дипломат. Родился в семье железнодорожного сторожа, член РСДРП, большевик с 1905 г., в 1918 г. – во главе бюро Главного штаба Красной Гвардии, член коллегии Наркомата по военным делам РСФСР, председатель Всероссийского бюро военных комиссаров, член РВС Восточного фронта, Западного фронта РККА, в 1920 г. — член Московского комитета РКП(б). С 1921 г. на дипломатической работе, полпред РСФСР в Бухаре (1921–1922), Латвии (1922–1923), дипломатический представитель в Чехословакии (1923–1924), полпред СССР в Италии (1924–1925), Персии (1925– 1927), Австрии (1927–1933), Японии (1933–1937), Германии (1937), затем был назначен послом в Германии, успел вручить верительные грамоты. Был арестован, расстрелян в 1938 г. Чичерин — Юреневу, 4 апреля 1924 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 6.

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

И.А. Залкинд. АВП РФ консула в Хиджазе был назначен бывший красный командир, «национал из мусульманской народности» Керим Хакимов, который, как писал Юреневу Чичерин, «уже привык к нашей политике, так как много лет занимал у нас посты». Согласно кадровой установке народного комиссара по иностранным делам, одобренной Кремлем, выбор пал на Хакимова, несмотря на то что коллегия НКИД выдвигала кандидатуру И.А. Залкинда172, бывшего первого заместителя наркома по иностранным делам РСФСР, а в 1922– 1923 гг. генконсула СССР в Стамбуле. Вернувшись к вопросу о назначении генконсула СССР в Хиджаз в апреле 1924 г., когда ситуация в Аравии стала напряженной в связи с успехами Ибн Сауда, Чичерин сообщал: «…Для нас 172

Залкинд Иван Абрамович (1885–1928) – российский революционер, советский государственный деятель, дипломат. Член РСДРП с 1903 г., арестовывался, был в тюрьме и в ссылке, в 1905 г. член комитета РСДРП в Одессе, в 1908–1917 гг. — в эмиграции, окончил Сорбонну, стал доктором биологии, работал в качестве микробиолога в Алжире, Тунисе и Испании, владел 8 иностранными языками, во время Октябрьской революции — комиссар штаба на Васильевском острове, 3 ноября Ленин и Свердлов поручили ему «советизацию» внешнеполитического ведомства, он стал одним из организаторов НКИД, созданного 9 ноября, до мая 1918 г. был первым заместителем наркома, которым в то время был Троцкий, в январе–ноябре 1918 г. – уполномоченный СНК РСФСР в Швейцарии, в 1920–1922 гг. на партийной работе в Нижнем Новгороде, генконсул РСФСР/СССР в Стамбуле в 1922–1923 гг., на работе в центральном аппарате в 1923–1924 гг., в 1924 г. консульский агент СССР в Лиепае, в 1924– 1925 гг. консул СССР в Генуе, в 1925–1927 гг. — генконсул в Милане, в 1927 г. — заместитель заведующего Отделом англо-романских стран НКИД, в 1927–1928 гг. дипломатический агент НКИД в Ленинграде, где он в ноябре 1928 г. застрелился. Его брат, Гораций, в начале 1930-х гг. был временным поверенным в делах полпредства СССР в Саудовской Аравии (см. о нем в Главе IХ).

85

Автобиография И.А. Залкинда от 16 апреля 1924 г. АВП РФ

86

Личный листок И.А. Залкинда. АВП РФ

87

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

в высшей степени важно попасть в Мекку. Мы именно поэтому назначаем генеральным консулом мусульманина, чтобы он мог находиться в Мекке. Между тем, кроме т. Хакимова, других подходящих мусульман не оказалось, хотя мы искали очень долго. Некоторые дефекты у т. Хакимова есть, но у других возможных кандидатов дефекты несравненно более значительны. Тов. Хакимов уже привык к нашей политике, так как много лет занимал у нас посты»173. Выбор был исключительно удачным.

«Красный паша» — дипломатический агент и генеральный консул Керим Абдрауфович Хакимов родился 28 ноября 1892 г. в деревне Дюсян (сейчас Дюсяново) Иль-Кульминской волости Белеевского уезда Уфимской губернии России (в настоящее время Республика Башкортостан) то ли в семье малоземельных крестьян174, как он сам сообщал в опросном листе, то ли в далеко не бедной семье, владевшей десятью десятинами земли (как сообщалось в «ревизских сказках» (метрических книгах), что он, видимо, скрывал. Учился в одном из лучших уфимских медресе — «Галия», но, поссорив-

В.В. Куйбышев в Ташкенте. РГАСПИ 173 174

88

В.В. Куйбышев. Портрет. РГАСПИ

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 16–17. Озеров О.Б. Гибель «Красного паши» [http://ricolor.org/history/eng/vs/3_10_2015/].

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

шись с местными шакирдами, был вынужден бросить учебу и уехал в Ташкент. Потом работал шахтером на шахте в таджикском городе Канибадаме, что дало ему возможность в дальнейшем представлять себя как пролетария, что в те времена помогало делать карьеру. Там же получил начальные знания о марксизме, увлекся революционными идеями. Познакомился с В.В. Куйбышевым, который дал ему отличную рекомендацию. Он довольно рано начал революционную деятельность: сначала, в 1912– 1915 гг., в партии эсеров, затем — в РСДРП. На гребне бурных событий, последовавших за Февральской революцией, 24-летний Керим 20 мая 1917 г. перебрался в г. Оренбург, который в то время был главным городом Южного Урала. Как пишет на основе регистрационной карточки члена РКП(б) Хакимова автор блестящего очерка о нем и известный исследователь его жизни Г.Г. Косач, в то время будущий дипломат был холост, владел, помимо родного татарского (на разговорном уровне), русским, сартским (узбекским), таджикским языками, отец его был «хлебопашцем», собственности он не имел. В апреле вступил в самарскую организацию РКП(б)175. В Оренбурге он начал довольно успешно делать административно-партийную карьеру. Непонятно, на каком основании Р.Ф. Хайретдинов176, другой современный биограф и земляк будущего выдающегося дипломата, защитивший интересную диссертацию о нем в Уфе, утверждает, что, задавшись целью стать одним из лидеров мусульманских народов всей России, Хакимов для ее достижения предпринимал «решительные шаги, порой не считаясь с интересами других», а его успехи были незначительными177. Конечно, карьера его пока ограничивалась масштабом региона, но, во всяком случае, он быстро вошел в состав Оренбургского губернского комитета РКП(б) и в состав его татарской секции, которую возглавил в ноябре 1919 г., и стал членом исполкома Совета рабочих, крестьянских, казачьих и мусульманских депутатов. Кроме того, он был организатором мусульманских военных формирований, принимавших участие в Гражданской войне, а впоследствии поработал в политотделе Восточного фронта. Г.Г. Косач, проанализировав множество документов того времени, описывает будущего дипломата как человека, воспитанного в большевистской интернациональной среде, где «руководящую роль играли русские рабочие», чуждого концепциям джадидов с их приверженностью национальной 175

176

177

Здесь и далее по: Косач Г.Г. Карим Хакимов: годы жизни в Оренбурге (Человек и его время) // Неизвестные страницы отечественного востоковедения. М., 2004. С. 125–147. Хайретдинов Р.Ф. Керим Хакимов — революционер, дипломат: Дисс. канд. ист. наук. Уфа, 2006. Здесь и далее цит. по: [http://www.dissercat.com/content/karim-khakimov-revolyutsioner-diplomat#ixzz4XoPMYv00] (Научная библиотека диссертаций и авторефератов disserCat).

89

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Керим Абдрауфович Хакимов. АВП РФ идее, которую они попытались соединить с большевизмом, причем зачастую его леворадикального толка. Именно поэтому он вступает в конфликт с джадидским руководством Всероссийского Центрального бюро мусульманских организаций РКП(б) и Комиссариата по делам мусульман внутренней России. Хакимов отвергает их концепцию татаро-башкирской автономии в рамках российской государственности (разделяемую И.В. Сталиным) и даже отказывает им в праве причислять себя к большевикам. Для татарских «интернационалистов» Оренбурга, к которым принадлежал Хакимов, приоритет классовых задач перед национальными был незыблемым постулатом коммунистической идеологии. Неудивительно, что эта позиция была поддержана руководством партии. Критикуя своих антагонистов в Башкирии (в состав которой в то время входил Оренбург), оренбургские «интернационалисты-бухаринцы» говорили, что автономный «Башкурдистан является прибежищем дезертиров и прочего саботажного и контрреволюционного элемента»178. Хакимов все жестче полемизирует с теми, кого он считает перекрасившимися «буржуазными националистами», хотя и его идеологический противник М.Х. Султан-Галиев, которого Хакимов не отделяет от А.-З. Валидова179, не отстает от молодого оренбургского 178 179

90

ЦДНИОО. Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 4. Л. 35. Валидов Ахмет-Заки (после 1938 г. — Ахметзаки Валили Тоган, 1890–1970) — в 1917–1920 гг. один из лидеров и идеолог башкирского национального движения, востоковед-тюрколог, философ, писатель, в 1924 г. эмигрировал в Германию, с 1925 г. — в Турции, где стал профессором Стамбульского университета, время от времени работал также в Германии.

Анкетный лист К.А. Хакимова от 16 января 1924 г. АВП РФ

91

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

функционера. Он обвиняет последнего в следовании линии Н.И. Бухарина (Косач даже предполагает, что это обвинение сыграло свою зловещую роль после ареста Хакимова в 1938 г.). Керим сейчас столь же непримиримо выступает против концепции татарской автономии, как ранее — против татаро-башкирской. Начав работать в военной среде, будущий дипломат почувствовал себя среди единомышленников. Вряд ли стоит видеть за его переходом на новую работу чисто оппортунистические, карьерные устремления — он поступал в соответствии со своими идеалами, подобно тому как это делал в свое время Георгий Чичерин. Дважды посетив в 1919 г. Москву, а также несколько поволжских городов, где были крупные организации коммунистов-татар, а в Казани и Самаре еще и «формировались или были расквартированы входившие в состав Красной Армии татарские воинские подразделения», он везде с пылом ведет агитацию против руководства Центрального бюро. Вернувшись в Оренбург после первой поездки, требует смены состава этого руководства, а губернский комитет в телеграмме в ЦК РКБ(б) предлагает кооптировать Хакимова в состав Центрального бюро для работы «по созыву съезда мусульманских коммунистов». Но осуществить эти планы не удается, и возможности самореализации в Оренбурге для Керима Абдрауфовича оказываются близки к нулю. Зато перед ним открываются новые горизонты. На него обращают внимание, по выражению Г.Г. Косача, «новые покровители» — М.В. Фрунзе и В.В. Куйбышев, которые переехали в Ташкент, где Туркестанский фронт готовится к военному вторжению в Бухару. И в феврале 1920 г. он получает назначение заместителем начальника политуправления Туркестанского фронта. Как замечает Хайретдинов, «опыт, приобретенный в Оренбурге, сильно понадобился Кариму Хакимову в Туркестане, умение ориентироваться в многонациональной среде помогло добиться многих поставленных задач». Здесь в полной мере раскрываются его организаторские таланты, которые получают достойную оценку. Вскоре он становится уже полномочным представителем РСФСР в Бухарской Республике и одновременно секретарем ЦК Бухарской коммунистической партии. В родных краях Хакимова сегодня оценивают неоднозначно, иногда и привычные похвалы звучат двусмысленно, что, возможно, отражает сложную действительность того времени, на которое пришлось становление будущего дипломата. В своей диссертации о Хакимове Хайретдинов, в частности, пишет: «Безусловно, как партийный функционер Хакимов полностью устраивал руководство партии как Оренбурга, так и Туркестана. Во многом благодаря умению лоббировать в полиэтничной и поликонфессиональной среде Хакимов стал дипломатом, где эти качества ценятся больше,

92

Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

чем где-либо»180. Непонятно, что автор имеет в виду под словом «лоббирование» и почему он так уверен, что это явно некстати упомянутое качество так ценится у дипломатов. Гораздо понятнее звучит мысль автора, когда он оценивает деятельность Хакимова в контексте «взаимоотношений русского и не русского, православного и мусульманского населения» в СССР. Керим Абдрауфович, как утверждается, «именно на этом поприще сумел показать себя больше всего. Он сделал ставку на налаживание связей и завоевание авторитета у русских товарищей по партии откровенно в ущерб интересам людей своей “веры”. Следует отметить, что К. Хакимов сделал правильные расчеты с точки зрения своих личных интересов»181. Навязчивая идея о несовпадении интересов «русских товарищей» и «людей мусульманской веры» вряд ли поможет понять истинную суть сложных процессов, происходивших в то время в Советском Союзе и в его партийно-государственном руководстве. Да и вообще непродуктивно рассматривать бурную историю страны того времени исключительно через призму межнациональных и межконфессиональных отношений. Попутно автор диссертации утверждает, будто «карьерное выдвижение Карима Хакимова было беспрецедентным для своего времени и условий. Не было случаев, когда мусульманин в православно ориентированном государстве получал такие высокие посты». Но уж если в чем можно упрекнуть руководителей большевистского государства с их многонациональным составом и одержимостью идеей пролетарского интернационализма, так только не в их православной ориентации. А этнические мусульмане занимали весьма высокие посты в партийно-государственном аппарате. Так или иначе, Хакимов на новой должности в Туркестане приобрел и дипломатический опыт, который получил высокую оценку в высшем партийно-правительственном руководстве страны. После того, как он показал себя на III Конгрессе Коминтерна в 1921 г., по рекомендации Куйбышева его направляют на работу в Народный комиссариат иностранных дел, откуда посылают работать в Персию в качестве генерального консула в Мешхеде и Реште. Как сообщает российский дипломат, бывший посол в Саудовской Аравии (2010–2017) О. Б. Озеров, там «он вступает в первый контакт с советской разведкой, которой начинает активно помогать»182. Этот опыт способствовал тому, что он стал главой первого дипломатического представительства СССР на Арабском Востоке. 180

181 182

[ h t t p : / / w w w. d i s s e r c a t . c o m / c o n t e n t / k a r i m - k h a k i m o v - r e v o l y u t s i o n e r diplomat#ixzz4XoPMYv00]. Там же. Озеров. Цит. соч. С. 8.

93

Бурное начало В результате переговоров стороны подписали соглашение об обмене дипломатическими миссиями. 14 апреля 1924 г. Хакимов был официально назначен «дипломатическим агентом и генеральным консулом СССР» в королевстве Хиджаз. Хиджазское правительство торопилось: уже 24 апреля была получена нота МИД Хиджаза в адрес НКИД с просьбой о немедленной отправке советского представителя в Хиджаз183. А 20 мая Юренев из Рима направил письмо Чичерину, где сообщал, что с местопребыванием агента/генконсула в Хиджазе пока не все ясно: «Лутфалла все время говорит о Джидде, но мы, я думаю, должны добиваться проникновения в Мекку»184. Дорога в те времена была долгой; Хакимов выехал в Хиджаз через Европу 28 июня, а прибыл в Рим, заехав в Берлин для кратких консультаций, лишь 8 июля, где уже на следующий день встретился с Хабибом Лутфаллой. Хакимов уже знал, что признание влиятельности хиджазского посланника соседствовало в оценках советских дипломатов с беспощадной критикой. Так, Юренев считал, что он «несомненный авантюрист, видимо, держит курс на то, чтобы раньше или позже стать королем, имеет большие средства, кои широко тратит на приятную жизнь и на саморекламу»185. Возможно, Юренев, прослышав о планах семейства Лутфаллы по созданию Сирийского эмирата, имел в виду именно это, когда говорил, что Лутфалла хочет стать «королем»? Вряд ли он подразумевал Хиджаз, ведь он не мог не понимать, что христианин не может стать правителем этого государства. В беседе с Хакимовым хиджазский посланник подчеркнул, что советский генконсул будет являться представителем 33-миллионного мусульманского населения СССР. Информируя Хакимова о положении в Хиджазе, Лутфалла напомнил ему, что «по соглашению арабов с англичанами, состоявшемуся в 1915 г., должно было образоваться Арабское государство, обнимающее всю Аравию, включая Сирию-Месопотамию. В конечном результате получилось Хиджазское государство, ограниченное Медино-Меккским районом. Арабы, таким образом, оказались обманутыми в своих надеждах». Тем не менее Хиджаз, по словам Лутфаллы, имел теперь очень большое значение: «Туда стекаются большие силы мусульманского политического мира: индусы, персы и турки. Хиджаз возглавляется Хусейном, являющимся, якобы, идеологом самого широкого арабского движения. Собравшиеся вокруг него представители мусульманского политического мира делятся на две группы: панисламистов и панарабистов, почему вокруг Хусейна 183

184 185

94

Хронологическая сводка об истории установления официальных отношений СССР с правительством Геджаса // АВП РФ. Ф. 190. Оп. 8. Пор. 1. П. 4. Л. 138. Там же. Там же.

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

царит чрезвычайно сильная интрига — борьба группировок. Это обстоятельство усугубляется еще политикой англичан, подкупающих разных лиц и чиновников Хусейна. Часть последних составляет старо-турецкое чиновничество». Между прочим, Лутфалла назвал «английским шпионом» министра иностранных дел Хусейна — Фуада аль-Хатыба186. Лутфалла посоветовал Хакимову «прибыть к Хусейну правоверным, но просвещенным мусульманином. Непременно должен установить личную связь с Хусейном и таким образом избежать каких бы то ни было посредников (включая Мининдела)», о панарабском движении «говорить только с самим Хусейном» (видимо, для российского дипломата это действительно было самой важной темой) и особенно, как писал консул, «проводить летний жаркий сезон в Таифе, являющимся летней резиденцией короля, и где необходимо установить связи между моей семьей и семьей Хусейна». У западных политиков и дипломатов приход Советского Союза в Аравию вызвал довольно злобную реакцию. Хиба ас-Субей’и со ссылкой на голландские и французские архивные документы сообщает, что британцы осудили открытие советского консульства в Хиджазе187. А вице-консул Франции в Джидде стремился доказать, «что задача, порученная Хакимову, состояла не только в том, чтобы заботиться об ограниченных российских интересах, он имел другие, скрытые цели»188. Хакимов докладывает о своих первых выводах: I. «Наличие среди хиджазских арабов двух политических группировок: группа халифатистов, добивающихся Хусейну звания халифа, и группа панарабистов, стремящихся к созданию независимого арабского государства. II. Возможность выбора Мекки моей резиденцией в случае, если в настоящей обстановке удастся наладить нормальные связи с Хусейном»189. Итак, 14 июля Хакимов выехал из Рима в Джидду и прибыл туда 8 августа. По прибытии советского представителя приветствовал Фуад Хатыб. В торжественной встрече также принимали участие губернатор, началь186 187

188

189

Хакимов — Чичерину, 15 июля 1924 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 2. Ас-Субай‘и, Хиба бинт Мухаммад. Аль-‘Илякат ас-са‘удийя ас-суфьятийя (альмархаля ат-тарихийя аль-уля, 1344–1357 г.х. — 1926–1938 г.), сильсилят аль-исдарат аль-‘ильмийя 13, 1437 г.х. — 2016 г. Эр-Рияд: Маркяз аль-и‘лям вад-дирасат аль‘арабийя ар-русийя, 1437 г.х. — 2016 г. С. 341. (Саудовско-советские отношения / первый исторический период, 1344–1357 гг. — 1926–1938 гг. / серия научных публикаций 13, 1437 г.х. – 2016 г. Эр-Рияд: Центр информации и арабско-российских исследований, 1437 г.х. – 2016 г.) Маджму‘ат аль-васа’ик аль-фарансийя. С. 19620. М. 1030. Р. 2910. Рисаля мин вакиль аль-кунсулийя аль-фарансийя би-Джидда, иля вазир аль-хариджийя аль-фарансийя, 11.08.1924. (Собрание французских документов. С. 19620. М. 1030. Р. 2910. Депеша от французского вице-консула в Джидде французскому министру иностранных дел.) Хакимов — Чичерину, 15 июля 1924 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 4.

95

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Юсуф Галяутдинович Туйметов. АВП РФ ник таможни и другие высокие чины. Королевский автомобиль доставил его в дом начальника таможни, где ему на время предстояло обосноваться. В тот же день Хакимов в сопровождении первого секретаря генконсульства Юсуфа Туйметова190 и переводчика И. Амирханова поспешил отправиться в Мекку, чтобы представиться королю. Король в ответ на послание, полученное из Москвы, передал ноту следующего содержания: «Канцелярия Его Величества Во имя Бога, Милостивого и Милующего. Мы, Хусейн ибн Али, Владыка арабских племен, Основатель Арабского Хашимитского Государства и его Король, Объявляем, что Мы, после ознакомления с грамотой, исходящей от главы Советской Республики и доклада Хашимитского Министра иностранных дел, повелеваем всем властям и должностным лицам, чтобы они признали Господина Керима Хакимова представителем и Генеральным Консулом Советской Социалистической Республики при нашем Арабском правительстве с местом пребывания в Джидде и дали ему возможность приступить к выполнению возложенных на него обязанностей в связи с текущими обстоятельствами и деятельности согласно его полномочий. Дано во дворце короля в г. Мекке 22-го мохаррема 1343-го года. Хусейн бин Али ибн Абдалла»

А министр иностранных дел королевства Фуад Хатиб сообщал Чичерину, что на основании официальных документов по поводу назначения Ха190

96

Туйметов Юсуф Галяутдинович (1893–1938) — советский дипломат, был первым секретарем генконсульства в Джидде, арестован в 1937 г., расстрелян в 1938 г.

Автобиография Ю.Г. Туйметова от 15 апреля 1937 г. АВП РФ

97

Личный листок по учету кадров Ю.Г. Туйметова от 5 апреля 1937 г. АВП РФ

98

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

кимова «Арабское Хашимитское правительство будет оказывать ему доверие во всем»191. В сводке НКИД сообщалось о церемонии вручения генконсулом верительных грамот королю Хусейну: «В 11 часов 9 августа к помещению, где остановился Хакимов, подали карету, на которой Хакимов со своими сотрудниками в сопровождении пеших военных прибыл в королевский дворец. У входа во дворец Хакимова встретили мининдел Фуад Хатиб и прочие чиновники и представили королю. Король с белой бородой преклонных лет со смирным видом встретил Хакимова, стоя у своего сидения, поздоровался за руку с сопровождающими его сотрудниками. Говорили по-турецки... Король выразил тому, что в качестве представителя СССР он принимает мусульманина... особо призвал Хакимова быть откровенным, простым и не обставлять свои отношения с ним официальностями... Аудиенция продолжалась 30 минут. Хусейн, знавший о наличии у Хакимова и его сотрудников семей, указал на невыносимость для европейцев условий жизни в Джидде и предложил семьи переселить в Мекку»192.

Хакимов в арабском костюме 191 192

АВП РФ. Ф. 190. Оп. 2. П. 2. Д. 1. Л. 168–169. АВП РФ. Ф. 190. Оп. 8. Пор. 1. П. 4. Л. 139.

99

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Лутфалла в Москве А эмир Лутфалла прибыл в Москву 2 октября 1924 г. На въезде ему была устроена торжественная встреча с военным оркестром и почетным караулом. Хиджазский посланник был поселен в престижной и комфортабельной гостинице «Савой» в центре Москвы. Встревоженный сообщениями из Хиджаза о военных успехах наступающего на Хиджаз Ибн Сауда, эмир торопил советские власти с определением даты вручения им верительных грамот. Уже 9 октября он был принят председателем ВЦИК, формально — главой государства, Михаилом Ивановичем Калининым193. При этом эмиру было сообщено, что датой вручения верительных грамот будет считаться 4 октября. Состоялась первая беседа Лутфаллы с Сергеем Пастуховым, запись которой имеется в российском Архиве внешней политики. Встречи с эмиром заведующего подотделом или его сотрудников, которые проходили как в «Савое», так и в здании НКИД, стали регулярными. На первой беседе Пастухову помогал в качестве переводчика референт ближневосточного подотдела Поляков. Не обошлось без бытовых вопросов. Богатый посланник жаловался на дороговизну гостиницы, говоря, что если он «рухнет под тяжестью непомерных расходов, то прежде всего возрадуются англичане, которые только этого и ждут»194. Почему бы русским не дать посланнику скромный домик, ведь Хакимов «в течение двух месяцев был гостем короля Хусейна и теперь получил бесплатно или за ничтожную плату отдельный дом?». Пастухов успокоил принца, сказав, что для хиджазской миссии подыщут помещение. Между тем условия, в которых начала работать советская миссия, трудно было считать комфортными. Изнуряющая жара при постоянно высокой влажности, отсутствие водопровода, электричество, вырабатываемое лишь стоящим во дворе генератором, окна, через которые в сезон песчаных бурь в дом сыпался песок (а застеклить их было нельзя, ведь кондиционеров не было, как, впрочем, и холодильников), а то и налетала саранча (комары не в счет), отсутствие каких бы то ни было развлечений не давали возможности сосредоточиться и 193

194

Калинин Михаил Иванович (1875–1946) — российский революционер, советский партийный и государственный деятель. Выходец из крестьянской семьи, затем рабочий, Калинин стал профессиональным революционером, неоднократно подвергавшимся арестам в Российской империи. Член ЦК ВКП(б) и кандидат в члены Политбюро в 1919–1926 гг., член Политбюро партии в 1926–1946 гг., председатель ВЦИК РСФСР с 1919 г., в 1922–1938 гг. председатель ЦИК СССР, в 1938–1946 гг. Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Формально являлся главой государства, хотя на самом деле не играл сколь-либо значительной роли в годы, когда все рычаги власти перешли в руки И.В. Сталина. В кругах высшей советской элиты ходили упорные слухи о его многочисленных любовных похождениях. Запись беседы Пастухова // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 6. Л. 3–4.

100

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

тем более расслабиться. По наблюдениям очевидца, Джидда была городишком, «где кипит торговля и под навесом ютятся мелкие, грязные лавчонки, несколько автомобильных гаражей, ряд таможенных зданий на берегу, тюрьма, нижние этажи которой под водой, городская стена с башнями и воротами; за стеной военные казармы, построенные еще турками... негритянская деревушка с конусообразными шалашами и домиками из керосиновых бидонов...»195. Конечно, в этом городе работать было трудно всем. Как едко заметил английский консул Рэдер Буллард, в его доме в Джидде вдобавок ко всему еще водились крысы, а единственными доступными иностранцам заведениями в городе были «банк, который всегда закрыт, и кладбище, которое всегда открыто»196. Ему вторила Элизабет Монро, биограф Г. С.-Дж. Филби (крупнейшего британского знатока Аравии, проведшего в ней едва ли не большую часть своей жизни): «Джидда в 1920-е годы была ужасной дырой»197. Не удержусь, чтобы не процитировать еще одно колоритное описание Джидды, принадлежащее перу близкого друга Жана-Поля Сартра, философа и писателя Поля Низана (1905–1940), который в 1926–1927 гг. в поисках смысла жизни, как и многие молодые интеллектуалы того (да и не только того) времени, путешествовал в Аравии и Сомали и даже успел поработать учителем в Адене198. Его описание весьма колоритно: паломники здесь «без устали чеканят монету терпения», а в центре Джидды их «так же терпеливо ждут караваны навьюченных верблюдов и дрянные форды времен первых комедий Мак Сеннета. В унылом оцепенении все скрашивается надеждой. Странники кротко переносят грубости, волокиту, кражи, которыми занимаются устроители паломничества. Если бы прибавить еще синие бидоны, гипсовые фигурки, изображения мадонны и студентов политехнической школы, работающих санитарами, — получилась бы полная картина Лурда. Знамена висят на древках, как лоскуться кожи: это флаги европейских консульств, держав, имеющих подданных мусульман. Настоящая магометанская Женева: здесь красное знамя Советов терпит убийственное соседство британского флага. А сами консулы спят за резными балконами во всех углах этого города, где нет ни мороженого, ни прохладительных напитков. 195

196

197 198

Анкарин Г. По Йемену. Л., 1931. С. 36. Под этим псевдонимом писал сотрудник НКИД Г.А. Астахов (еще один его псевдоним — Г. Гастов). Two Kings in Arabia. Sir Reader Bullard’s Letters from Jeddah 1923–5 and 1936–9. Ed. by E.C. Hodgkin. Foreword by Sir Michael Weir. Reading: Ithaca Press, 1993. P. 13. Monroe, E. Plilby of Arabia. London: Ithaca Press, 1973. P. 140. Paul Nizan. После этого путешествия он в 1931 г. опубликовал свой первый труд «Аден Аравия» («Aden Arabie»), который был опубликован в Ленинграде Гослитиздатом на русском яыке в 1935 г. под названием «Аравия». В 1927 г. вступил в ФКП, в дальнейшем — профессор, депутат парламента от ФКП. Его книгу «Antoine Bloyé», увидевшую свет в 1933 г., считают первым французским романом в стиле соцреализма. В 1934 г. жил с женой в СССР.

101

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

В порту, между двумя рядами коралловых рифов, на воде цвета медного купороса, ржавеет белая яхта короля Ибн Сауда»199. В беседах с официальными представителями в Москве Лутфалла предложил свою теорию некоего «политического треугольника». По его мнению, мировая политика должна была ориентироваться на три опорных пункта: Москва, Пекин, Багдад. Если эти три пункта удастся объединить, Москва стала бы неуязвимой в борьбе с «мировым империализмом». Сотрудничество России с арабами Лутфалла, по сообщению Сергея Пастухова, представлял «в самых фантастических формах вплоть до создания единой государственной с нами организации или нашей военной поддержки армии добровольцев, которую Лутфалла хочет организовать на Кавказе и с которой он намерен освободить от иностранного ига не то Сирию, не то Месопотамию». Кроме того, Лутфалла пытался убедить советских собеседников взять в свои руки халифатское движение и максимально использовать в советской политике на Востоке религиозный фактор200. Пастухов пояснил эмиру, что, в соответствии со своими принципами, Москва не могла использовать в политике религиозные факторы, а ее политика на Востоке «основана на сочувствии к национально-освободительным движениям, на поддержке этих движений теми средствами, которыми на этот предмет располагаем». «В Аравии мы заинтересованы в национальном объединении арабов, — настойчиво убеждал эмира Пастухов, — в создании единого и сильного арабского государства»201. В то же время в НКИД соглашались с мнением Лутфаллы, что основным очагом арабского движения явится не Хиджаз, а «более северные и культурные местности вроде Сирии и Палестины». Примечательно, что уже в те годы советское дипломатическое ведомство диверсифицированно подходило к выбору партнеров, в том числе на Ближнем Востоке. В частности, на Кузнецком Мосту считали, что избранный советским руководством курс на развитие дружественных связей с Турцией наряду с Персией и Афганистаном не должен был рассматриваться как препятствие к установлению сношений с такими правительствами, которые отнюдь не состояли в дружественных отношениях с этим государством. Народный комиссар по иностранным делам, называя короля Хиджаза «наиболее крупным и влиятельным из независимых арабских владетельных князей», говорил о том, что шериф является врагом Турции, но «наши отношения с Турцией отнюдь не обязывают нас избегать отношений с враждебными ей государствами». Совет199 200 201

Низан П. Аравия. Л.: Гослитиздат, 1935. С. 114. Пастухов — Хакимову, 1 ноября 1924 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. Д. 5. Л. 37. Там же.

102

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

ское руководство понимало, что после краха Османской империи и, в особенности, начавшихся реформ Ататюрка, направленных на превращение Турции в светское государство, ее влияние в мусульманском мире ослабло. Но, стремясь развивать отношения с Хиджазом, советские лидеры надеялись, что это не окажет негативного влияния на связи Москвы с Турцией. В контексте вышеназванных задач, стоящих перед аравийской политикой Москвы, имело значение то, какой курс при всех своих обидах проводил шериф Хусейн в отношении Англии. Чичерин назвал его двойственным: «Он отчасти в ней нуждается и сосет ее, но пытается, где это возможно, без неприятных последствий, проводить независимую политику»202.

Отношение к идее халифата Нарком оговаривал, что вступление Москвы в сношения с королем Хусейном «вовсе не означает готовности признать его халифом». Дело в том, что 7 марта 1924 г. шериф Хусейн провозгласил себя халифом мусульман. Это произошло фактически сразу же после того, как турецкий меджлис 3 марта того же года принял закон о ликвидации халифата и высылке халифа из страны. Абдул-Меджид II вместе с домочадцами отправился в Европу (он скончался в Париже в 1944 г.). Шериф, который остро нуждался в легитимизации, сообщил об этом в письме Чичерину для уведомления правительства Советской России. В Москве сочли, что идея нового халифата проталкивалась англичанами в расчете на то, что он будет находиться под управлением английских ставленников, что предотвратит реализацию концепции панарабского государства. Этот замысел, естественно, виделся советскому руководству как враждебный интересам России и ее потенциальных союзников на Востоке. На самом деле министры иностранных дел Великобритании, Франции и Италии еще до упразднения халифата, на конференции в Париже 22–26 марта 1922 г., решили, что османский султан должен сохранить духовную власть. В исламском мире односторонняя акция шерифа встретила осуждение, а Ибн Сауд просто негодовал, и отношения между саудовским движением и хиджазским шерифом еще больше обострились. Англичане, которые относились к Хусейну все более критически, попытались примирить антагонистов, организовав специальную конференцию в Кувейте, но практически сразу же, 12 апреля 1924 г., участники прекратили переговоры. Концепция нового халифата не отвергалась Москвой как таковая. «Наше правительство не имеет отношения к церковным организациям и игнори202

Пастухов — Хакимову, 1 ноября 1924 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. Д. 5. Л. 37.

103

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

рует существование таких институтов, как халифат, — писал Чичерин. — Что же касается мусульманской церкви на территории СССР, она, по всей вероятности, будет стоять на точке зрения полного упразднения института халифата и будет в этом смысле пытаться влиять на мусульман других стран. Это действительно есть для нас самое лучшее»203. Однако архивные документы НКИД того времени содержат и более нюансированные, отчасти позитивные оценки халифатского движения: «Халифатское движение по существу является одной из форм национально-освободительной борьбы на Востоке»204. Знали бы авторы этого документа, во что выродится халифатистская идея в исламском мире во втором десятилетии XXI в.! Руководствуясь замыслом занять освободившееся место духовного главы всей всемирной уммы и попытаться объединить мусульман, в июле 1924 г. шериф Хусейн провел в Мекке первый общемусульманский конгресс. Но, хотя идея придания импульса мусульманской солидарности была с одобрением встречена собравшимися, претензии шерифа на роль духовного лидера всех мусульман не получили признания205. Показательно, что в НКИД, судя по переписке с советскими дипломатическими миссиями за рубежом, господствовала точка зрения, что соперник Хусейна — Ибн Сауд — будто бы пользовался устойчивой поддержкой индийских халифатистов, «рассматривавших борьбу с хашимитами как борьбу с английским влиянием в Аравии и за уничтожение иностранного влияния в священной для мусульман земле Геджаса»206. Но, как будет показано далее, данное утверждение опровергалось другими, что неудивительно: во-первых, руководству НКИД не хватало достоверной информации, и, во-вторых, среди советских специалистов по Востоку шла острая борьба мнений, которая сказывалась и на работе дипломатов.

Аксельрод — дипломат, разведчик, исследователь Вместе с Хакимовым для работы в советском генеральном консульстве в Джидду прибыли первый секретарь Юсуф Туйметов, делопроизводитель, затем первый секретарь 26-летний Моисей Аксельрод, который впослед203 204 205

206

Пастухов — Хакимову, 1 ноября 1924 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. Д. 5. Л. 7. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 9. Л. 1. См.: Landau, J.M. The Politics of Pan-Islamism: Ideology and Organization. Oxford: Oxford University Press, 1990. P. 217–236. Цит. по: Ат-Турки, Маджид бен Абдельазиз. Саудовскороссийские отношения в контексте мировой политики (1926–2007 гг.). М.: Фонд русскоарабских исследований и информации. Серия «Публикации». № 20. С. 72. Там же.

104

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

Моисей Маркович Аксельрод ствии, в 1928 г., начал работать в советской внешней разведке (Иностранный отдел ГПУ), делопроизводитель, второй, а затем первый секретарь, также будущий сотрудник ИНО ГПУ Наум Белкин207 и переводчик Ибрагим Амирханов. Моисей Маркович Аксельрод родился в Смоленске 5 января 1898 г. в семье часовщика. Учась в хедере (еврейская религиозная начальная школа), освоил древнееврейский, а в дальнейшем, обладая большими лингвистическими способностями, изучил несколько иностранных языков, включая помимо европейских арабский и турецкий208. Учился в смоленской гимназии, на юридическом факультете Московского университета, где проявил себя как сторонник революционных идей, после Октября служил в армии, работал в Библиотеке клубных учреждений при ВЦИК им. Я.М. Свердлова 207

208

Белкин Наум Маркович (1893–1942) — родился в г. Жлобине Могилевской губернии в семье мещан, учился в гимназии в Гомеле, участвовал в Первой мировой войне, был в немецком плену. С 1918 г. состоял в РКП(б), сначала на хозяйственной работе, в 1920–1921 гг. служил в Красной Армии, затем работал на железнодорожном транспорте, с 1924 г. работал по линии НКИД в Хиджазе, в 1925–1931 гг. — по линии Наркомторга в Йемене и Иране, с июня 1931 г. — в ИНО ОГПУ, псевдонимы Кади и Н.М. Марков. Старший лейтенант госбезопасности (звание соответствовало армейскому званию майора или подполковника), работал в Германии, Испании и других странах, умер от сыпного тифа в Иране в 1942 г. Здесь и далее биография М.М. Аксельрода в основном излагается на основе данных, приводимых в интересной работе: Смилянская И.М. Моисей Маркович Аксельрод как исследователь социально-политических проблем Арабского Востока // Неизвестные страницы отечественного востоковедения. М.: Изд-во восточной литературы, 1997, — а также ряда воспоминаний.

105

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

в Кремле. Состоял в еврейской социал-демократической партии «Поалей Цион», из нее перешел в РКП(б). В 1923 г. окончил юрфак Московского университета, а годом позже — арабское отделение Московского института востоковедения (МИВ). С тех пор он прочно вошел в число тех уникальных отечественных специалистов по Востоку, которые совмещали научную и преподавательскую деятельность с работой дипломата и разведчика, и оставил яркий след в каждой из областей, в которых был профессионально занят. Он принадлежал к поколению создателей рождавшегося в острых спорах нового отечественного, марксистского, востоковедения, ориентированного на теоретическую поддержку международного революционного движения. Как пишет известный отечественный востоковед И.М. Смилянская: «Поскольку идеи коммунистических преобразований для этого поколения олицетворялись в политике Советского государства, то и научно-публицистическая деятельность востоковедов-марксистов была сознательно поставлена на службу государственному политическому курсу»209. Во время работы в Джидде в 1924–1927 гг. к нему осенью 1925 г. присоединилась жена, Вера Васильевна Венедиктова, которая стала работать в советской миссии машинисткой. Помимо выполнения своих непосредственных служебных обязанностей дипломата Аксельрод занимался и глубокими научными изысканиями, собирая материалы по истории страны, ее современному положению, политической ситуации, этнографии и языку, много фотографировал. Молодой дипломат внимательно изучал письменные источники, данные как европейской прессы, так и созданного в декабре 1924 г. на базе бывшего органа правительства шерифа Хусейна «Аль-Кибла» хиджазского официоза «Умм аль-Кура» («Мать городов» — так называлась Мекка). С 1926 по 1930 г. регулярно публиковал свои аналитические, научнопублицистические статьи в советских изданиях, преимущественно в журнале «Международная жизнь» и органе Научной ассоциации востоковедов СССР «Новый Восток». Линия, проводимая редакциями этих журналов, отличалась от более догматической и в то же время революционаристской по духу у изданий «Революционный Восток» (орган образованной при Коммунистическом университете трудящихся Востока Научно-исследовательской ассоциации по изучению национальных и колониальных проблем) или «Коминтерн». Написанные им статьи выходят как под его собственной фамилией, так и под инициалами М.А. и символичным псевдонимом Рафик Муса («Товарищ Муса» или «Товарищ Моисей» по-арабски). Первые опубликованные им работы по Хиджазу — статья «Мекка», где со-

209

Смилянская. Цит. соч. С. 82.

106

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

держалось описание обрядов хаджа210, и «Борьба за Аравию» (очерк о внешнеполитической жизни Аравии)211. Знакомство с материалами Архива внешней политики РФ показывает, что оценки Аксельрода входили в тексты депеш и политических писем, направляемых советским агентством и генеральным консульством в НКИД, на Кузнецкий Мост. Некоторые из выводов Рафика Мусы, касающиеся Хиджаза того времени, будут рассмотрены ниже. По утверждению бывшего начальника Восточного сектора Инотдела ОГПУ Георгия Агабекова, сбежавшего на Запад в 1930 г. из Турции, где он был резидентом нелегальной разведки, «в Геджасе и Йемене ОГПУ не вело никакой работы до приезда туда советского посла. В 1925 г., будучи связан с ОГПУ по работе в Мешхеде, Хакимов начал вести в Геджасе информационную работу… Аксельрод и Белкин добровольно, на свой страх и риск, начали сперва в Геджасе, а затем в Йемене агентурную работу…»212. В 1928 г. Аксельрод перешел на работу из НКИД в Инотдел ОГПУ, где он дослужился до звания капитана госбезопасности (соответствовало армейскому званию подполковника или даже полковника), работал в Йемене, Турции. После отзыва из Турции, в результате бегства Агабекова, с июня 1930 г. служил в центральном аппарате ОГПУ, одновременно преподавал в МГУ и МИВ. По причинам, о которых можно только догадываться, с 1931 г. совсем перестает выступать в печати. И.М. Смилянская считает: причиной были опасения, что исповедуемые им оценки, от которых он не желал отказываться, могли подвергнуть его опасным политическим обвинениям. Так, в частности, он отмечал «непримиримое противоречие между интересами возглавляющей египетское национальное движение буржуазии, стремящейся своей внешней и внутренней политикой добиться благоприятных условий для своего развития, и интересами английского империализма, желавшего сохранить за Египтом характер аграрной колонии Англии»213. А тогда среди ученых-публицистов уже доминировали догматические подходы, идеи тезисов VI Конгресса Коминтерна «с их негативным отношением к роли национальной буржуазии в революциях на Востоке»214. В 1934–1937 гг. Аксельрод был резидентом нелегальной разведки ИНО НКВД в Риме (оперативный псевдоним Ост). Был арестован 16 октября 1938 г., 20 февраля 1939 г. по обвинению в участии в троцкистско-зиновьевском блоке и в шпионаже приговорен к расстрелу и в тот же день казнен. 210 211 212 213

214

Аксельрод М. Мекка // Красная новь. М.; Л., 1926. № 10. С. 197–206. М.А. Борьба за Аравию // Международная жизнь. 1926. № 3. С. 59–73. Агабеков Г. Секретный террор. М.: Современник, 1996. С. 327. Муса Р. Диктатура в Египте // Международная жизнь. 1929. № 4. С. 43; см.: Смилянская. Цит. соч. С. 96–97. Смилянская. Цит. соч.

107

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Советская миссия под огнем враждебной пропаганды Западные и прозападные журналисты из региона подвергли советскую миссию массированной информационной атаке. Приведем один пример характерной для попыток дискредитировать советских дипломатов тупой клеветнической пропаганды. Корреспондент «Орьян Май», который именовал Хакимова не иначе как «каторжником», писал: «Этот бывший слесарь принял титул хана и назвал себя Хаким-хан. Все это для того, чтобы произвести впечатление на народ, который чрезвычайно привязан к патриархальным учреждениям. Представитель Советов, которые побуждают народы сбрасывать троны, поддерживал самые дружественные отношения с королем Хусейном. Все заранее обдуманные маневры этого лица до мельчайших деталей направляются опытной рукой некоего Наума Белкина… который в действительности является настоящим главой миссии и доверенным лицом Москвы… При Белкине состоят 4 или 5 человек, занимающие должности секретарей. Отметим, что во всем штате миссии (14 человек) не имеется ни одного русского… После отречения короля Хусейна и перехода власти к Али к большевикам в стране начали испытывать недоверие». И далее: «Товарищи Наум Белкин и Моисей Аксельрод выехали в Москву. Они рассчитывают найти там “паломников”, которые послужат для осуществления их целей… Эти паломники являются переодетыми революционерами, набранными Белкиным…»215 Разве чем-то не напоминает это некоторые публикации о России в западных СМИ в наше время? Советские дипломаты, исходя из масштабов развернутой Ибн Саудом против хашимитов войны, отдавали себе отчет о непрочности положения шерифа Хусейна и уже тогда думали о резервных ходах. Этим объясняется возрастающая осторожность в их беседах с хиджазским посланником. Эмиру в ответ на его призывы поддержать и его самого, и тех, кто за ним стоял, было указано на необходимость изучения ситуации для определения конкретных форм политического сотрудничества СССР с арабами и на то, что «торопиться с принятием конкретных решений не следует уже потому, что положение в арабских странах ввиду последних событий еще не прояснилось в достаточной степени»216 (надо признать, что оно никак не прояснится до сих пор). При этом Пастухов информировал генконсула о необходимости сохранять дружеские отношения с Лутфаллой, памятуя о том, что, «если даже перестанет существовать государство Хиджаза и прекратится миссия 215 216

АВП РФ. Ф. 190. Оп. 2. П. 1. Д. 1. Л. 11–12. Пастухов — Хакимову, 1 ноября 1924 г. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 39.

108

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

Лутфаллы, он нам может быть полезен в Хиджазе как человек, связанный с арабским национальным движением»217. Москва также сделала вывод о скрыто враждебном отношении эмира к туркам. Даже удивительно, что при всей резкости дипломатического стиля Москвы того времени и некоторой неопытности советских дипломатов они хорошо умели не сжигать мосты. Однако, не получив к себе того внимания, на которое рассчитывал, и, вероятно, почувствовав некоторое охлаждение в отношении своей персоны со стороны местных властей, Лутфалла решил покинуть Москву. Он отбыл в Рим, а оттуда перебрался в США. Британский консул в Джидде Буллард, комментируя его отъезд, писал в депеше в Форин-офис, что «принц» уехал в Америку, «даже не сообщив об этом правительству, которое он, как предполагается, представляет», а там «вступил в удобный брак с прессой. Первый ребенок, статья в “Нью-Йорк Таймс”, достоин своих родителей… Статья ссылается на финикийцев, арабов в Испании, принцев Антиохии, которых Хабиб сделал своими предками, и других мифологических персонажей…»218. Газета «Итали» 19 марта 1925 г. тоже опубликовала текст беседы эмира с журналистами, состоявшейся в США, в котором он обвиняет советское руководство в том, что оно отошло от поддержки хашимитов и будто бы уже переориентировалось на Ибн Сауда: «Ваххабитское движение, принявшее явно антибританский характер, как это доказывается их недавним набегом на Месопотамию, косвенно поддерживается Россией»219. В то же время Лутфалла утверждал, будто арабское «независимое движение встречает сильное препятствие со стороны ваххабитов, в настоящее время владеющих Меккой»220. Советская дипломатия на самом деле совершенно очевидно боялась оказаться в позиции сторонника проигрывающей стороны и поэтому начала готовиться к возможной смене декораций.

Конец королевства шерифов Летом 1924 г. Ибн Сауд объявил против Хиджаза джихад, с энтузиазмом встреченный ихванами. Напуганный его военными успехами, шериф Хусейн в октябре 1924 г. был вынужден передать трон своему сыну Али, однако это не остановило войну между Хиджазом и Недждом. Теперь, как можно видеть из вышеупомянутого письма Чичерина, Москва уже считала движение Ибн Сауда вполне враждебным Англии, хотя вроде бы еще недавно 217 218 219 220

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 38. Bullard. Op. cit. P. 94. АВП РФ. Ф. 190. Оп. 2. П. 1. Д. 1. Л. 43. Там же.

109

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

рассчитывала на антибританский потенциал его антагониста Хусейна. Но в прямом диссонансе с этим письмом находился тезис, содержащийся в другом письме Чичерина Хакимову от 1 ноября 1924 г.: «Нападение Ибн Сауда на Хиджаз было спровоцировано Англией, которая этим путем хотела поставить на колени Хусейна, начавшего выходить из повиновения и пытавшегося добиться от Англии выполнения ею обещаний 1915 г. В связи с продолжающимся антианглийским движением в Египте перспектива образования в Палестине арабского правительства, к тому же зависимого от Хиджаза, стала пугать Англию. Крушение сионизма в Палестине в конечном счете привело бы к тому, что арабские националисты Египта и Палестины подали бы друг другу руку. Этот политический мост через Суэцкий канал мог поставить Англию в чрезвычайно затруднительное положение»221. Складывается впечатление, что нкидовцы либо плохо представляли себе, кто же именно из аравийских владык невзлюбил англичан, либо их на самом деле не столь сильно заботила степень антибританизма возможных партнеров, а вывод об антианглийских чувствах того или иного политика был нужен прежде всего для того, чтобы убедить Кремль в обоснованности ориентаций, выработанных на основе гораздо более прагматических оценок. Кроме того, за всем стояла уверенность кремлевских дипломатов в неизбежности падения колониальной системы (что хотя и намного позже, но действительно произошло). Резидентуры разведки, не имея возможности разобраться в ситуации, иногда направляли в Центр непроверенные и дезориентирующие материалы. Так, в сообщении, полученном по каналам ИНО через сионистский комитет в Лондоне, говорилось, что организатором похода ваххабитов против Хусейна якобы был полковник Лоуренс, но эта информация позднее не подтвердилась222. Еще в одном сообщении опровергался прежний вывод о большой роли в событиях Филби как неофициального представителя английского правительства и даже «утверждалось, что он отрицательно относится к британской политике в арабских странах и по причине несогласия с ней вышел в отставку»223. Нельзя не видеть, что в переписке Чичерина отсутствуют какие-либо увязки с разжиганием революции в Палестине и Египте, над чем напряженно работал столь не любимый наркомом Коминтерн. Своего рода дуализм внешней политики СССР, в рамках которой чисто практические государственные задачи соседствовали с идеологическими императивами большевистского движения, был заложен уже в ту пору. Именно это, как уже отмечалось, лежало в основе межведомственных противоречий между НКИД 221 222 223

Чичерин — Хакимову, 1 ноября 1924 г. // АВП РФ. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 31. ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 2. Д. 235. Л. 116–124; Христофоров. Цит. соч. С. 198–199. ЦА ФСБ России. Ф. 1. Оп. 6. Д. 439. Л. 16–39; цит. по: Христофоров. Там же.

110

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

и Коминтерном, что отразилось в оценке, которую позднее дал последнему Чичерин в своей уже упоминавшейся записке от июля 1930 г.: «Из наших, по известному шутливому выражению, “внутренних врагов” первый — Коминтерн. До 1929 г. неприятностей с ним хоть и было бесконечно много, но в общем удавалось положение улаживать и преодолевать миллионы терзаний. Но с 1929 г., когда начался допинг, положение стало совершенно невыносимым, это смерть внешней политики. Прежние неприятности были, конечно, очень большие; когда, например, Макс Гельц получил Красное Знамя за преступление против дружественного германского правительства…224 В 1928 г. был поставлен вопрос об удалении инокоммунистов из наших полпредств, торгпредств, разных экономических учреждений, банков и представительств ТАСС… Раньше признавалось, что наши учреждения не вмешиваются в то, что делают иностранцы, служащие у нас, во внеслужебное время. От этого пришлось отступить. Были изданы общие правила для иностранцев, служащих у нас»225. Хотя до конца 1920-х годов было еще несколько лет, было ясно, что советское руководство и тогда, в середине 1920-х, не имело иллюзий по поводу возможности разгорания революции в Аравии. Однако оно хорошо понимало выгодность курса на поддержку арабского интеграционистского движения, способного ослабить господство Англии на Ближнем Востоке. Прагматизм, или политический реализм, как уже говорилось, был в наибольшей мере характерен для подхода Г.В. Чичерина, особенно после прощания большевиков с левацкой утопией «мировой революции», провала проектов социалистической революции в Германии и «советской Персии». Хотя в основе курса на поддержку арабского интеграционизма лежала вполне реальная задача — ослабить английское влияние, — даже сам наркоминдел, похоже, еще не расстался с романтическими представлениями о потенциале мусульманской и арабской интеграции. «Наши интересы в арабском вопросе, — пишет Чичерин, — сводятся к объединению арабских земель в единое целое». Он также говорит о возможности турецко-ваххабитского сближения «в некое мусульманское движение, направленное против западного империализма». Удивительно, что такая трудноосуществимая, по сути, иллюзорная цель, как «объединение арабских земель», была поставлена во главу угла советской политики в регио224

225

Макс Гёльц (1889–1933) — известный немецкий революционер, яркий представитель боевого анархистского крыла рабочего движения. Созданное им «ополчение» реквизировало собственность предпринимателей, в 1921 г. он командовал боевыми отрядами в боях в Средней Германии, после поражения приговорен к пожизненному заключению, в 1928 г. амнистирован, в 1929 г. эмигрировал в СССР, был награжден орденом Красного Знамени, погиб в 1933 г. АВП РФ. Ф. 08. Оп. 11. П. 47. Д. 63. Л. 82.

111

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

не, несмотря на отсутствие инструментов влияния, сопоставимых по силе с западноевропейскими. Впрочем, панарабскому национализму, как известно, в дальнейшем, уже после Второй мировой войны, предстояло превратиться в одно из самых мощных и влиятельных политических движений в арабском мире, а его представителям — насеристам, баасистам и деятелям Движения арабских националистов — встать во главе самых влиятельных государств Арабского Востока — Египта, Ирака, Сирии, а также Южного Йемена. «Итак, временное равновесие, созданное Англией на Аравийском полуострове, поколеблено, — делает вывод наркоминдел. — Идея панарабизма начинает, как будто, возрождаться в новом центре — Неджде. Это создает для англичан новые затруднения, которые осложняются не урегулированным еще вопросом о Мосуле. Такое положение соответствует не только нашим, но и турецким интересам. Наша политика в Аравии должна попрежнему основываться на национальном моменте, на стремлении арабов к объединению в единое государство»226. И опять этот настойчиво повторяемый тезис о едином арабском государстве. Российская дипломатия того времени с гораздо большим воодушевлением относилась к панарабизму, чем ее преемники — дипломаты второй половины ХХ в., которых неудачные попытки объединения уже получивших независимость арабских государств настраивали на скептический лад. В то время и Коминтерн, исходя из якобы антианглийской, антиколониальной направленности движения ваххабитов, с энтузиазмом воспринимал воен-

Абдель Азиз Ибн Сауд 226

АВП РФ. Ф. 08. Оп. 11. П. 47. Д. 63. Л. 82.

112

Глава II. Советский Союз приходит в Аравию. Нарком и Хиджаз

ные успехи Ибн Сауда. На одном из заседаний Исполкома Коминтерна в 1924 г., где обсуждалось положение в Аравии, участники назвали Абдель Азиза Ибн Сауда (тогда еще султана Неджда) вождем крупного национального движения, победа которого в Хиджазе даст возможность поднять мусульман на революционную борьбу против английского колониализма. Коминтерн поддержал как Ибн Сауда, так и йеменского имама Яхью, назвав их «вождями, стремящимися к противодействию английскому влиянию, которым надо помочь»227. Известный саудовский исследователь российско-саудовских отношений Абдель Маджид ат-Турки, ссылаясь на уже упоминавшуюся сталинскую классификацию стран Востока, делает вывод, что «Советский Союз мог поддерживать и поддерживал Ибн Сауда только в той мере и лишь в течение того времени, пока основатель саудовского государства проводил антианглийский внутри- и внешнеполитический курс»228. Такой подход ученый считает ущербным: «Саудовско-советские отношения оказывались заложником того или иного понимания советскими лидерами его действий… Однако в любом случае Ибн Сауд никогда не смог бы стать для Советского Союза надежным внешнеполитическим партнером…»229 Имеется в виду отнесение саудовского общества к группе с господством «племенных патриархально-феодальных элементов». Поскольку чисто консульская работа все же была одной из основных функций советских дипломатов в Джидде, Хакимов не терял времени даром. В документе, направленном в Экономическо-правовой отдел НКИД вскоре после того, как генконсул обосновался в городе, он подчеркивал, что для разворачивания консульской работы в Хиджазе нужно сначала определить гражданство выходцев из России. Хакимов признает, что их точное число не может быть установлено. Сообщаемые им данные (явно неточные) удивляют — настолько этих людей мало: «По приблизительным данным, только в районе Джидды — Мекки таковых имеется: Башкир и Татар из Поволжья и Урала — около 10 семейств Туркестанцев и Бухарцев, в том числе и Хивинцев — 10–50 Кавказцев и Дагестанцев — 5–6. Всего в этом районе приблизительно 55–60 семейств (около 200 человек), не считая отдельных лиц (несемейных), количество которых может составить несколько десятков человек»230. Консульство не имело данных по Медине, но сообщало, что в 1915–1920 гг. туда переселялось из Мекки немало выходцев из России и там их было больше, чем в Джидде и Мекке. 227

228 229 230

Boersner, D. The Bolsheviks and the National and Colonial Question 1917–1928. P., 1975. P. 190. Турки, Абдель Маджид. Цит. соч. С. 56. Там же. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 11.

Глава III

Борьба за Хиджаз

Советские и британские дипломаты изучают друг друга Поскольку в тот период Великобритания рассматривалась Советским Союзом в качестве «главного противника», неудивительно, что советский генконсул часто встречался со своим британским визави, консулом Рэдингом Буллардом (британский представитель был аккредитован как «агент и консул», но не как «агент и генеральный консул» подобно советскому дипломату), и информировал Москву о его действиях. Буллард был одним из самых ярких представителей ближневосточной школы британской дипломатии. Майкл Вейр231 вспоминает, что, когда он во время войны учился в Школе восточных и африканских исследований Лондонского университета, имена Рэдинга Булларда и Гарольда Никольсона232 были «синонимами британ-

231

232

Вейр, сэр Майкл Скотт (Weir, Sir Michael Scott, 1925–2006) — британский дипломат, служил в королевских ВВС, в разведке до 1947 г. (Бирма, Ирак), после демобилизации в Оксфорде, с 1950 г. на дипломатической службе, последняя должность — посол в Египте (1979–1985). Отец писательницы и актрисы Арабеллы Вейр. Никольсон, сэр Гарольд Джордж (Nicholson, Sir Harold George, 1886–1968) — британский политик, дипломат, писатель. Сын дипломата Артура Николсона. На дипломатической службе с 1909 г. В 1917 г. признался, что мог заразить жену, писательницу Виту Саквилл-Вест, венерическим заболеванием, которое он приобрел через гомосексуальный контакт, но тревога оказалась ложной. Поскольку жена также была бисексуалкой, они сохранили брак, рассказывая друг другу о своих приключениях «на параллельном треке». В 1920 г. служил личным секретарем первого генерального секретаря Лиги Наций Драммонда, затем работал в Персии, в Германии до отставки в 1929 г., в 1935 г. избран в палату общин, писал дневники и романы.

114

Глава III. Борьба за Хиджаз

ской дипломатии на Ближнем Востоке»233. Для молодого арабиста Булларда Джидда была местом его первой командировки. Будущий сэр был редким для британского дипломатического сообщества выходцем из «низшего класса» — он происходил из бедной семьи портового рабочего. Он получил образование учителя, но сумел успешно сдать экзамены по математике, письму, одному из выученных им языков — а это были латынь, греческий, французский, немецкий, итальянский и испанский для поступления на консульскую службу, и был направлен на учебу в Кембридж, где изучил также турецкий, арабский, персидский, к которым позднее добавился русский. Буллард работал в Джидде в 1923–1925 гг., а затем снова — в 1936– 1939 гг. Он очень много, запоем, читал и скрашивал свое существование в Джидде написанием подробных писем, своего рода дневников, в том числе и частных, не похожих на те, что обычно являются предметом дипломатической переписки. Британские дипломаты в Джидде, руководствуясь задачей по сдерживанию Советского Союза, в свою очередь, также постоянно наблюдали за советскими дипломатами, анализировали их активность. Их интересует информация и о состоянии здоровья россиян, и об их этноконфессиональной принадлежности, и даже об образе жизни и расходах по командировкам. Некоторые заметки британского консула носят по-английски тонко иронический, а временами и весьма язвительный характер, выдавая снобизм автора (несмотря на его пролетарское происхождение), но в целом в них признается высокий профессионализм российских дипломатов. «Русские, в свою очередь, тоже продолжают болеть, — сообщает английский консул в письме от 30 декабря 1924 г. — Агент Хакимов снова здоров, но теперь заболел ставший вторым секретарем еврей по фамилии Белкин. Белкин недавно ездил в Рим, где передавал и получал депеши. Он провел в Риме всего 11 дней, но поездка обошлась ему в сто фунтов стерлингов. Как хорошо принадлежать к богатой стране, которая может позволить себе направлять специальных курьеров для отправки и получения депеш из столь незначительного места, как Джидда! Хакимов рассказывает, что посылает для этого своего сотрудника каждые пять или шесть недель. Хакимов единственный в Джидде имеет приличный автомобиль, и я слышал, что он раздумывает о покупке моторной лодки, в которой у него нет никакой официальной нужды»234. Не меньший интерес вызывали у британца и жившие в Джидде русские иммигранты. Консул сообщает, что даже договорился со своим знакомым по фамилии Клебанскис для занятий с ним русским языком. А в письме от 233 234

Weir, M., Sir. Foreword // Bullard. Op. cit. P. 7. Bullard. Op. cit. P. 79.

115

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

18 ноября 1923 г. он пишет, что в местной авиации служат еще двое русских, один из которых больше бы подходил для этой цели, но это обидело бы Клебанскиса. Буллард также сообщает, что в Джидду вернулся доктор Маковский из Египта, куда он ездил в связи с болезнью. Этот заметный в джиддинском сообществе иностранцев врач владел лишь немецким и русским, и Буллард мог общаться с ним только с использованием известных ему русских фраз. Он договорился с Маковским о том, что они будут давать друг другу уроки соответственно русского и английского языков. Интересно, что Маковский называл себя немцем из г. Полена, переданного Польше, но Клебанскис «подозревал, что он является польским евреем»235 (надо заметить, что англичанин уделял какое-то болезненное внимание национальной принадлежности персонажей его заметок и депеш, чего, впрочем, недостаточно, чтобы видеть в нем антисемита). Маковский, сообщал Буллард, мало рассказывал о себе, но сообщал, что в России он в начале войны арестовывался как немец, потом освободился, пошел на службу в российскую армию. Маковский показал Булларду следы трех пулевых ранений и сообщил, что за участие в сражении, в ходе которого он получил одно из них, был удостоен ордена Владимира. Необычна судьба этого человека, впрочем, как и очень многих людей, попавших в горнило Первой мировой войны, революции и Гражданской войны. Д-р Макс Маковский (1888–1956) родился в еврейской семье. Получил медицинское образование в России, был врачом в казачьем полку. Во время Гражданской войны служил в деникинской армии, затем в военном госпитале в Иране. В 1920 г. поселился в Джидде. В 1926 г. переехал в Багдад после того, как король Фейсал I 236 пригласил его на должность королевского терапевта. Использовал часть полученного от богатых родителей наследства для того, чтобы открыть в Ираке первую частную медицинскую клинику на Ближнем Востоке. Фейсал I присвоил ему высокий чин паши первого класса. Англичане так же, как и российские дипломаты, отслеживали ход военных действий между армиями Ибн Сауда и хиджазского короля. В поле их внимания попадали и российские иммигранты, состоявшие на службе у Хусейна. У хиджазской армии были так называемые броневики. Буллард писал, что их «броня» вряд ли была способна задержать и пулю, о чем говорили виденные им на одной из «бронемашин» двадцать пулевых пробоин, полученных во время военной операции. Тогда же был ранен «один из 235 236

Bullard. Op. cit. P. 21. Фейсал бин Хусейн (1883–1933) — третий сын «великого шерифа», первый и последний король Сирии (1920 г.), первый король Ирака, под его командованием вели бои с турками аравийские войска во время «великой арабской революции», осадив и взяв Медину, освободив Восточную Сирию (1918 г.).

116

Глава III. Борьба за Хиджаз

самых симпатичных русских иммигрантов»237, а Евдокимов и двое других остались невредимы. Ваххабиты, писал Буллард, знали об уязвимом месте машины и постоянно стреляли по месту, где находился водитель, который свалился только тогда, когда в него всадили пять пуль, после чего другой русский занял его место. Британец сообщает, что его консульство не было «центром интриг» с русскими белоэмигрантами, хотя они нередко обращались к нему за помощью, чтобы съездить в Египет, находившийся в сфере влияния Лондона. Британский агент помогал, но сообщал об этом коллеге, с которым, как он пишет, наладил хорошие отношения, чтобы тот не подумал, будто британец «интригует против него или его правительства»238. Кроме того, русские иммигранты не часто приходили к британцу из опасения, что хиджазские власти заподозрят их в передаче британцу военной информации. Интересно, что при всем антагонизме в отношениях между СССР и Великобританией каждое из двух внешнеполитических ведомств почти одинаковыми словами инструктировало своих представителей избегать таких действий, которые бы рассматривались другой стороной как открыто враждебные, подрывающие ее интересы. Судя по всему, Хакимов наладил неплохие рабочие контакты с британским представителем. Показательно, что консулы обсуждали и вопросы, выходящие за рамки обычных рабочих отношений. Это видно, к примеру, из письма Булларда от 8 марта 1925 г.: «Приятно быть советским консулом. Мой советский коллега думает, что пробыть год в Джидде вполне достаточно; он предполагает уехать в Россию в сентябре, формально в отпуск, в реальности для получения лучшего назначения. Он объясняет, что между правительством и “Партией” (т.е. коммунистической партией) существует постоянная борьба за лучших людей и, если министерство иностранных дел откажется перевести его в более приятное место, он будет угрожать переходом на должность в партии… Я могу поверить, что Хакимов входит в число их лучших людей. Хотя он молод — немногим за тридцать — он хорошо осведомлен в делах Востока и хорошо говорит по-турецки и поперсидски, а по-арабски вполне сносно»239. Конечно, англичане были довольно неплохо осведомлены о том, что происходит в Аравии, однако стремление любой ценой удержать контроль над зависимыми территориями, а также интриги, амбиции политиков и соперничество между ведомствами мешали проведению курса, который бы учитывал веление времени, растущее стремление народов этих территорий 237 238 239

Bullard. Op. cit. P. 88. Ibid. P. 89–90. Ibid. P. 91.

117

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

к самостоятельному развитию. Ведомства лишь по-прежнему соперничали в том, как наиболее эффективно сохранить господство над Ближним Востоком, в том числе над Аравией. В 1924 г., как писал Аарон Климэн, министру колоний «для смягчения межведомственных трений» было вменено в обязанность консультироваться с министром иностранных дел с целью выработки согласия по вопросам аравийской политики240.

Москва готовится к смене флагов в Хиджазе, не сжигая мостов Опасаясь за будущее советско-хиджазских отношений, руководство НКИД решило, с одной стороны, продолжать нейтралитет в отношении конфликта между Хашимитским государством и Ибн Саудом, а с другой — установить контакты с Ибн Саудом и заручиться его поддержкой на случай, если ему удастся захватить Джидду. И помимо того, также обеспечить «привязку» России к Хиджазу путем декларирования стремления защищать интересы российских (советских) граждан, как постоянно проживающих в Хиджазе, так и посещающих его во время паломничества. Несмотря на интриги английских дипломатов, пугавших местные власти тем, что путем регистрации своих граждан в Хиджазе российские представители развернут здесь подрывную работу, регистрацию все же удалось провести. Хотя шериф Хусейн, как упоминалось, еще в 1916 г. провозгласил себя «королем арабов», это не мешало Хакимову при анализе итогов и перспектив его правления в Хиджазе дать им весьма негативную оценку, что докладывалось в письме Чичерину от 5 ноября 1924 г. В соответствии с линией наркомата генконсул не мог не исходить из приоритетности задачи формирования «арабского объединительного движения» для советской дипломатии, но полностью отвергал возможность превращения Хиджаза в лидирующую силу в этом национально-интеграционном проекте: «Нищенская бедность страны, ничего не могущей обещать и в будущем, политическая и культурная отсталость, все это не покрывается одним нахождением святых городов и их хранителей — потомков пророка, для того, чтобы Хиджаз мог успешно возглавлять арабо-объединительное движение». На основании этой оценки генконсул делал обескураживающий вывод: «Таким образом, наша основная тактика — арабо-объединительное движение как задача, связанная с нашим пребыванием в Хиджазе, мне кажется, теряет или потеряет свое значение». 240

Klieman, Aaron S. Foundations of British Policy in the Arab World: The Cairo Conference of 1921. Washington D.C.: John Hopkins, 1970. P. 93.

118

Глава III. Борьба за Хиджаз

Шерифу здесь отводилось довольно незавидное место, он мог быть «использован нами или кем угодно другим в одном отношении и непременно при одном условии. Им можно пользоваться для временных и дешевых эффектов вроде создания противо-английского или итальянского конфликта или даже вроде похода против Асира, подзащитного Англии, оплатив, конечно, его труды должным образом. И при условии оставления без какого-либо внимания его внутреннего положения. И то и другое опять-таки не связали бы наше пребывание в Хиджазе с основной нашей политикой в Аравии»241. Но, судя по письму, генконсул на этом этапе пока еще не был полностью уверен в том, что Ибн Сауду удастся победить хашимитского шерифа. Правитель Неджда, планируя развивать свою экспансию, безусловно, рассчитывал на непрочность внутреннего положения Хусейна и был воодушевлен возможностью использовать осложнения в его отношениях с Англией. Это, в частности, проявилось в том, что и в июне 1924 г. король Хиджаза снова отказался подписать договор с Лондоном. Он по-прежнему продолжал требовать от англичан в качестве условия для этого отмены декларации Бальфура о создании еврейского национального очага в Палестине. После призыва Ибн Сауда к джихаду в июле 1924 г. воодушевленные ихваны были готовы начать массированное наступление на хиджазские города, которые они считали рассадниками морального разложения. В начале сентября 1924 г. отряды ихванов вторглись в Таиф, расположенный в горах близ Мекки, и устроили там кровавое побоище, мародерствуя и совершая грабежи. Буллард сообщал в Лондон, что Ибн Сауд не отдавал приказа ихванам и не командовал их рейдом242. Он выразил сожаление, когда услышал про побоище, и пообещал жителям Таифа безопасность и защиту. Хайфа Алангари писала: «Тактика таифского побоища, будучи однажды использована, не нуждалась в повторении, поскольку и так серьезно повлияла на психологическую сопротивляемость хиджазского общества. Хусейн специально широко распространял информацию о побоище, надеясь таким образом подорвать легитимность и поддержку Ибн Сауда в Хиджазе, но эта стратегия имела противоположный эффект и лишь усилила настроения коллективного страха и ослабила сопротивление»243. 24 сентября 1924 г., когда войска ихванов уже входили в Таиф, шериф Хусейн, понимая, что проигрывает Ибн Сауду, решил обратиться к англича241 242

243

Хакимов — Чичерину, 5 ноября 1924 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 28–29. Bullard to foreign secretary, 4 September 1924, L/P&S/10/1124 and Bullard to foreign secretary, 7 September 1924, L/P&S/10/1124. См.: Alangari, H. The Struggle for Power in Arabia: Ibn Saud, Hussein and Great Britain 1914–1924. Reading: Ithaca Press, 1998. P. 238. Alangari. Op. cit. P. 238–239.

119

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

нам с просьбой об интервенции. Обращение Хусейна было передано в английское агентство прибывшей в тот день от шерифа делегацией, но агент ответил отказом244. Шериф опоздал: Лондон занял позицию нейтралитета и решил выжидать. Даже если бы англичане лучше думали о Хусейне, закрыв глаза на его слабости (а он вызывал у них все больше критики), это все равно бы не перевесило опасений, что силовая поддержка шерифа будет расценена мусульманским населением Индии как прямое вмешательство во внутримусульманские дела. Да и вообще — интервенция была опасным предприятием. Не помог теряющему силу правителю Хиджаза и новый демарш, когда прибывшая в британское агентство новая делегация в составе столь влиятельных лиц, как каиммакам Джидды Али Рида, а также начальник мекканской таможни Мухаммад ат-Тавиль и другие, заявила, что хочет в той или иной форме перейти под британский мандат245. Как следовало из депеши министра колоний Джеймса Томаса британскому верховному комиссару в Ираке Генри Доббсу246 от 30 сентября 1924 г., от интервенции следовало отказаться потому, что Великобритании как христианскому государству нельзя было вовлекаться «в какую-либо борьбу за владение Священными местами ислама». Алангари указывала на угрозу, которую подобная акция, будь она предпринята, представила бы для безопасности Индии. С учетом активной агитации со стороны индийского халифатского комитета был реальный риск того, что отправленные Лондоном части индийских мусульман в их Святую землю могли перейти на сторону Ибн Сауда и ихванов, что, в свою очередь, породило бы в Индии беспорядки247. Кроме того, интервенция создала бы риски на период предстоящего в июне 1925 г. сезона хаджа и также осложнила бы задачу обеспечения безопасности небольшому консульскому сообществу в Джидде. Альянс с англичанами во время мировой войны и так уже повредил репутации Хусейна. Тем временем победоносная экспансия Ибн Сауда продолжалась. После взятия Таифа ихваны и регулярное войско Абдель Азиза вошли в священную Мекку (второй священный для мусульман город — Медина — был взят позднее, 6 января 1925 г.). Убедившись после всех динамично развивавшихся событий в том, что Ибн Сауд имеет неоспоримые шансы на победу, Чичерин уже официально поручает Хакимову установить связь с ваххабитами. В свою очередь, в директиве от 4 ноября 1924 г. Хакимов информирует: «Этот вопрос стоял передо мной еще в те дни, когда ваххабиты только что заняли Таиф и когда неизвестно было, имеют ли они серьезные намерения к дальнейшему 244 245 246 247

Alangari. Op. cit. P. 241. FO 636/295. Цит. по: Alangari. Op. cit. P. 241. Colonial secretary to high commissioner for Iraq. L/P&S/10/1124, P3979. Alangari. Op. cit. P. 242.

120

Глава III. Борьба за Хиджаз

продолжению и имеют ли на это достаточные ресурсы. Я полагал, что вопрос нашей с ними связи может стоять независимо от их победы или поражения…» А нарком направляет консулу такую трактовку происходящих бурных событий, основанную на тезисе о причастности Лондона к экспансии правителя Неджда в Хиджазе: «Нападение Ибн Сауда на Хиджаз было спровоцировано Англией, которая этим путем хотела поставить на колени Хусейна, начавшего выходить из повиновения и пытавшегося добиться от Англии выполнения ею обещаний 1915 г. Особенно одиозными и опасными для Англии были несомненно палестинские вожделения Хусейна. В связи с продолжающимися антианглийскими движениями в Египте перспектива образования в Палестине арабского правительства, к тому же зависимого от Хиджаза, стала пугать Англию. Крушение сионизма в Палестине привело бы к тому, чтобы арабские националисты Египта и Палестины подали бы друг другу руку. Этот политический мост через Суэцкий канал мог поставить Англию в чрезвычайно затруднительное положение»248. Эта оценка отчасти находилась в противоречии с той, которую давали шерифу некоторые востоковеды и деятели Коминтерна. В частности, известный в то время востоковед Михаил Павлович в 1924 г. называл Хусейна «ставленником Англии»249. Правда, ретроспективно оценивая в 1929 г. шерифа и

Один из руководителей Совета пропаганды и действия народов Востока, Михаил Павлович (Михаил Лазаревич Вельман), 1920-е гг. 248 249

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 31. Павлович М.П. СССР и Восток // Новый Восток. 1924. № 6.

121

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

его войну с Ибн Саудом, советский генконсул в Джидде Назир Тюрякулов писал в аналитическом документе, направленном в НКИД, что, вступив «в неравную борьбу с английским империализмом за свои интересы», недждийский правитель не мог терпеть существование по соседству с собой «английского агента шерифа Хусейна, который в любой удобный для себя момент мог ударить Неджду в спину»250. Теперь же Чичерин задавался вопросом, не могла ли война в Хиджазе быть прямым следствием решения Хусейна пойти на установление отношений с СССР. Но в этом случае англичане, как полагал нарком, не добились своего: «Наступление Ибн Сауда на Хиджаз, спровоцированное англичанами с целью низложить Хусейна, дало, однако, неожиданные и нежелательные для самих же англичан результаты. Ибн Сауд вырвался из-под контроля Англии и решил окончательно покончить с независимостью Хиджаза, присоединив его к своим владениям или, в крайнем случае, превратив его в вассальное княжество»251. В этом документе нетрудно видеть новую версию видения внешнеполитической ориентации Ибн Сауда: сначала он зависел от Англии (возможно, имеется в виду кабальный договор 1915 г.), а потом «вырвался» из-под ее контроля. Нюансы, связанные с различиями в позициях британских ведомств в отношении Ибн Сауда, при таком подходе либо игнорировались, либо были вообще неизвестны наркому в силу нехватки информации.

Генконсул устанавливает контакт с Ибн Саудом Хакимов энергично взялся за выполнение директивы наркома. Однако связь в тех условиях могла быть только письменная, и контакт с саудовскими военачальниками удалось установить не сразу. Генконсул сообщает: «…мне удалось отправить к Халиду, командующему ваххабитскими войсками, письмо, копию коего прилагаю, лишь после занятия им Мекки»252. В хронологической сводке НКИД об истории установления отношений с Хиджазом позднее подчеркивалось, что, отправляя письмо Халиду, тем самым Хакимов принимал султанат Неджд «за такую же самостоятельную единицу, как Геджас и Йемен». При этом «письмо было доставлено благополучно и вручено лично самому Халиду, который принял письмо с большим интересом. Ответ также был дан, но т. Хакимов не мог этого ответа 250

251 252

Королевство Геджас—Неджда и присоединенных областей // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 18. Л. 13. Цит. соч. Л. 33. Хакимов — Чичерину, 4 ноября 1924 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 5. Л. 20.

122

Глава III. Борьба за Хиджаз

своевременно получить (в связи с военными событиями курьер задержался в Мекке)»253. К этому времени социальная база хашимитов стала быстро сокращаться. Для того чтобы платить зарплату армии во главе с сыном шерифа — Али, были значительно повышены налоги, которыми облагалось купечество Джидды. Неудивительно, что именно этот влиятельный торговый класс во главе с Мухаммадом ат-Тавилем от имени мекканской и джиддинской аристократии из «Национального депутатского совета» (аль-Маджлис ан-нияби аль-ватани) стал требовать отречения Хусейна. 3 октября 1924 г. Хусейн был вынужден отречься от власти, после чего он передал королевский трон, но не титул и полномочия халифа своему сыну Али б. Хусейну. Он попытался найти убежище у другого своего сына, Абдаллы, в Аммане, однако британское правительство не позволило ему сделать это из опасения, что в таком случае Ибн Сауд мог бы напасть на находившуюся под британским мандатом Трансиорданию254. В ожидании решения Лондона Хусейн на своей яхте встал на рейде у берегов Акабы255. Затем англичане переправили его на Кипр. Теперь язвительный Буллард не жалел беспощадных эпитетов, описывая шерифа в письме Райану256: «Представьте себе хитрого, лгущего, легковерного, подозрительного, упрямого, тщеславного, самонадеянного, невежественного, жадного, жестокого арабского шейха, внезапно оказавшегося в положении, когда ему пришлось решать многие вопросы, в которых он не разбирался, и где его не могла сдерживать никакая человеческая власть, и вы получите портрет короля Хусейна»257. По оценке российского исследователя А.И. Яковлева, «хиджазские купцы рассчитывали одним махом добиться нескольких целей: умилостивить англичан, отвести угрозу “диких сыновей пустыни” и получить реальные политические права… По их настоянию Али согласился на принятие конституции Хиджаза, на создание некоего парламента и существенное ограничение своих властных полномочий»258. Незадолго до взятия Мекки Али перенес свою резиденцию в Джидду, но к началу 1925 г. в его руках оставались помимо Джидды лишь Медина и Янбо. 253 254 255 256

257

258

Хронологическая сводка. Л. 141. Leatherdale. Op. cit. P. 37. CID Sub-Committee on Situation in Akaba, 3 June 1925, Secret 613-B, CAB 16/60. Райан, сэр Эндрю (Ryan, Sir Andrew, 1876–1949) — британский дипломат, этнический ирландец, генеральный консул в Марокко в 1924–1930 гг., посланник в Саудовской Аравии в 1930–1936 гг., генеральный консул в Албании в 1936–1939 гг. Cчитался знатоком Османской Турции, особенно ее законов, принимал активное участие в Лозаннской конференции. Bullard to Ryan, 23 December 1923, Ryan Papers, Box 6, File 5, MEC (Leatherdale. Op. cit. P. 38). Яковлев А.И. Неопубликованная рукопись.

123

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

5 января 1925 г. ваххабитские войска недждийского султана прочно взяли Джидду в осаду. Решение поступить именно так, а не атаковать город было принято Ибн Саудом на собрании выступавших в союзе с ним вождей и других видных представителей племен 1 января 1925 г. Шериф и бывший эмир Хурмы Халид бин Лувай и вождь одного из племен Ибн Хумайд уговаривали его пойти в прямое наступление, но решение Ибн Сауда было твердым259. Вокруг города строились укрепления, закладывались минные поля, районы обстреливались из орудий, жителям не хватало продовольствия, немалая их часть покидала Джидду. Осада продолжалась почти целый год. «События в Аравии вступают в очень интересную стадию, — инструктировал Хакимова Чичерин. — Вам нужно во что бы то ни стало оставаться в Джидде, нужно также внимательно наблюдать пути развития англо-французского и англо-итальянского антагонизма в Аравии»260. В этом плане контакты генконсула с французскими и итальянскими представителями рассматривались как полезные. Хакимов продолжает налаживать общение и с ваххабитами. В директиве генконсулу от 18 июня 1925 г. Чичерин уже положительно оценил завязавшиеся у генконсула сношения с Ибн Саудом. В ней содержится прямое указание продолжить диверсификацию контактов советских дипломатов в Аравии. «Так как мы не делаем ставку на того или другого из враждующих арабских князей, — писал наркоминдел, — а стремимся лишь к тому, чтобы в лице существующих центров арабской жизни развивать с последней наши связи, то нам необходимо иметь одновременный параллельный контакт как с Хиджазом, так и с Недждом»261. На фоне такой двухвекторной дипломатии теперь стало менее негативным отношение наркома и к халифатизму. Но Чичерин считал важным контакт с халифатским комитетом не потому, что Москва симпатизирует самой идее халифата, но потому что халифатское движение играет важную роль «в борьбе мусульманских народов за полное освобождение». За этим в директиве опять следует бесконечно повторяемый тезис о единстве арабов, но в данном контексте не в качестве самоцели, а как об орудии освобождения. И далее шел вывод наркома: «Если бы один из мусульманских князей оказался достаточно сильным, чтобы сыграть роль собирателя Аравии, мы, конечно, считали бы очень большим шагом вперед объединение всех арабских племен в одно государство. Но этого нет, и мы можем лишь крайне отрицательно относиться к нескончаемым распрям, поддерживаемым Ан259 260 261

Colonial Secretary to high commissioner for Iraq, 30 September 1924, L/P&S/10/1124. Чичерин — Хакимову. 22 января 1925 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 14. Л. 6. Чичерин — Хакимову. 18 июня 1925 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 14. Л. 49.

124

Глава III. Борьба за Хиджаз

глией, между арабскими князьями»262. Таким образом, национальное единство рассматривается здесь и как антипод насаждаемой англичанами раздробленности. Курс на поддержку объединения арабов (именно об этом шла речь, а не просто о самоопределении арабских народов) находился в очевидном противоречии с марксистским постулатом о классовом, пролетарском, единстве, определявшем оценки Коминтерна, но отвечал внешнеполитическим интересам Советского государства. В сложившейся ситуации неопределенности советский генконсул выдвинул, как можно предположить — сам, идею сыграть роль посредника между враждующими сторонами, что, конечно, могло способствовать повышению репутации Советского Союза, улучшению его контактов с каждой из этих сторон и продемонстрировать нейтралитет, о котором договорились все консулы, работавшие в Джидде. Это могло принести дивиденды при любом исходе борьбы. Поддержав инициативу, Чичерин направил Хакимову указание о посредничестве, но действовать консулу следовало только в случае благоприятного отношения к этой миссии самого Али (при этом все же не полностью очевидно, что Хакимов сам был автором идеи о примирительной миссии). Чичерин инструктировал Хакимова, чтобы тот в предстоящих беседах с Ибн Саудом был осторожен в высказываниях об Англии, поскольку предполагалось, что недждийский султан мог оказаться английским ставленником: «Действительно, никаких конкретных деталей этих эвентуальных переговоров сейчас предрешать нельзя, ибо конкретные обстоятельства этих переговоров нам неизвестны. Но в общих чертах можно сказать, что, с одной стороны, надо всячески подчеркнуть нашу общую дружбу с народами Востока и лежащий в основе нашей политики принцип самоопределения народов, а с другой стороны, надо быть крайне осторожным по отношению к Англии. Не надо давать пищи для какого-нибудь нового английского ультиматума. Ибн Сауд состоит на жаловании Англии, и если сегодня он с нею в ссоре, то нет гарантии, что завтра он с нею не помирится и не сделается просто английским агентом. При таких условиях излишняя откровенность недопустима. Можно говорить в самом общем виде о том, что наше сочувствие самоопределяющимся и борющимся за независимость народностям означает, что мы против всяких нашествий, вторжений, завоеваний и угнетений менее сильных народов великими державами. Но не следует заострять эти разговоры специально против Англии, чтобы не получился у нас дипломатический скандал. Следует иллюстрировать тезис наших дружественных отношений с народами Востока, рассказывая о нашей дружбе с Турцией, Персией, Афганистаном и т.д., но при этом надо чрез262

Чичерин — Хакимову. 18 июня 1925 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 14. Л. 49.

125

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

вычайно осторожно относиться к Англии. Всякое стремление восточных народов к независимости может рассчитывать на наше сочувствие. Вступив в отношения с Хиджазом, мы хотим установить контакт с народами арабского полуострова, и этот контакт мы хотим сохранить и впредь. Военные победы Ибн Сауда не означают, что он уже добился независимости — нет, ему же предстоит трудная борьба с государствами, которые хотели бы видеть в Аравии не сильное, независимое государство, объединяющее арабов в борьбе с иностранными домогательствами, а европейскую колонию или же много мелких князьков, враждующих между собой»263. При знакомстве с этими выводами невольно вспоминаются упоминавшиеся выше директивы Троцкого в 1920 г. кураторам кампании по оказанию активной поддержки революционному движению в Персии, в которых предписывалось и добиваться изгнания англичан из этой страны, и одновременно убеждать их в отсутствии у Советской России намерений воевать с Великобританией на Востоке. В этом контексте вряд ли можно встать на точку зрения тех российских исследователей, которые утверждают, будто у Москвы вызывала отторжение осторожность шерифа Хусейна, не желавшего обострять отношения с Великобританией. Во-первых, если о таком подходе и можно говорить, то только применительно к радикально настроенным деятелям Коминтерна, а ни в коем случае не НКИД, проводившему официальную линию. Во-вторых, советские лидеры сами, как следует из сказанного, избегали вступать в конфронтацию с британцами, проявляя осторожность. При этом об излишней осторожности в отношении Великобритании в Москве позднее говорили и оценивая политику Ибн Сауда, но все же относились к этому с некоторым пониманием. Что же касается инструкций Чичерина Хакимову, то даже в самом общем виде они не оставляли у генконсула сомнений, в каком направлении ему надлежало действовать. «Имеется в виду, — писал Хакимову Чичерин, — что главный враг арабов в прошлом — оттоманская Турция, больше не существует. Теперь же главный враг арабов — Англия»264. Естественно, генконсул действовал в соответствии с полученными им инструкциями. К посреднической деятельности советских дипломатов подталкивало и то, что попытку примирения Ибн Сауда и Хусейна собирались предпринять англичане. Чичерин информировал ставшего к тому времени советским послом в Тегеране К.К. Юренева: «…Англия решила отказаться от позиции нейтралитета в арабских делах и предполагает выступить посредником в переговорах между Геджасом и Недждом о прекращении военных

263 264

Чичерин — Хакимову. 27 марта 1925 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 14. Л. 35–36. Там же. Л. 30.

126

Глава III. Борьба за Хиджаз

действий»265. Но руководство НКИД вряд ли всерьез думало, что генконсулу удастся на самом деле примирить ихванов с хашимитами. Современные саудовские исследователи уделяют внимание поездке Хакимова в Мекку. По их данным, генконсул лично связался с Ибн Саудом, попросив разрешения для себя и консулов якобы ряда мусульманских государств, аккредитованных в Джидде, посетить Мекку и совершить умру без вмешательства в политические дела враждующих сторон266. На самом деле речь шла о консулах не только мусульманских государств (автора, видимо, ввело в заблуждение то обстоятельство, что консулами ряда западноевропейских государств, к примеру — Италии и Нидерландов, как в случае с Советским Союзом, были мусульмане). Вот что сообщал Хакимов в НКИД в письме от 23 июня 1925 г. (в наркомате он был расписан Е.Ф. Лудшувейту267): «Мы имели ряд вопросов касательно Ибн Сауда, которые не были и не могли быть достаточно освещены без личного наблюдения, т.е. не побывав лично в оккупированных им районах Хиджаза. Полагаться на прессу соседних стран или на прессу самих воюющих сторон в смысле освещения таких серьезных вопросов, как цели, какие Сауд ставил перед собой, идя на Хиджаз, его связи с антантовскими странами и соседними арабскими эмиратами, его положение в оккупированных им районах Хиджаза, цели поездки Сануси268 и т.д. — было невозможно. Кроме того, судьба моего письма, которое я послал к Ибн Сауду еще в прошлом году и которое должно было явиться началом наших с ним связей, оставалась невыясненной. Принимая во внимание все это, я давно носился с мыслью о поездке в Мекку. Для этой цели нужен был благовидный предлог, а также нужны были спутники, наличие коих облегчило бы получение разрешения как Ибн Сауда, так и Али и оградило бы меня от лишней подозрительности с их стороны и со стороны моих коллег в Джидде. 265

266 267

268

Чичерин — Юреневу. 4 апреля 1924 г. // Документы внешней политики СССР. М., 1963. Т. 8. С. 547. Так, в частности, считает ас-Самари (цит. соч.). Лудшувейт Евгений Федорович (1899–1966) — российский тюрколог, дипломат, участник Великой Отечественной войны, автор книги «Турция в годы первой мировой войны 1914–1918 гг.». Во время моей учебы в Институте восточных языков при МГУ (ныне Институт стран Азии и Африки МГУ им. М.В. Ломоносова) в 1960-е годы преподавал в нем в качестве доцента. Мухаммад Идрис бин Мухаммад аль-Махди ас-Сануси (1890–1983) — внук основателя мусульманского ордена сануситов Мухаммада бин Али ас-Сануси. В 1916 г. провозглашен эмиром Киренаики, с 1921 г. эмир всей Ливии. В 1923 г. в связи с приходом к власти в Италии фашистов был вынужден эмигрировать в Египет, в 1947 г. вернулся на родину и в 1951 г., когда Ливия официально стала суверенным независимым государством, был провозглашен королем.

127

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

В этих целях для меня как правоверного наиболее удачным поводом является наступающий рамадан, когда всякий мусульманин совершает какието особые молебствия, доводящие его до такой высоты, что он как бы совершает это с самим Магометом. Считая этот момент вполне подходящим, я повел переговоры с Персконсулом, который охотно согласился и, по моей просьбе, взял на себя ведение переговоров с Голландским консулом (естественно, тоже мусульманином. — В. Н.), также согласившимся побывать в этот священный месяц у дома “Божьего”. После всего этого мы все трое, собравшись, обсудили вопрос о способах нашего передвижения и решили поехать на нашем автомобиле. Между прочим, коснувшись нашего поведения при возможных с Саудом разговорах на политические темы, мы их распределили так: Персидский консул должен был информировать Сауда о положении Геджаса, Голландский — о военной мощи Али, а я — о международном положении…»269 Умру вместе с вице-консулами Голландии и Персии Хакимов совершил как раз во время осады Джидды, в месяц рамадан 1343 г. (в апреле 1925 г., но отчет о поездке направлен в Центр только 17 июня 1925 г.), что позволило ему ознакомиться с военной ситуацией за границами осажденного города. Хакимов встретился с Абдель Азизом бин Саудом и сумел договориться о том, что министру иностранных дел Хиджаза Фуаду аль-Хатыбу будет позволено прибыть в Мекку и провести переговоры с Абдель Азизом270. 26 рамадана аль-Хатыб направил письмо Абдель Азизу с просьбой разрешить ему приехать. В результате посредничества Хакимова между королем Абдель Азизом и Фуадом аль-Хатыбом завязалась переписка, приведшая к встрече между ними, состоявшейся в последний день рамадана271. Во время бесед в Мекке Хакимов очень умело использовал для завязывания контактов заинтересованность Ибн Сауда в паломничестве советских мусульман к святыням ислама. Генконсул, в частности, заявил мекканскому наместнику Ибн Сауда, что «массовое и организованное участие наших мусульман было бы возможно лишь в случае установления между СССР и Недждом таких отношений, при которых официальные лица СССР могли бы нести функции по защите интересов наших граждан»272. Странно, что британский консул передавал в Форин-офис неверную информацию о поездке Хакимова в Мекку к Ибн Сауду. В секретной депеше из 269 270 271 272

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 13. Л. 37. Ас-Самари. Цит. соч. С. 36. Умм аль-Кура. Мекка, 15 шавваля 1343 г.х. № 20. С. 1–4. Записка Хакимова в НКИД о поездке в Мекку, 17 июня 1925 г. // АВП РФ. Без описи. Л. 48.

128

Глава III. Борьба за Хиджаз

Джидды от 27 апреля он докладывал Остину Чемберлену273: «М. Хакимов, советский агент в Джидде, выезжает с визитом в Мекку, номинально в частном качестве мусульманина, который хочет совершить малое паломничество. Поскольку он открыто смеется над мусульманской религией, можно предположить, что его визит вызван не только набожностью. Он берет с собой молодого перса, сына купца, который в настоящее время представляет персидские интересы. Мальчик полностью в кармане у Хакимова, он повторяет большевистскую песню о Персии, спасенной благородным Советским правительством от империалистических когтей Великобритании. У них были некоторые трудности с получением разрешения Хиджазского правительства…»274 Мог ли британец, поддерживавший хорошие отношения с консулами других европейских государств, не быть осведомлен о деталях поездки, или же и голландский консул так тщательно скрывал информацию от британского коллеги? Кстати, Буллард в той же депеше язвил по поводу действий некоторых уже хорошо известных нам персонажей хиджазской политической элиты. Это Наджи аль-Асыль и «принц» Хабиб Лутфалла. Консул, в частности, сообщал: «Д-р Наджи аль-Асыль продолжает уговаривать Али заплатить ему под предлогом существования хорошего шанса пробить англо-хиджазский договор. Недавняя его телеграмма, которую мне показал король, гласит: “Я умоляю Ваше Величество использовать меня, если возможно. Политическая судьба страны находится в руках Вашего Величества”. А он не оставался совсем без пенни, так как король Хусейн дал ему в общей сумме 15 тыс. ф. ст., чего, даже при всей дороговизне его вкусов, должно было хватить ему более чем на три года»275. Кстати, позднее, в 1936 г., британский дипломат удивлялся неожиданному назначению этого человека, «который во время войны был министром иностранных дел короля [Хиджаза] Хусейна, не очень успешным в этой роли»276, на пост министра иностранных дел Ирака после произошедшего там военного переворота. 273

274 275 276

Чемберлен, Остин (Austin Chamberlain, 1863–1937) — английский государственный и политический деятель, в 1900 г. финансовый секретарь Казначейства, в 1902 г. министр почт, в 1903 г. министр финансов. В 1915 г. стал министром по делам Индии, но через два года подал в отставку. В 1918 г. вновь назначен канцлером Казначейства, с 1924 г. министр иностранных дел в правительстве Болдуина. В 1927 г. направил советскому правительству ноту с обвинениями в «антибританской пропаганде», что привело к разрыву дипломатических отношений между двумя державами. Consul Bullard to Mr. Austin Chamberlain, 27 March 1925, FO 371, E 2484/10/91. P. 121. Ibid. P. 122. Bullard. Op. cit. P. 118 (от 6 ноября 1936 г.). 28 октября 1936 г. в Ираке произошел военный переворот генерала Бакра Сидки, во время которого был расстрелян министр обороны и бывший премьер-министр Ирака (1926–1928), зять известного политика Нури ас-Саида генерал Джаафар аль-Аскари, поддерживавший хорошие отношения с англичанами.

129

Первые попытки наладить торговлю Несмотря на нестабильную ситуацию в Хиджазе, Хакимов пытается наладить торгово-экономические связи Советского Союза с этой страной. В качестве особо перспективного направления рассматривается продажа советских нефтепродуктов в королевство, испытывавшее в них постоянную нужду. Генконсул устанавливает контакты с местными купцами, направляет в Москву информацию об имеющихся возможностях, разворачивается активная переписка. Его инициативы наталкиваются на сопротивление нарождающейся внешторговской бюрократии. В архиве Чичерина, к примеру, находится письмо, направленное (как обычно, секретной почтой) наркому 23 августа 1925 г. комиссариатом народного хозяйства о торговле керосином за подписью заведующего иностранным отделом ГЭУ ВСНХ СССР Гуревича (даже не руководителя управления) 277. В нем ставился ряд вопросов, свидетельствующих о том, что для налаживания торговли предстояло еще немало сделать, и, кроме того, дипломатам советовали обращаться не в наркомат, а непосредственно в коммерческую структуру, называвшуюся Нефтесиндикатом: «В ответ на Ваше письмо № 9574/с, ИНО ГЭУ ВСНХ СССР сообщает, что в предложении нашего генконсула в Геджасе имеется одна очень существенная неясность: понимается ли под ценой 2 шилл. 3 пенса (около 1 р. 6 коп.) цена керосина нетто, или же в эту цену входит как стоимость керосина, так и тары (бидон и ящик). В этом последнем случае предложение явно неприемлемо, т.к. только себестоимость 2х бидонов и ящика составляет 2 р. Франко-Батум. Этот вопрос подлежит уточнению. Одновременно ИНО просит Вас сообщить тов. Хакимову, что вопросами продаж на Красном море и в арабские страны в настоящее время непосредственно ведает Лондонское представительство Нефтесиндиката, куда для более быстрого продвижения вопросов и надлежит обращаться в дальнейшем. Вместе с тем ИНО, пользуясь случаем, обращает Ваше внимание на то обстоятельство, что затяжка со стороны НКВТ в выполнении постановления Совета Труда и Обороны от 17/VI о передаче торговли нефтепродуктами в Турции Нефтесиндикату не позволяет последнему организовать руководство продажей в арабские страны в Константинополе, что диктуется естественными условиями». Чичерину также была направлена копия соответствующего письма от ИНО ГЭУ ВСХН, которое было послано 19 августа в Нефтесиндикат Ломову со ссылкой на текст более давнего письма заместителя наркома внеш277

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 966. № 69 за 1925–1926 гг., архив Чичерина, Геджас. Торговля керосином. Л. 1–2.

130

Глава III. Борьба за Хиджаз

ней торговли Фрумкина. Несмотря на несколько иной тон послания, было понятно, что внешторговские бюрократы не очень торопились решать проблему: «23-го марта с.г. НКИД переслал в Нефтесиндикат тов. Мальцману копию доклада консула в Джидде по вопросу о предложении купца Бахафзалла заключить с ним сделку на керосин. В настоящее время тов. Чичерин на основании нового письма тов. Хакимова вновь ставит этот вопрос письмом от 10.УШ на имя тов. Дзержинского. По сообщению консула Хакимова, геджасский купец предлагает продать ему 3,5 тысячи тонн керосина в пудовых бидонах, по цене 2 шилл. 3 пенса за бидон, франко Красное море. Покупатель депонирует 40% всей суммы в любой Банк Египта немедленно при погрузке, остальное выплачивает при выгрузке в портах назначения. Арабские порты свободны для доступа судов всех флагов, однако тов. Хакимов рекомендует воспользоваться Итальянским флотом. Общие сведения о рынке, условиях сбыта, там. пошлинах и т.д. имеются в докладе тов. Хакимова от 23 марта с.г. НКВТ считает черезвычайно желательным использовать предложение геджасского купца, не стремясь при этом к получению от этой первой сделки СССР в Геджасе обязательной коммерческой выгоды, имея в виду крупное общее экономическое и политическое значение установления торговых связей с Арабским Востоком. Исходя из этих соображений, мы просим Вас обсудить вопрос о заключении сделки с купцом Бахафзалла и дать нам свое заключение по возможности в непродолжительном времени».

Новые инициативы генконсула Руководители внешнеполитического ведомства не хотели, чтобы контакты генконсула с Ибн Саудом воспринимались англичанами как акция, рассчитанная на их оттеснение. Также, как сообщает саудовский исследователь Фахд ас-Самари, Хакимов опасался того, что известие о его контактах с Ибн Саудом вызовет нежелательную реакцию со стороны тех иностранных представителей в Хиджазе, которые договорились вместе с ним соблюдать нейтралитет в отношении конфликта278. Действительно, Стэнли Джордан, ставший и.о. британского консула в Джидде после отъезда Булларда, сообщал позднее министру иностранных дел Чемберлену 29 декабря 1925 г., будто Хакимов в контактах с Абдель Азизом обещал последнему предоставле278

Ас-Самари. Цит. соч. С. 37.

131

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ние советской помощи взамен на разрыв с англичанами279. Ас-Самари уверен в том, что этого не было, тем более что король уже не нуждался ни в какой помощи: Джидда вот-вот должна была пасть. Нет такой информации и в российских архивах. По сообщению ас-Самари, после публикации в мекканской газете «Умм аль-Кура» информации о состоявшейся поездке Хакимова в Мекку дипломат направил письмо Ибн Сауду с требованием опровергнуть это сообщение. Из этого следовало лишь то, что советское руководство решило засекретить миссию генконсула, и ему, скорее всего, было поручено договориться об этом с Ибн Саудом, чего он, судя по всему, не сделал. В ответном послании Ибн Сауд выразил удивление относительно запроса Хакимова, подтвердив опубликованное сообщение и отказавшись опровергнуть его. Правитель Неджда писал: «Я не думал, что посланники правительства говорят, а потом отрицают то, что они говорили, хотя я не вижу в происшедшем ничего особенного, от меня не требовалось сокрыть этот факт, и я сообщил о нем»280. Ясно, что недждийский султан был заинтересован не в засекречивании миссии советского консула, а, напротив, в придании ей огласки, что подчеркивало политический вес Ибн Сауда. Положительно оценив доклад Хакимова о внешнем и внутреннем положении Хиджаза, теперь уже заведующий Отделом Ближнего Востока НКИД Пастухов и референт Поляков просили консула в связи с этим докладом подробно осветить ряд деталей, что свидетельствовало о внимании, уделявшемся в наркомате обстановке в Хиджазе. В санкционированных руководством НКИД действиях советского генконсула можно найти подтверждение уже высказанному утверждению, что в советской дипломатии в то время закладывались основы прагматичного подхода к конфликтным ситуациям в странах пребывания, формировалась линия на диверсификацию отношений с враждующими сторонами и «челночное» посредничество, что, как уже говорилось, впоследствии получило развитие и стало неотъемлемой чертой внешнеполитических действий Москвы в Ближневосточном регионе. Есть все основания считать, что именно Хакимов был первым советским дипломатом, который положил начало традиции посреднических миссий по примирению конфликтующих между собой политических лидеров зарубежных государств. Эта функция впоследствии стала весьма частой и успешной для отечественной дипломатии (вспомним ставшие широко известными поездки к ближневосточным лидерам Е.М. Примакова в последние десятилетия XX в.). 279 280

Jordan to Chamberlain, 29 December 1925, FO 371/11437 — E364-180-91. Умм аль-Кура, Мекка, зу-ль-каада 1343 г.х., № 24. С. 31.

