Наследники Витовта : династическая война в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века 9785916743661

Table of contents :
Оглавление
Введение
Обзор историографии
Характеристика источников
Раздел 1. Предыстория конфликта
Глава 1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века
Глава 1.2. Свидригайло Ольгердович – соперник Витовта
Глава 1.3. Вокняжение Свидригайла
Глава 1.4. Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430 – 1431)
Глава 1.5. Луцкая война
Глава 1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431 – 1432)
Глава 1.7. Ошмянский переворот 1432 г.
Раздел 2. Война за Великое княжество Литовское (1432 – 1438)
Глава 2.1. Последствия переворота 1432 г.
Глава 2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)
Глава 2.3. В шаге от победы? (1433)
Глава 2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича и кризис лояльности сторонников Свидригайла (1434)
Глава 2.5. Вилькомирская битва (1435)
Глава 2.6. Конец династической войны (1435 – 1438)
Раздел 3. На пути к единству
Глава 3.1. Сигизмунд Кейстутович – великий князь литовский и русский (1432 – 1440)
Глава 3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия
Вместо заключения. За что воевали в Великом княжестве Литовском после смерти Витовта?
Приложения
I. Малоизвестные источники по истории Великого княжества Литовского в 1430 – 1440 гг.
II. Итинерарии великих князей литовских (7 ноября 1430 г. – 20 марта 1440 г.)
III. Сторонники Свидригайла в 1432 – 1438 гг.
Источники
1. Архивные источники
2. Опубликованные источники
3. Литература
Сокращения
Указатели
Именной указатель
Географический указатель
Перечень иллюстраций

Citation preview

Сергей Полехов

государства. Драматические события 30-х годов XV века исследуются в книге на основе широкого круга источников, многие из которых вводятся в научный оборот, и рассматриваются на фоне социальной истории крупнейшего государства Восточной Европы и его взаимоотношений с соседями.

НАСЛЕДНИКИ ВИТОВТА

Для Великого княжества Литовского правление Витовта стало периодом расцвета. Вскоре после его смерти в 1430 г. страна погрузилась в затяжную и кровопролитную войну двух князей – Свидригайла Ольгердовича и Сигизмунда Кейстутовича – за великокняжеский престол и обладание территорией

Сергей Полехов

НАСЛЕДНИКИ ВИТОВТА ДИНАСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ЛИТОВСКОМ В 30-Е ГОДЫ XV ВЕКА

И Н С Т И Т У Т Р О С С И Й С К О Й И С Т О Р И И РА Н

И Н С Т И Т У Т Р О С С И Й С К О Й И С Т О Р И И РА Н

Сергей Полехов

НАСЛЕДНИКИ ВИТОВТА ДИНАСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ЛИТОВСКОМ В 30-Е ГОДЫ XV ВЕКА

МОСКВА «ИНДРИК» 2015

УДК 94(47) П 49

Издание осуществлено при финансовой поддержке РГНФ (проект № 15-01-16052д) Отве тственный реда ктор д. и. н., проф., чл.-корр. РАН Б. Н. Флоря Рецензенты: к. и. н., доц. А. И. Груша (Институт истории и Центральная научная библиотека им. Я. Коласа Национальной академии наук Беларуси) д-р, проф. Р. Петраускас (Исторический факультет Вильнюсского университета) Полехов С.В. Наследники Витовта. Династическая война в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века. — М.: «Индрик», 2015. — 712 с., ил. ISBN 978-5-91674-366-1 Монография посвящена социально-политической истории Великого княжества Литовского в 1430–1440 гг. Драматические события этого периода — приход к власти Свидригайла, его конфликт с Польшей, свержение с престола и вокняжение Сигизмунда Кейстутовича, его попытки укрепить свою власть и гибель от рук заговорщиков — рассмотрены на широком фоне социальной истории крупнейшего государства Восточной Европы и его взаимоотношений с соседями. Исследование основано на широком круге источников, многие из которых вводятся в научный оборот.

ISBN 978-5-91674-366-1

© Полехов С.В., текст, 2015 © Издательство «Индрик», оформление, 2015

Памяти отца Владимира Владимировича Полехова

…in congregacione generali primo venit commendator ordinis Theutunicorum adducens secum quasi omnes nobiles civitatis cum quibusdam eciam extraneis nobilibus… per organum domini Symonis de Valle advocati excusans Prutenos super eo, quod ambaziatores regis Polonie antea in quadam congregacione famam ipsorum notaverant ex eo, quod idem Pruteni fecisse debent ligam cum Sigismundo duce Litwanie nomine Swidergail, infideli et Turco, asserens hoc non fore verum, sed semper viriliter pugnasse pro fide contra Turcos… …в общее собрание первым явился комтур Тевтонского ордена, приведя с собой словно бы всех вельмож города, также с некими иноземными вельможами… через господина Симона де Валле, адвоката, оправдывая пруссаков за то, что после польского короля в некоем собрании прежде заявляли, будто эти пруссаки заключили союз с Сигизмундом, литовским князем по имени Свидригайло, неверным и турком, объявляя, что это неправда, но тот всегда мужественно сражался за веру против турок… Из дневника работы Базельского собора католической Церкви (март 1434 г.)1 …ѡт(е)ць нашь, бүдучи єщо великим кн(я)зем, поразүмевшы и оубачивши их кү егѡ м(и)л(о)сти и теж кү предкѡм нашим вѣрную а справедливүю службү, иж предковѣ их и ѡни завжды оу вѣре своєи заховалисѧ и николи часу пригоды на них и налѡги ѡт размаитых неприятелеи Великого кн(я)зьства Литовскѡго завжды неѡтступни были, а тому г(о)с(по)д(а)рю, которыи сѣдел на Вил(ь)ни а на Троцох, всѧкою вѣрною послугою служили и противү єго неприятелеи руку свою подносили аж до горла своєго, ѡт(е) ць наш, доброє памѧти кѡрол(ь) Казимир, за тую вышеписану вѣрность их, хотѧчи им з особливоє своєє ласки досыть вчинити, дал им привилеи свои. Из привилея великого князя литовского Александра Смоленской земле (1 марта 1505 г.)2 1

Tagebuchaufzeichnungen zur Geschichte des Basler Konzils 1431–1435 und 1438 / Hrsg. von Gustav Beckmann // Concilium Basileense. Studien und Quellen zur Geschichte des Concils von Basel. Bd. 5: Tagebücher und Acten. Basel, 1904. P. 122. 2 AGAD. Dok. perg. № 5874.

Оглавление Введение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 11 Обзор историографии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 19 Характеристика источников. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 47 Раздел 1. Предыстория конфликта . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 71 Глава 1.1. Глава 1.2. Глава 1.3. Глава 1.4.

Великое княжество Литовское в первой трети XV века . . . . . . . . 71 Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта . . . . . . . . . . . . . 129 Вокняжение Свидригайла . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 148 Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431). . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 176 Глава 1.5. Луцкая война . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 193 Глава 1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 211 Глава 1.7. Ошмянский переворот 1432 г.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 241 Раздел 2. Война за Великое княжество Литовское (1432–1438) . . . . . . . . . . . 259 Глава 2.1. Глава 2.2. Глава 2.3. Глава 2.4.

Последствия переворота 1432 г. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Переход к затяжному конфликту (1432) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . В шаге от победы? (1433) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича и кризис лояльности сторонников Свидригайла (1434) . . . . . . . Глава 2.5. Вилькомирская битва (1435) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Глава 2.6. Конец династической войны (1435–1438) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

259 289 319 360 388 409

Раздел 3. На пути к единству . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 433 Глава 3.1. Сигизмунд Кейстутович — великий князь литовский и русский (1432–1440) . . . . . . . . . . . . . 433 Глава 3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 470 Вместо заключения За что воевали в Великом княжестве Литовском после смерти Витовта? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 491

10

Оглавление

Приложения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 509 I. Малоизвестные источники по истории Великого княжества Литовского в 1430–1440 гг. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 509 II. Итинерарии великих князей литовских (7 ноября 1430 г. — 20 марта 1440 г.) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 541 III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 559 Источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 633 1. Архивные источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 633 2. Опубликованные источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 635 3. Литература . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 645 Сокращения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Указатели . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Именной указатель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Географический указатель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Перечень иллюстраций . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

676 678 679 698 710

Введение третьем десятилетии XV века Великое княжество Литовское переВ живало расцвет. Власть великого князя Витовта, в католическом крещении Александра, к концу его правления простиралась на огромную территорию — от Немана и Городенской пущи до верховьев Оки и от Балтийского моря до причерноморских степей. Переживавшая модернизацию властных структур, вышедшая победительницей из войн с Тевтонским орденом в унии с соседней Польшей, расширившая свои пределы, страна была уже не той, какой ее оставили после себя Ольгерд и Кейстут в конце XIV в. К литовскому правителю спешили послы и «гости» из Западной Европы, Византии, Руси, Орды, а его людный и разноязычный двор поражал современников своим богатством. «Тогда бо бяше славныи господарь велики князь Александрь, зовомыи Витовтъ, въ велицеи чти и славе пребываше, тако же и отечьство его, Литовьская земля в велицеи чти предстояше, и всякимъ обильемъ исполняшеся, тако же и народна бяше много», — с восхищением писал анонимный смоленский книжник1. «Кто бы поверил?» — вторил ему спустя несколько лет польский дипломат Миколай Лясоцкий в речи перед участниками Базельского собора католической Церкви, описывая богатства двора Витовта2. Активно осваивались новые земли, развивалась торговля с близкими и дальними соседями, и недаром последующие поколения связывали представление об изначальной и справедливой «старине» с именем Витовта, а купцы вспоминали его эпоху как «старые добрые времена». Со смертью Витовта осенью 1430 г. все поменялось буквально в одночасье. Не прошло и месяца, как вспыхнул вооруженный конфликт с давней союзницей — Польшей, то затухавший, то разгоравшийся с новой силой, а спустя несколько месяцев Великое княжество само оказалось охваченным затяжной и кровавой династической войной. Разорительные походы, сожжение городов и сел, убийства и увод в плен их жителей, разрыв устоявшихся торговых, родственных, «приятельских» связей — все это стало повседневной реальностью, от столкновения с которой не был застрахован никто, начиная от светских правителей и князей церкви и заканчивая последним простолюдином. Чего стоит одно лишь сожжение митрополита всея Руси Герасима по приказу Свидригайла или незавидная судьба победителя  — Сигизмунда Кейстутовича, убитого своими собственными подданными! В конфликт внутри ВКЛ оказа1

ПСРЛ. Т. 17. Стб. 418–419. Rowell S. C. Du Europos pakraščiai: Lietuvos Didžiosios Kunigaikštystės ir Ispanų karalystės ryšiai 1411–1412 ir 1434 m. tekstuose // Lietuvos istorijos metraštis. 2003. T. 1. Vilnius, 2004. P. 173–185. 2

12

Введение

лись вовлечены практически все крупные политические силы Восточной и Центральной Европы — Польша, Тевтонский орден, русские земли, татарские ханы, Молдавия, чешские гуситы, венгерский и римский король (а с 1433 г. — император) Сигизмунд Люксембургский. «Кто бы поверил?» Что же произошло тогда в Великом княжестве Литовском? Ответ на этот вопрос во многом прояснил бы сам феномен этого государства в эпоху столь решительных перемен, как крещение литовцев и жомойтов по католическому обряду и сопутствующие изменения межконфессиональных взаимоотношений, утверждение письменной культуры, политическая централизация и модернизация управления, возникновение институционального великокняжеского двора, канцелярии, «протопарламентских» структур, начало массовой раздачи земель за службу и складывания крупного землевладения, введение первых сословных привилегий, — одним словом, перемен, которые в перспективе сформировали специфику Великого княжества Литовского. Один из ключевых вопросов в этой связи состоит в том, как жители обширных периферийных регионов, прежде всего литовской Руси3, воспринимали это государство и его правителя, как для них «чужое» становилось «своим». Историки связывали этот процесс прежде всего с распространением новшеств, которые пришли в Литовское государство благодаря унии с Польшей, — привилегий, оформивших шляхетское сословие, и «магдебургской» модели городского самоуправления, а также с вхождением русской знати в правящую элиту государства4. Конфликт же, разгоревшийся после 3

Следует сказать о географических понятиях с прилагательным «литовский», используемых в данной книге. На ее страницах неоднократно встречается термин «литовская Русь». Так именуется вся совокупность русских земель Великого княжества Литовского. По мнению М. К. Любавского, Русью «в особом, частном смысле» в Великом княжестве Литовском именовались «волости, расположенные по среднему Днепру и его притокам: Сожу, Березине и нижней Припяти» (Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания Первого Литовского статута. М., 1892. С. 12–15). Эту теорию подхватил польский ученый В. Каменецкий. Однако еще сто лет назад Оскар Халецкий в своем блестящем исследовании показал, что «литовской Русью» в соответствии с терминологией источников правомерно называть все русские земли Великого княжества Литовского (Halecki O. Litwa, Ruś i Żmudź jako części składowe Wielkiego Księstwa Litewskiego // RAU. T. 59. (Ser. 2. T. 34.) Kraków, 1916. S. 14–17). В свою очередь, «Литовской землей» в этой книге именуется историческое ядро государства, ныне поделенное между Восточной Литвой и Западной Белоруссией, за которым в историографии закрепились специальные названия — латинское Lithuania propria, польское Litwa właściwa, литовское tikroji Lietuva. М. К. Любавский называл эту область «Литовской землей» или «Литвой в тесном смысле». 4 Понятие элиты широко используется в современных исследованиях, в том числе посвященных истории Великого княжества Литовского (см. обзор литературы: Saviščevas E. Žemaitijos savivalda ir valdžios elitas 1409–1566 metais. Vilnius, 2010. P. 19– 20; Стефанович П. С. Элита Древнерусского государства (конец X — первая половина XIII вв.) // Российская государственность: опыт 1150-летней истории. Материалы Меж-

Введение

13

смерти Витовта, историки XIX–XX вв. объясняли в полном соответствии с духом своего времени — эпохи формирования наций как сообществ равноправных граждан с присущими им политическими институтами и средствами коммуникации, эпохи перекройки политических и этнических границ Европы. На страницах их работ война двух «великих князей литовских» за виленский престол в 1432–1438 гг. нередко представала конфликтом между Русью, с одной стороны, и Литвой и Польшей — с другой, между двумя цивилизациями — русской православной и европейской католической, предтечей межконфессиональных столкновений Нового времени, свидетельством глубокой внутренней противоречивости и нежизнеспособности ВКЛ. Под стать этой модели историки охотно «подсказывали» политикам прошлого (вернее, их бесплотным теням), что им нужно было делать, чтобы все-таки избежать подобного развития событий: одни советовали бросить все силы на борьбу против немцев за воссоединение братских балтийских народов, другие — сделать единственно правильный выбор в пользу православного крещения Литвы и союза с Москвой (или по меньшей мере уравнять православных в правах с католиками), третьи же объясняли, что разрешить вековые проблемы Литве под силу лишь в тесном союзе с Польшей, бастионом европейской цивилизации на Востоке… Всё это, однако, были попытки объяснить прошлое с позиций современности, и далеко не всегда они опирались на специальные исследования. Достаточно сказать, что классический труд Анатоля Левицкого, до сих пор не дународной научной конференции (Москва, 4–5 декабря 2012 г.). М., 2013. С. 39–49). В этой книге под элитой в наиболее широком смысле понимается общественная группа, которая стабильно способна оказывать влияние на процесс принятия монархом решений общегосударственного значения (правящая элита, или правящие круги) или его должностными лицами в регионах страны (региональные элиты, социальный состав которых зависел от специфики региона). Важнейшие критерии принадлежности к правящей элите — упоминание в списках свидетелей/гарантов великокняжеских документов, политическая активность, занятие тех или иных должностей, принадлежность к той или иной семье или роду (Korczak L. Kształtowanie elity władzy w Wielkim Księstwie Litewskim (zagadnienie kryteriów kwalifi kacyjnych) // Prace Historyczne. 2003. Zesz. 130. S. 35–40). Правящей элите не тождественно окружение великого князя, в которое могли входить его фавориты, писцы и др.: им монарх мог доверять ответственные поручения (например, посольства по деликатным вопросам), но своим возвышением они были обязаны великокняжеской милости и утрачивали позиции со сменой правителя (Lietuvos istorija. T. 4. Nauji horizontai: dinastija, visuomenė, valstybė. Lietuvos Didžioji Kunigaikštystė 1386–1529 m. Vilnius, 2009. P. 285–286 — текст Р. Петраускаса). По этой причине «критерий доверия» (kryterium powiernicze), предложенный Лидией Корчак в указанной статье в качестве одного из критериев властной элиты и принятый мною (Полехов С. В. К вопросу о причинах государственного переворота в Великом княжестве Литовском в 1432 г. // Studia Historica Europae Orientalis. Исследования по истории Восточной Европы. Вып. 1. Минск, 2008. С. 34–55), как сейчас представляется, более правомерно относить именно к великокняжескому окружению.

14

Введение

утративший своего научного значения, был посвящен внешнеполитической стороне событий в ВКЛ в 30-е годы XV в., «эпизоду из истории унии Литвы с Короной», как констатировал сам автор в подзаголовке книги, и на заключительных ее страницах он вынужден был растерянно признать, что «внутренняя история Литвы известна еще мало». В больших трудах Матвея Кузьмича Любавского, Михаила Сергеевича Грушевского, Оскара Халецкого, Людвика Колянковского и других династическая война оставалась эпизодом, которому каждый автор находил объяснение в рамках собственной концепции. И нередко этот эпизод повисал в воздухе. Почему в результате войны государство не прекратило своего существования, не распалось и вышло из нее с минимальными территориальными потерями в пользу соседей — это либо оставалось вовсе неясным, либо же объяснялось малоубедительно. Необходимо было специально изучить период, когда источники впервые позволяют составить представление об обществе русских земель Великого княжества Литовского как о самостоятельно действующем субъекте, а не объекте политики правителей этого государства. Тем не менее идеи столетней давности по сей день кочуют по страницам научных трудов, учебной литературы и популярных изданий, не говоря уже о публицистике. «Становым хребтом» этих трудов оставалась политическая история ВКЛ, а их героями — правители. Но наряду с этим требовалось понять общество, в котором они действовали, сколь бы разрозненными ни были данные о нем: ведь в Великом княжестве Литовском эпохи позднего Средневековья письменных источников было создано мало, а дошло о нас еще меньше, и на их страницы попали сведения о меньшинстве живших тогда людей. И в нем, как и в любом другом обществе, исследователю важно увидеть не абстрактные социальные слои и группы (как это нередко делали историки), а живых людей с их представлениями, заботами и интересами, зачастую практическими и приземленными, не выходящими за рамки родного прихода, городка с его ближайшей округой, круга родственников, «приятелей» и торговых партнеров. Лишь это дало бы возможность собрать из фрагментарных и плохо стыкующихся между собой осколков прошлого стройную и непротиворечивую картину. Именно эти люди совершали выбор в пользу того или иного правителя, изъявляли готовность проливать кровь под знаменами одного князя и оставляли другого. С этих позиций и будет решаться задача данной книги — выяснить причины и характер событий, развернувшихся в Великом княжестве Литовском после смерти Витовта. Хронологический отрезок, которому посвящена работа, — 1430–1440 гг., точнее, промежуток времени от смерти великого князя литовского Витовта 27 октября 1430 г. до убийства великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича 20 марта 1440 г. Для адекватного понимания всех перепетий этого времени оказались необходимы экскурсы в предшествующую и последующую эпохи, в особенности это касается общей характеристики Великого княжества Литовского к моменту смерти Витовта (гл. 1.1) и событий, последо-

Введение

15

вавших за смертью Сигизмунда Кейстутовича (гл. 3.2). Изложение построено главным образом по хронологическому принципу. Это дает возможность, с одной стороны, проследить динамичное изменение ситуации, с другой — осветить целый ряд вопросов, возникших при внимательном изучении источников. В некоторых случаях это потребовало достаточно пространных экскурсов и отсылок к другим частям работы. В приложениях к книге публикуются неизвестные доселе и малоизвестные источники по истории Великого княжества Литовского в 30-е годы XV века (приложение I), итинерарии обоих «великих князей литовских», боровшихся за престол, — Свидригайла (за 1430–1438 гг.) и Сигизмунда Кейстутовича (за 1432–1440 гг.) (приложение II), и перечень сторонников Свидригайла (приложение III)5. Такое представление материала позволит придать изложению необходимую логику и в полной степени пройти путь от отдельных свидетельств источников к широким обобщениям — путь, которым по разным причинам пренебрегали историки прошлого, особенно в тех случаях, когда им в рамках общих курсов истории Великого княжества Литовского или государств, образовавшихся на его месте, хотелось показать целостную картину, в которой не находилось места тем или иным «частностям». Слабое место такого подхода состоит в том, что исследователь по своему усмотрению решает, какие сведения источников для него важны, а какие — нет. Между тем сейчас уже вполне очевидно, что именно из таких «частностей» и складывается общая картина, и их нужно тщательно собрать и изучить, чтобы оценить ее. Такая работа ведет, помимо всего прочего, и к постановке новых вопросов, которые нередко весьма существенны (и были таковыми для участников событий) и которых у авторов глобальных концепций истории Великого княжества Литовского просто не возникало. Внимательному читателю может показаться знакомым название этой книги. Его использовали историки самых разных поколений и взглядов. Так озаглавил свою неопубликованную статью литовский историк Игнас Йонинас (1884–1954); так же называются соответствующие главы популярной книги М. Космана о Витовте и современной многотомной «Истории Литвы» (автор — Р. Петраускас). Тем не менее автор этих строк решил не отказываться от названия, которое представляется наиболее точным. Оба правителя, занявшие 5

Перечень сторонников Сигизмунда Кейстутовича был составлен его биографом в начале XX  в.: Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович Великий князь Литовско-руский (1432–1440). Жовква, 1905. С. 124–134. Некоторые уточнения и дополнения к нему сделаны в тексте настоящей книги. Составлять новый список было нецелесообразно, поскольку Б. Барвинский располагал достаточно полным набором документов Сигизмунда Кейстутовича, а к концу своего правления этот господарь объединил под своей властью всю территорию Великого княжества Литовского, за исключением территорий, отошедших к его соседям. Хронологические рамки итинерариев продиктованы состоянием источников.

16

Введение

великокняжеский престол после смерти Витовта, не были его «преемниками» в том специфическом смысле, который закрепился за этим понятием в политическом лексиконе современной России и который подразумевает «преемственность». Но они унаследовали государство, которое приобрело свой вид за годы правления Витовта и благодаря ему. О том, как они и их подданные распорядились этим наследием, и пойдет речь в книге. Некоторых пояснений требует терминология, принятая в данной работе. Прежде всего возникает принципиальный вопрос: как называть вооруженный конфликт между Свидригайлом и Сигизмундом Кейстутовичем в 1432–1438 гг.? К сожалению, для русского языка не характерен термин «внутренняя война», который был бы дословным переводом наиболее удачных и нейтральных характеристик, утвердившихся в зарубежной историографии (польск. wojna domowa, литовск. vidaus karas, белорус. хатняя вайна). В русском языке все они передаются термином «гражданская война», и хотя он широко применяется для описания событий древней и средневековой истории, он способен ввести в заблуждение, поскольку предполагает существование «граждан», «гражданстве» и, соответственно, деперсонализированном государстве в Великом княжестве Литовском в первые десятилетия XV в., тогда как в действительности эта тема еще ждет своего исследователя. К тому же его использование подразумевает, что боевые действия затронули достаточно широкие круги населения, тогда как историки спорят и о том, чтó считать таковыми в эпоху «безмолвствующего большинства», и о масштабе боевых действий в Великом княжестве Литовском в 1930-е годы XV в. Довольно искусственным выглядит термин «феодальная война», которым начиная с 30-х годов было принято характеризовать события в Московском великом княжестве второй четверти XV в. Малосодержательными, а потому неудачными представляются архаизирующие стилизации — «смута», «усобица» или предложенная недавно «борьба». Более удачен термин, принятый в украинской историографии, — «Свидригайловы войны», с той лишь поправкой, что для 1432–1438 гг. следует говорить не о нескольких «войнах», а об одной Свидригайловой войне. Если же попытаться заключить в наименовании событий их содержательную характеристику, то наиболее удачным представляется термин «династическая война», хорошо передающий суть конфликта как вооруженного столкновения членов правящей династии Гедиминовичей за престол и контроль над всей территорией государства. Можно спорить о том, правомерно ли называть эту войну гражданской и феодальной, но не вызывает сомнения аспект борьбы двух «великих князей литовских» между собой, сыгравшей ключевую роль в ее возникновении и ходе. Не менее важен другой вопрос: как называть восточнославянские земли, которые в XIII–XV вв. попали под власть великих князей литовских и королей польских, население этих земель и его язык? Проблема состоит в том, что в современном русском языке отсутствует терминологическое различие между жителями разных частей средневековой Руси. Вместе с тем сами они в XIV– XV вв. лишь начинали осмысливать это различие (не говоря уже о внешних

Введение

17

наблюдателях, на чьих сведениях во многом основана работа). Попытки разрешить эту проблему нередко оказываются неудачными с разных точек зрения — искусственными, двусмысленными или противоречащими нормам современного русского языка6. В результате для обозначения представителя восточнославянской общности в единственном числе автор решил использовать существительное русин7, для обозначения той же общности — собирательное существительное русь, а в качестве производного от него — прилагательное русский (которое, вопреки распространенному мнению, встречается в такой форме и в памятниках письменности XV  в.). Наконец, в тех случаях, когда речь заходит о языке, он именуется западнорусским8. Всё это не имеет ничего общего с попытками некоторых ученых и политиков, особенно характерными для эпохи Российской империи, сгладить многочисленные различия между жителями разных частей Руси времен позднего Средневековья. При передаче собственных имен, связанных с Великим княжеством Литовским, я старался придерживаться терминологии западнорусских источников XIV–XVI вв. (например, Берестье, Городно, Менск, Жомойть, а не Брест, Гродно, Минск, Жемайтия или Жмудь) или соответствующей национальной традиции (Торн, Данциг и Кенигсберг вместо Торуня, Гданьска и Калининграда), за исключением тех случаев, когда в русском научном языке прочно утвердилась та или иная форма (например, Свидригайло вместо Швитригайло или Сигизмунд вместо Жигимонт). Само отсутствие общепринятых форм собственных имен или их модернизация в угоду политической ситуации в Восточной Европе — яркий показатель того, сколь слабо развито изучение истории Великого княжества Литовского в российской науке, и автор смеет надеяться, что его книга хотя бы в небольшой степени послужит исправлению этой ситуации. * * * В основу исследования, которое предлагается вниманию читателей, была положена диссертация, защищенная в 2011 г. на историческом факультете Московского государственного университета имени М.  В. Ломоносова, а за последующие годы существенно переработанная и дополненная с учетом многочисленных замечаний, вопросов и пожеланий коллег. Считаю своим приятным долгом поблагодарить тех, без кого эта книга не могла бы появиться. 6 Имею в виду прилагательные старобелорусский/староукраинский, «русский» в кавычках, пришедшие из других языков руський или руский (они невозможны по той причине, что в современном русском языке происходит сложение корня рус- и суффикса -ск-, которое отсутствует, например, в польском), русинский или рутенский (последнее — явный латинизм). 7 Эта форма, встречающаяся еще в договорах руси с греками X в., используется и в памятниках деловой письменности XIV–XV вв. См., напр.: Розов В. Украïнськi грамоти. Т. 1.Київ, 1928. № 3. С. 6: «аже побѣгнеть русинъ а любо руска…» (1352 г.). 8 Так его именуют и некоторые филологи, в том числе признанный венгерский специалист по славянской филологии Андраш Золтан (Золтан А. Interslavica. Исследования по межславянским языковым и культурным контактам. М., 2014).

18

Введение

Борис Николаевич Флоря предложил мне заняться изучением событий 30-х годов XV в., неизменно оказывал мне разностороннюю поддержку и самым внимательным образом читал мои первые тексты. Ряд ценных замечаний и указаний принадлежит оппонентам диссертации — Анне Леонидовне Хорошкевич и Павлу Владимировичу Лукину. Директору Института российской истории РАН Юрию Александровичу Петрову и руководителю центра по истории Древней Руси Владимиру Андреевичу Кучкину я обязан исключительно благоприятными условиями для дальнейшей работы над текстом книги. Чрезвычайно плодотворными оказались обсуждения книги и отдельных ее частей как в стенах Института российской истории РАН, так и с многочисленными коллегами, которые не жалели своего времени для ответа на постоянно возникающие вопросы, а также ознакомиться с наименее доступными из них. Я признателен всем участникам таких обсуждений, в особенности рецензентам книги — Александру Ивановичу Груше и Римвидасу Петраускасу, а также Антону Франтишеку Брыло, Евгению Станислововичу Глинскому, Лидии Корчак, Виталию Николаевичу Михайловскому, Клаусу Найтманну, Адаму Шведе, Собеславу Шибковскому и Мареку Анджею Яницкому. Снабдить книгу редкими иллюстрациями удалось благодаря любезному содействию Видаса Долинскаса, Алексея Викторовича Мартынюка и Анатолия Аркадьевича Турилова, которым также хотелось бы выразить искреннюю благодарность. Мне вряд ли удалось бы осуществить свой замысел без финансовой поддержки Фонда Герды Хенкель (Gerda Henkel Stiftung, Дюссельдорф)9 и Фонда «Прусское культурное наследие» (Stiftung Preußischer Kulturbesitz, Берлин)10. Участие в проекте подготовки нового издания «Полоцких грамот», поддержанном Российским гуманитарным научным фондом11, позволило обнаружить в историческом архиве г. Риги ряд новых документов, чрезвычайно важных для понимания того, каким образом функционировало Великое княжество Литовское на рубеже XIV–XV вв. На завершающем этапе работы над книгой несколько новых источников удалось обнаружить и использовать благодаря участию в подготовке издания документов польско-литовско-орденского «вечного мира», заключенного в Бресте Куявском 31 декабря 1435 г. Этот проект поддержан польским Национальным центром науки (Narodowe centrum nauki, Варшава), а его результаты должны увидеть свет в ближайшие годы. Наконец, эта работа никогда бы не увидела свет, если бы не терпение и забота моих близких.

9

Проект AZ 08/SR/09 “Politische Konflikte und die Gesellschaft im Großfürstentum Litauen im 15. Jahrhundert” (2009–2011). 10 Проект “Osteuropäische Länder im Lichte der Deutschordenskorrespondenz in der 1. Hälfte des 15. Jahrhunderts”, 2011. 11 Исследовательский грант РГНФ 11-21-16005. ссылки на новое издание «Полоцких грамот» (М., 2015) даются с указанием томов и предшествующего издания.

Обзор историографии обытия в Великом княжестве Литовском 30-х годов XV в. изучаС лись историками нескольких стран — России, Польши, Литвы, Украины, Белоруссии и Германии. Однако национальная традиция их изучения сложилась не во всех из них. В периоды повышенного интереса к данной теме (конец XIX — первая половина XX в., конец XX — начало XXI в.) национальные исторические школы тесно взаимодействовали между собой. Творчество некоторых ученых сложно «классифицировать» «по национальному признаку»: скажем, дореволюционные работы М.  В. Довнар-Запольского вполне выдержаны в духе тогдашней российской историографии, а после революции 1917 г. он стал основоположником белорусской исторической науки1. Первая работа, посвященная событиям 1430-х годов в Великом княжестве Литовском, появилась в начале XIX в. Это была биография князя Свидригайла Ольгердовича, принадлежащая перу немецкого драматурга, историка-аматора, долгое время служившего в России, Августа Фридриха Фердинанда фон Коцебу (1761–1819). Коцебу одним из первых получил доступ к материалам архива великих магистров Тевтонского ордена, хранившегося в Кенигсберге. На их основе он написал четырехтомную «Старинную историю Пруссии», а затем приступил к работе над биографией Свидригайла, оконченной к 1817 г.2 1

Разумеется, о событиях 30-х годов XV  в. писало значительно больше авторов, чем будет названо в этой части книги. По необходимости пришлось ограничиться важнейшими работами — во-первых, специальными трудами об этих событиях и их участниках, а во-вторых, теми обобщающими трудами, выводы которых были основаны на самостоятельном изучении источников и которые в наибольшей степени повлияли на восприятие указанных событий последующими историками. Разным аспектам истории изучения Великого княжества Литовского посвящены специальные работы, к которым и отсылаю заинтересованного читателя: Филюшкин А.  И. Вглядываясь в осколки разбитого зеркала: российский дискурс Великого княжества Литовского // Ab  Imperio. 2004. № 4. С. 561–601; Василенко В.  О. Полiтична iсторiя великого князiвства Литовського (до 1569 р.) в схiднослов’янських iсторiографiях XIX — першоï третини ХХ ст. Днiпропетровськ, 2006; Błachowska K. Wiele historii jednego państwa: Obraz dziejów Wielkiego Księstwa Litewskiego do 1569 roku w ujęciu historyków polskich, rosyjskich, ukraińskich, litewskich i białoruskich w XIX wieku. Warszawa, 2009. См. также ценные сборники материалов конференций, прошедших в Вильнюсском университете: Lietuvos Didžiosios Kunigaikštijos tradicija ir paveldo „dalybos“. Vilnius, 2008; Lietuvos Didžiosios Kunigaikštijos tradicija ir tautiniai naratyvai. Vilnius, 2009. 2 Книга была издана уже после убийства Коцебу: Kotzebue A. Switrigail. Ein Beytrag zu den Geschichten von Litthauen, Rußland, Polen und Preussen. Leipzig, 1820.

20

Обзор историографии

Собственно научное значение его книги состоит как раз в том, что он попытался ввести в оборот новые источники о деятельности этого князя3. Коцебу явно идеализирует героя своей книги, превозносит его достоинства, что казалось наивным уже современникам (в частности, Н.  М. Карамзину4), как и общий вывод: если бы Свидригайло не был свергнут с престола ВКЛ в 1432  г., Польша уже в первой половине XV  в. могла бы стать «литовско-русской провинцией»5. Несмотря на значение книги для тогдашней науки, политическую «благонадежность» и ходатайство графа Н.  П. Румянцева, ее русский перевод был издан лишь в 1835  г.6 Камнем преткновения послужили буллы папы Евгения IV об унии православной и католической церквей, адресованные Свидригайлу и митрополиту Герасиму. Поначалу цензура сочла, что эти источники не могут быть напечатаны «при частной истории князя Свидригайлы», а должны появиться в труде по истории русской церкви7. Образованная общественность встретила книгу Коцебу довольно сдержанно8. На тот момент отсутствовали издания источников, необходимые для изучения данной темы, не говоря уже о принципах их критики. Но главное состоит в том, что история Великого княжества Литовского еще не стала предметом специального внимания исследователей. Когда же в 30–60-е годы XIX в. такое внимание стало проявляться, историки не сразу перешли к изучению политической истории XV в. Так, в российской науке на первых порах господствовал интерес к социально-экономической истории ВКЛ и к политической истории этого государства до унии с Польшей, т.  е. времени, которое тогда считалось его «золотым веком». Пальма первенства в изучении социально-политической истории ВКЛ 30-х годов XV в. принадлежала польским исследователям. В это время в Польше (особенно в ее австрийской части) интенсивно развивалось национальное движение. Общественные деятели задумывались, каким быть возрожденному Польскому государству и быть ли ему вообще (иногда они указывали на выгоды 3

Подробнее об этом см. в обзоре источников настоящей работы. Корф М. А. История издания в русском переводе сочинения Коцебу «Свитригайло, Великий Князь Литовский» // Русский архив. 1869. Год 7. № 4. Стб. 613–628. 5 Наивность такого вывода отметил уже первый рецензент книги Коцебу, известный литератор О. И. Сенковский в статье: «Литва, Свитригайло и Коцебу. По поводу книги: Свитригайло великий князь литовский, сочинение Августа Коцебу. 1835» (Собрание сочинений Сенковского (барона Бромбеуса). Т. 6. СПб., 1859. С. 67). 6 Коцебу А. Свитригайло, Великий Князь Литовский, или Дополнение к историям Литовской, Российской, Польской и Прусской. СПб., 1835. 7 Корф М. А. История издания. 8 В качестве исключения можно отметить уже упомянутую рецензию Сенковского, которая представляет собой очерк биографии Коцебу, обзор истории ВКЛ в духе николаевской идеологии и пересказ биографии Свидригайла (Сенковский О. И. Литва, Свидригайло и Коцебу. С. 37–68). 4

Обзор историографии

21

пребывания польских земель в составе империи Габсбургов9). Поэтому следовало осмыслить исторический опыт Польского государства, понять причины его ухода с исторической сцены в конце XVIII в., выяснить, насколько глубокими были исторические корни произошедшего. При этом Польша мыслилась не как национальное государство, а как Речь Посполитая, «Польша Ягеллонов», и вставал более общий вопрос о формах сосуществования поляков с другими народами. Положительный опыт можно было почерпнуть в истории Польши конца XIV — первой половины XV в., эпохи унии с Литвой, побед над Тевтонским орденом и успехов восточной политики. Этим не в последнюю очередь объясняется интерес тогдашних польских археографов к источникам, освещающим данный период: во второй половине XIX в. вышли научные издания труда Яна Длугоша и других историографических произведений, увидели свет многочисленные документы и письма XV в. Это готовило базу, необходимую для научной разработки истории ВКЛ эпохи «ягеллонской унии». Об определенном интересе как ученой общественности, так и более широких образованных кругов к событиям 30-х годов XV в. в Великом княжестве Литовском свидетельствует популярная статья львовского историка Антония Прохаски (1852–1930), посвященная князю Свидригайлу10. К моменту ее выхода Прохаска уже прославился как издатель документов эпохи великого князя Витовта11 и монографии о последних годах его правления, ознаменовавшихся конфликтом с Польшей12. Бóльшая часть статьи (почти две трети), посвященная перипетиям судьбы Свидригайла до 1430 г., написана со знанием дела, с использованием источников, извлеченных А. Прохаской из Кенигсбергского архива. Но то, что выглядело достоинством в первой части работы, оборачивается недостатком во второй: речь идет главным образом об отношениях с Орденом и Польшей, причем практически не освещен период 1436–1452 гг. В общей оценке князя историк последовал за «отцом польской истории» Яном Длугошем: постоянно подчеркиваются такие черты его характера, как жажда власти, гордыня, вероломство и легкомысленность, а переворот 1432 г. объясняется тем, что Свидригайло «протежировал русинов». Вместе с тем А. Прохаска верно подметил отсутствие у Свидригайла особых талантов, что облегчало задачу его противников. 9

Такую позицию занимал известный польский историк Анатоль Левицкий, но популярностью она не пользовалась. См.: Łosowski J. Anatol Lewicki. Przemyśl, 1981. S. 10; Nikodem J. Zbigniew Oleśnicki w historiografii polskiej. (Rozprawy Polskiej Akademii Umiejętności. Ogólnego zbioru t. 94.) Kraków, 2001. S. 180–181 i przyp. 54. 10 Prochaska A. Świdrygiełło // Przewodnik Naukowy i Literacki. 1885. № 10. S. 874–882; № 11. S. 971–978; № 12. S. 1065–1076. 11 CEV. 12 Prochaska A. Ostatnie lata Witolda. Warszawa, 1882.

22

Обзор историографии

Первопроходцем в изучении событий 30-х годов XV в. стал, однако, не А. Прохаска, а его старший соотечественник — профессор краковского Ягеллонского университета Анатоль Левицкий (1841–1899). В 1892 г. появилась его фундаментальная монография под названием «Восстание Свидригайла»13. По сей день она остается классической работой для всех тех, кто обращается к истории ВКЛ конца XIV — первой половины XV в. Широким историческим фоном служит внутри- и внешнеполитическое положение ВКЛ от заключения унии с Польшей (1385) до смерти Свидригайла (1452). Политическую историю ВКЛ Левицкий рассматривал через призму межконфессиональных взаимоотношений. Будучи сыном униатского священника, он не скрывал своих симпатий к католицизму14. Заключение унии ВКЛ с Польшей в 1385 г. ученый считал переломным моментом в его истории. По его мнению, с этого времени ВКЛ утратило государственность, стало одной из провинций Польши: Витовт был лишь «наместником», «старостой» польского короля на землях ВКЛ. Взамен общество этих земель получило католическую религию, а с ней неслыханные для тогдашней Европы права и привилегии: благодаря влиянию унии «общественный элемент» стал участвовать в политической жизни ВКЛ. В первой трети XV в. этими правами и привилегиями было наделено не всё общество, а лишь католическая его часть: она находилась под покровительством государственной власти, тогда как православие было на положении терпимой религии, а «схизматики» не пользовались всей полнотой прав католиков (хотя, подчеркивал историк, не было притеснения руси как народности). Левицкий оправдывал это тем, что подобные порядки существовали по всей Европе. По его мнению, все преграды на пути уравнения в правах русинов и литовцев устранила бы церковная уния, к заключению которой Витовт и Ягайло прилагали большие усилия. В  целом польско-литовскую унию ученый понимал как начало польской «цивилизационной работы» среди населения ВКЛ, которая в перспективе вела к его уравнению с поляками в общественном и конфессиональном плане. Полякам, таким образом, отводилась роль культуртрегеров в Восточной Европе перед лицом воинствующего германизма в лице Тевтонского ордена и короля Сигизмунда Люксембургского. «Схизматиков» же историк считал основной силой внутри ВКЛ, которая находилась в оппозиции по отношению к Польше и унии с ней. Согласно схеме Левицкого, после смерти Витовта интересы русинов и литовцев на некоторое время сошлись: литовцы стремились к воссозданию 13

Lewicki A. Powstanie Świdrygiełły. Ustęp z dziejów unii Litwy z Koroną. Kraków, 1892. (Отдельный оттиск из изд.: RAU. T. 29.) 14 См. его биографию: Mitkowski J. Lewicki Anatol // PSB. T. 18. Wrocław i in., 1972. S. 224–225; Łosowski J. Anatol Lewicki. Об исторической концепции А. Левицкого см.: Błachowska K. Wiele historii jednego państwoj. S. 319–333; Nikodem J. Anatol Lewicki (1841– 1899) // Mediewiści. T. 2. Poznań, 2013. S. 91–102.

Обзор историографии

23

собственной государственности, а русь была недовольна своим неравноправным положением. При поддержке обеих групп к власти в ВКЛ пришtл Свидригайло. Став великим князем, он окружил себя русинами, с которыми его связывали многие годы политической деятельности в русских землях ВКЛ, и поднял «восстание», направленное против унии с Польшей (это подчtркнуто в названии труда). Чтобы успешно противостоять Польше, Свидригайло создал вокруг ВКЛ целую антипольскую коалицию с участием Ордена, Сигизмунда Люксембургского, Молдавии, русских земель, т. е. всех тех, кто, по мнению Левицкого, был заинтересован в разрыве польско-литовской унии. Союз Свидригайла со «схизматиками» внутри ВКЛ и вне его пределов историк считал явлениями одного порядка. Литовцы очень скоро поняли, насколько их интересы расходятся с интересами русинов, и в 1432 г. возвели на великокняжеский престол Сигизмунда Кейстутовича. Однако русские земли ВКЛ поддержали Свидригайла, и это положило начало династической войне. Из-за неt правящим кругам Польши пришлось пойти на серьtзные («революционные») уступки как литовцам, так и русинам: по акту унии 1432 г. была признана государственность ВКЛ под сюзеренитетом польского короля, а выданные одновременно привилеи для русского населения ВКЛ в целом и Луцкой земли в частности уравняли в правах православных и католиков. Таким образом, династическая война стала тем катализатором, который заставил поляков ускорить «цивилизационную работу», тем более что вскоре добавился и еще один необходимый элемент — Флорентийская уния православной и католической церквей 1439 г. Несомненная заслуга Левицкого состоит в том, что он собрал почти все опубликованные на тот момент источники и сам пополнил их число новыми томами «Кодекса писем XV века»15. Однако к новым свидетельствам он отнесся с излишним доверием, не проанализировал и не сопоставил их как следует16: описательная составляющая (пересказ источников, обширные цитаты из них) в его работе преобладает над аналитической. Свой взгляд на характер «восстания» Левицкий аргументировал лишь самыми общими соображениями, которые выглядят неубедительно и наивно17. Его интересовал 15

CESXV. T. 2–3 / Ed. A. Lewicki. Cracoviae, 1891–1894. Часть новых источников Левицкий опубликовал уже в приложении к монографии. 16 Имеются в виду письмо Владислава Ягайла великому магистру Тевтонского ордена Паулю фон Русдорфу 1431 г., в котором излагается его версия предыстории конфликта со Свидригайлом начиная с конца XIV в., и послание краковского епископа Збигнева Олесницкого председателю Базельского собора Джулиано Чезарини 1432 г., в котором содержится развернутое обвинение великого князя в союзе со «схизматиками» (CESXV. T. 2. № 191, 204). «Жалобу Ягайла» по списку, хранившемуся в Кенигсберге (сейчас он находится в Берлине), впервые опубликовал русский ученый А. И. Тургенев в середине XIX в., но внимания историков она не привлекла, поэтому Левицкий вновь напечатал этот документ по другому (краковскому) списку. 17 Lewicki A. Powstanie. S. 78–79.

24

Обзор историографии

не расклад сил внутри ВКЛ, а отношения этого государства с Польшей и другими соседями18. История Литвы для него словно начинается от унии с Польшей. Действующие лица этой истории — правители (Ягайло, Витовт, Свидригайло, Сигизмунд Кейстутович). Местного общества мы на ее страницах не увидим, хотя Левицкий и подчеркивал, что в начале XV в. оно начинает участвовать в политической жизни страны. Никаких конкретных доказательств недовольства русского населения ВКЛ своим положением Левицкий не приводит, а лишь следует историографической традиции, которая не была основана на специальных исследованиях, но под сомнение не ставилась19. Если это положение было ликвидировано привилеями 1432 г., то непонятно, почему династическая война в ВКЛ продлилась еще шесть лет и зачем понадобилось выдавать акт аналогичной направленности в 1434-м. Очень характерно растерянное заявление в конце работы: «внутренняя жизнь на литовской Руси известна нам очень мало»20. Но и о литовской знати историк писал словно поневоле, допуская при этом многочисленные ошибки21. Таким образом, хотя работа Анатоля Левицкого и была весомым вкладом в изучение династической войны в ВКЛ, это был лишь первый шаг в данном направлении. Острые и во многом верные замечания В. М. Коцовского, который в своей рецензии предвосхитил жаркие споры ученых первой половины XX в. о литовско-русских князьях и конца XX — начала XXI  в. о группировках польской знати и справедиво упрекнул автора в тенденциозности22, в конце XIX в. остались почти незамеченными. В целом монография была воспринята положительно23 и долгое время считалась образцовой, поэтому историки 18

Как отмечалось в рецензии на книгу за подписью И. Корженко (по-видимому, за ней скрывался член Научного общества им. Шевченко В. М. Коцовский), Левицкий написал не столько историю Свидригайла или его борьбы с Польшей, сколько участия крестоносцев в этой борьбе (Корженко І. Prof. dr. A. Lewicki — Powstanie Świdrygiełły, Kraków, 1892. P. 8º 389 стор. тексту, нот і додатків. З XXXIX. тому «Розвідок Видïлу іст.фільоз.» краківскоï Академіï наук. Війна Литви з Польщую за Свидригайла // ЗНТШ. Т. 2. Львів, 1893. С. 168). Выше автор рецензии справедливо подчеркивал, что Левицкий не занимается не только литовскими, но и польскими политическими группировками, а постоянно декларирует единство поляков (Там же. С. 163–165). 19 См., например, рецензию на труд Левицкого, написанную уже упомянутым Антонием Прохаской: Prochaska A. Lewicki Anatol dr.: Powstanie Świdrygiełły. Kraków, 1892. 8vo, str. 389 // Kwartalnik Historyczny (далее — KH). 1893. R. 7. S. 537. 20 Lewicki A. Powstanie. S. 288. 21 «Але навіть справи воєнні виходять у п. Левицкого неясно й попутано, особливо о скілько дотичать литовских і руских князïв. П. Левицкий навіть не пробує розібратись в тодïшних відносінах Литви; час до часу появлюєсь оден то другий литовский або руский князь, раз по тій то знов по другій сторонï, без ладу й звязи», — писал украинский рецензент (Корженко I. Prof. dr. A. Lewicki. — Powstanie Świdrygielly. С. 168). 22 Корженко I. Prof. dr. A. Lewicki. — Powstanie Świdrygielly. С. 162–169. 23 Очень высоко ее оценил А. Прохаска: Prochaska A. Lewicki Anatol dr.: Powstanie Świdrygiełły. S. 537–545.

Обзор историографии

25

шли именно тем путем, который наметил Левицкий. Некоторые его выводы были достаточно быстро уточнены: так, Виктор Чермак убедительно показал, что привилей для ВКЛ от имени польского короля Владислава Ягайла 1432 г., вопреки мысли Левицкого, никогда не был утвержден, а окончательное уравнение в правах руси с литовцами произошло лишь в 1563 г.24 Результатом дальнейших исследований А. Левицкого стала статья, посвященная эпизоду последних лет правления великого князя Сигизмунда Кейстутовича — его антипольскому союзу с римским королем Альбрехтом II и Тевтонским орденом25. Историк справедливо связал его с нежеланием поляков передать Луцкую землю Сигизмунуду, но не заметил, что до заключения союза дело не дошло. В планах нового «восстания» против Польши Левицкий видел причину разногласий великого князя литовского с его окружением, которые привели к его убийству в 1440 г. В приложении к статье краковский ученый опубликовал ранее неизвестные источники, проливающие свет на планы Сигизмунда. Интерес русских ученых к истории Великого княжества Литовского оживился после восстания на землях бывшей Речи Посполитой в 1863– 1864 гг.: с этого времени усилия историков были направлены на то, чтобы показать значение «русского начала» в «Северо-Западном крае», т. е. на землях бывшего Великого княжества Литовского. В русской историографии русскому населению ВКЛ отводилась та же культуртрегерская роль, что и в польской — полякам. При всей политической ангажированности такого подхода у него была и положительная черта: к концу XIX в. определенные позиции завоевало понимание ВКЛ как «Литовско-Русского государства», история которого — часть истории Руси-России (хотя это представление разделяли далеко не все историки). Это способствовало более научному изучению его истории, отходу от упрощенных схем. Важнейшей вехой в истории русской литуанистики стали работы профессора Московского университета М. К. Любавского (1860–1936), в которых была создана целостная картина развития ВКЛ вплоть до Люблинской унии 1569 г. Вопросы о причинах и ходе династической войны в ВКЛ нашли отражение как в больших трудах Любавского26, так и в работах по частным вопросам27. Истоки конфликта Любавский видел в том порядке, который 24

Czermak W. Sprawa równouprawnienia schizmatyków i katolików na Litwie (1432–1563 r.) // RAU. T. 44. Kraków, 1903. 25 Lewicki A. Przymierze Zygmunta w. ks. litewskiego z królem rzymskim Albrechtem II // RAU. T. 37. Kraków, 1899. 26 Любавский М. К. Литовско-русский сейм. Опыт по истории учреждения в связи с внутренним строем и внешнею жизнью государства. М., 1900; Он же. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. 3-е изд. СПб., 2004 (первое издание вышло в 1910 г., второе — в 1915-м). 27 Любавский М. К. К вопросу об ограничении политических прав православных князей, панов и шляхты в великом княжестве Литовском до Люблинской унии // Сборник

26

Обзор историографии

утвердился в ВКЛ в конце XIV — начале XV в. Пока ближайшими «сотрудниками» великого князя литовского были удельные князья, тесно связанные со своими уделами и их знатью, эта знать опосредованно (через этих самых князей) влияла на решение государственных вопросов. При Витовте удельных князей сменили литовские бояре, «права и вольности» которых (в том числе исключительное участие в управлении государством) были закреплены и расширены Городельским привилеем 1413 г. Они участвовали в литовских «сеймах», начало истории которых Любавский относил к 1401 г. (подтверждение в модифицированном виде польско-литовской унии). Русская знать ВКЛ была недовольна «устранением… от высших государственных должностей и от участия в разрешении общегосударственных вопросов»28. Особое недовольство должны были испытывать князья, оттесненные от власти и даже не упомянутые как социальная группа в привилеях 1387 и 1413 гг. Но поделать против этого порядка знать русских земель ничего не могла, потому что Витовт опирался на Польшу. Когда же ВКЛ начинало стремиться к самостоятельности, неизбежно вставал вопрос о внутренней консолидации государства, т.е. об отмене указанных ограничений. Так произошло в 1429–1430 гг., когда Витовт начал подготовку к коронации, вызвавшую резкое недовольство поляков. После смерти Витовта великокняжеский престол занял Свидригайло, выдвинутый русской знатью, среди которой он «приобрел множество приятелей и друзей» за свою долгую политическую карьеру. Став великим князем, Свидригайло разорвал унию с Польшей, к тому же окружил себя русинами: они «позаняли передние ряды, наполнили великокняжескую раду, получили все важнейшие замки и уряды». Напуганные перспективой утраты нераздельного господства, литовцы примирились с поляками, которых эта ситуация тоже не устраивала, свергли Свидригайла и возвели на престол Сигизмунда Кейстутовича. Вероисповедные мотивы были лишь «благовидным предлогом», который заговорщики использовали для оправдания своих действий. По Любавскому, переворот был «не чем иным, как проявлением литовской национально-политической реакции против политического возвышения Руси»29. Чтобы укрепить свое положение в Литве, на первых порах очень непрочное, и снискать расположение русской знати ВКЛ, Ягайло и Сигизмунд выдали привилеи 1432 и 1434 гг., которые уравнивали в правах литовскую и русскую знать, владевшую иместатей, посвященных В.О. Ключевскому его учениками, друзьями и почитателями ко дню тридцатилетия его профессорской деятельности в Московском Университете. М., 1909. 28 Любавский М. К. Литовско-русский сейм. С. 61. 29 Взгляды М. К. Любавского взял на вооружение Аугустинас Вольдемарас (Вольдемар) (1883–1942), будущий глава правительства независимой Литвы (Вольдемар А. И. Национальная борьба в Великом Княжестве Литовском в XV и XVI веках // Известия Отделения русского языка и словестности императорской Академии наук. 1909. Т. 14. Кн. 3. С. 160–174).

Обзор историографии

27

ниями на территории «великого княжества Литовского в тесном смысле» (так Любавский именовал этническую Литву и наиболее тесно связанные с ней русские земли, которые современники и исследователи называли поразному — Литовской землей, Lithuania propria или просто Литвой), а также осуществляли частные земельные пожалования. В результате права литовских бояр-католиков получили и православные русины, причем не только бояре, но и князья, коих было много среди сторонников Свидригайла. Это было первой победой русинов над социально-политической системой раннего этапа польско-литовской унии. Бурные события в ВКЛ на этом не закончились. Победив Свидригайла, Сигизмунд Кейстутович стал тяготиться уступками Польше, ценой которых была одержана эта победа. В 1440 г. он был убит вельможами, недовольными его тираническим правлением, что ускорило разрыв с Польшей. Малолетнего Казимира Ягеллона (сына Ягайла), присланного из Польши в качестве наместника, литовцы самовольно, — не посоветовавшись ни с поляками, ни с регионами собственного государства, — провозгласили великим князем. Земли«аннексы» ВКЛ вновь проявили недовольство, и Казимиру пришлось консолидировать государство не только при помощи вооруженной силы, но и путем уступок, зафиксированных как в новых привилеях — «общеземском» (1447 г.) и для отдельных земель, — так и в общественно-политической практике. Именно к эпохе правления Казимира (1440–1492), по мнению Любавского, относится формирование прототипа «великого вального сойма», в котором наряду с литовцами участвовали и представители русских земель ВКЛ. Как видим, Любавский во многом модифицировал схему Левицкого, сделав акцент на «национально-политическом» моменте и выделив социальный (положение князей). Его заслугой было рассмотрение событий 1430-х годов в их связи не только с предшествующим, но и с последующим периодом. В результате получилась схема, которая выглядела логичной и надолго утвердилась в историографии: отстранение русских (православных) бояр и князей от власти — консолидация элит ВКЛ в последние годы правления Витовта — возвышение русской знати при Свидригайле — его свержение литовцами — уступки русинам в привилеях 1432 и 1434 гг. — поражение Свидригайла — тираническое правление Сигизмунда и его убийство — возведение на престол Казимира литовскими панами — новые вспышки недовольства в русских землях — их допуск к участию в решении общегосударственных вопросов. При оценке этой схемы следует учитывать исходный пункт рассуждений Любавского: исследование по истории «литовско-русского сейма», т.е. центрального органа власти, вместе с тем включавшего представителей местного общества, было продолжением исследования об «областном делении и местном управлении» ВКЛ30. В нем ученый пришел к выводу о федеративном характере государства. 30

Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания Первого Литовского статута. М., 1892.

28

Обзор историографии

Федерализм же подразумевает определенную степень участия регионов в управлении государством. Основным источником для Любавского были документы конца XV и первой половины XVI в., сохранившиеся в Литовской метрике. Они действительно рисуют картину широкой самостоятельности земель ВКЛ и заметную роль в решении общегосударственных вопросов, но насколько эта картина соответствует положению первой половины XV в.?31 Источники свидетельствуют, что местная знать «земель-аннексов» участвовала в общелитовских сеймах при Казимире, но на вопросе о том, какие именно проблемы с ней обсуждались, историк не останавливается. Следует отметить и попытку Любавского изучить персональный состав правящей элиты ВКЛ, хотя эта линия и не была доведена до конца32. Одновременно с Любавским к тем же событиям обратился другой российский историк, работавший с 1901 г. в Киеве, в будущем один из основоположников белорусской национальной историографии, М.В. Довнар-Запольский (1867–1934). В рецензии на «Литовско-русский сейм», касаясь вопроса о привилеях 1432 и 1434 гг., он совершенно справедливо уловил слабое место концепции Любавского: «надо еще доказать, что общегосударственные тенденции тогда уже возобладали над местными и представители русских областей действительно стремились проложить себе дорогу к участию в управлении всем государством»33. Одновременно во вступительной части своей магистерской диссертации «Государственное хозяйство Великого княжества Литовского при Ягеллонах» (т. 1 вышел в 1901 г.; т. 2 не был написан) ДовнарЗапольский обратил внимание на некоторые факты, которые не укладывались в концепцию Любавского, — наличие у Свидригайла сторонников среди знатных литовских бояр и его отношение к религиозным вопросам34. Там же Довнар-Запольский сформулировал собственные альтернативные соображения о событиях 30–40-х годов XV в. По его мнению, «восстание» Свидригайла носило «национальный характер» лишь «с внешней стороны», поскольку этого князя поддерживало русское боярство «не как известная национальность, но как класс населения». Оно стремилось сохранить «влиятельное положение в стране», которое пошатнулось при Витовте: тот поддерживал «низшие элементы общества», раздавая крестьянам земли на условии военной службы. Теми же соображениями, по Довнар-Запольскому, руководствовались и князья — 31

Аналогичные сомнения недавно высказал литовский историк Э. Савищевас. См. его предисловие к изданию привилеев Жомойти: Žemaitijos žemės privilegijos XV– XVII a. Privilegia terrestria Samogitiensia / Parengė D. Antanavičius ir E. Saviščevas. Vilnius, 2010. P. 7–11. 32 См., например, критику современника: Довнар-Запольский М. В. Спорные вопросы в истории литовско-русского сейма // ЖМНП. 1901. № 10. 33 Там же. С. 458. 34 Доўнар-Запольскi М. В. Дзяржаўная гаспадарка Вялiкага княства Лiтоўскага пры Ягелонах. Мiнск, 2009. С. 115–117 (переиздание русского текста книги с обширным научным аппаратом на белорусском языке).

Обзор историографии

29

сторонники Свидригайла. Сигизмунд же опирался на «людей незнатного происхождения»: его убийцы — представители аристократии. Стабилизацией внутриполитического положения в начале правления Казимира ВКЛ было опять-таки обязано «аристократии», боярству, тогда как восстания в части регионов (Смоленск, Подляшье) были делом «черни». Если критика в адрес Любавского и некоторые другие замечания ДовнарЗапольского были совершенно справедливы, то его «социальная» концепция конфликтов 30–40-х годов выглядит натянутой, искусственной. Она не объясняет, почему в 1432 г. произошел территориальный раскол государства на «Литву» и «Русь»35, а в начале 40-х годов «Литве» противостоит уже не вся литовская Русь, а отдельные земли-«аннексы», в том числе Жомойть. Думается, это упущение связано с тем, что ученый, во-первых, не дал подробного разбора своих источников, во-вторых, не применил в полной мере дифференцированного подхода (в социальном и территориальном плане) к объекту исследования. И то и другое потребовало бы специальных изысканий. Тем не менее «социальная» концепция событий нашла отклик в трудах современников Довнар-Запольского, особенно в формирующейся тогда украинской национальной историографии. Одним из первых к истории ВКЛ XV в. обратился основоположник этой историографии М.С. Грушевский (1866–1934), профессор Львовского университета и председатель Научного общества им. Шевченко. В основе концепции его многотомной «Истории Украины-Руси» лежала мысль о существовании украинцев как отдельного народа еще со времен раннего Средневековья. Они, по Грушевскому, составляли ядро населения Киевской Руси. Наследником ее государственности историк считал Галицко-Волынскую Русь, а затем — ВКЛ36. Поэтому период польского и литовского господства на землях будущей Украины был им тщательно исследован. Переломным моментом в истории общества ВКЛ украинский историк, как и его предшественники, считал привилеи 1387 и 1413 гг.: они вбили клин между литовцами и русинами, создав их неравноправие, хотя изначально их интересы совпадали (стремление сохранить независимость и территориальную целостность ВКЛ в условиях унии с Польшей). Свидригайло, придя к власти, попытался устранить это неравноправие. Как и ранее, он, по Грушевскому, «опираєть ся на українських i бiлоруських силах». Однако историк 35

По-видимому, чтобы объяснить этот факт, впоследствии Довнар-Запольский дополнил свою схему: в «Истории Белоруссии», написанной в 1926 г., он объясняет успех Свидригайла на литовской Руси его личными качествами и предшествующей деятельностью, угрозой русским землям со стороны «полонизма и католицизма» и стремлением русских князей и бояр к «полной самостоятельности государства» (ДоўнарЗапольскi М. В. Гiсторыя Беларусi. Мiнск, 1994. С. 61). Ни то, ни другое, ни третье источниками не подтверждается. 36 Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 4. XIV–XVI вiки — вiдносини полїтичнi. Київ, 1993. (Репринтное воспроизведение 2-го издания 1907 г.)

30

Обзор историографии

прекрасно знал источники и, по-видимому, чувствовал, что они не дают возможности прямолинейно говорить о резком возвышении русской знати после прихода Свидригайла к власти. Поэтому Грушевский прибег к достаточно умозрительному аргументу о том, что «литовським панам, призвичаєним за Витовта до виключного розпоряджування вищими становищами й справами держави, уже саме трактованнє Русинів на рівнї з ними могло показати ся кривдою, виломом в їх станї володїння»37. Историк, вероятно, понимал, что надежды и подозрения, к тому же никак не отразившиеся в источниках, не могли быть причиной многолетней упорной вооруженной борьбы. Поэтому он обратился к мысли о социальных противоречиях между сторонниками Свидригайла и Сигизмунда Кейстутовича. По его мнению, Свидригайло был выразителем интересов «не так руського народа як руської аристократії, князїв і можних панів», а Сигизмунд искал расположения мелкой шляхты (или даже более низких социальных слоев). Этим, по Грушевскому, объясняется «анемичный» характер борьбы между Свидригайлом и Сигизмундом Кейстутовичем, которая не затронула «широких кругiв украïнських та бiлоруських, не кажучи вже за народнï маси»38. После окончания войны, убийства Сигизмунда и прихода к власти Казимира правившие от его имени литовские паны удовлетворили интересы «русской аристократии» ВКЛ путем создания удельных княжеств на Волыни и Киевщине39. В целом вывод справедливый, хотя сложно оценивать водворившихся там князей, особенно литовца-католика Свидригайла, как «репрезентантiв руського елємента» (такая оценка выглядит и чересчур прямолинейно). К сожалению, здесь Грушевский пишет лишь об украинских землях, но не останавливается на восстаниях в Жомойти и на Смоленщине, которые позволили бы лучше понять положение в ВКЛ в начале 40-х годов. В этом проявился недостаток, присущий национальным историографиям ВКЛ вплоть до наших дней: исключительное внимание к «своему» региону (в данном случае — Украине), в тени которого остаются другие. Ценность труду Грушевского придают подробные источниковедческие и историографические «экскурсы» по ряду спорных проблем (переход Ф. Несвицкого на сторону Польши, подчинение украинских земель Сигизмунду Кейстутовичу и др.). Знакомство с трудом польского историка Виктора Чермака40 позволило Грушевскому более трезво оценить привилеи 1432–1434 гг., занимавшие ключевое место в рассуждениях историков: он справедливо отметил, что привилей Ягайла для Луцкой земли 1432 г. отражал не совместную политику Польши и ВКЛ, а заинтересованность Польши в присоединении этой территории41. 37 38 39 40 41

Там же. С. 180–184, 186, 202. Там же. С. 205–206. Там же. С. 234–235. Czermak W. Sprawa równouprawnienia. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 4. С. 211–212, 478–479.

Обзор историографии

31

Помимо фундаментального труда Грушевского, в котором династическая война в ВКЛ оставалась одним из многих эпизодов, в украинской науке начала XX в. появилась специальная работа об этом периоде. Это биография великого князя Сигизмунда Кейстутовича, написанная Богданом Барвинским (1880–1958)42. Бóльшая часть этой книги посвящена политической истории 1432–1440 гг. (до 1430 г. Сигизмунд оставался в тени своего брата Витовта, что отметил еще «отец польской истории» Ян Длугош во второй половине XV в.). Несомненной заслугой Барвинского была попытка отойти от стереотипов, бытовавших в тогдашней историографии (например, образа Сигизмунда как «ворога Русинiв i православя»43). Это вело к идеализации Сигизмунда Кейстутовича: историк неоднократно подчеркивает, что во многих действиях этого князя (например, попытке заключить союз с Тевтонским орденом) видно влияние политической школы Витовта, но не объясняет, почему тогда политика Сигизмунда потерпела поражение; с другой стороны, автор признает, что Сигизмунд был всем обязан полякам, а без них проиграл бы Свидригайлу44. Многие важные эпизоды династической войны, такие как судьба Волыни и Подолья или первый поход Свидригайла на Литву в конце 1432 г., по сути, остались за рамками книги, другие же затрагивались лишь вскользь, мимоходом (например, расстановка сил в ВКЛ после переворота45). В целом для книги Барвинского характерна та же «социальная» концепция, которую представлял и Грушевский: Свидригайло покровительствовал аристократии, Сигизмунд искал опоры «в середнiй верствi шляхотскiй, а навiть i в нешляхотскiй» и жестоко расправлялся с князьями и знатными боярами, за что и поплатился жизнью 46. Вообще, согласно оценке другого украинского историка Богдана Бучинского (1883–1907), во многих вопросах Барвинский повторил, подтвердил или развил выводы А. Левицкого, А. Прохаски и М. С. Грушевского, сам же добавил к ним лишь несколько частных наблюдений, так что в результате образ Сигизмунда и его эпохи, вышедший из-под его пера, оказался довольно бледным47. Вместе с тем нельзя не отметить, что Барвинский снабдил свою книгу итинерарием и списком сторонников Сигизмунда Кейстутовича, которые служат хорошим подспорьем для дальнейших исследований48, 42

Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович Великий князь Литовско-руский. (1432–1440). Жовква, 1905. Ряд ценных заметок того же автора по частным вопросам собран в изд.: Барвiньский Б. Історичні причинки. Розвідки, замітки і матеріали до історії України-Руси. Т. 1–2. Жовква; Львів, 1908–1909. 43 См., например: Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 30. 44 Там же. С. 87, 92. 45 Там же. С. 27. 46 Там же. С. 104–114. 47 Бучинський Б. Новійші працï по історіï вел. князь Літовського в XV віцï // ЗНТШ. Т. 75. Львів, 1907. С. 132–142, особенно с. 142. 48 Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 121–134.

32

Обзор историографии

опубликовал акты польско-литовской унии 30-х годов XV в.49 и некоторые другие документы50. Накануне Первой мировой войны к истории Великого княжества Литовского 30-х гг. XV в. обратился польский историк Юзеф Пузына (1878–1949), защитивший диссерацию о Свидригайле во Фрайбургском университете в 1914 г.51 В ней он попытался оспорить оценку характера конфликта, данную А. Левицким. Однако сделано это было с опорой на материалы самого Левицкого, без специальных изысканий. Из-за этого, да еще с учетом небольшого тиража и трудностей общения историков в годы начавшейся Первой мировой войны, диссертация Пузыны осталась почти незамеченной в историографии, а известность ему принесли работы по генеалогии князей ВКЛ. В 1911 г. он выступил со статьей, в которой пытался доказать, что поздняя генеалогическая традиция справедливо выводит Свидригайлова сподвижника князь Федька Несвицкого от Дмитрия-Корибута52. В исторической периодике разгорелась оживленная полемика, отзвуки которой слышны в историографии до сих пор53. Сам Пузына на протяжении нескольких десятилетий отстаивал свою правоту и смог убедить в ней таких ученых, как Антоний Прохаска и Оскар Халецкий. Имеются сторонники его теории и в настоящее время, хотя большинство ученых признает, что Федор Несвицкий и Федор Корибутович были разными лицами. В дальнейшем Ю. Пузына посвятил несколько статей другим княжеским родам (Наримонтовичам, Острожским и др.). В них, как и в первых его работах, рациональные выводы переплетаются с некорректными отождествлениями54. Новый всплеск интереса к событиям 30-х годов XV в. пришелся на годы Первой мировой войны и межвоенное двадцатилетие. Это было время возрождения Польского государства, которое мыслилось как продолжение 49

Там же. С. 148–161. Барвiнський Б. Кiлька документiв i замiток до часiв вел. князïв Свитригайла i Жигимонта Кейстутовича // Записки наукового товариства iм. Шевченка (далее — ЗНТШ). Т. 115. Львiв, 1913. Одновременно в том же направлении работал его рецензент: Бучинський Б. Кiлька причинкiв до часiв вел. князя Свитригайла (1430–1433) // ЗНТШ. Т. 76. Львiв, 1907. 51 Puzyna J. E., Fürst von Kozielsk. Switrigail von Litauen. Die politische Bedeutung seiner Erhebung zum Großfürsten. Fribourg (Suisse), 1914. 52 Puzyna J. O pochodzeniu kniazia Fed’ka Nieswizkiego // Miesięcznik Heraldyczny. 1911. № 1–2. S. 6–15; № 3–4. S. 43–47; № 5–6. S. 74–82. 53 См. специальные обзоры: Папа І. Загадка походження князя Федька Несвіцького: давні та новітні дискусії // Вісник Львівського університету. Сер. історична. Вип. 46. Львів, 2011. С. 42–64; Бабінська М. Полеміка членів Польського Товариства Геральдичного над похожденням князя Федька Несвізького (1911–1930) // Rocznik Lubelskiego Towarzystwa Genealogicznego. T. 5 (2013). Lublin, 2014. S. 72–94. 54 Идентификация лиц, упоминаемых в средневековых источниках, является одной из главных проблем генеалогии, просопографии и социальной истории. 50

Обзор историографии

33

«Польши Ягеллонов», включая обширные территории, некогда входившие в состав ВКЛ (Виленский край, Западная Белоруссия, отчасти Западная Украина). Примечательно, что многие польские историки, занимавшиеся в это время историей ВКЛ, активно проводили в жизнь восточноевропейскую политику Польши. Интерес к истории ВКЛ был силен и в Вильно — крупном центре научной жизни. Первым, кто в этот период обратился к изучению династической войны в ВКЛ и последующих событий, стал Оскар Халецкий (1891–1973). Для него это была в определенной степени часть истории его семьи: его далекий предок получил от Свидригайла имение Хальче в Гомельском повете ВКЛ, от которого произошло родовое прозвание. Для сына австро-венгерского генерала польского происхождения (по-польски, впрочем, уже не говорившего) и дочери хорватского чиновника55 учеба в Ягеллонском университете была возвращением к корням. Одной из первых крупных работ Халецкого стала монография по истории Волыни в XV в.56 Основное внимание автор уделяет периоду 1440–1454 гг., но делает обширные экскурсы в более раннюю и более позднюю эпоху. Благодаря умелому использованию широчайшего круга источников  — в первую очередь современной тем событиям дипломатической переписки из Кенигсбергского архива и актов земельных пожалований, сохранившихся нередко во фрагментарном виде, — Халецкому удалось реконструировать политическую историю этого региона в ее социальном, культурном и международном контексте. Историк дополнил книгу каталогом актов Свидригайла 1433–1452 гг., его итинерарием начиная с 1440 г. и списком членов его «рады». Несмотря на то что некоторые выводы Халецкого (о датировке «волынского» соглашения Свидригайла с Казимиром Ягеллоном 1445-м годом и характере их взаимоотношений, о происхождении князей Несвицких, Вишневецких и Збаражских от Дмитрия-Корибута Ольгердовича) были в дальнейшем опровергнуты, данная монография по сей день может служить образцом изучения региональной социально-политической истории ВКЛ. Иное дело, что редкая часть этого государства могла бы похвастаться таким же репрезентативным и всесторонним набором источников. После углубленного исследования истории Волыни в XV в. Халецкий обратился к более общим вопросам — устройству ВКЛ в тот период и его взаимоотношениям с Польшей. Здесь он шел тем же путем, что и Любавский: в 1915 г. Халецкий представил научной общественности результаты изучения раннего 55

Cisek J. Oskar Halecki — Historyk Szermierz Wolności. Warszawa, 2009. S. 10–11. О деятельности О. Халецкого см. также сборник статей: Oskar Halecki i jego wizja Europy. T. 1. Warszawa; Łódź, 2012. 56 Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły i sprawa wołyńska za Kazimierza Jagiellończyka. Kraków, 1915.

34

Обзор историографии

этапа «литовского парламентаризма»57, а год спустя опубликовал статью о территориальном устройстве ВКЛ в XIII–XVI вв.58 Общую картину истории ВКЛ и его взаимоотношений с Польшей он создал на страницах своей «Истории Ягеллонской унии», в которой XV веку посвящен первый том59. В итоге схема, предложенная Халецким, во многом близка к схеме Любавского. Ключевое отличие состоит в том, что в конфликте 30-х годов XV в. он видел не конфессиональную или этническую, а территориальную основу — борьбу неполноправной «Руси» за привилегии «Литвы». Здесь сказалась исследовательская перспектива историка, сужавшая его горизонт (понимание истории ВКЛ через призму его территориального деления). В XV в. действительно существовало представление о Литве и Руси как частях ВКЛ, но не это имело ключевое значение в привилеях 1387 и 1413 гг. Халецкий не учел того, что границы этих частей ВКЛ не были раз и навсегда закреплены, скажем, законодательными актами, а складывались в сознании современников под влиянием таких факторов, как административная принадлежность, ход и результаты колонизации, которые со временем менялись и заставляли по-новому очерчивать эти границы. Ученый в целом верно выделил характерные черты литовского «парламентаризма» XV в.: неформальный характер великокняжеского совета, его постепенную институционализацию в правление Казимира, развитие института сейма на базе этой «рады», его состав (участие земель-«аннексов») и компетенцию. Однако собранные им данные об участии знати русских земель в работе общелитовских сеймов не могут служить основанием для вывода о давнем стремлении этой знати участвовать в управлении государством «вообще». Ведь на этих сеймах обсуждалось будущее тех самых земель, представители которых туда приглашались (наиболее яркие примеры — Волынь и Жомойть). Понятно, что их обществу эти вопросы и были интересны в первую очередь. Неясными остаются и принципы «репрезентации» местного общества на сеймах ВКЛ: первая известная попытка сформулировать их относится лишь к 1492 г. Еще один момент, который заставляет осторожно относиться к выводам Халецкого, это идеализация польских общественных порядков: по его мнению, они должны были обладать чрезвычайной привлекательностью для общества русских земель ВКЛ. Этот вывод можно признать справедливым разве что для польско-литовского пограничья (Волынь, Подляшье), да и то лишь отчасти: как показывают попытки включения Волыни в состав Польши, многое зависело и от политической тактики. 57

Было опубликовано резюме доклада на заседании историко-филологического отделения краковской Академии: Halecki O. O początkach parlamentaryzmu litewskiego // Sprawozdania z czynności i posiedzeń Akademii Umiejętności w Krakowie. T. 20. № 8. Sierpień — wrzesień — październik 1915. S. 22–27. 58 Halecki O. Litwa, Ruś i Żmudź jako części składowe Wielkiego Księstwa Litewskiego // RAU. T. 59. (Ser. 2. T. 34.) Kraków, 1916. 59 Halecki O. Dzieje unii Jagiellońskiej. T. 1. W wiekach średnich. Kraków, 1919.

Обзор историографии

35

Несмотря на спорность некоторых вопросов, работы Халецкого стали важным этапом в изучении истории ВКЛ вообще и событий после смерти Витовта в частности. Многие идеи, высказанные им, впоследствии подтвердились в специальных исследованиях. Вклад Халецкого в разработку темы состоит и в том, что он существенно расширил круг источников — за счет как находки новых60, так и использования уже известных свидетельств (актов, фиксирующих оборот собственности), методику работы с которыми он предложил61. По мере изучения источников в ряде случаев становилось ясно, что они не подтверждают общей схемы событий 30–40-х годов, восходящей к трудам А. Левицкого и М.К. Любавского. Но ничего нового взамен не предлагалось. Это хорошо видно на примере соответствующих разделов в труде Людвика Колянковского (1882–1956) «История Великого княжества Литовского при Ягеллонах»62. Историк справедливо отметил тенденциозность «отца польской истории» Яна Длугоша и краковского епископа Збигнева Олесницкого, высказывания которых легли в основу интерпретации конфликта 1430-х годов. Он также привлек ряд новых источников из архива великого магистра (в первую очередь это касается периода с конца 30-х до 60-х годов XV в.). Несмотря на некоторые справедливые частные наблюдения, концепция событий 1430-х гг. осталась у Колянковского противоречивой. В одном случае он пишет, что Свидригайла неверно называть сторонником уравнения в правах русинов и литовцев63, в другом — приводит примеры «протежирования» русинов64, которые на поверку оказываются неубедительными или ошибочными. В итоге и вопрос о том, почему ВКЛ в 1432 г. раскололось на Литву и Русь, остается без ответа. В межвоенный период определенный интерес к событиям 30-х годов XV в. стал проявляться не только в польской, но и в литовской историографии. После обретения Литвой независимости в 1918 г. национальная историческая наука в подлинном смысле этого слова переживала период становления. Сильное влияние на этот процесс оказывала тогдашняя политическая обстановка. 60

Имею в виду прежде всего документы, содержание которых известно благодаря инвентарю польского коронного архива, составленному в 60-е годы XVI в. будущим канцлером Яном Замойским. См. подробный обзор и публикацию некоторых из них: Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza archiwum koronnego. Materyały do dziejów Rusi i Litwy w XV wieku // Archiwum Komisyi Historycznej. T. 12. Cz. 1. Kraków, 1919. 61 Помимо указанных выше работ, см.: Halecki O. Litwa w połowie XV wieku w świetle najdawniejszej księgi metryki (Komunikat) // Rozprawy historyczne Towarzystwa Naukowego Warszawskiego. T. 1. Zesz. 4. Warszawa, 1922. 62 Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego za Jagiellonów. T. 1 (1377–1499). Warszawa, 1930. Рукопись второго тома, посвященного XVI веку, сгорела во время Варшавского восстания 1944 г. 63 Ibid. S. 171. 64 Ibid. S. 221.

36

Обзор историографии

В это время у Литвы были очень напряженные отношения с Польшей, захватившей Виленский край, поэтому литовские историки охотно обращались ко временам «языческой Литвы» до заключения унии с Польшей, а также эпохе Витовта, который провозглашался «творцом могущества Литвы», борцом за единство и независимость государства и противником Польши. Сложившийся тогда национальный культ Витовта Великого использовался официальной пропагандой как историческая параллель диктатуре Антанаса Сметоны65. В  этой обстановке понятны призывы «найти литовцев в истории Литвы» и «писать историю Литвы объективно, но по-литовски»66. Последнее высказывание принадлежит о. Йонасу Матусасу (1899–1962), автору книги «Свидригайло, великий князь литовский», изданной в Каунасе в 1938 г.67 Ее первоначальная версия была защищена в каунасском Университете Витовта Великого в качестве хабилитационной работы в конце 1936 г. Очевидные достоинства этой работы в том, что ее автор прекрасно ориентируется в источниках и историографии вопроса68. Опираясь на тот же круг источников, что и А.  Левицкий, Й. Матусас, хотя и не был профессиональным историком, сумел критически взглянуть на его выводы и сделать ряд ценных наблюдений и остроумных замечаний. По его словам, симпатии Свидригайла к русинам и православным — «это взгляд поляков, широко распространенный в Европе польской королевской канцелярией, особенно Збигневом Олесницким и его секретарем Длугошем», которые жили «под звездой унии» и стремились таким образом очернить литовского князя в глазах католической Европы. При этом Матусас, увлекаясь полемикой с Левицким, в некоторых случаях явно идеализирует положение русских земель в составе ВКЛ (например, пишет о том, что «уже в 1392 г. Луцк получил такие же права, как Львов», хотя в действительности дело обстояло несколько сложнее). Он проводит мысль о единстве общества ВКЛ, видит в нем вслед за Халецким только территориальный антагонизм, но отвергает этническую, религиозную и социальную подоплеку конфликта Свидригайла с Сигизмундом Кейстутовичем69. Действия Свидригайла он рассматривает как продолжение политики Витовта: «Самостоятельность Литовского государства и неделимость его земель — это основные стремления этого великого князя»,  — писал Матусас. Поэтому неудивительно, что он не заострил внимания на противоречиях внутри правящих кругов ВКЛ, которые привели к перевороту 1432 г. Ответственность за это собы65

Nikžentaitis A. Vytauto ir Jogailos įvaizdis Lietuvos ir Lenkijos visuomenėse. Vilnius, 2002. P. 28–32. 66 Цит. по: Ibid. P. 27. 67 Matusas J. Švitrigaila Lietuvos didysis kunigaikštis. 2-as leid. Vilnius, 1991. 68 Ср. высокую оценку труда Й. Матусаса современным историком: Dubonis A. Jono Matuso darbas „Švitrigaila“ // Mūsų praeitis. T. 5. Vilnius, 1998. P. 110–115. 69 Matusas J. Švitrigaila. P. 168–177.

Обзор историографии

37

тие Матусас целиком и полностью возлагает на поляков, а глава о нем называется «Переворот Зарембы» — по имени польского посла, который, по словам Длугоша, с санкции короля подговорил литовскую знать свергнуть Свидригайла с престола70. Свою книгу (раздел, посвященный общей оценке Свидригайла) историк завершает словами о том, что этот князь боролся «лишь за самостоятельность Литвы и ее честь»71. Однако остается непонятным, как серадзскому каштеляну Лаврентию Зарембе, дважды побывавшему в Литве в 1432 г., удалось уговорить часть тамошней знати свергнуть собственного великого князя, которого она только что горячо поддерживала. Матусас справедливо замечает, что переворот совершила узкая группа лиц, а бóльшая часть литовской знати просто была поставлена перед свершившимся фактом72, но дальнейшие объяснения неубедительны. Как справедливо было отмечено в отзыве на хабилитационную работу, который подписан И. Йонинасом и преподававшим в Каунасе Л. П. Карсавиным (составлен, вероятно, И. Йонинасом), автор поставил перед собой цель «отреагировать на политические тенденции польских историков в оценке личности князь Свидригайла, посмотреть на этого князя и его деятельность глазами литовца или, еще точнее говоря, реабилитировать его». От этого сильно пострадала характеристика его противника Сигизмунда, «который автору кажется лишь инструментом польской политики, тогда как он также был противником Польши, только попавшим в очень трагическую ситуацию, из которой часто безнадежно стремился выйти (beviltiškai siekė išeiti)». В отзыве было отмечено и то, что о. Й. Матусас избегал широких характеристик внутреннего и внешнего положения Литвы в рассматриваемую эпоху73. Положительные качества Свидригайла и его популярность, на которых акцентирует внимание литовский историк, не объясняют, почему он потерпел поражение в борьбе с Сигизмундом Кейстутовичем, почему был менее удачливым, чем его предшественник Витовт. Вероятно, по этой причине книга Матусаса осталась единственным трудом о Свидригайле в тогдашней литовской историографии. После труда Матусаса в изучении событий 30–40-х годов XV в., активно обсуждавшихся ранее, во всех странах наступил долгий перерыв. Интерес к этой теме удовлетворялся изданием старых работ74 и попытками концепту70

Хабилитационная лекция, прочитанная 13 ноября 1936 г., носила еще более характерное для того времени называние — «Путч Зарембы» (VUB RS. F 96–132, без нумерации листов). 71 Matusas J. Švitrigaila. P. 72–86, 176–177, 181. 72 Ibid. P. 77–78. 73 VUB RS. F 96–132. В деле сохранились шесть машинописных копий сообщения и один рукописный экземпляр, написанный почерком И. Йонинаса. 74 В 1939 г. был издан 2-й том «Лекций по русской истории» А. Е. Преснякова (прочитаны в 1908–1910 гг.), посвященный «Литовско-Русскому государству». Раздел о войне 30-х годов XV в. представляет собой попытку обобщения трудов Любавского и Грушевского.

38

Обзор историографии

ально переосмыслить ее в духе советской историографии75. В какой-то степени интерес к данной теме пытались реализовать ученые старого поколения: в 40-е годы традиционные представления о ней обобщил польский историк Хенрик Ловмяньский (1898–1984) в курсе лекций по истории ВКЛ76, спустя примерно десять лет к ней пожелал обратиться литовский ученый Константинас Яблонскис (1892–1960)77, но это желание ничем не увенчалось из-за его смерти. Более успешной была попытка обращения к проблемам династической войны XV в., предпринятая литовским историком Бронюсом Дундулисом (1909–2000). Хотя изучение политической истории ВКЛ в советской Литве не приветствовалось, в 1968 г. он опубликовал докторскую диссертацию «Борьба Литвы за государственную самостоятельность в XV веке»78, что стало большим событием для литовской исторической науки79. Эта работа основана на глубоком самостоятельном изучении опубликованных источников и историографии. Для авторского подхода характерно объединение традиций межвоенной историографии (это сказалось в выборе темы, посвященной конфронтации ВКЛ с Польшей) и марксистской риторики. Это не единственное противоречие: с одной стороны, Дундулис писал о реорганизации государства Свидригайлом (уравнение в правах русинов и литовцев) и ее противниках — «литовских феодалах, руководствующихся своекорыстными классовыми интересами», с другой — отвергал традиционную интерпретацию источников, в которых видели свидетельство этой реорганизации80. Поражение Свидригайла Дундулис в духе марксизма объяснял тем, что тот не стремился привлечь на свою сторону «народные массы»; русскую знать он оттолкнул от себя идеей церковной унии, а литовцев — сотрудничеством с Орденом81. Сигизмунд Кейстутович, 75

См., напр.: Очерки истории СССР. Период феодализма (IX–XV вв.). Ч. 2. М., 1953. С. 545–550 (в этом издании текст о войне между Свидригайлом и Сигизмундом Кейстутовичем принадлежит Н. Г. Бережкову, который начал заниматься историей ВКЛ еще до революции). 76 Он был окончен в 1948 г., но стал фактом историографии лишь после недавней публикации: Łowmiański H. Polityka Jagiellonów. Poznań, 2006. S. 124–165. 77 В письме к литовскому историку Зенонасу Ивинскису (1908–1971), жившему тогда в эмиграции, Яблонскис просил прислать ему копии нескольких писем из архива великого магистра Тевтонского ордена, необходимых ему для задуманной им статьи о Свидригайле. В том же письме Яблонскис высказал взгляд на Свидригайла как на «выразителя реакционных слоев», но обосновывал его тем, что тот после смерти Витовта «уморил» его вдову Ульяну! (K. Jablonskio ir Z. Ivinskio susirašinėjimas // Konstantinas Jablonskis ir istorija. Vilnius, 2005. P. 331–332.) Налицо традиции литовской историографии 20–30-х годов с ее культом Витовта. 78 Dundulis B. Lietuvos kova dėl valstybinio savarankiškumo 15 amž. Vilnius, 1968. (2-е изд. — 1993 г.) 79 Valikonytė I. Profesorius Bronius Dundulis // Lietuva ir jos kaimynai. Nuo normanų iki Napoleono. Prof. Broniaus Dundulio atminimui. Vilnius, 2001. P. 15–16. 80 Dundulis B. Lietuvos kova. Р. 150–157. 81 Ibid. P. 186–187.

Обзор историографии

39

хотя и подтверждал несколько раз унию с Польшей на невыгодных для ВКЛ условиях, делал это в тактических целях: он боролся за «самостоятельность» Литвы точно так же, как Витовт, и более осторожно, чем Свидригайло. Причина его убийства — опасения части литовской знати за свое положение и в какой-то степени антипольская политика (этот сюжет остается в тени другой темы — его несостоявшегося союза с Тевтонским орденом)82. Как видим, кругозор литовского историка сильно ограничивала его исследовательская парадигма  — поиски «борьбы за государственную самостоятельность Литвы» (скорее, в действительности, имел место поиск оптимального modus vivendi с Польшей, о чем говорит ход «коронационной бури» 1429–1430 гг., переворот 1432 г. и ситуация после убийства Сигизмунда в 1440-м) и интерес исключительно к истории Литвы в границах Литовской ССР, ее знати и регионов (Жомойть). С другой стороны, Дундулис честно признает: «Как русское общество того времени было настроено и каковы были его политические устремления, в том числе стремление освободиться от иноземной власти, отделиться от Литвы и Польши — это вопрос, который нужно специально исследовать и который должен был бы охватывать более широкий период»83. В конце 80-х — начале 90-х годов интерес к социально-капиталистической истории ВКЛ возродился в российской исторической науке. Ученые, с одной стороны, попытались освободиться от диктата обязательных схем, с другой — это желание побуждало их вернуться к опыту дореволюционной историографии, в которой история ВКЛ занимала важное место. Это хорошо заметно в работах А. Ю. Дворниченко, который коснулся событий 1430-х гг. в двух статьях84 и монографии85. Он ставит перед собой задачу проверить «тезис о сугубо аристократическом характере движения Свидригайло», точнее, как отмечено в монографии, о том, что движение народных масс, недовольных растущей эксплуатацией и политикой литовских феодалов, возглавляли удельные князья ВКЛ и другие феодалы русских земель государства86. Исследовательская стратегия Дворниченко продиктована принадлежностью к школе И. Я. Фроянова: в жизни русских земель ВКЛ он стремится найти «древнерусские демократические начала». По Дворниченко, на них указывает участие в конфликте «лучан», «киян» и т. д., в которых он видит «представителей городских общин» 82

Ibid. P. 212–213. Ibid. P. 186, nuor. 69. 84 Дворниченко А. Ю. Князь Свидригайло и западнорусские городские общины // Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы истории города. Л., 1988; Дворниченко А. Ю., Кривошеев Ю. В. «Феодальные войны» или демократические альтернативы? // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2: История, языкознание, литературоведение. 1992. Вып. 3 (№ 16). С. 3–6, 9. Часть текста этой статьи, принадлежащая А. Ю. Дворниченко, вошла в его монографию по истории ВКЛ (см. следующее примечание). 85 Дворниченко А. Ю. Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.). Очерки истории общины, сословий, государственности. СПб., 1993. 86 Дворниченко А. Ю. Князь Свидригайло. С. 146; Он же. Русские земли. С. 201. 83

40

Обзор историографии

(хотя это еще следовало бы доказать). Если к этим сомнительным исходным положениям добавить слабое владение источниками, отсутствие их специального анализа, то становится ясно, что предположения петербургского автора, какими бы интересными они ни были, повисают в воздухе. В середине 1990-х  годов темы династической войны в ВКЛ коснулся Д.  М.  Володихин в книге «Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII– XVI веках», написанной им в соавторстве с Д. Н. Александровым87. Для начала Володихин пытается ответить на «вопрос о том, между кем и кем и по каким причинам шла династическая война в Великом княжестве». В итоге своих рассуждений он выделяет два фактора — внешнеполитический (вмешательство соседей во внутренние дела ВКЛ) и «фактор конфессионального раздора, в значительной степени подкрепленного условиями Городельской унии 1413 г.», т.е. остается на уровне своих предшественников XIX в. Если добавить сюда невнимание к источниковедческой стороне вопроса, неубедительными оказывается и все последующие рассуждения московского историка, посвященные причинам поддержки Свидригайла отдельными слоями населения Полоцкой земли (к которой местами присоединяется и Витебская) в годы династической войны. Духовенству якобы импонировала «проправославная политика» Свидригайла, князья и бояре поддерживали его, «во-первых, с точки зрения защиты православного дела, а во-вторых, добиваясь отмены невыгодных для них условий Городельской унии», мещан он привлек к себе, расширив их права88. Внимания здесь заслуживает попытка рассмотреть общество Полоцкой земли дифференцированно89. Тезисы Д.  М. Володихина были встречены заслуженной критикой со стороны Г. Н. Сагановича, а впоследствии В. Василенко90, которые отметили неубедительность попытки реанимировать идеи дореволюционной историографии, а также слабое знакомство с другими традициями (в частности, трудами О. Халецкого) и источниками. Тем не менее мысли Д. М. Володихина о событиях 30-х годов XV в. в ВКЛ тиражируюся в его же научно-популярной книге по сей день91. 87

Александров Д. Н., Володихин Д. М. Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII– XVI веках. М., 1994. Гл. 2. 88 Там же. С. 62. 89 Более успешно этот метод применил М. М. Кром в 1995 г. в отношении населения русских земель ВКЛ, оказавшихся перед выбором между Вильной и Москвой во время московско-литовских войн конца XV — начала XVI в. См.: Кром М. М. Меж Русью и Литвой. Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в. 2-е изд., испр. и доп. М., 2010. 90 Сагановіч Г.  М. [Рэц.:] Александров Д., Володихин Д. Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVІ в. // БГА. 1995. Т. 2. Сш. 1; Он же. Дзве гiсторыi Полацка // БГА. 1997. Т. 4. Сш. 1–2; Василенко В. О. Полiтична iсторiя великого князiвства Литовського (до 1569 р.) в схiднослов’янських iсторiографiях XIX — першоï третини ХХ ст. Днiпропетровськ, 2006. С. 22, 226 (прим. 492). 91 Володихин Д. М. Иван Шуйский. М., 2012. С. 57–60.

Обзор историографии

41

В конце XX — начале XXI в. интерес к истории ВКЛ усилился и в науке других стран Восточной Европы — Польши, Литвы, Украины, Белоруссии, для которых это в той или иной степени часть их национальной истории. Тема конфликтов 30–40-х годов XV в. возникает не только в рамках традиционной «событийной» истории, но в связи с историей структур общества и государства. Так, Ян Тенговский посвятил несколько работ генеалогии и биографии князей ВКЛ, что позволило расширить и уточнить данные о династических связях Сигизмунда Кейстутовича92, а также отвергнуть идею польского историка первой половины XX в. Юзефа Пузыны, будто князь Федько Несвицкий (подольский староста в 30-е годы XV в., один из сподвижников Свидригайла) и князь Федор Корибутович — это одно и то же лицо93. Лидия Корчак проследила процесс институционализации великокняжеского совета и рады ВКЛ в XV в.94 Впоследствии она посвятила специальную монографию взаимоотношениям великого князя и его подданных95, в которой отметила неизменность состава правящей элиты ВКЛ в 1430–1432 гг., что заставляет усомниться в традиционном взгляде на политику Свидригайла в этот период и причины его свержения с престола. В 2003 г. вышла монография Римвидаса Петраускаса «Литовская знать в конце XIV — XV в.: состав — структура — власть»96, которую дополнил ряд его статей97. Объект исследования сам автор определяет как «социальный 92

Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. Poznań; Wrocław, 1999; Idem. Polityczne aspekty małżeństwa księżniczki mazowieckiej Katarzyny Siemowitówny z Michałuszkiem synem Zygmunta Kiejstutuwicza // Genealogia. T. 13. Poznań, 2001; Idem. Stosunki wielkiego księcia litewskiego Zygmunta Kiejstutowica z książętami mazowieckimi (1432–1440) // Księga jubileuszowa Profesora Feliksa Kiryka. (Annales Academiae Paedagogicae Cracoviensis. Folia 21. Studia Historica III.) Kraków, 2004. 93 Tęgowski J. Pochodzenie kniaziów Iwana i Fiodora Nieświckich // Genealogia. T. 7. Poznań; Wrocław, 1996; Idem. Jeszcze o pochodzeniu kniazia Fiodora Nieświckiego // Genealogia. T. 8. Poznań; Wrocław, 1996. К проблеме происхождения князя Федька Несвицкого обратились и другие современные историки, прежде всего украинские — Н.  Н.  Яковенко, Л. В. Войтович, О. А. Однороженко, С. Келембет, И. Папа (cм. специальный обзор историографии, в том числе новейшей: Папа І. Загадка походження князя Федька Несвіцького). Автор этой статьи предполагает, что подольский староста Свидригайла мог происходить от Кориатовичей. 94 Korczak L. Litewska rada wielkoksiążęca w XV wieku. Kraków, 1998. 95 Korczak L. Monarcha i poddani. System władzy w Wielkim Księstwie Litewskim w okresie wczesnojagiellońskim. Kraków, 2008. 96 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė XIV a. pabaigoje — XV a.: Sudėtis — struktūra — valdžia. Vilnius, 2003. Недавно в России был издан белорусский перевод этой книги: Пятраўскас Р. Лiтоўская знаць у канцы XIV–XV ст.: Склад — структура — улада. Смаленск, 2014. 97 Petrauskas R. Žemaičių diduomenė ir politinė padėtis Žemaitijoje XIV a. pabaigoje — XV a. pradžioje // Žemaičių istorijos virsmas iš 750 metų perspektyvos. Vilnius, 2004; idem. Riteriai Lietuvos Didžiojoje Kunigaikštystėje XIV a. pabaigoje — XVI a. pradžioje // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 1. Vilnius, 2008.

42

Обзор историографии

слой, сосредоточивший в своих руках основные функции управления»: в просопографическую часть работы включены биограммы ближайших советников великого князя, которые были свидетелями его документов и участвовали в посольствах, а также лиц, занимавших важнейшие должности в центральном и местном управлении, и их родственников98. При этом имманентным признаком знати для автора является происхождение: ср. русское слово благородный, семантически близкое литовскому kilmingasis — дословно «знатный» (термин латинского происхождения «нобиль», который иногда используется за неимением соответствующего русского существительного, на мой взгляд, чреват ошибочным представлением о социальной действительности ВКЛ конца XIV — XV вв.). Тем более что возвышение «новых людей» и их родов, как показал тот же автор, нехарактерно для ВКЛ в рассматриваемый период (в отличие от соседних стран, например Польши). Фактически главное место здесь принадлежит верхушке боярства «Литовской земли», которая составляла основную часть правящей элиты ВКЛ в XV  в. (князей автор сознательно не рассматривает в силу их специфического статуса)99. Но рассмотрены и данные о немногочисленных русских боярах, которые соответствуют перечисленным критериям (для 30-х годов XV в. автор относит к ним Юршу, Григория Протасьева и Рагозу)100. Используя широкий круг источников, Петраускас изучил состав боярской части правящей элиты ВКЛ, личные связи ее представителей (просопографические данные собраны в приложении к книге). Привлекая сравнительные данные по другим регионам Европы, исследователь показал ключевую роль верхушки литовского боярства в управлении государством, проиллюстрировал ее примерами участия в политической жизни конца XIV — XV в. (в том числе интересующего нас периода), отметил значение личных связей как принципа формирования политических группировок. Он убедительно доказал родовую организацию литовского боярства, показал, что род был ключевым понятием и в структуре боярского землевладения. В свете этих исследований становится ясно, что литовское боярство было субъектом политической жизни, а не только ее объектом, что заставляет по-новому 98

Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 12–14. Это отражено и в терминологии книги: если в ее заглавие вынесено понятие “Lietuvos diduomenė” (дословно — «знать Литвы»), то в тексте автор не избегает формулировки “lietuvių diduomenė”: она тоже означает «литовскую знать», но «литовскую» на этот раз не в территориальном, а в этническом смысле. 100 Отнесение Рагозы к этой группе небесспорно: может ли быть признаком принадлежности к знати или политической элите участие в двух посольствах 1431–1432 гг. человека, достоверные упоминания о котором (равно как и о его потомстве) в обширном фонде источников по истории ВКЛ XIV–XV вв. попросту неизвестны? Вместе с тем Р. Петраускас убедительно доказал литовское происхождение некоторых родов, ранее считавшихся «русскими» (Гойцевичей, Вяжевичей), и их католическую конфессиональную принадлежность (сюда также относятся Ильиничи) (Ibid. P. 237–238, 245–246, 306–307). 99

Обзор историографии

43

взглянуть на ряд сюжетов, среди которых — и роль русской знати ВКЛ. Наконец, вильнюсский исследователь продемонстрировал процесс формирования институтов власти в стране (двор великого князя, его совет и сейм ВКЛ, система местных должностей)101, более реалистично взглянул на взаимоотношения ВКЛ с Тевтонским орденом и Польшей102. Всё это заставляет отойти от прямолинейных социологических и геополитических схем при рассмотрении конфликтов 30–40-х годов XV в. и подойти к ним более дифференцированно. В современной науке интересующий нас период изучается достаточно активно. В этой связи следует сказать прежде всего о работах познанского историка Ярослава Никодема. Он посвятил специальные статьи таким вопросам, как избрание Свидригайла на великокняжеский престол в 1430 г., его взаимоотношения с Тевтонским орденом в 1430–1432 гг., несостоявшийся союз Сигизмунда Кейстутовича с Альбрехтом II и убийство Сигизмунда103. Смежные сюжеты Никодем затрагивает в монографии о чешской политике Ягайла и Витовта в 1420–1433 гг. и в работе о несостоявшейся коронации Витовта104. Важное достоинство работ Я. Никодема — особое внимание к династическому аспекту политики Ягайла и Витовта, который недооценивался историками XIX–XX вв.; с другой стороне, при этом Я. Никодем иногда недооценивает роль подданных Гедиминовичей в их государствах. Так, по данной причине взгляды этого историка на политическую жизнь Польского королевства в конце XIV — XV в. были восприняты в историографии весьма 101

Petrauskas R. Lietuvos Didюiosios Kunigaikрtystлs seimo iрtakos: didюiojo kunigaikриio taryba ir bajorш suvaюiavimai XIV–XV a. // Parlamento studijos. T. 3. Vilnius, 2005; Idem. Ankstyvosios valstybinės struktūros Lietuvoje XIII amžiuje — XV amžiaus pradžioje // Lietuvos istorijos studijos. Vilnius, 2005. T. 16; Idem. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas Lietuvoje (XIV a. pabaigoje — XV a. viduryje) // Lietuvos istorijos metraštis. 2005. T. 1. Vilnius, 2006. 102 Petrauskas R. Der Frieden im Zeitalter des Krieges. Formen friedlicher Kommunikation zwischen dem Deutschen Orden und dem Großfürstentum Litauen zu Beginn des 15. Jahrhunderts // Annaberger Annalen über Litauen und deutsch-litauische Beziehungen. 2004. Bd. 12; Idem. Tolima bičiulystė: asmeniniai Vokiečių ordino pareigūnų ir Lietuvos valdovų santykiai // Kryžiaus karų epocha Baltijos regiono tautų istorinėje sąmonėje. Šiauliai, 2008; idem. Valdovas ir jo karūna: Neįvykusios Vytauto karūnacijos aplinkybės // Lietuvos istorijos metraštis. 2009 metai. T. 2. Vilnius, 2010. 103 Nikodem J. Wyniesienie Świdrygiełły na Wielkie Księstwo Litewskie // BZH. T. 19. Białystok, 2003; Idem. Stosunki Świdrygiełły z Zakonem Krzyżackim w latach 1430–1432 // BZH. 2000. T. 14; Idem. Uwagi o genezie niedoszłego przymierza Zygmunta Kiejstutowicza z Albrechtem II // Docendo discimus. Poznań, 2000; Idem. Przyczyny zamordowania Zygmunta Kiejstutowicza // BZH. 2002. T. 17. 104 Nikodem J. Spory o koronację wielkiego księcia Litwy Witolda w latach 1429–1430. Cz. I. “Burza koronacyjna” w relacji Jana Dlugosza // LSP. T. VI. 1994. Poznań, 1995; Cz. II. Próba rekonstrukcji wydarzeń // Ibid. T. VII. 1995. Poznań, 1997; Idem. Polska i Litwa wobec husyckich Czech w latach 1420–1433. Poznań, 2004.

44

Обзор историографии

сдержанно105. Хотя Я. Никодем прекрасно знает источники и литературу предмета, его выводы зачастую выглядят весьма умозрительно: например, инициатора создания антипольской коалиции конца 1430-х годов он видит в неизвестном по имени краковском канонике, который упоминается в единственном источнике, а причину убийства Сигизмунда Кейстутовича — в его попытке обеспечить престол своему сыну Михаилу. В целом работы Я. Никодема не только расширяют наши знания о ВКЛ, но и показывают, насколько скупы прямые данные источников и как много приходится «достраивать» историку на тех или иных внеисточниковых основаниях. Если же говорить об изучении событий 30-х и начала 40-х годов XV в. в их целостности, то современные историки зачастую, даже претендуя на оригинальность, воспроизводят противоречивые концепции своих предшественников. Скажем, познаньский историк Гжегож Блащик в объемном труде по истории польско-литовских отношений106 представляет конфликт Свидригайла и Сигизмунда Кейстутовича как борьбу русинов, которым Свидригайло якобы покровительствовал, за уравнение в правах с литовцами. Немногочисленные доказательства, приводимые Блащиком, неубедительны (иногда даже ошибочны), но в основном его мнение опирается на выводы ученых конца XIX — первой половины XX в. Белорусский историк А. В. Любый, посвятивший династической войне в ВКЛ кандидатскую диссертацию107, делает выбор в пользу другой схемы — «социальной». По его словам, в рассматриваемый период на повестке дня стоял вопрос об урегулировании прав собственности феодалов на землю. Если Рюриковичи владели своими землями на вотчинном праве, то Гедиминовичи в этом смысле полностью зависели от великого князя, а для литовского боярства «толькі служба сюзерэну забяспечвала кар’еру, уплывала 105

См. рецензию Я. Куртыки и Е. Сперки на его книгу о политике Польши и Литвы в отношении гуситской Чехии (Roczniki Historyczne. R. 70 za 2004 r. Poznań; Warszawa, 2004. S. 245–250) и последующую дискуссию (Nikodem J. Odpowiedź na recenzję Panów Janusza Kurtyki i Jerzego Sperki // Roczniki Historyczne. R. 71 za 2005 r. Warszawa; Poznań, 2005. S. 309–316; Kurtyka J., Sperka J. Jarosławowi Nikodemowi w odpowiedzi // Ibid. S. 316–319). 106 Błaszczyk G. Dzieje stosunków polsko-litewskich. T. 2: Od Krewa do Lublina. Cz. 1. Poznań, 2007. 107 Любы А. Ул. Унутрыпалiтычная барацьба ў Вялiкiм княстве Лiтоўскiм у 30–40-ыя гг. XV ст.: Аўтарэф. дыс. … канд. гіст. навук. Мінск, 2006; Он же. Абранне вялiкага князя Лiтоўскага пасля смерцi Вiтаўта: знешнi i ўнутраны фактары // Веснiк Беларускага дзяржаўнага унiверсiтэта. Сер. 3. 2004. № 1; Он же. Палiтычны канфлiкт 30–40-х гг. XV ст. у Вялiкiм княстве Лiтоўскiм у гiстарыяграфii // Веснiк БДУ. Сер. 3. 2006. № 1. Он же. Цэнтры ўнутрыпалiтычнай барацьбы 1430-х гг., як вырашэнне супярэчнасцяў цэнтральнай i земскай ўлады // Канструкцыя i дэканструкцыя Вялiкага княства Лiтоўскага. Матэрыялы мiжнароднай навуковай канферэнцыi, Гродна, 23–25 красавiка 2004 г. Мiнск, 2007.

Обзор историографии

45

на маёмасны і сацыяльны стан»108. Таким образом, автор не принимает во внимание хорошо обоснованных выводов Р. Петраускаса о знатном происхождении верхушки литовского боярства. Схематично выглядит и объяснение состава «партий» социальным происхождением или имущественным положением их членов. Наконец, нельзя признать удачной и предложенную им терминологическую новацию — обозначение событий 30-х годов XV в. как «борьбы» вместо войны. Как выясняется при ближайшем рассмотрении, она безосновательна109, к тому же лишь отдаляет от понимания этих событий: всякая война — борьба, но не всякая борьба — война. Весьма плодотворно в последние десятилетия изучаются контакты Свидригайла с папством и Базельским собором, попытки этого князя добиться заключения унии православной и католической церквей. Ученым удалось выделить этапы этих контактов и определить позиции и цели Свидригайла и его сторонников110. Опубликованные же недавно специальные статьи Томаша Столярчика111 и Эвелины Лилии Поляньской112, посвященные политической и военной истории ВКЛ в 30-е годы XV в. (в частности, Луцкой 108

Любы А. Ул. Унутрыпалiтычная барацьба. С. 8. Терминологическая новация А. В. Любого никак не следует из судебного дела, на которое он ссылается: в нем говорится лишь, что «Жикгимонтъ валчыл зъ Швитрингаиломъ» (LM. Kn. 25. № 215). Между тем слово «валчити» имеет значение «воевать», «вал(ь)ка» — «сражение», «война» (Гiстарычны слоўнiк беларускай мовы. Вып. 2. Мiнск, 1983. С. 309–313). 110 Forstreuter K. Der Deutsche Orden und die Kirchenunion während des Basler Konzils // Annuarium Historiae Conciliorum. Jg. 1. Amsterdam, 1969; Mačiūkas Ž. Švitrigailos ir Bazelio susirinkimo santykių etapai // Visuotinė istorija Lietuvos kultūroje: tyrimai ir problemos. Vilnius, 2004; Флоря Б. Н. Православный мир Восточной Европы перед историческим выбором (XIV–XV вв.) // Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское Средневековье. М., 2007; Nikodem J. Świdrygiełło wobec prawosławia i unii kościelnej // Ingenio et humilitate. Studia z dziejów zakonu cystersów i Kościoła na ziemiach polskich dedykowane Ojcu Opatowi dr. E.G. Kocikowi OCist. Poznań; Katowice; Wąchock, 2007; Sahanowicz H. Zakon krzyżacki i sprawa unii religijnej w Wielkim Księstwie Litewskim w latach 30. XV wieku // Studia interkulturowe Europy Środkowo-Wschodniej. T. 1. Warszawa, 2007; Korczak L. Wielki książę litewski Świdrygiełło wobec soboru bazylejskiego i papieża Eugeniusza IV // Historia vero testis temporum. Księga jubileuszowa poświęcona Prof. K. Baczkowskiemu w 70. rocznicę urodzin. Kraków, 2008. 111 Stolarczyk T. Świdrygiełło przeciwko Jagielle — tzw. wojna łucka w 1431 r. // Mars. 2001. T. 10. S. 3–18; Idem. Na karuzeli życia, czyli walki Świdrygiełły o tron litewski w latach 1392– 1430 // Niebem i sercem okryta. Studia historyczne dedykowane dr Jolancie Malinowskiej. Toruń, 2002. S. 99–122. 112 Полянская Э.  Л. «Угнетенная войной и опустошенная огнем» или Свидригайло против Ягайло в борьбе за Волынскую землю в освещении Яна Длугоша и польской историографии // Княжества Галицкой и Волынской земель в международных отношениях XI–XIV веков. Материалы II Международной научной конференции, ИваноФранковск, 20–22 октября 2011 г. (Colloquia Russica. Сер. I. Т. 2.) Краков, 2012. С. 165–171. 109

46

Обзор историографии

войне), представляют собой пересказ общеизвестных источников и, хотя и содержат верные утверждения113, по сути, не добавляют ничего нового к пониманию событий, связанных с именем Свидригайла. Из приведенного обзора историографии можно сделать несколько выводов. Изучение периода 30-х годов XV в. на всех этапах сопровождалось введением в научный оборот новых источников, разработкой частных источниковедческих вопросов. Эта работа продолжается и в наши дни, тем более что любой новый источник, даже более точный список, чтение, более адекватный перевод (интерпретация) уже известного способен поколебать концепцию, сложившуюся в трудах предшественников. Что касается основных концепций рассматриваемых событий, то они сформировались еще в конце XIX — начале XX в., и историки обычно лишь присоединялись к одной из них, время от времени внося определенные модификации. Попутно делались частные наблюдения над источниками и историческим контекстом, иногда ученые даже отмечали противоречия между полученными выводами и общей картиной, но дальше этого дело не шло. Поэтому специальное углубленное исследование династической войны в ВКЛ (с особым вниманием к позиции общества русских земель) остается насущной задачей. В последние двадцать лет усилился исследовательский интерес к истории ВКЛ, и ученые разных стран пересмотрели многие традиционные положения, бытовавшие в историографии со времен классических трудов конца XIX — начала XX в. Ясно, что в свете этих достижений события в ВКЛ после смерти Витовта нуждаются в новом детальном исследовании.

113

Так, Т. Столярчик справедливо отметил, что Свидригайло в своей борьбе за власть с Витовтом опирался главным образом на иноземных союзников, а не на жителей Великого княжества Литовского (Stolarczyk T. Na karuzeli życia).

Характеристика источников обытия, которым посвящена эта книга, нашли отражение в широС ком круге источников. Из них основными являются нарративные, эпистолярные и актовые, вспомогательную роль играют некоторые другие. Нарративные источники дают самое общее представление о политической истории ВКЛ 1430-х  годов XV  в. Несколько имеющихся местных летописных сводов в разных историографических традициях называются по-разному — западнорусскими, белорусскими, литовскими, белоруссколитовскими. Представляется, что наиболее целесообразно называть их летописными сводами ВКЛ. Первый, самый ранний из них, был создан в 1446 г. и объединил выборку из общерусских летописей (прежде всего митрополичьего свода первой половины XV в.) и несколько памятников, написанных в ВКЛ и посвященных его истории конца XIV — первой половины XV в.1 Для данного исследования наиболее значимы погодные записи под 6940–6954 гг., созданные в Смоленске, и так  называемая «Смоленская хроника»2. В первом летописном своде ВКЛ она помещена под 6939 г., но охватывает события нескольких лет (1430–1436 гг.). Ряд признаков указывает на то, что это произведение было создано в Смоленске человеком из окружения митрополита Герасима в 1436 г. Автор смотрит на события династической войны из лагеря Свидригайла, но его симпатии на стороне Сигизмунда Кейстутовича, которому Смоленск подчинился осенью 1435 г. Этот источник достаточно подробно информирует о ходе военных действий и их участниках. Это сделано через призму этнических, социальных и политических представления автора: православных Гедиминовичей он относит к «русским князьям»; «князьям русским и боярам» Свидригайла противопоставляет «панов» (очевидно, литовских) — сторонников Сигизмунда, а «великому княжению на Вилни и на Троцех» — «великое княжение Руское», которое, как выясняется из изложения, является синонимом северной части русских земель ВКЛ (Смоленской, Полоцкой и Витебской). Погодные записи гораздо более лапидарны, объект их внимания — судьба митрополита Герасима и события, так или иначе связанные со Смоленском. Они записывались по памяти начиная 1

Списки первого летописного свода ВКЛ изданы: Полное собрание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 35. М., 1980 (ранее они были собраны в 17-м томе ПСРЛ). 2 Это название ввел в конце XIX в. польский историк Станислав Смолька, работа которого была первым обстоятельным исследованием летописания ВКЛ (Smolka S. Najdawniejsze pomniki latopisarstwa rusko-litewskiego. Rozbiór krytyczny. Kraków, 1889. S. 13 i in.). О начальном этапе летописания ВКЛ см. также: Чамярыцкі В.А. Беларускія летапісы як помнікі літаратуры. Мінск, 1969. Разд. I.

48

Характеристика источников

с 1440  г., поскольку событиям именно этого года (восстанию в Смоленске) посвящен самый обширный рассказ. Следующим этапом развития летописания ВКЛ стал второй летописный свод ВКЛ начала XVI в., но в освещение событий 30-х годов XV в. он ничего нового не внес. Зато целый ряд уникальных известий об этом периоде содержится в третьем своде, или «Хронике Быховца», названной так по имени владельца списка, который долгое время оставался единственным известным3. Этот список, по которому ее опубликовал литовский историк-аматор Теодор Нарбут в 1846 г., бесследно исчез, поэтому было высказано предположение, что ее написал сам Нарбут, известный своими фальсификациями исторических источников4. Однако впоследствии Р. Шалуга нашел переписку Нарбута, из которой следует, что «Хроника Быховца» действительно существовала, а А. И. Рогов доказал, что близкими к ней летописями пользовался историк XVI в. Мацей Стрыйковский, причем это был один из основных источников его сведений по истории ВКЛ5. Давний спор завершился благодаря находке в Национальном архиве в Кракове отрывка «Хроники Быховца», переписанного в 70–80-е годы XVI в.6 В историографии было высказано несколько точек зрения на то, когда и в чьем окружении была написана «Хроника Быховца», но все они связывали ее возникновение с интересами знати ВКЛ XVI в. (роды Гаштольдов, Гольшанских, Олельковичей)7. Наиболее убедительной выглядит точка зрения Р. Ясаса, подкрепленная аргументами С. Лазутки и Э. Гудавичюса, о создании памятника (или, по крайней мере, интересующей нас части) в 20-е годы XVI в. в окружении виленского воеводы и канцлера ВКЛ Ольбрахта Гаштольда8. В основе текста о событиях 1430–1436 гг. лежит 3

Последнее издание: ПСРЛ. Т. 32. М., 1975 (ранее «Хроника Быховца» публиковалась в 17-м томе ПСРЛ). См. также ее переводы на русский и литовский, снабженные вступительными статьями и комментариями: Хроника Быховца / Подгот. Н. Н. Улащик. М., 1966; Lietuvos metraštis. Bychovco kronika / Par. R. Jasas. (Lituanistinė biblioteka. T. 10.) Vilnius, 1971 (далее — LM-BK). 4 Chodynicki K. Ze studijów nad dziejopisarstwem Rusko-Litewskim (T. z. Rękopis Raudański) // AW. R. 3. № 10–11. 1925/26. S. 401; Jablonskis K. Archyvinės smulkmenos // Praeitis. T. 2. Kaunas, 1933. P. 426, nuor. 3. 5 Šalūga R. Bychovco kronika // Lietuvos TSR Mokslų akademijos darbai. Ser. A. Nr. 1(6). Vilnius, 1959; Рогов А.  И. Русско-польские культурные связи в эпоху Возрождения (Стрыйковский и его Хроника). М., 1966. Гл. 4. 6 Этот список обнаружил Гедиминас Лесмайтис, а ввел его в научный оборот Кястутис Гудмантас (Gudmantas K. Lietuvos metraščio Vavelio nuorašas (fragmentas) // Senoji Lietuvos literatūra. T. 34. Vilnius, 2012. P. 121–151). В настоящее время готовится научная публикация Вавельского отрывка. Благодарю Р. Петраускаса и К. Гудмантаса, сообщивших мне об обнаружении Вавельского отрывка еще до публикации данных о нем. 7 Обзор историографии «Хроники Быховца» см.: Jučas M. Lietuvos metraščiai ir kronikos. Vilnius, 2002. P. 86–126. 8 Lietuvos metraštis. P. 8–38 (предисловие Р. Ясаса к подготовленному им литовскому переводу «Хроники Быховца»); Gudavičius E., Lazutka S. Albertas Goštautas ir Lietuvos isto-

Характеристика источников

49

«Смоленская хроника», дополненная на основе устной традиции. Важнейшие дополнения к этой части посвящены коронации Витовта и отношениям Ягайла с Витовтом и Свидригайлом. С рассказа об убийстве Сигизмунда Кейстутовича начинается оригинальная часть «Хроники Быховца», в которой для темы данного исследования также интересно повествование о событиях в ВКЛ при Казимире Ягеллоне. Вставки в «Смоленскую хронику» и оригинальная часть «Хроники Быховца» отражают представления начала XVI в. о равноправии ВКЛ с Польшей в рамках унии и о почетном месте рода Гаштольдов в политической жизни ВКЛ (Ян Гаштольд сделан главным героем рассказа о начальном этапе правления Казимира). Благодаря родству Гаштольдов с Олельковичами в «Хронику Быховца» попал довольно обширный уникальный рассказ об Олельке и его сыновьях. Но сколь бы яркими и подробными ни были оригинальные рассказы этого источника ожидать от них большой точности и достоверности не приходится. Некоторые ценные сведения по истории ВКЛ 30-х годов XV в. содержат памятники летописания русских земель — Новгорода (Новгородская I летопись младшего извода, Новгородская IV и Софийская I летописи)9, Пскова (Псковская I, II и III летописи)10, Тверского великого княжества (Тверской сборник, для более раннего периода деятельности Свидригайла — Рогожский летописец)11. Важно, что все эти сведения фиксировались по горячим следам событий. Авторы данных летописных произведений проявляли интерес к происходящему в русских землях (не только в «своей») и, по-видимому, обладали средствами (связями, контактами), позволявшими этот интерес реализовывать. С другой стороны, и здесь лапидарность повествования и открытый вопрос об источниках этих сведений оставляют широкое поле для их интерпретации. Не обошлось и без неточностей: скажем, псковский летописец был убежден, что сражение Свидригайла с Сигизмундом Кейстутовичем 1 сентября 1435 г. произошло в Жомойти, хотя Вилькомир и Побойск находятся к востоку от р. Невяжи, которая тогда считалась восточной границей этой земли. Важное место среди нарративных источников по теме настоящего исследования занимает труд Яна Длугоша (1415–1480), посвященный истории Польши12. По заголовку в древнейшем списке его обычно называют «Анналами Польского королевства» (в старой историографии было принято другое riografija // Lietuvos istorijos studijos. T. 24. Vilnius, 2009 (работа написана в 1990 г. и долгое время была известна в литовской историографии лишь в машинописной форме). 9 НПЛ; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. М., 2000; Т. 6. Вып. 1. М., 2000. Последние две летописи содержат также записи митрополичьей канцелярии. 10 Псковские летописи (далее — ПЛ). Вып. 1–2. М.; Л., 1941–1955. 11 ПСРЛ. Т. 15. СПб., 1863; Т. 15. Вып. 1. Пг., 1922. 12 Dlugossii J. Annales seu Cronicae incliti Regni Poloniae. Liber XI (1413–1430). Varsaviae, 2000; Liber XI et liber XII (1431–1444). Varsaviae, 2001.

50

Характеристика источников

название — «История Польши»)13. Ян Длугош, ставший впоследствии выдающимся польским историком и дипломатом, «отцом польской истории», получил образование в Краковской академии и начал карьеру в 1431 г. на посту секретаря могущественного краковского епископа Збигнева Олесницкого. В 1436 г. Длугош стал краковским каноником. После смерти Олесницкого в 1455 г. Длугош приступил к созданию своего монументального труда, в котором изложил события с библейских времен до современности (историк работал над ним до самой смерти и довел до 1480 г.). В конце работы Длугош разделил «Анналы» на 12 книг. События 1430-х и первой половины 1440-х годов оказались в 11-й и 12-й книгах. Эту часть (за 1406–1444 гг.) он закончил раньше всего — уже к 1458 г.14 При оценке «Анналов» Длугоша как источника по истории ВКЛ следует учитывать, что ее автору была присуща определенная система взглядов, которую он более или менее последовательно проводил на страницах своего труда. Ян Длугош был патриотом Польши и горячим сторонником Збигнева Олесницкого, одного из главных участников событий с польской стороны. Поэтому труд Длугоша отражает взгляд, характерный для той группировки польской знати, которую возглавлял Олесницкий. Кроме того, при чтении его «Анналов» можно ожидать тенденциозных умолчаний и даже искажения фактов, неблагоприятных для его патрона (известен целый ряд таких примеров сознательных искажений, относящихся к другим эпизодам труда Длугоша). По этим причинам на страницах «Анналов» нашла свое отражение концепция идеальных границ Польского королевства. По мнению Длугоша, земли Великого княжества Литовского должны непосредственно принадлежать Польской Короне. В польско-литовском споре о принадлежности богатых земель Волыни и Подолья, разгоревшемся в 1430 г., Длугош занимал сторону Польши15. Чтобы обосновать этот взгляд, Длугош сделал некоторые дополнения к своему труду на заключительном этапе работы16. Он отошел от традиционных представлений о происхождении славян, которое бытовало у польских хронистов до него. Под его пером Рус, родоначальник Руси, стал одним из потомков Леха, родоначальника поляков. Это давало ему основание говорить о «воссоединении» Руси с Польшей (тем более что он считал, будто первые представители польской династии Пястов владели Русью, она платила им дань). А поскольку Литва, по словам Длугоша, издревле подчинялась русским князьям, то она также должна принадлежать Польской Короне17. 13 Щавелева Н. И. Вступительная статья // Древняя Русь в «Польской истории» Яна Длугоша (Книги I–VI). Текст, перевод, комментарий. М., 2004. С. 14. 14 Gawlas S. Świadomość narodowa Jana Długosza // SŹ. T. 27. Poznań, 1983. S. 10–11. 15 Ibid. S. 39–41, 44–45. 16 Флоря Б. Н. Русь и «русские» в историко-политической концепции Яна Длугоша // Славяне и их соседи. Этнопсихологические стереотипы в средние века. М., 1990. С. 24. 17 Флоря Б. Н. Русь и «русские». С. 18, 22–23.

Характеристика источников

51

Жителей Руси и Литвы польский историк наделяет отрицательными качествами. Так, характерные черты русинов — хитрость, лень, трусость и легкомыслие. Они обвиняются в извечной ненависти к полякам и постоянном стремлении освободиться из-под их власти18. Сквозной темой «Анналов» является религиозная рознь между поляками и русинами19. Литовцев же, несмотря на представление об их происхождении от римлян, Длугош наделяет такими свойствами, как скупость, склонность к пьянству, спеси, мятежам и лжи. Литовцы, по Длугошу, всю жизнь жили за счет грабежей и набегов на соседей, поэтому уклоняются от сражений с противником (что проявилось и во время войны Сигизмунда Кейстутовича со Свидригайлом20). Несмотря на недавнее крещение, литовцы подвержены многим суевериям. От окончательного упадка Литву спасла лишь уния с Польшей, которая принесла ей католическое крещение и военную помощь, и правление Витовта: его Длугош изображает как почти идеального правителя, сурового и щедрого «отца отечества», антитезу польских королей Владислава Ягайла и Казимира Ягеллона21. Длугош подчеркивает, что Ягайло — чуждый Польше правитель, в отличие от Пястов — «природных господ» королевства. Автор «Анналов», с одной стороны, наделяет Ягайла качествами идеального христианского государя, с другой — неоднократно подвергает критике за то, что тот не во всем соответствует представлениям Длугоша об идеальном правителе Польши, не заботится о ее высшем благе. В этом сказались и расхождения политических позиций Ягайла и Збигнева Олесницкого: действия польского короля, по Длугошу, фактически послужили причиной польско-литовского конфликта в 1430 г., а под 1431-м он обвиняется в сговоре с крестоносцами22. В тени Витовта остаются и его преемники на виленском престоле: Свидригайло обвиняется в пьянстве, непостоянстве и потворстве русинам-«схизматикам»23, Сигизмунд Кейстутович — в тираническом правлении и суевериях 24. Как видим, образы правителей тесно связаны с характеристиками их народов, и те и другие часто носят морализаторский оттенок в соответствии с представлениями Длугоша о задачах истории. Сложности работы с произведением Длугоша этим не ограничиваются. Еще одна очень важная проблема состоит в том, что мы не знаем всего круга 18

Щавелева Н. И. Вступительная статья. С. 58; Gawlas S. Świadomość narodowa. S. 48; Флоря Б.Н. Русь и «русские». С. 18–19. 19 Там же. С. 19–21. 20 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 107. 21 См. подробнее: Skomiał J. Jan Długosz o Litwie i Litwinach // Wielokulturowość polskiego pogranicza. Ludzie — idee — prawo. Białystok, 2003. 22 См.: Skomiał J. Jan Długosz o Władysławie II Jagielle (charakterystyka króla w świetle Annales seu cronicae incliti regni Poloniae) // Acta Universitatis Lodziensis. Folia iuridica. № 61: Studia z historii prawa i myśli politycznej. Łódź, 1994. 23 Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 303. 24 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 216–217.

52

Характеристика источников

источников, которыми пользовался Длугош для описания событий 30-х и 40-х годов XV в.25 Так называемый «автограф» труда Длугоша (манускрипт с его исправлениями), позволяющий воссоздать круг его источников и процесс работы с ними, сохранился лишь до 1406 г. Большое методическое значение для изучения «Анналов» имеет недавняя монография, посвященная «Великой войне» Польши и ВКЛ с Тевтонским орденом в 1409–1411 годов. Ее авторы последовательно сравнили рассказ Длугоша с хорошо сохранившимися современными ему источниками (прежде всего корреспонденцией орденских властей) и показали, насколько неточен образ этих событий, нарисованный «отцом польской истории» и зачастую принимаемый в качестве «канонического»26. Конечно, Длугош был современником описанных им событий 30-х и 40-х годов, в некоторых из них мог участвовать и сам (во время поездок его патрона Збигнева Олесницкого в Литву на переговоры с Сигизмундом Кейстутовичем) или узнать о них по горячим следам от Олесницкого (в то время как «Великую войну» краковский каноник знал лишь по рассказам других лиц). Но всё это не устраняет неточностей и ошибок «Анналов»27, не дает ответа на вопрос о происхождении каждого конкретного известия (принадлежит ли оно к устной традиции и к какой именно, позаимствовано из письменных источников, основано на воспоминаниях Длугоша или является его умозаключением). Эту проблему приходится решать отдельно в каждом конкретном случае. Известны некоторые письменные источники «Анналов» за 30-е и 40-е годы XV в. Это прежде всего сборник документов об отношениях Польши с Литвой и Орденом, принадлежавший Збигневу Олесницкому и сохранившийся до наших дней28. На его примере хорошо виден характер работы Длугоша: приведенные в нем латинские документы он цитирует полностью (некоторые акты польско-литовской унии, буллы папы Мартина V) или пересказывает, в том числе с сохранением отдельных фраз («жалоба Ягайла» великому магистру 1431 г., послание Олесницкого в Базель 1432-го), а вот немецкие акты (договоры Ордена со Свидригайлом 1431 и 1432 гг.) его внимания не привлекли, поскольку немецким языком Длугош не владел (по этой причине для него были переведены с немецкого на латынь две прусские хроники 25

Не решает этой задачи и «Критический разбор» его труда (Rozbiór krytyczny Annalium Poloniae Jana Długosza z lat 1385–1444. T. 1. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1961). 26 Jóźwiak S., Kwiatkowski K., Szweda A., Szybkowski S. Wojna Polski i Litwy z Zakonem Krzyżackim w latach 1409–1411. Malbork, 2010. 27 Яркий пример — описание ошмянского переворота у Длугоша: он не только ошибочно датирует его 7 сентября 1432 г. (вместо ночи с 31 августа или 1 сентября) и пишет о пребывании Лаврентия Зарембы в Литве в это время (на самом деле он уехал раньше), но и представляет дело так, будто бы Сигизмунд Кейстутович явился в Ошмяну с войском, хотя современные источники как раз исключают такую ситуацию (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 64). 28 BCz. Rkps 233. Описание рукописи: CESXV. T. 2. P. X–XVIII.

Характеристика источников

53

XIV в. — Николая из Ерошина и Виганда из Марбурга29). Очень подробно и довольно точно у Длугоша изложен ход польско-литовской Луцкой войны 1431 г., поэтому ученые предполагают, что в основу его лег некий современный источник — возможно, хроника холмского епископа Яна Бискупца30. Быть может, располагал он и какими-то дневниковыми записями своего патрона Олесницкого31. Длугош пользовался и письменными источниками другого рода — литературными образцами, позаимствованными у античных авторов32. Всё это заставляет с большой осторожностью относиться к сведениям о событиях в ВКЛ, приводимых в «Анналах или Хрониках славного Польского королевства». Польская и литовская историографическая традиция XVI–XVII вв. черпала сведения о событях 30-х и 40-х годов XV в. из летописей ВКЛ и труда Длугоша и практически не добавляет к ним достоверной информации. Подробности, которые появляются в этих трудах, следует относить на счет не только устной традиции, но и домыслов авторов. Это относится, в частности, к произведениям польско-литовского историка, поэта и дипломата Мацея Стрыйковского (1547 — после 1586) — поэме по истории Литвы33 (создана в 1575–1578  гг.) и «Хронике польской, литовской, жмудской и всей Руси»34 (окончена в 1581 г.), в которых сохранились элементы местной устной традиции и памятников, близких к «Хронике Быховца». В Тевтонском ордене не было создано произведений, которые освещали бы события 30-х годов XV в. в ВКЛ столь же подробно, как ливонская Рифмованная хроника — события XIII в., хроники Виганда из Марбурга и Германа Вартберге — литовско-орденские взаимоотношения XIV в., или хроника помезанского официала (в историографии называемая также хроникой Иоганна фон Посильге, или «de Redden») — события конца XIV — начала XV в. Для периода, которому посвящена эта книга, имеются лишь краткие записи в сборнике документов об отношениях с Польшей и Литвой (1431 г.?35), продолжение 29

Zonenberg S. Kronika Wiganda z Marburga. Bydgoszcz, 1994. S. 22–25. Rozbiór krytyczny. S. XLII, 257–260; ср.: Lewicki A. Powstanie. S. 317, przyp. 26. 31 Это предположение развито в статье: Gawlas S. Astrolog przyjacielem historyka? Diariusz Zbigniewa Oleśnickiego w genezie Roczników Jana Długosza // Kultura średniowieczna i staropolska. Studia ofiarowane Aleksandrowi Gieysztorowi w pięćdziesięciolecie pracy naukowej. Warszawa, 1991. 32 Rozbiór krytyczny. S. 18–19, 251. 33 Stryjkowski M. O początkach, wywodach, dzielnościach, sprawach rycerskich i domowych sławnego narodu litewskiego, żemojdzkiego i ruskiego, przedtym nigdy od żadnego ani kuszone, ani opisane, z natchnienia Bożego a uprzejmie pilnego doświadczenia / Oprac. J. Radziszewska. Warszawa, 1978. 34 Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, Żmódzka i wszystkiej Rusi. T. 2. Wyd. nowe. Warszawa, 1846. 35 Как сообщается в заголовке данной «книги» (в настоящее время она находится в фолианте, где объединена с другими материалами), она была начата в 1431 г.: GStAPK. 30

54

Характеристика источников

хроники Петра из Дусбурга, написанном Конрадом Битшином (окончено в первой половине 1435 г.36), и краткие прусские анналы за 1361–1430 гг., сохранившиеся в Кембридже37. Из всех нарративных источников, созданных в немецких землях, важнейшим для темы данной книги является всемирная хроника любекского доминиканца Германа Корнера,  — а точнее, латинская редакция D его труда38 и ее средненижненемецкое переложение39, над которыми Корнер работал до конца своих дней (умер, скорее всего, в марте 1438 г.)40. О событиях в Великом княжестве Литовском и соседних русских землях Корнер мог узнавать от купцов, торговавших с ними, духовных лиц — участников Базельского собора, с которым он поддерживал контакты, а также немецких воинов, ездивших в Ливонию для участия в Вилькомирской битве, и их родственников. Корнер более или менее подробно описывает несостоявшуюся коронацию Витовта и его смерть, вокняжение Свидригайла и его конфликт с Польшей, его свержение, союз с Орденом, Ошмянскую и Вилькомирскую битвы, польско-гуситский поход в Пруссию в 1433 г. Хотя эти описания не свободны от неточностей (что естественно для полученных издалека сведений о малознакомом предмете), в целом они составлены со знанием дела, предметно OF 14. S. 586 (опубл.: SRP. Bd. 3. S. 493. Anm. 1). Автор записи знал о Луцкой войне между Польшей и ВКЛ (летом 1431 г.), значит, она была составлена не раньше ее начала. Вероятно, содержание этой записи также повторяет информацию, полученную при контактах крестоносцев со Свидригайлом (ср.: Nikodem J. Wyniesienie. S. 15). 36 SRP. Bd. 3. S. 477. 37 Ludat H. Annalistische Aufzeichnungen zur Geschichte des Deutschen Ordens im 14. Jahrhundert // Zeitschrift für Ostforschung. 1956. Jg. 5. S. 99–104; SRP. Bd. 6. S. 67; Rowell S. C. Ne visai primintinos kautynės: Ką byloja šaltiniai apie 1399 m. mūšį ties Vorsklos upe? // Istorijos šaltinių studijos. T. 1. Vilnius. 2008. P. 89. Оригинальная часть, состоящая из кратких записей по истории Ордена и его взаимоотношений с Литвой, охватывает события 1361–1400 гг. и приписку с известием за 1430 г. Каким бы ни было соотношение основной части кратких записей с другими прусскими нарративными источниками XIV–XV вв. (высказывались мнения как о первичности, так и о вторичности кратких анналов по отношению к хронике помезанского официала: SRP. Bd. 6. S. 61–62; Rowell S. C. Ne visai primintinos kautynės. P. 76–78, 83), не подлежит сомнению, во-первых, прусское происхождение всего памятника (а значит, и записи 1430 г.), а во-вторых, хронологическая близость записи 1430 г. к описываемым событиям: по свидетельству С.  Роуэлла, рукопись переписана курсивом первой половины XV в. (Rowell S. C. Ne visai primintinos kautynės. P. 83). Издатели SRP выделяют в ней два почерка (SRP. Bd. 6. S. 61). 38 Наиболее полное издание: Die Chronica novella des Hermann Korner / Hrsg. von J. Schwalm. Göttingen, 1895. 39 Изданы отдельные его пассажи: Hruschka C. Kriegsführung und Geschichtsschreibung im Spätmittelalter. Eine Untersuchung zur Chronistik der Konzilszeit. (Kollektive Einstellungen und sozialer Wandel im Mittelalter. N. F. Bd. 5.) Köln u. a., 2001. Anhang I. S. 339–407. 40 Характеристику хроники Германа Корнера как источника по истории Литвы и Руси с обзором историографии см.: Полехов С. В. Известие хроники Германа Корнера о Вилькомирской битве и его исторический контекст // Pabaisko mūšis ir jo epocha (в печати).

Характеристика источников

55

и здраво, и при этом лишены таких откровенно фантастических подробностей, как сообщения другого современника событий — Эберхарда Виндеке, служившего Сигизмунду Люксембургскому, — о женитьбе Свидригайла на дочери короля Кипра и его сражении с турками41. Эпистолярные источники представлены перепиской правителей, сановников и дипломатов, сохранившейся прежде всего в архиве великого магистра Тевтонского ордена и в некоторых других собраниях (наиболее интересным из них был польский Коронный архив, многие материалы которого были утеряны в XVI–XIX вв. и в настоящее время известны лишь по упоминаниям). Эта группа источников имеет огромное значение для данного исследования, относительно неплохо сохранилась42, но, к сожалению, до сих пор относительно слабо освоена учеными. Архив великих магистров Тевтонского ордена складывался под воздействием нескольких факторов. Орден обладал широчайшими интересами благодаря своим владениям, разбросанным почти по всей Европе, и связям с универсальными силами Средневековья — императором и папой. Международные связи Ордена сходились в резиденции великого магистра, которой с 1309 г. был замок Мариенбург в Пруссии (ныне г. Мальборк в Польше)43. К ВКЛ и Польше у Ордена был вполне определенный интерес: с конца XIII века он вел войну с Литвой под знаменем обращения литовцев-язычников в христианство, а после заключения польско-литовской унии в конце XIV века в борьбу Литвы против Ордена включилась Польша, у которой были к нему свои претензии. И само объединение сил Литвы и Польши, и крещение Литвы создали серьезную угрозу существованию орденского государства, поэтому его руководство было заинтересовано в максимальном ослаблении польско-литовской унии. В первой трети XV в. литовско-орденские отношения не сводились к постоянной 41

Eberhart Windeckes Denkwürdigkeiten zur Geschichte des Zeitalters Kaiser Sigmunds / Hrsg. von W. Altmann. Berlin, 1893. См. об этом известии: Полехов С. В. Браки князя Свидригайла Ольгердовича // По любви, въ правду, безо всякие хитрости. Друзья и коллеги к 80-летию Владимира Андреевича Кучкина. Сб. статей. М., 2014. С. 266–268. 42 Иное дело, насколько случайна или закономерна высокая степень сохранности. По словам К. Квятковского, изучавшего переписку членов орденской корпорации до начала XV в., во многих случаях это является «скорее результатом случайности (или целой серии случайностей), чем отражением настоящих структур письменной коммуникации в прусской ветви корпорации» (Kwiatkowski K. Zakon Niemiecki jako “corporatio militaris”. S. 76). Такой вывод для всего XV в. подтверждает описанная тем же исследователем рукопись, содержащая регесты несохранившихся писем из архива великих магистров, ныне хранящаяся в Вильнюсе (см. ниже). Вместе с тем уже численное соотношение сохранившихся писем и их характеристик (адресаты, адресанты, тематика и т.д.) позволяет делать определенные выводы. 43 Forstreuter K. Das Preußische Staatsarchiv in Königsberg. Ein geschichtlicher Rückblick mit einer Übersicht über seine Bestände. (Veröffentlichungen der Niedersächsischen Archivverwaltung. H. 3.) Göttingen, 1955. S. 9–13.

56

Характеристика источников

войне, имели место и периоды сближения. Но в Пруссии и Ливонии прекрасно понимали, сколь важно располагать достоверной и точной информацией о том, что происходит у соседей. Эту информацию там получали не только по официальным каналам (от правителей и послов), но также от купцов, «друзей» по ту сторону границы, агентов и шпионов44. Уже в XIV в. такие сведения передавались не только в устной, но и в письменной форме. С рубежа XIV–XV вв. этому способствовало распространение бумаги, которая шла на смену применявшимся ранее восковым табличкам и пергамену. Еще одним импульсом к развитию письменной коммуникации стали войны Польши и ВКЛ с Тевтонским орденом первой трети XV в., в особенности «Великая война» 1409–1411 гг., ставшая для Ордена настоящей катастрофой45. Она показала орденским властям, как важно вовремя узнавать о планах противника: не случайно именно в это время на письмах, пересылавшихся должностными лицами Ордена в Мариенбург, стали отмечать день и час, когда то или иное письмо прошло через очередной пункт почтового сообщения. Письменная коммуникация орденских сановников — высших (верховного маршала, казначея, великого комтура) и территориальных (комтуров, фогтов, попечителей) — с великим магистром и между собой была постоянной, и при хорошей сохранности, как в случае с архивом великого магистра, такая переписка дает возможность проследить развитие событий с точностью до месяцев, недель и даже дней. Значение каждого отдельного письма зависит от целого ряда факторов — того, кто был его автором, кому оно было адресовано, по какому поводу написано и т.  д. Наибольшую ценность для темы данного исследования представляют письма монархов ВКЛ и Польши, а также послов, которые находились при их дворах46. Информация, сообщаемая в таких письмах, по большей части достоверна, хотя известны случаи, когда Свидригайло и Сигизмунд Кейстутович искажали ее, стремясь склонить Орден на свою сторону47. Вплоть до 1435 г. союзником Ордена был Сви44 См. специальное исследование: Jóźwiak S. Wywiad i kontrwywiad w państwie zakonu krzyżackiego w Prusach. Malbork, 2004. 45 Ekdahl S. Die Schlacht bei Tannenberg 1410. Quellenkritische Untersuchungen. Bd. 1: Einführung und Quellenlage. (Berliner Historische Studien. Bd. 8. Einzelstudien I.) Berlin, 1982. S. 77–81; Glauert M. Schreiben auf der Marienburg. Anmerkungen zur nichturkundlichen Schrift lichkeit in der zentralen Kanzlei des Deutschen Ordens im 14. Jahrhundert // Kancelarie krzyżackie. Stan badań i perspektywy badawcze. Materiały z międzynarodowej konferencji naukowej. Malbork, 18–19 X 2001. Malbork, 2002. 46 Корреспонденция орденского руководства со знатью ВКЛ за интересующий нас период представлена письмом, посвященным польско-литовской Луцкой войне 1431 г. (имена авторов послания в сохранившемся списке не указаны: GStAPK. OF 14. S. 599– 600), а также посланиями великого магистра Свидригайловым военачальникам — киевскому воеводе князь М. И. Гольшанскому и подольскому старосте князь Ф. Несвицкому (LECUB. Bd. 8. № 677). 47 Подробнее об этом см. гл. 2.1.

Характеристика источников

57

дригайло, который и впоследствии пытался сохранить с ним дружественные отношения. В 1430–1432 гг. Свидригайло и орденские дипломаты, бывавшие в Литве, регулярно писали в Мариенбург о взаимоотношениях ВКЛ с Польшей, а в 1432–1435 гг. они сообщали о планах и ходе боевых действий также на литовском фронте. Кроме того, в 1431–1432 гг. Свидригайло пересылал великому магистру полученные им письма польского короля. После 1432 г. глава Тевтонского ордена старался поддерживать добрососедские отношения с Сигизмундом Кейстутовичем. Это дает возможность, пусть и ограниченную, взглянуть на конфликт Свидригайла с Польшей, а затем и с Сигизмундом, глазами сразу нескольких сторон48. Естественно, руководство Ордена было заинтересовано прежде всего в тех сведениях о своих соседях, которые касались их отношения к орденскому государству. Однако из орденских источников можно извлечь информацию и о внутреннем положении в соседних странах. Так, в дипломатической переписке обычно указывались имена и должности послов в соседние государства, командующих военными силами, реже — советников монархов. В Ордене хорошо знали, кто в тот или иной момент входил в число наиболее влиятельных лиц в ВКЛ, этим людям (а не только великому князю) орденские власти направляли специальные послания. Эти данные отражают их реальный политический вес, поэтому без них нельзя обойтись при изучении правящей элиты ВКЛ49. Постоянно сохраняли актуальность торговые вопросы, такие как задержка и пропуск купцов, уплата долгов и т. д. Некоторых пояснений требует территориальный охват сведений этих писем. Основной объект их внимания — это «большая политика»: придворная жизнь, взаимоотношения монархов и т. п. Данные о происходящем в периферийных регионах страны, о настроениях тамошней знати в этих письмах тоже встречаются, но в значительно меньшем объеме. Обычно они появляются в связи с какими-либо экстраординарными событиями (ходом и планами боевых действий, заговором митрополита Герасима и т. д.): в отсутствие, как сказали бы сейчас, информационных поводов об этих регионах незачем было и писать. От первой половины XV в. сохранился обширный комплекс источников, проливающий свет на организацию разведки Тевтонского ордена в соседних государствах50. В условиях средневековой коммуникации, когда сведений, необходимых для принятия решений, постоянно не хватало, власти Польши и ВКЛ нередко (особенно во время войн с Орденом) прибегали 48

Подробнее о динамике объема, интенсивности и содержании этой переписки см.: Korczak L. Listy wielkich książąt litewskich do wielkich mistrzów jako źródło do stosunków Litwy z zakonem krzyżackim w późnym średniowieczu (1430–1454) // Epistolografia w dawnej Rzeczypospolitej. T. 1. Kraków, 2010. К сожалению, в этой работе не рассмотрены те письма, которые не дошли до нас in extenso и известны только по упоминаниям. 49 Наиболее последовательно это сделано в работах Р. Петраускаса и Л. Корчак. 50 Jóźwiak S. Wywiad i kontrwywiad.

58

Характеристика источников

к дезинформации, а орденские власти заботились о проверке и уточнении получаемых сведений, искали «достойных доверия» людей51. По поручению властей Ордена сбором информации о соседях занимались высылавшиеся к ним официальные и частные посольства, а также шпионы. Известно, что в первой трети XV в. орденские шпионы добирались из Пруссии в Луцк52, где Витовт неоднократно встречался с Ягайлом и можно было узнать известия о татарах (при этом можно было воспользоваться традиционными путями торнских купцов на Волынь53). По-видимому, подобным образом дело обстояло и в ливонском отделении Ордена: в источниках неоднократно говорится о его послах в Литву, которые не только вели переговоры с ее властями и вельможами, но и занимались сбором информации54; один раз упоминается шпион, отправленный под видом купца в Смоленск55. Иное дело, что архивы ливонского магистра и других сановников не сохранились, поэтому их переписка между собой и с великим магистром дошла до нас лишь в архиве последнего56. В 30-е годы XV в. подобный принцип сбора информации сохранился57, но отправлять шпионов через воюющие земли было небезопасно58. Приходилось полагаться на традиционные контакты сановников пограничья Тевтонского ордена, которые сообщали полученные сведения великому магистру. Скажем, комтур Мемеля (ныне г. Клайпеда в Литве) Ганс фон Трахнау поддерживал контакты с некими жомойтами, а комтур Остероде (ныне г. Оструда в Польше) Вольфрам фон Заунсхайм — с мазовецким шляхтичем Яном Свинкой из Хойнова59 и другими жителями Мазовии, сообщавшими 51

Такая проблема возникла, например, в апреле 1418 г., когда в Орден стали доходить слухи о бегстве из заточения в Кременце князя Свидригайла, которого Орден, находившийся в напряженных отношениях с ВКЛ, рассчитывал противопоставить Витовту (CEV. № 767, 768). 52 Jóźwiak S. Wywiad i kontrwywiad. S. 62–63. 53 См., например, грамоту Кейстута и Любарта, выданную «у Торунь к мѣстычемъ» после 1341 г., об их торговых путях: Розов В. Украïнськi грамоти. № 1. 54 См., например: LECUB. Bd. 5 (1414–1423) / Hrsg. von F.  G. von Bunge. Riga, 1867. № 2177, 2195, 2208, 2455, 2553, 2565. 55 LECUB. Bd. 4 / Hrsg. von F.G. von Bunge. Reval, 1859. № 1467. Sp. 200. 56 Ekdahl S. Die Schlacht bei Tannenberg. Bd. 1. S. 89–90. Специального исследования об архиве ливонского отделения Тевтонского ордена до сих пор нет. Бóльшая часть сохранившихся документов ливонского происхожденяи за 30-е и начало 40-х годов XV века опубликована: LECUB. Bd. 8 (1429 Mai — 1435) / Hrsg. von H. Hildebrand. Riga; Moskau, 1884; Bd. 9 (1436–1443) / Hrsg. von H. Hildebrand. Riga; Moskau, 1889. 57 Например, в октябре 1432 г. к Сигизмунду Кейстутовичу был отправлен слуга комтура Динабурга “mit losen gewerben” (LECUB. Bd. 8. № 636). 58 ПГ. Вып. 1. М., 1977. № 55. С. 141; Т. 1. № 99. 59 Интересно, что предки этого шляхтича располагали владениями на пограничье Мазовии и Ордена, а потому в разное время служили правителям обоих государств. Подробнее см.: Możejko-Chimiak B. Rozmowa komtura ostródzkiego Wolfa von Sansenheim z Janem Świnką z Chojnowa. Przyczynek do kwestii działalności wywiadu z okresu wojny

Характеристика источников

59

ему о состоянии дел на Волыни. Именно ему историки обязаны доброй половиной сведений о бурных событиях в этой части ВКЛ. С другой стороны, информация нередко распространялась в виде слухов, по пути искажаясь самым причудливым образом. Здесь можно ограничиться двумя примерами. Осенью 1432 г., вскоре после свержения Свидригайла и возведения на престол Сигизмунда Кейстутовича, в Литве был раскрыт заговор знатных бояр Волимонтовичей, первоначально поддержавших нового великого князя, которые теперь хотели вернуть старое положение дел. Заговорщики лишились своих должностей, двое из них (Явн и Румбольд) были казнены60. Между тем Свидригайло 13 ноября с удовлетворением писал великому магистру из Борисова о несогласии в стане его врагов и о том, что трокский воевода обезглавлен61. В июле 1433 г. паны коронной Руси заключили сепаратное перемирие с волынскими сторонниками Свидригайла, князьями Александром Носом и Федором Несвицким, которым это дало возможность направить войска против Сигизмунда Кейстутовича. 5 августа комтур Остероде сообщил великому магистру со ссылкой на Яна Свинку о союзе этих князей с польским королем62, но на следующий же день поспешил заверить главу Ордена, что, по словам других людей, это неправда63. Ценные данные можно почерпнуть и из переписки главы Тевтонского ордена с его генеральным прокуратором (представителем) при Римской курии64. До середины XV в. архив великого магистра хранился в его резиденции Мариенбурге. Примерно в начале 1457 г., когда над замком нависла угроза сдачи польским войскам, он был эвакуирован, его «историческая» часть уже в XV в. оказалась в замке Тапиау, а в 1722 г. была объединена с «новой», хранившейся в Кенигсберге. В начале XIX в. архив был разобран и стал доступен исследователям, хотя и в ограниченных масштабах. Поэтому в исторической литературе он часто называется Кенигсбергским (хотя это понятие шире, чем архив великих магистров, поскольку в Кенигсберге хранились и позднейшие документы). В 1944 г. он был эвакуирован в Западную Германию, некоторое время находился в Геттингене65, а в конце 1970-х годов был перевезен в Западный Берлин (район polsko-krzyżackiej z 1432 r. // Krzyżowcy, kronikarze, dyplomaci. (Gdańskie studia z dziejów średniowiecza. № 4.) Gdańsk; Koszalin, 1997; Możejko B. Ród Świnków na pograniczu polsko-krzyżackim w średniowieczu. Gdańsk, 1998. 60 Подробнее об этом см. в гл. 2.2. 61 GStAPK. OBA 6251 (публикацию см. в приложении I к наст. книге, № 6; подробный комментарий: Полехов С. В. Castrum nostrum Mensko. Из истории династической войны в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века // SHEO. Вып. 7. Минск, 2015. С. 247–258). 62 GStAPK. OBA 6605. 63 GStAPK. OBA 6611. 64 BGDO. Bd. 4. Hbd. 1, 2. Göttingen, 1973–1976. 65 Подробнее об истории Кенигсбергского архива до 1955 г. см.: Forstreuter K. Das Preußische Staatsarchiv in Königsberg.

60

Характеристика источников

Далем), в Секретный государственный архив Фонда «Прусское культурное наследие», где хранится и сейчас66. Содержание целого ряда несохранившихся документов из исторического Кенигсбергского архива известно благодаря его реестру, составленному во второй половине XVI или XVII в. и хранящемуся ныне в Библиотеке им. Врублевских Академии наук Литвы67. Источники из архива великих магистров, хранившегося в Кенигсберге, стали вводиться в научный оборот в первой трети XIX в. благодаря усилиям уже упоминавшегося историка-аматора А. фон Коцебу и архивистов Эрнста Геннига и Йоханнеса Фойгта. В середине — конце века многие из этих документов увидели свет в рамках больших тематических публикаций по истории отдельных регионов — Пруссии, Ливонии, ВКЛ, Польши. Наиболее полная подборка по истории ВКЛ была сделана А. Прохаской в «Кодексе писем Витовта»68, доведенном до смерти этого князя в 1430 г. Попытки издания подобного сборника для последующего времени не увенчались успехом69. Его подготовка остается актуальной научной задачей70, над решением которой 66

Geheimes Staatsarchiv Preußischer Kulturbesitz. XX. Hauptabteilung (Königsberger Archiv). MAB RS. F 15–73. Предварительное описание рукописи и публикация некоторых документов за 1409–1413 гг.: Kwiatkowski K. Neue Quellen aus dem Kreis des Deutschen Ordens zum Krieg von 1409–1411 (Teil 1) // Zapiski Historyczne. 2010. T. 75. Zesz. 4. S. 67–112). Некоторые письма, записанные в рукопись, всё же сохранились целиком (см., например: MAB RS. F 15–73. L. 122v (p. 244) = GStAPK. OBA 5878 = LECUB. Bd. 8. № 532). Сравнение их текстов с пересказами показывает, что их содержание передавалось довольно точно и близко к тексту, а искажениям чаще всего подвергались имена собственные, ничего не говорившие архивисту Нового времени. Впрочем, иногда, — вероятно, изза невнимательного прочтения, — искажался и смысл: так, летом 1434 г. Свидригайло писал великому магистру, что ордынский хан недавно находился на расстоянии четырех дневных переходов от Киева (GStAPK. OBA 6835), а составитель сборника регестов передал содержание этого письма таким образом, будто хан пробыл у Свидригайла в Киеве почти четыре дня (MAB RS. F 15–73. L. 153 v / p. 306). Разница очевидна. Полное и всестороннее изучение данного источника, в том числе его сведений о Великом княжестве Литовском, остается делом будущего. 68 Codex epistolaris Vitoldi Magni Ducis Lithuaniae, 1376–1430 / Ed. A. Prochaska. Cracoviae, 1882. 69 Накануне Второй мировой войны издание источников по истории Литвы 1430– 1440 гг. планировали Ян Адамус и Оскар Халецкий (Adamus J. W sprawie kodeksu dyplomatycznego Litwy // Sprawozdania Towarzystwa naukowego we Lwowie. R. XII — 1932. Zesz. 3. Lwów, 1933. S. 159–162; Idem. “Kodeks dyplomatyczny Litwy” (Komunikat) // AW. 1931–1932. R. 8. Wilno, 1933. S. 428–435; Idem. Wydawnictwa źródeł do historii Litwy // Pamiętnik VI powszechnego zjazdu historyków polskich w Wilnie 17–20 września 1935 r. T. 1. Referaty. Lwów, 1935. S. 439–449). 70 Задача публикации документов Свидригайла поставлена в статье: Безпалько В. Рекомендацiї для створення центру по виданню джерел XIV–XVI ст. // Литовська метрика в комплексi пiзньосередньвiчних джерел з iсторiї України: проблеми вивчення та публiкацiї. Матерiали круглого столу, 21 березня 2012 р., Київ. Київ, 2012. С. 48–49; ср.: Пiдсумковi пропозицiї та рекомендацiї // Там же. С. 58. 67

Характеристика источников

61

работает автор этих строк71. Пока эта задача не решена, положение лишь отчасти облегчают публикации середины — второй половины XX в. — регесты собрания бумажных документов (Ordensbriefarchiv)72 и сборник источников по истории представительства Тевтонского ордена при Римской курии73, в которых учтено много документов по истории ВКЛ в 30-е годы XV в. Ученым, изучающим события после смерти Витовта, приходится опираться на те документы, что попали в сборники источников совершенно другой тематики, а также пересказы неопубликованных писем в трудах предшественников. Это искажает исследовательскую перспективу и увеличивает объем ошибочных представлений по самым разным вопросам — от частных до принципиальных. В особенности это относится к работе А. Коцебу. Из примерно 120 документов, на которые он ссылается, in extenso он опубликовал лишь несколько, остальные же приводятся в выдержках или пересказе. О многих из них Коцебу привел неверные или неполные данные (это касается авторов, адресатов и датировок писем), в ряде случаев — неверные чтения. Достаточно сказать, что под его пером замки Свидригайла (ср.-нем. huszir) в одном письме 1418 г. превратились в его жену (Hausfrau)74, Менск (Mensko) — в загадочный замок Ojrusko, из которого Халецкий сделал Бобруйск75, а казна князя Ивана Владимировича, захваченная Свидригайлом во время похода на Литву в 1432 г. (cum… thezauro), — в неведомое имя собственное (cum… Thilanco)76. А главное, книга Коцебу далеко не исчерпывает круга источников Кенигсбергского архива о событиях в ВКЛ в 30-е годы XV в.77 Известно, что в первой трети XV в. имела место письменная коммуникация между великим князем и его вельможами, а также вельмож ВКЛ между собой, с иностранными правителями и «коллегами»78. Однако таких писем 71

Публикацию некоторых источников из архива великих магистров Ордена см. в приложении I. Разумеется, публикации заслуживают документы, которые сохранились не только в этом, но и в других архивах (см. перечень архивных источников в библиографии и их характеристику в настоящем разделе). 72 Regesta historico-diplomatica Ordinis S. Mariae Theutonicorum. P. 1–2, Register. Göttingen, 1948–1973. 73 Berichte der Generalprokuratoren des Deutschen Ordens au der Kurie. Bd. 1–4. 74 Kotzebue A. Switrigail. S. 40; CEV. № 768. P. 406–407. 75 Kotzebue A. Switrigail. S. 89; Halecki O. Litwa, Ruś i Żmudź. S. 223 i przyp. 5. 76 Kotzebue A. Switrigail. S. 89; GStAPK. OBA 6251 (приложение I к наст. книге, № 6). 77 GStAPK. Основная масса документов сохранилась в собрании Ordensbriefarchiv. Некоторые входящие и исходящие документы сохранились в виде списков в «регистрантах» (Ordensfolianten). Ценные современные пояснения нарративного характера сопровождают документы об отношениях Ордена с ВКЛ и Польшей в 1429–1433 гг., собранные в OF 14 и отчасти опубликованные (SRP. Bd. 3. Leipzig, 1866). 78 См. данные о переписке Витовта и орденских сановников с литовскими вельможами: CEV. № 389, 390, 784; LECUB. Bd. 5. № 2208, 2553. Сохранилось также письмо наместника Бельска и Гонендзи Микиты орденскому сановнику с жалобами на погра-

62

Характеристика источников

сохранилось очень немного79. Помимо архива великих магистров, в этой связи следует отметить польский коронный архив, где еще в XVI в. сохранялось (по-видимому, случайно) несколько подлинных писем участников событий на польско-литовско-русском пограничье 1433–1434 гг. Их содержание известно благодаря инвентарю этого архива, составленному во второй половине XVI в. будущим канцлером Яном Замойским80, и копии одного из писем конца XVIII  в. Послание литовских вельмож из окружения Сигизмунда Кейстутовича польскому королю Владиславу II Ягайлу от 25 сентября 1433 г. сохранилось в подлиннике81. Эти источники показывают «крупным планом» практику повседневных взаимоотношений между участниками военных действий по разные стороны границы. События 30-х годов XV в. и их контекст отразились в переписке полоцких властей с властями Риги и ливонского отделения Ордена, посвященной в основном торговым вопросам82. Третью большую группу источников, использованных в данном исследовании, составляют акты. Это внешнеполитические договоры и документы государственной власти о пожаловании/подтверждении сословных привилегий и прав собственности, акты князей и бояр ВКЛ об отчуждении и разделе владений. В ситуации военных конфликтов имела распространение еще одна разновидность актовых источников — так называемые поручные и присяжные грамоты. При этом в Средние века разнообразные акты назывались теми же словами, которые обозначали документы эпистолярного характера (рус. — грамота, западнорус. полонизм — лист, лат. — litterae, ср.-нем. — brif). Общая черта актов как категории источников состоит в том, что они описывают некое идеальное положение, предусмотренное в будущем (обязательства договаривающихся сторон, объем сословных привилегий и прав собственности и т. п.). Это делалось при помощи определенных устойчивых выражений, более или менее отдаленных от разговорной речи, что особенно характерно для латинских актов. При их анализе следует учитывать, что в ничные стычки от 1 января 1407 г. (GStAPK. OBA 905). О писцах литовских вельмож, которые способны были вести такую переписку, см.: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 148. Ср. также следующее примечание. 79 Известен средневерхненемецкий перевод письма подольского старосты князь Ф. Несвицкого Свидригайлу 1432 г., а также письма волынских и подольских князей 1433–1434 гг., сохранившиеся в латинском переводе в инвентаре польского коронного архива Я. Замойского: Spór o Fedka Nieświzkiego. 1. List wójta z Bratjanu do Wielkiego Mistrza Zakonu z dnia 8. lutego 1432 r. // Miesięcznik Heraldyczny. 1913. R. 6. № 11–12. S. 191; Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 4, 5, 7, 8. 80 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. 81 Оно было введено в научный оборот М.  В. Довнар-Запольским и публикуется в приложении I к настоящей книге (№ 9). В XIX в. было обнаружено еще несколько таких писем, нынешнее местонахождение которых неизвестно (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 195–197; Monografia XX. Sanguszków. S. 81–82). 82 ПГ. Вып. 1. М., 1977; Т. 1. М., 2015.

Характеристика источников

63

обществе ВКЛ XV в. мало кто умел читать и писать, культура письменного делопроизводства лишь формировалась. Последнее относится в большей степени к Литве, в которой письменная культура не имела таких глубоких и давних традиций, как на Руси, а многие документы составлялись на латыни: не случайно многие сотрудники канцелярии Витовта, отвечавшие за составление латинских и немецких документов, были поляками. В июле 1422 г. некий орденский сановник (возможно, торнский комтур) так рекомендовал великому магистру своего польского информатора: тот часто ездит в посольства по королевскому приказанию и «может также сам писать и читать, так что ничто в Польше от него не скрыто»83. Как видим, письменность пока не стала фактором, который всецело облегчал доступ к информации. Характерны и нередкие упоминания о том, как великий князь приказал ему прочитать тот или иной текст84, и обычное для протокола актов обращение к тем, кто их «чтучи услышит». Поэтому при анализе условий любого акта следует задаваться вопросом, как их понимали (или могли понимать) современники, как переводили (в прямом и переносном смысле) эти условия с канцелярского языка на те языки, на которых говорили и думали. Лучше всего сохранились документы внешней политики ВКЛ — прежде всего договоры великих князей литовских с Польшей85, Тевтонским 83

“…und kan ouch selbir schreiben und lesen, also es im alle ding czu Polan unvorborgen bleiben” — CEV. № 1028. P. 566. 84 Летом 1409 г. Витовт, находившийся в Ковно, так узнал о прибытии к нему комтура Рагниты (по словам хаускомтура того же замка): «он повелел прочесть письмо нашего великого магистра и узнал о прибытии комтура» (“her unsers homeisters briff hatte losin lesin und irffur des kompthurs czukunfft” — GStAPK. OBA 1031; краткое содержание: CEV. № 418). Летом 1415 г. сам Витовт писал великому магистру, как ему зачитывали документы великого и ливонского магистров, доставленные к нему комтуром Дюнабурга (CEV. № 638. P. 321). По словам комтура Эльбинга, который в июле 1432 г. находился у Свидригайла в Городне, когда тот получил письмо от великого магистра, «мы снова встали и пошли с фогтом (имеется в виду фогт Братиана, находившийся там же. — С.  П.) к господину великому князю, которого мы нашли за ужином, так что он еще не повелел читать ему его письма, которые ему отправила ваша милость (великий магистр. — С. П.)» (“do stunde wir weddir uff und gyngen mit dem voythe czum herren grosfursten, den [wir] obir der obend moelczeyth funden, so das her seyne breyffe, dy em euwir gnade gesandt hatte, nach nicht hatte losen lesen” — GStAPK. OBA 6162, курсив везде мой. — С. П.). Вне всякого сомнения, и Витовт, и Свидригайло, долгое время пребывавшие в Пруссии, знали немецкий язык, на котором были написаны адресованные им письма. 85 Akta unji Polski z Litwą. 1385–1791 / Wyd. St. Kutrzeba i Wł. Semkowicz. Kraków, 1932 (далее — AUPL); см. также публикацию литовского документа Чарторыйского перемирия с Польшей 1431 г., который сохранился в подлиннике: Бучинський Б. Кiлька причинкiв до часiв вел. князя Свитригайла (1430–1433) // ЗНТШ. Т. 76. Львiв, 1907. № II. Предшествовавшее ему краткосрочное перемирие от 20 августа 1431 г. известно по грамоте польской стороны, которая пока не опубликована (ее публикацию готовит автор этих строк): РГАДА. Ф. 79 (Сношения России с Польшей). Оп. 3. Д. 1. Л. 1. Краткое

64

Характеристика источников

орденом86 и его отделением в Ливонии87, Молдавией88, Новгородом, Псковом89 и Ригой90. Условия, закрепленные в этих документах, и форма их изложения (титулатура правителей, обращение к контрагентам и др.) позволяют охарактеризовать международное положение ВКЛ. В работе использованы и проезжие грамоты, которыми правитель гарантировал свободу и безопасность следования по подвластной ему территории91. Прочие актовые источники, использованные в данной работе, можно на основе их содержания объединить в группу документов о сословных привилегиях и правах собственности. Это деление опять-таки условно: права собственности могли включаться в число сословных привилегий и излагаться в договоре с соседним государством (Городельская уния ВКЛ с Польшей 1413 г.). Акты, которые фиксируют или подтверждают права отдельных социальных групп, выдавались великими князьями литовскими с конца XIV в. Какими бы важными документами ни были земские привилеи92, их нельзя адекватно интерпретировать вне исторического контекста их возникновения, не сопоставив записанных в них норм с практикой общественной жизни. Например, мало сказать, что Городельский привилей допускал лишь литовских бояр-католиков к занятию высших государственных должностей и участию в совещаниях с великим князем. Нужно попытаться ответить на целый ряд вопросов: что это были за должности, много ли их было, какого рода совещания имеются в виду, была ли такая практика новшеством для ВКЛ или оформляла сложившееся положение и т.  д. Не меньшее значение содержание см.: Daniłowicz I. Skarbiec diplomatów papiezkich, cesarskich, krolewskich, książęcych. T. 2. Wilno, 1862. (Далее — SD). № 1561. 86 Die Staatsverträge des Deutschen Ordens in Preussen im 15. Jahrhundert (далее — SVDO). Bd. 1 (1398–1437). 2. Aufl. / Hrsg. von E. Weise. Marburg, 1970. Из-за неполноты этой публикации были использованы и другие издания договоров с Орденом: LECUB. Bd. 8. № 462; Русско-ливонские акты, собранные К.Э. Напьерским. СПб., 1868. № 231b. 87 LECUB. Bd. 9. № 416. 88 Договор молдавского воеводы Ильи с Сигизмундом Кейстутовичем 1435 г.: LM. Kn. 5 / Par. A. Baliulis, A. Dubonis. Vilnius, 2012. № 538. В 5-й книге Литовской метрики этот договор ошибочно датирован 1437  г., о его дате см.: Czamańska I. Mołdawia i Wołoszczyzna wobec Polski, Węgier i Turcji w XIV i XV w. (UAM. Ser. Historia. № 186.) Poznań, 1996. S. 99. 89 Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949 (далее — ГВНП). № 63, 70, 335; Договор 1440 г. между Псковом и Великим княжеством Литовским / Вступит. статья М.Е. Бычковой, подгот. текста А.А. Бондаренко и О.И. Хоруженко // Вестник РГГУ. Сер. Исторические науки. Историография, источниковедение, методы исторических исследований. 2009. № 4. 90 ПГ. Вып. 1. № 52а; Т. 1. № 73. 91 GStAPK. OF 14. S. 691–692; Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 164–165. 92 Земскими привилеями назывались привилеи великих князей литовских, действие которых распространялось на всю территорию государства. В историографии за ними закрепилось неточное название «общеземских».

Характеристика источников

65

для темы данного исследования имеют привилеи для отдельных земель государства. Их, как правило, приходится реконструировать на основе позднейших документов аналогичного содержания, выделяя в них пласты, относящиеся к разным эпохам. Эту работу в конце XIX — начале XX в. начали русский ученый М.Н. Ясинский и польский историк Я. Якубовский93, но в дальнейшем (особенно за последние 20 лет) исследователям удалось скорректировать или даже отвергнуть многие их реконструкции, а также обнаружить новые привилеи (прежде всего Новогородский привилей 1440  г. и Дорогичинский 1445 г.)94. Еще одна категория актов фиксирует пожалование или подтверждение определенной собственности (имений, зависимых крестьян, даней). Проблема работы с ними состоит в том, что от 30-х годов XV века до нас дошло не так уж много актов такого рода in extenso. В отличие от международных договоров, они имели значение лишь в связи с указанными в них объектами или тем родом, которому они принадлежали. Если предметом пожалования было имение, то соответствующий документ мог вместе с ним перейти в руки следующих владельцев. Но архивы князей и бояр ВКЛ в массе своей не сохранились. Самое известное исключение — архив Радзивиллов, вобравший в себя несколько частных архивов (благодаря этому в его составе до нас дошло несколько подлинных документов Свидригайла, в том числе жалованная грамота 1433 г. с его печатью). Поэтому особое значение приобретают списки и упоминания документов в актовых книгах — Литовской метрике, гродских и земских книгах. Документы первой половины XV в. in extenso в таких книгах встречаются редко, гораздо чаще мы имеем дело с регестом (кратким содержанием) или упоминанием акта, что не всегда дает возможность его датировать: например, если речь идет о «листе великого князя Швитрикгаила» на те или иные владения. Это сильно ограничивает возможность использования таких кратких упоминаний при изучении динамично меняющейся социально-политической ситуации. Поэтому при подготовке данной работы было 93 Ясинский М. Н. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства. Киев, 1889; Якубовский И. Земские привилеи Великого княжества Литовского // ЖМНП. 1903. № 6. 94 Жемайтис С.  Г. Привилей Новогрудской земле 1440 г. // Рукописные памятники. Публикации и исследования. Вып. 4. СПб., 1997; Ластовский Г.  А. Политическое развитие Смоленской земли в конце XIII — начале XVI веков. Минск; Смоленск, 2001; Макараў М. Ад пасада да магдэбургi: правовае становiшча насельнiцтва местаў Беларускага Падзвiння ў XIV — першай палове XVII ст. Мiнск, 2008; Ващук Д. «Абыхмо деръжали ихъ подлѣ права ихъ земъли» (Населення Киïвщини та Волинi i великокнязiвська влада в XV–XVI ст.). Киïв, 2009; Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej w XV i początkach XVI w. Zagadnienia społeczne, gospodarcze i genealogiczne. Rozprawa doktorska. Białystok, 2009; Saviščevas E. Žemaitijos savivalda ir valdžios elitas 1409–1566 metais. Vilnius, 2010; Žemaitijos žemės privilegijos. Подробный обзор историографии см.: Polechow S. Przywileje dzielnicowe Wielkiego Księstwa Litewskiego. Stan i perspektywy badań // Czasopismo Prawno-Historyczne. 2014. T. 66. Zesz. 2. S. 45–65.

66

Характеристика источников

решено ограничиться изучением лишь тех документов, зафиксированных в той или иной форме в актовых книгах, что уже введены в научный оборот. Более внимательно были изучены сохранившиеся в архивах подлинные документы XV — начала XVI в.95 В итоге число актов, которые могли бы быть использованы в данном исследовании, всё равно очень невелико. Но чтобы делать широкие выводы о том или ином явлении на основе сохранившихся в каком бы то ни было виде актов (т.е. утверждать, что описанная в них ситуация была типичной), их должно быть достаточно много. Большое значение в этом смысле имеет так называемая «Книга данин Казимира» — собрание регестов документов, выданных от имени великого князя Казимира Ягеллона в 1440–1476 гг., которое позволяет проследить политику литовского центра по отношению к регионам ВКЛ в этот период96. Очень важной частью многих документов, созданных в ВКЛ в XV в. (и латинских, и западнорусских, и немецких), является список свидетелей, которые гарантировали выполнение их условий лицом, выдавшим документ (монархом, вельможей). Это обязательство могло фиксироваться в главном экземпляре акта (иногда гаранты скрепляли его своими печатями наряду с монархом) или при помощи отдельного документа. Эта функция свидетелей великокняжеского акта хорошо известна по внешнеполитическим договорам97; по-видимому, аналогичным образом дело обстояло и в документах по вопросам внутреннего управления: перечень свидетелей говорил о том, что пожалование или судебный приговор господаря были совершены с ведома и согласия членов его окружения, а если документ утрачивался или его действие ставилось под вопрос, то свидетели помогали проверить устные показания о его содержании. Списки свидетелей являются одним из важнейших источников для изучения состава правящей элиты и великокняжеского окружения, а форма их участия в правовых акциях монарха говорит о ее значении в политической жизни страны98. Вместе с тем состав свидетелей любого документа зависел от ситуации, в которой он создавался: если великий князь объезжал свои владе95

Поиск проводился в следующих архивах и собраниях: Archiwum Główne Akt Dawnych (Zbiór dokumentów pergaminowych, Zbiór dokumentów papierowych, Archiwum Radziwiłłowskie); Archiwum Państwowe w Krakowie, oddz. III (Zbiór Rusieckich, Archiwum miasta Krakowa); Biblioteka XX. Czartoryskich w Krakowie (Zbiór dokumentów pergaminowych; Dokumenty pergaminowe Muzeum Narodowego w Krakowie); Biblioteka Polskiej Akademii Umiejętności i Polskiej Akademii Nauk w Krakowie (Zbiór dokumentów pergaminowych); Lietuvos Mokslų akademijos Vrublevskių bibliotekos Rankraščių skyrius (F 1–6, 256). 96 Это собрание дошло до нас в составе 3-й книги записей Литовской метрики, которая неоднократно публиковалась (последнее по времени издание: LM. Kn. 3). Его значение для изучения социально-политической истории показал в своих ранних работах О. Халецкий. 97 См. на примере соседней Польши: Gąsiorowski A. Polscy gwaranci traktatów z Krzyżakami XIV–XV wieku // Komunikaty Mazursko-Warmińskie. 1971. № 2–3. S. 245–265. 98 О перечнях свидетелей великокняжеских документов см.: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 45, 57–74; Груша А. И. Документальная письменность.

Характеристика источников

67

ния, то среди них могли присутствовать представители местых элит и даже иноземцы (например, холмский староста Грицко Кирдеевич в одной из грамот Свидригайла 1433 г.99). Документ мог быть и вовсе лишен списка свидетелей, как, например, Свидригайлова жалованная грамота Леньку Зарубичу от 27 декабря 1433 г., сохранившаяся в подлиннике100. Как неоднократно отмечалось в литературе, неправомерно всех свидетелей монарших документов объявлять членами его совета (рады), подменяя тем самым специальное исследование компетенци и состава этого органа власти. Говоря о документах, нельзя обойти вниманием еще одну разновидность источников — печати князей, бояр, епископов и городов ВКЛ, которыми они скреплены. Люди Средневековья считали печать интегральной частью документа, притом важнейшей101, в отличие от археографов и исследователей Нового времени, которые уделяют им непропорционально мало внимания. При этом печати — еще и очень хрупкий тип источника, исчезающий буквально на наших глазах102. Изображения и надписи на печатях проливают свет на родственные связи участников династической войны, генеалогическое и политическое самосознание, властные притязания103. Они дают незаменимый материал по культурной и социальной истории: скажем, недавно Э. Римша в своей новаторской статье показал, насколько медленно приживались польские «городельские» гербы среди литовских бояр, привыкших к своим традиционным знакам104. 99

Розов В. Украïнські грамоти. № 65. Там же. № 69. 101 Достаточно отметить, что крестоносцы, задавшись целью помешать планам Гедимина, сожгли печать при его послании, а не само это послание (Chartularium Lithuaniae res gestas magni ducis Gedeminne illustrans. Gedimino laiškai / Par. S. C. Rowell. Vilnius, 2003. № 21. P. 58), или вспомнить ту тщательность, с которой печати описывались в нотариально заверенных копиях документах (транссумптах и видимусах) или в инвентаре коронного архива, составленном будущим канцлером Яном Замойским в конце 60-х годов XVI в. (Piekosiński F. Studya, rozprawy i materyały z dziedziny historyi polskiej i prawa polskiego. T. 7. Cz. 2: Jana Zamoyskiego notaty heraldyczno-sfragistyczne. Kraków, 1907; Однороженко О. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки XIII– XVI ст. (Monumenta Rutheniae heraldica. Vol. 2.) Харкiв, 2009). 102 Скажем, если документы, пострадавшие в результате обрушения здания Кёльнского архива в 2009 г., еще поддаются восстановлению, то печати безвозвратно утрачены. Можно отметить и плачевное состояние печатей последних князей Галицко-Волынской Руси первой половины XIV в., сохранившихся в историческом Кенигсбергском архиве и находившихся в прекрасном состоянии еще на рубеже XIX–XX вв. 103 Например, на печатях Василия и Федора Кориатовичей в 1403 г. было указано, что они некогда были подольскими князьями, хотя Подолье им к этому времени уже не принадлежало. 104 Rimša E. Horodlės aktai ir Lietuvos kilmingųjų heraldika // 1413 m. Horodlės aktai (dokumentai ir tyrinėjimai). Akty horodelskie z 1413 roku (dokumenty i studia) / Sud. J. Kiaupienė, L. Korczak. Vilnius; Kraków, 2013. P. 173–210. То же на польском языке: Rimša E. Akta 100

68

Характеристика источников

Наконец, нельзя обойти вниманием такую специфическую разновидность источников, как приходные и расходные книги. Зафиксированные в них, пусть и в самой краткой форме, статьи расходов проливают свет на широкий круг вопросов внешних связей правителей Восточной Европы (польского короля, великих магистров Тевтонского ордена), торговли, генеалогии, этноконфессиональных взаимоотношений и многих других. Для 30-х годов XV в., в отличие от предшествующего периода, книги польских вицепрокураторств105 не сохранились, зато имеются книги расходов Кракова (за 1431 г.)106, города Казимежа под Краковом (ныне — в городской черте Кракова; до 1432 г.)107, Риги (за весь рассматриваемый период)108 и Ревеля (начиная с осени 1432 г.)109, частично (в позднейших выписках) — Львова110. Кое-что дают и расходные книги тех немецких городов, которые находились в отдалении от Великого княжества Литовского, — например, вестфальского Везеля (на Нижнем Рейне)111. Сложность работы с ними состоит в том, что отдельные записи, как правило, датировались временем выдачи денег на те или иные цели или вовсе не датировались, поскольку городским властям важно было зафиксировать лишь суммы и статьи расходов. Так, в Кракове расходы первоначально записывались на отдельных листках бумаги, и лишь впоследствии эти записи переносились в переплетенную книгу, причем переписчики не стремились соблюсти хронологический порядок112 horodelskie a heraldyka litewskich bojarów // Ibid. P. 211–254. См. также: Rimša E. Pieczęcie dokumentu bojarów litewskich z 1413 r. // 1413 m. Horodlės aktai. S. 423–452. 105 По названию их классической публикации, осуществленной Ф. Пекосиньским, их иногда именуют расходными книгами королевского двора, что неверно. См.: Rachunki dworu króla Władysława Jagiełły i królowej Jadwigi z lat 1388 do 1420 / Wyd. F. Piekosiński. (Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 15.) Kraków, 1896. 106 Archiwum Narodowe w Krakowie. Oddział III. Archiwum Aktów Dawnych Miasta Krakowa. Rkps 1596. Книга не опубликована, за консультации относительно ее содержания и предоставление копий некоторых страниц выражаю искреннюю благодарность М. Стажиньскому (Краков). 107 Podwody kazimierskie 1407–1432. Wyd. S. Krzyżanowski // Archiwum Komisji Historycznej. T. 11. Kraków, 1909–1913. S. 392–465. 108 Kämmerei-Register der Stadt Riga 1348–1361 und 1405–1474 / Bearb. von A. von Bulmerincq. Bd. 1: Die Kämmerei-Register. Leipzig, 1909. 109 Kämmereibuch der Stadt Reval 1432–1463 / Bearb. von Reinhard Vogelsang. Hbd. 1. (Quellen und Darstellungen zur Hansischen Geschichte, herausgegeben vom Hansischen Geschichtsverein. Neue Folge. Bd. XXII/1.) Köln; Wien, 1976. 110 Badecki K. Zaginione księgi średniowiecznego Lwowa. II. Zaginiona księga rachunkowa. 1414–1459 // KH. R. 41. Lwów, 1927. S. 548–565. 111 Regesten zur politischen Geschichte des Niederrheins. T. 1. Stadtrechnungen von Wesel / Bearb. von F. Gorissen. (Publikationen der Gesellschaft für rheinische Geschichtskunde. Bd. 55.) Bd. 4 (1426–1450). Bonn, 1963. 112 Подробнее см.: Starzyński M. Nad średniowiecznymi księgami rachunkowymi miasta Krakowa // RH. R. 74 (2008). S. 165–178.

Характеристика источников

69

(так оформлена книга расходов за 1431 г.). В Ревеле компенсация расходов ратманов (членов городского совета) на посольства, в которые они ездили, производилась достаточно регулярно (как правило, каждую неделю), но нередко со значительным запозданием, о чем приходится судить не только по скупым указаниям расходной книги, но и по независимым источникам по истории Ливонии (прежде всего письмам), благо их сохранилось достаточно много, чего нельзя сказать, например, о Польском королевстве113. В Великом княжестве Литовском записи расходов великокняжеской казны (скарба) известны лишь начиная с последних десятилетий XV в.114 Приведенный обзор источников позволяет охарактеризовать в общих чертах их значение для изучения династической войны в ВКЛ. Частные источниковедческие проблемы будут решаться в тексте исследования, здесь же подведу итог. Нарративные источники дают самую общую картину событий, но практически все они в своем окончательном виде были созданы по прошествии нескольких лет, а то и десятилетий после описанных в них событий 30-х годов XV века. Поэтому их авторы могли не только допускать частные искажения, но и оценивать эти события исходя из развернутой системы взглядов и представлений о предмете описания, с использованием топосов и литературных образцов. Ценность летописных произведений состоит в том, что их авторы проявляли интерес к литовской Руси. Акты проливают свет на политику пожалований, общественное значение знати и отдельных ее представителей, а благодаря спискам гарантов мы узнаем о персональном составе этой группы. Проблема состоит в том, что мы не знаем, насколько типична ситуация, описанная в том или ином акте или группе актов. Договоры с соседями ВКЛ и привилеи отдельным общественным группам следует рассматривать в их историческом контексте: условия этих документов — это всегда некая идеальная картина, запрограммированная на будущее, декларация о намерениях. Чтобы правильно их понять, необходимо сопоставлять их с реальными условиями их возникновения, по возможности стараться определить, что из них и как воплощалось в жизнь, а что нет. Наиболее перспективным представляется использование эпистолярных источников. Они писались по горячим следам событий, что сводит к минимуму возможность 113

Например, поездка Альбрехта Румора в Новгород, состоявшаяся поздней зимой 1434 г. (Янин В. Л. Новгородские акты XII–XV вв. С. 109–110), была оплачена 5 февраля 1435 г. (Kämmereibuch der Stadt Reval. Hbd. 1. S. 72. № 135), поездка ревельских ратманов к ливонскому магистру, состоявшаяся летом 1435 г., — 17 декабря того же года (Ibid. S. 90. № 179), а компенсации расходов на очередную поездку в Новгород в мае–июне 1436 г. тому же Альбрехту Румору пришлось дожидаться год — до 18 мая 1437 г. (Ibid. S. 120. № 256). 114 Подробнее см.: Petrauskas R., Antanavičius D. Aleksandro Jogailaičio dvaras ir jo sąskaitų knygos // Lietuvos didžiojo kunigaikščio Aleksandro Jogailaičio dvaro sąskaitų knygos (1494–1504) / Par. D. Antanavičius ir R. Petrauskas. Vilnius, 2007. P. XI–XXIII.

70

Характеристика источников

искажений, неизбежных по прошествии времени. Перед их авторами, как правило, стояла задача не создать некую общую картину, что характерно для тогдашних пропагандистских текстов, а сообщить адресату как можно более точную информацию о происходящем. Очень важно и то, что эти источники позволяют оценить степень достоверности изложенных в них сведений. В  отличие от актов, эпистолярные источники фиксируют фактическое состояние дел, что существенно повышает их ценность.

Раздел 1

Предыстория конфликта Глава 1.1.

Великое княжество Литовское в первой трети XV века трудах по истории ВКЛ изучение бурных событий 30-х годов XV в. обычно начинается с их предыстории — эпохи Ягайла и Витовта . В В результате авторы этих трудов указывают на особенности положения 1

русских земель в составе ВКЛ, в которых видят предпосылки войны между двумя претендентами на престол. К ним относится следующее: 1. Политическое неравноправие русских князей и бояр — их отстранение от участия в решении общегосударственных вопросов, совещаний с великим князем. Речь идет как о фактическом неравноправии, так и о правовом, поскольку это положение было закреплено Городельским привилеем 1413 г. 2. Нераспространение на русских князей и бояр прочих сословных привилегий литовских бояр — имущественных, фискальных и личных. 3. «Деклассация князей», которые постепенно лишались своих владений. 4. Отстранение русских горожан от самоуправления на магдебургском праве, которое в конце XIV — первой трети XV в. получали общины горожан-католиков ВКЛ. 5. Неравноправное положение православной Церкви, превращение православия в терпимую конфессию (запрет строительства новых православных церквей и ремонта старых, запрет смешанных православно-католических браков и требование перекрещивания православных, агрессивная антиправославная риторика и др.). Действительно, выделенные историками моменты важны для характеристики Великого княжества Литовского в конце XIV — первой трети XV в. Но вместе с тем нельзя не заметить одностороннего характера исследовательского поиска. Во-первых, в соответствующих разделах всё внимание акцентируется на конфликтогенных факторах, создаваемых литовским 1 Lewicki A. Powstanie Świdrygiełły; Любавский М. К. Литовско-русский сейм. С. 47–63; Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 247–274; Łowmiański H. Uwagi w sprawie podłoża społecznego i gospodarczego unii jagiellońskiej // Łowmiański H. Studia nad dziejami Wielkiego Księstwa Litewskiego. Poznań, 1983. S. 413–416.

72

Раздел 1

Предыстория конфликта

господством над русскими землями. Может сложиться впечатление, что конфликт был неизбежным, и вопрос заключается лишь в том, когда ему суждено было разразиться. Между тем литовские князья и их соратники ставили перед собой принципиально иную цель — не углубить противоречия в обществе, не расколоть его, а сплотить, заручиться поддержкой своих подданных, интегрировать в общегосударственные структуры, пусть они и добивались этого иначе, нежели государственные деятели соседних стран и последующих веков. Но все эти мероприятия остаются в тени только что охарактеризованного подхода, который нельзя расценить иначе как телеологический. Во-вторых, отнюдь не все приводимые авторами доводы, оказывались убедительными (на конкретных примерах это будет показано ниже). Возникает вопрос: как в такой ситуации литовским князьям и их окружению удавалось на протяжении нескольких десятилетий удерживать под своей властью огромную территорию?2 В-третьих, часто эти доводы носят декларативный характер, поскольку исследователи, приводя их, не показывают, как именно они проявились непосредственно в династической войне между Свидригайлом и Сигизмундом Кейстутовичем. Например, М. К. Любавский резюмирует положение русских земель в ВКЛ после Городенской унии при помощи модальных глаголов типа «должно быть»: русская знать должна была испытывать недовольство и т. д. Ни одного примера из источников, который бы показывал, в чем именно проявлялось это «долженствование» на практике, он не приводит3. И как тогда быть с идеализированным образом извечной и справедливой «старины», возводимой впоследствии ко временам «великого князя Витовта и Жигимонта» (т. е. Сигизмунда Кейстутовича), который, несомненно, был прекрасно известен М. К. Любавскому по документам Литовской метрики конца XV — первой половины XVI в.? Наконец, имеет смысл задуматься и о критериях противопоставления Литвы и Руси. Скажем, Берестье, традиционно относимое к русским землям, один из центров «вотчины» Витовта, где он неоднократно бывал, можно с большой натяжкой назвать такой же периферией, как, скажем, Подолье или одно из княжеств Верхней Оки. А какое место в этой системе должна занимать Жомойть — еще один периферийный регион (хотя и географически близкий к Литве), население которого, хотя и родственное литовцам, прекрасно осознавало свою самобытность? * 2

*

*

Ср. аналогичные размышления по поводу власти Тевтонского ордена в Пруссии: Kwiatkowski K. Zakon Niemiecki jako “corporatio militaris”. Cz. 1: Korporacja i krąg przynależących do niej. Kulturowe i społeczne podstawy działalności militarnej zakonu w Prusach (do początku XV wieku). (Dzieje Zakonu Niemieckiego. T. 1.) Toruń, 2012. S. 20–21. 3 Любавский М. К. Литовско-русский сейм. С. 61.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

73

Экспансия Литвы на русские земли началась в первой половине — середине XIII в. В следующем столетии ее продолжили монархи из новой династии Гедиминовичей. На протяжении XIV в. им удалось разными путями (от династических браков и соглашений с местной знатью до вооруженных захватов) подчинить себе значительную часть Руси. Уже под властью первого литовского монарха Миндовга (ум. в 1263 г.) оказались Слоним, Волковыск, Новогородок. К 70-м годам XIII в. литовский князь Тройден владел Городенской землей4. В самом конце XIII или начале XIV в. власть литовского правителя Витеня (1295–1316) признали жители Полоцка, находившегося в орбите влияния Литвы уже с середины XIII в.5 Частью владений великого князя Гедимина (1316–1341) стал Витебск: на дочери последнего витебского князя женился Ольгерд6. Гедимину подчинялся менский князь Василий, а брат Гедимина Федор княжил в Киеве. Сын Гедимина Любарт (в православном крещении Дмитрий) женился на дочери одного из волынских князей7, что позволило ему после смерти последнего местного князя Болеслава-Юрия II вступить в борьбу с Польшей и Венгрией за «галицко-волынское наследие» и в итоге закрепиться в Луцке. При Ольгерде были подчинены Великому княжеству Литовскому Поднепрские волости, Мстиславская земля и Чернигово-Северские земли8. Одновременно продолжалась борьба литовских князей с Польшей и Венгрией за земли бывшего Галицко-Волынского княжества, а сыновья Кориата (Михаила) Гедиминовича утвердились на Подолье 4

Dubonis A. Traidenis. Monarcho valdžios atkūrimas Lietuvoje. 1268–1282. Vilnius, 2009. P. 163; Tęgowski J. Rola Grodna w składzie wielkiego Księstwa Litewskiego w XIV i początkach XV wieku // Гарадзенскі палімпсест. 2012. Людзі даўняй Гародні. XV—XX ст. Гродна, 2013; Ліцкевіч А. Гародня і Гарадзенскі рэгіен ў другой палове ХІІІ — XIV ст.: назва і межы // Там же; Он же. Гародня і Гарадзенскі рэгіен ў другой палове ХІІІ — XIV ст. Сухапутныя і водныя камунікацыі, населеныя пункты, этнаканфесійны склад і міграцыі насельніцтва // Arche. Пачатак. 2014. № 11. С. 8–60. 5 Как показал В. А. Воронин, традиционная дата вхождения Полоцка в состав ВКЛ — 1307 г. — встречается лишь в поздних источниках и фактически ни на чем не основана. Он же изучил события на основании современных источников (Варонiн В. А. Падзеі 1307 года ў Полацку: спроба крытычнага разбору // Гiсторыя i археалогiя Полацка i Полацкай зямлi. Матэрыялы V Міжнароднай навуковай канферэнцыі (24–25 кастрычніка 2007 г.). Полацк, 2009. С. 30–40). 6 Воронин  В.  А. Княжение Ольгерда в Витебске // Ukraina Lituanica. Студiї з iсторiї Великого князiвства Литовського. Т. 2. Київ, 2013. С. 21–38. 7 В «Летописце великих князей литовских» об этом сказано, что «Люборта принял володимеръскыи князь к дотьце во Володимер и в Луцеськь и во въсю землю Волыньскую» (ПСРЛ. Т. 35. С. 61, 85; ср. с. 115). Но, как отметил Я. Тенговский, остается неясным, что же это был за князь (Tęgowski J. Małżeństwa Lubarta Giedyminowica. Przyczynek do genealogii dynastów halicko-wołyńskich w XIV wieku // Genealogia. T. 6. Poznań; Wrocław, 1995. S. 17–26). 8 Любавский М. К. Областное деление. С. 12–15; Kuczyński S. M. Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rządami Litwy. Warszawa, 1936.

74

Раздел 1

Предыстория конфликта

(Понизье) и вскоре принесли вассальную присягу польскому королю Казимиру III Великому 9. Ко второй половине XIV в. литовским князьям удалось подчинить себе всё Подляшье10. Очередная волна литовской экспансии пришлась на конец XIV — начало XV в. В это время в несколько этапов был подчинен Смоленск: в 1386 г., после разгрома смоленских войск и гибели великого князя Святослава Ивановича, его сын Юрий принес присягу польскому королю Ягайлу и его брату Скиргайлу, после вокняжения Витовта Юрий был заменен на Глеба, а в 1395 г. Витовт, пользуясь раздорами смоленских князей, выманил их из города, арестовал и посадил там своих наместников. После отпадения Смоленска от ВКЛ в 1401 г. он был вновь завоеван в 1404-м, — на этот раз на ближайшие 110 лет. Следующий этап усиления позиций Витовта на русских землях пришелся на вторую половину 20-х  годов XV  в., когда после смерти великого князя московского Василия I его малолетний сын Василий II в условиях претензий на престол, предъявлявшихся его дядей Юрием Дмитриевичем, был заинтересован в опеке могущественного деда. Витовт не преминул этим воспользоваться, совершив походы на Псков (1426) и Новгород (1428) и приведя к присяге рязанских и новосильских князей11. Если не считать вассальных отношений одоевских князей с великими князьями литовскими12, то долговременных последствий эти действия Витовта не имели. Характеризуя территориальный состав ВКЛ, нельзя обойти молчанием еще один периферийный регион, находящийся к западу от Литовской земли, — Жомойть (литов. Жемайтия, польск. Жмудь). В литературе стали хрестоматийными слова Витовта из послания римскому королю Сигизмун9

К концу XIV в. определилась политическая принадлежность земель, входивших некогда в Галицко-Волынское княжество: в составе Польского королевства оказались земли Львовская, Галицкая, Перемышльская и Саноцкая, объединявшиеся в Русское воеводство, а также Холмская земля; мазовецким князьям досталась Белзская земля; в составе Великого княжества Литовского находилась Волынь с Владимиром, Луцком и Кременцом; после изгнания Кориатовичей Восточное Подолье с центром в Брацлаве осталось в составе ВКЛ, тогда как Западное Подолье с Каменцом, Смотричем, Скалой, Бакотой и Червоногродом в 1395–1411 г. входило в состав Польского королевства. В 1411 г. Ягайло передал его Витовту в пожизненное владение. 10 Urzędnicy podlascy XIV–XVIII wieku. Spisy / Oprac. E. Dubas-Urwanowicz, W. Jarmolik, M. Kulecki, J. Urwanowicz. (UDR. T. 8). Kórnik, 1994. S. 5–7. В конце XIV в. Подляшье некоторое время принадлежало мазовецким князьям, но при Витовте вернулось в состав литовских владений. 11 Иванов Д. И. Московско-литовские отношения в 20-е годы XV столетия // Средневековая Русь. Вып. 2. М., 1999. С. 79–115. 12 Беспалов Р. А. Литовско-одоевский договор 1459 года: обстоятельства и причины заключения // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 4. Vilnius, 2012. P. 45–62; Он же. Реконструкция докончания Витовта с князьями Новосильского дома 1427 года // Очерки феодальной России. Вып. 18. М.; СПб., 2015. С. 3–48.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

75

ду Люксембургскому о близком родстве жомойтов с литовцами13. Многочисленные источники XIII–XV вв. свидетельствуют, что на деле всё обстояло куда сложнее, чем это пытался представить литовский правитель. Несмотря на этническую близость жомойтов к литовцам, Жомойть сохраняла высокую степень самостоятельности и медленно интегрировалась в общегосударственные структуры. Неоднократно эта земля, отделявшая Пруссию от Ливонии, служила разменной монетой в отношениях Литвы с Орденом. Это способствовало формированию самостоятельной политической позиции жомойтов, которые стремились извлекать максимальную выгоду из своего пограничного положения14. Непростые отношения Жомойти с литовскими правителями дали о себе знать и в 30-е годы XV в. В результате к 1430 г. территория ВКЛ достигла наибольших размеров за всю его историю — до 900 тыс. кв. км15. Русские земли по площади превосходили территорию этнической Литвы примерно в 12 раз16, но та была плотнее заселена, поэтому соотношение населения и военного потенциала двух частей государства выглядело иначе. Пути включения русских земель в состав ВКЛ во многом определили их дальнейшее положение в рамках этого государства. Дело, впрочем, не столько в том, каким путем та или иная земля присоединялась к ВКЛ — путем завоевания или династического брака («добровольное» подчинение воинственным соседям могло оказаться «меньшим злом» по сравнению с их постоянными набегами17), сколько в том, чтó означало это подчинение для дальнейшей судьбы региона. 13

CEV. № 861. P. 467. Almonaitis V. Žemaitijos politinė padėtis 1380–1410 metais. Kaunas, 1998; Petrauskas R. Žemaičių diduomenė ir politinė padėtis Žemaitijoje XIV a. pabaigoje — XV a. pradžioje // Žemaičių istorijos virsmas iš 750 metų perspektyvos. Vilnius, 2004; Saviščevas E. Žemaitijos savivalda ir valdžios elitas 1409–1566 metais. Vilnius, 2010. 15 Baranauskas T. Kodėl Vytautą vadiname Didžiuoju? // Vytautas Didysis ir jo epocha. Trakai, 2010. P. 87. «Это число следует оценивать как предварительное, поскольку установление точных границ государства Витовта еще вызывает проблемы», — пишет Т. Баранаускас (Ibid. P. 87, nuor. 30). Но гораздо больше проблем вызывает стремление точно установить границы ВКЛ как линеарные, наподобие нынешних. А такое понимание границ во времена Витовта было еще редкостью: процесс его утверждения начался на западе ВКЛ, озаменовался переходом от естественных границ к искусственным знакам и растянулся на XV–XVI вв. (подробнее см.: Čelkis T. Nuo teritorinio ruožo prie linijos: sienų sampratos pokyčiai Lietuvos Didžiojoje Kunigaikštystėje XIV–XVI amžiuje // Lietuvos istorijos studijos. 2008. T. 22. P. 58–73). 16 Батура Р. К., Пашуто В. Т. Культура Великого княжества Литовского // Вопросы истории. 1977. № 4. С. 95. 17 В этом отношении показательны примеры Полоцкого и Витебского княжеств: Варонiн В. А. Палачане: забытая памяць пра мора // Arche. 2009. № 4 (79). С. 63–73, здесь с. 64; Он же. Княжение Ольгерда в Витебске. Ранее это справедливо отмечал В. Т.  Пашуто (Образование Литовского государства. М., 1959). 14

76

Раздел 1

Предыстория конфликта

По мере экспансии на литовской Руси сложилась система крупных удельных княжеств18 Гедиминовичей (сохранялись и более мелкие княжества, где правили далекие потомки Рюрика, — вероятно, к ним относились Друцкие19 и Острожские20). Первые, как правило, быстро интегрировались в местное общество — принимали православие (это было важным условием консенсуса с местным обществом21), женились на русских княжнах, в результате их потомки быстро сливались с местной знатью, из «чужих» становились для нее «своими». Эти князья были полноправными хозяевами в своих уделах: раздавали в них земли, «дани» и людей, вершили суд и собирали налоги22. Связь удельных князей с Вильной ограничивалась обязанностью выплачивать дань и участвовать в военных походах литовских монархов. Однако эта связь основывалась лишь на осознании принадлежности к одной и той же династии и нередко прерывалась, когда брали верх соображения «реальной политики». Так не раз случалось в южнорусских землях: на Волыни, где обосновался сын Гедимина Любарт, в православном крещении Дмитрий; на Подолье, где княжили внуки Гедимина Кориатовичи23. Так произошло в Полоцке, когда Андрей Ольгердович, узнав о предстоящей женитьбе своего сводного брата Ягайла на польской принцессе Ядвиге, решил сделаться ленником ливонского отделения Тевтонского ордена в 1385 г.24 Эти события свидетельствуют еще и о том, насколько непрочными были связи с Вильной местных элит, видев18

Здесь термин «удел», позаимствованный из актов Северо-Восточной Руси и утвердившийся в русской историографии также применительно к ВКЛ, используется «для обозначения владений представителей княжеской семьи, выделяемых по воле ее главы» (Горский А. А. Политическое развитие Средневековой Руси: проблемы терминолгии // Средневековая Русь. Вып. 11. М., 2014. С. 8). 19 См. обзор версий происхождения Друцких: Рыбчонок С. А. Родословие князей Друцких XIV–XVII вв. // Друцк. Минск, 2014. С. 214–234. 20 См. о проблеме происхождения Острожских: Собчук В. Д. Від коріння до крони. Дослідження з історіï князівських і шляхетських родів Волині XV — першоï половини XVII ст. Кременець, 2014. С. 57–60. 21 В конце XIV в. полочане отказались принять на княжение от Ягайла его брата Скиргайла, который был язычником (Nikodem J. Rola Skirgiełły na Litwie do 1394 roku // Scripta minora. T. 2. Poznań, 1998. S. 86–89. Там же обзор историографии вопроса). Согласно рассказу Длугоша, в 1471 г., после смерти последнего киевского удельного князя Семена Олельковича, киевляне не хотели принимать в качестве наместника Мартина Гаштольда и просили великого князя Казимира Ягеллона прислать им православного князя (Krupska A. W sprawie genezy tzw. spisku książąt litewskich w 1480–1481 roku. Przyczynek do dziejów walki o “dominium Russiae” // Roczniki Historyczne. R. 48 (1982). Warszawa; Poznań, 1983. S. 134–135). 22 Шабульдо Ф. М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. Киев, 1987. С. 80–91. 23 Lietuvos istorija. T. 3. XIII a. — 1385 m. Valstybės iškilimas tarp Rytų ir Vakarų. Vilnius, 2012. P. 348–352 (текст Р. Петраускаса). 24 ПГ. Вып. 1. № 8. С. 45–46; Т. 1. № 13.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

77

ших «своего» князя прежде всего в удельном Гедиминовиче. Кроме того, на политическую позицию местного населения влиял расклад сил на международной сцене, в ближайшем соседстве с ними. Этот фактор сохранял свою силу и в последующие столетия, и о нем не следует забывать. К сожалению, не сохранилось данных, которые позволили бы проследить состав окружения великих князей литовских столь же подробно и систематически, как это можно сделать для самого конца XIV в. и последующих столетий. Причина этого проста: письменные документы использовались тогда главным образом в контактах с соседями ВКЛ, и сохранилось их совсем немного. В ближайшем окружении правителей можно отметить и литовских бояр, в XIV в. еще язычников, и католических монахов (они, в частности, исполняли функции писцов), и, конечно, Гедиминовичей — как православных, так и язычников. Переход обширных русских земель под власть Гедиминовичей не привел к пополнению правящей элиты представителями региональных элит (впрочем, сам термин «представители» малоудачен, поскольку анахронично намекает на не сложившуюся еще идею «представительства» регионов в государственном центре). Хотя изначально отношение Руси к Литве было неприязненным25, постепенно «чужое» становилось «своим», шел процесс взаимного привыкания литовцев и русинов. Русские воины участвовали в походах литовских князей (например, с новгород-северским князем Дмитрием-Корибутом — в захвате мазовецкой Визны26), в Литве обосновывалось русское население, сами литовцы переселялись на Русь — по собственной воле или по воле своих правителей (в составе их дружин и как часть «служебной организации»27). Литовцы принимали православие, однако сохраняли память о своих корнях. Это способствовало опрелеленной интеграции русских земель в состав Великого княжества Литовского уже в XIII–XIV  вв. Так, если в конце XIII  в. Новогородок еще считался частью Руси, то в источниках начала XV в. он последовательно именуется «Литовским» и относится к историческому ядру государства — Литве, Литовской земле28, которая охватывала этническую Литву и прилегающие к ней русские земли29 (в историографии их 25

Łowmiański H. Uwagi w sprawie podłoża społecznego i gospodarczego unii jagiellońskiej // Łowmiański H. Studia nad dziejami Wielkiego Księstwa Litewskiego. (UAM. Ser. Historia. № 108). Poznań, 1983. S. 414. 26 Codex diplomaticus Prussicus. Bd. 4. № 50, 69, 71. 27 См. о ней: Dubonis A. Lietuvos didžiojo kunigaikščio leičiai. Iš Lietuvos ankstyvųjų valstybinių struktūrų praeities. Vilnius, 1998. 28 Dubonis  A. Traidenis. Monarcho valdžios atkūrimas Lietuvoje. 1268–1282. Vilnius, 2009. P. 162–163. 29 Представления о границах Литовской земли в XIV–XV вв. менялись (ее территория на «ментальной карте» расширялась), поэтому ученые по-разному определяли эту территорию. В первой трети XV в. восточная граница Литовской земли проходила по Березине, на юге она включала в себя Волковыск и Слоним, но Берестье в тогдашних

78

Раздел 1

Предыстория конфликта

по традиции часто именуют Черной Русью, но это название закрепилось за Верхним Понеманьем лишь в конце XVI — начале XVII в.30). Итак, процесс территориальной экспансии литовских князей менял этническую ситуацию на подчиненных им землях. Необходимо остановиться на терминах, используемых современными источниками и позднейшими авторами для описания этой ситуации. Как справедливо отметил О. Халецкий, название «Русь» в Великом княжестве Литовском могло использоваться в самых разных значениях — этническом, конфессиональном, территориальном, политическом. Бросается в глаза, что Русь в XIV–XV вв. — это не только восточнославянское население и занятая им территория, но и общность людей, исповедующих православие. Но был ли конфессиональный критерий главным? Недавно этот вопрос оказался в центре дискуссии между И.  А. Марзалюком и О.  В. Лицкевичем: если первый настаивает, что, по свидетельствам источников, «православное крещение делало русином», то второй приводит ряд примеров «переходных этноконфессиональных типов»31. Хотя православие нередко именуется «русской верой», принятие этой веры еще не делало литовца русином, это был постепенный процесс. Точно так же неофиты-католики не становились автоматически «ляхами», а прекрасно помнили о своем происхождении (и уж тем более не забывали о нем их современники). Так, русские бояре Польского королевства, перешедшие в католицизм, пользовались двойными именами, включавшими старое православное и новое католическое32. Язычники литовцы, принимая католицизм, продолжали осознавать себя литовцами, а не «ляхами», и даже если они настаивали на обращении по христианскому имени, оно не стирало из их идентичности, из памяти современников и потомков старого языческого имени. Хорошо известна практика двойного именования литовских князей, когда наряду с христианским именем продолжало использоваться старое, языческое (литовское). В конце XIV в. польский король Владислав Ягайло протестовал против именования его просто Ягайлом в документах Тевтонского ордена, который таким образом стремился подчеркнуть «лживое крещение». Но в немецких источниках уже называлось «Русским». См. обзор литературы вопроса: Дзярнович О. И. «Литва» и «Русь» XIII–XVI вв. как концепты белорусской историографии // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2009. № 1/2 (5/6). 30 Кибинь А.  С. Черная Русь в источниках XV–XVII вв. // Вестник СанктПетербургского университета. Сер. 2. 2009. № 1. С. 30–37 (см. в особенности с. 33–35); он же. От Ятвязи до Литвы. Политические и социокультурные трансформации в бассейне Верхнего Немана. М., 2014. С. 174–186. 31 Марзалюк І.  А. Людзі даўняй Беларусі: этнаканфесійныя і сацыякультурныя стэрэатыпы. Магілёў, 2003; Лiцкевiч А. У. Да пытання пра рутэнізацыю балтаў ВКЛ у XIV — пачатку XV стст. // Arche. 2009. № 11–12. С. 24–80. 32 Zazuliak Yu. Rebaptism, Name-Giving and Identity among Nobles of Ruthenian Origin in Late Medieval Galicia // On the Frontier of Latin Europe. Integration and Segregation in Red Ruthenia, 1350–1600. Warsaw, 2004.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

79

1416 г., когда Орден и Польша с Литвой готовились продлить перемирие, тот же Ягайло настоял на том, чтобы его двоюродный брат в официальном документе именовался не просто «Alexander», но «Alexander, alias Wytowdus»33. В Витебском областном привилее, наиболее раннее сохранившееся подтверждение которого датировано 1503 г., упоминается «литвин або лях, крещены были у Витебъску в рускую веру»34. На Витебщине известны анклавы литовского населения (Обольцы), и вполне вероятно, что там проживали потомки дружинников и слуг, переселившихся туда в XIV  в. Если это упоминание относится к их потомкам35, то перед нами конкретный пример, который показывает, что память о происхождении, несмотря на православное крещение, могла сохраняться в течение полутора столетий. В так называемых расходных книгах польского королевского двора один и тот же слуга по имени Тимош (Tymus, Thymosz — вероятно, Тимофей) именуется то литовцем, то русином36. В результате земли Литвы и Руси, подвластные Гедиминовичам, представляли собой довольно пеструю этническую картину. Так, хроники Тевтонского ордена при описании походов рыцарей в Литовскую землю неоднократно упоминают проживавшую там русь. Вероятно, это и были «рутенизированные балты» (по терминологии Г. Н. Сагановича и О. В. Лицкевича). С  другой стороны, сохранилось распоряжение Витовта его воеводам, наместникам и тивунам не настаивать на католическом крещении русинов, а осуществлять его только по желанию37. Раз такое распоряжение имело место, значит, были и соответствующие попытки, которые должны были увенчаться каким-то, хотя бы минимальным результатом. Следует отметить еще один момент. Бросая всю свою эрудицию и полемический пафос на поиски проявлений этнического и конфессионального самосознания, ученые (причем не только историки ВКЛ38) нередко забывают о других его аспектах. При чтении некоторых исследований создается впечатление, что водораздел в обществе ВКЛ проходил исключительно по линии «русины — литовцы» или «православные — католики». Не избежал искушения представить дело таким образом даже столь тонкий и вдумчивый исследователь, как Хенрик Ловмяньский: по его мнению, раз авторы некоторых летописных произведений благосклонно отзываются о Литве и 33

CEV. № 678. P. 350. LM. Kn. 5. Vilnius, 2012. № 255. P. 163. 35 Воронин В. А. Княжение Ольгерда в Витебске. С. 35–36. 36 Rachunki dworu. S. 37–38, 45, 48; Лiцкевiч А. У. Да пытання пра рутэнізацыю балтаў. С. 33–35. 37 KDKW. № 23. S. 39. 38 Аналогичную проблему отмечает Т. Юрек применительно к Польше (Jurek T. Mazowieckie świnie, Ślązacy i dobrzy ludzie z ziemi sandomierskiej. Z badań nad stereotypami dzielnicowymi w Polsce późnośredniowiecznej // Świat średniowiecza. Studia ofiarowane Profesorowi Henrykowi Samsonowiczowi. Warszawa, 2010. S. 716–733). 34

80

Раздел 1

Предыстория конфликта

Витовте, — значит, они были литовцами39. Между тем на практике дело к этому не сводилось. Большую роль играло региональное, локальное, социальное самосознание. Как справедливо отметил А. И. Груша, полемизируя с Э. Гудавичюсом и сопоставляя известный случай убийства Ольгердом лидера крестьянского восстания против власти Ордена с летописной характеристикой боярина Войдилы, «литовскому пану и шляхтичу было проще найти общий язык с “русским” паном и шляхтичем, чем с крестьянами своей “нации”, потому что их объединяла не только одна “лавица” панов-рад, но и то, что так называемый национально сознательный господарь жаловал и тех, и других упомянутыми крестьянами»40. Что же касается регионального самосознания, то дело не ограничивается примерами его проявления у полочан, на которые уже обращал внимание О. В. Лицкевич41. О его существовани ярко свидетельствуют памятники права Великого княжества Литовского — областные привилеи: показателен и сам факт их выдачи отдельным землям, и стремление боярства этих земель оградить свои интересы от пришлых конкурентов путем включения в их состав пунктов об исключительном праве местных бояр держать волости «своей» земли. Таким образом, формирование регионального самосознания имело объективные предпосылки. Жители регионов ВКЛ по отдельности упоминаются в договоре великого князя литовского Казимира с Псковом 1440 г.42 Точно так же во втором десятилетии XV в. составители финансовых документов — расходных книг — сочли нужным не объединять под рубрикой «руси», как это нередко делалось, охотников, пребывавших при дворе Владислава Ягайла, а перечислить по отдельности смольнян, гроднян и киян (наряду с жомойтами и москвитянами)43. 39

Łowmiański H. Uwagi. S. 416. Груша А. I. Крытычныя нататкі з нагоды новай працы Э. Гудавічуса // БГА. 2007. Т. 14. Сш. 1–2. С. 293. 41 Лiцкевiч А. У. Да пытання пра рутэнізацыю балтаў. С. 72–76. Красноречив и пример статьи смоленского областного привилея 1505 г., предписывавшей взимать с полочан пошлину «ѡт соли и ѡт воскү» в том случае, если такую пошлину будут брать полочане со смольнян (AGAD. Dok. perg. № 5874; в новой публикации этого привилея, которая подготовлена мною по подлиннику и должна выйти в журнале «Древняя Русь. Вопросы медиевистики», этому пункту присвоен номер 1.14). Здесь примечательно несовпадение экономических интересов полочан и смольнян, которое, вероятно, способствовало сохранению и развитию городской и/или региональной идентичности: как известно, первые, в отличие от вторых, не были заинтересованы в поездках иноземных (прежде всего рижских) купцов дальше Полоцка, в том числе и в Смоленск. 42 Договор 1440 г. между Псковом и Великим княжеством Литовским / Вступит. статья М. Е. Бычковой, подгот. текста А. А. Бондаренко и О. И. Хоруженко // Вестник РГГУ. Сер. Исторические науки. Историография, источниковедение, методы исторических исследований. 2009. № 4. С. 234–235. 43 Rachunki królewskie z lat 1393–1395 i 1412. Rachunki podrzęctwa krakowskiego. Rachunki stacji nowosądeckiej. Warszawa, 1993. S. 133–165; Rachunki dworu. S. 396, 446–449, 486–511. 40

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

81

Ситуация в Великом княжестве Литовском кардинальным образом изменилась в последние десятилетия XIV и в первой трети XV в. Вскоре после смерти Ольгерда (май 1377 г.) в стране разгорелась борьба за власть, продолжавшаяся фактически до конца столетия. Сложившейся ситуацией попытались воспользоваться крестоносцы. Чтобы противостоять их натиску и при этом сохранить власть над русскими землями, а в перспективе продолжить экспансию на Русь, великий князь литовский Ягайло в 1385 г. заключил соглашение с польскими правящими кругами (за которым в историографии закрепилось несколько неточное название Кревской унии44), по которому он должен был принять католицизм, крестить по латинскому обряду своих некрещеных подданных и взять в жены наследницу польского престола Ядвигу, что делало его польским королем. Этот брак давал Ягайлу ресурсы, необходимые для решения внутриполитических (укрепление его власти в ВКЛ) и внешнеполитических задач. В начале 1386 г. Ягайло крестился в Кракове, после этого был обвенчан с Ядвигой и стал польским королем под именем Владислава II. Тогда же приняли католическое крещение его братья-язычники. Спустя год состоялось массовое крещение литовцев, было основано Виленское епископство. Уния поставила вопрос об управлении ВКЛ в отсутствие монарха, который отныне пребывал в Польше. В договоре 1385 г. его решение было намечено лишь в самом общем виде: Ягайло обещал «навечно присоединить» (perpetuo applicare) земли Литвы и Руси к Польше. Было бы странно видеть в одном слове точное и исчерпывающее определение будущих правовых отношений между Польшей и ВКЛ (особенно странно это смотрелось бы в Польше с ее развитой письменной культурой и латинской правовой – Илл. 1 – мыслью), тем более что брачный договор — Польский король не самое подходящее место для этого. КонВладислав II Ягайло. кретное решение этого вопроса вырабатываФреска часовни Св. Троицы лось уже после коронационных торжеств45. в Люблине. 1418 г. 44

Как справедливо было отмечено в ходе дискуссии о кревском акте, развернувшейся в польской и литовской исторической науке в конце XX — начале XXI в., он представлял собой не что иное, как предсвадебные обещания Ягайла. 45 Слова “perpetuo applicare” породили столь обширную историографию, что ее обзор занял бы не одну страницу. См. об этом недавние замечания Я. Никодема: Nikodem J. Jadwiga król Polski. Wrocław, 2009. S. 186 i nast.

82

Раздел 1

Предыстория конфликта

Поначалу ключевое место в управлении ВКЛ занял младший брат Ягайла Скиргайло, который и ранее пользовался его доверием. Но это решение не устроило князя Витовта Кейстутовича, которого поддержала часть знати ВКЛ и Тевтонский орден. В 1389 г. Витовт в союзе с Орденом начал войну со Скиргайлом и Ягайлом. Военные успехи Кейстутовича убедили Ягайла в необходимости пересмотреть ту политическую систему, которую он старательно выстраивал на землях ВКЛ. В 1392 г. польский король достиг соглашения с Витовтом: тот получил свою Трокскую «вотчину», Волынь и, вероятно, обширные полномочия на остальной территории ВКЛ (вопрос об их объеме остается дискуссионным), польский король Ягайло сохранил за собой титул верховного князя Литвы. Витовт на этом не остановился и за несколько лет устранил князей из крупнейших удельных княжеств: Дмитрия-Корибута — из Новгород-Северского княжества, Свидригайла — из Витебского, Федора Любартовича — сначала из Луцкого, а затем и из Владимирского, Владимира Ольгердовича — из Киевского, Федора и Василия Кориатовичей — из Подольского. Эта акция вела к резкому усилению Витовта и подрывала соотношение сил, которое на землях ВКЛ создал Ягайло46. Несмотря на это, крупные удельные княжества на территории ВКЛ сохранились (так, Пинское принадлежало потомкам Наримонта Гедиминовича, во всяком случае еще в конце XIV в.47, а Заславское — Михаилу Явнутьевичу и его потомкам), а иные создавались и впоследствии, когда этого требовала политическая ситуация: в середине первого десятилетия XV в. князь Свидригайло Ольгердович ненадолго получил Брянск и Стародуб, между 1420 и 1422 гг. ему были даны обширные владения с центром в Чернигове, а Стародуб в 1408  г. отошел к Сигизмунду Кейстутовичу — брату Витовта. На исходе XIV в. Витовт преследовал цель избавиться от конкурентов из числа Гедиминовичей, которые могли бы угрожать его положению. В конце 1394 или начале 1395 г. от отравления (возможно, про46

Поэтому следует отвергнуть мысль, которая нередко встречается в историографии, будто Ягайло инспирировал эту акцию. См. подробнее: Nikodem J. Jadwiga król Polski. S. 308–309, 314–318. 47 Во второй половине 80-х годов XIV  в. пинским князем был Василий Наримонтович, в 1398  г. — его брат Юрий, несомненно, занявший пинский стол после возвращения с Витовтом из Пруссии (Груша  А.  І. Мяноўная грамата князя Васіля Нарымонтавіча і фарміраванне пісьмовай культуры ў прававой сферы Вялікага княства Літоўскага ў апошняй трэці XIV — першай трэці XV ст. Мінск, 2010. С. 6–10; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 36). Из одной малоизвестной грамоты князь Федора Ивановича Ярославича 1501 г. выясняется, что Юрий Наримонтович не просто титуловался пинским князем, но осуществлял властные полномочия в пределах своего княжества (см. приложение I, № 15). Попытка Я. Тенговского «отделить» князь Александра Носа от его деда Юрия Наримонтовича (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 37) безосновательна, подробнее см. биограмму Александра Носа в приложении III к настоящей книге.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

83

изведеннного по приказу Витовта) умер Иван-Скиргайло Ольгердович48, долгое время бывший «правой рукой» Ягайла на землях ВКЛ. В результате этой акции удельных князей Гедиминовичей сменили наместники49, которых назначал Витовт50, руководствуясь прежде всего критерием в их личной преданности. Они должны были проводить политику подчинения русских земель литовскому центру — Витовту и правящей элите ВКЛ, о которой речь пойдет ниже. Самостоятельность таких наместников была значительно ниже, чем у удельных князей. Как и былые удельные князья, они уплачивали дань с вверенных им земель и участвовали в военных походах, но уже не могли распоряжаться земельным фондом (эта прерогатива, во всяком случае формально, находилась в руках великого князя) и не претендовали на самостоятельность во внешней политике. При участии наместников, бывших одновременно советниками господаря (об этом ниже), в историческом центре государства решались важнейшие вопросы, касающиеся регионов, не говоря уже о делах общегосударственного значения51. Именно в годы долгого правления Витовта (1392–1430) положение отдельных групп и слоев общества ВКЛ приобрело те черты, которые характеризовали его в последующий период. Долгое сосуществование литовских и русских земель в рамках одного государства, а также активная политика центральной власти привели к формированию общей для этих земель социальной структуры. В то же время сохранялись и многие традиции общественного устройства, восходящие к более ранним временам  — долитовскому (а иногда даже домонгольскому) периоду истории Руси и эпохе «языческой Литвы». 48

О возможной дате его отравления см.: Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 103; Лiцкевiч А. У. Атручэнне князя Скіргайлы ў Кіеве (1395 год). Гістарычны каментарый і праблема аўтарства другой часткі «Летапісца вялікіх князёў літоўскіх» // Arche. 2012. № 3. С. 8–52. 49 Некоторые из них (луцкий, подольский) именовались старостами, а со временем распространилось еще одно наименование должности — воевода. 50 Например, в недатированном письме начала XV в. хаускомтур Рагнита сообщал великому магистру: «князь Витовт назначил нового наместника в Ковно, и им стал Гинтовт, и он брат сына Чупурны, и этот последний сейчас также находится там, но это еще держится в секрете» (“herczog Withawt eynen nuwin houptman gemacht czu Cawin, und der ist Ginthawt gemacht, und ist Czepornin brudir son, und derselbe ist ouch itczunt aldor, sundir is ist nach heimelichin” — GStAPK. OBA 28512). Выделенная курсивом фраза говорит о том, что это решение принималось Витовтом в узком кругу приближенных. Такой порядок сохранялся и впоследствии. 1 января 1477 г. виленский епископ Ян отвечал ливонскому магистру на его письмо, адресованное виленскому воеводе: в Вильне сейчас воеводы нет (он незадолго до этого умер), а великий князь Казимир Ягеллон, одновременно занимавший польский престол, должен вскоре приехать в Литву (GStAPK. OBA 16652). Стало быть, назначить воеводу мог только великий князь. 51 Łowmiański H. Uwagi. S. 413; Малиновский И. А. Рада Великого Княжества Литовского в связи с боярской думой древней России. Ч. II: Рада Великого Княжества Литовского. Вып. I. Томск, 1904. С. 104–105.

84

Раздел 1

Предыстория конфликта

Верхнюю ступень в светской иерархии занимали князья, возводившие свое родословие к Рюрику и Гедимину или же к более скромным литовским и татарским титулованным особам: к примеру, литовское происхождение имели князья Гольшанские, татарское — Глинские. К началу XV в. большинство князей литовского происхождения (Гольшанские, многие Гедиминовичи) приняли православие, подверглись «культурной ассимиляции» и обрусели. Современники воспринимали их именно как русь52, этот взгляд разделяли и сами православные князья, происходившие из литовской династии53. В то же время католицизм исповедовали Свидригайло Ольгердович, Сигизмунд Кейстутович, Сигизмунд Корибутович, а также князья Гедройцкие (Гедройцы) и Свирские. Категориям титулованной знати стоит уделить особое внимание, поскольку с первых работ рубежа XIX–XX вв., затрагивавих вопросы социальной истории, одной из причин и движущих сил конфликта 30-х годов XV в. считается недовольство этой знати порядками, сложившимися в предшествующие десятилетия (М.  К. Любавский, М.  В. Довнар-Запольский, М.  С.  Грушевский, О. Халецкий, Х. Ловмяньский). Наиболее законченную форму эта мысль приобрела в теории «деклассации князей» Ежи Сухоцкого, призванной объяснить их широкое участие в войне 1432–1438 гг.54 «Деклассацию» Е. Сухоцкий датирует 1386–1432 гг. и называет следствием «ликвидации их политической роли как крупных ленников, представляющих центробежные тенденции в Литовском государстве», а ее сущность усматривает в лишении местных князей реальной власти над землями ВКЛ, а в перспективе — в использовании их политического престижа в интересах государства55. Недостаток этих построений состоит в том, что князья рас52

Так, для автора «Смоленской хроники» Юрий Лугвеневич (внук Ольгерда) — один из русских князей (ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76). Ян Длугош характеризовал князя Федора Любартовича (внука Гедимина) как «схизматика русского обряда», «русина», хотя знал о его родстве с польским королем (правда, неточно указал степень этого родства): Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 27, 36. Менее известен еще один источник — письмо великого магистра Пауля фон Русдорфа генеральному прокуратору Тевтонского ордена при римской курии Каспару Вандофену от 8 апреля 1431 г. с сообщением о событиях в Литве после смерти Витовта. По словам Русдорфа, Свидригайла избрали великим князем «литовские паны с согласия всех русских князей и панов» (“die littauwischen herren mit eyntracht aller rewschen herczogen und heren… den irluchten fursten herren Boleslaum anders Switirgal… haben irwelt” — BGDO. Bd. 4. Hbd. 1. № 226. S. 280). Характерно, что глава Ордена пишет только о русских, но не о литовских князьях. 53 Князь Юрий Лугвеневич так подписал свое послание великому магистру Тевтонского ордена в 1440 г.: «Божьей милостью князь Юрий Лугвеневич, русский князь, наследник Литвы» (LECUB. Bd. 9. № 558. S. 410). 54 Suchocki J. Formowanie się i skład narodu politycznego w Wielkim Księstwie Litewskim późnego średniowiecza // Zapiski historyczne. 1983. T. 48. Z. 1–2. 55 Ibid. S. 36–42 (цитата на с. 37).

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

85

сматриваются как единая, недифференцированная масса, объединенная титулом и принадлежностью к нескольким разросшимся родам. В литературе изучалась главным образом их генеалогия (в широком смысле — не только родственные связи, но и карьеры), в меньшей степени — землевладение и положение в ВКЛ, связи с великокняжеским двором. Большое значение имеет классификация княжеских родов московско-литовского пограничья (земель, ставших объектом войн конца XV и первых десятилетий XVI в.), проведенная М. М. Кромом. Он показал перспективность такого исследования. При этом петербургский историк находился в более выгодном положении, располагая для избранного периода обширными и достаточно систематическими материалами Литовской метрики, посольских книг Русского государства, летописей и родословных росписей56. Для конца же XIV и первой трети XV в. состав источников, на основе которых можно было бы попытаться подобным образом классифицировать «литовско-русских» князей, будет несколько иным. В основу такой классификации можно положить ряд признаков — происхождение (это сделал еще Ю. Вольф, впоследствии его схема подвергалась уточнениям; вместе с тем происхождение нескольких княжеских родов, в том числе очень состоятельных и влиятельных, остается невыясненным или дискуссионным), размеры владений и условия обладания ими, место в политической жизни ВКЛ. Первую группу образуют Гедиминовичи, которые сами княжили в крупных удельных княжествах или могли на них претендовать в силу родственных связей. Судьба князей, сведенных со своих уделов Витовтом в 1392–1395  гг.57, и их потомков сложилась по-разному. Главный соперник Витовта в борьбе за власть в этот период, Скиргайло Ольгердович, в православном крещении Иоанн, умер (вероятнее всего, в конце 1394 г.), не оставив потомства. Некоторые удельные князья какое-то время пытались вернуть себе «отчины», однако почти всегда безуспешно и в конечном счете эти попытки сошли на нет. Так, Федор и Василий Кориатовичи, изгнанные с Подолья, поступили на службу к венгерскому королю Сигизмунду Люксембургскому и получили от него владения в Венгрии и вплоть до второго десятилетия XV в. пытались реализовать свои претензии58 (в частности, в 56

Кром М. М. Меж Русью и Литвой. Изд. 2-е. М., 2010. С. 43–82. 1395 год выбран в качестве верхней хронологической границы несколько условно, как дата первого присоединения Витовтом Смоленского княжества. Его нельзя назвать удельным в том смысле, о котором говорилось выше: на смоленском столе сидели представители местной ветви Рюриковичей. Важно, однако, что и Витовт, и до него — Ягайло и Скиргайло рассматривали их как подчиненных себе князей: в 1386 г. Юрий Святославич принес присягу Ягайлу и Скиргайлу, а в 1393 г. Витовт сменил Юрия на Глеба Святославича, бывшего с ним во время его второго бегства в Пруссию в 1389/90–1392 гг. 58 Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. S. 184–188; Кобаль Й. Федiр Корятович у свiтлi нових джерел // Carpatica — Карпатика. Вип. 32: Науковий збiрник, присвячений свiтлiй пам’ятi педагога i вченого Томаша Сопка. Ужгород, 2005. С. 75–115. 57

86

Раздел 1

Предыстория конфликта

1403  г., когда мятеж князя Западного Подолья Свидригайла дестабилизировал ситуацию в этом регионе59). Тем же путем пытались пойти Федор Любартович, вначале сведенный с луцкого княжения на владимирское, а затем переведенный в Новгород-Северский60, и Свидригайло, взбунтовавшийся в Витебске. В 1397–1398 гг. они пытались найти приют и помощь у того же Сигизмунда в Венгрии, но получили отказ61. После этого оба вернулись к Гедиминовичам. Федор Любартович вскоре осел в русских землях Польского королевства, где его наделил землями двоюродный брат — польский король Владислав Ягайло. Правда, Федор иногда по-прежнему титуловался владимирским князем62, но никаких попыток вернуть утраченное не предпринимал. Он  получил владения в русских землях Польского королевства, но не забыл о своем владимирском княжении. Свидригайло же еще несколько раз восставал против братьев и примирялся с ними, получая те или иные владения в южнорусских землях: вероятно, таким путем его пытались изолировать от Витебска, который мог бы стать плацдармом для наступления амбициозного князя на Вильну и Троки. Лишь в 1420 г. он примирился с Ягайлом и Витовтом в обмен на Черниговское княжество, к которому впоследствии добавилось Новгород-Северское63. Примерно тот же путь, что и подольские Кориатовичи, проделали смоленские Рюрикови59

Интересно, что средством манифестации их претензий на Подольское княжение были печати, на которых был зафиксирован странный титул «прежде князь Подолья и господарь Мункача» (“quondam Dvx Podolia[e] et dominus de Muncacz” — Однороженко О. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки XIII–XVI ст. (Monumenta Rutheniae heraldica. Vol. 2). Харкiв, 2009. С. 135). 60 Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 240. 61 Codex diplomaticus Prussicus. T. 6. Königsberg, 1861. № 57, 66. См. подробнее: Lewicki A. Powstanie. S. 52; Matusas J. Švitrigaila. P. 20–21; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 156; Błaszczyk G. Świdrygiełło a Polska i Polacy // Z dziejów kultury prawnej. Studia ofiarowane Prof. J. Bardachowi w dziewięćdziesięciolecie urodzin. Warszawa, 2004. S. 488–489. 62 С этим титулом он упоминается в единственном документе 1423 г. о пожаловании Ягайла на русских землях Польского королевства (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 156). Все остальные известные документы этого князя, которых сохранилось не так уж и мало, посвящены его владениям именно в коронной Руси (Розов В. Украïнські грамоти. № 43, 45, 52, 60, 64; Забутi та невiдомi староукраїнськi грамоти XIV — першої половини XV ст. // ЗНТШ. Т. 233: Працi Iсторично-фiлософської секцiї. Львiв, 1997. № 9, 11), и поскольку в них он упоминается без «владимирского» титула, остается думать, что документ 1423 г. отразил лишь его претензии, тем более что известно о пожаловании ему Владимира Ягайлом летом 1431 г., когда город был занят польскими войсками (подробнее об этом см. ниже, гл. 1.5). См. также: Папа І. «Жидачівські грамоти» Федора Любартовича: проблема автентичності // Княжа доба: історія і культура. Вип. 6. Львів, 2012. С. 291–314; Она же. Жидачівське князівство і Гедиміновичі: спірні питання історії  // Фортеця. Збірник заповідника «Тустань». Кн. 2. Львів, 2012. С. 177–184. 63 Биографии Свидригайла до 1430 г. посвящена гл. 1.2.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

87

чи: если в 1401 г. в Смоленске была восстановлена власть Юрия Святославича, то впоследствии Витовт сделал всё возможное, чтобы устранить его и его сына Федора от претензий (последний также стал служить Сигизмунду Люксембургскому и погиб, сражаясь с гуситами). Глеб Святославич Смоленский продолжал служить Витовту и после того как был «сведен» им со Смоленского княжения (между 1393 и 1395 гг.), и после его включения в состав Литовского государства (1395 г.). Далеко не все вчерашние правители обширных земель литовской Руси пошли по пути претензий и конфликтов. Были и те, кто согласились сотрудничать с Витовтом и извлекли из этого определенные выгоды. Больше всех повезло князю Семену-Лугвеню: правитель Мстиславского княжества верой и правдой несколько десятилетий служил Витовту, а после его смерти успел несколько месяцев послужить новому великому князю Свидригайлу, всё это время сохраняя за собой удел (который впоследствии перешел к его сыновьям Юрию и Ярославу)64. Некоторое время после подчинения Витовтом Полоцка Лугвень, княживший там в 1379 г. и хорошо знакомый полочанам, был полоцким наместником. Потомки Явнутия сохранили за собой Заславль, а Федор Ольгердович и его сын Роман — Кобрин (что Витовт подтвердил специальной грамотой 1404 г.)65. Владимир Ольгердович, выведенный Витовтом из Киева, получил от него Слуцко-Копыльское княжество и стал ему служить. Эту традицию продолжил его сын Александр (Олелько), унаследовавший княжество. Судя по позднейшим упоминаниям, ему также принадлежали земли к северу от Мира, близ Новгородка Литовского66. В 1417 г. именно при дворе Витовта состоялась свадьба Олельки с Анастасией Московской — дочерью Василия I и внучкой литовского господаря (это подчеркивает связь данного брака с династической политикой Витовта)67. Ко временам Витовта восходят выслуги другого сына Владимира Ольгердовича — Андрея, расположенные к западу от Березины: Каменец, Логожеск и др.68 По-видимому, имение в Литве, где-то к западу от Березины, получил и Иван Владимирович: в ноябре 1432 г. Свидригайло, совершавший поход на 64 См. подробнее: Варонiн В.  А. Князь Юрай Лынгвеневiч Мсцiслаўскi. Гiстарычны партрэт. Мiнск, 2010; Мяцельскi А. А. Мсцiслаўскае княства i ваяводства ў XII–XVIII стст. Мiнск, 2010. С. 124–153. 65 Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. S. 57–63. 66 В 1433/34 г. Олелько записал Лавришевскому монастырю «ч(о)л(ове)ка с лүкнѡм медү» и десятину со своего двора в Турце (Розов В. Украïнські грамоти. № 62. С. 113; НГАБ. Ф. 147. Воп. 2. Спр. 179. Арк. 1; З архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV–XVII ст.) / Падрыхт. Ю. М. Мікульскі // Беларуская даўніна. Вып. 1. Мiнск, 2014. С.  159–160), а впоследствии — Скепъев и двор в Турце сыну трокского тивуна Митьку Ивановичу Гуще (LM. Kn. 15 / Par. A. Dubonis. Vilnius, 2002. № 64. P. 101–102; Kn. 25. № 46. P. 113; Kn. 224. № 303. P. 256–257). 67 Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. S. 83, 86–90. 68 Розов В. Украïнськi грамоти. № 83.

88

Раздел 1

Предыстория конфликта

Литву, писал великому магистру, что к нему доставили жену его врага, князя Ивана Владимировича, с детьми и казной69. Очевидно, она была захвачена в имении, в то время как ее муж находился в Вильне или Троках. В таком случае это имение должно было располагаться где-то к западу от Березины, раз в том же письме, написанном из Борисова, сообщается о переходе Менска под власть Свидригайла. При этом сыновья Владимира Ольгердовича помнили о своей киевской «отчине», как и сами киевляне, что в преспективе привело к восстановлению Киевского княжества в трудный для центральной власти период начала 40-х годов XV в. Дмитрий Корибут, который взбунтовался против Витовта еще в 1393 г. и одним из первых лишился своего новгород-северского удела, под конец жизни (в 1404 г.) служил Витовту70; эту традицию продолжили его сыновья. Интересны сведения об их владениях. Судя по участию Корибута в походе на Смоленск, какие-то владения у него были уже в 1404 г. Из упоминаний в позднейших актах известно, что Корибут держал Мядель (позже переданный боярину Андрею Саковичу) и  Заберезынье к юго-востоку от Крева71 (от которого впоследствии были прозваны Заберезинскими получившие его литовские бояре Римовидовичи72). К сожалению, в этом акте ничего не говорится о том, перешел ли Мядель к кому-либо из сыновей Корибута — Федору, Андрею или Сигизмунду. Зато известно, что Федор Корибутович унаследовал Заберезынье73, а кроме того, держал еще одно близлежащее имение — Лоск (Лошеск)74. Сигизмунд Корибутович некоторое время княжил в Новгороде-Северском, как и его 69

“…cuiusdam Ywani Wladimiri duci hostis nostri uxor, regine Polonie germana, cum pueris et thezauro capti, ad nos sunt adducti” («…к нам была приведена жена князя Ивана Владимировича, нашего заклятого врага, родная сестра польской королевы, взятая в плен с детьми и казной» — GStAPK. OBA 6251; приложение I, № 6. 70 Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. S. 108–109. 71 LM. Kn. 11. P. 135–136. О Заберезынье см. ниже. Эти имения отостоят друг от друга на большое расстояние, а это означает, что они не были частями компактного территориального комплекса, как думает В. Янкаускас (Jankauskas V. Pilis ir prestižas: Gediminaičių kunigaikštystės XV amžiuje // Lietuvos pilys. 2007. P. 70). 72 Заберезынье пожаловал Юрию Римовидовичу великий князь Сигизмунд Кейстутович (LM. Kn. 6. № 483. P. 284–285). 73 Сведения об этом сохранились в документе 60–70-х годов XV в. (предположительно до 1467 г.), введенном в научный оборот А. И. Грушей, которому приношу искреннюю благодарность за указание на данную информацию (Груша А. И. Недоверие. С.  134–135). Когда пан Ян Петрашевич обвинил пана Яна Юшкевича в том, что тот ограбил и перебил его бобровников и поотнимал бобров, хотя бобровые гоны издавна принадлежат ему, тот в ответ заявил: «За великого княз(я) Витовта, как держал княз(ь) Корибутъ Заберезынье и потомъ княз Федоръ, тог[д]ы княз(я) великог(о) Витовта бобровникы по Сервячи на оба берегы […] противъ своег(о) звека» (AGAD. Archiwum Radziwiłłowskie. Dz. X. Sygn. 383. S. 10). 74 Semkowicz W. Łosk i wygaśnięcie Korybutowiczów // Rocznik Towarzystwa Heraldycznego. T. 7. Warszawa, 1924–1925.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

89

отец, но в 1422 г. по приглашению гуситов отправился в Чехию, и его судьба надолго разошлась с Великим княжеством Литовским75. В свою очередь, дочь Корибута Мария служила при дворе Витовта («на сенех»), и тот выдал ее замуж за князя Федора Львовича Воротынского, чтобы укрепить установившуюся примерно в то же время вассальную зависимость этого верхнеокского княжества от Вильны76. Как видим, стремясь компенсировать потери конца XIV в., Витовт жаловал, с одной стороны, крупные территориальные комплексы, которые можно назвать удельными или «полусуверенными» княжествами; с другой — отдельные села в «держание» или даже дани, материальные ценности — деньги, меха и т. д. Предметом особой заботы Витовта был его младший брат Сигизмунд Кейстутович, между 1408 и 1422 гг. (более точные данные отсутствуют) получивший Стародубское княжество. Почти все перечисленные князья (за исключением Явнутьевичей Заславских и Сигизмунда Кейстутовича) были Ольгердовичами. И все они получили или сохранили владения либо в белорусской части ВКЛ, в относительной близости к владениям литовских панов (в тех случаях, когда это не представляло потенциальной угрозы для великокняжеской власти77), либо в чернигово-северских землях, имевших прочные «княжеские традиции». Многие князья находили приют при дворе не только Витовта, но и его двоюродного брата, польского короля Владислава Ягайла. В разного рода расходных книгах, сохранившихся очень неравномерно, имеются многочисленные записи об их жизни при дворе. Это и Андрей Ольгердович, и потомки Федора Ольгердовича, и Свидригайло, и даже князь Митько Зубревицкий из рода Друцких князей. Эти записи можно было бы счесть отражением визитов от случая к случаю, которые еще не позволяют делать далеко идущие выводы (в самом деле, что необычного в частых встречах Ольгердовых потомков?), если бы не данные о владениях, которыми Ягайло наделял своих родственников на русских землях Польского королевства, и выплатах им. Так, Федор Любартович в первой трети XV в. владел достаточно крупными территориальными комплексами с центрами в Стрые и Зудечове78, Свидригайло в 20-е годы — землями на польско-молдавском пограничье, в районе Снятина и Коломыи. Известно, что землями в приграничных Холмском 75

Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. S. 110–113. LM. Kn. 6. № 530. P. 312. Вероятно, это произошло в 20-е годы XV в. (Беспалов Р. А. О  хронологии жизни князя Федора Львовича Воротынского // Вестник РГГУ. Сер. Исторические науки. Историография. Источниковедение. Методы исторических исследований. 2012. № 21 (101). С. 27–28). См. также: Шеков А. В. Верховские княжества. Середина XIII — середина XVI в. М., 2012. С. 133–157. 77 Обращает на себя внимание, что беспокойный Свидригайло так и не получил своей «отчины» — Витебска. 78 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 156. 76

90

Раздел 1

Предыстория конфликта

и Грубешовском поветах владели потомки Федора Ольгердовича — Роман (родоначальник князей Кобринских)79 и Гурко80, а впоследствии (с 1433 примерно до 1438 г.) Сангушко. Следует отметить, что приют на русских землях Польского королевства находили князья не только из династии Гедиминовичей. Так, в 1425–1427 гг. Ягайло пожаловал владения и денежные выплаты Митьке Секире (Зубревицкому), сыну Семена Дмитриевича Друцкого. Уже к 1410  г. Иван Несвицкий, брат состоятельного Федора, будущего старосты Восточного (литовского) Подолья, женился на местной земянке. В этом свете представляется далеко не случайным, что в 1425 г. Александр Нос, отпрыск пинских Наримонтовичей, оказывается в Кракове. На его печати красуется титул «Божьей милостью князя пинского»81, но по недостатку данных невозможно заключить, княжил ли он в Пинске в это время или эта надпись лишь отражала претензии на княжение его предков (как титулы Федора Любартовича, Януша и Александра Гурковичей или надпись на печати Кориатовичей). Во всяком случае в 1436 г. он распоряжался Пинской землей82. В одном документе упоминается его маршалок83, а это позволяет предполагать, что он был владетельным князем, раз у него был двор. Как бы то ни было, красноречив сам факт его пребывания в столице Польского королевства. Известно, что некоторые из князей просто жили или периодически появлялись при королевском дворе, другие же получали материальное обеспечение в форме доходов с краковских соляных жуп или даже земельных владений. Важно, что о претензиях Гедиминовичей на удельные княжения помнили не только они сами, но и жители тех земель, где княжили они или их предки84. Память о былых княжениях жила даже в тех ветвях рода Гедиминовичей, представители которых не пытались противопоставить себя Витовту: так, 79

Materyały archiwalne wyjęte głównie z Metryki Litewskiej od 1348 do 1607 roku / Wyd. A. Prochaska. Lwów, 1890. № 75. S. 61–62. 80 См. подробнее: Monografia XX. Sanguszków oraz innych potomków Lubarta-Fedora Olgerdowicza X. Ratneńskiego. T. 1 / Oprac. Z. L. Radzimiński. Lwów, 1906. 81 См. об этих князьях и их владениях просопографию сторонников Свидригайла в приложении III к настоящей книге. В начале 1433 г. князь Александр Нос пользовался печатью с другой (русской) надписью и с изображением скачущего всадника — герба Гедиминовичей (AUPL. № 59. S. 91). 82 GStAPK. OBA 7237 (публикацию см. в приложении I, № 11). 83 Monografia XX. Sanguszków. T. 1. S. 81. К сожалению, этот документ сохранился лишь в польском переводе XIX в., и остается неясным, что послужило основой перевода (оригинал или список) и насколько точно переводчик передал содержание. 84 Об этом свидетельствуют летописные примеры титулования князей по их уже утраченным владениям. Так, Андрей Ольгердович титулуется «полоцким» в 1394 и 1399 гг. (хотя Полоцк ему не принадлежал с 1387 г.), а Глеб Святославич — «смоленским» в 1399 г., по княжеству, утраченному несколькими годами ранее. В Любецком синодике сохранилось поминание князя Иоанна Любартовича — не был ли он братом Федора, управлявшим Новгород-Северским княжеством?

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

91

сыновья Владимира Ольгердовича реализовали свои претензии на Киевское княжение в 1440/1441 г., а возможно, и раньше — около 1434–1435 гг. Еще одну группу князей, которую следует рассмотреть отдельно, составляли православные князья Гольшанские и Друцкие. Первые происходили из литовской знати и, возможно, сам княжеский титул получили лишь в конце XIV в. (родоначальник Гольшанских Ольгимонт упоминается без него в источниках XIV в., в частности в договоре с Орденом 1379 г., который сохранился в подлиннике)85. Происхождение Друцких не до конца ясно: историки пытались выводить их и от литовских князей, и от Рюриковичей. Последняя точка зрения представляется более предпочтительной, но и в этом случае не удается проследить их род от конкретного Рюриковича, известного по источникам. Оба княжеских рода сохранили свои традиционные владения: Гольшанские — на северо-западе современной Белоруссии (кроме того, им принадлежали более мелкие владения, например какая-то часть волости Шешоли под Вилькомиром86), Друцкие — в Витебской земле. Эти роды объединяло и вместе с тем выделяло из числа других князей, не принадлежавших к потомкам Гедимина, их высокое положение в политической жизни государственного центра. Объяснялось оно тем, что и Гольшанские, и Друцкие состояли в свойстве с Витовтом87. Тем не менее представители обоих родов сохранили влиятельные позиции и после его смерти. Следует подчеркнуть, что свойство с великим князем еще не предотвращало возможных конфликтов (так, в 1393 г. Друцкие князья поддержали взбунтовавшегося Свидригайла, а в 1406-м Александр Гольшанский отъехал в Москву), но создавало предпосылки для возвышения. Отдельно стоит остановиться на проблеме волынских князей. Проблематичным в данном случае является происхождение этих князей и, соответственно, их владений. Богатое документальное наследство Волыни начиная с середины XV в. фиксирует многочисленные княжеские роды, но, к сожалению, по большей части неизвестно, что делали их представители в 85 Петраускас Р. Правящий род и знать: к вопросу о предпосылках формирования Литовского государства // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2012. № 1 (11). С. 101–102. 86 В 1422 г. эти владения принадлежали Михаилу Ивановичу Гольшанскому, киевскому воеводе (Полехов С.  В. Новые документы о Киевской земле. С. 275; LM. Kn. 8. № 283. P. 236–237). В тех же Шешолях находился великокняжеский двор, пожалованный Виленскому епикопству. См.: Ochmański J. Powstanie i rozwój latyfundium biskupstwa Wileńskiego (1387–1550). Ze studiów nad rozwojem wielkiej własnści na Litwie i Białorusi w średniowieczu. (UAM. Prace wydziału fi lozoficzno-historycznego. Ser. Historia. № 13). Poznań, 1963. S. 70–71. 87 Иван Гольшанский, как заявлял сам Витовт в 1390 г., был женат на сестре его жены (SRP. Bd. 3. S. 714). Лев Друцкий упоминается как родственник Витовта со стороны жены (“Lewe unser swoger herczoge czu Druczk”) в его документе 1384 г. (CEV. № 13. P. 4). См.: Tęgowski J. Małżeństwa Witolda Kiejstutowicza // Rocznik Polskiego Towarzystwa Heraldycznego. Nowej serii Tom II (XIII). Warszawa, 1995.

92

Раздел 1

Предыстория конфликта

интересующий нас период, каково было их положение в обществе Великого княжества Литовского. По сути, сведения имеются лишь об Острожских, Сангушках и Несвицких. Все они располагали достаточно крупными владениями. Но если происхождение Сангушек от Федора Ольгердовича точно известно, то о происхождении Несвицких и (в меньшей степени) Острожских в литературе продолжаются дискуссии. Сто лет назад Оскар Халецкий в своем блестящем труде88 сформулировал вывод о неместном происхождении волынских княжеских родов середины XV в. Однако версия происхождения Несвицких от Корибута, которой он придерживался, выглядит неубедительно89. По всей видимости, не Гедиминовичами, а Рюриковичами были и Острожские. Как бы то ни было, от кого бы ни происходили Острожские и Несвицкие, — они располагали крупными владениями и были тесно связаны с Волынью. Великие князья литовские, с одной стороны, стремились этим воспользоваться, назначая их старостами луцкими (Федор Данилович Острожский в конце XIV в.) и подольскими (Федько Несвицкий в 30-е годы XV в.), с другой — пытались упрочить их связи с государственным центром90. Весьма разнообразным было положение Рюриковичей в государствах Гедиминовичей. Друцкие, например, достигли вершин влияния на общегосударственном уровне, но это был исключительный случай. В лучшем случае Рюриковичи сохраняли за собой старые владения (которые нередко рассматривались как выслуги — так обстояло дело, например, с Вяземскими князьями) и получали новые, но вряд ли могли претендовать на что-то большее. Очень широким был диапазон их имущественного расслоения — от тех же Вяземских, обладавших атрибутами «полусуверенных» правителей (двором, войском, собиравших налоги) до каких-нибудь князей Мунчей, уже в 40–50-е годы XV в. получавших, судя по «Книге данин Казимира», очень скромные пожалования. Лишь князья Новосильские и Одоевские сохраняли суверенные права и строили отношения с великими князьями литовскими на договорной основе. При этом в первой трети XV в. они еще колебались между Литовским и Московским великими княжествами: их связи с Литвой упрочились лишь после смерти Василия I в 1425 г., когда они присягнули Витовту 91. Наконец, были и такие князья, которые приезжали в ВКЛ из соседних земель; одни из них задерживались там надолго, как Глинские, имевшие татарские корни; другие — на более короткий срок, как Андрей Дмитриевич Дорогобужский из тверской ветви Рюриковичей или Ярослав, сын 88

Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. См. биограмму князь Федька Несвицкого в приложении III. 90 Так, в 1428 г. Витовт выдал княгиню Ганку замуж за князя Василия Острожского (AS. T. 1. № 30. S. 29). 91 Кром М. М. Меж Русью и Литвой. С. 43–82; Беспалов Р. А. Реконструкция докончания Витовта. 89

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

93

Владимира Андреевича. Этот факт весьма важен, поскольку показывает, что, даже несмотря на значительные общественные, политические, конфессиональные, этнические и культурные различия между Великим княжеством Литовским и Северо-Восточной Русью, оно не было для князей этого региона чем-то абсолютно чуждым, они искали там приюта в трудные для них моменты 92 . К этой группе примыкали князья литовского происхождения, которые спорадически участвовали в общегосударственных акциях (заключении договоров с Польшей и Тевтонским орденом). Сюда относятся князья Свирские93 и Гедройцкие, а также некий Юрий Довговд и его сын Глеб. Их владения были чрезвычайно малы. В зависимости от фактического и правового положения различались права и обязанности разных категорий князей. Из докончаний Одоевских и Новосильских князей с Казимиром Ягеллоном выясняется, что они были обязаны уплачивать великому князю «полетнее», т.  е. ежегодную плату 94. От конца XIV в. сохранилось известие о выплате дани новгород-северским князем Дмитрием-Корибутом95. Это заставляет думать, что такие отношения существовали с князьями, получившими уделы от старших Гедиминовичей, и в конце XIV — первой трети XV в. Другой их обязанностью было участие в военных походах. На территории своих княжеств они обладали полусуверенными правами: жаловали и отбирали земли, располагали двором и т. д. Однако и сами великие князья, стремясь укрепить связи с этими землями, жаловали их жителям напрямую материальные ценности96. К сожалению, за XIV в. сохранились лишь отрывочные данные о распоряжении такими княжествами. Известно, что многие из них переходили по наследству, однако остается открытым вопрос, утверждалось ли (санкционировалось ли) такое наследование великим князем. По-видимому, без этого не обходилось: известно, что Кейстут перевел князя Патрикия с Городенского стола на какойто другой97. Возможно, ситуация напоминала ту, что сложилась в XV в., когда удельный князь считал себя «отчичем» своего княжества, но его переход 92

Впрочем, из современных источников известен и ряд примеров выезда князей в Западную и Центральную Европу — Венгрию, Чехию, немецкие земли, не говоря уже о Польше. 93 Недавнее исследование Я. Тенговского показало широкие брачные связи Свирских с самыми знатными родами литовских бояр XV в. По мнению польского историка, эта привлекательность была связана с обширностью имений Свирских (Tęgowski J. O kniaziach Świrskich do końca XV wieku // Lituano-Slavica Poznaniensia. Studia Historica. T. 12. Poznań, 2007; Idem. Rodowód kniaziów Świrskich do końca XVI wieku. (Biblioteka genealogiczna. T. 9.) Wrocław, 2011). 94 Кром М. М. Меж Русью и Литвой. С. 49. 95 SRP. T. 2. S. 602. 96 См. примеры: Кром М. М. Меж Русью и Литвой. С. 43–82. 97 Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. S. 29.

94

Раздел 1

Предыстория конфликта

по наследству утверждался в Вильне98. Так, в начале 40-х годов Юрий Лугвеневич вспоминал, что после смерти его отца Свидригайло «записал» ему отцовское Мстиславское княжество99. Как видно из приведенных данных, «литовско-русские» князья действительно нередко лишались своих владений (или же пересмотру подвергался их статус) и поступали на службу к великому князю литовскому. Но Гедиминовичи, облеченные властью, всячески стремились сгладить этот процесс, — причем делал это не только Витовт, но и Ягайло, не заинтересованный в возникновении очагов нестабильности в своей «отчине» Великом княжестве Литовском. Правомерно ли вслед за Е. Сухоцким говорить о «деклассации» князей в 1386–1432 гг.? Чтобы об этом рассуждать, необходимо установить критерий принадлежности к данному «классу». Им, несомненно, является не владение теми или иными землями на «княжеском праве», а право рождения, дававшее княжеский титул (во всяком случае до XVI в., когда литовские магнаты начали получать титулы Священной Римской империи). Но утрата княжеского титула — это совершенно особая большая проблема, отличная от «деклассации» по Сухоцкому. Безземельные князья, вынужденные поступать на службу к своим «собратьям», — такая же реальность Великого княжества Литовского, как и государств Рюриковичей100. И Гедимин, и Ольгерд, и Кейстут, и Ягайло, и Витовт, создавая и ликвидируя уделы, перемещая князей между ними, руководствовались династическими соображениями — стремлением сохранить эти территории под своей верховной властью и обеспечить своих родственников материально. Поэтому в XIV в. княжеский престиж точно так же использовался для «государственных потребностей», как и в XV. В последнем случае такое использование усматривается в том, что князья появляются среди свидетелей межгосударственных договоров, выполняют почетные политические поручения (посольства) и «из вежливости» привлекаются к совещаниям великого князя101. Но само участие князей в заключении договоров с соседями ВКЛ — показатель их влияния, поскольку функция свидетелей состояла в том, чтобы гарантировать исполнение юридического содержания договора (разумеется, речь идет не о «представительстве» от князей «вообще», а о политическом весе конкретных носителей этого титула). Как историк XX в. мог установить роль князей в совещаниях с великим князем, особенно если эти совещания были закрыты98

Полехов С. В. Новые документы о Киевской земле. С. 265–266. MAB RS. F 15–73. P. 437–438 (публикацию см. в приложении I к наст. книге, № 14). 100 Назаров В.  Д. Служилые князья Северо-Восточной Руси в XV  веке // Русский дипломатарий. Вып. 5. М., 1999. С. 175–196; Аристов В. Служилые князья Романовичей // Ruś w epoce najazdów mongolskich (1223–1480). Materiały III Międzynarodowej konferencji naukowej. Warszawa, 15–17 listopada 2012 r. (Colloquia Russica. Ser. 1. T. 3.) Kraków, 2013. S. 91–106. 101 Suchocki J. Formovanie sie i sklad narodu politycznego. S. 39; Korczak L. Monarcha i poddani. 99

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

95

ми от посторонних, — остается загадкой. Словом, говорить о «деклассации» князей как некоей единой социальной группы в результате планомерных и целенаправленых действий литовских правителей неправомерно, тогда как ликвидация Витовтом крупных удельных княжеств в конце XIV в. сомнений не вызывает. Остается вопрос: каким образом действие столь разнонаправленных интересов нескольких сторон сказалось на событиях 30-х годов XV в.? Ответить на этот вопрос можно будет лишь после тщательного изучения самих этих событий в свете приведенных данных, и это будет одним из итогов настоящего исследования. На следующей ступеньке «военно-иерархической пирамиды» (по выражению украинской исследовательницы Н. Н. Яковенко) стояли бояре. Этот термин проник в литовский язык из древнерусского, причем достаточно рано: уже в XIV в. источники, созданные на территории Тевтонского ордена, применительно к Литве передают его в форме bayor, которая отражает литовское произношение (ср. в современном литовском языке bajoras — боярин, шляхтич, дворянин)102. В ВКЛ XIV–XV вв. значение этого термина расширилось, он стал обозначать всех представителей слоя профессиональных воинов, соответствовавших западноевропейским рыцарям. Понятно, что многочисленный социальный слой бояр не мог быть и не был однородным — ни в имущественном, ни в социальном, ни в правовом плане. На его верхушке стояли будущие паны. В русскоязычных документах этот термин в качестве боярского титула до 1430 г. встречается редко103, но и самих этих документов in extenso и тем более в подлиннике сохранилось не так уж много. Гораздо больше до нас дошло латино- и немецкоязычных источников. По ним прослеживается стремление современников найти адекватный термин для обозначения боярской верхушки — от эпитетов, прилагаемых к слову «бояре» (большие, лучшие, высшие, старшие)104, к титулу dominus (лат.) / herr (нем.), которому как раз соответствует прижившийся в западнорусском языке титул пан105. Носители названных титулов — это прежде всего литовские бояре, но подобные поиски велись и в отношении верхушки русского боярства (следует отметить, что документов, посвященных 102 Gudavičius E. Šlėktų atsiskyrimas nuo bajorų Lietuvoje XVI a. 1. Bajorų luomo susidarymas XV a. // Gudavičius E. Lietuvos europėjimo kelias. Vilnius, 1999. P. 144. 103 См. в документах Витовта, сохранившихся в подлиннике или in extenso: Vitoldiana. Codex privilegiorum Vitoldi, magni ducis Lithuaniae, 1386–1430 / Wyd. J. Ochmański. Warszawa; Poznań, 1986. № 66, 74, 89, 92, 99, 152, 174; ср. № 36, 83 (не учтены документы, отнесенные Е. Охманьским к числу фальсификатов или «подозрительных»). См. также неопубликованное распоряжение Витовта «наместънику нашому жомоитскому пану Кезкгеилу» о раздаче зависимых людей жомойтским боярам: MAB RS. F 256–4259. 104 См. примеры: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 53–54; SRP. Bd. 3. S. 245. 105 Это заставляет отвергнуть предположение, что титул пан в вышеперечисленные документы, сохранившиеся в позднейших списках, был добавлен при переписывании.

