Трущобные люди

Citation preview

n*^

•' m „~

i v. v.

^>

ГН

Вл. Гиляровскій.

ШІОІШЩ этюды СЪ НАТУРЫ.

Чѳловѣкъ п собака.— Бозъ возврата,— Обрѳ­ чошшо.— Одинъ нвъ млогихъ. — Спнрька.— Въ балагаиѣ.— Колосовъ, — „Вх глухую..." — „Каторга14 . — Послѣдній ударъ. *— Неудач­ ника. —ІГотерлвшііі почву.— Въ царетвѣ гно­ мовъ.— Въ бою.— Грезы.

МОСКВА. Тииографія бр. Вернеръ, Арбатт., домъ Карипской. 1887 г.

Вл. Гиляровскій.

РІІШШ ШІ ЭТЮДЫ СЪ НАТУРЫ.

МОСКВА,

Типографія бр. Вернеръ, Арбатъ, домъ Каринской. 1887 г.

Чѳловѣкъ и собака.

Человѣкъ ж собака.

— Лиска, лягъ на ноги, да погрѣй ихъ, лягъ!— стуча отъ холода зубами, проворчалъ нищій, ста­ раясь подобрать подъ себя ноги, обутыя въ опорки и обернутыя тряпками. Лиска, небольшая желтая культяпая дворняжка, ласково виляя пушистымъ хвостомъ и улыбаясь во весь свой ротикъ съ рядомъ бѣлыхъ зубовъ, поднялась со снѣга и легла на закорузлыя ноги нищаго. — Эхъ, Лисичка! и холодно­то намъ съ тобой, и голодно! Кою ночь ночуемъ на морозѣ, а дѣ­ ваться некуда.... Въ ночлежныхъ обходы пошли, какъ разъ „къ дядѣ" *) угодишь, а здѣсь, въ саду, на лѣтнемъ положеніи то, хоть и не ахти *) Въ тюрьму.

(i

В.

ГПЛЯРОВСКІЙ.

какъ, а все на волѣ.... Еще спасибо, что и такъ, подвалъ­то не забили. ... И чего это въ саду домъ пустуетъ: лучше бы отколотили доски, да бѣд­ ныхъ пущали __ А вотъ хлѣбушка­то у насъ съ тобой нѣтъ.... Ничего, до лѣта потерппмъ, а тамъ опять на вольную работу, опять въ де­ ревню косить пойдемъ и сыты будемъ __ Въ ла­ геря сходимъ.... Солдаты говядинки дадутъ.... Налгь братъ солдатъ собакъ любитъ.... Самъ я вотъ въ Туречинѣ собаченку взялъ щенкомъ въ лѣсу, какъ тебя же, выкормилъ, выходилъ и офи­ церу подарилъ. Въ Расею онъ ее взялъ.... „Чу­ дакомъ" звали собаку­то. Бывало командиръ под­ зоветъ меня и спроситъ: „Какъ звать собаку?"— „Чудакъ", молъ, вате благородіе! А ёнъ, поке­ лича не пойметъ, и обижается, думаетъ его чу­ дакомъ­то зовутъ .... Славная собака была ! . . . Вотъ и тебя, какъ ее, тоже паршивымъ щенкомъ до­ сталъ, выкормилъ, да на горе.... Голодаемъ вотъ.... Лиска виляла хвостомъ и ласково смотрѣла въ глаза нищему.... Начало свѣтать __ На Спасской башнѣ про­ било шесть. Фонарщикъ прошелъ по улицѣ и потушилъ фонари.... Красноватой полосой за­ свѣтлѣла зорька, погашая одна за другой звѣз­ дочки, которыя вскорѣ слились съ свѣтлымъ не­ бомъ..... Улицы оживали.... Завизжали желѣзныя

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

7

петли отпираемыхъ гдѣ­то лавокъ.... Черныя бочки прогромыхали.... Заскрипѣли по молодому снѣгу полозья саней.... Окна трактира освѣти­ лись огоньками.... Окоченѣлый отъ холода выползъ нищій изъ своего логова въ садъ, послюнилъ пальцы, про­ теръ ими глаза, заплывшіе, опухпгіе,—умылся,— и приласкалъ вертѣвшуюся у ногъ Лиску. — Холодно, голубушка, холодно, ну полежи, милая, полежи ты, а я пойду пострѣляю й) и хлѣ­ бушка принесу.... Ничего, Лиска, поправимся!... Не все же такъ __ Только ты­ то не оставляй меня, не бѣгай __ Ты у меня, безроднаго бро­ дяги, одна вѣдь. Не оставишь, Лиска? Лиска еще пуще заюлила передъ нищимъ и по его приказанію ушла въ логово, а онъ, съежив­ шись и засунувъ руки въ рукава рванаго кафтана, зашагалъ по снѣгу къ блестѣвшимъ окнамъ трак­ тира. . . .

— Сюда, ребята, закидывай сѣть, да захваты­ вай подвалъ, тамъ навѣрное есть! —командовалъ рыжіп мужикъ шестерымъ рабочимъ, несшимъ длиниую верёвочную сѣтку, въ родѣ невода. *) Посбираю милостыню.

8

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

Тѣ оцѣпили подвалъ,гдѣ была Лиска. Она съ лаемъ выскочила изъ своего убѣжища и какъ разъ запуталась въ сѣти. Рыжій мужикъ схватилъ ее за ногу. Она пробовала вырваться, но была схвачена желѣзными щипцами и опущена въ деревянный ящикъ, который поставили въ фуру, запряженную рослой лошадью. Лиска би­ лась, рвалась, выла, лаяла, и усиокоилась только тогда, когда ее выпустили на обширный дворъ, окруженный хлѣвушками съ сотнями клѣтокъ, на­ нолненныхъ собаками. Нѣкоторыя изъ собакъ гуляли по двору. Тутъ были и щенки, и старыя, и дворовыя, и охот­ ничьи собаки,— словомъ, всѣхъ породъ. Лиска чувствовала себя не въ своей тарелкѣ и робко оглядывалась. Изъ конторы вышелъ полный ко­ ротенькій человѣкъ и, увидавъ Лиску, спро­ силъ: — Это откуда такая красавица?... совсѣмъ ли­ сица, и шерстью, и хвостомъ, и мордочкой. — Бродячая, въ саду взяли.... — Славная собачка! не сажать ее въ клѣтку, пусть въ конторѣ живетъ, а то псовъ прорва, а хорошаго ни одного нѣтъ __ Кличка ей будетъ „Лиска".... Лиска, Лиска, иси­сюды! Лиска, услыхавъ свое имя, подбѣжала къ коротенькому человѣчку и завиляла хвостомъ. Ее накормили, устроили ей постель въ сѣняхъ

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

Ѳ

конторы, и участь ея была обезпечена,—она стала общей любимицей __ # *

Только что увезли ловчіе Лиску, возвратился и бродяга въ свой нодвалъ. Онъ удивился, не найдя въ немъ своего друга, и заскучалъ. Ходилъ цѣ­ лый день какъ помѣшанный, искалъ, кликалъ, хлѣба въ подвалѣ положилъ (пущай, молъ, дура, по­ ѣстъ съ голодухи­то, набѣгается ужо!), а Лиски все не было.... Только вечеромъ услыхалъ онъ разговоръ двухъ купцовъ, сидѣвшихъ на лавочкѣ, что собакъ въ саду „ловчіе переимали" и въ собачій пріютъ увезли. — Въ какой пріютъ, ваше степенство?—вмѣ­ шался въ разговоръ нищій, подстрекаемый любо­ пытствомъ узнать о судьбѣ друга. — Такой ужъ есть, выискались вишь добрые, вмѣсто того, чтобы людей вотъ вродѣ тебя на­ поить­накормить, да отъ непогоды пригрѣть, —со­ бакамъ пансіонъ устоили. — Вродѣ какъ богадѣльня собачья! —вставилъ другой, —и берегутъ и холятъ. Поблагодарилъ бродяга купцовъ и пошелъ даль­ ше, куда глаза глядятъ. Счастливъ хоть однимъ былъ онъ, что его Ли­ скѣ живется хорошо, только никакъ не могъ въ толкъ взять , кто такой добрый человѣкъ нашелся,

10

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

что устроилъ собачью богадѣіьню, и почему на эти деньги (а стоитъ, чай, не мало содержать псовъ­то) не сдѣлали хоть ночлежнаго угла для голодныхъ и холодныхъ людей, еще болѣе без­ пріютныхъ и несчастныхъ, чѣмъ собаки (потому собака въ шубѣ, —ей и на снѣгу тепло). Немало онъ подивился этому. Прошло три дня. Сильно заскучалъ бродяга о своемъ культяпомъ другѣ (и ноги­то погрѣть не­ кому, и словечушка не съ кѣмъ промолвить!) и рѣшилъ наконецъ отыскивать пріютъ, гдѣ Лиска живетъ, чтобы хоть однимъ глазкомъ посмотрѣть, каково ей тамъ (не убили ли ее на лайку, али бо што). Много онъ народу переспросилъ о томъ, гдѣ собачья богадѣльня есть, но отвѣта не получалъ: кто обругается, кто посмѣется, кто копѣечку по­ дастъ, да жалѣючи головой покачиваетъ,— „спя­ тилъ, моль, съ горя!" Ходилъ онъ такъ недѣли зря. Потомъ, какъ чуть брежжить стало, увидалъ онъ въ Охотномъ ряду, что какіе­то мужики сѣт­ кой собакъ ловятъ, да въ карету сажаютъ, и по­ дошелъ къ нпмъ. — Братцы, не вы ли недавнысь мою Лиску въ саду пымали? Така собаченка желтенькая культя­ пая.... — Тамъ вотъ пымали въ подвалѣ подъ ста­ рымъ трактиромъ.... Какъ лисица, такая....

трущоБные

люди.

И

— Это она! Самая она и есть! — Ну, иымали, у насъ живетъ, смотритель къ себѣ взялъ, говядины не въ проѣдъ даетъ.... .— А гдѣ ваша бог.... Но бродяга не договорилъ, —вдали показался городовой. („Фараонъ *) триклятущій, и побала­ кать не дастъ, — того и гляди „подъ мары" **) угодишь, а тамъ и „къ дядѣ"!) Ношелъ бродяга собачью богадѣльню разыски­ вать. Идетъ и думаетъ. Вспомнилось ему преж­ нее житье­бытье __ Вспомнпдъ онъ родину дале­ кую, болотную; холодную „губерню", вспомнилъ какъ ѣлъ персики и инжиръ ***) въ Туречинѣ, когда„ во вторительную службу" воевать съ чумазой туркой ходилъ.... Вспомнилъ онъ и арестант­ скія роты, куда на четыре года военнымъ судомъ осудили „ за пьянство и промотаніе казенныхъ ве­ щей".... (—Ужъ и вешпга! Рваная жинелишка— рупь цѣна—да сапоги старые, въ коихъ зимой Балканы перевалилъ, да по колѣно въ крови хо­ дилъ! —) __ Выпустили его изъ арестантскнхъ ротъ п волчій бплетъ ему дали (какъ есть волчій, почетъ вездѣ какъ волку бѣшеному—ни тебѣ ра­ бота, ни тебѣ ночлегъ!). Потерялъ онъ п этотъ *) Городовой. **) Въ часть. ***) Винныя ягоды.

12

В.

ГИЛЯР ОВСКІЙ.

свой билетъ волчій, и стали его какъ дикаго звѣ­ ря ловить: поймаютъ,посадятъ въ острогъ, на ро­ дину пошлютъ, потомъ онъ опять оттуда уйдетъ __ Нѣсколько лѣтъ такъ таскали. Свыкся онъ съ бродяжной жизнью и съ острожнъшъ житьемъ­ бытьемъ. Однако послѣдняго боялся теперь, по­ тому­что общество его отказалось принимать, и если „пымаютъ, то за бугры, значитъ, жигана водить" *). А Сибири ему не хотѣлось!... *

Опустилась надъ Москвой ночь—вьюжная, холод­ ная.. .. Назойливый, рѣзкій вѣтеръ пронизывалъ на­ сквозь лохмотья и рѣзалъ истомленное почернѣвшее отъ бродяжной жизни лицо стараго бездомника. А все шагалъ онъ по занесеннымъ снѣгомъулицамъ За­ москворѣчья, пробираясь къ своему убѣжищу.... Былъ онъ у „собачьей богадѣльни" и Лиску на дво­ рѣ видѣлъ, да опять „фараоны" помѣшали. Дальше пошелъонъ. Вотъ Москва­рѣка встала передъ нимъ черной пропастью.... Справа, вдалекѣ, сквозь вьюгу чуть блестѣли электрическіе фонари Каменнаго моста __ Онъ не пошелъ на мостъ и спустился по­ поясъ въ снѣгу на ледъ Москвы­рѣки. Бродяга съ утра ничего не ѣлъ, утомился и *) „За бугры жигана водить"—въ Сибирь.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

14

еле­передвигалъ окоченѣвшія, измокшія ноги.... Наконецъ, подлѣ проруби, огороженной елками, силы оставили его и онъ, упавъ на мягкій, пуши­ стый сугробъ, началъ засыпать __ Чудится ему, что Лиска пришла къ нему и грѣетъ его ноги __ что онъ лежитъ на мягкомъ лазаретномъ тюфякѣ въ теплой комнатѣ и что изъ окна ему видны Балканы, и онъ самъ же, съ ружьемъ въ рукахъ, стоить по шею въ снѣгу на часахъ и стережетъ старые сапоги и шинель, ко­ торые мотаются на веревкѣ __ Изъ одного са­ пога вдругъ лѣзетъ фараонъ и грозитъ ему__ На третій день послѣ этого, дворники, сидя у воротъ, читали въ Иолицейскихъ Вѣдомостяхъ, что: „Вчерашняго числа на льду Москвы­рѣки, въ сугробѣ снѣга, подъ ёлками, окружающими прорубь, усмотрѣнъ полиціей неизвѣстно кому принадлежа­ щій трупъ, повидимому солдатскаго званія и не имѣющій паспорта. Къ обнаружению званія при­ няты мѣры". А кому нуженъ этотъ бродяга по смерти? Кому нужно знать, какъ его зовутъ, если при жизни­то его, безроднаго, безпріютнаго, никто и за человѣка съ его волчьимъ паспортомъ не |считалъ __ Никто и не вспомнить его! Развѣ когда будутъ копать на его могилѣ новую могилу для какого­нибудь усмо­ трѣннаго полиціей „не извѣстно кому принадле­

14

В.

Г И Л ЯРОВ СКІЙ.

жащаго трупа" —могилыцпкъ, закопавшій не одну сотню этихъ безвѣстныхъ труповъ, скажетъ: — Человѣкъ вотъ былъ тоже, а умеръ хуже собаки!... Хуже собаки!... *

А Лиска живетъ себѣ и до сихъ поръ въ со­ бачьемъ пріютѣ и ласковымъ лаемъ встрѣчаетъ каждаго посѣтителя, но не дождется своего вос­ питателя, своего искреннаго друга__ Да и что ей? Живется хорошо, сыта до отвалу, какъ и сотни другихъ собакъ, содержащихся въ пріютѣ.... Ихъ любятъ, холятъ, берегутъ, ласкаютъ.... Развѣ иногда голодный, безпріютный бѣднягъ посмотритъ въ щель высокаго забора на собачій обѣдъ, разносимый прислугой въ дымящихся ко­ рытахъ, и скажетъ: — Ишь ты, житье­то, лучше человѣчьяго! Лучше человѣчьяго!

Бѳзъ возврата.

Бевъ возврата.

Съ кладбищенской колокольни тихіе, торже­ ственные звуки часоваго колокола пронеслись но спавшей окрестности. Двѣнадцать. Новый часовой сосчиталъ часы и осмотрѣлся, насколько позволялъ это сдѣлать мракъ темной ночи. Онъ родился въ этомъгородѣ пмѣстность, скрытая мракомъ ночи, была ему хорошо знакома. Пороховой погребъ, порученный его надзору, сто­ ялъ въ полуверстѣ отъ городской заставы, наглу­ хомъ вспольѣ, заросшемъ то мелкимъ кустарни­ комъ, разсыпаннымъ по кочкамъ давно высохшаго болота, то бурьяномъ. Направо, шагахъ въ по­ лутораста отъ погреба, возвышалось на голомъ холмѣ еврейское кладбище, а налѣво, въ ро­ скошной березовой рощѣ—христіанское, обнесен­ 2

18

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

ное полуразрушившимся землянымъ валомъ, мѣста­ ми сравнявшимся съ землею. Все это знакомыя мѣ­ ста, гдѣ онъ игралъ ребенкомъ. Они напомнили ему годы дѣтства и невольно онъ задумался надъ своимъ настоящимъ. Изъ дядиной семьи, гдѣ онъ былъ принятъ и обласканъ какъ сынъ родной, Вороновъ очутился въ казармахъ, подъ командой фельдфебеля, вы­ креста изъ евреевъ, и дядькп, вятскаго мужика, заставлявшаго своего „племяша" чистить сапогн и по утрамъ бѣгать въ лавку и трактиръ съ же­ стянымъ чайникомъ за покупкой: „на двѣ —чаю, на двѣ—сахару и на копѣйку кипятку". Тяжела была ему первое время солдатская жизнь, невыносимо казалось это день­деньское ученье, грязныя работы и прислуживанье дядькѣ. Только ночью, съ усталыми, изломанными чле­ нами онъ забывался сладкой грезой. Но пять ча­ совъ утра и голосъ дневальиаго „шоштая рота вставай", дазвукъ барабана или рожка, наяривав­ шаго утреннюю зорю, погружалъ его снова въ неприглядную дѣйствительность солдатской жизни. Онъ съ усиліемъ открывалъ глаза и расправлялъ изломанные на ученьи члены. Сквозь густой паръ казарменнаго воздуха мерцали красноватымъ потухающимъ пламенемъ висячія лампы съ закоптѣлымн до­черна за ночь стеклами и поднимались съ наръ темныя фигуры

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

1!)

товарищей. Нѣкоторые уже, набравъ въ ротъ воды, бѣгали по усыпанному опилками полу, на­ ливали въ горсть воду и умывались. Дядькамъ и унтеръ­офицерамъ подавали умываться изъ ковшей надъ грудами опилокъ. Нѣкоторые изъ „старыхъ" любили самый процессъ умыванія, и съ видимымъ наслажденіемъ доставали изъ своихъ сундучковъ тканыя полотенца, присланный изъ деревни, и утирались. А спавшій рядомъ съ Вороновымъ на на­ рахъ, „штрахованный" солдатикъ Попомаревъ, пропивавшій всегда и все, кромѣ казенныхъ вещей, утирался полой шинели или суконнымъ башлы­ комъ. Полотенца у Пономарева никогда не бы­ ло. — Ишь, лодырь, полотенца собственпаго сво­ его не имѣетъ! —замѣтилъ ему разъ взводный Те­ рентьевъ. — Гдѣ же я возьму, Трифонъ Терентьичъ? Изъ дому не получаю денегъ, а человѣкъ я не масте­ ровой. — Лодырь ты, дармоѣдъ, вотъ что! У исправ­ наго солдата всегда все есть, хоть Егорова взять для примѣру! Егоровъ, солдатикъ изъ пермскпхъ, со скоп­ ческимъ, безусымъ лицомъ, всталъ съ наръ п почтительно вытянулся передъ взводнымъ. — Егоровъ отъ насъ же наживается , по пятаку съ рубля проценты беретъ.... А тутъ на девять­то 2*

80

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

гривенъ жалованья въ треть, да на 2 копѣйки банныхъ не раскутишься.... — Пшелъ, становись на молитву! — разда­ лась команда дежурнаго по ротѣ и прекратила споръ... Вороновъ считался въ ротѣ „справнымъ"и „за­ нятньшъ" солдатомъ. Первый эпитетъ ему при­ лагали за то, что у него все было чистенькое, и мундиръ, кромѣ казеннаго, срочнаго, свойимѣл­ ся, и законное число бѣлья и паръ шесть портя­ нокъ. На инспекторскіе смотры постоянно одол­ жались у него, чтобы для счета въ ранецъ поло­ жить, ротные бѣдняки, въ родѣ Пономарева, и портянками и бѣльемъ. „Занятнымъ" называлъ Воронова унтеръ за его способность къ фронто­ вой службѣ, „емнастпкѣ" и „словесности", обык­ новенно плохо дающейся солдатамъ изъ негра­ мотныхъ, которыхъ всегда большинство въ пѣ­ хотныхъ полкахъ арміи. — Садись на словесность! — бывало командуетъ взводный офицеръ изъ сдаточныхъ, дослужившій­ ся годамъ къ пятидесяти до поручика, Иванъ Петровичъ Копьевъ. И садится рота; кто на окно, кто на нары, кто на скамейку. — Егоровъ, что есть солдатъ?—сидянастолѣ, задаетъ вопросъ Копьевъ. Егоровъ встаетъ, уставляетъ бѣлые, безъ вся­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

21

каго выраженія глаза на красный носъ Копьева и однотонно отвѣчаетъ: — Солдатъ есть имя общее, именитое солдатъ всякій носитъ отъ генерала до рядоваго.... — Вррешь! Дневальнымъ на два наряда.... Что есть солдатъ, Пономаревъ? — Солдатъ есть имя общее, знаменитое, но­ сптъ имя солдата __ — Врррешь! На прицѣлку на два часа! Не носитъ имя, а имя носитъ __ Ворроновъ, что есть солдатъ? — Солдатъ есть имя общее, знаменитое, имя солдата носитъ всякій военнослужащій отъ гене­ рала до иослѣдняго рядоваго. — Молодецъ Вороновъ! — Радъ стараться, ваше благородіе! Далѣе слѣдовалп вопросы: „что есть присяга, часовой, знамя" и др, и, наконецъ, сигналы. Для этого призывался горнпстъ, который на рожкѣ игралъ сигналы, и Копьевъ спрашивалъ пооче­ редно, какой сигналъ что значить, и заставлялъ спрашиваемаго проиграть сигналъ на губахъ, или сиѣть его словами. Въ послѣднемъ случаѣ гор­ нистъ отсылался. — Играй наступленіе, разъ, два, три! —хло­ палъ въ ладоши Копьевъ, и съ послѣднимъ уда­ ромъ взводъ начпналъ хоромъ: — Та­тп­та­та, та­тп­та­та, та­тп, та­ти, та­ ти­та­та, та, та, та.

22

В.

ГИЛЯР0ВСК1Й.

т~ Вѣррно! ной словами. И взводъ пѣлъ: „За Царя и Русь святую уни­ чтожимъ мы любую рать враговъ". Если взводъ пѣлъ вѣрно, то Коптевъ, весь сіяющій, острплъ: — У насъ, ребята, при Николаѣ Павловичѣ этотъ сигналъ такъ пѣли: „У тятеньки, у ма­ маменьки, просилъ солдатъ говядинки, дай, дай, дай!" А то еще такъ: „Тончи хохла, топчи хох­ ла, топчи, топчи, тончи хохла, топъ, топъ, топъ!". Взводъ хохоталъ и Копьевъ не унимался, онъ каждый сигналъ пѣлъ по­своему. — А ну­ка, ребята, играй четвертой ротѣ! — Та­та­ти­а­тат­та­да­то! — Словами! — Вотъ зовутъ четвертый взводъ! — А у насъ такъ пѣли: „Настассія­попадья", а то: „от­рубилн кошкѣ хвостъ!" И Копьевъ радъ, ликуетъ, глядя на улыбающихся солдатъ. За то если ошибались въ спгналахъ— бѣда. Носъ его багровѣлъ больше прежняго, ноздри раз­ дувались, и половина взвода назначалась не въ очередь на работу или „удила рыбу" . Такъ назы­ валось двухчасовое стоянье „на прпцѣлкѣ", съ мѣшкомъ песку на штыкѣ. Вороновъ ни разу не былъ наказанъ ни за сигналы, ни за словесность, ни за фронтовое ученье. Въ гимнастикѣ н ру­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

23

жейныхъ пріемахъ онъ былъ первымъ въ ротѣ, а въ фехтованіи на штыкахъ побпвалъ иногда „въ водьномъ бою" самого Ермилова, учебнаго унтеръ­ офицера, великаго мастера своего дѣла. — Помни, ребята,—объяснялъ Ермиловъ уче­ никамъ­солдатамъ,—ежели къ примѣру фихтуешь, такъ и фихтуй умственно, потому фихтованіе въ бою есть вещь первая, а главное помни, что ко­ лоть непріятеля надо на полномъ выпадѣ въ грудь, короткимъ ударомъ, и коротко назадъ изъ груди штыкъ вырви.... Помни, изъ груди коротко назадъ, чтобы ёнъ рукой не схваталъ.... Вотъ такъ: р­разъ—полный выпадъ и р­разъ—назадъ. Потомъ р­разъ—д­ва, р­разъ —д­ва, ногой ко­ ротко притопни, устрашай его, непріятеля, р­разъ­ д­ва! И Вороновъ мастерски коротко вырывалъ штыкъ изъ груди воображаемаго непріятеля и, энергично притопывая ногой, устрашалъ его къ крайнему удовольствію Ермилова, любпвшаго его „за ух­ ватку" . — Что тебя скрючило? Животъ болитъ что ли, мужикъ?—Кричалъ, бывало, Ермиловъ на скор­ чившагося съ непривычки на боевой стойкѣ сол­ датика. — А? Что это? Ты вольготно держись, какъ генералъ въ каретѣ, развались, а ты какъ гусь на нроволокѣ....

24

В.

ГИЛ ЯРОВ СКІЙ.

Любили Воронова и солдаты за то, что онъ радъ былъ каждому помочь чѣмъ могъ, и даромъ всѣмъ желающимъ писалъ письма въ деревню. — У насъ въ ротѣ п такой­то писатель, та­ кой­то писатель объявился изъ молодыхъ, что страсть, —говарили солдаты 6­й роты другимъ, — такія письма складныя пишетъ, что хоть кого хоть разжалобить, и денегъ пришлютъ изъ де­ ревни.... Прослужилъ Вороновъ девять мѣсяцевъ, все болѣе и болѣе свыкаясь со службой, и заслужи­ вая общую любовь. Въ караулъ его назначали въ первый разъ, къ пороховому погребу.... Вороновъ со страхомъ оглядывался, стоя на своемъ посту, п боязливо жался къ будкѣ, крѣп­ ко сжимая правой рукой ложе впнтовки __ Ночь была тихая и темная, хоть глазъ выколи. Такія ночи не рѣдко бываютъ во второй поло­ вннѣ августа мѣсяца, въ нашей средней поло­ сѣ Россіи. Прямо передъ нимъ громоздился черный городъ, въ которомъ въ видѣ красноватыхъ точекъ, об­ рамленнымъ радушными кругами, впднѣлись нѣ­ сколько фонарей, а на­право и на­лѣво не видно зги. Часовой обернулся лицомъ по направленно къ кладбищу, снялъ шапку и перекрестился. „Отедъ мой и мать здѣсь лежатъ".... подума­ лось ему....

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

25

„ А тутъ, на­лѣво, подлѣ еврейскаго кладби­ ща жида­знахаря хоронили.... Похоронили, а онъ все но ночамъ ходилъ, такъ осиновый колъ ему въ спину вбили" __ Вспомнились Воронову пре­ данія, слыптанныя въ дѣтствѣ __ „Тутъ вотъ у нашего кладбища солдатикъ раз­ стрѣлянный закопанъ.... А здѣсь".... Вдругъ какіе­то радужные круги завертѣлись въ глазахъ Воронова, а затѣмъ еще темнѣе темной ночи изъ~подъ земли начала вырос­ тать фигура жпда­знахаря, насквозь проколотая окровавленнымъ осиновымъ коломъ*... Все выше п выше росла фигура, и костлявыми, черными, какъ земля, руками потянулась къ нему....Воро­ новъ хочетъ перекреститься и прочесть молитву „да воскреснетъ Богъ", а у него выходптъ: сол­ дата есть пмя общее, знаменитое... А фигура все ростетъ и все ближе тянется къ нему руками. Онъ закрылъ глаза, но и сквозь закрытия вѣки онъ еще яснѣе видитъ и земли­ стый руки, и какъ у кошки блестящіе, гдѣ­то вверху, зеленые глаза, и большой, крючковатый носъ жида.... . А сзади раздаются чьи­то тяжелые шаги и ти­ хіе, за душу берущіе стоны. Цѣлый рой привидѣній встаетъ передъ часо­ вымъ; и жидъ­знахарь съ землистыми руками и зелеными глазами оскаливаетъ бѣлые, длинные,

26

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

какъ у стараго кабана, клыки, и фигура разстрѣ­ ляннаго солдатика въ бѣломъ саванѣ лѣзетъ изъ­ подъ земли, и какіе­то звѣри, съ лицами взвод­ наго офицера Копьева.... Онъ чувствуетъ, какъ стучатъ зубы и какъ волосы поднпмаютъ дно его фуражки. Онъ еще крѣпче сжалъ ружье и еще крѣпче прижался къ будкѣ. А фигуры все одна страшнѣй другой носились передъ нпмъ, а сзади что­то тихо, тихо стонало, будто подъ землей. Онъ поднялъ руку, чтобы перекреститься, но въ тотъ моментъ ружье выпало у него изъ рукъ и пропало. Ему показалось, что ружье провали­ лось сквозь землю __ Не помня, что дѣлаетъ, не сознавая, что съ нпмъ, Вороновъ бросился бѣжать. Онъ мчался какъ вихрь, едва касаясь земли, а привидѣнія гнались за нимъ со стонами, свистомъ, гикань­ емъ. Ему ясно слышались неистовые возгласы, вой, ревъ, и громче всѣхъ голосъ Копьева: „вррешь —не уйдешь!" Онъ бѣжалъ, а надъ головой его мелькала мохнатая, землистая рука жида­знахаря и его черная фигура, головой упирающаяся въ небо. Вдругъ изъ­подъ земли выросъ кто­то въ бѣломъ саванѣ и обхватилъ его — Пронпзывающій холодокъ привелъ Воронова въ чувство. Онъ открылъ глаза.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

27

Надъ нииъ свѣсились вѣтки деревьевъ съ на­ чинающими желтѣть листьями. Красноватые лучи восходящаго солнца яркой полосой пробѣгали по верхушкамъ деревьевъ, и полоса становилась все шире и шире. Небо чистое, голубое, сквозило сквозь вѣтки. Вороновъ привсталъ и оглянулся. Кругомъ мо­ гильные холмики и кресты. Рядомъ съ нимъ бѣ­ лый, толыш­что выкрашенный крестъ. Онъ снова опустился на землю и на моментъ закрылъ глаза, не понимая, что съ нимъ, гдѣ онъ. Рука его упа­ ла на поясъ и нащупала патронную суму. Вороновъ что­то сообразилъ, и ужасъ отразил­ ся въ его глазахъ. — Да вѣдь я съ часовъ бѣжалъ! —невольно сорвалось у него съ языка. — Часовому воспрещается сидѣть, спать, ѣсть, пить, курить, разговаривать съ посторонними, дѣ­ лать въ видѣ развлеченія ружейные пріемы, вы­ пускать изъ рукъ или отдавать кому­либо ружье и оставлять безъ приказанія смѣняющаго постъ. Часовой, оставившій въ какомъ бы то ни было случаѣ свой постъ, подвергается разстрѣлянію,— промелькнула въ умѣ его фраза, заученная со словъ Копьева. — Раз­стрѣ­лянію! Онъ закрылъ глаза и увпдалъ памятную ему съ дѣтства картину; здѣсь же близъ кладбища

28

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

разстрѣливалп солдата. Несчастный стоялъ при­ вязанный къ столбу въ бѣломъ саванѣ.... Передъ ннмъ стояла шеренга солдатъ.... Молодой, ры­ жій, съ надвинутой на затылокъ кэпи офицеръ махнулъ бѣлымъ платкомъ, и двѣнадцать ружей блеснули на яркомъ утреннемъ солнцѣ свѣтлыми стволами, и въ одну линію, параллельно землѣ, вытянулись впереди солдатъ, сдѣлавшихъ такое движеніе, будто бы они хотѣлп достать концами острыхъ штыковъ солдатика въ саванѣ, а ноги ихъ примерзли къ земдѣ __ Рыжій офицеръ опять махнулъ платкомъ. Изъ стволовъ вырвались одновременно двѣнадцать ог­ ненныхъ язычковъ, затѣмъ двѣнадцать клубовъ бѣлаго дыма, слившихся въ сплошную массу, и бѣлый саванъ на привязанномъ солдатикѣ дрог­ нулъ, всколыхнулся раза трп, а голова его въ бѣломъ колпакѣ безспльно повисла на груди* Вороновъ, съ такими же, какъ онъ, ребятиш­ ками смотрѣлъ изъ огорода на казнь. Это было лѣтъ десять назадъ, очень рано утромъ. Утро было такое же солнечное, ясное, какъ н теперь. Вороновъ вздрогнулъ, и голова его опустилась также безсильно на грудь, какъ у разстрѣляннаго солдатика. — Вотъ такъ же и меня! Онъ еще два раза поднялъ и опустилъ голову на грудь, будто ре­ петируя, какъ опуститъ голову, когда его будутъ

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

29

разстрѣливать, и каждый разъ, какъ онъ опус­ калъ голову, чувствовалъ, что въ грудь вонза­ лись пули.... Онъ вдругъ открылъ глаза и вскочилъ на ноги. — А можетъ­быть, еще не хватились, можетъ и смѣна не приходила, —вскрикнулъ Вороновъ и выбѣжалъ на опушку кладбища, на валъ, и раз­ двинувъ кусты, посмотрѣлъ впередъ. Далеко пе­ редъ нимъ раскинулся горизонтъ. Налѣво, весь утопающій въ зелени садовъ, городъ съ сіяющими на солнцѣ крестами церквей, веселый, радостный, не такая темная масса, какой онъ казался ночью __ направо мелкій лѣсокъ, лѣвѣй его дерновая, зе­ леная горка, а рядомъ съ ней, выкрашенная въ казенный цвѣтъ, бѣлыми и черными угольниками, будка, подлѣ пороховаго погреба. Взоръ Воронова остановился на будкѣ. Около нея стоялъ недвижимо, какъ статуя, новый часо­ вой. У дверей погреба ходилъ офицеръ и несколько солдатъ. Офицеръ осматривалъ печати и что­то размахивалъ руками. Солдаты держали подъ ко­ зырекъ. Вороновъ посмотрѣлъ на городъ, на поляну, гдѣ разстрѣливали солдатика, перекрестился, п ползкомъ, между кустарниками, дрожа отъ страха, добрался до лѣсу __

so

в.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

Передъ нимъ открывалась безконечная лѣсная трущоба. Вороновъ обернулся назадъ и посмотрѣлъ въ сторону города. — Разстрѣлянію, —мелькнуло въ его умѣ. Онъ махнулъ рукой и скрылся въ дебряхъ лѣса.