132

Глава III. Борьба за Хиджаз

Хакимов выступил еще с одной смелой инициативой. Он предложил руководству НКИД использовать российское генконсульство в Джидде как своего рода информационный центр для Аравии. В этом контексте предполагалось, что сам генконсул, а также сотрудники миссии будут совершать поездки в районы севера, востока и юга Аравии, находившиеся под господством Англии. Они должны будут завязывать контакты, вести информационную работу. Однако это весьма смелое предложение не нашло поддержки на Кузнецком Мосту. В НКИД хорошо понимали, как активно работали англичане против советской миссии, рассчитывая, что король Али, и так проявлявший настороженность в отношении российских дипломатов, к тому же еще более зависимый от англичан, чем Хусейн, найдет способ закрыть миссию, раздражавшую Лондон своим присутствием. Пастухов рекомендовал Хакимову проявлять «крайнюю осторожность» и не давать повод англичанам обвинять Советский Союз в ведении пропаганды: «Если в данный момент, когда продолжаются военные действия, Вы начнете разъезжать по незанятым частям Геджаса, это может быть использовано как предлог для того, чтобы заставить Вас покинуть Геджас. Если возможность пребывания в Геджасе нашей миссии раньше зависела, прежде всего, от Хусейна, а затем уж от англичан, то в данный момент прослойки исчезли и все зависит от англичан. Это горькая истина, но с ней считаться приходится. Отсюда максимальная осторожность во всех начинаниях, даже в таких, как поездки из города в город»281. Осторожность, конечно, нужно было соблюдать, учитывая быстро меняющуюся обстановку в Хиджазе. Иностранные консулы, обеспокоенные осадой Джидды, на своих совещаниях обсуждали совместные меры реагирования на обострение ситуации. Английский консул делал все возможное, чтобы не допустить Хакимова к этим совещаниям. Однако в ходе проведенных им двусторонних встреч с французским, голландским и бельгийским дипломатическими представителями советский консул получил от них заверения, что они не имеют ничего против его участия в них. На одном из совещаний итальянский консул Фарес предложил обратиться к Ибн Сауду с письмом с указанием на угрозу, которой подвергается их безопасность из-за обстрелов, и эта идея была поддержана генконсулами Нидерландов и Персии. В то же время Буллард при поддержке француза выступил против этой идеи и предложил всем иностранным представителям тут же покинуть город. Хакимов, соблюдая осторожность в соответствии с инструкциями, полученными из Москвы, не проявлял собственных инициатив и, отмалчиваясь, не поддержал ни одну из предлагаемых идей. При этом Керим Абдрауфович старался сохранять нормальные рабочие 281

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 14. Л. 8.

133

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

отношения со всеми иностранными дипломатическими представителями в Джидде, а с Фаресом они носили вполне доверительный характер. Итальянский генконсул часто делился с советским коллегой ценной информацией, в том числе о положении в Йемене и на юге Аравии, помогал в решении вопросов получения виз, транзита дипкурьеров. А архив с секретной перепиской Хакимов отправил с сотрудниками генконсульства на хранение в Рим. Тот же итальянец помог Хакимову устроить его поездку в Эритрею, находившуюся под сильным влиянием Италии, которое в Москве рассматривали как своего рода противовес британским позициям в регионе. Поэтому развитие генконсулом контакта с итальянским дипломатом было одобрено. Нарком инструктировал Хакимова: «Находясь в Эритрее, Вы можете этот контакт усилить, между прочим, заинтересовав итальянцев работой с нами и по линии экономической, отмечая возможность контактирования в области транспорта и торговли в случае расширения нашей торговой деятельности в Красном море»282. В августе 1925 г. Хакимов во время своего отпуска едет в Асмару. Ю. Туйметов писал в своем политическом дневнике от 29 августа: «Тов. Хакимов уехал в отпуск в Асмару, представив меня как своего заместителя королю, мининделу и конскорпусу»283. В своих контактах с хиджазскими властями советский генконсул продолжает руководствоваться директивой пока ориентироваться на развитие отношений с каждой из воюющих между собой сторон, чтобы в любом случае остаться в Хиджазе. В развитие этого курса во время встречи с королем Али и аль-Хатыбом он даже поинтересовался, когда же в Москву приедет хиджазский дипломатический представитель. Собеседники сказали ему, что единственным препятствием к этому являлось только отсутствие согласия кандидата на эту должность — Сулеймана Варуни. Но Хакимову было обещано решить вопрос в пятнадцатидневный срок284. Еще на одной встрече Хакимова с королем последний попросил передать Советскому правительству обращение о предоставлении Хиджазу займа285. Обращение находившегося в тяжелейшем положении правителя Хиджаза к советскому представителю со столь нереальной просьбой свидетельствовало о том, что Хакимову удавалось создавать у Али впечатление о дружественном к нему отношении советского консула, что и требовалось. В НКИД были обеспокоены той информационной атакой, которую развернули против советской миссии и лично консула англичане, добиваясь 282 283 284 285

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 14. Л. 65. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 15. Л. 4. Там же. Л. 23–24. Там же. Л. 34.

134

Глава III. Борьба за Хиджаз

ухода россиян из Хиджаза. Хакимов же успокаивал начальство: «…трудно думать, что англичане в кампании против нашего представительства добились чего-либо существенного, пока они не выступили решительно против одной из воюющих сторон — Ибн Сауда или Али». Однако: «Конечно, для нас гарантий от случайностей не имеется»286. Советский консул был не первым, у кого король просил о займе. До британских дипломатов в Джидде дошла информация, будто Али обращался с той же просьбой к французам, и Буллард сообщал в Лондон: «Король Али обратился к французскому консулу [с просьбой] о займе в 300 тыс. ф. ст. от Франции. Хотя консул знает, что это предложение абсурдно, он обязан передать его своему правительству. В качестве аргументов в пользу займа министр иностранных дел рассказывал фантастические сказки о британских амбициях в Аравии и на Ближнем Востоке в целом»287. Форин-офис даже поручил британскому посольству в Париже выяснить, соответствовала ли эта информация действительности. Имеет смысл привести текст соответствующего документа из английской дипломатической переписки, поскольку он хорошо показывает отношение к хиджазскому королю, которое царило теперь не только в Лондоне, но и в Париже, а также свидетельствует об отчаянном положении, в котором находился Али бен Хусейн. 7 мая британское посольство во Франции сообщало Остину Чемберлену: «В ответ на вашу конфиденциальную депешу № 1301 (E 2165/12/91) от 17 апреля имею честь сообщить, что сотрудник моей группы устно и конфиденциально справился в компетентном департаменте Кэ д’Орсэ, есть ли правда в сообщении, что эмир Али обратился к французскому правительству с просьбой о займе для Хиджаза. В ответ сотруднику сообщили, что такое обращение действительно имело место, но никакого намерения положительно откликнуться на него не было. По заявлению официального представителя, к которому обращались с запросом, во французском министерстве иностранных дел понимали, что эмир Али в первую очередь обращался к правительству Его Величества, а потом уже перешел к французскому правительству, которое, однако, не сочло такое вложение bon placement (“хорошим размещением”)…»288 Англичане отслеживают ход военных действий между конфликтующими сторонами, ведя переписку по этому вопросу со всеми британскими представительствами в регионе. Британский консул в Дамаске Смарт информирует Форин-офис (копии направлены в Бейрут, Иерусалим, Амман и Багдад) в ответ на депешу Булларда о некоем «сирийском генерале» на 286 287 288

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 14. Л. 85. Consul Bullard, 11 April 1925, Report for the Period 20 March — April, 1925, E 1781/10/91. FO 371, 6 May 1925, E 2692/489/8. Р. 2.

135

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

службе Али, что место сирийского командующего хиджазской армией должен занять Рушди-паша Сафади, выезжающий через Акабу в Джидду289. На Кузнецком Мосту не хуже англичан были осведомлены о том, что в рядах армии шерифа воюет немало выходцев из других арабских стран. А Ибн Сауд в письме к англичанам жалуется на то, что в Маане идет запись палестинских и трансиорданских рекрутов в армию Хиджаза290. Правда, это рекрутирование не помогло хашимитским шерифам избежать поражения от Ибн Сауда.

В условиях наступления Ибн Сауда Хотя в отчетах, записях бесед и других информационных материалах, направляемых в центр советскими дипломатами, не было ряда деталей о жизни Хиджаза, которые можно обнаружить в архивах английского внешнеполитического ведомства, имевшего огромный опыт работы в Аравии, они в то же время раскрывали немало неизвестных другим дипломатам фактов и явлений, давали оригинальный анализ внешней и внутренней политики этого государства. Советские дипломаты, как уже упоминалось, анализировали местную печать, а также статьи, опубликованные о стране и регионе в зарубежной прессе. По собственному признанию, они фиксировали все слухи, которые в немалом количестве появлялись в Джидде, сверяли их между собой и зачастую строили основанные на них гипотезы, которые направляли в Москву. В НКИД продолжали внимательно следить за военными успехами Ибн Сауда, а также изучать их причины и пытаться прогнозировать дальнейшее развитие обстановки. В поле зрения внешнеполитического ведомства находились и такие сообщения зарубежных коллег о событиях в Аравии, которые требовали критического отношения, поскольку их объективность вызывала сомнения. К примеру, анонимный турецкий путешественник по Аравии того времени, вероятно — с разведывательной миссией, в докладе, который в переводе был доставлен в НКИД и остался в архиве наркомата, сообщал: «…вся сила Ибн Сауда состоит в кавалерии на верблюдах. Когда он хочет совершить набег, то сажает на каждого быстроходного верблюда двух-трех вооруженных воинов, совершает быстрый марш и неожиданно окружает ка289 290

FO 371, 30 April 1925, E 2746/10/91. Р. 3. Consul Bullard to Principal Secretary of State for Foreifn Affairs, FO 371/10817, 18 May 1925, E 3516/10/91, No. 42 (137). P. 189.

136

Глава III. Борьба за Хиджаз

кое-нибудь место. Население он заставляет перейти в его веру и принять его обычаи, а то может перебить всех и разрушить все. Прежде всего, он разрушает купола мечетей, запрещает населению ходить на кладбище, курить папиросы и кальян. Если кто из его сторонников курит табак, он приказывает отрезать ему губы. Запретил он и нюхательный табак». Турок утверждал, что Ибн Сауд якобы живет в дружбе с правителем Асира сейидом аль-Идриси и королем Йемена имамом Яхья, а его главная цель — овладеть Хиджазом и Асиром. Союзник англичан мекканский шериф Хусейн — его враг. Ибн Сауд может выставить войско из ста тысяч человек на верблюдах, «храбрых и воинственных бедуинов». От англичан он будто бы получает ежегодно двести тысяч фунтов стерлингов, а его войско вооружено английским оружием. Далее турецкий разведчик давал характеристику Хусейну и его сыновьям: «Король Хусейн, некогда назначенный шерифом Хиджаза, но в 1918 г. свергнувший власть турецкого губернатора и перешедший на сторону англичан, владеет большой территорией, но бездоходной и неплодородной. Ему 80 лет, он ученый человек, знает несколько языков, получает большие деньги от Англии. У него четыре сына: Фейсал, Абдалла, Али и Зейд. 35-летний Фейсал получил образование в военном училище в Константинополе, хорошо знает французский и немного английский, отлично турецкий языки. Был командиром дивизии, выступил против турок, недолгое время властвовал в Сирии, бежал оттуда в Лондон и вскоре был посажен англичанами на трон в Багдаде. Доверие населения обрести не смог и держится у власти только благодаря английской поддержке. 38-летний Абдалла также получил образование в Константинополе, подобно отцу и брату является человеком способным, храбрым и корыстолюбивым»291. Заметим, что шериф в то время находился в весьма почтенном возрасте — ему было 70, а то и более лет (возраст точно неизвестен). Ховарт писал, что в 1910 г. ему было примерно 55 лет — значительно больше, чем Ибн Сауду292. К осени 1925 г. окончательная победа ваххабитов уже представляется неотвратимой советскому руководству, анализировавшему всю находящуюся в его распоряжении информацию. Советским дипломатам было поручено искать пути активного развития установленных отношений с Ибн Саудом. Как раз в тот период западные средства массовой информации сообщали об актах вандализма, которые войска Ибн Сауда совершали в Мекке и Меди-

291 292

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 1. Л. 36–39. Howarth. Op. cit. P. 91.

137

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

не после их захвата293. В НКИД решают воспользоваться появившейся возможностью продемонстрировать дружественное отношение к Ибн Сауду и организовать кампанию по его поддержке, противодействуя распространяемой информации. 29 сентября 1925 г. Чичерин сообщает Юреневу: «Одним из средств давления на Ибн Сауда является руководимая ныне Англией в мусульманских странах кампания против ваххабитов за якобы произведенные ими разрушения в Мекке и Медине. Стремясь изолировать Ибн Сауда от всякой поддержки его в Индии, Египте в подмандатных территориях, английские агенты раздувают фанатизм мусульманских масс против ваххабитов для того, чтобы ослабить Ибн Сауда и заставить его пойти на соглашение с Геджасом и на английские предложения. К сожалению, англичанам уже удалось достигнуть известных результатов в мобилизации общественного мнения мусульманских стран против Ибн Сауда. Мы имеем точные сведения, что никаких разрушений в Мекке и Медине ваххабитами не произведено, за исключением повреждения купола мечети Хадидже в Мекке, что имело место год тому назад после взятия Мекки ваххабитами»294. Большинство западных дипломатов и путешественников, работавших или часто бывавших в то время в Саудовской Аравии, подтверждали, что ваххабиты разрушали все могилы, кроме могилы Пророка (но молиться у могилы ими было запрещено). Руководство советского внешнеполитического ведомства рассматривало эти утверждения как часть информационной войны против Ибн Сауда с целью скомпрометировать его и тем самым сделать более покладистым. Все же слишком упорное стремление наркома обелить ваххабитов, игнорируя непримиримое отношение ихванов ко всякого рода мавзолеям и поклонению могилам, могло бы вызвать удивление, если не сделать скидку на то, что в роли обвинителей ваххабитов были англичане и мусульмане из зависимых от колониальных держав стран. В директиве подчеркивалось: особо сильные подозрения в том, что обвинения в адрес ваххабитов как «разрушителей могил» были сфабрикованы, вызывало то, что об этом сообщало первым в своих телеграммах английское агентство Рейтер. При этом нарком отмечал, что «индийская делегация, выехавшая для обследования положения в Мекке, с большим трудом добилась разрешения на эту поездку. Далее, прибыв в Мекку, она установила полный контакт с Ибн Саудом, выразив одобрение его политике и согласившись на созыв в Мекке всемусульманского конгресса для разрешения вопросов о судьбе священных мест ислама»295. Чичерин также отметил, что Ибн Сауду будто бы уда293

294 295

Bondarevsky, G.L. Russia and the Gulf in the Twentieth Century // The Politics of Middle East Oil. P. Tempest (ed.) London: Graham and Trotman, 1993. P. 90. Чичерин — Юреневу // Документы внешней политики СССР. Т. 8. М., 1963. С. 548. Там же.

138

Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)

Глава III. Борьба за Хиджаз

лось установить политический контакт с «враждебным англичанам имамом Йемена». А касаясь основных целей политической программы англичан в Аравии, нарком называет «соединение Басры стратегическим (автомобильным, а затем и железнодорожным) путем с портом Акаба на Красном море». Отмечалось, что для осуществления этого проекта Лондон вел переговоры с Ибн Саудом об использовании «оазиса Джуф, расположенного на линии намеченного автомобильного пути и находящегося под контролем Ибн Сауда. Имеются сведения, что эти переговоры за последнее время окончились неудачей, что объясняется усилением Ибн Сауда и его стремлением к политической независимости»296. В НКИД уже думают о том, что сулит Москве захват недждийским султаном Джидды и установление им полного контроля над Хиджазом. «Если ваххабитам удастся занять город, — писал Хакимову Пастухов, — Ваше положение, пожалуй, только упрочится. Военные успехи Ибн Сауда сделают его более независимым от англичан, чем в настоящее время, и мы получим возможность по-прежнему оставаться в Аравии, причем наша база будет гораздо шире»297. Но при этом миссии предписывалось соблюдать осторожность: «Вы должны, конечно, держать в строжайшем секрете Ваши намерения остаться в Джидде и внешне должны сообразовывать свое поведение в этом отношении с поведением консульского корпуса. Такое поведение необходимо потому, что со стороны англичан могут быть приняты меры, чтобы не дать Вам возможности остаться у Ибн Сауда. Это едва ли входит в их интересы. Каким образом произвести эту маскировку, Вам виднее». Пастухов инструктировал генконсула и насчет необходимости защиты секретной переписки, хранившейся в миссии, на случай резкого обострения внутренней ситуации в городе: «Поскольку в момент занятия города ваххабитами возможны всякого рода эксцессы и случайности, Вы должны принять все меры к тому, чтобы в чужие руки не могла попасть наша секретная переписка, в особенности снабженная подписями наркома и других наших товарищей. Всю такую переписку, как и все бумаги, могущие нас скомпрометировать, следует обязательно сжечь… Так или иначе, мы должны обеспечить дальнейшее пребывание Вашей миссии в Аравии, будет ли это на хашимитской или ваххабитской территории»298. Кстати, вопрос о защите конфиденциальной информации дипломатами, судя по архивным материалам, давно был предметом озабоченности руко296 297 298

Чичерин — Юреневу // Документы внешней политики СССР. Т. 8. М., 1963. С. 548. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 14. Л. 8. Там же. Л. 9.

139

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

водства страны. В своей записке-завещании от 1930 г., к примеру, Чичерин советовал будущему наркому: «Новым сотрудникам необходимо самым решительным образом втолковывать правило: не говорить между собой о делах НКИД. Когда мы отвергли ультиматум Ллойд Джорджа299 во время польской войны, наше решение по некоторым соображениям должно было оставаться секретным для З[апада]. Я дал телеграмму секретарю т. Федору Шеншеву для передачи в шифрчасть; он немедленно рассказал об этом всем другим секретарям, те — дальше и дальше, и через несколько часов об этом знал английский корреспондент. Скандал был ужасный, т. Ленин был вне себя, а т. Шеншев был очень обижен, что на него взъелись: “Я не виноват, мы всегда все рассказываем друг другу”»300. Трудно представить, чтобы такие порядки сохранялись в дипломатическом ведомстве позднее, во второй половине 1930-х годов.

Советский Союз признает государство Ибн Сауда Готовясь поставить последнюю точку в территориальной экспансии в Аравии, осторожный Ибн Сауд делает все, чтобы обезопасить границы своего государства, избегая ненужных рисков, которые, в частности, создавали для него постоянные набеги ихванов на сопредельные с Недждом территории зависимых от Англии Ирака и Трансиордании. 1 ноября 1925 г. в Бахре он в качестве султана Неджда подписывает соглашение с британским правительством в лице сэра Гилберта Клейтона301 по вопросу о границах между 299

300 301

Ллойд Джордж, сэр Дэвид (1863–1945) — премьер-министр Великобритании в 1916–1922 гг. В данном случае имеется в виду заявление британского премьера, сделанное в 1920 г. во время наступления Красной Армии в направлении Варшавы, перед советской торговой делегацией в Лондоне, о том, что британскому военному флоту отдан приказ о выходе в море и возобновлении блокады России, поскольку Англия должна выполнить свои обязательства в отношении Польши. Чичерин, записка-завещание, июль 1930 г. Клейтон, сэр Гилберт Фолкингхэм (1875–1929) — британский колониальный администратор, разведчик, военный деятель, генерал (Brrigadier-General). Начал военную службу в артиллерии в 1895 г., служил в Судане, в Египте, после демобилизации в 1910 г. работал личным секретарем генерал-губернатора Судана сэра Фрэнсиса Уингэйта. Во время Первой мировой войны (1914–1917) возглавлял британскую разведку в Каире (директор Арабского бюро), активно содействовал разжиганию арабского восстания против турок. После войны был советником египетского правительства, затем работал в британской администрации в подмандатной Палестине, был ее гражданским секретарем (1922–1925), направлялся с миссиями в другие арабские государства, в 1928 г. назначен верховным комиссаром в подмандатной Месопотамии (Ираке), вел переговоры

140

Глава III. Борьба за Хиджаз

Недждом и Ираком. В статье 1 этого документа, в частности, говорилось, что набеги племен, проживающих в Ираке и Неджде, на территорию другого государства «являются агрессивным действием, которое вызывает необходимость строгого наказания виновных государством, в подданстве которого они состоят, и что вождь племени, совершающего такое нападение, должен считаться ответственным за него»302. Стороны договорились о создании совместного трибунала для расследования обстоятельств того или иного набега, «определять вред и убытки и устанавливать ответственность за него» (ст. 2). А переходить границу между двумя государствами племена могли теперь только с разрешения своего правительства и с согласия другого. Учитывая те реальные причины, которые и побуждали племена совершать миграции на территории соседей, стороны соглашения утвердили принцип свободы выпаса скота (ст. 3). В НКИД для изучения соглашения был сделан его перевод с английского языка. А 2 ноября в Хадде было подписано аналогичное соглашение между Недждом в лице его султана и Великобританией в лице Г. Клейтона по вопросу о границах между Недждом и Заиорданьем, как тогда называли Трансиорданию в советских дипломатических документах. Его положения в основном соответствовали тем, что содержались в договоре между Недждом и Ираком. В нем определялись границы между двумя странами, в том числе в районе Вади Сирхана303. Правительство Неджда обязалось «сохранять все установленные права, которыми пользуются в Вади Сирхан племена, находящиеся под его юрисдикцией, все равно распространяются эти права на пастбища или на жилище, или же на право собственности и т.п.; при этом признается, что эти племена, пока остаются на территории Неджда, подчиняются тем внутренним законам, которые не нарушают этих прав»304. Важной была статья 13, предусматривающая, что Великобритания будет обеспечивать «на все времена свободу транзита купцам, которые являются подданными Неджда, для производства торговли между Недждом и Сирией в обоих направлениях и обеспечивать освобождение от пошлин и других сборов все транзитные товары, которые могут проходить через подмандатную территорию по дороге из Неджда в Сирию или из Сирии в Неджд…». В декабре 1925 г. Джидда пала, и Ибн Сауд был провозглашен королем Хиджаза и султаном Неджда и зависимых территорий (до того времени на-

302 303

304

по новому англо-иракскому соглашению, которое было подписано в 1930 г., уже после его смерти от сердечного приступа. АВП РФ. Ф. 190. Оп. 1. Пор. 1. П. 1. Л. 77. Вади Сирхан (Вади ас-Сирхан) — область на севере современной Саудовской Аравии на границе с Иорданией, в то время — спорная территория. АВП РФ. Ф. 190. Оп. 1. Пор. 1. П. 1. Л. 79.

141

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

чиная с 1920 г. он был только султаном). Уже 16 февраля 1926 г. Керим Хакимов направляет королю ноту о полном признании саудовского государства. «Нота Агента и Генерального Консула Союза ССР в Хиджазе на имя короля Хиджаза и султана Неджда и присоединенных областей от 16 февраля 1926 г. за № 22. По поручению моего правительства честь имею уведомить Ваше Величество, что правительство Союза ССР, исходя из принципа самоопределения народов и глубоко уважая волю хиджазского народа, выразившуюся в избрании Вас своим королем, признает Ваше Величество королем Хиджаза, султаном Неджда и присоединенных областей. В силу этого Советское Правительство считает себя в состоянии нормальных дипломатических отношений с правительством Вашего Величества. В заключение позвольте выразить Вашему Величеству мое искреннее уважение. Агент и Генеральный Консул Союза ССР в Хиджазе. (подп.) Хакимов»305.

Таким образом, Советский Союз стал первым зарубежным государством, признавшим Саудовскую Аравию. Король Абдель Азиз незамедлительно ответил своей нотой на признание. «Нота короля Геджаса и султана Неджда и присоединенных областей на имя Агента и Генерального Консула Союза ССР в Геджасе от 6 шаабана 1344 года (19 февраля 1926 года). Мы имели честь получить Вашу ноту от 3 шаабана 1344 года (16 февраля 1926 года) за № 22, сообщающую о признании Правительством Союза ССР нового положения в Геджасе, заключающегося в присяге населения Геджаса Нам в качестве короля Геджаса, султана Неджда и присоединенных областей, за что Правительству Союза ССР мое Правительство выражает свою благодарность, а также свою полную готовность к отношениям с Правительством Союза ССР и его гражданами, какие присущи дружественным державам. Да будут отношения между обоими правительствами основаны на уважении к независимости священной страны и прочим международным обычаям, признаваемым всеми государствами. Король Геджаса и султан Неджда и присоединенных областей. (подп.) Абдель Азиз Ибн Сауд»306.

305 306

СССР и арабские страны. 1917–1960. М., 1961. С. 61. Там же.

142

Глава III. Борьба за Хиджаз

Таким образом, Советский Союз опередил в признании Ибн Сауда главой нового государства, точнее двух государств — королевства Хиджаза и султаната Неджда и присоединенных областей со своими «конституциями», находившихся под властью одного правителя, все иностранные государства, включая Великобританию, где велись острые споры между ведомствами вокруг отношения к аравийскому монарху. Министерство Индии еще до взятия Джидды, как обычно, опасалось, что индийские мусульмане обвинят Лондон во вмешательстве во внутренние дела исламского мира, на этот раз в том случае, если он поддержит Ибн Сауда в его наступлении на Хиджаз. С учетом возражений колониальных властей Индии Лондон сначала согласился признать Ибн Сауда лишь де-юре. Через десять недель после того, как Ибн Сауд взошел на трон, его признавали кроме СССР и Великобритании еще и Франция с Нидерландами, но еще ни одно из мусульманских государств307. Быстрота, с которой Москва приняла решение, позволила Кериму Хакимову стать дуайеном дипломатического корпуса в Джидде. Англичане были озадачены приходом Ибн Сауда к власти в Хиджазе и некоторое время еще размышляли над тем, как реагировать на ситуацию. Английские авторы до сих пор задаются вопросом, почему Ибн Сауд решил стать королем Хиджаза, в то время как прежде через газету «Умм альКура» он призывал к его независимости308. Лэзердэйл допускает, что хиджазцы могли пригласить его на трон, и, говоря о независимости Хиджаза, он мог иметь в виду «духовную» независимость. Автор явно недооценивает стремление короля в пределах возможного объединить под своей властью всю Аравию, но Ибн Сауд как глубоко религиозный человек по-особому относился к Хиджазу — области, где расположены основные исламские святыни (поэтому сначала его основным местом пребывания стала Мекка). Но при этом он понимал те культурные различия, которые существовали между Хиджазом и другими областями Аравии, в том числе Недждом, и что для реального объединения двух частей его государства нужно время. Поэтому, как будет показано далее, он соединил их в единое государство лишь через шесть лет. Удивлены были не только англичане. С.-Дж. Филби писал, что индийские мусульмане были шокированы восхождением Ибн Сауда на хиджазский трон: они хотели, чтобы его контроль над этой областью ограничивался внешними сношениями, обороной и экономикой, а управлением внутренними делами занимался «демократический орган», представляющий все мусульманские государства. Они опасались его возможной уступчивости англичанам не меньше, чем ранее уступчивости Хусейна309. 307 308 309

Leatherdale. Op. cit. P. 62. Ibid. P. 74. Philby, H. St J.B. Arabian Jubilee. London: Hale, 1952. P. 84.

143

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Маджид ат-Турки упрекает саудовских авторов, писавших до него об отношениях с Советским Союзом, в том, что они не уделили внимания анализу причин, по которым каждая из сторон поспешила пойти на установление отношений. Но для Советского Союза, с учетом опыта работы российского консульства в Джидде в эпоху Российской империи, о чем уже говорилось, и отношений с Хиджазом периода хашимитских шерифов, неформальное установление отношений с саудовским государством можно в какой-то мере интерпретировать как продолжение уже имевшихся. Отчасти поэтому для Москвы было важно, чтобы ее генконсульство оставалось в Джидде. Дипломатическая почта в те годы шла медленно. Только в начале апреля наркоминдел отреагировал на состоявшийся обмен нотами между Хакимовым и королем. 2 апреля Ибн Сауду было направлено письмо, в котором нарком сообщал, что Советское правительство «с удовлетворением ознакомилось с обменом нотами». В нем говорилось: «…Мое Правительство будет очень счастливо, если Ваше Величество примет скромные подарки, которые явились бы напоминанием о факте установления дипломатических отношений» между двумя странами, и выражалась надежда на то, что работа представителя СССР в государстве Ибн Сауда «будет облегчена»310. Подарки были торжественно вручены, после чего на имя Чичерина 29 шавваля 1344 г.х. (10 мая 1926 г.) был отправлен ответ короля, в котором помимо благодарности за подарки и ритуальных фраз о дружественном характере отношений между двумя государствами Ибн Сауд давал следующую оценку деятельности советского генконсула: «…О нем я могу отозваться с похвалой и засвидетельствовать его тактичность и умение вести дела»311. Западные миссии в Хиджазе ревностно отслеживали работу Хакимова по «одариванию» тех саудовских представителей, с которыми он так или иначе вступал в контакт. Принадлежность главы миссии к восточной мусульманской культуре помогала ему безошибочно определять, кому и что можно подарить, и в пределах своих возможностей помогать тем, с кем он устанавливал дружеские отношения, в решении бытовых проблем, в первую очередь – лечении. В его переписке с Центром немало телеграмм с просьбами подобного рода. По данным советской разведки, полученным из кругов иностранных дипломатов, приобретение Хакимовым большого числа друзей среди хиджазской знати и простых людей «стало следствием раздачи множества подарков», на которые советский представитель не скупился312. Как следует из всего сказанного, Хакимов уже в ту эпоху сумел установить добрые неформальные отношения с аравийским правителем, чем он по праву гордился, но что впоследствии сыграло роковую роль в его судьбе. 310 311 312

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 969. № 69 за 1926 г., архив Чичерина, Геджас, разное. Л. 3. Там же. Л. 196–197. ЦА ФСБ России. Ф. 2. Оп. 2. Д. 703. Л. 142; Христофоров. Цит. соч. С. 199.

Глава IV

Уникальное государство

Аравийский кентавр Государство, созданное Ибн Саудом, было уникальным, как минимум, в силу двух обстоятельств. Во-первых, оно было двусубъектным, дуальным, поскольку состояло из двух разных государств, объединенных под властью одного правителя — Хиджаза и Неджда с присоединенными областями. Вовторых, эти два государства были разноименными, королевством и султанатом, а сам правитель соответственно этому обладал двумя титулами — короля и султана. Заметим, что ко всему прочему два субъекта нового государственного образования сильно различались по уровню экономического и социального развития, культуре и составу населения. Уникальность этого аравийского кентавра были вынуждены учитывать все его зарубежные партнеры. 4 августа 1926 г. в объяснительной записке в наркомат к амбициозному проекту советско-саудовского договора, который подготовил советский генконсул, он сообщал: «Государство Ибн Сауда в настоящее время признано де-юре, кроме нас, еще Англией, Францией, Голландией, в недалеком будущем ожидается признание и Турцией. Но договоров общего характера у него еще нет ни с кем. Не было в свое время таких договоров и у составных частей, входящих в государство Ибн Сауда: Геджаса и Неджда. Как известно, неоднократно обсуждавшийся проект договора между Англией и Геджасом так и остался неподписанным. У Неджда же, если не считать договора с Англией 1915 г., действительность которого является в настоящее время спорной, имели место лишь частные соглашения (договора с Клейтоном)»313. 313

Здесь и далее: Объяснительная записка, 4 августа 1926 г. // АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. П. 69. Д. 961. Л. 28–36.

145

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Внешторговцы имели свои пожелания насчет договора с Хиджазом. В письме Чичерину член коллегии министерства Ганецкий314 сообщал, что НКВТ, разделяя точку зрения наркома «о целесообразности заключения договора с Геджасом», в то же время считал в нем важным не затрагивать вопросы, связанные с торговлей. Несмотря на это, предлагалось оговорить, что «Геджасское правительство соглашается на учреждение в Джидде Торгпредства как органа, осуществляющего монополию внешней торговли СССР»315. Хакимову очень хотелось, чтобы Советский Союз оказался первой страной, которая заключит договор с Хиджазом/Недждом, что явилось бы и большой личной победой генконсула. Он писал: «Нужно отметить, что международно-правовое положение нового государства, несмотря на наличие признания де-юре, все еще остается неопределенным, как неопределенна его государственно-правовая сущность. Дело в том, что фактически в настоящее время оба государства представляют реальную унию, поскольку, кроме личности монарха, их объединяет фактически общее ведение иностранных дел, военное управление, почтовое, монета и т.п. Вместе с тем, однако, неоднократные заявления Ибн Сауда о полной независимости Геджаса и о необходимости определить его взаимоотношения с Недждом, а также идея добиться нейтрализации Геджаса, выдвинутая на всеобщем мусконгрессе, — все это наводит на мысль, что Ибн Сауд склонен рассматривать Геджас и Неджд как два независимых государства, находящиеся лишь в личной унии. Тексты признания европгосударств достаточно недвусмысленны, чтобы разрешить этот вопрос». При знакомстве с документом Хакимова, где он характеризует государство Ибн Сауда как «реальную унию», сама собой напрашивается аллюзия к польско-литовской унии (как известно, в Речи Посполитой каждая из двух ее составных частей, а именно Королевство Польское и Великое княжество Литовское, имели свой аппарат управления, армию, систему финансов и 314

315

Ганецкий Якуб, настоящее имя Фюрстенберг, Яков Станиславович (1879–1937) — польский и еврейский революционер, советский государственный деятель. В эмиграции был ближайшим доверенным лицом и помощником В.И. Ленина. После революции заместитель наркома финансов и управляющий Народным банком РСФСР, член советской делегации на переговорах в Брест-Литовске в 1918 г., торгпред в Латвии в 1920–1922 гг., в 1921 г. подписал от имени РСФСР Карсский договор, член Коллегии НКВТ в 1923–1930 гг., член президиума ВСНХ в 1930–1935 гг., с 1935 г. директор Музея революции в Москве. Арестован 18 июля 1937 г. по обвинению в шпионаже в пользу Польши и Германии, расстрелян 26 ноября 1937 г., в декабре того же года расстреляна его жена, в июне 1938 г. его сын, а дочь провела в лагерях 18 лет. АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 978, № 69 за 1926–1928 гг., архив Чичерина, Геджас, Договор, 8 ноября 1926 г. Л. 15.

146

Глава IV. Уникальное государство

законов). Но именно в силу неопределенности устройства саудовского государства в тот период его нельзя было характеризовать как федерацию или конфедерацию. Хакимов несколькими штрихами показывал разницу между Хиджазом и Недждом. «В то время, как Геджас до взятия его ваххабитами был признан де-юре великими державами и даже числился членом-учредителем Лиги Наций (в которую он, однако, не вступил ввиду нератификации Хусейном Версальского мира), Неджд не был признан де-юре. Наоборот, над ним тяготеет еще договор 1915 г., который ставит Ибн Сауда под протекторат Англии. Хотя этот договор Ибн Саудом фактически нарушался, тем не менее, он может служить в руках англичан оружием давления на Ибн Сауда. Объединение Неджда и Геджаса в одно государство (реальная уния) даст Ибн Сауду возможность путем заключения договора от имени нового государства, пользуясь существующим уже давно признанием Геджаса, избавить и Неджд от связывающего его прошлого и укрепит его международное положение, что несомненно идет по линии наших интересов. Вот почему Агентство и Генконсульство полагает, что предлагаемый проект договора, заключаемый недвусмысленно с правительством Ибн Сауда, короля и султана, встретит сочувственное отношение к себе Ибн Сауда. Настоящий проект рассматривает предполагаемый договор как общий договор о дружбе, предусматривающий в основных чертах разрешение общих вопросов, могущих возникнуть между обеими сторонами». Лишь в конце января 1927 г. была устранена одна из двух асимметрий саудовского государственного устройства: султанат тоже стал королевством, хотя «двусубъектность» сохранялась вплоть до 1932 г. В связи с переименованием султаната заместитель главы внешнеполитического департамента Хиджаза Юсуф Ясин в начале апреля уведомил советского генконсула в соответствующей ноте: «Письмо заместителя управляющего иностранными делами Геджаса на имя Агента и Генерального Консула Союза ССР в Геджасе от 2 шавваля 1345 года. Имею честь известить, что по случаю посещения Его Величеством королем Эр-Рияда столицы султаната Неджда и присоединенных областей к нему явились делегации, представлявшие население этого султаната. 25 раджаба 1345 года (28 января 1927 года) состоялось торжественное собрание под председательством имама Абдуррахмана Аль-Фейсала Аль Сауда, отца Его Величества короля, которое и постановило превращение султаната Неджда и присоединенных областей в королевство под названием “королевство Неджда и присоединенных областей”, а также провозглашение Его Величества короля Геджаса и султана Неджда и присоединенных

147

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

областей Абдель Азиза ибн Абдеррахмана Аль-Фейсала Аль Сауда королем с титулом “король Неджда и присоединенных областей”. Затем это постановление было предложено королю, который издал следующий высочайший указ: “На основании предложения, сделанного нам старейшинами из наших подданных в султанате Неджда и присоединенных областей, повелеваем, чтобы султанат Неджда и присоединенных областей был королевством Неджда и присоединенных областей и чтобы отныне и впредь наш титул гласил ‘король Геджаса, Неджда и присоединенных областей’. Прошу Бога о содействии в осуществлении наших трудных задач, ибо Он лучший помощник. Король Геджаса, Неджда и присоединенных областей Абдель Азиз”. Прошу довести об этом до сведения вашего уважаемого правительства. Примите и пр. (подп.) Юсуф Ясин»316.

15 апреля Хакимов сообщил о том, что Советское правительство приняло к сведению данную нотификацию и передает королю поздравления, а 19 апреля Юсуф Ясин в ответной ноте поблагодарил Москву от имени своего правительства. Этот обмен нотами имел важное политическое значение как для королевства, так и для Советского Союза. Но почему Ибн Сауд так долго ждал, прежде чем объединить Неджд в единое королевство? Ответить на этот вопрос не так просто. Во-первых, не исключено, что король не хотел раздражать мусульман Индии и некоторых других стран, которые продолжали относиться к нему с настороженностью и даже недоверием, и рассчитывал, что с течением времени это отношение изменится. Во-вторых, он мог учитывать, что Хиджаз до его завоевания уже существовал как независимое государство, и его быстрое присоединение к Неджду могло интерпретироваться противниками Саудидов, в том числе и некоторыми влиятельными Хашимитами, как лишение Хиджаза этого самостоятельного статуса. В-третьих, это могло не понравиться англичанам, и есть основания полагать, что он пообещал им не торопиться с объединением Аравии. Помимо всего прочего, король вообще был осторожным человеком, хотя и обладал железной волей и был способен на принятие смелых решений.

316

См. эти письма: АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 37. Д. 3. Л. 34–37.

148

Глава IV. Уникальное государство

Создание и совершенствование системы управления в двусубъектном государстве Ибн Сауда Тем временем советские дипломаты внимательно изучали действия Ибн Сауда по созданию новой государственности в Аравии. Свет на их оценки, равно как и на саму хиджазскую действительность (в Неджде дипломаты не работали), проливают как дипломатическая переписка, так и статьи, опубликованные в Москве Аксельродом после его возвращения из командировки в Джидду. Они вполне выдержали проверку временем и, несмотря на свою неакадемическую публицистичность, даже сегодня используются исследователями Аравии той эпохи. В основном они повторяют те оценки, которые давались в документах, ранее направлявшихся миссией в Центр, и поэтому фактически могут рассматриваться как продолжение политической работы дипломатов. В одной из статей, опубликованных в начале 1928 г., т.е. всего через два года после провозглашения Ибн Сауда королем Хиджаза, Рафик Муса позитивно оценил результаты «внутреннего строительства» в Геджасе. В эссе Аксельрода можно выделить несколько ключевых положений. Первое — Ибн Сауд осуществляет свой собственный проект государственного строительства, который рассматривается в статье довольно подробно. Второе — восстановление отношений «времен зарождения ислама» — главная черта этого госстроительства. Третье — проводимые Ибн Саудом мероприятия квалифицируются как реформы. Четвертое — принятый в августе 1926 г. программный документ для Хиджаза характеризуется как «конституция». Пятое — дается положительная оценка этих мероприятий. Реформы «следовали одна за другой», отмечает автор, а первые реформаторские шаги были сделаны Ибн Саудом еще во время войны между Недждом и Хиджазом. В качестве такого шага рассматривалось создание в оккупированной им части Хиджаза «Гражданского Совета» (Маджлис ахли) из представителей населения Мекки, которому король представлял на рассмотрение отдельные проводимые им мероприятия. Ибн Саудом, по мнению автора, были «впервые созданы административный аппарат страны и разные представительные учреждения, а также радикально преобразованы судебные органы»317. После 31 августа 1926 г., когда в стране был опубликован документ под названием «Основные положения Хиджазского королевства» — своего рода конституция, процесс реформирования приобрел системный, программный характер. Аксельрод не соглашается с египетскими журналиста317

Здесь и далее: Рафик М. Цит. соч. С. 44–60.

149

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ми, уже вкусившими «прелести европейской демократии в Египте», которые обвинили Ибн Сауда в том, что своими «основными положениями» он будто бы устанавливает режим самодержавия, поскольку (ст. 5 «положений») «управление Геджасским королевством будет находиться в руках е.в. короля Абдель Азиза», так что «положение в Геджасе нисколько не изменяется по сравнению с эпохой Хусейна», правда, «е. в. будет ограничен нормами высокого шариата». Рафик Муса замечает: «Это вполне соответствует основному духу ваххабитской доктрины, стремящейся восстановить первоначальные патриархально-демократические отношения времен зарождения ислама во всей их чистоте». Однако «трудно сказать, насколько Ибн Сауд серьезно задается целью реставрировать Геджас 7-го века в условиях 20-го столетия, но, во всяком случае, в условиях Неджда, завоевавшего Гед-

Из статьи Аксельрода «Эволюция Геджаса и его конституция»

150

Глава IV. Уникальное государство

жас и наложившего на его современную жизнь отпечаток своей идеологии, ограничение власти короля нормами шариата отнюдь не является пустым звуком. Там, действительно, король не может сделать ни одного шага, не заручившись предварительным согласием не только вождей, но и основной массы племен. Если эти отношения и не переносятся сейчас в Геджас целиком, а хотя бы в весьма приблизительной степени, то и это является большим прогрессом по сравнению с временами Хусейна». Ссылаясь на официоз Ибн Сауда «Умм аль-Кура», автор приводит ряд случаев, когда король и ранее «для разрешения некоторых вопросов созывал совещания и создавал комиссии, привлекая к участию в них представителей заинтересованных кругов населения. Теперь же конституция предусматривает создание ряда совещательных органов из представителей населения. В центре таким органом является “Маджлис аш-шура” (Совещательное Собрание), состоящее при короле и его наместнике. На местах создаются окружные маджлисы в окружных центрах и племенные советы у племен. Для разрешения муниципальных вопросов создаются органы городского самоуправления в виде “общих городских советов”, имеющих свои городские управы и городских голов». Автор замечает, что к участию в этих органах привлекается не все население, а «именитые», «лучшие» люди, к каковым относятся (хотя законодательно имущественный ценз не предусматривался) «богатые купцы и домовладельцы — наиболее влиятельный политически и экономически элемент Геджаса; к участию в племенных советах предусматривается привлечение шейхов, т.е. родовых старейшин». Анализируется и формирование административного аппарата. Автор пишет: «Оставляя за королем верховную власть, в осуществлении которой ему помогает генеральный наместник (это нововведение обязано своим появлением тому обстоятельству, что Геджас в настоящее время состоит в унии с Недждом), конституция намечает шесть отраслей управления, вверяемых специальным управляющим (мудирам) на правах министров… Вводится система иерархической подчиненности местных учреждений своим центрам. Этой центральной системе соответствует и местная. Конституция предусматривает разделение страны на губернии (мудирии), а губернии на округа (нахии). В губерниях при управляющих (каймакамы) создаются административные советы, состоящие из высших губернских чиновников». Особое значение придает автор тому разделу «конституции», который посвящен вопросам инспекции и контроля. «Здесь имеется в виду не только ревизия финансовой деятельности тех или иных учреждений (эта функция возлагается конституцией на специальную счетную палату), но также и контроль за общей работой всех учреждений для обеспечения правильного течения и упорядочения дел» (ст. 40).

151

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Подводя итоги анализу этого документа, Рафик Муса отмечает «ту существенную разницу, которая отличает Геджас Ибн Сауда от Хашимитского Геджаса». Она, по его мнению, «сводится к следующему: Геджас является не королевской вотчиной, а государством, управляемым на основе известных правовых норм (в данном случае — шариата). Власть короля ограничена шариатом. Население привлекается к участию в разрешении государственных и муниципальных вопросов, правда, в совещательной форме. Устанавливается стройная система центрального и местного управления. За деятельностью учреждений устанавливается организованный и централизованный контроль». Можно видеть, что советский дипломат, ставший разведчиком и публицистом, весьма позитивно, временами хвалебно высказывается о достижениях короля в реформировании системы управления Хиджазом. Конечно, следует сделать скидку на то, что он хотел сохранить хорошие отношения с руководством страны, в которой ему, возможно, еще предстояло работать, но в целом они явно отражали его подлинный взгляд на результаты деятельности короля. Находился ли он под влиянием того, о чем сообщал саудовский официоз, или же данных, почерпнутых им из личных встреч, сказать трудно. Еще одна важная деталь — автор пишет о Хиджазе, но ничего о Неджде, как будто бы его не существовало, и не совсем понятно, о каком централизованном государстве он говорит — только ли о Хиджазе или все же о Хиджазе и Неджде. Хотя тема его статьи и определена как «реформы в Хиджазе», очевидно, и это показывает анализ дипломатической переписки генконсульства, что советские дипломаты имели мало информации о том, что происходит во второй части саудовской «унии», как они охарактеризовали дуальное государство Ибн Сауда. Но ведь все же король шаг за шагом шел к единому государству и, судя по саудовским источникам, довольно быстро продвигался в этом направлении. Правда, несколько важных тезисов, где Аксельрод касается Неджда, все же можно обнаружить. Это, к примеру, то, что недждийцы, на которых опирался король, чувствовали себя в Хиджазе «по-прежнему не господами, а чужаками, находящимися к тому же в чужой и неприятной для них обстановке. Не говоря уж о религозных и других обычаях, противных их строгим пуританским нравам…». Или то, что Ибн Сауд «не поцеремонился с геджасскими племенами, сразу согнув их в бараний рог», а «по отношению к своим недждийцам он не смог повести такой крутой политики, так как они являются его единственной опорой». Помимо «конституции» Аксельрод анализирует и принятое в июле 1927 г. развернутое положение о городских самоуправлениях, которое в деталях определяет «не только функции городских самоуправлений, их “общих советов”, управ и городских голов, но также и штаты их и функции отдельных

152

Глава IV. Уникальное государство

сотрудников. В общем и целом городским самоуправлениям предоставляются довольно обширные полномочия по ведению и упорядочению городского хозяйства, а также и соответствующие права по изданию обязательных постановлений и взиманию городских сборов и налогов». Привлекли внимание автора и факты созыва королем общих собраний граждан для обсуждения тех или иных мероприятий. «Так, например, такое обширное собрание было созвано 5 августа 1927 г. в Мекке. На нем был обсужден ряд важных вопросов (о религиозном воспитании, о храме, о вакуфах) и были выделены специальные комиссии для их проработки. Подобное же собрание состоялось в конце сентября в Джидде, где король излагал основные задачи правительственной деятельности в ближайшее время, указал на необходимость строгого соблюдения законности и предлагал населению обращаться к нему непосредственно со всякими жалобами и заявлениями».

Некоторые особенности системы управления, созданной Ибн Саудом Поскольку предметом исследования в этой книге является не собственно саудовское государство, а то, каким оно представало перед советскими дипломатами, в наши задачи не входит детальное сопоставление приводимых Аксельродом данных с теми, что содержатся в многочисленных известных на сегодня трудах по истории королевства, написанных российскими и зарубежными, в том числе саудовскими, авторами. Достаточно сказать, что степень достоверности работ советского дипломата-разведчика весьма высока, хотя ряд его выводов сегодня представляются наивными или идеологизированными, продиктованными сиюминутными политическими интересами. Рассмотрим еще некоторые данные и оценки, содержащиеся в вышеупомянутой статье Рафика Мусы, поскольку они имеют важное значение для понимания того, каким виделось в Москве в то время королевство. Детально анализируя созданную в Хиджазе систему центрального управления, автор называл предусмотренные в «конституции» шесть отраслей управления: шариатскую (по религиозным делам, в ее ведении находились и судебные учреждения), внутренних дел (куда входили здравоохранение, почта и телеграф), просвещения, финансов, иностранных дел и военную. Военными делами заведовал не управляющий, как в других отраслях, а сам король. «Некоторые из этих управлений содержат в своем составе более или менее важные и пользующиеся некоторой самостоятельностью отделы.

153

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Гавань г. Янбу Так, например, в управление внутренними делами, во главе которого стоит сам наместник, входят отделы почты и телеграфа и здравоохранения». Отделения на местах из всех правительственных учреждений, писал автор, имело только финансовое ведомство — в важнейших пунктах (например, в Джидде, Медине). А Маджлис аш-Шура первоначально должен был стать и высшим представительным учреждением, и высшим административным органом. Однако затем Ибн Сауд решил создать исполнительный комитет из глав центральных управлений. Таким образом, считал Аксельрод, создавалось нечто вроде кабинета министров. А на местах этому исполнительному комитету соответствовали административные советы в составе всех высших губернских чиновников. Декрет об организации таких советов в Джидде и Медине был издан 14 сентября 1927 г. Но в остальном, заключал он, «административное устройство Геджаса сохранило весь тот хаотический облик, который оно имело во времена Хусейна. Указанного в новой конституции деления страны на губернии и округа фактически не существует». Большим успехом правителя Хиджаза было обеспечение в нем полнейшего порядка и безопасности: «...вопрос о безопасности в Геджасе имеет колоссальное значение, так как ежегодно сюда прибывают десятки тысяч паломников со всех концов мира. Грабежи и убийства паломников были обычными явлениями до Ибн Сауда. Еще в 1924 г., т.е. в последний год царствования Хусейна, был ограблен 18-ти тысячный паломнический караван. Эти грабежи и убийства совершенно прекратились со времени занятия Геджаса Ибн Саудом. Правда, Ибн Сауд достиг этого огнем и мечом, вырезав целый ряд родов и даже племен, но все же он этого достиг впервые за более чем тысячелетнюю историю Геджаса. И не только грабежи паломни-

154

Глава IV. Уникальное государство

Старая Джидда ков, даже простые убийства и кражи почти совершенно прекратились. Зато часто можно читать в газете, что такие-то и такие-то вещи (иногда деньги, и даже крупные суммы), потерянные владельцами и найденные кем-то, вручены обратно собственникам. И замечательно то, что эти поразительные результаты (а то, что они являются поразительными, признают даже самые ярые противники Ибн Сауда) поддерживаются им не столько частым применением силы, сколько своим авторитетом сильного и ни перед чем не останавливающегося правителя. В самом деле, военные и полицейские силы Ибн Сауда довольно незначительны, но хорошо дисциплинированы, к тому же склонные к разбою племена знают, что Ибн Сауду ничего не стоит в любой момент привести своих недждийцев, которые не оставят камня на камне в их деревне». Жестокий, но справедливый — таким видели Ибн Сауда в Москве. Порядок держался, отмечал Рафик Муса, не только на силе и авторитете правителя, но и на чисто материальной основе: «Бедуинам, по землям которых проходят паломнические пути, было назначено определенное, точно зафиксированное содержание, взамен чего они обязались не только поддерживать порядок и безопасность на своих участках, но и отвечали за это головой. Конечно, это вознаграждение не могло идти в сравнение с прежними доходами бедуинов, но, с другой стороны, увеличение хаджа (в результате упрочения безопасности) и повышение платы за перевозку паломников (чем заняты главным образом бедуины) до некоторой степени компенсировали эти потери». Широкие масштабы при Ибн Сауде приняло строительство, в том числе опреснителей морской воды в Джидде, где естественной пресной воды не было, ледоделки (Хусейном это было в свое время запрещено), дорог.

155

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Впервые появился пассажирский автомобильный транспорт, «приспособлены к автомобильному движению дороги Мекка—Таиф, Джидда—Медина, Янбо—Медина, благодаря чему сократилось во много раз время, необходимое для проезда в эти пункты. Проводятся значительные ремонтные работы в Мекке (общежития для паломников, храм, улицы, источник “Эйн Зубейда”, питающий Мекку водой, и т.д.). Проводятся изыскания по прорытию артезианских колодцев. Один колодец уже открыт в Мине. Улучшаются и средства связи. Создан ряд новых радиостанций (в Геджасе, в Рабуге, Эль-Ведже, Таифе, Абхе). Ассигнованы средства и, в ближайшем будущем, будут установлены автоматические телефонные станции в Мекке и Джидде, после чего существующая сейчас сеть будет перенесена на линию Мекка—Таиф. Ряд молодых телеграфистов отправлен для усовершенствования в Палестину. Упорядочено почтовое сообщение между разными пунктами Геджаса. Наконец, состоялось вступление Геджаса в международный почтовый союз». Не проходят мимо автора и радикальные изменения в области просвещения, в том числе рост числа школ. «Общее количество учащихся достигает 1200 человек, — сообщал он. — На очереди — открытие школы для девочек в Джидде. Образование бесплатное, причем дети получают учебники, и им оказывается медицинская помощь».

Женщина из Джидды

156

Глава IV. Уникальное государство

Прибытие бегум Хайдерабада в Джидду, 1927 г. Отмечены большие успехи Ибн Сауда и в области финансов: «Ибн Сауд, заняв Геджас, очутился не только перед пустой казной, но и перед необходимостью выплатить задолженность бывшей хашимитской армии, что входило в условия занятия им Джидды. Неудивительно, что в течение первого года Ибн Сауду пришлось довольно туго. Тем не менее, путем ряда разумных мероприятий, а также путем строжайшей экономии, он смог дотянуть до сезона хаджа 1927 г., который не только заткнул все дыры в его бюджете, но и создал значительную финансовую базу для его дальнейшей работы. Из этих мероприятий необходимо в первую очередь отметить реорганизацию финансового аппарата. Прекратилась и безобразная спекуляция валютой» (собственной валюты на то время Хиджаз еще не имел, пользуясь турецкой и английской). Аксельрод отметил совершенствование судебной системы Хиджаза. Декретом были созданы несколько категорий судов, различающихся компетенцией: «Срочные суды, рассматривающие проступки, мелкие правонарушения и преступления, по которым не полагается наказание в виде членовредительства (т.е. отсечения руки или ноги), а также гражданские дела, по которым иск не превышает 30 фунтов», шариатские, коммерческие и особый срочный суд по делам бедуинов.

157

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Наконец, очень важное и смелое для того времени суждение о классовом фундаменте реформ Ибн Сауда. Целью реформы, рассуждал Аксельрод, было укрепление положения в Хиджазе. А коль скоро «наиболее влиятельным и сильным экономически и политически классом в Геджасе является купечество, то неудивительно, что большинство этих реформ проникнуто ярко выраженным буржуазным духом». Автор воздавал должное хиджазскому торговому капиталу, который, в соответствии с установками партийного руководства, и особенно Коминтерна, был сугубо реакционным классом. Аксельрод утверждал, что в интересах торгового капитала были и наведение порядка в стране, и упорядочение и реорганизация административного аппарата, и совершенствование судебной системы, и организация нотариата, и борьба с волокитой и взяточничеством, не говоря уж о снижении таможенных пошлин и «предоставлении цензовому элементу решающей роли в представительных учреждениях». В качестве препятствия на пути «укрепления начал торгового капитализма» в Хиджазе рассматривались интересы племен, антагонистов городской культуры, стоявших за ваххабитским походом против всякого рода ереси, за «чистый ислам». Далее автор анализировал кампанию Ибн Сауда по борьбе с «ересью» в Геджасе, акцентируя внимание на деятельности «организации по повелению одобряемого и запрещению порицаемого» (хай’ат аль-амр бильма‘руф ван-нахй ‘ан аль-мункар), которую он уподобил инквизиции. Подробно рассмотрены обязанности этой организации, в число которых входили, в соответствии с изданной Ибн Саудом в августе 1926 г. инструкцией: «Предупреждение населения о часах молитвы и воздействие на уклоняющихся и направление их в ближайшую мечеть. Наблюдение за местами, где происходят дела, противные шариату и морали. Воздействие на людей путем побуждения к отказу от греховных предрассудков, ереси и уклонения от истинной веры. Запрещение проявления ереси в трауре и торжествах. Поддержка слабых, вдов и немощных, покровительство животным».

Что же касается квалификации поступков как порицаемых (мункар), то ее, писал автор, давал официоз Ибн Сауда «Умм аль-Кура». К ним были отнесены: «Мункар в мечетях: неправильное совершение молитвы, чтение корана нараспев, произнесение речей и чтение светских рассказов, содержащих выдумку и суеверия. Поношение имамов, отрицание хадисов, отрицание бога. На базаре (т.е. в торговле): искусственное вздувание цен, продажа бракованных вещей, спекуляция, продажа недоброкачественных товаров, обман в весе.

158

Глава IV. Уникальное государство

На улице: вынесение на улицу своих предметов, стесняющих уличное движение, прогон животных, нагруженных колючими предметами, выбрасывание на улицу корок и выливание воды, выбрасывание дохлых собак. В банях: обнажение постыдных мест и прикосновение к ним. В гостях: подача неразрешенной (религией) пищи и т.д.».

А в начале ноября 1927 г. в Джидде был издан указ, запрещающий: «Бритье бороды, отпускание длинных усов. Ношение мужчинами всяких украшений — колец, золотых пуговиц, а также одежды из шелка, чесучи и т. п. и употребление одеколона, духов и т.п. Курение табака, наргиле и употребление всяких видов наркотиков. Пение, игру на бубне, музыкальных инструментах (вплоть до граммофона). Разные игры (карты, домино и пр.), пользование игрушками. Чтение в кофейнях светских рассказов (напр., сказок 1001 ночи). Приветственные крики (во время свадеб) и причитания при похоронах. Хождение женщин по улице без сопровождения мальчиков-подростков, сыновей или братьев, и т. д.».

Знакомясь со статьями и депешами советских дипломатов, трудно не задаться вопросом: отчего они полностью игнорировали проблему существования рабства в государстве Ибн Сауда? Не потому ли, что этой проблеме придавали исключительное значение англичане, постоянно ставившие перед королем вопрос о необходимости не только отмены этого института, но и о запрете продиктованного постулатами первоначального ислама положения об освобождении рабов, что фактически было равноценно признанию сохранения рабства, если оно формально и было отменено? Вхождение в недавнем прошлом в состав королевства Неджда, Хиджаза, Эль-Хасы и Джебель-Шаммара, делали вывод в переписке советские дипломаты, предопределяло действия короля по организации управления этими областями и их экономической и политической интеграции. Проявляя решительность, сочетавшуюся с осторожностью, король исходил из необходимости диверсифицированного подхода к вышеназванным областям, как считали дипломаты, исходя из особенностей ситуации в каждой из них. В Неджде роль правительства играл королевский двор, который одновременно был правительством всего государства. А Хиджаз был наделен своеобразными автономными правами, и наместником короля в нем стал второй сын короля эмир Фейсал318. 318

Эмир Фейсал бин Абдель Азиз Ааль Сауд (1906–1975) — третий сын короля Абдель Азиза б. Абдуррахмана аль-Фейсала Аль Сауда и третий король Саудовской Аравии

159

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Исходя из полученных от генконсульства данных и соглашаясь с выводами, которые делали дипломаты, Центр ставил перед ними новые вопросы. В письме Хакимову заведующий отделом Ближнего Востока Пастухов писал: «В настоящее время Неджд-Геджас объединяют собой известное ядро племен Центральной Аравии, которое может служить центром притяжения для некоторых участков арабской периферии. В этом смысле мы можем говорить о национальном арабском движении, лежащем в основе политики Ибн Сауда. Желательно, чтобы разработали и осветили более подробно экономические причины экспансии Ибн Сауда, а также наметили ее географические границы. Нас очень интересуют такие вопросы, как бюджет нового государства Ибн Сауда, доходы таможен на Персидском заливе и Красном море и относительное значение отдельных портов его территории в экономической жизни страны»319. В переписке с Центром дипломаты подчеркивали, что огромную роль в королевстве играли ваххабитские богословы — улама. А ихваны, которые долго были важной опорой короля, со временем стали все больше угрожать его власти, так что он отныне вынужден был принимать меры по их умиротворению. Одновременно с назначением эмира Фейсала наместником Ибн Сауда в Хиджазе на такую же должность в Неджде был назначен эмир Сауд. То, что сыновья короля стали наместниками в провинциях, призвано было содействовать фактическому объединению страны под эгидой централизованной власти. В узкий круг эмиров, участвующих в управлении государством, вошел эмир Мухаммад, ставший губернатором Медины, а позднее также эмир Халед. Вырабатывая и совершенствуя систему передачи власти и участия в ней внутри правящей семьи, Ибн Сауд преследовал задачу не только укрепить централизованный характер государства, но и добиться баланса сил на всех уровнях, позволяющего устранить или погасить соперничество, ликвидировать причины, способные породить конфликтность. Баланс, основанный на системе сдержек и противовесов, сыграл большую роль в стабилизации внутриполитической жизни королевства.

319

(1964–1975). Командовал саудовскими войсками, завоевавшими Хиджаз в 1925 г., был назначен вице-королем, наместником Хиджаза, возглавил департамент иностранных дел, в 1930 г. преобразованный в министерство, также министр внутренних дел. Поездка Фейсала в Англию привела к признанию Лондоном независимости государства Ибн Сауда, который по подписанному в Джидде 20 мая 1927 г. договору был признан как король Хиджаза, Неджда и присоединенных областей. Был убит своим племянником. (См. о нем: Васильев А.М. Король Фейсал: личность, эпоха, вера. М.: Восточная лит-ра, 2010; Яковлев А.И. Фейсал: король-реформатор. М.: РЦСМИ, 1999.) АВП РФ. 23 марта 1927 г. Ф. 0127. Оп. 1. П. 3. Д. 26. Л. 36.

160

Глава IV. Уникальное государство

Анализируя ситуацию в различных областях королевства, советская дипломатическая миссия уделяла особое внимание экономическим и социальным сдвигам в каждой из них, подчеркивая важность происходивших изменений для будущего страны. В качестве важнейшего преобразования в Неджде рассматривалось развитие земледелия. Упоминавшийся в статье Рафика Мусы совет старейшин (диван ашшуйух) во главе с самим Ибн Саудом, сообщали дипломаты, состоял из отделов и департаментов, которые со временем превратились в министерства. Что же касается области, особенно важной для советской миссии, а именно — внешних связей, то в первый период сущеcтвования государства ее курировал сам Ибн Сауд, который поручал тем или иным доверенным лицам лишь проведение отдельных встреч и переговоров с иностранными

Король Ибн Сауд

161

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

представителями320. К примеру, эмир Ахмед бин Сунаян был уполномочен заниматься «Катыфским соглашением» с англичанами, а также подписанием «соглашения Мухаммары» между Недждом и Ираком. В 1919 г. король поручил своему сыну Фейсалу совершить первый визит в Европу. Созданный в Джидде департамент иностранных дел (мудирийят ашшу’ун аль-хариджийя) ведал всеми внешними связями королевства вплоть до 1930 г., когда он был реорганизован в министерство иностранных дел — первое из всех, что были созданы в королевстве. Король продолжал лично уделять особое внимание этому министерству ввиду его значимости, а Фейсал бин Абдель Азиз бессменно руководил сначала департаментом, а затем министерством иностранных дел в качестве министра. По утверждению королевского советника Хайреддина аз-Заркали, Фейсал продолжал курировать внешнюю политику даже после того, как стал королем321. По словам британской исследовательницы жизни Филби Э. Монро, Ибн Сауд ненавидел Джидду и «никогда не чувствовал себя там хорошо». Когда он в 1926 г. стал там резидентом, сообщество иностранцев в городе было крошечным: горстка консулов с небольшой группой служащих, два давно существовавших торговых дома — голландский и британский («Джелатли Хэнки»). Интересы голландцев объяснялись большим числом паломников с Явы. Французский консул был «квиетистом, принявшим ислам», голландский, тоже обратившийся в ислам, периодически ездил в Мекку по своим торговым делам. С отъездом Булларда, замечает Монро, единственным человеком, который столь же глубоко интересовался языком и традициями ислама, стал новый голландский консул, Ван дер Мёлен, отличный арабист и ученик знаменитого голландского востоковеда Снука Хюргронье322. Хакимову автор не смогла дать характеристику, так же как и консулам Турции и Персии.

Иностранцы в системе управления государством Ибн Сауда Советские дипломаты убедились, насколько заметную роль в управлении королевством, и особенно в его внешнеполитической деятельности, играли лица несаудовского происхождения, преимущественно выходцы из других арабских стран, назначенные Ибн Саудом на ответственные государ320 321 322

Здесь и далее об этом по: Аль-Худжайлян. Цит. соч. С. 11–32. Аз-Заркали. Цит. соч. С. 369. Monroe. Op. cit. P. 141.

162

Глава IV. Уникальное государство

ственные посты. Вероятно, это было связано с тем, что среди коренных жителей Неджда не было значительного числа людей, получивших необходимое образование, обладающих административным опытом и знакомых с внешним миром, а хиджазцам на раннем этапе существования королевства Ибн Сауд еще не доверял. Во всяком случае, лояльность арабов-экспатов, не имеющих корней в Саудовском королевстве и полностью зависящих от воли монарха, была гарантирована в большей степени, нежели хиджазцев, а допускать к столь чувствительной сфере, как внешняя политика, король мог только людей, которым он не только доверял, но и которых мог успешно контролировать. Кроме того, привлекая на службу таких арабов-экспатов, которые придерживались различных взглядов и ориентаций, Ибн Сауд рассчитывал, с одной стороны, более успешно ими манипулировать, с другой — использовать их скрытые или явные симпатии, а также и репутацию в интересах продвижения отношений королевства с теми или иными государствами. Важным преимуществом этих людей было их хорошее знакомство с политикой и внутренним положением арабских государств323. Среди этих чиновников несаудовского происхождения выделялся поселившийся в королевстве в начале 20-х годов сириец Юсуф Ясин, который играл заметную роль в арабском национальном движении. Сначала он был назначен редактором официальной газеты «Умм аль-Кура», а позднее занимал различные посты в департаменте (затем министерстве) иностранных дел. Юсуф Ясин в рассматриваемый период был одним из главных архитекторов внешней политики Ибн Сауда, в первую очередь — на арабском направлении. Являясь в душе сирийским националистом, Ясин, естественно, был настроен антитурецки. Значительную роль в проведении внешней политики королевства играл близкий к королю ливанец Фуад Хамза, также прибывший в королевство в 20-е годы, которому поручались все контакты с британской и другими европейскими миссиями. В дальнейшем советские дипломаты встречались еще с одним влиятельным советником короля по внешнеполитическим вопросам, Халидом аль-Каркани, ливийцем по происхождению, появившимся на политической арене королевства в 1930 г. Позднее, в конце 30-х годов, он курировал отношения королевства с державами оси. Среди видных саудовских дипломатов того времени были египтянин Хафиз Вахба — сначала советник по внешнеполитическим вопросам, затем саудовский посол в Лондоне, иракец Абдалла Дамлюджи, прослуживший советником короля до 1928 г., сириец Башир ас-Саадави. 323

См. об этом подробно: Yizraeli, S. The Remaking of Saudi Arabia. Tel-Aviv: Dayan Center Papers 121, 1997. P. 39–40.

163

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Хакимов в секретных депешах в НКИД давал меткие характеристики тем деятелям Хиджаза, с которыми он общался. Например, Хафиз Вахба удостоился следующей лестной характеристики: «По происхождению египтянин, лет 40–45. Образование получил в “Аль-Азхаре”, состоял в партии “Ватан”. В связи с предъявленным ему обвинением не то уголовного, не то политического характера (точно выяснить не удалось) в 1913 г. бежал в Константинополь, где, пробыв 2 года, переехал в Индию, а из Индии переехал в Эль-Хасу... Из Эль-Хасы отправился к Сауду, где пребывал в качестве гостя последнего до начала неджско-геджасской войны. В декабре 1924 г. в свите Ибн Сауда прибыл в Мекку и с тех пор работает в Геджасе, занимая различные высшие посты. Хафиз Вахба является наиболее деловым и наиболее серьезным из всех тех пришельцев, которые работают при Ибн Сауде...»324 Заметим, что, по английским данным, Вахба после Индии сначала перебрался в Кувейт и именно там заслужил благосклонность Ибн Сауда325. Британцы считали Вахбу периода Первой мировой войны египетским англофобом, который в Индии вступил в контакты с антианглийским халифатистским движением326 и лишь позднее отошел от этих своих позиций. Впрочем, его враждебное отношение к Лондону не означало, что он питал симпатии к Москве, но, видимо, в число ее недругов не входил. Но к их числу советские дипломаты относили Абдаллу Дамлюджи. Ему давалась следующая характеристика: «Управляющий иностранными делами. Он происходит из Мосула, лет 35–38. Воспитывался в Турции, где получил университетское образование на медицинском факультете, но ввиду плохого поведения с последнего курса был исключен. Рассказывают, что его история прихода к Ибн Сауду якобы связана с преступлением уголовного характера, совершенным им в Константинополе... Насколько это соответствует действительности, нам не представляется возможным проверить. У Ибн Сауда находится с 1913 года. В первые годы пребывал в качестве личного врача Ибн Сауда, а дальше, оставаясь в этом качестве, одновременно и советником его по иностранным делам. Человек он по воспитанию довольно культурный, знает французский, немецкий и турецкий языки, но как работник, тем более на посту мининдела, никуда не годится. Политически абсолютно безграмотен, отчаянный пьяница, большой лентяй, не говоря уже о его чисто восточных пороках, в общем личность в высшей степени отвратительная. Его присутствие на посту мининдела для Сауда не только абсолютно бесполезна, но и опасна. Он благодаря своей тупости, 324

325 326

АВП РФ, архив Чичерина, Геджас. Письма и доклады Генконсула. Ф. 4. Оп. 12. Д. 961. № 69 за 1926 г. Л. 40. Leatherdale. Op. cit. P. 86–87. FO memorandum, April 1928, FO E 2137/2137/91: 371/13015.

164

Глава IV. Уникальное государство

неграмотности способен из ничего создать большие затруднения для Сауда в сношении с инконсулами»327. Позитивно генконсул отозвался о Юсуфе Ясине: «Редактор “Умм-ульКура”, геджаcского официоза. По происхождению сириец, лет 28–30. Образование получил в “Аль-Азхаре”. Является одним из тех сирийцев, которые выбрасываются в соседние эмираты все больше и больше возрастающей безработицей среди сирийской интеллигенции. Обладает острым пером и отличается большой усидчивостью и упорством». А характеристика еще одного «иностранного специалиста» была совсем краткой, это доктор Мухаммед Хамид-бей, которого Хакимов сравнивает с Юсуфом Ясином: «…тех же категорий и прибыл в Геджас с ним же. По профессии доктор, некогда состоял преподавателем на медицинском факультете Дамасского университета. В политические дела не вмешивается, работает довольно сносно». Вышеназванная группа советников, хотя и играла беспрецедентно большую роль в проведении Ибн Саудом внешнеполитического курса, не была единственной, кто имел отношение к внешней политике. На различных этапах в этой сфере использовались и европейцы, в частности широко известный английский советник короля и исследователь Аравии СэнДжон Филби (St. John Philby) и подполковник Джеральд де Гори (Gerald de Gaury), который был личным врачом короля. Влияние Филби на политику королевства в западной литературе нередко превозносится, но, судя по депешам советских дипломатов, его роль была ограниченна. Вместе с тем Филби, сын которого, Ким, стал знаменитым советским разведчиком-нелегалом, остается одной из самых заметных фигур в целой плеяде англичан, едва ли не всю свою сознательную жизнь прослуживших на Арабском Востоке в качестве колониальных чиновников, разведчиков, военных или гражданских советников местных правителей, коммерсантов, влюбленных в арабский мир и глубоко исследовавших его, нередко принимавших ислам и оставивших после себя немало интереснейших трудов, в том числе мемуарного характера. К Филби можно отнести многие из этих характеристик. Британец был неутомимым путешественником, прославившимся тем, что сумел пересечь страшную пустыню Руб-эль-Хали, и большим любителем жизни. Элизабет Монро, автор книги «Филби Аравийский» (по аналогии с Лоуренсом Аравийским), пишет, что одной из двух причин, по которым он перестал интересоваться английскими женщинами, было то, что, став мусульманином и получив доступ к двору Ибн Сауда, «он получил возможность удовлетворить в Аравии свой сексуальный аппетит»328. Биограф даже 327

328

АВП РФ, архив Чичерина, Геджас. Письма и доклады Генконсула. Ф. 4. Оп. 12. Д. 961. № 69 за 1926 г. Л. 40–41. Monroe. Op. cit. P. 140.

165

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

утверждает, что периодически он мог получать для временных утех в качестве подарков рабынь эмиров. Даже самые дотошные биографы Филби были не всегда способны понять, когда он действовал в интересах Великобритании, когда — в интересах Ибн Сауда, а когда — в своих собственных. Он был неоднозначной фигурой и в политическом отношении. По данным той же Монро, после Второй мировой войны он разошелся во взглядах с королем по вопросу о разделе Палестины. Король говорил, что продолжение британского мандата было бы лучше, чем «триумф евреев или увеличение [территории] королевства Абдаллы (Иордании. — В. Н.)». Филби же считал, что арабский мир станет большевистским, если Великобритания будет настаивать на том, чтобы продолжать управлять некоторыми его частями329. Он вступал в бурные споры с королем, утверждая, что Советский Союз поступил мудро, поддержав раздел Палестины, в то время как монарх и вcе его придворные кипели от негодования. Одни представители саудовской элиты, пишет Монро, считали, что Филби является одновременно агентом британской специальной службы и сионистским шпионом. Другие видели в нем коммуниста — «предположение, для которого он давал некоторые основания». В качестве доказательства Монро приводит то, что Филби, как и большинство на Ближнем Востоке, серьезно воспринимал советскую кампанию по поддержке движения защиты мира или нейтралитета, в то время как на Западе ее считали «советским гамбитом». Иначе говоря, «мраку западного колониализма» противостоял «советский свет». Но имел ли Филби и на самом деле некоторые, вероятно хорошо скрываемые, симпатии к коммунизму, как его сын Ким? «В Эр-Рияде, — заключает Монро, — где коммунизм и сионизм рассматривались как пара зол, мало кто мог понять, почему Ибн Сауд терпел его компанию или даже получал от нее удовольствие»330. Все сказанное не означает, что на крупных государственных должностях в государстве Абдель Азиза Ибн Сауда в 20-е годы не было выходцев из собственно саудовских провинций (члены правящей семьи не в счет, они стояли над всеми). В частности, очень важную роль играл представитель семьи Аль Сулайман Аль Хамдан из племени аназа. К ней принадлежал личный секретарь короля Мухаммад Сулейман, а также его брат Абдалла, который в 1930 г. возглавил финансовую службу и, став в 1932 г. первым министром финансов, прослужил на этой должности до 1954 г., почти четверть века. Можно назвать также семьи Кусейби из Аль-Хасы и Али Рида из Хиджаза, а позднее также семью Бен Ладен, выходцев из Йемена (представитель этого семейства — Усама — в наше время получил известность как международный террорист). 329 330

Monroe. Op. cit. P. 227. Ibid. P. 228.

166

Глава IV. Уникальное государство

Только в 1930 г. Ибн Сауд реорганизовал свое ведомство, занимавшееся иностранными делами — департамент, — чтобы сделать его более эффективным. Его сын Фейсал теперь добавил к своему титулу вице-короля Хиджаза титул министра иностранных дел. Это по замыслу короля позволяло ему через находившегося в Мекке Фейсала более эффективно взаимодействовать с иностранными представителями, в то время как более рутинные контакты велись через проводившего большую часть времени в Джидде заместителя министра иностранных дел Фуада Хамзу331.

Попытки заключения договора и поддержка Ибн Сауда Среди неотложных задач Хакимова в 1927 г. было заключение договора с королевством. Хотя, как упоминалось выше, он направил в Москву соответствующий проект еще 4 августа 1926 г., дело не сдвинулось с мертвой точки. Вероятно, принципиального решения по этому вопросу тогда еще не было принято. В документе НКИД под грифом «совершенно секретно» под названием «Обзор по арабским странам за сентябрь — октябрь — ноябрь 1927 г.» говорилось: «Основной задачей в Хиджазе является заключение договора, который подвел бы более прочную правовую базу под наши отношения с Хиджазом. За отчетный период т. Хакимовым зондировалась почва для заключения договора, причем выяснилось, что Ибн Сауд считает возможным заключить с нами договор. Прямого предложения заключить договор Ибн Сауду мы еще не делали»332. Генконсул и на самом деле не тратил времени даром. Поясняя суть направленного в НКИД составленного им проекта такого договора, Хакимов подчеркивал, что проект рассматривает документ как общий «договор о дружбе, предусматривающий в основных чертах разрешение общих вопросов». В его основу был положен «принцип наибольшего благоприятствования». Отсюда такие положения, как взаимное представительство сторон и отсутствие упоминания об их местопребывании (ст. 1). Хакимов рассчитывал, что миссию удастся перевести в Мекку, куда немусульман не пускали, но упоминать об этом в договоре не хотел, так как стопроцентной гарантии, что советская миссия будет состоять из мусульман, не было, да и быть не могло, такое упоминание было бы для Ибн Сауда в любом случае неприемлемым. 331 332

Ryan to Rendel, 2 February 1931, FO 371/15292, E 543/282/25. Обзор по арабским странам // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 47. Л. 14.

167

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Хакимов задумал и «проникновение в Неджд», где еще не было никаких иностранных представительств. Для этого создавалось юридическое основание, как гласил проект: «Каждая из договаривающихся сторон имеет право с согласия другой стороны назначать торговых или консульских агентов и вне пункта пребывания своих дипломатических представительств» (ст. 2). Однако генконсул хорошо осознавал ту опасность, которую таил в себе принцип взаимности, заложенный в это положение. Он сам пояснял: «Дело в том, что т. наз. “мутаввифы” — т. е. проводники по священным местам, обслуживающие паломников, имеют обыкновение незадолго до сезона хаджа массами устремляться в населенные мусульманами страны для вербовки паломников. Можно опасаться и проникновения к нам этих нежелательных элементов под видом конс. агентов и т.п.». Но по задумке генконсула предовратить такое развитие событий должно было содержавшееся в проекте указание на «необходимость согласия другой стороны», которое в данном случае, естественно, она не дала бы. Вторая статья позволяла легализовать деятельность советских торгпредов в государстве Ибн Сауда. Хакимов считал, что существовала перспектива назначения здесь советского торгового агента или даже торгпреда для ведения с Аравией торговли керосином, лесом и кофе, а при необходимости можно было бы распространить торговлю на Египет. В третьей статье проекта предлагалось обеспечить гражданам каждой из двух сторон свободный въезд на территорию другой стороны. Хакимов не видел в этом никакой опасности, так как приезд в Советский Союз хиджазцев и недждийцев представлялся маловероятным. Он считал особо привлекательной для саудовцев статью четвертую, в которой заявлялось о несовместимости со свободным развитием всякой страны режима капитуляций. Вопрос о том, существовал ли в Хиджазе на тот период режим капитуляций, оставался спорным. Ибн Сауд везде подчеркивал, что такого режима не признает. «Европейские же державы, которые в 1925 г. заявили коллективно королю, что считают режим капитуляций в Геджасе существующим, в своих отношениях с Ибн Саудом обходят этот вопрос». Проект договора содержал положение, которое гласило, что всякие нормы, связанные с режимом капитуляций, «правительство СССР объявляет утратившими силу и отмененными». Сегодня, когда нам хорошо известны события, происходившие в нашей стране во время сталинских репрессий, необычной выглядит статья пятая, где автор проекта защищает права граждан СССР от их возможного попрания в Аравии: «…стороны, руководствуясь высокими принципами цивилизации и гуманности, отвергают применение судебными, следственными и иными своими органами каких-либо карательных или следственных мер, причиняющих физическое страдание или унижающих нравственное состо-

168

Глава IV. Уникальное государство

яние человека» (статья пятая). В записке Хакимов пояснял, что договор в этой части имеет целью обеспечить интересы советских граждан в Хиджазе, предусматривая «неприменение к ним пыток и избиений, применяемых здесь в процессе предварит. следствия, и членовредительства, занимающего видное место в карательной системе». Знал бы генконсул, что всего через 12 лет ему придется пройти через все круги ада в своей собственной стране, прежде чем быть расстрелянным за мнимые преступления… Проект включал положение о возможности разрешения гражданских дел с участием граждан СССР через третейское разбирательство, поскольку, разъяснял Хакимов, «местная судебная система не гарантирует от произвола и связана со взяточничеством». Важным для защиты интересов советских граждан, находившихся на территории государства Ибн Сауда, было положение о том, что «на граждан обеих договоривающихся сторон, находящихся на территории другой стороны, будут распространяться все права и обязанности, вытекающие из законов страны, в коей они находятся, за исключением военной службы и уплаты каких бы то ни было военных налогов или сборов» (ст. 6). Седьмая и восьмая статьи проекта договора регулировали торговые сношения и торгово-экономическую деятельность граждан двух стран. Генконсул придумал маневр для того, чтобы обойти существовавший в Хиджазе и Неджде запрет на приобретение иностранцами в собственность недвижимости: «Граждане… имеют право… владеть движимым и недвижимым имуществом на тех правах, что и граждане благоприятствуемого государства в соответствии с законами страны пребывания». Автор проекта рассчитывал, что, «поскольку понятие “владение” не совпадает с понятием “собственность”, а также ввиду наличия ссылки на законы страны», эта статья не должна была встретить противодействия Ибн Сауда. В переговорах с саудовцами с самого начала остро стоял вопрос об урегулировании проблемы принадлежавших советским гражданам вакуфов в королевстве. Генконсул заявлял, что их «рациональное использование могло бы принести большую пользу паломникам, приезжающим в Хиджаз, и, возможно, избавить К-во в дальнейшем от претензий этих паломников». Генконсул в то же самое время не считал возможным включать этот пункт в договор. Но неужели он, с его большим партийным опытом, не знал, что вакуфов Советское государство не признавало, а советских паломников скоро в Хиджазе вообще не будет? Знал скорее всего, но искал компромиссы: «Агентство и Генконсульство считает, однако, возможным рассматривать эти имущества как чисто благотворительные, какими они по существу являются (религиозными являются лишь мотивы их пожертвования)». Он предлагал включить соответствующие положения в девятую статью договора в одной из двух редакций. Первое — всякого рода «движимые и недви-

169

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

жимые имущества» используются в государстве Ибн Сауда «по своему прямому назначению под контролем дипломатического представителя СССР». Второе — они используются по прямому назначению и «находятся в заведывании комитета, избранного гражданами СССР, проживающими в пункте нахождения имущества (при участии местного правительства) под контролем дипломатического представителя СССР». Как будет показано ниже, эта попытка Керима Абдрауфовича помочь своему государству достичь взаимопонимания с Ибн Саудом по одному из самых острых вопросов двусторонних отношений в дальнейшем дорого обошлась дипломату. Агентство и генконсульство считали необходимым включить в текст договора пункт еще об одном спорном вопросе — о перерегистрации советских граждан. Очевидно, что Хакимов, воодушевленный оказанным ему доверием и настроенный на креативный подход к своей работе на благо Советского государства, которому он был всецело предан, хорошо поработал над текстом проекта и, судя по всему, гордился им. В дальнейшем проект был переработан, но лишь в феврале 1927 г. представлен на рассмотрение коллегии наркомата. Кстати, именно в это время произошло такое важное событие в развитии отношений СССР с государством Ибн Сауда, как обмен нотами, который официально оформил установление между ними дипломатических отношений. В послании наркома королю Хиджаза и султану Неджда говорилось333, что Советское правительство с глубоким удовлетворением ознакомилось с обменом нотами, который имел место между Ибн Саудом и представителем СССР Хакимовым 16 и 19 февраля 1926 г. в Мекке: «Мы убеждены, что стоящие перед Вашим Величеством огромной важности задачи в области внешней и внутренней политики, благодаря личным качествам и выдающейся энергии Вашего Величества, будут с успехом выполнены на благо арабского народа. Мое правительство будет очень счастливо, если Ваше Величество примет скромные подарки, которые явились бы напоминанием о факте установления дипломатических отношений между Вашим Величеством и Правительством Союза Советских Социалистических Республик. Мы убеждены, что в силу благожелательного и внимательного отношения Вашего Величества к представителю СССР работа последнего в общих интересах будет облегчена, и что дружественные отношения, столь счастливо установленные между двумя странами, будут все больше укрепляться на благо арабского народа и народов Союза Советских Социалистических Республик». 333

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 969, № 69 за 1926 г., архив Чичерина, Геджас. Разное. Л. 3.

170

Глава IV. Уникальное государство

Ответ короля, получившего от Хакимова подарки Советского правительства, был таким: «Я получил через Вашего представителя Керим-бея Хакимова Ваше почтенное письмо о тех дружеских чувствах, которые питает Ваше Правительство по отношению к нам, и которые служат укреплению хороших взаимоотношений между моим и вашим правительствами. Пользуюсь случаем, чтобы выразить свое глубочайшее удовлетворение по поводу этих дружеских отношений, искренно установившихся между двумя правительствами. Равным образом пользуюсь случаем поблагодарить Ваше Превосходительство за те прекрасные подарки, которыми Вы благоволили нас почтить через посредство Вашего представителя Керима Хакимова. О нем же я могу отозваться с похвалой и засвидетельствовать его тактичность и умелое обращение во всем, что всемерно содействует дружеским отношениям между двумя странами»334. Что же касается проекта договора, подготовленного Хакимовым, то по какой-то причине он был положен под сукно, и советское руководство вернулось к нему лишь тогда, когда заключить свой договор с Ибн Саудом удалось англичанам. Но они тоже не торопились: договор был подписан в мае 1927 г., а ратифицирован британским парламентом только 17 сентября. Судя по всему, Лондон задерживал ратификацию, рассчитывая добиться более выгодного для себя решения спорных вопросов. Активность англичан вызвала обеспокоенность в Москве. Как считали в НКИД, в качестве своего достижения Лондон мог рассматривать включение в договор взятое саудовцами обязательство не допускать на своей территории действий, враждебных Англии. В качестве же неудачи английской дипломатии виделся пункт договора, «где Сауд соглашается на границу, оставляющую Акабу за Трансиорданией, но заявляет, что не считает это окончательным решением вопроса и оставляет за собой право требовать пересмотра границы»335. Продвигая проект договора, Карахан 31 января 1927 г. писал в совершенно секретном докладе И.В. Сталину336 (копии были направлены членам Политбюро ЦК, членам коллегии НКИД и Менжинскому): «Сохранение и развитие наших взаимоотношений с Геджасом имеет серьезное значение как для нашей внешней политики на мусульманском Востоке, так и для нашей внутренней политики в отношении мусульман СССР. Геджас является единственной из арабских стран, с которой у нас установлены нормальные отношения, своего рода мостом между СССР и другими арабскими странами. Для установления наших связей с другими арабскими и африканскими странами (Египет и Абиссиния) Геджас является удобной базой. 334

335 336

29 шавваля 1344 г. АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 969, № 69 за 1926 г., архив Чичерина, Геджас. Разное. Л. 9. Обзор по арабским странам, июль 1927 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 47. Л. 14. Карахан — Сталину. Ф. 04. Оп. 12. П. 69. Д. 975. Л. 1–2.

171

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Не менее важное значение имеет Геджас в качестве наблюдательного пункта на Аравийском полуострове, где сосредоточены серьезные стратегические и политические интересы Англии (Суэцкий канал, арабское движение, панисламизм), и где в самое последнее время отчетливо проявляются англо-итальянские противоречия (борьба за Асир между Йеменом, за которым стоит Италия, и Геджасом, который англичане стремятся использовать для того, чтобы помешать экспансии Йемена в сторону Асира). И, наконец, самое серьезное значение имеет для нас возможность непосредственного наблюдения за процессами, происходящими в Мекке — центре панисламистского движения, которое англичане пытаются использовать против нас и на которое, как показал опыт посылки в Геджас делегации советских мусульман, мы имеем возможность влиять в желательном для нас направлении». Понятно, что руководство было воодушевлено нужными для Москвы результатами всемирного мусульманского конгресса в Мекке и фактическим провалом конгресса в Каире, однако в дальнейшем, как будет показано, возможности оказать влияние через мусульманские каналы уже не использовались или использовались в малой степени. Далее в письме также говорилось: «На ряде конкретных вопросов (мекканский конгресс, парижская санитарная конференция, установление связей между Геджасом и Турцией, анти-ваххабитская кампания в Персии) выявилась взаимная заинтересованность СССР и Геджаса в укреплении существующих отношений. В настоящее время англичане ведут с Ибн Саудом переговоры о заключении договора. Учитывая, что заключение договора между СССР и Ибн Саудом в качестве короля Геджаса и султана Неджда и присоединенных областей может оказаться затруднительным после того, как будет достигнуто соглашение между Ибн Саудом и англичанами, НКИД считает необходимым в возможно более срочном порядке приступить к переговорам о заключении договора о дружбе с Геджасом. ...Препровождая одобренный Коллегией НКИД текст проекта договора о дружбе с Геджасом, НКИД просит санкционировать вступление в переговоры с Геджасом на основе этого проекта».

Оценки международных позиций Ибн Сауда Все сказанное лишний раз подтверждает то, что на Кузнецком Мосту, развивая отношения с Ибн Саудом, продолжали фокусировать внимание на действиях Лондона. Прежде всего в этом ракурсе рассматривались контакты саудовского правителя с другими европейскими державами. В инструкции

172

Глава IV. Уникальное государство

НКИД от 31 октября 1926 г. говорилось о том, что политика Ибн Сауда в данное время проходила под знаком интенсивного расширения и закрепления его международных связей337. Обращалось внимание генконсула на показательную в этом плане поездку эмира Фейсала в Европу. Характерно, что НКИД за его посещением европейских государств, находящихся между собой в антагонистических отношениях, видел внешнеполитический маневр короля: «Сауд вступил на путь правильной для каждого слабого восточного государства политики использования международных противоречий для того, чтобы поднять свое международное значение и создать для себя максимально выгодные условия при переговорах об урегулировании спорных или просто неразрешенных вопросов между Геджасом и отдельными странами Европы». Генконсулу предписывалось информировать центр о результатах поездки эмира Фейсала во Францию. «В настоящее время Франция, по-видимому, не может явиться для Сауда серьезной опорой против английской агрессии»338. Однако ситуация, по оценке руководства НКИД, могла измениться: «Франция сможет снова перейти к более решительному, чем в данное время, отстаиванию французских интересов на Востоке в противовес английским», хотя тут же утверждалось, будто «Франция обнаруживает мало интереса к арабским делам». Из депеши следует, что советское дипломатическое ведомство, видимо, продолжало рассматривать Ибн Сауда в качестве представителя арабского национально-освободительного движения, способного поддержать это движение и в других странах, но при этом «Сауд еще долгое время не сможет играть серьезной роли в национально-освободительном движении Сирии, от которой он отделен английским коридором»339. На примере этих оценок можно еще раз убедиться в том, что отраженная в них весьма прагматическая политика СССР в Аравии в целом контрастировала с гораздо более идеологизированным подходом советского руководства к Египту и Палестине, а также другим странам Машрика, где лидеры партии большевиков видели возможную базу для пролетарского революционного движения и поэтому ориентировались на создание там коммунистических партий и их поддержку. Нелишне напомнить, что «линия Коминтерна» в Аравии практически не просматривалась, что было связано не только с неготовностью аравийского общества к появлению этого движения и поддержке его идей, но и с тем, что в движении аравийских эмиров для Советской России был важнее антианглийский, освободительный потенциал. Противоречие между реалистической ориентацией на государственные ин337 338 339

Пастухов — Хакимову. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 3. Д. 26. Л. 26. Там же. Там же.

173

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Афганский падишах Аманулла-хан (сидит 5-й слева), М.И. Калинин (6-й слева), А.С. Енукидзе (7-й слева) и сопровождающие их лица во дворе Кремля. Сидит 2-й слева – Б.М. Шапошников. РГАСПИ тересы при проведении внешнеполитического курса и идеологически мотивированным подходом сохранялось практически на протяжении всего существования СССР и находило свое выражение в дальнейшем даже в тщательно разработанных с помощью научного сообщества теоретических построениях, вроде теорий национально-демократической революции или некапиталистического развития, трех потоков мирового революционного движения, а позднее также и социалистической ориентации, позволявших минимизировать или даже игнорировать фактор местных коммунистов в некоторых регионах Востока, подчинить его сугубо прагматической поддержке зачастую даже антикоммунистически настроенных «национальных демократов», но зато выступавших против Запада. Уже в 1926 г. генконсульство развернуло чрезвычайно активную работу в Хиджазе по всем направлениям, которые в инструкциях из Центра были обозначены как важные. Они предписывали Хакимову целенаправленно оказывать влияние на Ибн Сауда и его окружение с целью побудить их к принятию выгодных для Москвы решений. Здесь заслуживает упоминания, во-первых, директива под грифом «совершенно секретно» о действиях против вступления Хиджаза в Лигу Наций, во что короля, как предполагали (пока еще не совсем обоснованно) в Москве, будто бы хотела втянуть Англия. В ней говорилось: «За последнее время усилились слухи относительно предстоящего вхождения Хиджаза в

174

Глава IV. Уникальное государство

Лигу Наций. Та же “Мокаттам”340 (3/IX) советует Ибн Сауду войти в Лигу Наций, где он “в комиссии по мандатам сможет содействовать разрешению палестинского вопроса”. Газета предостерегает Сауда от повторения ошибок Хусейна, который отказывался признавать версальский договор и мандаты, и указывает на необходимость сближения с Европой»341. Карахан признавал, что НКИД еще не знал, «действительно ли Англия стремится вовлечь Сауда в Лигу», или же речь шла только о том, чтобы скомпрометировать его, уговорив признать Версальский договор и мандаты Лондона и Парижа: «Но мы должны уже теперь занять отрицательную позицию в отношении возможности вхождения Сауда в Лигу и уже теперь в осторожной форме разъяснить ему невыгодность такого шага с точки зрения его интересов»342. Далее пояснялось, почему вхождение в Лигу не соответствовало интересам короля, которые, в частности, состояли в задаче получить Акабу, Маан и Хиджазскую железную дорогу: «Лига не защитит Сауда от английской агрессии, а, наоборот, облегчит Англии проведение ее агрессивных планов. Лига Наций, конечно, не поможет Сауду получить Акабу и Маан и Хиджазскую железную дорогу». Во-вторых, генконсульству предписывалось проводить линию на поддержку позиций Ибн Сауда в мусульманском мире, где он рассматривался как один из немногих лидеров, стремящихся проводить независимую от Англии политику. В-третьих, предусматривалось проведение политики ослабления антиваххабитских настроений в Персии и примирение Ибн Сауда с иранцами, лежащей в русле курса Москвы на укрепление его позиций в исламском мире. Нелишне напомнить, что примирения саудовцев с иранцами так и не произошло до сих пор: ваххабитско-шиитские вероучительные разногласия не только не смягчились, но, напротив, стали еще острее, и на них сегодня накладывается геополитическое соперничество между двумя крупными исламскими державами с разными моделями развития.

340 341 342

Аль-Мукаттам, 3 сентября 1926 г. Карахан — Хакимову, 31 октября 1926 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 3. Д. 26. Л. 24. Там же. Л. 25.

Глава V

Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

Москва продолжает защищать Ибн Сауда Инструктируя Хакимова, Карахан констатировал: «К настоящему времени нам удалось добиться в Персии некоторого перелома в антиваххабитской кампании». Российские дипломаты в работе с персидским монархом Реза-шахом в этом направлении апеллировали к его заинтересованности в ослаблении оказывающих давление на правительство собственных клерикалов, «которые пытаются нажить себе на “ваххабитских зверствах” политический капитал и усилить таким образом свои позиции во внутренней политике»343. Одним из инструментов воздействия на Тегеран было интервью главы делегации мусульман СССР, председателя Центрального духовного управления мусульман Ризаэтдина Фахретдинова344 после проведения Всемусульманского конгресса, состоявшегося в Мекке 7 июня — 5 июля 1926 г., о котором пойдет речь ниже. Муфтий, в частности, говорил о том, что вопрос о разрушенных солдатами Ибн Сауда куполах на надгробных памятниках, «не имеющий, по существу, серьезного значения с точки зрения религиозной, был искусственно раздут некоторыми кругами 343 344

176

Карахан — Хакимову, 31 октября 1926 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 3. Д. 26. Л. 24. Фахретдинов Ризаэтдин (1859–1936) — активный участник обновленческого движения в российском исламе в конце XIX — начале XX в. После окончания медресе стал в 1879 г. сельским учителем, с 1897 г. — имамом местной мечети. В 1891 г. был назначен казыем Оренбургского магометанского духовного собрания в Уфе. В 1906 г. покидает должность казыя и переезжает в Оренбург, где издает журнал «Шура» и газету «Вакыт». С 1918 г. он вновь в Уфе, где занимает должность казыя, а с 1922 г. становится верховным муфтием, главой Центрального духовного управления мусульман России. Решительно протестовал против ограничения советскими властями религиозной жизни мусульман.

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

Г.В. Чичерин и Л.М. Карахан мусульманского мира и служил поводом для провокационных нападок на геджасское правительство. Действительно, в Геджасе имеются разрушенные купола, но разрушены они были во время военных действий»345. Это интервью было перепечатано всеми основными периодическими изданиями Персии. В НКИД полагали, что именно благодаря мероприятиям, проведенным советскими дипломатами, «правительственными кругами Персии приняты меры к тому, чтобы начать контр-кампанию против антиваххабитских выходок персидских клерикалов»346. Теперь Москва планировала уговорить Ибн Сауда выступить с заявлением по этому вопросу, которое должно было успокоить персов. Хакимова информировали, что советский посол в Тегеране Славуцкий347 «согласовывает сейчас с персидским правительством вопрос о том, в какой форме желательна декларация Сауда»348. Сколь бы удивительным с позиций сегодняшнего дня ни было представить себе, чтобы Советский Союз выступал в роли защитника ваххабитов во всем исламском мире, тем не менее тогда это было именно так. Одна345

346 347

348

Интервью Ризаутдина Фахретдинова // РГАСПИ. Ф. 17 «ЦК РКП(б) — ЦК КПСС». Оп. 85 «Секретный отдел» (1926–1934). Д. 171. Л. 44. Карахан — Хакимову, 31 октября 1926 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 3. Д. 26. Л. 25. Славуцкий Михаил Михайлович (1898–1943) — советский дипломат. В Гражданскую войну воевал в Красной Армии. В 1919–1920 гг. был секретарем центрального бюро заграничной турецкой компартии, представлял ее на конгрессе Коминтерна. Работал в Афганистане, Иране, генконсулом в Харбине, в 1937–1939 гг. полномочный представитель СССР в Японии, по своей инициативе оставил дипломатическую службу, служил в Наркомпросе, в 1943 г. отказался от предложения возглавить Советский Красный Крест и от должности посла СССР в Турции. Карахан — Хакимову, 31 октября 1926 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 3. Д. 26. Л. 25–26.

177

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ко 25 сентября 1926 г. «всеиндийская мусульманская конференция» в Лакхнау349, которая объединила почти все мусульманские организации Индии, «в своих резолюциях осудила разрушение Саудом памятников и проявление ваххабитами нетерпимости к остальным толкам, заявляя, что индийские мусульмане не признают Сауда королем Хиджаза»350(см. об индийских халифатистах ниже). Они потребовали восстановления независимого правительства Хиджаза. В одной из резолюций они даже призвали отложить хадж до тех пор, «пока в Хиджазе не будет обеспечена свобода отправления религиозных обрядов для всех мусульман»351. Можно допустить, что симпатии советских политиков к ваххабизму были в какой-то мере порождены существовавшим после Первой мировой войны на Западе представлением об этом движении (если предположить, что в Москве с ним были знакомы) как о социалистическом, требующем, как писал британский политический офицер в Багдаде, «чтобы богатые поделились своим имуществом с простонародьем. Известно несколько случаев, когда шейх, владевший верблюдами, должен был отдать их своим последователям»352. Представители противостоящих Ибн Сауду сил в Аравии убеждали английских военных и колониальных чиновников в том, что ваххабиты были своего рода «исламскими большевиками». Сын шерифа Хусейна, король Ирака Фейсал, прямо связывал движение ихванов с большевистской революцией в России. В письме генералу Алленби он утверждал, что «бунтарские движения в Афганистане, Египте, вечно беспокойном индийском государстве и бурлящий фрагмент в других азиатских странах показывают, что там претворяется в жизнь хорошо организованный план»353 (знал ли он о выдвигавшихся в недалеком прошлом предложениях некоторых радикал-коммунистов Востока о революционном воен349

350 351 352

353

Лакхнау — в настоящее время столица индийского штата Уттар-Прадеш, в которой, по переписи 2011 г., 26% населения составляют мусульмане. В рассматриваемый период был одним из главных религиозных центров индийских мусульман, особенно шиитов. В 1856–1857 гг. являлся одним из центров Великого народного восстания. Участники всеиндийской конференции представителей мусульманского сообщества, состоявшейся в Лакхнау в сентябре 1919 г., после подписания 10 августа того же года Севрского мирного договора, предусматривавшего раздел потерпевшей поражение в войну Османской империи, провозгласили 17 октября «днем халифата». Карахан — Хакимову, 31 октября 1926 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 3. Д. 26. Л. 26. Там же. Letter from the Politicаl Officer, Muntafik Division, Nasiriyah, to the Civil Commisioner, Bagdad, 12 May 1919. British Public Record Office, MSS, Foreign Office, Vol. 4147, Document № 118698. Letter from Prince Faysal to Sir General Allenby. Cairo, 1919. British Public Record Office, MSS, Foreign Office, Vol. 4146, Document № 108194; цит. по: Habib, J. Ibn Saud. Warriors of Islam. Riyadh: Mars Publishing House, 1997. P. 47.