96

Раздел 1

Предыстория конфликта

русским землям ВКЛ до 1430 г., сохранилось очень мало)106. Вероятно, уже в это время сложились черты, выделявшие формирующуюся группу панов из широких кругов боярства и известные по позднейшим данным. Верхушка боярства — это старая, родовитая знать, владеющая вотчинами, а не только выслугами107. Право на вотчину принадлежит не индивиду, а роду: боярин не мог распоряжаться ею без согласия родственников108. По-видимому, практика отчуждения земли отличала литовскую Русь от собственно Литвы: известно, что уже в конце XIV  в. на Волыни бояре могли отчуждать свои вотчины, в том числе в пользу светских лиц, тогда как литовским боярам это право было даровано лишь привилеем Ягайла 1387 г.109 Для характеристики боярства ВКЛ важно предположение Н. Н. Яковенко, основанное на анализе топографии боярских владений в южной Руси, о происхождении их вотчин конца XIV — начала XV  в. от «выслуг простых дружинников» домонгольской эпохи. Такие вотчины были небольшими110, стало быть, их владельцы были заинтересованы в получении новых выслуг. В первой трети XV в. процесс накопления недвижимого имущества постепенно набирал силу, но при этом небольшие объемы этого имущества (если сравнивать их с размерами владений магнатов XVI–XVII вв.) не мешали его владельцам обладать определенным влиянием и сохранять его, несмотря на политические пертурбации. Трудно делать обобщающие выводы о том, как менялось их положе106

Согласно схеме Н. Н. Яковенко, титул пан пришел из Чехии в Галицко-Волынскую Русь уже к концу XIII в., благодаря деятельности русского отдела польской королевской канцелярии в середине — второй половине XIV в. закрепился в Галиции, откуда при посредстве князя Свидригайла и его окружения в 1440-е годы попал на Волынь, а уже оттуда распространился на остальную территорию ВКЛ (Яковенко Н.  М. Українська шляхта з кiнця XIV до середини XVII ст. (Волинь i Центральна Україна). Вид. 2-ге. Киïв, 2008. С. 132–133). Но внимание украинской исследовательницы сосредоточено на русскоязычных документах, относящихся как раз к истории Киевщины, Волыни и (в меньшей степени) Галиции, но никак не Литвы и Жомойти, к тому же многое в этой книге основано на предшествующей историографии, поэтому данный вывод и нельзя принять, а история титулатуры знати ВКЛ заслуживает специального исследования. 107 В «феодальной» терминологии вотчины сопоставимы с аллодами, выслуги — с бенефициями или феодами (Груша А. I. «И привильем своим потвердил». У вытокаў пiсьмовай культуры Вялiкага княства Лiтоўскага // Памяць стагоддзяў на карце Айчыны. Мiнск, 2007). 108 Так, в 1485 г. (дата устанавливается по сочетанию индикта и упоминания владимирского епископа Вассиана) волынский земянин Гринко Болобан заявлял, что продал свое имение Всекрево (Всекрово) «для частое службы господарское и для того, што мне не отчына, але набыте» (АЮЗР. Т. 2. СПб., 1865. № 70. С. 105). См. подробнее: Яковенко Н. М. Украïнська шляхта. С. 27, 195 и след.; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 117–125 ir kt.; Груша А. I. «И привильем своим потвердил». 109 Груша А. I. «И привильем своим потвердил». С. 199–202; Он же. Мяноўная грамата. С. 15–18. 110 Яковенко Н. М. Украïнська шляхта. С. 19.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

97

ние в XIV в. Но можно с уверенностью говорить, что и после событий конца XIV — начала XV в. жизнь, собственность и влияние сохранили полоцкие бояре Корсаки и купцы (впоследствии — местичи) Сорочковичи или смоленский боярский род Непролеевых, несмотря на репрессии Ягайла, Скиргайла и Витовта против полочан и смольнян111. Аналогичным образом ситуация складывалась на Волыни и Подолье, где уже во второй половине XIV в. влиятельное положение (несомненно, унаследованное от более раннего времени) занимали роды, представители которых действовали и в событиях первой половины XV в., — Кирдеевичи (Кирдеи) и, возможно, Корчаки112. Боярство было социально открытой группой, поскольку литовские князья привлекали к военной службе широкие слои населения113. Великокняжеское распоряжение о переходе того или иного человека от «тяглой» к военной службе было равнозначно пожалованию боярского статуса114. В XV в. такой человек получал землю, с которой должен был служить, либо «до воли и ласки господарской», либо на определенный срок, т. е. эти держания имели 111

Варонiн В. А. Старонка біяграфіі князя Андрэя Полацкага // Гiстарычны альманах. Т. 15. Гародня, 2009. С. 2–6; Полехов С. В. Смоленское восстание 1440 г. // Исторический вестник. Т. 7 (154): Литва, Русь и Польша XIII–XVI вв. М., 2014. С. 172–173. 112 Необходимо отметить, что среди современных ученых нет единства относительно состава рода Корчаков в рассматриваемый период. Согласно представлению, принятому в историографии XIX–XX вв. (в частности, О. Халецким), этот род был чрезвычайно многочисленным, а его представители проживали по обе стороны польско-литовской границы. Одним из критериев причисления к нему того или иного лица служило наличие на печати у него знака «Три вруба» (т.  е. зарубки). И если, например, в работе польского ученого В. Чарнецкого о шляхте Холмской земли эта схема сохраняется (Czarnecki W. Szlachta ziemi chełmskiej do połowy XVI wieku. Białystok, 2012), то украинские ученые О. А. Однороженко и Ю. П. Зазуляк обращают внимание на то, что подобные знаки были чрезвычайно распространены среди русского боярства, а представление о едином роде герба «Корчак» складывалось со временем, по образцу польских гербовых родов, единство которых основывалось не обязательно на происхождении от общего предка, но и на свояцких и клиентарных связях (в том, что род владельцев герба «Корчак» существовал, сомнений нет: гербом пользовались потомки галицко-волынского боярина Дмитрия Горайского, сделавшего карьеру при Казимире III). См.: Зазуляк Ю. П. Шляхта Руського воєводства у XV ст. Дис. … канд. іст. наук. Львiв, 2004; Он же. До історії генеалогічної свідомості Перемишльського руського можновладства у XV–XVI століттях // Confraternitas. Ювілейний збірник на пошану Ярослава Ісаєвича (Україна: культурна спадщина, національна свідомість, державність. Збірник наукович праць. Вип. 15). Львів, 2006–2007. С. 125–133; Однороженко О. А. Родова геральдика Руського королівства та руських земель Корони Польськоï XIV–XVI ст. (Monumenta Rutheniae heraldica. Vol. 1). Харків, 2009. 113 Яковенко Н. М. Украïнська шляхта. С. 28–30. 114 Любавский М. К. Областное деление; Semkowicz W. W sprawie początków szlachty na Litwie i jej ustroju rodowego // Kwartalnik Historyczny. 1915. R. 29. S. 252; Dubonis A. Įdomesni dokumentai apie Lietuvos bajorus: bajorystės atsisakymas, gavimas ir gynimas (XV–XVI a. pirmoji pusė) // Lietuvos istorijos metraštis. 1998 metai. Vilnius, 1999. Dokumentas № 1. P. 176.

98

Раздел 1

Предыстория конфликта

полностью условный характер115. В конце XIV — XV в. для обозначения представителей этого слоя распространилось слово «земяне», или «земляне» (лат. terrigenae), а в конце XV в. — такие бояре стали также именоваться шляхтой116. Об имущественном положении этого слоя ярко свидетельствует эпизод из истории войн ВКЛ с Тевтонским орденом. Накануне одного из походов Витовт отдал распоряжение тем, у кого нет коней, для получения средств на их покупку продать жен и детей117. Промежуточное положение между боярством и крестьянами-данниками занимал многочисленный слой бояр-слуг. Они могли, в зависимости от воли господаря или его наместника, служить в войске, платить дань или выполнять прочие повинности — развоз почты, ремонт господарских замков и т. д. В отличие от крестьян-данников, бояре-слуги владели более крупными земельными наделами; нередко и у них самих были зависимые люди118. Со  временем бояре-слуги стали обслуживать потребности бояр-шляхты, выступая с ними в военные походы119. К этой группе относились и другие категории населения, обязанные господарю военной службой, — слуги путные, панцирные, щитные, доспешные и т. д. Уже в первой трети XV в. они составляли достаточно значительную часть войска ВКЛ. Так, первое упоминание путных слуг в Полоцкой земле, где впоследствии они были чрезвычайно многочисленны, относится к Вилькомирской битве 1435 г.120 Городское население ВКЛ распределялось очень неравномерно. Оно было сосредоточено главным образом в крупных городах, где было развито ремесло и дальняя торговля, тогда как более мелкие («местечки») имели аграрный характер и отличались от сел наличием замка и коммуникативной функцией121 (хотя сельским хозяйством занимались и жители достаточно крупных городских центров122). Крупнейшие, наиболее развитые города были сконцентри115

Яковенко Н. М. Указ. соч. С. 27. Там же. С. 32–35. 117 CEV. № 999. P. 548. Об организации войска ВКЛ см.: Gudavičius E. Lietuvių pašauktinės kariuomenės organizacijos bruožai // Karo archyvas. T. 13. Vilnius, 1992; Бохан Ю.М. Вайсковая справа ў Вялiкiм княстве Лiтоўскiм у другой палове XIV — канцы XVI ст. Мiнск, 2008. 118 Там же. С. 30–31. 119 Юргинис Ю.  М. Бояре и шляхта в Литовском государстве // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 129–130. 120 См. специальное исследование: Варонiн В. А. Полацкія путныя слугі ва ўрадавай палітыцы ВКЛ (XV — сярэдзіна XVI ст.) // БГА. 2000. Сш. 2 (13). С. 305–324. 121 Данные о торговле городов Западной Белоруссии XVI в., собранные Е. Охманьским, находят аналогию и в источниках об этом регионе XV в. (см. ниже): Ochmański J. W kwestii agrarnego charakteru miast Wielkiego Księstwa Litewskiego w XVI wieku // Studia historica. W 35-lecie pracy naukowej H. Łowmiańskiego. Warszawa, 1958. 122 Например, Свидригайло, княживший в 1442–1452 гг. в Луцке, выдал луцким мещанам привилей с разрешением рубить лес, косить сено и пасти скот в окрестностях города (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 139). 116

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

99

рованы в основном в «Литовской земле» и на прилегающем к ней Подляшье (Вильна, Ковно, Троки, Новогородок, Менск, Берестье, Городно, Дорогичин). В русских землях ВКЛ городская сеть была более редкой: к важнейшим торговым центрам современики относили Полоцк, Витебск, Слуцк, Смоленск, Киев, Житомир, Луцк, Владимир на Волыни и Каменец на Западном Подолье123; к ним можно добавить столь значительные административные центры, как Брацлав на Восточном Подолье, Кременец, Новгород (Новгородок) Северский, Чернигов и Брянск. При этом, например, Полоцк был единственным крупным городским центром Полоцкой земли, ремесло в нем было развито слабо, зато процветала торговля. В правовом отношении горожане («местичи», «мещане») не отделялись от остального населения своей земли и несли военную службу и другие повинности наряду с боярами124. Городское население было неоднородным по своему составу — как в имущественном и социальном плане, так и в этническом отношении. В  Вильне большую долю горожан составляли русины и немцы, в Ковно была сильная немецкая община, в Троках — караимская, в городах Подляшья и Волыни русины соседствовали с немцами, поляками и евреями. Верхушка городского населения занималась торговлей, о размахе которой свидетельствуют заграничные связи купцов. Широко известно, что основным торговым партнером Полоцка была Рига, а Ковно — Кенигсберг. Можно привести и еще несколько примеров. Виленские, полоцкие и смоленские купцы ездили во Львов, горожане из Литвы, Полоцка, Витебска и Смоленска — в Новгород и Псков125. В свою очередь, прусские купцы посещали подляшские и волынские города, а ливонские — Смоленск, несмотря на требование полочан не ездить дальше Полоцка126. Экономическое значение этих связей было столь велико, что великий князь при общении с властями соседних государств нередко вставал на защиту своих купцов. Однако прямого влияния на принятие политических решений горожане не имели. С конца XIV в. началось введение в городах самоуправления на основе немецкого магдебургского права, но к концу первой трети XV в. оно затронуло лишь немногие центры, расположенные в основном в западной части ВКЛ. Так, в 1387 г. магдебургское право получила Вильна, в 1390 г. — Берестье, в 123

Почти все эти центры называются в числе городов ВКЛ, в которых торговали виленские купцы, в привилеях столичным мещанам 1432 и 1441 гг. (СДГА. Ч. 1. № 2, 7). Не названы только Каменец и Владимир. Каменец тогда уже не принадлежал ВКЛ, а о значении Владимира говорит его упоминание торнскими купцами как традиционного места их торговли в 1425 г. (GStAPK. OBA 3342, 4513). 124 К. Квятковский обращает внимание на источник начала XVI в. — список 23 городов ВКЛ, обязанных предоставлять определенное количество всадников в случае военного похода великого князя, — и справедливо пишет, что сам этот принцип (но не численность контингентов) можно перенести на более раннюю эпоху (Jóźwiak S., Kwiatkowski K., Szweda A., Szybkowski S. Wojna Polshi i Litvy z zakonem krzyażchim. S. 263–264). 125 ГВНП. № 70, 335. 126 LECUB. Bd. 4. № 1467. Sp. 199–200.

100

Раздел 1

Предыстория конфликта

1408 г. — Ковно, в 1420 г. — волынский Перемиль; не исключено, что примерно тогда же его получили и Троки (хотя прямых доказательств этого нет). Это нововведение затрагивало лишь часть городского населения, поскольку пользоваться магдебургским правом могли исключительно католики. Население же большинства городов ВКЛ по-прежнему было подчинено власти великокняжеского наместника или воеводы данной земли. При этом в русских городах ВКЛ, судя по скупым упоминаниям в источниках того времени и позднейшим данным, существовали традиционные «немагдебургские» формы самоуправления: так, в начале XV в. в Полоцке некоторые вопросы торговли с Ригой решало вече127, смоленских «местичей» во второй половине XV — начале XVI в. представлял в контактах с государственной властью и внешними контрагентами «староста места Смоленского» (или «староста смоленский»)128, во многих городах еще до введения магдебургии упоминаются войты. Как справедливо отметил В. А. Воронин, судя по многочисленным посланиям властей Полоцка городскому совету Риги, дошедшим до нас от конца XIV — XV в., полочане были хорошо знакомы с практикой применения городского права у соседей-немцев, однако перенимать его не спешили. Когда же в 1498 г. магдебургское право всё же было введено в Полоцке, оно изначально приняло весьма своеобразную форму, поскольку войт — глава самоуправляющейся организации — назначался великим князем, т. е. был ставленником той самой государственной власти, из-под юрисдикции которой формально изымалось городское население. Внешняя рецепция новой правовой системы, о которой можно судить по смене интитуляции посланий и городской печати, произошла быстро. Но первые десятилетия полоцкой магдебургии прошли под знаком постоянных конфликтов с господарским наместником (с 1504 г. он систематически именовался воеводой) из-за доходов и юрисдикции, пока в 20-е годы XVI в. должность войта и воеводы не была объединена в одних руках. Это красноречиво свидетельствует о том, что магдебургское право не было неким идеалом даже для населения такого крупного и города с оживленными контактами, как Полоцк129. Христианское духовенство ВКЛ представляло две церковных иерархии — католическую и православную, обе из которых были объектами активной по127

LVVA. F. 673. Apr. 4. K. 18. L. 111. Следует подчеркнуть, что ни эта организация, ни сама должность «старосты места Смоленского» не были нововведением великого князя Александра, как иногда можно прочитать (Lietuvos istorija. T. 4. Nauji horizontai: dinastija, visuomenė, valstybė. Lietuvos Didžioji Kunigaikštystė 1386–1529 m. Vilnius, 2009. P. 428 [текст Р. Петраускаса]): они известны уже в 60–70-е гг. XV в. (Хорошкевич А. Л. Русские грамоты 60–70-х гг. XV в. из бывшего Рижского городского архива // Археографический ежегодник за 1965 г. М., 1966. № 3, 9. С. 332, 335). 129 Воронин В. А. Магдебургское право в Полоцке в 1498–1563 гг. // Полоцк. Минск, 2012. С. 237–245; Варонiн В.  А. Войт-ваявода і мяшчане ў канфлікце 1558 года ў Полацку // Соціум. Альманах соціальної історії. Вип. 7. Київ, 2007. С. 59–65. 128

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

101

литики монарха. Так, великий князь широко пользовался правом номинации и католических, и православных епископов130. Католическая церковная организация (в значении диоцезов с сетью приходов) в ВКЛ была совсем молодой: начало ей положило крещение Литвы в 1387 г., когда было создано Виленское епископство. Оно, как и Жомойтское епископство, основанное Витовтом в 1417  г., развивалось наиболее успешно: в обоих диоцезах к 1430 г. возникла приходская сеть, состоялось массовое крещение населения, было положено начало материальному обеспечению католической церкви. Значительно меньших успехов католической церковной организации удалось достичь на русских землях ВКЛ: возникнув здесь еще в XIV в., она продолжала обслуживать те группы населения, которые традиционно исповедовали католицизм, — поляков и немцев. Поэтому сеть приходов во Владимирском (с 1427 г. — Луцком) и Киевском епископствах оставалась редкой, за исключением Подляшья, где большой процент населения составляли поляки из Мазовии. Правители ВКЛ и Польши не только поддерживали миссионерскую деятельность католических епископств ВКЛ, но и заботились об их материальном обеспечении. Самыми щедрыми были пожалования для Виленского епископства, начатые Ягайлом и продолженные Витовтом. Благодаря им оно за короткий срок (1387–1430) стало обладателем беспрецедентно крупных для ВКЛ земельных владений, далеко превосходящих имения самых состоятельных литовских бояр. Земли Виленского епископства были сосредоточены в основном в «Литовской земле» (так ими было удобнее управлять, об этом неоднократно просили и сами епископы), но Витовт жаловал ему села и на Руси. Так, в 1412 г. епископство получило крупный комплекс владений в Киевской земле131. В гораздо меньших масштабах эта политика проводилась в отношении диоцезов, которые сами находились на русских землях ВКЛ. Крупнейшим было пожалование Витовта (1428) для Луцкого епископства, расположенного, как сказано в великокняжеском документе, «среди схизматиков и приверженцев различных сект», — 11 сел в Луцком и Владимирском поветах и на Подляшье132. Ни в какое сравнение с латифундией Виленского епископства это не идет. Православная церковь, с одной стороны, сохраняла традиционное влияние на русских землях, владения и права, которые подтверждались монархом133. С другой стороны, православие в ВКЛ находилось на положении 130

Trajdos T. M. Biskupi prawosławni w monarchii Jagiełły // Nasza Przeszłość. T. 66. Warszawa, 1986. Ochmański J. Powstanie i rozwój latyfundium biskupstwa Wileńskiego (1387–1550). Poznań, 1963. S. 42–44, 46–48, 54. 132 Vitoldiana. № 37. S. 46. Свидетели этого акта — польские и литовские советники великого князя. 133 Микульский Ю.  Н. Литовский князь Витовт как православный ктитор (1392– 1430 гг.) // Беларуская даўніна. Вып. 2. Мінск, 2015. С. 27–42. Ср. документ Витовта 1409 или 1424 г. (датирован лишь индиктом), которым тот подтверждает освобождение Лаврашёвского монастыря от выплат духовным властям: K. Jablonskio ir Z. Ivinskio susirašinėjimas. P. 374 (в латинской транскрипции); З архіўных і бібліятэчных сховішчаў. С. 128–129. 131

102

Раздел 1

Предыстория конфликта

«терпимой» религии, возможности его распространения были сильно ограничены: позднейшая традиция приписывала Витовту запрет строить новые православные церкви и ремонтировать старые (этот запрет, по-видимому, касался территории Виленского епископства). Известен и запрет межконфессиональных браков, введенный при крещении Литвы. При этом православное население не принуждалось к переходу в католицизм, а проблему его неравноправия Ягайло и Витовт рассчитывали решить путем заключения церковной унии. Поддержка католицизма государственной властью выражалась и в том, что католические епископы входили в правящую элиту ВКЛ, т. е. тот круг людей, которые могли влиять на принимаемые великим князем решения. Внешне это выражалось в том, что в перечнях гарантов документов им было отведено почетное первое место. Православные епископы этой прерогативой не обладали, но сохраняли высокое положение в обществе русских земель. Об этом свидетельствуют хотя бы факты последующего времени: списки свидетелей документов Свидригайла, который княжил в Луцке по приглашению местной знати в 1442–1452 гг., постоянно открываются именем луцкого «владыки», тогда как католический епископ этой территории в них не упоминается. Вместе с тем государственная власть пыталась использовать православную церковь в своих интересах, в качестве инструмента своей политики, поскольку ни массого обращения русских подданных в католицизм, ни унии с католической церковью в ближайшем будущем ожидать не приходилось. А между тем церковь в Средневековье не только заботилась о спасении душ прихожан, но и была мощнейшим инструментом коммуникации между правителем и его подданными, легитимации и пропаганды его власти, а в условиях слабой развитости государственных структур (которая имела место в ВКЛ) эта ее функция приобретала особое значение. Поэтому Витовт вряд ли мог быть заинтересован в чрезмерном ослаблении православной церкви. Литовский монарх стремился занимать епископские кафедры своими ставленниками: наиболее ярким примером является перевод из Владимира Волынского в недавно присоединенный Смоленск епископа Герасима, будущего митрополита. В его окружении были созданы столь важные произведения, как первая редакция «Похвалы Витовту» и первый летописный свод Великого княжества Литовского. Крупнейшим достижением Витовта в области церковной политики стало создание отдельной православной митрополии. На нее в 1415 г. был поставлен Григорий Цамблак, который в 1418  г. участвовал в Констанцском соборе католической церкви. Хотя к этому времени Цамблак и примирился с константинопольским патриархом и византийским императором, распространить церковную власть на Новгород, Псков, Тверь и другие русские земли, как планировалось изначально, ему не удалось. В 1419 г. он умер, и митрополия вновь оказалась объединенной под властью грека Фотия134. 134

См.: Турилов А. А. Григорий Цамблак // ПЭ. Т. 12. С. 583–592.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

103

Замена удельных князей на наместников вызывала к жизни новые проблемы организации литовской монархии. Главной из них была проблема коммуникации между властью и ее подданными. Их непосредственный контекст имел место, во-первых, во время объездов князем подвластной ему территории. В отличие от соседней Польши эпохи Ягайла135, в ВКЛ не сложилась практика регулярного объезда монархом всех его обширных владений, с посещением каждого уголка. В Литовском государстве такие поездки были подчинены, как правило, не годовому ритму, связанному с церковным календарем, но решению практических задач внутренней и внешней политики — участию великого князя в военных походах, встречам с правителями соседних государств, необходимости вынести решение по делам своих подданных или укрепить свою власть в том или ином отдаленном регионе. Поэтому разные части ВКЛ Витовт посещал неравномерно: бóльшую часть времени он проводил в Литовской земле и главных центрах своей «вотчины» — Городне, Берестье, Луцке, одновременно служивших местами встречи с Ягайлом. Значительно реже великий князь появлялся в таких крупных и важных городах, как Полоцк, Витебск и Смоленск. В 1424 г., отправляясь на юг ВКЛ, Витовт писал великому магистру, что собирается посетить некоторые свои замки, в которых никогда не бывал136, — а ведь к этому времени он княжил уже три десятилетия. Более или менее полные объезды территории ВКЛ за всё свое почти сорокалетнее правление Витовт осуществлял лишь дважды — в 1411 и 1427 гг. В ходе последней поездки, по сообщениям самого Витовта и сопровождавшего его шута из Пруссии Генне, который информировал великого магистра о происходящем, местные князья и бояре приносили монарху дары (коней, меха, изделия из дорогих тканей, золото и серебро)137, а тот жаловал им земли138. В свою очередь, сами подданные приезжали к Витовту из отдаленных уголков его государства: известны визиты полочан, смольнян, возможно, также киевлян. 135

См.: Gąsiorowski A. Itinerarium króla Władysława Jagiełły 1386–1434. Warszawa, 1972; Idem. Podróże panującego w średniowiecznej Polsce // Czasopismo Prawno-Historyczne. 1973. R. 25. Zesz. 2; Idem. Święta Pańskie w praktyce objazdów króla Władysława Jagiełły // Europa Srodkowa i Wschodnia w polityce Piastów. Materiały z sympozjum, Toruń, 14–15 grudnia 1995 r. Toruń, 1997. S. 291–301. 136 CEV. № 1159. P. 659–660. 137 CEV. № 1298. P. 779; № 1329. P. 778–779. Второе из этих писем его издатель А. Прохаска датировал 15 августа 1428 г. Но в источнике указан лишь день — “an unser liben frauwen abende”, т. е. в канун дня Девы Марии (имеется в виду Успение Богородицы, канун которого приходится на 14 августа). К 1428 г. это письмо никак не может относиться, поскольку в это время Витовт совершал поход на Новгород. Сравнение с вышеуказанным письмом Витовта, где говорится о его поездке по тому же маршруту и в те же дни, что и в письме Генне (Смоленск — Киев — Луцк), показывает, что правильная дата последнего — 14 августа 1427 г. К сожалению, и по сей день многие историки повторяют за А. Прохаской неверную дату послания Генне и делают из нее далеко идущие выводы. 138 См., например: Vitoldiana. № 102, 104, 106, 108, 109.

104

Раздел 1

Предыстория конфликта

– Илл. 2 – Великий князь литовский Витовт и его жена Анна. Фиктивный портрет работы неизвестного немецкого художника. Тушь, акварель. XVI в. Национальный музей «Дворец правителей Великого княжества Литовского»

Поскольку великий князь не мог часто появляться везде и всюду, необходимо было прибегать к другим средствам коммуникации с подданными, менее затратным, но сопоставимым по эффективности. Наряду с устной коммуникацией утверждалась письменная. Возникновение литовской великокняжеской канцелярии относят ко временам Ягайла и Скиргайла, но развитие она получила при Витовте. О резком росте объема выдачи документов говорит тот факт, что большинство древнейших документов, хранившихся впоследствии в частных светских архивах, было выдано именно от имени Витовта139. Документ не только оформлял определенные отношения власти и собственности, он был эффективным средством пропаганды великокняжеской власти. Он создавал впечатление непосредственного общения с монархом, «говорившим» от первого лица, иногда обращавшегося к получате-

139 Груша А.  И. «Хранить вечно». Архивы Великого княжества Литовского конца XIV – первой трети XVI в. // Исторический вестник. Т. 7 (154): Литва, Русь и Польша XIII–XVI вв. М., 2014. С. 24–27.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

105

лям грамоты во втором лице140, тем более что его изображение, как правило, можно было видеть на привешенной к документу печати. Большое впечатление на современников, многие из которых не умели читать, производил и визуальный образ документа — его размеры, материал, оформление. Распространение письменного документа и утверждение его позиций неразрывно связано с другим важнейшим нововведением Витовта — началом систематического пожалования земли за службу. Обычно отмечается, что львиная доля таких пожалований доставалась знатным литовским боярам из окружения Витовта, которые в результате становились крупными землевладельцами, тогда как русские князья и бояре получали значительно меньше. Нетрудно заметить, что этот взгляд — весьма односторонний: всё внимание приковано к такой форме вознаграждения, которая лучше освещена сохранившимися источниками и за которой было будущее. Однако наступило это будущее еще не скоро, и поэтому необходимо внимательно приглядываться к немногочисленным сохранившимся источникам, тем более что ни о какой систематической их сохранности не может быть и речи. Ни при Витовте, ни при его преемниках земельные пожалования не были единственной формой вознаграждения за службу. До них господарь вознаграждал службу раздачами денег и материальных ценностей (мехов, коней и т. д.), которые были захвачены в качестве трофеев, получены в виде контрибуции или поступили в казну как налоги (например, с мыта). О таких раздачах жителям разных регионов ВКЛ во второй половине XV в. известно из «книг отправ», сохранившихся в составе Литовской метрики. Но при Витовте такие записи либо не велись, либо не сохранились, а известия нарративных и эпистолярных источников весьма лапидарны. Кроме того, бояре русских земель (Киевской, Смоленской, Полоцкой, Витебской и др.) регулярно получали от господаря волости в «своих» землях в краткосрочное держание (как правило, на год). Об этом можно судить лишь по кратким упоминаниям в позднейших привилеях, которые приурочивают такой порядок к «старине» времен Витовта. Слабо сохранились и документы на пожалование зависимых людей, бывших в Средневековье основной ценностью. Интерес великого князя литовского состоял прежде всего в существовании боеспособного войска, и в годы правления Витовта войско, укомплектованное его русскими подданными, вполне успешно справлялось со своими задачами. Обычно главное административное нововведение Витовта видят в упразднении крупных удельных княжеств и замене княживших там Гедиминовичей на великокняжеских наместников — как правило, знатных литовских бояр, близких к монарху. Действительно, значение акции 1392–1395 гг. трудно переоценить, ведь именно она позволила Витовту из удельного трокско-берестейско-городенско-луцкого князя постепенно превратиться в великого князя литовского. Как отметил Р. Петраускас, Витовт руководствовался 140

См., напр.: Vitoldiana. № 85, 86.

106

Раздел 1

Предыстория конфликта

практическими мотивами: в отличие от Ягайла, он не обладал столь большим числом братьев, которое позволило бы ему выстроить собственную политическую систему на землях ВКЛ. Поэтому князья Гедиминовичи были заменены на наместников, которым великий князь мог доверять, — его родственников и свояков, а также тех, кто был связан с ним исключительно отношениями верности и службы (в том числе недавних «людей Ягайла»). Должности воевод и наместников русских земель ВКЛ, назначавшихся великим князем, часто занимали хорошо знакомые Витовту знатные литовские бояре-католики. Если судить по немногочисленным сохранившимся данным141, их положение было господствующим, но не исключительным: большинство наместников происходили из литовских боярских родов, однако встречались среди них и местные бояре, и князья. Важно отметить, что на некоторых землях ВКЛ крупные удельные княжества существовали и при Витовте. Кроме того, его наместниками нередко становились преданные ему лица (в основном свояки), носившие княжеский титул. Как уже говорилось, после того как Скиргайло утратил власть над Полоцком, некоторое время наместником Витовта в нем был, по-видимому, православный князь Семен-Лугвень Ольгердович. В конце XIV — начале XV в. на посту полоцкого наместника (воеводы) друг друга сменяли католики и православные: после литовского пана Монивида в Полоцк в 1399 г. был отправлен некий родственник жены Витовта, а в первой трети XV в. эту должность последовательно занимали литовец Домонт, а возможно, и Прижкинт; князь Иван Семенович Баба Друцкий (1409); полоцкий боярин Федор Корсак (между 1409 и 1412 гг.), представитель самого влиятельного местного боярского рода; литовский вельможа Ян Немир (в 1412 г.), в 1422 г. — Ходко Юрьевич, родоначальник Ходкевичей142; в 20-е годы XV в. — некий князь Григорий (скорее всего, Друцкий), а, вероятно, в 20-е или первой половине 30-х годов — Василий Дмитриевич Корсак143. После смерти Скиргайла в конце 1394 г. киевским наместником стал православный свояк Витовта князь Иван Ольгимонтович Гольшанский. Впоследствии киевским воеводой долгие годы был православный князь Михаил Иванович Гольшанский (упоминается с этой должностью в 1422–1433 гг.), в котором сами киевляне по традиции видели «киевского князя»144. Луцким старостой в 1429–1431 гг. 141

Например, за всё время правления Витовта известен всего один луцкий наместник (упоминается в 1429 г.), трое смоленских (упоминаются до 1399 г., в 1422/23 и ок. 1424 г.) и т.д. См. списки наместников земель ВКЛ этого времени: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 310–326. 142 Dokumenty strony polsko-litewskiej pokoju mełneńskiego z 1422 roku / Wyd. P. Nowak i P. Pokora. Poznań, 2004. S. 11, 88. 143 ПГ. Вып. 1. № 49, 52. С. 130, 133–134; Т. 1. № 66, 67. Послание наместника В. Д. Корсака следовало бы датировать временем до перехода Полоцка под власть Сигизмунда Кейстутовича (лето 1436 г.), поскольку он принадлежал к сторонникам Свидригайла. 144 Полехов С.  В. Новые документы о Киевской земле XV века // Сфрагістичний щорічник. Вип. ІІ. Киïв, 2012. С. 266–268, 275, 278.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

107

был православный боярин Юрша Иванович, мценским воеводой в 1423–1436 гг. — боярин Григорий Протасьев, несомненно, местного происхождения145. В Смоленск после первой ликвидации великого княжения Витовтом в 1395 г. были назначены князь Ямонт и Василий Борейкович, а в 1401 г. наместником был князь Роман Мизайлович Брянский146. Эти данные не подтверждают известных слов из письма краковского епископа Збигнева Олесницкого председателю Базельского собора католической церкви, кардиналу Юлиану Цезарини (Джулиано Чезарини), написанного в начале 1432 г., которое особенно любили цитировать историки конца XIX — начала XX в.147 В разгар конфликта Польши с великим князем литовским Свидригайлом Олесницкий писал, что тот раздал все важнейшие замки и должности «схизматикам», которые господствуют и в его совете. При Витовте, добавлял краковский епископ, такого не было148. Неудивительно, что польский прелат в послании своему итальянскому «коллеге» сформулировал претензии к Свидригайлу именно в конфессиональных категориях (тем более что в том же источнике, говоря о еретиках гуситах, Олесницкий усматривает опасность в возможности их соединения с православной русью, с которой у них много общего)149. Эпоху Витовта он оценивает как «старые добрые времена». Этот источник часто цитируют авторы работ о периоде после смерти Витовта, однако они почему-то очень сдержанно относятся к совершенно аналогичным обвинениям руководства Тевтонского ордена в адрес Витовта и Ягайла конца XIV и начала XV в. — якобы те заняли все места «схизматиками»150 — или вовсе не упоминают этих обвинений. Как следует из вышеприведенных данных, Витовт, назначая высших должностных лиц в русские земли своего государства, руководствовался не вероисповедными или этническими мотивами, а стремлением подыскать человека, который предан ему лично, готов проводить его политику (и располагает соответствующими ресурсами) и будет принят местным обществом. На эту роль, смотря по обстоятельствам, подходили и литовские бояре, и родственники монарха (пусть даже православные князья), а в каких-то ситуациях даже местные бояре. Так что фактически предписание Городельского привилея назначать на «постоянные земские должности» только католиков соблюдалось лишь в отношении воевод и каштелянов Вильны и Трок, которые упоминаются в том же документе. Трудно себе представить, что, например, 145

Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 248, 316, 317. Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 321. 147 См., например: Lewicki A. Powstanie. S. 30; Любавский М. К. Литовско-русский сейм. С. 69. 148 CESXV. T. 2. № 204. P. 290. 149 Nikodem J. Zbigniew Oleśnicki wobec unii polsko-litewskiej do śmierci Jagiełły // Nasza Przeszłość. T. 91. Warszawa, 1999. S. 135–138. 150 Codex diplomaticus Prussicus. Bd. 6. Königsberg, 1861. № 61; Флоря Б. Н. Православный мир Восточной Европы. С. 333. 146

108

Раздел 1

Предыстория конфликта

должность киевского воеводы воспринималась не как постоянная и что Витовт в один прекрасный день решил бы ее упразднить. Вместе с тем православное вероисповедание не было обязательным условием признания князя или наместника, присланного из Вильны, местным обществом. Так, католицизм исповедовали уже упоминавшиеся Свидригайло и Сигизмунд Кейстутович, княжившие в землях Чернигово-Северщины. Вероисповедание не было их частным делом, о нем знали их подданные, а нередко оно находило выражение в мерах того или иного князя по поддержке «своей» конфессии. Тем не менее католицизм Свидригайла не помешал ему в 1408 г. возглавить выезд многочисленных князей и бояр, а также черниговского православного епископа Исаакия в Москву. Когда в декабре 1391 г. Витовт явился с войсками союзного ему Ордена в Литву и осадил Городенский замок, ранее ему принадлежавший151, то его, по сообщению хроники помезанского официала, передала ему находившаяся в замке литва и русь152. Хотя Витовт еще в 1386 г. по чисто политическим соображениям перекрестился из православия в католицизм153, для городнян он оставался «своим» князем; если верить «Летописцу великих князей литовских», т.  е. фактически самому Витовту, между 1389 и 1392 гг. не преминули перейти на его сторону и полочане154, за каких-нибудь десять лет до этого отказывавшиеся принять на княжение язычника Скиргайла. На фоне этих известий не выглядит таким уж невероятным известие из послания сторонников Свидригайла отцам Базельского собора католической церкви 1433 г., согласно которому они в свое время присягнули, что изберут великим князем литовским лишь католика155. Можно вспомнить и факт основания Федором Даниловичем Острожским доминиканского монастыря в его родном Остроге. Как отметил В. А. Воронин, вряд ли можно говорить о том, что он был принужден к этому какими-то внешними силами156. Важно было не только то, кто из вельмож займет тот или иной пост, важен был объем полномочий, которые он при этом получал. Великокняжеский наместник возглавлял войска «своей» земли во время боевых действий, осуществлял судебную власть над ее населением и сбор налогов. Он выступал в качестве «эксперта» по делам земли перед лицом центральной власти и иностранных контрагентов. Так, на наместнике лежала обязанность практического исполнения великокняжеских распоряжений о тех или иных 151

Nikodem J. Witold. S. 92–93. SRP. Bd. 3. S. 176. См. также рассказ Виганда из Марбурга: SRP. Bd. 2. S. 646–647. 153 Nikodem J. Witold. S. 101–103 (там же историография). 154 ПСРЛ. Т. 35. С. 64, 70, 88. 155 BP. T. 5. № 1361. P. 251. 156 Воронин В.  А. К проблеме взаимоотношений православных и католиков в Великом княжестве Литовском в конце XIV — середине XVI в. // Исторический вестник. Т. 7 (154). М., 2014. С. 138–139. 152

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

109

пожалованиях в соответствующем регионе. Он подыскивал объекты, пригодные для пожалований (угодья, населенные пункты, крестьян)157, и иногда контролировал составление соответствующих актов: об этом говорят записи на них о «приказе» того или иного вельможи158. В компетенцию наместника входило и представление того или иного землевладельца к господарскому пожалованию159. Наконец, случалось, что и сами наместники жаловали земли на подвластных им территориях160. Во внешних контактах они представляли интересы прежде всего великого князя161, но также и местного общества (об этом свидетельствует обширная переписка Полоцка с Ригой по торговым делам). При этом часть прерогатив, таких как занятие ряда более низких должностей в местном управлении (например, окольничих и тивунов в Смоленске) и держание волостей, оставалась в руках местных бояр и мещан. Они, как и представители православного духовенства, составляли элиту своей земли, подобную правящей элите ВКЛ «в миниатюре»: с ними наместник советовался по вопросам управления землей162. Так, полоцкий наместник Федор (Корсак) вершил суд с боярами163, равно как и новогородский наместник 157

Любавский М. К. Областное деление. С. 852–863. См. многочисленные имена литовских панов в эсхатоколах записей «Книги данин Казимира» (LM. Kn. 3), которые следует сопоставить с данными о карьере этих лиц. О  том, что такая же практика существовала при Витовте, свидетельствует его документ о пожаловании Еську Нешевичу на территории Подолья. Под его основным текстом другим почерком приписано: «Довкгардъ правил» (Розов В. Украïнськi грамоти. № 59. С. 109). Известно, что Довгирд был подольским воеводой. См. также: Szybkowski S. Polish Staff. P. 90. См. о функциях великокняжеского наместника/старосты/ воеводы в процедуре великокняжеского пожалования: Груша А. И. Документальная письменность. С. 128–143. 159 Груша А. И. Документальная письменность. С. 303–307. 160 В 1460 или 1475 г. виленский воевода Михаил Кезгайлович вернул виленскому мещанину Максиму Блошичу сеножать на р. Вильне, которую отцу Максима пожаловал «старыи пан Монивид» при Витовте (имеется в виду Альберт Монивид, занимавший должность виленского старосты / воеводы с конца XIV в. до своей смерти в 1423 г.), а впоследствии «от него отнял и привернул к воеводству» Ивашко Монивидович, бывший виленским воеводой в 1458 г. (AGAD. Archiwum Radziwiłłowskie. Dz. XI. Sygn. 57. K. 11). 161 Например, в 1411 г. подольский воевода Георгий Гедигольд ездил в посольство в соседнюю Венгрию (см. выше), в первой половине 20-х годов — в Молдавию (KDL. S. 300–303; Liber cancellariae Stanislai Ciołek. Ein Formelbuch der polnischen Königskanzlei aus der Zeit der husitischen Bewegung / Hrsg. von J. Caro. Bd. 1. Wien, 1871. S. 206–208; Славяно-молдавские летописи XV–XVI вв. / Сост. Ф. А. Грекул, отв. ред. В. И. Буганов. М., 1976. С. 24). 162 Любавский М. К. Областное деление. С. 837–852, 864–869; Он же. Литовско-русский сейм. С. 61, прим. 42. Данные, собранные М. К. Любавским, относятся к концу XV — первой половине XVI в., но есть все основания экстраполировать их на более раннее время, тем более что некоторые акты, неизвестные Любавскому, подтверждают эту мысль (например, смоленские документы: AGAD. Dok. perg. № 780, 7310, 7370, 8402). 163 ПГ. Вып. 1. № 43; Т. 1. № 61. 158

110

Раздел 1

Предыстория конфликта

Петраш Монтигирдович164; в присутствии местной знати жаловал земли подольский староста Георгий Гедигольд165. Здесь мы имеем дело с той же ситуацией, что и в общегосударственном масштабе: в условиях слабого развития аппарата управления любой наместник был «обречен» на поиски согласия с местной общественной верхушкой166. Функции местного управления невозможно было целиком и полностью возложить на безусловно лояльных центральной власти литовцев, поскольку документы XV в. говорят о довольно слабом их проникновении в русские земли ВКЛ167. Была и еще одна очень важная причина, по которой великокняжеский наместник не мог обойтись без содействия жителей вверенного ему региона. В одном из писем немецких купцов из Полоцка в Ригу конца XIV или начала XV в. рассказывается, как те отправились к Витовту, находившемуся тогда в Полоцке, жаловаться на полочан по поводу порядка взвешивания товаров: «На это король ответил нам и сказал, что ему не было об этом известно, его здесь не было, когда был заключен мир, он намерен посоветоваться со своими горожанами и дать нам ответ». После этого Витовт через двух своих вельмож передал немцам, что необходимо провести полоцко-рижский съезд168. В другом послании передаются слова полоцкого наместника Монтигирда: он знает о договоре лишь то, что ему сообщили полочане169. Действительно, многочисленные крестоцелования, о которых говорится в полоцко-рижской переписке этого времени, далеко не всегда фиксировались на письме. В условиях господства устного слова конкретное содержание того или иного порядка, «старины» великому князю и его наместнику могли сообщить лишь полочане170. Следует подчеркнуть, что специальные документы (областные привилеи) фиксировали права местных элит (боярства, 164

Акты, издаваемые Виленскою археографическою комиссиею. Т. 11. Акты Главного Литовского Трибунала. Вильна, 1880. № 1. С. 3–4. О датировке грамоты см.: Груша А. И. Документальная письменность. С. 185–186, прим. 710. 165 AGAD. Dok. perg. № 8832. 166 В случае Луцкой земли об этом косвенно свидетельствуют события 40–50-х годов XV в., когда местные боярские и княжеские роды фактически самостоятельно распоряжались судьбой региона, а вмешательство центральной власти мало что могло изменить (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły). 167 Можно вспомнить витебских бояр Курейшовых, полоцкого боярина Сурвилу или безымянных «литвинов», упоминаемых в витебском областном привилее. Интересно, что несколько литовских бояр в этот период переселились в Холмскую землю Польского королевства (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 284; Czarnecki W. Szlachta ziemi chełmskiej. S. 128, 272, 274, 302–315; Dunin Kozicki Z. Inscriptiones clenodiales. 8. Najdawniejsze zapiski herbowe chełmskie // Miesięcznik Heraldyczny. 1909. R. 2. № 6–7. S. 82). 168 “Des antwerde uns de konyng unde sede, em en were dar nicht witlik an, he en were hir nicht, do de vrede ghemaket wart, he wolde sick bespreken myt synen borgheren unde wolde uns eyn antwerde seggen”. — LVVA. F. 673. Apr. 4. K. 18. L. 78. 169 HUB. Bd. 5. № 354. 170 Груша А. I. Улада непарушнасці і памяці: «старина» і яе трансфармацыя ў XV — першай трэці XVI ст. // Соцiум. Вип. 10. Київ, 2014. С. 230 и след.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

111

мещанства) лишь в Полоцкой и Витебской землях, но такими правами по неписанной традиции обладало боярство и в других регионах. В XIV в. в общих чертах определился состав правящей элиты ВКЛ. В него входили князья (в подавляющем большинстве родственники правителя) и наиболее знатные, родовитые литовские бояре — «приятели» монарха. Каждая смена правителя на виленском престоле начиная с середины XIV в. сопровождались внутренними конфликтами, а потому влекла за собой изменения в составе правящей элиты. Новый монарх, с одной стороны, приводил с собой своих сторонников, с другой — должен был найти тот или иной modus vivendi с окружением своего предшественника. Физическое устранение его членов было исключением: любой правитель был заинтересован в укреплении своей позиции, а не в увеличении числа недовольных, поэтому стремился интегрировать реальную или потенциальную оппозицию в свое окружение. Необходимо подчеркнуть, что продолжавшая всё это время экспансия Литовского государства на русские земли не вела к интеграции их знати в правящую элиту этого государства. В ближайшее окружение монарха по-прежнему входили немногочисленные князья и литовские бояре171. В результате к началу XV в. основную часть правящей элиты ВКЛ составляла верхушка литовского боярства. В одну группу входили бояре из окружения Ягайла, которым (или потомкам которых) удалось интегрироваться в правящую элиту и при Витовте. Известны примеры Михаила Минигайла, который долгое время в конце XIV в. был ошмянским старостой, в 1393 г. упоминается в должности виленского старосты, а в 1413 г. — виленского каштеляна, и Андрея Гаштольда — кревского старосты в 1398–1401 гг.172; высокое положение занял в дальнейшем и его сын Ивашко (Ян) Гаштольд. Вероятно, такова была судьба Альберта Монивида и его родственника Станислава Чупурны — наиболее влиятельных вельмож в окружении Витовта173. Боярин 171

Это хорошо показывает, например, список гарантов договора Кейстута и Ягайла с великим магистром Тевтонского ордена Винрихом фон Книпроде, заключенного в Троках в 1379 г. В него входят Юрий Кожушно, Войдила, Иван Ольгимонтович, Бушкис, Саймонт Гирдутевич и Ядинт Суркантович (KDL. S. 55; перечень гарантов по оригиналу уточнен: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 170). Много православных (т.е. возможно, русских) князей и бояр участвовало в конце XIV в. в поручительствах за знатных людей, но это нельзя рассматривать как свидетельство их принадлежности к правящей элите ВКЛ, поскольку такие записи часто выдавались знатью того или иного региона. Например, поручная запись за Олехну Дмитриевича выдана волынскими князьями и боярами: об этом говорят их имена и место выдачи документа — Луцк (Розов В. Украïнськi грамоти. № 22). 172 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 171–172, 240–241, 269–270. 173 Монивид впервые упоминается в поручительстве литовских вельмож ВКЛ перед Скиргайлом за Гридка Константиновича, которое датируется 1387–1389 гг., т.е. до прихода Витовта к власти (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 76). Возможно, тогда же он

112

Раздел 1

Предыстория конфликта

Братоша (родоначальник Зеновичей), также занявший высокое положение при Витовте, в 70–80-е годы XIV в. служил полоцкому князю Андрею Ольгердовичу, а затем Владиславу Ягайлу и его брату Скиргайлу174. Многие бояре происходили из окружения самого Витовта или его отца Кейстута. Специальные исследования «боярской» части правящей элиты ВКЛ при Витовте показывают уже отмеченную особенность — отсутствие в ней боярства русской части ВКЛ. Почти все бояре, входившие в окружение Витовта, исповедовали католицизм, православными были лишь Братоша с сыновьями и Ходко Юрьевич. Однако их вотчины находились на территории Литовской земли — к югу от Новогородка и Городна175. Значительные изменения при Витовте произошли в «княжеской» части правящей элиты ВКЛ. Как уже говорилось, первым его шагом после соглашения с Ягайлом (1392) было устранение князей, прежде всего Ольгердовичей, из их уделов. Однако это не означало полного разрыва с ними. Как уже говорилось, с одними потомками Ольгерда (Семен-Лугвень Ольгердович, Олелько Владимирович) Витовту рано или поздно удалось наладить взаимоотношения, с другими (Свидригайло Ольгердович) он вынужден был волей-неволей считаться. Этими группами состав правящей элиты ВКЛ не ограничивался. В нее входили католические епископы, о которых говорилось выше. К ней можно отнести и некоторых лиц незнатного или неместного происхождения, окружавших монарха в повседневной жизни, — придворных слуг, секретарей, которым правитель часто доверял важнейшие поручения. Первые были всем обязаны великому князю, поэтому тот мог рассчитывать на их безусловную преданность; вторые обладали качествами, которыми мог похвастаться мало кто из знатных членов правящей элиты, — умели читать и писать, владели иностранными языками, иногда имели университетское образование, позволявшее им разбираться в юридических тонкостях отношений ВКЛ с его соседями. Карьеры и тех, и других были недолгими, поскольку основывались не на изначально знатном и влиятельном положении, а на личных связях с правителем. Например, ни один из многочисленных польских секретарей, служивших Витовту, не остался на службе у его преемника на виленском престоле Свидригайла. Нечего и говорить, что и своим потомкам такие люди не могли обеспечить места в политической элите страны176. участвовал в поручительстве за Братошу (AGAD. AZ. Rkps 33. S. 605. № XI. Отчество Монивида, известное по предыдущему источнику, — Коиликинович — передано здесь в неверной латинской транскрипции Pomikudouicz. Датировку и публикацию документа см.: Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 166; Лицкевич О. В. Поручительство литовско-русской знати за нобиля Братошу Койлутовича (1387–1394 гг.) // Беларуская даўніна. Вып. 1. Мінск, 2014. С. 29–58). 174 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 82–83, 217–218. 175 Ibid. P. 93, 217; Kirkienė G. LDK politikos elito galingieji: Chodkevičiai XV–XVI a. Vilnius, 2008. P. 84–85. 176 Szybkowski S. Polish Staff; Lietuvos istorija. T. 4. P. 285–286 (текст Р. Петраускаса).

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

113

Состав правящей элиты удобно проследить на примере договоров Витовта с соседними государствами (Польшей, Тевтонским орденом). Эти документы снабжались списками свидетелей — подданных великого князя, которые могли гарантировать исполнение их условий. В конце XIV — первой трети XV в. ВКЛ дважды возобновляло унию с Польшей (в 1401 и 1413 гг.)177 и четырежды заключало «вечный мир» с Тевтонским орденом (1398, 1404, 1411, 1422)178. В историографии, особенно в польской, можно встретить утверждение, что участие «общества» в этих актах было результатом унии с Польшей. В действительности же такая практика существовала и ранее: об этом свидетельствует хотя бы договор Ягайла и Кейстута с Тевтонским орденом 1379 г.179 или Кейстута — с мазовецкими князьями180 (даже если принять аргументы тех исследователей, которые видят в нем фальсификат 30-х годов XV в., существование в XIV в. упомянутых в нем бояр не вызывает сомнений). Более того, и сама уния с Польшей, по мнению Х. Ловмяньского, была результатом консенсуса монарха с правящей элитой. Иное дело, в какой форме это участие фиксировалось в дошедших до нас документах: вспомним, что культура их составления только утверждалась под активным влиянием соседей, а «содержательной» частью церемонии заключения договора был не обмен пергаменными грамотами, а присяга. Многое зависело и от того, где и при каких обстоятельствах заключался договор — в военном лагере, на съезде вельмож, встрече правителей и т.д. Поэтому при анализе такого документа, а тем более их совокупности, мало отметить, что его свидетелями были столько-то православных и столько-то католических князей и бояр, русинов и литовцев. 177

AUPL. № 36–44, 49–51. SVDO. Bd. 1. № 1–3, 22–31, 83–85, 152–156; Dokumenty strony polsko-litewskiej. 179 KDL. S. 55; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 170. 180 Kodeks dyplomatyczny księstwa Mazowieckiego. Warszawa, 1863. № 80. Недавно О. В. Лицкевич привел целый ряд аргументов в пользу аутентичности оригинала договора 1358 г., сохранившегося в Библиотеке князь Чарторыйских в Кракове (Ліцкевіч А. Гародня і Гарадзенскі рэгіен ў другой палове ХІІІ — XIV ст.: назва і межы // Гарадзенскі палімпсест. 2012. Людзі даўняй Гародні. XV—XX ст. Гродна, 2013. С. 14–27). Однако исследовательница латинской палеографии Рута Чапайте, изучив данный документ, пришла к другому выводу: его письмо характерно для первых десятилетий XV в., и экземпляр Библиотеки князь Чарторыйских мог быть написан не ранее конца XIV в. — вполне возможно, что и около 1434 г., хотя для этого времени почерк выглядит старомодным. Так, написание вариантов букв R, S, T характерно для последних десятилетий XIV в. и первых десятилетий XV в., факелообразной f и длинной s — для первой половины XV в. Формы других букв характерны как для 1358 г., так и для более долгого периода времени. Пользуясь случаем, приношу искреннюю благодарность д-ру Р. Чапайте за подробные палеографические консультации. Не подлежит сомнению, что многие реалии литовско-мазовецкого договора аутентичны, что и показал О. В. Лицкевич, однако вопрос о том, насколько аутентичен экземпляр, сохранившийся в Библиотеке князь Чарторыйских, и текст договора в целом, остается открытым. 178

114

Раздел 1

Предыстория конфликта

Обращение к документам этих соглашений показывает, что большинство их гарантов — это бояре, входившие в «ближний круг» Витовта, в подавляющем большинстве литовского происхождения и католического вероисповедания. Православных бояр в этих перечнях совсем немного — уже названные Братоша и его сын Зеновий, а также Ходко Юрьевич, который появляется в Мельненском договоре 1422 г. с высокой должностью полоцкого наместника. Спорадически появляются и другие лица, формы имен которых могут указывать на их русское происхожденние и/или православное вероисповедание — например, некий Федор Львович с братом Юшкой (1401), идентификация которых была предметом разнообразных гипотез в историографии. Удельные князья присутствуют в этих списках не всегда — по-видимому, лишь в тех случаях, когда они находились в военном лагере по окончании боевых действий (1411, 1422) или когда их участие требовалось, чтобы подчеркнуть значение данного акта (1398, 1401, 1422). На первом месте стоят имена католических епископов. К аналогичным выводам о составе правящей элиты ВКЛ пришел Р. Петраускас, который проанализировал более широкий материал — все известные на сегодняшний день документы великих князей литовских XV в., снабженные списками свидетелей-гарантов. В отличие от международных договоров, список свидетелей которых нередко обсуждался заранее, гарантами великокняжеских документов часто были лица повседневно окружающие монарха, т. е. те, с кем он непосредственно советовался. Литовский историк проследил динамику упоминаний в таких списках отдельных вельмож и представителей их родов, а также привлек данные об их участии в дипломатических миссиях. Из составленной им таблицы181 хорошо видно, что подавляющее большинство свидетелей великокняжеских документов и послов в соседние государства в 1392–1430 гг. — это как раз самые знатные литовские бояре. Князья же в повседневное окружение монарха практически не входили, по крайней мере не имели в нем такого влияния. Их упоминания в списках свидетелей документов, по сути, ограничиваются вышеназванными договорами ВКЛ с Польшей и Тевтонским орденом. Роль правящей элиты в государстве не сводилась к тому, что ее члены занимали те или иные придворные или территориальные должности. Институционализация центрального и местного управления лишь начиналась, и должностей было меньше, чем знатных и влиятельных людей. Роль этих людей определялась прежде всего тем, что они участвовали в принятии господарем решений по важнейшим вопросам. Формально власть великого князя не была ограничена, но фактически он должен был считаться с мнением своих знатных подданных: не имея независимого от них развитого аппарата управления, монарх мог править лишь при их помощи и поддержке. «Помощь и совет» были не только их правом, но и обязанностью по отноше181

Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 69–72.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

115

нию к монарху. В рассматриваемый период это участие знати в управлении государством еще не приобрело институциональных форм: великокняжеский совет не имел постоянного, формализованного членства, компетенции и порядка работы. Данный орган власти во всех смыслах оставался советом при великом князе, поскольку не мог действовать в его отсутствие или отдельно от него. Лишь с приходом к власти Казимира Ягеллона (1440–1492) сначала малолетство господаря, а затем его частое отсутствие в стране изза занятия польского трона (с 1447 г.) подтолкнуло его литовских советников к самостоятельным действиям: именно с этого времени в источниках данный орган обозначается как совет Великого княжества Литовского или паны рада. При Витовте дело обстояло иначе. По текущим вопросам господарь совещался со своим повседневным окружением, находившемся при его дворе, в более важных случаях созывал литовскую знать, т.е. наиболее влиятельных своих подданных. Эти совещания часто проходили за закрытыми дверями, в случае необходимости их содержание должно было оставаться тайной — например, если речь шла о подготовке войны с Тевтонским орденом, где были в курсе того, что происходит в Литве. Важнейшие решения, принятые этим кругом лиц, относительно узким в масштабах огромного государства, санкционировались на съездах бояр и князей, состав которых также был в значительной степени случайным (начало институционализации сейма относится к середине — второй половине XV в., когда складывается и осмысляется практика представительства182. Они выполняли весьма серьезную функцию, поскольку именно там важнейшие решения правящей элиты доводились до сведения широких кругов боярства183. Благодаря источникам, посвященным внешней политике ВКЛ, известно что в присутствии своих советников господарь принимал послов184, выслушивал послания правителей соседних государств185. Институционализация великокняжеского совета (рады), т. е. превращение его в орган с более или менее определенными и постоянными составом, компетенцией и порядком работы, в начале XV в. находилась в самом начале. Поэтому понятие членства в нем, которым охотно оперируют историки, условно. Гораздо дальше в названный период зашла институционализация великокняжеского двора, который не только обслуживал хозяйство монарха, был главным центром управления страной и коммуникации с соседями, выполнял важную функцию консолидации знати, репрезентации и повышения 182 О великокняжеском совете/раде ВКЛ и начальном периоде истории сейма см.: Halecki O. O początkach parlamentaryzmu litewskiego; Korczak L. Litewska rada wielkoksiążęca; Petrauskas R. Lietuvos Didžiosios Kunigaikštystės seimo ištakos. 183 Такая практика сохранялась и впоследствии: о ней в 1536 г. писал открытым текстом виленский воевода О. М. Гаштольд (Acta Tomiciana. T. 11. Posnaniae, 1901. P. 163–165). 184 GStAPK. OBA 5822; LECUB. Bd. 8. № 855; Lewicki A. Przymierze. Dod. 8. 185 SRP. Bd. 3. S. 219; CEV. № 1345.

116

Раздел 1

Предыстория конфликта

престижа монарха, т.  е. укрепления его власти. С конца XIV в. источники фиксируют постоянные придворные должности: маршалков (маршалов  — сначала дворных, а потом и земского, или великого, которому принадлежало высшее место в придворной иерархии), подчашего, казначея и т. д.186 Одной из придворных структур была на первых порах великокняжеская канцелярия, оформившаяся в институт власти как раз в правление Витовта. Писцы (секретари), зачастую поляки или немцы по происхождению, не только занимались изготовлением письменных документов, но и выполняли политические поручения великого князя — ездили в посольства и даже начальствовали над замками187. Фактическое привилегированное положение, обретенное литовским боярством в XIV в., после унии с Польшей было закреплено в привилеях — специальных актах, фиксировавших сословные права и привилегии. Первый из них был выдан польским королем Владиславом Ягайлом во время крещения литовцев в 1387 г. Важнейшее положение документа гласит, что литовские бояре могут владеть землей на тех же правах, что и польские шляхтичи, и свободно отчуждать ее по согласованию с великим князем. Повинности литовских бояр привилей ограничивал до участия в походах, ремонта и строительства замков. Эти привилегии предоставлялись лишь литовским боярамкатоликам188. Следующий шаг был сделан в Городельском привилее Ягайла и Витовта 1413 г. Если первый привилей предоставлял свободы экономического плана широким кругам литовских бояр, то Городельский привилей, расширяя и конкретизируя их, добавлял к ним политические права, адресованные верхушке этой общественной группы — членам боярских родов, получившим польские гербы (принятым в польские гербовые братства). Этим актом в ВКЛ учреждались должности воевод и каштелянов по польскому образцу — прежде всего в Вильне и Троках. Их, как подчеркивалось в привилее, могли занимать только католики. Они же получали исключительное право в совещаниях с великим князем. Городельский привилей фиксировал участие литовских бояр в политической жизни страны еще в одном отношении: в нем отмечалось, что они «изберут» нового великого князя после смерти Витовта, а также будут участвовать в избрании польского короля после смерти Ягайла189. 186 Подробнее см.: Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas Lietuvoje. (Белорусский перевод: Пятраўскас Р. Фармаваньне інстытуцыйнага двара вялікага князя ў Літве (XIV — пачатак XV ст.) // Arche Пачатак. 2009. № 9.) 187 В последнем случае имею в виду немца Конрада Франкенберга, погибшего в 1418 г., будучи кременецким старостой. О его деятельности см.: Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 26–28; Čapaitė R. Ślązacy na dworze wielkiego księcia litewskiego w pierwszej połowie XV wieku // Podróże i migracje w Europie Środkowej. (Kultura Europy Środkowej. T. 15.) Katowice; Zabrze, 2012. S. 48–56. 188 LM. Kn. 25. № 1. P. 35–37. 189 AUPL. № 51. О понятии «избрания» великого князя см. ниже, в гл. 1.2.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

117

Представители верхушки литовского боярства не только занимали основное место в правящей элите ВКЛ, но и получали больше всего пожалований от великого князя. В XIII–XIV вв. их материальное обеспечение имело главным образом форму даней, пожалований из великокняжеской казны и трофеев, захваченных в военных походах. Это объясняет заинтересованность литовского боярства в экспансии ВКЛ на Русь190. Такая форма вознаграждения никуда не исчезла и при Витовте191, и впоследствии (разве что походы стали менее активными), но в конце XIV в., уже при Ягайле и Скиргайле, наметился переход от временного держания сел192 к получению бенефициев. Великокняжеские пожалования положили начало формированию боярских латифундий. Члены окружения господаря получали от него имения прежде всего в Литовской земле, реже — в «русской» (по тогдашней терминологии) части будущей Белоруссии. Наконец, пожалования в южных и восточных землях ВКЛ были исключением193, поскольку их отдаленность от основных владений (вотчины) того или иного вельможи затрудняла управление ими. Имело смысл жаловать там земли крупнейшим и влиятельнейшим феодалам, поскольку те могли наиболее эффективно способствовать защите интересов Литовского государства в этих регионах. Так, в 1407 г. виленский наместник Альберт Монивид получил от Витовта земли на Смоленщине близ границы с Московским княжеством. Смоленская земля была окончательно включена в состав ВКЛ незадолго до этого, в 1404 г., и Витовт был заинтересован в ее закреплении за своим государством в условиях шедшей тогда войны с Московским великим княжеством (1406–1408)194. Вместе с тем, скорее всего, именно при Витовте получили владения в Смоленской земле, на восточном порубежье ВКЛ, князья Крошинские — судя по их прозванию, выходцы из Новогородской земли. В данном случае важно то, что Витовт 190

Подробнее см.: Łowmiański H. Uwagi. Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 201–202. 192 Jakubowski J. Opis księstwa Trockiego z r. 1387 // Przegląd Historyczny. T. 5. № 1. Warszawa, 1907. S. 22–48. 193 Łowmiański H. Studja nad początkami społeczeństwa i państwa litewskiego. T. 1. Wilno, 1931. S. 274–281. Эти выводы подтверждаются исследованиями, посвященными развитию крупной земельной собственности отдельных боярских родов. Если роды Кезгайла и Гедигольда получили от Витовта пожалования на территории будущей Черной Руси и на литовско-русском этническом пограничье, то владения рода Радивилов (Радзивиллов) традиционно группировались вокруг Кернова, и в этом смысле они стояли особняком. См.: Pietkiewicz K. Kieżgajłowie i ich latyfundium do połowy XVI wieku. Poznań, 1982. S. 59–69; Peltz W. Ród Giedygołda i jego majętności // Zeszyty naukowe Uniwersytetu im. Adama Mickiewicza w Poznaniu. № 74. Historia. Zesz. 11. Poznań, 1971. S. 29; Malczewska M. Latyfundium Radziwiłłów w XV do połowy XVI wieku. Warszawa; Poznań, 1985. S. 44–46. 194 Semkowicz W. Przywilej Witolda dla Moniwida, starosty wileńskiego i testament jego syna Jana Moniwidowicza // AW. 1923. R. 1. Zesz. 2. S. 266–267; ср. карту владений рода Монивида к середине XV в.: Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich. Р. 25. 191

118

Раздел 1

Предыстория конфликта

счел возможным для укрепления своей власти в недавно присоединенном регионе опереться на православных князей195. Вообще русские бояре получали главным образом мелкие имения в своих землях, предназначенные для личной службы, или даже отдельных зависимых людей, дани с определенных владений и т.д.196 Однако события 30-х и 40-х годов XV в. в южнорусских землях ВКЛ (присоединение Западного Подолья к Польскому королевству в 1430 г., перипетии истории Луцкой земли) показали, что землевладение литовских бояр в этих регионах существенно уступало положению русских боярских родов и (на Подолье) польской шляхты, а главное — не было решающим фактором в определении политической принадлежности этих земель197. Эти данные подтверждают вывод, который напрашивается при анализе «кадровой политики» Витовта: решающую роль для него играла не этническая принадлежность того или иного получателя пожалования, а его преданность монарху, готовность защитить свои владения, полученные от этого монарха. Не следует забывать и о том, что материальное обеспечение за счет раздачи земли и зависимых людей появилось в ВКЛ относительно недавно и не успело завоевать безраздельное господство. Еще в последние десятилетия XV и начале следующего, XVI в. великие князья широко практиковали «отправы»  — раздачу коней, шуб, денег из казны, доходов с мыт и корчем, как выясняется из древнейших книг Литовской метрики. Более ранние подобные реестры до нас не дошли (если вообще существовали), и о таких раздачах мы можем заключать лишь из описаниям поездок Витовта по ВКЛ в 20-е годы198 Необходимо учитывать и сохранность архивов, благодаря которым до нас дошли сведения о пожалованиях Витовта. Таким образом, если на русских землях ВКЛ местная знать в значительной степени сохраняла свою власть и собственность (а последнюю и приумножала), то в общегосударственном масштабе ее роль была весьма скромной. Такая ситуация не была следствием одного из привилеев или актов унии с Польшей, но стала результатом более длительного развития. Рассуждая о предпосылках войны 1432–1438  гг., ученые исходят из того, что это неуча195

Об их конфессиональной принадлежности свидетельствуют, в частности, запись в синодике Киево-Печерской лавры и позднейшее упоминание о вкладе Ивана Ольгимонтовича в этот монастырь (Голубев С. Т. Древний помянник Киево-Печерской лавры (конца XV и начала XVI  ст.) // Чтения в историческом обществе Нестора летописца. Кн. 6. Киев, 1892. С. 7; АЗР. Т. 1. № 72). 196 См., напр.: Vitoldiana. № 123, 129, 130, 136, 147, 148, 157 и др. 197 О Луцкой земле подробнее см.: Halecki O. Ostatnie lata. Rozd. I, III. Ср. также гл. 3.2 данной работы. Примечательно, что среди примерно 20 лиц, о которых известно, что они получили имения на Западном Подолье от Витовта, нет ни одного литовца (Михайловський В. Західне Поділля під володінням Вітовта у 1411—1430 роках: надавча політика у світлі документів // До джерел. Збірник наукових праць на пошану Олега Купчинського з нагоди його 70-річчя. Т. 2. Київ; Львів, 2004). 198 CEV. № 1298, 1329.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

119

стие в общегосударственной политической жизни и, шире, неравноправие русского населения Великого княжества Литовского как раз и вызывало недовольство. Проверка этого тезиса является одной из задач данного исследования. Здесь же необходимо обратить внимание на определенную внутреннюю логику этой схемы. Недовольство неучастием в политической жизни подразумевает одно из двух: либо то, что раньше население русских земель в ней участвовало, но перестало это делать; либо оно созрело до такого уровня политического сознания, который бы требовал такого участия. М. К. Любавский, стремившийся тщательно обосновать свою схему, исходил из первого варианта. По его мнению, связующим звеном между русскими землями и государственным центром выступали удельные князья, которые совещались со своим окружением и вместе с тем сами ездили на «думы» к великому князю. Сменившие же их наместники такой роли не играли, проводя в регионах ВКЛ политику их подчинения великокняжеской власти199. Но сам же М. К. Любавский в предыдущем своем исследовании собрал сведения о совещаниях великокняжеских наместников с князьями, боярами, православным духовенством и мещанами подвластных им земель. О таких совещаниях эпохи Витовта говорилось выше. Данная схема ставит еще один важный вопрос — о репрезентации и делегировании полномочий. О. Халецкий, развивая идеи М.  К. Любавского, сформулировал другую схему: в периоды конфронтации с Польшей Витовт нуждался в поддержке не только литовской, но и русской части своего государства, а потому его русские подданные участвовали в Салинском съезде 1398 г., Луцком и Трокском съездах 1429–1430 гг.200 Действительно, источники упоминают об участии руси в этих событиях. Но если попытаться ответить на вопрос, кем же были русские подданные великого князя литовского, участвовавшие в этих мероприятиях, то нас постигнет неудача: и в 1398, и в 1429–1430  гг. гаранты документов великого князя и исполнители его поручений — это те же «литовско-русские» князья, литовские бояре, которые привыкли говорить от имени «земель Литвы и Руси». К ним добавляются польские шляхтичи, находящиеся на службе великого князя. Никаких имен русской знати, которые бы авторы источников сочли нужным отметить в силу их влияния, мы здесь не увидим, и схема О. Халецкого на поверку оказывается еще одной красивой конструкцией, не находящей подтверждения в источниках. Как же можно оценить политику Витовта по утверждению своей власти в периферийных регионах ВКЛ и ее результаты? Позволяют ли источники говорить о том, что неравноправие русинов вызывало их недовольство политикой Витовта? 199 200

Любавский М. К. Литовско-русский сейм. С. 23, 56–57, 61–62. Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 153–154, 270.

120

Раздел 1

Предыстория конфликта

Известно несколько крупных выступлений против власти Витовта на русских землях ВКЛ. Это Свидригайлов бунт на Западном Подолье в 1402 г., достаточно быстро прекратившийся в его отсутствие, восстановление в 1401–1404 гг. Смоленского княжества (потерявшего независимость всего несколькими годами ранее, в 1395 г.), события 1406–1408 гг. (отъезды в Москву князей А. И. Гольшанского и Свидригайла с черниговским епископом Исаакием и большой группой князей и бояр), наконец, сведения о попытках Свидригайла — фактически безуспешных — опереться на какую-то часть жителей ВКЛ в 1409 и 1418 гг.201 Бросается в глаза, что практически все они так или иначе связаны с выступлениями Свидригайла, которые иначе как авантюрами не назовешь (о них пойдет речь в следующей главе). По своим масштабам и последствиям не идет ни в какое сравнение с переходом Полоцка на сторону Витовта во время его второго бегства в Пруссию (1389/90– 1392 гг.) или восстанием в Жомойти в 1418 г. Вопреки ожиданиям историков, подчеркивавших утрату князьями своих позиций в конце XIV — первой трети XV в., в реально имевших место выступлениях, перечисленных выше, не заметно, чтобы князья стремились вернуться к прежнему положению. Забегая вперед, отмечу, что Свидригайло в своих выступлениях против Витовта широко опирался на внешние силы — Тевтонский орден, Великое княжество Московское, Орду, Сигизмунда Люксембургского, — а это косвенно свидетельствует о скромной поддержке, которую ему готова была оказать знать русских земель. Вообще активная роль Свидригайла в этих событиях наводит на мысль, что дело тут не в широких социально-политических процессах, а в его личных амбициях. Между тем хорошо известны данные, которые показывают успехи политики Витовта на подвластных Литве русских землях. Об этом ярко свидетельствует участие русских воинов в походах Витовта в Пруссию в 1409– 1411, 1414 и 1422 гг., на Псков в 1426 г. и Новгород в 1428 г. Об этом говорят либо прямые сообщения202 , либо участие в этих походах князей литовского происхождения, несомненно, возглавлявших отряды своих владений на Руси  — Сигизмунда Кейстутовича, Михаила Гольшанского, Свидригайла и других. Историки охотно цитируют слова Яна Длугоша о русских подданных Витовта, которые во время похода князя на Новгород в 1428 г. изъявляли нежелание воевать с людьми, с которыми они были «одного обряда, нравов и языка»203. Между тем увидеть ту же ситуацию с другой стороны позволяют актовые источники — две грамоты Витовта конца июля 1428 г. 201

Подробнее о выступлениях, связанных с именем Свидригайла Ольгердовича, см. в гл. 1.2. Об этом ливонский магистр писал великому магистру 24 июня 1426 г., ссылаясь на известия, полученные комтуром Дюнабурга в Литве и на Руси (LECUB. Bd. 7. № 488). Незадолго до этого ливонский посол Герман Дистельхоф писал, что Витовт собирает невиданно большое войско (Ibid. № 479). 203 Dlugossii J. Annales. Lib. XI (1413–1430). P. 245. 202

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

121

о пожаловании земель: Ходке Ярмолинскому — в Смотрицком повете на Подолье, а Павлу Еловицкому — на Волыни204. Оба документа сохранились в позднейших копиях, однако по содержанию, как показал В. Собчук, они аутентичны. Тот же исследователь справедливо связал оба пожалования, осуществленные во Ржеве, с походом Витовта на Новгород 205. В обоих случаях текст пожалований готовил виленский воевода пан Георгий Гедигольд. Оба получателя пожалований принадлежали к боярству местного, русского происхождения. Русины видели в великом князе литовском не только «нечестивого» иноверца 206, но и «своего» могущественного господаря207, способного рассудить их с соседями и торговыми партнерами208. Они не останавливались перед долгим и затратным путешествием в Литву, чтобы добиться правосудия, посредничества или арбитража (известно о таких поездках полочан, смольнян, а возможно, и киевлян)209. Великий князь вершил суд и во время своих визитов в русские земли ВКЛ, причем совместно с их элитами. Сохранился красочный рассказ немецкого шута Генне, сопровождавшего Витовта в объезде его огромных русских владений летом 1427 г., о дарах, принесенных ему жителями этих земель. По словам Генне, он никогда не видел пра204

Kurtyka J. Repertorium podolskie 1430–1447 // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. Kraków, 2011. № 184. S. 442–443; AS. T. 1. № 26. S. 25–26. 205 Собчук В. Проблема достовірності текстів двох привілеїв великого князя литовського Вітовта 20-х рр. XV ст. (у контексті спорів за межі маєтків у верхів’ях Случі й Полтви) // Наукові записки. Збірник праць молодих вчених та аспірантів. Т. 19. (у 2-х кн.). Тематичний випуск: «Джерела локальної історії: методи дослідження, проблеми інтерпретації, популяризація». Кн. I. Киiв, 2009. С. 48–73; Он же. Від коріння до крони. Дослідження з історіï князівських і шляхетських родів Волині XV — першоï половини XVII  ст. Кременець, 2014. С. 387–406. За указание на статью В.  Д. Собчука благодарю В. Н. Михайловского. 206 См. о таких представлениях: Мiкульскi Ю.  М. Грунвальдская бiтва 1410 г. у старабеларускай традыцыi // Вялiкае княства Лiтоўскае i яго суседзi ў XIV–XV стст. Сапернiцтва, супрацоўнiцтва, урокi. Мiнск, 2011. С. 95–111. Впрочем, в этой статье их существование доказывается не всегда корректно — например, для характеристики настроений жителей Великого княжества Литовского привлекаются произведения, созданные в соседних русских землях, — как будто всё определял этноконфессиональный фактор и не существовало феномена политической лояльности иноверному правителю (см. о нем: Jablonowski H. Westrussland zwischen Wilna und Moskau. Die politische Stellung und die politischen Tendenzen der russischen Bevölkerung des Grossfürstentums Litauen im 15. Jh. Leiden, 1955). 207 Ср.: «А се мы полочан(е), вси добрыи люд(и) и мал(ы)и, надѣючес(я) на Б(ога), св(я) т(о)го Софея милость и княз(я) великого Витовта здровье…» (ПГ. Вып. 1. № 35. С. 96; Т. 1. № 52); «княз(ь) великыи Витовтъ, осподарь наш, а любо его последкове, кто коли будет(ь) осп(о)д(а)рь полоцки» (Там же. № 38. С. 110; Т. 1. № 55). 208 LM. Kn. 5. № 589, 590. P. 399–400; Полехов С. В. Новые документы. С. 277. 209 См., напр.: ПГ. Вып. 1. № 32. С. 90; Т. 1. № 46.

122

Раздел 1

Предыстория конфликта

вителя, которому были бы настолько преданны его подданные; тот, кто вручает ему дары, — самый счастливый человек 210. Таким образом, уже в это время русины, жившие в ВКЛ, воспринимали себя как его часть, подданных великого князя литовского — «господарских людей». Уже в это время верность жителей ВКЛ православию вполне успешно сочеталась с верностью инославному правителю и деперсонализированному государству211. Великие князья литовские пользовались этим для осуществления своих династических замыслов: как уже говорилось, по словам вельмож, подписавших в 1433  г. послание отцам Базельского собора католической церкви, они в свое время присягнули, что изберут великим князем литовским лишь католика 212. И это не была голословная декларация, ее можно подкрепить конкретными примерами. Так, православный князь Олелько Владимирович верой и правдой служил Витовту, некоторое время поддерживал занявшего великокняжеский стол Свидригайла, затем принял деятельное участие в его свержении и возведении на престол Сигизмунда Кейстутовича (как и другой православный князь — Семен Иванович Гольшанский), а впоследствии признал власть Казимира. Все эти великие князья литовские исповедовали католицизм. При этом самого Олельку никак нельзя упрекнуть в религиозной индифферентности: достаточно вспомнить о его активном участии в конфессиональной жизни в 20–50-е годы XV в.213 или о пожалованиях Лавришевскому монастырю, о которых уже говорилось. Именно православным авторам принадлежат не только произведения с отчетливо выраженной антилитовской и антикатолической тенденцией214, но и такие произведения, как «Похвала Витовта» или «Повесть о Подолье». Хотя последняя создана уже после смерти Витовта, она ставит своей задачей доказать принадлежность Западного Подолья Литовскому государству215. Всё это говорит о том, что при Витовте условием интеграции русских земель в 210

CEV. № 1329. P. 799. О датировке см. прим. 137 на с. 103, а также: Беспалов Р.А. Источники о поездке Витовта в область Новосильского и Рязанского княжеств в 1427 году // Верхнее Подонье: Археология. История. Вып. 3. Тула, 2008. 211 О последнем свидетельствует то, что в 1440 г. смоленские бояре, рассчитывая добиться помощи против восставших «черных людей», отправились в Литовскую землю. Между тем в Смоленске было уже прекрасно известно о том, что после убийства Сигизмунда Кейстутовича престол вакантен, — это и послужило толчком для выступления смольнян (см. гл. 3.2, а также специальную статью: Полехов С. В. Смоленское восстание 1440 г. // Исторический вестник. Т. 7 (154): Литва, Русь и Польша XIII–XVI вв. М., 2014. С. 160–197). 212 BP. T. 5. № 1361. P. 251. 213 Флоря Б. Н. Православный мир Восточной Европы перед историческим выбором. С. 405–409. 214 Мiкульскi Ю. М. Грунвальдская бiтва. 215 Полехов С. В. Летописная «Повесть о Подолье» // ДРВМ. 2014. № 1 (55). С. 33–42; № 2 (56). С. 49–62.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

123

Великое княжество Литовское216 не была ни интеграция их элит в правящую элиту этого государства, ни получение ими сословных привилегий по польскому образцу, которыми были наделены литовские бояре. * * * События, разыгравшиеся в ВКЛ после смерти Витовта, невозможно понять без учета положения этого государства в Центральной и Восточной Европе. К 1430 г. это положение сильно изменилось по сравнению с концом XIV  в. Перемены в международном положении страны шли рука об руку с внутриполитическими мероприятиями: как и любой правитель, Витовт использовал внешнеполитические успехи для укрепления своих позиций в стране, а оно заставляло задумываться о признании нового статуса на международной сцене (хотя, разумеется, были и неудачи, такие как сокрушительное поражение войск Витовта и его союзников в битве с ордынцами на Ворскле в 1399 г.). Польско-литовская уния официально сохранялась весь период правления Витовта, несколько раз она модифицировалась: в документах Виленско-Радомской унии 1401 г. за Витовтом было признано пожизненное достоинство великого князя литовского, а по Городельской унии 1413  г. было установлено, что после его смерти может быть выбран новый великий князь. Хотя польские правящие круги, следуя букве соглашений с литовским князем, и считали Витовта наместником Владислава Ягайла в ВКЛ, в реальности польско-литовские взаимоотношения за конец XIV — первую треть XV  в. прошли путь от подчинения к равноправному союзу. Так, если осенью 1392  г., согласно Московскому летописному своду конца XV в., «король Ягаило далъ Витовту Кестутьевичю княженье Литовъское великое»217, в 1399 г. рижские купцы намеревались искать справедливости у Витовта, а в случае неудачи — у «краковского короля»218, а в начале XV в. московские послы бывали при дворе не только Витовта, но и Ягайла (хотя у Великого княжества Московского даже не было общей границы с Польским 216

Проблемы политической интеграции в средневековой Европе активно обсуждаются в европейской историографии. См., например: Given J. State and society in medieval Europe. Gwynedd and Languedoc under outside rule. New York, 1990; Węcowski P. Mazowsze w Koronie. Propaganda i legitymizacja władzy Kazimierza Jagiellończyka na Mazowszu. Kraków, 2004; Fragen der politischen Integration im mittelalterlichen Europa. (Vorträge und Forschungen / Hrsg. vom Konstanzer Arbeitskreis für mittelalterliche Geschichte. Bd. 63.) Ostfi ldern, 2005. 217 ПСРЛ. Т. 25. С. 220. Здесь имеется в виду Островское соглашение 1392 г. (AUPL. № 29–31). 218 LVVA. F. 673. Apr. 4. K. 18. L. 80. Lp. 2. Кстати, этот источник — послание рижского купца Клауса Римана, написанное в июле 1399 г., — хорошо показывает надуманность представлений, широко распространившихся в историографии, о конфликте двух правителей в результате заключения Салинского договора с Орденом и провозглашения Витовта королем, который якобы удалось преодолеть лишь после битвы на Ворскле.

124

Раздел 1

Предыстория конфликта

королевством)219, то в первые десятилетия XV в. Витовт и Ягайло зачастую выступают во внешнеполитических акциях как равноправные стороны220. И на внешнеполитической сцене, и внутри страны Витовт осуществлял достаточно широкие полномочия, соответствовавшие статусу самостоятельного правителя, и далеко не всегда следовал тому, на чем настаивал верховный князь Литвы Владислав Ягайло. Но это до определенного момента не препятствовало сотрудничеству двух правителей. В историографии можно встретить противоположные мнения о ближайших последствиях польско-литовской унии и взгляде на них современников: одни историки пишут о недовольстве населения ВКЛ, в особенности русского, интенсивной католицизацией и полонизацией, проводимой в угоду Польше после унии с ней, другие — о благотворности знакомства жителей ВКЛ с высокой европейской культурой и привлекательными общественными порядками. Оба мнения, однако, зиждутся на уверенности в глубоком и всестороннем влиянии унии на внутреннюю жизнь ВКЛ. Но насколько эта уверенность подтверждается источниками? Безусловно, уния с Польшей давала о себе знать жителям ВКЛ. Воины из ВКЛ и Польши сражались плечом к плечу в походах конца XIV — первой трети XV в.: помимо войн с Тевтонским орденом, можно вспомнить и битву на Ворскле, и войну с Московским великим княжеством 1406–1408 гг., походы на Псков 1426 г. и на Новгород 1428 г. А в мирной повседневной жизни главным местом встречи подданных Витовта с их польскими союзниками был двор монарха: здесь ему служили многочисленные польские рыцари, ученые секретари и «эксперты», которых он вознаграждал щедрыми пожалованиями, здесь же происходили встречи с Владиславом Ягайлом и его сановниками. Однако эта служба была основана исключительно на личных связях с Витовтом. Ни один из польских «экспертов», служивших ему, не остался в Литве после его смерти. Так, писец Витовта Миколай Малджик, происходивший из Радомского повета Серадзского воеводства, несмотря на плотную вовлеченность в работу господарской канцелярии, деликатные миссии и щедрые выдачи из литовской казны, постоянно сохранял связи с родными краями, где оставалась его семья, а после смерти Витовта покинул Литву 221. Не удержали его и волынские 219

Один такой визит состоялся накануне присоединения к ВКЛ Смоленского княжества (1404 г.), которое доживало последние дни под ударами войск Гедиминовичей. 220 Korczak L. Bendri Jogailos ir Vytauto diplomatiniai veiksmai // Jogailos ir Vytauto laikai. Kaunas, 2011. Это явление наблюдается в отношениях не только со странами латинской Европы, на чем настаивает краковская исследовательница, но и с русскими соседями ВКЛ. Так, в 1412 г. Витовт и Ягайло совместно объявили о разрые мира с Новгородом (НПЛ. С. 403–404; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 412; Т. 6. Вып. 1. Стб. 534–535), а в завещании Василия I, сохранившемся в двух вариантах первой половины 20-х годов, упоминаются дары, полученные им от обоих Гедиминовичей (ДДГ. № 21, 22). 221 Kosman M. Małdrzyk Mikołaj z Kobiel h. Róża // PSB. T. 19. Wrocław i in., 1974. S. 428–429.

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

125

владения: в 1442 г. села под Луцком «по тому жь, какъ Малдрыка держал», получил виленский воевода Ян Довгирд 222 . В конце XIV — первой трети XV в. поляков можно было встретить не только при великокняжеском дворе. Польские рыцари служили в гарнизонах новопостроенных замков на Велюоне (на границе с Орденом) в 1412 г., Киева в 1416 г., а возможно, и Смоленска начиная с 1404 г. и др.223 Польская шляхта переселялась на земли ВКЛ, главным образом на пограничные Подляшье (из Мазовии) и Подолье, в меньшей степени — в Луцкую землю. В свою очередь, подданные Витовта неоднократно бывали при королевском дворе Ягайла224 и даже переселялись на русские земли Польского королевства (как уже упомянутые литовские бояре — в Холмскую землю). Эти поездки и миграции имели противоречивые последствия. С одной стороны, наплыв иноземцев и иноверцев, их высокомерная позиция возбуждали недоверие и нериязнь к полякам, что проявилось в событиях Луцкой войны 1431 г. С другой стороны, на локальном и межличном уровне постепенно происходило привыкание друг к другу. Одним из его показателей стали польско-литовские браки, процесс распространения которых при Витовте лишь начинался. Всю историю ВКЛ вплоть до Люблинской унии пронизывает противоречивое взаимодействие двух начал — осознания выгод унии с Польшей и стремления сохранить самостоятельность ВКЛ, извечную «свободу». Взаимоотношения ВКЛ с Польшей заметно ухудшились в 1429–1430 гг., когда активно обсуждался план коронации Витовта (в историографии эти события с легкой руки А.  Левицкого получили название «коронационной бури»)225. Инициатива исходила от римского короля (главы Священной Римской империи) Сигизмунда Люксембургского: на съезде монархов в Луцке в январе 1429 г., где обсуждались международные проблемы Центральной и Восточной Европы, он предложил короновать Витовта. Тот принял это пред222

Из грамоты следует, что Малджик держал как минимум четыре села — Пячихвосты, Михлин, Подберезье и Скриголовы. См. публикацию В. Микульского: Przegląd Historyczny. 1995. T. 86. № 1. S. 74 (текст передан латиницей). Цит. по оригиналу: AGAD. AR. Dz. X. Akta niesygnowane. Dawna sygn. 889 (wykreślona), później 1215. Благодарю д-ра Я. Завадзкого, предоставившего мне оригинал этого документа. О поляках на службе Витовта см. также: Szybkowski S. Rycerscy goście z Polski na dworze wielkiego księcia Witolda — próba portretu grupy // Litwa i jej sąsiedzi w relacjach wzajemnych (XIII–XVI w.). Olsztyn; Gdańsk, 2014. S. 81–105. 223 CEV. № 494. P. 232; Dlugossii J. Annales. Lib. XI (1413–1430). P. 65; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 397. 224 Так, в феврале–марте 1412 г. при Ягайле находились смольняне, городняне и жомойты (Rachunki królewskie z lat 1393–1395 i 1412. Rachunki podrzęctwa krakowskiego. Rachunki stacji nowosądeckiej. Warszawa, 1993. S. 133–165). 225 О плане коронации Витовта см.: Błaszczyk G. Burza koronacyjna. Dramatyczny fragment stosunków polsko-litewskich w XV wieku. Poznań, 1998 (текст этой небольшой книги с некоторыми изменениями вошел в другой труд этого автора: Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1); Petrauskas R. Valdovas ir jo karūna. В этих работах указана и более ранняя историография вопроса.

126

Раздел 1

Предыстория конфликта

ложение, что органично вписывалось в его политику укрепления власти в ВКЛ и влияния в Восточной Европе226. Камнем преткновения стал тот факт, что коронация Витовта превратила бы ВКЛ в Литовское королевство, а это приравняло бы его по статусу к Польше и поставило бы под вопрос будущее польско-литовской унии. Ягайло сначала согласился с предложением римского короля, но этот шаг не одобрили его советники, и он взял свое согласие назад. Это положило начало затяжным переговорам между Польшей и ВКЛ. В историографии нередко утверждается, что коронация Витовта положила бы конец польско-литовской унии. Однако это — позиция лишь одной стороны в конфликте 1429–1430 гг., польской правящей элиты, к которой (да и то не сразу) присоединился польский король. Создание Литовского королевства было ему даже на руку, но лишь в том случае, если литовская корона после смерти Витовта перешла бы к одному из сыновей Ягайла, что позволило бы сохранить в руках Ягеллонов их литовскую «вотчину»227. К началу 1429 г., когда Ягайло 226

Petrauskas R. Valdovas ir jo karūna. P. 62–64. В историографии иногда утверждается, будто живой отклик Витовта на предложение римского короля был вызван тем, что к 1429 г. уния с Польшей потеряла свою актуальность, поскольку ее задачи (борьба против Тевтонского ордена, сохранение власти над уже присоединенными русскими землями и дальнейшая экспансия на Восток) были в значительной степени решены, а Витовт и правящая элита ВКЛ тяготились зависимостью от Польши (наиболее последовательно эта мысль проведена в кн.: Łowmiański H. Polityka Jagiellonów. S. 124–128). На это можно возразить следующее. Во-первых, сотрудничество с Польшей оставалось выгодным для ВКЛ (достаточно вспомнить поход Витовта на Новгород 1428 г., в котором участвовали многочисленные польские рыцари), а фактические взаимоотношения, во многом определявшиеся не буквой соглашений, а личными отношениями правителей, складывались скорее как союз, а не подчинение, о чем говорилось выше. Во-вторых, литовские политики (в отличие от историков XIX–XX вв., которые знали, «чем всё кончилось») не могли быть уверены, что задачи унии решены раз и навсегда. В особенности это относилось к Ордену: первый «вечный мир», заключенный с ним в XV в., соблюдался 5 лет (1404–1409), второй — 11 лет (1411–1422), причем трижды прерывался войнами; сколько продержится «вечный мир» 1422 г., предугадать было невозможно (Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 513–514). 227 23 сентября 1430 г. попечитель Нейденбурга сообщал комтуру Остероде сведения, полученные орденским шпионом в Мазовии. По его словам, польский король отправил послов к Витовту, чтобы согласиться на его коронацию при условии, что после смерти Витовта корона перейдет к «молодому королю», т.е. одному из сыновей Ягайла (CEV. № 1453. P. 941). Необходимо отметить, что 20-е годы XV в. ознаменовались, с одной стороны, борьбой Ягайла за признание прав его сыновей на престол со стороны шляхты Польского королевства, стремившейся закрепить выборную монархию, с другой — усилением группировки, оппозиционной по отношению к королю и придворной «партии», во главе с краковским епископом Збигневом Олесницким. Чтобы заручиться поддержкой шляхты, и Владислав II Ягайло, и его сын Владислав III жаловали ей новые сословные привилегии, которые в 1434 г. были распространены и на Русское воеводство. Следует иметь в виду, что политика обеих группировок по отношению к Великому княжеству Литовскому не всегда была предметом разногласий, а инициативу того

1.1. Великое княжество Литовское в первой трети XV века

127

соглашался на коронацию Витовта, королю еще не удалось добиться согласия шляхты на признание одного из его сыновей наследником польского престола, и теоретически после смерти короля она могла выбрать кого угодно. В свою очередь, сам Витовт до конца своих дней выступал за сохранение союза с Польшей — не только на словах228, но и на деле. Об этом говорит его настойчивое желание получить одобрение своих планов не только от Ягайла, но и от польских правящих кругов. В 1430 г., когда ожидалось прибытие в Литву посольств Сигизмунда Люксембургского с короной и документами о коронации, Витовт не предпринял никаких шагов, чтобы они смогли беспрепятственно проехать229. В результате первое посольство, следовавшее действительно небезопасной дорогой, задержали польские шляхтичи и отобрали у послов документы о коронации. Поэтому послы с короной в Литву не поехали230. В сентябре 1430 г., когда Витовту удалось договориться об условиях коронации с приехавшим к нему Ягайлом, он отказался от предложения послов римского короля изготовить корону в Литве и попросил его не присылать уже готовую корону, ссылаясь на отсутствие одобрения со стороны польских панов231. Другой вопрос, как именно должен был выглядеть польско-литовский союз в представлении Витовта. Это, однако, остается в сфере гипотез и догадок. Намерение Витовта короноваться поддержала правящая элита ВКЛ. Согласно записи, составленной в канцелярии Тевтонского ордена в начале 1430-х годов, литовские и русские вельможи заявляли, что они всегда были свободными и никогда не принадлежали полякам, их «господином» был великий князь, а после его смерти они выберут нового232. Ту же самую риторику (о «свободе» знати ВКЛ, которую хотят принизить поляки) мы видим и в посланиях Витовта эпохи «коронационной бури»233. Благосклонная позиция вельмож наверняка проявлялась на заседаниях великокняжеского совета в начале 1429 г., где рассматривался вопрос о коронации Витовта 234. Князья или иного шага удается убедительно приписать определенной группировке далеко не всегда. См.: Kurtyka J. Tęczyńscy. Studium z dziejów polskiej elity możnowładczej w średniowieczu. Kraków, 1997; Sperka J. Szafrańcowie herbu Stary Koń. Z dziejów kariery i awansu w późnośredniowiecznej Polsce. Katowice, 2001; Czwojdrak B. Zofia Holszańska. Studium o dworze i roli królowej w późnośredniowiecznej Polsce. Warszawa, 2012. 228 Błaszczyk G. Burza koronacyjna. S. 67–69, 124–125. 229 Petrauskas R. Valdovas ir jo karūna. P. 65. 230 Błaszczyk G. Burza koronacyjna. S. 135–142; Petrauskas R. Valdovas ir jo karūna. P. 69–71. 231 Dundulis B. Lietuvos kova. P. 111. 232 SRP. Bd. 3. S. 493, Anm. Эта риторика напоминает заявления «лучших [людей] Литвы и Руси» в преддверии заключения Салинского договора с Орденом (1398) в передаче прусского хрониста (Ibid. S. 219). 233 См., напр.: CEV. № 1344, 1345. 234 Известно о двух таких заседаниях: в конце января 1429 г. (совместно с польским королевским советом) и в середине февраля в Эйшишках (Błaszczyk G. Burza koronacyjna. S. 50–51, 67).

128

Раздел 1

Предыстория конфликта

и бояре ВКЛ выполняли дипломатические поручения Витовта, связанные с коронацией: известно, что в июле 1429 г. в Польшу ездили виленский воевода Георгий Гедигольд и земский маршалок Румбольд Волимонтович235, спустя год интересы Витовта на съезде с поляками, проведенном при посредничестве Ордена, представляли Румбольд, новогородский наместник Петраш Монтигирдович и дворный маршалок Ян Гаштольд. Во второй из этих миссий планировалось также участие Гедигольда и трокского воеводы Явна (брата Румбольда), но они не смогли приехать из-за болезни236. В «Хронике Быховца» рассказывается, что Петр-Сенька Гедигольдович и Шедибор Волимонтович везли корону для Витовта из Рима от папы; прибыв во Львов, они узнали о смерти Витовта, а поляки отобрали у них корону и присоединили ее к короне краковского епископа 237. Этот рассказ записан спустя сто лет после несостоявшейся коронации, в нем много недостоверного: корону Витовту отправил Сигизмунд Люксембургский, находившийся не в Риме, а в Германии; папа римский Мартин V принял сторону польских политиков и даже запретил проводить миропомазание Витовта; путь посольства с короной пролегал не через Львов, а через Новую Марку (владение Тевтонского ордена, соединявшее его с Германией); от действий польских рыцарей пострадало другое посольство — с документами о коронации, а послы с короной, сопровождаемые секретарем Витовта Бартоломеем из Гурки, узнав об этом, повернули назад, и она благополучно вернулась в Нюрнберг. «Хроника Быховца» отразила представления своего времени: в 20-е  годы XVI в. вельможи ВКЛ считали, что корона Витовта хранится в Кракове238. Но полностью исключать возможность участия названных литовских бояр в подготовке коронации Витовта нельзя: они происходили из тех же влиятельных родов, ч другие вышеперечисленные вельможи, к тому же известно, что в феврале 1429 г. у Сигизмунда Люксембургского дважды побывал слуга («familiaris») Сеньки Гедигольдовича 239. Можно думать, что эти и другие 235

Błaszczyk G. Burza koronacyjna. S. 85–86. Ibid. S. 129–130; CESXV. T. 2. № 180. P. 243–244; CEV. № 1418. P. 907; GStAPK. OBA 5406. Помимо названных вельмож, в обеих встречах (и в других мероприятиях, связанных с подготовкой коронации) участвовали секретари Витовта, по происхождению поляки — Миколай Сепенский, Миколай Малджик, Лютек из Бжезя, Бартоломей из Гурки (ср.: Błaszczyk G. Burza koronacyjna. S. 51, 85, 113–114, 119, 129–130, 140, 150–151). Это объясняется тем, что все они владели латынью и другими языками, необходимыми для переговоров (польским, немецким, чешским); по крайней мере часть из них получила университетское образование, возможно, также необходимое, чтобы ориентироваться в юридических тонкостях, связанных с коронацией. Подробнее об этой группе см.: Szybkowski S. Polish Staff. 237 ПСРЛ. Т. 17. Стб. 527; LM-BK. P. 115, 117. 238 Petrauskas R. Valdovas ir jo karūna. P. 68–69. 239 В середине февраля он привез Витовту письмо римского короля (CEV. № 1344. P. 814), а к концу месяца доставил тому ответное послание (GStAPK. OBA 5054). Титул 236

1.2. Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта

129

вельможи разделяли и представления Витовта об идеальных взаимоотношениях ВКЛ с Польшей, или, точнее, их представления об этом нашли отражение в письмах великого князя литовского. Однако им не суждено было воплотиться в жизнь: осенью 1430 г. Витовт тяжело заболел и 27  октября умер в возрасте около 80 лет, не короновавшись и не оставив мужского потомства. Дальнейшая судьба Великого княжества зависела прежде всего от позиции его правящей элиты. Подводя итог, следует отметить, что к 1430 г. Великое княжество Литовское отнюдь не было механическим, раздираемым конфликтами и противоречиями, соединением разных земель, каковым его часто представляют историки. Несмотря на неравноправие русских князей, бояр, отчасти горожан и православной церкви, процессы интеграции русской части ВКЛ в общегосударственные структуры к этому времени принесли ощутимые результаты. И русины, и литовцы, и представители других народов, населявших страну, были заинтересованы в существовании Великого княжества Литовского как отдельного, самостоятельного государства, осознавали себя подданными его правителя, что не могло не сказаться на его будущем (учитывая формально предусмотренную возможность инкорпорации в состав Польского королевства и династические замыслы Ягайла). Вместе с тем конкретные очертания этого будущего были весьма туманными.

Глава 1.2.

Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта онять события, разыгравшиеся в Великом княжестве Литовском после смерти Витовта, невозможно, если не учитывать обстоятельП ство жизни его двоюродного брата и многолетнего соперника, внезапно занявшего престол, — Свидригайла Ольгердовича. Имя «Свидригайло» (по-литовски Швитригайла) составлено из двух литовских корней, означающих «проворный» и «сильный»240. Это имя получил младший сын литовского князя Ольгерда, родившийся, по наиболее правдоего патрона strennuus miles (Ibid.) указывает на его высокое положение при дворе литовского правителя. С Петром-Сенькой Гедигольдовичем его отождествляет и Р. Петраускас (Petrauskas R. Riteriai Lietuvos Didžiojoje Kunigaikštystėje. P. 103–108, 110). 240 Kuzavinis K., Savukynas B. Lietuvių vardų kilmės žodynas. Vilnius, 1994. P. 340; Zinkevičius Z. Lietuvos senosios valstybės 40 svarbiausių mįslių. Vilnius, 2011. P. 225–226.

130

Раздел 1

Предыстория конфликта

подобным оценкам, между 1369 и 1376 гг.241 После смерти отца поздней весной или ранним летом 1377 г.242 Свидригайло некоторое время находился на попечении старшего брата Ягайла243, затем жил в вотчине Ольгердовичей Витебске вместе с матерью — великой княгиней Ульяной Александровной. Впервые Свидригайло упоминается в числе братьев Ягайла и Скиргайла — свидетелей их договора с Тевтонским орденом, заключенного на острове на р. Дубиссе 31 октября 1382 г., по которому те заключали оборонительный и наступательный союз с Орденом, обязывались креститься «со всеми своими» до конца 1386 г. и уступали Ордену Жомойть вплоть до р. Дубиссы244. Как известно, события приняли другой оборот: католицизм пришел в Литву благодаря союзу с Польшей, а не с Орденом. По-видимому, Свидригайло был крещен в Кракове по латинскому обряду под именем Болеслав в 1386 г., вместе с братьями245. 241

Обычно историки ограничиваются констатацией того, что Свидригайло был младшим сыном Ольгерда, что подтверждается рядом источников (Lewicki A. Powstanie Świdrygiełły. S. 51; Matusas J. Švitrigaila. P. 17–18). Сложнее уточнить дату его рождения. Т. Василевский относит его к 1375 или 1376 г., Я. Тенговский — между 1372 и 1376 г. (ок. 1373 г.), Я. Никодем склоняется к 1369 или 1370 г. Обзор мнений см.: Nikodem J. Data urodzenia Jagiełły. Uwagi o starszeństwie synow Olgierda i Julianny // Genealogia. Studia i Materiały Historyczne. T. 12. Poznań, Wrocław, 2000. S. 48–49. 242 SRP. Bd. 2. S. 113. 243 CESXV. T. 2. № 191. 244 LECUB. Bd. 3. № 1184–1186. Sp. 393–396. Недавно был опубликован и документ орденской стороны, который упоминает лишь Ягайла (Лицкевич О. В. Орденский экземпляр договора о четырехлетнем перемирии и военной помощи между Великим Княжеством Литовским и Тевтонским орденом (31 октября 1382 г.) // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 5. Vilnius, 2014. P. 230–231). Об этом договоре см. подробнее: Nikodem J. Rola Skirgiełły na Litwie do 1394 roku // Scripta minora. T. 2. Poznań. 1998. S. 101; Idem. Witold, wielki książę litewski (1354 lub 1355 — 27 października 1430 roku). Kraków, 2013 S. 74–77; Лiцкевiч А. Дагаворы паміж князямі ВКЛ, нобілямі Жамойці і прадстаўнікамі Тэўтонскага ордэна ў Прусіі і Лівоніі (1367–1398 гг.) // Arche. 2010. № 10. С. 51–53, 88–92. 245 Я. Никодем показал, что аргументы Я. Тенговского в пользу крещения Свидригайла позже Ягайла и Витовта неубедительны (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. S. 146, 155; Nikodem J. Witold. S. 102, przyp. 124). Крестное имя младшего Ольгердовича Болеслав, как и крестные имена его братьев, принадлежит к именослову Пястов (Węcowski P. Dwa przyczynki do piastowskiej legitymizacji władzy Jagiellonów. Imiona i liczebniki w tytulaturze polskich Jagiellonów // Świat Średniowiecza. Studia ofiarowane Profesorowi Henrykowi Samsonowiczowi. Warszawa, 2010. S. 566), что косвенно указывает на его крещение вместе с остальными братьями в феврале 1386 г. Распространенное в литературе утверждение, будто Свидригайло первоначально был православным (называется даже его крестное имя — Лев), — плод забавного недоразумения. В середине XVI в. в Польше встал вопрос о ревизии прав собственности на земельные владения. На пётрковском сейме 1565 г. решено было отдельно рассмотреть многочисленные привилеи князей Льва Даниловича и Свидригайла, предъявлявшиеся шляхтой в качестве подтверждения своих прав на земельную собственность: “Około sądzenia starych listow, ktoreby kto miał na imiona, przez Nas abo Przodki nasze, nullo jure

1.2. Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта

131

В  1391  г. Владислав Ягайло пожаловал Виленскому епископству некоторые владения при условии ежедневных месс о спасении душ его единоутробных братьев, в том числе Болеслава Свидригайла246. Подобно другим литовским князьям, младший Ольгердович обычно называл себя сочетанием имен («Болеслав, иначе Свидригайло»), а вот современникам и их потомкам запомнился под языческим именем. По сути, это и всё, что известно о жизни Свидригайла до 1393 г.247 В дополнение к этому можно лишь предполагать, что между 1386 и 1393 гг. он женился на дочери Юрия Святославича Смоленского, что должно было теснее связать последнего с Гедиминовичами248. До поры до времени младший Ольгердович жил в мире и согласии со старшими братьями. wzięte: to odkładamy do drugiego blisko przyszłego Seymu Koronnego, in eodem vigore, iako tu teraz na ten Seym z przeszłego Seymu Warszawskiego odłożono było. A także też y kognicya około listow Swidrygała, Lwa, y innych Xiążąt: około ktorych listow na przeszłym Seymie Warszawskim przy rewizyi nieiaka rożnica była, a tu się na ten Seym odłożyła: do drugiego blisko przyszłego Seymu Koronnego odkładamy” (Volumina legum. Petersburg, 1859. Vol. 2. S. 47, § 40). На люблинском сейме 1566 г. было решено оставить эти документы в силе. Издатели рецесса этого сейма (впервые опубликован в XVIII в.) не поставили запятую между именами Льва и Свидригайла: “A w dalszym teyże konstytucyi przeglądaniu (имеются в виду только что процитированные постановления пётрковского сейма 1565 г. — С. П.), o sądzeniu starych listow, Lwa Swidrygała, y innych Xiążąt, ktorych kognicya na ten Seym była odłożona, tak cum Ordinibus Regni naleźliśmy: iż ktożkolwiek za listy temi iest in possessione bonorum quorumcunque; przy niey ma bydź zachowan perpetue et in aevum, juxta tenorem earundem literarum” (Ibid. S. 65. § 3). Та же ошибка повторяется в новейшем издании: Volumina constitutionum. T. 2 (1550–1609). Vol. 1 (1550–1585) / Przygot. S. Grodziski, I. Dwornicka i W. Uruszczak. Warszawa, 2005. S. 167, 193. 246 KDKW. № 20. S. 33–35. Издатели высказали сомнение в подлинности документа пожалования, сохранившегося лишь в копиях. Эти сомнения убедительно отверг Е. Охманьский: Ochmański J. Najdawniejsze przywileje Jagiełły i Witolda dla biskupstwa Wileńskiego 1387–1395 r. // Zeszyty naukowe Uniwersytetu im. A. Mickiewicza. № 34. Ser. Historia. Zesz. 5. Poznań, 1961. S. 26–29. 247 В инвентаре архива ВКЛ 1584 г. упоминается некая грамота Свидригайла — “listy ruskiego pissma Swydrigala kx(iążęcia) litewskiego ku wyczytaniu trudne” июня 6898 (т. е. 1390) г. (LM. Kn. 1. № 5. P. 23). Не был ли это акт присяги младшего Ольгердовича на верность польскому королю, королеве и Короне, подобный хранившимся там аналогичным актам других литовских князей? (Ср.: Ibid. № 1, 2, 4. P. 23 = AUPL. № 17, 22, 40. S. 13–14, 19–20, 41–42). В таком случае, возможно, его возникновение следовало бы связывать с визитом Ягайла в Литву весной 1390  г. (Gąsiorowski A. Itinerarium. S. 33; Tęgowski J. Kilka uzupełnień do itinerarium króla Władysława Jagiełły // SŹ. T. 41. S. 78). Следует также учитывать, что за упоминаниями Свидригайла в источниках конца XIV в. на самом деле нередко скрывается его влиятельный брат Скиргайло, поскольку польские и немецкие хронисты явно путали эти имена. 248 Подробнее см.: Полехов С. В. Браки князя Свидригайла Ольгердовича // По любви, въ правду, безо всякие хитрости. Друзья и коллеги к 80-летию Владимира Андреевича Кучкина. М., 2014. С. 237–249.

132

Раздел 1

Предыстория конфликта

Всё изменила смерть его матери Ульяны, владевшей Витебском, 17 марта 1392 г.249 Владислав II Ягайло отправил наместничать в Витебск своего боярина — сокольничего Федора Весну. Оскорбившись, что тот «градом володееть, а его не послушан», Свидригайло убил королевского наместника и сам вокняжился в Витебске. Ответом на его бунт стал поход Витовта и Скиргайла, к которым присоединился Юрий Святославич Смоленский250. Мятежный князь был отправлен к королевскому двору в Краков. Он появился там не позже 11 августа 1393 г.251, а поздней зимой или ранней весной 1396-го книги расходов Кракова упоминают его в последний раз252. Из Малой Польши Свидригайло перебрался в Силезию, а оттуда направился в Венгрию, во владения короля Сигизмунда Люксембургского. Сопровождал его князь Федор Любартович, незадолго до этого получивший от Витовта Новгород-Северское княжество взамен отобранных ранее обширных владений на Волыни. Из Венгрии князья в 1397–1398 гг. завязали контакты с великим магистром Тевтонского ордена Конрадом фон Юнгингеном, надеясь с его помощью вернуть себе «вотчину», откуда они, по их словам, были изгнаны. Хотя сохранившиеся ответные послания магистра253 пронизаны характерной для Ордена риторикой защиты и распространения христианства (т. е. в данном случае — католицизма), на практике он отнесся к предложениям беглых князей без энтузиазма: он готовился заключить выгодный договор с Витовтом, и поддерживать его противников было не в интересах магистра. Пока князья добивались расположения главы Ордена, тот 23 апреля 1398 г. успел заключить предварительный договор с литовским правителем254. Тревожные слухи об этом дошли до Свидригайла. В итоге его ждал вежливый от249

Калечиц И. Л. Запись о смерти Ульяны Тверской в граффито полоцкой Спасо-Преображенской церкви // ДРВМ. 2013. № 3  (53). С. 61 (прорисовка граффито). Публикатор датировала граффито 1391 г., опираясь на запись в Тверском сборнике под 6899 г. (ПСРЛ. СПб., 1863. Т. 15. Стб. 446). Между тем в более древних Рогожском летописце и Троицкой летописи о смерти Ульяны говорится в статье 6900 г. (ПСРЛ. Пг., 1922. Т. 15. Вып. 1. Стб. 163; Приселков М. Д. Троицкая летопись. С. 440), отсюда дата ее смерти — 17 марта 1392 г. 250 ПСРЛ. Т. 35. С. 71–72, 89. 251 Rachunki dworu. S. 161. 252 Najstarsze księgi i rachunki miasta Krakowa od r. 1300 do 1400 / Wyd. F. Piekosiński i J. Szujski; wstępem poprzedził J. Szujski. (Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 4.) Kraków, 1878. P. 251: “Item ad honorem ducis Swidrigaylonis dedimus XX mrc. grossor. Pragen.” («Также в честь князя Свидригайла мы дали 20 пражских грошей»). Запись помещена между датированными записями за 5 февраля (день св. Вита — Ibid., p. 250) и 2 апреля, когда в 1396 г. праздновалась Пасха. 253 Послания Болеславу Свидригайлу Ольгердовичу и Федюшке Любартовичу из Мариенбурга от 28 января 1398 г. и одному Свидригайлу из Шлохау от 23 июня того же года: CDPr. Bd. 6. Königsberg. 1861. № 57, 66. S. 61–62, 70–71. 254 SVDO. Bd. 1. Marburg. 1970. № 1.

1.2. Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта

133

каз, обставленный ссылками на трудности коммуникации255, а 12  октября 1398 г. на острове Салин у впадения в Неман р. Невяжи (Невежиса) был утвержден «вечный мир» Ордена с Витовтом. Был заключен оборонительный и наступательный союз, Орден в очередной раз получил Жомойть, кроме того, стороны разделили сферы влияния в Северо-Западной Руси: Витовту доставался Новгород, а Ордену — Псков. Одна из статей договора гласила, что каждая из сторон обязывается не принимать к себе тех, кто может представлять опасность для другой стороны256. После этого состоялся пир, на котором вельможи Витовта, участвовавшие в заключении договора, провозгласили его королем Литвы257. Всё это означало, что Свидригайло не может рассчитывать ни на венгерского короля, который не собирался ссориться с Польшей и Литвой, ни на знать ВКЛ, ни на Тевтонский орден. Мятежному князю пришлось ни с чем вернуться к себе на родину и примириться с Витовтом и Ягайлом. В августе 1399-го Свидригайло принял участие в битве на р. Ворскле на юге ВКЛ, где войска Витовта и его союзников, в том числе Тохтамыша, сошлись с отрядами могущественного ордынского эмира Едигея и его ставленника хана Темир-Кутлука. Витовт потерпел сокрушительное поражение и спасся бегством, как и Свидригайло. Среди пропавших без вести в этой битве был краковский воевода Спытко Мельштынский, владелец Западного Подолья с центром в Каменце258. В конце 1399 или самом начале 1400 г.259 Ягайло передал эту землю Свидригайлу до тех пор, пока Спытко не объявится в Польше и не потребует вернуть ему его «княжество»260. Тем самым решались сразу несколько задач: удовлетворялись претензии беспокойного королевского брата, при этом Западное Подолье оказывалось защищенным от татарских набегов и притязаний Федора и Василия Кориатовичей, выжидавших удобного момента в соседней Венгрии261, — защищенным надежнее, чем под властью королевского наместника 255

CDPr. Bd. 6. № 66. S. 70–71. Судя по тому, что второе послание Юнгингена (от 23 июня 1398 г.) представляет собой ответ на письмо одного лишь Свидригайла, к моменту написания этого несохранившегося письма Федор Любартович уже покинул его. 256 SVDO. Bd. 1. № 2. 257 SRP. Bd. 3. S. 219–224, 244. 258 Rowell S.  C. Ne visai primintinos kautynės: Ką byloja šaltiniai apie 1399 m. mūšį ties Vorsklos upe? // Istorijos šaltinių studijos. T. 1. Vilnius. 2008. 259 Известны пожалования Ягайла на Западном Подолье от 1 октября 1399 г. и 1400 г. (последнее — по позднейшему упоминанию, с указанием только года) (Kurtyka J. Podole w średniowieczu. S. 120; idem. Repertorium podolskie. № 39, 40). Согласно рассказу помезанского официала, передача Подолья Свидригайлу состоялась до заключения Виленско-Радомской унии с Витовтом (18 января 1401 г.) (SRP. Bd. 3. S. 244). 260 Он владел Западным Подольем на княжеском праве — “jure ducali” (AS. T. 1. № 19). 261 В 1402 или 1403 г. эти князья безуспешно попытались занять Западное Подолье, после чего присягнули Ягайлу.

134

Раздел 1

Предыстория конфликта

Получив Западное Подолье, Свидригайло принес венценосному брату вассальную присягу с обязательством поддерживать католицизм и искоренять «заблуждения схизматиков», раздавать замки не «схизматикам», а лишь полякам, и не устанавливать новых податей в ущерб королю262. И по крайней мере часть этих обязательств князь действительно выполнил: за неполных полтора года его княжения на Подолье известны его пожалования католическим монашеским орденам францисканцев и доминиканцев, обосновавшимся в Каменце263. К этому времени относится и жалованная грамота Свидригайла слуге Радю, сохранившаяся в подлиннике264. Судя по спискам свидетелей этих документов, Свидригайло, еще не располагая собственным кругом сторонников, продолжал социальную политику своих предшественников: в его окружение входила местная знать и выходцы из соседних земель — Малой Польши и дунайских государств (Молдавии или Валахии)265. Смешанный этнический состав его сторонников, в число которых входили русины и поляки, независимо друг от друга отметили помезанский официал и Ян Длугош266. Спытко Мельштынский так и не вернулся в Польшу: как выяснилось, в кровопролитном сражении на Ворскле он погиб. Казалось, что Свидригайло, получив выгодное пожалование, будет послушным вассалом своего брата. Однако он оставался таковым всего лишь около двух лет. На новую авантюру его толкнуло возобновление польско-литовской унии в конце 1400 — начале 1401 г., по условиям которой Ягайло признал за Витовтом великокняжеское достоинство до конца его жизни. Уже в конце февраля Свидригайло заключил союз с князем западной Мазовии Семовитом IV против всех, за исключением Ягайла267 (женой мазовецкого князя была Александра Ольгердовна). Фактически этот договор был реакцией на усиление позиций Витовта: об этом свидетельствует место его заключения — Белз, центр русской части владений Семовита IV, откуда можно было относительно быстро 262 Halecki O. Wcielenie i wznowienie państwa litewskiego przez Polskę (1386–1401) // Przegląd Historyczny. T. 21. Warszawa, 1917–1918. S. 59, przyp. 2; Kurtyka J. Repertorium podolskie. Dokumenty do 1430 roku // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. Kraków, 2011. S. 356. № 41. 263 Kurtyka J. Repertorium. № 42, 45; Idem. Najstarsze dokumenty; Zbiór dokumentów znajdujących się w Bibliotece hr. Przezdzieckich w Warszawie / Wyd. A. Chmiel. Kraków, 1890. № 6. S. 10–12. 264 AGAD. Dok. perg. № 8501. Текст и описание грамоты см. в приложении I к настоящей книге, № 1. Там же указаны предшествующие публикации грамоты и сказано о проблеме ее датировки. 265 Kurtyka J. Podole w średniowieczu… // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. S. 120–121; Михайловський В. Еластична спiльнота. С. 78–81. 266 SRP. Bd. 3. S. 244; Dlugossii J. Annales seu Cronicae incliti Regni Poloniae. Lib. X (1370–1405). Varsaviae, 1985. P. 254–255. 267 SRP. Bd. 3. S. 245, Anm. 2.

1.2. Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта

135

добраться из Каменца. Этим дело не ограничилось. О последующих событиях мы узнаем из противоречивого рассказа орденского хрониста. По его словам, после того как Свидригайло получил от короля прощение и многие земли, русины провозгласили его своим господином, присоединились к нему и многие поляки. Узнав об этом, Витовт после Рождества 1400 г. заключил союз с Ягайлом, к которому против своей воли вынужден был присоединиться Свидригайло. Затаив обиду на Витовта, он привесил к документу «неправильную» печать. Действительно, в самом конце 1400 — начале 1401 г. Витовт и Ягайло заключили Виленско-Радомскую унию, а литовские князья присягнули на верность польскому королю. Их присяжные грамоты, скрепленные их печатями, впоследствии хранились в польском коронном архиве. Однако даже если Свидригайло и участвовал в заключении унии, в перечне ее гарантов его имя отсутствует, нет и его присяжного акта этого времени. Он и не обязан был его выдавать, поскольку владел Подольем как вассал Ягайла, а не Витовта. Так что непонятно, какую грамоту младший Ольгердович скрепил «неправильной» печатью — чтобы она не имела силы268. Свидригайло и на этот раз попытался заручиться помощью извне. К концу 1401 г. он завязал контакты с Тевтонским орденом269, недавно вступившим в войну с ВКЛ из-за Жомойти. В начале 1402 г. князь не явился в Краков на свадьбу Владислава II, а под видом купца через Польшу направился в Тевтонский орден270. Там его приняли с распростертыми объятиями, а 2 марта 1402 г. великий магистр заключил с ним договор, почти дословно повторявший условия Салинского. Отличие состояло в том, что поддержка Свидригайла в ВКЛ была ничтожной, поэтому он обещал утвердить договор после «возвращения» «вотчины». Под ней, как выясняется из текста соглашения, подразумевались «земли Литвы и Руси», т.е. все Великое княжество Литовское. Хотя Свидригайло титуловался подольским князем и первое время пытался координировать действия со своими подольскими 268

Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 249–283; SRP. S. 244, 245. Неясно, в чем именно состояла «неправильность» печати Свидригайла в данном случае. Понятие аутентичной (подлинной, достоверной) печати встречается в средневековом латинском каноническом праве (декреталий папы Александра III третьей четверти XII в.), но содержание этого понятия было предметом дискуссий толкователей (Соболева Н. А. К вопросу об удостоверении русских актов в контексте восточно-римского права // Исследования по истории средневековой Руси. К 80-летию Юрия Георгиевича Алексеева. М.; СПб., 2006. С. 47). Сохранившиеся источники также не дают ответа на этот вопрос. Достоверно известно, что, покидая Подолье, Свидринайло взял с собой печать, поскольку одной и той же печатью скреплены как подольские его грамоты, так и договор с Орденом, заключенный в Мариенбурге 2 марта 1402 г. (благодарю за консультацию проф. Э. Римшу). Грамота, о которой мог писать помезанский официал, неизвестна. 269 В декабре 1401 г. происходил интенсивный обмен послами между Подольем и прусским Торном (MTB. S. 128–130). 270 До Пруссии он добрался не позже февраля 1402 г. (MTB. S. 152–153).

136

Раздел 1

Предыстория конфликта

сторонниками271, в итоге его расчеты на них не оправдались: летом 1402 г. подольский староста Грицко Кирдеевич передал Каменец и другие замки Ягайлу, и тот принялся раздавать и подтверждать пожалования на Западном Подолье272. Между тем Свидригайло уже в день заключения договора, 2 марта 1402 г., получил первую субсидию из орденской кассы. С тех пор содержание беглого князя стало одной из наиболее расходных статей орденской казны. Согласно «Мариенбургской книге казначея», в которую заносились расходы властей Ордена, только за 1402 г. на него потратили более тысячи марок при общих расходах Ордена около 34 тысяч марок в год. В ноябре 1402 г. Свидригайло переехал в специально для него выстроенную крепость Безлаг, откуда удобно было совершать походы в Литву. Свидригайло делал ставку и на своих влиятельных сторонников на Западном Подолье, которые могли укрыться за стенами замков и ждать от него помощи. По этому поводу прусский хронист спустя несколько лет отметил, что «русины опять провозгласили его своим господином, и многие поляки также бросились к нему (на его сторону. — С.П.)»273. Несомненно, на решение Свидригайла перебраться в Пруссию повлияла начавшаяся незадолго до этого война Ордена с Литвой из-за Жомойти (стремясь перейти под власть Витовта, восстали жомойты). В начале XV в. эпоха «рейз» Ордена против Литвы клонилась к закату: Литва уже полтора десятилетия как была крещена, а в 1403 г. папа римский и вовсе запретит походы на вчерашних язычников. Однако Орден по-прежнему стремился поддерживать свой престиж, внося раздор в польско-литовские отношения. Поначалу Свидригайло попытался добиться своих целей, не прибегая к военным действиям, но с позиции силы: 24 мая 1402  г. он принял участие в съезде великого магистра с Ягайлом и его сановниками между Раценжком и Торном274. И лишь когда эта попытка не увенчалась успехом, был сделан следующий шаг. 271

Свидригайлов слуга прибыл с Подолья в середине июня 1402 г., откуда отправился к другому его союзнику в Мазовию (MTB. S. 167). Об открытом бунте поляков и русинов на Подолье в ответ на требование Ягайла передать ему эту землю пишет Длугош (Dlugossii J. Annales. Lib. X P. 254–255). 272 CESXV. T. 2. № 26. P. 31; Kurtyka J. Repertorium podolskie. № 47 i nast. Не исключено, что попытка Василия и Федора Кориатовичей занять Подолье в 1403 г. была согласована со Свидригайлом: в июне 1403 г. «Мариенбургская книга казначея» отмечает прибытие к нему двух русинов из его былого княжества (MTB. S. 251). 273 SRP. S. 244–245, 255; SVDO. Bd. 1. № 10–11; Игошина Т. Ю. Двор верховного магистра Немецкого ордена в Пруссии в конце XIV — начале XV веков. Дис.… канд. ист. наук. М. 2000. С. 175–178; Radoch M. Wydatki wielkiego mistrza Konrada von Jungingen na utrzymanie księcia litewskiego Świdrygiełły w państwie zakonnym w Prusach w latach 1402–1404 // Komturzy, rajcy, żupani. Malbork. 2005. 274 MTB. S. 164. Исчерпывающий обзор источников и литературы об этом съезде см.: Szweda A. Organizacja i technika dyplomacji polskiej w stosunkach dyplomacji polskiej z zakonem krzyżackim w Prusach w latach 1386–1454. Toruń, 2009. S. 366–368.

1.2. Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта

137

В 1402–1403 гг. Орден организовал несколько опустошительных походов на Литву, в двух из них участвовал и Свидригайло. Его целью была Вильна, где у него нашлись сторонники, а крестоносцы рассчитывали посадить его на престол ВКЛ. Но Витовт вовремя казнил сторонников Свидригайлал, а походы рыцарей на Литву окончились ничем. Обещания помочь своим подольским сторонникам Свидригайло так и не выполнил, и они сдались польскому королю275. Вскоре был заключен мир, Орден потерял заинтересованность в содержании дорогостоящего претендента на литовский престол. Свидригайло примирился со своими недавними противниками, получив от них денежное обеспечение и земли в Польше и ВКЛ, в том числе обширные владения на литовско-московском пограничье с городами Брянском и Стародубом, а также, вероятно, Галич в Польском королевстве276. При этом Свидригайло принес присягу, дополненную письменным соглашением277. В  дальнейшем он послушно участвовал в польско-литовских походах на Смоленск в 1404-м и Московское великое княжество в октябре 1406 г.278 и вообще стал одним из самых влиятельных людей в окружении своего коронованного брата279. Тем не менее уже летом 1408 г. у Витовта возникли опасения, что Свидригайло захочет перейти на службу к великому князю московскому Василию I, — как впоследствии оказалось, небеспочвенные. Витовт вызвал брянского князя для объяснений, но тот, желая убедить господаря в добрых намерениях, объявил, что готов передать свои владения Витовту, если тот пожелает. Когда же к Свидригайлу явились бояре Витовта с целью осуществить предложенное, тот арестовал их, сжег свои замки и выехал в Москву280. Его сопровождали брянский епископ Исаакий, ряд местных князей «и бояре Черниговскые и Дьбрянские, и Стародубскые, и Любутьскые и Рославскые». Как справедливо отметил польский историк С.М. Кучиньский, всё это больше похоже на поспешное бегство заговорщиков, чем на заранее спланированную акцию. 26 июля 275

Matusas J. Op. cit. P. 22–23; Dlugossii J. Annales. Lib. IX. P. 253–255; Archiwum Państwowe w Toruniu. Kat. I. № 421; ср.: Kurtyka J. Podole. S. 33. 276 Свидригайлов староста в Галиче упоминается в документе 1412 г. (Михайловський В. Iсторiя одного розмежування бiля Крилоса в 1412 роцi // Вісник Львівського університету. Сер. історична. Вип. 45. Львiв, 2010. С. 521–544). Значит, теоретически Галич мог принадлежать ему тогда, когда он жил в согласии с Ягайлом, т.е. в 1386–1396/97, 1398/99–1401 (к такому варианту склоняется В. Михайловский) или 1403–1408 гг. 277 В 1408 г. великий магистр, сожалея в письме Витовту по поводу бегства Свидригайла, упомянул присланную Витовтом «запись» об этом (CEV. № 383. P. 160). 278 CEV. № 352. P. 136. Датировка послания 1406 г. подтверждается упоминанием князя Юрия Святославича Смоленского, умершего в 1407 г. 279 Liber cancellariae Stanislai Ciołek. Ein Formelbuch der polnischen Königskanzlei aus der Zeit der hussitischen Bewegung. Th. 1. № 37; CESXV. T. 2. № 191; Lewicki A. Powstanie. S. 57; CEV. № 322. 280 CEV. № 380, 383, 384. P. 159–163.

138

Раздел 1

Предыстория конфликта

неугомонный князь со свитой и заложниками прибыл к Василию I, который устроил ему торжественную встречу и пожаловал обширные владения — Владимир, Переяславль, Юрьев-Польский, Волок Ламский, Ржеву и половину Коломны. Летописец-современник сокрушался по поводу судьбы Владимира, «еже есть стол земля Русскыа и град Пречистые Богоматери… И таковаго града не помиловавше Москвичи, вдаша в одержание Ляхови». Уже в сентябре 1408 г. отряды Свидригайла успешно отразили натиск войска Витовта, которое пыталось переправиться через Оку281. Конец этому союзу положил мир Витовта с Василием I, заключенный в том же месяце: по его условиям Василий должен был арестовать беглого литовского князя и выдать его Витовту. Но Свидригайло вовремя узнал об этом, и когда в конце 1408 г. войска могущественного ордынского временщика эмира Едигея разорили Московское княжество, в том числе города, принадлежавшие Свидригайлу, то сам «лях» и его приближенные «на бег токмо силу показаша». Вскоре уже литовский князь оказался в Орде у Едигея и его ставленника хана Пулада (Булата). У них были свои счеты с литовским правителем: Едигей добивался выдачи сыновей Тохтамыша (это стало и одной из причин его похода на Москву), а в противном случае угрожал разорить владения Витовта «вдоль и поперек до самой немецкой границы». Свидригайло же воспользовался этим, чтобы в очередной раз напомнить Витовту о своей «вотчине». Его союз с татарами даже планировалось скрепить его женитьбой на ханской дочери. Однако к лету 1409 г. у Свидригайла созрело намерение вернуться в Литву282. Он осуществил задуманное и в сентябре уже был при дворе Витовта, хотя и оставался у него в немилости: на пирах великий князь не сажал Свидригайла за свой стол283. Тем временем Орден объявил войну польскому королю и к началу сентября захватил ряд приграничных земель Польши. В Восточной Европе разгорался крупнейший вооруженный конфликт Польши и ВКЛ с Тевтонским орденом, впоследствии названный историками Великой войной. Чтобы поправить неважное положение Ордена на литовском направлении, великий магистр Ульрих фон Юнгинген (брат Конрада, умершего в 1407 г.) решил заручиться поддержкой внутри ВКЛ. Его выбор пал на Свидригайла, который не прочь был воспользоваться войной, чтобы наконец заполучить долгожданную «вотчину». По всей видимости, документы, 281

Długosz J. Opera omnia. T. 12. P. 571; SRP. S. 291; CEV. № 380, 383, 384; Kuczyński S. M. Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rządami Litwy. Warszawa. 1936. S. 220–222; Бычкова М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в. М. 1986. Прил. С. 74; ПСРЛ. Т. 18. М. 2007. С. 154–155. 282 ПСРЛ. Т. 18. С. 156–157; GStAPK. OBA 1191; CEV. № 411, 414. P. 184, 187. 283 CEV. № 428. P. 201–202; Januszek-Sieradzka A. Wspólnota stołu królewskiego w czasach Władysława Jagiełły // Wspólnoty małe i duże w społeczeństwach Czech i Polski w średniowieczu i w czasach wczesnonowożytnych. Kraków, 2010.

1.2. Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта

139

которые Юнгинген с этой целью отправил Свидригайлу, были перехвачены людьми Витовта. Когда тот узнал о новой измене, которую замышлял младший Ольгердович, — по словам Витовта, уже четвертой по счету! — его немилость сменилась настоящим гневом: он повелел обезглавить двоих князей, поддержавших Свидригайла. Поговаривали, что такая же судьба ждет и самогó непокорного Ольгердовича. Но Витовт ограничился тем, что посадил мятежного князя в Кременецкий замок, где тот провел следующие восемь с половиной лет284. В Кременце Свидригайло попал в гораздо более стесненные условия, чем его единокровный брат Андрей Ольгердович двумя десятилетиями ранее. Если Андрей содержался в достаточно мягких условиях (в частности, ему разрешалось вести переписку), вместе со своими боярами285, то Свидригайло, по сообщению самых разных источников286, томился в Кременце в оковах («железах») под наблюдением «приставов королевых и Витовтовых» и кременецкого воеводы, немца Конрада Франкенберга. Очевидно, всё это исключало контакты с местными жителями287, но как бы то ни было, их не могла обойти весть о том, что мятежный королевский брат находится в близлежащем замке. Этим воспользовались князья Дашко (Даниил) Острожский и Александр Нос: они сумели устроить своих людей на службу к Франкенбергу и «в великий четверток» 24 марта 1418 г. эти люди опустили подъемный мост замка перед полутысячным отрядом Острожского князя. Войдя в замок, Дашко убил Франкенберга, «приставов королевых и Витовтовых изсече» и освободил Свидригайла. Эти события не на шутку встревожили Витовта: узнав о бегстве Свидригайла, он каждый день держал совет со своими вельможами, опасаясь измены, и сообщил Ягайлу, что из-за этого происшествия ему придется отложить 284

CEV. № 428; Jóźwiak S., Kwiatkowski K., Szweda A., Szybkowski S. Op. cit. S. 117–149; GStAPK. OBA 1173; ПСРЛ. Т. 18. С. 165. 285 Варонiн В. А. Старонка біяграфіі князя Андрэя Полацкага // Гiстарычны альманах. Т. 15. Гародня, 2009. С. 2–3. 286 Monumenta conciliorum generalium seculi XV. Scriptores. T. 2. Vindobonae. 1873. P. 619. 287 В одной из львовских гродских книг сохранился список акта Свидригайла о пожаловании костелу Девы Марии в Зудечове 1415 г. (публ.: AGZ. T. 2. Lwów, 1870. № 39. S. 65; Tylus S., ks. Fundacje kościołów parafialnych w średniowiecznej diecezji lwowskiej. Lublin, 1999. S. 243–244; регест: AGZ. T. 10. № 46). Его следует признать поддельным по нескольким причинам. Во-первых, чрезвычайно странным выглядит его формуляр: документ датирован лишь годом, а Свидригайло не титулуется князем и не назван христианским именем. Но если эти искажения еще можно было бы объяснить копированием грамоты, то при имеющейся дате решительно нельзя согласовать содержание документа с тем фактом, что в 1411–1427 гг. зудечовским князем был Федор Любартович. Сохранился целый ряд его актов этого времени, в том числе в подлинниках. Было бы странно, если бы король Владислав Ягайло отнял Зудечов у Федора, чтобы пожаловать его пленному князю, а потом вновь вернул его прежнему держателю.

140

Раздел 1

Предыстория конфликта

войну с Орденом. Перебежчик из ВКЛ рассказывал орденскому сановнику, что «вся Литовская земля радуется» освобождению Свидригайла, а литовские и русские вельможи должны вот-вот поддержать его. Следует подчеркнуть, что так на события, разыгравшиеся в далекой Луцкой земле, реагировали в далекой Литве, еще не располагая подробной и достоверной информацией о них. Но реальные силы Свидригайла гораздо лучше любых слухов и прогнозов демонстрирует дальнейшее развитие событий. Хотя он вместе со своими освободителями и взял Луцк, они не решились противостоять Витовту, поэтому, отняв у волынских бояр полтораста коней, Свидригайло отправился в Молдавию и начал переговоры с тамошним воеводой Александром Добрым о союзе против Ягайла и Витовта. По-видимому, слухи об их успехе не подтвердились: вскоре Свидригайло вынужден был пуститься в путешествие по странам Центральной и Западной Европы. Авантюра Александра Носа, Дашка Острожского и Свидригайла 1418 г. не нашла отклика в местном обществе и не оставила в нем глубокого следа: коней у волынских бояр пришлось «отлучать», от занятого Луцкого замка — главной крепости Волыни и одного из первоклассных замков в масштабах всего Великого княжества — мятежники отказались, а спустя всего три года, в 1421-м, Витовт в окружении многочисленных князей и бояр принимал в Кременце иноземных послов288. В 1418 г. мятежный князь, как и двадцатью годами ранее, нашел приют при дворе Сигизмунда Люксембургского, ставшего к этому времени римским королем — некоронованным главой Священной Римской империи. Не забывал Свидригайло и о своем давнем союзнике — Тевтонском ордене, который отвечал ему взаимностью. Уже летом 1418 г. завязались контакты между великим магистром Михаэлем Кюхмейстером и мятежным литовским князем. Поначалу тот рассчитывал сколотить отряд из своих сторонников, бежавших в Орден из Литвы, но эти надежды, похоже, не оправдались. Зато к концу года слухи о его бегстве дошли до Жомойти, население которой проявляло серьезное недовольство властью Витовта и католической церковью. Жомойты возлагали на Свидригайла большие надежды: по их словам, стоило ему появиться в их земле с небольшим отрядом, как все они перешли бы на его сторону и помогли бы ему завоевать Литву289. 288

Кудрявцев О. Ф. Великая Русь рыцаря де Ланноа. Первое западное описание Руси // Родина. 2003. № 12. С. 79. 289 ПСРЛ. Т. 18. С. 165; CEV. № 766–768, 783, 813, 824; LECUB. Bd. 5. № 2291; GStAPK. OBA 2758, 2866, 2911. Согласно поэме «Фундамент собора» аугсбургского поэта Томаса Пришуха, Свидригайло принял участие в Констанцском соборе (Prisschuch T. Des concilis grundveste // Die historischen Volkslieder der Deutschen vom 13. bis 16. Jahrhundert. Bd. 1. Leipzig, 1865. S. 243; Thomas Prischuch von Augsburg. Ticht von Kostenz // Fontes rerum Austriacarum. Österreichische Geschichts-Quellen. Bd. 6: Geschichtschreiber der husitischen Bewegung in Böhmen / Hrsg. von K. Höfler. Th. 2: Wien, 1865. S. 376). Как справедливо отметил А. Белый, в действительности Свидригайло просто не успел бы добраться из

1.2. Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта

Все изменилось спустя считанные месяцы. В мае 1419 г. в г. Кошице (на территории современной Словакии) прошла встреча Владислава Ягайла с Сигизмундом Люксембургским, который согласился выступить посредником в его конфликте с Тевтонским орденом. На ней Свидригайло примирился со своим венценосным братом, после чего получил владения в Польше, однако контактов с Мариенбургом не прерывал, а с Витовтом и его подданными сохранил напряженные отношения. С  литовским правителем Свидригайло примирился год спустя, когда стало ясно, что надежды Ягайла и Витовта на посредничество римского короля не оправдались и новой войны с Орденом не избежать. 25  июля из Ленчицы в Литву выехало королевское посольство, а уже 10 августа Свидригайло присягнул на верность Витовту под страхом светских наказаний и церковных прещений, в обмен получив от него огромные владения на

141

– Илл. 3 – Гербы Польши, Литвы и Руси. Над гербом Литвы надпись: «Витовт, Свидригайло». Гербовник рыцаря Конрада Грюненберга. Ок. 1480 г. Bayerische Staatsbibliothek. Cgm 145. S. 46

Кременца в Констанц (добавлю: с задержкой в Луцке и Молдавии) до закрытия собора, которое состоялось 22 апреля. Исследователь заключает, что Пришух самостоятельно причислил мятежного литовского князя к числу участников собора (Белы А. Хроніка Белай Русі. Імагалогія Беларусі XII–XVIII  стст. Смаленск, 2013. С. 67–68). Возможное рациональное зерно известия Пришуха состоит в том, что Свидригайло мог явиться в Констанц не на собор, но к Сигизмунду Люксембургскому, покинувшему город спустя почти месяц после закрытия собора (Itinerar König und Kaiser Sigismunds von Luxemburg, 1368–1437 / Hrsg. von J. K. Hoensch. (Studien zu den Luxemburgern und ihrer Zeit. Bd. 6). Warendorf, 1995. S. 98). Как бы то ни было, сообщение аугсбургского поэта показывает связи Свидригайла с римским королем в тот период, тем более что поэма вскоре была представлена Сигизмунду Люксембургскому.

142

Раздел 1

Предыстория конфликта

юго-востоке ВКЛ с Брянском, Черниговом, Новгородом-Северским и Трубчевском290. Одновременно Свидригайло, как и полутора десятилетиями ранее, получил владения в Польском королевстве — на этот раз на Покутье, на польско-молдавсковенгерском пограничье291. Таким путем Свидригайло приобрел максимум того, на что мог реально рассчитывать, пока у власти находился Витовт. От возобновления былых авантюр его удерживала и международная обстановка. Тевтонский орден переживал не лучшие времена, его война с Польшей и ВКЛ в 1422 г. завершилась крайне невыгодным для него миром, а у нового великого магистра Пауля фон Русдорфа вскоре установились добрососедские – Илл. 4 – Печать литовского князя отношения с Витовтом. Сигизмунд Свидригайла Ольгердовича. 1420 г. Люксембургский с 1419 г. увяз в борьНациональный архив в Кракове бе с гуситами, которые отказались признавать его власть после смерти чешского короля Вацлава IV (Венцеля). С успехами литовской политики вынуждено было соглашаться и Московское великое княжество, в особенности после смерти Василия I (1425), когда Витовт стал одним из опекунов его малолетнего сына Василия II292. Свидригайлу не оставалось ничего иного, как стать послушным вассалом литовского и польского правителей (хотя не исключено, что его доверительные контакты с Орденом не прерывались и в это время293). 290

CEV. № 783, 889–890, 1034; Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 87. Сохранились свидетельства о пребывании здесь Свидригайла в августе–сентябре 1424 г.: Розов В. Украïнські грамоти. № 54, 55; Codex diplomaticus Poloniae. T. 1. № 170. P. 300–301. 292 Иванов Д. И. Московско-литовские отношения в 20-е годы XV столетия // Средневековая Русь. Вып. 2. М. 1999. 293 Сохранилось послание маршала Ордена великому магистру, датированное вторником после воскресенья Reminiscere без указания года, где передаются слова капеллана кенигсбергской церкви Девы Марии, который недавно беседовал со Свидригайлом во время поездки в Литву. Младший Ольгердович предупреждал главу Ордена об опасности, грозящей ливонским замкам Нарве и Виндаве со стороны русских, и просил сохранить это известие в секрете; сам же он намеревался вместе с митрополитом отправиться в удаленные от центра государства русские земли (CEV. № 375. S. 155). 291

1.2. Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта

143

По-видимому, благодаря королевскому покровительству Свидригайло занял особое положение в государствах Гедиминовичей. Исключительным было уже само выделение ему огромных владений. В 1422 г., когда Гедиминовичи в очередной раз принялись воевать с крестоносцами, Свидригайло отдельной грамотой объявил войну Ордену294 и стал одним из главных полководцев польско-литовских войск295, а в документе «вечного мира», заключенного в лагере у озера Мельно 27 сентября, его имя открывает перечень «князей, прелатов, баронов и знатных людей земель Литвы и Руси»296. Именно по его ходатайству незадолго до этого, в военном лагере у города Любича, Ягайло освободил жителей Познани от уплаты одного из налогов — торгового297. Летом 1427 г. Свидригайло одаривал Витовта, когда тот объезжал свое огромное государство298, а спустя год участвовал в его походе на Новгород299. Не прерывались и его контакты с Ягайлом: в частности, тот снабжал его оружием300. За годы княжения в Чернигове у Свидригайла сложился развитый двор, путешествовавший вместе с ним между его черниговскими и снятинскими владениями: так, его документ о пожаловании в Покутье 1424 г. «вышол есть з рукъ Ивашка подскарбего», а переписал его писарь Ванко301, упоминаемый также в 1428 г.302 1408-м годом, как в публикации А. Прохаски, это послание датироваться не может, поскольку митрополит Киприан к этому времени уже умер, а Фотий, скорее всего, еще не был поставлен (он прибыл на Русь осенью 1409 г.). Наиболее вероятно связывать его с одним из визитов Фотия в ВКЛ в 20-е годы XV в. 294 CEV. № 1034. P. 569. Вопреки мнению, высказывавшемуся в историографии, ни сам факт, ни манера отдельного объявления войны Свидригайлом не намекают на его «особые отношения» с Орденом. По обычаям того времени войну соседнему государству мог объявить не только правитель, но и его подданные и даже наемники-иностранцы. См.: Szweda A. Organizacja i technika dyplomacji polskiej. S. 281–292 (особенно с. 283–286); Idem. Prawna forma rozpoczynania wojny w późnym średniowieczu na przykładzie listów wypowiednich wielkich mistrzów zakonu krzyżackiego // Kwartalnik prawa publicznego. 2010. R. 10. № 1–2. S. 173–188. 295 GStAPK. OBA 3712, 3810 (краткое содержание: CEV. № 1000, 1029. P. 548–549, 568); CEV. № 1028. P. 566–568. 296 Dokumenty strony polsko-litewskiej. S. 11. 297 Kodeks dyplomatyczny Wielkopolski. T. 8. Zawiera dokumenty nr 774–1074 z lat 1416– 1425 / Wyd. i oprac. A. Gąsiorowski i T. Jurek. Warszawa; Poznań, 1989. № 945. P. 230–231. 298 CEV. № 1329. 299 Catalogus codicum manuscriptorum Bibliothecae Ossolinianae Leopoliensis. Katalog rękopisów Biblioteki Zakładu Nar. im. Ossolińskich / Wyd. W. Kętrzyński. T. 2. Lwów, 1886. № 372. S. 433–434; Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 246. 300 Podwody kazimierskie. S. 434–435. Впрочем, этот источник — городские книги Казимежа под Краковом — не позволяет сопоставить интенсивность контактов Свидригайла с Ягайлом, с одной стороны, и с Витовтом — с другой: сама выборка достаточно случайна, к тому же нет аналогичного источника со стороны Витовта. 301 Розов В. Украïнськi грамоти. № 54. С. 100. 302 Podwody kazimierskie. S. 435.

144

Раздел 1

Предыстория конфликта

На развитость Свидригайловой канцелярии указывает присутствие в этом документе аренги — части формуляра, характерной для латиноязычного акта303 (это говорит о взаимодействии латинского и русского отделов княжеской канцелярии и достаточно высоком уровне подготовки их персонала304). Сложился круг лиц, служивших Свидригайлу по многу лет: так, его слуга305 Климентий Беленка (Clemens Belonka), родом русин, упоминается в 1420–1421, 1423, 1425 гг., как и его родственник Николай Беленка306. Некоторые связи, сложившиеся в это время, сохранялись и в 30-е годы. Именно на эту группу Свидригайло мог рассчитывать в случае перемен на виленском престоле. По-видимому, в конце 20-х годов, когда римский король предложил Витовту короноваться, что создало напряженность в отношениях великого князя литовского с польским королем, Свидригайло очень быстро почувствовал перемены. Сигизмунд Люксембургский выступил со своим предложением в январе 1429 г., а уже в апреле он сообщал великому магистру, что Свидригайло изъявил готовность служить ему, хотя и был незадолго до этого щедро одарен польским королем307. Вероятно, таким образом младший Ольгердович рассчитывал присоединиться к коалиции римского короля и великого князя литовского, памятуя о давних связях с первым и столь же давних напряженных отношениях со вторым. Вскоре, однако, и отношения с Витовтом улучшились: в августе 1430 г. тот отправлял Свидригайла встречать великого магистра, едущего на коронацию Витовта в Вильну308. Лишь когда стало ясно, что коронация не состоится, а дни Витовта сочтены, Свидригайло ловко воспользовался ситуацией и достиг своей многолетней цели — занял литовский престол309. Но, как оказалось впоследствии, ненадолго. С каким же жизненным багажом Свидригайло пришел к своей заветной цели? В октябре 1430 г. на литовский престол всходил князь, успевший завязать многочисленные родственные, союзнические и соседские связи 303

Литвина А. Ф. Аренга: судьба латинской формулы в восточнославянских документах // Славянская языковая и этноязыковая системы в контакте с неславянским окружением / Отв. ред. Т.М. Николаева. М., 2002. С. 333–334. 304 Там же. С. 330–331. Латиноязычный документ Свидригайла, выданный во время той же поездки в Покутье, см.: Codex diplomaticus Poloniae. T. 1. № 170. P. 300–301. 305 Перевод латинского слова “familiaris” как «слуга» наиболее точно передает широкий спектр его значений. См.: Kurtyka J. Problem klienteli możnowładczej w Polsce późnośredniowiecznej // Genealogia — władza i społeczeństwo w Polsce średniowiecznej. Toruń, 1999. S. 47–122; Koczerska M. Familiares Jana Długosza // Aetas media, aetas moderna. Studia ofiarowane profesorowi Henrykowi Samsonowiczowi w 70. rocznicę urodzin. Warszawa, 2000. S. 69–78 (см. там же литературу); Petrauskas R. Lietuvos didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 15–16; Korczak L. Monarcha i poddani. S. 148–152. 306 Podwody kazimierskie. S. 412, 417, 424, 425, 430. 307 CEV. № 1348. S. 823. 308 CEV. № 1428. S. 921. 309 Подробнее о вокняжении Свидригайла см. гл. 1.3.

1.2. Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта

145

с правителями государств, окружавших ВКЛ, — Польши, Тевтонского ордена, Священной Римской империи, Московского великого княжества, Орды, Молдавии, а также, что немаловажно, с правящими элитами этих государств. Отношения с правителями — соседями ВКЛ складывались у него куда успешнее, чем с самими подданными великого князя литовского. Все дело в том, что активными сторонниками Свидригайла, на поддержку которых он реально мог опереться, были прежде всего люди, лично с ним связанные, его слуги, политические союзники и соседи. Подчеркну, что их ряды не ограничивались русинами, были среди них и литовцы, и поляки. Вряд ли он мог рассчитывать на большее в условиях Средневековья, когда огромные расстояния служили серьезной помехой для коммуникации, а информация распространялась в форме слухов, зачастую причудливо искажаясь. За этими относительно узкими пределами о беспокойном королевском брате в лучшем случае помнили или же вспоминали время от времени, иногда даже симпатизировали ему310, но это не влекло за собой никаких далеко идущих последствий. Чтобы противостоять правителю огромного государства, каким было ВКЛ, этого было недостаточно, поэтому локальные успехи оказывались призрачными. А главное — как показали дальнейшие события, судьба государства зависела от позиции его правящей элиты, и пока она оставалась верной правителю, младшему Ольгердовичу нечего было и рассчитывать на успех своих мятежей. Заняв же литовский престол, он — если хотел на нем удержаться, — был обречен на сотрудничество с людьми из многолетнего окружения Витовта, в глазах которых он долгое время был если не угрозой его власти, то существенной помехой. Уже по этой причине они должны были смотреть на него совсем иначе, чем на его предшественника. Рано или поздно это должно было дать о себе знать. Несмотря на долгую и активную политическую биографию, к осени 1430 г. немолодой князь не был женат и не имел потомства (во всяком случае о последнем ничего не известно). Состояние его здоровья оставляло желать много лучшего. Об этом хорошо знали современники, не скрывал этого и сам Свидригайло. В 1431 г. он выхлопотал у сабинского епископа разрешение принимать ванны в воскресенья и дни церковных праздников, поскольку того требовало его здоровье311. Уже тридцатью годами ранее расходы на баню для Свидригайла зафиксировала «Мариенбургская книга казначея». 310

CEV. № 999. CESXV. T. 2. № 193. Расходы на баню для Свидригайла отмечены и в Мариенбургской книге казначея начала XV в. Купание в праздничные дни запрещалось каноническим правом, поскольку давало повод для греха (известна супплика папы Мартина V, выданная Витовту по той же причине: Codex Mednicensis. P. 1. № 25). Подобные представления в народной среде, по крайней мере в Польше и Западной Белоруссии, дожили до последних десятилетий XX в. Благодарю за консультации А. И. Грушу, С. К. Роуэлла и М. А. Яницкого.

311

146

Раздел 1

Предыстория конфликта

Спустя два года младший Ольгердович жаловался коронованному брату на «выпадение челюсти» (скорее всего, речь шла о ее подвывихе)312. При этом ему, как и любому другому тогдашнему правителю, предстояло сносить тяготы путешествий и военных походов. Наконец, следует отметить еще одно важное обстоятельство. В обширном роду Гедиминовичей по состоянию на 1430 г. Свидригайло был одним из немногих католиков, притом католиком набожным. Как уже говорилось, вопреки распространенной точке зрения, этот князь никогда не был крещен в православие (по крайней мере никаких свидетельств об этом не сохранилось, а домыслы о влиянии княгини Ульяны, которая-де непременно окрестила бы своего сына по обряду восточной Церкви, неубедительны), Львом же его по недоразумению нарекли историки XVIII — первой половины XIX в. Зато вскоре после католического крещения младшего Ольгердовича, уже в 1391 г., Ягайло жаловал Виленскому епископству земли в Литве при условии ежедневных месс о спасении своей души и душ своих братьев, в том числе Болеслава Свидригайла. В 1400 г., получая Западное Подолье в лен от своего родного брата, польского короля Владислава II Ягайла, Свидригайло обязался поддерживать католицизм и раздавать замки не «схизматикам», а полякам313. От его короткого (фактически 1400–1401) правления на Подолье сохранились грамоты о подтверждении пожалований каменецким францисканцам314 и доминиканцам315. Последние за это должны были молиться за Свидригайла, его предшественников и преемников, а само пожалование объясняется стремлением князя к отпущению его грехов и спасению души. Сообщая об отъезде Свидригайла к великому князю московскому Василию 312

MAB RS. F 15–73. P. 272. О состоянии здоровья Ягайла в последние годы его жизни см.: Janicki M. A. Polityczny program ideowy tumby Władysława Jagiełły a czas jej powstania // Średniowiecze Polskie i Powszechne. T. 7 (11). (В печати.) 313 Halecki O. Wcielenie i wznowienie państwa litewskiego. S. 59, przyp. 2; Kurtyka J. Repertorium podolskie. Dokumenty do 1430 roku. S. 356. № 41. Включение этого пункта в присяжную грамоту могло объясняться опасениями, что Свидригайло будет покровительствовать знати, происходящей с самого Подолья (как нередко делали Кориатовичи и Витовт в своей части Подолья — см.: Михайловський В. Еластична спільнота. С. 29–47, 79–84, 97–107) или из литовской Руси, с которой Свидригайло мог сохранять какие-то связи. И то и другое рассматривалось как потенциальная угроза позициям Польского королевства на Подолье. Это условие можно сопоставить с известным пунктом пожалований магдебургского права, которым из сферы его действия исключались «схизматики» (Janeczek A. Exceptis schizmaticis. Upośledzenie Rusinów w przywilejach prawa niemieckiego Władysława Jagiełły // Przegląd Historyczny. 1984. R. 75. Zesz. 3). 314 Kurtyka J. Najstarsze dokumenty dla franciszkanów kamienieckich z lat 1400 i 1402 // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. S. 83–86. № 1; Idem. Repertorium podolskie. S. 356–357. № 42. 315 Zbiór dokumentów znajdujących się w Bibliotece hr. Przezdzieckich. S. 10–12. № 6; Kurtyka J. Repertorium podolskie. S. 359. № 45.

1.2. Свидригайло Ольгердович — соперник Витовта

147

Дмитриевичу в 1408 г., летописец-современник отмечал, что Свидригайло «Лях бе верою», т.е. исповедовал католицизм316. Выражая Витовту свои сожаления по поводу отъезда Свидригайла, великий магистр Ульрих фон Юнгинген замечал, что князь тем самым изменил не только Витовту, но и святой христианской вере, ибо отправился в такие края, которые не знают истинной церкви317. Принадлежность Свидригайла к числу «католических князей» счел нужным отметить субдиакон новгород-северских доминиканцев Микула из Копылова, в 1428 г. переписавший книги Ветхого Завета318. Христианская (в данном случае — католическая) риторика присутствует в договорах Свидригайла с Тевтонским орденом 1402 и 1431–1432 гг.319 В этой связи не случайно, что великий магистр Пауль фон Русдорф подарил князю и его супруге изображение св. Георгия320 — святого воина, воплощавшего рыцарский идеал борьбы с неверными и особенно популярного в Пруссии с XIV в.321 В Мариенбургской книге казначея в 1402–1403 гг. упоминается духовник Свидригайла Иоанн; известно, что в 1402 г. Орден выхлопотал у папы римского (Бонифация IX) некие буллы для Свидригайла322. Другой Свидригайлов духовник Петр, священник из Львова (возможно, немец по происхождению), в 1434 г. стал титулярным жомойтским епископом323. В 1408 г. на службу в Орден перешел капеллан Свидригайла, сам родом из Пруссии324. Свидригайло неоднократно обращался к римским папам 316

ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Пг., 1922. Стб. 180–181; Т. 18. СПб., 1913. С. 157. CEV. № 384. P. 162. 318 Catalogus codicum manuscriptorum Bibliothecae Ossolinianae Leopoliensis. T. 2. № 372. S. 433–434. 319 CEV. № 249; LECUB. Bd. 8. № 462; RLU. № 231b. 320 GStAPK. OBA 6210. Публикацию см. в приложении I, № 4. 321 Arnold U. Elisabeth und Georg als Pfarrpatrone im Deutschordensland Preußen. Zum Selbstverständnis des Deutschen Ordens // Elisabeth, der Deutsche Orden und ihre Kirche. Festschrift zur 700jährigen Wiederkehr der Weihe der Elisabethkirche Marburg 1983. (Quellen und Studien zur Geschichte des Deutschen Ordens. Bd. 18). Marburg, 1983; Idem. Georg im Deutschen Orden bis zur Regelreform im 17. Jahrhundert // Sankt Georg und sein Bilderzyklus in Neuhaus/Böhmen (Jindřichův Hradec). Historische, kunsthistorische und theologische Beiträge. (Quellen und Studien zur Geschichte des Deutschen Ordens. Bd. 57). Marburg, 2002. Благодарю А.В. Баранова (Берлин), приславшего мне копии этих публикаций. 322 BGDO. Bd. 1. № 264. S. 373; MTB. S. 147, 183, 345. Чему были посвящены буллы, неизвестно. Не шла ли в них речь об освобождении Свидригайла от присяги, подобно тому как литовские вельможи после свержения Свидригайла с престола выхлопотали себе освобождение от принесенной ему присяги? (AS. T. 1. № 32; о датировке см.: Korczak L. Monarcha i poddani. S. 22). 323 Forstreuter K. Der Deutsche Orden und die Kirchenunion während des Basler Konzils // Annuarium Historiae Conciliorum. Jg. 1. Amsterdam, 1969. S. 139; Korczak L. Wielki książę litewski Świdrygiełło. S. 345. Не исключено, что он идентичен Свидригайлову духовенику из ордена доминиканцев, ездившему в Ливонию в 1436 г. (LECUB. Bd. 9. № 54. S. 24). 324 CEV. № 384. P. 163. 317

148

Предыстория конфликта

Раздел 1

(Мартину V и Евгению IV)325 и Базельскому собору, причем не только с политическими целями, но из соображений личного благочестия. Чтобы в ответ на обвинения противников доказать свою приверженность католицизму, Свидригайло с 1433 г., подобно католическим государям Витовту и Ягайлу, предпринимал усилия, направленные на заключение унии православной и католической церквей326. Так что было бы опрометчиво вслед за Збигневом Олесницким и его секретарем Яном Длугошем видеть в Свидригайле покровителя православной церкви и ее прихожан. Ни у католического духовенства ВКЛ, ни у влиятельных литовских бояр-католиков не возникло опасений, что Свидригайло каким-либо образом пошатнет их положение. Это было одним из факторов, сделавших возможными стремительные события осени 1430 г.

Глава 1.3.

Вокняжение Свидригайла о условиям польско-литовских соглашений Великое княжество Литовское после смерти Витовта должно было перейти в расП поряжение польского короля. Это условие появляется уже в тексте Виленско-Радомской унии 1401 г. 327 Позже оно подверглось модификации: Городельская уния 1413  г. предусматривала сохранение великого князя литовского и после смерти Витовта. Нового великого князя должен был назначать польский король по соглашению со своими советниками, а литовские бояре лишь санкционировали этот выбор328. Известно, что польские правящие круги во главе с королем Владиславом  II Ягайлом рассматривали великого князя литовского как королевского наместника 329. Согласно утверждению ряда источников, перед самой смертью Витовт 325

В частности, именно Свидригайлов посол, францисканец Василий, сообщил папе Евгению IV, что после смерти Витовта некоторые из братьев его ордена отпали от католичества в «схизму». Об этом говорится в ответной папской булле, адресованной Свидригайлу (BGDO. Bd. 4. Hbd. 1. № 260. P. 313). 326 О контактах Свидригайла с Евгением IV и Базельским собором см.: Mačiūkas Ž. Švitrigailos ir Bazelio susirinkimo santykių etapai // Visuotinė istorija Lietuvos kultūroje: tyrimai ir problemos. Vilnius, 2004; Флоря Б. Н. Православный мир Восточной Европы перед историческим выбором. С. 352–357; Korczak L. Wielki książę litewski Świdrygiełło. 327 AUPL. № 38. S. 35. 328 Ibid. № 51. S. 67–68. 329 Lewicki A. Powstanie. S. 6–7; Matusas J. Švitrigaila. P. 34–37; Dundulis B. Op. cit. P. 122–123; Rowell S. C. Du Europos pakraščiai. P. 182.

1.3. Вокняжение Свидригайла

149

передал свои владения в распоряжение Ягайла 330. Вероятно, это утверждение соответствует действительности (об этом см. ниже), но в данном случае важна не столько его реальная подоплека, сколько представления польской стороны о государственно-правовом отношении ВКЛ к Польше. После смерти Витовта Ягайло мог сам вступить во владение ВКЛ или назначить нового великого князя. Как бы то ни было, дело приняло совсем другой оборот: вскоре после смерти Витовта великокняжеский престол занял Свидригайло. Сообщения многочисленных источников об этом весьма противоречивы и нуждаются в специальном анализе. Впервые его осуществил еще А. Левицкий, а в последнее время — Я. Никодем, Г. Блащик и Л. Корчак. Однако для полноты картины имеет смысл вновь рассмотреть источники о событиях конца 1430 г., поскольку, во-первых, ряд свидетельств ученые незаслуженно обошли вниманием, а во-вторых, необходимо расширить круг вопросов, в связи с этим обсуждаемых. До наших дней дошли источники разного происхождения, отстоящие от событий на разное время, что дает возможность взглянуть на произошедшее с разных сторон. Версия Свидригайла и его окружения представлена в послании великого князя Сигизмунду Люксембургскому от 9 ноября 1430 г.331, Базельскому собору — сторонников Свидригайла от 22 марта 1433 г. («витебский манифест») и его самого ноября 1433 г.332 Вероятно, опосредованно она отразилась в «Истории императора Сигизмунда» Эберхарда Виндеке, долгое время служившего при дворе императора, который был союзником Свидригайла («История» завершена к концу 30-х годов XV в.). Версия Тевтонского ордена отразилась в посланиях ливонского магистра великому магистру от 20 ноября 1430  г.333 330

Об этом сообщает Ян Длугош (который черпал эти сведения из письма самого Ягайла великому магистру Тевтонского ордена Паулю фон Русдорфу от 21 июля 1431 г.), а также некоторые источники, возникшие в Тевтонском ордене (но опять-таки со ссылкой на польскую версию событий): Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 301; CESXV. T. 2. № 191, 208. P. 258, 300; SRP. Bd. 3. S. 494, Anm. 331 “Wir tun ewer gnaden zu wissen, das von Gotes geschicht und hulfe und von der fursten und herren und des gantzen gemeynes willen des landes zur Littin zu eynen grossen fursten uns dirwelt und erkoren haben, und uf den stul, den unser vatter und unser bruder der hertzog Wytold dem Got gnad besessen hatten, gesatzit uns haben” («Мы сообщаем вашей милости, что Божьим промышлением и помощью и волей князей, панов и всей Литовской земли мы избраны и возведены в [достоинство] великого князя и посажены на престол, который по Божьей милости занимали наш отец и наш брат князь Витовт». — GStAPK. OBA 5542, Bl. 1 (краткое содержание: CEV. № 1464). 332 Оно было зачитано на заседании собора 5 марта 1434 г. и известно лишь по пересказу в дневнике собора Иоанна из Сеговии (Monumenta conciliorum generalium. T. 2. P. 619–621). 333 “Alz unsir gnediger herre herczogh Wyttowdt zeliger dechtnisse was gestorven, schreipp uns herczogh Swittergayll, das her mit entracht der hern bayare, rittere und knechte und mit

150

Раздел 1

Предыстория конфликта

и 19 февраля 1431 г.334, великого магистра — прокуратору Ордена в Риме от 8 апреля 1431 г.335; мемориале Ордена для датского короля Эрика (октябрь 1432 г.?)336; нарративных источниках — записи в сборнике документов об отношениях с Польшей и Литвой337 (1431 г.?), продолжении хроники Петра из Дусбурга, написанном Конрадом Битшином338 (окончено в первой половине vulbort unsirs allirgnedigesten hern zcu Polen etc. Koniges in enen grosfursten und hern der lande gekoren und uffgenomen were und das her unsir und unsirs ordins so vullenkomener guter frundt und gunner wesen wolde, alz sein vorfare gewesen were” («Когда умер наш милостивый господин князь Витовт светлой памяти, нам написал князь Свидригайло, что он был возведен и взят в [достоинство] великого князя и господина земель единодушно панами боярами, рыцарями и слугами и с согласия нашего всемилостивейшего господина короля Польши и проч. и что он хотел бы быть таким же полным добрым другом и благодетелем нас и нашего Ордена, каким был его предшественник». — LECUB. Bd. 8. № 366. S. 212. 334 “…herczogh Switt[rigail] mit entracht der hern bayoren, ritteren und knechten und mit vulbort des hern ko[ninges] zcu Polen in enen grosfursten zcu Littouwen, gekoren und ufgenomen were und das her mit unsirm ordin die vorschreibunge und vorsegelunge, die sien vurfare mit unsirm ordin gethaen hette, vullenkomen halden wolde” («…князь Свидригайло с согласия господ бояр, рыцарей и слуг и с одобрения гоподина короля Польши был возведен и принят в [достоинство] великого князя, и что он намерен полностью соблюдать договор, скрепленный печатями, который его предшественник заключил с нашим Орденом». — LECUB. Bd. 8. № 407. S. 238). 335 “Die littaunischen herren mit eyntracht aller rewschen herczogen und heren noch dem vorscheiden des vorbenumpten herczogen Witawds den irluchten fursten herren Boleslaum andirs Switirgal, des konigis von Polan rechten bruder, der eyn sundirlichir gonner und frunt is unsers ordens, haben irwelt” («Литовские паны с согласия всех русских князей и панов после кончины вышеназванного князя Витовта избрали светлейшего князя, господина Болеслава, иначе Свидригайла, родного брата польского короля, который является особенным благодетелем и другом нашего Ордена». — BGDO. Bd. 4. Hbd. 1. № 226. S. 280. 336 “Demum sicut deus dominus noster disposuit, quod dux Vitoldus obiit post unionem inWylna factam, tunc rex Polonie fuit in terra Littwanie postulans terram. Tunc terre Russie et Lithwanie eum in dominum suscipere noluerunt et dixerunt, quod eos obmisisset cum suscepit regnum Polonie, ad quod eum ipsi promoverunt. Et dixerunt, ipsi fratrem suum vellent Switrigal pro domino suscipere, qui ad ipsas terras ita propinquior natus est, sicut et ipse, quod ipse fratri suo favere noluit. Tunc petivit dux Switrigal fratrem suum, quod ipse faceret tamquam frater suus carissimus, ut faveret sibi terras, quod dominus rex Polonie facere noluit, sed terras cum potestate et lite lucrare voluit. Et dum ipsas terras violenter habere voluit, tunc noluit ipsas dux Switrigal sibi dare”. — CESXV. T. 2. № 208. 337 “Dye Lyttaweschen herren, so schyre der herre yr grosfurste was vorscheyden, dy vorsamelten sich mit den Rewschen herren, dy alsampt mit willen unde rathe das koniges von Polan, der nach czu Lytawen was gebleben, koren czu eyme grosfursten Boleslaum andirs Swydirgal”. — SRP. Bd. 3. S. 494. 338 “Anno domini MCCCCXXX feria VI ante Simeonis et Jude apostolorum prepotens atque magnificus princeps Alexander, magnus dux Lithuanie, morto depressus de vita transivit ad mortem, post cujus occubitum Poloni principatum Lithuanie ambientes, ipsos Lithuanos sibi subjugare conantur. Lithuani vero, Polonorum scientes versuciam, eis subesse contemnunt.

1.3. Вокняжение Свидригайла

151

1435 г.), и кратких прусских анналах за 1361–1430 гг., сохранившихся в Кембридже339. Польскую версию отразило послание Ягайла великому магистру, написанное в июле 1431 г.340; в некоторой степени о ней можно судить по другим современным источникам — посланию Николо де Трама (?) из Буды Захарии делле Спиге во Флоренцию от 1 февраля 1431 г.341 и проповеди Яна из Кента на смерть Витовта342, составленной вскоре после 1432 г.343 (сохранилась в двух вариантах), а также, вероятно, по труду кастильского идальго Перо Тафура, путешествовавшего во второй половине 30-х годов и записавшего воспоминания об этих путешествиях в 1453 или 1454 г.344, и любекской городской хронике Inclytus vero princeps, dominus Boleslaus, alias Swittergal, ad quem dictus principatus tam jure hereditarie possessionis quam electionis devolvitur, salubri suorum fretus consilio, se cum dominis Prussie, apud quos fidem semper illesam cognovit, confederare laborat, sese vicissim contra suos et terrarum suarum inquietatores juvando». — SRP. Bd. 3. S. 493–495; ср. с. 511–512. 339 “Anno 1430 vorstarb herczogWytawt, und herczog Swirtigayl wart eyntrechlicheich gekoren czu Lytteuichen herren» («В год 1430 умер князь Витовт, и князь Свидригайло был единодушно возведен в [достоинство] литовского господаря» (Ludat H. Annalistische Aufzeichnungen zur Geschichte des Deutschen Ordens im 14. Jahrhundert // Zeitschrift für Ostforschung. 1956. Jg. 5. S. 104; SRP. Bd. 6. S. 67; Rowell S.C. Ne visai primintinos kautynės: Ką byloja šaltiniai apie 1399 m. mūšį ties Vorsklos upe? // Istorijos šaltinių studijos. T. 1. Vilnius. 2008. P. 89 (цитата приводится по последнему изданию). 340 “castra civitates thezauros opida et villas possessionesque ceteras et dominia Lythwanie et Russie terrarum violenter occupavit nosque dominum verum legitimum et naturalem ab eisdem exclusit”. — CESXV. T. 2. № 191. P. 259. 341 Notes et extraits pour servir a l’histoire des croisades au XVe siècle / Publ. par N. Jorga. Seconde série. Paris, 1899. P. 291–292. Как отметил публикатор, в имени отправителя письма несколько букв не читается. 342 Šv. Jono Kantijaus pamokslas Vytautui Didžiajam mirus / Parengė Ad. Raulinaitis, Ryga // ΣΩΤΗΡ. Religijos mokslo laikraštis. T. 7. Kaunas, 1930. P. 93–103; Mickūnaitė G. Vytautas Didysis. P. 170–172. 343 На это указывают рассуждения по поводу раскола государства Витовта после его смерти: “Excelsus nunc, nam non est ablata memoria domini propter hec, quod eo mortuo scissum erat regnum eius” (Šv. Jono Kantijaus pamokslas. P. 102). Ватиканская рукопись с проповедями Яна Кентского была переписана до 1438 г. (Mickūnaitė G. Op. cit. P. 170. nuor. 472). Согласно наблюдению Г. Мицкунайте, этот текст отличается от текста краковского списка, опубликованного А. Раулинайтисом. Изучение ватиканского списка проповеди Яна Кентского на смерть Витовта остается делом будущего. 344 Tafur P. Andanças e viajes de Pero Tafur por diversas partes del mundo avidos (1435–1439) / Ed. M. Jiménez de la Espada. Madrid, 1874. P. 164 (впоследствии это издание неоднократно переиздавалось, так что по нему указываются страницы, в том числе в русском переводе: Тафур П. Странствия и путешествия. М., 2006). Перо Тафур узнал о смерти Витовта и последующих событиях в Крыму, где был в январе 1438 г.: они упоминаются в его труде в связи с набегами крымских татар на Русь, участившимися после смерти Витовта. На то, что рассказ Перо Тафура восходит к польской версии, указывают такие его особенности, как указание, что после смерти Витовта без мужского потомства ему должен был наследовать Ягайло, и заявление о пагубности отказа жителей ВКЛ признать этого последнего

152

Раздел 1

Предыстория конфликта

Германа Корнера345. Особняком стоит труд Яна Длугоша: хотя он и принадлежит к польской историографии, его версия существенно расходится с версией польских правящих кругов 30-х годов. Важно, что труд Длугоша создавался позже, и в нем представлен результат осмысления событий. Версия литовских противников Свидригайла (с 1432 г.) известна из буллы Евгения IV от 1 января 1433 г.346 Наконец, позднейшую литовскую версию мы узнаем из «Хроники Быховца»347. Русские летописи сообщают лишь о факте вокняжения Свидригайла, никак его не объясняя348. Историки разошлись в оценках произошедшего. Наибольшей популярностью пользовались версия А. Левицкого, проанализировавшего широкий круг источников (Свидригайла возвели на престол князья и бояре ВКЛ, а польский король уже post factum вынужден был признать за ним это достоинство), и Длугоша о назначении нового великого князя его родным братом — польским королем Владиславом II Ягайлом (приводились аргументы о «братской любви» и династических планах Ягайла). Специальное исследование Я. Никодема349 подтвердило вывод Левицкого. Историк рассмотрел бóльшую часть источников о приходе Свидригайла к власти, однако проанализировал их весьма своеобразно — фактически исключительно с точки зрения cui prodest, без анализа их взаимоотношений. Ряд дополнительных соображений высказал Г. Блащик, в частности, более четко систематизировал мнения ученых, писавших на эту тему ранее350. Краковская исследовательница Л. Корчак в целом согласилась с точкой зрения Левицкого и Никодема, но при этом указала на некоторые слабые моменты в аргументации последнего и привлекла источник, ранее в данном контексте не использовавшийся, — послание сторонников Свидригайла отцам Базельского собора из Витебска от 22 марта 1433 г.351 Никто из названных историков специально не рассматривал противоположную точку зрения, отразившуюся в трудах Л. Колянковского, а впоследствии Б. Дундулиса: по их мнению, великокняжеский престол Свидригайлу завещал своим правителем (как тут не вспомнить слова Длугоша: «Слава Литвы, созданная им, вместе с ним угаснет»!). При этом Перо Тафур неправильно определил степень родства Витовта и Ягайла: они названы родными братьями, а не двоюродными. За указание на этот источник приношу искреннюю благодарность С. В. Городилину. 345 Die Chronica novella des Hermann Korner / Hrsg. von J. Schwalm. Göttingen, 1895. 346 AS. T. 1. № 32. О дате см.: Korczak L. Monarcha i poddani. S. 22, przyp. 22. 347 “Y po smerty welikoho kniazia Witolta korol Jagayło prosił kniażey y panow Litowskich, aby oni wziali sobie brata rożohoho kniazia Szwidrykayła, y kniazi y panowie Litowskij, pry bytnosty korola Jagayłowe, posadyli na welikom kniażenij Litowskom y Ruskom kniazia welikoho Szwidrygayła”. — ПСРЛ. Т. 32. С. 153–154. 348 См.: Nikodem J. Wyniesienie. S. 9. 349 Nikodem J. Wyniesienie. S. 5–31. 350 Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 619–624. 351 Korczak L. Monarcha i poddani. S. 22–23.

1.3. Вокняжение Свидригайла

153

Витовт, а правящие круги ВКЛ признали этот акт. Колянковский исходил из того, что Ягайлу было выгодно сохранить престол в Вильне, а не инкорпорировать ВКЛ в состав королевства. За счет этого Ягайло мог обеспечить литовский престол одному из своих сыновей, которого польская шляхта вынуждена была бы признать своим королем. В итоге интересы династии Ягеллонов не пострадали бы ни в Литве, ни в Польше. Чтобы обеспечить переход власти к Свидригайлу, Ягайло заручился согласием Витовта352. Б. Дундулис, напротив, приписывал инициативу такого экстравагантного шага Витовту: ему нужен был продолжатель его политики, который не допустил бы инкорпорации ВКЛ в Корону и продолжил бы борьбу за самостоятельность Великого княжества353. Доводы обоих историков при ближайшем рассмотрении оказываются неубедительными. Как показал Я. Никодем, «династическая» гипотеза Колянковского сама по себе является шаткой, поскольку основана на сомнительных известиях источников и спорных допущениях: Ягайло, несомненно, понимал, что коронация Витовта отнюдь не решала вопроса о наследовании литовского престола польским королем354. Конкретную мысль о назначении Свидригайла Витовтом Колянковский подкрепляет ссылкой на послание Сигизмунда Кейстутовича Ягайлу от 25 сентября 1433 г. и письмо верховного маршала Тевтонского ордена великому магистру от 16 октября 1436-го. Но в первом из них ничего не говорится о том, что Витовт назначил Свидригайла своим преемником: жалуясь на вероломство Свидригайла, которое делает перемирие с ним нежелательным, Сигизмунд напоминал Ягайлу, что тот “newestce naszoy welikoy Knehini Julianie prysiahł po żywote brata naszeho Welikoho Kniazia Witowta boronity ieie, ino unia u niatstwo weleł ieie umoryty…”355 Как видим, говорится о Свидригайловой присяге Ульяне, а не Витовту. Она могла быть вызвана тем, что Витовт, согласно рассказу Длугоша, на смертном одре поручил Ульяну опеке Ягайла, в распоряжение которого передал и все Великое княжество356, но вскоре престол занял Свидригайло. Во втором же источнике Л. Колянковского, где речь идет о завещании «князя Александра», вообще имеется в виду не Витовт, а князь Александр Нос357. Б. Дундулис пытается подкрепить эту гипотезу ссылкой на А. Коцебу, который будто бы приводит «тогдашнее свидетельство». В действительности же это оказывается поздняя (XVI в.) хроника Мартина Кромера358. Одним 352

Kolankowski L. Op. cit. S. 164–166. Dundulis B. Op. cit. P. 122–126. 354 Nikodem J. Spory o koronację. Cz. II. S. 158–163. 355 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 211. Послание сохранилось в латинской (польской) транскрипции в списке конца XVIII в. и в латинском пересказе второй половины XVI в., близком к тексту. Оба они опубликованы в указанном издании. 356 Dlugossii J. Annales. Lib. XI (1413–1430). P. 300–301. 357 GStAPK. OBA 7237 (прилож. I, № 11); см. также с. 413–414 наст. кн. 358 Коцебу А. Указ. соч. С. 75. 353

154

Раздел 1

Предыстория конфликта

словом, у нас нет свидетельств, которые позволяли бы думать, будто Витовт пожелал передать власть Свидригайлу. Более того, имеются факты, которые этому прямо противоречат: по сообщению Длугоша, Витовт, узнав о приезде Свидригайла на великокняжеские дворы, был этим недоволен и сообщил об этом Ягайлу359. Другой младший современник Витовта, Ян Кентский, в своей проповеди хвалил его за то, что он поддерживал дружеские отношения с Польшей и защищал ее от врагов, перед смертью же передал свои замки, владения и казну в руки короля, а князьям и панам велел принести присягу — судя по контексту, тоже королю и Короне360. Указанные источники позволяют расширить круг вопросов относительно того, что же произошло в Литве осенью 1430 г. В противном случае и постановка вопроса, и ответ на него окажутся умозрительными. Чтобы понять, почему Свидригайло в конце концов занял литовский престол, необходимо уточнить не только то, какие распоряжения в действительности отдал перед смертью Витовт, но и какие планы вынашивал Ягайло, какими возможностями их реализации он располагал и какую позицию занимала знать Великого княжества Литовского (желательно также уточнить, о каком именно круге лиц идет речь). Наконец, важную информацию о взаимоотношениях Свидригайла с его новыми подданными и правящими кругами Польского королевства можно извлечь из событий, последовавших за его возведением на великокняжеский престол. Уже при первом знакомстве с приведенными свидетельствами бросается в глаза схожесть рассказов двух позднейших нарративных источников и их принципиальное расхождение с современными, в частности документальными: и Длугош, и «Хроника Быховца» сообщают, что Свидригайла назначил великим князем литовским Ягайло. Различие состоит в том, что у Длугоша литовские вельможи просят Ягайла дать им великого князя, а в «Хронике Быховца» инициативу его назначения проявляет сам польский король, литовцы же лишь принимают его брата на великое княжение. Как известно, при создании «Хроники Быховца» была использована «Хроника поляков» Матвея Меховского, одним из источников которой, в свою очередь, был труд Яна Длугоша; при этом создатель «Хроники Быховца» иногда вступал в полемику с версией событий, излагавшейся в польских источниках361. Это позволяет думать, что и в данном случае имела место такая завуалированная полемика, тем более что Матвей Меховский практически повторяет 359

Dlugossii J. Annales. Lib. XI (1413–1430). P. 300. “Quod autem hoc sit finem ipsius advertite, quomodo moriturus, sua castra et possessiones in manus regni tradidit, thesauros reliquit, precipue principum et dominorum omagium ordinavit”. — Šv. Jono Kantijaus pamokslas. P. 100. 361 См. подробный анализ на примере рассказа о Грюнвальдской битве: Gudmantas K. Bychoveco kronikos pasakojimas apie Žalgirio mūšį. Šaltiniai ir kontekstas // Senoji Lietuvos literatūra. Kn. 31. Vilnius, 2011. P. 65–92. 360

1.3. Вокняжение Свидригайла

155

(с сокращениями) рассказ Длугоша о кончине Витовта и восшествии на престол Свидригайла362. Автору «Хроники Быховца» хотелось подчеркнуть самостоятельность «политического народа» Великого княжества Литовского, но он вынужден был избегать открытых выпадов в адрес польского короля Владислава Ягайла — крестителя Литвы, основателя династии Ягеллонов и деда Сигизмунда Старого, правившего в Польше и Литве в период создания «Хроники»363. Поэтому он положил в основу своего рассказа версию Длугоша, но инициативу назначения Свидригайла приписал не литовским боярам, а польскому королю, что хорошо согласовалось с настойчиво проводимой Длугошем (и воспринятой автором «Хроники Быховца») мысли о братской любви Ягайла к Свидригайлу, которая подчас превосходила заботу о государственных интересах Польского королевства. Таким образом, версия «Хроники Быховца» в конечном счете вторична по отношению к версии труда Яна Длугоша. В свою очередь, версия Длугоша далеко не тождественна версии польских правящих кругов начала 30-х годов: и Ягайло, и Олесницкий писали о «захвате» престола Свидригайлом; им вторят орденские источники — мемориал для Эрика Датского и продолжение Конрада Битшина, а также любекская хроника Германа Корнера. Не лишена версия Длугоша и внутренних противоречий364: с одной стороны, узнав о болезни Витовта, Свидригайло активно готовится занять престол (появляется на его дворах); с другой стороны, через несколько страниц выясняется, что этот престол достается ему не благодаря его активным действиям, а благодаря назначению венценосного брата. Поэтому, как справедливо отметил Я. Никодем, рассказ Длугоша следует рассматривать как концентрированное воплощение его представлений об историографии, о Польше, Литве и первом монархе литовского происхождения на польском престоле365: Длугош последовательно проводил мысль, что Ягайлом руководит не государственный интерес, а любовь к родной Литве и к младшему брату366; знать ВКЛ показана объектом польской политики367, а вельможи — склонными к измене (получив от Ягайла великого князя, они тут же забывают о его добром деле)368. 362

Mathias de Mechovia. Chronica Polonorum. Craccoviae, 1521. P. CCLXXXVIII–CCLXXXIX. Варонiн В. А. “Пахвала караля Жыгімонта” Войцеха (Альбрэхта) Гаштаўта і выданне Першага статута Вялікага Княства Літоўскага // Pirmasis Lietuvos Statutas ir epocha. Vilnius, 2005. P. 31–33. 364 Отметивший это Я. Никодем объясняет это тем, что Длугош не успел доработать эту часть текста (Nikodem J. Wyniesienie. S. 11). 365 Nikodem J. Wyniesienie. S. 11–14. 366 Skomiał J. Jan Długosz o Władysławie II Jagielle (charakterystyka króla w świetle Annales seu cronicae incliti regni Poloniae) // Acta Universitatis Lodziensis. Folia iuridica. № 61: Studia z historii prawa i myśli politycznej. Łódź, 1994; Idem. Jan Długosz o Litwie i Litwinach // Wielokulturowość polskiego pogranicza. Ludzie — idee — prawo. Białystok, 2003. 367 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 24. 368 Skomiał J. Jan Długosz o Litwie i Litwinach. S. 201–203. 363

156

Раздел 1

Предыстория конфликта

Вопреки позднейшим историографическим произведениям, целый ряд современных или относительно ранних источников сообщает, что у Ягайла были вполне определенные планы в отношении ВКЛ после смерти Витовта. Коль скоро польские правящие круги согласно букве договоренностей с Витовтом рассматривали его как королевского наместника, то неудивительно, что после смерти этого наместника его владения должны были перейти в распоряжение польского короля. Так, уже в начале следующего, 1431  г. некий Николо де Трама (?) писал из Буды, что польский король намеревался править Литвой сам369, иными словами — через посредство не великого князя, которому он делегировал бы власть, а старосты или другого должностного лица. О нежелании литовцев «принять» польского короля в качестве правителя говорят орденские источники — Конрад Битшин и мемориал для датского короля Эрика. По словам Перо Тафура, после смерти Витовта без мужского потомства «наследовал ему король Польши, но поскольку он от них далеко, не захотели они его себе господином, и разделились на части, и этим погубили себя»370. Если «разделение на части» — это намек на события 1432–1438 гг., то первая половина приведенного предложения говорит как раз о претензиях Ягайла на владение ВКЛ после смерти Витовта. Полемика с аргументами польской стороны слышится в послании Свидригайла отцам Базельского собора, составленном в ноябре 1433 г.: в нем упоминается завещание Ольгерда, согласно которому Великое княжество Литовское в случае занятия Ягайлом какого-либо иного престола должно было перейти к Свидригайлу371. Как уже замечено372, правда в этом сообщении причудливо переплетается с вымыслом и умолчаниями (например, напрямую не сказано, кому же Ольгерд завещал Великое княжество, и лишь по смыслу можно догадаться, что Ягайлу). Но важно в данном случае не это, а способ аргументации. Он, в свою очередь, перекликается с пассажем летописной «Повести о Подолье» (1432 г.) о сватовстве подольского князя Константина Кориатовича к дочери польского короля Казимира Великого373. Пассаж этот, судя по всему, имеет литературное происхождение (аллюзия сюжета «Летописца Великих князей литовских» о женитьбе Ягайла на Ядвиге) и несет в себе завуалированный упрек в адрес Ягайла, который оставил родное Великое княжество в обмен на польский престол374. Можно вспомнить и пассаж из того же «Летописца великих князей литовских» о старостах, которые «вла369

Notes et extraits. T. 2. P. 291–292. Тафур Перо. Странствия и путешествия / Пер. и предисл. Л. К. Масиель Санчес. М., 2006. С. 164. 371 Monumenta conciliorum generalium. T. 2. P. 619. 372 Nikodem J. Data urodzenia Jagiełły. Uwagi o starszeństwie synów Olgierda i Julianny // Genealogia. Studia i Materiały Historyczne. T. 12. Poznań; Wrocław, 2000. S. 44–45. 373 ПСРЛ. Т. 35. С. 66, 74. 374 Полехов С. В. Летописная «Повесть о Подолье» // ДРВМ. 2014. № 2 (56). С. 50–53. 370

1.3. Вокняжение Свидригайла

157

деют великим княжением», что представлено как неслыханное дело375. Все эти тексты отразили одно и то же представление, характерное для правящих кругов ВКЛ: Великое княжество Литовское должно иметь собственного монарха, постоянно пребывающий в нем. Это объясняет, почему даже такой горячий сторонник польской политики в отношении ВКЛ, как Ян Длугош, пишет о кандидатурах на великокняжеский престол после смерти Витовта как о чем-то само собой разумеющемся. Это же объясняет, почему правящие круги ВКЛ, может быть, не питавшие особых симпатий к Свидригайлу (вспомним неприязненно-вынужденное отношение к нему Витовта), согласились возвести его на великокняжеский престол. В ситуации 30-х годов. XV в. это представление, естественно, было на руку и Свидригайлу, поскольку позволило ему занять престол. Возвращаясь к планам Ягайла, следует отметить: одно дело — планы, и совсем другое — их практическая реализация. По мнению Я. Никодема, Ягайло специально тянул время, ожидая смерти Витовта. Даже если принять эту гипотезу, хотя она и сформулирована с позиций ex post, то всё равно совершенно непонятно, что же он намеревался делать в случае кончины двоюродного брата. Ничего не известно о том, каким именно образом Ягайло собирался распорядиться Великим княжеством Литовским в случае его формального перехода под его власть — назначить туда великого князя, разделить страну на несколько удельных княжеств, назначить одного или нескольких старост и т.  д.: со времени, когда польскому королю приходилось искать решение этой проблемы, прошло четыре десятилетия, ситуация очень сильно изменилась, и очевидно, что на этот раз ему пришлось бы искать какие-то новые решения. Неизвестно и о его контактах с правящей элитой ВКЛ, если не считать ее участия в предсмертных распоряжениях Витовта. Не было у польского короля и кандидата на великокняжеский престол, которого он попытался бы противопоставить Свидригайлу. Ян Длугош называет потенциальным претендентом на великокняжеский престол Сигизмунда Кейстутовича376, однако это вполне может быть результат взгляда ex post, учитывая, что именно Сигизмунд занял престол спустя два года, и сам же Длугош замечает, что тот всю жизнь провел в тени своего брата Витовта в далеком Стародубе. Гипотеза же Я. Никодема о примирении Витовта с Ягайлом в обмен на передачу литовского престола Сигизмунду Кейстутовичу377 умозрительна, а потому малоубедительна. Были и другие Гедиминовичи, 375

Лiцкевiч А. У. Пра некаторыя спісы «Летапісца вялікіх князёў літоўскіх» маскоўскага і наўгародскага паходжання (на маргінезе выданняў М. Улашчыка і В. Вароніна) // Вялікае княства Літоўскае і яго суседзі ў XIV–XV стст.: саперніцтва, супрацоўніцтва, урокі. Да 600-годдзя Грунвальдскай бітвы. Мiнск, 2011. С. 218–219. 376 Dlugossii J. Annales. Lib. XI (1413–1430). P. 303. 377 Nikodem J. Dlaczego jesenią 1430 r. Witold zrezygnował z planów koronacyjnych? // Lituano-Slavica Posnaniensia. Studia Historica. T. 14. Poznań, 2013. S. 167.

158

Раздел 1

Предыстория конфликта

которые теоретически могли претендовать на литовский престол, например Лугвень или Олелько Владимирович. Однако почти все они были были православными, за одним-единственным исключением: католицизм исповедовал Сигизмунд Корибутович, но он в 1430 г. находился в Чехии. Между тем не следует недооценивать известия из «витебского манифеста» 1433 г., согласно которому вельможи ВКЛ, включая православных, в свое время присягнули в том, что великим князем будет лишь католик378. Кроме того, крайне сомнительно, чтобы польский король католик Ягайло после нескольких десятилетий католической христианизации Литвы и правления Витовта назначил великим князем православного Гедиминовича, тем более по согласованию со своими советниками, такими же католиками379. Все остальные источники, содержащие информацию о событиях после смерти Витовта, более или менее современны событиям, но их версии всё равно различаются — если не общей картиной, то расставленными в ней акцентами. В то время как польская сторона подчеркивала «захват» литовского престола Свидригайлом, сам этот князь и его сторонники последовательно акцентировали два момента: наследственные права на литовский престол380 и единодушное «избрание». На последнем сделан акцент в орденских источниках, несомненно, передающих информацию посольств Свидригайла. При этом целый ряд источников орденского и литовского происхождения (т. е. та378

BP. T. 5. № 1361. P. 251. Это заставляет не согласиться с В. А. Ворониным, который видит в Лугвене, отце главного героя своего исследования, одного из претендентов на литовский престол в 1430 г. По его мнению, Ягайло мог назначить Свидригайла, а не Лугвеня, поскольку первый был бездетен, а у второго было двое взрослых сыновей. Бездетность Свидригайла, по В.  А. Воронину, могла способствовать планам Ягайла по закреплению литовской «отчины», а вместе с ней и польского престола, за его сыновьями (Варонiн В. А. Князь Юрай Лынгвеневiч. С. 15–16). Но, во-первых, уже давно показано, что сыновьям короля не грозило непризнание со стороны польской шляхты, а ее конфликт с династией был вызван соображениями престижа (Gawlas S. Zbigniew Oleśnicki wobec sporu o ustrój państwa (1425–1430) // Zbigniew Oleśnicki. Książę Kościoła i mąż stanu. Materiały z Konferencji (Sandomierz, 20–21 maja 2005 roku). Kraków, 2006); во-вторых, не подтверждается гипотеза о назначении нового великого князя польским королем (об этом см. выше). Главное же, на мой взгляд, состоит в том, что Свидригайло еще вполне мог жениться и обзавестись наследником (с чего он, собственно, и начал свое правление) — неужели Ягайло не предусмотрел бы такой деликатной ситуации? 380 Взгляд Свидригайла на ВКЛ как на «отцовское наследие» сложился очень рано и оказался чрезвычайно живучим: он фиксируется еще в документах 1402 и 1409  гг., а впоследствии — в послании Свидригайла Сигизмунду Люксембургскому от 9 ноября 1430 г. обращениях Свидригайла и его сторонников к Базельскому собору 1433 и 1434 гг. (SVDO. № 10. S. 18; GStAPK. OBA 1191, 5542, Bl. 1; BP. T. 5. № 1361. P. 250–251; Monumenta conciliorum generalium. T. 2. P. 619–620). Их подчеркивает и Э. Виндеке (Windeckes E. Denkwürdigkeiten zur Geschichte des Zeitalters Kaiser Sigmunds / Hrsg. von W. Altmann. Berlin, 1893. S. 314–315, 317–318). 379

1.3. Вокняжение Свидригайла

159

ких, которые в конечном счете отражают Свидригайлову версию произошедшего) сообщает, что вокняжение Свидригайла произошло по совету и с согласия польского короля Владислава II Ягайла. Об этом говорится в письмах ливонского магистра великому магистру от 20 декабря 1430 г. и 19 февраля 1431 г. (со ссылкой на посольства от великого князя литовского)381, в записи в сборнике документов об отношениях Ордена с Польшей и ВКЛ (1431 г.)382, а также в письме сторонников Свидригайла Базельскому собору от 22 марта 1433 г.383 Однако эту информацию не подтверждает ни послание Ягайла, ни булла Евгения IV. Как справедливо отметил Я. Никодем, все эти сообщения были продиктованы политическими потребностями Свидригайла: он стремился представить себя легитимным правителем, который получил престол по праву наследования, по воле и с одобрения князей и бояр ВКЛ и польского короля384. В контактах с руководством Ордена и римским королем Сигизмундом Люксембургским в конце 1430 — начале 1431  г. великий князь рисовал свои отношения с Польшей как вполне дружественные, в частности, отрицая арест Ягайла в Литве385 (подробнее об этом см. ниже). Незадолго до этого литовский князь предложил заключить союз между ВКЛ, Тевтонским орденом, Сигизмундом Люксембургским и Польшей386. Замалчивание польско-литовского конфликта должно было сделать Орден более сговорчивым: если дела обстояли так, как их представлял великий князь, в Пруссии могли рассчитывать на его посредничество между Орденом и Польшей, как это было в последние годы жизни Витовта. Если же речь шла о польско-литовском конфликте, союз с ВКЛ приближал перспективу войны с Польшей, которая Ордену ничего хорошего не сулила. Сомнения Л. Корчак по поводу доказательной силы источников, на которые опирается Я. Никодем, выглядят вполне убедительно387. Но дело ведь не сводится к прямым свидетельствам четырех источников: об «избрании» Свидригайла красноречиво говорит ситуация, сложившаяся в его отношениях с Ягайлом в конце 1430 г. Если Ягайло назначил своего брата великим князем литовским буквально в первые дни после 27  октября 1430 г., как 381

LECUB. Bd. 8. № 366, 407. S. 212, 238. Оба сообщения почти дословно совпадают, а это наводит на мысль о том, что это была формула, которую в то время использовали дипломаты ВКЛ, не вдаваясь в ненужные в переговорах с Орденом подробности. 382 SRP. Bd. 3. S. 494, Anm. 383 BP. T. 5. № 1361. P. 250. 384 Nikodem J. Wyniesienie. S. 16. 385 Как и в случае с приходом Свидригайла к власти, его версию событий взяли за основу в Тевтонском ордене, хотя польские сановники сообщали в Пруссию, что король задержан своим братом в Литве (SRP. Bd. 3. S. 494, Anm.). 386 См. поручения, данные им посольству к Сигизмунду Люксембургскому 9 ноября 1430 г., и ответ римского короля: GStAPK. OBA 5542, 5543. Их подробный анализ будет дан в гл. 1.4. 387 Korczak L. Monarcha i poddani. S. 22–23, przyp. 23.

160

Раздел 1

Предыстория конфликта

представляет дело Длугош, то почему уже 7 ноября им пришлось заключать соглашение о взаимоотношениях на ближайшее время? Почему оно было лишь временным, а окончательное решение всех вопросов двусторонних отношений было отложено до 15  августа следующего года? Наконец, почему практически одновременно Свидригайло отправил к римскому королю посла, который должен был рассыпаться перед ним в любезностях и предложить ему и Тевтонскому ордену заключить союз с ВКЛ и Польшей (что, разумеется, придало бы польско-литовским отношениям совершенно иной характер)?388 Эти недоумения исчезают, если отвергнуть версию событий, изложенную Длугошем, но согласиться с Левицким и Никодемом. Итак, Свидригайло стал великим князем литовским по выбору знати ВКЛ, а польский король Владислав Ягайло согласился с этим выбором лишь post factum. Переговоры же о конкретных условиях признания власти Свидригайла затянулись почти на два года и так ни к чему и не привели. Ситуация разрешилась сама собой (и то лишь отчасти) в 1432 г., когда часть знати ВКЛ возвела на престол Сигизмунда Кейстутовича, который быстро пришел к консенсусу с польским королем и его советникам. Возвращаясь к событиям конца 1430 г., следует попытаться ответить еще на один вопрос: позволяют ли источники конкретнее охарактеризовать круг тех лиц, благодаря которым Свидригайло пришел к власти? Историки никогда не искали ответ на этот вопрос в источниках, а ограничивались простой констатацией. Одни считали, что Свидригайло был избран на великокняжеский престол литовской и русской знатью. Расхождения между этими историками состоят в оценке социального состава «избирателей» (князья, бояре, паны) и роли русской знати (М. К. Любавский, например, отводил ей решающую роль, а О. Халецкий, напротив, утверждал, что «русский вопрос» не сыграл никакой роли при избрании Свидригайла)389. Другие же писали об избрании Свидригайла литовской знатью, но это можно понимать и как указание на знать ВКЛ в целом, не обязательно литовцев по происхождению390. На первый взгляд, широкое участие русской знати ВКЛ в избрании Свидригайла великим князем подтверждает целый ряд современных свидетельств — письмо великого магистра генеральному прокуратору Ордена от 8 апреля 1431 г., запись в сборнике документов об отношениях Ордена с ВКЛ и Польшей, «витебский манифест» сторонников Свидригайла 1433 г. Казалось бы, все это прекрасно согласуется со словами из Ягайлова письма Сигизмунду Люксембургскому от 21 июля 1431 г., где тот относит к «соучастни388

Nikodem J. Wyniesienie. S. 19 i nast. Lewicki A. Powstanie. S. 71; Любавский М.  К. Литовско-русский сейм. С. 65; Грушевський М. С. Iсторiя Украïни-Руси. Кн. 4. С. 184, 189; Halecki O. Dzieje unii. S. 274–275; Dundulis B. Op. cit. P. 125–126; Nikodem J. Wyniesienie Świdrygiełły. S. 29. 390 Kolankowski L. Op. cit. S. 165–166; Łowmiański H. Uwagi. S. 417–418; Matusas J. Švitrigaila. P. 43; Гудавичюс Э. Указ. соч. С. 274; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 177. 389

1.3. Вокняжение Свидригайла

161

кам» Свидригайла, «захватившего» ВКЛ, «как литовцев, так и русинов»391. А отсюда один шаг до послания краковского епископа Збигнева Олесницкого председателю Базельского собора, кардиналу Джулиано Чезарини, написанного в начале 1432 г. По словам Олесницкого, Свидригайло пришел к власти благодаря сговору со «схизматиками», которых привлек на свою сторону еще при жизни Витовта392. Примерно так же представлял ситуацию секретарь Олесницкого Ян Длугош, знавший это письмо своего покровителя. Все эти свидетельства необходимо рассматривать не сами по себе, а в определенном контексте. Как мы видим, сведения об участии русской знати в избрании Свидригайла исходили и от него самого, и от польских правящих кругов. Свидригайло стремился подчеркнуть легитимность своего прихода к власти, а она обеспечивалась его наследственными правами и единодушным решением политически активной части общества. Единодушие при принятии того или иного решения было традиционным императивом средневековой политической культуры, причем и для архаического общества393, и для таких представителей ученой западнохристианской культуры, как Фома Аквинский или Ян Длугош394. Разумеется, это не могло исключить существования разных группировок в правящих кругах 395, — но уже принятое решение монарх и его окружение стремились представить как всеобщее и единодушное. Это делалось по-разному: указанием на знать разных частей государства (Литвы и Руси) и на разные слои общества — князей, бояр с их «слугами»396 и даже «весь народ»397. Но это еще не дает оснований всерьез считать, что «весь народ» действительно был причастен к «избранию» Свидригайла (о том, что оно могло собой представлять и кто 391

CESXV. T. 2. № 192. P. 263. CESXV. T. 2. № 204. P. 290. 393 См., например: Груша А. I. Credo quia veru: аб прычыне адсутнасцi пiсьменнасцi ў варварскiм грамадстве (метадалагiчны аспект) // Беларускi гiстарычны часопiс. 2009. № 2. С. 5; Лукин П. В. Принцип единодушия в представлениях и политической практике древней Руси // Образы прошлого. Сборник памяти А. Я. Гуревича. М., 2011. Благодарю П. В. Лукина за предоставление этой статьи еще до ее публикации. 394 Sobotka R. Powoływanie władcy w Rocznikach Jana Długosza. Warszawa, 2005. S. 125–130. 395 См. о таких группировках: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 167–195. 396 Так можно понять упоминание об избрании Свидригайла “mit entracht der hern bayare, rittere und knechte” в письмах ливонского магистра Русдорфу от 20 ноября 1430 г. и 19 февраля 1431 г. (LECUB. Bd. 8. № 366, 407. S. 212, 238). Практически повторяющаяся фраза указывает на то, что формулировка такого рода использовалась литовскими дипломатами, ездившими в Орден и не желавшими посвящать крестоносцев в лишние подробности польско-литовских взаимоотношений. В таком случае в «рыцарях и кнехтах» можно видеть рядовых бояр и их слуг-министериалов (предшественников будущих «бояр-шляхты» и «бояр-слуг»). Но возможно и другое объяснение: в Ордене могли осмыслять социальные реалии ВКЛ в категориях своего общества, где тяжеловооруженный рыцарь не мыслился без слуги. 397 BP. T. 5. № 1361. Ср.: GStAPK. OBA 5542. Bl. 1. 392

162

Раздел 1

Предыстория конфликта

мог в нем участвовать, пойдет речь ниже). Точно так же из этих, казалось бы, прямых свидетельств было бы опрометчиво делать вывод, что русская знать наравне с литовской была причастна к возведению князя на виленский престол. Еще меньше оснований доверять свидетельствам польской стороны: ей необходимо было показать нелегитимность пребывания Свидригайла у власти, а для Олесницкого, как и для Длугоша, это выражалось в конфессиональных категориях, тем более что адресатом послания краковского епископа также было духовное лицо. Формулировки наподобие приведенных выше — не редкость в источниках по политической истории ВКЛ, однако это не означает, что их следует воспринимать дословно: скажем, Ягайло в разгар конфликта со Свидригайлом утверждал, что после смерти Ольгерда в 1377 г. был единодушно возведен на освободившийся престол398, хотя это не так; по-видимому, не было всеобщего согласия братьев Ягайла на брак с Ядвигой, о котором упоминается в Кревском акте, а ученый спор о том, как понимать слова «Летописца великих князей литовских» о согласии бояр на этот акт — как отражение реальности или как литературную формулу, — тянется уже не одно десятилетие. Из «князей, прелатов, баронов и знатных людей земель Литвы и Руси», упоминаемых в качестве гарантов Мельненского мира 1422 г., представителями Руси можно счесть разве что Гедиминовичей, княживших или наместничавших на русских землях ВКЛ, да пару православных бояр, и то — если понимать Русь в конфессиональном, а не в территориальном плане (кстати, это еще раз показывает, сколь далекими от нынешних были тогда воззрения на представительство). Хотя в посланиях Сигизмунда Кейстутовича и его вельмож Ягайлу от 25 сентября 1433 г. говорится, что в момент их написания к Сигизмунду съехалась «вся земля», фактически звучат лишь имена нескольких наиболее влиятельных сановников из окружения великого князя399. Наконец, смоленский летописец — современник событий утверждает, что Казимира в 1440 г. призвала на княжение «вся земля»400, хотя в действительности это решение приняли несколько самых влиятельных князей и панов401. Возвращаясь к судьбе литовского престола в конце 1430 г., уместно обратить внимание на уже неоднократно упоминавшийся «витебский манифест», в котором к числу «избирателей» Свидригайла отнесены не только литовцы и русины, но и 398

CESXV. T. 2. № 191. Послание Сигизмунда Кейстутовича, сохранившееся в списке конца XVIII  в. и латинском переводе Яна Замойского 60-х годов XVI  в., здесь и далее цитируется по публикации, в которой сопоставлены оба текста: Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 212 (см. также прим. 431 к разд. 2 на с. 343–344). Послание его вельмож, написанное в тот же день и введенное в научный оборот М. В. Довнар-Запольским (Довнар-Запольский М. В. Спорные вопросы. С. 480. Прим.), публикуется в приложении I к настоящей книге (№ 9) и цитируется в дальнейшем по этой публикации. 400 ПСРЛ. Т. 35. С. 60, 78. 401 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII (1431–1444). P. 219; ПСРЛ. Т. 32. С. 156–158. 399

1.3. Вокняжение Свидригайла

163

жомойты402. Конечно, какие-то жомойты могли присутствовать в Вильне и Троках в октябрьские и ноябрьские дни 1430 г. Но в правящей элите ВКЛ они представлены не были, управлял Жомойтью староста, назначавшийся великим князем, — в 1430 г. им был Кезгайло, знатный боярин все же литовского происхождения (хотя его мать была родом из Жомойти). Упоминание о Жомойти в послании на собор католической церкви было нужно как указание на первоначальный территориальный объем власти Свидригайла, предтеча титула «великого князя литовского, русского и жомойтского» (он стал последовательно употребляться, как показал О. Халецкий, лишь с 1442 г.). Как же могло происходить «избрание» Свидригайла или его «возведение на великокняжеский престол»? В первом случае речь вовсе не идет о разработанной процедуре с подачей голосов, их подсчетом и т. д., как можно было бы заключить по аналогии с современным содержанием понятия «избрание». Что же касается его возведения на великокняжеский престол, то логично предположить, что оно сопровождалось некоей торжественной церемонией, вероятно, церковной, но содержание этих церемоний известно лишь для последующего времени403. Важно понять, каким образом власть над Великим княжеством Литовским перешла в руки Свидригайла, иначе говоря — каким образом политически активная часть общества ВКЛ признала его монархом. Для этого необходимо обратиться к предыстории этого события. Как уже говорилось, 1429–1430 годы в истории ВКЛ были наполнены борьбой Витовта за право короноваться. После долгих переговоров его коронация была назначена на 8 сентября 1430 г., а затем отложена еще на три недели. К этому времени в Вильну съехались многочисленные гости. 10 октября к Витовту приехал польский король с наиболее влиятельными духовными и светскими сановниками Польши. По результатам переговоров двух правителей было решено вновь отложить коронацию до получения согласия советников польского короля. Поскольку Витовт был уже болен, не исключено, что польские правящие круги намеренно тянули время, надеясь, что дни великого князя сочтены. 16 октября ряд сановников отправился в Польшу, а Витовт и Ягайло в сопровождении приближенных поехали в Троки. В дороге здоровье Витовта резко ухудшилось, а в Троках развилась начавшаяся ранее (в конце сентября) болезнь, которая привела к его смерти 27 октября404. Перед смертью Витовт, скорее всего, передал Великое княжество Литовское в распоряжение Ягайла. Об этом говорится в источниках, воспроизводящих точку зрения польской 402

BP. T. 5. № 1361. P. 250. Kosman M. “Podniesienie” książąt litewskich // Acta Baltico-Slavica. T. 10. Białystok, 1976. 404 Подробнее о ходе событий см.: Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 515–576, особенно 570–574 (о событиях октября 1430 г.). Следует поправить две хронологических неточности, допущенных познаньским ученым: Ягайло прибыл к Витовту 10 октября, а не 9-го (CEV. № 1460. P. 949), а память св. Ядвиги празднуется в католической церкви 15 октября, поэтому отъезд польских сановников состоялся 16-го (на следующий день), а не 17-го. 403

164

Раздел 1

Предыстория конфликта

стороны, — в труде Длугоша и в записи из орденского сборника документов о взаимоотношениях с Польшей и Литвой, — а косвенно подтверждает их документ пожалования Витовта для Виленского епископства от 21  октября 1430  г., тут же подтвержденный Ягайлом вместе с более ранними подобными актами405. Согласно сообщению Яна Длугоша, Свидригайло начал объезжать дворы великого князя литовского, когда больной Витовт находился уже в Троках, т.е. после 16  октября. Недовольный Витовт сообщил об этом Ягайлу через своих послов — виленского воеводу Гедигольда, земского маршалка Румбольда и своего секретаря Миколая Сепенского406. Первые двое бояр действительно были в эти дни в Троках: оба они 21  октября засвидетельствовали пожалование Витовта Виленскому епископству и его подтверждение польским королем Вла– Илл. 5 – диславом Ягайлом407. Помимо Съезд в Троках в 1430 г. Миниатюра Лицевого летописного свода. Гедигольда и Румбольда гарантаВторая половина XVI в. ми этих документов с литовской ОР РНБ. F.IV.225. Л. 400 стороны стали трокский воевода Явн и маршалок великокняжеского двора Ян Гаштольд. Не исключено, что в Троки смертельно больного Витовта сопровождали еще какие-то его князья и бояре: в этом смысле можно истолковать фразу о «многих других» (не названных по именам) свидетелях пожалования для Виленского епископства408, а также свидетельства 405

KDKW. № 109, 110. Это делает необоснованными сомнения Й. Матусаса в достоверности нарративных источников (Matusas J. Švitrigaila. P. 37–40). 406 Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 300. 407 KDKW. № 109, 110. 408 “presentibus… ceterisque quam plurimis fidedignis” (KDKW. № 109. S. 136. Ср.: Ibid. № 110. S. 139; подлинник: GStAPK. Urkundensammlung Zasztowt. № 2).

1.3. Вокняжение Свидригайла

165

Ягайла и Длугоша409. С другой стороны, фразу из пожалования с таким же основанием можно считать указанием на польских вельмож, присутствовавших при этом (ведь они тоже — «достойные веры»). Ягайлу в письме великому магистру важно было подчеркнуть легитимность своих претензий на верховную власть над ВКЛ, а из текста Длугоша остается неясным, кто из вельмож ВКЛ присутствовал в Троках, а кого там не было. Вышеназванные сановники участвовали в подготовке коронации Витовта410, а следовательно, разделяли его политическую программу, которая не предусматривала полного разрыва с Польшей. С другой стороны, есть все основания думать, что они были в числе тех «панов Литвы и Руси», которые заявляли о своей «свободе» и намерении самостоятельно избрать нового великого князя после смерти старого411. Тело Витовта из Трок было перевезено в Вильну, где состоялось его погребение в кафедральном соборе св. Станислава и св. Владислава, по-видимому, 3 ноября412. По словам Длугоша, на этих похоронах присутствовал Свидригайло, которого уже тогда «многие князья и бояре Литвы» окружали как великого князя. Пока польский король участвовал в погребальных церемониях, Свидригайло занял («захватил») виленский, трокские и другие замки ВКЛ413. О том же Владислав Ягайло писал великому магистру в июле 1431 г.414 (его письмо могло послужить источником сведений Длугоша). Такой ход событий выглядит вполне правдоподобным, хотя Длугош и ошибся, говоря о Виленском замке в единственном числе (“Wilnense… castrum”): в Вильне тогда было два замка — верхний и нижний. Из других источников хорошо 409

CESXV. T. 2. № 191. P. 258; Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 301. Румбольд и Гаштольд представляли интересы Витовта на польско-литовском съезде в Торне летом 1430 г. (с участием великого магистра Пауля фон Русдорфа как арбитра), где требовали согласия польской стороны на коронацию Витовта. В этом съезде должны были участвовать также Гедигольд и Явн, но они не смогли приехать из-за болезни (CEV. № 1418. P. 907; GStAPK. OBA 5406; Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 555). Ср. также рассказ «Хроники Быховца» о поездке в Рим Сеньки Гедигольдовича и Шедибора — брата Явна. 411 SRP. Bd. 3. S. 493, Anm. 1. 412 Длугош пишет, что траурные церемонии в память Витовта продолжались восемь дней, а умер он 27 октября до рассвета (Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 302). Хотя русские летописи называют другую дату — 24 октября, Дата смерти Витовта по Длугошу подтверждается другими источниками (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 211; см. также: Lietuvos didžiojo kunigaikščio Aleksandro Jogailaičio dvaro sąskaitų knygos (1494–1504) / Par. D. Antanavičius ir R. Petrauskas. Vilnius, 2007. P. 46–47; Petrauskas R. Nuo Vytauto iki Aleksandro Jogailaičio: didžiojo Lietuvos kunigaikščio dvaro tęstinumo problema // Lietuvos didysis kunigaikštis Aleksandras ir jo epocha. Vilnius, 2007. P. 48). Анализ рассказа Длугоша о церемонии погребения Витовта см.: Kosman M. Pompa funebris w Wilnie doby przedrozbiorowej // LSP. 1994. T. 6. Poznań, 1995. S. 137–138. 413 Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 305. 414 CESXV. T. 2. № 191. P. 258–259. 410

166

Раздел 1

Предыстория конфликта

известна роль замков в установлении политической власти: чтобы занять ту или иную землю ВКЛ, необходимо было установить контроль над ее замками, прежде всего главным, который служил одновременно и административным центром этой территории415. Другое дело, каким образом можно было осуществить такую операцию. Понятно, что ни о каких боевых действиях с осадами и штурмами в конце 1430 г. речи не шло: Свидригайло не располагал необходимыми для этого ресурсами — ни войсками, ни временем. Как бы ни интерпретировать рассказ Длугоша, далеко не всегда последовательный, сохранился документ, подтверждающий, что Ягайло уже 7 ноября признал власть Свидригайла над Великим княжеством Литовским; значит, к этому дню ситуация приобрела вполне конкретные очертания, а ведь соглашение не могло быть выработано без переговоров, необходимых хотя бы для согласования текстов сторон в деликатной и напряженной ситуации. Поэтому Свидригайло не мог «занять» замки кроме как в результате соглашения с воеводами, наместниками и старостами, которым подчинялись их гарнизоны. Так поступил спустя два года Сигизмунд Кейстутович, возведенный на престол после свержения Свидригайла416, и это не было исключением: впоследствии воеводы и наместники должны были присягать, что после смерти Сигизмунда передадут замки, находящиеся под их контролем, лишь польскому королю или его уполномоченным лицам417. За установлением контроля над замками следовала присяга подданных новому правителю418. На то, чтобы договориться с воеводами, наместниками и старостами, у Свидригайла было совсем немного времени, и, как видим, с этой задачей он справился. Правда, он наверняка прибыл в Литву не один, а с какой-то свитой, действительно состоящей из русинов, поскольку его основные владения находились в Черниговской земле. Теоретически он мог, опираясь на нее, оказывать давление на литовские замки. Но в реальности, как представ415

В этом плане очень характерна запись в орденском сборнике документов об отношениях с ВКЛ и Польшей: согласно этому источнику, после смерти Витовта поляки заняли Каменец и еще три замка на Подолье (имеются в виду Скала, Смотрич и Червоногрод), которые немедленно стали предметом польско-литовского спора (SRP. Bd. 3. S. 494, Anm.). Как известно из других источников, их потеря означала для ВКЛ утрату всего Западного Подолья. 416 См. подробный рассказ фогта Братиана Генриха Хольта, который находился в Литве и хорошо ориентировался в ее реалиях, в его письме великому магистру от 4 сентября 1432 г.: GStAPK. OBA 6210; его письмо опубликовано в приложении I, № 4. 417 AUPL. № 63. P. 107–108; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 197–198. Сохранилась присяжная грамота одного из литовских сановников — виленского воеводы Довгирда (AUPL. № 62. P. 106). Ср. рассказ «Хроники Быховца» о занятии виленских и трокских замков литовскими вельможами для разных кандидатов на престол после убийства Сигизмунда Кейстутовича в 1440 г. (с. 474–476 наст. кн.). 418 Подробнее о механизме установления власти над территорией речь пойдет в гл. 2.1 настоящей книги.

1.3. Вокняжение Свидригайла

167

ляется, численность воинов, сопровождавших Свидригайла, была несопоставима с оборонительным потенциалом этих замков (Вильна и Троки были прекрасно укреплены, не говоря уже об их гарнизонах), и оказывать на них какое-либо давление было для него бессмысленным. Кроме того, принципиальное значение имеет тот факт, что при новом великом князе Гедигольд и Явн сохранили свои посты (как, впрочем, и Румбольд с Гаштольдом), а это говорит о том, что они достаточно быстро — надо полагать, одними из первых419 — признали власть Свидригайла, возможно, даже участвовали в его «избрании». Возникает простой вопрос: как с этим согласовать их участие в пожаловании Витовта и Ягайла Виленскому епископству, состоявшемся несколькими днями ранее и означавшем признание верховной власти польского короля? Думается, действовала логика, которая сохраняла значение для правящих кругов ВКЛ с конца XIV в. и ярко проявилась в период «коронационной бури» и в годы правления Казимира Ягеллона: стремление сохранить одновременно и союз с Польшей, хотя бы династический, и государственность Великого княжества Литовского под властью отдельного правителя (об этом см. выше). Нередко утверждается, что занятие виленского престола Свидригайлом облегчали его связи с русскими землями ВКЛ, установленные в предшествующие десятилетия. Однако, во-первых, такие связи имелись далеко не во всех регионах: теоретически, учитывая политическое прошлое Свидригайла, на них можно было рассчитывать на Витебщине, Подолье и в ЧерниговоСеверских землях. Во-вторых же, такие связи существовали не сами по себе, их необходимо было поддерживать, а при отсутствии такой целенаправленной поддержки на смену им за десятилетия приходили другие. Об этом ярко свидетельствует ситуация на Западном Подолье, которое пыталось сопротивляться королю в 1402 г., но быстро и безболезненно перешло под его власть в 1430-м, несмотря на многолетние усилия Витовта (и наоборот, не вернулось к Свидригайлу, хотя он и княжил там три десятилетия назад). Свидригайло же в 1430-м мог рассчитывать на успех, лишь имея в своем распоряжении слуг, какое-то время непрерывно ему служивших. И такие слуги у него были — чернигово-северские бояре и придворные420. Еще раз подчеркну: источники ничего не сообщают о том, как происходило «избрание» Свидригайла на великокняжеский престол. Такое «избрание», понимаемое как санкция на занятие престола или признание со стороны князей и бояр ВКЛ, было неотъемлемой процедурой при смене правителей этого государства во второй половине XIV — XV  в., тем более что ясные принципы престолонаследия отсутствовали421. Фактически такое 419

Логично предположить, что устанавливать свою власть в ВКЛ Свидригайло начал с замков Вильны и Трок — важнейших центров государства, где в эти дни находился и он сам. 420 Конкретные примеры приведены в гл. 1.2. 421 См. подробнее: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 177, 196–197

168

Раздел 1

Предыстория конфликта

«избрание» осуществлял достаточно узкий круг лиц, причастных к решению общегосударственных вопросов. Этот принцип хорошо виден в рассказе «Хроники Быховца» о приглашении малолетнего Казимира Ягеллона на великокняжеский престол после убийства Сигизмунда Кейстутовича. Конечно, «Хроника Быховца» — поздний источник, возникший, как считается, в первой четверти XVI в. и основанный во многом на устной традиции. В данном случае важна не столько достоверная основа этого рассказа (даже если он базировался на какой-либо традиции Гаштольдов или их родственников, неясно, насколько эта традиция подвергалась «редактированию»422), сколько сами представления создателей и заказчиков хроники о легитимности сосредоточения политической власти в стране в руках панов (собственно, в те же годы мысль об этом высказывал Ольбрахт Гаштольд в своем мемориале). Уже этот факт заставляет с недоверием отнестись к гипотезе о решающей роли русинов в возведении Свидригайла на престол. О том же говорят и обстоятельства, в которых это произошло. В сентябре — октябре 1430 г. на намеченную коронацию Витовта в Вильну собрались многочисленные гости из разных государств Центральной и Восточной Европы. Несомненно, были среди них и знатные подданные самого организатора торжеств. Описывая встречу, устроенную ему Витовтом при его въезде в Вильну 10 октября 1430 г., Ягайло в письме неизвестному адресату вслед за великими князьями московским, тверским и рязанским упоминает «всех других князей и его [Витовта] слуг и предводителей войска»423. Последние — это, несомненно, подданные великого князя литовского, а среди «всех других князей» были и Гедиминовичи. Но уже 16 октября Витовт и Ягайло покинули Вильну, договорившись ожидать решения советников польского короля по вопросу коронации великого князя литовского. Она откладывалась на неопределенное время, поэтому разъехались и гости424. Кто-то из князей и бояр мог вновь явиться в Вильну на похороны Витовта. По мнению М. К. Любавского, как раз собравшимся на похоронах Витовта русским князьям и боярам Свидригайло был обязан возведением на престол425. Однако московский историк прошел мимо одного очевидного обстоятельства: похороны Витовта от его смерти отделяли всего несколько дней. За это время князья и бояре из отдаленных от Вильны областей ВКЛ просто не успели бы получить известие о его смерти, собраться в путь и 422

См. о нем: Канановiч У. Вялiкая Пруская вайна 1409–1411 гг. у гiстарычнай памяцi рыцарскага саслоўя Лiтвы i Русi ў эпоху Рэнесансу // Вялiкае княства Лiтоўскае i яго суседзi ў XIV–XV стст. Сапернiцтва, супрацоўнiцтва, урокi. Мiнск, 2011. С. 140–150. 423 “…und allen anderen herczogen und sinen dinern und banerfurern”. — CEV. № 1460. P. 949. 424 Современный событиям орденский источник сообщает об отъезде великого магистра из Литвы до начала болезни Витовта (SRP. Bd. 3. S. 494, Anm.). См. также: ПСРЛ. Т. 18. С. 170. 425 Ср.: Любавский М. К. Литовско-русский сейм. С. 63.

1.3. Вокняжение Свидригайла

169

прибыть в столицу. На похоронах Витовта могли присутствовать те представители знати, которые традиционно действовали в историческом центре государства, иными словами — правящая элита. Источники говорят о единодушном избрании Свидригайла князьями и боярами Литвы и Руси, особенно красноречиво в этом смысле послание в Базель: поскольку подписавшие его вельможи говорят о себе в первом лице (“concorditer elegimus”), можно было бы заключить, что они действительно участвовали в «избрании» Свидригайла. Но если, например, луцкий староста Юрша или мценский воевода Григорий Протасьев присутствовали на съезде в Вильне и разъехались вместе со всеми гостями, то вернуться туда к моменту похорон Витовта они никак не могли. Поэтому их участие в «избрании» Свидригайла могло сводиться к признанию акта, уже совершившегося в далекой столице. Представляется, что решение о возведении Свидригайла на престол было принято теми, кто и привык вершить «большую политику» в историческом центре государства, «Литовской земле», — правящей элитой ВКЛ, а впоследствии признано политически активной частью его общества. О том, что такая практика существовала и «принималась» знатью русских земель ВКЛ, свидетельствуют позднейшие события: в 1440 г. смоленский воевода Андрей Сакович, узнав об убийстве великого князя Сигизмунда Кейстутовича, взял со смоленских бояр, мещан и черных людей обязательство «не отступатися» от Вильны и признать новым великим князем того, кого изберут литовские князья и бояре426; важно, что смоленские бояре или по крайней мере бóльшая их часть не ставила это обязательство под сомнение. Незадолго до смерти Александра Ягеллона (1506) готовность признать выбор правящих кругов ВКЛ изъявили волынские князья и паны во главе с луцким старостой Федором Янушевичем427. Не должны вводить в заблуждение слова о «единодушном избрании» Свидригайла или даже роли «всей земли» в этом акте: в этой связи можно вспомнить рассказ смоленского летописца о посажении на престол Казимира, которое осуществили «князи литовъски и паны, вся земля Литовъская»428, хотя в действительности этот шаг иницировала узкая группа лиц. Имеются и некоторые другие доказательства того, что, узнав о болезни Витовта, из Вильны и Трок разъехались не только иностранные гости, но и его подданные. Летописи ВКЛ сохранили красочный рассказ о том, как гости Витовта ждали его коронации семь недель и жили при этом «на его истраве», т. е. обеспечении429. Когда стало ясно, что коронация в ближайшее время не состоится, это было вполне понятным сигналом к отъезду домой, тем более что никто из гостей не мог предугадать, оправится 426 427 428 429

ПСРЛ. Т. 35. С. 60, 78. РИБ. Т. 20. Стб. 569–570. За указание на этот источник благодарю А. Рычкова (Вильнюс). ПСРЛ. Т. 35. С. 60. Там же. С. 34.

170

Раздел 1

Предыстория конфликта

– Илл. 6 – Погребение Витовта. Иллюстрация из «Истории императора Сигизмунда» Эберхарда Виндеке. Середина XV в. Австрийская национальная библиотека.

1.3. Вокняжение Свидригайла

171

ли Витовт после болезни и как сложится его дальнейшая судьба (в отличие от историков, которые знают, чем все окончилось). В противном случае гостям Витовта пришлось бы жить вдали от дома на свои собственные средства, а это было дорогим удовольствием, которое могли позволить себе лишь самые состоятельные. Эти соображения подтверждает малоизвестный источник — грамота виленского епископа Матвея об утверждении братства прихожан церкви св. Иоанна в Вильне, датированная 4 октября 1430 г. Спустя пять дней ее заверили епископы, съехавшиеся в Вильну на коронацию Витовта: краковский епископ Збигнев Олесницкий, луцкий Андрей, каменецкий Павел, медницкий (жомойтский) Николай430. Между тем о смерти Витовта епископ Павел, судя по рассказу Длугоша, узнал в центре своего диоцеза Каменце (Подольском) или неподалеку оттуда, что позволило ему принять участие в захвате Каменца шляхтичами коронной Руси431. А значит, он покинул Литовскую землю тогда, когда стало ясно, что коронация Витовта в ближайшем будущем не состоится. Несомненно, так же поступили и многочисленные подданные великого князя литовского. В  довольно обширном перечне вельмож ВКЛ, гарантировавших соглашение с Ягайлом о судьбе Западного Подолья 29 ноября 1430 г., 9 человек432 — знатные литовские бояре, занимавшие важнейшие территориальные (притом в Литовской земле!) и придворные должности, четверо Гедиминовичей (Олелько и Иван Владимировичи, Иван Корибутович и Юрий Михайлович) и трое князей Друцких (Семен Иванович, Иван Путята и Михаил Семеновичи). Вопреки мысли О. Халецкого (который, кстати, и ввел сведения об этом источнике в научный оборот), нет оснований полагать, будто в результате обострения отношений с Польшей великие князья литовские шли на уступки своим русским подданным. Так Свидригайло вскоре после смерти Витовта стал великим князем литовским не только формально, но и фактически, взяв под свой контроль территорию ВКЛ (вероятно, он сразу же привел к присяге новообретенных подданных). Ягайло, все еще находившийся в Литве, вынужден был признать свершившийся факт, но по-прежнему подчеркивал свою верховную власть над ВКЛ и, вероятно, рассчитывал добиться ее признания от литовской стороны, — а та этого не желала. Об этом свидетельствует его соглашение со Свидригайлом, заключенное 7 ноября 1430 г. Сохранились акты обеих сторон: польской — в копиях в архиве великого магистра, куда этот 430

GStAPK. Urkundensammlung Zasztowt. № 1 (опубл.: Codex Mednicensis. T. 1. № 40. P. 78–80). Грамота сохранилась в составе коллекции Альберта Людвика Заштовта и до 1917 г. находилась в Вильне, откуда ее вывез в Кенигсберг архивист Пауль Карге. 431 Dlugossii J. Annales. Lib. XI (1413–1430). P. 309. 432 Если считать, что «Гаштольд Монивидович» получился в результате «объединения» хорошо известных по источникам Ивашки Гаштольда и Ивашки Монивидовича. Подробнее см. приложение I к наст. книге, № 3.

172

Раздел 1

Предыстория конфликта

документ попал от Свидригайла433, литовской — в оригинале434. Оформление последней недвусмысленно говорит о том, что Ягайло был поставлен перед свершившимися фактами: соглашение состоялось в Троках — важнейшей великокняжеской резиденции, а грамоту Свидригайла написал тот же писец, руке которого принадлежит несколько десятков посланий и документов Витовта за 1421–1430 гг. («девятая рука» латинско-немецкого отдела канцелярии Витовта по классификации Р. Чапайте435). В Троках Свидрийгало остается и в последующие дни (9 ноября), значит, уже к этому времени он не просто пользовался великокняжеским титулом, но и фактически осуществлял прерогативы великого князя. Соглашение отразило обстановку, царившую в польско-литовских отношениях в первые дни после вокняжения Свидригайла. Последний в документах обеих сторон титулуется великим князем литовским, а значит, Ягайло признал за ним это достоинство436. Напротив, литовская сторона не желала признавать верховные права Ягайла: если в своем документе он титулуется не только польским королем, но и верховным князем Литвы, то в литовском — только «королем Польши и проч.»437. Текст соглашения довольно краток. В начале польский и литовский правители заявляют о желании жить друг с другом в братской любви и спокойно править своими землями в мире и согласии. Для этого они назначают съезд на праздник Вознесения Девы Марии (15 августа), куда должны явиться со своими «баронами», «со всем высшим и старшим советом»438. Цель съезда — найти условия, необходимые для «мира и дружбы, единства и согласия» Польши и Литвы (почему это не было сделано сразу, в документе не объясняется). В конце документа монар433

CEV. № 1461. P. 950. AGAD. Dok. perg. № 4450. Публикация по списку XVIII в.: Бучинський Б. Кiлька причинкiв. № I. С. 130–131. 435 Čapaitė R. Gotikinis kursyvas. P. 365. 436 Примеры титулов, приводимые Я. Никодемом (Nikodem J. Wyniesienie. S. 24), неубедительны: во-первых, все они относятся к концу XIV и началу XV в., когда титул еще не устоялся, а во-вторых, их следует рассматривать не исключительно сквозь правовую призму, а в свете мероприятий литовских правителей по утверждению своей власти. 437 “dei gracia rex Polonie Lithwanieque princeps supremus et heres Russie etc”.  — CEV. № 1461. P. 950. В аналогичной грамоте Свидригайла о нем дипломатично говорится как о “rege Polonie etc.” (публикация по списку XVIII в.: Бучинський Б. Кiлька причинкiв до часiв вел. князя Свитригайла (1430–1433) // ЗНТШ. Т. 76. Львiв, 1907. № I. С. 130–131; сверено с оригиналом: AGAD. Dok. perg. № 4450). 438 В недатированном перечне документов об отношениях с Польшей, составленном в Ордене, скорее всего, при подготовке к заключению «вечного мира» 1435 г., говорится, что монархи Польши и ВКЛ договорились провести переговоры в Луцке (GStAPK. OBA 225, Bl. 5). Это вполне вероятно, с учетом того, что Луцк неоднократно служил местом встречи Ягайла и Витовта, а перечень был составлен вскоре после событий, описанных в пояснениях к документам (о датировке см. также: Szweda A. Organizacja i technika dyplomacji polskiej. S. 289, przyp. 605). 434

1.3. Вокняжение Свидригайла

173

хи обещают до съезда править в мире и избегать войн. Эти условия красноречиво говорят о том, насколько напряженными были польско-литовские отношения в начале ноября 1430  г., раз уже тогда существовала опасность войны между двумя государствами, а их правители не могли договориться о ключевых моментах взаимоотношений. Пока речь шла лишь о судьбе польско-литовской унии, о которой стороны не смогли договориться в Троках (ведь ее подтверждения, которое было бы ожидаемым в случае нормального развития событий, в конце 1430 г. не последовало). Конфликт из-за территорий стал актуальным чуть позже: во-первых, в данном документе на него нет прямых указаний (хотя Ягайло и мог предусматривать такую возможность), во-вторых, в Троках к 7 ноября еще не могли знать о событиях на Подолье, даже если они к этому времени уже произошли. Оформление договоренности, напоминающей перемирие, письменными документами может объясняться не только далеко зашедшим утверждением письменной культуры в сфере отношений между правителями (ср. присяжные и поручные грамоты, широко распространившиеся в практике польско-литовских взаимоотношений в конце XIV в.), но и взаимным недоверием сторон: ведь обещания можно было дать и исключительно в устной форме439. По-видимому, незадолго до соглашения 7 ноября 1430 г. состоялась другая акция, проливающая свет на польско-литовские взаимоотношения. По  словам Длугоша, Ягайло через своего секретаря Яна Менжика из Домбровы отправил Свидригайлу «особый перстень»440. Это подтвердил сам 439

А. И. Груша, анализируя прежде всего западнорусские акты XV–XVI вв., пришел к выводу, что одной из причин распространения письменного акта как необходимого элемента права была утрата доверия людей друг к другу, которое раньше основывалось на представлении о непосредственном участии языческих богов в жизни людей. См.: Груша А. И. Недоверие — не из-за него ли появился письменный акт? // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2010. № 1 (7). Об этом, по сути, имеется прямое свидетельство, принадлежащее не кому иному, как польскому королю Владиславу Ягайлу. В 1413 г., когда он вместе с Витовтом принимал у себя орденских послов и речь зашла о фиксации достигнутых договоренностей в документах, польский король заявил: “ee unser veter und wir den cristenthum hatten empfangen, was die dem Orden myt munde und hande gelobeten, das wart gehalden, abir nu wir cristen sien, ist der gelouben czwisschen beyden teylen swecher worden…” («…прежде чем наш двоюродный брат и мы приняли христианство, то что мы обещали ордену устами и рукой, то соблюдалось; но теперь, когда мы христиане, доверие между обеими сторонаи ослабло…» — GStAPK. OBA 2012; краткое содержание — CEV. № 567. Курсив мой. — С. П.). 440 Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 304. Недавнюю попытку А. В. Любого рассмотреть эту инсигнию в контексте польско-литовских взаимоотношений следует признать во всех отношениях неудачной (Любый А.  В. Символика перстня в легализации власти монарха над Великим княжеством Литовским (casus 1430 года) // SHEO. Вып. 3. Минск, 2010). А.В. Любый одобрительно отзывается о попытке литовского археолога Э. Светикаса отождествить золотой перстень, найденный в подземельях кафедрального собора Св. Станислава и Св. Владислава в Вильнюсе в 1969 г. (Svetikas E. Lietuvos didžiojo

174

Раздел 1

Предыстория конфликта

Свидригайло в послании Базельскому собору, которое было составлено в ноябре 1433 г. и зачитано в марте 1434-го441, хотя сообщения кое в чем и расходятся (об этом ниже). Вручение перстня, несомненно, было элементом церемонии инвеституры, который восходил к временам Древнего Рима, а в латинской Европе распространился благодаря влиянию церемониала инвеституры в католической церкви442. В церемониале же светских правителей значение перстня осталось эпизодическим: так, из церемониала коронации императоров Священной Римской империи он исчез уже после Вормсского конкордата 1122  г.443 Однако чтобы понять, что означал этот акт в контексте событий в ВКЛ 1430  г., следует сосредоточить внимание не на далеких краях, а на инсигниях польских королей и церемониале их коронации. При этом инвеституру 1430 г. необходимо сравнить с другой аналогичной процедурой, состоявшейся в Великом княжестве Литовском, в Городне, двумя годами позднее — в октябре 1432 г. Перстень, в отличие от короны, скипетра, державы и меча, не входил в число главных инсигний польского короля444. Он упоминается в нескольких описаниях церемониала коронации XIII–XV вв. как знак королевского достоинства445. В передачу перстня польским королем великому князю литовскому в 1430 г., как следует из сопоставления источников, стороны вкладывали разный смысл. У Длугоша Свидригайло становится великим князем, лишь получив перстень от венценосного брата. Судя по всему, так понимал правовое значение этого акта и король. Краковскому канонику важно было обозначить, что Ягайло осуществил эту акцию самовольно, из слепой любви к младшему брату, не посоветовавшись с сановниками и забыв о государственном интересе (об этом говорит, — если не сказать «вопиёт», — отправка к Свидригайлу королевского секретаря невысокого происхождения). Всё это, kunigaikščio Vytauto investitūros žiedas // Lituanistica. 2008. T. 54. № 2), с тем перстнем, который Ягайло прислал Витовту в 1393 г., якобы для церемонии инвеституры. Между тем, как показала Б. Р. Виткаускене в специальном исследовании о виленских ювелирах, этот перстень был изготовлен на рубеже XV–XVI вв. (Vitkauskienė B. R. Złotnictwo wileńskie: ludzie i dzieła, XV–XVIII wiek. Warszawa, 2006. S. 151). 441 Monumenta conciliorum generalium seculi XV. Concilium Basileense. Scriptorum t. 2. Vindobonae, 1873. P. 619–620. 442 Labhart V. Zur Rechtssymbolik des Bischofsrings. (Rechtshistorische Arbeiten 2.) Köln; Graz, 1965. 443 Eichmann E. Die Kaiserkrönung im Abendland. Ein Beitrag zur Geistesgeschichte des Mittelalters. Mit besonderer Berücksichtigung des kirchlichen Rechts, der Liturgie und der Kirchenpolitik. Würzburg, 1942. S. 94–99. 444 Maisel W. Archeologia prawna Polski. Warszawa; Poznań, 1982. S. 218, 229. 445 Ordo coronandi Regis Poloniae / Wyd. S. Kutrzeba // Archiwum Komisyi Historycznej. T. 11. Kraków, 1909–1913. S. 152, 159, 162, 171–172. О церемонии коронации польского короля см.: Dalewski Z. Ceremoniał koronacyjny królów polskich w XV i początkach XVI wieku // KH. 1995. R. 102. № 3–4. S. 37–60 (там же указана предшествующая литература).

1.3. Вокняжение Свидригайла

175

по Длугошу, проявления характерных черт Ягайла как правителя446. С кем бы ни советовался и как бы ни принимал решения Владислав Ягайло поздней осенью 1430 г., очевидно, что он согласился на инвеституру Свидригайла нехотя, видя, что не в силах что-либо изменить в неумолимом ходе событий, и стремясь хоть как-нибудь обознаить свои права верховной власти над Великим княжеством Литовским. Несмотря на пребывание в Литве, допускавшее личное участие короля в церемонии447, он пренебрег такой возможностью, а отправил к брату Яна Менжика из Домбровы — шляхтича из незнатного рода, который сделал карьеру при краковском дворе как королевский протеже, «специализировался» на литовских и русских вопросах (особенно на русских землях Польского королевства) и выполнял деликатные поручения монарха448. Если спустя два года меч Сигизмунду Кейстутовичу в Городне вручал краковский епископ Збигнев Олесницкий, тем самым благословляя его управлять Великим княжеством, то при осуществлении инвеституры Свидригайла светским лицом сакральная составляющая была сведена к минимуму. Хотя перстень и принадлежал к знакам королевской власти, в отличие, например, от знамени, использовавшегося при вассальной присяге, в их иерархии он занимал невысокое место. Всё это говорит о менее торжественном характере церемонии, чем при инвеституре Сигизмунда Кейстутовича. Наконец, оба источника сообщают лишь о передаче перстня польским королем, но не говорят о каких-либо действиях со стороны Свидригайла (например, присяге). Всё это сближает передачу перстня Свидригайлу с отправкой дара как распространенной в Средневековье формой символической коммуникации (хотя следует заметить, что «дар» этот был не простым, как какая-нибудь соболья шуба или бочонок сельди, а заключал в себе понятный современникам смысл, поскольку перстень был одной из инсигний власти польского короля, вручавшейся ему во время коронации449). Упоминание о передаче перстня в письме Свидригайла, зачитанном на Базельском соборе, свидетельствует о том, что он воспринимал эту акцию иначе. По его словам, «все вельможи и народ» ВКЛ, «избрав, приняли его своим господином», и лишь после этого «король в знак полного дара передал перстень 446

См. о них: Skomiał J. Jan Długosz o Władysławie II Jagielle; Nikodem J. Wyniesienie. Характерно, что осенью 1432 г. всерьез рассматривалась возможность личной поездки Ягайла в Литву для утверждения Сигизмунда Кейстутовича в великокняжеском достоинстве и возобновления унии, но по разным причинам она не состоялась (подробнее см. гл. 2.2 настоящей книги). 448 Kiryk F. Mężyk Jan z Dąbrowy h. Wadwicz // PSB. T. 20. Wrocław i in., 1975. S. 513–514; Czwojdrak B. Jan Mężyk z Dąbrowy († 1437) — Ślązak w służbie Korony // Šlechtic v Horním Slezsku: vztah regionu a center na příkladu osudů a kariér šlechty Horního Slezska (15.–20. století). Szlachcic na Górnym Śląsku. Relacje między regionem i centrum w losach i karierach szlachty na Górnym Śląsku (XV–XX wiek) / Uspořádali J. Brňovják, W. Gojniczek, A. Zářický. Ostrava; Katowice, 2011. S. 329–335. 449 Dalewski Z. Op. cit.. S. 40. 447

176

Предыстория конфликта

Раздел 1

в его руки»450. Здесь иерархия источников власти Свидригайла подчеркивается уже самим порядком их перечисления. Таким образом, передача перстня, с одной стороны, санкционировала уже свершившийся акт, с другой — определяла объем власти Свидригайла над ВКЛ, притом как полный. Великий князь литовский видел в этой церемонии признание своей власти, а не утверждение, как польская сторона, и потому не отказывался от инсигнии. В рассмотренных особенностях церемонии, как в капле воды, отразились противоречия польско-литовских отношений конца 1430 г. Несмотря на букву польско-литовских соглашений и предсмертные распоряжения Витовта, Великое княжество Литовское не перешло в распоряжение польского короля Владислава Ягайла. Сложившейся ситуацией воспользовался Свидригайло: его давнее стремление занять литовский престол совпало с желанием правящих кругов ВКЛ сохранить государственность, воплощенную в самостоятельном монархе. Свидригайло стал великим князем литовским, и Ягайлу ничего не оставалось, как признать свершившийся факт, отложив урегулирование отношений с ВКЛ до специального съезда. Хотя он и стремился выстроить отношения со своим родным братом по той же модели, что и с покойным двоюродным братом, уже о церемонии инвеституры великого князя литовского стороны договориться не смогли. Оставалось неясно, удастся ли им в будущем договориться по другим, не менее значимым вопросам, тем более что в считанные дни к государственно-правовой коллизии добавился конфликт на польско-литовском пограничье из-за спорных территорий, дополнительно обостривший ситуацию.

Глава 1.4.

Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431) ериод 1430–1432 гг. весьма хорошо освещен источниками, причем современными и документальными — главным образом это послаП ния, а также некоторые акты в сфере межгосударственных отношений. Те из них, что введены в научный оборот, использовались главным образом для изучения внешних связей ВКЛ (это характерно, в частности, для труда А. Левицкого). Задача этой и последующих глав настоящего раздела — не только проследить, как развивались при Свидригайле отношения ВКЛ с его соседями, но и определить, как складывались взаимоотношения этого монарха с его подданными: ведь именно они свергли его с престола в 1432 г. 450

Monumenta conciliorum generalium. T. 2. P. 619–620.

1.4. Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431)

177

Территориальный аспект конфликта возник в польско-литовских отношениях почти одновременно с государственно-правовым — в конце 1430 г. Он был связан с вопросом принадлежности территорий Южной Руси на польско-литовском пограничье — Западного Подолья, а впоследствии и Луцкой земли. На первых порах яблоком раздора стали богатые земли Подолья. В этом регионе в середине XIV в. при не вполне ясных обстоятельствах утвердились сыновья Кориата Гедиминовича, которые, однако, очень скоро отдалились от политической системы своих братьев, став вассалами польского, а затем венгерского короля, но не выпали из нее вовсе, судя по участию Бориса Кориатовича в заключении польско-литовской династической унии. В 1394 г. Витовт по согласованию с Ягайлом изгнал с Подолья последнего из Кориатовичей Федора, а спустя год оно было поделено на две части. За Витовтом осталось Восточное Подолье с центром в Брацлаве, а Западное Подолье с центром в Каменце перешло под власть польского короля. В 1411 г. Витовт получил от Ягайла Западное Подолье в пожизненный лен; после смерти литовского князя эта земля должна была отойти к Польше. Витовт, судя по его действиям, стремился закрепить Западное Подолье за ВКЛ при помощи разных мер, но в конечном итоге они к желаемому результату не привели. Местная шляхта (русского, польского и валашского происхождения451) неохотно признавала власть Витовта, поэтому Ягайло дважды, в 1414 и 1418 гг., вынужден был призвать ее к повиновению великому князю. С другой стороны, Ягайло неоднократно подчеркивал принадлежность Западного Подолья к Короне. В 1430 г. он, желая и заручиться поддержкой местной шляхты в династических делах, распространил на этот регион действие очередного привилея, которым подтверждались и расширялись права польской шляхты452. Той же цели — подчеркнуть верховные права польского короля на Западное 451

Как отмечает специалист по истории этого региона В.Н. Михайловский, проанализировавший сведения о пожалованиях Ягайла на Подолье, источники не всегда отвечают на вопрос об этническом происхождении получателей этих пожалований. Определенные трудности с этим есть и в случае известных и богатых родов (например, Бучацких), не говоря уже о более скромных землевладельцах. Куда более значимой, чем этническая принадлежность землевладельцев, была их политическая ориентация (Михайловський В. Роздача земельної власності на Західному Поділлі за Владислава II Яґайла (1402–1413, 1431–1434) // Вісник Львівського університету. Сер. історична. 2003. Вип. 38. С. 600, 603). 452 Подробнее см.: Kurtyka J. Podole pomiędzy Polską i Litwą w XIV i 1. połowie XV wieku // Kamieniec Podolski. Studia z dziejów miasta i regionu. T. 1. Kraków, 2000 (там же рассмотрена предшествующая историография); Михайловський В. Земельні надання Владислава II — джерело до історії Поділля в першій третині XV ст. // Молода нація. 2000. № 1; Он же. Початки уряду кам’янецького генерального старости (1431–1446 рр.) // Київська старовина. 2001. № 3; Он же. Роздача земельної власності; Он же. Західне Поділля під володінням Вітовта; Он же. Васальні стосунки князів Коріатовичів із Казимиром ІІІ та Людовіком Угорським // Український історичний журнал. 2010. № 4.

178

Раздел 1

Предыстория конфликта

Подолье и временный характер власти Витовта — служили визиты Ягайла в этот неспокойный регион. Так, в корреспонденции орденских сановников сохранились данные, полученные от шпиона из Польши, о том, что в 1421 г. король инспектировал подольские замки453. Получив известие о смерти Витовта, несколько пропольски настроенных подольских панов (Грицко Кирдеевич, братья Бучацкие — Теодорик, Михал и Михал Мужило, а также Ян Крушина из Галова) и каменецкий католический епископ Павел из Боянчиц арестовали подольского старосту  — литовского пана Яна Довгирда и обманом заняли Каменецкий замок, а вслед за ним — замки Смотрич, Скалу и Червоногрод, которые затем передали Короне. По всей видимости, заговорщики действовали во главе достаточно сильных отрядов, которые численно превосходили силы «литовской партии» и состояли, несомненно, из местной шляхты454. Быстрое занятие замков свидетельствует, что на сторону заговорщиков в большинстве своем перешли и гарнизоны этих замков, вероятно, также состоявшие из подольской шляхты455. Примечательно, что в число заговорщиков входил Грицко (Ян) Кирдеевич — представитель католической ветви волынско-подольского рода Кирдеев (Кирдеевичей), отец которого, тоже Грицко, был старостой Западного Подолья в самом начале XV в. Другие заговорщики принадлежали к родам польского происхождения и в первой половине XV  в. занимали высокие должности в системе управления русскими землями Польского королевства. Витовт пытался завоевать их расположение, жалуя им имения на Подолье: известны его богатые пожалования Теодорику Бучацкому456. Но, как справедливо отметил Я. Куртыка, несмотря на 453

«Также он (шпион, побывавший в Польше. — С. П.) говорит, что король Польши еще долго пробыл в Подолье и назначил там гарнизоны в свои замки» (“Ouch so spricht her, das der koning von Polan noch so lange in der Podolyee ist gewest unde hat syne hůwßer obir all do bestalt”. — GStAPK. OBA 3569); Jóźwiak S. Wywiad i kontrwywiad. S. 242–243. Письмо датировано лишь днем — 19 ноября, когда празднуется память св. Елизаветы (“Gegeben czur Swetcz am tage Elizabeth”), но год надежно устанавливается по упоминаниям предстоящей летом войны, а также военного поражения «еретиков», т.е. чешских гуситов. 454 Ян Длугош пишет, что заговорщики «намного превосходили [Довгирда] и смелостью, и численностью людей» (“essent et robore et numero hominum multo superiores” — Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 309–310). См. также: ПСРЛ. Т. 35. С. 67, 75. Орденский источник сообщает, что они снабдили сильными гарнизонами занятые ими подольские замки (“dy sye och feste unde stark bemanthen” — SRP. Bd. 3. S. 494, Anm.). Неясно, были ли их гарнизоны полностью обновлены или лишь усилены верными им шляхтичами, наподобие того, как Сигизмунд Кейстутович поступил с гарнизоном Стародуба в конце 1435 — начале 1436 г. (GStAPK. OBA 7156). 455 Если там и были литовцы, помимо Довгирда, то их присутствие было минимальным: как показало исследование В. Михайловского, получателями известных пожалований Витовта на Западном Подолье были представители русской, польской и валашской шляхты (Михайловський В. Західне Поділля під володінням Вітовта. С. 118–119, 122). 456 Там же. С. 121–122.

1.4. Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431)

179

двадцатилетнее пребывание Западного Подолья под властью Витовта, ему так и не удалось укрепить там влияние ВКЛ. Решающую роль в позиции политически активной части местного населения по-прежнему играли связи с Польшей (родственники, «приятели» и земельные владения по обе стороны границы) и привлекательность ее общественных порядков, которые, — что немаловажно, — были хорошо знакомы жителям Подолья по периоду, проведенному под властью короля. Свидригайло, узнав о действиях подольских панов, посадил Ягайла и его приближенных под домашний арест457. Об этом сохранились свидетельства не только в позднейших нарративных источниках (труд Яна Длугоша и вторичная по отношению к нему в данном случае «Хроника Быховца»), но и в современных (созданных в 30-е годы XV в.). Так, уже 1 февраля об аресте Ягайла его родным братом Свидригайлом писал из Буды во Флоренцию некий Николо де Трама (?)458. А любекский хронист Герман Корнер упоминает о пленении польского короля его братом, хотя и неверно именует короля Болеславом вместо Владислава, путает этот эпизод с заточением Свидригайла в Кременце и полагает, будто пленение короля произошло в результате битвы (здесь отразились дошедшие до него слухи о польско-литовской Луцкой войне)459. В результате польский король пошел на видимые уступки: в копиях XVI  в. сохранились два документа, оформлявшие польско-литовский компромисс, выданные Свидригайлом и его приближенными 29 ноября 1430  г.460 (документы польской стороны и упоминания о них не сохранились). Стороны договорились, что Ягайло передаст Свидригайлу подольские замки Каменец, Смотрич, Скалу и Червоногрод до съезда, назначенного на 15 августа будущего года. Это решение могло быть пересмотрено в случае несогласия советников польского короля или его смерти до намеченной встречи. Со своей стороны Свидригайло обязался не преследовать подольских 457

Подробнее см.: Nikodem J. Wyniesienie. S. 25–27. «Польский король был пленен и посажен в темницу своим братом, а этот король хотел стать правителем этого королевства. И я тебя уверяю, что если бы он не был пленен, то он бы обязательно им стал». — Notes et extraits. T. 2. P. 291–292. Несколько букв в имени отправителя письма не читаются. Приношу искреннюю благодарность Т. А. Матасовой, выполнившей перевод с венецианского диалекта. 459 Die Chronica novella des Hermann Korner. § 1522, 1551. S. 503, 514 (латинская редакция D). 460 Долгое время они были известны ученым лишь по кратким пересказам в инвентаре польского коронного архива, составленном будущим канцлером Яном Замойским (AGAD. AZ. Rkps 32. S. 930–932). Их частично опубликовал О. Халецкий, к сожалению, опустивший имена приближенных великого князя (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 161). Между тем практически полный текст этих актов с несколько сокращенным списком вельмож Свидригайла сохранился в сборнике копий документов, составленном в XVI в. для польского канцлера Яна Лаского (Biblioteka PAN w Kórniku. Rkps 203. S. 32–35). Публикацию см. в приложении I к настоящей книге, № 2, 3. О гарантах соглашения с Польшей см. ниже. 458

180

Раздел 1

Предыстория конфликта

шляхтичей, участвовавших в передаче спорных замков Польше. Я. Никодем справедливо оценил этот компромисс как умелый политический маневр Владислава Ягайла, «вексель без покрытия»: в перспективе король предусматривал передачу Западного Подолья Польше, но легко мог «осуществить» ее досрочно, ссылаясь на волю своих знатных подданных (впоследствии так и произошло)461. Для исполнения соглашения польский король отправил на Подолье шляхтича Заклику Тарло, который вез новому старосте Михаилу Бучацкому распоряжение передать Каменец сопровождавшему его послу Свидригайла — русскому князю Ивану Бабе Друцкому462. Он наверняка был выбран как компромиссная фигура: с одной стороны, Друцкие князья занимали высокое положение в социально-политической иерархии ВКЛ при Витовте (они были его свояками) и сохранили его при Свидригайле, коль скоро уже в соглашении от 29 ноября фигурируют братья Ивана Бабы — Иван Путята и Михаил (Болобан), а также сын Ивана Бабы Семен463; с другой стороны, Иван Баба Друцкий приходился двоюродным братом польской королеве Софье Гольшанской464. Одновременно с этим распоряжением Ягайла Михаил Бучацкий получил письмо от его советников Анджея Тенчинского и Миколая Джевицкого с предписанием арестовать послов короля и великого князя, а Каменец никому не отдавать. Бучацкий поступил в соответствии с этим предписанием465. Следует согласиться с соображениями Я. Никодема и Е. Сперки в пользу того, что королевские приближенные совершили этот поступок с ведома и согласия Ягайла466. О том, что польская сторона, включая короля, изначально рассматривала соглашение со Свидригайлом о судьбе Западного Подолья как фиктивное, свидетельствует такой беспристрастный источник, как записи об отправке подвод из г. Казимежа под Краковом. 24 ноября 1430 г. Яну Валаху (Johanni Walach) по приказу королевской четы было 461

Nikodem J. Wyniesienie. S. 27 i nast. Ян Длугош ошибочно называет его «князем Михаилом Бабой». Идентичность этого князя с Иваном Бабой Друцким была принята уже автором капитального труда о литовско-русских князьях Ю. Вольфом в конце XIX в.: Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca XIV wieku. Warszawa, 1895. S. 60; ср. также: Maleczyńska E. Rola polityczna królowej Zofii Holszańskiej na tle walki stronnictw w Polsce w latach 1422–1434. Lwów, 1936. S. 82, przyp. 3. 463 AGAD. AZ. Rkps 32. S. 931–932. Писец более полного списка сократил перечень их имен, написав просто “Semeon Iwanowicz Druski etc. duces” (Biblioteka PAN w Kórniku. Rkps 203. S. 34). См. публикацию в приложении I к настоящей книге, № 2, 3. 464 Maleczyńska E. Op. cit. S. 82. 465 Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 311–313. 466 Nikodem J. Wyniesienie Świdrygiełły. S. 27–29. В пользу этого говорит и то обстоятельство, что никаких наказаний для данных шляхтичей со стороны короля не последовало: печать находилась в руках Миколая Джевицкого и летом 1431 г. (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 26). 462

1.4. Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431)

181

выдано 11 коней «с пушками и снарядами» (cum pixidibus et ballistis)467 для доставки в Каменец, а на следующий день туда был направлен некий Петр с двумя конями468. Поскольку 29 ноября в Литве было заключено соглашение о судьбе Западного Подолья, а среди его свидетелей присутствуют трое Друцких князей, но нет Ивана Бабы, к этому времени Каменец уже пребывал в руках поляков, и речь шла не об осаде замка, а об усилении его обороны на случай попытки Свидригайла отбить его469. Вскоре после этого — вероятно, в первые недели 1431 г. — власти Кракова, согласно записи в его расходной книге, по приказу королевы Софьи Гольшанской отправили в Каменец 40 орудий470. В результате король был задержан в Литве до конца 1430 или начала 1431 г., и лишь подготовка к войне в Польше заставила Свидригайла отпустить его471. Западное Подолье осталось за Польшей и вскоре стало предметом польско-литовских вооруженных столкновений472. В начале 1431 г. литовские войска в течение восьми дней осаждали замок Смотрич на Западном Подолье (к северу от Каменца), а отряды из Збаража, Кременца и Олеска опустошали окрестности Теребовли и Львова473. В свою очередь, власти Львова в начале того же года озаботились изготовлением пушек474, а в марте польский 467

Такой перевод при обсуждении данного фрагмента предложил А. Н. Лобин, которому приношу искреннюю благодарность. Е. Сперка видит здесь «пушки и арбалеты» (“armaty i kusze”) (Sperka J. Op. cit. S. 200). 468 Podwody kazimierskie. S. 440. См.: Sperka J. Op. cit. S. 200 469 Вероятно, в ходе последующих польско-литовских переговоров был освобожден князь Иван Баба Друцкий, который был гарантом Чарторыйского перемирия с Польшей 1431 г. Ягайлов посол Заклика Тарло был на свободе уже 5 января (Podwody kazimierskie. S. 441). 470 «Также мы отправили 40 орудий в Каменец по распоряжению нашей госпожи королевы, в то время, когда наш господин был в Литве» (“Item expedivimus XL balistas in Camencz ad requisicionem domine nostre regine, quo tempore dominus noster ibi erat (?) in Litwania”. — Archiwum Narodowe w Krakowie. Oddz. III. Archiwum Aktów Dawnych miasta Krakowa. Rkps 1596. S. 122). Как уже отмечалось при характеристике источников, расходная книга Кракова за 1431  г. переписана без соблюдения хронологии. Ориентиром в данном случае служит отметка о распоряжении королевы, связанном с пребыванием короля в Литве. Уже 12 февраля он находился в Сопоте (см. прим. 478 к настоящему разделу). 471 Sperka J. Op. cit. S. 200–202. 472 Польскую версию событий см.: CESXV. T. 2. № 191. P. 259–260. 473 Сведения об этом содержатся в письме Ягайла великому магистру от 21 июля 1431 г., откуда их позаимствовал Длугош (CESXV. T. 2. № 191. P. 259–260; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 14). 474 «В ближайшую субботу после праздника св. апостола Матфея выдана медь для изготовления пушек» (“Sabbatho proximo post Festum S. Matthiae Apostoli (3 marca) soluebatur Cuprum, pro Comparandis pixidibus”. — Badecki K. Zaginione księgi średniowiecznego Lwowa. II. Zaginiona księga rachunkowa. 1414–1459 // KH. R. 41. Lwów, 1927. S. 556).