Обреченные.

Обреченные. i. На самомъ краю города Верхневолжска, на вы­ сокомъ, обрывистомъ берегу Волги, стоитъ бѣ­ лильный заводъ, принадлежащей первогильдейно­ му купцу милліонеру Копѣйкину. Заводъ этотъ, состоящій изъ цѣлаго ряда строеній деревянныхъ и каменныхъ, закоптѣлыхъ, грязныхъ снаружи и обнесенныхъ кругомъ высокимъ заборомъ, напо­ минаетъ собою крѣпость. Мрачно, непривѣтлпво выглядываетъ онъ снаружи __ острожнымъ холо­ домъ вѣетъ отъ него __ У высокихъ, рѣшетчатыхъ желѣзныхъ воротъ завода безсмѣнно, день и ночь, сидитъ сторожъ, обыскивая каждаго выходящаго извнутри и спра­ шивая каждаго входящаго „зачѣмъ" и „къ кому онъ идетъ?". Въ одинъ изъ холодныхъ январскихъ вос­ кресныхъ вечеровъ холоднаго 187... года къ з

34

В.

ГИ Л ЯР0ВСК1Й.

воротамъ завода подходилъ, или, вѣрнѣе ска­ зать, подбѣгалъ молодой человѣкъ, съ интел­ лигентнымъ лицомъ, одѣтый въ рубище, въ опор­ кахъ вмѣсто сапогъ, надѣтыхъ на босыя ноги. Подошедшій постучалъ въ калитку болыпимъ же­ лѣзнымъ кольцомъ, и на стукъ вышелъ сторожъ, усатый солдатъ, съ добродупгао­строгимъ выра­ женіемъ чисто русскаго, курносаго лица. — Что тебѣ? — На­счетъ мѣста __ нѣтъ ли у васъ на заво­ дѣ __ — подъ акомпанпментъ щелкавшпхъ отъ хо­ лода зубовъ, вымолвилъ подошедшій. — Замерзъ, босая команда!... Ну ступай въ сторожку, погрѣйся ужъ! —не отвѣчая на вопросъ, добродушно сказалъ солдатъ, окидывая его взгля­ домъ. Молодой человѣкъ вошелъ въ маленькую сто­ рожку, теплую какъ баня отъ накалившейся же­ лѣзной маленькой печки, и помѣстился у притолки. — Садись къ печкѣ, погрѣйся, — пригласилъ его солдатъ, что и было немедленно исполнено. — Ну, пропился что ли, коли на копѣйкинскіе хлѣба пришелъ? Въ первой сюда? — Да; ни разу еще нигдѣ не работалъ, хоть съ голоду умирай, спасибо еще добрые люди по­ слали, а то хоть и топиться такъ впору! — А самъ изъ какихъ? Прикащикъ прогорѣ­ лый или изъ трактирщиковъ?

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

35

— Нѣтъ; юнкеромъ на Кавказѣ служилъ, офи­ церскаго чина не получилъ, вышелъ въ отставку, пріѣхалъ сюда мѣсто искать и прожился __ Сторожъ перемѣнилъ тонъ. На его лицѣ мелькнула улыбка, выражавшая горькое сожалѣніе п вмѣстѣ съ тѣмъ насмѣшку. — Что жъ дѣлать, баринъ! Не вы первый, не вы послѣдній! Трудно только вамъ будетъ здѣсь безъ привычки, народъ­отъ мретъ больно! Вотъ сейчасъ подпоручика Шалѣева въ больницу увез­ ли, два года вытрубилъ у насъ, надо полагать не встанетъ, ослабъ! — Неужели рабочимъ, простымъ рабочпмъ былъ подпоручикъ? — Эхъ, баринъ! Да что подпоручикъ, капп­ танъ, да еще какой, работалъ у насъ! Годовъ тому назадъ пятокъ, будемъ говорить, капитанъ былъ у насъ, командиръ мой, на Капказѣ вмѣ­ стѣ съ нимъ мы горцевъ покоряли, съ туркой дрались __ — Капитанъ? — Какъ есть; сижу я это словно какъ теперь въ сторожкѣ.... передъ Рождествомъ было дѣло, холодно.... Вдругъ, слышу, въ ворота кто­то стучится — выхожу. Стоптъ это онъ у воротъ, дрожитъ. Сапожонки ледящіе, шапчонка на голо­ вѣ робячья, махонькая, кафтанишка — понитокъ рваный, тѣло сквозь видать, — не узналъ я его 3*

36

В.

ГИЛЯРОВОКІЙ.

сразу, гляжу, знакомое лицо, такъ и хочется ска­ зать: Левонтій Яковлевичъ, здравья желаю! Да ужъ измѣнился больно ёнъ, прежде­то при мун­ дирѣ да при орденахъ красавецъ лихой былъ, а тутъ осунулся, почернѣлъ, опять и одежа.... одначе я таки призналъ его, по рубцу больше: на лѣвой щекѣ рубецъ былъ, въ Дагестанѣ ему въ набѣгѣ шашкой вдарили.... Ну, призналъ я его, и говорю: вашскобродіе, вы ли Левонтій Яковлевичъ? А я съ нимъ въ охотникахъ подъ горца хаживалъ, такъ всѣ его по имени звали __ Любили больно ужъ __ Взглянулъ ёнъ на меня да какъ заплачетъ: — Здравствуй, — гыртъ, —Размоляевъ!... За­ плакалъ и я тутъ.... Повелъ его въ сторожку, чайкомъ, водочкой угостилъ __ — И теперь здѣсь? — спросилъ молодой чело­ вѣкъ. — Нѣтъ, баринъ, зиму­то онъ выжилъ кой­ какъ, а весной прикащика поколотилъ, ну его и прогнали.... Непокорливый онъ былъ! Да и то сказать опять, человѣкъ онъ заслуженный, а тутъ мужика­прикащика слушайся! Да и что! Го­ сподамъ офицерамъ на волѣ жить плохо, особливо у хозяевъ ежели служить: хозяинъ покорливости отъ служащаго перво­наперво требуетъ, а они сами наровятъ по привычкѣ командовать! Вотъ нашему брату невъпримѣръ вольготнѣй: въ сто­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

37

рожали, въ дворники — вездѣ ходить, потому намъ что прикажутъ, безъ разсужденій исполня­ емъ __ Одначе и изъ нашего брата нынѣ пут­ ныхъ мало: какъ отслужилъ службу, такъ и ша­ башь, домой землю орать не заманишь, все въ городъ на вольные хлѣба норовить! Вонь у насъ на заводѣ все, почитай, солдаты.... Въ сторожку вошелъ высокій, одѣтый въ обор­ ванный сѣрый кафтанъ солдатъ. — Здорово, Капказскій, садись, — привѣтство­ валъ его сторожъ. — Здорово! — молвилъ вошедшій и опустился на лавку. — Новенькій? — спросилъ онъ. — Да, нашъ капказецъ, юнкарь! — отвѣтилъ Размоляевъ и вышелъ изъ сторожки вмѣстѣ съ бариномъ. — Вотъ пожалуйте въ контору, тамъ есть при­ кащпкъ, такъ къ нему обратитесь, — указалъ онъ на бѣлое одноэтажное зданіе съ вывѣской „кон­ тора" ­ Въ конторѣ, за болыппмъ, покрытымъ чернымъ сукномъ столомъ, спдѣлъ высокій рыжій мужчина. — Что тебѣ? — На­счетъ мѣста __ — Въ кубовщики, 4 рубля въ мѣсяцъ!... Вань­ ка, сведи его въ третій номеръ, — крпкнулъ си­ дѣвшій за столомъ мальчику, который стоялъ у

38

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

прптодки п крутплъ въ рукахъ обрывокъ веревки. — Сегодня гуляй, а завтра въ четыре утра на работу! —крикнулъ вслѣдъ уходившимъ іірикащикъ. П. Иванъ показалъ Луговскому корпусъ номеръ третій, находившійся на концѣ двора. Это было длинное, желтаго цвѣта, грязное и закопченное двухъ­этажное зданіе, съ побитыми стеклами въ рамахъ, откуда валилъ густой паръ. Гудѣнье сотни голосовъ неслось на дворъ сквозь разбитый стекла. Луговскій отворилъ дверь; удушливо­смрадный паръ, смѣсь кислой капусты, помойной ямы и прѣлаго грязнаго бѣлья, присущій трущобнымъ ночлежнымъ домамъ, охватилъ Луговскаго и вмѣстѣ съ шумомъ голосовъ на моментъ ошеломилъ его, такъ что онъ остановился въ двери и стоялъ до тѣхъ поръ, пока кто­то изъ сидѣвпгахъ за сто­ ломъ не крикнулъ ему: — Эй, чортъ, затворяй дверь­то! Лошадей во­ ровалъ, такъ небось хлѣвъ затворялъ! Луговскій вошелъ. Передъ нимъ была большая казарма; по стѣнамъ стояли столы, длинные, гряз­ ные, обсаженные кругомъ народомъ. Въ углу, на­ лѣво, печка, въ которой были вмазаны два котла для щей и каши. На котлѣ сидѣлъ кашеварь съ черпакомъ въ рукахъ и разливалъ въ чашки ка­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

39

кую­то водянистую зеленую жидкость. На­право, подъ лѣстницей, гуськомъ, одинъ за другимъ, одѣтые въ рваныхъ рубахахъ п опоркахъ на бо­ сую ногу, толпились люди, подходя къ прика­ щику, который, черпая стаканчикомъ нзъ боль­ шой деревянной чашки водку, подносплъ имъ. Каждый выпивалъ, крякалъ и садился къ столу. Прикащикъ замѣтилъ Луговскаго. — Новенькій, что ли? — Да, сейчасъ нанялся! — Ну, иди, пей водку, да садись ужинать. Луговскій вынилъ и сѣлъ къ крайней чашкѣ, около которой уже сидѣло 9 человѣкъ. Одинъ, здоровенный молодой малый, съ блестящими сѣ­ рыми глазами, съ блѣднымъ, утомленнымъ, без­ усымъ лицомъ, крошилъ говядяну и клалъ во щи изъ сѣрой капусты. Начали ѣсть. Луговскій, давно не пробовавшій горячей пищи, жадно набросился на сѣрые щи. — Ишь ты, слава Богу, съ воли­то пришелъ, какъ ѣстъ! Въ охотку еще! —пробормоталъ сѣдой старикъ, съ землистымъ цвѣтомъ лица и мутными глазами, глядя на Луговскаго. — А тебѣ и завидно, ворона старая! — замѣ­ тилъ старику крошившій мясо парень. — Не завидно, а все­таки __ — отвѣтилъ ста­ рикъ, вытаскивая изъ чашки кусокъ говядины. — Разъ! Раздалось громко по казармѣ, п па­

10

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

рень, кропшвшій говядину, влѣпилъ звучный ударъ ложкой по лбу старику. — Ишь, ворона, все наровитъ какъ бы говя­ динки, а другимъ завидуетъ! — Чего дерешься, Пашка?—огрызнулся на парня старикъ. — А то, что прежде отца въ петлю не суйся, жди термину: скомандую „таскай со всѣмъ", такъ и лѣзь за говядиной, а то ишь ты! Ну­ка, Сень­ ка, подлей еще! —сказалъ Пашка, подавая гряз­ ному кошевару чашку. Тотъ плеснулъ щей и по­ ставилъ на столъ. Хлебнули еще нѣсколько разъ, Пашка постучалъ ложкой въ край чашки. Это было сигналомъ таскать говядину. Затѣмъ была подана бѣлая пшонная каша, съ постнымъ, изъ экономіи, масломъ. Ее, кромѣ Луговскаго и Во­ роны, никто не ѣлъ. — Что это никто каши не ѣстъ? Каша хоро­ шая,—спросилъ Луговскій сидѣвшаго съ нимъ ря­ домъ Пашку. — Погоди, братъ, недѣльку поживешь, на умъ каша­то не пойдетъ, ничего не захочешь! Я, братъ, въ охотку­то сперва­наперво похлеще тво­ его ѣлъ, а теперь и глядѣть­то на ѣду противно, вотъ что! Пока Луговскій ѣлъ, весь народъ ущелъ вверхъ по лѣстницѣ въ казарму. За ними, черезъ нѣ­ сколько времени, пошелъ и онъ. Видъ и воздухъ

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

1:1

верхней казармы ііоразилъ его. Это была комната саженъ въ пять длиной п сажени четыре шири­ ною. По тремъ стѣнамъ въ два ряда, одияъ надъ другимъ, шли двухъ­этажные нары, буквально биткомъ набитые народомъ. Кромѣ того спали подъ нарами, прямо на полу. Постели были у рѣдкпхъ. Нѣкоторые расположились на рогожкахъ, съ полѣномъ въ головахъ, нѣкоторые раскинулись на полу, безъ всего. А полъ?! Полъ былъ по­ крыта болѣе чѣмъ въ вершокъ толщиной, слоемъ сѣроватой грязи, смѣси земли и бѣлилъ. "Посре­ дпнѣ казармы горѣла висячая лампа, страшно коптившая. Рабочіе уже многіе спалп. Нѣкоторые лежа разговаривали. Луговскій остановился, смотря, куда бы лечь? — Эй, новенькій, поди сюда, здѣсьслободно! — крикнулъ ему изъ­подъ наръ Пашка, растянув­ пгійся на полу во весь свой гигантскій ростъ. Лу­ говскій легъ съ нимъ рядомъ. Прошло часа три времени,— вся казарма хра­ пѣла на разные лады. Не спалось только Луговскому. Онъ облокотясь съ удивленіемъ осматривалъ всю эту ужасную обстановку, этпхъ ужасныхъ, грязныхъ оборванцевъ, обреченныхъ на медлен­ ную смерть п загнанныхъ сюда обстоятельствами. — Господи, неужели я совсѣмъ пропалъ! —не­ вольно вырвалось у него, п слезы обильнымъ

42

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

ручьемъ потекли но его бронзовому, но нѣжному лицу. — Будетъ ваыъ, баринъ, плакать, Богъ мило­ стивъ!—раздался тихій шопотъ сзади него и чья то громадная, жесткая какъ желѣзо ручища опу­ стилась на плечо Луговскаго. Онъ оглянулся. Рядомъ съ нимъ на полу си­ дѣлъ, встрѣченный имъ въ сторожкѣ мужчина среднихъ лѣтъ, геркулесовскаго тѣлосложенія, но истомленный, съ землянымъ лицомъ и потухаю­ щими уже глубокими сѣрыми глазами. Громадные усы, стриженая голова и побритый, но заростаю­ щій подбородокъ показывали въ немъ солдата. — Полно вамъ, баринъ, не плачьте, —участливо сказалъ солдатикъ. — Такъ я __ что­то грустно __ Первый разъ въ жизни заплакалъ..., —заговорилъ Луговскій, отирая слезы. — Ну вотъ такъ­то лучше! Чего вы! Вотъ Богъ дастъ весна придетъ, на волю пойдемъ __ Солнышко.... работа вольная на Волгѣ будетъ! Что вамъ печалиться, вы молодой, ученый, у васъ дорога широкая. Мнѣ о васъ Размоляевъ давечи разсказывалъ. Вотъ моя ужъ пѣсенка спѣта, мнѣ и крышка тутъ! — А вы давно здѣсь живете? — Шестой годъ по заводамъ странствую. Лѣто зпмогорю по прпстанямъ, а на зиму либо къ Охро­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

43

мѣеву, либо къ Свинчаткину, либо сюда. Прпвыкъ я къ этой работѣ __ Работа легкая, часовъ шесть въ сутки, ѣсть въ волю, мѣсто теплое __ ну и манитъ! Опять на эти заводы всегда народъ ну­ женъ, потому мужикъ сюда мало идетъ, вреды боится; а ужъ если идетъ какой, такъ либо за­ булдыга, либо лѣнтяй, либо никакого другаго мѣста не найдетъ. Здѣсь больше отпускной сол­ дата работаетъ, али чиновннкъ, ежели ему некуда пристроиться __ Вотъ, супротивъ васъ, на нарахъ долговолосый лежитъ — чиновникъ­пропойца, три года и лѣто в зиму здѣсь около шляется. „Се­ клетаремъ" наши его зовутъ. Получить жалованье, пропьетъ, опять живетъ, да и куда ему идти? На службу не годится, въ другую работу—силенки мало, вотъ и околачивается. А вотъ рядомъ съ нимъ,гдѣ теперь мальчишка спитъ— офпцеръжилъ, да въ больницу отправили, умретъ—надо полагать. — Чѣмъ онъ боленъ былъ? — Отъ свинцу, отъ работы. Сперва завалы дѣ­ лаются, пишшіи никакой не захочется, потомъ че­ ловѣкъ ослабнетъ, а тамъ положили въ больницу, и умеръ. Вотъ я теперь ничего не ѣмъ, только чаемъ и живу, да водки когда выпью при по­ лучкѣ.... — А здоровы вы? — Какое здоровъ! Еще бы годпкъ, другой про­ тянуть, такъ и хорошо бы __

44:

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

— Семья у васъ? — Какая семья у солдата! Жена была въ му­ жпкахъ­то. Въ службу отдали, одиннадцать годовъ отслужплъ, воротился Домой, ни кола, ни двора! Жена все прогуляла безъ меня, да я и не сер­ жусь на ее. Какъ же и не гулять, одиннадцать лѣтъ не видались, жить ей безъ поддержки какъ? Дѣло бабье, ну и пошла! Богъ съ ней, я не сержусь!... И самъ не безъ грѣха вѣдь! Пришелъ, поглядѣлъ—куда дѣваться! Для кого жить?! , Дѣтишекъ не было.... Пришелъ сюда вотъ, да и коротаю вѣкъ __ Спервоначалу­то какъ п вы зимой, безъ одежи пришелъ, думалъ не на­ долго, да такъ видно до смерти здѣсь и затя­ нулся!... Ничего, привыкъ, больше ужъ некуда__ — Такъ и я пожалуй также. . . .на вѣкъ здѣсь. . . . — пскренно вымолвилъ Луговскій и вздрогнулъ даже при этой мысли. Отъ солдатика не скрылось это движеніе. — Не бойтесь, баринъ, Богъ поможетъ, ниче­ го, выпутаемся.... Потомъ онъ сразу постарался перемѣнить раз­ говоръ. — Ну, баринъ, вы человѣкъ новый, и я вотъ разскажу всю нашу работу, то­есть какъ за нее приняться. Вы назначены въ кубочную, гдѣ и я работаю. У насъ два сорта рабочихъ —кубочники и печники. Есть еще литейщики, которые бѣлила

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

45

льютъ, такъ то особа статья. Печники у печки свинецъ пережигаютъ, а кубочники этотъ самый свинецъ въ товаръ перегоняю™, и ужъ изъ то­ вара литейщики бѣлила льютъ.... Кубики бываютъ сперва­наперво зеленые, потомъ дѣлаются сѣры­ ми, тамъ бѣлыми, а потомъ ужъ выходятъ въ клейкіе, въ товаръ. Гдѣ въ два мѣсяца выгоня­ ютъ кубикъ въ товаръ, гдѣ въ три. У насъ мѣ­ сяца въ два съ половиной, потому кубочныя жар­ кія. Зеленый кубикъ для работы самый вредный, а клейкій самый трудный—руки устаютъ, мозоли будутъ на рукахъ __ Вотъ вы теперь со мной ря­ домъ будете за мѣсто офицера, который, я гово­ рилъ, въ больницу уіпелъ, а кубикъ остался клейкій.... — Стало быть трудно будетъ? — Ничего, я помогу; а теперь, баринъ, усните, завтра въ пять часовъ вставать, ложитесь. — Благодарю васъ, благодарю! — со слезами вы­ говорилъ Луговскій и обѣими руками крѣпко по­ жалъ руку собесѣднику. — Спите­съ, спокойной ночи! — проговорилъ тотъ вставая. — А ваше имя отчество? — Капказскій—такъ меня зовутъ. — Нѣтъ, вы мнѣ имя­отчество скажите — — Нѣтъ, баринъ, зовите Капказскій, какъ и всѣ!

46

В.

ГИЛ ЯРОВ С КІЙ.

— Не хочу я васъ такъ называть, скажите на­ стоящее имя.... — Былъ у меня на Капказѣ, въ полку, юн­ карь, молодецъ, словно и вы, звалъ онъ меня „Григорьичъ", зовите ивы, если ужъ вамъ угодно. — А вы, Григорьичъ, кавказецъ?... — Да, Тенгинскаго полка.... — Такъ и я Тенгинскаго, юнкеромъ служилъ въ немъ. — Эхъ, баринъ мой родной, гдѣ намъ пришлось свидѣться!... Слезы градомъ полились у обоихъ горемыкъ, родныхъ по оружію __ Крѣпко они обнялись и заплакали.... — Милый мой баринъ, гдѣ намъ пришлось встрѣтиться!... —всхлипывая говорилъ кавказецъ. — Чего вы тамъ, черти, дьяволы, спать не даете! —послышался чей­то глухой голосъ изъ угла.... Кавказскій оправился, всталъ и пошелъ на свое мѣсто. — До завтра, баринъ, спите спокойно! —на пути выговорилъ онъ. — Прощай, Григорьичъ, спасибо, дядька! —отвѣ­ чалъ Луговскій, и навзничь упалъ на грязный полъ. Измученный безсонными ночами, проведенными на улицахъ, скоро онъ заснулъ, вытянувшись во весь ростъ. Такой роскоши — вытянуться всѣмъ

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

•17

тѣломъ, въ теплѣ—онъ давно не пспытывалъ. Если онъ и спалъ раньше, то гдѣ ­нибудь сидя въ углу трактира или грязной харчевни, скорчив­ шись въ три погибели __ А уснуть вытянувшись во весь ростъ послѣ долгой безсоннпцы—блаженство. III. Въ сосѣдней съ заводомъ церкви ударили къ заутренѣ. Въ казарму, гдѣ спали рабочіе, вошелъ ночной сторожъ, ходпвшій въ продолженіе ночи по двору, и сильно застучалъ въдеревянную колотушку. — Подымайтесь на работу, ребятпшви, поды­ майсь! —нараспѣвъ прикрикивалъ онъ. — Эхъ, каторга —жисть, Господи а­а­а!... —раз­ дался въ отвѣтъ въ углу чей­то сонный голосъ. — Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа,—за­ бормотали въ другомъ. — На работу, ребятишки, на работу! —еще уси­ лилъ голосъ сторожъ. — Чего ты, осовѣлый чортъ, дармоѣдъ Копѣй­ кинскій, орешь тутъ, словно на панпфидѣ?—вско­ чивъ съ полу, зыкнулъ на него Пашка, прозван­ ный за ростъ и силу атаманомъ. — Всталъ, такъ и не буду, и уйду, чего ру­ гаешься,—испуганно проворчалъ сторожъ и на­ чалъ спускаться внизъ. — Паша, а фискалъ­то тебя боится, науку зна­

48

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

читъ еще не забылъ,—сказалъ Пашкѣ одинъ изъ рабочихъ, подобострастно заискивающимъ голо­ сомъ. — Вставать въ кубочную, живо!—скомандовалъ Пашка, и вся эта разношерстная ватага, зѣвая, потягиваясь, крестясь и ругаясь, начала подни­ маться. Въ углу среднихъ наръ заколыхалась ка­ кая­то груда разноцвѣтныхъ лохмотьевъ и изъ­ подъ нея показалась совершенно лысая голова п заспанное, опухшее, желтое какъ шафранъ лицо съ клочкомъ сѣдыхъ волосъ вмѣсто бороды. — Вставайте, братцы, пора, самъ плѣшивый козелъ изъ помойной ямы вылѣзаетъ, —указывая на лысаго, продолжалъ Пашка. Многіе захохотали; „козелъ" отвернулся въ уголъ, промычалъ какое­ то ругательство и началъ бормотать молитву. Понемногу всѣ поднялися по­одиночкѣ одинъ за другимъ, спустились внизъ, умывались изъ ведра, набирая въ ротъ воды, и разливая по полу „чтобы въ одномъ мѣстѣ не мочить", и подыма­ ясь наверхъ, утирали лица, кто грязной рубаш­ кой, кто полой кафтана.... Нѣкоторые пошли прямо изъ кухни въ кубоч­ ную, отстоявшую довольно далеко на дворѣ. Разбуженный „кавказскимъ", Луговскіы тоже умылся и вмѣстѣ съ нимъ отправился на работу. На дворѣ была темь, мятель такъ н злилась, крупными сырыми хлопьями залѣпляя глаза.

ТРУЩОБНЫЕ

люди.

49

Нѣкоторые кубочннки бѣжали въ однѣхъ руба­ хахъ и опоркахъ. — Холодно, дядька!—шагая по снѣгу и стуча зубами отъ холода, молвилъ Луговскій. — Сейчасъ, баринъ, согрѣемся. Вотъ и кубоч­ ная нажа, —показывая на низкое каменное зданіе съ освѣщенными окнами, отвѣтилъ дядька. Они вошли сначала въ сѣни, нотомъ въ страшно жаркую, наполненную сухимъ жгучимъ воздухомъ комнату. — Ухъ, жарища! —сказалъ кавказцу Луговскій. — Тепло, потому клейкіе кубики есть, они жаръ любятъ, —отвѣтилъ тотъ. Луговскій окинулъ взглядомъ помѣщеніе; оно все было занято рядомъ полокъ выдвижныхъ, сдѣ­ ланныхъ изъ холста, натянутаго на деревянные рамы, и вдѣланныхъ, одна подъ другой, въ дере­ вянныя стойки. На этихъ рамахъ сушился „то­ варъ".Передъ каждыми тремя рамами стоялъ не­ глубокій ящикъ на ножкахъ въ вышину стола; въ ящикѣ лежали бѣлые круглые болыпіе овалы. — А вотъ и кубики. Ихъ мы сейчасъ рѣзать будемъ! —показалъ на столы кавказецъ и подалъ Луговскому ножъ особаго устройства, напомина­ ющій отчасти плотнпческш инструментъ „скобель", только съ длинной ручкой посрединѣ. — Это ножъ, пмъ надо рѣзать кубпкъ мелко­ на­мелко, чтобъ ковалковъ не было. Потомъ ку­ 4

50

в.

гиляровскій.

бики изрѣжемъ —разложимъ ихъ на рамы, ссыпемъ другіе и сложимъ. А теперь снимайте съ себя платье и рубашку, а то жарко будетъ. Луговскій снялъ рубашку. Кавказецъ окинулъ его взглядомъ и, любуясь могучимъ сложеніемъ Луговскаго, улыбнулся. — Ну, барпнъ, вы настоящій кавказецъ, вамъ съ вашими руками можно пять кубиковъ срѣзать! Луговскій дѣйствительно былъ сложенъ замѣча­ тельно: шпрокія могучія плечи, высокая, сильно развитая грудь и руки, съ рельефными мускулами, твердыми какъ веревки, показывали большую силу. Онъ началъ рѣзать кубикъ. Мигомъ закипѣло дѣло въ его рукахъ, и пока кавказецъ, обли­ ваясь потомъ, тяжело дыша, дорѣзывалъ первый кубикъ, Луговскій уже докончилъ второй. Потъ лплъ съ пего ручьемъ. Длинные волосы прилипли къ выкокому лбу. Ладонь правой руки раскраснѣ­ лась и въ ней чувствовалась острая боль—пред­ вѣстникъ мозолей. — Ай­да баринъ, наше дѣло пойдетъ! —уди­ вился Кавказскій, смотря на мелко изрѣзанные кубики. — Хорошо? — Лучше не треба! Теперь раскладывайте его на рамки, вотъ такъ, а потомъ эти рамки въ станки сушить вставимъ.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

51

Сдѣлано было и это. На дворѣ разсвѣло. — Теперь вотъ извольте взять эту тряпицу и завяжите ей себѣ роть, какъ я, чтобы пыль при ссыпкѣ не попала. Вредно. Кавказскій подалъ Луговскому тряпку, а другою завязалъ себѣ ниж­ нюю часть лица. Луговскій сдѣлалъ то же. Они начали вдвоемъ снимать рамки и высыпать „то­ варъ" па столы. Въ каждой рамѣ было не ме­ нѣе полпуда, всѣхъ рамокъ для кубика было де­ сять. При ссыпкѣ бѣлая свинцовая пыль наполнила всю комнату. Затѣмъ кубики были смочены „въ препорцію водицей", какъ выражался Кавказскій, и сложе­ ны. Работа окончена. Луговскій и Кавказскій омылись въ чанахъ съ водой, стоявшихъ въ ку­ бочной, и возвратились въ казарму, гдѣ уже на­ чали собираться рабочіе. Было 9 час. До 11 ­ти рабочіе лежали на нарахъ, играли въ карты, раз­ говаривали. Въ 11 —обѣдъ, послѣ обѣда до 4­хъ опять лежали, въ 4—въ кубочную до 6­ти, а тамъ—ужинъ и спать __ ГѴ. Такъ и потекли однообразно день за днемъ. Прошло два мѣсяца. Кавказскій все сильнѣй каш­ лялъ, задыхался, жаловался, что „нутро болитъ". Его землистое лицо почернѣло еще болѣе, еще 4*

52

в.

гиіяровскій.