178

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

ном походе через Афганистан в Индию?). Согласно докладу офицера английской военной разведки, его источник в Мекке, «Сейид», утверждал, что «лучшим способом пропаганды большевизма в исламских странах является пропаганда ваххабизма, который является улучшенной формой исламского большевизма…»354. Cегодня такое уподобление выглядит по меньшей мере забавным. Но тогда многие английские колониальные чиновники верили в небезосновательность сравнения ваххабизма с большевизмом и вслед за аравийскими противниками Ибн Сауда проводили подобные параллели. Английский верховный комиссар в Египте сэр Реджинальд Уингейт355 считал: «Король Хусейн… возможно, имеет основания к тому, чтобы рассматривать Неджд как “большевистский” фактор в аравийской политике и верить в существование секретной пропаганды, которая работает против него и нас»356. Пищу для сравнения ихванов с большевиками давали их действия по разрушению мест поклонения могилам святых, хотя они, как известно, были вызваны неприятием ваххабитами культа святых как не соответствующего «истинному исламу». Если уж сами английские чиновники в те годы вплоть до завоевания Ибн Саудом Хиджаза видели в ваххабитском движении силу, враждебную Англии, то нельзя отрицать, что советские политики могли иметь достаточно оснований, чтобы попытаться использовать его антианглийский потенциал. Правда, как уже говорилось, к середине 1920-х годов англичане пересмотрели свою прежнюю политику безусловной поддержки шерифа Хусейна и, убедившись в силе позиций Ибн Сауда, решили сначала взаимодействовать с ним, а затем сделать на него ставку. Касаясь вопроса о вступлении государства Ибн Сауда в Лигу Наций, нельзя не заметить, что советские дипломаты, вероятно, не обладали достаточной информацией о саудовско-английских дипломатических контактах на эту тему для того, чтобы реально оценить существовавшую ситуацию. Достаточно сказать, что этот вопрос не решался довольно долго, он особенно активно дебатировался в Лондоне в 1930 г., хотя формально бывший правитель Хиджаза Хусейн был, как мы помним, в прошлом приглашен в эту организацию. На первый взгляд препятствий для принятия Ибн Сауда не было, тем более что в Лигу вступили такие государства, как Эфиопия, что особен354

355

356

Letter from Prince Faysal to Sir General Allenby. Cairo, 1919. British Public Record Office, MSS, Foreign Office, Vol. 4146, Document № 108194; цит. по: Habib, J. Ibn Saud. Warriors of Islam. Riyadh: Mars Publishing House, 1997. P. 148. Уингейт, сэр Реджинальд (Wingate, Sir Reginald, 1861–1953) — английский генерал и колониальный администратор, с 1899 г. преемник лорда Китченера в качестве генерал-губернатора Судана и сирдара египетской армии, в 1917 г. сменил Макмагона на посту верховного комиссара Египта, был смещен в 1899 г. Letter to the Rt. Honourable Arthur James Balfour from Reginald Wingate, British High Commissioner, 3 October 1918. British Public Record Office, MSS, Vol. 3390, Document № 177596.

179

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

но задевало аравийского монарха. Главной преградой было одно — сохранение рабства в саудовском государстве, но были и другие (см. об этом далее). Так или иначе, вопрос о противодействии нападкам на Ибн Сауда оставался на повестке дня советской дипломатии. Это неудивительно, коль ско-

Дом, где располагалась советская миссия в Джидде

180

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

ро саудовское движение рассматривалось как национально-освободительное, а Индия была английской колонией, и, соответственно, мусульмане этой страны не могли быть независимыми в своих решениях, выполняя заказ Лондона, как считали в НКИД. Руководство советского внешнеполитического ведомства отмечало, что индийские мусульмане решили послать в разные мусульманские страны делегацию для работы против Ибн Сауда. На антисаудовской почве произошло сближение «различных направлений индийского мусульманства». Противоборство мусульманских общин разных стран ярко проявилось в закулисных интригах вокруг идеи всемусульманских конгрессов. В качестве реакции на такие болезненные для многих мусульман события, как ликвидация Османского халифата в 1924 г. и секуляристская революция Ататюрка, в исламском мире стало набирать силу халифатистское движение, ставившее целью восстановление, точнее — создание нового халифата. При анализе этого явления речь должна идти в более широком смысле о движении за объединение мусульман на освободительной, антиколониальной и в значительной мере антизападной основе. Арабская интеллигенция сыграла основную роль в становлении этого направления в общественной мысли мусульманских стран в конце XIX — начале XX в. Идеи возрождения ислама и сплочения мусульман находили свое выражение в призывах к созыву всемусульманских конгрессов, с которыми выступали религиозные и общественные деятели различной ориентации. Краткий экскурс в историю не будет лишним для понимания ситуации в Аравии после Первой мировой войны.

Из истории всемусульманских конгрессов и халифатистского движения Идея проведения всемусульманских конгрессов появилась задолго до ликвидации халифата Османов, но была так или иначе сопряжена с чрезвычайно важной для ислама концепцией халифата. Хотя османские султаны с 1516 г. одновременно обладали титулами халифов (первым стал носить этот титул Селим I), их право на верховную духовную власть в мусульманском мире поддерживалось далеко не всеми мусульманами. Поскольку они не происходили из племени курейшитов, султаны всегда, а особенно в период заката империи, нуждались в легитимации своих притязаний на халифат. Хотя, как справедливо отмечал известный американо-израильский исследователь истории мусульманских конгрессов Мартин Крамер, «теория халифата в том виде, в каком она циркулировала в Османской империи, вряд ли содержала аллюзию к курейшитско-

181

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

му происхождению и выборности, которые были заменены утверждением священного закона и воинственной защитой ислама как действенными критериями для подтверждения любых притязаний на исламский халифат»357. Халифат османских султанов, как и саму идею сплочения всех мусульман, подрывали острые противоречия между суннитами и шиитами, причем это касалось в первую очередь отношений Турции с ее ближайшим соседом и соперником — Персией. Говоря о враждебности между этими двумя основными направлениями в исламе, английский востоковед Э.Г. Браун писал, как один персидский дервиш в Хои в северо-западной Персии хвастался ему, что вместе со своими товарищами-дервишами сопровождал русскую армию во время русско-турецкой войны, помогая русским своими молитвами358. Тем не менее, в чем сходились многие западные востоковеды, экспансия Запада в исламский мир заставила суннитов и шиитов, пусть и на короткое время, помириться, отодвинув свои доктринальные разногласия. Сомнения в легитимности халифата Османов высказывались уже в 70-х годах XIX в. Одним из первых его публично подверг сомнению выступавший за освобождение Египта от колониальной зависимости не очень известный английский поэт викторианской эпохи Уилфрид Блант359, которого М. Крамер называет «социальным неконформистом и политическим романтиком». Мы знаем, что такие идеалисты-романтики, находившие очарование в суровой жизни Хиджаза того времени, которую они противопоставляли роскоши и блеску Константинополя, и зачастую воодушевленные исламскими ценностями, бывало, встречались среди англичан. При всем этом большинство из них верно служили имперским интересам Британии. После возвращения в Англию в 1879 г. Блант развивает свои идеалистические построения, возлагая на турок ответственность за упадок ислама, реформировать который, как он утверждал, можно было только под эгидой арабов, и выступая за перенос халифата из Стамбула в Мекку, из дома Османа к арабам-курейшитам 360. Идеи Бланта о реформах ислама и халифате нашли поддержку у известнейшего египетского мусульманского мыслителя-реформатора, ставшего в 1899 г. верховным муфтием Египта, Мухаммада 357

358

359

360

Kramer, Martin S. Islam Assembled: The Advent of the Muslim Congresses. NY: Columbia University Press, 1986. P. 2. См. также: Gibb, H.F.R. Studies on the Civilization of Islam, eds. Stanford Shaw and William Polk. Boston, 1961. P. 141–150. Browne, E.G. Pan-Islamism // Lectures on the History of the Nineteenth Century / F.A. Kirkpatrick (ed.) Cambridge: Cambridge University Press, 1904. P. 323. Blunt, Wilfrid Scawen (1840–1922), см.: My Diaries, 2 Vols. London, 1920; см. о нем: Long fold, E. A Pilgrimage of Passion: The Life of Wilfrid Scawen Blunt. London, 1979. Kramer. Op. cit. P. 10.

182

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

Абдо361, с которым британский поэт познакомился в 1881 г.362 Другой близкий к Абдо реформатор, Рашид Рида363, в 1898 г. начал издавать религиознополитический журнал «Манар», в первом номере которого была изложена идея созыва конгресса, которую султан-халиф Абдул Хамид не поддержал. А бывший сотрудник британского министерства по делам Индии Джордж Бердвуд (1832–1917) в серии писем в газету «Таймс» еще в 1877 г. называл османский халифат «узурпацией», утверждая, что он по праву должен принадлежать мекканскому шерифу и мусульмане «должны начать свое перерождение с избрания шерифа Мекки халифом Ислама»364. Единомышленником Бланта стал подружившийся с ним британский дипломат Джеймс Зохраб, назначенный консулом в Джидду в 1878 г.365 Зохраб в январе 1880 г. в одной из своих депеш убеждал Форин-офис в том, что мекканский шериф как прямой потомок пророка Мухаммада имел больше веса в исламском мире, чем османский халиф366. Консул даже выступал за «отделение Хиджаза от Османской империи и его аффилиацию с Британской империей, что в этом случае было бы завидной позицией для влияния на мусульман в Индии и везде»367. Кроме того, он утверждал, что обнаружил в Хиджазе некую «разветвленную подпольную организацию из мусульман всех национальностей, целью которой было восстановление халифата арабов Хиджаза»368, а шериф Мекки «так же хорош для мусульман, как папа для римско-католической церкви»369. Однако эти призывы в то время, когда Османы укрепляли свои позиции в Хиджазе, благосостояние которого зависело от субсидий из Константинополя, а шериф, назначаемый султанами, не имел ни реальной власти, ни высокой репутации в мусульманском мире, были сильно оторваны от действи361

362 363

364 365 366 367 368 369

Абдо, Мухаммад (1849–1905) — знаменитый египетский общественный и религиозный деятель, просвещенный реформатор ислама, верховный муфтий Египта в 1899–1905 гг., ученик и соратник другого популярнейшего реформатора и идеолога панисламизма, Джамал ад-Дина аль-Афгани (1839–1897), вместе с которым он основал в Париже общество аль-Урувва аль-Вуска («Теснейшая связь») и получившую широкую известность газету под тем же названием. Kramer. Op. cit. P. 26. Рида, Мухаммад Рашид (1865–1935) — сирийско-египетский общественный и религиозный деятель, реформатор ислама, по взглядам близкий к салафитам, которого считают предтечей «Братьев-мусульман», автор тафсира (толкования Корана). Родился в османской Сирии, в городе Каламуне близ Триполи, переехал жить в Египет, выступал за возрождение Арабского халифата, государства, которое жило бы по законам шариата. The Times, June 25, 1877. См. о нем: Kramer. Op. cit. P. 13–17. FO 78/3131, January 9, 1880. Kramer. Op. cit. P. 13. FO 78/3314, February 1881. Zohrab to Alston, FO 78/3131, January 12, 1880.

183

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

тельности. В то же время этот экскурс в историю позволяет лучше понять амбиции шерифа Хусейна во время Первой мировой войны: мечта о восстановлении хашимитского халифата, покоящаяся на убежденности в священном праве потомков пророка на власть, лежала в основе его планов. Можно предположить, что получить признание в качестве халифа для Хусейна было не менее важно, чем стать королем в части арабского мира. Если перенестись в наше время, то надо заметить, что, по наблюдению автора этой книги, некоторые представители рода Хашимитов и сегодня испытывают грусть по поводу утраты контроля над Хиджазом, происшедшей около сотни лет назад, хотя и не демонстрируют это публично. Даже через десятки лет после описываемых событий англичане опасались «хашимитского реваншизма». Перечитывая депеши вышеназванных чиновников, хранящиеся в Национальном архиве Великобритании в лондонском районе Кью-Гарденс, трудно отделаться от мысли о некоторой необычности практики, когда обладавшие формальным дипломатическим статусом лица позволяли себе в официальной переписке (и не только) выступать с довольно рискованными предложениями по поводу региональной политики Лондона. Нетрудно предположить, что их позиция была навеяна беседами с наиболее яркими, неординарными представителями арабской интеллектуальной элиты и не могла не сказываться на их повседневной работе. Визы, которые ставили на их депешах начальники, далеко не всегда были благоприятными, что очень напоминает ситуацию в советском дипломатическом и иных ведомствах того времени. Что же касается идеи созыва всемусульманского конгресса, то она, по М. Крамеру, впервые стала известной в письменной форме благодаря все тому же У. Бланту, который активно распространял ее среди влиятельных мусульман. Концепция проведения всемусульманского конгресса была соединена с халифатским проектом и в концепции известного арабского мыслителя сирийского происхождения Абдеррахмана аль-Кавакиби (1854–1902), который, как принято считать, впервые детально описал такой воображаемый конгресс в своем ставшем популярным в арабском мире трактате «Умм альКура»370, который он опубликовал под псевдонимом «ас-Сейид аль-Фурати» («Господин с Евфрата») в Каире в 1900 г. Аль-Кавакиби выдвинул требование, чтобы существовавший османский халифат был заменен на арабский курейшитский с центром в Мекке «в тесной смычке с всемусульманским конгрессом»371. Можно ли назвать эту концепцию панисламистской? С некоторыми оговорками — безусловно. 370

371

Умм аль-Кура (араб.) — «Мать городов», общепринятое в исламском мире название Мекки. Kramer. Op. cit. P. 30.

184

Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

Султан-халиф Необходимо вспомнить и попытку созвать всемусульманский конгресс, предпринятую лидерами Комитета «Единение и прогресс»372. После того как в Турции в 1918 г. младотурки были разгромлены кемалистами, оставшиеся на свободе лидеры и активисты партии уехали в Европу и создали там Лигу исламских революционных обществ (другой встречающийся перевод названия — «Общество единства революции с исламом») во главе с апологетом панисламизма и пантюркизма Энвером-пашой373 (1881–1922), которая в 1921 г. собрала в Москве небольшое число (немногим более десятка) исламских представителей. На этом не очень масштабном мероприятии участники договорились о регулярном проведении в будущем таких конгрессов и о создании филиалов Лиги. В Хартии Лиги говорилось: «Задача Общества — сделать мусульман, которых используют в качестве рабов, порабощенных и угнетаемых империалистами и капиталистами, хозяевами своей собственной судьбы под руководством Турции; утвердить их свободную и независимую организацию в русле их национальной культуры и освободить их из плена. Целью Общества является создание организации, необходимой для выполнения вышеназванной задачи путем духовного возрождения и объединения мусульман. В тех местах, где мусульмане составляют меньшинство, Общество будет пытаться обеспечить их гражданские 372

373

Иттихад ве теракки — созданное в 1889 г. сначала общество, затем партия младотурок, выступавших за свержение султана Абдул Хамида II и возвращение к конституции 1867 г., которые в 1908 г. совершили в Турции вооруженный переворот. Энвер, Исмаил, известный как Энвер-паша (1881–1922) — турецкий военный и политический деятель, один из лидеров младотурецкой революции 1908 г., военный министр Османской империи во время Первой мировой войны, идеолог пантюркизма, один из руководителей басмаческого движения в Центральной Азии. В 1903 г. окончил Военную академию Генштаба, после победы младотурок провозгласил восстановление конституции 1876 г., в 1909–1911 гг. был военным атташе в Германии, восторгался германской армией. В 1913 г. организовал переворот, после которого в стране стал фактически править триумвират в составе Энвера-паши, Талаат-паши и Джемаль-паши, во время Первой мировой войны занимал пост заместителя главнокомандующего, каковым был сам султан. Являлся одним из организаторов армянского геноцида. В 1918 г. бежал в Германию. В 1920 г. приехал в Москву, делал заявления о союзе с большевизмом, в 1921 г. был направлен советскими властями в Бухару для участия в переговорах с местным духовенством, но вскоре решил поднять антибольшевистское панисламистское восстание, после объединения с басмачами стал главнокомандующим всеми басмаческими отрядами, в 1922 г. был убит в бою с бригадой Красной Армии недалеко от г. Бальджуана (современный Таджикистан, Хатлонская область), место его захоронения стало мазаром Хазрати-шаха. В 1996 г. его прах был передан президенту Турции Демирелю экс-премьер-министром Таджикистана, выходцем из Куляба И. Хаёевым.

185

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Радек Карл Бернгардович. РГАСПИ

права»374. Руководство ВКП(б) и НКИД наивно считало, что благодаря популярности идей пантюркизма, которые проповедовал Энвер-паша, на том этапе тесно сотрудничавший с большевиками, его можно использовать в борьбе с басмачами в Туркестане. М. Крамер пишет об известной организованной еще в 1918 г. в Германии немецкими посредниками встрече между лидерами Комитета и секретарем Коминтерна Карлом Радеком, решившим, что после разгрома организации они могли «служить целям советской политики в мусульманских землях. Поставленная задача не очень заметно отличалась от той, которую ставил перед собой Комитет “Единение и прогресс”: распространение антиимпериалистической и, в особенности, антибританской пропаганды, подаваемой в исламской оболочке, на территории Анатолии, Плодородного Полумесяца, Ирана, Афганистана и Индии. Мало кто в то время задумывался о парадоксальности существования чисто исламского движения, направляемого из Москвы под эгидой Советов»375. На самом же деле не было ничего парадоксального в том, что мусульмане симпатизировали Советской России, руководители которой опубликовали тайные договоры Антанты, объявили войну империалистам и поддержали лозунги самоопределения мусульманских народов376. Радек пригласил в Россию двух лидеров Комитета, один из которых — Талаат — отказался приехать, а другой — Энвер-паша — приехал с частью своих единомышленников в 1920 г. 374

375 376

Karabekir, K. Istiklâl Harbimizde: Enver Paşa ve Ittihat Terakki Erkâni. Istanbul, 1967. P. 123–125. Цит. по: Kramer. Op. cit. P. 175. Ibid. P. 70. Ibid. P. 2.

186

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

Энвер-Паша (справа), сидя на ступеньке вагона, делает наброски карандашом. Слева – Хаки Исмаил – делегат II Конгресса Коминтерна от Турции во время остановки по пути в Баку. РГАСПИ

В Британской Индии халифатистское движение появилось во время Первой мировой войны с целью защиты турецкого султана-халифа, а также в рамках решения задач, стоящих перед индийскими мусульманами в местной политике377. Симпатии халифатистов к туркам были связаны с широко распространенными антианглийскими настроениями, само его существование говорило о возможности освобождения от колониальной зависимости. Кроме того, по мнению американской исследовательницы Г. Минолт, «халифат символизировал собой извечное превосходство исламского права в мире. Для получивших западное образование умеренных [деятелей] он воплощал принципы свободы и самоопределения народов. Для радикалов он был воплощением невозможности заимствования западной культуры и политических институтов»378. На состоявшейся в июле 1919 г. в Лакхнау Всеиндийской мусульманской конференции, выступившей против колониального раздела Османской империи и за сохранение власти турецкого султана-халифа, индийские халифатисты соз377

378

О халифатистском движении в Британской Индии в 2007 г. под руководством А.Л. Сафроновой студенткой Института стран Азии и Африки МГУ им. М.В. Ломоносова М.В. Петрушиной была написана курсовая работа, из которой взяты некоторые факты из истории этого движения. В этой работе цитируются интересные труды индийских идеологов халифатизма. Minault, G. The Khilafat Movement: Religious Symbolism and Political Mobilization in India. Delhi, 1982. P. 209–210.

187

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

дали Халифатистский комитет379, в котором выделялись два крыла — радикальное и умеренное. Советское руководство не без оснований считало, что Великобритания хотела воспользоваться халифатистским движением и, поддержав его, приобрести дополнительные рычаги распространения своего влияния на исламский мир. Документы из британских архивов подтверждают, что такие расчеты действительно существовали. Появилось несколько претендентов на титул халифа правоверных, в том числе свергнутый османский султан, мекканский шериф Хусейн бин Али, проигравший войну с Ибн Саудом за контроль над Хиджазом, а также король Египта и Судана Фуад I380. Дискредитированному Хусейну, однако, не удавалось получить поддержку ключевых мусульманских государств. Ряд лидеров выступили с идеей созыва нового всемирного мусульманского конгресса, на котором был бы поставлен вопрос о судьбе халифата и, возможно, избран новый халиф. За это, в частности, высказывался уже упоминавшийся индийский Халифатистский комитет. Активно призывали к этому и египтяне, агитировавшие за проведение конгресса в Каире. В египетской столице еще в 1924 г. во главе с улама университета Аль-Азхар был создан организационный комитет такого конгресса, который первоначально планировал его проведение в марте 1925 г., но затем отложил на год381. Показательны заявления руководителей индийского Халифатистского комитета Абдул Каляма и Шауката Али, сделанные в феврале 1926 г.382 Коснувшись отношения мусульман Индии к Ибн Сауду после того, как он 379 380

381

382

Петрушина. Курсовая работа. С. 16. Фуад I, Ахмед (1968–1936) — седьмой сын первого египетского хедива Исмаилапаши (титул хедива носили находившиеся в зависимости от Порты вице-султаны Египта с 1867 по 1914 г.), правившего в 1867–1879 гг. В 1914 г. оккупационные британские войска свергли третьего хедива Египта и Судана Аббаса II Хильми и объявили созданный в Египте султанат британским протекторатом, в котором власть реально принадлежала британской администрации во главе с верховным комиссаром. В 1917 г. Ахмед Фуад после смерти брата Хусейна Камиля был провозглашен новым султаном, который установил контакты с египетскими националистами. С момента формального провозглашения англичанами независимости страны в феврале 1922 г. вплоть до своей смерти был королем Египта и Судана. Revue du Monde musulman, Avertissement. Paris, 1926, LXIX. Р. 6–7. Цит. по: Романенко В.С. Сотрудничество советской дипломатии и мусульманского духовенства СССР в 20-е годы ХХ века. Нижний Новгород, 2005. С. 44. Эти заявления были сделаны в ходе беседы руководителей комитета с представителем бирманской газеты «Рангун Дэйли Ньюс» и перепечатаны индийской газетой «Хамдард» 18 февраля 1926 г. (здесь и далее по документу Информбюро Отдела Ближнего Востока НКИД: АВП РФ. Ф. 190. Оп. 2. Пор. 1. П. 1. Л. 75–78). Халифатисты совершали поездку в Бирму, чтобы ознакомиться там с положением мусульманского населения.

188

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

объявил себя султаном, Абдул Калям сказал, что большинство индийских мусульман поддержат политику комитета, стремящегося провести в Хиджазе всемусульманский конгресс, который и должен решить вопрос о будущей форме правления в стране. Шаукат Али в свою очередь подчеркнул, что целью конгресса должно быть освобождение Аравии от влияния немусульман, и пояснил, что имел в виду Калям, сказав, что халифатисты хотят превратить Хиджаз в республику: «Может быть, Ибн Сауд — хороший человек, но не обязательно, чтобы его сын был похож на него, а еще более возможно, что его внук будет совсем никуда не годен. А в Священном Геджазе нет места для таких людей. Поэтому там должна быть республика, президент, который должен избираться и должен находиться под контролем мусульманского мира». Абдул Калям утверждал, что военной силы Ибн Сауда недостаточно для охраны Хиджаза. Будущий конгресс мог бы принять решение попросить Ибн Сауда взять охрану Хиджаза на себя до тех пор, пока население «не будет в состоянии само защищать себя. Конечно, было бы лучше, чтобы это решение прошло через всемирный мусульманский конгресс. Население Геджаза слишком поторопилось». А на вопрос о возможности избрания Ибн Сауда халифом Абдул Калям ответил: «По моему мнению, султан Ибн Сауд не может быть провозглашен халифом; мусульманский мир также не собирается признавать его таковым». Шаукат Али выразился вполне определенно: «Что касается моего личного мнения, то я признаю халифом низложенного султана Абдул-Меджида, хотя он находится не в Турции, а живет в качестве эмигранта за границей». Здесь четко прослеживалась антикемалистская линия индийских халифатистов. Полной противоположностью ей были заявления советских мусульман. О том же бывшем османском халифе муфтий Зухретдин Аглям от имени Ташкентского духовного управления отзывался следующим образом: «Когда турецкие войска, анатолийские крестьяне и египетские и сирийские арабы под Севастополем и Балаклавой погибали “за родину, религию и халифа”, и когда жены, матери и дети их умирали от холода и голода, в эти кровавые дни султан Абдул-Меджид сидел в своем дворце и предавался разврату с черкесскими женщинами»383. На Кузнецком мосту считали не случайным, что наиболее активными сторонниками проведения всемусульманского халифатистского конгресса в Каире были представители духовенства стран, находившихся под контролем Великобритании. Несмотря на нежелание мусульманского духовенства многих государств принимать участие в этом мероприятии, каирский конгресс все же состоялся. Он проходил с 13 по 19 мая 1926 г. На заседании подготовительного комитета была принята хартия, в первой главе ко383

АВП РФ. Ф. 190. Оп. 2. Пор. 1. П. 1. Л. 78.

189

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

торой говорилось, что председательствовать на заседаниях конгресса будет шейх аль-Азхара, а его заместитель, назначенный административным комитетом конгресса, будет замещать его во время его отсутствия384. Организаторы мероприятия полагали, что попечительство шейха аль-Азхара придаст конгрессу легитимность. Однако из-за отсутствия делегаций из целого ряда влиятельных исламских государств (Персия, Турция, Афганистан и др.) и острых разногласий между участниками организаторам пришлось прекратить его работу после четырех заседаний, не добившись каких-либо результатов. Это вызвало удовлетворение в Москве. Еще до созыва конгресса в Каире в докладе заведующему Отделом агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) В.Г. Кнорину, подготовленном по материалам спецосведомления и инопрессы, Восточный отдел ОГПУ по поводу этого мероприятия отмечал, что «после ликвидации халифата в Турции англичане развили усиленную деятельность, направленную на воссоздание халифата, но такого, который находился бы под их полным влиянием и контролем... Попытки англичан провозгласить халифом одного из своих ставленников в Аравии, как известно, кончились неудачей, что заставило их перенести свою деятельность в Египет. Целый ряд данных указывал, что на этот раз кандидатом в халифы намечался король Египта Фуад. Формальными инициаторами вопроса о воссоздании халифата в Египте выступили улема из “Аль-Азхара”»385. В докладе сообщалось о резком недовольстве, которое кампания за халифат вызвала в Турции, а индийский халифатский комитет и индийские националисты присоединились к оппозиции Каирскому конгрессу, поскольку «независимость мнимая и будет большим унижением для мусульман, если будущий халиф окажется под иностранным влиянием». С критикой идеи конгресса выступили сирийцы, отказались участвовать в нем персы, а советское мусульманское духовенство в лице руководства ЦДУ опубликовало свой протест против его созыва. В результате вопрос об избрании халифа из повестки дня конгресса был изъят.

384 385

Sékaly, A. Le Congrès du Khalifat et le Congrès du Monde Musulman. P., 1926. P. 42–25. Здесь и далее: РГАСПИ. Ф. 17 «ЦК РКП(б) — ЦК КПСС». Оп. 85 «Секретный отдел» (1926–1934). Д. 171. Л. 85–94.

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

Делегация советских муфтиев на Мекканском всемусульманском конгрессе В противовес планам проанглийских халифатистов Ибн Сауд в 1925 г., еще до занятия им Медины, намеревался провести конгресс под своей эгидой в Мекке, но тогда ситуация не позволила ему реализовать этот план. Теперь же, в новых условиях, он вновь вернулся к этой идее. Сейчас он фактически уже почти добился признания себя исламским миром в качестве хранителя исламских святынь, хотя было еще немало сторонников передачи их под управление международного исламского комитета. Надо было лишь закрепить достигнутые успехи и заодно успокоить общественное мнение мусульман других стран, обеспокоенное агрессивным ваххабитским пуританизмом (как уже было показано, особенно сильное недовольство высказывали индийские мусульмане). Кроме того, Ибн Сауд разработал для конгресса совсем другую повестку дня, которая соответствовала и его чисто государственным интересам. Получив поддержку со стороны представителей мусульманского духовенства многих стран, он принял решение провести всемусульманский конгресс летом 1926 г. Отношение советского руководства к концепции халифата, как уже отмечалось, не было однозначно негативным. Халифат безоговорочно отвергался только в том случае, если он продвигался проанглийскими силами (а именно так обстояло дело с Каирским конгрессом). В Исполкоме Коминтерна (ИККИ) даже возникла утопическая идея «халифата, находящегося под косвенным влиянием Коминтерна», который, как говорилось в документе, подготовленном в Восточном отделе ИККИ в сентябре 1921 г. и направленном в ЦК РКП(б) за подписью руководителя отдела С. БрикеБестужева386, был бы «в современной обстановке силой выдающегося революционного значения». Непонятно, каким образом это могло произойти, если в том же документе утверждалось, что «халифат вообще является фактором реакционным». Но, видимо, любое, даже «реакционное», движение, в том случае если оно было направлено против Великобритании, могло интерпретироваться как «революционное». Ставилась задача «вырвать халифат» из рук Англии. Это явилось бы «на Востоке для Коминтерна победой». Однако есть основания полагать, что наивный энтузиазм авторов документа все же не разделялся в высшем руководстве СССР. Естественно, что симпатии Москвы были на стороне мекканского, а не каирского проекта проведения конгресса, так как Египет находился под господством Великобритании. 386

Брике-Бестужев С. Перспективы работы Коммунистического Интернационала в Анатолии, 14 сентября 1921 г. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 76. Л. 61–73.

191

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

В этом контексте интересны тезисы одного из писем Чичерина Хакимову с грифом «совершенно секретно», хранящегося в его архиве — от 3 апреля 1926 г.387 В нем нарком пишет: «Последние события на Аравийском полуострове во многом подтверждают нашу оценку взаимоотношений между Ибн Саудом и англичанами. Несмотря на внешне занятую Саудом примирительную линию по отношению к Англии и несмотря на попытку английской прессы представить Сауда в качестве друга Англии и опоры английской политики, становится все более ясно, что эти взаимоотношения основаны на взаимной боязни. Англия опасается, что Ибн Сауд сможет мобилизовать вокруг себя мнение антибритански настроенных мусульман и, укрепив свое положение в Геджасе, начнет экспансию в сторону Палестины». Исходя из сказанного, ставилась задача: «Сауд на целом ряде фактов последнего времени должен убедиться, что англичане не только будут чинить препятствия его дальнейшему усилению, но по мере возможности постараются лишить его плодов его последних побед. Крайне показательным документом является статья в “Таймс оф Месопотамия” от 21/II с.г. В этой передовице, написанной по поводу слухов о вторжении Сауда в Заиорданье, говорится, что нападение Сауда на Заиорданье не является неожиданным для людей, знакомых с положением в Геджасе, и причиной нападения выставляется боязнь Сауда интриг со стороны Заиорданья и Ирака. Передовица отражает недоверие англичан к Сауду, их враждебное отношение к его успехам». И далее: «Обострение отношений между англичанами и Ибн Саудом должно повлиять на последнего в смысле и ранее наблюдавшихся у Сауда тенденций найти противовес английскому давлению в сближении с другими странами. Заключение договора с Францией и скорый и очень дружественный ответ на нашу ноту о признании показательны в этом отношении. Положение Сауда и выявленные им тенденции дают возможность строить нашу политику в Аравии на содействии усилению Ибн Сауда, на концентрации вокруг его устремлений надежд всех недовольных империалистическими государствами элементов соседних стран Сирии, Палестины, Ирака. Обстановка благоприятна для усиления нашего влияния у Ибн Сауда, и мы должны постараться полностью использовать это обстоятельство». Наверное, нарком был прав в том, что обстановка действительно способствовала сближению Советского Союза с Ибн Саудом, который тогда нуждался в поддержке со стороны Москвы. Но Чичерин понимал, что для этого еще нужно было решить несколько задач, в чем большую помощь мог387

Здесь и далее: АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 962, № 69 за 1926 г., архив Чичерина, Геджас. Письма НКИД. Л. 1–7.

192

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

ло оказать участие советского мусульманского духовенства в мекканском всемусульманском конгрессе: «Как для усиления наших отношений с Ибн Саудом, так и для противодействия английским планам в Аравии серьезное значение имеет использование нашего мусульманства путем посылки делегации в Геджас. Посылкой делегации мы преследуем две основных цели: 1) противодействие английским планам по проведению в халифы угодного Англии кандидата на всемусульманском конгрессе; 2) обеспечение участия наших мусульман в тех международно-мусульманских органах, которые могут быть созданы для контроля над “святыми местами”. Само собой разумеется, что в этой второй цели основным для нас является возможность благодаря участию наших мусульман в геджасских органах нашего постоянного воздействия на мусульманский мир». Для достижения поставленных целей наркомом была придумана интересная схема с двумя делегациями: «Основываясь на приглашениях от Сауда, нами будет послана на созываемый Саудом конгресс делегация от наших мусульман, или вернее, две делегации. К официальной делегации наших мусульман на конгресс в Мекке по обслуживанию вопросов охраны “святых мест” и паломничества будут присоединены несколько влиятельных в мусульманском мире лиц. Эти лица не будут иметь официальных мандатов, т.е. будут просто паломниками. В силу персонального веса лиц, входящих в делегацию, она сможет оказать серьезное влияние на формирование настроений среди паломников, не будучи связанной в то же время официальным качеством, как это будет иметь место в отношении первой делегации. Мы постараемся выслать обе эти делегации как можно раньше с тем, чтобы во время каирского конгресса, который должен состояться 13 мая, представители наших мусульман уже имелись в Мекке, а если каирский конгресс будет отложен, делегации могут быть посланы несколько позже».

Делегация советских мусульман

193

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Эта схема представлялась настолько важной, что в заключение нарком подчеркивал секретность миссии и самого существования второй «делегации»: «…делегация от ЦДУ является официальной, но представляет только это Управление и больше никого. Это та делегация, которая посылается в силу телеграфного приглашения Ибн Сауда, адресованного ЦДУ. Туркам мы сообщим только об этой делегации, которая не должна будет принимать официального участия в разрешении халифатского вопроса, а ограничится только вопросами “святых мест” и паломничества. Другая же делегация, которая будет противодействовать английским планам в халифатском вопросе, является секретной и действует не как делегация в целом, а индивидуально. Вся значимость зависит от личного влияния ее членов в мусульманском мире. Об этой делегации мы туркам не будем говорить, и Вы также не должны о ней никому говорить. Члены этой “делегации” суть простые паломники и не больше. Мы еще не знаем персонального состава этой делегации, но возможно, что в известной части эти делегации будут совпадать». При знакомстве с необычной идеей отправки на всемусульманский конгресс двух делегаций неизбежно возникает вопрос о том, кем же были те засекреченные паломники, задачей которых был срыв британских халифатистских планов. Безусловно, речь идет о хорошо разработанной спецоперации по оказанию влияния на важную часть международного мусульманского сообщества, используя его освободительный потенциал. Ее детали остаются неизвестными, но результаты, как мы увидим, будут говорить сами за себя. Сформированная для участия к Мекканском конгрессе основная, «открытая», делегация советских мусульман, возглавляемая главой Центрального духовного управления в Уфе муфтием Р. Фахретдиновым, включала следующих представителей: Кашшафэтдин Тарджемани (Уфа), Габдеррахман Гомери (Астрахань), Тахир Ильяс (Казань), Мослахетдин Халил (Крым), Махди бен Максуд (Сибирь), Абдель-Вахед эль-Кари (Туркестан). На конгрессе присутствовали следующие зарубежные представители: 12 человек от Индии (по четыре от Халифатского комитета, Ассоциации улама Индии и Ассоциации «Улама аль-хадис»), 16 человек от государства Ибн Сауда (5 от Неджда и 11 человек от Хиджаза), 3 от Асира, 4 от Явы, 2 от Ассоциации «Иршад Ява», 4 египетских улама в личном качестве, 3 от Палестины, 3 от Сирии, 2 от улама Судана, 3 от Халифатской ассоциации Верхнего Нила, 2 от Турции, 2 от Афганистана и 2 от Йемена. В то же время отмечалось, что антибритански настроенные халифатисты, например братья Али, присутствовали на «лукновской конференции» персонально, а не как представители Халифатистского комитета. Комитет же к концу октября, как раз когда генконсулу были направлены инструкции, еще не высказался по поводу своего доклада на конференции в Мекке.

194

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

Кстати, в упомянутом выше письме нарком вновь попутно обращался к вопросу о договоре с Ибн Саудом: «...признание Сауда нами ставит на повестку дня вопрос о заключении договора по типу договора, предполагавшегося к заключению с Геджасом. Со следующей почтой мы ожидаем от Вас детальных соображений по этому вопросу. К сожалению, не могли подготовить к отправке настоящей грамоты и постараемся прислать Вам последние с одной из следующих почт. Для того, чтобы сгладить возможное недовольство Сауда задержкой грамот, я прилагаю письмо Сауду от моего имени. Мы думаем, что как это письмо, так и подарки (о них подробно пишет т. Пастухов) помогут Вам рассеять те недоумения, которые могут возникнуть у Сауда и его приближенных в связи с задержкой грамот. Передача подарков должна будет, по нашему мнению, способствовать усилению вашей дружбы с Ибн Саудом и его деятелями». Кстати, «дипломатия подарков», которая особенно хорошо работает на Востоке, активно использовалась всеми державами, имевшими дипломатические миссии в королевстве. Решение вопросов о подарках, равно как

Паломники прибывают в Джидду

195

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

и о выполнении отдельных практических просьб, с которыми обращались некоторые официальные саудовские лица к советским дипломатам, также были частью их повседневной работы и переписки с Центром, к чему мы далее еще вернемся. Советские дипломаты прогнозировали возможное достижение компромисса между Ибн Саудом и индийскими мусульманами, если их представители «и в дальнейшем будут участвовать в мекканском конгрессе и если он обеспечит себе поддержку мусульман других стран». Отсюда понятно, что советским мусульманам, делегация которых по замыслу советского руководства должна была участвовать в работе конгресса, была отведена важная роль в поддержке линии противников пробританских сил. Как уже упоминалось выше, одной из главных причин довольно благосклонного (хотя и не безусловно позитивного) отношения советского руководства к Ибн Сауду было то, что он рассматривался как руководством НКИД и, вероятно, основной частью высшего партийно-государственного руководства в качестве антагониста проанглийских сил. Но была и другая точка зрения. В газете «Правда» 8 апреля 1926 г. появилась статья, в которой комментировались сообщения английской прессы о намеченном на май каирском всемусульманском конгрессе для избрания халифа, который одновременно будет председателем «Мусульманской Лиги Наций». Делался логичный вывод, что, коль скоро конгресс будет проходить в столице страны, оккупированной английскими войсками, «необходимо, чтобы в предполагаемой махинации была заинтересована Англия». Однако при этом почему-то утверждалось, что местонахождением Лиги избрана Мекка, которая «в настоящее время находится в руках вождя ваххабитов Ибн Сауда, недавно, с согласия Англии провозглашенного королем аравийского государства Геджас. Ибн Сауд изгнал из Мекки не угодившего англичанам короля Хусейна и недавно заключил с Англией договор, по которому за приличную субсидию обязался верно выполнять английские директивы». Еще в большем диссонансе с линией НКИД находилось следующее утверждение: «По всей вероятности, кандидатом на пост халифа явится тот же Ибн Сауд, который, таким образом, постарается выполнить две главные задачи, возложенные на него Англией: 1) ослабить в глазах мусульманских народов престиж Турции, упразднившей халифат, носителем которого были члены низложенной турецкой династии, и 2) гарантировать влияние Англии на мусульманские народы, обеспечив за нею влияние на будущего халифа»388. Чичерин был в ярости: в статье все было поставлено с ног на голову. Ибн Сауд рассматривался не как антагонист англичан, а как их ставленник. 388

Правда, 8 апреля 1926 г. // АПР РФ. Ф. 119. Оп. 2. Пор. 1. П. 1. Л. 112.

196

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

На это следовало остро реагировать. Вслед за публикацией главному редактору «Правды» Ф.А. Ротштейну были направлены два письма. Первое — докладная записка Пастухова Чичерину (копия — Ротштейну) от 9 апреля 1926 г., в которой сообщалось: «В “Правде” от 8 апреля с.г. появилась заметка “Возрождение халифата под английским покровительством”, в которой анонимный автор рассматривает Ибн Сауда как английского агента, который должен будет способствовать проведению плана Англии в халифатском вопросе. Отмечая, что созыв каирского конгресса отвечает интересам английской дипломатии, автор в качестве подтверждения этого приводит то обстоятельство, что местонахождением новой “Лиги наций мусульманских народов” избрана Мекка, находящаяся в руках Сауда. Появление в нашей прессе подобного рода заметок, выявляющих полное незнание настоящего положения халифатского вопроса, может крайне неблагоприятно отразиться на проводимой нами в этом вопросе политике как в Аравии, так и среди нашего мусульманства. Кроме того, подобные выпады против Сауда могут быть доведены до его сведения нашими антагонистами и затруднить работу т. Хакимова. В неловкое положение мы попадаем и перед турками, которым мы советуем послать делегацию на конгресс Ибн Сауда. Необходимо принять меры к тому, чтобы хотя бы в наших центральных газетах не помещались подобные “размышления”, подрывающие политическую линию, проводимую нами»389. Этому вопросу Чичерин придал настолько большое значение, что вслед за запиской Пастухова он уже на следующий день направляет еще и свое сердитое письмо Ротштейну. Напомним, что нарком всегда настойчиво, хотя и безуспешно, пытался добиться того, чтобы все публикации в прессе по вопросам внешней политики согласовывались с НКИД. Он писал: «Я считал бы чрезвычайно важным войти в контакт со всей нашей печатью по вопросам, возбужденным в записке 9-го апреля тов. Пастуховым. Ибн Сауд давно перестал быть английским ставленником. Это теперь одна из крупных руководящих личностей Востока, играющая роль в наступлении нового периода в развитии этих народов. Англия теперь старается с ним заключить компромиссы, но он, идя на некоторые компромиссы, вообще продолжает самостоятельную линию. Говорить о нем, как об английском ставленнике, как это делает “Правда”, может повредить дальнейшему развитию наших отношений и может затруднить нашу работу, между прочим, в связи с предстоящим конгрессом на Ближнем Востоке и с предстоящим паломничеством. Крайне важно, чтобы наши органы печати не выступали с заявлениями, свидетельствующими о незнании нынешней действительности или вредящими дальнейшему развитию отношений на Ближнем Востоке». 389

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 962, № 69 за 1926 г., архив Чичерина, Геджас. Письма НКИД. Л. 1–7.

197

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Итак, правительство в ответ на запрос Духовного управления мусульман разрешило делегации советских мусульман выехать в Мекку для участия во Всемирном мусульманском конгрессе под эгидой саудовского монарха.

Решения конгресса Конгресс проходил в Мекке с 7 июня по 5 июля 1926 г. В АВП РФ хранится со ссылкой на сообщение ТАСС от 19 марта 1926 г. следующий текст телеграммы Центрального духовного управления мусульман из Уфы, направленной председателю ЦИК СССР М.И. Калинину за подписью муфтия Ризаэтдина Фахретдинова: «Подведомственное Центральному духовному управлению мусульманское население РСФСР всецело присоединяется к протесту индийских мусульман против созыва халифатского конгресса в Каире. Конгресс должен быть созван в стране, находящейся вне сферы влияния империалистических держав. Этому условию не удовлетворяет состоящий под господством Англии Египет, где нет гарантии для свободного выявления мусульманами их истинного мнения. Созыв Конгресса в Мекке как священном для всех мусульман месте вполне соответствовал бы задаче, стоящей перед Конгрессом»390. Исследователь этого вопроса В.С. Романенко приводит телеграмму в варианте, опубликованном в газете «Известия»391, в котором в конце добавлено: «При условии ограждения этого от влияния империалистов». Вероятно, при публикации текст был таким образом усилен. Вышеупомянутый автор рассматривает данную позицию руководства мусульманской общины России как проявление ее роли инструмента поддержки внешнеполитического курса Москвы в исламском мире392. Одно из приложений к сводке прессы, подготовленное Отделом Ближнего Востока НКИД и направленное для ознакомления Хакимову, содержало перевод интервью секретаря делегации советских мусульман, Тагира Ильяса из Казани, данное им по прибытии делегации российских мусульман в Константинополь и опубликованное вместе с другими материалами по конгрессу в Мекке в турецкой газете «Джумхуриет» от 28 августа 1926 г. В нем он, в частности, «прошелся» по прежнему правителю Хиджаза: «Освободив Геджас от узурпатора и тирана Хусейна и его сыновей, недждский султан Абдель Азиз бин Сауд созвал представителей всего мусульманского 390 391 392

АВП РФ. Ф. 190. Оп. 2. Д. 1. П. 1. Л. 115. Известия ЦИК СССР и ВЦИК, № 63(2694), 18 марта 1926 г. Романенко В.С. Сотрудничество советской дипломатии и мусульманского духовенства СССР в 20-е годы XX века. Нижний Новгород: НИМ «Махинур», 2005. С. 18.

198

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

мира на конгресс в священную Мекку для обсуждения вопросов о благоустройстве Мекки и об облегчении передвижения паломников». Не обошлось и без пропагандистских ноток: «Разумеется, в эпоху царизма русские мусульмане не смогли бы принять участие в подобном конгрессе. В те времена никоим образом не разрешалось общение между русскими мусульманами и турками, единокровной Турцией. Северным туркам (следовало бы сказать: «тюркам». — В. Н.), обучавшимся в Турции, ставились преграды к созыву ученых съездов. Но в настоящее время весь мусульманский мир видит, как много выиграли русские мусульмане благодаря законам советской власти о свободе верований и религиозных учений»393. В отличие от каирского, мекканский конгресс, как можно судить по списку участников, был очень представителен. В Москве не мог не вызвать удовлетворения тот факт, что Р. Фахретдинов был избран одним из двух сопредседателей конгресса. Вопрос о халифате на конгрессе вообще не обсуждался. Кстати, вскоре после всемусульманского конгресса в Мекке, а именно в конце октября — начале ноября 1926 г., в СССР собрался свой съезд мусульман — Внутренней России, Сибири и Казахстана. В какой-то мере его решения перекликались с теми, что были приняты ранее в Мекке. В одном из интервью муфтий Р. Фахретдинов охарактеризовал события в Аравии в таком духе: «После упорной и победоносной борьбы со ставленником англичан Хусейном и его сыном Али вождь ваххабитов Ибн Сауд объединил значительную часть арабских земель и создал независимое арабское государство»394. Симпатии советской делегации, действовавшей в соответствии с полученными от властей указаниями, явно были на стороне саудовцев. Показательно, что конгресс принял ряд постановлений антиколониальной направленности. В частности, было решено: «Обратиться от имени всех мусульман к французскому и английскому правительствам, правящим в Сирии на основании мандата от Лиги Наций, с требованием о передаче Геджасской жел. дор. как построенной в свое время на пожертвования мусульман всего мира в распоряжение правительства Геджаса и Исполкома Конгресса»395. На семнадцатом заседании собравшиеся разошлись в вопросе о том, кому поручить строить железную дорогу между Джиддой и Меккой. Одни считали, что для осуществления этого проекта нужно было создать специальный комитет, другие — что этим мог бы заняться исполнительный комитет конгресса. Договорились о следующем: «Конгресс ре393 394

395

АВП РФ. Ф. 190. Оп. 9. Пор. 1. П. 1. Л. 119. РГАСПИ. Ф. 17 «ЦК РКП(б) — ЦК КПСС». Оп. 85 «Секретный отдел» (1926–1934). Д. 171. Л. 43. Там же. Л. 44.

199

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

шил направить проект в исполнительный комитет, выбрав некоторое количество его членов для организации в их странах, соответственно, комитетов по подписке, условившись, что названные члены будут связываться с исполнительным комитетом, перешлют ему квитанции и будут следить за прохождением собранных средств»396. По решению конгресса железные дороги должны были стать вакфами, доходы от них — помещены в надежные финансовые учреждения и расходоваться должны согласно учредительному документу вакфа и по решению исполнительного комитета. Рассматривался вопрос о рабстве в Хиджазе, и по предложению индийского делегата, который в жесткой форме осудил его сохранение, комиссия инициатив решила передать его на рассмотрение конгрессу, высказав мнение, что «правительство Хиджаза должно запретить всякое рабство, имеющее место в Хиджазе и противоречащее нормам шариата». Это предложение было принято. В дискуссиях делегаты выражали обеспокоенность ужасными санитарными условиями в Хиджазе во время хаджа и в деталях обсуждали меры, необходимые для улучшения обстановки. Они говорили о свирепствующих там во время паломничества болезнях и эпидемиях, напоминали, что король Египта ежегодно посылает туда дары и пожертвования на медицинские цели. Делегаты призвали мусульманские правительства и народы направлять в Хиджаз медицинские миссии для приема паломников, создавать и укомплектовывать больницы и пункты мобильной помощи, строить специальные скотобойни для жертвоприношений, общественные туалеты, улучшать качество воды в Мекке с помощью строительства системы дренажа, установки насосов на резервуарах и колодцах. Рекомендовалось также усовершенствовать порт в Джидде, наладить учет паломников, сконцентрировать в одной казне имущество умерших паломников, чтобы обеспечить его возвращение, и т.д.397 Делегация советских мусульман предлагала несколько проектов решений, в том числе об охране здоровья паломников, которые были приняты конгрессом398. Кроме того, по предложению шейха Рашида Риды конгресс постановил: «Заявить от имени Конгресса требование о возвращении Королевству Геджаса всегда входивших в состав его местностей Акаба и Маан, насильствен-

396

397 398

Романенко. Цит. соч. С. 143. Автор перевел на русский язык решения конгресса с французского текста: Congrès du Monde musulman à la Mecque. Procès — verbaux (Pièces — annexes, № 9–27) // Revue du Monde musulman. Paris, 1926, XVIV. P. 125–212. Романенко. Цит. соч. С. 137–140. Хасан, Махмуд Али. Сахифа муджаза би-а‘маль аль-му’тамар аль-‘алями альислами аль-авваль би-Мекка аль-мукаррама, аль-Искандарийя, Матба‘ат нахдат ашшарк, 1345 г.х. (Краткий рассказ о работе Первого всемирного мусульманского съезда в Мекке. Александрия: Изд-во возрождения Востока, 1345 г.х.)

200

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

но присоединенных англичанами к Трансиордании»399. Таким образом, Ибн Сауду удалось добиться поставленной им цели — получить поддержку мусульманского мира по вопросу включения в состав его государства территорий, которые англичане решили сохранить под своим контролем в рамках карты Ближнего Востока, начертанной ими после распада Османской империи. Тем не менее поддержка этого постановления не была единодушной: египетская, афганская и турецкая делегации в знак протеста покинули зал в ходе последнего, восемнадцатого, заседания. В архиве Чичерина находится полученный из генконсульства в Джидде неподписанный (естественно, секретный) документ от 2 апреля 1927 г. с оценкой итогов всемусульманского конгресса в Мекке (неясно, почему столь важный документ был направлен в наркомат с таким опозданием). В нем, в частности, говорилось: «Оба мусульманских конгресса, которые состоялись в 1926 году, нашли себе единодушную оценку. В то время как Каирский Халифатский конгресс по общему признанию прессы как восточной, так и европейской, потерпел политический крах, та же пресса столь же единодушно признала успех мекканского конгресса... Самое любопытное, что бросается в глаза при ознакомлении с многочисленной литературой, посвященной конгрессу, это то обстоятельство, что львиная доля этой литературы падает на период до конгресса. Наоборот… окончание конгресса не вызывает почти никаких откликов, а результаты его — никакой оценки и комментариев… И это повсеместно, кроме Индии, где конгресс вызвал продолжающуюся до сих пор жесткую полемику и борьбу, не являющуюся чем-то случайным, а вытекающую из обстановки, в которой созывался и протекал конгресс». Авторы документа, называя цели, которые Ибн Сауд ставил перед собой, созывая конгресс (согласно его обращению в газете «Умм аль-Кура» от 2 апреля 1926 г.), подчеркивали, что «Ибн Сауд считает Геджас духовным достижением всего мусульманского мира... Это обращение должно было опровергнуть распространенные слухи о нетерпимости ваххабитов, их дикости, фанатизме, и тем самым лишить врагов Ибн Сауда важнейшего оружия против него... Именно этими мотивами созыва конгресса и объясняется его программа — сосредоточение внимания мусульман на положении Геджаса и проекте реформ в нем, требующих, несомненно, денег». «В случае же, если бы попытка созвать конгресс не увенчалась успехом, — говорилось в документе, — Ибн Сауд мог бы парировать всякие нападки на его управление и на самое пребывание в Геджасе указанием на полное безразличие мусульманского мира к судьбам священной страны. Необходимо отметить, что к таким аргументам Ибн Сауд уже прибегал после неудачи 399

Романенко. Цит. соч. С. 146.

201

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

его попытки созвать конгресс в Мекке в 1925 г., еще до занятия им Медины и Джидды». Авторы документа утверждали, что успех конгресса в Мекке с самого начала вовсе не был гарантирован, поскольку короля будто бы поддерживали только индийские халифатисты, «с которыми у него была договоренность еще до того, как он предпринял свое наступление на Геджас. Ссылаясь в своем приглашении на конгресс на “взятые на себя обязанности”, Ибн Сауд имеет в виду именно свои обещания, данные им дважды индусским делегациям, приезжавшим в Геджас после занятия им Мекки». Суть его посулов состояла в том, что Ибн Сауд обещал полную свободу вероисповедания в Хиджазе всем толкам ислама. Дипломаты делали вывод, что успех конгресса в целом и поддержка индийских халифатистов объяснялись тем обстоятельством, «что, независимо от своей программы, Мекканский конгресс являлся противопоставлением халифатской затее Каира». Тот же мотив в заявлении мусульман СССР побудил Турцию после некоторых колебаний поддержать Ибн Сауда. В документе приводилось в качестве примера заявление турецкого посла в Египте Мухиддина-паши: «Мы достаточно пострадали от халифата, халифатского вопроса для нас не существует»400. Действительно, противоречия между идеями халифатистов и антихалифатской линией кемалистского руководства Турции были весьма сильными, но, тем не менее, общие интересы остались, что проявило себя позднее. Давая общую оценку конгресса, дипломаты заключали: «1) Подготовка и созыв Мекканского конгресса способствовали и усугубили крах каирского конгресса и тем самым дискредитировали англо-египетскую халифатскую затею; 2) Мекканский конгресс содействовал упрочению авторитета Ибн Сауда и тем самым сыграл положительную роль в деле его эмансипации от империалистических влияний; 3) Конгресс провел некоторую положительную работу по вопросам практического характера, касающихся Геджаса, но одновременно в результате провала всех попыток индийских халифатистов придать ему панисламский характер в специфическом смысле этого слова доказал полную беспочвенность панисламизма и невозможность проведения интернациональных панисламистских акций. Это последнее обстоятельство подтверждается и безуспешностью попыток создания интернациональной панисламистской организации, отчетливо выявившейся за истекший с момента конгресса год». Решения конгресса на самом деле не могли не вызвать удовлетворения у советского руководства (ведь фактически произошла религиозная реабилитация Ибн Сауда). Но нельзя сказать, что все решения конгресса соответ400

Ас-Сияса, 16 марта 1926 г.

202

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

ствовали его планам. В частности, им противоречило следующее решение, принятое вопреки возражениям делегации советских мусульман (только непонятно, насколько решительно они выражали свое недовольство): «Выразить от имени всех мусульман пожелание, чтобы Геджас в целях сохранения своей самостоятельности не предоставлял иностранцам концессии на своей территории»401. Рассказывая об этом решении в своем интервью, муфтий Фахретдинов добавлял: «Ибн Сауд вполне присоединился к этому пожеланию»402.

Курды, Маан и Акаба На полях мекканского конгресса делегаты обсуждали и курдский вопрос, особенно актуальный для Анкары. Безусловная поддержка советскими властями кемалистской Турции, в которой их привлекал ее «антиимпериалистический потенциал», осуществлялась и через каналы духовных управлений мусульман. Любое движение против новой власти внутри Турции рассматривалось в Москве как реакционное, вдохновляемое реакционными и феодальными силами, обслуживавшими интересы империалистов. В таком ключе виделось и движение курдов, хотя еще не так давно Россия симпатизировала их национальным чаяниям. Ведь во время Первой мировой войны курды помогали русским войскам в войне с Османской Турцией. Но создать независимое государство им не удалось. В 1920-е годы турецкие курды неоднократно поднимали восстания, самым крупным из которых было начатое незадолго до мекканского конгресса выступление под руководством пиранского403 суфийского шейха Саида при поддержке шейхов ряда племен юго-восточной Анатолии и Комитета «Азади» («Свобода»), объединявшего представителей городской интеллигенции и профессиональных кругов. В феврале 1925 г. турецкое правительство направило на подавление восстания 50-тысячный воинский контингент, и в результате боев повстанцы потерпели поражение, их лидеры были убиты. 10 мая 1925 г. Ташкентское мусульманское духовное управление Назарат-и-Диния обратилось с воззванием ко всем мусульманам в связи с этим восстанием. В сообщении, опубликованном в советской прессе, говорилось, что оно раскрывало «контрреволюционную сущность этого восстания». Воззвание указывало, что «шейх Саид, являющийся орудием 401 402

403

Брике-Бестужев. Цит. соч. // РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 154. Д. 76. Л. 61–73. Хакимов — Чичерину. // АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 970, № 69 за 1927 г., архив Чичерина, Геджас. Письма и доклады Генконсула. Л. 4–10. Пиран — город в Турции в 815 км к востоку от Анкары.

203

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Курдские командиры – Гамбар-хан, Ярмурад-хан и др. английского империализма, в своей борьбе против турецкого правительства использовал также религиозные лозунги». Показателен антихалифатистский пафос воззвания: халифат (во всяком случае, османский) — это, с одной стороны, «игрушка в руках империалистов», с другой — препятствие на пути развития. Также говорилось, что шейх Саид вместе с турецкими контрреволюционерами «требовал восстановления халифата, который осужден истинными мусульманами, стремящимися к культурно-экономическому возрождению народов Востока». Антитурецкая направленность курдского протестного движения, естественно — под водительством родоплеменной верхушки, заставляла в то время Москву во имя поддержки кемалистов отступить от привычного курса на поддержку национальных чаяний народов мусульманского мира. В этом контексте рассматривалось стремление шейха Саида к образованию самостоятельного курдского правительства: «Успех шейха Саида, подкупленного англичанами, привел бы к тому, что управление Курдистаном неизбежно попало бы в руки англичан». И далее: «Назарат-и-Диния призывает все сознательное и честное мусульманское духовенство предать проклятию иностранных империалистов и их прислужников»404. 404

Известия ЦИК СССР и ВЦИК, № 106 (2439), 12 мая 1925 г.

204

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

Курдский вопрос не волновал Ибн Сауда. А вопрос об Акабе и Маане, о котором уже говорилось выше, имел для него принципиальное значение. Споры о принадлежности Акабы восходят к 1841 г., когда на Лондонской конференции было принято решение о передаче Египту контроля над Синаем и некоторыми красноморскими гарнизонами, включая Акабу. В 1890–1905 гг. Турция управляла Акабой как частью вилайета Хиджаз405. Затем, с учетом растущего недовольства египтян и ультимативных требований Лондона, турки решили включить ее сначала в санджак Медину, а в 1910 г. передали в Дамасский вилайет406. В то время, когда вооруженные отряды арабского восстания заняли Акабу и Маан, напоминали английские дипломаты, турки не считали их частью Хиджаза. Англичане использовали все эти факты в качестве аргументов в спорах с Ибн Саудом о принадлежности этих территорий, которые король считал неотъемлемой частью своих владений. Кстати, когда в августе 1926 г. бедуинские отряды Ибн Сауда попытались занять форт Кал‘а Мудаввара близ границы Трансиордании с Хиджазом и в Лондоне возник вопрос о том, как реагировать на это, министр иностранных дел сэр Остин Чемберлен решил не поднимать вопрос о территориальной принадлежности форта перед Ибн Саудом, так как это неизбежно привело бы к спорам о принадлежности Маана и Акабы. Томас Спринг-Райс, сообщая об этом в письме заместителю министра по делам колоний, писал: «Известно, что Ибн Сауд призывал недавний мусульманский конгресс в Мекке высказать мнение, которое расходится с мнением правительства Е. В. Министр иностранных дел считает, что не нужно вступать в дискуссии об этом перед началом переговоров о заключении нового договора, особенно потому, что верховный комиссар Палестины не подкрепил притязания правительства Е. В. эффективной оккупацией»407. Это показывает, насколько большое значение придавали англичане заключению нового договора с Ибн Саудом (в качестве «старого» рассматривался договор Лондона с Недждом от 1915 г.). В дальнейшем по поводу территориального размежевания между Хиджазом и Трансиорданией среди английских ведомств развернулась активная переписка с целью определения переговорных позиций.

405 406 407

Leatherdale. Op. cit. P. 41. British Embassy Istanbul to FO, 23 September 1935, FO 371/19011, E 5944/341/25. Thomas Spring-Rice to Under-Secretary of State, Colonial Office, F.O. 371/11444, E 4949/572/91. P. 6.

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

НКИД готовит проект договора с Ибн Саудом Известная советским дипломатам работа англичан по продвижению проекта нового договора подталкивала их к активизации действий по развитию отношений с Ибн Саудом. В этом контексте важное значение придавалось планировавшемуся визиту в Москву сына короля, наместника в Хиджазе эмира Фейсала. Отслеживалась реакция англичан на состоявшийся визит эмира в Лондон. Об этом, в частности, свидетельствует то, что в архиве Чичерина хранится перевод статьи из лондонской газеты «Дейли Геральд» от 15 октября 1926 г. по поводу приема Фейсала в британской столице408: «Власти совершили обычную оплошность по отношению к возможностям, представшим перед ними при визите принца Фейсала из Аравии. Фейсал — наследник престола важной азиатской державы. С ним обошлись как с мелким восточным властителем. Я замечаю, и арабы заметят, что он был просто “принят” в Букингемском дворце, а не приглашен, как был бы европейский наследник престола, к завтраку или обеду. Равным образом, ему дали только орден “Ка Си Эм Джи”, а не почетное “Джи Си Би”, как большинству иностранных царственных особ, как будто он является принцем зависимого от Британской Империи государства. Результат, естественно, не таков, чтобы польстить арабам и их примирить, а скорее приведет их в негодование». В то же время посещение Фейсалом Москвы задерживалось по причинам, которые на Кузнецком Мосту объясняли давлением Лондона. 1 ноября 1926 г. советник полпредства СССР во Франции Я. Давтян переслал Чичерину письмо короля Ибн Сауда, переданное ему представителем департамента по иностранным делам Хиджаза от имени эмира в адрес М.И. Калинина в связи с тем, что Фейсал отменил свой намечавшийся визит в Москву409 (перевод с арабского). В нем король сообщал: «Горячо стремясь к усилению прекрасных чувств дружбы и любви между Вашей и моей страной, выразившихся в признании Вашим великим правительством нас в качестве короля Геджаса и султана Неджда и присоединенных областей, представляю Вам нашего сына и наместника в Геджасе эмира Фейсала, который передаст Вам мою благодарность и мое удовлетворение благими действиями Вашего правительства. Надеюсь, что это послужит укреплению на прочных основах дружбы и любви и прошу принять мои приветствия и выражение уважения». Согласовав в начале 1927 г. вопрос с высшим руководством страны, НКИД начинает активно действовать по воплощению идеи о том, чтобы 408

409

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 972, № 69 за 1926–1927 гг., архив Чичерина, Геджас. Приезд Фейсала. Л. 7. Там же. Л. 11–12.

206

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

поставить начавшие развиваться отношения с Ибн Саудом на договорную основу, готовит проект документа и ведет довольно интенсивную переписку с другими ведомствами. Еще в конце 1926 г. член коллегии НКВТ Ганецкий сообщает Чичерину, что наркомат, разделяя его точку зрения о целесообразности заключения договора с Хиджазом, «соглашается с тем, что в этом договоре важно не касаться вопросов, связанных с торговлей. Желательно было бы только оговорить, что Геджасское правительство соглашается на учреждение в Джидде Торгпредства как органа, осуществляющего монополию внешней торговли с СССР»410. Заведующий отделом Ближнего Востока НКИД Пастухов 11 января 1927 г. в докладной записке в коллегию пишет в связи с поставленной задачей подготовить проект договора с Хиджазом, что сохранение и развитие отношений с этой страной имеют важное значение как для внешней политики СССР на Востоке, так и внутренней политики — в отношении советских мусульман. Он подчеркивает, что представительство в Хиджазе является «единственным пунктом нашего контакта с арабскими странами (возобновление нормальных отношений с Египтом, Ираком и другими арабскими странами в настоящих условиях затруднительно). Геджас является фокусом стратегических (Суэц) и политических (арабское движение, панисламизм) интересов Англии на Ближнем Востоке». И далее: «В самое последнее время Аравийский полуостров становится ареной обострения англо-итальянских противоречий (борьба между Йеменом и Геджасом за Асир), что еще больше усиливает значение Геджаса как важного наблюдательного пункта. Геджас имеет также важное значение под углом установления наших связей с Африкой (Египет и Абиссиния). И, наконец, важное значение имеет для нас возможность непосредственного наблюдения за процессами, происходящими в Мекке — центре панисламистского движения, которое англичане стремятся использовать против нас (каирский халифатский конгресс)». Нетрудно заметить, что в этом наборе аргументов не упоминается Индия и роль Хиджаза как моста в эту страну, а именно в таких коварных замыслах Советский Союз подозревали англичане. Дипломаты-ближневосточники признавали, что позиции Москвы в Хиджазе в отсутствие договора нельзя было считать прочными. И, несмотря на «неизменно благожелательное отношение» к Советскому Союзу Ибн Сауда, следовало учитывать «его территориальную и отчасти материальную зависимость от англичан». Лондон мог в любой момент оказать сильный нажим на короля, рассуждал Пастухов, и потребовать разорвать отношения с Москвой. Советским дипломатам было известно, что пока еще Ибн Сауд 410

АВП РФ. 8 ноября 1926 г. Ф. 4. Оп. 12. Д. 978, № 69 за 1926–1928 гг., архив Чичерина, Геджас. Договор. Л. 15.

207

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

противился проводимой англичанами в ходе начавшихся с королем переговоров линии на то, чтобы максимально поставить его в материальную и политическую зависимость от Англии и «обеспечить возможность контроля над его внешними отношениями». Далее логика была простая, но, по сути, верная: начало переговоров с советскими представителями могло укрепить позиции короля на переговорах с англичанами и помешать их попыткам «лишить нас базы в Аравии». Это соображение требовало намедленного начала переговоров с Ибн Саудом о возможном заключении договора. Что же касалось решения «отдельных вопросов, которые могли бы затормозить ход переговоров», то их предлагалось отложить на будущее. «Несомненно, — сообщал Пастухов, — что после окончания переговоров Сауда с англичанами заключение договора с Саудом будет значительно более затруднительным, чем в данное время, и что успех англичан в смысле лишения нас базы в Геджасе означал бы крупный удар по всему нашему престижу на мусульманском Востоке». Основой для текста договора являлся его проект, который, как мы помним, был подготовлен ранее Хакимовым. Теперь он прорабатывался, как это было принято, с НКВТ и ОГПУ. Уже 12 января 1927 г. Пастухов и заведующий экономико-правовым отделом НКИД Собанин направляют Литвинову и в коллегию НКИД секретную докладную записку411, текст которой из-за ее важности есть смысл привести полностью: «На основании постановления коллегии НКИД от 14 апреля п. г. тов. Хакимовым был составлен договор о дружбе с Геджасом, который представляется ныне на усмотрение Коллегии с некоторыми изменениями и добавлениями, в результате проработки проекта тов. Хакимова в отделах Ближнего Востока и Экономико-Правовом и предварительного согласования с Наркомторгом и ОГПУ. ... По отдельным статьям надлежит отметить следующее. По ст. 1. О дипломатических представителях. В статье не оговаривается место пребывания дипломатических представителей. Это связано с тем, что Ибн Сауд до сих пор не допускает мусульманских иностранных представителей в Мекку и заставляет их пребывать в Джидде. Для того, чтобы иметь в будущем возможность поставить вопрос о переезде нашего представителя в Мекку, мы не фиксируем сейчас в договоре местопребывание нашего представителя. По ст. 2. О Консулах. Для того, чтобы иметь возможность не допускать желающих проникнуть в СССР под видом консулов агентов по вербовке паломников, 411

Здесь и далее: АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 978, № 69 за 1926–1928 гг., архив Чичерина, Геджас. Договор. Л. 19–21.

208

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

вводится ряд ограничительных постановлений (согласование мест служебного пребывания, оговорка о штатных чиновниках и гражданстве консулов). Для того, чтобы подчеркнуть, что мы не претендуем на консульскую юрисдикцию на основе наибольшего благоприятствования, в статье делается отсылка на декларацию об отказе от капитуляционных прав. По ст. 3. По предложению НКТорга введена статья о Торгпредстве. НКТорг соглашается, в виде второй позиции, на учреждение торгового Агентства. Эта статья имеет политическое, но также и экономическое значение, поскольку мы можем экспортировать в Аравию нефтепродукты и закупать там кофе и пряности, которые сейчас покупаются нами на лондонском рынке. По ст. 4. Наибольшее благоприятствование по правам граждан ограничено общегражданскими правами. По изложенным выше соображениям о характере наибольшего благоприятствования. По ст. 5. Декларация имеет большое политическое значение, поскольку европейские державы еще в 1925 году заявили Ибн Сауду, что они считают режим капитуляций в Геджасе существующим, и поскольку Ибн Сауд заинтересован в нашей поддержке в этом вопросе. По ст. 7. Отмечая в соответствии с нашим отказом от капитуляционного режима подчинение местной юрисдикции, в то же время оговаривается признание и исполнение третейских решений. Существенное значение в этой статье имеет третий абзац, который предусматривает неприменение к нашим гражданам в случае их споров с гражданами капитуляционных держав консульской юрисдикции. По ст. 8. Ст. 8-ая имеет существенное политическое значение. В первой части обещается содействие Геджасу в его стремлении к санитарной автономии, в каковом содействии Геджас весьма заинтересован. Во второй части статьи оговаривается благожелательное отношение Геджаса к нашим паломникам. Эта часть статьи имеет двойное значение. С одной стороны, будучи помещенной в санитарную статью, эта часть как бы говорит о санитарном режиме паломников, с другой — по своему содержанию эта часть может быть истолкована в том смысле, что Геджас вообще обязуется благожелательно относиться к нашим паломникам. При той кампании, которая в настоящее время ведется против нашего представительства, такое постановление в договоре с Геджасом представляло бы для нас интерес. По ст. 9. Наибольшее благоприятствование в отношении сделок и владений имуществом для нас, с точки зрения наших взаимоотношений с западными государствами, опасности не представляет. По ст. 10. Ввиду того, что Ибн Сауд в своем законе о гражданстве предполагает оговорить, что геджасскими гражданами являются все иностранцы, прожившие на территории Геджаса определенный ограниченный срок времени, представляется целесообразным, принимая во внимание специфические усло-

209

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

вия, в которых находятся наши граждане, оговорить возможность восстановления бывш. русских граждан в гражданстве СССР. По ст. 11. Ст. 11 посвящена религиозно-благотворительным имуществам, т.н. вакуфам. Статья построена односторонне потому, что имеющиеся на нашей территории вакуфы огосударствлены. Ибн Сауд будет несомненно претендовать на них. Возможно, что в результате переговоров придется взаимно отказаться от претензий. Такой отказ может быть тем более целесообразен, что в отдельных случаях цели, на которые вакуфы предназначаются (поддержание мечетей), для нас неприемлемы. Поэтому следует предусмотреть возможность отказа от этой статьи. По ст. 12. Мы заинтересованы в том, чтобы договор вступил в силу немедленно после подписания, т.к., предусматривая ратификацию, мы рискуем, что под давлением враждебных нам сил Ибн Сауд не утвердит договора. По нашему закону вступление договора в силу возможно, если законодательством страны не предусматривается обязательная ратификация договора. В этих случаях договор заключается не от ЦИКа, а от СНК».

Очень быстро, в тот же день, коллегия наркомата рассматривает этот документ и принимает решение, свидетельствующее о том, что мнение НКВТ подверглось некоторой ревизии. В выписке из протокола заседания от 12 января за подписью Карахана, Пастухова и Собанина говорилось: «Слушали: Проект договора о дружбе с Геджасом. Постановили: Одобрить проект договора, выработанный Отделом Ближнего Востока и Экпа со внесением следующих поправок: В ст. 1-й проекта вычеркнуть первую фразу. В ст. 3-й вычеркнуть вторую позицию, причем дать директиву Хакимову, в случае, если правительство Геджаса не согласится на открытие нашего Торгпредства, то на этом не настаивать, и всю ст. 3-ю проекта договора вычеркнуть. Вопрос этот согласовать с Наркомторгом. В ст. 11-й 2-ю позицию вычеркнуть. Внести проект на утверждение в Совнарком, предварительно поставив его на обсуждение в Политбюро».

В архиве Чичерина в АВП РФ хранится следующий вариант проекта: «Договор, заключенный между правительством Союза ССР с одной стороны и правительством Е.В. Короля Геджаса и Султана Неджда и присоединенных областей с другой. Совет Народных коммисаров Союза ССР с одной стороны и правительство Е.В. Короля Геджаса и Султана Неджда и присоединенных областей с другой,

210

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

взаимно разделяя убеждение о братстве наций и праве народов на самоопределение, воодушевляемые искренним желанием установить между народами Союза ССР и арабским народом постоянные сердечные взаимоотношения и непрерывную искреннюю дружбу, основанную на взаимных интересах обоих сторон, решили в дополнение и развитие состоявшегося между обоими правительствами обмена нот от 16–19 февраля 1926 года заключить договор о дружбе и братстве и назначили для сего своими уполномоченными: Совет Народных Комиссаров Союза ССР............................................. Е.В. Короля Геджаса и Султана Неджда и присоединенных областей................... каковые после обмена полномочиями, признаниями, составленными в надлежащей форме и должном порядке, согласились с нижеследующим: Статья 1 Дипломатические представители договаривающихся сторон будут пользоваться на территории другой стороны всеми теми правами и прерогативами, которые предоставляются дипломатическим представителям других стран согласно международному праву и международным обычаям, а также нормам, действующим в обеих странах в отношении дипломатических представителей. Статья 2 Каждая из договаривающихся сторон имеет право с предварительного каждый раз согласия другой стороны в отношении служебного местоположения назначить на территории другой стороны своих генеральных консулов, консулов, вице-консулов и консульских агентов. Означенные консульские представители обязаны получить экзекватуры и руководствоваться в своей работе нормами международного права. Они должны быть назначены в установленном порядке штатными чиновниками и должны принадлежать к гражданству страны, их назначившей. Генеральные консулы, консулы, вице-консулы, консульские агенты и их заведующие канцеляриями и секретари будут пользоваться на территории обеих договаривающихся сторон всеми изъятиями, преимуществами, льготами и привилегиями, которые предоставлены или будут предоставлены агентам того же разряда наиболее благоприятствуемой нации. Само собой разумеется, что постановления ст. 5-й об отказе от капитуляционных прав остаются в силе. Статья 3 Принимая во внимание, что в СССР установлена государственная монополия внешней торговли и что в силу этого торговые отношения между СССР и королевством Геджаса и Султана Неджда и присоединенных областей будут осуществлять со стороны СССР через посредство органов этой монополии,

211

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Правительство Е.В. Короля Геджаса и Султана Неджда и присоединенных областей соглашается на учреждение торгового представительства СССР, пользующегося всеми правами и привилегиями, предоставленными дипломатическим представителям. Статья 4 Гражданам каждой из договаривающихся сторон предоставляется право свободного въезда на территорию другой договаривающейся стороны под условием соблюдения правил, действующих в подлежащей стране в отношении въезда иностранцев вообще. Договаривающиеся стороны согласны применить режим наиболее благоприятствуемой нации в отношении общегражданских прав граждан другой стороны, пребывающих на ее территории. Статья 5 Считая режим капитуляции несовместимым со свободным национальным развитием всякой страны, а равно, как и с полным осуществлением ее суверенитета, Союз Советских Социалистических Республик считает отмененными и потерявшими силу всякого рода действия и права, имеющие какое-либо отношение к этому режиму. В силу этого обе стороны соглашаются, что на граждан обеих договаривающихся сторон, находящихся на территории другой стороны, будут распространяться все права и обязанности, вытекающие из законов страны, в коей они находятся, за изъятиями, установленными в ст. 6 настоящего договора. Статья 6 Граждане каждой из договаривающихся сторон освобождаются на территории другой стороны, как в мирное, так и в военное время, от всяких общественных трудовых и воинских повинностей, имеющих личный характер, и от взимаемых взамен их сборов. Статья 7 Судебная власть каждой из договаривающихся Сторон будет распространяться как в делах гражданских, так и в уголовных, на находящихся на ее территории граждан другой договаривающейся стороны. Обе договаривающиеся стороны обязуются признавать всякие соглашения отдельных граждан о разрешении их гражданских споров и порядке третейского суда и приводить в исполнение решения этих судов, поскольку эти решения не находятся в противоречии с законодательством стран исполнения решений. В случае возникновения гражданского или уголовного дела на территории Геджаса между гражданами СССР и гражданами какой-либо третьей стороны, дело должно быть передано на разрешение туземного или третейского суда, согласно абзаца 2-го этой статьи.

212

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

Статья 8 Правительство Союза ССР, самым благожелательным образом относясь к мерам, предпринимаемым Геджасским правительством к улучшению санитарных условий Геджаса, поддержит стремление Геджасского правительства к полной санитарной автономии. Правительство Геджаса со своей стороны самым благожелательным образом и с особым вниманием отнесется к паломничеству их или через СССР в Геджас. Стороны соглашаются в ближайшее время приступить к переговорам о заключении между ними санитарного соглашения в развитие указанных выше принципов. Статья 9 Граждане каждой из договаривающихся сторон, пребывающие на территории другой, имеют право, в соответствии с законами страны пребывания, вступать во всякого рода сделки, а также владеть всякого рода движимым и недвижимым имуществом на тех же основаниях, что и граждане наиболее благоприятствуемого государства. Статья 10 Принимая во внимание, что мировая война и последовавшая за ней блокада СССР лишила российских граждан возможности оформить свое советское гражданство и вернуться на родину, Правительство Е.В. Короля Геджаса и Султана Неджда и присоединенных областей предоставляет возможность бывш. российским гражданам ходатайствовать перед подлежащими органами СССР о восстановлении в правах гражданства Союза ССР. Статья 11 Правительство Е.В. Короля Геджаса и Султана Неджда и присоединенных областей заявляет, что оно будет следить за тем, чтобы всякого рода имущества, как движимые, так и недвижимые, предназначенные в соответствии с законами страны их нахождения бывш. российским гражданам, умершим к моменту подписания настоящего договора, а также гражданам СССР на благотворительные и культурно-просветительские нужды и находящиеся на территории, подвластной Е.В. Королю Геджаса и Султана Неджда и присоединенных областей, использовались по своему прямому назначению согласно воле наследователя. Статья 12 Настоящий договор вступает в силу в момент его подписания. Настоящий договор составлен в двух экземплярах на русском и арабском языках, причем при толковании оба текста считаются аутентичными412». 412

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 975, за 1927 г., архив Чичерина, Геджас. Разная переписка. Л. 3–7.

213

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Продвигая дальше проект договора, Карахан 31 января 1927 г. направил под грифом «совершенно секретно» уже упоминавшийся выше доклад И.В. Сталину (копии были направлены членам Политбюро ЦК, членам коллегии НКИД и Менжинскому), который включал в себя часть текста доклада Пастухова членам коллегии от 11 января. Понятно, что руководство было воодушевлено нужными для Москвы результатами конгресса в Мекке и фактическим провалом конгресса в Каире, однако в дальнейшем, как будет показано, возможности оказать влияние через мусульманские каналы уже не использовались или использовались в малой степени. Далее в письме также говорилось: «На ряде конкретных вопросов (мекканский конгресс, парижская санитарная конференция, установление связей между Геджасом и Турцией, антиваххабитская кампания в Персии) выявилась взаимная заинтересованность СССР и Геджаса в укреплении существующих отношений. В настоящее время англичане ведут с Ибн Саудом переговоры о заключении договора. Учитывая, что заключение договора между СССР и Ибн Саудом в качестве короля Геджаса и султана Неджда и присоединенных областей может оказаться затруднительным после того, как будет достигнуто соглашение между Ибн Саудом и англичанами, НКИД считает необходимым в возможно более срочном порядке приступить к переговорам о заключении договора о дружбе с Геджасом. ...Препровождая одобренный Коллегией НКИД текст проекта договора о дружбе с Геджасом, НКИД просит санкционировать вступление в переговоры с Геджасом на основе этого проекта». Большие надежды в продвижении концепции договора в Аравии возлагаются на содействие турок: «Учитывая сложность обстановки в Аравии и возможность сильного английского нажима на Ибн Сауда, представляется желательным координировать наши действия по заключению договора с Ибн Саудом с турками, которые также еще договора с Ибн Саудом не заключили. Можно было бы сделать турецкому правительству представление о желательности скорейшего вступления Турции в переговоры о договоре с Ибн Саудом и взаимной поддержки в этом вопросе»413. Как видно из этого документа, сотрудничество с Турцией было настолько тесным, что вопрос ставится даже о «представлении» туркам, где говорилось о желательности определенных действий с их стороны. НКВТ отреагировал на решение НКИД, и 14 февраля заместитель наркома Максимов пишет на Кузнецкий Мост414: «Наркомторг, считая целесообразным учреждение в Джидде Торгового Представительства, не наста413 414

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 975, за 1927 г., архив Чичерина, Геджас. Разная переписка. Л. 16. Там же. Л. 34.

214

Глава V. Советские муфтии на всемусульманском конгрессе. Работа над договором

ивает, однако, на сохранении этой статьи в договоре с Геджасом, в случае если ее включение явится препятствием к заключению договора». К середине июня выдается справка об утверждении проекта, в которой говорится: «...Разрешить НКИД заключить договор о дружбе с Геджасом»415 (кстати, в той же справке НКИД разрешается «вступить с Йеменом в переговоры об установлении дипломатических отношений»). Но к этому моменту обстановка для внешнеполитической деятельности Москвы осложняется.

415

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 975, за 1927 г., архив Чичерина, Геджас. Разная переписка. Л. 35.

Глава VI

Трудное время

Осложнение международной обстановки и преодоление трудностей К лету 1927 г. произошли драматические события в Лондоне, которые оказали воздействие на внешнеполитическую деятельность СССР в целом. 12 мая 1927 г. лондонская полиция начала обыски в помещении торгового представительства СССР и находящейся с ним в одном здании штаб-квартиры зарегистрированного как английская компания советского предприятия АРКОС, арестовав при этом несколько служащих. Обыски продолжались четыре дня. Вслед за этим премьер-министр Великобритании обвинил советские торговые предприятия в шпионаже и даже похищении некоего секретного правительственного документа. Было заявлено, что при обыске у шифровальщиков торгпредства будто бы нашли документы, доказывающие их секретные связи с компартиями Великобритании, США, Канады, Австралии, Новой Зеландии и ряда других стран. По предложению главы правительства британских консерваторов Стэнли Болдуина416 палата общин приняла решение о разрыве политических и экономических отношений с СССР, о чем было объявлено 27 мая (незадолго до этих событий, 6 апреля, в Китае вооруженные полицейские и солдаты также ворвались в помещения советского полпредства в Пекине, разграбили имущество, за этим последовал налет на консульство и учреждения СССР в Тяньцзине). 416

Болдуин, Стэнли (Baldwin, Stanley, 1867–1947) — британский политик, лидер Консервативной партии в 1923–1937 гг., премьер-министр в 1923–1924, 1924–1929, 1935–1937 гг., двоюродный брат известного писателя и поэта Редьярда Киплинга (Rudyard Kipling).

216

Глава VI. Трудное время

Понятно, что правительство консерваторов воспользовалось ситуацией как для нанесения удара по международной репутации Советского Союза, так и для ослабления позиций левых сил в своей стране. В то же время в Москве стали задумываться о необходимости установления большего контроля над деятельностью Коминтерна, чтобы ограничить безответственные действия левоавантюристических элементов, которые ставили под угрозу государственные интересы СССР. На созванном в мае VIII пленуме Коминтерна Сталин подверг жесткой критике Троцкого. Чичерин в это время резко критически оценивает деятельность «левых», которые мешают работе НКИД. Он требует, чтобы с НКИД согласовывались все материалы, публикуемые в прессе по международной тематике. Позднее, в своей записке-завещании от 1930 г., которая уже цитировалась выше, он писал: «Один из важнейших вопросов — контроль НКИД над прессой. Никакая внешняя политика не может вестись, когда под влиянием каких-то неизвестных закулисных нажимов газеты предаются всяким безобразиям. До 1928 года все, что в “Известиях” и “Правде” имело какое-либо отношение к внешней политике, присылалось мне в гранках или читалось мне по телефону, я выбрасывал или изменял. Несколько раз я прямо спас положение, в особенности, когда какой-нибудь идиот из братской компартии проталкивал чудовищную нелепость. Например, Реммеле417 несколько лет тому назад дал в “Правду” чудовищную по идиотизму статью о том, что, по неопровержимым сведениям, Германия получила право утроить численность рейхсвера и за это вступила в антисоветский фронт. Эта ребяческая ложь была страшно вредной, чистая провокация, и я устроил скандал. Я спросил Реммеле, что за неопровержимый источник такой, и он ответил, что это видное лицо из пацифистского движения. Может быть, то же видное лицо из пацифистского движения, через которое было передано “письмо Зиновьева”418? Очевидно, анальфабеты (неграмотные люди. — В. Н.) из КПГ захотели этой дикой чепухой подкрепить обычное тельмановское419 лганье. Если бы я не задержал эту гадость, был бы величайший скандал…. “Комс[омольская] правда” 417 418

419

Реммеле, Г. (1880–1939) — один из руководящих деятелей компартии Германии. Это фальшивка, изготовленная британскими спецслужбами для того, чтобы сорвать советско-английские переговоры. В письме, якобы направленном руководству компартии Великобритании Зиновьевым, содержались инструкции по ведению подрывной работы и захвату коммунистами власти в стране. Фальшивка была настолько нелепой, что провокаторы так и не решились предъявить «оригинал». Но она способствовала падению первого лейбористского правительства Рамсея Макдональда в 1924 г. Тельман, Эрнст (1886–1944) — с 1925 г. председатель ЦК компартии Германии, организатор Гамбургского восстания 1923 г., помещен в тюрьму в 1933 г., расстрелян в 1944 г.

217

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

печатала иногда дикий вздор (ос[обенно] против Кемаля420)… Нельзя вести политику при нынешних безобразиях прессы». Заметим, что нарком был особенно обеспокоен нападками прессы на Германию и Турцию, за развитие отношений с которыми он всегда активно выступал (благо что нацисты еще не пришли к власти в Берлине, хотя уже и поднимали голову). На фоне обострения отношений Москвы с Лондоном Поляков по поручению Пастухова излагает соображения о том, как могут отразиться эти события на работе советского агентства и генконсульства. В своей подготовленной в мае 1927 г. записке он делает вывод, что в связи с разрывом отношений с Англией работа советских дипломатов в Джидде «изменяется и осложняется»421. Под давлением английской дипломатии в арабских странах может произойти переход от выжидательного отношения к работе советских представительств к антисоветской деятельности, которая будет развиваться в двух направлениях. Первое — «создание неблагоприятного к нам отношения среди населения» с использованием провокаций. «Оперируя в Геджазе среди паломников, — писал Поляков, — англичане будут пытаться восстановить против нас мусульман различных стран. С этой целью они могут оперировать теми обычными лозунгами, что мы вообще против религии, что мы притесняем мусульман и т. д. Судя по последним сообщениям о деятельности таких сект, как ахмадийцы и исмаилиты, подобного рода пропаганда уже начата англичанами в Индии». Второе — воздействие на правительство Хиджаза и других стран: « Мы должны учитывать возможность того, что англичане поставят перед Саудом вопрос о несовместимости “дружественных” отношений между Саудом и Англией с дружественными отношениями между Геджазом и СССР». В качестве худшего рассматривался сценарий, при котором Ибн Сауда англичане вообще заставят разорвать отношения с Москвой, но он был маловероятен, так как это скопрометировало бы его в глазах мусульманского мира и поссорило бы с Турцией. В то же время, подчеркивал Поляков, Ибн Сауд зависел от Англии и был не столько «убежденным идейным националистом», сколько правителем, заинтересованным в том, чтобы не подвергать свою власть серьезным испытаниям. В этом контексте допускался сценарий, при котором Ибн Сауд мог бы частично пойти навстречу английским требованиям. В НКИД считали, что именно задачей оказать давление на Ибн Сауда в этом направлении следовало объяснять повышение интереса Лондона «к геджазским делам» и демонстрацию «дружбы» Англии с исламом. А Ибн Сауд был важен для Лондона в первую очередь потому, что в его 420 421

Имеется в виду, естественно, Ататюрк. Поляков — Пастухову // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 47. Л. 6–7.

218

Глава VI. Трудное время

владениях находилась Мекка. В представленном им материале Поляков цитировал статью «известного английского агента» Али Икбала Шаха, опубликованную в «Ниар ист энд Индиа» (Near East and India) от 12 мая, где говорилось: «Недалек тот день, когда англо-арабский договор окончательно закрепит мир для всей нашей вселенной, ибо английский союз с Исламом является более могущественным фактором для достижения мира, чем это склонны думать враги Англии и Ислама». Автор записки делал вывод о том, что англичане разыгрывают исламскую карту, чтобы поссорить СССР, выставляемый как «нарушитель мира» и антиисламская сила, с Ибн Саудом. И главное, предупреждал он: «Мы должны наметить конкретные меры противодействия намечающемуся наступлению Англии на нас в области общемусульманской политики». Используя предоставленные материалы, Карахан инструктировал работавших в консульстве в Джидде дипломатов «проявлять во всех своих шагах осторожность, осмотрительность и предупредительность»422. Им предписывалось избегать накопления секретных материалов, составлять по ним справки, после чего сжигать, а также «остерегаться быть спровоцированными на какие-либо выступления, которые могли бы быть использованы против нас нашими антагонистами». Но в целом в 1927 г. кризис в системе международных связей Советского Союза сказался на отношениях с Ибн Саудом не так сильно. Это объяснялось не только заинтересованностью аравийского монарха в поддержании и развитии отношений с Москвой, но и тем, что Аравия по-прежнему не рассматривалась Коминтерном в качестве одного из возможных очагов революции и никакой деятельности в этом направлении там не велось. В докладе Чичерину дипломаты-ближневосточники НКИД оценивали ситуацию следующим образом: «Каких-либо отрицательных изменений в политике Ибн Сауда по отношению к нам не наблюдалось. Отношение к т. Хакимову и нашим сотрудникам предупредительное. Судам Совторгфлота оказывается содействие. 26.II официоз Ибн Сауда опроверг сообщение французских и египетских газет о том, что наше агентство ведет коммунистическую пропаганду в Геджасе... К нашим успехам в Геджасе следует отнести отправку парохода с паломниками (транзитных — 300, советских — 11), с обратным рейсом было доставлено в СССР 400 новых транзитных паломников), удачные операции Руссотюрка (со вторым рейсом высылаются дополнительные партии товаров)»423. Несмотря на эти скромные достижения, Хакимов считал, что жесткое давление англичан делает нецелесообразным начало переговоров с Ибн Саудом о заключении договора. В связи с усиле422 423

Карахан — Хакимову // АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 971, № ВБ/22920, 13 мая 1927 г. Л. 1. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 47. Л. 1.

219

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

нием нажима англичан на короля обстановка к осени 1927 г. действительно стала ухудшаться. А Хакимову трудно было работать не только морально, но и физически, он и ранее обращался к руководству наркомата с просьбой заменить его в связи с усталостью и плохим состоянием здоровья.

Генконсул просится на отдых Здоровье генконсула было подорвано тяжелейшими климатическими условиями Хиджаза, бытовыми неудобствами и, главное, трехлетней напряженной работой. Он попросил Москву разрешить ему поездку в Германию на лечение. Тогда в Германии лечились многие официальные лица страны, включая часто выезжавшего туда самого наркома Чичерина. Набор болезней, которые Керим Абдрауфович приобрел в Джидде и о которых он сообщал в письме к наркому, впечатляет424: «Уважаемый товарищ, 3-х летнее безвыездное пребывание в Геджасе, сопряженное с исключительно тяжелыми условиями работы и жизни, расшатало организм и истрепало нервы так, что необходимо самое серьезное лечение. Врачи и врачебные комиссии, проводившие освидетельствование меня, установили следующие болезни: 1. В сильной степени развитая неврастения. 2. Расширение сердца, и задеты верхушки легких. 3. Колит как последствие тяжелых желудочных заболеваний. 4. Малярия. 5. Склероз и малокровие. 6. Глухота на правое ухо как следствие расстройства нервной системы. Сообразно с разнородностью болезней и методы лечения определены различные, начиная от клинического и кончая курортным лечением. Причем мои знакомые врачи настоятельным образом посоветовали мне поездку в Германию к профессору Боасу425 и в санаторий доктора Ламан. Срок прохождения лечения определяют в 3 месяца, месяц на исследование у проф. Боаса и 2 м-ца в санатории Ламан. По приблизительным подсчетам, расходы на эту поездку выражаются в сумме 1400 руб… При этом надо сказать, что 424

425

Хакимов — Чичерину // АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 970, № 69 за 1927 г., архив Чичерина, Геджас. Письма и доклады Генконсула. Л. 95. Боас, Александр Ногаллер Исмас (1858–1938) – немецкий врач, основатель клинической гастроэнтерологии.

220

Глава VI. Трудное время

ни одна из указанных болезней не подпадает под категорию тех, которые, по мнению комиссии ЦК ВКП, требовали бы специального заграничного лечения, и поэтому нет никакой надежды на поездку за счет ЦК. Полагаю, что НКИД мог бы отпустить потребную сумму денег из возможных следующих источников. 1. Я не пользовался полагавшимся 2-х месячым отпуском, и указанная сумма могла бы быть отпущена мне в качестве компенсации... 2. Или, лучше всего, НКИД мог бы предоставить мне 3-х месячный отпуск с сохранением моего геджасского содержания, что вполне покроет указанные расходы. Предоставление 3-х месячного отпуска не встретит формальных возражений, ибо, согласно положения об отпусках, неиспользованные отпуска должны быть предоставлены работнику суммарно. Положительное отношение НКИД к моей просьбе, верится, вернуло бы меня к работе опять здоровым и вполне окрепшим через указанный промежуток времени. Докладывая вышеизложенное, прошу Вас, уважаемый товарищ, разрешить этот вопрос возможно в срочном порядке и дать мне возможность прохождения полагающегося курса лечения».

Вопрос о предоставлении отпуска для лечения затягивался, и генконсул обратился к руководству НКИД с просьбой заменить его. В ответ на обращение Хакимова 13 мая 1927 г. Карахан направляет ему ответ. Заместитель наркома сообщает, что «ввиду крайней трудности подобрать подходящее лицо» для той работы, которую генконсул успешно вел «в исключительно сложной арабской обстановке», пока с заменой придется повременить, но через два-три месяца руководство НКИД обещает прислать в королевство нового представителя. Карахан положительно оценивает те выводы, которые генконсул давал в своих письмах в наркомат, при этом обращая внимание Хакимова на то, что арабская политика в тот момент складывалась из нескольких отдельных составляющих. Это арабско-персидские отношения, арабско-турецкие отношения, хиджазско-недждийско-йеменские отношения (в частности, в связи с асирской проблемой), а также отношения Ибн Сауда с империалистическими государствами, и прежде всего — с Англией. В том, что касалось «арабско-персидских отношений» (термин «саудовские» тогда еще не использовался), то в письме заместителя наркома этому вопросу было уделено большое внимание. Дело в том, что отношения между двумя державами, на «антиимпериалистический» альянс которых вместе с Турцией, как уже упоминалось, делала ставку Москва, были сложными, их отравляли серьезные разногласия по вероучительным, доктринальным во-

221

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

просам, и все те же широко циркулировавшиеся в исламском мире разговоры «о разрушении ваххабитами исламских святынь». Это, естественно, ставило под угрозу успешное проведение стратегического курса Москвы. Резашах даже не ответил на приветственную телеграмму Ибн Сауда, что было с острой обидой воспринято королем, а для урегулирования конфликтной ситуации иранцы потребовали, чтобы король предварительно дал согласие на визит своего сына эмира Фейсала в Тегеран. В НКИД согласились с мнением Хакимова, что советским дипломатам добиваться от Ибн Сауда уступить требованию персов нецелесообразно. Тем более что, как сообщал в телеграмме от 27 марта того же года полпред Юренев, Реза-шах выдвигал новые, совсем неприемлемые для короля условия. Он требовал, «чтобы Сауд телеграфировал персидскому правительству о том, что сообщение о разрушениях и планах разрушения святынь ложны, после чего персы посылают в Геджас своего представителя для проверки и только в случае благоприятного заключения этого представителя Реза-шах отвечает на приветственную телеграмму Ибн Сауда». «Тов. Юренев считает, — сообщал Карахан, — что, выдвигая эти новые условия, Реза обнаруживает нежелание урегулировать свои отношения с Саудом и выказывает ту мысль, что нам нужно уделить все наше внимание подготовке предварительных переговоров между Ибн Саудом и персами. Тов. Юренев считает, что предложение Ибн Сауда о предварительных переговорах может быть приемлемо для персидского правительства».

Новые инициативы А далее руководство НКИД предлагало новую инициативу посредничества, но на этот раз требовало проявить бóльшую осторожность и не брать никаких обязательств перед королем. Возможно, сыграло свою роль отсутствие успеха предпринятой в недавнем прошлом Хакимовым попытки примирения Ибн Сауда с Али бин Хусейном, в результате чего и сам генконсул предпочитал быть осмотрительным, да и его усталость, видимо, теперь давала себя знать. «Равным образом и для нас вполне приемлемы предварительные переговоры, — писал замнаркома, — если мы сможем увязать их с нашим посредничеством. Мы согласны с т. Юреневым, тем более, что и Вы склоняетесь к тому, чтобы перейти к форсированию переговоров где-либо на стороне. Ваше указание на Москву как на место предварительных переговоров вполне нами разделяется. Таким образом, вопрос о продолжении нашей активности по примирению Персии и Ибн Сауда ставится в прямую зави-

222

Глава VI. Трудное время

симость от того, удастся ли нам обеспечить приезд в Москву Фейсала. Вы совершенно правильно проявили сугубую осторожность в вопросах нашего посредничества между Персией и Геджасом и стремились к тому, чтобы нам перед Саудом ничем не ангажироваться. Вам следует продолжать в том же духе и никоим образом не давать Сауду каких-либо связывающих нас обещаний в том смысле, что мы гарантируем, что Фейсалу удастся договориться с персами в Москве или что эти переговоры вообще состоятся. Со своей стороны, мы в Персии и в Москве сделаем, конечно, все возможное для того, чтобы ко времени приезда Фейсала создать обстановку благоприятную для переговоров Фейсала с персами в Москве или для приглашения Фейсала в Персию в такой форме, которая была бы приемлема для Ибн Сауда. Но очевидно гарантировать успеха наших попыток в указанном направлении мы не можем, тем более что в наших отношениях с Персией в данное время атмосфера еще недостаточно прояснилась, и переговоры по ряду спорных вопросов, главным образом, экономического характера, происходящие в Москве, протекают не совсем гладко»426. Нетрудно видеть, что сверхоптимистичная тональность более ранних высказываний нкидовцев по поводу близости интересов и политики России и Персии в это время постепенно сменялась более сдержанной. Как видно, это непосредственно сказывалось и на отношениях с государством Ибн Сауда, хотя иллюзии насчет перспектив посреднической миссии Москвы по примирению двух государств еще не были изжиты. Так или иначе, посредничеством в конфликтных ситуациях в регионе, столь для него обычных, часто занимались многие региональные и внерегиональные игроки. В то же время в упомянутом выше письме Хакимову, к примеру, говорилось: «Мы рассматриваем как положительный признак усиление нашего сотрудничества с турками в Аравии посредничество Рушди в деле сближения между нами и Йеменом»427. Руководство НКИД вместе с этим письмом направило генконсулу новое приглашение от М.И. Калинина эмиру Фейсалу, но при этом оно считало желательным, чтобы эмир сначала посетил Турцию: «Мы запросили мнение турецкого правительства о посещении Фейсалом Турции, но до сего времени не имеем ответа. Равным образом, мы выясняем в Ангоре отношение турок к вхождению в совет геджасской дороги. Очевидно, что совершенно отпадает вопрос о какой-либо акции с нашей стороны, если Турция по какой-либо причине сочтет для себя невозможным настаивать на допущении представителя в совет геджасской дороги. Таким образом, наша 426

427

Карахан — Хакимову, 13 мая 1927 г. // АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 971, № ВБ/22920, 13 мая 1927 г. Л. 2–3. Там же. Л. 4.

223

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

линия целиком зависит от позиции турок. Мы хотели бы получить от Вас более детальное освещение этого вопроса под углом возможной нашей тактики и обоснования наших притязаний на вхождение в совет». Письмо Карахана свидетельствовало и об изменившейся позиции Москвы в отношении всемусульманских конгрессов. Как раз в это время Ибн Сауд планировал проведение нового конгресса в Мекке. Мусульманское духовенство СССР рассчитывало принять в нем участие, и ЦДУ даже успело избрать своими делегатами на него Мусу Бигиева и Шагра Шарафа (Шехра Шерефа, как его тогда было принято называть)428. Но, как НКИД писал консулу: «Мы сообщили ЦДУ, что конгресса в этом году не будет и что мы считаем нежелательной поездку делегации. Таким образом, отпала поездка Шехр Шерефа, а Бигиев поедет без каких-либо полномочий от ЦДУ»429. Бигиев получил от властей разрешение на поездку в Мекку (причем путешествовать он планировал за счет собственных средств), откуда он собирался проехать по Йемену, Египту, Ираку, Палестине и Сирии из расчета, что он, «благодаря своему авторитету, сможет содействовать пробуждению интереса и симпатии к СССР в некоторых кругах арабских стран». В НКИД полагали, что «поездка Бигиева может принести нам некоторую пользу, хотя бы в смысле опровержения тех диких слухов, которые распространяются относительно СССР в арабских странах. Кроме того, эта поездка даст нам некоторый материал о настроениях в этих странах». Бигиеву, которого характеризовали как «путаную голову», остереглись давать конкретные задания, ему лишь указали на ряд моментов, которые желательно было продемонстрировать. А именно — на дружественную политику СССР в отношении Востока, сочувствие стремлению к независимости и желание прекращения раздоров между отдельными странами и организациями мусульманского мира, в том числе имамом Яхьей и королем Ибн Саудом. Расчеты советского внешнеполитического ведомства, связанные со встречами Бигиева с лидерами государств — Ибн Саудом и Яхьей — не оправдались, хотя Хакимову предписывалось «тщательно инструктировать его во всех его выступлениях перед Ибн Саудом». Ему рекомендовали прибегнуть к маленькой хитрости: «Имейте в виду, что Бигиев отчаянный туркофил и что убедить в целесообразности какой-нибудь акции легче всего указанием, что это в интересах не только СССР, но и Турции».

428

429

Шараф, Шагр, или Шарафутдинов, Шараф Шагар (1877–1938) — мусульманский деятель, с 1923 г. член Совета улемов, в 1933–1936 гг. казначей ЦДУМ. В 1938 г. приговорен к смертной казни и расстрелян. См.: Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. С. 173–174, 188. Карахан — Хакимову, 13 мая 1927 г. // АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 971, № ВБ/22920, 13 мая 1927 г. Л. 6.