182

Раздел 1

Предыстория конфликта

отряд из Каменца отправился на Восточное Подолье, остававшееся под контролем ВКЛ, и стал разорять окрестности Брацлава. Местное население, возглавляемое не названным по имени наместником (hewptman) великого князя, отправилось за ним в погоню, нанесло ему поражение и захватило трофеи — коней и оружие475. Одновременно польские правящие круги деятельно принялись укреплять свои позиции на Западном Подолье: стоило королю вернуться из Литвы в Польшу, как он осуществил серию пожалований в разных частях Западного Подолья (в Скальском, Смотрицком, Летичевском и Каменецком поветах) шляхтичам и «служебникам» скальского старосты (capitanei scalensis) Януша Кирдеевича476; последнее свидетельствует, что к этому времени введение польской администрации уже не ограничивалось Каменцом. Тогда же Ягайло освободил каменецких мещан сроком на три года от уплаты таможенных пошлин на всей территории Польского королевства за исключением Львова, где им разрешалось находиться не более пяти дней477. Это ограничение преследовало цель расширить торговые контакты каменецких купцов и тем самым заинтересовать их в нахождении под властью короля. Эта акция, начавшись еще 12 февраля 1431 г., когда король пребывал в Сопоте478, была проведена в 10-х числах февраля в Сандомире, — очевидно, на том же съезде шляхты, где было решено готовиться к большой войне с ВКЛ479. Таким образом, дело не ограничилось локальным конфликтом: Подолье и соседняя Волынь стали регионами, в которых сталкивались интересы Польского королевства и Великого княжества Литовского. Как показали события конца 1430 и первых месяцев 1431 г., ни одна из сторон не собиралась идти на уступки. Позиция польской стороны соответствовала букве соглашений с Витовтом, но она вполне могла бы распространить его условия на Свидригайла, будь она с ним в хороших отношениях, и призвать подольскую шляхту повиноваться новому литовскому господарю. Этого сделано не было. В свою очередь, Свидригайло настаивал на сохранении Западного Подолья за ВКЛ, хотя оно было личным леном его покойного предшественника. Польские правящие круги начали подготовку к большой войне с ВКЛ. Решение о ней было принято на съезде польской 475

GStAPK. OBA 5597, 5633. См. перечни пожалований: Kurtyka J. Repertorium. № 9–17. S. 453–455 (№ 10); Михайловський В. Роздача земельної власності на Західному Поділлі за Владислава II Яґайла (1402—1413, 1431—1434) // Вісник Львівського університету. Сер. історична.  2003. Вип. 38. № 18–26. С. 618–621; Он же. Еластична спiльнота. С. 112–113. 477 ZDM. № 2177. S. 437–438; Kurtyka J. Repertorium. № 16. P. 455. 478 Михайловський В. Роздача земельної власності на Західному Поділлі за Владислава II Яґайла. № 18. С. 618. В этой статье документ фигурирует под ошибочной датой  — 10 февраля (ср.: Gąsiorowski A. Itinerarium Władysława Jagiełły. S. 90). Благодарю за консультацию В. Н. Михайловского (Киев). 479 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 14. 476

1.4. Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431)

183

шляхты в Сандомире в середине — конце февраля 1431 г., а в апреле король, находившийся в Кракове, отдал всем землям Польши распоряжение готовиться к войне480. О подготовке к войне свидетельствовали и усилия польской дипломатии. Уже в конце 1430 или начале 1431 г. в Тевтонском ордене побывало польское посольство (направленное, конечно, не королем, который оставался в Литве, а польскими правящими кругами481 с предложением заключить союз против ВКЛ482. Великий магистр, расположения которого добивался и Свидригайло, оставил польское предложение без определенного ответа, пообещав посоветоваться со своими сановниками. По сути, ответ был дан спустя несколько месяцев, уже в новых обстоятельствах. В конце апреля 1431 г. у Ягайла побывало орденское посольство во главе с торнским комтуром Людвигом фон Ландзее483. Содержание переговоров известно лишь в изложении Яна Длугоша, хотя сам факт посольства упоминается в письмах Свидригайла и Ягайла Русдорфу484. По словам Длугоша, Ландзее пытался склонить польского короля к примирению с великим князем литовским. Думаю, это объяснялось тем, что перспектива литовско-орденского сближения (о нем см. ниже) и войны с Польшей стала уже достаточно очевидной. Если первое представляло для Ордена очевидные выгоды, то войны лучше было бы избежать. В свою очередь, Ягайло по-прежнему рассчитывал на совместные польско-орденские действия, направленные против ВКЛ. В уже упомянутом письме Свидригайла сообщается, что король, узнав о скором прибытии к нему орденского посольства, поспешил отослать от себя литовских послов, которые находились там же, хотя последние намеревались дождаться представителей Ордена в Бече485. Таким образом, содержание переговоров планировалось сохранить в тайне от литовской стороны. Вероятно, эта обстановка строгой секретности и послужила поводом для слухов, которые передает Длугош, будто бы Ягайло 480 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 14, 22. Эта информация отсутствует в письме Ягайла великому магистру Тевтонского ордена от 21 июля 1431 г. (CESXV. T. 2. № 191). 481 Рутенберг писал Русдорфу, пересказывая содержание его письма, что «у вашей милости побывало посольство Польской земли по этому делу» (“das landt Polen dorumb syne botschafft by euwirn genode gehabt hette” — LECUB. Bd. 8. № 398. S. 232). 482 Об этом говорится в письме великого магистра Пауля фон Русдорфа ливонскому магистру Цизо фон Рутенбергу от 17 января 1431 г.: GStAPK. OBA 5570; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 395. Скорее всего, глава Ордена писал об этом в Ливонию и ранее: сохранился ответ ливонского магистра, датированный 23 января (ibid. № 398), а за столь короткий промежуток времени письмо не могло дойти из Пруссии в Ливонию. 483 См. о нем: Neitmann K. Ludwig von Landsee. Ein Gebietiger des Deutschen Ordens in Preußen im 15. Jahrhundert // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1988. Bd. 36. H. 2. 484 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 22–23; GStAPK. OBA 5633, 5719 (последнее из этих писем опубл.: KDL. S. 352–354). 485 GStAPK. OBA 5633.

184

Раздел 1

Предыстория конфликта

предложил Ордену напасть на Польшу во время ее войны с ВКЛ486 (что, разумеется, не соответствует действительности). Резюмируя сказанное, важно подчеркнуть, что подготовка к войне велась при деятельном участии короля Владислава Ягайла. Тем не менее польская сторона не оставляла надежд разрешить коллизию мирным путем и не прерывала контактов со Свидригайлом. Взаимоотношения с ним стали одной из тем совещания на съезде шляхты в Сандомире, который проходил в середине — конце февраля 1431 г. с участием короля, недавно вернувшегося из Литвы. С этого съезда к Свидригайлу было отправлено посольство (познаньский епископ Станислав Чёлек, холмский епископ Ян Бискупец, познаньский воевода Сендзивой из Остророга, брестский воевода Ян из Лихеня), которое потребовало провести съезд с Ягайлом для решения вопроса о судьбе великокняжеского престола и передать Польше подольские замки. Новым было требование передать Польше Луцкий замок и землю. Король через своих послов предложил брату встретиться 24 апреля, 10 или 20 мая 1431 г.487 Польские послы покинули Литву в середине марта 1431 г.488 Ответное посольство побывало у короля в Бече в конце апреля 1431 г. Возглавлял посольство, вероятно, витебский воевода князь Василий Красный (Друцкий); кроме того, в его состав входили бояре Кезгайло (в то время — жомойтский наместник), Ходко (родоначальник Ходкевичей, один из немногих православных панов в окружении великих князей литовских489) и Судимонт (племянник виленского каштеляна Кристина Остика — родоначальника Радзивиллов), а также неизвестный по имени великокняжеский писец490. Послы сообщили королю, что Свидригайло отказывается передать ему Луцкую землю, и выдвинуло ответное требование: вернуть ВКЛ Каме486

Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 23. Ibid. Lib. XI et XII. P. 13–15, 17. Время проведения съезда подтверждается итинерарием Ягайла: 14–23 февраля он был в Сандомире, а уже 26 февраля — в Шидлове (Gąsiorowski A. Itinerarium króla Władysława Jagiełły. S. 90). 488 Об этом Свидригайло сообщил верховному маршалу Ордена Генриху Хольту 16 марта: GStAPK. OBA 5597. 489 Долгое время историки не сомневались в его русском происхождении, но в последнее время литовская исследовательница Г. Киркене оспорила этот тезис, указав на его высокое положение уже при Витовте и владения на территории Литвы (в значении XV в.) (Kirkienė G. Korzenie rodu Chodkiewiczów // BZH. T. 17. Białystok, 2002). Она относит его к литовской (в этническом смысле) знати. В данном случае важна не столько этническая принадлежность Ходки и его предков, сколько его устоявшееся положение в правящей элите ВКЛ, которое однозначно заставляет отвергнуть мнение о незнатности рода в XV в. 490 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 22; GStAPK. OBA 5633; CESXV. Т. 2. № 189. Запись о выдаче денег на прием посольства, датированная 10 апреля 1431 г., сохранилась и в расходной книге Кракова за этот год (Archiwum Narodowe w Krakowie. Archiwum Aktów Dawnych Miasta Krakowa. Rkps 1596. S. 122). 487

1.4. Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431)

185

нец, Смотрич и прочие замки Западного Подолья, занятые Польшей. Лишь после этого, по словам послов, Свидригайло сможет встретиться с Ягайлом. Сам Свидригайло в письмах Хольту уточнял, что эта встреча могла бы состояться не ранее 22  июля491. По словам великого князя, договоренность с королем о встрече в середине июля была достигнута492. Но встреча так и не состоялась. Несмотря на декларацию о сохранении добрососедских отношений с Польшей и их грядущее урегулирование (документ от 7 ноября 1430 г.), Свидригайло не собирался идти на уступки соседнему государству. Правда, и о разрыве отношений в это время речь не шла, но программа нового великого князя предполагала их радикальный пересмотр. Так позволяют заключить его действия уже в конце 1430 г. 9 ноября из Трок было отправлено посольство к римскому королю Сигизмунду Люксембургскому — давнему союзнику Свидригайла493. Послами были Сигизмунд Рот из Силезии, через которого Витовт вел переговоры о коронации с Сигизмундом Люксембургским, и слуга римского короля Мартинко из Баворова494. Поблагодарив римского короля за добрые дела, сделанные для Свидригайла, его послы перешли к существу дела. Новый великий князь предлагал заключить союз между ВКЛ, римским королем и Тевтонским орденом. В этот союз мог быть принят и польский король, если он того пожелает. Как видим, о прямой конфронтации с Польшей речь не шла (вероятно, захват Западного Подолья к моменту отправки посольства еще не состоялся или Свидригайло о нем еще не знал). Но будь эти предложения приняты всеми сторонами и реализованы, польско-литовские отношения приняли бы уже новые очертания, причем не только в фактическом, но и в правовом смысле: с одной стороны, союз четырех правителей не давал бы Польше оснований претендовать на верховную власть над ВКЛ, с другой — такой союз стал бы для нее сдерживающим фактором. Перспективы такого союза незадолго до этого рассматривал и Витовт495. Но с приходом к власти Свидригайла содержание этого проекта изменилось: если Витовт делал акцент на сохранении союза с Польшей (об этом говорят и его действия в октябре 1430 г.), то для его преемника главным было стремление переориентироваться на римского короля и Орден. Одновременно Свидригайло спрашивал мнения римского короля 491

GStAPK. OBA 5633; CESXV. T. 2. № 189. P. 256. Об этом говорится в инструкции комтуру Бальги, ездившему в Литву в начале апреля: GStAPK. OBA 5606. 493 См. запись предложений великого князя и ответов римского короля, а также их латинский перевод: GStAPK. OBA 5542, 5543. 494 Последний выполнял дипломатические поручения Сигизмунда Люксембургского и позднее (в 1436 г.: GStAPK. OBA 7186, 7201), а после его смерти служил следующему римскому королю Альбрехту II. Так, летом 1438 г. по его поручению Мартинко из Баворова ездил к великому магистру (GStAPK. OBA 7463). 495 Baum W. Kaiser Sigismund. Hus, Konstanz und Türkenkriege. Graz; Wien; Köln, 1993. S. 221, 222. 492

186

Раздел 1

Предыстория конфликта

относительно женитьбы на дочери молдавского воеводы, чтобы отвлечь того от Турции и Польши. В конце XIV — первой трети XV в. Молдавия была регионом, где сталкивались интересы Сигизмунда Люксембургского и Польши, поэтому великий князь литовский действовал скорее в интересах римского короля. О том же говорит его предложение в случае необходимости оказать Сигизмунду Люксембургскому помощь против турок: лозунг антитурецкого крестового похода был одним из инструментов политики римского короля. Наконец, Свидригайло изъявил готовность принять от Сигизмунда корону литовского короля. Реакция римского короля на эти предложения была сдержанной, хотя и многообещающей. Решение большей части вопросов, поднятых Свидригайлом, он отложил до своего визита в Пруссию, где должна была состояться его встреча с великим магистром и великим князем литовским. Этот визит Сигизмунд планировал совершить до 23 апреля 1431 г., когда он намеревался участвовать в работе важного для него рейхстага в Нюрнберге, посвященного подготовке очередного крестового похода против гуситов. К моменту его приезда великому князю литовскому предписывалось согласовать условия будущего договора с главой Тевтонского ордена496. Правда, этот план так и остался нереализованным, но римский король и дальше внимательно следил за происходящим в польско-литовско-орденских отношениях, а в Польше его считали одной из главных причин конфликта великого князя литовского с его братом — польским королем497. Об участии правящих кругов ВКЛ в сближении с римским королем источники ничего конкретного не сообщают498. Несравненно больше известно об их участии в контактах ВКЛ с Тевтонским орденом, как и о содержании этих контактов. Их Свидригайло также установил сразу после прихода к власти. Уже 20 ноября 1430 г. ливонский магистр Цизо фон Рутенберг писал великому магистру Паулю фон Русдорфу о предстоящем прибытии в Ливонию посла Свидригайла — литовского боярина Шедибора (из знатного и влиятельного рода Волимонтовичей, курировавшего отношения ВКЛ с Орденом), которого ландмаршал ожидал в это время в Кирхгольме. При этом Свидригайло заявлял о желании сохранять с Орденом дружеские отношения, как это было при Витовте499. В конце января или первой половине февраля ливонского магистра, 496

См. черновик письма великого магистра ливонскому магистру от 17 января 1431 г.: GStAPK. OBA 5570 (частичная публикация: LECUB. Bd. 8. № 395). 497 Об этом воевода познанский и староста куявский Сендзивой из Остророга писал маркграфу бранденбургскому Фридриху 9 апреля 1431 г. (Tęgowski J. Addenda do Kodeksu dyplomatycznego Wielkopolski // SŹ. T. 39. Warszawa, 2001. S. 99–100). 498 Стандартные фразы о том или ином шаге великого князя «со всеми своими» скорее отражают представления о том, как должно быть (LECUB. Bd. 8. № 398. S. 233; BGDO. Bd. 4. Hbd. 1. № 226. S. 280). 499 LECUB. Bd. 8. № 366. S. 212. Пребывание Шедибора в Риге отмечено и рижскими расходными книгами (Ibid. Anm. 1).

1.4. Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431)

– Илл. 7 – Сигизмунд Люксембургский на Базельском соборе. Иллюстрация из «Истории императора Сигизмунда» Эберхарда Виндеке. Австрийская национальная библиотека. Середина XV в.

187

188

Раздел 1

Предыстория конфликта

Рижского архиепископа и Дерптского епископа посетило новое литовское посольство, состав которого неизвестен. Оно заверило их в стремлении нового великого князя соблюдать договоры, заключенные ими с его предшественником500. Вероятно, не позже января 1431 г. литовское посольство побывало и в Тевтонском ордене501. Возможно, его возглавлял боярин Георгий Бутрим502. Контакты Свидригайла с Тевтонским орденом продолжились, но не напрямую с великим магистром, а с верховным маршалом Ордена Генрихом Хольтом: с ним Свидригайла связывало давнее знакомство, восходившее ко времени бегства мятежного подольского князя в Пруссию в 1402 г.503 О сохранении этих связей говорит содержание письма Свидригайла Хольту, написанного в конце января 1431 г.504 Великий князь писал, что узнал (вероятно, от своих послов, вернувшихся из Пруссии) о болезни Хольта, и просил его сообщать о состоянии его здоровья505. Вскоре Свидригайло отправил в Орден посла — комнатного Смольну, «любимца Витовта». Верительная грамота, выданная ему 5 февраля 1431 г., опять-таки адресована Генриху Хольту. К сожалению, в ней не говорится, какие вопросы посол должен был обсуждать с руководством Ордена506, а другие источники об этом посольстве ничего не сообщают. Через Хольта Свидригайло вел переписку и с великим магистром: 16 марта 1431 г. великий князь просил верховного маршала переслать Русдорфу его письмо с сообщением о польском посольстве к нему507. Следующий этап литовско-орденского сближения относится к апрелю 1431 г., когда при дворе Свидригайла побывал орденский посол — комтур Бальги. Из инструкции, выданной ему великим магистром 1 апреля, выясняется, что ему было предписано вести переговоры о продлении в связи со смертью великого князя Витовта польско-литовско-орденского «вечного мира» (т. е. мирного договора с неограниченным сроком действия), заключенного в 1422 г. у оз. Мельно508. Великий магистр стремился воспользовать500

LECUB. Bd. 8. № 398, 407. S. 233, 238. Ibid. № 398. О посольстве «литовских панов» Русдорф сообщал прокуратору Ордена в Риме 8 апреля 1431 г. (BGDO. Bd. 4. Hbd. 1. № 226. S. 280). 502 О его миссии мы узнаем из инструкции комтуру Бальги, ездившему в Литву в начале апреля (GStAPK. OBA 5606). 503 На это обратил внимание Р. Петраускас: Petrauskas R. Tolima bičiulystė. P. 206–208. 504 GStAPK. OBA 5575. Письмо сохранилось не полностью: в левой части отсутствует примерно четверь листа. Из-за этого дата читается: “Gegeben zur Willen am […] noch Conversionis Pauli anno Domini etc. tricesimo primo”, т.е. вскоре после праздника Обращения св. апостола Павла, приходящегося на 25 января (пропала часть даты с обычным в таких случаях указанием дня недели). 505 Эту просьбу великий князь повторил и в посланиях верховному маршалу от 16 марта и 29 апреля 1431 г. (GStAPK. OBA 5597, 5633). 506 GStAPK. OBA 5579. 507 GStAPK. OBA 5597. 508 GStAPK. OBA 5606. 501

1.4. Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431)

189

ся этой возможностью, чтобы не выпустить из-под контроля отношения ВКЛ с Орденом: его послу предписывалось просить о его включении в польско-литовский договор, который мог быть заключен на съезде Свидригайла с Ягайлом в середине июля. Ответное посольство в составе знатных сановников, виленского каштеляна Остика (родоначальника Радзивиллов) и ковенского воеводы Судивоя (из уже упоминавшегося рода Волимонтовичей) прибыло в Мариенбург в начале мая509. 4 мая послы объявили великому магистру и его сановникам, что Свидригайло намерен сохранять мирные и дружественные отношения с Польшей и Орденом и соблюдать Мельненский мирный договор. При этом великий князь заявлял, что заключит договор с Польшей лишь при участии Тевтонского ордена и римского короля, и просил руководство Ордена не заключать договор с Польшей без их ведома. Если же Польша нападет на Орден, добавили послы, то ВКЛ окажет ему помощь; то же самое они просили сделать великого магистра в случае нападения Польши на ВКЛ. В заключение литовские послы от имени великого князя предложили великому магистру приехать на встречу с ним с целью заключения союза между двумя государствами. На следующий день, 5 мая 1431 г., Русдорф объявил, что принимает предложения великокняжеских послов. Вскоре он отправил к Свидригайлу своего писца, чтобы согласовать обстоятельства встречи. В начале июня Свидригайло решил форсировать события и на этот раз обратился не к маршалу Ордена, а к его главе, заявив, что не может откладывать встречу с ним из-за запланированного съезда с польским королем близ Луцка. В случае, если Русдорф лично не сможет прибыть на встречу, Свидригайло просил его прислать уполномоченных. Дальнейшие переговоры с орденским руководством были поручены Рагозе и великокняжескому писцу Саулу510. Последний по происхождению был поляком из Силезии, а его службу в Литве источники фиксируют в 1431–1432 гг.511 Сложнее определить происхождение первого из послов, который несколько раз фигурирует в источниках 1431–1432  гг., исключительно в окружении Свидригайла512. Возможно, он происходил из Черниговской земли, где Свидригайло княжил в 1420–1430 гг.: в синодике Киево-Печерской лавры XVI в. записан «род з Новагородка Сѣверского Рагозинъ»513. Реакция великого магистра на предложение Свидригайла не заставила себя ждать: уже 10 июня тот получил ответ с обещанием прибыть 509

См. протокол переговоров: GStAPK. OBA 5636. См. письма Свидригайла великому магистру от 4 и 10 июня 1431 г.: CESXV. T. 2. № 190. S. 256–257; GStAPK. OBA 5651. 511 Błaszczyk G. Op. cit. S. 728. 512 Подробнее о нем см.: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 283. 513 Голубев С. Т. Древний помянник Киево-Печерской лавры (конца XV и начала XVI ст.) // Чтения в историческом обществе Нестора летописца. Кн. 6. Киев, 1892. Прилож. С. 64. 510

190

Раздел 1

Предыстория конфликта

в Христмемель (на р. Неман) 17 июня514. Вскоре Русдорф подтвердил намерение лично прибыть туда и выслал вперед себя Хольта. Для его встречи Свидригайло отправил «старших из совета» — виленского воеводу Гедигольда и каштеляна Остика (последний назван в письме Свидригайла без должности, но он и так занимал очень высокое место в иерархии литовских панов)515. 16–17 июня 1431 г. в Литву прибыли высшие сановники Тевтонского ордена, в том числе Русдорф516. Ливонский магистр Цизо фон Рутенберг в Литву не приехал517. Переговоры Свидригайла с руководством Ордена привели к договоренности о заключении оборонительно-наступательного союза между ВКЛ и Орденом. Он предусматривал взаимную помощь сторон в случае нападения неприятеля, согласованное начало наступательных боевых действий, мирное разрешение всех взаимных претензий и споров. Кроме того, стороны обязывались не заключать друг без друга союзы с третьими сторонами, что фактически исключало возобновление польско-литовской унии. Текст договора был согласован в Христмемеле 19 июня 1431 г. вместе со списком свидетелей (своими печатями они скрепили его позже — к декабрю 1431 г.)518. На следующий день Свидригайло оповестил об этом своего брата, польского короля Владислава Ягайла519. Вероятно, великий князь хотел дать королю понять, что отныне сможет разговаривать с ним с позиций силы. Но делать это было уже поздно, поскольку в Польше вовсю шла подготовка к войне с ВКЛ. По-видимому, примерно тогда же Русдорф велел своим сановникам довести до сведения сословий официальную версию причин заключения договора. Она сводилась к тому, что Орден пытался примирить Свидригайла с Ягайлом, но эти попытки оказались тщетными, так что в итоге великий магистр пошел навстречу настоятельным просьбам великого князя и заключил с ним союз, видя неустанные приготовления поляков к войне, в том числе переговоры с гуситами, а также опасаясь нападения новгородцев на Ливонию. Жителям Пруссии предписывалось готовиться к войне520. 514

GStAPK. OBA 5651. См. письмо Свидригайла Русдорфу от 15 июня 1431 г.: GStAPK. OBA 5652. 516 Они перечислены в тексте Христмемельского договора, который был подписан 19 июня 1431 г.: LECUB. Bd. 8. № 462. S. 272–273. 517 Ibid. № 463. 518 LECUB. Bd. 8. № 462. S. 272–273; Neitmann K. Die Staatsverträge des Deutschen Ordens in Preussen 1230–1449. Studien zur Diplomatie eines spätmittelalterlichen Territorialstaates. (Neue Forschungen zur Brandenburg-Preussischen Geschichte. Bd. 6.) Köln; Wien, 1986. S. 193–197. Упоминание договора со Свидригайлом в перечне документов о взаимоотношениях с Польшей, составленном в Ордене после 1432 г.: GStAPK. OBA 225. Bl. 4 v. 519 LECUB. Bd. 8. № 463. 520 ASP. Bd. 1. № 403. S. 537–540. В этом издании в заголовке документа указана его дата — 19 июня 1431 г. Однако в сохранившемся списке дата не проставлена, а значит, нет оснований думать, что Русфдорф тотчас же после заключения союзного договора с ВКЛ принялся готовиться к войне с Польшей (ср.: Biskup M. Najazd krzyżacki na Polskę. 515

1.4. Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431)

191

Тевтонский орден был не единственной политической и военной силой в Центральной и Восточной Европе, поддержка которого требовалась Свидригайлу, чтобы успешно противостоять Польше. Для этого следовало также установить союзные отношения с общими соседями ВКЛ и Польши в другой части Восточной Европы — Молдавией и татарами. О переговорах с ними известно не так много, однако они были не менее важными, поскольку увенчались успехом: уже летом 1431 г. во время польско-литовской Луцкой войны и Молдавия, и татары оказали помощь Свидригайлу. Больше всего известно о взаимоотношениях с татарами. В конце 1430 г. ордынский «князь» Айдар (зять хана Улуг-Мухаммеда) совершил набег на Мценск, занял город и вывел оттуда полон, в котором оказался и мценский воевода Григорий Протасьев. Хан воспринял эти действия неодобрительно и, вероятно, в марте 1431 г. отправил своего посла к Свидригайлу: 29 апреля последний сообщил Хольту, что у него побывал татарский посол, с которым он вел переговоры в присутствии орденских сановников (а они, как уже говорилось, были в Литве в апреле)521. В ответ Свидригайло отправил к хану новогородского наместника Петраша Монтигирдовича. К началу мая его миссия увенчалась успехом: хан отпустил Григория Протасьева и других пленников и подтвердил договор с великим князем литовским, по которому обязался помогать Свидригайлу против всех его врагов. Для окончательного утверждения договора хан выслал к великому князю четырех знатных послов, среди которых был отец одной из его жен522. Этот договор имел антипольскую направленность523. К сожалению, не сохранилось никаких данных о переговорах Свидригайла с молдавским воеводой Александром Добрым. Как уже говорилось, в конце 1430 г. новый великий князь изъявил желание взять в жены его дочь, чтобы отвлечь его от Польши и Турции и перетянуть на сторону Сигизмунда Люксембургского. Свидригайло испросил на это разрешения у Сигизмунда, но тот отложил обсуждение этого вопроса до личной встречи в Пруссии524, которая так и не состоялась. Как следует из дальнейшего хода событий, переговоры все же были начаты и увенчались определенным успехом: во время Луцкой войны молдавские войска в союзе с великим князем действовали против Польши. В апреле 1431 г. контакты со Свидригайлом попытались установить чешские гуситы во главе с князем Сигизмундом Корибутовичем, S. 16–17; Idem. Wojny Polski z Zakonem Krzyżackim. S. 145–146). Об этом говорит и тот факт (отмеченный в указанных работах М. Бискупа), что вербовкой наемников руководство Ордена озаботилось лишь к концу июля, хотя известно, что Свидригайловы просьбы о помощи против поляков, напавших на ВКЛ, достигли великого магистра уже 10 июля (GStAPK. OBA 5666). См. также: GStAPK. OBA 225, Bl. 4 v. 521 GStAPK. OBA 5633. 522 CESXV. T. 2. № 189. S. 256. 523 См. подробнее: Флоря Б.Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века (1430–1460) // Славяне и их соседи. Вып. 10. Славяне и кочевой мир. М., 2001. С. 175–176. 524 GStAPK. OBA 5542, 5543.

192

Раздел 1

Предыстория конфликта

но эти попытки быстро прервались и в ситуации 1431–1432 гг. так и остались эпизодом без последствий525. Таким образом, конец 1430 и первая половина 1431 г. стали для нового великого князя временем активного формирования антипольской коалиции, основная роль в которой отводилась Тевтонскому ордену. Неподготовленность Свидригайла к начавшейся вскоре Луцкой войне говорит о том, что делам внутри государства он уделял значительно меньше внимания, чем внешней политике, фактически перекладывая их на плечи местного общества. Что же касается его внутренней политики, то имеются некоторые данные о личном составе его окружения526. Изменения в правящей элите ВКЛ были крайне незначительными. В него по-прежнему входили князья из династии Гедиминовичей — Сигизмунд Кейстутович, Олелько и Иван Владимировичи, Федор и Иван Корибутовичи, а также Гольшанские (братья Михаил и Семен) и Друцкие. В числе гарантов соглашения с Польшей от 29 ноября 1430 г. появляется заславский князь Юрий Михайлович — внук Явнутия Гедиминовича, занимавшего виленский престол недолгое время после смерти своего отца. Наиболее влиятельную группу по-прежнему составляли члены тех же литовских боярских родов, что и раньше, при Витовте. Особенно очевидным этот факт становится при сравнении этих списков свидетелей с перечнем тех, кто представлял ВКЛ при заключении польско-литовско-орденского договора в 1422 г.527 Конечно, в период между 1422 и 1431 гг. в административной системе ВКЛ произошли некоторые перемещения, но их нельзя полностью относить на счет Свидригайла. Подольский наместник Георгий Гедигольд стал виленским воеводой в 1423 г., после смерти своего брата Альберта Монивида, занимавшего этот пост. Витебским воеводой стал князь Василий Красный (Друцкий), а Румбольд сохранил за собой лишь должность земского маршалка. Ходко Юрьевич после 1422 г. перестал быть полоцким наместником, а Петраш Монтигирдович, прежде бывший дворным маршалком, еще при жизни Витовта стал новогородским наместником; должность дворного маршалка (каковых в тогдашней Литве обычно было несколько528) занял Ивашка (Ян) Гаштольд — прежний староста Дорсунишек. Традиционно высокое место в общественно-политической иерархии ВКЛ занимали 525

О них известно из писем Свидригайла предводителям гуситского войска в ответ на их посольство (GStAPK. OBA 5631). Они были перехвачены поляками, после чего Ягайло отправил их Сигизмунду Люксембургскому, желая очернить в его глазах Свидригайла, а римский король переслал их копии в Тевтонский орден (Ibid.; CESXV. T. 2. № 192, 204). 526 Имею в виду соглашение с польским королем от 29 ноября 1430 г. (см. публикацию в приложении I, № 2, 3) и союзный договор с Тевтонским орденом от 19 июня 1431 г. (LECUB. Bd. 8. № 462; более точный список имеется в сборнике документов, принадлежавшем Збигневу Олесницкому: BCz. Rkps 233. S. 629–631). 527 Dokumenty strony polsko-litewskiej. S. 2, 11. 528 Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 11, 24–25.

1.4. Конфронтация с Польшей и поиски союзников (1430–1431)

193

католические епископы — Матвей Виленский, Николай Жомойтский и Андрей Луцкий. Конечно, были в окружении нового великого князя и те, кто был ему знаком по предшествующему периоду его деятельности. Можно думать, что таким человеком был Рагоза. Вместе с тем то обстоятельство, что он упоминается в окружении Свидригайла лишь несколько раз в 1431–1432 гг., склоняет к мысли о том, что говорить о его принадлежности к правящей элите неправомерно. Мне представляется, что он был великокняжеским фаворитом, «милостником», сошедшим с широкой политической сцены после свержения Свидригайла. Облик же правящей элиты по-прежнему определяли ее традиционные представители, которых новый правитель «унаследовал» от своего предшественника.

Глава 1.5.

Луцкая война онфликт между Польшей и Великим княжеством Литовским, разгоревшийся с новой силой с момента вокняжения Свидригайла в К Вильне, в конце июня 1431 г. вылился в войну двух государств. Польской атаке подверглась Волынь, где основным препятствием на пути поляков стал Луцкий замок, поэтому польско-литовская война 1431  г. в историографии получила название Луцкой. Ход этой войны достаточно хорошо освещен источниками. Обычно исследователи основывают свои выводы на труде Яна Длугоша: он легко доступен и содержит множество уникальных известий. Считается, что в основе его рассказа лежит какой-то дневник военного похода — возможно, записки холмского епископа Яна Бискупца, который во время Луцкой войны находился в польском военном лагере529. Сведения Длугоша удачно дополняет, а местами и уточняет переписка Свидригайла с орденским руководством, сохранившаяся в архиве великого магистра. Она позволяет оценить участие правящих кругов ВКЛ в вооруженном конфликте с Польшей, в то время как краковский каноник видит события из королевского военного лагеря на Волыни. По сведениям Длугоша, подготовка Польши к крупномасштабной военной акции, направленной на завоевание Луцка, началась в первой половине апреля 1431 г. В это время Владислав Ягайло, находившийся в Кракове, отдал приказ всем землям своего королевства готовиться к войне530. Военные действия начались во второй половине июня: 25 июня Свидригайло сообщал 529 530

Rozbiór krytyczny. Т. 1. S. 260. Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 22.

194

Раздел 1

Предыстория конфликта

Русдорфу, что польские войска с трех сторон приблизились к замкам ВКЛ и после ожесточенного сражения с гарнизоном взяли и разграбили Городельский замок. Об этом говорится в записке, приложенной в качестве постскриптума к письму, которое посвящено совершенно другому вопросу531. Таким образом, Свидригайло узнал об этом в тот же день. Это заставляет критически оценить информацию Длугоша, который относил приказ короля выступать в поход к 24 июня (день св. Иоанна Крестителя). Длугош представляет дело таким образом, будто в этот день Ягайло из Перемышля отправил послов в Краков, чтобы они готовили пушки, стрелы и военное снаряжение (res bellicas) для похода на Луцк532. Но если польское войско взяло Городло не позже 25 июня (а скорее всего, несколько раньше), то соответствующий приказ оно должно было получить еще ранее. Следовательно, можно сделать вывод: когда Ягайло отправлял войска на Волынь, он еще не знал о заключении союзного договора между ВКЛ и Орденом (иногда в этом усматривают если не причину, то повод к войне). Обращение к неопубликованному источнику позволяет также отвергнуть мнение А. Левицкого, утверждавшего, что польские войска приблизились к литовской границе тремя колоннами, первая из которых двигалась на Городло, вторая — на Збараж; вслед за ними, по мнению историка, шла третья колонна, в которой находился Ягайло с главными силами533. Скорее имела место атака с трех сторон: польские войска подошли к границе ВКЛ с севера из Холмской земли, с запада через Красностав и Кросничин, а силы союзных им мазовецких князей — из принадлежавшей им Белзской земли534. Мазовецкие князья, находившиеся в ленной зависимости от Польского королевства, активно использовали принадлежавшие им земли исторической Волыни как земельный фонд для раздачи пожалований мазовецкой (польской по происхождению) шляхте, перестав признавать права собственности местных бояр на их вотчины535. Вероятно, по этой причине власти Мазовии проявляли особый интерес к получению новых пограничных волынских земель. Свидригайло на первых порах не придал особого значения взятию Городла. Это и неудивительно, поскольку война ему объявлена не была. Даже 531

Свидригайло писал: «…нам пришли письма, в которых рассказывается, как поляки двинулись на нас в трех концах и хотели приблизиться к нашим замкам, и некоторые поляки взяли и разграбили наш зáмочек под названием Городло…» (“…seynt zu uns komen briffe, dy do alsus lawten, wy das dy Polin uff uns czogen an dreyen enden und sich zu unsirn hewsirn negen welden, und uns etlichen Polen eyn stetlin, Hrodlo genant, haben awsgenomen und berawbet…” — GStAPK. OBA 5660). 532 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 24. 533 Lewicki A. Powstanie. S. 91. 534 См. данные о путях сообщения этого региона, приводимые в кн.: Janeczek A. Osadnictwo pogranicza polsko-ruskiego. Województwo bełzkie od schyłku XIV do początku XVII w. Warszawa, 1993. S. 63–68, mapa № 9. 535 Подробнее об этом см.: Ibid.

1.5. Луцкая война

195

в письме Русдорфу от 25 июня взятие замка приводилось как пример вероломства поляков, нарушающих мир, и не влекло за собой просьб о помощи. Ситуация изменилась, когда великий князь получил более обстоятельные известия о событиях в своих южнорусских владениях. Лишь поздно ночью 3 июля 1431 г. он написал великому магистру и верховному маршалу с просьбой о помощи. Вечером этого дня к литовскому князю с Волыни прибыл гонец с письмами, в которых говорилось о действиях польских войск. Из них Свидригайло узнал, что в польском войске имеется артиллерия (пушки), а это косвенно свидетельствовало о его размерах и целях (осада крепостей и полевые сражения, а не просто разорение территории). Тем не менее, Свидригайло надеялся на мирный исход новой вспышки конфликта: он писал, что мобилизация орденских войск может остановить поляков, а если нет — тогда придется на них напасть536. 11 июля 1431 г. письмо с просьбой о помощи направили великому магистру литовские вельможи537. Они сообщили о том, что поляки разграбили Городло и осадили Владимир (один из главных административных и военных центров Волыни, находящийся к западу от главного ее центра — Луцка) без объявления войны, «как злые люди… вопреки принятому христианскому и рыцарскому обычаю»538. Авторы письма просили о военной помощи539 и отправили в Орден Сигизмунда Рота с ве536

GStAPK. OBA 5665, 5666. В несохранившейся расходной книге г. Львова под 17 августа была отмечена выплата королевскому пушкарю Клаусу за изготовление пушек: “In crastino S. Hedwigis (17 sierpnia) Magistro Claus, pixidario Regio 6 marcas polonicales, qui pixides fudit et fecit pro Ciuitate” (Badecki K. Zaginione księgi średniowiecznego Lwowa. S. 556). Несомненно, они были изготовлены в связи с польско-литовскими вооруженными столкновениями 1431  г., но когда именно — непосредственно перед 17 августа или ранее — неизвестно. 537 GStAPK. OF 14. S. 599–600; ср. краткое содержание: RHD. № 5672; SRP. T. 3. S. 495, Anm. 538 “…alze dy bosen lewthe… weder gewonheyt cristlicher unnd ritterlicher lowffe” — GStAPK. OF 14. S. 599. 539 В конечном счете помощь, о которой Свидригайло и его вельможи просили руководство Ордена, была оказана. Примерно месяц ушел на вербовку наемников, мобилизацию войск из Пруссии и Ливонии, и в конце августа четыре больших орденских войска вторглись в Великую Польшу, Куявию и Крайну. В самый разгар сбора урожая эти местности, включая города Иновроцлав и Влоцлавек, подверглись жестокому разорению. 13 сентября прусско-ливонское войско, командующие которого еще не знали о заключении Чарторыйского перемирия (в него были вписаны союзники ВКЛ, в том числе Орден), было разгромлено под г. Наклом. В плен попали несколько ливонских сановников, в том числе ландмаршал Вернер фон Нессельроде, а захваченные знамена были вывешены в кафедральном соборе Кракова (см. подробнее: Biskup M. Najazd krzyżacki na Polskę i bitwa pod Dąbkami 1431 r. // Studia Historyczne. Stanisławowi Herbstowi na sześćdziesięciolecie urodzin w upominku uczniowie, koledzy, przyjaciele. Warszawa, 1967. S. 15–28; Idem. Wojny Polski z Zakonem Krzyżackim. S. 145–153). Это дало полякам основание говорить о вероломстве крестоносцев, которых не остановило даже заключение перемирия.

196

Раздел 1

Предыстория конфликта

рительной грамотой. К сожалению, в копии этого послания, которая сохранилась в орденском сборнике документов об отношениях с ВКЛ и Польшей, имена его отправителей отсутствуют; в его начале говорится о «князьях и панах (herren) Литовской и Русской земли», а в конце указано, что письмо было скреплено тремя прикладными печатями. Скорее всего, эти печати принадлежали кому-то из гарантов Христмемельского договора, а учитывая, что местом составления документа названа «пуща при Слуцке», можно предположить, что одним из его отправителей был князь Олелько Владимирович, которому принадлежал Слуцк540. В любом случае речь не шла о волынских князьях и боярах, которые в этот момент защищали свои владения от польского вторжения. Взяв Городло, польские войска переправились на правый (восточный) берег р. Буг и вскоре взяли Владимирский замок. Согласно письму Ягайла неизвестному духовному лицу от 1 августа 1431 г. и рассказу Яна Длугоша (который, возможно, использовал это письмо в качестве источника), местное население, узнав о приближении польских войск, сожгло замок и покинуло его541. Однако далее Длугош говорит о сожжении Владимирского замка польскими войсками, прибывшими туда вместе с Ягайлом уже в конце июля; его недавно начавшуюся осаду упоминают и вельможи ВКЛ в письме в Тевтонский орден от 11 июля542. Поэтому следует думать, что местные жители сожгли лишь ту часть города, которая не была обнесена крепостными стенами (посад), после чего часть жителей укрылась за каменными стенами замка XIV в.543 и вместе с его гарнизоном пыталась оказать сопротивление польским войскам. Также Ягайло и Длугош упоминают об оставлении и сожжении населением Збаражского замка544, но он расположен значительно южнее, и неясно, действительно ли арьергард польского войска достиг его уже тогда. Владислав Ягайло задержался в лагере близ Городла на две недели, ожидая подхода великопольских отрядов545. К этому промежутку времени относится несколько важных документов, которые проливают свет на тогдашние представления поляков о взаимоотношениях с ВКЛ. Польша объявила Литве войну в два этапа: 3 июля 1431 г. это сделали 45 панов из Малой Польши и Русского воеводства, а за ними последовал Владислав Ягайло. Объявили войну Свидригайлу и мазо540

Ibid. S. 599–600; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 86–90. CESXV. T. 2. № 194. P. 265; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 24. 542 GStAPK. OF 14. S. 599. 543 О тогдашних укреплениях Владимира см.: Кучинко М. Володимир середньовiчний. Iсторико-археологiчнi нариси. Луцьк, 2006. С. 92–96. 544 CESXV. T. 2. № 194. P. 265; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 24. В письме Ягайла, написанном в тот же день (1 августа 1431 г.) великому магистру и почти дословно совпадающем с вышеприведенным, замки Владимир и Збараж не названы. 545 Lewicki A. Powstanie. S. 92–94. 541

1.5. Луцкая война

197

вецкие князья546. Длугош сообщает, что Ягайло объявил войну Свидригайлу в Городле, куда король прибыл 9 июля547. Объявление войны поляками упоминается в письме князей и панов ВКЛ в Тевтонский орден, написанном 11 июля, но из его текста остается непонятным, кто имеется в виду — польские вельможи или король548. Из письма Свидригайла великому магистру от 15 июля 1431 г. следует, что он получил письмо польского короля об объявлении войны 14  июля549, но неясно, когда оно было выслано — в тот же день или ранее550. Таким образом, к моменту объявления войны боевые действия на Волыни уже вовсю шли, Великое княжество Литовское лишилось нескольких важных замков. Как отметил А. Шведа, согласно средневековым представлениям, справедливой войне должно было предшествовать расторжение мира, но на практике это требование далеко не всегда соблюдалось, и нападающая сторона делала всё возможное, чтобы облегчить себе задачу, например, объявляла войну с опозданием, датировала соответствующие документы задним числом и т. д.551 Так на этот раз и поступили поляки и их союзники. Сохранился текст письма об объявлении войны от имени краковского каштеляна Миколая из Михалова552; аналогичное королевское письмо известно в пересказе Длугоша553. В обоих документах называются одни и те же причины объявления войны: Свидригайло захватил Великое княжество Литовское, не получив на это санкции короля, а также Подолье; в Ягайловом письме к этому добавлено еще оскорбление королевского посла. Примечательно, что в этих документах нет никаких «антисхизматических» обвинений, которые были бы закономерны, если бы Свидригайло протежировал 546

GStAPK. OF 14. S. 598–599; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 25. В литературе называлось иное количество польских панов, объявивших войну Свидригайлу, — 42. Эта цифра восходит к упоминанию в “Scriptores rerum Prussicarum” и не соответствует действительности. Ср.: RHD. № 5667; SRP. T. 3. S. 495, Anm. Правильные выкладки о количестве и статусе польских панов, объявивших войну, содержатся в книге А. Шведы, где такде анализируется содержание акта краковского каштеляна Миколая из Михалова (Szweda A. Organizacja i technika dyplomacji polskiej. S. 289–290). 547 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 25. 548 GStAPK. OF 14. S. 599. В тексте речь идет просто о «поляках» (“dy Polan”) без уточнения. 549 GStAPK. OF 14. S. 600. 550 В перечне документов о взаимоотношениях с Польшей, составленном в Ордене вскоре после 1432 г., упоминание грамоты польских панов об объявлении войны сопровождается пометкой: «Копия королевской грамоты об объявлении войны не была направлена господину магистру» (“Copia diffidacionis regis non erat domino magistro directa”. — GStAPK. OBA 225, Bl. 5). 551 Szweda A. Prawna forma rozpoczynania wojny. S. 173–188. 552 GStAPK. OF 14. S. 599. 553 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 25.

198

Раздел 1

Предыстория конфликта

русинов, как спустя несколько месяцев утверждал Збигнев Олесницкий. Наконец, оттуда же, из Городло, Ягайло 21 июля отправил пространное письмо великому магистру Паулю фон Русдорфу. В этом письме польский король подробно изложил предысторию конфликта и свои претензии к Свидригайлу. Последний, по словам Ягайла, незаконно захватил Великое княжество Литовское при помощи силы и упорно отказывается примириться с самим Ягайлом, оскорбляет его королевское достоинство, унижает польских послов554. Пока неясно, чем были усиленные просьбы Ягайла поддержать его в этом конфликте, обращенные к Русдорфу, — плодом неосведомленности короля, отчаянной попыткой найти союзника в лице великого магистра (или по крайней мере отвести от Польши орденское нападение) или же тонкой политической игрой555. В тот же день Ягайло отправил письмо Сигизмунду Люксембургскому, в котором в том же духе затрагивается тема взаимоотношений короля с братом556. 21 июля основные силы во главе с королем выступили из-под Городла, переправились через Буг и через села Устилуг, Зимно, Берёзовичи, Заборол двинулись к главной цели похода — Луцкому замку557. Несмотря на угрозу войны с Польшей, никакой подготовки к ней в ВКЛ на общегосударственном уровне не велось. Об этом красноречиво говорит ход военных действий. Если такая подготовка и велась, то лишь на локальном уровне. 21 июня 1431 г. попечитель Лика сообщал попечителю Растенбурга о том, что бельский староста (по происхождению польский шляхтич из Мазовии) Ежи Струмило собрал все свои войска недалеко от границы с Мазовией и ждет подкрепления. Возможно, это было реакцией на какие-то боевые дей554

CESXV. T. 2. № 191. Это послание известно в двух копиях, между которыми имеется ряд расхождений. В частности, в орденском сборнике документов об отношениях с Польшей и Литвой оно датировано 21 июля, а в аналогичном польском сборнике, который принадлежал Збигневу Олесницкому и был известен Длугошу, — 14 июля. Под обеими датами послание известно и в историографии, хотя более распространена датировка 14 июля, принятая в публикации А. Левицкого. Между тем в орденской копии отмечено, что письмо было вручено великому магистру на съезде сословий в Эльбинге 2 августа (“am donnerstage vor Dominici confessoris im XXXIen jore” — GStAPK. OF 14. S. 610). Письма с Волыни доходили в Пруссию за 10–11 дней (ср. переписку Свидригайла с Русдорфом, помещенную в том же сборнике), поэтому дата 21 июля как день окончательного редактирования и отправки послания выглядит предпочтительнее. В таком случае содержание письма хорошо согласуется с сообщением Длугоша: 21 июля Ягайло с войсками покинул Городло и переправился через Буг, а Збигнев Олесницкий и польский подканцлер Владислав Опоровский отправились обратно на запад (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 26). Владислав Опоровский осуществил окончательную редакцию письма, о чем свидетельствует его подпись под ним, поэтому его список (черновик?) он мог забрать с собой и передать краковскому епископу. 555 См.: Nikodem J. Stosunki Świdrygiełły. S. 18–19. 556 CESXV. T. 2. № 192. 557 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 32–36. Этот маршрут известен лишь по рассказу Длугоша (Gąsiorowski A. Itinerarium króla Władysława Jagiełły. S. 91).

1.5. Луцкая война

199

ствия, которые уже в это время вели мазовецкие войска (начало Луцкой войны?): в том же письме говорится, что князь Семовит V вернулся к себе тяжело раненым, а пять его рыцарей и другие люди убиты558. Правда, неясно, насколько эта информация соответствует действительности: известно, что вскоре Семовит V принял активное участие в польско-литовской войне. Возможно, что Струмило, как и впоследствии, действовал по собственной инициативе559. По сути, Свидригайло начал готовиться к войне лишь после того, как она уже началась. Вскоре после получения известий о начале крупномасштабных боевых действий он распорядился собрать в Луцкой земле войска ВКЛ и отправился туда лично. 3 июля он еще находился в Новогородке, 15 июля был на Полесье, близ пущи у р. Припять560, а к 31 июля — в Луцке, куда к этому времени было стянуто большое литовско-русско-татарское войско. По сообщению Длугоша, его численность оценивалась в 6 тысяч человек561. В сентябре 1431 г. рыцарь Генрих фон Мальтиц сообщал саксонским князьям из Мариенбурга, что в Луцком замке во время недавней войны находились четыре тысячи человек, из них 30 князей562. Даже если эти цифры не соответствуют действительности, о больших размерах войск ВКЛ, собранных на Волыни летом 1431  г., говорят сведения о находившихся там в то время князьях и боярах из разных земель государства, среди которых был Юшко Корсак (из Менского повета?)563 и, возможно, мценский воевода Григорий Протасьев564. О распределении этих войск имеются лишь отрывочные сведения, но они позволяют заключить, что Луцк был предоставлен местным князьям и боярам, в то время как знать из других земель ВКЛ находилась в Свидригайловом лагере565. 558

GStAPK. OBA 5658. Такой характер его действий отметил Р. Петраускас: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 294. 560 GStAPK. OBA 5665, 5666; OF 14. S. 601 (“Gegeben an der wiltniße bey dem bache Przipeth am sontage in die divisionis apostolorum”). 561 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 28. 562 CESXV. T. 3. Dod. № 8. P. 511. 563 Он был одним из гарантов Чарторыйского перемирия с Польшей, которым окончилась война (Бучинський Б. Кiлька причинкiв. № 2. С. 135). О проблеме его происхождения см. ниже (с. 209–210). 564 Среди знатных пленников, попавших к полякам во время Луцкой войны, упоминается “Protasius de Ostrowek” (CESXV. T. 1. № 75, ср. № 73), которого Петраускас отождествляет с Григорием Протасьевым (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 282). Однако в записях «Книги данин Казимира» начала 40-х годов дважды упоминается «Протасово село» (один раз с названием — «Островки») (LM. Kn. 3. P. 53, 54). Передача имений Григория Протасьева другому владельцу в это время вполне вероятна, поскольку в конце 30-х годов он перешел на службу к Василию II. Проблема в том, что имя прежнего владельца, согласно «Книге данин», не Григорий Протасьев(ич), а Протас, т. е. это вполне мог быть другой человек. Поэтому вопрос остается открытым. 565 Обороной Луцка руководил его староста Юрша, упоминаемый в этой должности с 1429 г., вероятно, местного происхождения. Многочисленные князья и литовские 559

200

Раздел 1

Предыстория конфликта

31 июля польскому войску удалось переправиться через р. Стырь, на восточном берегу которой стоит Луцкий замок. После недолгого сопротивления литовское войско, построенное у стен крепости и возглавляемое Свидригайлом, обратилось в бегство566. Ян Длугош добавляет, что предварительно воины подожгли Луцк, чтобы противнику ничего не досталось567. В результате битвы в плен к Ягайлу попал ряд литовских вельмож, в частности, Румбольд и Ивашко (Ян) Гаштольд. Свидригайлу удалось спастись бегством568; по словам Яна Длугоша, впоследствии ходили слухи, что он погиб569. Король и его вельможи придавали победе большое значение, коль скоро вести о ней достигли столицы Польского королевства: согласно недатированной записи в расходной книге Кракова за 1431 г., послы городских властей, отправленные «в Литву» по делам купцов, должны были поздравить его с победой570. Но, несмотря на разгром литовских сил, польское войско надолго задержалось у стен хорошо укрепленного Луцкого замка: его осада началась 31 июля (по сведениям Свидригайла)571 или 1  августа, после того как луцкий староста Юрша ответил отказом на предложение сдать замок. Осада Луцка, прерываемая перемириями и возобновляемая, продлилась до начала сентября 1431 г., когда было заключено Чарторыйское перемирие. Свидригайло же после проигранной им битвы не решался вступать в новое сражение с поляками, намеченное на 7 августа572 (и это несмотря на присутствие большого числа князей и бояр в его лагере), и лишь вел с ними переговоры о перемирии. Его помощь осажденным в это время сводилась, по сути, к попыткам мобилизовать союзников573. Но они не оправдали ожиданий великого князя: если татарские и молдавские отряды были задействованы в боевых действиях на Волыни в паны, которых упоминает Длугош в рассказе о войне, во время осады Луцкого замка ездили в качестве послов Свидригайла к Ягайлу, т.е. находились в военном лагере великого князя. Там же пребывали гаранты Чарторыйского перемирия с Польшей, ратифицированного литовской стороной 1 сентября 1431 г. 566 Об этом Ягайло писал великому магистру Тевтонского ордена и неизвестному духовном лицу 1 августа 1431 г.: CESXV. T. 3. Dod. № 6. P. 505; T. 2. № 194. P. 265. 567 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 29. 568 CESXV. T. 3. Dod. № 6. P. 505; T. 2. № 194. P. 265–266. 569 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 29. Ср.: GStAPK. OBA 5714. 570 «Послам в Литву к господину нашему королю для поздравления его с победой…» („Nunciis Litwaniam ad dominum nostrum regem congratulando victorie...” — Archiwum Narodowe w Krakowie. Oddz. III. Archiwum Aktów Dawnych miasta Krakowa. Rkps 1596. S. 97). 571 См. его письмо великому магистру от 2 августа 1431 г.: GStAPK. OF 14. S. 620–621. 572 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 30–31. 573 К мероприятиям великого князя также относится стягивание значительного количества войск в Луцкую землю: они находились не только в самом Луцке, но и в Кременце, о чем говорит присутствие там князя Михаила Семеновича Болобана из рода Друцких князей и некоего князя Василия (точно не идентичного витебскому наместнику Василию Семеновичу Красному из той же династии, пребывавшему в великокняжеском лагере) (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 34). Но это могло быть сделано и до 31 июля.

1.5. Луцкая война

201

июле — августе574, то войска Ордена, на помощь которого Свидригайло возлагал главные надежды575, напали на Польшу лишь в последние дни августа, когда под Луцком уже вовсю шла подготовка перемирия. Противоположностью по отношению к позиции великого князя (и, вероятно, его окружения) выглядят действия местного, волынского населения. С самого начала военных действий продвижение польских войск по Волыни наталкивалось на сопротивление, проявлявшееся в разных формах: гарнизоны защищали вверенные им замки (известны примеры Городла, Олеска, Владимира, Луцка, возможно, также Збаража), мирное население укрывалось за стенами замков или пряталось в лесах576. Польским войскам приходилось сражаться и с отрядами местных – Илл. 8 – Луцкий замок. землевладельцев. Первым стало столкноСовременная фотография вение отрядов Грицко Кирдеевича (на тот момент — холмского и ратненского старосты, одного из инициаторов передачи Западного Подолья Польше в 1430  г.) и князя Семена Романовича (правнука Ольгерда), состоявшееся между 9  и 21 июля. Вероятно, в этой битве погиб отец последнего Роман Федорович577. 574

О действиях татар см.: Флоря Б. Н. Орда и государства Восточной Европы. С. 176. Об участии молдавских отрядов в Луцкой войне сообщает Длугош (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 34, 44), и это сообщение подтверждается сведениями из письма анонимного информатора комтуру Торна (GStAPK. OBA 6721). Письмо сохранилось в списке и не имеет годовой даты, но описанные в нем события — в частности, приезд гуситов в Краков и интердикт, наложенный по такому случаю Збигневом Олесницким, — относятся к 1431 г. В Эльбинге письмо было получено 10 ноября 1431 г. 575 См. письмо Свидригайла великому магистру от 7 августа с просьбами напасть на Польшу: GStAPK. OF 14. S. 623. По словам литовского князя, это было четвертое его письмо с начала Луцкой войны. См. также более ранние обращения: Ibid.. S. 600–601, 621. 576 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 25, 577 Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 62. Длугош пишет о гибели Семена Романовича, но это явно ошибочно, учитывая его документ 1454 г. (AS. T. 3. № 13. S. 10) и пожалование владений Романа Федоровича в Грубешовском повете Холмской земли мазовецкому князю Семовиту V, осуществленное Ягайлом 9 сентября 1431 г. (публ. по подлиннику: Materyały archiwalne. № 75. S. 61–62).

202

Раздел 1

Предыстория конфликта

Это столкновение связано с тем, что Роман Федорович располагал имениями в Грубешовском повете Холмской земли, полученными от Ягайла578, но основная часть владений этого князя все же находилась в ВКЛ, в районе Кобрина к северо-востоку от Берестья579. Поэтому после начала польско-литовской войны Роман Федорович и его сын приняли сторону Свидригайла, попытавшись оттянуть на себя часть польских войск или нанести ущерб польским и мазовецким владениям, в момент, когда участие их хозяев в походе на Волынь ослабило их оборону. Этим объясняются и восстания русинов в Белзской земле, где был сожжен г. Бужск580, и в замке Ратно, принадлежавшем Грицко Кирдеевичу581. В дальнейшем Длугош упоминает несколько стычек польских войск с русинами, при этом последние (как воины, так и мирное население582) действовали самостоятельно, без согласования со Свидригайлом и при его минимальной помощи. Это особенно очевидно демонстрирует ход осады Луцкого замка польскими войсками, которая началась после проигранной Свидригайлом битвы у стен крепости. В то время как осажденные во главе с Юршей прилагали всевозможные усилия, чтобы не допустить занятия поляками Луцка, Свидригайло ограничивался переговорами. Столкновения жителей Луцкой земли с поляками приобретали и оттенок межконфессионального конфликта583. Такая реакция местного населения была следствием ошибочности той тактики по отношению к Луцкой земле, которой на том этапе придерживались польские правящие круги. Практически нет сведений о попытках поляков договориться с местным обществом (известно лишь одно исключение, о котором подробнее будет сказано ниже). Ставка была сделана на подчинение Волыни военным путем. Ничего удивительного, что местные жители ответили на это вооруженным сопротивлением. Вероятно, в самой Луцкой земле Ягайло пытался опереться на польских шляхтичей, располагавших здесь имениями584, а так578

Materyały archiwalne. № 75. S. 62. Ему также принадлежало с. Модрин на границе Холмской и Белзской земель (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 62). 579 Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 62 580 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 30. 581 Ibid. P. 34. 582 Ibid. P. 26, 27. 583 См. рассказы Длугоша об убийстве жителями осажденного Луцка пяти доминиканских монахов и о сожжении ими католических костелов в окрестностях города, в том числе костела Св. Креста, близ которого находился лагерь польских войск (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 31, 35, 39). Эти рассказы нельзя объяснить одной лишь тенденциозностью краковского каноника, поскольку он сообщает данные и противоположной направленности, например об ограблении поляками луцкого католического епископа Андрея, который накануне начала осады города решил перебраться в королевский лагерь (Ibid. P. 30). 584 На это указывает рассказ Длугоша, который отмечает, кому из поляков принадлежал тот или иной населенный пункт, где Владислав Ягайло останавливался по пути к Луцку (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 26–27).

1.5. Луцкая война

203

же на местную католическую церковь585. Ян Длугош называет двух польских шляхтичей, владевших имениями на Волыни, — Мщуя (Мстивоя) из Скшинна и Кристина из Острова. Первый из них, герой Грюнвальдской битвы, очевидно, получил свое село от Витовта, которому служил: в 1428 г. он участвовал в его походе на Новгород и был знаком с реалиями ВКЛ, судя по командованию польским отрядом, отправленным в 1432 г. на помощь Сигизмунду Кейстутовичу586. Второй, занимавший последовательно несколько высоких должностей в Польше, принадлежал к поколению политиков, которые положили начало польско-литовской унии, после ее заключения неоднократно участвовал в акциях, связанных с ВКЛ. К 1431 г. его уже не было в живых; неизвестно, по какой причине Длугош упомянул его в контексте Луцкой войны — «по старой памяти» или потому, что он упоминался в источниках краковского каноника. Неизвестно также, кто фактически владел его селом после его смерти; остановка там польского войска заставляет думать, что это село перешло к его наследникам, а не было пожаловано совершенно постороннему новому владельцу. Вероятно, оба получили села от Витовта за заслуги перед ним. Характерная аналогия — другой поляк, служивший Витовту, Миколай Малджик (о нем речь шла выше, в гл. 1.1). После смерти Витовта он не стал служить Свидригайлу, а к 1442 г. расстался и со своей выслугой на Волыни. Это свидетельствует, что небольшие имения на Волыни не могли укоренить там немногочисленную польскую шляхту, не были базой активной колонизации, которая относится к гораздо более поздней эпохе. Шляхтичи, проводившие бóльшую часть времени в родной Польше, были «своими» для польских воинов, но не становились таковыми для жителей Волыни. Так, луцкий католический епископ Андрей, поляк по происхождению, с началом войны решил перебраться в королевский лагерь, т.е. не чувствовал себя в безопасности в Луцке. Поведение польских войск вызывало у местных жителей опасение, что с переходом Луцкой земли под власть Польши ухудшится их политическое, экономическое, конфессиональное положение. С другой стороны, нет ничего удивительного и в том, что сопротивление сменялось переговорами и попытками волынских земян выиграть время и сэкономить силы. Длугош упоминает по крайней мере о двух таких попытках. Во-первых, это перемирие луцкого старосты Юрши с осаждавшими его польскими войсками, заключенное 13 августа (Юрша использовал выигранное время для укрепления замка, см. ниже). Второй пример относится 585

Это справедливо отметил Б. Н. Флоря, обративший внимание на один из пунктов привилея Ягайла Луцкой земле от 30 октября 1432 г., согласно которому король брал на себя обязательство не разрушать православные церкви и не передавать их католикам (Флоря Б. Н. Православный мир Восточной Европы перед историческим выбором (XIV–XV вв.) // Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское Средневековье. М., 2007. С. 360). 586 PSB. T. 22. S. 234.

204

Раздел 1

Предыстория конфликта

к Олесскому замку, расположенному к западу от Кременца и южнее спорного Лопатина. Согласно сообщению Длугоша, русский староста (львовский воевода) Ян Менжик из Домбровы и мазовецкий князь Казимир II, совершив поход против восставших русинов в Белзскую землю, договорились с «державцей» Олеска, Иваном (Богданом) Рогатинским, что тот сдаст замок, если Луцк перейдет в руки короля. Эта договоренность была скреплена торжественной присягой Рогатинского587. Очевидно, ей предшествовала осада замка, по каким-то причинам не увенчавшаяся успехом. Дело здесь не только в том, что Рогатинский хотел сохранить принадлежность Олеска к Луцкой земле, как считал О. Халецкий588. И до, и после Луцкой войны гарнизон Олеска совершал нападения на русские земли Польского королевства, поэтому соглашение, заключенное с Иваном Рогатинским, следует считать его тактическим маневром. Вероятно, это понимали и поляки: во второй половине августа польский отряд совершил рейд к Кременцу — возможно, с целью отрезать Олеско от литовских владений еще и с востока589. Единственным исключением из этой системы мероприятий выглядит пожалование Ягайлом Владимирского повета князю Федору Любартовичу после взятия замка590. О. Халецкий оценивал этот шаг как «значительную уступку местному партикуляризму»591. Можно ли согласиться с такой оценкой? Для ответа на этот вопрос следует вспомнить основные факты биографии Федора Любартовича. После смерти своего отца Дмитрия-Любарта Гедиминовича в 1383 г.592 он унаследовал Луцкое княжество, когда же был сведен с него на владимирский (на Волыни), а затем на новгород-северский стол, вместе со Свидригайлом пытался установить контакты с венгерским королем Сигизмундом Люксембургским и великим магистром Тевтонского ордена Конрадом фон Юнгингеном. Вернувшись из Венгрии, Федор Любартович получил от Ягайла подольский Зудечов с окрестностями593. Незадолго до начала Луцкой войны Ягайло решил сделать ставку на Федора Любартовича в предстоящем подчинении Волыни: сохранился документ короля о пожаловании маршалу 587

Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 30. Halecki O. Dzieje unii jagiellońskiej. T. 1. S. 284. 589 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 34. 590 Ibid. P. 27. 591 Halecki O. Dzieje unii jagiellońskiej. T. 1. S. 284. 592 Об этом сообщает запись писца на так называемой Луцкой Псалтири, датированная 4 августа 1384 г. Лучшая публикация: Крысько В. Б. Запись писца в Луцкой псалтыри 1384 г. // Крысько В. Б. Очерки по истории русского языка. М., 2007. С. 33–41 (запись опубликована на с. 37). См. также: Столярова Л. В. Свод записей писцов, художников и переплетчиков древнерусских пергаменных кодексов XI–XIV веков. М., 2000. № 347. С. 349; AS. T. 1. Lwów, 1887. № 8. S. 8. 593 Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 202. После смерти Федора Любартовича Ягайло пожаловал Зудечовский повет Cемовиту V Мазовецкому в награду за участие в Луцкой войне: Materyały archiwalne. № 75. S. 62. 588

1.5. Луцкая война

205

князя Миколаю Раховскому села Стынява в Стрыйском повете Русского воеводства, которое было осуществлено 1 июня 1431 г.594 Казалось бы, это был беспроигрышный ход: во-первых, Ягайло мог использовать личные связи Федора с местными землевладельцами; во-вторых, он мог привлечь кого-то из сторонников Свидригайла; в-третьих, Федор Любартович был двоюродным братом короля и вместе с тем — «русином», т. е. православным595, что также было немаловажным для местного общества. Тем не менее эти соображения не сработали. Вряд ли Федору Любартовичу удалось установить и укрепить контакты с политически активной частью местного общества в условиях ее сопротивления польским войскам, да к тому же в разоренной земле. В конце августа или начале сентября 1431 г. Федор Любартович умер596, а вместе с ним умерли надежды польского короля на скорое соглашение с местным обществом. В тексте Чарторыйского перемирия ни о Федоре Любартовиче, ни об эфемерном Владимирском княжестве ничего не говорится. Переговоры о перемирии между Польшей и ВКЛ были начаты польской стороной уже после первых значительных ее успехов, в конце июля 1431  г. Обычно ученые объясняют это политикой Ягайла, который якобы стремился к примирению со Свидригайлом (“polityka pokojowa”). На мой взгляд историки вслед за Длугошем преувеличивают значение братской симпатии Ягайла к Свидригайлу. Возможно и другое объяснение: к моменту начала переговоров к королю еще не присоединилась основная часть его войск, и ему нужно было время, чтобы их дождаться. Между 21 и 23 июля король отправил к Свидригайлу ленчицкого каштеляна Войцеха (Альберта) Мальского и серадзского каштеляна Лаврентия Зарембу с предложением заключить мир. Хотя Длугош и отмечает, что королевские послы предложили Свидригайлу условия мира, о самих условиях он ничего не сообщает. Вероятно, речь шла о передаче Луцкой земли Польше, на чем та настаивала до начала войны. Для обсуждения условий Свидригайлу было предложено прислать к королю своих послов597. Ими стали некий князь Константин (его обычно отождествляют с потомком Наримонта Гедиминовича, родоначальником Буремских598) и литовский боярин Шедибор, прибывшие к Ягайлу вместе с его послами 30  июля. Через приехавших к нему литовских послов король предложил Свидригайлу образовать совместную польско-литовскую комиссию (по 12 человек от каждой стороны), которая разрешила бы их спор. 594

Materyały archiwalne. № 74. P. 61. Стрый был центром владений Федора Любартовича (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 156). 595 Это обстоятельство подчеркивает Длугош: Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 26–27, 36. 596 Это произошло, скорее всего, не ранее 24 августа (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 36), но до 9 сентября 1431 г., когда Ягайло осуществил пожалование его имений Семовиту V (Materyały archiwalne. № 75. S. 62). 597 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 26; GStAPK. OF 14. S. 620–621. 598 Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 14.

206

Раздел 1

Предыстория конфликта

На это великий князь справедливо заметил, что представители каждой из сторон будут отстаивать ее интересы, и предложил передать польско-литовский конфликт на арбитраж одного из своих союзников — римского короля Сигизмунда Люксембургского, великого магистра Пауля фон Русдорфа или молдавского воеводы Александра. Но это предложение польская сторона по понятным причинам отвергла, и данный раунд переговоров окончился безрезультатно599. Очередное посольство Свидригайла побывало в польском военном лагере под Луцком после 7 августа. Великокняжеский посол, которого Длугош называет «русин Чата» (возможно, под этим именем скрывается известный по другим источникам коморник Смольна, «любимец Витовта»)600, передал польскому королю письмо татарского хана с требованием прекратить войну с ВКЛ и вернуть Свидригайлу Западное Подолье, которое хан ему пожаловал601. Переговоры фактически возобновились лишь 13 августа, когда в польский военный лагерь под Луцком прибыли литовские послы Андрей Немирович и Рагоза. Они вернулись к предложению польской стороны, сделанному ранее: заключить перемирие и образовать двустороннюю комиссию в составе 12 представителей от каждой стороны. На следующий день на этом условии было заключено перемирие до 17 августа. Возможно, литовским послам удалось установить контакт с осажденными: 13 августа по просьбе Юрши осада замка была снята с условием, что если он до 17-го не получит подкрепления от Свидригайла, то сдаст замок польским войскам602. Как оказалось впоследствии, Юрша использовал передышку для укрепления замка, изрядно пострадавшего от попыток штурма, и уже 14 августа заявил, что замок не сдаст. 599

Dlugossii J. Annales. P. 28; GStAPK. OF 14. S. 620–621. Длугош упоминает «русина Чату» дважды: по сведениям польского историка, он по поручению Свидригайла ездил не только к Ягайлу в августе 1431 г., но и к сановникам Тевтонского ордена в сентябре того же года, чтобы сообщить им о польско-литовском перемирии. В этой поездке его сопровождал королевский посол Миколай Закшевский (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 31, 41). Но из переписки Свидригайла с руководством Тевтонского ордена известно, что его послом в Орден был его коморник Смольна. В письме комтура Христбурга великому магистру от 11 сентября говорится, что в Орден прибыли двое послов — один от польского короля и один от великого князя литовского (GStAPK. OBA 5764, 5774, 5776; OF 14. S. 632–633, 645–647). Кроме того, столь ответственную и деликатную миссию Свидригайло не поручил бы неизвестно кому, а Смольна, судя по всему, был его доверенным лицом, в том числе и в контактах с Орденом. О происхождении и социальном статусе Смольны ничего не известно. Его имя как будто намекает на славянское происхождение (см.: Яковенко Н. М. Указ. соч. С. 151), но во второй половине XV в. упоминается меречанин Смольнюс — судя по окончанию имени, литовец (LM. Kn. 4. P. 70). 601 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 31. 602 Условия перемирия, изложенные у Яна Длугоша (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 32–33), подтверждает письмо Ягайла великому магистру Паулю фон Русдорфу от 14 августа 1431 г. (GStAPK. OBA 5719 = OF 14. S. 627–629; опубл.: KDL. S. 352–354). 600

1.5. Луцкая война

207

18 августа в королевский лагерь прибыли послы Свидригайла — князья Олелько и Василий (скорее всего, витебский наместник Василий Красный — один из Друцких князей), виленский воевода Гедигольд и еще 5 литовцев. Спустя два дня стороны договорились, что переговоры с участием самого великого князя пройдут 26 августа, до этого дня было продлено перемирие603. Переговоры вступили в финальную стадию 24 августа, когда к королю, согласно лапидарному сообщению Длугоша, прибыли князья Юрий, Семен и Василий с пятью литовскими панами. Состав этого посольства проясняется опять-таки при обращении к тексту Чарторыйского перемирия. В его заключении среди прочих князей участвовали Юрий Лугвеневич, Семен Иванович Гольшанский и Василий Семенович Красный (Друцкий)604. Свидригайло же, не доверяя полякам и опасаясь за свою безопасность605, остался в литовском лагере в Чарторыйске. 26 августа этот раунд переговоров увенчался выработкой проекта перемирия, который был отправлен Свидригайлу (к его послам присоединились познанский воевода Сендзивой Остророг и серадзский каштелян Лаврентий Заремба). Обсуждение условий перемирия продолжилось в литовском лагере; как сообщает Длугош, камнем преткновения для поляков стало требование Свидригайла включить в перемирие его союзников — Тевтонский орден и Молдавию (это условие лишало Польшу возможности разбить ее противников поодиночке). Из списков договора, сохранившихся в архиве великого магистра Тевтонского ордена, выясняется, что Свидригайло настоял на включении в его текст еще и пункта о серьезных санкциях для его нарушителей. Снова дало о себе знать его недоверие к польской стороне. 1 сентября текст перемирия ратифицировал (скрепил печатями) Свидригайло со своими князьями и боярами в Чарторыйске, а на следующий день — польский король и его советники в лагере под Луцком606. 603

Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 33. См. королевский экземпляр документа о перемирии от 20 августа: РГАДА. Ф. 79 (Сношения России с Польшей). Оп. 3. Д. 1 (подлинник); № 1561 (краткое содержание). 604 Бучинський Б. Кiлька причинкiв. С. 135–136. 605 О его недоверии к польской стороне говорит тот факт, что по его настоянию в окончательном тексте перемирия были прописаны санкции его нарушителям (Там же; SVDO. Bd. 1. № 173. S. 186). Уже после окончания войны, 11 сентября 1431 г., Свидригайло писал великому магистру, что отвергает настоятельные просьбы Ягайла о встрече, чтобы не разделить судьбу Витовта (“das uns nicht geschege, alse unsern vorfaren seliges gedechtniß herczog Wytold unseren lyeben bruder etc.” — GStAPK. OF 14. S. 644). Великий князь имел в виду события полувековой давности (1381 г.), когда Ягайло, дав гарантии безопасности Витовту и Кейстуту, арестовал их. 606 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 38; SVDO. Bd. 1. № 173. S. 186. Текст литовской стороны опубликован по подлиннику: Бучинський Б. Кiлька причинкiв. С. 131–137. Именно под датой 2 сентября 1431 г. (воскресенье перед праздником Рождества Девы Марии) польский экземпляр перемирия упоминается в перечне документов о взаимоотношениях с Польшей, составленном в Ордене после 1432 г. (GStAPK. OBA 225. Bl. 5 v).

208

Раздел 1

Предыстория конфликта

Поэтому в историографии за данным соглашением закрепилось название Чарторыйского перемирия, хотя современники предпочитали говорить о «перемирии под Луцком»607. Перемирие между Польшей и ВКЛ с их союзниками устанавливалось до 24 июня 1433 г. На Подолье сохранялся status quo на начало войны: за Польшей оставалось Западное Подолье с замками Каменцом, Скалой, Червоногродом и сильно пострадавшим Смотричем, а также «тянувшими» к Каменцу, но находившимися значительно восточнее замками Олчедаевом и Ялтушковом608; Свидригайло сохранял за собой Восточное Подолье с замками Брацлавом, Сокольцом и Звенигородом, а также Летичевом, расположенным к северу от занятой поляками территории. Бакота, находившаяся в западной части Подолья близ границы с Молдавией, оставалась нейтральной, ни одна из сторон не имела права отстроить в ней замок (по всей видимости, сильно пострадавший от действий молдавских войск), тогда как польский король мог отстроить замок в Смотриче. Уточнить линию границы предполагалось во время делимитации на местности. На фоне подробного описания границы в документах Чарторыйского перемирия необычно видеть там отсутствие упоминаний о судьбе Волыни. Из дальнейшего хода событий известно, что Луцкая земля (вместе со спорной Олесской крепостью) осталась в руках Свидригайла. Очевидно, польская сторона, трезво оценив трудности, сопряженные с попыткой ее завоевания, отказалась от претензий на нее до осени 1432 г.609 Но и решение «подольского вопроса» было временным: окончательное решение предполагалось выработать на съезде представителей короля и великого князя (по 12 человек с каждой стороны) в Полубицах (между Берестьем и Парчовом) 2 февраля 1432 г. Там же должен был решиться вопрос о «вечном мире» между ВКЛ и Польшей. Публикатор документа Чарторыйского перемирия Б. Бучинский категорично заметил, что из девяти князей-свидетелей этого акта — семь русских и двое литовских, а из 22 панов — двое русских и 20 литовских. Сейчас можно сказать, что дело обстоит несколько сложнее. Если не считать великого князя литовского Свидригайла, в тексте договора упомянуты шесть литовско-русских князей, хотя под договором первоначально висели восемь княжеских печатей, не считая Свидригайловой610. Две дополнительных печати принадлежали Друцким князьям — Ивану Путяте и Василию Красному611, тогда как в договоре упомянут лишь один представитель этого рода — Иван Семено607

См., например: LECUB. Bd. 9. № 97. S. 60: “den frede vor Lewczk”. Подробнее о судьбе этих укрепленных пунктов в XV в. см.: Михайловський В. Початки уряду. С. 164–165. 609 Грушевський М.С. Iсторiя України-Руси. Т. 4. С. 199. 610 Список свидетелей и описание печатей см.: Бучинський Б. Кiлька причинкiв. № 2. С. 135–136. 611 Gumowski M. Pieczęcie książąt litewskich // AW. 1930. R. 7. № 3–4. S. 698, 716. 608

1.5. Луцкая война

209

вич Баба Друцкий, чья печать также привешена к договору612. Кроме того, свидетелем Чарторыйского перемирия был Семен Иванович Гольшанский613. Правящую династию Гедиминовичей представляли Сигизмунд Кейстутович, Олелько, Юрий Лугвеневич (отец которого, утверждавший в июне 1431 г. договор с крестоносцами, очевидно, умер между июнем и сентябрем 1431 г.) и Иван Владимирович (Бельский) — сын Владимира Ольгердовича614. Сравнение списков князей-свидетелей первого Христмемельского договора (19 июня 1431 г.) и Чарторыйского перемирия показывает их очень незначительные различия: в заключении перемирия вместо умершего Семена-Лугвеня Ольгердовича участвует его сын Юрий Лугвеневич, династию Гольшанских на этот раз представляет только Семен Иванович (без брата Михаила), в дипломатической процедуре участвуют новые представители старых княжеских родов — Василий Друцкий, Иван Владимирович (брат Олельки), зато из нее выбывает Федор Корибутович. Б.  Бучинский совершенно справедливо заметил, что бóльшая часть свидетелей перемирия принадлежала к литовскому боярству. Эту часть гарантов перемирия затронули более существенные перемены в сравнении с литовско-орденским договором. Из их числа выбыли земский маршалок Румбольд и дворный маршалок Ян Гаштольд, попавшие в польский плен, а также трокский воевода Явн и трокский каштелян Сунгайло. Возможно, последние были специально оставлены в Литве, чтобы не лишать ее всякой власти и военной силы, когда очень многие литовские бояре, в том числе самые высокопоставленные и влиятельные, отправились под Луцк. По крайней мере, род Волимонтовичей, к которому принадлежал Явн, в Чарторыйске был представлен тремя братьями — Кезгайлом, Шедибором и Судивоем, а их гербовый род (герба «Задора») — еще и виленским хорунжим Довгалом615. Большинство литовских бояр, скрепивших своими печатями Чарторыйское перемирие, принадлежали к тому самому «городельскому» боярству, которое в 1413 г. было принято в польские гербовые братствам. К русским боярам из числа подписавших его традиционно относят Ходку Юрьевича и Юшку Корсака616. О первом из них уже говорилось выше как о члене окружения Витовта, полоцком наместнике в 1422 г. и одном из гарантов Мельненского мира, который сохранил свое влияние и при Свидригайле. Сложнее обстоит дело со вторым. «Корсак» в восточно- и западнославянских языках означает лису, и это прозвище было достаточно распространенным: известны боярские роды Корсаков полоцких и менских. Однако к чрезвычайно влиятельным полоцким Корсакам гарант 612

Ibid. S. 698–699. Ibid. S. 711–712. См. о нем: Wolff J. Kniaziowie. S. 97; Małaczyńska G. Holszański Szymon (Semen) // PSB. T. IX/4. Zesz. 43. Wrocław i in., 1961. S. 590. 614 Об этих князьях см.: Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 220–224, 86–90, 121–123, 90–93. Описания их печатей см.: Gumowski M. Op. cit. S. 723–725, 691–692, 700, 699. 615 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 223–224. 616 См., например: Halecki O. Litwa, Ruś i Żmudź. S. 230 (przyp. 4); Łowmiański H. Uwagi. S. 422. 613

210

Раздел 1

Предыстория конфликта

Чарторыйского перемирия Юшко никак не мог принадлежать, поскольку на его печати, согласно сведениям XVI в., был вырезан герб «Ястребец»617. Полоцкие же Корсаки пользовались оригинальным знаком, который впоследствии в видоизмененной форме превратился в их герб; его первоначальную версию, впервые зафиксированную в начале XV в., можно описать как круг с двумя парами загнутых вовне «усиков»618. «Ястребец» же представляет собой расположенную в щите подкову, обращенную концами вверх, внутри которой помещен четырехконечный крест. Как показал Э. Римша, Ян Замойский вполне мог принять за польский герб некий оригинальный «догородельский» знак619 («рунический» по терминологии Ф. Пекосиньского), помещенный на печати, которую он описывал; до настоящего времени печать Юшки Корсака не сохранилась. Так ли это или Юшко Корсак был католиком и поэтому мог пользоваться польским гербом — установить сейчас невозможно. Но показательно, что позднейшие источники о нем молчат, а значит, блестящей карьеры он не сделал. В этом отношении его можно сравнить с поручителями за пленных литовских вельмож, выдавшими свою грамоту спустя несколько дней (см. гл. 1.6). Таким образом, в ходе Луцкой войны польские правящие круги перешли к попытке удовлетворить свои возросшие территориальные претензии, которые теперь включали и Волынь, силовым путем. Руководство ВКЛ оказалось не готово к этому варианту развития событий, крупномасштабная военная акция застала его врасплох — отсюда судорожные попытки Свидригайла и его окружения добиться помощи Тевтонского ордена. Поэтому польским войскам удалось существенно продвинуться в глубь Луцкой земли. Препятствием на их пути стал хорошо укрепленный и умело обороняемый Луцкий замок. С другой стороны, польская сторона совершила ошибку, выбрав тактику военного захвата с опорой на немногочисленную польскую шляхту, владевшую имениями на Волыни. Попытки соглашения с местным населением, по всей видимости, сводились к воссозданию Владимирского княжества под властью Федора Любартовича, которому оно принадлежало в конце XIV в. Есть основания полагать, что эти планы изначально были обречены на неудачу, а смерть этого князя перечеркнула их окончательно. Чарторыйское перемирие между Польшей, ВКЛ и их союзниками, заключенное в начале сентября, зафиксировало status quo на Подолье и Волыни. Луцкая война окончилась фактически вничью. 617

Jana Zamoyskiego notaty heraldyczno-sfragistyczne. S. 47. № 378. Возможно, этот Юшко Корсак был служебником Семена Гольшанского, — если считать подлинным пожалование ему князя Глеба Семеновича Гольшанского, предположительно 1462 г., известное по поздним спискам (Wolff J. Kniaziowie. S. 98). Благодарю за указание на это Е.С. Глинского (Минск). 618 Хорошкевич А. Л. Печати полоцких грамот. С. 134–135. 619 Rimša E. Horodlės aktai ir Lietuvos kilmingųjų heraldika. P. 190–191.

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

211

Глава 1.6.

От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432) ак литовский историк о. Йонас Матусас назвал одну из глав в написанной им биографии Свидригайла. Чарторыйское перемирие Т (2 сентября 1431 г.) отделяет от Ошмянского переворота (в ночь с 31 августа на 1 сентября 1432 г.) целый год. Однако историки уделили немного внимания внутри- и внешнеполитическому положению ВКЛ в этот период620. Между тем он заслуживает более пристального рассмотрения хотя бы потому, что в нем следует искать причины свержения Свидригайла с престола, которые не получили исчерпывающего объяснения в историографии. К тому же он прекрасно освещен источниками: в одном только архиве великого магистра Тевтонского ордена из примерно 430 документов (прежде всего писем), сохранившихся за это время, более полутора сотен — целая треть! — имеют прямое или косвенное отношение к истории ВКЛ. Чарторыйское перемирие завершило Луцкую войну, но это был лишь первый этап урегулирования польско-литовских взаимоотношений. Оставались нерешенными проблемы, которые привели к началу войны, — государственно-правовое отношение ВКЛ к Польше (будет ли возобновлена уния двух государств?) и проблема спорных земель на Руси, — но как раз их решение было необходимым условием заключения «вечного мира». Теперь к ним добавились новые — взаимоотношения Польши с Тевтонским орденом и Молдавией и судьба пленных. Польский король рассчитывал на то, что ему будет легче всего урегулировать эти вопросы на личной встрече с великим князем литовским, его родным братом. Предложение провести такую встречу Ягайло выдвигал еще во время переговоров о перемирии, но Свидригайло отвечал на них отказом, опасаясь за свою личную безопасность621. Вероятно, конкретные условия примирения тогда не назывались (польской стороне важно было добиться самой встречи правителей), за исключением одного: Свидригайло должен был разорвать тесные отношения с Тевтонским орденом. Это позволило бы Польше в обозримой перспективе нанести военное поражение Ордену и вынудить великого князя, лишенного главного союзника, 620

Достаточно сказать, что в классической монографии А. Левицкого рассмотрению собственно литовских событий этого времени посвящены 15 страниц (при том что события от прихода Свидригайла к власти до его свержения с виленского престола занимают 80 страниц), в упомянутой книге Й. Матусаса — соответственно менее 7 страниц из 38. 621 Уже 11 сентября он сообщал Русдорфу, что польский король неоднократно писал ему и присылал послов с просьбой о встрече (GStAPK. OF 14. S. 644).

212

Раздел 1

Предыстория конфликта

принять польские условия примирения. Данное требование красной нитью проходит сквозь всю череду польско-литовских переговоров в последний год княжения Свидригайла в Вильне. Так, в декабре 1431 г. польский посланец передал литовскому господарю предложение соблюдать нейтралитет в случае нападения Польши на Орден по истечении перемирия (летом 1433 г.). На это великий князь ответил, что Польша может напасть на Орден, «почему бы и нет?»; но сам он в таком случае пообещал напасть на Польшу со своими подданными и союзниками622. Ранее, в сентябре, Свидригайло в присутствии польского посла демонстративно отдал приказ привести в боевую готовность войска ВКЛ, чтобы тем самым доказать, что он готов помочь Ордену в случае вторжения поляков в Пруссию623. Великий князь в своих посланиях постоянно заверял Русдорфа в преданности Ордену и несколько раз подчеркнул, что не оставит его, даже если взамен ему предложат целый свет624. Польской стороне действительно было что предложить литовскому правителю. 30 декабря 1431 г. сандомирский воевода и краковский староста Петр (II) Шафранец625 написал ему письмо, в котором пытался склонить к согласию с польским королем, возлагая ответственность за ухудшение польско-литовских отношений на Орден. Сановник напоминал Свидригайлу, как в 1419 г. он и другие польские паны поспособствовали примирению его, тогда мятежного князя, с Ягайлом. При этом он открыто писал, что король уже «ближе к смерти, чем к жизни», а его сыновья не достигли совершеннолетия, и давал понять, что после смерти Ягайла его брату будет предложено стать регентом Польского королевства626. Письмо Шафранца Свидригайло получил не позже 7 января (в этот день он переслал его великому магистру)627, а спустя неделю он узнал новые подробности от вернувшихся из польского плена Румбольда и Гаштольда. Они подтвердили, что поляки в обмен на его отход от Ордена готовы предложить Свидригайлу стать регентом (наместником) Польши. Литовцы на это ответили, что они не послы, чтобы вести об этом переговоры (т. е. не имеют необходимых полномочий)628. В письме Свидригайла не уточняется, что за «поляки» выступили с таким предложением. Но нетрудно понять, кто это были и почему оно было сделано через Румбольда и Гаштольда: те находились в плену в Кракове, т.е. под непосредственным присмотром того же Петра Шафранца. Он и другие члены рода 622

LECUB. Bd. 8. № 532. S. 317. GStAPK. OF 14. S. 644. 624 GStAPK. OBA 5872, 5932. 625 Здесь приняты «порядковые номера» представителей польского магнатского рода Шафранцев, присвоенные им историком этого рода Ежи Сперкой. Первым Петром Шафранцем был краковский подстолий (ум. 1398), вторым — его сын, третьим — его внук. 626 CESXV. T. 2. № 203. 627 GStAPK. OF 14. S. 683. 628 GStAPK. OBA 5932; OF 14. S. 686–687. 623

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

213

Шафранцев в это время занимали ведущие позиции в придворной (королевской) «партии», которая — конечно, с ведома и согласия короля — прилагала усилия к примирению со Свидригайлом. Письмо Петра Шафранца показало допустимые пределы самостоятельных действий этой группировки: в феврале 1432 г. король лишил его поста краковского старосты629. Необходимо отметить, что такой «полюбовный» путь решения литовской проблемы был не единственным, который рассматривали польские правящие круги: как стало ясно с отставкой Шафранца, он не устраивал прежде всего Ягайла. В те же дни, когда краковский староста обдумывал свое предложение великому князю, в Пруссии состоялся разговор между комтурами Голуба и Торна630. Первый из них сообщил второму: все усилия поляков сейчас направлены на то, чтобы разорвать литовско-орденский союз. Сейчас поляки намерены воздействовать на великого князя через его жену631. С этой целью они планируют организовать ее встречу с королевой Софьей Гольшанской, которая предложит ей остаться великой княгиней в случае смерти Свидригайла (в обмен на возобновление унии с Польшей?). Если это не поможет, продолжал комтур, у поляков есть другой вариант, о котором нельзя говорить632. По-видимому, речь шла о силовом варианте решения литовской проблемы. В конце 1431 г. Русдорф сообщал Свидригайлу через комтура Рагнита, что поляки день и ночь пытаются разведать (speen), 629

Sperka J. Op. cit. S. 209–211, 296–303. О содержании этого разговора известно из письма комтура Торна великому магистру от 29 декабря 1431 г. (GStAPK. OBA 5886). 631 Таким образом, дата написания этого письма дает terminus ante quem женитьбы Свидригайла — 29 декабря 1431 г. Его женой стала тверская княжна Анна, двоюродная сестра великого князя Бориса Александровича (ПСРЛ. Т. 15. Стб. 489). Надежный terminus post quem — 9 ноября 1430 г., когда Свидригайло еще планировал брак с дочерью молдавского воеводы Александра Доброго (GStAPK. OBA 5542, 5543). Подробнее см.: Полехов С. В. Браки князя Свидригайла. 632 «…если они сами не смогут поступить с господином великим князем по своей воле, то они отправят к великой княгине госпожу королеву, которая проявит к великой княгине большое и разнообразное расположение и пообещает ей большой договор: если она переживет господина великого князя, то ей по-прежнему оставаться великой княгиней, чтобы она сумела отвратить великого князя от вас и нашего Ордена… Если же эта уловка, что госпожа великая княгиня отвратит великого князя от вас и всех нас, не поможет, то они выдумали другую уловку, о которой еще не следует говорить» (“…ab sy selbist am hern großfursten nicht kunnen geschaffen nach erem willen, so werdin sy dy fraw koninge an dy grosff urstinne schicken, dy der grosfurstinne vil unde manchirley günst und gute wirt irczegen und wirt ir grose vorscreibunge geloubin; ab is sache were, daz sy des hern grosfursten tot gelebete, daz sy gleich wol grosfurstinne czu Littawen sal bleiben, uf daz dy sy den grosfursten von euch und unserm Ordin muchte wedir wendig machen… Wirt abir deser ofsatczs nicht helfen, daz dy fraw grosfurstinne den hern grosfůrsten also von euch und uns allen wedir wendig kan machin, so habin sy eynen andern ofsatczs irdöcht, des man nicht sal nach sagen”. — GStAPK. OBA 5886). 630

214

Раздел 1

Предыстория конфликта

как бы умертвить литовского господаря633. Возможно, Свидригайло и сам об этом знал. Указание на это можно видеть в письме прусского посла Габриэля фон Байзена (Бажинского), в будущем активного деятеля Прусского союза сословий, великому магистру Паулю фон Русдорфу. Рыцарь, пребывавший при дворе литовского монарха, в середине декабря 1431 г. просил главу Ордена прислать Свидригайлу вина, поскольку тот отказывается пить хорошее вино, которое ему присылают из Польши634. Вероятно, великий князь опасался отравления. В этой истории важны несколько моментов. Во-первых, польские политики искали решение литовского вопроса на пути соглашения не только со Свидригайлом, но и с его окружением. Однако к началу 1432 г. они либо еще не располагали «пятой колонной» в этих кругах, либо не знали о существовании такой потенциальной группировки. Во-вторых, заинтересованность в решении литовского вопроса проявляли и Ягайло, и польские паны. Так или иначе, польские политики еще рассчитывали изменить ситуацию мирным путем — судя по значению, которое они придавали польсколитовскому съезду, назначенному на 2 февраля 1432 г. К важнейшим проблемам, которые предполагалось решить на этом съезде, принадлежал не только вопрос о внешнеполитической ориентации ВКЛ, но и судьба спорных территорий на Руси. Несмотря на перемирие, на волынско-подольском пограничье Польского королевства и ВКЛ постоянно происходили стычки. По сообщению Яна Длугоша, после ухода польского войска из-под Луцка местные жители сожгли почти все католические костелы Луцкой земли635. Та же обстановка отразилась в современных эпистолярных источниках. Уже в середине сентября636 Ягайло жаловался Свидригайлу, что его «воеводы и должностные лица» вторгаются в Ратненский и Ветельский поветы, а также деревню Симоровицы (Symorowicze), которую Витовт передал Ягайлу двадцатью годами ранее, и мешают местным крестьянам исполнять повинности в пользу польского короля637. Судя по всему, в ответе Свидригайло пытался как-то оправдывать эту ситуацию638 (возможно, ссылаясь на то, что судьба данных территорий не было оговорена в Чарторыйском перемирии). 22 октября Ягайло жаловался брату, что воевода литовского Подолья князь Федько Несвицкий отказывается отдавать Польше Олчедаев, Ялтушков и другие территории, которые «тянули» к Каменцу и официально переходили к ней по Чарторыйскому перемирию, оправдыва633

GStAPK. OBA 5891. «Ему привозят достаточно хорошего вина из Польши, но он не хочет оттуда ничего пить» (“Man brenget im gnuk gutten weyn aws Polen, aber her wil keynes von danne trinken” — GStAPK. OBA 5873). 635 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 39. 636 О дате см.: Gąsiorowski A. Itinerarium króla Władysława Jagiełły. S. 111. 637 GStAPK. OF 14. S. 660. 638 См. об этом в ответном письме Ягайла от 22 октября: CESXV. T. 2. № 197. P. 269. 634

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

215

ясь тем, что он не получил об этом распоряжений от Свидригайла639. Объяснение явно натянутое, если учитывать, что в конце 1431 и 1432 г., в условиях постоянных пограничных стычек и угрозы новой войны, великий князь поддерживал тесные контакты со своими волынскими наместниками и тем же Федором Несвицким640. 26 октября Ягайло жаловался Свидригайлу, что волынские бояре напали на имение «русского судьи» Станислава Давидовского641 близ Теребовли, разграбили его и сожгли. В нападении участвовали бояре из Олесского замка и члены кременецкого рода Мукосеев642. Свидригайло фактически поддерживал их, настаивая на немедленной передаче ВКЛ замков Ветлы, Ратно, Лопатин и Городло, король же откладывал решение этого вопроса до польско-литовского съезда643. Новая проблема в отношениях ВКЛ и Польши состояла в том, что в польском плену оставались подданные Свидригайла, попавшие туда в результате сражения под Луцком 31 июля 1431 г. После польско-ливонской битвы под Наклом (13 сентября) к ним добавились рыцари из Ливонии. Среди литовских пленных были знатные и влиятельные лица — земский маршалок Румбольд, дворный маршалок Ивашко (Ян) Гаштольд, некоторые ливонские сановники Ордена. В документах Чарторыйского перемирия об их судьбе ничего не говорилось, и решение предстояло совместно выработать правителям Польши и ВКЛ с их приближенными. Процесс выработки очень показателен для польско-литовских отношений этого периода. Возможно, вопрос о пленных (на тот момент только литовских) был затронут уже на августовских переговорах. Свидригайло рассчитывал, что поляки отпустят пленных под его поручительство, но те отвергли это предложение. По-видимому, уже 639

CESXV. T. 2. № 197. P. 268–269. В конце октября 1431 г. к Свидригайлу прибыл кременецкий наместник (в источнике упомянут без имени), предупредивший его о вербовке наемников в русских землях Польского королевства (GStAPK. OBA 5830). Известно и письмо Федора Несвицкого Свидригайлу начала 1432 г., сохранившееся в средневерхненемецком переводе (Spór o Fedka Nieświzkiego. 1. List wójta z Bratjanu do Wielkiego Mistrza Zakonu z dnia 8. lutego 1432 r. // Miesięcznik Heraldyczny. 1913. R. 6. № 11–12. S. 191). Летом 1432 г. при Свидригайле какое-то время находился слуга Федора Несвицкого: в конце июля 1432 г. великий князь велел заковать его в оковы и отправить к его господину, чтобы тот наказал его за оскорбления в адрес Ордена и великого магистра. О них Свидригайло узнал из письма орденского казначея (GStAPK. OBA 6171), а это говорит о том, что слуга подольского воеводы выполнял какое-то поручение в Пруссии. 641 Т. е. судьи Русского воеводства — административно-территориальной единицы в составе Польского королевства, с резиденцией во Львове. Станислав из Давидова (Давидовский) упоминается в должности русского судьи в 1431–1442 гг. (ранее он был самборским старостой). См.: Urzędnicy województwa ruskiego XIV–XVIII wieku (ziemie halicka, lwowska, przemyska, sanocka): Spisy / Oprac. K. Przyboś. (UDR. T. 3. Zesz. 1.) Wrocław i in., 1987. S. 142. № 1092. 642 CESXV. T. 2. № 198. P. 270. О расследовании этого инцидента ср.: Ibid. № 202. 643 Ibid. № 197, 198. 640

216

Раздел 1

Предыстория конфликта

тогда польские правящие круги решили сделать ставку на соглашение со знатью ВКЛ, что вызвало удивление Свидригайла: на тот момент между ним и его вельможами не было видимых разногласий. Это говорило о недоверии, которое испытывал к нему Ягайло644. Действительно, уже 6 сентября 1431 г. датировано поручительство за пленных, выданное князьями и боярами «земель Литвы и Руси»645. Из девяти поручителей как минимум четверо были волынскими землевладельцами (князь Андрюшко Федорович Острожский, бояре Юрша, Гринко Клюкович646 и Боговитин). Прочие либо были в числе мало влиятельных лиц в окружении Свидригайла (бояре Андрюшка Немирович, Рагоза, князья Иван Корибутович и Иван Андреевич — сын Андрея Ольгердовича Полоцкого647), либо не известны по другим источникам или не идентифицируются (Ивашко Олехнович). Особенно необычно этот список поручителей выглядит в сравнении с перечнем гарантов Чарторыйского перемирия. Из них поручную грамоту скрепил своей печатью лишь Андрей Немирович. Активное участие в Луцкой войне принимал луцкий староста Юрша, но в утверждении Чарторыйского перемирия он не участвовал. Вероятно, такое расхождение следует объяснять тем, что польское требование поручной грамоты, составленной от имени вельмож ВКЛ, стало для Свидригайла неожиданностью, и его пришлось выполнять уже в то время, когда наиболее влиятельные вельможи уехали из военного лагеря. Как следует из хода дальнейших переговоров, это первое поручительство за пленных поляки отвергли. Вскоре к литовцам в польском плену добавились ливонцы, среди которых был и ливонский ландмаршал Вернер фон Нессельроде648. Не позже начала декабря было составлено новое поручительство, на этот раз и за литовских, и за ливонских пленных, от имени Свидригайла, его князей и бояр. Оно, однако, было отвергнуто польской стороной: об этом великий князь узнал 15 декабря, когда к нему вернулся из Польши 644

11 сентября Свидригайло писал великому магистру, что польский король «не хочет отпускать по нашему слову (поручительству) пана Румбольда, маршалка нашей земли, которого он держит в плену, но по слову (поручительству) наших литовских панов, которые, однако, всецело нам преданы» (“hern Rumpolt, unsirs landes marschalk, den her in gefenckniße hot, uff unsir wort nicht laßen wil, sunder uf unsir Lytauschen herren, dye doch gancz dye unsern seynt” — GStAPK. OF 14. S. 644). 645 Документ опубликован по копии XVIII в. (CESXV. T. 1. № 73. P. 70), сохранился и подлинник: AGAD. Dok. perg. № 4451. Из девяти печатей поручителей при документе к настоящему времени сохранились две. В XVI в., когда их было семь, они были описаны в инвентаре коронного архива Яна Замойского: Piekosiński F. Studya, rozprawy i materyały z dziedziny historyi polskiej i prawa polskiego. T. 7. Cz. 2: Jana Zamoyskiego notaty heraldyczno-sfragistyczne. Kraków, 1907. S. 47–48. 646 «Панъ Иванъ Клюковичъ» упоминается среди свидетелей документа Свидригайла о пожаловании на Волыни 10 июня 1437 г. (РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 196. Л. 250 — 250 об.). 647 См. о нем: Wolff J. Kniaziowie. S. 337; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 73. 648 Подробнее об этом см.: Lewicki A. Powstanie. S. 114–115.

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

217

его секретарь. Поляки дали понять Свидригайлу, что готовы на некоторое время (до ближайшей Пасхи — 20 апреля 1432 г.) отпустить из плена его вельмож, но не ливонцев, решение о судьбе которых великому князю должен был сообщить королевский посол Ян Менжик из Домбровы649. В тот же день было составлено поручительство за Румбольда, Гаштольда и других пленных, не названных поименно, за которых поручился сам Гаштольд. На этот раз документ был выдан от имени Свидригайла: он стремился окончить это дело как можно скорее, а сбор печатей его вельмож, вероятно, требовал определенного времени650. 26 декабря, после того как документ был доставлен в Краков, сами пленные Румбольд и Гаштольд выдали грамоту с обещанием (за себя и прочих пленных) вернуться в плен к 21 апреля следующего года651. Вскоре король подтвердил их временное освобождение652, а к середине января они вернулись в Литву653. Летом 1432 г. их отпуск из плена был продлен до 25 декабря того же года654. Сложнее обстояло дело с ливонскими рыцарями. Хотя Свидригайло и ливонский магистр Рутенберг поначалу рассчитывали на их скорое освобождение, в Польше придумывали все новые предлоги для их удержания в плену. Ягайло требовал их обмена на польских пленных, находившихся в Ордене655. Ливонцы были отпущены лишь после заключения польско-орденского Ленчицкого перемирия в конце 1433 г.656 Таким образом, если польские правящие круги еще шли на какие-то уступки Свидригайлу в надежде на полюбовное соглашение с ним, то к Ордену, нарушившему своим нападением на Польшу Мельненский «вечный мир» 1422 г., король и его вельможи оставались непреклонны. Цель их состояла в том, чтобы довести дело до разрыва Свидригайла с Орденом и перетянуть великого князя на сторону Польши, а в конечном счете — заключить с ним союз и нанести Ордену военное поражение657. Однако после окончания Луцкой войны сближение Свидригайла с крестоносцами не прекратилось, а, наоборот, продолжилось, ведь Орден на деле 649

См. письмо Свидригайла великому магистру от 16 декабря 1431 г.: GStAPK. OBA 5872. Краткое содержание — LECUB. Bd. 8. № 530. 650 Публикация по копии XVIII в.: CESXV. T. 1. № 74. P. 70–71. Подлинник не сохранился. 651 Публикация по копии XVIII в.: CESXV. T. 1. № 75. P. 71–72. Подлинник — AGAD. Dok. perg. № 4452. 652 LECUB. Bd. 8. № 535. 653 См. письмо Свидригайла великому магистру от 15 января 1432 г.: GStAPK. OBA 5932 (современная копия; некоторые места переданы более точно в другой копии: GStAPK. OF 14. S. 685–687). 654 Сохранилась грамота Румбольда от 26 июня 1432 г. с обещанием явиться в Краков в ближайший праздник Рождества Христова (опубл. по копии XVIII в.: CESXV. T. 1. № 79. P. 75; подлинник: AGAD. Dok. perg. № 4454). 655 Maleczyńska E. Op. cit. Dod. 2. 656 Lewicki A. Powstanie. S. 124. 657 GStAPK. OBA 5891.

218

Раздел 1

Предыстория конфликта

доказал (хотя и с запозданием) свою готовность поддерживать ВКЛ против Польши. Но литовско-орденский союз еще предстояло ратифицировать, т.е.  скрепить экземпляры союзного договора печатями заключивших его правителей и их сановников, а затем произвести обмен ими. На встрече в Христмемеле 19 июня 1431 г. Русдорф и Свидригайло согласовали текст договора, обязались выполнять его и договорились произвести обмен грамотами 24 августа. Луцкая война помешала осуществить эту договоренность. В октябре 1431 г. Литву посетил комтур Христбурга, по результатам переговоров с которым было решено ратифицировать соглашение в Вильне 25 декабря658. Обращает на себя внимание то, как был обставлен прием посольства. В отчете орденского сановника настойчиво подчеркивается, что это происходило в присутствии виленского епископа, князей и бояр ВКЛ, а все решения принимались с их одобрения659. Это говорит не только о важном месте, которое литовские правящие круги отводили союзу с Тевтонским орденом. Ратификация договора придавала ему новое качество, а это в дальнейшем должно было сказаться на отношениях с Польшей, и без того напряженных. Интересно, что в письме комтура Христбурга нет никаких указаний на оппозицию литовских вельмож столь ответственному шагу660, т. е. они полностью одобряли такую политику. Незадолго до этого в Ордене сочли необходимым расширить список гарантов договора — в частности, включив в их число представителей прусских сословий (рыцарства и городов), которые начинали участвовать в управлении Орденом. В 1422/23  г. они были включены в число гарантов Мельненского договора по инициативе польской стороны, которая стремилась таким образом связать руки Ордену661. В начале 30-х годов ситуация была противоположной: Русдорфу требовалось заручиться поддержкой сословий в войне против Польши, поэтому он включил их представителей в число гарантов договора. Через комтура Рагнита, ехавшего в Литву, он попросил Свидригайла аналогичным образом расширить список свидетелей литовского документа662. Эта просьба была передана ему около 25 декабря 1431 г., когда был ратифицирован первоначальный вариант договора663. 658

Neitmann K. Die Staatsverträge. S. 194–197. GStAPK. OBA 5822. 660 О возможности такой ситуации свидетельствует отчет о миссии другого орденского посланника — комтура Бранденбурга, который в сентябре 1439 г. вел переговоры с великим князем Сигизмундом Кейстутовичем об антипольском союзе (Lewicki A. Przymierze. Dod. 8). 661 Neitmann K. Die Staatsverträge. S. 197. 662 Ibid.; GStAPK. OBA 5891. 663 А. Левицкий, опираясь только на опубликованные к тому времени документы, полагал, что встреча Свидригайла с орденским послом, намеченная на декабрь 1431 г., так и не состоялась (Lewicki A. Powstanie. S. 141). После исследования К. Найтманна ясно, что краковский историк ошибался. Важный аргумент, который подтверждает, что со659

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

219

На сближение Свидригайла с Орденом указывает и пребывание в Литве орденских представителей без определенной миссии, что было большой редкостью для тогдашней дипломатии. В конце 1431 г. у Свидригайла был уже упоминавшийся рыцарь Габриэль фон Байзен, занимавший достаточно высокое положение в придворной иерархии: он неоднократно передавал Русдорфу просьбы великого князя, тот советовался с ним наравне со своими вельможами664. Не позже января 1432-го в Литве появился уже упоминавшийся «старый маршал» Генрих Хольт, давний знакомый Свидригайла, переместившийся за это время на должность фогта Братиана665. К сожалению, источники почти не содержат прямых данных о том, кто из вельмож ВКЛ принимал участие в переговорах Свидригайла с Орденом. Крестоносцы, как правило, в общих выражениях сообщали великому магистру, что литовский правитель вместе «со (всеми) своими» дружелюбно настроен по отношению к Ордену666. Единственное прямое указание можно найти в письме уже упоминавшегося рыцаря Габриэля фон Байзена. 22 ноября 1431 г. Байзен просил прислать сладостей великому князю и его советнику, названному “Minbithe”. Представляется, что в такой искаженной форме передано литовское имя «Монивид». Поскольку литовцев тогда нередко называли, прибавляя к крестильному имени языческое имя отца без суффикса «-вич»667, то наиболее вероятно, что имелся в виду Ивашко Монивидович, чей род, один из самых влиятельных в Литве, в 1413 г. получил польский герб «Лелива»668. Его отец Альберт Монивид долгое время был виленским старостой, затем воеводой, а после его смерти (около 1423 г.) эту должность занял брат Монивида Георгий Гедигольд. Ивашко Монивидович впервые упоминается в 1420 г., но его карьера резко пошла вверх с приходом к власти Свидригайла. В 30-е годы он постоянно участвует в политической жизни ВКЛ как активный сторонник этого князя (он был одним из немногих литовских вельмож, сохранивших верность Свидригайлу после его свержения глашение 1432 г. дополняло договор 1431 г., состоит в том, что в списке документов об отношениях с Польшей, составленном в Ордене вскоре после 1432 г., упоминается лишь договор 1431  г. и ничего не говорится об аналогичном документе 1432-го (GStAPK. OBA 225, Bl. 4 v). 664 GStAPK. OBA 5859, 5872, 5873; LECUB. Bd. 8. № 532. 665 LECUB. Bd. 8. № 541. 666 LECUB. Bd. 8. № 541. S. 323; CESXV. T. 3. Dod. № 10. P. 515. 667 Например, в грамотах Свидригайла 1437–1438 гг. Ивашко Монивидович фигурирует просто как «пан Монивид» (Архив ЮЗР. Ч. 7. Т. 1. № 2 = Там же. Ч. 8. Т. 4. № 3; Там же. Ч. 5. Т. 1. № 2; Розов В. Україньскi грамоти. № 74, 75, 76). Две из этих грамот сохранились до наших дней в подлинниках. 668 В это время в ВКЛ упоминается и другой носитель этого имени — городенский староста Михаил Монивид (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 269), но вряд ли он имелся в виду в данном случае, учитывая, что о его связях со Свидригайлом и вообще о роли в придворной жизни ничего не известно.

220

Раздел 1

Предыстория конфликта

с виленского престола в 1432 г.)669. Уже письмо прусского рыцаря отразило довольно высокое положение при виленском дворе: он назван советником великого князя, а просьба о присылке кушаний говорит о близости Ивашки Монивидовича к правителю. Этим сведения об окружении Свидригайла в данный период не ограничиваются: кое-какие косвенные указания можно извлечь из его итинерария. 17 декабря 1431 г. он пребывает в с. Вишнево670 — вотчине Гедигольда671, а уже упоминавшийся Габриэль фон Байзен — в Гольшанах672, родовом владении князей Гольшанских. (Оба имения находились на пути из Воложина в Вильну, где великий князь был 31 декабря673.) Это говорит о высоком положении, которое в окружении Свидригайла занимали виленский воевода Георгий Гедигольд и князь Семен Иванович Гольшанский, который в то время мог принимать орденского посланника в своей вотчине (его брат Михаил теснее был связан с Киевом, где он был воеводой). Об этом, впрочем, свидетельствуют источники, посвященные великокняжеским посольствам. Несколько загадочно выглядит «русский писец» Свидригайла, который в феврале 1432 г. доставил ливонскому магистру письма великого князя, адресованные прелатам Риги и Дерпта674. Возможно, поручение ему этой миссии объяснялось тем, что основная часть великокняжеского двора и канцелярии как раз в это время отправилась вместе с ним на переговоры с поляками. Работникам латинско-немецкого отдела канцелярии предстояло обеспечивать коммуникацию господаря с его немецкими союзниками и польскими контрагентами, а если бы переговоры приняли удачный оборот, на их долю выпало бы составление договора с Польшей. В Ливонии же, соседствовавшей с Русью и поддерживавшей с нею разные контакты, не было недостатка в знатоках западнорусского и старорусского языков. Сложившуюся тупиковую ситуацию в треугольнике ВКЛ — Польша — Тевтонский орден призван был разрешить съезд, намеченный на 2 февраля 1432 г. Согласно условиям Чарторыйского перемирия, по 12 представителей от Польши и ВКЛ («прелаты, князья, бароны и советники») должны были встретиться в деревне Полубицы между литовским Берестьем и польским Парчовом, согласно практике, установившейся в годы правления Ягайла675. Их задачей было заключение «вечного мира» между Польшей и Литвой и окончательное определение судьбы Подолья676. В последние месяцы 1431 и 669

См. о нем: Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich. S. 19; Ochmański J. Moniwid i jego ród // LSP. T. 9. Poznań, 2003. S. 25–28; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 267–268. 670 GStAPK. OBA 5875. 671 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 90–91, 231–232. 672 GStAPK. OBA 5873. 673 GStAPK. OBA 5889. 674 LECUB. Bd. 8. № 551. S. 327. 675 Sochacka A. Zjazdy polsko-litewskie w Lublinie i Parczewie w czasach Władysława Jagiełły // Annales Universitatis Mariae Curie-Skłodowska. Sectio F. 1986/1987. Vol. XLI/XLII. 676 Бучинський Б. Кiлька причинкiв. С. 133–134.

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

221

начале 1432 г. внимание литовских, польских и орденских политиков было приковано к этому событию. Польские правящие круги во главе с самим Ягайлом начиная с сентября 1431 г. возлагали на этот съезд большие надежды, ожидая примирения со Свидригайлом. Тот, как и прежде, продолжал подчеркивать, что для него неприемлемо основное условие примирения, выдвигаемое польской стороной, — разрыв с Орденом. Чтобы продемонстрировать это, он вопреки условиям Чарторыйского перемирия начал настаивать на включение в литовскую делегацию представителей его союзников, от имени которых он заключил это перемирие, — Ордена и Молдавии. 23 ноября 1431 г. он попросил великого магистра прислать на съезд одного из сановников Ордена для участия в переговорах677. Русдорф оказывался в неловком положении: с одной стороны, он не мог отказать своему союзнику, с другой — прекрасно понимал, что это закрывает всякие пути примирения Польши как с Литвой, так и с Орденом, чего не скрывал ни от ливонского магистра, ни от прокуратора в Риме678. Тем не менее глава Тевтонского ордена решил отправить своих послов на съезд679: ими стали комтур Меве Людвиг фон Ландзее (этот искушенный дипломат, судя по всему, был поставлен во главе делегации) и комтур Бальги Генрих фон Зебенроде680. Чтобы успеть выработать согласованную позицию на предстоящих переговорах, они прибыли в Литву во второй половине января 1432 г.681 С целью участия в переговорах туда явились и представители молдавского воеводы682. 677

GStAPK. OBA 5861. LECUB. Bd. 8. № 533. S. 317–318; BGDO. Bd. 4. Hbd. 1. № 373. В Ливонии на польсколитовский съезд возлагали бóльшие надежды: ливонский магистр по совету со своими сановниками решил отложить занятие должностей пленных до этого съезда, следовательно, полагал, что Свидригайло именно тогда может договориться с Ягайлом об их освобождении (LECUB. Bd. 8. № 531. S. 315–316). 679 LECUB. Bd. 8. № 533. 680 GStAPK. OBA 5929. Сначала вместо комтура Бальги в Литву должен был ехать комтур Христбурга Мартин фон Кемнате, но в конце 1431 г. он заболел (GStAPK. OBA 5881. 5883; OF 14. S. 675). О руководстве Ландзее говорит также его поездка к великому князю без его спутников (см. следующее примечание). 681 MAB RS. F 15–73. L. 217v (p. 432); GStAPK. OBA 5932; LECUB. Bd. 8. № 541. К 21 января они явились в Городно, где им был оказан почетный прием, а после этого Ландзее побывал у великого князя близ Трок. 26 января орденские послы из Городно отправили Русдорфу подробный отчет о ситуации (CESXV. Т. 3. Dod. № 10). 682 О них сведений сохранилось значительно меньше: неизвестны даже их имена, неясно, какое место они занимали в политической элите Молдавии. Можно лишь заключить, что их было двое: в сохранившейся проезжей грамоте из двенадцати Свидригайловых переговорщиков поименно упомянуты восемь князей и бояр ВКЛ, а Тевтонский орден представляли двое сановников (GStAPK. OF 14. S. 691). Во множественном числе молдавские послы (“mit den boten us der Walachie”) упоминаются и в письме Генриха Хольта великому магистру от 8 февраля (Spór o Fedka Nieświzkiego. 1. List wójta z Bratjanu. S. 191). Как следует из письма комтуров Меве и Бальги, к 26 января молдавские 678

222

Раздел 1

Предыстория конфликта

Долгожданный съезд открывался в обстановке взаимного недоверия: польская и литовская стороны выдвигали взаимные обвинения в намерении прибыть туда с войском, хотя и Ягайло, и Свидригайло заверяли друг друга, что их сопровождает лишь небольшая свита683. Для использования в переговорах польской стороной были подготовлены нотариально заверенные копии некоторых документов об отношениях с ВКЛ — обещания Витовта прибыть в Польшу по первому требованию королевы Ядвиги (1386), грамоты Ягайла с обещанием пожаловать Витовту за заслуги перед ним и Ядвигой замок Каменец после его взятия (1394), обязательства вельмож ВКЛ соблюдать условия ВиленскоРадомской унии (1401)684. Может быть, одновременно были транссумированы и другие акты. Но уже по этому набору видно, о чем и с каких позиций польская сторона планировала говорить со Свидригайлом: речь должна была идти о верховных правах польского короля как на Западное Подолье, так и на все Великое княжество Литовское (недаром был транссумирован акт, согласно которому оно после смерти Витовта должно было перейти в распоряжение Ягайла). Накануне встречи уполномоченных Свидригайло усилил гарнизоны своих замков (вероятно, прежде всего пограничных, т.е. волынских и подольских)685. Ходили слухи и о том, что в январе 1432 г. орденские войска были сосредоточены у польских границ и были готовы напасть на Польшу686. 2 февраля 1432 г. Ягайло вместе со своей свитой прибыл в Люблин, откуда бóльшая часть его советников отправилась в Парчов (сам король с некоторыми прелатами и сановниками остался в Люблине, — если верить Длугошу, опасаясь покушения с литовской стороны687). Польскую делегацию возглавлял краковский епископ Збигнев Олесницкий, в нее входил и его дядя Добеслав, спустя несколько дней приезжавший к Свидригайлу с королевским поручением688. Это говорит о том, что польская придворная группировка и оппозиия действовали скоординированно. В Парчове поляки ожидали прибытия Свидригайла в Полубицы. Однако тот, по словам Длугоша (которые подтверждаются приводимыми ниже данными переписки), всячески затягивал отправку своих послов, находя всё новые отговорки689. Камнем послы уже были в Литве, поскольку тогда великий князь настаивал на их упоминании в тексте проезжей грамоты (CESXV. T. 3. Dod. № 10. P. 515). 683 CESXV. T. 2. № 202; Maleczyńska E. Rola polityczna. Dod. № 2; CESXV. T. 3. Dod. 10. Ср.  также письмо Петра Шафранца Свидригайлу от 30 декабря 1431 г.: CESXV. T. 2. № 203. P. 286–287. 684 AUPL. № 52, 53; Tęgowski J. Sprawa przyłączenia Podola do Korony Polskiej w końcu XIV wieku // Teki Krakowskie. T. 5. Kraków, 1997. Aneks № II, VI. S. 171–172, 174–176. 685 CESXV. T. 3. Dod. № 10. P. 516; GStAPK. OF 14. S. 694. 686 Об этом прокуратор Тевтонского ордена в Риме писал Русдорфу 18 марта 1432 г.: BGDO. Bd. 4. Hbd. 1. № 357. S. 401. 687 Sochacka A. Op. cit. S. 76–77; НГАБ. Ф. 1759. Воп. 2. Спр. 1а. Арк. 7 адв. 688 GStAPK. OF 14. S. 692; OBA 5942. 689 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 53–55.

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

223

преткновения стали требования сторон относительно проезжей грамоты. Ее первый вариант Свидригайло получил от польского короля между 16 и 26 января. Этот документ не сохранился, он известен лишь по упоминаниям в других источниках690. Его действие распространялось лишь на великого князя и его подданных: несмотря на требования Свидригайла, которые тот высказал польскому послу в декабре 1431 г.691, Ягайло дал понять, что великий князь может не рассчитывать на включение в этот документ немцев и молдаван692. Но к моменту получения грамоты Свидригайлу стало известно, ктó будет представлять интересы Ордена, поэтому он затребовал у короля новую грамоту с поименным перечислением послов союзников693. Новая редакция документа поступила в литовский лагерь 1 февраля; его список дошел до наших дней694 благодаря тому, что находившийся там братианский фогт Генрих Хольт переслал его великому магистру. Однако великий князь снова остался недоволен: во-первых, грамота и на этот раз касалась только литовских «епископов, прелатов, князей, бояр и проч.»; во-вторых, Свидригайло был назван просто литовским князем вместо великого князя695. Он по-прежнему заявлял, что без участия послов Ордена и Молдавии польсколитовский съезд не состоится696. После затянутых переговоров и обмена посольствами польская сторона объявила свое решение: король готов выдать проезжую грамоту на съезд с упоминанием немцев и молдаван, но до переговоров они допущены не будут697. Уже из первых сообщений об этих бесплодных переговорах Русдорф сделал вывод, что съезд окончится ничем и в самое ближайшее время следует ожидать войны с Польшей, о чем и проинформировал ливонского магистра698. Наконец 12 февраля Свидригайло констатировал, что съезд завершился без желаемого результата699, а на 690

Когда Свидригайло через братианского фогта 16 января просил великого магистра прислать своих уполномоченных на польско-литовский съезд, эта грамота еще не была получена (LECUB. Bd. 8. № 541), а уже к 26 января великий князь предъявлял польской стороне претензии по поводу ее содержания (CESXV. Т. 3. Dod. 10. Р. 515). 691 GStAPK. OBA 5942. 692 Maleczyńska E. Op. cit. Dod. 2. 693 CESXV. T. 3. Dod. 10. P. 515. 694 GStAPK. OF 14. S. 691–692. 695 GStAPK. OBA 5942. 696 CESXV. T. 3. Dod. № 10. P. 515; GStAPK. OBA 5942, 6115; Spór o Fedka Nieświzkiego. 1. List wójta z Bratjanu. S. 191. 697 GStAPK. OBA 5942; OF 14. S. 693; Spór o Fedka Nieświzkiego. 1. List wójta z Bratjanu. S. 191. 698 См. его письмо ливонскому магистру от 14 февраля: GStAPK. OBA 5953 (краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 553). В этом послании он пересылал в Ливонию списки недавно полученных писем Свидригайла и Хольта — несомненно, тех, что были отправлены из Волковыска 8 февраля (Spór o Fedka Nieświzkiego. 1. List wójta z Bratjanu; GStAPK. OF 14. S. 694). 699 GStAPK. OF 14. S. 693.

224

Раздел 1

Предыстория конфликта

следующий день Волковыск покинули орденские послы700. К накопившимся проблемам польско-литовских отношений отныне добавились взаимные обвинения в срыве мирных переговоров701. События, связанные с несостоявшимся съездом, показывают, что Свидригайло не собирался искать примирения с поляками. Он хорошо знал об их враждебном отношении к Ордену, поэтому мог не сомневаться в том, что Ягайло и его советники не допустят участия крестоносцев в съезде. В этой обстановке настаивать на их включении в проезжую грамоту означало в конечном итоге добровольно отказаться от назначенного съезда. Но это делалось не напрямую, так что напряженная ситуация затягивалась. Переговоры о «вечном мире» между Польшей и Литвой, вне зависимости от их хода и результатов, были событием огромной важности, поэтому нельзя обойтись без анализа состава их участников со стороны ВКЛ. Он имеет и определенное методическое значение. Казалось бы, источники прямо говорят, что в этих переговорах должна была принять участие не только литовская, но и русская знать. Ее упоминают как противники Свидригайла — краковский епископ Збигнев Олесницкий и его секретарь Ян Длугош702, так и находившиеся в его лагере комтуры Меве и Бальги703. Быть может, это и есть те «новые люди» в окружении великого князя, появление которых привело к недовольству «старой» знати и низложению Свидригайла? Ответить на этот вопрос очень просто: вельможи Свидригайла названы поименно в нескольких современных источниках, которые не имели целью очернить (или, наоборот, оправдать) его, а лишь констатировали факт их присутствия в его окружении. В проезжей грамоте Ягайла, выданной в конце января 1432 г., список литовской делегации открывали виленский епископ Матвей, князья Семен Иванович Гольшанский и Василий Семенович Друцкий. Последний назван без должности, хотя по другим источникам известно, что он был витебским наместником; вероятно, составителям (или копиистами) документа «хватило» его княжеского достоинства, которое само по себе было формальным критерием высокого статуса. Далее перечислены виленский воевода Гедигольд, трокский воевода Явн, Ходко Юрьевич, новогородский наместник Петраш Монтигирдович и Шедибор Волимонтович (Ходко и Шедибор никаких должностей тогда не занимали)704. Итого получается уже восемь человек. Как мы помним, в переговорах должны были участвовать по 12 сановников с каждой стороны. Четыре места Свидригайло «зарезервировал» для послов Ордена и Молдавии — тех самых, которых поляки отказались упомянуть в проезжей грамоте. Но встреча перечисленных литовских 700 701 702 703 704

GStAPK. OBA 5959. GStAPK. OBA 5966, 6115. Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII (1431–1444). P. 54; CESXV. T. 2. № 204. CESXV. Т. 3. Dod. № 10. Р. 516. GStAPK. OF 14. S. 691.

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

225

вельмож с польской делегацией так и не состоялась. Также известно, кто ездил в польский лагерь для улаживания формальностей: Свидригайло упоминает того же Петраша Монтигирдовича, а также уже известного нам пана Рагозу и своего писца, не названного по имени705. Хольт же 2 февраля писал великому магистру об отправке в Польшу некоего “Andruschen [далее зачеркнуто: Symo] Symorowitcz”706. В других источниках человек с таким именем не отыскивается, и возможны несколько объяснений: либо это действительно был какой-то новый «любимец» великого князя (но тогда Хольт, скорее всего, написал бы об этом), либо это писец, упоминаемый Свидригайлом (на сомнения наводит его именование по отчеству), либо же так в искаженной форме передано имя знатного литовского боярина Андрея Немировича (что тоже было бы странно, поскольку орденский сановник постарался бы передать его имя на письме как можно ближе к его звучанию). Примечательно, что перед его именем в письме Хольта зачеркнуто: “herczoge Symon”, что подтверждает присутствие Семена Гольшанского в окружении Свидригайла в эти дни. Поэтому возможно, что приведенная в письме форма имени — это результат «объединения» писцом князя Семена, имя которого он настойчиво пытался написать, и Андрюшки Немировича. Как видно из этих данных, ни о каких «новых людях», продвигаемых Свидригайлом, в начале 1432 г. источники не говорят. К этому следует добавить, что советники великого князя в эти дни принимали самое непосредственное участие в переговорах с крестоносцами и поляками и поддерживали его политику: так, Свидригайло писал Русдорфу, что они отказывались выслушать польское посольство в отсутствие комтуров Меве и Бальги707, а те сообщали, что литовские вельможи готовы «жить и умереть» в союзе с Орденом708. После провала съезда в Полубицах сближение Свидригайла с Орденом продолжилось. Великий князь сразу же заявил о своем намерении в ближайшее время отправить в Орден виленского воеводу Георгия Гедигольда, который подробно сообщил бы о ходе событий709. Однако его миссию пришлось отложить: в Пруссию был отправлен находившийся при великом князе Генрих Хольт710. 705

GStAPK. OF 14. S. 693. GStAPK. OBA 5942. 707 GStAPK. OF 14. S. 693; OBA 5959. 708 CESXV. T. 3. Dod. № 10. P. 515. 709 16 февраля комтуры Меве и Бальги писали Русдорфу: «Также его княжеская милость вскоре, по нынешнему санному пути, отправит в посольство в Пруссию к вашей милости виленского воеводу пана Гедигольда, который вам все это вполне расскажет» (“Ouch so wirt seyne furstliche gnade kurtzlich nach in dessem sletenwege den heubtmann von der Wille, herrn Gedegow, in botschaft senden ken Prewssen zu ewern gnaden, der euch dys alles wol wirt vorczelen”. — GStAPK. OBA 5959). 710 Об этом Свидригайло писал великому магистру 18 февраля (GStAPK. OBA 5968). Если бы тогда же туда отправился Гедигольд, великий князь не преминул бы об этом сообщить главе Ордена. 706

226

Раздел 1

Предыстория конфликта

Вскоре после этого Русдорф предложил Свидригайлу встретиться с ним лично после Пасхи, которая в 1432 г. праздновалась 20 апреля. Личные встречи (съезды) правителей тогда были нечастым событием, и если великий магистр Тевтонского ордена предлагал великому князю литовскому такую встречу, значит он придавал отношениям с ним большое значение. Сделать это его побудила тревожная для Ордена внешнеполитическая обстановка: приближалось лето — время, удобное для ведения боевых действий, и великий магистр опасался нападения со стороны Польши. На этот случай ему необходимо было заранее согласовать действия с великим князем литовским711. Посовещавшись со своими вельможами712, Свидригайло, как и планировалось ранее, отправил в Пруссию виленского воеводу713. Большое посольство во главе с Гедигольдом прибыло к верховному маршалу Ордена в Кенигсберг 11 апреля, а к великому магистру в Мариенбург — спустя шесть дней714. Виленского воеводу сопровождали 60 человек, в их числе — не названный по имени писец, советник Свидригайла и великого магистра Ганс Фокс715 и молдавский посол Богуш716, которого следует отождествить с известным по другим источникам паном Богушем Нестиковичем Михалетским717. Он незадолго до этого прибыл в Литву от нового молдавского господаря Ильи — сына воеводы Александра Доброго, который еще в дни Луцкой войны оказывал помощь Свидригайлу718. В начале 1432 г. Александр умер, и теперь союз ВКЛ и Молдавии следовало подтвердить его сыновьям Илье и Стефану. По-видимому, они заключили какое-то соглашение и с Тевтонским орденом, где побывало их посольство. Переговоры Русдорфа с литовской делегацией не разрешили всех вопросов. Посовещавшись с ливонским магистром, который лично приехал в Пруссию719, что в жизни орденского государства также было редкостью, великий магистр со своими сановниками отправился в Литву, как и в июне предыдущего года, — в приграничный Христмемель720. Туда же со всеми своими советниками к середине мая прибыл Свидригайло. 13 мая 1432 г. великий магистр Тевтонского ордена Пауль фон Русдорф и великий князь литовский Свидригайло встретились в Христмемеле,  где 711

Об этом Русдорф 17 апреля писал ливонскому магистру Цизо фон Рутенбергу: GStAPK. OBA 6052 (краткое содержание см.: LECUB. Bd. 8. № 581. S. 344–345). 712 GStAPK. OBA 6022. 713 GStAPK. OBA 6031. 714 GStAPK. OBA 6042, 6052. 715 См. о нем: BGDO. Bd. 4. Hbd. 1. № 351. Anm. 2; Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 28. 716 GStAPK. OBA 6042, 6052. 717 См. о нем: Однороженко О. Родова геральдика Русо-Влахiï (Молдавського господарства) кiнця XIV — XVI ст. Харкiв, 2008. С. 79–80. 718 GStAPK. OBA 6031. 719 LECUB. Bd. 8. № 583. 720 GStAPK. OBA 6076.

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

227

все было готово к переговорам (обоих правителей сопровождали их советники)721. В первый день переговоров Русдорф изложил свою программу действий: по его словам, поляки не соблюдают перемирие и собираются, согласно достоверным донесениям, в ближайшее время напасть на Орден и разгромить его, а потом возьмутся за ВКЛ. Учитывая это, великий магистр предложил Свидригайлу напасть на Польшу первыми. Посовещавшись со своими вельможами, Свидригайло ответил, что в случае польского нападения он готов помочь Ордену в соответствии с союзным договором, но первым начинать эту войну не хочет, дабы не нарушать заключенного перемирия722. Следующим днем, 15 мая 1432 г., датировано подтверждение договора о союзе между Тевтонским орденом и ВКЛ, выданное от имени князей, бояр, городов и земель Великого княжества723. На этом документе следует остановиться специально, поскольку он занимает одно из ключевых мест в построениях историков, писавших о событиях 30-х годов XV в. Договор составлен от имени князей, бояр и городов ВКЛ, среди которых немалая часть представляет русские земли этого государства. Исследователи давно отметили данное обстоятельство. Например, М.  К. Любавский писал, что «перечень знакомых нам фамилий литовской боярской знати испещрен здесь уже значительным числом имен русских фамилий». Это послужило одним из оснований для утверждения, что последовавшее вскоре «низвержение Свидригайла с великокняжеского престола было не чем иным, как проявлением литовской национально-политической реакции против политического возвышения Руси»724. Даже Р. Петраускас, тщательно проследивший состав правящей элиты ВКЛ в XV  в., не исключает, что «как раз это “пополнение” состава правящей элиты было одной из причин заговора против Свидригайла»725. С другой стороны, как недавно подчеркнула Г. Киркене, многие исследователи не находили «русского элемента» в окружении Свидригайла вплоть до заключения этого соглашения726. Чтобы объяснить внезапное появление большого числа «имен русских фамилий» в документе такого ранга, следует обратить внимание на особенности связанной с ним дипломатической процедуры. Как уже говорилось, в конце 1431 г. в Ордене решили расширить список гарантов «своего» документа 721

LECUB. Bd. 8. № 591; GStAPK. OBA 6095; SRP. T. 3. P. 497. GStAPK. OBA 6094; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 591. 723 Текст соглашения опубликован: Русско-ливонские акты / Изд. К. Э. Напьерский. СПб., 1868. № 231a, b. Публикация литовского документа выполнена по списку: GStAPK. OF 14. S. 696–698. Этот список не единственный; о соотношении списков литовского экземпляра договора см. ниже. 724 Любавский М. К. Литовско-русский сейм. С. 68, 70. 725 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 178. Это мнение отразилось и в многотомной «Истории Литвы», раздел которой написан тем же автором (Lietuvos istorija. T. 4. P. 390). 726 Kirkienė G. Korzenie rodu Chodkiewiczów. S. 42. 722

228

Раздел 1

Предыстория конфликта

– Илл. 9 – Дополнительный договор между Великим княжеством Литовским и Тевтонским орденом. Христмемель, 15 мая 1432 г. Проект списка гарантов. Секретный государственный архив Фонда «Прусское культурное наследие»

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

– Илл. 10 – Дополнительный договор между Великим княжеством Литовским и Тевтонским орденом. Христмемель, 15 мая 1432 г. Проект текста. Секретный государственный архив Фонда «Прусское культурное наследие»

229

230

Раздел 1

Предыстория конфликта

за счет представителей прусских сословий — «земель, городов и рыцарей»727; ответный шаг должен был сделать великий князь литовский. Это убедительно объясняет и появление самого документа, и состав его гарантов. Оригиналы второго Христмемельского договора в настоящее время неизвестны. Вероятнее всего, орденский экземпляр после свержения Свидригайла в 1432 г. попал в руки Сигизмунда Кейстутовича, а литовский, согласно Ясенецкому перемирию 1433 г., руководство Ордена выдало Польше, где впоследствии его следы теряются. Зато в архиве великих магистров Тевтонского ордена сохранились подготовительные материалы к договору, которые проливают свет на подготовку его текста. За основу был взят текст экземпляра орденской стороны, составленный ею же. В его черновик были внесены исправления и пояснения по поводу некоторых формулировок и размещения имен литовских князей и бояр, а также названий городов и земель728. На другой стороне этого листа после нескольких проб пера на немецком, латыни и польском (?) в три столбца под соответствующими подзаголовками выписаны имена князей и городов (первый столбец) и имена бояр ВКЛ (два других столбца), а за ними следует дата договора, впоследствии с изменениями вошедшая в литовский экземпляр. Этот список содержит лучшие чтения по сравнению с двумя другими (например, “Jurgy Korschack”, где буквы «ur» исправлены из «or», «Dimitri Neprolyow», «Alexander Prokofiow», “Wessyly Korschk”), исправлены в нем лишь немногочисленные описки (помимо отмеченной, между именами Ивана Путяты Семеновича и Василия Семеновича зачеркнуто “Hleb”, а после имени “Joseff Zynow” зачеркнуто “Miluk” и ниже написано правильное “Mikula Kureyschowicz”), он переписан одним доста727

GStAPK. OBA 5891. GStAPK. OBA 6087. Исправления в тексте проекта договора следующие: (1) в начале договора после слов “so begeren wir” сделаны две вставки: первая — “ fursten und man” (зачеркнуто, выше написано: “nomina ex alia parte” и тоже зачеркнуто), вторая, ниже — “[зачеркнуто: hier nach geschreven] kumpthur, voythe, plegir”; (2) сразу после этого “manne und stete des landes Prussen” исправлено на “manne und stete der lande Prussen und Lifflant”; (3) в заключительной части после слов “So haben wir” вписано: «obenberurten gebitiger”; (4) ниже этой пометки на левом поле вписано и зачеркнуто: “ff ursten obengeschreben”, еще ниже вписано и зачеркнуто: “ hier noch geschreben kumpthur, voythe, pflegir” — судя по знакам выноски, все эти исправления первоначально предназначались для того же места в тексте договора; (5) далее после слов “manne und stete” зачеркнуто написанное в строке “obengeschreben”, над ним написано и зачеркнуто «hier undirge» (последнее слово не дописано, должно было быть “hier undirgeschreben”); (6) после слов “vor uns” слова «unser erben und nochkomelinge» исправлено на «unser nochkomelinge und erben»; (7) после слов “czu ewigen czeiten wellen halden” в продолжение строки дописано другим, менее аккуратным почерком: “des czu merer [последнее слово зачеркнуто, над ним надписано: grosser] sychirheid und ewigen gedechtnisse haben wir, hir nochgeschreben gebitiger, manne und stet der obenbenumpten lande, als”. На этом текст на данной стороне листа обрывается. 728

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

231

точно единообразным и аккуратным почерком, а это заставляет думать, что он был заранее составлен в литовской великокняжеской канцелярии. Следующий этап работы над текстом договора отразил, по-видимому, список литовского экземпляра729, некогда составлявший часть (л. 269–270) «фолианта E», в котором были собраны документы об отношениях с Польшей в первые десятилетия XV в. — по большей части польские мемориалы и орденские ответы на них. В XIX в. фолиант был расплетен на отдельные тетради, переданные в состав архива писем Ордена, но почти все их удалось отыскать730. Анализ сохранившихся частей фолианта показывает, что он не представлял собой последовательно заполнявшейся книги, а был составлен спустя некоторое время после возникновения соответствующих текстов из тетрадей, в которых они записаны: не выдержана хронологическая последовательность материалов, тетради имеют разный объем, документы переписаны разными почерками и чернилами, многие листы, особенно в начале и конце тетрадей, не заполнены (при расплетении фолианта они, как правило, устранялись), а некоторые тетради имеют современные их возникновению почтовые отметки и следы прикладных восковых печатей, что говорит об их пересылке в первоначальном виде, до вхождения в состав фолианта. Задачу объединения разнородных материалов в единый фолиант облегчал одинаковый или близкий формат листов бумаги, из которых были составлены тетради731. В списке литовского 729

GStAPK. OBA 6088. Удалось отыскать следующие единицы хранения, составлявшие «регистрант Е» (в квадратных скобках указаны номера незаписанных листов, обрезанных при расплетении, от которых сохранились лишь небольшие полоски вдоль края): GStAPK. OBA 1222 — л. 22–30 (1409 г.); OBA 2278 — л. 31–34 [+ 35–36] (1414 г.); OBA 2456 — л. 37–42 (1416 г.); OBA 2457 — л. 43–60 (1416 г.?); OBA 2455 — л. 63–77, 81–91 (1416 г.); OBA 2457 — л. 93–115; OBA 2458 — л. 116–133 (1416 г.); OBA 6866 — л. 134–143 (1434 г.); OBA 1775 — л. 144–149 (1412 г.); OBA 1776 — л. 150, 152–160, 165–172; OBA 1075 — л. 161–163 (1409 г.); OBA 1777 — л. 173–174 (1412 г.?); OBA 2281 — л. 177–184 (1415 г.); OBA 4342 — л. 187–206 (1424 г.); OBA 5897 — л. 228–229 (1432 г.); OBA 4926 — л. 231–232 (1428 г.); OBA 5753 — л. 235–242 (1431 г.); OBA 6118 — л. 243–248 (1432 г.); OBA 1223 — л. 249–258; OBA 3605 — л. 259–264 (1419 г.); OBA 6088 — л. 269–270 (1432 г., интересующий нас документ). 731 Практически все тетради фолианта имеют размер 219×295 мм. Вероятно, после переплетения в фолиант они были обрезаны (так позволяет думать ровный край тетради со списком литовского экземпляра договора 1432 г.: GStAPK. OBA 6088), но не намного: скажем, черновик GStAPK. OBA 6087, о котором только что шла речь, переписан на листе бумаги с неровными краями, форматом примерно 295×434 мм, при сложении которого вдвое получится тетрадь искомого формата. Такой же формат имеет тетрадь с текстом присяги, сохранившаяся в том же архивном деле, но никогда не входившая в состав фолианта E (отсутствует нумерация, характерные следы подшивания и склеивания). На всех этих листах виден один и тот же водяной знак — голова быка с шестиконечной звездой на шесте (высотой 67–68 мм, шириной 31–33 мм, водяной знак расположен на трех понтюзо, расстояние между крайними составляет 55 мм). Отыскать точно такой же водяной знак в специальных каталогах не удалось. 730

232

Раздел 1

Предыстория конфликта

экземпляра договора одни исправления предыдущего списка были учтены изначально при переписывании, другие же внесены впоследствии иным, менее аккуратным и более беглым почерком; их частичное совпадение с исправлениями в предыдущем списке свидетельствует, что, несмотря на учет некоторых исправлений в первом списке, в дальнейшем оба списка редактировались параллельно732. После текста договора тем же почерком, который вносил исправления, вписан перечень гарантов, снабженный пометками на полях. Вероятно, этот список, как и предшествующий ему и рассмотренный выше, редактировался во время встречи правителей в Христмемеле и уже в Пруссии лег в основу списка в OF 14. Если сам текст договора лишь является развернутой констатацией того, что литовско-орденский договор 1431 г. сохраняет свою юридическую силу, то большой интерес представляет перечень его гарантов. Рассмотрим его подробнее. Открывают его князья, которые поименно перечислены в начале документа, вне основного списка свидетелей. Это Иван и Андрей Владимировичи (братья Олельки), Друцкие князья Иван Путята Семенович, Василий Семенович Красный и Глеб Киндерович, а также Федько Несвицкий. Из них в заключении основного договора с Орденом в 1431 г. участвовал только Иван Путята Друцкий. Это единственное отступление от принципа, согласно которому списки гарантов двух документов (1431 и 1432 гг.) должны были дополнять друг друга (этот принцип проводится в орденском документе). Основная часть списка помещена в конце документа. Сначала идет достаточно большая группа имен бояр — традиционных членов правящей элиты ВКЛ, которых нет в основном договоре (литовские бояре-католики и православный Зеновий Братошич). За ними следует группа бояр, происходивших из русских земель ВКЛ или имевших «русскую» форму имени (что, впрочем, еще не свидетельствует об их «русскости»733). Таких в списке гарантов договора 24 из 48, не считая Зеновия Братошича. Их имена, однако, перемежаются именами литовских бояр. Из 18 городов 15 находились в русской части ВКЛ; в их перечне также названа Жомойть, где крупных городов не было. Идентифицировать русинов — участников данной акции попытался 732

Исправления эти следующие: (1) после слов “manne und stete” слова “des landis Preussen” исправлены на “der lande Littauwen und Rewsen”; (2) после слов “so haben wir” в строке зачеркнуто “fursten”, а над строкой между следующими словами “obengeschreben” и “manne” вписано “gebietiger”; (3) “unser erben und nochkomelinge” исправлено на “unser nochkomelinge und erben”. 733 Например, между Авраамом Доброгостовичем и Михаилом Ясмановичем помещен некий Ивашко без всякого патронима или прозвища (причем в такой форме его имя записано уже в первом варианте списка гарантов: GStAPK. OBA 6087). По современным источникам хорошо известны Ивашко Монивидович и Ивашко Гаштольд, но такая форма имени отнюдь не свидетельствует об их русском происхождении или православном вероисповедании.

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

233

еще М.  К. Любавский, опиравшийся на справочник о знатных родах ВКЛ А. Бонецкого. Сейчас его выводы можно дополнить и уточнить, хотя определить всех участников договора из-за состояния источников по-прежнему не представляется возможным. Мне удалось найти в источниках упоминания о 15 русских боярах, перечисленных в договоре. Из них Василий и Юрий Корсаки (36, 21)734 происходили из Полоцка и, вероятно, из Менска, “Yhnad Schumokowicz” (23) — это пан Игнат Шумаков, владевший с. Таганча в Киевской земле в первой половине XV в.735 Полоцкий боярин Григорий Патрикеевич (38) примерно в середине XV в. был одним из «послухов» вклада полоцкого архиепископа Симеона II Новгородца в монастырь Св. Николы на Лучне. В той же грамоте упоминается боярин Ленид Патрикеевич736 (вероятно, брат Григория), которого в октябре 1432 г. Свидригайло, находившийся тогда в Полоцке, отправлял к ливонскому магистру737. Хорошо известна личность мценского воеводы Григория Протасьева (39). Дмитрий Непролеев (31) — это, несомненно, сын смоленского боярина Семена Непролея Гавриловича, который упоминается в присяжной грамоте смоленского князя Юрия Святославича Скиргайлу 1386 г. В списке бояр, присягнувших Скиргайлу и Ягайлу, он записан первым, сразу после двух князей — Федора Романовича и Михаила Ивановича Вяземского738, что говорит о его чрезвычайно высоком положении в социально-политической иерархии Смоленского княжества. Село, ранее принадлежавшее Дмитрию Непролееву (Непролеевичу), находилось на р. Словаже (к юго-востоку от Смоленска). Казимир Ягеллон пожаловал его Федьку Вяжевичу, очевидно, вскоре после смерти Дмитрия: в это время в селе еще проживала его вдова, которую новому владельцу села предписывалось «кормити… до смерти, а держати за матъку»739. Больше всего сведений сохранилось о волынских боярах, представленных в документе. По другим источникам известны Ивашко Волотович (27), Ананья Вячкович740 (28), Гаврило Шило Кирдеевич (29), Иван Гулевич (30). Возможно, 734

В скобках указывается порядковый номер в «боярской» части списка (князья названы отдельно в начале договора). 735 Известна грамота киевского князя Олельки Владимировича 1451 г., которой тот жалует «бояромъ нашимъ Григоревичом Ивашку а брату его Петру на имя Тачанчу (!) селищо, со всимъ с тым, якъ перво того панъ Игнатъ Шумаков держалъ» (опубл.: Грушевський М. С. Кiлька киïвських документiв XV–XVI в. // ЗНТШ. Т. 11. Львiв, 1896. 2-я паг. № II. С. 10). 736 Пудалов Б. М. Загадка комиссионных грамот. XVI век // Исторический архив. 2000. № 5. С. 203–204. 737 LECUB. Bd. 8. № 632. 738 Смоленские грамоты. С. 74. 739 LM. Kn. 3. P. 35. В 1496 г. великий князь Александр Ягеллон по просьбе наследников Федора Вяжевича подтвердил им это пожалование (LM. Kn. 6. № 169. P. 134). 740 Пан Онанья Вячкович, «землянин королевскыи», идет первым в списке свидетелей волынского документа 1458 г.: УГ XV ст. № 12. С. 40; AS. T. 1. № 52. S. 50.

234

Раздел 1

Предыстория конфликта

с Волыни происходили Яцко Хребет (41) (родоначальник Хрептовичей?)741 и Андрейко Маскович (44). С Подольем, вероятно, следует связывать бояр Ясмановичей — Михаила (26) и Грицко (43)742. “Waysko Wolczkowicz” (46), возможно, идентичен Ваське Волковичу — «землянину» русских земель Польского королевства, который упоминается в зудечовском акте князя Федора Любартовича в 1418 г.743 Неясно, была ли у составителей списка бояр, земель и городов, от имени которых выдан документ, задумка систематизировать их по каким-либо группам — территориальным или родовым. Так, в разных местах списка помещены имена Юрия и Василия Корсаков (хотя не ясно, были ли они родственниками или «однофамильцами»), Михаила и Грицко Ясмановичей, в то время как трое Волимонтовичей (Гудигерд, Шедибор и Судивой) в его начале (5–7) перечислены подряд. Можно предполагать, что для участия в дипломатической акции были приглашены наиболее влиятельные представители русских земель ВКЛ. Ничего не известно о том, как происходил их отбор: были ли они лично знакомы Свидригайлу или каким-либо образом представляли местное общество. Неупорядоченность перечня, о которой говорилось выше, заставляет думать, что их отбирали в спешном порядке. Вероятно, это произошло после визита Гедигольда в Пруссию. Обращает на себя внимание другое: многие из русских гарантов договора сохранили свои владения и влияние и после окончания династической войны 30-х годов, но никто из них не сделал карьеры в общегосударственном масштабе ни при Свидригайле, ни при Сигизмунде, ни при Казимире; не скоро это удалось и их потомкам. В 1432 г. расширение списка гарантов договора с Орденом произошло благодаря настойчивости великого князя литовского, которому оно требовалось для достижения внешнеполитических целей. Точно так же голословным остается утверждение, будто включение городов (и тем более Жомойти) в этот перечень отразило рост их влияния. В мае 1432 г., как и в июне 1431-го, на встрече в Христмемеле правители согласовали текст договора и список его гарантов. Соглашение предстояло утвердить присягой и печатями его участников. Начало было положено на той же встрече. О том, что православная знать приняла широкое участие в этой акции, а не просто прислала свои печати, говорит одно обстоятельство, которое отметил Русдорф в письме ливонскому магистру Цизо фон 741

Ryżewski G. Ród Chreptowiczów herbu Odrowąż. Kraków, 2006. S. 18. Согласно поздней генеалогической традиции, Хрептовичи происходили из Новогородского повета. 742 Гринко Ясманович упоминается в документе 1439 г., который подтверждает признание Владислава III подольской шляхтой (Kurtyka J. Z dziejów walki szlachty ruskiej o równouprawnienie: represje lat 1426–1427 i sejmiki roku 1439 // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. Kraków, 2011. Dod. № 2. S. 60). По позднейшим документам Ясмановичи известны в Слуцке и Новогородке (Kuczyński S. M. Ziemie czernihowskosiewierskie. S. 352). 743 Monografia XX. Sanguszków. T. 1. S. 15–16, przyp. 2.

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

235

Рутенбергу: подтверждение договора сопровождалось крестоцелованием744. Непривычный обряд745, совершенный множеством людей, вероятно, произвел большое впечатление на крестоносцев. В Тевтонском ордене знали крестоцелование как «русский обычай» при заключении договоров, причем по практике взаимоотношений не только с Новгородом и Псковом (это было характерно для ливонской ветви Ордена), но и с ВКЛ746. Критерием же «русскости» в данном случае было православное вероисповедание: в том же письме Русдорфа среди русинов, целовавших крест, названы брат молдавского воеводы и «рыцарь» Богуш747. Однако в Христмемеле договор утвердили не все его участники. В начале июня фогт Братиана Генрих Хольт писал великому магистру из Городно, что по его просьбе напомнил Свидригайлу о необходимости привести к присяге «лучших людей во всех его областях» (seine wegesten und gute lwthe in alle seinen gebieten) и что тот собирается это сделать «со дня на день»748. Ратификация договора, т.е. обмен его грамотами между литовской и орденской сторонами, как установил К. Найтманн, состоялась в конце августа 1432 г.749 Договоренности, достигнутые в Христмемеле в мае 1432 г., сами по себе, даже до ратификации договора, означали новый шаг в сближении ВКЛ с Тевтонским орденом. Согласно этим договоренностям, при великом князе постоянно должен был находиться орденский сановник, а при великом 744

GStAPK. OBA 6095. В Западной Европе (следовательно, вообще в «латинской» традиции) крест редко использовался для скрепления договоров; еще более необычным выглядел обряд крестоцелования в этом контексте (Стефанович П. С. Крестоцелование и отношение к нему церкви в Древней Руси // Средневековая Русь. Вып. 5. М., 2004. С. 94, прим. 21). 746 В отчете верховного маршала Ордена и комтура Рагнита, принимавших присягу Казимира Ягеллона и вельмож ВКЛ на верность литовско-орденскому «вечному миру» в конце 1447 г., говорится: «Также после этого (после Казимира. — С.П.) русские князья присягали со следующими словами: что они будут твердо и прочно соблюдать все, на чем присягнул господин король; на этом они целовали крест по своему русскому обычаю» (“Item dornoch swuren die Rewsschen hertczoge mit sulchen vorworten, alles, das der herre konig besworen hette, das sie das veste unde steedt wellen halden, dorwff toten sie die crewtczkossungen noch irer Rewsschen weyse”; после этого перечислены имена князей, принесших такую присягу. — GStAPK. OBA 9424, Bl. 2 r; курсив мой. — С.П.). 747 «…и также все вместе, как великий князь, так и его князья, бояре и все добрые люди, находившиеся при нем, присягнули на живом древе святого креста, и русские князья и другие русины, а именно молдавского воеводы брат, а также молдавский рыцарь, который был у нас в посольстве, целовали крест…» (“…und haben ouch alle mitenander, sowol der grosfurste, als siene herczogen, bayoren und alle gute lewte, die her bey em hatte, uff dem lebenden holcze des heiligen crewczes gesworin, und die Ruschen herczogen und andere Ruwssen, nemliche des woyewoden us der Walachie bruder, und der Walachawische ritter, der in bodschaft bey uns was, das crewcze gekosset…” — GStAPK. OBA 6095; курсив мой. — С.П.). 748 GStAPK. OBA 6119. 749 Neitmann K. Die Staatsverträge. S. 193–201. 745

236

Раздел 1

Предыстория конфликта

магистре — представитель ВКЛ750. Судя по всему, с особенным рвением это условие выполнял Свидригайло, который таким образом пытался засвидетельствовать верность союзу с Орденом (в противовес польским попыткам ликвидировать его). Так, уже в Христмемеле Свидригайло заявил о том, что будет вести переговоры с послами Ягайла, которые вот-вот должны были прибыть в Литву, только в присутствии братьев Ордена, которых Русдорф оставил при нем751. Великий князь действительно так и поступил752. 2 июня 1432  г. знатные подданные Свидригайла присягнули соблюдать новый договор в присутствии фогта Братиана753, а 10 августа сам великий князь советовался с ним относительно взаимоотношений с Польшей754. Фогт Братиана Генрих Хольт находился в Литве в тот момент, когда Свидригайло был свергнут с великокняжеского престола755. Усилия Свидригайла в 1431–1432 гг. были направлены на создание широкой коалиции, члены которой могли бы поддержать ВКЛ на случай новой войны с Польшей. Между 9 ноября 1430 г. и 29 декабря 1431 г. (скорее всего, в конце 1430 или первой половине 1431 г.) был заключен брак великого князя литовского с тверской княжной Анной — двоюродной сестрой великого князя Бориса Александровича756. Несомненно, условием этого брака была военная помощь тверского князя Свидригайлу, учитывая, что брат Анны Ярослав княжил в Городецком уделе, находившемся близ литовско-тверской границы, самом крупном на территории Тверского великого княжества (Городок, или Городеск — позднейшая Старица)757. В начале 1432 г. он предложил расширить литовско-орденский союз, включив в него архиепископа рижского и епископа дерптского758, но ливонский магистр отказался это сделать759. 750

GStAPK. OBA 6094; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 590. По-видимому, интересы великого князя в Ордене какое-то время представлял литовский боярин Геогрий Бутрим (GStAPK. OBA 6114). 751 GStAPK. OBA 6095; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 591. 752 GStAPK. OBA 6114, 6115. 753 GStAPK. OBA 6119. 754 GStAPK. OBA 6183. 755 GStAPK. OBA 6198, 6210 (приложение I, № 4). 756 ПСРЛ. Т. 15. С. 489. В Тверском сборнике известие о Свидригайловой женитьбе помещено под 6938 г., но это вызвано сбоем хронологии. Приведенные хронологические рамки устанавливаются по документальным источникам (GStAPK. OBA 5542, 5886). Подробнее о дате см.: Полехов С. В. Браки князя Свидригайла Ольгердовича. С. 252–255. В «Истории императора Сигизмунда» Эберхарда Виндеке под 1432 г. помещен рассказ о женитьбе Свидригайла на дочери кипрского короля, в котором причудливым образом переплелись известия, полученные хронистом из Польши и ВКЛ (Eberhart Windeckes Denkwürdigkeiten. S. 333; Полехов С. В. Браки князя Свидригайла Ольгердовича. С. 266–268). 757 Подробнее см.: Полехов С. В. Браки князя Свидригайла Ольгердовича. С. 260–261. 758 LECUB. Bd. 8. № 538, 541. S. 322, 323. 759 Ibid. № 551, 561. S. 327, 334.

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

237

По результатам переговоров с новгородцами весной и ранним летом 1432 г. Свидригайло выполнил их просьбу и отправил на новгородские пригороды князя Юрия Лугвеневича (Семеновича)760. С аналогичной просьбой к Свидригайлу вскоре обратились псковичи, до этого подтвердившие мир с Литвой761. В мае 1432 г. Свидригайлу присягнули (возобновили с ним докончание) Одоевские князья762. Обращения новгородцев и псковичей к литовскому правителю и присяга ему Одоевских князей, несомненно, были вызваны затянувшимся спором в Орде князей Василия Васильевича и Юрия Дмитриевича из-за Московского великого княжения. В том же 1432 г. намечалось включение Мазовии в круг союзников ВКЛ (она вела активные переговоры с Орденом), предотвращенное лишь свержением Свидригайла с престола в ночь с 31 августа на 1 сентября 1432 г.763 Польские правящие круги после провала берестейско-парчовского съезда попытались ответить на дальнейшее литовско-орденское сближение новым предложением в адрес Свидригайла и его окружения. Оно было сформулировано на съезде польской шляхты в Серадзе в апреле 1432 г., о котором известно из сохранившегося донесения комтура Тухеля великому магистру764. Участники этого съезда, на котором присутствовали послы Свидригайла и Сигизмунда Люксембургского, предложили великому князю вступить во владение ВКЛ на тех же условиях, на которых им владел Витовт, т.е. пожизненно и в качестве наместника польского короля, к которому оно перешло бы после смерти великого князя. Как видно из материалов о последовавших переговорах со Свидригайлом, это не означало отказа от польского требования признать status quo на Подолье765: ведь и при жизни Витовта его права на ВКЛ регулировались одними соглашениями, а на Западное Подолье, пожалованное ему в 1411 г., совсем другими. По сообщению комтура, послы великого князя, присутствовавшие на съезде, приняли это предложение766. Это вызывает некоторые сомнения: вряд ли послы великого князя были уполномочены принимать предложения, которые касались столь ответственных вопросов, а полномочия послов в тогдашней дипломатической практике означали очень много. Скорее, они лишь согласились передать его своему правителю, но в тогдашних условиях это тоже было большим достижением польских политиков. Во всяком случае это свидетельствует о склонности к соглашению какой-то части литовских правящих кругов (ведь 760

LECUB. Bd. 8. № 596; НПЛ. С. 416; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 433 ПЛ. Вып. 2. С. 43; GStAPK. OBA 6183. 762 GStAPK. OBA 6138. Это свидетельство подробно разобрано в контексте истории Новосильско-Одоевского княжества: Беспалов Р. А. Литовско-одоевский договор 1459 года: обстоятельства и причины заключения // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 4. Vilnius, 2012. P. 49–50. 763 См. подробнее: Sieradzan W. Sąsiedstwo mazowiecko-krzyżackie w okresie przemian politycznych w Europie Środkowo-Wschodniej w latach 1411–1466. Toruń, 1999. S. 44–45. 764 CESXV. T. 3. Dod. № 13. P. 519. 765 GStAPK. OBA 6115. 766 CESXV. T. 3. Dod. № 13. P. 519. 761

238

Раздел 1

Предыстория конфликта

великокняжескими послами, скорее всего, были знатные лица). Из дальнейшего развития событий видно, что сам Свидригайло отверг предложенное соглашение. На том же сейме было решено продолжить вооруженную борьбу с Тевтонским орденом, разработан конкретный план действий767. Он был уточнен на следующем съезде знати: его участники приняли решение одновременно с нападением на Орден организовать нападение татар на ВКЛ, чтобы оно не могло помочь союзнику768. Было бы слишком оптимистично утверждать вслед за О. Халецким, что «между панами Польши и Литвы состоялось соглашение на почве обновления унии»769. Все-таки пока речь шла лишь о том, что на условия, предложенные поляками, готовы согласиться несколько человек в правящих кругах ВКЛ, тогда как польским политикам требовалась более серьезная опора в Литве. Это, по-видимому, подтолкнуло их к поискам такой опоры. В конце мая  — начале июня 1432 г. у Свидригайла побывало первое посольство, в котором находился серадзский каштелян Лаврентий Заремба (вместе с куявским епископом). Официальной задачей посольства были переговоры о «вечном мире», встрече правителей Польши и ВКЛ, судьбе Подолья и освобождении пленных770. Поскольку Заремба позже был причастен к перевороту в ВКЛ, украинский исследователь Б. Барвинский справедливо предположил, что уже тогда в его задачи входило выяснение настроений, царящих в окружении великого князя771. Свидригайло, впрочем, получил от польских послов мирные заверения; хотя переговоры по многим вопросам остались бесплодными, удалось договориться о встрече правителей с участием представителей Ордена 30 сентября 1432 г. в Торне772. После этого Заремба вновь приезжал в Литву с официальным посольством в июле того же года773. 767

CESXV. T. 3. № 13. GStAPK. OBA 6147. 769 Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 287. 770 GStAPK. OBA 6114, 6115. Письмо польского короля с просьбой прислать проезжую грамоту для этого посольства Свидригайло получил в середине апреля, во время переговоров с Русдорфом (GStAPK. OBA 6094). 771 Барвiнський Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 25. 772 GStAPK. OBA 6114, 6115. 773 GStAPK. OBA 6150, 6159. В письме великому магистру от 20 июля Свидригайло пишет о двух поездках Зарембы в Литву — первой (совместно с епископом Куявии) и второй, «в присутствии почтенных благочестивых господ, комтура Эльбинга и фогта Братиана, когда он (Заремба. — С. П.) теперь недавно был у нас» (“in kegenwortikeyt der ersamen geystlichen herren, compthurs czum Elbing und voyts czu Brathean, als her nu nehesten bey uns gewesen ist” — LECUB. Bd. 8. № 606. S. 357). Если братианский фогт Генрих Хольт находился при великом князе достаточно долгое время, то комтур Эльбинга посещал его как раз в июле 1432 г. (GStAPK. OBA 6132, 6159, 6198). Это в общих чертах подтверждает рассказ Длугоша о двух посольствах серадзского каштеляна к Свидригайлу (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 64). Подробнее о нем см. в гл. 1.7. 768

1.6. От Чарторыйска до Ошмян (1431–1432)

239

К сожалению, остается без ответа важный вопрос: какими виделись польским политикам отношения с ВКЛ в том случае, если бы им удалось примириться со Свидригайлом? Источники лишь позволяют констатировать, что попытки такого примирения на определенных условиях польская сторона предпринимала в феврале и апреле 1432 г. Но что должно было последовать за ним? Об этом источники молчат. Один источник, однако, пролиает свет на этот вопрос для несколько более позднего периода. Речь идет о послании комтура Остероде великому магистру от 12 сентября 1432 г. Оно было написано уже после свержения Свидригайла с престола, но из контекста следует, что о нем не знал ни комтур, ни его постоянный собеседник и информатор — мазовецкий шляхтич Януш Свинка, с которым он встретился 8 сентября774. У того недавно побывали двое «друзей», сообщивших о событиях в Польше, в частности о ситуации на Западном Подолье. По словам Свинки, поляки всячески пытаются разорвать союз великого князя с Орденом и даже, возможно, уступят ему Подолье; после этого они намерены поодиночке разбить (“eren willen mochten haben”) сначала Орден, а затем Свидригайла. Далее Свинка охарактеризовал состояние Каменецкого замка и добавил, что если поляки передадут его Свидригайлу, то они вряд ли смогут получить его назад. В свете мер по закреплению Западного Подолья в составе Польши, о которых говорилось выше (гл. 1.4), вероятность передачи Свидригайлу Западного Подолья с Каменцом выглядит малоправдоподобной. Раз Ян Свинка узнал об этом от своих знакомых, побывавших в Польше, и сообщил соседу из Ордена, значит, такие разговоры в Польше велись, но из этого не следует, что такая возможность всерьез рассматривалась. Не исключено, что это был маневр, призванный сделать великого князя более сговорчивым и отвлечь его внимание от готовящегося переворота. Ведь совсем недавно, в июне 1432 г., Свидригайло требовал от польских послов возвращения Каменца, и примерно тогда же в его окружении была создана «Повесть о Подолье», в которой доказывалось, что и западная, и восточная части этого региона должны принадлежать Великому княжеству Литовскому775. Таким образом, хотя в августе 1432  г. и обсуждались пути польско-литовского примирения, само это примирение не рассматривалось как долгосрочное, а кроме того, вполне осязаемые очертания приобрел другой сценарий, который предусматривал силовое решение вопроса. Именно этот последний сценарий и воплотился в жизнь. 774 GStAPK. OBA 6214. Публикация: Możejko-Chimiak B. Rozmowa komtura ostródzkiego Wolfa von Sansenheim z Janem Świnką z Chojnowa. Przyczynek do kwestii działalności wywiadu z okresu wojny polsko-krzyżackiej z 1432 r. // Krzyżowcy, kronikarze, dyplomaci / Pod red. B. Śliwińskiego. (Gdańskie Studia z Dziejów Średniowiecza. № 4.) Gdańsk, 1997. S. 92–93. 775 GStAPK. OBA 6115; ПСРЛ. Т. 35. С. 66–67. Факт возвращения к теме Западного Подолья, пусть и в качестве отвлекающего маневра, по недосмотру не был отмечен мною в специальной работе: Полехов С. В. Летописная «Повесть о Подолье» // ДРВМ. 2014. № 1, 2.

240

Раздел 1

Предыстория конфликта

Точно так же, как показывает переписка орденских сановников, в том числе только что приведенное письмо, было бы наивно думать вслед за А.  Левицким, будто летом 1432 г. во взаимоотношениях Польши с ВКЛ и Тевтонским орденом наметился путь к примирению776. Пока же стороны соблюдали перемирие, и 10 августа состоялся польско-орденский съезд для урегулирования пограничных конфликтов, в котором участвовали и двое литовских бояр — Судивой Волимонтович и Георгий Бутрим777. Было решено, что встреча монархов Польши и Литвы состоится 15 сентября 1432 г. в «Русском Берестье» (очевидно, между Берестьем и Парчовом, как было заведено). Однако это намерение не было претворено в жизнь, поскольку в ночь с 31  августа на 1 сентября 1432 г. Свидригайло был свергнут с литовского великокняжеского престола. Подводя итог рассмотренному периоду правления Свидригайла, следует остановиться на вопросе о правящей элиты ВКЛ, поскольку этот вопрос традиционно занимает ключевое место в построениях историков. Сведения о его «ближнем круге», с членами которого он совещался по вопросам внешней политики, приводились выше. Здесь стоит рассмотреть данные о тех, кто выполнял дипломатические поручения великого князя. В октябре 1431 г. в Польше побывал маршалок великокняжеского двора по имени Михаил, который узнавал новости при дворе Ягайла778. В конце 1431 — начале 1432 гг. у Ягайла побывали не названный по имени писец Свидригайла, некий “Persznicz” и Немира Рязанович, происходивший из Южной Руси (из рода Корчаков) и упоминаемый в окружении Свидригайла еще в 1424 г.779 В августе 1432 г. послом в Польшу был приближенный великого князя по имени Андрей. Его можно было бы отождествить с Андреем Джусой (Чусой) с Волыни, который уже после свержения Свидригайла упоминается как маршалок его двора780, но это 776

Lewicki A. Powstanie. S. 145–146. GStAPK. OBA 6173, 6191. Второй из этих документов опубликован (с многочисленными ошибками): KDL. S. 371–373. 778 CESXV. T. 2. № 197, 198; BGDO. Bd. 4. Hbd. 1. № 308. Ср.: Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 25. 779 LECUB. Bd. 8. № 530; Maleczyńska E. Op. cit. Dod. 2. P. 112. О Немире см.: Halecki O. Ostatnie lata. S. 120, 301–302; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 276, n. 55. 780 GStAPK. OBA 6183; Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 30. Надо учесть, что письма, на которые ссылается Р. Петраускас (GStAPK. OBA 6236, 6701), относятся к октябрю не 1432 г., как указано в регестах документов архива великих магистров (RHD. № 6236, 6701), а 1433 г.: второе из них — верительная грамота послам Свидригайла — датирована «в среду [в праздник] 11 тысяч дев» (“an der mittwoch der XI tasent jungfrawen”), а на среду этот церковный праздник приходился именно в 1433 г. Поэтому упоминаемый в них Свидригайлов маршалок Андрей Джуса (Чуса) может и не быть идентичен тому Андрею, о котором здесь идет речь. Дату 1432  г. предположительно принимает и Р. Чапайте, один раз с оговоркой «вероятно» (Čapaitė R. Ślązacy na dworze wielkiego księcia litewskiego. S. 72). 777

1.7. Ошмянский переворот 1432 г.

241

тождество не обязательно. Больше известно о тех послах Свидригайла, чьи верительные грамоты сохранились в архиве Тевтонского ордена781. Большинство этих послов были немцами или поляками (из Мазовии, Силезии и т.д.), жившими при дворе Свидригайла. Двое из этих придворных, однако, происходили из ВКЛ: литовский боярин Георгий Бутрим782 и некий Ностевич [Nost(e)wicz], который упоминается в окружении Свидригайла еще в 1420 г.783 Как видно из этих данных, в окружении великого князя появляются новые лица, связанные с ним лично. Однако важно подчеркнуть, что это была вполне нормальная ситуация, которая не угрожала положению традиционных членов правящей элиты ВКЛ, не говорила о намерении великого князя отстранить их от власти. Его внимание было приковано к внешней политике, а ее основным направлением было противостояние с Польшей. С этой целью происходило сближение ВКЛ с Тевтонским орденом и другими союзниками. В этих условиях Свидригайло был заинтересован в том, чтобы не нарушать сложившегося баланса сил и интересов в правящей элите. Это следует иметь в виду при оценке последующих событий в ВКЛ.

Глава 1.7.

Ошмянский переворот 1432 г. ри чтении источников о событиях 1431–1432 гг. складывается впечатление, что главным средоточением потенциальной опасности для П Свидригайла была Польша. На этом фоне достаточно неожиданным выглядит событие, произошедшее менее чем через два года после его вокняжения: в ночь с 31 августа на 1 сентября 1432 г. в результате заговора части своего окружения великий князь литовский был свергнут с престола. Заговорщики посадили на литовский великокняжеский престол князя Сигизмунда Кейстутовича — брата Витовта. Свергнутому великому князю удалось бежать в Полоцк, где он начал собирать силы для вооруженной борьбы за литовский престол. Так началась династическая война в Великом княжестве Литовском, продолжавшаяся до конца 1438 г. Какие же причины подтолкнули часть правящей элиты ВКЛ к свержению собственного правителя? Историки неоднократно обращались к этому сюжету, однако дававшиеся ими объяснения далеко не всегда выглядят убедительными. 781

См. о них: Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 30. GStAPK. OBA 6114. 783 GStAPK. OBA 5875; CEV. № 883; Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 30. 782

242

Раздел 1

Предыстория конфликта

Согласно рассказу Длугоша, к лету 1432 г. среди знати ВКЛ созрело недовольство Свидригайлом. Зная об этом, польский король Владислав Ягайло отправил в Литву своего посла, серадзского каштеляна Лаврентия Зарембу. Помимо официального поручения (призывать великого князя к примирению с королем), Заремба располагал секретной инструкцией. Он должен был сообщить литовским князьям и боярам, чтобы те не терпели правления Свидригайла, а осуществили бы задуманное ими, т.е. посадили бы на великокняжеский престол брата Витовта, стародубского князя Сигизмунда Кейстутовича, совершив переворот. Заремба должен был сообщить заговорщикам, что Ягайло не будет их преследовать, а, напротив, окажет им всяческую помощь784. Действительно, судя по упоминаниям в переписке сановников Тевтонского ордена, Заремба в 1432 г. побывал в Литве два раза: первый раз в мае — июне, второй раз — в июле. Во время первой из этих поездок он, по-видимому, установил контакты с вельможами Свидригайла и узнал о готовящемся заговоре; во второй раз он уже вернулся с королевской санкцией, и вскоре произошел переворот785. Необходимо отметить, что деликатная миссия была доверена Лаврентию Зарембе не случайно: он был близким другом Михаила Сигизмундовича, сына стародубского князя Сигизмунда Кейстутовича, занявшего литовский престол в результате переворота786. При этом и замыслы литовских вельмож, и контакты с ними польских правящих кругов сохранялись в строжайшем секрете: как уже говорилось, еще в первой половине сентября 1432  г. в Мазовии и Ордене обсуждались совсем другие планы поляков в отношении несговорчивого литовского князя787. Дальнейшие подробности известны не только из рассказа Длугоша, но и из писем, отправленных ливонскому магистру Тевтонского ордена Цизо фон Рутенбергу в начале сентября 1432 г. самим Свидригайлом788 и великому магистру Паулю фон Русдорфу братианским фогтом Генрихом Хольтом789, который, как «особенно любимый друг» Свидригайла, долгое время жил при великокняжеском дворе и хорошо ориентировался во внутренней ситуации 784

Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 64–65. Lewicki A. Powstanie. S. 144, 327–328 (przyp. 29); Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 24–25. 786 В 1426 г. Заремба обвинялся в краже золотого пояса Михаила, с которым спал в одном покое, и освобождать его от этого обвинения пришлось дяде Михаила — великому князю Витовту (Caro J. Liber cancellariae Stanislai Ciolek. Th. 1. № 94; Kopystiański A. Książę Michał Zygmuntowicz // KH. 1906. R. 20. S. 76–77). В контексте переворота 1432 г. на это обратил внимание Б. Бучинський, «Новійші працï по історіï вел. князь Літовського в XV віцï» (ЗНТШ. Т. 75. Львів, 1907. С. 136). 787 GStAPK. OBA 6214; Możejko-Chimiak B. Rozmowa komtura ostródzkiego. S. 92–93. Подробнее см. гл. 1.6. 788 LECUB. Bd 8. № 624. 789 GStAPK. OBA 6210 (приложение I, № 4). 785

1.7. Ошмянский переворот 1432 г.

243

в ВКЛ790. Еще одним источником орденского происхождения является хроникальная запись в сборнике документов великих магистров первой половины XV в., призванная разъяснять исторический контекст возникновения этих документов791. Эти источники рисуют следующую картину событий. Когда Свидригайло находился в своем дворе в Ошмяне (на пути в Берестье, где у него была назначена встреча с польским королем), в ночь с 31 августа на 1 сентября 1432 г. на него было совершено нападение. В числе нападавших Свидригайло и Хольт называют князей Сигизмунда Кейстутовича, Семена Гольшанского (его Свидригайло считал инициатором заговора и переворота) и Александра (Олельку) Владимировича, новогородского наместника Петраша Монтигирдовича, маршалка великокняжеского двора Яна (Ивашку) Гаштольда «и многих других господ». Свидригайло бежал в Полоцк вместе с виленским воеводой Георгием Гедигольдом, его племянником Ивашкой Монивидовичем и некоторыми другими вельможами, оставив в руках Сигизмунда свою беременную жену. Свергнутому великому князю, однако, удалось сохранить за собой русские земли государства. Сразу же после переворота заговорщики и Сигизмунд Кейстутович обнародовали официальную версию его причин. По их словам, они пошли на этот шаг из-за того, что Свидригайло причинил им много несправедливостей («ущерба»), а католическая вера в ВКЛ в период его правления пришла в упадок. Заговорщики утверждали, что жена Свидригайла, тверская княжна, живет «не по-христиански», ибо не перешла из православия в католицизм; Длугош добавляет, что Свидригайло по ее совету отдавал предпочтение православию792. По словам заговорщиков, жена Свидригайла насмехалась над образом св. Георгия, присланным литовскому господарю его союзником — великим магистром Тевтонского ордена Паулем фон Русдорфом793. В 1432 и 1433 гг. Сигизмунд Кейстутович писал, что воюет со Свидригайлом ради «святой римской веры», а в 1439-м — что к моменту его вокняжения католическая вера в ВКЛ пребывала в упадке794. Эта версия получила широкое распространение в историографии XIX в., воплотившись, в частности, в классическом труде польского ученого А. Левицкого «Восстание Свидригайла». Левицкий полагал, что Свидригайло, придя к власти, начал широко привлекать к управлению государством 790

См. о нем: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 178–179; Idem. Tolima bičiulystė. P. 206–208. SRP. Bd 3. S. 498, Anm. Источником этой записи, как следует из ее текста, были не только вышеназванные письма Свидригайла и Хольта, но и послание нового великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича (адресованное, по-видимому, великому магистру). 792 GStAPK. OBA 6210 (приложение I, № 4); Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 64–65; SRP. Bd 3. S. 498 Anm. 793 GStAPK. OBA 6210 (приложение I, № 4). 794 См. его письмо римскому королю Альбрехту II, написанное в 1439 г.: CESXV. T. 2. № 261. P. 403. 791

244

Раздел 1

Предыстория конфликта

православную знать русских земель, с которыми он был связан всей своей предшествующей деятельностью (коль скоро за свою жизнь Свидригайло успел побывать витебским, подольским, брянским и черниговским князем). Это означало пересмотр условий Городельской унии 1413 г., согласно которым «схизматики» не могли занимать высших должностей в государстве и участвовать в совещаниях при великом князе. Опора Свидригайла на русинов отдаляла ВКЛ от Польши, что противоречило интересам литовцевкатоликов. Поэтому они, по мнению Левицкого, и свергли Свидригайла с великокняжеского престола, результатом чего стал раскол страны на два лагеря — лагерь литовцев-католиков, сторонников Сигизмунда Кейстутовича, и русский (православный) лагерь сторонников Свидригайла795. Эта концепция утвердилась и в трудах российских историков, в частности, М. К. Любавского796. Многое, однако, противоречит концепции А. Левицкого. Сведения о составе правящей элиты ВКЛ в 1430–1432 гг., приводившиеся выше, показывают, что в сравнении с предшествующим периодом он изменился крайне незначительно, и в управлении страной участвовали представители тех же родов, что и при Витовте. Лица, спорадически упоминаемые в качестве Свидригайловых послов — Смольна, Рагоза и др., — скорее всего, были такими же «милостниками», каковых было предостаточно при дворе Витовта: они выполняли доверительные поручения правителя, но были всем обязаны ему, а потому их карьеры прекращались вместе с его смертью или невзгодами, не говоря уже о том, что им нечего было даже надеяться на сохранение подобного положения для своих потомков797. Положению таких лиц, как Семен Гольшанский или Петраш Монтигирдович, ничто не угрожало. Заговорщики не могли пожаловаться и на обиды и притеснения со стороны Свидригайла: Петраш Монтигирдович сохранял за собой должность новогородского наместника, Олелько и Семен Гольшанский — свои владения и место в окружении великого князя, а по поводу Ивашки Гаштольда Свидригайло постоянно хлопотал перед польским королем, чтобы тот отпустил его из плена, — и именно это стало причиной его временного освобождения. Как показали исследования Р. Петраускаса, состав окружения великого князя литовского на протяжении XV в. был в целом стабильным, и если Свидригайло собирался остаться у власти, то для него имело смысл не окружать себя большим числом «новых людей», а искать общий язык с представителями старых родов798. Свидригайло, как и его предшественник, проводил бóльшую часть времени не на Руси, а в Литовской земле, что говорит о сохранении ею роли традиционного центра государства. 795 796 797 798

Lewicki A. Powstanie. S. 77–82, 146–148. См., напр.: Любавский М. К. Очерк истории Литовско-Русского государства. С. 91–96. Lietuvos istorija. T. 4. P. 285–286 (текст Р. Петраускаса). Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 97–102, 167–195.

1.7. Ошмянский переворот 1432 г.

245

В «Повести о Подолье», созданной примерно в 1432 г. и призванной обосновать права ВКЛ на западную часть этого региона, переход его под власть Кориатовичей целиком и полностью связывается с разгромом Ольгердом трех татарских «князей» на Синей Воде и дальнейшими действиями самих Кориатовичей, но не с волей местного населения799. Это произведение написано на западнорусском языке, значит, было рассчитано на достаточно широкий круг потенциальных читателей, в том числе русских подданных великого князя литовского800. После переворота 1432 г. в обоих противоборствовавших лагерях имелись как католики, так и православные, как из литовских, так и из русских (или обрусевших) родов. Наконец, Сигизмунд Кейстутович, который с такой настойчивостью обвинял Свидригайла в потворстве «схизматикам» (и действовал, руководствуясь этими представлениями), первоначально узнал об этом от организаторов переворота, что подчеркивается в уже упомянутом письме Хольта801. Пожалуй, единственный случай, когда с уверенностью можно говорить о замене литовского боярина-католика на русского князя (вероятнее всего, православного) на посту наместника (старосты) именно при Свидригайле, — это ситуация на Подолье. Но эта замена имела вынужденный характер, поскольку прежний староста Ян Довгирд попал в плен к польским шляхтичам. Точная дата его освобождения неизвестна, можно лишь сказать, что оно состоялось не позже октября 1432 г., когда Довгирд выступил одним из гарантов унии с Польшей. Сменивший его князь Федько Несвицкий располагал владениями здесь же, на Подолье или Волыни (более точная локализация его родового гнезда дискуссионна802), и это наверняка учитывалось при его 799

ПСРЛ. Т. 35. С. 66–67, 74–75. Подробнее см.: Полехов С. В. Летописная «Повесть о Подолье» // ДРВМ. 2014. № 1, 2. 801 «И вся земля и все господа стеклись к нему и благосклонно готовы держать его великим князем, благосклоннее, чем старого господина Свидригайла, из-за многого ущерба, который он причинял, как воеводы и наместники достоверно и устно рассказали новому господину Сигизмунду, в особенности, что он не умножал христианскую веру, а более ослаблял, а также он позволил своей жене жить по ее собственной воле и не по-христиански, он не держал ее в христианской вере» (“Is gancze landt und die heren alsampt an en sien gevlißen und gancz gutwillig sein seme herlikeith zum grosfursten czubehalden gutwilligir, denne czum alden heren Swidirgalle umbe vil gebrochis willen, den her in sich hat gehat, als die woiwoiden und houptlewthe den deme nuwen heren Segemunde eigentlich und muntlich haben vorczalt, sunderlich, das her die cristenheit nicht gemeret habe und me geswechet, ouch so habe seme frawe her noch erem egenen willen loßen leben und uncristlich, her habe sie nicht czum cristengelowben gehalden”. — GStAPK. OBA 6210; приложение I к наст. книге, № 4; курсив мой. — С. П.). Поэтому следует согласиться с мыслью о том, что Сигизмунд Кейстутович не играл активной роли в заговоре и перевороте: Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 4. С. 203; Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 26. 802 См.: Келембет С.  М. Походження князів Несвізьких, Збаразьких та Вишневецьких // Культура народов Причерноморья. 2009. № 164. С. 75–77. В этой статье высказана интересная гипотеза, согласно которой родовым гнездом Несвицких был некий 800

246

Раздел 1

Предыстория конфликта

назначении: ему было легче, чем какому-нибудь литовскому пану, использовать личные ресурсы для борьбы с попытками польских правящих кругов захватить Подолье. Так что это назначение было на руку и великому князю литовскому, и его окружению. Сведения о «русских схизматиках» из окружения Свидригайла исходили от польских правящих кругов, которые в 30-е годы XV в. развернули в Европе активную пропаганду, направленную против Тевтонского ордена и его союзника Свидригайла803. Такого рода обвинения в адрес Свидригайла прозвучали в знаменитом письме краковского епископа Збигнева Олесницкого главе Базельского собора, кардиналу Джулиано Чезарини, написанном во время подготовки неудачного польско-литовского съезда в начале 1432 г. В этом документе Свидригайло обвинялся в сговоре со «схизматиками», которые помогли ему прийти к власти и на которых он опирается в своей политике. Указания на конкретных лиц, окружавших великого князя литовского, в этом документе (и других подобных ему) отсутствуют. Исследователи часто ссылаются на этот документ как на решающий (и, по сути дела, единственный) аргумент в пользу «прорусской» политики Свидригайла804, не учитывая двух обстоятельств. Во-первых, Збигнев Олесницкий, выступавший за сохранение польско-литовской унии, был политическим противником Свидригайла, стремившегося к ее разрыву. Во-вторых, и автор, и адресат письма носили духовный сан, поэтому первый из них был заинтересован в том, чтобы отцы Базельского собора воспринимали великого князя литовского не только как узурпатора, но и как угрозу всему католическому миру (среди прочего, Олесницкий писал о том, что чешские гуситы могут объединиться со «схизматиками» ВКЛ)805. Ян Длугош, который повторяет все эти обвинения в адрес Свидригайла, воспроизводил точку зрения своего патрона Збигнева Олесницкого; более того, ему было известно и само письмо Збигнева в Базель (до наших дней сохранился сборник с текстом этого письма, который, судя по записи на нем, использовался Длугошем в ходе работы над «Анналами»806). Весьма показательны приведенные выше свидетельства источников о вероисповедании Свидригайловой жены. Подобно другим православным женам католических князей, тверская княжна Анна была перекрещена, в соответствии с тогдашней практикой, и получила в католическом крещении имя Софьи, с которым упоминается в буллах папы Евгения IV от 9 сентября 1434  г.807; есть основания полагать, что это произошло еще до сверже«Nieswiez», расположенный на пути из Смотрича в Кременец и упоминаемый Длугошем под 1415 г. (Dlugossii J. Annales. Lib. XI (1413–1430). P. 55). 803 См., напр.: BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 493. S. 525. 804 Łowmiański H. Polityka Jagiellonów. S. 143–144; Błaszczyk G. Dzieje. T. II. Cz. I. S. 668–671. 805 Nikodem J. Zbigniew Oleśnicki wobec unii polsko-litewskiej. S. 135–138. 806 CESXV. Т. 2. P. X–XI, 293. 807 KDKW. № 133, 134.

1.7. Ошмянский переворот 1432 г.

247

ния Свидригайла с престола808. Очевидна идейная и символическая составляющая другой части обвинений: св. Георгий, над образом которого якобы насмехалась Анна-Софья, считался одним из покровителей Тевтонского ордена, идеалом рыцаря-мученика, воина за веру Христову. Но имеются свидетельства другого рода  — о почтительном отношении православных князей к католическим святыням — например, поездка Андрея Ольгердовича в монастырь Св. Креста под Краковом, где католическая месса совершалась на церковнославянском языке809, или паломничество Юрия Лугвеневича к «святой крови» в деревню Вильснак в Бранденбурге810. Можно вспомнить и погребение францисканского монаха Мартина, казненного в 1341 г. по приказу Гедимина, в православном монастыре, монахиней которого была сестра литовского правителя811. К тому же культ св. Георгия был широко распространен и в Великом княжестве Литовском — как в католической, так и в православной среде, при господарском дворе, среди Гедиминовичей. Св. Георгию была посвящена часовня в верхнем (полуостровном) замке в Новых Троках, основанная Витовтом812. Известные изображения св. Георгия, бытовавшие в Тевтонском ордене в XIII–XV вв., по композиции аналогичны тем, которые Анна могла видеть в родной Твери. Все это заставляет думать, что данную подробность заговорщики «вспомнили» и сообщили Хольту, чтобы усилить картину «упадка христианской веры» при великокняжеском дворе. Оправдание действий заговорщиков их благочестивыми намерениями  — самое распространенное, но не единственное объяснение событий «ошмянской ночи», которое можно встретить в источниках. В послании Хольта сначала говорится о несправедливостях, причиненных Свидригайлом, и лишь затем они конкретизируются, но не все, а лишь одна из них. Может быть, причиной переворота действительно были некие притеснения правящей элиты, пусть и не связанные с конфессиональной политикой Свидригайла? Но, как уже говорилось, Свидригайло «унаследовал» свое великокняжеское окружение от Витовта, во всяком случае наиболее влиятельную его часть; речь не идет о людях, которые выполняли его разовые поручения и исчезают из источников так же быстро, как и появляются в них. Конкретное проявление «несправедливостей» Свидригайлова правления можно было бы усмотреть в его пожалованиях, точнее, в их отсутствии. 808

Полехов С. В. Браки князя Свидригайла Ольгердовича. С. 255–264. Варонiн В. А. Старонка біяграфіі князя Андрэя Полацкага. С. 4–5; Верхоланцева Ю. Кириллическая запись латинских молитв и отрывка чина мессы из рукописи Синодального собрания ГИМ № 558 // ДРВМ. 2010. № 2 (40). С. 75. 810 Варонiн  В.А. Князь Юрай Лынгвеневiч Мсцiслаўскi. Гiстарычны партрэт. Мiнск, 2010. С. 35–36. 811 Baronas D. Vilniaus pranciškonų kankiniai ir jų kultas XIV–XX a. Istorinė studija ir šaltiniai. (Studia Franciscana Lithuanica. T. 4.) Vilnius, 2010. P. 83–84, 240. 812 Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 14. 809

248

Раздел 1

Предыстория конфликта

В 1434  г. состоялся примечательный разговор на эту тему. Орденский посол Ганс Бальг, проведя переговоры с Сигизмундом Кейстутовичем, встретился с Андрюшкой Саковичем, Петром Лелюшем, Олехной Довойновичем и Андрюшкой Немироваичем и в очередной раз предложил им примирить «двух господ», выделив Свидригайлу какие-нибудь владения. На это вельможи ответили: «Твои господа неоднократно приказывали обращаться к нам с этим делом, но наш господин этого не хочет, и мы тоже. Поэтому твои господа не могут думать об этом; но если твои господа хотят попробовать с нами еще раз, то это может произойти, но этого не произойдет. Мы все скорее напьемся своей крови, чем это произойдет». После этого орденский посол добавлял: «Поэтому, господин, знайте, что предатели не допустят его до таких дел. Также он дает всем, кто владеет своими вотчинами, добрые грамоты на них на магдебургском праве, и также всем, кому их пожаловал его брат. Этим он привлекает людей к себе. Я держал их в своих руках целых шесть штук. И они говорят: “Смотри, как нас любит наш господин; Свидригайло этого не делал; ради этого мы умрем”»813. Можно ли видеть в этих словах указание на те самые Свидригайловы «несправедливости», о которых говорили заговорщики? Проблема состоит в том, что львиная доля пожалований Свидригайла, известных как in extenso, так и по кратким упоминаниям в позднейших документах, относится к южным землям ВКЛ, которые дольше всего находились под его властью, — Луцкой земле, Киевщине814 и Восточному Подолью. К тому же 813

“Do sprachen sy: din herren haben is loszen gevache werben an uns, mer unser herre en wil nicht und ouch wir alle myt nichte. Dorumme en dorfen dine heren dor nicht off denken myt nichte; sunder willen dine herren en andern gank myt uns angein, das mag geschen, sunder dis en schyt nicht. Wir willen alle er in unsern blute vortrinken, ee das gesche. Hirumme, herre, so vornemet, das dy vorreter en czu sulchen sachen nicht en loszen. Item so gebet her alle den, den zein brůder belent hot, dergelichen. Domethe machet her dy luthe willig. Ich habe ir wol 6 in myner hant gehat. Unde sy sprechen: sich, wy lip hot uns unser herre; das tate Switrigalle nicht; vor den wille wir sterben”. — LECUB. Bd. 8. № 855. S. 502. 814 К известным данным о Свидригайловых пожалованиях на Киевщине, собранным О. Халецким, следует добавить пожалование Ларивону, предку вручан Конона и Каленика Яковлевичей, на бортную землю Тенетиловщину при условии военной службы «конем», подтвержденное Сигизмундом Старым 21 ноября 1522 г. (LM. Kn. 12. №  89. С. 170). Видимо, оно было совершено на заключительном этапе войны, коль скоро говорится об условии пожалования земли: соответствующая формула появляется в Свидригайловых грамотах в 1438 г. (см. гл. 2.6). В 1532 г. в ходе судебного разбирательства с господарским дворянином Василием Петровичем Заройским священник мозырской Спасской церкви Мелешко предъявил Евангелие с вписанным в него актом, согласно которому «великии князь Швитригаило землю Борисовскую на церковъ святого Спаса далъ», однако в дальнейшем выяснилось, что запись фальсифицирована (MAB RS. F  4–7; текст грамоты издан по списку в Литовской метрике с вариантами по подлиннику: LM. Kn. 17. № 441. P. 420–421; см. также: Груша А. I. Беларуская кiрылiчная палеаграфiя. Мiнск, 2006. С. 12). Естественно, встает вопрос о том, не имел ли этот акт аутентичной основы. Но Мозырь вплоть до 1569 г. входил в состав Киевской земли, и

1.7. Ошмянский переворот 1432 г.

249

Луцкая земля находилась под властью Свидригайла и в 1442–1452 гг., и вполне вероятно, что основная часть его пожалований в этом регионе, упоминаемых впоследствии, была совершена именно в это время. Важно отметить, что такую картину не меняют и сведения Литовской метрики, документы древнейших книг которой более или менее равномерно распределены по территории ВКЛ. В. Руликовский и З. Л. Радзиминьский приводят сведения о пожаловании волынского имения Хлапотин князь Ивану Александровичу Четвертенскому, которое Свидригайло осуществил в 1432  г.815 Ученые ссылаются на Литовскую метрику, но без точного указания книги и листов, так что даже Ю. Вольф, основательно проработавший ее материалы, приводит это известие со ссылкой на их книгу816. Не знает этого документа и А. Бонецкий, пользовавшийся материалами Литовской метрики817. Не исключено, что в действительности документ относился не к 1432-му, а какому-то другому году, учитывая проблематичность датировки грамот Свидригайла и перипетии судьбы Луцкой земли в последние месяцы 1432 г. Таким образом, и это известие не решает вопроса о пожалованиях Свидригайла 1430–1432 гг. Имеются некоторые данные о пожалованиях Свидригайла на «белорусских» землях ВКЛ. Судя по упоминанию в полоцком областном привилее, древнейшая известная редакция которого датируется 1511 г., достаточно многочисленными были пожалования Свидригайла на Полотчине818 (впрочем, ни одно из них не известно). Это неудивительно, учитывая, что Полоцк стал первой резиденцией Свидригайла на литовской Руси после его бегства в «ошмянскую ночь» 1432 г. В документе 1558 г. сохранилось упоминание о Свидригайловой грамоте об освобождении полоцких мещан от уплаты мыта даже если пожалование Свидригайла православной церкви в Мозыре имело место, то оно могло состояться во второй половине 30-х годов. 815 Kniaziowie na Ostrogu i Zasławiu Ostrogscy i Zasławscy herbu własnego // Rulikowski W., Radzimiński Z.L. Kniaziowie i szlachta między Sanem, Wieprzem, Bugiem, Prypetią, Dnieprem, Siniuchą, Dniestrem i północnemi stokami Karpat osiedleni. Kraków, 1880. S. 30. 816 Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 35. 817 Boniecki A. Poczet rodów. S. 37 (сведения об Иване Александровиче Четвертенском). 818 ПГ. Вып. 3. № 323 (Т. 1. № 476); LM. Kn. 8. № 613. P. 452. Эта статья полоцкого областного привилея вызвала дискуссии в историографии. Я. Якубовский и М. Д. Макаров сочли, что первоначально речь шла о пожалованиях Скиргайла, упоминаемого в одной из предыдущих статей (Якубовский И. В. Земские привилеи Великого княжества Литовского. С. 264; Макараў М. Дз. Ад пасада да магдэбургіі. С. 135). Однако имя Свидригайла в этом месте читается и в областном привилее Сигизмунда Августа 1547 г., известном по подтверждению Стефана Батория 1580 г.: «…што будеть великии княз(ь) Витовт далъ, и великии кн(я)зь Швитрыгаило дал, и дед, и дядя, и отец н(а)шъ… што кому дали…» (цитируется по подлиннику привилея 1580 г.: Архив СПбИИ РАН. Русская секция. Колл. 13. Оп. 1. Ед. хр. 312. Л. 1; опубл. по списку: АЗР. Т. 3. № 5. С. 16). Это заставляет думать, что первоначально в этом месте читалось имя Свидригайла. Благодарю В. А. Воронина, сверившего чтение привилея Стефана Батория Полоцкой земле 1580 г. с подлинником.

250

Раздел 1

Предыстория конфликта

на территории Великого княжества Литовского819. Поздней осенью 1442  г. Юрий Лугвеневич писал из Новгорода в Ливонию, что планирует отправиться в Литву на завоевание своего отцовского удела, который ему записал Свидригайло820. Несомненно, речь шла о Мстиславском княжестве, хотя в источнике оно и не названо напрямую. Однако всё это — регионы, подвластные Свидригайлу в период войны 1432–1438 гг.: Полоцк был резиденцией князя-изгнанника в последние месяцы 1432 г., Киевщина, Луцкая земля и Восточное Подолье составляли ядро его владений на заключительном этапе войны в 1436–1438 гг., а Мстиславль был одним из центров его владений в 1432–1435 гг. Поэтому и пожалования могут относиться к этому времени. Заманчиво было бы связать Свидригайлову «запись» Мстиславского княжества Юрию Лугвеневичу со смертью Лугвеня в 1431 г., но теоретически такая «запись» могла post factum оформить более раннее устное пожалование или санкцию. В документе 1578 г. среди вещей, сгоревших в доме менского каштеляна Яна Яновича Глебовича во дворе Везовце Слонимского повета, упоминаются «листы, привилья, и все право, тверъдости от господареи ихъ милости великихъ князеи литовскихъ Витолъта, Жикгимонта, Швитригаила»821 и последующих великих князей, занимавших также польский престол, — Казимира, Александра, Сигизмунда (Старого) и Сигизмунда Августа. Ниже приводится обширный перечень имений, документы на которые сгорели январской ночью 1578 г. Если исключить из этого перечня Дубровну в Оршанском повете, пожалованную Юрию Глебовичу великим князем Александром 14 августа 1494  г.822, выслуженные имения в Трокском повете и Жомойти, купли в разных поветах Виленского воеводства, а также имения, приобретенные его матерью823, то останутся владения в Менском, Новогородском 819

LM. Kn. 37. № 273. P. 282–283. MAB RS. F 15–73. L. 220–220 v (p. 437–438). Публикацию см. в приложении I, № 14. 821 Публикации документа: Ragauskienė R. XVI a. Lietuvos Didžiosios Kunigaikštystės didikų archyvo atvejis: Dubrovnos linijos Hlebavičių dokumentų aprašai Lietuvos metrikoje // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 4. Vilnius, 2012. Priedas 2. P. 127; Метрыка Вялiкага Княства Лiтоўскага. Кнiга № 272 (1576–1579) / Падрыхт. А. А. Мяцельскi. Мiнск, 2015. № 19. С. 82–85. 822 MAB RS. F 18–156. L. 3; Pietkiewicz K. Wielkie Księstwo Litewskie pod rządami Aleksandra Jagiellończyka. S. 89, przyp. 76; Lulewicz H. Perypetie rodu marszałka Jakuba Rałowicza herbu Pobóg (XV–XVI wiek) // Unia w Horodle na tle stosunków polsko-litewskich. Od Krewa do Zaręczenia Wzajemnego Obojga Narodów. Warszawa, 2015. S. 257–258. Ранее оно принадлежало Якубу Раловичу, имя которого, вопреки утверждению Х. Люлевича, читается совершенно отчетливо. Оба исследователя почему-то приводят дату 1495 г., хотя в источнике местом и датой выдачи названы Вильна, 14 августа 1494 г., что не противоречит итинерарию Александра. 823 См. об этих владениях: Рыбчонак С. А. Да праблемы паходжання магнатаў Глябовiчаў — уладальнiкаў Заслаўскага замка ў XVI ст. // Магнацкi двор i сацыяльнае ўзаемадзеянне (XV–XVIII стст.). Мiнск, 2014. С. 83–85. 820

1.7. Ошмянский переворот 1432 г.

251

и Пинском поветах и г. Вильне. Если документом (или документами) Свидригайла утверждалось право собственности на какие-то из них, то весьма вероятно, что они восходили к периоду 1430–1432 гг. Но и в данном случае не исключена возможность позднейших пожалований, например, осенью 1432 г., когда Менск признал его власть824. Между тем в привилее великого князя Александра Жомойти 1492 г. упоминаются пожалования тамошним панам и боярам (“nobilibus et boiaris”), данные Витовтом, Свидригайлом и Сигизмундом Кейстутовичем825. Обычно в ВКЛ в конце XV  в. справедливую и ненарушимую «старину» связывали с именами Витовта и Сигизмунда Кейстутовича, но если требовалось дать более точную хронологическую привязку того или иного события, то могли вспомнить и Свидригайла, в том числе его недолгое правление в Литве826. Значит, появление Свидригайла в жомойтском областном привилее 1492 г. не случайно, хотя его и нет в привилее Медницкой волости 1441 г., который сохранился в сильно искаженном виде827. Но если Свидригайло осуществлял пожалования боярам Жомойти — недавно присоединенного периферийного региона ВКЛ, то они вряд ли могли обойти знать других регионов ВКЛ, в том числе его исторического и политического ядра — Литовской земли. Как было показано выше, в обширной позднейшей документации упоминания о Свидригайловых пожалованиях время от времени попадаются, и напрашивается мысль, что его пожалования целенаправленно и последовательно переоформлялись Сигизмундом Кейстутовичем от своего имени, в форме новых пожалований, а не подтверждений: подобные примеры хорошо 824

К сожалению, в историографии формирование латифундии Глебовичей специально не прослежено, а упоминание ранних (до начала XVI в.) документов их сгоревшего архива комментировалось в самом обобщенном виде. Так, Р. Рагаускене отметила, что древнейшие документы этого архива могли восходить к 1392–1440 гг. (Ragauskienė R. XVI a. Lietuvos Didžiosios Kunigaikštystės didikų archyvo atvejis. P. 116), а С. Рыбчонок и вовсе усомнился в их существовании, поскольку в перечне не отмечено, какие именно владения были получены от Витовта, Свидригайла, Сигизмунда Кейстутовича и даже Казимира (Рыбчонак С. Да праблемы паходжання. С. 93). Эти сомнения представляются необоснованными. 825 Žemaitijos žemės privilegijos XV–XVII a. Privilegia terrestria Samogitiensia / Par. D. Antanavičius ir E. Saviščevas. Vilnius, 2010. № 9. P. 42 (§ 7). 826 Ссылка на времена «великого князя Швитрикгайла» имеется в судовых листах трокского воеводы Ивашки Монивидовича по делу о боярстве Круповичей, живших в Литовской земле (1443–1458 гг.; LM. Kn. 231. № 97. P. 96–97), и городенского наместника пана Яна Кучука и дорогицкого наместника пана Ивашки Ильинича по жалобе пани Васильевой Копачевича на пани Михайловую Нацевича, которая касается имения Зельвы в Городенской земле (1478 г.; публ.: AS. T. 3. № 23. S. 16–18; поздние списки: MAB RS. F 273–2166). География тяжеб свидетельствует, что в обоих случаях имеется в виду именно период 1430–1432 гг. 827 Žemaitijos žemės privilegijos. № 3. P. 34 (в тексте, на основе которого реконструируется § 7, упоминаются пожалования Витовта и Сигизмунда).

252

Раздел 1

Предыстория конфликта

известны в дипломатике Великого княжества Литовского828. Сохранение же Свидригайловых грамот в южных землях ВКЛ можно объяснять действием таких факторов, как отъезд их владельцев (так, некоторые из этих пожалований подтверждались польским королем Владиславом III) и последующее княжение Свидригайла в Луцкой земле. В данном случае правомерно обратиться к нарративному источнику, причем созданному спустя некоторое время после рассматриваемых событий и автором, который имел вполне определенную систему взглядов на эти события, — Яном Длугошем. Благодаря позднейшим нарративным источникам, созданным с использованием его текста, в литературе приобрела популярность следующая характеристика Свидригайла (в рассказе о событиях после смерти Витовта): «Был и князь Свидригайло, родной брат короля Владислава, но преданный пьянству и развлечениям, хотя по характеру и щедрый, но переменчивый и вспыльчивый, к тому же недостаточно рассудительный и искусный. Рассудок и серьезность ничего для него не значили, всем правил неистовый гнев и частая, словно порыв ветра, смена настроения, так что всегда можно было думать, что им движут различные противоположные побуждения; величайшей же щедростью и склонностью к пьянству он привлек к себе души многих смертных, особенно русинов, к обряду которых он проявлял склонность, хотя сам и был князем римского вероисповедания»829. Как видим, в небольшом отрывке Длугош дважды подчеркивает такое качество Свидригайла, как щедрость. Ее Длугош называет одной из причин благосклонности руси к низложенному Свидригайлу под 1432 г. (наряду с его покровительством «греческому обряду»)830. «Склонность к пьянству» в данном случае равнозначна безрассудству правителя: вспомним, что и Витовта, и Ягайла, и Ольгерда современники хвалили за воздержание от спиртных напитков831. Поскольку «склонность к пьянству» Длугош упоминает рядом со щедростью, то можно предположить, что за ней может скрываться указание на пиры Свидригайла 828 Груша А. И. Документальная письменность. С. 213–215. См. также гл. 3.1 настоящей книги. 829 “Restabat et dux Switrigal Wladislai regis germanus, sed ebrietati et solaciis deditus, ingenii quidem liberalis sed variabilis et vehementis et parum sensati atque dextri. Nihil aput illum racio aut gravitas valuit, omnia ira vehemens et mutacio crebra animi velut flatus quidam aure gubernabat, ut semper crederes in illo varios et diversos perflare motus, liberalitate tamen maxima et miscendo se ebrietatibus multorum sibi mortalium animos conciliaverat, Ruthenorum singularius, in quorum ritum, licet esset Romane religionis princeps, ferebatur inclinacior”. — Dlugossii J. Annales. Lib. XI (1413–1430). P. 303, перевод мой. — С. П.). 830 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 65. 831 ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 117; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 124–125; P. Biedrowska-Ochmańska K., Ochmański J. Władysław Jagiełło w opiniach swoich współczesnych. Próba charakterystyki jego osobowości. Poznań, 1987; Груша А. І. “Чалавек, народжаны ў варварскай краіне”: Ягайла — яго тыпізаваныя паводзіны // Вялiкае княства Лiтоўскае i яго суседзi ў XIV–XV стст. Сапернiцтва, супрацоўнiцтва, урокi. Мiнск, 2011. С. 163–165.

1.7. Ошмянский переворот 1432 г.

253

с его приближенными. А пир, как известно, был одной из важнейших форм коммуникации в средневековом обществе, в частности, между правителем и его подданными832. Если указанием на пьянство Длугош стремился усилить отрицательную характеристику Свидригайла, то щедрость правителя, согласно представлениям автора «Анналов или Хроник славного Польского королевства», могла дать как положительные, так и отрицательные плоды833, — но о последних он в данном случае ничего не пишет. Это заставляет думать, что Свидригайло действительно был щедрым, несмотря на слова литовских вельмож, произнесенные в 1434  г. Их можно объяснять по-разному — тем, что подтверждение вотчин и Витовтовых выслуг стало обычной практикой лишь при Сигизмунде Кейстутовиче (и уже с этих позиций вельможи оценивали Свидригайла)834, что Свидригайло жаловал меньше, чем Витовт835 и Сигизмунд, что Свидригайло предпочитал одаривать своих подданных не землей, а деньгами и движимым имуществом, или что он осуществлял их в устной форме836. Все это не позволяет считать, что Свидригайло обделял своих подданных пожалованиями и это могло привести к его свержению. Возвращаясь к ссылке на «несправедливости», причиненные великим князем, следует отметить, что она почти дословно повторяет обвинение в адрес Явнутия, высказанное в «Мемориале Витовта» (1390 г.) и призванное обосновать его свержение с великокняжеского престола Ольгердом и Кейстутом837. 832

См., напр.: Лукин П.  В. Праздник, пир и вече: к вопросу об архаических чертах общественного строя восточных и западных славян // Одиссей. Человек в истории. 2006: Феодализм перед судом историков. М., 2006. С. 134–150; Стефанович П.  С. Боярская служба в Средневековой Руси // Там же. С. 151–160. О пирах в Великом княжестве Литовском см.: Кудрявцев О. Ф. Великая Русь рыцаря де Ланноа. С. 78–79; ДоўнарЗапольскi М. В. Дзяржаўная гаспадарка. С. 728–730 (комментарий А. И. Груши). 833 Koczerska M. Mentalność Jana Długosza w świetle jego twórczości // SŹ. T. 15. Warszawa, 1970. S. 122–123; Skomiał J. Jan Długosz o Władysławie II Jagielle. S. 26–27; Груша А. І. “Чалавек, народжаны ў варварскай краіне”. С. 160–165. 834 Известно, что Витовт подтверждал выслуги, полученные его подданными еще от Ягайла в бытность последнего великим князем литовским (Vitoldiana. № 73, 86; ср. № 219). Но сам Витовт за свое правление раздал гораздо больше земли, чем его двоюродный брат, а стало быть, подтверждение новым великим князем выслуг, пожалованных его предшественником, могло после смерти Витовта восприниматься как новшество. 835 Ср. специальный рассказ Длугоша о щедрости Витовта: Dlugossii J. Annales. Lib. XI (1413–1430). P. 308–309. Именно при Витовте начинается формирование боярских латифундий, в том числе благодаря его пожалованиям. 836 См. о такой практике: Груша А. И. Документальная письменность Великого Княжества Литовского (конец XIV — первая треть XVI  в.). Минск, 2015. С. 175–180. Эта глава книги (6.1.1) так и называется: «Устные» пожалования Витовта, Жигимонта Кейстутовича и Казимира». 837 SRP. Bd. 2. S. 712. Наиболее полная специальная попытка проанализировать противоречивые сообщения источников: Nikodem J. Zegnanie Jawnuty ze stolca wielkoksiążęcego w 1345 r. // Zamach stanu w dawnych społecznościach. Warszawa, 2004. S. 359–374.

254

Раздел 1

Предыстория конфликта

Учитывая, что этот источник возник почти через полвека после свержения Явнутия, можно думать, что в нем отразилось универсальное обоснование, призванное убедить любого читателя или слушателя в необходимости низложения правителя. Не исключено, что такая же универсальная ссылка была пущена в ход и в 1432 г. Отмечу, что она не получила дальнейшего развития: например, Свидригайловы «несправедливости» не превратились в «тиранию», стремление «извести знать» и т. п. По аналогии с событиями, разыгравшимися спустя семь с половиной лет, когда в собственной резиденции был убит Сигизмунд Кейстутович838 , можно было бы предположить, что и свержение Свидригайла стало следствием какой-то внезапно возникшей конфликтной ситуации в его отношениях с правящей элитой или какой-то ее частью. Этому, однако, противоречит сравнение последствий событий 1432 и 1440  гг. В первом случае они были хорошо продуманы: было выдвинуто связное объяснение причин произошедшего; литовский престол занял «нужный» человек, тут же возобновивший унию с Польшей; ему достаточно быстро удалось утвердиться в Литовской земле, а планы заговорщиков нарушило лишь бегство Свидригайла в Полоцк. В 1440-м же ни у одной из группировок знати не было конкретного плана, что привело к бурным событиям в самых разных уголках государства, вспышки которых давали о себе знать не один год. Таким образом, и в Свидригайловой политике пожалований нет оснований усматривать причины его свержения с престола. Еще один современный источник, «Смоленская хроника», объясняет низложение Свидригайла тем, что он «не управляше земли»839. Этот источник был создан примерно в 1436 г., когда Смоленск уже находился под властью Сигизмунда Кейстутовича, и вряд ли члены его окружения посвящали смоленского клирика в подробности того, что произошло в «ошмянскую ночь» четырьмя годами ранее (хотя один из заговорщиков, Ивашко Гаштольд, был смоленским наместником). Скорее всего, здесь мы имеем дело с обычным для смоленского летописца построением, призванным объяснить произошедшее и придать рассказу связность, необходимую для поддержания его хроникального характера (иными словами, отсутствие разбивки по годам требовало связного рассказа). Точно такими же объясняющими схемами было упоминание о двух «великих княжениях», на одно из которых «посадили» Свидригайла после его бегства из Ошмяны. Характерно, кстати, отсутствие здесь конфессиональной мотивации. Столь же неубедительными выглядят и другие объяснения переворота 1432 г., которые были не позаимствованы из источников, а сложились уже в историографии. Одни ученые (например, Й. Матусас) пытались объяснить его 838 839

Подробнее о событиях 1440 г., их причинах и последствиях см. гл. 3.2. ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 106.

1.7. Ошмянский переворот 1432 г.

255

прямым вмешательством Польши в дела ВКЛ840, другие (М.  С.  Грушевский, А В. Любый) искали ключ к решению этой проблемы, указывая на различия в социальном и имущественном облике «партий» Свидригайла и Сигизмунда841. В первом случае у нас есть все основания согласиться с выводом украинского исследователя Б. Барвинского: поляки только «прискорили вибух конспiрациї, яка готовилась на Литвi, а жертвою котрої мав впасти Свитригайло»842. Во втором случае явно преувеличено представление об однородности социального и имущественного положения сторонников каждого из двух претендентов: в обоих лагерях мы видим как бояр, так и князей, как Рюриковичей, так и Гедиминовичей. Конечно, можно заявлять, что есть определенное правило, а есть частные исключения, которые не влияют на общую картину. Однако это не дает ответа на простые вопросы: зачем православный князь Семен Иванович Гольшанский возвел на престол Сигизмунда Кейстутовича и чего добивался в борьбе с ним Свидригайлов верный сторонник Ивашко Монивидович? К тому же «социальная» концепция не объясняет факт территориального раскола ВКЛ, что уже давно отмечено в историографии843. Представляется, что причины переворота в ВКЛ нужно искать в недовольстве определенным направлением политики Свидригайла, где на великого князя нельзя было повлиять менее радикальным путем. Как показывает знакомство с историей ВКЛ 1430–1432 гг., основное внимание Свидригайла в этот период было сосредоточено на внешней политике: взаимоотношениях с Польшей и поиске союзников. О каких-либо мероприятиях, которые были бы вызваны внутренними делами ВКЛ, — таких как съезды знати (прообраз будущих сеймов), объезды страны и т. п. — не сообщают ни обширная корреспонденция, ни нарративные источники. Между тем напряженность в польско-литовских отношениях, возникшая в начале 1429 г. в связи с коронационными планами Витовта, с новой силой дала о себе знать сразу же после его смерти. Свидригайло занял литовский великокняжеский престол в нарушение польско-литовских договоренностей, попытался сохранить Западное Подолье за Великим княжеством Литовским и задержал Ягайла в Литве, что уже в начале 1431 г. чуть не привело к вооруженному конфликту. Он, однако, разгорелся позже, летом того же года, когда войска ВКЛ и население Волыни вместе сопротивлялись переходу последней под власть Польши в ходе Луцкой войны. Несмотря на формальную уступку некоторых волынских земель Польше по Чарторыйскому перемирию, Свидригайло продолжал поддерживать местное население, не желавшее их отрыва от ВКЛ 840

Matusas J. Švitrigaila. P. 72–86. Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 4. С. 206; Любы А. Ул. Унутрыпалiтычная барацьба ў Вялiкiм княстве Лiтоўскiм у 30–40-ыя гг. XV ст.: Аўтарэферат дыс. … канд. гіст. навук. Мінск, 2006. 842 Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 24–26. 843 Łowmiański H. Uwagi. S. 420, przyp. 249. 841

256

Раздел 1

Предыстория конфликта

в пользу Польши. В дальнейшем польские правящие круги неоднократно пытались склонить Свидригайла к примирению при условии его разрыва с Тевтонским орденом, но великий князь последовательно отвергал эти предложения, как бы заманчиво они ни выглядели. Для понимания литовской внешней политики этого периода наиболее показательна судьба съезда представителей Польши и Литвы, намеченного на 2 февраля 1432 г. и призванного решить вопрос об отношении ВКЛ к Польше и о судьбе спорных земель Южной Руси. На эту встречу польские правящие круги возлагали большие надежды. Камнем преткновения стало требование великого князя допустить к участию в польско-литовском съезде представителей Молдавии и Тевтонского ордена наравне с его литовскими советниками. Свидригайло, надо полагать, прекрасно понимал, что в условиях крайне напряженных польско-орденских отношений настаивать на участии братьев Ордена означало добровольно отказаться от его проведения. Таким образом, в начале 1432 г. Свидригайло своими действиями фактически сорвал это мероприятие. Наконец, в апреле 1432 г. великий князь литовский отказался от польского предложения, прозвучавшего на съезде шляхты в Серадзе: владеть ВКЛ на тех же условиях и в тех же границах, которые существовали при Витовте844 (т.е. на правах «наместника» польского короля). Все это говорит о последовательной политике Свидригайла, направленной на разрыв с Польшей. Опору для этого Свидригайло видел в новых союзниках, главным из которых был Тевтонский орден. Оборонительно-наступательный союз с ним был заключен уже в июне 1431 г. и подтвержден в мае 1432-го. Поиск союзников, необходимых для противостояния Польше, шел и на других направлениях. В первой половине 1431 г. союзниками ВКЛ стали татарский хан Улуг-Мухаммед и молдавский воевода Александр Добрый. Последний союз имел явную антипольскую направленность; кроме того, Молдавия могла представлять интерес для Свидригайла и как область, через которую лежал путь в Венгрию, т. е. во владения Сигизмунда Люксембургского. Оба эти союза имели практические последствия (в виде татарской и молдавской помощи против Польши) уже в ходе польско-литовской Луцкой войны летом 1431 г. Чтобы упрочить международное положение ВКЛ в период его противостояния Польше, Свидригайло искал союзников в лице русских земель. В начале 1431 г. он обновил договор с Великим Новгородом, а летом 1432 г. отправил туда по просьбе новгородцев князя Юрия Лугвеневича. Примерно тогда же был подтвержден договор с Псковом, и отправка туда князя не состоялась лишь из-за свержения Свидригайла. В период между 9 ноября 1430 г. и 29 декабря 1431 г. Свидригайло взял в жены тверскую княжну Анну, двоюродную сестру великого князя Бориса Александровича. Это был второй брак Свидригайла, и к моменту его заключения у него уже имелись династические связи с князем Юрием Дмитриевичем Звенигородским — они оба были женаты на дочерях смоленского 844

CESXV. Т. 3. Dod. № 13.

1.7. Ошмянский переворот 1432 г.

257

князя845. Благодаря этому позже, уже во время династической войны в ВКЛ, Свидригайло получал военную помощь из Твери и Москвы. Как показывает этот краткий обзор внешней политики Свидригайла в 1430–1432  гг., ее конечной целью был полный разрыв ВКЛ с Польшей. Это, в свою очередь, требовало усиления ВКЛ, которого Свидригайло рассчитывал достичь за счет сближения с русскими землями, Ордой, Молдавией и Сигизмундом Люксембургским; но прежде всего — за счет союза с Тевтонским орденом, с которым у Свидригайла были наиболее тесные контакты. Именно Свидригайло в мае 1432 г. предложил великому магистру Паулю фон Руссдорфу обменяться постоянными посольствами. Ранее у Тевтонского ордена был лишь один постоянный представитель — генеральный прокуратор при папской курии846. Какое же направление политики Свидригайла вызвало столь сильное недовольство части его окружения, что против него даже сложился заговор? На этот вопрос можно ответить, сравнив внешнеполитический курс Свидригайла с политикой следующего великого князя — Сигизмунда Кейстутовича. Он начал свое правление с подтверждения польско-литовской унии, которое сопровождалось неудачными попытками сохранить литовско-орденский союз (несмотря на обещание расторгнуть его, данное им в акте унии). Эти попытки продолжались до начала 1433 г., когда ливонский магистр объявил ему войну, и встречали одобрение вельмож нового великого князя — в частности, литовского боярина Георгия Бутрима. О лояльности заговорщиков к Ордену говорит и хронология событий, связанных с литовско-орденским союзом. Как установил К. Найтманн, договор Свидригайла с Орденом был ратифицирован в самом конце августа 1432 г., т.е. за несколько дней до переворота, когда сам заговор уже созрел и получил одобрение со стороны Ягайла847. Если бы заговорщики были противниками этого союза, то они, вероятно, нашли бы способ избавиться от Свидригайла, не дожидаясь ратификации договора. Все это свидетельствует, что заговорщики не были намерены разрывать отношения ВКЛ с Тевтонским орденом. Поэтому можно предположить, что причиной переворота стала резкая антипольская политика Свидригайла. Она приобретала особое значение в то время, когда на повестке дня стояла война Ордена с Польшей, в которой ВКЛ должно было в соответствии с недавно заключенным договором поддержать Орден. На польско-литовском 845

Редкие источники по истории России. Вып. 2. М., 1977. С. 26–27; ср.: ПСРЛ. Т. 18. С. 171 (Свидригайло назван «побратимом» Юрия Дмитриевича). Подробнее см.: Полехов С. В. Браки князя Свидригайла. С. 237–241. 846 Neitmann K. Die Staatsverträge. S. 16–17. 847 Ibid. S. 199–200. В расходной книге г. Ревеля выплата расходов на поездку ратмана Бернда фан Хальтерна в Пруссию для скрепления печатями договора со Свидригайлом датирована 1 декабря 1432 г. (Kämmereibuch der Stadt Reval. Hbd. 1. S. 22. № 8). Но из письма этого ратмана совету г. Ревеля известно, что поездка состоялась в июле–августе 1432 г. (LECUB. Bd. 8. № 608. S. 358).

258

Раздел 1

Предыстория конфликта

пограничье происходили постоянные стычки, в ожидании истечения срока Чарторыйского перемирия с обеих сторон повторялись взаимные территориальные претензии, а великий князь раз за разом отвергал предложения примириться, хотя их условия, казалось бы, становились всё более заманчивыми. В результате уже к маю 1432 г. недовольство политикой Свидригайла среди его окружения приобрело значительные масштабы: во время состоявшейся тогда личной встречи с ним великий магистр Тевтонского ордена предупреждал его об опасности заговора. Литовский правитель, впрочем, не внял словам Русдорфа, за что впоследствии и поплатился848. Такое видение причин переворота 1432 г. в ВКЛ (недовольство части правящей элиты политикой Свидригайла, направленной на полный разрыв унии с Польшей) можно подкрепить данными о польско-литовских взаимоотношениях начиная с 20-х годов XV в. Всё это время правящие круги ВКЛ были заняты поиском оптимального modus vivendi ВКЛ и Польши. Переворот 1432 г. стал одним из этапов на этом пути. Начало этому процессу положили события «коронационной бури» 1429–1430 гг., когда попытки Витовта получить королевскую корону натолкнулись на сопротивление поляков. Скорее всего, Витовт стремился при этом не к разрыву польско-литовской унии, а к пересмотру позиций ВКЛ в ее рамках849. Возможно, именно этим обстоятельством объясняется то, что правящая элита Великого княжества, в отличие от 1432 г., последовательно поддерживала своего правителя в 1429–1430 гг. Поиски решения этой проблемы продолжились и при новом великом князе Сигизмунде Кейстутовиче850. 848

LECUB. Bd. 9. № 97. S. 59. Nikodem J. Polska i Litwa wobec husyckich Czech. S. 358, 368; Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 579–582. 850 Данный взгляд на причины свержения Свидригайла с престола был высказан мною в статье, вышедшей в 2010 г. Одновременно с ее подготовкой и сдачей в печать вышли две новые работы, в которых затрагивается та же проблема. Если автор одной из них, Л. Корчак, придерживается той же точки зрения (Korczak L. Niełatwe początki. Litwini wobec unii z Polską // Lietuvių-lenkų santykiai amžių tekmėje. Istorinė atmintis. Stosunki polsko-litewskie na przestrzeni wieków. Pamięć historyczna. Vilnius, 2009. S. 54), то Р. Петраускас считает иначе: по его словам, аспект взаимоотношений с Польшей в тогдашней политике «был особенно важным, однако не кажется, что по этому поводу мнения представителей литовской правящей верхушки особенно расходились. Никто не оспаривал тесных отношений с Польшей, однако существовало стремление сохранить/приобрести как можно больше самостоятельности в этом союзе». Далее исследователь пишет, что заговоры были обычным путем решения проблем в тогдашней политике, и то, что именно при Свидригайле и Сигизмунде Кейстутовиче они увенчались успехом, еще не дает оснований считать их отличительной чертой эпохи (Lietuvos istorija. T. 4. P. 390). Позволю себе не согласиться с литовским исследователем. Можно ли говорить о сохранении союза с Польшей, когда одна из сторон раз за разом отвергала попытки другой стороны обсудить (а после этого — подтвердить) условия такого союза и одновременно заключало с другими своими соседями союзы на вполне определенных условиях, фактически направленные против той же самой Польши? В свете приведенных данных отрицательный ответ на этот вопрос очевиден. 849

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438) Глава 2.1.

Последствия переворота 1432 г. о время нападения заговорщиков в Ошмяне Свидригайлу удалось вырваться из их рук и бежать. Вместе с ним это сделали немногие В из тех, кто сопровождал его на съезд с польским королем: Генрих Хольт писал великому магистру, что старый великий князь бежал с 14 конями1 (нужно иметь в виду, что на одного всадника могло приходиться несколько коней). По словам самого Свидригайла, среди сопровождавших его были виленский воевода Георгий Гедигольд, его племянник Ивашко Монивидович и три татарских хана (в том числе Сеид-Ахмед, спустя год воцарившийся в Орде)2 . Возможно, в число его спутников входили литовские бояре, которые в конце того же года попали в плен к Сигизмунду Кейстутовичу, — Ходко Юрьевич, Иван Вяжевич, Юшко Гойцевич3, а также польский шляхтич из Мазовии Павел Рогаля4. Об экстренности ситуации свидетельствует тот факт, что в руки заговорщиков попала беременная жена Свидригайла вместе с придворными священниками5, один из 1

«…тот еле бежал оттуда с 14 конями» (“…her kwme dovon ist gekomen mit vierczen pferde” — GStAPK. OBA 6210; приложение I к наст. книге, № 4). В современном комментарии к орденскому сборнику документов об отношениях с Польшей и Литвой говорится, что Свидригайло бежал «с 15 конями» (“mit XV pherden” — SRP. Bd. 3. S. 498, Anm.). Но это явная описка. 2 LECUB. Bd. 8. № 624. 3 Если судьба Ходки хорошо прослеживается по современным источникам, то о пленении Юшки Гойцевича и Ивана Вяжевича сообщает лишь поздняя «Хроника Быховца» (ПСРЛ. Т. 17. Стб. 530; LM-BK. P. 120–121). 4 См. о нем и его связях со Свидригайлом: Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 726–727. Я полагаю, что князья, упоминаемые в числе Свидригайловых сторонников в конце 1432 г. (Юрий Лугвеневич и Федор Одинцевич), не сопровождали его на съезд в Берестье, а присоединились к нему уже позже, после его прибытия в Полоцк. 5 BP. T. 5. № 1361. P. 250–251. Супруга Свидригайла оставалась в плену у Сигизмунда как минимум до лета 1434 г., а единственный сын свергнутого великого князя литовского и тверской княжны, судя по отсутствию позднейших упоминаний о нем, умер в младенчестве (подробнее см.: Полехов С. В. Браки князя Свидригайла Ольгердовича. С. 255–262).

260

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

русских писцов великого князя6 и все немецкие7. 3  сентября Свидригайло прибыл в Полоцк8 и в тот же день отправил оттуда Рогалю к ливонскому магистру Цизо фон Рутенбергу с письмом, в котором просил того прислать военную помощь9; после этого Рогаля с аналогичной просьбой должен был поехать в Пруссию10. 6

Впоследствии ему удалось бежать в Пруссию (GStAPK. OBA 6587). Из-за этого Свидригайловы послания в Орден вплоть до середины 1433  г. писались либо на западнорусском, либо на латыни (Полехов С.  В. «Список городов Свидригайла». С. 114–115). В указанной статье я допустил досадную ошибку, сочтя писцом Свидригайлова послания от 3 июля 1433 г. (GStAPK. OBA 6541) комтура Меве Людвига фон Ландзее. В действительности это послание написано другим почерком. 8 Отдельно стоит остановиться на вопросе о том, почему Свидригайло направился именно в Полоцк. Как отметил В. А. Воронин, полоцкие городские жители (местичи, или мещане) были обязаны нести военную службу и при этом обладали преимуществом более быстрой мобилизации, чем бояре, живущие в своих селах (Воронин В. А. Полоцк в составе Великого княжества Литовского // Полоцк. Минск, 2012. С. 225). Это весьма правдоподобно, но могли сказаться и другие факторы, такие, как близость к границе с Ливонией; о Полоцке мог напомнить Свидригайлу сопровождавший его Ходко Юрьевич, который наместничал там в 1422 г. Не позднее XVII в. в родовой традиции полоцких Корсаков появилось упоминание о Свидригайле, который якобы дал их родоначальнику замуж свою сестру и пожаловал обширные владения (Kojałowicz W. W. Herbarz rycerstwa W. X. Litewskiego tak zwany Compendium. Kraków, 1897. S. 111). В том, что эта легенда содержит достоверные элементы, был убежден Х. Ловмяньский (Łowmiański H. Uwagi. S. 429, przyp. 298). Однако о позднем ее происхождении свидетельствуют такие черты, как упоминание о выезде родоначальника Корсаков с Корсики (параллель к легенде о римском происхождении литовцев, получившей развитие лишь в XVI в.) и об их победе над московскими войсками (отзвук войн XVI–XVII вв.) (Галубовiч В. Праблемы генеалогii шляхты Полацкага ваяводства XVI–XVII стагоддзяў // Генеалогiя. Збiрка наукових праць. Вип. 1. Київ, 2013. С. 119–120). Если исходить из того, что Свидригайло выдал замуж свою сестру в начале 30-х годов XV в., то сколько же лет ей могло быть, если их отец Ольгерд умер в 1377 г.? Наконец, грамота Андрея Ольгердовича, обнаруженная М. Ючасом и опубликованная А. Л. Хорошкевич, показывает, что Корсаки появились на Полотчине и получили первые владения задолго до Свидригайла, не позже 70-х годов XIV в. (ПГ. Вып. 1. № 6; Т. 1. № 11). Иное дело, почему героем этой поздней легенды стал именно Свидригайло. Не исключено, что при ее создании были использованы какие-то документы из архива Корсаков с его упоминанием. Как бы то ни было, ни сами такие документы, ни упоминания о них до нас не дошли. 9 LECUB. Bd. 8. № 624. 10 Об этом его намерении ливонский магистр сообщил великому магистру 9 сентября 1432 г. (LECUB. Bd.  8. № 627). По всей видимости, Свидригайло не был уверен в том, что Рогаля сможет беспрепятственно проехать напрямую в Пруссию. Из ВКЛ туда обычно добирались через Вильну и Ковно или подляшские города (Babendererde P. Nachrichtendienst und Reiseverkehr des deutschen Ordens um 1400. Inaugural-Dissertation zur Erlangung der Doktorwürde bei der Philosophischen Fakultät der Albertus-Universität zu Königsberg i. Pr. Elbing, 1913. S. 39; см. также описание торговых путей из Торна в Польшу и ВКЛ 1425 г.: GStAPK. OBA 3342, 4513). 7

2.1. Последствия переворота 1432 г.

261

В том же письме Свидригайло охарактеризовал свое тогдашнее положение в момент его написания. По его словам, после бегства из Ошмяны он явился в Полоцк, где был великолепно принят; туда к нему постоянно стекаются бояре других замков (Смоленского и Витебского), прибыли наместники подольский и луцкий, а также «вильняне», сообщившие, что оба виленских замка держат для Свидригайла его «верные и храбрые» сторонники11. В этой фразе многое вызывает сомнения. Во-первых, мобилизация войск ВКЛ была централизованным мероприятием, приказ о ее начале или отмене отдавал великий князь12, а войско каждой земли возглавлял ее наместник, староста или воевода13. Поэтому логичнее было бы ожидать, что сначала произойдет соединение военных отрядов в центрах отдельных земель, а затем эти отряды под командованием их наместников, старост и воевод направятся в Полоцк. Но формирование более или менее крупных соединений, не говоря уже об их переброске, должно было занять некоторое время — никак не меньше трех дней (которые прошли от «ошмянской ночи» до написания письма Свидригайла). Чтобы оно началось (даже если предположить возможность частной инициативы), необходима была достоверная информация о судьбе Свидригайла, которая опять-таки никак не могла 11

LECUB. Bd. 8. № 624. P. 366. В публикации данная фраза выглядит следующим образом: “dietimque ceteri bojari aliorum castrorum nostrorum notabilium, scilicet Smolensk, Wytebsk, Podoliensis et Luczka prefecti, et incole ad nos confluunt” (в переводе М. К. Любавского: «ежедневно к нам стекаются начальники и бояре из Смоленска, Витебска, Подолья и Луцка» — Любавский М. К. Литовско-русский сейм. С. 71). Поскольку в подлиннике письма читается «Podolien» с титлом над окончанием слова, оно может означать «Podolienses» и относиться к существительному «bojari», а не «prefecti» (GStAPK. OBA 6208), а вся фраза будет выглядеть следующим образом: «dietimque ceteri bojari aliorum castrorum nostrorum notabilium, scilicet Smolensk, Wytebsk, Podolienses et Luczka, prefecti et incole ad nos confluunt». Это чтение представляется мне более логичным: сначала говорится о боярах смоленских, витебских, подольских и луцких, а затем добавлено, что речь идет о должностных лицах и жителях этих регионов. 12 Например, 12 июля 1409 г. хаускомтур Рагниты писал верховному маршалу Ордена со ссылкой на людей, побывавших в Литве, «что князь Витовт в Ковно, и сначала явилось… много народа на конях и с оружием, но потом, когда ему прочли письмо нашего великого магистра и он узнал о прибытии комтура, то он частью отпустил свой народ, а другим, которые должны были явиться, он повелел не являться» (“das herczog Witawdt czu Kawin ist, und czum erstin do qua[m …] veel volkis gewopint gerethin, abir dor nach, als her unsers homeisters briff hatte losin lesin und irff ur des kompthurs czukunfft, do lis her sin wolk ein teils von im czin, und den nanderin (так в тексте. — С. П.), di nach komin soldin, den enpoet her, das sie nicht soldin komin” — GStAPK. OBA 1031; краткое содержание и датировка: CEV. № 418). В сентябре 1431 г. Свидригайло писал Русдорфу, что в присутствии польского гонца «мы… немедленно… созвали весь наш народ» (“wir… haben czu stund… al unsir volk wedir czusampne loßen unde heysen ruffen”), дабы убедить того в серьезности намерения соблюдать союз с Орденом (GStAPK. OF 14. S. 644). 13 Об этом имеются многочисленные свидетельства в переписке 30-х годов XV в.

262

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

за столь короткий срок дойти до всех тех, кого она напрямую касалась. Вовторых, прибытие наместников южных земель ВКЛ, о котором говорится в том же письме, сомнительное по тем же причинам, было бы в тогдашних условиях еще и безрассудным шагом. Волынь и Подолье были регионом постоянного конфликта с Польшей, который приобретал форму то открытой войны, то мелких стычек и нападений. Великий князь, направляясь на съезд, как и в феврале 1432 г., мог опасаться, что этот конфликт вспыхнет с новой силой тогда, когда сам он будет занят переговорами с польским королем. Вспомним, что подольский староста князь Ф. Несвицкий в феврале оставался на Подолье, хотя на готовившемся в это время польско-литовском съезде предстояло урегулировать проблему как раз этой земли. Это заставляет думать, что и в сентябре 1432 г. участие подольского и луцкого старост в польско-литовском съезде не планировалось. Еще более опасная ситуация возникала в связи с переворотом в ВКЛ. И подольский, и луцкий старосты вполне могли воспользоваться письменной коммуникацией или послами, чтобы согласовать действия с господарем14. В-третьих, неправдоподобно звучит рассказ Свидригайла о ситуации в Вильне. Ведь получается, что некие лица (мещане? воины виленского гарнизона?) достоверно узнали о том, что совершен переворот, что свергнутый господарь жив, выяснили его точное местонахождение (за несколько сот километров от столицы) и отправили туда послов, чтобы заверить его в своей преданности — и это на протяжении трех дней, а то и меньшего срока; и это при том, что уже к 4 сентября, как будет показано ниже, виленские замки были в руках Сигизмунда Кейстутовича… Все это заставляет думать, что Свидригайло делал хорошую мину при плохой игре, чтобы убедить руководство Ордена оказать ему военную помощь, и доверять красочным подробностям его письма не следует. Как видим, в данном случае ненадежным оказывается даже современный источник, поскольку он был написан с целью склонить Орден на сторону одного из соперников и представлял ситуацию в выгодном для этой стороны свете, искажая действительность. Так поступал не только Свидригайло, но и Сигизмунд Кейстутович. Тем не менее, чтобы адекватно оценить развитие событий после переворота, следует обратиться в первую очередь к современным (эпистолярным) источникам, но не к посланиям участников конфликта, а к переписке орденских сановников. В сложившейся ситуации им было важно понять, кого лучше поддержать в разгорающемся конфликте, а для этого нужно было составить максимально полную картину. Достоверной информации как всегда было мало, поэтому орденские сановники стремились получать ее из самых разных кругов. Благодаря этому имеется возможность проследить развитие ситуации, складывание территорий, 14

Ср. пример такой коммуникации — послание старосты подольского Свидригайлу начала 1432 г. (Spór o Fedka Nieświzkiego. 1. List wójta z Bratjanu).

2.1. Последствия переворота 1432 г.

263

подконтрольных Свидригайлу и Сигизмунду Кейстутовичу, и механизм этого процесса. Для начала следует помнить, что к моменту переворота Свидригайло был легитимным монархом, а Сигизмунд — ставленником части правящей элиты ВКЛ. Дальнейшее развитие событий зависело от того, какие земли Сигизмунд сможет тем или иным путем взять под свой контроль, какая часть общества ВКЛ признает его власть. Наиболее ранние сведения о территории, подконтрольной Сигизмунду Кейстутовичу, содержатся в письме братианского фогта Генриха Хольта, находившегося в Литве, великому магистру Паулю фон Русдорфу от 4 сентября 1432 г. Сообщив о перевороте, Хольт отмечает, что власть Сигизмунда единодушно признала «вся земля и все паны вместе»15. Однако эту картину всеобщего единодушия нарушает дальнейший рассказ о переговорах приближенных Сигизмунда с трокским воеводой Явном на тему признания последним власти «их» князя (он будет проанализирован ниже). Раз такие переговоры имели место, значит, не все были столь единодушны. Из начальной части письма можно заключить, что «вся земля» — это «Литва и Русь»16. Последняя попала в характеристику Сигизмунда «по инерции»: с одной стороны, к 1432 г. «Русь» уже стала устойчивым элементом объектного (территориального) титула литовских правителей, с другой — к 4 сентября в Литве вряд ли располагали достоверной информацией о судьбе Свидригайла (за исключением того, что он спасся бегством) и объеме подконтрольной ему территории17. Далее братианский фогт уточняет, что Сигизмунду принадлежат оба трокских замка и Вильна18. Следующий этап распространения власти Сигизмунда отражен в записи в сборнике документов об отношениях с Польшей и Литвой: в ней отмечено, что ему передались замки в Вильне, 15

«И вся земля и все господа стеклись к нему и благосклонно готовы держать его великим князем, благосклоннее, чем старого господина Свидригайла» (“Is gancze landt und die heren alsampt an en (к Сигизмунду Кейстутовичу. — С. П.) sien gevlißen und gancz gutwillig sein, seine herlikeith zum grosfursten czu behalden, gutwilligir, denne czum alden heren Swidirgalle…” — GStAPK. OBA 6210; приложение I, № 4). 16 «…господин князь Свидригайло низложен с великокняжеского престола, а князь Сигизмунд Божьей милостью стал великим князем Литвы и Руси» (“…der here herczog Swidirgal von deme grosfurstlichen state ist ensatczt, und herczog Segemund von gotis gnoden czu Littawen und Rwßen ist grosfurste gewurden” — GStAPK. OBA 6210; приложение I, № 4; курсив мой. — С. П.). 17 Теоретически возможно и другое объяснение характеристики, данной Сигизмунду орденским сановником: она оказалась в его письме благодаря окружению Сигизмунда, которое было заинтересовано в том, чтобы представить его как полноправного монарха, который уже владеет или вот-вот завладеет и Литвой, и Русью. Однако в таком случае Хольт, хорошо знакомый с реалиями ВКЛ, как-то развил бы эту мысль, привлек к ней внимание, но в письме этого нет. 18 GStAPK. OBA 6210 (приложение I к наст. книге, № 4). Хотя в Вильне, как и в Новых Троках, тогда тоже было два замка (верхний и нижний), в письме это не отмечено.

264

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Троках, Городно19, Ковно «и некоторые другие»; позже его войска взяли «Русское Берестье»20. Это произошло не позднее начала октября, когда о взятии Берестья Сигизмундовыми и польскими войсками великому магистру сообщил комтур Остероде21. 20 января 1433 г. в акте польско-литовской унии упоминается берестейский «державца», литовский боярин Начко Гинвилович22. Одним из гарантов сентябрьских (1432) привилеев Сигизмунда виленским мещанам был новогородский наместник Петраш Монтигирдович23, в этой должности он упоминается и в послании Хольта от 4 сентября24. Из письма Свидригайла великому магистру от 13 ноября выясняется, что Сигизмунду к этому времени подчинялся Менск25. К декабрю 1432 г. его власть распространялась на подляшский Дорогичин: по сообщению Яна Длугоша, тамошняя польская шляхта участвовала в Ошмянской битве со Свидригайлом 8 декабря26. О сильных позициях Сигизмунда на Подляшье говорит пожалование имений Яну Гаштольду в феврале 1433 г. Номинально власть Сигизмунда признавала и Жомойть: скажем, в списке гарантов октябрьского акта унии с Польшей присутствует жомойтский наместник Михаил Кезгайло27. Однако 19

В Городно проходили и переговоры Сигизмунда Кейстутовича с польскими послами в середине 1432 г., т.е. его позиции там были достаточно сильными. 20 SRP. Bd. 3. S. 498, Anm. 21 Он пересказывает слова польского шляхтича Януша Стембаркского (“her Joen vom Stangenberge”), близкого к королевскому двору: «Также он сказал мне, что князь Свидригайло еще обладает русскими землями, и Луцк держится еще твердо, но Русское Берестье они у него отвоевали, и для этого король Польши прислал 300 коней литовцам на помощь» (“Ouch so sagete her mir, wy das hertzog Swittergal dy Rewschen lande noch inne habe, und Lawtzke helt sich noch feste, sunder Rewsche Briske haben sie im apgewonnen, dartzu der konig von Polen IIIC pferde den Litthauwen czu holfe hette gesandt”. — GStAPK. OBA 6231). Далее уточняется, что король отправляет Сигизмунду войска из русских земель Польского королевства, отдаленных от границы с Пруссией (“uß den hinderlanden, also von Rewßen und von Lawenburg”). 22 AUPL. № 59. S. 94. Берестье упоминается в числе городов ВКЛ, в которых Сигизмунд Кейстутович запрещает брать мыто и иные торговые пошлины с виленских купцов, в его привилее от 23 сентября 1432 г. (СДГА. Ч. 1. № 2). Но следует согласиться с Б. Барвинским в том, что этот документ носил декларативный характер и не означал реального контроля Сигизмунда Кейстутовича над перечисленными в нем городами (Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 29–30). 23 СДГА. Ч. 1. № 3, 4. 24 GStAPK. OBA 6210 (приложение I, № 4). 25 GStAPK. OBA 6251 (приложение I, № 6). 26 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 77. 27 AUPL. № 55. S. 81. Помимо Кезгайла, в перечне литовских бояр — гарантов этого документа с территориальными титулами названы лишь виленский каштелян Остик и трокский воевода Явн. В акте об уступке Городла Польше (Ibid. № 56), выданном в тот же день, их имена пропущены из-за ошибки писца: документ известен лишь в списках, к старшему из которых (в сборнике Олесницкого) восходят все последующие — в копиях «Анналов» Длугоша.

2.1. Последствия переворота 1432 г.

265

позиции Сигизмунда среди самих жомойтских бояр, как будет показано ниже, на этом этапе были недостаточно прочными; нейтральную позицию занял и епископ их диоцеза. Как мы видим, ранние (конца 1432 и начала 1433 г.) источники содержат прямые сведения о принадлежности Сигизмунду Кейстутовичу основных административных и военных центров Литовской земли. Но это не значит, что его владения ограничивались перечисленными территориями. Так позволяет заключить интересный источник, за которым в историографии закрепилось название «Список городов Свидригайла»28. Он был составлен в ставке свергнутого князя 29 в сентябре 1432 г. и был вручен послам к ливонскому магистру, которые должны были убедить его, что Свидригайло располагает большими силами и с его помощью сможет без труда отвоевать Литву30. Рутенберг переслал его копию Русдорфу, благодаря чему список дошел до наших дней. Вероятно, для того, чтобы повысить потенциал Свидригайла в глазах орденского руководства, в список были включены города, фактически находившиеся в совместном владении ВКЛ и Новгорода, такие как Ржева, Ашево (Ошево), Великие Луки31, или вовсе не принадлежавшие Литве — «другая Ржева» (“Item altera Rszowa”)32 . Тем не менее общие очертания территории, обрисованной списком, позволяют думать, что в его основе лежат некие достоверные данные. Дело, помимо прочего, в том, что включенные в него земли не переходят определенной границы. На западе владения Свидригайла не заходят за Березину (самый западный город — Борисов), самые северные их пункты на Киевщине (Мозырь, Овруч) и в Луцкой земле (Чарторыйск, Степань) находятся к югу от Припяти. В списке не упомянуты такие важные центры, как Лида, Новогородок, Волковыск, Слоним, Слуцк или Пинск. Нет в нем и Берестья, о судьбе которого говорилось выше. Единственное рациональное объяснение состоит в том, что к моменту составления списка все эти территории уже принадлежали Сигизмунду или по крайней мере утратили связь со Свидригайлом. Прямые 28

GStAPK. OBA 27885 (публикацию см. в приложении I к наст. книге, № 5). Подробнее об этом источнике см. специальную работу: Полехов С. В. «Список городов Свидригайла». Датировка и публикация // ДРВМ. 2014. № 4 (58). С. 111–125. 29 Об этом говорят русские формы названий городов, например, Poltesk (Полоцк) вместо немецкого Ploskaw или Luczka (Луцк) вместо Lawczk. 30 О датировке списка говорит упоминание в нем Олесского замка и отсутствие упоминания Берестья. Эти соображения подтверждаются упоминанием «описания» земель, подконтрольных Свидригайлу, в письме Рутенберга Русдорфу от 7 октября 1432 г. (LECUB. Bd. 8. № 632. S. 370–371). 31 См.: Янин В. Л. Новгород и Литва. Пограничные ситуации XII–XV веков. М., 1998. С. 80–89. 32 См.: Кучкин В. А. К изучению процесса централизации в Восточной Европе (Ржева и ее волости в XIV–XV вв.) // История СССР. 1984. № 6.

266

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

подтверждения этого тезиса имеются лишь для позднейшего периода. Так, возвращаясь из похода 1433  г., Свидригайло сжигает города вплоть до Менска (явно для того, чтобы оставить Сигизмунду «выжженную землю»), а затем, по словам смоленского летописца, его войска «придоша в свою землю к Борисову»33, т.е. пройденные до этого земли для него «не свои». Несколькими неделями ранее Сигизмунд Кейстутович жаловался Ягайлу, что волынско-подольские войска «спустошили» окрестности Берестья и Каменца, кобринскую, здитовскую, слонимскую волости, дошли до Клецка 34. Эти «рати» приходили «от Городка»35, значит, Городок Давыдов, находившийся на Горыни, правом притоке Припяти, принадлежал Свидригайлу. Получается, что летом 1433 г. владения Сигизмунда Кейстутовича на юге доходили примерно до Припяти и охватывали Берестье, соприкасаясь с Луцкой землей, Холмской землей Польского королевства, Ратном и Ветлами. Эти данные о владениях Сигизмунда Кейстутовича правомерно распространить и на конец 1432 г. Это позволяет конкретизировать известное обобщение смоленского летописца, который называет владения Сигизмунда Кейстутовича Литовской землей36. Тот же летописец примерно в 1436 г. писал, что после переворота «князи руськыи и бояре посадиша князя Швитригаила на великое княжение на Руское»37. С литовской Русью его владения отождествляли и другие современники — собеседник комтура Остероде, польский шляхтич Януш Стембаркский38, составитель записи о взаимоотношениях с Польшей и Литвой в Тевтонском ордене39. Эту общую оценку приводит и Ян Длугош, который объясняет верность русинов Свидригайлу его щедрыми раздачами и «благосклонностью к их обряду»40. Уточнить размер территорий, подконтрольных Свидригайлу, можно опять-таки при помощи списка его городов. Это Полоцкая, Витебская и Смоленская земли, Мстиславское княжество Лугвеневичей, территории бассейна Верхней Оки (возможно, какая-то их часть 41), в том числе пограничные с Рязанским великим княжеством, перешедшие к ВКЛ из состава последнего (Тула, Ретань, Дорожень, Берестье); черниговские земли, Киевщина, Восточное Подолье до черноморского побережья, Луцкая и Владимирская земли. 33

ПСРЛ. Т. 35. С. 34 (курсив мой. — С. П.). Письмо Сигизмунда Кейстутовича Ягайлу от 25 сентября 1433 г.: Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 213–214; ср. также письмо Сигизмунда Кейстутовича Ягайлу от 12 августа: Ibid. № 2. S. 209. 35 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 214. 36 ПСРЛ. Т. 35. С. 57–58. 37 ПСРЛ. Т. 35. С. 57. 38 GStAPK. OBA 6231. Подробнее о нем см. в гл. 2.2. 39 SRP. Bd. 3. S. 498, Anm. 40 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 65. 41 В списке отсутствуют такие значимые центры, как Одоев, Белев и Мценск. 34

2.1. Последствия переворота 1432 г.

267

Так в общих чертах выглядит процесс формирования владений Сигизмунда Кейстутовича и Свидригайла до начала их открытого конфликта. Констатировав раскол государства на «литовскую» и «русскую» части, следует понять, чем он был вызван. Ведь выбор делают не земли (территории), а проживающие на них люди, определенные социальные слои, группировки. Какие общественные круги определяли позицию русских земель ВКЛ? Чем диктовался их выбор в пользу одного из князей-соперников? Каким образом под контролем этих князей оказывалась более или менее обширная территория? Постараемся дать ответы на эти вопросы. Обычно историки концентрируют внимание как раз на том факте, что в результате переворота 1432 г. государство раскололось на две части — «литовскую» и «русскую». Объяснялось это, по их мнению, тем, что русское население ВКЛ не обладало правами и привилегиями литовского (иногда уточняется, что речь идет о знати или боярстве). Будучи великим князем литовским, Свидригайло покровительствовал русинам, поэтому те поддержали его в 1432 г., но не просто так, а в расчете добиться улучшения своего положения в ВКЛ, т.е. уравнения в правах с литовскими боярами. Большую популярность приобрел тезис о стремлении русских бояр участвовать — наряду с литовской знатью — в «большой политике», решении вопросов общегосударственного значения42. Поэтому, по мнению приверженцев данной концепции, Сигизмунд Кейстутович пошел навстречу пожеланиям русинов и уравнял их в правах с литовскими боярами (хотя и сделал это непоследовательно, не предоставив им политических прав). Как было показано выше, источники не дают оснований говорить о «прорусской» политике Свидригайла в 1430–1432 гг. Уже это заставляет усомниться в традиционной схеме объяснения дальнейших событий: если его политика по отношению к русским землям мало чем отличалась от политики его предшественника Витовта и соперника Сигизмунда, то почему же эти земли поддержали Свидригайла? Еще один недостаток этой схемы состоит в том, что она основывается на общих представлениях о ходе династической войны в ВКЛ и игнорирует ее динамику. По той же причине законодательные источники, привилеи, которые также лежат в основе данных построений, оказываются вырванными из своего исторического контекста. Неубедительна и «социальная» схема, предложенная М.В.  Довнар-Запольским и М. С. Грушевским (противостояние «аристократии» под знаменами Свидригайла более низким слоям населения как социальной базе Сигизмунда Кейстутовича), поскольку она не объясняет территориальный раскол государства43. Рассмотрение событий 30-х  годов XV  в. в их динамике — это задача всей данной работы. Здесь же остановлюсь на принципиальном 42

Например: Любавский М. К. Литовско-русский сейм. С. 69–72, 77 и сл.; Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 292. 43 Это справедливо отметил Х. Ловмяньский (Łowmiański H. Uwagi. S. 420, przyp. 249).

268

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

(и фактически не поставленном в историографии) вопросе об общественном механизме разделения тех территорий, что признавали власть Свидригайла либо Сигизмунда Кейстутовича. Поскольку начало династической войне положил ошмянский переворот, то и анализ ситуации, сложившейся после него, следует начинать с рассмотрения целей и сил его участников. Уже неоднократно говорилось, что все важнейшие решения в ВКЛ, имевшие общегосударственное значение, принимались великим князем по совету с его ближайшим окружением, т. е. очень небольшой в масштабах всего государства, но очень влиятельной группой лиц. Успех принятого решения зависел от того, удастся ли достичь консенсуса внутри правящей элиты (в состав которой входил и монарх). Следует помнить, что ее власть носила не только «публичный», но и «частный» характер, если попытаться интерпретировать социально-политическую реальность XV в. в категориях Нового времени. Это выражалось в том, что в случае необходимости крупнейшие литовские бояре могли опереться на своих родственников, «приятелей», слуг и клиентов44, в том числе и в военном плане. Лишь после достижения консенсуса в кругу правящей элиты данное решение доводилось до сведения более широких слоев населения, в первую очередь боярства, и получало его санкцию. Есть основания полагать, что примерно так дело обстояло и на этот раз, тем более что Сигизмунд Кейстутович пришел к власти в результате заговора и переворота, а не, скажем, восстания жителей ВКЛ. Проверим, насколько источники подтверждают это предположение. Прежде всего следует понять, каков был круг участников заговора против Свидригайла и как они привлекали к себе новых сторонников. Не вызывает сомнений, что этот круг не ограничивался Сигизмундом Кейстутовичем и четырьмя вельможами, которых поименно перечисляет в своем послании великому магистру Генрих Хольт, — Семеном Гольшанским, Олелькой, Петрашом Монтигирдовичем и Яном Гаштольдом. Сам Хольт прямо пишет о «многих других панах», участвовавших в нападении на Свидригайла в Ошмяне45, и «князьях, воеводах и наместниках», с которыми советуется Сигиз44

Проблема клиентелы в ВКЛ XV в. почти не ставилась историками и требует дальнейших исследований. См. развернутые соображения по этому поводу: Korczak L. Monarcha i poddani. S. 145–155. 45 По его словам, Сигизмунд Кейстутович «с князем Семеном, князем Александром, которого он сильно выручил, и с другими господами, воеводами и наместниками, а именно с господином Петрашом, воеводой в Новогородке, господином Гаштольдом и многими другими господами напал на господина Свидригайла, старого великого князя, в деревне Ошмяне рано [утром]» (“mit herczog Simon, herczog Allexander, deme her mechticlich hat wsgehulfen, und mit andern heren, woywoiden und houptlewthen, als mit her Petrasschen, woiwode czu Novegrotke, her Gastolde und vil ander heren den heren Swidirgal halden grosfursten czu Oysmenne im dorffe frw hat obirczogen…” — GStAPK. OBA 6210; приложение I, № 4).

2.1. Последствия переворота 1432 г.

269

мунд. В свою очередь, Свидригайло писал, что Сигизмунд Кейстутович и Семен Гольшанский напали на него в Ошмяне «с несколькими соучастниками» (“cum quibusdam complicibus”)46. Раз Свидригайлу после этого пришлось бежать, притом достаточно далеко и с очень немногими сторонниками, то численный перевес был на стороне заговорщиков. Были и такие лица, притом очень влиятельные, которые не были посвящены в их планы. О численности этой группы ничего не известно, но на ее существование недвусмысленно указывает судьба трокского воеводы Явна, о которой мы узнаем из того же письма. В нем говорится, что заговорщики предложили ему занять пост виленского воеводы (ведь занимавший его до этого Гедигольд бежал в Полоцк), но только в том случае, если Явн передаст им оба трокских замка — верхний и нижний. Он согласился на это и стал виленским воеводой, сохранив и должность в Троках, куда к нему был назначен «соправителем» Олелько47. Как видим, заговорщики предлагают Явну высшую светскую должность в ВКЛ не просто так, а в обмен на подконтрольные ему замки. Они того стоили: это были прекрасные крепости, взять которые стоило бы огромных ресурсов (этого не удалось сделать даже Свидригайлу с очень большим войском и пушками летом следующего года). Но раз заговорщикам пришлось вести с воеводой переговоры, которые не остались незамеченными для орденского сановника, и покупать его лояльность столь высокой ценой, значит, он действительно оказался перед выбором. Иначе говоря, до этого соглашения он либо не разделял позиций заговорщиков (что маловероятно, поскольку тогда он, надо полагать, предупредил бы об их планах великого князя), либо же вовсе не был посвящен в их замыслы, что мне представляется более вероятным. Соглашение с Явном было для заговорщиков большой удачей: договориться подобным образом им удавалось не со всеми. Например, хорошо укрепленный замок в Берестье Сигизмунду Кейстутовичу пришлось осаждать48. 46

LECUB. Bd. 8. № 624. S. 365. «Его милость обладает обоими замками в Троках, а Вильну он передал наместнику Трок [при условии, что] если тот передаст его милости замки в Троках, то они передадут ему также и Вильну; наместник же Трок полностью передался господину великому князю Сигизмунду, и поэтому они также передали ему Вильну, так что его милость обладает всеми замками, а трокские замки его милость поручил господину князю Александру и наместнику Трок» (“Seine durchluchtikeit hat inne die beiden sloßer czu Tracken, und die Wille hatte is geschoben an den houptman von Tracken, were is, das der seiner herlikeit die hwßir czu Tracken wurde wfft ragen, so welden sie em die Wille ouch wfftragen, nw hat sich der houptman von Tracken dem herren grosfursten Segemunde gancz dirgeben, umbe des wilen haben sie em die Wille ouch wffgetragen so, das seine herlikeith die hwßer alsampt inne hat, und die hwßer czu Tracken hat sine mechtik bevolen dem herren herczog Allexander und deme houptmanne von Tracken”. — GStAPK. OBA 6210; приложение I, № 4). 48 GStAPK. OBA 6231. Кто в это время был берестейским наместником, неизвестно. В сентябре 1431  г. берестейским наместником был один из сыновей Корибута: 47

270

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

– Илл. 11 – Островной замок в Троках (Тракай). Начало XV в. Современная фотография

– Илл. 12 – Полуостровной замок в Троках (Тракай). Начало XV в. Современная фотография

Казус трокского воеводы показывает еще два момента. Во-первых, то, насколько важную роль играли замки в установлении контроля над определенной территорией49. Замки одновременно выполняли функции и военных, и административных центров земель и поветов. В случае вражеского нашествия у населения был шанс укрыться и отсидеться именно в замке50 (если он был достаточно обороноспособным), иначе людям приходилось прятаться по лесам и болотам51, а так как войска противника могли увести его в плен или «посечь»52. Административные функции крепостей переплетались с военными: чтобы подчинить себе ту или иную территорию (землю, повет, удельное княжество), необходимо было взять замок, являвшийся ее центром53. Не случайно в 1418 г., когда Свидригайло бежал из заточения, Витовт особенно опа«от  князя Русского Берестья, сына брата польского короля, князя Корибута» (“vom herczoge vom Reuschen Briske, des koniges von Polan brudir sone, herczoge Carweites” — GStAPK. OBA 5784). Это мог быть как Иван, так и Федор Корибутович. 49 Не случайно в перечне документов о взаимоотношениях с Польшей, составленном в Ордене, отмечены два способа ведения войны со Свидригайлом после его свержения  — захват замков и опустошение, в том числе сожжение, его владений (“…castra quedam eiusdem occupant, terras devastant et incinerant” — GStAPK. OBA 225, Bl. 5 v). 50 В ноябре 1432 г., когда Свидригайло приближался к Вильне и Трокам, не встречая никакого сопротивления на своем пути, данцигские купцы, прибывшие из Вильны в Пруссию, сообщали, что «вильняне и трочане должны свозить все свое имущество в замки» (“dy Wilner unde Trakener mosten al ire gůtere foren off dy hůsere” — GStAPK. OBA 6247). 51 К примеру, так, по Длугошу, поступили жители Луцкой земли (ее западной части?), после того как польские войска в 1431 г. вступили на ее территорию и сожгли Владимир и Збараж (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 24–25). 52 См. данные о походах ливонцев и Свидригайла на Литву в 1433 г.: LECUB. Bd. 8. № 662, 663; ПСРЛ. Т. 35. С. 34–35 и др. 53 Поэтому в 1436 г. Свидригайло писал великому магистру о взятии его сторонниками Стародубского замка «с его поветом и многими другими поветами» (“qui dum ad castrum Starodub pervenerant, ipsum circumvallantes cum divino auxilio forti manu receperunt cum suo districtu et aliis multis districtibus” — GStAPK. OBA 7156).

2.1. Последствия переворота 1432 г.