ярче загорѣлись впавшіе глубже глаза__ Кубпкп рѣзать ему началъ помогать Луговскій. Луговскій сдѣлался общимъ любимцемъ, геро­ емъ казармы. Только Пашка, ненавидимый всѣмп, былъ его злѣйпшмъ врагомъ. Онъ завидовалъ. Было 2­ое марта. Наканунѣ роздали рабочимъ жалованье и они, какъ и всегда, загуляли. Послѣ „получки" постоянно не работаютъ два, а то п три дня. Получивъ жалованье, рабочіе въ тотъ же день отправляются въ городъ закупать тамъ себѣ бѣлье, одежду, обувь и расходятся по трак­ тирамъ и питейнымъ, гдѣ пропиваютъ все, попа­ даютъ въ часть и приводятся оттуда на другой день. Большая же часть уже и не покупаетъ ни­ чего, зная, что это безполезно, а пропиваетъ деньги, не выходя изъ казармы. Въ этотъ день, вслѣдствіе холода, мало пошло народу на базаръ. Пили уже второй день дома. Дымъ коромысломъ стоялъ: гармоники, пляска, пѣсни, драка.... цѣлый адъ.... Внизу, въ кухнѣ, въ шести мѣстахъ играли въ карты въ „три ли­ ста съ подходцемъ". На нарахъ, совершенно больной, ослаб­ шій, лежалъ Кавказскій. Онъ жалованье не ходилъ получать и не ѣлъ ничего дня четыре. Похудѣлъ, осунулся, —страшно смотрѣть на него было. Живой скелетъ. Да не пилъ на этотъ разъ и Луговскій, все время спдѣвшій подлѣ больнаго.

трущобные

люди.

53

Было 5 час. вечера. Въ верхнюю казарму вва­ лился, съ гармоникой въ рукахъ, Пашка съ дву­ мя пьяными товарищами—билетными солдатами, старожилами завода. Пашка былъ трезвѣе дру­ гихъ; онъ игралъ на гармонпкѣ, приплясывалъ и всѣ трое ревѣли „барыню". — Будетъ вамъ, каторжные, дайте докой! — простоналъ больной кавказецъ, но тѣ не уни­ мались . — Пашка, ори тише, видишь больной здѣсь! —возвысилъ голосъ Луговскій, сразу, по­солдат­ ски, привыкшій къ новому житью­бытью. — А ты мнѣ что за указчикъ, а? Ты дума­ ешь, что ты барское отродье, такъ тебя и по­ слушаюсь!? — Во­первыхъ, не баринъ я, а такой же ра­ бочій, а во­вторыхъ—перестань горланить, гово­ рю тебѣ.... — Ка.къ ты смѣешь мнѣ говорить, чортъ!? Ты знаешь кто я? А? Или я еще не училъ тебя? Хочешь?... — Хочу и требую, чтобы ты пересталъ играть , а то я тебя силой заставлю __ — Меня, силой? — Да, тебя, силой! —раздраженно уже крик­ нулъ Луговскій. Въ казармѣ все смолкло.... Бро­ сили играть въ карты, бросили шумѣть. Взоры всѣхъ были устремлены на спорящихъ. Только

54

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

двое товарищей Пашки шумѣли и подзуживали его. Пашка выхватилъ откуда­то длинный ножъ и, какъ бѣшеный, прыгнулъ на нары, гдѣ былъ Лу­ говскій Вся казарма будто замерла. Въ этотъ моментъ никто не пошевелился. Такъ страшенъ былъ остервенившійся Пашка __ Нѣкоторые опомнились, вскочили на помощь, но было уже поздно, помощь не требовалась. Страшный, душу раздирающи стонъ раздался на томъ мѣстѣ, гдѣ сидѣлъ Луговскій и лежалъ умирающій Кавказскій. Стонъ этотъ помнятъ всѣ , слышавпііе его— ему вторила вся казарма. Крикъ испуга и боли вырвался одновременно изъ всѣхъ ртовъ этихъ дикарей. Одинъ изъ рабочихъ, человѣкъ бывалый, ста­ рикъ, по прозвищу Максимъ Заплата, бывши мяс­ никъ, впдѣвшій эту сцену, разсказывалъ послѣ объ этомъ происшествіи такъ: — Какъ вскочнтъ Пашка съ полу, выхватилъ ножище, да какъ бросится на барина—страшный такой, какъ быкъ бѣшеный, который сорвется, коли его худо оглушать обухомъ, глаза­то кровью налились. — „Убью!" —кричптъ. Схватилъ онълѣвой ру^ кой барина за горло, а ножъ высоко таково под>­ нялъ, и видѣлъ я самъ, какъ со всего розмаха

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

55

засадилъ въ барина. Закричалъ я —а встать не могу, и всѣ поблѣднѣли, всѣ какъ я. Видятъ— а не ыогутъ встать. Извѣстно, кто къ Пашкѣ каторжному подступится! Поди, на душѣ у его не одинъ грѣхъ кровавый! Одно слово спбирякъ __ Какъ ударплъ онъ ножомъ, п слышимъ мы, кто то застоналъ,датакъ, что теперь страшно.... Не успѣ­ ли мы опомниться —глядимъ, Пашка лежитъ на зем­ лѣ, а на немъ верхомъ баринъ сидитъ. Какъ уже это случилось, мы всѣ глазамъ не повѣрили, и не знаемъ.... Только сидитъ на емъ барі^нъ и скру­ тилъ руки ему за спину __ Какъ это вышло—и теперь не вдомекъ. А вышло это вотъ какъ: Пашка бросился на Луговскаго, лѣвой рукой схватилъ его за грудь, а правой нанесъ ему страшный ударъ, смертельный. Но Луговскій ус­ пѣлъ одной рукой оттолкнуть ножъ, который до рукояти всадился въ щель наръ, гдѣ, изломан­ ный попаламъ, и найденъ былъ послѣ.... Подъ правую же руку Луговскаго подвернулась лѣвая рука Пашки, очутившаяся у него на груди, :шее то, поймавъ за кисть, Луговскій стпснулъ и изъ всей силы вывернулъ такъ, что Пашка съ кри­ комъ страшной боли повернулся и упалъ всею тяжестью своего гигантскаго тѣла на больнаго .кавказца. Онъ ­то и застоналъ такъ ужасно....

56

В.

ГИ Л ЯР ОВСКІЙ.

Луговскій, не выпуская руки Пашки, успѣлъ вскочить на ноги, лѣвой рукой поймалъ его за во­ ротъ, сдернулъ съ наръ на полъ и сидѣлъна немъ. Все это произошло въ одинъ моментъ, казарма еще не успѣла опомниться.... Товарищъ Пашки наярпвалъ на гармоникѣ „барыню". — Доволенъ? — спросилъ лежавшаго на полу Пашку Луговскій. — Бей его, разбойника! —крикнули всѣ рабочіе въ одинъ голосъ и вскочили съ мѣстъ. Гармони­ ка смолкла __ — На мѣсто, не ваше дѣло! —энергично, го­ лосомъ, привыкшимъ командовать, крикнулъ Лу­ говскій. — Не тронь ребята, это наше дѣло съ нимъ, другимъ не слѣдъ путаться! Павелъ, вставай, я на тебя не сержусь, —спокойно произнесъ Лугов­ скій и всталъ съ него. — Ты виноватъ во всемъ, ты подзужпвалъ Пашку сдѣлать скандалъ. Изъ­за тебя драка, чуть не убійство вышло, —подойдя къ игравшему на гармоникѣ секретарю, проговірилъ Луговскій, взмахнулъ рукой, и полновѣсаая пощечина раз­ далась по казармѣ. Секретарь вмѣстѣ съ гармо­ никой слетѣлъ внизъ по лѣстницѣ, въ кух­ ню.... Восторженно­дикіе крики одобренія раздались съ обоихъ этажей наръ.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

57

Луговскій съ этой минуты сталъ властелиномъ, атаманомъ казармы.... Эти люди любятъ дикую силу __ И нельзя не любить силу, которая въ ихъ бы­ ту даетъ громадное преимущество, спасаетъ. А Пашка все еще лежалъ лицомъ внизъ. — Павелъ, вставай! —поднимая его за лѣвую руку, сказалъ Луговскій. — Ой, не вороши, больно! —какъ­то припод­ нимаясь вслѣдъ за поднятой рукой, почти про­ стоналъ тотъ, и опираясь на правую, сѣлънаполъ. Страшенъ онъ былъ.... За нѣсколько минутъ передъ тѣмъ красный отъ пьянства, онъ какъ­то осунулся, почернѣлъ, глаза, налитые кровью, смотрѣли ужасно—боль, стыдъ и непримиримая злоба сверкали въ нихъ.... Блѣдное, но разгорѣвшееся на этотъ разъ сія­ ющее лицо Луговскаго съ его смѣющимися гла­ зами было страшнымъ контрастомъ. — Паша, что съ тобой? — Ничего! Руку ушибъ, —съ трудомъ подняв­ шись, отвѣтилъ тотъ и, вставая, спустился внизъ въ кухню и ушелъ на дворъ. Крикнули рабочихъ къ ужину. У. Прошелъ ужъ и ледъ на Волгѣ. Два, три лег­ кпхъ пароходика пробѣжали вверхъ и внизъ....

5S

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

На пристаняхъ загудѣла рабочая сила... Луга и деревья зазеленѣли п подъ яркими, привѣтли­ выми лучами животворнаго солнца даже самъ вѣч­ но мрачный заводъ какъ­то повеселѣлъ, хотя грязный дворъ съ грудами еще неуспѣвшаго ста­ ять снѣга около забора и закоптѣвшими зданіями производитъ непріятное впечатлѣніе на свѣжаго человѣка.... Завсегдатаямъ же завода и эта ост­ рожная весна была счастіемъ. Эти желтыя, чах­ лыя, суровыя лица сіяли порой.... Въ одно изъ этихъ весеннихъ воскресеній въ яркій полдень кучка рабочихъ сидѣла и лежала на крышѣ курятника, на заднемъ дворѣ завода, и любовалась на Волгу. Между ними не было видно Луговскаго и Пашки. Внизу, рядомъ съ курятникомъ, на двухъ ящикахъ лежалъ покры­ тый рваной солдатской шинелью Кавказскій и полуоткрытымъ тусклымъ взоромъ смотрѣлъ на небо; онъ еще болѣе похудѣлъ, лицо почернѣло совершенно, осунулось, носъ какъ­то вытянулся и длинные посѣдѣвшіе усы еще болѣе опустились внпзъ, на давно небритую бороду. Онъ тяжело дышалъ и шевелилъ губами, будто хотѣлъ что­ то сказать, но ни звука не слышно было изъ его почернѣвшихъ, будто прилипшихъ къ зубамъ губъ... — Поди, теперь нашъ барпнъ въ Рыбну*) *) Въ просторѣчів­ Рыбинскъ.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

59

лріѣхалъ, — прервалъ молчаніе старикъ За­ плата. — И дай ему, Господи, хорошій человѣкъ былъ, по работѣ на барина и не похожъ: кубикъ бы­ вало въ пять минутъ изрѣжетъ, либо дрова ко­ лоть начнетъ, такъ не успѣешь оглянуться, са­ жень готова __ YI. — Нашелъ кого поминать, подлеца! —злобно сказалъ секретарь. — Не любишь, видно, плюху помнишь? — Плюху! Счастье его, что Пашка сбѣжалъ, а то бы ему такая плюха была, что своихъ бы не узналъ, счастье что уѣхалъ­то. — Да, вырвался ­таки на волю, только потому, что не пьянствовалъ, а то|тоже бы нашей участихватилъ. — А что, ребятки, гдѣ въ самомъ дѣлѣ Пашка, я въ больницу ушелъ, а когда вернулся, его уже не было, —спросилъ молодой сухощавый солда­ тикъ съ болѣзненнымъ лицомъ. — Сбѣжалъ онъ, Карпуша! —продолжалъ За­ плата. — Изъ­за чего? — Да изъ­за того, что квартальный приходилъ справляться: кто онъ такой есть. — Поспортъ фалыпивымъ оказался,—вставплъ секретарь.

60

в.

ГИ Л ЯГОВСКІЙ.

— Фалыпивымъ? — Да­ — Такъ кто же онъ былъ, этотъ самый Пашка? —обратился къ секретарю Карпушка. — Каторжникъ бѣглый, за убійство сосланный былъ, вотъ кто! — Каторжникъ? А ты почемъ знаешь? — Онъ мнѣ разъ пьяный открылся во всемъ. — А ты на него квартальному донесъ, фискалъ! За трешницу товарища продалъ. — Все равно онъ и безъ этого убѣжалъ бы, чего лаешься, коли не знаешь! — Братцы! Подь­ка сюды кто­нибудь! —послы­ шалось снизу. — Никакъ Капказскій зоветъ? — Братцы, дайте испить! — Сейчасъ, дядя, сейчасъ принесу! —отвѣтилъ сверху Заплата, спустился внизъ и черезъ ми­ нуту стоялъ съ полнымъ ковшомъ у Кавказскаго. — На, кушай на здоровье! — Спасибо!—прохрипѣлъ тотъ въ отвѣтъ и сталъ жадно пить — — Хорошо! —сказалъ онъ, —роняя ковшъ на землю. — Ну, что, дядя, лучше тебѣ?— перегнувшись съ крыши, спросилъ его Карпушка. — Хорошо.... вонъ солнышко свѣтитъ, при­ вольно.... На Волгу бы хотѣлось, поработать бы,

ТРУЩОБНЫЕ'

ЛЮДИ

61

покрюшничать! Вотъ черезънедѣльку,Богъ дастъ, поправлюсь, въ Рыбну поѣду къ моему барину, вмѣстѣ работать будемъ __ — Да, въРыбнѣ теперь хорошо, народу сколько сошлось, работы дорогія! —задумчиво прогово­ рилъ Заплата. — Нѣтъ,наКапказѣ лучше, тамъ весело, горы! Люблю я ихъ! На будущее лѣто уѣду воВладыкап­ кай, тамъ у меня знакомые есть, мѣсто дадутъ.... Безпремѣнно уѣду!... —чуть слышно, но спокойно и медленно, съ передышкой, говорилъкавказецъ.... — На Капказъ?— спросилъ Карпушка. — На Капказъ! Я его весьпѣшкомъ выходилъ; хотите, ребятки, я вамъ капказскую походную пѣсенку спою, слушайте! И онъ, собравшись съ силами, запѣлъ надорван­ нымъ голосомъ: Гремитъ слава трубой, Мы дралися за Лабой; По горамъ твоимъ Капказъ, Ужъ гремитъ слава объ насъ.... Ужъ мы, горды басурма....

Вдругъ хрипъ перервалъ пѣсню, — кавказецъ какъ­то судорожно вытянулся, закинулъ голову на­ задъ и вытянулъ руки по швамъ , какъ во фронтѣ .... — Что это съ нимъ, Заплата?... — Что? То же, что и съ нами будетъ, умеръ! — Эхъ, братцы, какого человѣка этотъ свинецъ

62

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

съѣлъ: вѣдь три года тому назадъ онъ не чело­ вѣкъ,—сила былъ: лошадь одной рукой садиться заставлялъ, по три свинки *) въ третій этажъ но­ силъ!... А все свинецъ Копѣйкинскій. Много онъ нашего брата заѣлъ, проклятый, до и еще за­ ѣстъ!... Заплата злобно погрозилъ кулакомъ по направ­ ленію къ богатымъ палатамъ заводчика Копѣй­ кина.

*) Свинка—четыре пуда свинца.

Одинъ изъ многихъ.

ОДИІГЪ ИЗ"Ъ многихъ.

Было 6 часовъ вечера. Темныя снѣговыя тучп низко висѣли надъ Москвой, порывистый вѣтеръ, поднимая облака сухаго, леденнстаго снѣга, про­ низывалъ до кости прохожихъ и глухо, тоскливо завывалъ на телеграфныхъ проволокахъ. Около богатаго дома съ зеркальными окнами, на одной изъ большихъ улицъ, прячась въ углу­ бленіе желѣзныхъ воротъ, стоялъ человѣкъ вы­ сокаго роста__ — Подайте Христа ради __ неѣлъ __ ночевать негдѣ! —протягивая руку къ прохожимъ, бормоталъ онъ.... Но никто не подалъ ни копѣйки, а нѣ­ которые обругали дармоѣдомъ и кинули замѣча­ ніееще, чтомолъздоровякъ, а работать лѣпится __ Это былъ одинъ изъ тѣхъ неудачниковъ, ко­ торые населяютъ ночлежные дома Хитрова рынка

5

66

В.

ГИІЯР0ВСК1Й.

и другихъ трущобъ, попадая туда по волѣ об­ стоятельствъ. Крестьянпнъ одного изъ бѣднѣйшихъ уѣздовъ Вологодской губернін, онъ отправился на зара­ ботки въ Москву, такъ ­ какъ дома хлѣбушка и безъ его рта не хватить до новаго. Въ Москвѣ долгое время добивался онъ како­ го ни на есть мѣстижка, чтобы прохарчиться до весны, да ничего не вышло. Обошелъ фабрики, конторы, трактиры, просился въ „кухонные му­ жики", не берутъ, рекомендацію требуютъ, а въ младшіе дворники и того больше. — Нешто съ вѣтру по нонѣшнему времени взять можно? Вонъ, гляди въ газетахъ­то пропе­ чатываютъ, что съ фальшивыми паспортами бѣ­ глые каторжники нарочно нанимаются, чтобы обо­ красть! — сказали ему въ одномъ изъ богатыхъ купеческихъ домовъ. — Разь я такой? Отродясь худыми дѣлами не занимался, вотъ и пашпортъ.... — Пашпортовъ­то много! Вонъ на Хитровомъ по полтинѣ пашпортъ __ И твой­то можетъ от­ туда, вонъ и печать­то слѣпая.... Ступай съ Б От гомъ!.... Три недѣли искалъ онъ мѣста, но всюду или рекомендаціи требовали, пли мѣста заняты бы­ ли __ Ночевалъ въ грязномъ, зловонномъ ноч­ лежиомъ притонѣ пнженера­богача Ромейко, на

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

67

Хитровкѣ, платя по пятаку за ночь. Кромѣ чер­ наго хлѣба, а иногда мятаго картофеля — тушон­ ки — онъ не ѣлъ ничего. Чаю и прежде не пи­ валъ, водки никогда въ ротъ не бралъ. По ут­ рамъ ежедневно выходилъ съ толпой такихъ же безпріютныхъ на площадь рынка, и ждалъ, пока прйдутъ артельщики нанимать въ поденщину. Но и тутъ за все время только одпнъ разъ его взя­ ли, во время мятелп, разгребать снѣгъ на релъсахъ конно­желѣзной дороги. Полученная полтина бы­ ла проѣдена въ три дня. Затѣмъ опять тотъ же голодъ.... А ночлежный хозяинъ все требовалъ за квар­ тиру, угрожая вытолкать его. Кто­то пзъ ноч­ лежнпковъ посовѣтовалъ ему продать довольно поношенный полушубокъ, единственное его до­ стояніе, увѣряя, что найдется работа, будутъ деньги, а полушубковъ въ Москвѣ сколько хопгь. Онъ ужаснулся этой мысли __ — Какъ не такъ, продать? свое родное и чу­ жому продать? — разсуждалъ онъ , лежа на гряз ■ ныхъ нарахъ ночлежной квартиры, п вспоминая всѣ тѣ мелкія обстоятельства, при которыхъ сшитъ былъ полушубокъ __ Вспомнилъ, какъ цѣ­ лыхъ четыре года копилъ шкуры, закалывая овецъ, своихъ доморощенныхъ, передъ Рождест­ вомъ и продавалъ мясо кабатчику; вспомнилъ онъ, какъ въ Кубпнскомъ ему выдубили шкуры, 5*

68

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

какъ потомъ пришелъ бродячій портной Николка косой и цѣлыхъ двѣ недѣли кормился у него въ избѣ, спалъ на столѣ съ своимя кри­ выми ногами, пока полушубокъ не былъ справ­ ленъ, и какъ потомъ на сходѣ долго бѣдняки­ сосѣди завидовали, любуясь шубой, а кабатчикъ Ѳедотъ Митричъ обѣщалъ два ведра за шубу.... — Ты во што: либо денегъ давай, либо духа чтобъ твоего не было! —прервалъ размыпгленія сви­ рѣпый, опухлый отъ пьянства мужикъ съемщикъ квартиры. — Повремени, а ты! Сколочусь деньжатами, отдамъ! Можа мѣстишко Богъ пошлетъ ... — мо­ лилъ ночлежникъ. — За тобой и такъ шесть гривенъ! — Вѣдь пашпортъ мой у тебя въ закладѣ. — Пашпортъ! что въ немъ?! За пашпортъ на­ шему брату достается __ Сегодня или деньги, али заявлю въ яолицію, по этапу безпашпортна­ го отправятъ __ Уходи!... Несчастный скинулъ съ плечъ полушубокъ, бросилъ его на нары вверхъ шерстью, а самъ началъ перетягивать кушакомъ надѣтую подъ полушубкомъ синюю крашенинную короткую под­ девочку, изношенную до­нельзя. Взглядъ его случайно упалъ на мѣхъ полу­ шубка. — Это в отъ Машки­ овцы шкурка.... — вперя­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

CD

ясь прозлезившимпся глазами въ черную полу, бормоталъ про себя мужичокъ: —повадливая, руш­ ная была.... За хлѣбцемъ, бывало, къ окошку прибѣжитъ.... да какъ заблеетъ: бе­е.... бе­е! — подражая голосу овцы, протянулъ онъ. Громкій взрывъ хохота прервалъ его. Ночлежники хохотали и указывали пальцами: — А мужикъ­то въ козла обернулся! — Полушубокъ­то блеетъ! И тому подоб­ ный замѣчанія посыпались со всѣхъ сторонъ. Онъ схватилъ полушубокъ и выбѣжалъ на площадь. А тамъ гомонъ стоялъ. Подъ навѣсомъ среди площади, сдѣланнымъ для защиты отъ дождя и снѣга, колыхался на­ родъ, ищущій поденной работы, а между нимъ сновали „мартышки" и „стрѣлки". Подъ послѣд­ нимъ названіемъ извѣстны нищіе, а „мартышками" зовутъ барышнпковъ. Эти — грабители бѣдняка­ хитровака, обувающіе, по мѣстному выраженію, „изъ сапогъ въ лапти", скупаютъ все, что имѣ­ етъ какую­либо цѣнность, мѣняютъ лучшее платье на худшее, или даютъ „смѣнку до седьмаго ко­ лѣна", а то и прямо обпраютъ, чуть не насильно отнимая платье у неопытнаго продавца. Пятеро мартышекъ стояло у лотковъ съ съѣст­ ными припасами. Къ нимъ­то п подошелъ, неся въ рукахъ полушубокъ, мужикъ.

40

в.

ги л ЯРОВСКІЙ.

— Эй, дядя, что за шубу? Сколько дать?—за­ сыпали его барышники. — Восемь бы рубликовъ надо.... —нерѣшитель­ но отвѣтилъ тотъ. — Восемь?! А ты не валяй дурака­то.... Тол­ комъ говори. Пятерку дамъ. — Восемь! Шуба разсматривалась, тормошилась барышни­ ками. Наконецъ сторговались на шести рубляхъ. Ры­ жій барышникъ, сторговавшій шубу, передалъ ее одному изъ своихъ товарищей, а самъ полѣзъ въ карманъ, дѣлая видъ, что ищетъ денегъ. — Шесть рублевъ тебѣ? — Шесть.... Въ это время товарищъ рыжаго пошелъ съ шу­ бой прочь и затерялся въ толпѣ. Рыжій барыш­ никъ началъ разговаривать съ другими — — Что же, дядя, деньги­то давай! —обратился къ нему мужпкъ. — Какія деньги? За что? Да ты никакъ спя­ тплъ? — Какъ за што? За шубу, небось! — Нешто я у тебя бралъ? — А вонъ тотъ унесъ. — Тотъ унесъ, съ того и спрашивай, а ты ко мнѣ лѣзешь? Базаръ великъ __ Вонъ онъидетъ, видишь? Бѣги за нимъ __

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

71

— Какъ же такъ?! —оторопѣлъ мужикъ. — Бѣги, чортъ сиволапый, лови его, поколя не ушелъ, а то шуба пропадетъ! —посовѣтовалъ другой барышникъ мужику, который бросился въ толпу, но мартышки съ шубой и слѣдъ про­ стылъ.... Рыжій барышникъ съ товарищами на­ правился въ трактиръ спрыснуть успѣшное дѣльце. Мужицкій полушубокъ пропалъ. * *

Прошло двѣ недѣли. Квартирный хозяинъ во время сна отобралъ у мужика сапоги въ уплату за квартиру.... Остальное платье промѣнено на лохмотья и деньги нроѣдены.... Работы не нахо­ дилось: на рынкѣ слишкомъ много нанимающихся и^ слишкомъ мало нанимателей. Съ квартиры про­ гнали __ Наконецъ, онъ пошелъ просить мило­ стыню, и два битыхъ часа тщетно простоялъ, коченѣя отъ холода. Къ воротамъ то и дѣло подъѣзжали экипажи и мимо проходила публика. Но никто ничего не подалъ. — Господи, куда же мнѣ теперь?... Онъ машинально побрелъ во дворъ дома. На­ право отъ воротъ стояла дворницкая сторожка, окно которой привѣтливо свѣтилось. „Погрѣться хоть", рѣшилъ онъ и, подойдя къ двери, рва­ нулъ за скобу. Что­то треснуло и дверь отвори­

72

в.

гиляровскій.

лась. Сторожка была пуста, на столѣ стояла ма­ ленькая лампочка, пущенная въ полсвѣта. Подлѣ лампы лежалъ каравай хлѣба, столовый ножъ, пустая чашка и ложка. Безотчетно, голодный, прошелъ онъ къ столу, протянулъ руку захлѣбомъ, а другою взялъ ножъ, чтобъ отрѣзать ломоть. Въ эту минуту вошелъ дворникъ .... Черезъ два дня послѣ этого въ оффиціальной газетѣ появилась замѣтка подъ громкимъ загла­ віемъ: „Взломъ сторожки и арестъ разбойника" . „18 декабря, въ девятомъ часу вечера, двор­ никъ дома Иванова, запасный рядовой Евграфовъ, замѣтплъ неизвѣстнаго человѣка, вошеджаго на дворъ, и сталъ за нимъ слѣдить. Неизвѣстный подошелъ къ запертой на замокъ двери, послѣ чего вошелъ въ сторожку. Дворникъ смѣло по­ слѣдовалъ за нимъ, ивъ то время когда оборва­ нецъ началъ взламывать сундукъ, гдѣ хранились деньги и, вещи Евграфова, послѣдній бросился на него. Оборванецъ, видя бѣду неминучую, схва­ тилъ со стола ножъ, съ твердымъ намѣреніемъ убить дворника, но былъ обезоруженъ, связанъ и доставленъ въ участокъ, гдѣ оказалось, что онъ ни постояннаго мѣста жительства, ни опре­ дѣленныхъ занятій не имѣетъ. При разбойникѣ нашелся паспортъ, выданный нзъ волости, по ко­ торому тотъ оказался крестьяниномъ Вологодской

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

73

губерніи, Грязоведкаго уѣзда, Никитой Ефремо­ выми. Паспортъ, повидимому, фальшивый, такъ какъ печать сдѣлана слишкомъ дурно и неотче­ тливо. Въ грабежѣ, взломѣ и покушеніи наубій­ ство дворника разбойникъ не сознался и былъ препровожденъ подъ усиленнымъ конвоемъ въ частный доиъ, гдѣ содержится подъ строгимъ карауломъ въ секретной камерѣ. Разбойникъ ги­ гантскаго роста и атлетическаго тѣлосложенія, физіономія звѣрская. Дворникъ Евграфовъ пред­ ставленъ къ наградѣ". Такое извѣстіе не рѣдкость! Его читали и ему вѣршга....

Спирька.

Спирька.

Это былъ двадцатилѣтній малый, высокаго ро­ ста, безъ малѣйшаго признака усовъ и бороды на скуластомъ, широкомъ лнцѣ. Сѣрые, маленькіе глаза его бѣгали изъ стороны въ сторону, какъ у „вора на ярмаркѣ". Въ нихъ, и во всемъ лицѣ, было что­то напо­ минающее блудливаго скота. Одѣвался Спирька во что Богъ пошлетъ. Въ первый разъ —это было лѣтомъ,—я встрѣтилъ его бѣгущаго по Тверской съ какими­то покупками въ рукѣ и папироской въ зубахъ, которой онъ затягивался немилосерд­ но. На немъ была рваная, вылинявшая зеленая ситцевая рубаха и короткіе, порыжѣлые, плисовые, необыкновенной ширины шаровары, достигавшіе до колѣнъ; далѣе слѣдовали голыя ноги, а на нихъ шлепавшія огромныя резиновыя калоши, свя­

7s

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

занныя веревочкой. Шапки на головѣ у Спирькп не было. У меблированныхъ комнатъ, гдѣ слу­ жплъ Спирька самоварщикомъ, его остановилъ швейцаръ: — Спирька! Какъ тебѣ не стыдно такъ ходить? Вѣдь гостинницу срамишь! — Что это?! Чѣмъ­съ?! Укралъ что ли я что?— отвѣчалъ тотъ, затягиваясь дымомъ. — Кто говорить укралъ! А ходижь­то въ чеыъ.... Стыдно! — Чего стыдно! Всякъ знаетъ, что я при мѣ­ стѣ нахожусь! Вотъ коли бы безъ мѣста ходилъ эдакъ, стыдно бы было, вотъ что! И еще разъ пыхнувъ папироской, Спирька въ два прыжка очутился наверху лѣстнпцы. Л жилъ въ тѣхъ же нумерахъ. — Что это, у насъ служить? — спросилъ я швейцара. — У насъ, Владиміръ Алексѣичъ, самоварщи­ комъ; самый что ни на есть забулдыжный чело­ вѣкъ н пьяница распрегорчайшій, пропащій! — Зачѣмъ же держатъ такого? — Сами изволите знать, хозяннъ­то какой ас­ пидъ у насъ—все на выгоды норовить, а Спирь­ ка­то ему въ аккуратъ подъ кадрель пришелся— задарма живетъ. Ну и оба рады. Хозяинъ—что Сппрька денегъ не беретъ, а Спирька—что онъ прп мѣстѣ! А то куда его такого возьмутъ, огол­

ТРУЩОБНЫЕ

Z Ю Д И.

79

тѣлаго. И честный хоть онъ, и работящій, да на­счетъ пьянства—слабъ, одеженкп нѣтъ, ну и мается. Я жилъ въ одномъ номерѣ съ товарищемъ Гри­ горьевымъ. Придя домой, я разсказалъ ему о Спирькѣ. — Да, я его видалъ. Любопытный человѣкъ, онъ меня заинтересовалъ давно; способный, чест­ ный, но пьяница. Этимъ разговоръ о Спирькѣ' и кончился. По­ томъ я его нѣсколько разъ встрѣчалъ въ корри­ дорѣ п на улицѣ. Какъ­то пришлось мпѣ уѣхать на нѣсколько дней изъ Москвы. Когда я возвратился, мой то­ варищъ сказалъ мнѣ: — Ay насъ, Володя, семейства прибавилось. — Что такое? — Спирьку я къ себѣ въ лакеи взялъ. — Ну?! —удивился я. — Да, вѣрно; третьяго дня его хозяпнъ про­ гналъ, идти человѣку некуда, ну я его и взялъ. Славный малый, исполнительный, честный. Въ это время дверь отворилась и съ покупка­ камп въ рукахъ явился Спирька. Положивъ по­ купки и сдачу съ десятирублевой ассигнаціи, онъ поздоровался со мной. — Здравствуйте, баринъ,—рикамендуюсь вамъ, что мы теперь у васъ въ услуженіи будемъ.

80

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

— Радъ за тебя, служи. — Нѣтъ, вы, баринъ, на меня поглядите­съ, ка­ кимъ я теперь— хоть сейчасъподъ вѣнецъ, —обра­ тился ко мнѣ Спирька, охорашиваясь и попра­ вляя полы спереди узкаго, короткаго сюртука. — Баринъ подарилъ­съ, —сказалъ онъ. Дѣйствительно Спирьку нельзя было узнать. На немъ была поношенная, но чистенькая три­ ковая пара и порядочные, вычищенные до блес­ ка, сапоги. Онъ былъ умытъ, причесанъ и ли­ цо его сіяло. — Эхъ, то­есть вотъ какъ теперь меня обла­ годѣтельствовали, что всю жизнь свою не забуду, по гробъ слугой буду, то­есть хоть въ воду голо­ вой за васъ.... Вѣдь я сроду такимъ господи­ номъ не былъ.... Вотъ родители­то полюбова­ лись бы.... — Ну и покажись имъ, — сказалъ я. — Это родителямъ­то­съ?—Да у меня ихъ ни­ когда и не бывало; я вѣдь изъ шпитонцевъ взятъ прямо. — Какъ не бывало?! — Мы шпитонлы; изъ ошпитательнаго дома— Богъ его знаетъ, кто у меня родитель, може графъ, може князь, а може и нашъ братъ Исакій! — Ну, послѣднее вѣрнѣе,—сказалъ мой това­ рищъ, глядя на лицо Спирьки.