224

Глава VI. Трудное время

После отъезда генконсула Руководство НКИД осенью 1927 г. вновь возвращается к вопросу о договорных отношениях с Хиджазом. Понятно, что в сложившейся ситуации и с учетом мнения генконсула проект договора, который вроде бы утверждался во всех инстанциях в начале лета, так и не был представлен арабской стороне. Теперь этот вопрос снова приобрел актуальность в связи с тем, что Ибн Сауд в мае 1927 г. заключил договор с Великобританией — главным противником СССР в регионе и не только в нем, а 17 сентября британский парламент ратифицировал этот договор. При этом в Москве обсуждался вопрос о том, необходимо ли заключать с королем один или два договора (политический, или о дружбе, и торговый). 23 октября Пастухов пишет Чичерину (копия направляется Карахану)430: «Имеется только один проект договора, внесенный в Коллегию Отделом Ближнего Востока и ЭПО и утвержденный Коллегией 12 января с.г. с оговорками… Тов. Хакимов объяснил нам, что в разговоре с Вами он имел в виду не два проекта договора, а упомянул о договоре и двух позициях в отношении вопросов, затронутых в ст. 3 и 11. Договор еще не представлен на утверждение Совнаркома, т.к. обстановка для переговоров, на основании заключения т. Хакимова, считалась неблагоприятной, почему с оформлением этого вопроса в советском порядке не торопились. Сауд ожидал ратификации Англией заключенного в мае англо-геджасского договора, и именно это послужило препятствием для постановки перед Саудом вопроса о договоре. Тем не менее т. Хакимов перед отъездом спросил Сауда, не связывает ли его майский договор в отношении заключения договоров с другими странами, и в частности с СССР, на что Сауд ответил, что считает заключение договора с СССР возможным. Теперь получены сведения о ратификации договора Англией. Текст опубликован в “Таймс” от 24.9. Поскольку англо-геджасский договор ратифицирован, не имеется препятствий к тому, чтобы мы могли предложить Сауду начать переговоры с нами. Турки только что сделали аналогичное предложение и получили согласие Сауда. В ближайшее время договор будет проведен через Совнарком. Коллегия должна будет решить, поручить ли переговоры т. Тумейтову или связать это с назначением нового полпреда, которому и поручить это». Несмотря на то что Хакимов явно предпочел бы и дальше откладывать продвижение договора, от него теперь требуют приступить к более активным действиям и даже предписывают, на чем сыграть в работе с королем. В директивном письме Хакимову 27 ноября 1927 г. Карахан писал: «Основ430

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 978, № 69 за 1926–1928 гг., архив Чичерина, Геджас. Договор. Л. 41.

225

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ная наша установка — на скорейшее заключение договора… Имейте в виду, что даже сам факт начала переговоров… послужит явным доказательством того, что Ибн Сауд своим договором с Англией не утратил своей независимости в области внешней политики»431. Но наконец генконсул получает разрешение покинуть Джидду, напряженная работа в которой так неблагоприятно сказалась на его здоровье. В это время особенно важно получать достоверную информацию о ситуации в королевстве. Информационные материалы, которые регулярно направлялись в НКИД советской дипмиссией в Джидде, в этот период включались в общие обзоры по арабским странам. К примеру, 2 декабря 1927 г. Чичерину был передан обзор за сентябрь—октябрь—ноябрь того года. Этот период был важен для дипломатов, в частности, потому, что в самом его начале, 17 сентября, и состоялась ратификация договора между королевством и Великобританией. Неудивительно, что в связи с этим авторы уделили повышенное внимание состоянию отношений Ибн Сауда с Лондоном. Правда, судя по всему, советские дипломаты еще не имели точных сведений о том, что между Ибн Саудом и англичанами и после заключения договора оставались нерешенные проблемы. Это были, в частности: хиджазская железная дорога, автономия племен шаммар, которой добивался Лондон, принадлежность кабеля Джидда—Порт-Судан. Кроме того, так и не был урегулирован старый спор об Акабе и Маане, так как Ибн Сауд согласился «лишь не нарушать статус-кво этих территорий»432. Не был затронут в договоре и вопрос о капитуляциях. Дипломаты писали о переменах в отношении к СССР в Хиджазе в этот период, подчеркивая: «У нас имелись опасения, что одновременно с этим договором Сауд связал себя некоторыми обязательствами в смысле отношения к нам»433. Но эти опасения, по мнению авторов обзора, все же не оправдались: «Те сведения, которыми мы располагаем, заставляют думать, что инциденты последнего времени не являются проявлением определенной перемены в позиции, занятой Саудом, а проистекают, скорее всего, из самовольных действий местных властей, которые заинтересованы в англо-индийской торговле и вместе с тем подстрекаются нашими антагонистами на враждебные действия по отношению к нам. Тем не менее, обстановка недостаточна для того, чтобы можно было определить отношение Сауда к этим инцидентам». Затронутый в переписке вопрос о поездке в Москву сына короля, наместника Хиджаза и (с 1930 г.) министра иностранных дел королевства эмира Фейсала бин Абдель Азиза, был важен как в политическом, так и в прото431 432

433

Карахан — Хакимову, 26 ноября 1927 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 44. Л. 45. Обзор по арабским странам за сентябрь — октябрь — ноябрь 1927 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 47. Л. 16–18. Там же. Л. 18.

226

Глава VI. Трудное время

кольном отношении. Дело в том, что у нас по-прежнему не было постоянной дипломатической миссии королевства, и между Москвой и Эр-Риядом с самого начала установления отношений шли переговоры о направлении в Россию временной миссии. В качестве таковой и рассматривалась своего рода дипломатическая делегация во главе с Фейсалом, однако поездка все время откладывалась. В 1927 г., точнее, 2 зу-ль-хиджа 1345 г., король Абдель Азиз направил письмо председателю ЦИК СССР Михаилу Калинину, где сообщал о том, что обстоятельства вынудили его сына Фейсала «не посетить СССР», и просил Аллаха, чтобы он дал возможность принять приглашение в будущем. В Москве в целом не были склонны бить тревогу по поводу англо-саудовского договора. 25 октября 1927 г. в подписанном Караханом письме первому секретарю генконсульства Юсуфу Туйметову, который с отъездом Хакимова выступал в роли временного поверенного в делах, утверждалось, что «этот акт, являясь определенным успехом Ибн Сауда, не вносит серьезных изменений в англо-геджасские отношения и вообще в политическое положение в Аравии. Противоречие между стремящимся к экспансии Ибн Саудом и британской политикой на Аравийском полуострове по-прежнему остается в силе. Договор усиливает позицию Ибн Сауда, который получает признание полной независимости геджасско-недждского государства. Англия лишается возможности давить на Сауда упоминанием о кабальном договоре 1915 года...»434. В то же время в письме отмечалось, «что новый договор вводит англо-геджасские отношения в русло регламентированных договорных обязательств и тем самым до известной степени связывает Ибн Сауда и дает англичанам возможность вмешательства в те или иные обстоятельства, которые, по мнению британской дипломатии, противоречат условиям договора». Для Москвы в этом контексте представлялась предметом озабоченности вторая статья договора, согласно которой стороны обязались «препятствовать... использованию своей страны в качестве базы незаконных действий, направленных против мира и спокойствия другой страны». Для советских дипломатов было очевидно, что при определенных обстоятельствах, к примеру — ослаблении Ибн Сауда, англичане, именуемые в письме «антагонистами», могли попытаться изменить отношение короля к СССР, оперируя некими данными о его якобы «незаконных» действиях. С учетом этих соображений сотрудникам миссии предписывалось внимательно отслеживать любые направленные против СССР кампании и быть готовыми опровергать все нападки на политику Москвы, остерегаясь 434

Карахан — Туйметову // АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 971, № ВБ/22920, 25 октября 1927 г. Л. 16.

227

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Сотрудники советского генконсульства в Джидде провокаций. Упоминались, в частности, «недавние сообщения об арестах в Геджасе коммунистов явайцев. Агентство должно самым внимательным образом относиться к подобным сообщениям и выяснять их источник. Следует учитывать, что и в Англии мы замечаем определенную тенденцию запугивать общественное мнение нашей деятельностью в арабских странах»435. Соглашение между королевством и Англией подстегивало Москву к активизации действий по заключению собственного договора с Ибн Саудом, которое Карахан теперь назвал в письме «основным вопросом нашей геджасской политики». Учитывалось то, что в прощальной беседе с королем Хакимов «получил заверение Сауда, что джиддинский договор не исключает возможности заключения договора с СССР». Но формального предложения Ибн Сауду Москва не собиралась делать до приезда нового полпреда436. Авторы уже упоминавшегося выше обзора информировали наркома и о конфликте на иракской границе. В документе сообщалось: «Глава одного из крупных племен Неджда Фейсал ад-Давиш организовал нападение на пограничный иракский пост, причем были убиты несколько иракских пограничников и рабочих, занятых постройкой здания для поста. Английско435

436

Карахан — Туйметову // АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 971, № ВБ/22920, 25 октября 1927 г. Л. 17. Там же.

228

Глава VI. Трудное время

иракская пресса приписывает Фейсалу ад-Давишу политические мотивы, так как Ибн Сауд только недавно возражал против установления иракских постов в районе, где произошло нападение. Нападение вызвало панику в Ираке, тем более что здесь циркулируют слухи о том, что ваххабиты предполагают нападение на пограничный район в более широком размере. Британские летчики подвергли воздушной бомбардировке племя Давиша, и все английские воздушные силы в Ираке приведены в боевую готовность для отражения ожидаемой новой атаки. На границе сооружаются проволочные заграждения. Советник Ибн Сауда Хафиз Вахба, прибывший на аэроплане в Кувейт для обсуждения пограничных вопросов между Ираком и Недждом, был извещен, что конференция откладывается до прояснения положения. Следует отметить, что нападение рассматривается как протест ваххабитов против нарушения Ираком соглашения о границах, заключенного в Бахре в 1925 г. По существу мы имеем дело с конфликтом между Ибн Саудом и англичанами»437. Нетрудно видеть, что сотрудники генконсульства в целом были совсем неплохо осведомлены о том, что происходило в королевстве. В то же время они недооценивали развивающиеся противоречия между Ибн Саудом и ихванами, а также, не зная всех деталей, несколько преувеличивали разногласия между королем и англичанами.

Дела начинает вести Туйметов С отъездом Хакимова работать крошечному составу генконсульства стало очень трудно. На Кузнецком Мосту ждали информации, надо было встречаться с большим количеством людей, делать записи бесед, отвечать на многочисленные запросы. Большая ответственность легла на плечи еще не очень опытного дипломата Юсуфа Туйметова, приступившего к временному исполнению обязанностей агента и генконсула. Если о дипломатической деятельности Хакимова и Тюрякулова написано очень много, что неудивительно, то работе Туйметова в тот короткий период, когда он фактически возглавлял советское представительство в королевстве, в российской научной литературе почти не уделялось внимания, а этот дипломат много сделал для продвижения интересов нашей страны в Аравии. Поэтому будет справедливым рассказать об этом подробнее. Политический дневник Туйметова красноречиво свидетельствует об объеме свалившихся на него дел, 437

Обзор по арабским странам за сентябрь — октябрь — ноябрь 1927 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 47. Л. 18.

229

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

одновременно показывая соотношение внешнеполитических, внутриполитических и внешнеэкономических вопросов в контактах с местной стороной. Для понимания того, как работал дипломат, с кем он встречался и что записывал в своем политическом дневнике, интересно познакомиться с его страницами за часть того периода, когда он временно исполнял обязанности генконсула. На страницах дневника за 29 июля 1927 г. обнаруживаются следующие записи: «Еще несколько дней тому назад мударрис Абдул-Гафур Хаджи из г. Кашгара (Западный Китай) имел со мной беседу о положении кашгарских паломников в Геджасе. Он жаловался, что кашгарских паломников мутаввифы грабят и, ввиду отсутствия консульской защиты, кашгарцы терпят большие лишения. Мутаввифы присваивают также средства и имущество умерших, которые должны были поступать в органы Геджаспра для пересылки наследникам. Абдул-Гафур Хаджи при этом заявил, что выходом из этого положения явилось бы принятие Советским представительством на себя защиты интересов кашгарских паломников. Сегодня этот Абдул-Гафур Хаджи вручил мне два письменных коллективных заявления. Первое, излагая те издевательства, которым подвергаются кашгарские паломники, просит при случае об этом довести до сведения короля. Второе же просит нас ходатайствовать перед Совпра о принятии консульской защиты кашгарцев в Геджасе. По поводу последнего я ответил, что это заявление я доведу до сведения Совпра, и добавил, что только если Китайское правительство или правительство Китайского Туркестана обратится к нашему правительству с такого рода просьбой. Правительство наше эту просьбу, вероятно, удовлетворит, если не встретит к этому особых препятствий. На это он заявил, что по возвращении в Кашгар они намерены устроить особое совещание, где этот вопрос получит свое разрешение. Совещание это обратится к китайским властям с ходатайством об осуществлении этого мероприятия. Это заявление я передал тов. Хакимову при его отъезде в Москву»438. А вот запись от 6 августа: «Сегодня газетой “Умм-уль-Кура” издан экстренный выпуск с правительственным сообщением. В нем говорится, что группа уволенных чиновников занялась противоправительственной деятельностью и в результате установленной слежки эта группа арестована во время ее нелегального собрания. Сегодня же несколько человек, в том числе бывшие советники эмира Фейсала и приближенные самого короля — Абдул-Азиз Атики и шериф Хусейн Аднан, высланы в Таиф для дальнейшей ссылки в Неджд. Эти люди некоторое время тому назад были уволены с занимаемых ими должностей 438

Здесь и далее из дневника Туйметова: Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 45. Л. 1–20.

230

Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)

Глава VI. Трудное время

с лишением прав на службу в госорганах Н. и Г., за ряд темных дел, совершенных ими с целью самонаживы за спиной эмира Фейсала, во время отсутствия самого короля. Поводом к этому послужило обращение потерпевших мекканцев с жалобой к Ибн Сауду. Еще раньше эти потерпевшие попытались с такой жалобой обратиться к эмиру Фейсалу, но не только не были к нему допущены, но и подверглись арестам. Жалоба эта была Ибн Саудом передана на рассмотрение особой комиссии (комитет по реформам), которая и вынесла решение причастных к злоупотреблению властью лиц уволить, лишив их права на госслужбу. Это решение было утверждено Ибн Саудом. Недовольные этим увольнением чиновники ударились в авантюру. Вокруг них происходила группировка всяких недовольных новым режимом элементов, которые ставили целью изменить существующие порядки, т.е. создать атмосферу коррупции и безответственности в правительственных кругах. О произволе чиновников Ибн Сауда много шумела египетская пресса. Эта репрессия, в связи с мерами Ибн Сауда по упорядочению госорганов, без сомнения, создаст как в Геджасе, так и вне его, благоприятное впечатление. Подвергание репрессии недждийца Абдул-Азиза Атики является некоторого рода опровержением на деле инсинуации о том, что якобы геджасцы Ибн Саудом предоставлены на произвол кучки пришельцев-недждийцев». Далее шла запись от 12 августа: «Сегодня, провожая Хаджи Касима… уезжающего в Египет, на пароходе обнаружил доктора Хаджи Хатиба, активного участника друзского восстания. Он недавно только приехал, как говорил при свидании с тов. Хакимовым — отдыхать, и такой его поспешный отъезд меня несколько удивил. Свой отъезд он мне объяснил предложением Ибн Сауда оставить пределы Геджаса ввиду возможности из-за его пребывания в стране осложнений в положении Геджаспра. Рассказывая это, доктор Хамид добавил, что этому он не обижается, т.к. понимает настоящее положение И. С. Когда я поинтересовался его впечатлением от пребывания в Геджасе, он сказал: “Ибн Сауд является единственным умным и деловым арабским правителем. Ему чуждо тщеславие и интересы наживы. Он является, следовательно, положительным арабским деятелем, поэтому достоин в своих начинаниях поддержки со стороны всех. Следующей заметной личностью в Аравии является имам Яхья. Но его тупость и алчность может превратить Йемен в игрушку итальянцев, с весьма нежелательными последствиями. Такое положение на арабском полуострове еще больше выделяет Ибн Сауда”. Когда я ему указал, что распространяются различные слухи (египетская газета “Аль-Сияса”) о критическом положении Ибн Сауда в Геджасе, он ответил: “Дела в Геджасе не так обстоят, как это рисуют недовольные режимом Ибн Сауда элементы. Последние мекканские события (репрессии) не

231

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

столь уж большого значения, чтобы из них выводить такое заключение”. На этом наш разговор с доктором Хамидом Хатибом прервался. Тут же, на пароходе, я имел возможность обменяться несколькими словами с Мавлян-Заде, бывшим редактором константинопольской газеты “Сербест”, одним из 150 турецких эмигрантов. С ним раньше встречался у Сулеймана Шефик-паши. Этот Мавлян-Заде состоит управляющим Хадиджи-Султан, проживающей ныне в Бейруте. В Мекку приехал с целью выхлопотать у Ибн Саида субсидию для своей патронессы, но ничего не добился. Я поинтересовался его взглядом на положение Турции. Он сказал: “Турция управляется штыками Гази, со смертью которого все, что построено им, разрушается, как карточный домик!” Потом, когда я этот взгляд Мавлян-Заде изложил Феридуну, он отозвался: “У них мозги сгнили!”». Следующая запись — от 16 августа — посвящена уже не политическим, а экономическим вопросам, где Туйметов отмечает успехи в продвижении советских товаров на хиджазский рынок: «Благоприятные результаты выступления Руссотюрка439 с каждым днем становятся чувствительнее. Рынок ждет поступления новых партий наших товаров (главным образом муки и сахара), в ожидании чего купцы воздерживаются от крупных заказов в Индию и Чехословакию. Уже имеется предложение купить 200 тонн сахара и муки. Указывая на это, неделю тому назад давал телеграмму в правление Руссотюрка, но ответа не получил. Рынок интересуется также нашим керосином и бензином. Абдулла Фадль (близкий к королю купец) неоднократно присылал с запросом о возможности поставки нами крупной партии керосина и бензина (частью — для Геджаспра). Сегодня явился Ахмед Акбар, с таким предложением: “Стандарт-Ойл из Нью-Йорка (через Бомбей) предлагает ему представительство в Джидде на условиях 3% комиссионных и 35 в месяц на содержание аппарата с взносом со стороны А. Акбара в депозит Стандарт-Ойл — 100 тыс. фунтов (£ 1000)”. Так как последнее условие для него одного невыполнимо, он ищет компаньона и обратился к одному купцу в Бомбее. Излагая это, он спросил, не намерен ли Руссотюрк выступить с русским керосином и бензином, если да — то не сможет ли он, А. Акбар, войти в переговоры с ним, т.к. он знает, что Стандарт-Ойл торгует батумским керосином. Он внес еще такое предложение — выступить в Йемене и Адене с реализацией нашей муки и саха439

«Руссотюрк» — Русско-турецкое экспортно-импортное акционерное общество, существовавшее в 1924–1928 гг. и с 1926 г. занимавшееся поставками товаров на аравийский рынок.

232

Глава VI. Трудное время

ра с условием одновременной закупки кофе. Ахмеду Акбару я ответил, что извещу о его предложениях Руссотюрка». И далее там же: «Сегодня явился местный торговец Ягмур с предложением купить около 500 шт. самоваров и 100 кунганов. Все это потребует немедленного разрешения вопроса о нормальной торговой связи с Геджасом. Сезон хаджа начинается через 2–3 месяцев. К этому времени необходимо организовать доставку наших товаров». 20 августа были сделаны следующие записи: «Сегодня Сулейман Шефик-паша снова поднял вопрос о закупке керосина и бензина, говоря, что по этому вопросу король вызывает его в Мекку. Причем сразу заговорил об условиях расчета по этой сделке. Мотивируя тем, что я не знаю, позволяют ли транспортные условия через канал продажу отдельной партии керосина и бензина, посоветовал ему не рекомендовать королю форсировать решение о покупке у нас керосина и бензина. Между прочим, Сулейман Шефик-паша спрашивал, зачем в этом году приехал Муса Бигиев и обеспечен ли он в жизни. Ответил, что он прибыл по своему желанию. Когда же я поинтересовался, зачем ему необходимо знать, как обеспечена жизнь М. Б., он ответил: “Когда приезжает сюда, он постоянно жалуется на необеспеченность своей жизни и обращается к королю за помощью. Таким образом, он в прошлом году у короля получил £ 40, в этом же году король также вынужден был ему дать £ 20”». Важную информацию содержала запись от 25 августа: «На днях ожидается прибытие в Джидду короля. В связи с этим Феридун-бей сказал, что король по приезде должен дать определенный ответ насчет посылки сына с визитом в Ангору (и в Москву — он добавил). Когда же я высказал сомнение, что в настоящей обстановке едва ли король сам поднимет этот вопрос, он добавил, что уже удалось убедить Сулеймана Шевкета в необходимости добиться этого, и что он, Шевкет, специально будет об этом с ним говорить». Туйметов поддерживал контакты и с европейскими дипломатами. 26 августа он записывал: «Сегодня уехал итальянский консул Фарес, ушедший в отставку. На его место и приехал проф. Чезано, сидевший до сего времени в Сане». И 1 сентября: «Нам сделал визит итальянский консул Чезано». С турецкими представителями контакты носили более регулярный характер, уже 2 сентября состоялась новая встреча: «Нас посетил Сулейман Шевкет. Я не поднимал в разговоре с ним местных политических вопросов. Он сказал, что, как только пройдет в Меджлис, отсюда уедет». 5 сентября Туйметов отдал визит новому итальянскому консулу Чезано, который на следующий день должен был вручить свои верительные грамоты королю. И в этот же день, записывал Туйметов, из Мекки в Джидду прибыл король «проводить свои реформы».

233

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Естественно, особое внимание он обращал на действия англичан: «Сегодня же англо-агент вручил королю свои верительные грамоты. Это — первый случай вручения верительной грамоты со стороны англичан. Сегодня короля посетили французский, голландский и персидский консулы. Таким образом, был нарушен существовавший порядок, при котором все консулы отдавали визит королю одновременно. Это является результатом игнорирования Абдуллой Дамлуджи таких порядков с одной стороны, отсутствие соответствующей настойчивости у дуайена Сулеймана Шевкета». А 6 сентября Туйметов вместе с турками посетил короля. Он рассказывал, что «после мировой войны произошли большие изменения на Востоке, изменения в смысле умственного брожения, но только отдельные части Востока между собою не ладят, нет единства стремлений». Ибн Сауд поинтересовался местонахождением Хакимова и состоянием его здоровья. Поскольку 7 сентября турецкий генконсул Сулейман Шевкет имел аудиенцию у короля, Туйметов 9 сентября расспросил Феридун-бея о содержании состоявшейся беседы. Он писал: «Шевкет с королем имел беседу по 3-м вопросам: о визите Фейсала в Ангору, посылке Ибн Саудом постоянного представителя в Турцию, заключении договора с Турцией. Король ответил, что Фейсала он пошлет через два месяца, пошлет в Турцию также своего постоянного представителя, как только найдет подходящее на этот пост лицо; что касается договора, то он готов теперь же приступить к переговорам по заключению его. Феридун-бей добавил, что они придают большое значение визиту Фейсала в ответ на признание Турцией — нетерпимо оттягивание Ибн Саудом по-

Эмир Фейсал бин Абдель Азиз

234

Глава VI. Трудное время

сылки Фейсала после того, как он побывал в Лондоне, Голландии и Франции. Но, в то же время, они не верят, чтобы Ибн Сауд снарядил Фейсала и через два месяца, ибо этому будут препятствовать англичане; Ибн Сауд не захочет с ними ссориться, ибо он знает, что турки, несмотря ни на что, направят Фейсала также в Москву. Вопрос о визите в Ангору является вопросом визита в Москву. Феридун-бей ругал Шевкета, что он удовлетворился простым обещанием Ибн Сауда и не проявляет достаточной настойчивости. Затем Феридун заявил, что они, хотя и не считают целесообразным, прежде чем решить этот вопрос о визите, начать переговоры по заключению договора, который также запоздал, все же из Ангоры потребовали проекта этого договора. По этому поводу я отметил, что целесообразнее, конечно, приступить к переговорам по заключению договора здесь, с самим королем, чем вести это дело через его представителя в Ангоре (если таковой будет назначен)». А 10 сентября генконсульство посетил корреспондент сирийской газеты «Муктабас» Махмуд Заза. Его принял сотрудник консульства Биккенин. «Заза в беседе заявил, что он в Геджас приехал с целью организовать здесь политические курсы для арабской молодежи, если позволит Ибн Сауд. Предполагает также съездить в Йемен. Он заявил также, что молодежь, группирующаяся вокруг “Муктабаса”, сочувствует большевизму, но, конечно, не организована. Интересовался, нет ли у нас советской литературы. Тов. Биккенин ответил, что таковой не имеем». Принимая во внимание интриги вокруг якобы имевшей место большевистской пропаганды советских представителей в Хиджазе, можно предположить, что дипломата могли и провоцировать на передачу корреспонденту «подрывной литературы» для неких «политических курсов арабской молодежи, сочувствующей большевизму», что вызвало бы серьезные последствия для советской миссии. К счастью, на эту удочку дипломаты не клюнули, а Коминтерн в Хиджазе, естественно, не был представлен.

Туйметов наращивает темп За прошедшие несколько недель и. о. генконсула, как можно судить, приобрел опыт на более ответственном посту, узнал новые детали о внутриполитической ситуации в стране. 12 сентября он пишет в дневнике: «Местный губернатор Абдулла Зейнал снова подал в отставку, мотивируя это запущенностью своих коммерческих дел. Циркулируют слухи, что Магол-Компани, агентом которой является губернатор, якобы потребовал от него или отказаться от губернаторства, или от Агентства. Якобы

235

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

то же самое потребовал и английский консул Берт. Предметом суждений является также то, что король не может принять эту отставку потому, что у него нет человека, который заменил бы Зейнала. Король назначил помощника к Зейналу, что освобождает последнего от мелких административных дел. Помощник — недждиец Абдель Азиз бин Зейд, член “Шура” в Мекке». Тут же следует запись за 17 сентября: «Сегодня в Кандара (здание за городом, где остановился король) состоялся между англо-агентом Бертом и мининделом Дамлюджи обмен ратификациями майского договора этого года. Обмен ратификациями не вызвал в городе, падкого ко всяким антисаудовским сенсациям, никакого отклика и прошел почти незаметно». И 18 сентября интересная информация: «Сегодня Шевкет снова имел свидание с королем. Феридун мне заявил, что Шевкет стал на точку зрения необходимости приступить к переговорам по заключению договора, независимо от разрешения вопроса о визите Фейсала, мотивируя, что таковой последует по заключению договора». Туйметов больше встречается и с журналистами, в том числе западными. 20 сентября, к примеру, состоялась его беседа с голландцем Ван Копом. Ван Коп, «работавший в течение последних 10 лет на Яве и редактировавший журнал на Сурабайе, при посещении нас жаловался на местного голландского вице-консула (явайца), который не оказывает ему никакого содействия в смысле представления его европейским консулам и властям. Он объясняет это молодостью, неопытностью и неавторитетностью вице-консула, а также, возможно, и тем, что он целиком находится под влиянием англоконсула, без которого не делает ни шагу. Заканчивая свои жалобы против вице-консула и проживающих здесь голландцев, оказавшихся негостеприимными, он просит нас представить его представителям правительства. На это ему было указано, что это было бы неудобно при наличии здесь законного представителя Голландии. ...После долгого разговора на тему о современном положении Нидерл. Индии (Индонезии. — В. Н.), о развитии там нефтяного дела, о конкуренции Стандарт-Ойл и Шелл, о роли советской нефти и т.д., Ван-Коп просит разрешения задать вопрос, на который, конечно, я волен и не ответить. Вопрос касается высылки отсюда 8 явайцев. Выслушав от меня обе версии (официальную и версию египетской прессы), Ван-Коп очень интересуется, нет ли у нас сведений, подтверждающих вторую версию, гласящую, что явайцы были высланы по требованию голландского консула, как замешанные в восстании. Он просит по возможности предоставить в его распоряжение вырезку из газет по этому вопросу. Затем он заявляет, что считает это дело возмутительным и беззаконным. Один из членов Законодательного Собрания на Яве намерен сделать по этому вопросу запрос правитель-

236

Глава VI. Трудное время

ству. На это ему было указано, что с этим делом мы знакомы, поскольку о нем писалось в местной газете и в египетской прессе, что соответствующих вырезок у нас нет, т.к. нас этот вопрос не касается и не интересует, а что касается моральной и юридической стороны этого дела, то о нем, конечно, могут быть разные точки зрения». Тогда же состоялась беседа с заведующим департаментом печати правительства Хиджаза Юсуфом Ясином, который сообщил, что внимание правительства теперь сосредоточено на проведении таких мероприятий, которые облегчили бы положение паломников: «В этих целях приспосабливается дорога Янбо—Медина для автомобильного сообщения, уже производится автомобильное сообщение между Меккой и Таифом, предполагается постройка нового опреснителя в Джидде, устройство навеса для защиты от солнца над храмом и над дорогой Мекка—Мина, наконец, проведение труб от колодца Земзем. Вообще король проводит все время весьма энергичную административную деятельность. Предполагается, что отсюда он отправится в Эр-Рияд». Не ослабляется внимание и к саудовско-йеменским отношениям, в которых продолжает сохраняться напряженность: «По вопросу о геджасскойеменских отношениях Юсуф Ясин сказал, что возвращение геджасской делегации из Йемена вовсе не обозначает неудачи переговоров, и переговоры все время продолжаются. Во всяком случае, несмотря на то, что поговаривают о войне, до войны чрезвычайно далеко. Отвечая на запрос о последних газетных сведениях о дополнительном секретном соглашении между Италией и Йеменом, Юсуф Ясин заявил, что затрудняется сказать, насколько эти сведения соответствуют действительности. Во всяком случае, такой договор вызывает изумление». Ясин остается источником ценной информации и по другим вопросам, ему же Туйметов жалуется на тенденциозное освещение местной прессой положения в СССР: «Сообщение египетских газет, а также журнала “Нир-Ист” о согласовании египетской и итальянской политик по отношению к Геджасу, по словам Ясина, ему не было известно. По вопросу о появившейся в газете “Умм-уль-Кура” заметке о холерной эпидемии в России Юсуф Ясин заявил, что она появилась в его отсутствие и была заимствована из других газет. Будучи в отпуске, он читал в газетах опровержение советского правительства, заявлявшее, что сведения о наличии холеры в России вымышлены и пущены из английского источника. Он, Ясин, не придает значения этому сообщению, которое, по всей вероятности, уже позабыто, но, если для нас желательно, он может опубликовать сообщение от имени Карантинного управления о неосновательности этих сведений».

237

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Вопрос о холере в СССР Туйметов пытается обсудить и с другими чиновниками: «До этого по телефону просил у Абдуллы Дамлюджи свидания. Хотел с ним говорить по вопросу о заметке “Умм-уль-Кура” о холере в СССР. Хотя и обещал назначить время и место свидания, все же уклонялся. За этот приезд он все свое свободное время проводил с Англоконсулом и Шевкет-беем».

Из дневника и.о. генконсула Для более подробной характеристики большой дипломатической активности и.о. консула приведем также страницы его дневника за период с 26 сентября по 8 ноября: «26 сентября. Туркпосланник Шевкет-бей сегодня получил неофициальное сообщение об избрании его членом парламента от округа Анталия. Король уехал в Мекку. 2 октября. Шевкет-бей получил из Ангоры предложение немедленно выехать, ввиду избрания членом парламента, в Турцию. 9 октября. Сегодня нам отдал прощальный визит Сулейман Шевкет. Пользуясь случаем, но не будучи уверенным в ответе, я задал вопрос, с какими впечатлениями после ратификации англо-саудовского договора он покидает Геджас и что, в частности, вынес от свидания с королем по вопросам взаимоотношений Турции и Геджаса. Он уклонился от ответа, не скрывая свое нежелание говорить на эту тему. Между прочим, он сказал, что он советовал королю в первую очередь урегулировать свои отношения с Италией с целью добиться ее признания. 10 октября. Сегодня уехал Шевкет-бей. Возвращаясь после проводов с парохода, Феридун-бей, оставшийся заместителем посланника, мне сказал, что Ангора возможно пришлет вместо посла только Генконсула, так как Туркпра как будто склонно принять предложение Шевкета о замене посольства Генконсульством “впредь” до заключения договора с Саудом.

238

Глава VI. Трудное время

13 октября. Сегодня вернулся из Асмары Абдулла Фадль, встреченный каймакамом и италоконсулом. Он ездил для выяснения возможности урегулирования отношений Сауда с Италией. Каспарини, внешне тепло принявший Абдуллу Фадля, обещал о целях его визита сообщить в Рим. Близкие к Абдулле Фадлю круги передают, что Каспарини сказал, что Италия готова признать Сауда королем Геджаса и Неджда, за исключением “присоединенных областей” (Асир), но спросил, какие привилегии (экон. и правовые) Сауд может предоставить в своей стране Италии. Абдулла Фадль ограничился якобы ответом, что на такой вопрос может ответить лишь сам король. 15 октября. В “Умм-уль-Кура” была заметка об отказе Турции продолжить Советско-турецкий договор о дружбе. Я написал Юсуф Ясину частное письмо о вымышленности этих слухов и просил опровергнуть означенную заметку. К письму я приложил газету “Джумхуриет”, где имелось известное заявление Тевфика Рушди-бея. На этом основании Юсуф Ясин опроверг вышеозначенную заметку. Заметка о холере в СССР осталась не опровергнутой. 18 октября. В Джедду приезжал из Мекки Абдулла Дамлюджи и имел свидание с италоконсулом. Чезано в последнее время очень сблизился с египтконсулом Амин-беем. Феридун-бей сегодня (канун приезда италопарохода) их застал вместе в Италоконсульстве за составлением какого-то документа. 19 октября. Король выехал из Мекки в Неджд. С собой забрал некоторых деятелей Мекки, что, по слухам, означает для них ссылку. 20 октября. В последний месяц королем производится ревизия как центральных, так и местных учреждений. Так, например, образовано М-во Здравоохранения в Мекке, Карантинное управление в Джедде, продолжается ревизия таможенного управления и местного финуправления. Цель — стремление короля пресечь злоупотребления, обычные раньше в этих учреждениях. На днях из Мекки вернулся директор Джиддинского карантина доктор Рамзи. В результате ревизии он в Мекке чуть не подвергся аресту. Обнаружен недобор

239

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

в 640 фунтов ввиду того, что по давно существующему обычаю бедные паломники, при соответствующем обращении консулов, пропускались без взимания карантинных сборов. Якобы король, не считаясь с этим порядком, потребовал пополнения этой суммы, но простил лишь после вмешательства Джиддинской знати (губернатор, городской голова). Так или иначе, доктор Рамзи подал в отставку, и всю эту историю приписывают козням сирийцев. Антагонизм между Министерством здравоохранения и Джиддинским карантинным управлением существует давно на почве стремления последнего к независимости. Местный каиммакам, ставленником которого является доктор Рамзи, в прошлом году добился такой независимости карантина. Теперь с уходом Рамзи очевидно карантин будет подчинен М-ву здравоохранения, чего требует, конечно, и логика. Сирийско-турецкий антагонизм, выявившийся в данном случае, не что иное, как борьба старых чиновников, привыкших к произволу, против централизации и правительственного контроля. Тем не менее, Феридун-бей считает нужным заступиться за “честь” Рамзи, исходя из крылатых фраз, якобы высказанных королю городским головой, что “турки наши большие благодетели” и что “турок не способен на преступления”. Характерно для Феридун-бея, как представителя современной Турции, такого рода “слепота”. Он мне рассказывал, из уст того же Рамзи, что при ревизии М-ва здравоохранения обнаружена недостача — £ 4.000. Когда король потребовал объяснения от доктора Махмуда Хамди, последний, якобы, ответил, что эта сумма им послана сирийским повстанцам. Вчера, когда мы сидели у Феридун-бея вместе с французами, Феридун-бей это вторично как действительный факт рассказывал французам. Француз переспросил: “Повстанцам?” Феридун-бей снова подтвердил. Феридун-бей сегодня заявил, что Туркпра пошлет консула в Йемен. Когда я спросил, решен ли Туркпра этот вопрос, он ответил, что, по его сведениям, вопрос решен. Так как я всегда поддерживаю идею торговли Руссотюрком и товарами турецкого происхождения, он добавил, что по открытию консульства в Йемене Руссотюрк мог бы завязать торговые отношения с Йеменом, причем, если туда он пошлет одного из своих директоров-турок (добавил — из Константинополя), вполне может рассчитывать на успех. Обещал устроить мне свидания с одним турецким купцом, который в скором времени должен заехать в Джидду, возвращаясь из Йемена в Турцию. 25 октября. Поступило распоряжение короля о снятии с занимаемых должностей, в результате ревизии, руководителей Джиддинской таможни. Начальником таможни назначен Али Яхья, работавший в таможне 40 лет.

240

Глава VI. Трудное время

26 октября. Король уехал в Неджд в сопровождении Юсуфа Ясина. Король перед отъездом сменил начальника своей канцелярии Мугаммари, а вместо него назначил Тевфика Шерифа. В последние дни арестованы и высланы частью в Таиф, частью в Неджд ряд чиновников из мекканцев, в том числе помощник кады аль-куда бин Блейхида — Амин Фида. 27 октября. Из Мекки вернулся Абдулла Фадль. Он усиленно агитировал идею посылки делегации в Рим. Как будто король на это не пошел. На страницах египетской прессы появились указания на то, что Ибн Сауд якобы обратился к Египетпра на счет признания со стороны последнего. Газ. “Ас-Сияса”, орган конституционалистов, считает существующее отношение Египта с Геджаcом ненормальным и считает необходимым в интересах Египта признания Ибн Сауда. 29 октября. В турецком посольстве были дневной и вечерний приемы по случаю Национального праздника Турции. Утром посетили посольство вся местная знать, а вечером за ужином присутствовали вместе с консулами губернатор и некоторые местные должностные лица. Это — первый обед с участием представителей местных властей, утраиваемый консульствами. 31 октября — 2 ноября. Пробыл в Мекке. Имел свидания со следующими лицами: Мининдел Абдулла Дамлюджи. Благодарил его за то, что он поместил опровержение заметки “Умм-уль-Кура” об охлаждении советско-турецких отношений. В связи с этим я обратил его внимание на то, что в последние месяцы в “Умм-уль-Кура” одна за другой появляются заметки об СССР — о восстании на Кавказе, сообщение “Дэйли Телеграф” о характере сов.-персидского договора и о сосредоточении в связи с этим советских войск на турецкой границе и т.д., являющиеся по существу вымыслами. Дамлюджи на это ответил, что “Умм-уль-Кура” фактически не является официальным органом Геджазпра, и что редактор “Умм-уль-Кура” самостоятельно помещает такого рода сообщения лишь после того, как они появляются на страницах многих газет. В ответ я заявил, что такого рода тенденциозные сообщения невозможно каждый раз официально опровергать, и сейчас я говорю на эту тему лишь потому, что не хотел бы, чтобы “Умм-уль-Кура”, до сего времени стоявшая на нужной высоте, была приобщена к числу беспринципных арабских газет. Так как

241

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Дамлюджи прекрасно знает, что эти вымышленные сообщения, исходящие из определенных источников, не только не соответствуют действительности, но и противоречат всей внешней политике СССР, он мог бы редактору “Умм-ульКура”, Рушди-бею, с которым имеет связь, посоветовать воздержаться от помещения такого рода сообщений во избежание способствованию явно инспирируемой против СССР газетной кампании. На это мое заявление Дамлюджи ограничился ответом, что попытается это сделать. Затем он поинтересовался количеством прибывающих наших товаров и спросил, как мы будем реализовывать их, будем ли продавать дешево. Я ответил, что, насколько знаю, цены товаров при реализации будут согласовываться с состоянием бирж Александрии, Лондона, Нью-Йорка, в частности, едва ли будет реализован сахар по существующим низким ценам. Он на это сказал: “Иногда продают по дешевым ценам ради приобретения морального капитала”. Я же добавил: “Наше государство не настолько богато, чтобы позволить себе такую роскошь”. Дело в том, что в последнее время население, ожидая поступления нашего сахара и муки, воздерживается от их покупки. Это создало панику среди держателей этих товаров, в числе которых и Джиддинский губернатор. Накануне Дамлюджи был в Джидде, и, очевидно, в связи с прибыванием нашего парохода местные монополисты имели с ним разговор на эту тему. Как предполагают, регулярное поступление нашего сахара и муки может вытеснить с геджасского рынка индийский сахар и муку. Такая перспектива, конечно, не улыбается местным крупным купцам, имеющим связь с ингло-геджасским рынком. Тревога этих слоев купечества видна из того, что они как будто воздействуют на лиц, связавшихся в прошлом году с ними и готовившихся к крупным сделкам в этом году. Благодаря этому не состоялись намечавшиеся сделки. При этом в связи с ожесточенной кампанией на страницах англо-арабской прессы наши противники спекулируют на том, что торговые отношения Руссотюрка якобы не имеют серьезного характера, или будущее торговой связи Геджаcа с нами неопределенно. Оставшееся от разговоров с Дамлюджи мое впечатление таково, что к нашим торговым мероприятиям он также относится критически, если не отрицательно. Прощаясь, я говорил Дамлюджи о предстоящем торжестве 7 ноября. Сообщая свое намерение устроить в этот день вечером банкет для конскорпуса и представителей местной власти во главе с ним, Дамлюджи, просил разрешения пригласить его. Он сказал, что даст ответ 5-го ноября. Я же добавил, что если он не будет иметь возможность присутствовать, то банкет не будет иметь смысла, поэтому от него откажусь. При визите к эмиру Фейсалу меня сопровождал Фуад Хамза, помощник Дамлюджи.

242

Глава VI. Трудное время

Доктор Махмуд Хамди. Я с ним виделся раза 3 (один раз у меня на квартире). Когда я посетил его в министерстве здравоохранения, он только что вернулся из “Шура”, где добился утверждения сметы министерства в 25 тыс. фунтов. В связи с этим он рассказал о своей предстоящей работе по созданию больницы в Мекке, доведению кадра врачей до 18 чел. и т.д. Между разговором я ему сообщил о предстоящем путешествии афганского эмира. Мое сообщение о предстоящем посещении Аманулла-ханом после Москвы и Ангоры также Каира произвело на него большое впечатление, так как в газетных сообщениях указаний на это не было. На мой вопрос, знает ли он что-нибудь о возможности посещения Амануллойханом Геджаcа, не имеется ли подготовки к его приему, он ответил, что в правительственных кругах об этом разговоров не было, и добавил, что раз Амануллахан приезжает в Каир, он обязательно должен посетить и Геджас, ибо это может совпасть с предстоящим хаджем.

К.Е. Ворошилов (в центре, в морской форме) и афганский падишах Аманулла-Хан (рядом, в кожаном пальто и шляпе) и сопровождающие их лица на палубе линкора «Марат» во время посещения кораблей Балтийского флота. Крайний слева – А.И. Корк. РГАСПИ

243

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Я ему прочел целую лекцию о том, что короли так не делают, что путешествия королей совершаются только по приглашениям, причем официальное приглашение следует лишь в результате неофициальных переговоров о возможности в тот или иной момент и желании путешествующего посетить приглашающего короля. “Если так, — добавил Хамди, — у нас по этому поводу ничего не делается и необходимо поговорить с эмиром Фейсалом”. При этом он спросил, не говорил ли я с кем-нибудь на эту тему. Я ответил, что впервые говорю, и указал, что свидание двух мусульманских королей я рассматриваю как событие большого значения, поэтому буду очень обязан, если он сообщит мне результаты своих разговоров с эмиром Фейсалом. Я отметил, что разрешить такой вопрос одному эмиру Фейсалу будет, наверное, трудно, к тому же еще есть и время, в течение которого эмир может списаться с Ибн Саудом, именем которого Фейсал, если предпримет те или иные шаги, должен будет действовать. Он с этим согласился, обещал мне сообщить результаты своих разговоров с Фейсалом, как только он будет иметь возможность говорить с Фейсалом конфиденциально. У меня на квартире Хамди говорил на тему сближения мусульманских народов, причем подробно останавливался на том, как французы пользуются поводом в Сирии, натравливая одну национальность на другую. При этом он добавил, что Ибн Сауд разрешил Султану Атрашу с его вооруженным отрядом в 1200 ч. проживать свободно на Вади-Сирхане, в окрестностях Аль-Джуфа. Я рассказал, что газетные сообщения последнего времени о вражде между отдельными мусульманскими государствами выявляют лишь желания некоторых европ. держав видеть такую вражду в их действиях. Посещение афганским эмиром Геджаса будет иметь то значение, что оно сблизит эти 2 мусульманских государства. Тевфик Шериф. Во время свидания с ним я спрашивал, от кого исходила идея последних реформ в Геджасе и каково теперь отношение индийских халифатистов к Геджасу. Идея последних реформ, в частности, организация “Комиссии реформ и контроля”, по его словам, принадлежит самому королю Ибн Сауду, который обладает большой способностью из поступающих предложений выбирать самое лучшее или придать им большого значения характер. Что касается индийских халифатистов, то Шериф Тевфик заявил, что наиболее враждебные из них (об-во Хадим аль-Харамейн) уже обанкротились и сходят со сцены. Шейх Курсави (б. министр просвещения в Геджаcе) по прибытии в Индию устроил ряд совещаний с индийскими халифатистами, в результате образовалась дружественная группа индийских халифатистов во главе с известными Аджмаль-хан и Ансари, которая успешно развивает работу по ликвидации последствий Лукновской конференции.

244

Глава VI. Трудное время

В конце беседы Шериф Тевфик сказал, что он выезжает в отпуск и намерен купить для Геджаcа оборудование большой типографии, способной выпускать одновременно 4 газеты — на арабском (2), на малайском яз. и языке урду. Абдул-Ваххаб — б. городской голова Мекки, ныне член “Шуры”. Он сказал, что Комиссия реформ распускается, и ее функции переходят к “Шура”. “Шура” сейчас занята рассмотрением бюджета и положением об учреждениях. Жалуется, что почти вся работа лежит на нем, и что убеждать других членов “Шура” в элементарных вещах представляет большую для него трудность. 6 ноября. Сегодня Абдулла Дамлюджи мне сообщил по телефону из Мекки, что он не имеет возможности 7-го прибыть в Джидду, и очень жалеет, что благодаря этому он не может присутствовать на банкете, о котором я с ним говорил. 7 ноября. Устроил лишь дневной прием. Явились все местные чиновники во главе с каймакамом, а также большинство местных крупных купцов. Не явились лишь Абдулла Фадль и Мохаммед Насиф. От Абдуллы Дамлюджи и Фуада Хамзы поступили поздравительные телеграммы. Одновременно с консулами нас посетил и голландский доктор-бактериолог Ван дер Гох, приехавший на службу Геджаспра. Зам. англоагента Джекинса я не извещал. Но был представитель ДжеддатлиГанки, которому Совторгфлот вновь поручает свое Агентство. Предметами разговора был наш прибывающий пароход, его груз, а также случай ареста нашего парохода “Чичерин” в Александрии. В разговоре я подчеркнул, что смешанный суд в Александрии этим действием нарушает не только нормы международного права, но и вторгается в область суверенных прав Египетпра, очевидно с целью воспрепятствовать нашей налаживающейся торговле с Египтом, в которой заинтересован весь Египет. Ссылаясь на статьи газеты “Ас-Сияса”, добавил, что Египетпра очевидно выступит против такого своеволия Александрийского смешанного суда. Каиммакам говорил, что Англия сосредоточивает на индийской границе 200 тысяч войска, мотивируя это якобы грозящей со стороны большевиков опасностью. Я сказал, что так это принято говорить, когда скрывают, что подготовляют войну. 8 ноября. Феридун-бей мне показал официальную газету Туркпра, где напечатано: “АбдулСани-бей назначается для исполнения обязанностей туркпредставителя в качестве Генконсула в Геджаcе и Йемене. Сани-бей — генконсул Турции в Сирии”».

245

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Советскому Союзу мешают торговать Если говорить о саудовско-советских отношениях в тот период, то сначала, по состоянию на 1927 г., НКИД СССР расценивал их как «нормальные». Отмечалось, в частности, что тогда были «впервые предприняты торговые операции в Аравии», которые вызвали интерес к российским товарам со стороны хиджазского купечества. Для переправки товаров использовались рейсы, которые также впервые после десятилетнего перерыва стали перевозить паломников через Одесский морской порт. В Джидде была организована выставка советских товаров440. Но поводов для оптимизма пока еще было мало. С трудом выгруженные из-за бюрократических проволочек в таможню с прибывшего в Джидду корабля «Ян Томп» товары торгового общества «Руссотюрк» долго не могли реализоваться. Представителям же «Руссотюрка» Станкевичу и Белкину под предлогом того, что они не имеют въездной визы в Хиджаз, вообще было запрещено сойти на берег, и им пришлось вернуться тем же пароходом домой. Как считали дипломаты генконсульства, дело было в позиции местных купцов, поддержанных некоторыми местными чиновниками, хотя на Кузнецком Мосту в этом не были уверены. В обзоре за 1927 г. сообщалось, что товары были выгружены в таможню, «но до сего времени не могут быть реализованы т. Туйметовым, которому “Руссотюрк”, за отсутствием своих представителей, поручил это дело, вследствие продолжающегося бойкота со стороны местных купцов, поддерживаемых властями (в тексте от руки еще одна пометка Чичерина: “это не так”. — В. Н.)»441. НКИД заключал: «Попытки т. Туйметова урегулировать инцидент с помощью Мининдела Геджаса не увенчались успехом. Тов. Туйметов сообщает, что вице-король Геджаса Фейсал окружен людьми, враждебно к нам относящимися. Тов. Туйметову стало известно, что готовится издание распоряжения, которое сводится к тому, что “мусульманам-коммунистам” будет запрещен доступ в Мекку. Вместе с тем ведется кампания против т. Туйметова, которого обвиняют в том, что он занимается торговлей. Тов. Туйметов считает возможным, что даже будет поставлен вопрос о его высылке. Следует отметить, что все это происходит в отсутствие Сауда, который находится сейчас в Неджде. В связи с создавшимся в Геджасе положением в Москву был вызван лечившийся в Германии т. Хакимов, которого предполагается срочно направить в Геджас для выяснения обстановки, урегулирования создавшихся затруднений, начала переговоров о договоре, который обеспечил бы даль440 441

Обзор по арабским странам. Л. 14. Там же.

246

Глава VI. Трудное время

нейшую нашу работу в Геджасе, и содействия “внедрению” в Геджас нашего нового полпреда т. Тюрякулова (смотри о нем ниже. — В. Н.), который сможет выехать в Геджас через один-два месяца»442. Видимо, при принятии решения о направлении в командировку в Хиджаз авторитетного Хакимова учитывалась и неспособность сотрудников генконсульства дать однозначную оценку позиции короля. «Поездка Хакимова, — писали сами дипломаты в депеше, — поможет нам выявить истинное положение вещей и принять необходимые меры для восстановления прежнего положения»443. Направление в командировку в Хиджаз Хакимова — «тяжелой артиллерии НКИД», хотя к тому времени полномочным представителем Советского Союза в Джидде был уже назначен Назир Тюрякулов, свидетельствовало о серьезности намерений советского руководства форсировать работу по заключению торгового договора с Хиджазом. Принимались во внимание усилившиеся нападки на советские представительства за рубежом (в том числе в Хиджазе), которые обвиняли в организации «большевистской агитации». Было ясно, что для исправления ситуации необходимо решать вопрос кардинально и на политико-правовой основе. НКИД считал, что договор «подвел бы более прочную правовую базу» под отношения с Саудовской Аравией. Как сообщалось ранее, зондирование почвы, проведенное ранее Хакимовым (как мы помним, в начале своей службы в Хиджазе он даже подготовил проект договора), показало, что Ибн Сауд считал возможным заключение договора с СССР, но прямого предложения к тому времени Москва еще не делала. Однако либо Хакимов неверно разобрался в обстановке, либо изменилось мнение Ибн Сауда, но, так или иначе, Москва не сумела добиться заключения договора, когда позднее все же приняла решение предложить его заключение королю444. Более того, вскоре саудовские власти ввели ограничительные меры в отношении советских товаров, низкие цены на которые угрожали интересам торговцев, ввозивших аналогичные товары из других стран (что будет более подробно рассмотрено ниже). Эти меры были отменены только в 1933 г., когда экономическое положение королевства резко ухудшилось, Запад не оказал ему финансовой помощи, и король решил обратиться за поддержкой к СССР. В этот же сложный период помимо дискриминационных мер в торговле антироссийскую направленность имело и решение властей, согласно ко442 443 444

Обзор по арабским странам. Л. 14. Там же. Лишь после того, как летом 1929 г. Ибн Сауд согласился вступить в переговоры по этому вопросу, саудовской стороне был представлен проект договора, и первоначально, 14 декабря 1929 г., Фуад Хамза сообщил, что он был встречен «сочувственно», но потом позиция саудовской стороны коренным образом изменилась.

247

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

торому воспрещался доступ в Мекку для «европейцев, считавших себя мусульманами», но «фактически отрицавших религию». Ясно, что под этот запрет могли попасть в первую очередь советские дипломаты-мусульмане, и Туйметов в переписке с руководством наркомата расценил это решение как крайне опасное. Рукописные пометки в тексте, сделанные, судя по всему, самим наркомом, говорят о том, что выводы генконсула, который расценивал отношение хиджазских властей и даже купечества к советским товарам и торговле как враждебные, считали в Москве неточными. Возможно, за этим стояли трения, которые постоянно мешали взаимопониманию между руководством НКИД и советскими внешнеторговыми компаниями, и нарком во многих неудачах винил самих советских коммерсантов-бюрократов. Компания «Руссотюрк» все же нашла выход, как реализовать застрявшие на таможне грузы: в Джидду из Константинополя направлялся ее сотрудник — «турок по гражданству и национальности», а турецкое консульство в Джидде пообещали проинструктировать об оказании содействия в реализации советских товаров. Это говорит о том, что Москва, много сделавшая для Турции в тяжелое для нее время послевоенной перекройки границ, по-прежнему успешно сотрудничала с турецкими властями. Не случайно в обзоре давалась соответствующая оценка: «Одновременно с недоразумениями в Геджасе выявляется более благоприятная обстановка по линии сотрудничества в этой стране между нами и турками. Злостно относившийся к нам турецкий представитель был отозван, и новому представителю Рюшди были даны, в присутствии т. Сурица445, директивы работать в теснейшем контакте с советским представительством. Еще ранее Рюшди заявил, что турки будут содействовать в нашей работе по заключению договора с Геджасом. Новому турецкому представителю даны также директивы немедленно приступить к заключению договора между Турцией и Геджасом»446. Судя по процитированному выше документу, Москва в этот период упорно продолжала предпринимать усилия по примирению Ирана и государства Ибн Сауда, что, как уже отмечалось, не теряет актуальности и в наши дни. А что же было тогда? «Нами был удачно использован момент обострения взаимоотношений между Персией и Ираком для новой акции по примирению персов с Ибн Саудом. Тов. Давтян447 сообщил нам, что 445

446 447

Суриц Яков Захарович — видный советский дипломат, родился в 1882 г. в семье владельца ювелирного магазина, учился в Гейдельбергском и Берлинском университетах, в 1923–1934 гг. полномочный представитель в Турции. Умер 2 января 1952 г. Обзор по арабским странам. Л. 17–18. Давтян Яков Христофорович — советский дипломат, родился в 1888 г. в Нахичеванском крае в семье мелкого торговца, член РСДРП, большевик с 1905 г., в эмиграции в

248

Глава VI. Трудное время

Реза448 уже отправил Ибн Сауду приветливое письмо, в котором не ставится никаких условий для установления взаимоотношений между Персией и Ибн Саудом. Вместе с тем Реза согласился с необходимостью назначить в Хиджаз активного персидского представителя, который должен будет работать в теснейшем контакте с нами и турками»449. Эти усилия вполне могли интерпретироваться как попытка создать на основе общности интересов некое подобие оси Москва—Анкара—Тегеран (и в этом история повторяется сегодня). Главным ограничителем для успешной реализации этого регионального проекта советской дипломатии было недоверие, существовавшее в отношениях между Россией и Ираном, где еще не забыли и дореволюционную историю русско-персидских войн, и авантюру с Гилянской республикой, но также и между Россией и Турцией, где столь же отягощенная негативным нарративом историческая память, как уже отмечалось, вмешивалась в благоприятно развивавшееся сотрудничество. Наверное, не случайно и Турция, и Иран во время Второй мировой войны встали на противоположную советской сторону баррикад. В контексте же задачи поддержки торговой деятельности советскими представителями в 1927 г. сотрудники генконсульства, как видно из обзора, внимательно изучали британскую прессу: «Кампания английской прессы против нашей политической торговой деятельности на Ближнем Востоке по-прежнему продолжается. За последнее время участились упоминания об опасности, грозящей Ираку, где мы будто бы предполагаем расширить пропагандистскую работу и своими успехами по линии экономической деятельности в южной Персии угрожаем прорыву в иракско-индийской и иракско-персидской торговле»450.

448

449 450

Бельгии с 1908 г., где учился и арестовывался за революционную деятельность партии большевиков, в 1920–1921 гг. — первый руководитель ИНО ВЧК, в 1922 г. полпред в Литве, затем советник (и резидент разведки) в полпредствах СССР в Китае, Франции, полпред в Персии в 1930 г., затем в Греции, Польше. В 1937 г. арестован, в 1938 г. расстрелян. Был вторым мужем известной певицы Марии Максаковой. Реза-шах Пехлеви (1878–1944) — шах Персии/Ирана с 1925 по 1941 г. Начал военную службу в Персидской казачьей бригаде, к 1919 г. генерал, в 1921 г. с боями взял Тегеран, был назначен военным губернатором и главнокомандующим, затем военным министром, с 1923 г. премьер-министр, подготовил низложение династии Каджаров, в 1925 г. провозглашен новым шахом, возродил династию Пехлеви. В ходе Второй мировой войны советские и английские войска взяли территорию Ирана под свой контроль, в 1941 г. ему было предложено отречься от престола (его место занял сын Мухаммед-Реза). Умер в изгнании в Южной Африке. Обзор по арабским странам. Л. 18. Там же.

249

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Новый генконсул вступает в должность Итак, как инструктировал генконсула Карахан еще в директиве от 26 ноября 1927 г., ситуация, которая сложилась в Хиджазе, и все более сильное давление со стороны Лондона заставляли «признать заключение договора с Геджасом в качестве первостепенной и неотложной задачи»451. Иначе говоря, эта и прежде ставившаяся задача теперь стала «неотложной», приоритетной. Сыграла свою роль поступавшая из генконсульства информация о тех трудностях, с которыми сталкивалась активность советских внешнеторговых компаний, в первую очередь из-за враждебной деятельности внешних сил, конкурирующих с ними на местном рынке и в то же время движимых политическими мотивами. Главной такой силой советское руководство считало Великобританию, и Чичерин опасался, что в условиях обострившейся международной обстановки возникнет угроза ухудшения столь тщательно выверенных отношений с государством Ибн Сауда. Руководство НКИД наконец идет навстречу Хакимову, решив вопрос о его преемнике. Поскольку должность полпреда СССР за рубежом входила в высшую партийно-государственную номенклатуру, поиск кандидатуры руководством НКИД ведется самым серьезным образом, причем Назир Тюрякулович сам предпринимает усилия для того, чтобы быть рекомендованным на этот пост. Но руководство Учраспредотдела ЦК на запрос НКИД отвечает отказом, сообщая, что освободить будущего полпреда от той работы, которую он ведет в Москве, не представляется возможным, и предлагает другую кандидатуру — работавшего на Северном Кавказе Умара Алиева. Ситуация становится весьма сложной, так как Алиев не устраивает НКИД, Хакимова пришлось отпустить на лечение, а временно исполняющий обязанности полпреда Туйметов явно не может взять на себя столь большую ответственность в усложнившейся в связи с нажимом англичан обстановке. В результате 16 ноября 1927 г. Карахан обращается к И.В. Сталину, являвшемуся тогда генеральным секретарем ЦК ВКП(б), и членам политбюро ЦК с письмом, где пишет: «Коллегия НКИД наметила в Геджас кандидатуру тов. Тюрякулова, являющегося одним из крупных знатоков мусульманского мира и миросозерцания и вполне приспособленного к проведению той сложной и тонкой политики, которая требуется от наших представителей в Геджасе. Тов. Тюрякулов сам неоднократно выражал свое желание принять этот пост, который дает возможность обозревать весь мусульманский мир от Марокко до Индонезии… Предложенный Учраспредом тов. Умар Алиев… несмотря на техническую подготовленность (он хорошо знает арабский язык), едва ли может справиться с работой, которая 451

Карахан — Хакимову // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 44. Л. 44.

250

Глава VI. Трудное время

требует предварительного и более глубокого знакомства с вопросами междумусульманских отношений и английской политики на Востоке»452. Как видно из этой записки, задача оказания противодействия английскому давлению, которое могло привести «к нежелательным неожиданностям», сохраняла приоритетность. Карахан отмечал: «…всякого рода неудачи и ляпсусы в Геджасе будут неизбежным самым отрицательным образом отражаться на нашей восточной политике и влиять в смысле повышения престижа наших антагонистов». Соответственно, выход виделся в том, чтобы срочно назначить Тюрякулова, чтобы он мог незамедлительно выехать в Хиджаз. Хакимов перед своим отъездом собирался связать Тюрякулова с королем, но поскольку новый представитель задерживался в пути, генконсул сообщал в Москву, что в связи с этим обстоятельством, а также из-за предстоящего отъезда Ибн Сауда в Неджд может не суметь этого сделать453. Если первый советский представитель в саудовском королевстве хотя и был мусульманином, но, во-первых, не имел традиционного религиозного образования и, во-вторых, был не в ладах с поволжскими джадидами, то второй — Назир Тюрякулович Тюрякулов, одногодок Хакимова, напротив, получил такое образование и в молодости принадлежал к кругу среднеазиатских джадидов. Его исламская образованность, безусловно, усиливала его позиции в королевстве.

Назир Тюрякулович Тюрякулов. АВП РФ 452 453

Мансуров. Цит. соч. С. 197–198. АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 975, № 69 за 1928 г., архив Чичерина, Геджас. Разная переписка. Л. 1.

251

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

О жизни и работе нового советского представителя, так же как и Керима Хакимова, немало написано, но главными трудами, детально характеризующими Назира Тюрякулова, являются несколько фундаментальных работ Таира Мансурова. В них содержатся многие архивные документы, среди которых его автобиография, представленная в 1922 г. в Центральную Комиссию по проверке и чистке личного состава Коммунистической партии Туркестана. Казах по национальности, новый представитель родился в 1892 г. в г. Коканде Ферганской области454. Он не был выходцем из пролетарской или крестьянской среды — его отец был состоятельным хлопковым комиссионером. Назир не скрывал тот факт, что с раннего детства воспитывался под руководством матери в глубоко религиозном духе, он писал о себе: «Надо мною, еще 12-летним мальчиком в Старой Бухаре на могиле известного в мусульманском мире святого Бехоуддина шейхами был произведен обряд зачисления меня в духовный патронат этого святого». Начальное образование получил в джадидской, или новометодной, школе (мектебе джадид), где изучались как религиозные, так и общеобразовательные дисциплины. Затем обучался в Кокандском русско-туземном училище, которое окончил в 1905 г., и в восьмиклассном Коммерческом училище Коканда, среди преподавателей которого были люди революционных взглядов. По его признанию, в то время он вошел в один из кружков мусульман, распространявших идеи джадидов. В его составе были учителя джадидских школ и представители «либеральной мусульманской буржуазии». Блуждая «в поисках общественного политического пути между “старым” и “новым городом”», Назир не мог воспринять ни славянофильство руководителя социалистического кружка учеников, который он начал посещать, ни «пантюркизм и туземный шовинизм, который также отталкивал своей узостью и фанатичной тупостью». Эти идейные метания, характерные для молодой интеллигенции центра и периферии Российской империи предреволюционной эпохи, как и в случае с Хакимовым, обнаруживают сходство с «поисками правды», которые вел будущий наркоминдел Советского Союза. Тюрякулов охарактеризовал сложившееся у него к тому времени мировоззрение как «народническое». Тюрякулов работает в Земсоюзе на Западном фронте (на территории нынешней Белоруссии), где помогает, как принято было тогда говорить, «туземцам», которые были мобилизованы на тыловые работы, затем в Тургайской области в качестве оргинструктора среди «киргизского» (казахского?) населения, где он «на выборах потерпел поражение от Киргизской консервативной аристократии», которая, несмотря на его противодействие, как 454

Здесь и далее по: Мансуров. Цит. соч. С. 194–196.

252

Глава VI. Трудное время

он писал в автобиографии, захватила Земство в свои руки. Борьба между различными общественно-политическими группировками, как можно судить, там велась нешуточная, и обмен политическими обвинениями был не менее острым, чем в татаро-башкирском ареале. Вернувшись в Коканд в 1918 г., он вступил в партию левых эсеров и работал в Совете рабочих и солдатских депутатов в качестве секретаря от этой партии. С этого момента Тюрякулов еще больше вовлечен в ведущуюся в Туркестане политическую борьбу. В ответ на официальное послание, направленное председателем ЦИК СССР М.И. Калининым в адрес Ибн Сауда 9 июля 1928 г., последний написал: «Одной из причин нашей радости явилось получение нами Вашего письма от 9 июля 1928 г., в котором Вы сообщаете, что желание Вашего великого правительства укрепить дружественные связи, существующие между нашими странами, побудило его к назначению его превосходительства Назира Тюрякулова дипломатическим агентом и консулом при нас. Ввиду нашего отсутствия из Геджаса и пребывания в столице страны нашей Неджда Ваш агент был надлежащим образом встречен сыном нашим Фейсалом, являющимся нашим наместником в Геджасе. Заверяем Вас, что он встретит от нас и членов нашего правительства уважение и наилучшее отношение для укрепления существующих между обеими странами дружественных связей...»455

Миссия Хакимова Итак, о серьезности решения действительно форсировать работу по заключению договора свидетельствовал отзыв из отпуска и направление в командировку в Хиджаз Хакимова, хотя к тому времени дипломатическим агентом и генеральным консулом Советского Союза в Джидде уже был назначен Тюрякулов. На Кузнецком Мосту высоко ценили опыт Хакимова и его репутацию в Аравии. Руководство комиссариата рассчитывало, что особенно полезными для успешной реализации поставленной перед дипломатами задачи могут быть доверительные личные отношения, которые сумел установить «красный паша» с Ибн Саудом. И именно Хакимов, как упоминалось выше, несколько лет назад подготовил начальный проект договора. В Москве понимали, что на пути стоит немало преград, но надеялись, что правитель Неджда и Хиджаза не забыл о той поддержке, которую оказала ему Россия в 455

Абдель Азиз Ибн Сауд — М.И. Калинину // АВП РФ. Ф. 190. Оп. 8. Д. 5. П. 4. Л. 84.

253

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

тяжелые для него времена, и, кроме того, рассчитывали, что он не упустит возможность лишний раз продемонстрировать внешнему миру и собственному окружению независимость своего внешнеполитического курса. Вес миссии Хакимова в контактах с Ибн Саудом должно было придать устное послание, директива замнаркома: «При свидании с Саудом Вы передадите ему приветствия от тт. Чичерина и Карахана, а также от т. Калинина, с которым он в свое время переписывался»456. Инструктируя Хакимова, замнаркома пояснял: «Задача эта настолько ударна, и обстановка, в которой нам приходится ее проводить, настолько сложна, что мы вынуждены прервать Ваше лечение и направить Вас в Хиджаз. После трехлетнего опыта работы в трудных условиях Хиджаза Вам будет легче, чем кому бы то ни было другому, разобраться в создавшейся сложной и в некоторой степени тревожной обстановке. Ваши хорошие личные отношения с Саудом и авторитет, основанный на сношениях в тяжелые для Сауда времена, могут и должны быть использованы для того, чтобы выровнять создавшееся положение и заключением договора закрепить созданный с таким трудом хиджазский участок нашего восточного фронта»457. На случай, если бы Хакимову все же не удалось уговорить аравийского монарха пойти на заключение полномасштабного договора с СССР, в запасе у советского внешнеполитического ведомства был паллиативный вариант: «Теперь еще более очевидным становится тот факт, что для нас имеет значение не столько то или иное разрешение вопросов в договоре, как самый факт заключения договора. В крайнем случае, мы можем ограничиться очень кратким договором, оформляющим наши отношения с Геджасом и дающим нам возможность продолжать транспортные и торговые операции с тем, чтобы все остальные вопросы, предусмотренные в проекте, были бы урегулированы впоследствии. Имейте в виду, что даже самый факт начала переговоров в настоящей обстановке для нас представляет серьезное значение, поскольку это явится как бы подтверждением для нас и Ибн Сауда, а также для внешнего мира, что нет и не предвидится существенных изменений в наших взаимоотношениях с Геджасом»458. Временно возвращенному в Хиджаз дипломату в работе с аравийским монархом предписывалось сыграть на самолюбии Ибн Сауда: подписание договора с Англией не означало, что он утратил независимость в сфере внешней политики. Напомним, что на протяжении нескольких лет руководство НКИД для продвижения своих инициатив в Аравии использовало инструменты влияния, приобретенные благодаря поддержке Россией Турции и Ирана. И хотя 456 457 458

Карахан — Хакимову // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 44. Л. 46. Там же. Там же.

254

Глава VI. Трудное время

«дружественный треугольник» не вполне сложился, Москве удавалось относительно эффективно использовать в своих интересах созданный ею политический ресурс в регионе, в котором подавляющее большинство стран находилось под управлением европейских колониальных держав. В этот раз большие надежды возлагались, как ни странно, на Иран, поскольку на Кузнецком Мосту считали проведенную акцию по примирению между этой страной и Хиджазом довольно успешной. Действительно, события показали совпадение позиций двух государств по ряду региональных проблем, что проявилось, к примеру, на Всемирном мусульманском конгрессе в Мекке: «На этот раз наша акция оказалась удачной, и, как нам сообщает тов. Давтян, Реза-шах уже отправил Ибн Сауду ответное дружественное письмо (предполагалось, что оно было ответом на инспирированное советскими дипломатами послание правителя Неджда и Хиджаза. — В. Н.), в котором он не ставит никаких условий, а лишь выражает пожелание, чтобы чтимые шиитами святыни были ограждены от осквернения. Мы должны максимально использовать этот наш успех для того, чтобы подчеркнуть перед Саудом наши дружественные отношения к нему и нашу заботу о ликвидации антиваххабитских настроений в других странах»459. И все-таки, кто мог бы тогда предположить, как резко изменится в будущем отношение России к ваххабизму! Хотя позитивный капитал в отношениях с домом Саудов сохранится и проявит себя в новой России с возобновлением дипломатических отношений. Но в 1964 г. российский исследователь Н.И. Прошин, автор интересной работы о Саудовской Аравии, к примеру, писал по поводу событий 1926 г.: «Для того, чтобы шире использовать ваххабизм как орудие духовного порабощения народа и как одно из средств укрепления монархического режима, была учреждена государственная Лига охраны веры и нравственности (королевским декретом от 1926 г.)»460. Карахан информировал спецпосланника, в качестве которого выступал Хакимов, о мерах по использованию иранского потенциала влияния на Ибн Сауда, причем конфиденциальность обращения НКИД к иранцам свидетельствовала о высоком уровне доверия между советской и иранской дипломатией. На Кузнецком Мосту определенно рассчитывали, что иранское внешнеполитическое ведомство не допустит утечки информации, даже в рамках «треугольника»: «Рюшди, которому мы сообщили о наших затруднениях в Хиджазе, обещал непосредственно обратиться к Ибн Сауду с предостережением в том смысле, что если Сауд порвет с нами, то это самым неблагоприятным образом отразится на отношении турок к Ибн Сауду, вплоть да разрыва с последним. Мы не совсем уверены, что Рюшди так 459 460

Карахан — Хакимову // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 44. Л. 46. Прошин Н.И. Саудовская Аравия. М.: Наука, 1964. С. 60–61.

255

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

резко поставит вопрос, но можете рассчитывать, что турецкому представительству в Хиджазе будут даны директивы оказывать Вам необходимую поддержку»461. Вскоре после завершения миссии в Хиджазе в мае 1929 г. Хакимов был назначен представителем компании «Ближвостгостторг» в Йемене (см. об этом подробнее ниже). В справке из Архива внешней политики от 12 декабря 1940 г. говорилось, что в мае 1929 г. Хакимов был командирован в Йемен, но в его диппаспорте не была указана должность462.

Игра Ибн Сауда Препятствия, с которыми сталкивались попытки советских внешнеторговых организаций реализовать свои товары на саудовском рынке, были вызваны не только недоброжелательным отношением со стороны хиджазских торговцев и проанглийских чиновников, но и стремлением Ибн Сауда не подвергать свое и без того крайне непростое положение риску из-за слишком тесного сближения с Москвой. Более того, он стремился использовать противоречия между Москвой и Лондоном в своих интересах, стремясь извлечь из них для себя практическую выгоду. Собственно говоря, было бы странным, если бы он, нуждаясь в том, чтобы завоевать благосклонность Англии и если не ее поддержку, то хотя бы нейтральное отношение к себе, не пытался вести такую игру. Как мы хорошо знаем, к подобным играм часто прибегают и великие державы. В русле этой многоходовой, хотя и в целом довольно незатейливой игры Ибн Сауд, к примеру, все в том же 1927 г. беседовал с британским посланником Гилбертом Клейтоном. Кстати, английские дипломаты считали, что личные отношения сэра Г. Клейтона с Ибн Саудом были «сердечными»463. Ибн Сауд предупредил посланника, что в регионе действуют силы, которые хотели бы покончить с интересами Англии464. А в числе этих сил — СССР, который, как будто бы стало известно королю, намеревался создать блок с Турцией, Ираном и Афганистаном, чтобы ущемить эти интересы. Абдель Азиз уведомил Клейтона о советских попытках завязать контакты с королем с целью убедить его присоединиться к «антианглийскому блоку»465. Хотя 461 462 463

464 465

Прошин Н.И. Саудовская Аравия. М.: Наука, 1964. С. 60–61. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 1. Д. 37. Л. 20. From J.H. Hall (Colonial Office) to Seymour, 18 January 1929. FO 371/13731, E 323/323/91. Р. 44. Ас-Самари. Цит. соч. С. 58. From Clayton to Oliphant, 9 June 1927. FO 371/12245, E 2586/119/91.

256

Глава VI. Трудное время

при этом ни о какой коммунистической активности, поощряемой СССР в Хиджазе, как твердила часть западной прессы, речь вроде бы пока не велась. По мнению Ф. ас-Самари, хотя это устное обращение Ибн Сауда и говорило о критической позиции короля в отношении деятельности Москвы, ее нельзя было рассматривать как выражение стремления аравийского правителя порвать с Советским Союзом или перестать с ним взаимодействовать466. Но Ибн Сауд не ограничился информацией, устно переданной британцу в ходе встречи. Он официально направил и письменное послание британскому верховному комиссару в Египте Ллойду, послав с ним в Каир Хафиза Вахбу 26 джумада ас-сани 1347 г. В нем он предупреждал англичан теперь уже о некоторых общих угрозах для Англии и Саудовской Аравии, главными среди которых он назвал три: (1) итальянское влияние в Йемене, (2) возможность блокирования хашимитов в Ираке и Трансиордании, (3) торговую активность СССР467. Но, в отличие от первого, устного послания, речь уже идет не об общеполитической, а только о торговой активности СССР. Здесь явно просматривается желание привлечь внимание англичан не столько к советской угрозе, сколько к своей персоне, убедить их в своей полезности. Показательно, что при этом угроза Англии рассматривалась одновременно и как угроза саудовскому королевству. Англичане далеко не сразу согласились обсудить эти источники угроз с Абдель Азизом. Они потребовали, чтобы король предоставил им имена большевистских агентов в Хиджазе и тех, кто помогает им под прикрытием хаджа. На это требование король не откликнулся. Ас-Самари468 называет в качестве причины то, что никакой большевистской деятельности в королевстве попросту не велось, и король указывал лишь на некую стратегическую опасность активности советского государства в Хиджазе. Розыгрыш советской карты был призван побудить англичан изменить в лучшую сторону свое отношение к Ибн Сауду. Некое двурушничество короля было привычным маневрированием между самыми сильными внешними игроками, нацеленными на укрепление собственных позиций.

466 467

468

Ас-Самари. Цит. соч. С. 59. From King Abdul Aziz to Lord Lloyd, 26 Jumada Althani 1347 H., FO 371/13731, E 886/381/91. Ас-Самари. Цит. соч. С. 60.

Глава VII

Назир Тюрякулов начинает работу

Генконсул узнает страну Хотя Тюрякулов получил назначение в Хиджаз 15 декабря 1927 г., прибыл в Джидду он только 29 сентября 1928 г. Вручение верительных грамот прошло торжественно. 10 марта 1930 г. Назир Тюрякулович сообщает Карахану469: «Уважаемый товарищ, 26 февраля с.г. в Мекке Генеральный наместник Геджаса эмир Фейсал от имени Короля Геджаса, Неджда и Присоединенных Областей принял мои верительные грамоты. На другой же день я разослал дипломатическим представителям дружественных стран циркулярное сообщение о переформировании нашего учреждения в дипломатическую миссию и назначении меня полномочным представителем СССР при Короле Геджаса, Неджда и Присоединенных Областей. Таким образом, согласно порядку, установленному с недавнего времени Департаментом Иностранных Дел Геджасского Правительства, старшинство по дипкорпусу считается закрепленным за нами. Я должен пояснить, что основной причиной, побудившей меня поторопиться с вручением грамот, было соображение о старшинстве. О возвращении короля через месяц (да и то условно!) стало известно лишь в последние дни. Зная Фуада Хамзу, я имел основание ожидать от него потом всяких “фокусов”. Имея в виду, что между вручением грамот эмиру (с соблюдением известных формальностей) и королю нет никакой формальной разницы, я решил ускорить оформление этого дела. 469

Тюрякулов — Карахану // АВП РФ. Ф. 08. Оп. 13. Д. 65. П. 100. Л. 43–44.

258

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

Из моей докладной записки Вы увидите, что в настоящее время мы вступаем в новую полосу, характеризуемую улучшением советско-геджасских отношений. По возвращении короля из Неджда я надеюсь добиться полного урегулирования вопроса о существующем исключительном режиме по отношению к нашей торговле. Полагаю, что тогда же продвину наши переговоры о политическом и торговом договорах. В связи с такой перспективой наших дел я позволю себе поставить перед Вами вопрос о т. Хакимове. Он должен приехать сюда для того, чтобы, во-первых, совершить “хадж” (он пробыл здесь 4 года и ни разу не совершал хаджа, о чем поговаривают), и, во-вторых, проработать с нами как вопросы торгового договора (если это окажется возможным), так и вопросы торговли. Наконец, установить определенные методы для нашей торговой работы и известную тактическую линию. Ни в коем случае мы не должны допустить повторения прошлых наших ошибок, когда своей работой мы раздражали купечество и, несмотря на небольшие размеры нашей торговли, нашим противникам давали возможность обвинять нас в дезорганизации рынка. Этим вопросам посвящена отдельная наша записка, и поэтому здесь ограничусь изложенным. На нас возложена задача выяснения здесь возможности закупки племенных жеребцов для нужд нашего конезаводства. Кондиции сообщены мне т. Хакимовым. Руководствуясь этими указаниями, выясню этот вопрос по приезде самого короля. По моим сведениям, вследствие войн и эпизоотии в Неджде (а в Геджасе лошадей и вовсе не имеется) погибло много лошадей. Поэтому король собрал все лучшее, что осталось, и создал для них нечто вроде заповедников-пастбищ. Я уже говорил по этому поводу с Хамзой. Он обещал оказать нам содействие по приезде короля. В связи с возможностью в скором будущем приступить к торговой работе встает необходимость уже сейчас подумать о постоянном представителе Ближвостгосторга в Джидде. О непосредственном руководстве этой работой т. Хакимова, конечно, и речи быть не может470. При наших способах связи с Йеменом таковое просто немыслимо. В то же время мы хотели бы инициативу в этом вопросе взять в свои руки и выдвинуть своего кандидата, чтобы обеспечить себя от приезда сюда Лойтера В. В качестве подходящего кандидата, уже знакомого с местной обстановкой и имеющего здесь необходимые знакомства и связи, можем указать на кандидатуру т. А. Ступака471. Полпред СССР Н. Тюрякулов». 470

471

Вскоре после возвращения в Москву К.А. Хакимов был назначен на работу в Йемен. В 1929– 1931 гг. он был полпредом, генеральным представителем Ближвостгосторга и, возможно, работал на ИНО ОГПУ. В 1932–1935 гг. он обучался в Институте красной профессуры. Мне довелось неоднократно встречаться с этим уникальным арабистом. Александр Игнатьевич Ступак совместил в своей жизни две эпохи, поработав в Аравии еще в 1920–1930 гг., а позднее перейдя в журналистику, где его считали одним из патриархов: он долгие годы возглавлял редакцию стран Ближнего Востока, Среднего Востока и Северной Африки ТАСС.

259

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

К.А. Хакимов после возвращения из Хиджаза уже представлял Ближвостгосторг в Йемене, с которым Советский Союз установил официальные отношения после подписания договора о дружбе и торговле 1 ноября 1928 г. А Тюрякулов 27 октября того же года направил наместнику короля в Хиджазе эмиру Фейсалу информационное письмо об учреждении этой организации, в котором, в частности, пояснял, что его полное название — «Государственное торговое общество для торговли со странами Ближнего Востока», и информировал, что оно не имеет своего представительства, но ведет торговые операции в Хиджазе на основе комиссионных соглашений, заключенных с некоторыми из местных купцов. По поручению Ближвостгосторга Тюрякулов обращался в наместнику с ходатайством разрешить обществу право свободной деятельности в стране, и глава советской миссии мог бы произвести для этого все необходимые формальности. «Считаю также необходимым, — писал генконсул, — довести до сведения Вашего Корол. Высоч., что по получении разрешения обществом будет назначен постоянный официальный представитель для ведения торговой работы о-ва в Геджазе. Необходимые для регистрации бумаги будут представлены в двухмесячный срок»472. Все иностранные представители теперь обращаются к Тюрякулову как к дуайену дипломатического корпуса, что, конечно, вызывает у него чувство удовлетворения. Так к нему обращается и Филби в письме, в котором он просит его поддержать сделанное англичанином предложение отложить создание дипломатического клуба в Джидде, против чего возражает м-р Бонд. Любопытно, что даже в столь незначительном вопросе взгляды Филби и главы британской дипломатической миссии расходятся, причем об этом известно всему дипкорпусу. Назир-бей дает уклончивый ответ в письме на французском, где он поясняет, что идея создания клуба является для него новой. Н.Т. Тюрякулов сразу с энтузиазмом принимается за дело, активизируя работу по изучению внутренней ситуации в королевстве. Советское агентство и генеральное консульство, которое сохраняло свой статус до начала 1930 г., когда оно было преобразовано в полномочное представительство (см. об этом ниже), сумело сохранить наработанные при Хакимове и наладить новые официальные и неофициальные связи в стране пребывания. Глава миссии регулярно встречается с руководителями внешнеполитического блока правительства Фуадом Хамзой, Юсуфом Ясином, министром финансов Абдаллой Сулейманом, начальником политической полиции Хиджаза Мухсином ат-Тайибом, другими видными чиновниками. В конце 1980-х годов в Москве я договорился об интервью со Степаном Матюшкиным, который в 1930–1932 гг. — почти два года — проработал се472

АВП РФ. Ф. 08. Оп. 12. Д. 94. П. 77. Л. 42.

260

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

кретарем советского полпредства в Джидде. Он записал свой рассказ для публикации в газете «Узы», которую я и двое моих коллег непродолжительное время издавали на заре перестройки. Короткие, к сожалению, воспоминания бывшего дипломата дают неплохое представление о жизни сотрудников советской миссии в королевстве.

Аравийский опыт и долгая жизнь Степана Матюшкина Степан Васильевич Матюшкин заслуживает того, чтобы рассказать о его жизни подробнее. Как рассказала мне во время работы над этой книгой его младшая дочь Эмина Степановна, будущий дипломат родился в 1903 г., после окончания церковно-приходской школы обучался деревообработке, вступил в ВКП(б), учился в Московском институте востоковедения, поступил на работу в НКИД, откуда был командирован на работу в полпредство в Саудовскую Аравию, где он курировал экономику. Находившаяся там с ним его супруга, врач Татьяна Григорьевна Кузьмина, работала в медицинской части при представительстве. Ей довелось лечить от ревматизма самого короля Ибн Сауда. Почему-то командировка успешно работавшего молодого дипломата оказалась короткой. Он вспоминал473: «Получив отпуск и сдав дела своему преемнику Шакиру Измайлову, я сел на пароход, полный радости от скорого свиданья с родной землей. Мне и в голову не могло прийти, что я навсегда прощаюсь с арабскими странами и арабистикой». После возвращения из командировки Матюшкин два года трудился в НКИД, но почему-то его дипломатическая карьера не сложилась, и в 1934 г. он перешел на преподавательскую работу в КУТВ. Но здесь у него возникли более серьезные проблемы. Он рассказывал: «По доносу одного из слушателей Коммунистического университета трудящихся Востока при Коминтерне, где я читал лекции, меня обвинили в “правом уклоне” из-за “неправильной позиции по отношению к египетскому крестьянству” и вычистили из партии. Пришлось все начинать с начала, но уже в другой области». Действительно, пришлось сменить профессию. После вынужденного ухода из КУТВ бывший дипломат трудился в Ступино на авиационном заводе, который во время войны был эвакуирован в г. Павлово. А во второй половине 1930-х годов Степан Васильевич и его жена, опасаясь репрессий, дали своим двум дочерям — Тамаре и Эмине — фамилию матери, чтобы защитить их в случае неминуемого, как казалось, ареста. После войны 473

Здесь и далее по интервью С.В. Матюшкина автору.

261

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Матюшкин работал в органах Госконтроля и, наконец, на одном из предприятий деревообрабатывающей промышленности, откуда вышел на пенсию. Я хорошо знал старшую дочь Матюшкина Тамару Степановну (род. 1928), замечательную российскую арабистку, выпускницу Московского института востоковедения (где она училась вместе с Е.М. Примаковым), в дальнейшем — сотрудницу арабской редакции Гостелерадио. Она жила в Джидде вместе с родителями, будучи совсем маленькой девочкой, однако сохранила смутные детские воспоминания о стране. Мое общение с Тамарой Степановной началось в 1966 г. в Египте, куда она так же, как и я (еще студентом), приехала на годичную стажировку в Каирском университете. Она прекрасно владела арабским языком и перевела на русский книги многих арабских писателей, в том числе Нагиба Махфуза и Тауфика аль-Хакима. Матюшкин рассказывал, что Джидда во время его пребывания там была оживленным городом с населением в 60 тыс. человек, но улицы еще не имели названий, а дома — нумерации. «Особой достопримечательностью Джидды был дворец короля Ибн Сауда, расположенный на открытом месте примерно в одном километре от города. Здесь помещался его гарем, и здесь он останавливался, когда приезжал на побережье». Бывший дипломат не забыл, как выглядела уличная толпа в городе: «Головные платки, которые держали на голове специальные обручи из шерстяных нитей, чалмы и тюрбаны, по известным признакам свидетельствующие о знатности и достатке, смешивались с фесками, тюбетейками, шляпами, а длинные рубашки — с бурнусами бедуинов, набедренными повязками негров, с костюмами персов и турок, которые также носили длинные белые рубашки (как правило, шелковые) и европейские пиджаки. Среди этой толпы редко можно было заметить женщину, и то лишь на базаре — либо служанку, либо тайную рабыню (официально рабство уже было отменено), как правило, с закрытым лицом». В миссии тогда работало всего два дипломата. Матюшкин с женой и дочерью поселился в доме полпредства, где помимо него жили Назир-бей Тюрякулов и профессор Мошковский с супругой. (К пребыванию в Джидде этого крупного специалиста по лечению тропических болезней мы еще вернемся ниже.) «За время моей работы в Джидде я ни разу не слышал о каких-либо случаях хулиганства или правонарушений, — вспоминал Матюшкин. — А ведь через этот город проходили тысячи паломников, направлявшихся в Мекку во время хаджа. В случае каких-либо эксцессов весь город говорил бы об этом, и информация не миновала бы наших ушей, тем более что хадж был предметом моего пристального изучения. Однажды моя дочь изчезла. Спохватившись, слуги кинулись ее искать. Но она сама вскоре появилась — как выяснилось, с базара, сидя на приобретенном ею трехколесном велосипеде, в сопровождении приказчика, желав-

262

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

С.В. Матюшкин. Последние годы жизни шего получить деньги за отпущенный товар. Этот пример показывает, что о русской миссии знали. О ней шла добрая молва среди жителей города — в особенности потому, что наши медики всегда готовы были прийти на помощь. Профессор Мошковский лечил больных тропической лихорадкой, а моя жена, терапевт по специальности, никогда не отказывалась посетить больного (чаще больную), хотя официально медицинского пункта мы так и не открыли». Это удалось сделать Тюрякулову уже после отъезда Матюшкина (см. о советских медиках далее). Матюшкин рассказывал о хадже, поступления от которого составляли основу доходов королевства, причем у местных жителей вызывало недоумение то, что из СССР прибывали лишь единицы верующих: «Во время хаджа король Ибн Сауд спускался со своей свитой из столицы Неджда ЭрРияда в Джидду. Здесь он устраивал смотр своих войск и официальный прием дипломатического корпуса и джиддинской знати, прибывших дипломатов встречало несколько гражданских и военных лиц из свиты короля. В зал, где находился король, входили представители каждой миссии поочередно. Король сидел в кресле, а посетители усаживались рядом с ним на лавку, покрытую ковром. Угощали чашечкой особого напитка из трав и кофе и вели неспешную беседу о том, как здоровье, как живется, не нужна ли какая-либо помощь, все ли благополучно в семье и в доме. И, конечно, затрагивались какие-то вопросы государственного уровня». Самому Матюшкину довелось два раза присутствовать на приеме у Ибн Сауда.

263

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Старый дипломат не обошел вниманием и тяжелый джиддинский климат: «С июня по сентябрь воздух совершенно замирает, нет ни малейшего ветерка. Влажность такова, что по телу постоянно струится пот. Все кругом — одежда, постель, все ткани постоянно мокрые. Душно даже на крыше дома в ночное время. Единственное спасение — выехать из Джидды в горы по направлению к Мекке». «Прогулки на прекрасном шестицилиндровом “Фиате” к Мекке или по берегу в сторону Медины, — вспоминал Степан Васильевич, — были единственным нашим развлечением. Изредка выезжали на охоту. Бывали на загородных прогулках и с представителями других миссий, с которыми складывались хорошие отношения». Но важным было то, что в миссию часто заглядывали деловые люди. В частности, «постоянными посетителями были доктор Салих (турок474 по происхождению) и Хаджи Саид, дагестанец, ставший подданным Хиджаза. От них мы узнавали обо всем, что происходило в городе. Наш полпред Назир-бей как мусульманин периодически посещал Мекку, где также черпал интересовавшую нас информацию». Матюшкин, вопреки всем испытаниям судьбы, прожил удивительно долгую жизнь — почти сто лет, скончавшись в декабре 2002 г. Наверное, в XXI в. он был единственным оставшимся в живых представителем когорты советских дипломатов той далекой эпохи. Арабистов, влюбленных в Арабский Восток, культуру и язык арабов, как и те, кто принадлежит к моему поколению. Иракско-российский журналист Салям Мусафир незадолго до его ухода из жизни также сумел разговорить ветерана и не только взять у него хорошее интервью, но и впечатляюще написать о нем, воздав Матюшкину должное, чего не сделал никто другой. Салям писал о своих впечатлениях о встрече: «Степан Васильевич жаловался, что ноги не удерживают изможденное тело, однако память его оставалась ясна, как солнце в аравийской пустыне, которую он так полюбил. Он пел песни бедуинов, хотя и забыл большую часть слов арабского языка. А ведь в молодости он знал его и преподавал сотням студентов…»475 Мусафир замечает: «Матюшкин оставался предан восточной культуре, следил за событиями в арабских странах и с увлечением читал переводы своей покойной дочери Тамары, которая стажировалась в Египте, посетила ряд арабских столиц и мечтала о паломничестве в Иерусалим. Однако она не хотела посещать город, оккупированный Израилем». Увы, забвение, как нередко бывает, ожидало и старого заслуженного дипломата, и его старшую дочь. Как с горечью писал о них Мусафир: «Когда умерла женщина, которой обязаны крупные арабские писатели тем, что она познакомила российского и 474 475

По другим, более точным данным, он был черкесом. Интервью С.В. Кузьмина Саляму Мусафиру [http://alraialaam.com/06-12-2002/ie5/ frontpage.htm]

264

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

советского читателя с их работами, вслед за гробом с ее телом из арабских представителей шли только посол Палестины Хейри аль-Ариди, советник посольства Ахмед Муслих и три арабских журналиста. А ее отца, старейшего русского дипломата, прожившего целый век, в последний путь, кроме близких, не проводил никто, кроме автора этих строк».

Первые впечатления Анализируя ситуацию в различных областях королевства, советская дипломатическая миссия уделяла особое внимание экономическим и социальным сдвигам в каждой из них, причем с приездом Тюрякулова у советских дипломатов появилось больше возможностей получать информацию о Неджде, о ситуации в котором ранее миссия мало знала. Генконсул подчеркивал важность происходивших в королевстве изменений для будущего страны. Как и его предшественники, он рассматривал в качестве главного из них развитие земледелия в этой недавно пустынной части королевства. Подводя итоги своей работы в течение первых месяцев пребывания в стране, Тюрякулов уже в феврале 1929 г. направляет в НКИД подробный аналитический доклад (или политическое письмо) за 1928 — начало 1929 г. о ситуации в стране под названием «Королевство Геджас—Неджда и присоединенных областей» (который поступит в наркомат лишь 21 марта — так долго шли документы). В нем он подчеркнул, что происшедшие изменения явились «результатом перехода скотоводческой массы населения на земледелие»476. Советский дипломат полагал, что Неджд издавна был «страной, пытающейся жить своим трудом и не развращенной другими, более легкими доходами». Анализируя переход к земледелию, Тюрякулов отмечал, что к тому времени в этой в основном пустынной области уже насчитывалось до 200 новых хиджр, в которых проживало 30 тыс. человек (правда, эта цифра, как можно судить по другим источникам, была преувеличена). Глава миссии исходил из принятого в советском теоретическом дискурсе принципа экономической детерминированности: переход к более высоким формам производственной деятельности предопределяет более совершенные формы организации общества. Оседавшие на землю бедуины виделись ему именно тем социальным агентом, который стоял за деятельностью Ибн Сауда по созданию централизованного аравийского государства. 476

Здесь и далее в этой главе: Королевство Геджас—Неджда и присоединенных областей, Тюрякулов — в НКИД, февраль 1929 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 18. Л. 6–21.

265

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Нетрудно видеть, что выводы главы советской миссии во многом перекликались с заключениями М.М. Аксельрода, которые были рассмотрены выше. Генконсул сообщает, что эти изменения король «весьма удачно увязывает со своими военно-политическими планами». По мнению Тюрякулова, опыт мелких локальных войн, которые Ибн Сауд вел в Неджде прежде, чем выступить за его пределы, убедил его в том, что кочевые племена, находившиеся под безусловным влиянием своих шейхов, были «ахиллесовой пятой его армии». Дипломаты пытались разобраться в особенностях недждийского общества, хотя в целом им не хватало знания постепенно меняющейся обстановки. Но они, к примеру, обоснованно указывали на высокий удельный вес племен в общественно-политической жизни Неджда. Тюрякулов отмечал, что «недждийская государственность не доросла еще до того уровня, когда она могла бы диктовать племенам свою волю». Он информировал Москву: «Тот факт, что армия Ибн Сауда состоит по преимуществу из бедуинов и что борьба на иракской и трансиорданской границах поддерживается исключительно племенами, хорошо характеризует сложность положения Ибн Сауда». Показателем этих сложных отношений, по мнению полпреда, было то, что на последнем Риядском конгрессе (см. о нем ниже) отсутствовали такие видные шейхи, как шейх племени мутайр Фейсал ад-Давиш из хиджры Аль-Артавия и шейх племени атайб Султан бин Биджад из хиджры Аль-Гатгат. Вывод миссии состоял в том, что недждийское государство представляло собой «политический блок племен с ваххабитским оседлым ядром, представлявшим главную опору Ибн Сауда». Конец 1920-х годов был периодом активного выступления против короля движения ихванов, которые еще недавно были его главной опорой. Во главе этого движения477 стояли Ф. ад-Давиш, С. бин Биджад, а также шейх племени аджман Зайдан ибн Хисляйн, еще в конце 1926 г. предъявившие ряд ультимативных требований. А в 1927 г. состоялось несколько совещаний с лидерами ихванов, на которых предпринимались попытки восстановить взаимопонимание. По заключению Тюрякулова, подписанный королем с англичанами в мае 1927 г. «Договор о дружбе и добрых намерениях» был важной дипломатической победой короля, поскольку Англия полностью признала независимость государства Ибн Сауда, однако он вызвал еще большую неприязнь лидеров ихванов, обвинявших короля в сотрудничестве с неверными (как 477

См. об этом подробно: Васильев А.М. История Саудовской Аравии (1745–1973). М.: ГРВЛ, 1982. С. 298–319.

266

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

будет показано ниже, начавшаяся война Ибн Сауда с мятежниками закончилась его победой лишь к началу 1930 г.). Попыткой урегулировать отношения короля с ихванами был упомянутый в письме Тюрякулова начавшийся 5 ноября 1928 г. Риядский конгресс (Аль-Джам‘ийя аль-‘умумийя, буквально — «Генеральная ассамблея»)478, в котором приняли участие вожди племен, старосты деревень, улама, представители городского населения и ихванов из хиджр. Естественно, этот конгресс (в нем, по оценке Глабб-паши479, участвовало от 12 до 16 тысяч человек) привлек внимание советских дипломатов, однако они не смогли сразу разобраться во всех деталях противоречий между королем и ихванами. Разбирая отношения бедуинов к новой власти, генконсул замечал, что «теперь шейхи хиджазских племен не получают тех обильных субсидий, которыми ежегодно их дарили турецкие султаны». Жизнь по сравнению с прежними временами вздорожала, нельзя было также поживиться за счет паломников. Ввозимые предметы широкого потребления стали облагаться таможенными пошлинами. Кроме того, в племена были направлены эмиссары правительства, которым было предписано контролировать обстановку. Из среды племен изымались лица, известные как приверженцы хашимитов, и отправлялись в Эр-Рияд. Тюрякулов характеризовал происходивший в Аравии процесс централизации как соответствовавший потребностям развития и облегчавший дорогу к модернизации с одновременной опорой на «многовековые исконные духовные ценности». Он явно без симпатии относился к любым попыткам помешать поступательному развитию Аравии, кем бы они ни предпринимались. Бедуины, которые ранее пользовались положением монопольных поставщиков средств транспорта, теперь, с началом автомобилизации (вводившейся прежде всего с весьма утилитарной целью добиться увеличения числа паломников, дающих немалые доходы казне) — а количество автомобилей, предназначенных для перевозки паломников, достигло 900–1000 — потеряли все выгоды этого положения. Выражали свое недовольство они, по словам генконсула, «разбрасыванием досок с гвоздями на дорогах». Правда, правительство, не желая ущемлять интересы бедуинов-перевозчиков, «установило для автомобильных обществ норму, ниже которой они не имеют права назначить цены за перевозку пассажиров». Российский представитель полагал, что вся масса бедуинских племен Хиджаза, привыкшая слушаться своих 478 479

См.: Habib. Op. cit. P. 157. Глабб-паша, Глабб, Джон Бэготт (Glubb, John Bagott, 1897–1986) — известный британский военный деятель, генерал, с 1930 г. служил в Трансиордании, после отставки из британской армии в 1939 г. принял командование Арабским легионом, который в дальнейшем участвовал в первой арабо-израильской войне 1947–1949 гг. В 1956 г. новый король Хусейн уволил его с поста и выслал из страны.

267

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

шейхов, не могла еще в то время стать надежной опорой во внутренних и внешних мероприятиях Ибн Сауда. Тюрякулов считал, к примеру, что племя бени малик в августе 1928 г. подняло восстание исключительно в расчете на поддержку родственных соседних племен. Но король своевременно разбивал, как сообщал посланник, всякие племенные антиправительственные блоки, наказывая лишь отдельных представителей выступавших против него кланов и успешно используя «обычный межплеменной антагонизм». Анализируя экономическую жизнь государства Ибн Сауда, глава советского агентства заключал, что связи между Хиджазом и Недждом были тогда еще чрезвычайно слабы. В Хиджаз поступало лишь незначительное количество товаров из соседних районов Неджда: баранина, шерсть, масло и т.п. В то же время Неджд получал все необходимые ему товары через Кувейт и порт Эль-Хаса, что не имело никакого отношения к импорту через красноморские порты. Разобщенности двух областей в то «донефтяное» время способствовало отсутствие железнодорожного сообщения между ними, а верблюжьи караваны, по словам генконсула, добирались из Мекки до Рияда за 10–12 дней. Объединение двух областей еще было чрезвычайно трудной для короля задачей. Попутно Тюрякулов упоминал о факторах, которые способствовали установлению контроля над Хиджазом. Это, в частности, «интересы недждийских племен, которые были озлоблены шерифом Хусейном, не впускавшим недждийцев в пределы Хиджаза». Тюрякулов делал ряд выводов, объяснявших противоречивые, на его взгляд, моменты во внутренних отношениях в государстве Ибн Сауда. Во-первых, Неджд в силу происшедших в нем сдвигов «не мог более оставаться в своих географических и административных рамках». Во-вторых, переустраивая свой уклад и «вступая в неравную борьбу с английским империализмом за свои интересы», Неджд не мог терпеть по соседству с собой государства шерифа Хусейна и должен был обеспечить свои тылы. В-третьих, владение Хиджазом с его доходами от паломничества давало возможность использовать их в интересах развития государства. В-четвертых, наряду со всеми выгодами владения Хиджазом, оно, по мнению дипломата, одновременно и связывало короля, принуждая идти на уступки.

Изучение позиций хиджазского купечества Тюрякулов анализировал также отношение городского населения Хиджаза к власти. По его оценке, всей жизнью в городах руководило крупное купечество, тесно связанное своими интересами с англо-индийским рынком. Зависимость торговой элиты Хиджаза от англо-индийского мира диктова-

268

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

ла ей «ту же политическую линию, которая для данного момента вырабатывается англичанами, не ограничивающимися методами политического и экономического нажима и широко пользующимися методами культурного воздействия». Трудно сказать, излагал ли Тюрякулов выводы, к которым он пришел на основе своих наблюдениий и поступавшей к дипломатам информации, или сообщал в Москву то, что хотели там услышать — такая практика была широко распространена у многих, а не только у советских дипломатов. Москва же, ставя противодействие англичанам во главу угла своей ближневосточной политики, хотела видеть происки «английских империалистов» везде, где они были и где их не могло быть. На основе аналогичных документов, направленных Тюрякуловым в центр, все же можно заключить, что на короля Ибн Сауда, с одной стороны, давила вольница кочевых племен, склонных больше подчиняться своим шейхам, нежели центральной власти, с другой — англофильские настроения крупных хиджазских торговцев, в той же мере, что и бедуины, не одобрявших его стремления создать в Аравии самостоятельную державу. Тюрякулов верил в то, что только опора на «исконное» исламское учение была способна обеспечить Ибн Сауду объединение разобщенного хиджазсконедждийского общества. «Теократический принцип построения общества и государства, — писал советский представитель, — при котором Ибн Сауд в своем лице соединяет всю полноту власти и имама, и малика (короля), дает ему широкие возможности для осуществления своих замыслов». Тюрякулов сообщал,

Ибн Сауд со свитой

269

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

что мазхаб, который распространяет Ибн Сауд, соответствует жизненному укладу населения и что именно он является для него опорой «в борьбе за более высокие формы хозяйственной деятельности». Ибн Сауд, как говорилось в политическом письме советского агентства, «работает над увеличением и усилением земледельческих (фактически пока полуземледельческих) элементов, одновременно ослабляя традиционное влияние шейхов посредством вовлечения их в ряды ваххабитской религиозной общины»480. Тюрякулов наблюдал за возрастающей ролью ихванов в государстве. Он, к примеру, отмечал: «Ихваны (ваххабиты сами себя иногда называют ихванами-братьями, а не ваххабитами, последнее имеет оскорбительный смысл) служат Ибн Сауду опорой не только внутри Неджда, но и вне его во всех частях королевства, благодаря чему ваххабитская организация везде в стране заняла и занимает доминирующие позиции. Во всех крупных и важных пунктах Геджаса наряду с наемными местными отрядами правительство держит ваххабитские гарнизоны. Все командующие и регулирующие посты в правительстве (военное дело, финансы и т.п.), не говоря уже о королевской власти имама Ибн Сауда, сохранены ваххабитами. Во всех важных местных учреждениях (губернаторство, таможня и т.п.) учреждены должности инспекторов и помощников с назначением на эти должности ваххабитов-недждийцев. В многочисленных школах (медресе) Геджаса, открытых правительством, постепенно вводятся элементы ваххабитского учения и пропаганды наряду со специальной школой в Мекке для подготовки ваххабитских агитаторов (ваъиз). Не ограничиваясь контролем над важнейшими отраслями государства, ваххабизм вмешивается в область быта геджасского населения, регулируя или, вернее, пытаясь регламентировать его сообразно ваххабитским идеалам (запрещение поминок, музыки, пения и курения, запрещение спиртных напитков, запрещение поклонения могилам святых и т. п.)». И здесь в выводах генконсула наблюдается некоторая неточность: дальнейшее развитие событий, а именно — уже упоминавшаяся война Ибн Сауда с мятежными ихванами заставила Тюрякулова пересмотреть оценку значения опоры короля на ихванов. Генконсул сообщал, что будто «под демагогическим флагом мира в стране» влиятельные торговцы Хиджаза толкают Ибн Сауда к политическим уступкам. В качестве яркого примера приводилось выступление влиятельного представителя Джидды Мухаммада Насера во время переговоров Ибн Сауда с Клейтоном с советом уступить англичанам. Продолжая традицию, заложенную еще при Хакимове, советский дипломат противопоставлял Ибн Сауда как носителя твердой централизаторской государственно480

Королевство Геджас—Неджда и присоединенных областей, Тюрякулов — НКИД, февраль 1929 г.