271

сался, что если беглому князю удастся заполучить хоть один замок, то на его сторону перейдет вся земля54. Территориальные единицы и их главные замки не мыслились в отрыве друг от друга55. В 1435 г. мазовецкая княжна Евфимия, жена князя Михаила Сигизмундовича, получила Берестье, Каменец, Слоним и Волковыск. В двух документах, составленных по одному формуляру, это пожалование охарактеризовано так: «названный замок Берестье с вышеназванными поветами: Каменцом, Слонимом и Волковыском»56. Во-вторых, в истории с Явном характерно, что заговорщики первым делом стремятся привлечь на свою сторону не трокский гарнизон, мещан или, скажем, широкие круги местных бояр, а договариваются с воеводой, под контролем которого находится замок. О ключевой позиции таких воевод и вообще вельмож, возглавлявших воинские отряды, свидетельствуют события после убийства Сигизмунда Кейстутовича в 1440 г., когда князья и сановники позанимали разные замки для «своих» претендентов на престол — Свидригайла и Михаила Сигизмундовича57. При этом они могли опираться как на гарнизоны этих крепостей, так и на свои собственные вооруженные отряды. Известно, к примеру, что у князя Александра Чарторыйского, находившегося до 1461 г. в Новгороде и Пскове, было «двора его кованои рати боевых людеи 300 человекъ, опричь кошовых»58. В 1440 г. Михаил Сигизмундович выехал навстречу Казимиру Ягеллону, прибывшему в Литву, с 500 всадниками59. Отрядами численностью в несколько десятков (а может быть, и сотен) человек могли располагать и наиболее влиятельные и богатые роды литовских бояр, судя по данным о размерах их землевладения60. Это сопоставимо с численностью гар54

Об этом со ссылкой на купцов, приехавших из Литвы, писал великому магистру комтур Рагнита 22 апреля 1418 г.: CEV. № 718. P. 407. 55 Ср. постоянно повторяющееся выражение “castrum et terra Luczensis” в рассказе Длугоша о польско-литовском споре конца 30-х годов по поводу принадлежности Луцкой земли (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 197–198). То же самое мы видим в акте 1437 г., которым виленский воевода Ян Довгирд обещает после смерти Сигизмунда Кейстутовича передать польскому королю «замок Вильну с его поветом» (“Wylnam castrum cum districtu suo” — AUPL. № 62). 56 “dictum castrum Brzesczye cum predictis districtibus, Kamyenyecz, Slonym et Wolkowiska” (CESXV. T. 3. № 232, 233. P. 343, 344). В другом месте тех же документов говорится, что Евфимия получает “infra scriptos districtus, castra, civitates et opida, videlicet: Brzesczye cum terris Camyenyecz, Slonym et Wolkowiska” (Ibid. P. 342, 343). 57 Эта ситуация подробно разобрана в гл. 3.2. 58 ПЛ. Вып. 1. С. 58. 59 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 252. 60 Например, если оценивать владения рода Волимонтовичей, члены которого первоначально поддержали Сигизмунда Кейстутовича, в 600 «дымов», и принять, что один всадник выставлялся с 12 «дымов», как в начале XVI в., то получается, что Волимонтовичи могли выставить отряд в 50 всадников только со своих частных владений (Pietkiewicz K. Kieżgajłowie. S. 70; Łowmiański H. Zaludnienie państwa litewskiego w wieku XVI. Zaludnienie w roku 1528. Poznań, 1998. S. 127). И это при том, что у них наверняка была еще какая-то клиентела.

272

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

низона таких замков, как Ковенский61 или Стародубский62. О правомерности такого сопоставления говорят опять-таки события 1440 г., когда, по сообщению «Хроники Быховца», литовский пан Нарбут (разумеется с вооруженным отрядом) занял для Михаила Сигизмундовича виленский верхний замок, который ранее занял Довгирд для Свидригайла63. Эта логика установления контроля над территорией была вполне понятна современникам. Любекский хронист Герман Корнер в последней латинской редакции своей хроники писал, что Сигизмунд Кейстутович, «набравшись дерзости из подстрекательства короля и веря в силу своего войска, склонил владельцев замков к дружбе и принял от них присягу на верность»64. В созданном же впоследствии средненижненемецком переложении активная роль в этом процессе принадлежит самим «господам замков»: «Когда господа замков этой земли увидели, что Сигизмунд был так усилен польским королем, а также заметили, что больше хотят иметь Сигизмунда, чем Свидригайла, то они присягнули Сигизмунду и оставили другого (т.  е. Свидригайла.  — С.  П.)»65. О происходящем в далекой Литве Корнер узнавал из Ливонии, с Базельского собора, а также от участников Вилькомирской битвы и их родственников. При этом вряд ли он досконально знал, как развивались события в ВКЛ в первые месяцы после переворота, и вряд ли узнал какие-либо новые подробности событий 1432 г. после того, как около 1435 г. окончил латинскую редакцию хроники66. Вероятнее всего, он сам отредактировал этот пассаж. Но важно не то, какие цели преследовало это изменение (и насколько целенаправленным оно было), а то, что логика этого рассказа при переводе осталась неизменной: «владельцы (господа) замков», узнав о подкреплении, которое Сигизмунд Кейстутович получил от польского короля, приносят ему присягу — всё это для 61

По сообщению «друга» Ордена из Литвы, в конце 1409 г. в Ковенском замке было 600 всадников; этого было достаточно, чтобы противостоять отряду комтура Рагнита, но оказалось бы мало в случае прихода большого орденского войска (GStAPK. OBA 1173; краткое содержание: CEV. № 434). 62 В феврале 1436 г. Свидригайло сообщал великому магистру о взятии его войсками Стародуба, гарнизон которого Сигизмунд Кейстутович усилил ста семьюдесятью воинами (GStAPK. OBA 7156). 63 ПСРЛ. Т. 17. Стб. 534; LM-BK. P. 126. Характерно, что автор XVI в., писавший «Хронику Быховца», не увидел в этом ничего невероятного. 64 “Qui audaciam capiens ex regis instigacione et confidens in fortitudine exercitus sui, castrorum possessores ad amiciciam et familiaritatem suam traxit et omagium fidelitatis ab eis suscepit”. — Die Chronica novella des Hermann Korner. S. 514. § 1551. Мой перевод был любезно проверен и уточнен Д. Антанавичюсом, которому выражаю искреннюю благодарность. 65 “Do de slot heren des landes segen, dat Segemunt so sere sterket wart van deme konnige van Polen vnde markeden ok, dat se meer willen mochten hebben bi Segemunde wan bi Switergeil, do huldigeden se Segemunde vnde vorleten den anderen”. — Hruschka C. Op. cit. S. 403. № 160. 66 Подробнее см: Полехов С. В. Известие хроники Германа Корнера о Вилькомирской битве и его исторический контекст // Pabaisko mūšis ir jo epocha. (В печати.)

2.1. Последствия переворота 1432 г.

273

любекского доминиканца вполне естественно. Упоминание присяги, как мы вскоре увидим, также далеко не случайно. Ключевая роль наместников, прежде всего литовских бояр, осенью 1432 г. определялась не только их традиционным значением, но и спецификой сложившейся ситуации. В конце XIV в. известны случаи, когда судьбу крепостей решала позиция более широких общественных кругов — гарнизона и мещан. В 1382 г., после того как Кейстут изгнал Ягайла из Вильны, один из тамошних замков для изгнанного князя заняли горожане67. В декабре 1391  г. Городенский замок сдался Витовту и его союзникам крестоносцам после того, как находившиеся там литовцы и русины арестовали поляков, оставленных Ягайлом68. Отличие от ситуации осени 1432 г. состоит в том, что в обоих описанных случаях конца XIV в. князья, боровшиеся за власть, были хорошо известны тем людям, от которых зависела судьба замков, и определенным образом связаны с ними. В событиях 1382 г. источники отмечают роль Ганула (Ганса) — виленского мещанина немецкого происхождения (из Риги), активного сторонника Ягайла; к тому же в «Старшей хронике великих магистров» говорится о несправедливостях, которые мещанам причинил Кейстут; наконец, при занятии замка они воспользовались тем, что Витовт с бóльшей частью дружины в нем отсутствовал. Городно же входило в трокскую «вотчину» Витовта. В 1432-м ситуация была принципиально иной. Во-первых, судьба Свидригайла оставалась неясной: многие были уверены, что он погиб69. Во-вторых, противиться приходу к власти Сигизмунда Кейстутовича из рациональных соображений не имело смысла: для широких кругов населения он был «темной лошадкой»70, и им не оставалось ничего иного, как признать решение, принятое правящей элитой. В этих условиях налаживание отношений с местным населением было уже следующим шагом. В том же письме, отправленном из Вильны, Хольт сообщает, что великий князь не отпускает его от себя (в Пруссию)71. Поэтому 67

Semkowicz W. Hanul, namiestnik wileński (1382–1387) i jego ród // AW. 1930. R. 7. Zesz. 1–2. S. 3–5. SRP. Bd. 3. S. 176. 69 “…dy gemeine zagen, sy willen sprechen, do sy sich gaben, do en wüsten sy nicht, das her (Свидригайло. — С.П.) lebete…” («…все они говорят, что они хотели бы сказать: когда они предавались [Сигизмунду], то они не знали, что он [Свидригайло] жив») — писал Ганс Бальг великому магистру 10 ноября 1432 г. со ссылкой на купцов, приехавших из Литвы (GStAPK. OBA 6247). Не будет натяжкой относить эти данные не только к простонародью, о котором здесь идет речь, но и к политически активным слоям населения. 70 Длугош подчеркивает, что Сигизмунд всю жизнь находился в тени Витовта (Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 303). Это подтверждают современные источники, особенно если сравнить его биографию с биографией Свидригайла (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 155–157, 220–222). 71 „Да будет также известно вашей милости, что его светлость не хочет нас отпускать“ (“So geruche ouch uwer gnade czu wissen, das seine durchluchtikeit uns nicht wil loßen czihen” — GStAPK. OBA 6210; приложение I, № 4). 68

274

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

резонно предположить, что и сам Сигизмунд в то время находился в Вильне. В начале XX в. биограф этого князя Богдан Барвинский, составив его итинерарий, отметил, что бóльшую часть времени он проводил в Троках, так как опасался столичного населения. Такое объяснение имеет право на существование, но не является обязательным (как отмечено выше, информация о виленских сторонниках Свидригайла в его письме от 3 сентября сомнительна). Во-первых, в итинерарии Сигизмунда могут быть серьезные пробелы: не будем забывать, что в нашем распоряжении нет источника, который дал бы возможность реконструировать его с той же полнотой, с какой труд Длугоша позволяет воссоздать итинерарий Владислава Ягайла. Во-вторых, если взять реконструкцию итинерария Витовта, то и здесь на первом месте по числу визитов тоже Троки, а не Вильна72. Как бы ни складывались отношения Сигизмунда с виленскими мещанами или их отдельными группами на начальном этапе его правления, он выдал им привилеи лишь в двадцатых числах сентября 1432 г., и тем не менее в начале месяца ничто не мешало великому князю находиться в столице (в одном из замков) и поддерживать оттуда контакты с Польшей и Орденом73. В условиях средневекового общества, чтобы установить власть над территорией с достаточно низкой плотностью населения, следовало склонить на свою сторону крупнейших землевладельцев этой территории. Но онито в большинстве своем как раз и были активными участниками заговора 1432 г., благодаря им Сигизмунд Кейстутович пришел к власти, поэтому в их лояльности не было оснований сомневаться. В этом плане очень показателен один пример. В «Списке городов Свидригайла» упоминаются Браславль и Дрисвяты — опорные пункты ВКЛ на границе с Ливонией (в Браславле был замок, в Дрисвятах, вероятно, двор74). Их принадлежность Свидригайлу подтверждается рассказом «Смоленской хроники» о военных действиях 1433–1435 гг. Согласно этому рассказу, у приграничного Браславля несколько раз происходило соединение войск Свидригайла и ливонской ветви Ордена. Отсюда можно заключить, что это был достаточно надежный опорный пункт, в котором ливонцы могли ожидать подхода войск своего союзника, не 72

Purc J. Itinerarium Witolda wielkiego księcia Litwy (17 lutego 1370 roku — 27 października 1430 roku) // Studia z dziejów Wielkiego Księstwa Litewskiego XIV–XVIII wieku. Poznań, 1971. S. 76–77. Этот итинерарий Витовта неполон, дополнения к нему см.: Tęgowski J. Uzupełnienia i uwagi do itinerarium Witolda Kiejstutowicza // SŹ. T. 44. Warszawa, 2006. 73 О посольствах Сигизмунда к польскому королю и великому магистру сообщается в том же письме Генриха Хольта от 4 сентября (GStAPK. OBA 6210; приложение I, № 4). Интересно, что в этом источнике ничего не говорится о занятии Сигизмундом Вильны, в то время как судьбе Трок посвящен достаточно подробный рассказ. 74 См.: Wojtkowiak Z. Sprawa przyłączenia Brasławia do Litwy. Przyczynek do tworzenia nowych podziałów terytorialnych w W. Ks. Litewskim // Ars historica. Prace z dziejów powszechnych i Polski. (UAM. Ser. Historia. № 71). Poznań, 1976; Idem. Dryświaty — rubież litewska w średniowieczu // Lituano-Slavica Posnaniensia. Studia historica. T. 1. Poznań, 1985.

2.1. Последствия переворота 1432 г.

275

опасаясь атаки со стороны Сигизмунда Кейстутовича75. Объясняется это не тем, что население этой территории было русским и/или православным, — скорее оно было смешанным или в нем преобладали католики76, — а тесной связью с Браславлем Ивашки Монивидовича — «правой руки» Свидригайла (иное дело, каков был характер этой связи77). В данном случае, конечно, могли сказаться и другие факторы — отдаленность литовско-ливонского пограничья от основной заселенной территории Виленского воеводства, в которое оно входило, отсутствие здесь владений других членов литовской правящей элиты. Но решающую роль, думается, сыграла именно связь с Ивашкой Монивидовичем. Между тем владельцы крупных земельных комплексов в Литве были участниками переворота 1432 г. или достаточно быстро признали его результаты, что облегчило установление власти Сигизмунда над этой территорией78. По той же причине под властью Сигизмунда оказалось Слуцкое княжество, принадлежавшее православному Олельке, или Крево, которое «держал» православный Василий Зеновьевич (внук Братоши) и где проживали его единоверцы79. Показателен и пример Жомойти, власть Сигизмунда 75

В начале 1433 г. ливонский магистр, явившийся в Литву для соединения со Свидригайлом, но не дождавшийся его и совершивший сепаратный поход в Литву, оправдывал свое поведение тем, что не мог долго ожидать его «столь глубоко в землях» (“so tyff in dy landen” — LECUB. Bd. 8. № 662. S. 394; имеются в виду земли противника. — С. П.). 76 См. подробнее: Wojtkowiak Z. Sprawa; Idem. Dryświaty. Незадолго до 13 января 1517 г. Гетовт Каленикович выменял у подляшского воеводы Ивана Сопеги владения в Браславском повете с угодьями «и з людми данными и тяглыми и Литвою и Русью» на имения в Полоцком повете и двор в Полоцке (LM. Kn. 9. № 587 (46). P. 325). Так в акте названы группы служебного населения, появившиеся там задолго до начала XVI в. В конце этого столетия от католических приходских священников Иказни и Нового Погоста даже требовалось владение литовским языком, что говорит о многочисленности литовцев и сохранении ими не только языка, но и веры (Dubonis A. Lietuvos didžiojo kunigaikščio leičiai. Iš Lietuvos ankstyvųjų valstybinių struktūrų praeities. Vilnius, 1998. P. 41–43). 77 Р. Петраускас видит в Браславле одно из вотчинных владений рода Монивида, в то время как З. Войтковяк отвергает такую возможность и считает его тамошним наместником (Wojtkowiak Z. Sprawa. S. 266–269; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 126). 78 Наиболее полный их список дают акты унии ВКЛ с Польшей (AUPL. № 55, 59). См. также схему расположения их вотчин (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 96), которую следует сравнить с очерченной выше территорией «великого княжения» Сигизмунда Кейстутовича. При этом следует иметь в виду, что землевладение членов правящей элиты не ограничивалось одними вотчинами, они владели и обширными «выслугами». 79 В 1524 г. упоминается «попад(ь)я пречистенская кревская» (MAB RS, F 264–79; благодарю за указание на этот документ О. И. Дзярновича). Раз в Крево существовала церковь, там еще в первой половине XVI в. значительную долю населения составляли православные, хотя, если верить Яну Длугошу, костел в Крево был одним из первых, основанных Ягайлом в Литве (см.: Ochmański J. Biskupstwo wileńskie w średniowieczu. Ustrój i uposażenie. Poznań, 1972. S. 55, 57). Православная церковь в Крево могла появиться не позже времен Витовта, который запретил строительство новых церквей, вероятно, в пределах Виленского католического епископства.

276

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

над которой была скорее номинальной. Жомойтский староста постоянно упоминается в его документах, но он происходил из того же круга литовской правящей элиты (из Жомойти была родом его мать), а сами жомойты в военных мероприятиях нового великого князя участвовали неохотно и больше заботились о судьбе своей земли80. Как справедливо отмечено в историографии, заговорщики рассчитывали вывести Свидригайла из игры, арестовав его. Неудача этого плана предопределила неуспех всего замысла быстрой и бескровной смены великого князя. Спасшись бегством, низложенный правитель сумел сплотить вокруг себя сторонников81. Но на этот раз, в отличие от его прежних конфликтов с Витовтом, его сторону заняла почти вся русская часть ВКЛ. Почему это произошло? Выше было показано, что построения ученых о «прагматических» симпатиях русинов к Свидригайлу остаются без опоры, повисают в воздухе. К тому же историки XIX–XXI вв. упускают из виду обстоятельства, очень существенные для людей века XV-го. Как уже неоднократно отмечалось, свержение Свидригайла с престола было результатом сговора достаточно узкой группы лиц, а главное — традиционных членов правящей элиты ВКЛ. Знать русских земель страны в ней представлена почти не была82, о намеченном перевороте ей никто не сообщил, а значит, для нее это был мятеж против законного монарха, вовсе не обязательно «обреченный на успех». Для населения русских земель Свидригайло и после переворота оставался великим князем, которому они приносили присягу. А это было важнейшим элементом принятия обязательств в разных обстоятельствах жизни средневекового общества — на суде, при утверждении договоров и обещаний, в начале правления нового монарха. Чтобы понять значение присяги в глазах жителей ВКЛ эпохи позднего Средневековья, правомерно обратиться к ее использованию в другой сфере — судебной. Здесь не только сама присяга, но и готовность принести ее рассматривалась как достаточное доказательство правоты одной из сторон. Еще во второй половине XV в. отношение к судебной присяге в ВКЛ было очень серьезным, не как к простой формальности: так, отказ одной из сторон от присяги было равносильно для судей признанию ею необоснованности собственных претензий, отказ от них. Присягу как основной элемент доказательства еще не вытеснил письменный документ83. Нарушить присягу означало 80

Это будет показано в гл. 2.2–2.4, где рассматривается ход боевых действий в 1432–1434 гг. Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 288–289. 82 Православных обрусевших князей литовского происхождения можно называть русинами лишь условно, потому что они прекрасно помнили о своей принадлежности к правящей династии или родстве с ней. 83 По сути дела, этот процесс в сфере международных отношений напрямую засвидетельствовал Ягайло на переговорах комтура Бальги с ним и Витовтом в ноябре 1413 г.: «до того как наш двоюродный брат и мы (Витовт и Ягайло. — С. П.) приняли христианство, то, что мы обещали Ордену устами и руками, соблюдалось, но теперь мы христиане, и доверие между обеими сторонами ослабло, но мы и сегодня ограничимся 81

2.1. Последствия переворота 1432 г.

277

нарушить слово, данное Богу, и снискать себе плохую репутацию на земле. К примеру, в сентябре 1433 г. Сигизмунд Кейстутович и его приближенные обосновывали отказ от перемирия со Свидригайлом тем, что тот «зломил» множество присяг84. В свою очередь, Свидригайло в письме ливонскому магистру от 3 сентября 1432 г. подчеркивал, что заговорщики в свое время присягали ему85. В октябре того же года, когда он совершал военный поход в Литву и был уже недалеко от Вильны и Трок, он призвал жителей этих городов следовать принесенной ему присяге86, рассчитывая сэкономить силы на осаде замков. В 1418 г., когда Свидригайло сбежал из заточения в Кременце и существовала опасность его похода против Витовта, в Литве внимательно следили за тем, присягнуло Свидригайлу население каких-либо земель или нет87 (в данном случае присяга выступает важным показателем утверждения власти правителя над территорией). Это также объясняет, почему литовские вельможи вскоре после переворота испросили у папы римского Евгения IV буллу, которой тот post factum освободил их от присяги Свидригайлу88. К сожалению, ничего не известно о том, как эту проблему решили православные подданные нового великого князя. Можно предположить, что они обратились к комуто из православных иерархов ВКЛ89 — по крайней мере те, кто был причастен к перевороту или обладал достоверной информацией о нем (ведь многие жители Литвы были уверены, что Свидригайло погиб90, а это автоматически решало проблему с присягой). Как бы то ни было, нормой было соблюдение тем, что будем соблюдать обещанное устами и руками» (“ee unser veter und wir den cristenthum hatten empfangen, was die dem Orden myt munde und hande gelobeten, das wart gehalden, abir nu wir cristen sien, ist der gelouben czwisschen beyden teylen swecher worden, wir welden uns noch hutestages an eyme sulchen genugen lassen, was wir myt munde und hande gelobeten, das wir das halden welden”. — GStAPK. OBA 2012; краткое содержание: CEV. № 567). Подробнее о судебной присяге в ВКЛ XV–XVI вв. и ее значении см.: Груша А.И. Недоверие — не из-за него ли появился письменный акт? // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2010. № 1(7). 84 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 210–211; приложение I к наст. книге, № 9. 85 LECUB. Bd. 8. № 624. S. 365. То же самое подчеркивается в письме сторонников Свидригайла отцам Базельского собора от 22 марта 1433 г. (BP. T. 5. № 1361). 86 Об этом слуге великого магистра Гансу Бальгу рассказали данцигские купцы, прибывшие из Вильны в Пруссию: «он (Свидригайло. — С. П.) хотел [двигаться] к Вильне и напомнил вильнянами и трочанам об их присяге» (“her wolde vor dy Wille unde hatte dy Wilner unde dy Trackener losen manen an iren eit” — GStAPK. OBA 6247). 87 CEV. № 718. P. 406. 88 AS. T. 1. № 32. О датировке см.: Korczak L. Monarcha i poddani. S. 22. 89 Для сравнения, в 1370 или 1371 г. Ольгерд жаловался константинопольскому патриарху Филофею, что митрополит московский Алексий «снимает крестное целование» к нему с его противников (Русская историческая библиотека. Т. 6. Изд. 2-е. СПб., 1908. Приложения. Стб. 137–140). Следует учитывать, что осенью 1432 г. митрополита на Руси не было: Фотий умер летом 1431-го, а Герасим еще не был поставлен. 90 GStAPK. OBA 6247 (цитаты см. в прим. 50, 69 и 86 к наст. гл.).

278

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

принесенной присяги, а не отказ от нее, т. е. позиция общества русских земель, а не правящей элиты ВКЛ. Разумеется, присяги в Средние века много раз нарушались, и этому не препятствовали ожидающие нарушителей небесные кары и земные санкции. Однако речь в данном случае не идет о том, что именно присяга Свидригайлу, принесенная ранее его подданными, заставила их часть сохранить верность ему после его свержения с престола. Отнюдь нет. Речь идет о том, что, во-первых, для нарушения присяги нужны были какие-то серьезные причины, а во-вторых, отказ от нее сопровождался определенным ритуалом (последнее опять-таки является показателем ее значения). Чтобы отказаться от присяги Свидригайлу и перейти на сторону Сигизмунда Кейстутовича, жителям Великого княжества Литовского нужны были очень веские основания — например, успешное наступление его войск, попытки нового правителя добиться соглашения с местным обществом или по меньшей мере благоприятные слухи о нем. Ни того, ни другого, ни третьего осенью 1432 г. не было. Правда, имеется свидетельство, которое как будто бы противоречит этим соображениям. 17 декабря 1432 г. Сигизмунд Кейстутович, сообщая Русдорфу о недавней победе над Свидригайловыми войсками при Ошмяне, приводил слова пленных, что все русские земли уже давно хотят перейти на его (Сигизмунда) сторону 91. Но, во-первых, этого не подтверждает ход событий: русские земли еще очень долго поддерживали Свидригайла, первые попытки отдельных земель перейти на сторону Сигизмунда имели место лишь в 1434 г. Во-вторых, речь шла не о пленных «вообще», а о знатных сторонниках Свидригайла, которым уделялось повышенное внимание. Перечень их имен приводится в том же письме: это князья Юрий Лугвеневич, Василий Семенович, бояре Гедигольд и Ходко92. Все они входили в правящую элиту ВКЛ еще со времен Витовта, поэтому логично предположить, что и попав к Сигизмунду, они стремились завоевать его доверие и вернуть себе высокое положение (тем более что с Гедигольдом и Ходкой так и произошло). Поэтому есть все основания говорить о том, что большинство русских земель оказалось в ситуации выбора не с самого начала конфликта в 1432 г., а несколько позже. Мало сказать, что Свидригайла и Сигизмунда Кейстутовича поддержало общество их «великих княжений». Необходимо понять, какие общественные группы это сделали. Ответ на этот вопрос следует начать с анализа личного состава окружения каждого из князей. Лица, входившие в него, занимали высшие придворные и территориальные должности в «великих княжениях», выполняли дипломатические поручения своих правителей, т.е. пользовались наибольшим их доверием. Иногда мы можем судить, в какой степени они влияли на принятие того или иного решения правителем и насколько разделяли 91 92

LECUB. Bd. 8. № 649. S. 381. Ibid.

2.1. Последствия переворота 1432 г.

279

его политический курс. Имеет смысл рассмотреть источники, отразившие ситуацию до марта 1433 г.: во-первых, к этому времени относится первый документ со списком вельмож — сторонников Свидригайла из разных земель (так называемый «витебский манифест» — послание отцам Базельского собора от 22 марта 1433 г.)93; во-вторых, в апреле этого года произошло первое значительное территориальное изменение в составе «великих княжений» — под власть Свидригайла перешла Луцкая земля94. Состав правящей элиты Сигизмунда Кейстутовича известен гораздо лучше благодаря нескольким сохранившимся актам95, упоминаниям в орденской переписке и труде Яна Длугоша. Единственное известное мне пожалование Сигизмунда Кейстутовича светскому лицу за это время — это его грамота для Яна (Ивашки) Гаштольда на огромные владения в Литве и на Подляшье, выданная 13 февраля 1433 г. и известная лишь в кратких пересказах96. Самой многочисленной группой в окружении Сигизмунда были представители литовских католических боярских родов, издавна составлявших основу правящей элиты ВКЛ и получивших польские гербы в 1413 г. Исключением был боярин Зеновий Братошич, который засвидетельствовал акт Городенской унии: он происходил из негородельского (по-видимому, православного) боярского рода. Объединяло этих бояр то, что представители их родов входили в ближайшее окружение Витовта, т.е. они имели опыт участия в «большой политике» и соответственный кругозор, а также то, что их имения находились в Литовской земле — это поспособствовало формированию территории «великого княжения» Сигизмунда Кейстутовича97. Бóльшая часть этих бояр на первых порах сохранила прежние должности: 93

BP. T. 5. № 1361. P. 250–251. Наиболее раннее сообщение об этом имеется в письме комтура Остероде великому магистру (со ссылкой на мазовецкого шляхтича Яна Свинку) от 23 апреля 1433 г. (GStAPK. OBA 6410). 95 К рассматриваемому периоду относятся привилеи виленским мещанам от 22–27 сентября 1432 г. (СДГА. Ч. 1. № 2–4), пожалования виленскому францисканскому монастырю (KDKW. T. 1. № 124) и францисканскому костелу Девы Марии в Ошмяне от 24 сентября того же года (MAB RS, F 256–1794, l. 6 — 6 a; краткое упоминание: KDKW. T. 1. № 127), документы унии с Польшей октября 1432 г. и января 1433 г. (AUPL. № 55, 56, 59). 96 Первый из них помещен в инвентаре документов, хранившихся в канцелярии ВКЛ во второй половине XVI в.: LM. Kn. 1. № 30. P. 28. Спустя 200 лет подлинник документа находился в архиве ВКЛ, откуда его содержание было переписано для польского историка Адама Нарушевича: BCz. TN. T. 15. № 107. S. 365 (краткий пересказ содержания опубликован: Барвiнський Б. Кiлька документiв. № VI. С. 21). 97 Боярин Jurga, засвидетельствовавший акт Городенской унии (AUPL. № 55. S. 81; печать не сохранилась), — это не Юшко Корсак, как полагал В. Семкович, а скорее всего, Георгий Бутрим, принадлежность которого к «Сигизмундовой» правящей элите в октябре 1432 г. зафиксирована и другими источниками. Как Г. Бутрима его, кажется, впервые идентифицировала Л. Корчак в комментариях к изданию труда Длугоша: Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 361, n. 110. Подробнее о Георгии Бутриме см. ниже. 94

280

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

так, Остик остался виленским каштеляном, Явн — трокским воеводой, Кезгайло — жомойтским старостой, Румбольд — земским маршалком, Петраш Монтигирдович — новогородским наместником98. Высокое положение сохранил Ян Гаштольд: в ноябре 1432 г. Сигизмунд отправлял его в Польшу с просьбой прислать военную помощь99, а в феврале следующего года он получил большие владения на Подляшье, хотя сохранял должность «всего лишь» одного из дворных маршалков. Первые изменения в сложившейся системе были вызваны бегством виленского воеводы Гедигольда в Полоцк вместе со Свидригайлом. На фактически освободившуюся должность100 Сигизмунд Кейстутович назначил трокского воеводу Явна Волимонтовича, который в обмен на это передал Троки под власть Сигизмунда («соправителем» Явна в Троках стал князь Олелько Владимирович101). Примерно в середине октября 1432 г. был раскрыт заговор Волимонтовичей, направленный против Сигизмунда Кейстутовича, что привело к новым изменениям в его окружении102. Наконец, между 20 января и 22 марта 1433 г. на сторону Свидригайла перешел Георгий Бутрим, который еще в октябре прошлого года выступал за союз Сигизмунда Кейстутовича с Орденом (возможно, провал этого плана и привел его в лагерь старого великого князя). В документах 1432 г. на стороне Сигизмунда Кейстутовича фигурируют и несколько князей: его сын Михаил, Семен Иванович Гольшанский, сыновья Владимира Ольгердовича — Олелько (Александр) и Иван103, а также Федор Корибутович; в акте унии начала 1433 г. к ним присоединяются князья Андрей Владимирович и Александр Нос, а также представители княжеских родов, происходивших от литовских династов, — Войнус, Гоюлус и Ягайло Гедройцкие, Крик (Эрик) и Роман Свирские104. Таким образом, наиболее влиятельные князья, поддержавшие на первых порах Сигизмунда Кейстутовича,  — это участники переворота и их ближайшие родственники. Они традиционно участвовали в общегосударственных акциях великих князей литовских, ко98

Петраш Монтигирдович в последний раз упоминается в этой должности в документах, выданных в Троках в 20-х числах сентября. В актах польской-литовской унии 15 октября он уже фигурирует без должности. В январе 1433 г. новогородским наместником уже был Ивашко Гойцевич (AUPL. № 59. S. 94), а Петраш Монтигирдович с 1434 г. упоминается в должности земского маршала, но когда он ее занял — точно неизвестно. 99 LECUB. Bd. 8. № 646. 100 Для смоленского летописца Гедигольд, по-видимому, и дальше оставался титулярным виленским воеводой, о чем свидетельствует перечень лиц, взятых в плен в Ошмянской битве (ПСРЛ. Т. 35. С. 34 и др.). 101 GStAPK. OBA 6210 (приложение I, № 4). 102 Заговор и его последствия будут подробнее разобраны в гл. 2.2. 103 В письме великому магистру ордена от 13 ноября 1432 г. Свидригайло называет этого князя своим врагом: GStAPK. OBA 6251 (приложение I, № 6). 104 См. о них: Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 65–76, 505–518; Tęgowski J. O kniaziach Świrskich; Idem. Rodowód kniaziów Świrskich.

2.1. Последствия переворота 1432 г.

281

торые, таким образом, считались с ними в своей политике: в ратификации мирного договора Польши и ВКЛ с Орденом в 1422 г. из названных князей участвовали С.И. Гольшанский, все три сына Владимира Ольгердовича, Федор Корибутович, а также Сигизмунд Кейстутович105; в заключении союза ВКЛ с Орденом в 1431 г., помимо Сигизмунда Кейстутовича, — С.И. Гольшанский, Олелько Владимирович и Федор Корибутович106. На длительное пребывание Олельки при великокняжеском дворе может указывать его знакомство с рыцарской культурой, проявившееся в одном документе 1431  г.107 По  крайней мере часть этих князей располагала владениями: С.И.  Гольшанский, Свирские и Гедройцкие — на территории Литовской земли: соответственно Гольшанами к юго-востоку от Вильны, Свирью к востоку и Гедройтями к северу от столицы. Олельке принадлежало Слуцко-Копыльское княжество и владения к северу от Мира (близ Новогородка Литовского), Федору Корибутовичу — земли к юго-востоку от Крево, Андрею Владимировичу — ряд имений к западу от Березины, как, вероятно, и его брату Ивану108. Остается неясным имущественное положение князя Александра Носа: в одном документе 1433 г. упоминается его маршалок109, стало быть, у него был двор, но был ли он владетельным князем — неизвестно. На почетном первом месте в списке гарантов акта унии от 15 октября 1432 г. стоят имена двоих католических епископов — Матвея Виленского и Андрея Луцкого. Последний, по-видимому, сохранял связи с подляшской частью своего диоцеза: в отличие от его волынской части, на Подляшье была развита приходская сеть, что объяснялось присутствием многочисленной мелкой польской шляхты, происходившей из Мазовии110. Подляшье с первых месяцев конфликта принадлежало Сигизмунду Кейстутовичу, в то время как Луцкая земля в октябре перешла под власть Польши. В отличие от 105

Dokumenty strony polsko-litewskiej. S. 11, 13, 73–77. Вероятно, эти князья со своими отрядами участвовали и в самой войне 1422 г. 106 LECUB. Bd. 8. № 462. S. 272, 273. В списке гарантов договора в эсхатоколе пропущено имя Федора Корибутовича, которое имеется в другом списке этого документа (BCz. Rkps 233. S. 479). 107 В письме от 11 июля 1431 г. литовские князья и паны жалуются великому магистру на поляков, напавших на ВКЛ «вопреки принятому христианскому и рыцарскому обычаю» (“weder gewonheyt cristlicher unde ritterlicher lowffe”). Письмо было написано близ Слуцка, принадлежавшего Олельке, что делает его участие в составлении этого документа весьма правдоподобным (GStAPK. OF 14. S. 599–600). О рыцарской культуре в ВКЛ в XV в. см.: Petrauskas R. Riteriai Lietuvos Didžiojoje Kunigaikštystėje // Istorijos šaltinių tyrimai. Vilnius, 2008. 108 Подробнее об их владениях см. в гл. 1.1. 109 Monografia XX. Sanguszków. T. 1. S. 81. К сожалению, этот документ сохранился лишь в польском переводе XIX в., и остается неясным, что послужило основой перевода (оригинал или список) и насколько точно переводчик передал ее содержание. 110 О луцком католическом епископе Андрее см.: Abraham W. Andrzej, łaciński biskup łucki // PSB. T. I. Kraków, 1935. S. 106.

282

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

своего предшественника, Сигизмунд Кейстутович с самого начала правления осуществлял пожалования католической церкви: уже 24 сентября 1432 г. он пожаловал три дома в Вильне столичному францисканскому монастырю на Песках и трех данников францисканскому костелу Девы Марии в Ошмяне111. В документе от 20 января 1433  г. к виленскому и луцкому епископам присоединился Медницкий (Жомойтский) епископ Николай. Данные о сторонниках Свидригайла на начальном этапе династической войны в ВКЛ разбросаны по множеству источников. Но и из них вырисовывается достаточно показательная картина. Свергнутого правителя поддержал целый ряд князей, занимавших высокое положение в обществе русских земель ВКЛ: киевский воевода Михаил Гольшанский112 (представителям его рода этот пост принадлежал с конца XIV в.); подольский воевода князь Федько Несвицкий, обширные владения которого находились в южной Волыни113; витебский наместник князь Василий Семенович Красный Друцкий114, его братья Дмитрий Семенович Зубревицкий115, Иван Баба Семенович и Иван Путята Семенович (последний в марте 1433 г. занимал должность смоленского наместника)116, а также принадлежавший к тому же роду князь Федько Одинцевич, участвовавший в Ошмянской битве117. Друцкое княжество находилось как раз в Витебской земле, наместником которой был Василий Красный. Не исключено, что некий князь Василий Иванович «из Полоцка» (von Ploszkow), участвовавший в посольстве в Ливонию в начале октября 1432 г.118, был сыном Ивана Семеновича Путяты Друцкого (о котором, впрочем, из других источников известен лишь факт его существования119). На стороне Свидригайла выступил князь Юрий Лугвеневич, владевший Мстиславлем и отправленный Свидригайлом в Новгород летом 1432 г.120, и его брат 111

KDKW. № 124, 127. Второй из этих документов опубликован в форме краткого регеста, см. его полный текст: MAB RS. F 256–1794. L. 6 — 6 a. 112 LECUB. Bd. 8. № 646. S. 379; Wolff J. Kniaziowie. S. 96. 113 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 73–77; LECUB. Bd. 8. № 651. S. 383; GStAPK. OBA 6291. Длугош, очевидно, знал лишь имя князя и по ошибке отождествил его с Федором Острожским (dux Fethko de Ostrog), что ввело в заблуждение многих историков. О владениях Ф. Несвицкого см.: Собчук В. З iсторiï титулованоï украïнськоï аристократiï пiзнього Середньовiччя: Становлення роду князiв Збаразьких та його володiнь на Волинi // Молода нацiя. 2000. № 1. 114 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 141, 163, 189, 210; LECUB. Bd. 8. № 645, 649. S. 378, 380. 115 ПСРЛ. Т. 32. С. 155. 116 BP. T. 5. № 1361. 117 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 141, 163, 189, 210; LECUB. Bd. 8. № 645, 649. S. 378, 380. См. о нем: Wolff J. Kniaziowie. S. 281. 118 LECUB. Bd. 8. № 632. S. 370. 119 Wolff J. Kniaziowie. S. 61. 120 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 78; ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 141, 163, 189, 210; LECUB. Bd. 8. № 645, 649. S. 378, 380.

2.1. Последствия переворота 1432 г.

283

Ярослав121, у которого также были владения на территории этого княжества. В числе подписавших «витебский манифест» упоминается князь Владимир Давыдович (Wolodyko Dawydawicz)122, скорее всего, идентичный князю Владимиру, который явился к Свидригайлу в ноябре 1432 г. в Борисове вместе со многими боярами из Литвы123. По правдоподобному предположению Л. Корчак, Владимир Давыдович был сыном Давыда Дмитриевича Городецкого и Марии Ольгердовны — сестры Свидригайла124, что могло поспособствовать переходу на его сторону. Кроме того, «витебский манифест» подписали князья Андрей Михайлович Заславский (внук Явнутия Гедиминовича), брат которого Юрий появляется в окружении Свидригайла сразу после его прихода к власти125, и Андрей Дмитриевич Дорогобужский из тверской ветви Рюриковичей, получивший свое прозвание по центру его владений в ВКЛ — Дорогобужу в Смоленской земле. Наконец, некоторые выводы можно сделать из «Списка городов Свидригайла»: в нем в числе земель, подконтрольных этому князю, названы Вязьма и Мезецк — центры княжеств Рюриковичей на территории ВКЛ126. Известно, что князь Михаил Львович Вяземский был сторонником Свидригайла в 1434–1435 гг.; с учетом вышесказанного можно утверждать, что он занял эту позицию уже в 1432 г., как и Мезецкие князья. О большей части этих князей нельзя сказать, что они чувствовали себя ущемленными в правах: они располагали обширными земельными владениями, занимали высокие должности, по крайней мере некоторые из них (Друцкие, М. И. Гольшанский, возможно, Владимир Давыдович127) привлекались к решению вопросов общегосударственного значения. Однако их интересы были сосредоточены не при дворе великого князя, а в их собственных землях. Вероятно, по этой причине заговорщики не попытались склонить их на свою сторону накануне переворота, рассчитывая, что те и так вынуждены будут признать изменения, произошедшие «на Вилни и на Троцех». На мой взгляд, именно этим традиционным положением следует объяснять то, что князь Михаил Иванович Гольшанский остался верен Свидригайлу, в то время как 121

BP. T. 5. № 1361. Ibid. 123 GStAPK. OBA 6251 (приложение I, № 6). Впрочем, не исключено, что последний — это князь Владимир Данилович, приехавший во Псков в начале 1434 г. Псковские летописи говорят о том, что до этого он пробыл в Литве десять лет (ПЛ. Вып. 1. С. 41; Вып. 2. С. 44, 128). Но неизвестно, кого поддерживал этот князь — Свидригайла или Сигизмунда Кейстутовича; кроме того, князья из окружения Свидригайла достаточно хорошо известны, и гипотеза о двух князьях по имени Владимир в его окружении была бы избыточной. 124 Korczak L. Monarcha i poddani. S. 183. 125 См. приложение I, № 3. 126 См. приложение I, № 5. 127 Сохранился документ Витовта 1418 г. о пожаловании на Подолье, один из свидетелей которого — Давыд Городецкий, отец Владимира (Vitoldiana. № 94. S. 89–90). 122

284

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

его брат Семен Иванович был одним из организаторов переворота, который привел к власти Сигизмунда Кейстутовича. Некоторые из названных князей, как показывает их деятельность, сознательно поддерживали политический курс Свидригайла (Ф. Несвицкий, Василий Друцкий). Имеются сведения и о боярах, выступивших на стороне Свидригайла. Свои места в его ближайшем окружении сохранили литовские бояре, бежавшие с ним в Полоцк, — Георгий Гедигольд, упоминаемый с 1425 г. в должности виленского воеводы128, и его племянник Ивашко Монивидович. Последний впервые упоминается в 1420 г., однако его активная политическая карьера началась лишь с приходом к власти Свидригайла129. Гедигольда, возможно, сопровождал его сын Петр-Сенько Гедигольдович (его нет среди свидетелей унии с Польшей, заключенной Сигизмундом Кейстутовичем 15 октября 1432 г., но оно регулярно появляется на последующих документах такого рода начиная с января следующего года130). К числу влиятельных сторонников Свидригайла на первых порах принадлежал Ходко Юрьевич — православный боярин, скорее всего, литовского происхождения, входивший в правящую элиту времен Витовта (в 1422 г. упоминается в должности полоцкого наместника), первый известный представитель рода Ходкевичей131. Согласно 128

Примечательно, что смоленский летописец называет его виленским воеводой даже при описании Ошмянской битвы 8 декабря 1432 г. (фактически эту должность тогда занимал Ян Довгирд) (ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 141). С этим титулом он был известен и в Ордене: комтур Рагнита в письме великому магистру 16 декабря 1432 г. называет его «старым наместником виленским» (“der alde houbtman von der Wille”. — GStAPK. OBA 6280. 129 См. о его карьере подробнее: Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich; Ochmański J. Moniwid i jego ród. S. 25–28; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 267–268. Ивашко Монивидович был одним из гарантов выполнения договоренностей Свидригайла и Ягайла о судьбе Западного Подолья, достигнутых 29 ноября 1430 г. (в списках документа ошибочно “Gastoldus Monyvidowicz” — Ивашко Монивидович «объединен» с Ивашкой Гаштольдом). Неясно, был ли он в это время дворным маршалком, как указано в документе, или этой должностью его «наделили» из-за писарской ошибки (см. приложение I к наст. книге, № 3). В письме представителя прусских сословий, находившегося в Литве в 1431 г., Ивашко Монивидович назван одним из советников Свидригайла, которому тот просит прислать сладости (GStAPK. OBA 5859), что указывает на высокое положение. 130 AUPL. № 59. S. 94. 131 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 141, 163, 189, 210. По мнению литовской исследовательницы Г. Киркене, написавшей монографию о ранней истории рода Ходкевичей, первый известный представитель этого рода Ходко Юрьевич в Ошмянской битве не участвовал, а в плен к Сигизмунду попал другой Ходко — сторонник Свидригайла с этим именем, упоминаемый в 1446 г. (Kirkienė G. LDK politikos elito galingieji: Chodkievičiai XV–XVI  amžiuje. Vilnius, 2008. P. 63). С этим нельзя согласиться по следующим причинам: во-первых, в письме Сигизмунда Кейстутовича великому магистру от 17 декабря 1432 г., где перечисляются важнейшие пленные, четко разграничены князья (Юрий Лугвеневич и Василий Друцкий) и нетитулованная занть, бояре — Гедигольд и Ходко; во-вторых, и в этом, и в более раннем письме Сигизмунд перечислил наиболее значи-

2.1. Последствия переворота 1432 г.

285

«Хронике Быховца», Свидригайла также поддержали литовские бояре Юшко Гойцевич (чей брат Ивашко в январе 1433 г. упоминается в числе сторонников Сигизмунда) и Иван Вяжевич132. На позицию Юшки Гойцевича могла повлиять принадлежность к братству герба «Лелива», которым пользовались Георгий Гедигольд и Ивашко Монивидович (не исключено, что и Юшко Гойцевич состоял с ними в родстве или каких-то иных связях). Очень скоро расстановка сил в окружении Свидригайла изменилась: в декабре 1432 г. в плен к Сигизмунду попали Ходко, Гедигольд, Юшко Гойцевич и Иван Вяжевич. Вскоре они успешно интегрировались в его правящую элиту. К марту 1433 г. на сторону Свидригайла перешел литовский боярин Георгий Бутрим, который в октябре 1432 г. входил в ближайшее окружение Сигизмунда Кейстутовича, был одним из гарантов Городенской унии, участвовал в переговорах с Орденом и выступал за союз с ним (последнее, вероятно, и привело его в лагерь Ольгердовича). Это явление — поддержку Свидригайла частью литовских «панов» — О.  Халецкий попытался объяснить тем, что они в свое время занимали должности наместников русских земель ВКЛ и поэтому тесно «срастались» с обществом этих земель, его интересами133. Эта гипотеза выглядит натянутой: в «ошмянскую ночь», когда совершался выбор, еще не было ясно, как будут развиваться события, какую роль в них сыграют русские земли вообще и старые наместничества литовских «панов» — в частности. Скорее, причины их выбора в пользу Свидригайла следует искать в переплетениях карьер их ближайшего прошлого (участие в реализации политики этого князя) и сложившихся в разное время личных связей. Гедигольд, Ходко и Георгий Бутрим в 1431–1432 гг. были послами Свидригайла в Польшу и Тевтонский орден. Ивашко Монивидович и Иван Вяжевич были родственниками Гедигольда, карьера первого из них резко пошла вверх при Свидригайле. Обширную группу в окружении Свидригайла составляли бояре русских земель ВКЛ, принадлежавшие к их региональным элитам. Это хорошо известные по другим источникам Юрша Иванович (происходил, по всей видимости, из Луцкой земли, в 1429–1431 гг. упоминается в должности ее наместника, в марте 1433 г. — брянский наместник), мценский воевода Григорий Протасьев, Василий Дмитриевич Корсак из Полоцка, смоленский маршалок мых пленных, к которым, несомненно, относился и Ходко Юрьевич, чья печать привешена к договорам ВКЛ 1422 и 1431 гг.; в-третьих, судя по упоминаниям в списках свидетелей документов 1434 г., Ходко Юрьевич сохранил свое влияние и при Сигизмунде Кейстутовиче, но при этом отсутствовал в числе его сторонников в момент заключения Городенской унии с Польшей 15 октября 1432 г. Ссылки Г. Киркене на жестокость Сигизмунда, который, по ее мнению, не преминул бы расправиться со взятым в плен сторонником Свидригайла, ничего не объясняют: судьбу Ходки (интеграция в «Сигизмундову» правящую элиту) разделили Гедигольд, Георгий Бутрим и др. 132 ПСРЛ. Т. 32. С. 155; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 238, 307. 133 Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 270–271.

286

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Александр (упоминаемый в этой должности и в 1436 г.134), а также, возможно, витебский воевода (capitaneus) Michael Geordowicz (не поддается идентификации). Первые трое принадлежали к числу наиболее влиятельных бояр своих земель, они и их роды пользовались вниманием со стороны Свидригайла: Юрше в 1431 г. было поручено руководить обороной луцкого замка от поляков, в том же году Свидригайло хлопотал об освобождении Григория Протасьева из татарского плена, а Василий Корсак какое-то время был не только полоцким наместником, но и (по правдоподобному предположению В.  А. Воронина) «старшим боярином» Полоцкой земли. Сложно сказать, что привело Юршу в лагерь Свидригайла после перехода Луцкой земли под власть Польши, — «политический» выбор, личные связи с этим князем или владения в подконтрольных ему землях ВКЛ. Высокое место в общественной иерархии Полоцкой земли занимал Леонид Патрикеевич (Lennyde Patrikeywitcz), ездивший в посольство в Ливонию в начале октября 1432 г.135: во вкладной грамоте полоцкого архиепископа Симеона II в монастырь Св. Николая на Лучне он упоминается как один из «послухов»136. Личные связи привели туда тех, кто занял придворные должности, — уже упомянутого господарского маршалка Павла Рогалю137 и коморника Юшку138. Они, как и господарский маршалок Георгий Петкович (возможно, человек Ивашки Монивидовича139), выполняли дипломатические поручения Свидригайла140. Ничего не известно о некоем Михайле Арбанасе, который весной 1433 г. совершил поездку к хану Улуг-Мухаммеду141. 134

AGAD. Dok. perg. № 780. LECUB. Bd. 8. № 632. S. 370. 136 Пудалов Б.  М. Загадка комиссионных грамот // Исторический архив. 2000. № 5. С. 203–204; ПГ. Т. 1. № 135. 137 LECUB. Bd. 8. № 624, 627, 647. S. 366, 367, 380; см. также: Błaszczyk G. Świdrygiełło a Polska i Polacy. S. 495–496; Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 31. 138 LECUB. Bd. 8. № 642. S. 376. 139 Известен документ середины XV в., которым “Georgius fi lius Pietcowicz de Zuprany” осуществляет пожалование францисканскому костелу Девы Марии в Ошмяне (MAB RS. F 256–1794, l. 7–7a; регест: KDKW. № 180. P. 207). Жупраны были вотчиной Ивашки Монивидовича (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 267). 140 Р. Петраускас, ссылаясь на документы из Кенигсбергского архива (GStAPK. OBA 6236, 6701) упоминает еще одно посольство Свидригайла к великому магистру, в состав которого входили его дворный маршалок «Андрей Мзус» и силезец Никлос Шаллендорфер, относя его к концу 1432 г. (Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 30). В действительности эти документы относятся к октябрю 1433  г. (см. прим. 780 на с. 240). Первым из названных послов был не кто иной, как Андрей Джуса (Чюса, Дчюса) из волынской ветви рода Кирдеевичей, который назван маршалком Свидригайла в одном из документов того же года (Розов В. Украïнськi грамоти. № 65. С. 119). 141 LECUB. Bd. 8. № 632, 681. S. 370, 403–404; GStAPK. OBA 6430a. 135

2.1. Последствия переворота 1432 г.

287

Как видим, просопографические данные о русских боярах, поддержавших Свидригайла, немногочисленны. Характерно, что орденский дипломат Людвиг фон Ландзее, прибывший в декабре 1432 г. в Витебск, называет их “heren der lande”, “heren czu Rwssen”142. Именно heren, а не bojaren / bajoren. Выделяет их из основной массы боярства и Свидригайло, в посланиях которого неоднократно говорится о «русских панах и боярах» (“Rusche hern und bayoren”, “die Rewschen herren unde die bayoren”)143. Стало быть, что и в этом случае немалое значение имела позиция региональных элит, боярской верхушки, для обозначения которой требовалось специальное слово. При наместнике они играли ту же роль, что и правящая элита ВКЛ при господаре. В Полоцкой земле, куда бежал свергнутый правитель, ситуация была несколько иной: важную роль здесь играло мещанство, при этом единственным крупным городом земли был Полоцк. Поэтому было важно снискать его симпатии. Полагаю, что именно на начальном этапе династической войны, когда Свидригайло находился в Полоцке, он выдал полоцким мещанам привилей о праве беспошлинной торговли на территории ВКЛ144 с целью обеспечить их лояльность в разгоревшемся конфликте (или в награду за «великолепный прием»). Интересно, что привилей аналогичного содержания получили от Сигизмунда Кейстутовича виленские мещане в сентябре 1432 г.145 И в том и в другом случае мещане, получавшие право беспошлинной торговли, имели возможность непосредственного контакта с «великим князем», который давал им это право. Поэтому следует полагать, что данные документы отражают не стандартный набор мер, при помощи которых «великие князья» пытались зафиксировать лояльность мещан или привлечь их на свою сторону, а то, что было важно для самих этих мещан, которые вели торговлю с разными регионами ВКЛ. Приведенные данные показывают, что оба «великих князя» пользовались поддержкой общественной элиты подконтрольных им территорий. Отличие состояло в том, что Сигизмунд пришел к власти совсем недавно, в результате действий достаточно узкой группы лиц. В этом плане очень показательны данные об отношении к нему широких кругов населения. О нем можно судить как по косвенным данным (быстрое продвижение Свидригайла в глубь Литвы во время походов 1432 и 1433 гг.), так и ряду упоминаний в письмах орденских дипломатов. Они нередко характеризуют эту часть населения очень обобщенно, как «народ», и на первый взгляд непонятно, к каким же именно социальным слоям принадлежали эти люди. Данное препятствие в использовании этих сведений, на мой взгляд, мнимое: для современников 142

LECUB. Bd. 8. № 650. Ibid. № 642, 647. 144 Привилей подтверждался последующими правителями, см. его пересказ в документе 1558 г.: ПГ. Вып. 2. М., 1978. № 244; Т. 1. № 69, 84, 313; LM. Kn. 37. № 273. P. 282–283. 145 СДГА. Ч. 1. № 2. 143

288

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

было важно, что эти люди занимали невысокое социальное положение, к тому же в ВКЛ не существовало непреодолимой границы между, например, крестьянами, путными слугами и боярами в широком смысле: все зависело от того, какого рода службу несет тот или иной человек. Эти соображения подтверждаются при сопоставлении источников, в которых имеются такие сведения. Они единодушно сообщают о массовом переходе бояр Литвы и будущей Северной Белоруссии на сторону Свидригайла во время его похода против Сигизмунда Кейстутовича в конце 1432 г.146 В апреле 1433 г. комтур Остероде сообщал великому магистру Тевтонского ордена (со ссылкой на своего мазовецкого собеседника Яна Свинку) о массовом переходе «народа» (надо полагать, опять-таки бояр и слуг) на сторону Свидригайла, что чрезвычайно встревожило поляков и Сигизмунда Кейстутовича147. Спустя месяц верховный маршал Ордена сообщал Русдорфу о настроениях в Литве со ссылкой на лесорубов (walthawer), прибывших из Ковно: стоит только прийти Свидригайлу, как народ перейдет на его сторону148. Возможно, именно поэтому Сигизмунд Кейстутович упорно избегал открытого сражения со Свидригайлом во время его похода в Литву летом 1433 г. Приведенные данные, как представляется, хорошо показывают механизм происходивших в ВКЛ осенью 1432 г. событий, и дают ключ к пониманию их последующего развития. Первоначальный замысел заговорщиков — «тихо» заменить Свидригайла на Сигизмунда Кейстутовича с расчетом на признание этого шага всеми землями страны — потерпел неудачу: старый великий князь остался активным игроком на политическом поле. Сигизмунду удалось подчинить себе лишь исторический центр государства с некоторыми прилегающими землями, и подчинение это было во многом номинальным. Для населения русских земель Свидригайло был по-прежнему легитимным правителем, а события в Литве — мятежом, который следовало подавить. Этим и объясняется произошедший раскол государства на «литовскую» и «русскую» части. В итоге, какой бы влиятельной ни была группировка активных сторонников Сигизмунда, которые привели его к власти, первой его задачей было укрепление своих позиций на подконтрольной территории. Одновременно следовало дать отпор Свидригайлу, который пытался отвоевать Литву, а в перспективе лишить его поддержки в русских землях ВКЛ и перейти в наступление. Первые попытки решения этих задач Сигизмунду пришлось предпринять уже в конце 1432 г. 146

Подробнее об этом см. в гл. 2.2. «Также бесчисленный народ стекается из Литвы обратно к Свидригайлу, и они передаются ему, и поляки сейчас очень напуганы и озабочены, и князь Сигизмунд тронулся умом» (“Ouch so tzewhet das volk ussir maszen sere us Littauwen widder czu Swittergal, und geben sich im, und das sien die Polan tzumoll sere dirschracken, und in eynem sulchen groszen bekommernis, so ist der grosfurste herczog Sigemundt gekomen von sienen synnen”. — GStAPK. OBA 6410). 148 «Если князь Свидригайло явится в эту землю, то весь народ предастся ему» (“qweme herczog Switrigal in die land, das volk wurde sich gemeyniglichin zu im werffen” — GStAPK. OBA 6458). 147

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

289

Глава 2.2.

Переход к затяжному конфликту (1432) осле свержения Свидригайла с престола дальнейшее развитие конфликта зависело не только от его действий, но и от успехов и неудач П его противника — Сигизмунда Кейстутовича. Новому правителю, который титуловался великим князем литовским и русским, но фактически контролировал небольшую часть государства, предстояло не только решить чисто внутриполитические задачи (утверждение своей власти и борьба со Свидригайлом), но и урегулировать отношения с соседями — прежде всего с Польшей и Тевтонским орденом, вмешательство которых в конфликт в ВКЛ было неизбежно. Чтобы лучше понять положение Сигизмунда Кейстутовича, внезапно оказавшегося великим князем литовским, необходимо напомнить основные вехи его биографии. Впервые Сигизмунд упоминается в акте великого магистра Тевтонского ордена Конрада Цельнера фон Ротенштейна 14 июня 1384 г. как возможный наследник земель Витовта в случае его смерти, но при условии, что он (Сигизмунд) крестится149. Как отметил Богдан Барвинский, мы не знаем многих подробностей жизни Сигизмунда в бурный период истории Великого княжества Литовского конца XIV в.: когда ему удалось перебраться в Пруссию к брату, бежавшему из Ягайлова заточения, почему он не крестился в Ордене и каким путем вернулся в Литву после бегства Витовта из Ордена в 1384 г. и примирения с Ягайлом и что делал впоследствии150. Обещанное крещение Сигизмунда состоялось лишь в 1386 г. в Кракове, когда были крещены по католическому обряду и другие Гедиминовичи. При этом князь присягнул польскому королю Владиславу Ягайлу и Короне. Однако в 1389 или 1390 г. Сигизмунд вместе с Витовтом вновь бежал в Пруссию, вместе со своей женой и сыном стал заложником Ордена и остался там после 1392 г., когда Витовт снова, теперь уже окончательно, примирился с Ягайлом и отправился в Литву. Переговоры об освобождении Сигизмунда затянулись на шесть лет, до 1398 г. когда произошло сближение Витовта с Орденом. Освободившись из прусской неволи, Сигизмунд тут же вошел в число гарантов договоров Витовта с Орденом. Сигизмунд участвовал в мероприятиях Витовта — битве на Ворскле 1399 г., восстании жомойтов 1401 г., войнах с Орденом 1409–1411 гг. и 1422 г., походе на Новгород в 1428 г. Известно, что во время войны 1409– 1411 гг. Сигизмунд играл одну из ключевых ролей: он участвовал в походах 149 150

CEV. № 15. Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 4–6.

290

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

в Пруссию и в 1409, и в 1410 гг.151, в очередной раз его участие планировалось в самом конце 1410-го, когда Витовт направлялся в Мазовию вместе с неким князем Михаилом — очевидно, Михаилом Ивановичем Гольшанским152. Вскоре после этого Сигизмунд был одним из гарантов Торнского мира 1411 г., завершившего войну. Создается впечатление, что Витовт, не имея мужского потомства, окружал своего младшего брата особой заботой (впрочем, не берусь утверждать, будто он видел в нем возможного преемника153). В  1427  г. Сигизмунд принял и щедро одарил Витовта во время объезда «дальних русских земель» в своем Стародубском княжестве. В 1430 г. он участвовал в торжествах по случаю намечавшейся коронации Витовта, а после его смерти, по сообщению Длугоша, претендовал на литовский престол. Но последнее известие, на котором историки строили свои теории, вполне может быть плодом позднейшего домысливания — самого Сигизмунда, его окружения или склонного к амплификациям и правдоподобным построениям краковского каноника. Ведь впоследствии Сигизмунд действительно занял престол, и по аналогии можно было заключить, что такими шансами он обладал уже двумя годами ранее, тем более что он исповедовал католицизм (благодаря чему его кандидатура могла быть приемлемой для большинства сторон, от которых зависело решение вопроса) и в ключевой момент он пребывал в Литовской земле. Однако возникает вопрос: кем и в каких обстоятельствах рассматривалась кандидатура Сигизмунда и каким образом его планировалось возвести на престол? Если Свидригайло предпринял энергичные шаги, направленные на занятие престола, еще в последние дни жизни Витовта (о чем упоминает сам Длугош) и достаточно быстро заручился поддержкой его окружения, то Сигизмунд осенью 1430 г. никак не проявил воих амбиций и не снискал симпатий потенциальных подданных. 151

О биографии Сигизмунда Кейстутовича, помимо указанной работы Б. Барвинского, см.: Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 220–221. 152 Исполняющий обязанности фогта Зольдау писал комтуру Остероде в декабре 1410  г., ссылаясь на беседу со своими информаторами: “Ouch, lieber her kompthur, geruchet czw wissen, der selbe bedwe man gesayt hat, is daz Wytolt vulczowt czwin konige, zo wil her dach sende herczog Michelen und Segemunden und ander herczogen herwert in daz lant, ab se icht geschaffen mochten” (GStAPK. OBA 1177; о датировке см. соображения К. Квятковского: Jóźwiak S., Kwiatkowski K., Szweda A., Szybkowski S. Op. cit. S. 656). Поскольку первым назван князь Михаил, то вряд ли имеется в виду сын Сигизмунда Кейстутовича, носивший это имя (тогда он был бы назван вторым или во всяком случае было бы отмечено их близкое родство). В таком случае это известие проливает свет на время начала карьеры Михаила Гольшанского — впоследствии киевского воеводы, снискавшего славу талантливого полководца. 153 Так считал, например, Барвiньский Б.: Жиґимонт Кейстутович. С. 14. В наши дни эту гипотезу повторил Я. Никодем (Nikodem J. Dlaczego jesenią 1430 r. Witold zrezygnował z planów koronacyjnych?). Ее критичная оценка: Бугиньский Б. Новiйшi працi. С. 135.

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

291

Нельзя обойти вопрос о владениях Сигизмунда. Они делали его независимым, выделяли из числа князей, которые кормились при дворе Витовта или Ягайла или, как Александр Нос, занимали деньги у людей более низкого социального статуса. Заключая унию с Польшей в 1401 г., Витовт предусмотрел, что его младший брат в случае его смерти получит Новогородок и некоторые другие владения. На деле из всех обещанных владений Сигизмунд, вопреки утверждениям старой историографии, получил лишь двор в Гераненах, которые со временем по его имени стали называться Зыгмунтишками, возможно, также Клецк. После ареста князя Александра Стародубского в 1406 г. к Сигизмунду перешло его княжество. Видимо, это случилось уже после 1408 г., если верить известию Длугоша о принадлежности Стародуба вместе с Брянском Свидригайлу. Во всяком случае с титулом стародубского князя Сигизмунд упоминается в Мельненском договоре с Орденом 1422 г. Под именем Сигизмунда Стародубского знает его и Длугош. Как справедливо заметил Б. Барвинский, Стародубское княжество было не таким уж бедным и незначительным (принимая Витовта в 1427 г., Сигизмунд подарил ему 210 коней, тогда как черниговский князь Свидригайло — всего 90 коней, не считая некоторых менее значительных подарков)154. Да и вообще Стародубское княжество и Сигизмунд Кейстутович идеально «подходили» друг к другу: младший брат Витовта получал богатое обеспечение, а местное население получало удельного князя (очевидно, здесь, как и в других Чернигово-Северских землях, существовала своя, весьма сильная «княжеская традиция»), притом полностью лояльного Витовту155, что было особенно важно в свете выступления Свидригайла в 1408 г. Иное дело, что пребывание в Стародубском княжестве, удаленном от Литовской земли, где кипела политическая жизнь, давало весьма мало надежд когда-либо занять литовский престол. Выше уже приводилось весьма красноречивое свидетельство о том, что Сигизмунд узнал о несправедливостях Свидригайла лишь от заговорщиков, которые посадили на престол стародубского князя. Ему предстояло набираться опыта, необходимого политику такого масштаба, в непростой обстановке столкновения интересов жителей разных частей ВКЛ, неугомонного Свидригайла, правителей Польши, Тевтонского ордена и других соседних государств. Как уже отмечалось, с польскими правящими кругами был согласован не только замысел свержения Свидригайла с престола, но и дальнейшая судьба этого престола: Лаврентий Заремба был близким другом Михаила Сигизмундовича, сына нового великого князя Сигизмунда Кейстутовича, а горячий сторонник последнего князь Семен Гольшанский приходился дядей польской королеве Софье, супруге Владислава Ягайла. Соответственно, в историографии Сигизмунд Кейстутович обычно рассматривается как ставленник 154 155

Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 20. Там же. С. 17.

292

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

польских правящих кругов, поначалу послушно выполнявший их волю. Благодаря посланию братианского фогта Генриха Хольта, находившегося в Литве в конце августа — начале сентября 1432 г., может сложиться впечатление, что Сигизмунду изначально суждено было стать чьей-то марионеткой (эта мысль была особенно распространена в украинской историографии). Оно лишь усилится, если вспомнить, что Сигизмунд начал свое правление с подтверждения унии с Польшей, а за следующие неполные восемь лет повторял его еще четырежды. Попытки же Сигизмунда уже в начале правления проводить самостоятельную политику его биограф Б. Барвинский квалифицировал как «двуличные»156. Иногда к этому добавляется противопоставление Сигизмунда, опиравшегося на католическую церковь, Свидригайлу — особенно если свято верить обвинениям (со стороны Збигнева Олесницкого и Яна Длугоша) младшего Ольгердовича в союзе со «схизматиками». Но если рассматривать Сигизмунда исключительно как польскую креатуру, то возникает вопрос: насколько далеко готова была идти правящая элита ВКЛ в своих уступках Польше? Ведь речь идет о тех самых боярах и князьях, чьи отцы добились возрождения ВКЛ как самостоятельного государства и поддерживали Витовта даже в трудные моменты разгрома на Ворскле или бегства Свидригайла из заточения в Кременце в 1418 г., а сами эти бояре и князья, когда разыгралась «коронационная буря», во всеуслышание заявляли об извечной «свободе», а потом стояли за Свидригайла в его конфликте с той же Польшей вплоть до военного столкновения. И главное: насколько внимательно и вдумчиво мы читаем источники эпохи Средневековья с присущей им спецификой? Переворот в ВКЛ был осуществлен с санкции польского короля157. О  произошедшем в «ошмянскую ночь» Сигизмунд Кейстутович первым делом проинформировал Ягайла, к которому литовский посол пан Ян Немирович прибыл в Сандомир 8 сентября158. Поляки не скрывали своей радости по поводу переворота в ВКЛ: в Кракове это известие было встречено колокольным звоном и пением “Te Deum laudamus” («Тебя, Бога, хвалим»)159 — песнопения, сопровождавшего победы над врагом и служившего частью инвеституры правителя160. Сигизмунд Кейстутович просил Ягайла лично 156

Там же. С. 31–33. Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 64. 158 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 65. О том, что король в это время был в Сандомире, известно только из труда Длугоша. О недавней отправке Сигизмундом посла к королю писал и Генрих Хольт из Вильны 4 сентября (GStAPK. OBA 6210; см. публикацию его письма в приложении I, № 4). 159 Об этом вроцлавский епископ Конрад писал великому магистру 5 ноября 1432 г. (Scriptores rerum Silesiacarum. T. 6. Breslau, 1871. № 166. P. 116). 160 Žak S. Das Tedeum als Huldigungsgesang // Historisches Jahrbuch. Jg. 102. München, 1982. S. 1–32. Среди примеров, не упомянутых в этой статье, — пение “Te Deum laudamus” при заключении «вечного мира» между Польшей и ее союзниками, с одной стороны, и Тевтонским орденом 31 декабря 1435 г. в Бресте Куявском (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 164). 157

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

293

прибыть к нему, чтобы утвердить его в достоинстве великого князя литовского, и тщательно подготовился к приему короля в Литве. Однако после совещаний короля с сановниками было решено, что он останется в Польше (то ли по соображениям безопасности, то ли из-за противодействия со стороны советников161), в Литву же поедет делегация из семи сановников, в состав которой входили как лидеры группировки старой малопольской знати — краковский епископ Збигнев Олесницкий и Спытко Тарновский, так и люди Ягайла: подканцлер Владислав Опоровский, серадзский каштелян Лаврентий Заремба, воеводы — иновроцлавский Яранд из Брудзева и брестский (Бреста Куявского) Ян из Лихеня, а также Пшибыслав Дзик. Как справедливо отметили Я. Никодем и Я. Сперка, представители обеих группировок придерживались одних и тех же взглядов на взаимоотношения с ВКЛ (иное дело, правомерно ли их называть «инкорпорационными»)162. Этот вывод значительно более убедителен, чем укоренившаяся в историографии точка зрения Э. Малечиньской, будто переворот в ВКЛ был делом рук Олесницкого, а король вынужден был смириться с произошедшим лишь post factum, но при этом династия втайне продолжала симпатизировать Свидригайлу163. Уже 24 сентября 1432 г. из Люблина Ягайло сообщил должностным лицам Великой Польши, что брестский воевода Ян из Лихеня не сможет осуществлять своих судебных функций из-за поездки в Городно на съезд с князем Сигизмундом164, а 30 сентября 1432 г. король при помощи специального документа уполномочил их решить польско-литовские пограничные споры, возобновить унию и осуществить инвеституру Сигизмунда от королевского имени, а сам заранее пообещал признать все результаты их миссии165. Представление о процессе формирования польской политики по отношению к разгоравшемуся в ВКЛ конфликту дает письмо комтура Остероде великому магистру от 12 октября 1432 г.166 Собеседник комтура, польский шляхтич Януш Стембаркский, вместе с имениями на польско-орденском пограничье унаследовал от своего отца, также Януша, особую роль в отношениях двух государств: Ягайло неоднократно доверял ему деликатные 161

Длугош, труд которого является единственным источником на этот счет, приводит обе эти версии (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 66). См. их анализ: Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 34. 162 Sperka J. Szafrańcowie herbu Stary Koń. S. 220–222. 163 Maleczyńska E. Rola polityczna. S. 99–105; Kurtyka J. Tęczyńscy. S. 298. В 1432–1433 гг. известны примеры Свидригайловых контактов с Ягайлом, в том числе весьма доверительных, и апелляции к его братским чувствам, и тем не менее король продолжал проводить твердую политику по отношению к родному брату (подробнее см. с. 335–336, 353–354, 368–369 наст. книги). 164 Kodeks dyplomatyczny Wielkopolski. T. 9. № 1297. S. 316. 165 AUPL. № 54. S. 76–77. 166 GStAPK. OBA 6231.

294

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

поручения в дипломатических контактах с Орденом167. В письме имеется ссылка на его беседу с неким великопольским сановником (landtrichter von Große Polen), который незадолго до этого ездил в посольство к гуситам. Возможно, имелся в виду великопольский староста Сендзивой Остророг168, который в конце мая следующего, 1433 г. возглавил поход объединенного польско-гуситского войска против Тевтонского ордена. По словам польского шляхтича169, король собирается отправиться в Литву, чтобы заключить союз с Сигизмундом Кейстутовичем, но при этом оставить ему лишь часть ВКЛ, а Свидригайлу передать русские земли. При этом речь не шла о сохранении территориального status quo: далее в письме говорится, что Луцк еще держится, а «Русское Берестье» уже взято при помощи отряда, присланного польским королем (из других источников известно, что первый город осаждали польские войска, второй был взят войсками Сигизмунда Кейстутовича170). Таким образом, планировался передел территории ВКЛ, в результате которого одна часть его земель доставалась Сигизмунду (те земли, которые он сможет взять под свой контроль), другая переходила под непосредственную власть Польши (Луцкая земля), третью получал Свидригайло, вероятно, в ленной зависимости от Польши. Таким образом, можно заключить, что ранней осенью польские правящие круги рассматривали Сигизмунда Кейстутовича как объект своей политики. Однако сам он не считал себя всецело зависимым от воли польского короля и его окружения. Об этом ярко свидетельствует проблема его титулатуры на начальном этапе конфликта. В упомянутом документе для послов в Литву Ягайло называет Сигизмунда князем литовским (dux Lithuaniae), просто князем (dux) и господарем (dominus), а послов уполномочивает «избрать» и возвести Сигизмунда в великокняжеское достоинство; при этом земли, власть над которыми ему вверяется, постоянно называются Великим княжеством Литовским и Русским171. Это связано с представлением о ВКЛ 167

См. о нем специальную работу (в которой, впрочем, не рассмотрено анализируемое здесь письмо): Jóźwiak S., Szweda A. Dyplomatyczna aktywność rycerza Janusza Stembarskiego z Sokołowa w politycznych stosunkach polsko-krzyżacko-litewskich w pierwszej połowie XV wieku // Komunikaty mazursko-warmińskie. 2009. № 1 (263). S. 3–20. 168 Urzędnicy wielkopolscy XII–XV wieku. Spisy / Pod red. A. Gąsiorowskiego. [Urzędnicy dawnej Rzeczypospolitej XII–XVIII wieku. Spisy / Pod red. A. Gąsiorowskiego. T. I: Wielkopolska (Województwa poznańskie i kaliskie). Zesz. 1: Urzędnicy wielkopolscy XII — XV wieku.] Wrocław; Warszawa; Kraków; Gdańsk; Łódź, 1985. № 623. S. 173. 169 Источник этой информации скрывается за общей фразой “als her vorneme” («как он узнал»), но с учетом данных о роли Януша Стембаркского в польско-орденских дипломатических контактах есть все основания отнестись к ней с доверием. 170 SRP. Bd. 3. S. 498, Anm. 171 AUPL. № 54. S. 76–77. Кстати, просто «князем» Сигизмунд именуется и в послании Ягайла должностным лицам Великой Польши от 24 сентября 1432 г. (Kodeks dyplomatyczny Wielkopolski. T. 9. № 1297. S. 316).

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

295

как «отчине» Ягайла, которое прямо сформулировано в том же документе, тогда как «просто» князем Сигизмунд был в силу факта принадлежности к правящей династии, по праву рождения. Между тем сам Сигизмунд начал пользоваться титулом великого князя литовского и русского раньше, не дожидаясь польской инвеституры. Генрих Хольт употребляет великокняжеский титул применительно к нему в письме великому магистру уже 4 сентября 1432 г.172 Это еще можно было бы объяснить привычным для орденских сановников словоупотреблением: в их переписке первой трети XV в., когда речь заходит о соседях Ордена, нередко говорится просто о «великом князе», без всяких уточнений; очевидно, всем было понятно, о каком правителе идет речь. Можно вспомнить и многочисленные примеры употребления титулов «великий князь» и просто «князь» по отношению к Свидригайлу и Сигизмунду Кейстутовичу в зависимости от конъюнктуры военных действий173. Всякие сомнения развеивают привилеи виленским мещанам от 22–23 сентября 1432  г., сохранившиеся в оригиналах: в них Сигизмунд — еще до всякой инвеституры — также титулуется великим князем, хотя и с отличиями в объектной (территориальной) части титула174. Более того, он распоряжается в ВКЛ (во всяком случае, на подконтрольной ему территории) как полновластный правитель — жалует своим подданным права и освобождает их от таможенных пошлин. То же относится к его латинским документам 20-х чисел сентября, которые, впрочем, сохранились в копиях175. Если употребление им титула великого князя литовского и русского в акте унии 15 октября можно было бы объяснить тем, что этот акт был выдан после инвеституры, то привешенная к нему печать, снабженная надписью с этим титулом, разумеется, должна была быть изготовлена заранее176 (вероятно, это произошло в первые дни после возведения Сигизмунда на престол). И это еще не все, как будет показано ниже, показатели претензий Сигизмунда Кейстутовича на политическую самостоятельность уже в первые недели после вокняжения. 6 октября 1432 г. польские послы прибыли в Городно; туда же явился новый великий князь Сигизмунд Кейстутович в сопровождении своих приближенных и комтура Меве Людвига фон Ландзее — посла великого магистра Тевтонского ордена Пауля фон Русдорфа. Несмотря на усилия Сигизмунда Кейстутовича и литовского боярина Георгия Бутрима, поляки 172

GStAPK. OBA 6210 (приложение I, № 4). Skurvydaitė L. Lietuvos valdovo titulas ir valdžia XIV a. pab. — XV a. viduryje // Lietuvos istorijos studijos. T. 7. Vilnius, 1999. P. 22–24. 174 Skurvydaitė L. Lietuvos valdovo titulas ir valdžia. P. 21; СДГА. Ч. 1. № 2–4. С. 2–6; MAB RS. F 1–13, 14. 175 KDKW. № 124. P. 143–144; MAB RS. F 256–1794. L. 6–6a; Skurvydaitė L. Lietuvos valdovo titulas ir valdžia. P. 21. 176 Skurvydaitė L. Lietuvos valdovo titulas ir valdžia. P. 22. 173

296

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

отказались допустить Ландзее к переговорам, ссылаясь на отсутствие полномочий177. Тем не менее какие-то контакты с ним польской делегации все же имели место: в начале следующего года калишский воевода и накельский староста Анджей из Домабожа напоминал великому магистру, что на встрече с Сигизмундом “comendator Lothwyk” пообещал соблюдать Чарторыйское перемирие до истечения срока его действия 24 июня 1433 г.178 Первый этап польско-литовских переговоров окончился 15 октября, когда великий князь литовский и его советники скрепили своими печатями новый акт унии; одновременно Сигизмунд выдал акт об уступке Польше Городла179. В тот же день Збигнев Олесницкий осуществил торжественную инвеституру Сигизмунда Кейстутовича, вручив ему меч — символ справедливого христианского монарха180. Но на этом переговоры не завершились: спустя три дня, 18 октября 1432 г., уже в Вильне, свои обязательства по отношению к Польше при помощи присяги и специальной грамоты утвердил Михаил, сын Сигизмунда Кейстутовича181. Нередко в историографии подчеркивается, что Городенская уния зафиксировала целую серию уступок Сигизмунда и его окружения польским правящим кругам, ценой которых литовцы стремились обеспечить себе помощь Польши в отвоевании русских земель у Свидригайла182. В плане государственно-правовых взаимоотношений Польши и ВКЛ Городенская уния была возвратом к их прежним формам183. Еще Б. Барвинский отметил, что ее текст во многих местах близок к тексту документа Виленско-Радомской унии, заключенной 18 января 1401 г.184 В принципе это наблюдение справедливо, тем более что польские правящие круги уже на несостоявшихся переговорах в Полубицах рассчитывали достичь соглашения со Свидригайлом именно на основе актов унии 1401  г. Однако конкретных сходств и различий между документами 1401 и 1432 гг. украинский исследователь не указал. К тому же возникает простой вопрос: могли ли литовские князья и бояре, сподвижники Витовта, после долгих лет его правления вернуться к ситуации тридцатилетней давности? Каким было содержание документов 1432 г., составленных в латинской ученой культуре, и насколько оно отражало интересы людей, чье мышление и политическая культура были куда более архаичными, не говоря уже об их взглядах на взаимоотношения ВКЛ с Польшей? 177

GStAPK. OF 14. S. 705; SRP. Bd. 3. P. 498, Anm.; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 67–68; Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 34, 39–40. 178 Kodeks dyplomatyczny Wielkopolski. T. 9. № 1311. S. 331–332. 179 AUPL. № 55, 56. S. 77–82. 180 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 67. 181 AUPL. № 57. S. 82–84. 182 См. обзор историографии: Błaszczyk G. Dzieje unii. T. 2. Cz. 1. S. 700–702. 183 См., напр.: Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 35–36. 184 Lewicki A. Powstanie. S. 152–153; Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 35; Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 294–295.

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

297

Очевидно, для ответа на этот вопрос необходимо проанализировать и сами документы 1432 г., и обстоятельства их возникновения и дальнейшего функционирования, что позволит избежать умозрительных политико-правовых рассуждений185. Литовский акт Городенской унии в своей начальной части (инвокация, интитуляция, аренга, инскрипция и отчасти промульгация) mutatis mutandis дословно совпадает с Виленским актом Витовта 1401 г. Как и Витовт тремя десятилетиями ранее, Сигизмунд в 1432 г. апеллировал к присяге на верность Владиславу Ягайлу и польской Короне, которую он принес при крещении в 1386 г., и обещал помогать им против всех их врагов. Различие сводится лишь к тому, что в документе унии 1432 г. указаны условия помощи королю (Сигизмунд от имени себя и своих преемников обязывался не требовать никакого возмещения за эту помощь, за исключением аппровизации войск и фуража), тогда как документ 1401 г. ограничивается в этом месте отсылкой к несохранившейся присяжной грамоте Витовта 1386 г. Далее по условиям Городенской унии Великое княжество Литовское признавалось наследственной собственностью Ягайла и его потомков, а Сигизмунд Кейстутович — лишь пожизненным его владетелем. Ягайло жаловал ему великокняжеское достоинство как верховный князь литовский, причем этот титул с соответствующими правами сохранялся и за его преемниками. Права Ягайла подчеркивались не только титулом «верховного князя Литвы», но и фразой о принятии им Сигизмунда “in partem sollicitudinis suae”: это выражение в каноническом праве характеризовало власть епископов по отношению к папе римскому и было призвано подчеркивать, что вся полнота церковной власти принадлежит исключительно наместнику Христову186. В акт унии 1432 г. оно также перекочевало из документа 1401 г. Хотя Городенская уния предусматривала, что после смерти Сигизмунда Великое княжество Литовское перейдет в распоряжение польского короля, королевства и Короны (и лишь Троки, вотчина Кейстутовичей, должны были достаться Михаилу Сигизмундовичу, а в случае пресечения рода — польскому королю), Сигизмунд неоднократно дает обязательства не только от своего имени, но и от имени своих преемников (successores); в конце документа выясняется, что ни он сам, ни его наследники, которые будут держать Великое княжество, не должны стремиться к получению королевских регалий. Среди следующих за этим обещаний литовских вельмож напрямую упоминаются 185

Именно так можно оценить историографические дискуссии об инкорпорации ВКЛ в состав Польши (шире — владений Ягеллонов?) или об обязательности сохранения великокняжеского достоинства после смерти Сигизмунда Кейстутовича (Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 695–702). 186 Ożóg K. Uczeni w monarchii Jadwigi Andegaweńskiej i Władysława Jagiełły. (PAU. Rozprawy wydziału historyczno-fi lozoficznego. Ogólnego zbioru t. 105). Kraków, 2004. S. 161– 162; Nikodem J. Witold. Kraków, 2013. S. 204–205.

298

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

будущие великие князья литовские, которых они должны будут держать в верности королю и Короне. Таким образом, Городенская уния, в отличие от актов 1401 г., предусматривала возможность существования великих князей литовских и после смерти Сигизмунда, хотя, в отличие от Городельской унии 1413 г., их избрание никак не регламентировалось и даже не предписывалось в обязательном порядке. Все это, как и некоторая непоследовательность формулировок Городенского акта в данном вопросе, говорит о его компромиссном характере. Его условия находились в тесной связи с реализацией планов Ягайла по закреплению за своими сыновьями не только польского, но и литовского престола, как и обязательство Сигизмунда не стремиться к получению королевской короны без ведома и согласия польского короля. В акте Городенской унии повторялось обязательство Сигизмунда Кейстутовича всегда помогать Ягайлу и его сыновьям против его врагов — прежде всего против Ордена. Аннулировались все договоры, заключенные Великим княжеством Литовским во вред Польше, прежде всего договор Свидригайла с Орденом. Это обосновывалось тем, что он был заключен под давлением Свидригайла, т. е. вопреки воле князей и бояр, которые теперь договаривались с Польшей. Соответствующие документы — очевидно, орденские экземпляры договоров от 19 июня 1431 г. и 15 мая 1432 г. — Сигизмунд передал польским послам187. Помимо условий, разъяснявших зависимость ВКЛ от Польши, в акте Городенской унии были зафиксированы соответствующие территориальные уступки. В документе говорилось, что Сигизмунд Кейстутович владеет Великим княжеством в тех же границах, которые существовали при Витовте. К Польскому королевству навечно переходило «издавна принадлежавшее» ему все Подолье (значит, не только Западное, но и Восточное), равно как и спорные пограничные крепости Луцкой земли — Ратно, Ветлы, Лопатин. К моменту отъезда королевских послов в Литву Олесская крепость, доставившая столько неприятностей полякам за прошедшие два года, осаждалась королевскими войсками, и ее судьба в будущем, как подчеркивалось в тексте унии, зависела от воли Ягайла (значит, Сигизмунд и его окружение не исключали возможности присоединить Олеско к ВКЛ — иное дело, на каких условиях). Луцкая земля на время правления Сигизмунда сохранялась за Великим княжеством Литовским, но после его смерти должна была перейти к Польше (в документе специально оговаривалось, что Луцкая земля будет 187

Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 67–68. В сборнике документов об отношениях Польши и ВКЛ с Орденом, который принадлежал Збигневу Олесницкому и которым пользовался Ян Длугош, имеется список орденского экземпляра второго Христмемельского договора (от 15 мая 1432 г.) с характерным заголовком: «Грамоты о записи (союзе. — С. П.) крестоносцев с князем Свидригайлом против Польского королевства» (“Littera inscripcionis Cruciferorum cum duce Swidrigallone contra regnum Polonie”. — BCz. Rkps 233. S. 627–628).

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

299

передана ВКЛ, даже если ее завоюют польские войска)188. Это опять-таки было уступкой литовским правящим кругам по сравнению с 1431 г., когда поляки прилагали все усилия для завоевания Волыни. Польской стороне была выгодна именно такая формулировка, поскольку она позволяла переложить сложную задачу завоевания Луцкой земли на плечи Сигизмунда Кейстутовича, но в конечном счете она должна была достаться Польше. Однако обстановка по сравнению с летними месяцами 1431 г. изменилась, и, как мы увидим ниже, польские правящие круги пытались этим воспользоваться; стоило их усилиям увенчаться успехом, и условие Городенской унии было нарушено. Отдельным актом был оформлен переход Городла к Польше189; вопреки мнению А. Левицкого190, судьба прочих спорных замков — Ратна, Ветел и Лопатина — подобными актами, скорее всего, не оформлялась191, поскольку о них, в отличие от Городла, речь шла в акте унии. Таким образом, хотя по условиям Городенской унии ВКЛ поступалось значительной частью своей самостоятельности и своих земель в пользу Польши, все же есть все основания видеть в этом акте плод определенного компромисса192, достижение которого далось нелегко. Об этом говорит и хронология переговоров: съезд начался 6 октября, а утверждение унии состоялось лишь 15 октября. Если черновик договора был составлен поляками, как иногда утверждается в историографии193, то почему же он не был утвержден тотчас по их прибытии в Городно? Вероятно, именно компромиссным характером Городенской унии объясняется тот странный факт, что при последующих подтверждениях ее текст воспроизводился практически дословно, включая пункты, давно утратившие актуальность (об осаде Олесской крепости польскими войсками). Сторонам проще было подтвердить однажды согласованный текст, чем возвращаться к трудным переговорам. Наконец, о том, что литовская сторона не была такой уж податливой на переговорах с поляками, красноречиво говорит еще один документ — уже упоминавшаяся присяжная грамота Михаила Сигизмундовича, выданная спустя три дня, в которой он обещал не союзничать с Орденом и не претендовать на что-либо большее, чем трокская «вотчина», без ведома и согласия короля и Короны194. Разумеется, эта грамота появилась не на пустом месте, ее появление — свидетельство того, что польская сторона далеко не была удовлетворена одним 188

AUPL. № 55. S. 77–81. AUPL. № 56. S. 81–82. 190 Lewicki A. Powstanie. S. 154. 191 Необоснованность мнения А. Левицкого отметил уже М. Грушевский: Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 4. С. 207, прим. 2. 192 Именно так Городенскую унию оценивают А. Шапока и Г. Блащик (Šapoka A. Valstybiniai Lietuvos Lenkijos santykiai Jogailos laikais // Jogaila. Kaunas, 1935. P. 257; Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 701–702). 193 Например: Sperka J. Szafrańcowie herbu Stary Koń. S. 220. 194 AUPL. № 57. S. 82–84. 189

300

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

лишь актом унии и синхронной ему грамотой об уступке Городла, а продолжила переговоры с литовцами. В отличие от Витовта и Свидригайла, не имевших в период великого княжения мужского потомства, у Сигизмунда был взрослый сын, который мог самостоятельно высказывать претензии на отцовский престол и пытаться их реализовать, а это создавало принципиально новую ситуацию в польско-литовских отношениях. Польской стороне важно было гарантировать, что эти претензии в случае их возникновения не выльются в конкретные шаги по удержанию литовского престола за Сигизмундовой «династией». Помимо актов, оформивших новую польско-литовскую унию, в октябре 1432 г. появился еще один правовой документ, связанный с тогдашними событиями. Речь идет о привилее, который был выдан «с ведома, по воле и с согласия» Сигизмунда Кейстутовича королевскими послами от лица Ягайла в Городно 15 октября 1432 г. (местом его утверждения назван Львов)195. Этим актом подтверждались все привилегии, данные ранее князьям и боярам Литвы: в его тексте названо право свободного отчуждения земли по образцу Польского королевства и освобождение от всех повинностей, за исключением участия в строительстве и ремонте крепостей и дорог. Далее на русских князей и бояр ВКЛ (“principes, nobiles et boiaros Ruthenorum”) распространялись те права, которыми до этого пользовалась исключительно литовские князья и бояре, чтобы «из этого в будущем не последовало разделение народов этих земель (Литвы и Руси. — С.П.) или другой ущерб» — в частности, русины получали право вступить в польские гербовые братства, куда уже вступили литовские бояре. Несмотря на очень широкие полномочия послов Ягайла, в конце документа сказано, что он вступит в силу лишь после того, как будет скреплен королевской печатью. Подлинник привилея, ныне хранящийся в Главном архиве древних актов в Варшаве, происходит из Несвижского архива Радзивиллов, куда он попал вместе с прочими документами государственного архива ВКЛ. На нем отсутствует королевская печать, а сам он разорван (оторван левый нижний угол, в левой части документ надорван по горизонтали посередине, что было отмечено при его копировании в конце XVIII в., когда этот фрагмент еще сохранялся)196. После 1432 г. этот привилей никогда не 195

CESXV. T. 3. Dod. № 17. S. 523–524. AGAD. Dok. perg. 8420; CESXV. T. 3. Dod. № 17. S. 523–524; Jakubowski J. Archiwum państwowe W. X. Litewskiego i jego losy // Archeion. 1931. T. 9. S. 5–9, 11. К сохранившейся части грамоты были привешены печати Яранда из Грабя, Владислава Опоровского, Лаврентия Зарембы, Спытка Тарновского и Пшибыслава Дзика (четыре из этих печатей сохранились, от печати Зарембы сохранился только шнур). О том, что левый нижний угол грамоты был утрачен относительно поздно, свидетельствуют воспроизведение полного текста в списках конца XVIII в. и поздняя дорсальная пометка, часть которой должна была приходиться на утраченный фрагмент (следует отметить, что специальное исследование дорсальных пометок, которое пока не удалось провести, могло бы пролить свет на архивную судьбу привилея). А. Прохаска усомнился в том, что доку196

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

301

подтверждался и даже не упоминался (в том числе в привилее аналогичного содержания, который был издан Сигизмундом Кейстутовичем в мае 1434 г.). Все это говорит о том, что привилей так и не вступил в силу, а разорван он был, чтобы окончательно его аннулировать197. Следует согласиться с теми учеными, которые считают, что привилей 1432 г. был выдан польскими послами от имени короля по настоятельным просьбам литовцев198. Они рассчитывали таким образом пресечь эскалацию вооруженного конфликта в ВКЛ, завоевав симпатии русских князей и бояр, которые оставались верными Свидригайлу. Обращает на себя внимание тот факт, что в документе нет никаких указаний на волю самих сторонников Свидригайла. Другие источники также ничего не сообщают о контактах окружения Сигизмунда с ними в это время. Об их отсутствии, на мой взгляд, ярко свидетельствует одно из положений привилея — разрешение свободно отчуждать вотчины. Как уже говорилось, это право было новшеством для литовских бояр в 1387 г., но на литовской Руси оно действовало и ранее. Значит, для русских князей и бояр в 1432 г. оно могло иметь разве что престижное значение: старая традиция санкционировалась пожалованием великого князя. Поэтому привилей 1432 г. характеризует не столько пожелания русской части общества ВКЛ, сколько представления правящих кругов государства об этой его части. Это отличает его от сентябрьских привилеев Сигизмунда Кейстутовича для виленских мещан. Как уже говорилось, в 20-х числах сентября 1432 г. он распространил на русских мещан Вильны магдебургское право, а также право свободной торговли на всей территории ВКЛ199. Первым католическое население Вильны пользовалось с 1387 г., вторым — со времен Витовта 200. Эти меры Сигизмунда, однако, касались той части русского населения ВКЛ, которая уже находилась под его властью. Поэтому он мог с ней взаимодействовать и идти навстречу ее пожеланиям. мент был аннулирован. По его словам, в средневековых канцеляриях Польши и ВКЛ документы аннулировали по-другому — в нескольких местах надрезали пергамен, а на обороте канцлер или подканцлер делал заметку о том, что этот документ утрачивает силу (Prochaska A. [Rec.:] Czermak Wiktor, Sprawa równouprawnienia schizmatyków i katolików na Litwie 1432–1563 r. // Kwartalnik Historyczny. 1903. R. 17. S. 645). Полагаю, что эти сомнения недостаточно обоснованны: схожим способом был аннулирован орденский документ Ленчицкого перемирия между Польшей и Тевтонским орденом 1433 г. К настоящему времени от него сохранилась узкая горизонтальная полоска пергамена с окончанием списка гарантов, датой и загибом с прорезями для 54 печатей. Обрыв проходит по надписи «1433», выполненной почерком XV в., значит, грамота была разорвана не ранее этого столетия (GStAPK. Perg.-Urk. Schiebl. 66, № 8a; за палеографическую консультацию благодарю проф. С. Шибковского). 197 Czermak W. Sprawa równouprawnienia. S. 352–371. 198 Kolankowski L. Op. cit. S. 191. 199 СДГА. Ч. 1. № 2–4. С. 2–6. 200 Там же. № 1; Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 29.

302

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

– Илл. 13 – Привилей, выданный от имени Ягайла жителям Великого княжества Литовского. 15 октября 1432 г. Варшава. Главный архив древних актов

Возвращаясь к привилею 1432 г., выданному от имени Ягайла, следует констатировать: в тревожной и неопределенной ситуации 1432  г. Сигизмунд постарался воспользоваться полномочиями королевских послов с целью укрепления своей власти. По всей видимости, польские послы, хотя и пошли навстречу навстречу просьбам Сигизмунда Кейстутовича, сознательно оставили в формулировках привилея лазейку, которая позволила бы при необходимости заявить, что он не был утвержден и не получил законной силы201. Причина, скорее всего, заключалась в том, что послы знали о прохладном отношении Ягайла к идее уравнения в правах православных и католиков202, а может быть, сами разделяли такое отношение. Так или иначе, привилей 1432 г. не получил того значения, которое придавали ему инициаторы его выдачи. 201

Грушевський М. С. [Рец.:] Dr. W. Czermak — Sprawa równouprawnienia… // ЗНТШ. Т. 53. Львiв, 1903. 6-я паг. С. 19; Он же. Iсторiя України-Руси. Т. 4. С. 208–209. 202 Ср.: Czermak W. Sprawa równouprawnienia. S. 368–369.

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

303

Таким образом, в соответствии с буквой польско-литовских соглашений Сигизмунд Кейстутович становился вассалом польского короля. Если во внутренних делах ВКЛ он оставался самостоятельным правителем (скажем, присягу на верность королю и Короне литовские сановники должны были приносить именно Сигизмунду), то свобода действий во внешней политике ограничивалась. Однако на практике и в том, и в другом случае все зависело от того, как далеко могла пойти одна сторона и как далеко могла позволить ей зайти другая. Когда Сигизмунду было необходимо, он вынудил польских послов выдать земский привилей. С другой стороны, уже после того как городенские решения были утверждены присягами и печатями их участников, в конце октября 1432 г., Сигизмундов посол Георгий Бутрим на приеме у великого магистра в Мариенбурге заявлял: передача Подолья Польше будет иметь силу только при условии, что Польша поможет Сигизмунду отвоевать у Свидригайла русские земли ВКЛ203 (характерен, впрочем, и сам факт посольства к крестоносцам, торжественно объявленным главным врагом Польши, а значит, и великого князя литовского). По-видимому, именно сближение с Польшей, осуществленное Сигизмундом Кейстутовичем, стало причиной резкого недовольства части его окружения, которое проявилось в заговоре братьев Волимонтовичей — виленского воеводы Явна, земского маршалка Румбольда, жомойтского старосты Кезгайла и ковенского старосты Шедибора204, а также, вероятно, Судивоя205. По словам Р. Петраускаса, они долгое время были «основными кураторами» литовско-орденских взаимоотношений206, поэтому в их интересах было сохранение мира с Орденом. Уния ВКЛ с Польшей означала как минимум возникновение напряженности в отношениях с Орденом, которая грозила вылиться в открытую войну. По-видимому, это побудило Волимонтовичей установить контакты со Свидригайлом, чтобы вернуть его на виленский престол. В начале ноября 1432 г. комтур Мемеля писал великому магистру, что заговорщики хотели передать Литву сыну польского короля207; с этим перекликаются слухи о смерти Ягайла, которые передаются в письме комтура Рагнита великому магистру. По словам комтура, об этом ему сообщил немецкий купец, побывавший в Ковно, со ссылкой на Судивоя Волимонтовича; другой купец добавлял к этому, что на мессах в Ковно вот уже две недели молятся за здоровье нового короля, а старого даже не вспоминают. Конец письма с датой отсутствует, однако по сообщению о предстоящем польско-литовском съезде 203

GStAPK. OF 14. S. 705–706. LECUB. Bd. 8. № 636. S. 373; Rowell S. C. Bears and Traitors, or: Political tensions in the Grand Duchy, ca. 1440–1481 // Lithuanian Historical Studies. Vilnius, 1997. App. 2. P. 55; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 107. 205 GStAPK. OBA 6312. 206 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 179. 207 Rowell S.C. Bears and Traitors. App. 2. P. 55. 204

304

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

в Городно можно определить, что оно написано в конце сентября или начале октября 1432 г. В нем также говорится об аресте Шедибора, который намекал купцам в Ковно на предстоящие изменения в политической жизни Литвы208. (Правда, остается непонятным, как он в таком случае участвовал в заключении Городенской унии 15 октября 1432 г., к документу которой привешена его печать.) Возможно, эти подробности также многое объясняют: заговорщики могли рассчитывать, что в условиях польского «бескоролевья» Сигизмунду нечего надеяться на ее помощь в случае их выступления. Слухи же о смерти Ягайла могли быть вызваны его отказом от поездки в Литву для возобновления унии (тем более что состояние его здоровья к началу 30-х годов XV в. действительно оставляло желать лучшего209). Несмотря на приготовления, Волимонтовичам так и не удалось установить связей со Свидригайлом: посол, отправленный к нему с письмами, был перехвачен и выдал заговорщиков. В начале ноября как минимум двое из них — Явн и Румбольд — были обезглавлены210 (возможно, их судьбу разделил и Шедибор211), а Кезгайло лишился своей должности (в новом акте унии от 20 января 1433 г. жомойтским старостой уже назван Голимин212). Новым земским маршалком стал Радивил Остикович (сын виленского каштеляна), виленским воеводой — Ян Довгирд (до 1430 г. подольский наместник, отпущенный теперь из польского плена), трокским — Петр Лелюш213. Впрочем, Волимонтовичи, оставшиеся в живых, 208

“…her Schedebar, ee her gefangen wart, das her syner knechte eynen hatte gesant kegen Cauwen und lis etczlichen koufluten zagen yn eyner geheyme, das sy zegen, was sy czu schaffen hetten, und ere gut czu lande schuffen, is worde sich gar wunderlich machen yn kurtcz ym lande czu Littawen” («…что пан Шедибор, прежде чем он был посажен в заточение, отправил одного из своих слуг в Ковно и повелел сказать некоторым купцам по секрету: вскоре в Литовской земле произойдут удивительные дела»). — GStAPK. OBA 6312. 209 Об этом уже в конце 1431 г. писал Петр Шафранец (CESXV. T. 2. № 203). По сообщению Длугоша, которому в данном случае есть все основания доверять, в 1433 г. Ягайло отказался возглавить поход в Пруссию, потому что терял зрение (“caligantibus oculis” — Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 81). В мае 1430 г. орденский прокуратор Каспар Вандофен сообщал великому магистру слухи, ходившие в Риме: одни говорят, что польский король ослеп, другие — что он умер (“Ouch ist mir alhir vorkomen, das der konig von Polon blint ist wurden, und ein teil sprechen, her sey tot”. — GStAPK. OBA 5367; краткие публикации и пересказы содержания: CEV. № 1413; BGDO. Bd. 4. Hbd. 1. № 128). См. подробнее: Janicki M. A. Polityczny program ideowy tumby Władysława Jagiełły a czas jej powstania // Średniowiecze Polskie i Powszechne. T. 7 (11) (в печати.) 210 LECUB. Bd. 8. № 636. S. 373; GStAPK. OBA 6251 (приложение I, № 6). 211 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 302. 212 AUPL. № 59. S. 94. 213 Петр Лелюш является редким примером «нового человека» в правящей элите ВКЛ, который стремительно занял одну из высших светских должностей при Сигизмунде Кейстутовиче и столь же стремительно потерял ее и сошел с политической сцены после его убийства (см. подробнее: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 99–100, 258–259; см. также грамоту 1436 г. об основании им костела в Щучине: LVIA. F. 598. Apyr. 1. B. 173). Остает-

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

305

сохранили высокое положение в окружении Сигизмунда Кейстутовича: по сведениям комтура Мемеля, Кезгайло был выпущен на свободу уже к 22 декабря 1432 г.214, в документе унии 20 января 1433 г. мы встречаем имя Судивоя Волимонтовича, а в акте унии 27 февраля 1434 г. к нему присоединяется Кезгайло, имя которого стоит на одном из первых мест в списке свидетелей215. Было бы наивно вслед за частью историографии считать, будто Сигизмунд Кейстутович в первые месяцы правления был послушной марионеткой польских правящих кругов, а вчерашние заговорщики, литовские князья и бояре, только и делали, что добивались их расположения ценой невыгодных уступок. – Илл. 14 – Колокол, отлитый по заказу Параллельно с подготовкой и проведепана Шедибора Волимонтовича нием польско-литовского съезда в Годля церкви Св. Троицы. 1419/1420 г. родно Сигизмунд установил активные Национальный музей Литвы контакты с крестоносцами. В первые же дни своего правления он написал великому магистру, что хочет сохранить в действии литовско-орденский договор, заключенный Свидригайлом, или даже перезаключить его на более выгодных для Ордена условиях, а также лично встретиться с великим магистром в Христмемеле или другом месте. То же самое по его поручению должен был написать великому магистру Генрих Хольт, находившийся в Литве216. В ответ Русдорф отправил к новому великому князю комтура Меве Людвига фон Ландся надеяться, что его происхождение станет более ясным после анализа его печати, привешенной к одному из документов Брестского мира 1435 г., который в настоящее время готовится к изданию. Уже сейчас ясно, что печать с изображением головы быка, которую я приписывал ему ранее (см.: Rimša E. Horodlės aktai ir Lietuvos kilmingųjų heraldika // 1413 m. Horodlės aktai (dokumentai ir tyrinėjimai). Akty horodelskie z 1413 roku (dokumenty i studia) / Sud. J. Kiaupienė, L. Korczak. Vilnius; Kraków, 2013. P. 200, nuor. 135), принадлежала другому лицу. Благодарю М. Кловаса и А. Шведу за предоставленную информацию. 214 GStAPK. OBA 6288. Не исключено, что Кезгайло был арестован позже братьев: так можно интерпретировать сообщение комтура Мемеля в послании великому магистру от 6 ноября 1432 г. о созыве должностных лиц Жомойти в Кезгайлов двор Крожи (опубл. под ошибочной датой 1434 г.: Rowell S. C. Bears and Traitors. App. 2. P. 54–55. Понимание текста затруднено повреждением документа). 215 AUPL. № 59, 61. S. 94, 105. 216 GStAPK. OBA 6210 (приложение I, № 4); LECUB. Bd. 8. № 630.

306

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

зее, который заверил его в ответных дружественных намерениях Ордена. Находясь при дворе Сигизмунда в Троках, Ландзее 26 сентября отправил письмо ливонскому магистру, в котором просил его до особых распоряжений великого магистра оставлять без ответа исходящие от Свидригайла просьбы о помощи и не задерживать посла Сигизмунда, который недавно отправился в Ливонию217. Ландзее оставался при Сигизмунде и в период его переговоров с поляками в Городно (правда, как уже говорилось, сам он к переговорам допущен не был). За союз с Орденом выступал не только великий князь литовский, но и часть его окружения: Длугош называет в этой связи боярина Георгия Бутрима, однако есть глухое указание на то, что сторонников литовско-орденского союза в окружении Сигизмунда было больше218. Выше уже говорилось о посольстве Бутрима в Орден и его заявлении, которое ставило под сомнение унию ВКЛ с Польшей219. Настоятельные просьбы о помощи поступали в Орден и от Свидригайла. Как уже говорилось, сразу после переворота в Ливонии и Пруссии побывал его посол Павел Рогаля220, а в начале октября 1432 г. в Венден ездили «русский князь из Полоцка» Василий Иванович и боярин Леонид Патрикеевич221. Великий магистр Тевтонского ордена Пауль фон Русдорф и глава его ливонской ветви Цизо фон Рутенберг восприняли эти просьбы по-разному: если Рутенберг с самого начала пошел им навстречу, отправив посла к Свидригайлу для выяснения обстановки и попытавшись убедить великого магистра в необходимости оказать помощь222, то Русдорф отнесся к просьбам Свидригайла более сдержанно и склонен был всерьез рассматривать перспективы союза с Сигизмундом Кейстутовичем. На позицию Русдорфа решающим образом повлияло сообщение Людвига фон Ландзее, который спешно, «на усталых конях» вернулся в Орден в ночь с 25 на 26 октября223, о заключении польско-литовской унии224. Оно заставило великого магистра 217

LECUB. Bd. 8. № 630. К ливонскому магистру прибыл посол Сигизмунда Кейстутовича с письмами, “in den her berurt, wie her vache siene boten by uns gehat und uns och by den geschreben und entboten habe, das her mit uns guten und vullenkomen frede noch der voreynunge uszwiesunge halden wolle und das her sich in der mit den sienen (курсив мой. — С.П.) noch hoger vorschreiben und die bevesten wolde” («…в которых он пишет, как отправил к нам многих своих послов и также писал и сообщал с ними, что хочет соблюдать с нами добрый и полный мир согласно содержанию договора и что он хотел бы его еще более утвердить — усилить со своими [людьми]»). — Ibid. № 639. S. 375. 219 GStAPK. OF 14. S. 705–706. 220 LECUB. Bd. 8. № 624, 627. 221 Ibid. № 632. S. 370. 222 Ibid. № 632. 223 GStAPK. OBA 6237. 224 О том, сколь ревностно в Ордене отнеслись к союзу Сигизмунда Кейстутовича с Польшей, говорит упоминание о нем в перечне документов о польско-орденских отношениях, соствленном после 1432 г. (GStAPK. OBA 225, Bl. 5 v). 218

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

307

с недоверием отнестись к очередному предложению Сигизмунда, которое 28 октября высказал его посол Георгий Бутрим. Он сообщил великому магистру, что тот может отправить специальное посольство к польскому королю, в переговорах с которым с целью заключения литовско-польско-орденского союза (fruntschaft) также примет участие делегация Сигизмунда Кейстутовича225. Это предложение Сигизмунд высказывал и впоследствии226. Для Русдорфа не было секретом, что нападение Польши на Орден — вопрос времени227, и о союзе с ней не может быть и речи. Поэтому уния Сигизмунда Кейстутовича с Польшей решающим образом повлияла на позицию Тевтонского ордена228. После прибытия Ландзее великий магистр незамедлительно написал несколько писем ливонскому магистру: в сохранившемся черновике письма от 31 октября 1432 г. говорится еще о трех ранее отправленных посланиях. По словам главы Тевтонского ордена, Сигизмунд заключил союз с Польшей против всех врагов, поэтому ливонский магистр должен оказать помощь Свидригайлу; сам Русдорф писал о намерении напасть на Польшу, чтобы поляки не могли помочь Сигизмунду. 30 октября из Мариенбурга к Свидригайлу выехал Людвиг фон Ландзее; поскольку его путь пролегал через Ливонию, великий магистр просил Рутенберга дать ему в сопровождение одного из ливонских сановников ордена, наделенного широкими полномочиями229. Поворот в политике Тевтонского ордена по отношению к Великому княжеству Литовскому стал ощущаться уже в первые дни ноября. В начале этого месяца в Венден к ливонскому магистру с разницей в один час прибыли два посольства Свидригайла с настоятельной просьбой прислать помощь (один из послов просил об этом на коленях). На этот раз Рутенберг в соответствии с инструкцией Русдорфа удовлетворил просьбу и отправил на помощь Свидригайлу отряд из 80 человек с 300 конями230. Из Ливонии посольство Свидригайла отправилось в Пруссию, где на съезде сословий в Эльбинге 11–12 ноября получило от великого магистра заверения в оказании помощи231. Правда, всю реальную помощь Свидригайлу в дальнейшем 225

GStAPK. OF 14. S. 705–706. Ibid. S. 707–708. 227 См., напр.: GStAPK. OBA 6214, 6231. 228 Было бы неверно представлять ситуацию таким образом, будто все стало ясно сразу после посольства Сигизмунда к Ягайлу, отправленного в начале сентября. Современные источники рисуют совсем иную картину: недаром Генрих Хольт, сообщая о желании нового великого князя подтвердить союз с Орденом и лично встретиться с великим магистром, добавляет: «он также отправил посольство к королю Польши. Что он этим замышляет, мы не можем узнать» (“her hat ouch czum konige von Polan eine botschaft laßen thun. Was her do methe menet, kunnen wir nicht gewißen” — GStAPK. OBA 6210; приложение I, № 4; курсив мой. — С. П.). 229 LECUB. Bd. 8. № 634. 230 Ibid. № 636. 231 Ibid. № 661; CESXV. T. 2. № 210. 226

308

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

оказывало ливонскон отделение Ордена, в то время как Русдорф в своих отношениях с Сигизмундом Кейстутовичем продолжал балансировать на грани войны и мира (такое положение сохранялось до лета 1433 г.). Санкция со стороны великого магистра развязала руки Рутенбергу, который перестал отвечать на новые предложения Сигизмунда Кейстутовича перезаключить с ним союзный договор232. Ливонский отряд был отправлен на помощь Свидригайлу 6 ноября. Он должен был достичь ливонского замка Розиттен 20 ноября, а оттуда направиться в Полоцк для соединения с войсками Свидригайла233. Однако тот не стал дожидаться соединения с ливонцами, а выступил в поход на Литву значительно раньше. С какими силами Свидригайло отправился в поход? К сожалению, точными сведениями о численности его войска мы не располагаем: источники XV–XVI вв. называют фантастические цифры в несколько десятков тысяч человек234. При этом надо помнить, что в походе на Литву участвовали лишь сторонники Свидригайла из северных русских земель ВКЛ (Смоленской, Полоцкой, Витебской, Мстиславского княжества)235, да и то не все, поскольку какая-то часть их осталась на Руси236. Все же по некоторым косвенным указаниям можно заключить, что войско Свидригайла представляло собой внушительную силу: в походе участвовали виднейшие его сторонники, часть которых попала в плен. Источники XV  в. называют князей Юрия Лугвеневича Мстиславского, Василия Семеновича Красного Друцкого (он был витебским наместником) и Федьку Одинцевича из той же династии, а также бояр, входивших в окружение Витовта, — бывшего виленского воеводу Георгия Гедигольда и православного боярина, бывшего полоцкого наместника Ходку Юрьевича. Об их значении говорит то, что их имена (иногда с добавлением расплывчатых сведений о многочисленных убитых и пленных) повторяются в независимых друг от друга источниках, восходящих к информации из обоих лагерей — как Свидригайла237, так и 232

LECUB. Bd. 8. № 639; GStAPK. OF 14. S. 707–708. LECUB. Bd. 8. № 636. 234 Ibid. № 646; GStAPK. OBA 6247; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 77–78; ПСРЛ. Т 17. Стб. 530. 235 Даже киевский воевода князь М. И. Гольшанский со своими силами действовал на юге против поляков, не говоря уже о Ф. Несвицком с подолянами, татарами и молдаванами. 236 Таков один из вариантов интерпретации фразы из письма Свидригайла ливонскому магистру от 30 ноября 1432 г.: “So haben uns och beide Littouwesche und Rusche hern und bayoren geschreben und zcuentpoten, das wir uns sullen furdern in das landt zcu Littouwen” («Также нам написали и сообщили как литовские, так и русские паны и бояре, чтобы мы отправились в Литовскую землю». — LECUB. Bd. 8. № 642, курсив мой). Это следует и из стратегических соображений: отправляясь в поход на Литву, Свидригайло мог опасаться диверсии со стороны Сигизмунда Кейстутовича или Польши, поэтому должен был оставить часть войск на своих землях. 237 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 141, 163, 189, 210. 233

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

309

Сигизмунда Кейстутовича238. «Хроника Быховца» добавляет к этому списку князь Дмитрия Семеновича Зубревицкого (брата Василия Красного), а также литовских бояр Юшку Гойцевича и Ивана Вяжевича. К войску Свидригайла присоединился также отряд городецкого (старицкого) князь Ярослава — двоюродного брата великого князя Бориса Александровича239. Ливонские силы так и не подоспели на помощь к своему незадачливому союзнику, хотя и сохраняли с ним связь до самого момента сражения240: они прибыли в Полоцк 30 ноября, когда тот уже находился у Ошмяны241, а к моменту сражения Свидригайла с Сигизмундом 8 декабря были в одном дне пути от места битвы242. По сообщению Яна Длугоша и Германа Корнера, в войске Свидригайла во время Ошмянской битвы также присутствовали татары (последний также добавляет к ним литовцев, но не исключено что их присутствие там он «вывел» сам на том основании, что сражение происходило в ВКЛ)243. Сигизмунд Кейстутович к моменту решающего сражения располагал значительно меньшими силами, чем Свидригайло: 9 декабря 1432 г. он сообщал Русдорфу, что накануне разбил войска своего противника небольшими 238

“vil fursten, als Jurge Langwinovicz, Wassili hewptman czu Witewßke unde Gedigolt, Chodke gefangen haben, unde sust andere veel fursten unde ane czal bayoren toet geslagen unde gefangen synt” («…многих князей, а именно Юрия Лутвенивеча, Василия, наместника Витебска, и Гедигольда, Ходку взяли в плен, а кроме того, многие другие князья и бесчисленное множество бояр убиты и взяты в плен» — письмо Сигизмунда Кейстутовича великому магистру из Ошмяны от 9 декабря 1432 г.: GStAPK. OF 14. S. 708; пересказ содержания: LECUB. Bd. 8. № 645). 17 декабря он писал великому магистру, что узнал об отправке ливонских войск на помощь Свидригайлу “von Jurge Langwinowicz, Vassili Semenowicz, herczogen, Gedigol, Chodke unde andern gefangen” (LECUB. Bd. 8. № 649. S. 380). 16 декабря комтур Рагнита передавал великому магистру сведения, сообщенные слугами прусских купцов, находившимися в Троках: “Gedegaw, der alde houbtman von der Wille, sy gevangen, und sust ouch vele gutter luthe” («Гедигольд, старый виленский наместник, взят в плен, и многие другие добрые люди». — GStAPK. OBA 6280). 20 декабря 1432 г. жомойтский епископ писал комтуру Мемеля, что Сигизмунд Кейстутович взял в плен более тридцати русских князей «вместе с Гедигольдом» — “una cum Gedigold” (Codex Mednicensis seu Samagittiae dioecesis / Ed. P. Jatulis. T. 1. Roma, 1984. P. 81). У Длугоша упоминается Юрий Лугвеневич: Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 78. 239 ПСРЛ. Т. 15. Стб. 489; LECUB. Bd. 8. № 632. S. 371. См. подробнее: Полехов С. В. Браки князя Свидригайла Ольгердовича. С. 260–261. 240 И Свидригайло, и члены его ближайшего окружения, попавшие в плен к Сигизмунду Кейстутовичу, знали, что ливонцы опоздали к сражению на один день: LECUB. Bd. 8. № 647, 649. 241 Ibid. № 642, 646. 242 Об этом великому магистру сообщили и Свидригайло, и Сигизмунд Кейстутович: LECUB. Bd. 8. № 647; GStAPK. OF 14. S. 708 (последний, возможно, узнал об этом от взятых в плен сторонников Свидригайла). 243 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 77; Die Chronica novella des Hermann Korner. S. 514–515. § 1551; Hruschka C. Kriegsführung und Geschichtschreibung. S. 403. № 160.

310

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

силами (“mit unserm wenigen volke”)244, что подтверждает и Длугош245. Основную часть его войска составляли князья и бояре с контролируемой им территории, а также польские отряды из Мазовии (о них см. ниже) и из шляхты подвластной ему Дорогичинской земли на Подляшье246. В историографии нередко встречается мысль о том, что значительную часть сил Сигизмунда составляли жомойты. Основание для этого — их упоминание в труде Длугоша и псковских летописях 247. Более точными сведениями располагал комтур Мемеля, который поддерживал регулярные контакты с боярами соседней Жомойти. По его словам, на помощь Сигизмунду выступила лишь часть жомойтов — крупнейшие бояре, в то время как большая часть населения этой земли намерена была соблюдать нейтралитет. Однако даже из тех, кто отправился помогать Сигизмунду, большинство вернулось домой, чтобы обезопасить себя от нападения из Курляндии248. В итоге в Ошмянской битве 8 декабря приняли участие совсем немногие жомойты249. Не пришли они на помощь Сигизмунду и в январе 1433 г., когда тот собирался организовать ответный поход на Русь против Свидригайла250. Судя по сообщениям комтура Мемеля, в разгоревшемся конфликте жомойты намеревались соблюдать нейтралитет: они готовы были признать великим князем того, кто одержит верх 244

GStAPK. OF 14. S. 708. Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 77. 246 Ibid. P. 77. Сообщение Длугоша подтверждается независимым источником: в 1457 г. на суде дорогичинского наместника Насуты и бельского наместника Олехны Саковича подляшские шляхтичи заявляли, что «служили во всех войнах, как в Ошмяне, так и в Вилькомире и в Бранске и в других местах» (“omnia bella deservierunt, tam in Oszmana quam in Vilkomiria quam eciam in Bransk et alibi” — Biblioteka Polskiej Akademii Nauk i Akademii Umiejętności w Krakowie. Sygn. 8823. Zeszyt 9. S. 43). Имеются в виду сражения под Ошмяной 9 декабря 1432 г., под Вилькомиром 1 сентября 1435 г. и под Бранском в 1444 г. В последнем случае целью боевых действий было возвращение Подляшья под власть великого князя литовского, они также упоминаются в одном документе Литовской метрики первой половины XVI в. (LM. Kn. 17. № 270. P. 272). Благодарю за указание на этот источник Т. Ящолта (Гродзиск — Варшава). 247 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 77; ПЛ. Вып. 1. С. 40; Вып. 2. С. 127. 248 См. письма комтура Мемеля великому магистру от 11–12 декабря 1432 г.: GStAPK. OBA 6275; Rowell S.C. Bears and Traitors. App. 1. P. 54 (“dy uß woren geczogen, dy sint das merste heym komen, wen sy sich besorge der Kuwerlander” — «те, кто выступили в поход, по большей части вернулись назад, ибо они опасаются курляндцев»). 249 GStAPK. OBA 6287. 250 В середине января 1433 г. верховный маршал Ордена писал великому магистру: «…господин Рейбениц… говорит, что узнал от простых людей, что жомойты хотят сидеть спокойно при этих делах; также ни один жомойт не выступил в поход, хотя князь Сигизмунд собрался со своими людьми идти походом против Свидригайла» ( “…herr Rabenitz… spricht wol, das er so van losen lewten habe vornomen, wie die Samaiten jo stille sitczen wellen in dissen gescheften, ouch so ist keyn Samaite usgeczogen, ab herczog Sigemund sich ufgemachet hot czu czien kegen Switrigalen mit den seynen” — GStAPK. OBA 6329). 245

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

311

над соперником, а в случае начала польско-орденской войны не собирались поддерживать поляков251. Значительно более существенную помощь Сигизмунду оказало Польское королевство и Мазовецкое княжество, разделенное между сыновьями князя Семовита IV, умершего в 1426 г., — Семовитом V, Александром, Казимиром II, Тройденом II и Владиславом I. Уже в сентябре или октябре 1432 г. король отправил Сигизмунду отряд с 300 конями, а в дальнейшем планировал прислать ему войска, собранные в Русском воеводстве Польского королевства (шляхту из северных земель Польши планировалось бросить против Ордена)252. Однако в ноябре, когда Свидригайло начал стремительно продвигаться в глубь владений Сигизмунда, польские войска не оказали ему никакой помощи253, и встревоженный Сигизмунд обратился к Ягайлу через своего посла Ивашку (Яна) Гаштольда с просьбой прислать помощь254. К концу ноября — началу декабря численность польских войск в Литве составляла уже 6 тысяч человек — две тысячи «копий» (“II tusent spisen”; «копье» было счетной единицей войск из 3 человек). Как и во время Луцкой войны, эти войска возглавлял мазовецкий князь Семовит V (herczog Symek), о чем комтур Голуба сообщал великому магистру со ссылкой на специальных информаторов (warner) 4 декабря 1432 г.255 Далее комтур сообщал, что по просьбе Семовита и его не названного по имени брата (Казимира II или Владислава I) Ягайло отправил к ним подкрепление — рыцарей из Серадзского, Ленчицкого и Краковского воеводств, которые вскоре должны выступить в поход, если еще не выступили256. По сообщению Длугоша, отправленный ему на помощь польским королем отряд под командованием Мщуя из Скшинна не достиг цели к моменту битвы. Это известие подтверждается письмом комтура Мемеля великому магистру от 12 декабря: по его словам, польский отряд с 800 конями прибудет в Литву не раньше чем через 6 дней (к этому времени комтур еще не знал о состоявшейся битве между Свидригайлом и Сигизмундом)257. Выступив в поход на отвоевание своей «отчины» Литвы, Свидригайло быстро, не встречая сопротивления258, продвигался по территории, которую 251

GStAPK. OBA 6275, 28197a; Rowell S. C. Bears and Traitors. App. 1. P. 54; Idem. Smulkios žinios iš XV amžiaus Klaipėdos (apie 1400–1525 m.) // Klaipėdos visuomenės ir miesto struktūros. (Acta historica Universitatis Klaipedensis. T. 11). Klaipėda, 2005. № 3. P. 49–50. 252 GStAPK. OBA 6231. 253 GStAPK. OBA 6251 (приложение I, № 6). 254 LECUB. Bd. 8. № 646. 255 GStAPK. OBA 6269. 256 GStAPK. OBA 6269. Ср. сообщение в письме от 12 декабря комтура Хоэнштейна, еще не знавшего о состоявшемся сражении, о запланированной отправке помощи Сигизмунду Кейстутовичу из Польши и Мазовии (GStAPK. OBA 6276). 257 Rowell S.C. Bears and Traitors. App. 1. P. 54. 258 По словам данцигских купцов, прибывших в Браунсберг, «он (Свидригайло. — С. П.) идет, куда хочет, никто ему не препятствует» (“her cziit wor her wil, ym en ist nymant unckegen” — GStAPK. OBA 6247).

312

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

до этого контролировал Сигизмунд Кейстутович: 23 октября Свидригайло, по слухам, уже находился в 14 милях от Вильны259, 13 ноября писал великому магистру из Борисова260, а 30 ноября — из Ошмяны261. Первоначально Свидригайло придерживался традиционной для тогдашнего времени тактики разорения и опустошения земли противника, которая была направлена на подрыв его экономического потенциала и морального духа262. Однако вскоре при приближении Свидригайла гарнизоны замков (в частности, Менска и Крево) стали добровольно сдаваться ему, а местные бояре оставляли своих жен и детей в Литве и ехали к Свидригайлу263. Несомненно, что речь шла о мелких боярах, которые были слабо обеспечены землей и зависимыми людьми и могли рассчитывать на щедрые вознаграждения со стороны Свидригайла в случае его победы. Переходили на его сторону и более знатные лица: в Борисове к Свидригайлу явился князь Владимир — очевидно, сын Давыда Дмитриевича Городецкого, «сестренец» Свидригайла (Давыд был мужем его сестры Марии Ольгердовны). Конечно, и на этой территории у Сигизмунда Кейстутовича были сторонники, однако их было немного, и приближение Свидригайла заставало их врасплох. Так произошло с женой князя Ивана Владимировича (сестрой польской королевы Софьи Гольшанской), взятой в плен с детьми и казной264. Надо полагать, на пути следования войск Свидригайла находились какие-то владения ее мужа, а сам он пребывал при Сигизмунде Кейстутовиче. Тот придерживался оборонительной тактики — в Литве укреплялись важнейшие замки (в Вильне, Троках и Ковно), усиливались их гарнизоны, туда свозилось движимое имущество бояр265. Эти данные очень показательны для понимания начального этапа династической войны в Великом княжестве Литовском. При приближении войск Свидригайла Сигизмунд Кейстутович рассчитывал разве что на хорошо укрепленные замки, польскую военную помощь и собственное ближайшее окружение. Это говорит о том, что переворот в ВКЛ носил верхушечный характер и не затронул широких кругов населения266. Этот вывод подтверждается и сведениями, сохранившимися в одной из книг Литовской метрики: согласно показаниям пана Юрия Ивановича Зеновьевича, данным много лет спустя, Сигизмунд Кейстутович отобрал должность кревского старосты у его дяди, пана Василия Зеновьевича, и передал пану Судимонту. Причиной послужил 259

Ibid. Ср. также письмо великого магистра фогту Новой Марки от 18 ноября 1432 г., возможно, отчасти воспроизводящее информацию этого письма: CESXV. T. 2. № 210. 260 GStAPK. OBA 6251 (приложение I, № 6). 261 LECUB. Bd. 8. № 642. 262 CESXV. T. 2. № 210. Ср. об этой тактике: Benninghoven F. Zur Technik spätmittelalterlicher Feldzüge im Ostbaltikum // Zeitschrift für Ostforschung. 19. Jg., 1970, H. 4. 263 CESXV. T. 2. № 210; GStAPK. OBA 6247, 6251 (приложение I, № 6); LECUB. Bd. 8. № 642, 646. 264 GStAPK. OBA 6251 (приложение I, № 6). 265 GStAPK. OBA 6247, 6251 (приложение I, № 6). 266 Об этом писал еще М. С. Грушевский (Iсторiя України-Руси. Т. 4. С. 206).

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

313

навет последнего, будто Василий Зеновьевич «держалъ город Крево на Швитрыкгаила, а не на Жикгимонъта»267. Впервые Судимонт упоминается в новой должности в январе 1433 г.268, что позволяет связать ситуацию, отразившуюся в судебной тяжбе, с первым походом Свидригайла на Вильну. Получается, Сигизмунд настолько опасался измены, что не был уверен даже в сыне Зеновия Братошича — одного из своих влиятельных сторонников! Впрочем, основания для этого были: совсем недавно был раскрыт заговор Волимонтовичей, которые первоначально тоже принадлежали к «ближнему кругу» Сигизмунда269. Как видим, даже если Сигизмунд и предпринимал какие-то действия, чтобы утвердить свою власть в Литве (об этом говорит, например, выдача привилеев виленским мещанам в конце сентября), решить эту задачу он еще не успел, поэтому в большей степени делал ставку на внешние силы. Сражение между войсками Свидригайла и Сигизмунда Кейстутовича состоялось 8 декабря 1432 г. близ Ошмяны (примерно в 50 км от Вильны). В  начале битвы инициатива принадлежала войскам Свидригайла, однако Сигизмунду удалось перейти в контрнаступление и обратить противника в бегство. Сигизмунд сохранил за собой поле битвы и одержал победу, Свидригайло же вновь бежал в Полоцк270. В письме великому магистру он утверждал, что его потери незначительны — убито не более двадцати «добрых людей», – Илл. 15 – Ковш пана Василия Братошича. в то время как Сигизмунд поПервая треть XV в. Частное собрание терял в шесть раз больше271. 267

LM. Kn. 25. № 215. P. 268. AUPL. № 59. S. 94. 269 Возможно, опасением измены были вызваны репрессии Сигизмунда, о которых Русдорф писал немецкому магистру Ордена в 1433 г.: «Князь Сигизмунд, который там (в Литве. — С. П.) возведен на престол, — сильный суровый человек, и сейчас он повелевает разными способами лишать жизни многих своих людей, и его нанешнее положение в тех же землях плачевно, и он полностью объединился с поляками, заключив с ним союз против всех…» (“Herczog Sigmund, der do ist uffgewurffen, ist eyn strenger heftiger man, und lest zumale vile siener lewte durch mancherley tode vom leben brengen, und steth zumale fremde und jamerlich in den selben landen, und hot sich mit den Polan gantcz geeynet, wider eyn iderman en beyczulegen……” — GStAPK. OF 13. S. 138). 270 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 77–78; LECUB. Bd. 8. № 647; GStAPK. OF 14. S. 708 (пересказ содержания: LECUB. Bd. 8. № 645); ПЛ. Вып. 1. С. 40; Вып. 2. С. 127. 271 LECUB. Bd. 8. № 647. S. 380. 268

314

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Однако весь последующий ход событий заставляет больше доверять сведениям комтура Рагнита, который 16 декабря писал великому магистру, что обе стороны понесли большие потери272. В плену у Сигизмунда оказались многие влиятельные сторонники Свидригайла — князья и бояре (о них уже говорилось выше)273. Ливонские отряды так и не подоспели на помощь к Свидригайлу274. После победы Сигизмунд Кейстутович хотел развить успех и, усилив свое войско, отправиться в поход против Свидригайла275, однако этого ему сделать не удалось. Вероятно, причина в том, что Сигизмунд опасался нападения со стороны Ордена и не решался вывести из Литвы большую часть своих войск, численность которых и так заметно сократилась из-за потерь в Ошмянской битвы и, возможно, из-за отзыва из Литвы мазовецких отрядов (или их части)276. После Ошмянской битве сторонники Сигизмунда хотели преследовать ливонцев, шедших на помощь к Свидригайлу, но от этого их удержал сам великий князь, все еще лелеявший надежду на сохранение союза с Орденом. Таким образом, на «северном фронте» на некоторое время установилось равновесие. Как отметили уже современники, после свержения Свидригайла боевые действия против него велись сразу на нескольких театрах военных действий277. На юге его владений их начала Польша. В сентябре 1432 г. Ягайло, находясь в Люблине, отправил войско из своих придворных (“de curiensibus suis”) к волынскому замку Олеско, который оказал серьезное сопротивление польским войскам в дни Луцкой войны 1431 г. На этот раз полякам после осады удалось взять Олеско, после чего оно было отобрано у Ивашки Прислужича Рогатинского, сторонника Свидригайла, и передано в держание Яну Войницкому из Сенна — двоюродному брату Збигнева Олесницкого278. Специальным актом от 18 октября 1432 г. король простил 272

GStAPK. OBA 6280. Об этом в следующем году писал и Пауль фон Русдорф немецкому магистру Ордена: GStAPK. OF 13. S. 138. Ср. сообщение комтура Мемеля от 21 декабря о больших потерях Свидригайла: GStAPK. OBA 6287 (правда, его утверждение, будто бы Свидригайло сохранил за собой поле битвы, не подтверждается всем дальнейшим ходом событий). Любекский хронист Герман Корнер также считал, что Свидригайло выиграл битву: Die Chronica novella des Hermann Korner. S. 514–515. § 1551; Hruschka C. Op. cit. S. 403. № 160. 273 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 141, 163, 189, 210. 274 Lewicki A. Powstanie. S. 162. 275 GStAPK. OBA 6280, 6329. 276 GStAPK. OBA 6276. 277 “…moverunt arma in diversis partibus, in Podolia, Russia et Littwania…” — GStAPK. OBA 225, Bl. 5 v). 278 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 66. См. о нем: Spieralski Z. Jan z Sienna i Oleska  // PSB. T. 10. Wrocław i in., 1962–1964. S. 475–476. На такую хронологию событий указывают следующие обстоятельства: об осаде Луцка говорится в письме комтура Остероде великому магистру от 12 октября 1432 г., при этом автор письма еще не

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

315

олесских земян во главе с Ивашкой Рогатинским, оставив им как владения в Польском королевстве, так и выслуги времен принадлежности Олеска Великому княжеству279. Из переписки орденских сановников известно, что Луцк сдался польскому войску после осады280. Судя по информации, которую комтур Остероде со ссылкой на беседу с Яном Свинкой передавал великому магистру в уже упомянутом письме от 12 октября 1432 г., осада Луцкого замка началась не позже конца сентября 281. Есть основания думать, что именно осады волынских крепостей касалась переписка властей г. Львова с польским вельможей Яном Менжиком из Домбровы. Адресованное ему послание городского совета Львова от 9 ноября 1432 г. случайно сохранилось в переплете одной богослужебной книги. По словам отправителей, они высылают ему лишь 15 каменных ядер, изготовленных по присланному им размеру; если бы они и располагали бóльшим их числом, то не смогли бы их выслать из-за отсутствия возниц. В завершение письма отправители заверяют Яна Менжика, что переслали меру для изготовления ядер городским слугам, которые в настоящий момент вместе с пушками находятся у генерального старосты русского Винцентия Шамотульского282 . Публикатор документа Ф. Похорецкий связал его с битвой на Мурахве (под Копистерином), состоявшейся 30 ноября 1432 г., но обошелся без подробного комментария. Теоретически вполне возможно, что камнеметные бомбарды использовались во время боевых действий на Восточном Подолье. Однако возникает вопрос: почему власти Львова смогли предоставить Яну Менжику всего лишь 15 ядер? Необходимо иметь в виду, что бомбарды принято делить на легкие (калибром 12–20 см), тяжелые (25–45 см) и сверхтяжелые (50–80 см). Легкие бомбарды использовались в полевых сражениях и при обороне укреплений, а тяжелые и сверхтяжелые — при осаде укреплений для их разрушения283. В первой половине XV в. калибр таких ядер не знает, поедет ли сам Ягайло в Литву к Сигизмунду Кейстутовичу, т. е. его сведения отражают ситуацию до 30 сентября (дата предоставления полномочий королевским послам в Литву). Как следует из акта Городенской унии, польские послы, выезжая из Люблина, знали о текущей осаде Олесского замка и предстоящих боевых действиях на Волыни. 279 P[rocha]ska A. Przebaczenie królewskie ziemianom oleskim w 1431 r. // KH. 1895. R. 9. S. 45. В публикации А. Прохаски документ ошибочно отнесен к 1431 г., хотя в нем проставлена дата. 280 GStAPK. OBA 6231 («Луцк еще твердо держится» — “Lawtzke helt sich noch feste”). К 12  декабря новость о сдаче Луцка полякам достигла комтура Остероде: GStAPK. OBA 6276. 281 GStAPK. OBA 6231. О хронологии событий, описанных в этом письме, см. выше. 282 Pohorecki F. O średniowiecznych dyplomach Zakładu nar. im. Ossolińskich. Lwów, 1935. S. 10–11. 283 Schmidtchen V. Bombarden, Befestigungen, Büchsenmeister. Von den ersten Mauerbrechern des Spätmittelalters zur Belagerungsartillerie der Renaissance. Eine Studie zur Ent-

316

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

был стандартным, а сами бомбарды были недолговечными, так что каменные ядра вытесывались отдельно для каждой бомбарды по специальному образцу, который упоминается и в ответном послании львовских властей (mensura). Для этого мастера-каменотесы сопровождали войско: в данном случае — отряды Винцентия Шамотульского. Вероятно, властям Львова удалось не изготовить 15 каменных ядер, а подобрать их из числа уже имеющихся, по той причине, что они были крупного калибра. Бросается в глаза и другое. Как уже говорилось, королевское войско выступило из Люблина в сентябре 1432 г., а Ян Менжик, учитывая дату ответа львовских властей, обратился к ним не позже начала октября, а то и в конце сентября. Между тем Ягайло отправил войска под командованием старосты генерального русского Винцентия Шамотульского и Яна Менжика из Домбровы на Восточное Подолье лишь по прибытии во Львов, после взятия польскими войсками Олеска, т.е. примерно во второй половине октября284. Совместные же действия обоих вельмож в конце сентября — начале октября исключены. Иначе зачем Яну Менжику потребовалось обращаться к властям Львова, а тем — пересылать его указания Винцентию Шамотульскому? Очевидно, что в момент переписки они находились в абсолютно разных местах, вдали друг от друга. Все становится на свои места, если считать, что бомбарды и каменные ядра для них предназначались для осады двух волынских крепостей — очевидно, Олеска и Луцка. К одной из них (надо полагать, Луцку) были стянуты основные силы во главе с генеральным старостой русским, при котором на случай затянувшейся осады находились каменотесы, готовые изготовить новые ядра; осаду же другой крепости (Олеска) предполагалось завершить быстрее и меньшими силами. Возможно, военные планы польских правящих кругов не ограничивались этими двумя крепостями или претерпевали изменения по мере развития боевых действий, коль скоро Ян Менжик запросил ядра не напрямую у Винцентия, а у городского совета Львова. Как бы то ни было, эти действия затянулись, так что Ян Менжик мог тратить время на переписку с властями крупнейшего города русских земель Польского королевства. Обе осады продолжались как раз тогда, когда происходила переписка: в сентябре — первой половине октября 1432 г. Одним из условий капитуляции Луцка была выдача королевского привилея, адресованного епископам, князьям, боярам и мещанам Луцкой земли. Этим документом, выданным во Львове 30 октября 1432 г., Ягайло расwicklung der Militärtechnik. Düsseldorf, 1977. S. 12; Волкаў М. А. Артылерыя Нясвiжскага замка. Мiнск, 2015. С. 14. За консультацию по вопросам истории артиллерии благодарю Н. А. Волкова (Минск) и А. Н. Лобина (Санкт-Петербург). 284 Dlugossii J. Annales. Lib. XII (1431–1444). P. 73. Взятие Олеска состоялось ранее 18 октября 1432 г. (P[rocha]ska A. Przebaczenie. S. 45).

2.2. Переход к затяжному конфликту (1432)

317

пространял на епископов, князей и бояр Луцкой земли права, которыми пользовались епископы, князья и бояре прочих земель Польской Короны; мещане получали городские права по образцу Кракова и Львова (в том числе магдебургское право, которое распространялось на поляков, немцев и русь). В документе говорилось об уравнении в правах православных и католиков, гарантировалась неприкосновенность православных церквей и отказ от насильственного обращения православных в католицизм285. Вероятно, эти условия были выделены в особый пункт по требованию местного общества, которое внимательно следило за происходящим на соседних русских землях Польского королевства и не желало повторения этой ситуации. Интересы польской стороны отражал следующий пункт, в котором особо подчеркивалось, что Луцкая земля навечно присоединяется к Польскому королевству и не будет отдана никому в держание. Это означало пересмотр в одностороннем порядке условий унии, только что заключенной с Сигизмундом Кейстутовичем286. В октябре или ноябре 1432 г. королевское войско, прибывшее во Львов287 и усиленное дополнительными отрядами, было выслано на завоевание Подолья, полностью уступленного Польше по условиям недавно заключенной унии. Здесь полякам противостоял подольский воевода князь Федько Несвицкий. Ранее его отряды вместе с татарами и молдаванами часто совершали нападения на пограничные земли Польского королевства. Узнав о приближении польского войска, Ф. Несвицкий стал избегать генерального сражения, допуская лишь небольшие стычки с отрядами противниками (несмотря на внушительные размеры своих сил, в которых было не менее 12 хоругвей). Поляки занимали замки Восточного Подолья один за другим, и Федько сам сжег Брацлав — главный укрепленный пункт этой земли, после чего польские войска заняли и его288. Когда они возвращались оттуда, Федько 30 ноября 1432 г. с отрядом русинов, татар и молдаван напал на них из засады при переправе через реку Морахву (Мурахву) около Копистерина (Копестшина). Сначала ему удалось внести замешательство в ряды поляков, и воины Федька Несвицкого бросились грабить их обоз. Этим воспользовался небольшой отряд польского войска, задержавшийся 285

Изд. по подлиннику: Бучинський Б. Кiлька причинкiв. С. 137–139. В этом документе говорилось, что Луцкая земля (за исключением пограничных замков Олеско, Ратно, Ветлы и Лопатин) будет передана Сигизмунду в пожизненное владение, даже если будет завоевана поляками (AUPL. № 55). См. также: Halecki O. Dzieje unii. S. 302–305. 287 Во Львов Ягайло приехал не позже середины октября и пробыл там до середины декабря (Gąsiorowski A. Itinerarium króla Władysława Jagiełły. S. 94). 288 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 73. Сражения поляков с князем Федьком на Подолье и с молдаванами — союзниками Свидригайла (“cum Walachis, qui sunt adherentes Swidrigal”), происходившие после его свержения, — отмечены в перечне документов об отношениях с Польшей, составленном в Ордене после 1432 г. (GStAPK. OBA 225, Bl. 5 v). 286

318

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

по дороге. Он нанес поражение Федьку и его союзникам, было захвачено 12 их хоругвей289. Впрочем, как и в случае Ошмянской битвы, обе стороны приписывали победу себе: 24 декабря 1432 г. Свидригайло получил известие о большой победе Ф. Несвицкого при помощи татар и молдаван над поляками, которых якобы погибло 12 тысяч, из них 400 рыцарей (“gutther ritthermesiger lwthe”); в то же время известны два пожалования Ягайла католической церкви по случаю победы над противниками, а слухи о большой победе над Свидригайлом, усиленно распространяемые поляками, дошли до Базельского собора и папы римского Евгения IV290. В Кракове известие о победе было воспринято с большой радостью291. Однако поражение войск подольского старосты не означало перелома в ходе боевых действий на Подолье в пользу поляков, что отметил уже М. С. Грушевский 292: Брацлав в 1433 г. был взят войсками Ф. Несвицкого, который вместе с подолянами и молдаванами нападал также на владения Сигизмунда Кейстутовича, разоряя их 293. Таким образом, к концу 1432 г. выяснилось, что попытка Свидригайла быстро вернуть себе виленский престол оказалась неудачной. С другой стороны, польские правящие круги и сторонники Сигизмунда Кейстутовича проявили готовность отойти от политики наделения католиков исключительными правами, но привлечь на свою сторону жителей обширных русских земель при помощи привилеев им не удалось. Свидригайло по-прежнему сохранял контроль над значительной частью русских земель Великого княжества Литовского, которая по-прежнему признавала его великим князем. Хотя Сигизмунду Кейстутовичу удалось сохранить власть над Литовской землей, ему предстояло утвердить свои позиции на подконтрольной ему территории, тогда как поиски союзников, необходимых для перехода в наступление, затягивались, а сам этот переход откладывался. Становилось ясно, что воевать придется и в следующем, 1433 году.

289

Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 73–76. GStAPK. OBA 6291; BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 493. S. 524–525; ZDM. T. 7. Kraków; Wrocław, 1975. № 2115; AGZ. T. 2.. № 56. 291 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 73–76. 292 Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 4. С. 211. 293 Об этом великий магистр писал А. Пфаффендорфу в Базель в конце апреля 1433 г. (BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 520), ссылаясь на рассказы комтура Меве Л. Ландзее, уехавшего из Литвы не позже конца марта (GStAPK. OBA 6389; частичная публикация: LECUB. Bd. 8. № 673; ср.: ibid. № 677). Но Федько Несвицкий находился при Свидригайле с середины февраля до конца марта (см. ниже), поэтому данное сообщение может относиться только к более раннему времени. 290

319

2.3. В шаге от победы? (1433)

Глава 2.3.

В шаге от победы? (1433) осле поражения в Ошмянской битве Свидригайло вернулся в Полоцк, где, вероятно, распустил остатки своего войска по домам . Здесь же П он встретился с послом великого магистра Тевтонского ордена — комтуром 294

Меве Людвигом фон Ландзее (хотя во владения Свидригайла тот прибыл в конце ноября или начале декабря 1432 г.295). Сановник сообщил Свидригайлу о решении великого магистра оказать ему поддержку, которое было принято на съезде прусских сословий в Эльбинге 11–12 ноября. Правда, об этом Свидригайло мог узнать и от собственного посла, который присутствовал на том же съезде296, но конкретные очертания орденской помощи стали известны лишь после того, как Ландзее во второй половине ноября побывал у ливонского магистра, силами которого планировалось оказать эту помощь297. Результат не заставил себя ждать. 21 декабря Ландзее, уже находясь в Витебске, писал великому магистру, что «русские паны» (“heren czu Rwssen”), узнав, что Орден намерен поддержать Свидригайла, вновь приняли его сторону, собираются отправиться вместе с ним в поход на Литву и готовы «оставаться с ним живыми 294

26 декабря 1432 г. Ландзее писал о русинах, которые съезжаются к Свидригайлу в Витебск, чтобы вновь помочь ему (“so reiten die Rwssen itczunt, sich vaste czu vorsameln wedir dem hern grosforsten czu hwlffe” — LECUB. Bd. 8. № 651. S. 383). При этом известно, что решение о новом походе в Литву было принято 20 декабря (Ibid. № 650). Это хорошо согласуется с тем фактом, что основу войска Свидригайла во время похода в конце 1432 г. составляли жители Полоцкой, Витебской и Смоленской земель. 295 Это произошло не ранее 21 ноября 1432 г. (см. ниже), когда Свидригайло находился в походе. О контактах последнего с Ландзее во время похода ничего не известно. Косвенные данные говорят о том, что встреча состоялась уже после окончания похода: во-первых, Свидригайло ссылается на Ландзее в письме великому магистру из Полоцка от 13 декабря 1432 г., во-вторых, сам Ландзее, описывая события после отъезда из Эльбинга, начинает с неудавшегося похода Свидригайла и ливонцев в Литву в начале 1433 г. (LECUB. Bd. 8. № 647, 661). 296 LECUB. Bd. 8. № 661. О датировке съезда см.: ASP. Bd. I. Leipzig, 1878. № 430–434. 297 Это совещание состоялось между 18 и 21 ноября 1432 г. 14 ноября Русдорф сообщал Рутенбергу, что Ландзее прибудет в Мемель в ближайший понедельник (17 ноября) вечером, а оттуда по литовскому побережью направится к ливонскому магистру (GStAPK. OBA 6252; в опубликованном отрывочном пересказе содержания письма эти сведения отсутствуют: LECUB. Bd. 8. № 637). 21 ноября 1432 г. к ливонскому магистру прибыл посол Сигизмунда Кейстутовича, которого тот решил задержать до возвращения Ландзее, уже уехавшего к Свидригайлу (LECUB. Bd. 8. № 639). Таким образом, во владения последнего комтур Меве прибыл после 21 ноября, когда Свидригайло уже находился в походе на Литву.

320

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

или мертвыми»; если бы Ландзее не задержался при Свидригайле, то события приняли бы иной оборот, неблагоприятный для Ордена, и решающий поход, возможно, был бы отложен до лета298. Как следует из контекста письма, под «русскими панами» орденский сановник подразумевал тех, кто входил в окружение Свидригайла, непосредственно находился при нем. Свидригайло мог без труда выяснить мнение этих людей, они были в состоянии серьезным образом влиять на его планы и вместе с тем играли первостепенную роль в системе власти свергнутого князя над подконтрольными ему территориями. При этом обозначение “heren” указывает на их принадлежность к общественным верхам. Советовался Свидригайло прежде всего с наиболее знатными, влиятельными и богатыми подданными, а не с «демократическими кругами», вопреки мнению А. Ю. Дворниченко. Тогда же, в конце декабря 1432 г.299, был в общих чертах разработан план новой военной акции Свидригайла и его союзников против Сигизмунда Кейстутовича и Польши. Поход в Литву должен был начаться в конце января — начале февраля 1433 г. К войску Свидригайла должны были присоединиться крупные отряды ливонцев300 и татар (этот план подтвердил и хан Улуг-Мухаммед, адресовавший Свидригайлу специальное послание с обещанием прибыть самостоятельно или прислать войска и одновременно отправивший посла к Михаилу Гольшанскому301), а молдавский воевода Илья должен был напасть на Польшу в конце января, чтобы отвлечь ее силы от помощи Сигизмунду Кейстутовичу302. Сделать то же самое Свидригайло неоднократно призывал главу Тевтонского ордена303. Пытаясь склонить его к активным действиям, Свидригайло быстро пошел навстречу его просьбе уступить Тевтонскому ордену Палангу с прилегающим участком побережья, который давал ВКЛ выход к Балтийскому морю и отделял Пруссию от Ливонии. Свергнутый великий князь рассчитывал на то, что это облегчит сообщение между ним и Пруссией304. Нетрудно заметить, что Свидригайло отдавал Ордену территорию, которую сам реально не контролировал; впрочем, как уже говорилось, от полного контроля над Жомойтью, не говоря уже о побережье305, был далек и Сигизмунд Кейстутович. Вместе с тем этот эпизод, не имевший последствий, показывает, что Свидригайло считал себя вправе распоряжаться теми землями, на которые лишь претендовал, поскольку 298

LECUB. Bd. 8. № 650. Ландзее называет точную дату — 20 декабря (LECUB. Bd. 8. № 650). 300 О размере запланированной ливонской помощи косвенным образом говорит тот факт, что его предполагалось снабдить пушками (LECUB. Bd. 8. № 657). 301 См. его перевод на средневерхненемецкий в письме Ландзее великому магистру от 6 января 1433 г.: GStAPK. OBA 6323. 302 LECUB. Bd. 8. № 650, 651. 303 Ibid. № 662. 304 Ibid. № 650, 651; GStAPK. OBA 6291. 305 Сама Паланга к Жомойти не относилась (см., напр.: GStAPK. OBA 6275). 299

2.3. В шаге от победы? (1433)

321

по-прежнему рассматривал себя не как «великого князя русского», а как великого князя литовского, временно лишившегося престола. Можно ли говорить о его легкомысленной и недальновидной уступчивости по отношению к Ордену? Следует иметь в виду, что передать Палангу Ордену в 20-е годы XV в. был готов Витовт: значение небольшого участка балтийского побережья, принадлежавшего ВКЛ, еще не было осмыслено его властями306. Свидригайло уступал Ордену то, что был готов уступить и его гораздо более дальновидный и искушенный в «большой политике» предшественник. Сбор военных сил Свидригайла происходил в Витебске в конце января — начале февраля 1433 г. Помимо отрядов северных русских земель ВКЛ, которые участвовали и в предыдущей кампании, туда прибыли подольский воевода князь Федько Несвицкий и киевский воевода князь Михаил Гольшанский с войсками своих земель. Присоединились и отряды союзников — тверского князя и «москвичей», в которых следует видеть подданных Свидригайлова «побратима» князя Юрия Дмитриевича307. Свидригайло также писал Рутенбергу о прибытии к нему 12 тысяч татар (цифра преувеличена?)308, однако из более позднего источника выясняется, что они так и не достигли цели, дойдя лишь до Киева. Впоследствии татарский хан объяснял это тем, что «снеги были велики»309; сам факт снежной зимы сомнения не вызывает (об этом Свидригайлу и немецкому магистру писал и Русдорф310, эту информацию легко было проверить), но действительно ли именно это стало причиной отсутствия татарской помощи — неизвестно311. И все же основные надежды Свидригайло связывал с ливонскими рыцарями, поэтому выступил на соединение с ними, не дождавшись подхода всех своих подданных и союзников. Соединение 306

См. подробнее: Nikžentaitis A. Palanga XIII–XV amžiais // Palangos istorija. Klaipėda, 1999. P. 107–114; Saviščevas E. Žemaitijos savivalda ir valdžios elitas. P. 29–33. 307 Письмо ливонского магистра великому магистру от 18 февраля 1433 г.: LECUB. Bd. 8. № 662 (ср. № 661 о прибытии союзников); GStAPK. OBA 6323. Сведения о присутствии М. И. Гольшанского и Ф. Несвицкого в Витебске в начале 1433 г. содержатся в послании сторонников Свидригайла Базельскому собору: BP. Т. 5. № 1361. Ливонский магистр узнал о прибытии к Свидригайлу его союзников от его послов, встреченных на обратном пути в Ливонию, на Двине, в начале второй декады февраля. Значит, выступить они должны были значительно раньше, когда подготовка к столкновению Юрия Дмитриевича и Василия II еще не вступила в финальную стадию (см.: Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 49–57). 308 LECUB. Bd. 8. № 662. Русдорф сообщил об этом немецкому магистру и доктору Андреасу Пфаффендорфу, представлявшему интересы Ордена в Базеле: GStAPK. OF 13. S. 138; BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 520. Цифру 12 тысяч впоследствии называл и сам хан Улуг-Мухаммед: GStAPK. OBA 6430a. 309 GStAPK. OBA 6430a. 310 GStAPK. OF 13. S. 2, 138; LECUB. Bd. 8. № 677. 311 Уже к этому времени Улуг-Мухаммеду довелось столкнуться с выступлениями внутриполитических противников, в частности Кичи-Мухаммеда (Флоря Б. Н. Орда и государства Восточной Европы. С. 181–182).

322

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

должно было состояться близ дер. Куренец, где путь из Дюнабурга сходился с дорогой, ведущей из Витебска на Вильну. Со своей стороны, активные действия предпринимал и ливонский магистр Цизо фон Рутенберг. 28 января Сигизмунд Кейстутович получил от него официальное объявление войны312, а два дня спустя магистр вторгся во владения Сигизмунда Кейстутовича и начал разорять их. Получив от Свидригайла известие о том, что тот ожидает подхода прочих союзников, Рутенберг решил не ждать его на неприятельской территории, а продолжил начатый поход. За 11 дней ливонцы разорили поветы313 крепостей Лынгмяны, Утяна, Таурогины и Ужпаляй314, которые были сильнее всего выдвинуты к ливонской границе и входили в систему крепостей, прикрывавших Вильну от ливонского нападения315. Однако им не помогли ни мощные укрепления, ни собравшееся в них местное (судя по всему, крестьянское) население: из одной только крепости Ужпаляй ливонцы, согласно отчету Рутенберга Русдорфу, вывели в плен «три тысячи голов мужчин, женщин и детей»316. Несомненно, одной из причин такого развития событий было то, что ливонский магистр отправился в поход с крупным войском: о его величине говорит участие в походе самого магистра и некоторых его сановников, а также большая численность уведенных в плен. Но не меньшую роль сыграло то, что ливонцы застали врасплох Сигизмунда Кейстутовича, который собирал войска в центре государства, готовясь к отражению совместного похода (туда же прибывала и польская помощь). Таким образом, защита крепостей северо-востока Литвы была предоставлена их гарнизонам. Не успев соединиться с ливонцами, Свидригайло отступил и остановился со своим войском в Лукомле, где дождался подхода союзников. Во второй половине февраля или первой половине марта он совершил аналогичный поход во владения Сигизмунда Кейстутовича. Об этом известно лишь из упоминания в «Смоленской хронике»: «тое же зимы в другыи ряд князь великыи Шьвитригаило собра силу рускую и поиде на Литву, и повоеваша 312

LECUB. Bd. 8. № 659. Документ об объявлении войны: CESXV. T. 3. Dod. № 18. P. 524–525. 313 В отчете ливонского магистра они названы словом “borgsůchunge”, которым обозначалась особая административно-территориальная единица Тевтонского ордена в Ливонии. Подробнее см.: Dopkewitsch H. Die Burgsuchungen in Kurland und Livland vom 13.–16. Jahrhundert // Mitteilungen aus der livländischen Geschichte, herausgegeben von der Gesellschaft für Geschichte und Altertumskunde zu Riga. Bd. 25, H. 1. Riga, 1933. 314 LECUB. Bd. 8. № 661, 662, 663. Срок 11 дней фигурирует в указанных источниках, в то время как Русдорф в письме немецкому магистру Ордена от 25 февраля 1433 г. называет другой срок — 14 дней (GStAPK. OF 13. S. 138). 315 Tyla A. Pirmosios rašytinės žinios apie Linkmenų apylinkes // Ignalinos kraštas. Vilnius, 1966; Batūra R. Linkmenų pilis ir krašto gynyba XIII–XV a. // Ibid.; Idem. Užpalių pilis // Kraštotyra. [T. 3.] Vilnius, 1966. 316 LECUB. Bd. 8. № 662, 663.

2.3. В шаге от победы? (1433)

323

Литовьское земли множьство, и пожгоша, и в полон повѣдошя»317. Эта лапидарная летописная запись, в отличие от последующих, не называет взятых или сожженных замков, в ней ничего не говорится о маршруте Свидригайловых войск. Стало быть, несмотря на концентрацию практически всех военных сил на литовском направлении, Свидригайло ограничился разорением приграничных территорий. После этого он долгое время не предпринимал вооруженных действий против Сигизмунда Кейстутовича. Последним отзвуком фактически неудавшегося похода стало послание сторонников Свидригайла Базельскому собору, отправленное из Витебска 22 марта 1433 г.318 От имени «князей, панов, бояр, рыцарей и горожан русских земель» его подписали 16 князей и бояр, представлявших разные земли ВКЛ, в том числе те, кто пользовался наибольшим доверием правителя и занимал высшие должности на подконтрольной ему территории, — Ф. Несвицкий, М. И. Гольшанский, Ивашко Монивидович, Юрша Иванович (в то время брянский воевода), мценский воевода Григорий Протасьев и др. Авторы письма отвечали на обвинения в адрес Свидригайла, исходившие от Сигизмунда Кейстутовича (в частности, в отпадении от католической веры), выдвигали встречные обвинения в адрес последнего и заявляли о готовности принять унию католической и православной церквей. Как показали события начала 1433 г., на развитие конфликта в Великом княжестве Литовском оказывала заметное влияние позиция внешних сил, в частности Тевтонского ордена и его отделения в Ливонии. Это находит подтверждение в политике Сигизмунда Кейстутовича. Как уже говорилось в предыдущей главе, запланированный им после Ошмянской битвы ответный поход против Свидригайла не состоялся. Сигизмунд пытался проводить курс, намеченный сразу после прихода к власти: продолжая сотрудничать с Польшей (об этом см. ниже), он по-прежнему добивался расположения Ордена — поднимал вопрос о действии союзного договора, даже несмотря на участие ливонцев в Свидигайловом походе на Литву319. Чтобы склонить Русдорфа на свою сторону, Сигизмунд изъявлял готовность вновь ходатайствовать перед польским королем о присоединении Ордена к польско-литовскому союзу, а также намекал на слабость позиций Свидригайла320. Повидимому, это (а также первая военная неудача Свидригайла) склонило Русдорфа к пересмотру литовской политики Тевтонского ордена. В свете предстоящего конфликта с Польшей ему важно было обеспечить дружественный нейтралитет Сигизмунда Кейстутовича, тем более что условия (в виде 317

ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 и др. Эта запись подтверждает высказанное ранее намерение Свидригайла совершить поход в Литву до конца зимы (LECUB. Bd. 8. № 661. S. 392–393). 318 Новейшая публикация: BP. T. 5. № 1361. Пересказ содержания: BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 496 (там же указаны предшествующие публикации послания). 319 LECUB. Bd. 8. № 645 (полный текст — GStAPK. OF 14. S. 708), 649. 320 LECUB. Bd. 8. № 649. S. 381.

324

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

приведенных заявлений Сигизмунда) для этого имелись. С другой стороны, лишить поддержки Свидригайла и тем самым нарушить союзный договор с ним означало бы удар по репутации Ордена. Кроме того, необходимо было оставить пространство для дальнейших политических маневров. Выход из сложившейся ситуации Русдорф видел в том, чтобы наделить Свидригайла какими-то владениями на территории ВКЛ (в случае согласия Сигизмунда Кейстутовича) или Ордена. Этот проект всерьез обсуждался в Ордене321 и был представлен на рассмотрение Сигизмунду Кейстутовичу (это сделали в январе 1433 г. орденские послы — Ганс Фокс и секретарь великого магистра322). Одновременно Русдорф предписал Людвигу фон Ландзее покинуть Свидригайла и вернуться в Пруссию323. Этот проект так и не был реализован. Сигизмунд ответил отказом на предложение выделить Свидригайлу «уголок земли» в своих владениях324. На развитие событий повлияла и позиция ливонского магистра Цизо фон Рутенберга, который, в отличие от великого магистра Пауля фон Русдорфа, с самого начала конфликта в ВКЛ проводил курс открытой военной поддержки Свидригайла (чему Русдорф не препятствовал). В конце января Рутенберг официально объявил войну Сигизмунду Кейстутовичу, а великий магистр заверил последнего, что в этом виноват лишь сам Сигизмунд325. После этого переговоры с Орденом теряли всякий смысл: Сигизмунд Кейстутович уже не мог использовать их как способ нормализации отношений с ливонским отделением Ордена, на которую рассчитывал ранее326. Он ничем не мог заинтересовать и 321

Это следует из ответа верховного маршала Ордена, который традиционно курировал его взаимоотношения с ВКЛ, на некие неназванные предложения великого магистра, от 16 января 1433 г. (GStAPK. OBA 6329). Последнему предлагалось обсудить их с его советниками по возвращении послов от Сигизмунда Кейстутовича. В этом источнике упоминаются также письма ливонского магистра и находившегося при Свидригайле Ландзее, копии которых Русдорф переслал маршалу, вероятно, чтобы дать ему почву для оценки ситуации 322 Это посольство отправилось к Сигизмунду не позднее конца декабря 1432 г., поскольку уже 1 января 1433 верховный маршал Ордена писал о нем Русдорфу (GStAPK. OBA 6320). К 28 января оно покинуло Сигизмунда и отправилось по его поручению к ливонскому магистру, которого по просьбе Сигизмунда должно было призвать сохранять мир (LECUB. Bd. 8. № 659). Данное посольство также упоминается в письме верховного маршала Ордена великому магистру от 16 января 1433 г. и в ответе последнего на одно из писем Сигизмунда Кейстутовича (GStAPK. OBA 6329; OF 13. S. 1). 323 LECUB. Bd. 8. № 661. 324 Ibid. № 661. S. 393. 325 Ibid. № 669. 326 Об этом говорит тот факт, что Сигизмунд Кейстутович, призывая ливонского магистра прекратить боевые действия, пытался представить это как распоряжение великого магистра: “wir… den Vochs von uns zu dem meister von Liefflande gelassen haben, das her die Liefflander apczihen sulde mit ewirm geheisse, das sie sich nicht widder uns mit dem ebenumpten herczog Swidrigal heben sulden” (LECUB. Bd. 8. № 659; курсив мой. — С. П.).

2.3. В шаге от победы? (1433)

325

руководство Ордена, поскольку оно не скрывало, что знает об антиорденской направленности союза Сигизмунда с Польшей327. В начале 1433 г. Сигизмунд продемонстрировал желание и дальше вести вооруженную борьбу со Свидригайлом, демонстративно расправившись с его послами328. В этой борьбе Сигизмунд рассчитывал опереться на помощь Польши. В январе 1433 г. была подтверждена польско-литовская уния: 6-м января датированы акты польской стороны (короля Владислава Ягайла, епископов и должностных лиц), 20 января — новый акт Сигизмунда Кейстутовича. Смысл акта Ягайла состоял в признании условий Городенской унии, поскольку ее конкретные условия согласовали с Сигизмундом лишь королевские послы. По содержанию акт Ягайла полностью повторяет акт Сигизмунда от 15 октября, даже в тех пунктах, которые к этому времени явно устарели: так, польский король обещает в случае завоевания Луцка и Владимира передать их в пожизненное владение Сигизмунда (хотя Луцк, как уже говорилось, был взят польскими войсками к концу 1432 г.), а также аннулировать все союзы, направленные против великого князя литовского, — явная аналогия пункту Сигизмундова документа, практический смысл которого состоял в ликвидации союза ВКЛ с Орденом. В свою очередь, Сигизмунд Кейстутович 20 января дословно повторил текст акта унии от 15 октября, отличия касались лишь списка гарантов и способа утверждения. Последний примечателен для документов как польской, так и литовской стороны. В составе государственного архива ВКЛ сохранились две грамоты Владислава Ягайла одинакового содержания, датированные 6 января 1433 г. Одна из них (по терминологии их издателей С. Кутшебы и В. Семковича — «оригинал 1») была скреплена большой (тронной, или «маестатной») печатью короля и печатями всех гарантов, при этом дата открывается лишь словом “actum”, а слово “datum” встречается только в формуле указания на редакторов документа “datum per manus”. Второй экземпляр («оригинал 2») скреплен малой королевской печатью, а его дата вводится словом “datum”. Все это свидетельствует об обратном порядке появления двух оригиналов: сначала на съезде в Кракове был составлен «оригинал 2», утвержденный 3 января 1433 г., он был передан литовской стороне, но не удовлетворил ее, — вероятно, по той простой причине, что был скреплен не большой, а лишь малой королевской печатью, — и тогда был подготовлен «оригинал 1», в котором датирована лишь правовая акция. Очевидная аналогия этой ситуации — события 1413 г., когда великий магистр Тевтонского ордена Генрих фон Плауэн отказался принять грамоту о передаче Жомойти Ордену после смерти Ягайла и Витовта, так как она была скреплена малой печатью Ягайла. Ведь и грамота самого Сигизмунда Кейстутовича от 20 января 1433 г. была скреплена уже не малой (конной), а 327

Ibid. № 669. Ibid. № 661. Впоследствии по непонятной причине Сигизмунд Кейстутович казнил и своих собственных послов, ездивших к Свидригайлу.

328

326

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

большой («маестатной») печатью. Это первый известный случай ее использования Сигизмундом. По композиции она повторяла аналогичную печать Витовта 1407–1430 гг. и подчеркивала монарший характер власти великого князя. Подробнее об этом речь пойдет в гл. 3.2, здесь же следует отметить, что, несмотря на сохранение обязательств о переходе Луцкой земли к Польше после смерти Сигизмунда, на его новой печати красовался герб Волыни — четырехконечный крест. Примечательно, что этой печатью скреплены и почти все последующие акты Сигизмунда об унии с Польшей — 1434 и 1439 гг. (малая печать привешена лишь к документу 1437 г., который не ликвидировал всего комплекса польско-литовских разногласий329). Тронная печать была символом монаршей, суверенной власти правителя. Таким образом, признавая вассальную зависимость от польского короля, Сигизмунд Кейстутович оформлял свой документ как монарх, равный ему по статусу. Думается, это было не менее важным мотивом его выдачи, чем стремление расширить список гарантов, на чем настаивал О. Халецкий. Дословное же повторение текста, в том числе явно устаревших положений, может говорить о том, что стороны сочли за лучшее не возвращаться к их обсуждению. Как уже говорилось выше, когда речь шла о посольстве Георгия Бутрима в Мариенбург, и сами условия польско-литовской унии трактовались «расширительно», по крайней мере литовской стороной. Можно привести еще один аргумент. В сентябре 1433 г., требуя исключить Сигизмунда Кейстутовича из перемирия со Свидригайлом, поскольку оно заключено без его ведома и согласия, Сигизмундовы вельможи писали Ягайлу: «в записех межи вашею м(и)л(ос)тью с вашим брат[ом] великим кн(я)зем Жикгимонтом, оспод(а)ремъ нашим, держати оспод(а)ря нашог(о) оу вышьшо[и] раде а все посполно с нимъ по думе чинити, безъ его вѣданья ничог(о) не чин[ити]»330. Однако в актах унии 1432–1433 гг. такого условия нет. Список свидетелей акта унии 1433 г. по сравнению с октябрем 1432 г. значительно расширился: число епископов в нем выросло с двух до трех, князей — с 4 до 7 (одним из них был Михаил Сигизмундович, который в 1432 г. выдал отдельный документ), бояр — с 16 до 30331. Таким образом, подтверждение унии с Польшей одновременно давало Сигизмунду повод продемонстрировать укрепление его позиций в ВКЛ332, и хотя он еще не решался в открытую требовать пересмотра несколько непоследовательных и путаных формулировок городенского акта, такая возможность все же подразумевалась (коль скоро использована печать с изображением волынского герба). 329

Подробнее об этом см. в гл. 3.2. См. приложение I, № 9. 331 AUPL. № 58–59. 332 Об акте унии 1433 г. как показателе роста влияния Сигизмунда писал С. Кутшеба: Kutrzeba S. Unia Polski z Litwą // Polska i Litwa w dziejowym stosunku. Kraków i in., 1914. S. 509–512. 330

2.3. В шаге от победы? (1433)

327

В начале 1433 г. польские правящие круги демонстрировали готовность поддерживать Сигизмунда Кейстутовича не только подтверждением унии, но и практическими действиями: Свидригайловы послы к польскому королю были задержаны и отосланы к Сигизмунду, который опять-таки их казнил333. Вероятно, это было сделано по приказу самого короля Владислава II Ягайла или с его санкции. К началу февраля 1433 г. в Литве уже находились польские войска334 (правда, не исключено, что они оставались там с конца предыдущего года), а в середине того же месяца фогт Зольдау сообщал комтуру Остероде о новых войсках, посланных туда Польшей и мазовецкими князьями. Об этом его информатор узнал от жителя Мазовии, который незадолго до этого побывал в Кракове и видел отправку польского отряда. Боевые действия планировалось завершить еще до Пасхи, приходившейся на 12 апреля, а может быть, и в самом начале марта — в течение шести дней после начала Великого поста. На лето была запланирована совместная польско-литовская военная акция против Ордена, на который должны были напасть с двух сторон поляки с гуситами и жомойты335. Учитывая непрочность позиций Сигизмунда Кейстутовича в Жомойти в конце 1432 г., последняя подробность вызывает некоторые сомнения: ее источник находился не в Жомойти и даже не в Вильне, а в Кракове или Мазовии. Вскоре поляки отказались от плана весенней кампании в Литве: опасаясь нападения со стороны Ордена, они оставили польские и мазовецкие войска в их землях (некоторые воины, впрочем, все же добрались до Литвы)336. Отношения Сигизмунда Кейстутовича с Орденом после неудачной попытки сближения оставались враждебными, но дело ограничивалось локальными столкновениями. 26 марта 1433 г. в Литву вторглось ливонское войско под командованием комтура Дюнабурга337. Если верить сообщению Яна Длугоша, ответный поход был совершен в апреле 1433 г.: по его словам, примерно на Пасху (праздновалась 12 апреля) Сигизмунд отправил в Курляндию (часть Ливонии) войско жомойтов, которое опустошало ее 12 дней338. Другие источники об этом походе ничего не сообщают. Письмо верховного маршала Ордена Русдорфу от 29 апреля того же года заставляет усомниться в достоверности рассказа Длугоша. В послании орденского сановника сообщается о намерении жомойтов напасть на прусский замок Инстербург339. На размышления 333

LECUB. Bd. 8. № 661. Ср. жалобы Свидригайла на обращение с его послами в ноябрьском послании Ягайлу: Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6. P. 216. 334 Ibid. № 663. 335 GStAPK. OBA 6360. «…они (мазовецкие воины. — С. П.) не знают ничего, за исключением того, что они будут сражаться в Литве 6 дней во время поста» ( “…sy wissen andirs nicht, wen das sy VI tage in dy vaste streiten werden czu Littaw”). Пост в 1433 г. начинался 25 февраля. 336 GStAPK. OBA 6364. 337 LECUB. Bd. 8. № 673. 338 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 85. 339 GStAPK. OBA 6420.

328

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

наводит не столько синхронность действий жомойтов у Длугоша и в письме маршала (речь могла идти о двух разных отрядах), сколько другое обстоятельство: орденский сановник ясно давал понять, что предстоящее нападение — инициатива самих жителей Жомойти; ни о каких распоряжениях Сигизмунда Кейстутовича не говорится, он в письме вообще не упоминается. Возможно, сообщение Длугоша следует принять с одной оговоркой: речь шла о самостоятельных действиях жомойтов в Курляндии (но тогда нет оснований связывать их с походом комтура Дюнабурга в Литву: логично предположить, что последний был направлен на земли Аукштайтии, соседние с Дюнабургом). Более достоверны сохранившиеся сведения о действиях Ежи Струмило — наместника Сигизмунда Кейстутовича «на литовской границе с Мазовией»340 (в 1431 г. он был наместником в Бельске на Подляшье, а спустя два года базой его похода был близлежащий Бранск341). В конце апреля 1433 г. Сигизмунд отдал ему распоряжение напасть на Тевтонский орден. Важно отметить, что в состав отряда Струмилы входили подданные не только Сигизмунда Кейстутовича, но и мазовецкой княгини Анны (матери малолетнего Болеслава IV)342. Это связано с тем, что владения Струмилы находились как раз в Мазовии343. Обе стороны конфликта — и Сигизмунд, и орденское руководство — рассчитывали нанести решающий удар неприятелю предстоящим летом344. Контакты между Тевтонским орденом и Свидригайлом, на некоторое время прервавшиеся345, возобновились в начале весны 1433 г. Непосредственным поводом к этому стало письмо Сигизмунда Люксембургского Паулю фон Русдорфу, в котором тот просил сообщить о состоянии дел Ордена и его литовского союзника346. Не исключено, впрочем, что и сам великий магистр уже задумывался об объединении усилий со Свидригайлом. Для Русдорфа не были секретом намерения поляков и их союзников напасть на Орден летом 1433  г., и он счел за лучшее нанести превентивный удар. Для этого ему и понадобился Свидригайло. 340 “Stramidel, ein houptman hertzog Sigemude (!) uff der Littawschen grenitzen ken der Masaw” — GStAPK. OBA 6427. 341 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 294, 311; GStAPK. OBA 6626. 342 «Также мазовецкая княгиня будет смотреть сквозь пальцы и не будет звать обратно никого, кто отправится в поход с тем же Струмилой и будет ему помогать» (“Ouch wil die hertzogynne in der Masaw durch die finger sehen und nymands irer leuthe weren nachheißen, die do wellen mit dem selbigen Stramidll her iner tzihen und im helffen” — GStAPK. OBA 6427); Jóźwiak S. Wywiad i kontrwywiad. S. 115. 343 Jakubczak S. Jerzy Strumiłło — przywódca konfederacji lwowskiej 1464 roku // Społeczeństwo Polski średniowiecznej. T. 5. Warszawa, 1992. 344 LECUB. Bd. 8. № 666. 345 Единственным связующим звеном между ними оставался комтур Меве Людвиг фон Ландзее, по-прежнему пребывавший при дворе свергнутого великого князя (GStAPK. OF 13. S. 4–5). 346 BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 465.

2.3. В шаге от победы? (1433)

329

6 марта Русдорф написал Ландзее и Свидригайлу, интересуясь, как обстоят дела у последнего; в частности, глава Тевтонского ордена просил сообщить, какими силами располагает Свидригайло и кто его поддерживает347. Получив оптимистичный ответ от своего литовского союзника 348, великий магистр изложил ему свой план предстоящей летней кампании против Польши. Ее предполагалось втянуть в войну на два фронта: с севера ее должны были атаковать прусские крестоносцы, а с юга — сторонники Свидригайла (Ф. Несвицкий с подолянами и М. Гольшанский с киевлянами) и его союзники (татары и молдаване), в то время как сам великий князь должен был отправиться в поход на Литву вместе с ливонским магистром349. Русдорф планировал напасть на Польшу в конце мая или начале июня. Впервые план совместных действий против Польши и Сигизмунда излагается в письме Русдорфа Свидригайлу от 15 марта 1433 г.350, а в апреле великий магистр дважды призвал Свидригайла в названный срок выступить в поход на Литву вместе с ливонцами351. Одновременно письма аналогичного содержания были отправлены сторонникам и союзникам Свидригайла — князя Федьку Несвицкому, князю Михаилу Гольшанскому и молдавскому воеводе Илье352. В самом Ордене шла лихорадочная подготовка к нападению на Польшу: в Пруссии была объявлена мобилизация, предпринимались попытки завербовать наемников в немецких землях и Поморском княжестве, под Торном было начато строительство моста через Вислу для переправы орденских войск в Куявию353. Сохранился ответ Свидригайла на одно из писем великого магистра (от 11 апреля), написанный 3 мая 1433 г. в Смоленске на западнорусском языке354, и его средненижненемецкий перевод355. Свидригайло выражал готовность соединиться с ливонскими войсками в Полоцке или другом удобном месте 29 мая («на семую суботу» после Пасхи). По его словам, он отдал князь Федьке Несвицкому и луцкому воеводе Александру Носу, незадолго до этого перешедшему на 347

“welche herren, lande und hirschafte sich an euch halden, euch beysteen und helffen” (из письма Русдорфа Свидригайлу от 6 марта 1433 г.); “wer von herren, landen und lewten em beyleyt” (из письма Русдорфа Л. Ландзее от 6 марта 1433 г.) — GStAPK. OF 13. S. 3–5. 348 Письмо Свидригайла не сохранилось; упоминание о нем имеется в ответе Русдорфа от 15 марта 1433 г. (GStAPK. OF 13. S. 2–3). 349 Ср. о ливонской помощи: LECUB. Bd. 8. № 679. 350 GStAPK. OF 13. S. 2–3. 351 LECUB. Bd. 8. № 677; GStAPK. OF 13. S. 8. 352 Первые два письма по содержанию практически дословно совпадали с письмом Свидригайлу от 11 апреля, они известны лишь по упоминаниям (LECUB. Bd. 8. № 677, Vorbemerkung), последнее же сохранилось полностью (GStAPK. OF 13. S. 6–7). 353 Biskup M. Wojny Polski z Zakonem Krzyżackim (1308–1521). Gdańsk, 1993. S. 166–167. 354 GStAPK. OBA 6430a. Опубликовано (ошибочно под 1432 г.): Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 5. М., 1993. Прим. 264. С. 333–334. 355 LECUB. Bd. 8. № 681.

330

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

его сторону (подробнее об этом см. ниже), распоряжение «заважати и щкодити» полякам. С аналогичными просьбами Свидригайло обратился к молдавскому воеводе и татарскому хану Улуг-Мухаммеду, причем последний к моменту написания письма пообещал прислать ему помощь (помимо тех татар, которые уже находились на Подолье в распоряжении Ф. Несвицкого). Киевскому воеводе Михаилу Гольшанскому предписывалось присоединиться к Свидригайловым войскам, которые направлялись в поход на Литву. Этот план осуществить не удалось. 15 мая ливонский магистр сообщил Русдорфу, что откладывает выступление в Литву на неопределенный срок из-за недостатка травы для коней356, а уже 5–6 июня объединенное великопольское и гуситское войско вторглось в Новую Марку (нем. Neumark) — западную часть владений Тевтонского ордена, отделенную от его основной территории и соединявшую его с Бранденбургом. В июле театр боевых действий был перенесен к востоку — на основную территорию Ордена, в Гданьское Поморье. Польский план предусматривал не установление долговременного контроля над частью орденской территории, а ее разорение — ответ на нападение Ордена на Польшу в 1431 г.357 В военных действиях против Ордена планировал принять участие и Сигизмунд Кейстутович. В середине июля войско литовцев и жомойтов под командованием трокского каштеляна Яна Сунгайла, виленского каштеляна Кристина Остика и литовского боярина Тальята должно было напасть на прусскую крепость Рагнит, а в конце июля — начале августа городенский наместник Михаил Монивид со своими войсками намеревался атаковать Инстербург358. Однако основные силы литовцев из Аукштайтии все же планировалось бросить против Свидригайла359. В итоге запланированные походы литовцев против Ордена не состоялись: в обширной орденской переписке за 1433 г. о них нет никаких сведений, а сообщение любекского хрониста Германа Корнера на этот счет явно недостоверно360. Вероятно, причиной этого стал поход Свидригайла во владения Сигизмунда Кейстутовича. Польский поход в Гданьское Поморье хорошо отразил приоритеты польской внешней политики. Для Сигизмунда его значение было сомнительным: ведь из Пруссии, учитывая позицию Русдорфа, ему вряд ли угрожала опасность нападения, а вот остаться без польской помощи из-за отвлечения всех сил на этом направлении для него оказалось критичным. В результате 356

Ibid. № 685. Подробнее о польско-гуситском походе против Тевтонского ордена летом 1433 г. см.: Biskup M. Wojny Polski z Zakonem Krzyżackim. S. 168–185. 358 GStAPK. OBA 6561, 6567, 6587, 6601. 359 Хаускомтур Рагнита писал попечителю Лохштедта 11 июля: «но большинство литовцев отправилось на Русь» (“sunder dy meisten Littawen, dy seyn us geczogen uf dy Rewsen”. — GStAPK OBA 6561). 360 Die Chronica novella des Hermann Korner. S. 518. § 1559; Hruschka C. Op. cit. S. 404. № 162. 357

2.3. В шаге от победы? (1433)

331

– Илл. 16 – Послание Свидригайла великому магистру Тевтонского ордена Паулю фон Русдорфу. Смоленск, 3 мая 1433 г. Секретный государственный архив Фонда «Прусское культурное наследие»

332

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

пришлось прибегать к помощи наемников, подрывавшей финансовое положение Сигизмунда361, тогда как Свидригайло по-прежнему пользовался помощью по крайней мере ливонских союзников. Чтобы нейтрализовать Сигизмунда и побудить Свидригайла к более активным действиям, великий магистр вновь отправил к последнему комтура Меве Людвига фон Ландзее362, который и так поддерживал с ним контакты363. 25 июня он прибыл к свергнутому князю в Полоцк, откуда уже 3 июля сообщал о его планах364. Основу войск самого Свидригайла составляли жители северных русских земель ВКЛ (Полоцкой, Витебской и Смоленской365), к которым присоединились киевляне во главе с М.И. Гольшанским. Возможно, первоначально запланировалось участие в походе тверских войск366. С ливонцами Свидригайло намеревался соединиться 19 июля; к войску также должны были присоединиться татары367. Однако источники (если не считать довольно путаной информации Длугоша368) единодушно молчат об их участии в кампании 1433 г. На этой проблеме стоит остановиться специально: уже 10 ноября Свидригайло писал Ягайлу, что посадил на «отцовский престол» нового хана Сеид-Ахмеда369. По сообщению же Яна Длугоша, Свидригайло отправлял к 361

Неясно, идентичны ли они «гостям», которые упоминаются в посланиях Сигизмунда Кейстутовича (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 212) и его вельмож (приложение I к наст. книге, № 9) от 25 сентября 1433 г. С одной стороны, наемники как значимая часть войск Сигизмунда неоднократно упоминаются и впоследствии, вплоть до 1440 г.; в источниках, созданных в соседней Пруссии, они иногда именуются «гостями» (см. характерное упоминание о расходах на их жалованье: LECUB. Bd. 9. №  97. S.  59). С другой стороны, в посланиях иноземным правителям Сигизмунд неоднократно прибегал к риторике войны с «неверными», и возможно, что эта риторика привлекала в его войско желающих воевать за католическую веру (это явление хорошо известно по войнам Тевтонского ордена с ВКЛ и русскими землями, в том числе и по событиям 30-х годов XV в.). Как бы то ни было, их тоже надо было содержать, что могло отразиться в посланиях Сигизмунда и его вельмож. 362 LECUB. Bd. 8. № 693. 363 MAB RS. F 15–73. P. 270 (приложение I, № 8). 364 GStAPK. OBA 6540. 365 Об этом говорят косвенные данные — место сбора войск (Полоцк) и сообщение одного из сановников Тевтонского ордена, будто бы Свидригайло в августе 1433 г. находился в Смоленске: «Свидригайло находится у себя, Свидригайло идет из Смоленска в эту землю» (“Swedergal eyn heym zeyn, Swedergal kumet von Smallencike yn daz lant” — GStAPK. OBA 6626). 366 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 и др. 367 GStAPK. OBA 6540, 6541. 368 Краковский каноник утверждает, что Свидригайло вторгся в Литву с войском, собранным «из ливонцев, руси и татар» (“ex Livonitis, Ruthenis et Tartaris” — Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 107), но через несколько предложений пишет об отказе татар помочь Свидригайлу (об этом см. ниже). 369 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6. S. 216.

2.3. В шаге от победы? (1433)

333

татарам Ивашку Монивидовича с дарами, но татары дошли лишь до Днепра и, узнав о союзе Сигизмунда Кейстутовича с польским королем, разорили Киевскую и Черниговскую земли и повернули восвояси370. Историки пытались связать эти события между собой и дать им какое-то логичное объяснение. Так, Б. Н. Флоря отметил, что татары «грабили ту территорию, которую им следовало защищать», не только в 30-е годы XV в., но и в годы союза между Богданом Хмельницким и Крымским ханством371. Украинский исследователь В. П. Гулевич восклицает: «Но мог ли Свидрыгайло (так в тексте. — С. П.) найти возможность во время неудачной для себя войны влиять на ситуацию в Золотой Орде? Нет!»372 — и вторит Л. Колянковскому, который полагал, что Свидригайло всего лишь приписал себе замену Улуг-Мухаммеда на Сеид-Ахмеда373. Он исходит из того, что Ивашко Монивидович мог вернуться из посольства в Орду не ранее сентября 1433 г. Однако его посольство упоминается в Свидригайловом послании из Смоленска от 3 мая. По его словам, первым в Орду ездил боярин Михайло Арбанас: он выехал — очевидно, из Витебска — в конце февраля («ѡногды ещо оу великии пос(т), как толко ѡтпустивъ Лодвика кунтура къгмевьского», т. е. после отъезда Людвига фон Ландзее в Орден; пост в 1433 г. начинался 25 февраля), а вернулся в Смоленск 29 апреля («того ж дни, как кунтуровъ слуга Климок», то есть «на трет(ь)еи недели в четвергъ по велице дни» — Пасха праздновалась 12 апреля). Значит, поездка из Смоленска в Орду и обратно занимала примерно два месяца, т. е. в одну сторону посол ехал месяц374. В том же письме Свидригайло упоминает об отправке в Орду Ивашки Монивидовича незадолго до Пасхи («перед Великою ночью») и добавляет: «и сустрѣл тот Михаило наш пана Ивашка в поли. Надеемсѧ, вжо в Орде есть оу ц(е)с(а)рѧ». Этих посольств, не говоря уже о более ранних контактах, было вполне достаточно, чтобы в Орде узнали о союзе Сигизмунда Кейстутовича с поляками, и для этого татарам не обязательно было доходить до самого Днепра (Длугошу же явно хотелось впечатлить своих читателей). Это заставляет думать, что краковский каноник и имел в виду апрельско-майскую поездку Ивашки Монивидовича. В таком случае, если поход татар действительно имел место одновременно с возвращением Ивашки Монивидовича, как пишет Длугош, то состояться он должен был в конце мая — июне, а никак не в сентябре. Это вполне согласуется с планом Свидригайла, который, как уже говорилось, 370

Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 107. Флоря Б. Н. Орда и государства Восточной Европы. С. 180. 372 Гулевич В. П. Северное Причерноморье в 1400–1442 гг. и возникновение Крымского ханства // Золотоордынское обозрение. 2013. № 1. С. 123. 373 Kolankowski L. Op. cit. S. 256. 374 В XIV–XV вв. путь из Северо-Восточной Руси в Орду или обратно (т. е. в одну сторону) также преодолевался за месяц (Кучкин В. А. К изучению договора 1390 г. Василия Дмитриевича с Владимиром Серпуховским // Исследования по истории средневековой Руси. К 80-летию Ю.Г. Алексеева. М.; СПб., 2006. С. 81 и прим. 25). 371

334

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

рассчитывал выступить 29 мая. Описанное же Длугошем стало результатом вполне конкретного события — соглашения Улуг-Мухаммеда с польским королем, о котором в Ордене стало известно еще в конце апреля375, т. е. тогда, когда Ивашко Монивидович находился уже в пути376. Несомненно, после этого великий магистр Пауль фон Русдорф имел не один случай сообщить об этом Свидригайлу. Эти два события — опустошение татарами южных земель ВКЛ и, вероятно, сведения об их измене — и сыграли решающую роль в отношении Свидригайла к Улуг-Мухаммеду, а не само по себе «отсутствие татар на стратегически важном для Свидрыгайло направлении», как предполагает В. П. Гулевич377: ведь и зимой 1432 г. татары точно так же не явились Свидригайлу на помощь. Учитывая хронологию произошедшего, войска Свидригайла вполне могли поучаствовать в смене хана: это могли быть силы Александра Носа, Юрши и Ф. Несвицкого, которые первоначально действовали против Сигизмунда, но и после поражения под Клецком (об этом ниже), судя по последующим событиям, сохранили значительный военный потенциал. Впрочем, как бы то ни было, события в Орде показывают, что польские правящие круги всячески старались ослабить если не самого Свидригайла, то его союзников. Точно так же в апреле до Пруссии дошли слухи о том, что польский король склонил на свою сторону молдавского воеводу Илью378, а 4–5 июня он и его бояре в Сучаве принесли присягу на верность Ягайлу379. Летом же 1433 г. свергнутый великий князь готовился к большому походу на Литву, который должен был стать решающим. В конце августа, когда Свидригайло уже находился на обратном пути на Русь, комтур Остероде 375

23 апреля 1433 г. комтур Остероде сообщал великому магистру со ссылкой на своего мазовецкого собеседника Яна Свинку, что польский король склонил на свою сторону часть татар (“eynen hert der Tataren… mit gefugen und suszen worten czu im geczogen”), и попросил об этом проинформировать Свидригайла, что Русдорф сделал 29 апреля (GStAPK. OBA 6410; OF 13. S. 8). Такое понимание взаимоотношений Улуг-Мухаммеда со Свидригайлом объясняет поворот в татарской политике этого князя: вскоре после описываемых событий ханом при его поддержке стал Сеид-Ахмед. 376 В современных источниках, за исключением хроники Германа Корнера, сведения которой в данном случае явно недостоверны, ничего не говорится об участии татар в польско-гуситском походе в Пруссию летом 1433 г. (Die Chronica novella des Hermann Korner. S. 518. § 1559; Hruschka C. Kriegsführung und Geschichtsschreiung. S. 404. № 162). В частности, их в обвинениях в адрес польского короля, для которого в Ордене не жалели черных красок (BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 548, 549, 552, 580). Неучастие татар в этом походе, несмотря на их соглашение с поляками, могло объясняться как необходимостью сдерживать Свидригайла и его союзников с юга, так и нестабильностью в самой Орде. 377 Гулевич В. П. Северное Причерноморье. С. 122–123. 378 GStAPK. OBA 6410; OF 13. S. 8. 379 См. подробнее: Czamańska I. Moldawia i Woloszczyzna S. 89–91. Ср. информацию в письме комтура Остероде великому магистру от 17 июля 1433 г.: «Также поляки распускают слухи, что молдаване соединились с ними» (“Och lossen dy Polan rede awsgen, wy das dy Walachen sich sulden geeynet haben mit in” — GStAPK. OBA 6578).

2.3. В шаге от победы? (1433)

335

сообщал великому магистру, что «великий князь, как говорят, сейчас так силен, как он никогда не был»380. Вместе с тем Свидригайло рассчитывал не только на завоевание Литвы, но и на соглашение с окружением Сигизмунда. Последний же, узнав о предстоящем походе Свидригайла в Литву381, также принялся собирать свои силы382. Он рассчитывал на генеральное сражение со своим соперником: по сведениям комтура Остероде, вскоре после начала Свидригайлова похода воюющие князья договорились провести его около дня св. Варфоломея (24 августа)383. При этом Свидригайло надеялся не только на силу своих и союзнических войск, но и на то, что стоит ему прийти в Литву, как тамошние жители перейдут на его сторону384. Не исключено, что подобного рода аргументы приенялись им в контактах с Ягайлом и Сигизмундом Кейстутовичем. Во всяком случае к польскому королю посольства его родного брата являлись не раз, и именно в таком тоне выдержано Свидригайлово послание Ягайлу от 10 ноября 1433 г., сохранившееся в латинском пересказе Яна Замойского385. Летом 1433 г. Свидригайло жаловался польскому королю, что у него «выпадает челюсть» (скорее всего, имеется в виду ее подвывих); возможно, это послужило одной из причин, по которой было отложено его выступление в Литву386. Эта личная подробность, сохранившаяся в послании комтура Остероде от 9 августа 1433 г. (он узнал о ней от своего постоянного информатора Яна Свинки, а тот — от плоцкого епископа, который был у короля), показывает, что Свидригайло рассчитывал сохранить доверительные отношения с братом, даже после того, как тот демонстративно отослал его знатных послов к Сигизмунду Кейстутовичу, который с ними расправился387. Это, в свою 380

“…der großf. sol iczt gancz mechtigk sein, so alß ehr nie gewessen” (MAB RS. F 15–73. P. 270). В этой связи не случайно упоминание о согласии русских князей и бояр («principes, duces et seniores Ruthenorum») заключить церковную унию, о котором Свидригайло писал Базельскому собору 14 июля 1433 г. (BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 550). В Полоцке, где проходил сбор войск, он и мог заручиться их поддержкой. 381 До определенного момента в лагере Сигизмунда Кейстутовича не было известно, куда Свидригайло направит свои войска — в Литву или в Польшу. Попечитель Лохштедта в письме великому магистру от 24 июля передает слова русинов, ранее попавших из Литвы в Тевтонский орден: «никто в тех землях (в Литве. — С.П.) не знает, куда он (Свидригайло. — С. П.) собирается направиться, в Польшу или в Литву» (“man nicht en wisse, aldo in den landen, wo her sich hin will wenden, kegen Polan ader kegen Littauwen” — GStAPK. OBA 6587). 382 Об этой подготовке Свидригайло узнал из письма великого магистра Людвигу фон Ландзее от 17 июня 1433 г.: «как вы пишете, Сигизмунд собирается с сильным [войском] против нас» (“als ir schreibet, sich Segemund mechteclich sammelt wedir uns” — GStAPK. OBA 6541). 383 GStAPK. OBA 6611. 384 MAB RS. F 15–73. P. 270 (приложение I, № 8). 385 LECUB. Bd. 8. № 661. S. 393; Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6. S. 216. 386 MAB RS. F 15–73. P. 272. 387 LECUB. Bd. 8. № 661. S. 393.

336

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

очередь, говорит о том, что ни польский король, ни его двоюродный брат и союзник не собирались идти на уступки Свидригайлу. Ход кампании 1433 г. невозможно понять без учета событий, происходивших на южнорусских землях польско-литовского пограничья. К сожалению, ничего неизвестно о длительности и перипетиях пребывания Луцкой земли в составе Польского королевства. Не исключено, что пожалование соседних Холмской и Любомльской земель в держание холмскому старосте Грицку Кирдеевичу сроком на четыре года, осуществленное не позже 28 января 1433  г.388, объяснялось стремлением короля и его окружения усилить свои позиции и в Луцкой земле. Необходимо иметь в виду, что Ягайло неохотно раздавал шляхте земли в Холмском повете: его пожалования концентрировались главным образом в окрестностях Красностава, расположенного южнее389. В эпоху Ягайла заклад тех или иных владений позволял королю сохранить над ними определенный контроль (ситуация изменилась лишь в период массовых раздач при сыне Ягайла — Владиславе III)390. Как показал ход польско-литовской борьбы 1430–1431 гг., Грицко Кирдеевич был верным сторонником короля и его политики в отношении Южной Руси; получая же Холмскую и Любомльскую землю в держание, он был заинтересован в их безопасности, поскольку разорительные набеги соседей (как во время Луцкой войны) уменьшили бы его доходы с этой земли. Впрочем, высказанные соображения носят исключительно гипотетический характер. В апреле 1433 г. князь Александр Нос вместе с Луцкой землей (“Luwtzk mit allir czugehorunge”) перешел на сторону Свидригайла. Об этом комтур Остероде сообщил великому магистру 23 апреля 1433 г. со ссылкой на своего мазовецкого собеседника Яна Свинку, а 3 мая 1433 г. Русдорфу об этом написал и сам Свидригайло. Единственное указание на причину этого шага мы находим в письме комтура Остероде: по его словам, Свидригайло просто перестал гневаться на Александра Носа391. Возможно, имела место предварительная договоренность между Свидригайлом и Александром Носом о 388

ZDM. Cz. 5. № 1397. S. 342–343. Хотя уже О. Халецкий отметил, что эти изменения произошли в начале 1433  г. (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 28), в критическом разборе труда Яна Длугоша документ Грицка Кирдеевича ошибочно датирован 30 июня (Rozbiór krytyczny Annalium Poloniae. T. 1. S. 271). Очевидно, составителей этого издания ввел в заблуждение заголовок списка XVIII в., в котором акт датирован «1433. Ultimis Junii» (BCz. TN. T. 15. № 85). Но в документе читается: “Datum Cracoviae feria quarta post conversionem Sancti Pauli, anno Domini millesimo quadringentesimo tricesimo tertio”, т. е. в среду после праздника обращения апостола Павла 1433 г. 389 Czarnecki W. Szlachta ziemi chełmskiej do połowy XVI wieku. Białystok, 2012. S. 360. 390 Ibid. S. 28–31. 391 GStAPK. OBA 6410, 6430a (немецкий перевод: LECUB. Bd. 8. № 681). Переход Луцкой земли под власть Свидригайла произошел после 22 марта или незадолго до этого дня, поскольку в «витебском манифесте» не упоминается луцкий староста.

2.3. В шаге от победы? (1433)

337

том, что тот передаст Луцкую землю под его власть в обмен на управление ею. Дело в том, что уже в апреле 1433 г. Александр Нос действовал во главе волынских войск (комтур Остероде называет его одним из предводителей Свидригайлова войска наряду с князем Ф. Несвицким). На стороне же Сигизмунда Кейстутовича Нос, по-видимому, ничего подобного не получил392. Длугош пишет, что Александр Нос захватил Луцк «хитроумными уловками и дарами» (“castrum Luczsko… per ducem Nosch… clandestinis dolis et largicionibus interceptum”)393. Однако источник данных сведений Длугоша неизвестен, а потому и степень их достоверности остается неясной. Одним из первых военных предприятий Александра Носа на стороне Свидригайла была осада Берестья, которое с конца 1432 г. принадлежало Сигизмунду. По словам Длугоша, Александр Нос и подольский воевода Федько Несвицкий сожгли город и начали осаду крепости, которая сдалась бы, если бы не отряды, отправленные польским королем и мазовецкими князьями на помощь осажденным394. Такой ход событий отчасти отразился и в упомянутом письме комтура Остероде великому магистру: уже в апреле он сообщал, что Берестье и Берестейская земля вскоре перейдут под власть Свидригайла. Вероятно, военные успехи сторонников Свидригайла, которым ничего Сигизмунд не мог противопоставить Кейстутович, привели к переходу многих его бояр на сторону противника, что стало неприятной неожиданностью для Сигизмунда и поляков (об этом в том же письме сообщает комтур Остероде)395. Затем начались разорительные нападения Александра Носа на соседнюю Холмскую землю. Отрядам лучан противостоял холмский староста Грицко Кирдеевич, один из организаторов перехода Каменца под власть польского короля после смерти Витовта, а также мазовецкий князь Казимир II (и, повидимому, его брат Семовит V)396. Ян Длугош сообщает об одном из таких набегов, окончившемся победой Грицка Кирдеевича над войском Александра Носа близ Грубешова на Буге397. Вероятно, именно об этой стычке с отрядом «в 600 коней» Грицко Кирдеевич писал Владиславу Ягайлу в недатированном послании, которое известно лишь в польском переводе середины XIX в., опубликованном обнаружившим его Александром Пшездецким в “Gazecie Codziennej”. Очевидно, это послание принадлежало к текущей переписке польского короля с его холмским старостой и сохранилось лишь случайно, 392

GStAPK. OBA 6410; AUPL. № 59. S. 91, 94. Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 85. 394 Ibid. P. 108. 395 GStAPK. OBA 6410. 396 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P.. 85. Об участии мазовецких князей в этих событиях сообщается в недатированном послании Грицка Кирдеевича королю Владиславу Ягайлу (Monografia XX. Sanguszków. T. 1. S. 81–82). Напрямую в нем говорится лишь о совете Грицка Кирдеевича с Казимиром, но при этом объектом нападения — повидимому, лучан — были села “Xięcia Semka” в Грубешовском старостве. 397 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 85. 393

338

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

так что о контексте описываемых в нем событий остается лишь строить умозаключения. Из текста письма можно заключить, что вдова князя Гурка Фёдоровича, проживавшая в Кросничине, поддерживала контакты со своим свояком Александром Носом, вероятно, способствуя его набегам, которые при этом щадили ее владения. Во время таких набегов Грицко Кирдеевич дважды задерживал и отпускал ее; при одном из этих задержаний он отобрал у нее некие вещи, на что она пожаловалась польскому королю. Отпуская ее, Казимир II, по-видимому, рассчитывал на то, что она подговорит Александра Носа передать Луцк полякам398. По словам Длугоша, после этой стычки нападения луцкого старосты на Холмщину прекратились. Однако есть основания в этом усомниться, поскольку еще в июле 1433 г. Александр Нос и Федько Несвицкий сообщали Свидригайлу об очередной победе над поляками и планах нового совместного похода с участием татар399, слухи об их военных планах доходили до Пруссии400, а вскоре после этого они заключили сепаратное перемирие с панами коронной Руси, о котором Длугош не упоминает. С другой стороны, не исключено, что в сообщении Людвига фон Ландзее, из которого об этом известно, отразилась лишь часть правды. Кажется, лишь Оскар Халецкий задавался вопросом о причинах набегов Александра Носа на Холмскую землю. Он усматривал их в недовольстве жи398

Так можно понимать фразу, переданную в публикации Пшездзецкого следующим образом: “A tak, Panie, slubowała cześć i wierność pod przysięgą przed xięciem Kazimierzem, i przedemną i przed panem Wydżgą (11) i wielu innych dobrych ludzi przy tem było; aże miała Łuck przywieść pod rządy Twojej Miłości, i swaka (szwagra) swojego xięcia Nosa, namówić do służby twojej; (12) tak xiążę Kazimierz z tymi dobrymi ludźmi radził mi, abym ją puścił na ten cel; i rzekli że tu o królewskie dobro idzie” (List do Króla Władysława Warnenczyka przetłómaczony i przypiskami objaśniony przez Alexandra Przezdzieckiego // Gazeta Codzienna. Rok 1854. № 65. Warszawa, d. 25 lutego / 9 marca, czwartek. S. 3). Цифры в круглых скобках означают номера примечаний А. Пшездзецкого. Первый издатель относил это послание ко времени около 1440 г., однако уже Ю. Вольф заключил, что оно было написано вскоре после свержения Свидригайла с великокняжеского престола (Wolff J. Ród Gedimina. Kraków, 1886. S. 127, przyp. 3). Следует отметить, что слово, переданное в публикации А. Пшездзецкого как “swaka”, в подлиннике могло читаться не только как «швагра» (как принял первый публикатор и все последующие издатели и исследователи письма), но и как «свояка», и как «свекра», и как «свата». Все эти слова, обозначающие ту или иную степень свойства, известны в западнорусской письменности XV в. (ГСБМ. Вып. 31. Рушаючий — смущенье. Мінск, 2011. С. 73, 88, 141). Это означает, что установить точную свойственную связь между князем Александром Носом и «княгиней Гурковой» не представляется возможным (иногда утверждается, что его жена Гурки Федоровича была сестрой Александра Носа: Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 63). 399 GStAPK. OBA 6540. 400 8 июля 1433 г. комтур Остероде сообщал великому магистру, что «[войска] земель вокруг Кракова… должны оставаться у себя и остерегаться князя Федька» (“dy lande umbe Krokaw unter ander mussen doheyme bleyben und mussen sich besorgen vor herczog Fetken” — GStAPK. OBA 6551).

2.3. В шаге от победы? (1433)

339

телей Луцкой земли намерениями передать ее под власть Сигизмунда Кейстутовича401. Однако никаких данных об их настроениях в это время нет, а причины действий луцкого старосты Свидригайла следует искать в другом. Поскольку Свидригайло надеялся на участие Александра Носа в крупномасштабных боевых действиях лета 1433  г., набеги на Холмскую землю имели для него и его воинов тактическое значение. Их целью было ослабление потенциала польской стороны, которая, судя по приведенным словам из послания Грицка Кирдеевича, еще рассчитывала на скорое возвращение Луцка под свою власть. Сражение на Буге, описанное в этом послании, могло состояться между апрелем 1433 г., когда Александр Нос передал Луцк Свидригайлу, и июнем-июлем того же года, когда луцкий и подольский старосты этого князя заключили сепаратное перемирие с панами коронной Руси. Поскольку оно было не первой стычкой Александра Носа с Грицком Кирдеевичем, полагаю, что оно состоялось в начале лета. Даже если сражение на Буге не прекратило набегов соседей на Холмскую землю, оно не осталось без последствий. 21 августа 1433 г. князь Сангушко, сын Федора Ольгердовича и основатель знаменитого княжеского рода, дожившего до наших дней, получил от польского короля разоренную Ратненскую волость, которую ему предписывалось восстановить и заселить людьми, и Кросничин402. Поскольку в документе Сангушки отмечена принадлежность последнего его племянникам, сыновьям покойного Гурки (“bona Crosviczyn, que sunt filiorum olim ducis Hurconis nepotum nostrorum”), то не исключено, что Сангушко получал опеку над ними403. Как бы то ни было, последний, очевидно, был отобран у княгини Ольги Гурковой и ее сыновей — надо полагать, в то время, видимо, малолетних. Это позволяло защитить Кросничин от претензий Гурковой вдовы и ее сыновей и одновременно сохранить за Польским королевством спорную Ратненскую волость, удовлетворяя интересы как наследника владевшего ею Федора Ольгердовича, так и местного населения, которое, несомненно, помнило о принадлежности волости Федору и было знакомо с его сыновьями. Той же тактики, что и луцкий староста Александр Нос, придерживался воевода восточного Подолья князь Федько Несвицкий, нападавший на Западное Подолье (в частности на Каменец, где взял в плен старосту подольского Теодорика Бучацкого — одного из участников передачи Каменца под власть Владислава Ягайла осенью 1430  г.)404, а также на владения Сигизмунда Кейстутовича405. В отличие от предшествующих инцидентов, в 401

Halecki O. Dzieje unii jagiellońskiej. T. 1. S. 306–307. AS. T. 1. № 33. S. 32. 403 Такое предположение высказал В. Чарнецкий (Czarnecki W. Szlachta ziemi chełmskiej. S. 30). Сами они, возможно, уже тогда были переведены в Стрыйский повет, где упоминаются в 1442 г. (Monografia XX. Sanguszków. T. 1). 404 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 108. 405 BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 520. 402

340

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

этих вооруженных столкновениях жители Волыни и Восточного Подолья не получали помощи от Молдавии, но получали ее из Орды. Вероятно, это свидетельствует о том, что в Молдавии польским правящим кругам к этому времени удалось достичь больших успехов, чем в Орде. Крутой поворот в ходе боевых действий произошел после того, как Ф. Несвицкий и А.  Нос заключили сепаратное перемирие с генеральным старостой русским Винцентием Шамотульским и галицким старостой Михаилом Бучацким, а также, вероятно, с молдавским воеводой Ильей406. О. Халецкий высказал предположение, что это произошло вскоре после 24 июня 1433 г., поскольку до этого дня действовало Чарторыйское перемирие 1431 г.407 Полагаю, что перемирие следует датировать июлем 1433 г.: как выясняется из письма Ландзее, прибывшего в Литву, в конце июня активные боевые действия продолжались (Александр Нос нанес поражение полякам, а вскоре после этого вместе с Ф. Несвицким и татарским подкреплением выступил в новый поход против Польши408); лишь к началу августа противоречивые слухи о перемирии дошли до комтура Остероде через Белзскую землю и Мазовию 409, примерно тогда же о нем из письма Ягайла узнал Сигизмунд Кейстутович410. Перемирие было заключено на срок до 25 декабря 1433 г.411 Это позволило военным силам южных русских земель ВКЛ принять участие в летней кампании Свидригайла и его союзников. Большой поход Свидригайла на Литву начался в запланированные сроки: соединившись с крупным ливонским войском412 у Браславля в конце 10-х чисел июля, он направился к юго-западу, через Свирскую землю413 в направлении Ошмяны (находящейся восточнее Вильны), разоряя владения Сигизмунда Кейстутовича414. Тот сначала пытался оказать сопротивление и выслал на406

Комтур Остероде писал великому магистру 9 августа со ссылкой на своего постоянного мазовецкого информатора Яна Свинку, что “herczogk Neske und herczogk Wyttkaw und die Walachen [далее на левом поле вписано: under] sich einen beifridt aufgenomen, und iczundt darnoch senden, das sie sich mit den Polen gancz einigen welttenn” («князь Нос и князь Федько и молдаване заключили между собой перемирие, и теперь они намереваются полностью соединиться с поляками» — MAB RS. F 15–73. P. 272). 407 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 205. 408 GStAPK OBA 6540. 409 GStAPK. OBA 6605, 6611; MAB RS. F 15–73. P. 272. 410 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1, 2. 411 Ibid. № 2. 412 Вместе с ливонским магистром в поход из Вендена 8 июля 1433 г. выступили все его сановники, за исключением курляндских, а также комтура Риги и фогтов Йервена и Нарвы (LECUB. Bd. 8. № 703). 413 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2. 414 4 августа 1433 г. Сигизмунд Кейстутович писал Ягайлу, что Свидригайло и ливонцы уже две с половиной недели находятся в его земле (“a sesquialtera septimana” — AGAD. AZ. Rkps 33. S. 605). Эта подробность имеется лишь в черновике инвентаря

2.3. В шаге от победы? (1433)

341

встречу противникам отряд численностью в 600 человек. Однако вскоре он был разбит, и Сигизмунд начал отступать: еще 31 июля литовские вельможи находились в Вильне415, а уже 4 августа он писал Ягайлу из двора Навники (совр. Аукштадварис), к западу от Трок416. Тем временем Свидригайло обогнул Вильну с юго-востока и юга и через Ошмяну, Медники, Рудомину и Старые Троки подошел к Трокам. Четыре дня осады хорошо укрепленного великокняжеского замка в Троках ничего не дали, несмотря на использование пушек и метательных машин. Возможно, в осаду была взята и Вильна. 19 августа Русдорф писал немецким государям (в том числе императору Сигизмунду Люксембургскому) и представителям Тевтонского ордена в Европе, что Свидригайло и ливонский магистр с войсками находятся под Вильной417. Чуть ранее слуга Кезгайла, бежавший из Жомойти, сообщил ливонским сановникам, что виленские мещане (die burger) сами сожгли город418 (имеется в виду его неукрепленная часть). Вероятно, на этой почве возникли слухи, которые в начале сентября комтур Мемеля («сосед» жомойтов) собщил Русдорфу, будто Свидригайло уже взял Вильну419. Между тем в переписке Сигизмунда Кейстутовича с Ягайлом ничего не говорится об осаде Вильны. Даже если она имела место, то успехом не увенчалась. Безрезультатно простояв под Троками, войска союзников через Лиду, Крево, Молодечно, Жеславль и Менск направились на Русь. По пути большинство этих городов вместе с их крепостями были взяты и сожжены, их население союзники «посѣкоша и в полон повѣдошя»420. Близ Молодечна их в конце августа или начале сентября421 нагнал посланный Сигизмундом Кейстутовичем отряд под командованием пана Петраша Монтигирдовича, но «на Копачех» (село в 10 км к югу от Молодечна) его разбил киевский воевода Коронного архива, поэтому отсутствует в публикации О. Халецкого, основанной на чистовике (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1. S. 208). 415 KDKW. № 129. 416 LECUB. Bd. 8. № 715; Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1. См. также итинерарий Сигизмунда Кейстутовича в прил. II. 417 GStAPK. OF 13. S. 201; частичная публикация: BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 561. 418 LECUB. Bd. 8. № 715. 419 GStAPK. OBA 6658. 420 Впрочем, не исключено, что смоленский летописец, неприязненно относившийся к Свидригайлу, сгущал краски. Так, 10 сентября 1433 г. комтур Рагнита сообщал великому магистру, что Свидригайло захватил замок Крево (Crauwe) в Литве и передал его ливонскому магистру (LECUB. Bd. 8. № 720). Какой смысл имел бы этот шаг Свидригайла, если бы замок был полностью разорен? 421 Варонiн В. А. Да пытання аб часе і абставінах ухавання грашова-рэчавага скарбу каля вескі Літва Маладзечанскага раена Мінскай вобласці // Studia Numismatica Albaruthenica. Vol. 1 (Вып. 1). Мінск, 2011. С. 97–98. Необходимо отметить, что В. А. Воронин, устанавливая хронологию событий, опирался на сведения «Смоленской хроники», написанной спустя три года после них, тогда как с бóльшим основанием можно полагаться на современный источник — переписку Сигизмунда Кейстутовича с Ягайлом (подробнее см. итинерарии Свидригайла и Сигизмунда Кейстутовича в прил. II).

342

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

князь Михаил Гольшанский. Несмотря на это, Свидригайло, прибыв в Борисов, по непонятным причинам повелел его казнить: «изымашя князя Михаила Ивановича Гольшаньского на рѣцѣ на Березыни, и послаша его к городу к Видебьску, и тамо его повелѣ утопити в рѣцѣ в Двине под городом под Витебьском, a няша его невинно»422. У Лукомля Свидригайла покинули ливонцы, отправившиеся «в свою землю в Лифлянты», а вскоре и сам Свидригайло распустил свое войско по домам и отправился в Киев423. Примерно в одно время с походом Свидригайла военные действия против Сигизмунда Кейстутовича открыли войска Луцкой земли и Восточного Подолья во главе с Ф. Несвицким, А. Носом и бывшим луцким старостой Юршей. Вероятно, их поход начался в конце июля — начале августа: Сигизмунд впервые упоминает об их действиях в письме Ягайлу от 12 августа 1433  г. Они разорили южную часть владений Сигизмунда, входившую как в великокняжеский домен (в частности, слонимские волости424 — Слоним с волостями был записан жене князя Михаила Сигизмундовича Евфимии в начале 1435 г.), так и, возможно, во владения его сторонников (Кобрин, Грушовая и Клецк425 в 1404 г. были пожалованы Витовтом князю Роману Федоровичу, сыну Федора Ольгердовича426, и впоследствии принадлежали князю Семену Романовичу Кобринскому и его потомкам). После этого они подошли к Берестью и Новогородку. Подкрепление, высланное со стороны Городка Давыдова (князем Владимиром Давидовичем?), было разбито войсками Сигизмунда под Клецком в сентябре427. Вероятно, это стало причиной отступления на юг и основных волынско-подольских сил. 422

ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 77 и др. Возможно, это событие отразилось и в письме комтура Рагнита великому магистру (LECUB. Bd. 8. № 720), где говорится о пленении Свидригайлом некоего князя Михаила (если беженцы из Трок, сообщившие об этом комтуру, не имели в виду его тезку — князя Михаила Сигизмундовича). Это произошло еще до того, как Свидригайла покинули ливонцы, которые 18 сентября уже вернулись в Ригу (LECUB. Bd. 8. №  724). Нет серьезных оснований доверять информации историка и поэта XVI в. М. Стрыйковского, который, основываясь на витебской устной традиции, утверждал, что в 1433 г. Свидригайло казнил брата М.И. Гольшанского — Семена Ивановича (Stryjkowski M. O początkach. S. 407 (раздел “O burzeniu Litwy przez Świdrygajła roku 1433”); Idem. Kronika Polska, Litewska, Żmódzka i wszystkiej Rusi. T. 2. S. 189–190). Дело в том, что Семен Гольшанский в последний раз упоминается в источниках 25 сентября 1433 г., т.е. он мог попасть в плен к Свидригайлу разве что во время осенней кампании 1433 г. — похода Сигизмунда Кейстутовича на Мстиславль. Свидригайло в этот момент уже находился в пути на юг ВКЛ (Korczak L. Monarcha i poddani. S. 81–82. Przyp. 145). Видимо, С. И. Гольшанский умер не позже 27 февраля 1434 г. (его имя отсутствует в списке свидетелей акта унии ВКЛ с Польшей, датированного этим днем), но когда и при каких обстоятельствах — неизвестно. 423 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57–58, 77 и др.; Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1–3. 424 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 213. 425 Ibid. S. 213. 426 Vitoldiana. № 58. S. 62–63. 427 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2, 3, 5.

2.3. В шаге от победы? (1433)

343

Как уже говорилось, Сигизмунд Кейстутович, узнав о приближении войск Свидригайла и его союзников, не сразу начал отступать, а пытался задержать их. Вероятно, к жертвам этой тактики следует относить не только вышеупомянутый отряд численностью в 600 чел., но и польский отряд, размещенный в Ковно: о его гибели комтуру Рагнита сообщили беженцы из Трок не позже 10 сентября 1433 г.428 Однако эти отряды были слишком малы, чтобы нанести какой-либо серьезный ущерб противнику. Тем не менее, судя по планам походов против Тевтонского ордена (см. с. 330), войска у Сигизмунда были, и притом далеко не маленькие: одно только войско под командованием городенского наместника имело в своем распоряжении до 4000 коней429. К сожалению, нет точных данных ни о численности войск обеих сторон, ни о тех сведениях и соображениях, которыми руководствовался Сигизмунд Кейстутович, планируя военные действия в 1433 г. Остается предположить, что он недооценил военный потенциал своих противников: возможно, он исходил из больших потерь Свидригайлова войска в Ошмянской битве или из того, что тот теряет поддержку среди своих сторонников430. Так или иначе, военные неудачи Сигизмунда лишали его поддержки определенной части общества ВКЛ (то же самое происходило и ранее, когда Александр Нос и Федько Несвицкий осаждали Берестье). Задачу Свидригайла облегчало то, что на пути его следования к центру ВКЛ не было значительных пунктов сопротивления в виде хорошо укрепленных замков. Вероятно, осознание успехов противника и слабости собственных позиций и подтолкнуло Сигизмунда к отступлению. Благодаря счастливой случайности в нашем распоряжении имеются источники, которые существенно дополняют сведения о кампании 1433 г.  — походах Свидригайла и его подданных на Литву. Это послания, написанные во время ответного Сигизмундова похода на Мстиславль, в Липнишках близ Ивья (на территории Литовской земли) 25 сентября 1433 г. Одно из них, написанное от имени Сигизмунда Кейстутовича, сохранилось в не совсем точном списке польскими буквами конца XVIII в. и в латинском переводе Яна Замойского середины XVI в.; второе, принадлежащее его вельможам,  — в оригинале, который сохранился до наших дней в Киеве431. Их тексты в значи428

LECUB. Bd. 8. № 720. GStAPK. OBA 6587, 6601. 430 Об этом он заявлял великому магистру в конце 1432 г.: LECUB. Bd. 8. № 649; ср.: GStAPK. OF 13, S. 1. 431 Письмо Сигизмунда Кейстутовича Ягайлу из Липнишек от 25 сентября 1433 г. неоднократно публиковалось. Особенно важна публикация О. Халецкого, в которой западнорусский текст письма, переписанный в XVIII в. латиницей, сопоставлен с латинским переводом его оригинала (XVI в.), и поправки Л. Колянковского к реконструкции неясных мест текста, выполненной Халецким (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3 (там же указаны предшествующие публикации); Kolankowski L. Op. cit. S. 196–197, przyp. 1). С этим посланием во многих местах почти дословно совпадает более краткое 429

344

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

тельной степени совпадают, но имеются между ними и расхождения. В отличие от актовых источников, составлявшихся по определенным стандартам, и текстов, созданных чужеземцами, послания Сигизмунда и его вельмож дают нам редкую возможность услышать живые голоса участников бурных событий, которые разыгравались в ВКЛ после смерти Витовта. В обоих письмах говорится, что Свидригайловы войска страшно опустошили владения Сигизмунда; в письме вельмож уточняется, что опустошения производились и во время предыдущих походов Свидригайла («А еще перво сего землю вытерялъ»), и во время последнего похода: «а тыми пакъ разы до конця выпустошилъ: какъ стала Литовская земля, не бывало такое тягости, какъ нинечи земля выгибла». Чтó это были за опустошения и когда именно они происходили, выясняется из письма Сигизмунда: “iesmo k waszoy miłosty ne odnowa psali, sztoż dannaia mista wsia otniata w nas: med, srebro, kunicy, wsiakaia dań, ne widaty, czym by sia i do zimy żywity”432. Далее Сигизмунд жалуется, что в случае заключения перемирия со Свидригайлом придется уступить ему тех данников, “szto nam dali sia”. На основе этих свидетельств вырисовывается следующая картина. По мере продвижения войск Свидригайла ему «давались» волости, жители которых уплачивали медовую, серебряную (грошовую), куничную дань. Об их опустошении речи не шло: в письме Сигизмунда ясно говорится, что они отняты у него, т. е. в данном случае Свидригайло преследовал цель установить контроль над этими территориями и использовать их ресурсы для последующей борьбы, а не просто пожечь и пограбить владения Сигизмунда, оставив ему «выжженную землю» (как делали, например, войска Тевтонского ордена во время походов в Литву на протяжении всего XIV в.). Когда же Свидригайло стал отступать, «данные волости» (т. е. дающие дань, в латинском переводе — “vectigales districtus”) стали возвращаться под власть Сигизмунда: по его словам, “nekotoryże naszy naszy uże u ich zemli a dannyje wołosty mnohyie prystalisia k nam, dadsia. Namistnikowe i starcowe tych wołostey w nas…” О каких территориях здесь идет речь? И данники, уплачивающие в скарб указанные виды дани, и старцы как выборные главы крестьянских общин, соседствующие с наместниками, которым жаловал замки и волости великий князь, известны в самых разных уголках Великого княжества Литовского433. Наибольшим значением письмо членов рады Сигизмунда от имени «князей, всех панов, бояр и всей Литовской земли», адресованное Ягайлу, от 25 сентября 1433 г. (См. его публикацию в приложении I к наст. книге, №  9; впервые опубликовано под ошибочной датой 1437  г.: Довнар-Запольский М. В. Спорные вопросы. С. 480–481, прим. 3). 432 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 212–213 (разбивка на слова и пунктуация изменены по смыслу в соответствии с современными правилами издания эпистолярных источников). 433 Довнар-Запольский М. В. Очерки по организации западнорусского крестьянства в XVI веке. Киев, 1905. С. 60.

2.3. В шаге от победы? (1433)

345

эта система обладала, судя по сведениям конца XV — первой половины XVI в., в Поднепрских и Подвинских волостях. Под этими названиями объединялись волости, расположенные в среднем течении Днепра (Речицкая, Брагинская волости) и его притоков Березины (Любошанская, Свислоцкая, Бобруйская, Горвольская волости), Сожа (Кричевская, Пропойская и Чечерская волости) и Припяти (Мозырская волость), а также в верхнем течении Западной Двины (Усвятская и Озерищская волости, кроме того, торопецкая волость, которая так и называлась — Старцева волость)434. Из тех же документов выясняется, что в этих волостях старцы соседствовали с наместниками: первые были выборными главами крестьянских общин, которые совершали суд, собирали дань и отвозили ее в великокняжескую казну (скарб); вторые назначались великим князем (иногда — из местных жителей) и в некоторых случаях получали право на сбор части налогов с волощан и суд над ними435. Впрочем, старцы и наместники сосуществовали и в Марковской волости, расположенной западнее Поднепрских и Подвинских волостей и также обязанной давать обычный для ВКЛ набор даней — грошовую, медовую, и куничную436. Кто и в какой момент мог «побрать» дань и отнять у Сигизмунда «данные места»? Как уже говорилось, в Литву Свидригайловы войска двигались по маршруту Полоцк — Браславль — Свирь. Если считать, что «данные волости» — это и есть Поднепрские и Подвинские волости, то на часть из них и так распространялась власть Свидригайла к моменту его выступления: в «Списке городов Свидригайла» упоминаются Кричев, Могилев, Пропошеск (Пропойск), Чечерск, Речица, Брагин, Мозырь и многочисленные витебские волости437. Остаются волости, расположенные по Березине, которая считалась границей между владениями Свидригайла и Сигизмунда. Через них войска Свидригайла возвращались из Литовской земли на Русь в августе–сентябре 1433 г. И  даже если имелась в виду, например, Марковская волость, то «побрать дани» в ней Свидригайло мог лишь на обратном пути. 434

LM. Kn. 5. № 588. P. 398–399; Kn. 8. № 614. P. 454–455. О Старцевой волости см.: LM. Kn. 5. № 264, 591. P. 178, 342–343; Кром М. М. Меж Русью и Литвой. С. 163–165. 435 О наместниках см. документы о Старцевой волости, указанные в предыдущем примечании, а также документы о пожаловании пану Юрию Зеновьевичу Могилевского замка и староства, расположенных также на Днепре, в 1514 г.: LM. Kn. 7. № 350, 351. P. 569–570. Ср. также жалобы бобруйских мещан и волощан королеве Боне Сфорца на «новины», введенные ею и Ольбрахтом Гаштольдом в первой половине XVI в., в частности сбор серебряной дани приезжими писарями: Архив СПбИИ РАН. Колл. 124. Оп. 1. № 57. Л. 1 — 2 об. О «наместниках» и «старцах» см.: Любавский М. К. Областное деление. С. 336–343; Довнар-Запольский М.  В. Очерки. С. 57–80; Доўнар-Запольскi М.  В. Дзяржаўная гаспадарка. С. 202 и след.; Голубеў В. Ф. Сельская абшчына ў Беларусi XVI– XVII ст. Мiнск, 2008. С. 95–96. 436 См.: LM. Kn. 224. № 266. Р. 227; № 267. Р. 228; № 329. Р. 273; Kn. 12. № 328. Р. 297; Kn. 5. № 552. Р. 369; Kn. 8. № 274. Р. 228. Благодарю А. И. Грушу за указание на это обстоятельство. 437 См. приложение I в наст. книге, № 5.

346

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Поскольку сам Сигизмунд и его вельможи в момент составления писем находились еще в Липнишках, расположенных недалеко от Ошмяны и Ивья (вотчины Петраша Монтигирдовича), т.  е. значительно западнее вероятных «данных волостей», то этот успех следует отнести на счет Сигизмундовых войск, двигавшихся впереди самого правителя, к которому после их прибытия и явились из своих волостей старцы и наместники. В обоих письмах выражается опасение, что в случае заключения перемирия со Свидригайлом эти волости вместе с их данями вернутся в его распоряжение. Так, литовские вельможи писали: «А коли бъ то перемирье имѣло быти, тогды сѧк землю нашю неприѧте[ли] сказили, а еще гости, што их держимь, отъ того ж веремене такожо землю нашю казѧть, а великии наклады на них наложоны, то бы все о землю, а [е]ще дани наши тым бы далеи отъдалилисѧ, а данъные волости быхом в[ы]дали, которые почали сѧ были давати нам, а еще они тым бы болши л[ю]дии придобыли собѣ противъ насъ»438. Очевидно, когда составлялись оба послания, Сигизмунд Кейстутович и его вельможи уже знали о перемирии Польши с Тевтонским орденом, но ясного представления о его условиях еще не имели. Ясенецкое перемирие предусматривало, что лишь в Новой Марке завоеванные замки остаются под властью польского короля (ст. 4). Это могло вселять в Сигизмунда опасение, что точно так же территории, занятые Свидригайлом, по условиям перемирия должны остаться в руках последнего; таким образом, ресурсы, необходимые для продолжения войны (в частности, для содержания «гостей»), переходили от Сигизмунда к его противнику. Продолжение боевых действий давало Сигизмунду надежду на реванш, во всяком случае на возвращение к территориальному status quo до начала Свидригайлова похода 1433 г. Как видим, население «данных волостей» проявляло скорее пассивную позицию, подчиняясь то одному, то другому «великому князю литовскому» в зависимости от развития событий. Это очень напоминает развитие событий во время первого похода Свидригайла на Литву в 1432 г., с той лишь разницей, что на этот раз он не наступал, а отступал. Но есть и другое отличие, и весьма существенноt. Если у мирного населения была возможность укрыться за стенами замка, то оно это делало. Так, по сообщению «Смоленской хроники», Свидригайло, взяв Менск, «людии много в полон поведоша, мужи и жены». Брать замок, а тем более чинить насилие над мирным населением имело смысл в том случае, если он оказывал сопротивление и не сдавался добровольно, как произошло с тем же Менском в ноябре 1432 г. Этот пример показывает, что за прошедшие месяцы позиции Сигизмунда Кейстутовича несколько укрепились. Возвращаясь к Свидригайлову походу на Литву, необходимо попытаться понять: что заставило его повернуть от стен Трок? Иными словами, почему ему, несмотря на успешный поначалу ход военной кампании, не удалось одержать решающей победы? Согласно «Смоленской хронике», Свидригайло 438

См. приложение I в наст. книге, № 9.

2.3. В шаге от победы? (1433)

– Илл. 17 – Послание вельмож Великого княжества Литовского польскому королю Владиславу II Ягайлу. Липнишки, 25 сентября 1433 г. Центральный государственный исторический архив Украины в Киеве

347

348

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

«поиде от  Троков искати великого князя Жидимоньта и литовьское рати». Иную версию сообщал Русдорфу комтур Рагнита: Свидригайло хочет отвести на Русь полон, после этого он планирует вернуться в Литву и продолжить войну с Сигизмундом. Однако это объяснение, несомненно, услышанное от беженцев из Трок439, звучит натянуто. Л. Колянковский объяснял поворот Свидригайла действием нескольких факторов: сначала Свидригайло хотел соединиться со своими сторонниками, которые шли на Литву с юга, но те были разбиты Сигизмундом; к этому добавилась непогода и распространявшаяся в войсках союзников эпидемия, жертвой которой впоследствии, уже вернувшись в Ливонию, пал ливонский магистр Цизо фон Рутенберг440. Ряд обстоятельств не позволяет согласиться с этим объяснением. Во-первых, под Клецком были разбиты «рати», пришедшие со стороны Городка; сравнение данных о действиях противников, приводимых в письмах Сигизмунда Кейстутовича, ясно показывает, что это произошло значительно позднее середины августа (в первом письме, написанном 12 августа, упоминаются лишь волынские войска, действовавшие западнее — в районе Здитова и Слонима)441. Во-вторых, если в войсках союзников уже началась эпидемия, непонятно, зачем им понадобилось брать и сжигать замки, лежавшие на пути в Полоцк, почему ливонцы не были отпущены в свою землю ранее. Что же касается приводимого Л. Колянковским известия о непогоде, то оно вообще относится к следующему, 1434 г.442 Думается, дело заключалось в другом. Как уже говорилось, несмотря на все усилия, осада хорошо укрепленного Трокского замка ничего не дала. В случае ее продолжения Свидригайло рисковал подвергнуться внезапному удару войск Сигизмунда Кейстутовича или дождаться в Литве осенней распутицы, которая затруднила бы отход войска с большим обозом, снижавшим его мобильность. Осада каждого последующего замка (с целью установить над ним долговременный контроль) только отнимала бы драгоценное время, а перспективы установления такого контроля могли выглядеть сомнительными. Думается, именно поэтому Свидригайло перешел от попыток установления контроля над территорией противника к тактике ее опустошения. Военные действия между Польшей и Тевтонским орденом продолжались все лето с перевесом польской стороны и завершились перемирием, заключенным предводителями польского войска и орденскими сановниками и утвержденным королем Владиславом Ягайлом и великим магистром Паулем фон Русдорфом у орденского замка Ясенец (нем. Йесниц) 13 сентября 1433 г. (обмен грамотами состоялся 17 сентября) сроком до 25 декабря того же года443. 439

В письме комтура нет ссылок на другие источники информации (LECUB. Bd. 8. № 720). Kolankowski L. Op. cit. S. 195. 441 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1, 2. 442 Это показывает сравнение использованных Колянковским летописи Рачинского и «Хроники Быховца» с более ранней редакцией «Смоленской хроники». 443 Szweda A. Organizacja i technika dyplomacji polskiej. S. 304. 440

2.3. В шаге от победы? (1433)

349

Стороны договорились провести переговоры о заключении «вечного мира», т. е. мирного договора с неограниченным сроком действия, 30 ноября в Бресте Куявском, а также обязались сообщить условия перемирия своим союзникам, в частности, Сигизмунду Кейстутовичу — в течение соответственно 4  или 5 недель в зависимости от того, где он находится — в Литве или на Руси444. С этой целью к великому магистру в середине сентября был отправлен польский посол, королевский коморник Миколай Закшевский, который после этого в сопровождении орденского посла должен был отправиться к Сигизмунду Кейстутовичу. Предполагалось, что тот после переговоров присоединит к этому посольству своего представителя и все три посла отправятся к Свидригайлу445. Стороны конфликта действительно вели интенсивный обмен посольствами. Свидригайло 21 октября отправил к великому магистру своих послов — дворного маршалка Андрея Джусу (Чюсу, из волынского рода Кирдеев) и Николая Шеллендорфера родом из Силезии446. Вероятно, несколько раньше к Сигизмунду Кейстутовичу выехали Свидригайловы послы Вацлав из Безмирова и писец Сенько, которые после этого направились в Пруссию447. Наконец, 23 ноября 1433 г. Свидригайло назначил уполномоченных, которые должны были представлять его интересы на польско-орденских переговорах. Ими стали уже знакомый нам комтур Меве Людвиг фон Ландзее и верховный маршалок великого князя Юрий Петкович448 (возможно, человек из окружения Ивашки Монивидовича449). Однако участия в переговорах они так и не приняли: их имена отсутствуют и в полномочиях, выданных великим магистром орденских послам, и в соответствующих проезжих грамотах польского короля450. По сообщению фогта Розиттена, 7  января 1434 г. комтур Меве Людвиг фон Ландзее и «верховный маршал» Свидригайла должны были прибыть в Ливонию, откуда собирались направиться в прусский Мариенбург451. 444

SVDO. Bd. 1. № 175. См. послание краковского каштеляна Миколая из Михалова Паулю фон Русдорфу из Пыздр от 20 сентября 1433 г.: GStAPK. OBA 6677 (публ.: KDL. P. 376–377). По всей видимости, кенигсбергский бюргер Якоб Роте, входивший в состав этого посольства, был задержан в Вильне уже на обратном пути в Пруссию, о чем Русдорф писал Сигизмунду Кейстутовичу 19 декабря 1433 г. (GStAPK. OF 13. S. 20–21). 446 GStAPK. OBA 6236, 6701. О датировке см. прим. 140 на с. 286 и прим. 780 на с. 240. 447 См. верительную грамоту на имя великого магистра, выданную им Сигизмундом Кейстутовичем (!) 30 октября 1433 г.: GStAPK. OBA 6711. Вацлав из Безмирова впоследствии упоминается как посол Свидригайла в 1435 г. (LECUB. Bd. 8. № 981. S. 592). 448 BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 592. 449 Подробнее о нем см. в гл. 2.1. 450 Gotzmann J. Der Weg zum “Ewigen Frieden”: Die Kontroverse nach einem umstrittenen Vertragsabschluß des Hochmeisters Paul von Rusdorf aus dem Jahre 1433. Inaugural-Dissertation zur Erlangung des Doktorgrades der Philosophischen Fakultät der Universität zu Köln. Köln, 1994. S. 199. 451 GStAPK. OBA 6743; пересказ содержания: LECUB. Bd. 8. № 746. 445

350

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Из  позднейшего письма нового ливонского магистра Русдорфу выясняется, что Ландзее прибыл в Венден 24 января 1434 г.452 Пока же каждый из «великих князей» пытался обеспечить себе как можно более выгодные условия прекращения боевых действий, распространялись сведения о заключении Ясенецкого перемирия. Так, в начале октября попечитель Растенбурга отправил его городенскому старосте453. Если Свидригайло был настроен вести переговоры, то Сигизмунд Кейстутович соблюдать перемирие со Свидригайлом не собирался, хотя при этом не возражал против включения в перемирие с Орденом454. Сигизмунд рассчитывал бросить основные силы против Свидригайла, чтобы вернуть себе завоеванные им земли455, предварительно лишив его помощи главного союзника. Перемирие одновременно с Орденом и Свидригайлом лишило бы его такой возможности. Возникала опасность остаться без «даней» на зиму, что ставило под угрозу не только обеспечение правящих кругов ВКЛ, но и содержание «гостей». Поэтому Сигизмунд Кейстутович, не препятствуя оживленному обмену посольствами между Польшей, Орденом и Свидригайлом, продолжал вести активные боевые действия против своего врага: уже во второй половине — конце сентября 1433 г. войска Сигизмунда, усиленные польскими отрядами и вооруженные пушками, выступили тремя колоннами («на три дороги»)в поход против Свидригайла на Русь456. В большом походе приняли участие жомойты (возможно, какая-то их часть), вместе с тем известно, что городенский староста остался в своей земле457. Судя по тому, что 25 сентября Сигизмунд со своими вельможами находился в Липнишках458, первоначально он преследовал Свидригайла: через Липнишки проходил путь из Лиды в Трабы, который далее шел на Крево459, — а через Лиду и Крево, как уже говорилось, лежал путь Свидригайла на Русь. На преследование указывает и «погоня» войска под командованием Петраша Монтигирдовича. Цель его была двоякой: во-первых, она давала надежды на военный разгром 452

Пересказ содержания: LECUB. Bd. 8. № 769. MAB RS. F 15–73. P. 396. 454 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3; приложение I к наст. книге, №  9; GStAPK. OBA 6708. 455 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3; приложение I к наст. книге, № 9. 456 ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77 и др.; Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 212; GStAPK. OBA 6226 (3 октября 1433 г.); OF 13. S. 17. 457 MAB RS. F. 15–73. P. 396. Следует отметить, что нападение из Пруссии, с которой соседтвовала Городенская земля, в момент выступления Сигизмунда в поход представлялось маловероятным, поскольку эта часть Ордена была обескровлена польско-гуситским походом. 458 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. 459 Об этом говорится в одном из описаний путей походов Тевтонского ордена в Литву (Wegeberichte; в русской историографии они также известны как «дорожники»): SRP. Bd. 2. S. 704. За указание на этот источник благодарю Е. Власовца (Минск). 453

2.3. В шаге от победы? (1433)

351

войск Свидригайла и ливонцев, измученных долгим походом, а во-вторых, позволяла восстановить власть Сигизмунда Кейстутовича на тех территориях, через которые шел Свидригайло. Неизвестно, когда Сигизмунд и его окружение отказались от этого замысла. Возможно, узнав, что Свидригайло сворачивает в сторону границы с Ливонией и среднего Подвинья (после переправы через Березину?), Сигизмундовы войска перестали его преследовать, а в конце октября подошли к Мстиславлю460. Если бы город был взят, то в перспективе это давало бы Сигизмунду надежду отрезать Свидригайла от его южных владений. Не стоит забывать и о том, что именно в отцовский Мстиславль еще в начале октября вернулся бежавший из Сигизмундова плена князь Юрий Лугвеневич461. Несомненно, он и руководил обороной города, поскольку Свидригайло 21 октября находился в Поповой Горе в 80 км к югу от Кричева462, а уже в начале ноября — в Киеве463. Трехнедельная осада хорошо укрепленного Мстиславского замка ничего не дала, и в ноябре Сигизмунд вынужден был вернуться в Литву. Несмотря на перемирие, тогда же, в октябре 1433 г., поляки (скорее всего, малопольские паны) планировали осадить Луцк464, однако этот замысел не был осуществлен. Приоритеты и намерения сторон конфликта хорошо показывают материалы о польско-орденских переговорах, последовавших за Ясенецким перемирием. Они начались 1 декабря 1433 г. в польском Бресте Куявском, куда прибыла орденская делегация во главе с верховным маршалом Ордена Йостом фон Штруппергом и епископом гейльсбергским Франциском465. Ход переговоров складывался не в пользу Свидригайла и его союзников. Польская делегация 460

По сообщению «Смоленской хроники», Сигизмунд “сташа под Мьстиславлем месяца октября 26 день, на память святого мученика Дмитрея, в среду”. В действительности в 1433 г. день св. вмч. Димитрия Солунского, отмечаемый 26 октября, приходился на понедельник. 30 октября Сигизмунд Кейстутович находился в Городце (Hradecz) в 52 км к северо-западу от Мстиславля (GStAPK. OBA 6711). Таким образом, делалась попытка окружить город с целью последующей осады. 461 3 октября 1433 г. он вместе со Свидригайлом находился в Мстиславле (GStAPK. OBA 6226). 462 GStAPK. OBA 6236, 6701. Интересно, что в первом из этих источников — письме комтура Меве Людвига фон Ландзее, представлявшего интересы Тевтонского ордена при Свидригайле — название Поповой горы приводится в дословном немецком переводе — “Gegabin czu dam Phaffenberg”. 463 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6. 464 GStAPK. OBA 6226; OF 13. S. 17. Об этом косвенно свидетельствует концентрация польских войск в русских землях королевства, о которой 2 декабря 1433 г. комтур Остероде писал великому магистру со ссылкой на «добрых друзей» из Польши. Интересно, что вначале он хотел написать, что там находится бóльшая их часть, но затем зачеркнул уже написанное «das meiste» и надписал над строкой “vaste”, т. е. много (GStAPK. OBA 6733). 465 О переговорах и переговорщиках см.: Neitmann K. Die Staatsverträge. S. 202–208; Gotzmann J. Der Weg zum “Ewigen Frieden”. S. 198–202.

352

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

во главе с краковским епископом Збигневом Олесницким466 сразу же потребовала включить в перемирие ряд условий («четыре пункта»), которые были призваны предотвратить новую агрессию. Согласно этим условиям, Орден должен был сделать территориальные уступки Польше, которые облегчили бы новое нападение на его территорию; в случае нарушения договора одной из сторон ее подданные освобождались от присяги верховной власти (это имело особое значение для Пруссии, где уже сформировалась сословная оппозиция Ордену); условия договора не могли быть пересмотрены папой и императором. Четвертое требование касалось Свидригайла: Орден должен был аннулировать заключенные с ним договоры и отказаться от его поддержки (ст. 7). Уже в первом отчете орденских послов подчеркивалось, что поляки особо настаивали на этом условии467. В следующей статье оговаривалось, что к соглашению присоединятся также Сигизмунд Кейстутович со своими подданными и ливонское отделение Ордена. Они должны были подтвердить это специальными грамотами, обмен которыми назначался на 8 сентября 1434  г. (ст. 8). Первоначально Русдорф и его послы отказывались заключать мирный договор на этих условиях. Они исходили из того, что Польша чрезвычайно ослаблена летним походом в Пруссию. Так, 2 декабря 1433 г. комтур Остероде передавал великому магистру известия, полученные от «доброго друга» из Польши. В его письме настойчиво проводится мысль о том, что у Польши нет сил на ведение войны: «рыцари и кнехты» ее не хотят, к тому же значительная их часть сосредоточена на Руси, «еретики» (гуситы) уже покинули поляков, с наемниками им еще предстоит расплатиться. Если на переговорах занять твердую позицию, заключал комтур, то Орден вполне может выторговать себе Нешавский замок и сохранение старых границ в обмен на деньги, которые полякам очень нужны468. Еще более яркую картину истощения Польши военными действиями рисовал побывавший там комтур Нешавы в письме великому магистру от 5 октября 1433 г.469 Рассчитывали в Ордене и на помощь императора Сигизмунда Люксембургского, чьи послы прибыли в это время в Пруссию470. 466

Codex diplomaticus Warmiensis oder Regesten und Urkunden zur Geschichte Ermlands / Hrsg. von V. Röhrich, F. Liedtke, H. Schmauch. Bd. 4: Urkunden der Jahre 1424–35 und Nachträge. (Monumenta historiae Warmiensis oder Quellensammlung zur Geschichte Ermlands. Bd. 9. Abt. 1.) Braunsberg, 1935. № 490. P. 516. 467 “Sunderlich haben sie gar hertlich geteidinget uff die verbindunge mit herczog Switrigal und wollen jo, das wir uns dees endslahen sulden und mit dem bunde van im scheiden, ee das wir wůsten, wie sie die teidinge wolden anfohen und beleiten, und vor allen dingen keyns anheben” («В частности, они вели очень настойчивые переговоры о союзе с князем Свидригайлом и хотели, чтобы мы разорвали и оставили его [Свидригайло], прежде чем мы узнали, как они хотят начать и вести переговоры, и прежде всех вещей ничего не начинать» — GStAPK. OBA 6732). 468 GStAPK. OBA 6733. 469 GStAPK. OBA 6685. 470 Об их приезде говорится в послании комтура Торна великому магистру от 3 декабря: GStAPK. OBA 6734.

2.3. В шаге от победы? (1433)

353

Однако уже в начале декабря первый раунд переговоров в Бресте Куявском завершился безрезультатно. В эти дни торнский бургомистр заявил Русдорфу от имени прусских сословий (рыцарства и городов): «Если ваша милость этого не сделает и не установит мира и спокойствия, то да будет известно вашей милости, что мы сами подумаем об этом и поищем господина, который дарует нам мир и спокойствие». К этому добавилась подготовка Польши к новому походу в Пруссию471. После этого Русдорф вынужден был возобновить переговоры с Польшей, предварительно заменив переговорщиков из «партии войны» на представителей сословий, настаивавших на скорейшем установлении мира. 15 декабря 1433  г. в Ленчице стороны договорились о заключении перемирия на польских условиях сроком на 12 лет472. В историографии перемирие традиционно называется Ленчицким, хотя его ратификация (обмен грамотами сторон с привешенными печатями свидетелей), как это часто бывало, состоялась в другое время и в другом месте, причем в несколько этапов, несмотря на попытки Русдорфа пересмотреть условия соглашения473. Этот подробный экскурс в историю польско-орденских взаимоотношений позволяет ответить на вопрос о планах польской стороны. Ленчицкое перемирие в случае полной реализации его условий развязывало руки Польше и Сигизмунду Кейстутовичу для борьбы со Свидригайлом, который лишался главного союзника. Но польские правящие круги, судя по приводившимся данным о концентрации польских войск в русских землях королевства в октябре–ноябре 1433 г., планировали не столько помогать Сигизмунду Кейстутовичу, сколько действовать в своих собственных интересах. Нападению на Волынь и Восточное Подолье благоприятствовали установившиеся союзные отношения с Улуг-Мухаммедом и вассальные — с молдавским воеводой Ильей (это понимал и Свидригайло, судя по его причастности к такому событию, как смена Улуг-Мухаммеда на Сеид-Ахмеда). Что же касается планов в отношении самого Свидригайла, то ему, по сведениям польского информатора комтура Остероде, планировалось пожизненно «уступить» какие-то владения в обмен на отказ от претензий на великокняжеский престол. Авторство этого плана в указанном письме приписывается королю — родному брату Свидригайла — и его окружению474. В присоединении южных владений Свидригайла 471

SRP. Bd. 3. S. 638; Neitmann K. Die Staatsverträge. S. 204–205. SVDO. Bd. 1. № 176. 473 Хронология этих этапов не совсем понятна; ясно лишь, что окончательная ратификация состоялась еще при жизни Владислава II Ягайла, т. е. не позже 31 мая 1434 г. Подробнее см.: Neitmann K. Die Staatsverträge. S. 202–208; Szweda A. Organizacja i technika dyplomacji polskiej. S. 305–306. 474 “Und ouch das man den grosefursten sulde obirgeben, idach also, das siech der grosefurste alsmehr in gnade sulde geben, so wurde man vielleichte im was landis abetreten, das her zcu seinem leben sulde haben, wend is rechte bruder weren” («А также, что следует оставить великого князя, с тем, чтобы он тем легче сдался на милость; тогда, вероятно, 472

354

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

к Польскому королевству была заинтересована и малопольская оппозиция во главе со Збигневом Олесницким, судя по его роли и твердой позиции в переговорах с Орденом. Отличие, вероятно, состояло в том, что Олесницкий и его сторонники рассчитывали на военный путь достижения своей цели (об этом говорят приведенные данные о концентрации польских войск на Руси). Наконец, можно с уверенностью говорить о том, что паны коронной Руси — ближайшие соседи южнорусских подданных Свидригайла — не были заинтересованы в силовом пути решения проблемы475, но при этом не согласовывали свои действия и с королем (как уже говорилось, их сепаратное перемирие со свергнутым великим князем позволило ему избежать войны на два фронта, на что Ягайлу жаловался Сигизмунд Кейстутович). Известные источники не содержат прямых сведений о том, делалось ли такие предложения Свидригайлу и если да, то как он на них реагировал. Но об этом можно судить по некоторым косвенным данным. 10 ноября, находясь в Киеве, Свидригайло отправил письмо Ягайлу, которое сохранилось в латинском пересказе Яна Замойского476. Судя по жалобам Свидригайла на задержку королем многочисленных послов, между ними происходил достаточно интенсивный обмен посольствами. Младший Ольгердович напоминал венценосному брату, что ему подчинены все русские земли ВКЛ, на его стороне — немцы, татары и молдаване. 26 ноября он отправил послание на Базельский собор, в котором обосновывал свои права на литовский великокняжеский престол и выдвинул обвинения в адрес Ягайла и Сигизмунда Кейстутовича (оно было зачитано в Базеле 5 марта 1434 г.)477. Тем временем, пока Свидригайловы послы спешили в Ливонию и Пруссию, чтобы просить руководство Ордена о продолжении военной помощи, Свидригайло продолжал контакты с «панами коронной Руси». Одним из свидетелей его жалованной грамоты Андрею Волотовичу от 9 декабря 1433  г. был холмский староста Грицко Кирдеевич, а 27 декабря обширные пожалования — шесть сел в Луцкой земле и Кременецкой волости — получил выходец из русских земель Польского королевства Ленько Зарубич478. Помимо Грицка Кирдеевича, среди свидетелей жалованной грамоты Андрею Волотовичу были такие влиятельные лица, как Александр Нос, Ивашко Монивидович, Юрша и князь Борис Глинский. Все они названы без указания должностей, но достоему уступят склько-то земли, которой он владел бы до конца жизни, ибо они — родные братья» — GStAPK. OBA 6733. 475 Сохранился пересказ недатированного письма подольского старосты Федька Несвицкого холмскому старосте Грицку Кирдеевичу, в котором он призывает верно служить своим господам, но при этом не разорять владений друг друга и сохранять «приятельство» (“amicitiam”) (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 8. S. 217). 476 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6. S. 216. 477 Monumenta conciliorum generalium. T. 2. P. 619–620; BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 606. S. 665–666; BP. T. 5. № 1398. P. 259. 478 Розов В. Украïнські грамоти. № 65, 69.

2.3. В шаге от победы? (1433)

355

верно известно, что Александр Нос в это время оставался луцким старостой. Его присутствие в Киеве говорит о том, что здесь, как и в Витебске в марте 1433 г., Свидригайло собрал верхушку своих сторонников, а может быть, и более широкие их круги, не опасаясь нападения польских войск на Луцкую землю и Восточное Подолье. Паны коронной Руси остались верны перемирию со Свидригайлом, а сам он по-прежнему рассчитывал отвоевать Литовскую землю с Вильной и Троками и дожидался помощи из Ордена. Боевые действия в 1433 г. не привели ни к победе кого-либо из претендентов на «великое княжение литовское и руское», ни к решающему перелому в чью-либо пользу. Они показали, что позиции Сигизмунда Кейстутовича на подконтрольной ему территории (Литва, Жомойть и часть Руси) были по-прежнему недостаточно прочными, хотя и укрепились по сравнению с осенью 1432 г. Он по-прежнему мог рассчитывать в первую очередь на свое ближайшее окружение, основную часть которого составляли крупнейшие литовские бояре и некоторые князья. Впрочем, недовольство Сигизмундом, вызванное его репрессивной политикой479, могло проникать и в эту среду. Об этом говорит свидетельство Длугоша: по его словам, Сигизмунд не решался положиться на родственников тех, кого он казнил (имеются в виду Волимонтовичи), поскольку опасался, что в сражении они перейдут на сторону Свидригайла480. И все же недовольство Сигизмундом Кейстутовичем в его ближайшем окружении не достигло таких масштабов, которые угрожали бы его положению, как это было с его предшественником в 1432 г. Вопреки ожиданиям Свидригайла и его ненадежного союзника Пауля фон Русдорфа, вести переговоры со сторонниками Сигизмунда об условиях капитуляции им не пришлось. Последний постепенно усиливал свои позиции, о чем свидетельствует, в частности, расширение списка гарантов польско-литовской унии, отмеченное выше. Одним из важных средств укрепления великокняжеской власти была раздача земельных пожалований. От 1433 г. до нас дошли сведения о двух его пожалованиях (оба в позднейших кратких пересказах). Первое получил в феврале Ивашко Гаштольд (в Литовской земле и на Подляшье), второе, в апреле — Андрюшко Немирович (в Литовской земле, Новогородском и Жеславском поветах). Оба, как отметил Т. Ящолт, отчасти были подтверждениями прав на уже имевшиеся владения, выполненные в форме пожалований481. Но, по сути, все конкретные данные, которыми мы 479

О нем сообщают независимые друг от друга источники — труд Яна Длугоша (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 107.) и письмо великого магистра Тевтонского ордена немецкому магистру от 25 февраля 1433 г. (GStAPK. OF 13. S. 138; цитату см. в прим. 269 на с. 313). 480 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 107. 481 Jaszczołt T. Ród Niemiry z Wsielubia — Niemirowiczowie i Szczytowie herbu Jastrzębiec do połowy XVI wieku // Unia w Horodle na tle stosunków polsko-litewskich. Od Krewa do Zaręczenia Wzajemnego Obojga Narodów. Warszawa, 2015. S. 193–194.

356

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

располагаем, касаются Сигизмундова ближайшего окружения — тех князей и бояр, которые так или иначе участвовали в «большой политике»: ездили в посольства, возглавляли военные отряды, выступали гарантами Сигизмундовых документов и получали его пожалования482. За этими пределами, среди широких кругов боярства подконтрольных ему территорий, его позиции, надо полагать, были куда менее прочными. Вместе с тем, вероятно, имели место и переходы Сигизмундовых подданных на сторону Свидригайла. Об этом говорят и массовые переходы на сторону Свидригайла, отмеченные в переписке орденских сановников483, и симпатии к нему в Литве («если бы Свидригайло пришел в Литву, весь народ перешел бы на его сторону»484). 10 сентября 1433 г. комтур Рагнита сообщал великому магистру со ссылкой на беженцев из Ковно, что все «лучшие» (reddelichsten) бояре Сигизмунда Кейстутовича не хотят ему помогать и перешли на сторону Свидригайла485. Положение Сигизмунда все еще очень сильно зависело от конъюнктуры — его военных успехов и неудач, помощи союзников. Какую же позицию занимали Сигизмундовы сторонники по вопросам отношений со своим правителем и соседями? Определенный свет на это проливают неоднократно цитировавшиеся послания от 25 сентября 1433 г. и другие документальные источники. Примечателен уже сам тот факт, что Сигизмунд Кейстутович в своем послании апеллирует к воле своих подданных (они, по его словам, не хотят перемирия со Свидригайлом), а те адресуют Ягайлу отдельное послание, текст которого в значительной степени совпадает с первой половиной текста великокняжеского письма. В предшествующий период подобные примеры известны в сфере правовой документации (договоры ВКЛ с Польшей и Орденом), и появление такого послания свидетельствует о росте самосознания литовской знати. При этом оно преисполнено почтения к Сигизмунду: вельможи протестуют против отправки королевского посла к Свидригайлу без согласования с Сигизмундом, поскольку «в записех межи вашею м(и)л(ос)тью с вашим брат[ом] великим кн(я)зем Жикгимонтом, оспод(а)ремъ нашим, держати оспод(а)ря нашог(о) оу вышьшо[и] 482

См. также пожалование Ивашки Гаштольда виленскому кафедральному собру, совершенное 31 июля 1433 г. в присутствии других Сигизмундовых сторонников: KDKW. № 129. 483 Русдорф писал немецкому магистру в начале июня: «Князь Александр Нос со всеми землями, тянущими к Луцку, и многие другие крупнейшие литовские паны полностью передались князю Свидригайлу и занимают его сторону…» (“Herczog Allexander Nos mit all den landen, die czu Lawczk gehoren, und sust viele andere die wegesten us den Littauwisschen landen haben sich herczog Swidrigal gancz irgeben und legen im bey…” — GStAPK. OBA 6410; OF 13. S. 176. 484 В конце мая верховный маршал Ордена сообщал великому магистру слухи, ходившие в Литве: «Если князь Свидригайло явится в эту землю, то весь народ предастся ему» (“qweme herczog Switrigal in die land, das volk wurde sich gemeyniglichin zu im werffen” — GStAPK. OBA 6458). 485 LECUB. Bd. 8. № 720.

2.3. В шаге от победы? (1433)

357

раде а все посполно с нимъ по думе чинити, безъ его вѣданья ничог(о) не чин[ити]». Вельможи представляют «всю землю», но фактически вершат дела в узком кругу: по словам Сигизмунда, если бы королевский посол поехал через Сигизмундовы владения к Свидригайлу, то «ludiem by zdiesie mnoho serdcia upoło» (тогда как вельможи, разумеется, об этой перспективе уже знают: «usłyszawsza to wsi zapłakali»)486. И вельможи, и Сигизмунд апеллируют к содержанию соглашений с Польшей (хотя и передают их положения не вполне точно), подчеркивая верность лично Ягайлу487 и интересам его династии, что было важно в ситуации спора со шляхтой об условиях наследования королевского престола488. В посланиях489 и грамоте Ивашки Гаштольда виленскому кафедральному костелу490 подчеркиваются верховные права Ягайла на Великое княжество Литовское. При этом, если верить Сигизмундову посланию, надежды на помощь Польши против Свидригайла возлагают не только он и его ближайшее окружение491, но и «вся земля»492. Факторы, влиявшие на позицию местного общества, не входившего в великокняжеское окружение, можно проследить на примере Жомойти, поскольку они отразились в хорошо сохранившейся переписке сановников соседнего Тевтонского ордена. При этом следует помнить, что Жомойть была относительно «новым» регионом ВКЛ, окончательно вошедшим в его 486

Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 211, 212. В послании вельмож: «А  то вслышавше есмо, всимъ намъ сердце замутилосѧ, друг друга не видели есмо во слезах, били есмо чолом господ(а)рю нашому великому кн(я)зю, штобы, пославъ, велѣлъ воротитисѧ послом т[ы]м, занюж коли бъ пакъ еще сѣмь приѣхали, болше бы серца впало нам и всим людемъ». 487 Сигизмунд отказывается соблюдать перемирие со Свидригайлом ради христианской веры “i waszoie dla soromoty, szto was soromotył” (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 214). 488 «I choczem rady stoiaty podle was i podle waszych detey i podle koruny do naszeho horła so wsieiu naszeiu ziemleiu» — Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 214 (курсив мой. — С. П.). 489 В послании от 12 августа Сигизмунд призывает Ягайла позаботиться о земле (Литовской), поскольку она его (т.е. королевская) и Божья («proinde rex, ne hae induciae serventur, prohiberet, praesertim cum illo inscio factae sint, ac curam terrae, quae Dei ac ipsius esset, cum iam prorsus deserta, haberet» — Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 214). 490 Согласно этой грамоте, Ивашко Гаштольд записывает виленскому кафедральному костелу свои владения «по воле и с ведома» польского короля Владислава и великого князя литовского Сигизмунда (KDKW. № 129. S. 146). 491 «A ważyli iesmo swoim horłom s waszym pryzwoleniem, na was nadieia sia» — Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 214. 492 См. выше прим. 488. Ранее в письме говорится, что если бы королевский посол проехал через Сигизмундовы владения к Свидригайлу, то «ludiem by zdiesie mnoho serdcia upoło, mołwiliby: Korol za nim stoit a uże nas iemu widaiet» (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 211).

358

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

состав в 1422 г. и находившемся на начальном этапе интеграции в общегосударственные структуры. По сообщению одного из орденских сановников, в начале 1433 г. жомойты сохраняли нейтралитет в разгоревшемся конфликте493. 25 июля 1433 г. комтур Мемеля писал Русдорфу, что «лучшие и крупнейшие» бояре Жомойти (“Samayten dy besten bayoren und resigesten”) отправились помогать Сигизмунду Кейстутовичу против Свидригайла494. Они (или какая-то их часть?) вскоре покинули Сигизмунда, когда тот начал отступать495. Несмотря на это, жомойты участвовали в походе Сигизмунда Кейстутовича на Мстиславль: сохранился документ второй половины XV в., которым жомойтский староста Ян Кезгайлович подтверждал пожалование великого князя Сигизмунда боярину «Довконту, коли ездили ко Мстиславлю, абы дал, деи, его (велдомого по имени Гетовт. — С.  П.) Кгоилимин»496 (жомойтский староста Голимин Надобович, упоминаемый в этой должности в 1433–1434 гг.497). Из других источников известно, что Довконт, владевший «дворцем в Болтях»498 (ныне Бальчяй в юго-западной Жомойти, к северо-западу от г. Таураге), несколько других близлежащих дворов получил от Витовта499. Таким образом, Сигизмунд Кейстутович пытался опираться на ту часть жомойтской знати, которая начала интегрироваться в ряды бояр ВКЛ при Витовте. Но использовать сформированные ранее связи государственного центра с жомойтами Сигизмунду удавалось лишь отчасти: исследователи отмечают, что усилия Витовта были направлены на интеграцию в общество ВКЛ прежде всего наиболее влиятельных и богатых нобилей Жомойти500, т. е. как раз тех, кто оставил Сигизмунда в критический для него момент. Как и в конце 1432 г., жомойты были заинтересованы прежде всего в безопасности со стороны Ордена. В это время они собирались занять выжидательную позицию и принять сторону того из двух «великих князей», 493 “die Samaiten jo stille sitczen wellen in dissen gescheften, ouch so ist keyn Samaite usgeczogen, ab herczog Sigemund sich ufgemachet hot czu czien kegen Switrigalen mit den seynen” — GStAPK. OBA 6329:. Из контекста письма не вполне понятно, кто сообщил об этом верховному маршалу Ордена — комтур Мемеля или упоминаемый в том же послании Ганс Рейбениц. 494 GStAPK OBA 6589. О присутствии жомойтов в войске Сигизмунда пишет и Длугош (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 107). 495 LECUB. Bd. 8. № 720. 496 MAB RS. F 37–799. 497 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 230–231. 498 См. подтвердительный документ жомойтийского старосты Яна Кезгайловича Дорохне Ягминовой (невестке Довконта) 1482 г.: MAB RS. F 37–798. 499 Jablonskis K. Nauji Vytauto laikotarpio aktai // Praeitis. T. 2. Kaunas, 1933. P. 390. № 8 (=Vitoldiana. № 166. S. 135). По некоторым данным (их достоверность обнаруживший их К. Яблонскис ставил под сомнение), в 1422 г. Витовт пожаловал Довконту велдомого. Подробнее см.: Ibid. P. 391–392. № 11 (= Vitoldiana. № 99. P. 92–93). 500 Saviščevas E. Žemaitijos savivalda ir valdžios elitas 1409–1566 metais. Vilnius, 2010. P. 77–82.