ТРУЩОБНЫЕ

81

ЛЮДИ.

Сталъ у насъ Спирька служить. Жалованье ему положили пять рублей въ мѣсяцъ. Два мѣсяца Спирька живетъ—не пьетъ ни капли. Бѣлье кой­какое себѣ завелъ, сундукъ ку­ пилъ, въ сундукъ зеркальце положилъ, щетки сапожныя.... Съ виду приличенъ сталъ, исполни­ теленъ п предупредителенъ до мелочей. Утромъ— все убрано въ комнатѣ, булки принесены, столъ накрытъ, самоваръ готовъ; сапоги, вычищенные „подъ спиртовой лакъ", по его выраженію, стоятъ у кроватей, на платьѣ ни пылинки. Разбудитъ насъ, подастъ умыться и во все время чаю стоптъ у прптолки сіяющій, веселый. — Ну что, Спиридонъ, какъ дѣла?— спросишь его. — Слава тебѣ Господи, съ бродяжнаго поло­ женія на барскія права перешелъ!— отвѣтитъ онъ, оглядывая свой костюмъ. — А выпить хочется тебѣ! — Нѣтъ, баринъ, шабашъ! Было попито, боль­ ше не буду, вотъ тебѣ Богъ, не буду! Всѣ эти прежнія художества по боку.... Зарокъ далъ къ водкѣ и не подходить: будетъ, помучился вѣкъ­ то свой! Будетъ въ помойной ямѣ курамъ да со­ бакамъ чай собирать! ж — Такъ не будешь? — Вотъ тѣ крестъ, не буду. Спустя около мѣсяца послѣ этого разговора 6

82

в. гиляровскій.

Спирька является къ моему сотоварищу н гово­ рить ему: — Петръ Григорьичъ, дайте мнѣ четыре рубля, жисть рѣшается! — Какъ такъ? — Невѣсту на четыре рубля сосваталъ! Съ ириданымъ, и все у нея, какъ слѣдно быть, въ настоя щемъ видѣ. — Что ты! — Будь сейчасъ четыре рубля, и жена готова! — На что же четыре рубля? — Свахѣ угощеніе, и ей тоже надо. Сдѣлайте милость, будьте, баринъ, отецъ родной, составь­ те полное удовольствіе, чтобы жениться— остепе­ ниться! Ему дали четыре рубля. Это было въ три часа дня. Спирддонъ разодѣлся въ чистую сорочку, въ голубой галстукъ, наваксилъ сапоги и отпра­ вился. На другой день Спирька не являлся. Вечеромъ, когда я вмѣстѣ съ Григорьевымъ возвратился до­ мой послѣ спектакля, Спирька спалъ на диванѣ въ своихъ широчайшихъ шароварахъ и зеленой рубахѣ. Подъ глазомъ виднѣлся громадный фо­ нарь, лицо было изцарапано., оиухло. Слѣды страш­ ной оргіи были ясно видны на немъ. — Вотъ такъ женился! — сказалъ Григорьевъ, разсматривая лежавшаго.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

83

— Да, съ приданымъ жену взялъ! Спирька, услыхавъ разговоръ, поднялъ голову, быстро опомнился, вскочилъ и пошелъ въ перед­ нюю, не сказавъ ни слова. — Спиридонъ! — громко оклпкнулъ его Григорь­ еву едва сдерживаясь отъ смѣха. — Чего изволите?—прохрипѣлъ тотъ въ от­ вѣтъ, останавливаясь у двери и жмурясь. — Что съ тобой? А? — Загуляли, баринъ! — Спирька махнулъ энер­ гично правой рукой — А свадьба когда? — Не будетъ! —пресеріозно отвѣтнлъ онъ и скрылся за дверями. ■ Грпгорьевъ рѣшилъ его еще разъ одѣть и не прогонять. — Авось исправится, человѣкомъ будетъ! — разсуждалъ онъ. Однако слова его не оправдались. Запилъ Спирька горькую. Денегъ нѣтъ,—ходптъ печаль­ ный, грустный, тоскуетъ,—смотрѣть ж аль. Дашь ему пятакъ—выпьетъ,повеселѣетъ,а потомъ опять. Видѣть водки хладнокровно не могъ. Платье дашь —пропьетъ. Наконецъ Григорьева прогналъ его. Послѣ, глубокой осенью, въ дождь н холодъ, я опять встрѣ­ тплъ его пьянаго въ непзмѣнныхъ шароварахъ, зеленой рубахѣ и резпновыхъ калошахъ. Онъ 6*

84

в.

гиляровскій.

шелъ въ кабакъ, пошатывался п что­то распѣ­ валъ веселое....

Въ балаганѣ.

­г

В"ъ балаганѣ. (ИЗЪ ЖИЗНИ АКТЕРОВЪ).

Хановъ болѣе двадцати лѣтъ служитъ по про­ винціалънымъ сценамъ. Онъ началъ свою сценическую дѣятельность у знаменитаго въ свое время антрепренера Смир­ нова и съ бродячей труппой, въ сорокаградусные морозы, путешествовалъ изъ города въ городъ на розвальняхъ. Игралъ онъ тогда драматическихъ любовниковъ и получалъ двадцать пять рублей въ мѣсяцъ при хозяйской квартирѣ и столѣ. Квар­ тирой ему служила уборная въ театрѣ, гдѣ въ холодныя зимы онъ спалъ, завернувшись въ мо­ ре или въ небо, положивши воздухъ или лѣсъ подъ голову. Утромъ онъ развертывался, катаясь по сценѣ, вылѣзалъ изъ декораціп весь бѣлып отъ клеевой краски и долго чистился.

88

в. гиіяровскій.

Лѣтъ черезъ десять изъ Ханова выработался не­ дюжинный актеръ. Онъ женился на молодой актри­ сѣ, пошли дѣтп. Къ этому времени положение актеровъ сильно пзмѣнилось къ лучшему. Вмѣсто прежнихъ бродячпхъ труппъ, полуголодныхъ, по­ лураздѣтыхъ, вмѣсто антрепренеровъ­эксплуатато­ ровъ, пгравшихъ въ деревянныхъ сараяхъ, яви­ лись антрепренеры­помѣщики, получавшіе выкуп­ ные съ крестьянъ. Они выстроили въ городахъ роскошные театры и на­перебой стали пригла­ шать актеровъ, платя имъ безумныя деньги. Пятьсотъ и шестьсотъ рублей въ мѣсяцъ въ то время были не рѣдкость. Но блаженный времена скоро миновали. Помѣ­ щичьн суммы пзсякли. Антрепренерами явились акте­ ры­скопидомы, сумѣвшіе сберечь кой­какіе капита­ лы лзъ получелныхъ отъ помѣщиковъ жалованій. Онп санн начали снимать театры, сами играли главный роли и сильно сбавили оклады. Время шло. Избалованная публика, привыкшая къ бога­ топ обстановкѣ пьесъ прп помѣщикахъ­антпрепре­ рахъ, меньше и меньше посѣщала театры, а об­ щее безденежье, тугія торговыя дѣла и неурожай довершили паденіе театровъ. Дѣло начало падать. Начались неплатежи актерамъ, между послѣдними появились аферисты, безъ гроша снпмавшіе театры; къ довершенію всѣхъ бѣдъ велпкимъ постомъ запретили играть.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

89

Въ одинъ пзъ подобныхъ неудачныхъ сезоновъ, въгородѣ, гдѣ служплъ Хановъ, послѣ Рождества антрепренеръ сбѣжалъ. Труппа осталась безъ гро­ ша. Хановъ напослѣднія деньги, вырученныя за заложенные подарки отъ публики, съ женой и дѣтьми добрался до Москвы и остановился въ дешевыхъ меблированныхч, комнатахъ. Продолжая закладываться, кое­какъ въ­прого­ лодь, онъ добился до маслянпцы. Въ это время дѣтп расхворались, жена тоже простудилась вЪ сыромъ номерѣ. А мѣста все не было и въ перспективѣ грозилъ голодный постъ. — И зачѣмъ это я русскій, а не нѣмецъ, не французъ какой­нибудь! — восклпцалъ за рюмкоіі водки, передъ своимп товарищами, Хановъ. — Да, вотъ иностранцамъ скабрезныя шансо­ нетки можно пѣть, а намъ, толкователямъ Гоголя иГрибоѣдова, приходится подъ заграничный пѣс­ ни голодомъ сидѣть.... — И сидишь, и жена, и дѣти, сидятъ, а за­ работки никакой.... Пойду завтра дрова колоть наниматься — — Зачѣмъ дрова! Еще въ балаганѣ можно за­ работать,—замѣтилъ комикъ Костинъ, поглаживая свою лысинку. — Въ балаганѣ? — удивился Хановъ. — Ну да, въ балаганѣ подъ Дѣвичьимъ.... — Стыдно, братъ, въ балаганѣ —

90

В.

ГИ Л ЯРОВСКІЙ.

— Стыдно? Дуракъ! Да мы на эшафотѣ иг­ рали! — Что­о? — протянулъ сквозь зубы столичный актеръ Вязигинъ, бывшій сослуживецъ и сопер­ никъ Ханова по провинціальнымъ сценамъ, гдѣ они были на однпхъ роляхъ, и гдѣ публика боль­ ше любила Ханова. — На эшафотѣ, говорю, играли __ Пріѣхали мы въ Кирсановъ. Ярмарка, всѣ сараи заняты, играть негдѣ. Гляжу я — на площади эпгафотъ стоитъ: преступниковъ наканунѣ вывозили. — Ну и.... — Ну и къ исправнику сейчасъ. Такъ молъ и такъ, вашскородіе, уступите эшафотъ нанедѣль­ ку, безъ нужды стоитъ.... — И уступилъ? — И уступилъ, всего по четыре съ полтиной за помѣщеніе въ вечеръ взялъ, я дѣло сдѣлалп, и Аскольдову могилу ставили__ — Эт­то на эш­шаф­фотѣ?—ломался Вязигинъ. — На эшафотѣ.... — Странно.... — Ей­Богу, братъ, Хановъ, не брезгай бала­ ганомъ.... — совѣтовалъ Костинъ. — Па­аслушайте, Хановъ, я тоже совѣтую: тамъ, батенька мой, знаменитости играли, да­съ.... — Я согласенъ, господа, какъ бы ни зарабо­ тать честнымъ трудомъ __ но какъ попасть туда?

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

Н

— А, пустяки.... Я карточку дамъ Обиралову, содержателю балагана __ Онъ мой __ да __ ну, я знаю его. — Спасибо, Вязигинъ, я пойду__ — За здоровье балаганныхъ актеровъ! — крик­ нулъ Хановъ, поднимая рюмку. — Костпнъ, вѣчно ты балаганишь! — какъ­то странно, сквозь зубы, процѣдилъ Вязигпнъ __ ѵ • *

Былъ холодный, вьюжный день. Кутаясь въ пальто и нахлобучпвъ чуть не на уши старомод­ ный цплиндръ, Хановъ бодро шагалъ къ Дѣвпчь­ ему полю. Онъ то скользплъ по обледенѣлому тротуару, то чуть не до колѣна вязнулъвъ хребтахъ снѣга, навптыхъ вѣтромъ около заборовъ и на перекрест­ кахъ; порывистый вѣтеръ, съ силой вырывавшійся изъ­за каждаго угла, на каждомъ перекресткѣ, врѣзывался въ скважины поношеннаго пальто, ледяной змѣей вползалъ въ рукава и чуть не сшибалъ съ ногъ. Хановъ голой рукой попере­ мѣнно пожпмалъ уши, грѣлъ руки въ холодныхъ рукавахъ и сердился на крахмаленные рукава ру­ башки, мѣшавшіе просунуть какъ слѣдуетъ руку въ рукавъ. Вотъ наконецъ и поле, занесенное глубокпмъ снѣгомъ, тучами крутящимся надъ сугробомъ.

92

В.

ГЦ Л ЯРОВ СКІЙ.

По середпнѣ поля плотники на­скоро сшивала досчатый балагаиъ. Около него стоялъ пожилой человѣкъ въ собольей шубѣ, окруженный толпой полураздѣтыхъ , небритыхъ субъектовъ и нару­ мяненныхъ женщпнъ, дрожавшпхъ отъ холода. Онъ отбивался отъ нпхъ. —■ Да не надо, говорятъ не надо, у меня труп­ па полна. — Иванъ Ивановпчъ, да меня возьмите хоть, вѣдь я три года у васъ Илью' Муромца представлялъ, — прпставалъ высокій, плотный субъектъ съ одут­ ловатымъ лпцомъ. — Ты только дерешься, да пьянствуешь, да ругаешься неприлично на сценѣ, и такъ чуть къ мировому пзъ­за тебя не попалъ, а еще чпнов­ никъ. Не надо, не надо. — Иванъ Ивановпчъ, насъ­то вы возьмите Хрпста ради, вѣдь ѣсть нечего, упрашивали окружающіе. — Не надо. Хановъ пріосанился, принялъ горделивую позу, прпподнялъ слегка цилпндръ н спросилъ: Иванъ Ивановпчъ Обпраловъ —вы? — Я, что угодно? — Вязпгинъ просилъ вамъ передать. Тотъ взялъ визнтную карточку, прочиталъ п подалъ руку Ханову. — Очень пріятно­съ.... Отъ Вязигпна? Мой прі­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

ьЗ

ятель.... Дѣла дѣлали.... пожалуйте въ трак­ тпръ­съі — Иванъ Ивановичъ, какъ же, возьмете?—уп­ рашивала толпа. — Да ну, ступайте, что пристали? Сказалъ— не надо, некогда.... Пойдемте­съ, —п они съ Хано­ вымъ пошли. Толпа направилась слѣдомъ. Хановъ слышалъ, какъ среди него говорили: „должно наниматься", „актеръ", „куда ему, жп­ докъ", „не выдержитъ", „видали мы такпхъ". *

Народныя гулянья начались. Дѣвичье поле за­ пестрѣло каруселями, палатками съ игрушками, дешевыми лакомствами. По серединѣ въ рядъ выросла цѣлая фаланга высокихъ, длинныхъ, досчатыхъ балагановъ съ ужасающими вывѣсками: на одной громадный удавъ пожпралъ оленя, на другой негры­людоѣды зав­ тракали толстымъ европейцемъ, въ клѣтчатыхъ брюкахъ, на третьей какой­то богатырь гигант­ скимъ мечомъ отсѣкалъ сотни головъ у мирно стоявшихъ черкесовъ. Богатырь былъ изображенъ на бѣломъ конѣ. Внизу красовалась подпись: „Ерусланъ богатырь и Людмила прекрасная". — Это должно­быть я! —взглянувъ на рыцаря, улыбнулся Хановъ, подходя къ балагану.

94

В.

ГИЛЯР ОВ СКІ и.

Около кассы, состоящей пзъ столика и шка­ тулки, спдѣла толстая баба въ лисьемъ салопѣ и дорогой шали. — Это балаганъ Обиралова? — обратился къ ней Хановъ. — Балаганы съ петрушкой, а это кіятры!... Это наша кіятры__ А вамъ чево? — Я актеръ Хановъ, я играю сегодня. — Тьфу! а я думала съ человѣкомъ разгова­ риваю! Балаганъ тоже!... — Хорошенькая встрѣча, — подумалъ Хановъ, н поднялся четыре ступеньки на сцену. По сценѣ, съ изящныиъ хлыстомъ въ рукѣ и въ щегольской лисьей венгеркѣ, бѣгалъ Обираловъ п ругалъ рабочихъ. Онъ наткнулся на входив­ шаго Ханова. — Такъ пельзя­съ! . . . Такъ не дѣлаютъ у насъ __ Вы опоздали къ началу, а пзъ­за васъ тутъ безпо­ койся. Пошолъ­те въ уборную, да живо одѣваться!— залпомъ выиалилъ Обираловъ, продолжая ходить. Хановъ хотѣлъ отвѣтить дерзостью, но что­то вспомнилъ и пошелъ далѣе, — Въ одѣвальню? сюда пожалте __ — указалъ ему рабочій на дверь. Хановъ поднялъ грязный войлокъ, которнмъ былъ завѣшанъ входъ подъ сцену, и началъ. спускаться внизъ по лѣсенкѣ. Подъ сценой было забранное пзъ досокъ стойло,

трущовные

люди.

95

на гвоздяхъ висѣли разные костюмы, у входа си­ дѣли солдаты, которымъ, поплевывая себѣ на руки, малый въ казинетовомъ пиджакѣ мазалъ руки и лицо голландской сажей. Далѣе нѣсколько женщинъ бѣлились свинцовыми бѣлилами и под­ водили себѣ глаза. Нѣсколько человѣкъ, уже вполнѣ одѣтые въ измятые боярскіе костюмы, грѣлись у чугуна съ угольями. Вспыхивавшіе сн­ ніе языки пламени мелькомъ освѣщали нагрими­ рованный лица, казавшіяся при этомъ освѣщеніп лицами труповъ. Хановъ одѣлся также въ парчевоп костюмъ, болѣе богатый чѣмъ у другихъ, и прицѣпилъ фельдфебельскую шашку, исправлявшую должность „меча­кладенца" . Напудривъ лицо и мазнув ъ раза два заячьей лапкой съ сурикомъ по щекамъ, Хановъ вышелъ иа сцену. По сценѣ важно разгуливалъ, нося на лѣвой рукѣ бороду, волшебяикъ Черноморъ. Его изобра­ жалъ тргшадцатялѣтяій горбатый мальчикъ, сынъ сапожника­пьяницы. На креслѣ сидѣла симпатич­ ная молодая блондинка въ шелковомъ сарафанѣ съ открытыми руками и стучала отъ холода зу­ бами. Около нея стояла сухощавая, въ коричне­ вомъ илатьѣ, повязанная чернымъ платкомъ ста­ руха, замѣтно подъ хмѣлькомъ, и что­то доказы­ вала молодой жестами.

96

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

— Мама, щецъ хоть принеси.... Свари же.... — Щецъ! Щецъ!... Дура!... Деньги да богат­ ство къ тебѣ сами лѣзли __ Матери родной пожа­ лѣть не хотите.... Щецъ! — Мама, оставьте этотъ разговоръ.... Не надо мнѣ ничего, лучше голодать буду. Бъ публикѣ слышался глухой шумъ и апплодис­ менты. Обираловъ подошелъ къ занавѣсу, по­ смотрѣлъ въ дырочку на публику, пощелкалъ ног­ темъ болыпаго пальца по полотну занавѣса и крикнулъ : „ играйте ! " Плохой военный оркестръ загремѣлъ. У входа въ балаганъ послышались возгласы: — Къ началу­у­у, начинаемъ, сейчасъ начнемъ! Наконецъ оркестръ кончилъ и занавѣсъ, скрипя и стуча, поднялся. Началось представленіе. Публика, поднявъ ворртники шубъ, смотрѣла на полураздѣтыхъ актеровъ, на пляшущихъ въ однихъ рубашенкахъ дѣтей и кричала послѣ каж­ даго акта „бисъ". Въ первый день пьеса была сыграна 23 раза. Къ послѣднему разу Черноморъ напился до без­ чувствія; его положили на земляной ноль убор­ ной и играли безъ Черномора. Послѣ представленія Хановъ явился домой ве­ селый и разсказалъ женѣ о своемъ дебютѣ. Оба много смѣялпсь.

ТРУЩОБНЫЕ

1)7

ЛЮДИ.

На слѣдующій и на третій день онъ игралъ въ надеждѣ на скорую получку денегъ и не стѣснялся. Публика была самая безобидная: дѣти съ нянь­ ками въ ложахъ и первыхъ рядахъ и чернорабо­ чіе на „галдареѣ". Послѣдніе любили сильные возгласы и рѣзкіе жесты, п Хановъ старался играть для нихъ. Они были счастливы и принимали Ха­ нова апплодисментами. А апплодисментъ балагана—тоже аплодисментъ. Хановъ старался для этой безобидной публики и, пожалуй, въ тѣ минуты былъ счастливъ знако­ мымъ ему счастьемъ. Онъ зналъ, что доставляетъ удовольствіе пуб­ ликѣ,ине разбиралъ, какая это публика. Дѣти и первые ряды апплодировали Людмплѣ. Они впдѣли ея свѣжую красоту п симпатизиро­ вали ей. Симпатія выражалась апплодисментами. Въ субботу на масляной особенно принимали Людмилу. Она была лучше, чѣмъ въ прежніе дни. У ней какъ­то особенно блестѣли глаза и движе­ нія были лихорадочны. Иногда съ ней бывало что­то странное: выходя пзъ­за кулпсъ, Людмила должна была пройти черезъ всю сцену и сѣсть на золоченый картонный тронъ. Людмила выхо­ дила, нетвердыми шагами шла къ трону, при­ томъ вдругъ останавливалась или садилась на другой попутный стулъ, хваталась руками за го­ 7

98

В.

Г II Л ЯГ ОН С К I

ii.

лову, и будто проснувшись отъ глубокаго сна, сверкала блестящими, большими, голубыми глаза­ ми, и шла къ своему трону. Это ужасно къ ней шло. Она была прекрасна, симпатична, и публика цѣнила это. Ей апплодировали и удивлялись. Въ три часа дня играли „Еруслана" въ пятна­ дцатый разъ. Публика переполнила балаганъ. — Къ началу! Къ началу! —неистово оралъ швейцаръ въ ливреѣ съ собачьимъ воротникомъ, съ мѣднымъ околышемъ на шляпѣ. Появленіе Людмилы встрѣтили апплодисментами. Она вышла еще красивѣе, глаза ея были еще боль­ ше, еще ярче блестѣли. Но на этотъ разъ она не дошла до трона. Вый­ дя изъ­закулисъ, она сдѣлала нѣсколько шаговъ къ огню передней рампы, потомъ, при громѣ аппло­ дисментовъ, повернула назадъ и, будто на стулъ, сѣла на полъ по срединѣ пустой сцены. — Браво! браво! Бисъ! — загоготала публика, принявшая эту сцену за клоунскій фарсъ. Явился антрепренеръ, опустили занавѣсъ и Люд­ милу унесли внизъ, въ уборную, и положили на земляной полъ. „Простудилась" сказалъ кто­то. Публика неистовствовала и вызывала ее. Актъ не былъ конченъ. Начали ставить вторую картину, а роль Людмилы отдали какой­то набѣ­ леной, дебелой полудѣвѣ.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

99

Подняли занавѣсъ. Хановъ вышелъ съ фельд­ фебельской саблей въ рукахъ, и помахивая ею, началъ монологъ. — „О поле, поле, кто тебя усѣялъ, повсюду мертвыми костями!" — А кости гдѣ?—кто­то протяжно, ломая слова, сказалъ въ публикѣ. Хановъ невольно оглянулся. Въ первомъ ряду сидѣли четыре бритыя, актер­ скія физіономіи, кутаясь въ мѣховые воротники. Онъ узналъ Вязигина и Сумскаго, актера казен­ ныхъ театровъ — Браво, браво, Хановъ! — съ насмѣшкой хлоп­ нули они въ ладоши. Задняя публика, услыхавъ апплодисменты первыхъ рядовъ, неистово захло­ пала и заорала: браво, bis! — Баррр­банщика! —проревѣлъ какой­то пья­ ный, нокрывшій пгумъ толпы, басъ. Хановъ ничего не слыхалъ. Онъ хотѣлъ бѣ­ жать со сцены и уже повернулся, но передъ его глазами всталъ сырой, холодный, съ коричневы­ ми, мохнатыми отъ плесени пятнами по стѣнамъ, номеръ, кроватка дѣтей и двѣ бѣлокурыя го­ ловки. Хановъ энергично повернулся къ картонной го­ ловѣ, вращавшей въ углу сцены красными гла­ зами, и началъ свой монологъ. — Послушай, голова пустая, я ѣду, ѣду не свищу, а какъ наѣду—не спущу и поражу копьемъ

100

В.

ГИЛЯР0ВСК1Й.

тебя—я!—замахиваясь саблей декламировалъ онъ дрожащимъ голосомъ. — Это не копье, а полицейская селедка!— громко, насмѣшливымъ тономъ, крикнулъ Вязи­ гинъ. Хановъ вздрогнулъ и умоляюще посмотрѣлъ на говорившаго. Онъ увидѣлъ торжествующей злобный взглядъ и гадкую усмѣшку на тонкихъ, іезуитскихъ губахъ Вязигина. — Браво, Хановъ, браво! — заапплодировалъ Вязигинъ, а за нимъ его сосѣдъ и публика. Хановъ затрясся весь. А жена, а дѣти!? мельк­ нуло у него въ головѣ. Затѣмъ опять передъ глазами его Вязигинъ гадко улыбался, и Хановъ не поыня себя крикнулъ: — Подлецъ! —и бросился бѣжать со сцены. Публика, опять принявъ поступокъ Ханова за входпвшій въ роль Руслана, апплодировала не­ истово. Хановъ вбѣжалъ въ уборную и остановился у входа. По срединѣ пола, на голой землѣ , лежала Люд­ мила, разметавъ руки. Глаза ея то полузакрыва­ лись, то широко открывались и смотрѣли въ одну топку на потолокъ. Подлѣ нея сидѣла ея пьяная мать, стояла водка и дымился завернутый въ тряпку картофель.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

101

Мать чистила картофелину. — Я не хочу. ... не хочу, мама. ... не надо мнѣ ва­ шпхъ брилліантовъ __ золота __ мы тамъ играть бу­ демъ.... коленкору на фартукъ.... вотъхорошій вѣ­ нокъ. . . .мойвѣнокъ. . . .—металась и бредилаЛюдмила. — Что съ ней?—спросилъ у матери Хановъ. — Сама виновата __ Вотъ и честный трудъ — Говорила я __ А теперь картошку ѣшъ! — А, обѣ пьяныя! —крикнулъ Хановъ и началъ раздѣваться. Старуха вскочила со своего мѣста и набросилась на Ханова. — Какъ вы смѣете?... Я сама актриса __ Я Ланская.... слыхали?! Вы смѣете? Я пьяная, я старая пьяница__ А она, моя Катя __ Ахъ, го­ ворила я ей, говорила..:. Лучше бы было! И старуха съ рыданіями упала на грудь дочери. Та лежала по прежнему и бредила. Слышались слова: вѣнокъ, букетъ, Офедія.... Хановъ подошелъ и положилъ руку на мраморный, античный лобъ Людмилы. Голова бы­ ла какъ огонь. Жилы на вискахъ бились. — Тифъ съ ней, горячка, а вы—пьяная! —всхли­ пывала мать. А сверху доносились звуки военнаго орке­ стра, напгрывавшаго „Камаринскаго", и кто­то пѣлъ подъ музыку: Тамъ кума его калачики пекла, Баба добрая, здоровая была!...

Кол есовъ.

К о л е с о б ъ. Почтовый поѣздъ пзъ Рязани уже подходидъ къ Москвѣ. Въ одночъ изъ вагоновъ третьяго класса сндѣлъ молодой человѣкъ, немного выше средняго роста, одѣтый въ теплое нальто съ бо­ бровымъ воротникомъ. Рядомъ съ нимъ лежалъ не­ большой чемоданчикъ и одѣяло. Этотъ пагссажиръ былъ Александръ Ивановичъ Колесовъ, служив­ шій въ одной изъ купеческихъ конторъ на югѣ, чѣмъ­то въ родѣ бухгалтера. Контора разорилась, н Колесовъ, оставшійся безъ мѣста, отправился въ Москву искать счастія. Деньги, заслуженныя пмъ въ продолженіе пятилѣтней службы, такъ и пропали. Продавъ кой­что лишнее изъ носильнаго платья, онъ отправился. Родственниковъ у него нпгдѣ не было. Отецъ и мать, бѣдные воронеж­ скіе мѣщане, давно умерлп, а болѣе никого не было нигдѣ.

106

В.

ГИЛЯРОВСКІЁ.

Какія мысли роились въ головѣ его!... Какіе планы строилъ онъ!... „Вотъ, думалъ Колесовъ, пріѣду въ Москву. Устроюсь гдѣ­нибудь въ конторѣ, рублей на пять­ десятъ въ мѣсяцъ. Года два прослужу, дадутъ больше.... Тамъ, Богъ дастъ, найду себѣ по сердцу какую­нибудь небогатую дѣвушку, женюсь на ней, и заживемъ.... И чего не жить! Чело­ вѣкъ я смирный, работящій, вина въ ротъ не беру.... Только бы найти мѣсто, ия счастливъ... А Москва велика, люди нужны __ Я человѣкъ знающій, рекомендація отъ хозяина есть, значитъ и думать нечего. Раздался послѣдній свистокъ, пассажиры заше­ велились, начали собирать вещи, и черезъ минуту поѣздъ уже остановился. Колесовъ вышелъ пзъ вагона на платформу. Его тотчасъ окружили,, вы­ зывали" изъ мелкихъ гостиницъ и дурныхъ но­ меровъ, нахально таща каждый къ себѣ. Одинъ прямо вырвалъ изъ рукъ Колесова его чемоданъ. — Пожалуйте­съ къ намъ остановиться, сударь, номера почти рядомъ, дешевые­ съ, отъ полтин­ ника­съ! Пожалуйте­съ за мною.... — Пожалуй пойдемъ, если только номера при­ личные; гдѣ ни остановиться, мнѣ все равно. — Приличные­съ, будьте благонадежны, можно сказать роскошные номера за эту цѣну, пожалуйте! И близко­съ, даже извощикъ не требуется.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

107

Черезъ нѣсколько минуть чичероне залвидъ, указывая на меблированныя комнаты: — Здѣсь! — А улица какая? — Самая спокойная въ Москвѣ­съ.. Дьяковка прозывается. Въ полтинникъ номеровъ не оказалось, при­ шлось занять въ рубль. — Самоварчикъ­съ? — предложилъ юркій, съ плутовскими глазами корридорный. Колесовъ приказалъ самоваръ. — Документикъ теперь прикажете получить? Документъ былъ отданъ. — Изъ провинціи изволили прибыть въ бѣло­ каменную? — Да, изъ Воронежа. — По коммерціи­съ? — Нѣтъ, мѣста искать! И Колесовъ разсказалъ корридорному причину, заставившую его прибыть въ Москву. — Текъ­съ! —протянулъ служитель, и вынувъ изъ кармана серебряные часы, посмотрѣлъ на нихъ, потомъ послушалъ. — Остановились! А на вашихъ сколько­съ? Колесовъ вынулъ золотые, недорогіе часы. — Ровно десять. — Такъ­съ! А что намѣрены дѣлать сегодня?

108

В.

ГИЛ ЯР OB CK I й.