270

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

сти и правителя, отстаивавшего свои интересы перед лицом колониальной Англии, хиджазскому купечеству, которое виделось ему однозначно проанглийским. Торговый капитал был малосимпатичен всем советским представителям, а в данном случае негативное отношение к его представителям усиливалось еще и тем, что именно в них полпред видел виновников неудач в продвижении советских товаров на местный рынок. Тюрякулов и другие дипломаты хорошо понимали, что некоторым московским теоретикам зарубежного Востока очень хотелось бы включить королевство Ибн Сауда в число тех стран, в которых под влиянием Октябрьской революции произошли хоть какие-то революционные изменения, хотя уподобить Аравию Ирану или Турции было вряд ли возможно. Но, как уже отмечалось, сохранившееся понимание бесперспективности любых попыток создать в аравийской пустыне революционное социальное движение обусловило практическое отсутствие таких попыток и преобладание умеренно прагматических воззрений на отношения с саудовским королевством. Тем не менее дипломаты, анализировавшие внутриполитическую ситуацию в этой стране, стремились не забывать о классовом подходе, постоянно поругивая «хиджазских компрадоров», которых винили во всех бедах, в том числе и в ухудшении советско-саудовских отношений. Глава миссии сообщал в центр, что «многие купеческие семьи своих детей воспитывают в англо-индийских школах или нанимают преподавателей и воспитателей из среды служащих английского консульства». Пытаясь охарактеризовать общую линию купечества, Тюрякулов сводил ее к «более или менее завуалированной защите английских интересов». «Руководящая верхушка городской торговой буржуазии Геджаса, — писал он, — будет идти “вместе” с Ибн Саудом лишь до тех пор, пока последний во имя общих интересов страны или, вернее, “по недждийским соображениям” не будет вынужден поставить под риск ее основные интересы, непрерывность связи с внешними рынками и свободную, т. е. монопольную, торговлю внутри страны». В своей переписке с центром генконсул затрагивал настроения еще одного слоя городского населения Хиджаза — мутаввифов, которые обслуживали прибывавших в хадж паломников и благодаря этому могли оказывать влияние на значительную часть «мелкого городского люда». «Урегулирование дел хаджа, серьезно озабочивающее Ибн Сауда, — писал полпред, — бьет по этой касте». Эта сфера деятельности Ибн Сауда, по его словам, была направлена против вошедшего в традицию произвола мутаввифов. Тюрякулов, несмотря на ограничители, существенно сдерживавшие свободу анализа в советских дипломатических документах, не только отмечал силу и привлекательность нового государственного устройства и его духовной базы, но и делал прогнозы. «Надо полагать, — пророчески сообщал

271

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

он, — что по мере расширения и усиления ваххабитской общины в Неджде, по мере хозяйственного роста ваххабитских земледельческих братств будет усиливаться политическая и духовная экспансия ваххабизма вовне». В ту далекую донефтяную эпоху вряд кто-то мог предвидеть трансграничную экспансию ваххабизма, который виделся большинству политиков и дипломатов как исключительно центральноаравийский феномен. Советский дипломат при этом выражал уверенность, что «при отсутствии каких-либо внешнеполитических катастроф… правление ваххабитов установилось всерьез и надолго».

Отношения Ибн Сауда и Англии остаются в центре внимания миссии Естественно, советская миссия уделяла пристальное внимание внешней политике страны своего пребывания. В переписке с центром Тюрякулов демонстрирует сочувственное отношение к королевству в связи с ситуацией неурегулированности, которая сложилась у него со многими государствами: «Это положение особенно нетерпимо и тяжело для такой страны, как государство Ибн Сауда, которое находится в периоде своей консолидации». Как справедливо полагало генконсульство, Ибн Сауд был в первую очередь озабочен улучшением отношений с Англией, правительство которой, со своей стороны, также проявляло интерес к этому. А основным событием для внешней политики королевства на то время, по оценке советских дипломатов, была ратификация 17 сентября 1927 г. договора, который, как упоминалось выше, был заключен Ибн Саудом с Великобританией в мае того же года. В подготовленном миссией обзоре по арабским странам по этому поводу сообщалось: «Англия задерживала ратификацию этого договора, стремясь путем нажима на Ибн Сауда добиться более выгодного для себя разрешения вопросов спорных между Англией и Геджасом. По-видимому, Сауд не пошел на уступки и англичане временно примирились с тем, чего им удалось добиться от Ибн Сауда, и ратифицировали договор, который, по существу, имеет для Англии только демонстративное значение в смысле подчеркивания дружбы с Саудом как представителем ислама». В 1928 г. решение задачи улучшения отношений с Англией упиралось, по заключению сотрудников советской миссии, в английский проект строительства железной дороги Хайфа—Кувейт. В дипломатической переписке генконсул представлял свой анализ складывавшейся ситуации: «Вопрос об этой дороге, мне кажется, необходимо рассматривать как основную задачу,

272

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

которую поставил перед собой британский империализм, и по отношению к которой остальные вопросы имеют лишь подчиненное значение. Так, например, если считать, что на иракские пограничные с Недждом укрепления возложена задача охраны безопасности полосы будущей железной дороги и оттеснения племен (мутайр и аджман) на юг, в пределы Неджда, то постоянные набеги трансиорданских племен на территорию королевства следовало бы рассматривать как один из способов воздействия на Ибн Сауда в надлежащем направлении. Конечно, такого рода набеги племен всегда имели место в этих странах, и они вызываются специальными местными причинами. Но, учитывая то обстоятельство, что англичане поощряют, содействуют и организовывают эти набеги в своих целях, политическая расценка событиям должна быть дана такая, какая изложена выше. С точки зрения того политического эффекта, который дает египетско-недждийский спор (непризнание Египтом, халифатские планы Фуада, спор о махмале481 и, наконец, недавно возникший спор об островах в Акабском заливе482), растущие притязания Египта также следовало бы рассматривать как один из положительных для английской политики моментов. Словом, англичане в глазах мусульманского и арабского мира не одиноки в своих спорах с “последнею цитаделью арабской независимости” (так назван Неджд газетой “Умм аль-Кура”): они выступают в союзе с арабскими соседями Неджда». Характеризуя английскую тактику по отношению к Ибн Сауду за последние 5 лет, советский представитель отмечал, что Англия в 1928 г. отказалась от курса на соглашения и компромиссы, применявшегося английским правительством до этого, в период 1925–1927 гг., и теперь постепенно переходила к методам нажима и «всяческих осложнений» внешнего положения Ибн Сауда. Что осознавали и недждийские политики, которые в связи с этим также «установили новую линию своего поведения». «Такие арабские деятели, как Шериф Тевфик483, полагают, — сообщал Тюрякулов, — что консервативное правительство Англии сейчас, накануне вы481

482

483

Летом 1926 г. ихваны напали на египетскую процессию, сопровождавшую отправленный из Египта в Мекку перед хаджем (согласно давно установившейся традиции) махмаль (покрывало для Каабы), возмутившись тем, что в ее составе был оркестр (они запрещали музыку). В результате стрельбы, открытой по приказу египетского офицера, 25 человек было убито, король велел задержать офицера и не пустил процессию в Мекку. Это стратегически важные острова Тиран и Санафир, расположенные в районе выхода из этого залива в Красное море (Тиранский пролив) недалеко от г. Шарм-ЭльШейх на Синае. Они находились в составе Египта с 1906 г. по договоренности с Османской империей. В апреле 2016 г. между правительствами Египта и Саудовской Аравии было достигнуто соглашение о передаче островов королевству, а в июне 2017 г. президент Сиси утвердил его. До ноября 1927 г. — секретарь эмира Фейсала.

273

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

боров, учитывает возможность прихода к власти нового, менее активного во внешней политике кабинета и поэтому всячески заостряет значение железнодорожного вопроса Хайфа—Кувейт. Отсюда, по мнению этих кругов, становится понятным желание англичан или добиться скорейшего разрешения этого вопроса, или же такой постановки его (война), чтобы преемники консерваторов были бы поставлены перед совершившимся фактом и вынуждены так или иначе продолжать дело теперешнего консервативного кабинета. Исходя именно из такого анализа английских намерений, местные политические круги опасаются еще большего обострения англо-недждийских отношений в течение ближайшего периода. Это мнение людей, близко стоящих к королевскому двору и осведомленных о настроениях руководящей верхушки, частично отображает мнение и планы последней (т.е. Ибн Сауда и его приближенных) и косвенно обрисовывает новую тактику Ибн Сауда как тактику выживания с расчетом на выигрыш времени, в надежде, быть может, на некоторые перемены в английской восточной политике после выборов». До наступления же этих «перемен», как полагал глава советской миссии, Ибн Сауд должен был, как и всегда, всячески уклоняться от решительного обсуждения спорных вопросов, избегая таких шагов, которые могли бы использовать англичане для провоцирования столкновения. Тюрякулов полагал, что осторожная политика Ибн Сауда, который понимал риск и возможные последствия этой непосильной борьбы, все же была по понятным причинам ограниченна: «Вся сложность положения Ибн Сауда как ответственного руководителя страны особенно ярко за последнее время выявилась на Риядском конгрессе. Проверка общественного мнения, которое до официального открытия этого конгресса в течение двух недель усиленно обрабатывалось Ибн Саудом, показала, что воля короля во многих вопросах государственной жизни фактически ограниченна. Решение комиссии по вопросам внешних отношений говорит о том, что король испробует все способы для достижения соглашения с англичанами мирным путем, и если эти шаги короля окажутся безрезультатными, то племена приобретают право инициативы и свободу самостоятельных действий. Это решение, которое по своему характеру является соглашением союзников, характеризует положение короля. Необходимо отметить, что король, который выступает в данном вопросе (иракские укрепления) в качестве мирного посредника, в качестве сторонника мира, сохраняет за собою эту же роль миротворца и при обсуждении вопросов внутренней политики». Тюрякулов делает следующий вывод: подобно тому как король во внутренних вопросах часто выступает в роли «мирного посредника», избегая занимать крайние позиции, во внешней политике он также использует «уклончивую тактику». Генконсул утверждал: «Упорство же, с которым в

274

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

течение стольких лет Ибн Сауд борется за срытие иракских пограничных укреплений, объясняется главным образом кровной заинтересованностью и племен, и Ибн Сауда в этом вопросе, и поэтому в современной английской постановке (требование сохранения укреплений, требование о передаче Вади Сирхана с центром Аль-Джуф и т. д.) спор вряд ли может быть разрешен путем компромисса. Отсюда проистекает та уклончивая тактика, которую применяет Ибн Сауд для того, чтобы избежать решительного обсуждения спора со своим основным противником. Некоторые арабские газеты сообщают о том, что предполагавшаяся недавно встреча Ибн Сауда с англичанами в Эль-Хасе по неизвестным причинам не состоялась. Теперь упорно циркулируют слухи о возобновлении переговоров в Джидде по приезде короля, к встрече которого в настоящее время в Акабе делаются большие приготовления. Но независимо от того, возобновятся ли переговоры между сторонами или нет, общая оценка положения и обстановки в стране говорит в пользу того, что Ибн Сауд при таких условиях уклонится от решительного боя и предпочтет выжидательную линию. Другая линия, по моему мнению, неизбежно приведет Ибн Сауда к ослаблению и развалу того союза ваххабитов с племенами, на который он опирается внутри страны, а это обстоятельство даст противнику еще больше козырей для успешной борьбы с широкими планами Ибн Сауда. Таковы, на мой взгляд, перспективы англо-недждийских отношений в течение ближайшего полугодия, если не изменится общая ситуация». Советский представитель полагал, что на политику англичан в Аравии оказывала сильное воздействие сложность политической обстановки, создавшейся в Ираке: «Внутреннее политическое положение страны характеризуется усилением и обострением борьбы парламентских партий (в том числе и правых) с англичанами по военному (воинская повинность, высшее командование иракской армии и т.д.) и финансовому вопросам (подчинение всех доходных источников, в том числе и Басорского портового управления, иракскому контролю). Наряду с этим небезынтересную картину отношений представляет собой полемика, имевшая недавно место между газетами “Ирак” (Багдад) и “Умм аль-Кура” (Мекка). Первая в своей передовой статье, написанной в весьма резкой форме, начиненной по адресу недждийцев такими эпитетами, как варвары и т. п., упрекает недждийских руководителей в том, что они по интересующим Ирак вопросам переговоры ведут не с иракским правительством, а с “третьими лицами” и что у недждийцев нет искреннего желания договориться с Ираком. В своем довольно сдержанном ответе “Умм аль-Кура” справедливо указывает на подмандатное положение Ирака. Эта газета считает, что недждийцы вынуждены обсуждать указанные вопросы с теми, кому сами иракцы фактически доверили ведение своих внешних дел. Ввиду этого, полагает “Умм аль-Кура”, от-

275

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ветственность за этот порядок, на который жалуется “Ирак”, падает не на недждийцев (этот ответ, судя по всем признакам, был составлен Юсуфом Ясином, а следовательно, хорошо известен Ибн Сауду). Во внешнеполитическом отношении Ирак несомненно нуждается в урегулировании своих отношений со своими ближайшими соседями — Недждом и Турцией (турецкие притязания на Мосул и его район)». Тюрякулов в своих дипломатических контактах, как следует из цитируемого документа, уделял немалое внимание данному вопросу: «В некоторых кругах Мекки мне передавали, что даже набеги со стороны Турции и Неджда часто совпадали во времени и производили впечатление согласованных действий. Отвергая наличие сговора между Турцией и Недждом в настоящее время, тем не менее, нельзя не отметить ненормальность положения Ирака между двумя огнями. Отсюда мне кажутся правдоподобными сообщения арабских газет о том, что Гилберт Клейтон, назначенный верховным комиссаром в Ираке, к месту своей работы поехал через Анкару. Если по проверке это сообщение подтвердится, то поездка Клейтона в Анкару приобретает особое значение и связывается с арабскими планами англичан. Устранение турецких претензий на севере Ирака усилило бы позиции англичан на юге Ирака в их споре с Ибн Саудом и дало бы возможность борьбы с последним без опасений за свой тыл. Именно такое значение я хотел бы придать возможной поездке верховного комиссара Ирака в Анкару в настоящий момент». Стремясь урегулировать отношения с Лондоном, король стремился сделать это на максимально выгодных для себя условиях, используя как фактор давления на англичан рейды бедуинских племен на пограничные территории Ирака и Трансиордании, хотя в основном действовали они самочинно. Король, со своей стороны, отвергал жалобы на вылазки контролируемых им племен и постоянно сетовал правительствам Ирака и Трансиордании на нападения бедуинов с их стороны на территории хиджазских и недждийских племен. Нападения бедуинов были для Лондона фактором, осложняющим его отношения с Ибн Саудом. Инструкция Форин-офиса того времени гласила: «Информацию, получаемую от иракского и трансиорданского правительств относительно рейдов недждийских бедуинов на их племена и ответов этих правительств на жалобы хиджазского правительства по поводу рейдов на хиджазские и недждийские племена, в соответствии с вышеозначенным установлением, Агент Его Величества должен сообщать Хиджазскому правительству, не дожидаясь получения инструкций из Лондона»484. В связи с упомянутым в депешах Тюрякулова спором вокруг одной из областей Северной Аравии — Аль-Джуф и Вади ас-Сирхан, лежащей 484

FO 371/13731, E 1768/323/91, 11 April 1929. Р. 62.

276

Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

на границе между Аравийским полуостровом и исторической «Великой Сирией», ныне Иорданией485, стоит кратко коснуться истории вопроса. В 1793–1818 гг. эта область входила в состав первого саудовского государства, что, по мнению Ибн Сауда, давало королю основание считать ее частью своего государства, тем более что Аль-Джуф когда-то был частью эмирата Шаммар со столицей в Хаиле, теперь находившегося под его властью. Ибн Сауд еще в середине 1922 г. послал войска в эту область, и ее правитель — Султан бин Шаалян из племени руала — признал его суверенитет и стал эмиром-вассалом, а войска двинулись дальше, в Трансиорданию, подойдя к самой столице — Амману, но иорданские ополчения оттеснили их. Англичане решили не вмешиваться в конфликт, и британский представитель в Аммане Филби, будущий советник Ибн Сауда, не позволил использовать британскую авиацию и танки для противодействия захватчикам486. Попытка Лондона урегулировать конфликт между султанатом Неджд и эмиратом Трансиордания на созванной англичанами конференции в Кувейте, проходившей в 1923–1924 гг., окончилась неудачей. Новую попытку англичане предприняли, направив к Ибн Сауду в октябре 1925 г. опытного Клейтона, в задачи которого входило добиться определения границы между 485

486

Ценнейшие сведения об истории этого района содержатся в трудах известного чешского востоковеда, теолога, писателя и бесстрашного путешественника-первопроходца Алоиса Мусила (1868–1944). Во время Первой мировой войны он был направлен (вероятно, немцами, к которым он был близок) в Аравию, чтобы помешать англичанам инспирировать антитурецкое восстание в Хиджазе, и пытался стать своего рода противовесом Лоуренсу Аравийскому. Бедуины племени руала, господствовавшего в Аль-Джуфе и Вади ас-Сирхан, считали его своим и называли «шейх Муса». Мусил был знатоком не только живых и мертвых языков Ближнего Востока, но и многих арабских диалектов. Среди его работ: The Manners and Customs of the Rwala Bedouins, London, 1928; In the Arabian Desert / arranged for publication by Katherine McGiffort, NY, 1930. Еще одним, более ранним путешественником по этому району был финский востоковед Георг Август Валлин (Wallin, 1811–1852) — автор нескольких трудов, в т.ч.: The Notes Taken during a Journey Through a Part of Northern Arabia in 1848 // Journal of the Royal Geographic Society of London, 1850. Он учился в университете Гельсингфорса, учил арабский и персидский языки, в 1839 г. отправился в СанктПетербург, где изучал Восток, в 1843–1849 гг. путешествовал по Аравии, Палестине, Персии и Сирии, в 1845 г. ему даже удалось побывать в Мекке. Ходили слухи, будто бы он работал на русскую разведку. После возвращения, в 1850 г., Русское географическое общество предложило ему совершить на его средства новую экспедицию в Аравию, но он отказался из-за ухудшившегося здоровья. В 1851 г. он защитил докторскую диссертацию и стал профессором восточных литератур в университете Гельсингфорса. Так считает уже упоминавшийся саудовский историк аз-Заркали: Аз-Заркали, Х. Санатани фи ‘Амман / Два года в Аммане. Аль-Кахира: аль-Матба‘а аль-‘Арабийя, 1925. С. 192–193.

277

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Недждом и Трансиорданией, а также прекращения вооруженных вылазок племен на иракско-недждийской границе. Если в вопросе о границах между Недждом и Трансиорданией удалось добиться взаимопонимания, что было зафиксировано в англо-недждийском соглашении в Хидде, подписанном 2 ноября 1925 г., то остановить набеги воинственных бедуинских племен, привыкших грабить соседей, было невозможно, никакие законы им были не писаны. По соглашению основная часть области Аль-Джуф и Вади ас-Сирхан отходила к государству Ибн Сауда, но вопрос о принадлежности городов Маана и Акабы был признан сторонами спорным, так как Ибн Сауд никак не хотел согласиться с их отнесением к Трансиордании, от чего не отступали англичане. Окончательно вопрос о границах был решен лишь в 1933 г., в результате чего 27 июля был подписан договор о дружбе и добрососедстве между королевством Саудовская Аравия и Трансиорданией, и все споры, в том числе о Маане и Акабе, которые остались в составе Трансиордании, были урегулированы.

Тюрякулов об отношениях Ибн Сауда с исламскими государствами Генконсул уделяет большое внимание отношениям королевства с другим независимым государством арабского мира — Йеменом. В вышеупомянутом политическом письме об этом, в частности, говорилось: «В настоящее время часто высказывается тот взгляд, что между Ибн Саудом и имамом Яхьей нет таких крупных предметов спора, которые бы мешали урегулированию их отношений. Асир уже разделен, каждая сторона получила свою долю, и в настоящий период и Неджд, и Йемен заняты перевариванием добычи, не помышляя о большем. Мало того, Ибн Сауд, учитывая возможность ухудшения своих отношений с англичанами и подготовляя все условия защиты своей страны, должен был бы урегулировать свои отношения с имамом Яхьей и обеспечить свою связь с внешним миром в случае необходимости через Йемен. Отсюда полагают, что в течение ближайшего времени должно произойти урегулирование отношений Неджда с Йеменом и установление дружественных связей между ними. Однако действительность, которая в будущем при известных условиях (англо-недждийский конфликт) может оправдать эти ожидания, до сего времени пока отвергала теоретические ожидания. Несмотря на наличие многих благоприятствующих соглашению условий, мы до сего времени стоим перед фактом неурегулированных отношений между Недждом и Йеменом».

278

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

Тюрякулов и здесь не преминул лишний раз «лягнуть» хиджазских компрадоров, в которых он видел главную реакционную силу страны: «Причину этого явления, мне думается, необходимо искать не только в тактике осторожного Ибн Сауда, но и в влиянии англофильских кругов Геджаса, тормозящих всякое прогрессивное для арабских государств дело. Политические деятели типа Шерифа Тевфика критикуют имама Яхью весьма осторожно и указывают, главным образом, на ошибочность и тщетность его попыток отгородиться от европейской цивилизации “китайской стеной”. Деятели же типа Абдул Ваххаба, всегда вращающиеся в англофильских кругах Геджаса и отображающие взгляды и настроения именно этих кругов, “критикуют” имама Яхью “за его глупость, фанатизм, скупость и коварность” и йеменцев, которые “кроме жевания табаку487 ни на что более не способны”. Характерно, что этот отзыв об имаме, который (отзыв) был вызван моими расспросами об уровне культурного развития Йемена, не вызвал никаких возражений или замечаний со стороны сидевших тут Абдуллы Фадля и др. Лишь Фуад Хамза сделал замечание, что “в такой резкой форме не следовало бы отзываться о человеке, который как-никак является главой целой страны” (в октябре 1928 г., в Мекке). Если критика первых все-таки не исключает их доброжелательного отношения к установлению нормальных отношений между Недждом и Йеменом, то злобное отношение вторых (Абдель Ваххаб) говорит о наличии в хиджазских кругах таких настроений (или планов), которые могут практически мешать делу сближения между двумя этими странами». Советская миссия считала дело урегулирования отношений между государством Ибн Сауда и Йеменом важным и перспективным для СССР. «Я считаю, — писал Тюрякулов, — что вопросы недждийско-йеменских отношений с точки зрения укрепления национальных арабских государств на полуострове и неизбежного столкновения их интересов с планами британского империализма имеют большое значение. Агентство в Джидде должно поставить перед собою задачу всестороннего изучения вопроса о недждийско-йеменских отношениях и условиях их развития». В связи с этим следует заметить, что Ибн Сауд в рассматриваемый период в целом успешно продвигал свою объединительную политику в направлении спорных с Йеменом территорий. Еще в октябре 1926 г. им был подписан договор с эмиром Асира — Хасаном аль-Идриси, в соответствии с которым устанавливался саудовский протекторат над эмиратом, а в дальнейшем — в октябре 1930 г. — новый договор еще больше ограничил власть местного эмира. 487

Это ошибка: имеется в виду, конечно же, не табак, а кат, жеванье листьев которого чрезвычайно широко распространено в Йемене.

279

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Представляет интерес и заключение Тюрякулова по поводу отношений королевства с такими важными для Москвы странами, как Турция, Афганистан, Иран. Советские дипломаты делали вывод, что Турция была первой в числе стран, сближение с которыми для королевства «имело бы существенное значение», но на тот момент между Эр-Риядом и Анкарой еще не существовало договорных отношений. Упоминалось, что турецкий представитель в Джидде Сени-бей в 1928 г. пытался заключить договор, проект

Поздравление Ибн Сауду

280

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

которого он привез из Анкары, но неудачно, поскольку данный проект не учитывал интересы каждой из сторон. Причинами существовавшего положения Тюрякулов считал как общеполитические планы и расчеты Ибн Сауда, так и материальные интересы Хиджаза в Турции. В качестве первых назывались нежелание Ибн Сауда спешить с договором до разрешения англо-недждийского спора, опасения перед мосульскими притязаниями турок, нежелание короля раздражать улама, негативно относящихся к стране, отходящей от ислама. Говоря о материальных интересах, полпред имел в виду вакуфное имущество, принадлежавшее святым местам и после секуляризации земель отошедшее в государственный фонд Турции. Тюрякулов докладывал: «Положение Ибн Сауда осложняется еще тем обстоятельством, что всякая уступка, к которой его будут склонять турки в этом вопросе, может создать невыгодный для Геджаса прецедент в его спорах с Египтом и другими странами. Имея на себе такой груз невыясненных моментов, турецко-геджасские отношения не могли получить движения в форме договора. После всего этого Турция, поставленная перед фактом такой задержки в оформлении отношений, свое внимание теперь перенесла на Йемен». Подобно отношению к Турции, отношение общественного мнения королевства к афганским реформам, как сообщало генконсульство, было также негативным. Тюрякулов писал, что отрицательные настроения общественных кругов королевства в отношении Турции усиливались влиянием «лиц сирийского происхождения» и арабско-турецким антагонизмом, что также был вынужден учитывать Ибн Сауд. Хиджазско-иранские отношения советские дипломаты характеризовали как «неопределенные». Дело было в том, полагал Тюрякулов, что король на то время еще не откликнулся на письмо шаха. По его мнению, от вступления в договорные отношения эти страны удерживали лишь два обстоятельства: отсутствие взаимной заинтересованности и суннитско-шиитский антагонизм. Но когда королевство все-таки установило дипломатические отношения с Персией, Тюрякулов 16 августа 1929 г. поздравляет Ибн Сауда.

Нарком продолжает интересоваться королевством Москва продолжала активно интересоваться саудовским королевством. Отношения с Ибн Саудом оставались по-прежнему прерогативой НКИД, чему способствовало отсутствие интереса к Аравии со стороны Коминтерна. VI Конгресс этой организации, состоявшийся в Москве летом 1928 г., проходил уже после высылки из страны Троцкого, что не могло не оказать

281

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

влияния на решения Конгресса. Аравии в состоявшихся дебатах было уделено немного внимания, но, тем не менее, некоторые оценки имели к ней непосредственное отношение. Так, на 37-м заседании, состоявшемся 18 августа 1928 г., продолжались прения по вопросу о революционном движении в колониальных и полуколониальных странах. Турецкая делегация (на заседании выступал турецкий делегат Фахри) лишь в целом согласилась с тезисами О.В. Куусинена, выразив несогласие с тем, что «Турция, т.е. Анатолия, находилась во время национальной революции на таком уровне развития, который соответствует уровню стран четвертого типа... Эти страны не дошли еще даже до феодального развития...»488. Фахри с обидой выразил мнение, что в Турции на то время уже было «определенное промышленное развитие», и «Анатолия была гораздо более развитой страной не только по сравнению с Аравией, где господствуют исключительно патриархальные отношения, но и по сравнению с Сирией, которая ошибочно отнесена к странам типа Китая и Индии...»489. В программе Коминтерна, принятой на 46-м заседании VI Конгресса в разделе «Борьба за мировую диктатуру пролетариата и основные типы революций», были выделены те самые особенно отсталые страны, «где почти нет или вовсе нет наемных рабочих, где большинство населения живет в условиях племенного быта и где сохранились еще остатки первобытнородовых форм, где почти отсутствует национальная буржуазия и где иностранный империализм играет в первую очередь роль военного оккупанта, отнимающего землю», в них «центральное значение имеет борьба за национальное освобождение»490. В НКИД сам Чичерин, который, как уже упоминалось выше, собирал у себя большую часть значимых документов по проблемам внешней политики, держал в своем архиве и те, которые касались Аравии. Среди документов, которые можно обнаружить сегодня в его архиве, к примеру, выписка из отчета о беседе одного из хозяйственников в Берлине на вечере у редактора германской газеты «Индустри унд Хандельс цайтунг» в 1928 г. Документ помимо Чичерина был расписан Карахану, Трилиссеру491 и Тю488

489 490

491

Стенографический отчет VI Конгресса Коминтерна, выпуск четвертый, Революционное движение в колониальных и полуколониальных странах. М.; Л.: Государственное изд-во, 1929. С. 353. Там же. С. 353–354. Программа и Устав Коммунистического Интернационала. М.; Л.: Государственное изд-во, 1928. Трилиссер, Меер Абрамович, псевдонимы — Михаил Александрович Москвин, Анатолий Мурский (1883–1940) — российский революционер, один из организаторов и руководителей советской внешней разведки. Родился в семье сапожника, вступил в РСДРП в 1901 г., организовывал большевистские боевые группы во время революции 1905 г., в 1909–1917 гг. был на каторге и в ссылке, в октябре 1917 г. член

282

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

рякулову. Почему-то явно завиральные идеи бывшего известного летчика, а теперь совладельца немецкой фирмы по продаже оружия по имени Стефан, которыми он поделился с российским собеседником, привлекли внимание наркома (впрочем, он всегда интересовался информацией, которая шла из Германии). Торговец оружием совершил пятимесячное путешествие по Аравии и Абиссинии492. Хозяин дома пояснил, что «этот Стефан обыкновенно направляется в те места, где пахнет вооруженным столкновением, для того, чтобы сбыть оружие. Целью его поездки было сбыть оружие в Абиссинии и специально Ибн Сауду. Из рассказа Стефана можно было заключить, что он в Лозанне встретился с наблюдателем Ибн Сауда при Лиге Наций, каким-то эмиром, после чего он был принят Ибн Саудом в Аравии». Уже из этого описания видно, что автор записи не разбирался в теме беседы и тем более в делах региона, но взялся за пересказ услышанного. Он «констатировал, что Ибн Сауд из ставленника и наемника Англии превратился в носителя объединения арабских стран, который сейчас серьезно готовит войну с Англией и производит соответственное вооружение». Утверждения настолько странные и мало соответствующие действительности, что возникает вопрос, хорошо ли слышал собеседника неназванный хозяйственник и хорошо ли понимал его. Или же торговец оружием сознательно снабжал его дезинформацией? Тем не менее Стефан вроде бы пояснял: «Поводом для спора является захват Англией полосы земли между Средиземным морем и Акабским заливом (восточная часть Синайского полуострова), где Англия предпочитает прорыть канал, так как опасается, что через некоторое время ей придется отдать Суэцкий канал Египту». Еще одно сомнительное утверждение: «В Аравии ненавидят англичан, и холод, с которым он был встречен, сменился любезностью лишь после

492

Центрального исполкома Советов Сибири, до 1921 г. вел нелегальную работу большевиков в Благовещенске, в 1921 г. комиссар Дальневосточной республики, затем в ИНО ВЧК, одновременно заведующий Дальневосточным отделом ИККИ, в марте 1922 г. назначен начальником ИНО ГПУ. Организовал систему внешней разведки, подобрал кадры, сформировал резидентуры, сам часто ездил за рубеж, поддерживал контакты с агентурой, в 1923 г. участвовал в организации Особого бюро ГПУ по дезинформации, в 1926 г. создал в ИНО ОГПУ экономическое подразделение, тогда же стал заместителем начальника ОГПУ, с февраля 1928 г. — уполномоченный ОГПУ при СНК СССР, во главе внешней разведки до октября 1929 г. С 1930 г. член Президиума ЦКК ВКП(б) и член ВЦИК. В декабре 1930 г. Сталин перевел его на должность заместителя наркома Рабоче-крестьянской инспекции, с 1934 г. член Комиссии советского контроля при СНК СССР, в 1935–1938 гг. — член президиума и кандидат в члены секретариата ИККИ, где он ведал работой спецорганов. В 1938 г. после снятия со всех должностей арестован и в 1940 г. расстрелян. АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 982, № 69 за 1928 г., архив Чичерина, Геджас. Разная переписка. Л. 27.

283

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

того, как принявшие его сановники узнали, что он немец, а не англичанин. Он считает, что в Египте имеется горячая почва, так как король продался Англии, и националисты должны будут пойти по линии насильственного переворота. Египетские националистические круги поддерживают связь с Ибн Саудом. Ибн Сауд носится с мыслью поднять против Англии весь мусульманский Ближний Восток. Англия же всеми силами собирается защищать мост к Индии и производит уже теперь соответствующие вооружения. Стефан видел английские укрепления в Аммане и в других местах, где имеются танки, броневики, блокхаузы и которые носят характер базы для применения больших войсковых частей. Он даже слышал о том, какой стратегии Англия будет придерживаться в случае нападения Ибн Сауда. Они знают, что завоевать Аравию — нельзя, поэтому они будут стремиться отгородить определенную часть Аравии цепью блокхаузов и фортов и предоставят Ибн Сауду [возможность] нападать и истощать свои силы. Нападать же Ибн Сауд не может. Аэропланы в борьбе с бедуинами якобы не оправдались, т.к. в пустыне трудно обнаружить противника, который рассеивается в разных направлениях, и Англия этим способом борьбы именно в Аравийской пустыне разочарована». Заключительная часть рассуждений немца раскрывала его основной посыл. Предприниматель удивился, «почему СССР по чисто государственной линии не ищет сближения с этим мощным антианглийским фактором. Арабы, безусловно, будут приветствовать помощь, хотя бы и моральную, со стороны СССР». Стефан рассказал, что во время своих встреч с арабскими министрами иностранных дел и другими государственными деятелями он увидел, что их знания об СССР почерпнуты из лживой английской прессы. Он также удивился «бездействию СССР (а также Германии) в деле использования арабского вопроса как антиимпериалистического и антианглийского фактора. Стефан стоит на той точке зрения, что Германия является страной не империалистической, а потому имеет общие интересы с СССР». Иначе говоря, это была готовая концепция германо-советского антианглийского союза в Аравии и на всем Ближнем Востоке.

Борьба Ибн Сауда с «коммунистическими агентами» Хотя Москва, как уже говорилось, не ставила задачу инспирировать революционные настроения в Аравии, Ибн Сауд, стремясь вызвать интерес к себе со стороны Лондона, обратился к англичанам с просьбой о помощи в противодействии большевизму. По этому поводу в МИД и министерстве

284

Депеша министерства колоний от 26 августа 1929 г. о «большевистских агентах»

285

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

колоний Англии разгорелись острые споры, о чем свидетельствует хранящаяся в британских архивах межведомственная и внутриведомственная переписка. Суть вопроса состояла в том, стоило ли давать королю информацию о действиях «большевистских агентов» в Хиджазе во время хаджа, чем действительно был обеспокоен Лондон. Лондонские власти располагали информацией о том, что среди советских паломников были люди, которые вели революционную пропаганду среди паломников из британских колоний и протекторатов. Одна группа дипломатов предлагала проинформировать Ибн Сауда о «большевистских агентах, проникающих в Хиджаз». Однако другая группа дипломатов, и в частности новый британский агент в Джидде Уильям Бонд, считала, что опасность большевизма для самих саудовцев не столь велика и они сами вполне способны с ней справиться. Бонд писал Дж. Рэнделу: «...говоря политическим языком, советское агентство своим поведением не дает королю никакого повода для тревоги… »493 Сторонники осторожной линии в отношении передачи информации также боялись, что предложение Лондона снабдить короля сведениями о «коммунистических агентах на хадже» будет воспринято им, как писал вице-король в телеграмме министру по делам Индии, «как приглашение предпринять особые меры в наших интересах, а это в результате лишь поощрит его оказать еще больший прессинг на нас с целью возобновления субсидии, против чего мы выступаем столь же твердо, как прежде»494. А сотрудник Форин-офиса Батлер комментировал это письмо следующим образом: «Замечания м-ра Бонда весьма уместны. Ибн Сауд больше оценит добрую волю Великобритании, если она проявится в поставке аэропланов и легкого оружия по сниженным ценам, а не в информации о Советах»495. Можно заключить, что обращение короля к англичанам было действительно вызвано отчаянной нехваткой средств в казне королевства и направлено на то, чтобы вынудить их вновь выделить Хиджазу денежную субсидию. Со своей стороны, англичане категорически не хотели этого делать. А советское генконсульство давало в Москву неточную информацию о том, будто они чуть ли не навязывают Хиджазу финансовую помощь. Возможно, направляя в Москву такую информацию, Тюрякулов, являясь горячим сторонником развития отношений СССР с королевством, рассчитывал тем самым побудить советское руководство пойти на оказание финансового содействия Ибн Сауду. А может быть, англичане ждали, когда полностью лишится политического влияния «сирийская партия» в ближайшем окру493 494

495

From Bond to G.W. Rendel, FO 371/13732, E 2222/381/91. P. 4. Telegram from Viceroy. Foreign and Political Department to Secretary of State for India, 20 August 1929. FO 371/13732, E 3896/381/91. P. 14. FO 371/13732, E 2222/381/91, 1 August 1929. P. 1.

286

Глава VII. Назир Тюрякулов начинает работу

жении короля, якобы «расположенная к Советам»? Документы из Национального архива в Лондоне подтверждают, что англичане и правда решили ждать, пока эта группа «сама потерпит неудачу» (см. о ней ниже). В министерстве по делам Индии соглашались с направленной им 20 августа 1929 г. властями Британской Индии телеграммой, в которой последние поддержали позицию Форин-офиса. Эта позиция была изложена в докладе в министерство по делам колоний от 14 мая и в депеше в Багдад от 10 июня. Ее суть состояла в том, что «хиджазские власти сами могут справиться с большевистской деятельностью». А «предложение передать информацию могло бы рассматриваться как приглашение предпринять особые меры и привести к новому требованию субсидий». Но этот вопрос, как писали авторы документа, не мог ставиться до переговоров о торговом соглашении, в рамках которых и мог бы решаться496. У противников предоставления Ибн Сауду данных о коммунистических агентах был еще один аргумент. Как писал вице-король: «Мы, однако, должны избегать любого предположения, будто намерены действовать как регулярное агентство по наблюдению за паломниками, а также избегать любых договоренностей, которые вошли бы в договор»497. В то же самое время высокопоставленный колониальный чиновник допускал, что очень ограниченный объем информации о «лицах с явно выраженными большевистскими взглядами (именно их британцы причисляли к “агентам”, или “агитаторам”), совершающих паломничество в Мекку», все же можно сообщить. Посыл в телеграмме был такой: «Правительство Его Величества могло бы помогать Ибн Сауду в борьбе с большевизмом». В результате Лондон решил не информировать короля о «коммунистахпаломниках», поскольку угроза непосредственно для королевства была несущественной. И главное — не предоставлять никаких новых субсидий. Но в Лондоне все же опасались влияния советского представительства в королевстве, полагая, что его усилению способствует группа сирийских арабских националистов в окружении короля, деятельность которых британские дипломаты внимательно отслеживали. Кого же англичане считали «сирийской партией» и какие отношения ее на самом деле связывали с генконсульством?

496

497

Letter from India Office, 22nd August 1929, FO 371/10808, E 4177/381/91, 22nd August 1929. P. 19. Ibid. P. 20.

Глава VIII

Друзья и враги

Расстановка сил в саудовском руководстве Англичане считали, что несколько весьма влиятельных фигур сирийского происхождения в окружении короля были воодушевлены идеями арабского национализма, хотя и не заявляли об этом открыто. У них вызывало подозрение то, что именно эта группа, по наблюдениям британских дипломатов, поддерживала тесные контакты с советским представительством. Как писал Бонд Дж. Рэнделу: «Отношение сирийской партии в окружении короля — важный фактор в ситуации. Эту партию, как Вы знаете, возглавляют Юсуф Ясин и Фуад Хамза, которые в настоящее время поддерживают дружеские отношения с советским агентством и, по проверенной информации, с недавнего времени уговаривают короля разрешить свободный торговый обмен между Россией и Хиджазом»498. При этом ряд английских дипломатов полагали, что за отмеченными их коллегами симпатиями к советскому представительству стояли не идеологические причины, а чисто практические расчеты. В частности, Батлер сообщал: «Фуад Хамза, лидер сирийской партии, которая поддерживает хорошие отношения с советским агентством ввиду своих собственных соображений, по полученной нами недавно от м-ра Джекинса499 информации, осуществляет всю полноту власти в Хиджазе в течение большей части года, когда Ибн Сауд находится в Эр-Рияде в Восточном Неджде»500. Позднее другой дипломат, британский посланник в королевстве Эндрю Райан, давал не столь одноцветную оценку Хамзе в письме к министру иностранных 498 499 500

From Bond to G.W. Rendel, FO 371/13732, E 2222/381/91. P. 4–5. К. Дж. Джекинс — в то время временный поверенный Великобритании в Джидде. From Butler, FO 371/13732, E 2222/381/91, 10 July 1929. P. 1.

288

Глава VIII. Друзья и враги

дел сэру Джону Саймону501: «Фуад-бей Хамза — самоуверенный молодой человек, однако, как я часто отмечал, он объединяет в себе две личности. Один Фуад лично пропитан чувствами арабского национализма, другой Фуад служит Ибн Сауду, хотя он и не пользуется полным доверием своего хозяина и не в полной мере разделяет его взгляды. Но на настоящий момент он видит в нем лучшее воплощение арабской идеи и, возможно, лучшего создателя карьеры Фуад-бея Хамзы — убежденного националиста, но в то же время и человека огромных амбиций»502. Англичане не знали, что, как ни парадоксально, Назир Тюрякулов в то же самое время придерживался иного, нежели англичане, мнения о политической ориентации Хамзы — фактического главы внешнеполитического ведомства королевства, рассматривая его как едва ли не главного англофила в саудовском руководстве и своего противника. В срыве советско-саудовских переговоров он винил «влиятельную англо-саудовскую группировку», называемую им «компанией Райана—Филби—Хамзы»503. Тюрякулов писал в Москву, что «в правительственном аппарате на командных позициях продолжает доминировать англофильская клика Фуады Хамзы» и что назначение Хамзы в качестве представителя Хиджаза для переговоров с советскими представителями «помимо формального основания имело тот тактический смысл, что король этим одним ходом снимал с себя перед нами наш упрек в нежелании сблизиться с нами и, в то же время, ставя эти переговоры под фактический контроль Англии, снимал с себя перед последней всякую ответственность»504. В числе тех британских дипломатов, которые не считали правильным относить лидеров сирийских националистов в саудовской верхушке к числу сторонников коммунистической идеологии, был Бонд. В то же самое время он считал, что «сирийская партия» рассчитывала использовать отношения с СССР для реализации своих целей: «Я также полагаю, что вся сирийская партия не будет склонна антагонизировать большевизм, чтобы не потерять потенциальную возможность использовать последний в про501

502 503

504

Симон, сэр Джон Элсбрук (Simon, Sir John Allsebrook, 1873–1954) — видный британский государственный деятель, в 1915–1916 гг. министр внутренних дел, после Первой мировой войны один из лидеров либералов, а в 1931 г. стал во главе близкой к консерваторам Национал-либеральной партии, в 1931–1935 гг. министр иностранных дел в правительстве Рамсея Макдональда, в 1935–1937 гг. министр внутренних дел, в 1937 г. стал министром финансов в правительстве Н. Чемберлена, в мае 1940 г. лорд-канцлером в кабинете У. Черчилля, с 1945 г. в отставке. From Ryan to Simon, March 11, 1935, F.O. 371/13734, E 1637/318/25. Р. 1. См., например: Тюрякулов — Карахану, 1 января 1929 г.; цит. по: Мансуров, Т. Назир Тюрякулов — полпред СССР в Королевстве Саудовская Аравия. М.: Русский Раритет, 2000. С. 171. Там же. С. 178.

289

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

движении дела сирийского национализма». Констатируя факты поддержки «сирийской партией» позиций СССР в королевстве, в первую очередь — попыток открыть рынок Хиджаза для советских товаров, Бонд заключает, что они не увенчались успехом из-за ошибочных действий самих советских дипломатов и внешнеторговых представителей: «…хотя и не без борьбы, сирийская партия потерпела неудачу в попытках улучшить положение Советов; посмотрите на дело “С.С. Томп” и разные другие неудачи предприятий большевиков. Из-за ошибочной тактики советского агентства оно и сирийская партия выступили против общего мнения купцов Джидды во главе с губернатором, и те намерены твердо препятствовать предоставлению российской торговле каких бы то ни было возможностей»505.

Новые попытки выхода на хиджазский рынок Благодаря усилиям дипломатов в Хиджазе весной 1928 г. удалось реализовать первую отправленную туда партию советских товаров. Однако, несмотря на имеющийся спрос, работать на хиджазском рынке советским торговым компаниям мешали. Под давлением пробритански настроенного хиджазского купечества и недоброжелателей Москвы в саудовской правящей элите в начале 1929 г. занимавший тогда пост министра финансов Абдалла Дамлюджи провел постановление хиджазского правительства о приостановлении деятельности советских торговых организаций в королевстве до заключения торгового и политического договора. Само же дипагентство не имело право заниматься коммерческой деятельностью. Привозимые в королевство советские товары якобы для защиты местного рынка было решено облагать более высокими пошлинами, чем товары из других стран. Приходилось искать местных коммерсантов, которые выступали бы в качестве торговых агентов, посредников по реализации советских товаров. Тюрякулов считал необходимым принять предложение, сделанное полпредству торговым домом Лазарини, и пытался уговорить Центр принять его (см. о нем далее, в том числе в связи с нефтяной сделкой). Однако исключительный режим не распространялся на сделки, которые заключались бы напрямую с саудовским государством, что побуждало Москву активнее добиваться выхода на нефтяной рынок королевства. Рассматривались и возможности реализации нефтепродуктов на других рынках Красноморского региона, и в первую очередь Йемена, с которым в 1928 г. Советский Союз подписал договор о дружбе и торговле. 505

From Bond to G.W. Rendel, FO 371/13732, E 2222/381/91. Р. 8.

290

Глава VIII. Друзья и враги

Естественно, соответствующие задачи были поставлены перед НКИД. Выполняя их, 17 февраля Карахан писал в Нефтесиндикат на имя Соловьева506: «Мы продолжаем получать сведения о том, что в районе Красного моря наблюдается большой интерес к нашему керосину. В свое время вопрос этот ставился нами перед Нефтесиндикатом и ВСНХ, но, ввиду неподходящих цен и, главное, отсутствия бидонов, наша переписка не дала положительных результатов. Осенью прошлого года наш полпред в Геджасе т. Хакимов вел в Москве личные переговоры с Правлением Нефтесиндиката, указывая на то, что нашим керосином отчасти интересуется не только геджасское купечество, но и само геджасское правительство зондирует почву относительно заключения с нами крупной сделки, намереваясь в дальнейшем использовать наши поставки для установления в Геджасе монополии на нефтепродукты. В результате этих переговоров т. Хакимова с Нефтесиндикатом было решено поручить Константинопольскому отделению Нефтесиндиката детально разработать вопрос о снабжении Геджаса нашими нефтепродуктами через Константинополь. Несмотря на наши напоминания, мы до сих пор не имеем заключения из Константинополя. В связи с приближением весны, когда будут организованы прямые рейсы наших пароходов в Геджас, прошу Вас в срочном порядке сообщить мне, каковы результаты работы константинопольского отделения Нефтесиндиката в смысле выявления возможности снабжения Геджаса. Нам необходимо срочно сообщить т. Хакимову возможно более точную калькуляцию цен на нефтепродукты при отправке как из Константинополя, так и из Одессы». И далее в этом письме шла речь о Йемене: «Нами только что получено сообщение, что йеменское правительство предлагает этим летом направить в Йемен наши товары. Мы возбудили перед Наркомторгом вопрос относительно такой товарной экспедиции на пароходе нашей дальневосточной линии, который зайдет в йеменский порт Ходейду. Йемен уже давно интересуется нашим керосином, и мы считаем крайне желательным послать в эту страну пробную партию наших нефтепродуктов. До сего времени, как Вам известно, наш керосин распространялся в Аравии через иностранных посредников. Теперь, опираясь на заинтересованность в наших нефтепродуктах правительств Геджаса и Йемена, стремящихся освободиться от монополии западных нефтяников, мы имеем возможность развить экспорт нашего керосина в эти страны, используя для этой цели прямые рейсы Совторгфлота. Я прошу Вас уделить внимание этому вопросу и принять меры к отправке Нефтесиндикатом пробных партий нефтепродуктов в порты Красного моря». 506

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 981, № 69 за 1928 г., архив Чичерина, Геджас. Торговля и мореплавание. Л. 1–2.

291

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Этой же цели должна была служить организация заходов судов восточной линии Совторгфлота. В один день с письмом Соловьеву Карахан направляет следующее письмо в эту организацию на имя В.И. Зофа507: «Не откажите срочно выяснить и сообщить мне, можно ли будет организовать заход в Ходейду (главный порт Йемена) пароходов нашей дальневосточной линии. По политическим соображениям нам было бы важно установить регулярное посещение нашими пароходами дальневосточной линии как Ходейды, так и Джидды. Таким образом, мы могли бы иметь постоянное регулярное сообщение с портами Красного моря. Мы рассчитываем, что нам удастся обеспечить для этих портов некоторое количество товаров, на первое время, по-видимому, незначительное»508. Наконец, в развитие этих инициатив 2 марта вопрос о Хиджазе и Йемене обсуждался на заседании коллегии НКИД, которая постановила509: «а) Признать целесообразным, чтобы пароходы “Трансбалт” и “Курск”, направляющиеся из Одессы во Владивосток, зашли в геджасские и йеменские порты и завезли туда пробную партию наших товаров. б) Считать желательным заключение договора между Нефтесиндикатом и йеменским правительством на поставку нефтепродуктов для Йемена. в) Признать политически своевременной посылку в Йемен неофициального представителя под маркой коммерческого агента Наркомторга. Вопрос согласовать с Наркомторгом. г) Договориться с Наркомторгом о желательности посылки в Геджас своего представителя под маркой агента Нефтесиндиката. д) Поставить в Политбюро вопрос, поднятый йеменским представителем в Париже в беседе с нашим полпредством, о продаже нами оружия йеменскому правительству, указав на все аргументы за и против». В архиве Чичерина хранится документ, являющийся, вероятно, выжимкой, сделанной для наркома Пастуховым из доклада Хакимова от 1 августа 1928 г. по некоторым, наиболее существенным, вопросам, связанным с отношениями между королевством и СССР (Тюрякулов еще не прибыл в Джидду). В документе содержались следующие пункты: 507

508

509

Зоф Вячеслав Иванович (1889–1937) — советский военный и государственный деятель, член РСДРП с 1913 г., революционер-подпольщик, в июле 1917 г. по поручению ЦК организовал переезд В.И. Ленина из Петербурга в Разлив, с 1918 г. в РККА, комиссар стрелковой бригады, член Реввоенсовета Балтийского флота, в 1921–1924 гг. комиссар при командующем Морскими силами. В 1927 г. назначен председателем правления Совторгфлота, в 1930–1931 гг. — заместитель наркома путей сообщения, с 1931 г. — водного транспорта. В 1936 г. арестован, в 1937 г. приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к смертной казни за участие в антисоветской террористической организации и расстрелян. АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 981, № 69 за 1928 г., архив Чичерина, Геджас. Торговля и мореплавание. Л. 3. Там же. Л. 4.

292

Глава VIII. Друзья и враги

«1) Бойкот товаров. Сауд неодобрительно отнесся к позиции Фейсала и Дамлюджи, допустивших бойкот наших товаров осенью 1927 г. (сообщение заминдел Ю. Ясина к тов. Хакимову). 2) Ранг т. Тюрякулова. Сауд заявил тов. Хакимову, что наше предложение о повышении ранга является [делом] чрезвычайной важности и открывает для него большие перспективы по линии упорядочения своих отношений с европейскими державами. Сейчас он не имеет возможности воспользоваться этим, но при первой возможности обратится к нам с тем, чтобы мы взяли на себя инициативу. Он определяет срок несколькими месяцами. 3) Афгано-геджасские отношения. Сауд дал утвердительный ответ на запрос афганпра (через турок) о возможности подписания дружественного договора между Афганистаном и Геджасом. Тов. Хакимов считает, что это означало бы вступление Геджаса в ряд стран Востока, выбирающихся изпод опеки империалистов. 4) Англо-геджасский конфликт. Тов. Хакимов сообщает, что наиболее остро стоит вопрос об укреплениях, воздвигаемых Ираком на геджасской границе. 5) Поездка Сауда в Неджд. По окончании переговоров с Клейтоном, Сауд намерен выехать в Неджд. Тов. Хакимов опасается, что не сможет лично связать с королем т. Тюрякулова, задержавшегося в пути. 6) Наши переговоры с Саудом. Тов. Хакимов предлагает поручить ему возобновить с Саудом разговоры о договоре и ранге представителя с целью более точного выяснения позиции Сауда. Такое поручение ему было дано телеграфно еще 10 августа. 7) Персидско-геджасские отношения. Тов. Хакимов опасается, что назначение для переговоров с Геджасом Хабибуллы-хана (об этом сообщают арабские газеты) может вызвать в Геджасе сомнения в искренности персов, т.к. Хабибулла, дважды обследовавший в Геджасе вопрос о “разрушении святынь”, многое сделал для обострения персидско-геджасских отношений и поддерживал англо-египетский халифатский конгресс в Египте. 8) Тов. Хакимов запрашивает, сможет ли он взять с собой по пути в Москву небольшую диппочту»510. В первом пункте обращает на себя внимание странная доверчивость к словам Юсуфа Ясина, будто бы Ибн Сауд неодобрительно отнесся к позиции эмира Фейсала и Дамлюджи по поводу бойкота советских товаров. Вряд ли такое решение могло быть принято без хотя бы молчаливого одобрения короля. (Кстати, исключительный режим для советских товаров был отменен в королевстве только в феврале 1933 г.) А положительная реакция 510

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 976, № 69 за 1928 г., архив Чичерина, Геджас. Письма и доклады Генконсула. Л. 1.

293

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

короля на советское предложение повысить ранг генконсула Тюрякулова до полномочного посланника, о котором говорится во втором и шестом пунктах, последовала только в конце 1929 г. Да и первая сделка о продаже в королевство советских нефтепродуктов состоялась только в августе 1931 г.

Дискриминация советских товаров продолжается В 1929 г. Тюрякулов получил послание Фуада Хамзы, переданное от имени королевского правительства в ответ на проект по экономическим вопросам, предусматривавший «постоянный режим для торговых сношений», как выразились авторы ответа. В нем сообщалось, что допущение в стране советской торговли «до принятия мер, которые охраняли бы интересы страны, невозможно». Далее правительство перечисляло такие меры511: «1. Не разрешается Полпредству или Консульству или их сотрудникам или связанным с ними производить сделки по продаже и купле, заключать договоры, заниматься делами российской торговли. 2. Представитель общества, которое занимается российской торговлей, не может пользоваться какими-либо дипломатическими, консульскими или торговыми привилегиями. 3. Это лицо должно быть частным лицом, подчиняющимся и подчиняющим все свои действия законам страны. 4. Ни в коем случае таможенные пошлины, которыми будут облагаться русские товары, не могут быть ниже таковых же, налагаемых на другие товары. 5. Совпра обязуется уплатить Е.К.В. доходы с вакуфов, посвященных Мекке и Медине, а также ежегодно в будущем передавать таковые. 6. Совпра соглашается облегчить проезд как своим паломникам, так и транзитным, если только между Совпра и соседними с ним странами нет ничего такого, что влечет за собой разрыв дипломатических отношений. 7. Оба правительства соглашаются оказать необходимое содействие гражданам обеих стран из одной страны в другую с соблюдением местных законов». Тюрякулов, передавая в Центр эту информацию, отмечал, что подобные требования означали «возвращение к исходной точке и совершенно опрокидовали переговоры». Далее глава миссии писал: «…такая постановка была расценена мной как новый поворот во внешнеполитической линии Ибн Сауда, взятой им после свидания с верх. комиссаром Англии в Ира511

Сохранен оригинальный текст перевода с арабского на русский.

294

Глава VIII. Друзья и враги

Н.Т. Тюрякулов с другими главами дипломатических представительств в Джидде. АВП РФ ке и улучшения англо-саудовских отношений, а также как срыв наших переговоров с компанией Райана—Филби—Хамзы». Выдвижение этих условий Фуадом Хамзой противоречило его заверению от 14 декабря в том, что допущение советской торговли не будет как-либо дополнительно оговариваться. Полпред сообщил Хамзе, что, основываясь на его согласии, он уведомил Москву о решении короля ликвидировать исключительный режим для советской торговли, поэтому НКИД будет удивлен, узнав, что это решение короля аннулируется. Беседа Тюрякулова с Хамзой, продолжавшаяся два дня — 13 и 14 июля, — ни к чему не привела. «Анализируя всю внешнюю и внутреннюю ситуацию Геджаса и учитывая провокационные намерения Хамзы, — заключал генконсул, — мы пришли к выводу, что нам не следует обрывать свои связи, и что, наоборот, необходимо повести более настойчивую работу для поднятия заинтересованности геджасского правительства в советских товарах… Правительство, переживающее весьма чувствительный финансовый кризис, должно быть нами привлечено посредством выгодных ему торговых сделок». И, как всегда, Тюрякулов предлагает решение: «Отсюда возникла мысль о необходимости иметь в нашем распоряжении реальный товарный фонд, который мы могли бы в соответствующий момент предложить геджасскому правительству». Советский представитель также обращал внимание наркомата на то, что в королевстве «процесс образования новых придворных группировок еще не закончился, физиономия новых людей, появившихся при Ибн Сауде, еще не совсем ясна». Тюрякулов считал, что такой товарный фонд уже существовал, но номенклатура продукции была

295

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

выбрана неудачно: «Включены в нее такие товары, которые не нужны в таком количестве (спички) или вовсе не нужны для геджасского правительства (керосин) или же не известны потребителю из-за отсутствия здесь образцов (лес)»512. Полпред рассчитывал, что делу поможет его будущая встреча с министром финансов, выходцем из Неджда Абдаллой Сулейманом, которого считали сторонником развития отношений с СССР. Подчеркивая, что полпредство решило не упускать возможности воспользоваться посредническими услугами Лазарини, Тюрякулов писал Карахану, что это не позиция по отношению к посредничеству иностранцев вообще, а конкретный случай, и «успех этой сделки, которая может быть заключена между Лазарини Абдаллой Сулейманом, открывает, по нашим расчетам, первую брешь для дальнейшего проникновения»513. Тюрякулов продолжал позиционировать себя в стране пребывания как истинный мусульманин, совершая и хадж, и умру, но в то же время подчеркивал перед руководством вынужденность своих действий. 3 мая в депеше Полякову о хадже он оправдывался: «...мы совершаем это гнусное дело в качестве мусульман и частных лиц... Я не думаю, чтобы это вызвало бы возражения со стороны отдела, так как общая линия НКИД в этом вопросе заключается в том, чтобы самим не “соваться” в положения, обязывающие выполнение ритуалов, не подчеркивать свою верность исламу и, с другой стороны, вечной уклончивостью не создавать неприятного впечатления среди мусульман. В течение нескольких лет никто из нас не совершил хадж»514. Мы уже никогда не узнаем, был ли Тюрякулов большевиком-атеистом или верующим мусульманином и когда он кривил душой — когда совершал молитвы или оправдывался перед начальством. Хорошо известно, что многие члены большевистской партии из мусульманского населения Центральной Азии не расставались с верой и тайно исполняли мусульманские обряды, насколько это было возможно. Тем не менее антирелигиозные настроения были весьма сильны, кроме того, вызывать малейшие подозрения в религиозности для коммуниста было опасно для жизни. Так или иначе, проявляемая Тюрякуловым необходимая осторожность в дальнейшем не помогла ему избежать трагической судьбы в ходе чисток. В феврале 1929 г. в советской миссии в Джидде было подготовлено политическое письмо за 1928 г. и начало 1929 г. под названием «Королевство Геджас-Неджда и присоединенных областей», полученное в НКИД 21 марта. В нем Тюрякулов и его сотрудники вновь дали общую оценку положе512 513 514

Тюрякулов — Карахану, 1 января 1929 г.; Мансуров. Цит. соч. С. 173–175. Там же. Тюрякулов — Полякову, 3 мая 1929 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 298. Л. 25 об.

296

Глава VIII. Друзья и враги

ния в стране пребывания. Этот документ особенно наглядно демонстрировал, что генконсулу не был чужд аналитический дискурс, который выходил за рамки, присущие дипломатическим письмам, и во многом напоминал труды востоковедов-теоретиков того времени. При этом Тюрякулов, как и ранее, подчеркивал, что получать информацию об обстановке в королевстве было очень трудно вследствие закрытости государственных структур и официозной прессы (другой в королевстве не было). А отмечая важность знакомства с английской литературой, чтобы получить представление о процессах, идущих в стране, и в очередной раз обращаясь с просьбой прислать в миссию еще одного дипломата, генконсул высказал пожелание, чтобы новый сотрудник владел «этим богомерзким языком». В документе отмечалось, что в те времена королевство представляло собой «государствоконгломерат, объединяющее в основном две разнородные, с различными центрами экономического тяготения, слабо скрепленные между собой области — Геджас (Красное море) и Неджд (Персидский залив)»515. Однако по какой-то причине глава миссии не делал вывода такого же, какой делали англичане, рассматривавшие Хиджаз—Неджд как два разных государства с разными конституциями под властью одного правителя. Вероятно, в Москве не было принято так считать, хотя формального объединения двух областей в единое государство в это время еще не произошло. Собственно говоря, именно это обстоятельство явилось одной из уникальных черт государства Ибн Сауда, наряду с другой — его формирование одновременно на родоплеменной и религиозной основе. А с 1932 г., когда и произошло объединение всех составных частей в единое государство под названием «Королевство Саудовская Аравия», проявилось еще одно его неотъемлемое и достаточно необычное свойство — идентификация по имени семейного клана или основателя/правителя, объединившего в своих руках высшую светскую, религиозную и военную власть. Слово сауди, саудовец, становилось политонимом. Вышеназванное политписьмо было лишь одним из нескольких обобщающих аналитических документов, поступивших в Центр из советской миссии за годы, пока ее возглавлял Тюрякулов. Одни тезисы отчасти повторяли (иногда весьма назойливо) оценки и выводы, которые содержались в уже рассмотренном политическом письме от 1928 г., материалах Хакимова и статьях М.М. Аксельрода, другие отличались новизной. В основе его понимания королевства лежит дихотомия Неджда и Хиджаза, где первый рассматривается как здоровое начало с его «ваххабитским оседлым ядром», которое образовало союз с племенами. Как и его предшественники, Тюря515

Здесь и далее по: АВП РФ. Королевство Геджас—Неджда и присоединенных областей. Ф. 0127. Оп. 1. П. 2. Д. 18. Л. 1–21.

297

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

кулов вполне в духе марксистских представлений придает особое значение переводу племен кочевников-бедуинов на земледелие как толчку к прогрессу. Генконсул был прав, утверждая, что, в отличие от хиджазцев, недждийцы жили своим трудом, но он напрасно приписывал жителям этой пустынной области любовь к земледелию. Хиджаз у него — носитель негативного начала с его «экономикой паломничества», которая «дестимулирует эволюцию хозяйства страны и воспитывает население на сравнительно легких доходах хаджа». Явно прослеживалась прежняя политическая линия, поддержанная Центром — недждийцы могут быть друзьями Москвы, они — трудящиеся и противники англичан, а хиджазцы с их торговцами-компрадорами, выражающими интересы «англо-индийского рынка», и племенами, паразитирующими на паломничестве — наши недруги. Основной вывод генконсула — ваххабизм пришел всерьез и надолго. Как мы можем сегодня убедиться воочию, он не ошибся. Руководство наркомата в этот период подробно инструктирует Назира Тюрякуловича насчет неотложных задач его работы в королевстве. 21 мая 1929 г. Карахан направляет ему инструктивное письмо следующего содержания516: «Генконсулу и Дипломатическому Агенту СССР в Джидде т. Тюрякулову. Уважаемый товарищ, Поскольку Вам предстоит вступить в переговоры с правительством Ибн Сауда о заключении общего договора, я считаю необходимым отметить основные интересующие нас в этом деле вопросы, а также некоторые соображения о тактике переговоров. Что касается основных материалов к переговорам, то они остаются в том виде, как они были даны в свое время т. Хакимову. Учитывая, что эти материалы могут быть уничтожены, я направляю Вам одновременно их копию. Вам будет нужно прежде всего изучить эти материалы (мое письмо т. Хакимову от 26 ноября 1927 г. за № 40 354 с приложением дополнительной статьи к статье 3-ей, объяснительную записку в Совнарком СССР о договоре и текст проекта договора из 13-ти статей). Вы увидите из материалов, что объем договора с Геджазом мы мыслили в зависимости от обстановки, которая сложится при переговорах. Договор может быть достаточно обширным (в пределах, предусмотренных 13-ой статьей) или весьма кратким, охватывающим лишь основные вопросы. В переговорах необходимо исходить из того положения, что между нами и Ибн Саудом уже имеются официальные дипломатические отношения, и что в Геджазе имеется наше официальное представительство. Основной вопрос, ко516

Карахан — Тюрякулову // АВП РФ. Ф. 08. Оп. 12. Д. 94. П. 77. Л. 47–47 об.

298

Глава VIII. Друзья и враги

торый нам необходимо урегулировать, является отсутствие нашей торговли в Геджазе. Мы полагаем, что в переговорах Вам нужно будет исходить именно из этого вопроса, договорившись по основным моментам договора с Ибн Саудом. С тем, чтобы, в зависимости от хода и обстановки переговоров, договариваться и по другим вопросам, представляющим для нас тот или иной интерес».

Далее замнаркома увязывал переговорный статус Хиджаза с договоренностями, достигнутыми между СССР и западноевропейскими государствами, в силу которых предоставление королевству некоторых льгот было невозможным, хотя инструкции выглядят несколько неоднозначными: «Вы должны иметь в виду, что в наших договорах с западноевропейскими государствами Геджаз не включен в категорию “пограничных континентальных государств Азии”, каковые изымаются нами из принципа наибольшего благоприятствования, предоставляемого нами третьим странам. В настоящее время мы имеем возможность предоставлять те или иные льготы в торговле Персии, Афганистану, Зап. Китаю и другим пограничным континентальным государствам Азии, не предоставляя этих льгот западным государствам. В отношении Геджаза мы сделать этого не можем. Мало того, мы не можем предоставить Геджазу и общего наибольшего благоприятствования, согласно которому он мог бы получить “азиатские” льготы, в силу чего эти льготы перешли бы также на европейские государства. Именно поэтому в переговорах с Геджазом по торговым вопросам необходимо соблюдать большую осторожность, придерживаясь выработанных в Москве вариантов формулировок. Приступая к переговорам, Вам необходимо будет уяснить, какие моменты договора являются для нас основными (вопросы торговли, вопрос оформления моментов, относящихся к советским официальным представителям и гражданам). Затем намечается группа вопросов, имеющих для нас интерес, но сравнительно второстепенный, т.е. вопросов, от урегулирования которых мы можем в крайнем случае отказаться (трудовая повинность граждан, вопросы суда, о вакуфах, о советском гражданстве). Наконец, имеется третья группа вопросов, имеющих скорее демонстративное значение (отказ от капитуляций, поддержка санитарной автономии Геджаза), которые должны были бы заинтересовать в большей мере Геджаз. Мы предполагали использовать эту группу вопросов в качестве известного политического эквивалента, выгодного Геджазу. В этих вопросах мы должны выражать готовность их оформить в договоре, если это представляется желательным Геджазу».

Замнаркома инструктировал руководителя миссии в переговорах не информировать саудовскую сторону о подготовленном в Москве проекте договора:

299

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

«При переговорах Вам не следует показывать нашего проекта или даже говорить о его существовании. Необходимо начать с того, чтобы предложить договаривающейся стороне наметить те вопросы, которые нуждаются в урегулировании. При этом необходимо по возможности подсказать ту группу вопросов, которая интересует нас и по возможности устранить или отложить из обсуждения такие вопросы другой стороны, неприемлемость разрешения которых для нас была бы очевидна. Если собеседники поставят вопрос о составлении нами проекта договора, следует составить таковой в составе лишь основных пунктов. Лишь потом в процессе переговоров к ним можно добавлять интересующие нас вопросы. В переговорах мы должны исходить из того, что официальные дипломатические отношения между СССР и Геджазом уже существуют. Поскольку договор должен суммировать всю сумму отношений между сторонами, этот уже разрешенный обменом нот от 16—19.II.1926 г. вопрос должен быть включен в предисловие и в договор. Что касается формы наших дипломатических представителей (о чем говорит статья 1-я), то мы хотели бы иметь здесь изложенную в статье форму наибольшего благоприятствования, но мы не можем настаивать, если обстановка переговоров этого не позволит, на изменении нынешнего положения (дипломатический агент и генконсул). Я разъясняю это на тот случай, если Ибн Сауду почему либо окажется нежелательным расширить имеющееся в этом вопросе положение. В таком случае, мы можем настаивать лишь на положении не худшем, чем положение представителей третьих государств».

Генконсулу предписывалось в ходе переговоров вновь попытаться получить согласие саудовской стороны на открытие в Хиджазе советского торгпредства (это было вполне логичным в контексте монополии Советского государства на внешнеторговую деятельность), против чего решительно возражал король: «В вопросах торговли нужно исходить из нашей максимальной программы (торгпредство), изложим, что такой порядок является нормальным в наших отношениях с другими странами. Однако, если это встретит серьезные возражения, нужно объяснить, что с помощью этого нормального порядка мы допускаем возможность упрощенного статуса, гарантирующего нормальное развитие торговых отношений. Договаривающаяся сторона должна понять, что, хотя для нас это вопрос принципа, мы готовы пойти на уступки, учитывая наши дружественные отношения с Геджазом и особые условия последнего, которые помешали бы полному разрешению вопроса. Что касается оформления договора, то мы не возражаем, если часть вопросов понадобится оформить не в самом тексте договора, а в каких-либо приложениях (протокол, обмен нот и т.д.).

300

Глава VIII. Друзья и враги

Таковы общие предварительные указания о тактике ведения переговоров. Не откажите ставить меня телеграфно в известность об их ходе и о вновь возникающих вопросах. Приложение: упомянутое. С коммунистическим приветом — Карахан».

Восстание племен Несмотря на усиление позиций короля, расслабляться ему было рано. В королевстве происходили драматические события, которые нашли свое отражение в подписанном руководителем советской дипломатической миссии политотчете за 1929 г. и начало 1930 г. от 10 марта 1930 г. под названием «Королевство Геджаса, Неджда и присоединенных областей». В этом интересном документе Тюрякулов обобщенно и емко охарактеризовал ситуацию517 с мятежом, который он назвал «восстанием Давиша». Стоит привести часть текста политотчета, касающуюся этих событий, полностью: «…начну с изложения внутренних событий, которые на дальнейшее развитие страны, по крайней мере, в течение ближайшего периода, будут иметь определяющее влияние. Прежде всего необходимо констатировать, что деятельность Ибн Сауда, которая в течение прошлого года прошла под знаком упорнейшей и напряженной борьбы за целостность страны и укрепление своей власти среди недждийских племен, увенчалась полным успехом, а молодое государство, созданное Ибн Саудом с величайшими затруднениями, с честью выдержало первое наиболее серьезное испытание. Кратко набросаю картину событий, связанных с восстаниями Давиша и его союзников, в их хронологическом порядке». Далее полпред продемонстрировал знание многих деталей драматических событий в королевстве: «После сражения при Сюбле (19 марта 1929 г.), являющегося первым крупным столкновением между Ибн Саудом и давишенцами и кончившегося разгромом последних, наступило военное затишье на все лето. Это затишье несомненно было вызвано двумя обстоятельствами: 1. наступило лето, и недостаток воды в пустыне делал невозможным ведение каких-либо крупных военных операций, и 2. обе стороны решили использовать летний период для собирания своих сил и подготовки их для будущих боев, выявляя все время внутреннюю и внешнюю ситуацию и возможности. Правда, геджасский полуофициоз “Умм уль-Кура” пытался 517

Здесь и далее: АВП РФ. Ф. 08. Оп. 13. Д. 65. П. 100. Л. 2–29.

301

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

тогда создать впечатление полной ликвидации мятежа при Сюбле. Но последующие события совершенно опровергли официальную оценку победы Ибн Сауда. Временный характер наступившего затишья нашел достаточно полное свое отражение в речи Ибн Сауда, произнесенной им в Девадеме (14 июля пр. г.) на конференции улемов и нотаблей, во время своего движения из Геджаса в Эр-Рияд. Вуалируя свои политические планы, Сауд с достаточною четкостью поставил вопрос об “очищении страны” от мятежных элементов. Он заявил, что после сражения при Сюбле эта задача не могла быть полностью осуществлена по той основной причине, что под впечатлением поражения Давиша даже враждебные государству племена заняли на время позицию лояльности. В такой обстановке необходимо было выждать созревания новых событий, которые дали бы возможность точнее определить ситуацию в стране и действительные намерения отдельных племен. Такова характеристика положения в стране, данная самим Ибн Саудом». Удивительно, что в условиях, когда доступ к информации, особенно той, что касалась внутренней жизни королевства (и особенно Неджда), был весьма ограничен, а человеческий ресурс явно недостаточен даже для детального изучения арабской прессы, советские дипломаты сумели составить вполне правдоподобную картину того, что происходило в стране. В политотчете приводилось немало важных подробностей: «Как видно из речи Ибн Сауда, король и его союзники понимали, что впереди предстоит упорная борьба с противником, опирающимся не только на свои демагогические лозунги (“Долой укрепления на границе”, “Война против Ирака”, “Долой антиисламские нововведения” и т. п.), но и на материальную помощь заграницы. Это обстоятельство заставило Ибн Сауда передать управление Недждом в порядке наместничества своему старшему сыну Сауду, и, дав ему указания насчет приготовлений к готовящейся войне, выехать на хадж в Мекку для мобилизации сил и средств также и Геджаса. Совершив богомолье и ознакомившись с геджасскими настроениями, король подготовил в качестве своего резерва две войсковые группы, одна из которых состояла из регулярных солдат эмира Фейсала, другая — из геджасских бедуинов под командой шерифа Халид бин Лувая. Посредством займов среди купечества и изъятия из государственной казны он собрал значительную денежную сумму. Затем, забрав с собой огромное количество автомобилей, закупленных им в Мекке и Джидде (цифры и др. подробности см. в сводках), он двинулся в Неджд. Применяя свой обычный прием, Ибн Сауд начал с политической подготовки кампании. Для этого в местности Девадем, находящейся на пути его следования в Эр-Рияд, он созвал конференцию лидеров недждийских племен (14 июля прошл. г.), на которой добился заключения своеобразного многостороннего пакта об общей борьбе против мятежников. Согласно этому пакту, главным и основным врагом страны

302

Глава VIII. Друзья и враги

считается тот, который без уважительных причин не выполнит приказа короля о выступлении против общего врага. Главный и основной враг страны должен быть уничтожен в первую очередь. Связав лидеров с собой, с одной стороны, и друг с другом, с другой, король двинулся дальше. Началась новая кампания. Период времени от августа до октября включительно прошел в ожесточенных боях, закончившихся полным вытеснением давишевцев из внутренних областей Неджда. Свою победу над противником Ибн Сауд немедленно закрепил решениями другой конференции, созванной им в местечке Шура (3–4 октября прошл. года). Эта конференция характерна своими репрессивными мерами, небывалыми в истории Саудовского государства. Эти меры были приняты против тех племен, настроения которых в период острой борьбы с Давишем порой колебались в пользу последнего. Впервые в истории государственной деятельности Сауда был применен такой способ наказания племен, как расчленение и расселение их по районам других кланов. Если суровость этих мер вызывалась той опасностью, которая нависла над страной, то в то же время она подсказывалась соображениями саудовской внутренней политики: уничтожая влияние и традиционные права крупнейших родов и племен, стремиться создать из городских и земледельческих районов страны государственный фактор. Попутно следует отметить, что репрессивные меры также коснулись и тех новопоселенцев (худжр), которые благодаря своей политической неустойчивости попали в категорию “неблагонадежных”. ...Оставив на недждийском плоскогорье эмира Сауда и Халида бин Лувая с их людьми и укрепив свой тыл в военно-политическом отношении, — писал далее полпред, — Ибн Сауд с крупными силами (по некоторым сведениям, численность собранной им армии достигала 30 000 человек) двинулся в район кувейтской границы, где сосредоточились к тому времени вытесненные из внутренних областей Неджда мятежники. И на этот раз удача сопутствовала Ибн Сауду: часть племен, шедших за Давишем, вернулась к королю с изъявлением покорности и была тут же немедленно использована (одно из условий принятия их в королевский лагерь!) против остальных давишевцев. Наиболее же непримиримая часть давишевского лагеря, состоявшая из людей мутайр, аджман и утейба, была разбита и уничтожена как военная сила племенами бени-харб и дафир. Сам Давиш, по словам египетских газет, безуспешно пытался скрыться в пределах Кувейтского протектората, но ввиду отрицательного к нему отношения кувейтских властей, он был вынужден уйти в Ирак. Потеряв своего союзника Султана бин Биджада, захваченного Ибн Саудом еще в Сюбле, потеряв своего сына Абдул Азиза, убитого осенью Хаильским эмиром, и проиграв войну, Давиш нашел временное убежище у англичан в Басре. Из вид-

303

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ных главарей повстанческого движения Ибн Матлин ушел вместе с ним в Басру. Фархан бин Машхур — племянник лидера рувалы Нури-паши Шаалана (о Нури-паше см. в книге Лоуренса), который, по словам “Умм альКура”, был прислан из Багдада, также удачно скрылся в Ираке. Такова внешняя канва событий в Неджде, закончившихся торжеством Ибн Сауда и его блока. В настоящее время это движение, обезглавленное и лишенное руководства, можно считать ликвидированным». Тюрякулов делает вполне обоснованный вывод из собранной и обобщенной сотрудниками агентства информации: «В предыдущих записках мы отмечали неизбежность в связи с восстанием Давиша серьезных перемещений внутри Саудовского блока. Если в этой борьбе Ибн Сауд с прежним успехом путем ловкой дипломатической игры сталкивал части одного и того же племени, одного и того же рода между собой, то новым для настоящего периода является выступление на арене новых факторов в лице крупнейшего геджасо-недждского племени бени-харб и рода дафир на смену старым “испытанным друзьям” из утейба (Султан бин Биджад) и мутайр (Давиш)». В политотчете представляет интерес и анализ отношения хиджазцев к происходившим в Неджде событиям: «На протяжении почти всего прошлого года иностранная арабская пресса, главным образом египетская, стремилась создать впечатление наступающего краха Ибн Сауда и его государства. Стала заметно оживляться деятельность геджасской эмиграции, которая наряду с распространением ложных сведений о поражениях Ибн Сауда и развале в его лагере, занималась пропагандой идеи самостоятельности “угнетенного ваххабитами Геджаса”. Некоторые “геджасцы” выступали в египетской прессе с заявлениями от имени “Комитета (несуществующих) геджасских партий”. В большинстве случаев это были Хашимитские наймиты, для начала подчеркивающие свою непричастность к племенам Хусейна и его сыновей. Иначе сейчас и быть не может. Геджасские города в силу немногочисленности и разношерстности своего состава не способны на какое бы то ни было антисаудовское выступление. Недовольство торговых слоев упадочным состоянием рынка не может толкнуть их на риск еще больших потерь в результате волнений. К тому же неизвестно, в какой мере непрошеным “варягам” удастся установить в стране порядок и безопасность, которыми пользуются при саудовском режиме. Во всяком случае известно, что при Хусейне племена абсолютно не слушались властей и на основании обычного права грабили караваны и паломников. Что же касается отношения геджасских племен к недждинским событиям, то оно выявилось с достаточной ясностью в двух актах: в решительный момент на стороне короля выступило геджасо-недждийское племя харб, удельный вес которого в Геджасе в значительной мере заставляет остальные племена прислушиваться

304

Глава VIII. Друзья и враги

к его мнению в подобных случаях. Достаточно показательным для Геджаса было участие шерифа Халида бин Лувая в борьбе против Давиша. Вспомним, что в свое время активная поддержка Халида, несмотря на его принадлежность к сословию шерифов являющегося одним из самых ярых антихашимитов, равнодушие племен к судьбам Хусейна и “нейтралитет” харба обеспечили Сауду быстрый переход страны в руки ваххабитов. Тогда Ибн Сауд воевал не с геджасцами, а наемными, чужеземными (сирийцы, палестинцы и др.) солдатами Хусейна. Теперь события показывают, что никакого серьезного перелома в пользу хашимитов не произошло. Антихашимитские же факторы продолжают действовать на пользу Ибн Сауда». Нетрудно видеть в вышеприведенной части политотчета опять базирующееся на классовом подходе традиционное для советских дипломатов негативное отношение к хашимитской аристократии и хиджазской буржуазии, которой противостоит вызывающее их симпатии движение ваххабитов. Анализируя причины провала мятежа, Тюрякулов пишет: «...неудачный опыт восстания Ибн Малика в 1928 г. еще достаточно свеж в памяти, чтобы какое-либо племя без достаточных поводов и гарантии рискнуло бы восстать против существующего режима. При этих обстоятельствах всякие заявления геджасской эмиграции нельзя не признать по меньшей мере беспочвенными. Геджас в целом выдержал испытание на лояльность, а саудовское правление в Геджасе выказало себя достаточно крепким и прочным. Заканчивая этим краткое изложение событий прошлого года, перехожу к оценке политического значения произошедшего конфликта. Но тут вопрос упирается в англо-геджасские отношения. Если внутри страны благодаря разгрому Давиша Ибн Сауд сильно укрепил авторитет своей власти и поднял престиж своего правительства за границей, то всего этого он добился отчасти путем политических соглашений. Понимая всю опасность создавшегося положения в стране, Ибн Сауд бросил все свои силы и средства на противника, одновременно ведя усиленную дипломатическую деятельность по изоляции своего противника».

Как советская миссия оценивала международное положение королевства: отношения с Великобританией В этой связи представляется важным, как советские дипломаты теперь оценивали международное положение королевства. Главным объектом их интереса были англо-саудовские отношения. Но показательно, что страну пребывания все еще принято было называть Хиджазом. Напомним, что ан-

305

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

гличане влоть до некоторого времени вообще исходили из того, что они имеют отношения только с Хиджазом. В тексте политотчета говорилось об этом: «Со времени прихода к власти Макдональда518 в отношениях Англии с Геджасом не произошло никаких улучшений по сравнению с предыдущим периодом. Давишевское предприятие, возникшее еще в начале прошлого года, на протяжении всей кампании продолжало питаться известными кругами Багдада и Кувейта. Те, которые породили Давиша, продолжали поддерживать его и после того, как произошла перемена правительства в Англии». Следовало ли это понимать так, что мятеж Давиша и Ибн Биджада был инспирирован из Лондона или же что колониальная политика англичан в соседних странах была фактором, породившим это движение? Свидетельством первого предположения является наблюдение дипломатов об активизации хашимитов. Обратимся к тексту. «Прежде, чем проиллюстрировать это положение местными фактами, кратко охарактеризую ситуацию, сложившуюся к осени прошлого года. Прежде всего, стало наблюдаться большое оживление в лагере Хусейна и его сторонников. Участились поездки младшего сына Хусейна Зейда в Лондон с целью переговоров о восстановлении старого политического кредита экс-короля. В связи с этим местные шерифские круги питали известные надежды на возможность реставрации в Геджасе. Летом же состоялась встреча Хусейна с сыновьями на острове Кипре под предлогом смерти матери Зейда. Сообщали о том, что “одинокий старик” остаток своих дней хочет провести около сыновей в Багдаде, выявляя частично содержание и направление стремлений экс-короля. Старик в Багдаде почувствовал бы себя в центре интриг. Трансиорданский эмир Абдалла проездом на Кипр в Египте демонстрировал свою лояльность перед арабским общественным мнением, заявив, что “хашимиты по отношению к событиям в Неджде придерживаются нейтралитета, и что, по его мнению, в настоящее время в Аравии нет более авторитетного вождя, чем Ибн Сауд”. Наряду с этой мышиной возней, осенью усилилась антисаудовская кампания египетской прессы. Выступления представителей “Комитета геджасских партий” должны были придавать всей кампании известный общественный смысл и оправдывать ее в глазах общественного мнения арабских стран. Появились сообщения египетских и сирийских газет о готовящемся выступлении Кувейта на стороне Давиша, о подготовке десятка кувейтцев в Басре для использования их в технических частях Кувейта и т.п. Последние сообщения могли не соответствовать действительности, но в то же время они играли для Ибн Сауда роль предупреждений. Было ясно, кому и с какой целью были адресованы эти угрозы. 518

Правительство лейбористов, сформированное 5 июля 1929 г.

306

Глава VIII. Друзья и враги

Наряду со всем этим мы могли констатировать ряд явлений, характеризующих обострение противоречий и тревожное состояние Ибн Сауда. Усилилась дипломатическая деятельность гепра (поездки минпроса Хафиза Вахбы в Лондон — май 29 г. с целью договориться с главным партнером, в Кувейт — ноябрь) с целью нейтрализации кувейтского шейха. Именно к этому периоду времени относится ряд нервных выступлений обычно спокойного полуофициоза “Умм аль-Кура” (Тюрякулов предпочитал называть газету не официозом, а полуофициозом. — В. Н.) с угрозами по адресу “соседей” опубликовать материалы, касающиеся провокационной роли Багдада в недждийских событих. Правда, “Умм аль-Кура” (эти статьи писались несомненно Юсуфом Ясином и просматривались самим королем) тут же оговаривалась, выявляя, что интриги и провокации Багдада и преступная деятельность Фархана бин Машхура и др., направленная из Ирака, ничего общего с королем Фейсалом не имеют. По словам “Умм аль-Кура”, “люди из Багдада” распространяют ложные слухи среди недждийцев о сочувствии иракского короля делу Давиша и о предстоящем вторжении его в недждийские пределы с целью испортить дружеские отношения соседних стран. Подобные оговорки, рассчитанные на “наружное употребление”, не меняли существо дела». В документе организаторами мятежа прямо назывались управлявшие Ираком англичане и действовавшие по их заказу иракские правители. «Организационным центром Давишевского восстания был Багдад, рассматривающий события с точки зрения Англии и английского Ирака. Мистер Филби в качестве “друга арабов” и “своего человека в высших кругах современного английского правительства” своими дружественными по отношению к Ибн Сауду докладами в Лондоне должен был играть роль прикрытия для английских планов и толкать Ибн Сауда на соглашение с Англией (арабский перевод докладов Филби, прочитанных им в Лондоне, печатался в ноябрьском номере “Умм аль-Кура”)». А далее Тюрякулов излагал весьма интересную для Москвы информацию о получении Ибн Саудом германского оружия (вспомним, что с англичанами о поставках договориться не удалось). Полпред отстаивал право короля на закупки оружия у Германии. «Упомянем еще о двух фактах, характеризующих англо-геджасские отношения того периода: 1. Вопрос о германском оружии. 2. Протест геджасского правительства против снабжения давишевцев оружием через Кувейт. Точка зрения геджасского правительства по вопросу о ввозе германского оружия в страну, сформулированная Фуадом Хамзой, заключается в следующем: международные договоры, запрещающие ввоз оружия в Аравию, были заключены до образования Королевства Геджаса, Неджда и присоединенных областей и поэтому ни в коей мере не могут относиться к теперешней Аравии. Кроме того, права Ибн Сауда на ввоз оружия в страну были

307

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

признаны англо-геджасским договором (Джидда, май 1927). При этих условиях ввоз оружия в Геджас для нужд правительства Ибн Сауда не может рассматриваться как нарушение каких-либо международных обязательств. Однако юридическая обоснованность геджасской позиции в этом вопросе не помешала англичанам, как я выяснил из частных источников, выступить перед гепра с соответствующими “заявлениями” по этому поводу. Недовольство англичан открыто выявилось в полемике, завязавшейся между “Дейли Мэйл” и “Умм аль-Кура”. Ответ геджасского правительства был составлен, по-видимому, в том же духе, в каком освещал этот вопрос Хамза. Этим вопрос на время был исчерпан. Но вскоре возникло новое дело: геджасское правительство сделало соответствующее представление по поводу факта снабжения давишевцев оружием в Кувейте. Геджасское правительство указывало на то обстоятельство, что нарушается нейтралитет Кувейта. По моим сведениям, англичане ответили в том смысле, что ввоз оружия и продажа его в Аравии не запрещены (?) и что деятельность кувейтских купцов, торгующих оружием, не может контролироваться Англией и последняя за это не несет никакой ответственности. Особо отмечу, что геджасское правительство в течение всего этого периода времени тщательно скрывало от внешнего мира факт назревавшего конфликта между ним и Англией. Ибн Сауд не хотел раздражать англичан посредством опубликования компрометирующих их материалов и предания этих материалов гласности в какой-либо другой форме. Все его усилия за истекший год были направлены к осуществлению своего основного плана добиться соглашения с Англией и нейтрализовать находившихся под ее влиянием соседей — Ирак, Трансиорданию и Кувейт. Он добивался устранить возможность прямого и косвенного вмешательства Англии в недждийские дела. Англия же в течение всего года не спешила с ответом, выжидая, конечно, результатов того многостороннего нажима, который она оказывала на Ибн Сауда через посредство своего местного аппарата (Египет — непризнание Геджаса и антисаудовская кампания прессы; Ирак — посылка Фархана бин Машхура и других эмиссаров в Неджд и материальная помощь мятежникам; Кувейт — продажа оружия давишевцам “частными лицами”; Трансиордания — набеги на Неджд; Геджас — угроза реставрации хашимитов; Филби — мнимая защита интересов Ибн Сауда и советы “обеим” сторонам и т.д.)». Далее в политотчете сообщалось, что в результате такого систематического, непрекращающегося давления англичан на Ибн Сауда в конце 1929 г., а именно — в ноябре — декабре, в их отношениях произошел «определенный сдвиг». Видно, что в миссии очень внимательно отслеживали материалы местной и арабской прессы, которая была важным источником информации, анализировали ее и делали соответствующие выводы.

308

Глава VIII. Друзья и враги

«Ряд симптомов, наблюдаемых нами с конца прошлого года, говорит о том, что к моменту своей последней и решительной встречи с Давишем у кувейтской границы Ибн Сауд добился какого-то соглашения с Англией. Кувейтский шейх после свидания с Хафизом Вахбой (19 декабря) в печати заявил о своем полном нейтралитете по отношению к недждским событиям. Он утверждал, что “только преступные элементы портили отношения между Кувейтом и его соседями на полуострове” (“Аль-Ахрам”). Со страниц “Умм аль-Кура” совершенно исчезли нервные статьи об “интригах Багдада”, и угроза опубликования изобличающих провокационную роль Багдада материалов так и осталась неосуществленной. Чудесным образом изменился тон египетской прессы в пользу Ибн Сауда. Даже такой антисаудовский орган, как “Ас-Сияса” (22-12-29), выступает со статьями, в которых доказывается необходимость урегулирования геджасо-египетских отношений посредством взаимного признания! Сведения о слабости и поражениях Ибн Сауда “Ас-Сияса”, бывшая сама во главе антисаудовской кампании, объявляет неправильными и тенденциозными. Эта же газета 24 декабря сообщила о полном поражении Фейсала Давиша и бегстве его в сторону иракской границы. В “Аль-Ахрам” от 23 декабря появляется характерная для того периода заметка “О восстановлении Геджасской жел. дор.”, в которой сообщается, что в Бейруте будет созвана конференция для обсуждения вопроса о восстановлении и эксплуатации линии Маан—Медина. В начале же декабря б. железнодорожный служащий турок Х сообщил мне о поездке двух геджасских чиновников на линию Медина—Маан с целью изучения на месте вопроса о возможности и способах восстановления этой линии». Просматриваемое полпредом улучшение саудовско-английских отношений он даже называет переломом: «Наряду со всеми этими до известной степени косвенными данными имеются факты, непосредственно свидетельствующие о происшедшем переломе в англо-геджасских отношениях. К ним относятся следущие: Англия наконец согласилась на преобразование своего консульства в Джидде в дипломатическую миссию и на обмен представителями. Наконец, 14 декабря исп. об. директора Департамента иностранных дел Фуад Хамза на мой соответствующий вопрос ответил в том смысле, что Кувейт и другие соседи (Ирак и Трансиордания) королевства уверили Ибн Сауда в своем полном нейтралитете по отношению к недждским событиям. Собственно говоря, добавил он, этого мы добились посредством переговоров с Англией. В свете изложенных фактов и симптомов англо-геджасское соглашение можно считать состоявшимся. Правда, слухи говорят о том, что Ибн Сауд принял полностью английские требования, сформулированные в свое время Клейтоном. Однако в настоящее время, когда еще нет налицо каких-либо доказательств в пользу этих слухов, мы можем отметить лишь одно: между сторонами состоялось соглашение,

309

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

содержание и условия которого пока трудно определить с удовлетворительной ясностью. Это соглашение нашло проявление в последнее время в двух фактах: состоялась выдача Давиша с его соратниками Ибн Сауду. Состоялась конференция и дружеская встреча Ибн Сауда с королем Фейсалом на английском военном судне у верховного комиссара Англии в Ираке Хэмфриса (б. англ. посланник в Кабуле). При этом — судя по газетам — было прочитано письмо английского короля, благословляющего сближение и дружбу двух королей. Таким образом, Англия, добившись соглашения и вынудив у Ибн Сауда те или иные уступки, выступает в роли примирителя и судьи обоих арабских королей. Египетская и иракская пресса тем временем должна была внушить арабскому общественному мнению ту мысль, что без Англии могло бы произойти столкновение между двумя братскими странами. Повестка этой конференции, опубликованная в арабской печати, также дает мало представления о характере и пределах сделанных Ибн Саудом уступок. Она включает в себя следующие вопросы: 1. Об укреплениях на границе. 2. О вакуфах, находящихся в Ираке и посвященных святым местам. 3. О взаимной выдаче преступников. 4. Об убытках, причиненных набегами племен. 5. Об управлении пограничными племенами. 6. Заключение дружественного договора и установление добрососедских отношений между Ираком и Недждом (“Аль-Ахрам” от 23-2-30). Таким образом, встречей Ибн Сауда с верховным комиссаром Англии в Ираке и иракским королем, состоявшейся 20—22 февраля с.г., формально начинается новый период — период мира, прочность которого можно будет определить лишь по установлении характера и содержания заключенного соглашения. Эта задача выяснения подробностей соглашения является для нас актуальной задачей дня. Я надеюсь выполнить эту задачу по возвращении короля и его сотрудников в Геджас, что ожидается в начале апреля (“Умм аль-Кура”)».

Анализ состояния советско-саудовских отношений Но как советские дипломаты в Джидде оценивали состояние отношений между королевством и их собственной страной к началу 1930-х годов? В своем анализе Тюрякулов исходил из того, что они находились под непосредственным влиянием общих изменений в международном положении государства Ибн Сауда. Полпред писал в политотчете: «Внешняя политика Ибн Сауда во второй половине прошлого года вступила в новую полосу, характеризуемую расширением международных связей и дипломатических отношений королевства с другими странами. Это

310

Глава VIII. Друзья и враги

обстоятельство находится в тесной связи не только с изменениями в англогеджасских отношениях, но и органическим ростом государства, укреплением его внутреннего и внешнего положения страны. Правда, шаги Ибн Сауда в этом направлении не отличаются особой решительностью, на его действиях все еще сказывается некоторая робость. Но, тем не менее, сравнивая настоящий период международных отношений королевства с другими странами со всеми предыдущими, мы можем сделать лишь один вывод: хотя и медленно, но систематически Ибн Сауд шаг за шагом расширяет связи с внешним миром и укрепляет свое международное положение. Характерной иллюстрацией того процесса может послужить история советско-геджасских отношений за последний год. Именно на этих отношениях полнее всего отразились все колебания внешней политики Ибн Сауда и ее положительные стремления, направленные к обеспечению независимости этой страны. Сначала взаимное признание, затем допущение нашей торговли и взаимные льготы, потом “частный”, неофициальный бойкот наших товаров и арест наших сотрудников и, наконец, “просьба” временно воздержаться от ведения торговли с угрозой поднять таможенные ставки на наши товары, если они будут привезены, несмотря на дружеские представления гепра, — вот тот путь, который прошли советско-геджасские отношения к началу моей работы в стране. …Тот исключительный режим, который был создан для нашей торговли, — продолжал полпред, — заключался в следующем: в стране существует принцип свободной торговли и потому наша торговля не может быть запрещена. Советская торговля в Геджасе не запрещена. Но, исходя из интересов своей страны, гепра просит совпра временно воздержаться от ведения торговли. В случае же, если мы, не обращая внимание на это дружеское представление гепра, будем продолжать нашу торговую деятельность, то наши товары будут обложены повышенными таможенными ставками (примерно на 10% выше существующих). Первая половина прошлого года, до моей встречи с королем, на советско-геджасских отношениях лежала печать того исключительного режима, о котором говорил выше. Ибн Сауд, находившийся тогда в полосе обострения внутренних (готовился к решительным действиям против Давиша) и внешних (Англия не шла на соглашение, усилилась деятельность иракских эмиссаров, и давишевцы снабжались оружием через кувейтских “купцов”) противоречий, понимал несовместимость исключительного режима по отношению к нашей торговле с нормальными, дружественными отношениями с СССР. Последний момент (несовместимость существующего режима с нормальными отношениями) был мной в энергичных тонах развит перед королевским советником Юсуфом Ясином. Общий смысл моего заявления Ясину (июнь) сводился к тому, что, ввиду факта постепенного ухудшения положения наших дел в Геджасе, мы

311

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

испытываем серьезную тревогу за дальнейшее развитие советско-геджасских отношений, что мы не имели основания ожидать от гепра подобного отношения к нашим интересам и престижу и что мы хотели бы знать мнение гепра насчет дальнейшего. В качестве же конкретных предложений совпра, подсказываемых стремлением ввести советско-геджасские отношения в нормальное русло, я поставил вопрос о немедленной ликвидации существующего режима по отношению к нашей торговле и переговорах с целью закрепления дружественных отношений между обеими странами и урегулирования торговых вопросов. Записи моих бесед с королем, мининделом и Юсуфом Ясином имеются в Москве. Подробно пересказывать их здесь считаю излишним». Полпред привел данные, подтверждающие недружественную позицию начальника департамента иностранных дел Фуада Хамзы и его заинтересованность в сохранении дискриминационного режима применительно к советским товарам. Но действительно ли глава внешнеполитического ведомства, которым, как считали советские дипломаты, управлял Филби, даже не информировал короля о некоторых весьма важных делах? Или наместник, эмир Фейсал, принимал решения самостоятельно? Так или иначе, полпред сообщал: «Характеризуя отношение руководящих лиц к нашим вопросам, укажу на следующий момент: мининдел всемерно оттягивал дела, тормозил и мешал моим действиям. Зная, что король склонен пойти нам навстречу, например, в вопросе о переговорах, он старался исказить перед королем мои мысли и намерения в моем отсутствии. Это было ясно видно по недоумению короля, вызванному моей просьбой обменяться письмами, фиксирующими готовность сторон к переговорам и цель переговоров. Хамза, который перед моим свиданием с королем всячески отговаривал меня отказаться от писем, поспешил осветить вопрос в том смысле, что мы требуем фиксации заявлений и ответов короля в целом. В присутствии же Хамзы я разъяснил королю недоразумение, и вопрос был решен в мою пользу. Видно было, что король удивлен случившимся. План Хамзы и стоящего за ним Филби заключался, по-видимому, в том, чтобы, не давая этими письмами никаких обязательств, предстоящим переговорам придать неофициальный характер. При такой постановке Хамза чувствовал бы себя более свободным. Король понял разницу моего отношения к нему и к Хамзе, и в соответствующем месте своего ответа он подчеркнул, что от своего слова перед совпра он никогда не откажется (келам азиз). В такой обстановке начались переговоры между мной и Хамзой. В соответствии с нашими директивами и указаниями я повел переговоры по линии скорейшего заключения, прежде всего, политического договора. По моим расчетам, заключение торгового договора должно было натолкнуться на ряд затруднений (давление

312

Глава VIII. Друзья и враги

старых наших антагонистов), и поставить его на совместное обсуждение нужно было только тогда, когда это не помешало бы осуществлению задачи нашего политического закрепления. Вопрос о режиме временно отпал, поскольку Ибн Сауд, связанный приготовлениями к войне в Неджде (мобилизация сил и средств частично прошла при содействии крупного купечества), просил нас пока не форсировать его. Вопрос о т. н. компенсациях также (временно?) отпал, т.к. ни сам король, ни Ясин и ни Хамза больше его не поднимали и членораздельно не сформулировали. Моим заявлением Хамзе, что в процессе переговоров правительство Геджаса может выдвигать и ставить на совместное обсуждение любой вопрос, если найдет это необходимым и полезным, вопрос был исчерпан. С тех пор этот вопрос ни разу не поднимался. …Таким образом, в течение осени прошлого года (до 14 декабря), — продолжал полпред, — мне пришлось вести с Хамзой нудные переговоры, условившись с ним, что для быстроты и удобства в первую очередь будем обсуждать вопросы политического договора. Под предлогом неимения времени он просил составить меня проект договора. Желая ускорить работу и не дать ему возможность ссылаться на отсутствие свободного времени, я представил ему проект договора за исключением ст. об отказе от капитуляционных прав и привилегий, о содействии делу санитарной автономии Геджаса и вакуфах. Я полагал, что внесение этих статей (о вакуфах ниже) будет более эффективным потом, когда вернется король в Мекку. К тому же я ожидал постановки вопроса о “компенсациях”. В этом случае эти статьи могли бы играть роль “платы”. Через месяц, когда король вернется в Геджас, я рассчитываю в соответствующий момент внести на совместное обсуждение. По вопросу о вакуфах более разумным мне кажется второй вариант тактической линии: снять с обсуждения. Дело в том, что первая редакция этой статьи в силу особой заинтересованности Ибн Сауда в египетских вакуфах (геджасские вакуфы имеются, в сущности говоря, также и в Ираке, Трансиордании, Сирии, Турции, Индии и др. мусульманских странах)». Очевидно, что в этом вопросе, как и во многих других, Тюрякулов стремился если не оправдать, то понять короля. Он заключал: «При этих условиях очевидно, что зафиксировать свой отказ от советских вакуфов и создать прецедент Ибн Сауд не может. С другой стороны, и мы не можем отказаться от нашей принципиальной линии. При этих условиях остается указать геджасцам на неизученность вопроса и снять его с порядка дня. Хамза ничего существенного не внес в наш проект, заявив лишь о нежелательности введения статей о вакуфах, о содействии СССР транзиту паломников и взаимном запрещении деятельности организаций, враждебных другой стороне. Я предложил сформулировать письменно свои пожелания. Он этого не сделал. Переговоры шли медленным темпом, пока

313

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

14 декабря он не сделал еще в присутствии т. Туйметова следующее заявление: желая выказать свою дружбу и искренность по отношению к совпра и лучшим образом содействовать успеху наших переговоров, король решил ликвидировать существующий по отношению к советской торговле исключительный режим и восстановить старое положение. Если в свое время в интересах страны король вынужден был создать этот режим, то теперь с отпадением причин, вызвавших его, он идет навстречу пожеланиям совпра и отменяет существующий порядок. Указав на то, что этот шаг короля будет встречен в Москве с удовлетворением и что этим будет устранено недоумение, вызванное в свое время созданием существующего режима, я задал ему вопрос — могу ли на основании этого устного заявления его информировать мое правительство о новом решении короля. Он ответил утвердительно, добавив, что через 2–3 недели он сможет передать мне письменное подтверждение своего настоящего заявления. Необходимость этого срока он мотивировал соображениями формального свойства: подготовить бумаги, оформить в наместничестве, поставить в известность власти и т.д. Однако все сроки прошли. Мы не получили обещанного письма мининдела. Моя последняя беседа с эмиром Фейсалом 25 января с. г. в Мекке подкрепила мое мнение о положении этого вопроса: принципиальных препятствий к разрешению советской торговли не имеется. Вопрос в принципе считается решенным. Окончательное свое оформление вопрос получит по возвращении короля в Геджас». Тюрякулов отмечает факторы, которые могут способствовать выводу дебатов о советской торговле с Хиджазом из тупика: «В связи с торговым вопросом, особо отмечу один весьма важный момент: наши противники все время старались создать впечатление в руководящих кругах, что советская торговля вносила дезорганизацию в рыночные отношения. В свое время (конец 1928) именно этот довод Хамза приводил в качестве оправдания для вводившегося тогда особого режима. В течение всего прошлого года мы стояли в стороне от рынка. Между тем состояние рынка в настоящий период нельзя квалифицировать как депрессивное. Это обстоятельство значительно укрепляет наши позиции перед королем». Наконец, полпред упоминал и о несомненном успехе советской дипломатии: «Характеризуя наше положение в Геджасе, я могу указать на переформирование нашего учреждения в дипломатическую миссию и сохранение старшинства в дипкорпусе за нами как на положительное явление. В стране и в ее внешней политике создается совершенно новое положение, которое должно положительным образом отразиться на советско-геджасских отношениях. Мы должны настойчиво продолжать свою работу в направлении договорного оформления наших политических и торговых

314

Глава VIII. Друзья и враги

отношений с этой страной. Мне думается, что этого добьемся именно в этом году, когда 1. Ожидается ряд пертурбаций в руководящей части правительственного аппарата Геджаса. 2. Среди наших противников нет прежнего единства. Усиленно ведется против арабов-иностранцев кампания недоверия, причем в этом нетерпимом отношении к «шами» (сирийцы) недждийцы и геджасцы абсолютно единодушны (см. запись о коронационных торжествах). В течение всего этого периода мы продолжали поддерживать и укреплять наши связи и знакомства с правительственными и купеческими кругами Геджаса. В связи с переломом, наступившим в советско-геджасских отношениях, значительно возрос интерес этих кругов к нам. Вскоре должна состояться моя встреча с минфином Абдаллой Сулейманом, организуемая по инициативе последнего. Этой встрече я придаю большое значение, т. к. минфин играет руководящую роль в вопросах правительственных поставок и весьма авторитетен перед королем. Мы должны использовать материальную заинтересованность этих кругов для скорейшего достижения поставленной цели».