2.3. В шаге от победы? (1433)

359

который будет брать верх. Эти интересы сохранились и в 1433 г.: когда Орден заключил Ясенецкое перемирие и перестал предствлять опасность, жомойтские бояре последовали за Сигизмундом Кейстутовичем в поход на Русь, который сулил им выгоды в виде великокняжеских пожалований. Охарактеризовать состав окружения Свидригайла позволяют не только данные корреспонденции, но и две его жалованные грамоты конца 1433 г., которые сохранились в подлинниках. Как мы помним, крупнейшим территориальным приобретением свергнутого великого князя была Луцкая земля, что отразилось и в названных документах: в первой из грамот, выданной 9 декабря 1433 г. в Киеве, Свидригайло жалует волынскому пану Андрею Волотовичу село Михлин в Луцком повете «противъ его ѡтчизны Загорова». В списке свидетелей, перечисленных без должностей, первое и третье места занимают луцкий староста князь Александр Нос и пан Юрша, ранее занимавший эту должность; к числу волынян принадлежат также Иван Гулевич, вероятно, Иван Чорный, несомненно — господарский маршалок Андрей Дчюса (Джуса, илю Чюса). По его представлению и осуществлено это пожалование, как свидетельствует помета внизу пергаменного листа о его «приказе». Поскольку оно осуществлялось в Киеве, одним из свидетелей стал князь Борис Глинский, чьи владения располагались на Киевщине. Обращает на себя внимание, что почетное второе место в перечне свидетелей занимает Ивашко Монивидович — литовский пан, бежавший вместе со Свидригайлом в Полоцк в «ошмянскую ночь» и остававшийся его верным помощником в ближайшие шесть лет; известно и о выполнении им в том же 1433 г. важных поручений, таких как посольство к Улуг-Мухаммеду в апреле–мае. Таким образом, Киев в последние месяцы 1433 г. превращается в резиденцию Свидригайла, куда к нему съезжаются его сановники и вельможи, во всяком случае из Южной Руси, а также те, кто постоянно сопровождал его. Это говорит о том. что в декабре 1433 г. на польско-литовском пограничье сохранялась определенная стабильность, хотя князь Федько Несвицкий, по-прежнему бывший подольским старостой, взаимодействовал со Свидригайлом при помощи послов. По аналогии с позднейшими документами (1436–1438 гг.) можно было бы ожидать какого-то упоминания о митрополите Герасиме, однако его здесь нет: вероятнее всего, он только что вернулся из Константинополя и объезжал епархии Великого княжества Литовского, коль скоро 12 января 1434 г. датировано его соглашение с Сигизмундом Кейстутовичем501. Зато бросается в глаза присутствие в окружении Свидригайла шляхтичей с коронной Руси, притом на весьма почетных позициях. Так, среди свидетелей пожалования Андрею Волотовичу обнаруживается пан Грицко Кирдеевич  — холмский староста и львовский каштелян; второй же грамотой, выданной в Житомире (причем лишенной списка свидетелей), Свидригайло жалует целых четыре села в 501

Подробнее о нем см. с. 380–381 наст. кн.

360

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Луцкой земле и два в Кременецкой волости Леньку Зарубичу — многолетнему зудечовскому старосте (воеводе) Федора Любартовича. Как видим, в обществе польско-литовского пограничья традиционные связи — родственные, соседские, «приятельские» — сохранялись, несмотря на боевые действия, в которых активно участвовали обе стороны. Вероятно, они внесли немалый вклад в развитие событий на Волыни, которая переходила из рук в руки несколько раз на протяжении 30-х годов XV в. Таким образом, ход кампании 1433 г. оставляет двойственное впечатление о положении Сигизмунда Кейстутовича. Хотя позиции его были еще недостаточно прочными, его ближайшие сторонники не переметнулись к Свидригайлу, а круг тех, кто был готов стоять за нового великого князя, даже расширился по сравнению с концом 1432 г. Хотя Сигизмунд так и не дождался непосредственной военной помощи из Польши, а казна стремительно пустела из-за расходов на выплаты наемникам, младший Кейстутович и его окружение не собирались порывать с Польшей, а если и хотели бы пересмотреть отношения с ней, то исподволь — так, чтобы найти баланс между унией двух государств и сохранением самостоятельности. При этом они, сделав ставку на Сигизмунда Кейстутовича, готовы были идти с ним до конца, до вытеснения Свидригайла из политической жизни Великого княжества Литовского, ибо, как и он, прекрасно понимали, что в противном случае он всегда будет представлять угрозу для положения Сигизмунда. Поскольку ни польскому королю, ни панам коронной Руси ничего подобного не угрожало, а с соседними регионами ВКЛ их соединяли различиные связи, они были готовы к соглашению и с их обществом, и со Свидригайлом. Это дало о себе знать в ближайшем будущем.

Глава 2.4.

Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича и кризис лояльности сторонников Свидригайла (1434) од и итоги кампании 1433 г. показали Сигизмунду Кейстутовичу необходимость укрепить связи с союзниками и упрочить свои позиХ ции на подконтрольной ему территории; желательно было также склонить на свою сторону кого-либо из сторонников Свидригайла. Этим целям был подчинен ряд шагов Сигизмунда в первой половине — середине 1434 г. Во внешнеполитической сфере важнейшим из них стала встреча великого кня-

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

361

зя литовского и его окружения с польским королем Владиславом II Ягайлом на Подляшье. По словам Яна Длугоша, Сигизмунд Кейстутович пригласил Ягайла на встречу, рассчитывая на то, что появление польского короля в Литве укрепит позиции великого князя среди его подданных502. Встреча состоялась в подляшской деревне Крынки (примерно в 46 км к югу от Городна и в 40 км к северо-востоку от Белостока), вероятнее всего, в последние дни января 1434 г.503 На встрече Ягайло утвердил Сигизмунда в великокняжеском достоинстве, а вскоре, уже после отъезда польского короля из Литвы, обе стороны (Сигизмунд Кейстутович — в Городно, Ягайло — на съезде польских сановников в Корчине) выдали документы о подтверждении польско-литовской унии504. Оба акта, датированные 27 февраля, дословно повторяют документы начала 1433 г. Различия касаются лишь списков свидетелей. С одной стороны, в акте унии начала 1434 г. упоминается ряд литовских панов — «державцев» замков на территории Литвы; с другой стороны, в нем отсутствуют имена князей — подданных Сигизмунда Кейстутовича. Исследователи давно отметили этот факт, но дать ему однозначное объяснение затруднялись. Для некоторых ученых он служит одним из подтверждений тезиса об «антикняжеской политике» Сигизмунда. Согласно справедливому заключению Л. Корчак, сравнившей списки свидетелей великокняжеских документов первой половины XV в., среди гарантов унии с Польшей 1434 г. князей не оказалось в силу стечения обстоятельств, а не целенаправленной политики Сигизмунда505: одни князья, появлявшиеся в более ранних документах унии, в начале 1434 г. находились вдали от Городна (известно, что Олелько в это время вел боевые действия на юге506), других не было в живых (Семен Иванович Гольшанский), третьи перешли на сторону Свидригайла (Александр Нос, возможно, также Иван Владимирович и Федор Корибутович507). Добавлю, что не все князья, появлявшиеся в списках свидетелей документов Сигизмунда Кейстутовича, пользовались одинаковым влиянием на великого князя или доверием с его стороны: наиболее высоким оно было у С. И. Гольшанского и Олельки — двух участников заговора, который привел 502

Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 109. Ibid. P. 109–110; Czermak W. Sprawa równouprawnienia S. 373, przyp. 1. 504 AUPL. № 60, 61. 505 Korczak L. Monarcha i poddani. S. 81–82. 506 С этим может быть связано отсутствие в списке свидетелей акта унии 1434 г. братьев Олельки, в особенности князя Андрея Владимировича. Если Иван Владимирович в ходе династической войны (между январем 1433 г. и летом 1435 г.) перешел на сторону Свидригайла, то Андрей Владимирович верно служил Сигизмунду Кейстутовичу. Об этом говорится в духовной грамоте Андрея, написанной в 1446 г.: Розов В. Українськi грамоти. № 83. С. 154. 507 Последние два князя участвовали в Вилькомирской битве 1 сентября 1435 г. на стороне Свидригайла, но когда они перешли под его знамена — неизвестно. 503

362

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Сигизмунда к власти508. Таким образом, отмеченная особенность литовского акта унии 1434 г. может говорить об определенных изменениях в составе окружения Сигизмунда Кейстутовича, откуда ушли наиболее влиятельные князья, но не об «антикняжеской политике». Говорить о полной элиминации князей из политической жизни лагеря Сигизмунда Кейстутовича в 1434–1435 гг. было бы необоснованно. Это следует уже из описания встречи Сигизмунда Кейстутовича с Ягайлом у Длугоша: «отец польской истории» сообщает, что в ней участвовали прелаты, князья и бояре Сигизмунда. Хотя Длугош, как и его патрон Збигнев Олесницкий, не сопровождал Ягайла во время поездки в Литву в начале 1434 г.509, это сообщение заслуживает доверия. Из современных источников известно об участии Олельки Владимировича в походах на южные земли ВКЛ с целью подчинить их Сигизмунду Кейстутовичу: в январе 1434 г. — на Луцкую землю и в августе — на Киевщину. Впоследствии (скорее всего, не ранее мая 1434 г.) православные князья — сторонники Сигизмунда участвовали в тайных переговорах с митрополитом Герасимом, а это говорит о высоком доверии, которое оказывал им великий князь. Не следует забывать и об очень важном шаге Сигизмунда навстречу титулованной знати: привилей 1434 г. распространил права, ранее принадлежавшие лишь литовским боярам-католикам, не только на русских (православных) бояр, но и на князей. Примерно в то же время Сигизмунд Кейстутович предпринял активные действия, направленные на укрепление союза с мазовецкими князьями. Этой цели должен был служить династический брак, переговоры о заключении которого велись в начале — середине 1434 г. Первоначально (не позже июля 1434 г.) планировался брак самого Сигизмунда и Анны — вдовы мазовецкого князя Болеслава Янушевича510. Это дало бы в распоряжение Сигизмунда силы Восточной Мазовии, непосредственно граничившей с его владениями: Анна была фактической правительницей этой территории в малолетство ее сына Болеслава IV. Однако в итоге, не позже 9 сентября того же года, был заключен брак их детей — Михаила Сигизмундовича и Евфимии511. 508

В списках свидетелей документов, выданных Сигизмундом Кейстутовичем 22– 24 сентября 1432 г. католической церкви и г. Вильне, фигурирует единственный князь — Олелько Владимирович (KDKW. № 124. S. 144; MAB RS. F 256–1794. L. 6–6 a; СДГА. Ч. 1. № 3, с. 4). Его же Сигизмунд по приходе к власти сделал «соправителем» трокского воеводы Явна (GStAPK. OBA 6210; приложение I к наст. книге, № 4). В послании литовских вельмож Ягайлу от 25 сентября 1433 г. из князей по имени названы лишь Олелько и С. И. Гольшанский (приложение I к наст. книге, № 9). 509 На это указывает отсутствие упоминаний о Збигневе в рассказе Длугоша о поездке Ягайла в Литву. 510 Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 223; Idem. Stosunki wielkiego księcia litewskiego Zygmunta Kiejstutowica z książętami mazowieckimi (1432–1440) // Księga jubileuszowa Profesora Feliksa Kiryka. (Annales Academiae Paedagogicae Cracoviensis. Folia 21. Studia Historica III.) Kraków, 2004. S. 51. 511 Tęgowski J. Stosunki. S. 51. Ср.: Idem. Pierwsze pokolenia. S. 226.

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

363

Чтобы укрепить свои позиции среди подданных и привлечь сторонников Свидригайла, 6 мая 1434 г. Сигизмунд Кейстутович в Троках выдал привилей «князьям и боярам, как литовцам, так и русинам»512, уже неоднократно разбиравшийся в научной литературе513. Прежде всего обращает на себя внимание, что начало аренги привилея 1434  г. дословно повторяет аренгу королевского привилея для жителей ВКЛ, датированного 15 октября 1432 г., но так и не вступившего в силу514. В отличие от последнего, в начале документа 1434 г. говорится не только о стремлении правителя улучшить состояние подвластных ему земель (т.е. Литвы и Руси), но также добавлено, что он хочет избежать разделения их народов, даровав им равные права. Содержание этих прав раскрывается в последующих восьми статьях привилея. Часть из них повторяет права, которые по Городельскому привилею 1413 г. были предоставлены литовским боярам-католикам, и распространяет их действие на русских (православных) бояр и князей ВКЛ. Сюда относится прежде всего право свободного распоряжения наследственными имениями (с сообщением великому князю или его должностным лицам), а также право принимать гербы литовских бояр по согласованию с польскими членами того или иного гербового братства. По сравнению с 1413 г. была несколько дополнена норма об имуществе женщин: если по Городельскому привилею жены знатных людей могли получать вено от мужей, то документ Сигизмунда Кейстутовича позволял княжеской или боярской жене после смерти мужа владеть его имением при условии военной службы с этого имения; вено выполняло функцию ее обеспечения в случае повторного замужества (в этом случае само имение покойного мужа переходило к его детям или братьям). Как и Городельский привилей, документ 1434 г. сохранял за его получателями обязанность строительства и ремонта замков и дорог. Новыми по сравнению с привилеем 1413  г. были две нормы: обязательство не наказывать князей и бояр кроме как по суду и отказ великого князя от дякла (одна из разновидностей натуральной подати) с частновладельческих крестьян. Наконец, вопрос об ограничении политических прав православной знати ВКЛ в привилее 1434 г. вообще не затрагивался, т.е. оставались в силе нормы, зафиксированные Городельским привилеем. Как справедливо отмечено в литературе, привилей Сигизмунда Кейстутовича 1434 г. стал важным этапом в усилении позиций знати в Великом княжестве Литовском: дело не только в расширении сферы действия 512

Его текст опубликован по копии XVIII в. (с искажениями, особенно личных имен): CESXV. T. 3. Dod. № 22. S. 529–531. Сохранился и оригинал этого документа (AGAD. Dok. perg. № 7267). 513 Важнейшие работы: Czermak W. Sprawa równouprawnienia; Halecki O. Dzieje unii jagiellońskiej. T. 1. S. 313–315; Krasauskaitė M. Die litauischen Adelsprivilegien bis zum Ende des XV. Jahrhunderts. Leipzig, 1927. 514 Публ.: CESXV. T. 3. Dod. № 17. S. 523–524.

364

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

привилегий, которые ранее гарантировались лишь для литовских бояр-католиков, в территориальном (на Русь) и социальном (на князей) отношениях (такую меру предусматривал уже привилей 1432 г.). Важно, что расширен был сам объем этих привилегий. Это стало результатом компромисса великого князя, заинтересованного в упрочении своего положения на подконтрольной ему территории515, а в перспективе — и в ее расширении (этой цели была подчинена первая статья привилея, призванная гарантировать личную безопасность тем, кто пожелал бы перейти на сторону Сигизмунда), с традиционными обладателями этих привилегий516. Речь, однако, шла лишь об экономических и личных, но не о политических правах. Перечень свидетелей привилея, очевидно, был призван продемонстрировать открытость Сигизмунда Кейстутовича к сторонникам Свидригайла: помимо виленского каштеляна Кристина Остика и упомянутого последним писца Николая, ими были Георгий Гедигольд, Михаил Кезгайло и Ходко — два вчерашних сторонника Свидригайла и один участник заговора против Сигизмунда. Была ли выдача привилея 1434 г. согласована с польским королем? Исследователи отвечают на этот вопрос по-разному. Так, О. Халецкий полагал, что Владислав Ягайло дал согласие на выдачу привилея на встрече с Сигизмундом Кейстутовичем и его окружением в начале 1434 г. В том же ряду, по мнению исследователя, стоит и распространение прав и привилегий польской шляхты на Русь, состоявшееся летом того же года, после смерти польского короля (он умер 1 июня 1434 г.)517. Однако этот ход рассуждений нельзя признать убедительным. Если правовая акция Сигизмунда Кейстутовича была согласована с Ягайлом уже в начале 1434 г., то почему великий князь отложил ее осуществление до мая, а не воспользовался тем же визитом Ягайла в Литву? К тому же, как показало исследование Я. Куртыки, именно король Владислав II Ягайло до конца своих дней оставался главным противником распространения действия польских привилеев на русские земли Короны, а сильнее всего в нем были заинтересованы малопольские магнаты, владевшие имениями как в польских, так и в русских землях королевства518. Есть все основания присоединиться к точке зрения М. Красаускайте, писавшей, что этот документ «возник в оппозиции к Польше». Она справедливо отметила, во-первых, что в привилее 1434 г., в отличие от более ранних аналогичных 515

Об этом говорят зафиксированные в привилее обязанности знати, призванные укрепить обороноспособность «земель Литвы и Руси» (необходимость исправной военной службы, строительства и ремонта замков и дорог). 516 Это справедливо отметила М. Красаускайте: Krasauskaitė M. Die litanischen Adelsprivilegien. S. 30–36, особенно с. 35. 517 Halecki O. Dzieje unii jagiellońskiej. T. 1. S. 312–315. 518 Kurtyka J. Z dziejów walki szlachty ruskiej o równouprawnienie: represje lat 1426–1427 i sejmiki roku 1439 // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. Kraków, 2011. Близкую мысль высказывал уже О. Халецкий: Halecki O. Dzieje. T. 1. S. 266–268.

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

365

документов, нет ссылок на польские правовые нормы, послужившие образцами норм литовских: вместо оборота «как в Польском королевстве» (“sicut in Regno Poloniae”) употребляется словосочетание «как в других христианских странах» (“sicut alibi in christianitate”). Формулировка нормы о наказании не иначе как по суду, явно заимствованная из польских привилеев для шляхты, была существенно изменена. Во-вторых, вместо латинизированных терминов Городельского привилея “barones” и “nobiles” в документе 1434 г. употребляются понятия, отражающие реалии ВКЛ, — «князья» и «бояре» (“principes”, “bojari”)519. К этому можно добавить еще несколько аргументов. В отличие от документа 1432 г., в Трокском привилее нет никаких упоминаний о данной польским королем санкции или ее необходимости в будущем как условия вступления документа в силу. К нему привешена одна-единственная печать, принадлежащая Сигизмунду Кейстутовичу, притом печать «маестатная» — атрибут суверенной (монаршей) власти. Этот статус подчеркивается и титулом Сигизмунда в документе — «Божьей милостью великий князь Литвы и господин и наследник земель Руси» (“dei gracia magnus dux Lithvanie necnon terrarum Russie dominus et heres”)520, а не «великий князь Литвы и Руси и проч.» (“Dei gratia magnus dux Lithuaniae, Russiae etc.”), как в актах унии ВКЛ с Польшей521. Привилей 1434 г. был третьим таким документом, адресованным литовскому боярству, после аналогичных документов 1387 и 1413 гг. (привилей, составленный в 1432 г. от имени Ягайла, как уже говорилось, не вступил в силу), и первым, действие которого реально распространялось на русских бояр, а также князей и мещан. Уже это говорит о том, что для правящих кругов Великого княжества Литовского он был определенной новацией. Чтобы понять его отличие от привилеев 1387 и 1413 гг., необходимо вспомнить обстоятельства, в которых выдавались эти правовые акты. Первый привилей был выдан литовским боярам в феврале 1387 г., когда Ягайло прибыл в Литву для крещения своих подданных-язычников. Пожалование привилегий новообращенным литовцам, несомненно, состоялось в их присутствии. Точно так же и привилей 1413  г., бывший одновременно актом унии двух государств, утверждался в присутствии большой группы литовских бояр, сопровождавших Витовта в Городло. Привилей же Сигизмунда Кейстутовича, в отличие от 519

Krasauskaitė M. Die litanischen Adelsprivilegien. S. 32. Менее убедителен третий аргумент литовской исследовательницы: в привилее 1434 г. отсутствуют упоминания о его католическом характере (“bezeichnenderweise fehlt auch die Betonung der Katholizität”), но это и не удивительно, учитывая сферу действия привилея. Впрочем, это нисколько не ослабляет доказательной силы первых двух аргументов. 520 CESXV. T. 3 Dod. № 22. P. 529. 521 AUPL. № 55, 56, 57, 59, 61, 62, 63, 66. S. 79, 82, 83, 91, 102, 106, 107, 114. В сокращенном виде титул Сигизмунда Кейстутовича — «великий князь Литвы» (“magnus dux Lythwaniae”): Ibid. № 55. S. 81.

366

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

предыдущих двух, был рассчитан не только на тех, кто реально мог присутствовать при его выдаче в Троках в мае 1434 г., но и на подданных Свидригайла, которых в перспективе рассчитывали склонить на сторону Сигизмунда. Это ограничивало возможности учета пожеланий получателей привилея (для сравнения, консультации с ними проводились при выдаче областных привилеев, о чем свидетельствуют их оригинальные черты, отражающие местные реалии). Кроме того, чтобы правовые нормы, зафиксированные в привилее 1434 г., произвели реальный эффект, нужно было довести их содержание до сведения тех, кому они были адресованы. С князьями и боярами, признающими власть Сигизмунда Кейстутовича, в этом смысле проблем не было. Сложнее было сообщить содержание документа тем, кто признавал власть Свидригайла. Как будет показано ниже, это было сделано при посредничестве митрополита Герасима в том же 1434 г. При этом дело не ограничилось одним лишь привилеем: имели место пожалования влиятельным сторонникам Свидригайла, пожелавшим перейти на сторону Сигизмунда (князь Александр Нос); возможно, они получили также гарантии личной безопасности. Эти меры сказались на ходе династической войны уже в августе 1434 г. Можно смело утверждать, что выдача Трокского привилея 6 мая 1434 г. была частью более широкого комплекса мероприятий Сигизмунда Кейстутовича, призванного укрепить его положение среди его подданных. В том же месяце великий князь совершил пожалования земли как минимум двум членам своего окружения: Олехно Довойнович получил с. Малковичи в Новогородском повете 23 мая (?)522, а Сенько Гедигольдович — двор Мир в том же повете 28 мая523. Следующая такая акция известна в августе–сентябре 1434 г., когда Сигизмунд Кейстутович готовился отразить очередную попытку Свидригайла отвоевать исторический центр государства и собрал свои военные силы в Троках. 15 августа Судимонт получил Хожовую и несколько дворов в районе Молодечна524, а 24 августа Петраш Монтигирдович получил двор Ивье и целый ряд других дворов к востоку от Лиды (кстати, свидетели этого документа — те же, что и у земского привилея, а заверен он опять-таки «маестатной» печатью)525. 29 августа Сигизмунд подтвердил мазовецкому шляхичу Миколаю Насуте пожалования Витовта и добавил к ним новые в Берестейском и Дорогичинском поветах526. 4 сентября Сигизмунд Кейстутович 522

LM. Kn. 1. № 375. P. 84; BCz. TN. T. 15. № 137. S. 474. О датировке см. примечания к итинерарию Сигизмунда Кейстутовича в приложении II к наст. книге. 523 Сохранился подлинник документа (не опубликован): AGAD. Dok. perg. № 7269. 524 BCz. TN. T. 15. № 137. S. 473 (сокращенная публикация: Барвiньский Б. Кiлька документiв. С. 21); LM. Kn. 1. № 16. P. 25. 525 Подлинник документа (не опубликован): AGAD. Dok. perg. № 7297. 526 AGAD. Castr. Mieln. Ks. 2. K. 150 v (опубл.: Протокол комиссии, назначенной королем Стефаном Баторием для определения границы между воеводством Подляшским и Брестским и указания подсудности пограничных имений того и другого воеводств // Сборник статей, разъясняющих польское дело по отношению к Западной России.

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

367

подтвердил (в форме самостоятельного пожалования) права собственности шляхтича польского происхождения Претора Корчевского, перебравшегося в Дорогичинскую землю из Мазовии в начале XV в., когда Подляшьем владел князь Януш I Мазовецкий527. Есть основания полагать, что и в первом и во втором случае таких пожалований было больше, просто не обо всех из них сохранились сведения (нередко из позднейших подтверждений известен сам факт пожалования Сигизмунда Кейстутовича тому или иному лицу, но не его дата). Об этом говорит содержание уже приводившейся беседы орденского посла Ганса Бальга, побывавшего при дворе Сигизмунда в конце августа — начале сентября, с литовскими вельможами. Его собеседники — паны Андрюшко Сакович, трокский воевода Петр Лелюш, лидский староста Олехно Довойнович и один из сыновей литовского боярина Немира — рассказали Бальгу, что Сигизмунд Кейстутович подтверждает права собственности владельцам вотчин и пожалований, полученных от Витовта. Этим он, по их словам, отличается от Свидригайла в лучшую сторону528. Важно отметить, что круг получателей таких документов не ограничивался пятью-шестью членами «ближнего круга» великого князя, т. е. теми, кто постоянно выступал в качестве свидетелей его документов и исполнителей важных поручений. «Мирные» шаги, направленные на скорейшее окончание конфликта, о которых шла речь выше, играли важную роль в политике Сигизмунда Кейстутовича в 1434 г., но ими дело не ограничивалось. Не отказывался Сигизмунд и от попыток военного давления на своего противника. Так, из письма луцкого старосты князь Александра Носа холмскому старосте Грицко Кирдеевичу, написанного в январе 1434 г., известно о совершенном в это время походе князя Олельки на Луцкую землю529. К сожалению, из-за отсутствия источников остается неизвестным, был ли этот поход частью крупномасштабной военной акции или же так и остался эпизодом без последствий. В начале июня в Ливонии ходили слухи об отправке Сигизмундом Кейстутовичем двух отрядов, Вып.  2. Вильна, 1889. С. 98); Commisia albo proces Graniczenia miedzy Woiewodztwem Podlaskiem, a miedzy Woiewodztwem Brzesckiem W. X. L. dla wiadomości, że te granice iuste & legitime stanęły. Roku od narodzenia Bożego, tysiąc sześćset dwudziestego wtorego. (ез пагинации.) Подробнее см.: Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej w XV i początkach XVI w. Zagadnienia społeczne, gospodarcze i genealogiczne. Rozprawa doktorska. Białystok, 2009. S. 147–150. Благодарю Т. Ящолта (Гродзиск — Варшава) и Д. Шульца (Люблин — Варшава) за возможность воспользоваться текстом неопубликованной диссертации. 527 Текст пожалования см.: BCz. TN. T. 15. № 131. S. 443–446 (упоминание и датировка: Барвiньский Б. Кiлька документiв. С. 22). Ранее Претор владел имениями, пожалованными ему князем Янушем Мазовецким в 1401 г. и подтвержденными Витовтом в 1416 г. (Vitoldiana. № 90. S. 86–87). См. также: Kasperowicz A. Nadania wielkiego księcia Witolda dla rycerstwa na Podlasiu // Między Polską a Rusią. Siedlce, 2004. 528 LECUB. Bd. 8. № 855. S. 502. 529 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 7. S. 217.

368

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

один из которых якобы должен был разорить Ливонию. О маршруте похода второго отряда сведения отсутствовали; возможно, его предполагалось бросить против Свидригайла. Впрочем, этот отряд вскоре вернулся назад530. Сигизмунд Кейстутович сохранял намерение отправиться в поход против Свидригайла на Русь и впоследствии: в конце августа — начале сентября он сообщил об этом орденскому послу Гансу Бальгу, дав понять, что изменить этот план его заставило лишь нападение ливонцев, произошедшее за несколько дней до этого531. Однако и после этого Сигизмунд Кейстутович так и не направил войско ни против Свидригайла, ни в Ливонию — вероятно, по причине неуверенности в своих силах. С другой стороны, после заключения Ленчицкого перемирия складывалась ситуация, в которой Орден вынужден был сменить враждебный нейтралитет по отношению к Сигизмунду Кейстутовичу на добрососедство. Эту ситуацию стремился закрепить сам Сигизмунд, заинтересованный в том, чтобы оставить Свидригайла без помощи его основного союзника. Уже в начале 1434 г. Сигизмунд заявил, что намерен соблюдать перемирие с Орденом (как с прусским, так и с ливонским его отделением)532. Из Литвы были отпущены задержанные во время кампании 1433 г. прусские купцы533 и, возможно, какаято часть орденских пленных, как это было предусмотрено перемирием534. Но часть их оставалась в Литве: в конце августа комтур Рагнита отправлял к ним в Жомойть (к тамошнему старосте) своего слугу535. Происходил обмен посольствами между ливонским и прусским отделениями Тевтонского ордена, с одной стороны, и Сигизмундом Кейстутовичем — с другой536. В конце августа приближенный Сигизмунда, литовский пан Судимонт Доргевич (и, возможно, еще кто-то из его окружения) был включен в состав польской делегации, которая должна была провести переговоры с Орденом 8 сентября 1434 г.537 Развитие мирных отношений с Орденом было прервано лишь в конце августа, когда ливонский магистр объявил Сигизмунду Кейстутовичу войну, задержал его послов и отправил в Жомойть три военных отряда (подробнее об этом см. ниже). Определенные усилия к завершению династической войны прилагали польские правящие круги. Дело не ограничивалось подтверждением польсколитовской унии: известно, что в августе 1434 г. польские отряды находились по меньшей мере в трех замках ВКЛ — Лиде, Новогородке и Крево538. Весной 530 531 532 533 534 535 536 537 538

LECUB. Bd. 8. № 816. S. 475. Ibid. № 855. S. 501. Ibid. № 762. Ibid. № 762. Ibid. № 854. Ibid. № 856. S. 502. GStAPK. OF 13. S. 20–21, 24–25, 32, 40; LECUB. Bd. 8. № 854, 855. LECUB. Bd. 8. № 854; ASP. Bd. 1. № 507. S. 650. LECUB. Bd. 8. № 855. S. 501.

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

369

1434 г. паны коронной Руси возобновили боевые действия на Восточном Подолье539. С другой стороны, польская сторона неоднократно обращалась к Свидригайлу с предложением примириться с Польшей. Свидригайло писал об этом 26 марта ливонскому магистру и 1 мая — великому магистру540. Согласно первому из этих писем, такое предложение исходило от польского короля, который рассчитывал достичь примирения на личной встрече со Свидригайлом. Из второго же письма выясняется, что за прошедший месяц польская сторона несколько раз выступала с подобной инициативой, а условием примирения должен был стать отказ Свидригайла от союза с Тевтонским орденом (т.е., по сути дела, признание им условий Ленчицкого перемирия). С  этим условием свергнутый великий князь не согласился, по-прежнему всерьез рассчитывая на помощь Ордена и императора. Едва ли справедливо утверждение Л. Колянковского, что инициатива этих предложений исходила исключительно от Владислава II Ягайла541. Известно, что аналогичные предложения Свидригайлу польские правящие круги делали и после смерти Ягайла и вступления на престол его малолетнего сына Владислава III542. Несмотря на эти предложения, Свидригайло не намерен был примиряться со своим противником. В начале апреля 1434 г. он сообщил находившемуся у него комтуру Зельбурга о двух недавних походах его сторонников во владения Сигизмунда Кейстутовича543. Но, возможно, речь шла об ответных действиях волынских сил, наподобие похода 1433 г. Так или иначе, большой поход в Литву был запланирован на лето. Первоначально выступление было назначено на 24 июня (день св. Иоанна Крестителя)544, однако впоследствии его отложили545. По всей видимости, подготовка к нему началась в марте–апреле 1434 г., когда Свидригайло избрал местом своего пребывания Смоленскую землю546 (до этого он, скорее всего, находился на Киевщине). 539

GStAPK. OBA 6799. Подробнее см. ниже. GStAPK. OBA 6787, 6809. 541 Kolankowski L. Op. cit. S. 198. 542 Об этом сообщает письмо орденского шпиона, написанное весной 1435 г.: CESXV. T. 3. Dod. № 25. S. 534. 543 LECUB. Bd. 8. № 797. S. 467. 544 Об этом со ссылкой на Свидригайловых послов писал Сигизмунд Люксембургский 28 февраля 1434 г.: LECUB. Bd. 8. № 781. S. 455. 545 27 июня 1434 г. Свидригайло писал великому магистру, что намерен выступить в поход в Литву «в то время, о котором мы писали вашей любезной милости» (“zu der czeit, als wir ewer libe geschriben haben” — GStAPK. OBA 6835). 546 26 марта свергнутый великий князь находился в с. Кощеево (“in Koschcziewo ducis Michaelis de Mezwa (!)” — GStAPK. OBA 6787) близ Вязьмы (рядом с совр. дер. Тюхменево, расположенной в 7 км от Вязьмы; см.: Материалы Свода памятников истории и культуры РСФСР. Смоленская область. М., 1977. С. 73–74), а уже на следующий день прибыл в столицу Вяземского княжества (GStAPK. OBA 6795). Между 11 и 15 апреля он появился в Смоленске, откуда планировал поход на Литву и сообщал об этом в 540

370

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

О подготовке Свидригайла и его союзников к большому походу в Литву мы узнаем из нескольких писем, отправленных великим князем главе Тевтонского ордена в апреле — июне 1434 г.547 Как и годом ранее, Свидригайло собирался нанести своему противнику решающий удар в результате нового похода на Вильну. О том, какими именно силами своих подданных он располагал, известно крайне мало: в переписке с великим магистром этот вопрос не затрагивается, а работавший в Смоленске летописец два года спустя записал, что перед походом «събрашяся Шьвитригаило со князи рускыми и c боляры и c всею силою руською»548. Можно не сомневаться в том, что в войске Свидригайла присутствовали жители Смоленской земли, где происходил сбор сил, в том числе отряды князей, располагавших здесь владениями и упоминаемых в переписке, — Михаила Львовича Вяземского и Андрея Дмитриевича Дорогобужского549. Известно о запланированном участии в походе 1434 г. отдельных лиц из окружения Свидригайла — Ивашки Монивидовича550 (накануне он побывал с дипломатической миссией у хана Сеид-Ахмеда551) и, возможно, Немиры Рязановича, давнего приближенного Свидригайла, происходившего из волынской ветви рода Кирдеев и в то время занимавшего должность дворного маршалка и брянского наместника552. Разумеется, этими лицами ближайшее окружение Свидригайла, пребывавшее в Смоленске и впоследствии отправившееся в поход в Литву, не ограничивалось: в одном из писем Русдорфу свергнутый великий князь сообщал о совете «с нашими князьями и панами»553. И все же, как будет показано ниже, часть Тевтонский орден (GStAPK. OBA 6802, 6809, 6835). Правда, известна грамота Свидригайла, выданная в Луцке 5 мая 1434 г. (Розов В. Украïнськi грамоти. № 70), но, вероятно, в этот день она была там переписана, а зафиксированный в ней правовой акт (пожалование Есифу Чусе) состоялся ранее (подробнее см. прим. 556 на с. 371 и прим. 48 на с. 550). Сведениями о локализации географического объекта я обязан В. Н. Темушеву (Минск). 547 К сожалению, последнее из этих писем (от 27 июня) сохранилось очень плохо: уже в начале XIX в. оно, по словам А. Коцебу, было «весьма ветхо и изорвано» (Коцебу А. Свидригайло. С. 197). Несмотря на реставрацию, произведенную по моей просьбе Х. Петерсом (которому выражаю искреннюю благодарность), сейчас можно разобрать лишь отрывки текста (современная сигнатура — GStAPK. OBA 6835). Между тем в данном письме сообщается много новых сведений, которых нет в более ранних источниках, о действиях союзников и сторонников Свидригайла — татар, тверских войск, Ф. Несвицкого и др. 548 ПСРЛ. Т. 35. С. 34–35. 549 GStAPK. OBA 6787, 6802. М. Л. Вяземский участвовал и в фатальном для Свидригайла походе в Литву 1435 г., окончившемся Вилькомирской битвой, в ней он и погиб (ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77 и др.). 550 LECUB. Bd. 8. № 855. S. 501. 551 GStAPK. OBA 6809, 6835. 552 GStAPK. OBA 6799, 6802, 6809. О Немире Рязановиче см.: Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. По указ., особенно с. 120–121, 301–302. 553 GStAPK. OBA 6809.

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

371

достаточно влиятельных сторонников Свидригайла осталась в Киеве (возможно, с целью координации действий татар, направлявшихся именно туда). Прибыли на помощь Свидригайлу и Одоевские князья554. Для сторонников Свидригайла на юге его владений боевые действия должны были носить не наступательный, а оборонительный характер: к началу мая великий князь узнал, что в день св. Троицы (16 мая) поляки планировали осадить Луцк и Кременец. По его первоначальному замыслу, с тыла их должны были атаковать татары хана Сеид-Ахмеда; впоследствии было решено, что к ним присоединится Федько Несвицкий с подольскими войсками (об этом Свидригайло писал великому магистру 27 июня)555. Как ни странно, ничего не известно о роли в этих планах луцкого старосты Александра Носа, сохранявшего влиятельные позиции среди сторонников Свидригайла556, хотя главный замок вверенной ему земли, Луцк, должен был стать одной из основных целей польского удара. Забегая вперед, нужно отметить, что о реализации планов сторон на южном театре военных действий известно очень мало. Уже в августе Луцкая земля перешла под власть Сигизмунда Кейстутовича, а подольский староста Федько Несвицкий присягнул польскому королю Владиславу III (об этом ниже). В речи, произнесенной на заседании Базельского собора 5 ноября 1434 г., краковский препозит Миколай Лясоцкий, характеризуя недавно коронованного Владислава III, упомянул выигранную в его правление битву с большим татарским войском, в которой противники потеряли почти 20 тыс. человек убитыми557. Эту подробность отметили орденский посол Иоганн Каршау в письме Русдорфу558 и автор дневника Базельского собора559 (правда, он ошибочно отнес эту победу к деяниям покойного Владислава Ягайла, 554

GStAPK. OBA 6809. GStAPK. OBA 6809, 6835. 556 Он упоминается в списке свидетелей пожалования для пана Есифа Чусы, датированного 5 мая 1434 г. (Розов В. Украïнськi грамоти. № 70. С. 127–128). Датировка грамоты 1434 годом, предложенная еще З. Л. Радзиминьским в 1887 г. и впоследствии поддержанная В. Розовым и О. Халецким, подтверждается сведениями о деятельности князя Александра Носа на стороне Свидригайла. Но в день 5 мая, которым датирован документ, Свидригайло не мог быть в Луцке, поскольку 1 мая находился в Смоленске (см. его письмо оттуда: GStAPK. OBA 6809). Это заставляет думать, что мы имеем дело с так называемой сложной (составной) датировкой, характерная черта которой — несоответствие друг другу даты и места выдачи, заявленных в документе. 557 Grodziska K. Mikołaja Łasockiego pochwała Władysława Jagiełły i królowej Jadwigi na soborze bazylejskim // Analecta Cracoviensia. T. 20. Kraków, 1988. S. 396. 558 BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 661. S. 723. 559 Tagebuchaufzeichnungen zur Geschichte des Basler Konzils 1431–1435 und 1438, hrsg. von Gustav Beckmann // Concilium Basileense. Studien und Quellen zur Geschichte des Concils von Basel. Bd. 5: Tagebücher und Acten. Basel, 1904. P. 107; Rowell S.C. Du Europos pakraščiai. P. 186. 555

372

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

которому в основном была посвящена речь Лясоцкого560). Речь была опубликована относительно недавно, в труднодоступном краковском издании, и еще не стала достоянием широкого круга ученых. По мнению ее публикатора Каролины Гродзиской, в ней говорится о событиях конца правления Владислава Ягайла, возможно, об Ошмянской битве, поскольку Длугош упоминает об участии в ней татар и называет ту же цифру — 20 тыс. человек. Другой краковский ученый, Кшиштоф Ожуг, в работе о польских ученых на службе Ядвиги и Ягайла приводит это место, но никак его не комментирует. Думается, победа над татарами вполне ясно отнесена к заслугам Владислава III, а сходные подробности у Длугоша, писавшего значительно позже, еще не говорят о том, что речь идет об одном и том же событии. Можно думать, что это сражение произошло между коронацией Владислава III, состоявшейся 25 июля, и выступлением Лясоцкого в Базеле 5 ноября. Несколько больше известно о помощи, которую Свидригайлу оказали его союзники. Первым пообещал прислать войско под командованием одного или нескольких своих сыновей князь Юрий Дмитриевич Звенигородский, который 20 марта 1434 г. разбил войска Василия II и 31 марта взял Москву. Вскоре после этого события состоялся и его обмен посольствами со Свидригайлом, находившимся в Вязьме «на границе Московской земли» (“an die grenicz des landis Moskwa”)561. За Юрием Звенигородским последовал хан Сеид-Ахмед, занявший престол при поддержке Свидригайла между июнем и ноябрем 1433 г.562 Уже в конце марта или начале апреля он выступил с войском в направлении Киева и прислал к Свидригайлу посольство с дарами от себя и татарской знати563. Впоследствии, однако, было решено направить татарские войска против поляков, планировавших в середине мая осадить Луцк и Кременец564, хотя не исключено, что какая-то их часть прибыла в Смоленск565. Тем временем Свидригайлу пообещал прислать помощь 560

Эту датировку принял К. Форстройтер (BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 658. S. 717. Anm. 6), хотя речь Лясоцкого была ему известна (Ibid. № 658. S. 718. Anm. 7; Forstreuter K. Eine polnische Denkschrift auf dem Konzil in Basel // Zeitschrift für Ostforschung. 1972. Jg. 21. H. 4. S. 687, Anm. 4). 561 GStAPK. OBA 6795, 6809; Зимин А. А. Витязь на распутье. М., 1991. С. 64–66. Войско «московского военачальника» упоминается также в письме комтура Риги ливонскому магистру от 6 июня 1434 г. (“der hovetman van Muscquis is ok darbi” — LECUB. Bd. 8. № 816). Разумеется, в этот день автор письма еще не мог знать о смерти князя Юрия Дмитриевича днем ранее, 5 июня. 562 О своей решающей роли при возведении Сеид-Ахмеда на ханский престол Свидригайло писал Ягайлу 10 ноября 1433 г. и Русдорфу 11 апреля 1434 г. (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6. S. 216; GStAPK. OBA 6799). 563 GStAPK. OBA 6799, 6802. 564 GStAPK. OBA 6809, 6835. Подробнее о военных действиях на «южном фронте» см. ниже. 565 Так можно интерпретировать сведения, сообщенные комтуром Риги ливонскому магистру 6 июня 1434 г. (LECUB. Bd. 8. № 816).

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

373

тверской великий князь Борис Александрович (впервые об этом сообщается в письме Русдорфу от 1 мая 1434 г.)566. Сложнее складывались отношения Свидригайла с Тевтонским орденом и его ливонским отделением. Несмотря на заключенное Орденом перемирие, обязывавшее его отказаться от поддержки Свидригайла, последний не прерывал с ним дипломатических контактов. Сведения об этом содержатся в письме хаускомтура Мемеля от 27 февраля 1434 г., адресованном верховному маршалу Ордена или комтуру Мемеля567. В нем сообщается о прибытии в Мемель посла Свидригайла, пана Вайсотте. В письме он назван “der edele herre Waysotte, des grosforsten herczog Swydirgal swoger”. Последнее слово «в немецком языке того времени обозначало человека, породнившегося с другим лицом путем свадьбы — это мог быть и тесть, зять, муж сестры жены и др.»568. Имя Свидригайлова посла указывает на его балтское происхождение, а его знатность в процитированном источнике особо подчеркнута: “der edele herre” означает «знатный пан», хотя слово “herre” само по себе говорит о высоком статусе лица, к которому оно применялось. Все это в сочетании с данными о браках детей Ольгерда дает основания полагать, что Свидригайловым послом был родственник литовского боярина Войдилы — первого мужа Марии Ольгердовны, казненного Кейстутом в 1381 г.569 Это свидетельствует о том большом значении, которое Свидригайло придавал отношениям с Тевтонским орденом в критический для него момент. И в дальнейшем Свидригайло поддерживал контакты с Мариенбургом и сохранял надежду получить помощь Тевтонского ордена непосредственно из Пруссии. Его послы, выехавшие на Базельский собор и к императору примерно в конце марта, должны были следовать через Ливонию и Пруссию и 566

GStAPK. OBA 6809. Ср. также письмо от 27 июня: “und vorwar der grosfurste … [T]fer uns sein macht … schicket” — GStAPK. OBA 6835 (места, отмеченные многоточиями, не поддаются прочтению). 567 GStAPK. OBA 6777; краткое содержание опубл.: LECUB. Bd. 8. № 780. S. 453. В дате письма год отсутствует, приводится только день церковного календаря (“Gegeben zcur Mymmel am sonnobend vor Oculi”). Следует принять датировку 1434 г., предложенную Г. Гильдебрандом, поскольку 14 февраля 1434 г. комтуром Мемеля был назначен Ганс фон Рейбениц, что делает правдоподобным его отсутствие в замке в конце месяца (Jähnig B. Wykaz urzędów. Dostojnicy zakonu krzyżackiego w Prusach // Państwo zakonu krzyżackiego w Prusach. Podziały administracyjne i kościelne w XIII–XVI wieku. Toruń, 2000. S. 111). 568 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 86. 569 Подробнее о нем см.: Rowell S. C. Gediminaičių dinastinė politika Žemaičiuose 1350– 1430 m. // Žemaičių praeitis. T. 3. Vilnius, 1994. P. 129–130; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 143–144; Rimša E. Kas antspaudavo 1380 m. Dovydiškių sutartį? // Istorijos akiračiai. Vilnius, 2004 (там же указана более ранняя литература и источники.) Версия о низком, незнатном происхождении Войдилы, которая отразилась в «Летописце великих князей литовских», созданном в окружении Витовта, убедительно опровергнута историками (ср. с. 592).

374

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

встретиться там с Керскорфом и Русдорфом570. В середине апреля Свидригайло просил Русдорфа прислать к нему орденского представителя вместо Людвига фон Ландзее (“uf herr Ludwigis stat”) и предлагал взамен отправить в Пруссию кого-либо из своих доверенных лиц571. В мае — июне литовский князь уже просил главу Тевтонского ордена напасть на Польшу, чтобы не дать ей помочь Сигизмунду Кейстутовичу572. Сохранился ответ Русдорфа на просьбы одного из этих посольств573. Великий магистр ограничился заявлением, что намерен и дальше помогать Свидригайлу. Никаких конкретных обещаний с его стороны не последовало, не говоря уже о реальной помощи претенденту на виленский престол. Посольство Ганса Раковица, отправленное великим магистром к Свидригайлу в августе 1434 г., скорее всего, было посвящено сугубо конкретному вопросу — пропускать ли князя Сигизмунда Корибутовича, ехавшего к Свидригайлу из Чехии, через Пруссию и Ливонию574. После опустошительного похода поляков и гуситов в Пруссию летом 1433 г. Русдорф вынужден был считаться с перспективой возобновления военных действий и недовольством сословий, поэтому не спешил поддерживать Свидригайла, хотя и не порывал отношения с ним. Иную позицию занимал глава ливонского отделения Ордена, которым в ноябре 1433  г. после смерти Цизо фон Рутенберга был избран ливонский ландмаршал, вестфалец Франке Керскорф575. Этому способствовала и обстановка в Ливонии, где, в отличие от Пруссии, отсутствовала сословная оппозиция Ордену. Уже в конце января 1434 г. (вероятно, после беседы с послами Свидригайла) Керскорф отправил к великому магистру комтура Гольдингена, который должен был сообщить, что ливонцы не намерены соблюдать перемирие, заключенное с польским королем, и потребовать его расторжения и от Русдорфа. Тот, однако, посоветовавшись с представителями прусских городов, отверг это требование576. Вероятно, в конце февраля или начале марта Керскорф отправил к Свидригайлу комтура Зельбурга, который должен был заверить князя в том, что тот может рассчитывать на помощь ливонского отделения Ордена577. В середине апреля ливонский магистр, посовещавшись со 570

LECUB. Bd. 8. № 797. S. 467. Дата отправки послов Свидригайла определяется по дате написания письма, которое он 26 марта отправил с ними и комтуром Зельбурга ливонскому магистру (GStAPK. OBA 6787; краткое содержание — LECUB. Bd. 8. № 789). 571 GStAPK. OBA 6802. 572 GStAPK. OBA 6809, 6835. 573 LECUB. Bd. 8. № 828. 574 Ibid. № 855, 846. S. 499, 491. 575 Ibid. № 737. 576 Ibid. № 769. Комтур Гольдингена объявил об этом на съезде прусских сословий в Растенбурге 26 февраля: ASP. Bd. 1. № 491. S. 634. 577 LECUB. Bd. 8. № 797. S. 467. Обратный путь комтура из Смоленской земли в Ливонию занял около трех недель (примерно с 26 марта по 19 апреля), поэтому логично предположить, что столько же длилось и его первое путешествие.

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

375

своими сановниками, утвердился в ранее принятом решении не соблюдать перемирие с Польшей (о чем вновь объявил Русдорфу) и перешел к практическим шагам — усилил гарнизоны замков на границе с Литвой, чтобы удержать Сигизмунда Кейстутовича от нападения на Свидригайла578. Положение Ордена осложняла позиция, занятая императором Священной Римской империи Сигизмундом Люксембургским. 28 февраля 1434 г. он направил Тевтонскому ордену, а также рыцарям, городам и епископам Пруссии и Ливонии гневные послания, в которых требовал расторгнуть недавно заключенное перемирие с Польшей, угрожая в случае отказа лишить Орден всех привилегий, полученных им от императоров579. В своих письмах Сигизмунд Люксембургский выступал как защитник Свидригайла, оскорбленный тем, что Орден нарушает союзный договор с литовским князем. К моменту написания посланий к императору уже прибыли не только его собственные представители, которых поляки фактически поставили перед фактом заключения Ленчицкого перемирия, не допустив на переговоры, но и послы Свидригайла, который к моменту их отправки еще ничего не знал о перемирии и его условиях. В императорском письме уже содержался план действий Ордена в предстоящую кампанию: ливонцам предписывалось присоединиться к Свидригайлу, который намеревался выступить в Литву 24 июня, а Русдорф должен был не дать полякам вмешаться в военные действия. Свидригайло рассчитывал и на помощь императора Сигизмунда Люксембургского, которого попросил написать молдавскому воеводе, чтобы тот оказал ему помощь против Польши. Не исключал младший Ольгердович и участия в конфликте войск самого императора: почвой для этого послужили слухи, распространявшиеся при польском королевском дворе, будто бы император объявил войну «королю Польши и всем польским панам»580. Несмотря на долгие приготовления, военные действия против Сигизмунда Кейстутовича были начаты лишь в конце августа 1434 г., когда он получил от ливонского магистра официальное письмо об объявлении войны581. Одновременно с этим три ливонских отряда один за другим вторглись в Жомойть582. Сильнее всех пострадал отряд, отправленный комтуром 578

Ibid. S. 466. Ibid. № 781. 580 GStAPK. OBA 6799. 581 По разным данным, Сигизмунд Кейстутович получил письмо об объявлении войны то ли 29, то ли 30 августа (LECUB. Bd. 8. № 854, 855. S. 498–500). 582 LECUB. Bd. 8. № 853, 854, 855, 856. В письме Ганса Бальга, побывавшего при дворе Сигизмунда Кейстутовича, сообщается, что 29 августа 1434 г. два ливонских отряда вторглись в Упитскую землю, где находятся владения Виленского епископа. Но, во-первых, Упитская земля находится не в Жомойти, а в западной Аукштайтии, близ границы с Жомойтью (поэтому часть приходов Упитского повета принадлежала к Жомойтскому епископству). Во-вторых, о владениях Виленского епископства близ Упиты ничего не известно, хотя сохранившиеся источники очень подробно освещают исто579

376

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Гольдингена: несмотря на первоначальные успехи, он был разбит жомойтами, многие ливонцы были взяты в плен. Судьба двух других отрядов сложилась более благополучно: один из них вернулся в Ливонию с пленными, а другой повернул назад, узнав, что предстоит сражение с жомойтами. Примечательно, что на этот раз жомойты действовали как подданные Сигизмунда Кейстутовича: их действия координировал назначенный им староста Голимин, одновременно они оказывали военную помощь Сигизмунду583. По неизвестным причинам Свидригайло выступил в поход в Литву значительно позже, чем планировалось, — примерно в середине августа. Он собирался соединиться с ливонцами у приграничного Браславля и двинуться на Лынгмянскую (Lencmen) волость, а оттуда — к Вилькомиру (совр. г. Укмярге), «земле между Вильной и Жомойтью»584. Вероятно, целью союзников было отрезать Сигизмунда Кейстутовича от Жомойти, чтобы не дать ему отступить туда или получить оттуда помощь. В лагере Сигизмунда не все было благополучно: 17 августа Ганс Бальг писал великому магистру о немилости, в которую попал его сын Михаил, а незадолго до этого от него отъехали 200  копейщиков, недовольные низкой оплатой, при этом они сожгли много домов в Городно и чуть не убили городенского старосту585. Значит, Сигизмунд испытывал хронические проблемы с деньгами. Тем не менее он своевременно принял ответные меры: к собственно литовским силам, которым было приказано собраться в Троках к 6 сентября под страхом смертной казни, и жомойтам присоединились польские отряды, находившиеся в Новогородке, Лиде и Крево, а также польская шляхта, населявшая район Дорогичина и Тыкоцина на Подляшье (с этим связана выдача уже упомянутого привилея для Претора Корчевского)586. Сигизмунд планировал дать Свидригайлу решающее сражение и даже назначил конкретное место этого сражения, с условием, что победитель станет господарем. По словам все того же Бальга, великий князь сделал это, чтобы избежать очередного опустошения своих владений587. Скорее всего, это предложение было обманным маневром: окружение Сигизмунда Кейстутовича и в августе–сентябре 1434 г., рию формирования его латифундии (см.: Ochmański J. Powstanie i rozwój latyfundium biskupstwa Wileńskiego (1387–1550). Ze studiów nad rozwojem wielkiej własnści na Litwie i Białorusi w średniowieczu. (UAM. Prace wydziału fi lozoficzno-historycznego. Ser. Historia. № 13). Poznań, 1963). По всей видимости, посол великого магистра что-то перепутал. 583 О прибытии примерно трех тысяч жомойтов на помощь Сигизмунду писал великому магистру Ганс Бальг уже 17 августа 1434 г. из Литвы (MAB RS. F 15–73. P. 277). См. также: LECUB. Bd. 8. № 855, 856; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 143–144. 584 LECUB. Bd. 8. № 855. 585 MAB RS. F 15–73. P. 277–278. В начале июня 1434 г. в Риге ходили слухи, будто бы сын Сигизмунда Кейстутовича отъехал к Свидригайлу вместе с 60 боярами (LECUB. Bd. 8. № 816. S. 475). 586 Ibid. № 855. S. 501. 587 MAB RS. F 15–73. P. 278.

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

377

как и годом ранее, готово было стоять за него до последней капли крови588, а тем временем на юге готовилась большая акция против Свидригайла, плоды которой дали о себе знать уже очень скоро. Несмотря на военные приготовления сторон, решающее сражение летом– осенью 1434 г. так и не состоялось: хотя войска Свидригайла и ливонского отделения Ордена, которые возглавлял лично Франке Керскорф, соединились в Браславле (притом, по-видимому, в назначенное время), их пришлось распустить. Из Полоцка, где это произошло, Свидригайло отправился в Киев589, а к концу года перебрался в Смоленск, где принял императорских послов590. Смоленский летописец объясняет провал похода тем, что «божиим повелением паде на землю моча велика, за тым же не можааху в Литовьскую землю поити». Несомненно, доля истины, и притом немалая, в этом есть: недаром походы Тевтонского ордена на Литву в XIV в. совершались либо зимой, либо летом, когда этому благоприятствовала погода (что было особенно важным в условиях покрытой озерами, болотами и реками Литвы)591. Но очень существенную роль сыграл и другой фактор — кризис лояльности сторонников Свидригайла, давший о себе знать в августе — начале сентября 1434 г. в трех регионах, подвластных этому князю, — в Луцкой и Киевской землях и на Восточном Подолье. О событиях на Волыни и Киевщине известно лишь из отчета посла великого магистра Ганса Бальга от 6 сентября 1434 г., который незадолго до этого побывал у Сигизмунда Кейстутовича592. Поскольку в предыдущем письме Бальга Русдорфу из Литвы от 17 августа, известном по достаточно подробному пересказу в инвентаре старых документов орденского архива593, об этом ни слова не говорится, можно заключить, что Бальг узнал о них между 17 августа и 6 сентября, а значит, они произошли совсем незадолго до этого, вероятно, в первой половине августа. По словам Бальга, князь Александр Нос передал Сигизмунду Луцк, а тот перестал на него гневаться и пожаловал ему некую землю «на вечные времена», на которую выдал грамоту с печатью. Для занятия Луцка был отправлен Ян Гаштольд — вероятно, с вооруженным отрядом. В письме Бальга об этом говорится в настоящем времени: 588

Об этом литовские вельможи говорили Гансу Бальгу (LECUB. Bd. 8. № 855). ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77 и др. 590 См. верительную грамоту Свидригайла для императорских послов, адресованную Паулю фон Русдорфу и выданную в Смоленске 6 декабря 1434 г.: GStAPK. OBA 6911. 591 Paravicini W. Die Preussenreisen des europäischen Adels. Teil 2. (Beihefte der Francia. Bd. 17/2). Sigmaringen, 1995. S. 52–55. 592 LECUB. Bd. 8. № 855. S. 501. 593 MAB RS. F 15–73. P. 277–278. Примечательно, что в обоих письмах говорится о пребывании при Свидригайле некоего орденского сановника: в первом послании это «один знатный ливонец» (“auch wirdt geredt, das ein namhafft iger Liefflender bei herc. Schwydrigal sein solle”), во втором же выясняется, что это — прославленный «эксперт по литовским делам» Людвиг фон Ландзее, слухи о пребывании которого в стане противника вызвали живую и бурную реакцию Сигизмунда. 589

378

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

“her Gaystout ist hingeczogen unde nympt das (т.е. Луцк; курсив мой. — С.П.) in”, таким образом, занятие города должно было состояться в начале сентября 1434 г.594 К сожалению, неизвестно, сопровождалось ли оно более широкой акцией Сигизмунда Кейстутовича с целью гарантировать лояльность местного населения — например, перераспределением земельного фонда, которое литовские паны пытались провести с этой целью на Волыни от имени малолетнего Казимира Ягеллона в начале 1442 г. Аналогичным образом события развивались в Киеве: там созрел заговор с целью перехода под власть Сигизмунда, и тот отправил для занятия города князь Олелько Владимировича. Впрочем, занять город он не успел: его на один день опередил приближенный Свидригайла, пан Ивашко Монивидович. В результате город и земля остались под властью Свидригайла вплоть до 1438 г., когда он был вытеснен оттуда Сигизмундом Кейстутовичем. Ни имена заговорщиков, ни их судьбы нам неизвестны. Однако достигнутая ими договоренность о передаче города Сигизмунду говорит о влиятельном положении, которое они занимали в городе, а дальнейшее пребывание Киевщины под властью Свидригайла до 1438 г. (почти до его окончательного поражения!) свидетельствует о немногочисленности, узости круга заговорщиков. Об этом, возможно, говорит и запись писца в толковом Евангелии, переписанном в Киево-Печерской лавре 7 августа 1434 г. «при самодръжци литовьском великом князи Швитригаиле, а при архиепископе нашем Герасиме Киевском и всея Руси»595. Хотя есть веские основания полагать, что митрополит Герасим имел прямое отношение к неудавшемуся переходу Киевщины под власть Сигизмунда Кейстутовича летом 1434 г. и незадолго до этого посещал Киев, а значит, наверняка встречался с братией Киево-Печерской лавры, сведения о заговоре в пользу Сигизмунда не получили в этой среде распространения, если вообще дошли до нее: переписчик книги демонстрирует лояльность по отношению не только к духовным властям (митрополиту и архимандриту), но и к Свидригайлу, который упомянут наряду с ними и титулуется подчеркнуто уважительно. Сказанное заставляет думать, что на Киевщине в заговор в пользу Сигизмунда Кейстутовича были вовлечены представители верхушки местных феодалов — князей и бояр. Что подтолкнуло их к заговору? На этот вопрос может пролить свет дальнейшая судьба Киевской земли в XV в. Вскоре после неудавшегося заговора 1434 г. Свидригайло передал Киевщину одному 594

В списках свидетелей документов Сигизмунда Кейстутовича 1434 г. Ян Гаштольд вообще не упоминается, поэтому уточнить при их помощи сведения Ганса Бальга невозможно. 595 Рукопись хранится в Российской национальной библиотеке в Санкт-Петербурге. Запись писца опубликована: Записи писцов в датированных древнерусских рукописях XIII–XV вв. (из архива М. Г. Гальченко) // Palaeoslavica. Vol. XI. Cambridge (Mass.), 2003. № 30. С. 81–82. Цитируется в упрощенной орфографии.

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

379

из наследников Владимира Ольгердовича: в числе князей, попавших в плен к Сигизмунду Кейстутовтичу в результате битвы под Вилькомиром 1 сентября 1435 г., автор «Смоленской хроники» называет «Ивана Владимировича Киевского». При этом, как отметила Е.  В. Русина, не уточняется его связь с Киевом — был ли он киевским наместником или удельным князем. Наименее вероятно предположение Л. В. Войтовича, что титул «Киевский» был призван лишь подчеркивать права Ивана на Киев как наследие Владимира Ольгердовича, тогда как сам Иван киевского стола никогда не занимал596. Ведь в других источниках ни Иван Владимирович, ни Андрей Владимирович «киевскими» не называются, не сохранила за ними такого определения и родовая традиция. В момент Вилькомирской битвы Киев принадлежал Свидригайлу, что также говорит в пользу некоей фактической связи, соединявшей в этот момент Ивана Владимировича и город, где княжил его отец. К тому же следует учесть силу киевской «княжеской традиции», привязанности местной знати к удельному князю. Даже в наместниках/воеводах из рода Гольшанских, которых назначал великий князь литовский, сами киевляне видели «киевских князей»597. Очевидно, именно под давлением местной знати в начале правления Казимира киевским князем стал Олелько Владимирович, не располагавший собственными силами для восстановления княжества598, а после его смерти его сменил сын Семен. Когда же и он умер в 1470 г., то киевляне, по сообщению современника Яна Длугоша, отказывались принимать пана Мартина Яновича Гаштольда, присланного Казимиром в качестве наместника, и требовали дать им либо князя Михаила — брата Семена Олельковича, либо кого-нибудь из православных князей, либо князя-католика — одного из сыновей Казимира599. С этими требованиями выступала верхушка местного боярства (паны), как можно заключить из недовольства киевлян тем, что Гаштольд «равен» им (“illis par esset”), т.е. происходил из некняжеского (хотя и очень влиятельного в ВКЛ) рода. Занятие киевского стола или наместничества/воеводства Иваном Владимировичем 596

Войтович Л. В. «Очерки по истории Киевской земли» П. Г. Клепатського // Клепатский П. Г. Очерки по истории Киевской земли. Литовский период. Бiла Церква, 2007. С. 10. 597 Русина О. В. Україна пiд татарами i Литвою. (Україна крiзь вiки. Т. 6.) Київ, 1998. С. 82; Она же. Контроверзи iсторiї київської княжої традицiї XIII–XVI ст. // Русина О. В. Студiї з iсторiї Києва та Київської землi. Київ, 2005. С. 85; Полехов С. В. Новые документы о Киевской земле XV века. 598 К моменту убийства Сигизмунда Кейстутовича Олелько лишился Слуцка, переданного сыну великого князя Михаилу (KDKW. № 158. S. 178–179), и находился в немилости у правителя (сам он впоследствии вспоминал о периоде, «коли есмо были у князя великого Жикгимонта не в веремени и з нашою кнегинею и з нашыми дет(ь) ми» — LM. Kn. 224. № 303. P. 256), а по сведениям «Хроники Быховца» первой трети XVI в., сохранившей семейную традицию Олельковичей, — в заточении (ПСРЛ. Т. 17. Стб. 533; LM-BK. P. 124). 599 Подробнее см.: Krupska A. W sprawie genezy tzw. spisku książąt litewskich. S. 132–135.

380

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

между 1433 и 1435 гг. было бы логичным продолжением событий, связанных с судьбой региона, — казни Михаила Гольшанского, частых поездок Свидригайла в Киев и симпатий части местной знати к Олельке, благодаря чему тот чуть не занял город для Сигизмунда Кейстутовича. Уже А. Левицкий, задавался вопросом: связаны ли события 1434 г. на Волыни и Киевщине с заговором митрополита Герасима, раскрытым в 1435 г.? Ученый отвечал на этот вопрос утвердительно, хотя его доводы и нельзя назвать убедительными600. Догадку Левицкого подтверждает привлечение новых источников и внимательное изучение старых. Деятельность митрополита Герасима не раз рассматривалась в научной литературе, здесь же необходимо остановиться на тех ее аспектах, что связаны с войной 30-х годов XV в. Известно, что Герасим отправился в Константинополь в 1432 г. Несомненно, Свидригайло к этому времени успел убедиться в том, что московские князья заняты конфликтом из-за великого княжения и не могут вмешаться в поставление митрополита. Оно могло состояться в конце 1432 или в 1433 г. Уточнить дату прибытия и понять дальнейшие действия новопоставленного митрополита позволяет документ, дошедший до наших дней благодаря счастливому стечению обстоятельств. В инвентаре документов из архива великих магистров Тевтонского ордена имеется запись, согласно которой 12 января 1434 г. Сигизмунд Кейстутович признал Герасима митрополитом Киевским и всея Руси во всех его землях, согласился чтить его, подобно тому как Витовт чтил митрополита Фотия, и оставил за митрополитом Смоленскую епархию до тех пор, пока вся митрополия не окажется под властью Герасима601. В отличие от регестов большинства других документов, здесь не назван ни составитель, ни адресат. Тем не менее сомневаться в его достоверности не приходится: как показывает 600

Lewicki A. Powstanie. S. 245. MAB RS. F 15–73. L. 92 v — 93 (p. 184–185). Полный текст и перевод см. в приложении I к наст. книге, № 10. Вполне возможно, что признание церковной власти митрополита Герасима повлекло за собой другую акцию Сигизмунда Кейстутовича: 8 февраля 1435 г. он подтвердил игумену трокского Пречистенского монастыря Афанасию пожалование Витовта, согласно которому монастырь изымался из-под власти митрополита, владык, митрополичьих и владычных наместников (СДГА. Ч. 2. № 51. С. 142; Микульский Ю.  Н. Литовский князь Витовт как православный ктитор (1392–1430  гг.) // Беларуская даўніна. Вып. 2. Мінск, 2015. С. 28–33). Возникает вопрос: почему такое подтверждение не было осуществлено за предшествующие два с половиной года правления Сигизмунда, чьей излюбленной резиденцией были Троки, где и находился монастырь? Надо полагать, что появление митрополита всея Руси и признание его власти над всеми епархиями Великого княжества Литовского и заставило Сигизмунда (или игумена Афанасия) вспомнить о великокняжеских прерогативах. Указанная грамота подтверждает соображения тех исследователей, которые считают, что Герасим был поставлен на митрополию всея Руси, а не литовскую/западнорускую (иной вопрос — реакция на это поставление в разных русских землях) (см.: Водов В. А. Герасим — митрополит Литовский или «всея Руси»? // In memoriam. СПб., 1997. С. 230–238).

601

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

381

содержание реестра, его составители XVI–XVII вв. уже очень слабо ориентировались в политических реалиях XV в. Документ проливает свет на поиски решения вполне практической, крайне актуальной в тот момент задачи: как осуществлять митрополичьи полномочия на всей территории, разделенной между двумя князьями — заклятыми врагами? Итак, Герасим прибыл в свою митрополию не позже 12 января 1434 г., а фактически значительно раньше, еще осенью 1433 г., учитывая время, затраченное на отправку и проезд его делегации к Сигизмунду Кейстутовичу, находившемуся в Литве. О том, что контакты с Сигизмундом Герасим установил не лично, а через послов, говорит другая подробность: уже после раскрытия заговора, в 1435 г. Свидригайло писал, что русские князья и бояре — сторонники Сигизмунда Кейстутовича, якобы стремясь перейти на сторону Свидригайла, с согласия последнего встретились с митрополитом и договорились с ним о передаче Сигизмунду Смоленской земли602. Необходимость в такой встрече вряд ли возникла бы, если бы Герасим побывал во владениях Сигизмунда, где была возможность все спокойно обсудить с великим князем и его окружением. После встречи со сторонниками Сигизмунда Кейстутовича митрополит Герасим поспешил объехать принадлежавшие Свидригайлу земли и замки, из которых названы Луцк, Киев и Смоленск. Эта существенная подробность имеется лишь в письме Свидригайла императору603. Сам перечень замков в свете событий 1434–1435 гг., думается, не случаен604. К тому же в 1435 г., когда было написано это письмо, Луцк Свидригайлу не принадлежал, т.е. встреча митрополита с подданными Сигизмунда и объезд литовской Руси состоялись до августа 1434 г. В названных замках Герасим, по сообщению Свидригайла, посвятил в свои планы «немногих», что подтверждает правильность приведенных выше рассуждений605. Остается попробовать точнее датировать эти события. Сделать это можно лишь предположительно, хотя, как мне представляется, и с высокой долей вероятности. Известно, что Герасим находился в Смоленске между 11 апреля и 26 мая 1434 г., когда осуществил хиротонию новгородского архиепископа Евфимия II606. Она, вероятно, 602

См. послания Свидригайла папе римскому Евгению IV, отцам Базельского собора и императору Сигизмунду Люксембургскому: KDL. S. 363–368; Forstreuter K. Der Deutsche Orden und die Kirchenunion während des Basler Konzils // Annuarium Historiae Conciliorum. Jg. 1. Amsterdam, 1969. Anlage 2. S. 137–139. Благодарю А.  В. Мартынюка (Минск), предоставившего мне эту редкую публикацию. 603 Forstreuter K. Der Deutsche Orden. S. 137. 604 Доподлинно неизвестно, знал ли император о коллизиях 1434 г. на Киевщине и Волыни к моменту получения письма. О них ему могли сообщить его послы, покинувшие Свидригайла в декабре 1434 г. (см. его послание великому магистру из Смоленска от 6 декабря 1434 г.: GStAPK. OBA 6911). 605 Forstreuter K. Der Deutsche Orden. S. 137. 606 НПЛ. С. 417.

382

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

состоялась примерно посередине между этими датами, т.е. в начале мая. Думается, что для сторонников Сигизмунда Кейстутовича имело смысл добиваться встречи с митрополитом начиная с 6  мая 1434  г.: выданный в этот день привилей давал тем, кто пожелает перейти на его сторону, гарантии личной безопасности и перспективы расширения сословных прав. (С другой стороны, такие гарантии могли содержаться и в документах, найденных впоследствии у Герасима, которыми были оформлены его договоренности со сторонниками Сигизмунда Кейстутовича.) В этом случае Герасим мог без труда обратиться за разрешением на встречу к Свидригайлу, который также находился в Смоленске. После этого, вероятно, и состоялась его поездка по территории ВКЛ, которая могла длиться два — два с половиной месяца607 (до 7 августа, когда была составлена процитированная выше запись в толковом Евангелии, митрополит вполне мог побывать в Киеве). Следствием этой поездки и стали события на Волыни и Киевщине, а в следующем, 1435 г. — и в Смоленске, стоившие Герасиму жизни (об этом речь пойдет ниже). К аналогичному результату — уходу региона из-под власти Свидригайла — привело развитие событий в 1434 г. на Восточном Подолье. Здесь продолжались столкновения между подолянами, возглавляемыми местным воеводой князь Ф. Несвицким, и военными силами соседних русских земель, принадлежавших Польскому королевству. Так, 11 апреля 1434 г. Свидригайло передавал Русдорфу новости, которые сообщил ему посол Ф.  Несвицкого, только что прибывший с Подолья608. Незадолго до этого польское войско (судя по последующим событиям, из Львовской земли) вторглось на Подолье и разграбило Збаражский замок; узнав об этом, подольский воевода собрал своих людей и отправился в погоню. Догнать поляков ему удалось лишь в их земле, после чего он отобрал у них награбленное и пленных. Получив известие о том, что с королевского двора в свое имение вернулась супруга местного крупного землевладельца Якуба Скарбка из Гуры609, Ф. Несвицкий отправился туда и взял ее в плен вместе 607

В 1427 г. Витовт, объезжая русские земли ВКЛ, намеревался добраться из Смоленска в Луцк через Киев за один месяц и одну неделю: пребывание великого князя в Смоленске источники отмечают 14 августа, к 8 сентября он планировал быть в Киеве, к 22 сентября — в Луцке. Осуществление этих планов подтверждается другими источниками (Purc J. Itinerarium Witolda. S. 105; Tęgowski J. Uzupełnienia i uwagi. S. 74). 608 GStAPK. OBA 6799. 609 “So ward im (Ф. Несвицкому. — С. П.) uf dem wege zu wissen getan, das fraw Skarbken, der(er?) man groser lantherre ist in dem lande Lewen (Львовская земля. — С. П.), dieselbe fraw was irsten und newlichen von dem konig von Polen hinheyme komen, dem sy und auch der koningynne gar heimlich ist” — ibid. О влиятельном положении Якуба Скарбка из Гуры свидетельствует то, что в 1434 г. он сопровождал польского короля Владислава Ягайла в его последней поездке по коронной Руси, в конце 1435 г. был одним из гарантов Брестского «вечного мира» с Орденом, а в 1436 г. стал одним из «опекунов земли», отвечавшим в малолетство Владислава III именно за Львовскую землю. Погиб он во

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

383

с ее братом и сестрой и еще двумя богатыми шляхтичами. Пленников он отослал в один из своих замков (скорее всего, в Кременецкой волости), а сам сразился с преследовавшим его польским отрядом и разбил его, после чего спокойно вернулся в свою землю. В июле — августе 1434 г. ситуация изменилась. По доносу врагов Федько Несвицкий был арестован; в присяжных грамотах польскому королю и Короне, выданных впоследствии, он заявлял: Свидригайло «велѣлъ мя былъ избавить горла моего (т. е. казнить. — С.П.), и жены моеѣ, и дѣтии моихъ, имѣния моего и ч(ес)ти моеѣ»610. Своим спасением он, по его словам, был обязан русскому генеральному (львовскому) старосте Винцентию Шамотульскому и галицкому подчашему и старосте Михаилу Бучацкому: они, «оузрѣвши невиность» Ф. Несвицкого, вместе со шляхтичами «своих» русских земель Польши освободили его из заключения611. Неизвестно, кому принадлежала инициатива этого шага: в документах Ф.  Несвицкого говорится исключительно о действиях названных польских должностных лиц. Так или иначе, соседство Львовской и Галицкой земель с подконтрольными Ф.  Несвицкому территориями способствовало контактам между ними. Вспомним, что перемирие на польско-литовском пограничье летом 1433 г. было заключено именно между Ф. Несвицким, с одной стороны, и теми же Винцентием Шамотульским и Михаилом Бучацким — с другой612. Освобожденный из заключения «староста кременецкий и брацлавский» перешел в подданство польского короля Владислава III (малолетнего сына старого короля Владислава Ягайла, скончавшегося в ночь с 31 мая на 1 июня 1434 г.), передав под его власть земли Подолья, вытянувшиеся широким поясом от Кременца и Збаража на северо-западе до Брацлава на юго-востоке. Этот переход был оформлен присяжной грамотой князя Федько Несвицкого польскому королю и Короне, выданной в Кременце 7 сентября 1434 г.613 В ней новый подданный Владислава III поставил ряд условий своего перехода под власть последнего: он должен был до конца жизни сохранить административную власть над Восточным Подольем от имени время татарского набега на Подолье в 1438 г. О нем, его владениях, происхождении и потомстве см.: Semkowicz W. Ród Awdańców w wiekach średnich. Poznań, 1920. S. 251–254; Sochacka A. Skarbek Jakub z Góry h. Awdaniec // PSB. T. 38. Warszawa; Kraków, 1997–1998. S. 14–15. К сожалению, ничего определенного не известно о его жене Фенне. В. Семкович предполагал, что она происходила из влиятельного подольского рода Бучацких — соседей Скарбка. Ее определение “virtuosa” в одном документе, вопреки мнению А. Сохацкой, указывает на ее происхождение из богатой шляхетской или магнатской семьи (консультация проф. С. Шибковского). 610 Цитата приводится по первой присяжной грамоте, выданной 7 сентября 1434 г. (Розов В. Украïнські грамоти. № 71. С. 130). Почти дословно эта фраза повторяется во второй присяжной грамоте, выданной в первой половине апреля 1435 г. (Там же. № 72. С. 132). 611 Там же. 612 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2. S. 209. 613 Розов В. Украïнські грамоти. № 71. С. 129–131.

384

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

польского короля; за ним и его потомками должна была быть сохранена его вотчина, охватывавшая территорию Збаражской, Винницкой и Хмельницкой волостей; его «выслугой» Сокольцом король мог распорядиться по своему усмотрению, но в случае ее отъема должен был предоставить равноценную замену; наконец, местным «землянам» (т.е. шляхте, используя польскую терминологию) король должен был гарантировать неприкосновенность имущества и безопасности, а также распространить на них действие польского права. Если король не выполнит этих условий, заявлял в своем документе подольский староста, «тогды я хочю тоѣ присяги моеѣ порожен быть». На дальнейший ход событий проливает свет еще одна присяжная грамо– Илл. 18 – Польский король Владислав II Ягайло. та князя Федьки Несвицкого польскому Фрагмент надгробия. Вавель (Краков). королю и Короне, относящаяся к первой Ок. 1431 г. половине апреля 1435 г.614 В новом документе князь по-прежнему обещал передать Восточное Подолье под власть польского короля и Короны, при этом сохранял административный контроль над этой территорией и должен был служить польскому королю советом и помощью против его врагов, а его потомки должны были присягнуть королю, «какь иная княжята коруны полское». Но ни о судьбе личных владений Федьки Несвицкого, ни о правах местных «землян» в документе ничего не говорится. Местом его выдачи назван уже не Кременец, а с. Черняхов (Чернихов) — личное владение Ф. Несвицкого в Збаражской волости615. Вероятно, что выдача новой присяжной грамоты связана с судьбой Брацлава, о которой источники сообщают противоречивые сведения. Длугош дважды (под 1433 и 1436 гг.) пишет о взятии Брацлава молдавским воеводой Стефаном, который после этого передал его полякам (крепость получил подольский староста Дерслав Рытвянский). Стефан стремился таким образом 614

Документ датирован средой 6-й недели Великого поста 1435 г., которая по православному календарю приходилась на 6 апреля, а по католическому — на 13-е; какого календаря придерживался писец грамоты, неизвестно (Розов В. Украïнські грамоти. № 72. С. 131–133). 615 О судьбе этого села см.: Собчук В. З iсторiï титулованоï украïнськоï аристократiï пiзнього Середньовiччя: Становлення роду князiв Збаразьких та його володiнь на Волинi // Молода нацiя. 2000. № 1. С. 232–233.

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

385

продемонстрировать свою лояльность польскому королю, опасаясь, что поляки могут использовать против него его сводного брата и соперника Илью, бывшего молдавского воеводу, содержавшегося в почетном заключении в Серадзе. Несколько лет спустя, добавляет Длугош, Брацлав вновь перешел в руки литовцев из-за беспечности Дерслава Рытвянского616. В историографии взятие Брацлава Стефаном традиционно относят к весне 1435 г.617 После 1998 г. в литературе утвердилась датировка, предложенная Я. Куртыкой в справочнике подольских должностных лиц, — между 7 сентября 1434 г. (переход Ф. Несвицкого с Брацлавом на сторону польского короля) и 4 августа 1435 г. (битва под Подрагой, в которой Илья разбил Стефана)618. В позднейшей работе, опубликованной в 2008 г.619, Я. Куртыка попытался развить аргументацию, правда, предложил два по сути взаимоисключающих варианта, датируя переход Брацлава в руки поляков примерно 6/13 апреля 1435 г. (незадолго до или вскоре после этой даты)620 или же июнем — августом того же года621. В приложении к той же статье был опубликован документ польского короля Владислава III, датируемый 1436 или 1437 г., в списке свидетелей которого упоминается брацлавский староста Михаил Мужило Бучацкий622. Таким образом, он подтверждает известие Длугоша о том, что Брацлав принадлежал Польскому королевству в течение нескольких лет. Прояснить вопрос о судьбе Брацлава поможет его рассмотрение в контексте событий в Молдавии. Крайне маловероятно, чтобы Стефан взял Брацлав уже в 1433 г. или в начале 1434 г. Он стал молдавским воеводой примерно в октябре 1433 г., но его положение на первых порах оставалось непрочным: его присяга польскому королю и Короне состоялась в декабре–январе, а уже в феврале ему пришлось сразитья с Ильей, бежавшим из Польши623. Брацлав 616 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 102, 169. См. также: Czamańska I. Moldavia i Woloszczyzna. S. 95. 617 Lewicki A. Powstanie. S. 246; Грушевський М. С. Iсторiя України-Руси. Т. 4. С. 479– 480; Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego. S. 204. 618 Urzędnicy podolscy XIV–XVIII wieku. Spisy / Oprac. E. Janas, W. Kłaczewski, J. Kurtyka, A. Sochacka. (UDR. T. 3. Zesz. 3.) Kórnik, 1998. № 540. S. 123. Эта датировка приводится, например, в комментариях к труду Длугоша, составленных Л. Корчак: Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 368, comm. 113. 619 Kurtyka J. Wierność i zdrada na pograniczu. Walki o Bracław w latach 1430–1437 // Historia vero testis temporum. Księga jubileuszowa poświęcona Prof. K. Baczkowskiemu w 70. rocznicę urodzin. Kraków, 2008. 620 Ibid. S. 694. 621 Ibid. S. 695. 622 Ibid. Aneks 1. S. 701–706. О датировке документа см.: Ibid. S. 675–678; Sikora F. Dziersław Włostowski — czcigodny starzec, od młodzieńczych lat zawsze najbieglejszy w sztuce wojennej // Narodziny Rzeczypospolitej. Studia z dziejów średniowiecza i czasów wczesnonowożytnych. T. 1. Kraków, 2012. S. 217–220. 623 Подробнее см.: Czamańska I. Mołdawia i Wołoszczyzna. S. 91–95.

386

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

находился в руках Ф. Несвицкого и 7 сентября 1434 г.: из его присяжной грамоты, выданной в этот день, следует, что он осуществлял реальный контроль не только над ним, но и над своей «выслугой» — Сокольцом, расположенным к юго-востоку от Брацлава, ниже по течению Южного Буга624. Это подтверждает данные Длугоша, который пишет о взятии Брацлава после того, как Стефан задержал и разбил татарское войско, шедшее «в земли Руси и Подолья»625. На мой взгляд, имеется в виду татарский набег, совершенный на эти земли весной 1435 г.626 С другой стороны, взятие Брацлава действительно не могло произойти после военного поражения Стефана 4 августа 1435 г. К тому же оно, если следовать Длугошу, имело бы смысл не позже мая 1435 г., когда Илья бежал из польской неволи, несмотря на решение созванного по этому поводу съезда в Серадзе оставить его там627. Все это дает основания связывать переход Брацлава в руки поляков со второй присяжной грамотой Ф. Несвицкого. В противном случае смысл ее выдачи, как и введения существенных отличий от предыдущего аналогичного документа, остается непонятен: она могла бы стать результатом переговоров мятежного князя с представителями польских правящих кругов (а не только «русской шляхты»), но о таких переговорах ничего неизвестно. Столь важный вопрос вряд ли стал бы решаться без номинального участия малолетнего Владислава III, а он, согласно сведениям Яна Длугоша, в марте — мае 1435 г. находился в Сандомире, грамота же была выдана Ф. Несвицким в Чернехове. Поэтому представляется, что Стефан Молдавский взял Брацлав незадолго до 6/13 апреля 1435 г. (возможно, в связи с одним из татарских набегов на Подолье), что сделало Ф. Несвицкого более уступчивым. Упоминание Брацлава в его титуле («староста крямяницкии и бряславскии») и в числе городов и земель, «што тыми разы суть оу моемъ держянью», отражают стремление сохранить престиж и должность «старосты брацлавского» (а не только кременецкого) в новых обстоятельствах. События на Киевщине, Волыни и Восточном Подолье в 1434 г. важны не только тем, что резко ослабили позиции Свидригайла и сорвали его поход в 624

Это заставляет отвергнуть утверждение А. Левицкого и Я. Куртыки, что после 7 сентября 1434 г. Брацлав фактически остался в руках сторонников Свидригайла, который назначил туда своего старосту (Lewicki A. Powstanie. S. 246; Kurtyka J. Wierność i zdrada na pograniczu. S. 690–691, 710). 625 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 102. 626 В письме современника великому магистру описывается татарский набег на Подолье, совершенный вскоре после Пасхи, которая в 1435 г. праздновалась 17 апреля. Затем они направились в Русское воеводство Польши, разбив по пути польское войско (CESXV. T. 3. № 25). Но не исключено, что незадолго до этого имел место еще один набег: в письме говорится, что татары побывали на Подолье «вновь» (“von nuwes”). Теоретически речь могла идти и о более раннем татарском набеге, который должен был помешать полякам осадить Луцк и Кременец весной 1434 г. 627 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 152–153.

2.4. Укрепление позиций Сигизмунда Кейстутовича… (1434)

387

Литву. Их значение состоит еще и в том, что они проливают свет на сам характер связей между русскими землями ВКЛ и противоборствующими сторонами конфликта 30-х годов XV века. Данные события показали, что позицию местного населения определяло не боярство в целом, не широкий круг лиц, обязанных великому князю военной службой, а довольно узкая группа тех, кто занимал высшие административные должности или располагал крупнейшими земельными владениями. В некоторых случаях (не во всех) можно говорить о совпадении этих групп: так, князь Федько Несвицкий был одним из крупнейших землевладельцев Кременецкой волости, а вот о владениях князя Александра Носа на Волыни ничего не известно. В любом случае эти люди выступали связующим звеном между верховной властью и местным обществом. Конечно, верховная власть должна была считаться и с более широкими кругами местного населения (об этом говорит привилей Сигизмунда Кейстутовича 1434 г.), но непосредственно взаимодействовала не с ними, а с названной группой лиц — А. Носом на Волыни, неизвестными по именам князьями и боярами на Киевщине, Ф. Несвицким на Восточном Подолье. Успехи противников Свидригайла говорят о том, что местное население интересовала не столько «большая политика», которая и так велась без его участия, сколько соблюдение его интересов на региональном уровне. События в Южной Руси для Свидригайла означали конец кампании 1434 г. После них Свидригайло был вынужден вернуться из похода в Полоцк, где отпустил ливонских союзников и распустил собственное войско. Продолжать боевые действия во время осенних дождей и распутицы не имело смысла. Сам Свидригайло, по сообщению «Смоленской хроники», отправился в Киев, но к зиме вернулся в Смоленск, где принял послов императора Сигизмунда Люксембургского. Примерно тогда же он еще раз обратился к руководству Тевтонского ордена за военной помощью, а оно сочло нужным поставить этот вопрос перед съездом прусских сословий, собравшимся в Торне в конце декабря 1434 г. Они же, в свою очередь, проявили явную незаинтересованность в продолжении войны, заявив о необходимости совещаний по вопросу о поддержке Свидригайла и пригрозив предоставить Ливонию самой себе, если ливонское отделение Ордена будет продолжать боевые действия во время перемирия628. Таким образом, несмотря на скромные масштабы боевых действий как таковых, за 1434 г. Сигизмунду Кейстутовичу удалось добиться существенных успехов — решающим образом укрепить свое положение в Литве и установить контакт с общественными элитами русских земель, подконтрольных Свидригайлу. При этом использовался широкий спектр средств — от гарантий личной безопасности и земельных пожалований до сословных привилегий. Неудачам Свидригайла в определенной степени способствовали и его собственные действия, как это произошло на Восточном Подолье. Значение 628

ASP. Bd. 1. № 524. S. 663.

388

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

этой ситуации для интерпретации династической войны в ВКЛ в целом заключается как раз в том, что она позволяет увидеть социальный механизм функционирования двух лагерей и выбора между ними, но уже в иной обстановке, нежели в 1432–1433 гг. Ясность в ситуацию, сложившуюся в Восточной Европе, суждено было внести событиям следующего, 1435 года.

Глава 2.5.

Вилькомирская битва (1435) оенные действия в Великом княжестве Литовском в 1435 г. изучены значительно лучше, чем ход предшествующих и последующих собыВ тий. Так получилось по нескольким причинам. Во-первых, кампания 1435 г. завершилась разгромом военных сил Свидригайла и его союзников в битве при Вилькомире (ныне — г. Укмярге в Литве) 1  сентября, которая, по сути, предрешила исход династической войны в пользу Сигизмунда Кейстутовича. Это сражение стало переломным моментом в истории не только ВКЛ, но и Ливонии и Тевтонского ордена. Во-вторых, бóльшая часть источников, освещающих события 1435 г., была опубликована уже в конце XIX в., что дало ученым возможность всесторонне рассмотреть их историю. Серьезные работы о Вилькомирской битве начали появляться в 1935 г. в связи с ее 500-летним юбилеем. Тогда была опубликована статья литовского историка о. Йонаса Матусаса, посвященная битве629. В несколько измененной редакции она вошла в написанную им биографию Свидригайла, которая увидела свет в 1938 г.630 Независимо от Матусаса над той же темой работал польский военный историк Юзеф Скшипек, опубликовавший статью о битве в том же 1938 г.631 В дальнейшем историки лишь повторяли их выводы632. Если ход самой битвы литовский и польский историки реконструировали достаточно убедительно, то их заключения о подготовке и ходе кампании 1435 г. можно уточнить и дополнить. Готовиться к новому большому походу на Литву Свидригайло начал, по сути, уже зимой 1434/35 г., обратившись с просьбой о помощи к Тевтонскому ордену и его отделению в Ливонии633. Как уже говорилось, несмотря на 629

Matusas J. Ukmergės mūšis (1435–1935) // Vairas. 1935. № 9. P. 25–36; № 10. P. 173–187. Matusas J. Švitrigaila. 631 Skrzypek J. Bitwa nad rzeką Świętą. Studium historyczno-wojskowe // Przegląd HistorycznoWojskowy. 1938. T. 10. Zesz. 1. S. 29–58. 632 См., напр.: Dundulis B. Lietuvos kova; Biskup M. Wojny Polski z Zakonem Krzyżackim. S. 190–195. 633 ASP. Bd. 1. № 524. S. 663; LECUB. Bd. 8. № 888, 905. 630

2.5. Вилькомирская битва (1435)

389

благосклонность орденского руководства к своему литовскому союзнику, прусские сословия восприняли эту просьбу без энтузиазма, и в дальнейшем Свидригайло опирался на военную помощь ливонского отделения Ордена, руководство которого находило поддержку у местных сословий. Кроме того, Свидригайло и его союзники (в первую очередь Русдорф) возлагали большие надежды на военное участие императора Сигизмунда Люксембургского. В  конце 1434 г. послу Тевтонского ордена, его верховному интенданту (Trapier) и комтуру Христбурга Людвигу фон Ландзее удалось восстановить доверие Сигизмунда к Ордену: император признал заключение польско-орденского перемирия в конце 1433 г. оправданным. После этого он попытался выступить посредником в заключении мира между Польшей и Сигизмундом Кейстутовичем, с одной стороны, Орденом и Свидригайлом — с другой. Некоторое время Польша действительно вела переговоры со Свидригайлом и Сигизмундом Кейстутовичем с целью мирного разрешения конфликта. Вновь рассматривалась перспектива раздела Великого княжества Литовского между двумя соперниками, но Свидригайло ее отверг634 (так же, вероятно, поступил и Сигизмунд Кейстутович). Император заявил, что в случае, если бы такой мир заключить не удалось (а непреклонность обеих сторон, настаивавших на своих условиях, — римского императора и польских правящих кругов — вела именно к такому результату), он нападет на Польшу, т.е. не даст ей самой напасть на Орден или помочь Сигизмунду Кейстутовичу635. В этом случае принять участие в предстоящей большой войне намеревался и Пауль фон Русдорф со своими силами. Свидригайло рассчитывал именно на такое развитие событий, при котором Польша, атакованная с двух сторон, оказалась бы фактически вне игры: это дало бы ему серьезное преимущество, учитывая скромные (как будет показано ниже) силы Сигизмунда Кейстутовича. Однако на практике Сигизмунд Люксембургский с лета 1435  г. был занят переговорами с гуситами в Брно, которые в следующем, 1436 г. увенчались его возведением на чешский престол. В этих условиях конфликт с Польшей был для него нежелательным, и вся его помощь союзникам свелась к обещаниям, не подкрепленным реальными действиями636. Прусские же сословия в очередной раз отказали Ордену в поддержке (причем не только при 634

CESXV. T. 3. Dod. № 25. S. 534. См. письма императора великому магистру от 15 марта 1435 г. и Свидригайлу от 3 августа 1435 г.: LECUB. Bd. 8. №. 906. S. 543; CESXV. T. 3. Dod. № 29. P. 538. 636 По этой причине, как мне представляется, нет оснований переоценивать заслуги польской дипломатии, что нередко делается исследователями. Как справедливо отметила Й. Готцманн, даже в критический для Ордена момент между поражением ливонцев при Вилькомире 1 сентября 1435 г. и заключением «вечного мира» с Польшей 31 декабря в Бресте Куявском римский император ограничивался теми же обещаниями, что и ранее, но никакими действиями их не подкрепил. Подробнее об отношениях Сигизмунда Люксембургского с Польшей и Тевтонским орденом в 1435 г. см.: Lewicki A. Powstanie. S. 250–253; Gotzmann J. Der Weg zum “Ewigen Frieden”. S. 151–166. 635

390

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

намеченном нападении на Польшу, но и в случае необходимости защищать Пруссию)637, и великий магистр ограничился концентрацией прусских сил на границе с Мазовией и разведкой ситуации в Жомойти в августе 1435 г.638 Развитие событий пошло совсем не по тому сценарию, на который рассчитывал Свидригайло. Не исключено, что какие-то боевые действия на территории Великого княжества Литовского велись уже весной 1435 г. Об этом известно из письма одному из братьев Ордена (великому магистру?) от неустановленного лица, служившего Плоцкому епископу и являвшегося информатором комтура Штрасбурга (ныне — г. Бродница в Польше)639. Само письмо не датировано, но его издатель А. Левицкий на основании ряда признаков отнес его к концу апреля или началу мая 1435 г. Эту датировку подтверждают несколько папских булл, изданных в апреле 1435 г. и адресованных мазовецким князьям и польским вельможам. В них, как и в письме слуги Плоцкого епископа, говорится об интердикте, наложенном на Польское королевство и Мазовию640. Для изучения событий в ВКЛ важно сообщение автора этого письма о том, что после Пасхи (17  апреля) Свидригайлу «передались» пять крепостей «в Литве» (“och haben sich sid der ostern V huser herczog Swidergal in Litwen gegeben”). К сожалению, это сообщение слишком лапидарно, чтобы делать из него надежные выводы о развитии событий. На мой взгляд, это известие можно толковать двояко. Возможно, имеются в виду локальные боевые действия на пограничье владений Свидригайла и Сигизмунда Кейстутовича («в Литве»), завершившиеся сдачей крепостей. Но с другой стороны, неизвестно, насколько достоверны были сведения, сообщенные слугой Плоцкого епископа. В их основе вполне могли лежать слухи, которые искажались при передаче из уст в уста. К тому же переход отдельных вельмож или даже достаточно крупных групп военно-служилого населения с одной стороны на другую был в годы династической войны в ВКЛ довольно обыденным явлением, но вот утрата контроля над несколькими крепостями была значимым событием. Тем не менее прочие источники ничего не сообщают ни о боевых действиях между сторонниками Свидригайла и Сигизмунда Кейстутовича в апреле 1435 г., ни о потере Сигизмундом каких-либо территорий. К тому же под «Литвой» в Тевтонском ордене вполне могли подразумевать и одну из русских 637

Gotzmann J. Der Weg zum “Ewigen Frieden”.S. 160–161, 190–194. CESXV. T. 3. Dod. № 31; GStAPK. OBA 7036. 639 CESXV. T. 3. Dod. № 25. P. 534. Определение адресата затрудняется тем, что к нему обращался человек, стоящий вне орденской иерархии, поэтому его не сковывали принятые в ней правила этикета, в частности стандартная формула обращения (Anrede). 640 BP. T. 5. № 397–399, 402. P. 66–67. В письме говорится: «польские епископы, как и мазовецкие епископы, все находятся под панским запретом» (“dy bisschoffe uss Polan und och der bisschoffi uss der Maze in dez bobestes banne alle zynt”), в то время как в буллах речь идет об интердикте, наложенном на указанные территории. 638

2.5. Вилькомирская битва (1435)

391

земель Великого княжества Литовского641. Поэтому не исключено, что за сообщением информатора комтура Штрасбурга стояли события, связанные с раскрытием так называемого «заговора митрополита Герасима». Заговор был раскрыт в Смоленске в конце марта 1435 г.642 Подробности заговора известны из писем Свидригайла папе римскому Евгению  IV, Базельскому собору и императору Сигизмунду Люксембургскому от 23 июня 1435 г.643 Хотя о заговоре кратко уже говорилось в предыдущем параграфе, повторю здесь эти сведения для полноты картины. Русские князья и бояре — сторонники Сигизмунда Кейстутовича — установили контакты с митрополитом всея Руси Герасимом и согласовали с ним условия перехода русских земель ВКЛ, подконтрольных Свидригайлу, под власть Сигизмунда Кейстутовича (при этом самого Свидригайла планировалось лишить жизни). Эти условия были зафиксированы в специальных документах, выданных митрополиту от имени Сигизмунда, виленского епископа Матвея и вельмож, поддерживавших этого князя (по терминологии Псковской 1-й летописи — «грамоты переветныя»644). Уже в 1434 г. митрополит совершил объезд части русских земель ВКЛ (точно известно о его визитах в Луцк, Киев и Смоленск), где достиг договоренности с местной элитой о переходе этих земель под власть Сигизмунда. В Луцкой земле и на Киевщине эта договоренность дала о себе знать в том же 1434 г., а вот в Смоленской земле — лишь в следующем году. По словам Свидригайла, в его отсутствие в Смоленске наместник этой земли Георгий Бутрим раскрыл заговор. Это произошло накануне запланированной сдачи города Сигизмунду Кейстутовичу, когда его сторонники уже находились «у ворот» города (“inimicis iam pre foribus existentibus in mei absencia”). Возможно, это и вызвало к жизни необходимость вновь приводить к покорности какие-то крепости Смоленской земли, а это могло отразиться в слухах, дошедших до информатора орденских властей. Митрополит Герасим был арестован на своем дворе в Смоленске, у него были обнаружены документы о контактах с Сигизмундом Кейстутовичем, нотариально заверенные переводы которых Свидригайло переслал своим представителям в Базеле и Риме 641

В таком значении хороним «Литва» употребляется, например, в записях переговоров великого магистра Тевтонского ордена Конрада фон Эрлихсхаузена с послами великого князя литовского Казимира Ягеллона в начале 1446 г. Речь шла о возвращении князю Юрию Лугвеневичу его вотчины «в Литве» — Мстиславского княжества (GStAPK. OBA 9035, Bl. 2 v; OBA 9050. Bl. 2 v; OF 15. S. 435–438, 618–621). 642 Судя по сведениям псковских летописей, которые говорят о четырехмесячном заключении митрополита, это произошло в конце марта 1435 г. Это подтверждается и письмом Свидригайла Сигизмунду Люксембургскому от 23 июня 1435 г., в котором говорится, что император через своего посла интересуется обстоятельствами заговора (ПЛ. Вып. 2. С. 45, 131; Forstreuter K. Der Deutsche Orden. Anl. 2. S. 137). 643 KDL. S. 363–368 (письма папе римскому и Базельскому собору); Forstreuter K. Der Deutsche Orden. Anl. 2. S. 137–139 (письмо императору). 644 ПЛ. Вып. 1. С. 43.

392

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Андреасу Пфаффендорфу и Иоганну Никлосдорфу, чтобы те довели их содержание до сведения императора, папы римского и Базельского собора645. Вскоре митрополит был доставлен в Витебск, где содержался «на крепости» в железных оковах646; вероятно, это сопровождалось следствием. В последние дни июля митрополит Герасим был сожжен в Витебске647, надо полагать, на глазах у подданных Свидригайла — участников предстоящего похода. К сожалению, об участниках заговора на Смоленщине практически ничего не известно: в центре внимания источников по понятным причинам находится митрополит Герасим, и они ничего не сообщают о возможных репрессиях, затронувших смоленскую знать, и их масштабах. Некоторые выводы можно сделать, принимая во внимание дальнейшее развитие событий. С одной стороны, сам Свидригайло в своих письмах говорит о немногочисленности заговорщиков648. О том же говорит присутствие в совете митрополита Герасима сторонников Свидригайла, которые и сообщили Бутриму о заговоре 649, а также широкое участие мещан (и, надо полагать, бояр) Смоленска и его «пригородов» в большом походе этого князя в Литву, начавшемся в августе того же 1435 г. С другой стороны, после поражения Свидригайла в Вилькомирской битве Смоленская земля добровольно подчинилась Сигизмунду Кейстутовичу: об этом его сыну Михаилу заявила делегация смольнян. Причем дело не сводилось к «отъезду» смоленского наместника Георгия Бутрима к Сигизмунду Кейстутовичу650. Думается, что за бескровным переходом Смоленщины под власть другого великого князя литовского стояла позиция той части местного населения, которая была в состоянии решать судьбу своей земли. Об этом говорит и дальнейшее сотрудничество смоленской знати с новыми властями: ее представители были свидетелями документа нового наместника Яна Гаштольда уже 5 февраля 1436  г.651 Поэтому можно сделать вывод, что число самих заговорщиков в Смоленской земле было невелико, однако в основе заговора лежало более широкое недовольство, которое с новой силой дало о себе знать после разгрома Свидригайла. Вероятную причину (или одну из причин) этого недовольства позволяет определить одна из статей привилея Смоленской земле. Древнейшее его подтверждение, выданное велиеим князем литовским Александром в 1505 г. и сохранившееся в подлинике, включило в себя положения нескольких бо645

KDL. S. 365, 368; Forstreuter K. Der Deutsche Orden. Anl. 2. S. 138. ПЛ. Вып. 2. С. 45, 131. 647 В разных редакциях псковских летописей сообщаются разные даты сожжения митрополита Герасима: 26, 28 или 30 июля (ПЛ. Вып. 1. С. 43; Вып. 2. С. 45, 131). «Смоленская хроника» не сообщает даты этого события (ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77 и др.). 648 KDL. S. 365; Forstreuter K. Der Deutsche Orden. Anl. 2. S. 137. 649 Forstreuter K. Der Deutsche Orden. Anl. 2. S. 138. 650 Подробнее об этих событиях см. ниже. 651 AGAD. Dok. perg. № 780. 646

2.5. Вилькомирская битва (1435)

393

лее ранних документов, в том числе первоначального привилея Казимира Ягеллона, выданного этому региону в мае–июне 1447 г.652 К нему восходит следующая статья: «А што волости держивали боярѣ смоленскиє, то таки им держати по старѡмү, как пожалүем котѡрого боярина смоленского которою волѡстью. А што Швитригаилѡ ѡтвѣрнул был волѡсти ѡт Смоленска, тыє волости засѧ єго м(и)л(о)сть (Казимир. — С. П.) привернул к Смоленскү. И што был великии кн(я)зь Витовтъ ѡтвѣрнул был ко Мстиславлю Смоленскоє волости молоховскиє люди, и тыє люди ѡпѧть єго м(и)л(о)сть привѣрнул к Молохвѣ по старомү. А тых волѡстеи смоленских никѡмү не держати, нежли бояром смоленским же»653. Эта статья привилея оригинальна: хотя держание волостей как прерогатива местного боярства упоминается и в других областных привилеях, в данном случае перечислены такие подробности, которые говорят, что включение этого условия в привилей было желанием смоленских бояр, а не просто стандартной мерой правящих кругов ВКЛ по удержанию периферийного региона в его составе. Стало быть, данное условие было чрезвычайно важным для смоленских бояр. Во время судебной тяжбы начала XVI в. смоленские бояре Досуговы предъявили королю и великому князю Сигизмунду Старому «листы… великог(о) кн(я)зя Жыкгимонъта и пана Ивана Кгасътовътовича» на держание волостей654. Таким образом, уже при Сигизмунде Кейстутовиче (т. е. в 1435–1440 гг.) держание волостей было важным источником доходов смоленских бояр и вместе с тем показателем их статуса. Ни смоленский областной привилей, ни другие источники ничего не говорят о том, какие волости Свидригайло «отвернул» от Смоленска и кто первым «привернул» их обратно — Сигизмунд Кейстутович или Казимир. Если и спустя четыре десятилетия смоленские бояре помнили о передаче под власть мстиславского князя «молоховских людей», составлявших население лишь одной волости655, то неудивительно, что лишение сразу нескольких волостей, осуществленное Свидригайлом, было воспринято местным боярством чрезвычайно болезненно, и это не могло не сказаться на судьбе Смоленской земли в 30-е годы XV в. Сбор военных сил Свидригайла был назначен на июль 1435 г. в Витебске. Основную часть его войска составляли его русские подданные: об этом говорят «Смоленская хроника», Длугош и анонимный представитель польского 652

О датировке Казимирова привилея см.: Ластовский Г. А. Указ. соч. С. 89–90. Привилей цитируется по подлиннику: AGAD. Dok. perg. 5874 (опубл. с неточностями: Zbiór dokumentów znajdujących się w Bibliotece hr. Przezdzieckich w Warszawie / Wyd. A. Chmiel. Kraków, 1890. № 27. S. 52–59). Документ несколько раз публиковался по неточному списку в Литовской метрике, последнюю такую публикацию см.: LM. Kn. 5. Vilnius, 2012. № 561. P. 376–379. 654 LM. Kn. 8. № 413. P. 311. 655 О территории Молоховской волости (на р. Молоховке — правом притоке Вихры) и вероятной датировке ее перехода в состав Мстиславского княжества см.: Мяцельскі А. А. Мсціслаўскае княства і ваяводства. С. 142–145. 653

394

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

духовенства — автор письма неизвестному участнику Базельского собора, написанного вскоре после битвы; такой же точки зрения придерживался великий магистр Тевтонского ордена Пауль фон Русдорф656. Псковские летописи уточняют, что Свидригайло «собравъ силы многыя, смольняны (в Псковской 3-й летописи добавлено: «и пригороды их». — С.П.), и видьбляны, и кианы, и полочаны»657. Таким образом, в войске были представлены бояре и местичи Смоленской, Полоцкой, Витебской и Киевской земель. Это подтверждается письмом полоцкого боярина Василия Дмитриевича Корсака, полоцких бояр, мещан и «всех моужъ полочанъ» в Ригу, в котором говорится о «нашее братьи», «наших людях», участвовавших в Вилькомирском сражении658. Дополнительные сведения сообщает запись современника — продолжателя «Смоленской хроники» ок. 1440 г.: в Вилькомирской битве «множество побиша князеи и бояр и местичев, а иных руками поимаша»659. Несомненно, бояре названных земель составляли основную часть русских сил Свидригайла (тогда как литовские бояре, присутствие которых в войске Свидригайла подчеркивал Й. Матусас, составляли меньшинство, а бóльшая их часть поддерживала Сигизмунда Кейстутовича). Была в Свидригайловом войске представлена и другая социальная группа, характерная для русских земель ВКЛ, — князья. В письме польского духовного лица в Базель сообщается, что погибло 13 и было взято в плен 12 князей (не считая Сигизмунда Корибутовича, о котором см. ниже), в то время как в «Смоленской хронике» приводится другая цифра — 42 князя, взятых в плен. О большой численности погибших князей говорится и в псковских летописях. Отсюда иногда выводят особую симпатию князей к Свидригайлу. Но прежде чем делать такой вывод, необходимо проанализировать личный состав тех князей, которых источники называют по именам (таких меньшинство). Они отчетливо делятся на две группы. Первая — это давние сторонники Свидригайла, располагавшие владениями на подконтрольной ему территории. Сюда относятся: владелец Мстиславского княжества Юрий Лугвеневич и его брат Ярослав (первому удалось спастись бегством с поля битвы, второй погиб), Друцкие князья Михаил Семенович Болобан (погиб) и, вероятно, его брат Иван Семенович по прозвищу Баба (псковские летописи сообщают о его прибытии во Псков из Риги 1  ноября 1435 г.660), а также Михаил Львович Вяземский (погиб), в чьем княжестве Свидригайло пребывал весной 1434 г. Вторую группу составляют те князья, которые перешли на сторону Свидригайла из лагеря 656

ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 157; LECUB. Bd. 8. № 986, 1006. 657 ПЛ. Вып. 2. С. 45, 131. 658 ПГ. Вып. 1. № 51. С. 132; T. 1. № 71. 659 ПСРЛ. Т. 35. С. 59 и др. 660 ПЛ. Вып. 1. С. 43; Вып. 2. С. 45, 132.

2.5. Вилькомирская битва (1435)

395

сторонников Сигизмунда Кейстутовича: Иван Владимирович, Федор Корибутович (свидетели актов польско-литовской унии 1432 и 1433  гг.661) и Даниил Семенович Гольшанский — сын одного из наиболее активных сторонников Сигизмунда, которого Свидригайло считал организатором переворота 1432 г.; следует отметить, что к 1435 г. он уже умер, а в конце этого года одним из гарантов Брестского «вечного мира» с Тевтонским орденом со стороны Сигизмунда Кейстутовича был Юрий Семенович662 — брат Даниила. Не семейные ли разногласия привели Гольшанского князя под знамена Свидригайла? Иван Владимирович, вероятно, стал киевским наместником; получили ли что-либо другие два князя — неизвестно. Неясно также, когда состоялся их переход на сторону Свидригайла — до или после выдачи привилея 1434 г. Таким образом, хотя в Вилькомирской битве на стороне Свидригайла, по свидетельству источников, участвовали не менее 26 князей (а то и больше 40), по именам эти источники называют лишь восьмерых, притом столь разных по происхождению, карьере, имущественному положению и другим характеристикам, как владетельный Рюрикович Михаил Вяземский, скиталец Сигизмунд Корибутович и Даниил Гольшанский, упоминаемый в источниках единственный раз. Все, что их объединяло, — это княжеский титул. Возникает вопрос: почему источники, главным из которых является «Смоленская хроника», называют именно этих князей? Мне представляется, что остальные князья по тем или иным причинам занимали еще менее значимое положение в глазах как смоленского летописца, так и внешних наблюдателей, а потому и не удостоились поименного перечисления. Это еще раз убеждает в том, что мир титулованной знати Великого княжества Литовского был чересчур неоднородным и разнообразным, чтобы искать какие-либо общие мотивы участия в династической войне, которые объединяли полусуверенного князя и скромного получателя господарского пожалования. К лету 1435 г. Свидригайло заручился также обещанием татар Сеид-Ахмеда выступить с ним в поход663. Оно было реализовано: имеются свидетельства об участии татар в Вилькомирской битве664. В начале июня Свидригайло сообщил главе Тевтонского ордена о намерении мазовецкого князя Владислава I стать его союзником и помогать ему всеми своими силами. В обмен мазовецкий князь планировал вернуть под свою власть некие земли, которые у его отца (Семовита IV) отобрал Витовт665. По-видимому, имелся 661

AUPL. № 55, 59. S. 81, 94. SVDO. Bd. 1. № 181. S. 211. 663 См. письмо Свидригайла императору от 23 июня 1435 г. и его ответ от 3 августа: Forstreuter K. Der Deutsche Orden. Anl. 2. S. 138; CESXV. T. 3. Dod. № 29. P. 538. 664 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 157; LECUB. Bd. 8. №. 986. 665 GStAPK. OBA 7000. 662

396

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

в виду Гонендзский повет на границе восточной Мазовии и ВКЛ: некогда он действительно принадлежал Семовиту IV, в 1382 г. тот в составе Визненской земли заложил его Тевтонскому ордену, а последний во исполнение Салинского договора 1398 г. передал его Витовту666. В том же 1435 г. Владислав I выкупил у Тевтонского ордена Визненскую землю667. О дальнейших переговорах Свидригайла с мазовецким князем ничего не известно, но если они и велись, то ни к чему не привели: в документе польско-литовского «вечного мира», заключенного в Бресте Куявском 31 декабря 1435 г., Владислав I назван в числе союзников польского короля668. В том же письме от 4 июня 1435 г. Свидригайло писал, что желание служить ему во главе наемных отрядов выразили мазовецкие вельможи Ежи Струмило и Ян Рогаля, ранее служившие соответственно Сигизмунду Кейстутовичу и князю Восточной Мазовии Болеславу IV669. К сожалению, в случае этих шляхтичей неизвестно, привели ли данные переговоры каким-либо результатом. В начале 1435 г. на собрании ливонского капитула — возможно, в присутствии послов Свидригайла и по их просьбе — было принято решение оказать поддержку этому князю 670. Подробности совместного похода были согласованы в начале июня, когда в ливонском отделении Ордена побывал посол Свидригайла671. В это время союзники еще рассчитывали на помощь великого магистра: тот обещал выполнить просьбу ливонского магистра и прислать ему двести «матросов» (Schiffskinder, в данном случае — пеших воинов), необходимых для усиления гарнизонов крепостей672. Присылка этой помощи была условием выступления ливонцев в поход673, но была ли 666 Neitmann K. Die Pfandverträge des Deutschen Ordens in Preußen // Zeitschrift für Ostforschung. 41. Jg. 1992. H. 1. S. 4–6; Kasperowicz A. Nadania. S. 112; Supruniuk A. Mazowsze Siemowitów (1341–1442). Dzieje polityczne i struktury władzy. Warszawa, 2010. S. 53. 667 Supruniuk A. Mazowsze Siemowitów. S. 53. 668 SVDO. Bd. 1. № 181. S. 200. 669 GStAPK. OBA 7000. Подробнее о них см.: Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 726. 670 LECUB. Bd. 8. № 905. 671 Ibid. № 936. 672 Ibid. № 905, 936. Как следует из последнего из этих писем (от 19 июня), об этом решении великого магистра ливонский магистр сообщил Свидригайлу. Это произошло не позднее 4 июня, когда тот подтверждал получение писем великого магистра и благодарил его за благосклонное отношение к нему (GStAPK. OBA 7000). «Матросы» активно использовались в гарнизонах замков Тевтонского ордена: с одной стороны, они эффективно могли их защищать (были вооружены арбалетами), с другой — их содержание было менее накладным, поскольку у них не было коней, которых надо было кормить. Подробнее см.: Ekdahl S. “Schiffskinder” im Kriegsdienst des Deutschen Ordens // Kultur und Politik im Ostseeraum und im Norden 1350–1450. (Acta Visbyensia IV: Visby-symposiet för historiska vetenskaper 1971.) Kungsbacka, 1973. Благодарю проф. С. Экдаля (Берлин — Гётеборг), предоставившего мне эту редкую публикацию. 673 LECUB. Bd. 8. № 936.

2.5. Вилькомирская битва (1435)

397

она прислана в действительности, остается неясным674. Если Керскорф и получил помощь из Пруссии, то она, скорее всего, не была задействована в литовском походе. Отдельного рассмотрения заслуживают сведения о присутствии в войсках союзников отрядов «гостей» из Центральной Европы (псковские летописи говорят о «заморцах»675). Сам факт такого присутствия не вызывает сомнений, как и то, что этой частью войск командовал князь Сигизмунд Корибутович676. С 1422 г. он находился в Чехии, куда был отправлен Витовтом в качестве наместника. Поражение радикальной части гуситов в битве у Липан 30 мая 1434 г. заставило его отправиться к Свидригайлу, контакты с которым он пытался установить еще в 1431 г. Поскольку маршрут поездки Сигизмунда Корибутовича к Свидригайлу шел через Польшу, Пруссию и Ливонию, это обеспокоило Русдорфа и Людвига фон Ландзее, который к тому моменту стал комтуром Христбурга и считался экспертом по отношениям с ВКЛ. По совету последнего князь был задержан ливонским магистром, а Русдорф 19 августа 1434 г. написал Свидригайлу, спрашивая, пропустить ли к нему Сигизмунда Корибутовича677. Об ответе Свидригайла на это письмо ничего не известно, а упоминания князя Сигизмунда в немногочисленных источниках678 заставляют думать, что он остался в орденских владениях на ближайший год, успел обзавестись там связями679 и прибыл в Литву вместе 674

Сам Русдорф впоследствии писал, что отправил требуемую помощь в Ливонию для укрепления гарнизонов тамошних замков (LECUB. Bd. 9. № 97. S. 60). В источниках лета 1435 г. это никак не отражено, поэтому историки обычно с недоверием относятся к данному заявлению, сделанному Русдорфом, чтобы оправдаться за тяжелое положение, в которое попал Орден. 675 ПЛ. Вып. 2. С. 45, 131. 676 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 157–160; LECUB. Bd. 8. № 986. 677 GStAPK. OF 13. S. 39; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 846. 678 Он упоминается в расходных книгах Риги и Ревеля за осень 1434 г. В письме анонимного польского духовного лица в Базель со ссылкой на прусских купцов, приезжающих в Польшу, говорится, что Сигизмунд Корибутович год пробыл в Пруссии, получая жалованье от крестоносцев (LECUB. Bd. 8. № 846. S. 491, Anm. 2; № 986. S. 597). 679 18 февраля 1436 г. гнезненский архиепископ Войцех Ястшембец в письме великому магистру вспоминал о его жалобах на задержку под Познанью вармийского каноника Феликса с посланиями Свидригайла и Сигизмунда Корибутовича (“Scribit et aliam literam excellencia vestra pro quodam canonico Warmiensi domino Felice, qui detentus erat cum quibusdam literis Switrigellonis et Sigismundi Coributhi diffamatorys contra regem et regnum circa Poznaniam”) (GStAPK. OBA 7153). Поскольку Сигизмунд Корибутович в результате Вилькомирской битвы попал вилен, где вскоре и умер, — отправлять письма в Пруссию вместе со Свидригайлом он мог не позже августа 1435 г. Интересно то, что вармийский епискп Франциск, сторонник жесткого курса орденского руководства по отношению к Польше (по этой причине устраненный великим магистром из делегации на переговорах о долгосрочном перемирии 1433 г.), из политических соображений не гнушался контактов с известным «еретиком» Сигизмундом Корибутовичем.

398

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

с наемниками лишь в августе 1435 г. Сами эти наемники, по единодушному свидетельству источников, происходили из Чехии и Силезии; «Смоленская хроника» добавляет к ним «рукужан», т.е. австрийцев680. Более сложен вопрос об их численности, точнее, доле в войсках союзников (вопрос об абсолютной численности комбантантов в условиях отсутствия надежных источников, таких как переписи войска или расходные книги, вообще обречен на спекулятивное и очень приблизительное решение). Как справедливо отметил Й. Матусас, Сигизмунда Корибутовича, фактически бежавшего из Чехии, да к тому же через территорию Польши, не могло сопровождать большое войско681 (к тому же в расходных книгах Риги и Ревеля отмечены расходы лишь на самого Сигизмунда Корибутовича682). Попытки же гуситов установить контакты со Свидригайлом через его посла, ездившего к императору Сигизмунду Люксембургскому, относятся уже к началу следующего, 1436 г.683 Вероятнее всего, эти наемники прибыли в Ливонию (или прямо в Литву) отдельно от Сигизмунда Корибутовича. Наконец, имеется еще один источник, который проливает свет на их происхождение и до сих пор не привлекался исследователями, — всемирная хроника любекского доминиканца Германа Корнера. В ней говорится об участии в битве «добрых людей» из Саксонии, Вестфалии и Гельдерна684, т. е. регионов Германии, поддерживавших тесные контакты с Ливонией. Хронист уточняет, что их целью было совершение рыцарских деяний, т. е. это были не наемники, а «гости» в собственном смысле слова (40 из них вступили в Тевтонский орден). Большой поход Свидригайла и его союзников в Литву должен был начаться в августе 1435 г. Эти сроки были выдержаны: 25 июля 1435 г. ливонский магистр, как и планировалось, выступил из Риги685, 1 августа он находился на р.  Эвясте 686 (совр. Айвиексте) — притоке Западной Двины, примерно на полпути между Ригой и приграничным Дюнабургом. Таким образом, соединение с войсками Свидригайла близ Браславля должно 680

Из послания ливонского ландмаршала великому магистру, написанного после битвы, известно, что в ней участвовал некий Сигизмунд из г. Этц в Австрии (LECUB. Bd. 8. № 1007. S. 617). 681 Matusas J. Švitrigaila. P. 125–126. Ответить на этот вопрос помогла бы финансовая документация Ордена в Пруссии и Ливонии, но для 30-х годов XV в., в отличие от предшествующего периода, мы не располагаем ни книгой казначея (Tresslerbuch), ни книгой выплат жалованья наемникам (Soldbuch). 682 Kämmerei-Register der Stadt Riga. Bd. 1. S. 190; Kämmereibuch der Stadt Reval. Hbd. 1. № 64. S. 112. 683 См. их письма, адресованные Свидригайлу и “panu Gywaskowy, panu lyttewskemu” (Ивашке Монивидовичу): GStAPK. OBA 6943, 7140, 7149, 7150. 684 Die Chronica novella des Hermann Korner. S. 560. § 1608. 685 LECUB. Bd. 8. №. 936. S. 557. 24 июля прошел съезд ливонского магистра и прелатов Ливонии: GStAPK. OBA 7020; краткое содержание этого письма: LECUB. Bd. 8. №. 947. 686 Ibid. № 953.

2.5. Вилькомирская битва (1435)

399

было состояться уже в начале августа. По словам Яна Длугоша, союзники вторглись на территорию Литвы около 15 августа687. После этого они по территории Завилейского повета двинулись к Вилькомиру 688. 31 августа попечитель приграничного замка Лик (находился на юго-востоке Тевтонского ордена, в комтурстве Бальга, ныне — г. Элк на территории Польши) передавал великому магистру сведения о положении дел в Литве, сообщенные ему семьей беженцев из окрестностей Городна. По их словам, Свидригайло с войском находится в Литве, разоряя и сжигая все на своем пути. Это обстоятельство привело в Пруссию и многих других беженцев, о которых сообщал автор письма689. При отражении предстоящей атаки Свидригайла Сигизмунд Кейстутович мог рассчитывать прежде всего на силы своих подданных — в первую очередь литовцев и русь. Псковские летописи и хроника Германа Корнера сообщают о присутствии в его войске жомойтов, но полагаться исключительно на сведения этих источников было бы опрометчиво: так, псковский летописец располагал очень приблизительной информацией и о Жомойти (по его мнению, Вилькомирская битва состоялась «в Жимоитьскои земли»690, хотя ее восточная граница проходила западнее Вилькомира), и об участии ее жителей в конфликте Свидригайла и Сигизмунда Кейстутовича691, а сведения Корнера о событиях в ВКЛ не всегда точны, и хотя в его рассказе о Вилькомирской битве имеются уникальные подробности, в целом он достточно трафаретен692. Возможно, здесь отразились не точные сведения, полученные авторами этих произведений, а их представления о том, «как должно было быть». И все же некоторые данные заставляют думать, что жомойты в войске Сигизмунда Кейстутовича были. Об этом говорит их участие в военных мероприятиях этого князя до и после битвы (мобилизация сил Сигизмунда в августе 1434 г. и поход в Курляндию осенью 1435 г.), а также тот факт, что большое число Свидригайловых воинов, попавших в плен после Вилькомирской битвы, содержалось в Жомойти693. Из письма попечителя Лика от 31 августа известно, что в войске Сигизмунда находились татары, отряд которых численностью 500 человек был разбит незадолго до этого. Скорее всего, это были те татары, которые поселились в историческом центре 687

Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 157. ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77. См. также письмо титулярного епископа жомойтского Петра жомойтам, написанное 23 августа “in districtu Zawelie” (подробнее речь о нем пойдет ниже). 689 GStAPK. OBA 7049; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. №. 964. 690 ПЛ. Вып. 2. С. 45, 131. 691 Подробнее об этом см. в гл. 2.2. 692 Die Chronica novella des Hermann Korner. S. 560. § 1608. Подробный разбор рассказа Корнера о Вилькомирской битве см.: Полехов С. В. Известие хроники Германа Корнера о Вилькомирской битве и его исторический контекст. (В печати) 693 ПГ. Вып. 1. № 51. С. 132; Т. 1. № 71. 688

400

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

ВКЛ (близ Трок и других военно-административных центров) при Витовте и были обязаны великому князю военной службой, т.е. тоже принадлежали к числу подданных великого князя литовского694. Этих сил Сигизмунду Кейстутовичу было явно недостаточно, чтобы дать отпор войскам Свидригайла и Керскорфа. Дело заключалось не только в численном превосходстве противника, но и в нежелании Сигизмунда полагаться на своих подданных, многие из которых были им недовольны695. Выходом для него было бы использование польских войск, находившихся в его распоряжении. Оно затруднялось тем, что к 1435 г. финансовое положение у Сигизмунда Кейстутовича складывалось не лучшим образом. Первым ударом для его казны стал раскол государства: в руках Свидригайла оставались те материальные ресурсы, которые давали в его распоряжение земли, оставшиеся под его контролем. Доходы с русских земель ВКЛ по-прежнему поступали Свидригайлу, а летом 1433 г. до Тевтонского ордена доходили слухи о крупной финансовой помощи Новгорода свергнутому великому князю696. Доходы же казны Сигизмунда Кейстутовича резко сократились из-за упадка торговли Литвы с Пруссией и походов Свидригайла в Литву697. Сократился и сам объем казны, имевшийся в распоряжении Сигизмунда: одним из обвинений в адрес заговорщиков Волимонтовичей, арестованных осенью 1432 г., было то, что они присвоили себе часть казны Витовта698. Сигизмунд ежегодно тратил большие суммы на польских наемников699, в результате к 1435 г. он испытывал явные проблемы с их оплатой, и многие из них, если не все, отказались ему служить (самый яркий пример — шляхтич из Мазовии Ежи Струмило, предложивший свои услуги Свидригайлу из-за того, что не 694

См. о них: Żdan M. Stosunki litewsko-tatarskie za czasów Witolda, w. ks. Litwy // AW. 1930. R. 7. Zesz. 3–4. S. 585–592. 695 LECUB. Bd. 8. № 986. S. 597; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 157. 696 “Ouch, alz euwir gnade schreibet, wie euch sey vorgekomen, das die von Grosse Nowgart dem heren grosforsten hundert thusent schok bemscher grosschen czu dessen geschefften gegeben haben czu hwlffe etc., van den selbigen sachin so ist mir nichts wissentlichin…” («Также, как ваша милость пишет, что вам стало известно, что [жители] Великого Новгорода дали для помощи великому князю в этих делах сто тысяч коп богемсих грошей, — об этих вещах мне ничего не известно…»), — писал великому магистру летом 1433 г. Людвиг фон Ландзее, незадолго до этого приехавший к Свидригайлу в Полоцк (GStAPK. OBA 6540). 697 Об этом говорится в письмах Сигизмунда Кейстутовича и членов его окружения Ягайлу от 25 сентября 1433 г.: Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 212–213; приложение I к настоящей книге, № 9. 698 Rowell S.C. Bears and Traitors. App. 2. О казне Витовта и его предшественников см.: Łowmiański H. Uwagi. S. 395–396. 699 Об этом он и его вельможи писали Ягайлу уже в 1433 г. Ср. сведения о его задолженности польским наемникам, которая к весне 1440 г. составляла 100 тыс. коп грошей (LECUB. Bd. 9. № 574. S. 420).

2.5. Вилькомирская битва (1435)

401

мог получить денег с Сигизмунда)700. Не решало эту проблему и привлечение польских гарнизонов литовских замков. Лишь после обращения к польскому королю Владиславу  III и его советникам войска Сигизмунда получили значительное польское подкрепление701. Герман Корнер сообщает о присутствии в войске Сигизмунда не только литовцев и жомойтов, но и поляков, а также некоего мазовецкого князя, который якобы погиб702 (впрочем, о последнем ничего более неизвестно, хотя история Мазовии за этот период освещена источниками достаточно хорошо). О реакции Сигизмунда Кейстутовича на начало очередного похода, направленного против него, известно крайне мало. Как следует из вышеприведенных данных, он отдавал себе отчет в том, что его собственных сил недостаточно, чтобы успешно противостоять Свидригайлу и его союзникам. С другой стороны, некоторые сведения заставляют думать, что столкновения имели место и до Вилькомирской битвы. Так можно трактовать известие из письма попечителя Лика о разгроме татарского отряда численностью в 500 человек703, а также информацию, которую великому магистру в конце августа сообщил неизвестный шпион, незадолго до этого побывавший на Пётрковском съезде польского духовенства и шляхты, о поражении большого отряда поляков. Где оно произошло, в письме не сообщается, но некоторые подробности заставляют думать, что речь шла о первых боевых действиях в Литве. В письме говорится, что во время этого столкновения погиб старший сын Сендзивоя Остророга — самого влиятельного вельможи из Великой Польши704. Старшего сына Сендзивоя Остророга звали Станислав, но он в 1435 г. не погиб705. Таким образом, участники съезда в Пётркове располагали лишь первоначальной, очень приблизительной информацией о сражении, следовательно, оно произошло незадолго до этого. Можно предположить, что Сигизмунд Кейстутович выслал и тот и другой отряд навстречу войскам противников для разведки. Сам он оставался в Троках, где проходил сбор войск, а командование ими, по разным данным, было поручено главе польских отрядов Якубу Кобылянскому, который долгое время служил Витовту, или сыну великого князя Михаилу706. 700

GStAPK. OBA 7000, 7049. Подробнее см.: Matusas J. Švitrigaila. P. 128. Остается неясным, кто должен был оплатить службу этих новых отрядов в войске Сигизмунда — сам он (с отсрочкой?) или польская сторона. 702 Die Chronica novella des Hermann Korner. S. 560. § 1608. 703 GStAPK. OBA 7049. Версия о его стычке с поляками, высказанная Й. Матусасом, не представляется убедительной. 704 CESXV. T. 3. Dod. № 32. S. 543–544. 705 См. о нем: Gąsiorowski A. Ostroróg Stanisław // PSB. T. 24. Wrocław i in., 1979. S. 524–527. 706 По мнению Й. Матусаса и Ю. Скшипека, верховное командование осуществлял Кобылянский. См. их аргументы: Matusas J. Švitrigaila. P. 130–131; Skrzypek J. Bitwa. S. 47–48. 701

402

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Историки давно обратили внимание на странный маршрут движения войск Свидригайла и его союзников. Они выбрали не прямой путь на Вильну или Троки, что было бы естественно, а двинулись через Вилькомир. Этому факту давались разные объяснения: намерение союзников направиться в Жомойть или терроризировать местных жителей707. Оба эти предположения неосновательны. Что целью союзников не была Жомойть, можно заключить из письма епископа Петра, титулярного епископа Жомойтского диоцеза, адресованного жомойтам. Этот документ долгое время был известен ученым лишь по литовскому переводу, опубликованному жемайтийским епископом Мотеюсом Валанчюсом (Волончевским) в истории его диоцеза в 1848 г.708 и в силу языкового барьера практически не привлекался к исследованию событий 30-х годов XV в. Однако латинский текст письма был опубликован еще в 1841 г.709, а его оригинал, хранившийся тогда в одном из виленских архивов, сейчас находится в Варшаве710. В этом документе Петр, капеллан Свидригайла, которого папа римский поставил епископом в Жомойть в октябре 1434 г. (несмотря на то что там уже был епископ Николай — сторонник Сигизмунда Кейстутовича)711, обращается к пастве своего диоцеза с просьбой принять его. Полагаю, это не имело бы особого смысла, если бы епископ спустя несколько дней намеревался явиться своей будущей пастве вместе со Свидригайлом и его войсками. Наконец, чтобы терроризировать местное население, совсем не обязательно тратить массу ресурсов на столь глубокий обход Вильны и Трок: достаточно вспомнить поход ливонцев в Литву в конце января — начале февраля 1433 г. К тому же конечной целью Свидригайла было не только запугать население, но и склонить на свою сторону, о чем также говорится в письме епископа Петра жомойтам. Есть все основания присоединиться к точке зрения Ю. Скшипека, который отметил, что Вилькомир был тем пунктом, от которого союзники легко могли дойти до Вильны и Трок712. 707

Matusas J. Švitrigaila. P. 132. По этой публикации его текст воспроизводится и в собрании документов Жомойтского епископства: Codex Mednicensis. Pars 1. № 45. P. 86. 709 Dawne Dokumenta. I. Kopija listu oryginalnego Piotra B-pa Żmudzkiego w r. 1435 // Wizerunki i Roztrząsania Naukowe. Poczet nowy drugi. T. 21. Wilno, 1841. S. 131–133. 710 AGAD. Zbiór dokumentów papierowych. № 3200. Это перемещение объясняется тем, что для издания документ был выдан о. М. Хербурту. После его смерти документы, позаимствованные им из виленских архивов, не удалось туда вернуть, и они стали добычей антикваров (Semkowicz W. Wstęp // Kodeks dyplomatyczny katedry i diecezji wileńskiej. T. 1. [Cz. 2: Indeksy.] Kraków, 1994. S. XXI). 711 Подробнее см.: Forstreuter K. Der Deutsche Orden. Anl. 3. S. 139. 712 Skrzypek J. Bitwa. S. 50. Это подтверждается данными о запланированном маршруте несостоявшегося Свидригайлова похода в Литву в августе — сентябре 1434 г.: “werden heren nach Wilkenberg das lant czwisschen der Wille unde Zaymaiten” (LECUB. Bd. 8. № 855. S. 501). 708

2.5. Вилькомирская битва (1435)

403

Войска противников встретились в самом конце августа 1435 г. к югу от Вилькомира у оз. Жирнаяй (Жирново). Оно вытянуто с севера на юг, а по его западному берегу проходила дорога, соединявшая Вилькомир с путями на Вильну и Троки. Эту дорогу пересекает речка Жирнáя (Жирновка), вытекающая из озера и соединяющая его с р. Швянтойи (польская Свента, «Святая река» русских летописей — всё это переводы одного и того же названия). С западной стороны озера находились войска Свидригайла и ливонцев, двигавшиеся на юг, в сторону Трок и Вильны, с восточной — польско-литовские войска. Свидригайло пытался дать сражение противнику возле озера, но безрезультатно. Простояв несколько дней под проливным дождем, союзники решили отступить к Вилькомиру. Они выступили ранним утром 1 сентября и шли несколькими отрядами: впереди двигался обоз под прикрытием части ливонцев, далее шел Свидригайло со своими войсками, татарами, наемниками и основными силами ливонских воинов. При переправе через речку Жирновку эти отряды были атакованы польско-литовскими войсками и поодиночке разгромлены713. В сражении погибли несколько князей из окружения Свидригайла: по сведениям автора письма в Базель, их было 13 человек, достоверно же известно о гибели четверых — Ярослава Лугвеневича, Михаила Болобана Семеновича Друцкого, Даниила Семеновича Гольшанского и Михаила Львовича Вяземского714. Был смертельно ранен Сигизмунд Корибутович. Погибли ливонский магистр Франке Керскорф, «старый марашал» ливонского отделения Ордена Вернер фон Нессельроде и другие ливонские сановники. Многие участники сражения попали в плен. Значительная часть войск была рассеяна, их потом добивали или брали в плен. Немногим из них, сумевшим сориентироваться среди литовских лесов и озер, удалось добраться до Ливонии, но и это спасло не всех: в середине октября 1435 г. комтур Бранденбурга, находившийся в Ливонии, сообщал великому магистру о поражении, которое силы рижского архиепископа нанесли «русинам и другим, которые были в битве», близ Кокенгаузена715. Самому Свидригайлу «в мале 713

Свидетельства источников о ходе сражения подробно разобраны в работах: Skrzypek J. Bitwa. S. 50–58; Matusas J. Švitrigaila. P. 133–138. Там же приводятся карты местности. Недавно литовский историк Ромас Батура выскащал мнение, согласно которому войска Свидригайла и его союзников были разгромлены на переправе не через Жирновку, а через ее приток — речку Винтару, которая протекает по территории нынешнего местечка Пабайскас, возникшего уже после битвы (Batūra R. Pabaisko (Ukmergės) mūšis 1435 // Žymiausi Lietuvos mūšiai ir karinės operacijos. Vilnius, 2013. P. 63–65 (за указание на эту работу и возможность ознакомиться с нею благодарю К. Гудмантаса и М. Чюринскаса). Но чтобы оказаться на берегу длинного озера, двигаясь из Вилькомира в сторону Вильны и Трок, необходимо переправиться не только через Винтару, но и через Жирновку. Поскольку Р. Батура не привел подробного обоснования своей гипотезы о локализации битвы, я по-прежнему придерживаюсь версии Й. Матусаса и Ю. Скшипека. 714 LECUB. Bd. 8. № 986. S. 599; ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77. 715 LECUB. Bd. 8. № 999.

404

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

дроужине, въ 30 моужь»-русинов, в сопровождении князя Юрия Лугвеневича удалось бежать в Полоцк716. Некоторое время ходили слухи о его смерти: по сообщению неизвестного польского духовного лица, на поле битвы были найдены его доспехи и конь717. Такие слухи распространились и в его собственных владениях: руководствуясь ими, мценский воевода Григорий Протасьев с подконтрольной ему территорией признал власть Сигизмунда Кейстутовича718. По словам псковского летописца, «и велми давно и за много лет не бывало таковаго побоища в Литовскои земли»719, а некоторые современники сравнивали Вилькомирское сражение со знаменитой Грюнвальдской битвой 1410 г.720 После Вилькомирского сражения Сигизмунд Кейстутович решил развить достигнутый успех, чтобы распространить свою власть на русские земли ВКЛ, признававшие власть Свидригайла. По сообщению «Смоленской хроники», спустя три недели после битвы Сигизмунд отправил литовское войско во главе со своим сыном Михаилом на завоевание Смоленска. Это было очень большое войско: по словам смоленского летописца, Сигизмунд «собра опять всю свою силу литовъскую»721. Это обстоятельство и дальнейший ход событий говорят о том, что Смоленском он ограничиваться не собирался и рассчитывал на гораздо более крупные территориальные приобретения на Руси по горячим следам битвы. Согласно рассказу смоленского летописца, близ Орши войско Михаила Сигизмундовича встретила делегация смольнян, заявившая о добровольном переходе Смоленска и Смоленской земли под власть Сигизмунда Кейстутовича722. По-видимому, в ее состав входил смоленский наместник, литовский пан Георгий Бутрим: 17 октября комтур Бранденбурга писал Русдорфу из Ливонии, что он «отъехал от Свидригайла»723. Очень скоро — возможно, в те же дни — его заменил человек Сигизмунда Кейстутовича, литовский пан Ивашко (Ян) Гаштольд: в этой должности он впервые упоминается 5 февраля 1436 г.724 И сам Свидригайло в письме великому магистру от 28 марта 1436 г. называет Георгия Бутрима бывшим смоленским наместником725. Примечательно, что в списке свидетелей документа нового наместника, выданного в Смоленске и посвя716

ПЛ. Вып. 2. С. 45, 132 (отсюда цитата); LECUB. Bd. 8. № 1006. S. 615; Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 159. Любекский хронист Герман Корнер ошибочно сообщает о гибели Юрия Лугвеневича: Die Chronica novella des Hermann Korner. S. 560. § 1608. 717 LECUB. Bd. 8. № 986. S. 599. 718 GStAPK. OBA 7160. 719 ПЛ. Вып. 2. С. 132. 720 LECUB. Bd. 8. № 986. S. 599. 721 ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77. 722 Там же. С. 58, 77. 723 LECUB. Bd. 8. № 999. S. 611. 724 AGAD. Dok. perg. № 780. 725 “Georgii olim capitanei Smolnensis” — GStAPK. OBA 7170 (курсив мой. — С.П.).

2.5. Вилькомирская битва (1435)

405

– Илл. 19 – Вид на озеро Жирнаяй. Современная фотография

щенного его подляшским владениям, присутствует не только писец Мартин, скорее всего, прибывший вместе с ним (об этом говорит его имя и профессия латинского писца), но и представители местной знати — тиун и смоленские маршалки: некий Александр, возможно, тот же самый, который подписал обращение сторонников Свидригайла к Базельскому собору в Витебске 22 марта 1433 г.726, а также Михаил Плюск (Плюсков?) — представитель местного боярского рода727. Это говорит о стремлении местной знати, по крайней мере какой-то ее части, сотрудничать с Сигизмундом Кейстутовичем. В условиях осени 1435 г. добровольная сдача города его войскам могла быть попыткой избежать осады и последующих репрессий. Вероятно, дало о себе знать недовольство Свидригайлом, связанное, в частности, с его акцией по исключению нескольких волостей из соства Смоленской земли и нашедшее свое выражение в «заговоре митрополита Герасима». 726

BP. T. 5. № 1361. О смоленском роде Плюсковых см.: Кром М. М. Меж Русью и Литвой. По указ. К сожалению, ранняя история этого рода очень слабо освещена источниками.

727

406

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

После этого Михаил Сигизмундович в Смоленск не пошел, а отправился на север, к Витебску. Согласно сообщению «Смоленской хроники», Михаил безрезультатно простоял под Витебском шесть недель и «не взя города прочь поиде»728. В Смоленск он выступил около 22 сентября, значит, из-под Витебска он должен был повернуть в ноябре. Можно было бы заключить, что князь благоразумно решил избежать проблем снабжения и коммуникации с Литвой. Однако, как выясняется благодаря переписке орденских сановников, дело заключалось не только в этом. 21 ноября 1435 г. один из них, — вероятно, комтур Торна, — сообщал великому магистру, что князь Михаил, осаждавший некий город на Руси, был атакован Свидригайлом, в результате литовское войско было разбито729. Действительно, Свидригайло, покидая Витебск незадолго до этого, пообещал собрать войска для нового похода730. Безрезультатно окончилась и недельная осада Полоцка (куда Свидригайло явился сразу после Вилькомира) крупным войском Сигизмунда Кейстутовича зимой 1435/36 г.731 Получившаяся картина действий войск Сигизмунда Кейстутовича основана на прямых свидетельствах источников. Ее можно дополнить и некоторыми косвенными данными. Скорее всего, путь из владений Сигизмунда к Орше проходил через Друцк. Поэтому есть основания полагать, что во время того же похода его власти было подчинено Друцкое княжество. В феврале 1436 г. Свидригайло сообщал Русдорфу, что его воеводам удалось вернуть отложившийся от него Стародуб, гарнизон которого к этому времени уже был усилен Сигизмундом732. Значит, Стародуб перешел к Сигизмунду в последние месяцы 1435 или самом начале 1436 г. Но это заставляет предположить, что примерно тогда же под его власть попало Мстиславское княжество, которое в противном случае оказалось бы окруженным его владениями. Получается, что вскоре после Вилькомирской битвы Свидригайло оказывался отрезанным от северной части той территории, которую он контролировал до битвы, — Полоцкой и Витебской земель. В перспективе это (в сочетании с отсутствием новых ресурсов у Свидригайла) предопределило их судьбу: летом 1436 г. и они, «не чюя собе помощи ниоткуля», также признали власть Сигизмунда733. Как будет показано в следующей главе, южные земли ВКЛ — северские, Киевщина, а впоследствии и Волынь — заняли совершенно иную 728

ПСРЛ. Т. 35. С. 58, 77. MAB RS. F 15–73, l. 6v (p. 12). В регесте письма его автор и адресат не указаны, но последним почти наверняка был великий магистр, раз оно хранилось в его архиве, а место выдачи письма — Торн — косвенно указывает на отправителя. 730 24 сентября 1435 г. он писал великому магистру из Витебска: LECUB. Bd. 8. № 981. О его намерении собрать войска ливонскому ландмаршалу в начале октября сообщили полочане: LECUB. Bd. 8. № 998. 731 ПСРЛ. Т. 35. С. 58, 77. 732 GStAPK. OBA 7156. Подробнее об этом см. гл. 2.6. 733 ПСРЛ. Т. 35. С. 58, 77. Эти события будут подробно рассмотрены в гл. 2.6. 729

2.5. Вилькомирская битва (1435)

407

позицию: продолжили войну с Сигизмундом под знаменами Свидригайла, но уже без северных земель ВКЛ и без немецких союзников. Одновременно с отправкой войска на Смоленск Сигизмунд заверил Русдорфа в своих миролюбивых намерениях по отношению к Ордену, в том числе его отделению в Ливонии, рыцари которого совсем недавно сражались против его войск. По словам Сигизмунда, его приближенные и «гости» (т.е. наемники) настаивали на развитии наступления именно на ливонском направлении734. Возможно, такой сценарий развития рассматривался и в Польше, если вскоре после сражения оттуда в Литву направлялись новые отряды735. Однако Сигизмунд Кейстутович отказался от осуществления этих планов736. Тем не менее уже в начале октября в Литве и Пруссии ходили слухи о его намерении тправить какие-то военные силы в Курляндию — западную часть Ливонии737. Этот план был осуществлен между 4 и 17 октября силами жомойтов. В это время два их достаточно крупных отряда (современники оценивали их общую численность в 6 тысяч человек738) вторглись в Курляндию близ замка Дурбен, сожгли часть его укреплений и убили одного человека. На этом их набег и завершился. Жомойтов попытался настичь только что прибывший в Ливонию комтур прусской крепости Бранденбург (ныне — пос. Ушаково в Калининградской обл.) со своим отрядом, но — безуспешно739. Ливонский 734

GStAPK. OBA 7055 (краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 979). Так можно интерпретировать информацию, содержащуюся в приложении к одному из писем великому магистру (само оно, по-видимому, не сохранилось): “…won der nederloge wegen der Leyflender, so geruch euwer gnade zcu wissen, das ich selbst ouch eynen dyner gehadt in Polyn, der anders nicht kan horen adder dirforschen, man das dy Polyn sprechen und sich berumen, das sy sy mittenander irslagen haben, und sunderlichen keynen herren gefangen haben, sunder en teyls gekomen synt in dy welde und demnoch geyaget haben, das nymandes kan irfaren, ap ouch ymant dorwon ist komen, und noch won tage czu tage mechtiglich senden wolk hyn weder” («Что же касается поражения ливонцев, то да будет известно вашей милости, что я сам также отправлял слугу в Польшу, который ничего не смог услышать или разузнать, за исключением того, что поляки говорят, что они сразились, не взяв в плен ни одного из господ, но одна часть бежала, и ее преследовали, о чем никто не может узнать, выбрался ли кто-нибудь оттуда, и они каждый день отправляют туда много народу» — GStAPK. OBA 7115). Решающим моментом в интерпретации является то, к кому относить последнюю фразу — к полякам, о которых речь идет в начале предложения, или к войскам Сигизмунда Кейстутовича, которые подразумеваются далее. 736 LECUB. Bd. 8. № 979. 737 Об этом 4 октября 1435 г. великому магистру со ссылкой на купцов, прибывших из Литвы, сообщал верховный маршал Ордена: GStAPK. OBA 9400. Год в datum этого письма выцвел и не поддается прочтению, но легко восстанавливается по упоминаемым в нем событиям. 738 LECUB. Bd. 8. № 1002. 739 Комтур Бранденбурга со своим отрядом был направлен в Ливонию для укрепления тамошних гарнизонов и покинул Пруссию до 4 октября 1435 г. — GStAPK. OBA 9400. О вторжении жомойтов в Курляндию см.: LECUB. Bd. 8. № 998, 999, 1002. 735

408

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

ландмаршал, фактически возглавлявший местное отделение Тевтонского ордена в отсутствие ливонского магистра, оценивал общую численность жомойтских отрядов в 6 тысяч человек. Представление о большой численности войск, отправленных Сигизмундом Кейстутовичем на Русь и в Ливонию, косвенно подтверждается данными о судьбе пленных, находившихся во владениях этого князя. Согласно тогдашней практике они содержались в многочисленных замках и дворах великого князя и его подданных. При изучении источников вырисовывается картина их массового бегства оттуда, в том числе и в Ливонию, пришедшегося на осень 1435 г.740 Очевидно, оно стало возможным из-за ослабления охраны мест их содержания, связанного отсутствием достаточного числа профессиональных воинов во владениях Сигизмунда. Поскольку в этих условиях развить успех на обоих направлениях, русском и ливонском, было нереальным, приоритет был отдан первому из них. Отношения Сигизмунда Кейстутовича с ливонским отделением Ордена продолжали оставаться прохладными. Инициатива их нормализации принадлежала руководству этого отделения ордена: в конце 1435 г. ливонский ландмаршал Генрих Шунгель по прозванию Бокенфорде, исполнявший обязанности ливонского магистра после гибели Керскорфа, дважды отправлял своих послов к Сигизмунду Кейстутовичу, чтобы разобраться в судьбе участников Вилькомирской битвы, не вернувшихся с поля боя (выяснить, кто из них погиб, и передать необходимое пленным)741. Иную картину мы видим в отношениях Литвы с руководством Ордена, находившимся в Пруссии. Как и прежде, Сигизмунд был заинтересован в сохранении добрососедских отношений с великим магистром: уже 21 сентября он отправил посла к Русдорфу742. С ответной миссией к Сигизмунду в октябре ездил попечитель Лохштедта (ныне — на территории г. Балтийска Калининградской обл., замок не сохранился)743. К сожалению, о содержании их переговоров ничего не известно; вероятно, они были посвящены дальнейшим взаимоотношениям Сигизмунда с Орденом. Нет оснований соглашаться с теми историками, которые полагают, что после Вилькомирской битвы Сигизмунд Кейстутович начал явный курс на сближение с Тевтонским орденом744: завоевать расположение Русдорфа он пытался и ранее, а его отношения с ливонской ветвью Ордена в октябре 1435 г. добрососедскими и уж тем более дружественными назвать никак нельзя. Таким образом, военная кампания 1435 г. стала решающей для хода династической войны в Великом княжестве Литовском. В битве при Вилькомире 1 сентября войско Свидригайла было наголову разбито, а нового войска, способного вести аналогичные по масштабам наступательные боевые действия, 740 741 742 743 744

ПГ. Вып. 1. № 51. С. 132; T. 1. № 71. LECUB. Bd. 8. № 999. S. 611. LECUB. Bd. 8. № 983, 998, 1007. Ibid. № 979. Ibid. № 998, 1007; GStAPK. OBA 9400. См., напр.: Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 68–69.

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

409

ему собрать так и не удалось. Объективно это означало, что ему придется расстаться с претензиями на литовский престол (хотя он еще долго не мог смириться с этой мыслью) и в лучшем случае довольствоваться какой-то частью былых владений. Важную роль сыграл и переход Смоленской земли, а также соседних с ней земель (Друцкого и Мстиславского княжеств, Стародуба) под власть Сигизмунда Кейстутовича: утратив их ресурсы и потеряв их как связующее звено между южной и северной частями своих владений, Свидригайло не смог организовать помощь Полоцкой и Витебской землям, что в конечном счете привело к их утрате. Важным было и международное значение событий 1435  г. Непосредственный участник военных действий, ливонское отделение Ордена было очень сильно ими ослаблено, что заставило его искать соглашения с другими политическими силами Ливонии. В декабре 1435 г. на ландтаге в Вальке между ними было заключено соглашение, которое, в частности, поставило внешнюю политику ливонской ветви Ордена под контроль местных сословий. Великий магистр Тевтонского ордена Пауль фон Русдорф наконец убедился в том, что следовать указаниям императора Сигизмунда Люксембургского, не подкрепленным помощью, не имеет смысла. 31 декабря 1435 г. в Бресте Куявском было достигнуто соглашение о заключении «вечного мира» между Польшей и Тевтонским орденом, исключавшего его вмешательство во внутренние дела ВКЛ. В документ были включены те самые четыре статьи, которые вызвали гнев императора в начале 1434 г. и стали предметом разногласий польских и орденских правящих кругов. Наученное горьким опытом, руководство орденского государства строго соблюдало «вечный мир» вплоть до начала Тринадцатилетней войны с Польшей в 1454 г. Для Свидригайла это означало, что он лишился одного из основных источников внешней помощи в борьбе за престол с Сигизмундом Кейстутовичем. Как показали дальнейшие события, младший Ольгердович убедился в этом далеко не сразу, и новый расклад сил ставил перед ним вопрос о его перспективах.

Глава 2.6.

Конец династической войны (1435–1438) литературе нередко утверждается или молчаливо подразумевается, что битва при Вилькомире означала конец войны между СвидригайВ лом и Сигизмундом Кейстутовичем. В действительности это далеко не так. Одна из причин данного стереотипа — в том, что заключительный этап войны (конец 1435 г. — конец 1438 г.) не был предметом специального изучения

410

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

(за исключением устаревшей монографии А. Левицкого). Возможности его исследования несколько ограничены по сравнению с предшествующим периодом: после Вилькомирской битвы Орден (как прусское, так и ливонское отделение) перестал оказывать какую бы то ни было помощь Свидригайлу; их переписка становится спорадической, а потом и вовсе прерывается. Орден мог довольствоваться главным образом доходившими до него слухами о деятельности своего былого союзника. Этот пробел в определенной степени восполняют сохранившиеся акты данного периода (в частности, пожалования Свидригайла, которые проливают свет на его итинерарий, владения, состав ближайшего окружения и сторонников, размеры их вознаграждения745), а также немногочисленные известия нарративных источников. Не так уж много известно и пожалований Сигизмунда Кейстутовича, относящихся к этому времени и снабженных датой, что позволило бы сопоставить их содержание с событиями социально-политической истории ВКЛ. Вилькомирская битва стала ощутимым ударом для Свидригайла, несравненно более сильным, чем его поражение в Ошмянской битве 8 декабря 1432 г. Об этом говорят его действия в конце 1435 — первой половине 1436 г. С поля битвы он «прибеже» в Полоцк746, а вскоре явился в Витебск747, но, в отличие от конца 1432 г., не попытался собрать войско в одном из этих городов и развить контрнаступление. Местных ресурсов для этого явно не хватало: как уже говорилось в предыдущей главе, у Вилькомира полочане понесли большие потери, а оставшимся хватало сил лишь на оборону Полоцка от войск Сигизмунда Кейстутовича. Не мог Свидригайло рассчитывать и на помощь ближайшего соседа и союзника на этом направлении — ливонского отделения Ордена, войско которого было разгромлено на его глазах. При этом старый князь полагал, что Сигизмунд Кейстутович своими обязан успехами содействовию поляков: чтобы вывести последних из игры, в сентябре 1435 г. Свидригайло обратился к великому магистру, прося напасть на Польшу. Из Пруссии Свидригайлов посол Венцеслав из Безмирова должен был отправиться к императору Сигизмунду Люксембургскому явно с той же целью748. Таким образом, Свидригайло считал собственные силы Сигизмунда Кейстутовича довольно скромными; это могло придавать ему уверенности в том, что имеет смысл организовать новый большой поход в Литву, и та745

Значение этого рода источников показал О. Халецкий, собравший 14 грамот Свидригайла за 1436–1438 гг. и проделавший сложную работу по их датировке (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. Dod. 1. № 4–17). За последние годы ученым стал известен ряд новых документов Свидригайла. Полный перечень его жалованных грамот 1433– 1438 гг. с указанием наиболее совершенных публикаций и архивных шифров списков и подлинников см. в приложении III к настоящей книге. 746 ПЛ. Вып. 2. С. 45 (отсюда цитата), 132. 747 См. его письмо, написанное в Витебске 24 сентября 1435 г.: LECUB. Bd. 8. № 981. 748 Ibid. № 981.

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

411

кие планы он вынашивал вплоть до конца 1436 г. (хотя не следует забывать, что к этому времени его положение несколько улучшилось). С целью сбора войск для нового похода Свидригайло в конце 1435 г. отправился на юг ВКЛ: уже 22  октября ливонский ландмаршал сообщал великому магистру, что этот князь, должно быть, находится далеко в русских землях, поэтому о нем нет никаких достоверных новостей, ничего не сообщает и посол, недавно отправленный к нему749. 2 января следующего года ландмаршал, ставший к этому времени ливонским магистром, уточнял, что Свидригайло отправился «в дальние земли в сторону Татарии» (“in den hin[d]erlanden kegen Tatterye”)750. Источником этих сведений были слухи (“wol saget men”), полученные, по всей видимости, от полоцкого руководства, которое поддерживало контакты с Ливонией, или от тамошних купцов751. Эти слухи подтверждаются письмами Свидригайла из Киева, написанными в феврале — марте того же года. Но в начале 1436 г. ни Луцкая земля, ни Подолье ему не принадлежали (о чем он прекрасно знал), в Черниговско-Верхнеокском регионе значительных успехов добился Сигизмунд Кейстутович, а рассчитывать на военный потенциал одной лишь Киевщины было бы опрометчиво: в Вилькомирской битве попал в плен князь «Иван Владимирович Киевский», и наверняка Киевская земля вышла из этого сражения ослабленной. Свидригайло еще был в состоянии организовывать относительно крупные военные акции: как уже говорилось, его силы в ноябре 1435 г. разбили войско Михаила Сигизмундовича, расположившееся под Витебском752, так что тот вынужден был повернуть в Литву. Но чтобы выполнить план Свидригайла по сбору войска для отвоевания Смоленской земли и защиты других русских земель (очевидно, Полоцкой и Витебской)753, этого было недостаточно. Свидригайлу оставалось рассчитывать на союзников, и теперь, когда обе ветви Ордена были выведены из игры, главная роль среди них отводилась татарам. Об этом Свидригайло писал великому магистру уже 29 февраля 1436 г. из Киева (это первое из сохранившихся его писем, написанных после сентября 1435 г.)754. По его словам, незадолго до этого он отправил татар разорять владения Сигизмунда Кейстутовича, но те попутно опустошили русские земли Польского королевства и Мазовии (Белзскую землю), что стало причиной задержки поляками Свидригайловых послов (о них речь пойдет ниже). Вероятно, к тому же набегу относится известие из 749

Ibid. № 1002. S. 613. LECUB. Bd. 9. № 2. S. 3–4. 751 Ливонский магистр не получил новостей от Свидригайла и к 10 марта 1436 г. (GStAPK. OBA 7159, краткое содержание: LECUB. Bd. 9. № 27). 752 MAB RS. F 15–73. L. 6v (p. 12). Подробнее об этом см. в предыдущей главе. 753 LECUB. Bd. 9. № 2. 754 GStAPK. OBA 7156. В начале письма князь выражает обеспокоенность тем, что не получил от великого магистра ответ на многочисленные послания. 750

412

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

письма ливонского магистра Русдорфу от 22 апреля 1436 г.: во время этого набега татары действовали вместе со сторонниками Свидригайла и вывели большой полон с разоренного ими «Малого Подолья» (вероятно, имеется в виду Молдавия)755. В том же письме Свидригайло сообщал главе Тевтонского ордена, что вскоре отправит войска под командованием киевского воеводы Юрши и Немиры Рязановича, которые недавно взяли Стародуб, на осаду Смоленска вместе с большим татарским войском. Его, по словам князя, привел под Киев сам татарский хан756. Информация об участии татар в запланированном походе против Сигизмунда Кейстутовича повторяется и в письмах Свидригайла Русдорфу от 15 и 28 марта 1436 г.757 Состоялся ли этот большой поход, неизвестно. Возможно, он был отменен из-за событий в Орде, где продолжалась борьба между Сеид-Ахмедом и Улуг-Мухаммедом758. Зато некоторые интересные сведения приводятся в уже упомянутом письме ливонского магистра Русдорфу от 22  апреля 1436  г. Свидригайло прислал к нему ливонцев, которые незадолго до этого были освобождены из плена из некоего двора «в Литве» (т.е. не обязательно на территории Литовской земли). По их словам, это сделали татары и “hovegesinde” Свидригайла. Слово “gesinde” в средневерхненемецком языке означало очень широкий круг понятий, начиная от «челяди невольной» и слуг и кончая дружиной и войском759. В данном случае первая часть слова “hove-” указывает на связь этого соединения с княжеским двором. Полагаю, все это означает, что ливонцев освободил из плена относительно скромный по размерам отряд (не «войско»). Об этом говорит и характер его действий: по словам тех же ливонцев, освободившие их сторонники Свидригайла вместе с татарами сожгли данный двор и разорили окружавшую его местность760. О крупномасштабной операции, как мы видим, речи не шло, дело ограничивалось точечными ударами-набегами. Приведенные сведения о помощи татар Свидригайлу следует сопоставить с информацией о тех военных успехах, которых ему удалось добиться силами его собственных подданных. К концу февраля 1436 г. после осады войсками под командованием Юрши и Немиры Рязановича под его власть вернулся Стародуб вместе со значительной прилегающей к нему территорией — при том, что его гарнизон был усилен Сигизмундом Кейстутовичем761. Иначе 755

LECUB. Bd. 9. № 39. S. 17. Ср. письмо Пауля фон Русдорфа (1433 г.), адресованное молдавскому воеводе Илье, который назван «воеводой Малого Подолья»: GStAPK. OF 13. S. 6–7. 756 GStAPK. OBA 7156. 757 GStAPK. OBA 7160, 7170. 758 О победе Сеид-Ахмеда над Улуг-Мухаммедом Свидригайло писал Русдорфу 29 ноября 1436 г.: GStAPK. OBA 7252. 759 См., например: Ivinskis Z. Geschichte des Bauernstandes in Litauen. Berlin, 1933. S. 28–29. 760 LECUB. Bd. 9. № 39. S. 17. 761 GStAPK. OBA 7156.

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

413

сложилась ситуация в Верхнеокском регионе: на сторону Свидригайла вернулся Григорий Протасьев, который ранее поверил слухам о гибели Свидригайла и признал власть Сигизмунда. Вместе с ним под власть Свидригайла вернулся и Мценск. Об этом событии Свидригайло узнал в первой половине марта 1436  г.762 В конце марта Свидригайло писал великому магистру, что под его власть вернулись все те замки, которые он потерял в результате измены Григория Протасьева и бывшего смоленского наместника Георгия Бутрима, за исключением Смоленска. Тогда же Свидригайло сообщил о переходе к нему всего Подолья вместе с Кременцом, за исключением Каменецкого (Западного) Подолья. Его наместником он назначил Ивашку Монивидовича763. Из письма остается неясным, как и почему произошел переход Восточного Подолья под власть Свидригайла; в этом случае не говорится о действиях каких-либо его сторонников (как в случае со Стародубом), поэтому можно полагать, что он произошел мирным путем, в результате признания власти Свидригайла местной знатью. Вскоре ее представители (бояре из рода Мукосеев764) появляются в грамотах Свидригайла в качестве получателей и свидетелей его пожалований. В той же южнорусской части ВКЛ в 1436 г. произошло еще одно значительное событие, к сожалению, очень слабо освещенное источниками: под власть Свидригайла перешла Луцкая земля. В эпистолярных источниках сведения об этом появляются в октябре — ноябре 1436 г. 29 ноября Свидригайло писал великому магистру из луцкого верхнего замка, что вернул себе Луцкий и Кременецкий замки с их землями, отторгнутые «изменниками»765. 16 октября того же года о судьбе Луцка главе Ордена сообщил верховный маршал. От купца, приехавшего в Кенигсберг из Литвы, он узнал, что некий князь Александр умер своей смертью, а перед этим завещал Луцк Свидригайлу, а Пинск, Владимир и Городло — Сигизмунду Кейстутовичу. Свидригайло, по его словам, передал Луцк пану Ивашке Монивидовичу. Далее купец сообщал о походе войск Сигизмунда — по-видимому, на Волынь766. Этот источник был известен уже Л. Колянковскому, но интерпретировал он его совершенно произвольно, как сообщение о предсмертном «завещании 762

Сведения об этом появляются в письмах Свидригайла великому магистру начиная с 15 марта 1436 г.: GStAPK. OBA 7160, 7170. 763 GStAPK. OBA 7170. Ср. также его письмо великому магистру от 29 ноября 1436  г.: GStAPK. OBA 7252. В актах Свидригайла Ивашко Монивидович впервые упоминается с титулом «старосты подольского и кременецкого» 16 января 1437 г. (AS. T. 1. № 41). 764 О представителях этого рода в окружении Свидригайла см.: Собчук В. Шляхетський рiд Денискiв-Матвiївських // ЗНТШ. Т. 252. Львiв, 2006. С. 411–412. 765 “castra nostra, videlicet Crzemenecz et Luczsko cum eorum districtibus et ceteris terris, que per aliquos nostros infideles erant a nobis distracta et alienata, repropriavimus viceversa et possidemus” — GStAPK. OBA 7252). 766 GStAPK. OBA 7237 (публикацию см. в приложении I, № 11).

414

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Витовта», чье христианское имя было Александр767. Однако реалии, отразившиеся в этом письме, прекрасно подходят к ситуации 1436 г., а «князь Александр» в таком случае — это Александр Нос. Хорошо известно, что он происходил из пинских Наримонтовичей и сохранял какие-то права (или по меньшей мере претензии) на Пинск, а в 1433–1434 гг. был луцким старостой на стороне Свидригайла. Он лишился этого поста после передачи Луцка Сигизмунду Кейстутовичу, который отправил туда для его занятия своего человека — Ивашку Гаштольда768. Но в начале 1436 г. Александр Нос вновь упоминается в этой должности: 2 февраля этого года в Луцке «князь Александр Иванович, староста луцкий и наследник в Пинске» выдал проезжую грамоту «послам короля и Короны Польской»769 Таким образом, к 1436 г. в непосредственном распоряжении Александра Носа находилась Луцкая земля (в том числе Владимир, сохранявший значение административного центра повета) и Пинская земля (вероятно, именно ее он получил в 1434 г. за переход на сторону Сигизмунда770). Сам же он признавал верховную власть Сигизмунда Кейстутовича. Сложнее обстоит дело с Городлом. Как известно, в 1432 г. Сигизмунд Кейстутович отказался от этого важного в стратегическом отношении замка и населенного пункта в пользу Польши, а уже в 40-е годы XV в. Городло принадлежало мазовецким князьям771. Известно также, что в 1433 г. в его окрестности совершал походы князь Александр Нос, бывший тогда луцким старостой на стороне Свидригайла. Возможно, что такие рейды, не согласованные с центральной властью (в данном случае — с Сигизмундом Кейстутовичем), он организовывал и после 1434 г. В таких обстоятельствах произошел переход Луцкой земли под власть Свидригайла в 1436  г. Вызывает удивление тот факт, что она не разделила судьбу других земель, упомянутых в письме орденского сановника, т. е. не была передана Сигизмунду Кейстутовичу. Полагаю, что это было продиктовано позицией местной знати, представители которой вскоре вошли в ближайшее окружение Свидригайла. Возможно, это произошло уже к 24 июля 767

Kolankowski L. Dzieje wielkiego Księstwa Litewskiego. S. 164–165, przyp. 3. Когда каждое точное сообщение ценилось на вес золота, непонятно, какое значение имели бы для подробности событий, произошедших почти шесть лет назад. К тому же Витовта в письме назвали бы его языческим именем, под которым он был больше известен, и с другим титулом — «великий князь» (“grosfurste”), а не просто «князь» (“herczog”), как в процитированном у Колянковского письме. 768 LECUB. Bd. 9. № 855. S. 501. 769 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 165. 770 В письме орденского посла Ганса Бальга, из которого известно о судьбе Волыни в 1434 г., говорится, что Александр Нос получил «навечно» некую землю, но какую — не уточняется (LECUB. Bd. 8. №. 855. S. 501). 771 Подробнее см.: Janeczek A. Horodło w późnośredniowiecznym krajobrazie pogranicza polsko-ruskiego (в печати). Благодарю проф. А. Янечека (Варшава), приславшего мне текст своей неопубликованной статьи.

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

415

1436 г.: этим днем датируется выданная в Луцке грамота Свидригайла, которой тот пожаловал пану Петрашку Ланевичу Мыльскому село Сенно в Луцком повете772. Однако дата составления документа может вызывать сомнения: 1436 год однозначно вычисляется на основе индикта, хотя список свидетелей скорее указывает на 1437-й (известна грамота Свидригайла для того же Петрашка Ланевича Мыльского от 20 июля 1437 г. с точно таким же списком свидетелей773). Эти сведения красноречиво говорят о военных силах, которыми располагал Свидригайло в 1436 г.: они концентрировались в южнорусской части ВКЛ, где предпринимались широкомасштабные военные акции. Но и там многое было достигнуто без них, путем соглашения с местной знатью. Насколько Свидригайловым сторонникам удавалось прорваться в глубь владений Сигизмунда Кейстутовича и как часто такие рейды совершались, — неизвестно. С приобретением Луцкой земли и Восточного Подолья позиции Свидригайла в борьбе с Сигизмундом усилились, но это позволяло рассчитывать лишь на организацию обороны, в наступление же он так и не перешел. К сожалению, если сохранившеся источники еще позволяют восстановить хронологию событий, то разглядеть всей совокупности их причинно-следственных связей за скупыми строками этих источников не удается. Приходится ограничиться констатацией того, что нам известно, а что — нет. Ни точного момента очередного перехода Луцкой земли под власть Свидригайла, ни причин этого мы не знаем. Как показывают события 30–50-х годов XV в., богатые и влиятельные волынские князья и бояре стремились извлечь максимум выгод из пограничного положения своего региона между Польшей и Литвой (а в 30-е годы — еще и между двумя «великими князьями литовскими»). Тем временем Сигизмунд Кейстутович развивал наступление. В конце 1435 г. его власть признала Смоленская земля, а к началу следующего года он добился определенных успехов на территории Верхнего Поочья и Черниговщины, но ненадолго. Возможно, к этому времени под его власть перешли также Мстиславское и Друцкое княжества. Все это резко снижал шансы Свидригайла (и без того незначительные) организовать помощь Полоцкой и Витебской землям. Ряд данных говорит о том, что они поддерживали контакты со Свидригайлом и по-прежнему рассчитывали на его помощь774. Еще в конце лета 1436 г. к ливонскому магистру вместе с послом этого князя прибыли представители полоцких мещан; просьба последних — не заключать перемирия с Сигизмундом Кейстутовичем — была, по предположению 772

Документ известен по двум копиям в Литовской метрике: LM. Kn. 15. № 223; Kn. 25. № 241. 773 LM. Kn. 25. № 242; ср.: Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 287–288. 774 GStAPK. OBA 7159; пересказ содержания см.: LECUB. Bd. 9. № 27.

416

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

магистра, согласована со Свидригайлом775. Вероятно, Полоцк рассчитывал на военную помощь давнего соседа и союзника — ливонского отделения Ордена, с которым также поддерживались контакты776. После безуспешных походов конца 1435 г. Сигизмунд Кейстутович продолжал пытаться подчинить себе Полоцкую и Витебскую земли: по-видимому, именно их защитникам он сообщил о заключении Брестского мира с Орденом, чтобы дать им понять, что надеяться на Ливонию им больше не приходится777. Летом 1436 г. Полоцк и Витебск, «не чюя собе помощи ниоткуля», признали власть Сигизмунда Кейстутовича778. К 1 сентября об этом уже знали в Пруссии779, а к 15 сентября — и в Ливонии780. После этого усилия Сигизмунда Кейстутовича оказались направленными на завоевание южнорусских земель ВКЛ, остававшихся под властью его неудачливого соперника. В самом конце сентября в Венден для переговоров о судьбе пленных прибыли послы Сигизмунда, сообщившие ливонскому магистру, что вельможи этого князя на момент их отъезда из Литвы находились в походе; сам же великий князь в нем не участвовал781. О ходе этой операции верховному маршалу Ордена в середине октября сообщил купец, приехавший в Кенигсберг из Литвы. По его словам, литовцы уже понесли большие потери, многие из них теперь отправляются в поход, но каковы их планы — неизвестно782. В январе 1437 г. Сигизмунд, по сообщению побывавших в Литве ливонских послов, отправил войско в Луцкую землю. Поход предполагалось завершить не ранее середины марта783. По всей видимости, в связи с этим походом Сигизмунд 2 февраля подтвердил пожалование Витовта для 775

LECUB. Bd. 9. № 54. GStAPK. OBA 7159; ПГ. Т. 1. № 72. LECUB. Bd. 9. № 39, 54. S. 17–18, 24. 777 В конце марта Свидригайло писал великому магистру: «Из рассказов некоторых наших земян и подданных мы узнали, что князь Сигизмунд Литовский написал им в своих письмах, что ваша дружеская милость и ваш конвент с этим же Сигизмундом, князем Литвы, заключили и утвердили перемирие на вечные времена, но мы не верим, что это произошло» (“ex relatu quorundem nostrorum terrigenarum et subditorum percepimus, quomodo eis dux Sigismundus de Litwania suis literis scriberet, quod vestra amicicia et conventus vester cum eodem Sigismundo duce de Litwania treugas pacis faceretis et firmaretis perpetuas, sed nos hoc factum fore non credimus”. — GStAPK. OBA 7170). 778 ПСРЛ. Т. 35. С. 58, 77. 779 LECUB. Bd. 9. № 97. S. 60. 780 Ibid. № 102. S. 64. 781 Ibid. № 109. S. 69. 782 «Также упомянутый купец сказал нам, что ходят разговоры, будто литовцы понесли большой ущерб и что много их выступает в поход; но что они замышляют, он не мог нам достоверно рассказать» (“Ouch hat uns der berurte kowff man gesaget, das die rede douben gehen, das die Littawen yo vaste schaden empfangen haben, und das sie ouch noch vaste ußcziehen in die reyße, was sie ader vorhaben, kunde er und eygentlich nicht undirrichten”. — GStAPK. OBA 7237; приложение I, № 11). 783 LECUB. Bd. 9. № 125. 776

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

417

Луцкого епископства, даже несколько расширил его владения784. Следующий большой поход против Свидригайла, в котором Сигизмунд Кейстутович опять-таки не участвовал, начался в середине июня 1437 г. Обе стороны готовились к генеральному сражению: Свидригайло, по слухам, собрал три войска (в Луцке, Киеве и на Подолье?). В сложившейся ситуации, когда связи с Орденом прервались785, а собственных сил Свидригайла для отвоевания утраченного не хватало, ему следовало подумать о стабилизации своего положения, т. е. о том, чтобы не вести войну на два фронта — с Сигизмундом Кейстутовичем и Польшей. Переговоры с Сигизмундом исключались786, и выходом были поиски соглашения с Польшей. Свидригайлу оно дало бы возможность выйти с честью из конфликта, сохранив за собой значительную часть былых владений; вероятно, он рассчитывал использовать старые связи своих волынских и подольских подданных с жителями соседних земель Польского королевства787. В таком соглашении была заинтересована и польская сторона: оно по меньшей мере снизило бы опасность набегов ордынских союзников Свидригайла, от которых особенно страдали русские земли Польского королевства. В случае благоприятного развития событий такое соглашение создало бы возможность присоединения к Польше земель, принадлежавших Свидригайлу (тем более что он всё еще не имел потомства788), а богатая Волынь давно стала объектом польских претензий. Инициатива переговоров со Свидригайлом принадлежала группе польских вельмож, располагавших владениями и занимавших административные должности в русских землях Польского королевства, но ряд фактов указывает на то, что велись они с ведома и одобрения 784

Акты Литовско-Русского государства / Изд. М. В. Довнар-Запольский. Вып. 1. № 9. М., 1899. С. 14–15. 785 Свидригайло постоянно жаловался великому магистру, что не получает от него ответа на свои послания. Слухи о заключении Брестского «вечного мира» дошли до него лишь к концу марта 1436 г. (его он ошибочно называет «перемирием» Ордена с Сигизмундом Кейстутовичем: GStAPK. OBA 7170). До Ливонии его посол добрался лишь к концу мая того же года (LECUB. Bd. 9. № 54. S. 24). О долгом отсутствии писем и известий от Свидригайла великий магистр писал немецкому магистру (главе владений Ордена в Германии) 1 сентября 1436 г.: LECUB. Bd. 9. № 97. S. 60. 786 В марте 1436 г. Свидригайло просил великого магистра похлопотать об освобождении «гостей» князя, взятых в плен Сигизмундом Кейстутовичем, «ибо между нами и этим Сигизмундом не было и не могло быть никакиз посольств» (“quia inter nos et ipsum Sigismundum nulle legaciones fiunt, nec eciam fieri possunt” — GStAPK. OBA 7160). 787 Связи эти были не только родственными, соседскими и «приятельскими», но и торговыми. Так, 11 марта 1437 г. Свидригайло ходатайствовал перед властями прусских городов за своего подданного Алексея, переселившегося из Вильны в Киев и торговавшего со Львовом (Archiwum Państwowe w Gdańsku. 300.27.3. k. 61 v). 788 Единственный сын Свидригайла, о котором сохранились данные, умер в младенчестве (Полехов С. В. Браки князя Свидригайла. С. 259, 266).

418

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

более широких кругов польской политической элиты, в том числе советников малолетнего короля Владислава III. Эти переговоры начались в феврале 1436 г., а незадолго до этого, во второй половине января, во Львове прошел съезд польской знати с участием короля. Вероятно, там обсуждались вопросы, связанные с судьбой близлежащих русских земель, принадлежавших Польше, и не только789. Последствия не заставили себя ждать. Ко 2 февраля, как уже говорилось, польская сторона установила контакты с луцким старостой князем Александром Носом (подробности этих переговоров неизвестны). 29 февраля Свидригайло писал великому магистру, что поляки прислали к нему посольство с просьбой выдать проезжую грамоту для их послов (надо полагать, более высокого ранга) и отправить к ним его представителей. Он удовлетворил обе просьбы, послав к полякам архимандрита Киево-Печерской лавры и Маско Гулевича. Они не возвращались из посольства дольше положенного, не было и ответной делегации от поляков; о причинах этого Свидригайлу написал староста Каменецкого (Западного) Подолья Дерслав Влостовский, сообщив, что его послы задержаны в ответ на татарский набег на русские земли Польского королевства790. После этого переговоры шли с переменным успехом: в марте 1436 г. Свидригайло просил великого магистра каким-либо образом помочь ему против поляков791. Напряженные отношения с ними отразились и в его письме от 28 марта, где молдавский воевода Стефан, союзник Свидригайла, противопоставляется своему сводному брату и сопернику Илье, «который на стороне поляков»792. Есть основания полагать, что какие-то боевые действия на пограничье имели место и впоследствии: известно, что в 1436–1437 гг. изменялась принадлежность Летичевского повета793, а возможно, и подольского Брацлава794. Однако в конце 1436 г. между Свидригайлом и поляками было заключено перемирие до 6 декабря, причем оживленный обмен посольствами продолжался и после этого: поляки настаивали на продлении этого перемирия795. Вскоре польская сторона сделала 789

Kurtyka J. Wierność i zdrada na pograniczu. S. 695–696. GStAPK. OBA 7156. По-видимому, такие набеги в то время были частым явлением. Так, гнезненский архиепископ Войцех Ястшембец в письме великому магистру Ордена Паулю фон Русдорфу от 18 февраля 1436 г. обещал наказать державцев двух крепостей, совершивших набег на прусскую деревню и осквернение святынь, путем их отправки в Русское воеводство и на Подолье, где им придется воевать с татарами (GStAPK. OBA 7153). 791 GStAPK. OBA 7160. 792 GStAPK. OBA 7170. 793 В 1436 и 1439 гг. пожалования на его территории осуществлял Владислав III, в 1438 г. — Свидригайло (Kurtyka J. Wierność i zdrada na pograniczu. S. 711). 794 В конце марта 1436 г. Свидригайло сообщал о переходе к нему всего Восточного Подолья, а между 11 октября 1436 г. и 24 февраля 1437 г. Брацлав принадлежал Польше (GStAPK. OBA 7170; Kurtyka J. Wierność i zdrada na pograniczu. S. 697–698). 795 GStAPK. OBA 7252. 790

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

419

следующий шаг: в конце 1436 г. Свидригайло писал великому магистру, что польские магнаты предложили ему помощь против его врагов и что в следующем году он выступит с ними и другими своими сторонниками против Сигизмунда Кейстутовича796. Переговоры Свидригайла с Польшей перешли на новый уровень в следующем, 1437 г., когда князь-изгнанник обратился к польскому королю (т.е. фактически к советникам, правившим от его имени). Длугош пишет, что Свидригайло присылал многочисленные посольства к королю в Краков весной и летом 1437 г., прося принять его под королевскую опеку797. Информацию о начале этих контактов подтверждает ответ Русдорфа на несохранившееся письмо Свидригайла, написанный 22 апреля этого года. По словам великого магистра, Свидригайлов посол Еско Микович сообщил ему, что князь примирился со своими племянниками (т.  е. Владиславом III и его братом Казимиром Ягеллоном, будущим великим князем литовским и королем польским) и с Польским королевством798. Путешествие Свидригайлова посла в Пруссию длилось месяц–полтора799, поэтому можно думать, что переговоры, упомянутые им, имели место поздней зимой или ранней весной 1437 г. Судя по тому, что переговоры затем продолжились, тогда была достигнута лишь предварительная договоренность о мирном соглашении, а его условия только предстояло выработать. Этому были посвящены последующие посольства, о которых мимоходом упоминает Длугош, а также переговоры с самим Свидригайлом, который 13 августа лично прибыл в Краков800. Одновременно с этими переговорами происходило дальнейшее постепенное сближение Свидригайла с панами коронной Руси. Об этом говорит их присутствие в его окружении, личный состав которого для данного периода 796

GStAPK. OBA 7118. Письмо не содержит даты, однако ее можно установить по упоминаемым в нем реалиям. Свидригайло в очередной раз жалуется, что не получает ответа на свои письма, между тем известно письмо Русдорфа, адресованное ему, от 31 декабря 1436 г.: GStAPK. OF 13. S. 74. Слова же “ad annum nunc proxime venturum” указывают на конец года. В ответе Русдорфа говорится о прибытии Свидригайлова посла. Есть основания полагать, что имеется в виду Еско Микович, упомянутый в рассматриваемом здесь письме этого князя. Вместе с тем великий магистр апеллирует к содержанию письма Свидригайла от 29 ноября 1436 г.: по его словам, тот спрашивает его совета, заключать ли ему мир с поляками, которые присылают к нему многочисленные посольства. В таком случае рассматриваемое здесь письмо было написано вскоре после 29 ноября 1436 г., это объясняет, почему в нем нет даты. 797 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 174. 798 «…как ваша милость заключила соглашение с детьми вашего брата и с Польским королевством» (“…wie sich euwer herlichkeit mit euwers bruders kinderen und mit dem reich tzu Polan fruntlich hab geeynet etc.” — GStAPK. OF 13. S. 84). 799 Так, на письмо Свидригайла от 29 ноября 1436 г. Русдорф ответил 31 декабря (GStAPK. OBA 7252; OF 13. S. 74), на письмо от 23 сентября 1437 г. (LECUB. Bd. 8. №. 227) — 7 ноября того же года (GStAPK. OF 13. S. 104–105). 800 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 174.

420

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

– Илл. 20 – Послание Свидригайла великому магистру Тевтонского ордена Паулю фон Русдорфу. Конец 1436 г. Секретный государственный архив Фонда «Прусское культурное наследие»

неплохо известен благодаря сохранившимся документам Свидригайла, снабженным списками свидетелей. Наиболее ранний документ, отразивший сближение князя с панами коронной Руси, — грамота о пожаловании земли для Ивана Мукосеевича от 30 марта 1437 г.801, в списке свидетелей которой фигурирует некий не названный по имени «пан Хохлевский» — вероятно, один из представителей львовского рода Хохловских802. Уже следующий по хронологии из известных мне документов Свидригайла, выданный 10 июня 1437 г.803, 801

Документ опубликован дважды по позднейшим копиям: Архив Юго-Западной России. Ч. 7. Т. 1. Киев, 1886. № 2; Ч. 8. Т. 4. Киев, 1907. № 3. О дате документа см.: Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. Dod. 1. № 6. 802 См. об этом роде: Boniecki A. Herbarz polski. Cz. 1. T. 3. Warszawa, 1900. S. 11. Впоследствии он фигурирует в списке свидетелей документа Свидригайла от 4 февраля 1438 г., сохранившегося в подлиннике (Розов В. Українські грамоти. № 75). 803 О датировке см.: Собчук В. З iсторiï титулованоï украïнськоï аристократiï. С. 232. Оскару Халецкому, который не имел доступа к Волынской метрике, хранящейся в Москве, этот документ остался неизвестен.

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

421

адресован «пану Фридушу (варианты в том же документе — Фридишу, Фридышу) Гербултовичу съ Фолтина»804, т.е. Фридрушу Гербуртовичу из Фульштына (Фельштына) — представителю богатого шляхетского рода коронной Руси. Его предки происходили, по-видимому, из Вестфалии, в середине XIII в. перебрались в Силезию, а в 1374 г. он и его брат получили от силезского князя Владислава Опольского богатые пожалования в Галицкой земле, в основном близ Самбора и Львова805. Примечательно, что объектом пожалования Свидригайла послужили имения, ранее принадлежавшие князю Федору Несвицкому, — Чернихов, Мшанец и Черниховка806. Очевидно, расчет делался на то, что состоятельный шляхтич сможет выставить войска, необходимые для защиты его новых приобретений. В списке свидетелей того же документа фигурирует «пан Ян Воиницкии» — Ян из Сенна, получивший прозвание Войницкий по отцу — Добеславу из Сенна, который в 1411–1433 гг. был войницким каштеляном. В 1432 г. Ян Войницкий получил от Ягайла замок Олеско, незадолго до этого присоединенный к Польше807 (поэтому его еще называют Яном из Сенна и Олеска808). Все это говорит о неформальном сближении, но уже на следующий день в Свидригайловой грамоте упоминается «pan Petr starosta Luczki»809, а из грамоты от 13 июня 1437 г.810 выясняется, что луцкий староста — это «пан Петръ Воиницкии», брат Яна Войницкого, впоследствии сандомирский ловчий811. Поскольку Петр Войницкий за свою карьеру ничем не отличился, то можно думать, что на должность луцкого старосты он был назначен временно, с тем чтобы впоследствии заменить его на его более влиятельного брата. Уже через месяц, 14 июля 1437 г., должность луцкого старосты занимал Ян Войницкий: в этот день он получил от Свидригайла за посредничество в переговорах с королем очень богатое пожалование — право на доходы с 21 села в Луцком повете812. Не следует удивляться тому, что те или иные должности в Свидригайловых владениях стали занимать подданные другого правителя: так, при 804

РГАДА. Ф. 389. Литовская метрика. Оп. 1. Кн. 196. Л. 250 — 250 об. См. об этом роде: Łaszczyńska O. Ród Herburtów w wiekach średnich. (Poznańskie Towarzystwo przyjaciół nauk. Prace komisji historycznej. T. 14. Zesz. 4.) Poznań, 1948. (О получателе пожалования Свидригайла — Ibid. S. 34, 70, 72). 806 Собчук В. З iсторiï титулованоï украïнськоï аристократiï. С. 232–233. 807 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 66. 808 Подробнее о нем см.: Spieralski Z. Jan z Sienna i Oleska. S. 475–476. 809 AGAD. MK. Libri Inscriptionum. Ks. 89. S. 58–60. В документах ранее 11 июня 1437 г. эта должность не фигурирует — возможно, в связи с тем, что в Луцке, где они были выданы, пребывал сам князь. 810 AGAD. Dok. perg. № 8784 (публикацию см. в приложении I, № 12). 811 См. биограммы Яна и Петра Войницких в приложении III. 812 ANK. Oddz. I. Zbiór Lanckorońskich. Dok. perg. № 27, 30. Второй из этих документов является королевским подтверждением другого пожалования Свидригайла от 14 июля 1437 г., выданным в Буде 25 мая 1441 г. 805

422

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

Витовте кременецким старостой был немец Конрад Франкенберг. О том, что подобная практика не рассматривалась как нечто из ряда вон выходящее самими великими князьями литовскими, говорит запрет Казимира Ягеллона в земском привилее 1447  г. раздавать должности иностранцам813. Однако смысл произошедшего после Вилькомирской битвы вполне различим для историка, и уж тем более был прекрасно понятен современникам: польские вельможи, занявшие высокие должности в Свидригайловых княжествах, принадлежали к малопольской знати, которая вершила дела в стране в малолетство его племянника Владислава III. Между тем в сентябре 1437 г. Добеслав, отец Яна и Петра, ожидал результатов переговоров со Свидригайлом в Сандомире и Радоме вместе с другими высшими сановниками Польского королевства и Белзского княжества Казимира II (последний также участвовал в соглашении со Свидригайлом, возможно, рассчитывая в перспективе присоединить к своим владениям часть наследия бездетного Ольгердовича, который приходился ему дядей814). Следует отметить, что Ян и Петр Войницкие были двоюродными братьями краковского епископа Збигнева Олесницкого, а значит, попытка сохранения за Свидригайлом южнорусских земель Великого княжества Литовского в обмен на его подчинение Польше осуществлялась с ведома «олигархической группировки» при малолетнем короле. Об этом говорит и участие в ее проведении другого члена этой группировки — сандомирского воеводы Яна Тенчинского815. Таким образом, к середине 1437 г. сближение Свидригайла с панами коронной Руси не ограничивалось их контактами, они пребывали в его окружении и занимали там очень высокое положение: в списках свидетелей Свидригайловых грамот имена польских панов стоят на первых местах после имен местных православных иерархов (луцкого владыки Феодосия или архимандрита Киево-Печерской лавры Авраамия) и наиболее влиятельных сановников Свидригайла (подольского старосты Ивашки Монивидовича, киевского воеводы Юрши и др.). Это соседство говорит и о том, что данное сближение происходило с согласия и одобрения прочих представителей окружения Свидригайла. Источники 1436–1438 гг. позволяют выделить в нем две группы. Во-первых, это представители галицко-волынско-подольских родов Корчаков (Рязановичи, Волотовичи, Боговитины, Петр Мышчич и др.), Кирдеев (Гаврило Шило и его сын Олизар, Ланевичи, Гостские, Джусичи и др.) и кременецкого рода Мукосеевичей. История первых двух родов восходит ко временам Галицко-Волынского княжества, поэтому в XV в. их представители проживали не только на Волыни, но и на тех русских землях, которые вошли в состав Польского королевства816. Этот фактор, вероятно, 813 814 815 816

CESXV. T. 3. № 7. § 15. См. о его участии в попытке соглашения со Свидригайлом: AUPL. № 64. P. 109. Kurtyka J. Tęczyńscy. S. 309–310. См. о них: Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 119–128.

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

423

способствовал сближению Свидригайла с панами коронной Руси. Свидригайло наверняка располагал сторонниками и на Киевщине, но о них известно значительно меньше, поскольку происхождение ряда лиц, связанных с Киевской землей в 30-е годы XV в., остается неясным. Это относится прежде всего к боярину Каленику Мишковичу, родоначальнику Тышкевичей, получившему там обширные владения в 1437 г., и киевскому тиуну по имени Komiko817. Киевский воевода Юрша, скорее всего, происходил с Волыни, где располагал какими-то владениями818 и действовал начиная с 1429 г. К киевской знати, несомненно, принадлежал князь Борис Глинский, который в этот период упоминается то как канцлер, то как подканцлер Свидригайла819. Местное общество представляли и иерархи православной церкви, о которых говорилось выше. Вторую группу составляли те сторонники Свидригайла, которые были связаны с ним личными связями, в том числе те, кто последовал за ним на юг ВКЛ из других земель: литовцы Ивашко Монивидович, Гринько Сурвилович и Ромейко, князь Иван Путята Друцкий, некий Василий Полоцкий (скорее всего, не идентичный Василию Корсаку, как иногда утверждается), Окушко Толкачевич (человек из окружения Ивашки Монивидовича или Юрия Лугвеневича?), и даже некий «Стефан Силезец»820. Представители этой группы были не менее влиятельны, чем местные землевладельцы. В результате переговоров со Свидригайлом король и его советники решили обсудить ситуацию на съезде польских духовных и светских сановников и шляхты в Серадзе 15  октября 1437 г. Какая-то предварительная договоренность с князем все же была достигнута: еще находясь в Кракове, Свидригайло написал об этом великому магистру821. Заручившись 817

Он упоминается в документе Свидригайла от 9 октября 1437 г.: AGAD. MK. Libri inscriptionum. Ks. 39. S. 557–558. 818 См. сведения о его пожаловании соборной церкви св. Иоанна Богослова в Луцке в период исполнения должности киевского воеводы: AGAD. Tzw. Metryka Litewska. Ks. IV B 6. S. 504 (k. 302); Miscellanea з архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV–XVII ст.) / Падрыхт. Ю. М. Мікульскі. I. Новые документы к истории Юго-Западной Руси XV в. // Беларуская даўніна. Вып. 2. Мінск, 2015. 819 В должности канцлера князь Борис Глинский упоминается 22 декабря 1437 г. (Барвiнський Б. Кiлька документiв. С. 19; там же замечания о датировке), в должности подканцлера — 4 февраля 1438 г. (Розов В. Українські грамоти. № 75). В двух документах Свидригайла, датированных 14 июля 1437 г., он назван и канцлером, и подканцлером (ANK. Oddz. I. Zbiór Lanckorońskich. Dok. perg. № 30; AS. T. 1. № 44). 820 Биограммы сторонников Свидригайла см. в приложении III. 821 Письмо Свидригайла не сохранилось и известно лишь по упоминанию в ответе Русдорфа от 18 сентября 1437  г. и в следующем письме Свидригайла от 23 сентября (GStAPK. OF 13. S. 100; LECUB. Bd. 9. № 227. S. 134). В ответе Русдорфа говорится уже не просто о соглашении (“eynunge”) Свидригайла с королем и его королевством, а о “bund des firdes (так в документе. — С. П.)”, т.е. дословно о «мирном союзе».

424

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

этой договоренностью, Свидригайло вместе со своими приближенными отправился во Львов, где 4 сентября 1437 г. они заключили соглашение с панами коронной Руси. Известны два оформлявших его документа, выданные Свидригайлом822 и его приближенными823. Как следует из этих документов, паны коронной Руси действовали от имени Владислава III (возможно, руководствуясь результатами его переговоров со Свидригайлом), но достигнутые соглашения еще предстояло утвердить на съезде в Серадзе. В начале своего документа Свидригайло заявлял, что стремится прекратить конфликт с Владиславом III и его подданными. С этой целью он с согласия своих подданных и по их совету заключает союз (unionem) с Польским королевством, «как [эти земли] были соединены (с Польшей. — С.П.) в прежние времена», и обязуется помогать королю и панам коронной Руси советом и делом. Со своей стороны и они принимали на себя обязательство оказывать ему помощь против его врагов вплоть до достижения королем совершеннолетнего возраста. Это фактически означало бы отказ Польши от поддержки Сигизмунда Кейстутовича, который прилагал немалые усилия к тому, чтобы распространить свою власть на всю территорию Великого княжества Литовского. По смыслу документа подразумевается, что Луцкая земля должна была перейти к Польскому королевству: взамен Свидригайло должен был получить владения в других землях Польского королевства. Переговоры об этом должны были вести его послы и послы панов коронной Руси на Серадзском съезде. В случае, если бы им не удалось договориться об этом, следовало образовать комиссию из восьми человек, по четыре представителя со стороны польской шляхты, собранной на съезде, и Свидригайла и панов коронной Руси. Под властью Свидригайла в таком случае оставалась бы Киевская земля и Восточное Подолье824, которыми он должен был владеть до конца жизни и с которыми он обязывался служить королю. При этом на их территории Свидригайло сохранял полноту верховной власти: старосты замков и «державцы» (tenutarii) прочих владений должны были присягать ему на верность, а сами эти территории он рассматривал как свою вотчину (patrimonium nostrum)825. После его смерти они должны были перейти к Польскому королевству, что следовало закрепить присягой старост замков и «державцев»826. 822

Опубл.: CESXV. T. 1. № 91. P. 84–85 (документ сохранился в копии XVIII в.). Опубл.: Барвiнський Б. Кiлька документiв i замiток. С. 18–19 (по подлиннику); CESXV. T. 1. № 91. P. 86 (по копии XVIII в.). 824 В тексте документа не уточняется, что это за земли, «по имени» назван лишь Луцк, но что речь шла об указанных территориях, выясняется из документа сторонников Свидригайла, представлявших именно эти земли. 825 Своей вотчиной Свидригайло и ранее считал все Великое княжество Литовское. В данном документе он сохраняет титул «Божьей милостью великий князь Литвы и земель Руси». 826 CESXV. T. 1. № 91. 823

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

425

Дополнительные сведения о судьбе земель, которые Свидригайло предполагал сохранить за собой, дает присяжная грамота его сторонников, сохранившаяся в подлиннике. Киевскую землю в ней представляют ее воевода Юрша и архимандрит Киево-Печерской лавры Авраамий, Восточное Подолье — его староста Ивашко Монивидович827, центральные структуры власти (двор «великого князя» Свидригайла) — маршал его двора Окушко Толкачевич и, возможно, князь Борис Глинский (здесь он фигурирует без титула канцлера/подканцлера, т. е. точно так же мог представлять и Киевщину, где находились его владения). Непонятно, куда отнести «Василия Полоцкого», чье имя стоит последним в ряду лиц, выдавших документ. В этой присяжной грамоте, как и в документе Свидригайла, говорится о его соглашении с польским королем и панами коронной Руси, которое приближенные Свидригайла обязуются соблюдать за себя и прочих жителей Киевской земли, помогая польской стороне советом и делом. В случае смерти Свидригайла эти лица также обязывались признать власть польского короля828. Таким образом, львовское соглашение фактически предусматривало осуществление давно выдвигавшихся польской стороной (точнее, «олигархической группировкой» Збигнева Олесницкого и Яна Тенчинского829) проектов раздела ВКЛ между Свидригайлом и Сигизмундом Кейстутовичем, которое позволило бы в обозримой перспективе присоединить к Польше не только Луцкую землю и Восточное Подолье, но и Киевщину. Вместе с тем оно означало отход от имевшихся договоренностей с Сигизмундом Кейстутовичем. На этот раз дело не сводилось к потере Великим княжеством Литовским Луцкой земли, как в конце 1432 г.: Свидригайло оставался в «большой политике», что в перспективе могло угрожать положению Сигизмунда и в любом случае не соответствовало его амбициям. Сам Свидригайло, заключив львовское соглашение, не сомневался в том, что всё пойдет по предусмотренному в нем сценарию. После 4 сентября 1437 г. он уехал на Волынь и оттуда, из с. Грушвица близ Клевани830, 827

В документе он назван “Camenecensis et Podolie capitaneus”. Но Западное Подолье с Каменецким замком принадлежало Польше, и Свидригайло, который вел переговоры с поляками, не мог этого не признавать (тем более что одним из его контрагентов был каменецкий староста Дерслав Влостовский). Поэтому следует заключить, что в титуле Ивашки Монивидовича писец допустил ошибку, и следует читать “Crzemienecensis” — Кременецкий. «Старостой Подольским и Кременецким» он титулуется и в ряде документов 1437–1438 гг. 828 Барвiнський Б. Кiлька документiв. № IV. 829 Примечательно, что присяжная грамота Свидригайловых вельмож была передана на сохранение Тенчинскому (Kurtyka J. Tęczyńscy. S. 309–310). Збигнев Олесницкий был причастен к плану раздела ВКЛ между Свидригайлом и Сигизмундом Кейстутовичем, выдвигавшимся в 1433 г. (см. гл. 2.3). 830 О локализации см.: Słownik geograficzny Królestwa Polskiego i innych krajów słowiańskich. T. 3. Warszawa, 1882. S. 191.

426

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

сообщал великому магистру о соглашении с польским королем, а также о том, что «польские паны и в частности сановники русских земель» обязались помогать ему против его врагов. Вскоре об этом крайне невыгодном для себя соглашении узнал Сигизмунд Кейстутович: как писал Свидригайло в том же письме, когда он ехал в Краков (т.е. в первой половине августа 1437  г.), два войска Сигизмунда явились к Луцку и Киеву с целью их завоевания. Но войско, пытавшееся взять Луцк приступом, узнав об уже достигнутом на тот момент соглашении Свидригайла с панами коронной Руси (часть которых находилась в Луцком замке!), быстро покинуло эту землю, надо полагать, фактически пустилось в бегство, поскольку многие воины утонули831. О переговорах и даже каких-то договоренностях Свидригайла с польской стороной Сигизмунд Кейстутович наверняка знал и до этого. Есть основания полагать, что ситуация на Волыни обсуждалась на переговорах поляков с Сигизмундом и его окружением в июне 1437 г. Переговоры эти окончились ничем832, несколько больше дала попытка договориться напрямую с литовскими вельможами: ее результатом стало обязательство виленского воеводы Яна Довгирда после смерти Сигизмунда Кейстутовича передать виленский замок польскому королю и Короне833. Но вот соглашение, заключенное 4 сентября, поставило воинов Сигизмунда в тупик. Они не располагали никакими инструкциями от своего князя на случай такого развития событий, а значит, и для него самого оно стало неприятной неожиданностью. Между тем польские правящие круги были в курсе дела: гарантом выполнения обязательств Свидригайла стал сандомирский воевода Ян Тенчинский, который, вероятно, вскоре проинформировал о них других высших сановников королевства834. В октябре в окружении Свидригайла, на этот раз в Киеве, появляется староста каменецкого Подолья 831

LECUB. Bd. 9. № 227. Об этом ливонский магистр 15 июля 1437 г. писал Русдорфу со ссылкой на своего посла, незадолго до этого вернувшегося из Литвы: “wier ouch von dem vorbenanten boten berichtet sien, das der herre herczogh Segemundt unde die Polen sundir ende von dem tage gescheiden sien” (««а названный посол также сообщил нам, что господин князь Сигизмунд — поляки разъехались со съезда без результата» — GStAPK. OBA 7326. 833 AUPL. № 62. По-видимому, такой документ летом 1437 г. был получен польской стороной лишь от Довгирда: документы подобного рода о других замках не сохранились, о них нет упоминаний в инвентарях коронного архива, хотя если бы они были, то польская сторона должна была бы придавать им большое значение. Это связано с тем, что Вильна являлась главным центром ВКЛ, символом и оплотом его государственности, а затем ишрал ключевую роль при установлении контроля над любой территорией. Другой центр, сопоставимый по своей значимости с Вильной, т.е. Троки, после смерти Сигизмунда по условиям польско-литовских соглашений должен был перейти во владение его сына Михаила. 834 Kurtyka J. Tęczyńscy. Studium z dziejów polskiej elity możnowładczej w średniowieczu. Kraków, 1997. S. 309–310. 832

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

427

Дерслав Влостовский. По-видимому, к моменту прихода Сигизмундовых войск под Киев его там еще не было. Тем не менее второе войско этого князя потерпело сокрушительное поражение от киевского воеводы Юрши и пришедших ему на помощь татар: было захвачено семь знамен, в плен попали 135 знатных воинов (в том числе из окружения великого князя литовского), а раненый воевода еле спасся бегством. Преследование остатков этого войска продолжалось и впоследствии835. Эти события показали Сигизмунду, что без польской помощи ему вряд ли удастся завоевать те земли, которые оставались под властью Свидригайла, а соглашение последнего с Польшей вообще ставило крест на такой перспективе. Пока львовское соглашение со Свидригайлом не было реализовано836, у Сигизмунда Кейстутовича еще был шанс ликвидировать неблагоприятную ситуацию. С этой целью он незамедлительно отправил посольство на Серадзский съезд837, но в то же время стал искать сближения с Тевтонским орденом838. После совещаний на сословном съезде в Литву была отправлена делегация, которой было поручено вести переговоры с Сигизмундом Кейстутовичем и по возможности зафиксировать результаты соглашений поляков со Свидригайлом, т.  е. фактически оформить давно предлагавшийся раздел Великого княжества Литовского. В состав делегации входили гнезненский архиепископ Винцентий Кот из Дембна, краковский епископ Збигнев Олесницкий, сандомирский воевода Ян Тенчинский и калишский воевода Мартин из Славска — представители той самой «олигархической партии», которая стремилась провести в жизнь соглашение со Свидригайлом (фактический раздел ВКЛ)839. Их переговоры с Сигизмундом Кейстутовичем в Городне показали, что великий князь по-прежнему не склонен идти ни на какие уступки в отношении своего противника. 6 декабря 1437 г. обе стороны по результатам переговоров выдали документы о предварительном подтверждении польско-литовской унии (окончательное же 835

LECUB. Bd. 9. № 227. S. 135. Об этом говорит тот факт, что Луцкая земля так и не перешла под власть Польши: 22 декабря 1437 г., когда поляки еще не были отозваны из Луцка, Свидригайло пожаловал «владице орменьскому» с. Цепорово близ Луцка (Барвiнський Б. Кiлька документiв. № V. С. 19). Это пожалование было правомочным, т.к. данное село принадлежало армянской церкви и впоследствии (см. данные о конфликте, возникшем в 1554 г., когда Сигизмунд Август попытался передать его католическому Луцкому епископству: LM. Kn. 37. № 60. P. 149–150). 837 Длугош пишет, что Сигизмунд жаловался через своих послов на всевозможных съездах польской шляхты и духовенства, что Свидригайло получает помощь от польских панов (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 175). Такие жалобы имели бы смысл начиная с 1436 г., но доходило ли дело до них ранее октября 1437 г. — неизвестно. 838 Это будет показано в гл. 3.1. 839 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 175. Состав делегации и обстоятельства ее приезда в Литву известны и из выданного ею документа (AUPL. № 64). 836

428

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

откладывалось до достижения Владиславом III совершеннолетия)840. Условия, отраженные в документе Сигизмунда Кейстутовича и его окружения, служили для польских правящих кругов своего рода компенсацией несостоявшегося соглашения со Свидригайлом. В этом документе подчеркивалось, что после смерти Сигизмунда все Великое княжество Литовское (за исключением трокской вотчины Кейстутовичей, предназначенной для его сына Михаила) должно было перейти к польскому королю и Короне. Все должностные лица ВКЛ должны были присягнуть, что после смерти Сигизмунда передадут подвластные им замки и территории лишь королю; в дальнейшем такую присягу следовало приносить каждому, кто вступает в ту или иную должность. Эти обещания оформлялись письменными документами, которые следовало отсылать в Польшу. В том случае, если они вызовут какие-либо сомнения у короля и его советников, присягу и выдачу письменного документа надлежало повторить в присутствии уполномоченного лица, специально присланного из Польши841. Таким образом, в этом документе были развиты положения, зафиксированные в присяжной грамоте виленского воеводы Яна Довгирда от 1 июля 1437 г. Под 1438 г. Ян Длугош сообщает о том, что, после того как поляки передали Сигизмунду Кейстутовичу Луцкий замок и землю, он вместе с сыном Михаилом присягнул, что назначит туда только таких старост, которые после его смерти передадут эту территорию польскому королю842. Сейчас такой документ неизвестен, проблематична и достоверность самого рассказа Длугоша (об этом см. ниже), но здесь важно не это, а сам ход его мысли. Со своей стороны, польские вельможи от имени Владислава III обязались соблюдать польско-литовскую унию, заключенную между Сигизмундом Кейстутовичем и Владиславом II Ягайлом. Владислав III должен был подтвердить ее по достижении совершеннолетия. В том же документе польские правящие круги отказались поддерживать Свидригайла и обязались до 25 января 1438 г. отозвать из Луцкой земли всех находящихся там поляков, а в случае неисполнения этого условия — вернуть Сигизмунду Кейстутовичу документ, выданный им в тот же день, т.е. отказаться от контроля за исполнением изложенных в нем условий. Судя по тому, что акт Сигизмунда Кейстутовича остался в польском коронном архиве, можно предположить, что польская сторона выполнила принятые на себя обязательства. Но делала она это неохотно: сохранилась грамота Свидригайла, датированная 4 февраля 1438 г., в списке свидетелей которой фигурируют «пан Ян Воиницкии» (не как частное лицо, а с титулом «староста Луцкии и Олескии») и уже упоминавшийся «пан Хохлевъскии»843. 840 841 842 843

AUPL. № 63, 64. AUPL. № 63. Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 198. Розов В. Українські грамоти. № 75. С. 138.

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

429

Неизвестно, был ли кто-то из представителей шляхты русских земель Польского королевства в списке свидетелей документа Свидригайла от 27 марта того же года, который в настоящее время известен лишь по краткому упоминанию844. 23 апреля они уже отсутствуют в окружении Свидригайла, хотя в этот день он находился в Луцке845. Ян из Сенна и Олеска (Войницкий) пользовался титулом луцкого старосты как минимум до 17 января 1439 г.846, но это скорее делалось из соображений престижа и не отражало реального положения дел. Так или иначе, к началу февраля 1438 г. Свидригайло знал о предстоящем отзыве поляков (в том числе и польских войск) с Волыни и принимал соответствующие меры847. С февраля 1438 г. в его пожалованиях появляется пункт, отсутствовавший ранее, — условие военной службы, объем которой специально оговаривается: от двух «стрелцов» до двух «копий» (подразделений, содержащих не менее трех человек)848. Связано это с тем, что Свидригайло был предоставлен сам себе и мог рассчитывать исключительно на свои силы. Его контакты с Тевтонским орденом давно прервались: последнее письмо великого магистра Пауля фон Русдорфа Свидригайлу было написано 7 ноября 1437 г., в нем глава Ордена заверяет князя, что не будет помогать Сигизмунду Кейстутовичу, но и Свидригайлу ничем помочь не может. Великий магистр отправил в дар князю-изгнаннику арбалет и заверил его в своём благорасположении к нему849. Обращаясь в декабре 1438 г. к верховному маршалу Ордена, Свидригайло даже не знал его имени850. 844

Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. Dod. 1. № 13. S. 289. Розов В. Українські грамоти. № 76. С. 141. 846 CESXV. T. 2. № 250. P. 369; Fedorowicz K. Dostojnicy i urzędnicy świeccy województwa krakowskiego w latach 1374–1506 // Archiwum komisyi historycznej. T. 8. Kraków, 1898. S. 214. 847 Неясно, действовал ли хан Сеид-Ахмед в интересах Свидригайла, совершая набег на Западное Подолье около 1 июня 1438 г. (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 187–189). 848 Впервые это условие встречается в пожаловании Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г. (Розов В. Украïнські грамоти. № 75. С. 138–139). Как показывает знакомство с подлинником (ОР РГБ. Ф. 256. Оп. 1. Ед. хр. 68. № 2), фраза о службе перед перечнем свидетелей, — причём более длинная, чем казалось В. Розову, — написана по стертому, более сжатым почерком, хотя и тем же, что и весь текст грамоты. На «шов» между этим и последующим текстом указывает и нарочито «разреженное» написание слова «рада», над которым видны два титла от стертых выносных букв, и неудачная формулировка в дальнейшем — начало перечня свидетелей с соединительного союза «а»: «А при том были сведоки, наша рада, а пан Монивид…», хотя все перечисленные лица не добавляются к раде, а сами составляют ее. 849 GStAPK. OF 13. S. 104–105. 850 Верительная грамота его посла Миколая Рогали Подкраевского адресована «достопочтенному брату N, брату Немецкого Иерусалимского дома Пречистой Девы Марии, маршалу Прусской земли, нашему особенно любезному другу» (“deme ervirdigen hern N (!), unser liebin frawen Ordin brudere des Dewtschin hawsis zcu Jerusalem, marschalke des 845

430

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

В этих условиях окончательная победа Сигизмунда Кейстутовича над Свидригайлом стала вопросом времени. Сохранились некоторые данные о походах его войск в 1438 г. В августе этого года Сигизмунд отвечал Русдорфу на просьбу пропустить его войска в мятежное ливонское отделение Ордена по территории Литвы. Поскольку реально речь шла о проезде через Жомойть, великому князю пришлось советоваться с жомойтами и их наместником, а для этого их пришлось вызвать из военного похода, где они находились851. Цель такого похода летом 1438 г. могла быть только одна — Свидригайловы владения. В одном документе первой половины XVI в. говорится, что Сигизмунд Кейстутович перевел предка ошмянского путного слуги Яна Ганцевича с тяглой службы на боярскую, «коли великии кн(я)зь Жыкгимонтъ ко Бранску тягънулъ»852. Думается, есть основания относить этот поход к 1438 г., поскольку целью более ранних походов Сигизмундовых войск в данный регион был всё же не Брянск, а Стародуб. Как справедливо отметил О. Халецкий, недостаток прямых данных о походах войск Сигизмунда в 1438 г. могут восполнить косвенные указания в пожалованиях Свидригайла. По ним восстанавливается картина постепенного вытеснения этого князя из его былых владений к югу853. В феврале 1438  г. он, хотя и находится в Луцке, осуществляет пожалования в южной части своих владений — Кременецком повете. Кременца касается и его документ от 9 мая 1438 г., выданный прямо в этом городе. Наконец, последнее известное пожалование Свидригайла периода династической войны в ВКЛ, датированное 2 сентября 1438 г., охватывает территорию Летичевского повета, а сам Свидригайло находился в этот день в Остроге. 6 декабря 1438 г. Свидригайло, лишившийся к этому времени всех своих былых владений и стесненный в средствах854, находился в Перемышле на территории Польского королевства, откуда отправил своего посла в Орден855. Поскольку за год до этого Польша официально отказалась его поддерживать, можно предположить, что посол князя должен был просить для него убежища в Пруссии. Но и орденское руководство не собиралось нарушать Брестский мир, предусматривавший отказ от помощи Свидригайлу, поэтому, если такая просьба и имела место, выполнена она не была. По всей видимости, Свидригайло landis zcu Prewsin, unserm besundern liebin vrunde” — GStAPK. OBA 7530). Должность верховного маршала с 3 марта 1438 г. занимал Генрих фон Рабенштейн (Jähnig B. Wykaz urzędów. S. 103). 851 LECUB. Bd. 9. № 347. 852 Dubonis A. Įdomesni dokumentai apie Lietuvos bajorus. Dok. № 1. P. 176. 853 Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 7. 854 15 декабря 1438 г. перемышльский стольник Ян из Мзурова поручился, что Свидригайло вернет деньги, занятые у местного шляхтича Фредра из Плешовиц, до 15 августа 1439 г. (AGZ. T. 13. Lwów, 1888. № 895. S. 66). 855 GStAPK. OBA 7530. О датировке верительной грамоты см. примечания к итинерарию Свидригайла в приложении II к настоящей книге.

2.6. Конец династической войны (1435–1438)

431

вынужден был отправиться в изгнание в Молдавию (об этом сообщает «Хроника Быховца») и появился в своих былых владениях лишь в июне 1440 г., после убийства Сигизмунда Кейстутовича856. К концу 1438 г. войска Сигизмунда Кейстутовича взяли под свой контроль всю территорию Великого княжества Литовского. Одним из последних его приобретений была Луцкая земля. В источниках отразились две противоречивые версии ее перехода под власть великого князя литовского. Сам Сигизмунд 31 января 1439 г. писал Русдорфу, что Луцк, который поляки удерживали вопреки соглашению, сам передался ему857. Согласно версии Яна Длугоша, польские правящие круги передали Луцк Сигизмунду в результате его настойчивых просьб, отправив к нему Винцентия Шамотульского и Яна из Олеска (Войницкого), державших замок ранее. «Отец польской истории» добавляет, что к этому времени Сигизмунд уже занял все замки и земли, которые некогда принадлежали Свидригайлу858. Обычно исследователи делают выбор в пользу одной из этих версий — как правило, первой, отразившейся в современном источнике, тем более что Длугош спустя много лет мог ошибиться или сознательно «исправить» факты: ему было бы невыгодно выставлять польских сановников в неприглядном свете как нарушающих договоренности, скрепленные присягой. Однако обращает на себя внимание тот факт, что городенское соглашение не предусматривало передачи Луцкой земли Сигизмунду, а лишь отзыв оттуда поляков; это условие было выполнено значительно раньше, чем она перешла под власть Сигизмунда. А в его письме не говорится, что поляки не хотели отдавать замок вплоть до конца 1438 г. Поэтому можно предположить, что польские сановники действительно ездили в Литву и передали великому князю литовскому право претендовать на Луцкую землю, но не сам замок, т. е. предоставили решение этого вопроса враждующим сторонам. Таким образом, потерпев военное поражение в борьбе за великокняжеский престол, будучи лишен северной части своих владений и помощи главного союзника — Тевтонского ордена, Свидригайло в 1436–1438 гг. попытался спасти положение путем соглашения с польскими правящими кругами. Такое соглашение было бы выгодно для обеих сторон: за младшим Ольгердовичем сохранялись бы его южнорусские владения, а правящие круги Польского королевства могли рассчитывать на их присоединение после смерти пожилого бездетного князя. Этот план и ранее вынашивался представителями «олигархической группировки» (Збигнев Олесницкий, Ян Тенчинский), о чем свидетельствуют события 1432 и 1433 гг. Важно, что такой сценарий реализовывался при одобрении и поддержке Свидригайловых стороников: очевидно, сохранение своего положения, владений и самой жизни 856 857 858

Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 9–10. LECUB. Bd. 9. № 414. S. 286. Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 197–198.

432

Раздел 2

Война за Великое княжество Литовское (1432–1438)

под властью старого князя, пусть подчинявшегося польскому королю, перевешивало выгоды пользования сословными привилегиями, недавно введенными Сигизмундом Кейстутовичем. Как видно, на этот раз тактика польских правящих кругов по отношению к южнорусским землям ВКЛ поначалу оказывалась более обдуманной и плодотворной, чем в 1431–1432 гг. Однако из-за неприемлимости его для другой стороны конфликта — великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича, он так и остался нереализованным. В конечном счете ему удалось подчинить себе практически всю территорию ВКЛ (за исключением территорий, отошедших от него в пользу соседей), а Свидригайло был вытеснен из политической жизни страны. Перед братом же покойного Витовта встала задача укрепления своих позиций среди новоприобретенных подданных.

Раздел 3

На пути к единству Глава 3.1.

Сигизмунд Кейстутович — великий князь литовский и русский (1432–1440) на лѣто полотяне и видбляне, не чюя собе помощи ниоткуля, и дашася князю великому Жикгимоньту Кестутевичь. Нача князь «И велики Жикгимонть княжити на великомь княжении на Литовъскомь и Рускомь», — записал смоленский летописец около 1436 г.1 Сдача Полоцка и Витебска была для него началом «литовского и русского» княжения Сигизмунда, подобно тому как синонимом его вокняжения «на Вилни и на Троцехь» представлялось свержение Свидригайла с престола. На деле же и в 1432-м, и в 1436-м, да и впоследствии Сигизмунду предстояло шаг за шагом утверждать свою власть на подчиненной ему территории и среди многочисленных подданных — от крупнейших князей и бояр из «ближнего круга» до последнего простолюдина в отдаленном уголке страны. Хотя Сигизмунд Кейстутович вышел победителем из войны со Свидригайлом, это не принесло ему удачи. Он был убит собственными вельможами, ему не удалось основать свою «династию», хотя у него был вполне реальный шанс. Во всех смыслах не повезло Сигизмунду Кейстутовичу и в историографии. Заговорщики не пожалели черных красок, чтобы оправдать его убийство. На страницах Новгородской первой летописи, «Анналов или Хроник славного Польского королевства» Яна Длугоша и «Хроники Быховца» Сигизмунд предстает жестоким, вероломным и суеверным человеком2. Впрочем, еще в феврале 1433 г. великий магистр Тевтонского ордена Пауль фон Русдорф, резюмируя события последних месяцев в ВКЛ, характеризовал Сигизмунда как жестокого и слабого правителя, который казнит собственных подданных и заключил союз с поляками3, а спустя четыре года назвал его 1

ПСРЛ. Т. 35. С. 58. Chodynicki K. Geneza i rozwój podania o zabójstwie Zygmunta Kiejstutowicza. (Ze studjów nad dziejopisarstwem litewskiem) // AW. R. 5. Zesz. 15. 1928. S. 79–103; Rowell S. C. Bears and Traitors. 3 GStAPK. OF 13. S. 138 (цитату см. в прим. 169 на с. 313). Ко дню написания этих строк в письме немецкому магистру Ордена, 25 февраля 1433 г., великий магистр еще не получил послания Людвига Ландзее из лагеря Свидригайла, где красочно описывались 2

434

Раздел 3

На пути к единству

«весьма странным господином»4. Эта характеристика прочно закрепилась за братом Витовта на страницах работ последних двух столетий. Но специальных исследований, посвященных Сигизмунду Кейстутовичу, совсем немного, и он по-прежнему остается в тени своего великого брата Витовта и беспокойного соперника Свидригайла. По сути, сюжеты, связанные с Сигизмундом Кейстутовичем, не выходят за рамки нехитрого набора: его взаимоотношения с Польшей, с Тевтонским орденом и Священной Римской империей («несостоявшийся союз» с римским королем Альбрехтом II) и убийство собственными подданными5. Глядя на Сигизмунда сквозь призму приведенных свидетельств и сюжетов, мы лишаемся возможности составить о нем всестороннее представление и увидеть его личность в динамике. Благодаря влиятельной историографической традиции основное содержание деятельности Сигизмунда с самого восшествия на великокняжеский престол сводят к возобновлению и подтверждению союза с Польшей, жизненно необходимого ему для утверждения в ВКЛ, а все отступления от этой «генеральной линии» квалифицируют как «двуличие» и «неискренность». Иная крайность — поиски извечной «борьбы за независимость (самостоятельность, суверенитет) Литвы». Однако противопоставление этих двух начал, равно как и их рассмотрение исключительно в историко-правовом ключе, существенно упрощает картину. Ведь политика во все времена была искусством возможного, и за пергаменными свитками договоров важно увидеть цели, достижения и неудачи обеих сторон в этой сложной игре. Как уже говорилось, с первых шагов Сигизмунда как великого князя литовского видно, что его политика отнюдь не была чередой сплошных устужестокие расправы Сигизмунда с послами Свидригайла и его собственными: ливонский магистр отослал его в Мариенбург всего лишь днем ранее (LECUB. Bd. 8. № 661, 664. S. 392–393, 395–396). 4 GStAPK. OF 13. S. 455–456: “eyn selczen herre” (краткое содержание: LECUB. Bd. 9. № 173. S. 106–107). Впоследствии он повторил эту характеристику в письме к римскому королю Альбрехту II (LECUB. Bd. 9. № 281. S. 168–169). 5 Важнейшие работы: Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович; Chodynicki K. Geneza i rozwój podania; Rowell S. C. Bears and Traitors; Русина О. В. Від Кузмищи Киянина до киянина Скобейка (моделювання смерті в Хроніці Биховця) // Соціум. Альманах соціальної історії. Вип. 1. Київ, 2002; Nikodem J. Uwagi o genezie niedoszłego przymierza Zygmunta Kiejstutowicza z Albrechtem II // Docendo discimus. Poznań, 2000; Idem. Przyczyny zamordowania Zygmunta Kiejstutowicza // BZH. 2002. T. 17; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia; Idem. Polityczne aspekty małżeństwa księżniczki mazowieckiej Katarzyny Siemowitówny z Michałuszkiem synem Zygmunta Kiejstutuwicza // Genealogia. T. 13. Poznań, 2001; Idem. Stosunki wielkiego księcia litewskiego Zygmunta Kiejstutowica z książętami mazowieckimi (1432–1440) // Księga jubileuszowa Profesora Feliksa Kiryka. (Annales Academiae Paedagogicae Cracoviensis. Folia 21. Studia Historica III.) Kraków, 2004; Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1.

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

435

пок Польше по ее первому требованию. Об этом говорят, в частности, особенности Городенской унии и ее последующих подтверждений. Если тексты документов унии уже разбирались выше, то здесь следует остановиться на другом, не менее важном элементе любого средневекового документа, — печатях, которыми они были скреплены. К первому акту унии, утвержденному в Городне в октябре 1432 г., как уже говорилось, привешена малая (конная) печать Сигизмунда, снабженная, однако, надписью с титулом великого князя литовского. Но уже при следующем таком документе, выданном 20 января 1433 г., красуется «маестатная» (тронная) печать Сигизмунда. На ней изображен господарь, восседающий на троне и держащий в правой руке меч — символ справедливого христианского монарха, а его фигуру окружают гербы земель ВКЛ — виленский всадник, трокский пеший воин, волынский четырехконечный крест и смоленский идущий медведь6. Эта печать использовалась и в те годы, когда Луцк и Смоленск не были подвластны Сигизмунду. Преемственность с Витовтом подчеркивается почти идентичной композицией (за исключением порядка расположения гербов7) и размерами печати: ее первая версия (известны экземпляры 1433–1436 гг.) имела диаметр 100 мм, вторая (известен экземпляр 1439 г.) — 95 мм8, тогда как диаметр «маестатной» печати Витовта составлял 98 мм9. Вместе с тем композиция и легенда печати подверглись некоторым изменениям: поменялись места гербов земель ВКЛ, означавшие их иерархию (возможно, под влиянием более ранней большой гербовой печати Витовта), в легенде появилось указание на «маестатный» характер печати, а Сигизмунд был поименован «inclitus princeps», т.е. титулом, зарезервированным для верховного князя Литвы — польского короля (великий князь титуловался “magnus dux”), да еще с добавлением прилагательного «светлейший»10. Таким образом, всё в этой печати призвано подчеркивать суверенный, монарший характер великокняжеской власти Сигизмунда Кейстутовича, которая в идеале должна распространяться на все земли ВКЛ в границах эпохи Витовта (как в этой связи не вспомнить о претензиях на Западное Подолье, о которых заявлял Георгий Бутрим в Мариенбурге в октябре 1432 г.!). Характерно, что, несмотря на покорный тон, обширные территориальные и правовые уступки Польше, претензии правящих кругов ВКЛ 6

Rimša E. Vytauto didysis antspaudas — pirmoji valdžios ir valstybės herbinė manifestacija // Jogailos ir Vytauto laikai. Mokslinių straipsnių rinkinys, skirtas Žalgirio mūšio 600-osioms metinėms. Kaunas, 2011. 7 На Сигизмундовой печати гербы были расположены в том же порядке, что и на большой печати Витовта, использовавшейся в 1398–1404 гг. (Rimša E. Vytauto didysis antspaudas). 8 За подробные сведения о сфрагистике Сигизмунда Кейстутовича приношу искреннюю благодарность проф. Эдмундасу Римше. 9 Semkowicz W. Sfragistyka Witołda. Kraków, 1931. S. 19–21. 10 Piech Z. Monety, pieczęcie i herby w systemie symboli władzy Jagiellonów. Warszawa, 2003. S. 100–101.

436

Раздел 3

На пути к единству

никуда не девались, а лишь манифестировались по-другому: со словами о переходе после смерти Сигизмунда Луцкой земли в состав Польского королевства и ВКЛ в распоряжение короля соседствует атрибут суверенной, монаршей власти с изображением волынского герба. Характерно, что никаких протестов со стороны польских правящих кругов это не вызвало11. «Маестатной» печатью Сигизмунда Кейстутовича скреплялись и его документы, адресованные подданным, в частности земский привилей 1434 г. и некоторые другие — пожалования Сеньке Гедигольдовичу12 и Петрашу н – Илл. 21 – Монтигирдовичу 1434 г.13, виленскому ка«Маестатная» (тронная) печать федральному собору 1436 г.14, утверждение великого князя литовского вена Радивила Остиковича его жене Анне Сигизмунда Кейстутовича. 1436 г.15 Слепок с оригинала 1439 г. Таким образом, уже первые мероприКафедра вспомогательных исторических наук Ягеллонского ятия Сигизмунда Кейстутовича показыуниверситета (Краков). вают, что он, даже находясь в чрезвычайФотограф Анджей Мажец но трудном положении, был не таким уж (Andrzej Marzec) уступчивым по отношению к Польше. Можно говорить разве что о росте «суверенных» настроений в риторике Сигизмунда и его окружения по отношению к Польше: если еще в 1433 г. они раз за разом взывали к Ягайлу с просьбами прислать военную помощь и не включать их в перемирие со Свидригайлом, ссылаясь на то, что Великое княжество Литовское — Ягайлово и Божье16, то к концу 30-х годов Сигизмунд уже с нескрываемым раздражением писал римскому королю Альбрехту II о том, что всегда был свободен от поляков. Характерно, что «Смоленская хроника» молчит об инвеституре Збигне11

Можно предположить, что польская сторона и не была заинтересована в нагнетании обстановки: одно дело — уступить что-либо на словах, и совсем другое — продуманный и планомерный комплекс мероприятий по «освоению» этой территории. 12 Печать документа не сохранилась, но в корроборации говорится, его скреплении «масштабной печатью»: “In cuius rei testimonium et robur firmitatis obtinere sigillo nostre maiestatis suppendenti presencia iussimus comuniri” (AGAD. Dok. perg. № 7269). 13 «Маестатная» печать сохранилась: AGAD. Dok. perg. № 7297. 14 Jaworski R. Z najdawniejszych dokumentów do dziejów domeny Radziwiłłowskiej // SŹ. T. 39. Warszawa, 2001. S. 103, przyp. 15. 15 Jaworski R. Z najdawniejszych dokumentów. S. 110–111. № 1. 16 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1. S. 208.

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

437

ва Олесницкого и польской военной помощи (таких важных вещах, с точки зрения историка!), а Сигизмунда сажают на великое княжение «Литва», т. е. князья и бояре ВКЛ. Отношение Сигизмунда Кейстутовича к далеким и близким соседям ВКЛ диктовалось, конечно, не «идейными», а практическими соображениями. С первых дней его правления перед ним стояла двойная задача: утвердить свои позиции на территории, признававшей его власть, и распространить эту власть на остальную территории Великого княжества Литовского, вытеснив оттуда соперника — свергнутого великого князя Свидригайла Ольгердовича. Причем дело не сводилось исключительно к завоеванию этих земель. Свержение Свидригайла и возведение на престол Сигизмунда Кейстутовича было делом чрезвычайно узкого круга лиц, хотя и очень влиятельных. Однако это влияние еще надо было реализовать, иными словами, перед новым великим князем стояла задача утвердить свою власть на подконтрольной ему территории и вместе с тем расширить ее на те земли, которые попрежнему признавали великим князем Свидригайла. О соответствующих мероприятиях Сигизмунда, сохранилось достаточно много сведений, хотя они и распределяются неравномерно, а иногда о том или ином направлении его политики приходится судить по косвенным данным. Благодаря этим источникам мы можем увидеть комплекс мероприятий по утверждению власти великого князя над его землями «с нуля», «в чистом виде». Как выясняется из уже разбиравшегося послания браттианского фогта великому магистру, некоторые литовские вельможи, хотя и не были заранее посвящены в планы заговорщиков, не поддержали свергнутого великого князя. К их числу, очевидно, относился трокский воевода Явн: он признал власть Сигизмунда Кейстутовича, получив должность виленского воеводы, фактически освободившуюся после бегства Георгия Гедигольда со Свидригайлом в Полоцк. При этом Явн сохранил за собой и прежнюю должность, но «соправителем» к нему в Троки был назначен князь Олелько Владимирович — один из участников заговора17. Таким образом заговорщикам и Сигизмунду удалось заполучить контроль над стратегически и символически важными Трокскими замками. И хотя Явн вскоре сам оказался замешанным в заговор против Сигизмунда, за что и поплатился жизнью, круг влиятельных сторонников нового великого князя постепенно расширялся. Если свидетелями его первого (городенского) акта унии с Польшей в октябре 1432 г. были двое католических епископов, четверо князей и 16 бояр, то в январе 1433 г. эти цифры увеличились до 3, 7 и 30 соответственно, а в начале 1434 г. бояр уже 37 (при этом число епископов сократилось до двух, а князья в этом подтверждении унии вовсе не участвовали)18. Ряды сторонников Сигизмунда Кейстутовича, готовых воевать на его стороне против 17 18

GStAPK. OBA 6210 (приложение I, № 4). AUPL. № 55, 59, 61. S. 81, 94, 104–105.

438

Раздел 3

На пути к единству

Свидригайла, пополнялись, разумеется, и за счет более широких кругов населения. Об этом ярко свидетельствует судьба Менска в 1432–1433 гг. Если в ноябре 1432 г. его жители и гарнизон сами сдали крепость Свидригайлу19, то в сентябре 1433 г., возвращаясь из литовского похода, незадачливый Ольгердович «возме град Менеск и сожьже, а людии много в полон поведоша, мужи и жены»20 — значит, сами они уже не стремились во что бы то ни стало сдаться своему вчерашнему господарю. В качестве первостепенного средства утверждения позиций Сигизмунда Кейстутовича обычно рассматриваются его привилеи о расширении на православное население ВКЛ (или отдельных его частей) прав католического населения ВКЛ и о даровании тем и другим новых прав. Имеются в виду привилеи вильнянам 1432 г. и земский привилей 1434 г. (как уже говорилось, привилей, выданный князьям и боярам ВКЛ от имени Ягайла в 1432 г., никогда не вступил в силу). За этим стоят представления о благотворности общественных порядков, пришедших в ВКЛ из Польши, и их притягательности для общества ВКЛ. Между тем даже привилей 1434 г. не положил конца династической войне в ВКЛ: впереди еще были и «заговор митрополита Герасима», и Вилькомирская битва, и отчаянные попытки Сигизмунда вырвать из рук Свидригайла южнорусские земли. Более того, несмотря на существование привилея 1434 г., под власть Свидригайла вернулась Луцкая земля, которая совсем недавно под властью Сигизмунда имела возможность оценить все достоинства этого акта. Следует учитывать, что сословные привилеи были для общества ВКЛ существенным новшеством, так что сохраняли значение более традиционные средства утверждения монаршей власти — пожалования подданным материальных ценностей, выдача адресованных им письменных документов, усиление гарнизонов крепостей, назначение светскими и церковными сановниками верных монарху людей. И практически все мероприятия из этого набора, несмотря на фрагментарность источниковой базы, можно обнаружить в политике Сигизмунда Кейстутовича. Прежде всего, Свидригайловы наместники и воеводы заменялись на людей Сигизмунда Кейстутовича. Так, очень скоро после подчинения Смоленска туда вместо Георгия Бутрима был отправлен Ян (Ивашка) Гаштольд21 — давний сторонник Сигизмунда, один из активных участников заговора 1432  г., не раз выступавший его «доверенным лицом»; к 1440 г. его сменил Андрей Сакович22. Не названного по имени наместника Сигизмунд отправил и в Луцк — как он подчеркивал, по просьбе «всех лучан» (“die semliche czu Lawczke”) и вопреки противодействию поляков23. Другой мерой было 19 20 21 22 23

GStAPK. OBA 6251 (приложение I, № 6). ПСРЛ. Т. 35. С. 34 (цитата), 57, 77, 107. AGAD. Dok. perg. № 780. ПСРЛ. Т. 35. С. 60, 77–78, 109–110. LECUB. Bd. 9. № 414. S. 286.

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

439

усиление гарнизона крепости верными Сигизмунду воинами: по словам Свидригайла, его сторонники, в начале 1436 г. отвоевав у Сигизмунда Стародуб, застали там 170 литовцев, не считая «отступивших» от младшего Ольгердовича24. Традиционным путем интеграции была раздача земель и зависимого населения: расширялись владения новых подданных великого князя литовского, причем не только в «их» землях, но и в других частях государства, а проверенные временем сторонники правителя получали собственность на новоприсоединенных землях. Например, литовец пан Станко Сакович получил от Сигизмунда Улу в Полоцкой земле25, а кобринский боярин Александр Ходкович — имение на Волыни26. Пожалования от Сигизмунда получали былые сторонники Свидригайла: его киевскому воеводе пану Юрше достались обширные «ловища» на р. Дисне, от которых он вскоре отказался27, а канцлеру младшего Ольгердовича, князю Борису Глинскому  — владения в Менском и Клецком поветах 28. Задача Сигизмунда состояла в том, чтобы превратить их в своих верных сторонников. Некоторое представление о пожалованиях Сигизмунда местным землевладельцам на примере Смоленщины дают записи об их подтверждении в «Книге данин Казимира» — древнейшей книге Литовской метрики: Федька Алексеевич получил в вотчину имение Сеньки Несторовича в Смоленске, смольнянин Максим Озерницкий — «селцо… Павлово Тимошково, а следокъ пустыи, Гаврилков»29. Свои позиции в Смоленске сохранил родоначальник бояр Плюсковых, упоминаемый среди свидетелей документа смоленского наместника Яна Гаштольда в начале 1436 г.30, а в Полоцке — бояре Василий Дмитриевич Корсак и Леонид Патрикеевич, местич Иван Булавин, активно действовавшие при Свидригайле (в том числе в политической сфере). Пожалования Сигизмунда, в отличие от Свидригайловых, известны практически во всех уголках ВКЛ: недаром впоследствии, в конце XV — первой половине XVI в., извечная и справедливая «старина» во всех частях огромного государства выражалась формулой «как было за великого князя Витовта и Жигимонта». При этом документов Сигизмундовых пожалований как таковых сохранилось совсем немного, к тому же эти пожалования, как отметил А. И. Груша, в соответствии с традицией ВКЛ далеко не всегда оформлялись письменными документами31, что сужало возможности 24

GStAPK. OBA 7156. LM. Kn. 3. P. 29. 26 Об этом говорится в судебном деле конца 1470-х годов: MAB RS. F 256–4418. Населенные пункты, упоминаемые в этом документе и еще в одном деле 1463–1476 гг., относящемся к тому же роду (MAB RS. F 256–4415), находятся близ Кобрина. 27 LM. Kn. 5. № 562. P. 379–380. 28 Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 78. 29 LM. Kn. 3. P. 46, 47. 30 AGAD. Dok. perg. № 780. 31 Груша А. И. Документальная письменность. С. 175–180. 25

440

Раздел 3

На пути к единству

применения таких грамот как средства пропаганды власти Сигизмунда. Но те немногочисленные данные, что дошли до нас, позволяют сделать некоторые выводы об адресатах таких пожалований и их особенностях. Так, если известна дата пожалования, то в нем с высокой долей вероятности можно видеть награду за недавние заслуги перед великим князем или подготовку к масштабному столкновению с противником. «Ошмянская ночь» наглядно продемонстрировала реальное могущество вельмож из великокняжеского окружения, и Сигизмунду необходимо было прежде всего утвердить свои позиции в этом кругу. В первые месяцы 1433 г. пожалования получили Ян (Ивашко) Гаштольд и Андрюшко Немирович (20 апреля 1433 г.)32. Интересно, что в обоих жалованных грамотах перечислялись как давние владения их получателей (в первом случае — в собственно Литве и на Подляшье, с центрами соответственно в Гераненах и Тыкоцине; во втором — вотчина Немира и его потомков Вселюб в Новогородском повете), так и новые: так, Андрюшко Немирович получил ряд имений в Жеславском повете. Подобной раздачей сопровождалась выдача Трокского привилея для жителей ВКЛ (6 мая 1434 г.): вероятно, 23 мая Олехно Довойнович получил с. Малковичи в Новогородском повете33, а 28 мая Сенько Гедигольдович — двор Мир в том же повете34. Следующая такая раздача известна в августе — сентябре 1434  г., когда Сигизмунд Кейстутович готовился отразить очередную попытку Свидригайла отвоевать исторический центр государства и собрал свои военные силы в Троках. 15 августа Судимонт получил дер. Хожовую и несколько дворов в районе Молодечна35, 24 августа Петраш Монтигирдович — двор Ивье и целый ряд других дворов к востоку от Лиды36, а 29 августа Миколай Насута — владения на Подляшье. 4 сентября Сигизмунд Кейстутович подтвердил (в форме самостоятельного пожалования) права собственности 32

AGAD. AR. Dz. XXIII. Teka 54. Plik 10. S. 28; Dz. Rкkopisy biblioteczne. Sygn. VIII-7. S. 21; НГАБ. Ф. 694. Воп. 4. Адз. зах. 5792. Арк. 208, 256. Приношу искреннюю благодарность Т. Ящолту (Гродзиск — Варшава), сообщившему мне об упоминаниях данных документов в позднейших архивных инвентарях. 33 LM. Kn. 1. № 375. P. 84; BCz. TN. T. 15. № 137. S. 474. О датировке см. примечания к итинерарию Сигизмунда Кейстутовича в приложении II к настоящей книге. 34 Сохранился подлинник документа (не опубликован): AGAD. Dok. perg. № 7269. См. об этом пожаловании: Peltz W. Ród Giedygołda i jego majętności // Zeszyty naukowe Uniwersytetu im. Adama Mickiewicza w Poznaniu. № 74. Historia. Zesz. 11. Poznań, 1971. S. 33; Лицкевич О. В. К вопросу о первом упоминании Мира в письменных источниках // Магнацкi двор i сацыяльнае ўзаемадзеянне. Мiнск, 2014. С. 16–22. 35 BCz. TN. T. 15. № 137. S. 473 (сокращенная публикация: Барвiньский Б. Кiлька документiв. № VI. С. 21); LM. Kn. 1. № 16. P. 25. 36 Подлинник документа (не опубликован): AGAD. Dok. perg. № 7297. См. также об «устном пожаловании» Сигизмунда Петрашу Монтигирдовичу: НГАБ. Ф. 694. Воп. 4. Адз. зах. 1336. Т. 1. Арк. 14; опубл. по списку в Литовской метрике: РИБ. Т. 20. № 136. Стб. 734–735.

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

441

шляхтича польского происхождения Претора Корчевского, перебравшегося в Дорогичинскую землю из Мазовии в начале XV в., когда Подляшьем владел мазовецкий князь Януш I37. Благодаря отчету орденского посла Ганса Бальга, побывавшего при дворе Сигизмунда Кейстутовича в конце августа — начале сентября, имеется уникальная возможность взглянуть на эти пожалования глазами их получателей. После аудиенции у Сигизмунда Бальгу удалось побеседовать с его вельможами. Его собеседники — паны Андрюшка Сакович, трокский воевода Петр Лелюш, лидский староста Олехно Довойнович и один из сыновей литовского боярина Немиры (возможно, уже упоминавшийся Андрюшка) — рассказали Бальгу, что Сигизмунд Кейстутович подтверждает права собственности владельцам вотчин и пожалований, полученных от Витовта. Этим он, по их словам, отличается от Свидригайла в лучшую сторону38. Как отметил Р. Петраускас, сохранившиеся сведения о пожалованиях Сигизмунда подтверждают слова литовских вельмож39: уже упоминались его пожалования Олехну Довойновичу, Андрюшке Немировичу, братьям Андрея Саковича — Васку и Станку40, не говоря уже о протежировании Петра Лелюша. В действительности, как уже говорилось, таких пожалований было гораздо больше, а круг их получателей далеко не ограничивался пятью–шестью членами «ближнего круга» великого князя, т. е. теми, кто постоянно выступал в качестве свидетелей его документов и исполнителей важных поручений. Получала их и католическая Церковь: известны пожалования Сигизмунда Кейстутовича для Виленского и Луцкого епископств. Упомянутые документы позволяют выделить характерные черты пожалований Сигизмунда. Во-первых, как уже говорилось, нередко они оформлялись особо торжественно, утверждаясь «маестатной» печатью (причем это относилось и к таким документам, которые современные историки не отнесли бы к числу важнейших). Во-вторых, зачастую в форме пожалования производилось подтверждение прав на уже имеющиеся владения. Так оформлены грамоты Ивашке Гаштольду41, Андрюшке Немировичу, Претору Корчевскому, мезецким князьям (очевидно, 1435–1440 гг.; упоминалась на московско-литовских 37

Текст пожалования см.: BCz. TN. T. 15. № 131. S. 443–446 (упоминание и датировка: Барвiньский Б. Кiлька документiв. № VI. С. 22). Ранее Претор владел имениями, пожалованными ему князем Янушем Мазовецким в 1401 г. и подтвержденными Витовтом в 1416 г. (Vitoldiana. № 90. S. 86–87). См. также: Kasperowicz A. Nadania; Jaszczołt T. Korczewscy z rodu Prusów w ziemi drohickiej // Rocznik Polskiego Towarzystwa Heraldycznego. Nowej serii t. 11 (22). Warszawa, 2013. S. 19–31. 38 LECUB. Bd. 8. № 855. S. 502. О подтверждениях в форме пожалований см.: Груша А. И. Документальная письменность. С. 213–215. 39 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 202, nuor. 246. 40 LM. Kn. 3. P. 29; AGAD. Dok. perg. № 7344. 41 На это обратил внимание В. Семкович: Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich zbratanych ze szlachtą polską w Horodle roku 1413 // Rocznik Towarzystwa Heraldycznego we Lwowie. T. 6. Kraków, 1923. S. 125–126; Idem. Gasztołd Jan (Iwaszko) // PSB. T. 7. Zesz. 3. S. 298.

442

Раздел 3

На пути к единству

переговорах в конце XV в.)42. Очевидно, таким образом Сигизмунд вместе с работниками своей канцелярии стремился связать эти имения в памяти землевладельцев исключительно со своей особой. Не потому ли до нас практически не дошло конкретных данных о пожалованиях Свидригайла, за исключением южнорусских земель, принадлежавших ему в 1432–1438 и 1442–1452 гг.? Думается, что отмеченную особенность документов Сигизмунда Кейстутовича следует рассматривать в тесной связи со своеобразной «информационной кампанией» против Свидригайла. В эпоху, когда информации вообще было мало, а достоверной информации — еще меньше, когда она распространялась в форме слухов, причудливым образом искажаясь по пути, политики прекрасно отдавали себе отчет в том, как важно поставить под свой контроль этот ресурс. На руку Сигизмунду играли слухи о гибели Свидригайла, распространившиеся после его свержения: в ноябре 1432 г. литовские жители сообщали данцигским купцам, что признали великим князем Сигизмунда, не зная, что Свидригайло жив43. Такие слухи неоднократно распространялись и впоследствии, и даже если не целенаправленно, то во всяком случае участники конфликта научились использовать их в своих интересах44. Во время объезда русских владений Свидригайла в 1434 г. митрополит Герасим, уже вступивший в сговор с Сигизмундом Кейстутовичем, несомненно, выполнял роль посредника в передаче достоверной информации о Сигизмунде влиятельным кругам на литовской Руси45. Утверждение власти Сигизмунда было далеко не мирным и не безболезненным процессом. Успехи на пути борьбы за наследие Витовта сменялись трудностями и неудачами. Хорошо известны примеры переходов Сигизмундовых сторонников, таких как знатный литовский боярин Георгий Бутрим или отпрыск пинских Наримонтовичей князь Александр Нос, на сторону Свидри42

Сборник РИО. Т. 35. Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т.  1 (1487–1533  гг.). Изд. 2-е. СПб., 1892. С. 120, 137; Кром М. М. Меж Русью и Литвой. С. 60. 43 GStAPK. OBA 6247. 44 К марту 1433 г. в распространении слухов о гибели или пленении Свидригайла особо «отличились» польские послы при папской курии, как отмечал один из представителей Тевтонского ордена в Риме (GStAPK. OBA 6379). Слухи о гибели Свидригайла распространились после Вилькомирской битвы (LECUB. Bd. 8. № 986. S. 599; GStAPK. OBA 7160, 7170). Ср.: Rowell S. C. Rumour and ambiguity in diplomatic relations between the Jagiellonians and the Teutonic Order, 1445–1466 // Kancelaria wielkich mistrzów i polska kancelaria królewska w XV wieku. Malbork, 2006. P. 249–256. 45 Поскольку среди Свидригайловых городов, которые посетил митрополит, названы Смоленск, Киев и Луцк (Forstreuter K. Der Deutsche Orden und die Kirchenunion. Anl. 2), а последний в августе 1434 г. перешел под власть Сигизмунда, то объезд состоялся до этой даты. Нижняя хронологическая граница определяется по дате признания Герасима митрополитом со стороны Сигизмунда — 12 января 1434 г. (MAB RS, F 15–73, l. 92 v — 93; опубликовано в приложении I, № 10).

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

443

гайла. В августе 1434 г., когда Сигизмунд готовился к очередному столкновению со своим все еще опасным соперником, побывавший при его дворе Ганс Бальг сообщал великому магистру о настоящем бунте наемников, который вспыхнул в Городне из-за несогласия с великим князем по поводу размеров жалованья46. Хотя Полоцк и Витебск «далися» Сигизмунду еще летом 1436 г., в феврале следующего года ливонский магистр писал великому магистру, что жители этих городов недовольны Сигизмундом, потому что он велит отрубать головы их «старшим», отправляемым к нему в посольства47. Из-за этого полочане и витебляне не вели никакой торговли, и автор письма не исключал, что они могут вернуться под власть Свидригайла48. Очевидно, мотивом последовательных репрессий Сигизмунда против собственных ноообретенных подданных, подчинение которых далось ему с таким трудом, не могла быть иррациональная патологическая жестокость, версию о которой пустили в ход его убийцы и охотно подхватили позднейшие историки. Однако ничего не известно ни о причинах этих репрессий, ни о том, кого именно он повелел казнить. Во всяком случае жизнь и позиции в Полоцкой земле сохранили крупнейший полоцкий боярин Василий Корсак и мещанин Иван Булавин, который вел торговлю с Данцигом (оба они упоминаются в начале правления Казимира49), равно как и другой боярин — Леонид Патрикеевич, ездивший осенью 1432 г. к ливонскому магистру по приказу Свидригайла. А конфликтную ситуацию с полочанами удалось преодолеть достаточно быстро: уже 11 апреля община немецких купцов сообщала из Полоцка в Ригу, что в Полоцк приезжают купцы из Вильны и Польши, а сами полочане рассчитывают установить торговые контакты с Данцигом, Вроцлавом и Варшавой50. А в 1438–1439 гг. полочане не просто признавали власть Сигизмунда, но видели в нем могущественного покровителя и защитника: в феврале 1439 г. после переговоров Риги с полочанами и Сигизмундом Кейстутовичем51 последний подтвердил полоцко-рижский (Копысский) торговый договор, заключенный Витовтом, тем самым подчеркнув свои господарские права по отношению к Полоцку52. 46

MAB RS, F 15–73, l. 140. См. об этой категории населения Полоцка: Rohdewald S. “Vom Polozker Venedig”. Kollektives Handeln sozialer Gruppen einer Stadt zwischen Ost- und Mitteleuropa (Mittelalter, frühe Neuzeit, 19. Jh. bis 1914). (Quellen und Studien zur Geschichte des östlichen Europa. Bd. 70.) Stuttgart, 2005. S. 110–116. 48 LECUB. Bd. 9. № 133. S. 89. 49 ПГ. Вып. 1. № 54–55, 60–61, 67. С. 140–141, 146–147, 151–152. 50 Ibid. № 153. S. 98–99. 51 См. об этих контактах комментарии А. Л. Хорошкевич к опубликованным ею источникам: ПГ. Вып. 3. С. 209–210; Вып. 4. С. 7–8; Т. 2. С. 84–85, 94–95. 52 Примечательно, что в недолгое виленское правление Свидригайла, несмотря на его чрезвычайно активную внешнюю политику, такое подтверждение не состоялось: никаких сведений о его подготовке нет ни в хорошо сохранившемся архиве г. Риги, ни в рижской расходной книге. 47

444

Раздел 3

На пути к единству

Еще один яркий пример далеко не простых взаимоотношений Сигизмунда Кейстутовича с его подданными — ситуация, сложившаяся в 30-е годы XV в. в Жомойти. Она освещена достаточно широким кругом источников: с одной стороны, за ситуацией в этом регионе ВКЛ внимательно следили в Тевтонском ордене, и это отразилось в переписке его сановников; с другой стороны, сохранились данные об 11 пожалованиях Сигизмунда Кейстутовича жомойтским боярам53. Конечно, эти данные далеки от систематичности: все они сохранились в составе позднейших подтверждений как документы, предъявлявшиеся их хранителями, или даже упоминания, лишенные датировки, так что остается неясным, какое место они занимали в общем объеме пожалований Сигизмунда. Однако обе группы источников вписываются в контекст данных за более длительный отрезок времени54, и это позволяет определенным образом оценивать политику младшего Кейстутовича. Как показывает исследование Э. Савищеваса55, этот правитель чувствовал себя в Жомойти довольно неуверенно. Так, литовского боярина Кезгайла, замешанного в заговоре в самом начале его правления, на должности жомойтского старосты сменили представители местной племенной аристократии Голимин (1433–1434) и Контовт (1434–1440), известны Сигизмундовы щедрые пожалования брату последнего — Бирьялу56. Но при этом Кезгайло, в отличие от своих братьев, не лишился жизни и владений: вероятно, великий князь опасался, что, казнив бывшего старосту (мать которого к тому же была родом из Жомойти), потеряет расположение жомойтов, жизненно важное для него в первые месяцы конфликта, когда его власть признавала лишь очень небольшая часть государства57. Сигизмунд Кейстутович, как и его старший брат и предшественник Витовт, обычно жаловал жомойтским боярам природные объекты (озера, леса) или одного-двух крестьян. Особый интерес, судя по сохранившимся данным, он проявлял к той части Жомойти, где могло сказываться влияние Ордена — Медницкой волости58 или земель «на границы Нѣмецкой… за Юрборкомъ»59. О связи 53 См. их перечень в приложении к статье: Saviščevas E. Polityka nadań wielkich książąt litewskich na Żmudzi w pierwszej połowie XV wieku // Zeszyty Naukowe Uniwersytetu Jagiellońskiego. 2014. T. 141. Zesz. 2. S. 481–510. Выражаю искреннюю благодарность Э. Савищевасу, предоставившему текст своей статьи еще до ее публикации. 54 См.: Petrauskas R. Žemaičių diduomenė; Saviščevas E. Žemaitijos savivalda. 55 Saviščevas E. Polityka nadań. S. 489. 56 Saviščevas E. Žemaitijos savivalda. P. 125, 305; MAB RS, F 256–3528, l. 2, 3, 4; F 256–3526, l. 1. 57 Ср.: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 136, 180–181. 58 LM. Kn. 225. № 398. P. 269; Saviščevas E. Polityka nadań wielkich książąt litewskich na Żmudzi. S. 487, 489. 59 АЮЗР. Т. 1. № 27. С. 19. Дата этого акта — Дубинки, 15 февраля 11 индикта — относится не к пожалованию Сигизмунда Кейстутовича, как считает Э. Савищевас (Saviščevas E. Polityka nadań. S. 492), а к подтверждению Казимира Ягеллона, что правильно отмечено и в издании.

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

445

пожалований с текущей политикой говорят их даты — октябрь 1433 г. (поход на Мстиславль)60, сентябрь 1434-го и лето 1435-го61 (подготовка к очередным столкновениям со Свидригайлом). При этом плоды данной политики не следует переценивать: в начале династической войны жомойты пытались сохранять нейтралитет, да и впоследствии были заинтересованы прежде всего в защите интересов своей родной земли. Хотя они и участвовали в походах Сигизмунда, направленных на отвоевание литовской Руси у Свидригайла (на Мстиславль в 1433 г. и на юг ВКЛ в 1438 г.62), даже в этом последнем случае великий князь литовский в переписке с орденским руководством ссылался на необходимость узнать мнение жомойтского старосты, который в большей степени представлял местное общество, чем был человеком великого князя. А предписывая старосте Контовту реализовать предшествующее пожалование, господарь наказывал рассмотреть его, «сед с тивуны, з бояры»63. Все это очень слабо вяжется как с образом жестокого и немилосердного правителя, сформированным благодаря нарративным источникам, так и с представлениями о жомойтах как «величайших литовских националистах» (М. С. Грушевский, о. Й. Матусас), в котором, вероятно, слышны отголоски знаменитого послания Витовта Сигизмунду Люксембургскому 1420 г. Именно за годы правления Сигизмунда Кейстутовича сложилась ситуация фактического невмешательства центральной власти в дела Жомойти. Стоило ее нарушить с вокняжением малолетнего Казимира Ягеллона и началом активных усилий вельмож, правивших от его имени, по укреплению позиций Литвы в регионах ВКЛ, как в конце 1440 г. в Жомойти разгорелось восстание, и урегулировать ситуацию пришлось путем уступок. Хотя Жомойть и была относительно «новым» регионом ВКЛ, который окончательно вошел в его состав лишь по условиям Мельненского «вечного мира» 1422 г. и еще долгое время сохранял очень высокую степень самостоятельности (достаточно вспомнить ни с кем не согласованные действия жомойтов по отношению к Тевтонскому ордену в середине — второй половине XV в.), перипетии взаимоотношений Сигизмунда с местным обществом хорошо показывают те проблемы, с которыми он сталкивался при попытках установить и укрепить свою власть в самых разных частях страны. И если 60

MAB RS. F 37–799. Грамота Сигизмунда Кейстутовича, адресованная жомойтскому старосте Контовту, датирована воскресеньем, 10 июля, что соответствует 1435 г.: Lietuvos Metrika. Kn. 225 (1528–1547): 6-oji teismų bylų knyga (XVI a. pabajgos kopija) / Par. S. Lazutka, I. Valikonytė ir kt. Vilnius, 1995. P. 269. Более ранний его документ по тому же вопросу, адресованный жомойтскому старосте Голимину (Гойлымину) — предшественнику Контовта, датирован «у Немъна, на Крыкштянехъ, сентябъря 29» (Ibid. P. 269). Поскольку в 1432 г. жомойтским старостой еще был Кезгайло, а в конце сентября 1433 г. Сигизмунд находился в походе на Мстиславль, то этот документ был выдан 29 сентября 1434 г. 62 LECUB. Bd. 9. № 347. S. 226–227. Ср.: Ibid. № 267. S. 159. 63 LM. Kn. 225. P. 269. 61

446

Раздел 3

На пути к единству

региональная специфика часто остается в тени неравномерного распределения источников, то в масштабах всей страны политика Сигизмунда приносила ощутимые плоды. Об этом косвенно свидетельствуют позднейшие отсылки к «старине», возводимой ко временам «великого князя Витовта и Жикгимонта». Причем такие свидетельства, в отличие от упоминаний Свидригайловых пожалований, известны в самых разных уголках страны, вне зависимости от того, как долго в них признавалась власть Сигизмунда. Так, в начале XVI в. смоленские бояре Досуговы для доказательства своего боярства на суде у Сигизмунда Старого предъявляли «листы… великог(о) кн(я)зя Жыкгимонъта и пана Ивана Кгасътовътовича», данные их предкам на держание смоленских волостей64. Власть Сигизмунда распространялась на Смоленскую землю в общей сложности четыре с половиной года. О «старине» времен Сигизмунда помнили на Киевщине, принадлежавшей ему около полутора лет65. Известны такие упоминания и в Жомойти66. Показательно и то, что Сигизмундово правление не оттолкнуло от ВКЛ смоленских бояр (да и, вероятно, большую часть мещан): несмотря на трехлетний голод, после убийства Сигизмунда они сохранили верность государственному центру, в отличие от взбунтовавшихся «черных людей»67. Характеризуя мероприятия Сигизмунда по отношению к его подданным, нельзя обойти стороной его церковную политику. Как и Витовт, он поддерживал католические епископства, в том числе на Руси: известны его пожалования Виленской и Луцкой епископским кафедрам68, отдельным костелам69. В грамоте Сигизмунда Луцкому католическому епископству (выданной, несомненно, в связи с борьбой со Свидригайлом за обладание Волынью) подтверждение уже имеющихся владений и пожалование новых обосновано ее расположением «среди схизматиков и почитателей различных сект»70 в духе традиционной риторики латинских документов71. Эти слова перекликаются с фразой из послания Альбрехту об упадке католицизма накануне вокняжения Сигизмунда. С католической церковью связано и такое мероприятие, — несомненно, служившее укреплению власти Сигизмунда, — как размещение в виленском кафедральном соборе св. Станислава и св. Владислава знамен, захваченных в качестве трофеев в Ошмянской 64

LM. Kn. 8. № 413. P. 311. LM. Kn. 4. № 65. P. 111; Ващук Д. «Абыхмо деръжали ихъ подлѣ права ихъ земъли» (Населення Киïвщини та Волинi i великокнязiвська влада в XV–XVI ст.). Киïв, 2009. С. 279, 282, 286, 289. 66 MAB RS. F 256–3528, l. 29; Saviščevas E. Žemaitijos savivalda. P. 93. 67 Подробнее см.: Полехов С. В. Смоленское восстание 1440 г. 68 KDKW. № 135, 139, 146; АЛРГ. Т. 1. Вып. 1. № 9. С. 14–15. 69 KDKW. № 124, 127, 131, 162–164. 70 АЛРГ. Т. 1. Вып. 1. № 9. С. 14. 71 Точно такие же слова читаются в привилее Витовта для Луцкого епископства 1428 г. (Vitoldiana. № 37. P. 45–46). 65

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

447

и Вилькомирской битвах, столкновении с ливонцами в 1434  г.72 Однако известны и такие его шаги, которые были направлены на утверждение собственной власти среди православного духовенства и его паствы. Это и признание церковной власти Герасима над владениями Сигизмунда Кейстутовича, и подтверждение пожалования Витовта трокскому Пречистенскому монастырю, о которых уже говорилось73. Вполне вероятно, что в последнем случае подтверждалось и освобождение монастыря от выплат в пользу митрополита, епископов и их наместников, о котором говорилось в первоначальной жалованной грамоте Витовта и последующих — Казимира (несохранившейся) и Александра74. Это могло делать такое подтверждение привлекательным для монастырской братии. Сигизмунд находил поддержку в кругах не только католического, но и православного духовенства. Об этом свидетельствуют летописные памятники, возникшие в Смоленске, в частности, сам факт составления «Смоленской хроники». Она была создана около 1436 г. человеком из окружения покойного митрополита Герасима. Поскольку в ней отразилось неприязненное отношение к Свидригайлу, не переходящее, впрочем, в его непризнание, следует думать, что ее автор признавал власть Сигизмунда, но создание «Смоленской хроники» не было инспирировано великим князем75. Автор записи о Смоленском восстании 1440 г. расценивал убийство Сигизмунда Кейстутовича как «зло велико», в отличие от новгородского летописца, который под влиянием бежавшего в Новгород князя Александра Чарторыйского, участника убийства, не пожалел черных красок для характеристики покойного великого князя. Представление о жестокости Сигизмунда основано на нарративных источниках — Новгородской первой летописи и наполненных литературными штампами труде Яна Длугоша и «Хронике Быховца». Поскольку от четвертого десятилетия XV века сохранилось достаточно много источников, исследователи пытались отыскать в них конкретные примеры жестокости Сигизмунда, которые подтверждали бы эти рассказы. В качестве таких подтверждений приводились казни Сигизмундом бояр Волимонтовичей в конце 1432 г., Свидригайловых послов, равно как и Сигизмундовых, побывавших 72

Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 75, 78, 144; Janicki M. A. Liczba chorągwi grunwaldzkich zawieszonych w katedrze wawelskiej. W związku z nową edycją Banderia Prutenorum Jana Długosza i notą Klemensa Drzewickiego w „Kalendarzu Katedry Krakowskiej” // Rocznik Biblioteki Narodowej. T. 42. Warszawa, 2011. S. 143–144. 73 См. гл. 2.4. 74 СДГА. Ч. 2. № 50, 51, 55. С. 141, 142, 146; Микульский Ю. Н. Литовский князь Витовт как православный ктитор. С. 31–33. 75 Как отметил Ю. Микульский, новый епископ на осиротевшую после казни Герасима кафедру мог быть поставлен не ранее 1437 г., когда на Русь прибыл новый митрополит — Исидор (Mikulski J. Smoleński ośrodek latopisarski w latach 20.–50. XV w. // BZH. T. 33. Białystok, 2010. S. 45).