— Отдохну съ полчасика, а потоыъ куда­ни­ будь пройдусь, Москвой полюбуюсь. — Доброе дѣло­съ! Корридорный скрылся, а Колесовъ, напившись чаю, одѣлся, заперъ дверь, ключъ отъ номера взялъ съ собой и пошелъ по Москвѣ. Побывалъ въ Кремлѣ, проѣхался по интересовавшей его конкѣ, и не зная Москвы, пообѣдалъ въ какомъ­ то скверноиъ трактирѣ на Срѣтенкѣ, гдѣ содра­ ли съ него въ­три­дорога, а затѣмъ пѣшкомъ отправился домой, спрашивая каждаго дворника, какъ пройти на Дьяковку. * *

Трактиръ нпзшаго разбора былъ переполненъ носѣтптелямн. Въ отдельной комнаткѣ, за стѣн­ кон которой гремѣлъ, свистя и пыхтя какъ паро­ викъ, разстроенный оркестріонъ, сидѣли за сто­ ломъ двѣ женщины; одной, повидимому еврейкѣ, на видъ было лѣтъ за 50. Другая была еще молоденькая дѣвушка , строгая блон­ динка, съ роскошной косой и съ карими, глубо­ кими глазами—Гретхенъ, да и только. Но если попристальнѣе вглядѣться въ эту Гретхенъ, что­ то недоброе просвѣчивало въ ея глазахъ, п ея роскошная бѣлизна лица съ легкимъ румянцемъ оказывалась искусственно наведенной. Обѣ были одѣты безукоризненно. На рукахъ молодой свер­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

109

кали браслеты и кольца. На столѣ передъ нпмп стояла полбутылка коньяку и сахаръ съ лимо­ номъ. — Да! Сенька все дѣло испортилъ своимъ ду­ рацкимъ кашлемъ! —говорила блондинка. — Испортилъ? Ііакъ же? — Да такъ: сидѣли мы во второмъ классѣ. Под­ ходящаго сюжету не было. Вдругъ въ Клину вва­ лился толстый­претолстый купчина, порядкомъ вы­ пивши. Сенька сѣлъ съ нимъ рядомъ, тутъ я подошла. Толстякъ былъ ньянъ, и какъ только сѣлъ, началъ храпѣть, отвалившись на стѣнку дивана. Сенька мнѣ мигнулъ, мы помѣнялись мѣ­ стами, я сѣла рядомъ съ купчиной, а Сенька, чтобъ скрыть работу отъ публики, заслонилъ куп­ ца и полѣзъ будто бы за вещами на полочку, а я тѣмъ временемъ въ ширмоху за лопатошни­ комъ *). Въ эту самую минуту Сенька и закаш­ лялся. Мощи*) проснулись и не выгорѣло! Изъ­ за дурацкаго кашля напрасно вся работа про­ пала. — Стоитъ съ Сенькой ѣздить! То ли дѣло Лейба! — Лейба? Толстъ очень, ожирѣлъ, да и рабо­ той не чвстъ! На выставкѣ, и то попался изъ­ за красненькой! *) Въ кармант. за бумажникомъ. **) Спящій пасеажиръ.

110

В.

ГИ ЛЯР ОВСКІЙ.

Блондинка замолчала, налила по рюмкѣ конь­ яку, выпила и заговорила: — Выручи, Марья Дмитревна, сдѣлай милость, дан рубликовъ пятьдесятъ, работы никакой, ѣхать въ дорогу не съ кѣмъ, съ Сенькой поругалась, полякъ сгорѣлъ ***). Милька.... — Здѣсь работай! — Работы никакой. Сашка номерной давеча мигалъ что­то изъ двери, когда мы ѣхали —■ да напрасно, кажись! — Не напрасно­съ, Александра Кирилловна, дѣло есть! — Сашка, легокъ на поминѣ! — воскликнули обѣ. — Какъ чортъ на овинѣ, —раскланиваясь про­ говорилъ знакомый уже намъ корридорный, при­ служивавши Колесову. — У васъ?—заговорила блондинка. — У насъ! Попотчуйте коньячкомъ­то! — Пей! —Еврейка налила ему рюмку, которую онъ и проглотилъ. — Богатый? — На Катеньку есть. — Мелочь! А впрочемъ на голодный зубъ и то годится. — Такъ идетъ?—спросила еврейка. О Арестованъ.

трущовные

люди.

ш

— Такъ точно­съ! — отвѣтилъ Сашка. —Четверт­ ную имъ, четвертную мнѣ, четвертную хозяину и четвертную за хлопоты.... — За какія хлопоты?—полюбопытствовала ев­ рейка. — А когда за работу?—спросила Сашку блон­ динка, не отвѣчая на вопросъ сосѣдки. — Сегодня, сиди здѣсь пока, а потомъ я за­ бѣгу и скажу, что дѣлать. Затѣмъ прощайте, скоро буду! Сашка ножалъ руки обѣнмъ женщпнаыъ н ушелъ. Колесовъ явился домой черезъ полчаса поелѣ того, какъ корридорный Сашка возвратился изъ трактира. Онъ потребовалъ самоваръ, а за чаенъ Сашка предложилъ ему познакомиться съ нѣ ко­ торой молодой особой, крайне интересной, на что тотъ согласился, и черезъ самое короткое время извѣстная читателю блондинка уже была въ го­ стяхъ у Колесова, котораго она успѣла положи­ тельно очаровать. Къ двѣнадцати часамъ ночи Колесовъ, одурманенный пивомъ, настоеннымъ на окуркахъ сигаръ, такъ часто употребляемымъ въ разныхъ трущобахъ для приведенія въ без­ чувствіе жертвъ, лежалъ на кровати одѣтый, по­ грузясь въ глубокій искусственный сонъ, навѣян­ ный дурманомъ.... — Баринъ, а баринъ! Вставать пора! Барпнъ! Двѣнадцатый часъ!... —кричалъ по утру корридор­

112

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

нын, стуча въ дверь номера, гдѣ спалъ Колесовъ. Но тотъ не откликался. Колесовъ проснулся поздно. * * *

— Посмотримъ, который теперь часъ! —поду­ ыалъ Колесовъ, ища въ карманѣ жилета часовъ и не находя ихъ __ — Не украла ли ихъ вчерашняя гостья?—мельк­ нуло у него въ умѣ. Онъ инстинктивно схватился за бумажникъ, раскрылъ его: денегъ не было нп копѣйки. — Корридорный, корридорный! —закричалъ онъ, отворяя дверь. — Самоварчикъ? Сію минуту подаю­съ! —отвѣ­ тплъ Сашка, являясь въ номеръ Колесова. — Обокрали! Слышишь! Обокрали меня! День­ ги, часы __ Что мнѣ дѣлать? Вѣдь это мое по­ слѣднее достояніе! —со слезами на глазахъ умо­ лялъ Колесовъ. — Кого обокрали, помилуйте? — Меня, меня! бумажникъ, часы.... — Гдѣ­съ? — Здѣсь, ночью __ — Это гостья ваша навѣрно. Никто и не ви­ далъ, когда она ушла __ — Кто же она, пошлите за полпціей, задер­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

113

жать ее! Вѣдь ты рекомендовалъ! —метался Коле­ совъ. — Меня и не извольте мѣшать! Рекомендовалъ! Приведете тамъ, да на служащихъ валить! Ишь ты, за полиціей.... Вы и номеровъ не извольте срамить!.... А лучше убирайтесь отсюда по добру, по здорову, пока цѣлы, —дерзко отвѣтилъ коррп­ дорный и хлопнулъ дверью.... II. Въ знакомомъ же намъ трактирѣ, только въ черной половинѣ его, сидѣлъ небритый, грязный субъектъ. Было семь часовъ вечера. Въ это время въ трактиръ вошелъ Колесовъ, съ чемоданомъ въ рукѣ, и помѣстился за однимъ изъ сосѣднихъ столиковъ. — Ага, пріѣзжій! Попросить развѣ на ноч­ легь, —мелькнуло въ головѣ субъекта. Онъ подо­ шелъ къ столу, который занялъ Колесовъ. — Позвольте къ вамъ на минутку присѣсть! — обратился онъ къ Колесову. —• О, съ удовольствіемъ, радъ буду! — отвѣ­ тнлъ послѣднін. Подали чай, за которымъ Колесовъ разсказалъ субъекту свое горе, какъ его обокрали икакъ на­ конецъ попросили удалиться изъ номеровъ. — Денегъ ни гроша, квартиры нѣтъ, —жало­ вался Колесовъ. 8

114

В.

Г И Л ЯР о век 1­Й.

— Устроимъ, не безпокойтесь! Только день­ жонокъ рубля три надо! — Нѣтъ у меня. —Чеыоданъ бы заложить, да вещишкп кой­какія тамъ. Кольцо было материно, рублей сорокъ стоило, и то украли. Черезъ нѣсколько времени стараніямп субъекта­ ченоданъ былъ заложенъ за три рубля, и Коле­ совъ уже сидѣлъ въ одномъ изъ трактировъ на Грачевкѣ, куда завелъ его субъекта, покаэывавшій различный московскія трущобы. — Ну что же, ведите меня cnaTbU ­упрашп­ валъ его Колесовъ. — Спать? Какой тамъ сонъ, пойдемъ еще погуля­ емъ. Водочки выпьемъ, закусимъ. — Я не пью ничего кромѣ пива, — да и пиво у васъ какое­то гадкое. — Спросимъ настоящаго. —Хочешь, съ пріяте­ лямн познакомлю вонъ видишь, въ углу за бутыл­ кой сидятъ! Колесовъ посмотрѣлъ, куда указывалъ ему его товарищъ. Въ углу за столомъ сидѣли три человѣка, одѣ­ тые— двое въ пальто, сильно поношенныя, а тре­ ти въ сѣрую поддевку. Одинъ, одѣтый въ ко­ ричневое пальто, былъ гигантскаго роста. Онъ пилъ водку чайнымъ стаканомъ и говорилъ что­ то свопмъ собесѣдникамъ. — Кто это такіе?

ТРУЩОБНЫЕ

Л Ю.Д И.

115

— Славные люди, промышленники. Посиди, а я къ. нимъ схожу, надо повидаться! —шепнулъ субъектъ и быстро подошелъ къ столу, за кото­ рымъ сидѣли трое. Съ каждымъ изъ нихъ онъ поздоровался за руку, какъ старый пріятель, и началъ что­то говорить имъ, наклонившись къ столу, такъ тихо, что слова лишь язрѣдка долетали до Колесова. Громче всѣхъ говорилъ гигантъ. Мож­ но было разслышать у него: „еще не обсосанъ", „шкура теплая" и „шланбой". Во время разго­ вора трое посмотрѣли на Колесова, но по­оди­ ночкѣ каждый, будто не нарочно. Колесовъ самъ не обращалъ вниманіяна нихъ; онъ сидѣлъ, обло­ котившись одной рукой на столъ, и безотчетно смотрѣлъ въ пространство. Глаза его были полны сдезъ. Онъ ничего не слышалъ, ничего не. ви­ дѣлъ вокругъ себя. — Не вѣшай голову, не печаль хозяина! — вдругъ раздался надъ ухомъ у него громовой басъ, и чья­то тяжелая какъ свинецъ рука опус­ тилась на него. Колесовъ встрепенулся. Подлѣ него стоялъ гигантъ и смотрѣлъ ему въ глаза. — Что вамъ угодно? Я не знаю васъ! — про­ говорилъ испуганный Колесовъ. — А мы васъ знаемъ; слышали о томъ, какъ васъ обработали, и горю вашему помочь возьмемся. — Горю помочь? Да неужели? Деньги отдади­ те, часы? 8*

116

В,

ГИЛЯРОВСКІЙ.

— Часы и деньги, все достанемъ, только за труды красненькій бплетъ будетъ, да на расходъ красненькій, и все возвратимъ. — Какъ же это? — Да такъ; знаемъ, кто у васъ укралъ, слы­ шали и предоставимъ. — Голубчикъ! какъ васъ и благодарить! — Не меня, вашего пріятеля благодарите, — проговорилъ гигантъ, указывая на субъекта, распивавшаго водку за другимъ столомъ. — А вы сами кто? — Прикащикъ; а дѣвчонка, которая была у васъ вчера, живетъ со мной въ одномъ домѣ, такъ я подслушалъ разговоръ. Ну, такъ идетъ? — Вѣкъ буду благодаренъ! Только выручите! — Выручимъ; ну, пойдемъ сейчасъ, золотое время терять нечего. Гигантъ кивнулъ своей компаніи, Колесовъ расплатился и всѣ гурьбой вышли изъ трактира. Погода была мерзкая. Сырой снѣгъ, разноси­ мый холоднымъ, рѣзкимъ вѣтромъ, слѣпилъ гла­ за. Фонари издавали блѣдно­желтый свѣтъ, ко­ торый еле освѣщалъ на небольшое пространство сырую туманную мглу. — Ну­съ, господинъ почтенный, выручить мы васъ выручимъ, и ваша пропажа найдется, и не дальше какъ сегодня же, только для этого нуж­ но перігамъ дѣломъ 10 рублей денегъ, — обра­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

117

тился гиганта къ Колесову, когда они вышли на улицу. — Денегъ у меня только полтора рубля! — отвѣтилъ тотъ. — Нужно десять, и ни гроша менѣе. Да не безпокойтесь, мы васъ не обманемъ, вашихъ де­ негъ въ руки не возьмемъ, сами расплачиваться будете. — Нѣту у меня. — А безъ денегъ ничего не подѣлаешь, и значить не видать вамъ пропажи, какъ ушей своихъ. — Да вѣдь денегъ­то нѣтъ! Гдѣ же взять? Я бы радъ. — А вотъ что, заложимъ до утра ваше пальто, а деньги достанемъ, завтра и выкупимъ, — пред­ ложили ему. — Умно изволите говорить, только до утра, а завтра выкупимъ! — подтвердилъ гигантъ, ша­ гая по Грачевкѣ. —■ Помилуйте.... Какъ это пальто?! А я въ чемъ же останусь? — Только до утра, какъ­нибудь перебьетесь, ночуемъ у меня, живу близко. Да не подумайте чего­нибудь дурнаго: вѣдь мы только выручить васъ хотимъ, благо счастливый случай предста­ вился, мы люди порядочные, извѣстные. Я при­ кащпкъ купца Полякова, вотъ этотъ мой това­

118

в.

гііляровскій.

ршцъ, а они, — говорплъ гигантъ, показывая на поддевку, —на желѣзной дорогѣ въ артелыцпкахъ состоять. — Да, я артелыцикъ, артельщикъ на Никола­ евской дорогѣ, изъ Кунцева, —­подтвердила под­ девка. — Господа, я согласенъ, я вѣрю вамъ; гдѣ же заложить? — Найдемъ такое мѣсто, пойдемъ. — Къ Воробью пойдемте! — предложила под­ девка. — Вотъ сюда! — сказалъ гигантъ и указалъ на высокій доыъ. Вошли всѣ въ ворота, кромѣ субъекта, ко­ торый остался на улицѣ. — Ну­съ, господа, вы погодите тутъ, а мы наверхъ пойдемъ, — сказалъ гигантъ, взявъ за руку Колесова. — Держитесь за меня, а то темно. Начали подниматься по склизкой лѣстницѣ, вошли на площадку, темную совершенно. — Снимайте пальто и дайте мнѣ, а то двоимъ входить неловко, а я тѣмъ временемъ постучу. Колесовъ повиновался какъ­то безотчетно, и черезъ минуту пальто уже было у гиганта. Тотъ продолжалъ потихоньку стучаться, все далѣе и далѣе отодвигаясь отъ Колесова. Наконецъ стукъ прекратился, раздался скрппъ половпцъ.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

119

— Господинъ, гдѣ вы! —шепнулъ Колесовъ. — Отвѣта не было. Онъ сказалъ громче, еще гром­ че. Ничего! Наконецъ отыскалъ въ карманѣ жи­ лета сиичечницу, зажегъ огня. — Что ты тутъ дѣлаешь, а? Поджигать или воровать прижелъ? — раздался громовый голосъ сзади, затѣмъ Колесовъ почувствовалъ ударъ, толчокъ, и полетѣлъ съ лѣстнпцы, сброшенный сильною рукой. Очнулся онъ на дворѣ въ лужѣ, чувствуя боль во всемъ тѣлѣ. Что съ нпмъ случилось? Что бы­ ло? Онъ не могъ отдать себѣ отчета. Лихорадоч­ ная дрожь, боль во всемъ тѣлѣ, страшный хо­ лодъ; онъ понемногу начиналъ приходить въ чув­ ство, соображать, но умъ отказывался ему пови­ новаться. Наконецъ, спустя нѣсколько минутъ, онъ началъ приходить въ себя. Весь мокрый, всталъ онъ на ноги и вышелъ на улицу. Темно было. Фонари были загашены, улицы совершенно опустѣли. Не отдавая себѣ хо­ рошенько отчета, Колесовъ пустился идти ско­ рымъ шагомъ. Прошелъ одну улицу, другую __ Прохожіе и дворники смотрѣлп съ удивленіемъ н сторонились отъ него, мокраго, грязнаго __ Онъ шелъ быстро, а куда—самъ не зналъ __ Ко­ лесилъ безъ разбору по Москвѣ.... Наконецъ до­ шелъ до какой­то церкви, гдѣ служили заутреню — Онъ машинально вошелъ туда, и вставъ въ самый

120

к. гил яров скій.

темный уголъ церкви, упалъ на кодѣнн н зары­ далъ __ — Господи!... Госноди!... Погибъя, погибъ.... — молился онъ вслухъ, заливаясь слезами. Церковь была почти пуста. Священникъ, моло­ дой человѣкъ, монотонно, нехотя псполнялъ служ­ бу. Дьячокъ козлинымъ голосомъ вторилъ ему. Съ десятокъ старухъ и нищихъ какъ­то по прпвычкѣ молплись. Никто не обращалъ вниманія на ры­ дающаго Колесова. Промедшій мимо него солдатъ­сторожъ только нробормоталъ про себя: — Ишь, проклятые, грѣться сюда повадшшсь т оборванцы, пьянчуги. Долго и усердно молился Колесовъ, наконецъ немного успокоился. Кончилась заутреня, онъ вмѣстѣ со всѣмп вышелъ. Начало свѣтать. На паперти встрѣтился ему старый нищій въ ру­ бищѣ. — Что это почтенный, ты будто самъ не свой, али обидѣли тебя?—обратился онъ къ Ко­ лесову. — Обидѣли, дѣдушка.... вотъ какъ обидѣли! — отвѣтилъ ему Колесовъ. Они вышли оба вмѣстѣ съ паперти и пошли по улпцѣ. Дорогой онъ выплакалъ свое горе стари­ ку. Тотъ съ участіемъ выслушалъ его и сказалъ: — Не помочь твоему горю. Пропалъ значитъ,

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

121

мошенники тебя обработали на­чпсто. Не одинъ ты погпбъ такъ, а многіе. — Что же теперь дѣлать, дѣдуніка? — И самъ не знаю что! А вотъ пойдемъ­ка въ трактпръ, я тебя чайкомъ напою, а тамъ и по­ думаемъ . Ннщій привелъ его въ свою квартиру, въ домъ Бунина, наХитровърынокъ, и заботливые сосѣди успѣли вдосталь обобрать Колесова и сдѣлать изъ него одного изъ тѣхъ многочисленныхъ оборванцевъ, которыми наполнены трущобы Хптрова рынка и другихъ ночлежныхъ домовъ, разбросанныхъ по. Москвѣ. И сидитъ теперь Колесовъ день­день­ ской гдѣ­ нибудь въ кабакѣ, голодный, дожи­ даясь, что какой­нибудь загулявшій бродяга под­ несетъ ему стаканчикъ водки. Пьется этотъ ста­ канъ водки лишь для того, чтобы послѣ него имѣть возможность съѣсть кусокъ закуски и хоть этпмъ утолить томяіцій голодъ. Вечеромъ, когда стемнѣетъ, выходитъ онъ выпросить у кого­ни­ будь изъ прохожихъ пятакъ на ночлегъ и от­ правляется на „квартиру". И потекли для Колесова тяжелые дни __ Что­ то съ нимъ будетъ?!

Въ глухую...

Въ глухую... „При очисткѣ Hewmmiaro канала находили кости, по­ хожія на человѣческія". Газетная яамѣтка.

Полночь — ужасный часъ. Въ это время всѣ любящіе теплый свѣтъ ярка­ го солнца мирно спятъ. Поклонники ночи и обитатели глухихъ дебрей, проснулись. Послѣдніе живутъ на счетъ первыхъ. Изъ мокрой, слизистой норы выползла против­ ная бородавчатая, цвѣта мрака, жаба... Заныря­ ла въ воздухѣ летучая мышь, заухалъ на весь лѣсъ филинъ, только­что сожравшій малень­ кую птичку, дремавшую около гнѣзда въ ожи­ даніи разсвѣта; филину вторитъ сова, рыда­ ющая больнымъ ребенкомъ. Тихо и жалобно за­ вылъ голодный волкъ, ему откликнулись его то­

126

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

варпщи п начался дикій, лѣсной концертъ—арія полунощниковъ. Страшное время—полночь въ дебряхъ лѣса. Несравненно ужаснѣе н отвратительнѣе пол­ ночь въ трущобахъ болыпаго города, въ трущо­ бахъ блестящей, многолюдной столицы. И чѣмъ богаче, обшпрнѣе столица, тѣмъ ужаснѣе тру­ щобы.... И здѣсь, какъ въ дебряхъ лѣса, есть свои хищ­ ники, свои совы, свои волки, свои филины и детучія мыши __ И здѣсь они, какъ ихъ лѣсные собратья, под­ стерегаютъ добычу и подло, потихоньку, навѣр­ няка пользуются ночнымъ мракомъ и беззащит­ ностью жертвъ. Всѣ обитатели трущобы могли бы быть чест­ ными, хорошими людьми, еслибы сотни обстоя­ тельствъ, начиная съ неумѣлаго воспитанія и кон­ чая случайностями и нѣкоторыми условіями об­ щественной жизни, не вогнали йхъ въ трущобу. Часто однѣ и тѣ же причины ведутъ къ тру­ щобной жизни и къ самоубійству. Человѣкъ за­ гоняется въ трущобы, потому­что онъ не ужи­ вается съ условіями жизни. Прелести трущо­ бы, завлекающія широкую необузданную натуру— это воля, независимость, равноправность. Тамъ—то преступленіе, то нужда и голодъ связываютъ меж­ ду собой сильнаго со слабымъ и взаимно урав­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

127

ниваютъ ихъ. А все­таки трущоба— мѣсто не из­ любленное, но неизбѣжное. Притонъ трущобнаго люда, потерявшаго обличье человѣческое въ заброшенныхъ подвалахъ, въ развалинахъ, подземельяхъ. Здѣсь крайняя степень паденія, паденія безвоз­ вратнаго. Люди эти, какъ и лѣсные хищники, боятся свѣта, не показываются днемъ, а выползаютъ ночью нзъ норъ своихъ. Полночь —ихъ время. Въ полночь они заботятся о будущей ночи, въ полночь они устраиваютъ свои ужасныя оргіи и топятъ въ нпхъ воспоминанія о своей прежней, лучшей жизни.

Одна такая оргіи была въ самомъ разгарѣ. Изъ­подъ сводовъ глубокаго подвала доноси­ лись на свѣжій воздухъ неясные звуки дикаго концерта. Окна, поднявшіяся на сажень отъ землянаго пола, были завѣшены мокрыми, полинявшими тряп­ ками, прилипшими къ глубокой амбразурѣ сы­ рой стѣны. Свѣтъ отъ оконъ почти не прони­ калъ на глухую улицу, куда заносило по ночамъ только загулявшихъ мастеровыхъ, пропивающихъ послѣднее платье __ Это одна изъ тѣхъ трущобъ, которыя откры­

128

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

ваются на имя женщинъ, переставшихъ быть женщинами, и служатъ лишь притонами для во­ ровъ, которымъ не позволили бы имѣть свою квартиру. Сюда заманиваются подъ разными пред­ логами пьяные и обираются до­чиста. Около входа въ подвалъ стояла въ тѣни тем­ ная фигура и зазывала прохожихъ. Въ эту ночь по трущобамъ глухой Безыменки ходилъ весь вечеръ щегольски одѣтып искатель приключеній, всюду пилъ пиво, бесѣдовалъ съ обитателями, и выходя на улицу, что­то заносилъ въ книжку при свѣтѣ, иадавшемъ изъ оконъ, или около фонарей. Онъ уже обошелъ всѣ трущобы и остановился около входа въ подземелье. Его окликнулъ хрип­ лый голосъ на чистомъ французскомъ языкѣ. — Monsieur, venez chez nous pour un moment! — Что такое? — удивился прохожій. — Зайдите, monsieur, къ намъ, у насъ весело. — Зачѣмъ я зайду? — Теперь, monsieur, трактиры заперты, а у насъ пиво и водка есть, у насъ интересно для васъ, зайдите! Отъ стѣны отдѣлилась высокая фигура и за рукавъ потащила его внизъ. Тотъ не сопротивлялся и шелъ, опустивъ ру­ ку въ карманъ короткаго пальто и крѣпко стпс­ нувъ стальной, съ острыми типами, кастетъ.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

129

— Entrez! — раздалось у него надъ самымъ ухомъ. Дверь отворилась. Передъ вошедпшмъ блеснулъ красноватый свѣтъ густаго пара и его оглушилъ хаосъ звуковъ. Еще шагъ, и глазамъ гостя пред­ ставилась яркая картина истинной трущобы. Въ громадномъ подвалѣ, съ мокрыми, почернѣвшими, саженными сводами стояли три стола, окру­ женные неясными силуэтами. На стѣнѣ близъ входа, *на жестяной полочкѣ дымился ночникъ, надъ которымъ чернымъ столбикомъ тянулся дымъ, п столбпкъ этотъ, воронкой расходясь подъ сводомъ, сливался незамѣтно съ чернымъ закоп­ тѣвпшмъ потолкомъ. На двухъ столахъ стояли лампочки, водочная посуда, остатки закусокъ. На одномъ изъ нихъ шла ожесточенная игра въ банкъ. Металъ плотный русакъ, съ окладистой, степенной рыжей бородой, въ поддевкѣ. Засучен­ ные рукава открывали громадные кулаки, въ ко­ торыхъ почти скрывалась засаленная колода. Кру­ гомъ стояли оборванные, блѣдные, съ пылаю­ щими взорами понтеры. — Транспа­артъ съ кушемъ! —слышалось меж­ ду играющими. — Семитка око __ — Имѣю.... На­пе­ре­пе.... — Уголъ отъ гривны!... За столомъ, гдѣ не было лампы, а стояла 9

іэѳ

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

пустая бутылка и валялась обсосанная голова селедки, сидѣлъ небритый субъектъ въ формен­ ной фуражкѣ обнявшись съ пьяной,5 бабой, кото­ рая выводила фальцетомъ. И чай пил­ла я, б­буллки­и­ѣла. Паз­за­была и съ кѣмъ си­идѣла.

За столомъ среднимъ шелъ оживленный споръ. Мальчикъ лѣтъ тринадцати, въ лаковыхъ сапогахъ и „спинчжакѣ", въ новомъ картузѣ на затылкѣ, ко­ лотилъ дноыъ водочнаго стакана по столу и до­ казывалъ что­то оборванному еврею. — Слушай, а ты.... — И што слушай? Что слушай? Работали вмѣ­ стѣ и халтура *) пополамъ. — Оно и пополамъ; ты затыривалъ **)—я по ширмохѣ, тебѣ двадцать плитокъ, амнѣ соловей.... — Соловей­то полъ ста ходитъ, небось. — Провалиться, за четвертную ушелъ.... — Заливаешь! — Пра­слово __ Чтобъ сгорѣть! — Гдѣ жъ они? — Прожилъ; коньки вотъ купилъ, чепчикъ. Ни финажки въ карманѣ.... Глянь­ка, Оська, ка­ кой стрюкъ заползъ! *) Халтура— барышъ. **) Затыривать—помогать карманнику, ширмошнику. Плит­ ка—рубль. Соловей— золотые часы. Часы вообще—собака. Коньки— сапоги. Финажки—кредитки.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

131

Оська оглянулся на вошедшаго. — Не лягашѣ ли? — Не­е.... просто стрюкъ шатаный.... *) Да вотъ узнаемъ.... Па­алковница, что кредитного **) что ли привела? Стоявшая рядомъ съ вошедшимъ женщина обер­ нула къ говорившему свое густо наштукатуренное лицо, подмигнула большими, черными, вваливши­ мися глазами и крикнула: — Баринъ пива хочетъ! Monsieur, садитесь! Тотъ,не вынимая правой руки п не снимая низ­ кой, студенческой шляпы, подошелъ къ столу и сѣлъ рядомъ съ Іоськой. Игравшіе въ карты на минуту остановились, осмотрѣли молча съ ногъ до головы вошедшаго и снова стали продолжать игру. — Что жъ, баринъ, ставь пива, угости полков­ ницу, —заговорплъ мальчишка. — А почемъ пиво? — Да ужъ разшибись нарунъ­цѣлковый, всѣхъ угощай __ Вонъ п баронъ опохмѣлиться хочетъ, —указалъ Іоська на субъекта въ форменной фу­ Тотъ вскочилъ, лихо подлетѣлъ къ гостю, сдѣ­ лалъ подъ козырекъ и скороговоркой выпалплъ. ') Загулявшій баринъ. '*) Кредитный —возлюбленный. 9*

182

В.

ГИ Л ЯР0ВСК1ІІ.

— Баронъ Дорфгаузенъ, Оттонъ Карловичъ.... Прошу любить и жаловать, радъ познакомиться!... — Вы баронъ.... — Ma parole.... Баронъ и коллежскій реги­ страторъ.... Въ Лифляндіи родился, за границей обучался, въ Москвѣ съ кругу спился и въ дребезгп проигрался.... — Проигрались? — Въ чистую! Отъ жилетки рукава проигралъ! — съострилъ Іоська. Баронъ окинулъ его презрительньшъ взглядомъ. — Ma parole __ Вотъ этому рыжему послѣднее пальто спустплъ.... Одолжите, mon cher, двугри­ венный на реваншъ.... Ma parole, до первой встрѣчи __ — Извольте.... Баронъ схватплъ двугривенный и черезъ ми­ нуту уже слышался около банкомета его звучный голосъ: — Кушъ подъ картой __ Имѣю­съ __ Имѣю..., Полъ куша на­пе, очкн впередъ.... — Вѣрно, сударь, настоящій баронъ __ А те­ перь свидѣтельства на бѣдность —викторки— стро­ читъ __ Какъ печати дѣлаетъ! —пояснялъ Іоська гостю __ —И такцыя не дорога. Сичасъ ежели пла­ катъ—полтора рубля, вѣчность три. — Вѣчность? — Да, дворянскій паспортъ, или указъ объ от­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

133

ставкѣ __ Съ орденами—четыре __ У него на все такцын __ — Удивительно __ Баронъ __ Полковница __ ­— И настоящая полковница __ Въ наспортѣ такъ. Да вотъ она сана разскажетъ.... И полковница начала разсказывать, какъ ее вы­ дали прямо съ институтской скамьи за какого­то гарпизоннаго полковника, какъ она убѣжала за границу съ молодымъ помѣщикомъ, какъ тотъ ее бросплъ, какъ она запила съ горя, и спускаясь, все ниже и ниже, дошла до трущобы.... — И что же, вѣдь здѣсь очень гадко?— спро­ силъ участливо гость. — Гадко!... Здѣсь я вольная, здѣсь я сама себѣ хозяйка__ Никто меня не смѣетъ стѣс­ нять ... да­съ! — Ну, ты, будетъ растабарывать, несп пива! — крпкнулъ на нее Іоська. — Несу, оголтѣлый, что орешь! И полковнпца изчезла. — Malheur! Не везетъ.... А? Каково.... Нѣтъ вы послушайте __ Ставлю на шестерку кушъ — дана. На­пё­пмѣю. Полъ­куша на—пё, очкп впе­ редъ —пятерку—взялъ. . . . Отгибаюсь — уменьшаю кушъ —бита. Иду тѣмъже кушемъ, бита. Ставлю на смарку— бпта __ Трп п подъ рядъ! Вотъ не ве­ зетъ!... — Проиграли значптъ?