Тюрякулов об отношениях королевства с региональными государствами и некоторыми европейскими державами Политотчет 1930 г. содержал анализ состояния отношений королевства Ибн Сауда со странами региона. Читая текст, можно заметить, что газета «Умм аль-Кура» явилась здесь едва ли не главным источником информации, хотя встреч с хорошо информированными собеседниками у полпреда и его сотрудников было более чем достаточно. Очевидно, обращение дипломатов к прессе на таком экзотическом для того времени языке, как арабский, делало документ более солидным. К примеру, об отношениях с Ираком и Трансиорданией полпред пишет: «Если просмотреть “Умм аль-Кура” за прошлый год, то вплоть до октября — ноября мы увидим беспрерывный ряд материалов, переполненных жалобами на нелояльность, на набеги на территорию Неджда, апелляциями к общественному мнению (арабских стран) и угрозами о последствиях этой провокационной политики. Особым вниманием со стороны “Умм аль-Кура” в этих обвинениях пользовался “мистер Глабб — английский комиссар по делам пограничных племен” на иракско-недждийской границе. Он изображался как организатор шпионажа в Неджде и подстрекатель племен. Что касается Трансиордании, то в этой газете систематически печатались материалы о количестве убитых и раненых трансиорданцами и о размерах грабежей и количестве угнанного

315

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ими скота. Весь этот обвинительный материал формально был направлен против “некоторых руководителей Ирака и Трансиордании”. Но каждому было ясно и понятно, что обвинения адресованы по существу к Англии и ее сторонникам-наймитам из иракцев и трансиорданцев. Отсюда, понятно — почему в своем органе гепра усвоило по отношению к ним следующую линию: иракцы и трансиорданцы — братья геджасцев и недждийцев. Если бы не было привходящих обстоятельств, если бы не было некоторых преступных руководителей в этих странах и стоящих за ними сил, народы этих стран могли бы очень легко договориться между собой. Эта линия весьма характерна для политики Ибн Сауда по отношению к соседним арабским странам. С конца же прошлого года, в связи с урегулированием англо-геджасских отношений положение изменилось. “Умм аль-Кура” прекратила кампанию против этих стран. Нападения на границах прекратились. Ибн Сауд, понимавший основные причины этих набегов и прекрасно видевший главные пружины этих дел, добился урегулирования своих отношений с Ираком и Трансиорданией». В политотчете было уделено внимание и хиджазско-йеменским отношениям. Из текста следует, что полпред был озабочен перспективой обострения отношений между двумя странами и что Москва была заинтересована в сохранении стабильности в двух независимых государствах Аравии, с которыми у СССР были установлены официальные отношения. «Говорить о каком-либо переломе в геджасско-йеменских отношениях не приходится, — говорилось в отчете. — Тот незначительный сдвиг, который был сделан Ибн Саудом летом прошлого года и который выразился в “разрешении” йеменским эмигрантам выехать из Геджаса, не настолько искренен, чтобы на основании этого факта строить какие-либо гипотезы. Если принять во внимание, что Ибн Сауд, готовясь летом к осенней кампании против Давиша, хотел на всякий случай обеспечить свои южные границы, то искренность этого шага по отношению к Йемену не может быть поставлена под известное сомнение. Одно несомненно — в настоящий период нет налицо серьезных фактов, говорящих в пользу желания Ибн Сауда к сближению с Йеменом. Однако в последнее время наблюдаются мною некоторые явления, вызывающие некоторую тревогу за геджасско-йеменские отношения. Я имею в виду ухаживания эмира Фейсала за б. йеменским вали Махмудом Надимбеем, прибывшим сюда в конце прошлого года. Приехав сюда проездом в Йемен, он уехал в Асмару, откуда сносился с имамом Яхьей при содействии губернатора Эритреи Золя. Судя по сообщению т. Хакимова, Яхья отказал ему в разрешении въезда в страну по соображениям внутренней политики (Тихама симпатизирует ему). По объяснению же самого Надим-бея, Яхья попал под влияние Джекоба и Крофорда, находящихся в настоящее время

316

Глава VIII. Друзья и враги

в Сане, и из желания угодить англичанам ему отказал в разрешении въезда в Йемен. Настроение Надим-бея можно охарактеризовать как антийеменское. Этот человек может представлять известный интерес для Ибн Сауда только с точки зрения йеменских планов. Это обстоятельство сейчас не может не вызывать известные опасения за дальнейшие отношения этих стран. Я думаю, что один факт пребывания Надима в Геджасе после неприятия его в Йемене будет расцениваться Яхьей как недружелюбный акт по отношению к нему и Тихаме. Дальнейшее выяснится после встречи Ибн Сауда с Надимом, ожидающим сейчас в Джидде возвращения короля». Говоря об отношениях с Египтом, полпред подчеркивал значение наследия прошлого: «Хотя на геджасскую политику Египта влияет верховный комиссар, египетский вопрос, благодаря большому удельному весу и передовому положению Египта, не может ставиться в одинаковую плоскость с иракским и трансиорданским. У Египта по отношению к Геджасу имеются “особые исторические права” и по отношению к ваххабитам “особые традиции”. Египетская общественность, занятая все время англоегипетскими делами, мало проявляла свое отношение к геджасским вопросам, а египетская пресса на протяжении почти всего года вела бешеную антисаудовскую кампанию, помещая ложные сведения о развале и волнениях в Геджасе, о поражениях Ибн Сауда и т.д. Правда, большинство египетских т. н. больших газет находятся на содержании иностранцев и поэтому не могут быть выразителями взглядов и настроений египетского общества. Но, тем не менее, эти органы сильны и влиятельны благодаря своей игре на реакционных настроениях, антиваххабитских чувствах. Отношение же официального Египта и его короля известно и выражается в настаивании на “исторических традициях” (махмаль, бесконтрольная раздача доходов с египетских вакуфов в Геджасе и т.д.). Геджасское правительство, заявляя в последнее время в печати о своем желании урегулировать геджасо-египетские отношения, в то же время продолжает проводить по отношению к Египту старую свою политику неуступчивости и непримиримости. Гепра на каждом шагу подчеркивает твердость своей линии, создавая затруднения деятельности египетского консула, который рассматривается здесь как частное лицо. Не имея пока другого оружия борьбы против Египта, гепра старается создать для официальных лиц Египта невозможное положение: взыскивает пошлину со стоимости медикаментов, ввозимых египетским консульством для нужд египетской больницы в Мекке и для бесплатной раздачи населению, взыскивает подорожный сбор с автомобиля консула, на банкетах и официальных торжествах им отводят места ниже местных граждан и т.д. и т.п. Ясно, что такое положение не может продолжаться до бесконечности. Судя по изменившемуся тону египетской прессы, надо ожидать известного

317

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

улучшения геджасо-египетских отношений. В какую форму выльется такое улучшение, сейчас трудно сказать. Во всяком случае, трудно допустить, чтобы спорные вопросы их отношений рассчитывали на скорое разрешение». Отношениям королевства с Персией в политотчете было уделено совсем мало внимания. Трудно сказать, по какой причине — вроде бы и информантов было достаточно, и тема эта была достаточно актуальной и часто обсуждалась на встречах. Может быть, дело в том, что она не слишком хорошо освещалась на страницах газеты «Умм аль-Кура»? Тюрякулов сообщал: «Как известно, летом прошлого года в период пребывания короля в Мекке спорные вопросы геджасско-персидских отношений получили свое разрешение, и между сторонами был заключен долгожданный дружественный договор. По сведениям здешнего персконсула Лари, ожидается в скором времени Айн оль-Мульк Хувейда, который приезжал в прошлом году с миссией, и переформирование консульства в дипломатическую миссию. По-видимому, Лари останется консулом». Зато отношениям с Турцией Тюрякулов посвятил целую страницу: «Несмотря на то обстоятельство, что турки раньше персов заключили договор с геджасцами, до сего времени ничего не известно относительно намерений турецкого правительства в Джидде. Отчасти это может быть объяснено отсутствием Сени-бея, находящегося на излечении в Бейруте. По-прежнему его замещает жалкий и невежественный старик Шевкет-бей, с которым мало кто здесь считается. Иногда даже “забывают” его приглашать на банкеты. Собственно говоря, и Сени-бей не пользуется в здешних кругах какимлибо влиянием и популярностью после случая в французском консульстве (14 июля прошлого года, когда в присутствии множества арабов он выступил в качестве простого переводчика речи англ. консула Бонда, стоящего по рангу и по времени пребывания в стране и по своему возрасту ниже его). Этого мало, он занимается (и это знают все!) обсчитыванием своих служащих при выдаче им жалованья. В связи с переформированием ряда консульств в дипмиссии в городе ходили слухи о предстоящей замене его как недостойного секретарем турецкого посла в Египте. В связи с представлением мной верительных грамот раньше всех, Сени-бей потерял старшинство в корпусе, которое он услужливо и без всякого на то права передал Бонду». Полпред лишь мимоходом прошелся по отношениям с Афганистаном: «Из событий последнего времени следует отметить акт взаимного признания правительств Геджаса и Афганистана. Возможно, что по традиции прошлого представительство интересов Афганистана в Геджасе будет поручено здешнему турецкому представителю. Личность Надир-Шаха в здешних кругах пользуется большими симпатиями». И уже совсем кратко в политотчете говорилось об отношениях королевства с другими европейскими державами (кроме Великобритании).

318

Глава VIII. Друзья и враги

В том, что касается Франции, это связано с объективными обстоятельствами, в первую очередь — малой активностью французов в Аравии. «Французы, переформировавшие свое консульство в миссию, — писал полпред, — с назначением м-сье Роже Мегре в качестве поверенного в делах, мало активны. Они продолжают пока ограничиваться наблюдением. Лишь недавно они усилили состав своего представительства присылкой в помощь Мегре, не владеющему арабским яз., молодого, квалифицированного чиновника из состава Верховного комиссара Франции в Сирии м-сье де Марселя. Третий и последний сотрудник французского представительства алжирец Хамди-эфенди после хаджа уедет в Париж. По-видимому, их, помимо общеполитических вопросов, весьма интересует сирийская эмиграция (друзы). И в последнее время циркулируют слухи о предстоящем переселении друзов из района Аль-Джуф во внутренние области Неджда. Кроме того, в египетских газетах имеется указание о том, что группа друзов под давлением нужды и необходимости собирается переселиться в Трансиорданию и Палестину». Италия в эти годы в Аравии, особенно в Йемене, была более активна, чем Франция, но о работе итальянцев полпредство отзывалось немногословно: «Итальянцы продолжают занимать прежнюю позицию непризнания Геджаса. Прошлогодние слухи о близком признании Италией Геджаса (сведения Шерифа Тевфика) оказались преждевременными. Итальянский консул Солацо — по профессии адвокат, был секретарем иностранн. отдела фашистской партии, долгое время служил в колониальной администрации Триполи, арабским яз. не владеет, связей с местным населением не имеет. По-видимому, для оживления работы к нему прикомандирован чиновник министерства иностранных дел проф. Лоренцо, прекрасно владеющий арабск. яз. Работа итальянцев пока что носит информационный характер».

Сауд ищет сближения с Лондоном В 1929 г. Ибн Сауд обратился к англичанам с просьбой об оказании ему помощи в создании собственного военно-воздушного флота, рассчитывая, что самолеты будут представлены ему безвозмездно в качестве благодарности за противодействие действиям «большевистских агентов» в королевстве во время хаджа. Между британскими ведомствами опять возник спор вокруг реакции на просьбу короля. В Форин-офис 27 августа поступило письмо от министерства колоний, в котором говорилось, что означенное ведомство было согласно с депешей из Каира № 496 в той ее части, которая касалась невозможности вновь поднимать тему субсидии для Ибн Сауда. В письме

319

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

содержалась ссылка на депешу из Багдада от 10 июня, которая, в частности, гласила: «Предложение поставить самолеты и другие материалы безвозмездно… может вызвать неблагожелательные комментарии в Ираке…» Представители министерства колоний на межведомственном совещании, состоявшемся 5 июля, ставили вопрос о том, чтобы обсудить цену предлагаемой поставки военной авиации для короля, ссылаясь на нецелесообразность безвозмездного вооружения правительством Его Величества «доказанного противника иракского государства». В ответе Форин-офиса за подписью м-ра Батлера сообщалось: «Наше предложение сбросить 10 тысяч фунтов стерлингов с цены преследовало цель: 1) показать наше одобрение Ибн Сауду и помочь ему в его неустанной работе по предотвращению нападений членов его племен на территории племен под британским контролем, за которые министерство несет административную ответственность, 2) предоставить ему необходимые средства, в данном случае военную авиацию, в рамках его финансовых возможностей. Главный пункт в депеше лорда Ллойда Е 886 и Е 3061 состоял в том, что мы должны ответить на добрую волю, продемонстрированную нам различными способами Ибн Саудом, который предложил нам активно сотрудничать с ним и помогать в противодействии большевистским агентам и лицам с явными большевистскими взглядами, которые прибывают в Мекку в паломничество. Министерство колоний в [документе] Е 2222 предположило, что мы можем счесть целесообразным сделать оферту в увязке с нашим торговым соглашением. Но, в первую очередь, мы, а также сэр Г. Клейтон и м-р Бонд, да и правительство Индии отвергли идею пытаться видеть пользу в том, чтобы сделать формальную оферту, включив ее в контекст торгового соглашения…»519 Ибн Сауд продолжал усердствовать, чтобы добиться установления более тесных отношений в Лондоном, но идея борьбы с большевиками в Хиджазе явно не помогала. Король с начала 1929 г. стал активно пытаться уговорить англичан повысить уровень отношений с его государством. Поначалу это у него не получалось: в ответ на вопрос исполняющего обязанности саудовского министра иностранных дел о статусе британского представительства в королевстве завершающий службу в Джидде исполняющий обязанности британского консула Хью Стоунхьюер-Берд520 (он недолго пробыл на этом посту, на время заменив уехавшего Булларда) сообщил ему, что никаких изменений не предвидится521. На это Фуад Хамза заметил, что «большевист519 520

521

FO 371/13734, E 4241/381/91, 27 August 1929. Р. 16–17. Стоунхьюер Берд, сэр Хью (Stonehewer-Bird, Hugh, 1891–1973) — этот британский дипломат позднее, в 1940–1943 гг., был полпредом Великобритании в Саудовской Аравии, сменив на этом посту Рэдера Булларда (1936–1939), который в свою очередь сменил Эндрю Райана (1930–1936) (см. о нем ниже). Mr. Bird to Mr. Seymour, FO 371, E 821/821/91, 23 January 1929.

320

Глава VIII. Друзья и враги

ский» (здесь он явно подыгрывал англичанам) и турецкий представители вручили свои верительные грамоты, а м-р Берд — лишь королевское поручение. Англичане пока еще не были готовы повысить статус своего консульства до генерального. Но саудовские власти рассчитывали сыграть на желании Лондона не уступать соперникам в лице СССР и Турции и не совсем отказывать Ибн Сауду. Обращает на себя внимание то, что англичане продолжали говорить о «правительстве Хиджаза», пока они считали Хиджаз и Неджд двумя разными государствами, находящимися под властью одного правителя. В течение первых лет работы своего агентства и консульства они рассматривали его как дипломатическое представительство в Хиджазе, а не во всем королевстве. Ситуация осложнялась несколько запу-

Депеша Берда Сеймуру от 9 февраля 1929 г.

321

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

танной системой распределения ответствености в Форин-офисе (советская система была по сравнению с британской довольно простой), не говоря уж об упоминавшемся соперничестве между различными ведомствами. До 1936 г. в Форин-офисе существовала главная консульская служба и параллельно с ней — отдельные консульские службы для Китая, Японии, Сиама и Леванта, причем Хиджазом занималась последняя (в 1936 г. произошло их слияние)522. Сам двойной статус представителя в Джидде — агент и консул — был двусмысленным. Представитель рассматривался в первую очередь как консул, который был обязан заниматься в основном людьми — это были многочисленные паломники из Британской Индии, — а не политикой. Именно поэтому Берд, приступив к исполнению обязанностей главы агентства-консульства, требовал у Лондона пояснить, кем же он все-таки является: дипломатическим агентом или консулом. Отметим, что в случае с советским агентством-генконсульством такой двусмысленности не возникало, в какой-то мере это двойное название было скорее эфвемизмом, так как миссия подчинялась территориальному подразделению, тем более что число паломников из Советского Союза быстро было сведено к минимуму. В Форин-офисе также понимали, как трудно будет подыскать солидного кандидата на должность полпреда (не говоря уж о после) — изнуряющие жара и влажность и отсутствие элементарных удобств в Джидде не просто отпугивали, а делали невозможным для европейца находиться там вместе с семьей. Но сам Берд в письме от 23 января 1929 г. Сеймуру поддержал предложение короля о придании британскому представительству статуса агентства и генерального консульства. Он понимал также, что королем руководили и соображения собственного престижа, он хотел получить официальное право соглашаться или не соглашаться с кандидатом на пост британского представителя. В депеше от 9 февраля Берд высказался за то, чтобы его преемник имел хотя бы «местный ранг генерального консула», а 14 февраля он выдвинул новую идею: «Я знаю, что верительные грамоты вне вопроса, но нельзя ли сделать шаг в сторону их пожеланий, информировав их заранее об имени моего преемника, и сделать хотя бы перед ними вид, будто мы спрашиваем у них согласия на наше назначение?»523. Сеймур отвечал: «У нас так много предметов спора с хиджазским правительством, что, по-моему, нам следует избегать ненужных противоречий с ними по формальным предметам. Поэтому я предлагаю, что мы могли бы растянуть этот вопрос и (1) попросить агреман для преемника м-ра Берда и (2) дать ему верительные грамоты, адресованные министру иностранных 522 523

Leatherdale. Op. cit. P. 85–86. Bird to Seymour, FO 371/13734, 14 February 1929, E 821/821/91, 14 February 1929.

322

Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)

Глава VIII. Друзья и враги

дел Хиджаза, для его официальной аккредитации в качестве агента»524. Но и эта компромиссная идея сначала не получила поддержки в Форин-офисе: «Мне не нравится идея просить агреман для преемника м-ра Берда. Лист ожидания на пост консула в Джидде ограничен, и отказ принять нашего назначенца добавит нам трудностей... Арабы могут возразить против нашего кандидата... Я думаю, мы должны исключить идею агремана». Джордж V назначил тридцатишестилетнего дипломата Уильяма Бонда, как и его предшественников, агентом и консулом в Хиджазе, и Хамзе пришлось в письме британскому министру иностранных дел от 16 июня скрепя сердце выразить удовлетворение назначением. Однако Ибн Сауд не сдался и придумал новый ход. Уже в депеше от 24 июня консул сообщал о беседе с шейхом Хафизом Вахбой: «Когда он заявил, что король Ибн Сауд хочет иметь послов в нашей стране и в Хиджазе, я объяснил, что взаимность в этих делах необходима, но вне вопроса, чтобы в Джидде был британский посол. Несмотря на это, шейх заявил, что он назначен у нас хиджазским послом без всякого агремана или обычной процедуры»525. Вахба выразил пожелание, «чтобы политическое агентство в Джидде получило более высокий статус, сопоставимый с важностью Хиджаза и Неджда в настоящее время»526. В документе от 24 июня 1929 г. консул докладывал о заявлении шейха Хафиза Вахбы: «...король Ибн Сауд хочет иметь послов и в нашей стране, и в Хиджазе…» Кстати, англичане, имея дело с Вахбой, учитывали, что примерно с 1927 г. его личные отношения с королем ухудшились527. Хотя с изменившимися обстоятельствами у британских сторонников повышения уровня представительства Лондона в королевстве появились новые аргументы, им пришлось все же проявить гибкость. Так, Бонд (в письме от 19 июля) заговорил об уровне еще не посольства, а полпредства в Джидде во главе с полномочным министром. От имени Форин-офиса министр иностранных дел Хендерсон528 написал, как это было принято, обращение к королю Георгу V, в черновом ва524 525 526 527 528

Seymour to Bird, FO 371/13734, 25 February 1929, E821/821/91. From Sheikh Hafiz Wahba, FO 371/13734, E 3252/821/91. FO 371/13734, E 3252/821/91. P. 25. Leatherdale. Op. cit. P. 87. Хендерсон, Артур (Henderson, Arthur, 1863–1935) — британский политический и государственный деятель, член палаты общин с 1903 г., в 1911–1934 гг. секретарь Лейбористской партии, во время Первой мировой войны занимал должность министра без портфеля, после Февральской релюции вел в Росии переговоры с Временным правительством и Петроградским советом, в 1924 г. — министр внутренних дел в первом лейбористском правительстве, в 1929–1931 гг. — министр иностранных дел во втором лейбористском кабинете Макдональда, восстановившем дипломатические отношения с СССР, в 1932–1933 гг. председательствовал на международной конференции по разоружению, в 1934 г. удостоен Нобелевской премии мира.

323

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

рианте которого, в частности, говорилось: «Король Хиджаза и Неджда в течение некоторого времени убеждает нас в необходимости установления полных дипломатических отношений с Вашим Величеством. Он очень хочет открыть полпредство Хиджаза и Неджда в Лондоне и поднять уровень агентства и консульства Великобритании в Джидде до полпредства. С различными соответствующими департаментами правительства Вашего Величества мы советовались529, и они согласились, что было бы желательным принять это предложение. Король Ибн Сауд, который постоянно демонстрирует чувства особой дружбы в отношении Великобритании, безусловно, обладает самой сильной властью в Аравии. Он — независимый правитель большей части Аравийского полуострова, добившийся положения и престижа, которые делают его фактором первоклассного значения на мусульманском Востоке»530. И далее Форин-офис приводит аргументы в пользу повышения уровня представительства в королевстве. Это, в частности, то, что оно расположено на воздушном пути в Индию, что оно имеет открытую тысячемильную границу с территориями, находящимися под британским мандатом, безопасность которых зависит от дружественных отношений с Ибн Саудом, что в Мекку ежегодно отправляется много тысяч паломников из числа мусульманских подданных Великобритании и лиц, находящихся под ее покровительством, в основном из Британской Индии. Но лишь в декабре 1929 г. англичане согласились пойти навстречу саудовским властям и переформатировать консульство в полпредство, что означало установление полноценных дипломатических отношений между двумя странами. В Лондоне открылось саудовское полпредство, преобразованное в посольство, которое возглавил Хафиз Вахба (англичане рассматривали его назначение как своего рода ссылку). Полномочным министром, а затем послом в Великобритании Вахба проработал тридцать лет. Назначить полпредом, которого по принятой на Западе системе именовали полномочным министром, слишком молодого Бонда англичане не могли (хотя Ибн Сауд согласился бы и на него), ведь полномочный министр позиционировался уже как представитель британского монарха, а не консульской службы министерства. Учитывая, что найти солидного дипломата, который бы согласился работать в исключительно трудных условиях Джидды, было трудно, в Форин-офисе даже придумали для будущего главы миссии особый график: вместо обычного для таких случаев сокращенного, двухлетнего, пребывания на месте — стандартный пятилетний срок, но зато с предоставлением права на ежегодный четырех-пятимесячный отпуск 529 530

Форин-офис выяснял мнение министерств по делам Индии и по делам колоний. FO 371/13734, E 6349/821/91. Р. 123–124.

324

Глава VIII. Друзья и враги

при сохранении жалованья в полном объеме531. Пока поиски опытного дипломата продолжались, Бонд работал в качестве временного поверенного в делах полпредства. На новую должность был назначен сэр Эндрю Райан, занимавший должность генерального консула в Рабате, Марокко. Он вручил верительные грамоты королю в мае 1930 г. Именно после этого, возможно по просьбе британцев, Ибн Сауд в декабре 1930 г. реформировал свое внешнеполитическое ведомство, и эмир Фейсал помимо поста наместника в Хиджазе (или вице-короля) стал министром иностранных дел. Но он попрежнему базировался в официальной хиджазской столице — Мекке (для Неджда это был, естественно, Эр-Рияд), а в Джидде больше времени проводил его заместитель Фуад Хамза. Естественно, доступ к королю для полпреда-немусульманина был еще больше ограничен, связь между Джиддой и Меккой была нерегулярной, а возможности сбора информации у маленького состава полпредства, по признанию британцев, были тоже невелики. К лету 1930 г. произошло немаловажное событие в жизни советской миссии — Тюрякулов стал наконец дуайеном дипломатического корпуса в Джидде. В письме наркому от 15 июня 1930 г. довольный успехом полпред сообщал: «”Исторический спор“ с англичанами из-за старшинства в дипкорпусе считается законченным в нашу пользу. Как Вы знаете, до последнего времени мы не “виделись” с англичанами. Англичане не хотели сделать нам визиты первыми. С приездом английского посланника сэра Эндрю Райана вопрос разрешился: последний нанес нам визит (я был на хадже), и между нами и англичанами установились теперь вполне нормальные отношения. На официальных торжествах я занимаю первое место, а Райан — второе. Французский поверенный в делах м-сье Мегрэ — третье, Айн-аль-Мульк — четвертое. Положение турка Сени-бея до сего времени не оформлено. Ангора молчит. Сени-бей, недовольный своим теперешним положением, уклоняется от посещения торжеств, чтобы не сидеть на “задворках”. Отмечу, что Райан держится по отношению ко мне весьма корректно, обращаясь ко мне в некоторых случаях как к старшине»532.

Отставка Чичерина В конце 1920-х годов Г.В. Чичерин, как можно судить по доступным документам, переживает серьезный личный кризис, связанный как с его ухудшившимся здоровьем, так и глубоким разочарованием, которое он испы531 532

Leatherdale. Op. cit. P. 86. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. Д. 87. П. 7. Л. 33.

325

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

тывает из-за укрепления личной власти Сталина, первых репрессий, а также безуспешности попыток профессионально выстроить работу НКИД и добиться реализации своих представлений о внешней политике Советского Союза. Кроме того, все вопросы внешней политики страны теперь решались ислючительно в Политбюро, лично Сталиным, и наркома угнетало явно уменьшившаяся его роль в выработке решений. В сентябре 1928 г., вскоре после завершения в стране процесса по Шахтинскому делу, нарком в очередной раз выехал на лечение в Германию, но на этот раз задержался там очень надолго. Это не означало, что Чичерин совсем устраняется от политической работы, но его заместитель Литвинов впоследствии заявлял, что он фактически руководил наркоматом в последние два года нахождения Чичерина на посту наркома533. Вряд ли можно согласиться с мнением О’Коннора и некоторых других биографов наркома, что за отставкой Чичерина стояла новая линия Сталина — избавиться от всех представителей интеллигенции. Во-первых, Чичерин, здоровье которого резко ухудшилось, действительно нуждался в серьезном лечении, которое он и ранее проходил в Германии. Во-вторых, вождь и в более поздние годы страшных массовых репрессий проявлял казавшееся необъяснимым особое отношение к отдельным ярким представителям интеллигенции, которых минула самая трагическая участь. В-третьих, Чичерин после подорвавших его здоровье долгих лет напряженнейшей работы на посту наркома явно не демонстрировал готовности принять новые нормы жизни государства и общества, которые внедрял Сталин. Об изменившейся обстановке в стране, которая не могла не затронуть и НКИД, говорила неотправленная записка Георгия Васильевича, написанная им в виде своего рода завещания перед отставкой в начале июля 1930 г. для В.В. Куйбышева, которого Чичерин очень хотел видеть своим преемником. Трудно сказать, был ли обусловлен выбор наркома деловыми качествами Куйбышева, не имевшего никакого опыта работы в сфере внешней политики, или за ним стояли никогда не скрываемые им симпатии к хорошо образованным выходцам из интеллигенции и даже дворянского сословия, из-за которых большевистские лидеры из низов испытывали к нему недоверие и даже неприязнь. На общую обстановку наложились враждебные отношения, давно сложившиеся между наркомом и М.М. Литвиновым, о чем говорилось выше. Однако новым наркомом был назначен именно Литвинов, вследствие чего записка так и осталась в засекреченном личном архиве Чичерина (ныне хранится в Архиве Президента РФ). Отрывки из записки-завещания уже цитировались в разных частях этой книги, где также отмечалось, что документ содержит массу нелицеприятных оценок в отношении целого ряда деятелей и что иногда они были 533

Беседа народного комиссара по иностранным делам тов. М. М. Литвинова с иностранными корреспондентами // Известия. 26 июля 1930 г.

326

Глава VIII. Друзья и враги

продиктованы неприязненными отношениями, сложившимися с ними у наркома. Ниже приводятся некоторые отдельные положения из законченного варианта этого документа (всего их было четыре), поскольку они имеют непосредственное отношение к теме этой книги. На нем написано: «Заметки для Куйбышева, нового НКИД», и сверху: «Не послано вследствие назначения Литвинова. Июль 1930». А начинается документ так: «Уважаемый товарищ, Поздравляю Вас, но не завидую Вам. Выясните Ваши права и конституцию коллегии534. Теория т. Литвинова была такова: каждый член коллегии ведет свою область, вносит по ней вопросы в коллегию и исполняет решения последней, рассылает членам коллегии для сведения отправленные им письма и телеграммы. С тов. Караханом, заведующим востоком, было совсем другое, я ежедневно вместе с ним обсуждал все новое по востоку, была вполне гармоничная совместная работа. Т. Литвинов никогда на это не шел; он всегда отвечал мне, что 3 раза в неделю я участвую в коллегии и могу высказать свое мнение, я пишу ему письма по отдельным вопросам, никакого больше контакта не надо. По западу я был ничто, рядовой член коллегии, а т.к. я барахтался, пытался влиять, была вечная напряженность. Обязательное участие т. Литвинова в Политбюро по делам запада упрочивало его роль; я проводил участие т. Карахана в Политбюро по делам востока для ослабления исключительной роли т. Литвинова. Сам я был политически настолько бессилен, что мое выступление в Политбюро в пользу какого-нибудь мнения бывало скорее основанием для обратного решения (“нереволюционно”). Не понимаю: если мне не доверяли, почему не хотели меня использовать на другой работе? Теперь уже поздно, я точно игрушка, сломанная неосторожным ребенком. Когда угнали т. Карахана535, все увидели, что выгоднее держаться т. Литвинова; так и стали поступать Копп536, Стомоняков537 и т.д. Я счи534

535 536

537

Коллегия и территориальные отделы оставались главными структурными подразделениями НКИД. Вероятно, имеется в виду его отъезд на работу в Китай в 1923 г. Копп Виктор Леонтьевич (1880–1930) — российский революционер, советский дипломат, член РСДРП с 1903 г., участник Первой мировой войны, был в плену в Германии в 1915–1918 гг., в 1919–1921 гг. уполномоченный НКИД и НКВТ в Германии, с мая 1921 г. представитель РСФСР по делам военнопленных, в 1923–1925 гг. член коллегии НКИД, уполномоченный НКИД СССР при СНК РСФСР, в 1925–1927 гг. полпред в Японии, в 1927–1930 гг. — в Швеции. Стомоняков Борис Спиридонович (1882–1940) — российский революционер, советский дипломат. Родился в Одессе в болгарской семье, член РСДРП с 1900 г., во время революции 1905 г. жил в Бельгии, тайно закупал оружие для революционеров, в 1915 г. вернулся в Болгарию, служил в армии, с 1917 г. в России, в 1920–1925 гг. — уполномоченный НКВТ в Берлине, в 1925–1938 гг. — член коллегий НКВТ и НКИД, в 1932 г. подписал договор о ненападении с Латвией, в 1933 г. советско-латвийский

327

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

таю т. Карахана очень тонким, блестящим, талантливым политиком. Наоборот, т. Стомоняков сухой формалист, без гибкости, без политического чутья, драчливый, неприятный, портящий отношения. Для маленьких балтов это еще ничего, но для Польши нужно бы нечто иное».

За советами, которые Чичерин дает новому наркому, просматривается неприятие некоторых порядков, господствовавших в то время в наркомате. Они носят вполне деловой характер. «Вам необходимо добиться, чтобы экземпляры всех бумаг, поступающих членам коллегии и в отделы, поступали также к Вам. Вы можете не все читать (на каждой бумаге должно быть обозначено ее содержание), но все должно пройти через Ваши руки: без этого политика будет вестись за Вашей спиной. В свое время я этого добился после долгой борьбы, но во время моего долговременного отсутствия это расстроилось, Вам придется это налаживать. Кроме основных докладов полпредов, имеются от них второстепенные бумажки: смотрите в оба, чтобы там не проводилась сепаратная политика. Особенно трудно мне было этого добиться относительно переписки с отделами, т.к. это вообще менее важные бумаги, и в моих требованиях усматривалась мелочность и недоверие, однако в такой второстепенной переписке проскальзывали важнейшие принципиальные вопросы. Еще более больной и трудно разрешимый вопрос — частная переписка членов коллегии с полпредами и др. Я был бессилен разрешить этот вопрос. Когда т. Копп был полпредом в Токио, т. Литвинов путем частной переписки с ним противодействовал нашей дальневосточной политике; об этой частной переписке Литвинова с Коппом подробно пишет Беседовский538, но Беседовский вообще врет, однако об этой переписке я слышал из некоторых наших наивысших источников. Когда литвиновец т. Юренев был назначен в Прагу вместо т. Мостовенко539, в руки послед-

538

539

торговый договор, с мая 1934 г. по август 1938 г. заместитель наркома иностранных дел. Арестован в 1938 г., расстрелян в 1940 г. Беседовский Г.З. (1896–1949) — с сентября 1925 г. работал советником полпредства СССР во Франции, с апреля 1926 г. — в Японии, с мая 1927 г. — вновь во Франции. В октябре 1929 г., отказавшись вернуться в Москву из опасений неминуемого ареста, остался с семьей в Париже, где в 1931 г. опубликовал свою книгу «На путях к термидору». В ней он искаженно, клеветнически описал обстановку того времени в НКИД. Мостовенко Павел Николаевич (1881–1938) — российский революционер, дипломат, член РСДРП с 1901 г., в октябре 1917 г. председатель Московского совета солдатских депутатов, один из организаторов Октябрьского восстания в Москве, в 1921–1922 гг. полпред в Литве, в 1922–1923 гг. — в Чехословакии, руководил нелегальной работой по линии Коминтерна в Германии во время революционных событий 1923 г., в 1924 г. уполномоченный ВСНХ в Берлине, в 1925–1927 гг. — директор Всесоюзной промышленной академии, в 1927–1930 гг. — ректор МВТУ им. Н.Э. Баумана.

328

Глава VIII. Друзья и враги

него, вследствие непредвиденной случайности, попало частное письмо т. Литвинова к т. Юреневу, в котором т. Литвинов поручал т. Юреневу собирать компрометирующий материал против т. Мостовенко ввиду ожидавшейся т. Литвиновым борьбы с т. Мостовенко. (Частная переписка и частные разговоры некоторых членов коллегии были источником клевет на меня.) Вам необходимо пересмотреть правила о том, что письма и по этим адресам могут пересылаться диппочтой…»540. Понятно, что эти критические, зачастую крайне резкие и, возможно, даже необъективные оценки, даваемые Чичериным некоторым его коллегам, были результатом глубоких переживаний за дело его жизни, которое ему волей судьбы пришлось оставить. Его завещание, хотя и содержало немало конкретных деловых советов, все же наполнено горьким ощущением бессилия. Тонкий и проницательный политик, Чичерин не мог не чувствовать тех негативных тенденций в общественном климате страны, которые в дальнейшем привели к трагическим событиям второй половины 1930-х годов. Из Германии Чичерин пишет в Политбюро ЦК письма с критикой ошибок внешней политики страны. По непонятной причине Сталин довольно долго не снимает Чичерина с должности, несмотря на его продолжительное пребывание за границей и эту критику, и предпринимает усилия, чтобы побудить его вернуться в Москву, а не остаться в Германии насовсем. Уговорить Георгия Васильевича удается не сразу. Правительство посылает к нему главного кремлевского врача Левина, а затем Карахана, которому удается организовать его приезд. Чем можно объяснить то, что Чичерин не успел стать жертвой репрессий? Тем, что он был просто слишком немощен, или особым отношением к нему Сталина? Последнее тем более удивительно, что бывший нарком оставался едва ли единственным человеком, который в прошлом позволял себе открыто критиковать вождя, хотя никогда не становился сторонником Троцкого, а троцкистов ненавидел. После отставки и вплоть до кончины в 1936 г. он вел затворнический образ жизни в своей квартире в Спасо-Песковском переулке, а посол США в СССР Джордж Кеннан писал, что Чичерин в тот период страдал полиневритом и диабетом, и «его нервное заболевание в конце концов привело к слабоумию»541. Он скончался от кровоизлияния в мозг 7 июля. Возможно, его жизнь закончилась бы иначе, доживи он до «ежовщины», ведь и тяжелобольных людей, бывало, репрессировали.

540 541

В 1937 г. арестован по обвинению в шпионаже и участии в антисоветской троцкистской организации, 15 марта 1938 г. приговорен ВКВС СССР к смертной казни и расстрелян в тот же день. Чичерин, записка-завещание. Kennan, George F. Memoirs, 1925–1950. Boston: Little, Brown, Atlantic Monthly Press Book, 1967. Notes 63 and 64; О’Коннор. Цит. соч. С. 232.

Глава IX

Новое руководство

«Старый большевик» во главе НКИД Биография Максима Максимовича Литвинова описана в деталях. В рамках нашего исследования необходимо коснуться лишь основных вех его жизни. Меер-Генох Мовшевич Валлах родился 5 (17) июля 1876 г. в городе Белосток Гродненской губернии в состоятельной еврейской семье. Будущий революционер закончил реальное училище, служил в армии, затем работал бухгалтером в Клинцах, управляющим на сахарном заводе в Киеве. Вступил в РСДРП с ее основания в возрасте 22 лет — в 1898 г., вскоре был избран в ее Киевский комитет. За подпольную деятельность в 1901 г. арестован, через год бежал из тюрьмы вместе с группой «искровцев», эмигрировал в Швейцарию. Стал профессиональным революционером и близко сошелся с Лениным. После II съезда РСДРП — большевик. Участник и организатор революционных событий в России 1905–1907 гг., после которых жил в эмиграции, где вел активную партийную деятельность, часто нелегально приезжал в Россию. После того как в 1908 г. пытался поменять рублевые банкноты, добытые Камо во время экспроприации в Тифлисе, был арестован во Франции, затем выслан в Великобританию, где он провел целое десятилетие. Многие будущие крупные советские дипломаты, партийные и государственные деятели прошли школу партийной работы именно в этой стране — сам Ленин, Чичерин, Литвинов, Ротштейн и другие. Некоторые из них, будучи идейными и политическими антагонистами Британской империи, были с ней так или иначе связаны — в гуманитарном и культурном плане. Именно таким человеком был Максим Литвинов. В 1916 г. он женился на Айви Лоу (Ivy Lowe, 1889–1977), происходившей из семьи еврейских революционеров, эмигрировавших из Венгрии. В даль-

330

Глава IX. Новое руководство

Максим Максимович Литвинов нейшем Айви Лоу преподавала английский язык в Военной академии им. М.В. Фрунзе, а более чем через двадцать лет после смерти мужа, в 1972 г., выехала в Англию. Там она и скончалась. Среди представителей высшего слоя советской партийно-государственной элиты редко встречались люди, связанные узами брака с выходцами из ведущих держав западного мира. Поэтому многие в советской верхушке относились к нему с некоторым недоверием. Если Чичерина считали германофилом, то Литвинова — англофилом. Однако Сталин доверял Литвинову. Весь дореволюционный период жизни будущего третьего в истории Советской России наркома по иностранным делам после Троцкого и Чичерина — сюжет для детективного романа. Автор недавно увидевшей свет блестящей работы о В.И. Ленине Лев Данилкин рассказывает, как в 1905 г. «Красин и Литвинов — иногда под своими именами, чаще в маскараде (так, Литвинов однажды приобрел на датском правительственном заводе девять кавалерийских пулеметов, три миллиона патронов и тысячу килограммов динамита под видом офицера республики Эквадор, состоявшего при эквадорском же атташе, тоже фальшивом, из большевиков) — ездили на заводы в Льеже и закупали там пулеметы и винтовки, последние десятками тысяч»542. 542

Данилкин Л. Ленин. М.: Молодая гвардия, 2017. С. 348.

331

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Леонид Борисович Красин. РГАСПИ

Вскоре после революции, в 1918 г., Литвинов начал дипломатическую карьеру. Его первая должность — дипломатический представитель РСФСР в Великобритании. Но англичане не признали его полномочий, а в сентябре в ответ на арест в РСФСР британского дипломата Б. Локкарта арестовали Литвинова, который провел месяц в Брикстонской тюрьме, как и его предшественник, после чего власти двух стран вскоре обменялись дипломатами (и здесь он повторил судьбу Чичерина). Почти сразу же, в ноябре того же года, Литвинова ввели в состав коллегии НКИД, в 1920 г. назначили полпредом РСФСР в Эстонии. Как уже упоминалось выше, с 1921 г. вплоть до своего назначения наркомом Литвинов занимал должность заместителя наркома иностранных дел (сначала РСФСР, а с 1923 г. — СССР), никогда не ладил с Чичериным, с которым его разделяли как принципиальные разногласия, так и личная неприязнь и жестокое соперничество, что накладывало отпечаток на деятельность наркомата. Если верить словам сбежавшего на Запад Бориса Бажанова, который был личным секретарем И.В. Сталина в 1923–1928 гг., враждебность в отношениях между двумя выдающимися дипломатами выходила за рамки приличий: «Чичерин и Литвинов ненавидят друг друга ярой ненавистью. Не проходит и месяца, чтобы я не получил “строго секретно, только членам Политбюро” докладной записки и от одного, и от другого. Чичерин в этих записках жалуется, что Литвинов — совершенный хам и невежда, грубое и грязное животное, допускать которое к дипломатической работе является несомненной ошибкой. Литвинов пишет, что Чичерин — педераст, идиот и маньяк, ненормальный субъект, работающий только по ночам, чем дезорганизует работу наркомата; к этому Литвинов прибавляет живописные детали насчет того, что всю ночь у дверей кабинета Чичерина стоит на страже красноармеец из войск внутренней охраны

332

Глава IX. Новое руководство

ГПУ, которого начальство подбирает так, что за добродетель его можно не беспокоиться. Члены Политбюро читают эти записки, улыбаются, и дальше этого дело не идет»543. Литвинов пробыл на посту наркома с 1930 по 1939 г. Он, в отличие от Чичерина, непримиримого критика Лиги Наций, был сторонником вступления в нее СССР, чего он добился и представлял в ней нашу страну в 1934–1938 гг. Он являлся активным сторонником и одним из основных авторов концепции системы коллективной безопасности с участием западных держав, предназначенной для противодействия угрозе агрессии фашистской Германии. Реализовать планы по созданию этой системы, как известно, не удалось. Тем не менее большой организационный опыт Лит-

Л.Б. Красин в Кремле. РГАСПИ 543

Бажанов Борис. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. СПб.: Всемирное слово, 1992. С. 120. Бажанов Борис Георгиевич (1900–1980) родился на Украине, участвовал в студенческом революционном движении, член РКП(б) с 1919 г., в 1922 г. принят на работу в Организационно-инструкторский отдел ЦК РКП(б), которым заведовал Л.М. Каганович, в 1923–1927 гг. помощник И.В. Сталина по делам Политбюро и секретарь Политбюро ЦК, с 1926 г. также редактор «Финансовой газеты». В 1928 г. бежал из страны, нелегально перейдя границу с Персией, так же нелегально пересек границу с Индией, а оттуда перебрался во Францию. В Париже в 1930 г. он издал несколько своих статей и книгу мемуаров, в 1977 г. вышло ее второе, исправленное и дополненное издание на французском языке, в 1980 г. — на русском, а в 1990 г. книга была опубликована в СССР, в 1992 г. вышло ее второе издание.

333

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Глава турецкой делегации Исмет-паша (2-й слева) и М.М. Литвинов беседуют с начальником почетного караула во время встречи на вокзале. РГАСПИ

винова, репутация старого большевика и связи в высшем партийно-правительственном руководстве СССР, а также уважение, которым он пользовался в основном в англосаксонском мире, позволяли ему добиваться немалых дипломатических успехов. В то же время неудача планов по созданию системы коллективной безопасности дала дополнительные аргументы председателю СНК В.М. Молотову544, который давно обвинял наркома во многих грехах, добиваясь его снятия с должности. Уязвленный Литвинов попросил ЦК ВКП(б) освободить его от обязанностей наркома, и на 544

Молотов (настоящая фамилия Скрябин) Вячеслав Михайлович (1890–1986) — российский революционер, один из наиболее крупных советских государственных и партийных деятелей, ближайший сподвижник И.В. Сталина. Родился в семье мещан, в детстве играл на скрипке, писал стихи, студентом начал заниматься революционной деятельностью, в 1906 г. вступил в РСДРП, большевик. Арестовывался, подвергался ссылке. Работал секретарем газеты «Правда», с 1915 г. член Русского бюро РСДРП, в октябре 1917 г. член Петроградского военно-революционного комитета, в 1920–1921 гг. секретарь Донецкого губкома РКП(б), затем ЦК КП(б) Украины, в 1921–1930 гг. секретарь ЦК ВКП(б). Член Политбюро, Президиума ЦК партии в 1926–1957 гг. В 1930–1941 гг. возглавлял правительство, министр иностранных дел СССР в 1939–1949 гг. и 1953–1956 гг. В 1940 г. город Пермь был переименован в Молотов, Пермская область в Молотовскую (до 1957 г.), его жена П.С. Жемчужина (в 1939 г. нарком рыбной промышленности) в 1949 г. была арестована, до 1953 г. находилась в ссылке. В 1956–1957 гг. министр государственного контроля СССР, в 1957 г. после того, как он во главе так называемой «антипартийной группы» выступил против Хрущева, был снят со всех постов, выведен из состава Президиума ЦК КПСС и ЦК КПСС, посол в Монголии в 1957–1960 гг., в 1960–1961 гг. глава представительства СССР в МАГАТЭ, затем исключен из партии и отправлен на пенсию, восстановлен в КПСС в 1984 г.

334

Глава IX. Новое руководство

его место по совместительству был назначен Молотов. Согласно Млечину, на первом собрании Вячеслав Михайлович прямо разъяснил причины, по которым его предшественник лишился должности: «Товарищ Литвинов не обеспечил проведение в наркомате партийной линии, линии ЦК. Неверно определять прежний НКИД как небольшевистский наркомат, но в вопросе о подборе и воспитании кадров НКИД не был вполне большевистским, так как товарищ Литвинов держался за ряд чуждых и враждебных партии и Советскому государству людей и проявил непартийное отношение к новым людям, перешедшим в наркомат»545. Хотя ветер недоверия со стороны партийно-государственной верхушки продолжал витать над Литвиновым, с началом Великой Отечественной войны опыт и ресурс Литвинова оказались снова востребованы, и его назначили заместителем наркома иностранных дел СССР, в 1941–1943 гг. он был одновременно послом СССР в США. Отправлен в отставку в 1946 г. У Литвинова, как и у некоторых других представителей советской элиты, были свои «скелеты в шкафу» (часто это были проблемы, связанные с детьми и другими близкими родственниками — Сталин, Хрущев, Брежнев не были исключением). Его спокойствие непосредственно перед назначением на пост наркома омрачала вызвавшая международный скандал история с его братом Савелием546, которого судили во Франции за финансовые

Я.И. Суриц, Л.М. Карахан, премьер-министр Турции Исмет Иненю, М.М. Литвинов в Кремле во время пребывания в СССР турецкой делегации. РГАСПИ 545 546

Млечин. Цит. соч. С. 150–151. Об этой истории подробно рассказывают В. Генис («Дело Савелия Литвинова» // Вопросы истории. 2000. № 10) и Л. Млечин (Цит. соч. С. 120–122).

335

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

М.М. Литвинов. АВП РФ махинации. Ряд биографов считают, что на Лубянке в конце 1930-х годов над Литвиновым готовилась расправа, но по какой-то причине (скорее всего, Сталин приказал не трогать его) она не состоялась. Но отношения с органами госбезопасности у Литвинова были столь же плохие, как и у его предшественника. Интересно, что он, как в свое время Чичерин, жаловался на беспардонное поведение своей охраны и вообще на избыточное «внимание» к себе со стороны органов госбезопасности. Существует не подтвержденная документами версия об убийстве Литвинова якобы в автокатастрофе по приказу Сталина, которую изложил известный советский дипломат и американист В.М. Бережков в своих мемуарах «Как я стал переводчиком Сталина» со ссылкой на беседу с А.И. Микояном. Причиной якобы послужили доложенные вождю органами госбезопасности сведения о советах, которые давал во время встреч на своей даче бывший нарком американским дипломатам, помогая им жестко вести переговоры с советскими представителями на последнем этапе Второй мировой войны. Хотя некоторые популярные авторы, тяготеющие к конспирологии, пытаются убедить читателя в правдоподобности этой версии, все же вряд ли можно сомневаться в свидетельстве присутствовавшего при смерти бывше-

336

Глава IX. Новое руководство

го наркома его сына о том, что Литвинов скончался после перенесенного инфаркта в своей кровати 31 декабря 1951 г.547 Новым элементом в работе НКИД после прихода Литвинова стали значительно улучшившиеся отношения дипломатов с Исполкомом Коминтерна. Это произошло благодаря, во-первых, резко уменьшившейся роли последнего и, во-вторых, старым дружеским отношениям нового наркома с О.А. Пятницким. Что же касается аравийского направления в работе НКИД, то, похоже, оно совсем не интересовало нового наркома. Конец 1920 — начало 1930-х годов ознаменовались разворачиванием масштабной форсированной индустриализации, ростом выпуска промышленной и сельскохозяйственной продукции, успехами в укреплении обороноспособности страны, развитии науки, культуры и образования, в частности – введением всеобщего начального школьного образования. В то же время с установлением режима личной власти Сталина в СССР развернулась борьба с любыми проявлениями инакомыслия, один за другим пошли процессы против «вредителей». К примеру, в 1929 г. по надуманным причинам были арестованы члены АН СССР и сотрудники ряда институтов в ходе так называемого «Академического дела» или «дела Платонова—Тарле» (действительные члены АН СССР С.Ф. Платонов и Е.В. Тарле). По нелепому обвинению в организации массового падежа лошадей судили группу бактериологов во главе с профессором Каратыгиным, в сентябре 1930 г. были расстреляны 48 руководящих деятелей пищевой промышленности, якобы намеренно организовавших продовольственные трудности в стране, в том же году была арестована группа видных экономистов, аграрников во главе с Н.Д. Кондратьевым и А.В. Чаяновым по сфабрикованному делу о «кулацко-эсеровской группе» с составе вымышленной Трудовой крестьянской партии, в ноябре — декабре на громком процессе были предъявлены обвинения во вредительстве в промышленности и на транспорте членам Промышленной партии во главе с Л.К. Рамзиным, директором Всесоюзного теплотехнического института, членом Госплана и ВСНХ. В числе обвиняемых опять был известный историк, академик Евгений Викторович Тарле, который в 1931 г. был отправлен в ссылку в Алма-Ату. Это не могло не оказывать влияние на обстановку в НКИД, хотя массовые репрессии против дипломатов начались лишь через несколько лет.

547

У потомков Литвинова судьба сложилась не так, как у большинства детей советской номенклатуры. Внук наркома (от его сына с А. Лоу математика Михаила) Павел стал в СССР известным диссидентом, правнук Дмитрий, гражданин США и Швеции — пресс-секретарем Greenpeace, внучки (от дочери Татьяны) — британская и российская журналистка Маша Слоним и Вера Чалидзе (жена правозащитника Валерия Чалидзе) — обе работали в Русской службе Би-би-си.

337

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Ибн Сауд и Лига Наций Как раз в год вступления нового наркома в должность Ибн Сауд стал вновь предпринимать усилия по вхождению королевства в Лигу Наций. В британском парламенте майор сэр Арчибальд Синклер задал вопрос министру иностранных дел, признает ли правительство Его Величества Хиджаз и Неджд как отдельные суверенные государства, находящиеся вместе под властью одного правителя, или же они оба входят в одно суверенное государство, и если это так, то каково официальное определение этого государства и является ли оно членом Лиги Наций. Ему был дан следующий ответ: «Королевство Хиджаз и Королевство Неджд и зависимые территории являются отдельными образованиями с отдельными администрациями. Ибн Сауд уже был султаном Неджда, когда в 1925 г., после его победы над хашимитами и завоевания им Хиджаза он стал королем Хиджаза. Став королем, он провозгласил, что администрация Хиджаза должна существовать отдельно от Неджда (см. Е 245/7/91/1926). В ноте, адресованной ему от агента и консула Его Величества в Джидде (Е 2066/7/91/1926), сообщалось, что правительство Его Величества признает его в качестве короля Хиджаза; в ней не было никакого упоминания о Неджде, султаном которого он уже являлся. (См. также депешу м-ра Бонда № 272 от 20 октября 1929 г. в L 7144/431/405/1929, в которой он поясняет, что два королевства являются двумя отдельными [государствами] с различными конституциями.) Таким образом, мы можем дать ясный ответ на первую часть вопроса, что два государства признаются правительством Его Величества как отдельные государства под властью одного правителя...»548 15 марта 1930 г. Дж. Рэндел написал справку об ответе Форин-офиса на парламентский запрос м-ра Мандера о Хиджазе и Лиге Наций, напоминая в ней об ответе на аналогичный запрос Мандера о Турции от 12 февраля. Он напоминал о содержании ответа: «Правительство Его Величества, конечно, будет радо видеть, что Турция обратится с просьбой принять ее в члены Лиги». Но Хиджаз был особым случаем, считал дипломат, и объяснял почему: «В любом случае, условия в Хиджазе и Неджде были таковы, что затруднительно представить себе, чтобы эти королевства могли бы вступить в Лигу сейчас и, соответственно, подписаться под многими международными обязательствами, которые абсолютно несовместимы с родоплеменной кочевой организацией Ибн Сауда и жестким насаждением коранического права»549. 548 549

FO 371/14478, E 1762/1409/91, 1930. Р. 49. Ibid. P. 45.

338

Глава IX. Новое руководство

Депеша Форин-офиса о вопросе Синклера Руководство НКИД по-прежнему было уверено, что англичане чуть ли не тянули Ибн Сауда в Лигу Наций. Однако советские дипломаты ошибались. Давно задумывался о том, чтобы подать заявку на вступление в организацию, сам Ибн Сауд, который время от времени зондировал почву с английскими представителями. Король исходил из того, что его заявка может быть удовлетворена автоматически, поскольку Хиджаз времен шерифа Хусейна был в составе государств-учредителей Лиги Наций. Британский полпред Эндрю Райан 16 июля 1931 г. в депеше в Форин-офис поинтересо-

339

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Депеша Саймона Райану от 17 мая 1933 г. вался у министра иностранных дел Джона Саймона о перспективах принятия королевства в Лигу. Ответ последовал только 17 мая 1933 г. после того, как саудовский представитель Хафиз Вахба 3 мая того же года официально запросил мнение британской стороны в ходе встречи с Ланселотом Олифантом. Олифант сообщил, что, во-первых, поскольку название государства Ибн Сауда отличалось от того, которое носило государство Хусейна, заявка должна быть подана от него как от нового государства. Во-вторых, Лига может рассматривать заявку от государства с полностью демаркированными границами. Олифант сослался на соглашение между имамом Йемена и Ибн Саудом по асирско-йеменской границе, но выразил сомнение, что состояние границы с Трансиорданией может удовлетворить Лигу,

340

Глава IX. Новое руководство

поскольку вопрос о Маане—Акабе был решен только де-факто. Оставалась недемаркированной и саудовско-иракская граница. В-третьих, препятствием для вступления в Лигу могло служить и существование рабства в королевстве. Показательно, что в депеше Саймона саудовское королевство характеризовалось как «примитивно организованное государство»550. Нетрудно заметить, что оценка, которую давали королевству в Москве, была гораздо более позитивной. Дебаты по поводу вступления Ибн Сауда в Лигу Наций продолжались долго. Продолжая считать, что королевство не готово быть принятым в Лигу, но учитывая проявленную со стороны Ибн Сауда заинтересованность, англичане явно решили использовать этот фактор для оказания давления на короля с целью заставить его изменить свою политику по тем позициям, которые они считали неприемлемыми. В меморандуме Форин-офиса за подписью постоянного заместителя министра Дж. Г. Уорда от 30 июля 1935 г. все по тому же вопросу опять говорилось, что Хиджазское королевство при шерифе Хусейне было в составе государств-учредителей Лиги, но, поскольку Хусейн не ратифицировал Версальский договор, членство Хиджаза в Лиге не состоялось551. А вопрос о принятии Королевства Хиджаза и Неджда в Лигу Наций, оказывается, впервые был поставлен на секретариате Лиги еще в 1929 г., но британское правительство вообще было против того, чтобы советовать Ибн Сауду обращаться в эту организацию с просьбой о принятии его государства. После того, как в июле 1930 г. (так сообщалось в меморандуме) Фуад Хамза «проявил некоторый интерес» к вступлению его страны в Лигу, британское правительство посчитало, что нереализованное членство Хиджаза времен Хусейна не могло быть основанием для приема государства Ибн Сауда, так как государство «лишилось своей национальной идентичности», как только Хиджаз оказался в унии с Недждом, и особенно в 1932 г., когда новое государство стало «персонифицированно» называться Королевством Саудовская Аравия. Поэтому Ибн Сауду предстояло обращаться в Лигу с просьбой о принятии «с чистого листа». Меморандум называл плюсы от принятия КСА. Это, в частности, введение санитарного контроля над паломничеством, развитие международных коммуникаций, в том числе по воздуху (правда, эта «интернационализация» не совсем отвечала британским интересам), урегулирование территориальных споров между КСА и соседними государствами, в том числе Ираком. Но были названы и препятствия на пути принятия КСА — все те же, что назывались ранее. Главными из них были два. Первое — ши550 551

FO 371/19019, E 2491/840/25, May 17, 1933. Р. 89–90. FO 371/19019, E 4666/4666/25, July 30, 1935. Р. 242–244.

341

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

рокое распространение домашнего и промышленного рабства и неготовность государства к изменению этой ситуации. Второе, не менее серьезное препятствие — отсутствие официально зафиксированных границ с соседями (Трансиорданией, Йеменом, государствами Персидского залива, Аденским протекторатом). А с точки зрения чисто британских интересов, как отмечалось в меморандуме, будет плохо, «если Правительство Его Величества поддержит стремление Ибн Сауда к вступлению в Лигу, а потом проблемы возникнут уже в Женеве, и король возложит на [Правительство Великобритании] ответственность за его провал». В качестве минусов поддержки Лондоном возможного обращения Ибн Сауда о вступлении в Лигу также назывались сам прецедент принятия одного из «полуварварских» государств (еще более резкая оценка) и недовольство Египта тем, что он остается вне Лиги, в то время как КСА окажется принятым. В связи с вышеупомянутой чрезвычайно резкой оценкой королевства стоит сказать, что в некоторых докладах Форин-офиса оно еще называлось «бедным государством». Наверное, это последнее утверждение в донефтяную эпоху было справедливым, поскольку фактически единственной доходной статьей бюджета королевства были доходы от паломников.

Переформатирование советского генконсульства в полпредство Несмотря на серьезные различия в государственном устройстве и господствующих в обществе ценностях и ориентациях, два государства проявляли большой интерес к развитию отношений друг с другом. В депешах, направляемых в Центр, российские дипломаты по-прежнему с симпатией отзывались о централизаторской политике Ибн Сауда, призывали к его поддержке. Понимая, что королевство находится далеко от России, и осознавая специфичность аравийского общества, даже горячие головы из числа революционеров, пытавшиеся разжечь пожар революции в ряде стран Востока, как упоминалось выше, все так же не намеревались вмешиваться во внутренние дела королевства, что создавало хорошую основу для взаимопонимания. Король Абдель Азиз, в свою очередь, нуждался в укреплении международных позиций и в существовании своего рода противовеса Англии, каким выступала Россия, которая к тому же была хорошим торговым партнером. Королю импонировало то, что Москва строила отношения с ним на равноправной основе, не пытаясь диктовать, как это часто делал Лондон. Спокойному развитию отношений способствовало и то, что они ни для одного из государств не были связаны с их жизненно важными интересами.

342

Глава IX. Новое руководство

Тюрякулов к 1931 г. не только поддерживает деловые контакты с саудовскими официальными лицами и иностранными представителями в королевстве, установленные его предшественником, но и выводит их на новый уровень, а также встречается с новыми людьми. Его переговоры с саудовцами о двух договорах — о дружбе и о торговле — велись по-прежнему трудно, постоянно прерываясь. 4 марта 1931 г. полпред сообщал из Джидды о беседе с Юсуфом Ясином, который на время болезни Фуада Хамзы исполнял обязанности заместителя министра иностранных дел. В ходе разговора полпред рассказал Ясину историю состоявшихся в 1929 г. переговоров с Хамзой, где тому был представлен проект договора о дружбе между двумя странами. 14 декабря того же года Хамза сообщил полпреду, что «проект встречен сочувственно, что исключительный режим, созданный для совторговли в Геджасе, ликвидируется и что гедпра готово провести с нами переговоры и по вопросам торгового договора»552. Вслед за этим полпред по предложению Хамзы сформулировал и предложение по торговому договору. Однако переговоры фактически прервались в связи с поездкой Хамзы на свидание Ибн Сауда с Фейсалом в феврале 1930 г. После перерыва Хамза (естественно, по поручению короля) выставил советской стороне ряд условий, не дав никакого ответа по сути, а потом наступил новый перерыв, теперь уже в связи с болезнью Хамзы. Теперь же полпред поставил перед Ясином два вопроса. Во-первых, готов ли король все еще к договорному оформлению отношений двух стран и, во-вторых, кто будет уполномочен вести переговоры с советским представителем вместо Хамзы. В свою очередь Ясин спросил Тюрякулова, может ли советская сторона принять хиджазские предложения полностью или частично. На это ему было сказано, что ответ будет дан ему в письменной форме553. Создается впечатление, что обе стороны так или иначе затягивали переговоры, хотя вроде бы инструкции Москвы требовали более энергичных действий. Именно тогда стороны наконец окончательно договорились о повышении уровня дипломатического представительства СССР в королевстве до уровня полноценной миссии: дипломатический агент и генеральный консул становился полномочным представителем и чрезвычайным посланником. 26 февраля 1930 г. в Мекке он вручил верительные грамоты наместнику короля эмиру Фейсалу, подчеркнув в своей речи, что будет опираться «на высокие симпатии и благосклонные отношения», которых он был удостоен от короля, эмира и других государственных деятелей. Полпред сказал, что «целью настоящего назначения является укрепление и усиление дружественных отношений, установленных к взаимному удовлетворению 552 553

Тюрякулов — Карахану // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 94. Л. 1. Там же. Л. 2.

343

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

обеих сторон между двумя странами». В ответной речи наместник заявил: «Я не сомневаюсь, что сегодня мы открываем новую эпоху в отношениях наших стран, и этим закладывается прочный фундамент дружбы между ними»554. В переформатировании миссии был еще один плюс для Москвы. Как сообщал Тюрякулов в письме Карахану от 10 марта, теперь «согласно порядку, установленному с недавнего времени Департаментом иностранных дел Геджасского правительства, старшинство по дипкорпусу считается закрепленным за нами»555. И далее глава миссии пояснял: «Основной причиной, побудившей меня поторопиться с вручением грамот, было соображение о старшинстве. О возвращении короля через месяц (да и то условно) стало известно лишь в последние дни. Зная Фуада Хамзу, я имел основание ожидать от него потом всяких “фокусов”… Из моей докладной записки Вы увидите, что в настоящее время мы вступаем в новую полосу, характеризуемую улучшением советско-геджасских отношений». Назир-бей был прав: эта полоса наступила, но, к сожалению, вопреки его надеждам, оказалась весьма короткой. Конечно, успешной деятельности Москвы в сфере торговли со странами Аравийского полуострова мешали неповоротливость и некомпетентность внешнеторговых организаций, элементы коррупции и межведомственные распри. Ярче всего это демонстрируют выдержки из вышеупомянутой записки-завещания Чичерина от 1930 г.: «НКТорг является нашим внутренним врагом в Азии. Персия прикрывает Баку, Турция — вообще Кавказ; их можно было бы целиком политически купить послаблениями в торговле. Нет! Наши торгаши обдирают что есть мочи турецкий и персидский народы. Шумяцкий556 сделал всю Персию нашими врагами своим беспардонным хозяйничаньем, грабежом персов совместно с суперспекулянтами 554 555 556

АВП РФ. Ф. 190. Оп. 9. Пор. 5. П. 4. Л. 28–29. АВП РФ. Ф. 08. Оп. 13. Д. 65. П. 100. Л. 43. Шумяцкий Борис Захарович (1886–1938) — российский революционер, советский государственный деятель, дипломат, журналист. Член РСДРП с 1903 г. Во время революции 1905 г. командир боевого большевистского отряда, бежал от смертного приговора после ареста, был редактором газет в Забайкалье, в 1911–1913 гг. в эмиграции в Аргентине, в 1917 г. член ВЦИК, председатель Сибирского районного бюро РСДРП(б), затем Центрального исполкома Советов Сибири, в 1919–1920 гг. председатель Томского губревкома и губкома РКП(б), в 1920 г. председатель Дальбюро ЦК РКП(б), министр иностранных дел, председатель Совета министров, в 1921–1922 гг. член Реввоенсовета 5-й армии. Участник революции в Монголии, побратим СухэБатора. Из-за конфликта со Сталиным по вопросу об автономии Бурятии переведен на дипломатическую работу, в 1923–1925 гг. полпред в Персии, затем ректор КУТВ, Института народного хозяйства, редактор журнала «Революционный Восток». С 1930 г. председатель Госкино, с 1933 г. начальник Главного управления кинопромышленности. Арестован и расстрелян в 1938 г.

344

Глава IX. Новое руководство

Бушери557 и Гайга. Все это возглавлялось Фрумкиным558. Когда в Персии черводарам (погонщикам верблюдов) в месте отправления выдавался недовешенный или мокрый сахар, а в месте прибытия с них за это брали штраф, вообще всячески надували и обирали (это все установлено ревизионной комиссией), и они отказались на нас работать, торгпред т. Голдберг559 доносил: “Вследствие интриг Англии черводары отказываются на нас работать”. Созданные Шумяцким “смешанные” (мнимо смешанные!) общества560, насквозь пропитанные торгашеством и империалистическим отношением к персам, были главным орудием наших попыток экономического закабаления Персии и сослужили громадную службу Англии. Помог нам, хотя безграмотно дипломатически и уклончиво написанный, отчет т. Кактыня о поездке в Турцию и Персию561. При т. Каменеве562 сам т. Фрумкин стал 557 558

559

560

561

562

Моин от-Тоджар Бушери — персидский предприниматель и коммерсант. Фрумкин Моисей Ильич (Германов Л.) (1878–1938) — советский государственный деятель, член РСДРП с 1898 г., был в ссылке в Енисейской губернии. В 1918–1922 г. член коллегии и заместитель наркомпрода РСФСР, член Сиббюро, Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б), в 1922–1929 гг. заместитель наркома внешней торговли РСФСР/СССР, с конца 1924 г. — заместитель наркома финансов СССР, участник правого уклона в 1928–1930 гг., заместитель наркома внешней торговли в 1932–1935 гг., затем управляющий трестом «Союзпластмасс». Арестован в 1937 г., расстрелян в 1938 г. Голдберг Б. И. (1884–1946) — с 1917 по 1925 г. в Красной Армии, в 1923–1924 гг. — уполномоченный Реввоенсовета при Наркомвнешторге, с 1925 г. на хозяйственной работе. Смешанные общества — существовавшая в те годы в СССР преимущественно в области внешней торговли форма организации акционерных компаний, при которой партнером частного капитала выступает государство. Среди них, к примеру, были такие советско-иранские смешанные общества, как «Русперссахар», «Персхлопок», «Персазнефть» и др. Кактынь Артур Мартынович (1893–1937) — в 1920–1922 гг. член президиума и заместитель председателя совнархоза Украины, в 1922–1925 гг. заместитель ответственного редактора газеты «Экономическая жизнь», в 1925 г. член коллегии Наркомвнуторга, в 1926 г. член коллегии Наркомторга и ответственный редактор «Торговых известий». С 1926 по 1929 г. заместитель управляющего делами СНК СССР и СТО, секретарь СТО. В 1930 г. заместитель председателя правления Госбанка, в 1931–1934 гг. член коллегии НКРКИ СССР и руководитель хлопково-ирригационной группы. Под его председательством в ноябре 1924 г. решением Политбюро ЦК была образована «Комиссия по обследованию торговли с Ближним Востоком», целью которой было изучение возможностей расширения торговли с Персией и Турцией. Репрессирован. Каменев (Розенфельд) Лев Борисович (1883–1936) — российский революционер, советский партийный и государственный деятель. Родился в семье служащих. Рано начал заниматься революционной работой, член ЦК РСДРП, большевик с 1907 г. Расходился с Лениным по вопросам революции в России. Был председателем ВЦИК (формально глава государства) в течение первых десяти дней после революции. В 1922 г. он предложил кандидатуру Сталина на пост генерального секретаря ЦК партии. В 1918–1926 гг. председатель Моссовета, одновременно заместитель председате-

345

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

мягче и при содействии т. Шлейфера563 мы совместно выработали тезисы о торговле с Бл[ижним] Востоком564. Т. Микоян565 внес сначала свежее, живое отношение к делу, но потом он ушел с головой в высшую политику, и снова усилились низшие и средние работники НКТорга, пропитанные узкоторгашескими традициями. За время моего отсутствия контакт с НКТоргом значительно ослабел. Импортный план имеет громадное политическое значение — какой стране отдавать предпочтение, необходима совместная его выработка с нами. По старому положению НКТорга торгпреда назначают по соглашению с НКИД, конфликтов из-за этого не было, т. Красин566 много раз благодарил меня за ука-

563 564

565

566

ля СНК и СТО РСФСР (СССР) в 1922–1924 гг., с 1923 г. также директор Института Ленина. В 1919 г. избран в Политбюро. С 1925 г. в оппозиции к Сталину, в 1926 г. выведен из состава Политбюро, в 1927 г. — из состава ЦК ВКП(б), исключен из партии, отправлен в ссылку. Восстановлен в партии в 1928 г. после заявления о признании ошибок. В январе — августе 1926 г. нарком внешней и внутренней торговли СССР. С 1926 г. полпред СССР в Италии (до 1928 г.), председатель научно-технического управления ВСНХ СССР и Главконцесскома. В 1932 г. вновь исключен из партии, отправлен в ссылку, в 1933 г. восстановлен, назначен директором издательства «Academia». Арестован в 1934 г. после убийства Кирова, приговорен к пятилетнему, в 1935 г. — к десятилетнему заключению, 25 августа 1936 г. после нового приговора расстрелян. Шлейфер И.О. — с ноября 1925 г. член коллегии Наркомвнешторга. Вероятно, имеется в виду постановление Политбюро ЦК от 12 августа 1926 г. «О торговой политике со странами Востока». Микоян Анастас Иванович (Ованесович, 1895–1978) — российский революционер, советский партийный и государственный деятель, член РСДРП с 1915 г., ЦК партии с 1923 г., кандидат в члены Политбюро с 1926 г., член Политбюро в 1935–1966 гг. Один из организаторов революционного движения на Кавказе, в 1922–1924 гг. секретарь Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б) в Ростове-на-Дону, в 1924–1926 гг. секретарь Северо-Кавказского крайкома партии, с 1926 г. нарком внутренней и внешней торговли СССР, с 1930 г. нарком снабжения, с 1934 г. пищевой промышленности, в 1938–1949 гг. нарком, министр внешней торговли, во время войны организовывал снабжение Красной Армии, с 1942 г. член Государственного комитета обороны, заместитель председателя СНК, затем Совета министров СССР в 1937–1955 гг., первый заместитель в 1955–1964 гг., в 1953 г. опять возглавил министерство внутренней и внешней торговли, затем торговли, в 1964–1965 гг. Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Красин Леонид Борисович (1870–1926) — российский революционер, советский партийный и государственный деятель. Родился в семье полицейского надзирателя, арестовывался за революционную работу, в 1905 г. организовывал боевые дружины и снабжал их оружием, участвовал в экспроприациях, участник IV съезда РСДРП в Стокгольме и V съезда в Лондоне, жил в эмиграции, в 1918–1920 гг. нарком торговли и промышленности, в 1919–1920 гг. нарком путей сообщения, в 1920–1925 гг. нарком внешней торговли РСФСР, затем СССР, с 1924 г. член ЦК партии, в 1920–1923 гг. также полномочный и торговый представитель РСФСР в Великобритании, скончался в 1926 г. в Лондоне, будучи полпредом СССР.

346

Глава IX. Новое руководство

Группа делегатов XV съезда ВКП(б) в Кремле. Стоят слева направо: М.Н. Лядов, 4 – Л.Б. Красин, 5 – М.М. Литвинов, 6 – А.В. Луначарский; сидят слева направо: 1 – Р.С. Землячка, 2 – Л.Б. Каменев, 3 – М.Г. Цхакая, 4 – Н.К. Крупская, 5 – А.И. Рыков, 7 – Н.А. Скрыпник. РГАСПИ зание особенностей каких-либо неизвестных ему и известных мне людей. В 1928 г. в новом положении НКТорга эта статья исчезла, а мой отход от дел помешал мне довести борьбу до конца. Торгпреды имеют такое колоссальное политическое значение, что согласование их назначений с НКИД безусловно необходимо»567. Естественно, полпред передавал в НКИД представлявшую немалый интерес для Центра общеполитическую информацию, которую получал в ходе встреч с высокопоставленными саудовскими чиновниками. Ясину, к примеру, полпред задал вопрос об «арабской федерации», о возможности создания которой в то время много писала пресса, ссылаясь на заявление Нури ас-Саида568. Оно создавало впечатление, будто бы «вопрос вступил в фазу обсуждения между соответствующими правительствами». Ответ Ясина полностью опровергал эту версию: «Мы как арабы принципиально всег567 568

Чичерин, записка-завещание. Ас-Саид, Нури (1887–1958) — иракский военный, государственный и политический деятель, известный проанглийскими взглядами. Служил в османской армии, участвовал в антитурецком восстании во главе с шерифом Хусейном, в армии его сына Фейсала возглавлял войска, взявшие Дамаск. Вернулся в Ирак, стал первым начальником полиции, в 1930–1958 гг. 8 раз с перерывами был премьер-министром Ирака, в 1955 г. был одним из инициаторов создания Багдадского пакта. Был убит во время июльской антимонархической революции в Ираке 1958 г., его труп был растерзан толпой.

347

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

да были сторонниками единения арабов. Мы понятие единства понимаем шире, чем федерация. Если бы дело зависело только от нас, мы хотели бы слияния всех арабских стран — и Ирака, и Трансиордании, и Йемена и т. д. Но это область теории и пожеланий… Необходимо, чтобы эта идея исходила из недр самого арабского общества. Одним подписанием бумаг, конечно, не может быть создана действительная федерация… Клянусь, мы никаких предложений по вопросу о федерации не получали»569. Тем не менее полпред в ходе встреч с различными политическими фигурами искал подтверждения того, что Ибн Сауд не намерен присоединиться к планам иракских правителей, за которыми стояли англичане. Надо было выяснить, с чем приехал Нури ас-Саид к Ибн Сауду и какой ответ получил. Имели политическое значение и протокольные вопросы. Характеризуя персидского представителя в королевстве Айн-уль-Мулька 13 апреля 1931 г., Тюрякулов упомянул о его «необдуманном шаге». Он состоял в том, что на обеде в честь Нури-паши у Э. Райана (естественно, советский полпред не был на него приглашен «из-за нехватки места в столовой») перс заявил, что на следующий день они с Сени-беем поедут провожать пашу. Разозленный турок, «спасая лицо Айн-уль-Мулька», пришел к 10 часам на пристань, но никого там не застал: и местные власти, и персидский представитель опоздали, а потом все ждали иракца, который явился с полуторачасовой задержкой. Нури-паша пришел с Райаном и, не извинившись, прошествовал на пароход570. Для решения протокольных вопросов требовалось проявлять хорошее понимание общеполитической ситуации в регионе, осторожность и одновременно гибкость, иногда не дожидаясь инструкций Центра. Тот же Айн-уль-Мульк также поставил полпреда в неудобное положение, настаивая, чтобы представители СССР, Турции и Персии встретили прибывавшего с визитом в Саудовскую Аравию Амануллу, поскольку он «как-никак бывший король, которому мы все недавно оказывали почести»571. Инструкций пока не было, но полпред, полагая, что от встречи следовало отказаться, исходил из того, что саудовское правительство, при котором и аккредитована миссия, хранило молчание. Официально встречать экс-короля было нельзя, а частная встреча была неуместна, так как полпред не был лично знаком с Амануллой. Айн-уль-Мульк горячо возражал, вспоминая, как он встречал бывшего афганского монарха в Бейруте и оказал ему соответствующие знаки почтения. Полпред обсудил ситуацию с Сени-беем, выяснив, что тот поддерживает позицию советского, а не персидского представите569 570 571

Тюрякулов — Карахану // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 108. Д. 3. Л. 3. Тюрякулов – Карахану // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 23. Там же. Л. 21.

348

Глава IX. Новое руководство

ля. Но переубедить перса не удалось – он сказал, что встречать Амануллу не поедет, но потом встретится с ним в частном порядке. Тюрякулов жестко стоял на своей позиции: ясно, что встреча с Амануллой вызвала бы гневную реакцию со стороны правившего в Кабуле Надир-шаха. 18 апреля Айнуль-Мульк сообщил полпреду о прибытии в Джидду Амануллы со свитой и сказал, что такие серьезные вопросы, как встреча с афганским экс-королем, должны решаться на собраниях членов дипкорпуса. Советский полпред резонно заявил, что для этого перс должен обратиться к нему с предложением о созыве такого собрания, причем следовало бы обозначить вопросы, которые будут на нем обсуждаться. Спор на этом не закончился: Айн-ульМульк заявил, что созовет собрание у себя, а Тюрякулов парировал, что на такое собрание не пойдет. А на встрече 19 апреля персидский представитель сообщил советскому полпреду, что в Афганистане неспокойно, Аманулла имеет там много сторонников, Москва будто бы относится к Надиршаху «с подозрением», а шах «стремится к восстановлению того положения, которое существовало при эмире Хабибулла-хане». Тюрякулов указал персу, что все это ему неизвестно, а советско-афганские отношения носят вполне нормальный характер572. Постоянные препирательства между советским и персидским представителями показывали, что проводить в Аравии курс Москвы на тесное сотрудничество с Персией и Турцией было совсем нелегко. Кроме того, как всегда бывает в подобных случаях, большую роль играл личностный фактор: Айн-уль-Мульк был настроен к советской миссии явно недружественно. Регулярно поддерживавший контакт с советским полпредством доктор Салих продолжал делиться весьма конфиденциальной информацией. В беседе с полпредом от 17 апреля 1931 г. отмечал безрассудность многих расходов хиджазского правительства: «Помимо выписывания бесконечного количества автомобилей в кредит и увеличения задолженности правительства иностранцам геджасскому посланнику в Лондоне Хафизу Вахбе на устройство коронационного банкета 8 января переведено 5000 фунтов. Фуаду Хамзе на лечение переведено 1000 фунтов. Растраты и казнокрадства не наказываются. Минздрав, в отчетности которого выявлена недостача в 4000 фунтов, замазал дело “милостью” короля. Выписано было на 15 000 медикаментов. Прибыло медикаментов только на 5000 фунтов, остальная часть медикаментов “сгорела”. При всем этом сирийцы сумели устроиться: Сауд конфиденциально отдал строжайшее распоряжение о выплате жалованья в первую очередь врачам, законтрактованным геджасским правительством»573. 572 573

Тюрякулов – Карахану // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 26–27. Там же. Л. 25.

349

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Полпредство уделяло неослабное внимание вопросу о «нефтяной сделке». 7 июня 1931 г. полпредство направило в Москву привезенную сотрудником полпредства Матюшкиным запись переговоров по поводу этой сделки, которые вел Тюрякулов в Мекке, где полпред находился уже пять дней574. Вывод, который делало полпредство: сделка для саудовцев имеет не столько торговый, сколько политический характер. Д-р Салих, который являлся, по сути, «рупором министерства финансов», сообщил, что вокруг министра финансов Абдаллы Сулеймана и контролера Сейида Хашима организовалась группа из влиятельного купечества, которая ожидает положительного решения вопроса о закупке советских нефтепродуктов, рассчитывая, что этим откроется дорога и для других товаров из СССР. Эти торговцы рассчитывали стать посредниками и комиссионерами по реализации советских товаров. В то же самое время «англофильская» группа торговцев старалась сорвать сделку. В связи с этим полпредство считало необходимым внимательно отслеживать «тактику мининдела Фуада Хамзы», который сделал все, чтобы сделка проходила через него. Тюрякулов передал Хамзе для короля полученные из Москвы условия сделки, в том числе цены. Вернувшись из Таифа, где Хамза и Сулейман встречались с королем, Хамза заявил полпреду, что правительство Хиджаза «считает эти цены недостаточно низкими и просит еще большего снижения, более того, он выставил со своей стороны прямо-таки несуразные условия в отношении кредита». Расчет, по мнению дипломатов, был сделан на срыв или затягивание переговоров, кроме того, Хамза рассчитывал сповоцировать недовольство среди «отдельных кругов». Полпред даже задавался вопросом, действительно ли хиджазское правительство заинтересовано в сделке с советской стороной. Но д-р Салих после беседы с Сейидом Хашимом рассказал советским дипломатам, что тот вместе с Абдаллой Сулейманом написали письмо Ибн Сауду, «в котором выразили подозрение по поводу поведения Фуада. В письме заявили, что Фуад затягивает сделку и проявляет инициативу, идущую не в интересах Геджаса, а в интересах английской политики». Кроме того, Салих сообщил советскому дипломату, что Сейид Хашим приглашал его присутствовать на его беседе с английским вице-консулом Ихсануллой. Не было ничего удивительного в том, что англичанин выразил недовольство запланированной нефтяной сделкой между хиджазским правительством и советской стороной. Важными были и более общие беседы дипломатов с министром финансов Абдаллой Сулейманом. В отсутствие уехавшего на время Тюрякулова заменивший его поверенный в делах Залкинд575 сообщал в записи беседы 574 575

Здесь и далее: АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 20. Залкинд Гораций Абрамович (1898–1938) — советский дипломат, брат И.А. Залкинда, прибыл на работу в полпредство 1 сентября 1931 г. в качестве поверенного в делах в связи с отъездом Тюрякулова в отпуск по болезни (он прибыл в Москву 3 сентя-

350

Глава IX. Новое руководство

с министром, состоявшейся с участием Матюшкина 19 октября 1931 г.576: «В связи с предстоящим отъездом минфина в Эр-Рияд к королю для доклада я просил его меня принять. Встреча состоялась по его приезде в Джидду 19/X — 31 г. Принял он меня и т. Матюшкина с подчеркнутой любезностью…» Залкинд отметил значение дружественных отношений между СССР и странами мусульманского Востока, но и напомнил о недружелюбных актах со стороны некоторых из них, на что Советский Союз реагирует не так, как на те, которые исходят от западных стран. «Я привел в пример Англию, — писал Залкинд, — которая, разорвав отношения с нами, потом вынуждена была вследстие сокращения торговых оборотов снова восстановить эти отношения. Указал на Францию, которая, получив отпор попытке бойкотировать советские товары, теперь вынуждена искать торгового соглашения с нами. По отношению к Геджасу мы поступили иначе, ибо считали, что эти недружелюбные акты происходят или по незнанию, или вследствие преподанных гепра дурных советов. Мы ответили выгодной для гепра сделкой, которая показала, что Советское правительство намерено вести дружественную политику по отношению к гепра и что линия поведения, взятая гепра, не соответствует его интересам». После такой преамбулы дипломат перешел к основной части: «Я указал, что в настоящих условиях Советскому правительству трудно рекомендовать хозяйственным организациям установление длительных отношений с гепра, ибо нет базы, на которой эти отношения могут быть построены». Для этого надо, объяснял Залкинд, чтобы правительство Хиджаза заключило соглашение, «которое отвечало бы интересам этих организаций». Показательна реакция министра, который сказал, «что он уже представил доклад королю в смысле необходимости заключить дружественное политическое и торговое соглашение, что сегодня-завтра он лично выезжает в Эр-Рияд для доклада королю и что он уверен, что через пять-шесть дней он привезет приказ от короля к эмиру Фейсалу официально уведомить советское Полпредство о готовности гепра приступить к переговорам относительно заключения вышеупомяных соглашений»577. Звучало оптимистично, хотя, если смотреть внимательно, саудовская позиция, по сути, могла

576 577

бря). Туйметов выехал в Москву еще 28 апреля (Краткий оперативный календарь по арабским странам за 1931 г. // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 96. Л. 30–32.) Залкинда отозвали в Москву после окончания временной командировки 29 марта 1932 г., пригласив на заседание коллегии НКИД вместе с еще находившимся в Москве Тюрякуловым и Пастуховым для обсуждения вопроса о предстоящем визите саудовской делегации во главе с эмиром Фейсалом (АВП РФ. Ф. 08. Оп. 15. Д. 47. П. 138. Л. 99). Таким образом, он пробыл в Джидде всего около полугода. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 21. Дневниковые записи Залкинда за октябрь 1931 — февраль 1932 г. см.: АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. П. 9. Д. 3. Л. 1–7.

351

Анкетный лист Г.А. Залкинда от 18 мая 1922 г. АВП РФ

352

Глава IX. Новое руководство

оставаться прежней — ведь речь шла всего лишь о переговорах, в которых саудовцы с прежним упорством ставили свои условия, в том числе о предоставлении торговых кредитов. Советский дипломат попросил министра довести до короля просьбу, чтобы Сулейман принял участие в переговорах, но тот скромно заметил, как и требовал восточный этикет, что лично не чувствует себя достаточно компетентным для этого. Залкинд был лишь на время командирован в Джидду. В ноте, направленной наместнику короля эмиру Фейсалу, в частности, говорилось: «В связи с отпуском по болезни Чрезвычайного Посланника и Полномочного Министра СССР в Королевстве Геджаза, Неджда и присоединенных областей г-на Назира Тюрякулова, Народный Комиссариат по Иностранным делам, желая быть должным образом представленным при обсуждении и разрешении вопросов, являющихся предметом ныне ведущихся переговоров, назначил на время отпуска г-на Тюрякулова его заместителем г-на Горация Залкинда в качестве Поверенного в делах»578. Приведем еще некоторые интересные данные из дневников Залкинда. Во время встречи 28 ноября 1931 г. турецкий временный поверенный в делах Лутфулла-бей информировал советского визави о том, что между Фуадом Хамзой и Юсуфом Ясином отношения «неважные», а «роль Филби кончена». Финансовое положение правительства тяжелое, «совсем нет денег». По поручению короля Ясин вел переговоры с голландскими банками о предоставлении кредита в 500 тысяч ф. ст., но те выдвинули неприемлемое для саудовцев требование контроля над таможней и расходованием средств. Еще собеседник сообщил, что несколько месяцев назад правительство закупило в Чехословакии «через одного поляка» партию ружей в 10 тысяч штук, причем каждое ружье обошлось в 4 ф. ст. золотом, при том что их обычная цена была 7 ф. ст. Естественно, такие ружья сразу после начала стрельбы выходили из строя, так как у них заедало пружину. Залкинд на встрече с Лутфаллой 7 декабря поинтересовался вопросом об участии Хиджаза в конференции по разоружению и получил ответ, что страну на ней будет представлять посланник в Лондоне, но своей позиции по разоружению саудовское правительство еще не выработало. На встрече с французским поверенным в делах Мегрэ 9 декабря Залкинд спросил того, что он думает о хиджазском сепаратизме. Француз сказал, что Хиджаз «с удовольствием отделился бы от Неджда, но здесь нет реальной силы для этого. Достаточно 50 недждийцев с одним капралом, чтобы водворить полный порядок». Российский исследователь А.И. Яковлев отмечает, что временный поверенный «не знал арабского языка (переводчиком служил Матюшкин) и несколько свысока смотрел на саудовских деятелей. Залкинд в полной мере 578

АВП РФ. Ф. 127. Оп. 1. Пор. 37. П. 3. Л. 6.

353

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

проводил начатый ранее курс, но результатов не добился. Нотки высокомерия и пренебрежения к бедной Аравии чувствуются в его дневниковых записях»579. Похоже, что в Москве не придали большого значения событию, которому в дальнейшем было суждено в корне изменить судьбу королевства. В 1931 г. американский миллионер Крейн согласился предоставить Ибн Сауду заем для проведения работ по поиску водных и минеральных ресурсов, а агент американца инженер Твитчел получил лицензию на проведение геолого-разведочных изысканий в районе Эль-Хасы.

Тюрякулов развивает доверительные контакты Шумиха в прессе вокруг мнимых планов создания федерации обеспокоила и самого Ибн Сауда. Турецкий временный поверенный в королевстве Сени-бей, с которым Тюрякулов установил особо доверительные отношения (хотя и давал ему негативную оценку), рассказал советскому полпреду о беседе с королем, состоявшейся у него 4 марта 1931 г. Расстроенный аравийский правитель «нервно говорил о бессовестных людях и бесстыдной прессе, которые с корыстными целями шумят об арабской федерации и стараются заработать на этом политический капитал»580. Советского полпреда интересовали обострившиеся отношения короля с Йеменом: эта страна была второй в арабском мире, с которой Москва установила официальные отношения и поддерживала торгово-экономические связи. То, как будут развиваться саудовско-йеменские отношения, было не безразлично Москве. Суть проблемы была в том, что между двумя королевствами развернулось острое противоборство вокруг ряда территорий, перешедших под контроль Саудовской Аравии, но на которые претендовал Йемен. Это был в первую очередь Асир, ранее находившийся под управлением Идрисидов. «Король жаловался Сени-бею на имама Яхью. “Имам, — сказал Сауд, — встревожен нашим последним Асирским актом. Но имам напрасно беспокоится… Иначе поступить с Асиром я не мог: злоупотребления и анархия в Асире не могли дальше быть терпимы. Все разваливалось. Неся ответственность за Асир, я вынужден был вмешаться и упорядочить асирские дела. Если я в свое время объявил покровительство над Асиром, то это сделал потому, что отвергать просьбу асирцев не мог”»581. 579 580 581

Яковлев. Неопубл. рукопись. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 6. Там же.

354

Глава IX. Новое руководство

Турок, который верил в искренность Ибн Сауда, рассказал ему, что по своей инициативе предпринял шаги в направлении урегулирования йеменско-саудовских отношений, считая это очень важным. Беседуя в Йемене с одним из самых близких имаму йеменских нотаблей — кады Абдаллой Амри, разъяснял ему, что Асир никогда не принадлежал Йемену, а кратковременное вхождение его в Йеменский вилайет в эпоху Османской империи не могло быть законным основанием для йеменских притязаний. Кроме того, в Асире не было никаких богатств, которые могли бы подогревать их. Выгод для Ибн Сауда никаких — одни расходы. Главное — убеждал Сени-бей йеменского собеседника — не допустить, чтобы эта область попала в руки европейцев. Примирительная идея Сени-бея состояла в том, чтобы йеменский король имам Яхья и Ибн Сауд договорились совместно гарантировать внешнюю безопасность Асира, считая эту область общим для них достоянием, и объявили об этом миру. Сени-бей высказал готовность в случае реализации своей идеи помогать аравийцам, будучи уверен, что Анкара одобрит его инициативу и приветствует хиджазско-йеменское сближение. Опытный турецкий дипломат предлагал, чтобы один из сыновей Яхьи отправился в Мекку для переговоров с Ибн Саудом, что можно было сделать в период хаджа. Он также заметил, что Йемен ранее никогда не имел видов на Асир, и лишь такие районы, как «Джизан и Сабиа, управлявшиеся непосредственно самими идриситами, рассматривались как естественное дополнение (мутаммим) Тихамы»582. Удалившись, кады вернулся через два часа и передал турку, что имам Яхья «уклоняется от ответа». Таким образом, миротворческая инициатива Сени-бея, предпринятая без согласования с Анкарой, завершилась неудачей, будучи отвергнута одной из сторон. В каком-то смысле ее постигла судьба миротворческой миссии Хакимова, когда он безуспешно пытался примирить Ибн Сауда с шерифом Хусейном (только в том случае с санкции руководства внешнеполитического ведомства своей страны). Неуступчивость имама, по мнению Сени-бея, объяснялась двумя осложняющими положение Йемена проблемами: во-первых, проблемой Адена — английской колонией, с которой Сана вела спор за девять областей Южной Аравии, находящихся под протекторатом Британской империи, и, во-вторых, неустойчивостью внутреннего положения в самой стране. Вывод турецкого дипломата — «при этих условиях Яхья предпочитает мириться с новым положением вещей в Асире, не признавая его, однако, де-юре»583. На Кузнецком Мосту, казалось бы, тоже должны были сделать ясный вывод: в существующих условиях имам Яхья не был готов к военному про582 583

Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 7. Там же. Л. 8.

355

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

тивостоянию с Саудовской Аравией. Ему хватало вспыхивавших столкновений с английскими войсками на границах между Северным и Южным Йеменом. Москве, конечно, было бы приятно осложнить существование англичанам в Южной Аравии, но и дестабилизировать ситуацию в Йеменском королевстве было тоже не в интересах советского руководства. Советские дипломаты, работавшие в Джидде, лишь косвенно были погружены в вопросы, связанные с внутрийеменскими делами, но с учетом их значимости для саудовцев им так или иначе приходилось ими заниматься. В беседах Тюрякулова с германским геологом Карлом Ратьенсом, состоявшихся 3 и 4 апреля 1931 г., эти вопросы затрагивались. Отбывающий в Йемен геолог, придерживавшийся весьма необычных для того времени взглядов (европейская цивилизация ущербна, она губительна для народов Востока, революция в Германии неизбежна), отражавших его то ли левые, то ли пронацистские пристрастия, дал оценку работе Керима Хакимова в Йемене. Как докладывал в Москву Тюрякулов: «Все говорили ему (Ратьенсу. — В. Н.) о том, что Хакимов пользуется доверием имама Яхьи и имеет на него большое влияние. По его мнению, Хакимов неправильно пользуется своим влиянием на имама, в результате чего отношения с имамом не улучшаются»584. Казалось бы, зачем нужно было главе советской торговой миссии в Йемене помогать этой дружественной Советскому Союзу стране улучшать отношения с Лондоном? Но немец пояснял свою позицию: «Сейчас все внимание Йемена приковано к Адену и страна лишена возможности заняться положительной работой». Геолог рекомендовал йеменцам, во-первых, «хотя бы на время пойти на соглашение с Англией, чтобы этим развязать себе руки для внутреннего строительства» и, во-вторых, ограничить импорт в страну самыми необходимыми предметами». Тюрякулов, в свою очередь, убеждал собеседника в том, что его представление о роли Хакимова «является продуктом неправильного освещения действительности людьми, злостно настроенными против СССР», а «англо-йеменские споры возникли еще задолго до появления на Красном море наших дипломатических и торговых представителей». Надо заметить, что число желающих давать советы аравийским государствам или предлагать себя в качестве миротворцев в то время просто зашкаливало. Кстати, в контексте рассуждений немецкого геолога полпред информировал Москву о сообщении заместителя временного поверенного в делах Голландии работавшему в Хиджазе советскому врачу Мошковскому, что Ратьенс «слишком интересуется политикой», а недавно в одном иностранном консульстве был застигнут роющимся в бумагах консула. Говоря о Йемене, Ратьенс как геолог высказал мнение, что Асир является продол584

Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 16.

356

Глава IX. Новое руководство

жением йеменской Тихамы. В связи с этим возникает вопрос, не давали ли саудовские власти, решавшие в ту пору, стоит ли претендовать еще и на район Тихамы, поручения подвести под возможные претензии на этот район соответствующую научную базу. В связи с этим представляла интерес информация, полученная от уже упоминавшегося выше доктора Салиха. Этот контакт наряду с другими, судя по всему, передал Тюрякулову Хакимов. Информируя о беседах с ним, состоявшихся также в начале марта 1931 г., полпред, как и в других подобных случаях, дал доктору краткую, но емкую характеристику: «Доктор Салих, около 55 лет, черкес, бывший сотрудник Махмуда Надима по Йемену, прожил в Аравии более 25 лет. Участвовал в мировой войне в осаде Адена. В настоящее время работает в министерстве финансов при минфине Абдалле Сулеймане. По поручению Мекки ездил в Асир по подготовке мер к присоединению Асира к Саудовскому королевству. Поддерживает с нами постоянную связь. Сущность его прежних сообщений известна Наркоминделу и Хакимову». Салих действительно был источником ценной информации, в которой он к фактам — что в принципе не было удивительным — часто добавлял свои домыслы. Оказалось, что Ибн Сауд лично поручил доктору съездить в Асир, изучить настроения в племенах пограничных районов Йемена, установить контакт с теми шейхами, кто сочувствовал Ибн Сауду, а по возвращении составить карту Асира и Тихамы, а также записку о положении дел и настроениях в Тихаме585. Было ясно, что королем рассматривался и вопрос о возможности присоединения Тихамы. После того как Салих представил правителю требуемые материалы, вопрос «об условиях и возможных перспективах хиджазско-йеменского столкновения в Асире и Тихаме» обсуждался на совещании с Салихом и министром финансов Сулейманом и был снят Ибн Саудом с повестки дня. Как заключал король, «поскольку горы находятся в руках имама Яхьи, думать о захвате и закреплении за собой Тихамы было бы совершенно абсурдно». А финансовое положение страны, рассуждал Салих, не позволяло пускаться в какие-либо «дорогостоящие авантюры». 17 апреля Салих сообщал об обострении обстановки в Асире. Сначала саудовские власти казнили шейха племени Аль Мусариха, а его люди в отместку убили 17 саудовских чиновников. Вслед за этим «на военном совещании в Мекке было решено послать в Асир карательную экспедицию на 80 автомобилях, снабженных пулеметами». Салих полагал, что это могло привести к столкновению между хиджазцами и йеменскими племенами, которые захотели бы поддержать родственные им племена586. 585 586

Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 9. Там же. Л. 24.

357

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

В результате контактов с такими ценными источниками полпредство получало информацию о намерениях короля и о том, как принимаются им наиболее важные политические решения. В данной ситуации можно было сделать вывод, что аравийский правитель еще не определил окончательно пределы той территории, которую он намеревался включить в свое государство, чему было немало и других подтверждений. Полпредство также знало о том, что англичане старались столкнуть Мекку с Саной, и внимательно отслеживало действия английских представителей в этом направлении. По полученным Тюрякуловым от того же турецкого дипломата данным, именно англичане через Филби посоветовали Ибн Сауду присоединить Асир и лишить его автономии в расчете, что это вызовет конфликт между двумя государствами, но Ибн Сауд предупредил имама об опасности такого развития событий, и тот решил не идти на конфликт587. Еще одним постоянным контактом полпреда стал начальник политической полиции Хиджаза уже упоминавшийся Мухсин Тайиб. Ему давалась следующая, весьма подробная, характеристика: «35 лет, уроженец Медины, из семьи алжирского переселенца, получил военное образование. Во время мировой войны служил в разведывательной части сирийской армии Джемальпаши. По-видимому, с целью разведки приезжал в 1916–1917 гг. в Мекку и Медину. По приказанию шерифа Хусейна, который, очевидно, знал о его целях, Тайиб и его отец были заключены в мединскую крепость, где они просидели почти до прихода ваххабитов. Имущество его и его отца было конфисковано хусейновскими властями. Участвовал в антихусейновской кампании арабской прессы, проведенной в Египте. После занятия страны ваххабитами поступил на службу Саудовскому правительству». Переданная им информация, относящаяся к той же мартовской серии бесед, также представляла большую ценность в плане выяснения политических планов Ибн Сауда. Тайиб объяснил «уступчивую политику» Ибн Сауда в отношении Англии тем, что его страна окружена английскими владениями, против него ведутся интриги извне и изнутри. В этой связи опять возникла тема высказывания Нури Саида об арабской федерации, а также тема железной дороги Багдад— Хайфа. «Никакой федерации между самостоятельным Геджасом—Недждом и зависимым Ираком не может быть, — говорил начальник полиции. — Федерирование Мекки с Багдадом и Амманом означало бы, что первая ставит себя в положение последних, т.е. в положение зависимой от Англии страны. Если бы было решено обязательно вступить в федерацию, то в этом случае было бы более осмысленным и менее вредным актом — федерация непосредственно с Англией»588. Последний тезис обескураживал полпреда. 587 588

Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 10. Там же. Л. 11.