448

Раздел 3

На пути к единству

у Свидригайла, в конце 1432 — начале 1433 гг., полоцких послов, приезжавших к нему после сдачи города в 1436 — начале 1437 г. Приводится и целый перечень князей, у которых Сигизмунд Кейстутович отобрал владения, — это Юрий Лугвеневич, Олелько Владимирович, Дмитрий Давыдович, а также Крошинские, Полубенские и Сангушки76. Последнее должно было продемонстрировать, кроме того стремление Сигизмунда опереться на среднее боярство в противовес князьям и вельможам. К настоящему времени исследователи высказали серьезные аргументы против представления об исключительной жестокости Сигизмунда Кейстутовича и в пользу традиционности его политики. Так, Я. Никодем заключил, что Сигизмунд был не более жестоким, чем его соперник Свидригайло (достаточно вспомнить казни Михаила Гольшанского и митрополита Герасима), а Р. Петраускас показал, что никаких конкретных данных о протежировании незнатных лиц Сигизмундом нет: все его должностные лица происходят из кругов знатного литовского боярства. Можно привести и еще одно соображение: почти во всех указанных случаях известна причина, по которой Сигизмунд осуществлял репрессии, или о ней можно догадываться. Это и противодействие своим политическим оппонентам (Волимонтовичи, Юрий Лугвеневич), и демонстративный отказ от всякого компромисса со Свидригайлом (расправы с его послами), и стремление наказать строптивых полочан. Некие рациональные причины можно предполагать и в случае Олельки Владимировича (неудачный поход на Киевщину 1434 г.?). Хотя Юрий Лугвеневич и Олелько лишились своих владений, им и их близким была сохранена жизнь: они содержались в заточении, причем Олелько мог общаться с трокским тивуном, которого впоследствии щедро вознаградил. Князь Дмитрий Давыдович Городецкий пал жертвой навета77, что вполне вяжется с обстановкой постоянных подозрений в измене в пользу опасного конкурента — Свидригайла; это никак нельзя отнести на счет какой-то особой политики, направленной именно против князей. Что касается Крошинских, то этот тезис основан на утверждении Ю. Вольфа, который, стремясь отыскать время, когда они лишились Крошина, гипотетически указывал на «всеобщее преследование князей» при Сигизмунде и службу князя Ивана Романовича Свидригайлу78. Ту же аргументацию встречаем в разделе фундаментального труда Ю. Вольфа, посвященном Сангушкам79, хотя известно, что Сангушко Федорович служил не ему, а польским королям Владиславу II 76

LM-BK. P. 281–282 (комментарий Р. Ясаса к «Хронике Быховца»); Kirkienė G. LDK politikos elito galingieji. P. 63, nuor. 40. 77 Wolff J. Kniaziowie Litewsko-ruscy. S. 135. По мнению Ю. Вольфа, этот князь в 1435– 1441 гг. фигурирует как князь Митько из Кураша и Пукова (Ibid. S. 193), однако в последнем больше оснований видеть князя Митька Зубревицкого. 78 Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 186. 79 Ibid. S. 422.

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

449

Ягайлу и его сыну Владиславу III. О происхождении Полубенских ничего определенного не известно80. Точно так же вполне рациональными причинами объясняется другой факт взаимоотношений Сигизмунда с князьями. Из материалов судебного разбирательства 1502 г. выясняется, что Заберезынье, а также Кривичи и Жесно Юрию Римовидовичу пожаловал Сигизмунд Кейстутович81. Скорее всего, у владевшего им Федора Корибутовича это имение было отобрано в тот период, когда он поддерживал Свидригайла (он попал в плен к Сигизмунду в Вилькомирской битве). Имение получил Юрий Римовидович — судя по гербу «Лелива», родственник Ивашки Монивидовича, верного сторонника Свидригайла. При этом Федор Корибутович и его наследники сохранили другую часть тех же владений — Лошеск. Вместе с тем можно привести пример княжеской выслуги, полученной от Сигизмунда Кейстутовича. Ее получил его сторонник князь Андрей Владимирович. Каковы были размеры этой выслуги? В своем завещании 1446 г. Андрей Владимирович перечисляет имения, «иже есмь выслоужил на своих г(о)с(по)дарехь своею вѣрною слоужбою, на великом кн(я)зи Витовтѣ, и на великѡм кн(я)зи Жикгимонтѣ, и на своемь г(о)с(по)дари великом кн(я)зи Казимирѣ»: это Айна, Словенеск, Могильное, Каменец, Логожеск, Илемница и Полонное82. В приговоре же суда великого князя и короля Казимира 1484 г. по делу между князьями Семеном Ивановичем Владимировича (племянником Андрея Владимировича) и Иваном Семеновичем Кобринским (мужем внучки Андрея Владимировича) к «данью великого князя Витовта» отнесены Айна, Словенеск, Могильная, Илемница и Полонный83. Стало быть, к пожалованиям Сигизмунда и Казимира можно относить Каменец и Логожеск84. Несколько князей выступают гарантами Брестского «вечного мира» конца 1435 г. Если не считать Сигизмундова сына Михаила, это Юрий Семенович Гольшанский, унаследовавший высокое положение отца (несмотря на то что его брат Даниил воевал в Вилькомирской битве на стороне Свидригайла!), и Глеб Довговдович (Довковдович), возможно, также получивший от Сигизмунда какие-то пожалования85, очевидно, 80

Ibid. S. 368–369. LM. Kn. 6. № 483. P. 284–285; Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich. S. 101–102. 82 Розов В. Українськi грамоти. № 83. С. 154. 83 AGAD. Dok. perg. № 6717 (публ. по подлиннику: Лiцкевiч А. У. Старабеларускiя грамоты. № 16. С. 28–30). 84 Из документа 1493 г. выясняется, что Андрей Владимирович раздавал своим слугам земли в Логожском повете (LM. Kn. 3. № 22. P. 77–78). 85 В 1451 г. Казимир Ягеллон подтвердил Михаилу Кезгайловичу среди прочих владений “Crutowassyolo, ubi sunt duodecim homines prope Szelesnicza siti, quos eciam tempore domini Sigismundi, magni ducis, prefatus dux Hleb tenuit” («Крутово село, где близ Железницы сидят двенадцать человек, которых названный князь Глеб держал также во времена господина Сигизмунда, великого князя») —GStAPK. Urkundensammlung Zasztowt. № 5. 81

450

Раздел 3

На пути к единству

«рутенизированный балт»86 (пл терминологии Г. Н. Сагановича и О. В. Лицкевича). Динамику состава ближайшего окружения Сигизмунда Кейстутовича в рассматриваемый период проследить довольно трудно. Во-первых, сохранилось не так много документов о пожалованиях вельможам и других актов, снабженных списками свидетелей, во-вторых, они относятся прежде всего к 1435–1437 гг., когда война со Свидригайлом еще не окончилась и многие вельможи могли находиться в походах против него, а не при дворе Сигизмунда Кейстутовича, предпочитавшего оставаться в Литве. Мало известно и о посольствах литовских вельмож. Но имеющиеся данные заставляют полагать, что состав окружения Сигизмунда Кейстутовича изменился незначительно, как и позиции отдельных лиц. Наиболее высокие места, помимо католических епископов, по-прежнему занимали виленский воевода Ян Довгирд, виленский каштелян Кристин Остик, земский маршалок Петраш Монтигирдович, а также трокский воевода Петр Лелюш, сделавший необычно успешную карьеру при Сигизмунде. Влиятельные позиции, несмотря на отсутствие каких-либо должностей, занимали паны Ходко Юрьевич и Кез86

Его отец Юрий Довговд был одним из литовских князей, принесших присягу польскому королю и Короне при заключении унии в 1401 г. (AUPL. № 42. S. 43–44). Глеб Довковдович был одним из немногих литовских гарантов «вечного мира» Польши и ВКЛ с Тевтонским орденом, заключенного в Бресте Куявском 31 декабря 1435 г. В этом документе он вместе с Андреем Владимировичем и Юрием Семеновичем (Гольшанским) причислен к «русским князьям» (SVDO. Bd. 1. № 181. S. 211). В 1441 г. он, как и Юрий Семенович, был одним из свидетелей привилея Казимира Вильне на магдебургское право, а в 40-е годы (судя по упоминанию писаря Кушлейки) получил трех человек где-то в Литовской земле, как показывают их имена (СДГА. Ч. 1. № 7. С. 9; подлинник — MAB RS. F 1–7; LM. Kn. 3. P. 54). Его владения располагались на пограничье Новогородского и Слонимского поветов, равно как и владения его брата Федьки(их в 1451 г. получил Михаил Кезгайлович), а также близ Городка Давыдова. (GStAPK. Urkundensammlung Zasztowt, № 5; LM. Kn. 3. P. 54; Pietkiewicz K. Kieżgajłowie. S. 71–72; Крупович М. Собрание государственных и частных актов. Zbiór dyplomatów rządowych i aktów prywatnych. Ч. 1. Вильно, 1858. № 18. С. 20 — подлинник: Vilniaus universiteto bibliotekos RankraŠčių skyrius. F 69–147; за указание на него благодарю Т. Челкиса). Судя по указанному пожалованию Казимира Михаилу Кезгайловичу, к 1451 г. оба брата, Глеб и Федько Довговдовичи, умерли без потомства. Вопреки мнениям, высказывавшимся в историографии, он не имеет никакого отношения ни к виленскому воеводе Довгирду, ни к князю Семену-Лугвеню Ольгердовичу, ни к князю Долголдату Долголдатовичу, известному по вкладной записи 1427 г. (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 55; Розов В. Українські грамоти. № 58; Визирь А. П. Собрание книг XV столетия в отделе рукописей ЦНБ АН УССР // Проблемы рукописной и печатной книги. М., 1976. С. 67–68; Кузьмин А. В. Титулованная знать Великого княжества Литовского в «Великой войне» против Тевтонского ордена 1409–1411 гг. // Вялікае княства Літоўскае і яго суседзі ў XІV—XV стст.: саперніцтва, супрацоўніцтва, урокі: Да 600-годдзя Грунвальдскай бітвы. Мінск, 2011. С. 64).

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

451

гайло Волимонтович87, в 1432 г. проявлявшие нелояльность по отношению к Сигизмунду Кейстутовичу и интегрировавшиеся в его окружение лишь впоследствии. Не исключено, что из числа недавних сторонников Свидригайла к Сигизмунду приблизились князья Александр и Иван Чарторыйские. Источники единодушно говорят об их решающей роли в заговоре, который привел к убийству Сигизмунда Кейстутовича88. Это может указывать на то, что к марту 1440 г. они уже некоторое время находились в Вильне и Троках, раз смогли наладить связи с другими участниками заговора — виленским воеводой Яном Довгирдом и трокским воеводой Петром Лелюшем89. Многое указывает на то, что и здесь великий князь литовский, якобы такой жестокий и немилосердный, считался со своими подданными и прислушивался к их мнению. Яркие свидетельства этого — самостоятельное послание Сигизмундовых вельмож Ягайлу от 25 сентября 1433 г., отправленное одновременно с великокняжеским письмом, или состоявшийся год спустя разговор орденского посла Ганса Бальга с литовскими вельможами. Перечни свидетелей Сигизмундовых документов служат важным источником по истории ВКЛ и уже неоднократно разбирались. Здесь уместно упомянуть малоизвестный документ такого рода — грамоту об уступке Дорогичина мазовецкому князю после смерти Сигизмунда, утвержденный печатями его прелатов, князей и бояр, «хотя хватило бы и одной» (так охарактеризовали его послы Болеслава; см. ниже). Можно вспомнить и о ссылках на волю жителей пограничных регионов — Луцкой земли и Жомойти. Те же самые цели — укрепление и расширение своей власти — Сигизмунд Кейстутович преследовал при контактах с правителями соседних государств. С одной стороны, для Сигизмунда было жизненно важно заручиться их поддержкой в борьбе со Свидригайлом, что одновременно давало ему возможность не слишком полагаться на Польшу. С другой стороны, сами по себе 87

Первый из них был свидетелем пожалования Сигизмунда для Остика от 28 июня 1436 г., второй — гарантом акта польско-литовской унии от 6 декабря 1437 г. (Jaworski R. Z najdawniejszych dokumentów. Aneks 1. S. 110; AUPL. № 63. S. 108). 88 Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 6; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 183. 89 Теодор Нарбут со ссылкой на «Хронику Быховца» и «Хронику…» М. Стрыйковского назвал Александра Чарторыйского конюшим у Сигизмунда Кейстутовича, а Скобейку — подконюшим (Narbutt T. Dzieje narodu litewskiego. T. 7. S. 229). С тех пор эта информация гуляет по научной литературе (см.: Wolff J. Senatorowie i dygnitarze. S. 197, przyp. 3; Urz. centralni. S. 54. № 232). Однако у Стрыйковского конюшим Сигизмунда назван лишь Скобейко, а в «Хронике Быховца», на которую он опирался, ничего подобного вообще нет, равно как и в более раннем его произведении — поэме «О началах…» (ПСРЛ. Т. 17. Стб. 533–534; Stryjkowski M. Kronika. T. 2. S. 203; Idem. O początkach. S. 420–421). Нет таких данных и в современных источниках: единственный великокняжеский конюший, упоминаемый до 1440 г., — Ян Немира (Petrauskas R. Lietuvos didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 25).

452

Раздел 3

На пути к единству

контакты с соседними государствами призваны были укреплять позицию правителя среди его подданных. Любой правитель захочет контактировать лишь с тем, за кем признает определенную силу, влияние, авторитет или по меньшей мере потенциал. И вельможи Сигизмунда Кейстутовича, которые участвовали в его встречах с другими правителями, приеме их послов или сами ездили к соседям с дипломатическими миссиями, тем самым получали зримое подтверждение признания власти своего господаря; а те, в свою очередь, напрямую зависели от того, насколько успешной будет его внешняя политика: достаточно вспомнить быстрый конец правления Свидригайла. Сколь важными для Сигизмунда были союзные отношения с соседями ВКЛ (не только с Польшей) и сколь тесно они были связаны с ходом династической войны, показывает история его взаимоотношений с Мазовией. Между мазовецкими Пястами и литовскими князьями существовали многочисленные родственные связи, причем они включали как Ольгердовичей, так и Кейстутовичей. И было важно, какая ветвь Гедиминовичей сумеет извлечь из этого выгоду (напомню, что Александра, вдова умершего в 1426 г. Семовита IV, была родной сестрой Ягайла и Свидригайла). Уже в первой половине 1434 г. планировался брак Сигизмунда Кейстутовича с Анной — вдовой Болеслава Янушевича, матерью Болеслава IV и фактической правительницей восточной части Мазовии (Черско-Варшавского княжества). Но уже к сентябрю был заключен брак между их детьми — Михаилом Сигизмундовичем и Евфимией (Офкой)90. При этом Болеславу IV был обещан Дорогичин и некоторые другие права по отношению к части территории ВКЛ91. Очевидно, Сигизмунд одновременно вел переговоры с другой ветвью мазовецких князей — сыновьями Семовита IV и Александры Ольгердовны. На это указывает составленный 7 марта 1434 г. транссумпт договора о границе между владениями литовских и мазовецких князей, датированного 1358 г. Возможно, и сам договор в том виде, в каком он до нас дошел, был составлен в 1434 г.92 Согласно транссумпту, документ был представлен на подтверждение плоцкому епископу Станиславу (Павловскому) князьями Семовитом, Казимиром и Владиславом93, что вполне соответствует их еще нераздельному на тот момент правлению94. Не исключе90

Tęgowski J. Stosunki wielkiego księcia litewskiego Zygmunta Kiejstutowica z książętami mazowieckimi. S. 51–52. См. также: Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 225–227 (некоторые выводы были уточнены автором в специальной статье, указанной выше). 91 Ibid. S. 52; Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 346–350. Примечательно, что грамота об уступке Дорогичина была скреплена печатями не только самого Сигизмунда, но также его сына Михаила, прелатов и панов, «хотя хватило бы одной печати», как заявляли послы Болеслава в Пруссии летом 1442 г. (GStAPK. OBA 27892; OF 15. S. 134–136). 92 О проблеме подлинности документа см. гл. 1.1. 93 Kodeks dyplomatyczny księstwa Mazowieckiego. № 80. S. 72. 94 Раздел владений между сыновьями Семовита IV стал возможным после смерти их матери Александры Ольгердовны (19 июня 1434 г.) и состоялся на съезде в Плоцке 31 августа того же года (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 150; Supruniuk A. Mazowsze Siemowitów. S. 75).

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

453

но, что в условиях, когда Сигизмунд Кейстутович остро нуждался в союзниках, мазовецкие князья захотели вернуть в состав своих владений Тыкоцин, пожалованный Яну Гаштольду в феврале 1433 г.95 В том же контексте борьбы со Свидригайлом следует рассматривать и женитьбу овдовевшего Михаила Сигизмундовича на Екатерине (до 29 января 1439 г.)96: мало того что она была младшей дочерью Семовита IV и Александры Ольгердовны, имеется известие, что ее брат Казимир II, владевший Белзской землей на Руси (а возможно, и не он один), оказывал помощь Свидригайлу в 1437 г.97 По мере развития событий расширялся круг внешних контрагентов Сигизмунда, и вслед за Польшей, Тевтонским орденом и Мазовией его признавали великим князем литовским новые соседи ВКЛ. Предпосылки для этого создавали как уже имеющиеся династические и личные связи Сигизмунда с их руководством, так и его новые победы над Свидригайлом. Так, очевидно, отъезд Свидригайла на юг и осада Витебска и Полоцка войсками Сигизмунда Кейстутовича в конце 1435 г. создали вакуум власти со стороны ВКЛ в Ржевской волости — совместном новгородско-литовском владении. Ее жители отказались уплачивать новгородцам дань, и зимой 1435/36 г. те разорили волость, после чего за Ржевой прочно закрепилось определение «Пустая»98. Но уже осенью 1436 г. к Сигизмунду ездило новгородское посольство во главе с посадником Григорием Кирилловичем, и стороны «взяша миръ», оформленный крестоцелованием99, что означало признание новгородцами власти Сигизмунда Кейстутовича в ВКЛ. Впрочем, признание, судя по всему, так и не вылилось в сближение, учитывая дальнейшие контакты Новгорода с Василием II и прием в марте 1438 г. князя Юрия Лугвеневича100, явно покинувшего ВКЛ из-за опасения репрессий и выражавшего претензии на литовский престол еще при жизни Сигизмунда101, и имевшего на него виды для своего сына102. 95

LM. Kn. 1. № 30. P. 28. В конце 1425 г. Тыкоцин еще принадлежал Витовту (Vitoldiana. № 185. S. 154–155), а в начале 1436 г. им распоряжается Ян Гаштольд (AGAD. Dok. perg. № 780). 96 Tęgowski J. Stosunki. S. 56–57. 97 AUPL. № 64. S. 109–110. 98 НПЛ. С. 417–418; Янин В. Л. Новгород и Литва. С. 87–88; Он же. Новгородский поход 1435 г. на Великие Луки и Пустую Ржеву // Особенности российского исторического процесса. Сб. ст. памяти акад. Л. В. Милова (к 80-летию со дня рождения). М., 2009. С. 96–99. 99 НПЛ. С. 419; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 435. 100 НПЛ. С. 419–420; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 435–436. 101 Об этом говорит титул Юрия Лугвеневича — «русский князь, наследник Литвы» (LECUB. Bd. 9. № 558. S. 410; Варонiн В. А. Князь Юрай Лынгвеневiч Мсцiслаўскi. С. 21– 22). С тем же титулом он фигурирует в малоизвестном перечне адресатов посланий великого магистра: GStAPK. OF 281. S. 155; публикация: Hein [M.]. Königsberg. Staatsarchiv. Ordensfoliant Nr. 281. Ältestes Formularbuch der hochmeisterlichen Kanzlei // Chroust A. Monumenta palaeographica. 1, 3, 3. Reihe 3. Lfg. 21. Taf. 4 (Taf. 684 des Gesamtwerkes). 102 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 253.

454

Раздел 3

На пути к единству

Кое-что известно и о контактах Сигизмунда с другими русскими землями. В 1451 или 1452 г. Василий II писал императору Константину Палеологу, что после смерти митрополита Фотия отправил в Царьград на поставление рязанского епископа Иону по договоренности («съгадавше»), в частности, «съ Литовскыя земли господаремъ, великымъ княземъ»103. Поскольку отправка Ионы состоялась лишь после победы Василия II над Василием Косым в мае 1436 г.104, то великим князем литовским, с которым консультировался московский правитель, мог быть только Сигизмунд Кейстутович. Но когда Иона прибыл в Константинополь, оказалось, что на Русь уже решено поставить грека Исидора, и Ионе пришлось довольствоваться благословением на митрополию в будущем. Раз Исидор явился в Москву уже в апреле 1437 г., значит, консультации Василия с Сигизмундом должны были состояться примерно в середине 1436 г. Но уже к середине 1437 г. их отношения охладели: Борис Александрович Тверской, заключая договор с Василием Васильевичем Московским между 2 апреля и началом сентября 1437 г.105, обязывался «к Жимонту… целование сложити, без перевода»106, т.е. расторгнуть мирный договор с Сигизмундом Кейстутовичем107. Это «целование» можно датировать промежутком времени между летом 1434 г., к которому относится последнее упоминание о военной помощи Бориса Александровича Свидригайлу, и 1437 г. Скорее всего, тверской князь установил дружественные отношения с заклятым врагом своего свояка Свидригайла после того, как последний был разгромлен в Вилькомирской битве 1 сентября 1435 г. Согласно тому же договору с тверским великим князем, московский государь мог «взѧт(и) любовь» с Сигизмундом или его будущими наследниками, а «литва» называлась в числе возможных противников договаривающихся сторон наряду с «татарами», «ляхами» и «немцами», что опять-таки указывает на напряженные отношения. В них, вероятно, следует искать причины эксцесса с митрополитом Исидором, которого Сигизмунд не пропустил через свои владения в конце 1437 г., так что предстоятелю русской церкви пришлось ждать в Риге, пока после зимы станет возможным судоходство по Балтийскому морю («океану»)108. 103

РИБ. Т. 6. СПб., 1908. № 71. Стб. 578. Флоря Б. Н. Православный мир Восточной Европы. С. 368. 105 О датировке см.: Семенченко Г. В. Московско-тверской договор второй половины 30-х годов XV века // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.). М., 1997. 106 ДДГ. № 37. С. 106. 107 Статьи аналогичного содержания читаются в докончании Михаила Александровича Тверского с Василием I 1399 г., которое легло в основу московско-тверских докончаний XV в. (Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. М., 2003. С. 304, 321–326, 346). 108 Флоря Б. Н. Православный мир Восточной Европы. С. 324. В данной работе, однако, не использовано послание Исидора отцам Базельского собора, которое существенно меняет представление о его отношениях с Сигизмундом Кейстутовичем: BP. T. 5. № 1496. S. 276–277. 104

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

455

Вскоре после Вилькомирской битвы Сигизмунд Кейстутович установил прямые контакты с молдавским воеводой Ильей109. 4 августа 1435 г. тот разбил своего брата Стефана, а в начале сентября принес присягу польскому королю Владиславу III и Короне и получил северо-западную часть Молдавии с центром в Сучаве110. Какое-то время братья выступали как соправители111, но уже 8 марта 1436 г. Стефан, которому осталась юго-восточная часть Молдавии, разбил Илью и изгнал его из его владений112. Сообщая об этом великому магистру, Свидригайло отчетливо противопоставлял Стефана («наш друг, который занимает нашу сторону») Илье, «который на стороне поляков»113. Обращает на себя внимание, что, хотя польский король в грамотах Ильи последовательно титулуется наивысшим князем литовским (или просто литовским господарем)114, два его вассала — молдавский воевода и великий князь литовский — сочли возможным и нужным заключить между собой союз, направленный против всех, за исключением этого короля. При этом позиция Сигизмунда в данном союзе — более высокая, чем Ильи, о чем говорит именование великого князя литовского «родителем» в грамоте молдавского воеводы. Таким образом, и сам факт заключения договора, и его терминология прекрасно вписывается в серию шагов Сигизмунда Кейстутовича по укреплению его позиций среди соседей ВКЛ. К сожалению, чрезвычайно скупы данные о контактах Сигизмунда Кейстутовича с Ордой, переживавшей период вражды разных ханов. В 1526 или 1527 г. Сигизмунд Старый в послании Саадет-Гирею вспоминал, что крымский хан Хаджи-Гирей «в нещастъливую прыгоду свою» укрывался во владениях Сигизмунда Кейстутовича, а тот его «вспоможеньемъ своимъ, накла109

Грамота Ильи о договоре с Сигизмундом в оригинале датирована 6943 г. (Documentele moldoveneşti înainte de Ştefan cel Mare / Publ. de M. Costăchescu. Vol. 2. Iaşi, 1932. № 196. P. 691). Поскольку присяжные грамоты Ильи и его бояр польскому королю и Короне датированы первыми числами сентября того же года (в том числе одна латинская, что важно в контексте проблем их хронологии: Ibid. № 193, 194, 195), а в молдавских документах об отношениях с Польшей этого времени господствовал январский стиль, даже при указании года от Сотворения мира (Никитич А. Н. Проблема хронологии в Молдавии периода феодализма (начало календарного года в канцелярии Молдавского феодального государства) // Социально-экономическая и политическая история ЮгоВосточной Европы (до середины XIX в.). Кишинев, 1980. C. 220–223, ср. с. 238–240), то заключение союза Ильи с Сигизмундом следует датировать промежутком времени от начала сентября до 31 декабря 1435 г. За указание и предоставление названной статьи искренне благодарю А. А. Турилова и А. И. Грушу. 110 Czamańska I. Moldawia i Woloszczyzna. S. 95–96. 111 Никитич А. Н. Указ. соч. С. 225–226. 112 Czamańska I. Moldawia i Woloszczyzna. S. 96–97. 113 «Plerumque noveritis, quia Steczko Moldawie woewoda, amicus noster, qui nostram tenet partem, fratrem suum Heliam, qui est pro parte Polonorum, convicit et extra terram Moldawie pepullit…» — GStAPK. OBA 7170. 114 Documentele moldoveneşti. Vol. 2. № 192, 193, 194, 195, 203, 206.

456

Раздел 3

На пути к единству

домъ и выправою на ц(а)ръстве посадил»115. Хаджи-Гирей, в свою очередь, выдал Сигизмунду Кейстутовичу ярлык на русские земли ВКЛ, на котором были основаны ярлыки для Казимира, выданные тем же ханом в 1461–1463 гг. и его сыном Менгли-Гиреем в 1472–1474 гг.116 Имеются сведения и о дружественных отношениях Сигизмунда Кейстутовича с Улуг-Мухаммедом — двоюродным дядей Хаджи-Гирея117. Не исключено, что союз Сигизмунда с татарами существовал к весне 1438 г., когда его упоминал венгерский сановник Стефан Пагорнак в послании римскому королю Альбрехту II (о нем ниже)118. К сожалению, пока нельзя уверенно сказать, насколько достоверны поздние сведения о союзе Сигизмунда Кейстутовича с Хаджи-Гиреем и его последствиях, поскольку современные исследователи склоняются к мысли, что Хаджи-Гирей воцарился в Крыму не ранее 1442 г.119, тогда как Улуг-Мухаммед в 1438 г. был изгнан пришедшим с востока Кичи-Мухаммедом120. Базельский собор (куда по первоначальному замыслу направлялся митрополит Исидор) и папа римский были высшими духовными авторитетами в католическом мире, и было важно, кого из двух «великих князей литовских» они поддержат (не говоря уже о польско-орденском конфликте, имевшем давнюю предысторию). Поэтому борьба между представителями Сигизмунда Кейстутовича и польских властей, с одной стороны, и Свидригайла и Тевтонского ордена, с другой, разворачивалась не только на полях сражений и при монарших дворах, но и в залах заседания Базельского собо115

LM. Kn. 7. № 365. P. 593. Новейшая публикация ярлыков: Kołodziejczyk D. The Crimean Khanate and PolandLithuania. International Diplomacy on the European Periphery (15th — 18th Century). A Study of Peace Treaties Followed by Annotated Documents. (The Ottoman Empire and Its Heritage. Politics, Society and Economy. Vol. 47). Leiden; Boston, 2011. P. 529–533, 539–544 (упоминания Сигизмунда — с. 530, 540; комментарий к ним — с. 533, прим. 26; с. 544, прим. 34). См. также: Барвiньский Б. Два загадочнi ханськi ярлики на рускi землï з другоï половини XV. столïтя // Барвiньский Б. Iсторичнi причинки. Т. 2. Львiв, 1909. С. 18, 20; Kolankowski L. Dzieje wielkiego Księstwa Litewskego. S. 256–257. 117 Беспалов Р. А. Хан Улу-Мухаммед и государства Восточной Европы: от Белёва до Казани (1437–1445) // Золотоордынская цивилизация. Сб. ст. Казань, 2012. С. 57–58. 118 CESXV. T. 3. Dod. № 44. 119 Якушечкин А.  В. К вопросу о возможности участия Хаджи Гирая в событиях, произошедших в Крыму 1433–1434 гг. // Причерноморье: История, политика, культура. Вып. 16 (5). Сер. А. Античность и Средневековье. Избр. материалы XI и XII науч. конференций «Лазаревские чтения». Севастополь, 2015. С. 136–144; Он же. К вопросу об обстоятельствах прихода к власти Хаджи Гирея — на основе информации из бухгалтерских книг казначейства Кафы (В печати.); Гулевич В. П. Северное Причерноморье. С. 126–129; Он же. Кримське ханство й Північне Причономор’я в період правління Хаджи Ґірея (1442-1466) // Український історичний журнал. 2014. № 6. С. 4–28. Вопрос требует дальнейшего изучения. 120 Барбаро и Контарини о России. С. 150; Трепавлов В. В. Большая Орда — Тахт эли. Очерк истории. Тула, 2010. С. 150, 160. 116

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

457

ра и резиденциях папы Евгения IV, покинувшего Рим в июне 1434 г. В руках Свидригайла был такой серьезный аргумент, как перспектива унии православной и католической церквей, о которой он заявил еще в начале 1433 г. Если поначалу (с весны 1433 г.) Польшу на соборе представляли итальянские юристы Симон из Терамо и Гаспар из Перуджии, то к концу того же года туда стали съезжаться собственно польские представители духовных и светских властей королевства, прибывшие в Базель большей частью уже в следующем году121. Не оставался в стороне и Сигизмунд Кейстутович. Под 6 мая 1434 г. в книге расходов ганзейского города Везеля в Вестфалии (на Нижнем Рейне) были отмечены расходы на «герольда литовского короля», в котором Р. Петраускас справедливо видит посла Сигизмунда Кейстутовича в Базель122. К концу 1434 г. туда вместе с членами польской делегации прибыл представитель Сигизмунда — виленский каноник Мартин из Шадка, священник церкви Св. Духа, в следующем году получивший от Сигизмунда сан архидиакона123. Вскоре после этого собор стал охладевать к Свидригайлу. Можно сказать, на соборе Сигизмунд Кейстутович одержал победу раньше, чем на поле битвы. 29 марта 1435 г. собор поручил Рижское архиепископство, находившееся в конфликте с ливонским отделением Тевтонского ордена124, опеке польского короля Владислава III и великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича125. Как видим, Сигизмунд последовательно стремился к укреплению власти над подданными (и расширению ее территориального охвата) и своего международного авторитета, причем с самого начала своего правления126. Победа при Вилькомире лишь придала новый импульс этим процессам. В начале его правления был задан и определенный тон его отношений с Польшей, который не сводился исключительно к демонстрации покорности и проявлению уступчивости. Перемены же в этих отношениях после Вилькомирской битвы объясняются не только «эмансипацией», о которой часто пишут 121

Ożóg K. Uczeni w monarchii Jadwigi Andegaweńskiej i Władysława Jagiełły. (RAU. Ogólnego zbioru t. 105.) Kraków, 2004. S. 254–257, 284–293. 122 Regesten zur politischen Geschichte des Niederrheins. T. 1. Stadtrechnungen von Wesel / Bearb. von F. Gorissen. (Publikationen der Gesellschaft für rheinische Geschichtskunde. Bd. 55). Bd. 4 (1426–1450). Bonn, 1963. S. 136; Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 14, nuor. 42. 123 Ochmański J. Biskupstwo wileńskie w średniowieczu. Ustrój i uposażenie. (UAM. Wydział fi lozoficzno-historyczny. Ser. Historia. № 55). Poznań, 1972. S. 24–25, 32. 124 LECUB. Bd. 8. S. XXII ff. В данном случае он скрывается за стандартной риторикой о пребывании Рижской церкви «в пределах русинов и схизматиков и прочих неверных». 125 LECUB. Bd. 8. № 912. S. 545–546; Иларене И. Книга № 525 Литовской Метрики в оригинале и в копии: аспекты некоторых изменений состава книги // Новости Литовской метрики. № 9 (2006). Вильнюс, 2008. С. 24–37. 126 Размах этих мероприятий, как представляется, недооценен и в новейшем синтезе истории Литвы: Lietuvos istorija. T. 4. P. 392–393 (текст Р. Петраускаса).

458

Раздел 3

На пути к единству

историки, несколько абстрактной и необъяснимой («эмансипация ради эмансипации»?), но и вполне конкретными обстоятельствами. Дело в том, что в 1436 г., после того как Свидригайло удалился на юг ВКЛ, началось его сближение с той частью польских правящих кругов, которая располагала владениями и занимала должности на землях коронной Руси (название «паны коронной Руси», утвердившееся в историографии, не совсем точно). Польские вельможи стали входить в его окружение, а 4 сентября 1437 г. во Львове Свидригайло и его приближенные принесли присягнули Владиславу III (окончательное решение должен был принять съезд польского короля и сословий в Серадзе 15 октября)127. Тем самым Сигизмунд Кейстутович, отправлявший отряд за отрядом на завоевание южнорусских земель, ставился в тупик. Именно в этом контексте необходимо рассматривать несколько загадочный эпизод конца правления Сигизмунда, который в историографии с легкой руки А. Левицкого и А. Прохаски получил название «несостоявшегося союза» с Альбрехтом II. Вопросы об инициаторе, целях и причинах неудачи этого союза до сих пор остаются предметом дискуссии128. Союз Сигизмунда с Альбрехтом II должен был быть одновременно и союзом с Тевтонским орденом, а отношения двух государств лучше всего освещены источниками. В 1434–1435 гг. отношения Сигизмунда Кейстутовича с Тевтонским орденом в Пруссии оставались добрососедскими: происходил обмен посольствами и письмами, в которых великий князь именовал Русдорфа «особенно дорогим другом»129. Отделение Ордена в Ливонии, напротив, оставалось враждебным по отношению к Сигизмунду и продолжало помогать его противнику Свидригайлу, не останавливаясь перед открытой войной с Сигизмундом. Ситуация изменилась после Вилькомирской битвы 1 сентября 1435 г.: Свидригайло, потерпев сокрушительное поражение, вскоре удалился на юг ВКЛ и потерял связь с Орденом. Ливонскому отделению Ордена после его катастрофы под Вилькомиром приходилось заботиться о судьбе своих воинов, попавших в плен к Сигизмунду130, а прусскому — искать с ним определенный modus vivendi в новой обстановке. 127

CESXV. T. 1. № 91. P. 84–85; Барвiнський Б. Кiлька документiв i замiток. № IV. С. 18–19. Справедливые замечания на эту тему высказаны в статье: Tęgowski J. Stosunki. S. 55–56. 129 См., например, письма Сигизмунда Кейстутовича Паулю фон Русдорфу от 1 сентября 1434 г. (GStAPK. OBA 6860; краткое содержание — LECUB. Bd. 8. № 854) и от 21 сентября 1435 г. (GStAPK. OBA 7055; краткое содержание — LECUB. Bd. 8. № 979), письмо Русдорфа Сигизмунду от 17 июля 1435 г. (LECUB. Bd. 8. № 951). Этой картины не меняют и постоянные жалобы на задержку прусских купцов в Литве и литовских в Пруссии: подобные случаи происходили постоянно, в том числе в периоды мирных отношений ВКЛ с Орденом. 130 В письме великому магистру от 4 ноября 1435 г. ливонский ландмаршал характеризовал их как «некоторых господ нашего Ордена и иных добрых людей» (“etczliche unsirs ordins hern und dienir und sust gutte lůthe”) — LECUB. Bd. 8. № 1007. S. 616. 128

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

459

Ливонский ландмаршал Генрих Шунгель по прозванию Бокенфорде, к которому перешло руководство ливонской ветвью Ордена после гибели его магистра Франке Керскорфа при Вилькомире, с самого начала прилагал большие усилия, чтобы добиться освобождения ливонских пленных131. Между тем Сигизмунд Кейстутович под разными предлогами два года затягивал выдачу пленных132. Так, через своих представителей, которые вели переговоры с ливонцами в 1436–1437 гг., он требовал сначала отпустить литовцев, взятых в плен до Ленчицкого перемирия 1433 г.133 (напомню, что в начале этого года ливонцы вывели из владений Сигизмунда несколько тысяч человек). Отпустить ливонцев, служивших Свидригайлу, он отказывался и предлагал Ордену выкупить их за деньги. Других он велел освободить в присутствии ливонских послов, но после отъезда посольства приказал отправить их назад в заточение, что дало Русдорфу повод характеризовать великого князя литовского как «странного господина»134. За этими странностями, по-видимому, стояло стремление не только проучить ливонское отделение Ордена, но и вынудить его пойти на сближение с великим князем. Примечательно, что в начале 1436 г. виленский епископ Матвей, высший духовный сановник ВКЛ, дал понять ливонскому послу, что процесс освобождения пленных ускорится, если ливонский магистр лично встретится с великим князем; вскоре это подтвердил и сам Сигизмунд135. Как известно, встречи правителей в то время были явлением достаточно редким, они проводились для решения важнейших вопросов. Однако эта встреча так и не состоялась136, и переговоры о судьбе пленных вновь затягивались. Не помогло и участие представителей великого магистра во встрече ливонских послов с великим князем в начале 1437 г.137 и его вельможами 16 июня того же года138. События приняли благоприятный для Ордена ход осенью 1437 г. В августе подданные ливонского магистра случайно убили литовских послов к рижскому архиепископу, приняв их за шпионов139. После этого Бокенфорде 131

Ibid. О переговорах Ордена с Сигизмундом по поводу выдачи пленных см.: Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 69–70, 74–77. 133 LECUB. Bd. 9. № 102, 109, 125. 134 Ibid. № 127; GStAPK. OF 13. S. 455–456: “eyn selczen herre” (краткое содержание — LECUB. Bd. 9. № 173). Впоследствии он повторил эту характеристику в письме к римскому королю Альбрехту II (LECUB. Bd. 9. № 281). 135 LECUB. Bd. 9. № 27, 39. 136 Ближайший съезд литовских и ливонских представителей состоялся 27 мая. Известно, что 29 мая ливонский магистр находился в Риге (LECUB. Bd. 9. № 54). До этого он несколько раз спрашивал великого магистра о целесообразности встречи с великим князем, но ответа, по-видимому, не последовало (Ibid. № 39). 137 LECUB. Bd. 9. № 116, 125. 138 Ibid. № 173, 197. 139 Ibid. № 215, 216. 132

460

Раздел 3

На пути к единству

не решался вести переговоры с Сигизмундом напрямую и передоверил эту задачу великому магистру, который поддерживал с литовским правителем хорошие отношения. В сентябре к великому князю с дарами (бочкой вина и бочонком сельди)140 был отправлен верховный маршал Ордена141. По итогам переговоров с ним Сигизмунд согласился отпустить пленных под поручительство, но лишь до конца 1437 г. За это время следовало согласовать условия их окончательного освобождения, в противном случае ливонцы должны были вернуться в Литву142. В 1438 г. этот срок несколько раз продлевался143. И хотя окончательное решение данной проблемы затянулось еще на некоторое время, само согласие отпустить пленных домой было серьезным шагом вперед в литовско-орденских отношениях. Но добиться этого удалось руководству прусской, а не ливонской ветви Ордена144. Как было показано выше, само по себе вмешательство Русдорфа еще не было ключом к успеху: Сигизмунд Кейстутович мог по-прежнему находить разные предлоги, чтобы оставить ливонцев у себя. Наверное, его внезапная податливость объясняется тем, что в это время выросла его заинтересованность в Ордене. Полагаю, что объяснение можно найти, обратившись к истории «несостоявшегося союза» Сигизмунда Кейстутовича с римским королем Альбрехтом II, в котором Тевтонскому ордену отводилось очень заметное место. Эпизод, имевший место в конце правления Сигизмунда Кейстутовича и связанный с попытками создания коалиции, направленной против Польши, с участием римского короля Альбрехта II и Тевтонского ордена, давно привлекает внимание исследователей. Первым этот вопрос изучил А. Левицкий, опубликовавший источники Кенигсбергского архива по этой теме и предложивший их интерпретацию. Однако и после его исследования многие важные вопросы (в частности, кто и с какой целью инициировал переговоры о заключении союза) остались открытыми. Данная тематика активно изучалась в конце XIX — первой трети XX в. (А. Прохаска, Б. Барвинский, О. Халецкий, Л. Колянковский), в дальнейшем исследовательский интерес к ней угас. Через призму польско-чешских отношений она была рассмотрена в книге Р. Хека в 1964 г. В начале нашего столетия к этой теме обратился познаньский ученый Я.  Никодем. По его мнению, инициатором создания коалиции был неизвестный по имени краковский каноник, упоминаемый в одном из источников, а сам Сигизмунд при переговорах с Альбрехтом постоянно колебался и так и не решился заключить формальный союз145. 140

GStAPK. OBA 7365, 7374. LECUB. Bd. 9. № 216, 231. 142 GStAPK. OBA 7374; LECUB. Bd. 9. № 231, 234. 143 Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович. С. 76–77. 144 Известно, что Сигизмунд Кейстутович соглашался вести переговоры по этому поводу только с Русдорфом, но не с ливонским магистром (LECUB. Bd. 9. № 271). 145 Nikodem J. Uwagi o genezie niedoszłego przymierza. 141

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

461

Исследователи встретили его выводы довольно сдержанно (ведь скромный член краковского капитула мало подходит на роль вершителя «большой политики» и «делателя королей»)146, но взамен ничего принципиально нового не предложили. Чтобы понять, кто был инициатором «несостоявшегося союза» и какое значение он имел для ВКЛ, необходимо прежде всего разобраться в историческом развитии контактов этого государства с потенциальными союзниками. Наиболее ранний источник, в котором expressis verbis говорится о намерении Сигизмунда Кейстутовича заключить такой союз, это письмо венгерского сановника Стефана Пагорнака римскому королю Альбрехту II от 27 мая 1438 г.147 Тот сообщал, что во время его недавней поездки в Краков к нему явился некий краковский каноник и сообщил о просьбе Сигизмунда Кейстутовича выступить посредником в переговорах с римским королем. Поэтому предлагалось присоединиться к союзу Сигизмунда с Тевтонским орденом и татарами (который якобы уже существовал) с целью совместного нападения на Польшу. За осуществление этой задачи великий князь литовский пообещал канонику епископство в Литве, от себя же Пагорнак добавлял, что в случае успеха этого плана каноник заслуживает епископства в Венгрии. Это известие вызвало живой интерес у римского короля Альбрехта  II Габсбурга, недавно пришедшего к власти (его тесть Сигизмунд Люксембургский умер 9 декабря 1437 г.). Заинтересованность Альбрехта в борьбе с Польшей объяснялась ситуацией в Чехии. В конце 1437 г. католики и утраквисты (умеренные гуситы, выступавшие за компромисс с католической церковью) избрали Альбрехта на чешский престол, но в первой половине следующего года табориты (радикальное крыло гуситов) предложили корону Ягеллонам. В конце апреля это предложение было принято на съезде польской шляхты в Новом Корчине, а вскоре к таборитам присоединились утраквисты. После этого в Чехию с войском был отправлен королевич Казимир Ягеллон (младший сын Владислава Ягайла). Заинтересованность Альбрехта II в союзе с ВКЛ по указанным причинам подчеркивается историками со времен А. Прохаски. Однако инициатива, как следует из письма Пагорнака, исходила от Сигизмунда Кейстутовича. Я. Никодем попытался опровергнуть такое понимание источника148, но неубедительность его аргументов показал Г.  Блащик149. К этому спору я вернусь ниже, а пока имеет смысл рассмотреть несколько более ранние события, которые — пусть и косвенным образом — подтверждают точку зрения, высказанную в письме венгерского сановника. 146

Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 742–749, ср. с. 739; Lietuvos istorija. T. 4. P. 393 (текст Р. Петраускаса). 147 CESXV. T. 3. Dod. № 44. 148 Nikodem J. Uwagi. S. 348–352. 149 Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 742–748.

462

Раздел 3

На пути к единству

Как справедливо отмечено в историографии, Альбрехт II, занятый войной с Польшей, не мог быть основным реальным союзником Сигизмунда по антипольской коалиции. Действительно, как показал дальнейший ход переговоров, на роль основного союзника ВКЛ планировался скорее Тевтонский орден. Завесу таинственности над «несостоявшимся союзом» способна приоткрыть хронология отношений Сигизмунда Кейстутовича с его соседями. Первые признаки потепления в отношениях Сигизмунда с Орденом можно отметить в сентябре 1437 г., когда он в результате визита к нему верховного маршала наконец дал согласие на время отпустить домой ливонских пленных150. Как выясняется из письма Русдорфа великому князю от 16 июня 1438 г.151, последний стремился сохранить в тайне от польских правящих кругов содержание переговоров, состоявшихся во время визита литовского посольства в Мариенбург в октябре 1437 г., официально посвященного продлению срока отпуска пленных152 (это посольство было ответом на сентябрьскую миссию верховного маршала в Литву). Русдорф оправдывался, что их содержание он не сообщал ни куявскому епископу, побывавшему у него зимой 1437/38 г., ни польской стороне, хотя та проявляла к этому большой интерес из-за частого обмена посольствами между Литвой и Орденом. О чем именно шла речь на переговорах в Троках и Мариенбурге в сентябре — октябре 1437 г., мы не знаем. Заключать ex post, что уже тогда речь шла об «антипольском союзе», было бы методически некорректно. Тем не менее Сигизмунд в это время остро нуждался в союзниках: ему никак не удавалось самостоятельно отвоевать у Свидригайла его владения, а надежды на польскую помощь не оправдывались, ведь переговоры Сигизмунда с поляками летом 1437 г. по большому счету закончились ничем153. Камнем преткновения становился и вопрос о судьбе ВКЛ после смерти Сигизмунда: об этом говорит обещание виленского воеводы Довгирда, данное по результатам переговоров, после смерти великого князя передать Вильну с поветом Польше154. Между тем Сигизмунд вынашивал планы сделать своим преемником сына Михаила (а не просто гарантировать ему сохранение трокской «вотчины» Кейстутовичей)155. Документ 150

GStAPK. OBA 7374; LECUB. Bd. 9. № 231, 234. Lewicki A. Przymierze. Dod. 1. S. 309–310. 152 GStAPK. OF 13. S. 104–107; LECUB. Bd. 9. № 234. S. 141. 153 GStAPK. OBA 7326; краткое содержание: LECUB. Bd. 9. № 187. S. 116. 154 AUPL. № 62. Возможно, на результате этих переговоров (точнее, их безрезультатности) сказались отношения польских панов со Свидригайлом. 155 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 253; CESXV. T. 2. № 261; Tęgowski J. Stosunki. S. 55–56. Сам Михаил еще при жизни отца акцентировал свое исключительное положение в ВКЛ при помощи титула «сын великого князя литовского» (Gumowski M. Pieczęcie książąt litewskich // AW. 1930. R. 7. Zesz. 3–4. S. 707–708; KDKW. № 151 (оригинал: GStAPK. Urkundensammlung Zasztowt, № 3); AGAD. Dok. perg. № 750; BCz. TN. T. 16. S. 315–316; AGAD. MK. Libri inscriptionum. Ks. 3. S. 249–249 v. Благодарю Т. Ящолта за информацию о документах Михаила Сигизмундовича и сообщение их текстов. 151

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

463

Довгирда датирован 1 июля 1437 г., а месяцем ранее, 2 июня, великий магистр писал бургундскому герцогу об «удивительном и странном» несогласии между Сигизмундом Кейстутовичем и поляками156. Очевидно, подтверждение унии было условием получения польской помощи Сигизмундом. Уже это должно было заставлять его искать союзников157. На результатах польско-литовских переговоров могли сказаться и отношения польских панов со Свидригайлом (т.е. не просто нейтральная, а враждебная по отношению к Сигизмунду позиция). Не исключено, что к моменту переговоров с орденским посольством Сигизмунд мог уже узнать о львовском соглашении польских панов со Свидригайлом от 4 сентября 1437 г., которое лишало его надежд на подчинение южных земель ВКЛ158. Даже если великий князь литовский в конце 1437 г. зондировал почву в Ордене на предмет заключения союза, то вряд ли этот союз можно назвать антипольским, скорее он должен был быть направлен против Свидригайла, отношение которого к Польше пока (до Серадзского съезда) не было до конца ясным. В этом свете понятно, что Сигизмунд Кейстутович был не просто заинтересован в поиске сближения с Орденом, но имел основания проявлять такую инициативу159. Речь шла не просто об «эмансипации», «осво156

«Из новых известий мы сообщаем вашей великодушной милости, что поляки пребывают в некотором раздоре с князем Сигизмундом, нынешним великим князем литовским, так что, как мы узнали, ход дел между господином королем Польши и литовцами удивителен и странен. Но какой оборот примут эти дела, мы пока не можем сообщить вашей великодушной милости» (“Von nuwen tzeitungen thun wir euwer grosmechtikeit tzu wissen, wie das die Polan mit hertzog Segmund itczunt grosfurste tzu Littawen etzlich moße tzwetrechtig seyn, so das sich, als wir vornemen, die louffe und sachen tzwusschen dem hern ko[nige] tzu Polan und den Littauwen wundirlich und selczen haben. Wie sich abir diße geschicht und sachen dirfolgen und sich dirgeen werden, das konnen wir uff dismal eigentlich nicht vorkunden euwer grosmechtikeit”. — GStAPK. OF 13. S. 434). Разумеется, здесь отразился несколько более ранний этап развития событий, учитывая скорость передачи информации. 157 Союз Сигизмунда Кейстутовича с молдавским воеводой Ильей, в Литовской метрике ошибочно датированный 1437 г., в действительности, как показало изучение подлинной грамоты, был заключен в 1435-м (LM. Kn. 5. № 538. P. 354–355; Czamańska I. Moldawia i Woloszczyzna. S. 99). 158 Из письма верховного маршала Ордена великому магистру от 2 сентября 1437 г. следует, что он намеревался выехать в Литву не раньше 9 сентября (GStAPK. OBA 7365). Сигизмунд поблагодарил Русдорфа за присланные подарки в письме от 25 сентября (GStAPK. OBA 7374). 159 Аргументы Я. Никодема, который попытался опровергнуть инициативу Сигизмунда (Nikodem J. Uwagi. S. 348–352), выглядят неубедительными, если учитывать, что письменные источники по столь деликатному вопросу не могут быть многословными и непротиворечивыми, а «волынский вопрос» (а в обстановке 1437 г. еще и «киевский») — вполне достаточное основание для такой инициативы, о чем ярко свидетельствует история борьбы ВКЛ за южнорусские земли в середине XIV — середине XV в. См. также подробные контраргументы: Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 742–748.

464

Раздел 3

На пути к единству

бождении от польского влияния», а о достижении конкретной политической цели. Проблема южнорусских земель имела для литовской правящей элиты огромное значение160, она не была окончательно решена при подтверждении унии с Польшей в конце 1437 г.161, поэтому идея союза с внешними силами сохраняла свою актуальность и после этого. Если же иметь в виду особенности отношений Сигизмунда с Польшей, о которых говорилось выше, то становится понятным то нескрываемое раздражение по отношению к полякам, которое читается в его известном послании Альбрехту II162 . Дальнейшая судьба планов союза Сигизмунда с Альбрехтом и Орденом известна достаточно хорошо. Альбрехта очень заинтересовало предложение великого князя литовского, и он начал отправлять одного посла за другим в Литву и Пруссию. Камнем преткновения стал как раз Тевтонский орден: великий магистр не мог заключить союза без согласия прусских сословий, а они в нем отказывали, ссылаясь на «вечный мир» 1435 г. с Польшей и ВКЛ. Тем временем изменилась ситуация в Ливонии: после смерти в конце 1437 г. ливонского магистра взяла верх вестфальская «партия», члены которой выступали за бóльшую независимость ливонского отделения от руководства Ордена (в отличие от рейнцев — сторонников великого магистра). Ситуацией в Ливонии овладел фогт Вендена Гейденрейх Финке фон Оферберг, которого вестфальцы избрали ливонским магистром (поскольку его не утвердил в новой должности великий магистр, как того требовали статуты Ордена, его называли штатхальтером). Вскоре вестфальская группировка поддержала немецкого магистра (главу владений Ордена в Германии) Эберхарда фон Заунсхайма, который тоже конфликтовал с Русдорфом и объявил о его низложении163. Получив перевес в Ливонии, Финке энергично принялся устанавливать контакты с Сигизмундом Кейстутовичем. Уже к лету 1438 г. Финке начал переговоры с ним о судьбе пленных, за которыми стояла заинтересованность в поиске союзников164. В этой обстановке Сигизмунд охладел к прусскому отделению Ордена. Возможно, энергичный Финке сумел убедить литовского князя в том, что фактическое отстранение Русдорфа от должности — дело времени, и контакты Сигизмунда с великим магистром очень сильно со160

См.: Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. Поэтому Г. Блащик явно недооценивает значение «волынской проблемы» для ВКЛ в конце 30-х годов XV в. (Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 748). 161 AUPL. № 63, 64. 162 CESXV. T. 2. № 261. 163 Подробнее о ситуации в ливонской ветви Ордена см.: Neitmann S. Von der Grafschaft Mark nach Livland. Ritterbrüder aus Westfalen im livländischen Deutschen Orden. (Veröffentlichungen aus den Archiven Preussischer Kulturbesitz. Beiheft 3.) Köln; Weimar; Wien, 1993. S. 139–148, 166–170. 164 LECUB. Bd. 9. № 310, 316, 322. S. 191, 195, 202.

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

465

кратились165. Переговоры с ливонцами166 увенчались заключением союзного договора. Сохранилась копия экземпляра Сигизмунда Кейстутовича, датированного 5 февраля 1439 г.167 Великий князь литовский обязывался в случае необходимости предоставить рижскому архиепископу, штатхальтеру Гейденрейху Финке и будущему ливонскому магистру 200 стрелков для защиты ливонских приграничных замков. Он также обещал не пропускать через свою территорию войска их противников, разрешал своим «вольным рыцарям и кнехтам» выезжать на службу в Ливонию и запрещал подданным служить врагам своих союзников. Эти обязательства отражают интересы вестфальской группировки, выступившей против великого магистра. Тот незадолго до этого пытался отправить в Ливонию войско, Сигизмунд Кейстутович не согласился пропустить его через Жомойть, а предложил пройти по небезопасному побережью Балтийского моря168. Таким образом, договор зафиксировал то, что уже раньше было претворено в жизнь, и развил эту практику, закрепив обязательство литовского правителя предоставить ливонцам военный отряд. Он носил только оборонительный, а не наступательный характер. К сожалению, ливонский экземпляр не сохранился, и судить о его содержании можно лишь на основе письма комтура Митавы. 24 июля 1439 г. он писал Русдорфу, что штатхальтер и рижский архиепископ заключили союз с великим князем: ливонцы обещали прислать ему помощь в случае нападения на него поляков, а Сигизмунд обещал «так же» (desgeliken) помогать им. Когда комтур Ревеля, побывавший в Литве, спросил его, придет ли он на помощь ливонцам, если на них нападет великий магистр, Сигизмунд ничего не ответил169. По-видимому, автор письма узнал об этом от одного из послов в Литву — того же комтура или ландмарашала. Поэтому нет оснований недооценивать точность передачи условий договора в этом письме170: ведь и здесь союз носит оборонительный, а не наступательный характер, речь идет о присылке войск одной стороной в случае нападения на другую сторону. В сохранившемся документе великого князя потенциальный противник ливонской ветви Ордена напрямую не назван, что формально могло давать Сигизмунду определенную свободу его интерпретации. Наконец, прочие сведения о Сигизмунде Кейстутовиче, приведенные в письме комтура Митавы, не противоречат источникам (имею в 165

Так, когда комтур Бранденбурга, приехавший в Литву в сентябре 1439 г., поприветствовал Сигизмунда от имени великого магистра, тот спросил: правда ли, что Русдорф низложен и его должность занял немецкий магистр? (Lewicki A. Przymierze. Dod. № 8. S. 318). 166 Они велись и с г. Ригой, и с прелатами, и с Финке (ср.: LECUB. Bd. 9. № 369, 415, 416. S. 250, 287–289). 167 LECUB. Bd. 9. № 416. Тем же днем датировано подтверждение Копысского договора об условиях торговли между Полоцком и Ригой (LECUB. Bd. 9. № 415). 168 LECUB. Bd. 9. № 347. S. 226–227. 169 LECUB. Bd. 9. № 477. S. 342. 170 Так поступил его издатель Г. Гильдебранд (ibid. Anm. 2).

466

Раздел 3

На пути к единству

виду известие об отказе Сигизмунда пропустить прусские войска в Ливонию через его владения). Поскольку во второй половине 1438 и начале 1439 г., когда велись переговоры о заключении союза, реальной угрозы нападения Польши на ВКЛ не существовало, следует рассматривать этот договор скорее как первый шаг, за которым должно было последовать дальнейшее сближение. Однако дальше этого дело не пошло. Судя по всему, проект антипольской коалиции оказался в тупике. Такую ситуацию застал комтур прусского Бранденбурга, ездивший в Литву по поручению Русдорфа в сентябре 1439 г. В отчете о посольстве он отметил, что союз Сигизмунда с Альбрехтом еще не заключен, и назвал несколько причин. Во-первых, он предположил (“also ich mich versehe”), что союз не будет заключен, пока к нему не присоединится великий магистр. Это предположение косвенно подтверждает другая фраза из того же письма: от послов римского короля, сопровождавших комтура Бранденбурга в Литву, он узнал о существовании некоего документа, освобождавшего великого магистра и его подданных от присяги «вечному миру» с Польшей, который, как уже говорилось, служил основным камнем преткновения в переговорах Ордена с Альбрехтом. Надо полагать, заинтересованность Сигизмунда в прусском отделении Ордена связана с тем, что без него не удалось бы окружить Польшу с разных сторон; к тому же не было уверенности, что оно сохранит нейтралитет и в случае войны ВКЛ с Польшей (тем более, что оно и так находилось в остром конфликте с ливонским отделением). Во-вторых, продолжал комтур в своем письме, не все подданные великого князя единодушны: часть приняли сторону поляков, часть — великого князя. По окончании съезда с поляками, который должен был начаться вскоре после отъезда комтура из Литвы, Сигизмунд намеревался покарать (“lossen stroffen”) тех, кто не на его стороне171. В этой фразе иногда ищут разгадку дальнейших событий в ВКЛ, поэтому на ней имеет смысл остановиться специально. Некоторые исследователи видят отголоски Сигизмундова замысла в рассказах нарративных источников о его намерении «извести», физически уничтожить литовскую «шляхту». Такому пониманию источников противоречит ряд обстоятельств. Неясно, кто рассказал орденскому послу о намерении литовского правителя, насколько достоверны эти сведения и каким задумывалось «наказание» оппонентов его политики. Из того, что эти люди, не названные по именам, сдерживали внешнюю политику Сигизмунда, можно заключить, что речь шла об очень влиятельных лицах, с мнением которых монарх волей-неволей должен был считаться. В этом случае речь могла идти о заточении, лишении должностей и владений (как в случае Олельки), но не о смертной казни, применявшейся в исключительных случаях (я не беру примеры расправы Сигизмунда с подданными Свидригайла). Если запланированное «наказание» было столь суровым, но о нем было известно за171

Lewicki A. Przymierze. Dod. № 8. S. 319.

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

467

ранее, причем задолго, то насколько эффективным оно виделось его «автору»? К тому же само понятие «наказания» имело широкий смысловой спектр, и неясно, что конкретно имел в виду комтур или его собеседник. Не исключено, что кто-то из литовских вельмож действительно был наказан после переговоров с поляками, но кто и как именно, нам не известно, ведь последний период правления Сигизмунда (ноябрь 1439  г. — март 1440 г.) практически не освещен источниками172. К сожалению, мы не знаем имен тех, кто выступал против политики Сигизмунда Кейстутовича. Кем бы ни были эти люди, мотивы их действий понятны: заключение формального союза развязывало литовскому князю руки для открытой войны с Польшей, которая была нежелательна. Об этом говорит свержение Свидригайла в 1432 г., одной из причин которого стала зашедшая в тупик польская политика этого князя. Не исключено, что противодействие планам Сигизмунда можно увидеть уже в том обстоятельстве, что его договор с ливонцами 1439 г. был заключен без участия гарантов. Почти полное отсутствие источников затрудняет решение вопроса о причинах убийства Сигизмунда, споры о котором не прекращаются в историографии по сей день. Даже относительно ранние нарративные источники (Новгородская первая летопись, труд Яна Длугоша) называют причиной жестокость князя и его стремление «извести» знать. Подобное характерно и для позднейшего источника, к тому же насыщенного литературными конструкциями, заимствованиями и анахронизмами, — «Хроники Быховца» (создана, скорее всего, в 20-е годы XVI в.)173. Однако Я. Никодем убедительно показал, что Сигизмунд Кейстутович был не более жестоким, чем его соперник Свидригайло174, а Р. Петраускас доказал безосновательность рассуждений о том, что убитый монарх протежировал людей из «низших слоев»: единственной его креатурой был Петр Лелюш, сделавший головокружительную 172

Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 772–773. Русина О. В. Від Кузмищи Киянина до киянина Скобейка. С. 37–53. Недавно О. В. Лицкевич предположил, что верный слуга Сигизмунда Славко, упомянутый в рассказе о его убийстве в «Хронике Быховца», — это «нобиль» Клавко, владевший Несвижем, в свою очередь, идентичный Николаю Гетовтовичу (Лiцкевiч А. Яшчэ раз пра «Пачаткi Нясвiжа»: першая пiсьмовая згадка i асоба нобiля Клаўкi // Герольд Litherland. № 19. Менск; Горадня, 2013. С. 50–51). Однако указанные особенности рассказа «Хроники Быховца» лишают данную гипотезу всякой познавательной ценности. К тому же сохранились два списка документа Сигизмунда, в которых имя его подкомория читается иначе, чем в списке, опубликованном М. В. Довнар-Запольским: “Maczkone nostro supremo cubiculario” (т.е. Мачко, или Мацко — Мацей, Матвей: ANK. Oddz. I. Zbiór Zygmunta Glogera. Sygn. 30. S. 71–72; НГАБ. Ф. 1715. Воп. 1. Адз. зах. 179. Арк. 270–271). Между тем сохранилась суплика 1439 г., в которой упоминается “miles et baro” Виленского диоцеза Клеменс Клавко (BP. T. 5. № 1533. S. 286). Приношу искреннюю благодарность Т. Ящолту, который поделился со мной результатами своих разысканий. 174 Nikodem J. Przyczyny zamordowania Zygmunta Kiejstutowicza. S. 16–20. 173

468

Раздел 3

На пути к единству

карьеру. Однако он как раз участвовал в заговоре против своего патрона и потерял высокий пост трокского воеводы, как только положение стало стабилизироваться175. Более перспективной представляется мысль о том, что Сигизмунд Кейстутович планировал репрессии в отношении какой-то части своего окружения. Гораздо сложнее ответить на вопрос, что могло послужить причиной этих репрессий. Как уже говорилось, достаточных оснований связывать убийство господаря с его намерением наказать оппонентов его антипольской политики нет. Сомнения в этом вызывает и хронология событий: в указанном письме комтур Бранденбурга предполагает, что великий князь накажет оппозицию после предстоящей встречи с поляками. Встреча состоялась в октябре того же года, тем не менее репрессивные меры не были приняты вплоть до конца марта. Более того, имеется великокняжеское распоряжение виленскому воеводе Довгирду, выданное в марте 1440 г.176 Как видим, один из главных заговорщиков сохраняет свою должность и присутствует в окружении Сигизмунда за считанные дни до его убийства. Никаких признаков опалы и готовящихся наказаний здесь нет. К тому же к марту 1440 г. иной оборот приняли отношения с Польшей: встреча с польской делегацией осенью 1439 г. увенчалась польско-литовским сближением, 31 октября датирован его акт о подтверждении унии 1434 г., заключенной еще с Ягайлом (текст этого документа воспроизведен в нем полностью). Владислав III выдал ответный документ в Корчине 7 января 1440 г.177. Этот акт был важен по нескольким причинам. Во-первых, последний раз польско-литовская уния с полным изложением ее условий подтверждалась в начале 1434 г., еще при жизни старого короля Владислава II Ягайла. В соответствии с тогдашними представлениями о международном праве новый король Владислав III должен был возобновить унию. Но таким возобновлением не были ни документы 1437 г. (присяжная грамота виленского воеводы Яна Довгирда, а также акты польских послов и Сигизмунда Кейстутовича, выданные 6 декабря в Городне), ни обещание Владислава III соблюдать унию, заключенную между его отцом и Сигизмундом, выданное 175

Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 64, 99–100, 184–185, 258–259. РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Ч. 1. Ед. хр. 279. Л. 158 об. (публикацию см. в приложении I, № 13). В этом списке документ датирован следующим образом: «Писанъ ү Троцехъ мая инъдиктъ третии». Но 3-й индикт приходится на сентябрь 1439 — август 1440 г., что делает такую дату невозможной (ведь в мае 1440 г. Сигизмунда уже не было в живых!). Палеографически наиболее вероятно, что в подлиннике было написано «март(а)», т.е. распоряжение было отдано за считанные дни до убийства Сигизмунда. 177 AUPL. № 66, 67. Как значимое событие это счел нужным отметить кульмский бюргер Томас фон Шёнебрюкке, побывавший в Кракове в начале 1440 г., в послании комтуру Торна Конраду фон Эрлихсхаузену: «Великий князь литовский договорился с польским королем» (“Der groseff urste zu Littawen hat sich auch vereynet mit dem konige zu Polan”. — GStAPK. OBA 7656). 176

3.1. Сигизмунд Кейстутович — вел. кн. литовский и русский

469

на сейме в Пётркове 16 декабря 1438 г.178 Первые из этих документов не решали всей совокупности проблем польско-литовских отношений: в частности, до конца не выясненным оставался самый болезненный их вопрос — о судьбе Луцкой земли, городенские документы давали лишь половинчатое его решение. Второй был выдан вместе с другими аналогичными актами, содержащими обещания соблюдать привилегии отдельных земель Польского королевства. Это было сделано в одностороннем порядке, без переговоров с литовской стороной, по крайней мере без таких, которые закрыли бы все спорные вопросы. Причиной выдачи этого акта было достижение Владиславом совершеннолетия (14 лет)179. Поэтому есть все основания говорить, что ее подтверждение в полном объеме произошло лишь в конце 1439 — начале 1440 г. Важно, что именно тогда стороны решили болезненный вопрос о Луцкой земле, вернувшись на позиции документов 1432–1434 г.: бóльшая часть этой земли (за исключением некоторых западных волостей) передавалась в пожизненное владение Сигизмунда Кейстутовича, даже в том случае, если бы какие-то ее части оказались в руках польской стороны. Это соглашение лишало великого князя оснований добиваться антипольского союза с соседями ВКЛ (о смерти римского короля Альбрехта II 27 октября 1439 г. Сигизмунд мог узнать лишь после заключения акта унии с Польшей, к тому же у него оставались потенциальные союзники в лице ливонской ветви Ордена и какой-то части татар). Эти соображения подтверждаются дальнейшим ходом событий: за последующие полгода своего правления Сигизмунд не предпринял никаких шагов в этом направлении, по крайней мере в источниках они не отразились. Поэтому следует полагать, что и наказание оппонентов антипольской политики великого князя литовского к марту 1440 г. должно было потерять для него актуальность. Есть основания полагать, что убийство Сигизмунда Кейстутовича стало возможным в результате некоей конфликтной ситуации в правящих кругах ВКЛ, которая возникла незадолго до его гибели и стремительно развивалась. Об этом говорит не только появление Довгирда в великокняжеской грамоте за считанные дни до убийства Сигизмунда, но и последующие события. После 20 марта 1440 г. заявили о себе три группировки знати: одна из них (заговорщики) действовали в интересах Свидригайла, вторая поддерживала Михаила Сигизмундовича, но в конечном счете инициативу взяла в свои руки третья, пригласившая в Литву Казимира Ягеллона. Заговорщики же в конечном счете не смогли воспользоваться результатом своих действий: одни из них бежали (Александр Чарторыйский — в Новгород, Михаил — в Венгрию, Иван — по-видимому, на Волынь), другие (Петр Лелюш) лишились высоких должностей, а сам Свидригайло остановился в Червонной Руси, так и не доехав до Литвы. Неразбериха царила в центре 178 179

AUPL. № 65. Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 199.

470

На пути к единству

Раздел 3

страны, волнения охватили ее периферию: как показывают Смоленское восстание 1440 г. или события на Подляшье, ни одна из группировок не запаслась планом действий на случай проявления центробежных тенденций события. Все это контрастирует с событиями 1432 г., когда правящие круги ВКЛ проявили относительное единство и в целом приняли свержение Свидригайла как вполне обоснованное.

Глава 3.2.

Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия збавившись от опасного соперника, сев «на великом княжении Литовском и Русском», Сигизмунд Кейстутович недолго праздновал И победу. Уже 20 марта 1440 г. он был убит собственными подданными. «Сотворися зло велико в Литвѣ, убиень бысть князь велики Жикгимонть», — записал смоленский летописец по горячим следам событий180. Ему вторил другой современник — бакалавр свободных искусств Павел из Гостынина, работавший в мазовецком Цеханове: переписав формулярник в ноябре 1440 г., он счел нужным отметить, что это произошло в тот год, когда великий князь Сигизмунд был вероломно убит своими подданными181. Возникновение обеих записей не случайно и имеет много общего, поскольку убийство Сигизмунда очень скоро непосредственным образом отозвалось на судьбе тех земель, где они возникли: в Смоленске вспыхнуло восстание с целью «отложиться» от ВКЛ, а мазовецкий князь Болеслав IV, которому принадлежал Цеханов, сват убитого литовского правителя, занял Подляшье с Дорогичином, Мельником и Бельском, ссылаясь на соглашения с Сигизмундом, его сыном и вельможами и опираясь на местную польскую шляхту182. В самой Литве чуть не вспыхнула очередная усобица, которую предотвратило приглашение Казимира Ягеллона, а за ним последовали новые выступления на периферии страны. Почему же подданные Сигизмунда Кейстутовича пошли на такой отчаянный шаг, который существенным образом пошатнул целостность и международное положение их страны? 180

ПСРЛ. Т. 35. С. 60, 77. Klimecka G. Z historii tworzenia języka dokumentu polskiego wieków średnich. Formularz ciechanowski. Warszawa, 1997. S. 42–43. 182 О проблеме Подляшья в 1440–1444 гг. см. подробнее: GStAPK. OF 15. S. 134–136; OBA 27892; Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 347–350; Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej. S. 29–32. 181

3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия

471

Как уже говорилось, современные источники объясняют убийство Сигизмунда его жестокостью. Об этом сообщают Новгородская первая летопись младшего извода (40-х годов XV в.), «Анналы или Хроники славного Польского королевства» Яна Длугоша, также написанная вскоре после событий, Кромер, «Хроника Быховца». (Как показали К. Ходыницкий и Е. В. Русина, в основе красочных рассказов лежит стремление заговорщиков оправдать свои действия.) Авторы названных произведений не жалели черной краски для характеристики Сигизмунда, и она пополнялась все новыми чертами, а также подробностями чисто литературного происхождения: ими изобилует рассказ «Хроники Быховца» о медведе, при помощи которого заговорщики проникли к Сигизмунду, о его верном коморнике Славке, отдавшем жизнь за своего господина, и убийце — киянине Скобей– Илл. 22 – Убийство великого князя литовского ке. Насколько же выдерживает эта Сигизмунда Кейстутовича в 1440 г. версия проверку критикой историМиниатюра Лицевого летописного свода. ческих источников? Вторая половина XVI в. Напомним, что сами эти исОР РНБ. F.IV.225. Л. 497 об. точники чрезвычайно отрывочны и лапидарны. Так, современные орденские источники очень скупо отзываются о событиях в Литве в последние месяцы правления Сигизмунда (с ноября 1439 по март 1440 г.) и совершенно молчат о его убийстве: главное внимание Ордена в это время было приковано к конфликту с Прусским союзом сословий. Вместе с тем именно из переписки орденских сановников выясняются принципиально важные сведения о событиях начала 40-х годов в Смоленске, в Жомойти, на Волыни, о перипетиях судьбы Михаила — сына убитого князя. Мне известен лишь один акт Сигизмунда за этот период, сохранившийся полностью и поддающийся датировке. Сами же заговорщики, в отличие от 1432 г., не выступили с развернутым оправданием своих действий, — возможно, по той причине, что их преступление было куда более тяжким, а успех — куда более скромным: недаром братьям Чарторыйским

472

Раздел 3

На пути к единству

пришлось спасаться бегством в разные края, а трокский воевода Петр Лелюш лишился высокой должности. Прежде чем рассуждать о возможных причинах заговора, необходимо остановиться на личном составе его участников. Он известен хуже, чем в случае с переворотом 1432 г., но кое-что о нем сказать можно. Главную роль источники единодушно отводят братьям Чарторыйским — Ивану и Александру (вероятно, не обошлось без участия третьего брата — Михаила)183. О роли Ивана Чарторыйского в убийстве Сигизмунда Кейстутовича помнили и десять лет спустя: в письме от 29 июня 1451 г. комтур Рагнита, информируя великого магистра о событиях в ВКЛ, сообщал, что незадолго до этого татары отбили некий замок у Ивана Чарторыйского, «который убил Сигизмунда», и тот вынужден был спасаться бегством в Троки184. О том же свидетельствует судьба братьев Чарторыйских сразу после убийства Сигизмунда Кейстутовича: они вынуждены были бежать из ВКЛ кто куда. Чарторыйские принадлежали к династии Гедиминовичей185, хотя вопрос о происхождении этой княжеской ветви от конкретного потомка Гедимина остается открытым186. Их владения находились на Волыни (Чарторыйск к северу от Луцка), а сами они долгое время были сторонниками Свидригайла (фигурируют в качестве свидетелей в его документах 1438 и 1440-х годов). По подтверждению 1490 г. известно и пожалование Свидригайла для Михаила Васильевича Чарторыйского — два дворища в Клевани187. Очевидно, сближение Чарто183

Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 18–20, 22–23; Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 69–70. 184 «Также татары отвоевали у Ивана Чарторыйского, убившего Сигизмунда, один замок, который они держат с князем Михаилом, и он с четырьмя спутниками ускакал и теперь находится в Троках» ( “Ouch so haben die Tattern Iwan Czerteryszke, der Segemunth dirslagen hatt, eyn hawsz angewonnen, die is mit herczog Michel halden, und ist man salbvierde enttritten und leyth nw czu Tracken”. — LECUB. Bd. 11. Riga; Moskau, 1905. № 157. S. 122). 185 В 1442 г. Иван, Александр и Михаил Чарторыйские получили от Владислава  III привилей на право пользования печатью с гербом Гедиминовичей — скачущим всадником: BCz. Rkps 13064 (подлинник; сигнатура до 2008 г. — Depozyt 1), текст опубликован: Архив ЮЗР. Ч. 8. Т. 4. С. 73–75, прим. 186 См. соображения Я. Тенговского: Tęgowski J. Który Konstanty — Olgierdowic czy Koriatowic — był przodkiem kniaziów Czartoryskich? // Europa Orientalis. Toruń, 1996. Документ, упомянутый в предыдущем примечании, ответа на этот вопрос не дает: в нем Владислав III называет Чарторыйских своими братьями (“fratrum nostrorum”), родственниками (“prefatos duces consangwineos nostros”) и заявляет, что герб Гедиминовичей они унаследовали от деда и отца (“ex awo et patre ipsorum”). 187 AGAD. AR. Dz. X: Akta niesygnowane. Dawna sygn. 890 (wykreślona), później 1664. Документ великого князя литовского и короля польского Казимира Ягеллона выдан в Кракове 19 августа 8 индикта, т.е. 1460, 1475 или 1490 г. В сочетании с упоминанием луцкого старосты Петра Яновича Монтигирдовича, известного в этой должности в 1486– 1489 гг. (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 317), это дает 1490 г. Эта дата подтверждается

3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия

473

рыйских со Свидригайлом в 40-е годы не произошло бы, если бы они не сохраняли традиционных связей со старым великим князем (в этом отношении показателен пример кобринских бояр Тишковичей, получивших от Сигизмунда владения на Волыни, которые Свидригайло, завладев ею в 1442 г., у них отобрал188). Поэтому можно предполагать, что и в 1440 г. Чарторыйские действовали в интересах Свидригайла, тем более что такие свидетельства имеются в отношении другого заговорщика — Яна Довгирда. Об участии в заговоре высших сановников ВКЛ — виленского воеводы Яна Довгирда и трокского воеводы Петра Лелюша — сообщает «Хроника Быховца»: согласно ее рассказу, после убийства Сигизмунда Довгирд занял виленские замки для Свидригайла. Есть основания полагать, что Чарторыйские выступили посредниками между Свидригайлом и теми, кто принял его сторону в Литве (если таковые действительно имелись). Сложно сказать, чего они ожидали от Свидригайла, которого намеревались повторно возвести на виленский престол, — нового витка борьбы за независимость ВКЛ по образцу его политики в 1430–1432 гг. или, наоборот, сближения с Польшей, которого от него можно было ожидать после его соглашения с польскими панами в 1437 г. Как бы то ни было, убийство Сигизмунда Кейстутовича было делом не всей литовской знати, а лишь одной ее группировки. Она была не самой сильной и соперничала с другими: так, Михаил Сигизмундович сохранил контроль над западной частью государства, неразбериха царила в Вильне и Троках (подробнее см. ниже). Всё это говорит о том, что план устранения Сигизмунда, в отличие от заговора против его предшественника, не вызревал несколько месяцев, а возник достаточно спонтанно и привел к исполнению задуманного очень быстро. Обращает на себя внимание и то, что организаторами убийства были два высших светских сановника ВКЛ — виленский и трокский воеводы — и князья, происходившие с одной из отдаленных от государственного центра земель ВКЛ, которую совсем недавно удалось подчинить. Это заставляет согласиться с мнением, что заговор 1440 г. был превентивной реакцией вельмож ВКЛ на грозящие им репрессии со стороны Сигизмунда Кейстутовича. Другое дело, чтó могло стать причиной этих репрессий. Думается, отнюдь не отношения с Тевтонским орденом или Польшей. Об этом уже говорилось выше, здесь же уместно напомнить, что соответствующие переговоры велись несколькими месяцами ранее, и странно, что за эти несколько месяцев заговорщики не выработали плана действий. итинерарием Казимира и тем, что документ адресован сыновьям М.В. Чарторыйского, умершего между 1479 и 1489 гг. (Rutkowska G. Itinerarium króla Kazimierza Jagiellończyka, 1440–1492. Warszawa, 2014. S. 352–353; Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 23). Благодарю д-ра Я. Завадзкого (Варшава), любезно предоставившего мне возможность поисков в неописанной части Архива Радзивиллов. 188 MAB RS. F 256–4418, 4415. Подробнее см. в предыдущем разделе.

474

Раздел 3

На пути к единству

Скорее, речь шла об обстоятельствах начала 1440 г., которые могли и не отразиться в дошедших до нас источниках, поэтому всякие предположения на этот счет носят спекулятивный, умозрительный характер. Возможные репрессии Сигизмунда против его приближенных можно связать еще с одним событием, хронологически куда более близким к его убийству. 14 марта 1440 г. верховный маршал Ордена передавал великому магистру новости от явившегося к нему накануне слуги (кнехта) Поппе фон Кокерица — одного из ливонских рыцарей, содержавшихся в плену в Литве189. По его словам, другой ливонский пленник, содержавшийся в Троках, по имени Донин, после безуспешных попыток добиться аудиенции у великого князя тайно уехал в Ливонию. Это произошло 23 февраля, и некоторые из придворных Сигизмунда Кейстутовича знают об этом, однако никто из них не смеет доложить правителю о произошедшем. Возможно, что в течение ближайших дней этот инцидент вылился в конфликт великого князя с частью его окружения (тем более что в заговоре участвовал трокский воевода Петр Лелюш, в ведении которого находились пленные, содержавшиеся в Троках). В том же источнике говорится о многочисленных поляках, которые находятся у великого князя и требуют выплатить огромную сумму в 100 тыс. коп грошей — по-видимому, за услуги польских наемников, помогавших Сигизмунду в войне со Свидригайлом. Это также могло спровоцировать конфликт. События в Литве после убийства Сигизмунда Кейстутовича стали результатом действия разных группировок вельмож: на их существование указывают не только прямые свидетельства источников, но и общий ход событий. Он показывает, что у заговорщиков не было плана, согласованного со всеми остальными вельможами. По сообщению «Хроники Быховца», один из заговорщиков, трокский воевода Петр Лелюш занял большой (нижний, полуостровной) замок в Троках, а в малом (верхнем, островном) замке обосновался князь Михаил Сигизмундович; тем временем виленский воевода Довгирд держал оба столичных замка для Свидригайла, но верхний замок удалось занять пану Нарбуту, который поддерживал князя Михаила190. Это соотношение сил в целом подтверждают другие источники: во-первых, известен документ, выданный Михаилом 5 апреля 1440 г. в Троках191; во-вторых, Длугош упоминает о Михаиле Голигине, продолжавшем держать верхний трокский замок для князя Михаила уже после провозглашения Казимира великим князем 29 июня 1440 г., и об Иване Чарторыйском, который передал нижний замок в Троках Казимиру лишь после получения гарантий от поляков, сопровождавших Казимира, и прощения — от него самого192. 189

LECUB. Bd. 9. № 574. S. 419–420. ПСРЛ. Т. 17. Стб. 535; LM-BK. P. 126. 191 AS. T. 3. № 2. S. 1. О дате см.: Kopystiański A. Książę Michał Zygmuntowicz // KH. 1906. R. 20. S. 98–99, przyp. 3. 192 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 254–256. 190

3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия

475

И Чарторыйский, и Лелюш были сторонниками Свидригайла. Таким образом, даже главные замки страны в Вильне и Троках контролировались заговорщиками лишь отчасти. Достаточно сильными были позиции другой группировки — сторонников Михаила Сигизмундовича. Из переписки орденских сановников известно, что наладить связь с Михаилом пытался жомойтский староста Контовт193; возможно, по этой причине Длугош приписывает симпатии к Михаилу жомойтам вообще194, хотя картина была более сложной (подробнее см. ниже). По словам того же краковского каноника, к этой группировке принадлежали: берестейский наместник Петр-Начко Гинвилович (у Длугоша — «Онач»), не впустивший Казимира в Берестье в 1440 г.195, и Михаил Голигинович, обосновавшийся в островном замке в Троках196. «Хроника Быховца» добавляет к ним польского (мазовецкого) шляхтича Ежи Насуту — старосту Дорогичина и Мельника, и Нарбута, занявшего верхний виленский замок для Михаила197. Из акта тех дней известно, что Михаилу подчинялся слонимский наместник, некий Гаштольд198 (не путать с Яном Гаштольдом). Эта группировка контролировала земли на западе государства: по сведениям Длугоша, в нее входили Берестье, Городно, Лида и некие другие крепости, поэтому их ворота были закрыты для Казимира Ягеллона, который прибыл в Литву как наместник Владислава III199. Упоминание о Слониме заставляет думать, что Михаилу были подконтрольны также Каменец и Волковыск, в административном отношении, вероятно, подчинявшиеся Берестью200. Таким образом, сыну убитого Сигизмунда подчинялись земли трокской «вотчины» Кейстутовичей на пограничье Литовской земли и Руси в значении XV в. со смешанным этническим составом населения (Длугош пишет о «многих литовцах и русинах»201). Третья группировка знати, которой удалось взять инициативу в свои руки, сложилась вскоре после убийства Сигизмунда. В это время часть литовских вельмож сошлась на том, что распорядиться судьбой ВКЛ должен польский король Владислав III, и отправила к нему послов. Сведения о составе этой группировки, приводимые у Длугоша и в «Хронике Быховца», не до конца совпадают, но и не противоречат друг другу. В центре повествования «Хроники Быховца», созданной в окружении Ольбрахта Гаштольда, 193

Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 186–188. Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 218. 195 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 253. 196 Ibid. P. 254. 197 ПСРЛ. Т. 17. Стб. 535, 537; LM-BK. P. 127, 129. 198 AS. T. 3. № 2. 199 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 252–253. Здесь же указано, что в Городне некоторое время находился сам князь Михаил. 200 CESXV. T. 2. № 232, 233. 201 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 253. 194

476

Раздел 3

На пути к единству

находится его дед Ян Гаштольд, который, узнав о смерти Сигизмунда, поспешил в Гольшаны к князю Юрию Семеновичу, после чего туда были созваны литовские вельможи: Остик (в источнике назван просто «виленским каштеляном», без имени), его сын Радивил (анахронично назван «маршалком земским»202), Кезгайло (назван жомойтским старостой203) и Миколай Немирович204. Длугош называет виленского епископа Матвея, Остика, Гаштольда, Ивашку Монивидовича и Петраша Монтигирдовича 205; в сцене приветствия Казимира, прибывшего в Литву, к ним добавлены пан Сенько Гедигольдович и князья Олелько, Юрий Семенович Гольшанский, Василий Иванович Путята Друцкий и Федор Корибутович206. Данные обоих позднейших источников отчасти подтверждаются современными свидетельствами: согласно актам 1440–1441 гг., в окружении Казимира находились епископ Матвей, князья Олелько и Ю.  С. Гольшанский, Остик и его сын Радивил, Довгирд, Ян Гаштольд, Судивой Волимонтович207. При этом Довгирд сохранил свою высокую должность виленского воеводы, а трокским воеводой вместо Лелюша, обвиненного в убийстве Сигизмунда, стал Ян Гаштольд. Еще одно косвенное подтверждение информации Длугоша и «Хроники Быховца» состоит в том, что практически все названные там вельможи были связаны узами родства и свойства 208. Послами к Владиславу Длугош называет Андрюшку Довойновича и Рачку Строчевича, а «Хроника Быховца» — Кезгайла и его сына Яна 209. Литовские послы застали Владислава на пути в Буду, куда он отправился, чтобы занять венгерский престол, освободившийся после смерти Альбрехта II. По-видимому, их встреча состоялась в апреле или начале мая210. Владислав назначил наместником в ВКЛ своего младшего брата Казимира, который выступил из Кракова в Литву с большим отрядом в середине мая. В Городно его встретил Михаил Сигизмундович, вручил ему дары, принес присягу верности и попросил оставить ему его вотчину. Следует согласиться 202

В 1434–1459 гг. эту должность занимал Петраш Монтигирдович, а Радивил упоминается в должности земского маршалка в 1433–1434 и 1463–1474 гг. (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 327). 203 Подтверждения того, что он занимал эту должность в 1440 г., в современных источниках мне неизвестны. Однако ход событий в Жомойти (о них см. ниже) заставляет скорее принять версию «Хроники Быховца». 204 ПСРЛ. Т. 17. Стб. 536; LM-BK. P. 127. 205 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 217. 206 Ibid. P. 252. 207 KDKW. № 166, 168; Jaworski R. Z najdawniejszych dokumentów. № 4, 5; СДГА. Ч. 1. № 5. 208 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 183, 185–186. 209 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 226; ПСРЛ. Т. 17. Стб. 536; LM-BK. P. 127. 210 Длугош сообщает об отправке Владиславом Казимира в Литву дважды: первый раз — описывая приготовления короля к походу в Венгрию, второй — рассказывая о самом походе (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 223, 226).

3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия

477

с биографом «Михайлушки» А. Копыстянским, который предположил, что князь не планировал этого заранее. Скорее всего, он ехал к мазовецким князьям, с которыми был породнен, чтобы получить у них военную помощь. Узнав о присутствии Казимира II и Болеслава IV в свите Казимира Ягеллона, ехавшего с сильным польским отрядом в Литву, чтобы принять наместничество над ней, Михаил понял, что конфронтация с ним ничего хорошего не сулит, и попытался сохранить для себя хотя бы вотчину211. Это предположение подтверждается дальнейшими действиями сторонников Михаила, которые упорно не впускали Казимира в занятые ими замки. Получается, что никаких распоряжений на этот счет от Михаила они не получили. После того как Казимир переправился через Неман, его встретили князья и бояре ВКЛ. В их сопровождении он направился в Вильну. По словам Длугоша, литовские вельможи настоятельно просили польских панов, сопровождавших Казимира, дать согласие возвести его на литовский престол, но те отказывались это сделать без специального разрешения Владислава III. Тогда литовцы, опасаясь, что престол будет захвачен князем Михаилом, самовольно в торжественной обстановке провозгласили Казимира Ягеллона великим князем литовским212. Из современного источника известно, что это произошло 29  июня 1440  г.213 Это означало фактический разрыв польско-литовской унии: по словам Длугоша, Владислав III отказался утвердить Казимира в должности великого князя. Это подтверждают современные источники, отразившие польско-литовскую конфронтацию (в частности, попытки поддерживать центробежные силы — Свидригайла, Олельку, Михаила Сигизмундовича). В те же годы, по всей видимости, в Польше возник план раздела ВКЛ, призванный ослабить его214. Мотив действий литовских вельмож, названный Длугошем, косвенно подтверждают современные документы. Как следует из них, после провозглашения Казимира великим князем усилия литовской правящей элиты были направлены на то, чтобы снискать симпатии общественной верхушки и военно-служилых слоев населения ВКЛ, создать в этих землях группы, которые были бы в состоянии при необходимости оказать отпор соперникам Казимира. Эта цель осуществлялась при помощи пожалований земель, зависимых людей, сословных прав и привилегий. Первыми стали потенциальные и реальные сторонники Михаила Сигизмундовича. Очевидно, несмотря на присягу «Михайлушки», окружение Казимира не очень доверяло этому князю. Могли сказаться и опасения его мести за убийство отца, и поведение сторонников Михаила, которые и после его присяги отказывались подчиняться Казимиру215, и действия самого 211 212 213 214 215

Kopystiański A. Książe Michal Zygmuntowicz. S. 108. Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 253 — 254. Zdarzenia godne pamięci // Monumenta Poloniae Historica. T. 3. Lwów, 1878. P. 312. Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 340, 345–346; Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 779–781, 789–792. Kopystiański A. Książe Michal Zygmuntowicz. S. 109, 111.

478

Раздел 3

На пути к единству

Михаила216. Благодаря «книге данин Казимира» известно, что вскоре после провозглашения Казимира великим князем пожалования от него получили Голигиновичи, Нарбут и Начко Гинвилович, сохранившие высокое положение в правящей элите ВКЛ217. Сохранилось несколько упоминаний о пожалованиях той же направленности (явно связанных с проблемой Михаила Сигизмундовича), совершенных в июле 1440 г. 22 июля была подтверждена принадлежность пану Копачу Деречина в Слонимском повете218, который ему пожаловал Витовт и на который он совсем недавно, 5 апреля, получил подтверждение от Михаила219. В тот же день господарский маршалок Радивил Остикович получил «двóрец» Ионишки к юго-западу от Вильны220, т.е. в том районе, куда могли явиться сторонники князя Михаила в случае начала боевых действий. Думаю, что в этом же ряду стоит пожалование земли с человеком виленскому архидиакону Мартину (13 июля)221, который был доверенным лицом Сигизмунда Кейстутовича222, и его преемникам на этой должности. И несомненно, что сюда относится распоряжение литовских вельмож от имени королевича Казимира городенскому наместнику Андрюшке Довойновичу о пожаловании двух человек Пацу Довкшевичу, датированное, судя по всему, 4 сентября 1440 г.223 «Авторы» пожалова216

Возможно, в ВКЛ знали, что 25 сентября 1440 г. Михаил отправил своего посла в Тевтонский орден (GStAPK. OBA 7761). В сохранившейся верительной грамоте не говорится, с какой целью, но наверняка ею была просьба помощи. 217 Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 346; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 189. 218 AS. T. 3. № 3. 219 О Деречине и его первом частном владельце см. подробнее: Topolska M. B. Dobra dereczyńskie od XV do połowy XVII wieku // Zeszyty naukowe Uniwersytetu im. Adama Mickiewicza w Poznaniu. № 74. Historia. Zesz. 11: Studia z dziejów Wielkiego Księstwa Litewskiego XIV–XVIII wieku. Poznań, 1971. 220 Jaworski R. Z najdawniejszych dokumentów. № 4, 5. S. 112–113. Автор этой публикации Р. Яворский, следуя за радзивилловскими архивистами XVII в., видит в этом «двóрце» лидские Нонишки (S. 106–107), но если учесть, что второй из этих документов адресован эйкшишскому наместнику Монтовту, логичнее видеть в данном объекте современную деревню Йонишкес (Янишкес) в 8 км от г. Эйшишкес, близ границы Литвы с Белоруссией. 221 KDKW. № 166. 222 Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 749. 223 Этот документ сохранился в Литовской метрике (РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 21. Л. 142об.–143; опубл.: АЛМ. Т. 1. Вып. 1. № 7.) и в виде выписи из книг Метрики большой канцелярии ВКЛ от 3 мая 1681 г. (AGAD. Zbiór Muzeum Narodowego. № 184). В это время кириллица уже выходила из употребления в канцелярии ВКЛ, поэтому не все его элементы можно понять. Именование Казимира королевичем и великим князем в сочетании с датой 4 сентября дает 1440–1446 гг. Упоминание Петра Лелюша заставляет признать весьма правдоподобной датировку Р. Петракскаса 4 сентября 1440 г. Это не противоречит сведениям о городенских наместниках: в 1434 г. в этой должности упоминается некий Ивашка (Довойнович?), а в 1442–1448 гг. — Андрюшка Довойнович (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 313, nuor. 26).

3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия

479

ния224 учли, что родовые владения Паца Довкшевича находились как раз близ Городна225. Полагаю, что эти меры объясняют появление еще одного документа, введенного в научный оборот совсем недавно, — привилея Новогородской земле, выданного 22  июля 1440 г.226 Новогородская земля соседствовала с регионами, которые совсем недавно подчинялись власти Михаила Сигизмундовича, и могла стать театром боевых действий в случае его выступления. Интересный момент заключается в том, что Новогородский привилей 1440  г.  — это единственный областной привилей XV в., сохранившийся в подлиннике. Именно в нем впервые встречаются некоторые права и привилегии, зафиксированные общеземским привилеем 1447 г.227 Ряд признаков указывает на то, что это не подтверждение более ранних прав, которые были закреплены за жителями Новогородской земли, а введение новых. Во-первых, нет никакой общей ссылки на более раннюю практику или документы аналогичного содержания228. Во-вторых, часть положений представляет собой развитие норм, впервые введенных в ВКЛ привилеем 1434 г. В отличие от последнего, закрепляющего сословные привилегии князей и бояр и подтверждающего пожалования церкви (вероятно, и католической, и православной), новогородский привилей 1440 г. адресован более широкому 224

Документ выдан по «приказу» Петраша Монтигирдовича и Лелюша. Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 255, 280–281. 226 Публикация: Жемайтис С. Г. Привилей Новогрудской земле 1440 г. // Рукописные памятники. Публикации и исследования. Вып. 4. СПб., 1997. Деление документа на статьи принадлежит его издателю. 227 Опровергнуть подлинность Новогородского привилея попыталась И.  П. Старостина (К вопросу об изучении областных привилеев Великого княжества Литовского  // Восточная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковедения. Москва, 19–22 апреля 2005 г. Тезисы докладов. Ч. 2. М., 2005. С. 254–257). Для этого она сравнила его с привилеями другим землям ВКЛ, возникшими или дополненными во второй половине XV в., — Полоцкой, Витебской, Смоленской, Луцкой, Киевской. Можно согласиться лишь с ее наблюдением, что в привилеях этим землям встречаются одни и те же правовые нормы, записанные в близких выражениях. Ссылка на «права волная, добрая, хрестьянская» не обязательно заимствована из привилея 1447 г.: достаточно вспомнить формулировку привилея 1434 г. “sicut alibi in christianitate”, к тому же понятие этих «прав» не ограничивался нормами документа 1447 г. (см., например: Русская историческая библиотека. Т. 20. № 349. Стб. 1067–1068). Поэтому вывод о фальсификации Новогородского привилея после 1447 г. нельзя признать убедительным. Как установил А. И. Груша, изучивший подлинник привилея, его внешний вид (палеографические особенности и т. д.) полностью соответствует заявленному в нем времени написания. Благодарю за консультации А. И. Грушу (Минск) и С. Г. Жемайтиса (СанктПетербург). 228 См. такую ссылку в привилеях Вильне 1440 г.: СДГА. Ч. 1. № 5, 6. В Новогородском привилее единственная отсылка к прошлому — указание на пожалования Витовта (ст. 4), аналогичное тому, что имеется в привилее ВКЛ 1434 г. 225

480

Раздел 3

На пути к единству

кругу получателей — «духовным, и князем, и паном, и бояром, и земляном, и местчаном и всемоу поспольствоу земли Новгородское». В правовых нормах данного документа можно выделить несколько слоев, отражающих нововведения разного времени. Наиболее архаичными выглядят заключительные статьи (ст. 10–19): они, как правило, находят дословное или почти дословное соответствие в древнейшей части Полоцкого и Витебского привилеев, которую Я. Якубовский возвел к привилеям Витовта конца XIV в. Они, во-первых, устанавливают порядок отправления правосудия (ст. 11, 13, 14, 16, 17, 18), во-вторых, фиксируют права «местичей» Новогородской земли по отношению к представителю великокняжеской власти: воевода может судить их только при участии других «местичей» (ст. 10), ему запрещается «оуступатися» в городские торговые пошлины (ст. 15), «местичей» нельзя привлекать к предоставлению подвод (ст. 19). Следующий слой — это нормы, зафиксированные в земском привилее 1434 г.: обязательство не наказывать без суда (ст. 1), подтверждение прав на вотчины и пожалования Витовта с правом свободного отчуждения при докладе великому князю или его наместнику (ст. 4), право вдов владеть имением первого мужа до повторного брака (ст. 5), освобождение частновладельческих «людей» от повинностей в пользу государственной власти (ст.  6). В данном случае эти нормы развиты и дополнены до того вида, в котором они фигурируют в земском привилее 1447 г. и привилеях для отдельных земель ВКЛ второй половины XV  в. Например, в 4-й статье появляется ссылка на нормы владения собственностью «оу королевстве Полском», в 6-й речь идет об освобождении не только от дякла, но и от других натуральных и денежных повинностей — серебщизны, давания подвод и т. д. В отдельную статью (9) выделено обещание «держати сполъна и боронити» пожалования церквям и их иммунитетные права. По всей видимости, здесь имеется в виду и католическая, и православная церковь. Наконец, в привилее Новогородской земле зафиксирован ряд нововведений. Во-первых, господарь обещает наказывать только того, кто совершил преступление, а не его родственников (ст. 2). Во-вторых, князьям, панам и боярам разрешается выезжать за границу (за исключением неприятельских земель) «на службоу или по рытерствоу своем для полепшенья» при условии продолжения исправной службы с их имений (ст. 3)229. В-третьих, важным было обещание не давать детских (судебных исполнителей) «на князскии люди и на паньскии», которое фиксировало возросшую степень иммунизации владений князей и панов. В-четвертых, Казимир обещает не раздавать должностей и земель чужеземцам (ст. 8). Как видим, привилей адресован широким кругам политически активного населения, в нем зафиксированы пределы вмешательства верховной власти в их дела — имущественные, торговые и т.д. 229

Здесь очевидна аналогия с одним из пунктов литовско-ливонского договора 1439 г. (LECUB. Bd. 9. № 416).

3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия

481

В первые годы правления Казимира Ягеллона различные пожалования были даны широкому кругу лиц в разных землях ВКЛ. Так, подтверждение магдебургского права получили Вильна и Ковно; в Троках, по-видимому, оно было введено впервые; виленским купцам было подтверждено право беспошлинной торговли на всей территории ВКЛ230. В «книге данин Казимира» сохранились регесты пожалований для бояр практически всех регионов ВКЛ. Документы, посвященные Полоцку, заставляют думать, что первостепенное внимание литовские паны уделяли местной общественной верхушке: сохранились данные о пожалованиях Корсакам (наиболее влиятельному и богатому роду полоцких бояр)231 и Ивану Булавину — полоцкому «местичу», торговавшему с Данцигом232. Еще одной составной частью политики литовских панов, правивших от имени Казимира, было восстановление ликвидированных ранее удельных княжеств. Так, в первые месяцы его княжения в Мстиславль вернулся Юрий Лугвеневич233. Возможно, это произошло благодаря Яну Гаштольду: по сообщению «Хроники Быховца», Юрий был крестным отцом его детей. Однако в Мстиславле Юрий Лугвеневич удержался недолго: вскоре он откликнулся на приглашение мятежных смольнян, захватил Полоцк и Витебск, но в конце 1440 г. бежал из ВКЛ. Чтобы закрепить земли отобранного у него Мстиславского княжества за ВКЛ, там опять-таки была проведена серия раздач234. Вероятно, уже в 1440 г. было создано удельное княжество не только в Мстиславской, но и в Киевской земле. Она от имени Казимира была пожалована князю Олельке Владимировичу — сыну Владимира Ольгердовича, который был удельным киевским князем до 1394 г. Память об этом сохранялась в обществе ВКЛ (вероятно, и в самом Киеве): в 1434  г. Сигизмунд Кейстутович именно Олельку отправлял в поход для занятия этого города, а вскоре Свидригайло сделал киевским наместником (князем?) Ивана Владимировича — брата Олельки. Возможно, в связи с неудачным походом Олелько после 1434 г. исчезает из окружения Сигизмунда. Согласно «Хронике Быховца», сохранившей семейную традицию Олельковичей, Сигизмунд посадил Олельку в заключение в Кернове, а его жену и сыновей — в Утяне235. Факт опалы подтверждают документы об основании костела в Слуцке Михаилом Сигизмундовичем (до этого Слуцк принадлежал Олельке). Согласно той же «Хронике Быховца», литовские паны вскоре после 230

СДГА. Ч. 1. № 5–8; Русско-еврейский архив. Ч. 1. № 3. ПГ. Вып. 1. № 56, 61 (Т. 1. № 77, 78). 232 Там же. № 54, 60. В самом начале своего правления, 30 июля 1440 г., Казимир ходатайствовал перед данцигским городским советом о возвращении Ивану Булавину денег, которые ему задолжал один тамошний бюргер (Там же. № 55; Т. 1. № 98, 99). 233 Варонiн В.А. Князь Юрай Лынгвеневiч Мсцiслаўскi. С. 22. 234 LM. Kn. 3. P. 43–46. 235 ПСРЛ. Т. 17. Стб. 533, 535. 231

482

Раздел 3

На пути к единству

смерти Сигизмунда Кейстутовича освободили князя и его семью, и те выехали в Копыль236. Ян Длугош упоминает Олельку среди вельмож, приветствовавших Казимира после его прибытия в ВКЛ237. «Отец польской истории» называет его “Olesko dux Kioviensis”, но это взгляд ex post: в данном случае больше оснований доверять сообщению «Хроники Быховца» о том, что Олелько получил Киевское княжество от Казимира 238. В документальных источниках Олелько фигурирует в качестве киевского князя начиная с 5 февраля 1441 г. В этот день он «съ своими князьми, и с паны, и съ всею полною своею радою» выдал уставную грамоту киевскому Софийскому собору и митрополиту Исидору239, находившемуся в Киеве. Приведенная формула говорит о достигнутом консенсусе между местной верхушкой и киевским князем. Примечательна и взятая им на вооружение формула легитимации власти как наследственной: «господарь отчич киевьскыи»240. Впоследствии «отчичем киевским» титуловался и Семен Олелькович, правивший в Киеве в 1455–1470 гг.241, хотя после смерти Олельки он, если верить «Хронике Быховца», получил Киевскую землю уже не как удельный князь, а как великокняжеский наместник242. Значит, эта легитимация власти принималась местной знатью. Уже в момент выдачи грамоты Софийскому собору Олелько располагает разветвленным аппаратом управления — воеводами и тивунами, которым запрещено «вступаться» в церковные владения и доходы (эти, кстати, еще раз указывает на то, что к моменту визита Исидора Киев уже некоторое время принадлежал сыну Владимира Ольгердовича). Из позднейших документов известно, что Олелько был полноправным хозяином в Киевском княжестве, раздававшим и отнимавшим имения. Впоследствии эти права перешли и к его сыну Семену. Вмешательство Казимира 236

ПСРЛ. Т. 17. Стб. 535; LM-BK. P. 127. Впоследствии Олелько с сыновьями приезжают к Казимиру просить Киева как раз из Копыля. См. также прим. 598 на с. 379. 237 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 252. Данные поздних нарративных источников подтверждаются современными документами: в одном из них Олелько фигурирует в окружении Казимира уже 13 июля 1440 г. (KDKW. № 166). 238 Но там это относится к более позднему, непонятно какому времени: ПСРЛ. Т. 17. Стб. 542–543. 239 Древнерусские княжеские уставы XI–XV вв. / Подг. Я. Н. Щапов. М., 1976. С. 179– 181 (цитата на с. 180). 240 Там же. С. 180. Чтение «господарь» следует предпочесть традиционному для изданий XIX–XX вв. чтению «государь», поскольку последний термин письменными памятниками XV в. не фиксируется. Подробнее см.: Золтан А. К предыстории русск. «государь» // Из истории русской культуры. Т. 2. Кн. 1. Киевская и Московская Русь. М., 2002. 241 См., например, акт о разграничении владений киевского Софийского собора и панов Василия и Ивана Родуличей (июнь 1470 г.): Полехов С. В. Новые документы о Киевской земле. С. 276–279. 242 ПСРЛ. Т. 17. Стб. 549.

3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия

483

в эту систему ограничивалось теми случаями, когда с соответствующими просьбами к нему обращались сами киевляне243. Показательно, что в «Книге данин Казимира» нет ни одной записи о пожаловании на территории Киевской земли, хотя в договоре Казимира с тверским великим князем Борисом Александровичем верховная власть Ягеллона над Киевом подчеркивались упоминанием о его праве взимать там пошлины с купцов244. Помимо Киева (судя по всему, одновременно с ним), Олельке были возвращены его давние владения в Слуцке245. Какие мотивы руководили литовскими панами, пошедшими на восстановление Киевского княжества? Иногда в этой связи отмечается, что могли сыграть свою роль родственные связи Олельки с Яном Гаштольдом — одним из наиболее влиятельных литовских панов: женой сына Олельки Семена была дочь Гаштольда Мария246. Точная дата этого брака неизвестна, но можно установить terminus ante quem, важный для данной темы. Семен Олелькович родился в 1420 г., следовательно, жениться он мог не ранее середины 30-х годов. Но примерно в это время (в 1434 г. или позднее) Олелько попал в немилость Сигизмунда Кейстутовича. Об этом сообщается в «Хронике Быховца», где также говорится, что в заточении оказался не только Олелько, но и его жена с сыновьями Семеном и Михаилом. Факт опалы Олельки подтверждается его исчезновением из окружения Сигизмунда Кейстутовича, а также тем, что в распоряжении великокняжеского сына Михаила оказался Слуцк, принадлежавший Олельке. Поэтому есть основания доверять и сообщению о заточении семьи этого князя (тем более что «Хроника Быховца» была создана при непосредственном участии внука Яна Гаштольда Ольбрахта). Если бы брак между сыном Олельки и дочерью Гаштольда был заключен в середине 30-х годов, то литовский боярин, неоднократно бывавший доверенным лицом великого князя247, защитил бы своего зятя (а то и всю его семью) если не от опалы, то от заточения. Это дает основания полагать, что данный брак был заключен уже после «реабилитации» Олельки, не ранее 1440 г. Поэтому думаю, что существенную роль сыграли, во-первых, настроения киевской знати, во-вторых, стремление переложить на плечи Олельки заботу об обороне Киевской земли от внешних врагов (на тот момент ими могли стать и татары, и Михаил Сигизмундович, и Свидригайло). 243

См. подробнее: Русина О. В. Контроверзи iсторiї київської княжої традицiї. ДДГ. № 54. С. 164. 245 В 1444/45 г. Олелько осуществлял пожалования слуцкому костелу Св. Михаила (Лiцкевiч А. У. Старабеларускiя граматы. № 1. С. 13–15). 246 Wolff J. Kniaziowie. S. 329; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 242. 247 Не случайно именно его Сигизмунд Кейстутович отправлял занимать Луцк в 1434 г. и исполнять должность наместника в сдавшемся Смоленске в 1435/36 г. (LECUB. Bd. 8. № 855; AGAD. Dok. perg. № 780). 244

484

Раздел 3

На пути к единству

В ближайшие месяцы и годы после убийства Сигизмунда Кейстутовича коллизии в ВКЛ не ограничивались соперничеством нескольких претендентов на престол. Наряду с этим бурные события разыгрались в периферийных регионах — в Смоленске, на Подляшье, в Жомойти и на Волыни. В литературе эти события принято рассматривать вместе, в едином комплексе. Это оправдано хронологически, но если говорить об их причинах, то следует различать, с одной стороны, восстание в Смоленске и занятие Подляшья Болеславом IV Мазовецким, ставшие непосредственными последствиями убийства Сигизмунда, с другой — попытки Жомойти и Волыни отложиться от ВКЛ, которые были вызваны вмешательством Казимира и его окружения в их жизнь. Поэтому здесь уместно напомнить хронологию данных событий и резюмировать главные выводы посвященных им работ. Наиболее ранним стало восстание в Смоленске (учитывая, что оно началось спустя десять дней после убийства Сигизмунда — 30 марта, а Болеслав IV должен был не только узнать о произошедшем в Троках, но и собрать войска, что также требовало времени). Здесь восстали ремесленники, не принадлежавшие к состоятельным верхам городского населения, — «черные люди»; при этом смоленские бояре сохранили верность ВКЛ и отправились в Литовскую землю, даже несмотря на то, что престол в это время пустовал. Определенного плана у восставших не было, однако из их действий ясно, что просить о чем-либо великокняжескую власть они не собирались, а намеревались воспользоваться отсутствием великого князя. Судя по всему, первоначально была предпринята попытка отложиться от ВКЛ. «Воеводой» восставших стал князь Андрей Дорогобужский из тверской ветви Рюриковичей, располагавший владениями на территории Смоленской земли. Спустя некоторое время, уже после вокняжения Казимира, в Смоленске появился Юрий Лугвеневич, недавно получивший «отчину» — Мстиславское княжество. Он попытался превратить Смоленск в базу реализации своих амбициозных планов (возможно, нацеленных на Вильну и Троки) и «засел» Полоцк и Витебск. Лишь к концу 1440 г. Казимиру удалось со второй попытки взять город. Была проведена конфискация имущества восставших и несколько раздач, а спустя несколько лет, в мае–июне 1447 г., Смоленская земля получила от Казимира привилей248. 248

Подробнее см. специальную статью: Полехов С.  В. Смоленское восстание 1440 г. Уже после ее публикации мне удалось ознакомиться с источником, содержащим упоминание городской церкви Св. Бориса и Глеба, возле которой восставшие сразились с воеводой Андреем Саковичем и боярами, — завещанием князь К.  Ф. Крошинского 1507 г. (ANK. Oddział I. Archiwum Młynowskie Chodkiewiczów. Sygn. 970; опубл.: Miscellanea з архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV–XVII ст.) / Падрыхт. Ю. М. Мікульскі. IX. Выбраныя дакументы да гісторыі Беларусі за 1481–1591 гг. з Нацыянальнага архіва ў г. Кракаве: з калекцыі Русецкіх і іншых // Беларуская даўніна. Вып. 2. Мінск, 2015. С. 267–270).

3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия

485

Тем временем мазовецкий князь Болеслав IV поспешил реализовать соглашение с Сигизмундом Кейстутовичем, по которым Подляшье после его смерти должно было отойти мазовецкому князю, и занял главные его центры — Дорогичин, Мельник, Сураж, Бельск и Бранск, после чего начал назначать своих должностных лиц и раздавать земли мазовецкой шляхте. Литовские паны были заинтересованы в возвращении Подляшья под власть ВКЛ, тем более что некоторые из них, такие как Ян Гаштольд, располали здесь обширными владениями. Переговоры ничего не дали, и в 1444 г. был организован поход. В итоге Болеслав IV уступил Подляшье Казимиру за 6 тыс. коп пражских грошей. При этом произошли определенные изменения в составе местного населения: Подляшье покинули многие из тех польских шляхтичей, кто получил там имения от Болеслава или осел там раньше (например, Скердо из Корчева, бывший одним из гарантов дополнительного литовско-орденского договора 1432 г.), но вместе с тем какая-то часть шляхты мазовецкого происхождения, в том числе пришедшая с Болеславом, осталась. Казимир вынужден был это учитывать и 19 июня 1445 г. выдал подляшской шляхте привилей, позволявший пользоваться польским правом249. Специальное рассмотрение выступлений против центральной власти в двух других регионах ВКЛ — в Жомойти и на Волыни — не входит в задачи данного исследования, тем более что им посящена исчерпывающая специальная литература. Здесь лишь следует отметить, что оба они стали результатом действий центральной власти — литовских вельмож, правивших от имени малолетнего Казимира, их попыток вмешаться в существующее соотношение сил в регионах. Уступки им были сделаны именно на этом — региональном и локальном — уровне. Вскоре после вокняжения Казимира против центральной власти выступила Жомойть250. Судя по всему, толчком послужила попытка литовских панов заменить старосту Контовта, назначенного Сигизмундом Кейстутовичем, на Кезгайла, бывшего старостой в 1412–1432 гг. В ответ жомойты изгнали литовского ставленника и его тивунов, а на его место посадили одного из местных бояр — то ли Довмонта (брата Контовта), то ли Гедигольда (его не следует путать с бывшим виленским воеводой Георгием Гедигольдом, который к этому времени, судя по всему, уже умер)251. Новый староста, 249

Halecki O. Dzieje unii. T. 1. S. 347–350; Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej. S. 29–32, 432 (в приложении к диссертации Т. Ящолта приводится обнаруженный им текст привилея). 250 Их реконструкцию см.: Halecki O. Litwa, Ruś i Żmudź. S. 242–250. Орденская переписка, освещающая восстание, опубликована: Rowell S. C. Išdavystė ar paprasti nesutarimai? Kazimieras Jogailaitis ir Lietuvos diduomenė 1440 — 1481 metais // Lietuvos valstybė XII–XVIII a. Vilnius, 1997. Priedai 1–3. 251 Имена Довмонта и Контовта называет «Хроника Быховца». В современном же источнике — письме комтура Инстербурга великому магистру от 1 октября 1441 г. — приводится имя Гедигольда (Rowell S. C. Išdavystė. Priedas № 2. P. 63–64). Жомойтским наместником он назван и в недатированном послании комтура Мемеля главе Ордена,

486

Раздел 3

На пути к единству

по-видимому, сразу попытался установить контакты с Михаилом Сигизмундовичем через Пруссию, но это ему не удалось. С другой стороны, неудачей окончились попытки литовских правящих кругов подчинить Жомойть силой оружия252. Поэтому осенью 1441 г. окружение Казимира пошло на переговоры с мятежными жомойтами. Новая попытка мятежного старосты обратиться к Михаилу не увенчалась успехом. Установлению власти Казимира в Жомойти поспособствовали уступки, зафиксированные в его привилеях отдельным волостям, а также многочисленные пожалования для местных и литовских бояр на территории Жомойти, совершенные в конце 1441 — начале 1442 г. В обмен на это жомойты приняли от центральной власти Контовта в качестве старосты: он был назначен на недолгий переходный период, перед ним стояла задача подготовить Жомойть к приему Кезгайла, который стал жомойтским старостой уже в 1442 г.253 Как показали исследования Э. Савищеваса, в 1441–1442 гг. привилей от имени Казимира Ягеллона был выдан не всей Жомойти, а отдельным ее волостям. Сохранились (в несколько искаженном виде) тексты таких привилеев Медницкой и Книтовской волостям254. В конце XV в. первая легла в основу русского, а вторая — в основу латинского текста привилея всей Жомойти255. При всех различиях этих документов они имеют общую черту: привилеи фиксировали права местных бояр (объем повинностей и т. д.) и определенную автономию всей Жомойти и отдельных волостей; великий князь обязывался не присылать туда децких (судебных исполнителей) и тивунов из Литвы, а старосту назначать по соглашению с жомойтами. По-иному развивались события на Волыни. Богатая Луцкая земля попрежнему представляла значительный интерес для польских панов, и они по-своему воспользовались ситуацией, сложившейся после убийства Сигизмунда Кейстутовича. Узнав об этом событии, в ВКЛ направился Свидригайло, в интересах которого действовали убийцы его давнего противника. почерк которого близок к почерку писем этого сановника 30-х годов (GStAPK. OBA 27881), но оно может относиться и к 30-м, и к 40-м годам, а может быть, его автор имел в виду какую-то другую должность. 252 К известным источникам следует добавить свидетельство из послания к римскому королю Фридриху III, курфюрстам и другим немецким князьям 1441 г.: «Также о литовцах и жомойтах наш великий магистр слышит, что великий князь дважды побывал в Жомойти и понес потери и проч., и он все еще не узнает оттуда о большом согласии» (“Item von Littauwen und Samaytten horet unser homeister, das der großfurste czwir czu Samaitten gewest ist und schaden entphangen hat etc., und nach nicht grosse eyntracht daselbest vornymmet”. — GStAPK. OF 15. S. 46). 253 Halecki O. Litwa, Ruś i Żmudź. S. 249. 254 См. публикацию сохранившихся текстов и попытки реконструкции оригинальных: Žemaitijos žemės privilegijos. № 3, 4. Привилеи другим волостям известны в виде кратких упоминаний (Ibid. № 5–7). 255 Подробный анализ этих документов см.: Saviščevas E. Žemaitijos savivalda. P. 128–142.

3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия

487

Однако до Вильны он не доехал, а 6 июня 1440 г. торжественно обещал не предпринимать никаких действий против Владислава  III, его брата Казимира и «комиссаров всего королевства Польши и Руси»256. В качестве обеспечения он получил от польских панов Городок (Ягеллонский) и Щерец во Львовской земле. По правдоподобному предположению О. Халецкого, они должны были стать его опорной базой для наступления на Луцк. Но волынские князья и паны имели собственные интересы. В конце 1440  г. князь Сангушко Федорович (внук Ольгерда), глава самой могущественной из княжеских ветвей западной Волыни, воспользовался походом Владислава III в Венгрию и захватил Ратненский замок, некогда принадлежавший его отцу. Примерно тогда же он вместе с сыновьями присягнул Казимиру Ягеллону, а тот признал его новые приобретения. Распоряжения польского короля, не подкрепленные военной силой, ничего не дали, и Луцкая земля на некоторое время осталась под властью Литвы257. Катализатором событий стала попытка литовских панов закрепить Волынь за ВКЛ путем пожалований землевладельцам, который уже был опробован в Жомойти. Серия раздач на Волыни была проведена на сейме в Вильне в январе 1442 г.258 Наибольшие успехи эта акция принесла в Кременецком повете, расположенном на юге, в то время как в остальной части Луцкой земли она привела совсем не к тем результатам, которых стремились достигнуть ее организаторы. Связано это с тем, что в первом случае они решили опереться на влиятельных местных землевладельцев — Юршу Ивановича, ставшего кременецким старостой, и представителей рода Мукосеев, занимавшего здесь ведущие позиции. Вне Кременецкого повета литовские паны, напротив, попытались создать себе опору в лице не самых сильных землевладельцев. Земли здесь получили люди, не известные по другим источникам, и сами литовские паны259. И те и другие были не в состоянии защитить свои новые владения в случае, если бы Луцкая земля подверглась нападению извне. К тому же на Волыни у него оставались многочисленные и влиятельные сторонники — как не затронутые пожалованиями, так и те, у кого литовские паны попытались отобрать их владения. Это недальновидная политика предопределила неудачу той части акции 1442 г., которая была нацелена на Луцкий и Владимирский поветы. Вскоре после январского сейма Свидригайло по приглашению волынских князей и панов вокняжился в Луцке260. 256

CESXV. T. 1. № 113. P. 122–123. Подробнее см.: Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 10–33. 258 Подробнее см.: Ibid. S. 33 — 43. 259 Грамота Казимира Ягеллона для виленского воеводы Яна Довгирда, которую по копии использовал О. Халецкий, теперь опубликована по подлиннику: Mikulski W. Gramota wielkiego księcia litewskiego Kazimierza Jagiellończyka dla wojewody wileńskiego Dowgirda z 1442 r. // PH. 1995. T. 86. Zesz. 1. S. 67–74. 260 Halecki O. Ostatnie lata. S. 45–50. 257

488

Раздел 3

На пути к единству

Дальнейшая конфронтация со старым великим князем окружению Казимира ничего не дала: ни склонить на свою сторону волынских князей и панов, ни организовать военный поход против Свидригайла они не грозили бы, к тому же такие шаги могли вылиться в открытое столкновение с Владиславом III, с которым Казимир оставался в напряженных отношениях 261. Правящие круги ВКЛ могли быть заинтересованы в примирении со Свидригайлом еще и потому, что не была решена подляшская проблема: Дорогичин и Мельник оставались в руках Болеслава IV. Поэтому были начаты переговоры с луцким князем, которые в первой половине 1443 г. увенчались примирением. Об этом 21 июня 1443 г. комтур Бальги сообщил великому магистру со ссылкой на старосту мазовецкой Визны, находящейся неподалеку от границы с ВКЛ262. Свидригайло, вероятно, находился в трудном положении, раз в ВКЛ был введен налог для помощи ему в размере пяти грошей от двух волов или плуга 263. Это могло склонить его к примирению. Все важнейшие решения о судьбе Луцкой земли Свидригайло принимал по совету со своими вельможами, которые привели его в Луцк. Вероятно, и в данном случае имело место такое совещание. Вероятно, что условием примирения волынские князья и паны могли назвать невмешательство литовских правящих кругов во внутреннюю жизнь Луцкой земли. Это условие соблюдалось почти десять лет, пока ухудшение здоровья Свидригайла не заставило его и его окружение задуматься о политическом будущем Луцкой земли, которая по-прежнему оставалась объектом польско-литовского спора. Таким образом, в начале 40-х годов XV в. центральная власть в ВКЛ оказалась в трудном положении, столкнувшись как с внешними угрозами, так и с неповиновением собственных подданных. К середине 40-х годов ей удалось укрепить свое положение. Эта цель была достигнута за счет ряда мероприятий — раздачи земель, выдачи привилеев отдельным землям и 261

О сближении Свидригайла с Владиславом III, помимо источников, рассмотренных О. Халецким, свидетельствует пожалование польского короля Свидригайлову слуге Федьке Яру (Ярому?) (Центральний державний історичний архів України у м. Львові. Ф. 131. Оп. 1. Од. зб. 148). Благодарю В. Н. Михайловского, приславшего мне копию этого источника. Владислав III выражал претензии и на Брацлавский повет (Miscellanea з архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV–XVII ст.). С. 144). 262 GStAPK. OBA 8274. Список этого послания занесен в один из орденских «регистрантов»: GStAPK. OF 15. S. 194–197. Впервые на данный источник обратил внимание Л. Колянковский (Kolankowski L. Op. cit. S. 236, przyp. 1 — с опечаткой в сигнатуре и дате). Это позволило исправить вывод Халецкого, который «концептуализировал» другую дату примирения Казимира со Свидригайлом — 1445 г. 263 GStAPK. OBA 8274. Не связано ли это с тем, что в соседнем Белзском княжестве в 1442 г. была эпидемия чумы, от которой умер мазовецкий князь Казимир II? (См. о ней: GStAPK. OF 15. S. 153.) Свою роль могла сыграть и опасность татарских набегов на Луцкую землю.

3.2. Убийство Сигизмунда Кейстутовича и его последствия

489

всему государству (в 1447 г., накануне отъезда Казимира в Польшу), созданию (или признанию, как на Волыни) удельных княжеств. В первом случае ставка делалась не только на массовость раздач, но и на удовлетворение имущественных интересов местной общественной верхушки, от которой зависела судьба земли. Это хорошо показывает пример Луцкой земли: не сумев найти взаимопонимания с местными князьями и боярскими родами, попытавшись опереться на менее влиятельных землевладельцев, литовские паны в 1442 г. потерпели поражение. Земский и областные привилеи были адресованы более широкому общественному кругу и фиксировали определенную степень невмешательства государственной власти в местные дела (признание за местным боярством права на должности в управлении «своей» землей, установление уменьшенного объема повинностей в пользу центральной власти и ее представителей, признание имущественных прав и т. д.). Эти статьи в привилеях разным землям различаются, что говорит об участии представителей общества этих земель в их выработке. В Новогородской земле, Жомойти и на Смоленщине, в отличие от Полотчины и Витебщины, такие привилеи были новшеством, пожалованным государственной властью. О  том, как прививалось это новшество, можно судить по данным второй половины XV — начала XVI  в.: с одной стороны, областные привилеи бережно хранили и тщательно копировали, в них повторялись положения земского привилея 1447  г., написанного на латыни,  — очевидно, чтобы эффективнее донести их до сведения подданных 264; с другой — отстаивая свои права (например, в споре с великокняжеским наместником/воеводой), жители периферийных регионов апеллировали не к привилею, а к монаршей милости265; в Новогородской же земле областной привилей и вовсе не прижился. Волынь и Киевщина получили областные привилеи лишь после упразднения в них удельных княжеств (после смерти Свидригайла и Семена Олельковича), соответственно около 1453 и 1471 гг. Вплоть до этого времени определенные гарантии соблюдения интересов 264

Например, в смоленском областном привилее, который был выдан уже после земского привилея 1447 г., но до отъезда Казимира в Польшу (Ластовский Г. А. Политическое развитие Смоленской земли. С. 89–90). Древнейший известный перевод земского привилея 1447 г. сохранился в Кормчей книге киевского Софийского собора, которая ныне хранится в Кракове (публикация: АЗР. Т. 1. № 61. С. 73–77). В нем документ датирован 1457 г. Действительно, в латинском подлиннике привилея дата исправлена на 1457  г. Стало быть, перевод, записанный в Кормчую, был выполнен не ранее 1457  г., когда такое исправление стало возможным. При этом еще в 1547  г. шляхта просила монарха облегчить доступ к земским привилеям, которые, — хотя и были адресованы подданным великого князя литовского, — хранились не у них, а в господарской казне (скарбе) (АЗР. Т. 3. СПб., 1848. № 4. § 3. С. 5). 265 См. подробнее о ситуации в одном из регионов: Полехов С. В. Привилеи великих князей литовских Смоленской земле // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2015. № 1 (17). С. 115–140.

490

Раздел 3

На пути к единству

региональных элит давал факт существования удельных княжений. Когда же местные князья действовали вразрез с этими интересами, волынские и киевские князья и бояре вынуждены были обращаться к великому князю литовскому. Примечательно, что после ухода общего легитимного правителя (Свидригайла) отдельные земли ВКЛ не попытались объединиться, их элиты действовали самостоятельно, отстаивая свои местные интересы: скажем, киевляне захотели видеть своим князем не Юрия Лугвеневича, который в это время вел наступление на подвинские земли, и не Свидригайла, как раз прибывшего к юго-западным границам Волыни, а Олельку Владимировича. Это стало показателем фактического уровня интеграции русских земель ВКЛ, «областной партикуляризм» которых давал о себе знать еще очень долгое время.

Вместо заключения.

За что воевали в Великом княжестве Литовском после смерти Витовта? ойну, охватившую Великое княжество Литовское в 30-е годы XV  в., ученые привыкли рассматривать как конфликт между В Литвой («Литовской землей», «Lithuania propria») и русскими землями государства. Территориальный и в определенном смысле этноконфессиональный раскол страны отмечали уже современники событий: если Свидригайлу Ольгердовичу оставались подконтрольными русские земли, а основную часть его сторонников составляли их жители, в большинстве своем православные, то основой владений Сигизмунда была Литовская земля и некоторые другие близлежащие регионы, а окружение состояло главным образом из литовских бояр-католиков. Но чем было вызвано именно такое разделение? Сам по себе территориальный раскол государства не объясняет причин и характера конфликта: об этом ясно свидетельствует разброс ученых суждений на этот счет, обзор которых сделан во вводной части книги. Однако именно этот территориальный раскол остается основой почти всех концепций войны 1432–1438 гг., в которой видят конфликт, порожденный теми или иными литовско-русскими противоречиями (если не считать «социальных» концепций М.  В. Довнар-Запольского, М.  С. Грушевского, Б. Барвинского и А. Ю. Дворниченко). Необходимо иметь в виду, что каждая из этих концепций формуировалась в рамках определенных представлений автора о Великом княжестве Литовском, а, например, для М.  К. Любавского или М. С. Грушевского война Свидригайла с Сигизмундом Кейстутовичем была лишь одним из эпизодов в курсе истории за несколько столетий. Вне контекста представлений их авторов (которые к тому же располагали ограниченным кругом источников) все эти концепции повисают в воздухе. Между тем источники, взятые в своей совокупности, позволяют проследить цели участников конфликта. Отправной точкой рассуждений А. Левицкого и его последователей служила характеристика Свидригайла, данная ему современником, краковским епископом Збигневом Олесницком, и его секретарем, польским историком Яном Длугошем. Оба утверждали, что Свидригайло окружал себя русью и испытывал склонность к «восточному обряду». Но если присмотреться к отношениям набожного католика Свидригайла с православной церковью в тот период, о котором здесь идет речь, то его никак нельзя

492

Вместо заключения

заподозрить в симпатии к ней. Такие меры, как попытка добиться поставления своего кандидата на митрополию (в идеале — всея Руси, а не только западнорусских земель) или заключить унию православной и католической церквей, характерны для взаимоотношений католических правителей с их православными подданными. А сожжение митрополита, призванного реализовать планы князя, выдает инструментальную роль православной церкви в этих планах. Не заметно в деятельности Свидригайла и каких-либо особых, из ряда вон выходящих связей с русью или симпатий к ней. В русских летописях — созданных как на территории Великого княжества Литовского, так и за его пределами, — встречаются весьма критические оценки Свидригайла: так, тверской летописец начала XV в. сокрушался по поводу того, что в 1408 г. Василий Дмитриевич «вдаша въ одрьжанiе Ляхови» Владимир — «мати градомъ», «еже есть столъ земля Русскыя и градъ Пречистыя Богоматери». Далее летописец дает понять, что неблагочестие Свидригайла, «Ляха гордого», оказалось сильнее его светских доблестей и стало одной из причин, навлекших на Русь Божью кару — нашествие Едигея1. В литературе часто цитируются слова «Смоленской хроники» о том, что в Вилькомирской битве «пособи Бог великому князю Жигимонту» за сожжение митрополита Герасима по приказу Свидригайла. Это принято объяснять негативным отношением к нему автора, близкого к сожженному митрополиту. Между тем сходное известие имеется в тверском летописании: в Ошмянской битве 1432 г. «поможе Богъ Жигимонту», хотя на стороне Свидригайла сражались войска, присланные из Великого княжества Тверского2. Вообще, как отметил о. Й. Матусас, русские летописи очень сухо, без признаков симпатии к Свидригайлу, сообщают о его конфликте с Сигизмундом Кейстутовичем3. Немало страниц политической биографии Свидригайла действительно связано с русскими землями ВКЛ, но это объясняется тем, что там располагались его владения, выделенные ему старшими родственниками. Вплоть до 1430 г. Свидригайло никогда не пользовался поддержкой всего русского населения ВКЛ, в лучшем случае ему удавалось добиться локального, а значит, тактического успеха, поскольку его целью было занятие виленского престола. Более существенной поддержки он мог ожидать от внешних сил, с которыми состоял в союзе или вел переговоры о нем, — от Тевтонского ордена, венгерского (а впоследствии — римского) короля Сигизмунда Люксембургского, Великих княжеств Московского и Тверского, Молдавии и Орды. Сообщая о выступлении князя в 1401–1402 гг., орденский хронист отмечает приверженность к нему не только русинов, но и поляков4. Поляки и нем1 2 3 4

ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Стб. 180–181; Т. 18. С. 157. ПСРЛ. Т. 15. Стб. 489. Matusas J. Švitrigaila. P. 169. SRP. Bd. 3. P. 244.

За что воевали в Великом кн. Литовском после смерти Витовта?

493

цы известны в окружении Свидригайла и в последующем5. Неоднократно цитировавшееся послание Олесницкого в Базель было написано в январе 1432 г. Состав правящей элиты, чрезвычайно полно документированный за это время, не подтверждает обвинений Олесницкого. Их можно сопоставить с обвинениями Витовта в поддержке «схизматиков», звучавшими со стороны Тевтонского ордена. Количество наместников русского происхождения, известных за недолгое правление Свидригайла «на Вильни и на Троцех», не больше их числа при Витовте. Казалось бы, события, последовавшие за свержением Свидригайла с престола в 1432  г., можно рассматривать как подтверждение его «особых связей» с литовской Русью и попытку литовской знати спасти свое пошатнувшееся положение. Однако внимательный анализ личного состава сторонников Свидригайла и Сигизмунда Кейстутовича не позволяет с этим согласиться. Среди активных и влиятельных сторонников Сигизмунда — православные князья Семен Иванович Гольшанский, которого Свидригайло называл душой заговора (а впоследствии — и сын Семена Юрий6), и Олелько Владимирович (племянник Свидригайла!), принимавший деятельное участие в религиозной жизни ВКЛ, бояре Зеновий Братошич и его сыновья Иван и Василий, а временами и князь Александр Нос — правнук Наримонта Гедиминовича. О многих Свидригайловых сторонниках мы знаем лишь то, как их звали, а одни только «русские» формы имен могут ввести в заблуждение: по этому критерию к «руси» пришлось бы причислить Ивашку Монивидовича и Ивашку Гаштольда — литовских бояр-католиков7, к числу которых, возможно, принадлежал и Гринко (Грицко) Сурвилович8. Фактом остается присутствие литовских бояр в Свидригайловой «партии». Вместе со Свидригайлом в «ошмянскую ночь» в Полоцк бежали виленский воевода Георгий Гедигольд и его племянник Ивашко Монивидович, а если верить «Хронике Быховца», поначалу его сторону заняли Ивашко Вяжевич, пользовавшийся тем же гербом «Лелива», и Юшко Гойцевич. В начале 1433 г. на службу к Свидригайлу перешел Георгий Бутрим. В начале 1434 г. послом Свидригайла в Орден был родственник князя, «знатный пан» Вайсотте. В 1437 г. гарантами документов Свидригайла выступают люди, на литовское происхождение которых указывают их имена, — Гринко Сурвилович и Войдило. На завершающем этапе войны, когда князь-изгнанник 5

Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. S. 719–733; Čapaitė R. Ślązacy na dworze wielkiego księcia litewskiego. S. 71–73. 6 Он был одним из немногочисленных гарантов Брестского мира 1435 г. с Тевтонским орденом со стороны Великого княжества Литовского (SVDO. Bd. 1. № 181. S. 211). 7 Именно такие формы их имен фиксируют современные источники (Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich. S. 19, 86; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 241, 267). 8 Подробные сведения о сторонниках Свидригайла см. в приложении III, там же даны ссылки на источники и историографию.

494

Вместо заключения

искал спасения в соглашении с польскими правящими кругами, высокое место в его окружении заняли поляки — Дерслав Влостовский, Петр и Ян Войницкие. Все эти случаи нельзя объявить «незначительными частностями» и «отклонениями от общей картины» уже в силу высокого положения названных лиц в лагере младшего Ольгердовича. Они выступают свидетелями (гарантами) его документов, входят в его «раду», занимают высшие территориальные и придворные должности, постоянно выполняют ответственные поручения. Такие люди присутствуют в «большой политике» вне зависимости от разъездов Свидригайла по подвластным ему землям, необходимость которых диктовалась логикой военных действий и удержания под контролем уже имевшихся владений9. Так, Ивашку Монивидовича можно без преувеличения назвать «правой рукой» Свидригайла: после бегства в Полоцк в «ошмянскую ночь» 1432 г. мы видим его в окружении великого князя в Витебске и Киеве в 1433-м, в Смоленске в 1434-м, на Подолье и Волыни в 1436‒1438 гг., он выполняет важные внутри- и внешнеполитические миссии (в критический момент препятствует переходу Киева под власть Сигизмунда Кейстутовича, ездит в посольства к ордынским ханам), к нему лично обращаются гуситы, в 1436 г. он становится старостой луцким, а также «подольским и кременецким». Мало кто из русских князей и бояр из Свидригайлова окружения мог бы сравниться по своему влиянию с этим литовским вельможей. При этом и Георгий Гедигольд, и Ивашко Монивидович, и Георгий Бутрим, и Юшко Гойцевич, и Ивашко Вяжевич принадлежали к знатным литовским боярским родам, возвысившимся задолго до прихода к власти Свидригайла. Специфика тогдашнего общества вела к тому, что все эти люди сохраняли свои личные связи (родственные, «приятельские», соседские и т. д.) в противоположном лагере10, и этот фактор также не мог игнорироваться ни Свидригайлом, ни его русскими подданными. Все это не дает свести раскол общества ВКЛ к антитезе Литва — Русь или объяснить конфессиональным фактором. Достаточно красноречиво об этом говорят и цели Свидригайла и его сторонников во время войны с Сигизмундом Кейстутовичем. Сам Свидригайло не преследовал никаких специфически «русских» целей, которые бы противостояли «литовским». Его целью было отвоевание у Сигизмунда подконтрольных ему земель и возвращение на виленский престол. Вплоть до конца 9

См. итинерарий Свидригайла в приложении II. Здесь уместно вспомнить «тайных друзей» Свидригайла в Литве и Польше, о которых он сам писал великому магистру в 1434 г. (“ettliche unsere guten und getrawen heymliche frunde von Polan und Littawen” — GStAPK. OBA 6809), или уже упоминавшиеся контакты волынской и подольской знати со знатью соседних русских земель Польского королевства, не говоря уже об огромной роли родовых структур в жизни литовского общества, которую недавно показал Р. Петраускас (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 103 и сл.).

10

За что воевали в Великом кн. Литовском после смерти Витовта?

495

войны он именовал себя «великим князем литовским, русским и проч.»11. Как минимум дважды, в 1432 и 1435 гг. (и, возможно, еще один раз — в конце 1433  г.), он отвергал предложения польских правящих кругов о разделе ВКЛ12, которые позволили бы узаконить существующее положение вещей и сохранить формально самостоятельное государство (фактически же зависимое от Польши). На реализацию этого сценария он согласился лишь вынужденно, после сокрушительного поражения в Вилькомирской битве, когда нужно было с честью выйти из затянувшегося конфликта и позаботиться о сохранении хоть каких-то владений. Но и в соглашении, заключенном с частью польской политической элиты в 1437 г., Свидригайло по-прежнему именует себя «великим князем Литвы, русских земель и проч.»13. Это соглашение не санкционировали правящие круги королевства, и данный вариант развития событий не воплотился в жизнь. Имеется ряд свидетельств о проявлениях в конфликтах 30-х годов XV в. острой взаимной нетерпимости православных и католиков. Так, во время польско-литовской войны за обладание Волынью (лето 1431 г.), получившей в историографии название Луцкой войны, польские воины нападали на православные храмы, а после окончания боевых действий жители Луцка сожгли католический костел под стенами замка. В сентябре 1433 г. Сигизмунд Кейстутович жаловался Ягайлу на Свидригайловых воинов: «Kak że i tymi razy, kuda Rattia szłab ich, cerkwi naszy zhli, Bozeie tiło wyymaia, mecza na ziemliu, nohamy toptali»14. Но дает ли это достаточные основания реанимировать15 старое мнение А. Левицкого о «факторе конфессионального 11

Так он именуется даже в последнем своем письме в Орден периода династической войны: “Swidrigal, von gots gnadin grosfurste zcu Lithawen und zcu Rewsin etc.” (GStAPK. OBA 7530). Документ представляет собой верительную грамоту для Свидригайлова посла, выданную 6 декабря 1438 г., когда князь, растерявший большинство сторонников, лишенный былых владений и даже денег, находился за пределами Великого княжества Литовского, в польском Перемышле (в документе Premsil; аргументы О. Халецкого, который видит в нем волынский Перемиль, неубедительны). 12 GStAPK. OBA 6231, 6733; CESXV. T. 3. Dod. № 25. P. 534. 13 “Nos Boleslaus alias Switrigal Dei gratia magnus dux Lithvaniae, terrarum Russiae etc.”. — CESXV. T. 1. № 91. P. 84. Этот документ сохранился в копии XVIII в. В документе сторонников Свидригайла, выданном в тот же день и сохранившемся в подлиннике, говорится просто о «светлейшем князе и господине Болеславе, иначе Свидригайле, Божьей милостью великом князе и проч., господине нашем милостивейшем» (“preclarissimo principe et domino Boleslao alias Swidrigal, Dei gracia magno duce etc. domino nostro graciosissimo” — Барвiнський Б. Кiлька документiв i замiток. № IV. С. 18). 14 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 214. 15 Александров Д. Н., Володихин Д. М. Борьба за Полоцк. С. 60–61. Эта точка зрения повторена и в позднейшей работе: Володихин Д. М. Иван Шуйский. М., 2012. С. 57–60, несмотря на компетентную критику (Сагановіч Г. М. [Рэц.:] Александров Д., Володихин Д. Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVІ в. // БГА. 1995. Т. 2. Сш. 1; Он же. Дзве гiсторыi Полацка // БГА. 1997. Т. 4. Сш. 1–2; Василенко В.  О. Полiтична iсторiя

496

Вместо заключения

раздора» как основе конфликта? Думается, что нет. Во-первых, подобными эксцессами могли сопровождаться конфликты и между католическими государствами, например Польшей и Тевтонским орденом, и объяснить их одним только «конфессиональным раздором» не получается. Тот же Ян Длугош, от которого мы узнаем о таких столкновениях во время Луцкой войны, сообщает об ограблении польскими воинами луцкого католического епископа Андрея, который после начала войны решил перебраться из небезопасного Луцка в польский военный лагерь16. Во-вторых, та же Луцкая земля, отчаянно сопротивлявшаяся попыткам военного присоединения летом 1431 г., за ближайшие годы успела побывать под властью католических правителей — польского короля (с осени 1432 по весну 1433 г.) и великого князя литовского (август 1434 г. — не позже февраля 1436 г.), ее знать старалась поддерживать добрососедские отношения с правящими кругами соседней Польши, с вельможами земель коронной Руси, несмотря на их принадлежность к иной конфессии17. И наконец, главное: общий ход конфликта не был продиктован «фактором конфессионального раздора». Иными словами, случаи, подобные описанным выше, имели место (правда, неизвестно, насколько типичными они были для конфликта в целом), но русские князья и бояре шли в походы на отвоевание литовской «вотчины» Свидригайла, руководствуясь явно не конфессиональными, а какими-то иными мотивами. Известно послание его сторонников, по большей части православных, отцам Базельского собора, в котором, в частности, напрямую отвергаются Сигизмундовы обвинения в адрес Свидригайла в вероотступничестве и с сочувствием говорится о перспективах унии православной и католической церквей18. Сложно было бы представить, чтобы самые знатные и влиятельные вельможи подписались под идеями, которые были для них неприемлемы. Несомненно, Свидригайло согласовывал свои действия c этими людьми, если хотел добиться успеха своих действий19. Были ли у них какие-то Великого князiвства Литовського (до 1569 р.) в схiднослов’янських iсторiографiях XIX — першоï третини ХХ ст. Днiпропетровськ, 2006. С. 226, прим. 492). 16 “Andreas insuper episcopus Lucensis, cum esset genere Polonus, ipsa die ad Wladislaum regem in castra veniebat, volens sue serenitati facere assistenciam fidelem. In via vero per Polonos omnibus rebus, equis et vestibus suis spoliatus est et fere seminudus ad tabernaculum Ioannis de Oleschnicza Regni Polonie marsalci iussu regis deductus est et per ipsum Ioannem marsalcum vestitus”. — Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 30. Т. М. Трайдос и Б. Н. Флоря со ссылкой на Длугоша ошибочно утверждают, будто епископ Андрей был ограблен русинами (Trajdos T. M. Kościół katolicki na ziemiach ruskich Korony i Litwy za panowania Władysława II Jagiełły (1386–1434). T. 1. Wrocław etc., 1983. S. 109; Флоря Б. Н. Православный мир Восточной Европы. С. 360). 17 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 216–218. 18 BP. T. 5. № 1361. 19 Наиболее яркий пример — перечни свидетелей Свидригайловых жалованных грамот. В источнике другого рода, Свидригайловом послании папе Евгению IV от 23 июня

За что воевали в Великом кн. Литовском после смерти Витовта?

497

специфически «русские» цели? И на этот вопрос приходится ответить отрицательно. Сложно сказать, насколько распространенной была идея «Великого княжения Русского», воплотившаяся в труде смоленского летописца20. Уместно вспомнить, что весь свой труд он писал не ранее лета 1436 г., будучи подданным Сигизмунда Кейстутовича, перед ним стояла задача создать целостную картину развития событий в 1432–1436 гг., при этом он не особенно вдавался в подробности, а к Свидригайлу относился очень сдержанно21. В  любом случае его формулу следует рассматривать не как политическую программу22, т. е. нечто желаемое, а опять-таки как схему истолкования действительности (об этом свидетельствует и быстрый распад Свидригайловой «партии» после его ухода с общелитовской политической сцены, в частности события в Смоленске, Киеве и Луцке в начале 40-х гг. XV в.). Может быть, русские сторонники Свидригайла поддерживали его в расчете на то, что тот, вернув себе виленский престол, покарает литовцев-«изменников», и это позволит занять их места? Усомниться в таком допущении заставляет неопубликованный документ из архива великого магистра Тевтонского ордена. 23 мая 1433 г. в Мариенбурге великий магистр Пауль фон Русдорф наделил комтура Меве Людвига фон Ландзее, готовившегося к очередной поездке в далекий Полоцк, полномочиями представлять интересы Ордена в переговорах между Свидригайлом «и его землями, которые выступили против него»23, 1435 г. говорится, что он приказал зачитать папские буллы «духовным и светским князьям» Руси (KDL. S. 365). 20 Совсем иначе ситуацию характеризует другой современник — диакон Иосиф, переписавший в Киеве в 1434 г. толковое Евангелие «при самодръжци литовьском великом князи Швитригаиле» (публ.: Записи писцов в датированных древнерусских рукописях XIII–XV вв. (из архива М.Г. Гальченко) // Palaeoslavica. Vol. XI. Cambridge (Mass.), 2003. С. 81–82). Руси в объектной части титула нет и в помине. Хотя титулом «великий князь» литовские правители, скорее всего, изначально были обязаны русской терминологии (Дзярновiч А. І. Тытул вялiкiх князёў лiтоўскiх: дзе месца «рускай» традыцыi? // Ukraina Lituanica. Студiї з iсторiї Великого князiвства Литовського. Т. 2. Київ, 2013. С. 61– 80), за период правления Витовта этот титул утвердился и в латинской, и в немецкой деловой письменности ВКЛ, из которой проник и к его соседям. Скажем, в переписке орденских сановников неоднократно упоминается просто «великий князь»: всем было понятно, что речь идет именно о литовском правителе. 21 Можно сопоставить сухую констатацию факта свержения Свидригайла с великокняжеского престола в 1432 г. с эмоциональной оценкой событий 1440 г., данной, кстати, тоже смольнянином: «Сотворися зло велико в Литвѣ…» (ПСРЛ. Т. 35. С. 60). 22 Так делает, например, Д. М. Володихин. См.: Александров Д. Н., Володихин Д. М. Борьба за Полоцк. С. 57, 58, 68; Володихин Д. М. Моя полемика с Г. Н. Сагановичем // Володихин Д. М. Спорные вопросы истории Белой Руси. (Библиотека «Полоцкого рубежа». Вып. 1.) Полоцк, 1997. С. 19. 23 «…если между светлейшим князем и господином, господином Свидригайлом, великим князем литовским и русским, и его землями, которые выступили против него, или еще с кем-либо, состоятся или начнутся переговоры» (“…ap eynigerley sachen, han-

498

Вместо заключения

если содержание этих переговоров будет касаться Ордена. Великий магистр в этом документе заявлял, что признает результаты таких переговоров. Примечателен тот факт, что полномочие для орденского сановника допускает — и более того, полагает весьма вероятной — саму возможность переговоров между Свидригайлом и «изменниками». Судя по всему, этот документ был создан по меньшей мере не без ведома Свидригайла, у которого совсем недавно побывал все тот же Ландзее, а о настроениях литовской правящей элиты свергнутый князь мог узнать, например, от Георгия Бутрима, перешедшего на его сторону несколькими месяцами ранее. Это предположение подтверждается другим современным источником. 11 июня 1433 г. Ландзее передавал великому магистру содержание письма Свидригайла. Тот писал, что спешит выступить в поход в Литву, надеясь, что стоит ему прийти, как литовцы перейдут на его сторону24. Характерно, что рассматривается возможность соглашения именно с «землями», а не с Сигизмундом Кейстутовичем, который раз за разом отвергал мысль о примирении. Раз возник такой документ, значит, Свидригайло понимал: чтобы закрепиться в Литве, ему необходимо найти какой-то компромисс с традиционной правящей элитой ВКЛ. А это уменьшало возможности ее расширения за счет русских князей и бояр: «наверх» имели шанс попасть далеко не все из них, а лишь самые влиятельные. Но перспективы оставались перспективами, а между тем и в реальности русским сторонникам Свидригайла приходилось считаться с его литовскими советниками и наместниками (Ивашкой Монивидовичем, Георгием Бутримом) и с приближенными-иностранцами, которые последовали за своим давним знакомым — младшим Ольгердовичем (Павел и Миколай Рогали, Николай Шеллендорфер, Ленько Зарубич и др.). Впоследствии же, после поражения при Вилькомире, когда создание отдельного Свидригайлова княжества реально встало на повестку дня, русские князья и бояре из его окружения могли по достоинству оценить сложности международной обстановки, в которой оказывался их господарь. Сигизмунд Кейстутович настойчиво стремился подчинить себе всю территорию ВКЛ и полностью устранить Свидригайла из его политической жизни. В этой обстановке расчеты на создание полностью самостоятельного княжества, где русской знати не приходилось бы делить влияние с выходцами из других краев (литовцами, поляками и т. д.), были бы несбыточными. Как уже говорилось, спустя считанные месяцы после Вилькомирского поражения Свидригайло начал переговоры с польскими панами коронной Руси, а вслед за этим они стали занимать ключевые позиции в его окружении. delungen ader teidinge zwusschen dem irluchten fursten und herren, hern Boleslao anders Swidrigal, grosfursten czu Littauwen und Rewssen, und den sienen landen, die sich widder em gesatczt haben, ader sust mit weme… wurden gescheen ader begriffen…” — GStAPK. OF 13. S. 159–160; публикацию см. в приложении I, № 7). 24 MAB RS. F 15–73. L. 135 v (p. 270). Публикацию см. в приложении I, № 8.

За что воевали в Великом кн. Литовском после смерти Витовта?

499

Показательно и то, что схема истолкования действительности, принятая современниками («Литва vs Русь»), при практическом применении приносила весьма скромные результаты: даже после того как Сигизмунд Кейстутович попытался массово привлечь православных на свою сторону, уравняв их с католиками в личных и имущественных правах в мае 1434 г., война не окончилась, а продолжалась еще четыре с половиной года. Впереди были и «заговор митрополита Герасима», и Вилькомирская битва, и отчаянные попытки вырвать земли Южной Руси из рук заклятого врага. Очень важно, что в привилеях соответствующей направленности, — как «общеземских» (1434 г. и неутвержденный 1432 г.), так и для виленских местичей (1432 г.)25, — нет никаких указаний на то, что их просили выдать те, кому они были адресованы. В свою очередь, Свидригайло каких-либо земских привилеев никогда не выдал. К сожалению, в историографии остался неуслышанным голос М. В. Довнар-Запольского, писавшего, что «надо еще доказать, что общегосударственные тенденции тогда уже возобладали над местными и представители русских областей действительно стремились проложить себе дорогу к участию в управлении всем государством»26. Для этого правомерно обратиться к карьерам, с одной стороны, наиболее влиятельных сторонников Свидригайла, с другой — «представителей русских областей» в более длительной исторической перспективе. Ведь если они стремились занять место в правящей элите ВКЛ и по этой причине поддерживали Свидригайла в династической войне, то это стремление должно было бы быть более последовательным и долгосрочным, т. е. они искали бы способ реализовать его если не при Сигизмунде, который вышел победителем, то уж во всяком случае при Казимире. Начнем с князей, которые традиционно занимали первое место в светской общественной иерархии ВКЛ. Действия Юрия Лугвеневича, Федьки Несвицкого, Друцких и Глинских ограничивались региональным или даже локальным уровнем: для всех них важно было сохранить (или вернуть) самостоятельное положение в своих княжествах-«вотчинах», а в идеале и в «своих» регионах. Авантюра Юрия Лугвеневича 1440 г., — если предполагать, что его интересы не ограничивались теми землями, которые он фактически смог себе подчинить, а были нацелены на виленский престол, — является исключением. В какой-то мере можно говорить об их личных связях со Свидригайлом и о поддержке ими его политического курса как факторах, которые объясняли их активное участие в его войне с Сигизмундом Кейстутовичем. Сложнее объяснить перипетии карьеры князя Александра Носа — потомка пинских Наримонтовичей: до весны 1433 г. он служил Сигизмунду Кейстутовичу, затем Свидригайлу, летом 1434-го перешел на сторону Сигизмунда, 25 26

CESXV. T. 3. Dod. 17, 22; СДГА. Ч. 1. № 2–4. Довнар-Запольский М. В. Спорные вопросы. С. 458.

500

Вместо заключения

к февралю 1436-го, по-видимому, вернулся в лагерь старого великого князя, а вскоре, незадолго до смерти, завещал части своих владений обоим «великим князьям». Эта бурная биография в любом случае показывает, что интересы русской знати не сводились к участию в придворной политической жизни: Александр Нос в январе 1433 г. был одним из гарантов унии ВКЛ с Польшей, но это не помешало ему перейти на службу к Свидригайлу и стать одним из его «воевод» (hergrefen)27. То же самое можно сказать о русских боярах, имена которых встречаются в окружении Свидригайла. Пожалуй, наиболее известный из них — это пан Юрша Иванович, успевший побывать луцким старостой, брянским наместником и киевским воеводой (упоминается в этих должностях соответственно в 1429–1431, 1433 и 1436–1438 гг.)28. Скорее всего, он происходил из Луцкой или Киевской земли, где ему принадлежали обширные владения и где он занимал высокие должности еще со времен Витовта. Как же развивалась его карьера после ухода Свидригайла с общелитовской политической сцены? В начале 1442 г. он упоминается в должности кременецкого воеводы29, в 1447/48 — 1451/52 г. — брацлавского наместника30. При чтении «Книги данин Казимира» может создаться впечатление, что он получил доступ к решению общегосударственных вопросов наравне с литовскими панами: на это могли бы указывать его многочисленные «приказанья»31. А отсюда один шаг до заключения, будто в этом и состояла его цель в предшествующее десятилетию. Но это впечатление будет обманчивым: все соответствующие записи относятся к регионам ВКЛ, знакомым ему по прежней деятельности, в отношении которых он мог выступать «экспертом». За рамки родных регионов в своей последующей деятельности не выходят и полоцкие Корсаки, и представители южнорусских родов из окружения Свидригайла и их ближайшие потомки — Волотовичи, Гулевичи, Мишковичи и другие. Вывод о том, что интересы русской знати ВКЛ в основном ограничивались региональным уровнем, подтверждают еще два обстоятельства. Первое — то, что практически все события начала 40-х годов XV в. и их последствия. они касались соотношения сил, интересов местного общества и центральной власти, связанного не с обегосударственными, а с местными 27

Об этом великому магистру в апреле 1433 г. сообщал комтур Остероде со ссылкой на своего мазовецкого информатора Яна Свинку (GStAPK. OBA 6410). В том же письме названа причина перехода Александра Носа к Свидригайлу: последний перестал на него гневаться (“herczog Swittergal Luwtzk mit allir czugehorunge widder inne hatth, wend der herczog Nossik im das yngeruwmet und yngegeben hat umb des willen, das im Swittergal den tzorn, das her widder in was gewesin, sulle vorgebin”). 28 Kuczyński S. M. Jursza // PSB. T. 11. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1964. S. 347; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 248. См. биограмму Юрши в приложении III. 29 BCz. TN. T. 17. № 124. 30 Kuczyński S.M. Jursza. S. 347; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 248. 31 LM. Kn. 3. По указ.

За что воевали в Великом кн. Литовском после смерти Витовта?

501

делами. Второе — это степень интеграции русской знати в правящую элиту ВКЛ, достигнутая за долгое (более полувека) правление Казимира Ягеллона. Ранее историки обращали внимание на то, что при Казимире высокого положения на служебной лестнице достигли представители панских родов Ходкевичей, Солтанов, Вяжевичей, Ильиничей и Гойцевичей. Все они, по традиционному мнению, были русского происхождения и исповедовали православие. Это давало основание утверждать, что их целью как раз и была карьера на центральном, общегосударственном уровне. А это служило подтверждением «общегосударственных» амбиций русской знати ВКЛ. Однако более внимательные исследования показали, что православными из названных родов были лишь Ходкевичи и Солтаны, в то время как Вяжевичи и Гойцевичи исповедовали католицизм и были литовского происхождения32; относительно начальной истории рода Ильиничей мнения исследователей разделились33, но не вызывает сомнений, что Ивашко Ильинич в период стремительного развития своей карьеры был католиком. Ходко и его потомки входили в окружение великих князей литовских как минимум с 1422 г. (а то и раньше). Таким образом, из православных бояр новыми людьми в правящей элите ВКЛ при Казимире были лишь Солтаны: первый из них, Александр Юрьевич, был земским подскарбием (казначеем) ок. 1443–1454 гг.34; со временем возвысился также род Сопег, первым известным представителем которого был полоцкий боярин Семен Сопега (Сопига) — писарь русского отдела великокняжеской канцелярии в 1440–1450 гг.35 Как видим, эти возвышения связаны с занятием «технических» должностей при монаршем дворе и в канцелярии. Тем же путем «новые люди» попадали в круг политической 32

Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 214, 237–238, 306–307; Kirkienė G. LDK politikos elito galingieji. P. 37–40; Варонiн В. А. Новыя даныя аб землеўладанні магнацкага рода Іллінічаў у XV ст. // Мірскі замак і замкі Цэнтральнай і Усходняй Еўропы. Праблемы рэстаўрацыі і музеефікацыі. Мiнск, 2006. С. 128–132. К аргументам этих исследователей можно добавить, что имена Вяж и Гойца — литовские: первое даже в источниках XV — начала XVI в. иногда встречается с литовским окончанием (Вяжис), а второе в кириллических источниках писалось через диграф кг-, который использовался для передачи взрывного звука [г], не характерного для западнорусского языка (ср. мягкий звук [h] в современных белорусском и украинском языках). 33 Р. Петраускас отметил, что Ивашко Ильинич был католиком (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 245–246), а С. Рыбчонок считает, что он мог принять католицизм после женитьбы на дочери Кезгайла Волимонтовича, состоявшейся не позднее 1470 г. (Аляхновіч Р. А., Рыбчонак С. А., Шаланда А. І. Род Іллінічаў у Вялікім Княстве Літоўскім у XV–XVI стст.: радавод, гербы, уладанні. Мір, 2015. С. 25–42, особенно с. 42). Как бы то ни было, сведений об участии представителей этого рода в событиях 30-х годов XV в. обнаружить не удалось. 34 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 292. 35 Груша А. I. Канцылярыя Вялiкага княства Лiтоўскага 40-х гадоў XV — першай паловы XVI ст. Мiнск, 2006. С. 142; Saviščevas E. Suvaldyti chaosą. P. 140, 168–169.

502

Вместо заключения

элиты в соседней Польше36. Но в ВКЛ таких случаев и при Казимире было немного, они оставались исключением. Ведущие позиции в правящей элите государства сохраняли члены влиятельных родов литовских панов, и их никто не оспаривал. В историографии встречаются попытки противопоставить двух «великих князей литовских» по составу их социальной базы. Так, М. В. Довнар-Запольский и М. С. Грушевский считали, что Свидригайло опирался на аристократию (князей), а Сигизмунд Кейстутович — то ли на мелкую шляхту, то ли на еще более низкие социальные слои. Для А. Ю. Дворниченко, наоборот, Свидригайло был выразителем «демократической альтернативы», интересов «западнорусских городских общин». Обе эти точки зрения представляют собой крайности, которые не подтверждаются источниками. Можно говорить об определенной специфике противоборствующих лагерей (скажем, среди сторонников Сигизмунда были практически все католические епископы ВКЛ, но немного князей), но не о принципиальном различии. Ведь как показывают переходы от одного соперника к другому, непреодолимой стены между их лагерями в представлении участников этих событий не существовало. Можно ли считать Свидригайла выразителем интересов титулованной аристократии? Необходимо учитывать, что сам круг носителей княжеского титула был очень пестрым и неоднородным, и говорить о неких общих интересах едва ли правомерно. На первых порах после свержения с престола Свидригайлу остались верными главным образом те из них, которые располагали владениями вне Литовской земли. Некоторые из них были достаточно крупными — такими как Друцкое, Мстиславское, Вяземское княжества, владения Федька Несвицкого. Поскольку все эти княжества существовали еще до восшествия Свидригайла на престол, неправомерно думать, будто эти князья видели в нем последний шанс на восстановление пошатнувшегося имущественного и властного положения. Что же касается крупных удельных княжеств, ликвидированных Витовтом, то в деятельности Свидригайла почти нет намеков на восстановление каких-либо из них — может быть, за исключением Киевского (впрочем, в этом случае следует учитывать прочность киевской «княжеской традиции»). Да и возможно ли было возвращение к административно-территориальной системе литовской Руси XIV в. спустя сорок лет после ее ликвидации? За это время власть великого князя заметно окрепла, и это выразилось в ее признании не только местным обществом, но и самими Гедиминовичами. Так, если в конце XIV в. и Андрей Ольгердович, и Скиргайло, обосновывая свои права на Полоцк, еще ссылались на волю отца (несомненно, выраженную в устной форме), то Юрий Лугвеневич поздней осенью 1442 г. писал из Новгорода ливонцам, что намерен отправиться на отвоевание «отцовского удела», который 36

Wroniszewski J. Grupy decyzyjne w średniowiecznej Polsce — elita władzy // Genealogia. Polska elita polityczna w wiekach średnich na tle porównawczym. Toruń, 1993. S. 182 и сл.

За что воевали в Великом кн. Литовском после смерти Витовта?

503

ему «записал» Свидригайло37. Как видим, одной только ссылки на наследование удела от отца уже было недостаточно. Сам Свидригайло называл «своим замком» не только Дорогобуж (несомненно, полученный Андреем Дмитриевичем от него или Витовта) или тот же Мстиславль, но даже Вязьму, причем неоднократно, что не мешало Рюриковичам и Гедиминовичам, княжившим в этих городах, поддерживать его. Подобно тому как в Свидригайле нет оснований видеть благосклонного покровителя титулованной знати, Сигизмунда Кейстутовича неправильно было бы считать ее извечным противником. Своим вокняжением он был во многом обязан двум православным князьям — Семену Гольшанскому и Олельке, они входили в его «ближний круг» после переворота, и лишь впоследствии распределение титулованной знати между лагерями двух «великих князей литовских» стало меняться. Если эти изменения и происходили по воле Сигизмунда (например, опала Олельки, конфискация владений Федора Корибутовича), то им нельзя отказать в определенной логике. Таким образом, построения историков о причинах и характере войны 1432–1438 гг. в Великом княжестве Литовском в результате специального ее изучения не подтверждаются38. Все эти соображения заставляют иначе определять причины и характер войны 1432–1438 гг. Как уже говорилось, переворот 1432 г. был делом чрезвычайно узкой группы лиц, и то, что Свидригайлу удалось вырваться из их рук и бежать, обрекало их предприятие на частичную неудачу. Для широких кругов жителей литовской Руси (которых, естественно, в планы заговорщиков никто не посвятил) Свидригайло остался легитимным правителем, а произошедшее в историческом центре страны — мятежом, который следовало подавить. Как отметил Р. Петраускас, в Великом княжестве Литовском XIII — начала XV  в. монарх был единственным фактором, объединявшим государство39. Несмотря на «реформы Витовта», такое положение во многом 37

MAB RS. F 15–73. L. 220 v (p. 438) (приложение I, № 14). Ссылка на Свидригайла здесь вполне обоснованна, потому что именно в его недолгое правление, летом 1431 г., умер Лугвень и отцовский стол перешел к Юрию (Варонiн В. А. Князь Юрай Лынгвеневiч Мсцiслаўскi. С. 16). 38 Сходным образом обстоит дело с борьбой за престол, происходившей в то же время в соседнем Московском великом княжестве. Не подтверждаются самые разные схемы исследователей — ни о борьбе Василия II за централизацию против Юрия Дмитриевича и его сыновей как носителей «удельной старины», ни о стремлении одной из сторон конфликта освободиться из-под власти Орды, ни о том, будто Юрий и его сыновья были носителями прогрессивных тенденций предбуржуазного развития (см. критику этих представлений: Лурье Я.  С. Две истории Руси XV  века. Ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. СПб., 1994. С. 86–93). Как и в случае Великого княжества Литовского, все эти схемы были продиктованы стремлением объяснить события XV в. с позиций ex post. 39 Petrauskas R. Ankstyvosios valstybinės struktūros Lietuvoje XIII amžiuje — XV amžiaus pradžioje // Lietuvos istorijos studijos. T. 16. Vilnius, 2005. P. 21.

504

Вместо заключения

сохранялось и в 30-е годы XV в., а в условиях войны между двумя «великими князьями» личный фактор имел повышенное значение. Осенью 1432 г. литовские жители говорили, что подчинились Сигизмунду Кейстутовичу, не зная, что Свидригайло жив40. Это высказывание находит параллель спустя три года: после Вилькомирской битвы Григорий Протасьев, поверив слухам о гибели Свидригайла, признал власть Сигизмунда Кейстутовича вместе с вверенным ему (Протасьеву) мценским замком, но, убедившись в ложности слухов, вернулся к Свидригайлу. Так поступил не только он, но и «некоторые замки и другие поветы»41. Как видим, каким бы несамостоятельным и неудачливым правителем ни был Свидригайло42, он оставался объединяющим фактором для русских земель ВКЛ, и дело тут не в «политических программах» князей-соперников. Фактически о том же самом писал подольский староста Федько Несвицкий холмскому старосте Грицку Кирдеевичу, предлагая служить своим господам, но при этом сохранять «приятельские» отношения и щадить владения друг друга43 (впоследствии же мотив верной службы Свидригайлу появляется в присяжной грамоте Ф. Несвицкого польскому королю и Короне). Это подтверждают и события начала 40-х годов: после ухода Свидригайла с общелитовской политической сцены русские земли ВКЛ начинают действовать поодиночке. Свидригайло сохранял остатки своих 40

GStAPK. OBA 6247. В марте 1436 г. Свидригайло писал великому магистру: “post preteritum conflictum (имеется в виду Вилькомирская битва. — С.П.) in terris nostris fama comunis turrebat, quod de vita nostra deperissemus et morti traditi fuissemus, propter quam famam magnificus Gregorius alias Prothasy, pallatinus castri Msczensko, familiaris noster et eciam quedam castra et alii districtus a nobis receserant, sed idem Gregorius nostris pristinis serviciis universa iam adhesit, nobisque juvare ac fideliter servire compromisit, ac eciam prefata castra et districtus, qui a nobis recesserant, cum Dei adiutorio forti manu belliciose aquisivimus viceversa et obtinemus, dempto solo castro Smolensko…” (GStAPK. OBA 7160). Ср.: GStAPK. OBA 7170. 42 О несамостоятельности Свидригайла как великого князя литовского, на мой взгляд, ярко свидетельствуют его взаимоотношения с союзниками, прежде всего с Тевтонским орденом, наиболее полно освещенные источниками. Чрезвычайно интенсивная корреспонденция, неоднократные громкие заверения в преданности, которой не способен заменить «целый мир», отчаянные просьбы о помощи в критические моменты (такие как начальная стадия Луцкой войны), пребывание при великокняжеском дворе часто и подолгу орденских представителей с широкими полномочиями — все это сложно представить себе в годы правления Витовта. Создается впечатление, что Свидригайло, всю жизнь стремившийся к власти, получив ее, не имел ясного представления, как ею распорядиться. Быть может, в молодости он и славился как полководец (можно вспомнить хотя бы его участие в походах Гедиминовичей на Русь в 1404–1406 и 1428 гг. или летописную характеристику под 1408 г.), но крупнейшие сражения династической войны, в которых он лично осуществлял командование, — Ошмянское и Вилькомирское — были им проиграны, а шанс взять Вильну и Троки, предоставившийся ему в 1433 г., он так и не реализовал. 43 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 8. S. 217. 41

За что воевали в Великом кн. Литовском после смерти Витовта?

505

былых великокняжеских владений в течение шести лет, а Юрий Лугвеневич не смог удержаться в своих владениях, объединявших Мстиславскую, Смоленскую, Полоцкую и Витебскую земли, и полугода. Сосуществование двух «великих князей литовских», каждый из которых был заинтересован в объединении всей территории ВКЛ под своей властью, делало возможным выбор между ними. Такая возможность проявилась в многочисленных переходах из одного лагеря в другой, иногда совершаемых одним лицом по несколько раз (так делали потомок пинских Наримонтовичей Александр Нос или знатный литовский боярин Георгий Бутрим). Несмотря на отрывочные данные об обстоятельствах и причинах таких переходов, ясно, что подобные акции напрямую зависели от тех сведений о противоположной стороне конфликта, которыми располагали совершавшие их участники войны. Чтобы перейти на сторону Свидригайла, нужно было прежде всего достоверно знать, что он жив, что не держит гнева и не будет предпринимать репрессивных мер в отношении своего нового сторонника, что в лагере Свидригайла тот может рассчитывать на нечто большее, чем под знаменами Сигизмунда Кейстутовича. У какого-нибудь князя или пана было значительно больше шансов, чем у мелкого боярина или слуги, получить достоверную информацию на этот счет. По мере развития конфликта, когда Сигизмунд небезуспешно пытался установить контакты с обществом ВКЛ, отношение этого общества к двум «великим князьям» становилось более прагматичным. Достаточно вспомнить заговор митрополита Герасима в 1434–1435 гг. Из этих событий хорошо видно, какие факторы имели значение в ситуации выбора между двумя «великими князьями». Их политический курс (в современном понимании) имел значение прежде всего для людей, причастных к его формированию и осуществлению — таких, например, как литовский боярин Георгий Бутрим. Но проблема выбора к этому не сводилась. Многое решали имения и должности, которые от них мог получить тот или иной вельможа. В 1434 г. состоялся примечательный разговор, содержание которого известно благодаря орденскому источнику. Послу великого магистра Гансу Бальгу, посетившему Троки, удалось не только побывать на приеме у Сигизмунда Кейстутовича, но и поговорить с его вельможами — Андрюшкой Саковичем, трокским воеводой Петром Лелюшем, лидским наместником Олехной Довойновичем и Андрюшкой Немировичем44. Когда орденский дипломат попытался в очередной раз склонить их к примирению со Свидригайлом, те ответили, что это невозможно, ибо Сигизмунд выдает им грамоты о подтверждении прав собственности на вотчины и выслуги, полученные от Витовта, и показали послу шесть таких грамот. Свидригайло, добавили они, так не делал. Слова литовских вельмож находят определенную параллель в документах, которым историки придавали решающее значение, — 44

LECUB. Bd. 8. № 855. S. 502.

506

Вместо заключения

земских привилеях Ягайла 1432 г. (неутвержденном) и Сигизмунда Кейстутовича 1434 г. Целый ряд их статей посвящен имущественным отношениям: утверждаются прежние выслуги, разрешается распоряжаться владениями (в том числе вотчинами), вводится налоговый иммунитет. Именно утрата столь важного источника доходов, как волости, которые Свидригайло «отвернул» от Смоленска, по-видимому, склонило местное боярство на сторону Сигизмунда Кейстутовича. О важности имущественного фактора свидетельствуют и массовые раздачи, которые, как выясняется, проводились не только в начале правления Казимира, но и при Сигизмунде Кейстутовиче (удалось выявить две их «волны» в 1434 г.). Имущественное положение «политического народа», его «частные» интересы играли не меньшую роль в формировании его позиции, чем «политические», особенно если вспомнить о скромных размерах землевладения и зависимости от других источников материального обеспечения. Ситуация потенциального выбора между двумя князьямисоперниками заставляла каждого из них считаться с интересами своих подданных и идти навстречу их пожеланиям и требованиям — как «частного», так и «политического» характера. Последние на периферийных землях ВКЛ носили региональный характер, наподобие сохранения княжеской династии в Киевской земле или невмешательства великокняжеских должностных лиц в дела Жомойти, но не выходили за рамки «своей» земли. Об этом ярко свидетельствуют и события начала правления Казимира — восстания в Жомойти и Смоленске, не перекинувшиеся на соседние земли, или восстановление Киевского, Луцкого и Мстиславского княжеств. Меры, принимавшиеся в отношении этих регионов, — признание за местной верхушкой определенных прерогатив и привилегий, щедрые пожалования — в сочетании со стабилизацией положения государства (устранение с политической сцены Михаила Сигизмундовича, консолидация политической элиты ВКЛ) оказались в конечном счете эффективными, а неудачи — временными. Выше цитировались слова М. В. Довнар-Запольского, что еще нужно доказать существование центростремительных тенденций среди русских князей и бояр к 30-м годам XV в. Спустя 90 лет литовский историк Робертас Гирконтас привел серьезные аргументы в пользу того, что при Казимире Ягеллоне их самосознание ограничивалось рамками «своих» регионов и не поднималось на общегосударственный уровень45. Этот вывод подтверждают и рассмотренные нами события 30-х годов. Вместе с тем они свидетельствуют о далеко зашедшей интеграции русских земель в состав Великого княжества Литовского. Когда в 1344 или 1345 г. Ольгерд и Кейстут отправились в поход на Вильну, чтобы лишить власти Явнутия, тот нигде не нашел себе приюта в 45 Гирконтас Р. Гражданин ВКЛ и религия в XV веке // Наш радавод. Матэрыялы мiжнароднай навуковай канферэнцыi «Царква i культура народаў Вялiкага княства Лiтоўскага i Беларусi XIII — пач. XX стст.» (Гродна, 28 верасня — 1 кастрычнiка 1992 г.). Кн. 4. Ч. 2. Гродна, 1992. С. 255.

За что воевали в Великом кн. Литовском после смерти Витовта?

507

ВКЛ, а вынужден был спасаться бегством в Смоленск, а оттуда в Москву46. Здесь он был крещен в православие вместе с «дружиной», но, несмотря на обострение отношений с Литвой, московским князьям не удалось посадить его на престол в Вильне как своего ставленника, а к 1352 г. он вернулся в ВКЛ, где провел остаток своих дней на весьма почетном положении47 (возможно,  — если верить версии значительно позднейшего «Летописца великих князей литовских», — уже тогда он получил Заславское княжество, принадлежавшее впоследствии его потомкам). Все это свидетельствует, что ни литовские Гедиминовичи, ни московские Рюриковичи не видели в нем такого политика, который мог бы, опираясь на сопровождавшую его «дружину литву» и русские земли ВКЛ, составить серьёзную угрозу для власти Ольгерда и Кейстута. Когда спустя почти девять десятилетий с виленского престола был свергнут Свидригайло, он не только нашёл приют в Полоцке, но и на протяжении шести лет пользовался поддержкой большей части русских земель ВКЛ. Лишь в абсолютно изменившейся ситуации дали о себе знать центробежные тенденции и амбиции других Гедиминовичей. Достигнутый уровень интеграции был плодом политики Витовта, причём ни допуск в правящую элиту, ни уравнение в имущественных правах с литовским боярством не были ее обязательным условиями. Для государства, существенно изменившегося за годы правления Витовта, династическая война после его смерти стала проверкой на прочность. И эту проверку оно выдержало. Как известно, одна из причин событий, потрясших ВКЛ в четвёртом десятилетии XV в., состоит в том, что Витовту не повезло с наследниками: мужского потомства он не оставил, а единственная достигшая зрелого возраста дочь Софья, жена московского великого князя Василия I, лишь один раз, во время процесса с Тевтонским орденом 1413 г., заявила о своих наследственных правах на ВКЛ48, и впоследствии к ним не возвращалась ни она, ни ее потомки — великие князья московские. Будь у Витовта сын, доживший до его смерти, — вполне возможно, события развивались бы по-другому (хотя дети великих правителей, как известно, далеко не всегда наследуют их качества). На деле же распоряжаться наследием Витовта выпало обществу Великого княжества Литовского. И из кризиса 30-х годов XV в. Литовское государство вышло с относительно небольшими территориальными потерями: за период 1430–1440 гг. от него отошли Западное Подолье (на короткое время в середине 30-х гг. — также Восточное) и 46

Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 190–191; Nikodem J. Zegnanie Jawnuty. S. 359–374 (наиболее полная специальная попытка проанализировать противоречивые сообщения источников). 47 Об этом говорит его участие в заключении договора Гедиминовичей с Казимиром Великим уже в 1352 г. (Розов В. Українськi грамоти. № 3. С. 5–7). 48 Lites ac res gestae inter Polonos Ordinemque Cruciferorum. Ed. 2. T. 2. Posnaniae, 1892. P. 292–300.

508

Вместо заключения

некоторые волости на западе Волыни, часть территорий на пограничье с Рязанским великим княжеством49; опустошению подверглось совместное литовско-новгородское владение — Ржева, в результате получившая название Пустой. Смоленскую землю и Подляшье, отпавшие было от ВКЛ сразу после вокняжения Казимира, достаточно скоро удалось вернуть под его власть; то же относится к Жомойти и Луцкой земле, проявивших неповиновение уже в результате действий центральной власти. Всё это не идет ни в какое сравнение с той силой центробежных тенденций, которую демонстрировали русские земли ВКЛ в XIV в., отчасти и в начале XV в. Отличие не сводится к отсутствию в 30-е годы XV в. удельных князей, которые могли бы претендовать на самостоятельность: ведь к этому времени всё еще были живы если не они сами, как Федор Любартович, то по крайней мере их потомки — сыновья Ольгердовичей Андрея, Владимира, Дмитрия-Корибута. Как показывают те же примеры XIV в., Смоленское восстание 1440 г. или перипетии социально-политической истории Луцкой земли в 1442–1453 гг., подобные претензии не могли бы реализоваться без поддержки местного общества — волынских князей и смоленских бояр, полоцких местичей и путных слуг. А они в итоге выбрали жизнь под властью великих князей литовских, которые уже не были для них чуждой и непонятной силой, как столетиями ранее, когда «Литва из болота на светъ не выникываху».

49

См. подробнее: Флоря Б. Н. Великое княжество Литовское и Рязанская земля в XV в. // Славяне в эпоху феодализма. М., 1978. C. 182–189.

Приложения I

Малоизвестные источники по истории Великого княжества Литовского в 1430–1440 гг. настоящем приложении публикуются 15 документальных источников, которые проливают свет на события 1430–1440  гг. в ВелиВ ком княжестве Литовском, а также на те или иные аспекты биографии их участников. Почти все источники были созданы в указанный период, за исключением двух грамот — № 1 и № 15. Первая из них важна для понимания «подольского» периода деятельности Свидригайла, но из-за странной датировки практически не использовалась исследователями; последняя же, хронологически наиболее поздняя, показывает, что князь Юрий Наримонтович, дед знаменитого Александра Носа, княжил в Пинске или по меньшей мере располагал там некими владениями в Пинском княжестве1. Часть публикуемых источников ранее уже издавалась (№ 1, 5, 6, 9, 15) или была известна по упоминаниям в литературе (№ 2, 3, 4, 7, 11). Пять документов (№ 8, 10, 12, 13, 14) вводятся в научный оборот. Публикуемые источники написаны на трех языках — западнорусском (№ 1, 9, 12, 13, 15), средне- и ранненововерхненемецком (№ 4, 7, 8, 10, 11, 14) и латыни (№ 2, 3, 5, 6). Тексты всех источников разбиты на слова и предложения и снабжены пунктуацией согласно современным правилам. Увеличенные инициалы выделяются полужирным шрифтом. Фрагменты текста, по тем или иным причинам не поддающиеся прочтению (из-за механических повреждений носителя, выцветшие, неразборчивые), заключаются в квадратные скобки и восстанавливаются или обозначаются многоточием. В западнорусских грамотах вышедшие из употребления буквы сохраняются, за исключением «а йотированного», которое передается буквой «я». Выносные буквы вставляются в строку и выделяются курсивом, пропущенные буквы вставляются в круглых скобках. Концы строк отмечаются вертикальной линией. В латинских и немецких документах сокращения раскрываются без 1

На эту грамоту, опубликованную в малоизвестном и труднодоступном издании, обратил внимание, кажется, лишь Б. Н. Флоря (Флоря Б. Н. Комментарии // Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн.  5. Период разделения Русской Церкви на две митрополии. История Западнорусской, или Литовской, митрополии (1458–1596). М., 1996. С. 434–435).

510

Приложения

дополнительных обозначений, вводится современная пунктуация, написание букв «u» и «v» нормализуется (первая пишется для обозначения гласного звука, вторая — согласного), написание буквы «w» сохраняется. Иноязычные документы снабжены переводами на современный русский язык2. При издании текста «Списка городов Свидригайла» (№ 5) сохраняется оригинальное написание географических названий, сокращения в латинских словах раскрываются без пояснений, вертикальный разделительный знак между словами заменяется запятой. При переводе за основу взяты те формы топонимов, в которых они записаны в латинском тексте; в скобках приведены те их формы, которые утвердились в историографии. Для удобства использования данных «Списка» названия городов, замков и волостей в переводе и на карте, помещенной на форзаце настоящей книги, снабжены номерами в квадратных скобках. Стороны печатей указываются согласно принципам геральдики.

2

За помощь при чтении и переводе латиноязычных документов выражаю искреннюю благодарность Д. Антанавичюсу и М. А. Яницкому.

1 [1401 г. марта 20]. Ольховец. — Жалованная грамота князя подольского Свидригайла слуге Радю и его детям на с. Козлов и луку ниже Белых берегов AGAD. Dok. perg. № 8501. Подлинник — А. Пергамен, 27,4×14,1×25,2×13,8 см (без учета загиба, 25,8×3,2×25,2×2,5 см. Низ загиба прошит белой нитью. К листу и загибу на шнурке из сплетенных красных и черных нитей (черные нити сохранились только у загиба и внутри ковчежца) была привешена печать Свидригайла на зеленом воске, в ковчежце из натурального воска. Сохранился обломок печати (ширина — до 32 мм, высота — 26 мм). Следы позднейшего прикрепления ковчежца отсутствуют. Сохранился левый верхний угол печати, на котором кое-где виден ободок, надпись готическим минускулом s : b[olesl]ay, голова и торс всадника с занесенным мечом в правой руке, круп, задние ноги и хвост коня. Другие экземпляры той же печати Свидригайла привешены к грамотам от 30 марта 1401 г. и 2 марта 1402 г. (см.: Однороженко О. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки. № 470. С. 136, 282; за уточнение сведений о печати Свидригайла благодарю Э. Римшу). Поме т к и н а о б ор о т е : 1) 14 (серыми чернилами, в левом верхнем углу); 2) 2076 (светло-зеленым карандашом, чуть правее пометки 1); 3) 34Б (красным карандашом, примерно посередине в верхней части); 4) 20 (штамп черными чернилами в правом верхнем углу); 5) Z częscią pieczęci | Biblioteka Sucha | Dr. Nowak. (черными чернилами, ниже пометок 1 и 2, в левом верхнем углу; XIX — первая половина XX в.); 6) № 15 | opis (темно красными чернилами, под пометкой 3); 7) круглая синяя печать с круговой надписью BIBL. HR. BRANICKICH. W. SUCHY, в центре инициалы A Ξ B под короной (в левой части правой половины грамоты; XIX — первая половина XX в.); 8) Nr. 8501 (синей шариковой ручкой, под пометкой 5); 9) Nro. 570. (коричн. чернилами, под пометками 8); 9) Także sio Kozłowo a łuka y | s kobylich brzegow (темно-коричн. чернилами, под пометкой 6); 10) Козловскии (коричневыми чернилами, заглавными буквами, под пометкой 7; XV–XVII вв.); 11) […]|ta JM P. Radewi słudze | swemu na Kozłuw […]ezki | […]ysko bilich breguw (светло-коричн. чернилами, под пометкой 9; XVII– XVIII  вв.); 12) Kozłow (темно-коричн. чернилами, под пометкой 10); 13) Anno 1411 [11 испр. из 99] piątej nede|li posta data pisan | w Olchiowcu (коричн. чернилами, под пометкой 11; XVII–XVIII вв.); 14) 104to | SSve (вторая строка зачеркнуто; под пометкой 12); 15) овальная печать с надписью AGAD | WARSZAWA (в правом нижнем углу) Пу бл .: 1) Kuraszkiewicz W. Gramoty halicko-wołyńskie. S. 133–134 (по А); 2) УГ XV ст. № 10. С. 36–37 (по А). Ре п р од у к ц и я т е кс т а : 1) Kuraszkiewicz W. Gramoty halicko-wołyńskie. S. 135. Упом .: а) Seruga J. Dokumenty pergaminowe. № 20. S. 20–21; б) Miscellanea з архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV–XVII  ст.) / Падрыхт. Ю.  М. Мікульскі. I.

512

Приложения

Новые документы к истории Юго-Западной Руси XV в. // Беларуская даўніна. Вып. 2. Мінск, 2015. С. 131–132, прим. 4; в) Вихованець Т. «Папери Пісочинських». С. 121. С п ис к и : Б) ANK. Archiwum Dzikowskie Tarnowskich. Sygn. 135. S. 3, бумага, список в польской транскрипции, XVI в. (согласно датировке Ю. Н. Микульского). При ме ч а н ие . Грамота написана поздним уставом, характерным для конца XIV в. (определение А. И. Груши). Таким образом, и письмо, и печать, и упоминаемые в грамоте реалии соответствуют периоду княжения Свидригайла на Западном Подолье. Дата грамоты имеет смысл, если считать, что 85 («полдевяноста») — число не лет, как считали предыдущие издатели, а дней, прошедших от начала нового года. Поскольку год указан от Рождества Христова, то правомерно считать, что его начало писец подольского князя отсчитывал от Рождества Христова (25 декабря), как в соседней Польше. Если сложить 7 декабрьских дней 1400 г. (по современному стилю), 31 январский, 28 февральских и 19 мартовских, то получится 85 дней. 86-й день, 20 марта, приходился на 5-е воскресенье Великого поста, указанное как день написания грамоты.

Во имѧ Ѡтцѧ и С(ы)на и Св(я)т(о)го Д(у)ха. Мы, кн(я)зь Швитригаило, г(о)с(по)д(а)рь Подолскои з(е)мли, знаменито | чинимъ симъ нашимъ л(и)ст(о)мъ каждому доброму, кто коли на сеи л(и)стъ оузри|ть или пакъ оуслыш(и)ть чтучи, аже дали есмо слузѣ нашьму Радеви и дѣтемъa) его | на имѧ тое b)-сьло Козловъ а Луку ниже Бѣлыхъ берьговъ-b), ему и дѣтемъ его на вѣ|ки. А не надобѣ оу его люди никому оуступатисѧ. А ему своѣ люди судити и вину и | перьсудъ и-с нихъ имати. А татарскаѧ д[ань]c) ему и-своихъ людии давати, ѧко инии зь|млѧне и-своихъ людии дають. А и [го]родъd) ему своими людми робити, ѧко ини|и зьмлѧне своими людми робѧть. [А]e) и-с того Радеви и-своими дѣтми намъ служи|ти вѣрне. А при томъ были и свѣдци: п(а)нъ Петрашь Бакотскии, п(а)нъ Васко вое|вода смотрицскии, п(а)нъ Ходко Шелвовичь, иныхъ много добрыхъ людии | при томъ было. А к сему л(и)сту на крѣпость привѣсили есмо н(а)шю печать по|дъ л(е)ты Р(о)ж(е)ства Х(ри)с(то)ва тисѧча лѣт и 4-ста лѣт и полъдьвѧноста, а п(и)с(ан)ъ л(и) стъ оу-в О|лховци пѧтоѣ н(е)дѣл(е) поста. Кн(я)жии писарь Хомѣкъ писалъf). a) му

Радеви и дѣтемъ его подчеркнуто коричн. чернилами черными чернилами c) утрачен фрагмент строки длиной 10 мм, восст. по смыслу d) утрачен фрагмент строки длиной 7 мм, восст. по смыслу e) утрачен фрагмент строки длиной 1 мм, восст. по хвостику от буквы а f) далее графическое заполнение конца строки (частично под загибом) — знак, напоминающий букву Ч, затем 5 косых линий, снова знак типа Ч и одна косая линия b) подчеркнуто

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

513

2

[1430 г.] ноября 29. Елений двор. — Грамота великого князя литовского Свидригайла об обязательстве передать Западное Подолье королю польскому Владиславу II Ягайлу

Biblioteka Polskiej Akademii Nauk w Kórniku. Rkps 203 (Kopiariusz Jana Łaskiego). P. 32–33 (k. 10 — 10 v). Список — А, начало XVI в. Бумага. Заголовок: Switrigal magnus dux Lithuanie promittit castra Camenecz, Skala, Smotricz et Czirwone resignare Wladislao Regi Polonie etc. После текста пометка карандашом: 1430. Co do daty patrz dokument na k. 11 (XIX–XX вв.). Ре г е с т : Б) AGAD. AZ. Rkps 32. S. 930–931 (чистовик), 952 (черновик). Упом .: а) Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 161 (по Б). При ме ч а н ие . 1) О рукописи см.: Spieralski Z. Z dziejów Archiwum Koronnego Krakowskiego. Kopiariusz Jana Łaskiego (około 1505) // SŻ. T. 24. Warszawa; Poznań, 1979. S. 109–138. 2) О месте написания грамоты см. итинерарий Свидригайла в приложении II.

Nos, Switrigal, Dei graciaa) magnus dux Lithuanie, Russie etc. Notum facimus universis per presentes, quod petivimus fratrem nostrum seniorem et dominum, dominum Wladislaum, Dei gracia regem Polonie, ut nobis faceret dare castra terre Podolie, videlicet Camenecz, Skala, Smotricz et Czirweny, ut hec faceret pro bono suarum et nostrarum terrarum, ne inter nos bella orirentur eff usioque sanguinis non esset. Qui quidem dominus rex, frater noster senior, desideravit a nobis huius literam, quod si barones et ceteri eius consiliarii ipsum monebunt, quod absque eorum consilio nobis dedit castra predicta nosque non conveniemus in bono in termino nobis prefi xo pro festo Assumpcionis Marie virginis cum rege, fratre nostro, cum eius consilio et baronibus parte ex una nobisque cum nostris principibus, baronibus ceterisque dominis parte ex altera, et si, quod absit, ut premissum est, in dicto termino non conveniemus in bono, extunc nos a predicto domino rege fratre nostro huiusmodi factum deponere debemus, si eius domini ipsum movebunt, castraque prefata Camenecz, Skala et Smotricz Czerwenyque reddere volumus viceversa sine dolo et fraude sub honore nostro cum omnibus istis, prout nobis ipse prefatus rex dedit. Et si, quod absit, predictum dominum regem contingat ante prescriptum terminum ab hac vita decedere nosque in bono cum ipsius baronibus in predicto termino non conveniemus, extunc predicta castra reddere debemus ipsius regis liberis taliter, prout nobis rex ipsa dedit, sine dolo. Etiam quodcunque nobiles, terrigene ceterique subditib) terre Podolie contra nos egerunt nosque in obsidione dictorum castrorum commoverunt, omnem eis indignacionem dimittimus sub honore nostro, nec aliquem rancorem contra eos volumus excitare, nec ledere pro eisdem factis, nec corripere vel movere ipsos aliquando, nec in bonis ipsorum movere, sicut alios terrigenas, qui nobis in nullo nocuerunt.

514

Приложения

Etiam nostri principes et barones huiusmodi literam domino Regi dederunt, ut nos super isto tenere debent, quomodo deberemus complere omnia, prout nos prefato domino regi, fratri nostro, inscripsimus in litera presenti. In cuius rei testimonium et roboracionem sigillum nostrum presentibus est subappensum. Actum et datum in curia nostra Geleny Dwor in vigilia sancti Andree apostoli anno Domini millesimo 303c). a)

далее зачеркнуто: rex Polonie далее зачеркнуто: nostri c) так в рукописи; следует читать 430 b)

Перевод Мы, Свидригайло, Божьей милостью великий князь литовский, русский и проч. Объявляем всем настоящей грамотой, что мы просили брата нашего старшего и господина, господина Владислава, Божьей милостью короля польского, чтобы он распорядился передать нам замки Подольской земли, а именно Каменец, Скалу, Смотрич и Червонный, чтобы сделал это для блага своих и наших земель, дабы между ними не вспыхивали войны и не было кровопролития. И этот господин король, брат наш старший, потребовал от нас таковой грамоты, что если бароны и другие его советники укажут ему, что он передал нам названные замки без их совета, и мы не съедемся подобающим образом в установленный нами срок перед праздником Вознесения Девы Марии с королем, нашим братом, с его советом и баронами, с одной стороны, и с нами, с нашими князьями, баронами и другими господами с другой стороны, и если, как уже говорилось, в названный срок мы не съедемся подобающим образом, то мы должны будем отпустить эти дела вышеназванному господину королю, брату нашему, если его господа побудят его к этому, и желаем названные замки Каменец, Скалу, Смотрич и Червонный вернуть без хитрости и обмана, ручаясь за это нашей честью, со всем тем, с чем нам их дал сам вышеназванный король. И если, не дай Бог, названному господину королю будет суждено уйти из этой жизни до вышеуказанного срока и мы не съедемся подобающим образом с его баронами в вышеназванный срок, то в таком случае названные замки мы должны будем вернуть сыновьям этого короля, таким образом, как нам их дал король, без хитрости. Также каким бы образом вельможи, земяне и другие подданные Подольской земли ни действовали против нас и ни заставили нас осаждать названные замки, отпускаем им все негодование, ручаясь за это нашей честью, и не желаем впредь держать на них зла, причинять им вред за эти дела, лишать свободы или когда-либо изгонять, или изгонять их из их владений, как и других земян, которые не причинили нам никакого вреда. Также наши князья и бароны дали таковую грамоту господину королю, что должны будут

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

515

удерживать нас при этих [данных нами обещаниях], что мы должны будем выполнить все в соответствии с настоящей грамотой, как мы записали упомянутому господину королю, нашему брату. Для засвидетельствования и утверждения сего дела к настоящей [грамоте] привешена наша печать. Совершено и дано в нашем дворе, [называемом] Елений Двор в канун праздника св. апостола Андрея в год [от Рождества] Господа [1430].

3

[1430 г.] ноября 29. Елений двор. — Грамота князей и бояр Великого княжества Литовского с обязательством выполнить обещание великого князя литовского Свидригайла и передать Западное Подолье королю польскому Владиславу II Ягайлу

Biblioteka Polskiej Akademii Nauk w Kórniku. Rkps 203 (Kopiariusz Jana Łaskiego). P. 34–35 (k. 11 — 11 v). Список — А, начало XVI в. Бумага. Заголовок: Duces, barones et proceres [далее зачеркнуто Regni] Magni ducatus Lithuanie inscribunt se pro duce Switrigalo, quod castra [далее зачеркнуто Came] Camenecz, Skala, Smotricz et Czirvone Wladislao regi Polonie reddet Ре г е с т : Б) AGAD. AZ. Rkps 32. S. 931 (чистовик), 953 (черновик). Упом .: а) Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 161 (по Б). При ме ч а н и я . 1) Поскольку в списке Яна Лаского (А) опущены имена князей Ивана Путяты и Михаила Семеновича, ниже наряду с ним публикуется регест документа из инвентаря Яна Замойского (Б), где эти имена присутствуют. Его текст воспроизводится по черновику, в котором он полнее, чем в чистовике, и является непосредственным результатом работы Я. Замойского с утраченным оригиналом. 2) О рукописи со списком А см.: Spieralski Z. Z dziejów Archiwum Koronnego Krakowskiego. Kopiariusz Jana Łaskiego (około 1505) // SŻ. T. 24. Warszawa; Poznań, 1979. S. 109–138. 3) О месте написания грамоты см. итинерарий Свидригайла в приложении II.

А Nos, Alexander et Iwan Wlodymyrowicz, Iwan Coributowicz junior, Jurgi Michalowicz, Semeon Iwanowicz Druski etc. duces, necnon Ostik castellanus Vilnensis, Gedigoldus Vilnensis, Jawnus Troczensis palatinus, Rumpoldus marschalcus terre, Choythko Jurgevicz, Petrassius tenutarius Nowogrodensis, Gastoldus Monyvidowicz et Rodywyl Ostikowicz, curie nostre marschalci, barones et boiari Magni Ducatus Lithuanie.

516

Приложения

Notum facimus tenore presencium. Dominus noster dux Switrigal petivit fratrem suum seniorem dominum Wladislaum regem Polonie, quatenus ipse dominus rex castra Podolie faceret sibi dari et presentari, videlicet Camenecz, Skala, Smotricz et Czirwone, ideo ne inter serenitates ipsorum gwerre intervenirent. Dominus vero rex Polonie postulavit a fratre suo Magno duce Lithuanie talem literam, si alique ammoniciones per barones eius essent, quod eadem castra tradidisset magno duci sine eorum consensu et consilio, extunc idem dominus noster magnus dux debebit predicta castra Camenecz, Skala, Smotricz, Czirwone domino regi reddere cum omnibus, prout dominus rex sibi ea tradidit, terrigenis preterea illis, qui castra prefata occupaverant, offensam dimisit nec aliquam iram et indignacionem contra tales tenebit, non puniet eos pro huiusmodi facto, neque eorum ipsis recordabitur, nec in bonis eorum ledentur, tanquam alii terrigene, qui nichil nocivi aut resistencie fecissent. Que omnia promittimus et literam nostram dedimus sigillis nostris roboratam, quod dominum nostrum magnum ducem ad hoc inducemus, quatenus hoc teneat et impleat secundum suam literam domino regi desuper datam. Datum in curia Geleny Dwor, feria quarta in vigilia sancti Andree apostoli anno Domini millesimo quadringentesimo tricesimo. Перевод Мы, Александр и Иван Владимирович[и], Иван Корибутович младший, Юрий Михайлович, Семен Иванович Друцкий и прочие князья, а также Остик, каштелян виленский, Гедигольд виленский, Явн трокский воевода, Румбольд, маршалок земский, Ходко Юрьевич, Петраш, державца новогородский, Гаштольд Монивидович и Радивил Остикович, маршалки нашего двора, бароны и бояре Великого княжества Литовского. Объявляем содержанием настоящей грамоты. Господин наш князь Свидригайло просил своего старшего брата, господина Владислава, короля польского, чтобы оный господин король распорядился передать ему подольские замки, а именно Каменец, Скалу, Смотрич и Червонный, дабы между их светлостями не вспыхнула война. Господин же король польский потребовал от своего брата, великого князя литовского, грамоту такого содержания, что если его бароны укажут, что эти замки он передал великому князю без их согласия и совета, то тогда оный господин наш великий князь должен названные замки Каменец, Скалу, Смотрич, Червонный вернуть королю со всем, с чем господин король ему передал; земянам же, которые заняли названные замки, отпустит немилость и не будет держать на них никакого гнева и раздражения, не будет наказывать их за эти дела, им также не будет это припоминаться, и они не будут лишены владений, как и другие земяне, которые не причинили никакого вреда и не оказали сопротивления. И все это мы обещаем и даем нашу грамоту, скрепленную нашими печатями, что побудим к этому господина нашего великого князя, дабы он

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

517

придерживался этого и выполнял [свои обязательства] согласно грамоте об этом, данной господину королю. Дано во дворе, [называемом] Елений Двор, в среду в канун [праздника] св. апостола Андрея, в год [от Рождества] Господа 1430. Б Proceruma) Lituaniae promissio regi pro Switrigalo, quod nisi in conventu pro Assumptionis concordia inter eos coierit, arces Camyeniecz, Scala, Smotrycz, Cziruony reddet, et quod Podoliis, qui ea castra occuparant, non nocebit. Ibidem die eodem. 1430. Sub titulis et sigillis Alexandri et Iwan Volodymyrovyczy, Iwan Koributhouicz junioris, Jurgii Mihalouicz, Simeon Iuanowicz Drusky, Ywan Putata, Michalo Semonouycz ducum, Ostik castellani, Gedigoldi Vilnensis, Jawni Trocensis palatinorum, Rumboldi marschalci terrae, Chodko Jurgiewicz, Petrassii tenutarii Nouogrodensis, Gastoldi Monyuidowicz, Rodiwil Ostikouicz curiae marsalci, baronum et boiarorum Magni Ducatus Lituaniae. No 8b). a)

на левом поле перед началом первой строки дата: 1430 далее написаны и зачеркнуты цифры 7 и 6; в чистовике инвентаря (AGAD. AZ. Rkps 32. S. 931) в конце последней строки написано Numero 7, затем цифра 7 зачеркнута и на правом поле в продолжение строки написано N 6 b)

Перевод Обещание литовских вельмож за Свидригайла, что если на съезде в [праздник] Успения между ними не будет достигнуто согласие, то он вернет [ему] замки Каменец, Скалу, Смотрич, Червонный, и что не будет причинять вреда подолянам, которые заняли эти замки. Там же, в тот же день. С подписями и печатями Александра и Ивана Владимировичей, Ивана Корибутовича младшего, Юрия Михайловича, Семена Ивановича Друцкого, Ивана Путяты, Михаила Семеновича — князей; Остика, каштеляна, Гедигольда виленского, Явна трокского воевод, Румбольда, маршалка земского, Ходки Юрьевича, Петраша, державцы новогородского, Гаштольда Монивидовича, Родивила Остиковича, маршалка дворного, баронов и бояр Великого княжества Литовского. Номер 8.

518

Приложения

4

1432 г. сентября 4. Вильна. — Послание комтура Братиана Генриха Хольта великому магистру Тевтонского ордена Паулю фон Русдорфу с сообщением о свержении великого князя литовского Свидригайла и возведении на престол Сигизмунда Кейстутовича

GStAPK. OBA 6210. Подлинник — А. Бумага, 30×31,7×29,5×31,2 см. На обороте у правого края следы круглой прикладной красновосковой печати. В од я ной зна к : Голова быка (опубл.: Die Ochsenkopf-Wasserzeichen. T. 1. Abt. VII. № 559, известен в Пруссии и Литве в 1430–1433). Поме т к и : 1) № 16. (на лицевой стороне в правом верхнем углу, тонким почерком XIX в.; подчеркнуто волнистой линией; аналогичные пометки XIX в. имеются на всех документах Кенигсбергского архива, использованных А. Коцебу при написании биографии Свидригайла); 2) Voith Brathean uß Littauwen, | daß eyn nuwer grosfurste ist | gekaren, czu Holland am tage | Nativitatis Marie. [перевод: Фогт Браттеана из Литвы, о том, что возведен новый великий князь, в Голланде в день Рождества Марии] (на обороте, правее адреса, сверху вниз по вертикали; современная почтовая пометка); 3) краткое содержание послания почерком XVI в., идентичным тому, которым переписана первая часть инвентаря архива великих магистров Ордена (MAB RS. F 15–73) (неразборчиво; левее адреса, по вертикали сверху вниз). С п ис к и : Б) LVIA. F. 1135. Apyr. 4. B. 25. № 353. P. 123–125 (по А), первая половина XIX в.; список сделан для Т. Нарбута и заверен кенигсбергским архивистом Й. Фойгтом. Упом и н а н и я : а) SD. T. 2. № 1621; S. 138; б) RHD. S. 386. № 6210. Вы д е рж к и : а) Petrauskas R. Lietuvos diduomenė (Пятраўскас Р. Літоўская знаць). P. 180, nuor. 136 (по А).

Unsern gar willigen undertanigen gehorßam mit allis gutis dierbietunge uwern gnaden stetis czuvor. Erwirdiger gnediger lieber her homeister, uwere gnade geruche czu wissen, das der here herczog Swidirgal von deme grosfurstlichen state ist ensatczt und herczog Segemund von Gotis gnoden czu Littawen und Rwßen ist grosfurste gewurden, wend seine grosherlikeit mit herczog Simon, herczog Allexander, deme her mechticlich hat wsgehulfen, und mit andern heren, woywoiden und houptlewthen, als mit her Petrasschen, woiwode czu Novegrotke, her Gastolde und vil ander heren den heren Swidirgal, halden grosfurstena), czu Oysmenne im dorffe frw hat obirczogen, so das her kwme dovon ist gekomen mit vierczen pferden. Is gancze landt und die heren alsampt an en sien gevlißen und gancz gutwillig seinb), seine herlikeith zum grosfursten czu behalden, gutwilligir, denne czum alden heren Swidirgalle, umbe vil gebrochis willen, den her in sichc) hat gehat, als die woiwoiden und houptlewthe den deme nuwen heren

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

519

Segemunde eigentlich und muntlich haben vorczalt, sunderlich, das her die cristenheit nicht gemeret habe und me geswechet, ouch so habe seine frawe herb) noch erem egenen willen loßen leben und uncristlich, her habe sie nicht czum Cristen gelowben gehalden. Sie goben seiner grosmechtikeit vor, das uwere erwirdikeit eer ein bilde, als sinthe Jorgen, hette gegeben, dor wff sie is getwssche eren spot hette getreben, und menen alzo, were is, das es uwer gnaden, dem lande und heren in andern landen vorqweme und wurde czu wissen, een mochte schade und schande dovon entsteen. Seine durchluchtikeit hat inne die beiden sloßer czu Tracken, und die Wille hatte is geschoben an den houptman von Tracken, were is, das der seiner herlikeit die hwßir czu Tracken wurde wfft ragen, so welden sie em die Wille ouch wfft ragen; nw hat sich der houptman von Tracken dem heren grosfursten Segemunde gancz dirgeben, umbe des wilen haben sie em die Wille ouch wffgetragen so, das seine herlikeith die hwßer alsampt inne hat, und die hwßer czu Tracken hat sine mechtikeit bevolen dem heren herczog Allexander und deme houptmanne von Tracken. So hat ouch der obengeschrebene unser here grosfurste Segemund uns uwer erwirdikeith bevolen czu schrieben, als den seine durchluchtikeit uwern gnoden ouch vorschriebet, so das er gerne in der vorbindunge und einunge wil sein, in der der alde here herczog Swidirgal ist geweßen, als das die heren herczoged), woiwoiden und houplewthee), die in seime rote, seiner herlikeith haben vorgegeben, die alsampt gutwillig dorczu sein. Wir kunnen andirs nicht dirkennen, wend ist der alde here grosfurste gutwillig czu der einunge und vorschriebunge geweßen, das disser noch gutwilliger ist, wenne her spricht, were is, das uwern gnoden an der vorschriebunge mit ichte misseduchte, die czwusschen dem Orden und deme alden heren Swidirgalle ist gescheen, so welde her sich mit uwern gnoden so hoch vorbinden und vorschrieben, als die is hogste kunde dirkennen. Her hat ouch czum konige von Polan eine botschaft loßen thun; was her domethe menet, kunnen wir nicht gewißenf). Wir haben ouch wol von semer mechtikeit vornomen, das her gerne uwere gnade welde seen und die beswchen, wo die das begernde were, czu Kirsmymmel adir andirswo. Muntlich hat seme herlikeit is uns nicht gesait noch bevolen czu schrieben uwern gnoden. So geruche ouch uwere gnade czu wissen, das seine durchluchtikeit uns nicht wil loßen czihen, her habe denne eine gutliche antwert von uwer erwirdikeit, die em geruche czu vorschrieben wedir sunder allis seumen, und bitten uwer gnade, das sie uns methe vorschiebeg), wie das wirs sullen halden, wenne hie gar grosse czerunge ist, als das uwere erwirdikeit wol dirkennet, das wir uns donoch wissen czu richten. Gegeben czur Wille am donnerstage noch octavam Bartholomei in dem vierczenhundirsten und XXXIIten jar. Voit czum Brathean На обороте в нижней половине послания, посередине, сверху вниз по вертикали, адрес, выполненный его писцом: Dem erwirdigen homeister mit erwir-

520

Приложения

dikeit tag und nacht ann(e) allis seumen, sunderliche gar grosse macht hirann(e) lieth [перевод: Достопочтенному великому магистру с почтением, днем и ночью без промедления, это письмо особой, весьма значительной важности] a)

далее зачеркнуто: hat obirczogen втиснуто на правом поле c) s испр. из другой буквы d) далее зачеркнуто: und e) так в рукописи f) далее зачеркнуто: sunder g) так в рукописи; следует читать vorschriebe b) слово

Перевод Наше охотное и покорное повиновение с пожеланием всего хорошего вашей милости наперед. Достопочтенный милостивый господин великий магистр, ваша милость да соизволит знать, что господин князь Свидригайло низложен с великокняжеского престола, а князь Сигизмунд Божьей милостью стал великим князем Литвы и Руси, ибо его великодушная милость вместе с князем Семеном, князем Александром, которого он сильно выручил, и с другими господами, воеводами и наместниками, а именно с господином Петрашом, воеводой в Новогородке, господином Гаштольдом и многими другими господами напал на господина Свидригайла, старого великого князя, в деревне Ошмяне рано [утром], так что тот еле бежал оттуда с 14 конями. И вся земля и все господа стеклись к нему и благосклонно готовы держать его великим князем, благосклоннее, чем старого господина Свидригайла, из-за многого ущерба, который он причинял, как воеводы и наместники достоверно и устно рассказали новому господину Сигизмунду, в особенности, что он не умножал христианскую веру, а более ослаблял, а также он позволил своей жене жить по ее собственной воле и не по-христиански, он не держал ее в христианской вере. Они сообщили его могущественной милости, что ранее ваша достопочтенная милость передала ей картину, а именно святого Георгия, над которой она между тем чинила насмешки, и они думают, что если это дойдет и станет известно вашей милости, земле и господам в других землях, то для них отсюда может произойти ущерб и позор. Его милость обладает обоими замками в Троках, а Вильну он передал наместнику Трок [при условии, что] если тот передаст его милости замки в Троках, то они передадут ему также и Вильну; наместник же Трок полностью передался господину великому князю Сигизмунду, и поэтому они также передали ему Вильну, так что его милость обладает всеми замками, а трокские замки его милость поручил господину князю Александру и наместнику Трок.

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

521

Также вышеназванный наш господин великий князь Сигизмунд повелел нам написать вашей достопочтенной милости, как и сама его светлейшая милость вашей милости напишет, что он горячо желает оставаться в союзе и единстве, в котором пребывал старый господин князь Свидригайло, как его милости рассказали господа князья, воеводы и наместники из его совета, которые все относятся к этому благосклонно. Мы не можем узнать ничего иного, за исключением того, что если старый господин великий князь был благосклонен к союзу и договору, то этот еще благосклоннее, ибо он говорит, что если вашей милости не нравится союз, заключенный между Орденом и старым господином Свидригайлом, то он желает заключить столь тесный союз и договор, какой она (ваша милость) только может признать. Он также отправил посольство к польскому королю; что он при этом замышляет, мы не можем узнать. Мы также вполне поняли от его милости, что он горячо желает увидеть и посетить вашу милость, где бы она ни пожелала, в Христмемеле или другом месте. Устно нам его милость этого не говорила и не велела писать вашей милости. Да будет также известно вашей милости, что его светлость не хочет нас отпускать, пока не получит доброго ответа от вашей милости, которая да соизволит ему отписать без всякого промедления, и мы просим вашу милость одновременно написать нам, как нам поступить, — ибо здесь весьма большие издержки, как ваша милость вполне догадывается, — чтобы мы этим руководствовались. Дано в Вильне в четверг после октавы [праздника св.] Варфоломея в 1432 году. Фогт Братеана 5

[1432 г. сентября 3 — октября 1. Полоцк]. — Список городов, замков и земель, принадлежащих князю Свидригайлу

GStAPK. OBA 27885. Список — Б. Бумага, 22,5×29,5×22,5×29,5 см (из-за неровностей краев размеры листа приводятся с точностью до 0,5 см). На листе следы одного вертикального сгиба в середине и трех горизонтальных сгибов, делящих лист на четыре примерно равные части. Основной текст «Списка» помещен в правом столбце л. 1 и в левом столбце л. 1  об. Почти весь текст документа умещается с двух сторон одной половины листа. В левом столбце на л. 1 помещен лишь заголовок, относящийся ко всему документу. Поме т к и : 1) № 35 (на лицевой стороне, в правом верхнем углу, тонким аккуратным почерком XIX в.; такие же номера проставлены и на других документах из Кенигсбергского архива, использованных А. Коцебу при работе над биографией Свидригайла).

522

Приложения

Пу бл .: а) Kotzebue A. Switrigail. Anhang 2. S. 144–145 (по Б); б) Коцебу А. Свитригайло. 3-я пагинация. С. 8–9 (по Б); в) Полехов С. В. «Список городов Свидригайла». Датировка и публикация. С. 116, 119–122 (по Б). Ре п р од у к ц и и : а) Полехов С. В. «Список городов Свидригайла». Датировка и публикация. С. 116, 117–118. Пе р е в од ы : а) Коцебу А. Свитригайло. 2-я пагинация. С. 10–12 (на русский язык; очень неточный перевод-транслитерация названий); б) SD. T. 1. № 746. S. 330– 331 (на польский язык); в) Полехов С. В. «Список городов Свидригайла». Датировка и публикация. С. 116, 119–125 (на русский язык). Упом и н а н и я : RHD. Pars I. Vol. 3: 1511–1525. № 27885. S. 483.

[Fol. 1]

Перевод Имена городов, замков и волостей, civitatum, castrorum et districtuum, quos possidet Swidrigall-a) которыми владеет Свидригайло Нижеперечисленные замки и Infrascripta castra et terre sunt земли суть светлейшего князя serenissimi ducis Switirgall, magni Свидригайла, великого князя ducis Lithvanie, Russie etc. литовского, русского и проч. Во-первых, Киев, Primo, Kyow castrum cum districtibus plurimis замок со многими волостями [1] Czirnyrow cum districtibus non paucis Чернигов с немалым числом волостей [2] Smolnyesk Смольнеск (Смоленск) [3] Wyderbesk Видебеск (Витебск) [4] Poltesk Полтеск (Полоцк) [5] Granesk cum districtibus pluribus Брянеск (Брянск) со многими волостями [6] Miszenyesk Мценеск (Мценск) [7] Lyubutesk Любутеск (Любутск) [8] Mesczesk castrum Мещовск (Мезецк), замок [9] Tula castrum Тула, замок [10] Rereste Берестье [11] Dorczen Дорожень [12] Rethůn Ретань [13] Серпееск (Серпейск) [14] Sirpeesk Rylesk Рылеск (Рыльск) [15] Стародуб [16] Staczodus Трубческ (Трубчевск, Трубецк) [17] Trupczoskb) Homey Гомей [18] Cryczow Кричев [19] Mahylow Могилев [20] Teterim Тетерин [21] Postesk Пропошеск (?) [22] Drokow Дроков [23] Birlaa Белая [24] a)-Nomina

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

Cziczereskc) Putywl Chothmisl Newegrodek Sewersky Kuresk cum multis districtibus Donyesk cum multis districtibus Mscziskaw Wyasma Rscha castrum muratum Drutesk Cukomlad) Obelcze Myeszow Boryssow [Fol. 1v] Braczslaw Dryswathe) Item in terra Podoliensi castra Cirkassi Zwinihrod Sakolecz Czarnygrad Kaczakeyow Mayak, Karawull Daschaw in metis Caffensibus Turopyeczf) Kozaryn Dubna Roznaw Ozercza, Zzyzzecz

1

523

Чичереск (Чечерск) [25] Путивль [26] Хотмышль [27] Новогородок Северский [28] Куреск (Курск) со многими волостями [29] Донеск (Донец) со многими волостями [30] Мстиславль [31] Вязьма [32] Рша (Орша), каменный замок [33] Друтеск (Друцк) [34] Лукомля (Лукомль) [35] Обольцы [36] Межов (Межево?)1 [37] Борисов [38] Браслав [39] Дрисвяты [40] Также в Подольской земле замки Черкассы [41] Звенигород [42] Соколец [43] Черниград [44] Качабеев (Хаджибей) [45] Маяк, Караул [46, 47] Дашев у границ Каффы [48] Торопец [49] Козарин (Казарин)2 [50] Дубна (Дубно)3 [51] Рожна4 [52] Озерца (Озерцо), Жижец5 [53, 54]

По предположению А.  И. Груши, высказанному в письме автору этих строк, здесь может иметься в виду населенный пункт, предшествовавший нынешней деревне Межево — центру Межевского сельсовета Оршанского района Витебской обл. Белоруссии. 2 Казаринская волость по перемирию 1503 г. перешла в состав Русского государства, где была включена в Торопецкую землю (Янин В. Л. Новгород и Литва. С. 190–192). 3 Волость Дубна по перемирию 1503 г. перешла в состав Русского государства, где была включена в Торопецкую землю (Янин В. Л. Новгород и Литва. С. 190–197). 4 Волость Рожна находилась на левом берегу Западной Двины и по перемирию 1503 г. перешла в состав Русского государства, где была включена в Торопецкую землю (Янин В. Л. Новгород и Литва. С. 190, 192–197). 5 Озерецкая и Жижецкая волости по перемирию 1503 г. перешли в состав Русского государства, где были включены в Торопецкую землю (Янин В. Л. Новгород и Литва. С. 185–190).

524

Приложения

Rszewa Osschewa Welikee Lucky Byberew Welysz Zukoppa Item altera Rszowa Gelecz cum districtibus multis et castris 6

Ржева6 [55] Ошева (Ашево)7 [56] Великие Луки8 [57] Биберев (Бибирево)9 [58] Велиж [59] Жукопа10 [60] Также другая Ржева11 [61] Елец12 со многими волостями и замками [62]

Имеется в виду позднейшая Пустая Ржева, входившая в XV в. в состав «Чернокунства» — территории под новгородским суверенитетом, платящей дань ВКЛ (Янин В. Л. Новгород и Литва. Passim, особенно с. 140–160). 7 По данным «Записи о Ржевской дани» 1479 г., Ошевский погост перед падением независимости Новгорода входил в Пусторжевскую землю — часть «Чернокунства» (LM. Kn. 4. № 140; Янин В. Л. Новгород и Литва. С. 148, 151–152). 8 Великолукская земля, как и Пусторжевская, в XV в. входила в состав «Чернокунства» (Янин В. Л. Новгород и Литва. Passim, особенно с. 140–160). 9 Волость Бибирево находилась на левом берегу Западной Двины и по перемирию 1503 г. перешла в состав Русского государства, где была включена в Торопецкую землю (Янин В. Л. Новгород и Литва. С. 190–192). 10 Р. Жукопа в XV в. протекала по территории Ржевской земли (Кучкин В. А. К изучению процесса централизации. Карта на с. 150; Янин В. Л. Новгород и Литва. С. 202–203), которая в момент составления «Списка» принадлежала Москве (подробнее см. следующее примечание). 11 Имеется в виду Ржева Володимерова на Волге (современный г. Ржев в Смоленской обл.) — предмет борьбы и политического торга между Москвой, Вильной и Тверью в XIV–XV вв. При этом с конца XIV или начала XV в. по 1447 г. Ржева принадлежала Москве (Кучкин В. А. К изучению процесса централизации; Янин В. Л. Новгород и Литва. С. 202–210). 12 В историографии принято гипотетически отождествлять данный топоним с Галичей горой к югу от устья Быстрой Сосны. Однако слог Ge- в начале слова в данном случае означает скорее не [ге] со взрывным звуком [г], а [jе], созвучное [ɦе] со звонким фрикативным [ɦ]: ср. специальный диграф кг для обозначения взрывного [г] в кириллических текстах, написанных на территории ВКЛ, а также написания типа «Ердень», «Едимен», «Ерасим», “Jostizlaus”, “Jothardus” (Gudavičius E. Mindaugas. Vilnius, 1998. P. 140). В свою очередь, диграф cz в «Списке городов Свидригайла» мог передавать не только звук [ч], как в современном польском языке, но и [ц], что характерно для конца слова: ср. написания “Sakolecz”, “Turopyecz”, “Zzyzzecz”, “Crzemenyecz” и даже “Reczicza”. Поэтому в топониме “Gelecz” правильнее видеть Елец, а в топониме “Wronasz” — Воронеж. Как бы ни оценивать последствия разорения Ельца татарами в 1415 г. (ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. С. 414; Т. 6. Вып. 1. Стб. 535; Т. 35. С. 33, 55), в ближайшие годы после этого сохранялось представление о нем как о крупном политическом центре: в документе об объявлении войны Тевтонскому ордену 1422 г. Свидригайло первоначально титуловался “dei gracia dux Littwanie et terrarum Czirneow, Szewor et Jedlcza dominus etc.”, но слово “Jedlcza” (в котором есть все основания видеть Елец) зачеркнуто и над ним надписано “Trubeczen(sis)”. Оригинал документа в 2010 г. находился под сигнатурой: GStAPK. OBA 2679 (вместо первоначальной OBA 3835); в публикации А. Прохаски (CEV. № 1034. P. 569) это место передано неточно.

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

Wronasz Oskol Milolubl Muszecz cum multis districtibus Snowesk Brehynya Reczicza Mozir Vruczeye) Item terra Lucensis Item Wladimiriensis Crzemenyecz Olessko Ostroh Polonee Luczska Wladimir Czortoryesk Zytomyr Stepan Wzwaholl Zawsche Letyczow

525

Воронеж [63] Оскол [64] Милолюбль [65] Мужеч со многими волостями [66] Сновеск (Сновск) [67] Брегиня (Брагин) [68] Речица [69] Мозырь [70] Вручий (Овруч) [71] Также земля Луцкая Также Владимирская Кременец [72] Олеско [73] Острог [74] Полонное [75] Луцк [76] Владимир [77] Чорторыеск (Чарторыйск) [78] Житомир [79] Степань [80] Взвяголь (Возвягль, Звяголь) [81] Завше (Заушье?)13 [82] Летичев [83]

a)-a) текст расположен в верхней части левого столбца; выше в левом верхнем углу расплывшиеся буквы No; последующий текст расположен в правом столбце b) p исправлена из b c) в след. строке зачеркнуто слово Putywl, в котором w исправлена из какой-то другой буквы или двух (возможно, ob или eb) d) Перед этим словом на той же строке зачеркнуто Cukol e) Под строкой проведена горизонтальная линия f) T дорисована из C

13

По предположению В. Безпалько, высказанному в письме автору этих строк, здесь может иметься в виду Завшская (Заушская) волость в Овруцком повете Киевской земли, находившаяся за р. Ушью, если смотреть из Овруча и Киева (Клепатский П. Г. Очерки по истории Киевской земли. С. 217–224), или ее предполагаемый центр.

526

Приложения

6

1432 г. ноября 13. Борисов. — Послание великого князя литовского Свидригайла великому магистру Тевтонского ордена [Паулю фон Русдорфу] с сообщением о военных успехах и событиях в Литве

GStAPK. OBA 6251. Подлинник — А. Бумага, 29,8×22,5×29,6×22,4. Документ реставрирован — с обеих сторон оклеен папиросной бумагой. В од я ной зна к : Голова быка с пятилучевой звездой на шесте между рогами (шест и звезда одноконтурные). У правого и левого краев следы красновосковой прикладной печати с надписью по окружности, выполненной готическим минускулом (Д=3,4). Поме т к и : 1) № 86 (в правом верхнем углу, чернилами, аккуратным почерком XIX в.; аналогичные пометки XIX в. имеются на всех документах Кенигсбергского архива, использованных А. Коцебу при написании биографии Свидригайла); 2) 2 (в правом нижнем углу по вертикали сверху вниз, простым карандашом); 3) Swidrigals, in littera magistro Livonie, venit dominica post Nicolai anno 32, novitates et successa eiusdem [перевод: Свидригайлово, в письме ливонского магистра, пришло в воскресенье после праздника св. Николая, в год 32-й, его же новости и успехи] (на обороте, правее адреса, по вертикали сверху вниз, чернилами, почерком XV в.); 4) 1432 (на обороте, левее адреса, по вертикали сверху вниз, чернилами, почерком XIX в.; аналогичные пометки XIX в. имеются на всех документах Кенигсбергского архива, использованных А. Коцебу при написании биографии Свидригайла). С п ис к и : Б) LVIA. F. 1135. Apyr. 4. B. 25. № 356. P. 133–134 (по А), первая половина XIX в.; список сделан для Т. Нарбута и заверен кенигсбергским архивистом Й. Фойгтом. Пу бл и к а ц и я : а) Полехов С. В. Castrum nostrum Mensko. С. 253–255 (по А). Ре п р од у к ц и и : а) Полехов С. В. Castrum nostrum Mensko. С. 257. Пе р е в од ы : а) Полехов С. В. Castrum nostrum Mensko. С. 255–256 (на русский язык). Упом и н а н и я .: а) Kotzebue A. Switrigail.. S. 88–89; б) Коцебу А. Свитригайло. 1-я паг. С. 148–149; в) SD. T. 2. № 1636. S. 145; г) RHD. P. 1. Vol. 1. Hbd. 1. № 6251. S. 388. При ме ч а н и я . 1) Послание написано тем же почерком, что и послание Свидригайла ливонскому магистру Тевтонского ордена от 3 сентября 1432 г. (GStAPK. OBA 6208; текст опубл.: LECUB. Bd. 8. № 624). 2) Фрагменты текста, утраченные в оригинале (поврежденные дырами на сгибах), восстанавливаются в квадратных скобках по списку Б. 3) Данное послание Свидригайла великий магистр получил 7 декабря 1432 г. вместе с письмом ливонского магистра от 24 ноября (LECUB. Bd. 8. № 639).

Schwitrigall, Dei gracia magnus dux Lithuanie, Russie etc. Venerabilis amice noster carissime. Heri venientibus nobis in Borissow, necdum sero facto, confugit ad nos dux Wladimir et quamplures alii de Lithuania boiari,

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

527

referentes nobis, quomodo castrum nostrum Mensko, ut auditum fuit nos hic appropinquare, sine quavis resistencia est nobis presenta[tum et] est [in m]anibus fidelium nostrorum, quorum non pauca nos precedit multitudo, castra et hostes nostros subiugando. Prout statim post hoc cuiusdam Ywani Wladimiri, diri hostis nostri, uxor, regine Polonie germana, cum pueris et thezauro capti, ad nos sunt adducti, quod vestre venerabilitati in consolationem nuncciamus specialem. Item hodie ex parte woiewode Walachie venerunt ad nos duo nostri et eiusdem alii duo nunccii referentes, quomodo, presentibus ipsis, idem woiewoda regem Polonie et suos diffidaverit, iamque procedant contra regnum suum, unde prius violata sunt pacis federa, quare bonum esset, quod et vestra venerabilitas, attenta presertim hac temporis comoditate et violatione federum treugarum, insurgeret in eum, quia, uti audivit vestra venerabilitas, Lithuani inter se sunt discordes et potiores ipsorum sunt captivati illeque palatinus Trocensis Jawnyus decollatus interiit, ipse vero fraudulentus dux Sigismundus cum sibi adherentibus comportant omnes thezauros cum pueris et uxoribus ipsorum a)-ad castrum Trocense-a), et nullus Polonorum in subsidium venit, ut auditur. Item, quia Samagite sunt vicini vestre venerabilitati, qui, ut audivimus, propter captivitatem Kynsgall capitanei ipsorum et alia in animo perplectuntur, petimus eandem vestram venerabilitatem velitis eis swadere, quatenus in assistendo nobis stabiles sint et fi rmi iuxta nobis eorum prestita iuramenta. Regraciamur preterea vestre venerabilitati et domino magistro Liwonie pro subsidio, quod nobis mittit, nobis plurimum desiderabili et accepto, nolentes tante amicicie et favoris opus unquam oblivisci, personam vestre venerabilitatis sanam faciat diu vivere Altissimus, ut optamus. Datum ibidem in Borissow feria quinta beati Briccii anno domini etc. XXXIIo. На обороте по вертикали сверху вниз (перпендикулярно тексту) адрес: Venerabili domino Paulo de Rusdorff, magistro generali Ordinis Sancte Marie domus Theutonicorum in Prussia, amico nostro carissimo [перевод: Достопочтенному господину Паулю фон Русдорфу, верликому магистру Ордена св. Марии немецкого дома в Пруссии, другу нашему любезнейшему] a)–a)

Приписано на левом поле при помощи знака выноски

Перевод Свидригайло, Божьей милостью великий князь литовский, русский и проч. Почтенный и любезнейший наш друг! Вчера после нашего прибытия в Борисов, еще до наступления темноты, к нам перебежал князь Владимир и многие другие бояре из Литвы, сообщившие нам, что замок наш Менск, когда стало известно о нашем приближении, безо всякого сопротивления был передан нам и находится в руках наших верных [сторонников], немалое число которых идет впереди нас, подчиняя наших врагов и замки. Сразу же после этого к нам была приведена жена некоего Ивана Влади-

528

Приложения

мировича, нашего заклятого врага, родная сестра польской королевы, взятая в плен с детьми и казной, о чем извещаем вашу почтенную милость для особого утешения. Также сегодня от воеводы Молдавии к нам явились двое наших и двое других его послов, сообщившие, что в их присутствии этот воевода оставил польского короля и его [подданных] и уже выступает в поход против его королевства, чем досрочно был нарушен мирный договор, и поэтому было бы хорошо, если бы и ваша достопочтенная милость, пользуясь случаем и нарушением перемирия, выступила против него, ибо, как слышала ваша почтенная милость, литовцы раздираемы междоусобиями, и их вельможи в заключении, и известный воевода трокский Явн был обезглавлен, сам же лживый князь Сигизмунд и его сторонники свозят все свои сокровища со своими детьми и женами в Трокский замок, и никто из поляков, как говорят, не прибыл ему на помощь. Также, поскольку жомойты суть соседи вашей почтенной милости, и они, как мы слышали, из-за ареста их старосты Кезгайла и других [причин] нечто замышляют [возможный вариант перевода: также и нечто иное замышляют], просим ту же вашу милость убедить их твердо и стойко помогать нам согласно присяге, которую они принесли нам. Сверх того, благодарим вашу почтенную милость и господина магистра Ливонии за подкрепление, которое он нам присылает, для нас желаннейшее и приятное, и не хотим когда-либо забыть дело такой дружбы и благосклонности и желаем, дабы Всевышний послал вашей почтенной милости долгие годы здравия. Дано там же, в Борисове, в четверг, в праздник блаженного Брикция в год от Рождества Господа 1432. 7

1433 г. [мая 25]. Мариенбург. — Грамота великого магистра Тевтонского ордена Пауля фон Русдорфа о снабжении комтура Меве Людвига фон Ландзее полномочиями для предстоящей поездки к Свидригайлу

GStAPK. OF 13. S. 159–160. Список — Б, 30-е годы XV в. Бумага. Заголовок: Kumpthur czur Mewe machtbrieff ken Rewßen Упом и н а н и я : а) Neitmann K. Ludwig von Landsee. S. 176.

Wir, bruder Pauwel von Rusdorff, homeister Dewtsches Ordens, thuen kunt und offenbar bekennen allen, den desse || schrifte werden vorbracht, das wir mit eyntrechtigem unsir gebietiger rathe, willen und volbort gemechtiget haben und mit dessen schriften volmechtigen den ersamen geistlichin herren Lodwik von Lansee, kumpthur czur Mewe unsirs Ordens, dessen beweisir, so das, ap eynigerley sachen, handelungen ader teidinge zwusschen dem irluchten fursten und

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

529

herren, hern Boleslao, anders Swidrigal, grosfursten czu Littauwen und Rewssen, und den sienen landen, die sich widder em gesatczt haben, ader sust mit weme, das were die eyngerley weise unsern Orden, synd wir und unsir Orden mit dem vorbenumpten herren grosfursten und all sienen landen in eyner ewigen frundschafft und vorbindunge sien und bleiben wellen, anrurten, wurden gescheen ader begriffen, das her dobey sien, und die in unsers Ordens name anfahen, handeln, beslissen und volfuren moge, und alles, das in semlichin sachen, handelungen und teidingen durch en wirt angefangen, beteidingt und beslossen, gelouben wir ane arg, in guten truwen, feste, stete, creft ig und unvorseret zu halden in craffa) desses brieffes, der gegeben ist uff unserm huwße Marienburg am sonobendeb) nach unsirs Hern Jhesu Christi hymmelfart im XIIIIC und XXXIIIen jare under unsir angehangen ingesegil. a)

так в рукописи зачеркнуто: an

b) далее

Перевод Мы, брат Пауль фон Русдорф, великий магистр Тевтонского ордена, объявляем и публично признаем всем, кому будет предъявлена эта грамота, что мы по единодушному совету, воле и с согласия наших сановников уполномочили и при помощи этой грамоты уполномочиваем почтенного благочестивого господина Людвига фон Ландзее, комтура нашего Ордена в Меве, предъявителя сего, на случай, если между светлейшим князем и господином, господином Свидригайлом, великим князем литовским и русским, и его землями, которые выступили против него, или еще с кемлибо, состоятся или начнутся переговоры, если они каким-либо образом будут касаться нашего Ордена (ибо мы и наш Орден хотим быть и оставаться в вечной дружбе и союзе с вышеназванным господином великим князем и всеми его землями), — участвовать в них, начинать, вести, завершать и проводить их от имени нашего Ордена; и все, что им будет начато, согласовано и решено во всех таких делах и переговорах, мы силою этой грамоты обещаем твердо, постоянно, прочно и ненарушимо соблюдать без хитрости и верно. И эта грамота дана в нашем замке Мариенбурге в субботу после Вознесения Господа нашего Иисуса Христа в 1433 году под нашей привешенной печатью.

530

Приложения

8

1433 г. июня 11. — Послание комтура Меве Людвига фон Ландзее великому магистру Тевтонского ордена [Паулю фон Русдорфу] с пересказом содержания послания Свидригайла MAB RS. F 15–73. L. 135 v (p. 270). Упоминание в инвентаре бывшего архива великих магистров Тевтонского ордена — А, вторая половина XVI — XVII в. Бумага.

Anno 33. Sonnobendt noch Corporis Christi schreibett Ludwigk vonna) Lannseb) com. zur Meve an hoem., das der großfurst geschribenn, das ehr wolle mit seinem volck außzihen in Litawen wider seine veindt, den meister gebetten in Leifflandt, daß er sich auch wolde fertigen und zu im komen, der meister im geandtwordt, das er vor Margaretha nich kunde die seinen zusamen bringen, sonder weil der großf. auch vertrostunge viler Littawischen hern, с)-wie herr Rewiczer sagt-с), sich so eilendts aufgemacht verhoffendt, wan ehr in Lytawen kome, die Littawen im zufallen werden; demnoch hott der herr meister ime zu hilffed) gesanndt den com. von Margenb. und den vogt von Rusytenn mit allen iren undersassen, welchß dan com., do erß gehordt, dem großf. widerrathen, das zu besorgen, wo ehr allein fordt zuge grossen schaden leidenn mochte, auch zihere) iczo in die landtf) Lytawen und welle sich zu dem großfursten begeben etc. a)

далее в начале строки зачеркнуто: Lanndse вписано перед началом строки на левом поле: Lanndse c)-c) вписано на левом поле d) вписано перед началом строки на левом поле e) так в рукописи; следует читать: zihet f) первая буква l исправлена из другой буквы или букв b)

Перевод В год [14]33. В субботу перед [праздником] Тела Христова Людвиг фон Ландзее, комтур Меве, пишет великому магистру, что великий князь написал, что он хочет со своими людьми выступить в Литву против своего врага, попросил ливонского магистра, чтобы тот тоже подготовился и явился к нему, магистр ему ответил, что он перед [праздником св.] Маргариты не сможет собрать своих [людей], но поскольку великий князь, как говорит господин Рейбениц (?), в надежде на сочувствие многих литовских панов спешно собрался, то, когда он явится в Литву, литовцы присоединятся к нему; господин магистр все же прислал ему комтура Мариенбурга и фогта Розиттена со всеми их подданными, и этот комтур, как он слышал, отговаривал великого князя, чтобы тот опасался понести большие потери в одном только дальнейшем походе; также сейчас направляется в Литовскую землю и собирается направиться к великому князю и проч.

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

531

9

[1433 г. сентября 25]. Липнишки. — Послание еп. виленского Матвея, князей и панов Великого княжества Литовского королю польскому Владиславу II Ягайлу с просьбой не включать великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича в перемирие с князем Свидригайлом

ЦДIАУК. Ф. 44. Оп. 1. Спр. 1. Арк. 96 (ранее — 116). Подлинник — А. Бумага, 19,7×29,2×19,7×29,5 см. Водяной знак — колокол. Посередине верхнего поля темно-коричн. чернилами архивная фолиация: 116. В правом верхнем углу простым карандашом позднейшая архивная фолиация: 96 (XX в.). Правый верхний угол незначительно оборван (без повреждения текста). Правый край листа обрезан на 0,9–1 см почти по всей его высоте, за исключением небольшого участка вверху. Обрезанный край и разрывы вдоль верхнего края подклеены в процессе архивной реставрации с обратной стороны листа. На обороте следы складывания послания в конверт — линии сгиба. У правого края и слева от адреса, написанного снизу вверх по отношению к тексту послания, следы прикладной красновосковой печати. В левом верхнем углу простым карандашом архивная фолиация: 96 зв. (XX в.). Пу бл и к а ц и я : а) Довнар-Запольский М.  В. Спорные вопросы. С. 480–481, прим. 3 (по А). Упом и н а н и я : а) Caro J. Geschichte Polens. Bd. 4. S. 86. Anm. 2; б) ДоўнарЗапольскi М. В. Дзяржаўная гаспадарка Вялiкага княства Лiтоўскага пры Ягелонах. Мiнск, 2009. С. 123. Прим. 4; 3) Люта Т. До київського документального репозитарію. С. 327–328 (ошибочно датировано временем ок. 1466 г.). При ме ч а н и я . 1) Текст данного послания в значительной степени совпадает с текстом послания Сигизмунда Кейстутовича Владиславу II Ягайлу от 25 сентября 1433 г. из Липнишек, известным по списку конца XVIII в. польскими буквами и латинскому переводу середины XVI в., и позволяет уточнить реконструкцию его текста (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3. S. 210–215; Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego. T. 1. S. 196–197, przyp. 1). 2) В начале XX  в. источник хранился в архиве Варшавской казенной палаты (Отд. 1. Кн. 32. Л. 116). В 1902 г. эта книга была выслана в Киев (вероятно, М. В. Довнар-Запольскому) и поэтому зимой 1917 г. не была доступна О. Халецкому в первоначальном месте хранения (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 197. Przyp. 3). В Киеве эта книга хранится по сей день. 3) Текст публикуется по фотографиям подлинника, любезно предоставленным А. И. Грушей, В. Н. Михайловским и В. В. Полищуком (последний выполнил описание внешних признаков послания).

Господину великому королю полскому, литовскому, рускому и иных. Мы, кн(ѧ)зь Матѣи, бискуп | виленьскии, богомолець ваш, кн(ѧ)зь Олександро Володимерович, кн(ѧ)зь Семенъ Ивановичь | и вси кн(ѧ)зи, такожь

532

Приложения

панове: Остикъ, виленскии панъ, Кгедикговдъ, Довкгирдъ, | виленскии воевода, Сункгалъ, троцкии панъ, воевода троцкии, Ходко, Петрашь, | Кгастовтъ и вси панове, боѧре и всѧ Литовскаѧ землѧ, чоломъ бьемъ. Псали ва|ша м(и)л(ос)ть къ брату вашомуa), оспод(а)рю нашомуa) великомуa) кн(ѧ)зю Жикгимонту, што жь оузѧ|ли есте перемирье с Нѣмци до Рож(ес)тва Х(ри)с(то)ва, а оспод(а)рѧ нашого великог(о) кн(ѧ)зѧ оу то жь | перемирье вопсали есте. За то вашои м(и)л(ос)ти чолом бьемъ, ради есмоb) вашю волю | чинити, с Нѣмци то перемирье держати. Но пишете ваша м(и) л(ос)ть, иж бы кн(ѧ)зю Шви|трикгаилу в том жо перемирьи быть. И мы со кн(ѧ)з(е)мъ Швитрикгаиломъ не хоч[о]мc) | перемирьѧ держати, а ни надобѣ нам с ним держати, занюж ваша м(и)л(о)сть вѣдаете | дѣла Швитрикгаилова, колко присѧгъ вашои м(и)л(о)сти не здержалъ, колко пакъ | брату вашомуd) покоинику великому кн(ѧ)зю Витовту присѧгъ не здержалъ а оспо|дарю нашомуa) великомуa) кн(ѧ)зю Жикгимонту, семъe) кроть присѧгалъ и все зломилъ, | а великои кнѧгини Оульѧне, невѣстце вашои, присѧгалъ боронити еѣ по жив[о]|тѣc брата вашог(о) великог(о) кн(ѧ)зѧ Витовта и, возма оу нѧтъство, велѣлъ еѣ | вморити. А сами ваша м(и)л(о)сть вѣдаете, колько перво сего крови его длѧ розли|лосѧ, колко пак тыми разы розлилосѧ его жь длѧ. А еще перво сего землю | вытерѧл, а тыми пак разы до концѧ выпустошил: какъ стала Литовскаѧ | землѧ, не бывало такое тѧгости, какъ нинечи землѧ выгибла. А також сл[ы]|шимъc), посолъ вашь с немецким послом ѣдуть изъ Немець сюды черес нашю зе|млю ко кн(ѧ)зю Швитрикгаилу о перемирьи том. А то вслышавше есмо, всимъ | намъ сердце замутилосѧ, друг друга не видели есмо во слезах, билиf) есмо чолом | господ(а)рю нашомуa) великомуa) кн(ѧ)зю, штобы, пославъ, велѣлъ воротитисѧ послом т[ы]мc),  | занюж коли бъ пакъ еще сѣмь приѣхали, болше бы серца впалоg) нам и всим | людемъ: на розумѣ в насъ то, што ваша м(и)л(ос)ть за ним стоить, коли посл[ы]c) | к нему шлете, перемирьѧ чините, то вжо нас хочете ему выдати. | Лѣпше ваша м(и)л(ос)ть сами нас казните, какъ ваша волѧ, нижь такую | силу намъ чините, иж бы нам с ним перемирье держати. А шлете ваша м[и]|лостьc) послы, насъ не обославъ. А в записех межи вашею м(и) л(ос)тью с вашим брат[ом]c) | великим кн(ѧ)зем Жикгимонтом, оспод(а) ремъ нашим, держати оспод(а)ря нашог(о) оуa) вышьшо[и]c) | раде а все посполно с нимъ по думе чинити, безъ его вѣданья ничог(о) не чин[ит(и)]h). | А коли бъ то перемирье имѣло быти, тогды сѧк землю нашю неприѧтел[и]c) | сказили, а еще гости, што их держимьi), отъ того ж веремене такожо землю | нашю казѧть, а великии наклады на них наложоны, то бы все о землю, а [е]|щеc) дани наши тым бы далеи отъдалилисѧ, а данъные волости быхом в[ы]|далиc), которые почали сѧ были давати намj), а еще ониk) тым бы болши л[ю]|дииc) придобыли собѣ противъ насъ. А то все роспомѧнувше, возма Бога н[а]c) | помоч(ь), пошли есмо на воину. А вашои м(и)л(ос)ти чолом бьем, штобы ваш(а) м(и)л(о)сть пожало[ва]|лиc), силы тоѣ нам не чините о том кн(ѧ)зѧ Швитрикгаилове перемирьи, не

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

533

н[а]|добеc) нам с ним никакого перемирьѧ, нижь ради есмо вашю волю чинити, с Нѣ[мци]c) | то перемирье хочом держати. А псан оу Липнишкох в пѧток пред Покровом пр(ечис)тѣи Б(о)го[родици]l) | семыи д(е)нь. На обороте адрес, написанный тем же писцом: Господ(и)ну великомуa) кролеви полскомуa), литовскомуa), | рускомуa) и иных a)

о и у составляют лигатуру м исправлена из другой буквы c) край листа обрезан, текст восстанавливается по смыслу и публикации М. В. Довнар-Запольского d) в исправлена из н e) слово правлено: сем, вероятно, исправлено из вел f) первая и исправлена из другой буквы g) п правлена h) видна верхняя перекладина т выносной i) чтение выносных букв предположительное j) м выносная, возможно, не дописана, напоминает н выносную k) о исправлена из т l) край листа заклеен так, что виден лишь хвостик буквы р; текст восстанавливается по смыслу и публикации М. В. Довнар-Запольского b)

10

1434 г. января 12. — Грамота великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича о признании церковной власти митрополита Киевского и всея Руси Герасима

MAB RS. F 15–73. L. 92 v — 93 (p. 184–185). Упоминание в инвентаре бывшего архива великих магистров Тевтонского ордена — А, вторая половина XVI — XVII в. Бумага.

Anno 1434 am 12 januarii hatt herzog Sigemundt, großfurst zu Lyttawen, angenomen her Erasmum, metropolita) zu Kyben und in gancz Reussen landte, zu einem metropolitb) und wil in underhaltten, wie herczog Wytoltt dem Foiteo untterhalden hett, in allen ehren, und inne in seinen landen lassen, was zu der metropolei gehortt. Auch sol ehr halten das bischtumß Smolensky, also lange, biß des das Gott gebe, ime dye gancze metripoleia) werde etc. a) b)

так в рукописи далее зачеркнуто: wil

534

Приложения

Перевод В 1434 году 12 января князь Сигизмунд, великий князь литовский, принял господина Герасима, митрополита Киевского и всея Руси, во митрополита и хочет его держать, как князь Витовт держал Фотия, во всей чести, и оставить ему в его землях то, что принадлежит митрополии. Также он должен держать Смоленское епископство, пока Бог не даст ему всю митрополию и проч.

11

1436 г. октября 16. Кенигсберг. — Послание верховного маршала Тевтонского ордена великому магистру [Паулю фон Русдорфу] с сообщением о новостях, полученных из Литвы

GStAPK. OBA 7237. Подлинник — А. Бумага, 30,5×22,7×30,7×22,2. На обороте современные почтовые пометки разными почерками: Gangen von Konigsberg am tag Galli vor mittag hora X ma. — Gekomen und gegangen von Brandenburg am selbigen tage II hora noch mittage. — Gekomen und gegangen von der Balge am tage Marthe vor mittage hora VIIIa. — Gekomen und gegangen vam Elbinge am selbigen tage noch mittage hora VII. — Gekomen und gegangen von Marienburg am donrstage noch Galli vor mittage hora VIa. — Gekomen und gegangen von der Mewe am selben tag [далее зачеркнуто: hora] noch mittage hora Ia [перевод: Ушло из Кенигсберга в день св. Галла в 10 часов до полудня. — Пришло и ушло из Бранденбурга в тот же день в 2 часа пополудни. — Пришло и ушло из Бальги в день св. Марты в 8 часов до полудня. — Пришло и ушло из Эльбинга в тот же день в 7 часов пополудни. — Пришло и ушло из Мариенбурга в четверг после св. Галла в 6 часов до полудня. — Пришло и ушло из Меве в тот же день в 1 час пополудни]. На обороте остатки прикладной красновосковой печати. Упом .: а) Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego. T. 1. S. 165, przyp.

Unsirn gar willigen undirtanigen gehorsam mit demutiger bevelunge alczeit zcuvor. Erwirdiger gnediger lieber her homeister, ewer gnade geruche zewissen, wie das eyn redlich warhaftiger kowffman herabe von Littawen komen und bey uns gewesen ist, und hat uns warhaftig gesaget, das herczog Allexander den tag seynes letzten endes beslossen habe mit dem gewonlichen tode und hat an seyme letzten ende bescheiden Lutczk herczog Swidirgal, und der hat es vordan ingeben und beuolen Ywaßkena) Manweden; sunder Lademar, Pynßki und Krodel hat der benumpte herczog Allexander herczog Sigmund grosfursten zcu Littawen bescheiden. Ouch hat uns der berurte kowffman gesaget, das die rede douben gehen, das die Littawen yo vaste

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

535

schaden empfangen haben, und das sie ouch noch vaste ußcziehen in die reyße, was sie ader vorhaben, kunde er uns eygentlich nicht undirrichten. Was wir sust czeitunge werden irfaren, wellen wir ewen gnaden ouch gerne schreiben. Geben zcu Konigsberg am tage Galli im XXXVIten jare. Obirster marschalk На обороте сверху вниз по вертикали адрес, выполненный писцом грамоты: Dem gar erwirdigen homeister mit aller wirdichkeit tag und nacht anne seumen, macht liet hiran [перевод: Весьма почтенному великому магистру со всем почтением, днем и ночью без промедления, это письмо важно] a)

далее выскоблены две или три буквы

Перевод Наше охотное и покорное повиновение со смиренной преданностью наперед. Почтенный милостивый любезный господин магистр, ваша милость да соизволит знать, что из Литвы прибыл порядочный, достойный доверия купец и побывал у нас, и достоверно сообщил нам, что князь Александр окончил свой последний день собственной смертью и перед смертью назначил Луцк князю Свидригайлу, а тот далее передал и вверил его Ивашке Монивидовичу; но Владимир, Пинск и Городло названный князь Александр назначил князю Сигизмунду, великому князю литовскому. Также упомянутый купец сказал нам, что ходят разговоры, что литовцы понесли большой ущерб и что много их выступает в поход; но что они замышляют, он не мог нам достоверно рассказать. Какие новости мы еще узнаем, также охотно напишем вашей милости. Дано в Кенигсберге в день [св.] Галла в год 36-й. Верховный маршал

12

[1437 г.] июня 13. Луцк. — Жалованная грамота великого князя литовского Свидригайла Дробышу Щелепе на села Зверов и Пьянь и дворище Ростриговича в Луцком повете

AGAD. Dok. perg. № 8784. Подлинник — А. Пергамен, 29,5×19,5×29,5×19,5 см; вдоль нижней части загиб высотой 5 см (место сгиба повреждено по всей длине, загнутая полоска крепится к пергаменному листу с текстом лишь при помощи шнурка из красных шелковых нитей, пропущенного сквозь отверстия посередине загиба — два в верхней части и одно в нижней, на котором была привешена не сохранившаяся печать Свидригайла).

536

Приложения

Поме т к и н а о б ор о т е : 1) Przywiley na Ƶwirow y Pian Dworzyscze Rostryhowiscze od Xcia Swidrygayła. 1443 Junii 13 dnia. (по центру над шнурком; надпись сделана поверх другой, выцветшей, которая начинается со слова Przywiley; темно-коричн. чернилами, XVII–XVIII  вв.); 2) тог(о) привил(ь)я ветре[…] | п(а)ну Василью Гозьском(у) (ниже пометки 1, надпись полувыцветшая, едва различимая, светло-коричн. чернилами, XVI в.); 3) D | 12 (буква D написана поверх пометки 2); 4) C. I. (слева от шнурка, у сгиба); 5) N. 1. fascykuł 1. Litera R.R. (вдоль левого края, сверху вниз по вертикали); 6) I H. (выше и левее пометки 5); 7) 8784 (в верхнем левом углу, простым карандашом; 7 исправлено из 4; XX в.); 8) овальная печать с надписью AGAD Warszawa (в нижнем правом углу). При ме ч а н ие . Почерк, которым переписана грамота, наиболее близок к почерку писца грамоты 1433 г. о пожаловании Андрею Волотовичу с. Михлин (BCz. Perg. 655; Розов в Украньски грамоты. № 65; Kuraszkiewicz 1932. S. 351–352).

М(и)л(о)стью Б(о)жьею мы, великии кн(я)зь Швитрикгаилъ литовьскии, рускии и иныхъ. Чинимъ знаменито и дае|мъ вѣдати симъ нашимъ листомъ каждому доброму, нинешнимъ и потомъ будущимъ, хто на|нь возрить или его чтучи оуслышить, кому ж то коли его будеть потребно, ижь видевъ и знаменавъ слу|жбу намъ вѣрную а никды не ѡпущеную нашего вѣрного слуги Дробышеву, инакъ Щелепину, и мы, подумавъ|ше с нашими кн(я)зи и паны и с нашею вѣрною радою, даемъ и дали есмо тому предреченому Дробышю за его вѣ|рную службу села оу Луцком повѣтеa): Звѣровъ, а Пьянь, а дворище Ростриговича, со всим с тым, што к ним из вѣ|ка издавна слушало и слушаеть, вѣчисто а непорушно, со всими входы и приходы, ничого на себе не вымѣ|нивая, и с приселки, и с нивами, и с пашнями, b)-и с лесы, и з дубровами, и з борътными-b) землями, и с пасѣками, и | с ловы, и ловищи, и з бобровыми гоны, и с зеремены, и с реками, и с озеры, и с криницами, и с потоки, и ста|вы, и ставищи, и с мыты, и b)-з болоты, и с рудами, и такѣ, што в тыхъ селѣхъ-b) собѣ примыслить, на новом ко|рени посадить, и со всими платы, што к тымъ селом слушаеть и пред тымъ слушало, и такѣ слуги, и съ сѣ|ножатми, и со всими пожитки. Можеть собѣ полѣпшивати и росширити, ѡсадити и примножит(и). | А даемъ тому преди писаному Дробышю Щелепѣ вирху именованая мѣста вѣчно и непорушно, ему, | а по немъ ино его женѣ, и его дѣтемъ, и его внучатомъ, и его ближнимъ и счетком. Волни во всѣхъ | тыхъ селѣхъ кому ѡтдати, и продати, и променити Дробышь Щелепа и его ближнии, по нем | будущии. А при томъ были свѣдоки, наша вѣрная рада: вл(а)д(ы)ка луцкии Ѳеѡд(о)сий, пан Иван Гулевич, пан | Петръ Воиницкии, староста Луцкии, пан Казаринъ, маршалокъ Луцкое земли, пан Иван Чорныи, пан | Иван Волотович, пан Дениско Мукосѣевичь. А на потверженье того нашего жалованья про лѣпшюю па|мѧть и твердость и печать нашю велѣли есмо привѣсити к сему нашему листу. А псан в Луцку | под лѣты Р(о)ж(е)ства Iс(у)с Х(ри)с(то)ва 1000 лѣтъ и 443 лѣто, июнѧ 13 д(е)нь, индик(т) 15c).

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

537

a)

далее текст до конца строки подчеркнут чернилами подчеркнуто чернилами c) далее две точки и крест b)-b)

13

[1440 г.] марта [1–20]. Троки. — Жалованная грамота великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича Дягирду, Довкши и Нарушу на ловища между рр. Дисна и Друкша

РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Ч. 1. Кн. 279. Л. 158 об. Список — Г, конец XVI — начало XVII в. Бумага. Включенный акт в приговоре суда короля польского и вел. князя литовского Стефана Батория от 1586 г. марта 18. С п ис к и : Д) MAB RS. F 256–2070. L. 1 (по Г), бумага, список К. Яблонскиса середины XX в.

Ѡтъ великого кн(я)зя Жикги|монта воеводе виленьскому пану Довкгирдү. Тако жъ просили | насъ панъ Дякгирдъ, а панъ Довкши, а панъ Нарүши тыхъ | нашихъ ловищъ, што межи Дисны реки а межи Дрүкши реки. | И мы пану Дѧкгирдү, а пану Довкшу, а пану Нарүшү дали | тые ловища по реку Дисну до сутоковъ, где Дисна снела се | з Дрүкшою рекою, и үверхъ реки Дрүкъши до Ѡпиворды реки, по Ѡ|пивордү реку до Прута ѡзера, с Прута ѡзера по реку по Прүту, | с Прүты реки ү Муно ѡзеро, с Муна ѡзера ү тую жъ реку Дисну. | Велели есмо үвезати ихъ ү тые ловища боярину нашому Темутю. | Писанъ ү Троцехъ, маяa), инъдиктъ третии. a)

так в рукописи

14

1442 г. ноября 1. — Послание великого магистра Тевтонского ордена [Конрада фон Эрлихсхаузена] ливонскому магистру [Гейденрейху Финке фон Офербергу] с сообщением новостей

MAB RS. F 15–73. L. 220 — 220 v (p. 437–438). Упоминание в инвентаре бывшего архива великих магистров Тевтонского ордена — А, вторая половина XVI — XVII в. Бумага.

Anno 42. Sonnobendt noch Andree schreibett hoem. an gebittiger in Leifflandt, das er im 23 Novembris den com. von Elbinge mit dem pfar von Danczke habe abegefertiget an denn Romischen konigk zu handlen von wegen der fumf grossenn stette in Preissen, wie es vorlassenn gewessenn, etc.a)

538

Приложения

Herczogk Jorgeb) hattc) geschriben aus Reussen an die Leifflender, das er mit denn seinen woldt komen in Leifflandt und von dan in Preussen und dan in Littawen, zu fordern sein vetterlich teil, das im herczogk Schwidrigal vorschriben hatt, darauff im die Leifflenderd) eine abeschlagene andtwordt gebenn etc. a)

далее текст начинается с новой строки, однако не имеет отметок о дате, которые свидетельствовали бы о начале нового письма. Содержание также говорит в пользу того, что это — продолжение предшествующего текста. b) далее зачеркнуто: wirdt c) слово вписано на левом поле d) далее зачеркнуто: widerwendigk gemach

Перевод В год [14]42. В субботу после [праздника св.] Андрея великий магистр пишет ливонскому сановнику, что 23 ноября он отправил комтура Эльбинга и данцигского священника к римскому королю для переговоров по поводу пяти больших городов в Пруссии, как они были оставлены и проч. Князь Юрий написал из Руси ливонцам, что он хочет со своими [людьми] направиться в Ливонию, а оттуда в Пруссию, а затем в Литву, чтобы потребовать своего отцовского удела, который ему записал князь Свидригайло; на это ливонцы дают ему отрицательный ответ и проч. 15

1501 г. апреля 5. Пинск. — Приговор суда князя Федора Ивановича Ярославича по тяжбе игумена Лещинского монастыря Рафала с пинскими рыболовами, мещанами и «паробками» о принадлежности «острова» Lietuvos nacionalinis muziejus. Pergamentų kolekcija. R 2792. Подлинник — А. Пергамен. 34,7×23,2×36,5×24,2 + загиб 36,5×3,7×[35,3]×[2,8]. Посередине листа в нижней его части и загибе по два отверстия, через которые были продеты шнуры для прикрепления печати (шнуры и печать не сохранились). В средней части листа и на загибе бурые пятна. Инициал — 2,5×1,1 см. Поме т к и на л и цев ой с т ор оне : 1) По описи № 28 (вдоль верхнего края в левой части листа, темно-коричн. чернилами, конец XIX — начало XX в.; аналогичные пометки, согласно списку Б, имеются на грамотах Лещинского монастыря из коллекции Г. Х. Татура); 2) Roku 1699 m(iesią)ca Decembra 15 d. ten list sądowy na pargaminie pisany od s. pamięci kniazia Fedora | Jarosławowicza JM Bogu wielebny Im Ociec Paweł Michniakiewicz namiesnik Leszczynski do actt. pod M: | przyrołem (на левом поле, по вертикали сверху вниз, левее пометки 1; темно-серыми чернилами, 1699 г.); 3) пометка неразборчива (на левом поле, по вертикали сверху вниз, левее пометки 2; серыми чернилами); 4) Roku Pańskiego 1501 d. 5. Aprilis (под текстом

I. Малоизвестные источники по истории Вел. кн. Литовского

539

грамоты в левой части листа, выше линии сгиба вдоль этой линии; темно-коричн. чернилами, XVII–XVIII вв.). Поме т к и н а о б ор о т е : 1) R-2792 (в левом верхнем углу, простым карандашом; вторая половина XX — начало XXI в.); 2) По описи № 28 (идентична пометке 1 на лицевой стороне, темно-корчн. чернилами, конец XIX — начало XX в.); 3) LNM GRD-12872/R-2792 (в правом верхнем углу, простым карандашом; вторая половина XX — начало XXI в.); 3) […] на ѡстров на манастырь же ни|комү […]р[…] (в средней части листа; коричн. чернилами, поч. XVI  в.; часть пометки не читается из-за потертости на сгибе и написанной поверх нее пометки 6); 4) № 28 (посередине листа, по вертикали снизу вверх, тем же поч. и чернилами, что и пометка 1); 5) L. P. (ниже пометки 4, по вертикали снизу вверх, выцветшими коричн. чернилами; обе буквы перечеркнуты); 6) Dekret kniazia Jarosławowicza | na pargaminie, ktorym Ostrow | między rzekami Orlicą y in|nymi naprzeciw klasztoru s[...]|zem leżący, od kniazia Jerzego | Narmontowicza klasztorowi przyda|ny, przy ktorym ostrowie mieszcza|nie pinscy y rybacy jeho k: m: Jarosła|wowicza do włowow rybnych y wchodow | trącac się zaczeli byli, kniaz Jarosławo|wicz tym dekretem od włowow wszelkich | rybnych i ustępow około tego ostrowa | mieszczan y rybyłwow swych odsądził, | klasztorowi iednemu Leszczyskiemu w ło|wy te wiecznie przysądził nikomu ustę|pu y sobie samemu nie zachował (правее пометки 5, коричневыми чернилами, почерком XVII–XIX  вв.); 7) 1mo (правее пометки 6, по вертикали снизу вверх, коричн. чернилами, почерком XVII–XVIII вв.; перед этим расплывшийся знак — вероятно, заглавная буква А); 8) N 1o (правее пометки 7, по вертикали снизу вверх, коричн. чернилами, почерком XVII–XIX вв.); 9) № 1 (ниже пометки 5, по вертикали сверху вниз, черными чернилами, почерком XVIII–XIX вв.); 10) Oryginał na ostrow do | monastyra Leszczynskiego | (pod Albrychtowem) należący LmdA: (ниже пометки 3, правее пометки 9, коричн. чернилами, почерком XVII–XIX вв.); 11) 1501 d. 5 Aprilis datowany (ниже пометок 9 и 10, коричн. чернилами, почерком XVII– XIX вв.); 12) Fasciculus 2dus | Numerus 15 (ниже пометки 11, светло-коричн. чернилами, почерком XVII–XVIII вв.; пометка обходит отверстия для пропуска шнура, на котором была привешена печать); 13) Wpisano do xiąg grodzkich | powiatu Pinskiego | M. Stempkowski […] (в правой части листа, коричн. чернилами, почерком XVII– XVIII  вв.); 14) идентична пометке 3 (в левом нижнем углу, простым карандашом, вторая половина XX — начало XXI в.); 15) GRD 17872 (в нижней части листа, ниже линии загиба вдоль этой линии, простым карандашом, вторая половина XX — начало XXI в.; пометка полустерта); 16) идентична пометке 3 (в правом нижнем углу, простым карандашом, вторая половина XX — начало XXI в.). С п ис к и : Б) MAB RS. F 256–4422. L. 1 — 1 a (по А), бумага, список К. Яблонскиса 1945 г. Пу бл .: а) Снитко А. К. Судовая грамота князя Федора Ивановича Ярославича. С. 144–145 (по А). При ме ч а н ие . В инвентаре пинского Лещинского монастыря 1588 г. упоминается «прывилей князя Федора Ивановича Ярославича на остров противъ монастыра» (Инвентарь Лещинского монастыря 26 декабря 1588 г. С. 122). В публикации (с. 145) отмечено: «Грамота из коллекции Г. Х. Татура, на пергамене с 4 отверстиями

540

Приложения

для шнура от печати. … (Куплена граф. Владислав. Тышкевичем Ковенск. губ.)» (см. об этом собрании: Алексеев Л. В. Археология и краеведение Беларуси; Дзярновіч А. І. Мінскі антыквар і археолаг Генрых Татур). В начале 1945 г., согласно списку Б, грамота хранилась в Виленском белорусском музее. В 1988  г. пергамен реставрирован (протокол реставрации 10/14, рест. Д. Йонинайте).