134

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

— Въ дребезги.... Только бы послѣднюю дали— и я Крезъ.... Талію изучилъ, и вдругъ бита.... Одолжите.... до первой встрѣчи еще тотъ же кушъ.... — Съ удовольствіемъ, желаю отыграться. — All right! Это по­барски.... МШе merci.... До первой встрѣчи.... А полковница налила три стакана пива п одинъ, фарфоровый, поднесла гостю. — Votre sante, monsieur! Другой стаканъ взялъ баронъ, оторвавшійся на минуту отъ картъ, и поднявъ его надъ головой молодецки провозгласить: — За здоровье всѣхъ присутствующихъ.... Урра!... Разбуженная баба за пустыыъ стодомъ широко раскрыла глаза, прислонилась къ стѣнѣ и затя­ нула: И чай пила я съ сухарями. — Воротилась съ фонарями __ Полковница вновь налила стаканъ изъ свѣжей бутылки. Около банкомета завязался споръ. — Нѣтъ вы па­азвольте.... сочтите абцуги.... девятка налѣво __ горячился баронъ. — Ну, ну, не шабарши съ гривенникомъ.... говорятъ бита __ — Сочтите абцуги__ Вотъ видите налѣво __

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

135

Гривенникъ имѣю.... Иду угломъ.... Сколько въ банкѣ?. . . — Въ банкѣ? Два рубли еще въ банкѣ — Рви __ Бита __ Гони сюда __ А съ гостемъ случилось нѣчто. Онъ все смо­ трѣлъ на игру, а потомъ опустилъ голову, про­ бормоталъ нѣсколько несвязныхъ словъ и грох­ нулся со стула. — Семка, будетъ канителиться­то, готовъ! — крикнулъ банкомету мальчишка. — Вижу!... Банкометъ сгребъ деньги въ широкій карманъ поддевки, и заявивъ, что банкъ закрытъ, пора­ столкалъ игроковъ и подошелъ къ лежавшему. Полковница свѣтила. Мальчишка и банкометъ въ одинъ моментъ об­ шарили карманы и на столѣ появилась записная книжка съ пачкой кредитокъ, часы, кошелекъ съ мелочью п кастетъ. — Эге, баринъ­то съ припасомъ, —указалъ Іоська на кастетъ. Баронъ взялъ книжку и началъ её разсматрн­ вать. — Ну что тамъ написано?— спросилъ банкометъ. — Фамиліи какія­то __ Счетъ въ редакцію.... постой и __ Вотъ насчетъ какой­то трущобы.... Такъ, чушь!... — Снимайте съ него сапоги­то __

136

В.

ГНЛЯРОВСКІЙ.

— Да оставьте господа, простудится человѣкъ, будетъ, нажили вѣдь! —вдругъ заговорила пол­ ковница. — Чортъ съ нпмъ, еще изъ пустяковъ втю­ ришься.... Бери на выносъ! — скомандовалъ бан­ кометъ. Іоська взялъ лежавшаго за голову, и вдругъ въ испугѣ отскочилъ. Потомъ онъ быстро подо­ шелъ и пощупалъ его за руку, за шею н за лобъ. — А вѣдь не ладно.... Кажись въ глухую! *). — Полно врать­то! — Вѣрно, Сёма, гляди. Банкометъ засучилъ рукавъ и потрогалъ гостя.... — И вправду __ Вотъ бѣда! — Неловко.... — Ты что ему, цѣлый порошекъ всыпала?— спросилъ русакъ полковницу. — Не нашла порошковъ. Я въ стаканъ отъ коробки изъ розовой отсыпала половину__ — Половину __ Эхъ, проклятая! Да вѣдь съ этого слонъ сдохнетъ!... Убью! Онъ замахнулся кулакомъ на отходившую въ сторону полковницу. Ул­лажила яво спать На тесовую кровать! :) Въ глухую—убитъ на смерть.

трущовные

люди.

137

—еле слышно, уткнувшись носомъ въ столъ, тя­ нула баба. Къ банкомету подошелъ ыальчикъ п что­то прошепталъ ему на ухо. — Дѣло __ Бѣги! — отвѣтилъ тотъ. —Іоська, берись­ка за голову, вынесемъ на улицу, от­ лежится къ утру! — проговорилъ Семка п под­ нялъ лежавшаго за ноги. Они оба понесли его на улицу. — Не смѣть никто выходить до меня! — скоман­ довалъ банкометъ. Всѣ притихли. На улицѣ лилъ­ливмя дождь. Семка п Іоська ухватили гостя подъ руки, и потащили его къ бульвару. А тамъ, около чернаго отверзтія, куда водо­ падомъ стремилась уличная вода, стоялъ маль­ чишка карманникъ, и поддерживалъ желѣзную рѣшетку, закрывающую отверзтіе. На край отверзтія поставили прпнесеннаго и опустили его. Раздался плескъ, затѣмъ громых­ нула желѣзная рѣшетка и все стихло. — И концы въ воду! —замѣтплъ Іоська. — Сгніётъ—не найдутъ, али въ рѣку унесетъ, —добавилъ карманникъ. Въ сосѣднен церквп ударили въ заутренѣ. Семка снялъ шапку п широко перекрестился.

„Каторга".

„Каторга" Не всякій повѣритъ, что въ центрѣ столицы, рядомъ съ блестящей роскошью милліонныхъ до­ мовъ, есть такія трущобы, отъ одного воздуха и обстановки которыхъ люди, посѣщавшіе ихъ, па­ дали въ обморокъ. Одну изъ подобныхъ трущобъ Москвы я часто посѣщалъ въ продолженіе послѣднихъ шести лѣтъ. Это трактиръ на Хитровоыъ рынкѣ, извѣстный подъ названіемъ „Каторга". Трущобный людъ, населяющій Хитровъ рынокъ, мѣтко окрестплъ трактиры на рынкѣ. Одинъ изъ нихъ названъ „Пересыльный", какъ наыекъ на пе­ ресыльную тюрьму, другой „Сибирь", третій „Ка­ торга" __ „Пересыльный" почище, и публика въ немъ поприличнѣе, „Сибирь" грязнѣе и по­ сѣщается нищими и мелкими воришками, а „Каторга" нѣчто еще болѣе ужасное.

142

в.

гиляровскій.

Самый Хитровъ рынокъ съ его ночлежными домами служить притономъ всевозможныхъворовъ, зачастую бѣжавшихъ изъ Сибири. Полицейскіе протоколы за много лѣтъ могутъ подтвердить, что большинство бѣглыхъ изъ Си­ бири въ Москвѣ арестовываются именно на Хитро­ вомъ рынкѣ. Арестантъ бѣжитъ изъ Сибири съ одною цѣлью — чтобы увидѣть родину. Но родины у него нѣтъ. Онъ отверженецъ общества. Всѣ отступились отъ него, кромѣ такихъ же какъ онъ обитателей тру­ щобъ, которые посмотрятъ на него, „варнака, Си­ бпрскаго, генерала Забугрянскаго" , какъ на героя. Они, отверженцы —его родные, Хитровъ рынокъ для него родина. Бри прощаньяхъ арестантовъ въ пересыльной тюрьыѣ, отправляющихся въ Сибирь, въ каторж­ ный работы безъ срока, оставшіеся здѣсь гово­ рятъ: — Прощай, Богъ дастъ увидимся въ „Ка­ торгѣ". — Постараемся! — отвѣчаютъ сибиряки и пе­ редъ глазами ихъ рисуется Хитровъ рынокъ и трактпръ „Каторга". И въ Сибири при встрѣчѣ съ бѣглыми арес­ танты­москвичи повторяютъ то же завѣтное слово... Былъ сырой, осенній вечеръ, когда я въ по­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

143

слѣднін разъ отворилъ низкую, грязную, дверь „Каторги"; мнѣ на встрѣчу пахнулъ столбъ бѣ­ лаго пара, смѣси махорки, сивухи, и прѣлой тряпки. Гомонъ стоялъ невообразимый. Неясныя фигу­ ры, брань, лихія пѣсни, звуки гармоники и клар­ нета, бурленье пьяныхъ, стукъ стеклянной посуды, крики о помощи.... Все это смѣпшвалось въ общій хаосъ, каждый звукъ раздавался самъ по себѣ, и ни на одномъ изъ нихъ нельзя было остано­ вить своего вниманія __ Съ чѣмъ бы сравнить эту картину?! Нѣтъ! Видимое мной не похоже на жилище людей, шумно празднующихъ какое­нибудь тор­ жество.... Нѣтъ, это не то.... Не похоже оно и на берлогу дикихъ звѣрей, отчаянно дерущихся между собой за кровавую добычу.... Опять не то.... Можетъ­быть, читатели, вы слыхали отъ ста­ рыхъ нянекъ сказку о Лысой горѣ, куда слета­ ются вѣдьмы, оборотни, нетопыри, совы, упыри, черти всѣхъ возрастовъ и состояній справлять адскій карнавалъ? Что­то напоминающее этотъ сказочный карнавалъ я и увидѣлъ здѣсь. На полу лежалъ босой старикъ, съ раскро­ вавленнымъ лицомъ. Онъ лежалъ на сппнѣ и судорожно подергивался __ Изо рта шла кро­ вавая пѣна....

144

в.

гиіяровскій.

А какъ разъ надъ его головой, откинувшись иа сппнку самодѣльнаго стула, подъ звуки квар­ тета и гармоники отставной солдатъ въ опоркахъ реветъ дикую пѣсню __ Ка­да­я бшъ слабодна­ай ыальчиіъ __

Половой съ бутылкой водки и двумя стаканами перешагнулъ черезъ лежавшаго п побѣжалъ дальше.... Я прошелъ въ середину залы и сѣлъ у едпнст­ веннаго пустаго столика. Все тѣ же типы, тѣ же лица, что и прежде __ Тѣ же бутылкп водки съ единственной закус­ кой—огурцомъ и чернымъ хлѣбомъ, тѣ же лица, пьяныя, звѣрскія, забитыя, молодыя и старыл, тѣ же хриплые голоса, тотъ же визгъ избивае­ мыхъ бабъ, (по здѣшнему „тетокъ") спдящнхъ частію въ одиночку, частію гурьбой, въ заднемъ углу „залы," съ своими „котами". Эти „бабы" — завсегдатаи, единственные посѣ­ тителп трактира, платящіе за право входа бу­ фетчику. ..­ Судьба ихъ всѣхъ одинакова, я будущее каж­ дой изъ нихь не разнится: или смерть въ боль­ ппцѣ и подъ заборомъ, или при счастлииомъ нсходѣ—торговля гнилыми яблоками и селедками здѣсь же на рынкѣ.... Прошлое почти оди­ наковое: пришла на Хитровъ рынокъ наниматься; у нея нарочно, чтобъ закабалить ея „котъ„ ук­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

115

ралъ паспорта, затѣмъ разыгрывая пзъ себя благодѣтеля, выручшгь ее, водворивъ на ноч­ легъ въ ночлежный домъ—мѣсто, гдѣ можно, пе­ реночевать, не иыѣя паспорта. (Это, конечно не устраивается безъ предварптельнаго соглашенія съ хозяиномъ ночлежнаго дома). „Кота" наконецъ сдѣлался ея любовникомъ и пустилъ въ „оборота", т. е.. ввелъ въ „Каторгу" и начаіъ продавать ее пьянымъ посѣтителямъ.... Прошло 3 — 6 мѣся­ цевъ, и свѣженькая, совсѣмъ юная дѣвушка пре­ вратилась въ потерявшую обликъ человѣческій „каторжную тетку" __ Лѣтъ 5 тому назадъ я встрѣтился въ „Катор­ гѣ" съ настоящей, княжной, извѣстной Москвѣ по скандальному процессу и умершей въ 1885 году въ больнпцѣ __ Покойная нѣкоторое время была завсегдатаемъ „Каторги " . . . . „Коты" здѣсь составляютъ, если можно такъ выразиться, отдѣльную касту, пользуются благо­ воленіемъ половыхъ и буфетчпковъ, живутъ на вы­ рученныя ихъ любовницами деньги и кражей ко­ шельковъ и платья у пьяныхъ посѣтителей, давая долю изъ краденаго половымъ.... Вотъ, посреди комнаты, за столомъ въ объя­ тіяхъ пожилаго, плечистаго брюнета, съ коротко остриженными волосами, лежптъ пьяная дѣвочка, лѣтъ 13, съ дѣтскимъ лицомъ, съ опухшими крас­ ными глазами, и что­то старается выговорить, но 10

14(i

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

не можетъ __ Изъ маленькаго, хорошенькаго ро­ тика, вылетаютъ безсвязные звуки. Рядомъ съ ними сидитъ щеголь въ русской поддевкѣ — „котъ", продающій свою „кредитную" плечистому брю­ нету __ — Говорятъ тебѣ, зеленый ноги #), у насъ много слободнѣй, потому свои.... — Зеленый.... зеленый.... будетъ звонить­то, чортъ­шалава!... — Нешто не знаютъ тебя.... звонить!... Ты бы лучше __ — Здравствуй, милая, хорошая моя, Чирнабровая, поррядач­ная.... грянули пѣсенники и покрыли разговоръ. Передо мной явился новый субъектъ, въ опор­ кахъ, одѣтый въ черную отъ грязи, подпоясан­ ную веревкой, женскую рубаху съ короткими ру­ кавами, изъ­подъ которыхъ высовывались страш­ но мускулистыя, тяжелыя руки; одну, безъ наль­ цевъ, отрубленныхъ или отмороженныхъ, онъ протянулъ мнѣ. — Salve, amice! —прогремѣлъ надо мной густой басъ. — Здравствуй, Лавровъ,—отвѣтилъ я. —• Съ похмѣлья я, баринъ; сдѣлай милость, опохмѣли, многую лѣту спою. *) Зеленыя ноги—бѣглый съ каторги.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

147

И не успѣлъ я отвѣтить, какъ Лавровъ гарк­ нулъ такъ, что зазвенѣди окна: „многая лѣта, многая!..." и свопиъ хриплымъ, но необычайно сильнымъ басомъ покрылъ весь гомонъ „Каторги". До сихъ поръ меня не замѣчали, но теперь я сдѣлался предметомъ всеобщаго вниманія. Мой кожаный пиджакъ, съ надѣтой на выпускъ золо­ тою цѣпью, незамѣтный при общемъ гомонѣ и суетѣ, теперь обратилъ вниманіе всѣхъ. Плечи­ стый брюнетъ какъ­то вздрогнулъ, пошептался съ „котомъ" и бросилъ на столъ рубль; оба вышли, ведя подъ­руки пьяную дѣвушку.... — Лѣта многая, лѣта, водки ставь! —кончилъ Лавровъ, не обращая ни на что вниманія. Я спросилъ полбутылки.... Не ус пѣли еще намъ подать водки, какъ бородатый мужнкъ, пѣсенникъ, отвелъ отъ меня Лаврова, и пошептавшись съ нимъ, отошелъ къ пѣсенникамъ.... Снова загремѣла пѣсня, завизжала гармоника и завылъ кларнетъ __ Замѣшательство, вызванное восклицаніемъ Лаврова, обратившимъ вниманіе на меня, скоро изчезло. — Спрашивалъ меня, не сыщикъ ли ты, испугались вишь!... — объяснилъ мнѣ Лавровъ, проглатывая стаканъ водки.... Лаврова я знаю давно. Онъ сынъ священника, семинаристъ, совершенно спившійся съ кругу и ставшій безвозвратнымъ завсегдатаемъ „Каторги" и 10*

148

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

ночлежныхъ прптоновъ. За всѣ носѣщенія мною въ продолженіе ыногихъ лѣтъ „Каторги", я никогда не впдалъ Лаврова трезвымъ __ Это здоровенный 25­лѣтній малый, съ громадной, всклокоченной головой, вѣчно босой, съ совершенно одпчав­ шимъ, животнымъ лицомъ. Кромѣ водки онъ ни­ чего не признаетъ, и только страшно сильная нату­ ра выноситъ такую безпросыпную, голодную жизнь. . . Къ нашему столу подошла одна изъ „тетокъ", баба лѣтъ тридцати, и назвавъ меня „кавалеромъ", попросила угостить „папиросочкой". Вскорѣ за ней подсѣлъ и мужикъ, справлявшінся у Лаврова обо мнѣ и успокоившійся окончательно, когда послѣ Лаврова одинъ изъ половыхъ, знавшихъ меня, объяснилъ ему, что я не сыщикъ. — Ужь извините, очень пріятно быть знако­ мымн­съ, а мы было въ васъ ошиблись, думали „легашъ", —протянулъ онъ мнѣ руку, безъ при­ глашенія садясь за столъ. — Водочки дозвольте, а мы вамъ пѣсенку сыграемъ. Вы у насъ и такъ гостя спугнули,— указывая на мѣсто, гдѣ сидѣлъ плечистый брю­ нетъ, сказалъ пѣсенникъ. Я далъ два двугривенныхъ, и пѣсенники гря­ нули „ Кавказскую " . Въ дверяхъ главной залы появился новый субъ­ ектъ, красивый, щегольски одѣтый, мущинасред­ лихъ лѣтъ, съ ловко разчесанной на обѣ стороны

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

149

бородкой. На рукахъ его горѣли дорогіе бриллі­ антовые перстни, а изъ­подъ темной визитки сбѣ­ гала по жилету толстая, изящная золотая цѣпь, увѣшанная брелоками. То былъ хозяинъ заведенія, теперь почетный гражданинъ и кавалеръ, казначей одного благотво­ рительна™ общества, а ранѣе буфетчикъ въ трак­ тирѣ на томъ же Хптрозомъ рынкѣ, теперь умер­ шаго, Марка Афанасьева. Хозяинъ самодовольно взглянулъ на плоды рукъ свонхъ, на гудѣвшую пьяную ватагу, мано­ веніемъ рукп приказалъ убрать все еще лежав­ шаго и хрппѣвшаго старика, и сѣлъ за „хозяй­ скій" столъ у буфета за чай.... „Каторга" не обратила никакого вниманія на хо­ зяина и гудѣла по­прежнему __ Въ углу барыпшикъ снималъ сапоги съ загу­ лявшаго мастероваго, окруженнаго тетками, и тор­ говался, тщательно осматривая голенищи и ста­ раясь отодрать подошву. — Три рубля, хошь умри! —топая босой ногой по грязному полу упирался мастеровой. — Шесть гривенъ хошь, —получай! —въ деся­ тый разъ повторяли оба, и каждый разъ барыш­ нпкъ тыкалъ въ лицо сапогами мастеровому, по­ казывая, будто „подметки­то отопрѣлп, оголтѣлый чортъ! Три рубли, пра, чортъ!" — Отопрѣли! Самъ ты, рыжая швабра, ото­

150

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

прѣлъ! Нѣтъ, ты кажи, гдѣ отопрѣли? Это домъ, а не сапоги, домъ __ — Карраулъ, убили! —заглушили слова торгу­ ющихся дикіе крики во весь пластъ рухнувшейся на грязный полъ „тетки", которую кулакомъ хва­ тать по лицу, за какое­то слово невпопадъ, ея возлюбленный. — Это за любовь­то мою, ока­явный __ за лю­ бовь­то мо __ — Карраулъ, убили!... —еще громче завопила она, получивъ новый ударъ сапогомъ по лицу, на этотъ разъ отъ мальчишки­половаго __ — Знай нашихъ, не умирай скорча! —кто­то съ хохотомъ съострилъ по поводу плюхи __ Я расплатился и пошелъ къ выходу.... Нѣсколько лѣтъ тому назадъ здѣсь при мнѣ такъ же поступили съ княжной. Я вступился за нее, но, выручая ее, самъ едва остался цѣлъ только благо­ даря тому, что княжну били у самаго выхода, да со мной былъ кастетъ и силачъ­товарищъ, съ ко­ торымъ мы отдѣлались отъ дравшихся на пло­ щади, гдѣ завсегдатаи „Каторги" боялись очень шумѣть, не желая привлекать постороннюю пуб­ лику, а пожалуй и городоваго. Я вышелъ на площадь. Красными точками сквозь туманъ мерцали фонари двухъ­трехъ за­ поздавшихъ торговокъ съѣстными припасами. Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ двери валялся въ грязи

трущовные

люди.

151

человѣкъ, тот,ъ самый, котораго „убрали" по ма­ новенію хозяйской рукп съ пола трактира.... Тихо было на площади, только сквозь кой­гдѣ разби­ тая окна „Каторги" глухо слышался гомонъ, по­ крывавшійся то октавой Лаврова, оравшаго „мно­ гую лѣту" , то визгомъ пьяныхъ „тетокъ"....

Послѣдній ударъ.

Послѣдній уда.рть. (ОЧЕРКЪ

ИЗЪ ЖИЗНИ БИЛЛІАРДНЫХЪ.)

Онъ вотелъ въ билліардную. При его появле­ віи начался шопотъ, взгляды всѣхъ обратились къ нему. — Василій Яковлевичъ, Василій Яковлевпчъ.... капитанъ прпшелъ! —послышалось въ разныхъ уг­ лахъ. А онъ стоялъ у дверей, прямой и стройный, высоко поднявъ свою, съ сѣдой львпною гривой, голову, и смотрѣлъ на играющихъ. На его бо­ лѣзненно­блѣдномъ лицѣ появлялась порою улыб­ ка. Глаза его изъ глубокихъ орбптъ смотрѣли безстрастно, и измѣнялась лишь линія мертвенно­ блѣдныхъ губъ, покрытыхъ длинными сѣдыми усами. Капитанъ—своего рода знаменитость въ мірѣ •билліардныхъ пгроковъ.

156

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

Игра его была попстпнѣ изумительна. Онъ пгралъ не ііо­маркерскп, не по­шуллерскп, а бле­ стящимъ вольнымъ ударомъ. Много лѣтъ существовалъ онъ одною иг­ рой, но съ каждымъ годомъ ему труднѣе н труд­ нѣе приходилось добывать рубли концомъ кія, потому­ что его игру узнали всюду и брали съ него такъ много впередъ, что только нужда за­ ставляла его мѣнять свой блестящій „ капитан­ скій" ударъ на іезуитскія штуки. Въ билліардныхъ посѣтителямъ даются разныя прозвища, которыя настолько входятъ въ упо­ требленіе, что собственныя имена забываются. Такъ одного прозвали „енотовые штаны", за то, что онъ когда­то явплся въ мохнатыхъ брюкахъ. Брюкъ этпхъ онъ и не носилъ ужъ послѣ того много лѣтъ, но прозваніе такъ и осталось за нимъ; другаго почему­то окрестили „утопленникомъ" , третьяго „подрядчикомъ", нятаго „кузнецомъ" и т. п. Василія же Яковлевича зваля капптаномъ, по­ тому­что онъ на самомъ дѣлѣ, былъ капитанъ въ отставкѣ, Василій Яковлевичъ Казаковъ. Въ юности, не кончивъ курса гииназіи, онъ поступилъ въ пѣхотный полкъ, въ юнкера. На­ чалась разгульная казарменная жизнь, съ ея лѣнью, съ ея монотоннымъ шаганьемъ „справа но одному", съ ея „нап­пле­чо"! и „шай, нак­кра­улъ!" и пьянствомъ при каждомъ удобномъ случаѣ. А на

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

157

пьянство его отецъ, почтовый чпновнпкъ какого­ то уѣзднаго городка, присылалъ рублей по де­ сяти въ мѣсяцъ, а въ праздники, получивши мзду съ обывателей, и по четвертному билету. „Юнкерація" жила въ казармахъ, на отдѣль­ ныхъ нарахъ, въ ящикахъ которыхъ, предназна­ ченныхъ для бѣлья и солдатскихъ вещей, можно было найти пустые полуштофы, да п то при бла­ госостояніп юнкерскихъ кармановъ, а въ минуту безденежья „посуда" пропивалась, равно какъ и трехфунтовой хлѣбный паекъ за мѣсяцъ впередъ, н юнкера хлебали щи съ „ушкомъ" вмѣсто хлѣба. Баталіонный острякъ, унтеръ­офицеръ Орлякпнъ, обѣдая со своимъ взводомъ, бывало, откладывалъ свой хлѣбъ, лѣвой рукой брался за ухо, а пра­ вой держалъ ложку, и хлебая щи, говорилъ: „по­ юнкерски, съ ушкомъ". У юнкеровъ была одна завѣтная вещь, нико­ гда не пропивавшаяся; это гитара Казакова, ве­ ликаго виртуоза по этой части. Подъ звуки ея юнкера пѣли хоромъ пѣсни и плясали въ минуту разгула. Гитара сдѣлала Ка­ закова первымъ билліарднымъ игрокомъ. Переходъ отъ перваго инструмента ко второму совершился случайно. Казаковъ прославился иг­ рой на гитарѣ по всему городу, а любители купцы и чиновники таскали его на вечеринки и угощали въ трактирахъ.

158

В.

ГИЛЯР0ВСК1Й.

Казаковъ сталъ бывать въ билліардныхъ, шутя сыгралъ партію съ кѣыъ­то изъ пріятелей, а че­ резъ годъ уже обыгрывалъ всѣхъ маркеровъ въ городѣ . Дорого, однако, Казакову стоило выучиться. Много разъ приходилось обѣдать „съ ушкомъ", вмѣсто хлѣба, еще больше сидѣть въ темномъ корпусѣ подъ арестомъ за опозданіе на ученье __ Его произвели въ офицеры , дали роту, но онъ не оставлялъ игры. Слава о немъ, какъ о первомъ игрокѣ, достиг­ ла столицъ, а вскорѣ онъ и самъ попалъ сюда и сдѣлался профессіоналънымъ игрокомъ. Опоздавъ на какой­то важный смотръ, гдѣ присутствіе его было необходимо, Казаковъ, по предложенію высшаго начальства, до котораго стали доходить разные слухи о немъ, какъ о билліардномъ шуллерѣ, долженъ былъ выйти въ отставку. Ему некуда было больше идти, какъ въ билліард­ ную. И пошла жизнь игрока. То въ карманѣ сотни рублей, то на другой день капитанъ пьетъ чай у маркеровъ и раздобывается „трешницей" . Когда своихъ денегъ не было подолгу, находи­ лись антрепренеры, водившіе Казакова по бил­ ліарднымъ. Они давали денегъ на крупную, вѣр­ ную игру, брали изъ выигрыша себѣ льви­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

159

ную долю, и давали капитану гроши „на харчи". Онъ игралъ въ клубахъ, былъ принять въ поря­ дочность обществѣ, одѣвался у лучшихъпортныхъ, жилъ въ хорошемъ отелѣ и__ велъ тѣсную дружбу съ маркерами и шуллерами. Они сводили ему игру. Шли годы. Слава его, какъ игрока, росла, из­ вѣстность его, какъ порядочнаго человѣка, па­ дала. Изъ клубныхъ билліардныхъ онъ перебрался въ лучшіе трактиры; потомъ сталъ завсегдатаемъ трактировъ средней руки. И здѣсь узнали его. Приходилось сводить игру непосильную, себѣ въ убытокъ. Капитанъ, послѣ случайнаго, крупнаго выигры­ ша, бѣжалъ изъ столицы на югъ и началъ га­ стролировать по билліарднымъ. Лѣтъ въ семь онъ объѣздилъ всю Россію и наконецъ снова по­ явился въ столицѣ. Но ужъ не тотъ, что прежде: состарѣлся. Отъ прежняго джентльмена­капитана остались гордая, военная осанка, сѣдая роскошная шеве­ люра и сильно поношенный, но прекрасно сидѣ­ вшій черный сюртукъ. Вотъ какимъ онъ явился въ билліардную буль­ варнаго трактира послѣ семилѣтняго отсутствія. Играли на деньги два извѣстные столичные

160

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

игрока: старикъ, подслѣноватый, лысый, и моло­ дой маркеръ изъ сосѣдняго трактира. Маркеръ проигрывалъ и горячился, старикъ хладнокровно выигрывалъ партію за партіей и съ каждымъ ударомъ жаловался на свою старость и немощь. — Ничего, голубушки мои, господа почтенные, не вижу, ста­арость пришла! —вздыхаетъ старикъ и съ трескомъ „дѣлаетъ" трудный шаръ. — Старый чортъ, кромѣ лузы ничего не видитъ! —сердится партнеръ. — Подрѣзаю красненькаго. — Тридцать пять и очень досадно!— считаетъ маркеръ. — Въ уголъ. — Не было. Никого играютъ, тридцать пять дожпдаютъ! — Батюшки мои свѣты! Кого это я вижу, сколько лѣтъ, сколько зимъ, голубушка Василій Яковлевичъ! какими судьбами­съ?! — На твою игру, Прохорычъ, посмотрѣть прі­ ѣхалъ; изъ Нижняго теперь __ Прохорычъ, живо кончивъ партію, бросялъ кій, и два старика, „собратья по оружію", жарко обня­ лись, а потомъ усѣлись за чай. — Гдѣ побывалъ, Василій Яковлевичъ? — Дурно кончилъ. —Теперь изъ Нижняго, въ больницѣ лежалъ, мѣсяца три, правая рука ело­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

161

мана, самъ развинтился.... Все болитъ, Прохо­ рычъ! Прохорычъ вздохнулъ и погладилъ бороду. — Руку­то гдѣ повредили?—спросилъ онъ, по­ молчавши. — Въ Нижнемъ, съ татариномъ игралъ. При­ кинулся, подлецъ, неумѣлымъ. Деньжатъ у меня а­ни­ни. Думалъ—навѣрное выиграю какъ и все­ гда, а тутъ вышло иначе. Три красныхъ стало за мной, да за партіи четыре съ полтиной. Та­ таринъ положилъ кій: дошлите, говорить, день­ ги! Такъ и такъ, говорю, повремените: я, молъ, такой­то. Назвалъ себя. А татаринъ­то себя на­ звалъ: а я, говорить, Садыкъ __ И руки у меня опустились.... — Садыкъ, Садычка?—Ну, на чорта, Василій Яковлевичъ, налетѣлъ. — Да, Садыкъ. Деньги, кричитъ, мнѣ пода­ вай. Маркеръ за партіи требуетъ. Я было и на утекъ, да нѣтъ — — Ну, что дальше, что? — Избили, Прохорычъ, да въ окно выкинули.... Со втораго этажа въ окно, на мощенный дворъ — Руку сломали.... И надо же было!... Н­да. По­ лежалъ я въ больницѣ, вышелъ —вотъ одпнъ этотъ сюртучокъ на мнѣ, да узелочекъ съ бѣльемъ. Со­ брали кое­что маркеры въ Нижнемъ, отправили по желѣзной дорогѣ, билетъ купили. Дорогой же 11

162

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

—другая бѣда, указъ объ отставкѣ потерялъ, и теперь на бродяжномъ положеніи. Капитанъ, за нѣсколько ыинутъ передъ тѣмъ гордо державшій, по военной привычкѣ, свою го­ лову и стань, какъ­то осунулся. — Ну, а игра, Василь Яковлевичъ, все та же? Капитанъ встрепенулся. — Не знаю; изъ больницы вышелъ, еще не пробовалъ. Недѣли двѣ только руку съ перевязки снялъ. — Поди, похуже стала. — А может ъ отстоялась. Когда я долго не играю—лучше игра. Думаю свести. — Своди, что же—на красненькую.... Прохо­ рычъ незамѣтно сунулъ подъ блюдечко десяти­ рублевку. — Спасибо, старый другъ, спасибо,—выруча­ ешь въ тяжкую минуту. — Мы старую хлѣбъ­соль не забываемъ! Капитанъ взялъ кій въ руки. — За капитана держанье, держу за капитана красный билетъ! —послышалось во всѣхъ углахъ. Посыпались на столы кредитки__ Капитанъ гордо выпрямился. Его партнеръ, извѣстный игрокъ Свистунъ, мо­ лодой мальчикъ, началъ партію. Ловко, „тонкимъ зефиромъ", его шаръ скользнулъ по боку пира­ мидки и вернулся назадъ.

ТРУЩОБНЫЕ

ІЮДИ

163

Капитанъ оперся на бортъ, красиво согнулъ свой тонкій, стройный стань, долго цѣлился и необычайно сильнымъ ударомъ „въ лобъ" перваго шара пирамиды, разбилъ всѣ шары, а своего крас­ наго вернулъ на прежнее мѣсто. Ударъ былъ по­ разительный. — Браво, капитанъ, браво! — апплодировала, восхищаясь, билліардная. Но капитану было не до того. Онъ схватился лѣвою рукою за правую и блѣдный, какъ мерт­ вецъ, со стономъ опустился на стулъ. Свистунъ сдѣлалъ ударъ, и не отыгрался. Его шаръ всталъ по серединѣ билліарда, какъ разъ подъ всей партіей. Стоило положить одного шара и выиграть все. А капитанъ, удивившій минуту тому назадъ бил­ ліардную своимъ былымъ знаменитымъ „капитан­ скимъ" ударомъ, продолжалъ стонать, сидя на стулѣ. Вся билліардная столпилась около него. — Рука моя __ рука __ Умираю __ Она сло­ мана!—стоналъ капитанъ. Ему дали воды. Онъ немного оправился и пому­ тившимися глазами смотрѣлъ на окружающихъ. — Играйте, играйте, вашъ ударъ! —требовалъ Свистунъ и державшіе за него. — Пусть другой играетъ, онъ не можетъ, ви­ дите: боленъ! —говорили противники. 11*

164

В.

ГИЛ ЯРОВ СКІЙ.