358

Глава IX. Новое руководство

Не менее негативным было отношение короля к идее строительства дороги Багдад—Басра, которая «предназначена для удушения полуострова». В то же время Ибн Сауд, как сообщал Тайиб, не мог прямо говорить об этом, поэтому им была избрана другая тактика для того, чтобы помешать этому проекту: «Предметом спора стал вопрос о пограничных укреплениях, о компенсациях за набеги на иорданской границе, о пастбищах, о колодцах и т.д.». Полпред заметил, что ирако-недждийский договор (текст которого был внимательно изучен в НКИД) уже был заключен, после встречи Фейсала и Ибн Сауда в феврале 1930 г. между Багдадом и Меккой не оставалось никаких противоречий, а спор Неджда с Трансиорданией по поводу набегов и компенсаций вроде бы был урегулирован на недавней конференции. На это Тайиб «горячо возразил», утверждая, что договор состоит из ничего не решающих статей, к тому же он пока не ратифицирован и «вряд ли скоро будет ратифицирован», а Амманская конференция была лишь перемирием, а не разрешением спора. Далее начальник полиции утверждал, что «Сауд при этом опирается на моральную поддержку СССР». Поясняя свою мысль, он высказал мнение, что железная дорога Багдад—Хайфа явно будет продолжена на Восток и в дальнейшем через юг Персии выйдет на Индию, чего король особенно опасался, так как это вело бы к укреплению колониального охвата Аравии. А Москва по замыслу Ибн Сауда могла бы настойчиво посоветовать персам «не позволить Англии» проводить дорогу через их территорию. Аравийский правитель был уверен, что «обновление» Персии состоялось благодаря соседству с СССР и «дальнейший ее подъем также зависит от Москвы». Было понятно, что Тайиб действовал по поручению короля, который рассчитывал использовать Москву для срыва планов Лондона. Но в Москве знали и о том, что Ибн Сауд хотел получить поддержку от Лондона, пытаясь испугать англичан опасностью проникновения коммунистических агитаторов в среду паломников. Впрочем, король поступал так же, как и многие другие государства Востока, пытаясь манипулировать советско-английским соперничеством в своих интересах, тем более что тяжелое финансовое положение требовало от него проявлять изобретательность в отношениях с более сильными государствами. Что же касается проблемы саудовско-йеменских отношений, то Тайиб заверял полпреда, что слухи о близком конфликте Мекки и Саны из-за Асира лишены всяких оснований, оба короля были заинтересованы в мире между ними, и Ибн Сауд понимал, что «не должен ослаблять имама Яхью, который занят борьбой на аденском участке»589. 589

Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 12–13.

359

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Начальник политической полиции в ходе той же беседы спросил советского полпреда, знает ли он человека по имени Абдурашид Ибрагимов, выходца из Дагестана. Он, оказывается, «представил королю записку, в которой указывал на необходимость создания в Мекке всемусульманского общества, которое помогало бы Ибн Сауду и обсуждало бы все мусульманские вопросы, пользуясь ежегодным хаджем»590. Тюрякулов пояснил, что «Ибрагимов по происхождению сибиряк, порвавший все связи с Россией еще до Первой мировой войны. Он принял турецкое подданство, поселился в Турции и участвовал во многих турецких военно-политических предприятиях времен триполитанской, балканской и мировой войн. Никаких связей с Россией он не имеет». Несмотря на обещание, Ибн Сауд отказался принять дагестанца, и полпред высказал мнение, что неудача Ибрагимова объяснялась его предложением о создании «всемусульманского центра» в Мекке: «Возможно, это предложение отпугнуло его». 22 марта на новой встрече с Сени-беем, который был для доверявшего ему полпреда постоянным источником важной информации, Тюрякулов проверял появившиеся в египетской прессе сообщения, что шейхи и население спорных областей Аденского протектората обратились к властям Аденской колонии «с ходатайством присоединить эти девять областей591 к британским владениям и управлять ими через чиновников, назначаемых Англией непосредственно». По мнению Сени-бея, это следовало рассматривать в тесной связи с асирской проблемой, а англичане всеми силами и способами старались «столкнуть Мекку с Саной, имея в виду одним зарядом убить двух зайцев». Сени-бей повторил то, что уже было известно полпреду из другого источника, а именно то, что через Филби они советовали королю «присоединить Асир к Неджду и ликвидировать его минимальную автономию в расчете, что этот факт вызовет конфликт или, по крайней мере, трения с Меккой и Саной». Этого не случилось, так как «Сауд предупредил Яхью о своем шаге, чтобы этого не случилось. Яхья же тоже не пошел на открытый конфликт»592. Тем не менее Сени-бей не исключал, что вооруженное столкновение между саудовским королевством и Йеменом в дальнейшем все-таки произойдет, о чем он сообщил полпреду уже через несколько дней. Уже 28 марта, после того как газета «Умм аль-Кура» сообщила о предстоящем приезде в Джидду иракского премьера Нури ас-Саида, Тюрякулов вновь встретился с Сени-беем: надо было срочно информировать Москву. Ведь НКИД интересовало и все, что происходило в Ираке. Турок сообщает ему, что сна590 591 592

Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 13. См. об этом подробно: Наумкин В.В. «Красные волки» Йемена. М.: ИВ РАН, 2017. Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 10.

360

Глава IX. Новое руководство

чала англичане запрещали Нури-паше ехать к саудовцам, но потом решили снять запрет. Но самое главное — он утверждает, будто после сезона хаджа не только начнутся столкновения между Хиджазом и Йеменом, но и Ибн Сауд начнет военное наступление на Тихаму, рассчитывая на симпатии ее шафиитского населения, которое имам Яхья будто бы оттолкнул своей зейдитской политикой593 (так и напрашиваются параллели с современностью). Ибн Сауд еще в 1930 г. дважды говорил Сени-бею о том, «что йеменское население недовольно имамом Яхьей и что во всем этом виноваты сами йеменские власти, создавшие в стране беспорядок и произвол» (и здесь возникают параллели с нашим временем). Развивая предположение о возможности военного похода Ибн Сауда на Тихаму, Сени-бей вновь высказал мысль, что без финансовой поддержки извне он невозможен, следовательно, англичане готовы оказать Хиджазу такую поддержку, «имея в виду добиться этим желательного для них разрешения вопросов на юге и на севере Аравии (о спорных областях Аденского протектората, Акабе и пр.)». Собеседниками полпреда нередко были персидские представители. 8 апреля 1931 г. Тюрякулов информировал НКИД о беседе с временным поверенным в делах Персии Айн-уль-Мульком, вернувшимся после месячного отсутствия и мечтавшим лишь о том, как бы поскорее уехать из Хиджаза. Он поведал полпреду лишь об антисоветском выступлении персидского консула в Египте, который в интервью с корреспондентом французского журнала «Л’ Имаж» рассказывал, как во время русской революции был в России, вел там переговоры и «близко видел все ужасы революции». Не более содержательной была беседа от 10 апреля с бывшим персидским консулом Мухаммедом Лари-эфенди, который рассказал о беседе с губернатором Джидды. Но выяснить какие-либо подробности о визите в Хиджаз иракского премьера Нури ас-Саида, которым интересовался советский полпред, не удалось: губернатор в ответ на вопрос Лари-эфенди отделался незнанием, но намекнул на невозможность «искреннего сближения Мекки с Багдадом». А в беседе от 13 апреля с Айн-уль-Мульком обсуждался вопрос о мировом экономическом кризисе. Как сообщал полпред: «Айн-уль-Мульк твердо и непоколебимо убежден, что основной причиной кризиса является стремление СССР посредством демпинга дезорганизовать Европу и Америку и ослабить их как политических противников СССР. Мои указания и ссылки на крупных европейских и американских экономистов, официальные бюллетени и свидетельства различных бирж и конъюнктурных институтов, опровергающих ложь о демпинге, мало подействовали на Айн-ульМулька». Это было неудивительно, так как полпред знал, что перс ничего не читал и не хотел читать — он и «без литературы все знает. Он, напри593

Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 14.

361

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

мер, знает, что в Реште агенты Нефтесиндиката594 местных шоферов снабжают дармовым бензином — советским — с тем условием, чтобы они этот бензин продавали в Ширазе и южных районах Персии в целях вытеснения английской продукции. Все мои дальнейшие пояснения также не помогли. Он остался со своим убеждением»595. А доктор Салих, как и Сени-бей, также был ценным источником информации. В очередной беседе от 17 апреля, содержание которой полпред, естественно, передал в НКИД, он рассказал об обострении финансового положения в королевстве. Кончились капитуляцией правительства переговоры с голландским банком и представителями иностранных фирм: пришлось отменить распоряжение о запрете вывоза денег из страны. В числе собеседников Тюрякулова были консулы и других иностранных государств в Джидде. В беседе 5 апреля 1931 г. консул Египта д-р Хасанбей аль-Ашмуни нанес советскому полпреду прощальный визит и сообщил ему со ссылкой на чиновника египетского МВД, что власти Египта не будут возражать против въезда в страну советского представителя с дипломатическим паспортом (ранее въезд туда всем советским гражданам был закрыт). Это было важно, так как открывало возможность для дипломатов возвращаться в СССР через Египет. Ашмуни, которого полпред характеризовал как порядочного и толкового человека, рассказал Тюрякулову, что его отзывают из-за слишком хорошего отношения к хиджазцам. Консульский пост он передавал своему заместителю Хафиз-бею. И, как всегда, полпред давал точную характеристику человеку, о котором писал в депеше от 5 апреля: «Хафиз-бей — по профессии судья, из гражданского суда, до того он был адвокатом. Его возраст приблизительно 40–45 лет. Первое впечатление — карьерист, который будет точно проводить египетскую политику в том смысле, в каком ее понимает египетский двор. Его приезд нельзя будет толковать как признак улучшения геджасско-египетских отношений. В бытовом отношении он ведет себя как правоверный мусульманин. Нетактичен. В присутствии Сени-бея и других он резко отзывался о реформе алфавита в Турции, исходя из средневековых теологических оснований. Дипломатического опыта не имеет»596. 19 апреля в своем дневнике Тюрякулов сделал запись о визите в советскую миссию заместителя мининдел Фуада Хамзы, который долго отсут594

595 596

Нефтесиндикат СССР — внешнеторговая организация СССР, созданная в 1922 г. для централизованного сбыта на внешних рынках нефти и нефтепродуктов. Реализация часто велась через зарубежных партнеров. На Ближнем Востоке имелось отделение Нефтесиндиката в Константинополе. Организацией ведало Главное управление по топливу ВСНХ. Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 21–22. Там же. Л. 17.

362

Из дневника Тюрякулова

Письмо Фуада Хамзы Тюрякулову о возвращении к работе после болезни

363

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ствовал, так как лечился от малярии. Он сообщил, что документы, подписанные во время визита Нури ас-Саида, в частности — договор о выдаче преступников, «являются результатом его (Фуада) визита в Багдад»597. Об отношениях Хиджаза с Афганистаном он сказал, что королевство постарается оформить их в виде договора. Заодно поинтересовался отношениями Москвы и Кабула, на что Тюрякулов ответил, что перерыв «произошел во время Бачи-Сакао», а «с образованием правительства Надир-шаха стороны признали друг друга, и договорные отношения, существовавшие в период Амануллы между Москвой и Кабулом, восстановлены». Но главное — полпред поставил вопрос о продолжении работы по вопросам советско-хиджазских отношений, на что Хамза отреагировал положительно и, в свою очередь, поинтересовался советскими паломниками, которые приедут на приближавшийся хадж. Ответил полпред уклончиво: «Поскольку задан вопрос был в общей форме, без указания национальности паломников, я ему ответил в том смысле, что мы в этом году ждали советские пароходы с паломниками с севера и с юга. Новых сведений по этому вопросу не имеем». Встречи Назир-бея были интенсивными. В тот же день, когда у него состоялась обстоятельная беседа с Хамзой, он встречался с Айн-уль-Мульком, который предупредил, что в Афганистане, по его сведениям, следует ожидать новых событий: в стране неспокойно (с чем полпред не согласился), «Аманулла имеет там много сторонников, в том числе руководителей племен». Полпред продолжил обсуждение двусторонних отношений между СССР и королевством, посетив Хамзу дома 24 апреля. Он застал там британского посланника Райана и заместителя аденского губернатора Чэмпиона. Были и необычные собеседники из числа бывших соотечественников, встречи с которыми позволяли информировать Центр о ситуации не только в Аравии. К полпреду как-то явился живший в Хиджазе выходец из Коканда (Ферганская область Узбекской ССР) Миян Кудратулла, принадлежавший к очень известной в Средней Азии духовной семье Миянов, члены которой жили как в Хиджазе, так и в Афганистане и других странах. Кудратулла был главой «среднеазиатского дома» Миянов. Тюрякулов сообщал в НКИД, что до революции эта семья владела обширными землями, особенно в богатой хлопком Ферганской области, получая от арендаторов и своих мюридов большие доходы598. Полпред писал, что на первом этапе Гражданской войны Мияны помогали басмаческому движению, а во главе «дома» стоял старик Миян-хазрат — непримиримый противник Советской власти (в то время сам Тюрякулов служил в Средней Азии, был членом Кокандско597 598

Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 7. Д. 95. Л. 27. Здесь и далее: АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. Д. 94. П. 7. Л. 32–33.

364

Глава IX. Новое руководство

го исполкома и комиссаром просвещения). После смерти старого хазрата его место занял Кудрат, которого органы власти и сам Тюрякулов использовали в борьбе против басмачества. «Органы ОГПУ Средней Азии должны его хорошо знать, — прозрачно намекал полпред. — ...в период 1921–1922 годов он оказал нам много услуг». Но обошлись с платным агентом несправедливо, и Тюрякулов хотел восстановить справедливость: «Его земли отняты. Бельский (или Беляев) — руководитель ОГПУ Средней Азии, обещался содействовать ему в получении через органы Наркомзема участка земли для обеспечения его семьи. Бельский так поступил потому, что он учитывал и оценивал услуги Мияна Кудрата. Но, к сожалению, это обещание выполнено не было. Кроме того, Кокандское ОГПУ стало подозревать в связи и поддержке курбашей Насир-хана-тюря». Причиной было то, что ОГПУ поручило Кудрату отловить этих бандитов, но на след группы тот напасть не сумел. И хотя он «представил» властям Наманганского уезда другую шайку басмачей, кокандское ОГПУ обвинило его в тайной связи с Насир-ханом-тюря, и ему пришлось с помощью туркменских контрабандистов уйти за рубеж вместе с 13 соотечественниками, которых афганцы почему-то сдали советским пограничникам, а Кудрата оставили. В Кабуле министр юстиции представил его Надир-шаху, «который отнесся к нему очень милостиво и подарил ему 1000 рупий». Попутно полпред «снял» с Кудрата информацию о положении в Афганистане. Тот сообщил, что положение в стране неустойчивое, Надир-шах «пользуется поддержкой лишь консервативных элементов и духовенства. Большая часть купечества, крестьянства, молодежи и племен, в том числе и крупнейшего племени дуррани, к которому принадлежит дом Амануллы, симпатизируют Аманулле. В афганском Туркестане против Надир-шаха ведут борьбу Ибрагим-бек (локаец из восточной Бухары, бывший сторонник Энвер-паши)». Последнему симпатизировало население, так как он защищал его от «набегов с советской стороны». Кудрат информировал, что в северных областях Афганистана, «населенных тюркскими племенами, зародилась и крепнет идея отделения от остального Афганистана и образования самостоятельного государства — Афганского Туркестана». Кабул, утверждал Кудрат, беспомощен (как это напоминает наши дни), Надир-шаху не удалось разоружить население, то тут, то там вспыхивали беспорядки, все время росло налоговое бремя и, соответственно, недовольство людей. И еще информация, которая, как хорошо понимал Тюрякулов, должна была очень заинтересовать Москву: «Между Надир-шахом и англичанами имеется секретное соглашение. Англичане поддерживают Надир-шаха: последний недавно получил много серебра, 4000 палаток и 80 000 винтовок. В пограничной области англичанам удалось установление нейтральной

365

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

зоны, чего, говорят там в народе, при Аманулле не было и не могло быть». Кудрат рассказал и о Пешаваре и Карачи, где ему тоже довелось побывать (тогда это, естественно, была Британская Индия) и где он явился свидетелем «массовых выступленией против Национального конгресса, обвиняемого массами в соглашательстве». Собеседник утверждал, что отношения между индуистами и мусульманами были весьма дружественными, раздавались призывы к единению, и «везде, где был Миян Кудрат, как индусы, так и мусульмане открыто высказывали свои симпатии к СССР». Но главным для собеседника были опасения, которые он высказывал относительно судьбы своей семьи, которая осталась в Коканде, а полпред пытался его успокоить. Была назначена и следующая встреча: Тюрякулов искренне хотел помочь обиженному соотечественнику и предпринял для этого в дальнейшем некоторые усилия.

Наркомат требует от полпреда улучшить работу Несмотря на бурную деятельность Тюрякулова и его несомненные дипломатические успехи, руководство НКИД требует от него большего. Конечно, некие «системные» замечания руководства всегда неизбежны. Заметим, что и Хакимова в бытность его агентом и генконсулом руководство НКИД упрекало в несвоевременности ответов на запросы руководства. 31 мая 1927 г. в письме дипагенту руководство Отдела Ближнего Востока замечало599: «Нам хотелось бы обратить Ваше внимание на то, что в настоящей обстановке больше, чем когда бы то ни было, необходимо все наиболее актуальные вопросы освещать в телеграфной переписке. Обмен почтой происходит очень редко, и совершенно необходимо, чтобы по получении почты Вы телеграфно давали бы ответ на наиболее важные вопросы, составляющие предмет нашей переписки. Установление быстрой и регулярной связи между Вами и НКИД в этой новой обстановке является основной задачей». Далее по поводу направленной ранее Хакимову докладной записки управляющего консульством в Ахвазе Плетухина о расширении работы этого консульства по арабской линии говорилось: «Ожидаем Ваших соображений по поднятому т. Плетухиным вопросу. Вместе с тем, мы хотели бы получить от Вас специальную записку, подытоживающую опыт нашей работы в арабских странах через джиддинское Агентство и намечающую перспективы дальнейшей работы в этих странах». Руководство Отдела отмечало и некоторые другие недочеты: «Просим прислать нам спи599

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 4. Д. 44. Л. 25.

366

Глава IX. Новое руководство

сок арабских и европейских изданий, получаемых Агентством. Находясь в неведении о том, какими печатными источниками информации пользуется Агентство, мы не можем уяснить себе, какие именно информационные материалы следует включать в нашу почтовую сводку, при составлении которой мы хотели бы учитывать и интересы Агентства. В настоящее время у нас введено составление общего календаря НКИД. Ввиду этого необходимо, чтобы Агентство каждой почтой направляло нам краткий календарь своей работы (официальные переговоры и переписка)». В Отделе также хотели более активного участия миссии в выработке тезисов по основным вопросам арабской политики СССР. Тем не менее то, что Тюрякулова уже в 1929 г. довольно серьезно упрекали в плохом качестве информационной работы, свидетельствовало либо о действительно имевших место упущениях в своевременном информировании Центра и выполнении его поручений, либо о недостатках в самой организации передачи информации, либо о том, что Тюрякулов пока не совсем оправдывал возлагавшиеся на него руководством надежды. В письме Л.М. Карахана от 21 мая 1929 г. говорилось: «Вы слабо информируете нас о том, что происходит в Аравии. Ваши телеграммы следуют с большими перерывами в то время, как обстановка за последнее время буквально изобилует новыми моментами, оценки которых мы от Вас не получаем. Кроме того, последняя почта, несмотря на хорошо разработанную теоретическую записку, в смысле детального и фактического материала оставляла желать лучшего». И далее главная претензия к полпреду: «Главным упущением является то, что Вы не прислали нам своего дневника, который следует вести регулярно и с возможно большей полнотой, учитывая все сведения, поступающие к Вам от ваших сотрудников»600. Хотя, судя по всему, меры по исправлению ситуации были приняты, полпреду продолжали делать упреки по более конкретным вопросам в том же духе, что и прежде. Так, после визита эмира Фейсала в СССР заместитель заведующего 1-м Восточным отделом НКИД Осетров 5 сентября 1932 г. жаловался Пастухову: «Таким образом, до настоящего времени (1) мы не имеем четкого ответа т. Тюрякулова, согласятся ли геджасцы подписать отдельно политический договор (с торговой статьей или без нее); (2) геджасское правительство продолжает рассчитывать на получение от нас долгосрочного кредита…»601 А чуть позднее, 16 ноября, Карахан писал полпреду об отсутствии сообщений о том, как повлияла поездка Фейсала на отношение к СССР хиджазских правительственных кругов. Особый интерес на Кузнецком Мосту проявляют к по600

601

Карахан — Тюрякулову, 21 мая 1929 г. Цит. по: Мансуров Т. Полпред Назир Тюрякулов. М.: Молодая гвардия, 2005. С. 212. Там же. С. 322.

367

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ведению Фуада Хамзы, поскольку для руководства наркомата осталось неясным, вел ли себя саудовец «лояльно в отношении интересов Ибн Сауда» или же действовал как англофил, умышленно дезинформируя короля, чтобы создать у него «неблагоприятное впечатление о возможности реальной помощи СССР Геджасу». Правда, в Москве было известно, что и Лондону саудовская делегация ставила вопрос о займе и получила отказ. «Только получив от Вас детальную информацию о том, что происходило в Геджасе в момент пребывания делегации в Москве, — писал Тюрякулову заместитель наркома, — мы сможем составить определенное впечатление о роли Фуада Хамзы в этих переговорах»602. Ясно, что в НКИД были недовольны отсутствием подробной характеристики Хамзы от полпреда, хотя трудно было представить, что советские дипломаты могли получить столь исчерпывающие сведения о политических позициях этого саудовского деятеля.

Нефтяная сделка и обострение финансового кризиза в королевстве Важным достижением советской дипломатии в борьбе за саудовский рынок была сделка по продаже в королевство советских нефтепродуктов — бензина и керосина. Следует сказать, что в процессе подготовки к этой сделке в 1930 г. мнения Хакимова и Тюрякулова по ряду вопросов не совпадали. Тюрякулов 10 марта 1930 г. сообщал Карахану, что советские нефтепродукты встретят в Хиджазе «сильного конкурента в лице филиала Шелла»603. Реализацию контракта полпред считал слишком трудной, достаточно упомянуть проблему хранения, нужна организация «широкой сети агентуры и складов внутри страны». Приведя эти аргументы, Тюрякулов делал вывод: «Едва ли будет целесообразно принять на себя целиком риск торговли нефтепродуктами. Хотя т. Хакимов как будто возражает против предлагаемого нами способа реализации нефтепродуктов, все же мы считаем наиболее выгодным способом реализацию их путем привлечения к этому делу солидной фирмы, имеющей торговые операции здесь». Полпред рекомендовал привлечь в качестве такой фирмы торговый дом «Лазарини и Ко.» (агент Совторгфлота), который уже сделал соответствующее предложение, будучи готов предоставить серьезную банковскую гарантию в Египте и Италии до 15 тысяч фунтов стерлингов. Попутно пол602

603

Карахан — Тюрякулову, 21 мая 1929 г. Цит. по: Мансуров Т. Полпред Назир Тюрякулов. М.: Молодая гвардия, 2005. С. 324. Здесь и далее: Тюрякулов — Карахану. АВП РФ. Ф. 08. Оп. 13. Д. 65. П. 100. Л. 37–38.

368

Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)

Глава IX. Новое руководство

пред замечал, видимо, опять бросая камень в огород Хакимова, что купцы, которые до сих пор вели с советскими представителями переговоры, в том числе Тевфик Шериф, «не заслуживают полного доверия. Многие из них, не исключая Тевфика Шерифа, не могут считаться серьезными купцами, не говоря уже о том, что у некоторых из них уже проявляется склонность к политическим авантюрам, в крайнем случае легкой наживе». В мае 1931 г. советские внешнеторговые организации наконец были приглашены участвовать в тендере на поставку этих продуктов для правительства. В результате представитель Востгосторга Григорий Джирквелов подписал в Джидде соглашение о поставке нефтепродуктов с министром финансов правительства Хиджаза, Неджда и присоединенных областей Абдаллой Сулейманом Аль Хамданом на общую сумму около 150 тыс. долларов604. Министр обязался купить этот товар в количестве 60 тысяч ящиков бензина и 40 тысяч ящиков керосина. При этом каждый деревянный ящик должен был содержать два бидона бензина или керосина с маркой «Нефтесиндикат», стоимость одного ящика с двумя бидонами бензина составляла 160 ам. центов, а с двумя бидонами керосина — 130 центов605. Сдача и приемка товара должна была производиться на борту парохода, а расходы по его выгрузке из трюмов на самбуки, перевозке его в порт и прочие расходы на берегу относились на счет министра финансов. Товар нужно было поставить тремя партиями, первая — в течение сентября 1931 г., вторая — в течение ноября и третья — в течение января 1932 г., в порты Джидда, Янбо и Рабуг. Среди прочих оговоренных в документе условий было обязательство министра оплачивать стоимость товара тремя частями, последняя из которых должна быть внесена по истечении шести месяцев с даты документа о приемке третьей партии. Хотя расчет велся в американских долларах, оплата производилась в фунтах стерлингов по курсу в день расчета. Важно, что в случае запоздания поставки или платежа сторона уплачивала партнеру 10% стоимости партии или суммы взноса. Договор был заверен Тюрякуловым и наместником короля, министром иностранных дел эмиром Фейсалом. В начале 1932 г. финансовое положение королевства еще больше обострилось, в первую очередь — вследствие резкого уменьшения числа паломников в годы мирового экономического кризиса. Снижение их числа продолжалось вплоть до второй половины 1930-х годов, по данным полпредства от 1938 г., если в 1926–1927 гг. (в границах лунного года хиджры) число паломников составляло 122 802 человека, то в 1927–1928 гг. уже 96 212, в 1928–1929 гг. 90 764, в 1929–1930 гг. 8166, в 1930–1931 гг. 39 045, в 1931–1932 гг. 29 875, в 604

605

См.: Справка Тюрякулова для коллегии и XVII съезда РКП(б), от 25 ноября 1933 г.; Мансуров. Цит. соч. С. 339. АВП РФ. Ф. 190. Оп. 11. Пор. 3. П. 5. Л. 1а–2.

369

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

1932–1933 гг. 20 640, в 1933–1934 гг. 25 291, в 1934–1935 гг. 35 000, в 1935– 1936 гг. 33 830, в 1936–1937 гг. 49 280, в 1937–1938 гг. 63 788 человек606. В 1935–1936 гг. по суше прибыло 32 001 человек, по морю – 1829607. Ибн Сауд разочаровывался в англичанах, которые не собирались помогать ему выйти из этой ситуации. Советское полпредство продолжало следить за ней, прогнозируя возможные изменения во внутренней и внешней политике Ибн Сауда и не упуская из внимания действия иностранных представительств и фирм. Для этого дипломаты, естественно, использовали и развивали имевшиеся у них контакты. В этот период они встречаются с чиновниками не только из Хиджаза, как это было ранее, но и из Неджда. Так, секретарь представительства Матюшкин 1 марта сообщал в НКИД о беседе с начальником таможен Неджда Мухаммадом Тавилем, который, по данным многих друзей полпредства, был старым врагом каиммакама Джидды и ряда крупных торговцев города, которые придерживались проанглийской ориентации. Матюшкин давал ему исчерпывающую характеристику: «О нем сообщают как о человеке, близко стоящем к королю, пользующемся у него уважением и доверием и хорошо настроенным по отношению к нам. Враждебно настроенный по отношению к сирийской группе в правительстве, является центром турецкой группы, будучи сам турок. Производит впечатление живого, энергичного человека с большой практической сметливостью. Знакомство с ним произошло в его доме в Джидде, куда он приехал по некоторым делам, главным образом выдавать замуж своих двух дочерей»608. Заметим, что группа сирийских националистов в окружении короля теперь уже стабильно рассматривалась как недружественная, хотя, казалось бы, их антиколониальная настроенность должна была быть близка советским представителям. В то же время принадлежность к «турецкой группе» автоматически помещала в депешах полпредства тех или иных деятелей в лагерь друзей Москвы. Возможно, здесь играли роль понятные симпатии части советских представителей к этническим туркам, с которыми и объясниться, и договориться было легче, чем с другими, хотя они не были интегрированы в местное купеческое сообщество. Тавиль сообщал, говоря о Неджде, что король был в первую очередь озабочен «вопросом о создании сельскохозяйственной базы для страны в районах Аль-Хасы и в Аль-Катыфе», где были плодородные почвы и источники воды. Для решения этой задачи он переселял часть некоторых племен и родов на свободные территории. Также был разработан план создания в Аль-Катыфе своего порта и таможни. Без 606 607 608

Эти данные взяты из газеты «Умм аль-Кура» от 29 сентября 1938 г. Дополнительные данные из той же газеты от 16 марта 1936 г. Здесь и далее: АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 108. Д. 4. Л. 6–12.

370

Глава IX. Новое руководство

этого товары, идущие в Неджд через Персидский залив, направлялись через Бахрейн, т. е. через английскую таможню, лишавшую правительство королевство доходов и мешавшую проведению им своей торговой политики. К примеру, когда власти Неджда обратились к бахрейнской таможне с вопросом о возможности провоза через нее советского бензина, им было отвечено, что это будет стоить в 3–4 раза больше обычного. Товары же в Неджд шли в основном из Индии. Тавиль выразил осторожную надежду на техническое содействие «со стороны тех, чьи суда будут пользоваться этим портом и таможней». В частности, требовалось обеспечить строящийся порт водой с помощью артезианских колодцев. 11 марта 1932 г. Матюшкина посетили начальник тайной полиции Мухсин-бей (так он именуется в дневнике секретаря полпредства) и финансовый контролер Саид Хашим. Из записи беседы нетрудно видеть, что целью этого визита было рассказать временному поверенному в делах об остром финансовом кризисе в государстве. Это явно была подготовка к будущему визиту эмира Фейсала в СССР, о чем, как потом стало ясно, король уже было принял решение. Когда Матюшкин сослался на сообщение английской прессы о якобы обещанном королевству займе в 500 тысяч фунтов стерлингов, гости стали его «горячо опровергать». Они сказали при этом, что король и правительство «не желают себя связывать с таким займом, который приобретает политические цели и характер». По их словам, Англия намеревалась «спровоцировать гепра на таковой заем, за что желает получить компенсацию в районе Джуфа… Но король твердо стоит на том, что он не желает никаких уступок в этом районе. Такую же непримиримую позицию король занимает и в вопросе допуска в Геджас финансового иностранного советника». Далее Мухсин-бей, явно рассчитывая на симпатии советского представителя, еще резче высказывается об Англии: «...Геджас находится в окружении английского военного кольца, что крайне ему мешает вести самостоятельную независимую от Англии политику». Именно поэтому «в случае войны Геджас и Неджд неизбежно должны будут идти вместе с Англией. Обратное же может быть только в том случае, если ему будет оказана соответствующая военная помощь со стороны держав, воюющих против Англии». Подразумевал ли собеседник советского дипломата возможность войны между Англией и Советским Союзом? Или это был просто незатейливый ход в свете обращения к Москве за предоставлением военной помощи? Конечно, Мухсин-бей и Саид Хашим стремились одновременно и прощупать настрой дипломатов, и через них повлиять на позицию Москвы. Ходоки затронули еще один интересный вопрос — о «заигрывании Англии с Ибн Саудом в вопросе об организации Арабской федерации» если не во всей Аравии, то хотя бы между отдельными эмиратами: «Бахрейн, Ку-

371

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

вейт, Оман, с одной стороны, и Геджас—Неджд с присоединенными областями, с другой». Кроме того, как сообщали собеседники, англичанам было нужно содействие в обеспечении безопасности в районе железной дороги Багдад—Хайфа, строительство которой сталкивалось с трудностями. Отсюда было понятно «стремление Англии получить уступку со стороны Сауда в районе Джуфа и Вади Сирхана». После всех этих рассуждений собеседники перешли к главному вопросу, который, по всей вероятности, рассматривался ими в контексте предстоящего визита сына короля в СССР как ключ к получению помощи от СССР, в том числе военной. Это был вопрос о взаимном соглашении, заинтересованность Москвы в котором была саудовцам хорошо известна. Саудовцы как будто убеждали советских дипломатов в необходимости заключения такого соглашения, которое укрепило бы и позиции СССР в других арабских странах. «Арабский Восток, — говорили собеседники, — настроен не положительно по отношению к СССР, поэтому его надо повернуть в его сторону. Это может сделать только соглашение с Ибн Саудом и, в первую очередь, по вопросам Неджда». Но дело было не только в Неджде. Мухсин-бей на протяжении всей беседы пытался добиться от Матюшкина ответа, «как мог бы СССР в случае войны помочь и защитить Саудовское королевство». Естественно, Матюшкин в ответ пространно рассуждал о дружественной политике СССР по отношению к восточным народам и заверял саудовцев: «Мы всегда готовы на любое соглашение с Ибн Саудом, которое бы отвечало интересам обеих стран». Он категорически отверг утверждение о том, будто арабские народы враждебно относятся к Советскому Союзу. Советский дипломат привел в пример дружеские отношения Москвы с Йеменом, Персией, Турцией. Но «положение Геджасо-Неджда во время войны является вопросом, над которым прежде всего должно думать само [саудовское] правительство». А в ходе длительной встречи, состоявшейся 13 марта, Мухсин-бей рассказал Матюшкину о враждебности к СССР Фуада, который «проводит английскую политику». При этом «не оставил в покое местного губернатора», который скрыто и явно вел политику против Москвы. Он «указал на группу лиц во главе с Абдуллой Сулейманом, которая всячески пытается доказать королю выгоду и пользу от сближения с СССР». А также выразил советскому дипломату свое удивление тем фактом, что «во время отъезда т. Залкинда отсутствовал военный караул, как это обычно принято по местному обычаю». Это явно был камень в огород Фуада Хамзы. Матюшкин же, показывая нейтральность в отношении межклановых склок саудовских чиновников, заметил: «Мы не хотим из-за некоторых мелочей, которые, правда, играют роль в отношении престижа того или иного представительства здесь, создавать какие-либо трения и тем самым давать возможность враж-

372

Глава IX. Новое руководство

дебно настроенным к нам лицам вести борьбу против нас и портить наши дружеские отношения с правительством». Но при этом он отметил, что в стране были отдельные лица, которые «стараются поссорить нас с правительством» и «добиваются этой ссоры». Степан Матюшкин, несмотря на то что он провел в королевстве немного времени, проявив немалую наблюдательность, сумел неплохо разобраться в ситуации в стране и некоторых хитросплетениях местной жизни, о чем свидетельствуют его записи609. Ему мешало недостаточно хорошее владение арабским языком, в чем он сам признается в личном письме от 2 января 1932 г. (письмо зарегистрировано в НКИД 22 апреля 1934 г.) находящемуся с ним в дружеских отношениях адресату, к которому он обращается по имени-отчеству («Евгений Владимирович»), в наркомат: «Тебе известно, что изучение языков требует много времени и сосредоточенного, систематизированного внимания. Этих условий я не имею. Поэтому мне так кажется, что я за проведенное мною время не сделал тех успехов, которые я хотел бы иметь». Тем не менее Матюшкину приходилось много переводить — и письменно, и устно. Дипломат в письме выражает надежду, что в конце марта— начале апреля отправится на пароходе в Москву в отпуск, еще не догадываясь, что ему будет не суждено вернуться на работу в королевство. В том же письме он информирует собеседника, что не послал подробный ответ на его запрос о том, как отразилось падение английского фунта на Хиджазе, поскольку местная экономика не зависит от фунта. «Основной валютой, основой геджасской экономики был не фунт, а золото… В Геджасе укоренилась любовь к золоту, что остается до сих пор. Падение фунта принесло Геджасу не убытки, а прибыль». Это объяснялось тем, что, закупая товары за границей, хиджазцы вели расчет в фунтах, а реализовывали товар на местном рынке в золоте, бумажные же деньги в стране почти отсутствовали. Наблюдения Матюшкина были точными. Он верно заметил, что убытки могла понести только «компрадорствующая буржуазия», которая «срослась с Англией». А единственный общий эффект от падения фунта — то, что оно несколько поколебало веру в британское могущество. Еще один интересный тезис в письме Матюшкина касался внутриполитической обстановки в стране. Он указал на «господствующие группы», которые, «руководимые или направляемые английской рукой, не останавливаются на позициях пассивного страха и веры в британское могущество, а идут дальше, развивая в своей среде сепаратистские движения. Другое дело – насколько программа этого движения осуществима, но факт, что все чаще начинают раздаваться голоса недовольства настоящим саудовским правлением, обвиняя его в ограблении Геджаса в интересах Неджда, создает не609

Здесь и далее по: АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 8. Д. 102. Л. 15–18.

373

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

здоровую атмосферу. Тут ползут слухи о приглашении Зейда (младшего сына Хусейна) на геджасский трон вместо Сауда или же установлении независимого правительства в Геджасе из геджасцев». Конечно, речь шла только о слухах, и Матюшкин оговаривается, что хиджазский сепаратизм не имел твердой организации и массовой поддержки. Тем не менее он черпал силу в постоянном ухудшении экономической ситуации в стране, о чем сообщал дипломат. Картина будущего саудовского королевства ему виделась безотрадной (о богатствах, лежащих в саудовских недрах, он, конечно, не мог догадываться). Его оценки проводимых реформ коренным образом расходились с оптимистическими заключениями, которые делали советские дипломаты, работавшие в стране в 1920-е годы. Цели реформ, по мнению Матюшкина, сводились лишь к спасению династических интересов и привлечению иностранного капитала на выгодных условиях. Но, поскольку это несло с собой риск утраты независимости, у короля оставалось лишь одно орудие — фискальный пресс. А это тоже плохо работало, ведь чем выше пошлины, тем меньше ввозится товаров, чем выше дорожные сборы, тем пустыннее дороги. «Назир прав, — писал Матюшкин, — когда он говорит, что и самая красивая женщина мира не может дать больше того, что она имеет. Говорят, что Мекка, хотя я сам там не бываю, представляет собой зачумленный город, пустынный, унылый, безжизненный. Рынок мертв, лавки закрыты. Торговля замерла. Некоторые торговцы мануфактурой довольствуются тем, что передают “даллялю” время от времени куски мануфактуры, чтобы продать тому, кто даст больше, для пропитания на сегодняшний день». И далее о несправедливых грабительских поборах сверх установленного законом тарифа с паломников — жертв тяжелого экономического положения в Хиджазе. Они собираются мутаввифами: «Мне мутаввиф не хотел сказать, сколько же они секретным порядком сговорились с правительством нужно еще драть с паломника… Когда же дело доходит до скандала на этой почве, когда паломник требует своих прав, он обычно мутаввифом отсылается к правительству, а правительством к мутаввифу… Мутаввифы обжуливают паломника и правительство, правительство дерет и с паломника, и с мутаввифа, а бедный паломник, как в старые годы наш мужик, только кряхтит от этой хитроумной жульнической игры». Правда, в этих критических наблюдениях была и нотка оптимизма — их автор выразил уверенность, что в будущем «уйдет в архив забвения эта отвратительная, вульгарная, пошлая комедия».

Глава X

Визит эмира не приносит результатов

Король посылает в СССР миссию Итак, в начале 30-х годов обстановка в королевстве изменилась. С одной стороны, примерно к 1932 г. процесс объединения земель и консолидации в основном завершился, с другой — финансово-экономическое положение в государстве после нескольких лет мирового кризиса, который не прошел и мимо Аравии, ухудшилось. Советский Союз динамично развивался, укреплял свои позиции, о чем не мог не знать Абдель Азиз. К 1932 г. был завершен первый пятилетний план развития. Москва становилась все более привлекательным партнером в экономическом плане. Она могла теперь экспортировать не только продовольствие и нефтепродукты, но также машины и оборудование. В то же самое время попытки раздуть искру мировой революции, которые еще предпринимались Москвой на Востоке в начале 20-х годов, теперь, казалось, были забыты. Конечно, серьезным ограничителем для короля Абдель Азиза была плохая репутация российских большевиков как притеснителей религии. Однако всей меры атеистичности российских властей Ибн Сауд не мог достоверно знать, кроме того, на том этапе огромный практический выигрыш от сближения с СССР заслонял все его негативные стороны, а чувствующий себя вполне уверенно король мог не опасаться какого бы то ни было негативного влияния Москвы на внутреннюю ситуацию в королевстве. Поэтому, готовя поездку эмира Фейсала по ряду зарубежных государств в 1932 г. (Франция, Англия, Польша, Турция), король Абдель Азиз решил включить в их число и Россию. 15 зу-ль каада 1350 г. / 23 марта 1932 г. заместитель эмира Фейсала Фуад Хамза направил письмо временному поверен-

375

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ному в делах СССР в королевстве Шакиру Измайлову610, в котором сообщал о том, что «принято решение направить политическую миссию в дружественные государства, в том числе в Россию. Мне поручено выяснить у Вас, будет ли Ваше правительство приветствовать прибытие такой миссии или нет. В этом случае поездка в Россию может произойти в июне с.г.». Следует напомнить, что пребывание делегации в СССР рассматривалось именно как политическая миссия, иначе говоря — временное посольство, поскольку открывать постоянное в Москве король не был готов. Измайлов в свою очередь, 25 марта запросил согласия Москвы. 15 апреля 1932 г. / 9 зу-ль-хиджа 1350 г. председатель ЦИК СССР Калинин направил Ибн Сауду следующее послание: «Ваше Величество, Пользуясь возвращением в Хиджаз по окончании отпуска Чрезвычайного Посланника и Полномочного Министра Назира Тюрякулова, я хочу подтвердить мои глубокие чувства уважения к Вашему Величеству и вашему благородному народу. Радостное известие о предстоящем посещении Москвы летом этого года Вашим благородным сыном Его Высочеством принцем Фейсалом является одним из счастливых проявлений дружбы, связывающей обе наши страны. В лице нашего уважаемого гостя мы будем иметь честь приветствовать также и Ваше Величество, главу дружественного нам государства. Я убежден, что искренние отношения наших государств будут развиваться впредь в еще более прочных и отвечающих нашей дружбе формах и что с обеих сторон будет сделано все для осуществления высокой и соответствующей интересам наших стран задачи дальнейшего укрепления счастливо установившихся взаимоотношений. В заключение прошу Ваше Величество принять мои наилучшие дружественные пожелания. [Калинин] Скрепил: Зам. Народного Комиссара по Иностранным Делам Карахан» 610

Измайлов Шакир Сафиуллович (1897–1937) — советский партийно-государственный деятель, дипломат. С 1918 г. был секретарем мусульманской секции Самарского губкома РКП(б), в 1922–1924 гг. — секретарь татаро-башкирского бюро при ЦК РКП(б), нарком труда ТАССР в 1925–1929 гг., с 1930 г. на дипломатической работе — первый секретарь советского полпредства в Джидде, после окончания командировки референт 1-го Восточного отдела НКИД. Арестован 22 сентября 1937 г., 15 декабря по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации приговорен к смертной казни Военной коллегией Верховного суда СССР и в тот же день расстрелян.

376

Краткая автбиография Ш.С. Измайлова от 1 августа 1936 г. АВП РФ

377

Личный листок по учету кадров Ш.С. Измайлова от 19 ноября 1936 г. АВП РФ

378

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

На это письмо М.И. Калинина был получен следующий ответ Ибн Сауда от 8 мухаррама 1351 г. / 14 мая 1932 г. «Ваше Превосходительство, С чувством глубокого удовлетворения я получил Ваши приветствия, содержащиеся в любезном послании, которое Ваше Превосходительство направило мне через его превосходительство чрезвычайного посланника и полномочного министра Вашего уважаемого правительства в нашей стране г-на Назира Тюрякулова. Я с благодарностью принимаю добрые пожелания, высказанные Вами в мой адрес и в адрес моего народа. Передаю Вам лично и народу Советских Республик уверения в моем самом высоком уважении. Стремясь к укреплению дружественных отношений, существующих между нашими двумя странами, мы посылаем нашего сына эмира Фейсала с визитом к Вашему Превосходительству, в Вашу дружественную страну. Мы глубоко уверены в том, что этот визит явится вкладом в развитие отношений дружбы между нашими странами, отношений, которые мы постоянно стремимся поддерживать и укреплять. Прошу Ваше Превосходительство соблаговолить принять уверения в моем самом высоком уважении. Абдель Азиз Ааль Сауд».

Главной задачей Москвы в отношении Саудовской Аравии, как уже говорилось выше, было заключение договоров о дружбе и о торговле, о чем продолжительное время велись переговоры. Со своей же стороны, Абдель Азиз ставил целью добиться получения от Москвы товарного кредита. Каждая из сторон была готова идти навстречу партнеру только на своих условиях. Кроме того, в отношениях между двумя государствами существовали и нерешенные проблемы. Одной из них была проблема вакфов, расположенных в зарубежных государствах. Эр-Рияд выдвигал претензии прежде всего к Англии и Франции, точнее, к их колониям, от которых требовал уступки земельных владений. Подобные требования выдвигались и в отношении России: здесь вакфов было не так много, но главное, что все они в свое время были национализированы. Тюрякулов убеждал саудовских представителей (хотя сделать это было очень трудно), что «российские вакуфы сами настолько незначительные, что проводить между ними и вакуфами в других странах параллель неправильно». Он с уверенностью заявлял: «Я лично знаю, что подавляющее большинство вакуфов к “святым местам” никакого отношения не имеет... Принципиальная же сторона нашей позиции заключается в том, что Советское правительство в свое земельное законодательство вносить какие-либо изъятия из общего правила не может... Однако нам совсем

379

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

непонятно, почему этот вопрос при всем значении, которое придает ему саудовское правительство, может помешать заключению договора или договоров... Урегулировав основные вопросы отношений обеих стран, в нормальном порядке мы могли обсудить вакуфные дела»611. Надо сказать, что советскими дипломатами была хорошо изучена проблема вакфов (или вакуфов). Достаточно упомянуть в этой связи документ на 18 страницах, подготовленный в 1930 г. по запросу Центра (он был направлен на Кузнецкий Мост 28 сентября) Ю. Туйметовым612, в котором подробно анализировались: «правовая основа вакуфов, виды и назначение вакуфов, правовая практика вакуфов, вакуфы в Геджасе, состояние и правовое положение вакуфов в Геджасе, российские вакуфы, вакуфный вопрос в международных отношениях Геджаса» (более подробное рассмотрение этого документа не входит в задачи нашего исследования). Другой проблемой было обеспечение прибытия из СССР в Хиджаз мусульманских паломников. При их количестве в 10–15 тысяч ежегодно, как считала саудовская сторона, вопрос о притеснении ислама в СССР был бы снят. Однако государство, в котором атеизм был официальной идеологией, к сожалению, совершенно не было готово обеспечить декларируемую им свободу совести. Российская сторона пыталась убедить саудовских партнеров, что совершение хаджа является исключительно личным делом верующих, и государство будто бы ничего не может тут сделать. Полпред внушал собеседникам, что советское правительство «не чинит никаких препятствий» своим мусульманам для совершения хаджа. Для аргументации он ссылался на то обстоятельство, что народы СССР заняты исключительно восстановлением своего хозяйства, которое было разрушено внутренними войнами и интервенциями. Вряд ли это звучало очень убедительно, поскольку и англичане, и голландцы, и французы широко распространяли в своих колониях и протекторатах с многочисленным мусульманским населением данные о преследованиях, которым подвергаются в СССР религия и духовенство, что уже не могло не быть известно и в Саудовской Аравии. Тем не менее иллюзии у саудовских властей, вероятно, еще оставались. Саудовская сторона пошла на некоторые уступки. Возможно, Эр-Рияду не очень-то и хотелось, чтобы в страну в большом количестве прибывали паломники, насчет истинной преданности исламу которых существовали сомнения. Фуад Хамза сообщил на переговорах с Тюрякуловым, что торговый договор с СССР мог быть заключен только на следующих условиях: 1. Советское правительство отказывается от учреждения торгового представи611 612

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 8. Д. 106. Л. 2. АВП РФ. Ф. 190. Оп. 8. Пор. 1. П. 4. Л. 190–207.

380

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

тельства в стране, что напоминало бы капитуляционный режим и явилось прецедентом для других. 2. Правительство СССР декларирует, что не будет заниматься демпингом. 3. Советская торговля не должна способствовать падению цен на рынке или вызывать таковое. 4. В течение известного срока продажа советских товаров производится через посредство местного правительства, с которым должно быть заключено отдельное соглашение о товарном кредите. 5. Торговый договор заключается на срок 3–4 года613. Эти условия российская сторона сочла неприемлемыми, и переговоры продолжились. Москва надеялась, что в условиях ухудшавшегося финансово-экономического положения в Аравии король пойдет на дальнейшие уступки. Кроме того, оставалась неурегулированной еще одна спорная проблема, имеющая непосредственное отношение к торгово-экономическим отношениям между государствами, — проблема нефтяного долга. Наконец, серьезным препятствием на пути выполнения условий короля для Москвы был исключительный, дискриминационный режим для российских товаров, введенный в королевстве в 1928 г. Расчеты советской стороны казались вполне обоснованными. Находясь в отчаянном положении, Ибн Сауд говорил Назиру Тюрякулову: «...сначала я надеюсь на Аллаха, а затем на СССР, Турцию и Персию»614. Однако саудовская сторона тоже рассчитывала на уступки со стороны Москвы.

Визит наместника Хиджаза В Москве было решено принять саудовскую делегацию во главе с эмиром Фейсалом на самом высоком уровне. Для размещения гостей был приготовлен весь верхний этаж особняка на Спиридоновке, д. 17615. В ходе поездки эмиру предстояло рассмотреть весь комплекс отношений с Москвой и — самое главное — попытаться получить от СССР товарный кредит. 18 мая эмир в сопровождении почетного эскорта в составе 20 самолетов (!) вылетел из Амстердама в Берлин. После Берлина Фейсал направился в Польшу, а оттуда — в Москву. В день приезда эмира Фейсала 29 мая в газете «Известия»616, официальном органе ЦИК СССР, была опубликована статья, в которой давалась оценка состоянию отношений между королевством и СССР. В ней утверждалось, что государство Ибн Сауда возник613 614 615 616

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 8. Д. 106. Л. 6. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. П. 9. Д. 3. Л. 5. АВП РФ. Ф. 127. Оп. 1. Пор. 27. П. 3. Л. 54. Здесь и далее: «Советский Союз и государство Геджаса—Неджда» // Известия, 29 мая 1932 г.

381

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ло благодаря «мощному влиянию Октябрьской революции в России… на арабском Востоке», а создано оно было «недждийской группой племен, руководимой ваххабитским начальником Ибн Саудом». В статье подчеркивалось, что на фоне османского засилья практически во всем арабском мире в центральной части Аравии — Неджде — сложилось особое положение. «Крепкая родовая и религиозная организация недждийских племен (ваххабиты) и сравнительно выгодное положение занимаемой ими территории (Аравийская пустыня) создали предпосылки для завоевания и сохранения ими относительной независимости в составе Османской империи». Автор статьи отмечал, что, использовав арабов против Турции, Англия не выполнила данных ею шерифу Хусейну обещаний о создании независимого арабского королевства в составе всех арабских земель, а поделила подмандатные территории с Францией. Хусейн же, получивший в управление Хиджаз, «во всем зависел от Англии». По договору от 1915 г. «в протекторатной зависимости от Англии» оказался Неджд. Далее автор статьи, безусловно санкционированной самыми высокими советскими инстанциями, рассказывал об успехе движения Ибн Сауда по собиранию аравийских земель, оценивая его как национально-освободительное движение. Подчеркивалось, что «Советский Союз первым без всяких оговорок признал независимость нового государства и установил с ним нормальные дипломатические отношения». Высоко оценивались успехи внешней политики королевства, в частности его признание другими крупными государствами мира. Что же касается отношений королевства с Йеменом, то они, как говорилось в статье, «несмотря на все старания английской агентуры вызвать их на столкновение и тем самым взаимно ослабить, являются самыми дружественными». Высокую оценку получила и внутренняя политика короля: «Во внутренней политике правительство Хиджаза—Неджда провело и проводит ряд реформ, направленных главным образом на создание сильного централизованного государственного управления как необходимой предпосылки для успеха дальнейшей борьбы за национальную независимость». Соглашаясь с римским ежемесячником «Ольтремаре», автор статьи приводил его мнение о значимости королевства: «Послевоенная Аравия стала центром междуконтинентальных коммуникаций. Новые автомобильные и воздушные пути, пересекающие полуостров от Средиземного моря до Персидского залива, и проектируемая Трансаравийская железная дорога соединяют или соединят кратчайшим путем три континента и придают этой стране значение, которого она не имела до сих пор. Ко всему присоединяется еще возрастающее торговое значение Аравийского полуострова»617. 617

«Советский Союз и государство Геджаса—Неджда» // Известия, 29 мая 1932 г.

382

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

Встреча эмира Фейсала на Белорусском вокзале в Москве. АВП РФ В статье сообщалось, что визит правительственной делегации королевства «преследует цель упрочения международных связей молодого арабского государства». Выражалась уверенность, что приезд делегации в Советский Союз и ее непосредственный контакт с членами советского правительства «поведут к укреплению и еще большему усилению дружественных отношений» между двумя странами. Когда поезд, в котором делегация выехала в Москву, пересек польскосоветскую границу, ее уже встречали заведующий 1-м Восточным отделом НКИД Сергей Пастухов, референт этого отдела Поляков и Керим Хакимов. Вместе с эмиром Фейсалом в Россию прибыли заместитель министра иностранных дел королевства Фуад Хамза, адъютант Фейсала майор Халед Аль-Айюби, секретарь делегации Шахир Ас-Семан и свита эмира. Поезд от советско-польской границы шел через территорию Белоруссии и России. Сегодня для делегаций, привыкших к быстрым перелетам, такой переезд мог бы показаться утомительным, но тогда это было обычное путешествие. В Москве эмира Фейсала ждал пышный прием. По случаю приезда делегации утром 29 мая Белорусско-Балтийский вокзал был украшен советскими и саудовскими государственными флагами и гербами. Возможно, впервые (и, похоже, в последний раз) над одним из главных вокзалов российской столицы реяло знамя со словами: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — его Пророк». Перрон украсила надпись на арабском языке — «Добро пожаловать!». Гостей встречала большая группа руководителей высокого уровня, с которыми эмиру Фейсалу еще предстояло встречаться, их присутствие подчеркивало высокий уровень приема и внимания к гостю: временно исполняющий обязанности наркома Н.Н. Крестинский, заместитель наркома Л.М. Карахан, заместитель наркомвоенмора и заме-

383

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Николай Николаевич Крестинский. АВП РФ ститель председателя Реввоенсовета С.С. Каменев618, командующий Московским военным округом А.И. Корк619, председатель Моссовета, ответственные работники НКИД, посол Ирана в СССР Пакреван и представители печати. В тот же день делегация королевства была принята председателем ЦИК СССР М.И. Калининым, который устроил в ее честь официальный завтрак. На нем присутствовали заместитель председателя Совнаркома В.В. Куйбышев, члены правительства СССР и РСФСР, члены коллегии и ответственные работники НКИД. Обстановка была чрезвычайно торжественной. Это был первый в истории России официальный прием советским правительством руководящего деятеля арабского государства. На завтраке эмиру довелось познакомиться со многими фигурами из высшей советской элиты. Фейсал и Калинин обменялись речами. Председатель ЦИК СССР сказал: «Господин наместник и министр иностранных дел! Я рад приветствовать приезд в Советский Союз высокого представителя дружественного нам государства — Хиджаза, Неджда и присоединенных областей 618

619

Каменев Сергей Сергеевич (1881–1936) — принадлежал к числу так называемых военспецов, т.е. офицеров, перешедших на службу в Красную Армию после революции 1917 г. из царской армии. В царской армии Каменев дослужился до звания полковника, в Красной Армии он в 1935 г. получил звание командарма I ранга (следующее после Маршала Советского Союза). Скончался в 1936 г. от сердечного приступа. Корк Август Иванович (1887–1937) — уроженец Эстонии, с 1935 г. командарм II ранга, репрессирован в 1937 г. вместе с большой группой военных.

384

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

и приветствовать в Вашем лице его главу — короля Абдель Азиза ибн Абдуррахмана Аль Фейсала Аль Сауда. Отношения между нашими двумя странами в течение ряда лет носили весьма дружественный и вполне искренний характер, и Ваше посещение Советского Союза, несомненно, является одним из счастливых проявлений дружбы, связывающей наши обе страны. Я с тем большим удовольствием приветствую Вас в столице Советского Союза, что в Вашем лице представлено правительство арабского народа, который сумел после мировой войны, благодаря мужественной и дальновидной политике его руководителей, завоевать и укрепить свою полную независимость, являющуюся необходимой предпосылкой для экономического и культурного развития страны. Правительство и народы Советского Союза весьма внимательно следят за успешным развитием политики правительства, которое Вы представляете, направленной на защиту независимого существования арабского народа и на укрепление его хозяйственного и культурного благополучия. Выражаю уверенность, что дружба между нашими государствами в полной степени отвечает интересам наших народов и их взаимному благу. Ваш приезд в Советский Союз несомненно будет способствовать дальнейшему укреплению этой дружбы. Я прошу Вас передать мои наилучшие пожелания здоровья и благополучия королю Абдель Азизу ибн Абдуррахману Аль Фейсалу Аль Сауду, и я горячо приветствую в Вашем лице высокого представителя дружественного нам государства и руководителя его внешней политики. Я искренне и горячо желаю процветания арабскому народу и дальнейшего развития и укрепления дружественных связей между нашими народами»620.

Хакимов и Фейсал в Кремле 620

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 3. Д. 27. Л. 37.

385

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

В ответной речи принц Фейсал заявил: «Господин Председатель! Искренне благодарю Вас за слова приветствия, с которыми Вы обратились ко мне по случаю моего прибытия в Вашу страну. Я также благодарю Вас, господин Председатель, и других государственных деятелей за оказанную мне почетную встречу. Я счастлив посетить Советский Союз, который связывают со страной моего повелителя Его Величества короля крепчайшие узы дружбы. Нет сомнений, что это посещение послужит еще большему укреплению уз дружбы в будущем. Личный же контакт, я надеюсь, будет содействовать разрешению интересующих обе стороны вопросов в духе дружбы и искренности. Считаю также необходимым поблагодарить Вас, господин Председатель, за те добрые чувства, которые Вы так любезно выразили по отношению к его величеству королю, его стране и его народу. Главным образом я с великой радостью воспринял Ваше заявление о том, что Вы с большим вниманием следите за экономическим и культурным прогрессом нашей страны, и я прошу Вас уделять нам в будущем еще больше внимания, что принесет пользу обеим сторонам. Прекрасный прием, оказанный мне в Вашей стране, и теплое отношение ко мне и к сопровождающим меня лицам произвели на меня наилучшее впечатление, и я уверен, что это посещение будет содействовать укреплению наших отношений и о нем останутся лучшие воспоминания. Еще раз благодарю Вас за Ваше искреннее отношение и желаю Вам, господин Председатель, и народам Советского Союза процветания и счастья»621.

Официальных приемов было много. Вечером того же дня по случаю пребывания в стране короля Фейсала в НКИД прием устроил Крестинский. Самого наркоминдела Литвинова в то время в Москве не было. Визит Фейсала с первого дня стал крупным событием в политической жизни государства. Фейсал проявил немалый интерес к состоянию вооруженных сил страны. 30 мая эмир и члены делегации посетили Центральный Дом Красной Армии, а на следующий день — Военно-воздушную академию, где помимо Каменева и Корка с гостями беседовали начальник академии Хорьков и начальник штаба ВВС С.А. Меженинов622, осмотрели кабинеты и лаборатории академии, а затем отправились на аэродром, где для них были показаны фигурные полеты. 621 622

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. П. 3. Д. 27. Л. 32. Меженинов Сергей Александрович (1890–1937) — выходец из дворян, «военспец», с 1935 г. комкор, репрессирован.

386

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

Гости, которые, как и все аравийцы, любили лошадей, имели возможность также полюбоваться конскими состязаниями на московском ипподроме. Хотя саудовцы, воспитанные на строгих ваххабитских традициях, вряд ли были балетоманами, им показали «Дон Кихот» в Большом театре. В программу визита входило знакомство с российской промышленностью, которая в те годы форсированно развивалась в рамках взятого государством курса на индустриализацию. Делегация в тот же день побывала, в частности, на автомобильном заводе им. Сталина (бывший АМО). Большое внимание делегации уделяло посольство Ирана, которое устроило завтрак в честь ее пребывания. Везде сопровождавший делегацию Хакимов тогда еще вряд ли знал, что через несколько лет ему предстоит снова отправиться в Саудовскую Аравию полпредом Советского Союза и пробыть там почти до самого заката дипломатических отношений между королевством и Страной Советов в 1938 г.

Трудные переговоры Эмир Фейсал и Фуад Хамза были приняты председателем Совнаркома В.М. Молотовым, с которым состоялась непростая беседа о перспективах развития отношений. Решить спорные вопросы на переговорах не удалось. А в Моссовете с делегацией беседовал его глава Н.А. Булганин623, который отметил, что в лице эмира он приветствует страну, столь доблестно завоевавшую и укреплявшую свою независимость. «Посещение делегацией Москвы, — сказал Булганин, — застает столицу СССР, как и весь Союз, за огромным и бурно развивающимся строительством. Но, будучи всецело поглощены этим строительством, трудящиеся СССР все же с величайшим вниманием и симпатией следят за политическим и культурным развитием народа Хиджаза—Неджда». Московский руководитель выразил уверенность, что приезд делегации укрепит дружественные отношения между народами СССР и Аравии. Фейсал имел возможность еще раз убедиться, что к отношениям с его страной в России относятся с вниманием. В ответном слове он выразил глубокую благодарность за прием и чувства дружбы и 623

Булганин Николай Александрович (1895–1975) — не принадлежал к плеяде профессиональных революционеров, был выходцем из интеллигенции, примкнувшим к большевикам позже многих других советских руководителей, не входил в высшую партийную элиту. В дальнейшем был министром обороны страны. Маршал Советского Союза с 1947 г., в 1955–1958 гг. председатель Совета Министров СССР, только в 1948 г. он стал членом высшего руководящего органа партии. В 1931–1937 гг. председатель Моссовета.

387

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Хакимов сопровождает Фейсала братства, выраженные председателем Моссовета. Он сказал: «Аравия сейчас отсталая страна, но такое положение не будет продолжаться долго. Аравия займет среди других народов свое место и догонит в экономическом и культурном развитии европейские страны». Эмир в своем выступлении подчеркнул искренность дружеских взаимоотношений СССР и Аравии, заявив, что они будут способствовать прогрессу и процветанию его страны. Гостей еще раз сводили в Большой театр — теперь уже на оперу «Кармен», затем делегация в сопровождении заведующего протокольным отделом НКИД Флоринского (см. о нем подробно ниже) и других ответственных лиц посетила Центральный парк культуры и отдыха, где ученики «школы массовой физкультуры» продемонстрировали саудовцам спортивные упражнения: знакомство со спортивной и театральной жизнью столицы входило тогда в уже сложившийся ритуал пребывания в стране всех почетных гостей. Эмира с членами делегации свозили в Октябрьские военные лагеря, где они поприсутствовали на технических занятиях, познакомились с жизнью

Хакимов и Фейсал

388

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

Встреча эмира Фейсала на Московском вокзале в Ленинграде красноармейцев и позавтракали вместе с российскими военачальниками. И опять театр — опера «Севильский цирюльник» в филиале Большого театра. Походы в театр имели и деловой компонент: так, во время просмотра «Севильского цирюльника» Хамза затронул вопрос о долгосрочном товарном кредите. Затем последовала двухдневная поездка в Ленинград. Московский вокзал города был так же, как и недавно вокзал в Москве, украшен советскими и саудовскими флагами и гербами. И здесь зеленое знамя ислама впервые было водружено над вокзалом. Гостей не обделили вниманием — их встречала с духовым оркестром вся ленинградская верхушка — председатель Ленинградского совета И.Ф. Кадацкий, командующий частями Ленинградского военного округа И.П. Белов624, заместитель председателя Ленсовета А.Д. Богданова, уполномоченный наркоминдела в Ленинграде Вайнштейн и др. Эмир посетил Ленсовет, Эрмитаж, Петергоф и завод «Красная заря». Желая похвалить хозяев, эмир Фейсал заявил: «Наша делегация убедилась, что в то время, как в других странах, которые мы посетили, промышленность сокращается, у вас промышленность растет и совершенствуется». Действительно, на фоне еще продолжающегося в Европе кризи624

Белов Иван Панфилович (1893–1938) — советский военный деятель, командарм I ранга с 1935 г. Участник Первой мировой войны, с февраля 1917 г. левый эсер, в 1917–1919 гг. член Ташкентского совета, в 1919 г. главком войсками Туркестанской Республики, в 1920– 1921 гг. командующий Бухарской группой войск, в 1927–1937 гг. командующий войсками Северо-Кавказского, Ленинградского, Московского, Белорусского военных округов. Арестован и расстрелян в 1938 г.

389

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

са дела в городах индустриализирующейся России после завершения первой пятилетки выглядели неплохо. Ибн Сауд внимательно приглядывался к опыту России по модернизации страны. Поэтому поездки эмира по промышленным предприятиям не были для него просто экскурсией. Фейсал изучал опыт и возможности СССР как партнера королевства. Саудовская делегация посетила также Институт растениеводства. И опять Москва с новыми зрелищами — футбольный матч между сборными командами Москвы и Киева на стадионе «Динамо», велогонки с участием английских рабочих-спортсменов, мужская эстафета, мотогонки на дистанцию в 10 км. И во время похода на стадион обсуждаются деловые вопросы: Фейсалу передан ответ Карахана, который сказал, что для решения вопроса о кредите необходимо нормализовать отношения, то есть поставить их на договорную основу. И наконец, отъезд в Одессу, оттуда — опять в сопровождении Флоринского — пароходом в Стамбул, а затем в Персию. Первый и последний официальный визит Фейсала в СССР был завершен625. В результате визита сторонам не удалось добиться прорыва в решении всех спорных проблем и дальнейшего сближения между ними. Уникальный жест короля в сторону Москвы не был принят. Однако хорошие отношения были сохранены, подтверждена готовность их развивать. Через несколько месяцев после визита Ибн Сауд все-таки принял важное решение, которого долго, несколько лет, добивалось советское

Фейсал в Ленинграде 625

В российских архивах — Российском государственном архиве кинофотодокументов (г. Москва), Центральном государственном архиве кинофотодокументов (г. Санкт-Петербург), а также в АВП РФ содержатся эти и другие фотографии, сделанные во время визита в СССР эмира Фейсала и сопровождавшей его делегации.

390

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

руководство. 16 февраля 1933 г. / 22 шавваля 1351 г. эмир Фейсал в ответ на запрос советского правительства с удовлетворением сообщил полпреду Тюрякулову о том, что отныне всякие ограничения, существовавшие в отношении советской торговли в Королевстве Саудовская Аравия, отменены. Исключительный режим для советских товаров сохранялся целых 4 года 3 месяца, мешая развиваться советско-саудовским торгово-экономическим связям. Во время беседы с Абдель Азизом, которая состоялась у Тюрякулова в июне 1933 г., полпред выразил сожаление, что отмена произошла только сейчас, а не перед поездкой эмира Фейсала в Москву: тогда дела могли бы идти гораздо лучше. Абдель Азиз, как сообщал российский полпред, признал справедливость этого утверждения. В то же время король заявил, что чувствует наличие каких-то колебаний в арабской политике советского правительства, и это, на его взгляд, подтверждалось тем обстоятельством, что во время пребывания Фейсала в Москве ему не дали ответа по вопросу о кредите. Король тогда говорил о стесненном положении королевства и о том, что он надеется только на Аллаха. Он также выразил надежду на содействие со стороны России, Турции и Ирана. Как передал Тюрякулов, он сказал ему: «Я нуждаюсь в советской помощи. Я хочу иметь поддержку СССР в военно-политических вопросах»626. Видимо, детальное знакомство Фейсала с военной машиной СССР имело свои практические последствия. Из контактов с уполномоченными официальными лицами королевства полпред понял, что саудовское правительство вновь ставит вопрос о товарном кредите, прибавив к нему вопрос о приобретении им в СССР оружия всех видов. Однако в силу неизвестных нам причин советское правительство не пошло на предоставление кредита королевству. Возможно, форсированная модернизация на этапе второго пятилетнего плана развития пожирала все ресурсы, а гипотетическое сближение с Саудовской Аравией рассматривалось как задача нереальная или неприоритетная. На этом фоне, всячески желая улучшить отношения Москвы с королевством, полпред выступает с различными, иногда весьма «экзотическими» инициативами. Так, незадолго до визита Фейсала, 15 января 1932 г., он направляет под грифом «совершенно секретно» следующую записку Карахану: «Уваж. тов., Обращаюсь к Вам с вопросом, который для нас и, прежде всего, для советской Средней Азии имеет огромное значение. Я выдвигаю предложение о передаче 626

Выписка НКИД из доклада Тюрякулова от 2 июля 1933 г., вх. № 2016 от 21 августа 1933 г. Цит. по: Мансуров. Назир Тюрякулов. С. 331–332.

391

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

в порядке подарка Ибн Сауду хранящегося в Среднеазиатском музее в Ташкенте “корана Османа”. В свое время постановлением СПК РСФСР этот коран, хранившийся до Октябрьской Революции в Питере, был передан Мус. Духовн. Управлению в Уфе. После районирования Средней Азии коран перевезен из Уфы в Ташкент, где он, благодаря деятельности местных антисоветских кругов, превратился в предмет паломничества и знамя реакции. Необходимо избавиться от этой новой святыни посредством возвращения его в Мекку, откуда он, по преданиям, был вывезен в Самарканд. Особой научной или исторической ценности он не представляет. Считают, что он является именно тем экземпляром корана, при чтении которого был убит третий халиф Осман. В качестве “доказательства” правильности этой версии обычно ссылаются на следы крови на нем, которые и создают почву для кликушества. Таким образом “возвращение” его в Мекку является наиболее удобной формой его ликвидации для нас, и в то же время он может быть нами использован в качестве ценного подарка Ибн Сауду. При наличии принципиального согласия соответствующих организаций с моим предложением вопрос должен быть проработан с точки зрения его реализации. С коммун. приветом, Н. Тюрякулов. P.S. Любопытно отметить, что во время гражданской войны ген. Деникин обратился к горцам Кавказа с воззванием, в котором указывалось на “факт” уничтожения большевиками-безбожниками “Корана Омара”, этой святыни всего мусульманского мира. Деникин ошибся, назвав его Кораном Омара, но он имел в виду именно этот экземпляр корана»627.

Был ли полпред откровенен, проявляя принятый тогда в партийной среде атеистический взгляд на священную книгу (он даже пишет ее название со строчной буквы), или же, как и многие коммунисты из мусульман, в душе он сохранял веру и, опасаясь за судьбу Корана, руководствовался желанием сохранить его, мы уже никогда не узнаем. Возможно, Тюрякулов своей инициативой хотел лишний раз продемонстрировать свои атеистические убеждения, поскольку ему приходилось отбиваться от подозрений в религиозности из-за участия в религиозных обрядах, что он подавал как вынужденную меру, своего рода большевистскую такийю628. В октябре 1930 г. он писал Карахану: 627 628

АВП РФ. Ф. 08. Оп. 15. Д. 47. П. 138. Л. 97. Такийя — существующий в шиизме принцип допустимого сокрытия своей истинной веры в случае опасности.

392

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

«НКИД обращает наше внимание на необходимость известной умеренности в отношении религиозных обрядов, связанных с хаджем. НКИД прав: всякий перегиб в этом отношении вызвал бы нежелательные для нас толки. Мы это указание принимаем к сведению и исполнению. Вместе с тем я обязан сообщить Вам, что, совершая паломничество, я ограничился рамками необходимости. Других обрядов (ежедневные молитвы, пост и т.п.) за мною не числится. Паломничество не стало необходимостью вследствие того, что 4-х летний религиозный абсентеизм т. Хакимова стал вызывать в обществе различные разговоры. Меня самого стали расспрашивать о том — совершу ли я хадж в этом году. Я счел необходимым в глазах общества морально закрепить наше право на поездки в Мекку. Кроме того, приезд польск. муфтия, афганцев и др. придавал этому хаджу большой интерес…»629

Трудно сказать, хотел ли Тюрякулов, попутно «лягнув» своего предшественника, тем самым оказать ему услугу, стараясь избавить от аналогичных подозрений в религиозности, или же имел в виду подчеркнуть, что он действует более эффективно. В этой же записке он отвечает и на другой вопрос — об антисоветских выступлениях в Хиджазе: «Вы спрашиваете — возникает ли в Геджасе антисоветское выступление на религиозной почве. За все время моего пребывания в Геджасе (2 года) ни разу не наблюдалось антисоветских выступлений или движения на религиозной почве. Уточним вопрос: выступления европейской прессы в защиту христианской церкви здесь никого не трогают. Антисоветские же выступления египетской прессы, а также некоторых турецких газет, о преследованиях мусульманского духовенства в СССР до широкого общественного мнения не доходят. Здесь в обществе принято говорить больше об отходе Турции от ислама. Так, в прошлом году имело место антитурецкое выступление у каабы (полпред подчеркнуто пишет название Черного камня, как и в случае с Кораном, со строчной буквы. — В. Н.) с проклинанием Кемаля. В обществе вызвало много толков провокационное выступление одного турецкого публициста против паломничества и каабы. Этот публицист, по сообщению стамбульской прессы, был тогда же арестован по подозрению в шпионаже и связям с иностранной разведкой. В этом году в одной стамбульской газете было напечатано сообщение и помещена статья о гонимом в СССР мусульманстве и уничтожении 25 000 мулл. Эта статья месяца 2 тому назад была перепечатана в “Ревю де монд”. Между прочим, в этом же журнале была напечатана резолюция варшавских мусульман с обращением к папе. Такие материалы всегда находят живейший отклик и весьма охотно перепечатаются в анг629

Здесь и далее: Тюрякулов — Карахану, октябрь 1930 г. // АВП РФ. Ф. 08. Оп. 13. Д. 65. П. 100. Л. 117–118.

393

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ло-арабских органах. Что же касается здешнего органа “Умм аль-Кура”, то он ни разу не напечатал ни от себя, ни со ссылкой на другие антисоветские материалы о преследовании религии вообще и о мусульманстве в частности».

Но если идея полпреда о передаче в дар королю Корана Османа, к счастью, не была реализована, то его исключительно важные инициативы по развитию в Джидде медицинских услуг были поддержаны Центром.

Советские врачи и инженеры в королевстве При участии жены Тюрякулова, врача Нины Александровны, при полпредстве была создана медицинская часть, или амбулатория, в которой принимали не только сотрудников миссии, но и редких советских паломников, а также местных жителей. Жена полпреда в отдельные дни осматривала до двадцати пациентов — женщин и детей. В записке, направленной 13 января 1932 г. Карахану и заведующему экономико-правовым отделом НКИД Меламеду630, Тюрякулов подробно охарактеризовал медицинскую работу миссии в Хиджазе. Для сравнения он сообщал о том, как построена работа в этой области в европейских миссиях: «Английская и голландская миссии имеют своих докторов, свой низший мед. персонал и свои амбулатории и аптечки. Египет присылает ежегодно санит. медицинские экспедиции на время хаджа. Эти медицинские силы обслуживают не только паломников, но и местное население на началах платности. Плата за визит спекулятивно высокая — 1 англ. фунт (золотом). Благодаря этому “помощь” совершенно недоступна широким слоям населения. Кроме того, большинство их врачей никудышные (за исключением голландского врача-явайца). Особенно никудышен английский врач-индус»631. Полпред пояснял, почему было так важно создать свою медицинскую часть при миссии: «А) [Необходима] охрана здоровья наших сотрудников с их семьями, которые в условиях Аравии подвержены частым и опасным заболеваниям. Достаточно сказать, что из 16 сотрудников Полпредства за 6 лет его существования переболело 16 человек и 2 из них похоронены в Аравии. Б) Аравия не Германия. “Диагноз”, “лечение” и рвачество местных арабов-вра630

631

Меламед Григорий Моисеевич (1893–1939) — советский дипломат, работал вице-консулом в США и в Китае, арестован в 1937 г. по обвинению в шпионаже, в 1939 г. расстрелян. Здесь и далее: АВП РФ. Ф. 08. Оп. 15. Д. 47. П. 138. Л. 15–15 об.

394

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

чей и большинства европейских врачей г. Джидды не поддаются описанию. В) Помощь местному населению имеет колоссальное политическое и культурно-пропагандистское значение. ...В таком пункте, как Геджас, куда ежегодно стекаются десятки тысяч людей со всех концов мусульманского мира, наша медицинская работа будет иметь огромное значение для борьбы за СССР. Это дело не престижа, а борьбы. Отмечу, что мусульмане по своим бытовым предрассудкам избегают показывать своих больных жен и дочерей мужчинам-врачам. В Геджасе нет ни одного врачаженщины! Женщины лишены медицинской помощи. Пребывание врачей Лидии Петровны Тивель и Тюрякуловой в Джидде выявило острейшую необходимость именно в женщине-враче. Это тот канал, через который “доктор-большевик” проникает в нутро арабского общества. Доступность же нашей помощи делает ее популярной, а добросовестное и успешное лечение вызывает чувство уважения и доверия не только к нашему врачу, но и к СССР и его задачам».

Благодаря своей активности и в целом благоприятному отношению руководства НКИД к его аргументам полпред «пробил» необходимые решения. Деятельность советских врачей в Хиджазе стала не только одним из важных направлений реальной помощи королевству в области здравоохранения, но и в целом заметным явлением в местной, не очень богатой событиями жизни Джидды с ее острейшими санитарными проблемами. Особенно плодотворной стала работа здесь крупного советского эпидемиолога Ш.Д. Мошковского632 в 1929–1930 гг., прибывшего для борьбы с периодически поражавшими Хиджаз эпидемиями холеры, которую завозили паломники из Индии. В Хиджазе также были широко распространены и другие инфекционные заболевания, в первую очередь — малярия, дезинтерия. Проигнорировав предупреждения и опрометчиво выпив на базаре сырой воды, в 1929 г. подхватил желудочную инфекцию и скончался переводчик полпредства Хикмет Бикенин, которого пришлось похоронить здесь же. Смерть Бикенина побудила Тюрякулова приложить больше усилий к обеспечению сотрудников миссии медицинскими услугами, а руководство наркомата — уделить больше внимания к вопросам профилактики заболеваний и своевременного лечения сотрудников полпредства. Доктор Мошковский вылечил эмира Фейсала б. Абдель Азиза от малярии. На Кузнецком Мосту не могли не оценить информацию, содержавшуюся в записке полпреда Карахану от октября 1930 г., где он сообщал: «Филби 632

Мошковский Шабсай Давидович (1895–1982) — выдающийся российский инфекционист и эпидемиолог, член-корреспондент АМН СССР. Один из его братьев, летчик Яков, был знаменитым парашютистом (он скончался в 1939 г. от травмы, полученной в результате неудачного прыжка), другой брат, Михаил, академик АМН СССР — один из основателей отечественной фармакологии.

395

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

лечится у Мошковского (анализ крови и т. п.). Профессора Лондонск. Тропич. Ин-та подтвердили диагноз Мошковского. На этой неделе Филби сообщил Мошковскому, что по его, Филби, совету вскоре король обратится к нему (Мошковскому) за медицинской помощью»633. В 1933 г. полпред добился приезда в Хиджаз для работы в медицинской части в полпредстве еще одного высококлассного советского врача, Жукова-Хованского, который самоотверженно принимал и лечил местное население, причем не только представителей элиты и чиновничества, как сообщал Центру Тюрякулов, но и обычных людей — торговцев, солдат, полицейских, городскую бедноту, а также иностранцев634. Поначалу прием и лечение были бесплатными, с ростом популярности доктора за них была введена плата, а хорошо зарекомендовавшему себя Жукову-Хованскому полпред попросил у руководства повысить зарплату.

Письмо Филби Тюрякулову

633 634

Тюрякулов — Карахану // АВП ПФ. Ф. 08. Оп. 13. Д. 65. П. 100. Л. 117–124 об. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. Д. 30. П. 3. Л. 33–34.

396

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

Письмо Тюрякулова Филби В 1932 г. полпреду удалось привезти в Джидду и стоматолога, которого в те времена было принято называть забавным словом «зубоврач» (он одновременно был и протезистом), — Мерсона. У него также не было отбоя от пациентов, высоко оценивавших его работу, но он согласился на перевод в Йемен. «Зубоврача Мерсона думаю продержать до мая, — писал Тюрякулов в записке Полякову 18 марта 1933 г. — Он сейчас сильно перегружен. Круг его пациентов — обширный и разнообразный, как я уже писал Вам. Мало того, этот круг продолжает расти, так как оба местных зубоврача достаточно энергично калечат людей, чтобы заставить их бежать к н/зубоврачу. Наряду с купечеством, иностранцами — европейцами, членами дипкорпуса, приходят и местная беднота, и чиновники. Его обходительностью и умелой работой мы довольны… Думаю, что и Сана будет довольна им». Проявляя заботу о враче, работавшем в чрезвычайно трудных условиях Хиджаза, полпред просил руководство решить несколько проблем: «Единственные обстоятельства, которые его угнетают — это: 1) отсутствие вести от его жены и времени ее отъезда из Москвы. Нельзя ли ускорить ее отъезд сюда, пролонгировав срок уже имеющихся у нее документов? 2) отсутствие техника, вследствие чего всю техническую работу он выполняет сам и теряет много времени. По его словам, он сам мог бы оплачивать работу хорошего техника. Объем работы, т.е. размер заработка, позволяет это проделать безболезненно для государства...»

397

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

В вышеупомянутой записке полпред опять просит ускорить решение вопроса о направлении в миссию еще одного сотрудника, так как выполнять столь большой объем работы вдвоем с Измайловым им чрезвычайно тяжело. Однако для руководства саудовское направление уже не столь значимо, как прежде. «Шакир хандрит, — пишет Тюрякулов. — Жалуется на состояние своего здоровья. Как обстоит вопрос о втором работнике?»635. Вопрос об отпуске Измайлова наконец решен, и 27 июня полпред пишет Полякову: «Измайлов уезжает в отпуск на 3 месяца. Значит, би-илляхита‘аля (клянусь Всевышним Аллахом. — В. Н.) все придется выполнять мне одному. Убедительно прошу Вас т. Измайлова дольше срока не задерживать и в октябре обеспечить его возвращение в Геджас. Признаться — теперь каюсь, что отказался от услуг сотрудницы, которую в свое время предлагал мне НКИД»636. Эту записку, как и многие другие, в этот период полпреду приходится писать от руки, так как пишущей машинкой он не владел, а печатать его сообщения в Центр было некому. Плохое самочувствие измотанного работой в изнуряющей жаре и влажности Джидды Измайлова было неудивительным — мало кто из советских дипломатов мог похвастаться тем, что сохранил там здоровье и не приобрел множество болезней. Правда, другим дипломатам повезло еще меньше. Например, как сообщал полпред с характерной для него «большевистской прямотой» Карахану в октябре 1930 г. о турецких представителях: «На место старого секретаря старика Шевкета в конце июля сюда был прислан еще более дряхлый Мемдух, который 14 августа скончался»637. Даже в том случае, когда полпреду удавалось заполучить на работу в представительство нового сотрудника, кроме болезней закрепиться ему мешали и другие обстоятельства. Об одном из них говорила следующая депеша: «Согласно известным постановлениям СНК и РВС СССР, Катышев немедленно должен вернуться в СССР для призыва. С другой стороны, он так или иначе начал бы втягиваться в переводческую работу (исключительно по составлению сводок под нашим непосредственным руководством). Заинтересованные в работнике, мы все время удерживали его здесь. Однако его и наше обращение в Москву по вопросу об отсрочке остались без ответа. Молчание НКИ мы толковали в смысле отказа или отсутствия отсрочки. Поэтому требования об отправке его на пароходе “Зырянин” полпредством были удовлетворены. Т.е. полпредство остается без переводчика и вся тяжесть работ по составлению сводок падет на меня и Туйметова»638. 635 636 637 638

Тюрякулов — Полякову // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. Д. 30. П. 3. Л. 74–74 об. Тюрякулов — Полякову // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. Д. 1. П. 9. Л. 6 а. Тюрякулов — Карахану // АВП РФ. Ф. 08. Оп. 13. Д. 65. П. 100. Л. 119. АВП РФ. Ф. 08. Оп. 13. Д. 65. П. 100. Л. 120–121.

398

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

Англичане же, как и ранее, интересуются информацией обо всех приезжающих на работу в советскую миссию сотрудниках, включая врачей. В подробнейшем обзоре положения в экономике, торговле и финансах королевства, подготовленном британским вице-консулом Оппенхеймом (он был направлен в Форин-офис на имя министра Идена в полном виде полпредом А.С. Кавертом лишь 29 августа 1936 г., но ссылку на него делал еще Э. Райан в переписке с министром Саймоном 30 июля 1934 г.), нашлось место и для советского врача: «Новый доктор, имя которого сообщено как Джордж, месяц назад прибыл из России, он прикреплен к советской миссии, живет в комнате м-ра Мерсона, дантиста, который недавно уехал, как сказано, в Йемен. Доктора Джорджа сопровождает жена»639. Повышению престижа Москвы, помимо усилий советских медиков, способствовали и некоторые другие акции полпреда. Во время посещения эмиром Фейсалом завода телефонной аппаратуры в Ленинграде «Красная заря» ему была подарена АТС, но станция два года простаивала. В 1934 г. неутомимый Тюрякулов добился командирования в Хиджаз заводского инженера В. Шитова с оборудованием, которому предстояло смонтировать эту первую в королевстве станцию в Ат-Таифе, где находилась летняя резиденция Ибн Сауда. Для этого НКИД вел переговоры с «Техноэкспортом». К примеру, в телеграмме за подписью ответственного референта Полякова от 8 июня 1934 г. говорилось: «Нам поступил запрос из Аравии относительно возможности заказа нашей промышленности оборудования телефонной линии в два провода длиной 80 километров с соответствующими станциями на двух концах линии. По каждому проводу одновременно должно вестись шесть передач. Нас просят сообщить стоимость станций, аппаратов высокой частоты и всей установки. Следует иметь в виду, что в Аравии в настоящее время находится советский инженер т. Шитов, командированный для установки небольшой автоматической телефонной станции. Дело идет о заказе за наличный расчет. Просим сообщить ориентировочную цену»640. Шитов успешно выполнил задание. Тем самым впервые была фактически создана и линия правительственной связи в Хиджазе между Ат-Таифом и Джиддой. Король, удачно поговорив по телефону с полпредом, был настолько доволен, что пригласил к себе его и инженера, одарив их часами и национальной одеждой641. В телеграмме наркома Литвинова наркому тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе отмечалось, что полпред и Шитов прекрасно справились с поставленной перед ними задачей642. 639 640 641

642

Mr. Calvert to Mr. Eden, FO 371/20063, E 5458/1041/256, no. 160. Поляков — в Техноэкспорт Кораку // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. Пор. 10. П. 9. Л. 15. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. Д. 9. П. 9. Л. 14. См. об этом подробнее: Мансуров Таир. Аравийская эпопея полпреда Назира Тюрякулова. М.: Реал-Пресс, 2001. С. 35–36. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. Д. 9. П. 9. Л. 9.

399

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Миссия продолжала испытывать большие трудности в работе из-за нехватки персонала. Но Москва не торопилась помочь, что свидетельствует о падении интереса к королевству. А Тюрякулов настойчиво просил: «Как разрешили вопрос о третьем работнике? Прошу вас ускорить разрешение этого вопроса, т.к. в случае отъезда Измайлова в отпуск в мае я оставаться один, как добрый Аллах, не могу. Кроме того, надо иметь в виду необходимость перемены климата и в отношении меня»643. Вместо направления в полпредство нового сотрудника Москва 26 июня 1933 г. торопит с отъездом Измайлова: «С нетерпением ожидаем мы приезда тов. Измайлова. Его появление в Москве даст нам возможность детально разобраться во всех геджасских делах». В то же самое время проявлен интерес к образцам некоторых товаров: «В частности, мы рассчитываем, что с тов. Измайловым прибудут, наконец, обещанные нам геджасцами образцы геджасских растений и экспортных товаров. Институт растениеводства неоднократно напоминал нам о желательности напомнить Полпредству об этих материалах»644. Из-за нехватки персонала и трудностей связи полпредство не успевает реагировать и на другие запросы. Например, 2 декабря 1934 г. помощник заведующего Первым восточным отделом НКИД Осетров информирует руководство «Коверкустэкспорта», что запрос полпредству о судьбе отправленной ему посылки «задержался в ожидании рейса советского парохода в Красное море», поэтому выяснить вопрос поручено выехавшему в Джидду сотруднику Союзнефтеэкспорта Гертику. А посылать запросы простой почтой Осетров считает нецелесообразным, так как они, очевидно, не доходят645. На следующий день Тюрякулову уходит телеграмма заведующего отделом Цукермана, в которой он требует ответить заказным письмом, получал ли он две посылки от «Коверкустэкспорта», отправленные 4 и 5 июля 1932 г. (два с половиной года назад!), какова судьба посылки, получало ли полпредство запросы от компании и отвечало ли на них. В посылке находились образцы товаров «Коверкустэкспорта» — камнерезные и серебряные изделия, бусы, полудрагоценные и драгоценные камни. От полпредства требовался «срочный ответ», необходимый «для принятия шагов в порядке контроля по выяснению деталей выполнения этой операции» (!)646. Застой в советско-саудовских отношениях не остается незамеченным для британских дипломатов. В отчете за 1934 г. Райан пишет Саймону: «Политические отношения между Саудовской Аравией и Советами пережива643

644 645 646

АВП РФ. Письмо Тюрякулова Полякову. Ф. Референтура по Аравии. Оп. 1. П. 30. Д. 021, № 3. Л. 84. 1933 г. Там же. Л. 53, 1933 г. Осетров — Павлову // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. Пор. 10. П. 9. Л. 16. Цукерман — Тюрякулову. Там же. Л. 17.

400

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

Британский подарок Ибн Сауду — аппарат беспроводной связи ют абсолютную стагнацию. В отношениях в сфере торговли, о которых так много говорили в начале 1933 г. (см. § 88 отчета за прошлый год), не произошло заметного развития, но полномочный министр все еще нередко посещает Мекку и обхаживает некоторых саудовских персонажей, вроде министра финансов»647. Британец также обратил внимание министра, что летом русские привезли в подарок Ибн Сауду «автоматический телефонный аппарат», который сопровождал то ли один, то ли несколько технических специалистов, чтобы научить саудовцев пользоваться им. А вместе с ними в качестве переводчика, не без издевки пишет Райан, в Таиф отправился сам полномочный министр со своей женой-немусульманкой, которой приходилось надевать ненавистную чадру и которая, «обладая некоторыми медицинскими познаниями, получила благодаря этому доступ к отдельным дамам Ибн Сауда». Весь этот эпизод, добавлял Райан, заслуживал мало внимания как фаза в саудовско-советских отношениях, но свидетельствовал об определенном изменении в отношении Ибн Сауда к визитам иностранных представителей во внутренние районы страны648.

647 648

Annual Report 1934, Ryan to Simon, 18 May 1935, FO 371/19019, E 3607/3607/25, § 88. Ibid.

Тюрякулов пытается решать проблемы Полпред, учитывая сделанные ему замечания, использует различные способы передачи информации руководству дипломатического ведомства. 25 февраля 1933 г. Тюрякулов посылает Полякову записку с пароходом «Восток», откуда она через агентство НКИД в Одессе ушла в Москву. Естественно, такая почта шла долго. Записка поступила в министерство только 1 апреля. В ней полпред оценивает обстановку в королевстве вокруг торговли с СССР как «деликатную». Это связано с боязнью советского демпинга со стороны местного купечества, которое подвергается обработке со стороны лиц, враждебно настроенных к советской торговой экспансии. Полпред писал: «Нас осаждают отдельные лица и группы предложениями о сотрудничестве. Одни из них действительно хотят сотрудничать с нами, другие же стараются выведать и выяснить — нет ли для них опасности пресловутого демпинга. Панические настроения среди купечества привели к ряду совещаний “частного характера”, на которых крупные импортеры пытались сплотить свои ряды против нависшей над ними “опасности” и наметить пути и способы защиты своих интересов в новых условиях. Вместе с тем они же стараются опередить друг друга и заполучить н/торговлю в свои руки»649. И далее: «Большинство желает, конечно, получить “генеральное представительство по всем советским товарам” на монопольных началах с предоставлением н/торговым органам всяких имущественных, банковских и пр. гарантий и преференций. В случае невозможности осуществления этого они согласны ограничиться группой товаров (нефтепродукты, сахар, мука, мануфактура, спички, лес и т.п.). Те же из них, которые почему-либо не рассчитывают получить эти блага, голосуют за свободу сношений с н/торговыми органами и против монопольного представительства». Полпредство, как сообщает Тюрякулов, терпеливо разъясняет местному купечеству, что никакого демпинга не было и нет и что советская торговля выгодна хиджазским купцам. С учетом деликатности ситуации полпред подчеркивал: «...если н/торговые организации заинтересованы в геджасском рынке, то они должны поторопиться… Это необходимо потому, что 1) “куй железо, пока горячо”, и нам новую обстановку надо использовать для дальнейшего продвижения в/вопросов, и 2) мы находимся сейчас в условиях местного торгового сезона (хадж), и, начиная с мая, сезон пойдет на убыль...» Что касается проблемы Асира, то полпредство регулярно информировало Центр о дальнейшем развитии ситуации в этой области. В той же запи649

Тюрякулов — Полякову // АВП РФ. Референтура по Аравии. Оп. 1. Пор. 30. Д. 21, № 3. Л. 84. 1933 г.

402

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

ске Полякову Тюрякулов сообщал: «С Асиром покончено. Командующему саудовскими войсками Абдель Азизу бин Хусаиду (шаммарец, б. эмир Хаиля) приказано навести порядок в крае и упорядочить управление. Надо полагать, что это есть начало ликвидации протектората. Несколько неопределеннее обстоит дело с Хасаном аль-Идриси и Абдель Ваххабом аль-Идриси. Они в Йемене. Имам ходатайствовал перед Ибн Саудом об амнистировании, ставив при этом в качестве основного условия возвращение их на родину. Судя по “Умм аль-Кура” от 5 февраля, Хусаид уже послал своих представителей для приемки беженцев. В числе лиц, подлежащих сдаче, альИдриси не упоминается. По одним сведениям, Идриси находится в Асире и скрывается у приграничных племен. По другим сведениям (частного характера), Идриси в настоящее время находится в Лахедже (Аденский протекторат)»650. Здесь же Тюрякулов информирует о смерти одного из своих основных собеседников — доктора Салеха. В письме Полякову от 18 марта 1933 г. Тюрякулов еще раз коснулся Асира: «Восстание в Асире в общем подавлено. Идриси еще не сдан йеменцами. Переговоры между саудовцами и йеменцами идут главным образом вокруг Идриси. Сейид Али Идриси (племянник и противник Хасана альИдриси), который все время жил в Эр-Рияде, недели 3 тому назад пытался бежать... Пойман и посажен в риядскую тюрьму»651. В это время английские представители, которые прилагали усилия для недопущения советских товаров на хиджазский рынок, особо внимательно отслеживали ситуацию. В докладе британского представительства в Джидде Форин-офису о положении в королевстве за февраль 1933 г. говорилось о волне эмоций, которую вызвали в местных торговых кругах сообщения о том, что советский полпред будто бы добился «заключения соглашения с Саудовским правительством о частичной или полной отмене эмбарго на прямой импорт из России, используя как рычаг требование Советов выплатить долг за бензин и нефть, поставленные по специальному контракту, до конца 1931 г.»652. Требование погасить задолженность за нефтепродукты в первой половине 1930-х годов действительно было главным инструментом давления на саудовское правительство с целью добиться от него отмены дискриминационных ограничений на советскую торговлю. В составленной сотрудником полпредства Шакиром Измайловым и направленной им в НКИД сводке телеграфной переписки об этой задолженности за 1932–1933 гг., к примеру, содержалась следующая информация: 650

651 652

Тюрякулов — Полякову // АВП РФ. Ф. Референтура по Аравии. Оп. 1. П. 30. Д. 021, № 3. Л. 84. 1933 г. Тюрякулов — Полякову // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. Д. 30. П. 3. Л. 74 об. FO 371/16875, E 1495/902/25/1933. Р. 105.

403

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

«Москва — Джидда. 3 февраля 1932 г. ...За снятие запрещения на советскую торговлю согласны отсрочить платежи до шести месяцев по каждой партии, в случае несогласия гепра отклонить отсрочку платежей по первой партии, по второй отсрочить на один месяц, по третьей — два месяца из 8% годовых. Можете вступить в переговоры по заключению нового договора на 1–2 года, который вступит в силу после погашения задолженности... 17 февраля 1932 г. окончательно урегулирован вопрос уплаты неустойки по первой партии... 17 ноября 1932 г. ...О заключении нового договора сроком на 2–3 года при условии покрытия старой задолженности. Расплата по новым доставкам — 30–50% наличными при передаче нарядов и остальные при сдаче товаров. При сдаче каждой партии гепра уплачивает 10–15% старой задолженности. 8 января 1933 г. ...Считать приемлемой уплату 3000 единовременно и по 2000 ежемесячно... 14 июня 1933 г. ...Принять 50% разницы в потере курса в связи с падением ам. доллара и добиться погашения задолженности ежемесячными взносами в 10 000 ам. долл... Джидда — Москва. 13 января 1932 г. Зам. минфина предусматривает отсрочку всех платежей на 3 месяца. Тов. Залкинд отклоняет. Саид Хашим передает, что король поручил вести переговоры о задолженности Фуаду (от Залкинда). 21 января 1932 г. Фуад заявляет правительство вынуждено просить отсрочку (от Залкинда). 8 февраля 1932 г. Мининдел заявляет о невозможности связывать вопрос отсрочки платежей с торговым вопросом (от Залкинда). 13 февраля 1932 г. Зам. мининдела предлагает отсрочку платежей на один год (от Залкинда)… 18 декабря 1932 г. Минфин предложил заключить новое соглашение о погашении задолженности, причем при подписании вносится единовременно 3000 и ежемесячно 2000 фунтов (от Тюрякулова)… 7 июня 1933 г. Гепра предлагает погасить 1/3 в январе—феврале 1934 г. и 2/3 в начале 1935 г. (от Тюрякулова)»653.

Что же касается информации, которую направляло в Лондон британское полпредство о советско-саудовской сделке, то, как докладывал 28 февраля 653

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. Д. 10. П. 9. Л. 8–9.

404

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

1933 г. Эндрю Райан министру иностранных дел Джону Саймону, импортируемые из СССР товары должны были поступать на рынок Хиджаза. Англичане полагали, что сделка, видимо, состоится, но поставки муки и сахара из России на хиджазский рынок нанесут ущерб торговле с Австралией и Индией. Английский полпред полагал, что речь могла идти и о поставках нефтепродуктов из России, но выражал серьезные сомнения, что России удастся завоевать местный рынок нефтепродуктов ввиду обязательств саудовского правительства в отношении компании «Шелл» и «американских интересов»654. В докладе отмечалось: пока было неясно, идет ли речь об отмене таможенных пошлин на российский импорт вообще или же только в размерах, которые позволили бы покрыть задолженность за поставки нефтепродуктов в 1931 г., после чего льготы были бы отменены. Райан также сообщал, что ему неизвестно, проконсультировалось ли и договорилось ли саудовское правительство со своими торговцами, прежде чем принимать такое решение, и подчеркивал, что в 1932 г. Тюрякулов вел переговоры о сделке с министром финансов Сулейманом, а нынешняя договоренность была достигнута с министерством иностранных дел. В Форин-офисе, напоминал Райан, хорошо знают об антагонизме между министром финансов и двумя ключевыми фигурами, ведающими внешней политикой, — эмиром Фейсалом бин Абдель Азизом и Фуадом Хамзой: «В соответствии с секретной информацией есть основания полагать, что министр финансов может попытаться хитроумными способами помешать российской торговле, но пока это лишь предмет спекуляции»655. Нельзя не видеть, что английские дипломаты, во-первых, и в этот период очень внимательно следили за действиями Москвы в Хиджазе и, во-вторых, не скрывали желания способствовать провалу ее планов по развитию отношений с королевством. Кстати, во всех депешах, направлявшихся в то время в Форин-офис на имя Саймона, Райан ссылается на свои доверительные беседы с Фуадом Хамзой, подчеркивая дружеские отношения, установившиеся у него с заместителем эмира Фейсала. Англичане проявляли неослабный интерес к развитию советско-саудовских торгово-экономических связей. В телеграмме в Форин-офис из британской миссии в Джидде за подписью Хоупа Гилла от 24 февраля 1933 г. сообщалось: «Саудовское правительство, кажется, наконец, договорилось с советским представительством о том, что русские товары теперь будут поступать на рынок Хиджаза наравне с товарами других наций взамен за продление срока уплаты 30 тысяч фунтов долга за советскую нефть. Официального подтверждения и деталей не хватает, но, похоже, остается мало 654 655

FO 371/1908, E 1438/1225/25, 28th February. Р. 175. Ibid.

405

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

сомнений в том, что такое соглашение достигнуто»656. И далее: «Это, прежде всего, помешает устоявшейся торговле мукой из Индии и ударит по сообществу индийских торговцев. Это также повлияет на Шелл. Местное общественное мнение недовольно, но вряд ли может составить действенную оппозицию. В Индии из-за вложенных интересов может подняться исламская критика. Предстоит разобраться, когда прояснятся все детали, в какой степени с торговлей может приходить коммунистическая пропаганда».

Телеграмма Хоупа Гилла 656

FO 371/19008, E 1225/1225/25, 24th February, 1933. Р. 105.

406

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

28 февраля Райан уточнял некоторые детали договоренностей между Ибн Саудом и Москвой, а в конце марта вновь возвращался к этому вопросу. Ссылаясь на телеграмму Х. Гилла, полпред в депеше от 21 марта подчеркивал, что вокруг этой сделки была обстановка столь сильной секретности, что добавить к информации, содержавшейся в телеграмме, особенно нечего. Тем не менее Райан писал: «(А) Русские в конце 1931 г. поставили бензина и нефти на 30 тысяч фунтов, но оплаты не получили. (Б) Весной и ранним летом 1932 г. было понятно, что российский представитель предпринял попытку обсудить общее соглашение с Советским правительством, что, в свою очередь, повлекло бы за собой договоренность о снабжении Ибн Сауда не деньгами, а финансами взамен за снятие эмбарго с прямого российского импорта в Хиджаз…»657 И далее там же: «Переговоры, которые вел в прошлом году м-р Тюрякулов, похоже, были безрезультативны... Подтверждено, что советский представитель обеспечил частичное или полное снятие эмбарго взамен за договоренность о том, что старый долг его правительству будет компенсировать частичной или полной отменой пошлин на новые ввозимые товары». Британец писал, что пока ему неизвестно, носила ли эта договоренность общий, постоянный характер или она распространялась только на такое количество товаров, объем пошлин с которых был эквивалентен сумме долга. Англичанам был также неизвестен механизм реализации советских товаров. Глава британской миссии также сообщал о «возбуждении», которое вызвала новость о договоренности с русскими в торговых кругах Хиджаза. «Известно, что среди товаров, которые импортируются из России, есть мука и сахар, поставка которых на [местный] рынок нанесет ущерб торговле с другими странами, в том числе Австралии, которая с недавнего времени стала основным поставщиком муки, и Индии, которая давно является важным торговым партнером Хиджаза, хотя в самое последнее время объем торговли снижался». Объем и детализация английской дипломатической переписки, посвященной советско-саудовской торговле, показывает степень важности этого вопроса для Лондона. Особое внимание уделялось поставкам нефтепродуктов, которые, как считали британские дипломаты, вряд ли могли быть исключены из списка освобождаемых от пошлин советских товаров, однако саудовцы вряд ли могли пойти на увеличение нефтяного импорта, поскольку это затронуло бы интересы Шелла и американских компаний.