Я, кнѧзь Федоръ Иванович Ѧрославич(а), смотрѣли есмо тог(о) дѣла. Жаловал нам игүмен нашь лѣщинский Ра|фал на рыболововъ наших, и на мещан, и на паробки наши, што ж ѡни въ ег(о) ѡстрове гаты пога|тили и котци поставлѧли, и мовил нам игүмен нашь Рафал, што ж и кнѧгин(и) еѣ м(и)л(о)сть матка | наша посылала тог(о) смотрѣти боѧръ своих, пана Немирю Юшковича, а пана Дмитра | Федьковича, а пан(а) Михна Попковича, ино, поведают, свѣтчил тогды боѧрин пиньскии | Ходоръ Кочанович, што жь тот ѡстров придал кнѧзь Юрьи Наримонтович на ц(е)рков(ь) Б(о)жью | к Лѣщү межи Ѡрлици и реки, а в тот ѡстров никомү нѣлзе ничим. И  мы подълүг того | сүда первог(о) посылали есмо того ж сүдью, пана Дмитра Федковичаa), т(о)го дѣла ѡсмотрѣти, | а с ним посылали есмо боѧрина нашег(о) пана Богдана Васил(ь)евича. И ѡни, тог(о) ѡсмотрѣвши тамъ, | и нам ѡтказали, што ж въ ег(о) ѡстрове в ц(е)рковном в опришнем гаты погатили и котци | поставлѧли. И мы тое ѡтсүдили игүменү нашемү лѣщинскомү Рафаилү, што ж рыболовом | нашим и мещаном и паробком нашим в тот ѡстров нѣлзе имъ гать гатит(и) и котци ставит(и) | и иным теж ничим имъ нѣлзе. А при том был в нас пан Түръ Андрѣевич, дворѧнин г(о)с(по)д(а)рѧ нашег(о) великог(о) | кнѧзѧ Александра, а бояръ наших пинских пан Фүрсъ Иванович, и пан Дмитръ Федкович, а пан | Ивашко Полозович, а пан Богдан Васил(ь)евич, а пан Матфѣи Гричинович. А надто дали есмо игүме|нү нашемү Рафаилү сес(ь)наш листъ сүдовыи и печат(ь) нашү привѣсили есмо к семү нашемү | листү. Псан в Пинскү, в лѣто ѡсмое тисѧч(и) девѧтог(о) годү, индик(т) 4, м(е)с(е) ца апрѣлѧ | 5 деньb). a)

конец слова поврежден из-за потертости пергамена на сгибе далее росчерк пера в виде горизонтальной линии и проведенной поверх нее волнистой линии b)

II

Итинерарии великих князей литовских (7 ноября 1430 г. — 20 марта 1440 г.) убликуемые ниже итинерарии Свидригайла Ольгердовича и Сигизмунда Кейстутовича составлены автором книги с учетом наработок П его предшественников. Полный итинерарий Свидригайла до сих пор не публиковался. Больше всего материалов к нему собрал Оскар Халецкий в каталоге документов Свидригайла 1433–1452 гг., однако внимание этого исследователя было сосредоточено на периоде княжения младшего Ольгердовича в Луцке в 1442–1452 гг.1 Составить итинерарий Свидригайла за более ранний период на основе опубликованных источников попытался Жидрунас Мачюкас, но результат его труда так и не был опубликован полностью (его «виленские фрагменты» воспроизвела Раймонда Рагаускене в статье о пребывании великих князей литовских в Вильне)2. Наиболее подробный итинерарий Свидригайла удалось составить для периода 1430–1432 гг. Он показывает, что бóльшую часть времени, — если не считать Луцкой войны и несостоявшегося съезда с польским королем и его советниками, — этот господарь проводил в Литовской земле. Более или менее длительные отлучки оттуда, о которых что-либо известно, были вызваны встречами с великим магистром Тевтонского ордена Паулем фон Русдорфом для заключения союзного договора (июнь 1431  г., май 1432  г.), Луцкой войной против Польши (июль — сентябрь 1431 г.) и несостоявшимся съездом с польским королем (конец января — начало февраля 1432 г.). В годы войны за власть в Великом княжестве Литовском местопребывание Свидригайла определялось ходом военных действий и необходимостью сохранения его власти над теми или иными регионами (поездки в Киев в конце 1433 г. и осенью 1434 г., на завершающем этапе войны — в Краков и Львов в 1437 г.). Итинерарий Сигизмунда Кейстутовича был составлен его биографом Богданом Барвинским, но основывался лишь на опубликованных к тому времени источниках, а также на актах унии с Польшей, хранящихся в Библиотеке князей Чарторыйских в Кракове и изданных самим Б. Барвинским3. Несмотря на ряд уточнений и дополнений, приведенных ниже, итинерарий 1 Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły i sprawa wołyńska za Kazimierza Jagiellończyka. Kraków, 1915. S. 285–296. 2 Ragauskienė R. Lietuvos valdovų vilnietiški itinerariumai // Vilniaus žemutinė pilis XIV a. — XIX a. pradžioje. 2002–2004 m. istorinių šaltinių paieškos. Vilnius, 2006. P. 318–319. 3 Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович Великий князь Литовско-руский. (1432– 1440). Жовква, 1905. С. 121–123.

542

Приложения

Сигизмунда Кейстутовича остается чрезвычайно фрагментарным, а имеющиеся данные подтверждают общую картину пребывания этого князя по большей части в Троках4; вместе с тем нельзя не отметить интересную тенденцию: несколько грамот Сигизмунда, посвященных ситуации в Жомойти, выданы в западной части его владений, неподалеку от восточной границы этого региона. Оба итинерария составлены по одной схеме: для каждого года сначала указываются месяц и число, затем — место, в котором находился правитель (иногда с необходимым уточнением). В основе итинерариев лежат документы Свидригайла и Сигизмунда Кейстутовича — послания и жалованные грамоты (привилеи). Если информация заимствована из источника другого рода, например послания орденского сановника, то это специально отмечается, кроме того, название населенного пункта снабжается вопросительным знаком в круглых скобках. В случае предположительной идентификации населенного пункта после его названия на русском языке ставится вопросительный знак в круглых скобках, а далее приводится форма, зафиксированная в источнике. Случаи, когда правитель лишь собирался посетить тот или иной населенный пункт и сообщал об этом заранее, отмечаются звездочкой. Хронологические границы пребывания правителя в том или ином месте, вычисляемые по косвенным признакам, приводятся в квадратных скобках. В правом столбце указывается источник информации; если источник опубликован по копии, но сохранился в подлиннике, то это отмечается. Пункты, противоречащие прочим данным итинерария, заключаются в квадратные скобки и выделяются курсивом. Пояснения о локализации небольших населенных пунктов и датировке некоторых документов даются в подстрочных примечаниях 5.

4

В Троках написано и недатированное послание Сигизмунда Кейстутовича Альбрехту II (CESXV. T. 2. № 261). 5 При этом используются следующие сокращения: а/г — агрогородок; г. — город; г. п. — городской поселок; д. — деревня; ЛР — Литовская республика; м-ко — местечко; обл. — область; п. г. т. — поселок городского типа; р-н — район; РБ — Республика Беларусь; РФ — Российская Федерация; с. — село; с.  п. — сельское поселение; с/с  — сельсовет; ст-во — староство; у. — уезд; ц. — центр. Приводится название каждого населенного пункта на русском языке, а в круглых скобках — на национальном языке государства, на территории которого он сейчас находится, если это написание не совпадает с русскоязычным.

II. Итинерарии великих князей литовских

543

Итинерарий Свидригайла Ольгердовича (7 ноября 1430 г. — 6 декабря 1438 г.) Дата

Место пребывания

Источник 1430

XI

7

Троки

9 29

Троки Елений Двор (Geleny Dwor)6

Бучиньский Б. Кiлька причинкiв. №I AGAD. Dok. perg. № 4450 GStAPK. OBA 5542 Приложение I, № 2, 3

1431 I 25 [I 26 — II 1] II 5 III 16 IV 24 V 9 VI 4 6 10 15

6

Вильна Вильна Вильна Троки Новогородок Литовский Городно Ковно Ковно Ковно Вилькия (Willy)8

ГВНП. № 63 GStAPK. OBA 55757 GStAPK. OBA 5579 GStAPK. OBA 5597 GStAPK. OBA 5631, 5633 CESXV. T. 2. № 189 CESXV. T. 2. № 190 GStAPK. OBA 5650 GStAPK. OBA 5651 GStAPK. OBA 5652

В Еленем дворе пребывал Витовт 9 сентября 1429  г. (CEV. № 1380). Варианты идентификации: д. Аленис (Alionys), ц. ст-ва в Ширвинтском р-не Вильнюсского у. ЛР (локализация предложена Т. Баранаускасом; при археологических раскопках в указанной деревне обнаружены предметы роскоши XIV–XV  вв.); д. Еленец (Елянец) в Буда-Кошелевском р-не Гомельской обл.; д. Ельня в Докудовском с/с Лідского р-на Гродненской обл. или в Щучинском с/с Щучинского р-на Гродненской обл., г.  п. Новоельня (Наваельня) в Дятловском р-не или д. Еленка и Староельня в Даниловицком с/с Дятловского р-на Гродненской обл. РБ. 7 Послание Свидригайла верховному маршалу Ордена Генриху Хольту (GStAPK. OBA 5575) сохранилось не полностью: в левой части отсутствует примерно четверть листа, из-за этого дата читается: “Gegeben zur Willen am […] noch Conversionis Pauli anno Domini etc. tricesimo primo”, т. е. вскоре после праздника Обращения св. апостола Павла — 25 января (пропала часть даты с обычным в таких случаях указанием дня недели). Поскольку в 1431 г. этот праздник приходился на четверг, то датировать письмо таким образом имело смысл не позже следующего четверга — 1 февраля. 8 Ныне — г. Вилькия (Vilkija) в Каунасском р-не Каунасского у. ЛР, в 25 км к северозападу от Каунаса. 9 Ныне — д. Скирснямуне (Skirsnemunė), ц. ст-ва Юрбаркского р-на Таурагского у. ЛР.

544

VII

Приложения

19 20 25 3 15 31

VIII

2

IX

7 1 4

X

XI

10

11 24 (?)12 25/26 (?)14 16 22 29 30 7 13 20

Христмемель9 Ковно Вильна Новогородок Пуща на берегу Припяти Под Луцком

LECUB. Bd. 8. № 462 LECUB. Bd. 8. № 463 GStAPK. OBA 5660 GStAPK. OBA 5665, 5666 GStAPK. OF 14. S. 600–601 CESXV. T. 3. Dod. № 6; T. 2. № 194 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 29 Степань10 GStAPK. OF 14. S. 620–621 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 31 Чарторыйск11 GStAPK. OF 14. S. 623 Чарторыйск Бучинський Б. Кiлька причинкiв. С. 131–137 Военный лагерь на берегу GStAPK. OBA 5764; OF 14. S. 632–633 р. Стырь Пинск GStAPK. OF 14. S. 644–645 Вораны13 GStAPK. OF 14. S. 656–657 Вораны GStAPK. OF 14. S. 661 Вораны GStAPK. OBA 5821 GStAPK. OBA 5825 Немонойти15 Симоны (?) (Symino)16 GStAPK. OBA 5829 Симоны (?) (Symino) GStAPK. OBA 5830 Рамолти (Ramolti)17 GStAPK. OBA 5840 Ковно GStAPK. OBA 5854 Вилькомир18 GStAPK. OBA 5858

Ныне — п. г. т. Степань в Сарненском р-не Ровненской обл. Украины. Ныне — с. Старый Чарторыйск (Старий Чорторийськ) в Маневицком р-не Волынской обл. Украины. 12 В современном списке послание датировано понедельником в канун праздника св. Станислава: “Gegeben czur Worani am montage obendes vor Stanislay im XXXIen jore”. Однако праздник перенесения мощей св. Станислава (27 сентября) в 1431 г. приходился на четверг. Таким образом, дата искажена. 13 Ныне — г. Варена (Varėna), районный ц. Алитусского у. ЛР. 14 В современном списке послание датировано понедельником в канун праздника св. Станислава: “Gegeben czu Woraz (!) am dinstage obent ante Stanislay hora IIII noctis im XXXIen jore”. Как и в предыдущем письме, дата искажена (см. прим. 13). 15 Ныне — м-ко Немунайтис, ц. ст-ва Алитусского р-на Алитусского у. ЛР. 16 Возможные варианты идентификации: д. Симоны (Сіманы) в Гончарском с/с Лидского р-на Гродненской обл., д. Симаны (Сіманы) в Ивенецком с/с Воложинского р-на Минской обл., д. Симоны (Сіманы) в Нарочском с/с Медельского р-на Минской обл. РБ. 17 Идентификации не поддается. 18 Ныне — г. Укмярге (Ukmergė), ц. Укмяргского р-на Вильнюсского у. ЛР. 11

II. Итинерарии великих князей литовских

XII

22

Пеняны (Pyenany)19

23 16 17 31

Пеняны (Pyniany) Воложин20 Вишнево21 Вильна

545

GStAPK. OBA 5859 (послание Габриэля фон Байзена) GStAPK. OBA 5861 GStAPK. OBA 5872 GStAPK. OBA 5875 GStAPK. OBA 5889 1432

I

II

III

19 20 21 22 23 24

5 7 10 15 21

Вильна Троки Троки Троки Близ Трок

[21–26]

16 миль от Городна

26

Городно

29

Берестье

2

Мосты22

8

Волковыск

12 17

Волковыск Слоним

18 18 27

Слоним Бершты23 Довги24

LECUB. Bd. 8. № 535 GStAPK. OF 14. S. 583 LECUB. Bd. 8. № 538 GStAPK. OBA 5932 MAB RS. F 15–73. L. 217 v (p. 432) (послание комтура Меве великому магистру) CESXV. T. 3. Dod. № 10 (послание комтуров Меве и Бальги великому магистру) CESXV. T. 3. Dod. № 10 (послание комтуров Меве и Бальги великому магистру) GStAPK. OF 14. S. 693 (прибытие в Берестье сановников ВКЛ) GStAPK. OBA 5942 (послание фогта Братиана) GStAPK. OBA 5951; Spór o Fedka Nieświzkiego. 1. List wójta z Bratjanu (послания Свидригайла и фогта Братиана) GStAPK. OF 14. S. 693 GStAPK. OBA 5962, 5964, 5966 (послания Свидригайла и фогта Братиана) GStAPK. OBA 5968 GStAPK. OBA 6011 GStAPK. OBA 6022

Ныне — д. Пененис (Pienionys) в Каварском ст-ве Аникщяйского р-на Утенского у. ЛР. Ныне — г. Воложин (Валожын), районный ц. Минской обл. РБ. Ныне — д. Вишнево (Вішнева), ц. с/с Воложинского р-на Минской обл. РБ. Ныне не существует. Ныне — д. Бершты, ц. с/с Щучинского р-на Гродненской обл. РБ. Ныне — г. Даугай (Daugai) в Алитусском р-не Алитусского у. ЛР.

546

Приложения

30 31 8 14 9 12 15 16 19

Троки Троки Троки Троки Ковно* Христмемель* Христмемель Велюона25 Ковно

30 31

Городно Городно

VI

2

Городно

VII

7 8 16 22 17

Городно Городно Новгородок Новгородок Городно

18 20 28 4 7

Городно Городно Городно Вораны Троки (?)

10

Липнишки26

13 17 20

Троки Кернов27 Троки

31

Ошмяна28

IV V

VIII

25 26 27 28

GStAPK. OBA 6030, 6031 GStAPK. OBA 6035 GStAPK. OBA 6041 GStAPK. OBA 6049 GStAPK. OBA 6076 GStAPK. OBA 6076 GStAPK. OBA 6087, 6088; РЛА. № 231 GStAPK. OBA 6089 GStAPK. OBA 6096 (послание фогта Братиана) GStAPK. OBA 6114 GStAPK. OBA 6115 (послание фогта Братиана) GStAPK. OBA 6119 (послание фогта Братиана) LECUB. Bd. 8. № 596 GStAPK. OBA 6124 GStAPK. OBA 6133 GStAPK. OBA 6138 GStAPK. OBA 6162 (послание комтура Эльбинга) GStAPK. OBA 6163 LECUB. Bd. 8. № 606 GStAPK. OBA 6171 LECUB. Bd. 8. № 611 Codex Mednicensis. T. 1. № 40 (пребывание вроцлавского еп. Конрада в Новых Троках) GStAPK. OBA 6183 (послание фогта Братиана) GStAPK. OBA 6185 GStAPK. OBA 6192 GStAPK. OBA 6198 (послание фогта Братиана) LECUB. Bd. 8. № 624 GStAPK. OBA 6210 (приложение I, № 4; послание фогта Братиана)

Ныне — м-ко Велюона (Veliuona), ц. ст-ва Юрбаркского р-на Таурагского у. ЛР. Ныне — д. Липнишки (Ліпнішкі), ц. с/с Ивьевского р-на Гродненской обл. РБ. Ныне — м-ко Кярнаве (Kernavė), ц. ст-ва Ширвинтского р-на Вильнюсского у. ЛР. Ныне — г. Ошмяны (Ашмяны), районный ц. Гродненской обл. РБ.

II. Итинерарии великих князей литовских

IX XI

XII

3 12 13 30 8

Полоцк Борисов29 Борисов Ошмяна Ошмяна

13 26

Полоцк Витебск

547

LECUB. Bd. 8. № 624 GStAPK. OBA 6251 (приложение I, № 6) GStAPK. OBA 6251 (приложение I, № 6) LECUB. Bd. 8. № 642 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 77–78 LECUB. Bd. 8. № 647 GStAPK. OF 14. S. 708 (пересказ содержания: LECUB. Bd. 8. № 645) ПЛ. Вып. 1. С. 40; Вып. 2. С. 127 LECUB. Bd. 8. № 647 LECUB. Bd. 8. № 651; GStAPK. OBA 6291 (послания комтура Меве) 1433

I

6

Витебск

II

11

Лукомль30

IV

30

Смоленск

V

3

Смоленск

VII

3

Полоцк

14 [15–19]

Полоцк Браславль31

[VII 20 — VIII 2]32 Свирская земля33

29

GStAPK. OBA 6323 (послание комтура Меве) LECUB. Bd. 8. № 661 (послание комтура Меве) GStAPK. OBA 6430a (опубл.: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 5. Прим. 264); LECUB. Bd. 8. № 681 GStAPK. OBA 6430a (опубл.: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 5. Прим. 264); LECUB. Bd. 8. № 681 GStAPK. OBA 6540, 6541 (послания Свидригайла и комтура Меве) BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 550 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2

Ныне — г. Борисов (Барысаў), районный ц. Минской обл. РБ. Ныне — а/г Лукомль в Лукомльском с/с Чашницкого р-на Витебской обл. РБ. 31 Ныне — г. Браслав (Браслаў), районный ц. Витебской обл. РБ. 32 4 августа 1433 г. Сигизмунд Кейстутович писал Ягайлу, что Свидригайло и ливонцы уже полторы недели находятся в его земле (“a sesquialtera septimana” — AGAD. AZ. Rkps 33. S. 605). Эта подробность имеется лишь в черновике инвентаря Коронного архива, поэтому отсутствует в публикации О. Халецкого, основанной на чистовике (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1. S. 208). 33 Регион с центром в Свири, ныне — г. п. Свирь (Свір), ц. Свирского с/с Медельского р-на Минской обл. РБ. 30

548

Приложения

[VII 20 — VIII 2] Ошмяна [VII 20 — VIII 2] Медники34 [VII 20 — VIII 2] Рудомина35 [VII 20 — VIII 2] Старые Троки36

[VII 20 — VIII 2] Троки

3

Олона37

[3–12]

Сомилишки38

[3–12]

Лейпуны39

[3–12]

Ейшишки40

12

Лида41

[VIII 12 — IX 9]

Крево

VIII

34

Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1, 2 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1, 2 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1, 2 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 1 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76

Ныне — д. Мядининкай (Medininkai), ц. ст-ва Вильнюсского р-на Вильнюсского у. ЛР. Ныне — д. Рудамина (Rudamina), ц. ст-ва Вильнюсского р-на Вильнюсского у. ЛР. 36 Ныне — д. Сянейи Тракай (Senieji Trakai), ц. ст-ва Тракайского р-на Вильнюсского у. ЛР. 37 Двор на р. Алуона (Aluona) в Тракайском р-не Вильнюского у. ЛР. 38 Ныне — м-ко Семелишкес (Semeliškės), ц. ст-ва Электренского самоуправления Вильнюсского у. ЛР. 39 Ныне — д. Лиепонис (Lieponys) в Рудишском ст-ве Тракайского р-на Вильнюсского у. ЛР. 40 Ныне — г. Эйшишкес (Eišiškės) в Сомилишском р-не Вильнюсского у. ЛР. 41 В «Смоленской хронике» утверждается, что Свидригайло «под Трокы стоял на Спасов день, a стоял 4 дни, и поиде от Троков искати великого князя Жидимоньта и литовьское рати. И стояша в Векшюшьках (Эйкшишки, ныне Эйшишкес в Литве. — С.П.) 4 дни…» (ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 и др.). Праздник Преображения Господня («Спасов день») приходится на 6 августа. Между тем уже к 12 августа 1433 г. Свидригайло, по сообщению Сигизмунда Кейстутовича, прервал осаду Трок, прошел Эйкшишки, сжег и разорил Лиду (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza № 2. S. 209). Не исключено, что речь шла о действиях разных отрядов войска. Однако следует иметь в виду, что «Смоленская хроника» была создана ок. 1436 г., и летописец (который сам, очевидно, не был участником похода) не всегда безошибочно помнил подробности событий трехлетней давности. Для сравнения, он ошибочно датирует день св. Дмитрия Солунского, что уже отмечено в историографии (Б. Барвинский, В. А. Воронин). 35

II. Итинерарии великих князей литовских

[VIII 12 — IX 9] [VIII 12 — IX 9] [VIII 12 — IX 9] [VIII 12 — IX 9]44 [VIII 12 — X 2] [VIII 12 — X 2] X 3 [3–21] (?)

XI

XII

Молодечно42 Жеславль43 Менск Борисов За милю до Лукомля, «в озерех» Лукомль Мстиславль Попова Гора45

21 10

В 12 милях от Кричева46 Киев

23

Киев

9 27

Киев Житомир

26

Кощеево47

549

ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76 GStAPK. OBA 6226 GStAPK. OBA 6236 (послание комтура Меве) GStAPK. OBA 6701 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6 ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 57, 76 BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 592 (DOZA. Perg.-Urk. 3318) Розов В. Украïнськi грамоти. № 65 Розов В. Украïнськi грамоти. № 69

1434 III 42

GStAPK. OBA 6787 (краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 789)

Ныне — г. Молодечно (Маладзечна), районный ц. Минской обл. РБ. Ныне — г. Заславль (Заслаўе) в Минском р-не Минской обл. РБ. 44 Верхняя хронологическая граница прибытия Свидригайла в Борисов определена на основании письма комтура Рагниты великому магистру (LECUB. Bd. 8. № 720), в котором сообщалось о пленении князь Михаила: имеется в виду киевский воевода Михаил Гольшанский, которого «изымашя» в Борисове. Несомненно, это событие произошло значительно ранее 10 сентября, раз в этот день о нем уже знали в Пруссии. 45 Послание комтура Меве Людвига фон Ландзее с датой “Gegabin czu dam Phaffenberg an dem tag undecim milia virginum” (GStAPK. OBA 6236), как и Свидригайла с датой “Gegeben of eyne nachlege XII meilen von unsirm slosse Kriczowff an der mittwoch der XI tasent jungfrawen” (GStAPK. OBA 6701), следует относить не к 1432 г., как это делается в историографии (RHD. № 6236, 6701; Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 30; Čapaitė R. Ślązacy na dworze wielkiego księcia litewskiego. S. 72), а к 1433 г.: именно в этом году праздник 11 тысяч дев (21 октября) приходился на среду, а Свидригайло находился на территории Мстиславского княжества. Название Поповой горы (ныне — пос. гор. типа Красная Гора, районный центр Брянской обл. Российской Федерации) в послании комтура Меве передано в немецком переводе. Поскольку Попова гора отстоит от Кричева менее, чем на 12 миль, то, вероятно, Свидригайло побывал в ней до 21 октября, а сопровождавший его орденский сановник задержался там. 46 Ныне — г. Кричев (Крычаў), районный ц. Могилевской обл. РБ. 47 Ныне — д. Тюхменево в Вяземском р-не Смоленской обл. РФ. О локализации см.: Темушев В. Н. К методике исследования… Локализация населенных пунктов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.hist-geo.net/index.php?p=136&more=1&c=1&tb=1&pb=1 (свободный; последнее посещение: 24.09.2015). 43

550

Приложения

IV

7 11 15 V 1 5 VI 27 [Середина августа] [VIII 15 — XII 5] [VIII 15 — XII 5] XII 6

Вязьма Вязьма Смоленск Смоленск [Луцк]48 Смоленск Браславль

GStAPK. OBA 6795 GStAPK. OBA 6799 GStAPK. OBA 6802 GStAPK. OBA 6809 Розов В. Украïнськi грамоти. № 70 GStAPK. OBA 6835 ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77

Полоцк Киев Смоленск

ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77 ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77 GStAPK. OBA 6911 1435

VI VIII

IX

48

4 [1–15]

Кричев Браславль

23

Завилейский повет

30

Вилькомир (?)

30

Берег оз. Жирново

31

Берег оз. Жирново

1

Берег оз. Жирново

[2–23] 24

Полоцк Витебск

GStAPK. OBA 7000 ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 157 AGAD. Zbiór dokumentów papierowych. № 3200 (публ.: Dawne Dokumenta. I. Kopija listu oryginalnego Piotra B-pa Żmudzkiego w r. 1435) (послание жомойтского титулярного епископа Петра) ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77 LECUB. Bd. 8. № 994 (послание фогта Нарвы) LECUB. Bd. 8. № 985, 994 (послания брата Ордена в Ливонии Альфа и фогта Нарвы) LECUB. Bd. 8. № 985, 994 (послания брата Ордена в Ливонии Альфа и фогта Нарвы) LECUB. Bd. 8. № 985, 994 (послания брата Ордена в Ливонии Альфа и фогта Нарвы) ПЛ. Вып. 2. С. 45, 132 LECUB. Bd. 8. № 981

Известие о пребывании Свидригайла в Луцке 5 мая 1434 г. выбивается из сведений итинерария о его пребывании в Смоленской земле. Возможно, в Луцке грамота была только переписана, а правовая акция — пожалование Есифу Чусе — состоялась в другое время и/или в другом месте (см. прим. 556 на с . 371).

II. Итинерарии великих князей литовских

551

1436 II III VII XI

29 15 28 24 29

Киев Киев Киев Луцк Луцк

GStAPK. OBA 7156 GStAPK. OBA 7160 GStAPK. OBA 7170 LM. Kn. 15. № 223; Kn. 25. № 241 GStAPK. OBA 7252 1437

I III

16 11 30

VI

10 11 13

VII

14

20 21 23 VIII

1 13

IX

4

23 X

49

9

Луцк Луцк

AS. T. 1. № 41 GStAPK. OBA 7297; APG, sygn. 300.27.3, k. 61 v Луцк Архив ЮЗР. Ч. 7. Т. 1. № 2; Ч. 4. Т. 4. № 3 Луцк РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Ед. хр. 196. Л. 250 — 250 об. Луцк AGAD. MK. Libri inscriptionum. Ks. 107. S. 58–60 Луцк AGAD. Dok. perg. № 8784 (публ.: прил. I, № 12) Луцк AS. T. 1. № 44 ANK. Oddz. I. Zbiór Lanckorońskich. Dok. perg. № 27, 30 Луцк LM. Kn. 25. № 242 Луцк Miscellanea. № 2; Вихованець Т. «Папери Пісочинських». Дод. № 2 Луцк ЦДІАУК. Ф. 25. Оп. 1. Кн. 258. Арк. 534 зв. Луцк Архив ЮЗР. Ч. 8. Т. 4. № 4 Краков Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 174; LECUB. Bd. 9. № 227 Львов CESXV. T. 1. № 91; Барвiнський Б. Кiлька документiв i замiток. С. 17–19 (грамоты Свидригайла и его сторонников) Грушвица49, на охоте (in loco LECUB. Bd. 9. № 227 venacionum Hrusswicza) Киев Zamek Królewski w Warszawie. Kolekcja T. Niewodniczańskiego. Dok. perg. A158; AGAD. MK. Libri inscriptionum. Ks. 39. K. 556–558

Ныне — с. Грушвица Первая (Грушвиця Перша), ц. с/с Ровненского р-на Ровненской обл. Украины.

552 XII

Приложения

17 22

Киев Киев

AS. T. 1. № 35 Барвiнський Б. Кiлька документiв. С. 19 1438

II III

4 27

Луцк Луцк

IV V IX XII

23 9 2 6

Луцк Кременец Острог Перемышль50

Розов В. Украïнськi грамоти. № 75 Biblioteka Ossolińskich. Sygn. 3669/ II. K. 23 v — 24 Розов В. Украïнськi грамоти. № 76 Архив ЮЗР. Ч. 5. Т. 1. № 2 Розов В. Украïнськi грамоти. № 74 GStAPK. OBA 7530

Итинерарий Сигизмунда Кейстутовича (1 сентября 1432 г. — 20 марта 1440 г.) Дата

Место пребывания

Источник 1432

IX

1

Ошмяна

4

Вильна (?)

22 23 24

Троки Троки Троки

26 27 X 6–14 15 [X 16 — XI 11] 50

Троки Троки Городно Городно Троки

LECUB. Bd. 8. № 624 GStAPK. OBA 6210 GStAPK. OBA 6210 (публикация: приложение I, № 4) (послание фогта Братиана) СДГА. № 3 СДГА. № 2 MAB RS, F 256–1794, l. 6 — 6 a (краткое содержание: KDKW. № 124) LECUB. Bd. 8. № 630 СДГА. № 4 SRP. Bd. 3. S. 498 AUPL. № 55, 56 GStAPK. OBA 6251 (публ.: приложение I, № 6)

О. Халецкий пытался доказать, что местом написания этого письма является волынский Перемиль (в оригинале — “Gegeben zcum Premsil”), утверждая со ссылкой на грамоту Свидригайла 1451 г., что Перемиль иногда называли Перемышлем (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 7, przyp. 5). Но, во-первых, сам он в том же месте ссылается на документ, который однозначно свидетельствует о пребывании Свидригайла в Перемышле или поблизости от него в конце 1438 г. (см. предыдущее примечание); во-вторых, указанная польским историком грамота 1451 г. известна лишь по списку XVI в., и написание «у Перемышла» может быть плодом ошибки писца (Ревизия пущ и переходов звериных. С. 328). Ср.: AGZ. T. 13. Lwów, 1888. № 895. S. 66.

II. Итинерарии великих князей литовских

XI XII

30 8

Вакиники51 Близ Ошмяны

9

Близ Ошмяны, поле битвы Троки

17

553

GStAPK. OF 14. S. 707-708 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 77–78 LECUB. Bd. 8. № 647 GStAPK. OF 14. S. 708 (пересказ содержания: LECUB. Bd. 8. № 645) ПЛ. Вып. 1. С. 40; Вып. 2. С. 127 GStAPK. OF 14. S. 708 (краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 645) LECUB. Bd. 8. № 649 1433

I II

20 28 13

Троки Троки Троки, замок

VIII

4

IX

12 25

На р. Веркне, ниже Навников52 Близ Рудомины Липнишки

26 30 15

Под Мстиславлем Градец53 (Hradecz) Под Мстиславлем

X XI

AUPL. № 59 LECUB. Bd. 8. № 659 LM. Kn. 1. № 30. P. 28; BCz. TN. T. 15. № 107. S. 365 (публ.: Барвiнський Б. Кiлька документiв. № VI. С. 21) Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. №1 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2 Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 3 Приложение I, № 9 (послание вельмож Сигизмунда Кейстутовича) ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 57, 76 GStAPK. OBA 6711 ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 57, 76 1434

I

51

12 20–31

Мереч54 Крынки55

LECUB. Bd. 8. № 762 Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 109–110 Caro J. Geschichte Polens. Bd. 4. S. 87, Anm. 1

В веновной грамоте Витовта его жене Ульяне 1428 г. этот населенный пункт в Трокском повете назван «село Вакимуки на реке Вака, которое ранее называлось Войдатовым селом» (“In districtu autem Trocensi villam Wakymuki in flumine Waka que prius Woydatowo Siolo dicebatur” — CEV. № 1321). Ныне это д. Вайдотай (Vaidotai) Пагиряйского ст-ва Вильнюсского р-на Вильнюсского у. ЛР на р. Вака (западная часть населенного пункта входит в городскую черту Вильнюса). За указание благодарю А. Ф. Брыля. 52 Навники — вероятно, ныне м-ко Аукштадварис (Aukštadvaris), ц. ст-ва в Тракайском р-не Вильнюсского у. ЛР. Очевидно, при переводе письма Сигизмунда Кейстутовича Я. Замойский принял букву к за б, и река Веркня превратилась в Вербню (Wyerbnia). Благодарю за консультацию Т. Челкиса. 53 Ныне — вероятно, д. Городок в Кожуховском с. п. Хиславичского р-на Смоленской обл. РФ. 54 Ныне — м-ко Меркине (Merkinė), ц. ст-ва Варенского р-на Алитусского у. ЛР. 55 Ныне — дер. Крынки (Крынкі) в Турецком с/с Карелицкого р-на Гродненской обл. РБ.

554 II III IV V

Приложения

27 31 1 6 21 23

VIII

28 15

26 29

30 56

Городно Jeszoro (Jeszow?)56 Jeszoro (Jeszow?) Троки

AUPL. № 61 GStAPK. OBA 6788 GStAPK. OBA 6788 CESXV. T. 3. Dod. № 22 (подл.: AGAD. Dok. perg. № 7267) Троки, «большой замок» KDKW. № 13157 Троки, замок LM. Kn. 1. № 375. P. 84; BCz. TN. T. 15. № 137. S. 474 (публ.: Барвiнський Б. Кiлька документiв. С. 21)58 Троки AGAD. Dok. perg. № 7269 59 Троки, «главный замок» LM. Kn. 1. № 16. P. 25; BCz. TN. T. 15. № 137. S. 473 (сокращенная публикация: Барвiньский Б. Кiлька документiв. С. 21) Троки AGAD. Dok. perg. № 7297 Троки AGAD, Castr. Mieln. 2, k. 150 v (публ.: Протокол комиссии, назначенной королем Стефаном Баторием для определения границы между воеводством Подляшским и Брестским и указания подсудности пограничных имений того и другого воеводств // Сборник статей, разъясняющих польское дело по отношению к Западной России. Вып. 2. Вильна, 1889. С. 98); Commisia albo proces Graniczenia (Без пагинации.) Троки LECUB. Bd. 8. № 855

Ныне — а/г Озеры (Азёры), ц. с/с Гродненского р-на Гродненской обл. РБ, в 25 км к северо-западу от Гродно, что в целом соответствует описанию местоположения господарского двора в указанном послании: «в четырех милях за Городном в сторону Новогородка» (“fir meyl genehalbe Garthen ken Nowegrodke werth”). 57 По мнению издателей, документ подложный, но дата и список свидетелей сомнений не вызывают. 58 Практически одинаковые регесты этого пожалования сохранились в инвентаре подлинных документов архива ВКЛ 1584 г. и в собрании копий исторических документов, подготовленном в конце XVIII в. для польского историка Адама Нарушевича. Датировка несохранившегося документа представляет существенные сложности: украинский историк Б. Барвинский, знавший его по собранию Нарушевича, относил его к 9 мая 1434 г. — последнему воскресенью перед католическим днем св. Троицы (“w niedzielę Ostatnią Swiąteczną”), а издатели 1-й книги Литовской метрики датируют неделей ранее — 2 мая 1434 г., но никак не обосновывают этот вариант. Между тем в Литовской метрике дата читается “w niedzielie w octawą swiąteczną”, т.е. спустя неделю после дня св. Троицы — 23 мая 59 Судя по последующему длительному пребыванию Сигизмунда Кейстутовича в Троках, сообщение о его выступлении в поход против Свидригайла 15 августа (MAB RS. F 15–73. L. 139 = p. 277) не соответствует действительности.

II. Итинерарии великих князей литовских

IX

XI

31 1

Троки Троки

4

Троки

15 2960 2

Троки Крикштяны61 Дарово62 (Darowo)

555

LECUB. Bd. 8. № 855 GStAPK. OBA 6860 (краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 854) LECUB. Bd. 8. № 855 BCz. TN. T. 15. № 131. S. 443–446 (упоминание и датировка: Барвiньский Б. Кiлька документiв. С. 22) KDKW. № 135 LM. Kn. 225. P. 269 GStAPK. OBA 6895 (краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 873) 1435

II

VIII

7 8 9 1063 26 [1–30]64

Троки Троки Троки (Новые Троки) Троки Троки Троки

IX

21

Троки

VI VII

CESXV. T. 2. № 233 СДГА. Ч. 2. № 51 KDKW. № 139 LM. Kn. 225. P. 269 GStAPK. OBA 7027 GStAPK. OBA 7049 (краткое содержание: LECUB. № 964) GStAPK. OBA 7055 (краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 979) 1436

II

15 22

Троки Троки

VI

28

Троки

VIII

15

Троки

60

KDKW. № 146 Najdawniejsze księgi sądowe mazowieckie. T. 3. № 1850 Jaworski R. Z najdawniejszych dokumentów. Aneks № 1. S. 110–111. GStAPK. OBA 7217

В рукописи год и индикт не указаны, грамота датируется по упоминанию старосты жомойтского Голимина. 61 Ныне д. Крикштонис (Krikštonys) Норагеляйского ст-ва Лаздийского р-на Алитусского у. ЛР. 62 Ныне — д. Дарево (Дарава) в Коньковском с/с Ляховичского р-на Брестской обл. РБ. К 1522  г. там существовал приходской костел (Błaszczyk G. Regesty dokumentów diecezji wileńskiej z lat 1507 — 1522 Jana Fijałka i Władysława Semkowicza // LSP. T. 9. Poznań, 2003. Reg. 144. S. 271, 293). 63 В рукописи год и индикт не указаны. 10 июля приходилось на воскресенье в 1435 г. 64 Датировка условна. Послание попечителя Лик великому магистру, в котором говорится о пребывании Сигизмунда Кейстутовича в Троках, датировано 31 августа 1435 г.

556

Приложения

29

«на Кармяловских станех на реце на Шешуви65 межи Кормялова66 и Кгекгужына67»

MAB RS. F 256–3528. L. 2; F 256–3526. L. 1

1437 II VII

2 1

Трабы68 Троки

XI

1

Трабы

XII

6

Городно

АЛРГ. № 9 AUPL. № 62 (грамота виленского воеводы Яна Довгирда) ANK. Zbiór Zygmunta Glogera. Sygn. 30. S. 71–72; НГАБ. Ф. 1715. Воп. 1. Спр. 179. Арк. 270–271 AUPL. № 63 1438

I III V VI VIII XII

6 26 4 18 20 19

Троки Бершты Троки Дорсунишки69 Троки Троки

LECUB. Bd. 9. № 250 LECUB. Bd. 9. № 267 LECUB. Bd. 9. № 288 LM. Kn. 225. № 404. P. 271–272 LECUB. Bd. 9. № 347 Lewicki A. Przymierze. Dod. № 5 1439

I II VI IX 65

31 5 24 471

Троки Троки Стоклишки70 Троки

LECUB. Bd. 9. № 414 LECUB. Bd. 9. № 415, 416 MAB RS. F 256–3528. L. 3 Lewicki A. Przymierze. Dod. № 5

Р. Шешува (Šešuva) — левый приток р. Нярис (Вилия). Ныне — м-ко Кармелава (Karmėlava), ц. ст-ва Каунасского р-на Каунасского у. ЛР. 67 Ныне —вероятно, д. Гегужине (Gegužinė) в Упнинкском ст-ве Йонавского р-на Каунасского у. ЛР. 68 Ныне — д. Трабы Трабского с/с Ивьевского р-на Минской обл. РБ. 69 Ныне — д. Дарсунишкис (Darsūniškis) в Круонисском ст-ве Кайшядорского р-на Каунасского у. ЛР. 70 Ныне — д. Стаклишкес (Stakliškės) , ц. ст-ва Пренайского р-на Каунасского у. ЛР. 71 Публикатор послания А. Левицкий понял дату “Gegeben zu Traken, am freitag vor nativitatis im XXXIX jaren” как пятницу перед Рождеством Христовым и датировал его 19 декабря 1438 г., поскольку в декабре 1439 г. римского короля Альбрехта II, послам которого оно адресовано, уже не было в живых. Вероятнее всего, здесь имеется в виду Рождество Девы Марии, которое празднуется 8 сентября. Это объясняет, почему данное послание приложено к письму комтура Бранденбурга, только что вернувшегося из Литвы, великому магистру от 22 сентября 1439 г. (Lewicki A. Przymierze. Dod. № 8; 66

II. Итинерарии великих князей литовских

[4–21]72 Троки 27

X

31

«А писан Арувех на Спинвиселъ сентябра двадцат семого ден»73 Троки

557

Lewicki A. Przymierze. Dod. № 8 (послание комтура Бранденбурга) MAB RS. F 256–3528. L. 4

AUPL. № 66 1440

III

[1–19]

Троки

20

Троки

РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Ч. 1. Д. 279. Л. 158 об. (публ.: Прил. I, № 13, там же обоснование датировки) ПСРЛ. Т. 35. С. 60

GStAPK. OBA 7600). О намерении отправить послов в Литву Альбрехт II писал великому магистру 15 июня 1439 г. (Lewicki A. Przymierze. Dod. № 6). Датировка 4 сентября 1439 г. принята и в книге: Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 59, nuor. 8. 72 Нижняя хронологическая граница определяется тем, что к посланию комтура Бранденбурга о его поездке в Литву приложено послание Сигизмунда послам римского короля Альбрехта II от 4 сентября 1439 г. (см. предыдущее примечание). 73 Дата документа, переписанного несколько раз, несомненно, искажена (датируется 1439 г. предположительно, по содержанию). Согласно предположению Э. Савищеваса, высказанному в письме автору этих строк, могла иметься в виду д. Аудра (Audra) Рокишского ст-ва Рокишского р-на Паневежисского у. ЛР.

III

Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг. росопография завоевала прочное место в арсенале методов исследования средневековой истории . Просопография подразумевает макП симально полный сбор данных, сообщаемых источниками о членах опреде1

ленной общественной группы (их «внешних» характеристик — сведений о карьере, имуществе и т. д.), в соответствии с определенным, заранее заданным вопросником, после чего следует интерпретация собранных данных2. В  отличие от биографистики, основное внимание просопографии направлено на выяснение не индивидуальных характеристик того или иного человека, а общих черт той группы, к которой он принадлежит3. Это позволяет выделить неформальные группы, личные и родственные связи, и показывает их роль в разных сферах жизни общества. В этом особая ценность просопографии для медиевистики: в Средние века личные связи играли первостепенную роль и в функционировании структур управления, и в формировании «партий» и группировок на самых разных уровнях жизни. Просопографический подход активно используется историками Великого княжества Литовского. Отличительной чертой современных исследований по его истории являются перечни членов той или иной группы, которой посвящено данное исследование. Они позволяют составить предметное и всестороннее представление об изучаемом явлении социальнополитической жизни, будь то правящая элита Великого княжества Литовского4, члены рады великого князя5, служившие ему князья6, жители его 1

О просопографии см.: Stone L. Prosopography // Historical Studies Today. N.Y., 1972; Beech G. Prosopography // Medieval studies: An introduction. Syracuse, 1976; Prosopography. Approaches and Applications. A Handbook. Oxford, 2007. 2 Обзор мнений и дискуссий о просопографии см.: Keats-Rohan K. S. B. Introduction: Chameleon or Chimera? Understanding Prosopography // Prosopography. Approaches and Applications. P. 3‒4, 18‒24; Verboven K., Carlier M., Dumolyn J. A Short Manual to the Art of Prosopography // Ibid. P. 39‒40. 3 Как правило, биографические данные о людях далеких эпох столь скудны и фрагментарны, что «нормальной» индивидуальной биографии на их основе написать не удалось бы (Beech G. Prosogporaphy. P. 153). Поэтому просопографию часто называют коллективной биографией, а сводки данных об отдельных лицах — биограммами. 4 Petrauskas R. Lietuvos diduomenė XIV a. pabaigoje — XV a.: Sudėtis — struktūra — valdžia. Vilnius, 2003. 5 Korczak L. Litewska rada wielkoksiążęca w XV wieku. Kraków, 1998. 6 Korczak L. Monarcha i poddani. System władzy w Wielkim Księstwie Litewskim w okresie wczesnojagiellońskim. Kraków, 2008.

560

Приложения

двора7, работники его канцелярии8, элита того или иного региона9, обладатели рыцарского титула10 или духовного сана11. Подобные попытки предпринимались и применительно к периоду 30-х годов XV в. Историки конца XIX — первой половины XX в., как правило, ограничивались перечислением сторонников обоих князей-соперников в текстах своих работ. Исключением является книга Богдана Барвинского, однако в аналитической части исследования собранный им материал использован слабо. Значительно более плодотворной была аналогичная попытка Оскара Халецкого, значима она и для данного исследования, хотя в центре его внимания находились члены «рады» Свидригайла 1442–1452 гг., а сведения о них разбросаны по тексту его исследования. Недавно попытку такого рода предпринял Олег Однороженко, посвятивший статью «геральдике членов господарской рады князя Свидригайла Ольгердовича»12 (в тех случаях, когда печати Свидригайловых сторонников не сохранились, приводятся данные о печатях и гербах их родственников и потомков). Несомненное достоинство этой работы — большой объем материала, привлеченного к анализу. Вместе с тем лица, о которых идет речь в статье, отобраны слишком «вольно». Критерием их отбора названа принадлежность к «господарской раде», но если этот подход правомерен для 1442–1452  гг. (что показал уже О. Халецкий), то для более раннего периода его использование проблематично. Хотя О. А. Однороженко признает, что состав «рады» Свидригайла несколько раз радикально менялся13, он включает в перечень не только тех, кто напрямую отнесен к ней в документах 1433–1438 гг., но и вообще всех свидетелей, гарантов и поручителей — сторонников Свидригайла из известных ему документов (в том числе 1430–1432 гг.). Некорректность такого подхода уже неоднократно отмечалась в историографии: свидетели и гаранты — не то же самое, что члены великокняжеского совета. 7

Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas Lietuvoje (XIV a. pabaigoje — XV a. viduryje) // Lietuvos istorijos metraštis. 2005. T. 1. Vilnius, 2006. P. 24–34. 8 Груша А. I. Канцылярыя Вялiкага княства Лiтоўскага 40-х гадоў XV — першай паловы XVI ст. Мiнск, 2006. 9 Saviščevas E. Žemaitijos savivalda ir valdžios elitas 1409–1566 metais. Vilnius, 2010. 10 Petrauskas R. Riteriai Lietuvos Didžiojoje Kunigaikštystėje XIV a. pabaigoje — XVI a. pradžioje // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 1. Vilnius, 2008. P. 108–111. 11 Ališauskas V., Jaszczołt T., Jovaiša L., Paknys M. Lietuvos katalikų dvasininkai XIV–XVI a. (Bažnyčios istorijos studijos. T. 2). Vilnius, 2009. 12 Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради великого князя Свидригайла Ольгердовича // Студіі і матеріали з історіï Волині. 2012. Кременець, 2012. С. 153–194. 13 Там же. С. 155. Можно отметить и недостаточное внимание автора к генеалогии некоторых родов (сведения о Мишковичах приводятся по первому изданию книги Н.  Н. Яковенко, без учета поправок, сделанных Х. Люлевичем в специальной статье) и их владениям (монивидовские Жупраны последовательно именуются Шупранами) (Там же. С. 182, 187–188).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

561

В настоящий список включены те лица, которые прямо упоминаются в источниках как признающие власть Свидригайла в 1432–1438  гг., — члены его рады, послы, представители духовенства, получатели пожалований, должностные лица, слуги и иноземные «гости», а также вассалы. Не включены союзники Свидригайла вне ВКЛ, а также сторонники Сигизмунда Кейстутовича, которые, согласно тем или иным сведениям, собирались перейти на сторону Свидригайла (участники заговора Волимонтовичей, Михаил Сигизмундович). Не названные по именам сторонники Свидригайла включены в список лишь в тех случаях, когда их удается более или менее надежно идентифицировать14. Все сторонники Свидригайла, упоминаемые в источниках под именем либо поддающиеся идентификации, объединены в три категории: 1) духовенство (7 чел.); 2) князья (33 чел.); 3) бояре, слуги, мещане (113 чел.)15. В каждой группе они расположены в порядке алфавита их личных имен, к которым даются отсылки при патронимах и родовых прозваниях16. Такое расположение обусловлено двумя обстоятельствами: во-первых, многие сторонники Свидригайла известны только по именам; во-вторых, хотя личное имя само по себе не является достаточным критерием для идентификации того или иного лица17, исследователи осуществляли такую идентификацию как раз на основании личных имен18. Биограммы строятся по следующему вопроснику: Имя, в квадратных скобках — его формы, зафиксированные в источниках, и сопутствующие определения (как правило, в той форме, в которой они приводяься в источниках). 1. Происхождение. Семья: родители, братья, сестры, жена, дети. 14

Из-за этого в перечень не включены некоторые послы Свидригайла, например, к ливонскому магистру в 1432 г. (LECUB. Bd. 8. № 636, 661, 936), на Базельский собор в 1434 г. (“enen Ruschen herczogen” — LECUB. Bd. 8. № 797), в Мазовию в 1435 г. (GStAPK. OBA 7000), в Пруссию в 1434 г. (LECUB. Bd. 8. № 888) и Ливонию в 1436 г. (LECUB. Bd. 9. № 39, 54; GStAPK. OBA 7156, 7160, 7170). 15 Суммарные числа приводятся без учета возможной идентичности тех или иных лиц, включенных в перечень. 16 Такая организация просопографии, при которой сведения о лицах расположены в порядке их личных имен, имеет прецеденты в историографии. См.: Ališauskas V., Jaszczołt T., Jovaiša L., Paknys M. Lietuvos katalikų dvasininkai; Пономарева И. Г. Великокняжеская канцелярия при Василии Темном (Поименный список) // Археографический ежегодник за 2006 г. М., 2011. С. 118–143. 17 Возможно, со временем удастся обнаружить данные, которые позволят осуществить такую идентификацию. 18 Можно привести примеры отождествления князей Федора и Ивана Несвицких с  князьями Федором и Иваном Корибутовичами, Василия Андреевича Полоцкого — с князем Василием Андреевичем или с полоцким боярином Василием Корсаком.

562

Приложения

2. Сведения о гербе и печати. 3. Примерные даты жизни или первого и последнего упоминаний. 4. Владения. 5. Должности. 6. Политическая и/или церковная деятельность. Служба Свидригайлу и Сигизмунду Кейстутовичу. 7. Конфессиональная принадлежность. Если те или иные сведения биограммы заимствованы из литературы, то на нее дается ссылка. При этом письменные источники, содержащие наибольший объем сведений о сторонниках Свидригайла, используются по следующим публикациям и, в случае необходимости, рукописям: Поручительство князей и бояр ВКЛ за Свидригайла (1430 г. ноября 29, Елений двор) — Biblioteka Polskiej Akademii Nauk w Kórniku. Rps 203. P. 34–35 (k. 11 — 11 v); краткое содеражние: AGAD, Archiwum Zamoyskich. Rkps 32. S. 931 (чистовик), 953 (черновик); публикация в настоящей книге: приложение 1, № 2. Союзный договор между ВКЛ и Тевтонским орденом (1431 г. июня 19, Христмемель). Экземпляр литовской стороны — LECUB. Bd. 8. № 462. S. 271– 274 (издание по списку: GStAPK. OF 14. S. 591–593; текст уточнен по двум современным спискам: Biblioteka XX. Czartoryskich. Rkps 233. S. 477–480, 629–631). Перемирие между ВКЛ и его союзниками, с одной стороны, и Польским королевством, с другой. Экземпляр литовской стороны (1431 г. сентября 1, Чарторыйск) — Бучинський Б. Кiлька причинкiв до часiв вел. князя Свитригайла (1430–1433) // ЗНТШ. Т. 76. Львiв, 1907. С. 131–137 (изд. по подлиннику: BCz. Dok. perg. № 374). Поручная грамота князей и бояр ВКЛ за пленных (1431 г. сентября 6, берег р. Стырь близ Луцка) — CESXV. T. 1. № 73. P. 69–70 (изд. по списку XVIII в.; текст и расположение печатей уточнены по подлиннику: AGAD. Dok. perg. № 4451). Союзный договор между ВКЛ и Тевтонским орденом. Дополнительное соглашение (1432 г. мая 15, Христмемель). Экземпляр литовской стороны — GStAPK. OF 14. S. 699–700 (публикация: RLU. № 231b); Ibid, OBA 6087, 6088. Послание князей и бояр ВКЛ — сторонников Свидригайла Базельскому собору (1433 г. марта 22. Витебск) — BP. T. 5. № 1361. P. 250–251. Присяжная грамота сторонников Свидригайла польскому королю Владиславу III и Короне Польского королевства (1437 г. сентября 4. Львов) — Барвiнський Б. Кiлька документiв i замiток до часiв вел. князïв Свитригайла i Жигимонта Кейстутовича // ЗНТШ. Т. 115. Львiв, 1913. С. 17–19 (изд. по подлиннику: BCz. Dok. perg. № 422 — vol. VI/16).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

563

Жалованные грамоты Свидригайла19: [1] Андрею Волотовичу на с. Михлин в Луцком повете (1433  г. декабря 9, Киев) — Розов В. Украïнські грамоти. № 65. С. 117–119 (изд. по подлиннику: BCz. Dok. perg. № 655 — vol. I/63). [2] Леньку Зарубичу на с. Олыку и др. в Луцком повете и Кременецкой волости (1433 г. декабря 27, Житомир) — Розов В. Украïнські грамоти. № 69. С. 126–127 (изд. по подлиннику: AGAD. Dok. perg. № 7265). [3] Есифу Чусе на с. Басово в Луцком повете (1434 г. мая 5, Луцк) — Розов В. Украïнські грамоти. № 70. С. 127–128 (изд. по подлиннику: BCz. Dok. perg. № 779). [4] Петрашку Ланевичу Мыльскому на с. Сенно в Луцком повете (1436 г. июля 24, Луцк) — LM. Kn. 15. № 223. P. 288–289; Kn. 25. № 241. P. 292–293 (по спискам в Литовской метрике). [5] Михайлу Олехновичу на с. Цеценовцы и др. в Кременецкой волости (1437 г. января 16, Луцк) — AS. T. 1. № 41. S. 39–40 (изд. по списку XVI в.: ANK. Archiwum Sanguszków. Rkps 6. Munimenta ducum in Ostrog. T. 1. S. 118–119 по старой пагинации). [6] Ивану Мукосеевичу на села в Луцком и Кременецком поветах (1437 г. марта 30) — Архив ЮЗР. Ч. 7. Т. 1. № 2. С. 4–6; Ч. 8. Т. 4. № 3. С. 7–9 (по спискам: ЦДІАУК. Ф. 25. Оп. 1. Кн. 26. Арк. 1107 — 1108 зв. (луцкая гродская книга за 1582 г.)). [А] Фридушу Гербултовичу на с. Черняхов, Мшанец и Черняховка в Збаражском повете (1437 г. июня 10, Луцк) — РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Кн. 196. Л. 250 — 250 об. (список в Русской/Волынской метрике). [Б] Сверчу на с. Мочулинцы и др. в Каменецком повете (1437 г. июня 11, Луцк) — AGAD. MK. Libri Inscriptionum. Ks. 107. S. 58–60 (список в Коронной метрике). [В] Дробышу Щелепе на с. Зверов, Пьянь и дворище Ростриговича в Луцком повете (1437 г. июня 13, Луцк) — AGAD. Dok. perg. № 8784 (подлинник); издание см. в приложении I к наст. книге. [7] Олыйферу (Олферу) на с. Глухни и селище Стаи в Луцком повете (1437 г. июля 14, Луцк) — AS. T. 1. № 44. S. 42–43 (изд. по списку XVI в.: ANK. Archiwum Sanguszków. Rkps 6. Munimenta ducum in Ostrog. T. 1. S. 112–114 по старой пагинации). Другие списки и упоминания: ЦДІАУК. Ф. 25. Оп. 1. Кн. 124. Арк. 167–168 (луцкая гродская книга за 1621  г.); Національна 19

В квадратных скобках для удобства приводится номер каждой жалованной грамоты по их каталогу, составленному О. Халецким (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. Dod. 1. S. 285–296). Буквами обозначены грамоты Свидригайла, которые не были известны О. Халецкому. Для каждой грамоты указано наиболее совершенное издание (если она опубликована), а также место хранения подлинника или списка. Современные шифры списков грамот, хранящихся в Центральном государственном историческом архиве Украины в Киеве, любезно сообщены И. А. Тесленко и В. В. Полищуком.

564

Приложения

бібліотека України ім. В. І. Вернадського. Ф. 2. Спр. 22504; Biblioteka Uniwersytetu Warszawskiego. Gabinet Rękopisów. Rkps 425. S. 350. Еще один список имелся в копиарии князь Острожских, который хранился в библиотеке майората Красиньских в Варшаве, сгоревшей в 1944  г. (Rkps 2874. K. 32 v; Opis 815 rękopisów. S. 356). [Г-1] Яну из Сенна на ряд сел (1437 г. июля 14) — ANK. Oddz. I. Zbiór Lanckorońskich. Dok. perg. № 27 (подлинник). [Г-2] Яну из Сенна на ряд сел (1437  г. июля 14) — ANK. Oddz. I. Zbiór Lanckorońskich. Dok. perg. № 30 (список в подтверждении короля польского Владислава III от 1441 г. мая 25). [8] Петрашку Ланевичу Мыльскому на с. Межиречье в Острожском повете, Михалковичи и Прусы в Луцком повете (1437 г. июля 20, Луцк) — LM. Kn. 25. № 242. P. 293–294 (по списку в Литовской метрике). [Д] Пашку Еловицкому на владения в Луцком и Кременецком поветах (1437 г. июля 21, Луцк) — Miscellanea з архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV– XVII  ст.). I. Новые документы к истории Юго-Западной Руси XV  в. // Беларуская даўніна. Вып. 2. Мінск, 2015. № 2. С. 143–144; Вихованець Т. «Папери Пісочинських» у Дзиківському архіві Тарновських // Наукові записки. Збірник праць молодих вчених та аспірантів. Т. 30. Киïв, 2015. Дод. № 2. С. 134–136 (изд. по списку XVI  в.: ANK. Oddz. I. Archiwum Dzikowskie Tarnowskich. Papiery Piaseczyńskich. S. 13). [Е] Млечку Михайловичу Носковичу на владения во Владимирском повете (1437 г. июля 23, Луцк) — ЦДІАУК. Ф. 25. Оп. 1. Кн. 258. Арк. 534 зв. (упоминание). [9] Петрашу Волковыю на землю под Луцком (1437  г. августа 1, Луцк) — Архив ЮЗР. Ч. 8. Т. 4. № 4. С. 10–11 (по списку в луцкой земской книге за 1583–1584 гг.: ЦДІАУК. Ф. 26. Оп. 1. Кн. 4. Арк. 478 — 478 зв.; по списку в луцкой гродской книге за 1633 г.: ЦДІАУК. Ф. 25. Оп. 1. Кн. 187. Арк. 32 зв. — 34). [10] Стефану Силезцу на с. Владова Горка и Жоравка на р. Буг (на Подолье) (1437 г. октября 9, Киев) — Zamek Królewski w Warszawie. Kolekcja T. Niewodniczańskiego. Dok. perg. A158 (латинский перевод западнорусского оригинала в подтверждении короля польского Владислава III от 1443  г. января 13, вписанном в подтверждение короля польского и великого князя литовского Сигизмунда Старого от 1525  г. ноября 19). Тот же документ Сигизмунда Старого вписан в книгу Коронной метрики: AGAD. MK. Libri Inscriptionum. Ks. 39. S. 556–558; Еще два списка (из которых один утрачен) отмечены: Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 289. [11] Каленику Мишковичу на села в Житомирском и Овруцком поветах (1437 г. октября 17, Киев) — AS. T. 1. № 35. S. 33–34 (изд. по списку XVI в.: ANK. Archiwum Sanguszków. Rkps 6. Munimenta ducum in Ostrog. T. 1. S. 28–29 по старой пагинации).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

565

[12] «Владицѣ ѡрменьскому» на с. Цепорово под Луцком (1437  г. декабря 22, Киев) — Барвiнський Б. Кiлька документiв i замiток до часiв вел. князïв Свитригайла i Жигимонта Кейстутовича // ЗНТШ. Т. 115. Львiв, 1913. С. 19 (изд. по подлиннику: BCz. Dok. perg. № 478). [13] Петру Мышчичу на с. Борщовку, Борок, селище Кандитов и лес Дедьев в Кременецком повете (1438 г. февраля 4, Луцк) — Розов В. Украïнські грамоти. № 75. С. 137–139 (изд. по подлиннику: ОР РГБ. Ф. 256. Ед. хр. 68. Карт. 2). [14] Зинку Хотинскому на волости Павлов, Мышков, Плоска, Деревич, Соловка, Лесеевцы в Луцком повете (1438 г. марта 27) — находилась в копиарии князей Острожских, который хранился в библиотеке майората Красиньских в Варшаве, сгоревшей в 1944 г. (Rkps 2874. K. 28 v). В настоящее время содержание известно лишь по кратким упоминаниям: Opis 815 rękopisów. S. 356; Bibioteka Ossolińskich. Sygn. 3669/II. K. 23 v — 24; Biblioteka Uniwersytetu Warszawskiego. Gabinet Rękopisów. Rkps 425. S. 350; Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 289 (№ 14), 298–302 (члены «рады» Свидригайла — князь Александр Васильевич Чарторыйский, Иван Александрович Четвертенский, Маско Гулевич, Гаврило Шило Кирдеевич, Иван Козарин Рязанович, Андрей Волотович). [15] Богушу Оверкичу Тимоху на «рыцарство» (1438 г. апреля 23, Луцк) — Розов В. Украïнські грамоти. № 76. С. 139–141 (подлинник грамоты был найден И. Н. Даниловичем в 1837 г. и некоторое время хранился в Киевской Гражданской палате, а в 1839 г. был представлен киевскому гражданскому губернатору; в настоящее время его местонахождение неизвестно20; в издании В. Розова текст воспроизведен по первой публикации в АЗР). Возможно, грамота интерполирована: на это могут указывать такие полонизмы, как «зацный», «панство», «опатренье вшелякое», «търывати», а также понятие «князи, паны и шляхта хоруговные». Однако список свидетелей и datum не вызывают сомнений: даже если допустить, что археографы XIX в. имели дело с фальсификатом, его «автор» скорее всего располагал каким-то аутентичным актом, откуда позаимствовал эти элементы. [16] Немцу Юрку на должность войта в Кременце (1438 г. мая 9, Кременец) — Архив ЮЗР. Ч. 5. Т. 1. № 2. С. 3–5 (по выписи из кременецких гродских книг от 8 октября 1785 г.). [17] Григорию Стреченовичу на с. Беликовцы и Слободку в Летичевском повете (1438 г. сентября 2, Острог) — Розов В. Украïнські грамоти. № 74. С. 135–137 (изд. по подлиннику: BCz. Dok. perg. № 430). О датировке см.: Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 290. 20

ЦДІАУК. Ф. 486. Оп. 1. Спр. 7649. Арк. 1–5. Сведения любезно предоставлены И. А. Тесленко (Киев). Проведенные им поиски грамоты в книге записей Луцкого гродского суда за 1663 г., куда она должна была быть вписана, пока не увенчались успехом.

566

Приложения

Как показывает приведенный перечень документов, данные о сторонниках Свидригайла представлены чрезвычайно неравномерно: поскольку бóльшая их часть приходится на Волынь — регион Великого княжества Литовского, который за 30-е гг. XV в. успел побывать под властью не только младшего Ольгердовича, но и его соперника Сигизмунда Кейстутовича, а также польских королей Владислава II Ягайла и его сына Владислава III. Тем не менее лишь сбор подробных данных о сторонниках Свидригайла позволяет предметно говорить как об этой группе в целом, так и о структуре его окружения.

I. Духовенство Авраамий [episcopus Kyowienssis devotus noster; Abraham archimandryth Ecclesie Rutinicalis Kijowiensis; архимандрит печерский Аврамей] 5. Архимандрит Киево-Печерской лавры, в этом сане упоминается в 1436‒1437  гг. (получил его после 7 августа 1434  г., когда архимандритом еще был Никифор). 6. В начале 1436 г. посол Свидригайла к панам коронной Руси (GStAPK. OBA 7156). 4 сентября 1437 г. присягнул на верность королю Владиславу III и Короне Польской от имени жителей Киевской земли. Свидетель пожалования Свидригайла Каленику Мишковичу от 17 октября 1437 г. 7. Православный. Герасим [смоленьскии владыка Герасим; Герасим, епископ смоле[н]скы; Герасим митрополит; Gerasimus, provincie Ruthonorum archiepiscopus; Erasmus, metropolitus generalis omnium terrarum Ruthenorum] 1. «Родом москвитин». 5. В 1414  г. поставлен митр. Фотием на Владимирскую и Берестейскую кафедру. В 1415  г. участвовал в соборе западнорусских епископов и поставлении митр. Григория Цамблака. До 1428  г. переведен, повидимому, на Смоленскую кафедру. В 1432/33 г. возведен константинопольским патриархом Иосифом II в сан митрополита Киевского и всея Руси, при этом сохранил за собой Смоленскую кафедру. В конце 1433 г. вернулся в Смоленск, где летом 1434  г. возглавил хиротонию архиепископа Новгородского Евфимия II. Церковную власть митрополита Герасима признали земли ВКЛ, в том числе подвластные Сигизмунду Кейстутовичу (см. его документ от 12 января 1434 г.: приложение I, № 10) и Великий Новгород. В Москве власть Герасима не была признана, о его контактах с епископами Северо-Восточной Руси и ее светскими властями ничего не известно.

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

567

6. Поспособствовал развитию литературной деятельности в Смоленске: в конце 20-х годов XV в. там составлена первая редакция «Похвалы Витовта», по предположению Ю. Микульского, самим Герасимом; ок. 1436  г. неизвестным духовным лицом из его окружения написана «Смоленская хроника». Став митрополитом, Герасим участвовал в переговорах Свидригайла с папой Евгением IV и Базельским собором о заключении церковной унии. В 1434  г. откликнулся на предложение православных вельмож Сигизмунда Кейстутовича содействовать передаче ему русских земель ВКЛ, подвластных Свидригайлу. В марте 1435 г. заговор был раскрыт смоленским наместником Георгием Бутримом (см.), после чего Герасим был арестован, а в июле 1435 сожжен в Витебске (Тарасов А. Е. Герасим; Флоря Б. Н. Православный мир Восточной Европы; Forstreuter K. Der Deutsche Orden und die Kirchenunion). 7. Православный. [Григорий II] [владика орменьскии] 5. Львовский епископ/архиепископ армянской Церкви в 1415/1420 — 1441/1445 гг. (Stopka K. Kościół ormiański)21. 6. В начале 1429 г. приветствовал Витовта при его въезде в Луцк (Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 248). 22 декабря 1437 г. получил от Свидригайла с. Цепорово (Цеперово) под Луцком (Барвiнський Б. Кiлька документiв. №  V, с.  19‒21). Оно еще принадлежало армянской Церкви в середине XVI в., когда Сигизмунд Август пытался передать его Луцкому католическому епископству (LM. Kn. 37. № 60. P. 149–150; AGAD. Tzw. Metryka Litewska. Ks. IV B 6. S. 525‒528; Barącz S. Żywoty sławnych Ormian w Polsce. Lwów, 1856. S. 345‒348). 7. Армянская церковь. Иосифишко [многогрешныи убогии смеренныи Иосифишко диакон] 5. Диакон Киево-Печерской лавры в 1434 г. 6. 7 августа 1434 г. закончил переписывать Толковое Евангелие от Луки «при самодръжци литовьском великом князи Швитригаиле» (Гальченко М. Г. Записи писцов. С. 81‒82). 7. Православный Никифор [господин наш Никифор печерьскии] 5. Архимандрит Киево-Печерской лавры, упоминается в этом сане в выходной записи на Толковом Евангелии от Луки от 7 августа 1434 г. (Гальченко М.  Г. Записи писцов. С. 81‒82). Не позже начала 1436  г. архимандритом стал Авраамий (см.). 21

Благодарю проф. К. Стопку (Краков), сообщившего мне подробные данные о Григории II.

568

Приложения

Петр [unser (Свидригайла. — С.  П.) kaplan; herczoghe Switrigails cappelan; Petrus de Lambork, electus terre Samaitarum; Petrus dei et apostolice sedis gracia episcopus Samaitarum] 1. Происходил из Львова; возможно, немец (Forstreuter K. Der Deutsche Orden und die Kirchenunion. Anl. 3. S. 139). 5. Доминиканец, капеллан и исповедник Свидригайла (“en monnych von der prediger ordin, der sien cappelan und bichtevater sall wesen” — LECUB. Bd. 9. № 54). В 1434 г. по его поручению ездил в посольство к императору Сигизмунду Люксембургскому, на Базельский собор и к папе Евгению IV, который 20 сентября 1434 г. посвятил его в епископа жомойтского, несмотря на то что жомойты в тот момент признавали власть не Свидригайла, а Сигизмунда Кейстутовича (GStAPK. OBA 6799; LECUB. Bd. 8. № 797; Forstreuter K. Der Deutsche Orden und die Kirchenunion. S. 139; Błaszczyk G. Diecezja żmudzka. S. 42). Сопровождал Свидригайла во время его последнего похода в Литву, 23 августа 1435 г. обратился с посланием к жомойтским вельможам с призывом добровольно принять его и Свидригайла (AGAD. Zbiór dokumentów papierowych. № 3200). В мае 1436 г. посол Свидригайла к ливонскому магистру Ордена (LECUB. Bd. 9. № 54). Феодосий [владыка луцкии Феодосей, Fedessius Wladica Luciensis] 5. Луцкий епископ в 1436–1438 гг. Уже в 1446  г. луцкую кафедру занимал владыка Ефремий (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 298). 6. Свидетель пожалований Свидригайла Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому от 24 июля 1436 г. и 20 июля 1437 г., Ивану Мукосеевичу от 30 марта 1437  г., Фридушу Гербултовичу от 10 июня 1437  г., Сверчу от 11 июня 1437 г., Дробышу Щелепе от 13 июня 1437 г., Олыйферу от 14 июля 1437 г., Яну Войницкому от 14 июля 1437 г., Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г., Петрашу Волковыю от 1 августа 1437 г., Григорию Стреченовичу от 2 сентября 1438 г. 7. Православный. II. Князья Александр Васильевич Чарторыйский [князь Александръ Черторыйский, князь Александро […]кий] 1. Гедиминович. В привилее польского короля Владислава III на право пользования гербом «Погоня» 1442 г. братья Александр — Иван и Михаил названы “fratri nostri” и “consangwinei nostri”. Однако от какого именно потомка Гедимина происходили Чарторыйские, до конца не ясно22. Отец — 22

Традиционно на основании «Родословия князей литовских» отцом Василия Чарторыйского считается Константин Ольгердович. Согласно гипотезе Х. Пашкевича, поддержанной и развитой Я. Тенговским, этот Константин был сыном Кориата,

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

2.

3. 4. 6.

7.

569

Василий Чарторыйский. Сыновья — Михаил, Владимир и Семен. Дочери — N. (жена князя Ивана Васильевича Соломерецкого) и Авдотья (жена князя Ивана Андреевича Можайского). В 1442 г. братья Александр, Иван и Василий Чарторыйские получили от польского короля Владислава III привилей, подтверждающий право пользования печатью с изображением «Погони» Гедиминовичей23 (ср.: Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 167–168). Умер между 1477 и 1496 гг. (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 19–21). После возвращения в ВКЛ получил от Казимира Логойск, Осташин, Споров и Каменицы, а также людей в Ганевичах (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 20). Свидетель пожалований Свидригайла Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г., Зинку Хотинскому от 27 марта 1438 г.24 и Богушу Оверкич Тимоху от 23 апреля 1438 г.25 Сыграл одну из главных ролей в убийстве Сигизмунда Кейстутовича 20 марта 1440 г. После этого бежал в Великое княжество Московское, где служил сначала Дмитрию Шемяке, затем Василию II. В 1443‒1447 и 1455‒1460 гг. княжил в Пскове, в 1447‒1455 гг. — в Новгороде. В 1460 г. вернулся в ВКЛ (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 19–21). Православный (см. биограмму Ивана Чарторыйского — брата Александра).

а не Ольгерда (Tęgowski J. Który Konstanty — Olgierdowic czy Koriatowic — był przodkiem kniaziów Czartoryskich? // Europa Orientalis. Toruń, 1996; Idem. Pierwsze pokolenia. S. 181‒182). О. Халецкий отвергал эту гипотезу (Halecki O. Koriatowicze a przodkowie Holszańskich i Czartoryskich // Miesięcznik Heraldyczny. 1939. R. 18. № 6. S. 86–88). Специального изучения заслуживает малоизвестный источник ‒ помянник предков князя Федора Михайловича Чарторыйского, первоначально написанный по-русски и переписанный по-гречески в первой половине XVI в., где имя Константина отсутствует (Iwańczak W., Voicu S. J., Ziffer G. Une notice sur la famille Czartoryski dans le Vat. Gr. 2630 // Byzantion. 1988. T. 58. Fasc. 1. P. 78–96). В этом источнике из предков Федора пока поддаются идентификации лишь отец Михаил (см. о нем ниже) и дед Василий (чьим сыном был также Александр). 23 Подлинник: Biblioteka XX. Czartoryskich w Krakowie, rękopis nr 13064 (до 2008 г. — nr Depozyt 1). Репродукция опубл.: Halecki O. Koriatowicze a przodkowie Holszańskich i Czartoryskich. S. 87. Текст опубл. по позднейшим подтверждениям: Paprocki B. Herby rycerstwa polskiego. Kraków, 1584 (репринт: Kraków, 1858). P. 828; Zaleski B. Żywot księcia Adama Jerzego Czartoryskiego. T. 1. Poznań, 1881. Dod. I. S. 495‒496; Архив ЮЗР. Ч. 8. Т.  4, Киев, 1907. С. 73–75, прим. 24 Документ не сохранился, о его содержании см.: Halecki O. Ostatnie lata. S. 289, 298. 25 Розов В. Україньски грамоти. № 76. С. 140‒141; Halecki O. Ostatnie lata. S. 298. Документ известен лишь по публикации в «Актах Западной России», его подлинник недоступен для изучения. Наличие ряда модернизирующих элементов в его тексте заставляют видеть в нем позднейший фальсификат, в основе которого лежал подлинный привилей Свидригайла: список свидетелей сомнений не вызывает.

570

Приложения

Александр Нос [hertczog Allexander Nus (Nos, Nosza), herczog Allexander, herczog Nossik (Noske), Alexander Iuanovicz dux, князь Олександр(о) (Иванович) Нос] 1. Правнук Наримонта Гедиминовича, сын князя Ивана Юрьевича Носа (Puzyna J. Potomstwo Narymunta Gedyminowicza // Miesięcznik Heraldyczny. 1932. R. 11. № 10. S. 187‒188; № 11. S. 197‒198; Krupska A. Nos. S. 208). Жена — родственница (сестра?) князя Гурки Федоровича: Грицко Кирдеевич называет Александра Носа «швагром» (?) «княгини Гурковой» (Monografia XX. Sanguszków. T. 1. S. 82; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 63). Умер без потомства (GStAPK. OBA 7237). 2. Пользовался печатями с изображением «Погони» Гедиминовичей: сохранились две печати — одна с латинской, другая с русской надписью, соответственно 1425 и 1433 гг. (Gumowski M. Pieczęcie. S. 689‒690; Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 160)26. 3. Впервые упоминается в 1418 (?) и 1425  гг., умер до 16 октября 1436  г. (GStAPK. OBA 7237). 4. В надписи на печати 1425 г. именуется “Dei gracia de Pinska” (Gumowski M. Pieczęcie. S. 690), в проезжей грамоте 1436 г. титулуется “heres in Pinsko” (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 165), не позже октября того же года завещал Пинск Сигизмунду Кейстутовичу (GStAPK. OBA 7237). Неясно, принадлежало ли Александру Носу Пинское княжество фактически (и если да, то в какое время) или в такой форме выражались его претензии на наследие Наримонтовичей (подобно тому, как Федор Любартович титуловался владимирским князем, а Кориатовичи — подольскими князьями). В 1433 г. упоминается его маршалок (Monografia XX. Sanguszków. T. 1. S. 81), что говорит о существовании двора (ср.: Petrauskas R. „Jei bajoras iš pono dvarą išsitarnautų“. P. 94–95). 5. Староста луцкий Свидригайла в 1433–1434, 1436 гг. Сведения о держании Александром Носом Смоленска могут быть интерпретированы поразному (см. п. 6). 6. Весной 1418 г., возможно, участвовал в освобождении Свидригайла из заточения в Кременецком замке27. В 1425 г. находился в Кракове. Один из 26

Попытка Я. Тенговского «разделить» владельца этих печатей на двух разных князей по имени Александр безосновательна. Она аргументирована тем, что Александр Нос не называет себя “de Pinska”, а князь Александр, пользовавшийся печатью с латинской надписью, не называет себя Носом (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 40). Между тем в кратком пересказе известен документ “Alexandri Iuanovicz ducis, capitanei Lucensis et heredis in Pinsko” начала 1436 г. (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 165, nr 7). В том же году, умирая, «князь Александр» завещал Пинск Сигизмунду Кейстутовичу (GStAPK. OBA 7237). Несомненно, в обоих случаях речь идет о князе Александре Носе. 27 Прямые сведения об этом имеются лишь у Длугоша, писавшего уже во второй половине XV в. (“Alexander Nosch… dux” — Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 86), тогда как в современном источнике назван “herczog Andris, der Smalencz inne helt”, т.е. Андрей, а не Александр (CEV. Nr 718. P. 406).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

571

гарантов польско-литовской унии, подтвержденной 20 января 1433 г. Уже весной того же 1433 г. перешел на сторону Свидригайла с Луцкой землей и стал одним из предводителей его войска (“hergrefen” — GStAPK. OBA 6410). Весной и ранним летом 1433  г., согласно заранее выработанному плану, действовал против поляков (GStAPK. OBA 6430a, 6540), несмотря на поражение от холмского старосты Грицка Кирдеевича. Великий магистр называл его в числе главных воевод Свидригайла в июне 1433 (LECUB. Bd. 8. № 693). Вскоре заключил сепаратное перемирие с поляками и повернул войска против Сигизмунда Кейстутовича, но в августе они были разбиты у Кобрина (GStAPK. OBA 6601, 6611). Свидетель пожалований Свидригайла Андрею Волотовичу от 9 декабря 1433 г. и Есифу Чусе от 5 мая 1434 г. Поддерживал контакты с холмским старостой Грицком Кирдеевичем (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 7). Летом 1434 г. передал Луцк Сигизмунду Кейстутовичу (LECUB. Bd. 8. № 855. S. 501). Умер до 16 октября 1436 г. По слухам, перед смертью завещал Луцк Свидригайлу, а Владимир, Пинск и Городло — Сигизмунду Кейстутовичу (GStAPK. OBA 7237; опубл.: приложение I, № 11). 7. Ян Длугош называет его «русином», т.  е. православным (Dlugossii J. Annales. Lib. XI. P. 86). Андрей Васильевич [князь Андреи Васильевич маршалок наш] 1. Происхождение неизвестно. Отец — возможно, князь Василий Андреевич, который в упоминании непосредственно предшествует ему. 5. Маршалок Свидригайла в 1438 г. 6. Свидетель пожалований Свидригайла немцу Юрку от 9 мая 1438 г. и Григорию Стреченовичу от 2 сентября 1438 г. Андрей Дмитриевич Дорогобужский [dux Andre(j) Dymitrewicz; herczog Andri; князь Андреи Дмитриевич Дорогобужскии] 1. Из клинской ветви тверских Рюриковичей, внук Еремея Константиновича (Kuczyński S. M. Dorohobużski Andrzej Dymitrowicz // PSB. T. 5. Kraków, 1939–1946. S. 330–331; Флоря Б.  Н. Об одном из источников «Трактата о двух Сарматиях» Матвея Меховского // Советское славяноведение. 1965. № 2. С. 56–58; Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984. С. 180–184). Сыновья — Юрий, Иосиф, Иван-Милослав. 2. Возможно, Андрею Дорогобужскому принадлежат монеты с надписью типа ПЕЧАТЬ КНЯЖА АНДР, с характерным для тверских монет изображением стоящего воина с копьем и щитом на одной стороне и безыскусным подражанием арабской вязи на другой (Сотникова М. П. Денги тверских уделов Дорогобужа и Микулина (первая половина XV в.). С. 135–140; здесь Дорогобуж ошибочно локализован на территории Тверского княжества).

572

Приложения

4. К 1440 г. владел Дорогобужем, Мутишином, Великим Полем и Высоким Двором в Смоленской земле. Свидригайло называл Дорогобуж городом князя Андрея в апреле 1434 г. (Drahobuz herczogen Andris stat ‒ GStAPK. OBA 6802)28. После подавления Смоленского восстания 1440 г. эти владения были конфискованы и переданы Ивашке Гаштольду (LM. Kn. 3. D, dok. perg. 4784; опубл.: Акти Волинського воеводства кінця XV — XVI ст. № 2. С. 56–58). 5. Весной — летом 1440 г. по приглашению восставших смольнян был их «воеводой» (ПСРЛ. Т. 35. С. 60, 78). 6. 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла к Базельскому собору (BP. 5. Nr 1361. S. 251). Весной 1440 г. приглашен в Смоленск восставшими «черными людьми», после подавления восстания лишился владений в Смоленской земле, а уже в 1444 г. командовал ратью, посланной Борисом Александровичем Тверским «повоевати земли Великого Новъгорода» (ПСРЛ. Т. 35. С. 60, 77, 109). В 1452 г. преследовал Дмитрия Шемяку, напавшего на Кашин. 7. Православный. Вероятно, после возвращения в Тверское княжество, в 40-е или начале 50-х годов, дал «милостыню» тверскому Успенскому Отрочу монастырю вместе с великим князем Борисом Александровичем и его «братией молодчей» (АСЭИ. Т. 3. № 117. С. 153–155)29. Андрей Михайлович [Andreas Michalowicz, nepos regis Poloniae et magni ducis Swidrigal] 1. Отец — Михаил Явнутьевич Заславский. Старший брат — Юрий. 2. Упоминается в 1401 и 1433 гг. Умер, возможно, не позднее начала 40-х годов XV в. без потомства (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 193). 5. Вероятно, в 1401 г. еще владел вместе с братом Юрием Заславским княжеством к западу от Менска. 20 апреля 1433 г. Сигизмунд Кейстутович пожаловал села в Заславском (Жеславском) повете Андрюшке Немировичу, а в августе 1433 г. Свидригайло на обратном пути из Литвы сжег Заславль (Jaszczołt T. Ród Niemiry z Wsielubia. S. 193; ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 77). Вероятно, в марте 1433 г. Заславское княжество уже не принадлежало Андрею. 28

В князе Андрее Ивановиче, участвовавшем с тверской стороны в заключении московско-тверского договора конца 30-х годов XV в., Б. Н. Флоря увидел Андрея Дмитриевича Дорогобужского, чье имя было искажено переписчиком (договор сохранился в копии) (ДДГ. № 37. С. 105–107; Флоря Б.  Н. Об одном из источников. С. 57–58). Но В. А. Кучкин аргументированноопределил его как брата князя Ярослава Ивановича Городецкого (Кучкин В. А. Права и власть великих и удельных князей в Тверском княжестве второй половины XIII–XV века // Славянский мир: общность и многообразие. Материалы международной научно-практической конференции. 22–23 мая 2008 г., Тверь. Тверь, 2009. С. 225, прим. 61). 29 Грамота датируется по упоминанию тверского епископа Ильи. См. о нем: Флоря Б. Н. Илия († 30.12.1456), еп. Тверской // ПЭ. Т. 22: Икона — Иннокентий. М., 2009. С. 280–281 (здесь грамота вслед за изданием датирована «ок. 1435–1437 гг.»).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

573

6. 24 февраля 1401 г. вместе с братом Юрием присягнул, что в случае смерти Витовта останется верным королю Владиславу Ягайлу и Польской Короне (AUPL. № 43. S. 44). 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла отцам Базельского собора (BP. T. 5. № 1361. S. 251). Борис Глинский [князь Борис (Глиньскии); dux Borys cancellarius noster; dux Boriss Glynsky] 1. Согласно родословной легенде, род Глинских происходил от ордынского темника Мамая. Отец — Иван Глинский, за участие в битве на Ворскле вознагражденный пожалованиями Витовта на Киевщине. Мать — Анастасия Даниловна Острожская. Братья — Федор и Семен. Жена — N., вдова князя Ивана Корибутовича (LM. Kn. 6. № 530. P. 312). Таким образом, брак был заключен не ранее января 1432  г., когда Иван Корибутович был еще жив (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 116–117). Дети — Лев, Василий, Иван, Григорий, Дашко, дочь Федка (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 78). 2. Печати не сохранились. На печатях Михаила и Василия Глинских, внуков Бориса, изображался знак (впоследствии — герб) в виде буквы Т с тремя ножками и двумя полукруглыми ответвлениями сверху (Однороженко О. А. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки. № 459–461. С. 133–134, 282; Он же. Геральдика членів господарськоï ради. С. 164). 4. Согласно родословию Глинских, получил от Сигизмунда Кейстутовича Раково в Менском повете и Новый Двор в Клецком, а также Ряшуковичи, а от Казимира — Клиглическ и Стародуб. Согласно «Книге данин Казимира», в первые годы его правления получил двора Домыслин «в Речици и у Чернигове… до воли», 10 человек Раковцев, «што были за Белымъ дьякомъ» (при этом сам двор Раково достался некоей «кн(е)гини Михаиловои Изяловои»), двух человек с пашней, людей, выселившихся из Нового Двора (LM. Kn. 3. P. 38, 53, 56). Часть этих пожалований могла восходить ко временам Сигизмунда Кейстутовича. 5. 14 июля 1437 г. и 4 февраля 1438 г. упоминается как подканцлер Свидригайла, 22 декабря 1437 г. — как его канцлер. 6. Свидетель пожалований Свидригайла Андрею Волотовичу от 9 декабря 1433 г., Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому от 24 июля 1436 г. (осуществлял «приказ»), Олыйферу от 14 июля 1437 г., Яну Войницкому от 14 июля 1437 г., Петру Ланевичу от 20 июля 1437 г., армянскому владыке от 22 декабря 1437 г., Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г., Каленику Мишковичу от 17 октября 1437 г. (осуществлял «приказ»). 4 сентября 1437  г. присягнул королю Владиславу III и польской Короне. В 1453 г. посол Казимира на сейм в Парчов (Dlugossii J. Annales. Lib. XII. P. 158). Василий Андреевич [князь Василеи Андреевич маршалок наш] 1. Происхождение неизвестно (возможно, один из смоленских княжеских родов?). Попытка Ю. Пузыны вывести его от князя Андрея Ольгердовича

574

Приложения

Полоцкого и объявить родоначальником одной из ветвей князей Друцких (Puzyna J. O pochodzeniu kniazia Fedka Nieświzkiego // Miesięcznik Heraldyczny. 1911. № 5–6. S. 79–80) неубедительна, поскольку пан Василий Полоцкий — это другое лицо (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 111–112; см. ниже его биограмму). Сын — вероятно, князь Андрей Васильевич, который следует за ним в списке свидетелей Свидригайлова пожалования. 5. Маршалок Свидригайла (1438), окольничий смоленский (1451) (AGAD. Dok. perg. № 7310; опубл.: Ліцкевіч А. У. Старабеларускія граматы XV ст. № 6. С. 19–20). 6. Свидетель пожалований Свидригайла Григорию Стреченовичу от 2 сентября 1438 г. Василий Иванович [Wassiley Ywanewitcz, Ruscher herczogh von Ploszkow] 1. Возможно, сын одного из Друцких князей по имени Иван. Л. Корчак отождествляет его с сыном Ивана Путяты Друцкого, родоначальником линии Горских-Друцких (Korczak L. Monarcha i poddani. S. 91, przyp. 179; Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 61, 135). 5. Л. Корчак приписывает ему наместничество в Полоцке, что представляется безосновательным, поскольку в единственном упоминании (см. п. 6) он не назван полоцким наместником, а лишь «русским князем из Полоцка». 6. Посол Свидригайла к ливонскому магистру осенью 1432 г. (LECUB. Bd. 8. № 632. S. 370). Василий Львович Новосильский [князь Василей] 1. Отец — Лев Романович Новосильский. Брат — Федор Львович Новосильский и Одоевский (Воротынский). 6. Вероятно, в числе других одоевских князей присягнул Свидригайлу летом 1432 г. (GStAPK. OBA 6138). Участвовал на его стороне в Ошмянской битве 8 декабря 1432 г. и погиб в ней (Редкие источники по истории России. Вып. 2. С. 43; Беспалов Р. А. Литовско-одоевский договор. С. 49–50; Он же. О хронологии жизни). 7. Православный. Записан в помянник Введенской церкви Киево-Печерской лавры (Поменник Введенськоï церкви. С. 18, 19). Василий Семенович Друцкий (Красный) [Wassili hewptman czu Witewßke; Vassili Semenowicz; князь Василии Семенович; dux… Wassillo cognominatus Krassni] 1. Отец — Семен Дмитриевич Друцкий. Братья — Иван Баба, Иван Путята, Григорий, Михаил Болобан, Митко Секира (Зубревицкий). Жена — сестра князя Федора Воротынского. Сын — князь Иван Васильевич Красный Друцкий. 2. На печати 1431 г. изображен герб со знаком, который можно описать как крест с тремя полукольцами, обращенными «рогами» вовне, — два из них

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

575

примыкают к горизонтальной перекладине слева и справа, третье  — к вертикальной снизу (Gumowski M. Pieczęcie książąt litewskich. S. 716; Однороженко О.  А. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки. № 94. С. 74, 229; Он же. Геральдика членів господарськоï ради. С. 161–162; Шаланда А. И. Геральдика князей Друцких. С. 321, рис. 11.5). 4. Cудя по упоминанию в документе полоцкого боярина Яцка Быстрейского 1542 г., Василий Красный владел какой-то частью Друцкого княжества (РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Ед. хр. 583. Л. 113). 5. Наместник витебский Свидригайла в 1431–1432 гг. (возможно, стал им до 29 ноября 1430 г., поскольку в этот день Румбольд, бывший витебским наместником в 1422/23 г., упоминается без должности). 6. Весной 1431  г. посол Свидригайла к польскому королю Владиславу II Ягайлу. Гарант договоров с Орденом 1431 и 1432 гг., Чарторыйского перемирия с Польшей 1431 г. В результате Ошмянской битвы 8 декабря 1432 г. попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу (GStAPK. OF 14. S. 708 = LECUB. Bd. 8. № 645*. S. 378; Nr. 649. S. 380; ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 107). В 1446 и 1448 гг. посол Казимира на сеймы в Петрков и Люблин, где отстаивал наследственные права Казимира на престол ВКЛ и его территориальную целостность. В 1447 г. участвовал в его коронации (Dlugossii J. Annales. Lib. XII (1445–1461). P. 24, 46, 60). Владимир Давыдович [dux Wolodyko Dawydawicz;] 1. Сын князя Давыда Дмитриевича и Марии Ольгердовны. Брат — Митко Давыдович, державший Городок и изгнанный оттуда Сигизмундом Кейстутовичем (Ревизия пущ и переходов звериных. С. 327, 330; Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 135). 3. Поскольку брат Владимира Давыдовича Митко был изгнан из Городка уже Сигизмундом Кейстутовичем, вероятно, сам Владимир умер не позже 1440 г. 4. Центр владений — Городок Давыдов. 6. 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла к Базельскому собору (BP. 5. Nr 1361. S. 251; Korczak L. Monarcha i poddani. S. 183). Возможно, идентичен князю Владимиру, который вместе с боярами явился к Свидригайлу при его приближении к Борисову во время первого похода на Литву в ноябре 1432  г. и сообщил о переходе к нему Менска (“dux Wladimir et quamplures alii de Lithuania boiari” — GStAPK. OBA 6251; приложение I, № 6). Однако последний может быть идентичен и некоему князю Владимиру Данильевичу, который приехал во Псков из Литвы 28 февраля 1434 г. после десятилетнего пребывания там (ПЛ. Вып. 1. С. 41; Вып. 2. С. 44, 128)30. 30

См. о нем: Кузьмин А. В. На пути в Москву. С. 157–158; Городилин С. В. К вопросу о брачных связях псковской элиты в первой трети XV в. (в печати).

576

Приложения

Воротынский см. Федор Львович Воротынский Вяземский см. Михаил Львович Вяземский Глинский см. Борис Глинский; Иван Глинский Гольшанский см. Даниил Семенович Гольшанский; Михаил Иванович Гольшанский Даниил Семенович Гольшанский [князь Данилии Семенович Гольшанскии] 1. Отец — Семен Иванович Гольшанский, верный сторонник Сигизмунда Кейстутовича. 2. Вероятно, как и другие Гольшанские, пользовался печатью с гербом «Гиппоцентавр». 6. Погиб в Вилькомирской битве, где сражался на стороне Свидригайла 1 сентября 1435 г. (ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77, 107). 7. Вероятно, православный, как и другие Гольшанские. Дмитрий Семенович см. Митько (Дмитрий Семенович) Секира (Друцкий; Зубревицкий) Дорогобужский см. Андрей Дмитриевич Дорогобужский Друцкий см. Василий Семенович Красный Друцкий; Иван Семенович Баба Друцкий; Иван Семенович Путята Друцкий; Митько (Дмитрий Семенович) Секира (Друцкий; Зубревицкий); Михаил Семенович Болобан Друцкий Иван Владимирович [князь Иоан (Иван) Володимерович (Володимирович) киевьскии] 1. Отец — Владимир Ольгердович. Братья — Олелько (Александр) и Андрей. Сестры — неизвестные по именам жены князей Василия Михайловича Тверского и Януша II Ратиборского. Жена — Василиса Андреевна Гольшанская, родная сестра четвертой жены Владислава II Ягайла Софьи. Сыновья — Федор и Семен, а также, возможно, Иван и Януш (?). Дочери — Анна, жена князя Болеслава Тешинского; Агнешка, жена Ивана Ходкевича; N., жена князяИвана Васильевича Острожского; N., жена князя Дмитрия Федоровича Одинцевича (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 3–4; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 90–93). 2. На печатях 1422 и 1431–1433 гг. изображен знак в виде креста, стоящего на полумесяце, обращенном рогами вверх (Gumowski M. Pieczęcie książąt litewskich. S. 699; Однороженко О.  А. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки. № 454. С. 132–133, 281). 3. Упоминается, возможно, уже в 1412 и около 1421 г. Первое достоверное упоминание — в качестве гаранта Мельненского мира 1422 г. Умер между 1452 и 1484 гг. 4. Как следует из послания Свидригайла великому магистру от 13 ноября 1432 г., владел землями к западу от Березины (GStAPK. OBA 6251; см. приложение I, № 6). В позднейших источниках упоминается как Бельский,

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

577

однако неясно, кому была пожалована Белая в Смоленской земле — ему или его потомкам. 5. Киевский князь или наместник в 1435 г. (?). 6. Гарант Мельненского мира 1422 г., договора с Орденом 1432 г., Чарторыйского перемирия с Польшей 1431 г., актов унии с Польшей 1432 и 1433 гг. Как сторонник Свидригайла попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу под Вилькомиром 1 сентября 1435 г. (ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77, 107). Поскольку Иван Владимирович в данном известии именуется Киевским, не исключено, что Киев был пожалован ему в удел или наместничество. С другой стороны, таким образом смоленский книжник мог осмыслять происхождение Ивана Владимировича от Владимира Ольгердовича, который действительно княжил в Киеве (Глінскі Я.  С. Першыя пакаленні князёў Алелькавічаў. С. 234). 7. Очевидно, православный, как и его отец Владимир Ольгердович и жена Василиса Гольшанская (Древний помянник Киево-Печерской лавры. С. 6–7, 24). Иван Глинский [dux Ywo[n] Hlynzeski] 1. Происходил из рода Глинских. В XV в. в этом роду известны следующие князья по имени Иван: отец Бориса Глинского, его сын (действовал во второй половине столетия), внук Бориса Иван Львович (действовал в конце XV — начале XVI в.) и племянник Бориса Иван Семенович (действовал во второй половине XV — начале XVI  в.) (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 77–92). Неясно, кем из них был Иван, упоминаемый в 1437  г. Поскольку документ сохранился в копиях, несколько раз переписанныз, а его имя записано в искаженной форме, не исключено, что была допущена ошибка. 6. Свидетель пожалования Свидригайла для Стефана Силезца от 9 октября 1437 г. Иван Дмитриевич [князь Иван Дмитрович] 1. Согласно сведениям конца XVI в., Острожецкие имели общее происхождение с князьями Острожскими, однако степень достоверности этих сведений неясна. И. Тесленко предполагает, что отцом Ивана Дмитриевича мог быть князь Митько Федорович из Кураша (Тесленко І. Похождення князів Головнів-Острожецьких у світлі нововиявлених джерел // Студіі і матеріали з історіï Волині. 2012. Кременець, 2012. С. 129–152). Правда, принадлежность последнего к Острожским можно поставить под сомнение (Wolff J. Kniaziowie. S. 135; Monografia XX. Sanguszków. T. 1. S. 33–39). Из сыновей Ивана Дмитриевича известны Глеб и Михаил. 2. Внук Ивана Дмитриевича, Петр Михайлович Головня-Острожецкий, в первой половине XVI в. пользовался печатью с гербом, на котором был изображен родовой знак — два полукруга один над другим, соединенные столпом

578

Приложения

(Однороженко О. А. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки. № 321. С. 111, 262; Геральдика членів господарськоï ради. С. 166–167). 4. 20 ноября 1446 г. Свидригайло вернул Ивану Дмитриевичу и его сыну Глебу их «отчизну» — ряд имений (Острожец и др.) в Луцком повете (Тесленко І. Похождення князів Головнів-Острожецьких у світлі нововиявлених джерел // Студіі і матеріали з історіï Волині. 2012. Кременець, 2012. Дод. № 2. С. 147). 6. Свидетель пожалований Свидригайла Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г. и Богушу Оверкичу Тимоху от 23 апреля 1438 г. Иван Несвицкий [fratrem suum Iuaskonem; domini Iwan ducis Nieswieczensis Bibelski] 1. Брат (по мнению Я. Тенговского, не родной) — Федько Несвицкий (см. его биограмму об их происхождении). Жена — Ярохна Быбельская-Передельницкая (происходила, вероятно, из рода Корчаков; брак заключен не позднее 1410  г.). Сыновья — Яцко, Михаил и Иван. Дочь — N., жена самборского шляхтича Костька Радиловского (Wolff J. Kniaziowie litewskoruscy. S. 276; Пашин С. С. Перемышльская шляхта второй половины XIV — начала XVI века. Историко-генеалогическое исследование. Тюмень, 2001. С. 13). 3. Упоминается в 1410–1467 гг. 4. От жены получил Передельницу и Быбло в Перемышльской земле Польского королевства. 6. В 1432–1434 гг. Федько Несвицкий просил холмского старосту Грицка Кирдеевича освободить своего брата из плена (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 8. S. 217–218). Иван Романович [князь Иван Романович] 1. По мнению Ю. Вольфа (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 186–187), принятому затем в историографии (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 113, 298; Tęgowski J. Kilka uwag o genealogii kniaziów Kroszyńskich do końca XV wieku // Genealogia. Studia i Materiały Historyczne. T. 15. Poznań; Wrocław, 2003. S. 36–37), первый известный представитель рода князей Крошинских; его сыном был Федор. 6. Свидетель пожалований Свидригайла немцу Юрку от 9 мая 1438 г. и Богушу Оверкичу Тимоху от 23 апреля 1438 г. Входил в раду Свидригайла в 1446–1452  гг. В 1443–1458  гг. получил от Казимира княжеский двор в Тетерине с живущими в нем людьми (LM. Kn. 3. P. 30). Иван Семенович Баба Друцкий [dux Iwan Smanowicz] 1. Отец — Семен Дмитриевич Друцкий. Братья — Василий Красный, Иван Путята, Григорий, Михаил Болобан, Митко Секира (Зубревицкий). Жена — дочь князя Андрея Шутихи Тарусского-Мезецкого. Сыновья —

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

2.

4. 5. 6.

7.

579

Федор, Константин (остались в ВКЛ), Василий, Семен и Иван (остались в Москве) (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 59–60). На печатях 1409 и 1431 гг. изображен герб со знаком в виде стрелы, по обе стороны которой — по паре полумесяцев, образующих кольца (Gumowski M. Pieczęcie książąt litewskich. S. 699; Однороженко О. А. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки. № 92. С. 73, 229; Он же. Геральдика членів господарськоï ради. С. 161–162; Шаланда А. И. Геральдика князей Друцких. С. 319–320, рис. 11.2, 11.3). Гербами со знаками «стрелового» типа (по классификации А. И. Шаланды) пользовались и его потомки. Владел какой-то частью Друцкого княжества. Полоцкий наместник Витовта в 1409 г. Гарант Мельненского «вечного мира» Польши и ВКЛ с Тевтонским орденом в 1422  г., договоров Свидригайла с Орденом 1431 и 1432  гг., Чарторыйского перемирия с Польшей 1431 г. В 1424 г. участвовал в отражении татарского набега на Одоев. 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла отцам Базельского собора. После Вилькомирской битвы бежал в Ригу, откуда 1 ноября 1435 г. явился во Псков, а оттуда — в Москву на службу к Василию Темному. Православный.

Иван Семенович Путята Друцкий [dux Iwan Puciata Smanowicz capitaneus Smalenczky, княз Иван Путята, kniaź Iwan Putiata] 1. Отец — Семен Дмитриевич Друцкий. Братья — Василий Красный, Иван Баба, Григорий, Михаил Болобан, Митко Секира (Зубревицкий). Дети — Василий, Иван, Дмитрий, Михаил. 2. На печатях 1422 и 1431 гг. изображен герб со знаком в виде процветшего креста (см.: Gumowski M. Pieczęcie książąt litewskich. S. 699; Однороженко О. А. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки. № 93. С.  73–74, 229; Он же. Геральдика членів господарськоï ради. С. 161; Шаланда А. И. Геральдика князей Друцких. С. 321, рис. 11.5; Хоруженко О. И. “Печать князя Дмитрия” XV в.: проблемы интерпретации // ДРВМ. 2014. № 3 (57). С. 122–128). Подобный знак был и на печатях его потомков. 3. Впервые упоминается в 1422 г. Умер не позже 50-х годов XV в., поскольку в это время уже действуют его сыновья (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 62). 4. Хотя перебрался в южнорусские земли ВКЛ вместе со Свидригайлом, сохранил право на часть Друцкого княжества (AGAD, dok. perg. 8461; опубл.: Дакументы Іллінічаў. № 3. С. 293–294). 5. Воевода смоленский Свидригайла в 1433 г. 6. Один из гарантов Мельненского мира с Тевтонским орденом 1422  г. В 1424  г. участвовал в походе на Одоев против татар. Гарант соглашения Свидригайла с Ягайлом о судьбе Западного Подолья от 29 ноября 1430 г. (см. приложение I, № 3), договоров Свидригайла с Орденом 1431 и 1432 гг.,

580

Приложения

Чарторыйского перемирия с Польшей 1431  г. 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла к Базельскому собору (BP. 5. Nnr 1361. S. 251). Свидетель пожалований Свидригайла Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г., от 17 октября 1437 г. (AS 1. Nr 35. S. 33‒34), немцу Юрку от 9 мая 1438 г., Богушу Оверкичу Тимоху от 23 апреля 1438 г. В 1440 г. приветствовал Казимира при его въезде в Литву, не позже 1443 г. получил от него Слободку, «што держалъ кн(я)зь Александро Кинъдыревич», а впоследствии и иные владения (LM. Kn. 3. P. 26, 27; Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 61). Иван Васильевич Чарторыйский [князь Иван Чо[…]; dux Iwan Czarthoryski] 1. Гедиминович. О проблеме происхождения см. биограмму Александра Чарторыйского. Потомства не оставил. 2. В 1442  г. получил от Владислава III привилей, подтверждающий право пользования печатью с изображением «Погони». 4. Получил от Казимира «дельницу» князя Юрия Трубецкого после его выезда в Москву. 6. Вероятно, свидетель пожалования Свидригайла Богушу Оверкичу Тимоху от 23 апреля 1438 г. (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 298). Как и его брат Александр, активный участник убийства Сигизмунда Кейстутовича 20 марта 1440 г. (LECUB. Bd. 11. № 157), после этого держал верхний замок в Троках для Свидригайла. Свидетель нескольких привилеев Свидригайла в 1442‒1451 гг., член его рады (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 298). После его смерти в 1452 г. поспособствовал переходу Луцкой земли в состав ВКЛ (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 18–19). 7. Православный. Длугош называет его князем «русского обряда и рода» (“ritus et generis Ruthenici” — Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 216). Матвей Меховский передает содержание песни, которую литовцы пели в его времена: «Дерзкие русские князья убили литовского князя Сигизмунда» (“Audaces principes Russiae occiderunt Sigismundum ducem Lithuaniae”. — Maciej z Miechowa. Chronica Polonorum. Cracoviae, 1521. P. 309; см. также: Rowell S. C. Bears and Traitors. P. 41). Иван Четвертенский [князь Иван Четвертенский] 1. Точное происхождение неизвестно (возможно, Рюрикович). Отец — князь Александр Четвертенский, поручившийся за Олехна Дмитриевича в 1388 г. Сыновья — Александр, Юрий и Федор (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 35). 2. На печати Александра, сына Ивана Александровича (1477 г.), изображен знак, напоминающий разомкнутый овал, пересеченный горизонтальным поясом. Печатью с подобным изображением тогда же пользовался другой Четвертенский — Михаил Григорьевич (Однороженко О.  А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 165–166).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

581

4. Согласно данным В. Руликовского и З.  Л. Радзиминьского, получил от Свидригайла Хлапотин в 1432 г. (Kniaziowie na Ostrogu. S. 30). Однако источник этих сведений неизвестен. 6. Свидетель пожалований Свидригайла Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г. и Зинку Хотинскому от 27 марта 1438 г. Член его рады в 1446–1451 гг. (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 289, 298). Митько (Дмитрий Семенович) Секира (Друцкий; Зубревицкий) [dux Mythco Symeonis; dux Mithko filius Syemoni ducis Druschnensis; князь Митько Секира; kniaź Mitko Zubrewicki] 1. Отец — Семен Дмитриевич Друцкий (в известии «Хроники Быховца» назван братом князя Василия Семеновича Красного Друцкого). Жена — княгиня Софья (согласно «Хронике Быховца» 20-х годов XVI в., — княгиня Софья Жедивидовна). Дочь — Марина, жена князя Семена Семеновича Трабского. 3. Умер до 24 марта 1470 г. (LM. Kn. 1. № 696. P. 137–138). 4. В 1425–1427 гг. получил от Ягайла доходы и владения при условии военной службы в русских землях Польского королевства (Materyały archiwalne. №  53, 64. S. 40, 51–52; владения — в Городокском и Щерецком поветах). Владения в ВКЛ — г. Остер, Городец Остерский и тянущие к ним владения в Киевской земле, «двóрец» в Быхове и двор Добосна к юго-западу от него, данники в Турце в Оршанском повете. Их, а также дворы Зубровицы, Химы и пустую землю Дубровенскую князь Митько Секира записал своей жене Софье, а его дочь Марина Трабская — своему внуку Ольбрахту Мартиновичу Гаштольду (LM. Kn. 1. № 372, 393, 401, 455. P. 84, 87, 88, 97; Kn. 4. № 65. P. 111). 6. В 20-е годы XV в., судя по двум пожалованиям Ягайла, был как-то связан с польским королевским двором и/или русскими землями Польского королевства. Согласно «Хронике Быховца», участвовал в Ошмянской битве 8 декабря 1432 г. на стороне Свидригайла и попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу. Однако вскоре примирился с ним, поскольку в документе 80-х годов XV в. говорится, что Митько Зубревицкий держал Остер в Киевской земле «за великого князя Витовъта и Жикгимонъта» (LM. Kn. 4. № 65. P. 111). Михаил Иванович Гольшанский [hertczog Michel, herczog Michaeli Iwanowitz wayewode de Kyfen, herczog Michel von Kyffen, Michael dux Kyowiensis, dux Michael Iwanowicz wayewoda in Kisa; князь Михаило; князь Михаило, кыевьскии (киевьскии) воевода; князь Михаило Иванович Гольшаньскии (Голшенскии)] 1. Сын Ивана Ольгимонтовича Гольшанского — православного князя литовского происхождения, близкого сподвижника Витовта. Имя Михаил носил в иночестве Ольгимонт Гольшанский (Древний помянник. С. 7).

582

2. 3. 4.

5.

6.

7.

Приложения

Братья — Борис, погибший на Ворскле в 1399  г. (?); Семен, один из организаторов возведения на престол и близких сподвижников Сигизмунда Кейстутовича; Александр Нелюб, отъехавший к Василию I в 1406  г.; Андрей — отец Василисы (жены князя Ивана Андреевича), Софьи Гольшанской (четвертой жены Владислава II Ягайла) и Марии (жены молдавского воеводы Ильи). Сестра — Ульяна, жена Витовта (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 95–97, 115; Полехов С.  В. Новые документы о Киевской земле. С. 268). Потомства, вероятно, не оставил. Пользовался печатью с изображением «Гиппоцентавра», который впоследствии стал гербом Гольшанских (Dokumenty. S. 79; Antoniewicz M. Herb Hippocentaurus. P. 171–200). Впервые упоминается как один из военачальников Витовта во время войны 1409–1411 гг. с Тевтонским орденом (GStAPK. OBA 1177). Казнен по приказу Свидригайла осенью 1433 г. Располагал владениями в Шешолях (Полехов С.  В. Новые документы о Киевской земле. С. 275; LM. Kn. 8. № 283. P. 236–237). Не исключено, что располагал «дольницей» в родовых Гольшанах и какими-то владениями в Киевской земле. Наместник (воевода) киевский Витовта и Свидригайла в 1422–1433  гг. Вместе с тем сами жители Киевщины и их потомки считали его «киевским князем» (Полехов С. В. Новые документы о Киевской земле. С. 266– 268, 276, 278). Участник войны 1409–1411 гг. с Орденом. Гарант Мельненского договора 1422 г., договора Свидригайла с Орденом 1431 г. В конце 1432 г. вел боевые действия против Польши (LECUB. Bd. 8. № 646; Codex Mednicensis. T. 1. № 41), тогда же к нему через своих послов обращался хан Улуг-Мухаммед с требованием скоординировать действия со Свидригайлом (GStAPK. OBA 6323). Возможно, в Ордене в это время ходили слухи о его пленении, если только “herczog Mychel” из письма комтура Мемеля великому магистру не относится к князю Михаилу Сигизмундовичу (GStAPK. OBA 6287). 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла к Базельскому собору. 11 апреля 1433 великий магистр Ордена адресовал ему письмо с планом совместной кампании (LECUB. Bd. 8. № 677), планировались его действия против поляков (GStAPK. OBA 6430a; опубл.: Карамзин Н.  М. История государства Российского. Т. 5. Прим. 264). Великий магистр называл его в числе главных воевод Свидригайла в июне 1433 (LECUB. Bd. 8. № 693). Примерно в конце августа 1433 г. во время отступления Свидригайла из Литвы сразился с настигшим его отрядом под командованием Петраша Монтигирдовича «на Копачех». Вскоре арестован (об этом в сентябре 1433 г. комтур Рагниты писал великому магистру: (LECUB. Bd. 8. № 720) и утоплен в Двине под Витебском по приказу Свидригайла (ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 77, 107; см. также прим. 126 к гл. 2.3). Как и другие Гольшанские, православный.

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

583

Михаил Львович Вяземский [dux Michael de Wezma (в оригинале ошибочно Mezwa ‒ GStAPK. OBA 6787); князь Михаило вяземьскии Лвович (Волович — ошиб.)]. 1. Смоленские Рюриковичи (Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 550–552; Кром М. М. Меж Русью и Литвой. С. 64–66). 4. Весной 1434 г. Свидригайло находился в его владениях: сначала в Кощееве (“in Koschcziewo ducis Michaelis de Mezwa”, ныне — Тюхменево близ г. Вязьмы31) (GStAPK. OBA 6787; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 789. S. 462), затем в Вязьме (GStAPK. OBA 6795, 6799). 6. Погиб под Вилькомиром 1 сентября 1435 г. (ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77, 107). Михаил Семенович Болобан Друцкий [князь Михаило Болобан Семенович] 1. Сын Семена Дмитриевича Друцкого. Брат Василия Красного, Ивана Бабы, Ивана Путяты и Митьки Секиры (Зубревицкого). 6. Гарант соглашения Свидригайла с Ягайлом о судьбе Западного Подолья от 29 ноября 1430 г. (см. приложение I, № 3). Во время Луцкой войны 1431 г. защищал Кременец от поляков. Участвовал на стороне Свидригайла в Вилькомирской битве, в которой погиб (ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77, 107; Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy. S. 7, 57). Несвицкий см. Иван Несвицкий; Федько Несвицкий Новосильский см. Василий Львович Нос см. Александр Нос Одинцевич см. Федько Одинцевич Сангушко Федорович [Sanguskonis Federouicz Ratenski; dux Sanguschco; верный наш князь Сендюшко] 1. Отец — Федор Ольгердович. Братья — Роман Кобринский и Гурко. Сестры — Анна, жена Болеслава Мазовецкого, и Агафья (Ганка), жена князя Василия Острожского. Сыновья — Василий, Иван, Александр и Михаил. 2. Сохранилась печать 1433  г., в поле которой изображен ангел (вероятно, архангел Михаил), поражающий мечом зверя, с латинской минускульной надписью по окружности (Gumowski M. Pieczęcie książąt litewskich. S. 711; Однороженко О. А. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки. № 281. С. 105, 256; Он же. Геральдика членів господарськоï ради. С. 165). Его потомки пользовались печатями с изображением рыцаря с занесенным мечом, пешего или на коне (Однороженко О.  А. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки. С. 105–110, 256–261). 31

О локализации см.: Темушев В. Н. К методике исследования… О локализации населенных пунктов. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.hist-geo.net/index. php?p=136&more=1&c=1&tb=1&pb=1 (дата последнего обращения: 8 августа 2015 г.).

584

Приложения

4. В августе 1433 г. получил от Владислава II Ягайла разоренное Ратно, принадлежавшее его отцу, и Кросничин. К 1438 г. перешел на сторону Свидригайла и, очевидно, лишился Ратна, на которое вскоре совершил нападение, за что в 1441 г. Владислав III отобрал у него Коширский повет. В 1443 г. Казимир Ягеллон вернул ему Ратно и Ветлы (AS. T. 1. № 33, 37, 39. S. 32, 36–37, 38–39), кроме того, пожаловал села в Каменецком (Каменца Литовского) и Берестейском поветах (AS. T. 3. № 4, 5. S. 2–3). 6. Представил Свидригайлу дело Богуша Оверкича Тимоха, которому тот соверщил пожалование от 23 апреля 1438 г. Сигизмунд Корибутович [братанич его (Свидригайла. — С. П.) князь Жидимонт (Жикгимонт) Кор(и)бутович] 1. Сын Дмитрия-Корибута Ольгердовича. Братья — Федор и Иван. Сестры — Анастасия (жена князя Василия Михайловича Тверского), Елена (жена князя Януша II Ратиборского) и Мария (жена князя Федора Львовича Воротынского). Скорее всего, умер без потомства. 2. На хоругви Сигизмунда Корибутовича была изображена «Погоня» — скачущий всадник в красном поле (Dlugossii J. Annales). 3. Впервые упоминается при королевском дворе в 1405 г. Был смертельно ранен в Вилькомирской битве 1435 г. (согласно «Смоленской хронике», погиб в самой битве, чего не подтерждают современные источники). (ПСРЛ, 35, с. 35, 58, 77, 107) 4. В 1418 и 1420 гг. упоминается как Новгород-Северский князь (KDW. T. 8. № 817. S. 58–59; BP. T. 4. № 735. P. 138; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 111; уже в 1422  г. Новгородом-Северским владел Свидригайло). Находясь в Чехии, владел г. Гливицами. 5. В 1422 г. отправлен в Чехию как наместник Витовта. 6. Командовал одной из хоругвей в Грюнвальдской битве 1410  г. Неоднократно бывал при королевском дворе, в 1412 г. сопровождал Ягайла в поездке в Венгрию. В 1422 г. был отправлен в Чехию как наместник Витовта, но вскоре перестал подчиняться ему и Ягайлу. Уже в 1431 г. пытался завязать контакты со Свидригайлом. В 1434 г. через Прусию и Ливонию перебрался к Свидригайлу. Участвовал на его стороне в Вилькомирской битве (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 110–113). 7. Католик, впоследствии принял гуситский обряд. Федор Корибутович [брат его (Ивана Владимировича. — С. П.) князь Федор Кор(и)бутович (Феодор Кербутович)] 1. Отец — Дмитрий-Корибут Ольгердович. Мать — Анастасия Олеговна Рязанская, вдова князя Дмитрия Васильевича Друцкого. Братья — Сигизмунд и Иван. Сестры — Анастасия (жена тверского князя Василия Михайловича), Елена (жена ратиборского князя Януша II), Мария (жена князя Федора Львовича Воротынского) (Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 110–117).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

585

2. К Мельненскому договору привесил печать с Х-образной фигурой (Dokumenty. S. 77), к акту унии 1432 г. — печать с фигурой в виде креста с двумя кругами внизу (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 159–160). 3. Впервые упоминается как гарант Мельненского договора 1422 г., в последний раз — в 1440 г. Умер до 1447 гг. 4. Владел Заберезыньем, унаследованным от отца, Лоском (Лошеском) и Мяделем (LM. Kn. 11. P. 135–136; AGAD. AR. Dz. X. Sygn. 383. S. 10; Semkowicz W. Łosk i wygaśnięcie Korybutowiczów). Сигизмунд Кейстутович пожаловал Мядель Андрею Саковичу, а Заберезынье — Юрию Римовидовичу, от которого пошли Заберезинские (LM. Kn. 6. № 483. P. 284–285). 6. Гарант Мельненского мирного договора с Тевтонским орденом 1422 г., актов унии с Польшей от 15 октября 1432  г и 20 января 1433  г. После свержения Свидригайла поддержал Сигизмунда Кейстутовича, но между январем 1433 г. и осенью 1435 г. перешел на сторону Свидригайла. Попал в плен под Вилькомиром 1 сентября 1435 г. (ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77, 107). В 1440 г. встречал Казимира Ягеллона во время его въезда в Литву. 7. Православный. В 1454  г., согласно записи в Евангелии апракос XV в., «княгини Настасья Феод(о)рова Корьбутовича» записала «въ ц(е)ркви Пр(е)ч(и)стое» десятину от ржи и ярого жита по князе Федоре и по себе (Линниченко И. А. Запись XV века // Археологические известия и заметки. 1895. Т. 3. № 12. С. 422–423). [Федор Львович Воротынский] [судя по хронологии деятельности Новосильских князей, подразумевался в собирательных формулировках из посланий Свидригайла: die grosfurste von Odoyow gebrudere; die fursten von Odoyow] 1. Отец — Лев Романович Новосильский и Одоевский. Жена — Мария Корибутовна. Брат — Василий Львович Воротынский. Сыновья — Михаил, Дмитрий, Семен. 3. Умер между 1480 и 1482 гг. 4. Воротынский удел Новосильско-Одоевского княжества. 6. Участвовал в присяге Новосильских князей Витовту летом 1427  г. Примерно в это же время состоялась его женитьба на Марии Корибутовне, организованная Витовтом. Летом 1432 г., вероятно, участвовал в присяге Новосильских князей Свидригайлу, а весной 1434 г. выразил готовность участвовать в походе на Литву этого князя, которому Сеид-Ахмед выдал ярлык на их княжество (GStAPK. OBA 6138, 6809). Возможно, во второй половине 30-х годов какое-то время служил Василию II. В 1442 г. заключил докончание с Казимиром (Беспалов Р. А. О хронологии жизни). 7. Православный. Поминание записано в синодик Киево-Печерской лавры (Голубев С. Т. Древний помянник. С. 31).

586

Приложения

Федько Несвицкий [hertczog Vetko (Vedko) houptman der Podolie, herczog Fetke (Fetkaw), in Podilan Swidrigals houptman; Fedkoni Neswitzky Sterisco in Podolien, князь Федко; von herczog Fetken Neswitsky, unserem hauptman in dem lande zu Podolien; dux Fedor Neszwyczky capitaneus Podolyae] 1. Происхождение остается предметом дискуссии (см. специальные работы: Яковенко Н. М. Украïнська шляхта. С. 91–92; Собчук В. Д. З iсторiï титулованоï украïнськоï аристократiï; Папа І. Загадка походження князя Федька Несвіцького; Бабінська М. Полеміка членів Польського Товариства Геральдичного над похожденням князя Федька Несвізького). Можно считать установленным, что Федько Несвицкий, вопреки поздней генеалогической традиции, не был идентичен князю Федору Корибутовичу; его также следует отделять от князя Федора Даниловича Острожского, с которым его путали историки начиная с Яна Длугоша. Отец — возможно, князь Василий: 1) сохранилось пожалование Свидригайла некоему князю Федору Васильевичу конца 1451  г. (РГАДА. Ф. 389. Оп. 1. Ед. хр. 196. Л. 198 — 199 об.; в списке дата испорчена, восстанавливается по перечню свидетелей); 2) судя по размещению владений, Федор Несвицкий мог быть сыном Василия Винницкого (он же — Василий Божский?) (Tęgowski  J. Jeszcze o pochodzeniu kniazia Fiodora Nieświckiego. S. 88–90; Kurtyka J. Wierność i zdrada. S. 691–693). Брат — Иван. Сыновья — Юрий и Василий. Судя по сходству знаков на печатях, Федор Несвицкий был родственником Ивана и Юрия Несвицких, упоминаемых в 1387–1403 гг. 2. На печати 1434  г. был изображен знак в виде креста с перечеркнутыми концами, расположенного над полумесяцем, лежащим рогами влево. Этот знак близок к знаку на печати Ивана Несвицкого 1387–1388 гг. (Однороженко О.  А. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки. № 319, 320. С. 110–111). 3. Впервые упоминается как староста подольский Свидригайла осенью 1431 г. (стал им, очевидно, после ареста Яна Довгирда). Умер в первой половине 50-х годов, когда уже действует сын Федора Василий (Собчук В. Д. З iсторiï титулованоï украïнськоï аристократiï пiзнього Середньовiччя: Становлення роду князiв Збаразьких та його володiнь на Волинi. С. 233). 4. «Отчина» — Збаражская, Хмельницкая и Винницкая волости на Восточном Подолье. «Выслуга» — Соколец. После 1434 г. эти имения были конфискованы и раздавались другим лицам, но в первой половине 50-х годов возвращены Несвицким. Возможно, после возвращения на Волынь получил от Свидригайла новые пожалования. Дискуссионной остается идентификация населенного пункта, от которого происходит прозвание Несвицких. Как показал Я. Якубовский, он не мог быть белорусским Несвижем (Jakubowski J. Czy istnieli kniaziowie Nieświescy). Согласно наиболее распространенной версии, это был Несвич на Волыни. Поскольку уже в начале XVI в. он не принадлежал князем Збаражским, С. Келембет видит

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

587

его в Несвиче, о котором упоминает только Ян Длугош под 1415 г. (Келембет С. М. Походження князів Несвізьких, Збаразьких та Вишневецьких). 5. В 1431–1434 гг. староста подольский Свидригайла (на Восточном Подолье). 6. Отстаивал интересы ВКЛ на Подолье уже в период виленского княжения Свидригайла в 1431–1432 гг. В конце 1432 г. проиграл сражение с поляками на р. Мурахве, но вскоре сообщил Свидригайлу о разгроме польского войска совместно с татарами и молдаванами (LECUB. Bd. 8. № 651, 663; GStAPK. OBA 6291, 6329). Участник несостоявшегося похода в Литву в начале 1433 г. (“der hovetman us der Podolyen” — LECUB. Bd. 8. № 662). 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла к Базельскому собору. 11 апреля 1433  г. великий магистр адресовал ему письмо с планом совместной кампании (LECUB. Bd. 8. № 677). В 1433  г. упоминается как один из главных Свидригайловых военачальников (“hergrefen”) (GStAPK. OBA 6410; LECUB. Bd. 8. № 693). В летней кампании 1433  г. должен был действовать против поляков (GStAPK. OBA 6430a; опубл.: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 5. Прим. 264). Первоначально он следовал этому плану (GStAPK. OBA 6540), но в июне 1433 г. вместе с князем Александром Носом (см.) заключил сепаратное перемирие с поляками (GStAPK. OBA 6605, 6611), что позволило ему развить наступление на земли Сигизмунда Кейстутовича с юга. Весной 1434 г. имел стычку с поляками, атаковавшими Збаражский замок, взял в плен жену польского вельможи Якуба Скарбка, близкую к королеве (GStAPK. OBA 6799). Поддерживал контакты с холмским старостой Грицком Кирдеевичем (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 8). Несмотря на планы участия в летней кампании 1434 г. (GStAPK. OBA 6835), был арестован по приказу Свидригайла, но освобожден русским старостой Винцентием Шамотульским (см.) и галицким старостой Михаилом Бучацкими в августе 1434 г. принес присягу королю Владиславу III и польской Короне, которую повторил в июне 1435 г. (Розов В. Украïнські грамоти. № 71, 72). Покинул ВКЛ, а его владения в конце 30-х — начале 40-х годов стали объектами раздач: в 1437 г. Свидригайло пожаловал с. Чернехов, Мшанец и Чернеховку Фридущу Гербултовичу из Фульштына, в 1442 г. первое из них досталось Еську Прибытковичу, Збараж с его округой — Дениску Мукосеевичу, какие-то села получил Сачко Лучанин. В первой половине 50-х годов Несвицкие вернулись на Волынь, получили назад свои владения, а Федор Несвицкий, возможно, получил в 1451 г. пожалование от Свидригайла (Собчук В. Д. З iсторiï титулованоï украïнськоï аристократiï; см. другую точку зрения: Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej. S. 182–183). Федько Одинцевич [Федько Одинцевич (Одинцивич), князь Федор Одинцевич] 1. Отец — Андрей Михайлович Одинцевич. Жена — Оксинья, дочь князя Андрея Всеволодовича Шутихи из черниговских Рюриковичей. Дети  — Дмитрий, Иван, Богдан, Григорий, Мария (Wolff J. Kniaziowie. S. 281).

588

Приложения

Родословие князей Одинцевичей начала XVI в. называет их родоначальником князя Ивана — прадеда Федора, якобы приехавшего «з Немец» (ПСРЛ. Т. 35. С. 283). Поскольку «отчизна» Александра, брата Федора, выехавшего на службу в Москву, с. Репухово находилось в Друцком княжестве, правомерно считать Одинцевичей ветвью Друцких князей (ПСРЛ. Т. 35. С. 283; Дакументы Іллінічаў. № 1. С. 290–291; см. также: Кузьмин А. В. Опыт комментария к актам Полоцкой земли. Ч. 2. С. 64–66). Сестра Федора и Александра, неизвестная по имени, — жена Сигизмунда Кейстутовича, мать Михаила Сигизмундовича (ПСРЛ. Т. 35. С. 283). 2. В первой половине — середине XVI в. князья Одинцевичи пользовались печатями с полукольцевыми знаками, которые напоминают знак на гербе Василия Семеновича Красного Друцкого (Шаланда А. И. Геральдика князей Друцких. С. 324–326). 3. Умер после 14 июня 1455 г. (Дакументы Іллінічаў. № 1. С. 290–291). 6. Попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу в Ошмянской битве 8 декабря 1432 г. (ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 107). Чарторыйский см. Александр Васильевич Чарторыйский; Иван Васильевич Чарторыйский Четвертенский см. Иван Четвертенский Юрий Лугвеневич [Jurge Langwinovicz, herczog Jurge Langwende son, herczog Jorge; князь Юрии Лугвеньевич (Лыкгвеневич, Лыньгвеневич, Лыньквеньевич, Лигвенивич, Лы(н)квен(ь)евич, Лыгвеньевич, Лыгьвеевич, Льгвеньевич)] 1. Сын Семена-Лугвеня Ольгердовича и Марии, дочери Дмитрия Донского. Брат — Ярослав. Сын — Иван. 2. К документу Чарторыйского перемирия привесил печать с изображением «Погони». 3. Впервые упоминается в 1422 г. Умер не позже 4 июня 1461 г. 4. После смерти отца в 1431 г. унаследовал Мстиславское княжество, которое ему специальной грамотой подтвердил Свидригайло (см. приложение I, № 14). Владел им до перехода Мстиславля под власть Сигизмунда Кейстутовича, затем несколько месяцев в 1440 г., затем с 1446 г. до самой смерти, после которой оно перешло к его сыну Ивану Юрьевичу. 6. Гарант Христмемельского договора Свидригайла с Орденом и Чарторыйского перемирия с Польшей (оба — 1431  г.). Участвовал на стороне Свидригайла в Ошмянской битве 8 лекабря 1432  г., попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу (GStAPK. OF 14. S. 708; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 645; № 649). В октябре 1433 г. сбежал оттуда (GStAPK. OBA 6226) и отправился в Мстиславль, оборону которого возглавил. Его слуга Николай Шеллендорфер (см.) упоминается летом 1434 г. (GStAPK. OBA 6860). Спасся со Свидригайлом после Вилькомирской битвы (LECUB. Bd. 8. № 1006). В 1440 г. был приглашен восставшими смольня-

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

589

нами, занял Полоцк и Витебск, но к концу годы бвл изгнан из всех своих владений (ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 60, 76, 78, 107, 109). После пребывания в Москве, Новгороде и Тевтонском ордене он в 1446 г. примирился с Казимиром и получил от него Мстиславское княжество. Возможно, был в Новгороде также в 1458–1459  гг. (подробнее см.: Варонін В.  А. Князь Юрай Лынгвеневіч). 7. Православный. Известны его жалованная грамота протопопу полоцкого Софийского собора Юрию и вкладная грамота в монастырь Св. Онуфрия. В 1447 г. совершил паломничество к одной из известнейших католических святынь — «Святой крови» в дер. Вильснак в Бранденбурге (Варонін В. А. Князь Юрай Лынгвеневіч. С. 35–36, 52–54). Ярослав Лугвеневич [dux Jaruslaus Lengeleuicz, nepos regis Poloniae et ducis Swidrigal; князь Ярослав Лыгвеньевич (Лыгвенич, Лыньквеневич)] 1. Сын Семена-Лугвеня Ольгердовича от второй жены. Скорее всего, не оставил потомства. Брат — Юрий Лугвеневич (см.). 3. Родился в Копорье в 1411 г., погиб в Вилькомирской битве 1435 г. 4. Владения располагались в Мстиславском княжестве, к востоку и югу от Мстиславля Мстиславского княжества (LM. Kn. 3. P. 36; Мяцельскі А. А. Мсціслаўскае княства і ваяводства ў XII–XVIII стст. Мінск, 2010. С. 136– 137, 139). 6. 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла к Базельскому собору. Участвовал на стороне Свидригайла в Вилькомирской битве 1 сентября 1435 г., где и погиб (ПСРЛ. Т. 35. С. 35, 58, 77, 107; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 123–124; Korczak L. Monarcha i poddani. S. 180). III. Бояре, слуги, мещане Александр [Alexander marschalcus Smalenczky] 5. Смоленский маршалок Свидригайла (1433). Сохранил должность и после перехода города под власть Сигизмунда Кейстутовича (упоминается с ней 5 февраля 1436 г.). 6. 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла к Базельскому собору. Свидетель пожалования смоленского наместника Яна Гаштольда от 5 февраля 1436 г. (AGAD. Dok. perg. № 780). Алексей [famosum Allexium, familiarium nostrum, fidelem dilectum] 1. Мещанин, первоначально проживал в Вильне, к 1437 г. перебрался во владения Свидригайла (вероятно, в Киев) (APG. Sygn. 300.27.3. K. 61 v). 6. В Киеве занимался торговлей, отправил своего слугу Игната во Львов, но тот сбежал с деньгами; с целью его поисков в марте 1437 г. Алексей ездил

590

Приложения

в Пруссию (APG. Sygn. 300.27.3, k. 61 v), был снабжен верительной грамотой Свидригайла к великому магистру (GStAPK. OBA 7297). Эти поиски увенчались успехом: 16 апреля 1437 г. городской совет Данцига адресовал городскому совету Львова просьбу оказать содействие Алексею в получении денег (200 коп грошей) и движимого имущества, уступленных жителям Львова и Снятина (AGZ. T. 9. № 40, 41. P. 51–53). Андрей [euwirn Andreen den tolken; Andres] 5. Переводчик Свидригайла с татарского в 1432–1433 гг. 6. Посол Свидригайла к хану Улуг-Мухаммеду в конце 1432 г., доставил ему послание Свидригайла (GStAPK. OBA 6323). Андрей Волотович [наш верныи слуга пан Андрей Волотович] 1. Происходил, вероятно, с Волыни, по мнению О. Халецкого — из волынской ветви рода Корчаков (Halecki O. Ostatnie lata. По указ.). Брат — Иван Волотович. 2. По мнению О. Халецкого и О.  А. Однороженко, пользовался печатью с гербом «Три вруба», как и Загоровские — владельцы Загорова в XVI  в. (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 122; Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 172). 3. Умер до 1484 г., скорее всего без потомства. 4. Вотчина — Загорово. 9 декабря 1433 г. получил от Свидригайла с. Михлин «против его отчизны Загорова» в Луцком повете. Родовые владения находились близ Перемиля. 5. Староста перемильский в 60–70-е годах XV в. . 7. Православный. Вместе с братом Иваном Волотовичем записан в помянник Городищенского монастыря на Волыни (Pomianyk of Horodyshche. Part 1. Winnipeg, 1962. P. 40). Андрей Джуса (Чуса) [пан Андрей Дчюса, Andrecken seinen (Свидригайла. — С.  П.) marschalk, dem erbaren und wolgebornen Andreaz Mzus marschalken unsirs howffes… inwonere unsirs landis, unsere lieben getrwen] 1. Происходил из волынско-холмской ветви рода Кирдеев, братья — Есиф Джуса (см.), Ванько Джусич Кирдеевич (холмский каштелян в 40–70-е годы XV в.), Юрий Джусич. Сын — возможно, Михаил Ляховский (Яковенко Н. М. Українська шляхта. С. 141–142). 5. Маршалок Свидригайла в 1433 г. 6. Возможно, идентичен Свидригайлову фавориту Андрею, который в августе 1432 г. ездил к Ягайлу (Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 30). Посол Свидригайла в Тевтонский орден в октябре 1433 г. (GStAPK. OBA 6236, 6701). Свидетель пожалования Свидригайла Андрею Волотовичу от 9 декабря 1433 г., в котором упоминается как «маршалок наш», осуществлявший «приказ».

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

591

Андрей Мишкович [Andream Miskowicz cubicularium; пан Андрей Мишкович] 1. Вероятно, происходил из Чернигово-Северских земель (см. биограмму Павла Мишковича). Братья — Еско, Каленик и Павел Мишковичи, возможно, также Гринко Мишкович (Lulewicz H. Miszkowicze, Kalenikowicze, Tyszkowicze. S. 308–311). 5. Коморник Свидригайла в 1433 г. 6. Посол Свидригайла к Ягайлу в 1433  г. (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6. S. 216). Свидетель пожалования Свидригайла королевскому конюшему Гринку от 24 сентября 1451 г. 7. Вероятно, православный, как и его брат Каленик Мишкович. Андрей Чаплич [пан Андреи Чаплич] 1. Присходил из рода Кирдеев, предок Чапличей Шпановских. Братья — Федько, Есько. (Яковенко Н. М. Українська шляхта. С. 142–143). 3. Умер после 1463 г. 4. До 24 июля 1436 г. продал свое «лезиво» у с. Сенно Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому и доложил об этом Свидригайлу. Арбанас см. Михайло Арбанас Ашик Русин [unsr (!) bote tolmacz Asschik Rews] 1. Свидригайло называет его русином32, но неизвестно, что в данном случае обозначало это слово — происхождение или вероисповедание. 5. Переводчик (толмач) Свидригайла с татарского (1434). 6. Посол Свидригайла к хану Сеид-Ахмеду, вернувшийся от него вместе с ханским послом в апреле 1434 г. (GStAPK. OBA 6802). 7. См. п. 1. Боговитин [пан Боговитин] 1. Происходил с Волыни, первый известный представитель рода Боговитиновичей. Сыновья — Богуш, Лев, Петр. Дочери — Анна и N. — жена князя Андрея Полубенского (Собчук В.  Д. Боговитиновичi: генеалогiя i маєтки  // До джерел. Збiрник наукових праць на пошану Олега Купчинського з нагоди його 70-рiччя. Київ; Львiв, 2004, с. 498–500; Он же. Від коріння до крони. С. 203–204; Яковенко Н.  М. Українська шляхта, с. 145, 149–150). 32

Интерпретирую слово «Rews» как «русин», поскольку близкое написание характерно для писца Свидригайловых посланий 1434 г.: “Boleslaus, andirs Swidrigal, von gotis gnaden grosfurste zu Litten und Rewssen” (GStAPK. OBA 6795); “Boleslaus, anders Swidrigal, von gotis gnaden grosfurste zu Littawen und Rewßen etc.” (GStAPK. OBA 6799); “Boleslaus, andirs Swidrigal, von gotis gnaden grosfurste zu Littawen und Rewschiser (!) lande etc.” (GStAPK. OBA 6809).

592

Приложения

2. Ян Замойский во второй половине XVI в. описал изображение на печати Боговитина как “Wrembi” (Piekosiński J. Jana Zamoyskiego notaty. № 388. S. 48). До настоящего времени печать не сохранилась (AGAD. Dok. perg. № 4451, первоначально последняя печать). 3. Впервые упоминается в 1431 г. как поручитель за литовских пленных. Умер до 1466 г., когда упоминается его сын Богуш. 4. Располагал имениями в Кременецком повете, которые были пожалованы ему от имени Казимира Ягеллона, вероятнее всего, в 1442 г. Также получил от него ему владения в Берестейском повете (LM. Kn. 3. P. 63; Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 48; Собчук В. Д. Від коріння до крони. С. 203–204). 6. Свидетель пожалований Свидригайла Ивану Мукосеевичу от 30 марта 1437 г., Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г., Петрашу Волковыю от 1 августа 1437 г. В 40-е годы XV в. ориентировался не на Свидригайла, а на великого князя литовского Казимира. Богуш Оверкич Тимох [наш верныи слуга, пан Богуш Оверкич Тимох] 1. Если верить Свидригайловой жалованной грамоте от 23 апреля 1438  г., происходил из знатного рода Новгород-Северской земли (?). 6. Получатель грамоты Свидригайла от 23 апреля 1438 г. Бутрим см. Георгий Бутрим Вайсотте [der edele herre Waysotte, des grosforsten herczog Swydirgal swoger] 1. Судя по имени, литовец. С учетом литовского происхождения и указания на свойство со Свидригайлом, мог быть родственником литовского боярина Войдилы, женатого на сестре Свидригайла Марии Ольгердовне (Rowell S. C. Gediminaičių dinastinė politika Žemaičiuose. P. 129–130; Tęgowski J. Pierwsze pokolenia. S. 143–144; Rimša  E. Kas antspaudavo; Ліцкевіч А. Комплекс звестак «Летапісца вялікіх князёў літоўскіх» пра нобіля Вайдылу33). 6. В феврале 1434 г. по приказу Свидригайла ездил в посольство в Орден (Пруссию) (GStAPK. OBA 6777; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 780. S. 453). Василий Андреевич Полоцкий [Wasyly Polociensis; пан Васильи Ондреевич Полоцкии; Василеи Ондреевичь] 1. Полоцкий боярин (не следует путать с Василием Дмитриевичем Корсаком). 6. 4 сентября 1437 г. присягнул Владиславу III и Короне от имени Киевской земли (Барвiнський Б. Кiлька документiв i замiток. № IV. С. 18‒19). Сохранил 33

Статья О. В. Лицкевича является наиболее основательной работой о Войдиле, однако его попытка обосновать достоверность известия о низком происхождении Войдилы ссылкой на «меркаванне» Э. Гудавичюса о протежировании незнатных лиц Сигизмундом Кейстутовичем (с. 140–141) неубедительна, поскольку современные источники не подтверждают этого обвинения, выдвинутого в «Хронике Быховца» XVI в.

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

593

позиции в окружении Свидригайла после его вокняжения в Луцке в 1442 г. Свидетель пожалований Свидригайла Ивану Мушате от 5 ноября 1445 г., Сеньку Хомеку от 12 ноября 1451 г. (УГ XV ст. № 11), Фетинье Костюшковой от 22 сентября 1451 г., Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому от 25–31 декабря 1451 г. После смерти Свидригайла вернулся в Полоцк (см. п. 7). 7. Православный. Вернувшись в Полоцк, был одним из свидетелей («послухов») вкладной грамоты архиепископа Симеона II в монастырь Св. Николы на Лучне (Матвеев И. И. Неизвестная полоцкая грамота. С. 74–75; Пудалов Б. М. Загадка комиссионных грамот. С. 203‒204; ПГ. Т. 1. М., 2015. № 135). Василий Дмитриевич Корсак [пан Василии Дмитриевич; Wayssili Dowyor Dymytriehwicz Poloczky; Wassile] 1. Происходил из боярского рода Корсаков, наиболее могущественного в Полоцкой земле в XV в. (Хорошкевич А. Л. Полоцкие грамоты как исторический источник // ПГ. Т. 2. М., 2015. С. 385–386; Варонін В. А. Палітычны лад Полацкага ваяводства. С. 39–49, 53). Сыновья — Остафий, Зеновий, Иван Юрьевицкий (Калечыц I.  Л. Эпиграфiка Беларусi. С. 119–120, 222; Залилов И.  З. Граффити Спасо-Преображенской церкви. С. 57–63, табл. XXXV; ПГ. Т. 2. С. 229). 2. Пользовался печатью с изображением знака в виде окружности с двумя парами «усиков», который перешел к его детям и их потомкам в качестве герба (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 174). 3. Печать Василия Корсака оттиснута на послании его деда Федора властям г. Риги около 1412 г. Умер после середины XV в. 4. В 1440–1447 гг. получил от Казимира шесть «чоловековъ» в Полоцкой земле (ПГ. Т. 1. № 78). 5. Наместник полоцкий, вероятно, между 1422 и 1434 гг. (ПГ. Т. 1. № 67). В 30–40-е годы, перестав быть наместником, вероятно, оставался «старшим боярином» Полоцкой земли (Варонін В. А. Палітычны лад Полацкага ваяводства. С. 41–42). 6. Политическую деятельность начал не позже начала XV в., а возможно, уже в конце XIV в. В 30–40-е годы занимал исключительно высокое место в политической жизни Полоцкой земли. Гарант договора ВКЛ с Тевтонским орденом от 15 мая 1432 г. 22 марта 1433 г. в Витебске подписал послание сторонников Свидригайла отцам Базельского собора. В 1434 г. посол в Ригу. Вскоре после Вилькомирской битвы 1435 г., уже не будучи полоцким наместником, писал ливонскому ландмаршалу с просьбой помочь против Сигизмунда Кейстутовича, а рижанам — с просьбой походатайствовать перед ливонским ландмаршалом об отпуске полочан, бежавших из плена в Ливонию (Kämmerei-Register der Stadt Riga. Bd. 1. S. 191; LECUB. Bd. 8. № 997, 998). 7. Православный, как и его сыновья, которые дали вкладом в полоцкие монастыри землю на р. Уроде (ПГ. Т. 1. № 231) и поминаются в граффито полоцкого Спасо-Преображенского собора (см. п. 6).

594

Приложения

Васко [domino Watzkoni, marschallo illustris principis, domini Swi(drigal) ducis Littwanie etc.] 5. Маршалок Свидригайла в 1437 г. 6. В начале 1437  г. посол Свидригайла к Сигизмунду Люксембургскому (GStAPK. OBA 7287, 765934). Васько Козинский [pan Waszko Kozinski] 1. Первый известный представитель ветви Козинских рода Кирдеевичей (Яковенко Н. М. Українська шляхта, с. 144–145, схема на с. 148). 4. Владел с. Козино в Кременецком повете 6. Свидетель пожалования Свидригайла Сверчу от 11 июня 1437 г. Васкович см. Сенько Васкович Васюта Тептюкович [пан Васюта Тептюкович; панъ Васко Тяптюковичь] 1. Отец — вероятно, Васько Тептюкович, получивший три села от Владислава Опольского в 1375 г. и умерший до 22 сентября 1417 г. (подробную биограмму см.: Михайловський В. Iсторiя одного розмежування. С. 539–540. Прим. 19). 2. На печати были изображены «врубы» (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 171–172). 4. В акте шляхты Перемышльского повета 1427 г. назван “de Tismieniecz” (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. S. 181). 6. Свидетель пожалований Свидригайла Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому от 24 июля 1436 г. и 20 июля 1437 г. Вацлав из Безмирова [famosos Wenceslaum de Bezmirow… serenissimi principis et domini, domini Boleslai alias Swidrigal, dei gracia magni ducis Litwanie etc…. familiares; ceterus Wenceslaus de Bezmirow… familiaris noster fidelis dilectus; wasseho slowutneho Waczlawka z Bezmyrowa; Waczlawken seinen diener; vrazeny Waczlawek wass wierny mily; Waczlawek sluzebnyk wassy mylostyö Waczlawkonem familiarium vestrum] 1. Возможно, происходил из владений Сигизмунда Люксембургского (Чехии?35). 6. В октябре 1433  г. по приказу Свидригайла ездил в посольство к великому магистру Тевтонского ордена (GStAPK. OBA 6711). В сентябре 1435 г. отправился в посольство к великому магистру и римскому императору (LECUB. Bd. 8 № 981). В январе‒феврале 1436 г. побывал у императора и в Чехии (GStAPK. OBA 7140, 7144, 7149), был ограблен (GStAPK. OBA 6943). 34

О дате последнего документа см.: Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 73. В районе Бенешов Среднечешского края Чешской республики имеется деревня Безмирж (Bezmíř).

35

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

595

Обратно он ехал с Мартинком из Баворова (GStAPK. OBA 7150; Lindner Th. Zur deutschen Geschichte. № 6. S. 492) с поручениями императора Сигизмунда (“unsern lieben getruen Waczlawek antworter dicz brieves” — GStAPK. OBA 7179). Винцентий Свидва Шамотульский [Vincencius de Schamotuli castellanus Miedzirzecensis; пан Вяценьць исъ Шямотул, пан межирецикии, староста Рускихъ земль наивышии (староста рускии наивышьи); Viazeniecz; Viancziniecz; Wyenczeniecz] 1. Отец — Сендзивой Свидва Шамотульский, познанский воевода. Брат — Доброгост, познанский каштелян (1436–1450), зять Дмитрия Горайского (Jurek T. Szamotulski Dobrogost Świdwa h. Nałęcz. S. 568). Сестры — Катажина, жена познанского каштеляна Мостица из Стеншева; возможно, также Кристина. Жены — Агнешка (?) и Анна (Jurek T. Szamotulski Wincenty Świdwa h. Nałęcz. S. 584–587). 2. Герб — «Наленч». 3. Впервые упоминается в 1391 г. Скоропостижно скончался во время похода Владислава III против турок в октябре 1444 г. 4. Центр владений — Шамотулы. 5. Подчаший калишский в 1414 г., староста велюнский в 1422 г. (вместе с братом), староста всховский до 1431 г., староста генеральный русский в 1431–1439/40 гг. 6. В молодости служил при дворе Владислава II Ягайла. В 1417 г. ездил на Констанцский собор, после чего отправился путешествовать по Европе и был посвящен в рыцаря в Испании. В 1424–1425 гг. участвовал в переговорах Польши и ВКЛ с Орденом. В 1428 г. в походе Витовта на Новгород возглавлял хоругвь Св. Георгия. В конце 1432 г. вместе с Яном Менжиком из Домбровы воевал со старостой Восточного Подолья князем Федьком Несвицким и занял Брацлав. Летом 1433 г. вместе с другими панами коронной Руси заключил сепаратное перемирие со старостой луцким князем Александром Носом (см.) и старостой подольским князем Федьком Несвицким (см.). В августе 1434 г. вместе со старостой галицким Михаилом Бучацким спас от казни и привел к присяге польскому королю и Короне Ф. Несвицкого (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 2, 3, 6; Розов В. Украïнськi грамоти. № 71, 72). После смерти Ягайла поддержал придворную группировку. В 1437 г. вместе с Яном Войницким (см.) занял Луцк, после чего оба сановника вели переговоры с Сигизмундом Кейстутовичем; покинули Луцк в 1438 г. В 1440 г. сыграл ключевую роль при занятии Буды для Владислава III, за что тот наградил его Вышеградом. В 1444 г. вел переговоры с Орденом. 7. Католик. Влостовский см. Дерслав Влостовский

596

Приложения

Войдило [пан Воидило]. 1. Судя по имени, происходил из Литвы. 6. Свидетель пожалования Свидригайла Каленику Мишковичу от 17 октября 1437 г. Войницкий см. Петр Войницкий; Ян Войницкий из Сенна и Олеска Волковый см. Петраш Волковый Волотович см. Андрей Волотович; Иван Волотович Вяжевич см. Иван Вяжевич Гавриил Зерла (?) [den edlen Gabriel Zerla, unseren heimlichen schreiber und liben getrewen; bey Gabrielen, euwirm schreiber] 5. Писец Свидригайла в 1434 г. 6. Весной–летом 1434 г. по приказу Свидригайла ездил в Тевтонский орден (GStAPK. OBA 6809; LECUB. Bd. 8. № 828. S. 483). Гаврило Шило [пан Гаврило Шило] 1. Первый известный представитель ветви Шиловичей рода Кирдеев (см. о них: Яковенко Н. М. Українська шляхта, с. 145). Сын — Олизар. 2. Вероятно, как и родственники, пользовался гербом «Кирдей» (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 175–176). 3. По-видимому, умер до 1450 г., когда великий князь Казимир подтвердил его сыну Олизару Шиловичу его выслуги от Свидригайла (LM. Kn. 3. P. 59). 4. При Витовте владел с. Сельце в Луцкой земле (LM. Kn. 1. № 357. P. 81). В 1442  г. во время раздачи владений на Волыни лишился села и был среди тех, кто приглашал Свидригайла на княжение (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 48). 6. Гарант договора ВКЛ с Тевтонским орденом от 15 мая 1432 г. Свидетель пожалований Свидригайла Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому от 24 июля 1436 г. и 20 июля 1437 г., Ивану Мукосеевичу от 30 марта 1437 г., Богушу Оверкичу Тимоху от 23 апреля 1438 г. В 40-е годы член рады Свидригайла (Halecki O. Ostatnie lata. S. 300). Гануско [Hanussko nunccius vester (Свидригайла. — С. П.)] 6. Летом 1435 г. доставил Сигизмунду Люксембургскому послание Свидригайла (CESXV. T. 3. Dod. 29. P. 538). Гедигольд см. Георгий Гедигольд Георгий Бутрим [her Jorge Putriimme; palatinus meus (Свидригайла. — С. П.) fidelissimus Georgius (Jorge) Butrym; Jurga; Georgii olim capitanei Smolnensis]

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

597

1. Знатный литовский боярин. Отец — Ян Бутрим. Сыновья — вероятно, Владислав Бутрим и Тречус Бутримович (Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich. S. 68–69; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 220–221). 2. Герб — «Топор». 4. Вотчина с центром в Жирмунах находилась в Лидском повете. 5. Господарский маршалок в 1428–1429 гг., наместник смоленский Свидригайла в 1435 г.; возможно, наместник слонимский и здитовский между 1440 и 1447 гг. 6. По словам Яна Длугоша, в молодости долгое время провел за границей, что могло предопределить активное участие Бутрима в дипломатических миссиях. В 1431–1432 гг. трижды был послом Свидригайла в Орден (GStAPK. OBA 5606, 6114, 6191). После переворота 1432 г. поддерживал Сигизмунда Кейстутовича, был его послом к великому магистру Ордена и настаивал на его включении в польско-литовский союз (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 67–68; GStAPK. OF 14. S. 705–706; SRP. T. 3. P. 498, Anm.). Гарант унии с Польшей 1433  г., возможно, также 1432  г. (“Jurga” — AUPL. № 55, 56. S. 81, 82). Перешел на сторону Свидригайла не позже 22 марта 1433 г., когда в Витебске подписал его послание отцам Базельского собора. В 1435 г., будучи смоленским наместником Свидригайла, раскрыл направленный против него «заговор митрополита Герасима». Вскоре после Вилькомирской битвы «отъехал» к Сигизмунду, передав Смоленск под его власть (LECUB. Bd. 8. № 999; GStAPK. OBA 7170; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 220–221). Не идентичен Бутриму, который был одним из свидетелей пожалования Ивашки Гаштольда францисканскому костелу в Вильне от 19 апреля 1437 г. (KDKW. № 149а), поскольку тот был сыном Кезгайла (Rowell S. C. Winning the living. P. 97– 98, note 28). 7. Католик. В послании папе Евгению IV Свидригайло называет его “catholicus fidelissimus” (KDL. S. 365). Георгий Гедигольд [Georgius alias Gedigold, Gedigol(t), Gedegaw, der alde houbtman von der Wille; пан Деди(к)голд, воевода виленьскии; Кгедикговдъ] 1. Происходил из одного самых знатных и влиятельных родов литовских бояр. Отец — Койликин. Брат — Альберт (Войтех) Монивид, отец Ивашки Монивидовича (см.). Жена — княжна Анастасия, согласно предположению Р. Петраускаса, могла быть дочерью князя Юрия Толочки. Возможно, в орденском формулярнике 30-х годов XV в. она была ошибочно приписана Ивашке Монивидовичу (Uppsala universitetsbibliotek. Ms. C 575, fol. 15 v). Сын — Петр-Сенько. 2. Герб — «Лелива». 3. Политическую деятельность начал не позже начала XV в. Умер ок. 1435 г. (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 231–232). 4. Вотчинные земли с центром в Вишневе находились близ Крева и Ошмян.

598

Приложения

5. Господарский маршалок в 1401 г., киевский воевода ранее 1411 г., подольский староста в 1411 — ок. 1423 гг., смоленский воевода ок. 1424 г., виленский воевода в 1425–1432 гг. 6. Неоднократно участвовал в посольствах: в Венгрию (1411), на Констанцский собор (возглавлял литовскую делегацию в 1416 г.), в Польшу (1429). Это направление деятельности сохранилось и при Свидригайле: в 1431 и 1432 гг. ездил его послом в Польшу, в 1432 г. — в Орден. Когда Свидригайло был свергнут с престола, в ночь с 31 августа на 1 сентября 1432 г. бежал с ним в Полоцк, но в Ошмянской битве 8 декабря того же года попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу и вскоре интегрировался в его окружение (LECUB. Bd. 8. № 624, 649; GStAPK. OBA 6280, OF 14. S. 708; Codex Mednicensis. T. 1. № 41. P. 81; ПСРЛ. Т. 35. С. 34, 57, 76, 107). Не занимая никаких должностей, несколько раз фигурирует в перечнях сторонников Сигизмунда Кейстутовича, в частности, был одним из отправителей послания Ягайлу с просьбой не заключать перемирия со Свидригайлом от 25 сентября 1433 г. (см. приложение I, № 9), свидетелем земского привилея Сигизмунда Кейстутовича от 6 мая 1434 г. 7. Католик, похоронен в виленском кафедральном соборе Св. Станислава и Владислава в часовне Св. Альберта и Георгия вместе со своим братом Альбертом Монивидом, основавшим эту часовню (KDKW. № 173. P. 196–197). Возможно, был причастен к написанию летописной «Повести о Подолье», призванной обосновать права ВКЛ на этот регион. Гербултович см. Фридыш Гербултович Гойцевич см. Юшко Гойцевич Гостский см. Сенько Занкович Гостский Григорий Протасьев [Jehori Prothasi capitaneus in Misensky; magnificus Gregorius alias Prothasy, pallatinus castri Msczensko, familiaris noster; Gregorii alias Prothasii, Gregorius dictus Prothasy; Григореи Протасиевич; Григорий Протасий] 1. Происходил, скорее всего, из Верхнего Поочья. Сыновья — Иван, утопленный весной 1440 г., и Григорий, оба на московской службе (Пономарева И. Г. История одного выезда. С. 45). Возможно, часть потомства Григория Протасьева осталась на литовской службе, поскольку в 1490 г. упоминается имя любутского наместника «Васка Ивановичя Протас(ьева)» (Беспалов Р.  А. Новосильско-Одоевское княжество и Орда. С. 300 и прим. 213). 2. О. А. Однороженко считает, что потомком Григория Протасьева был Василий Олехнович Протасович, печать которого сохранилась при документе 1517  г. (Однороженко О.  А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 180). Однако никаких доказательств его родства с Григорием Протасьевым исследователь не привел. 3. Впервые упоминается в 1424 г. как мценский воевода. Умер не ранее 1439 г.

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

599

4. По мнению Р. Петраускаса, идентичен “Protasius de Ostrowek” из перечня подданных Свидригайла, попавших в плен в ходе Луцкой войны (CESXV. T. 1. № 73. P. 72; подлинник: AGAD. Dok. perg. № 4451). «Островки, Протасово село» были пожалованы Юшке Дранице в 1440–1443 гг. (датируется по упоминанию виленского воеводы Довгирда: LM. Kn. 3. P. 53). Остается неясным, идентичен ли Протас мценскому воеводе Григорию Протасьеву или же это разные лица. 5. Мценский воевода в 1424–1437 гг. 6. Осенью 1424 г. отразил набег татар на ВКЛ (подробнее см.: Беспалов Р. А. Битва коалиции феодалов Верхнего Поочья. С. 205–21036). В 20-е годы XV в. вместе с князьями Семеном Вяземским и Дмитрием Шутихой отвозил княжну Марию Корибутовну в Воротынск на свадьбу с Федором Воротынским (LM. Kn. 6. № 530. P. 312; о хронологии см.: Беспалов Р. А. О хронологии жизни князя Федора Львовича Воротынского). В 1431 г. по приказу Свидригайла ездил к хану Улуг-Мухаммеду, который некоторое время продержал его в неволе37. В 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла отцам Базельского собора. После Вилькомирской битвы, поверив слухам о гибели Свидригайла, перешел на сторону Сигизмунда Кейстутовича со Стародубом, но потом вернулся к Свидригайлу (GStAPK. OBA 7160, 7170; ср. OBA 7156). После этого выехал на службу к Василию II вместе с «множеством людей», среди которых были супруги Константин и Фекла — будущие родители преподобного Даниила Переславского (ПСРЛ. Т. 21. Ч. 2. С. 615; Горшкова В. В., Сукина Л. Б. Даниил. С. 56–62). В декабре 1437 г. помог хану Улуг-Мухаммеду разбить московские войска, посланные Василием II (Беспалов Р. А. Новосильско-Одоевское княжество и Орда. С. 293–298). В 1439 г. Василий II повелел его ослепить (Зимин А. А. Витязь на распутье. С. 82–83). Григорий Стреченович [наш верныи слуга пан Григореи (Гринко) Стреченович] 6. Получил от Свидригайла два села в Летичевском повете на Подолье 2 сентября 1438 г. Гринко (Грицко) Сурвилович [пан Гринко Сурвилович, Hriczko Svrilowicz] 1. Отец — Сурвило, судя по имени, литовец. Это имя было достаточно распространенным в Литве. Из его носителей наиболее известны Сурвило, 36

В разных летописных сводах известие о приходе Куйдадата под Одоев помешено то под 1422, то под 1424 г. Как показал Р. А. Беспалов в указанной статье, в действительности имел место один поход, состоявшийся осенью 1424 г. Следует отметить, что отнесение автором этой статьи Друцких князей Ивана Бабы Семеновича и Ивана Путяты Семеновича к «коалиции феодалов Верхнего Поочья» за неимением данных об их владениях в этом регионе выглядит натянуто. 37 Неясно, к кому относится известие о пребывании в польском плену после Луцкой войны — к Григорию Протасьеву или некоему другому Протасию.

600

Приложения

в середине XIV в. перебравшийся из Литвы в Пруссию и крестившийся под именем Томас, и его потомки (Białuński G. Surwiłłowie). На рубеже XIV–XV вв. упоминается брат литовского боярина Минигайла Гедигольдовича по имени Сурвило (Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich. S. 39–40). Некий Сурвило, живший еще в 60-е годы XV в., был одним из первых представителей полоцкого боярского рода Бириболдиничей (ПГ. Т. 1. № 93, 94, 154). В середине XV в. упоминается Назко Сурвилович (LM. Kn. 3. P. 22). В Литве и Белоруссии имеется несколько населенных пунктов под названием Сурвилишкис/Сурвилишки. 6. Свидетель пожалований Свидригайла от 9 и 17 октября 1437 г., осуществленных в Киеве. Между 1443 и 1447 гг. получил от Казимира 7 человек, также известно недатированное подтверждение на его «отчину» Остров (LM. Kn. 3. P. 23, 68). 7. Примерно в середине XV в. «dominus Andreas alias Hrimko Surwiłowicz» с женой Доротеей ради спасения душ осуществили пожалование францисканскому конвенту в Старой Ошмяне (MAB RS. F 256–1794. L. 2 — 2 a). Если это тот же Гринко Сурвилович, то он был католиком. Грицко Кирдеевич [панъ Грицко Кирдеевичь] 1. Из рода Кирдеев. Отец — Грицко (Григорий) Кирдей. Жены — 1) Клара, 2) Ядвига из Бжежан, вдова теребовельского старосты Яна Бучацкого. Сыновья — Ян и Зыгмунт Кирдеевичи (Kiryk F. Kierdej Jan (Hryćko) z Pomorzan. S. 423–424). 2. Герб — «Кирдей» (Однороженко О. Геральдика членів господарськоï ради. С. 175–176). 3. В политической жизни участвовал с 1430 г., в последний раз упоминается 13 июня 1462 г., вскоре после этого умер. 4. В качестве владений указывал Поморяне и Винники (Винары) близ Львова. Кроме того, владел селами в Галицком и Злочовском поветах. Ряд имений на землях коронной Руси получил от польских королей. 5. Староста холмский в 1431–1436/38, повторно в 1441 г староста красноставский в 1433–1459 гг., каштелян львовский в 1434–1439 гг., воевода подольский в 1439–1462гг. (UDR. T. 3. Zesz. 1. № 825. S. 115; Zesz. 2. № 1407, 1409, 1586. S. 188, 208) 6. В 1430 г. — один из организаторов акции по занятию Каменца и других замков Западного Подолья для Польского королевства. В 1431 г. участвовал в боевых действиях против Свидригайла, отличился в Луцкой войне вместе с Дерславом Влостовским. В 1433 г., став холмским старостой и получив в держание Холм, Грубешов и Красныстав, организовал их оборону от сторонников Свидригайла, разбил князя Александра Носа под Грубешовом. Однако 9 декабря того же 1433 г. вместе с Александром Носом был свидетелем пожалования Свидригайла Андрею Волотовичу. В 1440 г. сопровождал королевича Казимира в Литву, но вскоре отправился в Вен-

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

601

грию для военной поддержки Владислава III. После коронации Казимира стал одним из активных его сторонников, в 1459 г. вместе с Андреем Бучацким ездил в посольство в Молдавию. 7. Католик. Известны его вклады в костелы Львова и Львовского повета. Гулевич см. Иван Гулевич; Масько Гулевич Демко Жидовский [Demkoni Żydowki] 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45). Дениско Мукосеевич [пан Дениско (Данько) Мукосеевич, pan Danisko Kuszierowicz] 1. Происходил из шляхетского рода Теребовльской земли с тюркскими корнями38. Брат — Иван Мукосеевич. Дети — Андрей и Сенько Денисковичи (Собчук В. Шляхетський рiд Денискiв-Матвiївських. С. 411–413; Он же. Від коріння до крони. С. 178 и след.). 2. Потомки пользовались гербом «Вукры», на котором изображен крест без правой половины перекладины между двумя лежащими полумесяцами, обращенными рогами друг к другу и расположенными над тремя горизонтальными балками-«врубами» (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 177). 3. В последний раз упоминается в 1466 г. 6. Свидетель пожалований Свидригайла Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому от 24 июля 1436 г. и 20 июля 1437 г., Ивану Мукосеевичу от 30 марта 1437 г., Фридушу Гербултовичу от 10 июня 1437 г., пану Сверчу от 11 июня 1437 г., Дробышу Щелепе от 13 июня 1437 г., Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г. В 30-е годы вместе с братом Иваном (см.) обосновался на Волыни, в начале 40-х годов поддержал Казимира Ягеллона, от которого получил обширные земельные пожалования на Волыни (после вокняжения в Луцке Свидригайла сохранил села в Кременецком повете, впоследствии принадлежавшие его потомкам), в 1442 г. выхлопотал привилей Казимира Кременцу (BCz. TN. T. 17. № 124). Дерслав Влостовский [пан Ластавскии, староста Каменецкии; pan Wlostowsky; Wlostowsky, capitaneus Cameneciensis] 1. Происходил из небогатого рода краковской средней шляхты. Отец — Имрам из Влостовиц. Мать — Иоанна (Яхна) из Малешова герба «Гриф» (как 38

Наиболее раннее известное мне упоминание представителя этого рода относится к 1396 г., когда пан Грицко Мукосея упоминается в качестве свидетеля в грамоте старосты галицкого, теребовельского и зудечовского Гневоша (Молдован А. М. Пять новонайденных украинских грамот. С. 270).

602

2. 3. 4. 5.

6.

Приложения

и ее муж, происходила из небогатой шляхты). Братья — Ян и Сецей. Сестры — Беата и Эльжбета. Жены — Смехна, вдова Миколая Кракувки, умершего в 1412 или 1413 г., и Ядвига, дочь Хинка из Загожан. Герб — «Окша». Впервые упоминается без имени, как сын покойного Имрама из Влостовиц, в 1397 г. Очевидно, в это время был еще малолетним (Sikora F. Dziersław Włostowski. S. 182–183). Пропал без вести в битве под Варной в ноябре 1444 г. В 1409 г. вместе с братьями продал Влостовицы декану краковского кафедрального капитула (будущему краковскому воеводе) Яну Тарновскому. В 1430 г. назначен старостой Нового Сонча. В октябре 1431 г. упоминается как староста каменецкий (Каменца Подольского), занял эту должность после пленения Теодорика Бучацкого, в 1433 или 1434 г., и занимал ее, вероятно, до 1439 г. Отличился в Грюнвальдской битве 1410 г. Участник войны с Орденом 1414 г. В первые десятилетия XV  в. вел многочисленные тяжбы, испытывал постоянные проблемы с деньгами. В 20-е годы выполнял королевские поручения — вербовку наемников для войны с гуситами (1424), посольство к гуситам (1429). Участник Луцкой войны 1431 г. В начале 1436 г. контактировал со Свидригайлом (GStAPK. OBA 7156). Свидетель пожалований Свидригайла Стефану Силезцу и Каленку Мишковичу от 9 и 17 октября 1437 г.

Джуса см. Андрей Джуса (Чуса); Есиф Джуса (Чуса) Джурдж Струтынский [Dziurdzioui Strutynsski] 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45). Дзулицкий […temu Dzuliczkyemu] 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45). Дробыш Щелепа [наш верныи слуга Дробыш (инак) Щелепа] 1. Род пресекся к концу XV в.: в 1481 г. Лукерья Игнатовая Боровиковая заложила князьям Михаилу и Константину Ивановичам Острожским с. Пьянь (AS. T. 1. № 81), а в 1494 г. великий князь литовский Александр пожаловал с. Зверов Богдану Сеньковичу Гостскому (AGAD. Dok. perg. № 8785; ср. дорсальную запись XVI в. на документе Свидригайла для Дробыша, с упоминанием Василия Богдановича Гостского: Ibid. Dok. perg. № 8784; публикацию см. в приложении I, № 12). 3. Неясно, идентичен ли Дробышу Мжуровичу, упоминаемому в середине XV в. (AS. T. 1. № 59; УГ XV ст. № 12, 13).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

603

4. 13 июня 1437 г. получил от Свидригайла два села и дворище в Луцком повете, в том числе с. Зверов к северо-западу от Острога. В начале 40-х годов получил от Казимира с. Теремное к юго-западу от Острога (LM. Kn. 3. P. 63). Еловицкий см. Пашко Еловицкий Есиф Джуса (Чуса) [наш верныи слуга пан Есиф Чуса] 1. Брат — Андрей Джуса (Чуса) (о происхождении рода см. его биограмму). 6. 5 мая 1434 г. получил от Свидригайла с. Басово с «волостью» в Луцком повете. Еско Мишкович [nobili et stre(n)nuo Iosskoni Mikowicz familiari n(ost)ro nobis fideli dilecto; Yoskoni; Yesko camerarius vestre fraternitatis; пан Еско Мишкович] 1. Вероятно, происходил из Чернигово-Северских земель (см. биограмму Павла Мишковича). Братья — Андрей, Каленик и Павел Мишковичи, возможно, также Гринко Мишкович. 4. В первой половине 40-х годов получил от Казимира Красный Двор в Мстиславском княжестве, конфискованном у Юрия Лугвеневича (LM. Kn. 3. P. 36). 5. Коморник Свидригайла в 1435 г. 6. Посол Свидригайла к Сигизмунду Люксембургскому летом 1435 г. (CESXV. T. 3. Dod. 29. P. 540; Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 31), к великому магистру, — вероятно, в конце 1436  г. (GStAPK. OBA 711839). Свидетель пожалования Свидригайла Каленику Мишковичу от 17 октября 1437 г. 7. Вероятно, православный, как и его брат Каленик Мишкович. Зарубич см. Ленько Зарубич Зерла (?) см. Гавриил Зерла Зертка (?) см. Лертка Зинко Лабунский (Хотинский?) [Zinko Chotynski; Занько Кремянъчанин] 1. Вероятно, происходил из рода переселенцев из Мазовии. Сын — Ивашко (Собчук В. Д. Від коріння до крони. С. 361–364). 3. Впервые упоминается в 1428 г., в последний раз — в 1466 г. (Собчук В. Д. Від коріння до крони. С. 362–363). 4. Родовое гнездо — с. Лабуны близ Замостья в Белзской земле, где Зинко жил в 1428–1432 гг. (Janeczek A. Osadnictwo. S. 351). 27 марта 1438 г. получил от Свидригайла волости Павлов, Мышков, Плоска, Деревич, Соловка, Лесеевцы в Луцком повете. Впоследствии утратил их. В 1442 или 1443 г. получил владения от Казимира под Полонным; к этому времени проживал в Кременецком повете (Собчук В. Д. Від коріння до крони. С. 362–363). 39

О дате этого документа см. гл. 2.6.

604

Приложения

6. Свидетель нескольких волынских грамот 1458–1466 гг. 7. Вероятно, католик, как и его родственники (Собчук В. Д. Від коріння до крони. С. 361). Иван Волотович [пан Иван Волотович, pan Iwan Woіotowicz] 1. О происхождении и владениях см. биограмму Андрея Волотовича — брата Ивана. 2. По мнению О. Халецкого и О.  А. Однороженко, пользовался печатью с гербом «Три вруба», как и Загоровские — владельцы Загорова в XVI  в. (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 37; Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 172). 6. Один из гарантов договора ВКЛ с Тевтонским орденом от 15 мая 1432 г. Свидетель пожалований Свидригайла Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому от 24 июля 1436  г. и 20 июля 1437 г., Ивану Мукосеевичу от 30  марта 1437  г., Фридушу Гербултовичу от 10 июня 1437  г., Сверчу от 11  июня 1437  г., Дробышу Щелепе от 13 июня 1437  г., Олыйферу от 14 июля 1437 г., Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г., Петрашу Волковыю от 1 августа 1437  г., Петру Мышчичу от 4 февраля 1438  г., немцу Юрку от 9 мая 1438 г. 7. Православный. Вместе с братом Иваном Волотовичем записан в помянник Городищенского монастыря на Волыни (Pomianyk of Horodyshche. Part 1. Winnipeg, 1962. P. 40). Иван Вяжевич [Iwaschko Wyazewicz; Иван (Ивашко) Вяжевич; pan Iwan Wiażewicz] 1. Происходил из знатного литовского боярского рода (Pietkiewicz K. Wielkie Księstwo Litewskie. S. 88–89; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 306–307). Имеющийся материал не подтверждает гипотезы В. Семковича о происхождении рода из Смоленской земли (Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich. S. 24). Само имя «Вяж» — литовское, неоднократно встречается в источниках в форме «Вяжис» с характерным окончанием (LM. Kn. 3. По указ.). Отец — возможно, один из гарантов Мельненского договора 1422 г. Michael alias Waszus. Брат — Глеб (согласно традиционной точке зрения, родоначальник Глебовичей, что сейчас оспаривается: Рыбчонак С. А. Да праблемы паходжання магнатаў Глябовiчаў). Жена — N., дочь Судивоя Волимонтовича. Дочь — Анна, жена Петра Яновича Монтигирдовича. 2. Герб — «Лелива» (указывает на общее происхождение с Альбертом Монивидом и Георгием Гедигольдом). 3. Умер до 30 мая 1482 г. 5. Маршалок господарский в 1452–1470 гг., староста браславский в 1453 г., наместник смоленский в 1460–1472 гг., воевода трокский ок. 1465 г. 6. Согласно данным «Хроники Быховца» 20-х годов XVI в., участвовал в Ошмянской битве 8 декабря 1432 г. на стороне Свидригайла и попал в

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

605

плен к Сигизмунду Кейстутовичу (ПСРЛ. Т. 17. Стб. 530). Это известие весьма правдоподобно с учетом того, что Иван Вяжевич пользовался тем же гербом «Лелива», что и несомненные сторонники Свидригайла Георгий Гедигольд и Ивашко Монивидович. Отсутствие упоминаний об Иване Вяжевиче в посланиях Сигизмунда Кейстутовича 1432 г. объясняется тем, что он еще не был столь влиятельным, как другие пленники. 7. Католик (BP. T. 6. P. 420; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 306–307). Иван Гулевич [пан Иван Гулевич, pan [Iw]an Hulewicz] 1. Из рода Гулевичей галицкого происхождения (Яковенко Н.М. Українська шляхта, с. 150–152). Брат — Масько Гулевича. 2. На печати Пахна Васьковича Гулевича был изображен знак в виде полукруга, обращенного концами вверх, под длинным крестом. Этот знак, согласно О.  А. Однороженко, имел западнорусское происхождение (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 178–179). 6. Свидетель грамоты русского старосты Ивана Сремского, утверждающей сделку купли-продажи и написанной во Львове 23 июня 1413 г. (Молдован А. М. Пять новонайденных украинских грамот. С. 272). Гарант договора ВКЛ с Тевтонским орденом от 15 мая 1432 г. Свидетель пожалований Свидригайла Андрею Волотовичу от 9 декабря 1433  г., Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому от 24 июля 1436 г. и 20 июля 1437 г., Фридушу Гербултовичу от 10 июня 1437 г., Сверчу от 11 июня 1437 г., Дробышу Щелепе от 13 июня 1437 г., Олыйферу от 14 июля 1437 г., Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г., Петрашу Волковыю от 1 августа 1437 г., Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г. Иван Казарин Рязанович [пан Казарин, маршалок Луцкое земли; пан Козарин, маршалок земскии] 1. Происходил из богатейшей ветви южнорусского рода Корчаков. Братья — Немира Рязанович и Мицко (Миско) (его сын — «племянник Немиры» Митко?) (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 47–48, 120–121). 4. Владения, вероятно, располагались в южной части Владимирского и Луцкого поветов. 5. Маршалок земский (Луцкой земли) в 1437–1438 гг. 6. Свидетель пожалований Свидригайла Ивану Мукосеевичу от 30 марта 1437 г., Фридушу Гербултовичу от 10 июня 1437 г., Сверчу от 11 июня 1437 г., Дробышу Щелепе от 13 июня 1437 г., Олыйферу от 14 июля 1437 г., Пашку Еловицкому от 21 июля 1437  г., Петрашу Волковыю от 1 августа 1437  г., Петру Мышчичу от 4 февраля 1438  г. Вместе со Свидригайлом участвовал в виленском сейме 1451 г. (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 92). Член рады Свидригайла также в 1445–1451 гг. Был в его окружении уже в 1443 г.

606

Приложения

Иван Клюкович [пан Иван Клюкович] 1. Вероятно, брат Гриньки Клюковича, одного из поручителей за литовских пленных в сентябре 1431 г. 2. Ян Замойский во второй половине XVI в. описал изображение на печати Гриньки Клюковича как «Wrembi» (Piekosiński J. Jana Zamoyskiego notaty. № 386. S. 48). Эта печать сохранилась до настоящего времени (AGAD. Dok. perg. № 4451, первоначально третья печать справа, ныне вторая сохранившаяся; см.: Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 170). 6. Свидетель пожалования Свидригайла Фридушу Гербултовичу от 10 июня 1437 г. Иван Мукосеевич [наш верныи слуга пан Иван(ко) Мукосеевич] 1. О происхождении см. биограмму брата — Дениски Мукосеевича. Сын — возможно, Гринько Мукосеевич (Собчук В. Д. Шляхетський рiд ДенискiвМатвiївських. С. 413–414; Он же. Від коріння до крони. С. 177 и след.). 2. Впоследствии представители рода Денисков пользовались гербом «Вукры» (см. биограмму Дениски Мукосеевича). 3. Умер до 1442 г. 4. 30 марта 1437 г. получил от Свидригайла 4 села в Луцком повете и 5 в Кременецком. 6. Свидетель пожалования Свидригайла Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г. Иван Черный [пан Иван Чорныи] 6. Свидетель пожалований Свидригайла Андрею Волотовичу от 9 декабря 1433 г., Дробышу Щелепе от 13 июня 1437 г., Олыйферу от 14 июля 1437 г., Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г., Петрашу Волковыю от 1 августа 1437 г., Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г., Богушу Оверкичу Тимоху от 23 апреля 1438 г. Ивашко [unser marschalk Ywaschko; Ywasko marestallus… vestre fraternitatis] 5. Маршалок Свидригайла в 1434–1435 гг. 6. В апреле 1434 г. и летом 1435 г. посол Свидригайла к императору Сигизмунду Люксембургскому (GStAPK. OBA 6799; CESXV. T. 3. Dod. 29. P. 540). Ивашко Монивидович [herren Ywaschken Monywidowicz (Monowidowicz); пан Ивашко Монивидович; Ywaske Mannewiden son (Manweden); пан Монивид староста подолскии и кременецкии; magnificus Iwassko Moniwidus capitaneus Podolie; Moniwid Camenecensis et Podolie capitaneus] 1. Сын знатного и влиятельного литовского боярина Альберта (Войтеха) Монивида — брата Георгия Гедигольда. Жена — Анна (происхождение неизвестно). Дети — Ян, Альберт, Ядвига и Софья. 2. Герб — «Лелива». 3. Впервые упоминается в 1420 г. В 1423 г. скрепил своей печатью Мельненский договор с Орденом за Гедигольда, но сведения о развитии карьеры имеются с 1430 г. Умер в 1458 г.

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

607

4. Вотчинные земли с центром в Жупранах находились в Ошмянском повете, также владел имениями в Смоленской земле. 5. Староста подольский и кременецкий в 1436–1438 гг. (в конце 1436 — середине 1437  г. его власть распространялась на Луцкую землю), воевода трокский в 1443–1458 гг., воевода виленский в 1458 г. 6. Карьера пошла вверх при Свидригайле: 29 октября 1430 г. Ивашко Монивидович, вероятно, был одним из гарантов его соглашения с Ягайлом о судьбе Западного Подолья, в 1431 г. упоминается как ближайший советник великого князя (“Minbithe” — GStAPK. OBA 5859), один из гарантов Чарторыйского перемирия с Польшей. В 1432  г. бежал со Свидригайлом в Полоцк (LECUB. Bd. 8. № 624) и стал его «правой рукой»: был послом к ордынским ханам Улуг-Мухаммеду в апреле–июне 1433 г. (GStAPK. OBA 6430a; опубл.: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 5. Прим. 264) и Сеид-Ахмеду весной 1434 г. (GStAPK. OBA 6809, 6835). Летом 1434 г. предотвратил переход Киева в руки Сигизмунда Кейстутовича (LECUB. Bd. 8. № 855). Лично Ивашке Монивидовичу адресовано письмо чешских дворян от 7 февраля 1436  г. (“Urozenemu panu, panu Gywaskowy, panu lyttewskemu” — GStAPK. OBA 7149). Весной 1436  г. Свидригайло назначил его «старостой подольским и кременецким» (GStAPK. OBA 7170, упоминается с этой должностью до 1438  г.), а не позже 16 октября 1436 г. передал ему в управление Луцк (GStAPK. OBA 7237, 7252). Свидетель пожалований Свидригайла от 9 декабря 1433 г., 5 мая 1434 г., Михайлу Олехновичу от 16 января 1437 г., Ивану Мукосеевичу от 30 марта 1437  г., Яну Войницкому от 14 июля 1437  г., Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г., Богушу Оверкичу Тимоху от 23 апреля 1438 г., немцу Юрку от 9 мая 1438 г. (осуществлял «приказ»), Григорию Стреченовичу от 2 сентября 1438 г. Вместе с другими знатными сторонниками Свидригайла присягнул на верность Владиславу III и Короне Польской от имени Киевской земли 4 сентября 1437 г. В 1440 г. поддержал великого князя Казимира Ягеллона, в 1447–1448 гг. участвовал в переговорах с ливонцами и поляками (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 267–268; Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich. S. 19; Ochmański J. Moniwid i jego ród. S. 25–28). 7. Католик. Ивашко Мостич Кадулубицкий [Iwaszkoui Mostycz Kadułubiczkiemu] 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45). Ивашко Подолянский [пан Ивашко Подолянскии] 4. Продал свое «лезиво» у с. Сенно Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому и доложил об этом Свидригайлу до 24 июля 1436 г.

608

Приложения

Ивашко Рогатинский [Iwaszko Rohatinensis protunc capitaneus in Alesko; tenutarius castri Oleschko Bogdan Rohatinski; Iwaszko Przysluschycz Rohatinski; Ивашко Рогатинскии] 1. Происходил из коронной Руси (прозвище образовано от названия г. Рогатина, отобранного у Ивашка Ягайлом). Отец — вероятно, Волчко Преслужич Рогатинский, также державший Рогатин (Розов В. Украïнськi грамоти. № 38, 46, 47; Materiały archiwalne. № 31, 32, 36). 2. На печати Волчка Преслужича, отца Ивашка Рогатинского, был помещен герб с изображением знака в виде буквы W с ответвлением влево и вверх (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 176–177). 4. Владения располагались в Олесской волости. 5. Староста олесский в 1431–1432 гг., староста клецкий в 1441 г., староста мельницкий (LM. Kn. 3. P. 57; Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej. S. 35, przyp. 67; s. 173), староста каменецкий (Каменца Литовского) в 1461 г. 6. Во время Луцкой войны 1431 г. выдержал осаду Олесского замка польскими войсками. Осенью 1432 г. сдал Олеско полякам (Dlugossii J. Annales. Lib. XI et XII. P. 30, 66; Prochaska A. Przebaczenie królewskie). Казарин Рязанович см. Иван Казарин Рязанович Каленик (Климентий?) Мишкович [наш верныи слуга пан Каленик Мишкович] 1. Вероятно, происходил из Чернигово-Северских земель (см. биограмму Павла Мишковича), его потомки считались киевскими боярами. По мнению польского генеалога XVII в. Ш. Окольского, отца Каленика звали Николай, однако неясно, на чем основано это мнение — на его собственном допушении или на изучении им документов из архива Тышкевичей. Братья — Андрей, Еско и Павел Мишковичи, возможно, также Гринко Мишкович. Жена — Огрефина (?). Сын — Ивашко, возможно, также Сенько — член рады Свидригайла в 40-е годы (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 142)40. Родоначальник Тышкевичей (Lulewicz H. Miszkowicze, Kalenikowicze, Tyszkowicze. S. 308–311). 2. Потомки пользовались гербом «Лелива», который Каленик Мишкович мог принять от Ивашка Монивидовича — другого верного сторонника Свидригайла (Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich. S. 24; Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 150; Lulewicz H. Miszkowicze, Kalenikowicze, Tyszkowicze. S. 309–310). По мнению же О. А. Однороженко, этот герб Тышкевичи усвоили себе в XVI в., тогда как первоначально они пользовались оригинальным знаком местного, непольского происхождения (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 182–184). 3. Умер до 20 августа 1450 г. 40

По мнению В. Д. Собчука, Сенько Каленикович был сыном львовского армянина Каленика (Собчук В. Д. Від коріння до крони. С. 332).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

609

4. Согласно поздним работам по генеалогии, получил от Свидригайла Звенигород и Путивль в наместничество. Впервые эта информация появляется у Ш. Окольского со ссылкой на грамоты из архива Тышкевичей (“Calennicus seu Calixtus, filius Nicolai. Et quoniam filius est speculum parentis, et imago meritorum et morum: tantum profecit ex educatione et exercitio, ut Magni Ducis Litu. Suidrigelonis Marschalcus et Praefectus Putiulensis atque Zninogrodensis (так в тексте — С. П.) constitueretur. Quod ex Priuilegiis in archiuo Tyskieuiciorum conseruatis colligitur”. — Okolski S. Orbis Polonus. T. 2. P. 93). В позднейших работах называется и дата этого назначения — 1434 г. 17 октября 1437 г. получил от Свидригайла 11 сел в Киевской земле. 7. Православный. Поминание рода «пана Каленикович(а) и пани его» записано в помянник Киево-Печерской лавры конца XV — начала XVI в. (Голубев С. Т. Прил. С. 42). Каленикович см. Маско Каленикович Карел [Karel] 1. «Гость» Свидригайла (брат ливонского отделения Ордена с таким именем неизвестен). 6. Послее Вилькомирской битвы 1435 г. попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу (GStAPK. OBA 7160). Кариван [пан Кариван] 6. Свидетель пожалования Свидригайла Фридушу Гербултовичу от 10 июня 1437 г. Вероятно, был свидетелем пожалования Свидригайла Млечку Михайловичу Носковичу от 23 июля 1437  г.41 Может быть идентичен пану Короваю Процевичу или Ивану Короваю, упоминаемому в грамотах Федора Любартовича (Розов В. Украïнськi грамоти. № 43, 52, 60). Кирдеевич см. Грицко Кирдеевич; Петр Ланевич Кирдеевич Мильский 41

Пытаясь доказать свое шляхетство в 1647 г., Ян из Буян Окорска Карабан говорил, что «за кнежати Великог(о) князтва Литовъског(о) Свидрикгаила, кгды заседал на справах своих яко кнежа литовское, продокъ позваных пановъ Карабановъ в раде его заседал, яко о том привилеи того ж кнежати Свидрикгаила панү Млечкови Михаиловичү Носковичү на певные добра, въ Володимерском повете лежачие, в том привилею менованы, под датою […] писанъ в Лүцъкү, под леты Рожъдества И[исү]с Христа 1000 лѣт и 437 лѣто, июля 23 дня, инъдикъта 15, при котором привилею и продокъ позваныхъ подписалсе» (ЦДІАУК. Ф. 25. Оп. 1. Кн. 258. Арк. 534 зв.). Согласно сведениям, любезно сообщенным Игорем Тесленко, представители рода Карабанов (Карабановичей) известны лишь со времен Сигизмунда Августа. Отождествляю упомянутого «продка» времен Свидригайла с Кариваном гипотетически, по созвучию имен; если это тождество верно, то, возможно, в списке конца XVI в. жалованной грамоты Свидригайла от 10 июня 1437 г. допущена ошибка.

610

Приложения

Киркидий [пан Киркидии] 1. Вероятно, происходил из рода Кирдеев. О. Халецкий предположительно отождествлял его с Грицком Кирдеевичем (см.). 6. Свидетель пожалования Свидригайла Есифу Чусе от 5 мая 1434 г. Клюкович см. Иван Клюкович Козинский см. Васько Козинский Komiko42 [Komiko thiuny (?) Kyoviensis] 5. Тивун киевский в 1437 г. 6. Свидетель пожалования Свидригайла Стефану Силезцу от 9 октября 1437 г. Корсак см. Василий Дмитриевич Корсак Косило (?) [Косило; scribam suum Kosnum43] 5. Писец Свидригайла в 1433–1437 гг. 6. В 1433  г. посол Свидригайла к Ягайлу, которого тот выдал Сигизмунду Кейстутовичу, подвергшему его «многим унижениям и мучениям» (“multis contumeliis et tormentis” — Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6. S. 216). Писец пожалования для Фридуша Гербултовича от 10 июня 1437 г. (?). Лабунский см. Зинко

Ланевич см. Петр Ластовский см. Дерслав Влостовский Ларивон [Ларивон] 4. В 1522  г. Сигизмунд Старый подтвердил вручанам Конону и Каленику Яковлевичу владение бортной землей Тенетиловщиной, которую их предку Ларивону пожаловал Свидригайло при условии конной службы (LM. Kn. 12. № 89. P. 170). Поскольку Киевская земля подчинялась Свидригайлу только до 1438 г., отношу это пожалование к периоду династической войны. Пожалования земли при условии военной службы характерны для 1438 г., когда Свидригайло всеми силами пытался организовать отпор наступлению Сигизмунда Кейстутовича. Впрочем, Свидригайло мог совершить пожалование и в 1430–1432 гг. 42

В списке имя искажено, возможно, первоначально оно имело форму «Хомек» (ср.: УГ XV. Ст. № 10, 11. С. 37, 38). 43 Идентификация, основанная на сходстве имен, предположительна. Возможно, это другой писец Свидригайла.

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

611

Ленько Зарубич [nobilis Lenko Zarubicz; Ленько Зарубич] 1. Происходил, скорее всего, из коронной Руси. 4. 18 июня 1423 г. Владислав II Ягайло записал ему 100 гривен на с. Подбреж в Зудечовском повете (“in et super villa nostra Podbrzes in terra Russie et districtu Szudacouensi”), 31 октября 1428 г. он же пожаловал ему села Русатичи и Орешковичи в Зудечовском повете (“Russathicze et Oreskowicze in districtu Zidaczouiensi” — ZDM. Cz. 7. № 1940, 2031. S. 119–120, 258; Monografia XX. Sanguszków. T. 1. S. 24–25). 27 декабря 1433 г. получил от Свидригайла 6 сел под Луцком и Кременцом. 5. Воевода (староста) зудечовский князя Федора Любартовича в 1411–1424 гг. (Розов В. Українськi грамоти. № 43, 52, 56; Monografia XX. Sanguszków. T. 1. S. 24–25). Леон Ческий [Leonowi Czeskiemu] 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45). Леонид Патрикеевич [Ленид Патрекеевичь, Lennyde Patrikeywitcz] 1. Полоцкий боярин (bayor). Брат — по-видимому, Григорий Патрикеевич, вместе с которым был «послухом» (свидетелем) вкладной грамоты полоцкого архиепископа Симеона II (Новгородца) в монастырь Св. Николы на Лучне. 6. Осенью 1432 г. по приказу Свидригайла ездил из Полоцка в посольство к ливонскому магистру (LECUB. Bd. 8. № 632). В середине XV в. (предположительно не ранее 1452 г., но до 1458 г.) был «послухом» (свидетелем) вкладной грамоты полоцкого архиепископа Симеона II (Новгородца) в монастырь Св. Николы на Лучне (Матвеев И. И. Неизвестная полоцкая грамота. С. 74–75; Пудалов Б. М. Загадка комиссионных грамот. С. 203‒204; ПГ. Т. 1. М., 2015. № 135). 7. Православный. Лертка (Зертка?) [servum suum Lerthkam (Zertkam?)44] 6. Слуга Свидригайла, в 1433 г. его посол к Ягайлу (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6. S. 216). Маско Каленикович [Maskoui Kalenikowicza] 1. Отец — Каленик, армянин из-под Львова (Собчук В. Д. Від коріння до крони. С. 330–331). 44

В форме “Lerthkam” имя воспроизведено в публикации О. Халецкого, выполненной по чистовику инвентаря коронного архива Я. Замойского. Однако в черновике, который отразил результаты непосредственной работы Я. Замойского с рукописями, существовавшими в его время, написание имени скорее напоминает «Zertkam» (AGAD. AZ. Rkps 33. S. 617/687).

612

Приложения

4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45). Масько Гулевич [strenuus miles Masko Ulewicz, пан Миско/Масько Гулевич, pan Masko Hulewicz] 1. Брат — Иван Гулевич (см. о происхождении рода в его биограмме). 2. На печати Пахна Васьковича Гулевича был изображен знак в виде полукруга, обращенного концами вверх, под длинным крестом. Этот знак, согласно О.  А. Однороженко, имел западнорусское происхождение (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 178–179). 6. В начале 1436 г. по приказу Свидригайла здил в посольство к панам коронной Руси (GStAPK. OBA 7156), свидетель его пожалований Ивану Мукосеевичу от 30 марта 1437 г., Фридушу Гербултовичу от 10 июня 1437 г., Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г., немцу Юрку от 9 мая 1438 г., возможно, также Богушу Оверкичу Тимоху от 23 апреля 1438 г. (пан Ма[…]). Член рады Свидригайла в 1451 г. (Halecki O. Ostatnie lata. S. 299). Миколай Рогаля (Подкраевский) [nobilis Nicolaus Podkragiewsky, familiaris noster fidelis dilectus; den edlen und namhaftigin Mykolayen Rogala, genand Podkrayowsky, unsern getrawen und besundern liebin] 1. Мазовецкий шляхтич. Отец — Павел Рогаля. Мать — Малгожата. Жена — Дорота (Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej. S. 147, 388 i nast., особенно — 391–392, 396). Сыновья — Станислав Соколовский и, возможно, Петр Соколовский, действовавшие в начале XVI в. 2. Герб — «Рогаля». 3. Умер в 1480 или 1481 г. (Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej. S. 391). 4. Центр владений — Венгжинов в Цехановской земле Мазовии. 5. Староста плоцкий в 1449, 1462–1466 гг., судья в Завкше в 1452 г., асессор в дорогичинском земском суде в 1463, 1469 гг., староста мельницкий в 1479 г. 6. Посол Свидригайла к великому магистру Тевтонского ордена в сентябре 1437 г. (LECUB. Bd. 9. № 227), к верховному маршалу — в декабре 1438 г. (GStAPK. OBA 7530). Впоследствии вернулся в Мазовию. Участник Тринадцатилетней войны (Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 727; Supruniuk A. Mazowsze Siemowitów. S. 182, 183, 226). Михаил [Michale houetmane van Ploske; des fursten marschalk, als de hovetman van Plowscauwe; der howptman zcu Ploszkow; howptmann… von Ploßkow] 1. Идентификации не поддается. Вопреки мнению А.  Л. Хорошкевич (ПГ. Вып. 3. С. 211), определенно не идентичен Михаилу Сигизмундовичу. Возможно, идентичен дворному маршалку Свидригайла, ездившему в посольство к Ягайлу в октябре 1431 г. (Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 25).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

613

5. Наместник полоцкий в 1434–1435 гг., маршалок господарский в 1435 г. 6. Участвовал на стороне Свидригайла в Вилькомирской битве 1 сентября 1435  г., вскоре после этого отправил письмо ливонскому ландмаршалу из Полоцка с сообщением об осаде Витебска войсками Сигизмунда Кейстутовича, о делах Свидригайла и просьбой о военной помощи. Осенью 1436 г. отправил ему еще одно письмо (Kämmerei-Register der Stadt Riga. Bd. 1. S. 192; LECUB. Bd. 8. № 994, 998; GStAPK. OBA 7159; краткое содержание последнего письма см.: LECUB. Bd. 9. № 27). Михаил Георгиевич (?) [d[ominus]…Michael Geordowicz capitaneus in Wytebsky] 5. Наместник витебский Свидригайла в 1433 г. 6. 22 марта 1433  г. подписал послание Свидригаловых сторонников к Базельскому собору. Михайло Арбанас [боярин наш Михаило Арбанас(с)] 6. По приказу Свидригайла ездил в посольство к хану к Улуг-Мухаммеду в феврале — апреле 1433 г. (GStAPK. OBA 6430a; опубл.: Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 5. Прим. 264). Михайло Мошенский [пан Михаило Мошенскии] 6. Свидетель пожалования Свидригайла Каленику Мишковичу от 17 октября 1437 г. Михайло Олехнович [наш верныи слуга Михаило Олехнович]. 6. Получил от Свидригайла 4 села в Кременецкой волости 16 января 1437 г. Михайлович см. Млечко Михайлович Носкович Мишкович см. Андрей Мишкович; Еско Мишкович; Каленик Мишкович; Павел Мишкович Млечко Михайлович Носкович [Млечко Михаилович Носкович] 6. Получил от Свидригайла владения во Владимирском повете 23 июля 1437 г. Монивидович см. Ивашко Монивидович Мошенский см. Михайло Мошенский Мукосеевич см. Дениско Мукосевич; Иван Мукосеевич Мыльский см. Петр Ланевич Кирдеевич Мышчич (Мышца) см. Петр Нег Стрибродский [Negowi Stribrodzski] 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45).

614

Приложения

Немира Рязанович [Немира Разанович; Niemirka Kaszanowicz; Nemirza cubicularius; der edel Nemyra, unser marschalk und hauptman von Bransk; magnificos et strenuos milites nostros… et Nemiram; Nyemyerza] 1. Происходил из рода Корчаков (подробнее о происхождении и родственных связях см. биограмму Козарина Рязановича — брата Немиры). Племянник — Митко. Жена — Анна. Сын — Якуб Война (возможно, идентичен Яцку Немировичу, получившему в 1442 г. пожалование от Казимира). Дочь — Мария, жена князя Михаила Васильевича Чарторыйского. Племянник — Тишко. Породнился с наиболее влиятельными людьми Волыни — Олизаром Шиловичем, Юршей, князей Михаилом Чарторыйским, владимирским старостой Костюшком (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 135–136; Ożóg K. Riazanowicz Niemira. S. 269–270). 2. Ян Длугош отметил, что Немира Рязанович был «шляхтичем герба “Корчак”» (Dlugossii J. Annales. Lib. XII. P. 122; Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 170–171). 3. Первое достоверное упоминание — 1424 г.45 Умер вскоре после 31 декабря 1453 г. 4. Владения Рязановичей располагались в южной части Владимирского и Луцкого поветов, между верхней Турьей и Бугом, а также на верхнем Стыре (подробнее см.: Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 121). Помимо многочисленных сел, Немире Рязановичу принадлежал г. Литовиж, получивший при Свидригайле магдебургское право. Другим крупным центром владений было Дубно. В 1449 и 1452 гг. пожалования Свидригайла подтвердил Казимир (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 164–165). 5. Коморник Свидригайла еще в период его виленского княжения в 1432 г. Маршалок и наместник брянский Свидригайла в 1434 г., староста луцкий Свидригайла, а после его смерти и перехода Луцкой земли в состав ВКЛ — Казимира в 1445–1453 гг.46 6. В 1424 г. упоминается в окружении Свидригайла в Коломые на территории Польского королевства (Codex diplomaticus Poloniae. T. 1. № 170. P. 301). В начале 1432 г. посол Свидригайла к Ягайлу (GStAPK. OF 14. S. 687–689; Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 31). В апреле 1434  г. посол Свидригайла к хану Сеид-Ахмеду (GStAPK. OBA 6799, 6802, 6809). В начале 1436  г. был одним из предводителей похода 45

До этого упоминается как свидетель документа Свидригайла для Миколая, ректора костела Девы Марии в Зудечове 1415  г. (AGZ. T. 2. Lwów, 1870. № 39. S. 65; Tylus S., ks. Fundacje kościołów parafialnych w średniowiecznej diecezji lwowskiej. Lublin, 1999. S. 243–244), однако аутентичность этого документа сомнительна (см. гл. 1.2). 46 По мнению О. Халецкого, Немира Рязанович, участвовавший в приглашении Свидригайла на Луцкое княжение, был его луцким старостой уже в 1442 г. (см. также: UDR. T. 3. Zesz. 5. № 359. S. 95).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

615

подданных Свидригайла на Стародуб и Смоленск (GStAPK. OBA 7156). В 1442  г. участвовал в приглашении Свидригайла на Луцкое княжение (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 45–46), член рады Свидригайла вплоть до 1452 г. Вместе со Свидригайлом участвовал в виленском сейме 1449 г. (Ibid. S. 92). После смерти Свидригайла поспособствовал переходу Луцкой земли в состав Великого княжества Литовского, а не Польского королевства (Ibid. S. 186, 188, 189), вместе с Маском Гулевичем, Пешком и Федьком Козловским доставил тело Свидригайла в Вильну. И после этого сохранял должность и влияние, которое позволяло в 1453 г. говорить о нем как об одном из “principes de Luczska” (AGZ. T. 14. № 872). В 1453 г. участвовал в заговоре с целью передать Луцк полякам (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 221, 223, 224, 226, 229, 230). 7. Православный, как и его сын Якуб Война (см. его завещание: Архив ЮЗР. Ч. 7. Т. 1. № 3.5. С. 11–13). Ян Длугош называет его “Ruthenus” (Dlugossii J. Annales. Lib. XII. P. 122). Никлос Вильке [Nicklos Wylke; Nickil Wilke; Nykell Vilik; Nikelwyl] 1. Ливонец, служивший Свидригайлу (брат ливонского отделения Ордена с таким именем неизвестен). 6. После Вилькомирской битвы 1435 г. попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу. Временно отпущен Сигизмундом в марте 1438 г. (GStAPK. OBA 7160; LECUB. Bd. 8. S. 617–618. Anm. 1; Bd. 9. № 127, 173, 187, 250, 267, 281). Николай Шеллендорфер [Niclos Schallendorffer, Nicclos Schellendorfer us der Slesie, inwonere uns(ir)s landis, uns(ere) lieben getrwen; mit Nickeln Schaldorff herczog Jorge diener] 1. Происходил из рода Шеллендорфов. Его представители к середине XIV в. переселились из Мейссена в Силезию и в первой половине XV в. служили при дворе брестско-легницкого князя Людовика II, поддерживавшего контакты с Витовтом и Свидригайлом (Szafrański F. Stosunki narodowościowe i społeczne. S. 63–64; Petrauskas R. Riteriai. P. 101; Idem. Didžiojo kunigaikščio institucinio davro susiformavimas. P. 30). 2. На печати одного из Шеллендофов был изображен герб с семью колоколами, который указывал на мейссенское происхождение (Szafrański F. Stosunki narodowościowe i społeczne. S. 64). 6. В октябре 1433  г. по приказу Свидригайла ездил в посольство в Орден (GStAPK. OBA 6236, 6701). Летом 1434  г. упоминается как слуга князя Юрия (Лугвеневича), задержанный на балтийском побережье по приказу Сигизмунда Кейстутовича (GStAPK. OBA 6860). Носкович см. Млечко Михайлович Носкович Оверкич см. Богуш

616

Приложения

Окушко Толкачевич [пан Окушко (Толкачевич); Okussko Tlucaczowicz praeclarissimi principis et domini magni ducis curiae marschalcus] 1. Происхождение неизвестно. Возможно, происходил из Мстиславского княжества: известны 4 пожалования мстиславского князя Юрия Лугвеневича для «боярина нашего Василья Толкачевича» 1455–1457 гг. (Варонiн В. А. Князь Юрай Лынгвеневiч Мсцiслаўскi. Дад. № 3, 5–7). Одним из свидетелей завещания виленского воеводы Ивашки Монивидовича (см.) в 1458 г. был некий “Johannes Tholkaczeuicz” (Semkowicz W. Przywileje Witolda dla Moniwida. S. 262). При Казимире Ягеллоне известен Васко Толкачевич (LM. Kn. 5. № 21. P. 47). Возможно, все они были родственниками (братьями?) Окушки. 2. На печати был изображен знак в виде стрелы, направленной острием вверх, с крестообразными ответвлениями вправо и влево (рисунок из инвентаря коронного архива Я. Замойского см.: Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 173). 5. Маршалок дворный Свидригайла (1437). 6. Свидетель пожалований Свидригайла Михайлу Олехновичу от 16 января 1437 г. и Григорию Стреченовичу от 2 сентября 1438 г. Присягнул на верность Владиславу III и Польской Короне от имени Киевской земли 4 сентября 1437 г. Олехно Черемоский [Olechno Czeremoski] 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45). Олехнович см. Михайло Олехнович Олыйфер (Олфер) [наш верныи слуга Ол(ый)фер]. 6. Получил от Свидригайла села в Луцком повете 14 июля 1437 г. Павел Мишкович [Paweł Myszkiewicz] 1. Вероятно, происходил из Чернигово-Северских земель. Братья — Андрей, Еско и Каленик Мишковичи, возможно, также Гринко Мишкович. Родоначальник Халецких. 2. Халецкие, потомки Павла Мишковича, в XVI–XVII вв. пользовались гербом со знаком в виде буквы W под острием стрелы (Однороженко О.  А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 183). 4. Между 1 сентября 1436 г. и 31 августа 1437 г. получил от Свидригайла имение Хальче с «рабом Иваном» взамен Сновска (Kuczyński S. M. Rodowód Michała Chaleckiego. S. 10; Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 301; датируется по 15-му индикту). На какое-то время утратил его между 1440 и 1443 гг., когда его получил Гарман Радивонович (LM. Kn. 3. P. 29). Во вто-

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

617

рой половине XV в. это имение, вероятно, вернулось к Халецким (Kuczyński S. M. Ziemie czerhihowsko-siewierskie. S. 367; Темушев В. Н. Гомельская земля. С. 57–58). 7. Вероятно, православный, как и его брат Каленик Мишкович. Павел Рогаля [Paulus Rogala — nobilis, consiliarius noster fidelis dilectus; meyn kemerer Pawlus Rogala; des hern herczoge Switrigails kemerer; strenuus Paulus Rogala Sokołowski]47 1. Мазовецкий шляхтич. Жена — Малгожата. Cын — Миколай Рогаля Подкраевский (см. его биограмму, а также: Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej. S. 147, 388 и след., особенно — 391–392). Родственницей Павла Рогали, вероятно, была Мария — жена Павла Струмилы (отца Ежи Струмилы) (Ibid. S. 395). 2. Герб — «Рогаля». 3. В последний раз упоминается в 1437 г. 47

4 июня 1435 г. Свидригайло писал великому магистру, что к нему на службу намерен перейти еще один Рогаля — Ян, хоружий вышогродский в 1432–1439 гг., а также Ежи Струмило: «И есть еще один господин, гоподин Струмило, который владеет замком в Мазови на границе с Литвой, и он сейчас воюет с князем Сигизмундом за свое жалованье, которого он ему не заплатил, и он со своим братом прислал нам верительную грамоту с послом, и просил нас, чтобы мы ему отпустили гнев за то, что он был против нас на стороне Сигизмунда, и просится со своим братом к нам на службу и в помощь, и мы написали ему, чтобы он прислал к нам своего брата или доверенного человека, который мог бы нам указать и гарантировать, что он действительно собирается это сделать. И есть третий господин, Рогаля, хорунжий мазовецкий, который также прислал нам с этим же послом верительную грамоту и просит жалованья и грамоты на двести копий, то есть шестьсот коней, по пять коп грошей на каждое копье в месяц, что составляет тысячу коп, и мы ему также написали, чтобы он прислал к нам с такой гарантией и записью, что это действительно случится. И мы хотим ему обеспечить то, чего он желает» (“So ist ein ander herre, herr Stromyla, der hat ein slos zu Mazaw an der grenicze zu Littawen, der kriget iczunt mit dem Sigmund umb sein zold, den er im nicht zu beczalen hat, der hat uns ein glewbbrif mit seinem bruder gesant bey dem boten, und liesse uns bitten, das wir im den zorn vergeben, als er bey Sigmunden wider uns gewest ist, und erbewt sich uns mit seinem bruder zu dinen und beystendig zu wesen, dem haben wir geschriben, das er zu uns sende seinen bruder ader seinen getrewen, der uns undirweisen und versichern kunde, das er ist mit trewen meynte. So ist der dritte herr Rogale, banherr zur Mazaw, der hat uns auch bey dem selben bote ein glewbbrif gesant, und begert zoldes und schadbrifes uf zweyhundirt spis, das ist sechshundert pferden, fumff schock groschen uf iden spis den moned, das brengit tausent schock, demselben haben wir auch geschriben, das er zu uns sende mit solicher versicherung und verschreibung, das das mit trewen geschege. So wollen wir in geweren, was er begert”. — GStAPK. OBA 7000). Таким образом, речь идет лишь о первых контактах двух мазовецких шляхтичей со Свидригайлом, и неизвестно, каков был их исход. Как бы то ни было, эти скупые данные не дают оснований с уверенностью причислять их к сторонникам Свидригайла, как сделали Г. Блащик и Т. Ящолт (Błaszczyk G. Dzieje stosunków polsko-litewskich. T. 2. Cz. 1. S. 726; Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej).

618

Приложения

4. Поскольку в источниках также упоминается под именем Павел Рогаля Соколовский (Najdawniejsze księgi sądowe mazowieckie. T. 3: № 1850. S.  173–174), ему принадлежал подляшский Соколов, которым ранее владел Миколай Сепенский (смена собственника, согласно Т. Ящолту, могла произойти в 1430–1432 гг. путем купли-продажи или великокняжеского пожалования выморочных владений). Между 1 сентября 1454 и 31 августа 1455 г. Казимир вернул «Миколайку Рогасну сыну» (Миколаю Рогале Подкраевскому) его вотчину, в которую, вероятно, входил и Соколов (в краткой записи «Книги данин Казимира» упомянут Купятин) (LM. Kn. 3. P. 43; Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej. S. 147). 5. Маршалок, коморник и советник Свидригайла в 1432–1433 гг. 6. В 1428 г. упоминается как слуга Свидригайла («Rogalya de Mazouia familiaris domini Swytrigalonis» — Piekosiński F. Zapiski sądowe województwa sandomierskiego. № 1100. S. 172; Błaszczyk G. Dzieje. T. 2. Cz. 1. S. 726–727). Ездил в посольство к ливонскому магистру по поручению Свидригайла сразу после его свержения с престола, в сентябре 1432 г. (LECUB. Bd. 8. № 624)48. Оттуда он поехал к великому магистру (LECUB. Bd. 8. № 627), откуда вернулся в декабре 1432 г. Вновь прибыл к ливонскому магистру 1 января 1433 с письмами от Л. Ландзее (LECUB. Bd. 8. № 657; Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas. P. 31). В 1436 г. Сигизмунд Кейстутович уже называет его своим «земянином» (“noster terrigena” — Najdawniejsze księgi sądowe mazowieckie. T. 3. № 1948. S. 173). Патрикеевич см. Леонид Патрикеевич Пашко Еловицкий [наш верный слуга пан Пашко Еловицкий] 1. Сын — вероятно, Михайло Еловицкий. 4. За участие в походе Витовта на Новгород 1428 г. получил от него вознаграждение — с. Новый Став в Кременецком повете. 21 июля 1437 г. получил от Свидригайла подтверждение на свою «отчину» с. Еловичи и ряд других сел в Луцком и Кременецком поветах взамен с. Велбичи. После вокняжения Свидригайла на Волыни лишился своих сел в Луцком и Владимирском поветах, получил от Казимира владения в Пинском и Кременецком поветах. 5. Участник похода Витовта на Новгород в 1428 г., сторонник Свидригайла в 1437 г., а после 1442 г. — Казимира Ягеллона. В 1463 г. свидетель раздела отчины между князьями Василием, Семеном и Солтаном Васильевичами Збаражскими (Собчук В. Від коріння до крони. С. 387–394). 48

В подлиннике “Paulus” написано по затертому “Hannus”, что не отмечено в публикации (GStAPK. OBA 6208). Тем не менее не решаюсь на этом основании считать, что Ян Рогаля в сентябре 1432 г. находился в Полоцке вместе со Свидригайлом.

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

619

Петр (III) Войницкий [пан Петр Воиницкии, староста Луцкии; pan Petr starosta Luczki; Petrus de Senno venator Sandomiriensis] 1. Отец — Добеслав (I) из Сенна, воевода сандомирский. Мать — Екатерина из Горая герба «Корчак». Братья — Ян Войницкий (см.), Якуб, Павел, Миколай, Анджей, Зигмунт, Дымитр, Виктор, Збигнев, Мартин. Двоюродный брат — краковский епископ Збигнев Олесницкий (Semkowicz W. Przywilej rodu Dębno z 1410 r. w świetle genealogii rodu. [Cz. IV] // Miesięcznik Heraldyczny. 1910. № 5. S. 76–82). 2. Герб — «Дембно». 4. Маршалок надворный (1439), ловчий сандомирский (1441–1455) (Uzupełnienia do spisów urzędników małopolskich. № 783а. S. 92). 5. Староста луцкий 11–13 июня 1437 г. 6. Свидетель пожалований Свидригайла Сверчу от 11 июня 1437 г., Дробышу Щелепе от 13 июня 1437 г., Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г., Каленику Мишковичу от 17 октября 1437 г. 7. Католик. Петр (Петрашко) Ланевич Кирдеевич Мыльский [слуга наш верныи, пан Петр Ланевич Кирдеевич Мыльскии; наш верныи пан Петрашко Ланевич] 1. Происходил из рода Кирдеев. Сын — Ванько (Boniecki A. Poczet rodów. S. 119). 2. Родственники Петра Ланевича Кирдеевича Мыльского пользовались гербом «Кирдей» (щит рассечен, в первой части — три лили) (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 175–176). 4. Вотчина — Мыльск к югу от Ровного. 24 июля 1436 г. получил от Свидригайла с. Сенно в Луцком повете, 20 июля 1437 г. — одно село в Острожском повете и два в Луцком. В 1442  г. лишился одного из пожалований Свидригайла, что привело к его сближению с этим князем (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 42, 48, 117, 124). В 1451 г. получил от Свидригайла несколько сел в Луцком повете. Еще от Витовта некий Гиацинт Ланевич получил с. Сельце в Луцкой земле, которое до этого принадлежало Шилу (LM. Kn. 1. № 357. P. 81). 5. Маршалок земский Свидригайла в 1446–1451 гг. Петр Мышчич (Мышца) [наш верныи слуга пан Петр Мышьчич наш кухъмистр, пан Петр инак Мышца] 1. Происходил, вероятно, из коронной Руси. Родоначальник Холоневских (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 121–122). Сын — Богдан Мышчич, в 1488 г. получил от Казимира 10 коп грошей с луцкого мыта (LM. Kn. 4. № 18.2. P. 72). 2. Потомки Петра Мышчича пользовались гербом «Три вруба» (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 173). 4. Получил от Свидригайла три села, в том числе Холонев, и лес в Кременецком повете близ границы Червонной Руси 4 февраля 1438 г. В начале

620

Приложения

1452 г., когда решалась судьба Луцкой земли после смерти Свидригайла, эти владения ему подтвердил великий князь Казимир (LM. Kn. 3. P. 58). 5. Кухмистр Свидригайла в 1438 г. Петраш Волковый [Петраш Волковыи ловец] 4. Получил от Свидригайла земли в Луцком повете 1 августа 1437 г. Неясно, связано ли с ним как-либо название с. Волковыи в Луцкой земле, которое Свидригайло в 1451  г. пожаловал Няку Урсуловичу (Miscellanea з архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV–XVII ст.). I. Новые документы к истории Юго-Западной Руси XV в. С. 135, 144–145). Подкраевский см. Миколай Подолянский см. Ивашко Полоцкий см. Василий Андреевич Полоцкий Попко [писарь Попко] 5. Писец Свидригайла в 1437 г. 6. 30 марта 1437 г. написал грамоту о пожаловании Свидригайла Ивану Мукосеевичу. Протасьев см. Григорий Протасьев Раквиц [Rakwicz] 1. «Гость» Свидригайла (брат ливонского отделения Ордена с таким именем неизвестен, см.: Ritterbrüder im livländischen Zweig des Deutschen Ordens). 6. В результате Вилькомирской битвы 1435  г. попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу (GStAPK. OBA 7160). Рогаля см. Миколай Рогаля (Подкраевский); Павел Рогаля Рогатинский см. Иван Рогатинский Ромейко [пан Ромеико] 1. Судя по имени, возможно, родом из Литвы. 6. Свидетель пожалования Свидригайла Каленику Мишковичу от 17 октября 1437 г. Рязанович см. Казарин Рязанович; Немира Рязанович Савастьян [панъ Савастьянъ] 6. Свидетель пожалования Свидригайла от 9 декабря 1433 г. Сверч (Свирч) [nasz wierny a mily pan Szwiercz] 1. Происходил из силезско-моравского рода, переселившегося на Русь, вероятно, в 70-е годы XIV  в. при Владиславе Опольском (первый извест-

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

621

ный представитель рода на Подолье — Бедрих, получивший четыре села в Скальском повете от Федора Кориатовича в 1392 г.) (Dunikowski J. O rodzie Świerczków na Rusi w wieku XV i początkach rodziny Dunikowskich // Miesięcznik Heraldyczny. 1931. № 9. S. 202–210; № 10. S. 217–227; Михайловський В. Еластична спільнота. С. 39–41, 185–189). Из грамоты Свидригайла, сохранившейся в польском переводе в подтверждении Сигизмунда Августа 1569 г. Павлу Скотницкому, неясно, кто именно из представителей рода Сверчей ее получил. Поскольку в 1564  г. Скотницкий предъявлял жалованные грамоты Витовта Николаю Бедриху (Бедриховичу) и его сыну Юрку (Kurtyka J. Repertorium podolskie. № 135. S. 420; Idem. Materiały do repertorium podolskiego. № 21. S. 456), а пожалования Свидригайла расположены на Западном Подолье, то можно с уверенностью говорить лишь о том, что их получатель принадлежал к подольской ветви рода. 2. В первой половине XV в. представители рода пользовались гербом «Сверчик» (Dunikowski J. Orodzie Śwerczków na rusi w wieku XV. S. 203, 206). 4. 11 июня 1437 г. получил от Свидригайла четыре села в Каменецком повете (на Западном Подолье!). 7. По данным второй половины XV в. представители рода были католиками (Dunikowski J. Orodzie Śwerczków na rusi w wieku XV. S. 206). Семашко [пан Семашко, пан Самашко] 1. Возможно, идентичен Семашке Епифановичу, который и впоследствии упоминается на Волыни в окружении Свидригайла (с патронимом — в грамоте Свидригайла от 5 ноября 1445 г.). Он был родоначальником Семашковичей, или Семашек (Яковенко Н.  Н. Україньска шляхта. С. 155– 157). Впрочем, в «раде» Свидригайла в 1451–1452 гг. известен его тезка — Семашко Михайлович (Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły. S. 299–300). Братом волынского Семашки Епифановича, вероятно, был его полный тезка, упоминаемый во Львове в 1478 г. Сын — Ивашко. 2. Представители рода Семашковичей пользовались гербом с изображением знака в виде буквы М под крестом (Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 177–178). 4. Казимир Ягеллон, стремясь укрепить свои позиции на Волыни перед смертью Свидригайла, 8 января 1452 г. подтвердил Семашке Епифановичу ряд сел в Луцкой земле и Мельницкой волости (LM. Kn. 3. P. 58; см. также: LM. Kn. 4. № 108. P. 129–130). 6. Свидетель пожалований Свидригайла Есифу Чусе от 5 мая 1434 г., Григорию Стреченовичу от 2 сентября 1438 г.; осуществлял «приказ» при пожаловании Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г. Сенько [famosos … Syenkonem notarium serenissimi principis et domini, domini Boleslai alias Swidrigal, dei gracia magni ducis Litwanie etc., patrui et domini nostri graciosi familiares]

622

Приложения

5. Писец Свидригайла в 1433 г. 6. В октябре 1433 г. по приказу Свидригайла ездил в посольство к великому магистру Тевтонского ордена, сохранилась верительная грамота Сигизмунда Кейстутовича (!) от 30 октября 1433 г.: GStAPK. OBA 6711. Сенько Васкович [пан Сенько Васкович] 6. Свидетель пожалований Свидригайла Фридушу Гербултовичу от 10 июня 1437 г. и Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г. Сенько Занкович Гостский [пан Сенъко Гостъскии] 1. Происходит из рода Кирдеев, один из родоначальников ветви Гостских (Гойских). 2. Отец — Занко, известный лишь по патрониму (Собчук В. Вiд корiння до крони. С. 260). 4. Родовое гнездо — с. Гоща на пути из Луцка в Киев. До 24 июля 1436 г. продал свое «лезиво» у с. Сенно Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому и доложил об этом Свидригайлу. В середине XV в. был свидетелем документа Еська Чаплича на с. Курозвони, расположенное по соседству с Гощей (Собчук В. Вiд корiння до крони. С. 260). Сенько Смоленский [Sienkoni Smoliensski] Ср. Monografia XX. Sanguszków. I. S. 33 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45). Симон Бервенский [Simoni Beruensski] 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45). Синкушко [пан Синкушко] 6. Свидетель пожалования Свидригайла Ивану Мукосеевичу от 30 марта 1437 г. Снаксар(ь) [Снаксар(ь)] 5. Писарь Свидригайла в 1436–1438 гг. 6. Писарь пожалований Свидригайла Петру Ланевичу Кирдеевичу Мыльскому от 24 июля 1436 г. и 20 июля 1437 г., Олыйферу от 14 июля 1437 г., Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г., Григорию Стреченовичу от 2 сентября 1438 г. Стенцлав Длинный [lange Stenczslaw; Stenczell] 1. Ливонец, служивший Свидригайлу (брат ливонского отделения Ордена с таким именем неизвестен).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

623

6. После Вилькомирской битвы 1435 г. попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу. Временно отпущен Сигизмундом в марте 1438  г. (LECUB. Bd. 8. S. 617–618. Anm. 1; Bd. 9. № 173, 250, 267, 281). Стефан Силезец [fidelis noster Stephanus Slesita] 1. Происходил из Влодовиц в Силезии, где известны два населенных пункта с этим названием. 4. 9 октября 1437 г. получил от Свидригайла два села в Хмельницком повете на Подолье. В 1443 г. это пожалование подтвердил Владислав III, добавив к нему еще одно село (Михайловський В. Еластична спiльнота. С. 82). Стреченович см. Григорий Стреченович Сурвилович см. Гринко (Грицко) Сурвилович Тептюкович см. Васюта Тептюкович Тимох см. Богуш Оверкич Тимох Толкачевич см. Окушко Толкачевич Федько [Feitconem servum suum] 6. Слуга Свидригайла, в 1433 г. его посол к Ягайлу, задержанный последним (Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza. № 6. S. 216). Фридрих фон Донин [Fredrich von Donen; Donynsky] 1. Ливонец, служивший Свидригайлу (брат ливонского отделения Ордена с таким именем неизвестен). 6. После Вилькомирской битвы 1435  г. попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу. Временно отпущен Сигизмундом в марте 1438 г. Тайно уехал из Трок, где содержался в плену, 23 февраля 1440 г. (GStAPK. OBA 7160; LECUB. Bd. 8. S. 617–618. Anm. 1; Bd. 9. № 127, 173, 187, 250, 267, 281, 574). Фридыш Гербултович (Павч) [наш верныи а милыи пан Фридыш (Фридиш) Гербултович с Фолтина] 1. Происходил из рода Гербуртов из Фельштына, перебравшихся в Перемышльский повет в 70-е годы XIV в. благодаря пожалованию Владислава Опольского. Отец — Гербурт Пуч из Славкова (родоначальник семейства). Братья — Герборд Павч и Миклаш (Николай). Жена — львовская шляхтянка Елена Одновская. Сыновья — Ян и Яков. Дочери — Фенна (Евфимия?), жена Петра Куликовского, и Ядвига (по А. Бонецкому), жена львовского войского Петра Фала из Пелнатычей (Łaszczyńska O. Ród Herburtów. S. 72, 87; Пашин С. С. Перемышльская шляхта. С. 133–134). 2. На печати был изображен герб с мечами, которым пользовались и другие представители рода Фюлленштейнов. 3. Упоминается в 1374–1440  гг. (Łaszczyńska O. Ród Herburtów. S. 70). Умер ранее сентября 1445 г. (Пашин С. С. Перемышльская шляхта. С. 134).

624

Приложения

4. Гнездом рода на Руси были владения близ Львова и Самбора, полученные Гербуртом и Фридышем от Владислава Опольского в 1374 г. Получил от Свидригайла три села в Збаражском повете 10 июня 1437 г., но вскоре, вероятно, лишился их: уже в 1442 г. одним из них — Черняховкой — распоряжался Казимир Ягеллон (LM. Kn. 3. P. 62; Собчук В. Д. Від коріння до крони. С. 80). Ходко Хорожен… [Chodkoui Chorozen[…] 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45). Ходко Юрьевич [Chodke; Chodko Juriowicz/Jurgieowicz; Thudko Juriowicz; Chotko; Ходко] 1. Знатный боярин, занимавший влиятельное положение в ВКЛ уже при Витовте. По предположению Г. Киркене, происходил из литовского рода, рано принявшего православие. О родителях, за исключением имени отца (Юрий), ничего не известно. Сын — Иван (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 221–222). 2. К актам Мельненского мира 1422  г. и Чарторыйского перемирия 1431  г. привесил печать со знаком, напоминающим польский герб «Костеша». Поскольку в акте Городельской унии этот герб не упоминается, а Ходко и его потомки были православными, то не исключено, что первоначально это был знак местного происхождения («рунический», по терминологии Ф. Пекосиньского), в котором впоследствии стали видеть польский герб. 3. Умер, вероятно, в 50-е годы XV в.: в 1459 г. менским старостой уже назван его сын Иван. 5. Наместник полоцкий в 1422/23 гг. 6. Гарант Мельненского мира с Орденом 1422 г., Христмемельского договора с ним 1431 г. и Чарторыйского перемирия с Польшей того же года. Посол Свидригайла к Ягайлу весной 1431 г., участник несостоявшихся переговоров с поляками в Полубичах в феврале 1432 г. (GStAPK. OBA 5633, OF 14. S. 691– 692). В ночь с 31 августа на 1 сентября 1432 г. вместе со Свидригайлом бежал в Полоцк, участвовал на его стороне в Ошмянской битве 8 декабря того же года и в результате попал в плен к Сигизмунду Кейстутовичу (GStAPK. OF 14. S. 708; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 645; № 649. S. 380). Вскоре Сигизмунд примирился со своим пленником, и тот вновь занял почетное место в его окружении: был одним из отправителей послания польскому королю Владиславу II Ягайлу с просьбой не включать Сигизмунда Кейстутовича в перемирие со Свидригайлом, одним из свидетелей земского привилея от 6 мая 1434 г. и грамоты Сигизмунда Остику от 28 июня 1436 г. (Jaworski R. Z najdawniejszych dokumentów. Aneks 1. S. 110–111). Сохранил влияние и после прихода к власти Казимира, когда вместе с другими панами и князьями распоряжался земельными пожалованиями от его имени.

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

625

Хотинский см. Зинко Хохлевский [пан Хохлевъскии] 6. Свидетель пожалований Свидригайла Ивану Мукосеевичу от 30 марта 1437 г. и Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г. Чаплич см. Андрей Чаплич Черный см. Иван Черный Чуса см. Андрей Джуса (Чуса); Есиф Джуса (Чуса) Шамотульский см. Винцентий Шамотульский Шарейко [пан Шареико] 1. Возможно, происходил из Литвы. 6. Свидетель пожалования Свидригайла Михайлу Олехновичу от 16 января 1437 г. Шеллендорфер см. Николай Шеллендофер Шило см. Гаврило Шило Щелепа см. Дробыш Щелепа Юрек [iz Buska Niemec Jurek; provido Georgio ejusdem civitatis (Кременца. — С. П.) advocato] 1. Немец из Бужска (Буска). 5. 9 мая 1438 г. получил от Свидригайла должность войта в Кременце с принадлежащими к ней владениями. В 1442 г. в форме нового пожалования это подтвердил Казимир Ягеллон (BCz. TN. T. 17. № 124). Юрий [пан Юри, пан Юрьи маршалок наш; pan Jurkij, marszałek nasz; Georgius marschalkus] 5. Маршалок Свидригайла в 1437–1438 гг. 6. Свидетель пожалований Свидригайла Михайлу Олехновичу от 16 января 1437 г., Яну Войницкому от 14 июля 1437 г. (Archiwum Narodowe w Krakowie. Oddział I, Zbiór Lanckorońskich. Perg. Nr 30), Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г., немцу Юрку от 9 мая 1438 г. Юрий Петкович [Georgius Pedkowicz49 marschalk(us); der erbare Jurge Peytkowicz unser obirster marschalk] 49

Издатели “Bullarium Poloniae” в «витебском манифесте», сохранившемся в западноевропейском списке, реконструируют данный патроним как “P(h)edkowicz”. Написание того же патронима в верительной грамоте Свидригайла 1433 г., сохранившейся в оригинале, делает эту реконструкцию избыточной.

626

Приложения

1. В 80-е гг. XV в. Олехну Судимонтовичу служили некие Шимко, Станислав и Жура Петковичи (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 204–205). Неясно, были ли они связаны со Свидригайловым маршалком, поскольку патроним «Петкович» мог быть образован от уменьшительной формы распространенного имени Петр. 4. В 1444 г. некий Георгий Петкович из Жупран (“Georgius filius Pietcowicz50 de Zuprany”) с сыновьями Бутком и Ивашком сделал вклад во францисканский костел в Ошмяне (MAB RS. F 256–1794. L. 7; краткое содержание: KDKW. № 180). Если он идентичен Свидригайлову маршалку, то тот мог быть как-то связан с Ивашкой Монивидовичем, чья вотчина находилась в Жупранах. Однако это тождество предположительно. 5. Маршалок Свидригайла в 1433 г. 6. 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла к Базельскому собору. 23 ноября того же года Свидригайло поручил ему вместе с комтуром Меве Людвигом фон Ландзее представлять его на переговорах между польским королем, великим магистром Ордена и их союзниками (DOZA, Perg.Urk. 3318; краткое содержание: BGDO. Bd. 4. Hbd. 2. № 592. S. 650–651). Его уполномоченные не успели на переговоры, увенчавшиеся заключением Ленчицкого перемирия в конце года. 29 декабря 1433 г. фогт Розиттена сообщал ливонскому ландмаршалу о проезде «верховного маршалка Свидригайла» (“Swyttergeylen averste marschalck”) вместе с Ландзее через Ливонию (GStAPK. OBA 6743; краткое содержание: LECUB. Bd. 8. № 746). 7. Если Георгий Петкович — вкладчик ошмянского костела 1444 г. идентичен Свидригайлову «верховному маршалку», то последний был католиком. Юрша Иванович [пан Юрша; d[ominus] Yurscha Iwanowicz capitaneus in Brensky (вариант чтения — Bielsky)51; magnificos et strenuos milites nostros, videlicet Gyrssonem, pallatinum nostrum Kyowiensem; magnificum Gyrssonem, pallatinum nostrum Kyowienssem; Gerscha pallatinus Kyowiensis, воевода киевскии пан Юр(ь)ша; Jursza woyewode Kyowien(sis); Iurscha pallatinus Kijowiensis] 1. Родом, скорее всего, из Луцкой или Киевской земли, где располагал обширными владениями52. Сын — Иван Юрша, маршалок господарский и 50

В источнике К. Яблонскиса могло быть написано «Pietrowicz» (отыскать его не удалось). Чтение “Brensky” приводится в издании XVIII в. (Veterum scriptorum et monumentorum historicorum, dogmaticorum, moralium amplissima collectio / Ed. E. Martene, U. Durand. T. 8. Paris, 1733), ошибочное “Bielsky” — в “Bullarium Poloniae”. Первое чтение выглядит предпочтительным с учетом того, что Брянск в 30-е годы был значительно более крупным и важным административным центром, чем Белая в Смоленской земле, а Бельск Подляшский находился на территории, подконтрольной Сигизмунду Кейстутовичу. 52 Мнение О. Халецкого, согласно которому Юрша происходил из Мстиславского княжества, основанное на топографии одной из его «выслуг», полученной от Казимира, неубедительно (Halecki O. Ostatnie lata. S. 39, przyp. 2; Matusas J. Švitrigaila. P. 175; Kuczyński S.M. Jursza. S. 347). 51

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

627

староста владимирский в 1488–1489 гг. (его дочери — Зофья, замужем за великокняжеским кухмистром, наместником ейшишским Петром Олехновичем, и Людмила, замужем за Юрием Яновичем, наместником бирштанским53) Известны две дочери Юрши: 1) Феодора (Федька), замужем за Степанским князем, а после его смерти — за Олизаром Шиловичем; 2) N., замужем за князем Василием Друцким (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 248; Pietkiewicz K. Wielkie Księstwo Litewskie. S. 92). 2. На печати 1431 г. изображен герб со знаком негородельского происхождения (AGAD. Dok. perg. № 4451; Piekosiński F. Jana Zamoyskiego notaty. S. 47; Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради. С. 169–170). Такой же знак изображен на печати его сына Ивана Юрши (Архив СПбИИ РАН. Колл. 124. Ед. хр. 16). 3. Впервые упоминается в 1429 г., умер после 1451/52 г. 4. Обширные владения находились на Киевщине и Волыни. В результате раздела между зятьями Ивана Юрши (сына Юрши Ивановича) имений, перешедших к ним от его дочерей — их жен (3 ноября 1493 г.), Петру Олехновичу достались Новый Двор, данники Капачевичи, с. Макалевичи, Веприня, Глевака, Луковица и Хворошня в Киевской земле, с. Вирно в Рогачевском повете и с. Дорогостай в Волынской земле, а Юрию Яновичу — с. Кривичи, Жобрин и Дексин (в Киевской земле?), с. Воротнево на Волыни и с. Безуевичи в Рогачевском повете; при этом с. Станково, три Лукомских села — Ильковичи, Холопеничи и Остапковичи, а также с. Романово на Волыни свояки поделили пополам (AGAD. Dok. perg. № 8408). Это объясняет, почему участники процесса 1470 г. вспоминали, что крестьяне, жившие по соседству с с. Макалевичи, «кошивали… сѣножати на Юршу» (Полехов С. В. Новые документы о Киевской земле. С. 278). Из материалов первой половины XVI в. выясняется, что Юрша записал с. Щелепин (Старый Дорогостай) на соборную церковь Св. Иоанна Богослова в Луцке и оно стало важным источником доходов епископской кафедры (ANK. Oddz. I. Archiwum Młynowskie Chodkiewiczów. Sygn. 979. S. 1, 5, 7, 13; опубл.: Miscellanea з архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV–XVII ст.). I. Новые документы к истории Юго-Западной Руси XV в. С. 139–141, 146– 151; см. также: AGAD. Tzw. Metryka Litewska. Ks. IV B 6. S. 504 = k. 302). Имеются сведения о владениях Ивана Юрши — сына Юрши Ивановича 53

По мнению Ю. Н. Микульского, Зофья и Людмила были дочерьми не Ивана Юрши, но Юрши Ивановича (Miscellanea з архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV–XVII ст.). I. Новые документы к истории Юго-Западной Руси XV в. С. 141 и прим. 39). Однако в записи «на память», озаглавленной в 6-й книге Литовской метрики «О скарбы пана Юршины» и передающей показания Станислава Яновича Кезгайловича (датируется 25 июня 1498 г.), о смерти пана Юрши говорится как об относительно недавнем событии, т. е. имеется в виду как раз Иван Юрша, чьих дочерей Станислав Янович называет «сестреницами», поскольку Иван Юрша был женат на его сестре (LM. Kn. 6. № 587. P. 341).

628

Приложения

(Архив СПбИИ РАН. Колл. 124. Ед. хр. 16). Впрочем, эти владения он не обязательно унаследовал от отца, но мог приобрести иным путем. 5. Староста луцкий в 1429–1431 гг., наместник брянский в 1433 г., воевода киевский в 1436–1438 гг., староста кременецкий в 1442 г., в староста брацлавский 1447/48–1451/52 гг. (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 248). 6. Летом 1431 г. руководил обороной Луцка от польских войск в ходе Луцкой войны, а 6 сентября выступил одним из поручителей за литовских пленных. 22 марта 1433 г. подписал послание сторонников Свидригайла отцам Базельского собора. Свидетель пожалований Свидригайла Андрею Волотовичу от 9 декабря 1433 г., Есифу Чусе от 5 мая 1434 г., Ивану Мукосеевичу от 30 марта 1437 г., Стефану Силезцу от 9 октября 1437 г., Каленику Мишковичу от 17 октября 1437 г., Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г. В начале 1436 г. был одним из предводителей похода на Стародуб и Смоленск (GStAPK. OBA 7156, 7160). В августе–сентябре 1437 г. вместе с татарами одержал блестящую победу над войском Сигизмунда Кейстутовича под Киевом (LECUB. Bd. 9. № 227. S. 135). 4 сентября 1437 г. присягнул Владиславу III и польской Короне от имени Киевской земли. В 1442 г. примирился с Казимиром, получил от него обширные владения, в 1445 г. был одним из военачальников ВКЛ в войне с Московским великим княжеством. 7. Православный. Ян Длугош называет его “Ruthenus” (Dlugossii J. Annales. Lib. XII. P. 124). Сохранились сведения о его вкладе в луцкий собор Св. Иоанна Богослова (см. п. 4). Юшка [Juschka — unsir getruwer kamerjunge] 5. Коморник Свидригайла (1432). 6. Ездил к ливонскому магистру по поручению Свидригайла осенью 1432 г. (LECUB. Bd. 8. № 642, 646). Юшко Гойцевич [Georgius (Juszko) Goyczowicz; Юшко Кгоицевич pan Juszko Golcewicz] 1. Происходил из знатного литовского боярского рода, возможно, состоявшего в родстве с Довойнами. Братья — Ивашко и Федько. Жена — Анна, дочь Андрея Довгирдовича. Потомства не оставил (Petrauskas R. Lietuvos diduomenė. P. 237–238). 2. Изображение на печати Ивашка Гойцевича (брата Юшка) 1433 г. напоминает герб Довойн. 3. Умер после 1461 г. 4. Вотчинные владения располагались, скорее всего, в Новогородском повете. От Сигизмунда Кейстутовича получил двор Репухов в Витебской земле (LM. Kn. 4. № 66. P. 112) — несомненно, не ранее лета 1436 г., когда Витебск признал его власть; от Казимира в 1440–1443 гг. — владения близ Слонима. 5. Наместник новогородский в 1461 г.

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

629

6. Согласно известию «Хроники Быховца» 20-х годов XVI в., участвовал на стороне Свидригайла в Ошмянской битве и попал в плен (ПСРЛ. Т. 17. Стб. 530). Если это известие верно, то Сигизмунд должен был со временем примириться со своим пленником, раз тот получил от него пожалование. 7. Католик. В 1442 г. основал костел в своем селе Крошине (Новогородский повет) (KDKW. № 172. S. 194–196). Ян (I) Войницкий из Сенна и Олеска [пан Ян Воиницкии староста Луцкии и Олескии; magnificus Johannes de Schienno capitaneus Luciensis; Ioannes Voyniczki de Sienno capitaneus in Olesko] 1. Отец — Добеслав (I) из Сенна, воевода сандомирский. Мать — Екатерина из Горая герба «Корчак». Братья — Петр (III) Войницкий (см.), Якуб, Павел, Миколай, Анджей, Зигмунт, Дымитр, Виктор, Збигнев, Мартин. Сыновья — Добеслав, Зыгмунт, Ян, Павел. Двоюродный брат — краковский епископ Збигнев Олесницкий (Semkowicz W. Przywilej rodu Dębno z 1410 r. w świetle genealogii rodu. [Cz. IV] // Miesięcznik Heraldyczny. 1910. № 5. S. 81– 82; Spieralski Z. Jan z Sienna i Oleska. S. 475–476). 2. Герб — «Дембно». 3. Умер до 7 февраля 1472 г. 4. 14 июля 1437 г. получил от Свидригайла 21 село в Луцком повете (ANK. Oddz. I. Zbiór Lanckorońskich. Dok. perg. № 27, 30). В 1441 г. получил от Владислава III дом во Львове. 5. В конце 1432 г. получил от Владислава Ягайла в управление Олесский замок, недавно отвоеванный у Свидригайла. Староста луцкий (14 июля 1437 г. — 2  февраля 1438  г.), подкоморий перемышльский в 1439–1448 гг., староста сандомирский в 1440–1441 гг., каштелян львовский в 1458–1459 гг. 6. В 1437 г. заключил соглашение со Свидригайлом, был свидетелем его пожалований Фридушу Гербултовичу от 10 июня 1437 г., Пашку Еловицкому от 21 июля 1437 г. и Петру Мышчичу от 4 февраля 1438 г. После того как польские паны, собравшиеся в Серадзе, не одобрили соглашение со Свидригайлом, Ян Войницкий и Винцентий Шамотульский в конце 1438 или начале 1439 г. покинули Луцк. В 1440 г. участовавл в занятии Буды для Владислава III. В 1445  г. посол коронной рады к Казимиру Ягеллону с сообщением о гибели Владислава под Варной. В 1450 г. руководил походом в Молдавию. В 1456 г. организовывал оборону Западного Подолья от ВКЛ. 7. Католик. Януш Подгорка [Januszoui Podhorcze] 4. Владел одним из сел Олесской волости. 6. Олесский земянин, прощенный польским королем Владиславом Ягайлом 18 октября 1432 г. (Prochaska A. Przebaczenie królewskie. S. 45).

630

Приложения

Территориальные54 и придворные должности Брянск Юрша Немира Рязанович

1433 1434

Витебск Князь Василий Иванович Красный Друцкий Михаил Георгиевич (?)

1431–1432 1433

Киев Князь Михаил Иванович Гольшанский Князь Иван Владимирович (?) Юрша Иванович

1422–1433 1435 1436–1438

Луцк Юрша Иванович Князь Александр Иванович Нос Петр Войницкий Ян Войницкий

1429–1431 1433–1434, 143635 1437 1437–1438

Мценск Григорий Протасьев

1424–1437

Подолье Князь Федько Несвицкий Ивашко Монивидович

1431–1434 1436–1438

Полоцк Михаил

54

1434/35

Учтены лишь высшие светские сановники крупных административно-территориальных единиц. 35 После смерти Александра Носа Свидригайло передал Луцкую землю в управление Ивашке Монивидовичу (GStAPK. OBA 7237; публикацию см. в приложении I, № 11).

III. Сторонники Свидригайла в 1432–1438 гг.

Смоленск Князь Ивана Путята Семенович Друцкий 1433 Георгий Бутрим 1435

Канцлер (Подканцлер) Князь Борис Глинский

1437–1438

Маршалки (верховный маршалок, господарский) Маршалок земский — Казарин Рязанович (1437–1438) Павел Рогаля Андрей Джуса (Чуса) Юрий Петкович Немира Рязанович Михаил Васко Окушко Толкачевич Юрий Князь Василий Андреевич Князь Андрей Васильевич

1432–1433 1433 1433 1434 1435 1437 1437 1437–1438 1438 1438

Писарь Сенько Косило Гавриил Зерла (?) Снаксарь Попко

1433 1433 (?) – 1437 1434 1436–1438 1437

Коморник Юшка Павел Рогаля Андрей Мишкович Еско Мишкович

1432 1432–1433 1433 1435

Кухмистр Петр Мышчич (Мышца)

1438

631

Источники 1. Архивные источники* Берлин Geheimes Staatsarchiv Preußischer Kulturbesitz, XX. Hauptabteilung (Königsberger Archiv) Ordensbriefarchiv 225, 905, 1031, 1075, 1173, 1177, 1222, 1223, 1775, 1776, 1777, 2012, 2278, 2281, 2455, 2456, 2457, 2458, 2679, 3342, 3569, 3605, 3835, 4342, 4513, 4926, 5054, 5367, 5406, 5542, 5543, 5570, 5575, 5579, 5597, 5606, 5631, 5633, 5651, 5652, 5658, 5660, 5665, 5666, 5719, 5753, 5764, 5774, 5776, 5784, 5822, 5830, 5859, 5861, 5872, 5873, 5875, 5881, 5883, 5886, 5889, 5891, 5897, 5929, 5932, 5942, 5953, 5959, 5966, 5968, 6022, 6031, 6042, 6052, 6076, 6087, 6088, 6094, 6095, 6114, 6115, 6118, 6119, 6162, 6171, 6208, 6210, 6214, 6226, 6231, 6236, 6237, 6247, 6251, 6252, 6269, 6275, 6276, 6277, 6280, 6287, 6288, 6291, 6312, 6323, 6329, 6360, 6364, 6389, 6410, 6420, 6427, 6430a, 6458, 6540, 6541, 6561, 6567, 6578, 6587, 6589, 6601, 6605, 6611, 6626, 6658, 6701, 6708, 6711, 6733, 6743, 6777, 6787, 6795, 6799, 6802, 6809, 6835, 6860, 6866, 6896, 6911, 6943, 7000, 7020, 7036, 7049, 7055, 7115, 7118, 7140, 7149, 7150, 7156, 7159, 7160, 7170, 7237, 7252, 7287, 7326, 7365, 7374, 7530, 7600, 7656, 7659, 7761, 8274, 9035, 9050, 9400, 9424, 16652, 27872, 27881, 27885, 27892, 28197a, 28512. Ordensfolianten 13, 14, 15, 281. Perg.-Urk., Schiebl. 66, № 8a. Urkundensammlung Zasztowt, № 1, 2, 5.

Варшава Archiwum Główne Akt Dawnych Archiwum Radziwiłłowskie. Dz. X, sygn. 383; Dz. X, Akta niesygnowane, sygn. 1664 (dawn. sygn. 890); Dz. XI, sygn. 57; Dz. XXIII, teka 54, plik 10; Dz. Rкkopisy biblioteczne, sygn. VIII-7. Archiwum Zamoyskich. Rkps 32, 33. Dokumenty pergaminowe. № 750, 780, 4450, 4451, 4452, 4454, 5874, 6717, 7265, 7267, 7269, 7297, 7310, 7344, 7370, 8402, 8408, 8420, 8501, 8784, 8785. Księgi grodzkie mielnickie. Ks. 2. Metryka Koronna. Libri Inscriptionum. Ks. 3, 39, 107. Tzw. Metryka Litewska. Ks. IV B 6. Zbiór dokumentów papierowych. № 3200. Zbiór Muzeum Narodowego. № 184. Biblioteka Uniwersytetu Warszawskiego. Gabinet Rękopisów Rkps 425. Inwentarz [...] spisany dla podziału między córkami ks. Aleksandra Ostrogskiego — [Zofią] Lubomirską, [Katarzyną] Zamoyską, [Anną] Chodkiewiczową. Kopia. Zamek Królewski w Warszawie Kolekcja T. Niewodniczańskiego. Dok. perg. A158.

Вена Deutsch-Ordens-Zentralarchiv Perg.-Urk. 3318. Использована электронная версия (режим доступа: http://monasterium.net/mom/AT-DOZA/

* Копии архивных документов любезно предоставлены Т. Ящолтом (Варшава), С. Шибковским (Гданьск), В. Н. Михайловским, В. В. Полишуком, И. А. Тесленко (Киев), А. И. Грушей (Минск), Р. Бискупом (Торунь), которым выражаю искреннюю благодарность.

634

Источники

Urkunden/3318/charter; свободный; дата последнего обращения: 24.09.2015).

Вильнюс Lietuvos valstybės istorijos archyvas F. 598. Apyr. 1. B. 173. F. 1135. Apyr. 4. B. 25. Mokslų akademijos Vrublevskių bibliotekos Rankraščių skyrius F 1–13, 14. F 4–7. F 15–73. F 18–156. F 37–798, 799. F 256–1794, 2070, 3526, 3528, 4259, 4415, 4418, 4431. F 264–79. Vilniaus universiteto bibliotekos Rankraščių skyrius F 69–147. F 96–132.

Вроцлав Biblioteka Ossolińskich Sygn. 3669/II. Sumariusz spraw y przywileiów domu X. Ostrogskich roku 1594 pisany [oraz] Inwentarz anno 1620 przez rewizorow spisany dla podziału między córkami xcia Alexandra Ostrogskiego. Использована электронная версия (режим доступа: http://www.dbc.wroc.pl/dlibra/doccontent?id=10610&from=FBC; свободный; дата последнего обращения: 24.09.2015).

Ф. 44. Оп. 1. Спр. 1. Ф. 486. Оп. 1. Спр. 7649. Національна бібліотека України ім. В. І. Вернадського Ф. 2. Спр. 22504.

Краков Archiwum Narodowe w Krakowie Oddział I, Archiwum Dzikowskie Tarnowskich. Sygn. 135. Oddział I, Archiwum Lanckorońskich, dokumenty pergaminowe. № 27, 30. Oddział I, Archiwum Młynowskie Chodkiewiczów. Sygn. 970, 979. Oddział I, Archiwum Sanguszków. Rkps 6. Munimenta ducum in Ostrog. T. 1. Oddział I, Zbiór Zygmunta Glogera. Sygn. 30. Oddział III, Archiwum Aktów Dawnych Miasta Krakowa. Rkps 1596. Biblioteka Polskiej Akademii Nauk i Akademii Umiejętności w Krakowie Sygn. 8823. Zeszyt 9. Biblioteka XX. Czartoryskich Perg. 186, 374, 422 — vol. VI/16, 430, 478, 655 — vol. I/63, 779. Teki Naruszewicza. T. 15, 17. Rkps 233, 13064 (dawnа sygn. Depozyt 1).

Курник Biblioteka Polskiej Akademii Nauk w Kórniku Rkps 203.

Львов Гданьск Archiwum Państwowe w Gdańsku Sygn. 300.27.3, k. 61v.

Киев Центральний державний історичний архів України у м. Києві Ф. 25. Оп. 1. Кн. 26, 124, 187, 258. Ф. 26. Оп. 1. Кн. 4.

Центральний державний історичний архів України у м. Львові Ф. 131. Оп. 1. Од. зб. 148.

Минск Нацыянальны гiстарычны архiу Беларусi Ф. 147. Воп. 2. Спр. 179. Ф. 694. Воп. 4. Адз. зах. 1336 (т. 1), 5792.

Источники

Ф. 1715. Воп. 1. Спр. 179. Ф. 1759. Воп. 2. Спр. 1а.

Москва Российская государственная библиотека. Отдел рукописей Ф. 256 (Собрание Н. П. Румянцева). Оп. 1. Ед. хр. 68. № 2. Российский государственный архив древних актов Ф. 79 (Сношения России с Польшей). Оп. 3. Д. 1. Ф. 389 (Литовская метрика). Оп. 1. Кн. 196, 279.

635

Санкт-Петербург Архив Санкт-Петербургского Института истории Российской академии наук Русская секция. Колл. 13 (Музей Русского археологического общества). Оп. 1. Ед. хр. 312. Колл. 124 (С. В. Соловьев). Оп. 1. Ед. хр. 16, 57. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки Погод. № 1557.

Уппсала Uppsala universitetsbibliotek Ms. C 575.

Рига Latvijas valsts vēstures arhīvs F. 673. Apr. 4. K. 18. L. 78, 80, 111.

2. Опубликованные источники Акти Волинського воеводства кінця XV — XVI ст. (із зібрання пергаментних документів Архіву головного актів давніх у Варшаві) / Підг. А. Блануца, Д. Ващук, Д. Вирський. Киïв, 2014. Акты, издаваемые Виленскою археографическою комиссиею. Т. 11. Акты Главного Литовского Трибунала. Вильна, 1880. Акты Литовско-Русского государства / Изд. М. В. Довнар-Запольский. Вып. 1. М., 1899. Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 1: 1340–1506. СПб., 1846. Акты, относящиеся к истории Западной России, собранные и изданные Археографическою комиссиею. Т. 3: 1544–1587. СПб., 1848.

Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. Т. 2. СПб., 1865. Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца ХІV — начала XVI в. Т. 3. М., 1964. Архив Юго-Западной России, издаваемый временною комиссиею для разбора древних актов, высочайше учрежденною при Киевском, Волынском и Подольском генерал-губернаторе. Ч. 7. Т. 1: Акты о заселении ЮгоЗападной России. Киев, 1886. Архив Юго-Западной России, издаваемый временною комиссиею для разбора древних актов, высочайше учрежденною при Киевском, Волынском и Подольском генералгубернаторе.. Ч. 8. Т. 4: Акты о землевладении в Юго-Западной России XV–XVIII вв. Киев, 1907.

636

Источники

Барбаро и Контарини о России / Подг. Е. Ч. Скржинская. Л., 1971. Барвiньский Б. Два загадочнi ханськi ярлики на рускi землï з другоï половини XV. столïтя // Барвiньский Б. Iсторичнi причинки. Т. 2. Львiв, 1909. С. 11–21. Барвiнський Б. Кiлька документiв i замiток до часiв вел. князïв Свитригайла i Жигимонта Кейстутовича // ЗНТШ. Т. 115. Львiв, 1913. С. 5–22. Бучинський Б. Кiлька причинкiв до часiв вел. князя Свитригайла (1430– 1433) // ЗНТШ. Т. 76. Львiв, 1907. С. 117–142. Голубев С.Т. Древний помянник КиевоПечерской лавры (конца XV и начала XVI ст.) // Чтения в историческом обществе Нестора летописца. Кн. 6. Киев, 1892. С. I–XIV, 1–88. Грамоты Великого Новгорода и Пскова / Под ред. С. Н. Валка. М.; Л., 1949. Грушевський М. С. Кiлька киïвських документiв XV–XVI в. // ЗНТШ. Т. 11. Львiв, 1896. 2-я паг. С. 1–18. Дакументы Іллінічаў // Аляхновіч Р. А., Рыбчонак С. А., Шаланда А. І. Род Іллінічаў у Вялікім Княстве Літоўскім у XV–XVI стст.: радавод, гербы, уладанні. Мір, 2015. С. 289–331. Договор 1440 г. между Псковом и Великим княжеством Литовским / Вступит. статья М. Е. Бычковой, подгот. текста А. А. Бондаренко и О. И. Хоруженко // Вестник РГГУ. Серия «Исторические науки. Историография, источниковедение, методы исторических исследований». 2009. № 4. С. 231–237. Древнерусские княжеские уставы XI– XV вв. / Подг. Я.Н. Щапов. М., 1976. Жемайтис С. Г. Привилей Новогрудской земле 1440 г. // Рукописные

памятники. Публикации и исследования. Вып. 4. СПб., 1997. С. 215–225. З архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV–XVII ст.) / Падрыхт. Ю. М. Мікульскі // Беларуская даўніна. Вып. 1. Мiнск, 2014. С. 123–184. Забутi та невiдомi староукраїнськi грамоти XIV — першої половини XV ст. // ЗНТШ. Т. 233: Працi Iсторично-фiлософської секцiї. Львiв, 1997. С. 333–359. Записи писцов в датированных древнерусских рукописях XIII–XV вв. (из архива М. Г. Гальченко) // Palaeoslavica. Vol. XI. Cambridge (Mass.), 2003. С. 68–141. Инвентарь Лещинского монастыря 26 декабря 1588 г. / Сообщил Д. И. Довгялло // Минская старина. Вып. 1. Минск, 1909. С. 114–124. Книги Польской Коронной Метрики XV столетия. Ч. 1. Кн. 10. (Юридические памятники. Вып. 2.) Варшава, 1914. Кром М. М. Неизвестный привилей Сигизмунда I Смоленску (1513 год) // От Древней Руси к России нового времени. Сб. ст. к 70-летию А.Л. Хорошкевич. М., 2003. С. 133–139. Крупович М. Собрание государственных и частных актов. Zbiór dyplomatów rządowych i aktów prywatnych. Ч. 1. Вильно, 1858. Кудрявцев О. Ф. Великая Русь рыцаря де Ланноа. Первое западное описание Руси // Родина. 2003. № 12. С. 76–79. Линниченко И. А. Запись XV века // Археологические известия и заметки. 1895. Т. 3. № 12. С. 422–423. Лицкевич О. В. Орденский экземпляр договора о четырехлетнем перемирии и военной помощи между

Источники

Великим Княжеством Литовским и Тевтонским орденом (31 октября 1382 г.) // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 5. Vilnius, 2014. P. 215–232. Лiцкевiч А. У. Старабеларускiя граматы XV ст. з Archiwum Głównego Akt Dawnych у Варшаве // Здабыткi: дакументальныя помнiкi на Беларусi. Вып. 11. Мiнск, 2009. С. 6–41. Матвеев И. И. Неизвестная полоцкая грамота второй половины XV в. // Доклады и сообщения Института языкознания АН СССР. № 4. М., 1953. С. 71–84. Молдован А. М. Пять новонайденных украинских грамот конца XIV — начала XV в. // Лингвистическое источниковедение и история русского языка. 2000. М., 2000. С. 261–276. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Подг. А. Н. Насонов. М.; Л., 1950. Полехов С. В. Новые документы о Киевской земле XV века // Сфрагістичний щорічник. Вип. ІІ. Киïв, 2012. С. 257–282. Полехов С. В. «Список городов Свидригайла». Датировка и публикация // ДРВМ. 2014. № 4 (58). С. 111–125. Полехов С. В. Castrum nostrum Mensko. Из истории династической войны в Великом княжестве Литовском в 30-е годы XV века // SHEO. Вып. 7. Минск, 2015. С. 247–257. Полное собрание русских летописей. Т. 4. Ч. 1. Новгородская четвертая летопись. М., 2000. Полное собрание русских летописей. Т. 15. Летописный сборник, именуемый Тверскою летописью. СПб., 1863. Полное собрание русских летописей. Т. 15. Вып. 1. Рогожский летописец. Пг., 1922.

637

Полное собрание русских летописей. Т. 17. Западнорусские летописи. СПб., 1907. Полное собрание русских летописей. Т. 18. Симеоновская летопись. М., 2007. Полное собрание русских летописей. Т. 21. Ч. 2. Книга Степенная царского родословия. СПб., 1913. Полное собрание русских летописей. Т. 32. Хроники: Литовская и Жмойтская, и Быховца. Летописи: Баркулабовская, Аверки и Панцырного. М., 1975. Полное собрание русских летописей. Т. 35. Летописи белорусско-литовские. М., 1980. Полоцкие грамоты XIII — начала XVI в. / Отв. ред. А. А. Зимин; Подг. А. Л. Хорошкевич. Вып. 1–5. М., 1977–1985. Полоцкие грамоты XIII — начала XVI в. / Отв. ред. А. Л. Хорошкевич; Подг. С. В. Полехов, В. А. Воронин, А. И. Груша, А. А. Жлутко, Е. Р. Сквайрс, А. Г. Тюльпин. Т. 1–2. М., 2015. Поменник Введенської церкви в Ближних Печерах Киево-Печерської Лаври / Упорядкування та вступна стаття О. Кузьмука // Лаврьский альманах. Вип. 18. Київ, 2007. Приселков М. Д. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.; Л., 1950 (Репринт: СПб., 2002). Протокол комиссии, назначенной королем Стефаном Баторием для определения границы между воеводством Подляшским и Брестским и указания подсудности пограничных имений того и другого воеводств // Сборник статей, разъясняющих польское дело по отношению к Западной России. Вып. 2. Вильна, 1889. С. 81–108.

638

Источники

Псковские летописи / Подг. А. Н. Насонов. Вып. 1–2. М.; Л., 1941–1955. Пудалов Б. М. Загадка комиссионных грамот. XVI век // Исторический архив. 2000. № 5. С. 202–205. Радзивилловские акты из собрания Российской национальной библиотеки. Первая половина XVI в. / Сост. М. М. Кром. (Памятники истории Восточной Европы. Источники XV– XVII вв. Т. 6.) М.; Варшава, 2002. Ревизия пущ и переходов звериных в бывшем великом княжестве Литовском Вильна, 1867. Редкие источники по истории России. Вып. 2 / Под ред. А. А. Новосельского и Л. Н. Пушкарева; Сост. З. Н. Бочкарева и М. Е. Бычкова. М., 1977. Розов В. Украïнськi грамоти. Т. 1: XIV і перша половіна XV в. Киïв, 1928. Русская историческая библиотека. Т. 6: Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1 (Памятники XI–XV в.). Изд. 2-е. СПб., 1908. Русская историческая библиотека. Т. 20. Литовская Метрика. Т. 1. Книги судных дел. СПб., 1903. Русская историческая библиотека. Т. 27. Литовская Метрика. Отд. 1. Ч. 1. Книги записей. Т. 1. СПб., 1910. Русско-ливонские акты, собранные К.Э. Напьерским. СПб., 1868. Сборник императорского Русского исторического общества. Т. 35. Памятники дипломатических сношений Московского государства с ПольскоЛитовским государством. Т. 1 (1487– 1533 гг.). Изд. 2-е. СПб., 1892. Славяно-молдавские летописи XV– XVI вв. / Сост. Ф. А. Грекул, отв. ред. В. И. Буганов. М., 1976. Снитко А. К. Судовая грамота князя Федора Ивановича Ярославича //

Минская старина. Труды Минского церковного историко-археологического комитета. Вып. 2. Минск, 1911. (Отд. отт. из: Минские епархиальные ведомости. 1910.) С. 144–145. Собрание древних грамот и актов городов: Вильны, Ковна, Трок, православных монастырей, церквей, и по разным предметам. Ч. 1–2. Вильна, 1843. Столярова Л. В. Свод записей писцов, художников и переплетчиков древнерусских пергаменных кодексов XI–XIV веков. М., 2000. Тафур Перо. Странствия и путешествия / Перевод, предисловие и комментарии Л. К. Масиеля Санчеса. М., 2006. Украïнськi грамоти XV ст. / Пiдг. В. М. Русанiвського. Киïв, 1965. Хорошкевич А. Л. Документы начала XV в. о русско-литовских отношениях // Культурные связи России и Польши. XI–XX вв. М., 1998. С. 39–57. Хорошкевич А. Л. Русские грамоты 60–70-х годов XV в. из бывшего Рижского городского архива // Археографический ежегодник за 1965 год. М., 1966. С. 325–341. Хроника Быховца / Подгот. Н. Н. Улащик. М., 1966. Acta Tomiciana. T. 11. Posnaniae, 1901. Acten der Ständetage Preussens unter der Herrschaft des Deutschen Ordens / Hrsg. von M. Toeppen. Bd. 1. Leipzig, 1878. Akta grodzkie i ziemskie z czasów Rzeczypospolitej Polskiej z archiwum tak zwanego bernardyńskiego we Lwowie. T. 2. Lwów, 1870. Akta grodzkie i ziemskie z czasów Rzeczypospolitej Polskiej z archiwum tak zwanego bernardyńskiego we Lwowie. T. 9. Lwów, 1883.