— А боленъ, не берись! Мы тоже деньги ста­ вили. — Послушай, Свистунъ, я стою подо всей партіей, равойдемся! —посмотрѣвъ на билліардъ, промолвплъ капитанъ. — Играйте­ съ! Капитанъ, блѣдный, съ туыаннымъ взоромъ, закусивъ отъ боли губу, положилъ правую руку за бортъ сюртука, всталъ, взялъ въ лѣвую руку кій и промахнулся. Свистунъ съ удара сдѣлалъ партію и получилъ деньги. Капитанъ безъ чувствъ лежалъ на стулѣ и сто­ налъ. Кто­то, уплачивая проигрышъ, обругалъ его „старымъ воромъ, бродягой". Его выгнали больнаго, измученнаго, изъ бил­ ліардной и отобрали у него послѣднія деньги. На улицѣ бѣдняка нодняли дворники и отправили въ пріемный покой. Прошло нѣсколько мѣсяцевъ; о капитанѣ никто ничего не слыхалъ, и его по­ чти забыли. Прошло еще около года. До биллі­ ардной стали достигать слухи о капитанѣ, будто онъ живетъ гдѣ­то въ ночлежномъ домѣ и пи­ тается милостыней. Это было вѣрно: капитанъ дѣйствительно жилъ въ ночлежномъ пріютѣ, а по утрамъ становился на паперть вмѣстѣ съ нищпми, между которыми

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

165

онъ извѣстенъ за „безрукаго барина". По вече­ рамъ его видали сидящамъ въ билліардныхъ грязныхъ трактировъ. Онъ посѣдѣлъ, осунулся, станъ его согнулся, а жалкіе лохмотья и ампутированная рука сдѣ­ лали его совсѣмъ непохожимъ набылаго щеголя­ капитана.

„Неудачникъ".

Неудачника. — Вы, батенька мой, зачѣмъ пожаловали?—Эти­ ми словами, въ прихожей классической гимназіи, ос­ тановилъ инспекторъ Тыква входившаго гимназис­ та Корпѣлкина. — Какъ, куда?—ОВъ классы, Евдокпмъ Леонп­ довичъ! — Зачѣмъ это? — Какъ зачѣмъ? на переэкзаменовку! — Поздно­съ! Вчера совѣтъ васъ исключилъ, переэкзаменовка вамъ не разрѣшена, можете завтра придти за полученіемъ бумагъ..., — Какъ? Почему не разрѣшена переэкзаменов­ ка? Вѣдь у меня только одна двойка и то изъ ла­ тинскаго __ Отчего же Куропаткина и Субботина вчера переэкзаменовали? У нихъ по двѣ двойки.... — Не знаю­съ, завтра получите бумаги, а се­ годня можете идти.

170

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

Корпѣлкинъ вышелъ. Слезы и злость душили его. — Господи, да что же я за несчастный такой? Изъ­за пустой двойки.... И почему это другихъ допустили до переэкзаменовки, а меня нѣтъ? А я имѣлъ больше права, у меня одна двойка!... да за что же, за что! На другой день ему были выданы изъ гимна­ зіи бумаги. * * #

Прошло около пяти лѣтъ послѣ этого случая. Корпѣлкинъ, сынъ бѣдныхъ родителей, жиль до­ ма, перебиваясь кой­какъ дешевыми уроками, ко­ торые давали ему рублей около восьми въ мѣсяцъ. Первые два года, впрочемъ, онъ горячо принял­ ся готовиться въ университетъ, хотѣлъ держать экзаменъ, при чемъ сильно разсчитывалъ на обѣ­ щанный урокъ у одного купца, чтобы добыть не­ обходимыхъ напоѣздкуденегъ, но урокъ этотъ пе­ ребилъегобывшійтоварищъ по гииназіи Субботинъ. Прошло еще три года послѣ этого. Универси­ тетъ забылся, о продолженіи ученья и помину нѣтъ—жить стало нечѣмъ, пришлось искать мѣс­ та. Эти поиски продолжались около года, во вре­ мя котораго предлагалъ дальній родственникъ, исправникъ, поступить въ урядники, но молодой человѣкъ, претендовавшій поступить въ универси­ тетъ, отказался, за что, впрочемъ, отъ родителей получилъ нагоняй.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

171

Наконецъ, по хлопотамъ одного знакомаго секре­ таря управленія желѣзной дороги, пріятеляего отца, ему было обѣщано мѣсто помощника счетовода при управленіи. Въ назначенный день въ передней управленія сидѣли двое: маленькій невзрачный молодой че­ ловѣкъ, съ птичьей запуганной физіономіей, и рос­ лый, бородатый мущина, съ апломбомъ говорив­ ши, съ апломбомъ двигавшійся. — Господа, пожалуйте къ управляющему! —за­ явилъ имъ чиновникъ, и черезъ пять минутъ оба стояли передъ управляющимъ дорогою. — Г. Ловитвинъ,—обратился онъ къ бородато­ му,—я васъ назначаю помощникомъ счетовода, а васъ, г. Корпѣлкинъ, въ статистику, на 35 руб­ лей въ мѣсяцъ. Прошу служить аккуратно, быть исправнымъ ! — Господинъ управляющій, мнѣ обѣщали__ Но управляющій взглянулъ въ лицо Корпѣл­ кина, какъ­то презрительно улыбнулся вмѣсто отвѣта, повернулся спиной и вышелъ __ * *

Богато и весело справлялъ свои именины сек­ ретарь управленія Станиславъ Францевичъ Пуль­ кевскій. Его просторная чистенькая квартирка бы­ ла переполнена гостями. Двѣ комнаты были заня­ ты карточными столами, на которыхъ „винтили"

172

В.

ГИ Л ЯР ОВСКІЙ.

и „стучали" чиновники посолиднѣе, а молодежь отплясывала въ залѣ. Два желѣзнодорожные сторожа обносили барышенъ фруктами и чаемъ. Станиславъ Францевичъ не жалѣлъ угощенья __ Да и жалѣть­то нельзя было: на вечерахъ этихъ онъ лпцомъ показывалъ свой товаръ, трехъ до­ чекъ: Клементину, Марію и Цецилію. Старшей было 22 года, младшей 18 лѣтъ. Веселились всѣ, танцовали __ Только въ углу, какъ „мрачный демонъ, духъ изгнанья", спдѣлъ Корпѣлкинъ, не отрывая гдазъ отъ Клементины, въ которую былъ влюбленъ и уже считался же­ нихомъ ея __ А смущалъ его армейскій подпоручикъ, не от­ ходившій отъ Климочкп, какъ мысленно называлъ ее Корпѣлкияъ , и танцовавшій съ ней всѣ танцы. Она тоже умильно нѣжннчала съ военнымъ и толь­ ко разъ, да и то какъ­то презрительно, какъ по­ казалось Корпѣлкину, взглянула въ тотъ уголъ,гдѣ сидѣлъ страдалецъ. — Клементина Станиславовна! Позвольте васъ просить на туръ вальса! —какъ­то робко за­ явилъ ей наконецъ Корпѣлкинъ, улучивъ ми­ нуту, когда она, усталая послѣ кадрили, спдѣ­ ла въ углу и обмахивалась батистовымъ платкомъ. — Видите, я.... —начала было она, но подлетѣ­ вшій подпоручикъ выручилъ ее. — Клементина Станиславовна, позвольте....

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

173

— 'Да, съ удовольствіемъ, —не дала договорить Климочка, и. новая пара закружилась по залѣ. Ни слова болѣе не сказалъ Корпѣлкинъ; про­ бравшись потихоньку въ переднюю, онъ одѣлся п ушелъ домой. ** — Вася, слышалъ? Станиславъ Францевичъ дочь вчера просваталъ! —на другой день въ кон­ торѣ заявплъ ему товарпщъ Колушкинъ. — Вчера?! — Да, и шампанское пили! Клементину Ста­ ниславовну, за офицера, что съ ней танцовалъ. Какъ? Что? За этого офицера?... Ты не шу­ тишь? Нѣтъ?... — Да вотъ хоть самого спроси. Что за шут­ ки, и свадьба въ ноябрѣ назначена.... — Свадьба?... Нѣтъ, этого не можетъ быть.... что ты __ нѣтъ!... — Честное слово! Мы приглашены на свадьбу, ужъ невѣста меня и въ шафера выбрала__ Пр'ошедшш мимо управляющій прекратилъ даль­ нѣйшій разговоръ. * * * — Боже мой, Боже мой! . . . Что же это такое? Что я за несчастный такой?... Ничего­то, ничего въ жизни не удается мнѣ!... Наконецъ она!... Она, повидимому интересовавшаяся мною, промѣняла

174

В.

ГИЛ ЯР О В СЕ I ft.

меня на какого­то офицерика.... А вѣдь вмѣстѣ росли__ Еще въ гимназіи мечтали о нашемъ бу­ дущемъ счастій __ И отецъ, опредѣляя меня на службу къ себѣ, намекалъ на это __ И вдругъ офицеръ этотъ.... А чѣмъ я, спрашивается, хуже его? А вотъ нѣтъ, не везетъ.... И наградой обошли.... Когда директоръ назначалъ награды, призвалъ насъ, посмотрѣлъ сначала на Ловитви­ на, потомъ на меня—иназначилъ ему 100 рублей, а мнѣ 30.... Отчего это? Такъ вотъ, не понравился что­то, а отчего—самъ не придумаю __ Отчего же въ самомъ дѣлѣ? И всегда вѣдь такъ __ Развѣ я меньше стою чѣмъ другіе? Работаю меньше?—вслухъ разсуждалъ Корпѣлкинъ, шлепая по грязи__ Онъ то­и­дѣло оступался и попадалъ въ лужи, но не за­ мѣчалъ ничего и разсуждалъ самъ съ собою до тѣхъ поръ, пока не наткнулся на церковную ог­ раду. Церковь была освѣщена ярко. У подъѣзда стояли богатыя кареты.... Сквозь раскрытия фор­ точки оконъ неслось „Исаія Ликуй". — Пойти хоть на чужое счастье посмотрѣть, если свое не удается. Въ церкви была толпа, давка. — Куда лѣзешь, —остановилъ его околодочный. — Въ церковь!—отвѣтилъ онъ. — Говорятъ —нельзя.... —Него кто­то вытолк­ нулъ изъ церкви__

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

175

„Пріидите всѣ несчастные и обрящете здѣсь покой души", —написалъ какой­то мѣстный юмо­ ристъ­завсегдатай на почернѣвшихъ дверяхъ по­ гребка краснымъ карандашомъ. Надпись эта су­ ществуешь, полустершаяся, неразборчивая, давно, ее всѣ обитатели погребка знаютъ наизустъ. Погребокъ этотъ замечательный. Онъ стоитъ въ укромномъ уголкѣ бойкой, оживленной ночью и днемъ разгульной улицы, и въ него не загля­ дываетъ всевидящее око полиціи. Въ погребкѣ особая жизнь, гармонирующая съ обстановкой. Прямо отъ входа, въ первой комнатѣ стоитъ буфетъ, сзади котораго на полкахъ красуется кол­ лекція винъ и водокъ. На буфетѣ горой поднял­ ся боченокъ и стоятъ на подносѣ стаканчики, такъ­какъ погребокъ, вопреки существующимъ за­ конамъ, по неисповѣдимой волѣ судебъ, доказы­ вающей, что нѣтъ правилъ безъ исключеній, тор­ гуетъ круглыя сутки распивочно и на­выносъ __ Снаружи все прилично, сравнительно чисто. За буфетомъ стоитъ солидный, со степенной бородой буфетчикъ, безстрастно, никогда не измѣняя своей холодной физіономіи, смотрящій на окружа­ ющее. Двери то­и­дѣло отворяются. Вбѣжитъ изво­ щикъ, распояшется, достанетъ пятакъ и не го­ воря ни слова, хлопнетъ его объ стойку. Буфет­

176

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

чпкъ ловкимъ движеніемъ руки сгребетъ этотъ пятакъ въ ящикъ, нальетъ стаканъ и наклонится за прилавокъ. Въ рукахъ его появляется полу­ пудовая, черная какъ сапогъ печенка, кусочекъ которой онъ стукнетъ о прилавокъ и пододвинетъ его къ извощику. За извощикомъ вбѣжитъ весь согнувшійся сапожникъ, съ колодками подъ мыш­ кой. — Опохмѣлите, Афанасій Афанасьевнчъ! —по­ проситъ онъ и загремитъ колодками по при­ лавку. Опять безмолвно наливается стаканъ водки, рѣжется кусокъ печенки и сапожныя колодки из­ чезаютъ за буфетъ.... И такъ съ утра до утра__ Неизмѣннымъ завсегдатаемъ погребка сдѣлался и Корпѣлкинъ. Съ утра онъ сидѣлъ въ задней темной комнатѣ, извѣстиой подъ именемъ „кло­ повника", вмѣстѣ съ десяткомъ оборванцевъ, го­ лодныхъ, опухшихъ отъ пьянства, грязныхъ __ Было утро. Одинъ за другимъ оборванцы на­ полняли „клоповникъ". Они проходили по­однночкѣ мимо буфетчика, униженно кланялись, глядя въ его безстрастное, холодное лицо, и садились въ „клоповникъ". За­ тѣмъ шли разговоры, гдѣ бы добыть на ѣду, на водку. — Петька, давай перекатимъ твою поддевку,

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

177

можетъ бумажку дадутъ! —предлагалъ босой, въ одной рубахѣ, оборванецъ своему сосѣду въ каф­ танѣ. — Отчѣпись; по тваму штоли дойти?... Выли­ цевали ужъ меня, нечего сказать __ —протестуетъ Петька. — Сейчасъ водочки бы, Петя __ Стюдепю по­ томъ на пятакъ.... А стюдень хорошій, свѣжій.... Съ хрящомъ, знаешь __ — Ну тебя!... — И хрѣнку, дадутъ.... Хорошо.... — Убирайся.... Ни за что — Къ крестной въ воскресенье пойду __ Она жалованье получитъ... — Да мы найдемъ надѣть­то __ А сейчасъ, понимаешь, стюдню __ По баночкѣ, и стюдню __ — Петька, а ты не ломайся, это не по­това­ рицки .... —вмѣшался третій ­ об орванецъ . — Стюдень­то свѣ­жай.... А Корпѣлкинъ сидѣлъ въ углу и связывалъ веревкой развалившійся опорокъ, подобравъ подъ себя босую ногу.... Онъ былъ погруженъ въ свое занятіе и не об­ ращалъ вниманія на окружающее. — Ишь­ты, проклятый, какъ его угораздило лопнуть­то.... Н­да!... Онъ связалъ опорокъ и посмотрѣлъ на него. — Ладно, потерпитъ! —рѣшилъ онъ. — А у Климочки тогда были розовые ботин­ 12

178

в.

гиляровскій.

ки. ... Каблучокъ съ выемкой.... Тоже розовый.... —вдругъ пришло на умъ Корпѣлкпну. Онъ зажму­ рилъ глаза.... — Въ какихъ же она ботинкахъ вѣнчалась? Должно­быть въ бѣлыхъ — Всегда въ бѣлыхъ вѣнчаются .... Должно ­ быть __ Вспомнилъ онъ, какъ его не пустили въ цер­ ковь, какъ онъ пошелъ въ трактиръ, напился пьянъ, недѣлю безъ просыпу пилъ, какъ его вы­ гнали со службы за пьянство, и какъ онъ, спу­ стивъ съ себя приличное платье, сталъ завсегда­ таемъ погребка.... Вотъужъ слищкомъ годъ, какъ онъ день сидитъ въ немъ, а на ночь выходатъ на уголъ улицы и протягиваетъ руку за пятакомъ на ночлегъ, если не получаетъ его отъ загуляв­ шаго въ погребкѣ гостя, или если товарищи по „клоповнику" не раздобудутся деньгами. Старые товарищи раза три одѣвали его съ ногъ до головы, но онъ возвращался въ погребокъ, пропивалъ все, и оставался по мѣстному выра­ женію „въ смѣнкѣ до седьмаго колѣна" , то­есть въ опоркахъ и рваной рубахѣ.... Разъ ему дали за­ нятіе въ конторѣ у инженера. Онъ проработалъ мѣсяцъ, получилъ десять рублей. Его неудер­ жимо влекло въ погребокъ похвастаться передъ товарищами по „клоповнику", что онъ на мѣстѣ, хорошо одѣтъ и получаетъ жалованье. — А, баринъ, ишь­ты! Поздравляемъ! —встрѣ­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

179

тиле его оборванцы, даже самъ буфетчикъ руку подалъ, и взглянулъ какъ­то странно на его ко­ стюмъ, будто оцѣнивалъ его. Потомъ Корпѣлкинъ угостилъ всѣхъ на радостяхъ водкой, а самъ долго не хотѣлъ пить больше одной рюмки, но не вытерпѣлъ. Къ полуночи все его платье очу­ тилось за буфетомъ, а онъ самъ, размахивая ру­ ками, крячалъ сидя въ углу. — Н­ну ихъ, подлецовъ.... Кланяться за свой трудъ.... Не хочу, подлецы! Эксплуататоры! Де­ сять рублей въ мѣсяцъ.... — Ну, въ трущобѣ я __ Въ трущобѣ __ А вы, франты, не въ трущобѣ.... а? Да черти васъ возьми— Халуи — Я здѣсь зато самъ по себѣ... Я никого не боюсь.... Я голоденъ—меня накор­ мятъ __ Опохмѣлятъ __ У меня есть—я накорм­ лю.... Вотъ это по­товарищески.... А вы.... Тьфу! Вы .только ѣдите другъ друга.... Ради прибавки жалованья, ради заслугъ какихъ­то продаете дру­ гихъ,топите ихъ — как'ъ меня утопили. . . Зачтоменя? А?Зачто?! —кричалъ Карпѣлкинъ, валясь наполъ. . . . Пьяный онъ всегда ругался и кричалъ вътомъ же духѣ, а трезвый ни съ кѣмъ не говорилъ ни слова, а только и думалъ, какъ бы добыть водки, чтобъ напиться и ругаться. — Вчера бы гривенникъ дали, на стаканчикъ бы, а теперь и пятака не дадутъ! —посмотрѣлъ онъ опять на опорки. 12*

180

В.

ГИЛЯР0ВСК1Й.

Потомъ опять мелькнули въ его воображеніи стройныя ножки въ розовыхъ ботинкахъ. Онъ по­ смотрѣлъ на единственный въ „клоновнпкѣ" столъ. Петька сидѣлъ въ одной рубахѣ и наливалъ въ стаканъ изъ штофа водку. Передъ нимъ стоялъ студень съ хрѣномъ. — Эй, баринъ, подходи, твой чередъ, мы ужъ опохмѣлились! —крикнулъ онъ пьянымъ голосомъ Корпѣлкину. Корпѣлкинъ подошелъ и взялъ стаканъ. — И стюдень хароша­ан!—нричмокпвалъ обор­ ванецъ, тыча грязной рукой въ жидкую, бурую массу....

Потерявшій почву.

»

Потерявшій почву. Подпоручикъ Ивановъ вышелъ въ отставку и съ Кавказа, гдѣ квартировалъ его полкъ, прі­ ѣхалъ въ одинъ изъ городовъ средней Россіи. Еще будучи юнкеромъ, онъ получалъ отъ своей единственной родственницы, старушки­тетки, жив­ шей въ этомъ городѣ, неболыпія суммы денегъ, н теперь, бросивъ службу „по служебнымъ недо­ разумѣніямъ", пріѣхалъ къ теткѣ, чтобы пока, до новой должности, пережить трудное время. Дорогой Ивановъ скромно мечталъ о какой­ нибудь должности на желѣзной дорогѣ илп въ конторѣ, о чистенькой комнаткѣ, о женитьбѣ. Но предположенія его не сбылись. Тетка умер­ ла нѣсколько лѣтъ тому назадъ, и онъ, совер­ шенно одинокій, очутился въ чужомъ городѣ безъ средствъ, безъ знанія жизни. За короткое время розысковъ Ивановъ потра­

184

В.

ГИЛЯР0ВСК1Й.

тилъ нѣсколько рублей, бывшихъ при немъ, п рас­ продалъ остатки гардероба; у него осталось одно военное, сильно поношенное пальто, и то безъ погонъ, которые онъ не имѣлъ права носить въ отставкѣ и продалъ барышнику „на выжигу". Дошло до того, пто хозяинъ гостинницы, гдѣ остановился Ивановъ, безъ церемонія выгналъ его за неплатежъ нѣсколькихъ рублей, и онъ вышелъ на улицу полуголодный, оскорбленный __ За не­ дѣлю, даже наканунѣ онъ инемечталъ о такомъ положеніи, въ какомъ очутился. Онъ пошелъ по улицѣ и началъ заходить изъ магазина къ магазинъ, изъ конторы въ контору, просилъ занятій, разсказывалъ обстоятельства, заставившая его искать работы, и всюду получалъ отказъ то въ притворно вѣжливой, то въ грубой формѣ. Такъ, одинъ купецъ, повертѣвъ въ рукахъ его чистенькій указъ объ отставкѣ, предложилъ по­ ступить въ швейцары къ подъѣзду. — Двери будешь отворять, калоши, платье снимать.... жалованья пять, да чайныхъ съ кра­ сненькую набѣжитъ, а къ празднику и съ чет­ вертную наподаютъ, только услужить смоги! Ивановъ счелъ это предложеніе за глумленіе и ушелъ, сопровождаемый насмѣшкамн. Заходилъ онъ подъ­вечеръ на желѣзную до­ рогу, въ кондуктора просился, но здѣсь ему прямо

трущовные

люди.

185

сказали, что безъ особой протекціи высшаго на­ чальства ыѣстъ не даютъ никому. Послѣдняя надежда лопнула, и онъ безцѣльно бродилъ по улицамъ, шлепая по лужамъ, образо­ вавшимся за два дня оттепели __ — Куда же идти? — поминутно задавалъ онъ себѣ вопросъ и не находилъ отвѣта. Мысли одна нелѣпѣе другой, несбыточный на­ дежды мелькали въ его головѣ. — Что бы я нашелъ сейчасъ на улицѣ тысячу рублей?... Одѣлся бы щеголемъ, квартирку бы нанялъ.... Кабинетъ, чтобы выходилъ окнами на полдень.... Шторы сдѣлаю, какъ у командира полка, суровыя съ синей отдѣлкой __ Непремѣн­ но съ синей __ Потомъ мысли его вдругъ пере­ скакиваютъ: онъ въ бою, бросается со взводомъ на дымящійся редутъ, захватываетъ непріятель­ ское знамя __ Его поздравляетъ отрядный командиръ; цѣлу­ етъ, навѣпшваетъ ему съ себя на грудь бѣлень­ кій крестикъ.... Онъ уже ощущаетъ крестикъ у себя на груди __ — Эй, беррегись! —раздается голосъ извощпка и разрушаетъ сладкія мечты. Ивановъ вдругъ оглядѣлся и почему­то усты­ дился своего военнаго, форменнаго пальто, —того самаго пальто, надѣвъ которое два года тому назадъ, въ первый разъ, при производствѣ, онъ

18(i

В.

ГИ Л ЯРОВСКІЙ.

воображалъ себя на верху счастья и съ презрѣ­ ніемъ оглядывалъ всѣхъ „штафирокъ". А теперь ему самому казалось, что всѣ на него смотрятъ, какъ на негоднаго никуда человѣка, потерявшаго почву бездомника.... Онъ при каждомъ, случайно остановившемся на немъ взглядѣ прохожаго какъ­то терялся и и отворачивался въ сторону.... Оборванный рабочій, несшій мѣшокъ щепокъ, своимъ взглядомъ также сконфузилъ Иванова. — Отчего это этотъ оборванецъ идетъ гордо, не стыдится, а мнѣ стыдно своего пальто, еще очень приличнаго?—задавалъ себѣ вопросъИвановъ. — Оттого, что у меня нѣтъ почвы, оттого, что рабочій, если его спросятъ, чѣмъ онъ зани­ мается, отвѣтитъ: „работаю", —а если его спро­ сятъ, гдѣ онъ живетъ, онъ назоветъ свой уголъ... Вотъ отчего — —думалъ Ивановъ и шелъ впередъ безъ цѣли __ Онъ еще больше ослабъ, утратилъ послѣднюю энергію. Зимняя оттепель способствовала этому, а голодный желудокъ усиливалъ нравственное страданіе. Онъ въ сотый разъ ощупывалъ свои пустые карманы, лазилъ за подкладку пальто, мечтая разыскать завалившуюся, можетъ­быть, монету. Наконецъ, снялъ ремень, которымъбылъ подпоясанъ, и продалъ его за семь копѣекъ въ съѣстной лавкѣ.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

187

Онъ вспомнилъ, что при въѣздѣ въ городъ впдѣлъ рядъ постоялыхъ дворовъ. Пятакъ опъ оставилъ въ карманѣ для уплаты за ночлегъ, а за двѣ копѣйки купилъ мерзлаго хлѣба и, спря­ тавъ въ карманъ, ломалъ по кусочкамъ и ѣлъ изъ горсти. Это подкрѣпило силы. Проходя мимо часоваго магазина, онъ взглянулъ въ окно. Боль­ шіе стѣнные часы показывали семь. Было еще рано идти на постоялый дворъ, и Ивановъ за­ шелъ въ билліардную. Комната была полна на­ родомъ. Шла крупная интересная игра. Публика внимательно слѣдила за каждыиъ ударомъ двухъ знаменптыхъ игроковъ. Ивановъ, пгравшій когда­то самъ, увлекся и, сидя около печки, пригрѣлся и забылъ обо всемъ. . . . Однако игра кончилась. Кукушка выскочила изъ часовъ и прохрипѣла одиннадцать разъ. Боясь опоздать на ночлегъ, Ивановъ съ тру­ домъ разстался съ теплымъ угломъ свѣтлой, ве­ селой комнаты и вышелъ на улицу. Подмерзло. Крупными хлопьями, напоминавшими куски ваты, валилъ снѣгъ, густымъ пологомъ спу­ скаясь на улицу и ослѣпляя глаза. Ивановъ долго шелъ, спрашивалъ прохожихъ и наконецъ добрался, окоченѣвъ отъ холода, до окраины. Ворота одного изъ постоялыхъ дворовъ были не заперты. Онъ вошелъ въ кухню. — Переночевать бы у васъ, — обратился онъ

188

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

къ дворнику, аппетитно ѣвшему жирныя щи съ крошеной солониной. — Съ лошадью?—спросилъ дворникъ. — У меня лошади нѣтъ __ я одинъ __ — Одинъ? Безъ лошадей не пускаемъ.... Мы ужъ учены __ обкрадывали __ — Рядомъ ступай, тамъ и жуликовъ пускаютъ!— послышался голосъ съ палатей.... И еще новый голосъ энергично прибавплъ: — Гонп его къ лѣшему, Ѳедотъ, по шеѣего!... Ивановъ вышелъ. Изъ теплой избы съ запахомъ горячихъ щеп онъ опять очутился на улицѣ. Онъ постоялъ на улицѣ, посмотрѣлъ, цѣлъ ли пятакъ въ карманѣ, подошелъ къ сосѣднимъ во­ ротамъ и долго прислушивался. Было тихо, толь­ ко слышалось фырканье лошадей и изрѣдка уда­ ры копытъ о полозья саней. Онъ началъ стучаться и стучалъ долго. — Кто тутъ?—отозвались наконецъ со двора. — Пустите переночевать! — Дворъ полонъ, лошади негдѣ поставить! Дверь отворилась. На порогѣ стоялъ дворникъ. — Я заплачу __ Вотъ пять копѣекъ __ — Уходи, пока ребра цѣлы, жулье __ Ишь, ворище, барабанитъ, будто домой пришелъ! Дверь съ трескомъ захлопнулась. Измученный, голодный, оскорбленный, Ивановъ

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

,

189

скорѣе упалъ, чѣмъ сѣдъ на занесенную снѣгомъ лавочку у воротъ. Въ головѣ шумѣло, ноги ко­ ченѣли, руки не попадали въ рукава.... Онъ си­ дѣлъ. Глаза невольно начали слипаться __ Ива­ новъ сознавалъ, что ему надо идти, но не въси­ лахъ былъ подняться __ Онъ понемногу зами­ ралъ.... Ударъ часоваго колокола вывелъ его на мо­ ментъ изъ забытья __ Бьютъ часы__ Онъ счи­ таетъ: одинъ.... два__ три __ четыре __ пять __ Звуки все учащаются __ Онъ считаетъ двѣнад­ цать... тринадцать... четырнадцать... двадцать... Все чаще и чаще бьютъ удары колокола __ По­ жарный набатъ __ Зарево передъ нимъ.... Вотъ онъ около пожара.... Пылаетъ трехъ­этажный домъ.... Пламя длинными языками вырывается изъ оконъ третьяго этажа __ Вдругъ въ одномъ окнѣ показывается стройная женская фигура въ голубомъ платьѣ — Она умо­ ляетъ о помощи__ ломаетъ въ отчаяніи руки __ Къ окну подставлена лѣстница, но никто изъ по­ жарныхъ не осмѣливается лѣзть въ огонь. А фи­ гура въ окнѣ продолжаетъ умолять о помощи.... Ея роскошную, попельную косу уже охватываетъ пламенемъ __ Тогда онъ, Ивановъ, бросается въ огонь и спасаетъ. Онъ чувствуетъ пріятную тя­ жесть на своемъ плечѣ, слышитъ апплодисменты, одобренія толпы.... Рукп его обожжены, концы

190

,

в.

гиляровскій.

падьцевъ ноютъ, но онъ чувствуетъ себя въбла­ женпомъ состояніп __ Вотъ онъ вмѣстѣ со спа­ сенной красавицей уже въ комнатѣ. Самоваръ стоить на столѣ. Сквозь голубой полусвѣтъ онъ впдцтъ ее, роскошную блондинку; признательно съ любовью, смотритъ она ему въ глаза __ Ему безконечно хорошо, только ноютъ обожженные пальцы рукъ ... Онъ засыпаетъ на мягкомъ голубомъ диванѣ... Вдругъ странную, непонятную боль ощущаетъ онъ въ головѣ, во всемъ тѣлѣ __ Онъ пробуетъ открыть глаза, встать, но не можетъ пошевелить­ ся — Онъ чувствуетъ только, что кто­то обхва­ тилъ желѣзными ладонями его голову и безжа­ лостно вертитъ уши __ Боль невыносимая __ Ивановъ старается спросить, что съ нимъ дѣ­ лаютъ, но съ языка срывается стонъ. Въ отвѣтъ слышны слова: „Живъ еще, три шибче!" И опять началась та же ужасная пытка.... Наконецъ, онъ открылъ глаза. Передъ нимъ стояли люди въ шубахъ и солдатскихъ шинеляхъ. Одинъ теръ ему обѣими руками уши, а двое дру­ гихъ оттирали снѣгомъ руки и еще кто­то дер­ жалъ передъ лицомъ фонарь __ — Вали на извощика, да вези пьянчугу въ больницу, вишь весь обморозился!... — прогово­ рилъ оттиравшій уши, и Иванова взвалили въ извощпчьи сани __

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

191

Въ городѣ въ томъ же году появился молодой нищій на костыляхъ, безъ пальцевъ на обѣихъ рукахъ. Онъ не просилъ у прохожихъ, а только на нѣсколько минутъ останавливался на темныхъ перекресткахъ и, получивъ нѣсколько копѣекъ, уходилъ въ свой уголъ. Трущоба пріобрѣла себѣ еще одну жертву....

ВЪ ЦАР ствъ гн о м о въ*} (изъ ЗАПИСОКЪ репортера).

*) Къ характеристик* трущобъ считаю не лишнимъ дать читателямъ два очерка московскихъ подземелій. Примѣчапіе автора. 13

1.

Въ туннѳлѣ артезіан­ скаго колодца.

13*

Въ туннелѣ артевіанскаго колодца. .... Мой проводнпкъ зажегъ свѣчу. Передъ намп зіяло черное отверзтіе подзем­ ной штольнп, обложенное досками. Надъ нпмъ спускался канатъ съ крючкомъ. Кругомъ весь полъ былъ усынанъ влажными осколками и грязью, вытащенной изъ земли. У самаго края ямы сто­ ялъ на рельсахъ пустой вагончикъ, облѣпленпый тою же грязью. Слѣва ямы спускалась деревянная, колѣнчатая лѣстнпца съ перилами п мало­по­ма­ лу уходила въ мракъ подземелья. Съ каждымъ шагомъ внпзъ пламя свѣчи становилось все ярче п ярче и вырисовывало на бревенчатой стѣнѣ силуэты. Дневной свѣтъ не безъ борьбы уступалъ свое мѣсто слабому пламени свѣчкп. Черезъ мп­ путу кругомъ стало темно, какъ въ закол очен­ номъ гробу. Мы были на днѣ шахты.