657

FO 371/19008, E 1448/1225/25, 21st March 1933. Р. 175.

407

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Новые инсинуации антагонистов Советская торговая экспансия, даже весьма ограниченная в масштабах, вызывала раздражение у антагонистов и недоброжелателей Москвы, причем не только английских, которые использовали любой повод, чтобы испортить отношения СССР и КСА. Об этом, в частности, свидетельствуют некоторые документы из переписки под грифом «совершенно секретно» между королем и МИД КСА, относящиеся к 1933 г. Зашифрованные и отправлявшиеся по телеграфу депеши регулярно перехватывались британской разведкой, которой удавалось взламывать саудовские шифры. Мониторингу, возможно, помогал и подарок, торжественно врученный королю англичанами, — аппарат беспроводной связи Маркони (Marconi wireless system). Рассекреченная часть перехваченной переписки этого периода была опубликована в «Архивных изданиях Кембриджа. Секретные документы разведки» в 2003 г. В одном из писем МИД КСА из Таифа королю (перехват от 13 июля) сообщалось658: «Из кругов иностранного государства нас проинформировали, что российские корабли, груженные оружием, выплыли из порта Одесса в гавани Аравии. Хафиза Вахбу (с 1929 г. полпред королевства в Лондоне. — В. Н.) спросили, не наше ли правительство купило это оружие, на что он ответил отрицательно. Ему сообщили, что оружие точно привезено, и если оно не предназначалось для нашего правительства, то было, безусловно, направлено нашим южным соседям. Поэтому мы навели справки [некоторые слова неразборчивы], не покупал ли Яхья какое-либо оружие, он ответил, что не покупал». В ответ Абдель Азиз из Эр-Рияда направил в МИД телеграмму, перехваченную 14 июля: «Вы должны переговорить по этому вопросу с советским представителем и проверить то, что Вы слышали. Скажите ему, что мы не верим в то, будто его Правительство, с учетом дружбы между нами, стало бы посылать в эти районы оружие, которое, в конечном счете, будет использовано против нас, и передайте мне его ответ»659. Перед тем, как ответ был получен и передан Ибн Сауду, МИД направил ему еще одну телеграмму за номером 33 (перехват от 15 июля), в которой уточнялось: «Мы не можем ничего скрывать от Вас. Информация, которую мы получили от Фуада Хамзы, была направлена Вам в нашей телеграмме за номером 27 из протокола 20 [выше]. Источник в ней не был назван. Мы справимся... о точности этих сведений и сообщим его ответ Вашему Величеству». 658

659

Cambridge Archive Editions, Saudi Arabia Secret Intelligence Records. 1926–1939 / A. Burdett (ed.) Cambridge: 2003. Vol. 4. P. 69. Ibid. P. 69–70.

408

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

Вскоре последовала новая телеграмма (номер: 34, перехвачено 16 июля 1933 г.) с ответом советского полпреда: «[Сообщение очень неточное, сомнительный перевод] В дополнение к нашей телеграмме номер 32 из протокола 22 [выше]. Мы вербально связались по поводу информации с советским полпредом, и я спросил его, правдива ли она. Он был очень расстроен этим вопросом. Попросил меня передать Вам [?] его уважение и вербальное сожаление по поводу того, что этот вопрос был поставлен перед ним. Это огорчило его. Он понял, будто его Правительство не смогло узнать об этом, несмотря на то, что оно [непонятное слово] в нашей стране в течение семи лет. Он опроверг новость... У него не было сомнений, что Правительство Вашего Величества опровергнет новости в Мекке. Он далее [попросил?], чтобы вопрос объяснили ему яснее и написали письмо, в котором было бы указано название судна, которое везло оружие, названия гавани отплытия и гаваней на юге, в которые оно доставлялось, чтобы Правительство получило телеграфное сообщение... Создается плохое представление о Советском правительстве несмотря на то, что новость не основана на фактах [которые можно подвердить только расследованием]... Мы просим Вас дать распоряжение по этому вопросу. В дополнение информируем Вас, что мы телеграммой запросили Хафиза Вахбу об информанте и попросили послать нам больше деталей»660.

Ознакомившись с разъяснением советской стороны, король отдает распоряжение руководству министерства: «Не причиняйте беспокойства советскому полпреду, а проинформируйте его, что с учетом дружбы между нами... [?] ... поскольку такие слухи распространяются их врагами, чтобы вызвать ненависть между нами и [испортить?] хорошие отношения, которые связывают нас и Советское правительство. Абдель Азиз»661.

В ответной телеграмме (за номером 43, перехвачена 8 июля 1933 г.) министр докладывал в Эр-Рияд королю: «Мы передали советскому полпреду текст телеграммы Вашего Величества. Он был весьма удовлетворен этим объяснением и попросил меня передать его бла660

661

Cambridge Archive Editions, Saudi Arabia Secret Intelligence Records. 1926–1939 / A. Burdett (ed.) Cambridge: 2003. Vol. 4. P. 70–71. Ibid. P. 71–72.

409

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

годарность и признательность за дружеские чувства к ним. Заверил, что эта новость была распространена врагами обоих государств. В то же время мы получили телеграмму от Фуада Хамзы, в которой сообщалось, что информантом был французский полпред»662.

Таким образом, Ибн Сауд, возможно, к своему удивлению, узнал, что измышления о якобы имевших место поставках советского оружия его врагам в Йемене исходили вовсе не от англичан, как можно было бы предполагать, а от французов. Могла ли Москва поставлять оружие Йемену, учитывая, что с такими запросами к советским представителям йеменцы действительно обращались? Во всяком случае, официально таких фактов не было. Только сам Ибн Сауд хотел получать оружие из СССР и предпринимал для этого некоторые шаги.

Дипломатам опять приходится бороться за торговлю Летом 1933 г. Тюрякулов готовит для коллегии НКИД и XVII съезда ВКП(б) подробную справку об «Арабском Саудовском государстве» (полпред почему-то называет его государством, а не королевством, хотя именно так — Мамляка — с ноября 1932 г. стало называться бывшее королевство Хиджаза, Неджда и присоединенных областей). Она представляет интерес, поскольку в обобщенном виде отражает точку зрения советских дипломатов на королевство и состояние советско-саудовских отношений. В ней, в частности, сообщалось о так называемой диверсии Рифады (май — август 1932 г.), которая названа последним антисаудовским предприятием Аммана, но она не вызвала ожидаемого подъема протестного движения в стране. Также в документе говорилось о том, что 1933 г. стал поворотным в отношениях между КСА и Трансиорданией, что, по мнению полпреда, объяснялось желанием англичан развязать Ибн Сауду руки в борьбе с Йеменом. Главным благоприятным фактором для продвижения вперед советскосаудовских отношений, как были уверены работавшие в Джидде советские дипломаты, было то, что король по-прежнему остро нуждался в советской помощи. Несмотря на отказ предоставить королевству долгосрочный торговый и промышленный кредит в 1 млн. зол. рублей, саудовцы в 1933 г. вновь обращаются в полпредство с этой просьбой, заявляя о своей готов662

Cambridge Archive Editions, Saudi Arabia Secret Intelligence Records. 1926–1939 / A. Burdett (ed.) Cambridge: 2003. Vol. 4. P. 72.

410

Глава X. Визит эмира не приносит результатов

ности подписать договор о дружбе. А далее Ибн Сауд сделал совсем неожиданное признание: «Я нуждаюсь в советской помощи. Я хочу иметь поддержку СССР в военно-политических вопросах. Пусть Советы руководят мной. Я, а за мной и вся моя сила, будем идти за Советами. Советы могут распоряжаться мной, как угодно, в интересах СССР и арабов» (выделено нами. — В. Н.) 663. Это заявление короля сегодня выглядит настолько невероятным, что даже начинает мелькать мысль о точности его передачи полпредом, хотя в ней вряд ли приходится сомневаться. Со смелыми предложениями выступал не только полпред, но и секретарь миссии Шакир Измайлов — в наши дни трудно представить себе, что в полпредстве могли работать всего два дипломата. Измайлов, оставшись на время отсутствия полпреда временным поверенным в делах СССР в королевстве, 19 февраля 1934 г. направил записку в Секретариат ЦК ВКП(б), в которой изложил свои соображения по некоторым вопросам военного, политического и торгового характера, связанные с обстановкой в красноморском бассейне. Копии были направлены в НКИД Карахану и Цукерману, а также в 4-е управление Реввоенсовета СССР Берзину, что говорило о серьезности намерений автора попытаться повлиять на принятие решений руководством или хотя бы привлечь внимание к наболевшим проблемам, а также, возможно, сказать то, что не хотел или не мог сказать сам полпред. В записке Измайлов опять коснулся вопроса о возможностях развития отношений с королевством и даже высказался по поводу предоставления саудовцам кредитов: «При небольших кредитах мы могли бы создать в Аравии чрезвычайно благоприятное для нас положение». Он подверг резкой критике решение Народного комиссариата внешней торговли о закрытии пароходной «персидской линии СТФ» (Советского торгового флота. — В. Н.), связывавшей Одессу с Египтом, Хиджазом, где было советское полпредство, Йеменом, где было дипломатическое и торговое представительство, итальянской колонией Массауа, где могла быть возобновлена работа агентства, Ираком, представлявшим большой интерес для Москвы, и югом Персии, куда из СССР поставлялись рельсы, а также решение о ликвидации советских торговых пунктов в этом регионе как не соответствующее интересам Советского Союза664. По его словам, «красноморский бассейн и связанный с ним иракский и южно-персидский участок как бы затерялись в бюрократической системе НКВТ». Только этим, считал дипломат, можно было объяснить «и такую ошибку, как неприятие НКВТ каких-либо оперативных мер для взыскания долга с геджасского правительства». В качестве аргумента Измайлов приводил в пример тот факт, «что НКВТ в течение 663 664

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. П. 9. Д. 3. Л. 5. Измайлов — в НКИД // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. Д. 8. П. 9. Л. 14.

411

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

двух лет не удосужился послать в Геджас своего работника, чтобы помочь полпредству обеспечить получение долга». Установленные в Хиджазе политические и торговые связи могли быть сведены на нет санкционированным НКВТ решением о ликвидации рейсов и аннулировании уже принятого плана торговли на 1934 г. Несмотря на эти неверные решения, писал Измайлов, торговля развивалась, и за первые три месяца текущего года советским торговым организациям пришлось «зафрахтовать и отправить на обслуживавшуюся ранее нашими судами персидскую линию 4 иностранных парохода. За фрахтовку этих пароходов мы заплатили 80 тысяч зол. рублей»665. Дипломат подсчитал, что фрахтовка и обслуживание иностранных пароходов для перевозки грузов в страны на прежней персидской линии СТФ обойдется в 300 тысяч зол. рублей, которые могли бы остаться в СССР. А если мы можем позволить себе такие затраты, справедливо вопрошал Измайлов, почему бы нам не возобновить работу персидской линии СТФ? Тем не менее, когда этот вопрос обсуждался в НКВТ, ведомство утверждало, что эта линия, будучи убыточной, требовала больших валютных расходов. Измайлов показывал ошибочность таких расчетов, в которых, например, не учитывались доходы от междупортовых перевозок на этой линии. При этом НКВТ не сумел привлечь на советские пароходы большее число междупортовых грузов и пассажиров, да и из Одессы пароходы уходили часто загруженными только наполовину. Дипломат предлагал срочно затребовать от НКВТ все имеющиеся цифровые материалы о работе персидской линии за последний год, сопоставить расходы и доходы с расходами на нынешнюю фрахтовку иностранных судов и обеспечить отмену неверных решений666. Записка Измайлова — еще один пример принимавших довольно острые формы споров между НКИД и НКВТ, о чем также свидетельствовали некоторые процитированные выше документы из личного архива Г.В. Чичерина.

665 666

Измайлов — в НКИД // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 2. Д. 8. П. 9. Л. 15. Там же.

Глава XI

Несбывшиеся надежды

Новый курс В 1934–1935 гг. полпредство продолжает информировать Центр о ситуации в королевстве. Справки касаются и положения в отдельных секторах экономики. К примеру, в справке «Коммуникации Саудии» содержатся следующие сведения о воздушном сообщении: «Саудпра в своем распоряжении имеет 6 аэропланов, оставшихся после империалистической войны в Хиджазе. В 1934 г. из них 2 аэроплана были отремонтированы. Ремонт производился белогвардейцами, приглашенными на службу, — Найденовым (б. механик Доброфлота), Кушлянским и Маковецким. Эти белогвардейцы были приглашены саудпра через французскую миссию. В 1934 г. аэробаза. Вернее, исправленные аэропланы были переведены из Джидды в Таиф… В 1933 г. впервые был произведен полет из Суэца в Джидду египетской авиакомпанией… С 1933 г. установлена английская воздушная линия Александрия—Багдад—Кувейт, остров Бахрейн, Шарджа и Гвадар (Индия)»667. Тогда же, в 1934 г., в Москве Всесоюзная торговая палата публикует экономический справочник в нескольких томах по странам Востока, в первом томе которого раздел о Саудии, как ее тогда было принято называть, составлен уже известным нам М.М. Аксельродом. В нем можно было найти очерк политического положения в стране, физико-географический и демографический очерк, давалась подробная характеристика положения в промышленности, сельском хозяйстве, транспорте и связи, торговле, роли хаджа. Для внешней торговли, в частности, как отмечалось, были характерны пассивный характер торгового баланса и «полуколониальная зависимость от 667

АВП РФ. Ф. 190. Оп. 8. Пор. 1. П. 4. Л. 119–120.

413

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

империализма». В качестве проявления этой зависимости рассматривалась «концентрация внешней торговли в руках немногих компрадорских фирм, представляющих собою агентуру иностранного капитала и почти монопольно господствующих на рынке». Однако в этот период аравийское направление совершенно очевидно теряет свою актуальность для советской внешней политики. Это связано не только с тем, что «на передний план выдвигались события в Европе, где в это время был подписан договор с Францией, откуда пришли признание СССР Соединенными Штатами и приглашение вступить в Лигу Наций» (так считает Таир Мансуров668). Западное направление в этот период становится более приоритетным, в чем помимо объективных причин играла некоторую роль и личность вступившего в должность наркома иностранных дел Литвинова. На отношения СССР с Саудовской Аравией негативно повлияло и начавшееся саудовско-американское сотрудничество в нефтяной сфере, которое позднее, в конце 1930-х годов, привело к открытию в 1938 г. фантастически огромных запасов нефти в королевстве, и нерешенность вопроса о саудовском долге, и более жесткая позиция Москвы по ряду спорных вопросов, препятствовавших развитию отношений между двумя странами, а также и потеря интереса советских внешнеторговых организаций к торговле с королевством и их неспособность конкурировать с западными игроками на саудовском рынке. А замнаркоминдел Л.М. Карахан, игравший большую роль в развитии отношений Москвы с государствами Ближнего и Среднего Востока и покровительствовавший Тюрякулову, именно в 1934 г. был отправлен полпредом в Турцию. Но при том что Льва Михайловича связывали с Назиром Тюрякуловичем почти дружеские отношения, именно Карахан незадолго до своего ухода с поста замнаркома вновь стал предъявлять к полпреду достаточно серьезные претензии. В письме от 13 апреля 1934 г. он опять упрекал его: «Подготовка настоящей почты была крайне затруднена тем обстоятельством, что за последнее время Вы совершенно не отвечаете на наши телеграммы. Из Вашей телеграфной переписки с торговыми организациями видно, что полпредство продолжает функционировать. Совершенно необъяснимым для нас является Ваше упорное молчание. В частности, мы запрашивали Вас относительно того, какие вопросы следовало бы осветить для Вас настоящей почтой. На эту телеграмму, как и на другие, мы также ответа не получили. Ваше молчание крайне отрицательно отражается на отношении к геджасским делам всех наших организаций, в особенности торговых. Создается 668

Всесоюзная торговая палата. Страны Востока. 1. Ближний Восток. М.; Л: Государственное социально-экономическое изд-во, 1934. С. 526. Мансуров; Цит. соч. С. 171–172.

414

Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)

Глава XI. Несбывшиеся надежды

впечатление, что в Геджасе ничего нового не происходит, и теряется интерес к нашей работе в этом районе. Прошу Вас дать разъяснения о причинах Вашего упорного молчания»669. Замнаркома в том же письме ставил перед полпредом вроде бы известные задачи, но в их постановке теперь было немало новых нюансов. Во главе угла в работе полпреда был теперь вопрос о задолженности государства Ибн Сауда, причем руководство НКИД заявляло об этом в довольно жесткой форме: «В прошлых письмах Вы говорили о необходимости предоставления Вам карт-бланш для разрешения этого вопроса о долге. Такая постановка неприемлема для наших торговых организаций». Карахан допускал, что можно найти некий приемлемый для обеих сторон компромиссный модус расчетов по долгам. Для этого полпреду предписывалось активно и детально информировать Центр, а не просить для себя карт-бланш. Замнаркома отмечал, и это было своего рода реакцией на жалобы полпреда по поводу пассивности советских внешнеторговых организаций, что «задержка в получении от геджасцев долга является основной причиной потери у наших торговых организаций интереса ко всем геджасским делам». Направляя почтой выработанный в НКВТ модус урегулирования вопроса о долге, замнаркома подчеркивал: «Для нас чрезвычайно важно столкнуть это дело с мертвой точки и добиться начала платежей со стороны геджасцев. Для нас важно обеспечить не только согласие геджасцев на уплату долга через какой-то срок, а именно обеспечить в ближайшее же время первый взнос со стороны геджасцев». И опять строгое предупреждение: задача эта настолько серьезная, что из соображений экономии телеграфных расходов нельзя задерживать информацию по этому вопросу. Не совсем ясно, почему так настойчиво и жестко Москва требовала добиться возврата хотя бы какой-то части долга — это вряд ли играло существенную роль для бюджета страны. Единственно возможное объяснение — потеря всех надежд на получение выгодных условий для российской торговли и убежденность в ее бесперспективности. Это подтверждало и ужесточение позиции Центра в отношении возможности заключения с государством Ибн Сауда двух договоров — политического (или о дружбе) и торгового. Теперь этот вариант даже не рассматривается: «Что касается торгового договора, то в настоящее время мы не заинтересованы непосредственно в его заключении. Общая торговая статья в договоре о дружбе вполне удовлетворила бы нас». Странно, что полпред доводил до саудовской стороны другую точку зрения. Как пишет Мансуров, Тюрякулов говорил высокопоставленным саудовским собеседникам, что «советская сто669

Здесь и далее: Карахан — Тюрякулову, 13 апреля 1934 г., № 11456. Цит. по: Мансуров. Назир Тюрякулов. С. 341–343.

415

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

рона готова обсудить с саудовским правительством вопрос о долгосрочном торговом кредите лишь после заключения политического и торгового договоров»670. Замнаркома инструктировал полпреда: «Вы писали нам в предыдущих докладах о готовности геджасцев подписать без промедления договор о дружбе с общей торговой статьей, но при условии нашего согласия на переговоры о вакуфах. Переговоров о вакуфах геджасцы добиваются с целью получения материальной компенсации. Между тем, в настоящее время о какой-либо материальной компенсации говорить не приходится. Но главное заключается в том, что мы не можем согласиться на формальные переговоры о вакуфах, поскольку это связано с национализацией этих имуществ. Таким образом, предложение геджасцев о подписании договора о дружбе, обусловленное нашим согласием на переговоры о вакуфах, для нас неприемлемо. Задачей нашей в отношении договора о дружбе является добиваться подписания этого договора без каких-либо обещаний с нашей стороны в отношении вакуфов». И далее следует заключение: «Мы считаем, что подписание договора о дружбе является актом, не требующим каких-либо компенсаций с нашей стороны». Таким образом, в основе отказа советской стороны от переговоров с Ибн Саудом по вопросу о вакфах лежали не столько понятные идеологические причины, хотя они наверняка принимались во внимание, а опасение перед возможной постановкой вопроса со стороны саудовцев о выплате компенсаций за национализированные в СССР вакфы. Карахан не только детально излагал суть подхода Москвы к этому вопросу, но и не менее детально инструктировал полпреда: «В отношении вакуфов геджасцам надо будет прямо заявить, что этот вопрос упирается в наши конституционные нормы, и это лишает нас возможности обсуждать далее возможность переговоров о вакуфах». Однако по этому вопросу полпред на свой страх и риск уже начал игру с саудовцами. Тюрякулов хорошо знал, что два вопроса — о паломниках из СССР и о вакфах — всегда препятствовали снятию ограничений для советской торговли в Хиджазе. Из бесед с официальными лицами ему также было известно, что саудовская сторона выдвигает в качестве условия для переговоров еще и требование допуска мутаввифов к советским паломникам. Полпред не только заявил королю, что Советское правительство, «предлагавшее в свое время оформить советско-хиджазские отношения, встретило предложение короля с удовлетворением», но и заметил, что переговоры нужно приурочить ко времени, выгодному для каждой из сторон для ее интересов671. Мансуров объясняет логику полпреда, намекавшего саудов670 671

Мансуров. Цит. соч. С. 105. Там же. С. 102–103.

416

Глава XI. Несбывшиеся надежды

цам на возможность обсуждения вопроса о вакфах, его опасениями срыва переговоров, который был бы объяснен местному населению «запрещением в СССР хаджа и комментировался бы как результат политики советского правительства, не основанной на принципе взаимности». В письме, направленном Тюрякуловым в НКИД в апреле 1931 г., он изложил ряд своих соображений, в том числе и по этому вопросу: «О вакуфах вопрос весьма сложный и требует тщательного предварительного изучения материалов. Непосредственно к вопросу о снятии запрещения советской торговли в Геджасе отношения не имеет. От обсуждения этого вопроса мы не уклоняемся, но его необходимо отнести к кругу тех вопросов, которые составляют предмет наших переговоров о торговом договоре»672. Можно представить огорчение полпреда, не встретившего понимания руководства НКИД в отношении своих предложений. Можно также представить и недовольство руководителей НКИД, увидевших, что полпред проявляет инициативу, которая не соответствовала официальной позиции в отношении переговоров с саудовской стороной. В директиве от 13 апреля 1934 г. Карахан инструктировал полпреда, что в ходе долго тянувшихся переговоров с саудовцами о заключении договора о дружбе ему не стоит создавать у саудовской стороны впечатления, будто бы СССР слишком заинтересован в Саудовской Аравии. Мансуров видит причину этого опять же в том, что «акценты в советской внешней политике в это время смещаются исключительно в сторону Запада», хотя палитра причин, как уже отмечалось, была более многоцветной. Но, так или иначе, все старания Тюрякулова активизировать торговлю и иные связи между двумя странами не находили должной оценки у Центра673. Таким образом, Тюрякулов, руководствуясь своим стремлением находить развязки самым сложным проблемам в двусторонних отношениях не только на основе интересов своей страны, но и с учетом интересов саудовских партнеров, попытался предложить Центру некий компромиссный вариант подхода к вопросу о вакфах, который был категорически отвергнут. В дальнейшем ему наверняка припомнили идеи подобного рода, когда стали подозревать в «особо теплых» отношениях с коллегами из мусульманских стран. Работать на посту полпреда ему оставалось недолго. Еще один вопрос как политического, так и финансового характера, поднятый в письме замнаркома, касался сделанного Ибн Саудом в июне того же года предложения о предоставлении ему торговых и военных кредитов. Карахан разъяснял, что в существующей обстановке рассчитывать на серьезное рассмотрение советской стороной этого вопроса не приходится. 672 673

Мансуров. Цит. соч. С. 105. Там же. С. 100.

417

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

И опять довольно четкая инструкция: «Это дело необходимо тактично замолчать, а если саудовцы будут снова возвращаться к нему, то им нужно будет сказать, что задержка в урегулировании нефтяного долга создала крайне неблагоприятную обстановку, и правительство этого вопроса не обсуждало». Наконец, в письме говорилось еще об одном проблемном вопросе — задержке развертывания советской торговли в Хиджазе, на что жаловалась саудовская сторона. Объяснение предлагалось простое, лежащее в русле предыдущих рассуждений, возлагающих вину за срыв торговли на саудовскую сторону: «Возобновление торговли было сорвано тем, что первые же серьезные поставки остались неоплаченными со стороны геджасцев». Опять во главу угла поставлены финансовые соображения. Анализ этого и других документов позволяет увидеть курс Москвы, с одной стороны, на коммерциализацию отношений с Саудовской Аравией (получить хотя бы часть долга), когда их политическая сторона на фоне происходивших изменений в обстановке в мире, в международном положении Советского Союза и в его внутренней жизни отходила на второй план, а то и вообще не принималась во внимание. С другой стороны, и в системе чисто внешнеторговых связей Москвы роль королевства была минимальной: это государство все больше рассматривалось как ненадежный и малоперспективный партнер. Возвращаясь к вопросу о вакфах, следует напомнить, что во времена Российской империи россияне имели вакфы в Хиджазе, и в Москве давно пытались собрать об этом необходимую информацию. Можно привести в пример выдержки из одного из полученных Чичериным еще 6 мая 1926 г. писем от Совета народных комиссаров Татарской ССР за подписью председателя СНК Габидуллина674 и управделами Мусина: «В дополнение к № 041 от II/XI–1925 г. Совет народных комиссаров ТССР сообщает, что в районе “святых” мест Аравии имеются следующие вакуфные имущества, принадлежащие Российским мусульманам: В гор. Мекке: 1. Текия — дом, выстроенный гр-ном Курбангалеем Вурнаевым, управляющий домом — Назыр некто Ахмедзян-эфенди, происходящий из Букинского кантона ТССР. 674

Габидуллин Хаджи Загидуллович (1897–1937) — советский государственный деятель и историк-тюрколог. Председатель СНК ТССР в 1924–1927 гг., заведующий кафедрой КУТВ в 1931–1933 гг., в 1934–1937 гг. заведующий кафедрой новой истории колониальных и зависимых стран в МГУ им. М.В. Ломоносова, также заведующий кафедрой востоковедения в МИФЛИ в 1933–1936 гг. Арестован 27 сентября 1937 г., расстрелян.

418

Глава XI. Несбывшиеся надежды

2. То же, выстроенный Эсхаком Губайдулловичем Юнусовым, управляющий — Шарафутдин-эфенди, причем этот дом в 1925 г. был подвергнут пожару. После чего управляющий обратился к наследникам Юнусова с просьбой об оказании материальной поддержки... Поддержка эта оказана не была... По настоящее время дом находится в разрушенном состоянии. 3. То же, выстроенный гр. Хадеи-ишаном, киргизом Оренбургской губ. Дом этот известен под названием “Текия-и-Казаклер”. 4. То же, выстроенный Бадретдином-эфенди, управляющий — Шарафутдинэфенди, ныне покойный. По всей вероятности, домом в настоящее время управляет его сын Галей-эфенди. 5. То же, выстроенный Низамутдином-эфенди на средства “хаджиев”, прибывших из России…»675

Частью работы советских дипломатов в Джидде был перевод на русский язык наиболее важных документов, получаемых от саудовской стороны, которые направлялись в Центр. К примеру, адресованная полпредству телеграмма МИД королевства от 19 апреля 1935 г. в деталях описывала покушение на короля и наследника, которое было совершено группой йеменцевзейдитов 15 марта в Мекке во время хаджа.

«Дело Флоринского» Обстановка обострившейся в партийно-государственном руководстве СССР борьбы фракций в это время не могла не сказаться на НКИД. Первая волна респрессий еще до начала массовой чистки была связана с кампанией против гомосексуализма в стране, начавшейся в 1933 г. и принявшей более жесткий характер после того, как в 1934 г. гомосексуальность была отнесена к уголовным преступлениям. В этом преступлении был обвинен и арестован ряд сотрудников внешнеполитического ведомства. Наиболее заметным из них был Дмитрий Тимофеевич Флоринский (1889–1939), который был протеже и ближайшим союзником Чичерина и считался основателем протокольной службы НКИД, которую он возглавлял с 1922 г. Его вклад в развитие этой службы и вообще в создание новых, отличавшихся от принятых в Российской империи стандартов дипломатического протокола и этикета общепризнан. Именно он организовывал все мероприятия во время визита эмира Фейсала в СССР. 675

АВП РФ. Ф. 4. Оп. 12. Д. 967, № 69 за 1926 г., архив Чичерина, Геджас. Вакуфные имущества. Л. 3.

419

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Д.Т. Флоринский. АВП РФ Судьба Флоринского была весьма необычной. Профессорский сын, выпускник юридического факультета Киевского университета, он служил в российском министерстве иностранных дел с 1913 г., занимал должности атташе посольства России в Константинополе, затем в Софии, а в 1915– 1918 гг. — вице-консула в Нью-Йорке и Рио-де-Жанейро. С 1918 г. находился в эмиграции, в июле 1919 г. поступил на службу в белую армию Северного фронта, став адъютантом архангельского гарнизона, но в 1920 г. не покинул страну с бежавшей из нее белой армией. Именно после этого Чичерин, подбиравший кадры профессионалов, пригласил его на работу в НКИД. Вплоть до 1922 г., когда он возглавил созданный в НКИД протокольный отдел, Флоринский являлся секретарем Литвинова, который в то время был заместителем наркома. Одновременно с руководством протокольным отделом он также возглавлял подотдел Скандинавских стран. По рекомендации Чичерина его в 1921 г. даже приняли кандидатом в члены РКП(б), но в ходе чисток в 1928 г. исключили. Обвинив дипломата в мужеложестве, ОГПУ добилось от него признания в том, что он являлся немецким шпионом. Похоже, что это косвенно должно было задеть и тяжелобольного Чичерина, о привязанности которого к Флоринскому недруги бывшего наркома распускали грязные слухи,

420

Глава XI. Несбывшиеся надежды

вдобавок считая его германофилом. Сталин, которому заместитель председателя ОГПУ Я.С. Агранов докладывал о «деле Флоринского», 27 июля приказал уволить его со службы, привлечь к ответственности и тщательно проверить всех сотрудников НКИД. Однако в этом деле было немало странного. К примеру, уже после постановления Политбюро ЦК ВКП(б) об аресте дипломата, принятого в тот же день, он продолжал работать и был арестован лишь 5 октября, после чего осужден Особым совещанием НКВД к пятилетнему заключению за мужеложество и отправлен в Соловецкий лагерь. Лишь позднее, 25 ноября 1937 г., он был приговорен Особой тройкой уже за шпионаж к высшей мере «социальной защиты». Еще одно странное для того жестокого времени обстоятельство: он был расстрелян не сразу, как большинство «иностранных шпионов» (а именно такие обвинения были стандартными для всех репрессированных), а лишь 20 февраля 1939 г. И наконец, третья странность: он был реабилитирован гораздо позже, чем подавляющее большинство невинно осужденных государственных деятелей — это сделала уже Главная военная прокуратура Российской Федерации 20 октября 1992 г. Почему? Инерция борьбы с гомосексуализмом? Эта история несколько повредила репутации Чичерина в узком кругу советской элиты, но, вопреки надеждам его недоброжелателей, не смогла ее разрушить.

И опять дебаты о нефтяном долге Продолжая предпринимать усилия для разрешения кажущегося бесконечным спора о долге королевства советским организациям и руководствуясь указаниями Центра, 24 января 1935 г. Тюрякулов направляет весьма жесткое письмо Ибн Сауду в ответ на его послание от 13 января, где король сообщил, что дал Фуаду Хамзе «некоторые указания для переговоров с нами с целью разрешения вопроса в удовлетворительной и справедливой форме» и что минфин приложит к этому все силы676. Его текст дает полное представление о том, насколько напряженными все еще были споры сторон по этому вопросу, хотя с того момента, как они начались, уже минуло несколько лет. Полпред информировал короля, что, в соответствии с его желанием, он и уполномоченный Москвы Гертик встретились с Хамзой для изучения вопроса, но, к сожалению, не пришли к соглашению. Впрочем, кое-какие новые идеи появились. 676

Здесь и далее: АВП РФ. Ф. 190. Оп. 11. Пор. 3. П. 5. Л. 61–66.

421

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Полпред пояснил, как он ответил на вопрос Хамзы о причинах отсутствия импорта в королевство: «...к тому имеются две причины: 1/ Отсутствие юридической базы, на которой могла бы быть построена наша торговля в этой стране, и колебания некоторых наших торговых организаций, вызванные дискриминацией, которой мы были подвергнуты раньше, и впоследствии 2/ Неурегулированность вопроса о долге до сего времени». А далее в ходе переговоров, сообщал полпред, Хамза от имени правительства короля сделал следующие предложения: «1. Правительство В. В-ва готово содействовать делу посредством предоставления нам таможенных бон с 50%-ным покрытием пошлин на импортируемые товары. 2. Оно готово также внести 10% с основной суммы в наступающем мохарраме наравне в прочими кредиторами. 3. В возмещение за потери на курсе доллара оно готово компенсировать, уплатив 5% годовых, считая со сроков взносов до дня платежа. 4. В случае заключения известного займа оно готово с удовольствием покрыть свой долг Советскому Правительству. Мы со всем вниманием и серьезностью изучили это предложение и нашли его далеким от справедливого разрешения вопроса». Далее полпред выражал несогласие с тем, что СССР приравнивался к другим кредиторам, и просил не делать этого. Аргумент был очень простой: торговля других кредиторов всегда велась свободно и беспрерывно, и они получали по своим требованиям частью наличными, частью процентами и частью таможенными бонами, советская же торговля в течение 4 лет и 3 месяцев была запрещена. Более того, «Правительство В. В-ва в течение не маленького срока и после заключения договора на бензин и керосин лишало нас возможности пользоваться таможенными бонами. Сверх того, наша торговая организация не получила ничего, даже из основной суммы долга». Взнос в 10% отклонялся, поскольку «мы уплатили грекам 8000 фун. золота наличными для уплаты фрахта, а упомянутые 10% не покрывают даже этот расход. После предъявления претензий королю полпред излагал советские соображения насчет справедливого урегулирования вопроса: «1. Курс доллара должен быть установлен на основе Статьи 11 договора на бензин и керосин, который был утвержден эмиром Фейсалом в качестве наместника В. В-ва. 2. В интересах урегулирования… мы согласны принять таможенные боны с условием, что они покрывают на 100% таможенные пошлины, следуемые с наших и чужих товаров по примеру бон, имеющихся у некоторых кредиторов. Что касается таможенных бон с 50%-ным покрытием пошлин, то мы их отвергаем категорически и окончательно.

422

Глава XI. Несбывшиеся надежды

3. Правительство В. В-ва до начала мохаррема вносит 12 000 фунтов; из них в течение этого месяца 6000; по истечении месяца 3000 и по истечении двух месяцев 3000. При заключении соглашения Правительство В. В-ва вносит 3000 таможенными бонами и 2000 ф. бонами на карантин с правом передачи их. 4. Урегулирование остальной части долга отсрочивается на 6 месяцев, считая со дня заключения соглашения, с тем, что впоследствии в счет отсроченной части долга мы можем принимать таможенные боны. 5. ...мы готовы обсудить с Правительством В. В-ва вопрос о частичном покрытии отсроченной части долга посредством принятия экспортных товаров Вашей страны».

Полпред выразил надежду, что вопрос будет урегулирован «серьезным образом и без этих бесполезных оттягиваний» — снова весьма жестко, учитывая, что письмо все-таки адресовано монарху. Впрочем, король, этот закаленный в боях бедуинский вождь, поднаторевший в дипломатических спорах с разными, в том числе гораздо более трудными, партнерами, ценил в них прямоту. Тем не менее вопрос опять не был решен. Об этом свидетельствует письмо, направленное Ибн Сауду по поручению Советского правительства 28 декабря того же года677. В нем полпред информировал короля о своих очередных переговорах с Абдаллой Сулейманом по вопросу о долге за бензин и керосин, которые состоялись 26 декабря. Он сообщал, что стороны разошлись по двум вопросам: во-первых, по курсу доллара, на котором был построен договор на бензин и керосин, и, во-вторых, по порядку покрытия долга. «Г-н Минфин заявляет, что он покроет долг, исходя из существующего курса доллара. Что касается покрытия долга, то его он связывает с постановлением, которое примет Правительство В. В-ва по вопросу вообще о кредиторах. Кроме того, он предлагает таможенные боны с 50%-ным покрытием пошлин с импортируемых нами товаров». Как мы видим, позиция саудовской стороны почти не изменилась. Для советской стороны она была по-прежнему неприемлемой. Тюрякулов напоминал о статьях 10 и 11 договора и писал: «Ввиду того, что Правительство В. В-ва отложило выполнение этого договора, не испросив на то нашего согласия, и доллар упал в течение именно этого незаконного откладывания, мы требуем расчетов, основанных лишь на договоре. Точка же зрения Минфина противоречит условиям договора, и поэтому мы просим В. В-во распорядиться о точном применении текста договора… Что касается покрытия долга посредством отдельных взносов, то мы считаем совершенно несправедливым и непра677

Здесь и далее: АВП РФ. Ф. 190. Оп. 11. Пор. 3. П. 5. Л. 27–29.

423

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

вильным разрешать его посредством применения к нему общего постановления о кредитах, содержание которого к тому же нам неизвестно». Полпред повторил прежнюю позицию советской стороны против уподобления советских кредиторов всем остальным, но также представил королю и несколько измененный вариант советских предложений: «До конца 1353 г. х. вносится половина долга наличными. В этой связи считаю нужным разъяснить, что В. Правительство пользовалось этим долгом три года». Здесь был опять повторен тезис об оплате 8000 золотом греческим пароходным компаниям. И далее: «Требуя оплаты половины долга наличными, мы имеем в виду большей частью этой суммы покрыть наши расходы по фрахту. Остальная половина долга уплачивается частью наличными в следующем году, о чем мы сможем договориться с Минфином, а остающаяся часть покрывается таможенными бонами при условии, что нам предоставляется право передачи их купцам и что они покрывают таможенные пошлины на 100%». Тюрякулов информировал Ибн Сауда, что для подписания нового соглашения с правительством, которое будет утверждено королем, советская сторона готова: «1. Отказаться от требования процентов, 2. Отказаться от требования неустойки в размере 15 000 долларов и ограничиться требованием основной суммы долга. Мы обращаем внимание Вашего Правительства на то обстоятельство, что требуемая сумма принадлежит Совгосударству. Это является моим крайним предложением, которое я довожу до сведения В. В-ва и передаю его на Ваше Мудрое усмотрение». Но и эти уступки советской стороны не заставили саудовское правительство принять предъявленные ему в категорической форме требования. Англичане тоже не могли похвастаться прорывами в двусторонних отношениях. 26 июня 1936 г. заместитель главы британского полпредства в Джидде Оппенхейм подготовил общий обзор ситуации в экономике, торговле и финансах Саудовской Аравии, который был направлен Калвертом в министерство 29 августа678. Это был второй по счету подробный обзор после того, который был подготовлен по Хиджазу в 1923 г. Графти-Смитом и направлен в министерство Буллардом 31 октября того же года. Не вдаваясь в детали этого обзора, отметим содержавшееся в нем важное заключение, сделанное английскими дипломатами (на посту полпреда Райана, как упоминалось выше, сменил вернувшийся в королевство с повышением Буллард) по поводу характера саудовской государственности: «Саудовская Аравия с 1932 г. единое государство. Однако она не имеет систематизированного правительства, и теоретические конституционные различия между Хиджазом и Недждом велики. Король в 1926 г. дал Хиджазу конституцию, 678

Mr. Calvert to Mr. Eden, FO 371/2006, August 29, 1936, E 5458/1041/25. P. 78 ff.

424

Глава XI. Несбывшиеся надежды

поставив администрацию [управление] его второго сына Фейсала, который носит титул вице-короля. С другой стороны, в Неджде оставалась традиционная патриархальная система правительства, управлявшая им как скоплением шейхств. На практике, однако, конституционные различия имели небольшой эффект. Страной управляет автократия, и малейшие вопросы передаются для принятия решений королю, которые согласовываются с установлениями шариата и коранического закона. С момента объединения королевства в 1932 г. существует тенденция создания ряда административных департаментов, единых для всей страны, в частности — финансов и вместе с этим таможен. Обещание принять в 1932 г. конституцию не было материализовано».

Расправа над Тюрякуловым Но вернемся к делам советского полпредства. Тюрякулова неожиданно для него отзывают из командировки «в связи с переводом на другую работу». Были ли причинами ослабления привычного рвения в работе и отмеченных упущений предельная усталость полпреда, длительное пребывание в тяжелых климатических условиях и плохое состояние его здоровья или постоянное напряжение, вызванное общей нервозной атмосферой в стране, сказать трудно. Президиум ЦИК СССР на своем заседании 3 января 1936 г. принял решение об освобождении Н. Тюрякулова от обязанностей полпреда СССР в Хиджазе без объяснения причин. Как заключил на основании знакомства с архивными документами Т. Мансуров: «Чистка, последовавшая за снятием М.М. Литвинова, довершила процесс устранения профессиональных и опытных дипломатов. В этом контексте отзыв Н. Тюрякулова из Саудовской Аравии, представленный королю Сауду и правительству страны как “перевод на другую работу”, означал, по сути дела, политическую опалу»679. Нет никаких сомнений, что у руководства НКИД были серьезные претензии к работе полпреда в последний период его работы в Джидде. Более того, можно предположить, что в другом ведомстве, в НКВД, возможно, либо имелись «сигналы» о неблагонадежности полпреда, либо просто уже собиралась информация для фабрикации против него дела. Таир Мансуров, изучив материалы бесед Тюрякулова с вновь назначенным на пост полпреда в Саудовской Аравии в 1936 г. Хакимовым в Париже, нашел в них признаки того, что у руководства ведомства «появились какие-то причины со679

Здесь и далее: Мансуров. Цит. соч. С. 175–180.

425

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

мневаться в достоверности информации, поступавшей в последнее время от полпреда». Хакимову было поручено разобраться в ситуации на месте. Поручение было очень щекотливым. Но все же возникает вопрос, чем руководствовался автор книги о полпреде, когда он заключил: «Роль К. Хакимова в этой ситуации не полностью ясна, но очевидно, что от него ждали подробного отчета о настроениях и взглядах Н. Тюрякулова». Во всяком случае, письмо, направленное Хакимовым в НКИД, не содержит отрицательных оценок деятельности полпреда, при том что к поручению руководства ему нужно было отнестись со всей серьезностью. Обращают на себя внимание следующие пассажи в письме Хакимова в Центр: «Общее впечат-

Документ об освобождении от должности Тюрякулова

426

Глава XI. Несбывшиеся надежды

ление, созданное беседой с т. Тюрякуловым, таково, что он достаточно деятельно принимал участие в местной жизни, особенно в смысле наблюдения за всеми приезжающими и уезжающими, которые так или иначе имели интерес с точки зрения их деятельности в районах, интересующих нас… Характеристика международного положения Саудии, ее внутреннего положения, данная т. Тюрякуловым, показывает, что он достаточно осведомлен о происходящем как в области международных отношений, так и внутреннего положения Саудии…» Достаточно позитивная оценка. Далее, оценивая работу Тюрякулова, Хакимов одновременно и признает некоторые его ошибки, и защищает его от более серьезных подозрений: «Я задавал неоднократно один и тот же вопрос: чем объяснить то, что он, ведя наблюдения за происходящим и будучи достаточно осведомленным, не поставил Москву в известность и даже не отвечал на неоднократные ее вопросы. Но удовлетворительного ответа не получил. Правда, я, по известным соображениям, большой настойчивости не проявил… Известные опасения, которые выражались в Москве нашими работниками, можно теперь сказать с уверенностью, оснований не имели». Точно так же нет оснований полагать, что отзыв Хакимова мог каким-то образом способствовать предъявлению Назир-бею обвинений, приведших к его аресту и казни. Напротив, он подтвердил, что не было причин обвинить полпреда в пренебрежении служебными обязанностями или сокрытии какой-либо информации. Конечно, не вся информация о событиях того драматического периода в истории нашей страны сегодня доступна исследователю. Можно только заметить, что в новой обстановке повальной шпиономании в СССР мнение о Тюрякулове как о дипломате, который установил дружеские, тесные и доверительные отношения со многими крупными государственными и политическими деятелями в стране пребывания, чем он очень гордился, лишь приближало его трагический конец. Уже после своего отъезда из Джидды, из Берлина, где полпред находился на отдыхе и лечении (ему был отведен один месяц заграничного отпуска), 27 января 1936 г. он направляет заведующему I Восточным отделом НКИД Цукерману680 грустное и в то же время наивное письмо: 680

Цукерман Владимир Моисеевич (1891–1937) — советский дипломат и востоковед. Исполнял обязанности полпреда РСФСР в Бухарском ханстве, в 1920–1921 гг. — заместитель уполномоченного НКИД РСФСР в Средней Азии. Член президиума секции Среднего Востока Всесоюзной научной ассоциации востоковедения при ЦИК СССР, ВНАВ (сначала, с 1921 г., она была всероссийской при Наркомнаце, и ее возглавлял организатор востоковедения М.М. Павлович), которая издавала журнал «Новый Восток» и серию книг в 1922–1930 гг., а в 1930 г. слилась с Институтом востоковедения АН СССР. Заведующий 1-м Восточным отделом НКИД до 1937 г., когда он был арестован и расстрелян.

427

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

«Ув. т. Цукерман, Пользуюсь оказией, чтобы засвидетельствовать Вам как старому ташкентцу мои искренние симпатии. Опираясь на эти старые отношения, я позволю себе откровенно сказать Вам, что семь лет, проведенных мной в невозможных условиях Аравии, не говорят о бережном отношении к человеку. Это безотносительно к тем или иным руководителям. Только как иронию судьбы отмечу, что т. Карахан, который больше других занимался нашими делами, счел себя, повидимому, вынужденным выразить мне свое сочувствие. Можно ли после такой сатисфакции считать себя удовлетворенным — об этом спрошу Вас потом. Семь лет в Аравии — это семь лет в парном отделении Сандуновских бань, вдали от всякой живой работы. Не желая разжалобить кого-либо, в то же время скажу, что я должен лечиться в течение хотя бы 3–4 мес., чтобы избавиться от всех моих болячек и восстановить силы. Вы дали мне 1 мес. загр. отпуска, за что я искренне благодарен т. Крестинскому и Вам. Тов. Крестинский, несомненно, оценил мое состояние уже в своем письме, переданном мне через Измайлова, поставил вопрос о моем отдыхе. Буду очень рад лично приветствовать Вас по приезде в Москву и поговорить с Вами обо всем по-товарищески. С товарищеским приветом Н. Тюрякулов»681.

Что же касается Ибн Сауда, то он, узнав об отъезде полпреда, направил Председателю ЦИК СССР М.И. Калинину следующее послание: «Ваше Превосходительство, Мы с удовлетворением получили письма Вашего Превосходительства, в котором Вы соизволили сообщить нам о переводе Его Превосходительства Назира Тюрякулова на другую работу, и в этой связи выражаем Вашему Превосходительству наше удовлетворение теми усилиями, которые были приложены указанным Вашим Полномочным Министром для развития дружественных связей и добрых отношений, которые к нашему общему удовлетворению существуют между обеими нашими странами. Его деятельность оставила хорошие результаты. Пользуемся этим случаем для того, чтобы выразить Вам наши искренние пожелания личного благополучия и благоденствия Вашему правительству и Вашему народу. Учинено в нашем дворце в Мекке 15 зульгиджа 1354 года Хиджры. (Подпись) Абдель Азиз Аль Сауд».

Но полпред, даже покинув Джидду, продолжает посылать в Центр имеющуюся у него информацию о королевстве, отвечая на запросы. Из Берли681

Мансуров. Цит. соч. С. 172.

428

Глава XI. Несбывшиеся надежды

на 30 января 1936 г. им отправлен Цукерману отчет со сведениями о внутренней политике Ибн Сауда и характеристикой на работавших в Джидде иностранных дипломатов, включая данные о тех, кто, возможно, вел разведывательную деятельность (не исключено, что запрос об этом был связан с подозрениями, которые имелись в его отношении в НКВД)682. Документ, впрочем, обнаруживает следы некоторой спешки: «В дополнение к моему предыдущему письму считаю необходимым сообщить Вам основные данные об иностранных миссиях в Джидде и внутренней политике Ибн Сауда. Иностранные миссии и консульства в Джидде: К концу 1935 г. в Джидде имелись, кроме нашего полпредства, английская, голландская, турецкая, французская, афганская, иранская, иракская, итальянская миссии, а также египетское консульство. Англ. миссия — Sir Andrew Ryan, чрезвычайный посланник и полном. министр Англии. В связи с моим отъездом из Джидды он возглавил дипкорпус в качестве его старейшины (Шейх ас-суфара). Он достаточно известен по своей довоенной деятельности Драгомана англ. миссии в Константинополе в течение 30 л. Близок к реакц. кругам Турции. Принимал достаточное участие в антикемалистической деятельности англофильских групп в период оккупации Стамбула союзниками. Волк старой школы. Арабы не любят, но боятся его. С арабами общается высокомерно. В 1937 г. выйдет в отставку. Владеет турецким и французским языком. Ближайшим помощником Ryan’a является Calvert, б. англ. консул в Тавризе. Знаком с Дубсоном по Персии. Владеет франц. и перс. яз. Во время отсутствия Ryan’a он остается в качестве поверенного в делах. Человек культурный, начитанный. Тронут веянием времени. Старается показывать себя либералом по отношению к странам Востока. Интересуется СССР. Обязанности секретаря миссии исполняет Oppenheim. Окончил Оксфорд лишь недавно. Либерал, пацифист. Индийскими делами ведает вице-консул Ihsanulla. По происхожд. индус-мусульманин. Провел в Аравии более 30 лет. Малокультурен. До войны он жил в Медине и служил уборщиком соборной мечети. Во время войны турецкие военные власти арестовали его как секретного агента англичан и держали его в конц. лагере в Сирии. В настоящее время, помимо консульских обязанностей, связанных с приезжающими туда ежегодно индусскими паломниками, он выполняет ряд заданий англ. миссии: наблюдение за индусскими паломниками и эмигрантами, руководство секретными агентами в Хиджазе и т.п. Ярый враг 682

АВП РФ. Ф. 010. Оп. 11. Д. 44. П. 69. Л. 2–8.

429

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

СССР и новой Турции. Поддерживает связь с реакционными элементами Турции и Средней Азии. Голландская миссия — Adrianse. Поверен. в делах Голландии. Ведет себя по отношению к нам вполне корректно и поддерживает с нами личный контакт. Долгие годы служил в Голландской Индонезии. Владеет англ., французск., немецким и малайским языками. Всегда подчеркивает свое неколониальное отношение к явайцам, возложив на своего помощника Абдулкадера Виджоджоатмоджо (Vijojoatmojo), явайца, всю полицейско-разведывательную службу по наблюдению за паломниками и эмигрантами, собиранию информации о Хиджазе и т.п. Абдулкадер также внешне корректен с нами и, в отличие от Ihsanulla, не подсылает к нам провокаторов-агентов. Голландское прав. содержит в Джидде и Мекке амбулаторию с врачом-явайцем Абдуррахманом. Голландская амбулатория всегда поддерживала с нашей амбулаторией деловой контакт и по традиции времен Van der Möhlen’a советская и голландская амбулатории взаимно и бесплатно обслуживали своих пациентов. Д-р Абдуррахман не занимается политикой. Французская миссия — Roger Maigret, поверен. в делах Франции. Старый дипломат, проведший всю свою жизнь в арабск. странах. До Джидды он представлял Францию в Багдаде. Считается специалистом по арабским делам Марокко и Сирии. Владеет англ., немецк. и арабским языками. Понимает по-русски. Много занимается историей и археологией Востока. По своим симпатиям и взглядам роялист. С арабами поддерживает более тесный контакт, чем, напр., Ryan. Основной смысл его пребывания в Джидде вытекает из факта близости Сирии к Саудии. В интересах французской власти в Сирии французы должны неустанно наблюдать за Ибн Саудом, определяя свою политику в отношении Саудии в зависимости от своих отношений к Лондону. Так, напр., в 1934 г. французы вели себя так, как будто они заинтересованы были в укреплении Ибн Сауда, оказывая ему даже материальную помощь. В конце же 1935 г. французы старательно подчеркивали свою солидарность с англичанами на Красном море, организуя в Джидде совместные военно-морские демонстрации. Лично сам Maigret все время был сторонником Италии в англо-итал. споре. Всей разведывательной работой внутри Аравии ведает алжирец Хаджи Абу Касим Хамди, б. офицер колониальн. войск. Французск. миссия все время старалась поддерживать с нами дружеский контакт. Maigret много читал и читает об СССР. Имеет много друзей в среде белогвардейцев. Турецкая миссия — Celal Arat, поверенный в делах Турции. Быв. военный, участник Дарданелльских боев. Близок к Мустафа Кемалю и Раджаб-бею. Был консулом в Эривани (недолго). Поддерживает с нами тесный контакт и обме-

430

Глава XI. Несбывшиеся надежды

нивается с нами своей информацией. Всегда подчеркивает “зависимость Турции от судеб СССР”. Жаловался на засилье старых специалистов времен Империи в аппарате министерства иностр. дел в Анкаре. Свою главную задачу видит в изучении арабского вопроса с точки зрения возможности объединения арабских народов под руководством англичан или французов с использованием их против Турции. Кроме того, он много внимания уделяет своим эмигрантам и паломникам, в небольшом количестве (до 30) все-таки пробивающимся в Мекку, несмотря на все полицейские рогатки Турции. Я уже писал Вам о просьбе Джелаль-бея содействовать ему в Анкаре, повысить его до звания чрезв. посланника и полномочн. министра, если к тому представится возможность. Джелаль-бей пользуется доверием Мустафы Кемаля и д-ра Тевфика Араса. Как я, так и т. Хакимов считаем такое содействие полезным и просим дать т. Карахану соответствующее указание в этом смысле. Мы могли бы мотивировать это соображением, что, по нашему мнению, представитель дружественной нам страны в бывшей турецкой провинции должен занимать положение не ниже англичан и афганцев. В арабском обществе это было бы истолковано, кроме того, как знак внимания и дружбы новой Турции к независимому арабскому государству. Подобным содействием мы приобрели бы в его лице признательного нам друга. Афганская миссия — Мухамед Садык-хан Муджаддиди, Чрезв. Посланник и Полном. Министр Афганистана. Секретарь миссии — молодой афганец Абурахман-хан Рауфи. Переводчик — египтянин Махмуд ад-Дабба. Афганцы проявляют все время живой интерес к Мекке, главным образом с точки зрения борьбы против Амануллы и его людей. Афганцы ликвидировали в Египте свою миссию в ответ на нежелание Египта организовать свое представительство в Кабуле и перевезти его в полном составе в Джидду (октябрь 1935). Мухамед Садык-хан является братом б. министра просвещения Муджаддиди при Надир Шахе, являющемся в то же время главой Духовного ордена Муджаддиди-Накшбанди683. Мухаммед Садык-хан ярый враг Амануллы, реакционер и сторонник англ. ориентации. Человек малокультурный. Своим нетактичным отношением восстановил против себя Persico и Джелаль-бея. Мало того, сделавшись предметом насмешек в дипкорпусе, занялся накшбандийской пропагандой в Джидде и восстановил против себя часть арабского, ваххабитски настроенного общества. Несомненно, борьба между обеими афганскими партиями в Мекке разгорится с новой силой. 683

Муджаддидийя — одна из ветвей влиятельного суфийского ордена (тариката) накшбандийя, названного по имени Мухаммада Бахауддина ан-Накшбанди аль-Бухари (ум. 1389). Тарикат был широко распространен в Центральной Азии, Турции, Индии, Аравии, Иране, на Северном Кавказе, на Балканах. Сохраняет свое влияние и сегодня.

431

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Итал. миссия — comm. Persico, поверенн. в делах Италии. Он достаточно известен наркоминделу как советник итальянского посольства в Москве и как б. консул в Одессе. С нами все время поддерживал тесный контакт и считает себя другом СССР. Говорит по-русски недурно. В Аравии в отличие от своих предшественников является сторонником сближения Италии с Саудией. Будучи неглупым человеком, он отдает себе отчет в соотношении сил в англо-итал. споре и считает своим успехом, если ему удастся удержать Ибн Сауда в рамках формального нейтралитета. На него давит Odello, “личный агент Муссолини”, требующий более активной политики в Аравии и более активной борьбы против англ. влияния. Всю разведывательную работу внутри Аравии ведет Зафер, триполитанский араб, связанный с мутаввифск. кругами Мекки. Египетское консульство — Абдул Хамид Мунир, египетс. консул. Эмин- эфенди Абу Дахаб — секретарь. В отличие от своих предшественников они не избегают нас и стараются поддерживать с нами личный контакт. Впервые 7 ноября 1935 г. египетский консул без приглашения с нашей стороны явился к нам с поздравлениями. По моему мнению, он это сделал не по директиве Каира, а по совету англ. миссии в Джидде. Во всяком случае он в качестве египетского консула круто изменил политику грубой и слепой вражды к нам на наше корректное отношение, выдержанное в европ. стиле. Лично Мунир человек европейской ориентации и избегает реакц. элементов арабско-мусульманского общества».

Внутренней политике короля в отчете уделено меньше внимания, чем характеристике иностранных дипломатов. Хотя здесь отмечены некоторые новые тенденции во внутренней жизни Саудовской Аравии, о них говорится весьма бегло, не так, как это делал Тюрякулов в прежние годы, когда он еще чувствовал интерес Москвы к этой стране или надеялся вызвать его: «Внутренняя политика Ибн Сауда не претерпела до 1935 г. каких-либо значительных изменений. Основной целью внутренней политики Ибн Сауда была и есть возможность централизации власти и средств страны в Эр-Риаде. Это означает, что недждийские князья, а под их покровительством и недждийское купечество, должны продолжать оставаться доминирующими группами Саудии. Недждийские князья, ведущие за собой остальные племена Неджда, являются единственной и главной военной силой Ибн Сауда. Они смотрят на Хиджаз как на завоеванную ими страну, все доходы которой от паломничества и таможен должны поступать в Эр-Риад. В то же время Саудира не может облагать импортные товары, идущие в Неджд через Персидский залив, такими же пошлинами, какими оно облагает хиджазский импорт. В результате Неджд реэкспортирует часть своего импорта в Мекку и конкурирует с хиджазским купечеством.

432

Глава XI. Несбывшиеся надежды

Хиджазское купечество не довольно Ибн Саудом, но в то же время оно боится его, как огня. Основная причина недовольства хиджазских компрадоров заключается в том, что при саудовской системе организации транспорта и обложения паломников и мутаввифов все паломнические доходы и таможенные поступления уходят в Эр-Риад, не оставляя за собой никакого экономического эффекта на хиджазском рынке. Хиджазское купечество под руководством джиддинского губернатора Хаджи Абдаллы Али Риды поставило вопрос о необходимости составления государственного бюджета (mizania) и цивильного листа. Смысл этого предложения сводится к тому, что Ибн Сауд со своими людьми за охрану порядка в городах и безопасности торговых путей в стране получали определенное содержание из доходов страны, а остальное должно идти в купеческие сундуки. Ибн Сауд под напором неджд. общественного мнения дал резкий отпор купцам. Многие старые друзья Ибн Сауда (Мухаммед Насиф и др.) ушли в тихую оппозицию. Однако Ибн Сауд через своего верного Абдаллу Сулеймана сумел расколоть в последнее время ряды оппозиции, которые, пользуясь своею близостью к правительственному аппарату, делают недурной оборот. Образовалась новая хиджазская группа (Дом Зейналай, Мухаммад Сурур и др.), которая примирилась с саудовским режимом и служит ему. Большинство хиджазцев, руководящих общественным мнением, пока что продолжает оставаться недовольным, не имея ни сил, ни возможности изменить создавшееся положение вещей в стране. Особенно большое внимание Ибн Сауд уделяет освоению и закреплению за собой Асира и Неджрана. Он посылал туда два раза комиссию для обследования положения области и реорганизации органов управления. Кроме того, при первых же слухах о болезни Имама и возможности прихода Ахмеда к власти в Сане, Ибн Сауд усилил свои гарнизоны в Асире и Неджране и поставил там радио-аппараты для связи с Эр-Риадом. Наряду с этим я должен сигнализировать о растущем влиянии иностранцев, постепенно добивающихся отдельных экономических преференций в стране… Повторяю, что я набросал здесь лишь основные данные, которые должны быть мной развиты при личном докладе отделу».

После отъезда Тюрякулова Ибн Сауд направляет на имя председателя ЦИК СССР письмо, в котором дает оценку работе полпреда: «Мы с удовлетворением получили письмо Вашего Превосходительства, в котором соизволили сообщить нам о переводе Его Превосходительства Назира Тюрякулова на другую работу, и в этой связи выражаем Вашему Превосходительству наше удовлетворение тем усилиям, которые были приложены указанным Вашим Полномочным Министром для развития дружественных связей и добрых отношений, которые к нашему общему удовлетворению существуют межде обеими нашими странами. Его деятельность оста-

433

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

вила хорошие результаты»684. Ясно, что благоприятный отзыв короля лег в общую копилку «компромата», который, видимо, уже давно собирался на бывшего полпреда. По возвращении в Москву Тюрякулова сначала направляют в резерв НКИД, а затем на короткое время на работу в Институт языка и письменности при Совете национальностей ЦИК СССР. Это заставило Назир-бея понервничать, но вскоре, в июне 1936 г., его переводят уже в резерв ЦК ВКП(б), что вроде бы позволяло предположить, что все его проблемы позади. Однако он не догадывался, что данные о действиях, которые он предпринимал для укрепления дружественных отношений между СССР и Турцией (а это он считал крайне необходимой задачей восточной политики Москвы), вместе с доносами уже были собраны для предъявления ему обвинений в пантюркизме. Свидетельства его слишком близких личных отношений с турецкими представителями лишь укрепляли подозрения у тех, кто явно уже давно включил его в число потенциальных жертв репрессий, волна которых катилась по стране. В частности, он настойчиво просил руководство НКИД вмешаться в один кадровый вопрос турецкой дипломатии: о повышении статуса поверенного в делах в Турции Джелаля Арифа, порекомендовав сделать его посланником. Узнав об этом из беседы с Тюрякуловым в Париже, Хакимов сообщил в НКИД: «Тов. Н. Тюрякулов, в свою очередь, жаловался на нечуткость Москвы, т. к. он из Москвы ответа по этому поводу долгие месяцы ждал, но не дождался. Тут встретился со Львом Михайловичем (Караханом. — В. Н.) и рассказал ему о просьбе турка. Л.М. обещал поставить вопрос перед Рюштю и разрешил мне, при надобности, сказать об этом турку». Это обращение было сделано в 1934 г. Поскольку вопрос не был решен, бывший полпред уже в 1936 г. написал в НКИД письмо все с той же просьбой. А НКИД 13 марта 1936 г. информировал об этом советского полпреда в Турции: «Года полтора назад мы уже сообщали Вам, что Джелаль Ариф, установивший весьма дружественные отношения с т. Н. Тюрякуловым, чувствует себя ущемленным тем обстоятельством, что он в течение нескольких лет является только поверенным в делах. Нас просил т. Н. Тюрякулов при случае поставить этот вопрос в Анкаре и порекомендовать сделать Джелаль Арифа посланником. Мы в конце 1934 г. писали Вам об этом, но не имели сообщений о результатах. Сейчас, информируя турок о замене т. Н. Тюрякулова т. Хакимовым, Вы могли бы вернуться к вопросу о турецком представителе в Джидде и выяснить, почему они в течение ряда лет после смерти их посланника в Джидде имеют там поверенного в делах». Заметен несколько «кислый» тон этой ориентировки, которая была направлена в Турцию благодаря настойчивости бывшего полпреда, но явно с неохотой. 684

АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. Д. 37. П. 3. Л. 16.

434

Глава XI. Несбывшиеся надежды

К письму была сделана приписка, в которой говорилось, что после его написания «было получено сообщение тов. Хакимова, полпреда в Джидде, из которого следует, что вообще информация т. Тюрякулова нуждается в некоторых коррективах. Поэтому по пункту 1 (о турецком поверенном) пока ничего не предпринимайте. Мы спрашиваем т. Хакимова — следует ли нам вмешиваться в это дело». Как считает казахстанский исследователь, «…этим постскриптумом, последующими донесениями нового полпреда, а также, что вполне вероятно, усилиями “доброжелателей” была поставлена точка в дипломатической карьере Назира Тюрякулова». Нет сомнений, что в НКВД поступали доносы на бывшего полпреда, но возлагать вину за его трагедию на Хакимова все же значит погрешить против истины. Вскоре Тюрякулов, который наивно дожидался нового ответственного дипломатического назначения, был репрессирован. Ордер был выписан 15 июля 1937 г., а 17 июля он был арестован. Среди предъявленных ему обвинений были и участие в «антисоветской пантюркистской организации, ставившей целью свержение Советской власти», и связь с турецким разведчиком Мустафой Джавадом, и шпионская работа в пользу Турции, и призывы к «террористическим методам борьбы с руководителями Советской власти». 3 ноября 1937 г. Военная Коллегия Верховного суда СССР вынесла ему смертный приговор, который тут же был приведен в исполнение. Были осуждены и отправлены в лагеря все члены его семьи. Тюрякулов был реабилитирован только 28 января 1958 г., о чем было сообщено его дочери Анель, проживавшей в Москве. Тюрякулов был лишь одним из многих безвинно репрессированных дипломатов. В.А. Никонов в книге о своем деде В.М. Молотове пишет о вале арестов, прошедшем по наркоматам в июне 1937 г.: «В Наркомате ино-

Тюрякулов в тюрьме НКВД

Ордер на арест

435

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

странных дел репрессии пошли вслед за арестом в июне первого зама — Крестинского. НКИД многие годы был тем ведомством, куда “с глаз долой” отправляли многих видных оппозиционеров. Арестовали полпредов — Карахана, Розерберга, Аренса, Антонова-Овсеенко, Асмуса, Давтяна, Карского, Юренева, Тайкиса, Тихменева, Бекзадяна, Подольского и Бродовского. Приятель Молотова по питерскому политеху и “Правде” Федор Раскольников бежал за границу, где отметился резко антисталинскими публикациями»685. Леонид Млечин утверждает, что в НКИД в общей сложности репрессировали две с половиной тысячи сотрудников, посадили полсотни полпредов и почти всех руководителей отделов: «Нормальная работа прекратилась. Отделами руководили временно исполняющие обязанности. В полпредствах и консульствах вообще не осталось старших дипломатов. Некоторые советские учреждения просто закрылись… НКИД был завален жалобами посольств на аресты иностранцев»686. Расправы с дипломатами были составной частью массовых репрессий второй половины 1930-х годов, пик которых пришелся на 1937–1938 гг. Они затронули и другие ведомства, занимавшиеся внешней политикой. Были арестованы практически все руководство ИНО, лучшие разведчики, обескровлены резидентуры, что «порой означало полное прекращение поступления какой-либо информации»687. По оценкам, «из 450 сотрудников ИНО были репрессированы 275 человек». Подверглись репрессиям многие сотрудники военной разведки, из-за чего «все агентурные сети были ликвидированы». Об их роспуске дал распоряжение сам Сталин688. Наркома Литвинова, вступившего, как говорилось выше, в конфликт с Молотовым, ждала судьба Чичерина, с которым он тоже когда-то конфликтовал. В 1939 г. полпредам в наиболее значимых государствах поступила телеграмма за подписью Сталина, где говорилось: «Ввиду серьезного конфликта между председателем СНК Союза ССР т. Молотовым и наркоминделом т. Литвиновым, возникшего на почве нелояльного отношения т. Литвинова к Совнаркому Союза ССР, т. Литвинов обратился в ЦК с просьбой освободить его от обязанностей наркоминдела. ЦК ВКП(б) удовлетворил просьбу т. Литвинова и освободил его от обязанностей наркома. Наркоминделом назначен по совместительству Председатель СНК Союза ССР т. Молотов»689. 685 686 687 688 689

Никонов В. Молотов: наше дело правое: В 2 т. Т. 1. М.: Молодая гвардия, 2016. С. 401. Млечин. Цит. соч. С. 148. Христофоров. Цит. соч. С. 197. Там же. С. 196. АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 313. Д. 2154. Л. 45; Документы внешней политики СССР, 1939. Т. XXII. Кн. 1. С. 327.

436

Глава XI. Несбывшиеся надежды

Еще один трагический финал Итак, Хакимов вернулся к работе в Джидде, теперь уже в качестве не дипломатического агента и генконсула, а полпреда. Опять нужно возобновлять старые контакты и устанавливать новые. Он делает это по-прежнему энергично и умело, теперь еще и умудренный накопленным за прошедшие годы опытом. Это оценивают даже западные представители в Джидде. 19 сентября 1936 г. также вновь назначенный, но ранее уже побывавший в Хиджазе бывший британский агент и генконсул, а теперь полпред Р. Буллард перед вручением верительных грамот сообщал в письме о том, что Хакимов принял его «с большим энтузиазмом». Показательны его оценки полпреда: «Он очень популярен здесь среди британцев. Он недавно начал играть в гольф и добивается в этом успехов. М. вспоминает, как в 1925 г. его маленький сын умер от дизентерии. Он долго переживал, а на его жену смерть ребенка оказала такое воздействие, что она даже отказывается возвращаться в Джидду. У них есть маленькая девятилетняя дочка, которая посещает школу в Москве, и мать тоже живет там. Хакимов не ропщет по этому поводу, но, похоже, он доволен, что девочка счастлива в школе и абсолютно здорова»690. Буллард не перестает уделять внимание личности советского полпреда. Еще одна характеристика в его заметках выдержана в характерном для его записок стиле, сочетает иронию с некоторой доброжелательностью: «М-р Керим Хакимов — татарин и номинально мусульманин… У него хорошее чувство юмора… Лицом он мог бы быть Чингиз-ханом или Хулагу и наверняка перерезал бы горло вполне по-деловому, но в отсутствие подходящего момента для подобной операции он является интересным и привлекательным коллегой». В какой-то мере между двумя полпредами сложились неформальные отношения. 30 октября 1936 г. британский консул описывает, как он пригласил Хакимова и вице-консула с женой к себе, по его выражению — на «zakuski», «как это любят русские», т.е. выставив на стол одновременно лососину, крабы, сельдь, оливки, сардины, консервированную фасоль, для англичанина — кулинарная какофония. Опять — ох, не к добру! — похвалил Хакимова: «Он занятный человек». Полпред рассказал британскому коллеге, что, если все другие державы устанавливают сроки службы в странах пребывания на дипломатической и консульской службе, Советская Россия этого не делает. Буллард излагает слова полпреда: «Несколько лет назад я провел некоторое время в Джидде, потом Народный комиссариат иностранных дел попросил меня отправиться в Йемен. Они сказали, что ко690

Bullard. Op. cit. P. 109.

437

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

Послание короля Саудовской Аравии с переводом. АВП РФ мандировка продлится не менее, чем шесть месяцев, и не более, чем один год. Они продержали меня там три года. Naduvayut». Добавил, что он не хотел возвращаться сюда, но никто не хотел ехать в Джидду. «А как же дисциплина?» — поинтересовался британец. «Дисциплина? — отвечал Хакимов. — В Комиссариате у каждого за спиной кто-нибудь стоит». И опять британец называет полпреда татарином, правда почему-то теперь якобы родом из Томска, и «чистым пролетарием»691. Далее в своей переписке британский полпред, с привычным для него нездоровым интересом к национальной принадлежности советских дипломатов сообщает: «Еще лишь одним сотрудником советского представительства в настоящее время является киргиз, который выглядит, как китаец. У него есть жена, которую я не видел и которая боится встречаться со мной (по Хакимову!), так как говорит только по-русски». 2 октября полпред детализирует характеристику, пытаясь продемонстрировать даже некоторое знание истории: «Я как-то пошел на чай к своему советскому коллеге и был представлен мадам Фаттаховой, жене секретаря. Они оба киргизы (потом691

Bullard. Op. cit. P. 117–118.

438

Глава XI. Несбывшиеся надежды

ки скифов?). Он выглядит почти как японец, а она внешностью почти монголка. Он утверждает, что изучала высшую математику, предмет, который мало востребован в Джидде. Она говорит только на русском и на очень примитивном турецком, который я почти совсем не понимаю, поэтому мне приходится говорить по-русски, что я и делаю без сильного затруднения». Последующие пассажи позволяют лучше представить себе образ жизни советских дипломатов: «Они попросили меня одолжить им некоторые книги — “Войну и мир” и “Мертвые души” Гоголя. Все их книги — послевоенные, и они для разнообразия захотели почитать что-нибудь классическое». Кстати, британский полпред одновременно продолжал поддерживать отношения с российскими иммигрантами, которые работали в королевстве, не обходя вниманием и таких заметных представителей российской иммиграции, как авиаторы. Их было трое. Для того чтобы скрасить поездку двоих из них — механиков — в Таиф для ремонта старого английского самолета «Вапити», британский консул предложил им взять почитать книги на русском языке, которые были в его библиотеке. Эти двое пришли к нему и выбрали 15 книг, Буллард угостил их холодным пивом и подарил упаковку сигарет каждому. Один из них, «Макс», родом из крестьян, говорил пофранцузски и научился читать по-английски. Другой, Владимир, как пишет британец, был барином и поэтому «смотрел на коллегу сверху вниз» и удостаивал его разговором только на работе, но книги и пиво сделали их более дружелюбными друг к другу. Третий, Найденов, был пилотом и предпочитал оставаться жить с женой-француженкой в Джидде вместо того, чтобы вернуться в маленький городок во Франции, Ла Рош, где жил ее кузен. В том французском городишке не было даже кино, вечером нигде ни души, поэтому семейной паре «оставалось только напиваться. Это вызывало депрессию, особенно у жены русского»692. Многочисленные иностранные визитеры, нередко посещавшие Джидду, общались с аккредитованными там дипломатами, и это общение было отдушиной в унылой жизни местного дипломатического сообщества. В октябре 1936 г. там побывал, к примеру, известный французский предприниматель, сколотивший миллионное состояние на поставках оружия во время Первой мировой войны, Антонин Бесс693 (1877–1951). Штаб-квартира его компании находилась в английской колонии — Адене, там же, на горе Маашик, он построил несколько вилл, на одной из которых и жил. Волей судьбы во время работы в Южном Йемене автору этой книги довелось посе692 693

Bullard. Op. cit. Letter of 25 March 1925. P. 259. Бесс, Антонин (Besse, Antonine, 1877–1951). После него его дело продолжал сын Тони.

439

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

литься на вилле Бесса, после того как правительство Народной Демократической Республики Йемен694 национализировало все его имущество. Бесс на свои деньги основал в Оксфорде колледж, названный именем его святого и превратившийся в один из известнейших центров ближневосточных исследований и востоковедного образования в мире — St. Anthony’s College. О нем как о ярчайшем представителе торгового класса на Востоке отзывалась еще одна не менее колоритная фигура из числа тех, кто был влюблен в Арабский Восток и, естественно, не обошел в своих путешествиях и Саудовскую Аравию — известнейшая англо-итальянская путешественница по Ближнему и Среднему Востоку и фотограф Фрейя Старк. Фрейя, оставившая после себя уникальную коллекцию фотографий Аравии, ценность которой уступает лишь фотографиям другого неутомимого путешественника по Востоку, Уилфреда Тезигера695, прожила удивительную жизнь. Она родилась в 1893 г., а скончалась в 1993 г., через несколько месяцев после того, как ей исполнилось сто лет, и нашему поколению арабистов, включая автора этих строк, довелось встречать эту неутомимую странницу. Правда, почему-то склонный к графомании Буллард язвительно отозвался о ней. Спросив своего общавшегося с ней в Англии коллегу о том, была ли она интереснее Бесса, он получил такой ответ, который тут же не без удовольствия изложил на бумаге: «…она была у двадцати различных специалистов, каждый из которых находил у нее свое заболевание, но извлечение из од694

695

Так в то время назывался Южный Йемен, существовавший отдельно от Северного в 1967–1990 гг. Тезигер, сэр Уилфред Патрик (Thesiger, Sir Wilfred Patrick, 1910–2003) — один из самых известных английских путешественников, военный деятель, фотограф и автор многочисленных книг о путешествиях. Родился в Аддис-Абебе в семье британского генконсула и полпреда в Эфиопии, его дедом был лорд Фредерик Челмсфорд, дядей — висконт Фредерик Челмсфорд, вице-король Индии, двоюродным братом — известный актер Эрнест Тезигер. После учебы вернулся в Эфиопию, возглавлял экспедицию, в 1935– 1940 гг. на политической службе в Судане, во время Второй мировой войны служил в Силах обороны Судана, сопротивлявшихся итальянцам, затем — в силах специальных операций в Сирии и в специальных военно-воздушных силах во время североафриканской кампании, дослужился до майора. После войны много путешествовал по Аравии, жил в районе «болотных арабов» в Ираке, был в Иране, Курдистане, Французской Западной Африке, Пакистане, много лет жил в Северной Кении. Два раза пересекал пустыню Руб-эль-Хали, путешествовал по Оману, Абу Даби, Йемену. Я слышал от хорошо знавших его арабов, что Тезигер в верблюжьих гонках мог обогнать даже самых известных местных наездников. В одном из интервью, которое я слышал, он говорил о цивилизационном превосходстве Африки и о том, что темная кожа намного здоровее и красивее, чем белая. Вернулся в Англию в 1990-е годы, опубликовал книги и альбомы, в том числе классическую работу «Аравийские пески». Подарил свою коллекцию из 38 негативов Музею Pitt Rivers в Оксфорде. Скончался в доме престарелых.

440

Глава XI. Несбывшиеся надежды

ного из ее ушей массы гноя принесло ей облегчение — правда, к ее негодованию, она стала очень толстой». Что же, еще раз отметим, что европейцы, занимавшиеся Ближним Востоком, всегда были склонны к юмору, перемешанному со злословием, часто вызванным завистью, в чем не раз убеждался автор этих строк. Кстати, Фрейя наверняка пережила всех осматривавших ее тогда специалистов, равно как и самого Булларда. Перелистывая время от времени альбомы фотографий Старк и Тезигера, я получаю от этого неизменное удовольствие. Пикировка советских дипломатов с саудовцами по поводу оплаты нефтяного долга и заключения договора продолжалась в режиме «сказки про белого бычка». В то же время, хотя после отмены ограничений на торговлю с СССР в начале 1933 г. все государства находились на саудовских рынках в одинаковом положении, число тех, кто заключил договоры о торговле с королевством, росло. 10 февраля 1932 г. в Джидде был подписан договор с Италией о предоставлении странами друг другу режима наибольшего благоприятствования в торговле, 7 ноября 1933 г. аналогичный договор был заключен с США. Договоры о дружбе, включавшие в себя и положение о предоставлении режима наибольшего благоприятствования в торговле, были подписаны 26 апреля 1929 г. в Каире с Германией, 10 ноября 1931 г. — в Джидде с Францией (ратифицирован 24 июня 1932 г.). С рядом государств правительство КСА заключило соглашения, в которых было зафиксировано желание подписать договор о торговле в будущем — с Турцией (в Мекке 3 августа 1929 г.), с Ираном (в Тегеране 23 августа 1929 г.), наконец, с Египтом (в Каире 7 мая 1936 г.). Общие соглашения регулировали отношения Саудовской Аравии не только с Великобританией, но и с Афганистаном (соглашение подписано в Мекке 5 мая 1932 г., обмен ратификационными грамотами осуществлен 1 апреля 1934 г.). Только СССР и Нидерланды поддерживали дипломатические отношения с КСА, не имея формальных договоров. По состоянию на 1936 г., у Египта и Бельгии в королевстве были консулы, причем Египет формально еще не признал саудовское правительство, а Чехословакия была представлена в Джидде почетным консулом из числа местных граждан. Вступить в ряды «договорных» государств у нашей страны уже не было шансов, да и желание явно сходило на нет. Несмотря на активную дипломатическую деятельность и плодотворные деловые контакты как с саудовскими официальными лицами, так и с дипкорпусом, Хакимов чувствовал грозящую ему и его семье опасность. Его новая командировка в Джидду оказалась очень короткой — он пробыл в городе немногим более года. Уже 6 сентября 1937 г. он был отозван в Москву, как это водилось, без объяснения причин. Он и его жена Хадича были арестованы сразу по прибытии в

441

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

столицу 27 октября 1937 г. По приговору Военной Коллегии Верховного суда СССР «красный паша» был расстрелян 10 января 1938 г. В Джидде ничего не знали о судьбе Хакимова. Попытки короля получить о нем хоть какую-нибудь информацию не увенчались успехом. Буллард в письме от 6 декабря 1938 г. коснулся этой темы в привычном для него «политически некорректном», как бы сейчас сказали его коллеги, стиле: «Я часто писал о моем здешнем советском коллеге, татарском исследователе Хакимове. Он уехал в отпуск, пока меня не было. Чтобы доехать до Москвы, ему не надо было много времени, однако его сотрудники с тех пор о нем ничего не слышали. Молодой и простодушный киргиз замещает его, а молодой еврей работает секретарем. Мы все заметили, что они выглядят смущенными, особенно еврей с его много говорящим лицом, когда их спрашивают о новостях от Хакимова, и мы пришли к выводу, что они думают, будто он попал в идущую чистку дипломатического персонала. Я не имею в виду, что, по их мнению, там может быть нечто серьезное или что-то можно выдвинуть против Хакимова, который является “старым большевиком” с большим стажем верной службы. Но они хорошо знают, что в России если кто-то не возвращается, когда его ожидают, то вы можете заключить, что его взяло ОГПУ, и ничего об этом не говорите. Это заключение будет особо разумным, если учесть, как много дипломатов было отозвано и заменено без объяснений. Здешние циники связывают молчание Хакимова с неожиданным отъездом в отпуск г-жи Литвин, еврейской жены секретаря. Странно, что она пробыла здесь все лето и без предупреждения уехала в Россию зимой. Некоторые люди предполагают, что она была вызвана для того, чтобы дать показания на Хакимова. У меня было много споров с Хакимовым, и, хотя он всегда стойко защищал марксизм, у меня есть аргументы в пользу того, что его могли отправить в ссылку, а то и расстрелять. Например, он признавался, что одной экономикой нельзя объяснить историю: на нее оказывают влияние великие люди. Он даже признавал, что Англия — неподходящая страна для того, чтобы в ней произошла революция по российскому образцу. То есть, если люди наверху хотят завалить его, они, так или иначе, найдут массу доказательств. Но мне будет грустно, если его расстреляют. Мне он нравится, и я его уважаю. Хотя, возможно, он вовсе не вышел из фавора, а просто не любитель переписываться. Только применительно к России является естественным верить в худшее. А вот дополнение к тому, что я написал о советской России. Молодой киргиз, Фаттахов, который исполняет обязанности Хакимова — очень незатейлив, но он вышел за рамки своего простодушия, когда Тротт пришел к нему попрощаться. Он пожаловался на свой персонал в Джидде. (Интересно, что в то время, как империалистическая Британия вполне довольна сво-

442

Фаттахов Галей Фахретдинович. АВП РФ

Автобиография Г.Ф. Фаттахова от 9 февраля 1935 г. АВП РФ

443

Опросный лист Г.Ф. Фаттахова от 2 января 1932 г. АВП РФ

444

Глава XI. Несбывшиеся надежды

ими служащими, любители пролетариата и забитых ориенталиев недовольны.) Он сказал, что один из служащих, нанятых Советским полпредством, удрал с порядочной суммой денег. Фаттахов: Я имею в виду, это не была такая уж большая сумма денег. Но Вы знаете, у нас есть еще шифры. Тротт: Не может быть! Фаттахов: Конечно, у нас они есть, и я ношу ключи от них в кармане. Он мог их украсть. А если я потеряю шифры, они меня расстреляют. Тротт: (Звук большого сочувствия.) Фаттахов: Обязательно! Они скажут, что я их продал»696.

По этому сообщению нетрудно догадаться, что во время визита разговор и впрямь с простодушным советским временным поверенным в делах записывался британцем. В письме от 23 июня 1938 г. британский полпред опять рассуждал на эту тему: «Есть общая убежденность, что мой бывший коллега Хакимов не “плюет” в потолок на Кавказе, а был расстрелян вместе с женщиной-доктором, которая бывала здесь. Я наполовину боюсь, что это правда. Бесполезно спрашивать, что они сделали для того, чтобы быть приговоренными к смерти: вам не надо ничего “делать”, а лишь быть под подозрением или даже быть объектом зависти. Однако мы, возможно, никогда не узнаем правду об этих людях. У временного поверенного в делах Фаттахова, башкира (теперь он превратился у окончательно запутавшегося в определении этнической принадлежности советских дипломатов Булларда из киргиза в башкира. — В. Н.) и (номинально) мусульманина, была молодая и привлекательная жена, которая наслаждалась здешней жизнью и явно собиралась оставаться до тех пор, пока ее мужу не придется уезжать. Внезапно, без всякого объяснения она уехала в Россию. Мой французский коллега, который знает русских лучше, чем кто бы то ни было, поскольку играет с ними в покер до полуночи два-три раза в неделю, рассказал мне, что госпожа Фаттахова была явно расстроена тем, что ей приходится уезжать, а когда ее спросили, когда она вернется, она ответила: “Возможно, никогда”. Это, конечно, не муж послал ее домой, так как он был явно очень огорчен ее отъездом. Но никто не может ничего сказать о том, что происходит за сценой»697. 30 мая 1938 г. временный поверенный в делах полпредства СССР Талей Фаттахов698 рассылает иностранным полпредам в Джидде письмо, в кото696 697 698

Bullard. Op. cit. P. 174–175. Ibid. P. 234. Фаттахов Талей Фахретдинович — второй секретарь полпредства.

445

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

ром информирует о том, что отъезжает в отпуск и в его отсутствие управлять представительством будет Литвин. В ответном послании от 31 мая полпред Италии, к примеру, сообщает, что принимает эту информацию к сведению699. В Москве готовят закрытие полпредства, двух бывших полпредов уже нет в живых. Взбешенный нежеланием Москвы ответить на его запросы и догадываясь о том, какая судьба постигла Хакимова и Тюрякулова, король Ибн Сауд отказывается принимать в Джидде любого другого дипломатического представителя СССР. Состав миссии сокращен до минимума, а 11 сентября ее покидают последние сотрудники. Отношения не были разорваны, но формально прекращены по решению короля еще 13 апреля. После того как в

Письмо Фаттахову от полпреда Италии. АВП РФ 699

АВП РФ. Ф. 190. Оп. 16. Пор. 1. П. 7. Л. 54.

446

Глава XI. Несбывшиеся надежды

1943 г. Советский Союз установил дипломатические отношения с Египтом, Филби по поручению Ибн Сауда пытался выяснить через свои контакты в Каире судьбу двух полпредов, но успеха не добился. Что же касается вездесущего Булларда, то он лишь в докладе от 3 ноября 1938 г. написал в Лондон о закрытии советского полпредства в Джидде, сообщив, что в Москву отбыли временный поверенный в делах Фаттахов (Фаттахову НКИД поручил официальное закрытие полпредства, буквально — его «ликвидацию»700) и секретарь полпредства, а доктор Степуков отказался уехать с ними. «Прошлым вечером Степуков пришел повидаться со мной и выплеснул на меня долгую историю на русском — единственном языке, на котором он мог говорить, кроме очень слабого арабского. Я должен пояснить, что он пролетарского происхождения (сначала он служил привратником в школе) и что ему было 19 или 20 лет, когда в ноябре 1917 г. произошла революция, которой он обязан своим медицинским образованием и карьерой»701. Надо отметить, что последние месяцы работы полпредства во главе с Фаттаховым в Джидде, и без того невеселые, были еще и омрачены некоторыми происшествиями. 11 раджаба 1357 г. х., или 26 августа 1938 г., министр иностранных дел Саудовской Аравии сообщал в полпредство, что врач миссии недавно сбил своей машиной марокканского паломника, который скончался в результате этого несчастного случая. Министр просил передать врачу, что он должен предстать перед шариатским судом в Джидде по обвинению в нарушении правил движения702. Поверенный в делах письмом от 7 сентября сообщал каймакаму Джидды, что доктор, который совершил наезд на паломника, не владеет арабским языком и будет представлен в суде уполномоченным-арабом. Что же касается британского полпреда, то он излагал версию происшедшего с Хакимовым, услышанную от доктора Степукова. Хакимов, с которым он познакомился в 1924 г. и которого повстречал вновь в 1936 г., не уехал в отпуск, а был в срочном порядке отозван. «Старый большевик» и «партизан» был этим и озадачен, и расстроен. Его друг в Джидде, «турок из Боснии», посоветовал ему не возвращаться, но Хакимов рассказал ему историю своей жизни и риторически спросил, чего же ему бояться. Однако он рассказал доктору, что плохо спит и что у него всегда дрожат руки. Его арестовали прямо при пересечении советской границы и казнили через шесть недель. «Он уже был расстрелян в то время, когда Фаттахов расска700

701 702

В справке НКИД от 7 декабря 1940 г. говорилось: «Ликвидацию Полпредства СССР в Геджасе производил Фаттахов Талей Фахретдинович — 2-й Секретарь Полпредства СССР в декабре 1938 г.» // АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 1. Д. 37. П. 3. Л. 20. Здесь и далее: Bullard. Op. cit. P. 240–242. АВП РФ. Ф. 0127. Оп. 16. П. 7. Д. 1. Л. 21.

447

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

зывал мне в присутствии доктора, будто он получил письмо от Хакимова, который находится на Кавказе, где выздоравливает после болезни. Предшественника Хакимова на посту полпреда, Тюрякулова, тоже расстреляли, та же судьба постигла Туйметова, который когда-то работал [в полпредстве], и его жену». Степуков рассказывал британцу о судебных процессах над советскими официальными лицами высокого ранга, которых приговорили к смерти, и задавался вопросом, могли ли они все, в том числе Фаттахов и Литвин, быть предателями. Доктор вспоминал в этой связи, что ранее оба они нападали на него, спрашивая, не является ли он противником сталинского режима. В конце одного разговора Фаттахов даже сказал Степукову: «Чем тебя пристрелят на Лубянке, лучше я сам тебя здесь расстреляю!» С самого приезда в Джидду за доктором, которому не доверяли, велась слежка, его допрашивали, с кем он встречался, куда ходил и т.п. Когда Фаттахов засобирался в Москву, доктор тоже запаковал все свои вещи, но одновременно срочно отправил телеграмму Ибн Сауду, умоляя, чтобы тот разрешил ему остаться в стране. Разрешение было получено, и Фаттахову не удалось уговорить его не становиться «невозвращенцем». Доктор понимал, что крайне усложняет ситуацию для Фаттахова и Литвина, но был уверен, что и без этого они были обречены. Еще страшнее должны были стать возможные последствия его невозвращения для жены, которой до этого не разрешили присоединиться к нему. Жена ходила просить помощи к жене Хакимова, но ей сказали, что та уехала. Зная, что произошло с самим Хакимовым, доктор был уверен, что его жена арестована и его собственную жену, независимо от того, вернется или не вернется он в Москву, в любом случае ждет та же участь. Современные саудовские авторы, рассматривая вопрос о закрытии в 1938 г. советского полпредства в королевстве, почти единодушно отмечают, что его сотрудников отозвала сама Москва, а саудовская сторона ничего для этого не предпринимала. Но все-таки именно саудовская сторона решила заморозить отношения и не принимать новых дипломатов. И дело не только в том, что Ибн Сауд воспринял расправу над Хакимовым, как и Тюрякуловым, близко к сердцу, как личное оскорбление. Безусловно, сыграло свою роль давление, которому король постоянно подвергался со стороны Великобритании и США, постоянно укреплявших свои позиции в стране после получения нефтяных концессий. Это отмечают многие саудовские исследователи. А эмир Сауд аль-Фейсал, внук короля Абдель Азиза и министр иностранных дел КСА, вспоминая те времена, в одном из своих интервью утверждал, что королевство не прерывало дипломатических отношений с Советским Союзом, а это сделал он сам, когда отозвал свою миссию в Джидде в 1930-х годах.

448

Глава XI. Несбывшиеся надежды

Хадича Гайнутдиновна Хакимова, которой в 1938 г. было всего 35 лет, 2 марта была приговорена ОСО при НКВД СССР как член семьи изменника Родины к 8 годам исправительно-трудовых лагерей. Она была освобождена из Карлага 10 ноября 1945 г. Проживала с дочерью Флорой в п. Юдино Одинцовского района Московской области из-за запрета селиться в больших городах, но после реабилитации семья поселилась в столице. Жалею, что во время короткой встречи с женщинами я не сумел уговорить их на интервью. Керим Абдрауфович Хакимов был посмертно реабилитирован 28 января 1958 г. Отдельных бывших сотрудников советского полпредства в Джидде судьба пощадила. Потомки погибших в ходе чисток дипломатов до сих пор гадают о том, кто же из сотрудников полпредства был автором доносов на верой и правдой служивших Родине дипломатов. Но — не судите, да не судимы будете. Советское руководство в 1945 г. предприняло попытку возобновить отношения с Саудовской Аравией. Советскому посланнику в Египте А.Д. Щиборину было поручено прозондировать почву у представителей королевства по этому вопросу и, «если они изъявят желание, рекомендовать обратиться официально к Советскому правительству»703. Неудивительно, что такого желания саудовская сторона не изъявила.

703

АВП РФ. Ф. 127. Оп. 1. Пор. 37. П. 3. Л. 27 об.

Старая Джидда

Эпилог

1920–1930-е годы были эпохой становления Советского Союза как государства, когда им были достигнуты огромные успехи в создании современной экономики, в первую очередь промышленности, в укреплении обороноспособности, в нормализации и развитии отношений с зарубежными государствами и укреплении его позиций на мировой арене. Курс на мирное сосуществование с капиталистическими государствами сочетался с линией на всемерную поддержку революционных движений в разных частях мира в соответствии с концепцией неизменной смены капитализма социализмом. Немалое место в разжигании мирового революционного процесса отводилось странам Востока, борьбе их народов за освобождение от колониальной зависимости. НКИД, в отличие от ряда других советских ведомств, также занимавшихся проведением внешней политики государства, уже в период, когда наркомат возглавлял Г.В. Чичерин, ориентировался на дипломатические методы работы и исходил из примата прагматических интересов государства перед классовыми. Королевство Саудовская Аравия было первым арабским государством, с которым СССР установил дипломатические отношения, причем в силу отсталости его общественного строя и низкого уровня развития его экономики оно не рассматривалось в качестве потенциального инструмента революционных изменений в регионе. Эта книга, в которой автор поставил перед собой задачу рассказать о достижениях советской дипломатии в Аравии в период между мировыми войнами, возможно, получилась несколько грустной. Но я не хотел превратить ее ни в панегирик, ни в мартиролог. То, как работали в тех краях наши отечественные дипломаты, разведчики и востоковеды, всегда вызывало у меня чувство восхищения, и я надеюсь, что его разделит со мной чи-

451

Виталий Наумкин. Несостоявшееся партнерство

татель. Эти люди, первыми начавшие осваивать Арабский Восток в 1920-е годы в Хиджазе, много сделали для того, чтобы наша страна отстояла полученный ей дипломатический и экономический плацдарм в Аравии в трудном противостоянии с доминировавшей тогда в этой части региона Великобританией с ее союзниками. Не их вина, что завоеванные в отношениях с Королевством Саудовская Аравия позиции были на долгое время утрачены. Они много сделали для накопления знаний о королевстве и в целом о регионе, что способствовало проведению Москвой внешнеполитического курса на ближневосточном направлении. Посылавшиеся ими в Центр многочисленные донесения, записи бесед, политические письма, аналитические документы в деталях раскрывали динамично менявшуюся обстановку в королевстве, борьбу короля за объединение под своей властью аравийских земель и установление в стране режима, опирающегося на поддержку могущественного класса ваххабитского духовенства. Качество их депеш поражает и сегодня. Они показывали, что еще не имевший в 1920-е годы международного опыта Ибн Сауд уже тогда начинал демонстрировать дипломатическое искусство, добиваясь в сложной внутриполитической и внешнеполитической обстановке при острой нехватке ресурсов, когда его действия встречали сопротивление одновременно с нескольких сторон, укрепления независимости своего государства. Советские представители хорошо понимали, что Ибн Сауд довольно искусно пользовался для выполнения этой задачи противоборством между различными европейскими и региональными державами, небезрезультатно пытаясь обратить их интересы и стремление ослабить или не допустить усиления влияния противной стороны в свою пользу. Сопоставляя документы из российских архивов с британскими, нетрудно видеть, что король вел дипломатическую игру с Англией и СССР, противоречия между которыми позволяли ему получить необходимую ему для решения внутренних проблем передышку и добиться максимально возможного обеспечения своих интересов в двусторонних отношениях. В то же время мы вряд ли можем рассматривать отношения Ибн Сауда с Советским Союзом только как часть его международной игры. Несмотря на неприязнь, испытываемую Ибн Саудом к идеологии, господствовавшей тогда в Советском государстве, он правильно почувствовал симпатию, которую оно питало к его стремлению создать в Аравии мощное централизованное государство и проводить независимый от колониальных держав курс, и рассматривал СССР как источник поддержки. Выверенный дипломатический маневр прослеживался и в эволюции отношений Ибн Сауда с другими иностранными державами на Западе и на Востоке. Ибн Сауд сочетал дипломатический прессинг с готовностью идти на компромиссы, продиктованной исключительной ограниченностью

452

Эпилог

его возможностей. Одним из главных ограничителей для его действий на внешнеполитической арене во второй половине 20-х годов была еще неурегулированная ситуация внутри государства и сопротивление, которое встречала организаторская деятельность короля со стороны ряда групп внутри страны, пытавшихся действовать сепаратистски или автономно, а в отдельных случаях — и под воздействием внешних сил. Однако и здесь, как показывают сообщения сотрудников советской миссии, Ибн Сауд в тяжелых экономических условиях донефтяной эпохи продвигался вперед в объединении страны в единое целое. В самый тяжелый для него период финансово-экономического кризиса конца 1920 — начала 1930-х годов король предпринял попытку сблизиться с Москвой и получить от нее спасительную поддержку. Но Советский Союз не мог пойти на предоставление Ибн Сауду кредитов, когда король выдвигал неприемлемые для нашего государства условия. Несмотря на героические усилия советских дипломатов, в тяжелейших условиях работы в Джидде находивших развязки самым сложным проблемам и парировавших попытки Великобритании и зависимых от нее правительств подорвать советско-саудовское сотрудничество, отношения между Советским Союзом и королевством пошли на убыль. Открывавшиеся перспективы на западном направлении, с одной стороны, и угроза войны в Европе — с другой, перенесли центр внимания Москвы на Запад, а замаячившие перспективы нефтедобычи открыли перед Эр-Риядом новые экономические горизонты, уменьшив заинтересованность в дружбе с Москвой (чему способствовало и резкое ужесточение репрессивного режима И.В. Сталина), в результате отношения и вовсе сошли на нет. В начале марта 1938 г., после нескольких лет поисков, американские геологи обнаружили в восточной части королевства гигантские залежи нефти. Такие проблемы, как выплата «нефте-керосиновых» долгов или покупка энергоресурсов, перестали быть головной болью для Ибн Сауда, оказавшегося правителем страны, в которой находится четверть мировых запасов «черного золота». Партнерство между Москвой и Эр-Риядом не состоялось, да, наверное, и не могло состояться. А восстановления дипломатических отношений между Королевством Саудовская Аравия и преемницей СССР — Российской Федерацией — пришлось ждать еще несколько десятилетий.

Некоторые труды автора

Абу Хамид ал-Газали. Воскрешение наук о вере (Ихйа’ ‘улум ад-дин). Избранные главы / Пер. с араб., иссл. и коммент. М.: Наука, ГРВЛ, 1980. Очерки этнолингвистики Сокотры. М.: Наука, ГРВЛ, 1981. (в соавторстве с В.Я. Порхомовским). Новейшая история арабских стран Азии. М.: Наука, ГРВЛ, 1988 (в соавторстве). Ближневосточный конфликт. Документы. М.: Материк, 2003. Серия: «Россия XX век» (в соавторстве). Red Wolves of Yemen: The Struggle for Independence. Cambridge: The Oleander Press, 2004. Radical Islam in Central Asia: Between Pen and Rifle. Boulder: Rowman & Littlefield, 2005. Ислам и мусульмане: культура и политика. М; Н. Новгород: Медина, 2008. Абу Хамид ал-Газали. Правильные весы / Пер. с араб., иссл. и коммент. М.: ИВ РАН, 2008. История Востока. Т. VI (1945–2000). М.: Восточная литература, 2008 (в соавторстве).

Ближний Восток в мировой политике и культуре. М.: ИВ РАН, 2011. Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше? М.: ИВ РАН, 2012 (в соавторстве). Острова архипелага Сокотра (экспедиции 1974–2010 гг.). М.: ЯСК, 2012. Арабский мир, ислам и Россия: прошлое и настоящее. Избранные главы, статьи, лекции, доклады / Отв. ред. В.Я. Белокреницкий и И.Д. Звягельская. М.: ИВ РАН, 2013. ‘Абд ал-Латиф ал-Багдади. Описание Египта начала XIII века. Книга уведомления и рассмотрения дел виденных и событий, засвидетельствованных на земле Египта / Предисл. В.В. Наумкина, пер. с араб., коммент. и указ. В.В. Наумкина и А.Г. Недвецкого. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ИВ РАН, 2013. Махатхир бин Мохамад о современном мире (беседы с Виталием Наумкиным). М.: ИВ РАН, 2013. Soqotri Texts in the Phonogrammarchiv of the Austrian Academy of Sciences. An Annotated Edition. JSS Supplement 36. In collaboration with Leonid Kogan, ‘Isa al-Da‘rhi, Ahmed al-Da‘rhi and Dmitry Cherkashin. Oxford: Oxford University Press, 2015. Конфликты и войны XX века. М.: ИВ РАН, 2015 (в соавторстве). Corpus of Soqotri Oral Literature. Volume 76 in the series Semitic Languages and Linguistics. In collaboration with L. Kogan, I. al-Da’rhi, A. al-Da’rhi, D. Cherkashin, M. Bulakh, E. Vizirova. Corpus editor Vitaly Naumkin, Volume editor Leonid Kogan. Leiden: Brill. Vol. I, 2014; Vol. II, 2018. «Красные волки» Йемена. М.: ИВ РАН, 2017.

Научное издание

НАУМКИН Виталий Вячеславович

Несостоявшееся партнерство. Советская дипломатия в Саудовской Аравии между мировыми войнами

Редактор В.Д. Каратеева Корректор М.Я. Колесник Верстка Н.В. Бусыгин

Подписано 28.05.2018 Формат 70х100/16. Бумага офсетная. Усл. печ. л. 37,05. Тираж 500 экз. 2-й завод 400 экз. Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт востоковедения Российской академии наук 107031 Москва, ул. Рождественка, 12 Научно-издательский отдел Зав. отделом А. В. Сарабьев E-mail: [email protected] ООО Издательство «Аспект Пресс». 111141 Москва, Зеленый проспект, д. 3/10, стр. 15. E-mail: [email protected]. Сайт www.aspectpress.ru Тел.: (495) 306-78-01, (495) 306-83-71 Отпечатано способом ролевой струйной печати в АО «Первая Образцовая типография» Филиал «Чеховский Печатный Двор» 142300 Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д. 1. Сайт: www.chpd.ru, E-mail.: [email protected], тел.: 8(499)270-73-59

Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)