Источники

Akta grodzkie i ziemskie z czasów Rzeczypospolitej Polskiej z archiwum tak zwanego bernardyńskiego we Lwowie. T. 10. Lwów, 1884. Akta grodzkie i ziemskie z czasów Rzeczypospolitej Polskiej z archiwum tak zwanego bernardyńskiego we Lwowie. T. 11. Lwów, 1886. Akta grodzkie i ziemskie z czasów Rzeczypospolitej Polskiej z archiwum tak zwanego bernardyńskiego we Lwowie. T. 12. Lwów, 1887. Akta grodzkie i ziemskie z czasów Rzeczypospolitej Polskiej z archiwum tak zwanego bernardyńskiego we Lwowie. T. 13. Lwów, 1888. Akta grodzkie i ziemskie z czasów Rzeczypospolitej Polskiej z archiwum tak zwanego bernardyńskiego we Lwowie. T. 14. Lwów, 1889. Akta unji Polski z Litwą. 1385–1791 / Wyd. St. Kutrzeba i Wł. Semkowicz. Kraków, 1932. Archiwum książąt Lubartowiczów Sanguszków w Sławucie. T. 1. 1366–1506 / Wyd. Z. L. Radzimiński, P. Skobielski, B. Gorczak. Lwów, 1887. Archiwum książąt Sanguszków w Sławucie. T. 3. 1432–1534 / Wyd. B. Gorczak. Lwów, 1890. Badecki K. Zaginione księgi średniowiecznego Lwowa. II. Zaginiona księga rachunkowa. 1414–1459 // KH. R. 41. Lwów, 1927. S. 548–565. Die Berichte der Generalprokuratoren des Deutschen Ordens an der Kurie. Bd. 1 / Bearb. von K. Forstreuter. (Veröffentlichungen der Niedersächsischen Archivverwaltung. H. 12.) Göttingen, 1961. Die Berichte der Generalprokuratoren des Deutschen Ordens an der Kurie. Bd. 4. Hbd. 1–2. (Veröffentlichungen der Niedersächsischen Archivverwaltung. H. 32, 33.) Göttingen, 1973–1976.

639

Błaszczyk G. Regesty dokumentów diecezji wileńskiej z lat 1507–1522 Jana Fijałka i Władysława Semkowicza // LSP. T. 9. Poznań, 2003. S. 247–299. Bullarium Poloniae litteras apostolicas aliaque monumenta Poloniae Vaticana continens. T. 5: 1431–1449 / Ed. I. Sułkowska-Kuraś et S. Kuraś cooperantibus M. Kowalczyk et A. ac H. Wajs. Romae; Lublin, 1995. Bullarium Poloniae litteras apostolicas aliaque monumenta Poloniae Vaticana continens. T. 6: 1447–1464 / Ed. I. Sułkowska-Kuraś et S. Kuraś cooperantibus bm. p. P. Szczaniecki et M. Kowalczyk. Romae; Lublin, 1998. Chartularium Lithuaniae res gestas magni ducis Gedeminne illustrans. Gedimino laiškai / Par. S. C. Rowell. Vilnius, 2003. Die Chronica novella des Hermann Korner / Hrsg. von J. Schwalm. Göttingen, 1895. Codex diplomaticus Poloniae / Ed. L. Rzyszczewski et A. Muczkowski. T. 1. Varsaviae, 1847. Codex diplomaticus Prussicus / Hrsg. von J. Voigt. T. 6. Königsberg, 1861. Codex diplomaticus Warmiensis oder Regesten und Urkunden zur Geschichte Ermlands / Hrsg. von V. Röhrich, F. Liedtke, H. Schmauch. Bd. 4: Urkunden der Jahre 1424–35 und Nachträge. (Monumenta historiae Warmiensis oder Quellensammlung zur Geschichte Ermlands. Bd. 9. Abt. 1.) Braunsberg, 1935. Codex epistolaris saeculi XV. T. 1 / Ed. A. Sokołowski, J. Szujski. (Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 2.) Cracoviae, 1876. Codex epistolaris saeculi XV. T. 2 / Ed. A. Lewicki. (Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 12.) Cracoviae, 1891.

640

Источники

Codex epistolaris saeculi XV. T. 3 / Ed. A. Lewicki. (Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 14.) Cracoviae, 1894. Codex epistolaris Vitoldi, magni ducis Lithuaniae. 1376–1430 / Ed. A. Prochaska. (Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 6.) Cracoviae, 1882. Codex Mednicensis seu Samogitiae dioecesis / Ed. P. Jatulis. Pars 1 (1416. II.13 — 1609.IV.2). (Fontes historiae Lituaniae. Vol. 3.) Roma, 1984. Commisia albo proces Graniczenia miedzy Woiewodztwem Podlaskiem, a miedzy Woiewodztwem Brzesckiem W. X. L. dla wiadomości, że te granice iuste & legitime stanęły. Roku od narodzenia Bożego, tysiąc sześćset dwudziestego wtorego. (Без пагинации.) Daniłowicz I. Skarbiec diplomatów papiezkich, cesarskich, krolewskich, książęcych. T. 2. Wilno, 1862. Dawne Dokumenta. I. Kopija listu oryginalnego Piotra B-pa Żmudzkiego w r. 1435 // Wizerunki i Roztrząsania Naukowe. Poczet nowy drugi. T. 21. Wilno, 1841. S. 131–133. Dlugossii J. Annales seu Cronicae incliti Regni Poloniae. Liber X (1370–1405). Varsaviae, 1985. Dlugossii J. Annales seu Cronicae incliti Regni Poloniae. Liber XI (1413–1430). Varsaviae, 2000. Dlugossii J. Annales seu Cronicae incliti regni Poloniae. Liber XI et liber XII (1431–1444). Varsaviae, 2001. Dlugossii J. Annales seu Cronicae incliti regni Poloniae. Liber XII (1445–1461). Cracoviae, 2003. Documentele moldoveneşti înainte de Ştefan cel Mare / Publ. de M. Costăchescu. Vol. 2. Iaşi, 1932.

Dokumenty polskie z archiwów dawnego królestwa Węgier / Wyd. S. A. Sroka. T. 1 (do 1450 r.). Kraków, 1998. Dokumenty strony polsko-litewskiej pokoju mełneńskiego z 1422 roku / Wyd. P. Nowak i P. Pokora. Poznań, 2004. Dubonis A. Įdomesni dokumentai apie Lietuvos bajorus: bajorystės atsisakymas, gavimas ir gynimas (XV–XVI a. pirmoji pusė) // Lietuvos istorijos metraštis. 1998 metai. Vilnius, 1999. P. 173–186. Dunin Kozicki Z. Inscriptiones clenodiales. 8. Najdawniejsze zapiski herbowe chełmskie // Miesięcznik Heraldyczny. 1909. R. 2. № 6–7. S. 81–86. Forstreuter K. Eine polnische Denkschrift auf dem Konzil in Basel // Zeitschrift für Ostforschung. 1972. Jg. 21. H. 4. S. 684–696. Grodziska K. Mikołaja Łasockiego pochwała Władysława Jagiełły i królowej Jadwigi na soborze bazylejskim // Analecta Cracoviensia. T. 20. Kraków, 1988. S. 381–399. Halecki O. Z Jana Zamoyskiego inwentarza archiwum koronnego. Materyały do dziejów Rusi i Litwy w XV wieku // Archiwum Komisyi Historycznej. T. 12. Cz. 1. Kraków, 1919. S. 146–218. Hein [M.]. Königsberg. Staatsarchiv. Ordensfoliant Nr. 281. Ältestes Formularbuch der hochmeisterlichen Kanzlei // Chroust A. Monumenta palaeographica. 1, 3, 3. Reihe 3. Lfg. 21. Taf. 4 (Taf. 684 des Gesamtwerkes). Jablonskis K. Archyvinės smulkmenos // Praeitis. T. 2. Kaunas, 1933. P. 412–436. Jablonskis K. Nauji Vytauto laikotarpio aktai // Praeitis. T. 2. Kaunas, 1933. P. 375–411. Jakubowski J. Opis księstwa Trockiego z r. 1387 // PH. 1907. T. 5. № 1. S. 22–48.

Источники

Jaworski R. Z najdawniejszych dokumentów do dziejów domeny Radziwiłłowskiej // Studia źródłoznawcze. T. 39. Warszawa, 2001. S. 101–114. Kämmereibuch der Stadt Reval 1432– 1463 / Bearb. von Reinhard Vogelsang. Hbd. 1. (Quellen und Darstellungen zur Hansischen Geschichte, herausgegeben vom Hansischen Geschichtsverein. Neue Folge. Bd. XXII/1.) Köln; Wien, 1976. Kämmerei-Register der Stadt Riga 1348– 1361 und 1405–1474 / Bearb. von A. von Bulmerincq. Bd. 1: Die KämmereiRegister. Leipzig, 1909. Klimecka G. Z historii tworzenia języka dokumentu polskiego wieków średnich. Formularz ciechanowski. Warszawa, 1997. Kodeks dyplomatyczny katedry i diecezji wileńskiej / Wyd. J. Fijałek i W. Semkowicz. T. 1. Kraków, 1932–1948. Kodeks dyplomatyczny Księstwa Mazowieckiego, obejmujący bulle papieżów, przywileje królów polskich i książąt mazowieckich, tudzież nadania tak korporacyj, jako i osób prywatnych / Wyd. T. J. Lubomirski. Warszawa, 1863. Kodeks dyplomatyczny Litwy / Wyd. E. Raczyński. Wrocław, 1845. Kodeks dyplomatyczny Wielkopolski. T. 8. Zawiera dokumenty nr 774–1074 z lat 1416–1425 / Wyd. i oprac. A. Gąsiorowski i T. Jurek. Warszawa; Poznań, 1989. Kojałowicz W. W. Herbarz rycerstwa W. X. Litewskiego tak zwany Compendium. Kraków, 1897. Kołodziejczyk D. The Crimean Khanate and Poland-Lithuania. International Diplomacy on the European Periphery (15th — 18th Century). A Study of

641

Peace Treaties Followed by Annotated Documents. (The Ottoman Empire and Its Heritage. Politics, Society and Economy. Vol. 47.) Leiden; Boston, 2011. Kurtyka J. Materiały do repertorium podolskiego. Dokumenty z lat 1430– 1447 // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. Kraków, 2011. S. 449–521. Kurtyka J. Najstarsze dokumenty dla franciszkanów kamienieckich z lat 1400 i 1402 // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. Kraków, 2011. S. 67–89. Kurtyka J. Repertorium podolskie. Dokumenty do 1430 roku // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. Kraków, 2011. S. 297–447. Kwiatkowski K. Neue Quellen aus dem Kreis des Deutschen Ordens zum Krieg von 1409–1411 (Teil 1 // Zapiski Historyczne. 2010. T. 75. Zesz. 4. S. 67–112. Lazutka S., Gudavičius E. Deodato Septenijaus Goštautų “Panegirika” // Lietuvos istorijos metraštis. 1976 metai. Vilnius, 1977. P. 81–89. Liber cancellariae Stanislai Ciołek. Ein Formelbuch der polnischen Königskanzlei aus der Zeit der husitischen Bewegung / Hrsg. von J. Caro. Bd. 1. Wien, 1871 (Отдельный оттиск из: Archiv für österreichische Geschichte. Bd. 45). Lietuvos didžiojo kunigaikščio Aleksandro Jogailaičio dvaro sąskaitų knygos (1494–1504) / Par. D. Antanavičius ir R. Petrauskas. Vilnius, 2007. Lietuvos metraštis. Bychovco kronika / Parengė R. Jasas. (Lituanistinė biblioteka. T. 10.) Vilnius, 1971. Lietuvos metrika. Knyga Nr. 1 (1380– 1584). Užrašymų knyga 1 / Par. A. Baliulis ir R. Firkovičius. Vilnius, 1998.

642

Источники

Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 3 (1440–1498). Užrašymų knyga 3 / Par. L. Anužytė, A. Baliulis. Vilnius, 1998. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 4 (1479–1491). Užrašymų knyga 4 / Par. L. Anužytė. Vilnius, 2004. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 5 (1427– 1506). Užrašymų knyga 5 / Par. A. Baliulis, A. Dubonis, D. Antanavičius (tekstai lotynų kalba). Vilnius, 2012. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 6 (1494– 1506). Užrašymų knyga 6 / Par. A. Baliulis. Vilnius, 2007. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 7 (1506–1539). Užrašymų knyga 7 / Par. I. Ilarienė, L. Karalius, D. Antanavičius. Vilnius, 2011. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 8 (1499– 1514). Užrašymų knyga 8 / Par. A. Baliulis, R. Firkovičius, D. Antanavičius. Vilnius, 1995. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 9 (1511– 1518). Užrašymų knyga 9 / Par. K. Pietkiewicz; tekstus lietuvių k. — A. Baliulis. Vilnius, 2002. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 10 (1440– 1523). Užrašymų knyga 10 / Par. E. Banionis, A. Baliulis. Vilnius, 1997. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 11 (1518– 1523). Įrašymų knyga 11 / Par. A. Dubonis. Vilnius, 1997. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 12 (1522– 1529). Užrašymų knyga 12 / Par. D. Antanavičius, A. Baliulis. Vilnius, 2001. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 14 (1524– 1529). Užrašymų knyga 14 / Par. D. Antanavičius (tekstai lotynų kalba) ir L. Karalius. Vilnius, 2008. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 15 (1528– 1538). Užrašymų knyga 15 / Par. A. Dubonis. Vilnius, 2002. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 17 (1530– 1536). Užrašymų knyga 17 / Par.

L. Karalius, D. Antanavičius (tekstai lotynų kalba). Vilnius, 2015. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 20 (1536– 1539). Užrašymų knyga 20 / Par. R. Ragauskienė, D. Antanavičius (tekstai lotynų kalba). Vilnius, 2009. Lietuvos metrika. Knyga Nr. 25. Užrašymų knyga 25 / Parengė D. Antanavičius ir A. Baliulis. Vilnius, 1997. Lietuvos Metrika. Knyga Nr. 37 (1552– 1561). Užrašymų knyga 37 / Par. D. Baronas. Vilnius, 2011. Lietuvos Metrika. Kn. 225 (1528–1547): 6-oji teismų bylų knyga (XVI a. pabajgos kopija) / Par. S. Lazutka, I. Valikonytė ir kt. Vilnius, 1995. Lindner Th. Zur deutschen Geschichte im fünfzehnten Jahrhundert // Mitteilungen des Instituts für österreichische Geschichtsforschung. Bd. 13. Innsbruck, 1892. S. 377–434. List do Króla Władysława Warnenczyka przetłómaczony i przypiskami objaśniony przez Alexandra Przezdzieckiego // Gazeta Codzienna. Rok 1854. № 65. Warszawa, d. 25 lutego / 9 marca, czwartek. Lites ac res gestae inter Polonos Ordinemque Cruciferorum. Ed. 2. T. 2. Posnaniae, 1892. Liv-, esth- und curländisches Urkundenbuch. Bd. 4 / Hrsg. von F.G. von Bunge. Reval, 1859. Liv-, esth- und curländisches Urkundenbuch. Bd. 5 / Hrsg. von F.G. von Bunge. Riga, 1867. Liv-, esth- und curländisches Urkundenbuch. Bd. 8 (1429 Mai — 1435) / Hrsg. von H. Hildebrand. Riga; Moskau, 1884. Liv-, esth- und curländisches Urkundenbuch. Bd. 9 (1436–1443) / Hrsg. von H. Hildebrand. Riga; Moskau, 1889.

Источники

Liv-, est- und curländisches Urkundenbuch. Abt. 1. Bd. 11. 1450–1459 / Hrsg. von Ph. Schwartz. Riga; Moskau, 1905. Ludat H. Annalistische Aufzeichnungen zur Geschichte des Deutschen Ordens im 14. Jahrhundert // Zeitschrift für Ostforschung. 1956. Jg. 5. S. 99–104. Das Marienburger Tresslerbuch der Jahre 1399–1409 / Hrsg. von E. Joachim. Königsberg, 1896. Materyały archiwalne wyjęte głównie z Metryki Litewskiej od 1348 do 1607 roku / Wyd. A. Prochaska. Lwów, 1890. Mathias de Mechovia. Chronica Polonorum. Craccoviae, 1521. Mikulski W. Gramota wielkiego księcia litewskiego Kazimierza Jagiellończyka dla wojewody wileńskiego Dowgirda z 1442 r. // PH. 1995. T. 86. Zesz. 1. S. 67–74. Miscellanea з архіўных і бібліятэчных сховішчаў (XIV–XVII ст.) / Падрыхт. Ю. М. Мікульскі. I. Новые документы к истории Юго-Западной Руси XV в.; IX. Выбраныя дакументы да гісторыі Беларусі за 1481–1591 гг. з Нацыянальнага архіва ў г. Кракаве: з калекцыі Русецкіх і іншых // Беларуская даўніна. Вып. 2. Мінск, 2015. № 2. С. 131–151, 261–307. Monumenta conciliorum generalium seculi XV. Concilium Basileense. Scriptorum t. 2. Vindobonae, 1873. Najdawniejsze księgi sądowe mazowieckie. T. 3: Księga ziemska zakroczymska druga (1434–1437) / Wyd. K. Tymieniecki. Warszawa, 1920. Najstarsze księgi i rachunki miasta Krakowa od r. 1300 do 1400 / Wyd. F. Piekosiński i J. Szujski; wstępem poprzedził J. Szujski. (Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 4.) Kraków, 1878.

643

Notes et extraits pour servir a l’histoire des croisades au XVe siècle / Publ. par N. Jorga. Seconde série. Paris, 1899. Œuvres de Ghillebert de Lannoy / Publ. par Ch. Potvin. Louvain, 1878. Okolski S. Orbis Polonus. T. 2. Cracoviae. [1643]. Ordo coronandi Regis Poloniae / Wyd. S. Kutrzeba // Archiwum Komisyi Historycznej. T. 11. Kraków, 1909–1913. S. 133–216. Paprocki B. Herby rycerstwa polskiego. Kraków, 1584 (репринт: Kraków, 1858). Piekosiński F. Studya, rozprawy i materyały z dziedziny historyi polskiej i prawa polskiego. T. 7. Cz. 2: Jana Zamoyskiego notaty heraldycznosfragistyczne. Kraków, 1907. Piekosiński F. Zapiski sądowe województwa sandomierskiego z lat 1395–1444 // Archiwum Komisyi Prawniczej. T. 8. Cz. 1. Kraków, 1907. S. 61–175. Podwody kazimierskie 1407–1432 / Wyd. S. Krzyżanowski // Archiwum Komisji Historycznej. T. 11. Kraków, 1909– 1913. S. 392–465. Pomianyk of Horodyshche. Part 1: A. D. 1484 / Ed. by J. B. Rudnyćkyj. (Readings in Slavic literature. Vol. 2.) Winnipeg, 1962. Prisschuch T. Des concilis grundveste // Die historischen Volkslieder der Deutschen vom 13. bis 16. Jahrhundert. Bd. 1. Leipzig, 1865. S. 228–257. Thomas Prischuch von Augsburg Ticht von Kostenz // Fontes rerum Austriacarum. Österreichische Geschichts-Quellen. Bd. 6: Geschichtschreiber der husitischen Bewegung in Böhmen / Hrsg. von K. Höfler. Th. 2: Wien, 1865. S. 354–399. P[rocha]ska A. Przebaczenie królewskie ziemianom oleskim w 1431 r. // KH. 1895. R. 9. S. 43–45.

644

Источники

Rachunki dworu króla Władysława Jagiełły i królowej Jadwigi z lat 1388 do 1420 / Wyd. F. Piekosiński. (Monumenta medii aevi historica res gestas Poloniae illustrantia. T. 15.) Kraków, 1896. Rachunki królewskie z lat 1393–1395 i 1412. Rachunki podrzęctwa krakowskiego. Rachunki stacji nowosądeckiej / Oprac. H. Wajs. Warszawa, 1993. Regesta historico-diplomatica Ordinis S. Mariae Theutonicorum. P. 1–2, Register / Bearb. von E. Joachim, W. Hubatsch. Göttingen, 1948–1973. Regesten zur politischen Geschichte des Niederrheins. T. 1. Stadtrechnungen von Wesel / Bearb. von F. Gorissen. (Publikationen der Gesellschaft für rheinische Geschichtskunde. Bd. 55.) Bd. 4 (1426–1450). Bonn, 1963. Rowell S. C. Du Europos pakraščiai: Lietuvos Didžiosios Kunigaikštystės ir Ispanų karalystės ryšiai 1411–1412 ir 1434 m. tekstuose // Lietuvos istorijos metraštis. 2003. T. 1. Vilnius, 2004. P. 149–188. Rowell S. C. Smulkios žinios iš XV amžiaus Klaipėdos (apie 1400– 1525 m.) // Klaipėdos visuomenės ir miesto struktūros. (Acta historica Universitatis Klaipedensis. T. 11.) Klaipėda, 2005. P. 47–69. Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft / Hrsg. von Th. Hirsch, M. Töppen, E. Strehlke. Bd. 2. Leipzig, 1863. Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft / Hrsg. von Th. Hirsch, M. Töppen, E. Strehlke. Bd. 3. Leipzig, 1866.

Scriptores Rerum Prussicarum. Die Geschichtsquellen der preussischen Vorzeit bis zum Untergange der Ordensherrschaft / Hrsg. von W. Hubatsch, U. Arnold, E. Maschke. Bd. 6. Frankfurt am Main, 1968. Scriptores rerum Silesiacarum. Bd. 6: Geschichtsquellen der Hussitenkriege / Hrsg. von C. Grünhagen. Breslau, 1871. Semkowicz W. Przywileje Witolda dla Moniwida, starosty wileńskiego i testament jego syna Jana Moniwidowicza // Ateneum Wileńskie. 1923. R. 1. Zesz. 2. S. 253–267. Spór o Fedka Nieświzkiego. 1. List wójta z Bratjanu do Wielkiego Mistrza Zakonu z dnia 8. lutego 1432 r. // Miesięcznik Heraldyczny. 1913. R. 6. № 11–12. S. 191–192. Die Staatsverträge des Deutschen Ordens in Preussen im 15. Jahrhundert. Bd. 1 (1398–1437). 2. Aufl. / Hrsg. von E. Weise. Marburg, 1970. Stryjkowski M. Kronika Polska, Litewska, Żmódzka i wszystkiej Rusi. T. 2. Wyd. nowe. Warszawa, 1846. Stryjkowski M. O początkach, wywodach, dzielnościach, sprawach rycerskich i domowych sławnego narodu litewskiego, żemojdzkiego i ruskiego, przedtym nigdy od żadnego ani kuszone, ani opisane, z natchnienia Bożego a uprzejmie pilnego doświadczenia / Oprac. J. Radziszewska. Warszawa, 1978. Šv. Jono Kantijaus pamokslas Vytautui Didžiajam mirus / Parengė Ad. Raulinaitis, Ryga // ΣΩΤΗΡ. Religijos mokslo laikraštis. T. 7. Kaunas, 1930. P. 93–103. Tafur P. Andanças e viajes de Pero Tafur por diversas partes del mundo avidos (1435–1439) / Ed. M. Jiménez de la Espada. Madrid, 1874.

Источники

Tagebuchaufzeichnungen zur Geschichte des Basler Konzils 1431–1435 und 1438 / Hrsg. von G. Beckmann // Concilium Basileense. Studien und Quellen zur Geschichte des Concils von Basel. Bd. 5: Tagebücher und Acten. Basel, 1904. S. 1–173. Tęgowski J. Addenda do Kodeksu dyplomatycznego Wielkopolski // Studia Źródłoznawcze. T. 39. Warszawa, 2001. S. 95–100. Tylus S., ks. Fundacje kościołów parafialnych w średniowiecznej diecezji lwowskiej. Lublin, 1999. Veterum scriptorum et monumentorum historicorum, dogmaticorum, moralium amplissima collectio / Ed. E. Martene, U. Durand. T. 8. Paris, 1733. Vitoldiana. Codex privilegiorum Vitoldi, magni ducis Lithuaniae, 1386–1430 / Wyd. J. Ochmański. Warszawa; Poznań, 1986. Volumina constitutionum. T. 2 (1550– 1609). Vol. 1 (1550–1585) / Przygot. S. Grodziski, I. Dwornicka i W. Uruszczak. Warszawa, 2005.

645

Volumina legum. Vol. 2. Petersburg, 1859. Eberhart Windeckes Denkwürdigkeiten zur Geschichte des Zeitalters Kaiser Sigmunds / Hrsg. von W. Altmann. Berlin, 1893. Zbiór dokumentów małopolskich / Wyd. I. Sułkowska-Kuraś i S. Kuraś. Cz. 5. Dokumenty z lat 1401–1440. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1970. Zbiór dokumentów małopolskich. / Wyd. I. Sułkowska-Kuraś i S. Kuraś. Cz. 7. Dokumenty króla Władysława Jagiełły z lat 1418–1434. Wrocław i in., 1975. Zbiór dokumentów znajdujących się w Bibliotece hr. Przezdzieckich w Warszawie / Wyd. A. Chmiel. Kraków, 1890. Zdarzenia godne pamięci // Monumenta Poloniae Historica. T. 3. Lwów, 1878. P. 296–313. Žemaitijos žemės privilegijos XV–XVII a. Privilegia terrestria Samogitiensia / Parengė D. Antanavičius ir E. Saviščevas. Vilnius, 2010.

3. Литература Александров Д. Н., Володихин Д. М. Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVI веках. М., 1994. Алексеев Л. В. Археология и краеведение Беларуси. XVI в. — 30-е годы XX в. Минск, 1996. Алексеев Ю. Г. «Черные люди» Новгорода и Пскова (К вопросу о социальной эволюции древнерусской городской общины) // Исторические записки. Т. 103. М., 1979. С. 242–274. Аляхновіч Р. А., Рыбчонак С. А., Шаланда А. І. Род Іллінічаў у Вялікім

Княстве Літоўскім у XV–XVI стст.: радавод, гербы, уладанні. Мір, 2015. Аристов В. Служилые князья Романовичей // Ruś w epoce najazdów mongolskich (1223–1480). Materiały III Międzynarodowej konferencji naukowej. Warszawa, 15–17 listopada 2012 r. (Colloquia Russica. Ser. 1. T. 3.) Kraków, 2013. S. 91–106. Архиереи Русской Православной Церкви (Московской митрополии) (1448–1589) // Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский.

646

Источники

История Русской Церкви. Кн. 4. Ч. 2. История Русской Церкви в период постепенного перехода ее к самостоятельности (1240–1589). Отд. 2: Состояние Русской Церкви от митрополита святого Ионы до Патриарха Иова, или в период разделения ее на две митрополии (1448–1589). М., 1996. С. 352–358. Бабінська М. Полеміка членів Польського Товариства Геральдичного над похожденням князя Федька Несвізького (1911–1930) // Rocznik Lubelskiego Towarzystwa Genealogicznego. T. 5 (2013). Lublin, 2014. S. 72–94. Барвiньский Б. Жиґимонт Кейстутович Великий князь Литовско-руский. (1432–1440). Жовква, 1905. Барвiньский Б. Історичні причинки. Розвідки, замітки і матеріали до історії України-Руси. Т. 1–2. Жовква; Львів, 1908–1909. Батура Р. К., Пашуто В. Т. Культура Великого княжества Литовского // Вопросы истории. 1977. № 4. С. 94–117. Безпалько В. Рекомендацiї для створення центру по виданню джерел XIV–XVI ст. // Литовська метрика в комплексi пiзньосередньвiчних джерел з iсторiї України: проблеми вивчення та публiкацiї. Матерiали круглого столу, 21 березня 2012 р., Київ. Київ, 2012. С. 48–49. Белы А. Хроніка Белай Русі. Імагалогія Беларусі XII–XVIII стст. Смаленск, 2013. Беспалов Р. А. Битва коалиции феодалов Верхнего Поочья с ханом Куйдадатом осенью 1424 года // Верхнее Подонье: Археология. История. Вып. 4. Тула, 2009. С. 205–210.

Беспалов Р.А. Источники о поездке Витовта в область Новосильского и Рязанского княжеств в 1427 году // Верхнее Подонье: Археология. История. Вып. 3. Тула, 2008. С. 256–259. Беспалов Р. А. Козельск в XV веке: очерк политической истории // Вопросы археологии, истории и культуры Верхнего Поочья. Материалы XV Всероссийской научной конференции. Калуга, 2–4 апреля 2013 г. Калуга, 2013. С. 37–43. Беспалов Р. А. Литовско-одоевский договор 1459 года: обстоятельства и причины заключения // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 4. Vilnius, 2012. P. 45–62. Беспалов Р. А. О хронологии жизни князя Федора Львовича Воротынского // Вестник РГГУ. Серия «Исторические науки. Историография. Источниковедение. Методы исторических исследований». 2012. № 21 (101). С. 24–40. Беспалов Р. А. Реконструкция докончания Витовта с князьями Новосильского дома 1427 года // Очерки феодальной России. Вып. 18. М.; СПб., 2015. С. 3–48. Беспалов Р. А. Хан Улу-Мухаммед и государства Восточной Европы: от Белева до Казани (1437–1445) // Золотоордынская цивилизация. Сб. ст. Казань, 2012. С. 53–70. Бохан Ю.М. Вайсковая справа ў Вялiкiм княстве Лiтоўскiм у другой палове XIV — канцы XVI ст. Мiнск, 2008. Бучинський Б. Новійші працï по історіï вел. князь Літовського в XV віцï // ЗНТШ. Т. 75. Львів, 1907. С. 131–166. Бычкова М. Е. Состав класса феодалов России в XVI в. М. 1986.

Источники

Варонiн В. А. Войт-ваявода і мяшчане ў канфлікце 1558 года ў Полацку // Соціум. Альманах соціальної історії. Вип. 7. Київ, 2007. С. 59–65. Варонiн В. А. Да пытання аб часе і абставінах ухавання грашова-рэчавага скарбу каля вёскі Літва Маладзечанскага раена Мінскай вобласці // Studia Numismatica Albaruthenica. Vol. 1 (Вып. 1). Мінск, 2011. С. 94–106. Варонiн В. А. Друцкія князі XIV стагоддзя // БГА. 2002. Т. 9. Сш. 1–2 (16–17). С. 3–29. Варонiн В. А. Князь Юрай Лынгвеневiч Мсцiслаўскi. Гiстарычны партрэт. Мiнск, 2010. Варонiн В. А. Новыя даныя аб землеўладанні магнацкага рода Іллінічаў у XV ст. // Мірскі замак і замкі Цэнтральнай і Усходняй Еўропы. Праблемы рэстаўрацыі і музеефікацыі. Мiнск, 2006. С. 128–132. Варонін В. А. Палітычны лад Полацкага ваяводства ў першай палове XVI ст. // БГА. 1998. Т. 5. Сш. 1. С. 27–64. Варонiн В. А. “Пахвала караля Жыгімонта” Войцеха (Альбрэхта) Гаштаўта і выданне Першага статута Вялікага Княства Літоўскага // Pirmasis Lietuvos Statutas ir epocha. Vilnius, 2005. P. 21–34. Варонiн В. А. Полацкія путныя слугі ва ўрадавай палітыцы ВКЛ (XV — сярэдзіна XVI ст.) // БГА. 2000. Сш. 2 (13). С. 305–324. Варонiн В. А. Старонка біяграфіі князя Андрэя Полацкага // Гiстарычны альманах. Т. 15. Гародня, 2009. С. 2–6. Василенко В. О. Полiтична iсторiя великого князiвства Литовського (до 1569 р.) в схiднослов’янських iсторiографiях XIX — першоï третини ХХ ст. Днiпропетровськ, 2006.

647

Ващук Д. «Абыхмо деръжали ихъ подлѣ права ихъ земъли» (Населення Киïвщини та Волинi i великокнязiвська влада в XV–XVI ст.). Киïв, 2009. Верхоланцева Ю. Кириллическая запись латинских молитв и отрывка чина мессы из рукописи Синодального собрания ГИМ № 558 // ДРВМ. 2010. № 2 (40). С. 74–90. Вихованець Т. «Папери Пісочинських» у Дзиківському архіві Тарновських // Наукові записки. Збірник праць молодих вчених та аспірантів. Т. 30. Киïв, 2015. С. 96–156. Водов В. А. Герасим — митрополит Литовский или «всея Руси»? // In memoriam. СПб., 1997. С. 230–238. Войтович Л. В. «Очерки по истории Киевской земли» П. Г. Клепатського // Клепатский П. Г. Очерки по истории Киевской земли. Литовский период. Бiла Церква, 2007. С. 3–12. Волкаў М. А. Артылерыя Нясвiжскага замка. Мiнск, 2015. Володихин Д. М. Иван Шуйский. М., 2012. Володихин Д. М. Моя полемика с Г. Н. Сагановичем // Володихин Д. М. Спорные вопросы истории Белой Руси. (Библиотека «Полоцкого рубежа». Вып. 1.) Полоцк, 1997. С. 17–24. Вольдемар А. И. Национальная борьба в Великом Княжестве Литовском в XV и XVI веках // Известия Отделения русского языка и словестности императорской Академии наук. 1909. Т. 14. Кн. 3. С. 160–198. Воронин В. А. К проблеме взаимоотношений православных и католиков в Великом княжестве Литовском в конце XIV — середине XVI в. // Исторический вестник. Т. 7 (154): Литва, Русь и Польша XIII–XVI вв. М., 2014. С. 136–159.

648

Источники

Воронин В. А. Полоцк в составе Великого княжества Литовского // Полоцк. Минск, 2012. С. 219–232. Воронин В. А. Магдебургское право в Полоцке в 1498–1563 гг. // Полоцк. Минск, 2012. С. 237–245. Галубовiч В. Праблемы генеалогii шляхты Полацкага ваяводства XVI– XVII стагоддзяў // Генеалогiя. Збiрка наукових праць. Вип. 1. Київ, 2013. С. 115–124. Гирконтас Р. Гражданин ВКЛ и религия в XV веке // Наш радавод. Матэрыялы мiжнароднай навуковай канферэнцыi «Царква i культура народаў Вялiкага княства Лiтоўскага i Беларусi XIII — пач. XX стст.» (Гродна, 28 верасня — 1 кастрычнiка 1992 г.). Кн. 4. Ч. 2. Гродна, 1992. С. 253–256. Гiстарычны слоўнiк беларускай мовы. Вып. 2. Биецъ — Варивный. Мiнск, 1983. Гiстарычны слоўнiк беларускай мовы. Вып. 31. Рушаючий — Смущенье. Мінск, 2011. Глінскі Я. С. Першыя пакаленні князёў Алелькавічаў Слуцкіх у інтэлектуальнай традыцыі Вялікага княства Літоўскага XV–XVII ст. // SHEO. Вып. 6. Мінск, 2013. С. 232–254. Голубев С. Т. Киевский митрополит Петр Могила и его сподвижники. Т. 1. Киев, 1883. Голубеў В. Ф. Сельская абшчына ў Беларусi XVI–XVII ст. Мiнск, 2008. Городилин С. В. К вопросу о брачных связях псковской элиты в первой трети XV в. (в печати). Горский А. А. Политическое развитие Средневековой Руси: проблемы терминолгии // Средневековая Русь. Вып. 11. М., 2014. С. 7–12.

Горшкова В. В., Сукина Л. Б. Даниил (Димитрий Константинович; ок. 1460, Переславль-Залесский — 7.04.1540, Троицкий Данилов мон-рь), прп. // ПЭ. Т. 14. М., 2006. С. 56–62. Груша А. И. Документальная письменность Великого Княжества Литовского (конец XIV — первая треть XVI в.). Минск, 2015. Груша А. I. «И привильем своим потвердил». У вытокаў пiсьмовай культуры Вялiкага княства Лiтоўскага // Памяць стагоддзяў на карце Айчыны. Зборнік навуковых прац у гонар 70-годдзя М. Ф. Спірыдонава. Мiнск, 2007. С. 198–240. Груша А. I. Credo quia veru: аб прычыне адсутнасцi пiсьменнасцi ў варварскiм грамадстве (метадалагiчны аспект) // Беларускi гiстарычны часопiс. 2009. № 2. С. 3–14. Груша А. I. Беларуская кiрылiчная палеаграфiя. Мiнск, 2006. Груша А. I. Канцылярыя Вялiкага княства Лiтоўскага 40-х гадоў XV — першай паловы XVI ст. Мiнск, 2006. Груша А. I. Крытычныя нататкі з нагоды новай працы Гудавічуса // БГА. 2007. Т. 14. Сш. 1–2. С. 265–304. Груша А. І. Мяноўная грамата князя Васіля Нарымонтавіча і фарміраванне пісьмовай культуры ў прававой сферы Вялікага княства Літоўскага ў апошняй трэці XIV — першай трэці XV ст. Мінск, 2010. Груша А. И. Недоверие — не из-за него ли появился письменный акт? // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2010. № 1(7). С. 131–156. Груша А. И. Нужен ли Новогрудку памятник Миндовгу? // Беларуская думка. 2013. № 8. С. 96–103.

Источники

Груша А. И. «Хранить вечно». Архивы Великого княжества Литовского конца XIV — первой трети XVI в. // Исторический вестник. Т. 7 (154): Литва, Русь и Польша XIII–XVI вв. М., 2014. С. 6–53. Груша А. І. “Чалавек, народжаны ў варварскай краіне”: Ягайла — яго тыпізаваныя паводзіны // Вялiкае княства Лiтоўскае i яго суседзi ў XIV–XV стст. Сапернiцтва, супрацоўнiцтва, урокi. Мiнск, 2011. С. 157–170. Груша А. I. Улада непарушнасці і памяці: «старина» і яе трансфармацыя ў XV — першай трэці XVI ст. // Соцiум. Альманах соціальної історії. Вип 10. Київ, 2014. С. 216–245. Грушевський М. С. [Рец.:] Dr. W. Czermak — Sprawa równouprawnienia… // ЗНТШ. Т. 53. Львів, 1903. Біблïоґрафія (рецензиï й справоздання). С. 18–20 (6-я паг.). Грушевський М. С. Iсторiя УкраїниРуси. Т. 4. XIV–XVI вiки — вiдносини полїтичнi. Київ, 1993. Гудавичюс Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года. Т. 1. М., 2005. Гулевич В. П. Кримське ханство й Північне Причономор’я в період правління Хаджи Ґірея (1442–1466) // Український історичний журнал. 2014. № 6. С. 4–28. Гулевич В. П. Северное Причерноморье в 1400–1442 гг. и возникновение Крымского ханства // Золотоордынское обозрение. 2013. № 1. С. 110–146. Дворниченко А. Ю. Князь Свидригайло и западнорусские городские общины // Генезис и развитие феодализма в России: Проблемы истории города. Л., 1988. С. 146–154.

649

Дворниченко А. Ю. Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.). Очерки истории общины, сословий, государственности. СПб., 1993. Дворниченко А. Ю., Кривошеев Ю. В. «Феодальные войны» или демократические альтернативы? // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2: История, языкознание, литературоведение. 1992. Вып. 3 (№ 16). С. 3–12. Дзярнович О. И. «Литва» и «Русь» XIII–XVI вв. как концепты белорусской историографии // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2009. № 1/2 (5/6). С. 234–249. Дзярновіч А. І. Мінскі антыквар і археолаг Генрых Татур ва ўспамінах і ліставанні // Знакамітыя мінчане ХІХ—ХХ стст. Вып. 6: Мінск і мінчане ў літаратурных творах на рубяжы ХІХ—ХХ стст. Мінск, 2011. С. 178—183. Дзярновiч А. І. Тытул вялiкiх князёў лiтоўскiх: дзе месца «рускай» традыцыi? // Ukraina Lituanica. Студiї з iсторiї Великого князiвства Литовського. Т. 2. Київ, 2013. С. 61–80. Довнар-Запольский М. В. Спорные вопросы в истории литовско-русского сейма // ЖМНП. 1901. № 10. С. 454–498. Доўнар-Запольскi М. В. Гiсторыя Беларусi. Мiнск, 1994. Доўнар-Запольскi М. В. Дзяржаўная гаспадарка Вялiкага княства Лiтоўскага пры Ягелонах. Мiнск, 2009. Зазуляк Ю. П. До історії генеалогічної свідомості Перемишльського руського можновладства у XV– XVI століттях // Confraternitas. Ювілейний збірник на пошану

650

Источники

Ярослава Ісаєвича (Україна: культурна спадщина, національна свідомість, державність. Збірник наукових праць. Вип. 15). Львів, 2006–2007. С. 125–133. Зазуляк Ю. П. Шляхта Руського воєводства у XV ст. Дисертація на здобуття наукового ступеня кандидата історичних наук Львiв, 2004. Залилов И. З. Граффити Спасо-Преображенской церкви в Полоцке XII– XVII вв. Полоцк, 2014. Зимин А. А. Витязь на распутье. Феодальная война в России XV века. М., 1991. Золтан А. К предыстории русск. «государь» // Из истории русской культуры. Т. 2. Кн. 1. Киевская и Московская Русь. М., 2002. С. 554–590. Золтан А. Interslavica. Исследования по межславянским языковым и культурным контактам. М., 2014. Игошина Т. Ю. Двор верховного магистра Немецкого ордена в Пруссии в конце XIV — начале XV веков. Дис. … канд. ист. наук. М. 2000. Иларене И. Книга № 525 Литовской Метрики в оригинале и в копии: аспекты некоторых изменений состава книги // Новости Литовской метрики. № 9 (2006). Вильнюс, 2008. С. 24–37. Калечиц И. Л. Запись о смерти Ульяны Тверской в граффито полоцкой Спасо-Преображенской церкви // ДРВМ. 2013. № 3 (53). С. 60–61. Калечыц I. Л. Эпиграфiка Беларусi X– XIV стст. Мiнск, 2011. Канановiч У. Вялiкая Пруская вайна 1409–1411 гг. у гiстарычнай памяцi рыцарскага саслоўя Лiтвы i Русi ў эпоху Рэнесансу // Вялiкае княства Лiтоўскае i яго суседзi ў XIV–XV стст. Сапернiцтва,

супрацоўнiцтва, урокi. Мiнск, 2011. С. 140–150. Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 5. М., 1993. Келембет С. М. Князі Несвізькі, Збаразькі та Вишневецькі — Гедиміновичі чи ні? // Культура народов Причерноморья. 2009. № 162. С. 111–118. Келембет С. М. Походження князів Несвізьких, Збаразьких та Вишневецьких // Культура народов Причерноморья. 2009. № 164. С. 75–77. Кибинь А. С. От Ятвязи до Литвы. Политические и социокультурные трансформации в бассейне Верхнего Немана. М., 2014. Кибинь А. С. Черная Русь в источниках XV–XVII вв. // Вестник СанктПетербургского университета. Сер. 2. 2009. № 1. С. 30–37. Клепатский П. Г. Очерки по истории Киевской земли. Литовский период. Одесса, 1912. Кобаль Й. Федiр Корятович у свiтлi нових джерел // Carpatica — Карпатика. Вип. 32: Науковий збiрник, присвячений свiтлiй пам’ятi педагога i вченого Томаша Сопка. Ужгород, 2005. С. 75–115. Корженко І. Prof. dr. A. Lewicki — Powstanie Świdrygiełły, Kraków, 1892. — P. 8º 389 стор. тексту, нот і додатків. З XXXIX. тому «Розвідок Видïлу іст.-фільоз.» краківскоï Академіï наук. Війна Литви з Польщую за Свидригайла // ЗНТШ. Т. 2. Львів, 1893. С. 162–169. Корф М. А. История издания в русском переводе сочинения Коцебу «Свитригайло, Великий Князь Литовский» // Русский архив. 1869. Год 7. № 4. Стб. 613–628.

Источники

Коцебу А. Свитригайло, Великий Князь Литовский, или Дополнение к историям Литовской, Российской, Польской и Прусской. СПб., 1835. Кром М. М. Меж Русью и Литвой. Пограничные земли в системе руссколитовских отношений конца XV — первой трети XVI в. 2-е изд., испр. и доп. М., 2010. Кузьмин А. В. На пути в Москву. Очерки генеалогии военно-служилой знати Северо-Восточной Руси в XIII — середине XV в. М., 2013. Кузьмин А. В. Опыт комментирования актов Полоцкой земли второй половины XIII — начала XV веков. Ч. 2 // ДРВМ. 2007. № 4 (30). С. 50–68. Кузьмин А. В. Титулованная знать Великого княжества Литовского в «Великой войне» против Тевтонского ордена 1409–1411 гг. // Вялікае княства Літоўскае і яго суседзі ў XІV—XV стст.: саперніцтва, супрацоўніцтва, урокі: Да 600-годдзя Грунвальдскай бітвы. Мінск, 2011. С. 26–75. Кучинко М. Володимир середньовiчний. Iсторико-археологiчнi нариси. Луцьк, 2006. Кучкин В. А. Договорные грамоты московских князей XIV века. Внешнеполитические договоры. М., 2003. Кучкин В. А. К изучению договора 1390 г. Василия Дмитриевича с Владимиром Серпуховским // Исследования по истории средневековой Руси. К 80-летию Ю.Г. Алексеева. М.; СПб., 2006. С. 76–90. Кучкин В. А. К изучению процесса централизации в Восточной Европе (Ржева и ее волости в XIV–XV вв.) // История СССР. 1984. № 6. С. 149–161. Кучкин В. А. Права и власть великих и удельных князей в Тверском кня-

651

жестве второй половины XIII–XV века // Славянский мир: общность и многообразие. Материалы международной научно-практической конференции. 22–23 мая 2008 г., Тверь. Тверь, 2009. С. 216–226. Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв. М., 1984. Ластовский Г. А. Политическое развитие Смоленской земли в конце XIII — начале XVI веков. Минск; Смоленск, 2001. Литвина А. Ф. Аренга: судьба латинской формулы в восточнославянских документах // Славянская языковая и этноязыковая системы в контакте с неславянским окружением. М., 2002. С. 315–351. Лицкевич О. В. К вопросу о первом упоминании Мира в письменных источниках // Магнацкi двор i сацыяльнае ўзаемадзеянне. Мiнск, 2014. С. 14–22. Лицкевич О. В. Поручительство литовско-русской знати за нобиля Братошу Койлутовича (1387–1394 гг.) // Беларуская даўніна. Вып. 1. Мінск, 2014. С. 29–58. Лiцкевiч А. У. Атручэнне князя Скіргайлы ў Кіеве (1395 год). Гістарычны каментарый і праблема аўтарства другой часткі «Летапісца вялікіх князёў літоўскіх» // Arche. 2012. № 3. С. 8–52. Лiцкевiч А. У. Гародня i Гарадзенскi рэгiен у другой палове XIII — XIV ст.: назва i межы // Гарадзенскi палiмпсест. 2012. Гродна, 2013. С. 10–51. Лiцкевiч А. У. Да пытання пра рутэнізацыю балтаў ВКЛ у XIV — пачатку XV стст. // Arche. 2009. № 11–12. С. 24–80.

652

Источники

Лiцкевiч А. У. Дагаворы паміж князямі ВКЛ, нобілямі Жамойці і прадстаўнікамі Тэўтонскага ордэна ў Прусіі і Лівоніі (1367–1398 гг.) // Arche. 2010. № 10. С. 39–123. Ліцкевіч А. Комплекс звестак «Летапісца вялікіх князёў літоўскіх» пра нобіля Вайдылу: да праблемы верагоднасці і кантэксту // SHEO. Вып. 6. Минск, 2013. С. 138–162. Лiцкевiч А. У. Некалькі заўваг пра мову Ягайлы і геаграфічныя асаблівасці Гарадзенскай зямлі ў 1379 г. // Arche. 2010. № 1–2. С. 688–700. Лiцкевiч А. У. Пра некаторыя спісы «Летапісца вялікіх князёў літоўскіх» маскоўскага і наўгародскага паходжання (на маргінезе выданняў М. Улашчыка і В. Вароніна) // Вялікае княства Літоўскае і яго суседзі ў XIV–XV стст.: саперніцтва, супрацоўніцтва, урокі. Да 600-годдзя Грунвальдскай бітвы. Мiнск, 2011. С. 207–223. Лiцкевiч А. Яшчэ раз пра «Пачаткi Нясвiжа»: першая пiсьмовая згадка i асоба нобiля Клаўкi // Герольд Litherland. № 19. Менск; Горадня, 2013. С. 44–53. Лукин П. В. О социальном составе новгородского веча XII–XIII вв. по летописным данным // Древнейшие государства Восточной Европы. 2004 год: Политические институты Древней Руси. М., 2006. С. 164–209. Лукин П. В. Праздник, пир и вече: к вопросу об архаических чертах общественного строя восточных и западных славян // Одиссей. Человек в истории. 2006: Феодализм перед судом историков. М., 2006. С. 134–150. Лукин П. В. Принцип единодушия в представлениях и политической

практике древней Руси // Образы прошлого. Сборник памяти А. Я. Гуревича. М., 2011. С. 372–391. Лурье Я. С. Две истории Руси XV века. Ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Московского государства. СПб., 1994. Любавский М. К. К вопросу об ограничении политических прав православных князей, панов и шляхты в великом княжестве Литовском до Люблинской унии // Сборник статей, посвященных В.О. Ключевскому его учениками, друзьями и почитателями ко дню тридцатилетия его профессорской деятельности в Московском Университете. М., 1909. С. 1–17. Любавский М. К. Литовско-русский сейм. Опыт по истории учреждения в связи с внутренним строем и внешнею жизнью государства. М., 1900. Любавский М. К. Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания Первого Литовского статута. М., 1892. Любавский М. К. Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно. 3-е изд. СПб., 2004. Любы А. Ул. Абранне вялiкага князя Лiтоўскага пасля смерцi Вiтаўта: знешнi i ўнутраны фактары // Веснiк Беларускага дзяржаўнага унiверсiтэта. Сер. 3. 2004. № 1. С. 10–13. Любы А. Ул. Палiтычны канфлiкт 30–40-х гг. XV ст. у Вялiкiм княстве Лiтоўскiм у гiстарыяграфii // Веснiк БДУ. Сер. 3. 2006. № 1. С. 3–6.

Источники

Любы А. Ул. Праблема двух Вялікіх княстваў, Свідрыгайлы і Жыгімонта, у 1430-х гг. // Романовские чтения-2: Сборник трудов Международной науч. конференции, Могилев, 10–11 ноября 2005 г. Могилев, 2006. С. 34–35. Любы А. Ул. Унутрыпалiтычная барацьба ў Вялiкiм княстве Лiтоўскiм у 30–40-ыя гг. XV ст.: Аўтарэф. дыс. … канд. гіст. навук. Мінск, 2006. Любы А. Ул. Цэнтры ўнутрыпалiтычнай барацьбы 1430-х гг., як вырашэнне супярэчнасцяў цэнтральнай i земскай ўлады // Канструкцыя i дэканструкцыя Вялiкага княства Лiтоўскага. Матэрыялы мiжнароднай навуковай канферэнцыi, Гродна, 23–25 красавiка 2004 г. Мiнск, 2007. С. 67–70. Любый А. В. Символика перстня в легализации власти монарха над Великим княжеством Литовским (casus 1430 года) // SHEO. Вып. 3. Минск, 2010. С. 92–101. Люта Т. До київського документального репозитарію: реєстр вибирання київського подимного 1571 року // Україньский археографiчний щорiчник. Нова серiя. Вип. 15. (Україньский археографiчний збiрник. Т. 18.) Київ, 2010. С. 327–366. Макараў М. Ад пасада да магдэбургi: правовае становiшча насельнiцтва местаў Беларускага Падзвiння ў XIV — першай палове XVII ст. Мiнск, 2008. Малиновский И. А. Рада Великого Княжества Литовского в связи с боярской думой древней России. Ч. II: Рада Великого Княжества Литовского. Вып. I. Томск, 1904.

653

Марзалюк І. А. Людзі даўняй Беларусі: этнаканфесійныя і сацыякультурныя стэрэатыпы. Магілёў, 2003. Марзалюк І. А. Апалогія Русі і русінаў (З нагоды рэцэнзіі А. Ліцкевіча) // Arche. 2010. № 1–2. С. 658–687. Мартынюк А. В. Вялiкi князь лiтоўскi Свiдрыгайла ў слове, вобразе i гiстарыяграфiчнай традыцыi // Беларускi гiстарычны часопiс. 2012. № 10. С. 30–34. Материалы Свода памятников истории и культуры РСФСР. Смоленская область. М., 1977. Микульский Ю. Н. Литовский князь Витовт как православный ктитор (1392–1430 гг.) // Беларуская даўніна. Вып. 2. Мінск, 2015. С. 27–42. Михайловський В. Васальні стосунки князів Коріатовичів із Казимиром ІІІ та Людовіком Угорським // Український історичний журнал. 2010. № 4. С. 4–15. Михайловський В. Еластична спiльнота. Подiльська шляхта в другiй половинi XIV — 70-х роках XVI столiття. Київ, 2012. Михайловський В. Західне Поділля під володінням Вітовта у 1411—1430 роках: надавча політика у світлі документів // До джерел. Збірник наукових праць на пошану Олега Купчинського з нагоди його 70-річчя. Т. 2. Київ; Львів, 2004. С. 110–128. Михайловський В. Земельні надання Владислава II — джерело до історії Поділля в першій третині XV ст. // Молода нація. 2000. № 1. С. 246–264. Михайловський В. Iсторiя одного розмежування бiля Крилоса в 1412 роцi // Вісник Львівського університету. Серія історична. Вип. 45. Львiв, 2010. С. 521–544.

654

Источники

Михайловський В. Початки уряду кам’янецького генерального старости (1431—1446 рр.) // Київська старовина. 2001. № 3. С. 163–169. Михайловський В. Роздача земельної власності на Західному Поділлі за Владислава II Яґайла (1402—1413, 1431—1434) // Вісник Львівського університету. Серія історична. 2003. Вип. 38. С. 596–630. Мiкульскi Ю. М. Грунвальдская бiтва 1410 г. у старабеларускай традыцыi // Вялiкае княства Лiтоўскае i яго суседзi ў XIV–XV стст. Сапернiцтва, супрацоўнiцтва, урокi. Мiнск, 2011. С. 95–111. Мяцельскi А. А. Мсцiслаўскае княства i ваяводства ў XII–XVIII стст. Мiнск, 2010. Назаров В. Д. Служилые князья Северо-Восточной Руси в XV веке // Русский дипломатарий. Вып. 5. М., 1999. С. 175–196. Никитич А. Н. Проблема хронологии в Молдавии периода феодализма (начало календарного года в канцелярии Молдавского феодального государства) // Социальноэкономическая и политическая история Юго-Восточной Европы (до середины XIX в.). Кишинев, 1980. C. 217–243. Однороженко О. А. Геральдика членів господарськоï ради великого князя Свидригайла Ольгердовича // Студіі і матеріали з історіï Волині. 2012. Кременець, 2012. С. 153–194. Однороженко О. Князівська геральдика Волині середини XIV–XVIII ст. Харків, 2008. Однороженко О. А. Родова геральдика Русо-Влахiï (Молдавського господарства) кiнця XIV — XVI ст. Харкiв, 2008.

Однороженко О. А. Родова геральдика Руського королівства та руських земель Корони Польськоï XIV–XVI ст. (Monumenta Rutheniae heraldica. Vol. 1.) Харків, 2009. Однороженко О. Руськi королiвськi, господарськi та князiвськi печатки XIII–XVI ст. (Monumenta Rutheniae heraldica. Vol. 2.) Харкiв, 2009. Очерки истории СССР. Период феодализма (IX–XV вв.). Ч. 2. М., 1953. Папа І. «Жидачівські грамоти» Федора Любартовича: проблема автентичності // Княжа доба: історія і культура. Вип. 6. Львів, 2012. С. 291–314. Папа І. Жидачівське князівство і Гедиміновичі: спірні питання історії // Фортеця. Збірник заповідника «Тустань». Кн. 2. Львів, 2012. С. 177–184. Папа І. Загадка походження князя Федька Несвіцького: давні та новітні дискусії // Вісник Львівського університету. Серія історична. Вип. 46. Львів, 2011. С. 42–64. Папа І. «Miesiecznik Heraldyczny» i «Rocznik Towarzystwa Heraldycznego» як джерела до вивчення «Генеалогічної війни» (1908–1939 рр.) // Генеалогічні записки. Вип. 9 (нової серії 3). Львів, 2011. С. 41–46. Пашин С. С. Перемышльская шляхта второй половины XIV — начала XVI в. Историко-генеалогическое исследование. Тюмень, 2001. Пiдсумковi пропозицiї та рекомендацiї // Литовська метрика в комплексi пiзньосередньвiчних джерел з iсторiї України: проблеми вивчення та публiкацiї. Матерiали круглого столу, 21 березня 2012 р., Київ. Київ, 2012. С. 57–58. Полехов С. В. Браки князя Свидригайла Ольгердовича // По любви,

Источники

въ правду, безо всякие хитрости. Друзья и коллеги к 80-летию Владимира Андреевича Кучкина. М., 2014. С. 235–268. Полехов С. В. Известие хроники Германа Корнера о Вилькомирской битве и его исторический контекст // Pabaisko mūšis ir jo epocha. (В печати.) Полехов С. В. К вопросу о причинах государственного переворота в Великом княжестве Литовском в 1432 г. // Studia Historica Europae Orientalis. Исследования по истории Восточной Европы. Вып. 1. Минск, 2008. С. 34–55. Полехов С. В. Летописная «Повесть о Подолье» // ДРВМ. 2014. № 1 (55). С. 33–42; № 2 (56). С. 49–62. Полехов С. В. Привилеи великих князей литовских Смоленской земле // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2015. № 1 (17). С. 115–140. Полехов С. В. «Русины опять провозгласили его своим господином». Князь Свидригайло — оппозиционер номер один в Великом княжестве Литовском // Родина. Российский исторический журнал. 2011. № 10. С. 82–84. Полехов С. В. Свидригайло и литовская Русь: стереотипы историографии и свидетельства современников // Studia z Dziejów Średniowiecza. Nr 18. Warszawa, 2014. S. 171–196. Полехов С. В. Смоленское восстание 1440 г. // Исторический вестник. Т. 7 (154): Литва, Русь и Польша XIII–XVI вв. М., 2014. С. 160–197. Полянская Э. Л. «Угнетенная войной и опустошенная огнем» или Свидригайло против Ягайло в борьбе за Волынскую землю в освещении Яна Длугоша и польской историогра-

655

фии // Княжества Галицкой и Волынской земель в международных отношениях XI–XIV веков. Материалы II Международной научной конференции, Ивано-Франковск, 20–22 октября 2011 г. (Colloquia Russica. Сер. I. Т. 2.) Краков, 2012. С. 165–171. Пономарева И. Г. Великокняжеская канцелярия при Василии Темном (Поименный список) // Археографический ежегодник за 2006 г. М., 2011. С. 118–143. Пономарева И. Г. История одного выезда на московскую службу (о предках Чаадаевых) // ДРВМ. 2005. № 4. С. 41–50. Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. М., 1998. Пятраўскас Р. Фармаваньне інстытуцыйнага двара вялікага князя ў Літве (XIV — пачатак XV ст.) // Arche Пачатак. 2009. № 9. С. 39–71. Пятраўскас Р. Літоўская знаць у канцы ХIV — XV ст.: Склад — структура — улада. Смаленск, 2014. Рогов А. И. Русско-польские культурные связи в эпоху Возрождения (Стрыйковский и его Хроника). М., 1966. Русина О. В. Від Кузмищи Киянина до киянина Скобейка (моделювання смерті в Хроніці Биховця) // Соціум. Альманах соціальної історії. Вип. 1. Київ, 2002. С. 37–53. Русина О. В. Контроверзи iсторiї київської княжої традицiї XIII–XVI ст. // Русина О. В. Студiї з iсторiї Києва та Київської землi. Київ, 2005. С. 73–99. Русина О. В. Україна пiд татарами i Литвою. (Україна крiзь вiки. Т. 6.) Київ, 1998. Рыбчонак С. А. Да праблемы паходжання магнатаў Глябовiчаў — уладальнiкаў Заслаўскага замка ў

656

Источники

XVI ст. // Магнацкi двор i сацыяльнае ўзаемадзеянне (XV–XVIII стст.). Мiнск, 2014. С. 79–104. Рыбчонок С. А. Родословие князей Друцких XIV–XVII вв. // Друцк. Минск, 2014. С. 214–234. Саганович Г. Н. Русь в прусских хрониках XIV–XV веков // Славяне и их соседи. Вып. 9. Славяне и немцы. Средние века — раннее Новое время. М., 1999. С. 100–104. Сагановіч Г. М. [Рэц.:] Александров Д., Володихин Д. Борьба за Полоцк между Литвой и Русью в XII–XVІ в. // БГА. 1995. Т. 2. Сш. 1. С. 112–129. Сагановіч Г. М. Дзве гiсторыi Полацка // БГА. 1997. Т. 4. Сш. 1–2. С. 205–216. Сагановіч Г. М. Прывід нацыі ў імгле стэрэатыпаў // БГА. 2003. Т. 10. Сш. 1–2. Семенченко Г. В. Московско-тверской договор второй половины 30-х годов XV века // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.). М., 1997. С. 4–15. Сенковский О. И. Литва, Свитригайло и Коцебу. По поводу книги: Свитригайло великий князь литовский, сочинение Августа Коцебу. 1835 // Собрание сочинений Сенковского (барона Бромбеуса). Т. 6. СПб., 1859. С. 37–68. Соболева Н. А. К вопросу об удостоверении русских актов в контексте восточно-римского права // Исследования по истории средневековой Руси. К 80-летию Юрия Георгиевича Алексеева. М.; СПб., 2006. С. 47–61. Собчук В. Д. Від коріння до крони. Дослідження з історіï князівських і шляхетських родів Волині XV — першоï половини XVII ст. Кременець, 2014.

Собчук В. Д. З iсторiï титулованоï украïнськоï аристократiï пiзнього Середньовiччя: Становлення роду князiв Збаразьких та його володiнь на Волинi // Молода нацiя. 2000. № 1. С. 228–245. Собчук В. Д. Проблема достовірності текстів двох привілеїв великого князя литовського Вітовта 20-х рр. XV ст. (у контексті спорів за межі маєтків у верхів’ях Случі й Полтви) // Наукові записки. Збірник праць молодих вчених та аспірантів. Т. 19. (у 2-х кн.). Тематичний випуск: «Джерела локальної історії: методи дослідження, проблеми інтерпретації, популяризація». Книга I. Киiв, 2009. С. 48–73. Собчук В. Д. Шляхетський рiд Денискiв-Матвiївських // ЗНТШ. Т. 252. Львiв, 2006. С. 410–431. Сотникова М. П. Денги тверских уделов Дорогобужа и Микулина (первая половина XV в.) // Хранитель. Исследователь. Учитель. К 85-летию В. М. Потина. СПб., 2005. С. 135–145. Старостина И. П. К вопросу об изучении областных привилеев Великого княжества Литовского // Восточная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковедения. Москва, 19–22 апреля 2005 г. Тезисы докладов. Ч. 2. М., 2005. С. 254–257. Стефанович П. С. Боярская служба в Средневековой Руси // Одиссей. Человек в истории. 2006: Феодализм перед судом историков. М., 2006. С. 151–160. Стефанович П. С. Крестоцелование и отношение к нему церкви в Древней Руси // Средневековая Русь. Вып. 5. М., 2004. С. 86–113.

Источники

Стефанович П. С. Элита Древнерусского государства (конец X — первая половина XIII вв.) // Российская государственность: опыт 1150-летней истории. Материалы Международной научной конференции (Москва, 4–5 декабря 2012 г.). М., 2013. С. 39–49. Сулковска-Курасева И. Итинерарий Казимира Ягеллона (состояние подготовки) // Исследования по истории Литовской метрики. Вып. 2. М., 1989. С. 264–335. Тарасов А. Е. Герасим Темушев В. Н. Гомельская земля в конце XV — первой половине XVI в. М., 2009. Темушев В. Н. К методике исследования… Локализация населенных пунктов [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.hist-geo.net/index. php?p=136&more=1&c=1&tb=1&pb=1 (свободный; последнее посещение: 24.09.2015). Тесленко І. Похождення князів Головнів-Острожецьких у світлі нововиявлених джерел // Студіі і матеріали з історіï Волині. 2012. Кременець, 2012. С. 129–152. Трепавлов В. В. Большая Орда — Тахт эли. Очерк истории. Тула, 2010. Успенский Б. А. Царь и патриарх: харизма власти в России. М., 1998. Устрялов Н. Г. О Литовском княжестве. Исследование вопроса, какое место в Русской истории должно занимать Великое княжество Литовское. СПб., 1839. Филюшкин А. И. Вглядываясь в осколки разбитого зеркала: российский дискурс Великого княжества Литовского // Ab Imperio. 2004. № 4. С. 561–601.

657

Флоря Б. Н. Илия († 30.12.1456), еп. Тверской // ПЭ. Т. 22: Икона — Иннокентий. М., 2009. С. 280–281. Флоря Б. Н. Комментарии // Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн. 5. Период разделения Русской Церкви на две митрополии. История Западнорусской, или Литовской, митрополии (1458–1596). М., 1996. С. 421–492. Флоря Б.Н. Об одном из источников «Трактата о двух Сарматиях» Матвея Меховского // Советское славяноведение. 1965. № 2. С. 55–61. Флоря Б. Н. Орда и государства Восточной Европы в середине XV века (1430–1460) // Славяне и их соседи. Вып. 10. Славяне и кочевой мир. К 75-летию акад. Г. Г. Литаврина. М., 2001. С. 172–196. Флоря Б. Н. Православный мир Восточной Европы перед историческим выбором (XIV–XV вв.) // Флоря Б. Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское Средневековье. М., 2007. С. 301–434. Флоря Б. Н. Русь и «русские» в историко-политической концепции Яна Длугоша // Славяне и их соседи. Этнопсихологические стереотипы в средние века. М., 1990. С. 16–28. Флоря Б. Н. Великое княжество Литовское и Рязанская земля в XV в. // Славяне в эпоху феодализма. М., 1978. C. 182–189. Хорошкевич А. Л. Полоцкие грамоты как исторический источник // Полоцкие грамоты. Т. 2. М., 2015. С. 331–408. Хоруженко О. И. “Печать князя Дмитрия” XV в.: проблемы интерпретации // ДРВМ. 2014. № 3 (57). С. 122–128.

658

Источники

Чамярыцкі В. А. Беларускія летапісы як помнікі літаратуры. Мн., 1969. Шабульдо Ф. М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. Киев, 1987. Шаланда А. И. Гербы князей Друцких и Льва Сапеги // Друцк. Минск, 2014. С. 316–351. Шеков А. В. Верховские княжества. Середина XIII — середина XVI в. М., 2012. Шеков А. В. Летописные известия об участии князей Одоевских в Луцком и Троцком съездах 1429 и 1430 годов // Очерки феодальной России. Вып. 17. М.; СПб., 2013. С. 70–92. Щавелева Н. И. Вступительная статья // Древняя Русь в «Польской истории» Яна Длугоша (Книги I– VI). Текст, перевод, комментарий. М., 2004. С. 11–64. Юргинис Ю. М. Бояре и шляхта в Литовском государстве // Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978. С. 124–130. Яковенко Н. М. Українська шляхта з кiнця XIV до середини XVII ст. (Волинь i Центральна Україна). Вид. 2-ге. Киïв, 2008. Якубовский И. В. Земские привилеи Великого княжества Литовского. Ч. 2. Критический разбор текстов областных привилеев // ЖМНП. 1903. № 6. С. 245–303. Якушечкин А. В. К вопросу о возможности участия Хаджи Гирая в событиях, произошедших в Крыму 1433–1434 гг. // Причерноморье: История, политика, культура. Вып. 16 (5). Серия А. Античность и Средневековье. Избранные материалы XI и XII научных конференций «Лазаревские чтения». Севастополь, 2015. С. 136–144.

Якушечкин А. В. К вопросу об обстоятельствах прихода к власти Хаджи Гирея — на основе информации из бухгалтерских книг казначейства Кафы. (В печати.) Янин В. Л. Новгород и Литва. Пограничные ситуации XII–XV веков. М., 1998. Янин В. Л. Новгородский поход 1435 г. на Великие Луки и Пустую Ржеву // Особенности российского исторического процесса. Сб. ст. памяти акад. Л. В. Милова (к 80-летию со дня рождения). М., 2009. С. 96–99. Ясинский М. Н. Уставные земские грамоты Литовско-Русского государства. Киев, 1889. Abraham W. Andrzej, łaciński biskup łucki // PSB. T. 1. Kraków, 1935. S. 106. Adamus J. “Kodeks dyplomatyczny Litwy” (Komunikat) // AW. 1931–1932. R. 8. Wilno, 1933. S. 428–435. Adamus J. W sprawie kodeksu dyplomatycznego Litwy // Sprawozdania Towarzystwa naukowego we Lwowie. R. XII — 1932. Zesz. 3. Lwów, 1933. S. 159–162. Adamus J. Wydawnictwa źródeł do historii Litwy // Pamiętnik VI powszechnego zjazdu historyków polskich w Wilnie 17–20 września 1935 r. T. 1. Referaty. Lwów, 1935. S. 439–449. Ališauskas V., Jaszczołt T., Jovaiša L., Paknys M. Lietuvos katalikų dvasininkai XIV–XVI a. (Bažnyčios istorijos studijos. T. 2.) Vilnius, 2009. Antoniewicz M. Herb Hippocentaurus — dzieło przypadku czy osobliwa kreacja heraldyczna? // Ministri historiae. Pagalbiniai istorijos mokslai Lietuvos Didžiosios Kunigaikštystės tyrimuose. Mokslinių straipsnių rinkinys, skirtas dr. Edmundo Antano Rimšos 65-mečios sukakčiai. Vilnius, 2013. P. 171–200.

Источники

Arnold U. Elisabeth und Georg als Pfarrpatrone im Deutschordensland Preußen. Zum Selbstverständnis des Deutschen Ordens // Elisabeth, der Deutsche Orden und ihre Kirche. Festschrift zur 700jährigen Wiederkehr der Weihe der Elisabethkirche Marburg 1983. (Quellen und Studien zur Geschichte des Deutschen Ordens. Bd. 18.) Marburg, 1983. S. 163–185. Arnold U. Georg im Deutschen Orden bis zur Regelreform im 17. Jahrhundert // Sankt Georg und sein Bilderzyklus in Neuhaus/Böhmen (Jindřichův Hradec). Historische, kunsthistorische und theologische Beiträge. (Quellen und Studien zur Geschichte des Deutschen Ordens. Bd. 57.) Marburg, 2002. S. 161–171. Babendererde P. Nachrichtendienst und Reiseverkehr des deutschen Ordens um 1400. Inaugural-Dissertation zur Erlangung der Doktorwürde bei der Philosophischen Fakultät der Albertus-Universität zu Königsberg i. Pr. Elbing, 1913. Banionis E. Lietuvos bajorai 1413 m. Horodlėje // Žalgirio laikų Lietuva ir jos kaimynai. (Acta historica Universitatis Klaipedensis. T. 1.) Vilnius, 1993. P. 189–203. Baranauskas T. Kodėl Vytautą vadiname Didžiuoju? // Vytautas Didysis ir jo epocha. Trakai, 2010. P. 82–92. Barącz S. Żywoty sławnych Ormian w Polsce. Lwów, 1856. Baronas D. Vilniaus pranciškonų kankiniai ir jų kultas XIV–XX a. Istorinė studija ir šaltiniai. (Studia Franciscana Lithuanica. T. 4.) Vilnius, 2010. Batūra R. Linkmenų pilis ir krašto gynyba XIII–XV a. // Ignalinos kraštas. Vilnius, 1966. P. 34–42.

659

Batūra R. Pabaisko (Ukmergės) mūšis 1435 // Žymiausi Lietuvos mūšiai ir karinės operacojos. Vilnius, 2013. P. 62–65. Batūra R. Užpalių pilis // Kraštotyra. [T. 3.] Vilnius, 1966. P. 61–67. Baum W. Kaiser Sigismund. Hus, Konstanz und Türkenkriege. Graz; Wien; Köln, 1993. Beech G. Prosopography // Medieval studies: An introduction. Syracuse, 1976. Benninghoven F. Zur Technik spätmittelalterlicher Feldzüge im Ostbaltikum // Zeitschrift für Ostforschung. 19. Jg., 1970, H. 4. S. 631–651. Białuński G. Surwiłłowie. Przykład kariery Litwinów w Prusach // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 4. Vilnius, 2012. P. 13–44. Biedrowska-Ochmańska K., Ochmański J. Władysław Jagiełło w opiniach swoich współczesnych. Próba charakterystyki jego osobowości. Poznań, 1987. Biskup M. Najazd krzyżacki na Polskę i bitwa pod Dąbkami 1431 r. // Studia Historyczne. Stanisławowi Herbstowi na sześćdziesięciolecie urodzin w upominku uczniowie, koledzy, przyjaciele. Warszawa, 1967. S. 15–28. Biskup M. Wojny Polski z Zakonem Krzyżackim (1308–1521). Gdańsk, 1993. Błachowska K. Wiele historii jednego państwa: Obraz dziejów Wielkiego Księstwa Litewskiego do 1569 roku w ujęciu historyków polskich, rosyjskich, ukraińskich, litewskich i białoruskich w XIX wieku. Warszawa, 2009. Błaszczyk G. Burza koronacyjna. Dramatyczny fragment stosunków polsko-litewskich w XV wieku. Poznań, 1998. Błaszczyk G. Diecezja żmudzka. Błaszczyk G. Dzieje stosunków polskolitewskich. T. 2: Od Krewa do Lublina. Cz. 1. Poznań, 2007.

660

Источники

Błaszczyk G. Świdrygiełło a Polska i Polacy // Z dziejów kultury prawnej. Studia ofiarowane Prof. J. Bardachowi w dziewięćdziesięciolecie urodzin. Warszawa, 2004. S. 487–504. Boniecki A. Herbarz polski. Cz. 1. T. 3. Warszawa, 1900. Boniecki A. Herbarz polski. Cz. 1. T. 3. Warszawa, 1900. Boniecki A. Poczet rodów w Wielkiém Księstwie Litewskiém w XV i XVI wieku. Warszawa, 1887. Catalogus codicum manuscriptorum Bibliothecae Ossolinianae Leopoliensis. Katalog rękopisów Biblioteki Zakładu Nar. im. Ossolińskich / Wyd. W. Kętrzyński. T. 2. Lwów, 1886. Chodynicki K. Geneza i rozwój podania o zabójstwie Zygmunta Kiejstutowicza. (Ze studjów nad dziejopisarstwem litewskiem) // AW. R. 5. Zesz. 15. 1928. S. 79–103. Chodynicki K. Ze studijów nad dziejopisarstwem rusko-litewskim (T. z. Rękopis Raudański) // Ateneum Wileńskie. R. 3. Zesz. 10–11. 1925/26. S. 387–401. Cisek J. Oskar Halecki — Historyk Szermierz Wolności. Warszawa, 2009. Czamańska I. Mołdawia i Wołoszczyzna wobec Polski, Węgier i Turcji w XIV i XV w. (UAM. Ser. Historia. № 186.) Poznań, 1996. Czarnecki W. Szlachta ziemi chełmskiej do połowy XVI wieku. Białystok, 2012. Czermak W. Sprawa równouprawnienia schizmatyków i katolików na Litwie (1432–1563 r.) // RAU. T. 44. Kraków, 1903. S. 348–405. Czwojdrak B. Jan Mężyk z Dąbrowy († 1437) — Ślązak w służbie Korony // Šlechtic v Horním Slezsku: vztah regionu a center na příkladu osudů a kariér šlechty Horního Slezska (15.–20.

století). Szlachcic na Górnym Śląsku. Relacje między regionem i centrum w losach i karierach szlachty na Górnym Śląsku (XV–XX wiek) / Uspořádali J. Brňovják, W. Gojniczek, A. Zářický. Ostrava; Katowice, 2011. S. 329–335. Czwojdrak B. Zofia Holszańska. Studium o dworze i roli królowej w późnośredniowiecznej Polsce. Warszawa, 2012. Čapaitė R. Gotikinis kursyvas Lietuvos didžiojo kunigaikščio Vytauto raštinėje. Vilnius, 2007. Čapaitė R. Ślązacy na dworze wielkiego księcia litewskiego w pierwszej połowie XV wieku // Podróże i migracje w Europie Środkowej. (Kultura Europy Środkowej. T. 15.) Katowice; Zabrze, 2012. S. 48–56. Dalewski Z. Ceremoniał koronacyjny królów polskich w XV i początkach XVI wieku // KH. 1995. R. 102. № 3–4. S. 37–60. Daugirdaitė-Sruogienė V. Lietuva prieš 500 metų. Šventosios tragedija // Naujoji karta. 1935. № 13. P. 276–278. Dopkewitsch H. Die Burgsuchungen in Kurland und Livland vom 13.–16. Jahrhundert // Mitteilungen aus der livländischen Geschichte, herausgegeben von der Gesellschaft für Geschichte und Altertumskunde zu Riga. Bd. 25, H. 1. Riga, 1933. Dubonis A. Jono Matuso darbas „Švitrigaila“ // Mūsų praeitis. T. 5. Vilnius, 1998. P. 110–115. Dubonis A. Lietuvos didžiojo kunigaikščio leičiai. Iš Lietuvos ankstyvųjų valstybinių struktūrų praeities. Vilnius, 1998. Dundulis B. Lietuvos kova dėl valstybinio savarankiškumo XV amž. Vilnius, 1968. Dunikowski J. O rodzie Świerczków na Rusi w wieku XV i początkach rodziny Dunikowskich // Miesięcznik Heral-

Источники

dyczny. 1931. № 9. S. 202–210; № 10. S. 217–227. Eichmann E. Die Kaiserkrönung im Abendland. Ein Beitrag zur Geistesgeschichte des Mittelalters. Mit besonderer Berücksichtigung des kirchlichen Rechts, der Liturgie und der Kirchenpolitik. Würzburg, 1942. Ekdahl S. Archivalien zur Geschichte Ostund Westpreußens in Wilna, vornehmlich aus den Beständen des Preußischen Staatsarchivs Königsberg // Preußenland. Jg. 30 (1992). H. 3/4. S. 41–55. Ekdahl S. “Schiffskinder” im Kriegsdienst des Deutschen Ordens // Kultur und Politik im Ostseeraum und im Norden 1350–1450. (Acta Visbyensia IV: Visbysymposiet för historiska vetenskaper 1971.) Kungsbacka, 1973. S. 239–274. Ekdahl S. Die Schlacht bei Tannenberg 1410. Quellenkritische Untersuchungen. Bd. 1: Einführung und Quellenlage. (Berliner Historische Studien. Bd. 8. Einzelstudien I.) Berlin, 1982. Fedorowicz K. Dostojnicy i urzędnicy świeccy województwa krakowskiego w latach 1374–1506 // Archiwum komisyi historycznej. T. 8. Kraków, 1898. S. 1–290. Forstreuter K. Das Preußische Staatsarchiv in Königsberg. Ein geschichtlicher Rückblick mit einer Übersicht über seine Bestände. (Veröffentlichungen der Niedersächsischen Archivverwaltung. H. 3.) Göttingen, 1955. Forstreuter K. Der Deutsche Orden und die Kirchenunion während des Basler Konzils // Annuarium Historiae Conciliorum. Jg. 1. Amsterdam, 1969. S. 114–139. Fragen der politischen Integration im mittelalterlichen Europa. (Vorträge und Forschungen / Hrsg. vom Konstanzer Arbeitskreis für mittelalterliche Geschichte. Bd. 63.) Ostfildern, 2005.

661

Gawlas S. Astrolog przyjacielem historyka? Diariusz Zbigniewa Oleśnickiego w genezie Roczników Jana Długosza // Kultura średniowieczna i staropolska. Studia ofiarowane Aleksandrowi Gieysztorowi w pięćdziesięciolecie pracy naukowej. Warszawa, 1991. S. 455–469. Gawlas S. Zbigniew Oleśnicki wobec sporu o ustrój państwa (1425–1430) // Zbigniew Oleśnicki. Książę Kościoła i mąż stanu. Materiały z Konferencji (Sandomierz, 20–21 maja 2005 roku). Kraków, 2006. Gawlas S. Świadomość narodowa Jana Długosza // SŹ. T. 27. Warszawa; Poznań, 1983. S. 3–66. Gąsiorowski A. Itinerarium króla Władysława Jagiełły 1386–1434. Warszawa, 1972. Gąsiorowski A. Ostroróg Stanisław // PSB. T. 24. Wrocław i in., 1979. S. 524–527. Gąsiorowski A. Polscy gwaranci traktatów z Krzyżakami XIV–XV wieku // Komunikaty Mazursko-Warmińskie. 1971. № 2–3. S. 245–265. Given J. State and society in medieval Europe. Gwynedd and Languedoc under outside rule. New York, 1990. Glauert M. Schreiben auf der Marienburg. Anmerkungen zur nichturkundlichen Schriftlichkeit in der zentralen Kanzlei des Deutschen Ordens im 14. Jahrhundert // Kancelarie krzyżackie. Stan badań i perspektywy badawcze. Materiały z międzynarodowej konferencji naukowej. Malbork, 18–19 X 2001. Malbork, 2002. S. 89–106. Gotzmann J. Der Weg zum “Ewigen Frieden”: Die Kontroverse nach einem umstrittenen Vertragsabschluß des Hochmeisters Paul von Rusdorf aus dem

662

Источники

Jahre 1433. Inaugural-Dissertation zur Erlangung des Doktorgrades der Philosophischen Fakultät der Universität zu Köln. Köln, 1994. Grygiel J. Życie i działalność Zygmunta Korybutowicza. Studium z dziejów stosunków polsko-czeskich w pierwszej połowie XV wieku. Wrocław i in., 1988. Gudavičius E. Mindaugas. Vilnius, 1998. Gudavičius E. Lietuvių pašauktinės kariuomenės organizacijos bruožai // Karo archyvas. T. 13. Vilnius, 1992. P. 43–118. Gudavičius E. Šlėktų atsiskyrimas nuo bajorų Lietuvoje XVI a. 1. Bajorų luomo susidarymas XV a. // Gudavičius E. Lietuvos europėjimo kelias. Vilnius, 1999. P. 142–154. Gudavičius E., Lazutka S. Albertas Goštautas ir Lietuvos istoriografija // Lietuvos istorijos studijos. T. 24. Vilnius, 2009. P. 195–201. Gudmantas K. Bychoveco kronikos pasakojimas apie Žalgirio mūšį. Šaltiniai ir kontekstas // Senoji Lietuvos literatūra. Kn. 31. Vilnius, 2011. P. 65–92. Gudmantas K. Lietuvos metraščio Vavelio nuorašas (fragmentas) // Senoji Lietuvos literatūra. T. 34. Vilnius, 2012. P. 121–151. Halecki O. Anna (A.-Zofja?) Iwanówna // PSB. T. 1. Kraków, 1935. S. 124. Halecki O. Dzieje unii Jagiellońskiej. T. 1. W wiekach średnich. Kraków, 1919 (Репринт: Warszawa, 2013). Halecki O. Koriatowicze a przodkowie Holszańskich i Czartoryskich // Miesięcznik Heraldyczny. 1939. R. 18. № 6. S. 81–88. Halecki O. Litwa w połowie XV wieku w świetle najdawniejszej księgi metryki (Komunikat) // Rozprawy historyczne Towarzystwa Naukowego Warszaw-

skiego. T. 1. Zesz. 4. Warszawa, 1922. S. 25–26. Halecki O. Litwa, Ruś i Żmudź jako części składowe Wielkiego Księstwa Litewskiego // RAU. T. 59. (Ser. 2. T. 34.) Kraków, 1916. S. 214–254. Halecki O. O początkach parlamentaryzmu litewskiego // Sprawozdania z czynności i posiedzeń Akademii Umiejętności w Krakowie. T. 20. № 8. Sierpień — wrzesień — październik 1915. S. 22–27. Halecki O. Ostatnie lata Świdrygiełły i sprawa wołyńska za Kazimierza Jagiellończyka. Kraków, 1915. Halecki O. Wcielenie i wznowienie państwa litewskiego przez Polskę (1386– 1401) // Przegląd Historyczny. T. 21. Warszawa, 1917–1918. S. 1–77. Hruschka C. Kriegsführung und Geschichtsschreibung im Spätmittelalter. Eine Untersuchung zur Chronistik der Konzilszeit. (Kollektive Einstellungen und sozialer Wandel im Mittelalter. N. F. Bd. 5.) Köln u. a., 2001. Hruša A. Litewskie dokumenty hospodarskie, jako narzędzie propagandy politycznej doby średniowiecza (koniec XIV — pierwsza trzeć XVI w.). (В печати.) Itinerar König und Kaiser Sigismunds von Luxemburg, 1368–1437 / Hrsg. von J. K. Hoensch. (Studien zu den Luxemburgern und ihrer Zeit. Bd. 6.) Warendorf, 1995. Ivinskis Z. Geschichte des Bauernstandes in Litauen. Berlin, 1933. Iwańczak W., Voicu S. J., Ziffer G. Une notice sur la famille Czartoryski dans le Vat. Gr. 2630 // Byzantion. 1988. T. 58. Fasc. 1. P. 78–96. Įtarimas, kad Jogaila nunuodijęs Vytautą (Iš J. E. Puzyno — J. Matusas-Sedauskas) // Židinys. 1930. № 8–9. p. 179–180.

Источники

Jablonowski H. Westrussland zwischen Wilna und Moskau. Die politische Stellung und die politischen Tendenzen der russischen Bevölkerung des Grossfürstentums Litauen im 15. Jh. Leiden, 1955. Jähnig B. Wykaz urzędów. Dostojnicy zakonu krzyżackiego w Prusach // Państwo zakonu krzyżackiego w Prusach. Podziały administracyjne i kościelne w XIII– XVI wieku. Toruń, 2000. S. 95–127. Jakubczak S. Jerzy Strumiłło — przywódca konfederacji lwowskiej 1464 roku // Społeczeństwo Polski średniowiecznej. T. 5. Warszawa, 1992. S. 245–254. K. Jablonskio ir Z. Ivinskio susirašinėjimas // Konstantinas Jablonskis ir istorija. Vilnius, 2005. P. 249–384. Jakubowski J. Archiwum państwowe W. X. Litewskiego i jego losy // Archeion. 1931. T. 9. S. 1–18. Jakubowski J. Czy istnieli kniaziowie Nieswizcy? // AW. 1923. № 1. S. 1–9. Janeczek A. Exceptis schizmaticis. Upośledzenie Rusinów w przywilejach prawa niemieckiego Władysława Jagiełły // Przegląd Historyczny. 1984. R. 75. Zesz. 3. S. 527–542. Janeczek A. Horodło w późnośredniowiecznym krajobrazie pogranicza polsko-ruskiego. (В печати.) Janeczek A. Osadnictwo pogranicza polsko-ruskiego. Województwo bełzkie od schyłku XIV do początku XVII w. Warszawa, 1993. Janicki M. A. Liczba chorągwi grunwaldzkich zawieszonych w katedrze wawelskiej. W związku z nową edycją Banderia Prutenorum Jana Długosza i notą Klemensa Drzewickiego w „Kalendarzu Katedry Krakowskiej” // Rocznik Biblioteki Narodowej. T. 42. Warszawa, 2011. S. 115–204.

663

Janicki M. A. Polityczny program ideowy tumby Władysława Jagiełły a czas jej powstania // Średniowiecze Polskie i Powszechne. T. 7 (11). (В печати.) Jankauskas V. Pilis ir prestižas: Gediminaičių kunigaikštystės XV amžiuje // Lietuvos pilys. 2007. № 3. Vilnius, 2008. P. 66–76. Januszek-Sieradzka A. Wspólnota stołu królewskiego w czasach Władysława Jagiełły // Wspólnoty małe i duże w społeczeństwach Czech i Polski w średniowieczu i w czasach wczesnonowożytnych / Red. W. Iwańczak, J. Smołucha. Kraków, 2010. S. 285–314. Jaszczołt T. Korczewscy z rodu Prusów w ziemi drohickiej // Rocznik Polskiego Towarzystwa Heraldycznego. Nowej serii t. 11 (22). Warszawa, 2013. S. 19–31. Jaszczołt T. Ród Niemiry z Wsielubia — Niemirowiczowie i Szczytowie herbu Jastrzębiec do połowy XVI wieku // Unia w Horodle na tle stosunków polsko-litewskich. Od Krewa do Zaręczenia Wzajemnego Obojga Narodów. Warszawa, 2015. S. 175–250. Jaszczołt T. Szlachta ziemi drohickiej w XV i początkach XVI w. Zagadnienia społeczne, gospodarcze i genealogiczne. Rozprawa doktorska. Białystok, 2009. Jóźwiak S. Wywiad i kontrwywiad w państwie zakonu krzyżackiego w Prusach. Malbork, 2004. Jóźwiak S., Kwiatkowski K., Szweda A., Szybkowski S. Wojna Polski i Litwy z Zakonem Krzyżackim w latach 1409– 1411. Malbork, 2010. Jóźwiak S., Szweda A. Dyplomatyczna aktywność rycerza Janusza Stembarskiego z Sokołowa w politycznych stosunkach polsko-krzyżacko-litew-

664

Источники

skich w pierwszej połowie XV wieku // Komunikaty mazursko-warmińskie. 2009. № 1 (263). S. 3–20. Jučas M. Lietuvos metraščiai ir kronikos. Vilnius, 2002. Jurek T. Mazowieckie świnie, Ślązacy i dobrzy ludzie z ziemi sandomierskiej. Z badań nad stereotypami dzielnicowymi w Polsce późnośredniowiecznej // Świat średniowiecza. Studia ofiarowane Profesorowi Henrykowi Samsonowiczowi. Warszawa, 2010. S. 716–733. Jurek T. Ritual und Technik der sozialen Kommunikation zwischen Landesherrn und Gesellschaft in Polen im 13. Jahrhundert // Ritualisierung politischer Willensbildung. Polen und Deutschland im hohen und späten Mittelalter / Hrsg. von W. Fałkowski, B. Schneidmüller und S. Weinfurter. (Deutsches Historisches Institut Warschau. Quellen und Studien. Bd. 24.) Wiesbaden, 2010. S. 101–126. Jurek T. Szamotulski Dobrogost Świdwa h. Nałęcz // PSB. T. 66/4. Zesz. 191. Warszawa; Kraków, 2010. S. 565–569. Jurek T. Szamotulski Wincenty Świdwa h. Nałęcz // PSB. T. 66/4. Zesz. 191. Warszawa; Kraków, 2010. S. 584–587. Kalavrezou-Maxeiner I., Obolensky D. A church Slavonic Graffito in Hagia Sophia, Constantinople // Harvard Ukrainian studies. 1981. Vol. 5. № 1. P. 5–11. Kasperowicz A. Nadania wielkiego księcia Witolda dla rycerstwa na Podlasiu // Między Polską a Rusią. Siedlce, 2004. S. 111–117. Kirkienė G. Korzenie rodu Chodkiewiczów // BZH. T. 17. Białystok, 2002. S. 34–56. Kirkienė G. LDK politikos elito galingieji: Chodkevičiai XV–XVI a. Vilnius, 2008.

Kiryk F. Kierdej Jan (Hryćko) z Pomorzan // PSB. T. 12. Zesz. 4. S. 423–424. Kiryk F. Mężyk Jan z Dąbrowy h. Wadwicz // PSB. T. 20. Wrocław i in., 1975. S. 513–514. Klimas P. Ghillebert de Lannoy. Dvi jo kelionšs Lietuvon Vyatuto Didžiojo laikais (1413–1414 ir 1421 metais) // Praeitis. T. 2. Kaunas, 1933. P. 94–157. Kniaziowie na Ostrogu i Zasławiu Ostrogscy i Zasławscy herbu własnego // Rulikowski W., Radzimiński Z. L. Kniaziowie i szlachta między Sanem, Wieprzem, Bugiem, Prypetią, Dnieprem, Siniuchą, Dniestrem i północnemi stokami Karpat osiedleni. Kraków, 1880. Koczerska M. Familiares Jana Długosza // Aetas media, aetas moderna. Studia ofiarowane profesorowi Henrykowi Samsonowiczowi w 70. rocznicę urodzin. Warszawa, 2000. S. 69–78. Koczerska M. Mentalność Jana Długosza w świetle jego twórczości // SŹ. T. 15. Warszawa, 1970. S. 109–140. Kolankowski L. Dzieje Wielkiego Księstwa Litewskiego za Jagiellonów. T. 1 (1377–1499). Warszawa, 1930. Kopystiański A. Książę Michał Zygmuntowicz // KH. 1906. R. 20. S. 74–165. Korczak L. Kariery możnowładcze w Wielkim Księstwie Litewskim u schyłku średniowiecza // Władza i prestiż. Magnateria Rzeczypospolitej w XVI‒XVIII wieku. Białystok, 2003. S. 295–303. Korczak L. Kształtowanie elity władzy w Wielkim Księstwie Litewskim (zagadnienie kryteriów kwalifikacyjnych) // Prace Historyczne. 2003. Zesz. 130. S. 35–40. Korczak L. Listy wielkich książąt litewskich do wielkich mistrzów jako źródło do stosunków Litwy z zakonem

Источники

krzyżackim w późnym średniowieczu (1430–1454) // Epistolografia w dawnej Rzeczypospolitej. T. 1 (stulecia XV–XVII). (Biblioteka Tradycji. № 97.) Kraków, 2011. S. 29–39. Korczak L. Litewska rada wielkoksiążęca w XV wieku. (RAU. Ogólnego zbioru t. 88.) Kraków, 1998. Korczak L. Monarcha i poddani. System władzy w Wielkim Księstwie Litewskim w okresie wczesnojagiellońskim. Kraków, 2008. Korczak L. Niełatwe początki. Litwini wobec unii z Polską // Lietuvių-lenkų santykiai amžių tekmėje. Istorinė atmintis. Stosunki polsko-litewskie na przestrzeni wieków. Pamięć historyczna. Vilnius, 2009. P. 47–59. Korczak L. Wielki książę litewski Świdrygiełło wobec soboru bazylejskiego i papieża Eugeniusza IV // Historia vero testis temporum. Księga jubileuszowa poświęcona Prof. K. Baczkowskiemu w 70. rocznicę urodzin. Kraków, 2008. S. 339–348. Kosman M. „Podniesienie” książąt litewskich // Acta Baltico-Slavica. T. 10. Białystok, 1976. S. 15–36. Kosman M. Pompa funebris w Wilnie doby przedrozbiorowej // LSP. 1994. T. 6. Poznań, 1995. S. 131–158. Kotzebue A. Switrigail. Ein Beytrag zu den Geschichten von Litthauen, Rußland, Polen und Preussen. Leipzig, 1820. Krasauskaitė M. Die litauischen Adelsprivilegien bis zum Ende des XV. Jahrhunderts. Leipzig, 1927. Krupska A. Nos (Nosch, Nosek) Aleksander Iwanowicz // PSB. T. 23. Wrocław etc., 1978. S. 208–209. Krupska A. W sprawie genezy tzw. spisku książąt litewskich w 1480–1481 roku. Przyczynek do dziejów walki o “domi-

665

nium Russiae” // Roczniki Historyczne. R. 48 (1982). Warszawa; Poznań, 1983. S. 121–146. Kuczyński S. M. Dorohobużski Andrzej Dymitrowicz // PSB. T. 5. Kraków, 1939–1946. S. 330–331. Kuczyński S.M. Jursza // PSB. T. 11. Wrocław i in., 1964. S. 347. Kuczyński S. M. Rodowód Michała Chaleckiego // Miesięcznik Heraldyczny. 1934. R. 13. № 1. S. 6–10; № 2. S. 17–23. Kuczyński S.M. Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rządami Litwy. Warszawa, 1936. Kuraszkiewicz W. Gramoty halicko-wołyńskie XIV–XV wieku. Studjum językowe. (Prace Polskiego Towarzystwa dla badan Europy Wschodniej i Bliskiego Wschodu. № 7.) Kraków, 1934. Kuraszkiewicz W. Gramoty halicko-wołyńskie XIV–XV wieku. Studjum fi lologiczne // Byzantinoslavica. Roč. 4. V Praze, 1932. S. 335–363. Kurtyka J. Podole w średniowieczu i okresie nowożytnym: obrotowe przedmurze na pograniczu cywilizacji // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. Kraków, 2011. S. 91–160. Kurtyka J. Podole pomiędzy Polską i Litwą w XIV i 1. połowie XV wieku // Kamieniec Podolski. Studia z dziejów miasta i regionu. T. 1. Kraków, 2000. S. 9–59. Kurtyka J. Problem klienteli możnowładczej w Polsce późnośredniowiecznej // Genealogia — władza i społeczeństwo w Polsce średniowiecznej. Toruń, 1999. S. 47–122. Kurtyka J. Tęczyńscy. Studium z dziejów polskiej elity możnowładczej w średniowieczu. Kraków, 1997. Kurtyka J. Wierność i zdrada na pograniczu. Walki o Bracław w latach 1430– 1437 // Historia vero testis temporum.

666

Источники

Księga jubileuszowa poświęcona Prof. K. Baczkowskiemu w 70. rocznicę urodzin. Kraków, 2008. S. 675–714 (переиздание: Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. Kraków, 2011. S. 217–256). Kurtyka J. Z dziejów walki szlachty ruskiej o równouprawnienie: represje lat 1426–1427 i sejmiki roku 1439 // Kurtyka J. Podole w czasach jagiellońskich. Kraków, 2011. S. 25–66. Kurtyka J., Sperka J. Jarosławowi Nikodemowi w odpowiedzi // Roczniki Historyczne. R. 71 za 2005 r. Warszawa; Poznań, 2005. S. 316–319. Kutrzeba S. Unia Polski z Litwą // Polska i Litwa w dziejowym stosunku. Kraków i in., 1914. S. 447–658. Kuzavinis K., Savukynas B. Lietuvių vardų kilmės žodynas. Vilnius, 1994. Kwiatkowski K. Zakon Niemiecki jako “corporatio militaris”. Cz. 1: Korporacja i krąg przynależących do niej. Kulturowe i społeczne podstawy działalności militarnej zakonu w Prusach (do początku XV wieku). (Dzieje Zakonu Niemieckiego. T. 1.) Toruń, 2012. Łaszczyńska O. Ród Herburtów w wiekach średnich. (Poznańskie Towarzystwo przyjaciół nauk. Prace komisji historycznej. T. 14. Zesz. 4.) Poznań, 1948. Lewicki A. Powstanie Świdrygiełły. Ustęp z dziejów unii Litwy z Koroną. Kraków, 1892. (Отдельный оттиск из изд.: RAU. T. 29.) Lewicki A. Przymierze Zygmunta w. ks. litewskiego z królem rzymskim Albrechtem II // RAU. T. 37. Kraków, 1899. S. 292–319. Lietuvos Didžiosios Kunigaikštijos tradicija ir paveldo „dalybos“. Vilnius, 2008. Lietuvos Didžiosios Kunigaikštijos tradicija ir tautiniai naratyvai. Vilnius, 2009.

Lietuvos istorija. T. 3. XIII a. — 1385 m. Valstybės iškilimas tarp Rytų ir Vakarų. Vilnius, 2012. Lietuvos istorija. T. 4. Nauji horizontai: dinastija, visuomenė, valstybė. Lietuvos Didžioji Kunigaikštystė 1386–1529 m. Vilnius, 2009. Lulewicz H. Miszkowicze, Kalenikowicze, Tyszkowicze (Tyszkiewicze) — cztery pokolenia w dziejach rodu (XV wiek — pierwsza połowa XVI wieku) // Władza i prestiż. Magnateria Rzeczypospolitej w XVI‒XVIII wieku. Białystok, 2003. S. 305–329. Lulewicz H. Perypetie rodu marszałka Jakuba Rałowicza herbu Pobóg (XV–XVI wiek) // Unia w Horodle na tle stosunków polsko-litewskich. Od Krewa do Zaręczenia Wzajemnego Obojga Narodów. Warszawa, 2015. S. 251–274. Łosowski J. Anatol Lewicki. Przemyśl, 1981. Łowmiański H. Polityka Jagiellonów. Poznań, 2006. Łowmiański H. Studja nad początkami społeczeństwa i państwa litewskiego. T. 1. Wilno, 1931. Łowmiański H. Uwagi w sprawie podłoża społecznego i gospodarczego unii jagiellońskiej // Łowmiański H. Studia nad dziejami Wielkiego Księstwa Litewskiego. (UAM. Ser. Historia. № 108.) Poznań, 1983. S. 365–454. Łowmiański H. Zaludnienie państwa litewskiego w wieku XVI. Zaludnienie w roku 1528. Poznań, 1998. Mačiūkas Ž. Švitrigailos ir Bazelio susirinkimo santykių etapai // Visuotinė istorija Lietuvos kultūroje: tyrimai ir problemos. Vilnius, 2004. P. 82–90. Małaczyńska G. Holszański Szymon (Semen) // PSB. T. 9. Wrocław i in., 1960–1961. S. 590–591.

Источники

Malczewska M. Latyfundium Radziwiłłów w XV do połowy XVI wieku. Warszawa; Poznań, 1985. Maleczyńska E. Rola polityczna królowej Zofii Holszańskiej na tle walki stronnictw w Polsce w latach 1422–1434. Lwów, 1936. Matusas J. Švitrigaila Lietuvos didysis kunigaikštis. 2-as leid. Vilnius, 1991. Matusas J. Ukmergės mūšis (1435–1935) // Vairas. 1935. № 9. P. 25–36; № 10. P. 173–187. Mickūnaitė G. Vytautas Didysis. Valdovo įvaizdis. Vilnius, 2008. Mikulski J. Smoleński ośrodek latopisarski w latach 20.–50. XV w. // BZH. T. 33. Białystok, 2010. S. 17–49. Mitkowski J. Lewicki Anatol // PSB. T. 17. Wrocław i in., 1972. S. 224–225. Monografia XX. Sanguszków oraz innych potomków Lubarta-Fedora Olgerdowicza X. Ratneńskiego. T. 1 / Oprac. Z. L. Radzimiński. Lwów, 1906. Możejko B. Ród Świnków na pograniczu polsko-krzyżackim w średniowieczu. Gdańsk, 1998. Możejko-Chimiak B. Rozmowa komtura ostródzkiego Wolfa von Sansenheim z Janem Świnką z Chojnowa. Przyczynek do kwestii działalności wywiadu z okresu wojny polsko-krzyżackiej z 1432 r. // Krzyżowcy, kronikarze, dyplomaci. (Gdańskie studia z dziejów średniowiecza. № 4.) Gdańsk; Koszalin, 1997. S. 83–93. Neitmann K. Die Pfandverträge des Deutschen Ordens in Preußen // Zeitschrift für Ostforschung. 41. Jg. 1992. H. 1. Neitmann K. Die Staatsverträge des Deutschen Ordens in Preussen 1230–1449. Studien zur Diplomatie eines spätmittelalterlichen Territorialstaates. (Neue Forschungen zur Brandenburg-Preussischen Geschichte. Bd. 6.) Köln; Wien, 1986.

667

Neitmann K. Ludwig von Landsee. Ein Gebietiger des Deutschen Ordens in Preußen im 15. Jahrhundert // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas. 1988. Bd. 36. H. 2. S. 161–190. Neitmann S. Von der Grafschaft Mark nach Livland. Ritterbrüder aus Westfalen im livländischen Deutschen Orden. (Veröffentlichungen aus den Archiven Preussischer Kulturbesitz. Beiheft 3.) Köln; Weimar; Wien, 1993. Niesiecki K. Herbarz polski. T. 9. Lipsk, 1842. Nikodem J. Anatol Lewicki (1841–1899) // Mediewiści. T. 2. Poznań, 2013. S. 91–102. Nikodem J. Data urodzenia Jagiełły. Uwagi o starszeństwie synów Olgierda i Julianny // Genealogia. Studia i Materiały Historyczne. T. 12. Poznań; Wrocław, 2000. S. 23–49. Nikodem J. Dlaczego jesenią 1430 r. Witold zrezygnował z planów koronacyjnych? // LSP. T. 14. Poznań, 2013. S. 155–168. Nikodem J. Jadwiga król Polski. Wrocław, 2009. Nikodem J. Odpowiedź na recenzję Panów Janusza Kurtyki i Jerzego Sperki // Roczniki Historyczne. R. 71 za 2005 r. Warszawa; Poznań, 2005. S. 309–316. Nikodem J. Polska i Litwa wobec husyckich Czech w latach 1420–1433. Poznań, 2004. Nikodem J. Przyczyny zamordowania Zygmunta Kiejstutowicza // BZH. T. 17. Białystok, 2002. S. 5–33. Nikodem J. Rola Skirgiełły na Litwie do 1394 roku // Scripta minora. T. 2. Poznań, 1998. S. 83–129. Nikodem J. Spory o koronację wielkiego księcia Litwy Witolda w latach 1429– 1430. Cz. I. “Burza koronacyjna” w relacji Jana Dlugosza // LSP. T. 6. 1994. Poznań, 1995. S. 55–75.

668

Источники

Nikodem J. Spory o koronację wielkiego księcia Litwy Witolda w latach 1429–1430. Cz. II. Próba rekonstrukcji wydarzeń // Ibid. T. 7. 1995. Poznań, 1997. S. 155–171. Nikodem J. Stosunki Świdrygiełły z Zakonem Krzyżackim w latach 1430–1432 // BZH. T. 14. Białystok, 2000. S. 5–32. Nikodem J. Świdrygiełło wobec prawosławia i unii kościelnej // Ingenio et humilitate. Studia z dziejów zakonu cystersów i Kościoła na ziemiach polskich dedykowane Ojcu Opatowi dr. E.G. Kocikowi OCist. Poznań; Katowice; Wąchock, 2007. S. 514–531. Nikodem J. Uwagi o genezie niedoszłego przymierza Zygmunta Kiejstutowicza z Albrechtem II // Docendo discimus. Studia historyczne ofiarowane Profesorowi Zbigniewowi Wielgoszowi w siedemdziesiątą rocznicę urodzin. Poznań, 2000. S. 335–356. Nikodem J. Witold, wielki książę litewski (1354 lub 1355 — 27 października 1430 roku). Kraków, 2013. Nikodem J. Wyniesienie Świdrygiełły na Wielkie Księstwo Litewskie // BZH. T. 19. Białystok, 2003. S. 5–31. Nikodem J. Zbigniew Oleśnicki w historiografii polskiej. (Rozprawy PAU. Ogólnego zbioru t. 94.) Kraków, 2001. Nikodem J. Zbigniew Oleśnicki wobec unii polsko-litewskiej do śmierci Jagiełły // Nasza Przeszłość. T. 91. Warszawa, 1999. S. 101–151. Nikodem J. Zbigniew Oleśnicki wobec unii polsko-litewskiej w latach 1434–1453 // Nasza Przeszłość. T. 92. Warszawa, 1999. S. 85–135. Nikodem J. Zegnanie Jawnuty ze stolca wielkoksiążęcego w 1345 r. // Zamach stanu w dawnych społecznościach. Warszawa, 2004. S. 359–374.

Nikžentaitis A. Palanga XIII–XV amžiais // Palangos istorija. Klaipėda, 1999. P. 105–117. Nikžentaitis A. Vytauto ir Jogailos įvaizdis Lietuvos ir Lenkijos visuomenėse. Vilnius, 2002. Ochmański J. Ludność litewska we włości Obolce na Białorusi Wschodniej w XIV–XVI wieku // Acta Baltico-Slavica. T. 5. Białystok, 1967. S. 147–158. Ochmański J. Moniwid i jego ród // LSP. T. 9. Poznań, 2003. S. 3–74. Ochmański J. Najdawniejsze przywileje Jagiełły i Witolda dla biskupstwa Wileńskiego 1387–1395 r. // Zeszyty naukowe Uniwersytetu im. A. Mickiewicza. № 34. Ser. Historia. Zesz. 5. Poznań, 1961. S. 19–36. Ochmański J. Powstanie i rozwój latyfundium biskupstwa Wileńskiego (1387–1550). Ze studiów nad rozwojem wielkiej własnści na Litwie i Białorusi w średniowieczu. (UAM. Prace wydziału fi lozoficzno-historycznego. Ser. Historia. № 13.) Poznań, 1963. Ochmański J. W kwestii agrarnego charakteru miast Wielkiega Księstwa Litewskiego w XVI w. // Studia historica w 35-lecie pracy naukowej Henryka Łowmiańskiego. Warszawa, 1958. S. 279–294. Osiński K. Przejęcie stolca wielkoksiążęcego przez Świdrygiełłę. Próba rekonstrukcji wydarzeń do końca 1430 roku // BZH. T. 43. Białystok, 2015. S. 7–33. Oskar Halecki i jego wizja Europy. T. 1. Warszawa; Łódź, 2012. Ożóg K. Riazanowicz Niemira h. Korczak // PSB. T. 31/2. Zesz. 129. Wrocław etc., 1988. S. 269–270. Ożóg K. Uczeni w monarchii Jadwigi Andegaweńskiej i Władysława Jagiełły. (RAU. Ogólnego zbioru t. 105.) Kraków, 2004.

Источники

Paravicini W. Die Preussenreisen des europäischen Adels. Teil 2. (Beihefte der Francia. Bd. 17/2.) Sigmaringen, 1995. Peltz W. Ród Giedygołda i jego majętności // Zeszyty Naukowe Uniwersytetu im. Adama Mickiewicza. Ser. Historia. Zesz. 11. Studia z dziejów Wielkiego Księstwa Litewskiego XIV–XVIII wieku. Poznań, 1971. S. 23–44. Petrauskas R. Ankstyvosios valstybinės struktūros Lietuvoje XIII amžiuje — XV amžiaus pradžioje // Lietuvos istorijos studijos. 2005. T. 16. P. 16–30. Petrauskas R. Der Frieden im Zeitalter des Krieges. Formen friedlicher Kommunikation zwischen dem Deutschen Orden und dem Großfürstentum Litauen zu Beginn des 15. Jahrhunderts // Annaberger Annalen über Litauen und deutsch-litauische Beziehungen. 2004. Bd. 12. S. 28–42. Petrauskas R. Didžiojo kunigaikščio institucinio dvaro susiformavimas Lietuvoje (XIV a. pabaigoje — XV a. viduryje) // Lietuvos istorijos metraštis. 2005. T. 1. Vilnius, 2006. P. 5–38. Petrauskas R. „Jei bajoras iš pono dvarą išsitarnautų“. Feodalinės teisės apraiškos Lietuvos Didžiojoje Kunigaikštystėje XV amžiuje — XVI amžiaus viduryje // Lietuvos Statutas ir Lietuvos Didžiosios Kunigaikštystės bajoriškoji visuomenė. Vilnius, 2015. P. 87–100. Petrauskas R. Lietuvos diduomenė XIV a. pabaigoje — XV a.: Sudėtis — struktūra — valdžia. Vilnius, 2003. Petrauskas R. Lietuvos Didюiosios Kunigaikрtystлs seimo iрtakos: didюiojo kunigaikриio taryba ir bajorш suvaюiavimai XIV–XV a. // Parlamento studijos. T. 3. Vilnius, 2005. P. 9–32. Petrauskas R. The Lithuanian nobility in the late-fourteenth and fifteenth cen-

669

turies: composition and structure // Lithuanian Historical Studies. Vol. 7. Vilnius, 2002. P. 1–22. Petrauskas R. Nuo Vytauto iki Aleksandro Jogailaičio: didžiojo Lietuvos kunigaikščio dvaro tęstinumo problema // Lietuvos didysis kunigaikštis Aleksandras ir jo epocha. Vilnius, 2007. Petrauskas R. Riteriai Lietuvos Didžiojoje Kunigaikštystėje XIV a. pabaigoje — XVI a. pradžioje // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 1. Vilnius, 2008. P. 91–113. Petrauskas R. Tolima bičiulystė: asmeniniai Vokiečių ordino pareigūnų ir Lietuvos valdovų santykiai // Kryžiaus karų epocha Baltijos regiono tautų istorinėje sąmonėje. Šiauliai, 2007. P. 206–222. Petrauskas R. Valdovas ir jo karūna: Neįvykusios Vytauto karūnacijos aplinkybės // Lietuvos istorijos metraštis. 2009 metai. T. 2. Vilnius, 2010. P. 57–72. Petrauskas R. Žemaičių diduomenė ir politinė padėtis Žemaitijoje XIV a. pabaigoje — XV a. pradžioje // Žemaičių istorijos virsmas iš 750 metų perspektyvos. Vilnius, 2004. P. 151–172. Petrauskas R., Antanavičius D. Aleksandro Jogailaičio dvaras ir jo sąskaitų knygos // Lietuvos didžiojo kunigaikščio Aleksandro Jogailaičio dvaro sąskaitų knygos (1494–1504) / Par. D. Antanavičius ir R. Petrauskas. Vilnius, 2007. P. IV–XXVI. Piccard G. Die Ochsenkopf-Wasserzeichen. 1. Teil. Findbuch II, 1 der Wasserzeichenkartei Piccard im Hauptstaatsarchiv Stuttgart. (Veröffentlichungen der Staatlichen Archivverwaltung Baden-Württemberg. Sonderreihe: Die Wasserzeichenkartei Piccard im Hauptstaatsarchiv Stuttgart, Findbuch II, 1. Teil.) Stuttgart, 1966.

670

Источники

Piech Z. Monety, pieczęcie i herby w systemie symboli władzy Jagiellonów. Warszawa, 2003. Pietkiewicz K. Kieżgajłowie i ich latyfundium do połowy XVI wieku. Poznań, 1982. Pietkiewicz K. Wielkie Księstwo Litewskie pod rządami Aleksandra Jagiellończyka. Polechow S. Przywileje dzielnicowe Wielkiego Księstwa Litewskiego. Stan i perspektywy badań // Czasopismo Prawno-Historyczne. 2014. T. 66. Zesz. 2. S. 45–65. Prochaska A. [Rec.:] Czermak Wiktor, Sprawa równouprawnienia schizmatyków i katolików na Litwie 1432– 1563 r. // Kwartalnik Historyczny. 1903. R. 17. S. 643–646. Prochaska A. Czy możliwa jest identyczność kniaziów Nieswizkich z Korybutowiczami // Miesięcznik Heraldyczny. 1912. № 5–6. S. 88–92. Prochaska A. Lewicki Anatol dr.: Powstanie Świdrygiełły. Kraków 1892 8vo, str. 389 // KH. 1893. R. 7. S. 537–545. Prochaska A. O identyczność ks. Fed’ka Nieswizkiego z Fedorem Korybutowiczem // Miesięcznik Heraldyczny. 1913. № 11–12. S. 192–194. Prochaska A. Ostatnie lata Witolda. Warszawa, 1882. Prochaska A. Świdrygiełło // Przewodnik Naukowy i Literacki. 1885. № 10. S. 874–882; № 11. S. 971–978; № 12. S. 1065–1076. Prosopographie als Sozialgeschichte? Methoden personengeschichtlicher Erforschung des Mittelalters. München, 1978. Prosopography. Approaches and Applications. A Handbook. Oxford, 2007. Pułaski F. Opis 815 rękopisów Biblioteki Ord. Krasińskich. Warszawa, 1915.

Pułaski K. Szkice i poszukiwania historyczne. Ser. 3. Kraków, 1906. Purc J. Itinerarium Witolda wielkiego księcia Litwy (17 lutego 1370 roku — 27 października 1430 roku) // Studia z dziejów Wielkiego Księstwa Litewskiego XIV–XVIII wieku. (Zeszyty Naukowe Uniwersytetu im. A. Mickiewicza. Ser. Historia. Zesz. 11.) Poznań, 1971. S. 71–115. Puzyna J. Daniło, xs.Turowski, Ostrogski i Chełmski i jego potomstwo // Miesięcznik Heraldyczny. 1931. № 11. S. 251–258; № 12. S. 269–275. Puzyna J. Korybutowicze Nieswizcy. Moje ostatnie słowo w odpowiedzi prof. Semkowiczowi // Miesięcznik Heraldyczny. 1930. № 6. S. 105–119. Puzyna J. Narymunt Gedyminowicz // Miesięcznik Heraldyczny. 1930. № 1. S. 4–6; № 2. S. 26–28; № 3. S. 33–38; 1931. № 2. S. 35–38; № 5. S. 105–111; № 9. S. 193–199. Puzyna J. Nieco faktów do sprawy Fed’ka Nieswizkiego // Miesięcznik Heraldyczny. 1913. № 9–10. S. 145–151. Puzyna J. O pochodzeniu kniazia Fedka Nieświzkiego // Miesięcznik Heraldyczny. 1911. № 1–2. S. 6–15; № 3–4. S. 43–47; № 5–6. S. 74–82. Puzyna J. W sprawie Fed’ka Nieswizkiego // Miesięcznik Heraldyczny. 1912. № 1. S. 18–26; № 2. S. 58–65. Puzyna J. E., Fürst von Kozielsk. Switrigail von Litauen. Die politische Bedeutung seiner Erhebung zum Großfürsten. Fribourg (Suisse), 1914. Radoch M. Wydatki wielkiego mistrza Konrada von Jungingen na utrzymanie księcia litewskiego Świdrygiełły w państwie zakonnym w Prusach w latach 1402–1404 // Komturzy, rajcy, żupani. Malbork. 2005. S. 271–305.

Источники

Radzimiński Z. L. Itinerarze ks. Fedora Korybutowicza i ks. Fed’ka Nieswizkiego // Miesięcznik Heraldyczny. 1913. № 11–12. S. 194–200. Radzimiński Z. L. Jeszcze w sprawie Fedka Nieswizkiego // Miesięcznik Heraldyczny. 1912. № 5–6. S. 93–95. Radzimiński Z. L. W sprawie pochodzenia Fed’ka Nieswizkiego // Miesięcznik Heraldyczny. 1911. № 9–10. S. 142–150; № 11–12. S. 182–185. Ragauskienė R. XVI a. Lietuvos Didžiosios Kunigaikštystės didikų archyvo atvejis: Dubrovnos linijos Hlebavičių dokumentų aprašai Lietuvos metrikoje // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 4. Vilnius, 2012. P. 109–132. Ragauskienė R. Lietuvos valdovų vilnietiški itinerariumai // Vilniaus žemutinė pilis XIV a. — XIX a. pradžioje. 2002– 2004 m. istorinių šaltinių paieškos. Vilnius, 2006. P. 304–330. Rimša E. Kas antspaudavo 1380 m. Dovydiškių sutartį? // Istorijos akiračiai. Vilnius, 2004. P. 77–90. Rimša E. Horodlės aktai ir Lietuvos kilmingųjų heraldika // 1413 m. Horodlės aktai (dokumentai ir tyrinėjimai). Akty horodelskie z 1413 roku (dokumenty i studia) / Sud. J. Kiaupienė, L. Korczak. Vilnius; Kraków, 2013. P. 173–210. То же на польском языке: Rimša E. Akta horodelskie a heraldyka litewskich bojarów // Ibid. P. 211–254. Rimša E. Pieczęcie dokumentu bojarów litewskich z 1413 r. // 1413 m. Horodlės aktai (dokumentai ir tyrinėjimai). Akty horodelskie z 1413 roku (dokumenty i studia) / Sud. J. Kiaupienė, L. Korczak. Vilnius; Kraków, 2013. S. 423–452. Rimša E. Vytauto didysis antspaudas — pirmoji valdžios ir valstybės herbinė

671

manifestacija // Jogailos ir Vytauto laikai. Mokslinių straipsnių rinkinys, skirtas Žalgirio mūšio 600-osioms metinėms. Kaunas, 2011. P. 82–96. Rohdewald S. “Vom Polozker Venedig”. Kollektives Handeln sozialer Gruppen einer Stadt zwischen Ost- und Mitteleuropa (Mittelalter, frühe Neuzeit, 19. Jh. bis 1914). (Quellen und Studien zur Geschichte des östlichen Europa. Bd. 70.) Stuttgart, 2005. Rowell S. C. Bears and Traitors, or: Political tensions in the Grand Duchy, ca. 1440–1481 // Lithuanian historical studies. Vilnius, 1997. P. 28–55. Rowell S. C. Gediminaičių dinastinė politika Žemaičiuose 1350–1430 m. // Žemaičių praeitis. T. 3. Vilnius, 1994. P. 125–136. Rowell S. C. Išdavystė ar paprasti nesutarimai? Kazimieras Jogailaitis ir Lietuvos diduomenė 1440–1481 metais // Lietuvos valstybė XII–XVIII a. Vilnius, 1997. P. 45–74. Rowell S. C. Lithuania ascending: A pagan empire within East-Central Europe. 1295–1345. Cambridge, 1994. Rowell S. C. Ne visai primintinos kautynės: Ką byloja šaltiniai apie 1399 m. mūšį ties Vorsklos upe? // Istorijos šaltinių studijos. T. 1. Vilnius. 2008. P. 67–89. Rowell S. C. Rumour and ambiguity in diplomatic relations between the Jagiellonians and the Teutonic Order, 1445–1466 // Kancelaria wielkich mistrzów i polska kancelaria królewska w XV wieku. Malbork, 2006. P. 249–256. Rowell S. C. Trumpos akimirkos iš Kazimiero Jogailaičio dvaro: neeilinė kasdienybė tarnauja valstybei // Lietuvos istorijos metraštis. 2004. T. 1. Vilnius, 2005. P. 25–56.

672

Источники

Rowell S. C. Winning the living by remembering he dead? Franciscan tactics and social change in fifteenth-centure Vilnius // Tarp istorijos ir būtovės. Studijos prof. Edvardo Gudavičiaus 70-mečiui. Vilnius, 1999/ P. 87–121. Rozbiór krytyczny Annalium Poloniae Jana Długosza z lat 1385–1444. T. 1. Wrocław; Warszawa; Kraków, 1961. Rutkowska G. Itinerarium króla Kazimierza Jagiellończyka 1440–1492. (Itineraria Jagiellonów. T. 1.) Warszawa, 2014. Ryżewski G. Ród Chreptowiczów herbu Odrowąż. Kraków, 2006. Sahanowicz H. Zakon krzyżacki i sprawa unii religijnej w Wielkim Księstwie Litewskim w latach 30. XV wieku // Studia interkulturowe Europy Środkowo-Wschodniej. T. 1. Warszawa, 2007. P. 62–72. Saviščevas E. Suvaldyti chaosą: Bandymas naujai tirti Lietuvos didžiojo kunigaikščio Kazimiero suteikčių knygą // Istorijos šaltinių tyrimai. T. 1. Vilnius, 2008. P. 115–173. Saviščevas E. Žemaitijos savivalda ir valdžios elitas 1409–1566 metais. Vilnius, 2010. Saviščevas E. Polityka nadań wielkich książąt litewskich na Żmudzi w pierwszej połowie XV wieku // Zeszyty Naukowe Uniwersytetu Jagiellońskiego. 2014. T. 141. Zesz. 2. S. 481–510. Schmidtchen V. Bombarden, Befestigungen, Büchsenmeister. Von den ersten Mauerbrechern des Spätmittelalters zur Belagerungsartillerie der Renaissance. Eine Studie zur Entwicklung der Militärtechnik. Düsseldorf, 1977. Semkowicz W. Gasztołd Jan (Iwaszko) // PSB. T. 7. Kraków, 1948–1958. S. 297–298.

Semkowicz W. Hanul, namiestnik wileński (1382–1387) i jego ród // Ateneum Wileńskie. 1930. R. 7. Zesz. 1–2. S. 1–20. Semkowicz W. Korybutowicze i Nieświzcy w świetle sfragistyki // Miesięcznik Heraldyczny. 1913. № 11–12. S. 200–204. Semkowicz W. Łosk i wygaśnięcie Korybutowiczów // Rocznik Towarzystwa Heraldycznego. T. 7. Warszawa, 1924– 1925. S. 197–209. Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich zbratanych ze szlachtą polską w Horodle roku 1413 // LSP. Т. 3. Poznań, 1989. S. 7–139. Semkowicz W. Przywilej rodu Dębno z 1410 r. w świetle genealogii rodu. [Cz. IV] // Miesięcznik Heraldyczny. 1910. № 5. S. 76–82. Semkowicz W. Ród Awdańców w wiekach średnich. Poznań, 1920. Semkowicz W. Sfragistyka Witołda. Kraków, 1931. (Отдельный оттиск из: Wiadomości Numizmatyczno-Archeologiczne. T. 13. Kraków, 1930. S. 65–86.) Semkowicz W. W sprawie początków szlachty na Litwie i jej ustroju rodowego // Kwartalnik Historyczny. 1915. R. 29. S. 224–256. Semkowicz W. Wstęp // Kodeks dyplomatyczny katedry i diecezji wileńskiej. T. 1. [Cz. 2: Indeksy.] Kraków, 1994. S. XI–XXXVIII. Seruga J. Dokumenty pergaminowe w zbiorach biblioteczno-muzealnych hr. Tarnowskich w Suchej. Kraków, 1936. Sieradzan W. Sąsiedstwo mazowieckokrzyżackie w okresie przemian politycznych w Europie ŚrodkowoWschodniej w latach 1411–1466. Toruń, 1999. Sikora F. Dziersław Włostowski — czcigodny starzec, od młodzieńczych lat zawsze najbieglejszy w sztuce wojen-

Источники

nej // Narodziny Rzeczypospolitej. Studia z dziejów średniowiecza i czasów wczesnonowożytnych. T. 1. Kraków, 2012. S. 175–249. Skomiał J. Jan Długosz o Litwie i Litwinach // Wielokulturowość polskiego pogranicza. Ludzie — idee — prawo. Białystok, 2003. S. 195–210. Skomiał J. Jan Długosz o Władysławie II Jagielle (charakterystyka króla w świetle Annales seu cronicae incliti regni Poloniae) // Acta Universitatis Lodziensis. Folia iuridica. № 61: Studia z historii prawa i myśli politycznej. Łódź, 1994. S. 15–31. Skrzypek J. Bitwa nad rzeką Świętą. Studium historyczno-wojskowe // Przegląd Historyczno-Wojskowy. 1938. T. 10. Zesz. 1. S. 29–58. Skurvydaitė L. Lietuvos valdovo titulas ir valdžia XIV a. pab. — XV a. viduryje // Lietuvos istorijos studijos. T. 7. Vilnius, 1999. P. 18–27. Słownik geograficzny Królestwa Polskiego i innych krajów słowiańskich. T. 3. Warszawa, 1882. Słownik historyczno-geograficzny województwa lubelskiego w średniowieczu / Oprac. S. Kuraś // Dzieje Lubelszczyzny. T. 3. Warszawa, 1983. Smolka S. Najdawniejsze pomniki latopisarstwa rusko-litewskiego. Rozbiór krytyczny. Kraków, 1889. Sobotka R. Powoływanie władcy w Rocznikach Jana Długosza. Warszawa, 2005. Sochacka A. Skarbek Jakub z Góry h. Awdaniec // PSB. T. 38. Warszawa; Kraków, 1997–1998. S. 14–15. Sochacka A. Zjazdy polsko-litewskie w Lublinie i Parczewie w czasach Władysława Jagiełły // Annales Universitatis Mariae Curie-Skłodowska. Sectio F. 1986/1987. Vol. XLI/XLII. S. 65–80.

673

Sochaniewicz K. Przyczynek do rozwoju herbu książąt Zbarazkich // Miesięcznik Heraldyczny. 1914. № 5–6. S. 118–120. Sperka J. Szafrańcowie herbu Stary Koń. Z dziejów kariery i awansu w późnośredniowiecznej Polsce. Katowice, 2001. Spieralski Z. Jan z Sienna i Oleska // PSB. T. 10. Wrocław i in., 1962–1964. S. 475–476. Spieralski Z. Z dziejów Archiwum Koronnego Krakowskiego. Kopiariusz Jana Łaskiego (około 1505) // SŻ. T. 24. Warszawa; Poznań, 1979. S. 109–138. Stolarczyk T. Świdrygiełło przeciwko Jagielle — tzw. wojna łucka w 1431 r. // Mars. 2001. T. 10. S. 3–18. Stolarczyk T. Na karuzeli życia, czyli walki Świdrygiełły o tron litewski w latach 1392–1430 // Niebem i sercem okryta. Studia historyczne dedykowane dr Jolancie Malinowskiej. Toruń, 2002. S. 99–122. Stone L. Prosopography // Historical Studies Today. N. Y., 1972. Stopka K. Kościół ormiański na Rusi w wiekach średnich // Nasza Przeszłość. T. 62. Kraków, 1984. Suchocki J. Formowanie się i skład narodu politycznego w Wielkim Księstwie Litewskim późnego średniowiecza // Zapiski Historyczne. 1983. T. 48. Zesz. 1–2. S. 31–78. Supruniuk A. Mazowsze Siemowitów (1341–1442). Dzieje polityczne i struktury władzy. Warszawa, 2010. Svetikas E. Lietuvos didžiojo kunigaikščio Vytauto investitūros žiedas // Lituanistica. 2008. T. 54. № 2 (74). P. 14–29. Szafrański F. Stosunki narodowościowe i społeczne dworu brzesko-legnickiego w pierwszej połowie XV wieku // Acta Universitatis Wratislaviensis. № 70. Historia. Zesz. 14. Wrocław, 1968. S. 59–81.

674

Источники

Szweda A. Dokumenty pokoju brzeskiego z 31 grudnia 1435 — wprowadzenie do tematu // Pabaisko mūšis ir epocha (В печати). Szybkowski S. Polish Staff as a Social Group in the Chancery of Grand Duke Witold // Quaestiones Medii Aevi Novae. Vol. 3: Foreign Experts. Warsaw, 1998. P. 75–94. Szybkowski S. Rycerscy goście z Polski na dworze wielkiego księcia Witolda — próba portretu grupy // Litwa i jej sąsiedzi w relacjach wzajemnych (XIII–XVI w.). Olsztyn; Gdańsk, 2014. S. 81–105. Šalūga R. Bychovco kronika // Lietuvos TSR Mokslų akademijos darbai. Ser. A. № 1 (6). Vilnius, 1959. P. 149–154. Šapoka A. Valstybiniai Lietuvos Lenkijos santykiai Jogailos laikais // Jogaila. Kaunas, 1935. P. 185–266. Tęgowski J. Jeszcze o pochodzeniu kniazia Fiodora Nieświckiego // Genealogia. T. 8. Poznań; Wrocław, 1996. S. 87–90. Tęgowski J. Kilka uwag o genealogii kniaziów Kroszyńskich do końca XV wieku // Genealogia. Studia i Materiały Historyczne. T. 15. Poznań; Wrocław, 2003. S. 35–43. Tęgowski J. Który Konstanty — Olgierdowic czy Koriatowic — był przodkiem kniaziów Czartoryskich? // Europa Orientalis. Studia i materiały ofiarowane Profesorowi Stanisławowi Alexandrowiczowi w 65 rocznicę urodzin. Toruń, 1996. S. 53–59. Tęgowski J. Małżeństwa Lubarta Giedyminowica. Przyczynek do genealogii dynastów halicko-wołyńskich w XIV wieku // Genealogia. T. 6. Poznań; Wrocław, 1995. S. 17–26. Tęgowski J. Pierwsze pokolenia Giedyminowiczów. (Biblioteka genealogiczna. T. 2.) Poznań; Wrocław, 1999. Tęgowski J. Pochodzenie kniaziów Iwana i Fiodora Nieświckich // Genealogia. T. 7. Poznań; Wrocław, 1996. S. 125–135.

Tęgowski J. Polityczne aspekty małżeństwa księżniczki mazowieckiej Katarzyny Siemowitówny z Michałuszkiem synem Zygmunta Kiejstutuwicza // Genealogia. T. 13. Poznań, 2001. S. 39–48. Tęgowski J. Rodowód kniaziów Świrskich do końca XVI wieku. (Biblioteka genealogiczna. T. 9.) Wrocław, 2011. Tęgowski J. Sprawa przyłączenia Podola do Korony Polskiej w końcu XIV wieku // Teki Krakowskie. T. 5. Kraków, 1997. S. 155–176. Tęgowski J. Stosunki wielkiego księcia litewskiego Zygmunta Kiejstutowica z książętami mazowieckimi (1432–1440) // Księga jubileuszowa Profesora Feliksa Kiryka. (Annales Academiae Paedagogicae Cracoviensis. Folia 21. Studia Historica III.) Kraków, 2004. S. 45–57. Tęgowski J. Uzupełnienia i uwagi do itinerarium Witolda Kiejstutowicza // Studia źródłoznawcze. T. 44. Warszawa, 2006. S. 67–76. Tęgowski J. O kniaziach Świrskich do końca XV wieku // LSP. T. 12. Poznań, 2007. S. 177–202. Topolska M. B. Dobra dereczyńskie od XV do połowy XVII wieku // Zeszyty naukowe Uniwersytetu im. Adama Mickiewicza w Poznaniu. № 74. Historia. Zesz. 11: Studia z dziejów Wielkiego Księtwa Litewskiego XIV–XVIII wieku. Poznań, 1971. S. 45–70. Trajdos T. M. Biskupi prawosławni w monarchii Jagiełły // Nasza Przeszłość. T. 66. Warszawa, 1986. S. 107–155. Tyla A. Pirmosios rašytinės žinios apie Linkmenų apylinkes // Ignalinos kraštas. Vilnius, 1966. P. 22–33. Urzędnicy podlascy XIV–XVIII wieku. Spisy / Oprac. E. Dubas-Urwanowicz, W. Jarmolik, M. Kulecki, J. Urwanowicz. (UDR. T. 8.) Kórnik, 1994.

Источники

Urzędnicy podolscy XIV–XVIII wieku. Spisy / Oprac. E. Janas, W. Kłaczewski, J. Kurtyka, A. Sochacka. (UDR. T. 3. Zesz. 3.) Kórnik, 1998. Urzędnicy wielkopolscy XII–XV wieku. Spisy / Pod red. A. Gąsiorowskiego. (UDR. T. 1. Zesz. 1.) Wrocław i in., 1985. Urzędnicy województwa bełskiego i ziemi chełmskiej XIV–XVIII wieku. Spisy / Oprac. H. Gmiterek i R. Szczygieł; Pod red. A. Gąsiorowskiego. (UDR. T. 3. Zesz. 2.) Kórnik, 1992. Urzędnicy województwa ruskiego XIV–XVIII wieku (ziemie Halicka, Lwowska, Przemyska, Sanocka): Spisy / Oprac. K. Przyboś. (UDR. T. 3. Zesz. 1.) Wrocław i in., 1987. Urzędnicy wołyńscy XIV–XVIII wieku. Spisy / Oprac. M. Wolski. (UDR. T. 3. Zesz. 5.) Kórnik, 2007. Uzupełnienia do spisów urzędników małopolskich XII–XVIII wieku / Oprac. W. Bukowski, A. FalniowskaGradowska, W. Kłaczewski, J. Kurtyka, F. Sikora // Burgrabiowie zamku krakowskiego XIII–XV wieku. Spisy / Oprac. W. Bukowski. Kórnik, 1995. Valikonytė I. Profesorius Bronius Dundulis // Lietuva ir jos kaimynai. Nuo normanų iki Napoleono. Prof. Broniaus Dundulio atminimui. Vilnius, 2001. P. 7–21. Vitkauskienė B. R. Złotnictwo wileńskie: ludzie i dzieła, XV–XVIII wiek. Warszawa, 2006. Węcowski P. Dwa przyczynki do piastowskiej legitymizacji władzy Jagiellonów. Imiona i liczebniki w tytulaturze polskich Jagiellonów // Świat Średniowiecza. Studia ofiarowane Profesorowi Henrykowi Samsonowiczowi. Warszawa, 2010. S. 562 — 576. Węcowski P. Mazowsze w Koronie. Propaganda i legitymizacja władzy Kazimierza Jagiellończyka na Mazowszu. Kraków, 2004.

675

Wiegand G. Berichte über Osteuropa in spätmittelalterlichen deutschen Stadtchroniken // Rußland und Deutschland / Hrsg. von U. Liszkowski. (Kieler Historische Studien. Bd. 22.) Stuttgart, 1974. S. 15–37. Wojtkowiak Z. Dryświaty — rubież litewska w średniowieczu // LSP. T. 1. Poznań, 1985. S. 115–139. Wojtkowiak Z. Sprawa przyłączenia Brasławia do Litwy. Przyczynek do tworzenia nowych podziałów terytorialnych w W. Ks. Litewskim // Ars historica. Prace z dziejów powszechnych i Polski. (UAM. Ser. Historia. № 71.) Poznań, 1976. S. 259–270. Wolff J. Kniaziowie litewsko-ruscy od końca XIV wieku. Warszawa, 1895. Wolff J. Ród Gedimina. Kraków, 1886. Wroniszewski J. Grupy decyzyjne w średniowiecznej Polsce — elita władzy // Genealogia. Polska elita polityczna w wiekach średnich na tle porównawczym. Toruń, 1993. S. 175–186. Zaleski B. Żywot księcia Adama Jerzego Czartoryskiego. T. 1. Poznań, 1881. Zazuliak Yu. Rebaptism, Name-Giving and Identity among Nobles of Ruthenian Origin in Late Medieval Galicia // On the Frontier of Latin Europe. Integration and Segregation in Red Ruthenia, 1350–1600. Warsaw, 2004. Zinkevičius Z. Lietuvos senosios valstybės 40 svarbiausių mįslių. Vilnius, 2011. Zonenberg S. Kronika Wiganda z Marburga. Bydgoszcz, 1994. Žak S. Das Tedeum als Huldigungsgesang // Historisches Jahrbuch. Jg. 102. München, 1982. S. 1–32. Żdan M. Stosunki litewsko-tatarskie za czasów Witolda, w. ks. Litwy // AW. 1930. R. 7. Zesz. 3–4. S. 529–601.

Сокращения АВАК — Акты, издаваемые Виленскою археографическою комиссиею. АЛРГ — Акты Литовско-Русского государства. Архив ЮЗР — Архив Юго-Западной России, издаваемый временною комиссиею для разбора древних актов, высочайше учрежденною при Киевском, Волынском и Подольском генерал-губернаторе. АСЭИ — Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца ХІV — начала XVI в. ВКЛ — Великое княжество Литовское. ГВНП — Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.; Л., 1949. ГСБМ — Гiстарычны слоўнiк беларускай мовы. ДРВМ — Древняя Русь. Вопросы медиевистики. ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения. ЗНТШ — Записки наукового товариства iм. Шевченка. НПЛ — Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л., 1950. ПГ — Полоцкие грамоты. ПЛ — Псковские летописи. ПСРЛ — Полное собрание русских летописей. РЛА — Русско-ливонские акты. СДГА — Собрание древних грамот и актов городов: Вильны, Ковна, Трок, православных монастырей, церквей, и по разным предметам. УГ XV ст. — Украïнськi грамоти XV ст. Киïв, 1965.

AGZ — Akta grodzkie i ziemskie. ANK — Archiwum Narodowe w Krakowie. AR — Archiwum Radziwiłłowskie. AS — Archiwum książąt Sanguszków w Sławucie. ASP — Acten der Ständetage Preussens unter der Herrschaft des Deutschen Ordens. AUPL — Akta unji Polski z Litwą. AW — Ateneum Wileńskie. BCz — Biblioteka XX. Czartoryskich. BGDO — Die Berichte der Generalprokuratoren des Deutschen Ordens an der Kurie. BP — Bullarium Poloniae litteras apostolicas aliaque monumenta Poloniae Vaticana continens. BZH — Białoruskie Zeszyty Historyczne. CDPr — Codex diplomaticus Prussicus. CESXV — Codex epistolaris saeculi XV. CEV — Codex epistolaris Vitoldi. GStAPK — Geheimes Staatsarchiv Preußischer Kulturbesitz, XX. Hauptabteilung (Königsberger Archiv). KDKW — Kodeks dyplomatyczny katedry i diecezji wileńskiej. KDL — Kodeks dyplomatyczny Litwy / Wyd. E. Raczyński. Wrocław, 1845. KH — Kwartalnik Historyczny. LECUB — Liv-, esth- und curländisches Urkundenbuch. LM — Lietuvos metrika. LM-BK — Lietuvos metraštis. Bychovco kronika. LSP — Lituano-Slavica Poznaniensia. MAB RS — Lietuvos Mokslų akademijos Vrublevskių bibliotekos Rankraščių skyrius.

Сокращения

MTB — Marienburger Treßlerbuch. OBA — Ordensbriefarchiv. OF — Ordensfoliant. PH — Przegląd Historyczny. PSB — Polski Słownik Biograficzny. RAU — Rozprawy Akademii Umiejętności. Wydział historycznofi lozoficzny. RHD — Regesta historico-diplomatica Ordinis S. Mariae Theutonicorum. SHEO — Studia Historica Europae Orientalis. Исследования по истории Восточной Европы.

677

SRP — Scriptores rerum prussicarum. SVDO — Die Staatsverträge des Deutschen Ordens in Preussen im 15. Jahrhundert. SŹ — Studia Źródłoznawcze. UAM — Uniwersytet im. Adama Mickiewicza w Poznaniu. UDR — Urzędnicy dawnej Rzeczypospolitej XII–XVIII wieku. Spisy. ZDM — Zbiór dokumentów małopolskich.

Указатели Именной и географический указатели не охватывают приложений, списка источников и библиографии. Имена исследователей и собирателей выделяются курсивом. Если имя собственное встречается на той или иной странице лишь в названии работы, на которую даётся ссылка, то номер этой страницы выделяется курсивом. Не отмечаются места издания книг. В указатели не включены имена собственные, которые постоянно встречаются в тексте: Великое княжество Литовское, Свидригайло, Сигизмунд Кейстутович. Если историческое и современное названия населённого пункта различаются, то последнее отмечается в тех случаях, когда в тексте этот населённый пункт упоминается в контексте современности. Сокращения, принятые в указателях: архиеп. — архиепископ; архим. — архимандрит; в-да — воевода; вел. — великий; вол. — волость; г. — город; д. — деревня; дв. — двор; еп. — епископ; кн. — князь; кн-во — княжество; кнг. — княгиня; кор. — король; лит. — литовский; о-в — остров; оз. — озеро; пов. — повет; р. — река; с. — село; с-цо — сельцо.

Именной указатель Абрахам В. (Abraham W.) — 281 Авданцы (Awdańcowie), шляхетский род — 383 Авраамий, архим. Киево-Печерской лавры — 422, 425 Адамус Я. (Adamus J.) — 60 Айдар, ордынский «князь» — 191 Александр, кн. мазовецкий — 311, Александр, смоленский маршалок — 286, 405 Александр III, папа римский — 135, Александр Владимирович см. Олелько Александр Добрый, в-да молдавский — 140, 191, 206, 213, 226, 256 Александр Нос см. Нос Александр Иванович Александр Стародубский, кн. — 291 Александр Ягеллон (Aleksander Jagiellończyk, Aleksandras Jogailaitis), кор. польск. и вел. кн. лит. — 100, 165, 169, 233, 250, 251, 392, 447 Александр см. также Витовт Александра Ольгердовна, кнг., жена Семовита IV — 134, 452, 453 Александров Д. Н. — 40, 495, 497 Алексеев Ю. Г. — 135, 333 Алексеевич Федька — 439 Алексей, подданный Свидригайла — 417 Алексий, митр. — 277 Алмонайтис В. (Almonaitis V.) — 75, Альбрехт II, римский король — 25, 43, 185, 243, 434, 436, 446, 456, 458–462, 464, 466, 469, 476 Альтманн В. (Altmann W.) — 55, 158 Анджей из Домабожа, калишский в-да, накельский староста — 296 Андрей (Andreas), еп. луцкий (католический) — 171, 193, 202, 203, 281, 496 Андрей, посол Свидригайла — 240; см. также Джуса Андрей (возможно, это — одно и то же лицо)

Андрей Владимирович, кн. — 232, 280, 361, 379, 449, 450 Андрей Дмитриевич Дорогобужский, кн. — 283, 484, 503 Андрей Ольгердович, кн. — 76, 97, 139, 216, 247, 260, 502, 508 Анна, кнг., вдова Болеслава Янушевича Мазовецкого — 328, 362, 452 Анна, жена Витовта — 104 Анна, жена Радивила Остиковича — 436 Анна (Софья), жена Свидригайла — 213, 236, 246, 247, 256 Антанавичюс Д. (Antanavičius D.) — 28, 69, 165, 251, 272 Арбанас Михайло, посол Свидригайла — 286, 333 Арнольд У. (Arnold U.) — 147 Афанасий, игумен трокского Пречистенского м-ря — 380 Бабендерэрде П. (Babendererde P.) — 260 Бабинская М. (Бабінська М.) — 32 Бадецкий К. (Badecki K.) — 68, 181, 195, Байзен Габриэль фон (Бажинский), посол великого магистра Тевтонского ордена — 214, 219, 220 Бальг Ганс, посол великого магистра Тевтонского ордена — 248, 273, 277, 367, 368, 375, 376, 377, 378, 414, 443, 451, 505 Балюлис А. (Baliulis A.) — 64 Баранаускас Т. (Baranauskas T.) — 75 Баранов А. В. — 147 Барбаро Иосафат, путешественник — 456 Барвинский Б. — 15, 31, 32, 238, 242, 245, 255, 264, 274, 279, 289, 292, 293, 296, 301, 366, 367, 408, 423–425, 427, 434, 440, 441, 456, 458, 459, 460, 491, 495 Баронас Д. (Baronas D.) — 247 Бартоломей из Гурки — 128 Баторий Стефан см. Стефан Баторий

680

Именной указатель

Батура Р. (Batūra R.) — 75, 322, 403 Баум В. (Baum W.) — 185 Бачковский К. (Baczkowski K.) — 45, 385 Бедровска-Охманьска К. (BiedrowskaOchmańska K.) — 252 Безпалько В. — 60 Бекманн Г. (Beckmann Gustav) — 371 Белёнка Клементий, слуга — 144 Белёнка Николай, слуга — 144 Белый А. — 140, 141 Беннингхофен Ф. (Benninghoven F.) — 312 Бережков Н. Г. — 38 Беспалов Р. А. — 74, 122, 237, 456 Бирьял, жомойтский боярин — 444 Бискуп М. (Biskup M.) — 190, 191, 195, 329, 330, 388 Бискупец Ян, еп. холмский — 53, 184, 193 Битшин Конрад, хронист — 54, 150, 155, 156 Блаховска К. (Błachowska K.) — 19, 22 Блащик Г. (Błaszczyk G.) — 44, 86, 125, 127, 128, 135, 149, 152, 163, 165, 189, 246, 258, 259, 286, 296, 297, 299, 396, 434, 461, 463, 464, 467, 477, 478, 493 Боговитин, боярин — 216 Боговитины, боярский род — 422 Богуш Нестикович Михалетский, молдавский посол — 226, 235 Бокенфорде см. Шунгель Генрих Болеслав Янушевич, кн. мазовецкий — 362, 452 Болеслав IV, кн. мазовецкий — 328, 362, 396, 451, 452, 470, 477, 484, 485, 488 Болеслав (Юрий II), кн. галицко-волынский — 73 Болобан см. Друцкий Михаил Семёнович Бона Сфорца, королева польская и вел. кнг. литовская — 345 Бондаренко А. А. — 64, 80 Бонецкий А. (Boniecki A.) — 233, 249, 420 Бонифаций IX, папа римский — 147 Борис Владимирович, кн., св. — 484 Борис Александрович, вел. кн. тверской — 213, 236, 256, 309, 373, 454, 483 Борис Кориатович, кн. — 177

Бохан Ю. Н. — 98 Братоша, боярин — 114, 275 Братошич Зеновий, боярин — 114, 232, 279, 493, Бромбеус, барон см. Сенковский О. И. Брыль А. Ф. — 18 Булавин Иван, полоцкий местич — 439, 443, 481 Бульмеринк А. фон (Bulmerincq A. von) — 68 Бунге Ф. Г. фон (Bunge F. G. von) — 58 Буремские, кн., ветвь Гедиминовичей — 205; см. также Константин Бутрим Георгий, лит. боярин — 188, 236, 240, 241, 257, 279, 280, 285, 295, 303, 306, 307, 326, 391, 392, 404, 413, 435, 438, 442, 498, 505 Бучацкие, шляхетский род — 177, 178 Бучацкий Михаил, староста галицкий — 178, 180, 340, 383 Бучацкий Михаил Мужило, брацлавский староста — 178, 385 Бучацкий Теодорик, староста подольский — 178, 339 Бучинский Б. — 32, 172, 199, 207, 208, 209, 220, 290, 317 Быховец А. — 47, 53, 128, 152, 154, 155, 165, 166, 168, 179, 259, 272, 285, 309, 348, 379, 431, 433, 434, 447, 448, 451, 467, 471, 473–476, 481–483, 485, 493 Бычкова М. Е. — 64, 80, 138 Вайзе Э. (Weise E.) — 64 Вайсотте, посол Свидригайла — 373, 493 Валанчюс (Волончевский) Мотеюс, еп. жомойтский — 402 Валиконите И. (Valikonytė I.) — 38 Вандофен Каспар, представитель Тевтонского ордена — 84, 304 Ванко, писец Свидригайла — 143 Варфоломей, св. — 335 Василевский Т. (Wasilewski T.) — 130 Василенко В. О. — 19, 40, 495 Василий, кн. — 200 Василий, кн. менский — 73 Василий, францисканец, посол Свидригайла — 148

Именной указатель

Василий I Дмитриевич, вел. кн. московский — 74, 137, 138, 142, 146, 147, 454, 491 Василий II Васильевич, вел. кн. московский — 74, 142, 199, 237, 321, 372, 453, 454, 503 Василий Андреевич Полоцкий, боярин — 423, 425 Василий Борейкович, боярин, смоленский нам. — 107 Василий Кориатович, кн. — 67, 82, 85, 133, 136 Василий Наримонтович, кн. — 82 Василий Юрьевич Косой, кн. — 454 Вассиан, еп. владимирский — 96 Вацлав IV (Венцель), римский король — 142 Ващук Д. П. — 65, 446 Венцеслав (Вацлав) из Безмирова, посол Свидригайла — 349, 410 Венцовский П. (Węcowski P.) — 123, 130 Верхоланцева Ю. — 247 Виганд из Марбурга, хронист — 53, 108 Визирь Н. П. — 450 Виндеке Эберхард (Windecke Eberhard) — 55, 149, 158, 170, 187, 236 Винцентий Кот из Дембна, архиеп. гнезненский — 427 Винцентий Шамотульский, генеральный староста русский — 315, 316, 340, 383, 431 Вит, св. — 132 Витень, кн. — 73 Виткаускене Б. Р. (Vitkauskienė B. R.) — 174 Витовт (Александр), вел. кн. лит. — 11, 13, 14, 16, 21, 22, 24, 26, 30, 31, 35–39, 43, 46, 49, 51, 54, 58, 61, 62, 71, 72, 74, 79, 82–86, 95, 97, 100–108, 114–129, 130, 132–143, 145, 147–158, 161, 163–174, 176–179, 182, 184, 185, 188, 192, 203, 206, 207, 209, 222, 237, 241, 244, 247, 250–253, 255, 267, 270, 274–276, 279, 283, 284, 289–291, 296, 297, 300, 301, 308, 321, 325, 326, 337, 342, 343, 358, 365, 366, 367, 373, 380, 382, 393, 395–397, 400, 401, 414, 416, 417, 422, 431, 434, 435, 439, 441,

681

443–447, 449, 453, 478–480, 493, 497, 500, 503–505, 507 Вишневецкие, кн. — 33, 245 Владимир Андреевич, кн. серпуховской — 333 Владимир Давыдович, кн. — 283, 312, 342 Владимир Данилович, кн. — 283 Владимир Ольгердович, кн. — 82, 209, 280, 281, 379, 481, 482, 508 Владислав, св. — 446 Владислав I, кн. мазовецкий — 311, 395, 396, 452 Владислав II см. Ягайло Владислав III, кор. польск. и венг. — 126, 234, 252, 336, 338, 371, 372, 383, 385, 386, 401, 418, 419, 422, 424, 428, 449, 455, 457, 458, 468, 469, 472, 475, 476, 487, 488 Владислав, кн. опольский — 421 Власовец Е. — 350 Водов В. А. — 380 Войдило, лит. боярин — 80, 373, 493 Войтковяк З. (Wojtkowiak Z.) — 274, 275 Войтович Л. В. — 41, 379 Волимонтовичи, боярский род — 59, 186, 189, 209, 271, 280, 303, 304, 313, 355, 400, 447, 448; см. также Гудигерд, Кезгайло, Судивой, Шедибор, Явн Волков Н. А. (Волкаў М. А.) — 316, Волкович Васко (Waysko Wolczkowicz) — 234 Володихин Д. М. — 40, 495, 497 Волончевский М. см. Валанчюс Мотеюс Волотович Андрей, боярин — 354, 359 Волотович Ивашко, боярин — 233 Волотовичи, боярский род — 422, 500 Вольдемарас (Вольдемар) А. — 26 Вольф Ю. (Wolff J.) — 85, 180, 204, 205, 209, 210, 249, 280, 282, 439, 448, 450, 451, 472, 473, 483 Воронин В. А. (Варонін В. А.) — 73, 75, 79, 97, 98, 100, 108, 139, 155, 157, 158, 247, 249, 260, 286, 341, 453, 481, 501, 503 Вронишевский Я. (Wroniszewski J.) — 502 Выджга (Wydżga) — 338 Вяж (Вяжис), литовское имя — 501

682

Именной указатель

Вяжевич Иван, боярин — 259, 285, 309, 493, 494 Вяжевич Федько, боярин — 233 Вяжевичи, боярский род — 42, 501 Вячкович Ананья (Онанья), боярин — 233 Габсбурги, династия — 21 Гавляс С. (Gawlas S.) — 50, 51, 53, 158 Гаврилко — 439 Гальченко М. Г. — 378, 497 Ганул (Ганс) — 273 Ганцевич Ян — 430 Гаспар из Перуджии, представитель Польши на Базельском соборе — 457 Гаштольд, нам. слонимский — 475 Гаштольд Мартин Янович — 379 Гаштольд Ольбрахт (Альберт) Мартинович, лит. вельможа — 48, 115, 155, 168, 345, 475, 483, Гаштольд (Gaystout) Ян (Ивашко; Кгастовтович Ивашко), лит. боярин — 49, 128, 164, 165, 167, 168, 171, 192, 200, 209, 212, 215, 217, 243, 244, 254, 264, 268, 279, 280, 311, 355–357, 377, 378, 392, 393, 404, 414, 438, 439–441, 446, 453, 475, 476, 481, 483, 485, 493 Гаштольд Монивидович (ошиб.) см. Гаштольд Ян; Монивидович Ивашко Гаштольды, боярский род — 48, 49 Гедигольд, жомойтский боярин — 485 Гедигольд Георгий (Giedygołd), лит. боярин — 117, 121, 128, 164, 165, 167, 190, 192, 207, 219, 220, 224–226, 232, 234, 243, 259, 269, 278, 280, 284, 285, 308, 309, 364, 437, 440, 485, 493, 494 Гедигольдович Сенько (Пётр), лит. боярин — 128, 129, 165, 284, 366, 436, 440, 476 Гедимин, вел. кн. лит. — 67, 73, 76, 84, 247, 472 Гедиминовичи, династия — 41, 43, 44, 47, 73, 76, 77, 82, 83, 84, 105, 124, 131, 143 157, 158, 162, 171, 192, 209, 255, 472, 503, 504, 507 Гедройцкие, кн. — 84, 281

Гедройцкий Войнус, кн. — 280, Гедройцкий Гоюлус, кн. — 280 Гедройцкий Ягайло, кн. — 280 Гейденрейх Финке фон Оферберг, ливонский магистр — 464, 465 Генне, шут — 103, 121 Генниг Э. — 60 Георгий, св. — 147, 243, 247 Герасим, митр. — 11, 20, 47, 57, 102, 277, 359, 362, 366, 378, 380–382, 391, 392, 405, 438, 442, 447, 448, 492, 499 Гербуртович (Гербултович) Фридруш (Фридиш, Фридыш, Фридуш), шляхтич — 421 Гербурты (Herburtowie), шляхетский род — 421 Герман Вартберге, хронист — 53 Гетовт, жомойтский велдомый — 358 Гетовтович Николай, боярин — 467 Гивен Дж. (Given J.) — 123 Гильдебранд Г. (Hildebrand H.) — 373, 465 Гинвилович Пётр-Начко (Онач), литовский боярин — 264, 475, 478 Гинтовт, лит. боярин — 83 Гирконтас Р. (Girkontas R.) — 506 Глауэрт М. (Glauert M.) — 56 Глеб Владимирович, кн., св. — 484 Глеб Святославич, вел. кн. смоленский — 74, 85 Глебовича Ян Янович, каштелян менский — 250 Глебовичи, шляхетский род — 250 Глинские, кн. — 84, 499, Глинский Борис, кн. — 354, 359, 423, 425, 439 Глинский Е. С. — 18, 210 Глогер З. (Gloger Z.) — 467 Гойлымин см. Голимин Гойца, литовское имя — 501 Гойцевич Ивашко, лит. боярин — 280, 285 Гойцевич Юшко, лит. боярин — 259, 285, 309, 493, 494 Гойцевичи, боярский род — 42, 501 Голигин(ович?) Михаил, литовский боярин — 474, 475 Голигиновичи, лит. бояре — 478

Именной указатель

Голимин (Гойлымин, Кгоилимин) Надобович, староста жомойтский — 304, 358, 376, 445 Голубев В. Ф. (Голубеў В. Ф.) — 345 Голубев С. Т. — 118, 189 Голубович В. (Галубовіч В.) — 260 Гольшанская Софья, королева польская — 127, 180, 181, 213, 291, 312 Гольшанские, кн. — 48, 84, 209, 379 Гольшанский Александр Иванович, кн. — 120 Гольшанский Глеб Семёнович, кн. — 210 Гольшанский Даниил Семёнович, кн. — 395, 403, 449 Гольшанский Иван Ольгимонтович, кн. — 106, 118 Гольшанский Михаил Иванович, кн. — 56, 106, 120, 192, 209, 220, 282, 283, 289, 308, 320, 321, 323, 329, 330, 332, 342, 380, 448 Гольшанский Семён Иванович, кн. — 122, 192, 207, 209, 210, 220, 224, 225, 243, 244, 255, 268, 269, 280, 281, 284, 291, 342, 361, 493, 503 Гольшанский Юрий Семёнович, кн. — 395, 449, 450, 476, 493 Гонсёровский А. (Gąsiorowski A.) — 66, 103, 131, 143, 182, 184, 198, 214, 294, 317, 401 Гориссен Ф. (Gorissen F.) — 68, 457 Городецкий Давыд Дмитриевич, кн. — 283, 312 Горский А. А. — 76 Гостские, боярский и шляхетский род — 422 Готцманн Й. (Gotzmann J.) — 349, 351, 389, 390 Григорий Кириллович, посадник новгородский — 453 Григорий Патрикеевич, полоцкий боярин — 233 Григорий Цамблак, митр. — 102 Григорьевич Ивашко, киевский боярин — 233 Григорьевич Пётр, киевский боярин — 233 Гринко Болобан, боярин — 96

683

Гродзиска К. (Grodziska K.) — 371, 372 Гродзиский С. (Grodziski S.) — 131 Груша А. И. — 18, 66, 80, 82, 96, 104, 145, 161, 173, 248, 252, 253, 277, 345, 439, 455, 479, 501 Грушевский М. С. — 14, 29–31, 37, 84, 160, 208, 233, 245, 255, 267, 299, 302, 312, 318, 385, 445, 491, 502 Гудавичюс Э. — 48, 80, 95, 98, 160 Гудигерд Волимонтович, лит. боярин — 234 Гудмантас К. (Gudmantas K.) — 48, 154, 403 Гулевичи, боярский род — 500 Гулевич В. П. — 333, 334, 456 Гулевич Иван, боярин — 233, 359 Гулевич Маско, боярин — 418 Гумовский М. (Gumowski M.) — 208, 209, 462 Гуревич А. Я. — 161 Гурко Фёдорович (Hurco), кн. — 338, 339 Гурковая Ольга, кнг. — 339 Гус Ян (Hus Jan) — 185 Далевский З. (Dalewski Z.) — 174 Данилович И. (Daniłowicz I.) — 64 Дворницка И. (Dwornicka I.) — 131 Дворниченко А. Ю. — 39, 320, 491, 502 Дениски-Матвеевские, шляхетский род — 413 Дерслав Влостовский, польский шляхтич — 385, 418, 425, 427, 494 Дерслав Рытвянский, польский шляхтич — 384, 385 Джевицкий К. (Drzewicki K.) — 447 Джевицкий Миколай — 180 Джуса (Чюса, Дчюса; ошиб. Мзус) Андрей — 240, 286, 349, 359 Джусичи, боярский и шляхетский род; см. также Чуса — 422 Дзик Пшибыслав, посол Ягайла — 293, 300 Дзярнович О. И. — 78, 275, 497 Дистельхоф Герман, ливонский посол — 120 Длугош Я. (Dlugossius seu Longinus Ioannes, Długosz Jan) — 21, 31, 35, 36, 49–52, 76, 84, 120, 125, 134, 137, 138, 142, 144, 148, 149, 152–155, 157,

684

Именной указатель

160–162, 164–166, 171, 173, 174, 175, 178, 179, 181, 183, 193, 194, 196, 197, 200–207, 214, 222, 224, 238, 242, 243, 245, 252, 253, 264–266, 270, 271, 273– 275, 279, 282, 290–292, 296, 298, 303, 304, 306, 308, 309, 310, 314, 316, 317, 318, 327, 328, 332–334, 336–338, 355, 358, 361, 362, 372, 376, 379, 384, 386, 393, 394, 395, 397, 399, 404, 419, 421, 427, 428, 431, 447, 453, 462, 467, 469, 471, 474–477, 482, 491, 496 Дмитрий Горайский, боярин — 97 Дмитрий Давыдович, кн. городецкий — 448 Дмитрий Солунский, вмч., св. — 351 Добеслав Войницкий из Сенна, польский шляхтич — 222, 421, 422 Доброгостович Авраам, боярин — 232 Довгал, виленский хоружий — 209 Довгирд Ян, лит. боярин — 125, 166, 178, 245, 271, 272, 284, 304, 426, 428, 450, 451, 462, 463, 468, 469, 473, 474, 476, 487 Довговд Юрий, кн. — 450 Довговдович (Довковдович) Глеб, кн. — 449, 450 Довговдович Федько, кн. — 449, 450 Довконт, жомойтский боярин — 358 Довкшевич Пац, лит. боярин — 478, 479 Довмонт, жомойтский боярин, брат Контовта — 485 Довнар-Запольский М. В. — 19, 28–29, 62, 84, 162, 253, 267, 344, 345, 417, 467, 491, 499, 502, 506 Довойнович Андрей (Андрюшко), лит. боярин — 476, 478 Довойнович Олехно, лит. боярин — 248, 366, 367, 440, 441, 505 Долголдат Долголдатович, кн. — 450 Долинскас В. (Dolinskas V.) — 18 Доминик (Dominicus), св. — 198 Домонт, нам. полоцкий — 106 Донин, ливонец, пленный — 474 Допкевич Х. (Dopkewitsch H.) — 322 Дорогобужский см. Андрей Дмитриевич Досуговы, смоленские бояре — 393, 446 Друцкие, кн. — 76, 192, 207, 208, 283, 499

Друцкий Василий Иванович (Путята), кн. — 282, 306, 476 Друцкий (Красный) Василий Семёнович, кн. — 184, 192, 200, 207, 208, 224, 230, 232, 277, 282, 284, 308, 309 Друцкий Глеб Киндерович, кн. — 232 Друцкий Григорий Семёнович, нам. полоцкий — 106 Друцкий Иван Семёнович (Баба), кн. — 106, 180, 181, 208, 209, 282, 394 Друцкий Иван Семёнович (Путята), кн. — 171, 180, 208, 230, 232, 282, 423 Друцкий Михаил Семёнович (Болобан), кн. — 171, 180, 200, 394, 403 Друцкий Семён Иванович, кн. — 171, 180 Дубас-Урванович Э. (Dubas-Urwanowicz E.) — 74 Дубонис А. (Dubonis A.) — 36, 64, 73, 77, 97, 275, 430 Дундулис Б. (Dundulis B.) — 38, 127, 148, 152, 153, 160, 388 Евгений IV (Eugeniusz IV), папа римский — 20, 45, 148, 152, 159, 246, 277, 318, 381, 391, 457, 496 Евфимий II, архиеп. новгородский — 381 Евфимия (Офка), кнг., дочь Болеслава Мазовецкого, жена Михаила Сигизмундовича — 271, 342, 362, 452 Едигей — 133, 138, 492 Елизавета, св. — 147, 178 Екатерина Семовитовна, жена Михаила Сигизмундовича — 41, 434, 453 Жак З. (Žak S.) — 292 Ждан М. (Żdan M.) — 400 Жемайтис С. Г. — 65, 479 Жигимонт см. Сигизмунд Завадзкий Я. (Zawadzki J.) — 473 Зазуляк Ю. П. (Zazuliak Yu.) — 78, 97 Заклика Тарло, посол Ягайла — 180, 181 Закшевский Миколай, коморник Владислава Ягайла — 206, 349 Замойский Ян (Zamoyski Jan) — 35, 62, 64, 67, 86, 153, 162, 179, 205, 210, 216,

Именной указатель

266, 277, 327, 332, 335, 340–344, 348, 350, 351, 354, 357, 367, 372, 383, 400, 414, 436, 495, 496, 504 Заремба Лаврентий, серадзский каштелян — 37, 52, 205, 207, 238, 242, 291, 293, 300 Заройский Василий Петрович, дворянин господарский — 248 Зарубич Ленько — 67, 354, 360, 498 Заславские, кн. — 249 Заславский Андрей Михайлович, кн. — 283 Заславский Юрий Михайлович, кн. — 171, 192, 283 Заунсхайм Вольфрам фон — 58, 239 Захария делле Спиге — 151 Заштовт А. (Zasztowt A.) — 171, 450, 462 Збаражские, кн. — 33, 245, 282, 384 Збигнев Олесницкий (Zbigniew Oleśnicki) — 21, 23, 35, 36, 50–53, 107, 126, 148, 155, 158, 161, 162, 171, 175, 192, 198, 201, 222, 224, 246, 265, 292, 293, 296, 298, 314, 352, 354, 362, 422, 425, 427, 431, 436, 437, 491, 493 Зебенроде Генрих фон — 221 Зеновьевич Василий, боярин — 275, 312, 313, 493 Зеновьевич Иван, боярин — 493 Зеновьевича Юрий Иванович, боярин — 312, 345 Зимин А. А. — 321, 372 Зинкявичюс З. (Zinkevičius Z.) — 129 Золтан А. — 17, 482 Зоненберг С. (Zonenberg S.) — 53 Зубревицкий (Друцкий, Секира) Дмитрий (Митько) Семёнович, кн. — 282, 309, 448 Иван Андреевич, кн. — 216 Иван Владимирович (Бельский), кн. — 61, 171, 192, 209, 232, 280, 281, 312, 361, 379, 395, 411, 481 Иван Корибутович, кн. — 171, 192, 216, 270 Иванов Д. И. — 74, 142 Ивашко, гарант Христмемельского договора 1432 г. — 232

685

Ивашко, подскарбий Свидригайла — 143 Ивашко (Довойнович?) — 478 Ивинскис З. (Ivinskis Z.) — 38, 101, 412 Игошина Т. Ю. — 136 Иисус Христос — 217, 247, 297, Иларене И. — 457 Ильинич Ивашко, боярин — 251, 501 Ильиничи, боярский род — 42, 501 Илья, молдавский воевода — 226, 320, 329, 334, 340, 353, 385, 386, 412, 418, 455, 463 Иоанн, духовник Свидригайла — 147 Иоанн Креститель, св. — 171, 194, 369 Иоанн из Сеговии — 149 Иоганн фон Посильге (de Redden), хронист — 53 Иона, еп. рязанский, митр. — 454 Иосиф, диакон, писец — 497 Исаакий, еп. брянский — 108, 137 Исаевич Я. — 97 Исидор, митр. — 447, 454, 456, 482 Йениг Б. (Jähnig B.) — 373, 430 Йонинас И. (Jonynas I.) — 15, 37 Йорга Н. (Jorga N.) — 151 Казимир III Великий, кор. польск. — 74, 97, 156, 507 Казимир Ягеллон (Kazimierz Jagiellończyk) — 27–29, 33, 48, 51, 66, 76, 80, 83, 115, 122, 123, 162, 167–169, 199, 233, 235, 250, 251, 271, 378, 379, 391, 393, 419, 422, 439, 443, 444, 447, 449, 450, 456, 461, 470, 472–478, 481– 489, 499–502, 506, Казимир II, кн. мазовецкий — 204, 311, 337, 338, 422, 452, 453, 477, 488 Каленик Яковлевич, вручанин — 248 Каленикович Гетовт — 275 Калечиц И. Л. — 132 Каменецкий В. (Kamieniecki W.) — 12 Карамзин Н. М. — 20, 329 Карге П. (Karge P.) — 171 Каро Я. (Caro J.) — 242 Карсавин Л. П. — 37 Каршау Иоганн — 371

686

Именной указатель

Касперович А. (Kasperowicz A.) — 367, 396, 441 Квятковский К. (Kwiatkowski K.) — 52, 55, 60, 72, 139, 290 Кезгайло (Михаил) Волимонтович, лит. боярин — 117, 163, 184, 209, 264, 280, 303, 304, 305, 341, 364, 445, 450, 451, 476, 485, 486, 501 Кезгайлович Ян, лит. боярин — 358, 476 Кезгайлович Михаил, лит. боярин — 449, 450 Кезгайлы (Kieżgajłowie), боярский и шляхетский род — 271, 450 Кейстут Гедиминович, кн. — 11, 58, 113, 207, 253, 273, 373, 506, 507 Кейстутовичи, ветвь Гедиминовичей — 297, 428, 452, 462 Келембет С. — 41, 245 Кеменате Мартин фон — 221 Кентшиньский В. (Kętrzyński W.) — 143 Керскорф Франке, ливонский магистр — 374, 377, 397, 400, 403, 408, 459 Кибинь А. С. — 78 Киприан, митр. — 143 Кирдеевич Гаврило Шило, боярин — 233 Кирдеевич Грицко (старший), староста подольский — 178 Кирдеевич Грицко (Ян), староста холмский — 67, 136, 178, 201, 202, 336–339, 354, 359, 367, 504 Кирдеевич Януш, староста скальский — 182 Кирдеи (Кирдеевичи), боярский и шляхетский род — 97, 286, 349, 370, 422 Кирик Ф. (Kiryk F.) — 41, 175, 362, 434 Киркене Г. (Kirkienė G.) — 184, 227, 284, 448, 501 Кичи-Мухаммед, хан — 321, 456 Клавко, боярин — 467 Клавко Клеменс, «рыцарь и барон» из Виленского диоцеза — 467 Клаус (Claus), пушкарь — 195 Клачевский В. (Kłaczewski W.) — 385 Клепатский П. Г. — 379 Климецка Г. (Klimecka G.) — 470 Климок, слуга Людвига фон Ландзее — 333

Кловас М. (Klovas M.) — 305 Клюкович Гринко, боярин — 216 Клюкович Иван, боярин — 216 Кобаль Й. — 85 Кобринский Иван Семёнович, кн. — 449 Кобылянский Якуб, польский шляхтич — 401 Колодзейчик Д. (Kołodziejczyk D.) — 456 Колянковский Л. (Kolankowski L.) — 14, 35, 152, 153, 160, 301, 333, 343, 348, 369, 385, 413, 414, 456, 460, 488 Конон Яковлевич, вручанин — 248 Кононович В. (Канановіч У.) — 168 Конрад, еп. ворцлавский — 292 Конрад фон Эрлихсхаузен — 391, 468 Константин Кориатович, кн. — 156, 472 Константин (Буремский?), кн. — 205 Константин Ольгердович — 472 Константин Палеолог, имп. Византии — 454 Контарини Амброджо — 456 Контовт, староста жомойтский — 444, 445, 475, 485, 486 Копач, боярин — 478 Копачевича Васильевая — 251 Копыстянский А. (Kopystiański A.) — 242, 474, 477 Корженко И. см. Коцовский В. М. Кориат (Михаил) Гедиминович, кн. — 73, 177 Кориатовичи, кн., ветвь Гедиминовичей — 41, 74, 76, 86, 146, 245; см. также Борис, Василий, Константин, Фёдор Корибут (Дмитрий) Ольгердович, кн. — 32, 33, 77, 82, 269, 270, 508 Корибутовичи см. Иван, Фёдор, Сигизмунд Корнер Герман (Hermann Korner), хронист — 54, 152, 155, 179, 272, 309, 314, 330, 334, 398, 399, 401, 404 Корсак Василий Дмитриевич (Wessyly Korschk), полоцкий боярин — 106, 230, 233, 234, 285, 286, 394, 423, 439, 443 Корсак Фёдор, полоцкий боярин — 106 Корсак Юшко (Jurgy Korschack), боярин — 199, 209, 210, 230, 233, 234, 279

Именной указатель

Корсаки, менские бояре — 209 Корсаки, полоцкие бояре — 97, 209, 210, 260, 481 Корф М. А. — 20 Корчак Л. (Korczak L.) — 13, 18, 41, 45, 57, 67, 115, 124, 144, 147, 148, 149, 152, 159, 258, 268, 277, 279, 283, 305, 361, 385 Корчаки, боярский и шляхетский род — 97, 240, 422 Корчевский см. Претор Косман М. (Kosman M.) — 15, 124, 163, 165 Костахеску М. (Costăchescu M.) — 455 Коцебу А. (Kotzebue A.) — 19, 20, 60, 61, 153, 370 Коцовский В. М. (Корженко И.) — 24 Кочерска М. (Koczerska M.) — 144, 253 Коялович В. (Kojałowicz W.) — 260 Красаускайте М. (Krasauskaitė M.) — 363, 364, 365 Кривошеев Ю. В. — 39 Кристин из Острова, польский шляхтич — 203 Кром М. М. — 40, 85, 345, 405, 442 Кромер М. — 153, 471 Крошинские, кн. — 117, 448 Крошинский Иван Романович, кн. — 448 Крошинский Константин Фёдорович, кн. — 484 Крупович М. — 450 Круповичи, бояре — 251 Крупска А. (Krupska A.) — 76, 379 Крысько В. Б. — 204 Кудрявцев О. Ф. — 140, 253 Кузавинис К. (Kuzavinis K.) — 129 Кузмище Киянин — 434, 467 Кузьмин А. В. — 450 Кулецкий М. (Kulecki M.) — 74 Купчинский О. — 118 Курейшевич Микула (Mikula Kureyschowicz), боярин — 230 Куртыка Я. (Kurtyka J.) — 44, 121, 127, 133, 134, 136, 137, 144, 146, 177, 178, 182, 234, 293, 364, 385, 386, 418, 422, 425, 426 Кутшеба С. (Kutrzeba S.) — 63, 174, 325, 326 Кучиньский С. М. (Kuczyński S. M.) — 73, 137, 138, 234, 500 Кучкин В. А. — 18, 55, 131, 265, 333, 454

687

Кучук Ян, лит. боярин — 251 Кушлейко, писарь — 450 Кшижановский С. (Krzyżanowski S.) — 68 Кюхмейстер Михаэль, великий магистр Тевтонского ордена — 140 Кяупене Ю. (Kiaupienė J.) — 67, 305 Лабхарт Ф. (Labhart V.) — 174 Лазутка С. (Lazutka S.) — 48 Ланевичи, боярский род — 422 Ланнуа (Ланноа) Жильбер де — 140, 253 Ларивон, предок Конона и Каленика Яковлевичей — 248 Лаский Ян — 179 Ластовский Г. А. — 65, 393, 489 Лащиньска О. (Łaszczyńska O.) — 421 Лев Данилович, кн. — 130, 131 Левицкий А. (Lewicki A.) — 22–25, 31, 32, 35, 36, 53, 71, 86, 107, 115, 125, 130, 137, 148, 149, 152, 160, 176, 194, 196, 198, 211, 216, 217, 218, 240, 242–244, 296, 299, 314, 380, 385, 386, 389, 390, 410, 458, 460, 462, 465, 491, 495 Лелюш Пётр, лит. боярин — 248, 303, 367, 441, 450, 451, 467, 469, 472–476, 478, 479, 505 Леонид Патрикеевич, полоцкий боярин — 233, 286, 306, 439, 443 Лесмайтис Г. (Lesmaitis G.) — 48 Лех — 50 Лидтке Ф. (Liedtke F.) — 352 Литвина А. Ф. — 144 Лицкевич О. В. (Ліцкевіч А. У.) — 78, 79, 80, 83, 113, 130, 157, 440, 449, 450, 467, 483 Лобин А. Н. — 181, 316 Ловмяньский Х. (Łowmiański H.) — 38, 71, 77, 79, 80, 83, 84, 117, 126, 160, 209, 246, 255, 260, 267, 271, 400 Лосовский Я. (Łosowski J.) — 21, 22 Лугвеневичи, кн., ветвь Гедиминовичей — 266; см. также Юрий, Ярослав Лугвень (Семён), кн. — 106, 158, 209, 503 Лукин П. В. — 18, 161, 253 Лурье Я. С. — 503 Любавский М. К. — 12, 14, 25–29, 33–35, 37, 71, 72, 73, 84, 97, 107, 119, 160, 168, 227, 233, 244, 267, 345, 491

688

Именной указатель

Любарт (Дмитрий) Гедиминович, кн. — 58, 73, 76, 204 Любый А. В. — 44, 45, 173, 255 Людат Г. (Ludat H.) — 54, 151 Людвиг фон Ландзее (Lothwyk, Лодвик) — 183, 221, 260, 287, 295, 296, 305–307, 318–320, 324, 328, 329, 332, 333, 335, 338, 340, 349–351, 373, 377, 389, 397, 400, 433, 497, 498 Люлевич Х. (Lulewicz H.) — 250 Лютек из Бжезя, польский посол — 128 Лянцкороньские (Lanckorońscy), шляхетский род — 421, 423 Лясоцкий Миколай — 11, 371, 372 Майзель В. (Maisel W.) — 174 Макаров М. Д. — 65, 249 Максим Озерницкий — 439 Малачиньска Г. (Małaczyńska G.) — 209 Малджик (Малдрыка) Миколай, писец — 124, 125, 128, 203 Малечиньска Э. (Maleczyńska E.) — 180, 217, 222, 223, 240, 293 Малиновский И. А. — 83 Мальский Войцех (Альберт), польский шляхтич — 205 Мальтиц Генрих фон — 199 Мальчевска М. (Malczewska M.) — 117 Марзалюк И. А. — 78 Мария, Богородица — 103, 138, 139, 142, 172, 207, 279, 282, 429, 492 Мария, дочь Яна Гаштольда, жена Семёна Олельковича — 483 Мария Ольгердовна, кнж. — 283, 312, 373 Мартин, писец Яна Гаштольда — 405 Мартин, францисканский монах, мученик — 247 Мартин из Славска, воевода калишский — 427 Мартин из Шадка, священник ц. Св. Духа в Вильне, архидиакон виленский — 457, 478 Мартин V, папа римский — 52, 128, 145, 148 Мартинко из Баворова, посол — 185 Мартынюк А. В. — 18, 381

Масиель Санчес Л. К. — 156 Маскович Андрейко — 234 Матасова Т. А. — 179 Матвей, еп. виленский — 171, 193, 281, 391, 459, 476 Матусас Й. (Matusas J.) — 36, 86, 130, 137, 148, 160, 164, 211, 254, 255, 388, 394, 398, 401, 402, 403, 445, 492 Матфей, апостол, св. — 181 Мацко (Матвей), высший коморник Сигизмунда Кейстутовича — 467 Мачюкас Ж. (Mačiūkas Ž.) — 45, 148 Мезецкие, кн. — 283 Мелешко, мозырский священник — 248 Менгли-Гирей, крымский хан — 456 Менжик Ян из Домбровы, польский шляхтич — 173, 175, 204, 217, 315, 316 Метельский А. А. (Мяцельскі А. А.) — 250, 393 Меховский Матвей (Mathias de Mechovia) — 154, 155 Мзус Андрей (ошиб.) см. Джуса Андрей Микита, нам. в Бельске и Гонёндзи — 61 Микович Еско, боярин — 419 Миколай из Михалова, каштелян краковский — 197, 349 Миколай Сепенский, секретарь Витовта — 128 Микула из Копылова, доминиканец, писец — 147 Микульский В. (Mikulski W.) — 125, 487 Микульский Ю. (Мікульскі Ю.) — 101, 121, 122, 380, 423, 447, 484 Милов Л. В. — 453 Миндовг, кн., король литовский — 73 Митковский Я. (Mitkowski J.) — 22 Митько из Кураша и Пукова, кн. — 448 Михаил, маршалок дворный Свидригайла — 240 Михаил Александрович Тверской, кн. — 454 Михаил Баба (ошиб.) см. Иван Баба Друцкий Михаил Иванович Вяземский, кн. — 233 Михаил Львович Вяземский, кн. — 283, 369, 370, 394, 395, 403

Именной указатель

Михаил Олелькович, кн. — 379 Михаил Сигизмундович (Михайлушко; Michel), кн. — 41, 44, 242, 271, 272, 280, 291, 296, 297, 299, 326, 342, 362, 376, 379, 401, 404, 406, 411, 428, 434, 449, 452, 453, 462, 469, 471–479, 481, 483, 486 Михаил Явнутьевич, кн. — 82 Михайловский В. Н. — 18, 118, 121, 134, 137, 177, 182, 146, 208, 488 Мицкунайте Г. (Mickūnaitė G.) — 151 Мишкович Каленик, боярин — 423 Мишковичи, боярский род — 500 Можейко Б. (Możejko-Chimiak B.) — 58, 59, 239, 242 Монивид Альберт (Войтех), лит. боярин — 106, 117, 192, 219, 220, 275, 284 Монивид Михаил, лит. боярин — 219, 330 Монивидович Ивашко, лит. боярин — 171, 219, 220, 232, 243, 251, 255, 259, 275, 284–286, 323, 333, 334, 349, 354, 359, 370, 378, 398, 413, 422, 423, 425, 449, 476, 493, 494, 498 Монтигирдович Петраш, лит. боярин — 128, 191, 192, 224, 225, 243, 244, 264, 268, 280, 341, 346, 350, 366, 436, 440, 450, 476, 479 Монтигирдовича Пётр Янович, лит. боярин — 472 Мукосеевич Иван, боярин — 420 Мукосеи (Мукосеевичи), боярский род — 215, 413, 422, 487 Мщуй (Мстивой) из Скшинна, польский шляхтич — 203, 311 Мыльский Петрашко Ланевич, боярин — 415 Мышчич Пётр, боярин — 422, 429 Найтманн К. (Neitmann K.) — 18, 183, 190, 218, 235, 257, 351, 353, 396 Найтманн С. (Neitmann S.) — 464 Наполеон — 38 Напьерский К. Э. — 64, 227 Нарбут, литовский боярин — 272, 474, 475, 478 Нарбут Т. (Narbutt T.) — 48, 451 Наримонт Гедиминович, кн. — 82, 205, 493

689

Наримонтовичи, кн., ветвь Гедиминовичей — 32, 414, 442, 499, 505; см. также Василий, Юрий Нарушевич А. — 279 Насута Ежи — 475 Насута Миколай — 310, 366, 440 Нацевича Михайловая — 251 Немира Ян, лит. боярин — 106, 355, 367, 440, 441, 451 Немирович Андрей (Андрюшко), лит. боярин — 206, 216, 225, 248, 355, 440, 441, 505 Немирович Миколай, лит. боярин — 476 Немирович Ян, лит. боярин — 292 Немировичи (Niemirowiczowie), лит. бояре — 355 Непролеев Дмитрий (Dimitri Neprolyow), смоленский боярин — 230, 233 Непролеевы, смоленские бояре — 97 Несвицкие, кн. — 33, 41, 245 Несвицкий Иван, кн. — 41 Несвицкий Федько, кн. — 30, 32, 41, 56, 59, 62, 214, 215, 221, 223, 232, 245, 262, 282, 284, 308, 317, 318, 321, 323, 329, 330, 334, 337–340, 342, 343, 359, 370, 371, 382–387, 421, 499, 502, 504 Нессельроде Вернер фон, ливонский ландмаршал — 195, 216, 403 Нестор летописец — 189 Несторович Сенько — 439 Никжентайтис А. (Nikžentaitis A.) — 36, 321 Никитич А. Н. — 455 Никлосдорф Иоганн — 392 Никодем Я. (Nikodem J.) — 21, 22, 43, 44, 45, 54, 76, 81, 82, 107, 108, 130, 149, 152, 153, 155, 157, 159, 160, 172, 175, 179, 180, 198, 246, 253, 258, 290, 293, 297, 448, 460, 461, 463, 467, 507 Николаева Т. М. — 144 Николай, еп. мирликийский, св. — 233, 286 Николай, еп. жомойтский (медницкий) — 171, 193, 282, 402 Николай, писец Сигизмунда Кейстутовича — 364 Николай из Ерошина — 53

690

Именной указатель

Николо де Трама (?) — 151, 156, 179 Новак П. (Nowak P.) — 106 Нос Александр Иванович, кн. — 59, 82, 139, 140, 153, 280, 281, 291, 329, 334, 336–339, 340, 342, 343, 354–356, 359, 361, 366, 367, 371, 377, 387, 413, 414, 418, 442, 493, 499, 500, 505 Ностевич, посол Свидригайла — 241 Одинцевич Фёдор, кн. — 259, 282, 308 Однороженко О. А. — 41, 67, 97, 226 Одоевские, кн. — 237, 371 Ожуг К. (Ożóg K.) — 297, 372, 457 Олелько (Александр) Владимирович, кн. — 49, 122, 158, 171, 192, 196, 207, 209, 233, 243, 244, 268, 269, 275, 280, 281, 361, 362, 367, 378–380, 437, 448, 476, 477, 481, 482, 483, 490, 493, 503 Олельковичи, кн., ветвь Гедиминовичей — 48, 49; см. также Михаил, Семён Олесницкий см. Збигнев Олесницкий Ян (Ioannes de Oleschnicza), маршалок Польского королевства — 496 Олехнович Ивашко — 216 Олехнович Р. (Аляхновіч Р.) — 501 Ольгерд, вел. кн. лит. — 11, 73, 79, 80, 81, 84, 129, 130, 156, 162, 201, 245, 252, 253, 260, 277, 373, 487, 506, 507 Ольгердовичи, кн., ветвь Гедиминовичей — 129, 452; см. Ягайло Онач см. Гинвилович Пётр-Начко Опоровский Владислав, подканцлер Польского кор-ва — 198, 293, 300 Оссолиньские (Ossolińscy) — 143, 315 Остик Кристин, лит. боярин — 184, 189, 190, 264, 280, 330, 364, 450, 451, 476 Остикович Радивил, литовский боярин — 304, 436, 476, 478 Острожские, кн. — 32, 76, 249 Острожский Андрюшко Фёдорович, кн. — 216 Острожский Дашко (Даниил), кн. — 139, 140 Острожский Фёдор Данилович, кн. — 108, 282

Остророг Сендзивой, польский шляхтич — 184, 186, 207, 294, 401 Остророг Станислав, польский шляхтич — 401 Охманьский Е. (Ochmański J.) — 95, 98, 101, 131, 220, 252, 275, 284, 376, 457 Павел, апостол, св. — 188, 336 Павел из Боянчиц, еп. каменецкий — 171, 178 Павел из Гостынина, писец — 470 Павел Еловицкий — 121 Павел Тимошков (?) — 439 Пагорнак Стефан, венгерский сановник — 456, 461 Папа И. — 32, 41, 86 Паравичини В. (Paravicini W.) — 377 Пашуто В. Т. — 75 Пекосиньский Ф. (Piekosiński F.) — 67, 68, 132, 210, 216 Пельц В. (Peltz W.) — 117, 440 Петерс Х. (Peters H.) — 370 Петкевич К. (Pietkiewicz K.) — 117, 250, 271, 450 Петкович Георгий (Юрий), маршалок Свидригайла — 286, 349 Петраускас Р. (Petrauskas R.) — 13, 15, 18, 41, 42, 48, 57, 62, 66, 69, 75, 76, 95, 96, 100, 105, 106, 107, 113, 114, 115–117, 125–128, 129, 144, 155, 160, 161, 165, 167, 188, 189, 192, 199, 209, 219, 220, 226, 227, 240, 241, 243, 244, 247, 258, 275, 281, 284, 285, 286, 303, 304, 328, 358, 373, 441, 444, 448, 451, 457, 461, 467, 468, 472, 475, 476, 478, 479, 483, 493, 494, 500, 501, 503 Петров Ю. А. — 18 Пех З. (Piech Z.) — 435 Пётр, духовник Свидригайла, еп. жомойтский (титулярный) — 147, 402 Пётр, посол Ягайла — 181 Пётр из Дусбурга, хронист — 54, 150 Пётр Войницкий, польский шляхтич — 421, 422, 494 Плауэн Генрих фон, великий магистр Тевтонского ордена — 325 Плюск (Плюсков?) Михаил, боярин — 405

Именной указатель

Плюсковы, боярский род — 405, 439 Подкраевский Миколай Рогаля, шляхтич — 429, 498 Покора П. (Pokora P.) — 106 Полехов С. В. (Палехаў С. У.) — 13, 54, 55, 59, 65, 97, 106, 121, 122, 131, 156, 213, 236, 239, 245, 247, 257, 259, 260, 265, 272, 309, 379, 399, 417, 446, 482, 484, 489 Полубенские, кн. — 448, 449 Полянска Э. Л. — 45 Поппе фон Кокериц, ливонец, пленный — 474 Похорецкий Ф. (Pohorecki F.) — 315 Пресняков А. Е. — 37 Претор Корчевский, шляхтич — 367, 376, 441 Прижкинт, в-да полоцкий — 106 Присёлков М. Д. — 132 Пришух Томас (Prisschuch T.) — 140, 141 Прокофьев Александр (Alexander Prokofiow), боярин — 230 Протасий (Протас) из Островок (Островков?), боярин — 199 Протасьев Григорий (Gregorius alias Prothasy), в-да мценский — 42, 107, 169, 191, 199, 233, 285, 286, 323, 404, 413, 504 Прохаска А. (Prochaska A.) — 21–22, 24, 31, 32, 60, 103, 143, 300, 301, 315, 316, 458, 460, 461 Пудалов Б. М. — 233, 286 Пузына Ю. (Puzyna J.) — 31, 41 Пулад (Булат), хан — 138 Пурц Е. (Purc J.) — 274, 382 Пфаффендорф Андреас — 318, 321, 392 Пшездзецкие, гр. — 134, 146, 393 Пшездзецкий А. (Przezdziecki A.) — 337, 338 Пшибось К. (Przyboś K.) — 215 Пясты, династия — 50, 51, 130, 452 Рабенштейн Генрих фон — 430 Рагаускене Р. (Ragauskienė R.) — 250, 251 Рагоза, посол Свидригайла — 42, 189, 193, 206, 216, 225, 244 Радзивиллы, род — 65, 117, 184, 189, 300 Радзиминьский З. Л. (Radzimiński Z. L.) — 249, 371

691

Радох М. — 136 Радь, слуга Свидригайла — 134 Раковиц Ганс — 374 Ралович Якуб (Rałowicz Jakub), лит. боярин — 250 Раулинайтис А. (Raulinaitis A.) — 151 Раховский Миколай, маршал Фёдора Любартовича — 205 Рачинский А. В. — 348 Рейбениц (Rabenitz) Ганс фон — 310, 373 Рёрих Ф. (Röhrich V.) — 352 Риман Клаус, риж. купец — 123 Римовидович Юрий, лит. боярин — 449 Римша Э. (Rimša E.) — 67, 68, 135, 210, 305, 373, 435 Рогаля Павел, шляхтич — 259, 260, 286, 306, 498 Рогаля Ян, шляхтич — 396 Рогатинский Ивашко (Богдан) Прислужич, боярин — 204, 314, 315 Рогов А. И. — 48 Родевальд Ш. (Rohdewald S.) — 443 Родулич Василий — 482 Родулич Иван — 482 Розов В. — 17, 58, 67, 86, 142, 143, 286, 354, 361, 370, 371, 383, 384, 420, 423, 428, 429, 449, 450, 507 Роман Фёдорович, кн. — 201, 202, 342 Ромейко — 423 Роман Михайлович Брянский, кн. — 107 Рот Сигизмунд — 185, 195 Роте Якоб, кёнигсбергский бюргер — 349 Ротенштейн, Конрад Цёльнер фон, великий магистр Тевтонского ордена — 289 Роуэлл С. К. (Rowell S. C.) — 11, 54, 67, 145, 148, 151, 303, 305, 310, 311, 373, 400, 433, 434, 442, 485 Руликовский В. — 249, Румбольд (Ламберт) Волимонтович, лит. боярин — 59, 128, 164, 165, 167, 192, 200, 209, 212, 215, 217, 280, 303, 304 Румор А., ратман г. Ревеля — 69 Румянцев Н. П. — 20 Рус, легендарный родоначальник Руси — 50 Русдорф Пауль фон, великий магистр Тевтонского ордена — 23, 84, 142,

692

Именной указатель

147, 149, 161, 165, 183, 186, 188, 190, 194, 195, 198, 206, 211, 213, 214, 218, 219, 221–223, 225–227, 234, 236, 238, 242, 243, 257, 258, 263, 265, 278, 288, 295, 305, 306, 308, 309, 313, 314, 319, 322–324, 327–331, 334, 336, 341, 348– 350, 352, 353, 355–357, 370–375, 377, 382, 389, 394, 397, 404, 406, 407, 409, 412, 418–420, 423, 426, 429–431, 433, 458–460, 462, 463, 465, 466, 497 Русецкие (Rusieccy) — 484 Русина Е. В. — 379, 434, 467, 471, 483 Рутенберг Цизо фон, ливонский магистр — 183, 186, 190, 217, 226, 234, 235, 242, 260, 265, 306, 308, 319, 321, 322, 324, 348, 374 Рутковска Г. (Rutkowska G.) — 473 Рыбчонок С. А. — 76, 250, 251, 501 Рыжевский Г. (Ryżewski G.) — 234 Рюрик, кн. — 76, 84 Рюриковичи, кн. — 44, 85, 86, 255, 283, 484, 503, 507 Рязанович Немира, боярин — 240, 370, 412 Рязановичи. боярский род — 422 Саадет-Гирей, крымский хан — 455 Савищевас Э. (Saviščevas E.) — 12, 28, 65, 75, 251, 321, 358, 444, 486, 501 Савукинас Б. (Savukynas B.) — 129 Саганович Г. Н. (Sahanowicz H.) — 40, 45, 79, 450, 495, 497 Сакович Андрей (Андрюшко), лит. боярин — 169, 248, 367, 438, 441, 484, 505 Сакович Васко, лит. боярин — 441 Сакович Олехно, лит. боярин — 310 Сакович Станко, лит. боярин — 439, 441 Самсонович Х. (Samsonowicz H.) — 79, 130, 144 Сангушки (Sanguszkowie), кн., ветвь Гедиминовичей — 281, 337, 448 Сангушко Фёдорович, кн. — 339, 448, 487 Саул, писец Свидригайла — 189 Светикас Э. (Svetikas E.) — 173 Свинка Ян, мазовецкий шляхтич — 58, 59, 239, 279, 288, 315, 334, 335, 336, 340, 500 Свирские, кн. — 84, 281

Свирский Крик (Эрик), кн. — 280 Свирский Роман, кн. — 280 Святослав Иванович, вел. кн. смоленский — 74 Сеид-Ахмед — 259, 332, 333, 334, 353, 370, 371, 372, 395, 412, 429 Семенченко Г. В. — 454 Семён Иванович Владимировича, кн. — 449 Семён Иванович Гольшанский см. Гольшанский Семён Иванович Семён Непролей Гаврилович, смоленский боярин — 233 Семён Олелькович, кн. — 76, 379, 482, 483, 489 Семён Романович, кн. — 201 Семкович В. (Semkowicz W.) — 63, 97, 220, 273, 279, 284, 325, 383, 402, 441, 449, 493, Семовит IV, кн. мазовецкий — 134, 201, 311, 395, 396, 452, 453 Семовит V (Semek, Symek), кн. мазовецкий — 199, 204, 205, 311, 337, 452 Семовиты, мазовецкие кн. — 396, 452 Сенковский О. И. (барон Бромбеус) — 20 Сенько, писец Свидригайла — 349 Сепенский Миколай, секретарь Витовта — 164 Серадзан В. (Sieradzan W.) — 237 Сигизмунд Август, кор. польск. и вел. кн. лит. — 249, 250, 427 Сигизмунд Корибутович, кн. — 84, 158, 191, 374, 394, 395, 397 Сигизмунд Люксембургский, венгерский и римский король, император — 12, 22, 23, 55, 74, 75, 85, 86, 120, 125, 127, 128, 132, 140–142, 144, 149, 158–160, 170, 185–187, 191, 192, 198, 204, 206, 236, 237, 256, 257, 328, 341, 352, 369, 375, 381, 387, 389, 391, 398, 410, 445, 492 Сигизмунд Старый, кор. польск. и вел. кн. лит. — 155, 248, 250, 393, 446, 455 Сикора Ф. (Sikora F.) — 385 Симеон II, архиеп. полоцкий — 233, 286 Симон из Терамо, представитель Польши на Базельском соборе — 457

Именной указатель

Синов (?) Иосиф (Joseff Zynow), боярин — 230 Скарбек Якуб из Гуры, польский шляхтич — 382, 383 Скердо из Корчева, шляхтич — 485 Скиргайло (Иван) Ольгердович, кн. — 74, 76, 82, 83, 85, 104, 106, 117, 130, 132, 233, 502 Скобейко — 434, 451, 467, 471 Скомял Я. (Skomiał J.) — 51, 155, 175, 253 Скурвидайте Л. (Skurvydaitė L.) — 295 Скшипек Ю. (Skrzypek J.) — 388, 401–403 Славко — 467, 471 Сливиньский Б. (Śliwiński B.) — 239 Сметона А. — 36 Смолька С. (Smolka S.) — 47 Смольна, посол Свидригайла — 188, 206, 244 Смольнюс, меречанин — 206 Соболева Н. А. — 135 Соботка Р. (Sobotka R.) — 161 Собчук В. Д. — 76, 121, 282, 384, 413, 420, 421 Солтан Александр Юрьевич, земский подскарбий — 501 Солтаны, боярский род — 501 Сопега Иван, в-да подляшский — 275 Сопега (Сопига) Семён, писарь — 501 Сопеги, боярский род — 501 Сорочковичи, полоцкие местичи — 97 Софья Витовтовна, жена Василия I — 507 Софья, жена Свидригайла см. Анна (Софья) Сохацка А. (Sochacka A.) — 220, 222, 383, 385 Сперальский З. (Spieralski Z.) — 314, 421 Сперка Е. (Sperka J.) — 44, 127, 180, 181, 212, 213, 293, 299 Спытко Мельштынский, польский шляхтич — 133, 134 Стажиньский М. (Starzyński M.) — 68 Станислав, св. — 165, 173, 446 Станислав из Давидова (Давидовский), русский судья — 215 Станислав Павловский, еп. плоцкий — 452 Старостина И. П. — 479

693

Стембаркский Януш (старший), польский шляхтич — 293 Стембаркский Януш (младший) (Joen von Stangenberge), польский шляхтич — 264, 266, 293 Стефан, молдавский воевода — 226, 384, 385, 386, 418, 455 Стефан Баторий, кор. польск. и вел. кн. лит. — 249, 366 Стефан Силезец, сторонник Свидригайла — 423 Стефанович П. С. — 12, 235, 253 Столярова Л. В. — 204 Столярчик Т. — 45, 46 Строчевич Рачко, лит. боярин — 476 Струмило Ежи, польский шляхтич — 198, 328, 396, 400 Стрыйковский М. (Stryjkowski M.) — 48, 53, 342, 451 Судивой Волимонтович, лит. боярин — 189, 209, 234, 240, 303, 305, 476 Судимонт Доргевич, лит. боярин — 184, 312, 313, 366, 368 Сунгайло Ян, лит. боярин — 209, 330 Супрунюк А. (Supruniuk A.) — 396, 452 Сурвилович Гринько (Грицко), боярин — 423, 493 Сухоцкий Е. (Suchocki J.) — 84 Тальят, лит. боярин — 330 Тарновский Спытко, польский шляхтич — 300 Тарновский Ян, польский шляхтич — 293 Тафур Перо (Tafur Pero) — 151, 152, 156 Темир-Кутлук — 133 Темушев В. Н. — 370 Тенговский Я. (Tęgowski J.) — 41, 73, 82, 83, 85, 86, 130, 131, 165, 186, 196, 201, 202, 209, 216, 222, 273, 274, 280, 290, 338, 362, 373, 382, 434, 452, 453, 462, 472, 507 Тенчинские (Tęczyńscy), шляхетский род — 127, 293, 422, 425, 426 Тенчинский Анджей, польский шляхтич — 180 Тенчинский Ян, сандомирский в-да — 422, 425, 426, 427, 431

694

Именной указатель

Тила А. (Tyla A.) — 322 Тимош (Тимофей; Tymus, Thymosz), слуга — 79 Тишковичи, кобринские бояре — 473 Толкачевич Окушко, боярин — 423, 425 Томас фон Шёнебрюкке, кульмский бюргер — 468 Топольска М. Б. (Topolska M. B.) — 478 Тохтамыш — 133, 138 Трайдос Т. М. (Trajdos T. M.) — 101, 496 Трахнау Ганс фон — 58 Трепавлов В. В. — 456 Тройден, кн. литовский — 73, 77 Тройден II, мазовецкий кн. — 311 Тургенев А. И. — 23 Турилов А. А. — 18, 102, 455 Тылюс С. (Tylus S.), свящ. — 139 Тышкевичи, шляхетский род — 423

Филюшкин А. И. — 19 Флоря Б. Н. — 18, 45, 50, 51, 107, 122, 148, 191, 201, 203, 321, 333, 454, 496, 508 Фогельзанг Р. (Vogelsang R.) — 68 Фойгт Й. — 60 Фокс Ганс — 226, 324 Фома Аквинский, св. — 161, Форстройтер К. (Forstreuter K.) — 45, 55, 59, 147, 372, 381, 391, 392, 395, 402, 442 Фотий, митр. — 143, 277, 380, 454 Франкенберг Конрад — 116, 139, 422 Франциск, еп. гейльсбергский — 351, 397 Фредро из Плешовиц — 430 Фридрих, маркграф бранденбургский — 186 Фридрих III, римский король — 486 Фроянов И. Я. — 39

Улащик Н. Н. (Улашчык М. М.) — 48, 157 Ульяна (Julianna), жена Ольгерда — 129, 132, 146, 156 Ульяна, жена Витовта — 38, 153 Улуг-Мухаммед, хан — 191, 256, 286, 320, 321, 330, 333, 334, 353, 359, 412, 456 Урущак В. (Uruszczak W.) — 131

Хаджи-Гирей, крымский хан — 455, 456 Хайн М. (Hein M.) — 453 Халецкий О. (Halecki O.) — 12, 14, 32, 33, 35, 60–62, 64, 71, 78, 84, 86, 97, 98, 115, 118, 119, 134, 146, 153, 160, 162, 163, 171, 179, 204, 205, 209, 238, 248, 266, 267, 276, 277, 285, 296, 317, 326, 327, 332, 335, 336, 338, 339, 340, 341, 342, 343, 344, 350, 351, 354, 357, 363, 364, 367, 370, 371, 372, 383, 400, 410, 414, 420, 422, 429, 430, 431, 436, 451, 452, 460, 464, 470, 472, 477, 478, 485, 486, 487, 488, 495, 496, 504 Хальтерн Бернд фон, ратман г. Ревеля — 257 Хек Р. (Heck R.) — 460 Хенкель Г. — 18 Хербст С. (Herbst S.) — 195 Хербурт Мамерт — 402 Хёнш Й. К. (Hoensch J. K.) — 141 Хименес де ла Эспада М. — 151 Хмель А. (Chmiel A.) — 134, 393 Хмельницкий Богдан — 333 Ходкевичи, боярский и шляхетский род — 106, 184, 227, 284, 484, 501 Ходко Юрьевич, боярин — 106, 114, 184, 192, 209, 224, 259, 260, 278, 284, 285, 308, 309, 364, 450, 501

Федорович К. (Fedorowicz K.) — 429 Феликс, каноник вармийский — 397 Фенна, жена Якуба Скарбка — 383 Феодосий, еп. луцкий — 422 Фёдор, кн., брат Гедимина — 73 Фёдор Весна, боярин, витебский нам. — 132 Фёдор Иванович Ярославича, кн. — 82 Фёдор Кориатович, кн. — 67, 82, 85, 133, 136, 177 Фёдор Корибутович, кн. — 41, 192, 209, 270, 281, 361, 395, 449, 476, 503 Фёдор Любартович, кн. — 82, 84, 86, 132, 133, 139, 204, 205, 210, 234, 360, 508 Фёдор Львович, гарант Виленско-Радомской унии — 114 Фёдор Ольгердович, кн. — 339, 342 Фёдор Романович, кн. — 233 Филофей, патриарх константинопольский — 277

Именной указатель

Ходко Ярмолинский — 121 Ходкович Александр, кобринский боярин– 439 Ходыницкий К. (Chodynicki K.) — 48, 433, 434, 471 Хольт Генрих — 166, 185, 188, 190, 191, 219, 221, 223, 225, 235, 236, 238, 243, 245, 247, 259, 263, 264, 268, 273, 274, 292, 295, 305, 30 Хорошкевич А. Л. — 18, 100, 210, 260, 443 Хоруженко О. И. — 64, 80 Хохлевский, сторонник Свидригайла — 420, 428 Хохловские, шляхетский род — 420 Хребет Яцко, боярин — 234 Хрептовичи, боярский и шляхетский род — 234 Хруст А. (Chroust A.) — 453 Хрушка К. (Hruschka C.) — 54, 272, 309, 330, 334 Чаманьска И. (Czamańska I.) — 64, 334, 385, 455, 463 Чапайте Р. (Čapaitė R.) — 113, 116, 172, 240, 493 Чарнецкий В. (Czarnecki W.) — 97, 336, 339 Чарторыйские, кн., ветвь Гедиминовичей — 66, 113, 471, 473 Чарторыйский Александр, кн. — 271, 447, 451, 469, 472, Чарторыйский Иван, кн. — 451, 469, 472, 474, 475 Чарторыйский Михаил, кн. — 469, 472 Чата, русин, посол Свидригайла — 206; см. также Смольна Чвойдрак Б. (Czwojdrak B.) — 127, 175 Чезарини Джулиано (Цезарини Юлиан) — 23, 107, 161, 246 Челкис Т. (Čelkis T.) — 75, 450 Чемерицкий В. А. (Чамярыцкі В. А.) — 47 Четвертенский Иван Александрович, кн. — 249 Чёлек Станислав (Ciołek S.), еп. познаньский — 137, 184, 242 Чермак В. (Czermak W.) — 25, 30, 301, 302, 361, 363 Чисек Я. (Cisek J.) — 33

695

Чорный Иван, боярин — 359 Чупурна, лит. боярин — 83 Чуса Есиф, боярин — 370 Чюринскас М. (Čiurinskas M.) — 403 Шабульдо Ф. М. — 76 Шаланда А. — 501 Шалуга Р. (Šalūga R.) — 48 Шапока А. (Šapoka A.) — 299 Шафранцы (Szafrańcowie), польский шляхетский род — 127, 213, 299 Шафранец Пётр (II) — 212, 213, 222, 304 Швальм Я. (Schwalm J.) — 54, 152 Шведа А. (Szweda A.) — 18, 52, 136, 139, 143, 172, 197, 290, 294, 348, 353 Шевченко Т. Г. — 24, 29, 32 Шедибор Волимонтович — 128, 165, 185, 205, 209, 224, 234, 303–305 Шеллендорфер Никлос — 286, 349, 498 Шибковский С. (Szybkowski S.) — 18, 52, 128, 139, 290, 301, 383 Шило Гаврило, боярин — 422 Шилович Олизар, боярин — 422 Шмаух Х. (Schmauch H.) — 352 Шмидтхен Ф. (Schmidtchen V.) — 315 Штрупперг Йост фон, верховный маршал Ордена — 351 Шуйский Ю. (Szujski J.) — 132 Шульц Д. (Szulc D.) — 367 Шумаков Игнат (Yhnad Schumokowicz), боярин — 233 Шунгель (Бокенфорде) Генрих, ливонский магистр — 408, 459 Щавелева Н. И. — 50, 51 Щапов Я. Н. — 482 Щиты (Szczytowie), лит. шляхтичи — 355 Эберхард фон Заунсхайм, немецкий магистр Тевтонского ордена — 464 Эйхманн Э. (Eichmann E.) — 174 Экдаль С. (Ekahl S.) — 56, 58, 396 Эрик Померанский, король датский, шведский и норвежский — 150, 155, 156 Юзьвяк С. (Jóźwiak S.) — 52, 56, 58, 139, 178, 290, 294, 328

696

Именной указатель

Юнгинген Конрад фон, великий магистр Тевтонского ордена — 132, 133, 138, 204 Юнгинген Ульрих фон, великий магистр Тевтонского ордена — 138, 139, 147 Юргинис Ю. — 98 Юрек Т. (Jurek T.) — 79, 143 Юрий Дмитриевич Звенигородский, кн. — 74, 237, 256, 321, 372, 503 Юрий Лугвеневич, кн. — 84, 158, 207, 209, 237, 247, 250, 256, 259, 278, 282, 284, 308, 309, 351, 391, 394, 404, 423, 448, 450, 453, 481, 484, 490, 499, 502, 503, 505 Юрий Наримонтович, кн. — 82 Юрий Святославич, вел. кн. смоленский — 74, 85, 131, 132, 137, 233 Юрша Иванович, боярин — 42, 107, 169, 199, 200, 202, 203, 206, 216, 285, 323, 334, 342, 354, 359, 412, 422, 423, 425, 427, 439, 487, 500 Ючас М. (Jučas M.) — 48, 260 Юшка, коморник Свидригайла — 286 Юшко Львович, гарант Виленско-Радомской унии — 114 Яблоновский Х. (Jablonowski H.) — 121 Яблонскис К. (Jablonskis K.) — 38, 48, 101, 358 Явн (Ян) Волимонтович, лит. боярин — 59, 128, 164, 165, 167, 209, 224, 263, 264, 269, 271, 280, 304, 362, 437 Явнутий Гедиминович (Jawnuta), кн. — 192, 253, 254, 283, 506, 507 Яворский Р. (Jaworski R.) — 436, 451, 476, 478 Ягайло (Владислав II; Jogaila), кор. польск., верховный кн. лит. — 22–27, 30, 36, 43, 45, 49, 51, 52, 58, 68, 71, 74, 76, 78–81, 83, 85, 86, 96, 100–104, 106, 107, 113, 116, 117, 123–127, 129–132, 134, 135, 139–141, 146, 148, 149, 151–160, 162, 165–168, 171–181, 183, 184, 189, 190, 192–194, 196–198, 201, 202, 204–207, 211, 213–216, 221–223, 233, 236, 240, 242, 252, 255, 257, 266, 273–276, 284, 289, 291–295, 297–301, 304, 307, 311,

314–318, 325, 327, 332, 334–337, 339– 341, 344, 347, 353, 354, 356, 357, 361, 362, 364, 365, 369, 371, 372, 382, 383, 421, 428, 435, 436, 438, 449, 451, 452, 457, 461, 468, 495, 496, 506 Ягеллоны (Jagiellonowie), династия — 21, 28, 35, 38, 126, 130, 153, 155, 246, 297, 435, 461 Ягминовая Дорохна — 358 Ядвига, св. — 81, 156, 163, 195 Ядвига (Jadwiga Andegaweńska), королева польская — 68, 76, 162, 222, 297, 371, 372, 457 Яковенко Н. Н. — 41, 95, 96, 97, 98, 206 Якубовский Я. (Jakubowski J.) — 65, 117, 249, 300, 480 Якубчак С. (Jakubczak S.) — 328 Якушечкин А. В. — 456 Ямонт Тулунтович, кн. — 107 Ян, еп. виленский — 83 Ян Валах — 180 Ян Войницкий из Сенна и Олеска, польский шляхтич — 314, 421, 422, 428, 429, 431, 494 Ян Кентский (Jonas Kantijus), св. — 151, 154 Ян Крушина из Галова, шляхтич — 178 Ян из Лихеня, в-да брестский (Бреста Куявского) — 184, 293 Ян из Мзурова, перемышльский стольник — 430 Янас Э. (Janas E.) — 385 Янечек А. (Janeczek A.) — 146, 194, 414 Янин В. Л. — 69, 265, 453 Яницкий М. А. (Janicki M. A.) — 18, 145, 146, 304, 447 Януш I, кн. мазовецкий — 367, 441 Янушевич Фёдор, староста луцкий — 169 Янушек-Серадзка А. (JanuszekSieradzka A.) — 138 Яр (Ярый?) Федько, слуга Свидригайла — 488 Яранд из Брудзева, воевода иновроцлавский — 293 Яранд из Грабя, польский шляхтич — 300 Ярмолик В. (Jarmolik W.) — 74

Именной указатель

Ярослав, кн. городецкий (старицкий) — 236, 309 Ярослав Лугвеневич, кн. — 283, 394, 403 Ясас Р. (Jasas R.) — 48, 448 Ясинский М. Н. — 65 Ясманович Грицко (Гринко), боярин — 234 Ясманович Михаил, боярин — 232, 234 Ясмановичи, бояре — 234 Ястшембец Войцех, архиеп. гнезненский — 397, 418

697

Ящолт Т. (Jaszczołt T.) — 65, 310, 355, 367, 440, 462, 467, 470, 485 Andrusch Symorowitcz — 225 Jurga, боярин — 279 Komiko, тивун киевский — 423 Michael Geordowicz, витебский воевода — 286, Olesko (ошиб.) см. Олелько Persznicz, посол Свидригайла — 240

Географический указатель Австрия — 398 Айвиексте см. Эвяста Айна — 449 Аукштадварис см. Навники Аукштайтия — 328, 330, 375 Ашево (Ошево) — 265 Баворов — 185 Базель (Basel, Bazelis) — 45, 52, 148, 169, 246, 321, 354, 371, 372, 394, 397, 403, 457, 493 Бакота — 74, 208 Балтийск см. Лохштедт Балтийское море — 11, 320, 454, 465 Балтика Восточная (Ostbaltikum) — 312 Бальга — 185, 188, 221, 224, 225, 276, 399, 488 Безлаг — 136 Безмиров — 349, 410 Белёв — 266 Белз — 134 Белзская земля — 74, 194, 202, 204, 340, 411, 453 Белзское воеводство (województwo bełzkie) — 194 Белзское кн-во — 422 Белоруссия (Беларусь; Białoruś) — 19, 29, 33, 41, 117, 141, 376, 478, 484 Белоруссия Западная — 12, 98, 145 Белоруссия Северная — 288 Белосток — 361 Бельск — 61, 328, 470, 485 Березина, приток Днепра — 12, 77, 265, 281, 342, 345, 351 Берестейская земля — 337 Берестейский пов. — 366 Берестье (Русское Берестье) — 17, 72, 77, 103, 202, 208, 220, 240, 243, 259, 264, 265, 266, 269, 270, 271, 294, 337, 342, 343, 475 Берестье (в Рязанской земле) — 266 Берёзовичи, с. — 198

Берлин — 18, 23, 59, 147, 396 Беч — 183, 184 Бобруйск — 61 Бобруйская вол. — 345 Болти, дв. — 358 Борисов — 59, 265, 266, 283, 311, 342 Борисовская земля (в Мозырском пов.) — 248 Боянчицы — 178 Брагин — 345 Брагинская вол. — 345 Бранденбург (ныне — пос. Ушаково) — 218, 403, 404, 407, 465, 466, 468 Бранденбург, ист. область — 247 Бранск — 310, 328, 485; см. также Брянск Браславль — 274, 275, 340, 345, 376, 377, 398 Братиан — 63, 166, 219, 221, 223, 235, 236, 238, 262 Браунсберг — 311 Брацлав — 74, 177, 182, 208, 317, 318, 383, 384, 385, 386, 418 Брацлавский пов. — 488 Брест Куявский — 18, 292, 293, 349, 351, 353, 396, 409, 450 Брестское воеводство — 366 Брно — 389 Брудзев — 293 Брянск (Бранск) — 82, 137, 142, 291, 430 Буг Южный — 196, 198, 249, 337, 339, 386 Бужск — 202 Буда — 151, 156, 179, 421, 476 Валахия (Wołoszczyzna) — 64, 134, 334, 385, 455, 463 Вармия (Ermland) — 352 Варшава — 18, 134, 300, 310, 367, 402, 414, 440, 443, 473 Везель — 68, 457 Везовец, дв. (в Слонимском пов.) — 250 Велюона — 125

Географический указатель

Венгрия (Węgry) — 64, 73, 85, 86, 132, 133, 204, 256, 461, 469, 476, 487 Венден (ныне — г. Цесис) — 306, 307, 340, 350, 416, 464 Вепрь, р. — 249 Верхнеокский регион — 413 Вестфалия — 398, 421, 457, 464 Ветельский пов. — 214 Ветлы — 215, 266, 298, 299, 317 Византия — 11 Визна — 77, 488 Визненская земля — 396 Виленский край — 33, 36 Виленское воеводство — 250, 275 Вилькомир (Wilkenberg), г. — 49, 310, 376, 388, 389, 399, 402, 403, 409, 410, 457–459 Вильна (Wille) — 40, 47, 76, 83, 86, 107, 116, 137, 145, 153, 163, 165, 167–169, 171, 188, 193, 212, 218, 220, 250, 260, 262–264, 270, 271, 273, 274, 277, 281– 284, 292, 296, 301, 312, 313, 322, 327, 340, 341, 349, 355, 362, 370, 376, 402, 403, 417, 426, 433, 443, 450, 451, 462, 473, 475, 477–479, 481, 484, 487, 493, 504, 506, 507 Вильнюс — 173, 247 Вильснак, д. — 247 Виндава — 142 Винницкая вол. — 384 Винтара, р. — 403 Висла, р. — 329 Витебск — 73, 75, 79, 86, 103, 129, 132, 152, 287, 309, 319, 321–323, 333, 342, 355, 392, 393, 405, 406, 410, 411, 416, 434, 443, 453, 481, 484, 494 Замок — 261 Витебская земля — 40, 47, 105, 266, 308, 319, 332, 394, 406, 409, 411, 415, 416, 479, 505 Витебское кн-во — 75, 82 Витебщина — 167, 489 Вихра, р. — 393 Вишнево, с. — 220 Владимир (Волынский) (Володимер), г. — 74, 102, 195, 196, 201, 270, 325, 413, 414 Замок — 196

699

Владимир (на Клязьме) — 138, 492 Владимирская земля — 266 Владимирский пов. — 101, 204, 487 Владимирское кн-во — 82, 205, 210 Влоцлавек — 195 Волковыск — 73, 77, 223, 224, 265, 271, 475 Воложин — 220 Волок Ламский — 138 Волынская земля — 45 Волынь — 30, 31, 33, 34, 50, 58, 59, 65, 76, 82, 96, 97, 121, 132, 140, 182, 193–195, 197, 198, 201–204, 208, 210, 216, 234, 240, 245, 255, 262, 282, 299, 315, 326, 340, 353, 360, 377, 378, 380, 381, 384, 386, 387, 406, 413, 414, 417, 422, 423, 425, 426, 428, 439, 446, 469, 471–473, 484, 485–487, 489, 490, 494, 495, 508 Ворскла, р. — 54, 124, 133, 134, 151, 289, 292 Вроцлав — 443 Всекрево (Всекрово), с. — 96 Вселюб, им. (в Новогородском пов.) — 440 Вяземское кн-во — 369, 502 Вязьма — 283, 369, 372, 503 Гаврилков следок — 439 Галиция (Galicia) — 78, 96 Галицкая земля — 45, 74, 383, 421 Галицко-Волынское кн-во — 73, 74, 422 Галич — 137 Галов — 178 Гданьск (Gdańsk) — 417 Гедройти — 281 Гельдерн — 398 Геранёны — 291, 440 Германия — 19, 128, 398, 417, 464 Германия Западная — 59 Гётеборг — 396 Гёттинген — 59 Голуб —213, 311 Гольдинген — 374, 376 Гольшаны — 220, 281, 476 Гомельский пов. — 33 Гонёндзь — 61 Гонёндзский пов. — 396

700

Географический указатель

Дорогичин — 99, 264, 376, 451, 452, 470, 475, 485, 488 Дорогичинская земля — 65, 310, 367, 440, 470, 485 Дорогичинский пов. — 366 Дорогобуж (в Смоленской земле) — 283, 370, 503 Дорожень — 266 Древнерусское государство — 12 Дрисвяты — 274, 275 Дрогичин см. Дорогичин Друцк — 76, 406 Друцкое кн-во — 282, 406, 409, 415, 502 Дубинки — 444 Дубисса, р. — 130 Дубровна, им. в Оршанском пов. — 250 Дурбен — 407 Дусбург — 54, 150 Дюнабург — 58, 63, 120, 322, 327, 398 Дюссельдорф — 18

Горвольская вол. — 345 Городенская земля — 73, 251 Городенская пуща — 11 Городенский регион — 73, 113; см. также Городенская земля Городеск см. Городок Городец (Hradecz) — 351 Городецкий удел Тверского великого кн-ва — 236 Городло — 67, 68, 194, 195, 196, 197, 198, 201, 210, 215, 250, 264, 296, 299, 300, 305, 355, 365, 413, 414 Замок — 194 Городно — 17, 63, 103, 113, 174, 175, 221, 235, 264, 293, 299, 300, 304, 305, 361, 376, 399, 427, 435, 443, 468, 475, 476, 479; см. также Гродно Замок — 108, 273 Городок (Городеск; ныне — г. Старица) — 236 Городок (во Львовской земле) — 487 Городок Давыдов — 266, 342, 348, 450 Горынь, р. — 266 Гостынин — 470 Гродно — 44; см. также Городно Грубешов — 337 Грубешовский пов. (в Холмской земле) — 201, 202 Грубешовское ст-во — 337 Грушвица, с. (на Волыни) — 425 Грушовая — 342 Гура — 382 Гурка — 128

Европа (Europa) — 11, 13, 22, 36, 54, 78, 98, 148, 174, 341 Европа Восточная (Europa Orientalis) — 12, 13, 22, 41, 45, 68, 103, 107, 122, 123, 125, 138, 168, 190, 201, 203, 265, 321, 388, 454, 472, 479, 501 Европа Западная — 11, 140, 235 Европа Центральная — 12, 103, 116, 123, 125, 140, 168, 190, 397, 501 Европа Центрально-Восточная (Europa Środkowo-Wschodnia) — 237 Европа Юго-Восточная — 455

Давидишки (Dovydiškės) — 373 Далем, район Берлина — 60 Данциг (ныне — г. Гданьск) — 17, 443, 481 Двина (Западная), р. — 321, 342, 345, 398 Деречин, им. в Слонимском пов. — 478 Дерпт (ныне — г. Тарту) — 220 Дисна, р. — 439 Дембно — 427 Днепр, р. — 12, 249, 333, 345 Днестр, р. — 249 Домбки (Dąbki) — 195 Домброва — 173, 175, 204, 217, 315, 316

Железница (Szelesnicza) — 449 Жемайтия см. Жомойть Жеславль — 341 Жеславский пов. — 355, 440 Жесно — 449 Жирная (Жирновка), р. — 403 Жирнаяй (Жирново), оз. — 403 Житомир — 359 Жмудь см. Жомойть Жомойть (Жомойтская земля; Zaymaiten; Жмудь, Жемайтия; Žemaičiai, Žemaitija, Żmudź) — 12, 17, 28, 29, 30, 34, 41, 49, 65, 72, 74, 96, 120, 130,

Географический указатель

133, 135, 136, 140, 163, 209, 232, 234, 250, 251, 264, 276, 305, 310, 320, 325, 327, 328, 341, 355, 357, 358, 368, 373, 375, 376, 390, 399, 402, 430, 444, 446, 451, 465, 471, 476, 484, 485, 486, 487, 489, 506, 508 Жупраны — 286 Заберезынье — 449 Заборол, с. — 198 Завилейский пов. (districtus Zawelie) — 399 Загоров, отчина Андрея Волотовича — 359 Заславль — 249 Замок — 250 Заславское кн-во — 82, 507 Збараж — 181, 194, 201, 270, 382, 383 Замок — 196 Збаражская вол. — 384 Звенигород (на Подолье) — 208 Здитов — 348 Зельбург — 369, 374 Зельвы, им. в Городенской земле — 251 Зимно, с. — 198 Зольдау — 327 Зудечов (Жидачов) — 139, 204 Зудечовский пов. — 204 Зыгмунтишки, дв. — 291 Ивано-Франковск — 45 Ивье, дв. — 343, 346, 366, 440 Иказнь — 275 Илемница — 449 Иновроцлав — 195 Инстербург — 327, 330, 485 Ионишки, «двóрец» — 478 Испанское королевство (Ispanų karalystė) — 11 Йервен — 340 Йесниц см. Ясенец Казимеж (ныне — в черте г. Кракова) — 68, 143, 180 Калининград см. Кёнигсберг Калининградская обл. — 407, 408 Калишское воеводство (województwo kaliskie) — 294

701

Каменец (Литовский) — 266, 271, 449, 475 Каменец (Подольский) — 74, 133–136, 171, 177, 179–182, 184, 185, 208, 214, 222, 239, 337, 339 Замок — 178, 239, 425 Каменецкий пов. — 182 Карпаты — 249 Каунас — 36; см. также Ковно Кафа — 456 Кембридж — 54, 151 Кернов — 481 Кёльн (Köln), г. — 349 Кёнигсберг (Königsberg; Królewiec; Karaliaučius; ныне — г. Калининград) — 17, 19, 55, 59, 226, 260, 413, 416, 453 Киев — 28, 60, 73, 103, 125, 220, 321, 342, 343, 347, 351, 354, 355, 359, 371, 372, 378–382, 391, 411, 412, 417, 426, 427, 442, 481–483, 494, 497 Киевская земля — 101, 105, 106, 233, 248, 333, 377, 379, 387, 394, 411, 423– 425, 479, 481–483, 500, 506 Киевское кн-во — 82, 502, 506 Киевщина — 30, 65, 96, 248, 250, 265, 266, 359, 362, 369, 377, 378, 380, 381, 386, 387, 391, 406, 411, 423, 425, 446, 448, 489 Кипр, о-в — 55 Кирхгольм — 186 Клайпеда (Klaipėda) — 311; см. также Мемель Клевань — 425, 472 Клецк — 266, 291, 334, 342, 348 Клецкий пов. — 439 Книтовская вол. — 486 Кобрин — 202, 342, 439 Ковно — 63, 83, 100, 260, 264, 288, 303, 304, 312, 343, 356, 481; см. также Каунас Замок — 272 Кокенгаузен — 403 Коломна — 138 Константинополь (Царьград) — 380, 454 Констанц — 141, 185 Копачи, с. — 341 Копистерин (Копестшин) — 315, 317 Копыль — 482

702

Географический указатель

Корсика — 260 Корчев — 485 Корчин — Новый Корчин — 361, 461 Кошице — 141 Кощеево, с. — 369 Крайна — 195 Краков (Kraków) — 34, 48, 66, 68, 81, 113, 128, 130, 132, 135, 180, 181, 183, 184, 193–195, 200, 201, 212, 217, 247, 289, 292, 310, 317, 318, 325, 327, 338, 419, 423, 426, 461, 472, 476, 484, 489 Краковское воеводство — 311 Красностав — 194 Крево (Crauwe) — 250, 275, 281, 312, 313, 341, 350, 355, 368, 376 Кременец (Crzemenecz) — 58, 74, 139, 140, 141, 179, 181, 200, 204, 246, 277, 292, 371, 372, 383, 384, 386, 413 Замок — 139, 413 Кременецкая вол. — 354, 360, 383, 387 Кременецкий пов. — 430, 487 Кривичи, с. — 449 Крикштяны — 445 Кричев — 345, 351 Кричевская вол. — 345 Крожи, дв. — 305 Кросничин — 194, 338, 339 Крошин — 448 Крым — 151, 456 Крымское ханство — 333, 456 Крынки, д. — 361 Кураш — 448 Куренец, д. — 322 Курляндия (Kurland) — 310, 322, 327, 328, 399, 407 Куявия — 195, 238, 329 Ленчица — 141, 353 Ленчицкое воеводство — 311 Летичев — 208 Летичевский пов. — 418, 430 Ливония (Лифлянты) — 54, 56, 60, 69, 75, 130, 147, 183, 185, 190, 195, 215, 220, 221, 223, 260, 272, 274, 282, 286, 306, 307, 320, 323, 327, 342, 349, 351, 354, 367, 368, 373–376, 388, 397, 398, 403, 404, 407, 408, 411, 416, 458, 464, 465, 466, 474

Лида — 265, 341, 350, 366, 368, 376, 440, 475 Лик (ныне — г. Элк) — 198, 399, 401 Липаны — 397 Липнишки — 343, 346, 347, 350 Литва (Littaw; Lietuva, Litwa, Litauen) — 12–14, 19, 21, 22, 24–27, 29, 31, 32, 34–37, 39–42, 51–53, 58–60, 63, 67, 72, 75, 76, 77, 79, 81, 83–85, 95, 96, 101, 102, 104, 108, 115, 119, 120, 124, 127, 129–131, 133, 135–138, 140, 141, 143, 146, 150–159, 160, 161–166, 167, 168, 169, 172, 175, 181–185, 189–192, 196, 198, 200, 209, 210, 216–219, 221, 222, 224, 236, 237, 240, 242, 250, 251, 255, 256, 259, 263, 265, 266, 270–272, 274, 275, 277, 279, 283, 284, 287–289, 292–294, 295, 299, 300, 301, 303–305, 308, 311–315, 318–320, 322, 323, 326, 327–330, 332, 334, 335, 340, 343–346, 349, 351, 355, 356, 361–365, 368–370, 375–377, 381, 387, 388, 392, 397, 399, 401, 403, 405, 406, 407, 410, 411, 412, 413, 415, 416, 424, 426, 427, 430, 431, 434, 435, 437, 440, 442, 445, 450, 453, 458, 460–466, 469, 470, 474–478, 485, 486, 487, 491, 494, 495, 496, 497–499, 503, 507, 508 Литва Восточная — 12 Литва, д. в Молодечненском р-не Минской обл. — 341 Литовская земля — 11, 12, 27, 74, 77, 101, 103, 117, 122, 140, 149, 169, 171, 196, 251, 265, 266, 279, 281, 290, 291, 308, 318, 323, 343, 344, 345, 355, 377, 404, 412, 450, 454, 475, 484, 491, 502 Литовская ССР — 39 Литовское государство — 12, 84, 98, 103, 117, 122, 271, 507 Литовское королевство — 126 Литовско-Русское государство — 12, 25, 27, 37, 65, 244 Лифлянты см. Ливония Логожеск — 449 Логожский пов. — 449 Лопатин — 204, 215, 298, 299, 317 Лохштедт (ныне — г. Балтийск) — 330, 335, 408

Географический указатель

Лошеск — 449 Луки Великие — 265, 453 Лукомль — 322, 342 Луцк (Луцеськь; Lawczk, Luczsko, Luwtzk), г. — 36, 58, 73, 74, 98, 102, 103, 140, 141, 172, 189, 193–195, 199–204, 206–209, 214, 215, 294, 314–316, 325, 337, 338, 339, 351, 356, 370–372, 377, 378, 381, 382, 386, 391, 413–415, 417, 421, 424, 426, 427, 429, 430, 431, 435, 438, 442, 472, 483, 487, 488, 495, 496, 497, 500 Замок — 184, 193, 198–200, 202, 210, 271, 315, 413, 426, 428 Луцкая земля — 23, 25, 118, 125, 140, 184, 199, 200, 202–205, 208, 210, 214, 248–250, 252, 265, 266, 270, 271, 279, 281, 285, 286, 294, 298, 299, 316, 317, 326, 336, 337, 339, 342, 354, 355, 359, 360, 362, 367, 371, 377, 391, 411, 413, 414–416, 424, 425, 427, 428, 431, 436, 438, 451, 469, 479, 486, 487, 488, 489, 496, 500, 508 Луцкий пов. — 101, 359, 415, 421, 487 Луцкое кн-во — 82, 204, 506 Лучна — 233, 286 Львов (Lawenburg) — 36, 68, 128, 181, 182, 195, 215, 264, 300, 315–317, 417, 418, 421, 424, 458, 488 Львовская земля — 74, 382, 383, 487 Лынгмянская вол. — 376 Лынгмяны — 322 Любич — 143 Люблин — 220, 222, 293, 314–316, 367 Любомльская земля — 336 Любошанская вол. — 345 Мазовецкое кн-во — 311 Мазовия (Mazowsze) — 58, 101, 123, 125, 126, 136, 194, 198, 237, 241, 242, 259, 281, 289, 310, 327, 328, 340, 367, 390, 400, 401, 411, 441, 452, 453 Мазовия Восточная — 362, 396 Мазовия Западная — 134 Малковичи, с. в Новогородском пов. — 366, 440 Мальборк см. Мариенбург

703

Марбург — 53 Мариенбург — 55, 56, 57, 59, 132, 135, 141, 189, 199, 226, 303, 307, 326, 349, 373, 434, 435, 462, 497 Марковская вол. — 345 Меве — 221, 224, 225, 260, 295, 305, 318, 319, 328, 332, 349, 351, 497 Медники — 341 Медницкая вол. (в Жомойти) — 251, 444, 486 Мезецк — 283 Мельник — 470, 475, 485, 488 Мельно, оз. — 143, 188 Мемель (ныне — г. Клайпеда) — 58, 303, 305, 309–311, 314, 319, 341, 358, 373, 485 Менск (Mensko) — 17, 59, 61, 233, 251, 264, 266, 312, 341, 346, 438; см. также Менск Менский пов. — 199, 250, 439 Минск —210, 316, 370, 381, 479; см. также Менск Минская обл. — 341 Мир, дв. в Новогородском пов. — 281, 366, 440 Замок — 501 Митава — 465 Михалов — 197, 349 Михлин, с. в Луцком пов. — 125, 359 Могилёв — 345 Замок — 345 Могильное (Могильная) — 449 Модрин, с. — 202 Мозырская вол. — 345 Мозырь — 248, 249, 265, 345 Молдавия — 12, 23, 64, 134, 140, 141, 145, 185, 190, 207, 208, 211, 221, 223, 224, 226, 256, 257, 334, 340, 385, 412, 431, 455, 463, 492 Молдавское господарство — 226 Молдавское феодальное государство — 455 Молодечненский р-н — 341 Молодечно — 341, 366, 440 Молоховка (Молохва), р. — 393 Молоховская вол. — 393 Монастыри Виленский на Песках — 282

704

Географический указатель

Киево-Печерская лавра — 118, 189, 378, 418, 422, 425 Лавришевский — 122 Св. Николая на Лучне под Полоцком — 233, 286 Пречистенский в Троках — 380, 447 Москва — 13, 40, 108, 120, 137, 257, 372, 420, 454, 507 Московская земля — 372 Московское великое кн-во — 16, 120, 124, 138, 142, 145, 492, 503 Московское государство — 442, 503 Мстиславль — 250, 282, 342, 343, 351, 358, 445, 481, 503 Замок — 351 Мстиславская земля — 73, 481, 505 Мстиславское воеводство — 393 Мстиславское кн-во — 250, 266, 308, 391, 393, 394, 406, 409, 415, 502, 506 Мункач — 86 Мурахва (Морахва), р. — 315, 317 Мценск — 191, 266, 413, 504 Мшанец — 421 Навники (ныне — Аукштадварис) — 341 Накло — 195, 215 Нарва — 142, 340 Невяжа, р. — 49, 133 Нейденбург — 126 Неман, р. — 11, 133, 190, 445, 477 Немецкая граница — 138, 444 Несвиж — 467 Замок — 316 Нешава — 352 Замок — 352 Новая Марка — 128, 312, 330, 346 Новгород Великий (Grosse Nowgart) — 49, 64, 69, 74, 102, 103, 120, 121, 124, 126, 133, 143, 203, 235, 250, 256, 265, 271, 282, 289, 400, 447, 453, 469, 502 Новгород-Северский — 86, 142, 189 Новгород-Северское кн-во — 82, 86, 132 Новогородок (Литовский) — 73, 77, 199, 234, 265, 268, 281, 291, 342, 368, 376 Новогородская земля — 65, 117, 479, 480, 489

Новогородский пов. — 250, 355, 366, 440, 450 Новогрудская земля см. Новгородская земля Новосильско-Одоевское кн-во — 237 Нонишки — 478 Нюрнберг — 128, 186 Обольцы — 79 Овруч — 61, 265 Одоев — 266 Озерищская вол. — 345 Ока, р. — 11, 138 Ока Верхняя — 72, 266 Олеско — 181, 201, 204, 298, 314, 316, 317, 421, 429, 431 Замок — 204, 208, 215, 298, 315 Олчедаев — 208, 214 Орда — 11, 120, 138, 145, 191, 237, 257, 259, 321, 333, 340, 455, 456, 492, 503, Орден см. Тевтонский орден Орша (Рша) — 404, 406 Оршанский пов. — 250 Османская империя (Ottoman Empire) — 456 Остероде (ныне — г. Оструда) — 58, 59, 126, 239, 264, 266, 279, 288, 293, 314, 315, 327, 334, 335, 336, 337, 338, 340, 351, 352, 353, 500 Остров — 203 Островок (Островки?) (Ostrowek) — 199 Острог — 249, 430 Ошево см. Ашево Ошмяна — 52, 243, 254, 259, 261, 268, 269, 278, 279, 286, 309, 310, 311, 313, 340, 341, 346 Пабайскас см. Побойск Павлово Тимошково с-цо — 439 Паланга — 320, 321 Парчов — 208, 220, 222, 240 Перемиль — 100, 495 Перемышль — 194, 430, 495 Перемышльская земля — 74 Переяславль — 138 Перуджия — 457 Пётрков — 401, 469

Географический указатель

Пинск — 265, 413, 414 Пинская земля — 414 Пинский пов. — 251 Пинское кн-во — 82 Плешовицы — 430 Плоцк — 452 Побойск (ныне — Пабайскас; Pabaiskas) — 49, 272, 403 Погост Новый — 275 Подберезье, с. (в Луцкой земле) — 125 Подвинские волости — 345 Подвинье Белорусское — 65 Подвинье Среднее — 351 Подляшское воеводство — 366 Подляшье — 29, 33, 74, 101, 125, 279, 280, 281, 310, 328, 355, 361, 367, 376, 440, 441, 470, 484, 485, 508 Поднепрские волости — 73, 345 Подолье — 31, 50, 72, 74, 76, 86, 97, 118, 121, 122, 125, 134–136, 137, 156, 166, 167, 172, 177, 180, 182, 197, 208, 210, 214, 220, 234, 237–239, 245, 246, 255, 262, 298, 303, 314, 317, 330, 364, 369, 382, 383, 386, 411, 413, 417, 418, 429, 494 Подолье Восточное — 74, 177, 182, 208, 248, 250, 266, 298, 317, 339, 340, 342, 353, 355, 377, 382, 384, 386, 387, 415, 418, 424, 425, 507 Подолье Западное (Каменецкое) — 74, 86, 118, 120, 122, 133, 134, 146, 166, 167, 171, 177, 178, 179, 181, 185, 201, 206, 208, 222, 237, 239, 284, 298, 413, 418, 425, 426, 435, 507 Подолье Малое (Молдавия) — 412; см. также Молдавия Подольское кн-во — 82 Подрага — 385 Познанское воеводство (województwo poznańskie) — 294 Познань — 143, 397 Покутье — 142–144 Полесье — 199 Полонное — 449 Полотчина — 249, 260, 489 Полоцк — 40, 73, 76, 100, 103, 106, 120, 233, 241, 243, 249, 250, 254, 259, 260, 261, 269, 275, 279, 280, 282, 284, 285,

705

287, 306, 308, 309, 313, 319, 329, 332, 335, 348, 359, 377, 387, 404, 410, 416, 433, 437, 439, 443, 453, 465, 481, 484, 493, 494, 495, 497, 507 Полоцкая земля — 40, 47, 98, 105, 249, 266, 286, 287, 308, 319, 332, 394, 406, 409, 411, 415, 416, 439, 443, 479, 505 Полоцкий пов. — 275 Полоцкое воеводство — 260 Полоцкое кн-во — 75 Полтва, р. — 121 Полубицы, д. — 208, 220, 222, 225, 296 Польская Корона (Korona Polska) — 14, 50, 97, 131, 154, 175, 177, 178, 222, 289, 297–299, 303, 317, 384, 385, 414, 426, 428, 450, 455, 496, 504 Польское государство — 21 Польское королевство (Regnum Poloniae) — 43, 49, 50, 53, 69, 74, 78, 86, 118, 124, 125, 126, 129, 134, 137, 142, 146, 154, 155, 175, 182, 194, 200, 204, 212, 214, 215, 253, 264, 266, 298, 311, 315–317, 323, 336, 354, 364, 382, 390, 411, 417–419, 424, 429–431, 433, 436, 469, 471, 480, 494, 496 Польско-Литовское государство (Poland-Lithuania) — 442, 456 Польша (Polen, Polska) — 11–13, 19–24, 26, 27, 29, 34, 36, 39, 41, 43, 48–53, 55–58, 60, 62, 63, 64, 66, 73, 79, 81, 97, 101, 103, 104, 113, 116, 123, 126–128, 129, 130, 134, 137, 141, 142, 144, 145, 150, 153, 155, 159, 163–167, 171, 172, 174, 177–182, 184–186, 189, 190, 193, 195, 196, 198–201, 203, 205, 207, 208, 210, 211, 213, 215–218, 220–227, 231, 236, 238–241, 244, 254–260, 262–264, 266, 270, 274, 275, 279–281, 284–286, 289, 291–293, 296–301, 303, 306, 307, 314, 317, 320, 325–327, 329, 335, 340, 342, 346, 348, 350–353, 356, 357, 360, 361, 364, 367, 374, 375, 382, 385, 386, 389, 390, 397, 398, 399, 407, 409, 410, 414–419, 421, 422, 424, 425, 427, 428, 430, 434–438, 443, 450–453, 455, 457, 460–464, 466–468, 473, 487, 489, 494–496, 500, 502

706

Географический указатель

Польша Великая (Wielkopolska; Große Polen) — 143, 195, 293, 293, 296, 401 Польша Малая — 132, 134, 196 Поморское кн-во — 329 Поморье Гданьское — 330 Понеманье Верхнее — 78 Понизье, историческое название Подолья — 74 Поочье Верхнее — 415 Попова Гора (Phaffenberg) — 351 Припять, р. — 12, 199, 249, 265, 266, 342 Причерноморье — 245, 456 Причерноморье Северное — 333, 334, 456 Пропойская вол. — 345 Пропошеск (ныне — Пропойск) — 345 Пруссия — 19, 54–56, 58, 60, 63, 75, 82, 85, 103, 120, 130, 136, 147, 159, 183, 186, 188, 190, 191, 195, 198, 212, 213, 225, 226, 234, 257, 260, 264, 270, 273, 277, 289, 290, 306, 307, 320, 324, 329, 332, 334, 338, 349, 352–354, 373–375, 390, 396, 397–400, 407, 410, 416, 419, 430, 452, 458, 464, 486, Прусская земля — 429 Псков — 49, 64, 74, 80, 102, 120, 124, 133, 235, 256, 271, 283, 394 Пуков — 448 Пыздры, г. — 349 Пячихвосты, с. — 125 Рагнит — 63, 83, 213, 218, 235, 271, 272, 284, 303, 309, 314, 330, 341, 342, 343, 348, 356, 368, 472 Радом — 422 Радомский пов. Серадзского в-ва — 124 Растенбург — 198, 350, 374 Ратненская вол. — 339 Ратненский пов. — 214 Ратно — 202, 215, 266, 298, 299, 317 Замок — 487 Рацёнжек — 136 Ревель (ныне — г. Таллинн) — 68, 69, 257, 397, 398, 465 Рейн Нижний — 68, 457 Ретань — 266 Речица — 345

Речицкая вол. — 345 Речь Посполитая (Rzeczpospolita) — 21, 25, 294, 385 Ржевская вол. — 453 Ржева (Пустая) — 121, 265, 453, 508 Ржева (Володимерова) («другая») (altera Rszowa) — 138, 265 Рига — 68, 100, 151, 186, 220, 273, 322, 340, 342, 372, 376, 394, 397, 398, 443, 459 Рим — 128, 150, 165, 188, 221, 222, 304, 442 Рим Древний — 174 Розиттен — 308, 349 Российская империя — 17 Россия — 16, 19, 25, 41, 63, 74, 83, 138, 207, 456 Россия Западная — 366 Россия Юго-Западная — 420 РСФСР — 369 Рудомина — 341 Русо-Влахия — 226; см. также Молдавия Русская земля — 138, 196, 215, 492 Русское воеводство — 74, 126, 196, 205, 311, 386 Русское государство — 85 Русское королевство — 97 Русь (Russia) — 11–13, 16, 17, 25, 26, 29, 31, 34, 35, 40, 51, 53, 59, 62, 72, 73, 76, 77, 78, 81, 83, 85, 97, 101, 104, 117, 119, 127, 135, 140, 143, 151, 160, 161, 162, 165, 168, 169, 172, 208, 209, 211, 214, 216, 220, 227, 245, 263, 277, 287, 300, 301, 308, 310, 312, 314, 318, 319, 333, 334, 341, 342, 345, 348–350, 354, 355, 359, 363–365, 367, 368, 369, 378, 380, 381, 385, 386, 391, 404, 405, 406, 408, 424, 442, 453, 454, 475, 486, 492, 494, 495, 499, 503, 504 Русь Белая — 141, 497 Русь Галицко-Волынская — 29, 67, 96 Русь Древняя — 235 Русь Киевская — 29, 482 Русь Коронная — 86, 171, 338, 339, 354, 355, 382, 419–421, 423, 424, 426, 458, 496, 498

Географический указатель

Русь Литовская — 12, 24, 29, 69, 76, 96, 146, 249, 266, 301, 442, 445, 493, 502, 503 Русь Московская — 482 Русь Северо-Восточная — 76, 333 Русь Северо-Западная — 133 Русь Червонная — 469 Русь Чёрная — 78, 117 Русь Юго-Западная — 76, 423 Русь Южная — 96, 177, 240, 256, 336, 359, 387, 499 Рязанская земля — 508 Рязанское вел. кн-во — 266, 508 Саксония — 398 Салин, о-в — 133 Самбор — 421 Сан, р. — 249 Сандомир (Sandomierz) — 158, 182–184, 292, 386, 422 Санкт-Петербург — 316, 378, 479 Саноцкая земля — 74 Свента (Швянтойи; Święta), р. — 388, 403 Свирская земля — 340 Свирь — 281, 345 Свислоцкая вол. — 345 Святая река см. Свента Священная Римская империя — 140, 125, 145, 174, 375, 434 Северо-Западный край — 25 Сеговия — 149 Серадзское воеводство — 124, 311 Серадзь — 237, 385, 386, 422, 424, 458 Силезия — 132, 185, 189, 241, 349, 398, 421 Силезия Верхняя (Górny Śląsk) — 175 Симоровицы (Symorowicze), с. — 214 Синюха, р. — 249 Синяя Вода, р. — 245 Скала — 74, 166, 178, 179, 208 Скальский пов. — 182 Скриголовы, с. — 125 Скшинно — 203, 311 Словажа, р. — 233 Словакия — 141 Словенеск — 449 Слоним — 73, 77, 265, 271, 342, 348 Слонимский пов. — 250, 450, 478

707

Слуцк — 196, 234, 265, 281, 379, 481, 483 Слуцкое кн-во — 275 Слуцко-Копыльское кн-во — 281 Случь, р. — 121 Смоленск (Smallencike) — 29, 47, 58, 74, 102, 103, 107, 122, 125, 254, 329, 331, 333, 369, 370, 371, 372, 377, 381, 382, 387, 391, 404, 406, 407, 412, 413, 435, 439, 442, 470, 471, 483, 484, 494, 497, 506, 507 Замок — 261 Смоленская земля — 47, 65, 105, 266, 283, 308, 319, 332, 369, 370, 374, 381, 391, 392, 394, 404, 405, 409, 411, 415, 446, 479, 484, 489, 505, 508 Смоленская обл. — 369 Смоленское кн-во — 85, 120, 124, 233 Смоленщина — 30, 117, 392, 439, 489 Смотрицкий пов. — 121, 182 Смотрич — 74, 166, 178, 179, 181, 185, 208, 246 Сож, р. — 12, 345 Соколец — 208, 384, 386 Соколов (Sokołów) — 294 Сопот — 181, 182 СССР — 265 Старица см. Городок (Городеск) Стародуб — 82, 137, 157, 178, 291, 406, 409, 412, 413, 430, 439 Замок — 270, 272 Стародубское кн-во — 290, 291 Старцева вол. — 345 Степань — 265 Стрый — 205 Стрыйский пов. Русского воеводства — 205 Стынява, с. — 205 Стырь, р. — 200 Сураж — 485 Сучава — 334, 455 Таганча, с. — 233 Тапиау — 59 Татария (Tatterye) — 411 Таураге — 358 Таурогины — 322 Тверское великое кн-во — 49, 236, 492

708

Географический указатель

Тверь — 102, 247, 257 Тевтонский орден (Deutscher Orden, zakon krzyżacki, zakon niemiecki) — 11, 12, 19, 21–23, 25, 31, 38, 39, 43, 45, 52–58, 61–64, 68, 72, 75, 76, 79, 80, 82, 84, 98, 107, 108, 113, 115, 120, 123– 128, 130, 132, 133, 135–138, 140–142, 145, 147, 149–151, 159–161, 183–185, 188, 189, 191, 192, 195–197, 200, 201, 204, 206, 207, 210–212, 215, 217–219, 221, 223, 224, 226–229, 231, 235, 236, 238, 240–242, 246, 247, 256–258, 260, 262, 266, 270, 272, 274, 280, 281, 284, 285, 288, 289, 291, 294, 295, 298, 301, 303, 305–308, 313, 314, 317, 319–324, 328–335, 341, 343, 344, 346, 348, 350– 352, 354–356, 359, 368–370, 373–375, 377, 380, 381, 382, 387–389, 394, 395, 397–400, 403, 407–411, 416, 417, 420, 427, 429, 430, 431, 433, 434, 442, 444, 445, 450, 453, 456–466, 478, 485, 492, 493, 495–498, 507 Тенетиловщина, бортная земля — 248 Терамо — 457 Теребовля — 181, 215 Торн — 17, 135, 136, 165, 201, 213, 238, 260, 329, 352, 387, 406, 468; см. также Торунь Торунь — 137; см. также Торн Трабы — 350 Тракай — 270 Троки (Новые Троки) — 47, 100, 107, 116, 163–165, 167, 169, 172, 173, 185, 221, 247, 263, 264, 269, 270, 274, 277, 280, 283, 297, 306, 309, 312, 341, 342, 346, 348, 355, 363, 366, 376, 380, 400–403, 426, 433, 437, 440, 462, 468, 472–474, 475, 481, 484, 492, 504, 505 Замок — 348, 437 Троки Новые см. Троки Троки Старые — 341 Трокский пов. — 250 Трокское кн-во (księstwo trockie) — 117 Трубчевск — 142 Тула — 266 Турция (Turcja) — 64, 186, 191 Тухель — 237

Тыкоцин — 376, 440, 453 Тюхменево, д. — 369 Ужпаляй — 322 Укмярге см. Вилькомир Украина (Ukraina) — 19, 29, 30, 31, 41, 73, 160, 208, 245, 301, 312, 318, 347, 385, 488, 497 Украина Западная — 33 Украина Центральная — 96 Ула, им. в Полоцкой земле — 439 Упита — 375 Упитская земля — 375 Усвятская вол. — 345 Устилуг, с. — 198 Утяна — 322, 481, Ушаково см. Бранденбург Флоренция — 151, 179 Фульштын (Фельштын, Фолтин) — 421 Хальче, им. (в Гомельском пов.) — 33 Хлапотин — 249 Хмельницкая вол. — 384 Хожовая, с. — 366, 440 Хойнов — 58, 239 Холмская земля — 74, 97, 125, 194, 201, 202, 266, 336, 338, 339 Холмщина — 338 Хоэнштейн — 311 Христбург — 206, 218, 221, 389, 397 Христмемель — 190, 226, 228, 229, 235, 236, 305 Царьград см. Константинополь Цепорово, с. в Луцкой земле — 427 Церкви Св. Бориса и Глеба в Смоленске — 484 Св. Духа в Вильне — 457 Девы Марии в Ошмяне — 282, 286, Св. Иоанна в Вильне — 171 Св. Креста под Луцком — 202 Софийский собор в Киеве — 482, 489 Св. Спаса в Мозыре — 248 Св. Троицы (в Девалтове?) — 305 Цеханов — 470

Географический указатель

Чарторыйск — 207, 265, 472 Червоногрод — 74, 166, 178, 179, 208 Чернигов — 82, 142, 143 Черниговская земля — 166, 189, 333 Черниговско-Верхнеокский регион — 411 Черниговское кн-во — 86 Чернигово-Северские земли — 73, 167, 291 Чернигово-Северщина — 108 Черниговщина — 415 Черняхов (Чернихов), с. в Збаражской вол. — 384, 421 Черниховка — 421 Черско-Варшавское кн-во — 452 Чехия (Czechy) — 43, 96, 138, 158, 258, 374, 397, 398, 461 Чечерск — 345 Чечерская вол. — 345 Шадек — 457 Швянтойи см. Свента Шветц (Swetcz) — 178 Шидлов — 184

709

Шлохау — 132 Штрасбург (ныне — г. Бродница) — 390, 391 Щерец (во Львовской земле) — 487 Щучин — 304 Эвяста, р. (ныне — Айвиексте) — 398 Эльбинг — 63, 201, 238, 307, 319 Эйшишкес — 478 Эйшишки — 127 Этц, г. в Австрии — 398 Юрборк — 444 Юрьев-Польский, г. — 138 Ялтушков — 208, 214 Ясенец (Йесниц) — 348 Ятвязь, ист. область — 78 Lithuania propria — 27, Nieswiez — 245, Ojrusko (ошиб.) см. Менск

Перечень иллюстраций 1 2

3

4

5

6

7

8 9

10

11 12 13

Польский король Владислав II Ягайло. Фреска часовни Св. Троицы в Люблине. 1418 г. Великий князь литовский Витовт и его жена Анна. Фиктивный портрет работы неизвестного немецкого художника. Тушь, акварель. XVI в. Вильнюс, Национальный музей «Дворец правителей Великого княжества Литовского». Инв. № VR-827. Гербы Польши, Литвы и Руси. Над гербом Литвы надпись: «Витовт, Свидригайло». Гербовник рыцаря Конрада Грюненберга. Ок. 1480 г. Мюнхен, Баварская национальная библиотека (Bayerische Staatsbibliothek. Cgm 145. S. 46). Печать литовского князя Свидригайла Ольгердовича. 1420 г. Национальный архив в Кракове (ANK. Archiwum Sławuckie Sanguszków. Dok. perg. № 60). Съезд в Троках в 1430 г. Миниатюра Лицевого летописного свода. Вторая половина XVI в. Санкт-Петербург, Российская национальная библиотека (ОР РНБ. F.IV.225. Л. 400). Погребение Витовта. Иллюстрация из «Истории императора Сигизмунда» Эберхарда Виндеке. Середина XV в. Вена, Австрийская национальная библиотека (Österreichische Nationalbibliothek. Cod. 13975. Bl. 324). Сигизмунд Люксембургский на Базельском соборе. Иллюстрация из «Истории императора Сигизмунда» Эберхарда Виндеке. Середина XV в. Вена, Австрийская национальная библиотека (Österreichische Nationalbibliothek. Cod. 13975. Bl. 385). Луцкий замок. Современная фотография. Дополнительный договор между Великим княжеством Литовским и Тевтонским орденом. Христмемель, 15 мая 1432 г. Проект списка гарантов. Берлин, Секретный государственный архив Фонда «Прусское культурное наследие» (GStAPK, OBA 6087). Дополнительный договор между Великим княжеством Литовским и Тевтонским орденом. Христмемель, 15 мая 1432 г. Проект текста. Берлин, Секретный государственный архив Фонда «Прусское культурное наследие» (GStAPK, OBA 6087). Островной замок в Троках (Тракай). Начало XV в. Современная фотография. Полуостровной замок в Троках (Тракай). Начало XV в. Современная фотография. Привилей, выданный от имени Ягайла жителям Великого княжества Литовского. 15 октября 1432 г. Варшава, Главный архив древних актов (AGAD. Dok. perg. № 8420).

С. 81 С. 104

С. 141

С. 142

С. 164

С. 170

С. 187

С. 201 С. 228

С. 229

С. 270 С. 270 С. 302

14 15 16

17

18 19 20

21

22

Колокол, отлитый по заказу пана Шедибора Волимонтовича для церкви Св. Троицы. 1419/1420 г. Вильнюс, Национальный музей Литвы. Ковш пана Василия Братошича. Первая треть XV в. Частное собрание. Послание Свидригайла великому магистру Тевтонского ордена Паулю фон Русдорфу. Смоленск, 3 мая 1433 г. Берлин, Секретный государственный архив Фонда «Прусское культурное наследие» (GStAPK, OBA 6430a). Послание вельмож Великого княжества Литовского польскому королю Владиславу II Ягайлу. Липнишки, 25 сентября 1433 г. Центральный государственный исторический архив Украины в Киеве (ЦДІАУК. Ф. 44. Оп. 1. Од. зб. 1. Арк. 96). Фотограф В. В. Полищук. Польский король Владислав II Ягайло. Фрагмент надгробия. Краков, Вавель, храм Св. Станислава и Вацлава. Ок. 1431 г. Вид на западный берег озера Жирнаяй. Современная фотография. Послание Свидригайла великому магистру Тевтонского ордена Паулю фон Русдорфу. Конец 1436 г. Берлин, Секретный государственный архив Фонда «Прусское культурное наследие» (GStAPK, OBA 7118). «Маестатная» (тронная) печать великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича. Слепок с подлинника 1439 г. Краков, Кафедра вспомогательных исторических наук Ягеллонского университета. Фотограф Анджей Мажец (Andrzej Marzec). Убийство великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича в 1440 г. Миниатюра Лицевого летописного свода. Вторая половина XVI в. Санкт-Петербург, Российская национальная библиотека (ОР РНБ. F.IV.225. Л. 497 об.).

С. 305 С. 313 С. 331

С. 347

С. 384 С. 405 С. 420

С. 436

С. 471

В оформлении переплета использованы тронная печать великого князя литовского Сигизмунда Кейстутовича (экземпляр земского привилея 1434 г., AGAD. Dok. perg. № 7267) и послание Свидригайла великому магистру Тевтонского ордена Паулю фон Русдорфу 1433 г. (илл. 16). На задней стороне переплета — миниатюра из «Истории императора Сигизмунда» Эберхарда Виндеке, изображающая сражение рыцарей Тевтонского ордена и Свидригайла с турками (Österreichische Nationalbibliothek. Cod. 13975. Bl. 341 v). В таком виде в сознании западного современника отразилась война между Свидригайлом и Тевтонским орденом, которые представлены защитниками веры Христовой (католицизма), с одной стороны, и «еретиками» гуситами и их союзниками поляками, — с другой.

Сергей Полехов

НАСЛЕДНИКИ ВИТОВТА ДИНАСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ЛИТОВСКОМ В 30-Е ГОДЫ XV ВЕКА

Редактор Г.В. Кошелева Оригинал-макет А.С. Старчеус ИЗДАТЕЛЬСТВО «ИНДРИК» По вопросу приобретения книг издательства «Индрик» обращайтесь по тел.: +7 (495) 938-01-00 www.indrik.ru [email protected] INDRIK Publishers has the exceptional right to sell this book outside Russia and CIS countries. Th is book as well as other INDRIK publications may be ordered by www.indrik.ru Налоговая льгота  — общероссийский классификатор продукции (ОКП)  — 95 3800 5 ЛР № 070644, выдан 19 декабря 1997 г. Формат 70×100 1/16. Печать офсетная. 44,5 п. л. Тираж 800 экз. Отпечатано с оригинал-макета в ППП «Типография «Наука» 121099, Москва, Шубинский пер., 6

Сергей Полехов

государства. Драматические события 30-х годов XV века исследуются в книге на основе широкого круга источников, многие из которых вводятся в научный оборот, и рассматриваются на фоне социальной истории крупнейшего государства Восточной Европы и его взаимоотношений с соседями.

НАСЛЕДНИКИ ВИТОВТА

Для Великого княжества Литовского правление Витовта стало периодом расцвета. Вскоре после его смерти в 1430 г. страна погрузилась в затяжную и кровопролитную войну двух князей – Свидригайла Ольгердовича и Сигизмунда Кейстутовича – за великокняжеский престол и обладание территорией

Сергей Полехов

НАСЛЕДНИКИ ВИТОВТА ДИНАСТИЧЕСКАЯ ВОЙНА В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ЛИТОВСКОМ В 30-Е ГОДЫ XV ВЕКА