198

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

Съ каждымъ шагомъ, съ каждой ступенькой внпзъ меня обдавало все болѣе п болѣе холод­ ной, до костп пронизывающей сыростью. А тихо было, какъ въ могилѣ. Только ручей подъ нога­ ми шумѣлъ, да вторили ему десятки ручейковъ, выбивавшихся пзъ каменной стѣны. Передо мною былъ нпзкій и, казалось, безконечпый темный коррпдоръ. Я взглянулъ вверхъ. Надъ головой впднѣлось узенькое окошечко спневатаго дпев­ наго свѣта, —это было отверзтіе шахты, черезъ которое мы спустплись. Узкая лѣстница уходила вверхъ какпмп­то странно освѣщеннымп зигза­ гами и серебрилась на самомъ верхнемъ ко­ лѣнѣ. Черезъ секунду открылось четырехъ­угольное отверзтіе горизонтальна™ прохода, проложеннаго динамптомъ. Это — штольня. Входъ напомпналъ мрачное отверзтіе египетской пирамиды, съ рѣзко­ очерченнымп прямолинейными контурами. Впе­ реди былъ мракъ, подземный мракъ, свойствен­ ный пещерамъ. Самое черное сукно все­таки по­ сптъ на себѣ слѣды дневнаго' свѣта. А здѣсь было въ полпомъ смыслѣ отсутствіе луча, пол­ нѣйшііі нуль солиечнаго свѣта. Мерцавшая п почти ежеминутно тухнувшая въ рукахъ у меня свѣчка слабо озаряла сырыя, ка­ меппыя съ деревянными рамамп стѣны, съ кото­ рыхъ капала мелкими струйками вода. Вдругъ

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

199

что­то загремѣло впереди, и въ темной дали об­ рисовалась черная масса, двигавшаяся павстрѣ­ чу. Это былъ вагонъ. Онъ съ грохотомъ про­ катился мимо насъ и замолкъ. Опять та же мерт­ вая тишь. Стало жутко. Бревенчатыя стѣны штольни и потолокъ стали теряться, контуры стушевались, и мы оказались снова въ темнотѣ. Мнѣ показалось, что свѣча моего проводника потухла, —но я ошибался. Онъ обернулся ко мнѣ, и я увпдѣлъ крохотное пламя, лѣниво обвивавшее фитиль. Справа п слѣва на пространствѣ немного болѣе двухъ протянутыхъ рукъ частынъ палпсадомъ стояли бревна, подпп­ равшія верхнія балки потолка. Между ними скво­ зили острые камни стѣнки туннеля. Они были покрыты какою­то липкой слизью. Подъ ногами журчала вода. — Вотъ градуснпкъ, извольте взглянуть, —пред­ ложплъ мой проводнпкъ. —Показываетъ всегда 7° зимой. и лѣтомъ. Еще зимой теплѣе бываетъ __ Босые раза два приходили, ночевать просились, зимою­то __ А вѣдь нынче у насъ іюль __ Вдругъ свѣчка погасла. Впереди, верстахъ какъ будто въ двухъ, горѣ­ ла какая­то тусклая, красножелтая звѣзда, но го­ рѣла безъ лучей, рѣзко очерченнымъ оваломъ. Черезъ десять шаговъ мы уже были около нея; двухъ­верстное разстояніе оказалось оптпческимъ

200

в.

гііляровскій.

обманомъ. Это была маленькая керосиновая лам­ почка, безъ стекла. Мы миновали лампу. Вдали передо мной опять такой же точкой заалѣлся огонекъ. Это была дру­ гая лампа. Начали слышаться впереди насъ глу­ хіе удары, которые вдругъ смѣнились страшнымъ, раздавшимся надъ головой грохотомъ, будто камен­ ный сводъ готовъ былъ рухнуть: надъ нами по мостовой проѣхала пролетка. Дышать было нечѣмъ. Воздуха было мало. Я зналъ, что его качаютъ особеннымъ аппаратомъ (Рутта) на мостовой Николо­Воробинскаго переул­ ка, но не вѣдалъ, много ли еще идти впередъ для того, чтобы дойтп до устья благодѣтельной трубы. Вдали откуда­то изъ преисподней послышались неясные глухіе голоса. Они звучали такъ, какъ будто люди говорили, плотно зажавши­ ротъ ру­ ками. Среди насъ отдавалось эхо этихъ голосовъ. На душѣ стало какъ­то веселѣе. Почувствовалось, что мы не одни въ этомъ подземельѣ, что есть еще жпвыя существа, еще — люди. Раздавались мѣрные, глухіе удары. Блеснули еще двѣ звѣздочки, но еще тусклЬе. Значитъ, впереди еще меньше кислорода, дышать будетъ еще труднѣе. Наконецъ, какъ въ туманѣ, показалась желтая стѣна, около которой стояли и копошились темпыя человѣческія фигуры. Это были рабочіе.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

201

Почва подъ ногами мѣнялась, то выступала пзъ воды, то снова погружалась въ нее. Мѣстамп бревна разступались и открывали зіявшее отверз­ тіе—лагунку, въ которую прятались рабочіе при взрывѣ динамитоыъ твердой породы. Это западня. Не успѣлъ я заглянуть въ нее, какъ до меня донеслось: — Ставь патроны. Эй, кто тамъ, ступай въ западню, сейчасъ подпалимъ __ — Вотъ сюда, — торопливо толкнулъ меня въ западню мой нроводнпкъ. Рабочіе зажгли фитили и побѣжали къ западнѣ, тяжело хлопая но водѣ. Всѣ плотно прижались къ стѣнѣ, а одинъ сталъ закрывать отверзтіе деревянной ставней. До насъ доносился сухой трескъ горящихъ фитилей. . Я нзъ любопытства немного отодвинулъ став­ ню и просунулъ голову, по рабочій быстро ото­ двинулъ меня назадъ. — Куда суешься — убьетъ! Во какіе сахары полетятъ. Онъ раздвинулъ руки и задѣлъ меня одной пзъ нпхъ по лицу, а другою по плечу, желая пока­ зать величину этихъ „сахаровъ". Не успѣлъ онъ вымолвить, какъ раздался страш­ ный трескъ, за нпмъ другой, потомъ третій, за­ тѣмъ оглушительный грохотъ какпхъ­то сталки­ вавшихся массъ, —и мимо насъ пролетѣла цѣлая груда осколковъ и глыбъ.

202

В­

Г П Л ЯРОВСКІЙ.

Дпнамптъ сдѣлалъ свое дѣло. Сильнымъ ударомъ камня вышибло ставню п отбросило ее на средину туннеля. Мы вышли изъ западнп. И безъ того душный воздухъ былъ теперь нанолненъ густымп клубами дпнамптныхъ ларовъ. Лампы ногаслп. Мы очути­ лись въ полномъ мракѣ. Выйдя пзъ западнп, мы ­ ощутплп только одпо — глубокую, густую темь. Эта темь была такъ густа, что осенняя ночь въ ­ сравпеніп съ нею казалась сумерками. Дышалось тяжело. Ощупью, по колѣно въ водѣ, стараясь не сбиться съ деревянной настилки, мы пошли къ камерѣ. Я попробовалъ зажечь сппчку, но она погасла. Пришлось ожидать, пока вентиля­ торъ очпстптъ воздухъ. Мина была взорвана. Человѣческій геній и трудъ завоевали еще одпнъ шагъ __

# *&

*

Таково было дѣло въ іюлѣ. Теперь, въ декабрѣ, подземная галлерея пред­ ставляетъ совсѣмъ пиой видъ. Работы окончены, и изъ­подъ земли шпрокпмъ столбомъ изъ желѣз­ ной трубы льется чпстая, прозрачная какъ крп­ сталлъ вода, и по желобамъ стекаетъ въ Яузу. Количество воды не ­только оправдало, но даже

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

203

превзошло ожпданія: изъ нѣдръ земли ежедневно вытекаетъ на Божій свѣтъ 260.000 ведеръ. Темная галлерея утратила свой прежній мрач­ ный видъ. Занахъ динамита и копоти едва замѣ­ тенъ. Стѣны стали менѣе скользкими п слизи­ стыми, рельсы сняты и замѣнепы ровнымъ, глад­ кпмъ поломъ, занпмающимъ большую половину штольни. Другая половина занята желобами. Ниж­ ній желобъ, высѣченный въ казгаѣ, отводитъ арте­ зіанскую и грунтовую воду въ рѣку, а верхній, меньшій, съ избыткомъ снабжаетъ чистой водою резервуаръ, помѣщешшй у начала штольни. Въ резервуаръ опущенъ насосъ, выходящій на по­ верхность земли п предоставленный въ распоря­ женіе публики. Самое мѣсто выхода воды, изъ трубъ прп из­ вѣстномъ освѣщепіп представляетъ прелестную картину: вода поднимается прозрачпымъ стол­ бомъ и концентричесшмъ водопадомъ падаетъ въ ящпкъ, выложенный свинцомъ. Вторая труба артезіанскаго колодца, пдущая вверхъ, служптъ веитпляторомъ. Тринадцатинѣсячная работа гномовъ кончилась и увѣнчалась полнымъ успѣхомъ. Невѣдомо для міра копались оня подъ землей на трпнадцатпсаженноп глубпнѣ, рѣдко видя сол­ нечный свѣтъ, рѣдко дыша чпстымъ воздухомъ. Удары ихъ молотковъ п грохотъ взрывовъ не бы­

204

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

лп слышны на землѣ, и очень немногіе знали объ пхъ работѣ. Пройдутъ года, вода будетъ течь обильною струею, —но врядъ ли кому придетъ въ голову желаніе узнать, какихъ трудовъ и усилій стоило добыть ее изъ камня __ Ничтожные гномы сдѣлалп однако свое дѣло.

1884 г. Москва.

II.

Полчаса въ катаком­ бахъ.

Полчаса въ катакомбахъ. Неглинка— это арестованная въ подземной тем­ нпцѣ рѣка, когда­то катившая свои свѣтлыя струи среди густыхъ дремучпхъ лѣсовъ, а потомъ среди возникающей столицы, въ такую же чистую, но болѣе широкую Москву­рѣку. Но вѣка шли, столица развивалась все болѣе н болѣе, и выѣстѣ съ тѣмъ все болѣе и болѣе зеленѣли струи чистой Неглинкн, сдѣлавшейся ыало­по­малу такою же клоакой, какою теперь мы видимъ сестру Неглинки—Яузу. Наконецъ, Неглинка изъ ключевой рѣчкп сдѣ­ лалась мѣстомъ отброса всѣхъ нечпстотъ сто­ лицы и уже заражала окружающій воздухъ. За то ея лишили этого воздуха п заключили въ тем­ ницу. По руслу ея, на протяженіи трехъ верстъ, отъ такъ­называемой Самотеки до впаденія въ Москву­рѣку, настлали въ два ряда деревянный

208

в.

гиляровскій.

полъ, утвержденный на глубоко вбптыхъ въ дно сваяхъ, п покрыли рѣчку толстымъ каменнымъ' сводоыъ. Съ тѣхъ поръ побѣжалп почернѣвжія струп Неглинкн, смѣшавшіяся съ нечистотами, не видя свѣта Божьяго, до самой рѣки. Ионастала мстить столпцѣ за свое заточеніе.Она, когда польютъ дожди, перестала принимать въ себя воду, и обшпрныя озера образовались на улнцахъ, затопляя жилья бѣдняковъ—­подвалы. Пришлось принять протпвъ упорства Неглинки серьезныя мѣры, и нашлпсь инженеры, взявшіеся за это дѣло. Въ 1886 году, осенью, было прпступлено къ работамъ. Въ это время мнѣ вздумалось осмотрѣть эту рѣку­заточнпцу, эти ужасныя подземныя ката­ комбы.... Тогда только­что приступили къ работамъ по постройкѣ канала. Двое рабочихъ подняли на улнцѣ желѣзную рѣ­ шетку колодца, въ который стекаютъ вода п не­ чистоты съ улицъ. Образовалось глубокое, четы­ реугольное, сь каменными, покрытыми грязью стѣнами, отверзтіе, настолько узкое, что съ тру­ домъ въ него можно было опуститься. Туда спу­ стили длинную лѣстницу. Одпнъ изъ рабочихъ зажегъ бензиновую лампочку п, держа ее въ од­

ТРУЩОБНЫЕ

1ЮДИ.

209

ней рукѣ, а другой придерживаясь за лѣстницу, началъ спускаться. Изъ отверзтія валилъ зловонный паръ. Рабо­ чій спустился. Послышалось внизу глухое паденіе тяжелаго тѣла въ воду и затѣмъ г.олосъ, какъ изъ склепа: — Что же, лѣзь, что ли! Это относилось ко мнѣ. Я подтянулъ выше мои охотничьи сапоги, застегнулъ на всѣ пуговицы кожаный пиджакъ и сталъ опускаться. Локти и плечи задѣвали за стѣнки трубы. Ру­ ками приходилось крѣпко держаться за грязныя ступени отвѣсно стоящей, качающейся лѣстницы, поддерживаемой, впрочемъ, сверху рабочимъ, оста­ вавшимся наверху. Съ каждымъ шагомъ внизъ зловоніе станови­ лось все сильнѣе и сильнѣе. Становилось жутко. Наконецъ, послышался подо мной шумъ воды и хлопанье. Я посмотрѣлъ наверхъ. Мнѣ видѣнъ былъ толь­ ко четыреугольникъ голубаго, яркаго неба и улы­ бающееся лицо рабочаго, державшаго лѣстницу. Эта улыбка такъ и говорила: — Накося, баринъ, понюхай, чѣмъ наша ра­ бота­то пахнетъ.... Не любишь, небось?! Холодная, до кости пронизывающая сырость охватила меня. Наконецъ, я спустился на послѣд­ нюю ступень и, осторожно опуская ногу, почув­ 14

210

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

ствовалъ, какъ о носокъ сапога зашуршала струя воды__ — Опускайся, барипъ, смѣлѣп; становись, не­ глубоко тутотка! — глухо, гробовыыъ голосомъ, сказалъ мнѣ рабочій. Я всталъ на дно, и холодная сырость воды, бившейся о мои колѣни, проникла сквозь сапоги. — Лампочка погасла, нѣтъ ли спички, я под­ мочилъ свои, — опять изъ глубины тьмы загово­ рилъ невидимый голосъ. Спичекъ у меня не оказалось, и рабочій вновь полѣзъ наверхъ за ними. Я остался совершенно одинъ въ этомъ замурованномъ склепѣ и прошелъ, по колѣно въ бурлящей водѣ, шаговъ десять. Я остановился. Кругомъ меня былъ страшный подземный мракъ, свойственный могиламъ. Мракъ непроницаемый, полнѣйшее отсутствіе солнечнаго свѣта. Я повертывалъ голову во всѣ стороны, но глазъ мой ничего не различалъ. Я задѣлъ обо что­то головой, поднялъ руку и нащупалъ мок­ рый, холодный, бородавчатый, покрытый слизью каменный сводъ и нервно отдернулъ руку. . . . Даже страшно стало. Тихо было, только внизу журчала вода. Каж­ дая секунда ожиданія рабочаго съ огнемъ мнѣ казалась вѣчностью. Я еще подвинулся впередъ и услышалъ шумъ, похожій на гулъ водопада. Действительно, какъ­разъ рядомъ со мной гудѣлъ

трущовные

люди.

211

водопадъ, разсыпавшійся милліонами грязныхъ брызговъ, едва освѣщепныхъ .блѣдно­желтоватымъ свѣтомъ изъ отверзтія уличной трубы. Это оказался стокъ нечистотъ и воды съ улицы. За шумомъ водопада я не слыхалъ, какъ ко мнѣ подошелъ рабочій п ткнулъ меня въ спину. Я обернулся. Въ рукахъ его была лампочка въ 5 рожковъ, но эти яркіе во всякомъ другомъ мѣстѣ огоньки здѣсь казались красными звѣздочками, безъ лу­ чей, ничего почти не освѣщавшими, не могшими побороть и фута этого непроницаемаго мрака, мрака могилы. Мы пошли впередъ по глубокой водѣ, обходя по временамъ водопады стоковъ съ улицъ, гудѣв­ шіе подъ ногами. Вдругъ страшный грохотъ, будто отъ руша­ щихся зданій, заставилъ меня вздрогнуть. — Что это такое? Обрушилось что?—испуган­ нымъ голосомъ спросилъ я. — Это мы изъ­лодъ бульвара на мостовую вы­ шли, по площади телѣга проѣхала, ну изагремѣло. Я вспомнилъ подобный грохотъ при моемъ путешествіи въ туннель артезіанскаго колодца, но здѣсь онъ былъ несравненно ужаснѣе. Потомъ все чаще и чаще надъ моей, головой гремѣли экипажи, но такъ гремѣли и такъ страш­ но отдавался этотъ громъ въ подземельѣ, что 14*

212

в.

гиляровскій.

хотя я и зналъ безопасность этого грома, но все­таки становилось жутко. Съ помощью лампочки я осмотрѣлъ стѣ­ ны подземелья , сырыя , покрытыя густой слизью. Мы долго шли, мѣстами погружаясь въ глубо­ кую тину пли невылазную, зловонную, жидкую грязь, мѣстамп наклоняясь, такъ­какъ заносы грязи были настолько высоки, что невозможно было идти прямо. Въ одномъ нзъ такихъ заносовъ я наткнул­ ся на что­то мягкое. При свѣтѣ лампочки мнѣ уда­ лось разсмотрѣть до половины занесенный иломъ трупъ громаднаго дога. — И люди, полагать надо, здѣсь упокоены есть, —пояснилъ мнѣ спутникъ. — Люди?! —удивился я. — Надо полагать; мало ли въ Грачевскихъ притонахъ народа пропадаетъ; поговариваютъ, что и въ Неглинку спускали.... — Опять воры, ежели полиція ловила, прята­ лись сюда — А долго лп тутъ п погибнуть __ Чуть обрушился и готовъ. Мы продолжали идти, боязливо ощупывая дно ногой, передъ тѣмъ какъ сдѣлать шагъ. Впереди насъ показалось нѣсколько краснова­ тыхъ, чуть видныхъ звѣздочекъ, мерцавшихъ гдѣ­ то далеко, далеко. — Наши работаютъ, проломъ тутъ сдѣланъ.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

213

— А далеко еще? Съ полверсты будетъ? — спросилъ я. — Да вотъ и пришли.... Я былъ пораженъ. Огонекъ, казавшіііся мнѣ за полверсты, былъ въ пяти шагахъ отъ меня. Такъ непроницаемъ подземный мракъ. Далѣе идти было невозможно. Дно канала за­ несено чуть не на сажень разными обломками, тиной, вязкой грязью, и далѣе двигаться прихо­ дилось ползкомъ. Притомъ я такъ усталъ дышать зловоніемъ рѣки, что захотѣлось поскорѣе выйти изъ этой могилы на свѣтъ Божій. Я остановился у люка наверхъ и снова уви­ далъ четыреугольникъ голубаго неба. Я яробылъ въ катакомбахъ полчаса, но эти полчаса показа­ лись мнѣ вѣчностью. Я выбрался наверхъ и долго не могъ надышаться чистымъ воздухомъ, долго не могъ смотрѣть на свѣтъ __ Недавно я вновь сдѣлалъ подземную прогулку и не могъ узнать Неглпннаго канала: теперь это громадный трехверстный корридоръ, съ оштука­ туренными потолкомъ и стѣнами и съ выстлан­ нымъ тесанымъ камнемъ дномъ. Всюду можно идти во весь ростъ и, поднявъ руку, нельзя достать верхняго свода. Отъ стараго остался только тотъ же непроглядный мракъ, зловоніе п пронизыва­ ющій до костей могильный холодъ....

Въ бою.

В ть бою. (РАЗСКАЗЪ НИЩАГО). і

Тусклая, висячая лампочка, пущенная въ пол­ свѣта, слабо освѣщала внутренность коечной квар­ тиры. Это была большая, высокая комната, съ обва­ лившимся остатками лѣпной работы на почернѣв­ шемъ потолкѣ, съ грязными, оборванными обо­ ями. По стѣнамъ стояли самодѣльныя кровати— доски на деревянныхъ козлахъ. На кроватяхъ виднѣлпсь фигуры спящпхъ. Въ темномъ углу изъ­подъ груды разноцвѣтнаго тряпья выставилась сѣдая борода и лысая голова, бле­ стѣвшая отъ лампы. Какъ разъ подъ лампой, среди комнаты, за болыпимъ столомъ, на которомъ громоздилась груда суконнаго тряпья, сидѣло четверо. Старпкъ­ портной въ больпшхъ круглыхъ очкахъ согнулся ч

218

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

надъ шитьемъ и внимательно слушалъ разсказъ солдата, изрѣдка постукивавшаго деревянной но­ гой по­полу. Тутъ же за столомъ сидѣли два мо­ лодыхъ парня и дѣлали папиросы на продажу. Солдатъ курилъ папиросы и разсказывалъ о своемъ прошломъ, о томъ, какъ онъ на службу изъ конторщиковъ попалъ, охотой пошелъ, какъ его ранили, какъ нотомъ отставку получилъ, и какъ въ нищіе попалъ. — Что дѣлать, —говорилъ онъ,—выписали меня изъ гошпиталя __ Родныхъ никого __ Пристанища нѣтъ.... Я къ тому, къ другому __ Такъ и такъ, молъ, нельзя ли мѣстишко __ А онъ, кому гово­ рилъ­то, посмотритъ на ногу, покачаетъ головой, дастъ тамъ пятакъ­гривенникъ и шабапгь __ Рубля два въ другой разъ наподаютъ.... Плю­ нулъ это я мѣста искать.... Въ пріютъ было разъ зашелъ, прошусь, значить, раненый, говорю. — А ты, солдатикъ, отъ кого? Отъ генерала присланъ?—спрапгиваетъ меня швейцаръ. — Нѣтъ, говорю, самъ по себѣ,я заслуженный.... Швейцаръ махнулъ рукой и говоритъ: — Зря, братъ, просишься! Ступай лучше, здѣсь безъ рекомендаціи не примутъ. — Какъ, говорю, не примутъ? Обязаны, я ра­ неный, ноги нѣтъ.... Смѣется швейцаръ. А самъ толстый такой, щеки лоснятся.

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

219

— Чего смѣешься?—спрашиваю я. — Раненый? Эхъ, братъ ты мой, много ране­ ныхъ тутъ ходить, да берутъ­то мало __ Лучше брось и хлопотать, коли знакомства нѣтъ.... Тутъ какой­то генералъ прошелъ, швейцаръ бросился раздѣвать его, я и ушелъ.... Еще кой­ куда совался—вездѣ отходъ __ Ну, братцы вымой, п началъ я милостинку сбирать, и перебиваюсь, благодаря Бога__ Куда я больше годенъ безъ ноги­то?... Посбираешь, придешь на койку __ Сытъ, тепло __ Старое времячко вспомнишь и живъ тѣмъ __ Вѣдь и я, голубчики мои, удалой былъ въ свое время __ Эхъ, да и времячко же было, вспомнить любо! Охотой, братцы вы мои, на войну­то я но­ шелъ. На Кавказъ насъ погнали. Шли мы горами да ущельями, недѣлн двѣ шли. Казбекъ­гору видѣли съ вѣковѣчными снѣгами и въ духанахъ водку фрук­ товую, вонючую пили.... Съпѣснями больше шли. Жара стояла смертельная, горы, пыль, креынемъ раскаленнымъ пахнетъ, люди измучились, растя­ нулись, а чуть команда: „пѣсеннпки впередъ" и ожило все, подтянулось. Загремитъ по горамъ раскатистая, лихая пѣсня, хошь и не особенно складная, а себя другимъ видишь __ Вотъ здѣсь, въ Россіи, на ученьяхъ солдатскихъ пѣсни все про бой, да про походы поются, а тамъ, въ бою­

220

в.

гиляровскій.

то, въ чужой сторонѣ, въгорахъдикихъ, про наши поля, да луга, да про березку кудрявую, да про мнлыхъ сердцу поются: Ой—не ласково приняла, Ой, огорчила ты меня! Хватить бывало запѣвало, весь въ поту и въ пыли, залоігивъ шапку на затылокъ, и сердце за­ холонетъ, и слеза по пыльной щекѣ сбѣжнтъ п грязной каплей скатится на насквозь пропотѣв­ шій ремень ранца.... Да забывчивость­то не на­ долго __ Запѣвало ужъ другую выводитъ: Гремитъ слава трубой, Мы дралися за Лабой; По горамъ твоимъ, Кавказъ, Ужъ гремитъ слава объ насъ! Подхватишь —и печаль­тоска вонъ пзъ сердца. Пришли, наконецъ, въ отрядъ. И мѣста же! Направо —море, налѣво и впереди—горы, п лѣса по тѣмъ горамъ дремучіе. Не такіе лѣса, какъ у насъ, не сосны, не ели, а все грабъ, пальма, грецкіе орѣхи, пнжиръ, на которомъ винныяяго­ ды ростутъ, и все это виноградникомъ да колюч­ кой переплетено. Проклятая эта колючка, сколько народу въ ней погибло! Запутался разъ и ша­ башъ, не выйдешь, какъ когтями зацѣиитъ; и чѣмъ больше ты вертишься, тѣмъ больше цѣпля­ етъ она тебя __ Фруктовъ тамъ разныхъ — чего хочешь, того просишь. Цвѣты опять: магнолій­

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

221

цвѣтокъ въ лѣсу ростетъ, и всякой другой. Хо­ рошо! Только насчетъ лихорадки да змѣіі страш­ но.... Опять скорпіёны съ тарантуломъ, въ родѣ какъ не то пауки, не то раки, народъ на смерть жалятъ.... Ночь придетъ—чекалки (шакалы по­ нашему) пѣсню свою затянутъ . . . . Таково жалоб­ но, будто хоронятъ кого __ Стопмъ, это, ночью въ цѣпи.... Темь, — зги не видно __ Тихо __ Только справа гдѣ­то, внизу, море рокочетъ __ И чѣмъ шибче бьются валы, тѣмъ спокойнѣе на душѣ. Знаешь, когда бурный прибой, то и непріятель на берегъ съ судовъ не высадится, значитъ—со стороны моря не бойся, только впередъ гляди­поглядывай. А впереди темь.... ■ Такая темь, будто у тебя глаза закрыты.... На слухъ больше непріятеля ловишь.... Жутко первое время было въ цѣпи стоять __ Чего­чего не придумаешь.... И убьютъ­то тебя, п въ плѣнъ возьмутъ, и шкуру съ живаго драть будутъ, и на колъ посадятъ.... А потомъ въ при­ вычку вошло, и думушки нѣтъ: стопить да послу­ шиваешьда житье­бытье россійское вспоминаешь... Привыкъ я малость въ цѣпи стоять, а тамъ въ охотники выбрали, стали посылать въ секреты, да на развѣдку. Умирать буду, не забуду, ^какъ насъ въ охот­ ники выбирали.

222

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

Выстроили весь отрядъ четыреугольнпкомъ, а въ отрядѣ­то тысячъ десять народу .^Стали, ждемъ­ стопмъ. Отрядный генералъ на середину выѣхалъ, поздоровался: „Здорово, братцы!" — „Здравіяжела­ емъ, ваше превосходительство! "—гаркнули. Объ­ ѣхалъ насъ и выслалъ адъютанта. Красавецъ­офи­ церъ, на ворономъ конѣ, съ Егорьемъ на груди. Выѣхалъ адъютантъ и скоыандовалъ „смиррно"! Потомъ такую рѣчь повелъ, — каждое слово по гробъ не забуду! „Братцы­товарищи! Всѣ мы пришли сюда на смертный бой съ непріятелемъ и за вѣру, Царя и отечество готовы пожертвовать жизнью своей. Здѣсь 10000 храбрецовъ, готовыхъ въ бой. Намъ надо выбрать 600 охотниковъ. Помните, братцы­ товарищи, что охотники пдутъ на вѣрную смерть, и мало того на смерть, на муку, на пытки. Если охотника пошлютъ въ турецкій лагерь, гдѣ съ него съ живаго сдерутъ кожу, гдѣ его посадятъ на колъ—онъ долженъ идти. Если охотнику при­ кажутъ стать подъ выстрѣлъ—онъ долженъ стать и умереть. Никто пзъ охотниковъ не увидптъ сво­ ихъ родныхъ, своей родной Росеіи: онъ долженъ умереть здѣсь, подъ пулей и кинжаломъ неумо­ лимаго врага__ У охотника нѣтъ надежды на спасеніе: еще разъ повторяю —­ никто пзъ нихъ не увидитъ Росеіи, не увидитъ семьи.... Итакъ,

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ

223

друзья, намъ нужаы 600 человѣкъ, обрекающахъ себя на смерть, 600 охотниковъ". Адъютантъ смолкъ. Оглянулся я: у солдатъ лица какъ­то разгорѣ­ лися, глаза заблистали. Направо отъ пеня, ря­ домъ, стояли пѣшіе казаки въ длинныхъ черкес­ кахъ и высокихъ черныхъ папахахъ, заломлен­ ныхъ на затылокъ __ Какъ вкопанные, будто не имъ говорятъ, стояли они. Адъютантъ еще разъ скомандовалъ „смирно", и громкимъ голосомъ крпкнудъ: — Желающіе въ охотники—шагъ впередъ __ Я взглянулъ на казаковъ. Какъ одинъ человѣкъ всѣ они сдѣлали шагъ впередъ и остановились такъ же спокойно, какъ и были. И наши зашевелились, многіе вышли впередъ.... Не помню какъ и что, но я тоже очутился впереди. Много лишнихъ въ охотники вышло. Вмѣсто 600­то, тысячи впереди очутились. По жеребью выбрали 600, а остальныхъ въ занасъ записали, на случай ежели тѣхъ перебьютъ. Стали мы жить отдѣльно, по­охотницки. Сняли сапоги, поршни—въ родѣ какъ башма­ ки—изъ буйволой кожи надѣли, кошки на поясъ повѣсили: когти будто желѣзные сдѣланы, —если въ дождпкъ въ гору идти, такъ подъ подошвы подвязывали,—ну, и не склизко: пдемъ по мокрой глинѣ, какъ по лѣстницѣ.

224

В.

ГИЛЯРОВСКІЙ.

Жара началась особенная: чуть вечеръ, весь отрядъ спать­ располагается, а мы впередъ до утра, за турецкимъ лагеремъ слѣдить, своихъ бе­ речь, да если что у непріятеля плохо лежитъ— скотъ ли распущенъ, лошади ли въ недосмотрѣ, часовые ли зазѣвалпсь, все намъ, охотничкаыъ, годилось. И якпга, и яманъ—все клади въ кар­ ыанъ! И скоту, и домашнимъ вещамъ, и оружію, и часовому — всѣмъ настоящее мѣсто нахажи­ вали.... Каждую­то ночь тнкимъ манеромъ.... Болыпихъ дѣлъ все не было. Ждали мы ждали, да и дождались же! Часовъ такъ около четырехъ утра.... Дежурнымъ я при балаганахъ въ эту ночь ос­ тавался. Вдругъ, слышу, тревогу вызываютъ, а со стороны турецкаго лагеря мелкой дробью ру­ жейные выстрѣлы: та­даа­та­та, та­та та­та та­та тррр.... Наша команда уже выстроилась и бѣгомъ по­ мчалась внизъ, къ цѣпи __ Сзади насъ, въ лагеряхъ, суматоха: войска вы­ бѣгали изъ балагановъ.... Съ горъ — непрія­ тель.... Вотъ первая пуля просвистала надъ го­ ловою.... Потомъ другая, третья,—какъ шмели. Одна изъ черныхъ полосокъ впереди вдругъ оста­ новилась на полугорѣ. Что­то задвигалось, ярко блеснуло на солнцѣ, и четыре болыпихъ бѣлыхъ

ТРУЩОБНЫЕ

ЛЮДИ.

225

клуба поднялись къ облакамъ... Бау... бу... бу...